Арандур Норэмэлдо : другие произведения.

Этико-эстетическая концепция Толкиена

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В статье исследуется идея Света в книгах Толкиена как уникальная для мировой литературы этическая концепция. Идея Света пронизывает тексты Толкина, так что образ Света воспринимается читателями "точно свет от незримой лампы". Однако, она не дана открыто как доктрина и не сводима к борьбе "хороших" и "плохих" персонажей. Неоднозначность, сложность выражается в оценке и отдельных поступков: так, "поступать правильно" не всегда совпадает с "поступать, как кажется хорошим".
  Книги Толкиена ценятся множеством людей по многим, разным причинам, но в данном докладе мы хотим поговорить о Свете в произведениях Профессора.
  
  С древних времен авторы писали поучительные произведения, где сюжет имел не только повествовательный, но также наставительный и нравоучительный характер; с Нового Времени в литературе стали все чаще появляться произведения, сюжеты которых разворачивались в других мирах и реальностях, и этот жанр также нередко использовали для поучительных повествований. Ярким примером такого поучения являются книги Клайва Льюиса, друга Толкиена, создателя в том числе и "Хроник Нарнии". Однако, Толкиен отличается от "нравоучительных авторов": хотя его книги и пронизаны идеей Света и его противодействия Тьме, эта идея не подается как "основное блюдо", но проходит через все произведение как алетейя, тайна непотаенная.
  
  В произведениях Толкиена не подчеркивается, кто в повествовании хороший, потому что он Светлый (как это есть в "Хрониках Нарнии"), а кто плохой, потому, что плохой. Можно сказать, что открытая нравоучительность Клайва Льюиса связана с тем, что он избрал жанр аллегории, но выбор такого жанра отвечал его целям. Вместо этого Толкиен рассказывает истории, в которых герои ошибаются и не избегают страстей, но при этом они оказываются хорошими только в случае, если им удается поступить правильно, и это далеко не всегда совпадает с поступить "как хочется" или "как покажется хорошим другим". Вот что об этом писал сам Профессор:
  "И в самом деле, как "герой" в восприятии простецов Фродо "потерпел неудачу": он не выдержал до конца; он сдался, отрекся. Я говорю "простецы" отнюдь не с презрением; они зачастую отчетливо видят простую истину и абсолютный идеал, к которому должно стремиться, даже если он недостижим. Однако у них есть два слабых места. Они не понимают сложности любой заданной ситуации во Времени, куда втянут абсолютный идеал. Они склонны забывать про тот непостижимый элемент Мира, который мы называем Жалостью или Милосердием, и который также является абсолютно необходимым условием для морально-этической оценки (поскольку в Божественной природе он присутствует). В высшем своем проявлении он принадлежит Господу" [1].
  
  Подобные элементы мира Арды и книг Толкиена о ней, делают повествование наполненным Светом, который ощущается и читателями: "...Я получил письмо от человека, который определял себя как "неверующего или в лучшем случае того, в ком религиозность пробуждается запоздало и смутно... но вы, - утверждал он, - создали мир, в котором некая вера словно разлита повсюду, без видимого источника, точно свет от незримой лампы". Я могу лишь ответить: "О собственной разумности человеку с уверенностью судить не дано. Если праведность присутствует в его произведении или освещает его точно всепроникающий свет, значит, исходит она не от него, но через него. И ни один из вас не ощутил бы ее так, как вы говорите, если бы и в вас этого не было. В противном случае вы бы ничего не увидели и не почувствовали, или (при наличии иного духа) вы преисполнились бы презрения, отвращения, ненависти" [2].
  
  При этом можно говорить, что мораль (не навязчивая, не бросающаяся в глаза, но сопровождающая читателя на протяжении всей книги) связана с католическими воззрениями Толкиена. Так, согласно католической доктрине, в ад попадают не грешники, а только те, кто сознательно отрекся от Бога, кто не желает принимать Его. Однако, далеко не все в мире Арды можно назвать католическим: даже саму идею сотворения мира демиургами (Валар). Потому, я бы сказал, что Свет Арды не принадлежит какой-то конфессии или религии, но как бы "разлит в мире" и понятен людям с самым разным прошлым. Можно говорить о надрелигиозности, надконфессиональности этого Света. Вот, что об этом писал Профессор: "Несколько лет назад меня навестил в Оксфорде один человек, чье имя я успел позабыть (хотя, сдается мне, он - личность известная). Его до глубины души поразило то, что многие старинные картины, по его мнению, были созданы как иллюстрации для "Властелина Колец", задолго до выхода книги. Он привез с собой пару репродукций. По-моему, сначала ему просто хотелось понять, в самом ли деле мое воображение питали картины, точно так же, как, со всей определенностью, отдельные виды литературы и языки. Когда стало ясно, что, если только я не лжец, то я в жизни не видел этих картин и с живописью знаком слабо, он умолк. Я заметил, что он пристально смотрит на меня. И тут он вдруг сказал: "Вы ведь, конечно же, не считаете, что написали всю эту книгу сами, правда?"
  Гандальв чистой воды! Я был слишком хорошо знаком с Г., чтобы неосторожно подставиться под удар или спросить, что он имеет в виду. Кажется, я ответил: "Нет, теперь я так не считаю". И с тех пор был уже не в состоянии думать иначе" [2].
  
  Благодаря своей пронизанности Светом, произведения Толкиена являются очень необычными для восприятия. С одной стороны, их трудно отнести к легкому чтению - любое произведение Толкиена после прочтения оставляет ощущение печали, или даже трагедии. Но с другой стороны, это чувство щемящее, но не приводящее в уныние, не оставляющее читателя раздавленным. Вместо этого оно побуждает размышлять и... оставляет некую надежду, быть может, то самое, что сам Толкиен назвал "эстэль".
  
  Трагичность без уныния резко отличает тексты Толкиена как от сказочно, неправдоподобно оптимистичных (где добро скоро вознаграждается, а зло так же скоро наказывается или исправляется), так и от реалистичных, но безысходных, побуждающих опустить руки. Неправильные действия часто становятся причиной зла, как, например, ревность Сэма не дала Смеаголу победить Голлума, о чём Профессор подробно пишет в упомянутом выше письме [1]; или гордыня Мормэгиля стала причиной гибели Нарготронда, как повествуется в "Сильмариллионе" [3]. Но при этом, стоя над руинами жизней, судеб, городов и стран, читатель все равно ощущает через строчки едва уловимый напев, говорящий, что история не закончилась, история продолжается... И можно подумать, что это продолжение связано с тем, что читатель знает - есть и другие книги. И если даже Алдарион нарушил слово, и Нумэнорэ погибло [4, 5] (стоит отметить, что один из вариантов заглавия "Жены моряка" - "Тень Тени" [6], и первое звено в цепи событий, что привели к падению Нуменорэ - отказ Тар-Анкалимэ, дочери Алдариона, от помощи Гиль-Галаду [7], что связано с поступками Алдариона), то ведь потом будет Элессар, взошедший на престол... Как писал сам Толкиен о своей книге: "Она... в итоге вышла Картиной без Рамы: лучом прожектора, так казать, высветившим краткий эпизод Истории и небольшую часть нашего Средиземья в окружении смутно проступающих бескрайних далей времени и пространства" [2].
  
  Но может быть, дело и в другом, в том, о чём Илуватар говорит Мэлькору в "Аинулиндалэ": "А ты, Мэлькор, увидишь, что нет темы, истоки коей не лежали бы во мне... Ибо тот, кто попытается сделать это, окажется лишь моим инструментом в создании вещей более дивных, чем он сам мог бы представить себе" [8].
  
  
  И сам Толкиен полагал так же: "Однако полностью происходящее этим[лучом прожектора] не объясняется. Оглядываясь назад, на совершенно непредсказуемые события, последовавшие за публикацией - начавшиеся сразу же после выхода в свет т. I, - я чувствую, как если бы неуклонно темнеющее над нашим нынешним миром небо внезапно пронзил луч, тучи расступились и на землю вновь хлынул почти позабытый солнечный свет. Как если бы воистину рога Надежды запели вновь" [2].
  
  Через горечь историй (а Толкиен не рассказал ни одной истории, в которой не было бы горечи) все время просвечивает отблеск Арды Исцелённой, которая будет выше Арды Неискажённой, как сказано в "Атрабэт Финрод ах Андрэт" [9]. "...Сквозь рыдания проступает радость, а под тенью смерти таится бессмертный Свет" [10] - написано в "Сильмариллионе" про повесть о Берене и Лутиэн, но можно сказать то же и о других преданиях, и о других произведениях Профессора. Но гораздо чаще о Свете не сказано прямо - он проявляется через описание законного и неприемлемого (не только в таких текстах, как "Законы и обычаи эльдар", которые в основном посвящены этой теме), через поступки, нравственный выбор героев, через осмысленность событий, через ощущаемую читателем "эстель".
  
  Благодаря письмам Толкиена, мы можем видеть более глубокое объяснение того, что может остаться незамеченным в рассказах и сагах. Толкиен не выступает моралистом или учителем, он просто... пишет хорошие вещи, и отпускает их на свободу: "Как бы то ни было, во всей этой писанине речь идет главным образом о Падении, Смертности и Машине. О Падении - неизбежно, и мотив этот возникает в нескольких формах. О Смертности, тем более что она оказывает влияние на искусство и тягу к творчеству (или скорее к вторичному творчеству), у которой вроде бы нет никакой биологической функции и которая не имеет отношения к удовлетворению простых, обыкновенных биологических потребностей, с каковыми в нашем мире она обычно враждует. Это стремление одновременно сочетается со страстной любовью к первичному, настоящему миру и оттого исполнено ощущения смертности - и в то же время миром этим не насыщается. В нем заключены самые разные возможности для "Падения". Оно может стать собственническим, цепляясь за вещи, созданные "как свои собственные"; творец вторичной реальности желает быть Богом и Повелителем своего личного произведения" [11].
  
  Можно видеть, что у Профессора Толкиена есть глубокая, продуманная и целостная концепция Света, которая нигде не дана как доктрина, как учение, но которая отражена в его произведениях, что чувствуют и читатели. Эта концепция, исходящие из нее единые ориентиры во многом объединяют разные произведения - благодаря этому читатели могут воспринимать их как одно целое, несмотря на все разночтения. Детальный анализ этой концепции далеко выходит за рамки небольшого доклада, но мы показали некоторые важные её черты.
  
  
  
  Источники:
  
  [1] Дж. Р.Р. Толкиен. "Письма": Письмо No 246. Из письма к миссис Эйлин Элгар (черновики).
  [2] Дж. Р.Р. Толкиен. "Письма": Письмо No 328. К Кэрол Баттен-Фелпс (черновик).
  [3] Дж. Р.Р. Толкиен, под редакцией К.Р.Р. Толкиена. "Сильмариллион": "О Турине Турамбаре".
  [4] Дж. Р.Р. Толкиен. "Неоконченные сказания": "Алдарион и Эрэндис: Жена моряка".
  [5] Дж. Р.Р. Толкиен, под редакцией К.Р.Р. Толкиена. "Сильмариллион": "Акаллабет".
  [6] К. Р.Р. Толкиен, "Неоконченные сказания": "Введение".
  [7] Дж. Р.Р. Толкиен. "Неоконченные сказания": "Потомки Элроса: Короли Нуменора".
  [8] Дж. Р.Р. Толкиен, под редакцией К.Р.Р. Толкиена. "Сильмариллион": "Аинулиндалэ".
  [9] Дж. Р.Р. Толкиен "Атрабэт Финрод ах Андрэт".
  [10] Дж. Р.Р. Толкиен, под редакцией К.Р.Р. Толкиена. "Сильмариллион": "Повесть о Берене и Лутиэн". [11] Дж. Р.Р. Толкиен. "Письма": Письмо No 131. К Мильтону Уолдману
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"