- Ха, а Руду на роду написано быть черным, - пришел к странному выводу Джек. Руд только хмыкнул. В любое другое время он бы уточнил природу этого высказывания, но сейчас он был слишком вмазан и слишком увлечен созерцанием маленькой опрятной церквушки - обычной для этой полусельской местности - которая закономерно приближалась к нам по мере нашего приближения к ней. Учитывая то, что христианство он очень уж горячо отрицал, что все мы вооружены как холодным, так и огнестрельным оружием, я пришел к выводу, что сея его заинтересованность к добру не приведет. А я сегодня с утра изнывал от переполняющей меня гебоидности и приветствовал все хоть сколько-нибудь криминально-еретичные начинания с огромным удовольствием.
Как я и ожидал, поравнявшись с церковью, он уверенно свернул в ее сторону. Мы с Джеком переглянулись и последовали за ним.
Церковь оказалась католической, потому что когда де Блэк распахнул большую резную дверь, нашим взорам предстали ряды чинно сидящих и внемлющих проповеди священника прихожан. Правда, когда мы с нашими скептическими лицами, кобурами и сигаретами в зубах в свою очередь явились на обозрение священнику, он немало удивился и замолк. Руд выдохнул дым, широко ухмыльнулся для затравки, затушил бычок о девственно белую стену и в наступившей вдруг идеальной тишине прошел несколько шагов по направлению к алтарю. Мы же, судя по всему пришли к одновременному умозаключению, поскольку тактично закрыли дверь и даже облокотились о нее, дабы попытки кого-нибудь постороннего проникнуть в помещение не остались незамеченными.
- Что привело тебя в сей храм божий, сын мой? - уже заранее струсив, вопросил немужественного вида поп у продолжающего приближаться де Блэка. Но пространные дебаты с духовенством явно не входили в планы Руда. Раздался выстрел и священник, украшенный пулей между глаз, с шумом упал на пол.
- Сын, но уж точно не твой, - уточнил Руд, опустил дымящийся пистолет и, беспрепятственно преодолев остаток расстояния до алтаря, занял место павшего чиновника.
- Самое время подняться панике, - прошептал Джек и, по сути говоря, не очень ошибся. Просто большинство прихожан были настолько устрашены вышеописанной сценой, что боялись пошевелиться. Тем не менее одна храбрая средних лет женщина, одетая в воскресно-мещанском стиле, вскочила со своего места и ринулась к дверям. Достигнув их, она наткнулась на наши темные фигуры и на лице у нее отобразилось выражение безнадежности. Она повернулась к алтарю и воззрилась на Руда, довольно по-ангельски освещенного лучами солнца, проходящего сквозь разноцветные витражи, с видом приговоренной к казни. Он хихикнул.
- Да-да, фрау, - подтвердил он и развел руками. - Verboten. Итак, все члены сего многоуважаемого прихода имели счастье пронаблюдать конец святого отца. Предупреждаю сразу, что всякого, кто попытается дезертировать либо каким-то словом или действием помешает мне в моем славном начинании, настигнет мое проклятие в виде изделия из свинцового сплава сорок пятого калибра...
"Поприветствуем герра Рудта!" - торжествующе встряла Девочка Маленькийхелл, но я не обратил на нее внимания. И так было ясно, какого именно из двух Рудов мы "имеем счастье пронаблюдать" - хотя бы даже по построению его предложений.
Некоторое время Руд молча созерцал застывших с напряженными лицами прихожан.
- Граждане католики, - наконец проговорил он. - Знали бы вы, как я ненавижу христианство в целом и католицизм в отдельности... Веруя в ту богобоязненную ерунду, которой вас столь щедро пичкают люди, подобные этому полегшему с честью, при исполнении своего, так сказать, долга, святому отцу, вы следуете писанным для извлечения выгоды из верующих и столь наивно завуалированным под Закон Божий предписаниям. На самом же деле, дамы и господа, каждый из вас в глубине души знает правду. Вы просто боитесь ее признать - так как тогда выйдет, что вы противоречите сами себе, - поэтому вместо вас эту роль осмелюсь взять на себя я. Ведь истина в том, что никакого Господа нет.
Он выдержал положенную в этом месте паузу, и его слушатели идеально вписались в сценарий едва слышным негодующим шумком.
- Об этом свидетельствует все, - продолжал де Блэк. - И священная Библия, сильно смахивающая на детище довольно бесталанного фантаста-графомана, и тошнотворные и совершенно неверные рассуждения о таких досточтимых существах, как ангелы и демоны, и несбывающиеся безответственно туманные предсказания... Да что тут говорить, когда предмет гордости всякого уважающего себя представителя мужского пола - опустим грязные словечки - в Библии вульгарно и опять же безосновательно именуется "жених"...
В этом месте наши с Рудом лица озарила коварно-кривая ухмылочка, а Джек не выдержал и фыркнул. Люди внимали затаив дыхание.
- Вы никогда не признаетесь мне в этом, - проговорил мой умалишенный товарищ. - Но сейчас вы все смотрите на меня с твердой уверенностью: "Господь накажет сего еретика!" В доказательство обратного продемонстрирую вам просто верх святотатства.
Он взял пистолет, прицелился и, попав точно в цель, перестрелил веревку, на которой большой крест, в точности такой же как те, которые обычно крепятся в католических церквях, держался в означенном для него законом положении. Крест с леденящим душу лязгом описал изящную дугу и, несколько раз эффектно покачнувшись, остановился в перевернутом виде. Прихожане, ставшие невольными наблюдателями этого зрелища, единогласно и азартно ахнули. Руд удовлетворенно пронаблюдал за результатами своего меткого выстрела, затем снова развернулся к публике и артистично указал куда-то в небо.
- И где же молния, которая по идее должна была разразить меня на месте? - полюбопытствовал он. - Нет никакого Пастыря, дамы и господа, но я прибыл сюда не только ради того, чтобы пролить вам свет на христианство.
Тут с места сорвалась миниатюрная пшеничная шатенка возрастом от одиннадцати до тринадцати, и, с трудом преодолев свой ужас перед этим редкостным богохулом, поднялась к нему на возвышение.
- О, сударь, как же вы заблуждаетесь, - трогательно дрожащим голосом начала она. - Не извольте серчать на меня, но смею предполагать, что вами овладел...
Но Руд сгреб новую Жанну Д'Арк в охапку и прижал к себе, не дав ей возможности закончить.
- Я сам кем хочешь овладею, meine liebe, - проговорил он. - А вы плохо слушали, но при вашей внешности это не беда. Если хотите, могу прямо сейчас повторить вам все сказанное мной в этот вечер в каком-нибудь несколько более уединенном помещении.
Что примечательно, для оборота "в этот вечер" было довольно рановато - взглянув на часы, я выяснил, что этот пасмурный летний день едва перевалил за полдень.
Поскольку отважная посланница, видимо, впавшая в кроличье оцепенение, молчала, как и весь остальной зал, Руд принял для себя какое-то отличное от предложенного ранее решения и, схватив девчушку за нижнюю челюсть, жадно поцеловал ее взасос. Какая-то женщина в первом ряду - судя по всем признакам, мать, или в крайнем случае любая другая близкая родственница его новой жертвы - вскочила, театрально протянула руки к алтарю и с грохотом упала в обморок. Насладившись невинными устами юной приверженицы католической веры, Руд великодушно даровал ей свободу. Она некоторое время стояла неподвижно - лицо ее при этом ничего не выражало - затем, опомнившись, бросилась вниз с подиума на помощь своей потерпевшей крушение наставнице.
- Да, так о чем это я, - после некоторой задержки, в ходе которой на его лице отображались попытки сдержать истерический хохот, продолжил Руд. - Ах да, конечно. Итак, достопочтенные герры унд фрау, сегодня я посмел посягнуть на ваш драгоценный покой с той целью, чтобы, заручившись поддержкой моих отважных товарищей, - жест в нашу сторону. - И в присутствии сей высокой публики, - указание на зрителей. - Объявить себя демоном, дамы и господа.
Он сделал паузу, поднимая с жертвенного стола кубок со священным вином для причастия, и в гробовой тишине поставил его перед собой. Джек недоуменно покосился на меня. Я в ответ лишь пожал плечами.
- Призываю в свидетели всех знакомых и незнакомых мне присутствующих в этом помещении представителей рода млекопитающих, - проговорил Руд и вытащил из ножен свой красивый и острый военный кинжал. Затем он закатал до локтя рукав рубашки и, ни секунды не колеблясь, сделал недлинный, но явно глубокий продольный разрез на внутренней стороне своего узкого запястья. На этот раз зал охнул. - Тому, что я, граф Руд де Блэк, провозглашаю себя представителем нового вида демонов, - продолжил он, сосредоточенно нахмурившись наблюдая, как кровь довольно внушительными каплями стекает в кубок с его длинных бледных пальцев. - Демонов не по происхождению, но по существу. Демонов, которые существуют, существовали и будут существовать в любой географической точке до тех пор, пока день не перестанет сменяться ночью. Чистых аристократических демонов Даркиона. Да здравствует благородство! Да здравствуют демоны! Да здравствует Даркион! - торжественно закончил Руд и залпом опрокинул в себя содержимое священной чаши (или как там это у них называется). Я с трудом удержался от того, чтобы не заслониться от этого крайне готичного зрелища руками.
Руд допил, широким жестом поставил кубок на стол, стер с подбородка хорошо гармонирующую с его бледностью красную дорожку, отряхнул с левой кисти излишки продолжавшей лить из вены крови и с оптимистичной улыбкой окинул взглядом находящихся в ступоре прихожан.
- Должен отметить, что за дрянь пьют эти священнослужители, - с оттенком грусти констатировал он, а затем, явно не очень торопясь, взял со стола свой окровавленный нож. - Ну что ж, думаю, настало самое время для массового жертвоприношения, дамы и господа.
Руд ухмылялся дикой и кривой совершенно очаровательной ухмылкой. Мы вдвоем выносили его из церкви все перемазанные его, своей и чужой кровью, а он выдирался и орал всласть паникующим христианам:
- Я еще доберусь до вас, meine sehr geehrt!