Arashi-No Misaki : другие произведения.

1.Intro

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  1.Intro
  
  - Звукач! Найдите мне этого долбанного звукача!
  
  - Где моя гитара?! Какая сука унесла мою гитару?
  
  - Верни палочки, идиот!
  
  Смех, возня, нешуточные ругательства - отовсюду. Они играют первыми, как обычно - отсюда и такая суета. Каждый стремится хоть что-то сделать, чтобы снять напряжение: поругаться, ушутиться до икоты, серьезно стоять и повторять аккорды, а кто-то... Кто-то продолжает сидеть за кулисами и, держа в руках банку пива, философски созерцать весь дурдом, который творится вокруг. Длинные волосы мягкой волной по плечам, тяжелый взгляд черных глаз - пока настраивают микрофоны, к ним даже не подойти. Вкус пива на губах. И сигарет.
  
  За ним приятно наблюдать. По крайней мере, так думает тот, кто стоит, прислонившись к стене, скрестив руки, и, не скрывая насмешливой улыбки, некоторое время уже спокойно изучает и пробегающих, суетящихся музыкантов, и эту тонкую неподвижную фигуру. Все готово. Не первый раз. И то, что происходит в душе, как всегда отличается от того, что он позволяет увидеть другим.
  
  Это не первая встреча. Он хорошо помнит этого человека.
  
  К брюнету кто-то подходит, роняет широкую ладонь на плечо.
  
  - Йо, Шин, не видел, где тут мой провод валяется?
  
  Лицо Шина светлеет, он словно бы меняется внутренне, и со смешком достает из-под бедра провод с разъемом.
  
  - Детка, ты, наверное, так меня хочешь, что уже твои провода пытаются забраться мне в задницу, - тихий, спокойный и заразительный смех. - Проваливай, у нас только полчаса на чек.
  
  Веселье в глазах... Он вскидывает голову, простым и едва ли вызывающим жестом, и вновь возвращается к банке с пивом и сигарете. Каждый провод, каждый комбик и каждые забытые носки на кресле в их, иногда даже общей, квартире - все настолько родное, что узнаешь буквально по фактуре. Пьянство не возбранялось - никогда. Они пили, словно это был последний день, и дай духи, чтобы не развился цирроз...
  
  Мальчишка, наблюдающий за этой сценой, наконец-то отлепился от стены, присел на тумбу, устроив между коленей кейс с дисками. Какого черта тут делают "эти"? Почему они опять оказались здесь вместе? Не то, чтобы он как-то пренебрежительно относился к музыке этого черноволосого парня... Но она настолько разительно отличалась от его...
  
  - Эй, Чио, готов?
  
  Мальчишка вытащил наушник из уха и обернулся. Перед ним стоял невысокий юноша и застенчиво улыбался.
  
  - Всегда готов. Все со мной, - кивнул, пожал плечами и вновь вернулся к прерванному занятию.
  
  В конце концов, какая разница... Бесило то, что в списке он стоял рядом с ними.
  
  Успокоиться. Только музыка. Его музыка. В ритме сердца.
  
  ---
  
  Саундчек как всегда - слаженно, как один живой организм. Каждый не сам по себе, а вместе, нота вливается в голос. Пусть вокалист и поет в пол силы, то и дело отвлекаясь на пиво и недокуренные сигареты. Одна за одной, так он посадит голос... Сколько раз говорили - все без толку.
  
  Хлопок в ладоши. Организатор всего этого бреда улыбается и произносит в сетку микрофона:
  
  - Так-так, все приготовились, марш за кулисы... начинаем!
  
  Шин оборачивается и ловит полный злости взгляд.
  
  И, словно назло, машет рукой: "Привет".
  
  От этого жеста Чио начинает трясти. Ч-е-е-е-р-рт. И что он хотел сказать?!
  
  Он вообще не планировал слушать. Но... как-то вышло, что сначала приглушил музыку в своем i-pod"e, а потом, проведя тонким пальцем по экрану, и вовсе свел звук к нулю. Всего лишь профессиональный интерес. Получился бы неплохой микс... Теоретически... Конечно, нет. Он никогда не возьмется за это. Но...
  
  Чио готовиться не нужно. Сет-лист давно уже в голове. Впрочем, если настроение поменяется, всегда все можно
  переиграть. Время есть. Он не первый, на этот раз.
  
  Объявляют. Короткое, броское и легко запоминающееся название. Имя созвучно с группой, группа созвучна с именем, причем каждый из участников мог бы стать фронтменом этого сборища сумасшедших.
  
  Постепенно клуб набивается... И набивается слишком плотно, многие могут дотянуться до кожаных брюк солиста и лидер-гитариста, если захотят. Но им, кажется, достаточно именно этой улыбки, мимолетного взгляда, когда Шин прикуривает, усаживается, скрестив ноги, на сцене.
  
  Первые аккорды - характерный, "лажовый" звук. Но все здесь знают, что именно этого, чуть скрипящего звучания, лидер-гитарист добивался с огромным трудом в самом начале - долбежки с гитарой.
  
  И начинается музыка. Зал притихает - Джун под мерный ритм высвобождает каждую ноту, одну за другой, начиная с практически неслышных, едва различимых тональностей. Солист молчит, смотрит поверх зала, опираясь на стойку, курит, медленно, не спеша, слушая, как дышит танцпол.
  
  Тушит сигарету в импровизированной пепельнице-банке, последний глоток - и музыка бьёт по сердцу, ударом барабанов, жадным вскриком басов, громом ритм-гитары и тяжелым потоком соло. Шин поёт, и голос прокуренный, пропитый, низкий и глубокий, с первым же выдохом, слишком сексуальным для одного лишь голоса, вплетается в резкую, яркую вязь.
  
  Слушать его странно... Сначала, кажется, что-то обволакивающее, приятное, заманивающее... Хочется закрыть глаза. Что Чио и делает... Вода... Волны плещутся у босых ног. Он словно бы наклоняется, зачерпывает воду - такую же синюю, как и бусики на его запястье, в ладони. Хочется к морю. Вода подступает все выше и выше... Щиколотки... Колени...
  Ласкает. Голос проходит по позвоночнику дрожью.
  
  Потом... Потом уже поздно. Попался. Липкие нити - по коже, врезаются в плоть... Скручивают.
  
  Чио вздрагивает и невольно поводит плечом, словно сбрасывает эту паутину. Демонстративно вставляет наушники и отворачивается. Он следующий...
  
  Шин кидает короткий взгляд за кулисы. Упасть на колени получается рефлекторно - выгнуться в пояснице, воздеть руки к "небу" и согнуться... И пока стихает первая песня, успеть уловить движение Чио. Точеный силуэт и деланная отстраненность.
  
  Лёд.
  
  Холодный, обжигающий лёд, сковывающий эмоции, скрывающий внутри себя - едва тлеющее тепло. Но Шин не хотел бы проверять - так ли это - не его дело. И никогда таковым не будет, разве что от этого человека будет зависеть, к примеру, судьба live"а.
  
  Сотни рук взрываются аплодисментами... Кто-то выкрикивает имена.
  
  Шин улыбается. С трудом открывает глаза и поднимается, бросая короткое "спасибо" и название следующей песни.
  
  Но всё-таки из головы не лезут совершенно неуместные мысли о том, как же чертовски восхитительно смотрится линия бедра мальчишки, когда тот заводит ногу за ногу.
  
  Чио, конечно, может и не слушать... Но не смотреть - не получается. Вернее, он как-то задумчиво подпихивает кейс с дисками носком ботинка - крайне бережно, осторожно, и при этом краем глаза косится на сцену. Как-то слишком гладко ложатся движения этого... ммм... Шина, да - точно (и откуда он помнит это имя?) на музыку, рвущуюся на полной громкости в его наушниках. И даже так, отстранено... хорош, конечно. Вот бы намотать эти длинные шелковые пряди и...
  Молодой человек недовольно цыкает и достает сигарету из пачки.
  
  Откуда эти мысли?
  
  Почему он запомнил именно Шина? С того, первого раза... Всего лишь встретились взглядами... Всего лишь - один посмотрел, оценивающе выгнув бровь, другой презрительно усмехнулся. Да и соперничать им... глупо как-то. И все же...
  Или что-то другое?
  
  Последняя песня... Испытание десятью - и на десятой Шин все так же хорош, как и всегда. Рваные, лаконичные и мягкие, вкрадчивые движения, заставляющие засматриваться на него, на всю их группу, вместе. Постепенно стихает музыка.
  
  Надорванным голосом солист благодарит публику, группа с улыбками машет ладонями, все - как один. И, обнявшись, каждый буквально вываливается в проходную, "за кулисы" клуба, проходя мимо нахмурившегося Чио. Шин, смеясь, протягивает руку и хватает молодого человека за талию, спокойно целуя в щеку, а попадая куда-то то ли в уголок губ, то ли в подбородок.
  
  - Мы сделали это, да!
  
  Он пьян - это заметно. Пьян алкоголем и музыкой, а еще и хватает со стола припасенную бутылку красного полусухого.
  
  - Пью за тебя, парень! И за нас!
  
  Они смеются. Все. В унисон.
  
  Он - свой...
  
  Он - пьяный.
  
  Мальчишка застывает, в карманах просторных джинсов сжимаются кулаки. Сейчас развернется, скажет все, что думает о таком... п...поцелуе. Понимает, что покраснел. И лучше, наоборот, не демонстрировать такую явную реакцию. Одна секунда, хрупкое равновесие вот-вот нарушится, рассыплется... Не позволять. Не позволять...
  
  - Идиот, - шипит Чио.
  
  Времени уже, и правда, нет. Его имя прозвучало.
  
  Все готово. Есть только музыка, которая звучит в голове, подчиняет своему ритму - и пульс, и биение сердца, и движение крови по венам. Ничего другого. Только этот поцелуй... горит в уголке губ - страшным диссонансом. Значит, он просто вплетет и его в свою музыку.
  
  Кончики пальцев покалывает. Раскрывает кейс, достает диски. Пусть сейчас так. Всего лишь обычный клуб - всех собрали в кучу, кто хоть какие-то надежды подает. Но... это лишь первый шаг... Однажды он сможет достать из кожаной коробочки иглу для вертушек, и будет винил вместо CD. Все будет, Чио...
  
  "Это твоя музыка... Давай!"
  
  --
  
  Они пьют и веселятся, плюют на охрану с высокой колокольни, курят в какой-то подсобке, напоминающей гримерку.
  Вино, шутки, смех - всё настолько же желанное, как и сцена. Но Шин... не то, чтобы он спадает с лица, нет, он "весел и пьян", как и другие, просто где-то... не здесь.
  
  - Эй, очнись, Шин! Мы же сделали их, уложили всех на лопатки, ну?
  
  - Гастрит... - привычно отмахнулся солист, несмотря на протесты, забирая оставшуюся бутылку вина.
  
  Его пытались задержать, но...
  
  Это влечение? Или просто желание попробовать что-то еще? И на хрена нужен был поцелуй... Это же всего лишь вертушки, кому это интересно?! Но Шин остается... и продолжает с легкой улыбкой на губах слушать, невольно представляя, как пальцы Чио (совсем как бабочки) скользят по кнопкам... Каждый изгиб...
  
  И все-таки...
  
  - Да пошел ты!
  
  С чувством выругавшись, он уходит в уборную, примостившись на подоконнике с новой подружкой - 96 года разлива.
  
  ----
  
  Божественно. По-другому назвать это нельзя. Когда повинуясь ритму, который ты задаешь, сотни сердец бьются в унисон. Пульсируют на моей ладони, захочу - сожму, и они разорвутся. Движение пальцев. Чио на шаг впереди. В другом "кармане" то, что вас убьет. Сейчас так медленно - сразу за этим - вы еще и не ожидаете - но... плавный переход, и медленно втекает в мелодию - уже совсем другой звук. Секунда... Чувствуете? Чувствуете это? Выкручивает до предела. И звук пульсирует, плывет, разрываясь.
  
  "Эй, ну как тебе?" - Чио не может удержаться от ухмылки, заметив, что Шин - не ушел, стоит, сжав в пальцах бутылку. Не видно выражения глаз... но... он знаю, как это бывает.
  
  "Чувствуешь? Я и тобой могу повелевать".
  
  Вдруг Шин резко разворачивается и уходит.
  
  Это уже не имеет значения. Он уже поймал его в свою ловушку.
  
  "Как выбираться будешь?"
  
  Чио нравится играть. В том смысле, что он никогда не ставит то, что казалось бы естественным продолжением трека, который играет сейчас. Гораздо интереснее найти, за что зацепиться... намек, совпадение ритма или движения мелодии. И вот... он поймал, пальцы двигаются легко, стремительно.
  
  Эта чертова музыка звучит даже в чертовой уборной. Тело Шина невольно следует ритму, подчиняясь... И вновь возвращается в реальный мир, когда сознание нарочно обрывает любые попытки ощутить ритм. Горлышко - к губам.
  
  - Да, милая, самый глубокий поцелуй - тебе.
  
  Он не целует.
  
  Он пьёт.
  
  Глотками, а хотелось бы, сразу, до дна... Но нужно остановиться, чтобы не уходить "на рогах", чтобы не тащили свои же ребята, чтобы... Сколько этих "чтобы", а результат один. Все равно он выпьет еще и еще... И, расстегнув рубашку, будет стоять, упираясь ладонями в стену. Слушать музыку, словно она - спасет.
  
  А потом все замирает.
  
  Почему Чио кажется, что сегодня он играл для кого-то. Доказать или... привлечь внимание?
  
  Убирает диски в кейс, напоследок ласково проводит пальцами по вертушками. До встречи, да?
  
  За сценой на секунду останавливается - оглядывается? ищет кого-то? Ну, вот еще, глупости.
  
  Кивает светловолосому юноше, восхищенно застывшему у стены, цепляет из его рук еще даже не открытую бутылку "Короны", подмигивает. Выход этого новичка через одного, кажется. Успеет прийти в себя. Но повторить... Чио самодовольно фыркает. Он подчинил себе музыку. И единолично владеет ей.
  
  Голос... Хриплый, низкий, заставляющий внутренности вибрировать...
  
  Ну... почти единолично.
  
  Пальцы все еще едва заметно дрожат. Это хуже алкоголя или любого допинга. Дикая энергия, раздирающая тело. Он до конца от нее так и не избавился. Значит, нужно подобрать себе какой-нибудь приятный вариант продолжения ночи.
  Теперь по коридору и к выходу. Чио останавливается возле двери, замешкавшись.
  
  ---
  
  Только кончается музыка - Шин не выдерживает, снова прикладывается к горлышку бутылки, чтобы снять нервное возбуждение, очнувшееся желание вновь выйти на сцену, за своим наркотиком - еще и еще, видеть, петь, трогать протянутые руки. Их не так много, этих молоденьких поклонников и поклонниц, но хватает, чтобы тряслись пальцы при одной мысли о том, что до следующего клуба еще минимум две недели.
  
  Короткий выдох.
  
  - По крайней мере, эта тварь перестала играть, - сообщает он бутылке.
  
  И неясно, чего больше в голосе - сожаления или облегчения.
  
  "И на хрена нужен был поцелуй?"
  
  Но вкус не перебить... Лайм и мята. И тепло кожи.
  
  Хочется выйти. Тянется к дверной ручке. Каково черта он вообще не может выбросить из головы этого самодовольного мальчишку?
  
  Странное чувство - вроде бы все закончилось, но... уезжать не хочется. Прислоняется к двери, вертит бутылку в руках, гладит горлышко пальцем.
  
  А потом, словно решившись, разворачивается и рывком распахивает дверь.
  
  Снова нахальная улыбка, да и вид располагает... растрепанный, губы - словно бы истерзанные долгими поцелуями, и никто не угадает, что он искусал их сам. Невольно. В попытке...
  
  И этот мальчишка - здесь. Как там его?
  
  Чио.
  
  Вид наглее, наглее... Лайм перебивать стеклом по губам, мяту - вином в глотку.
  
  - Йо! Соскучился? - насмешливо.
  
  Чио, обалдев, невольно шагает назад, почувствовав лопатками стену... Так не пойдет. Перехватывает кейс в левую руку, делает глоток из узкой бутылки - смакует мягкий, едва горьковатый привкус.
  
  Взгляд - снизу вверх...
  
  - По твоим дешевым трюкам? Ну-ну...
  
  При воспоминании о поцелуе - невольно облизывается, задержавшись языком на мгновение в уголке рта, словно слизывая послевкусие, оставшееся от чужих губ, и фыркнув, добавляет:
  
  - Ничего интереснее не придумал. Позер!
  
  - На себя бы посмотрел, кисейная барышня!
  
  Шин смеется, задорно и чуть язвительно.
  
  - А покраснел как! Небось, и девчонки-то никогда не трахал.
  
  Шаг вперед - и Шин замирает, опираясь на стену, расстегивая из-за духоты еще одну пуговицу. Изящным движением (просто привычно) обнимает губами горлышко бутылки - глотнуть вина, столько, сколько влезет в глотку.
  
  Все-таки бабочка на редкость красива.
  
  Нахальна, легка... И остро, больно кусается, вопреки всем законам биологии. Шин коротко ухмыляется и расслабленно-пьяно смотрит прямо в глаза. Вниз... по лицу, шее. Словно изучает не взглядом, а руками, красивыми кистями, исследуя каждый сантиметр кожи, сквозь одежду.
  
  Или прикидывает? Как бы смотрелся в постели?
  
  Чио снова подается назад, правда тут же осознавая, что дальше отступать некуда. Невольно наблюдает за тем, как губы обхватывают голышко бутылки, скользят, раскрываются - яркие, влажные. Опускает взгляд. Черт, не краснеть!
  Потом сощуривается, перехватывает пиво - протягивает руку и кончиками пальцев касается подбородка Шина, невесомо, мимолетной лаской ведет по щеке и скуле - кожа такая теплая, даже горячая, обжигает ладонь - и насмешливо скривившись, шепчет:
  
  - Ну, ты точно перетрахал всех поклонников и поклонниц. Но я - то не из них. Пройти дашь, а? Или еще что предложишь?
  
  Шин перехватывает запястье, скользнув языком по ладони, почти неощутимо, и не может удержаться от того, чтобы не запечатлеть короткий поцелуй на кончике среднего пальца. Невинно, и... слишком вызывающе. Он не может иначе.
  
  - А ты, я посмотрю, у нас прыткий мальчик.
  
  Недвусмысленный подтекст.
  
  Отпускает...
  
  Пальцы лишь едва-едва задевают бедро, когда Шин поворачивается к зеркалу, делая вид, что мальчишка его не интересует, мол, проходи, если так уж не терпится...
  
  Он пьян.
  
  Безудержно.
  
  Все-таки алкоголь и голод - слишком несовместимы, чтобы их объединять. Иначе начинаешь видеть в хамоватых диджеях - смазливых парнишек, а их тела воспринимать, как объект желания. Прикоснуться. Вкус. Запомнить так, чтобы дыхание перехватило.
  
  Шин усмехается - сам себе. А выглядит так, словно издевается над Чио.
  
  ---
  
  Вздох. Реакция тела... удивляет? И эта ухмылка - бесит. До крайности.
  
  Чио понимает, что лучше всего сейчас было бы уйти. Потому что тело рвет не истраченная энергия. И в ушах еще звучит рев толпы. И сердце - до сих пор бьется в ритме, которое он же ему и задал... Но...
  
  Демонстративно, поднимает ладонь к лицу и облизывает средний палец, до конца погружая в рот, медленно, со вкусом, всем своим видом показывая, как ему это нравится, и потом, не отрывая взгляда от Шина, скривив губы в ухмылке, потягивает руку вот в этом же недвусмысленном жесте. Сердце бьется слишком быстро. Неправильно. Играет с огнем.
  
  Понимает. И все же... захватывает.
  
  Острое чувство гнева, ярости - не побороть. Шин бьет с размаху, тыльной стороной ладони, справа - налево. Попробуй, увернись - холеные, на первый взгляд, руки слишком быстрые. А взгляд...
  
  В этом взгляде, в черных глазах - ярость, которую сложно сдержать.
  
  Он смотрит...
  
  Прямо в глаза юноши. Сам, такой же, едва ли выше, но более... пьян.
  
  Оправдание.
  
  "Я пьян".
  
  Чио шипит, задохнувшись от мгновенной вспышки боли - обжигающей, приводящей в чувство или наоборот - опьяняющей? Не от боли даже... Обиды? Ярости? Прежде чем дать определение, этому встряхивающему, выворачивающему чувству, упирается в плечи Шина, толкает к противоположной стене. Глаза - туманно-серые, на первый взгляд совершенно пустые, ничего не выражающие - темнеют, сощуриваясь.
  
  Тянется. Замирает на секунду, опустив ресницы, будто бы раздумывая, а потом не слишком сильно, но все же болезненно, прикусывает губу Шина, трется щекой о подбородок, шепчет:
  
  - Пьяный ублюдок.
  
  Отпускает, делает большой глоток из бутылки, чтобы перебить вкус вина...
  
  К горлу Шина подкатывает ком. Нельзя ни вдохнуть, ни выдохнуть - легкие свело невозможностью вновь насытиться кислородом. Да и какой, к черту, кислород?! Гребаное вино. Вкус пива и мяты с лаймом. Невыносимо. Не-вы-но-си-мо, так и хочется прокричать... Или врезать еще раз. Так, чтобы кровь хлынула. Желательно, из губ, чтобы слизывать с самозабвенностью хищника. Слизывать, но не целовать.
  
  - Еще одно слово, и я разделаю тебя на месте, девочка.
  
  Угрожающе, отделяя слово от слова - едва ли не физически ощутимыми толчками, которые, как гвозди в руки, вбиваются в сознание.
  
  Каждое - вспыхивает, пульсирует в голове Чио. Лучше всего - уйти, не ввязываться в это. Потому что... Тело и так уже дрожит, напряженное, вот-вот сорвется. Готовое с равной вероятностью как биться, так и выгибаться, корчась от наслаждения. И кажется, что с Шином - эти две грани - не противостоящие. Равнозначны.
  
  Чуть саднят губы. Слишком близко. Слишком. Не надо! Чио пальцами проводит по обнаженной коже - от горла до живота, цепляет ремень, слегка дергает к себе... Стоп! Стоп? Только вот ни черта тело не слушается. Рот раскрывается и слова - сладкие, насквозь пропитанные ядом, неровные, дрожащие от предвкушения, стекают подобно меду с губ:
  
  - Разделаешь? Прямо здесь? Ну-ка? Даже интересно.
  
  Черт. Ну, зачем? Остается только надеется, что Шин отступится.
  
  Даже прижатый к стенке, этот человек источает ярость, почти звериное отчаянье готового биться за каждый свой вздох. И он, черный, матовый ферзь, делает ход. Бьёт в челюсть, без изящества, без такта, но в дымном опьянении не рассчитав силу - зубы не выбьет, но в кровь разобьёт.
  
  И отталкивает, смерив презрительным взглядом.
  
  - На баб, как ты, у меня даже и не дёрнется. Тем более, не встанет.
  
  Смешок, но... "Как же ты врешь, Шин, как же ты врешь".
  
  Отвернувшись, он допивает глотками вино, но дыхание срывается быстро. Еще полбутылки, черт бы ее побрал!
  
  Чио, задохнувшись, отстраняется. Глаза распахиваются - от удивления или боли или реакции, которую вдруг вызывают эти слова. Даже не удар. То, что прозвучало, гораздо больнее. Обжигающе, словно лед приложили. Осторожно проводит языком по десне, нёбу, губам - вроде бы все не так плохо, кривится, сплевывает кровь прямо на пыльный пол.
  
  Трясет от ярости. Этот ублюдок стоит, отвернувшись, и сосет свое проклятое вино.
  
  Рука сама скользит по узким бедрам Шина, пальцы касаются легко, гладят живот, забираются под пояс, проводят по полоске голой кожи, чтобы тут же исчезнуть.
  
  - Лжешь. Жалкий...
  
  Поднимает сумку с дисками и разворачивается.
  
  Можно ли это назвать отчаянием? С первого взгляда - след в след, дыхание в затылок - один другому. Шин разворачивается и впивается в запястье, дергает выверенным движением - без риска, просто остановить...
  
  Больнее для самолюбия то, что поймали - на вранье. Хватает мальчишку за плечи и тянет к себе. Хочется и извиниться, и снова врезать. Почему этот ублюдок никогда не отвечает?!
  
  Чио почти выбрался. Почти. Теперь... все летит к чертям.
  
  И тело никак не успокоится. Остатки боли, плещущиеся по краю - на грани с чем-то еще... Вот-вот и перехлестнется. Отчаяние. Все, что накопилось за сегодняшний день - от первого взгляда, там, за сценой на худую фигуру со склоненной головой, смех его проклятый и взгляд искоса. И рев толпы, и беснующаяся в нем музыка. Взгляд, совсем чуть-чуть, снизу вверх, почти нежный. Оттиск низкого, хриплого, вибрирующего голоса. Почему - сейчас не так? Куда эта магия исчезла?
  
  Чио хотел бы услышать еще раз. Стон или всхлип... Или просто бессмыслицу...
  
  - Может тебе хватит, а? - кивает на бутылку. И взгляд - прямо в темные дикие глаза. - Чего ты добиваешься?
  
  Шин пытается что-то сказать... Приоткрывает яркие, искусанные губы и только и может, что поймать этот почти нежный, почти ласковый взгляд. Осечься, заткнуться, попросту забыть все, что хотелось произнести - грубое и жестокое, сбивающее с ног.
  
  - Да... пошел ты... к черту...
  
  Шин не садится, а попросту сползает по стене. Опустив голову, зарывается пальцами в волосы, закрывая глаза. Только не говори ничего... нет, скажи... хоть слово... и заткнись! Не смей ничего говорить или... я... снова... тебя... ударю...
  
  Внутренний голос Чио - за секунду до того, как тело инстинктивно подается вперед, приказывает - не надо! Возьми вещи и уходи. У тебя большие планы на эту ночь, и можно неплохо провести время. Ну, всяко лучше, чем... Чем?
  
  Блестящие черные шелковые пряди, упавшие на лицо... полосы колец на кажущихся такими тонкими пальцах. Чио стоит не в силах пошевелиться. Минуту... две? Ждет. Но Шин не двигается. Хочется протянуть руку... Ударишь снова? Отстранишься? Дикий, не прирученный, злой... Молодой человек пропускает легкие невесомые пряди сквозь пальцы, только волосы, не касаясь головы.
  
  ---
  
  Едва появляется возможность дышать, как эти пальцы вновь прикасаются к прядям. Вечная игра - дотронься/отскочи, и Шин, чувствуя прикосновение, вздрагивает, словно хочет отстраниться. Снова прикладывается к бутылке, тремя большими глотками уничтожая жажду.
  
  Старается не смотреть...
  
  И все-таки кидает один единственный взгляд - в глаза. Ошибка, хуже, чем смерть - ему в глаза смотреть нельзя, даже если вдруг желание взглянуть будет сильнее, чем желание напиться.
  
  Снизу вверх... Гордость, ненависть, и нечто неуловимое... Едва заметное. Тщательно спрятанное. Боль? Туман... Глаза Чио - утренний туман, стелющийся по земле, обволакивающий, поглощающий...
  
  Но вдруг столкнувшийся с глубокой, бесконечной чернотой...
  
  Чио вздрагивает и застывает. Не лезь, а? Оттуда не выбраться. Это уже выше и глубже препирательств и ненависти, и даже ярости, которая бесновалась до сих пор. Это страшнее. Желание разделить...
  
  Откуда это чувство? Чио не понимает, что так притягивает его в это сидящем рядом с ним человеке. Поколебавшись, присаживается. "Посмотри на меня. Или... не смотри и тогда я смогу спокойно уйти". Касается пальцами подбородка - на фоне его золотистой кожи - лицо Шина кажется чересчур бледным - осторожно приподнимает, заставляет взглянуть на себя.
  
  Но... если сейчас его спросит - зачем? Каков будет ответ...
  
  Шин не спрашивает и молчит. Смотрит в серые глаза молодого человека, забывшись и забыв. Горечь напополам с эйфорией. Склоняется к лицу - бесконтрольно, не отдавая отчета, прикасается к губам, сжимает ладонью предплечье Чио... Хрупкая, колкая бабочка...
  
  Мотылек, забивающий глаза пыльцой.
  
  Получилось бы что-нибудь сказать?
  
  Что-нибудь, кроме вранья... на что нашелся бы ответ?
  
  Их ничего и не связывает, кроме череды совпадений и мешанин с концертами...
  
  Решительно ничего.
  
  Зачем же тогда целуешь?
  
  ---
  
  Человек перед Чио - вне рамок привычного мира, необъяснимо притягательный. Холодный? Нет. Обжигающий? Да. Одинокий? Наверняка, нет. Но что тогда делает здесь - в коридоре. Некуда идти? Кто-нибудь его ждет? Уверен, да.
  
  Мир Чио яркий: картинки, сменяющиеся одна за одной - эмоциональные, всегда на последнем дыхании, навзрыд... И вот теперь... Что-то иное. Понять хочется. Понять и сделать своим.
  
  Целует, слизывает вкус вина, прикусывает губы - бережно, ласково, словно желая смирить медлительной нежностью, раз не получилось привычной насмешкой.
  
  Вплетается пальцами в волосы, тянет слегка на себя.
  
  Идиотская ситуация. И кто-нибудь обязательно войдет. И будет жуткий скандал. И все мечты к черту. И все старания.
  
  Но... как заставить отказаться?
  
  Шин вздрагивает и притягивает мальчишку к себе. Этот чертов холодный пол принимает людей из разных миров и разных жизней. И ничего с этим сделать нельзя - только коротко и болезненно выдохнуть, прикусывая чужую губу. Нежная, мягкая кожа...
  
  И нужно было бы отстраниться...
  
  Что будет? Что случится с рассветом?
  
  - Знаешь... - отстранившись, Шин продолжает держать юношу, крепко, чуть сильнее, чем можно, - я хочу домой...
  
  Нет ничего более странного, чем происходящее здесь. Шин держится за него, как за последнюю связь с этим миром. Оборвать ее? Позволить... Чио не любит раздирающие напополам вопросы. Чио не любит выбирать. И принимать решения. И оказываться в таких дурацкий ситуациях. Прислоняется горчим лбом к скуле Шина, закрывает глаза. Как приятно пахнет.
  
  Что-то неуловимое, легкое... Совсем не вяжущиеся с этим коридором, клубами и концертами.
  
  - Я...
  
  Попрощайся. Уйди. У тебя полно планов на эту ночь. Весьма приятных и многообещающих. Нужно только выйти и поймать такси.
  
  Но пальцы Чио отводят с бледного лица длинную прядку, обводят открывшееся ухо и вот он уже наклоняется, шепчет:
  
  - Хочешь...
  
  Шин вздрагивает, ни на секунду не отпуская мальчишку из своих рук. Голос предательски дрожит.
  
  Выбор?
  
  - Хочешь, я...
  
  Черт.
  
  Снова краснеет. Как наивный ребенок. Ненавидит себя за эту реакцию, отворачивается и почти в пол, шепотом заканчивает:
  
  - Я провожу тебя до дома, м..?
   продолжение следует...
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"