Аннотация: Куклы не скулят, куклы послушно умирают.
КУКЛЫ
Эта кукла была хорошая, сильная. Такой и должна быть настоящая кукла: выносливая; упорная; жадная до жизни. Это последнее главное условие. Хотеть жить несмотря ни на что, звереть от мысли, что жизнь могут забрать, убивать, если сможет, и не скулить умирая. Сатанея от вида крови, от близости конца. Кукла с большим сильным туловищем. Не трусливая, загнанная в угол, опасная. Кричать! Кричать можно. Хорошо, когда кричат, хорошо, когда вопят от боли, гнева, отчаяния, когда молит. Такая самая лучшая. Такая - находка. Если теряет облик от жалости к себе - это дерьмо, брак. От такой внутри остаётся осадок неудовлетворённости. Нет ничего хуже пресмыкающейся куклы, раздавленной ужасом. С ней не войдёшь в исступление, не забурлит кровь от звериного азарта. Когда смотрит в глаза, значит тебе повезло. Шикарная кукла! Абы кому таких не отдают. Не всякому начальнику. Это знак уважения конвейера, бонус системы. Их мало. Их почти нет. Урки самые лучшие. Урки чемпионы. Пощады не просят - знают, бесполезно, харкают кровавой слюной. Если зубами вцепится, может артерию перегрызть, чище овчарки с китайской границы. Но редки урки. Мало их. Может конвейер виноват. Всё больше идейные. Плохие куклы, пакостные, хлипкие. Без закала. Рыхлые такие. Много читали разные книжки в свои, лучшие времена. Ослабло у них от этого сознание ценности собственной жизни. Ломаются быстро. Морально быстрее, чем физически. Что уж говорить! Почти сразу ломаются. Не было у них, холёных, практики. Когда то были ферзями, а теперь даже не пешки, даже не грязь из под ногтей, просто куклы! Убить можно, можно изувечить для практики. Лучше, чем ничего. Когда-то пробовали обкалывать их спецсредствами для повышения агрессии. Одурманенные куклы ведут себя по-разному. Иные сами могут голову оторвать, но чаще теряют подвижность и чувствительность. Это уже не то. Кукла, не чувствующая боли неполноценна. Никакого от неё удовольствия и пользы. Так можно лишиться энтузиазма, а энтузиазм в нашем деле - это всё.
Это хорошая кукла, лучше среднего. Надо побывать в нашей шкуре, чтобы понять, что это значит, как это хорошо и важно. Настоящая кукла - океан адреналина, трансформация в зверя, освобождение инстинктов, пьянящая близость смерти. Сотня самых жёстких спаррингов не стоит одной самой завалящей куклы. Потому что её ты можешь убить. Больше того - ты должен её убить. Она твоя, она обречена, отдана для приведения в исполнение над ней высшей меры, приговора Суда Советских Социалистических Республик, самого гуманного суда в мире. Она отдана для совершения казни, и, заодно, отточки боевых рефлексов элиты армейского спецназа. Гениальная мысль, мудрая и простая. К чему переводить добро попусту? Ствол к затылку - это тоже просто, даже изящно. Но не то. Ни себе ни людям.
Мы ведём явные и тайные войны по всему миру. Капиталисты трепещут. Советские диверсанты всюду, где рвутся снаряды, идёт схватка за светлые идеалы. Лаос, Камбоджа, Ближний Восток, Судан, Сомали - тлеют на земном шаре горячие точки. Куда только не посылает нас партия. Именно мы стоим у топок, поддерживая огонь. А сколько ещё тайных боёв, о которых некому рассказать. Там, где работает ГРУ, свидетели уравнены с противником. Даже собаки не должны пролаять нам вслед.
Кукла - это преступник, приговорённый к высшей мере наказания. Бой с куклой - учебный бой, бой насмерть. Но это не убийство, потому что у куклы всегда есть шанс прикончить своего палача, а уж сможет она это - никто ей ничего не сделает. Она сама согласилась: испугалась, захотела пожить дольше и согласилась.
Откуда кукле знать статистику, кто ей скажет, что одолеть тренированного до автоматизма диверсанта нельзя. Хотя всякое случается. Правы психологи - человек в состоянии стресса творит чудеса. Это придаёт занятиям с куклами огня.
Когда-то в прошлой жизни эта кукла была военным лётчиком. Не давали горе асу покоя джинсы да заграничные журналы. Грезились по ночам. Перегнал он в Японию суперсовременный истребитель с учебного полёта, чтоб, значит, не с пустыми руками к новым хозяевам. Вот какой я полезный, смотрите на меня. Хорошо приняли его капиталисты. Давно мечтали они получить замечательную новую советскую машину. Кварталы Красных Фонарей, пляжи Капакабаны, замечательно огромные гамбургеры... Премиальные - выше всяких похвал. Труд предателей тяжёл, но высокооплачиваем. Обещали и дали защиту, новые документы, другое имя. Длинны руки у чекистов, но и им не дотянуться. Только однажды понадобилась новым друзьям помощь: попросился из-за железного занавеса маститый ракетчик-конструктор, стал сигналы подавать, мол, хочу тоже к вам - сил нет, не согласный я жить в стране запятнавшей себя культом личности. Экая удача. Только вот и хочется очкарику, и колется. Говорит он: "У нас пропаганда вещает, что вы только стелете мягко, а на самом деле советские люди вам несимпатичны, даже и с чертежами баллистической ракеты. Вот если бы мне поговорить лично например с лётчиком Петровским. Ежели он скажет, что милитаристы его не пытали, то и я, так и быть, волевым решением последую его примеру. Наше вам... Уж больно того, туго тут у нас при социализме. Охота демократии". Лакомый кусочек предлагал конструктор. Загорелись глазки у руководства ЦРУ. Вот так и отправился наш авиатор прямо со своей виллы на встречу с ракетчиком, а там уж его наши соколики под белы рученьки... То-то было весело.
А впрочем, всё равно. Важно другое. У ВВС строгий медприсмотр. Значит кукла здоровая с военной закалкой. Впрочем, больных кукол конвейер не использует всё равно, но это ж почти коллега, да ещё и гнида изменник. Тут уже личный интерес.
Эту куклу я заприметил сразу, ещё когда грузили их в автозак. Рослая.
- Головы не поднимать, головы не поднимать! - сопровождающие офицеры кратно злее хрипящих на поводах овчарок. Бегут семеня ногами по проходу согбенные серые фигуры. Мы их не бьём, - Живей, живей!
И едет по улицам неприметная хлебовозка. Это ничего, что выезжает она с территории тюрьмы и смотрят ей вослед хмурые часовые с вышек. Что ж, али сидельцы нынче пошли нерусские? Нет, хлеб нужен всем.
Следом конвойная машина. Там уже наши офицеры - люди надёжные. Собственно и тюрьма тоже наша. Мы по гражданке. Оружие неприметно для непрофессионала.
Здание спорткомплекса самое преобыкновенное - неуютное и серое со шкафами, полными кубков. Такое, каким ему и положено быть, но это наш спорткомплекс, и здесь западные тренажёры и звуконепроницаемые залы.
Уборщицы в звании не ниже майора.
Прежде чем удивляться лучше подумайте, от чего им приходится оттирать полы.
"Спортсмены" уже здесь. На время нахождения в зале они переходят в моё подчинение, независимо от звания. Все с разных подразделений. Все в масках. Это полезно для их будущей работы. Сегодня они здесь, а завтра где угодно.
Провожу краткий инструктаж.
- Беспрекословно выполнение команды выводящих. Как только сорваны колпаки - начинайте. Сразу не убивать, но и никакой игры в кошки-мышки. Нормативное время - пять минут. С последней секундой кукла должна получить травмы несовместимые с жизнью. Завершающие действия акцентировано направлены на уничтожение приговорённого с максимальной результативностью. Допускается, чтобы к концу кукла была ещё жива, но неспособна к передаче информации. Предупреждаю сразу, отсюда ещё живая кукла направляется в первоклассную клинику. Выживание её расценивается как свидетельство непригодности реципиента к нашей профессии. Помните, что раз вы здесь, значит вы уже всё умеете. Просто позвольте своим рефлексам сделать работу. А теперь приступим.
Мне помогают два офицера. Они разводят реципиентов по кабинкам и запирают. Здесь они могут прождать больше суток. Тот, кто не справится с волнением, перегорит, рискует выйти к кукле издёрганным и уставшим.
Зал отлично освещён. Под ногами прорезиненное татами. Я единственный свидетель того, что произойдёт. Лица бойцов - государственная тайна наравне с ядерной бомбой и расходами на оборону. Открывается дверь. Мой помощник вводит реципиента. На его голове непроницаемый колпак. Они застывают на месте. Через дверь в противоположной стене вводят куклу. Она также ничего не видит.
- Начали! - командую.
Офицеры срывают колпаки и выходят. Автоматически щёлкают замки. Секунду кукла морщится ослеплённая. Боец уже преодолел половину разделяющей их дистанции. Теперь он может видеть куклу в лицо. Это очень важно. Перед ним живое, дышащее, мыслящее существо, отданное ему на расправу: для него - только "объект". Важно чтобы он воспринял происходящее именно так, поэтому я внимательно наблюдаю за ним. Реципиент - молодой, уверенный, с совершенно обыкновенным лицом. Он мягко неспешно двигается к "объекту", пристально в него вглядываясь, пытаясь понять, кто перед ним. Я знаю точно: кукла - "лесной брат" из Галиции: тупой и рослый. Страхом он не парализован. Я вижу, что он хочет жить, и это самое важное. Реципиент делает стремительный рывок и прямой ногой бьёт куклу в живот. Силой удара её отрывает от земли, но прежде, чем она рушится на татами, ещё дважды, в грудь и плечё, удары корректируют её падение. Удары болезненные, но не смертельные. Кукла стонет и ругается по-хохляцки, лёжа на полу. Когда боец приближается, она с воплем прыгает ему в ноги, опрокидывая на татами. Огромные ручищи заключают его в медвежьи объятья, но не успевают сомкнуться, как руки бойца ладонями-чашечками наотмашь обрушиваются на уши куклы. Доли мгновения и офицер вновь на ногах: собранный, внимательный и спокойный. Даёт кукле подняться. Она пошатывается. Она оглушена. Из ушей течёт кровь. Боец делает шаг вперёд.
- Стоп, - я останавливаю его. Мне не нравится его сдержанность. Офицер ГРУ должен уметь входить в исступление, действовать инстинктивно. В состоянии боевого транса любой дохляк-туберкулёзник сильнее самого тренированного убийцы.
Я кидаю кукле десантский нож.
- Убей его, - говорю. Она не слышит, но понимает меня по губам.
Главный способ победить человека с ножом - это действовать так, будто никакого ножа у противника нет. Глаза реципиента стекленеют. Я доволен. Основной недостаток тренировок с куклами - это их недостаточная опасность. Нож придаст схватке огня.
Кукла обрадована. От страха и желания жить она не чувствует боли. Глупый колхозник, он решил, что может выжить. Рука с ножом выстреливает вперёд. Туловище реципиента обманчиво близко и долю секунды, целое мгновение кукле кажется, что удар точен. Боец не тратит времени на блок. Это ещё одна заповедь, кровью высеченная на наших скрижалях. Короткий пинок в колено, уход. Кукла мешком валится на пол. У неё огромные глаза и распахнутый для крика рот.
Боец прыгает ей на спину, колено упирается в основание шеи, руки обхватывают лоб куклы и тянут на себя, не рвут, а именно тянут. Смерть не будет быстрой. Выпученные глаза, напряжённые жилы. Убийство с особым цинизмом приветствуется. Цинизм - признак профессионализма. Почему, как вы думаете, Троцкий был уничтожен так страшно, не застрелен даже, а зарублен, как свинья, ледорубом?
Реципиента с колпаком на голове уводит офицер. Второй оттаскивает мёртвую куклу. Мне импонирует быстрая развязка. Жестоко, но профессионально. Быстро, но не от жалости к кукле и не от желания скорее отбыть неприятную повинность. Люто, но не изуверски. А ведь реципиент мог воспользоваться ножом. Мы не маньяки. Мы психически нормальней любого психиатра. Это гарантия адекватности бойца при выполнении какого угодно задания. Такие покидают в топку живых младенцев, но до старости будут рыбачить и летать во сне.
Вздрагивая, с ведром воды и тряпкой входит кукла. Я отбраковал её - слишком трусливая. Кукла исправно оттирает с татами кровь, не поднимая головы. Посмотреть на меня ей, как канатоходцу над бездной взглянуть вниз. С такими тоже приходится работать.
- Начали, - командую. Сегодня трудный день: пятнадцать схваток, и я - единственный судья.
Горе-асс оказался в четвёртой паре. По-моему, он так и не прочухал ситуацию до конца. Может всё это время он ждал, что его вот-вот спасёт бригада Национальной Гвардии США. Так и не понял, что он - шлак, отработанный материал. Боец, которому он достался, не знал, что перед ним, но участь его от этого не стала легче. Он работал не по точкам, а тупо избивал свою жертву, стараясь при этом, чтобы она как можно дольше оставалась на своих ногах. Просто методично отрабатывал удары, любознательно наблюдая реакцию куклы. Думаю, если ей попадётся любознательный же патологоанатом, он решит, что причина смерти - столкновение с КАМАЗом.
В следующей схватке произошла неожиданность. В руках у куклы оказалась заточка в тот самый момент, когда бой был переведён в портер. Боец, находившийся в стопроцентном трансе, в последний момент что-то почувствовал. Я много раз наблюдал это. Что-то вроде телепатического контакта с противником. Большой палец реципиента погрузился в правую глазницу куклы. Добивание было бы бессмысленно: болевой шок и судороги. Выводному офицеру пришлось сломать мёртвой кукле пальцы, чтобы достать заточку, которая стала причиной неожиданности ещё дважды, и только в единственном случае бойцу был причинён несерьёзный ущерб. Сам виноват - заигрался.
Однако, реципиенту - зачёт. Кукла оказалась с сюрпризом. По всему - бывший спортсмен-самбист на уровне кандидата в мастера. Сразу принял низкую стойку и смотрел очень уверенно. Бойцу повезло - классная кукла. Совершенно полноценная схватка, хотя кукла была изначально обречена. Хороший спортсмен никогда не бывает хорош в бою насмерть. Провёл отличный эффектный бросок с боковой подсечкой - приём совершенно нелепый, если стоит задача - сломать противника. Неудачное продолжение на локтевой сустав. Боец просто схватил его за яйца, и всё было кончено. Невозможное, запрещённое действие в спорте, но мы то не спортсмены. У него были превосходные рефлексы - они его погубили.
Отличная кукла, просто праздник среди засилья партийных работников, нацменов, интеллигентов: "надежды маленький оркестрик". Дерьмо. Эти последние - самые гнусные. Этот полотёр из них: целый доцент из Казани. Для полноценной тренировки таких четверо надо.
Первый этап позади. Десять боёв - десять трупов. Трепещите илоты - возмужавшие спартакиды выходят на охоту. Ещё пять схваток. На этот раз зачётные. Завтра парни получат задания.
Реципиенты идут на второй круг, но уже в обратном порядке. Последний остаётся на татами. Он не получит ни секунды отдыха. Первый войдёт в круг в конце - для него продолжается пытка временем. Самое последнее дело привыкать к чему-либо. Это они запомнят на всю жизнь. Привыкнуть - значит расслабиться, расслабиться - подставиться под удар.
Пять боёв - пять профессиональных убийств.
Победитель не обязательно сильней, быстрей, ловчее. Победитель - волкодав по природе. Мы лишь дали его таланту развиться, преодолеть естественное отвращение человеческого существа к убийству.
Наши бойцы не сверхлюди, они - сверхзвери.
Колпаки сорваны:
- Начали, - командую...
Куклы не скулят, куклы послушно умирают.
Раненный реципиент выходит на татами последним. Он скрипит зубами от боли и застывает в стойке. Он и не рассчитывал на сочувствие. Я знаю - он тоже не пожалел бы меня. Кровь не течёт из его раны. Это называется боевой транс. По мне, вдохновение - более точное слово.
Кукла-профессор чувствует, что мероприятие подходит к финалу. Она жалкая и я не чувствую к ней ничего, кроме гадливости. Я даю ей нож и указываю на раненного бойца.
- Убей его.
Только что боец вырвал своему противнику кадык. Тот бьётся в конвульсиях рядом. У бойца сломана голень, он не может встать и тяжёлым взглядом смотрит на нож.
Кукла делает несколько неуверенных шагов к реципиенту и начинает рыдать. Нож выпадает из её рук прямо в ладонь реципиента. Короткое движение и его рукоятка торчит из горла глупой куклы.
- Молодец, - говорю я реципиенту.
Офицер одевает ему на голову колпак и помогает встать.
- Мне хотелось кинуть нож в вас, - говорит реципиент.
- Так и должно быть, - отвечаю я, - это нормально.
Завтра их ждёт первое задание.
"Спортсмены" построены и ждут команды к окончанию занятия. Они не удивляются, что теперь их стало вполовину меньше. Сверхзверем можно стать только в поединке со сверхзверем.