Aqueous : другие произведения.

Санитайзерум

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    На злобу дня

Санитайзерум

  
   - ...когда о нём объявили. Не, не так, - пожилой, очень широкий с какой стороны ни взгляни, мужчина, шагал, поглядывая по сторонам. Зачем он это делал и видел ли хоть что-нибудь, было неясно, ибо вокруг стоял такой густой туман, что на расстоянии вытянутой руки (причём не слишком длинной) просто клубилась белизна. - Когда его лечить принялись.
   - Да, это мне известно, - ответил идущий следом коротышка-блондин, с красным лицом индейского вождя. Он постоянно отставал и неуверенными движениями напоминал слепого. Даже палка у него была, чтобы дорогу нащупывать, только он ею не пользовался, а вместо этого старался не упустить впереди идущую спину и иногда протягивал руку, чтобы за неё схватиться, но каждый раз останавливался.
   - Схема везде одна и та же, - говорил он. - Сначала - объявляют вирус. Потом разжигают панику, рекомендуют, и сразу же заставляют надевать средства защиты. Появляется распылитель, санитайзер, белое или райское? - уже не помню, облако и прочее - кому что досталось. Голос его, густой и приятный, словно рассекал туман. - Вы расскажите, что сами застали.
   - Зачем? Везде же одно и то же. Книгу пишете?
   Проводника несколько удивила перемена в характере пришлеца. Сначала тот был молчалив и сдержан, теперь же принялся слишком много спрашивать, хотя сам почти ничего не рассказывал.
   - Нет. Просто хотел уточнить некоторые моменты. Информационная яма, в которой я был снаружи, сбивает с толку. У нас, на острове, масштабы только разгораются.
   - Тут яма. Не информационная.
   - Где?
   Коротышка по колено провалился в невидимую расселину между корнями. Успел во время упереться своей палкой.
   - Ух... так и ногу сломать можно.
   - Ломали, - сказал пожилой.
   Они миновали просторную проплешину вырубки и углубились в лесок, состоящий из совсем молодых стройных деревьев. Блондин скорее почувствовал, чем увидел, что здесь туман не такой густой. Появились цвета, а силуэт проводника впереди перестал каждую минуту тонуть в белом облаке. Удивительно только, насколько непроходимый бурелом был под ногами. Хрустел валежник, лежали громадные коряги - здесь явно должен был быть ельник. Он куда больше подошёл бы по антуражу.
   - Посидим, - сказал вдруг проводник.
   И уселся на одно из поваленных деревьев. Сквозь туман можно было хорошо рассмотреть его колени в серых штанах и смутный контур склонившегося над ними тела. У проводника было очень классное снаряжение. Где он такие ботинки раздобыл? Коротышка, потративший на свой походный набор почти все денежные запасы, не смог достать ничего подобного. Впрочем, купить теперь что-либо стало невероятно трудно.
   - Расскажите, - сказал проводник.
   Блондин подумал немного, оперся на палку и стал рассказывать.
   Очень долго они на острове просто игнорировали всю "вирусную" махину. А она их не замечала. Особенно после того, как закрыли границы. "К нам не так уж много туристов прилетает". Не было у них ни масок, ни закрытий всего и вся. Находились любители защититься от вирусов, но их набралось совсем немного и на них посматривали косо.
   Где-то далеко послышался вой. Блондин замолчал.
   - Далеко, - мотнул головой проводник.
   Звук был странный, но он быстро стих, блондин продолжил рассказ.
   Со временем всё изменилось. Сначала пугали смертью, но это не действовало. Тогда принялись штрафовать и закрывать неугодных. Конкуренция перешла в какое-то интриганство, а к недавнишнему моменту вообще образовалась профессия доносчика.
   "Да уж, культурное государство" - подумал пожилой.
   - Да у нас тоже такие появились, но довольно быстро исчезли, - сказал он.
   - Их душили в переулках? - хмыкнул коротышка.
   - Нет. Они же за плату работали. Перестали платить - они и доносить перестали.
   Коротышка не мог решить, врёт он или настолько не в курсе, что происходит вне тумана. Во всяком случае, в Хмельске - городе по соседству - доносы процветали. Ну и на его родине период крысятничества только начинал набирать обороты. Может быть, многим это пришлось по душе - он сказать не мог. Власти стали усиленно поддерживать этот беспредел. И он почувствовал, что пора уходить.
   Как именно почувствовал, он не сказал.
   - Что ж, у нас всё это миновало давно, - сказал проводник. - Сначала были маски, потом перчатки, очки, бахилы, прививки и вакцины. Потом туман запустили. Из последнего, что я слышал - это теория о том, что здоровые люди - самые опасные. Возможно, их теперь просто отстреливают. А туман пытались разгонять вентиляторами. Даже богатые, оказавшиеся в нём, дышать им не захотели. Мне приходилось такие монтировать. Бесполезный мусор. Скорее вредный.
   Он прислушался к своим словам. Интересно, можно ли такое записать?
   Коротышка хотел что-то сказать и закашлялся.
   - Поаккуратней, - сказал пожилой. - С непривычки поплохеть может.
   Коротышка отдышался. Его чрезвычайно раздражал этот запах вокруг. Медицинский, спиртуозный. От него закладывало нос и начинало слезиться в глазах. В респираторе же, как предупредил пожилой товарищ, дышать вообще было нечем.
   - Кислота во рту есть? - резко спросил проводник.
   - Кислота? - спросил коротышка. - То есть?
   - Вкус. Лимона.
   - Немного.
   Пожилой вынул из кармана небольшой пузырёк и протянул ему.
   - Выпейте. Целиком.
   - Это что? - блондин повертел пузырёк в руках. Он был похож на флакон клея, а жидкость внутри казалась не то рыжей, не то розовой.
   - Абсорбент. От тумана.
   Коротышка открыл пузырёк, понюхал. Потом выпил залпом. По вкусу лекарство напоминало воду с примесью мела.
   - И помогает?
   - Помогает, - ответил проводник.
   - Так... почему толку не было? - спросил блондин, стараясь хоть что-нибудь рассмотреть. Тусклые образы возникали и растворялись в тумане, но ничего конкретного. Даже деревья здесь переставали быть ориентирами или хотя бы чем-то устойчивым и надёжным - их стволы пропадали в тумане, оставались только ветви, больше похожие на трещины.
   Они прошли ещё с десяток метров. Проводник молчал, словно стараясь что-то высмотреть. Под ногами зачавкало - видимо близко топь. Блондин тоже стал вглядываться. Вдруг ему показалось, что туман стал не таким белым. Или это глаза обманывают?
   - Учтите, дальше нам - в обход, - пожилой потёр руки, - только вот не уверен, направо или налево. - Здесь не помешала бы скрипка, правильно? Может, виолончель, но скрипка подошла бы лучше.
   - Скрипка? Мне кажется, цвет тумана изменился. Это из-за болотных испарений?
   - Не совсем. Вам нужно будет приучиться заранее различать цвет.
   Они повернули. Налево. Под ногами хрустела засохшая трава-солома. Света ей туман не давал. Блондин на ходу сорвал травинку. Она оказалась чёрной. Ему пришло в голову, что может быть туман - это и не так плохо. Насколько же жуткий вокруг пейзаж? И этот мерзкий запах! Хотя нет, с туманом хуже.
   - Туман разрабатывали. Он - особенный, - быстрым движением руки пожилой словно вырвал горсть неощутимой белизны. - Сдувает его только сильный ветер. Как в аэродинамической трубе. Или торнадо. Но и тогда он не исчезает, а только сдвигается. Предел сжатия у него имеется, он сплющивается, становится плотным. Как ткань. И так - слой за слоем. Есть у меня история о тех, кто в нём задохнулся. Возможно, вы её услышите, если захотите, конечно.
   Коротышка поёжился.
   - Я слышал, что уничтожить его пытались, - сказал он, когда они, тщательно обойдя что-то неведомое, снова вернулись на прежний курс. Туман снова стал белым и как будто не таким густым.
   - Да, - ответил пожилой. - Пробовали, но больше напоказ. Химией поливали. То что мы обошли - ядовитое, скорей всего. Бывает, что словно бы острый и начинает резать, когда через него проходишь. Без боли, как пиявка.
   Блондин задумался, что значит "острый", но уточнять не стал. Вряд ли стоит удивляться, что здесь найдётся туман наполненный лезвиями бритв. Или с клыками. Кусачий.
   Пожилой остановился.
   - Погодите, - сказал он. - Прикурю. Вы курите?
   - Разумеется, - блондин слегка обиделся. - Только трубку.
   - Очень кстати. Разжечь мне сможете? Не могу привыкнуть к трубке. Сигареты были куда удобнее.
   Блондин неуверенно взял трубку. Повертел в руках с сомнением. Это проверка? Или знак доверия?
   - Протереть? - серьёзно спросил пожилой.
   - Нет.
   - Протирайте, не стесняйтесь. Мало ли, я заразный.
   Но блондин уже решился, ухватил трубку зубами и буквально одним движением её разжёг. Пыхнул пару раз и закашлялся. Табак оказался на редкость мерзким и вонючим. Немудрено, что сигареты были больше по вкусу. Он вынул свою, набил нормальным табаком из своих запасов и тем же неуловимым жестом закурил её.
   Проводник уже видел такое движение. У старозаветных шоферов и моряков.
   - Ловко! - он трубку тоже не протирал, а сразу сделал глубокую затяжку. - Трубка мира.
   "И как вы такую дрянь курите?" - подумал коротышка. Но спросил другое:
   - А вам не страшно? Тумана?
   Пожилой пожал плечами:
   - Просто туман.
   Они шли молча. Теперь блондин сам старался определить цвет тумана, но ничего не заметил. Белое марево и всё. Возможно, конечно, что ничего и не было. Проводник продолжал шагать не застревая, не цепляясь и не проваливаясь. Всё это за него делал коротышка - он уже начинал подозревать, что всё делается назло. Сколь бы тщательно он ни следил за проводником, но всё равно проваливался, цеплялся и застревал. Пару раз они проходили через какие-то руины, из которых торчали остатки арматуры. Возможно, тут были бои. Видимость иногда становилась почти нормальной, но проку от этого почти не было, потому что туман отступал только когда они оказывались в густой чаще. Несомненно, местность вокруг менялась. Должно быть у тех, кто проживёт в такой обстановке достаточно времени вырабатывается специальное чувство местности.
   - Кстати, - пыхнул трубкой проводник, - там спирт в составе.
   Коротышка явно умел наслаждаться курением, поэтому слова дошли до него не сразу. Он замер.
   Проводник нагнулся, сорвал пучок травы и скомкал его. Блондин подумал, что произойдёт, когда вспыхнет облако спирта вокруг них. Они даже не смогут убежать - огонь заполнит всё вокруг. Они сгорят или раньше задохнутся? Что-то помешало ему воспрепятствовать этому эксперименту. Он регулярно оказывался участником неприятных экспериментов независимо от своего желания.
   Чиркнула зажигалка. Комок соломы мгновенно превратился в уголёк и упал на землю. Раздался негромкий хлопок и туман вокруг уголька почернел. Но никуда не делся.
   - Вот. Не горит больше.
   Коротышка склонился над чёрной полусферой, выросшей над землёй. Она здорово контрастировала с поднадоевшей белизной. Слабо чувствовался запах гари и цветов.
   - Это так и останется?
   - Может осесть. Через день, два. Или нет.
   - Белое становится чёрным. А они чем-то отличаются?
   - Не знаю, - пожилой сердито плюнул в чёрноту. Плевок медленно проскользнул через туман, застрял в черноте и медленно начал опускаться к земле. - Ну, спирта в нём уже нет, думаю. Кажется, токсичный он, - припомнил он.
   - Понятно, - стараясь не показать поспешности, коротышка поднялся и отодвинулся от чёрного всплеска. Ему нестерпимо захотелось отвлечься, посмотреть вдаль, но пришлось подавить это желание. Вокруг был только туман, а воображать пейзаж или вынимать его из памяти не хотелось. Это стало чём-то сокровенным. Дома было много красивых мест.
   - Это как застывший океан, - сказал он. - И ему можно придать форму.
   - Да. Огнемётами жгли. Вместе с теми, кто убегал. Были ещё художники. Идёмте! Скоро уже закат. Да и дождь начинается.
   - П-про художников, - блондин споткнулся, - да! Я читал. Как вы вообще здесь ориентируетесь?!
   - Как в мифе про Тесея. Сколько не броди в Лабиринте, а минотавр найдётся.
  

ххх

   В автобусе было душно, хотя снаружи стёкла залепляла метель. Пассажиров набралось совсем мало и поэтому почти все сидели. Теперь никто никуда старался не выходить. Он же стоял, потому что после целого дня за компьютером стоило хоть немного поручить себя ногам, а не жопе.
   В салоне появились контролёры - он оглянулся и увидел моргающую красную лампочку. Контролёры давно ездили вместе с водителем. Кто-то из пассажиров нажал тревожную кнопку. Видимо, заметили "безмасочника" или "безперчаточника".
   Привычно его взгляд обежал автобусные лица, точнее то, что от них осталось. Некоторые были ещё и в очках, хотя их собирались ввести в обязаловку только на следующей неделе. Маски, воротники шуб, рукава, шапки. Вот, нашёл. В глубине салона скорчилась фигура, старавшаяся вжаться в угол и стать невидимой. Это была невысокая, предпенсионных лет, дама. Без маски. В дорогой, но довольно потёртой шубе. Он был почти уверен, что она порвала её или потеряла - те, кто принципиальные, они лицо не прячут. А эта дама, вполне приличной внешности - куда более приличной, чем у тех манекенов с мёртвыми лицами, что день и ночь твердят о борьбе с вирусом - стыдилась своего лица.
   Контролёры, как всегда действовали комплексно. Они проверили каждого: "Руки покажи!", "Голову из ворота покажите!", "Маска почему не до конца надета?!", "Это не маска!". И выписали несколько штрафов. А дама продолжала стоять там же. Они словно дали ей время уйти, но она почему-то не ушла.
   "Видимо, денег на ещё один заход нет у неё", - подумал он, наблюдая за происходящим. Они встали перед ней. Они требовали, она пыталась оправдаться. Мямлила что-то. Возможно, хныкала. Потом автобус остановился и они вытащили её наружу. Теперь некоторое время не будет никаких контролёров.
   Тётки в масках тут же начали обсуждать произошеднее:
   "Из-за этих тварей всё и началось!"
   "Моего сына с работы выперли из-за того, что эти шкуры в магазин приходили!"
   "Да, а у нас магазин закрыли!"
   "А носили бы, когда следовало - и не было бы ничего!"
   "Сами сдохнут, дряни!"
   "Да отстреливать надо, не ждать!"
   Он слушал и ждал, что кто-нибудь выскажется иначе, добавит что-то своё или, упаси Господь, вступится. Но такого не произошло. Через некоторое время они принялись обмениваться умершими "от вируса" знакомыми знакомых. Почему-то близких родственников не находилось ни у кого. Зато обсуждение их сплотило - возможно под конец они и телефонами обмениваться начнут.
   Он снял маску и криво ухмыльнулся. Как же хотелось плюнуть им в рожу! Загорелась лампочка, но контролёров больше не было. А рты под масками закрылись.
   Автобус остановился. Водитель вошёл - глаза его, над маской, пропитавшейся потом и ставшей почти прозрачной, покраснели от усталости.
   - Выйдешь? - спросил он, почёсывая лысую макушку.
   - Да, я как раз собирался выходить, не беспокойтесь.
   - Давай тогда, выходи, - он ушёл обратно в кабину. Открыл двери - все сразу. Это был явно знак уважения. Снаружи он почувствовал себя лучше. Автобус отъехал, а он так и стоял без маски. До дома было ещё три остановки, но всё равно лучше их пройти пешком.
  

ххх

   Здесь туман был настолько плотным, что блондин уже задумался, не стоит ли привязаться верёвкой к проводнику. Такую видимость он мог сравнить только с тем, что можешь увидеть в страшную пургу глубокой ночью. Солома под ногами больше не шуршала - теперь они шли по утоптанной и, как показалось коротышке, сельской дороге. Такие после хорошего дождя превращаются в топь, хотя и кажутся непромокаемыми. Туман над головой покрылся клочьями жёлтого и розового - наступал вечер. Привычным рыбьим чутьём коротышка уловил, что близко море. Туман путал и глушил звуки плеска воды, но ему и не нужно было их слышать. Близко море или другая большая вода. Вскоре под ногами зашуршал песок пасмурного вида.
   - Мы шли в город, а не на пляж, - заметил он в спину проводника.
   Тот не ответил. Блондин остановился - впереди была вода. Они стояли на небольшом пригорке. И впереди - никакой мглы. Она теперь висела над головой, словно вода отталкивала её от себя. Он обернулся - за спиной - стена тумана, такого густого, что хоть гвозди забивай. Запах спирта чувствовался острее, но временами его заглушал прохладный водный ветерок. Коротышка только теперь понял, насколько у него устали глаза в этом походе и с удовольствием воспользовался ими, чтобы увидеть что-то, кроме белой мглы.
   Это была река, старая и серая, мрачные волны перекатывало сильным течением. Опытный глаз подсказал, что до другой стороны чуть больше пятисот-шестисот метров. Вплавь перебраться по такому течению он решился бы только в самом крайнем случае.
   А на другом берегу как раз и находился город. Он был невелик, но после туманных, пустых и мертвенно-тихих просторов выглядел заманчиво. В некоторых окнах горел свет.
   - Как же они его не заметили? - удивился блондин.
   - А он никому не нужен, - ответил проводник. В голосе его слышалось сомнение. - В полном кольце. И слишком далеко от всех интересных мест. Им мы ни к чему.
   Он наклонился и словно из земли вынул конец троса. Блондин попятился - его привели к совершенно конкретному месту. Это было просто невозможно. Пожилой не спеша подтягивал лодку. Из неё поднялась крупная собака.
   - Привет, Тор, - сказал проводник. - Свои.
   Но пёс продолжал пристально смотреть на блондина. Лодка причалила. Пёс пригнулся и зарычал. Пожилой повернулся к коротышке.
   - Тор не ошибается, - сказал он, - мы слушаем.
   Пёс проворно выпрыгнул на берег и медленно направился к блондину. Это была какая-то рослая дворняга, дикая помесь - длинные ноги гончей и крепкое туловище.
   - У нас нет ничего, - задумчиво прикидывал проводник. - Рабы? Крысы для очередной вакцины?
   - Я просто ищу себе место... - пробормотал блондин, не отрывая глаз от собаки.
   Пёс гавкнул. Блондин вздрогнул всем телом и медленно поднял руки. Лицо его исказилось и он тяжело дышал. Ему приходилось вступать в поединки с псами и он знал, насколько они быстры и опасны. А этого телёнка не наверняка и кувалдой завалишь.
   - Это я знаю. Мы познакомились, Фритрикссон. Вы решили подзаработать? А зачем вам деньги?
   Он спрашивал больше сам себя, чем собеседника. Блондин молчал. Ему пришло в голову, что проводник мыслит правильно. Привычка - мечтать о деньгах. Деньги теперь имеют место только в магазинах элиты. Хотел бы он стать элитой?
   Пёс кинулся на него.
   - Стоп, - резко сказал проводник.
   Тор слушался беспрекословно. Он остановился. Теперь он стоял на расстоянии вытянутой руки. Совсем немного он не доставал до плеча коротышки.
   "Тор. А ты, получается, Один" - хоть его и трясло от страха, но он не смог удержаться от улыбки. На скандинавского бога проводник был мало похож. Если только бородой.
   - Не стану вас убивать, - сказал "Один". - Сейчас я сяду в лодку. А вы с Тором пообщаетесь.
   Он повернулся к ним спиной. Тор тут же зарычал. Блондин почувствовал, что сейчас обмочится со страху. Если эта тварь в него вцепится, он точно обмочится - даже если схватка закончится в его пользу.
   - Я... я не знаю, как сказать, - начал он, стараясь не глядеть на собаку.
   Проводник удивился:
   - Что ж тут сложного?
   - Есть человек... человек, которого я не хочу подставить. Вы - слишком мелкая сошка. Кому попало говорить не могу.
   Пожилой прищурился, что-то прикидывая.
   - Можно мне посидеть? - блондин боялся, что задница сейчас его предаст.
   Проводник ответил не сразу.
   - А? Да, конечно. Отойди Тор.
   Собака попятилась и легла. Недалеко. Блондин плюхнулся на задницу и быстро задышал, стараясь избавиться от страха. И тут же почувствовал, что спирт забил нос и горло. Он закашлялся. Проводник, обозревавший реку, аж подпрыгнул. Потом негромко засмеялся.
   - Хорошо, - сказал он. - Вам нужно поговорить ещё кое с кем. Вы ведь хотели в город. Поплывёте с нами и побеседуете.
   - А потом? - блондин немного пришёл в себя. Пёс лежал, закрыв глаза.
   - Потом - видно будет.
   Проводник молчал, глядя на воду. Где-то на том берегу щебетала птица. Он любил птиц и знал, что на них можно положиться. И на Тора.
  

ххх

   Он всегда любил рыбалку. Хотя и никогда на ней не был. Жизнь раньше мчалась слишком суетливо, дел было много - две работы, да и нерешительность мешала. А рыбалка - сложное предприятие. Нужно купить правильные снасти, найти место, куда-то ехать. И неожиданностей полно. Да и автомобиля у него никогда не было.
   Поплавок дрогнул. Рано. Пахло приближающимся дождём.
   Большую часть своей жизни он переживал из-за абсолютно любых вещей. Например, когда решил ограничиться электронной рыбалкой. Он грустно улыбнулся в бороду. Сначала нервничал, только решаясь купить приставку с симулятором рыбалки. Потом паниковал, пока покупал её, жутко волновался, пока вёз домой. А когда не смог сразу подключить, чуть не плакал из-за своей неуклюжести и тупости.
   И так - каждый раз. С приставкой всё ещё обошлось - она всё же заработала. Обычно же он натыкался на непреодолимую преграду.
   Раньше белая стена ваты вокруг острова его нервировала. Ведь из неё могло выплыть что угодно. Это как темнота за углом или в дверном проёме, которую ещё и осветить невозможно. Или тот страх, который иногда возникает, когда плывёшь, перебираешь руками, а потом замечаешь, что под тобой - чёрная бездна. Но дни проходили за днями и понемногу постоянное напряжение, в которое вогнали годы всевозможных экспериментов по борьбе с порфиравирусом, понемногу начало спадать. Раньше он и не подозревал в себе такой силы духа. Выйти из дома просто потому, что так захотелось! Пойти куда хочется...
   Из тумана вынырнула лодка. Свои - внутри Птицелов, Тор и кто-то в шапке светлых волос. Ничего страшного - Птицелов знает, что делать.
   Он вынул из банки ещё одного червя. Аккуратно разрезал пополам и насадил на крючок. Раньше и он сам был таким червяком. Забросил. Лодка двигалась медленно, ещё бы! - при таком течении. Короткий всплеск. Поплавок утонул.
   От хлопка по плечу он подпрыгнул. Но это была только упавшая веточка ивы, под которой он рыбачил. Дёрнул. Через минуту щука, снятая с крючка, трепыхалась в ведре, разевая зубастую пасть. Если лов будет хорошим, то щуку он, пожалуй, отпустит - есть в ней что-то... элегантное.
   Лодка приближалась. Физиономия Птицелова наводила на мысли. Вероятно никто, кроме него, не умел так разбираться в физиономиях. Это всё из-за игры в покер. Он не имел представления, откуда на острове вдруг узнали о его покерном мастерстве. Но в один момент его пригласили в местный клуб и показали отлично сработанный стол для игры. Карты собрали у всех, кто пожелал поделиться, разносортные, но обещали со временем изготовить собственные. Фишки выточили из дерева.
   - И как вам? - поинтересовалась Лиза - единственный человек, с которым он более-менее сошёлся здесь. Хотя они и обращались друг к другу на "вы".
   - Никогда за таким не сидел, - сказал он, проведя рукой по зелёном сукну. - Чудо.
   - Угадали?
   - Вы ведь специалист? - глаза Лизы весело блеснули. - Наш персональный катала?
   Он смутился. По-хорошему на такое стоило обидеться, но он был уверен, что девушка не в курсе терминологии.
   - Нет, я не катала, - сказал он. - Но немного играть умею. Откуда вы узнали?
   Она была едва ли старше двадцати лет и умела краснеть, как девушка из гамсуновских "Мистерий". И сейчас покраснела.
   - Все знают. Вы здорово считаете. Меня попросили узнать - сможете ли вы нас поучить?
   "Интересно, по их мнению все, кто умеет хорошо считать - мастера покера?"
   Он задумался. Никогда ему не приходилось кого-нибудь учить. И он не припомнил, чтобы умел что-то настолько лучше других, чтобы быть наставником. Хотя в картах он, пожалуй, разбирался. Много мыслей и воспоминаний тогда пролетело в голове. И серые от страха лица, и дрожащие от азарта пальцы. А ещё он вдруг сообразил, что почти никогда не проигрывал - в самом худшем случае оставался при своих. Как это получалось? Или талантом было то, что никто этого не замечал?
   - Михаил? - она крепко дёрнула его за рукав.
   - Знаете, Лизавета, - сказал неожиданно сам для себя, - я хотел много всего у вас спросить. Например, зачем учиться такой ерунде. Она ведь азартная, а азарт - это плохо. Но, если хотите, постараюсь изложить всё, что знаю. Только нужно придумать, что именно будет объектом интереса. И установить правила.
   Поплавок утонул. Он подсёк и вытащил небольшую плотву.
   Лодка причалила и Тор, выскочив из неё, подбежал к нему - поприветствовать. Раньше он очень боялся этой зверюги, он вообще собак боялся, но умный пёс быстро понял, как нужно действовать. Он никогда не гавкал рядом с Михаилом, а подбегал молча, укладывался рядом и, вытянув морду, ждал, пока его погладят и осторожно потреплют за загривок. Иногда негромко фыркал от удовольствия. Отучить от страха перед собаками он так и не смог, но зато сам попал в список исключений.
   Так он сделал и сейчас - только морду положил рыбаку на бедро.
   - Какой же вы умный пёс, Тор, - сказал рыболов, - осторожно поглаживая собачий загривок.
   - Рыбы он хочет, Миш, - подсказал Птицелов. Рыбак заметил, что маленького незнакомца он нежно придерживает за рукав куртки. Очень хотелось спросить, кто это такой. Выглядел пленник очень необычно - явно не местный. Страха на его грубом лице не было, только любопытство.
   - Знакомьтесь, кстати, это - Ларус, - вспомнил вдруг Птицелов.
   - Ларус Фритрикссон, - сказал коротышка. Голос у него был низкий и приятный. А сам он напоминал закалённого ветрами горного гнома.
   "Вы очень хорошо говорите по-русски с такой фамилией", хотел сказать рыбак, но сдержался.
   - Я - Михаил, - кивнул он. - Что-то нехорошее? - спросил он Птицелова.
   - Пока не знаю, - ответил тот. Он явно хотел ещё что-то добавить, пояснить, но не стал. Михаил почувствовал себя польщённым. Ему хотели рассказать что-то секретное...
   Он погладил пса и негромко сказал:
   - Не беспокойтесь, Тор. Я оценил. Если улов будет хорошим, я обязательно вас позову.
  

ххх

   Оказавшись здесь, Ларус подумал, что попал куда-то на пару веков назад. Пахло тут паршиво - смешивался запах рыбы и скошенной травы, гари и табака. Город был обширнее, чем показался сначала. Небольшие, одинаковые, деревенского вида дома, а улицы неизменно извивались и сворачивали под странными углами, иногда упираясь в тупик или незаконченную постройку. Чувствовалось, что плана постройки не было. Летом, вероятно, город утопал в зелени - повсюду торчали тонкие, недавно посаженные деревца. Вместо заборов использовались кусты ежевики и смородины. Но сейчас всё это почти целиком лишилось листвы, хотя в лесах за рекой древесные кроны ещё не утратили уборы. Там и сям попадались небольшие огороды и низенькие "томатные" теплицы сделанные из чего попало.
   И никаких автомобилей. Зато в домах горел свет, а вдоль дороги стояли столбы энергоснабжения. А вот водопровода тут не было - люди с вёдрами воды попадались регулярно. Он с ужасом подумал - не из реки ли они её берут.
   К ним приблизилась пожилая женщина в платке:
   - Это кто?
   - Пока не знаю, - в голосе проводника послышалось нетерпение, - мы спешим.
   - Вы разве лекарства не должны были привезти? - женщина начала злиться. - У нас морфий закончился. И антибиотиков почти нет. И бронхолитики на исходе - с нашей-то толпой астматиков!
   - Тор, посторожи.
   Проводник взял женщину за рукав и отвёл в сторону. Говорил он тихо, но кое-что блондин расслышал.
   - Нечего морфий в таких дозах раздавать, - говорил проводник.
   - Если такой умный - сам будешь с ними разбираться! - рявкнула женщина.
   - А астму лучше лечить нормальной работой, а не отлёживанием.
   - От твоего "лечения" уже два человека загнулись, умник!
   Проводник махнул рукой. Женщина энергично оправила его куда подальше, а сама двинулась в противоположном направлении.
   "Неплохое начало" - подумал Ларус, с огорчением вспоминая заполненные полки городской аптеки.
   Они продолжили движение. Он смотрел по сторонам и везде он замечал отпечаток недоделанности. А ещё мерзкий запах того самого табака - он сменил вонь тумана. Очень немногие дома были окрашены полностью, а иногда, явно из-за недостатка краски одного цвета, покрывались несколькими, чем-то напоминая флаги. Работа продолжалась повсюду. Под ногами была грязь, но в некоторых местах дорогу уже замостили. Два мужика, переругиваясь, тянули электрические провода. К недостроенным домам тащили стройматериалы на тачках. Иногда и так неширокую улицу ещё больше сужали груды сложенных бревен, камней и железяк. И таскали всё это вручную и на тачках.
   Людей на улицах его глаз выцеплял с трудом. Они были, но как будто сливались с городом. Вот невысокая кучерявая женщина, покуривая трубку, катит тележку с хворостом. Парень, свесившись вниз головой с крыши, зацепившись ногами, приколачивает фонарь над крыльцом. Невысокий худой мужичок закидывает на верхушку бревенчатой стены ещё одно бревно. Пожилой мужчина в шляпе собирает плоды с яблони, стоя на ходулях. Старушка, согнувшись, опираясь на палку, несёт на спине поддон с нагруженными на него в три ряда банками краски. Парочка расплавляет металл в ковшике, а потом заливает его в форму. Им явно нравится работать. Прямо-таки счастье в труде. А ещё постоянно возникало впечатление, что людей тут куда больше, чем видит глаз. И, кажется, Тор тут был единственным животным - его часто подзывали и он подходил почесаться и погладиться, не теряя, впрочем, достоинства.
   Одеты все были в нечто, больше напоминающее белую, серую или чёрную тюремную робу - толстые полотняные вещи были чересчур просторными, поэтому иногда возникала мысль о том, что вокруг шевелятся моржи.
   Они прошли мимо толстостенной, похожей на пещеру, каменной кузни, и Ларус закашлялся, заглотив порцию копоти. Молоты, словно по метроному, опускались на раскалённую докрасна железку, которую клещами с длинными рукоятями держала рослая, на редкость уродливая бритая женщина. Потом снова начались дома и домики, низкое, безумно длинное здание какого-то склада или ангара, амбары. Теперь они поднимались на небольшой холм, который довольно круто обрывался с другой стороны, и с него можно было рассмотреть дальнюю часть города.
   Оказалось, что островом он не ограничивается, а начал переползать на другой берег. Вероятно, с высоты птичьего полёта всё это выглядело как две капли ртути, которые уже начали сливаться в нечто единое. Впрочем, насколько далеко продолжалась та часть, рассмотреть не удавалось - она скрывалась в тумане. Интересно, жил там кто-нибудь? Соединялось всё это тремя мостами, которые выглядели очень интересно. Они напоминали знаменитый мост из романа "Виртуальный свет" Гибсона. Только тут получилось наоборот - сначала появились дома, прямо на воде, а затем между ними протянули мост. Эти здания-опоры выглядели невероятно, учитывая, что место, на котором они стояли, накрывало мощное течение реки. Конструкции были бетонные, узкие и по форме напоминали волнорезы. Что-то с ними было не так, но издали Ларус не мог разобрать, что.
   - Пришли, - сказал проводник. Ларус с недоумением уставился на такой же непримечательный дом, как и остальные. Деревянный, обитый дранкой тёмно-желтого цвета.
   - Здесь кто-то старший живёт? - спросил он.
   Проводник не ответил.
   Они вошли (пёс тоже) в темноватые сени и постучали в дверь.
   - Можно, - послышалось из-за неё.
   За дверью оказалась почти квадратная комната, которую можно было бы с некоторыми огрехами назвать кабинетом. Стол, стулья, схемы и графики по стенам, небольшая школьная доска с надписями мелом. Огромная кованая стойка с папками. Кажется, в углу было дерево в горшке, но его Ларус рассмотреть не смог. Причиной этой невнимательности было то, что за столом сидел гриф. После того, как Ларус его увидел, он уже не мог отвлечься на окружающую обстановку.
   Этот человек был похож на грифа настолько, что издалека их можно было перепутать. Маленькая лысая голова с огромным, словно переломанным носом, кустистые брови, круглые глаза за круглыми очками, сутулость, длинная шея, которая торчала из чёрного лохматого, как распушённые перья, свитера.
   Но нос был невероятный. Пожалуй, такому и гриф бы позавидовал. Это уже какой-то фламинго, наверно. А внешнее сходство дополняли птичьи движения Грифа. Он двигался словно рывками, быстро наклонял и поворачивал голову, сверкал глазом.
   - Здравствуй, Птицелов, - сказал Гриф голосом, по которому легко читались лет тридцать стажа крепкого курения. Выглядел он лет на шестьдесят, но сколько ему было в действительности - определить было невозможно. Он ещё сильнее нахохлился, не отвлекаясь на свои бумаги, а внимательно наблюдая за ними.
   Тор улёгся под стол и пристально смотрел на Ларуса.
   - Хотелось бы вашего мнения, Яков Семеныч, - начал проводник.
   Потом он кратко изложил всё, начиная от их встречи в парке до очной ставки в присутствии Тора. Не пропустил и двойное убийство. Получилось удивительно складно, словно он читал с листа. На самом деле всё происходило не так складно и правдоподобно.
   В родном Кеблавике он оставаться не мог, и оставалось только искать новую родину. Города в тумане, чем дальше ты от них находился, тем больше напоминали вымысел. Это был просто шанс, надежда, которая ему требовалась. И если города в тумане существовали, то русских среди них было предостаточно. Ему, с его нелепо-русским воспитанием и нелепо-совершенным знанием языка нужен был именно такой город.
   Если же говорить просто, то он нашёл нужного проводника и теперь он здесь.
   И он искал охотника. А найти его можно было двумя способами. Либо стать его добычей, либо стать охотником самому. Ему пришлось объединить оба варианта.
   - Думаю, выбора у тебя нет, - прервал его воспоминания Гриф. - Он спас тебе жизнь, ты сам сказал.
   - Да, - ответил проводник. Он оставался невозмутимым. - Это само собой. Да он и сам хотел сюда попасть. Но есть кое-что ещё.
   - И?
   Гриф поднялся с кресла и выпрямился во весь рост. Чёрный свитер и чёрные штаны слились в цельный тотемный столб. Теперь издали можно было подумать, что огромный гриф сидит на широком столбе. Гриф был, кстати, весьма высок - почти на голову выше немаленького Проводника. Ларусу пришлось задрать голову.
   - Он сказал, что здесь есть кто-то вроде осведомителя, - сказал проводник задумчиво. - Мне кажется, что этот осведомитель - я, но полной уверенности у меня нет. Возможно, он вообще врёт.
   - Тор, подойди, будь любезен, - сказал Гриф.
   "Что же он такое курит?" - подумал Ларус.
   Пёс выбрался из-под стола и встал перед Грифом. Тот наклонился к самой морде собаки и негромко спросил:
   - Он врёт?
   Выглядело всё это как откровенная дикость. Ларус вдруг подумал, что люди, живущие здесь, могут быть куда более странными, чем он рассчитывал. После всего, с чем они столкнулись, может быть, они уже и не совсем люди.
   А ещё он вдруг увидел птицу на плече Проводника. Маленькую красно-рыжую птичку. Она словно вынырнула из ворота его куртки, поглядела по сторонам и юркнула обратно. Он протёр глаза.
   - Кажется, у меня крыша едет, - вдруг сказал он помимо своей воли.
   На него удивлённо воззрились три пары глаз.
   - Вы советуетесь с собакой, из этого птица вылезает! Вы нормальные?! Или я чего-то надышался?
   Он попятился. Может быть, это туман? Надышался?
   - Ого, - сказал Гриф. - Наш человек, - он взмахнул крыльями. Ларус был готов поклясться, что это были крылья!
   - Теперь вы знаете моё имя, - сказал проводник. - Я - Птицелов. С птицами у нас пока всё не слишком хорошо, поэтому ношу их с собой.
   Он вытянул руку. И на неё стали усаживаться маленькие птички. Жёлтые, красные, пегие, серые, зеленоватые, круглые как шарики и изящно вытянутые. При всей нелепости всё это выглядело вполне уместно - словно яркий акварельный всплеск посреди скромной китайской гравюры. Птички были живые. Одна из них даже что-то защебетала.
   Ларус замер, выпучив глаза.
   - Думаю, ему стоит отдохнуть, - сказал Гриф. - А осведомителя, если он есть, сам назовёт. Вы устали, - сказал он Ларусу почти ласково. - Кстати, нас не представили. Я - Яков Семеныч, местный старшина. Как вас зовут?
   - Ларус Фритрикссон... - Ларус пялился на птичек. - То есть, их нет? Они мне чудятся?
   - Птицы? Вы же их видите. Вы можете назвать причину не верить своим глазам? Чем вы занимаетесь? Кстати, приятно познакомиться, Ларус, - Гриф протянул руку. И Ларус инстинктивно пожал её. И понял, что это не пальцы, а перья. Перед глазами у него всё завертелось и он начал валиться на пол, но крепкая рука Проводника ухватила его за ворот. Он почувствовал, что его осторожно уложили на пол. Он видел доски потолка, между которыми торчала пакля.
   - Чем он занимался, не знаешь? - услышал он голос Грифа. - Может, пригодится нам?
   - Он не говорил. Любопытный. Допрашивает как репортёр. А лицо как у моряка.
   - Тяжеловат он для журналиста. Как думаешь, Тор?
   - Матвеевна говорит - лекарства закончились.
   - Да, она и мне нервы трепала. У неё полный лазарет бездельников.
  

ххх

   Он стоял перед занавешенным окном и смотрел через щёлочку на улицу. День был погожий, почти безветренный, но прохожих было маловато. А ведь воскресенье. Силуэты, которые мелькали, можно было разделить по цветам - чёрные - проверяющие, белые - проверяемые, белые с красной повязкой - соглядатаи. Редко, очень редко можно было увидеть тех, кто осмелился выйти без полного скафандра. Впрочем, их маршрут всегда заканчивался встречей с чёрным силуэтом. Глухо раздавалось привычное сообщение из громкоговорителя о том, что находиться вне дома можно только в "обязательном защитном снаряжении", хотя он так и не выяснил, что это такое. Более строгие меры обещали не вводить, хотя у жилых домов уже устанавливали специальные столбы, с тридцатиметровыми тросами - чтобы от дома нельзя было отойти на большее расстояние. Многие радостно приветствовали это нововведение.
   "Не выходите из домов, иначе входные двери будут заварены!"
   Он отошёл от окна. Послышался звонок в коридоре. Обход - проверяют, надеты ли на владельцах комнат шапочки, маски, перчатки и специальные пакеты на обувь. Кроме того, в помещении должен был поддерживаться специальный уровень дезинфекции в воздухе, правда, никто не мог сказать точно, какой именно.
   Встав возле двери, он слушал негромкий разговор, потом писк проверяющего санитайзер прибора. Голоса стали громче. Штраф выписывают. Смертельный номер. Штраф невозможно оплатить хотя бы потому, что из дома запрещено выходить. Послышались крики. Вероятно, теперь заедут по башке на прощанье, а потом вызовут "скорую". Он отошёл от двери.
   Комната была погружена в темноту. Он знал о проверке и подготовился. Позвонили. Интересно, будут они вскрывать дверь?
   Снова позвонили. Видимо, план делают.
   Он осмотрел комнату. Выглядела она пустой и скучной, как стандартный гостиничный номер. Пыли не было, но и обжитости тоже. В воздухе чувствовался слабый запах санитайзера. Он им не брызгал, но эта дрянь распылялась повсюду в таких масштабах, что проникала в любые жилища. Дверь заскрипела - видимо на неё оперлись. Шуршал защитный мешок проверяющего. Второй, видимо, ушёл за ключами.
   Он открыл неприметную дверь стенного шкафа. Здесь была фальшивая панель, за которой скрывалось потайное пространство. Стоял стул и лампа на стене. Под стулом лежала стопка книг. Здесь он читал, пока комнату в очередной раз досматривали. В последнее время это случалось всё чаще. Непрочитанные книги быстро заканчивались.
   За дверью послышались голоса и звон ключей. Он вошёл в шкаф и бесшумно закрыл за собой дверь.
  

ххх

   Михаил мысленно прикидывал общий расклад. Карты у него были неплохие, но его больше интересовало то, что в чужих руках. Карты Лизаветы он видел - она пока не научилась их прятать.
   Человек, сидевший напротив, со старым ожогом от маски, только пожал плечами.
   - Бесполезная дискуссия, - сказал он. - Любой разговор теперь всегда переходит на маски. Их обсудили во всех чертах ещё за первый год.
   До начала вирусобесия он славился своим щёгольством. В его распоряжении - в самом центре города - находился шляпный магазин. Он был большим фанатом шляп и изо всех сил старался снова ввести их в обиход. Теперь его искалеченное лицо не могла бы спасти никакая шляпа. Осталось только его прозвище, тщательно внедряемое в городе Лизаветой - Герцог. Он умел играть.
   - Мы стараемся, Герцог, уймись, - улыбнулась Лиза. Она относилась к тому типу людей, которые неспособны освоить покер. Она всё время отвлекалась, регулярно светила карты и болтала. Михаил чувствовал, что и сама игра её не слишком интересует.
   - Да уж, - сказал старик Фёдорович, старик-камнетёс. - Если мы не живём в этом, то по соседству точно.
   У него были все задатки гениального игрока. Абсолютно непроницаемое лицо. Пальцы его были настолько жёсткие, что он с трудом их разжимал, отпуская карты или подбирая их со стола. Только в правилах он постоянно путался, но невозмутимость сглаживала его промахи. И его Миша опасался - как-то раз видел, как камнетёс избивает свою жену - говорили, он вообще быстр на расправу.
   Все разговоры почти неизменно сводились к вирусу. Абсолютно все жители пострадали от вирусобесия, но многие - особенно сильно. Эти рассказы вызывали у Михаила тяжёлые воспоминания и он начинал нервничать. Сейчас он нервничал, а ведь в покере это - главная ошибка. Только что старик рассказал, почему он теперь хромает. Оказалось, что это последствия не травмы, а вакцины.
   - Мне - одну, - сказал Михаил.
   - Мне - две.
   - А мне - три, - легкомысленно сказала Лиза.
   Она уже в третий раз просила три карты. Он всмотрелся в её широкое улыбчивое лицо. Очевидно, пытается как-то дополнить свою пару.
   Он посмотрел вокруг. Комнату освещал единственный светильник над столом. Электричество стоило экономить - всё остальное пространство таяло во мраке. Пахло свежим деревом - дом, как и большинство остальных построек, был новый. Через некоторое время здесь должны будут появиться столы, скамьи и биллиардный стол. Последний собирали вторую неделю и каждый раз что-то шло не так. Даже вроде драка из-за него случилась. Ближайшее окно освещал уличный фонарь, а подоконник, как и все прочие подоконники в городе, заполняли горшки с растениями.
   За небольшим складным столиком, окружённая грудой блеска, сидела Арина "Стекольщица". Лицо у неё было серо-сизое, оплывшее, а два передних зуба заметно выступали. Почти все фонари и лампы в городе изготовила она. Сейчас перед ней была груда осколков, острых и разношёрстных, и она аккуратно прилаживала один к другому. Ни клеем, ни чем-то другим она не пользовалась, просто складывала кусочки. В результате получался гранёный, как бриллиант, и такой же яркий, шар, в который оставалось только вставить лампочку. Болтали, что дома у неё есть аквариум из таких осколков, правда без рыбок - там были только растения и блеск.
   - Эй, месье, - сказал Фёдорович. - Хорош глазами шарить!
   - Ставлю ещё шестьсот, - сказал Михаил.
   - Ого! Блефуешь, хитрожопый, - улыбнулся Герцог. Улыбаться он учился заново и получалось пока пугающе - сквозь дыру ожога открывались зубы с правой стороны. Этим нехитрым способом он постоянно выдавал свой собственный блеф.
   Игра продолжалась. Темнота сковала улицы - прохожих не было. Свет горел только в редких домах - на всех его не хватало. Многие сидели на крылечках и курили. Где-то плакал ребёнок. Раздавался запах жареной рыбы. На коньке крыши Семеныча стоял фонарь, а сам старшина сидел на корточках рядом, завернувшись в чёрное одеяние. Он редко спал. Глаза его поблескивали в темноте.
   На, причале под фонарём, со своими удочками кимарили рыбаки. Когда начинало клевать, они тут же просыпались, а подцепив рыбу, немедленно засыпали вновь. В свете луны город казался заброшенным и мёртвым.
  

ххх

   Нужно было сходить в магазин. Руки дрожали, живот крутило. Он был уверен, что у него начинается боязнь открытых пространств. Агорафобия. Ему даже не хотелось смотреть на улицу - там был снег, "снеговички" и иногда проезжающие "скорые" или полицейские машины. И по телу пробегала дрожь, если какая-нибудь из них останавливалась.
   Вокруг стояла тишина. Людей было немного - самые удачливые уже сбежали, других увезли в закрытые госпитали. Он даже не был уверен, жив ли он сам или нет. После того, как его выкинули с работы, он не пытался найти работу, вместо этого предпочитал экономить. Почти месяц назад телефон разрядится и теперь валялся под диваном. Интернет отключили за неуплату. Он отрезал всё - никаких новостей. Оставалось электричество для ноутбука, по которому он смотрел и пересматривал фильмы, вода и газ для перловки.
   Последний раз он выходил из дома месяц назад. Или два? Дни сливались в один. И он никак не мог успокоиться. Стоило услышать сирену снаружи, и хотелось тут же пойти в ванную и вскрыть вены.
  

ххх

   - Гарды. Видишь, как они ходят? - Птицелов передал Ларусу бинокль.
   Они вместе сидели на раскидистом дереве, ещё не утратившим свою листву, а только перекрасившим её в ярко-жёлтый цвет. Дышать здесь было легко и приятно. Пахло листвой, свежестью и корой. Теперь Ларус знал, что в кронах деревьев туман не появляется. Птицелов объяснил это в своей манере:
   - Черт знает, почему так.
   Они наблюдали. Как на ладони был виден отряд в чёрной форме - после того, как властные структуры оставили эти места, своих псов они бросили на произвол судьбы и теперь те занимались привычным делом - грабежом. Хоть и без формального узаконения. Но вели себя они очень странно. Вместо того, чтобы идти прямо, они начинали поворачивать то вправо, то влево, ходить кругами, возвращаться на исходную. Он не мог понять, почему это происходит, зато теперь видел, почему те, кто идут в туман, либо пропадают в нём, либо возвращаются совсем скоро. Интересно, он сам бы так же сворачивал?
   Без какой-либо надежды на успех он поинтересовался:
   - Поэтому они вас найти не могут?
   Как ни странно, в ответ прозвучало непривычное:
   - Не могут. Думаю, тут должно быть какое-то особенное чутьё. У меня оно есть, у вас - тоже. Иногда и у кого-нибудь из них встречается. Таких мы и высматриваем.
   - Чтобы они не привели остальных?
   Птицелов даже оторвался от бинокля и глянул на него как на дурака.
   - Да. Но такие встречаются редко. И не умеют вести за собой. Но... бывает.
   Люди в чёрной форме отошли так далеко, что и в бинокль их было не видно. Ларус чувствовал какое-то неведомое удовлетворение. Неужели здесь что-то защищает от таких? Общения с гардами ему уже хватило на много лет вперед.
   - Бывает?
   - Некоторые идут в туман в одиночку. И у них появляется чутьё. Или как-то так. Когда один - шансов дойти больше.
   - А вы их убиваете? - не удержал Ларус срывающийся с языка вопрос. И тут же попытался его смягчить: - А то я себя на дереве как Рэмбо чувствую.
   Он покосился на лук и колчан со стрелами за спиной Птицелова. Впрочем, он ещё ни разу не видел, чтобы тот стрелял.
   - Как правило - нет, - Птицелов вздрогнул и снова оглянулся на напарника, - в отличии от вас. - Тех, кого нужно убить... они и сами задохнутся. Они ведь так и ходят в масках.
   - Не могу понять, почему, - ответил Ларус, проведя пальцами по ножнам. - Я бы их всех убил.
   Ларус вдруг представил, как он лежит в небольшой яме, полностью скрывшись под лесной листвой и валежником. Ничего не видно, но его задача не смотреть, а слушать. Он отлично чувствует вибрацию шагов. Запах листвы прерывает какой-то другой. Может быть, это запах резины или гарь. Ко всему этому примешивается запах съестного - он вызывает тошноту.
   И конечно, звуки. Скрип, шорохи, позвякивания, хруст. Однако их можно уловить только в перерывах от основного шума - тяжёлого дыхания. Он буквально видит разинутые рты, жадно вдыхающие и с болью выдыхающие воздух. Эти люди просто задыхаются.
   В голове, наконец, оформляется мысль, почему же они так странно перемещаются в тумане. Ходят по кругу. Возвращаются назад. Всё просто - им не хватает воздуха, его становится всё меньше и ноги сами берут на себя управление и поворачивают туда, где воздух есть. А может быть, мозг совсем перестаёт работать, и они начинают бесцельно плутать.
   Ларус очнулся и сообразил, что всё представленное на самом деле ему рассказывает Птицелов, мрачным шёпотом. Он говорил, всё ещё глядя в бинокль.
   - Но и помогать им мы не станем? - Ларус вынул небольшую бутылку, открутил крышку и резким движением набрал в неё порцию тумана. Для лаборатории. Туман был едва заметного, скорее ощутимого, чем зримого землисто-синего оттенка.
   - Правильно, - кивнул на это Птицелов. Он уже много раз устраивал Ларусу испытания на виды тумана. И довольно часто хвалил. - Попадись мы им... да и не люди они. Собственной воли у них нет - выполняют любой приказ. Умеют только подчинять и запугивать. Но бывают и люди.
   - Много с ними сталкивался?
   - Да.
   Раздался выстрел, затем - вопль.
   - Назад, - скомандовал Птицелов и быстро подтянулся на ветке, тут же свесился и втянул наверх коротышку. Кроме того, что тот крякнул от неожиданности, всё произошло бесшумно.
   Через минуту вопль повторился. Только теперь он звучал дольше. И боли в нём было больше. Они ждали. Птицелов снова смотрел в бинокль.
   В тумане, чтобы что-то рассмотреть, даже при помощи бинокля, требуется известное мастерство, которому Ларус только начал обучаться. Раньше он думал, что это невозможно - просто белое месиво перед глазами. Но под руководством местных - биноклями активно пользовались рыбаки - он научился по колыханиям тумана определять, что в нём находится. Птицелов говорил, что видит и неподвижные объекты. Но пока ему не полагался сей оптический прибор. Поэтому он теперь терпеливо старался по выражению подбородка Птицелова определить, что он видит.
   Подбородок был не самой динамичной частью мрачного лица охотника. Он всегда оставался квадратным и неизменно покрытым седой щетиной. Никаких поблажек. Зато Ларус заметил, что из-под щетины проглядывают шрамы - небольшие белые рубцы. Значит, Птицелову тоже пришлось немалое время носить намордник.
  
   - Посмотрите, - сказал Птицелов, передавая бинокль. - Ещё живой.
   Ларус долго пытался что-нибудь рассмотреть, но видел только белую кашу тумана. Тогда проводник отобрал у него бинокль и принялся шёпотом рассказывать, что видит.
   Человек. Лежит. Упал. В куртке, защитных штанах и сапогах. Грибник. Корзинки не вижу. Держится за ногу. Ползет. Корчится. Ползёт. За ним кто-то есть. Фигуры.
   - За что они его? - спросил Ларус. - У него же нет ничего. В городах хотя бы ради штрафов бьют.
   - Без маски он, - вздохнул Птицелов. - А они без мозгов.
   Ползёт. Фигуры окружили. Приподняли. Допрашивают. Чёрные маски. Говорят, наверно.
   Ларус услышал громкий крик, который можно было расценивать в подтверждение рассказа Птицелова.
   Поставили на ноги. Валится. Тащат в туман. Не вижу.
   "Прямо какой-то трэшовый ужастик", - подумал Ларус и спросил:
   - Мы будем сидеть и смотреть?
   - Решайте, - Птицелов в упор посмотрел на него. - Что бы вы хотели?
   Ларус заткнулся. Ему хотелось убить всех истязателей и освободить раненого. Но теперь добавилось много новых факторов. Что с ним делать? Можно ли его везти в город, ведь это может быть ловушкой. Реально ли убить стольких выродков, ведь у них есть оружие? Мысли путались в его мозгу, и ни одна не могла выступить на передний план.
   Птицелов незаметно наблюдал за ним. Блондин оказался весьма сумбурным товарищем. Исполнительный, терпеливый, внимательный, но неизменно равнодушный к другим, сейчас вдруг он разволновался. Непонятно было только то, чего именно он хочет - смерти одних дурачков или жизни другого. А ещё он прикинул, что расстояние слишком велико для стрел и вряд ли он сможет без потерь убить всех. Целый отряд всё-таки. Если жажда убийства восторжествует - будут проблемы. С другой стороны - эксперимент того стоил.
   - Думаю, нам стоит проследить за ними, а потом решить, что делать, - сказал Ларус. - Может быть, узнаем побольше.
   Птицелов одновременно насторожился и успокоился. Напарник оказался неглупым, но слишком хладнокровным. Убить для него было важнее, чем спасти. Он не удержался и спросил:
   - Убить всех?
   - Да.
   Почему-то ответ, или скорее интонация, звучала вполне убедительно. Хороший знак. С другой стороны, он пока ещё слишком мало знал о новом напарнике.
   - Мы можем за ними проследить? - этот вопрос явно интересовал коротышку. - Чтобы они не заметили.
   - Можем, - усмехнулся Птицелов. И спрыгнул наземь.
  

ххх

   Просторная комната была заполнена столами, столиками, шкафами и холодильниками. На столах громоздились системы из колб и пробирок, по полкам на стенах и стеллажам стояли всевозможные ёмкости с реагентами. Это было единственное помещение в городе, где с потолка свисала огромная вытяжка, как на лучших кухнях. Вообще энергии сюда шла львиная доля.
   Горели лампы холодного света.
   Зоя рассматривала листок с данными. Почерк Валерьича, который тихо спал на диване в углу, был удивительно красивым для химика, ровный, каллиграфический. Таким почерком стоило бы заполнять религиозные книги. Формулы тоже больше напоминали узоры. Это всегда отвлекало. Но с другой стороны, она не могла предложить ему печатать на машинке, хотя таковая здесь была. Потерять такую красоту! Хотя лаборатория началась, почему-то, с неё, с машинки. Раньше здесь на столе одиноко стояла только она. Уже потом добавился целиком вынесенный школьный химический кабинет и сама Зоя впридачу.
   А вот с пришествием Валерьевича была выработана вменяемая система. Появилась максимально приличная вытяжка и сейф. Выровняли стеллажи, а полки в них заменили на более аккуратные. Подвели газ для горелки от большого баллона, который прятался в небольшой пристройке снаружи. Выкопали довольно просторный подвал для хранения реактивов, которых становилось всё больше.
   На столе перед девушкой стояли почти квадратные колбы с туманом. В одной из них он был чёрный и с густым осадком на дне. В другой - переливался оттенками от красного до жёлтого.
   Наконец она смогла отвлечься от эстетики и разобрала данные. Туман не поддавался. Он чернел, сгущался, менял структуру, но не исчезал. С другой стороны Валерьич постоянно говорил, что придётся жить вместе с туманом и стоит его не уничтожать, а использовать. "Это новый природный? ресурс", говорил он и "нам нужно только выяснить, как лучше его применить".
   Но ей туман не нравился и она ясно видела, что ничего хорошего от него получить не удастся. Поэтому старательно искала способ его уничтожить. Трудность возникала из-за того, что туман был везде разный и даже обладал разными свойствами. Эта мерзость словно приспосабливалась к окружающей среде.
   Включила газ и со злости поставила на горелку целую бутылку с туманом. Белая субстанция словно бы превратилась в нечто, похожее на паутину. Тонкие белые нити натянулись, переплелись, образовав сложную хаотичную конструкцию. Где-то белый цвет сменился на светло-голубой. И чем больше нагревалась бутылка, тем темнее становилась синева. Зоя грустно наблюдала этот процесс. Ничего необычного - синий цвет означал никотин. Почему-то эта порция тумана впитала в себя много дыма, и теперь он выходит обратно. Если открыть пробку - табачная вонь будет на всю лабораторию. Ничего интересного.
   Запахло гарью, она включила вытяжку. Загудело так, что задребезжали оконные стёкла. Валерьевич проснулся и поднялся. Удивительно, как он вообще смог очнуться после такой порции эфира. Надел очки, провёл пятернёй по бритой голове. Встряхнулся.
   - Ну-с, Зоис, есть что-то новое? - спросил он, протирая очки краем рубашки. Без очков глазки у него были маленькие, зато такие чёрные, что производили устрашающее впечатление. Он вынул из кармана небольшую коробочку и достал из неё кусочек смолы, круглый, как пузырь, и забросил в рот. Потом быстро оценил содержимое колбы.
   - Нет, новых образцов ещё не принесли, - вздохнула Зоя. Бутылка накалилась, а внутри забурлил сигаретный дым. Или просто дым. Зоя надела перчатки и осторожно вынула пробку. Пошёл слабый синеватый дымок; выходил он небольшими порциями-плевками. Они вдвоём следили, как дым покидает бутылку - туман оставался внутри, хотя и стал несколько более разряженным. Теперь он был похож на синевато-серую вату.
   - Как и раньше. Нагревание только отделяет от него некоторые составляющие.
   Валерьич с удовольствием втянул запах дыма, не переставая жевать.
   - П-прекрасная аромалампа, верно? - он мгновенье подумал и добавил, - погоди-ка, погоди.
   Некоторое время он копался в нижнем ящике стола, потом вынырнул оттуда с молотком и зубилом в руках. Быстро приложив зубило к бутылке, ударил. Пошла трещина. Ещё удар. Ещё. Рассыпались осколки. Теперь перед ними стояла бутылка из тумана.
   - И какой с этого толк? - спросила Зоя.
   - Как чернила осьминога... они принимают его форму, - ответил Валерьич. - Эт-то интересно... не правда ли?
   Она задумалась. Туман остаётся там, где его оставили. Нужно только придумать, как им манипулировать. Может быть, получится разобрать туман на стройматериалы и освободить, наконец, горизонт?
   - Ну, для начала - иллюзии, - продолжал Валерьич. Его худое лицо приняло мечтательное выражение. - Иллюзии - это... важно. Начнём-с?
  

ххх

   Громадные офисные здания нависали над пустыми улицами. Здесь было почти пусто, изредка проезжали машины. Двери были заклеены крест-накрест жёлтой лентой. Здесь давно никто не работал. Жизнь была только в здании напротив, которое ещё строилось. Работал кран, люди на фоне огромной конструкции выглядели чёрными насекомыми. В разрытые под трубы ямы моросил дождь, переходящий в снег.
   Очередное пустое офисное здание должно было дополнить местный пейзаж не позже, чем через два месяца. Рабочие выполняли свои функции механически, стараясь ни о чём не думать. Паспорта у них отобрали ещё полгода назад. И сейчас каждый из них против своей воли прикидывал, что же хуже - строительство этого бесконечного здания или исчезновение. Они не знали, что с ними сделают, если они откажутся работать. Кто-то говорил, что ничего - потому что найти рабочую силу становилось слишком трудно.
   Маски они больше не носили - в какой-то момент, не сговариваясь, просто не стали их надевать. И ничего за этим не последовало.
   Анвар стоял где-то между восьмым и девятым этажом и смотрел вниз. Он мог легко, как обезьяна, перебрасывать своё тело между этажами. Но сейчас он смотрел вниз и то, что он видел, напоминало ему вязь в священных книгах. Только вот, как, не зная грамоты, нельзя было понять Коран, так сейчас он не обладал специальным знанием, чтобы разобрать это послание. Буквы расплывались и смысл ускользал.
   Он посмотрел на свои загрубевшие, костлявые руки и огромными, с фалангу пальца, ногтями. Ему вдруг пришло в голову, что он что-то забыл, очень давно. Что-то очень важное произошло давно и это нужно было вспомнить. Громкий звук, казалось, сотряс всё здание. Анвар аж подпрыгнул, хотя и заранее угадал, что должно произойти. Упала тачка с цементом. Завалилась набок, серая пыль взвилась столбом. Долговязый таджик стоял, обсыпанный цементом. Потом сел на корточки и принялся сгребать цемент обратно. Анвар помог ему поставить тачку и вдвоём они докатили её до нужного угла. Таджик начал замешивать цемент - он справлялся с этим мастерски, даже красиво. Потом Анвар взял его за рукав и отвёл в сторону. Язык, на котором они говорили, русские надсмотрщики не знали.
   К исполнению плана быстро подключились и все остальные. Никто не обращал на них внимания. Что-то где-то крякнуло, ухнуло и здание начало медленно оседать, поднимая клубы дыма.
  

ххх

   В самой глубине особняка, на втором этаже, была выделена огромная комната. У закрытых дверей всегда стояла охрана. Обставлена комната была с исключительной роскошью - стены, покрытые шелковистыми обоями, пестрели от картин, мебель была из красного дерева и таких витиеватых форм, словно их создатели не имели понятия о плоской поверхности. Из углов выступали колонны, покрытые золочёным узором. На подставках стояло несколько скульптур очень разных временных периодов - из камня, дерева, мрамора, стекла и металла. Всё это сочеталось в некий коктейль - странный, на любителя, но съедобный. Слишком простыми и нелепыми в этом празднике извилистых форм были только стулья и огромная кровать из какого-то зелёно-жёлтого дерева. Эти вещи, возможно, были дороже всего остального в комнате, но их несомненным недостатком было то, что они были слишком индивидуальны и не могли стать частью чего бы то ни было.
   Светильники в комнате располагались настолько идеально, что, когда они включились, возникла абсолютная иллюзия естественного освещения. Окна были занавешены, причём так, чтобы снаружи этого не было видно.
   Нечто зашевелилось на кровати, пока скрытое нежным, как сметана, одеялом. Высунулась рука. Пальцы были пухлые и какие-то неестественно белые. Послышался тихий звук, не то всхлип, не то стон.
   Через несколько секунд дверь бесшумно отворилась и вошли трое слуг. Они были похожи как близнецы, но скорей стоило бы сказать, что они одинаково неприметны. Такие люди могли бы с равным успехом лечить и убивать, а ещё исчезать. Они слаженно и проворно, как большую куклу, извлекли существо из-под одеяла, одели в мягкий белый халат и усадили за массивный стол, на котором одиноко стоял ноутбук. На руки существа с ловкостью портных натянули перчатки. На глаза - дымчатые очки в золотой оправе. Один из слуг повернул невидимый вентиль - раздалось шипение. Существо за столом стало жадно, как рыба на суше, открывать рот и глотать свежий воздух. Слуги почтительно наблюдали. Дыхание выровнялось.
   Теперь существо было похоже на человека. Жирного и белого, в тёмных очках. Жидкие светлые волосы на голове лоснились от сала. Лицо носило черты наследственного вырождения. Лоб наплывал на глаза, расставленные чересчур широко, нос был слишком узким, а рот широким и безгубым. Подбородок отсутствовал, и его отсутствие не удавалось скрыть, потому что борода на этом ущербном лице росла редкими бледными клочьями.
   - Проваливайте, - проговорил жирдяй. Он говорил тихо, почти шёпотом. Словно экономил голосовые запасы.
   Слуги не пошевелились.
   - Мне ничего не нужно, - голос его звучал почти жалобно.
   Никакой реакции.
   Толстяк засопел. Толщина его тоже была какой-то неправильной. Туловище его было жирным, хоть и небольшим, голова - крупной и толстощёкой, а руки и ноги, не знавшие нагрузки - тонкие, как карандаши.
   - Вы должны поесть и принять лекарства, - бесстрастно сказал слуга - такой же, как двое других.
   - Мне бы хотелось побыть одному.
   - Я вынужден настаивать.
   Толстяк вздохнул. Он понимал, что спорить бесполезно.
   - Ладно.
  

ххх

   Они были совсем близко - длинной удочкой смогли бы дотянуться до плеча гарда. Но теперь стали невидимы. Ларусу приходилось с ними общаться, но эти гарды оказались ещё тупее городских, основной обязанностью которых было запугивание. Вместе с Птицеловом они подкараулили двоих и, свернув им шеи, сняли с них форму. Став гардами, они потеряли собственные лица, надев чёрные маски. Ларус чувствовал себя в этом маскараде очень неудобно, чужая одежда была ему несколько великовата, хотя рост почти идеально совпадал. И ботинки были велики. Птицелов же, казалось, изменил собственную фигуру, чтобы влезть в форму, став чуть ниже и заметно стройнее. Впрочем, возможно, это только показалось.
   Гарды не отличали их от своих. Даже то, что ушёл брюнет, а вернулся блондин маленького роста, их не озадачило. Это несколько пугало. Ларус понимал, что они с Птицеловом могут убить их хоть сейчас, не получив никакого сопротивления. Парень, которого ранили, как оказалось, весьма легко, сидел с перевязанной ногой, зато в наручниках. На него составили четыре протокола - как же это было смешно.
   Они находились в небольшом заброшенном посёлке. Часть домов здесь была сожжена, остальные - заброшены. Видно было, что уходили отсюда впопыхах. И здесь не было тумана, только холод, скверный запах и запустение. Полуразрушенное здание, возле которого они остановились, было полностью выпотрошено - всё, что не было привинчено, утащили, а что было - отвинтили и утащили. Ларус был уверен, что утаскивали, скорей всего, в город. Здесь располагался временный штаб гардов. Где-то поблизости была точка связи, с которой командир группы получал приказы. Откуда и от кого, "шпионы" ещё не выяснили.
   - Что делаем дальше? - спросил Птицелов.
   Ларус и сам не знал. Его начала стеснять роль командира. Убийство этих двоих недоумков в форме доставило лишь кратковременную радость. Раненый мужик мрачно молчал, да и не мог он говорить - вокруг головы ему обмотали скотч, оставив свободными только ноздри. "Маску сделали", - ржали эти идиоты. Нельзя было ничего понять.
   - Я хочу получить ваш совет, - сказал он.
   - Хорошо, - кивнул тот. - Стоит посмотреть на его руки.
   Ларус не стал спрашивать, зачем. Когда лицо исковеркано, психологический портрет стоит делать по рукам.
   Гарды молчали. Один из них сидел на земле, прислонившись к стене дома, и чертил ножом узоры на земле. Обычно в таких случаях человек выглядит рассеянным и потерянным. Но этот человек выглядел не так. Он словно бы выключился, и теперь находился в состоянии ожидания. Глаза его были пусты, борозды на земле не складывались в узор. Форма его вблизи не казалась такой чёрной, была весьма потрёпанной, да и прорехи отремонтировать никто не пытался.
   Остальные, сидя у потухшего костра, молча жевали сухпай. Все они были очень похожи, даже несмотря на то, что сдвинули маски на бороды. Вокруг ртов образовалась белизна из-за отсутствия загара. Ларус ухмыльнулся под маской. Он зашёл в дом и сел рядом с... задержанным. Тот смотрел устало. Ноздри его словно распухли, а лицо наполовину покраснело, а на другую - побелело. Было очевидно, что долго он не протянет. Ларус взял его за плечо и слегка повернул. Взглянул на руки и сразу понял, что этот человек необычный. Руки были грубые, уродливые, пальцы длинные и, хотя костяшки покрывала корка крови, сразу становилось понятно, что руки эти особенные. Такие должны быть в белых перчатках, но перчатки, причём любые, с некоторого времени вызывали у Ларуса отвращение. Лучше уж разбитые руки. Ларус оглянулся - оказалось, что Птицелов с ним не пошёл. Сразу стало не по себе, и шпион торопливо покинул негостеприимное пространство.
   Птицелов стоял у столба и теребил маску. Глаза его бегали - было видно, что что-то случилось. Ларус быстро подошёл к нему и прошептал:
   - Мне кажется, что его стоит забрать.
   - Мне - тоже, - кивнул Птицелов. - И быстрее уходить.
   - Уходим?
   - Ждут подкрепление. За этим лучше наблюдать со стороны.
   - Самсонов! Сюда! - крикнул тот, кто был старшим в группе.
   Самсоновым стал как раз Птицелов. Ларус напрягся, рука его легла на ножны, но Птицелов покачал головой. Он спокойно приблизился к начальнику. Тот выглядел, как и другие, только держался наглее, а ростом был пониже остальных гардов. А ещё он был одним из двух владельцев автоматов. И сейчас он держал автомат в руках. Выглядел он наполовину смешно, наполовину - грозно.
   - Да? - спросил Птицелов. Голос у него заметно изменился и стал более резким. Впрочем, возможно, была виновата маска.
   - Ты сегодня на карауле, - спокойно сказал тот. - Мы устали, но нужно держаться.
   - Да никто к нам не полезет, - буркнул кто-то. - Эти твари только шкериться могут. Простые правила не могут соблюдать.
   - Нужно провести допрос заключённого, - сказал начальник.
   Чувствовалось, что ему это делать не хочется. Ларусу в голову пришла нелепая мысль: "Начальник боится того, скованного".
   - Соболев - снимешь с него показания, - приказал начальник.
   Соболевым теперь звали Ларуса.
   - Сейчас?
   - Нет, блин, завтра! Сейчас. Один справишься?
   - Справлюсь. Больше распоряжений нет? - Ларус не был уверен, как точно следует отвечать. К счастью, субординацией тут не особенно увлекались. Не было всяких "Есть", "Так точно" и "Разрешите выполнять".
   Все на него воззрились. Если бы они не были такими безмозглыми, то наверняка бы что-то заподозрили.
   - Мне бы фонарь, - вмешался Птицелов-Самсонов. - Ночью не видно нихрена, ещё и с этим туманом.
   - Зато он от вирусов защищает, - бросил начальник. - Обойдёшься и без фонаря. А проморгаешь кого - я тебе персональный поставлю, понял? А ты, топай, - добавил он Соболеву-Ларусу.
   Ларус отправился в дом. По правде говоря, он понятия не имел, что нужно делать. И очень хотел оглянуться, чтобы увидеть, послали ли кого присмотреть за ним. Но сдержался.
   - Ключи забыл! - крикнул начальник. - Не тупи. Пусть хоть подпишет.
   Ларус вернулся и взял ключи от наручников из протянутой руки.
   - Накурился что ли?
   - Перчатки не забудь, он стопудово заразный, - сказал владелец второго автомата.
   Надевая перчатки, он вошёл в дом уже не оглядываясь. Там он сел рядом с арестованным и попытался снять с него скотч. Ничего не получилось - пришлось снять перчатки, достать нож и поддевать им. Слегка порезал мужику щёку, но скотч снял, освободив рот.
   Пленник молчал и тяжело дышал. Потом он хрипло спросил:
   - Ты кто?
   - Рядовой Соболев, из гардов.
   Пленник хмыкнул.
   - Из гардов... Врёшь... Ты ведь, - он взглотнул, - из тех... городов? Я... искал, - почти после каждого слова он делал паузу для вдоха.
   - То есть, не за грибами ходил?
   - Нет. То есть. Sicuro. Всюду... есть. Думал, есть их. Пока ищу.
   - Ты иностранец что ли? Чем занимаешься?
   - Sono russo, - мужик улыбнулся. - Русский. Музыкой... давно. Потом. Всякое...
   Лицо его становилось всё бледнее. Глаза закатились. Ларус испугался, что первый спасённый им человек умрёт у него на руках. Он ухватил пленника за плечо и потряс. Тот открыл глаза.
   - Говори по-русски. Доживёшь до вечера - отправишься в город. Понял?
   - S-sarebbe bello.
   - Ах ты ж сука, - послышалось от входа. Начиная оборачиваться, Ларус ухватил нож. И метнул его прежде, чем обернулся полностью.
   В дверях стоял один из гардов. Нож воткнулся ему прямо в середину туловища. Как в тире - точно в середину. Ларус долго тренировался в метании, и с недавних пор не только по манекенам. Впрочем, сейчас перед ним тоже был своего рода манекен. А за ним появятся другие. Он замер, не зная, куда ему: снять наручники с пленника, схватить открывшего рот, чтобы крикнуть, гарда или предупредить Птицелова. За гардом появился ещё один и мгновенно зажал ему рот рукой. Другой ухватил за рукоять ножа, выдернул его и вонзил несколько раз. Потом Птицелов оттащил тело в сторону и аккуратно уложил его в углу. Подошёл к Ларусу, взял у него ключи и освободил пленника.
   - Не стоило, - сказал он. - Кровожадность - не дело. Действуем, - голос его звучал зло. - Сможете встать? - спросил он пленника, впрочем, тут же подняв его за плечо.
   - Уже.
   - Помогите ему, - приказал Птицелов Ларусу.
   Тот не понял.
   - Этого - вместо него посадим. Его... допросили.
   - А.
   Через несколько минут "пленник" снова был на месте. Он стал значительно моложе, а скотч переехал с его рта на нос и глаза. Он был без сознания и выглядел не очень хорошо. Впрочем, как и один из новоиспечённых гардов - он хромал и тяжело дышал. Он вышел первым и вернулся к тем, кто сидел у снова зажженного костра. Птицелов вышел через другую дверь. Рядовой Соболев сидел на корточках возле арестованного и обтирал об его одежду нож.
   - Соболев, ты не охренел случаем? - спросил его вошедший начальник. - Нахрена ты его грохнул?
   Ларус мысленно прокрутил в голове предсказанный Птицеловом и пленником диалог.
   - Всё равно бы сдох, больной был. Проучил суку, - сказал он.
   - Некрасиво. Доказательства у тебя есть, Соболев? - поинтересовался начальник. Ларус вдруг подумал, а что если этот человек не настолько безмозгл, как прочие? Убить его, что ли?
   - Нахрена? У него не было никаких подтверждений. Он же доказывать должен... мне-то ни нахрен не надо.
   - Подашь рапорт, Соболев. Потом решим, что с тобой делать.
   - Лады. А с ним чего? - Соболев посмотрел на скованный труп.
   - Оттащишь подальше. А здесь продезинфицируй, понял? Один справишься?
   - Может, Самсонова одолжишь?
   - Ладно, что-то вы с ним прям не расстаётесь. В жопу долбитесь, что ли?
   Соболев промолчал.
   - Документы у него были? Нож у тебя форменный?
   - Не было, - Ларус подумал и добавил, - эти крысы их с собой не таскают.
   - Да, а обязаны предъявлять по первому требованию. Нихрена не соблюдают, падлы. Нож?
   - Форменный. Не отдам.
   - Отдашь. Вещьдок, понял? А будешь рыпаться - грохну. Твою жопу прикрываю, ясно? Самсонов!
   Вошёл Птицелов. За ним стояли остальные - видимо, даже они, наконец, среагировали на происходящее.
   - Будешь свидетелем, в общем, - сказал ему начальник. - А сейчас оттащите эту падаль. Потом Соболев будет тут марафет наводить. И чтобы никто ему не помогал!
   - Лады.
   Ларус сообразил, что чего-то не хватает.
   - Ты меня сдал, гад? - дружелюбно поинтересовался он у хромающего гарда.
   - Не сдал, - буркнул тот. - Спас.
   - Чего?!
   - Правильно он говорит. Мы так людей не гондошим - понял? - сказал начальник.
   Ларус вспомнил пленника, которого оставили медленно задыхаться с заклеенным ртом и истекать кровью с хреново перевязанной ногой. Но ничего не сказал.
   - От этих уродов требовались простые правила. А они чего устроили?! Может быть, седьмая версия вакцины бы подействовала - и всё. Не моё дело, короче!
   - Ладно-ладно, - Ларусу стало не по себе - он мгновенно представил, что и в его бывшем доме всё станет точно так же, - тащим?
   - Тащите.
  

ххх

   Пока они тащили труп, он вдруг сообразил, что теперь с ним рядом уже третий Птицелов, непохожий на двух других. Первый был ему очень нужен, второй - раздражал, а что с этим? И как у него это получается? Ларус был уверен, что если он снимет маску, то под ней не будет седой бороды.
   Когда он впервые увидел человека, которого, как он узнал теперь, все называют "Птицелов", это был приятный мужчина среднего роста, с густой шевелюрой и узким цыганским лицом. Он улыбался, отчего его лицо становилось и глуповатым, и приятным. Очки в пластмассовой оправе укрупняли тёмные глаза в окружении морщинок. Только что-то неуловимое роднило этих двоих.
   Сделка проходила в парке на окраине города со странным названием Хмелинск. Главное было в том, что город находился на границе с туманом. А чтобы было интереснее и сложнее, тут объявили карантин, да ещё и комендантский час. К счастью, снега ещё не было, поэтому он смог воспользоваться собственноручно отремонтированным мопедом, купленным здесь же. Город, заросший, как фурункулами, закрытыми заводами с потухшими трубами одновременно был невелик и бесконечно труден для передвижения. Полицейские или как их называли местные - "гарды" - были на каждом углу. И они не то, что проверяли документы или ещё что-то, они просто не хотели никого видеть на улице. Обойти их всех было можно, но для этого нужно было стать местным. И Ларусу пришлось им стать - он прожил в городе восемь месяцев, изучил его вдоль и поперёк, завёл себе знакомых и купил кое-какие связи. Несколько раз его задерживали и однажды он провел ночь в "обезьяннике". К счастью, документы у него были сделаны прекрасно, и много раз он мысленно восхвалял Марту из столицы, которая их сделала.
   Местные довольно быстро свыклись с его присутствием. А потом он "узнал" о городах в тумане. Кто-то о них слышал, кто-то ушёл на их поиски и не вернулся. Иногда их называли "города смерти" - ушедшие туда не возвращались. Кто-то видел их как рай на земле, кто-то ловушкой для дураков, в которой будут ждать те же "гарды" вместе с добрыми врачами. Ларус молчал, стараясь не поддаться мрачному настроению - а это было очень непросто. В его пёстром прошлом была и тюрьма, и даже там у людей была надежда, потому что за стенами была свобода. Здесь же люди выживали день за днём. Ни у кого не было работы, всё что можно было закрыть - закрыли, отовсюду велась яростная пропаганда антивирусных и античеловеческих мероприятий. Многие сдавались и становились "мэшниками" - чтобы было, что есть. Мэшники - это просто доносчики, которые следят, запоминают, а затем сообщают "куда следует". Ему тоже в какой-то момент предложили такую работу. Сосед-алкаш по лестничной клетке долго смеялся, когда он ему об этом рассказал - говорил, что видать у НИХ дела совсем плохи. Его же это предложение взбесило и он, плюнув на намерение "сидеть тихо, слушать и наблюдать" вступил в партизанскую организацию, распространявшую по почтовым ящикам свою газетёнку о том, насколько безумно то, что происходит. Проще говоря - стал почтальоном.
   Тогда он и узнал о "проводниках". В город в тумане попасть можно было двумя путями: войти в туман самому и идти, надеясь, что повезёт, либо пойти вместе с проводником. Первый вариант был проще и почти не работал. Второй давал гарантию. Только вот найти "проводника" оказалось делом трудным, даже местные партизаны не знали, как с ним встретиться.
   А здесь становилось всё хуже. Высшее начальство давно сбежало куда-то за границу, прихватив с собой остатки средств, и остались только низшие полицейские чины и войсковая часть, в которой оказался решительный лейтенант. Полиция на улицах начинала открыто переходить всяческие границы, но запуганные жители пока не сопротивлялись. Газетные партизаны чаще ругались между собой, вечно подозревая товарищей, чем делали что-то полезное. Требовалось действовать уже без раздумий.
   Тогда он решил идти ва-банк...
   На встрече он уже знал, что нужно спросить и спросил. Раньше всё это больше соответствовало бы фильму про шпионов или о параноиках, но Ларус уже привык к новым способам продажи. Любая торговля теперь стала вне закона. Но только при помощи торговли можно было выманить "проводника".
   Дальная часть парка исчезла в туманной дымке. Как же они живут там, во мгле? Слепнут? Из серой пелены, мягкой, словно ею обили стены "тихой" комнаты в сумасшедшем доме, вышел человек. Ларус думал, что сначала должны показаться ладони вытянутых вперёд рук. Как ещё там двигаться? Нет, просто шаг и всё. Человек в тёмном очень длинном пальто. Без маски, зато очень высокий ворот пальто был выкроен так, что спереди напоминал тёмную маску. Тонкие перчатки, браслет на руке. Хрупкое рукопожатие. Тот человек был больше похож на учёного.
   - Здравствуйте, меня зовут Форрест. Мне рассказали, что у вас можно приобрети чистые лекарства.
   - Приятно познакомиться, - протягивает руку в перчатке. - Меня зовут Андрей Михайлович. Какие препараты вас интересуют? Вам известно, что лекарства из природных компонентов почти никогда не действуют мгновенно против сильной боли?
   Ларусу пришлось ответить на множество вопросов, затем человек в пальто велел ждать. Ждали и гарды, спрятавшиеся неподалёку. А он держал в рукавах куртки ножи - в боевом, метательном положении. В движущуюся мишень попасть метательным ножом почти невозможно. Но эти цели не двигались.
   Трупы они вместе с Андреем Михайловичем затащили в туман. Высокий травник был в ярости - убийства претили его натуре. Ларус его не понимал: прожив здесь всего полгода, он готов был убивать.
   Они стояли в тумане. Ларус ощущал спиртуозную вонь и понимал, что она теперь будет преследовать его всегда.
   - Мне больше некуда идти, - сказал он тогда.
   - Я понимаю, - ответил "Андрей Михайлович". Голос его изменился. Его было почти не видно в тумане. - Пойдём.
   И они пошли.
   Труп гарда они сбросили в какую-то канаву, а потом засыпали землёй и листьями. Хорошо, что это чужая форма. Тут Ларусу пришло в голову, что хоть Птицелов и не любит убийств, но как-то уж слишком много их происходит рядом с ним. Или потому что он рядом?
  

ххх

   После того, как они избавились от трупа и вернулись обратно в лагерь, остальные сидели у костра. В обход Самсонову-Птицелову идти было ещё рано, поэтому он присоединился к компании. Ларус хотел было встать в сторонке, но начальник потребовал, чтобы он сел со всеми. Теперь они не ели, а травили байки.
   Разговаривали гарды с трудом, да ещё и маски снова натянули на рты. От костра шёл горячий воздух, сидеть возле него было довольно душно, но эти существа настолько привыкли дышать минимально, что сидели, задыхались, пыхтели, всхлипывали, зевали, но масок не снимали. Более-менее внятно изъяснялся только начальник - большинство сказанных им слов Ларус понимал, хотя и с задержкой, требовавшейся на расшифровку. Ему уже надоело быть в постоянном напряжении, но приходилось терпеть. Во-первых, тренировать выдержку и лексикон, а во-вторых, представлялась возможность увидеть происходящее с другой стороны.
   - Ну, короче, эти твари тогда нас сильно крысили. Была тогда в рассмотре шайка одна. Ловили их на полном серьёзе, как террористов, но ваще это были простые чмошники. Ползали по ночам и двери магазинов заваривали. Хернёй, забыл, как её! Ну, короче, клеем типа.
   - Прикиньте, приходят эти петухи-торгаши с утра, а дверь-то болгаркой выпиливать надо! Понятно, они сразу выть и ныть начинают, типа денег нет и всю эту хрень, ну вы знаете. А эти-то хорошо насобачились - так клеили, что стык было не нащупать! Два магаза помню, так и остались - денег у них на новую дверь не было. Торгаши сраные! Закрыли магазы, короче.
   - И чё? - спросил кто-то из темноты.
   Ларуса даже немного восхищала манера этих людей договаривать мысль телепатически. Он бы не расшифровал это "чё". Начальник же понял мгновенно.
   - Да, вроде, поймали их, но это уже без меня было. Следак там какой-то упёрся. А так бы, может, и не нашли.
   - А чего они на магазины-то взъелись? - спросил то, что хотел спросить Ларус, Птицелов. - Магазы-то при чём?
   - Да знаешь же всю эту байду. Они, типа, принципиальные, гондоны эти - "вы не имеете права требовать, вы нарушаете права человека". Вся эта фигня. И начинают кукарекать. Какие, нахрен, у них права? Одно право - если ты гондон нищий - сиди и не рыпайся.
   Ларус слушал всё это и не мог справиться с воображением. Люди, с которыми он сейчас сидел, когда-то были обычными, нормальными. Они лезли в драку только в крайнем случае, чаще же просто присутствовали при событиях, чем в них участвовали. И опасались разговоров, потому что не знали, чем разговор может закончиться.
   Но со временем произошли изменения. Сначала - основной обязанностью стало выписывание штрафов "раз уж всё равно приехали". Многие сначала боялись совершить ошибку, но вскоре обнаружилось, что законно выписан штраф или незаконно - это исключительно проблема штрафуемого. Ему приходилось оправдываться и доказывать свою невиновность. Постепенно самые принципиальные гарды отсеялись, а оставшиеся убедились в своей полной безнаказанности.
   - Ну он упирается, типа, какого чёрта? А я этого умника мордой в пол! Чтобы другие не вякали. А этот дрищ соплями у меня облился.
   А потом пришла новая директива. Между собой её назвали "приведи языка". Теперь обязательно было какого-нибудь лоха прихватить с собой, чтобы максимально долго помариновать в ОВД. И выписать всего по полной.
   - Прикинь, этот дятел схватил штраф у нас, а пока ехал - ещё один выписали!
   Особо "умных" они тогда ещё не били - не было надобности. Узнав все данные "умника", ему начинали присылать штрафы и повестки. Или просто угрозы. Немногие долго такое выдерживали, но процент самоубийств только увеличивал процент умерших от вируса. Да и позже схему - чем больше смертей, тем выше показатели вируса - использовали почти открыто. А высокие показатели удобны всем, разумеется, кроме лохов и мёртвых.
   Бывали, впрочем, и накладки. Сначала лохи и умники пытались жаловаться и судиться. Но неизменно сами крайними и становились. А таких крыс гарды уже в покое не оставляли. Но понемногу даже до последних баранов дошло, что действовать по закону - бессмысленно. Тогда некоторые гарды перестали возвращаться с вызовов. Потом их трупы без опознавательных знаков обнаруживались в заброшенных домах и офисах (к этому времени пустых зданий было предостаточно), а иногда и в мусорных баках. После нахождения таких "сюрпризов", гарды некоторое время энергично искали "ёбаных мстителей", но успехом такие розыски увенчивались редко. Проблема была в том, что рассчитывать гарды могли только на своих - население, которое состояло из "уродов, лохов и нищебродов" их боялось и ненавидело - в этом были едины и вирусоверы, и вирусотрицатели, которых никак не удавалось выжечь целиком. В общем, найти свидетелей или "языков" было невозможно.
   - Вот эти были совсем поехавшие, - рассказывал начальник. - На культах, масонах и прочей фигне. Вбили себе в башку, что типа мир захватывают то ли вирусы, то ли грибы - что-то такое. И уверены были, что если это доказать, то начнётся борьба. Ловили и наших, и чиновников всяких и резали, потрошили, чтобы грибы эти найти.
  

ххх

   Глубокой ночью они готовы были бежать. Кроме Самсонова в дозор в последний момент зачем-то поставили ещё одного, широкоплечего и невысокого Марата. Тот выглядел совсем обезьяной и почти разучился разговаривать - из его бормотания можно было разобрать только отдельные слова. Остальные собрались в здании, где в углу так и осталось кровавое пятно (Соболев-Ларус так и не продезинфицировал место казни, а начальник напоминать не стал) и расположились на ночлег. Спали в спальных мешках, с оружием под рукой, хотя особой опасности никто не ждал.
   Когда Марат отошёл достаточно далеко, они втроём просто собрались уходить. Некоторое время совещались, не стоит ли перерезать спящих, но даже пострадавший от их рук грибник не настаивал. Ларус соображал, что если этих убрать, могут прислать подкрепление, Птицелов же явно не хотел марать руки. Поэтому они решили просто исчезнуть. Ларус опасался преследования, но Птицелов только покачал головой.
   Коротышка быстро понял, в чём дело. Если бы не феноменальное ориентирование на местности, которым обладал Птицелов, в потёмках, в тумане невозможно было в принципе куда-нибудь дойти. Не было видно ничего даже на расстоянии шага.
   Ночной лес наполняли звуки. Шумела листва, похрустывал валежник. Где-то стучал чудом выживший дятел. Туман глушил и рассеивал звуки. Пару раз Ларус чувствовал, что по его ботинкам пробежало какое-то маленькое животное. Вдруг ему пришло в голову, что он не видел ни одного из лесных обитателей.
   - Прямо, - послышался голос Птицелова.
   Ларус не понял, о чём речь. Он был в абсолютной пустоте, где можно было двигаться в любом направлении, потому что вокруг была только первобытная чернота. Если пробыть в такой атмосфере достаточно долго, можно возомнить себя богом и начать создавать мир из ничего.
   Он за что-то зацепился рукавом. Потом понял, что это рука Птицелова.
   - Стойте, - сказал тот. - Так не годится. Пойдем, как слепые. Я - первым, вы кладёте мне руку на плечо, а он - вам. Идём.
   "Мы оба не знаем имени бедолаги", - подумал Ларус.
   Он почувствовал, как на плечо опустилась рука раненого.
   "Как бы его назвать?" - прикинул он, прежде чем положить руку на плечо Птицелова.
   - Готовы? - спросил тот. - Идём.
   Они двинулись дальше этим построением. Так получалось ощутимо быстрее. Птицелов шёл уверенно, да ещё и умудрялся что-то обходить. Ларус, слушая хриплое дыхание раненого, прикидывал, какие новые чувства вырабатываются у тех, кто живёт в тумане. Зрение тут бесполезно, нюх перебивал запах спирта в тумане. Или всё-таки зрение? Интересно, светятся сейчас у Птицелова глаза? Под ногами что-то шмыгнуло и зашипело.
   - Гадюка, - прошептал грибник.
   - Не наступайте и всё, - отрезал Птицелов и потащил их дальше.
   Змея никого не укусила. Может быть, и не собиралась.
   - А какая тут вообще есть живность? - спросил Ларус. Тишина его уже начинала нервировать.
   - Разная, - быстро ответил Птицелов. - Змеи, белки, куниц видел. Птиц почти нет. Мыши-грибоеды. Ежи. Мелочёвка всякая, в общем. Туман ограничивает.
   - А волки? - спросил Ларус. - Они же выли.
   - Это не волки. Они в тумане нюх теряют и близко к нему не подходят.
   - А кто же?
   - Не знаю. Может, одичавшие собаки. Волков я в этих местах отродясь... Стоим.
   - Где мы?
   - Мы здесь вещи оставили.
   Ларус не без тревоги отпустил его плечо и, вытянув руки, наткнулся на поваленное дерево. Присев на корточки, он почувствовал валежник, листья, а затем край пакета. Одежда.
   - Да как же ты это нашёл?! - не выдержал он.
   Он услышал смешок. Но Птицелов всё же ответил:
   - Когда-то в прошлой жизни, я, а может быть, кто-то из моих предков близко знавал того, кто умел находить тайные тропы.
   - А мне можно с ним пообщаться? - спросил Ларус, на ощупь распаковывая свой мешок.
   - Он - из другой истории.
   - Mi scusi, посидеть здесь можно? - спросил раненый.
   - Пройди вперёд - там упавшее дерево, - ответил Птицелов.
   Они переоделись. Гардовские шмотки упрятали в пакеты и закопали под деревом. Ларус не сомневался, что при необходимости Птицелов найдёт это место.
   - Много здесь таких тайников?
   - В лесу есть всё, - начал Птицелов, но его перебил раненый: - ...пока он не заражён туманом.
   - Да, - согласился Птицелов, - есть кое-какие запасы. Кстати. Кислый привкус во рту есть?
   Сначала они собрались переждать здесь ночь, в основном из-за ноги раненого, однако тот сказал, что нога заживёт тем быстрее, чем дальше от гардов она будет находиться. За полчаса Птицелов обстругал ему ветку в качестве чего-то среднего между тростью и костылём. А Ларус зачем-то наугад взял пробу тумана. Здесь он был не такой густой - чувствовалось по запаху. Он взмахнул пузырьком, а затем закрыл его пробкой, но не был уверен, поймал ли хоть что-нибудь. Так же, по-слепому, они продолжили путь.
  

ххх

   - Доделайте уже самогонный аппарат! - выкрикнул сплавщик Антон Упор. Он не раз продвигал предложение этого устройства, встречавшее полную поддержку аудитории и сопротивление Якова Семеныча, которому пока удавалось отложить этот проект.
   - Спирт, который входит в состав тумана, непригоден к употреблению, - ответила Зоя. - Уже проверяли.
   - Верно, - поддержал из толпы Макс, врач. - Мы потом неделю за вами блевотину убирали!
   - Но мы-то его употребляем постоянно, - возразили сплавщики. Они, привычные перекрикиваться во время сплава, были самыми голосистыми.
   - Абсорбент ведь помогает? А вода туман не подпускает, так что вы получаете совсем небольшую дозу.
   - Да ладно! - крикнул Упор. - Устроили нам сухой закон! Хоть после работы расслабиться.
   - Идея неплохая, - встрял Валерьевич, отложив в сторону небольшой распылитель, который показывал. - Для сложных процессов у нас пока недостаточно химикатов, но мы будем пробовать. Правда, я не имею представления, во что он сконденсируется...
   - В счастье, - закончил Лемех, работавший молотобойцем. Послышался смех.
   - Или в топливо, - негромко произнёс старшина, но все услышали. - Как думаете, Иван Валерьевич, нельзя получить из него топливо?
   - Топливо - нет, - сказал химик, впрочем, несколько неуверенно. - По крайней мере, в данный момент. Но туман обладает некоторыми связующими свойствами. Возможно, его получится использовать для экономии топлива.
   Дело происходило в доме собраний - кратко его называли ратушей. Это было просторное, как ангар, одноэтажное здание. Деревянный пол, лавки у стен, посередине - дощатый помост для оратора. Сейчас на нём спина к спине стояли Зоя и Валерьевич. Они рассказывали, что им удалось выпытать у тумана.
   Валерьевич представлял, как он сам это назвал "очень временный утеплитель". Руки его подрагивали - он всё ещё не отошёл от очередной дозы. Находясь в гуще тумана, желающий согреться мог, при помощи специального спрея, придать туману вокруг себя форму трубы или "спального мешка" и залезть в него. Уплотнённый туман не пропускал ветра и быстро нагревался изнутри. Совсем неплохое укрытие от непогоды. Разумеется, находиться долго в таком укрытии не стоило - внутри приходилось дышать туманом.
   Рабочие встретили открытие с большим сомнением. Дышать туманом им совсем не хотелось. Однако они оценили, что в случае снежного бурана такое укрытие было бы полезным. В результате пришли к идее уплотнения тумана так, чтобы разряженного тумана внутри "мешка" не оставалось.
   - Сам посиди в своём мешке, умник!
   - И то верно! Мы-то вкалываем, а вы хернёй какой-то страдаете!
   Второе изобретение описывала Зоя. Тут всё было проще - устройство, с помощью которого можно было оставлять метки прямо на тумане. Держались такие метки несколько часов. Написать письмо таким способом получилось бы вряд ли, а вот нарисовать стрелку, солнышко или букву было вполне реально.
   Это открытие вызвало интерес. Очень немногие обладали умением ориентироваться в тумане и, чтобы не теряться, связывались верёвкой. Возможность ставить метки казалась привлекательной. Но тут голос снова подал Яков Семеныч, чёрным гробовщиком выделявшийся в толпе:
   - А не найдут ли по этим меткам нас самих?
   Это всё и решило. Изобретение пришлось отложить до момента, пока станет ясно, как его использовать без опаски. Сплавщики не могли придумать ничего, кроме матерных посланий на тумане. Зоя расстроилась - выходит, снова ничего полезного они не изобрели.
   Выходя из собрания, она подумала, что ей уже надоело заниматься теорией. Неплохо было бы присоединиться к какой-нибудь строительной бригаде. Она много работала с малярами и неплохо освоила эту профессию. Да и хотя бы можно будет увидеть результаты своего труда. А вся эта бесполезная болтовня её уже откровенно утомила.
   Но рядом шёл Валерьевич, не утративший хорошего настроения. Его потряхивало, но он бодро тараторил:
   - Отлично поработали, Зоис, верно? Два изобретения за два дня! Да ещё и технически осуществимых! Устала?
   - Но они ж бесполезные, - промямлила она, чувствуя, что химик снова переключает её на свою волну.
   - Это ещё почему? - удивился Валерьевич. - Это же рабочие модели и они неплохо функционируют. Хотя и требуют тестов и проверок. Да и способ применения можно варьировать... к примеру уплотнителем можно, ну скажем... противотанковые укрепления устраивать или ловушки. Или...
   Они расположились на крыльце чёрного хода. Солнце уже подсветило ветви деревьев, готовясь за ними спрятаться. Туман превратился в невероятное скопление самых нелепых форм всех оттенков от жёлтого до красного. Разные клочья тумана окрашивались по-разному.
   "Интересно, почему так?" - подумала она.
   - Как на китайской гравюре, - сказал Валерьевич вынимая из своей коробочки смоляной пузырь. - Жаль спектрографа у нас нет...
   Зоя отвлеклась и увидела приближающиеся фигуры. Одна из них была в гардовской чёрной форме и неуклюже ковыляла, словно чудовище из детской страшилки. Справа от него шел Птицелов, невозмутимое лицо которого неизменно её пугало, а не успокаивало. Казалось, что он способен пережить всё, что угодно, и не подать виду. Да и то, что с его семьёй случилось... Слева - коротышка-швед или норвежец; нужно будет спросить. Лицо его выделялось как красное знамя. Разве шведы не должны быть высокими? Теперь она разглядела, что гард идёт такой уродливой походкой потому, что опирается на костыль. Ногу ему, что ли, сломали?
   Единственный, кто в этой компании вызывал у неё доверие, это Тор, который бежал чуть впереди. Видимо, человек в форме не вызывал у него подозрений. Тор не ошибается, хотя она не имела представления, как ему это удаётся.
   Они миновали её, очевидно, направляясь в медпункт. Нога гарда была кое-как забинтована и бинт покрывали пятна грязи или крови, а может быть, всего вместе. По пути их перехватил бдительный Макс и пошёл рядом. Птицелов кивнул им, гард, сосредоточившись на ходьбе, смотрел в землю, зато швед (или норвежец) направился прямо к ним.
   - Добрый вечер, - сказал он.
   - Ну, как? - спросил Валерьевич. - Привет.
   Швед сунул руку в сумку и вынул связку склянок - они были перехвачены за горлышки тонкой верёвкой. Две были пустые. В остальных колыхался туман и везде он был разный.
   - Здравствуйте. Вот. Собрали, как вы просили. Туман везде по цвету чуть-чуть отличается. Не понимаю, почему так.
   - Ага. Добрый вечер. Да, думаю, нам пора начать разрабатывать такую научную дисциплину... "тумановедение", - улыбнулся Валерьевич.
   Он осторожно принял связку. Зоя с отвращением смотрела на эти подрагивающие пальцы.
   - Удержите? - спросил тот.
   - А его в плен взяли? - поинтересовалась Зоя.
   Маленький швед воззрился на неё, будто впервые увидел. Зоя была высокой - выше половины мужчин в городе - стройной и длинноногой. Рост ей по жизни только мешал, но ногами восхищались все, кто их видел.
   - Да, здравствуйте, - сказал швед-норвежец. - Мы его у гардов забрали. Им он всё равно был не нужен, - добавил он задумчиво. - Я не понимаю, зачем они его с собой потащили. Он не гард, если что, - добавил он торопливо.
   "С чего ты взял?", - подумала Зоя.
   - Понятно, - сказала она. - Здравствуйте. А как его зовут?
   Норвежец (или швед) смутился, словно его застали за подглядыванием:
   - Мы пока ещё не узнали. Было не до того.
   - А кто он? - спросил Валерьевич. - Птицелов не стал бы спасать абы кого, - пояснил он задумчиво.
   Норвежец подумал немного, что-то прикидывая и нашёлся:
   - Музыкант. Во всяком случае, мы так подумали. Теперь кроме грибов будет ещё музыка.
   - Ничего, скоро и самогон появится, - сказала Зоя. Что-то в этом гноме её забавляло. - Ну, удачи.
   Коротышка словно по команде повернулся и направился следом за уже скрывшимися из виду остальными.
   - Спасибо за... образцы! - крикнул ему Валерьевич.
   - Не за что! - открикнулся тот.
   - Иван Валерьевич, а он сам-то - кто? - спросила Зоя, кивнув на удаляющегося коротышку.
   - Заинтриговал, Зоис? - поинтересовался химик. - Меня тоже. В общем. Птицелов сказал, что он - моряк. И таскает его за собой. Или нет? - лицо химика приняло задумчивое выражение. - Думаю, за ним следует наблюдать.
   - Мне тоже так показалось, - сказал Семеныч. Зоя аж подпрыгнула.
   "Интересно, давно он здесь?"
   Старшина стоял в дверях позади них и смотрел вслед коротышке.
   - Почему? - спросил Валерьевич.
   - Почему? - Яков Семеныч раздумывал. - Он слишком похож на нас. И с этим трудно смириться.
  

ххх

   Возле входа в магазин стоял контролёр из магазинной полиции и, собственно, полицейский.
   У них было много работы. Сначала они проверяли даты на масках и перчатках - если они были надеты ранее двух часов назад - выписывали штраф. Защитные очки народ тоже стал часто снимать, их требовали надеть и склеивали на затылке полосатой клейкой лентой. Кроме того требовалось проверить, не просрочена ли вакцина - это определяли по штрихкоду, который находился на специальном пластыре, который клеился на шею возле уха. Затем делали термометрию и брали мазок из носа и уха. Эти простые требования многие упорно отказывались выполнять.
   Тем, кто оказывался с просроченной вакциной, тут же ставили новую, неочищенную, выписывали штраф и отправляли в больницу.
   Потом, прошедший все проверки должен был войти в облачный тоннель санитайзера, который сильно сужался к концу так, что двигаться можно было только на четвереньках. Так же требовалось перемещаться и по магазину - последние исследования доказали, что вирус не поражает на высоте менее сорока сантиметров от пола.
   Она сидела в своём фургоне (после того, как из квартиры выписали, она была просто счастлива, что не продала его) и через небольшое тонированное окно наблюдала за происходящим. Люди входили, потом шли по коридору, пригибаясь всё ниже, пока не вползали внутрь. Через некоторое время - выползали через лаз выхода, таща за собой пакеты (со своими сумками в магазин не допускали). Удивительно, но выползали они всегда грязными. Грязные перчатки, грязные колени, потные красные рожи под запотевшим снаряжением. Видимо, грязи было так много, что вытереть её даже толпой тел не удавалось.
   Громкоговорители сообщали, что усиления ограничительных мер пока не требуется. Защитные комбинезоны было рекомендовано, но необязательно носить. Впрочем, она слышала, что тех, кто их надевает, тоже штрафуют - ведь в них нельзя проверить вакцину, маску и перчатки.
   Люди выползали, с трудом поднимались и разбредались по своим делам. Многих впереди ждал штраф за грязные перчатки. Их нельзя было ни снять, ни надеть на улице, потому что это был просто полиэтилен, который наматывался на руки специальным автоматом, обязательно имевшемся в каждом жилище.
   Ей нужно было ждать ещё долго. Тот самый человек, который проверял температуру и вакцины был её должником - он должен был продать ей несколько пакетов с едой. Это было занятно - обычная продажа продуктов была подпольной, наказуемой по всей строгости закона. У неё не было маски и вакцины.
   По кузову фургона ударили чем-то тяжёлым - в голове аж загудело. Ничего страшного, двое парней длинный и худой и длинный и толстый тащили стремянку. У длинного маска постоянно сползала, толстый пыхтел. Они с грохотом опустили стремянку прямо у ног полицаев. Худой вёл себя нервно, толстый был невозмутим.
   - Я тебе нос расквашу, - услышала она.
   Это магазинный полицай сказал толстому.
   - Идём, - сказал худой и они с толстым с удивительным проворством отступили. Полицейский шагнул за ними, но зацепился за стремянку и с грохотом рухнул.
  

ххх

   Ему выделили отдельный дом с небольшим огородом. Но самое главное, дом располагался рядом с водой, у небольшого причала. У такого причала обязательно должна быть лодка. Ларус быстро расположился тут с удобством. Во-первых, он обменял (деньги здесь не действовали и необходимое можно было либо обменять, либо получить просто так) кое-что из своего барахла на два шерстяных одеяла. Одно он положил в качестве матраса на нары, на которых спал, другим накрывался. Из стены торчал одинокий и странно нелепый на бревенчатой стене светильник. В рюкзаке у Ларуса была одна-единственная книга - удивительно неуместная в окружающей обстановке. Он читал её много раз, читал, открывая наугад и даже задом наперёд.
   В городе была библиотека, которая, за недостатком развлечений, пользовалась дьявольской популярностью. Телевидения тут не было, интернета тоже, и - пока - выпивки, так что оставалось только читать. Книги таскали из заброшенных городов, но происходило это не слишком часто. Книги - штука хрупкая, тяжёлая и легко портится. А ещё книги не являются жизненно необходимыми. Чаще всего книжные полки пустовали - все книги были на руках. Брали всё подряд. Читали друг другу вслух. Странные люди - уйти в туман, скрыться от всех, работать, потом укрываться в бедном доме и читать.
   Сейчас он положил книгу рядом с собой на одеяло и огляделся. На подоконнике, как и в любом другом доме - растения в ящиках. Петрушка, укроп и лук. Квадратный стол стоит у окна, и на нём сверкает, словно хрустальная, бутылка воды. Два табурета. Умывальник на стене. Вешалка на стене - на ней его куртка. Его рюкзак на полу. Самым примечательным сооружением была некое сочетание печи и плиты из белёного кирпича. Внутрь закладывались дрова, а на самой плите были две дырки, закрытые чугунными кругами - на них подогревалась еда. Сейчас на них стояли кастрюля и сковорода. А над печью на гвозде висела кружка.
   Больше ничего. Он вынул из кармана трубку и закурил её. Интересно, от дыма растения не загнутся? Почти как в тюрьме, только нет толчка и растения явно лишние. Ну и печь, конечно. Но вот сходство только внешнее. Он может выйти в любое время. Он поднялся и, накинув на плечи куртку, вышел на крыльцо. Крыльцо, на котором можно сидеть, когда идёт дождь, и курить - это лучшее место в доме. Дождь начинался, капли забарабанили по стеклу. Перед ним - тёмная река. Он курил и смотрел в темноту. Сейчас он не был уверен, жив ли он или давно потерял в тумане всё, даже тело.
  
   - Забирайся, - разрешил Птицелов. Он лежал на своей просторной кровати, заложив руки за голову и прислушиваясь. Громадный Тор с удовольствием запрыгнул на кровать и положил свою морду на бицепс хозяина. Снаружи слишком холодно и сыро, чтобы оставлять там собаку. Мортира - собственная собака Птицелова - где-то шастала, а может быть, что-то охраняла - обычно Тор её побаивался и на такую вольность бы не решился.
   Птицелов потрепал его по загривку.
   - Давай слушать?
   Пёс фыркнул. Свободной рукой Птицелов выключил свет.
   За окном барабанил дождь. Запела невидимая птица. Они вдвоём, инстинктивно сдерживая дыхание, слушали негромкие неровные, сложные переливчатые трели. Птицелов старался ни о чём не думать, но это не получалось. Мысли разбегались, как куропатки. Вспоминалась картина Перова. Неровный срез бревна на лесопилке и куча мелких кусков дерева, которые один из лесорубов собирал в мешок и относил своей супруге - она выстругивала из них фигурки. Картина под чёрным покрывалом в маленькой комнате Грифа. Удивительно - вроде Гриф, а всё равно не птица.
   Птицелов засыпал. Тор похрапывал и подёргивал хвостом.
  

ххх

   Толстяк обмакнул пальцы в бокал с вином и с удовольствием их облизал. Теперь они пахли очень приятно. Лицо на экране ноутбука сморщилось.
   - Я теперь мало могу себе позволить, - сказал толстяк. - Да и раньше, наверно.
   - Это как-то мелко, - ответило лицо. Оно было похоже на лицо толстяка, только было заметно старше и обрамлено аккуратной седой бородой.
   "Чтобы было не мелко, я пальцы ног облизывать должен, что ли?" - подумал толстяк.
   - Думаю, нам стоит начать собрание, - своим быстрым голосом сказал Фальчи.
   - Не таким как ты нас подгонять, - заметил толстяк, глядя на свой бокал. Итальянская морда ему никогда не нравилась. Подвижный и юркий, несмотря на седину, он не то, чтобы представлял опасность - продажные шкуры не опасны, когда их перекупить некому - а просто раздражал.
   - Ты не способен реализовать простые инструкции.
   - И тем не менее я сделал всё! - возмутился итальянец.
   Русский гыгыкнул.
   - Хоть бы в отличии от него! - воспользовался моментом Фальчи.
   - Как ваши дела, Псов? - спросил пожилой толстяк.
   - Дела? - русский снова захихикал.
   - Русские только и умеют, что разворовывать, - заметил толстяк, снова обмакнув пальцы в вино и глядя, как оно капает с них в бокал. - Но от них больше и не требуется. Они же себя обворовывают.
   - Это весело! - вмешался старик. - Я смотрю и очень весело! Нужны ещё белки! Да-да, белки! Пусть белок истребляют!
   - Думаю, кое-кому следует снизить финансирование, - предположил пожилой толстяк. - Пусть на самообеспечение переходят. Вон, как русские справляются.
   - Вам денег жаль, молодой человек? - старик тряхнул своим лицом так, что обвисшие мешки под глазами шлёпнули по щекам. - Деньги уйдут на убийство белок.
   - Почему белки?
   - Про норок вы не спрашивали! А белок больше. Пусть на них охотятся!
   - Вирус достиг стопроцентной смертности! - заявила дама с оплывшим испитым лицом. - Ношение масок - рекомендуемая и обязательная мера!
   - Как наш компьютерный парень? - поинтересовался Фальчи. - Уильям, что-то вы давно не появлялись.
   Сверкнув очками, ещё один старик возник на мониторах.
   - После того, как вы меня выставили лицом, потребовалось время... - начал он улыбаясь. - И какие теперь инструкции? И почему опять откладывается вакцина? Нужна вакцина! - в его голосе послышались истерические нотки.
   - Что ж, быстро с вакциной не получилось, - пожал щеками пожилой толстяк. - Пока не будем торопиться.
   К толстяку подошёл слуга и принялся аккуратно, но сильно массировать ему плечи.
   - Без вакцины мы в подвешенном состоянии! - вмешался эфиоп. Лицо у него было совершенно круглое, а кучерявые волосы изъедены сединой. - У нас всё срывается.
   - Наплевать, - отрезал пожилой толстяк. - Местные проблемы нас не волнуют. Пускай привыкнут к тому, что есть, и сами сожрут себя.
   - По последним исследованиям обязательным симптомом вируса является мозговая перхоть! - сообщила испитая дама. - Вчера читала об этом в интеренете.
   - Это весело! - подтвердил старик.
   Трансляция закончилась. Опираясь на руку слуги, толстяк отправился на обязательную прогулку.

ххх

   Он по привычке выглянул в окно и тут же мысленно обругал себя за это. Здесь же можно выходить в любое время без всяких предосторожностей и опасений. Тут же накинув куртку, Ларус вышел из дома. Было свежо и сыро, на траве лежала роса. Обошёл вокруг дома, постоял на причале и обнаружил, что тот, хоть и успел изрядно потемнеть, был совсем новым. Прошёл вдоль грядок - в огородничестве он был не знаток, хотя смог опознать небольшие тыквы и хвосты морковки. Заглянул в пристроенный к дому сарай и оценил запас дров в поленнице. Стоило прикинуть, из чего бы приготовить завтрак. На улице послышалось оживление и он выглянул.
   Зрелище было удивительное. По улице двигалась небольшая стая белых коз. Спереди шёл пастух - невысокий худой мужчина с белой бородкой. Одет он был в белую просторную рубаху без пуговиц и плотные серовато-белые штаны. Узкое лицо было козлоподобным и бородка этому только способствовала. В руке он держал длинную палку, за спиной висело ружьё. Козы двигались за ним почти ровным строем, молча, почти бесшумно. Иногда пастух издавал негромкий свист. Ларус машинально считал их. Насчитал двадцать семь штук, потом сбился. Козы были неотличимы - невысокие, белые, бородатые, тонконогие. Удивительно, что они молчали. Пастух равнодушно взглянул на него и кивнул. На его голове вместо шапки была белая бандана. Замыкал шествие пёс в широком ошейнике - он был крупней и массивней, чем козы, грязно-серый и сошёл бы за волка, если бы не повисшие, словно сломанные, уши. Всё это бело-серое представление прошествовало по улице и направилось в сторону моста.
   Ларус прикидывал, что такое сборище невозможно увидеть даже в слабом тумане. Поэтому они такие белые. Видимо новозеландским или австралийским пастухам стоило вывести породу зелёных овец, невидимых на фоне травы. Зелёные овцы!
   - Привет! Вы тут недавно, - заявила ему невысокая женщина в джинсовом комбинезоне и косынке. Несмотря на прохладу, она была босиком. В руке держала ведро. - Где у нас колонка, знаете?
   - Колонка? Да, доброе утро, мы с вами соседи?
   - Ну, воду набирать. Колонка, - женщина оценивающе посмотрела на него и видимо, определила иностранца. - Мы дальше по улице живём.
   - Я сейчас, - сказал Ларус.
   К его дому был пристроен небольшой сарай, в котором лежали кое-какие инструменты и инвентарь. Схватив ведро, он вернулся к женщине. Она сидела на перевёрнутом ведре и раскуривала трубку. Дым был удивительно душистый - не то, что у курева Птицелова.
   - Нравится? - прочитала его мысли дама.
   - Хороший табак, - кивнул он.
   - Самосад. Муж занимается. Заходите, если что, - она мастерски выпустила облачко дыма, - одиннадцатый дом. Идёмте?
   - Пойдём.
   Колонка оказалась достаточно далеко и по пути они встретили ещё нескольких соседей - в основном женщин. Дама в комбинезоне, имя которой Ларус всё никак не мог спросить, аккуратно представила ему всех.
   "Колонка" представляла собой массивное сооружение с тремя мощными кранами с разных сторон. На краны вешали вёдра, поворачивали вентиль и ждали, пока воды натечёт достаточно. Разговоры шли снова о порфировирусе его последствиях.
   - В конце концов, - говорила, блестя очками, рослая веснушчатая Лена, - польза от всего этого - налицо!
   - Это какая ещё польза? - нахмурился сутулый и длинный Валера, специалист по оптике, как он представился. - Экономику похоронили, людей истребили.
   - Да сам подумай! Теперь все разделились на тех, кто готов терпеть и кто борется, - Лена говорила чётко и привычно, видимо не раз выступала на публике. - У меня раньше куча друзей была и ведь из них никого не осталось - все теперь в "Церкви святого Порфировируса". Им что говорят, то они и делают, - она вздохнула, - не удивлюсь, если сейчас они любые требования выполняют, а может и сами этим развлекаются.
   - Ну, это ты зря, Лен, - вмешалась дама в комбинезоне, - кто-то глупый, кто-то трус, но это же не их вина.
   - Не знаю, - в голосе Лены послышалось сомнение, она сняла своё наполненное ведро, - с глупостью можно бороться знаниями, со страхом - волей. Разве нет? Было бы желание.
   - А вы как считаете? - поинтересовался у Ларуса Валера.
   - Трудно сказать, - ответил тот. - Возможно, им просто уже не за что бороться.
   Повисло молчание, прерываемое только плеском воды. Его развеяла Стася - курносая и подвижная девушка с широким лицом и раскосыми глазами.
   - Кстати, - сказала она несколько некстати, - Ларус, вам собака не нужна?
   Всё общество вздохнуло. Лена, подхватив ведро, быстрым шагом покинула компанию.
   - Снова-здорово, - хмыкнула дама в комбинезоне.
   - А что такого?! - вскинулась Стася. - Может, человеку нужна собака!
   - У вас много собак? - спросил Ларус.
   - Собаки у них есть, да только, - начал Валера.
   - И что "да только"? - налетела на него Стася. - Давай, договаривай!
   - Тебе нужно избавиться от отбраковки, - ответил тот, слегка отступив.
   Из их спора Ларус понял, что в городе существует особенная порода собак. Или выводится. Сильные, здоровые, умные и молчаливые. Однако среди них иногда получаются не совсем правильные щенки, которых по-хорошему требуется топить. Однако владельцы этого делать не хотят и стараются сбагрить "неудачников" в добрые руки.
   - Да вы сами посмотрите! - предложила Стася. - Щенки отличные.
   Ларус замялся.
   - Не уверен, что мне нужна собака, - сказал он.
   - Уверены? - не унималась Стася. - У нас не часто щенки остаются. В основном отправляются город охранять.
   - Так ты не этих предлагаешь, а уродцев вроде Мортиры, - вмешался Валера.
   - Ну и что? Выглядят неказисто, зато преданные. А при ней ты бы такого не сказал!
   - Пожалуй, да, - почесал в затылке оптик и взялся за своё ведро. - Вы посмотрите, действительно, Ларус, мало ли.
   - Я посмотрю, если вы хотите, - согласился Ларус. - Но учтите, я ничего не понимаю в собаках.
   Так пришлось ему с ведром воды тащиться ещё с квартал вслед за бодро топающей Стасей. Она не умолкала, рассказывая обо всём, что приходило в её голову. Ларус уже пару раз успел порадоваться, что он не её сосед. Рядом с ней он чувствовал себя мрачным затворником.
   Издали дом выглядел довольно внушительно, однако, когда они подошли вплотную, оказалось, что почти половину сооружения, которую Ларус принял за дом, составляет решётчатый вольер для собак. Правда, их самих в нём не было. И посмотреть щенков Ларус не смог - помешала Мортира.
   Мортира тут была на особом положении. Это небольшое на редкость уродливое создание больше всего напоминало маленькую гиену. Длинная крокодилья голова крепилась к короткому горбатому телу, а оно в свою очередь держалось на чрезмерно длинных крепких ногах. Зубы у неё росли криво, а глаза казались бессмысленно выпученными. Удивительным в ней был только цвет короткой шерсти, покрывающей тело - она была точь-в-точь цвета старого дерева, с которого ободрали кору.
   И он Мортире не понравился. Рычать она не стала, а сразу вцепилась в рукав куртки. Как оказалось, силы у неё было предостаточно.
   - Фу, Мортира! - крикнула Стася. - Вот дрянь!
   Но собаке не было никакого дела до криков. Рукав она отпустила, но не позволила Ларусу даже на крыльцо подняться. И сколько Стася не пыталась её прогнать или оттащить за ошейник, злобная псина оставалась на своём месте. Девушка чуть не плакала, ругая Мортиру последними словами.
   - Может, я вам сюда щенка вынесу? - сказала она наконец.
   - Стася, может, я лучше медленно отойду отсюда? - спросил Ларус. - Не складываются у меня отношения с вашими собаками.
   - Эта - не моя! - быстро ответила она. - Это Птицелова собственность! И он её разбаловал!
   - Мортира, - сказал Ларус. - Я знаком с Птицеловом - он меня сюда привёз. И Тор разрешил.
   Странно, но в глазах собаки что-то изменилось. Она легла, постаравшись занять побольше места, и отвернулась.
   Стася вздохнула.
   - Она разрешает вам уйти, - сказала она. - Может, я вам притащу какого-нибудь щенка?
   - Как-нибудь в другой раз, Стася. Спасибо.
   С этими словами Ларус немедленно воспользовался великодушным предложением преданной охранницы. Когда уходил, то слышал, как её отчитывает Стася и раздумывал, что стоит добавить к воде для завтрака.
  
   Почему-то все вокруг решили, что он хорошо разбирается в лодках. И он теперь был временно прикреплён к городской верфи - она оказалась совсем неплохо оборудована. Был здесь и настоящий кораблестроитель, инженер, но этот тюфяк оказался хорош только в теории. Ларус мог читать чертежи, но был не в состоянии провести все расчёты. Этот же маленький круглый добродушный и очень бородатый человек по имени Санжар, просто взглянув в цифры, мгновенно обнаруживал нестыковки. Из него наверняка вышел бы превосходный бухгалтер или аудитор. Но он был по лодкам...
   Лодки тут предполагались исключительно парусные. Откуда взялась парусина, Ларус пока не выяснил, но её было предостаточно. Как и древесины. Вот что требовалось экономить - так это бензин. Чертежей самых разных судов Санжар успел создать уже больше десятка - все они были небольшие, хорошо продуманные, речные. Выглядело на бумаге всё это очень эффектно. Но по факту ничего не происходило. Рабочие, которых выделили два десятка, были не против работы, но никто не мог взять на себя руководство. Санжар прямо-таки боялся людей - с таким характером ему стоило бы быть художником-отшельником.
   Пустующая и чистая небольшая верфь выглядела грустно. Ларус познакомился с рабочими и понял, что стоит торопиться - мужики эти готовы были уже начать разбегаться по другим проектам, которых в городе было предостаточно. Странно, но эти люди чувствовали себя неуютно и неуверенно без работы.
   - Добрый день, господа, - сказал Ларус. - Вы не против, если я возьму на себя руководство строительством? Он чувствовал спиной взгляд Грифа, который лично его сюда привел, прямо как школьника, устраивающегося на первую в его жизни работу.
   Рабочие с любопытством его разглядывали. Но появление нового человека их не смутило и не удивило. Посыпались возгласы: А ты в лодках разбираешься? Командуй, а там посмотрим! Ты моряк что ли? Говори, что делать!
   Ларус поморщился.
   - Почему-то ваш старшина доверяет абсолютно незнакомому человеку заниматься постройкой здешних судов, - честно сказал Ларус. - Видать, дела совсем плохи.
   - Всё паршиво, - ответил высокий худой рабочий в комбинезоне. На вид ему было лет шестьдесят. Но глаза через тяжёлые очки с толстыми стёклами были умные и внимательные.
   - Вас зовут?
   - Владимир.
   - Володька у нас мастер думать, - пояснил кто-то.
   - Да, мы с ним.
   - Кораблями занимались? - спросил Ларус.
   - Да, но не такими, - Владимир ухмыльнулся - зубов у него не хватало. - Джонки не строили. Современными. Деревом тоже занимались - дома сборные делали. Брус.
   Ларус обрадовался.
   - Просто замечательно. Если вкратце: я работал на верфи шесть с лишним лет. Деревянный корабль мы строили только однажды, но с нуля. Учтите, парни, я был просто рабочим, но представляю всё это действо на практике.
   - То, что нужно, - ответил пожилой Владимир. - Теории у нас достаточно.
   - Так говори, что делать нужно? - спросил красивый рыжий парень.
   - Нам нужно будет много чего подготовить, - начал Ларус. - Например, блоки для балласта...
   - Есть они... на складе, - сказал небольшого роста усатый мужичок.
   - Дерево нужно будет обрабатывать и выгибать. А начать нам стоит с каркаса, - рассуждал Ларус. - Киль, надкиль, шпангоуты. Какой у нас материал?
   - В основном, сосна и ель, - ответил Владимир. - Отдельные части можно из дуба сделать.
   - У нас будут небольшие корабли, - сказал невысокий. - Можно без металла обойтись.
   - Верно, - сказал Ларус, - не больше двадцати метров. Он ещё раз оглядел верфь. Здесь можно одновременно два парусника строить. Как считаете?
   - Нам нужно несколько, - согласился Владимир.
   - Кто это тебя? - поинтересовался рыжий, указывая на рукав куртки.
   - Это? С Мортирой познакомился.
   - Ясно. Не понравился, значит, - усмехнулся рыжий.
   - Ничего не значит, - ответил невысокий старик с волосами, собранными в хвост. - Если Мортира хочет укусить, то кусает. Она просто предупредила.
   - Давайте двигаться, - предложил Владимир.
   Работа началась. Как оказалось, часть деталей рабочие успели изготовить, как они объяснили, "от скуки". Владимир давал пояснения. На складе лежали готовые шпангоуты, брус, распорки, стойки и прочее. Конструктор, из которого оставалось только собрать корабль. У рабочих были не только чертежи корабля, но и наиболее сложных его частей.
   Гриф в дело не вмешивался. Пару раз он хотел подойти и пояснить, зачем он, собственно, назначил Ларуса на такую ответственную должность, но решил, что это не требуется. Да и рабочие не дураки - скоро догадаются. Не станет человек, который увлечён делом, это же самое дело саботировать.
  
   У самого Якова дел было достаточно. Недавно прибыл один из проводников Боровица - чешского поселения, спрятанного несколько в стороне от реки, но куда более близкого к местам мародёрства. Большинство их домов было построено не из дерева, а из кирпича. Лесная чаща неплохо их скрывала. Проводник Оливер, стройный парень среднего роста, хвастался, что в случае, если гарды нападут, то большинство из них просто не пройдут в город, а так и останутся на "шипах и кольях". С чехами они встретились в первую очередь, да и основательное строительство начали почти одновременно. Довольно далеко на юге было ещё поселение, состоящее в основном из рыбаков, где было множество норвежцев и шведов. Связь между городами осваивали в первую очередь, это было не только очень важно, но и достаточно удобно - большинство поселенцев так или иначе знали русский язык и дружно ненавидели "антивирусные" меры, при помощи которых их сначала сделали нищими, а потом вообще предоставили два варианта - либо сбежать, либо умереть. И то, многие страны, увидев отток населения, бросились закрывать границы и отстреливать беженцев.
   С Оливером они уже договорились об обмене специалистами и кое-какими материалами. У чехов был почти беспрепятственный и быстрый доступ к инструментам, русские - переплавляли им лес.
   Неизменной головной болью была защита. Если те же чехи просто вырыли ямы и заложили мины, то тут такого варианта не было. По большей части их защищал только туман. Но на самом деле сам он довольно слабо представлял, что они смогут противопоставить гардам с автоматами или спецназу с винтовками. Открытый бой не годится - даже если они победят, то потери не стоят такой победы. Куда выгодней отступить в туман и устроиться где-то ещё. Конечно, жаль терять обустроенное место, но Яков знал, какое число специалистов тут собрано и большинство из них заменить будет слишком сложно, хотя поток беженцев был почти беспрерывным. Разумеется, один трюк они уже подготовили, но он был слишком одноразовым, как отбрасывание хвоста.
   Однако кому-то в голову пришло необычное решение. И сейчас старшина шёл по улице, чтобы его обсудить. Разумеется, это был временный вариант, но выглядел он вполне рабочим.
   Заканчивался сентябрь, но дожди ещё не зарядили, да и тепло было, как в августе. Светило солнце. Старшина, сгорбившись, шёл своей подпрыгивающей походкой и поглядывал по сторонам. Где-то шло усиленное строительство - собирались окончить до дождей, подвозили дрова и уголь для печей. Другие, напротив, отложили крупные дела и копались на своих огородиках. По прогнозам знатоков зима должна была быть холодной - сам Яков не слишком поддерживал эту мысль, но что он поддерживал точно, так это полные закрома пищи, запасы которой в холод будет трудно пополнять. Если верфь будет работать успешно, к зиме они получат несколько судов, да и рыбаки обещают стабильный улов.
   Он остановился возле здания школы. Она была почти готова - оставались печи и внутренняя отделка. Печники сейчас были заняты, поэтому пока строительство замерло. По сути, он не слишком одобрял строительство школы. Не слишком здесь надёжное место, чтобы планировать такие учреждения, как роддом или школа. Он много раз предупреждал, что все в любой момент должны быть готовы сняться с места и перейти на другое. "Другое" - запасной вариант - скрывалось в лесу и там даже поставили несколько бараков на этот случай. Однако люди после стольких лет "антивирусных" мер, каждый день которых нёс новые санкции и издевательства, хотели стабильности и постоянства. Иметь работу, результат которой можно обсудить, и не беспокоиться, будет ли что поесть завтра. Хотели занятых школьными делами детей, возможность в свободный день прогуляться по улицам - всё это старшина понимал. И когда решили строить школу, мешать не стал, тем более что учителя тоже нашлись.
   Здесь было чисто. Строительный мусор уже убрали, кирпичи для печей затащили внутрь. Двор был небольшой, но на нём уже посадили два небольших деревца - кажется черешни. Всё выглядело бы идиллично, если бы не серый цвет дубовых стен и тёмные провалы незастеклённых окон. Он заглянул внутрь здания и обнаружил, что занятия уже идут. Ребята сидели на кирпичах, трубах, подоконниках, а Мариша - студентка исторического - вела урок. Что-то из древней истории. Детишки не особенно слушали, и Яков их понимал - какой толк теперь от истории? Надо будет поинтересоваться у неё - были ли цивилизации, которые самостоятельно и успешно уничтожили собственное население. Впрочем, она его боится как огня.
   Он закурил и отправился дальше. Прошёл мимо ткацкого цеха, в котором стучали шесть новых станков - самых простых, какие можно было сделать из дерева, мимо нового склада, который энергично красили, но даже запах краски не мог перебить запах свежеспиленного дерева. Под ногами валялись кусочки досок, напоминающие куски хозяйственного мыла.
   - Здорово, Семеныч, - сказал кто-то.
   Старшина оглянулся по сторонам - поблизости никого не было.
   - Здорово, - ответил он на всякий случай.
   Интересовал его небольшой домик неподалёку от химической лаборатории. На вид он казался нежилым, но на самом деле в нём обитал, хоть и не всё время, один весьма важный для города человек. Дом этот летом был вообще не виден - так густо его окружали яблони. Сейчас же он представал во всем своем скромном виде - одноэтажный, окрашенный в коричневый цвет, больше похожий на сарай для инструментов. Старшина постучал.
   - Это я, - сказал он негромко.
   - Входи.
   Здесь стоял густой тяжёлый запах - видимо окна не часто открывались. Яков Семеныч скрылся в тёмном нутре дома.
  

ххх

   Птицелов совершил внеочередной обход и задумчиво шёл к реке. Вообще, сегодня этот район должен был проверять Закладка, но он хоть и знал туман едва ли не лучше всех проводников, слишком сильно подсел на какую-то очередную грибную дрянь. Обычно наркота действовала на него только положительно - Закладка делался сверхвнимательным и сверхчувствительным. Однажды Птицелов видел, как этот человек метнул нож, а потом догнал его и схватил в полёте. И всё это в очередном трипе. Пожалуй, он бы был лучшим из проводников, если бы не увлекался экспериментами, в результате одного из которых лежал сейчас в лазарете после безжалостного промывания желудка - Макс не щадил наркоманов. А сейчас он замер, услышав незнакомый звук.
   Деревьев поблизости не было, поэтому туман был особенно густой. Он пригнулся к земле, стараясь определить направление звука. Шаги звучали знакомо и необычно одновременно. Обычно так ходят проводники - легко, быстро, точно зная, где они и куда им нужно. Но если здесь оказался проводник, то случилось что-то очень серьёзное.
   Как назло, место было не самое удачное и не было возможности рассмотреть идущего с безопасного расстояния. А скоро ещё и темнеть начнёт.
   Он всё ещё не принял решения, когда услышал голоса. Они звучали гулко, словно издалека, но он мгновенно определил, в чём дело. Переговаривались через маски! Без раздумий он начал отступать к реке, одновременно прикидывая, как не подпустить к ней противника. К счастью, здесь было поваленное дерево, которым он иногда пользовался как скамьёй, а ещё ориентиром для новичков. Он лёг возле него. Проводник прошёл мимо него так близко, что Птицелов мог схватить его за штанину. И этого человека он знал.
   Это был проводник из небольшого поселения, состоящего в основном из охотников и их семей - оно располагалось намного южнее, чем даже театральная сцена Семеныча. Как ни странно, но фамилия у него была соответствующая - Егерь. Стас Егерь. Красивый бородатый парень, гроза девок, отличный стрелок и мастер на бессмысленные подвиги, вроде охоты с ножом на лося.
   Теперь победы на любовном фронте ему вряд ли светят. Лицо его было изувечено так, что взгляд выделял в этом куске мяса только левый глаз и пытался додумать всё остальное. Левой рукой он придерживал правую. А туловище у него было обмотано верёвкой. Было ясно, что его использовали как поводыря.
   Птицелов шлёпнул ладонью по земле. Проводник остановился и слегка наклонился. Но сказать он ничего не мог.
   - Сколько их? - прошептал Птицелов.
   Проводник бессмысленно смотрел на него. Потом до него дошло. За верёвку дёрнули - его тело изогнулось дугой. Он показал три пальца и продолжил путь. Неподалёку послышался негромкий плеск. Птицелов почувствовал движение и увидел перед собой четыре мохнатых мокрых лапы. Тор. Птицелов поднялся. Он понял, что пёс уже оценил ситуацию, но на всякий случай пояснил:
   - Трое. Действуем одновременно.
   Потом ухватил за плечо проводника:
   - Стой.
   Тот замер, послушно, как кукла. Птицелов снял с плеча лук. Разговоры прекратились. Он закрыл глаза.
   - Эй! - крикнул кто-то.
   Пёс и выпущенная стрела скрылись во мгле почти одновременно. И, как понял Птицелов, обе цели были поражены, потому что послышался короткий выстрел и вопль. Яда в стреле было достаточно, но не было никакой уверенности, куда именно он попал. Он стоял, достав новую стрелу. Очень не хотелось потратить её впустую.
   Раздалась автоматная очередь. И собачий визг. Птицелов упал на землю и пополз. И тут из-за спины услышал невнятный рёв. Проводник бежал прямо на него. Он двигался быстрее, чем можно подумать, учитывая его состояние. Он скрылся в тумане, откуда послышался шум схватки. Птицелов, вытащив нож, кинулся следом. Выстрелы. Вопль.
   - Сдохни!
   Выстрел.
   Нож Птицелова вонзился в гарда раньше, чем они увидели друг друга. Точно в глаз. Тот поднимался на ноги после того, как искалеченный проводник сбил его с ног. Вынув нож, Птицелов отпихнул труп и нашёл на земле проводника. Он был убит. Немного правее нашёлся второй труп - со стрелой в животе. На его поясе Птицелов увидел рацию, которую тут же снял. Она не работала - видимо аккумулятор разрядился. Слева обнаружился последний труп - пес сначала перекусил ему запястье, а потом впился в горло. Сам Тор лежал рядом. Пуля скользнула по его боку, но крови было много. Птицелов подхватил пса и побежал к реке. Там, рядом с лодкой он сунул руку в воду и дёрнул за скрытую верёвку. Сигнала отсюда не было слышно, но он знал, что его услышат. Сам он погрузился в лодку и поплыл. Навстречу уже двинулись две лодки с рыбаками, сменившими удочки на ружья.
   - Что? - крикнул Миша, который был в первой лодке.
   Птицелов обрадовался и рассердился. Это значит этот щуплый очкарик бросился его спасать! Спаситель.
   - Там три трупа. Четыре. Хотя, может, кто ещё живой. Тора подранили. Трупы нужно доставить в лазарет - пусть доктор осмотрит.
  

ххх

   - Только рояля нам тут не хватает, - вздохнул старый камнетёс, глядя в тёмный угол. Эту партию в покер он безбожно продул, и теперь был настроен на безнадёжно-философский лад.
   - Не моя инициатива, - процедил сквозь зубы музыкант. В карты он не глядел, а глядел в лицо Михаила. Тот сидел с рассеянным видом. Остальные уже ненавидели этот рассеянный вид - за ним невозможно было различить ничего. Лиза ходила вокруг стола, рассматривая лица соперников. Музыкант оказался достойным игроком. Герцог собирал из нескольких ненужных карт домик.
   - Прямо картинка из журнала, - сказала она, глядя на музыканта.
   - Мне - одну, - он поднял глаза. Сначала они на мгновенье остановились на её могучей груди, но тут же перебрались на лицо.
   - Cosa dovrei dire? Простите, Лизавета. Что именно?
   - Вы его прямо взглядом разорвать готовы. Словно Миша ваш кровный враг. А он - нет.
   - Первое правило покера, - задумчиво проговорил Герцог, устанавливая уже третий карточный этаж.
   - Вскрываемся.
   - Потому что он - противник. Nemico! Не враг. Mannaggia!
   - Не расстраивайтесь Тимофей Тимофеевич, - пожал плечами камнетёс. - Его нельзя обыграть.
   Лиза разглядывала его пальцы, в которых он крепко держал карты. Пальцы были чрезвычайно уродливые: широченные, сплюснутые, с огромными костяшками, да ещё и казались переломанными везде, где только можно. Любое движение, которое музыкант проделывал пальцами, казалось невозможным. А ещё только два человека в городе называли её "Лизавета": нынешние карточные противники.
   - Вы говорили, что иногда получается, - сказал музыкант.
   - Я почти уверена, что он иногда нарочно проигрывает, - сказала Лиза. - Скажите, Михаил. А? Подыгрываете нам?
   - Никто не выигрывает всегда, - рассеянно ответил Михаил. Он и не думал, что музыкант настолько азартен. Это было плохо. До его появления он почти смог взрастить в остальных мысль об удовольствии от непосредственно игры, а не выигрыша. Этот же вернул покер обратно в опасную стезю.
   - Ты играть-то умеешь? - спросил камнетёс. - Это к тому: есть вообще смысл сюда пианино переть?
   - Я - превосходный пианист, - сказал Тимофей.
   И он внезапно начал рассказывать о том, как играл и путешествовал. Примерно каждое третье слово он произносил по-итальянски, извинялся, переводил, но всё равно рассказ получался связный и красочный.
   Когда-то он путешествовал и застал замечательную акцию. В аэропортах, на вокзалах ставили пианино, и на нём мог играть кто угодно. Иногда пианино даже по улице возили. Он натыкался на такое пианино в Киото, в Амстердаме. И непременно играл на таких, если представлялась возможность. А иногда просто наблюдал. Удивительное зрелище: просто пианино, деревянный ящик и вдруг к нему подходит обычный человек. Это мог быть невзрачный парень, бомжеватый хиппи, горбатая старуха, стеснительная девушка. И начинает играть, иногда так, что останавливается время. Обычное пианино и обычный человек создают волшебство. Какое же ещё нужно волшебство?
   - Ещё партию? Su!
   - Думаю, мне стоит посмотреть на игру со стороны, - сказал Михаил. Он поднялся.
   - Хорошо, - быстро согласился камнетёс и стал смешивать карты.
   Сегодня вместо Арины "Стекольщицы" здесь, за длинным столом у окна устроилась "троица переплётчиков". Они притащили с собой лобзики и тиски, которые прикрепили к краю стола и теперь изготавливали новую колоду карт из тонких, как картон, листов фанеры. Их едва было видно - младший регулярно выдыхал густые клубы душистого дыма, хотя никто не мог уловить момент, когда именно он затягивается.
   Миша стоял и наблюдал, как в этом своеобразном туманном облаке шла невидимая работа. Говорили переплётчики негромко, посмеивались.
   - Не хотите присоединиться? - спросил он. - Сыграть.
   - Вы ж лохи, - послышалось из облака. - Мы вас до трусов разденем.
   - Присоединяйтесь.
   Миша вышел на улицу и остановился в дверях. Деревца вокруг клуба уже превратились в нечто, вроде распушённых проводов, и теперь отсюда открывался прекрасный вид. Луны не было видно, но она сделала облака жемчужно-золотистыми. А откуда-то издали лились замечательные звуки. Играли, по всей видимости, на одном инструменте, но так превосходно, что звучало, словно целый оркестр. Миша не очень разбирался в музыке, и ему понадобилось время, чтобы определить, что звучит скрипка. А потом он увидел и тёмную фигуру скрипача, стоящую на одной из крыш. Скрипач играл, а небеса светились.
  

ххх

   Лазарет стоял отдельно от остальных зданий - его окружал небольшой яблочный сад со скамейками для выздоравливающих. Место и схему здания определил главный и, по сути, единственный врач - Макс, невысокий смуглый черноволосый мужчина с армейской выправкой. Под его руководством находилась одна медсестра и аптекарь-фельдшер наркоманка Матвеевна. Все знали о её пристрастии к морфию, но заменить её пока было некем.
   Морга здесь не было, поэтому трупы временно положили в подвале, а раненую собаку и труп Егеря принесли в операционную. Первым делом зашив и перебинтовав Тора, Макс принялся за осмотр трупа. Старшина был здесь же, он, кроме того, что ему больше всех надо, иногда принимал участие в операциях в качестве ассистента.
   - Все, в общем, налицо, - сказал врач. - Его долго били. Рука сломана, два ребра. Лицо - в крошево, не соберешь: ни носа, ни зубов. Не знаю, как он вообще мог передвигаться или хотя бы дышать.
   - То есть, он их привёл, - почесал подбородок Семеныч. - Они его поймали, чтобы он их привёл...
   - На теле ссадины и гематомы. Его, видимо, долго пытали, - доктор провёл пальцем по мясу вместо лица трупа. - Они ему глаз выжгли.
   - ...но не к себе, а сюда. Ладно, я всё понял. Можешь заканчивать осмотр.
   - Вскрытие я всё же сделаю... мало ли, - моя руки. - Хоронить будем как полагается или как этих?
   - Сейчас у его собрата... по блужданиям, спросим, - сказал старшина, выходя из операционной.
   Птицелов, мрачно сгорбившись, сидел в коридоре. Тор мирно спал, положив голову ему на колени. Несколько птичек на плечах и голове Птицелова чирикали и ругались.
   - Да успокойся ты! - не выдержал Макс. - Лёгкое ранение. Через неделю будет бегать.
   - Я и спокоен, - пробурчал Птицелов. - Боюсь разбудить.
   - Не проснётся, я успокоительного не пожалел. Будет дрыхнуть до утра.
   - Макс спрашивает, что делать с трупом проводника, - сказал Яков.
   - Похоронить. А мне нужно будет заглянуть к ним и сообщить. Хотя они, наверно, знают.
   Птицелов поднял голову, :
   - Похоронить его нужно. Без него мы бы не справились.
   - Без него и справляться было бы не с кем, - зло ответил старшина. - А этот где? - поинтересовался он у доктора.
   - Кто? - не понял Макс. Он вынул из кармана часы и застёгивал их браслет на руке. Браслет был золотой - слабостью доктора было золото. Потом он достал из кармана яблоко и вгрызся в него.
   - Любитель грибов, - процедил сквозь зубы Птицелов. Птички принялись прятаться в складках его одежды.
   - Зафладка профто фстал и уфёл, - хрустя ответил Макс. - Фак обыфно.
  

ххх

   В комнате было темно как в гробу, но Ларус почувствовал, что что-то изменилось. Темнота не шевелилась. Через маленькое окошко проникал слабый отсвет луны. Он лежал с открытыми глазами и не мог решить, включить свет или нет. Нож был при нём, но из такого положения попасть даже в видимую цель почти нереально. Он вынужден был ждать какого-нибудь звука, шороха, вздоха. Ведь не мог тот, кто тут был не дышать и не пошевелиться.
   - Ты не спишь, - послышался знакомый хриплый голос. - Я много времени не займу.
   - Что тебе нужно? - спросил Ларус. Спрашивать "Кто ты?" показалось ему совершенно бессмысленным.
   - Тебе следует рассказать, как ты должен был с ними связаться. По правде говоря, мне самому интересно.
   - С... ними? С большой буквы?
   - Если хочешь, я могу предположить. Тебе нужно было найти безопасное убежище. Тебя гнали как зайца. За что - не могу сказать, может сам расскажешь как-нибудь потом. Сейчас это не принципиально. Просто мне хочется узнать, сколько осталось времени. Ты использовал их, чтобы попасть к нам. Но оказавшись у нас, ты, как я смею предположить, нашёл свой дом. Но теперь тебе требуется их обмануть, чтобы закончить сделку. И будет лучше, если мы вместе придумаем, как это сделать с наименьшими потерями. Правильно?
   Ларус молчал. В общих чертах всё было именно так, как сказал голос. Правда он и не думал, налаживать связь с... ними. Ведь он был одним из многих и легко мог просто потеряться или погибнуть в тумане. Или оказаться убитым. Едва ли реально доказать, что тех гардов убил он, а не Птицелов, к примеру. Интересно, что случалось с остальными - ведь многие, несмотря на продолжающееся последние несколько лет безумие, продолжали верить в то, что существует вирус, с которым нужно бороться.
   Голос словно прочитал его мысли:
   - Ты не сможешь быть спокойным, пока они не потеряют к нам интерес. У нас есть способ это сделать. Появился способ. Но нам нужно узнать, в чём твой план.
   Ларус протянул руку к лампе.
   - Мне бы не хотелось, чтобы ты включал свет.
   - Почему? Не любишь свет... Яков Семеныч?
   - Просто хуже будет только тебе. Ты ошибаешься.
   "Кого ты хочешь обмануть, с твоим-то голосом?" - Ларус почувствовал злость. Одна из главных вещей, которая бесила его в этой вирусоистерии - то, что он должен притворяться тупее, чем есть, чтобы подходить под тупые меры тупых властьимущих.
   - Ты злишься - это хорошо, - в голосе послышалось удовлетворение. - Нас это объединяет.
   - Да с вами я, с вами! - крикнул Ларус и щёлкнул выключателем.
   В комнате никого не было. Не было распластавшегося по потолку чёрного Грифа, не было тонких длинных теней, словно выросших из пола, не было даже отряда спецназа в надетых ПНВ. Он был один. Ларус встал и проверил дверь - заперта. Двери здесь закрывались на засовы. За окном стояла темнота - фонари не работали, вероятно, скоро начнёт светать.
   Он достал мобильный. Связи не было. Тогда он направился, ориентируясь по столбам электропередач. Мимо прошли несколько человек - они обсуждали нападение на город. Ему вдруг пришло в голову, что он опоздал. Это было бы прекрасно.
  

ххх

   Нападение обсуждали все. Ларус подумал, что он видимо последний, кто не в курсе. Самое паршивое, что рассказывать ему о том, что произошло, никто не спешил. Приходилось слушать.
   - Тогда скажи, раз такой умный, чего ж их только трое было?
   - Ну, у нас всё важное на троих обычно...
   - Умник! А если бы Птицелова там не оказалось? Или они бы с ним справились?
   - И что бы они нам сделали? Придержи, балда! Втроём перестреляли бы?
   - Тебе мало, что ли, гардов!
   - Ой, не волнуйтесь, мужики, это пробный шар. Скоро прирутся полком - и хана нам.
   - Завались сгущать!
   - Я знаю, что я тут чужой, но может быть вы мне всё же расскажете, что случилось? - потихоньку спросил Ларус у своего помощника - тощего неприметного человека с клочковатой бородой - Дагира. Один из самых опытных работников - усатый Владимир старался держаться от него на расстоянии - не доверял, видимо, да и к тому же его регулярно заимствовали на другие проекты.
   Они стояли в стороне и наблюдали, как рабочие закрепляют очередной шпангоут и болтают. Теперь уже становилось понятно, зачем здесь строят такие крупные корабли. Пожалуй, двух таких вполне хватит, чтобы эвакуировать весь город. В новой должности Ларус чувствовал себя неплохо, хотя и периодически приходилось бороться с приступами неуверенности. Его указания воспринимали... адекватно, хотя и не стеснялись вносить предложения, часто весьма дельные. Часто у него возникало впечатление, что люди тут работают для собственного удовольствия: действовали они слаженно и безошибочно. А ещё они каким-то образом повышали свою квалификацию, словно в какое-то неведомое время ходили к кому-то учиться. Задавали вопросы, правильно называли корабельные детали, на ходу меняли материалы. В этом заключалась проблема. Сам он был не ахти какой корабел и никогда не изучал теорию. Хорошо ещё, что ни перед кем не нужно было отчитываться - Гриф иногда приходил и наблюдал за работой издалека, но ничего не спрашивал.
   Дагир дёрнул себя за бороду. Потом посмотрел на руку - выдернулось ли что-нибудь? Медленно, отрывисто сообщил:
   - Проводник, чужой, привел трёх гардов к реке. Птицелов их перехватил. Четыре покойника. И раненый Тор.
   - Они его заставили?
   - Да, били. Долго.
   Потом он добавил:
   - Вы нормально справляетесь.
   Ларус понял, что сморозил глупость. Выпросил комплимент. Ему вдруг захотелось свалить отсюда и не возвращаться. Но уходить пока ещё некуда, а может быть, и не понадобится. Он в очередной раз развернул чертёж - ещё один шпангоут можно вычеркнуть. Возможно, к вечеру они соберут каркас. И ему, и рабочим было очень интересно, успеют ли они закончить до холодов. Это было словно какое-то соревнование, только он не мог понять, с кем. Со временем?
   Пожалуй, это была проблема этого города - почти полное отсутствие досуга. Слишком многого здесь не хватало и требовалось всё, использовались все имеющиеся в доступе навыки. Приходя с работы, местные обитатели развлекали себя работой: собирали мебель, лепили посуду, чертили схемы электропроводки, шили, вязали, изготавливали всевозможные инструменты и приборы. Некоторые вечерами собирались в клубе и играли в покер или что-то похожее - Ларус там ещё ни разу не был. Курили тут почти все и с огромным удовольствием - существовал даже отдельный табачный склад. О наркоманах он тоже постоянно слышал, но видел только, когда оказался ненадолго в лазарете. И здесь смертельно не хватало выпивки - Ларус не сомневался, что работа без расслабления, хоть и с удовольствием, рано и поздно начнёт сносить крышу.
   - Думаю, нам следует осмотреть следующий шпангоут, - сказал он. - Чтобы сучков не было - один уже нашли.
   Разглядывая сложновыгнутый кусок дерева, Ларус думал о двух вещах - национальности Дагира и том, что он до сих пор не обошёл как следует город. И даже не знал его названия.
  

ххх

   Грохот, включавший в себя едва уловимый музыкальный звон, наполнял помещение клуба. Сегодня, неожиданно для всех, карточные партии пришлось отложить.
   - Уф! Акустика здесь поспособствует ярче...
   - Чего?
   - Сюда поворачивай, он говорит!
   - Эх! - крякал Федорович.
   - Целый день работали блин, а теперь ещё это таскать! - возмущался Герцог.
   - Да ладно вам, - старалась утихомирить их Лиза. - Его же один раз только поставить нужно, правильно?
   - Infatti, - отвечал музыкант, - водрузить единожды, как скульптуру Самсона.
   Надо отдать музыканту должное, пианино он тянул в ряду первых, хотя всё ещё хромал после своего ранения. И вообще знал, как это делать правильно. Старый, но бесконечно мощный Камнетёс слишком сильно тянул или дёргал - пару раз из-за него инструмент чуть не грохнулся на бок. От крепкой и сильной Лизы было куда больше проку, хотя её постоянно отгоняли по гендерному признаку. Слабосильный Рыболов мог только открывать двери и координировать действия. Самым проворным грузчиком оказался Герцог (потом он вежливо попросил не распространяться о том, что он умеет тягать большие грузы).
   Нечто, накрытое мешковиной и перевязанное тросами, с прикреплёнными внизу досками, они довольно долго волочили по залу клуба, царапая новый пол. К счастью, ковров тут не было.
   В итоге груз был помещён в удовлетворивший музыканта угол. Тросы развязали, мешковину аккуратно сняли. И взорам предстало облезлое и уродливое музыкальное устройство. Когда-то оно было цвета красного дерева, но успело сильно выгореть. Колёс у него не было. Рыболов, наименее утомлённый, провёл рукой по шершавому дереву. Ему всегда казалось, что пианино должно быть полированным. Фёдович и Герцог плюхнулись на стулья. Тимофеич тут же открыл крышку и заглянул внутрь. Поднялась пыль.
   - Фу... Ого!
   - Что не так? - поинтересовалась Лиза, глядя на свои руки.
   - Che casino! Могильник насекомых. Che culo! Но все струны целы, - Тимофеич не смог скрыть радость.
   - Ещё вот эта хрень была, - Камнетёс вынул из кармана что-то, завёрнутое в тряпку. Музыкант развернул свёрток - в руках его оказался ключ для настройки и небольшой моток суконной ленты.
   - Да, - Тимофеич задумчиво повертел инструмент в руках. - Только я не слишком хорошо это умею. Мало было практики.
   - Теперь, значит, будет, - заметил Герцог.
   - А сыграть-то можешь? - поинтересовался Фёдорович. - А то таскали.
   - Ne dubito, - покачал головой тот. - Расстроено.
   - Попробуй, - попросила Лиза. А рыболов тем временем уже подтащил к пианино свой стул.
   - Извольте. Но вы огорчитесь.
   Музыкант сел на стул и закатал рукава свитера. Руки у него были покрыты шрамами - настолько, что на них даже волосы не росли. Шрамы были длинные, колотые, грубые и аккуратно зашитые.
   - Это ж откуда такое богатство? - хмыкнул Фёдорович.
   Но Тимофей уже снял крышку с клавиш. Они были сильно пожелтевшие, хотя и в полном составе. Он принялся их перебирать, словно слепой монеты, которые набросали ему в шляпу. Послышались довольно скверные звуки. Пианино действительно было предельно расстроено. Некоторые звуки получались слишком резкими, где-то что-то гудело и потрескивало. Какие-то клавиши вообще не вызывали звуков.
   Рыболов наблюдал, как движутся чудовищные пальцы музыканта. Сперва, если тут и была мелодия, то разобрать её вообще не получалось. Но потом вдруг заиграло что-то быстрое и бодрое. Никто не мог назвать мелодию, но все её где-то слышали. Вокруг словно зажглись свечи и запахло перестрелкой.
   - Бля, знакомое что-то, - пробормотал Федорович.
   - Да, мне тоже кажется, - сказала Лиза.
   - Понял! - сказал Герцог. - Это из немых фильмов с Чаплином музыка.
   - Ага! Из пианино, которое в салуне само играет, - добавил Фёдорович. - Ну ты тапёр! Только шлюх не хвататет!
   А тем временем руки музыканта двигались всё привычнее и быстрее. С ними ускорялась и музыка. Теперь она стала больше напоминать что-то джазовое и атмосфера изменилась. Почудились отблески джазовых труб и запах контрабандного алкоголя.
   Музыкант оборвал игру на полуноте.
   - Che schifo! - сказал он. - Совсем расстроено!
   Незаметно для других он вынул из кармана небольшое шило и вонзил себе в раненую ногу.
  

ххх

   Был уже глубокий вечер, когда Ларус постучал в дверь домика Грифа. По дороге он пытался вспомнить, как его правильно звать. В темноте дом старшины казался не жёлтым, а белым.
   Никто не отозвался. Ларус подёргал ручку и дверь открылась. В сенях было темно - пройдя их наощупь, он вошёл в комнату - там тоже было почти темно. Только у подоконника слабо светила масляная лампа. Вокруг неё кружилась мошкара. Тёмный кабинет выглядел пугающе и несколько не так, как в прошлый раз. На стене было зеркало, тёмное и в нём словно бы кто-то стоял. Полированная поверхность стола тоже отражала всё вокруг, а если точнее - искажала. Потом он обратил внимание на то, в стене в углу есть дверь. И только потом сообразил, что дверь должна быть тёмной. Странно, но, похоже, светилось дерево рядом. Плоды, напоминающие груши, слабо флуоресцировали, настолько слабо, что это едва можно было заметить. Дверь была узкая и плотно закрытая. Ларус осторожно, как по болоту, прошёл через кабинет и попробовал её открыть. Она была закрыта - так плотно, что вообще казалась нарисованной. Ларус покинул кабинет и, выбравшись на улицу, сел на крыльце.
   - Меня ищете? - послышалось откуда-то сверху.
   Ларус поглядел по сторонам. Сейчас он не мог решить, это его снова проверяют или опять галлюцинации, как прошлой ночью.
   - Наверх посмотри.
   Он встал и поглядел на крышу домика. На ней, спрятав руки в карманы, стоял Гриф.
   - Мне нужно с вами поговорить, - сказал Ларус.
   - Хорошо. Лестница - возле сарая. Забирайся.
   "Как же ты сам туда взобрался?" - прикидывал Ларус, приставляя длинную и удивительно тяжёлую лестницу и поднимаясь по ней. "Вероятно, был тут какой-то трюк. Здесь слишком скучно, поэтому они и изощряются".
   Крыша была скользкая, а конёк чрезвычайно узкий, но Гриф стоял на нём словно приклеенный. Он даже не покачивался. Лестница оказалась коротка и, стоя на ней, Ларус едва выглядывал над крышей, поэтому разговаривал он скорее с коленом Грифа.
   - Ночью полезно подышать воздухом, - пояснил тот.
   - У меня два вопроса, - без предисловий начал Ларус.
   - Да?
   - Первый. Вы знаете, кто я. Почему я всё ещё здесь? Второй. Что вы планируете делать, если на город нападут?
   Был у него и третий вопрос: как же называется город? но эту тему он решил пока не поднимать.
   Гриф некоторое время молчал, глядя куда-то вдаль. Дом его находился на самой высокой точке острова, вид отсюда открывался отличный. Над головой в десятке метров висели грязные, как волосы трубочиста, клочья тумана, на которых иногда вспыхивали отсветы луны или каких-то других огней. Река преображалась. Течение её переставало быть заметным, асфальтовая серость волн превращалась черно-синий переливчатый бархат, иссеченный линиями лунного света. Зрелище это невольно завораживало; даже привычный зритель на некоторое время отвлекался им. Фонари уже горели вовсю, но дома, упрятанные среди деревьев, становились тёмными и таинственными.
   - Вы странный, Ларус Фритрикссон, - сказал он. - Кто вы, мы выяснили вместе с Птицеловом ещё до того, как он привёз вас сюда. Шпион. Саботажник. Посланник тех, кто почти уничтожили людей, которые позволяли им себя обкрадывать. Это само собой. Вы думаете, здесь мало таких? Думаете, мы дружно собрались, уехали и всё тут устроили лучшим образом? После стольких лет, когда нас гнобили, травили и разобщали всеми возможными способами, мы так легко собрались и дружно дали отпор?
   Ларус молчал. Ему вдруг пришло в голову, что такое объединение - естественный вариант спасения, но при этом почти невозможный. Людей слишком трудно объединить, ибо большинство предпочитает выживать поодиночке.
   - Вероятно, вас сначала было немного, - сказал он.
   - Очень немного. Сначала про это место узнали любители дремучих уголков. Охотники, рыболовы, чёрные копатели, географы и просто любители бродить по лесам. Здесь даже лесосплава не было - его благополучно убили во время антивирусных мер, а потом, вроде, продали китайцам. Обычная история. Поверьте, никто не знает этот лесосплав лучше меня. Самые неприхотливые перевозили сюда и в ближайшие леса семьи, обустраивались, как могли. Многих их переловили, потому что они пользовались мобильными телефонами. По сигналу находили. Это ещё когда туман не был доведён до... неизменного состояния. Понемногу это место стало известным, хотя попасть сюда можно было, по большей части, только случайно - большинство тех, кто сюда бежали - потерялись в тумане и либо погибли в лесу, либо поселились поодиночке (а мы потом их нашли), либо вынуждены были вернуться. Нас искали, но не могли найти - я до сих пор не понимаю, почему. Возможно, у Проводников есть мнение на этот счёт. Но я беспокоюсь об этом каждый день.
   Это трудно понять, но вы постарайтесь, Фритрикссон. Мы не выбирали лучших или проверенных людей. Здесь было достаточно трусов, амёб, которые послушно делают то, что скажут... Тех, кто уверен, что "всё равно ничего не изменить" и просто мерзавцев. Но почти у всех нашлась щепотка храбрости. Как и у вас. За что "они" могли бы вас купить? Вы явно хотели попасть сюда. Но сделать это сложно, я знаю, да и Птицелов подтвердит, потому вы "ими" и воспользовались. Боюсь представить, чем вы пожертвовали. А это значит, что вас можно исключить из трусов, амёб и фаталистов. Остаются только мерзавцы. Что бы "они" вам ни предложили, какую бы должность и влияние, вы не получите той свободы, как здесь. Так?
   - А если мне предложили высокую должность, особняк, деньги и тому подобное? - усмехнулся Ларус. Ему пришло в голову, что Гриф, видимо, раньше работал в КГБ и занимался вербовкой и перевербовкой.
   - А зачем всё это в маске, перчатках и с вакциной, которой вы должны колоться по первому требованию? Для вас всё это представляет такую же ценность, как для нашего правителя, бункер которого постепенно наполняется ядовитым газом, а выйти наружу он уже не может. Только, в отличие от него, вы это понимаете. Понимаете?
   - Понимаю.
   - Чего бы вы хотели?
   Ларус молчал. По правде говоря, ему хотелось найти дом. Может быть, он зря сюда приехал. Ему нравилось дома. Горы, фьорды, серые пустоши и зелёные поля. Небольшой остров, на котором, стоя в любом месте, можно видеть даль. И ещё там всегда был простор. Здесь же - бесконечный лес, а за ним искалеченные города. Дома - камень и ветер, здесь - дерево и теснота. Только река хотя бы немного напоминала о доме. Люди здесь тоже отличались. Ларус знал многих русских, но здесь они были не такие. Русские были очень трусливые и неспособные не то, что противостоять, а даже возмутиться. Обитатели же этого города оказались настолько сильны, что отвергли безумие усилием воли. А ещё он вдруг вспомнил свой дом. Кровать, стол, лампа, крыльцо. И лодка, которую он теперь сможет сделать себе сам. Дом.
   Ему хотелось жить, работать и дышать. И вдруг ему пришло в голову, что из одной тюрьмы он перебрался в другую - добровольную. От тех, кто терпит и ненавидит, к тем, кто убегает и прячется. Сородичи умирают там, где родились, но не бегут. Этим же всё равно, где жить. Остатки русской нации вымирают в своих домах - как и его сородичи. Он чувствовал беспокойство.
   Наконец, он сказал:
   - Свободы. А ваша постройка выглядит так, словно скоро начнёт рушиться.
   Гриф разглядывал город. Он хорошо знал эту реку. Сплав здесь не прекратится даже в сильные холода. А они, вероятно, наступят. Лес нужен будет не только для строительства, но и для обогрева. Стоит поторопить Лизу и её приятелей - они колдовали над чем-то согревающим, но безалкогольным. Чтобы по фляжке каждому сплавщику. Хотя всё это бессмысленно - алкоголь всё равно восторжествует.
   - Свободы? - рассеянно спросил он. - Здесь она, во всяком случае, не ограничена людьми. - Подумайте.
   Он немного помолчал, потом тихо спросил, глядя в лицо Ларуса своими чёрными глазами:
   - Так как?
   - Вы не ответили на мой второй вопрос, Яков Семеныч. Как вы намерены обороняться?
   - У нас есть план.
   - Тогда у вас пара дней, - отрезал Ларус. - Когда они нападут, я не стану им помогать, но готов помочь вам всем, чем потребуется.
   Гриф не отвечал. Ларус некоторое время пытался разглядеть тёмное сооружение ГЭС - оно напоминало сейчас чёрный гребень какого-то подводного левиафана. Там он ещё не был. Да и вообще нигде не был. И, возможно, не побывает.
   Когда он оглянулся на старшину, то обнаружил, что тот исчез. Крыша была пуста. Он принялся спускаться. Интересно, что ему следует делать?
  
   Яков Семеныч приблизился к одному из столбов, который почти ничем не отличался от соседних, разве что был немного повыше. Подавитель, который был на нём установлен, больше не работал - повреждения были совсем свежие. "Глушилка" больше не защищала. В городе не было запрета на мобильные телефоны - они просто не работали. В моду понемногу входили портативные рации.
   Что ж, значит, два дня. Или раньше? Разумеется, ретранслятор злодейский саботажник не тронул. Интересно, случайно или намеренно? В любом случае стоило действовать. И старшина исчез в темноте - нужно было предупредить остальных. Открылась и закрылась дверь его домика. Свет по-прежнему мерцал на окне.
   Вскоре во всех жилых домах города над дверью загорелась неприметная красная лампочка. А Птицелов немедленно вышел из своего дома и направился к Грифу.
  

ххх

   Она вошла в квартиру, повесила на плечики шубу и прошла сразу на кухню. Под ногами завертелась и едва слышно завякала маленькая кошка Калиока - выпрашивала курицу. Полезла на руки. Механически поглаживая сопящее животное, она раздумывала. Сегодняшний заход получился довольно слабым. Дел было ещё много, но она устала и хотела просто посидеть, попить воды и никуда не торопиться. В подъезде она при помощи отвёртки и пассатижей успешно демонтировала индикатор на входе-выходе - он не позволял открыть дверь, если на тебе не было масок и перчаток. Теперь некоторое время можно будет ходить свободно - главное не попасться полицаям, которые придут искать виноватых. Интересно, есть в доме ещё хоть один, кто хоть где-нибудь обходится без маски? Или она окажется единственной подозреваемой?
   Но индикатор - ерунда. Главное огорчение было в том, что запись похода в ОАТИ не удалась, причём по её вине. Говорили сегодня другие, а она должна была только снимать, но, как позже обнаружилось, из-за сбоя программы, большая часть звука не записалась. Разумеется, претензии ей, одной из немногих надёжных участниц "рейда", никто предъявлять не стал, но с этим она и сама прекрасно справилась. Довольно успешный рейд насмарку. Они смогли записать и чиновника, который не имел понятия, по каким статьям он должен штрафовать, и напугать ретивую охранницу с термометром, и поймать множество выражений вроде "плевать нам на вашу Конституцию", "как мы сказали, так и будет", "когда же вы подохнете, наконец", "какие ещё нахрен права человека". А это ещё притом, что двое из пяти участников отказались от участия в самый последний момент. Как она уже знала из чата - они сами пожалели. Впрочем, их трусость была понятна - в прошлый раз на них вызвали полицаев, которые, конечно, дополнили эфир своей бесконечной тупостью и неграмотностью, но протоколы всё же выписали.
   Телефон разрывался от сообщений - в чате шла постоянная ругань и разлад. К сожалению, те, кого вполне объединяла ненависть к маскам и прочим нарушениям, прикрываемым антивирусными мерами, регулярно начинали свару из-за какой-нибудь ерунды. Сейчас ей нужно приготовить кружку чая и достать из духовки спрятанную там кастрюльку с вожделенной курицей. А потом придётся работать бесплатным психологом, дипломатом, миротворцем, юристом и кем угодно ещё, чтобы навести мир в рейдовом объединении.
   Чай подействовал благотворно. Достоинство и дыхание стоили того, чтобы за них бороться. И она не позволит сломать себя и продолжит борьбу - марафон продолжается. Сегодня предстоит не только описать всё произошедшее, причём ясно и ярко, чтобы даже последние вирусоверы могли прочитать и понять. Да и бесконечные ссылки на указы Президента, решения Верховного суда и забытую Конституцию не помешают. Нужно работать.
  

ххх

   Солнца не было видно, но внутренние часы показывали в районе полудня. Ларус стоял перед только что законченным сооружением и прикидывал, стоит ли поставить его поплотнее к стене дома или нет. Сегодня у него внезапно возник свободный день - в строительстве кораблей возникла заминка с материалом. Как объяснил немедленно возникший из нитокуда Гриф (он всегда умудрялся материализоваться там, где возникали проблемы) - на реке произошёл затор и плоты встали. В результате все разбрелись кто куда. До особых распоряжений, как заметил Владимир.
   Первым делом он зашёл к Санжару, в его душное, увешанное чертежами обиталище, с раскидистым штурвалом на стене и попросил чертежи ялика.
   Другой на месте корабела бы начал с вопросов. Но Санжар не спрашивал. Он не разговаривал и не здоровался - это инстинктивно раздражало, хотя Ларус и знал, что корабел даже и не думает проявить неуважение, просто так уж он был устроен. А ещё он никогда не смотрел на собеседника. Разумеется, у него есть чертёж ялика. Небось, у него есть чертёж и триремы, если поискать. Или...
   - Я когда-то слышал о деревянной подводной лодке, - сказал Ларус, наблюдая, как корабел перебирает чертежи.
   - Да Винчи уничтожил свои чертежи, - ответил Санжар. Он вынул нужный чертёж, потом, внимательно глянув на Ларуса, убрал его и продолжил поиски. - Потом была гренландская. Из тюленьих шкур. А потом лондонский проект Дреббеля.
   Вероятно, он бы продолжал и дальше, но Ларус его остановил:
   - А их чертежи здесь есть?
   - Нет.
   Санжар нашёл нужную бумагу и вручил её коротышке. Чертёж был чрезвычайно прост и понятен - собрать такой ялик не труднее, чем табуретку.
   - Благодарю.
   Санжар промолчал, углубившись в раздумья.
   "Интересно" - подумал Ларус, - "завтра будет чертёж деревянной подводной лодки или только послезавтра"?
   А потом он взял подмышку со склада сосновый щит размером с картину средних габаритов. Сие деревянное полотно ни на что не годилось, с краю оно сильно подгнило, а посередине расслоилось. Годится только на растопку. В другую подмышку взял костыль.
   По пути он уже мог встретить кое-каких знакомых. Рыжий Андрей с верфи сидел рядом с мужичком, которого он увидел (и услышал) первым, ещё конвоируемый Птицеловом и Тором. Это тщедушное белобрысое существо могло бы напоминать клоуна, своими торчащими вверх патлами возле ушей на абсолютно лысой голове, но что-то во взгляде ломало этот образ. Внимательный взгляд, возможно. Почему-то пришло в голову, что этот человек не нуждается в отдыхе. Возможно, он сидит тут днём и ночью, но стоит поплавку дёрнуться, тут же подсекает.
   - Ларус, на склад зайдите, - сказал Андрей. - Возьмите удочку.
   - Они тут всем полагаются? Здравствуйте... - Ларус не закончил, забыв как зовут клоуна-рыбака.
   - Михаил, - кивнул тот. - Здравствуйте. Мы же на острове.
   - Он у нас мастер покера, - кивнул Андрей.
   - А вас мастером чего назначили? - спросил рыболов. Он не смотрел на коротышку - его интересовал поплавок. Мышцы его напряглись за секунду до того, как поплавок утонул. Он подсёк и вытянул небольшую рыбку.
   - Да, пожалуй, возьму удочку, - сказал Ларус.
   - А щит-то чего такой гнилой взял? - спросил Андрей. - Если с него весь шлак спилить, только дырка для геморройника останется.
   - Мне ненадолго.
   - Приходите порыбачить, - сказал рыболов, насаживая на крючок червяка.
   - Обязательно.
   И ему пришло в голову, что он действительно придёт. Это как придти рыбачить с молчаливым сатаной. Многому научишься, даже если он ни разу рта не откроет.
   Потом он заглянул к табачнице и отдал костыль для её мужа. Теперь он знал, что её зовут Ада, а к её супругу все, включая неё, обращаются по фамилии - Серов. Разумеется, они вручили ему мешочек "почти сравнимого с покупным" табака. Ну и разумеется, посидели и покурили. Эти двое вообще Ларусу нравились. Супруги никуда не спешили и всегда были в спокойно-благодушном настроении, как истинные травокуры. Только вот курили они обычный табак.
   - Ну и, значит, стою я у банкомата - деньги нужно было снять. А банкомат - в отделении, - рассказывал Серов остругивая будущую ножку для стола. - Помнишь, нам тогда деньги были нужны, на дверь?
   - Было дело, - отвечала Ада.
   - Ну, снял, значит, деньги, оборачиваюсь, чтобы выйти - и через окно вижу мужика на улице. Он, видать, из машины вылез. И ждёт. В маске и перчатках. А на улице наверно всех минус тридцать.
   Он затянулся.
   - Думаю, чего он ждёт-то? А оказывается, боится зайти, пока я внутри! Вот точно. Там же ещё три свободных банкомата. Я, значит, неторопливо карточку убрал, застегнулся, шапку поправил... А он всё стоял! Ну, я вышел и только потом он зашёл!
   - Это верно, - говорит его супруга, - на морозе-то не опасно, вот вирус - другое дело.
   А теперь щит со склада поставлен на подставку и всё это напоминает мольберт художника с холстом на подрамнике. Ларус покачал немного эту конструкцию из стороны в сторону, стукнул кулаком - вроде держится. Доски для опоры крупноваты, но почему нет? Щит-то можно поменять, когда придёт в негодность.
   Он прошёлся, отсчитывая шаги. Потом резко обернулся, выбросив вперёд руку. Нож вонзился в щит. Тот не дрогнул. Годится.
   Ларус успел метнуть ещё несколько ножей, прежде, чем его прервал странный звук. Он был похож на скрип двери на ржавых петлях. Он огляделся и сразу увидел источник звука. Это была знакомая ему Мортира. Она сидела на безопасном расстоянии и, подняв морду вверх, скрипела. Не выла, а скрипела. Когда он обратил на неё внимание - перестала.
   - За мной?
   Она поднялась.
   Ларус вынул ножи и, разложив их по карманам и рукавам, пошёл следом за собакой. Она иногда останавливалась и оглядывалась.
   Таким манером Ларус был приведён к дому, в который он в прошлый раз не попал - собачьему питомнику восторженной Лены. На лавочке из потемневших от дождей дубовых досок сидела сама хозяйка и Птицелов, который переливал из одного небольшого пузырька что-то в другой.
   - Ничего себе! - восхитилась Лена, увидев коротышку. - Птицелов, а меня научишь так?
   - Всё с практикой приходит, - отвечал тот. - Здравствуйте, Ларус.
   - Да, Привет! - крикнула Лена. - Опять ты моего мужа не застал!
   - Здравствуйте, - ответил Ларус и вдруг обнаружил, что Мортира сидит у его ноги. Он замолчал, не решив, стоит ли отойти.
   - Это вторая попытка, - объяснил Птицелов. - Мне сказали, что вам собака нужна. И Мортира вам помешала её взять. Я её объяснил. Она извиняется.
   Ларус посмотрел на Мортиру. Она посмотрела на него. Вместе они посмотрели на Птицелова. Птицелов смотрел на пузырёк. Запах от него исходил резкий и травяной.
   - Я не хотел собаку. Я хотел посмотреть, какие собаки тут есть.
   Мортира поднялась.
   - Вы уверены? - спросил Птицелов.
   - Нет.
   - Мортира, принеси.
   Собака молча проскользнула в дом. Оттуда послышалось ворчание, потом лай. Ларус вдруг почувствовал себя учеником на экзамене. Вот перед ним оценочная комиссия. И сейчас нужно будет дать правильный ответ. Но он взял себя в руки и присел на скамейку рядом с Леной.
   - Не думаю, что сейчас мне будет до щенка. Его же воспитывать нужно, - пояснил он. От травяного запаху кружилась голова.
   - Это что? - спросил он. - Новое оружие против врагов?
   Птицелов заткнул пузырёк пробкой и спрятал.
   - Нет. Что-то вроде нашатыря. Для прогулки. Не беспокойтесь. Мортира вам подберёт подходящего. А брать или нет - сами решайте.
   - Да уж, - фыркнула Лена. - Ты уж нас в тираны записал.
   Мортира выбралась из дома, вытаскивая щенка и одновременно рыча, чтобы за ней не выходили остальные. Это было непросто - щенок, пятнистый, но по большей части светло-жёлтый, будто выгорел на солнце, был ненамного меньше её самой и отчаянно упирался.
   - Ого! - впервые Ларус увидел, что Птицелов способен удивляться. - Цинка принесла.
   Цинк был крупный пушистый щенок и, вероятно, из него должна была получиться какая-то волкоподобная собака, вроде той, которая здесь коз пасёт. Он тут же уселся на ботинки Ларуса и, приняв боксёрскую стойку, попытался лапами попасть по Мортире.
   - Он какой-то особенный? - спросил Ларус. Рука сама тянулась погладить щенка.
   - Цинк, - Лена подхватила щенка и усадила себе на колени. Он тут же принялся облизывать её лицо. Вместо лая он издавал странный звук: тцинк, тщинк. - Он не лает - в младенчестве на гвоздь напоролся. И вообще больше на кошку похож.
   - Не лает?
   Птицелов словно прочитал его мысли:
   - Это не мы сделали.
   - У наших собак есть особенность, - начала объяснять Лена. - Они молчаливые. Это ещё давно началось, когда питомник приходилось прятать. Мамка учит детей не лаять. Но они могут. А этот - в принципе не может, понимаешь? Только цикает.
   - Поэтому Цинк?
   - Потому что белый, - Птицелов бережно потрепал щенка по холке.
   - Мортира думает, что он вам подходит, - сказала Лена. - И как?
   - А у вас всегда собаки такие вещи решают?
   - Какие вещи?
   - Тор - допросы ведёт, эта собака - щенков распределяет?
   Птицелов усмехнулся.
   - Нет, Мортира извиняется.
   Ларус посмотрел на уродливую собаку. Та сидела с независимым видом.
   - Мортира, вы извиняетесь? - спросил он.
   Собака отвернулась.
   - Стесняется, - засмеялась Лена. - Возьмите, - она протянула щенка.
   Ларус некоторое время смотрел в серые собачьи глаза.
   Щенка он всё же не взял, хотя искушение было сильное. Лена сказала, что Цинк будет его ждать.
  

ххх

   Ветки шуршали, листопадило. В чаще тумана не было, и Птицелов не понимал, почему так. Словно бы деревья окружало что-то, не подпускающее белую спиртуозную дрянь. Он шагал быстро и бесшумно - так умели перемещаться только Проводники. Договорившись с Семенычем, он должен был проверить второй город. Работы там, судя по докладам, были почти завершены. Можно было идти вдоль реки, так было бы удобнее, но через чащу - напрямик - заметно быстрее.
   Птицелов вспомнил, как говорил Миша, нужную главу. Они вместе понемногу записывали историю вирусобесия. Это было довольно непросто - оба ненавидели эту, поселившуюся в зубах, словно кариес, тему. И получалось как-то ненаучно - больше похоже на сборник воспоминаний. Почему Семеныч поручил это им, Птицелов не знал. Миша проводил дни, а часто и ночи на рыбалке (трудно было поверить, что раньше он никогда этим не занимался), Птицелов же следил за периметром. Не было у них времени на такую ерунду. Но старшина умел настоять на своём.
   Обходя овраг-ловушку, в который запросто можно было съехать и убиться - признак того, что он на правильном пути - он вспоминал. Одним из самых заметных вех в антивирусной чехарде было изобретение тумана. Он помнил, как о нём кричали, как о панацее. Как его рекламировали.
   Туман здесь был необычный. Птицелов набрал его в баночку - для химиков. Бедняги! Особенно девушка. Старик-химик-то явно догадывается, что к чему. От тумана уже нельзя избавиться, да и вряд ли это нужно. Птицелов закурил, но трубка тут же потухла. Черт! Привык к напарнику - слишком уж хорошо швед справлялся с трубкой.
   Как же это было-то? Ну, сначала попытались ввести тоннели, проходящих через которые заливало химикатами, но это оказалось слишком дорого. Тоннели оставили только для самых несчастных. А туман изобрели, по сути, те, кто больше всех боялись вируса - наверно потом они убегали из затуманенных мест первыми. Параноики. Сначала - произвольные туманные ходы, а потом уже стали заливать всё вокруг...
   - Нужно думать так, будто ты надиктовываешь, - объяснял ему рыболов. - Готовыми предложениями.
   Он пробовал. Так. Девушка, которая очень боится заболеть - чёрт знает, почему. Она в маске, очках, перчатках, при вакцине. Но этого ей мало. Жаль, ведь если снять всю эту сбрую, то она красива, просто чертовски, особенно для ценителей женской красоты, а не её усилителей. Стоп. В общем, она совершенно честно боится. Она идёт по улице маленькими шажками. Почему? Потому что перед тем как сделать шаг, она выпускает из распылителя облачко санитайзера перед собой. Идёт сквозь облака. Они быстро это просекли. Это стало модным - двигаться пошагово.
   Он едва не задел растяжку. По правде говоря, Птицелов не мог вспомнить, как её устанавливал. Или это не он ставил? Пожалуй, только время заставляло быть аккуратнее - ловушки располагались каждые семь минут ходьбы. Но это ещё ничего - с другой стороны вроде как вообще минное поле, благодаря усилиям "чёрных копателей".
   Птицелов присел на поваленное бревно и принялся раскуривать трубку. Торопиться не имело смысла - в любом случае через пару часов он будет на месте. Пора бы уже научиться этой премудрости - для курильщика со стажем позорно не уметь обращаться с трубкой. Так. Предложения. Да, люди начали двигаться пошагово, распыляя перед собой санитайзер. Первое время эта "защита" имела много ограничений. К примеру, шутники подносили к этим "облачкам" зажигалку. Случаи самовозгорания происходили не единожды, хотя их и тщательно замалчивали. Но потом начали изготавливать негорящий "туман". "Лечебный туман", "защитный туман", "райское облако" - об этом нововведении говорили на каждом углу. Сначала самые хитрые решили, что в тумане маска не нужна, но как выяснилось, дышать им без маски не получается. Пришлось для защиты от вируса распылять ядовитый туман, которым можно было дышать только через маску. Птицелов ухмыльнулся - теперь этот идиотизм стал далёким. Но тогда "туман" быстро оседал и некоторые саботёры даже находили время, чтобы снять маску и разбросать бациллы! Пришлось главам напрячь учёных - уже через пару месяцев появился постоянный туман. Сразу снизилось число больных - несколько пробных городов просто вымерло, потому что ошиблись с дозировкой. Это в Италии было. Или в Испании? Но, тем не менее, туман взяли на вооружение и начали активно распылять - особенно энергично это проделывали в Англии, Италии, Польше, ну и здесь. Нашим было больше всех надо - с самолётов туманные бомбы сбрасывали ковровой бомбардировкой.
   Трубка задымила как следует. А дальше что было? Сначала новый метод всем пришёлся по душе - реальная смертность начала совпадать с той, которую рисовали в статистике. Появилась "аллергия на туман", которую лечить было нечем, а единственное средство профилактики, которое могли предложить врачи - не выходить из дома. И это было на руку - самоизоляцию можно было больше не вводить. Но поскольку туман был реален, в отличие от вируса, начались проблемы, причём возникли они даже у самых богатых. Сначала полностью встали дороги - с такой видимостью было невозможно перемещаться быстро. Потом сократилось число курьеров-доставщиков - они быстро оказывались на больничных койках. Проветривать жильё стало невозможно - за окном стоял ядовитый туман.
   Так пойдёт, наверно. Он продолжил путь. Теперь Птицелов шёл сгорбившись, внимательно глядя себе под ноги. Было очевидно, что местность вокруг изменилась - скоро чащоба закончится, а туман станет намного гуще. Интересно, сможет он всё это рассказать предложениями? Снова чуть не наступил не туда, куда надо. Птицелов пожалел, что не прихватил с собой собаку. Тор пока не в кондиции, но Мортиру можно было спокойно взять с собой - с ней мин или растяжек можно было не опасаться. Ругая самого себя, Птицелов шёл, уже не отвлекаясь на текст главы или что-то ещё. Только тропа.
  

ххх

   Город был как на ладони. И выглядел он весьма жалко - естественно, не могли же эти уродцы за полгода построить что-нибудь достаточно путёвое. Впрочем, однотипных лачуг было множество - улицы тянулись в разные стороны, расходились под разными углами, как попало. Где-то виднелись небольшие огороды с посевами. Они сделали несколько кругов, прежде чем приземлиться. Кое-где на улицах им попались люди, небольшими группами и одиночки. Но и людей было немного - они стремительно разбегались и прятались в домах. Твари.
   К востоку город-остров мостом соединялся с сушей. Мост выглядел весьма хлипко, машину такой вряд ли бы выдержал. С другой стороны - может быть, эти уродцы на это и рассчитывают? Два вертолёта приземлились со стороны моста в город, чтобы отрезать пеший путь к отступлению. Остальные - по периметру. Их вертолёт - в центре - где должна была находиться башня-глушилка и здание руководства этих крыс.
   Странно, но город тоже окутывал туман. Его как будто не было, когда они подлетали. Туман этот был не такой, как в лесу - куда более прозрачный и слабый. Неудивительно, что эти твари здесь поселились.
   Они выбрались из вертолёта и принялись за обыск. Дома оказались ещё более жалкими, чем выглядели сверху. Многие вот-вот могли развалиться. Стены у большинства были такие хлипкие, что пробивались с одного удара ноги. Но людей нигде не попадалось.
   - Второй, что у вас? - шипела рация. - Приём.
   - Пока ничего. Пустые дома, но объекты где-то поблизости! Приём.
   - Проверяйте подполье! Во многих домах есть подвалы! - сержант закашлялся. - Приём.
   - Есть!
   Они ввалились в очередной дом, проломив дверь внутрь. Обстановка напоминала камеру: кровать, тумбочка, рукомойник, барахло в углу. Туман путал, свивался в силуэты предметов, фигуры людей. Что-то тут было не так.
   - Проверить всё!
   Перевернули железную койку. Переворошили тряпьё, от которого поднялась бомжарская вонь.
   - Здесь!
   Подняли крышку люка - под ним виднелся небольшой, но совершенно тёмный подвал. Направили автоматы во тьму.
   - Выйти!
   Он сам спустился. В подвале никого не оказалось. Странно, но там не было и никаких запасов. Подвал был чист. Дом тоже был слишком чист. В другом доме они увидели на столе кружку с остывшим чаем.
   Почему-то все закашлялись. Он тоже почувствовал, как что-то обжигает лёгкие. В домике и в подвале было очень душно. Перед глазами потемнело. Он выбрался из подпола.
   - Выходим!
   Но снаружи оказалось ещё хуже. Из глаз, хоть и закрытых очками, лились слёзы, всё внутри горело. Что-то не так.
   Кто-то упал на колени и сорвал маску. Его подхватили под руки. Они бежали к вертолёту так быстро, как могли. Все страшно кашляли и ругались. Легкие горели, трясло, не разбирая дороги, они бежали мимо развороченных домов, пока не ввалились в вертолёт.
   - Валим! - давясь кашлем, крикнул он.
   Уже в воздухе он услышал шум винтов, а ещё увидел, как один из вертолётов пикирует куда-то в воду. Из рации на разных волнах слышался только кашель. Они улетали. Только здесь выяснилось, что одного человека они оставили в городе. Поднялись выше. Было всё ещё плохо, но дышать уже было можно. Жадно они вдыхали холодный воздух, давились им, пытались блевать. Кто-то пытался сорвать с себя бронежилет.
   Когда боль утихла, он приказал приземлиться в том же месте. Пилот выполнил приказ не сразу, пришлось рявкнуть на слабака. Сели. Велел смотреть через окошки, хотя через них и чёртов туман различимы были только контуры домов. Выходить никто не спешил.
   "Какие же мы жалкие!"
   - Вон он! - крикнул он, увидев растянувшегося на земле гарда. Тот не шевелился.
   - Выходим, забираем, уходим, - он закашлялся и утёр слезы. Горло словно тыкали шилом.
   - В жопу пошёл!
   - Я своих не брошу!
   Он выхватил пистолет, но тут же получил удар по затылку. Они открыли дверь и выбросили его наземь. Вертолёт тут же поднялся в воздух. Лёгкие снова наполнились болью. Они не забрали у него оружия, но он понял, что не может удержать руку с пистолетом. Изо рта пошла не то кровь, не то пена, а глаза залил свет, который резко сменила тьма.
  

ххх

   Птицелов, Ларус, Гриф расположились на ветвях раскидистой ивы, склонившейся над самой водой. В этот раз у каждого в руках был бинокль. И рассматривали они город. Вертолёты уже давно убрались. Туман, напущенный усилиями их химической лаборатории, потихоньку оседал. Один из вертолётов едва заметно торчал из воды - здесь было глубоко. Двое гардов, которые в нём уцелели - вернулись в город, но их забирать никто не стал. Кроме них в городе лежал командир одного из вертолётов - почему он тут оказался - они не разобрались. Гриф предполагал предательство, Ларус и Птицелов молчали.
   - Думаешь, вернутся? - спросил Птицелов. Его несколько удивило, как быстро сбежали войска. И даже почти не оставили после себя особенного разгрома: поставить назад выбитые двери - дело пары часов.
   - Некоторое время будем наблюдать, - ответил Гриф. - Видимо, разлад у них сильнее, чем я думал. Уже своих командиров бросают.
   - Бабахнут?
   Ларус представил город, охваченный огнём. Обваливающиеся дома, почерневшие деревья, засыпанные пеплом жалкие посевы. Неизвестно даже, уцелеет ли хотя бы сам насыпной остров.
   Гриф не знал, что ответить. На его взгляд, шанс был совсем небольшой. Конечно, какая-то часть армии осталась, да и ресурсы у них есть, но они даже не почешутся, если нечем поживиться.
   - Трудно сказать. Они же конченные идиоты и такое понятие, как "логика" к ним плохо применяется.
   "Может быть, в этом и есть их сила", - подумал Ларус.
   - Они могут сбросить бомбу? - спросил он.
   - Когда они не могут что-то контролировать, то уничтожают это, - мрачно ответил старшина.
   - Обычно - да, но сейчас... - Гриф осёкся. - Там могут быть живые. Нам стоит проверить.
   - Зачем? - не удержался Ларус.
   - Нам нужны люди, - с какой-то грустью сказал Гриф. - Пока нам нужны люди, в нас есть смысл.
   Птицелов молча слез с дерева. Теперь туман над островом совсем рассеялся и видимость была отличной. Охотник спустился к воде, снял с плеча ружьё и, ухватившись за верёвку, принялся вытягивать затопленную лодку. Ларус тоже хотел спуститься, но решил для начала посмотреть, как это сделает Гриф. Сидели они на высоте метров шести.
   - Спустись, помоги ему, - приказал Гриф.
   С сожалением коротышка начал слезать. Спускался он медленно и с трудом - навыка лазить по деревьям у него никогда не было. Со снастями проще - там есть система. Разумеется, когда он спустился, Гриф уже был там: вычерпывал воду из лодки. Птицелов что-то рассматривал в бинокль. Потом негромко свистнул. Из ближайших кустов вынырнула и подбежала горбатая собака.
   Птицелов сел на корточки. Собака тоже села.
   - Мортира, мы поплывём на остров. Твоя задача: предупреждать, если поблизости окажется незнакомый. Понятно?
   Собака завиляла хвостом.
   - Если есть кто-то живой - тоже говори.
   Они погрузились в лодку и отчалили. Ларус держался от псины на уважительном расстоянии. Чёрт знает, что у неё в голове на этот раз.
  

ххх

   Сознание возвращалось медленно. Шум переходил в крики и словно бы в собачий лай - а ведь собак-то давно уже не было - и обратно в шум. Тело оставалось недвижной колодой - невозможно представить, что оно или какая-нибудь его часть способна шевелиться. Если только как ветка дерева от ветра.
   Он не мог понять, открыты глаза или нет. В любом случае было темно. Вокруг было тихо, только где-то внизу что-то возилось. Вероятно, черти. Он давно был уверен, что рано или поздно окажется в аду, только рассчитывал, что не будет там в одиночестве.
   - Кажется, очнулся.
   Голос был незнакомый. Вдруг он сообразил, что тело уже не существует отдельно от него. Пошевелил пальцами. Но всё равно было темно. И довольно холодно.
   - Пещера какая-то что ли? - спросил он.
   В голову проникла ассоциация из "Тома Сойера" - там разбойники скрывались непременно в пещерах. Или это из "Монте-Кристо"?
   - Что он говорит? - спросил женский голос.
   Он повторил и теперь услышал свой голос - больше всего он напоминал замогильные голоса из рации, заглушаемые шумом помех. Ясно. Они ничего разобрать не смогут. Тут же захотелось спросить: где я? Интересно, сможет он это написать?
   - Кхххтешш...
   - Ваше горло сильно повреждено, - произнесла женщина. - Не говорите. Мы сейчас всё равно ничего не разберём.
   - А глаза как?
   - Пока не знаю. Боюсь повязку снимать. Помнишь, как они выглядели?
   - Интересно, голова у него в порядке?
   Ему пришло в голову, что они его рассматривают. Что они хотят увидеть? Его мозги на подушке, что ли?
   - Он пальцами шевелит. Вы нас слышите? Понимаете? Если слышите - постучите указательным пальцем.
   Он послушно постучал.
   - Соображает, значит. Неплохо. Тогда так. Вы были в отряде, который должен был зачистить наш город. Не знаю, вы собирались нас в рабство угонять или просто перестрелять. Вас бросили ваши коллеги. Вытолкнули из вертолёта. У вас хватило мозгов снять маску и накрыть голову курткой. За вами не вернулись - думаю, вы теперь официально мертвы. Что вы об этом думаете?
   Всё это было похоже на то, что он помнил. Удар по затылку, потом удар о землю. Жар в лёгких. Кажется, он действительно кутал голову во что-то и плевался, чтобы смочить ткань. Или горло.
   Постучать пальцем? Он осторожно сложил пальцы, оставив только средний.
   - Я тоже так думаю, - хмыкнул мужской голос. - Мы постараемся вас подлечить, а дальше - сами решайте, что делать будете. Сделайте вдох.
  

ххх

   В городском клубе было тесно от посетителей. В отдельной его пристройке почти без перерыва работал самогонный аппарат, а в свежесработанных бочках в подвале томилась брага. Бутылки, стоящие на полках за стойкой, в основном были фикцией - их ничего не наполняло. С краю длинного пустого стола у окна, мрачно склонившись над книжкой, сидел вдребезги пьяный Михаил. Он медленно и громко диктовал сам себе:
   - В тот раз богатое семейство основательно потратилось на защиту от тумана. Помнится, сначала они яростно поддерживали закрытия магазинов и масочный режим, но туман им чем-то не понравился. Их одноэтажный дом мы окружили большими вентиляторами с четырёх сторон. Если честно, мы их не предупреждали, к тому времени нам было уже всё равно. Эти штуки туман уплотнили, и дом под куполом оказался. Не знаю, уж как им удалось, но через пару дней гарды там их трупы нашли - во сне, говорят, задохнулись. Так он вроде говорил. Дату... забыл.
   Рядом с ним сидел поправившийся Тор, так, на всякий случай.
   Пахло свечами, нагретым деревом и лимонами.
   На улице выпал первый снежок и сделалось ощутимо холодно. Теперь почти из всех труб шёл дымок. Клуб обогревался обширным открытым камином, в котором пылали даже не дрова, а брёвна. Жар от него шёл такой, что обитатели ближнего к нему стола сидели в одних рубашках. Среди них был человек с забинтованной головой. Открыты были только обожженные губы, нос и левый глаз, налитый кровью. Чувствовал себя участник операции "17" ещё довольно-таки паршиво, но оставаться в лазарете, где было холодно и пусто, как на заброшенном складе, он не хотел. Рядом с ним сидел Макс и Валерьевич, который что-то негромко рассказывал.
   - Как такое возможно? - шёпотом недоумевал лейтенант. - Ведь целый город. И вы его бросили.
   - Боюсь, мой д-друг, вы недооценили выдумку нашего, - Валерьевич сделал выразительный жест рукой, - постановщика и нашу... сноровку. А ведь должны были заметить.
   - Разве город не показался вам странным? - спросил Макс.
   Этот человек вызывал у лейтенанта доверие. Военный врач - такие делают возможное и невозможное.
   - Показался, - кивнул лейтенант. - Погоди-ка... это всё времянки?!
   Он закашлялся.
   Макс щёлкнул пальцами.
   - Почти, приятель, - ответил химик. - И ведь хотели обойтись фанерными фасадами домов, но решили подстраховаться и сделать фанерные макеты. Но, думаю, даже театральные задники обманули бы... учитывая уровень интеллекта нападавших. Как оказалось.
   Лейтенант вздохнул, проглотив эту пилюлю.
   - Думаю, обманули бы и соломенные чучела жителей, - сказал он. - Но почему?
   - Потому что вы разучились думать. Дурачки. Одни привыкли терпеть, другие выполнять приказы, потому что... эээ... "вышестоящим виднее". Только вот вышестоящие-то тоже... безмозглые.
   Валерьевич забросил в рот кусочек смолы.
   - Легко сказать... То есть, вы построили целый фальшивый город?
   - И доказать н-нетрудно. Не город, а сцена. Сцена нашего... мастера. Вы могли с ним играться сколько захотите.
   - Могли даже сжечь, - глаза доктора вспыхнули.
   - А туман? Над рекой его быть не должно, как здесь?
   - Ага. Мы ж не такие идиоты, как вы. И не с-стали селиться на таком открытом месте. А туман я навёл...
   - И он убил моего человека и искалечил меня, - стиснув зубы, сказал военный.
   - А вы поправитесь. Вашего человека убили вы и ваши люди. Что касается вас, то вы лично... не смогли бы его спасти. Мы смотрели. Остальные же просто его убили.
   Лейтенанта поражал этот человек. Он говорил о таких вещах без всякого страха и осторожности. А ведь перед лейтенантом давно все опускали глаза. Здесь же его никто не боялся.
   Валерьевич жевал.
   - То есть тут у вас братство, коммунизм и вообще - рай? - не удержался лейтенант.
   - Братство и взаимовыручка, - ответил тот, - без этого ничего бы не вышло. Мы своих не бросаем.
   - Это не может продолжаться вечно, - прошептал лейтенант.
   - Чем дольше - тем лучше, - веско сказал Макс. - Мы так давно привыкли жить одним днём, что теперь нужно будет привыкать заново.
   Лейтенант поднялся.
   - А на что они играют? - поинтересовался он, глядя на толпу, окружившую покерный стол.
   Покерный стол был заполнен игроками и окружён знатоками. Здесь не было места для сосредоточения и чтения мыслей противника. Вокруг сыпались советы и указания, у многих игроков уже появилась команда поддержки. - Новый вид покера, - заметил Рыболов, - командный. Почему-то его радовал этот покерный беспредел.
   Из тех, кого он тренировал, здесь был только Герцог. Он сидел развалясь и удивительно напоминал гангстера 30-х годов. У него не было ни костюма, ни шляпы, ни сигары в зубах, но сходство всё равно бросалось в глаза.
   - С валютой мы пока не определились, - пояснил Макс. - Так что пока, как сказала наша Лиза: на репутацию.
   - Никогда не играл, - сказал лейтенант. - Попробовать, что ли? Только разве в покер играют на интерес?
   - Мы, наверно, странные, - спокойно заметил Валерьич.
   - Странные, - согласился тот и присоединился к окружившей стол толпе.
  
   Тимофеевича за пианино не было - оно осталось само по себе. Сейчас он лежал в лазарете - вчера его застали в его домике, собственноручно изувечившим раненую ногу. Он истыкал ножом её почти до кости. Сидел на табурете, тыкал в бедро ножом и смотрел в пустоту. Зрелище было таким странным, что самообладания не потерял только Макс, который отвесил музыканту такой удар, что тот мигом оказался под наркозом. Крови он потерял много. А ногу пришлось ампутировать. Никто не знал точно, в чём дело, но предположений было всего два: наркота и версия, выдвинутая Максом - тот, увидев шрамы, сказал, что музыкант кайфует от боли и просто перестарался. И сейчас у пианино одиноко стоял Федорович со своей губной гармошкой. Играл он не слишком технично, зато компенсировал все недостатки энергичностью и силой. Некоторые пассы были такие мощные, что перекрывали весь клубный шум.
   Щёки Лизы разгорелись: она с удобством уселась на барную стойку и записывала рецепты. Вокруг неё тоже собралось множество экспертов по коктейлям, а также желающих просто напиться. Некоторые рецепты сразу пытались приготовить и продегустировать. Ингредиентов пока было не слишком много, в основном свежий самогон местного производства и запасы жителей "на чёрный день", которые они притащили сюда. "Коктейли" получались малосъедобными, зато чертовски крепкими. Захмелевшие сплавщики постоянно пытались ущипнуть Лизу за ляжку, но она успешно отбивалась.
  

ххх

   Яков всё рисовал свою картину, когда в дверь постучали. Он грустно посмотрел на то, что появилось на холсте, и накрыл его. Вышел из мастерской, закрыл дверь и сказал:
   - Войдите!
   В кабинет вошёл Птицелов. Он был одет как обычно, только добавилось ружьё и рюкзак. Следом за ним вошёл высокий стройный человек, больше похожий на учёного, чем на охотника. Была с ними и Мортира.
   - Что такое? - спросил старшина, чувствуя неприятности.
   - Зашёл попрощаться. Ухожу.
   - Почему? - Яков Семеныч нахохлился.
   - Как-то я тут задержался. Пора посмотреть, что там дальше.
   Старшина молчал.
   - Прощай, Яков Семеныч. Не беспокойся. Без проводника не останетесь - я с Андреем договорился.
   - Здравствуйте, старшина. Вы меня не знаете, но я в Хмельске на перехвате был. Но теперь в городах опасно, после того как Егеря поймали. Можете не беспокоиться, господин старшина, местность я знаю.
   - Надолго? - спросил старшина.
   - Не знаю, - пожал мощными плечами Птицелов. На его плечо вспорхнула синица - он осторожно почесал ей грудку своим пальцем. - Посмотрим. Прощайте. Андрей в моём доме будет жить.
   Он пошёл к дверям, но потом обернулся.
   - Да, теперь Тор с Михаилом побудет. Они знакомы. Я - с Мортирой.
   Дверь за ним захлопнулась.
  

ххх

   Ларус некоторое время потоптался на пороге, потом постучал.
   - Входите! - послышалось изнутри.
   Ещё мгновенье он раздумывал, потом вошёл. В химической лаборатории ему ещё не приходилось бывать. Здесь всё оказалось не так как он представлял: хотелось увидеть лабораторию алхимика с книгами из человеческой кожи, черепами, банками с маринованными младенцами, вязанками сушёных крысиных хвостов и огромной лежанкой, на которой расположилось чудище Франкенштейна. Это был обычный, удивительный своей обычностью светлый кабинет, больше похожий на врачебный. На столе конечно стояла конструкция с колбами, но совсем простая. Даже спиртовок не было.
   Зоя возилась с колбами.
   - Здравствуйте, - сказала она, оглянувшись.
   - Здравствуйте.
   - У вас новые поставки? - она осторожно потряхивала колбу с чем-то бледно зелёным.
   - Нет. Я к вам.
   Она посмотрела на него вопросительно.
   - У вас длинные ноги, Зоя. И ими нужно... ходить. Я хотел бы пригласить вас на прогулку. По городу... Покажете мне что в нём интересного. Ладно?
   Девушка не выдержала и засмеялась. Этот гном оказался нахальным. Такой и за задницу схватит. Или нет?
   Она почесала в затылке.
   - Так мне ещё свиданье не назначали. Но почему бы не прогуляться? Подождите немного. Посидите.
   - Я лучше посмотрю.
   - Хорошо.
   Она осторожно взяла стакан, наполненный туманом, и аккуратно перевернула его. Подняла. Получился кулич из тумана. Вздохнув, вылила на него зелёное содержимое колбы. Туман пропал. Зоя вскрикнула.
   - Ура.
   Зоя смотрела на пустое пространство на столе. Потом провела по нему рукой - оно было холодным. Кажется, получилось.
   - Теперь... точно прогуляться нужно. Удачу не спугнуть.
   Она встала. И подхватила с вешалки пальто.
   - Как думаете? - спросила она не глядя на коротышку. - Нужно это вообще?
   - Конечно! - ответил тот. - Ваш старшина рассказал, что американцы начали весь свой материк затуманивать. Чтобы озоновый слой защитить от разрушения. Теперь началась борьба с глобальным потеплением.
   Она засмеялась.
   Когда они вышли и Зоя вдохнула свежий снежный воздух, она сказала:
   - Давно хотела узнать. Вы по национальности швед или норвежец?
   - Исландец. Предки моего народа - викинги. У меня тоже есть вопрос.
   - Да?
   - Как же называется ваш город?
   Конечно (ит.)
   Русский (ит.)
   Было бы здорово (ит.)
   Я извиняюсь (ит.)
   Что я должен сказать (ит)
   Противник (ит)
   Чёрт возьми (ит)
   Ну же! (ит)
   Действительно (ит.)
   Какой бардак (ит.)
   Какая удача (ит.)
   Сомневаюсь (ит.)
   Какая дрянь (ит.)
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"