ВЗАПЕРТИ

В детстве я, как и все нормальные дети, мечтал стать лётчиком. С возрастом наивная мечта сменилась другой, более прагматичной. Я мечтал о некотором состоянии, которое позволило бы мне жить нормальной жизнью, а не влачить жалкое существование. Что такое нормальная жизнь? Возможность жить в приличной квартире, а не в сильно увеличенной коробке из-под торта, возможность хорошего отдыха в отпуске, отсутствие мыслей о том, что дневной нормы денег хватает только на пирожок в редакционной столовой. С подобным я сталкивался каждый день, и это меня всё больше и больше угнетало. Многие скажут: Брось ты это, парень! Не в наше время.. Однако, попробуй, забудь о мечте, которую страстно хочешь воплотить в реальность. Меня всегда мучил вопрос: почему тот, кто работает, никогда не имеет столько, сколько заслуживает? В голове невольно всплывает фраза из небезызвестного фильма: Кто не работает, тот ест!. Какая вопиющая несправедливость! Каждый раз, возвращаясь в свою убогую квартиру, вечно нуждающуюся в ремонте, я задумываюсь над этим вопросом, но никак не могу найти ответ. По западным стандартам я должен был бы давно стать состоятельным человеком. Журналист я, пардон за нескромность, очень даже хороший, хоть и не имею профессионального образования. За границей мне бы цены не было, а тут... и не прозябаешь, вроде, но и приходиться носить один и тот же костюм на протяжении пяти лет. К счастью, он оказался отменного качества, а я со времён института не успел сменить собственные габариты.

Естественно, что я не сидел все пять лет сложа руки. По образованию я историк (читай: специалист без шансов на трудоустройство). Зарабатывать минимальную зарплату мне, как и любому тщеславному юноше, не хотелось. Конечно, многие люди именно так и живут, но для меня это не годиться. Ещё в школе у меня обнаружились некие авторские способности. А посему я подался в журналистику. Достигнув некоторых успехов в этой области, я попытался двинуться дальше. Больно уж хотелось вырваться в большую литературу, но оказалось, что и там нынче без больших денег делать нечего. Без собственных средств книжку не выпустишь. Так и пылится мой роман о двухстах семидесяти страницах на антресолях, а я продолжаю кропать небольшие очерки для еженедельника. И, конечно, едва мне подвернулась возможность за год заработать миллион, я ухватился за неё, как утопающий за соломину.

Если бы знал, во что мне это станет...

Это была обычная тусовка. Терпеть не могу это слово, но другие не подходят. Денежные мешки собираются в элитном ночном клубе, красуются друг перед другом (кто новой машиной, кто женщиной), рассыпаются в лживых комплиментах... Словом, расфуфыренные петухи. Весь вечер им предстоит нагружаться изысканными винами, а ближе к ночи перейти на банальную водку. Под утро их, больше похожих на мешки с помоями, развезут по домам шофёры и, проснувшись, эти пародии на людей будут страдать жутчайшей головной болью.

На такое вот сборище меня и пригласил мой старинный институтский приятель Кеша Коваленко. Я сначала отказывался, мол, терпеть не могу этих напыщенных коммерсантов с их вечными сотовыми, набившими оскомину шестисотыми и девочками, которые по сравнению со своими кавалерами выглядят, как Джомолунгма, даже если те стоят на собственных кошельках.

- Не ломайся! Может, найдёшь себе спонсора. Негоже твоему роману пылиться на полке, - урезонил меня приятель. Против такого аргумента не попрёшь, и я сдался.

- Ладно, пойду, - вздохнул я, тихо надеясь на чудо.

И мы пошли. Кеша в новом смокинге и я в старом, видавшем виды костюме, которому с трудом удалось придать пристойный вид.

Миновав охранника с незыблемо гранитной физиономией, мы очутились в огромном ярко освещённом зале. Мои глаза заслезились от блеска золота и драгоценных камней. Казалось, что люди вместо одежды обрядились в центнеры драгоценностей.

- Только не пытайся клеиться к какой-нибудь красотке, - предупредил Кеша, знающий мою беспутную натуру.

- Чего это? - поинтересовался я.

- Половина из них... э... Короче, тебе не по карману, - Кеша выглядел смущённым.

- А остальные? - упорствовал я.

- Остальные или жёны, или секретарши, или подружки. И воздержись от дурацких вопросов.

Я сразу сник. Каково! Представьте себя в роли кота, которого заперли в комнате с ванной, наполненной сметаной, щедро сдобренной цианистым калием. Пахнет вкусно, а поесть нельзя. Пришлось ограничиться лишь визуально-заочным знакомством.

Кеша тем временем вклинился в толпу, как ледокол в торосы. Я старался держаться у него в кильватере. Меня, правда, постоянно отвлекали фантастические декольте, но я мужественно сдерживал в себе тарзаньи порывы. Настроение у меня из-за этого не улучшилось.

Под гул голосов, сквозь который едва пробивалась мелодия вальса, который наигрывал оркестр, мы поднялись на галерею, откуда просматривался весь зал. Люди, как муравьи, сновали между рядами игральных автоматов, образуя заторы, сталкиваясь друг с другом. Кто-то увлёкся рулеткой, возле карточных столов скопились толпы народа. Миллионеры просаживали свои капиталы.

- О! - Кеша остановился так резко, что мой нос едва не превратился в лепёшку. - Вот с этим человеком тебе непременно надо познакомиться.

- С кем? - глупо таращась по сторонам, спросил я.

- Вон стоит, видишь? - он кивнул в неопределённом направлении. Взор мой упал на суетливого толстячка, который настойчиво обхаживал длинноногую барышню возле бара.

- Этот колобок?

- Да нет, - простонал мой приятель, явно дивясь моей непроходимости. - Вон, около окна, высокий, болтает с мэром и его женой. Ну!?

Я, наконец, сообразил, о ком идёт речь. Объектом внимания был высокий сухощавый человек с аристократическими чертами лица, орлиным профилем и манерами английского лорда. Держался он с достоинством, и от него веяло силой и властью. Похоже было, что и мэр чувствует, что за его собеседником немалая сила. Он распрощался так, словно был его давним должником, и его заплывающая жиром фигурка поплыла к лестнице. Неизвестный равнодушно отвернулся к окну. Пёстрая толпа его не интересовала.

- Колоритнейшая личность, - Кеша устремился к незнакомцу, поясняя на ходу, - Изъездил едва ли не весь свет. Особенно часто посещает экзотические страны. Несколько лет жил в Индии и Африке. Чему-то учился у тамошних аборигенов. Говорят, что он якобы профессор оккультных наук. Занимается всякими странными вещами типа Тибетской магии. Бывал на Ямайке. О колдунах столько тебе порассказать может, что всю ночь будут поджилки трястись.

- И что толку мне с ним разговаривать? - я уже не боялся выглядеть идиотом.

- Балда! Напишешь о нём статью в мистическом духе. Глядишь, он тебе и роман издать поможет. Он же почти всю нефть в крае к рукам прибрал. В Сибири и металл, и драгоценности добывает. Вся окрестная оборонка ему дифирамбы поёт. Все эти мешки сала вокруг - нищие по сравнению с ним.

Мы приблизились к незнакомцу, и я смог рассмотреть его поближе. На вид около пятидесяти или чуть-чуть за. Крепкое жилистое тело, волосы острижены по-военному коротко. На щеке едва заметный рубец. Про себя я решил, что он когда-то служил.

- Добрый вечер, Пётр Семёнович, - окликнул незнакомца Кеша.

- Не сказал бы, что вечер добрый, но вас, Иннокентий, рад видеть, - человек оторвался от окна и, окинув меня цепким взглядом, радушно пожал Иннокентию руку.

- А это мой старый друг Николай. Журналист и писатель.

- Добрый вечер, - поздоровался я.

- Марков, Пётр Семёныч, - Марков пожал мне руку и едва не переломал все кости.

- Николай Мезенцев, - проскрипел я.

- Так вы писатель? Где и что печатали?

- Пока нигде, - быстро вставил Кеша, - Но написал неплохой роман, который за неимением средств не может издать.

Я покраснел, как варёный рак и незаметно пихнул настырного Иннокентия в бок. С чем-чем, а от скромности Кешка не помирал никогда.

Марков горько вздохнул и помрачнел.

- Увы, увы. Люди искусства нынче не пользуются такой популярностью, как раньше. В почёте сейчас вот эти... - он метнул в толпу презрительный взгляд. Повисла пауза.

- И о чём же ваш роман? - снова заговорил Марков.

- Вообще-то, приключения. Знаете, одному учёному необходимо найти некие семь предметов, которые остались на земле после прихода другой цивилизации. В дороге он постоянно сталкивается с необычными явлениями, - сказал я.

- О! Это должно быть интересно, - оживился Марков.

- Честно говоря, не мне судить. В книге много необъяснимых явлений, но все они какие-то нелепые. Словно надуманы.

- Ну, за материал вы зря беспокоитесь. Я много где побывал и знаю много чего такого, что приведёт в содрогание любого современного учёного. Мы слишком мало уделяем внимания силам природы, а они стоят того, чтобы над ними потрудились лучшие умы. Конечно, я вам могу рассказать кое о чём, может пригодиться. Принесите-ка мне рукопись, и я вам помогу.

- Это было бы здорово, - я с трудом сдерживал радость.

Вальс сменился какой-то разудалой, бухающей по барабанным перепонкам попсой, и мы перешли в бильярдную. Здесь было тихо и безлюдно. Горели только лампы над столами, и в комнате царил полумрак. В углах стояли мягкие кресла, а у стены длинный кожаный диван.

- Как на счёт партии? - предложил Марков.

Мы с Марковым расставили шары и взялись за игру. Кеша взял читать какую-то книгу с журнального столика. Иногда он отрывался от чтения и саркастически комментировал мою игру.

- Насколько я понял, вам не хватает описательности для ваших чудес? - спросил Марков, выполняя идеальный клапштосс и превращая мои шансы на победу в круглый ноль.

- Вы правы. Консультация мне бы не повредила, - сказал я и проводил взглядом очередной шар, исчезающий в лузе.

- Я с удовольствием помогу вам, - пообещал Марков

- Мне доводилось слышать, что в подобных вопросах вы дока, - заметил я.

- Да. Так и есть. Я изучал ву-ду, древние обряды ацтеков. Различные азиатские и африканские культы. Должен заметить, что многое из того, что я видел, основано не на чудесах, как мы их себе представляем, а на тонком знании психологии и природы. Шаман ву-ду не вызывает духов, но должным образом воздействует на психику. Вот вам и чудо. После определённой подготовки достаточно показать жертве мёртвого петуха, и дело сделано. Смерть от разрыва сердца. Не из-за демона, а из-за собственного страха перед религией. Но есть области знания, которые основываются на силах, скрытых во всём живом, в каждом творении природы. Сильнее и страшнее этого нет ничего. Немногие владеют этим знанием. Но посвящённый - одно из самых могущественных существ на этой планете.

- И вы, конечно, овладели этими знаниями, - ехидно осведомился я.

- Не до конца. Но кое-что могу, - заявил Марков, с едва скрываемой гордостью.

- Если так, то будь сейчас средневековье, вы бы уже попали на костёр, - Кеша присоединился к разговору, примостившись на краешке стола.

- Не верите? - спросил Марков, хитро прищурившись.

Дальше произошло то, чего мы с Кешкой никак не ожидали. Из лузы вдруг выплыл бильярдный шар. Сам по себе. Коваленко хрюкнул и свалился на пол, а я застыл с отвисшей челюстью. Шар описал в воздухе дугу и нырнул в лузу на противоположном конце стола.

- Ну, как? Понравилось? - сияя от удовольствия, спросил Марков.

- Ого... - выдохнул я. Кеша вообще потерял дар речи.

- Точно костёр по вам плачет.

- А, ерунда. Немного тренировки и веры, вот и всё. Да и костёр не самое страшное, что может быть.

- Неужели?

- Да. Тело лишь оболочка. Уничтожить её легко. Гораздо страшнее - уничтожение разума. Давным-давно один из иезуитов придумал пытку, страшнее которой вся наша техноцивилизация до сих пор не придумала. Человеку вырезали язык и замуровывали в огромном склепе. Тьма, тишина и вынужденная усиленная работа мозга сводили несчастного с ума в несколько недель. Самые крепкие держались пару месяцев. Но из склепа, так или иначе, выходил умалишённый. Некоторые вырывали себе глаза или съедали собственные конечности.

- Не верится, - со свойственным мне нигилизмом сказал я. - Человек на то и создан, чтобы мыслить. Такой штукой, как работа головой, его не сведёшь с ума.

Марков как-то странно посмотрел на меня. Словно пытался прочесть мои мысли.

- Хотите пари? - вдруг спросил он.

- Какое?

- Я запираю вас у себя на даче на год. У вас будет достаточно еды. Все удобства, ну кроме телевизора и радио. Если продержитесь, то получите миллион. Язык я вам, конечно, отрезать не буду.

- А если не выдержу?

- Ничего не потеряете. Здесь только мой корыстный интерес. В случае чего, сможете со мной связаться. Ну как, стоит оно миллиона долларов.

- МИЛЛИОН ДОЛЛАРОВ!!! - взвыл я.

- Для меня это не деньги. Да и через год неизвестно что случиться с рублём. А пока будете сидеть, я прочту ваш роман и подумаю, чем смогу помочь.

Без лишних подробностей скажу, что я согласился, несмотря на протестующие возгласы Коваленко.

* * *

На следующий день около двенадцати часов я сидел на заднем сиденье роскошного лимузина. Окна в салоне были непрозрачные, и было невозможно понять, в каком направлении движется автомобиль. От нечего делать я взялся перечитывать рукопись романа. Прошло не менее часа, прежде чем машина остановилась. Как и было оговорено, я надел на глаза повязку, и только после этого меня со всеми предосторожностями извлекли на свет божий. Водитель, мягко поддерживая под руку, провёл меня во внутрь строения, естественно, я не разглядел, как оно выглядит. Войдя, как мне показалось, в дом, мой провожатый снял с меня повязку.

- С прибытием! - весело крикнул Марков и поднялся мне на встречу из необъятного кресла.

- День добрый, - сказал я. Голос у меня чуть дрогнул, но, учитывая то, что после эксперимента я легко мог очутиться в психушке, это было не удивительно.

- Вы привезли рукопись?

- Разумеется, - я протянул Маркову пачку листов, отпечатанных на машинке и схваченных обычной резинкой.

- Внушительно, - заметил Марков, взвесив пачку на руке. Папка перешла к охраннику, который молча удалился.

- Итак, - Марков выдержал театральную паузу, - вы решились. Ваш год взаперти против моего миллиона. Этот дом переходит в ваше полное распоряжение. Наслаждайтесь покоем. Здесь имеется библиотека, так что скучать не придётся. На всякий пожарный случай я оставлю вам свой сотовый телефон. Он на столе в библиотеке, а листок с моим номером приколот под календарём. Предупреждаю, что позвонить вы можете только мне и никому больше. Также вы не сможете открыть окна, они крепко заварены. Чемодан с деньгами я оставлю вместе с вами, как гарантию моей честности. Когда вы через год выйдете, если выйдете, то он ваш. Когда минет год, дверь откроется автоматически. Надеюсь, вам всё понятно.

- Всё понятно, кроме одного: как вы собираетесь контролировать мои звонки?

Марков вздохнул и нехотя произнёс:

- Не хотел вам говорить, ну да ладно. Во всяком случае, это отобьёт у вас охоту баловаться с аппаратом. В тот момент, когда вы соединитесь с кем-либо за пределами этого здания, ваш собеседник умрёт страшной смертью. Увы, но по-другому я никак не могу вас контролировать, а оставлять вас совсем без связи опасно.

- Опять магия, - поинтересовался я, чувствуя, что пальцы начали холодеть.

- Конечно. Настоятельно рекомендую вам запомнить этот совет. А теперь всего хорошего. Искренне надеюсь, что вы пройдёте это испытание.

Дверь захлопнулась, и я остался один.

* * *

Дни потекли размеренно и однообразно, как широкая полноводная река. Время отсчитывали часы в гостиной, а часы моего заточения - маленький таймер на стене в библиотеке. Чёткого разделения дня и ночи не было. Ночь наступала тогда, когда я ложился спать. День я посвящал чтению. Читал в основном классику, реже детективы. Иногда брал какой-нибудь журнал. В доме имелась громадная кладовая с припасами и хорошо оборудованная кухня. К каждому прибору имелась подробная инструкция, а иначе я непременно бы учинил пожар.

К исходу пятьдесят второго дня я заметил, что начал обрастать жирком. Пришлось в экстренном порядке заняться физкультурой. На шестидесятый день я начал новый роман. Поначалу я хотел рассказать о своих приключениях, но появилась другая идея, и я переключился на неё. Чувствовал я себя отменно и оптимистично полагал, что легко продержусь до конца срока. Но вскоре начались неприятности...

Я всё чаще начал подходить к таймеру. Заметил я это на девяносто второй день заключения, а к сто пятнадцатому, я уже по полчаса наблюдал за красными цифрами, отсчитывая в голове секунды. Чувствуя, что начинаю терять контроль, я начал нагружать себя работой, но это мало помогло. В раковине начала скапливаться немытая посуда, на полу мусор. Я густо зарос щетиной, так как не мог заставить себя подойти к зеркалу и взять в руки бритву. Да что там, я перестал готовить и перебивался старыми продуктами. Теперь большую часть времени я валялся на диване, тупо глядя в потолок. Одиночество привело меня к тому, что я заболел. Это была болезнь разума. Первый симптом - апатия в сочетании с гиперчувствительностью. Случайный шорох казался мне разрывом снаряда. Я начал слышать, как сменяются цифры на электронном таймере. От этого звука в голове отдавалось тупыми ударами. Я боялся собственной тени. Как-то раз перегорела лампочка, и у меня случилась форменная истерика. Я плакал, как ребёнок, вместо того, чтобы встать да поменять проклятый осветительный элемент.

Когда минула половина срока, у меня начались галлюцинации. Мне мерещились движущиеся по дому тёмные молчаливые расплывчатые фигуры. Потом мне стало казаться, что они разговаривают. Чуть позже я смог разглядеть в призраках людей в монашеских одеяниях. Стоило одному из призраков двинуться в мою сторону, и я тут же забивался в самый дальний угол, и не вылезал оттуда до тех пор, пока фигура не удалялась. Я потерял сон, следя за тем, чтобы ни один из монахов не застал меня врасплох.

Но однажды они добрались до меня. Едва я в очередной раз выбрался из своего укрытия, как почувствовал, что за спиной кто-то есть. Тело словно покрыла ледяная корка. Внутренний голос завопил под сводом черепа на самой высокой ноте. Я медленно, чувствуя, что сейчас умру от страха, обернулся. Огромная чёрная фигура возвышалась надо мной. Лицо скрывала тень от капюшона. Из рукавов высовывались покрытые иссохшей плотью кости.

Я с отчаянным воплем отпрянул назад, перелетел через спинку кресла и растянулся на полу. Фигура откинула капюшон, и я увидел лицо трупа. На меня смотрели пустые глазницы, забитые землёй, в гниющей плоти копошились белесые черви, кое-где сквозь гниль проглянули кости черепа. Существо направилось ко мне, вытянув руки. Рот приоткрылся, и между обломками зубов ослепительно сверкнули два длинных и острых клыка. Умертвие рыча набросилось на меня. Повеяло холодом и смрадом. Чудовище потянулось зубами к моей шее. Я отбивался, как мог, но, несмотря на все мои попытки, клыки впились мне в сонную артерию. Из последних сил я рванулся, ища путь к спасению...

Видимо, меня спас мой собственный крик. Видение померкло, распалось на отдельные фрагменты и растаяло. Я понял, что лежу на полу в ярко освещённой комнате. Никаких признаков монстра. Пока рассудок не оставил меня окончательно, я бросился к телефону, где впопыхах совершил ещё одну ошибку. Вместо заветного номера Маркова я набрал 02.

- Милиция, дежурный Матвеев, слушает вас.

- Помогите!!! - завопил я в трубку.

- Что случилось?

- Помогите! Вытащите меня отсюда!

- Где вы находитесь?

- Не знаю, Господи, не знаю!!!

- Не кладите трубку, мы постараемся засечь ваши координаты. Что там случ...

Связь оборвалась, но гудков не слышалось. Только тихое потрескивание. Я пару раз аллокнул, но ответа не получил. Хорошо, хоть листок с номером попался на глаза, а то не миновать паники.

- Алло, - заспанный голос. Значит сейчас ночь.

- Пётр Семёнович! - завопил я.

- А-а, вы.

- Да. Помогите мне! Я больше не могу! Мне страшно!

- Хорошо, хорошо. Не падайте духом. Через пятнадцать минут вас заберут.

- Да, да, только скорее, - взмолился я.

- Держитесь там. Что бы ни происходило, держитесь.

И вдруг я услышал то, от чего моё сердце упало вниз и запуталось в кишках.

- О, чёрт! Я забыл! Я перепутал! Нет! Нет!! А-а-а-а.. - крик Маркова потонул в зверином рычании. Связь прервалась во второй раз.

* * *

Если вы прочли то, что написано выше, значит, вы уже догадались, что ваш покорный слуга жив и в добром здравии. Как мне удалось продержаться до конца срока? Чудом! Другого объяснения нет. Мне просто повезло. После такого везения люди и начинают верить в Бога. Не сказать, что я стал верующим, но что-то такое я подозреваю.

Когда таймер издал мелодичный звук, я подумал, что дверь не откроется, но струя прохладного свежего воздуха, развеяла все мои страхи. Я деловито собрался и неторопливо покинул свой склеп. Чемодан с деньгами здорово оттягивал руку.

Для дачи Марков выбрал оригинальное место. Едва переступив порог, я оказался в большой пещере, свод которой терялся где-то в темноте. Вдали я увидел выход и медленно, придерживаясь рукой за холодную стену, пошёл вперёд. Вскоре я вышел из пещеры под ярко сияющие звёзды. Я долго полной грудью вдыхал сладкий ночной воздух. К рассвету я выбрался на дорогу, а в полдень спал на полу в своей квартире.

Вот, наверное, и вся история. Пожалуй, стоило назвать её Секрет моего успеха, но такое название подошло бы скорее для хорошего фильма в стиле Майкла Фокса. Поэтому оставлю всё, как есть. Замечу, что после года, проведённого в склепе, я почти шесть месяцев посещал психиатра. Хорошо хоть не оказался в клинике. А спустя ещё пять месяцев вышла моя первая книга. Так что, когда вы читаете эти строки, готовится второе издание. Есть чем гордиться!

Естественно, что когда я более-менее оправился от пережитого, я поинтересовался тем, что же всё-таки стало с Марковым. Из газет я узнал, что его растерзанный труп нашли в сгоревшем доме в пригороде. Расследование идёт до сих пор, но со всей ответственностью могу заявить, что сыщики никогда не смогут докопаться до правды. Есть кое-что, о чём они не имеют ни малейшего понятия. Не знают - оно и к лучшему. Все доказательства нашей с Марковым сделки сгорели вместе с домом и незадачливым магом.

Второе следствие негласно ведётся в отношении некоторой дежурной части, которая в один прекрасный день прекратила своё существование. Пришедшая смена обнаружила шесть мумифицированных тел в милицейской форме. Всё оборудование было разбито. Никто не узнает, что я туда звонил. Конечно, меня иногда мучают угрызения совести (я ведь напрямую виноват в происшествии), но меня несколько успокаивает тот факт, что я погубил их случайно. Хотя это тоже слабое оправдание.

Итак, пора заканчивать. Добавлю только, что жизнь моя круто изменилась. Я живу, не швыряясь деньгами, но имею всё, что мне нужно. Моя давняя мечта сбылась. Хотя её осуществление едва не стоило мне жизни. Никому не пожелаешь такого. А тебе, дорогой читатель, я желаю осуществления желаний, счастья и, конечно, душевного здоровья. Аминь!