Это случилось в тридцать третий день лета. Ледяные капли пота, на докрасна раскаленных спинах обывателей, уже вовсю блестели в лучах солнца. Прогулки без верха для пузастых мужчин за пятьдесят никогда не выйдут из моды. Под моими густыми черными волосами плавилась центральная нервная система. Душно. Размытые персонажи и яркие декорации в статике. Худшее представление, для не самого избирательного зрителя.
Пыль стояла стеной, а воздух мелкими горстками прятался в её трещинах. Среди цветущей всеми цветами радуги аллеи, на свежевыкрашенных скамейках кучковались подростки. Гитары, доски на четырех колесах и бутылки в бумажных пакетах. Летевший по светло-голубому самолет разделил белой полосой небо на две части. Я смотрел на полосу. На то, как она расширялась. Становилась прозрачной. Белая линия уходила все дальше и дальше в сторону горизонта. Совсем скоро миниатюрная серая точка поравнялась с большим красным диском, и, продолжать следить за ней, было уже невозможно.
От прикосновения к свету глаза заболели. После потираний и вдавливаний глазных яблок внутрь черепа, взгляд в любую сторону выдавал обманчивый черный круг посередине. Миниатюрная, почти младенческая, коробка яблочного сока была сжата кулаком, как подержанное авто прессом. Из смятого зеленого картона выглядывала красно-белая полосатая трубочка, из самой тонкой пластмассы. Я проходил мимо мусорных урн: одной, второй, третьей. Но не спешил расставаться с опустевшей коробкой. Влажная ладонь все также сжимала её. А я пытался догнать серебристый самолет, так уверенно разделивший небесную твердь.
Горные массивы многоэтажек дарили жителям спасительную тень. Сами же горы были усыпаны ямами из открытых окон. В каждом окне, пряталась очередная задыхающаяся от жаркого воздуха жизнь. Через дворы, по проспекту и вновь во дворы. "Садисты" таскающие на поводках по пылающему асфальту своих четвероногих. Ознобевшие старухи в шубах и шалях. Дети, одетые на радость для педофилов. Вновь по аллее.
Я уже почти не смотрел на белую линию - я просто шел вперед. Вряд ли она бы изменила свое направление. Резиновые подошвы обжигали стопы, а аромат цветов заставил вновь закинуться таблетками от аллергии. Жалостливые лица уличных работников и обнаженные женские бедра. Молодой парень в синей футболке с символом Супермена, черных широких солнцезащитных очках и ярких красных кедах сидит на толстых лестничных периллах. Рядом с ним, на ступеньку выше и оттого на той же высоте, девичье лицо. Тоннели в ушах, перебор с тушью. Вязанные полосатые гетры до самых колен. Юбка и белая рубашка в черную клетку. "Данил, ты мне ответишь? Что там случилось?!" Парень молча смотрел в пол. Иногда, поправлял прическу. Иногда, пытался ухватить девчонку за руку. "Данил, у тебя с ней что-то было?". Девица истерила, но пыталась делать это негромко. От того голос её искажался с каждым звуком. Глаза её, то увлажнялись слезами, то расширялись в гневе. Вниз по большой бетонной лестнице, мимо раскочегаренного огня страсти. До сих пор не знаю, было ли "что-то" у Данила с "кем-то"... "там-то".
Мелкие листья на крупных деревьях украшали землю тонкой теневой рябью. На траве, забив на все запреты, расположилась банда бездомных. Булка белого на пятерых. Четыре портвейна по 0,5 - арифметика социального дна. Было противно. Повернул голову в сторону разделенного неба. Полоса превратилась в серую, а вдали и вовсе в черную и начала виться. Я остановился. Грудной мотор забил поршнями. Осознание возможной трагедии и пугало и интересовало. Черные клубы дыма были, казалось, совсем близко. Если прислушаться, то можно было услышать сирены. Я зашагал быстрее, чем когда-либо прежде.
Мимо сотни мусорных урн, мимо стены пыли, мимо очередных "Данилов" с их очередными изменами. Почти бегом туда, где у линии, некогда разделявшей небо пополам, образовалась жирная точка. В припаркованное на обочине такси - "Вперед! Просто вперед!". Кондиционер, который не работал. Скорость, размывающая и персонажей и декорации. Табачный дым из носа водителя. Вопросы из его рта, поющее женским голосом радио и вакуум в голове, неспособный передавать все эти звуки. Дальше пробка.
Расплатился. Вышел. Тем же спешным шагом к уже видимому дымному столбу. Через перекресток по дворам и...
Огонь струится повсюду. Солнце скрылось за очередной многоэтажкой - двор объял убивающий мрак. Свет от горящих останков крылатого транспорта убивал еще сильнее. Запах смерти образовал стену, без каких-либо щелей или трещин для воздуха. Ледяные струи пота потекли по моей спине. Матери рыдали. Все рыдали. Я рыдал. Хотелось уйти, вернуться в городской зной. Сирены сзади позволили пошевелиться. По левую руку от меня была маленькая скамейка. Краска плавилась на ней в ярком оранжевом пламени. В метре от нее лежало тело маленькой девочки, в опаленном платьице и с разорванной по локоток ручонкой. Возле самой скамейки стояла плюющаяся дымом урна. Я подошел ближе, швырнул в урну коробку допитого сока и отправился домой. Увидев все это, захотелось укутаться в шубу.