Заброшенный дом гордо высился в конце переулка, как будто сам выбрал для себя одиночество. Будто жители были роскошью, от которой он мог отказаться. Я был уверен, что передняя дверь не заперта. Но прокрался, как грабитель, через задний двор.

Старая резная лестница скрипнула под тяжестью моих шагов. В сумерках свет фонаря проникал через большое круглое окно, освещая пыль, парившую в воздухе. Я продвигался, шаря рукой по стенам. Они были почти полностью обвешаны рамками и плакатами. Даже пустые места оказались зарисованы мелом и карандашами. В воздухе витал чуть уловимый запах ладана. Я никогда раньше не был в твоем доме, но все здесь было мне мучительно знакомо.

Я завернул за угол и оказался в некоем подобии офиса, с гаджетами, странными статуэтками и незавершенными проектами, сваленными на рабочий стол и кресло. Над импровизированном верстаком алела неровная надпись: "Ты еще здесь?"

Соседняя комната оказалась библиотекой с грудами книг, громоздящимися на полу, и книжными шкафами, заполненными томами без заголовков. В этом упорядоченном хаосе, библиотека и крошечная кухня сплелись вместе, будто вели бесконечную битву со стенами. Я щелкнул включателем у винного стеллажа. Тени разлетелись, обнажая сломанные рамы, полуразрушенное фортепиано, рваную пару туфель и искромсанные рукописи.

Слабый луч света из кухни осветил глубину офиса. Там висела картина тебя в детстве. Я сделал еще шаг и посмотрел на портрет рядом. Здесь ты в воздухе, на качелях. Я двигался дальше, встречая каждую фотографию как старого друга. Вот ты в студенческие годы, с волосами до плеч и гитарой. Вот - уже постарше, с заледенелой бородой где-то в Антарктике... Целая жизнь, завернутая в спираль коридора. Менялись места и годы, но, о боги, ты неизменно оставался одинок. Это такая редкость в нашем мире вечных близнецов. Как гласит рекламная формула моих изготовителей, "Двойственность = Единство"...

На улице мягко хрустит гравий под колесами подкатывающего электромобиля. Хлопает входная дверь и в передней загорается свет. С возвращением! Не ждал? Ты входишь на ногах еще нетвердых от той дряни, что тебе вкатили в доме для одиночек. Конвоиры возвышаются двумя башнями по обе стороны, а ты жмуришься от яркого света. Но даже в этом жалком виде, ты по-прежнему так похож на меня. Охранники-двойняшки уходят только когда я беру тебя под свою ответственность. "Пациент крайне опасен", - предупреждают они в последний раз, и я обещаю пока не снимать с тебя смирительную рубашку.

"Я задыхаюсь, когда ты дышишь", - признаешься ты через какое-то время, когда мы пьем чай. Голос хрипловатый и слегка неуверенный, будто ты давно им не пользовался. "Давно пора ко мне привыкнуть, - отвечаю примирительно, стараясь не смотреть на шрамы на твоих запястьяx. - Какой я у тебя уже по счету? Восьмой?" Ты молчишь. Вот и ладно, брат, мы понимаем друг друга без слов. Ведь мы с тобой одной крови, одной ДНК. Я рад, что у тебя опять есть я. А вот мне терпеть тебя, надеюсь, уже недолго.

Набираю телефон моего агентства. "Докладывает Протез #1678АС, - бросаю коротко в трубку. - Установка проходит без осложнений".