Сумерки. Серый холодный вечер за окном. Там, на улице дует пронзительный ветер, иногда принося с собой крупицы какого-то подобия снега. Недоснег. Недозима.
В зале горит свет. Если смотреть с улицы - это всего лишь одно из сотен тысяч освещенных окон, точно такое же, как и все остальные. Вот только... в зале сидят два молодых человека. Один - за компьютером, другой читает книгу, сидя не диване. Юноша за компьютером наклоняется чуть ближе к экрану в попытке разобрать очередной иероглиф. Он опять занят переводом с китайского. Его светлые длинные волосы скрывают лицо от взгляда Катце. Язон даже не догадывается, что Катце следит за ним поверх книги.
Совсем отчаявшись, Язон отрывает взгляд от монитора и поворачивается к окну. Он подпирает голову, облокотив руку на стол. Вглядывается в сгущающуюся темноту за окном и долго, невозможно, неизмеримо долго, смотрит в бесснежную зиму.
- Устал? - интересуется Катце. В голосе звучит некая смесь насмешки и заботы. Из-под темной челки хитро улыбаются карие глаза.
- А? Что? - кажется, голос друга вырывает "блонди" из какого-то сна. Он поворачивается к Катце.
Тот усмехается: - Устал? Что с тобой?
- Не то что бы устал... просто, ты же знаешь, это все зима. Нет снега. Нет настроения, - Он кидает взгляд на компьютер, - Да и текст дурацкий. Ничего не получается. Все-таки, китайский явно не по мне. Порой я думаю, что надо было изучать японский.
- Отвлекись. Почитать тебе? Была тут пара интересных фраз...
- А что там у тебя?
- Мисима "Золотой храм".
- Хм... и что же он пишет?
- Ну вот, например: "Почему вид обнаженных человеческих внутренностей считается таким уж ужасным? Почему, увидев изнанку нашего тела, мы в ужасе закрываем глаза?.. Чем это так отвратительно внутреннее наше устройство? Разве не одной оно природы с глянцевой юной кожей?.. Что же бесчеловечного в уподоблении нашего тела розе, которая одинаково прекрасна, как снаружи, так и изнутри? Представляете, если бы люди могли вывернуть свои души и тела наизнанку - грациозно, словно переворачивая лепесток розы, - и подставить их сиянию солнца и дыханию майского ветерка?". Ну как?
- Глубоко... - задумывается Язон.
- Ага, - кивает Катце и, когда он поднимает голову, то встречает улыбающийся взгляд друга.
- Очень глубоко, да? - замечает "блонди", возбужденным шепотом.
Катце подхватывает его настроение и весьма эротично отвечает: - Да-а-а,... так глубоко, Язон...
- Хочешь еще глубже, милый? - шепчет "блонди".
- Да-а, - отвечает Катце.
- Тогда читай дальше - мне надо закончить перевод.
И юноша отворачивается от него. Опять этот напряженный взгляд в монитор, опять профиль, наклонившийся к экрану, опять светлые волосы красиво спадают на плечи, а тонкие прекрасные пальцы бегают по клавиатуре. Катце возвращается к чтению.
Десять минут. Двадцать. Полчаса. Час на исходе. Со стороны компьютера слышится глубокий усталый вздох.
- Не могу больше... - Язон отодвигает стул и поднимается. - Может чая?
- Может и чая, но я бы с куда большим удовольствием выпил горячего шоколада.
- Что нам мешает! Пойдем! - в зале гасят свет, они уходят на кухню.
***
Позже они сидят и играют в Героев, попивая ароматный горячий шоколад.
- До сих пор куксишься? По поводу зимы... - спрашивает Катце, потому что та улыбка, мелькающая на губах Язона, похожа на маску.
- Вроде того, - пожимает он плечами.
- Ну и что мне сделать? Надоело видеть твою унылую... м-м-м... физиономию.
- Тебе ближе - закрой, пожалуйста, жалюзи. Надоел этот странный вечер.
Катце встает со стула и подходит к окну, уже протягивает руку, чтобы закрыть и замирает...
- Язон...
- Что?
- Иди-ка сюда.
- Ну что там такое? Зачем? - удивляется Язон и неохотно встает из-за стола.
- Снег пошел...
***
В этом окне горел свет. Было уже давно за полночь. Теперь это был единственный огонек в этом доме. Но он отличался бы от других, даже если бы все окна зажглись. В окне четко вырисовывались силуэты двух человек, двух молодых людей. У одного были короткие волосы, а у другого длинные. Они любовались чудесным, пышным белым снегом, летящим с небес. И второй обнимал первого...