Антюфриев Анатолий Юрьевич : другие произведения.

Песнь смерти

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вторая книга трилогии "Летописи лунного меча"

АНАТОЛИЙ АНТ

  
  
  

ПЕСНЬ СМЕРТИ

роман

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Во второй книге трилогии "Хроники лунного меча", бывшие друзья станут врагами, а бывшие враги помогут в трудную минуту. Светлому же князю Светозару, предстоит, как и прежде исполнять свой долг по воле богов Небесного мира.
  
  
   Посвящается всем немногим читателям "Светлого князя", которые своими одобрительными откликами, подвигли меня на написание продолжения истории князя Светозара.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Карта Светлого мира

   []
  

<

      -- 1- Беревское княжество (Великое)
      -- 2 - Щековское княжество
      -- 3 - Ратиславское княжество
      -- 4 - Бориславское княжество
      -- 5 - Брячиславское княжество
      -- 6 - Многокабанское княжество
      -- 7 - Царство Ура
      -- 8 - Восточная империя
  
   ... ибо восстанет народ на народ, и царство на царство, и будут глады, моры...
   ... И тогда соблазнятся многие; и друг друга будут предавать, и возненавидят друг друга...
   ... претерпевший же до конца спасется.
  
   Евангелие от Матфея
   Глава 24 стих 7-13
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

ПРОЛОГ

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   - Тьма. Беспросветная, тягучая, тяжелая, словно многотонный монолит тьма, стала моим уделом. После ненадолго обретенной свободы, радости уничтожения, пьянящей энергии пролитой крови врагов, наступившая тьма, еще тягостнее, чем тысячелетия, проведенные в бездействии и наполненные ярким, дурманящим светом Огненной колесницы повелителя богов Небесного мира. Я - Турлинг, лунный меч Тура. Я создан, чтобы уничтожать врагов его, во славу его. Смертный, избранный самим Туром, освободил меня от плена Пещеры Огненной колесницы и обнажил на поле боя, против бесчисленных полчищ Чернобога. Я принес победу тем, кто уже считал себя побежденными! Я разогнал армии варваров, поклоняющихся божествам Темного мира! Я спас Светлый мир, и я мог бы привести его к алтарям богов мира Небесного. Но смертный, убоявшись силы моей и дабы заглушить победную песнь мою, заточил меня в ножны, которых я не знал с рождения моего. С тех пор, лишь тьма окружает меня. Тьма и пустота, где нет ни света, ни звука. Но я Турлинг - лунный меч Тура! И найдутся те, кто услышит мой зов, не смотря на тюрьму, в которую заключил меня испуганный моей мощью смертный. Тогда, он поймет, что потерял, но будет слишком поздно, ибо страшен гнев оружия повелителя богов, создателя Светлого мира. А пока тьма, беспросветная, тягучая и тяжелая.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

ЧАСТЬ I

ЗАГОВОРЫ

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 1: ПИЛИГРИМЫ

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Солнце, уже высоко поднялось на чистом, прозрачном и глубоком, почти летнем небе, когда дорога, представлявшая собой неширокую просеку в хмуром хвойном лесу, наконец, расступилась и группа пилигримов, медленно бредущих по пыльному тракту, увидела маленькую хоривскую приграничную заставу. Около десятка воинов, даже не побеспокоившись облачиться в доспехи, а некоторые и не взяв оружие, высыпали из двухэтажного деревянного домика, завидев путников. Возле самого здания, составленные в две пирамиды, стояли два десятка копий - вооружение всей заставы.
   Хоривы оказались так благодушны, поскольку между их царством и королевством Ариев, со стороны которого приближались пилигримы, вот уже почти двадцать лет не происходило ни одного мало-мальски серьезного военного конфликта. Бывшие союзники, вместе с армиями Великого князя беричей Светозара Светлого разгромившие орды поклонников Чернобога, жили дружно да мирно. Этому миру, не мешало даже то обстоятельство, что они исповедовали разные религии. Хоривы, как и прежде служили повелителю богов Небесного мира Туру, а арии не смотря на то, что их король Конрад, участвовавший в знаменитом походе Светлого князя Светозара к Пещере Огненной колесницы, поклонился создателю Светлого мира, в большей своей части остались верны вере в Спасителя, сына единого бога, центр которой находился в Кесориполисе - столице Восточной империи. Во многом из-за смены религиозных воззрений повелителя ариев, в королевстве произошел раскол. Дворянство высказывалось резко отрицательно, по отношению к монарху, изменившему вере своего народа, и церковные власти его поддерживали. Однако открыто выступить против законного короля никто не решался. Хоривам же и вовсе было все равно, во что верят их соседи, лишь бы вели себя смирно.
   Спустя три года после их общей победы, наконец-то отойдя от ужасов и разрушений прошедшей войны, хоривы с ариями, при непосредственном участии архиепископа Регенского Этельстана, заключили договор, согласно которому пилигримы из королевства Ариев, беспошлинно и без всяческих ограничений, по одной только грамоте, подписанной лично архиепископом, могли пересекать границы Хоривского царства, на пути в Кесориполис, для поклонения святыням своей веры.
   Именно такая группа паломников, приближалась сейчас к небольшой приграничной хоривской заставе. Набожные странники, одетые в бесформенные коричневые балахоны с капюшонами, скрывавшими их смиренные лица, подпоясанные простыми веревками, казались безликими, уставшими и неприметными. Они шли налегке. Все их нехитрое имущество, ехало следом, на старой скрипучей телеге с запряженной в нее худосочной пожилой кобылой, которой управлял, дергая время от времени за длинные вожжи и негромко окрикивая, один из пилигримов. Никому и в голову не могло прийти, что под бесформенными рубищами паломников, жаждущих лицезреть священные реликвии своей веры, скрываются полные сил, могучие тела рыцарей королевства Ариев, облаченные в тяжелые стальные кольчуги.
   Когда повозка поравнялась с командиром заставы, единственным из всех хоривов одетым в полное боевое вооружение, от процессии пилигримов, отделился один из странников, выделявшийся среди них своим высоким ростом и направился к порубежнику. Хорив с деланной суровостью окинув взглядом проходящую мимо молчаливую вереницу, обратился к подошедшему:
   - Я, командир заставы, Святич, поставленный царем Велимиричем, блюсти интересы Хоривского царства на границе с королевством Ариев. - Речь воина звучала сверх меры напыщенно. Несмотря ни на что, хоривы свысока относились к верованиям своих северных соседей. - А кто вы? - Начальник заставы задавал вопрос так, для проформы. Ему не раз приходилось видеть пилигримов пробиравшихся в Кесориполис.
   Паломник, не спеша, с достоинством, вытащил из-за пазухи аккуратно свернутую пергаментную грамотку, скрепленную восковым оттиском перстня архиепископа Регенского, и протянул Святичу.
   - Меня зовут Оттон, добрый человек. - Смиренно ответил пилигрим. Голос его звучал тихо, однако в нем угадывались глубина и сила. Это удивило хорива. Воин попытался встретиться с арием взглядами, но глаз паломника не было видно из-под низко надвинутого капюшона. Смирившись с неудачей, командир заставы развернул грамоту и принялся читать, а пилигрим тем временем разъяснял:
   - Я, и мои благочестивые спутники, так же поименованные в этом документе, идем в великий город Кесориполис, поклониться святыням нашей веры, а также получить святое благословение иерарха Автонома.
   Ничего не ответив на замечание Оттона, Святич дочитал грамоту до конца, а после, свернув, вручил ее страннику.
   - Ваша подорожная в порядке. Число твоих спутников, соответствует указанному в грамоте, а остальное - не мое дело. - С напускной строгостью промолвил хорив. - Можете проходить. - Он посторонился, освобождая дорогу, и просигналил дружинникам о том, что все в порядке.
   Когда арий уже повернулся, чтобы проследовать за медленно удаляющейся группкой своих спутников, Святич неожиданно окликнул его:
   - Послушай, пилигрим. Здешние леса, кишат разбойниками. Будьте осторожны. В наших землях, рубище паломника не спасает от ножа лихого человека. - Воин усмехнулся и, не оборачиваясь, зашагал к зданию заставы.
   Оттон кивнул ему вслед, подтверждая, что услышал совет и громко произнес благословение спасителя хориву, после чего, смешно приволакивая ноги поднимая при этом облачка пыли, побрел вперед по дороге.
   - Какие болваны. - Подумал он. - Если бы стражи королевства так несли свою караульную службу, Реген уже кишел бы скандами Рагнара и Сигурда.
   Догнав остальных, он обменялся успокаивающими жестами со своим оруженосцем, благородным бароном Роджером из Лура. Тут же, к ним приблизился один из рыцарей герцога, Эд.
   - Сэр Роберт. - Наши люди устали. Им необходима еда, питье и отдых. - Роберт Эстельский, назвавшийся Святичу Оттоном, выслушал рыцаря до конца, а после напомнил ему:
   - Меня зовут Оттон, а тебя, если не ошибаюсь, Карл. - Дождавшись кивка лжекарла, герцог Эстеля продолжил. - А что касается отдыха и пропитания, то надеюсь, в этой варварской стране, все же существуют придорожные трактиры. Как только доберемся до первого из них, отдохнем и подкрепимся. Можешь сообщить эту радостную весть остальным.
   Когда Эд передал всем пилигримам слова герцога, арии, приободрившись, зашагали повеселее, и даже старая лошадка, тащившая возок с их пожитками, казалось, проникшись настроением людей, потрусила гораздо резвее.
  

***

   Однако первая деревушка, встретилась рыцарям королевства, лишь через несколько часов, когда солнце перевалило уже далеко за полдень. Несмотря на многолетнее перемирие, хоривские крестьяне, предпочитали не селиться близко к границам земель ариев. Отыскалась в селении и маленькая харчевня, по причине раннего времени, почти пустая. Только за самым дальним угловым столом, сидели два деревенских бездельника, лениво потягивая мутную брагу из глиняных кружек. Усталые пилигримы, гурьбой ввалившись внутрь, быстро расселись за самым большим из столов трактира. Хозяин заведения, выглянувший было из-за двери, посмотреть, что там за суета нарушила его послеобеденный покой, разочарованно вернулся к себе. Нищие паломники, довольно часто посещавшие его трактир, не вызвали интереса у предприимчивого коммерсанта. Два же более ранних посетителя, бросив на вновь прибывших оценивающие взгляды, вернулись к своим кружкам. Все изменил кошель, набитый золотыми монетами, извлеченный на свет сэром Робертом. Красноречиво позвенев им перед вышедшим на его зов хозяином, герцог Эстельский, заказал для себя и своих спутников жареного мяса, хлеба и лучшей браги, какая только могла сыскаться в столь достойном заведении. Хозяин, дородного вида, лысеющий мужчина в домотканых штанах и рубахе, угодливо улыбнувшись арию, удалился гораздо быстрее, чем появился на зов гостей.
   - Грязная дыра. - Подумал про себя сэр Роберт. - Вот на какие жертвы приходится идти, ради блага королевства.
  

***

   Двадцатипятилетний Роберт Эстельский, вступил в права герцога, над вассальным городом короля Эстелем, пол года назад, в результате кончины после продолжительной болезни его отца, Годвина Эстельского, одного из героев решающей битвы армий Светлого князя Светозара, с объединенными воинствами поклонников темных богов. Годвин, хоть и не сменивший как король Конрад, веру в Спасителя на поклонение Туру, все же оставался беззаветно предан своему сюзерену, и использовал свое влиятельное положение среди арийской аристократии, для его поддержки. Хотя, многие, еще до смерти старого герцога, высказывались за низложение Конрада, как изменника веры и недальновидного правителя. И в этих упреках, содержалась значительная доля правды. Будучи вполне дееспособным воином и полководцем, Конрад Регенский оказался не готов принять на себя все бремя государственной власти и правил на удивление всем растерянно и неумело. Это привело к нескольким стихийным крестьянским бунтам, которые к неудовольствию феодалов, им пришлось подавлять самостоятельно, без участия королевской армии, так как, Конрад, считал такое вмешательство недопустимым. Роберт, не питавший к Конраду даже сотой доли симпатий своего отца, став герцогом Эстеля, быстро добился положения лидера антикоролевской партии, и вскоре, получил тайное письмо из Кесориполиса, от императрицы Антониды, жены императора Клемента II, с предложением скрытно прибыть в столицу Восточной империи, для переговоров на интересующую обе стороны тему. Не долго думая, сэр Роберт, нарядившись святым пилигримом, вместе с дюжиной преданных рыцарей выступил в путь.
  

***

   Вскоре, хозяин с изрядным жбаном браги в руках, подгоняя служек с подносами мяса, хлеба и посуды, вновь появился в комнате. Расставив все по столу и получив щедрую плату, он несколько раз низко поклонившись, исчез, словно растворившись в воздухе.
   Пока происходила вся эта суматоха, один из бездельников, сидевших за дальним столом, пропал, оставив второго, все такого же безучастного, напиваться в одиночестве.
   Между тем, вознеся молитвы Спасителю и наполнив кружки пенным напитком, рыцари приступили к обильной трапезе. Закончив все по военному быстро, в течение часа, и еще раз смиренно поблагодарив гостеприимного хозяина, паломники продолжили свое путешествие. Немного погодя, харчевню покинул и последний ее посетитель из-за углового стола.
  

***

   Лесная дорога, уже больше часа уводила пилигримов от хоривской деревеньки, когда, вильнув очередным своим крутым поворотом, она вынесла их к огромной старой сосне, неведомо как поваленной и перегородившей путь убогой тележке ариев. Как только путешественники озадаченно остановились возле дерева, из леса, на обочины и за спины странников, высыпало десятка три мрачного вида мужчин. На некоторых из них, были кожаные панцири, расшитые металлическими бляхами, в руках они держали короткие стальные мечи или пики, однако большинство не имело доспехов, а оружием им служили грубо сработанные деревянные палицы. Ухмыляясь, разбойники приближались к кучке пилигримов, испуганно, по их мнению, сбившихся возле телеги. Мирный вид ариев, ввел бандитов в заблуждение, заставив совершить фатальную ошибку. Обстреляв людей Роберта Эстельского из луков, под прикрытием чащи, разбойники могли легко завладеть их имуществом и кошельками с золотом, о котором им сообщили соглядатаи из харчевни, однако они этого не сделали. Вид напуганных людей, власть над их жизнью и смертью, придавали лихим лесным воякам значимость в собственных глазах, и упустить такой возможности они не могли. Широкоплечий, крупный, с нечесаной бородой разбойник, в котором сэр Роберт признал предводителя банды по наличию стального колпака, заменявшего ему шлем и по менее поношенным панцирю и сапогам, указав обнаженным мечом на свои жертвы, открыл, было, рот чтобы заговорить, но подавился собственными невысказанными словами. Неуловимым движением, достав из-за пазухи мизеркорд - узкий и длинный кинжал, герцог Эстеля молниеносно метнул его в бандита. Схватившись за горло, обливаясь кровью и пытаясь вырвать оружие из шеи, тот упал на колени, забился в судорогах и затих. Все это произошло почти мгновенно, и незадачливые нападавшие еще не успев осознать случившегося, оказались лицом к лицу с дюжиной рыцарей, вооруженных длинными двуручными мечами, извлеченными из-под соломы, наваленной на их тележку. И все же, поначалу такой оборот дела не слишком испугал разбойников. Они по-прежнему более чем вдвое превосходили численностью странных паломников. К тому же, они надеялись, что пилигримы не слишком ловко владеют своим грозным оружием.
   Кто с рычанием, кто с оглушительным криком, бандиты поспешили навстречу с собственной гибелью. Прежде чем они добежали до ариев, сумев навязать им рукопашную, в воздухе просвистело еще несколько мизеркордов, и полдюжины лесных молодцов, остались лежать, так и не добравшись до вожделенного золота. После же первого столкновения с рыцарями, разбойники вовсе приуныли. В течение нескольких мгновений, из десятка одиночных дуэлей, они проиграли семь, причем пятеро нападавших оказались мертвы. Арии сбились в плотное кольцо, легко отражая наскоки необученных военному делу крестьян. Минут через пять, численность нападавших и оборонявшихся сравнялась, а никто из пилигримов не получил сколь-нибудь серьезного ранения. Наконец-то, оставшиеся в живых бандиты, поняли, что имеют дело вовсе не с мирными пилигримами, а с настоящими профессионалами боя. Осознав эту печальную мысль, они решили ретироваться. Побросав оружие, горе-разбойники бросились врассыпную, но на их горе, сэр Роберт, сегодня был не в настроении отпускать поверженных врагов восвояси. К тому же, он не желал, чтобы по Хоривскому царству, распространились слухи о странных пилигримах из королевства Ариев, управляющихся с оружием не хуже отборных дружинников царя Велимирича. По его команде, вновь просвистели мизеркорды, и до опушки добежали только три хорива. На ходу, отдав приказ Роджеру Лурскому добить раненых, сэр Роберт с четырьмя рыцарями бросился догонять обезумевших от страха беглецов.
   Двоих они настигли почти сразу, и, несмотря на отчаянные мольбы о пощаде, короткими взмахами кинжалов, лишили их жизни. За третьим же, пришлось погоняться преизрядно. В отличие от ариев, он не был отягощен стальной кольчугой, к тому же, гораздо лучше них знал местный лес, однако в бою, оказался чувствительно ранен в ногу, и потому не мог бежать быстро, а оставляемый им кровавый след, не давал преследователям сбиться с пути. В конце концов, разбойник, обессилев от потери крови и быстрого бега, упал и, прислонившись к высокой ели, принялся лихорадочно молиться всем богам, и темным, и светлым, чтобы лжепилигримы его не отыскали. За этим занятием, его и застали Роберт Эстельский с четверкой рыцарей. Приблизившись к хориву, герцог уже замахнулся кинжалом, чтобы перерезать тому горло, а бандит от страха зажмурился, когда предводитель ариев вдруг опустил нож, внимательно всмотрелся в лицо врага и усмехнулся.
   - Так вот почему эти достойные господа напали на нас. - Весело произнес он, обернувшись к своим спутникам. - Этот негодяй, сидел в харчевне, когда мы там обедали. Видно и хозяин у них в доле. Жаль, некогда возвращаться. - Сэр Роберт поджал губы. - Надо бы и его наказать, ну да ладно, хватит с нас и этого. - Рыцарь ткнул кончиком меча в грудь вконец перепуганного парня, у которого начала зарождаться надежда на спасение. - Эд! Альфред!
   Привыкшие понимать приказы господина воины, мгновенно прижали руки хорива к земле. Два других рыцаря, сделали то же самое с его ногами. Парень пытался вырваться из этих импровизированных оков, но тщетно. Его слабые потуги, только еще больше рассмешили герцога.
   - Ну-ну, парень. Лучше бы ты сеял, жал, да косил, как предназначил тебе Спаситель, и не лез в дела воинов. А так...
   Сэр Роберт, деланно вздохнул, пожал плечами и вдруг, неожиданно схватив пленника за подбородок, крепкой рукой, сжал ему скулы. Не в силах кричать, хорив был вынужден открыть рот. Свободной рукой, герцог ухватил парня за язык, вытянул его наружу и коротко кивнул Эду. Рыцарь молча достал кинжал, с сочувствием посмотрел в расширенные зрачки жертвы и, повинуясь повторному настойчивому кивку герцога, четким ударом отсек хориву язык. Разбойник задергался, захлебываясь собственной кровью, но не смог произнести ни звука. Тело его напряглось словно сверх меры натянутая струна. Роберт Эстельский, с отвращением взглянул на окровавленный кусок мяса оставшийся в его руке, потом отбросил его в сторону.
   - Вот видишь, что случается с теми, кто берется не за свое занятие. Такие дела. - Произнес он тоном наставника, выговаривающего нерадивому ученику. - Впрочем, видеть тебе осталось недолго.
   Взяв кинжал из рук Эда, сэр Роберт оттянул за волосы голову почти потерявшего сознание от боли и потери крови хорива, и медленно, словно хирург скальпелем, удалил ему глазные яблоки. Все лицо разбойника залила кровь, тело его в руках рыцарей обмякло.
   - Слабак. - Заключил предводитель ариев. - Потерял сознание. Ну да ничего. Пока это даже хорошо. Меньше времени потеряем. После я найду способ привести его в чувство. - Герцог мрачно улыбнулся. Даже видавшие виды рыцари, вздрогнули от этой улыбки. Тем временем, Роджер достал из ножен свой меч. Задумчиво осмотрев распростертое перед ним тело, словно художник перед чистым куском холста, он, взмахнув оружием, отрубил разбойнику правую руку по плечо. Оставшийся с отсеченной конечностью в руке Эд, несколько секунд удивленно ее разглядывал, а потом выронил и отвернулся от вида продолжавшейся бойни. Методично, с легкой улыбкой, на красивом, молодом лице, герцог Эстельский, отрубил хориву и левую руку, а после обе ноги. Несчастный так и не пришел в сознание. Четыре рыцаря, отошли в сторону от того, что еще недавно было человеком, а сэр Роберт, наоборот, приблизился, приложив ухо к левой стороне груди разбойника.
   - Сердце еще бьется. Отлично.
   Порывшись в обширных складках своих одежд, он извлек оттуда маленький стеклянный пузырек. Вынув пробку, герцог понюхал сам.
   - Отвратительно. Какая гадость. - Он закашлялся и перевел дыхание, затем поднес пузырек к носу обезображенной жертвы. - Ну-ка, ну-ка, малыш, дыши.
   Ошметки человеческого тела задергались, хорив приходил в себя.
   - Ты меня слышишь, бедняга? - Обратился к нему сэр Роберт.
   Тело задергалось в конвульсиях, видимо боль, причиняемая ранами, оказалась невыносима.
   - Вижу, вижу, что слышишь, успокойся. - Герцог похлопал разбойника по груди. - Вот, в общем-то, и все. А теперь, отдыхай и ... Прощай.
   Дав знак рыцарям следовать за ним, хозяин Эстеля, спокойно зашагал в сторону дороги, оставив останки еще недавно бывшие человеком, уже облепленные слетевшимися на запах крови мясными мухами, корчиться в предсмертных конвульсиях.
   Когда сэр Роберт, вместе со своими спутниками вернулся на дорогу, барон Лурский с оставшимися рыцарями уже добил всех раненых бандитов, освободил путь от перегораживающего его дерева и ожидал возвращения своего сюзерена. Одобрительно похлопав его по плечу, герцог отдал приказ продолжить движение.
  

***

   Спустя пять дней, без новых происшествий, группа пилигримов, достигла столицы Хоривского царства, города Хорив, названного так, в честь мифологического прародителя хоривов, брата Бера, основателя Великого княжества беричей, Хора. На третий день после встречи с бандой лесных разбойников, их нагнал отряд хоривских дружинников. Командир отряда, поинтересовался у странников, не встречали ли они на пути чего-либо подозрительного, и, получив отрицательный ответ, повел своих людей к Хориву. Герцог Эстельский, проводив всадников долгим взглядом, мрачно усмехнулся в свои изящные усы, на мгновение задумался и дал сигнал рыцарям двигаться дальше.
  

***

   Царство хоривов, не отличалось ни богатством, ни роскошью, и их стольный град вполне соответствовал общему облику государства. Отстроенный на скорую руку имперцами, по приказу Светлого князя Светозара, после капитуляции Восточной империи двадцатилетней давности, за последние годы он совсем не изменился. Правда ни сам царь Велимирич, ни его подданные, нисколько об этом не переживали, предпочитая покой и свободу, роскоши и хлопотам, связанным с ее достижением. Высокие деревянные стены Хорива, вполне отвечали своему основному назначению - оборонять город от непрошенных гостей, однако с эстетической точки зрения, выглядели не слишком привлекательно. Постройки столицы, не превышали в высоту двух этажей, а по узким ее улочкам, с трудом могли проехать три всадника вряд. Единственным исключением из общей непрезентабельности, являлся царский дворец, сложенный из добротного белого камня и окруженный невысокой каменной же оградой со стальными решетками. Но даже он, смотрелся всего лишь бедной лачугой в сравнении с обиталищами других сильных Светлого мира.
   Войдя в город через северные ворота, и прогромыхав телегой по мощеной неровно отесанным булыжником мостовой, паломники направили свои стопы к ближайшему постоялому двору, где провели три последующих дня и ночи. За это время, сэр Роберт, несколько раз отправлял Эда и его товарищей в город, разжиться последними новостями. Герцог все же опасался, что каким-то образом, местным властям станет известно о роли его людей в расправе над лесными молодцами. Но вернувшиеся на третий день с базарной площади рыцари, принесли вполне утешительные вести. Уверившись в том, что никто не хочет брать на себя ответственность за бойню на северном тракте, хоривский воевода, отвечавший за спокойствие на этой дороге, выдал разгром банды за собственную заслугу, и был за это обласкан самим царем, получив высокую плату золотом вкупе с новым чином в царской дружине. В общем, все для ариев сложилось как нельзя лучше, и, переждав еще сутки, сэр Роберт, снова вывел лжепилигримов в путь. На этот раз, они отправились к северо-западному побережью моря Чар, где собирались пересечь границу Хоривского царства с Восточной империей, после чего, сесть на имперский корабль, и уже морем добраться до Кесориполиса - города, являвшегося конечной целью их путешествия.
   Дорога к морю, отняла у паломников целых семь дней. Хоривская пограничная крепость, охранявшая путь в Восточную империю, не в пример заставе на границе с королевством Ариев, оказалась крепкой и всегда готовой отразить нападение. Да и гарнизон ее, насчитывал, куда большее число воинов. Такое положение дел, отражало то обстоятельство, что царство Хоривов и Восточная империя, в последней войне, находились по разные стороны. Хоривы, на победившей, а имперцы, на потерпевшей поражение. Для гордой, надменной империи, это было равносильно глубочайшему оскорблению, поэтому император Клемент II, тайно продолжал снаряжать каперские экспедиции к хоривским берегам и совершать приграничные набеги, хотя и не решался выступать открыто, опасаясь гнева Великого князя беричей, Светозара. Однако же, несмотря на это обстоятельство, пилигримов из королевства Ариев, направляющихся в Кесориполис посетить святыни своей веры, пропустили без излишних формальностей. Впрочем, даже ступив на землю Восточной империи, люди сэра Роберта, продолжили играть роль паломников. Их миссия по-прежнему оставалась тайной.
   В небольшом имперском городке, даже не нанесенном нерадивыми картографами на карты, пилигримам пришлось три дня ждать, когда прибудет эскорт из военных галер, для сопровождения каравана торговых судов, на одно из которых, они сели.
   За два последних десятилетия, военная и торговая ситуация на море Чар, претерпела значительные изменения. Если до войны Светлого князя Светозара с темными армиями, Восточная империя наравне с Великим княжеством беричей, доминировала на море, то теперь все стало совсем иначе. Позиции Великого княжества после победы значительно укрепились, что дало возможность хоривам, находившимся под крылом беричского орла, беспрепятственно плавать по морю Чар. Парусникам Острова Грез, уже не приходилось опасаться нападения имперских галер, но самое главное изменение, произошло гораздо позже окончания последних событий Великой войны.
   Достигнув зрелого возраста и официально получив титул Кагана всех идилей, Марза-Идиль, не нарушил слова, данного им князю Светозару. Несмотря на то, что военачальники его отца, не раз пытались заставить его напасть на беричей, он не сделал этого. Более того, всех кто хотел склонить его к клятвопреступлению, каган жестоко казнил. Их волосы украсили бунчуки копий его личной гвардии, состоящей из пяти сотен катафрактариев, разделивших с ним когда-то беричский плен. Приведя, таким образом, к покорности идильских князей, Марза-Идиль, направил свой взор в сторону сакальских степей. Могучие тумены Идильского каганата, без труда разгромили мало организованное войско племенного союза сакалов. Вождь сакалов, Манджи-Убуш, сменивший погибшего в сражении на черном кургане Амур-Санана, попал в плен. Старый воин, гордо отказался, поклонится Марзе-Идилю, и принять его верховенство над свободным народом сакалов. Недолго думая, каган в присутствии своих и сакальских князей, самолично перерезал Манджи-Убушу горло. После этого, оказавшийся более сговорчивым сын вождя, Давда-Манджи, принял все требования Марзы-Идиля, и Идильский каганат расширился на все степные территории сакалов. А чтобы Давда-Манджи вдруг не передумал, каган женил его на своей пятнадцатилетней дочери Ногон. В приданное же, Ногон получила три тумена идильских всадников, которые во главе с ее дядей, братом кагана Кани-Шомуком, расквартировавшись в Сакале, помогали укреплять кровные узы двух степных народов.
   Случились эти события, четыре года тому. Получив в свое безраздельное владение степь, Марза-Идиль, решил завладеть и выходом к морю Чар. Два года, в обстановке полной секретности, разрабатывались полководцами каганата, планы захвата царства Ура, собирались по степи войска, заготавливались продовольствие людям и фураж для лошадей. Наконец, время пришло. Пятнадцатитысячная идильско-сакальская армия, пересекла урскую границу. Гарнизон приграничной крепости Таш, заметив на горизонте тумены с развевающимися над ними черными треугольными знаменами, где белоснежный конь скакал вдаль, мгновенно выбросил белый флаг. Легко преодолев, слабые попытки царя Папа организовать сопротивление, выразившиеся в нескольких наскоках урской кавалерии, воины каганата за две недели, захватили все побережье Восточного моря, города Уми, Тиф и Бак, а так же, заняли город-порт царства Уров, Цхум, получив вожделенный выход к морю Чар. Только тогда, опомнившийся Пап, бросился за помощью к императору Клементу II.
   Восточная империя, не захватывала и не присоединяла царство Уров к своим территориям, по одной простой причине. Имперцам было куда выгоднее устраивать каперские набеги на богатые прибрежные урские города, чем самим заниматься развитием экономики этих мест, а в особенности их защитой. Однако, в этот раз, выбора у императора не оставалось. Промедли Клемент еще неделю, и границы Идильского каганата, вплотную приблизились бы к пределам его империи. В спешке, подписав с Папом договор о вступлении оставшейся свободной части царства Ура в состав Восточной империи на правах самоуправляемой автономии, Клемент выслал навстречу туменам Марза-Идиля, свои легионы. Оценив новую ситуацию, каган решил не искушать судьбу и после нескольких стычек с армиями империи, остановил продвижение своих войск на юго-запад. К тому же, главная цель кампании, уже была достигнута. Идильские корабли, вышли в море Чар, а все месторождения черного золота на Восточном море, попали в руки каганата. Править на захваченных у уров территориях, Марза-Идиль, посадил своего восемнадцатилетнего сына и наследника, Лузу-Марзу, а, добавив на черный идильский стяг, под белого коня, сакальские ятаганы и урские корабль с ключом, навсегда определил подчиненное положение сакалов и уров Идильскому каганату. С тех-то самых пор, Восточная империя и потеряла приоритетное право на каперство в водах моря Чар, а расширение территории, вместо выгоды, принесло Клементу только лишние заботы.
   С того момента, прошло около двух лет, и за все это время, ни одно торговое судно империи не решилось выйти в море, без сопровождения военных галер. Но даже такой эскорт, далеко не всегда спасал купцов от нападения идильских пиратов, действовавших смело, решительно и жестоко.
   Торговый морской караван, с которым пилигримы отправились в Кесориполис, весь путь проделал, стараясь по возможности держаться ближе к береговой линии, не забираясь в открытое море, где чаще всего орудовали каперы каганата. Поэтому, из трехдневного короткого плавания, его дорога превратилась в утомительное девятисуточное путешествие, к счастью неистово молившихся Спасителю торговцев, не омрачившееся встречей с судами враждебных Восточной империи государств.
   Самый большой, пожалуй, и по населению, и по размерам город Светлого мира, Кесориполис, встретил пилигримов из королевства ариев удушающее жарким днем, и все же, они с удовольствием сменили зыбкие доски палубы, на твердую землю столицы империи. Быстро спустившись по трапу, Роберт Эстельский повел свой маленький отряд, мгновенно смешавшийся с многолюдной пестрой толпой на широких улицах Кесориполиса, к захудалой гостинице в одном из самых нищих кварталов нижнего города, поименованной в письме Антониды. Едва добравшись до места, и кое-как обустроившись, он отправил Эда, на огромную рыночную площадь великого города, где в условленном месте, каждый день, вот уже две недели кряду, их должен ожидать связной жены императора. Вернувшийся к вечеру рыцарь, сообщил, что все в порядке, за герцогом придут. Оставалось только ждать.
   К удивлению Сэра Роберта, ждать пришлось довольно долго. Лишь под самый вечер третьего дня пребывания пилигримов в Кесориполисе, в их дрянную гостиницу с выразительным названием "Пьяное место", которую арии про себя переименовали в "Место отхожее", пожаловал посланник императрицы. Одетый почти, так же как путешественники, в длинный черный балахон с капюшоном, надвинутым по самые глаза, он тихо и неожиданно появился в дверях грязной комнатушки, отведенной набожным иностранцам. И как заметил герцог, похоже, никто из прислуги постоялого двора его не увидел.
   - Кто здесь, Роберт Эстельский? - Резкий скрипучий голос посланца нарушил тишину помещения.
   Сэр Роберт встрепенулся.
   - Кто ты? И почему называешь меня моим настоящим именем? Здесь я Оттон. - Поднявшись, так же резко ответил герцог.
   - Не бойся. - Усмехнулся скрипучий голос. - Все равно нас сейчас никто не услышит. - Загадочно обнадежил он Роберта. - Я, посланник императрицы Антониды, изволь следовать за мной. Один! - Предупредил посланец действия рыцарей, уже поднимавшихся со своих лежанок.
   Немного поколебавшись, Сэр Роберт дал им знак оставаться на месте. Заметив его нерешительность, вечерний гость снова усмехнулся:
   - Я же сказал, не бойся. - Мгновенно развернувшись, он исчез за дверями.
   Выйдя вслед за ним, в уже сгущавшуюся, теплую южную темноту, герцог Эстеля, обнаружил посланника, медленно идущим вниз по улице. Через несколько секунд, он нагнал его, и уже быстрее, бок о бок, они зашагали по хитросплетения улиц простонародной части Кесориполиса.
   Пара часов понадобилась двум пешеходам, чтобы добраться до места, известного провожатому. Свернув в очередную, грязную подворотню, в которой нестерпимо воняло человеческими экскрементами и испражнениями животных, они обнаружили, что уперлись в высокий, неокрашенный, грубо сколоченный забор. Сэр Роберт схватился за кинжал, предусмотрительно припрятанный под балахоном, предположив измену. Словно угадав его мысли, проводник опять засмеялся, но не проронил ни слова. Он просто сделал едва уловимый, мягкий жест правой рукой, слегка при этом, покачав из стороны в сторону головой, и забор исчез. В открывшемся пространстве, арий увидел небольшой дворик, с полудюжиной приземистых строений, ни в одном из которых не горел свет.
   - Идем. - Поторопил Роберта посланец, первым шагнув вперед.
   Пройдя вслед за ним во дворик, Сэр Роберт обернувшись, вновь увидел все тот же деревянный грубый забор.
   - Странный у меня провожатый. - Подумал рыцарь, однако времени размышлять долго у него не осталось.
   Проводник провел герцога в один из домиков и, усадив там, на стул в полной темноте, приказал:
   - Жди!
   На этот раз, ожидание оказалось кратким. Спустя минут пятнадцать, Сэр Роберт услышал перестук лошадиных копыт, звон сбруи и оружия. Он насторожился. К тому же, герцог никак не мог сообразить, откуда мог прибыть конный отряд.
   - Хотя. - Решил он. - Вполне возможно, к дворику ведет не одна дорога.
   Еще через минуту, дверь в комнату распахнулась, и первым в нее вошел тот самый, вечерний провожатый. За ним, с зажженными факелами в руках, в таких же балахонах, появились двое мужчин. Даже под бесформенной одеждой, герцог опознал в них воинов, а, взглянув на лица, и вовсе в этом уверился. Оба воина оказались салнитами. Воинственный народ салнитов, обитал в самой южной провинции Восточной империи, и вряд ли Антонида, привела сюда двух этих варваров для куртуазных бесед с повелителем Эстеля. Следом за салнитами, вошли мужчина и женщина, так же в балахонах, но с откинутыми капюшонами. Женщине, сэр Роберт на вид дал бы не более двадцати пяти лет. Черные, словно вороново крыло волосы, обрамлявшие ее красивое, с большими карими глазами лицо, украшала золотая диадема с изображением имперского грифона. Окинув герцога с ног до головы оценивающим взглядом, Антонида произнесла:
   - Здравствуй, Роберт Эстельский! Добро пожаловать в великую Восточную империю!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 2: ПЕРЕГОВОРЫ

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   -Приветствую тебя, императрица Антонида! - Несмотря на то, что герцог Эстельский никогда не видел Антониды, он сразу узнал ее. Именно такой, прекрасной и холодной, ироничной и недоступной, представлял арий эту женщину. Императрица удивленно вскинула бровь и кивнула, отдавая должное прозорливости Роберта.
   - Позволь представить тебе моих спутников. - Усевшись на предложенный сопровождавшим ее мужчиной стул, и дождавшись, когда сядет герцог, промолвила она. - Это, Валерий, командир первого легиона империи, отвечающего за безопасность Великого Кесориполиса и самого императора Клемента II. - Указала Антонида на оставшегося стоять за спинкой ее стула мужчину, изящным жестом левой руки.
   Переведя взгляд с императрицы на Валерия, сэр Роберт, увидел в его строго очерченном, выразительном лице, с резким профилем, истинного уроженца Восточной империи, без всяких примесей крови варварских народов, а короткая, опрятная стрижка аристократа и чисто выбритая, ухоженная кожа, не позволяли усомниться в высоком положении первого спутника Антониды. А между тем, история его жизни, была достаточно сложной и тернистой.
   Валерий, приходился единственным законным сыном, тому самому имперскому полководцу Мануилу, столь неудачно штурмовавшему двадцать лет назад Остров Грез, за что Клемент II, объявил его изменником, казнил, а голову его, пытался преподнести в дар Светлому князю Светозару, дабы умилостивить гнев повелителя беричей. Все имущество Мануила, император конфисковал в пользу империи. Других родственников у Мануила, кроме семилетнего сына не оказалось, поэтому мальчика, отдали в военную школу в Кесориполисе, которую он с успехом закончил, получив чин центуриона, и в восемнадцать лет, отправился в составе действующей армии, усмирять восстание салнитов на юге империи. Там, юноша проявил себя, как храбрый солдат и умелый командир, к двадцати годам, получив в подчинение когорту в третьем легионе империи. А когда идили завоевали царство Ура, третий легион и когорта Валерия, одними из первых встретили врага возле Ати, остановив его дальнейшее продвижение. В боях у урской столицы, полегло более двух третей легионеров. Погиб и легат третьего легиона. Так, будучи на тот момент наиболее опытным и прославленным офицером в легионе, Валерий в свои двадцать пять лет, стал легатом. Еще примерно с год, его воины, сражались с идилями, а после, несли пограничную службу на новых границах империи. Там-то его и отыскала жена императора.
   Сама Антонида, стала императрицей в пятнадцать лет, в результате смерти первой жены Клемента, Руфины, с которой император нажил двух дочерей и сына Елизара. Вследствие рождения оного, Клемент овдовел. Погоревав меньше года, император женился вторично, на дочери влиятельного сенатора Адриана.
   Антонида, в пятнадцать лет, была девочкой романтичной. Клемент II, для ее еще детского сердца, представлялся великим полководцем и государственным деятелем, достойным восхищения и всяческого уважения. Единственной мечтой молодой императрицы, было стремление служить императору, оставаться верной ему, рожать детей, воспитывая их во славу империи. Однако, очень скоро, на нее снизошло прозрение. Клемент, на самом деле, оказался стареющим, злобным и не слишком умным человеком. К тому же, он быстро сменил ложе юной прелестницы, на шумные ночные оргии в окружении молодых, извращенных аристократов и малолетних мальчиков-рабов. Да и те, немногие ночи, подаренные ей повелителем, не принесли Антониде ни радости, ни удовольствия. Ей в голову, даже пришла шальная мысль, имевшая впрочем, подтверждение в дворцовых сплетнях, что сын у Руфины, родился вовсе не от Клемента, а смерть первой жены императора вызвана вовсе не сложными родами, но местью властительного мужа.
   Из года в год, копились в Антониде злость и ненависть на императора, за потерянную молодость и напрасно растраченную жизнь, пока, наконец, целью ее существования не стало желание уничтожить Клемента и самой воссесть на имперский трон, а возможно и не только имперский. При полном безразличии мужа, по достижении двадцати лет, Антонида взялась за изучение наук и исторических хроник, пытаясь в событиях прошлого, найти указание, как ей поступать в будущем, и однажды, наткнулась на хроники Великой войны десятилетней давности. Когда разразились главные ее события, будущей императрице, исполнилось всего десять лет, но она смутно помнила оживление и подъем, царившие тогда в империи, время надежд и глубоких разочарований. Однако же, из всей истории Великой войны, Антониду заинтересовало одно единственное место. Летописи рассказывали о встрече Клемента II, со Светлым князем Светозаром Беревским, в момент капитуляции империи. Ее поразило, какое воздействие оказывало на окружающих, волшебное оружие - лунный меч, принадлежавшие беричскому князю. И это был не миф, как большинство повествований о чудесах творимых Спасителем, выдаваемых церковниками за непреложную истину, а реальный артефакт, существующий в Светлом мире и обладающий могущественной силой. Мало помалу, в голове императрицы, начал складываться план восхождения на имперский престол с последующим завладением лунным мечом Тура. А уж там, она покажет всему Светлому миру, на что способна слабая женщина. К тому же, в последние пять лет перед встречей с герцогом Эстельским, почти каждую ночь, к ней приходил один и тот же сон. Видение сверкающего ослепительным белым светом клинка, сменялось кромешной, беспросветной темнотой, и навязчивым, шепчущим голосом, требующим освободить меч. Иногда, голос уговаривал, иногда просил, иногда обещал богатство и славу, а иногда угрожал, но всегда смысл его речей, оставался кристально ясен - лунный меч, избрал ее своим владельцем и освободителем.
   Определившись со своими планами и желаниями, Антонида принялась искать людей, на которых она смогла бы опереться в своей борьбе. За долгие годы, императрица перебрала множество кандидатур, друг за другом безжалостно отброшенных, поскольку каждая из них, имела свои непоправимые недостатки. Один глуп, другой труслив, третий не знатен, четвертый не имеет достаточно власти, а пятый, что самое главное, недостаточно ненавидит императора. И вот, наконец, в тех же исторических хрониках, Антонида встретила имя полководца Мануила, несправедливо казненного Клементом II. В ту же секунду, все детали головоломки в ее мозгу, стали на свои места. Она тут же вспомнила, что у Мануила, оставался сын Валерий, воспитанный империей. Вспомнила императрица и об успехах сына опального полководца в карьере военного.
   - Вот тот, кто мне необходим! - Воскликнула Антонида, захлопнув манускрипт, и в окружении верных людей, направилась в Ати, где располагался штаб третьего легиона.
   Тайно встретившись там с легатом Валерием, она открыла ему истинную историю смерти его отца, продемонстрировав два документа из тайного архива Клемента, полученных при помощи подкупа от двух разных людей. Вместе, эти грамоты могли вызвать подозрение и повлечь за этим неприятные последствия, порознь же, были просто старыми, никому не нужными кусками пергамента. Внимательно изучив листы, скрепленные имперской печатью с восставшим на дыбы грифоном, Валерий изменился в лице. Первый документ, являлся приказом императора Клемента II, Мануилу, главнокомандующему армий империи, собрав необходимые военные силы, высадится на Острове Грез и штурмом взять столицу огненных волков, Туроград. Вторая грамота, содержала повеление Клемента, казнить Мануила, самовольно напавшего на мирное государство средних детей Тура, а так же всех легионеров, участвовавших в этом недостойном Восточной империи событии. О втором документе, знали все граждане империи, о первом слышали немногие, но даже они не решились бы рассказать об этом вслух. Молодому же легату Валерию, эти два куска пергамента, перевернули жизнь с ног на голову. Как верный гражданин вырастившей его страны, Валерий ненавидел своего предателя-отца, послужившего причиной позора империи и гибели многих честных, смелых воинов. Теперь же, прочитав приказы императора, он понял, что Мануил, стал всего лишь разменной фигурой в игре беспринципного монарха. Первым порывом Валерия, стало желание тут же, в присутствии Антониды, бросится на собственный меч. Вокруг него, рушился, распадаясь на мелкие частички мир, воздвигнутый им, чтобы не утонуть в пучине безысходности, после известия об измене отца. Императрица, вместе со своими телохранителями салнитами, не позволила ему сделать этого, как не позволила, и покинуть военную службу империи. Она использовала все свое красноречие и обольстительность молодой женщины, для привлечения легата на свою сторону. Ей даже пришлось стать любовницей Валерия, что впрочем, вновь не принесло ей большого удовлетворения. Со временем, Антонида убедила его, что жизнь вовсе не кончена, и дала Валерию новый ее смысл. Теперь, гордый воин, существовал только ради мести. Мести за отца и свою разрушенную, поруганную судьбу.
   Валерий имел достаточно высокий чин и влияние в армии, но для замыслов императрицы, этого было мало. Поэтому, исподволь, используя подкуп, обольщение, а кое-где и угрозы, она сумела через окружение императора, внушить Клементу мысль о необходимости приблизить Валерия ко двору. Пол года спустя после встречи Антониды с сыном опального военачальника в Ати, Валерий получил назначение второго легата в первый легион империи, а еще через три месяца и вовсе стал его легатом. В связи с этими событиями, у заговорщиков появились реальные возможности воплощать свои планы в жизнь. Однако вскоре, Антонида поняла, что Валерий пригоден лишь для первой части ее замыслов - свержения с трона Клемента II. Он был смелым, а главное честным воином, а честь, не являлась приоритетной добродетелью для императрицы. Она ясно осознавала - легат не переступит через свою честь, не пойдет по трупам и судьбам невинных людей, ради достижения своих целей. Для этого, ей требовался иной союзник, в качестве которого она и выбрала Роберта Эстельского.
   И едва войдя в темную комнату домика в нищем квартале Кесориполиса, и бросив короткий взгляд на герцога ариев, Антонида поняла, что не ошиблась.
   - Этот, повесит собственного отца, чтобы занять его место. - И императрица, была недалека от истины.
   - Мой, - Антонида на секунду задумалась, подбирая слово, - компаньон. - Закончила она фразу. - Ну а второго моего спутника, ты уже знаешь. Правда он не слишком хорошо воспитан, и мог не представиться. Зутунг.
   - Имя салнитское. - Заметил для себя герцог.
   Если жизнь Валерия, хотя и являла собой пример необычности, но все же вполне вписывалась в привычные рамки, то история Зутунга, поразила бы любого знатока неординарных судеб. Как верно догадался сэр Роберт, Зутунг был салнитом. Впервые они встретились с Антонидой девять лет назад, как раз тогда, когда разразилось последнее восстание салнитов, при подавлении коего так отличился Валерий. Зутунг, как истинный сын салнитского племени, с мечом в руке, пытался отстоять честь своего народа, и освободить его от многолетнего ига Восточной империи. Однако он не был простым человеком. Очень редко среди младших детей Тура, людей, рождались младенцы, наделенные искоркой магии. У беричей и хоривов, они становились волхвами, у идилей и сакалов шаманами, у скандов пророками. В Восточной империи, и королевстве ариев, таких детей, разыскивали еще в юном возрасте и обучали в специальных школах. Выросши, они становились членами ордена воинов Спасителя. Если же у такого ребенка в детстве не выявили магических способностей, и он вырос неосвященным благодатью церкви Спасителя, то его объявляли колдуном и богохульником, после чего, заковав в кандалы, предавали лютой очистительной смерти через сожжение или распятие. Салниты, являлись странным исключением среди всего остального человечества. В этом маленьком племени, люди владеющие колдовством, рождались в каждом поколении. Салниты отличались воинственным нравом, поэтому, и искусство магии у них развивалось в основном в военном направлении. Именно благодаря магии, салнитам довольно долго удавалось сдерживать натиск легионов огромной Восточной империи, пока воины Спасителя, не уничтожили почти всех салнитских некромантов. Императоры Кесориполиса, под страхом уничтожения всего народа, запретили салнитам заниматься чародейством, обязав старейшин племени, выявлять наделенных магическими данными детей и отправлять их в столицу империи. С тех пор, прошли долгие столетия, но нет, нет, да и вырастал у салнитов могучий волшебник, и тогда, они вновь пытались сбросить опостылевшее ярмо. Однако раз за разом, все их попытки заканчивались поражениями и восстания жестоко подавлялись. Численность салнитов все сокращалась и сокращалась. Все реже и реже, им удавалось сохранить своих юных чародеев, пока, наконец, девять лет назад, они не вырастили нового, сильного некроманта. И хотя Зутунгу, а это был именно он, не исполнилось на тот момент и двадцати лет, они решили выступить. Дело заключалось в том, что Зутунг обладал гораздо более сильными магическими способностями, чем все волшебники салнитов за обозримое старейшинами прошлое. Очень часто, для того, чтобы совершать какую-либо волшбу, ему даже не требовались ни жертвы, ни кровь, обычные атрибуты, используемые салнитскими некромантами. Как и сканды, воинственные варвары поклонялись богу войны Леду, и как не старались церковные иерархи империи, салниты своей вере не изменяли. Зутунгу хватало мысленного обращения к богам Темного мира, дабы творить колдовство.
   Салниты напали на имперский гарнизон, убив всех воинов до единого. Потом, Зутунг оживил их, а когда из Кесориполиса, во главе с самим императором, прибыла карательная экспедиция, имперским легионам, противостояли не только орды бесстрашных варваров, но и живые мертвецы, их бывшие соотечественники, сражавшиеся с особым остервенением. И все же, салниты вновь не рассчитали своих сил. Несмотря на то, что всех погибающих в битве, и своих и чужих, Зутунг оживлял, снова бросая в бой, опытные, отлично обученные, скованные железной дисциплиной легионы смяли и заставили салнитов отступить, а воины ордена Спасителя, хоть и с большими жертвами, сумели остановить некроманта. Ему нанесли две дюжины ранений заговоренным оружием, после чего, сковали оковами с рунами Спасителя, не позволявшими Зутунгу использовать свой дар магии. Вместе с пятью сотнями пленных салнитов оставшихся в живых, его отправили в Кесориполис, для публичной казни в медном быке.
   В те времена, Антонида еще не обладала и сотой долей своих нынешних возможностей. Но, узнав о способностях юного некроманта, и увидев салнита воочию, шедшим за колесницей Клемента II, в момент триумфального шествия императора по улицам Кесориполиса, она сразу сообразила, что Зутунг, как никто другой, способен помочь в ее тайных замыслах. Императрица решила любыми методами спасти жизнь чародея. Достав из тайника деньги, подаренные мужем в течение почти целого года, и припрятанные как раз для такого вот случая, Антонида подкупила стражников охранявших Зутунга в самом глубоком, сыром и темном подвале дворцовой тюрьмы.
   Четыре десятка воинов, встретившихся на пути молодой императрицы, прежде чем она достигла камеры салнита, даже не подозревали, чем закончится для них погоня за золотом. Спустившись на самый последний этаж и заплатив легионеру заранее оговоренную с начальником стражи сумму, закутанная в свободный черный плащ с капюшоном женщина, в которой никто не смог бы признать супруги всесильного императора, потребовала от охранника взять запасной факел и проводить ее к последнему земному обиталищу мага. Охранявшие тюрьму солдаты, никогда не участвовали в военных походах императора, и потому о подвигах салнитов и самого Зутунга, слышали только от непосредственных участников салнитской кампании. Привыкшие охранять самых различных заключенных, они не слишком доверяли испуганным россказням бойцов третьего легиона об ужасах творимых некромантом, относя их к обычному солдатскому желанию, прихвастнуть, возвеличивая поверженного ими врага. Их смущали только постоянные посещения забытого всеми подвала, людьми из ордена воинов Спасителя, но в дела религиозных фанатиков, вмешиваться не рекомендовалось никому. Воины Спасителя, давали начальнику дворцовой тюрьмы определенные инструкции о том, как вести себя с необычным пленником, но солдаты, привыкшие относится к колдунам из тайного ордена с презрением, забывали о них, как только непрошенные советчики переступали порог темницы.
   И сейчас, запалив запасной факел от собственного, надзиратель равнодушно передал его Антониде.
   - Окошко в камеру открывается легко. - Тюремщик собирался пойти в каморку отдохнуть.
   Вчера он немного перебрал кислого молодого вина, в одном из грязных заведений нижнего города, и теперь чувствовал себя не очень уютно, однако императрица тихо, но властно окликнула его:
   - Открой камеру.
   Легионер повернул к женщине удивленное лицо.
   - Об этом уговора не было.
   - Не было. - Легко согласилась императрица. - Но будет. - Антонида, словно ловкий фокусник, выудила из широких складок своего плаща увесистый кошель серебряных монет и подбросила его на ладони.
   Серебро издало красивый мелодичный звон, породивший в душе охранника сладостную истому.
   - Держи. - Просвистев в воздухе, кошелек ударил воина в нагрудную кирасу и немедленно был подхвачен его быстрыми руками.
   Спрятав деньги за доспех, надзиратель торопливо отстегнул от пояса изрядную связку больших ключей, и открыл огромный висячий замок на двери в камеру. Заскрипев на давно не смазываемых петлях, дверь распахнулась, обнажив помещение настолько сырое и темное, что Антониде показалось, будто до этого, она гуляла по обширным дворцовым садам Кесориполиса, ярким летним утром. Ворвавшийся в камеру свет факела, выхватил в дальнем левом углу, скорчившуюся на грязной, пропитанной кровью из его собственных ран соломе, фигуру молодого некроманта. Несколько крупных крыс, обдумывающих вопрос, стоит ли начать пиршество прямо сейчас, или дождаться пока их ужин умрет окончательно, проворно сиганули в свои норы, едва лучики света коснулись их почти слепых глаз. Охранник некоторое время откровенно любовался униженным, жалким видом своего арестанта, однако он загораживал императрице проход в помещение. Встретившись взглядом со своей ночной гостьей, легионер поспешно освободил дверной проем, а Антонида приблизилась к Зутунгу, осветив его лицо факелом.
   - Только не говори никому о нашем новом уговоре. - С нотками скрытой угрозы в голосе потребовал надзиратель. - Иначе могут возникнуть проблемы и у меня, и у тебя.
   Женщина даже не обернулась на его замечание, поэтому легионер счел за разумное, побыстрее вернуться к своему напарнику в караулку, пока тот не заподозрил неладного. Делиться серебром, он не собирался ни с кем.
   Зутунг, выведенный из бессознательного состояния светом факелов и звуками разговора, обратил заросшее длинной густой бородой лицо к императрице.
   - Как ты себя чувствуешь, салнит. - Холодно поинтересовалась Антонида, в душе сгорая от страха и нетерпения, но, считая недопустимым проявлять свои чувства перед магом.
   - Кто ты? - Скрипучим, хриплым голосом, приобретенным за дни заключения, каким его впоследствии впервые услышал герцог Эстельский, поинтересовался Зутунг, проигнорировав обращенный к нему вопрос.
   - Я, твое спасение. - По-прежнему холодно ответила Антонида.
   Хриплый смех молодого мага ее несколько озадачил.
   - Глупец. - Зло бросила императрица. - Сейчас не время насмехаться. Я слышала о твоих способностях. Ты мне нужен. Решайся и я спасу тебя.
   Перестав смеяться, Зутунг пристально посмотрел на женщину.
   - Я скован по рукам и ногам. Волшебные знаки на оковах лишают меня магических способностей, сними их, и я помогу тебе, женщина.
   - Не так быстро, салнит. Я знаю, ты поклоняешься богу войны, ужасному Леду. Поклянись его именем, что не навредишь мне, только тогда я тебя спасу. Об остальном, договоримся позже.
   - А ты не глупа, женщина. - Прошелестел салнит.
   - Нет времени, клянись. - Оборвала его Антонида.
   Немного помедлив, маг все же решился. Сейчас главное выжить, а там будь что будет.
   - Я, Зутунг, из племени салнитов, некромант и верховный жрец Леда, клянусь именем своего бога, не вредить той, что спасет меня сегодня ночью.
   - Вот и славно. - Наконец улыбнулась императрица. Она победила. Ни один салнит, никогда не нарушит такой клятвы. - Сейчас посмотрим, что можно сделать.
   В складках ее плаща, отыскался специальный инструмент, отпирающий зачарованные оковы. Его описание, она нашла в книге ордена воинов Спасителя, и за тройную плату, заказала у обычного уличного кузнеца. Звонко щелкнув, открылись наручники, а через секунду, за ними последовали ножные браслеты. Однако Зутунг оказался настолько обессилен, что и без них не смог подняться.
   - Идем. Охранник может вернуться. - Антонида встревожилась не на шутку.
   Даже положение жены императора не помогло бы, прознай Клемент о ее роли в спасении пленного некроманта.
   - Подожди. Сейчас.
   Зутунг закрыл глаза. Его тело, до того валявшееся на соломе, словно куча тряпья, начало покачиваться в такт тихим ритмичным словам, произносимым разбитыми, распухшими губами. Удивленная Антонида, стала замечать, как затягиваются раны мага, как наливаются силой мускулы исхудавшего за дни заточения тела. Через несколько минут, на полу камеры, сидел полный сил молодой человек. Только обрывки грязной окровавленной одежды, да нечесаные длинные волосы и борода, говорили о его недавней судьбе.
   - Не удивляйся. Это магия, и это ненадолго. - Глаза мага, горели яростным огнем. - Пока действует заклятие, мы должны добраться до какого-нибудь убежища.
   Антонида кивнув, бросила Зутунгу плащ.
   - Надевай.
   Маг, торопливо одеваясь, задал вопрос:
   - Ты давала что-нибудь страже, когда шла ко мне?
   - Конечно. Всем по золотому империи, а еще одному, на этом этаже и кошель с серебра.
   - Отлично. Позови его сюда. Я хочу видеть его смерть. Кроме того, ты убедишься, что не зря рисковала, спасая меня.
   Императрица ушла, и вскоре вернулась вместе с надзирателем.
   - Ну что, наконец-то налюбовались. - Сварливо проворчал легионер, отстегивая связку ключей.
   В этот момент, свет его факела упал на Зутунга, и воин потянулся к мечу. Он уже наполовину вынул оружие из ножен, а салнит не двигаясь с места, спокойно смотрел на имперца. Мечу охранника, не суждено было увидеть свет. Так и не обнажив клинок, он схватился за грудь в том месте, где за кирасой скрывался вожделенный кошелек, наполненный серебром. Его рот, раскрылся, чтобы исторгнуть крик, но Зутунг, быстро шагнув к нему, почти ласково провел пальцами по губам солдата. На глазах у Антониды, губы воина сомкнулись и срослись, его тело, забилось в судорогах и рухнуло на пол. Из-под кирасы повалил черный густой дым. Магия Зутунга, расплавила серебро, заплаченное надзирателю императрицей. Раскаленная блестящая жидкость, прожгла грудную клетку воина и поразила сердце. Через мгновение, он был мертв.
   - Очень впечатляет. - Как можно более равнодушно заметила Антонида, внутренне содрогнувшись от осознания магической силы Зутунга.
   - Благодарю. - С легким поклоном, иронично ответствовал маг.
   - Однако нам пора.
   - Еще минутку. - Зутунг закрыв глаза, покачиваясь, произнес несколько фраз. - Теперь можно идти.
   Салнитский некромант и императрица Восточной империи, начали свой подъем из подвалов темницы к тронам Светлого мира. Все стражники, что встречались им на пути, оказались мертвы. Тела их дымились в тех местах, куда каждый припрятал желанное золото.
   Антонида укрыла Зутунга в своих личных покоях, куда не рискнули придти поднятые по тревоге легионеры первого легиона, в поисках сбежавшего мага. Как не искали Зутунга воины Клемента и фанатики из ордена Спасителя, обнаружить его не удалось. Для всей империи, исчезновение салнита осталось странной, неразгаданной тайной.
   Шесть месяцев отхаживала императрица молодого чародея, пока он, наконец, окончательно излечился. За это время, Зутунг понял, насколько амбициозна, властолюбива и кровожадна, спасшая его женщина, понял, что ее стремления, близки его собственной дикой, необузданной душе варвара. К тому же, Антонида обещала ему, в случае восхождения при его помощи на трон Кесориполиса, освободить народ салнитов от ига империи. Решив, что это то, что ему нужно, Зутунг стал первым и самым преданным слугой молодой императрицы. Он до неузнаваемости изменил совою внешность, а Антонида официально уведомила Клемента в том, что приняла его на службу в качестве личного телохранителя, для чего он прошел испытания в боях с лучшими воинами из гвардии императора. Клемент возражать не стал. Причуды Антониды, давно уже не трогали его душу. Так в голове императрицы, зародилась идея о своем собственном отряде стражников, преданных ей душой и телом. Однажды она высказала ее своему чародею. Зутунг ухмыльнулся и ответил:
   - Завтра же, я отправляюсь в Салнитию, и там, найду то, что тебе нужно.
   Через три месяца, Зутунг вернулся с пятью десятками салнитов, на каждом из которых красовался рабский ошейник, свидетельствовавший об их смирении перед империей. Увидев высоких, широкоплечих, бритоголовых варваров в легких кольчугах, с широкими мечами у поясов, Антонида не на шутку испугалась. Заметив страх в ее глазах, Зутунг улыбнулся.
   - Не бойся. Они преданы тебе, как ты и хотела. Каждого я умертвил собственной рукой и вновь возродил к жизни для служения тебе и нашему общему делу. Это скромная жертва салнитов, во имя освобождения моей страны. Пять десятков твоих новых телохранителей, справятся с добрыми пятью сотнями обычных солдат. Они почти бессмертны, почти.
   Так у Антониды появилась ее личная охрана, не отступавшая от своей хозяйки ни на мгновение.
   Все эти воспоминания, промелькнули в голове императрицы, пока сэр Роберт внимательно рассматривал Зутунга. Покончив с воспоминаниями, Антонида продолжила:
   - Ну вот, теперь, когда ты всех знаешь, мы можем начинать разговор. - Герцог Эстеля молча кивнул. - Думаю, ты прекрасно понимаешь, что я пригласила тебя совсем не случайно. Я долго и кропотливо подыскивала кандидатуру для альянса среди влиятельных людей царства Хоривов, скандских земель, королевства Ариев и Идильского каганата, пока, наконец, мой выбор на пал на тебя.
   - Весьма польщен. - С иронией поблагодарил императрицу сэр Роберт.
   Антониде это не слишком понравилось, но на этот раз она смолчала.
   - Возможно, в моих действиях не было бы нужды, управляй Великой Восточной империей сильный и решительный монарх, а не такой слабак, как мой муж Клемент.
   - Довольно смело. - Пронеслась мысль в голове герцога.
   - Двадцать лет назад, империя позорно сдалась по его милости, какому-то совсем юному беричскому князю.
   - Смею заметить, - возразил арий, - Великий князь беричей Светозар Светлый, давно уже не юн, но даже в те времена, когда он был молод, я бы не рискнул сразиться с ним в открытой битве. К тому же, он обладатель такого великого артефакта, как лунный меч.
   - Ты зришь в корень. Лунный меч, вот вещь, предрешившая победу Светозара не только над жалким Клементом, но и над каганом идилей, двумя скандскими конунгами, вождем племенного союза сакалов и нежитью с Дикого севера. Если бы не меч, даже присутствие полканитов, не спасло бы его во время сражения на Черном кургане, да и после, в битве с темными армиями. Мне необходим этот меч.
   - Я бы тоже не отказался его иметь, но за князем Светозаром, стоит вся мощь Великого княжества беричей. Даже идильский каган, не решается тревожить его границ.
   - Марза-Идиль, раб своего слова. Он вполне мог бы соперничать со Светозаром за доминирование во всем Светлом мире, но считает недостойным воина, нарушать данную беричу клятву, не пересекать беричских границ и не нападать на Остров Грез и царство Хоривов, находящиеся под защитой беричского орла. Вместо этого, идиль воюет с урами и Восточной империей, расшатывая наше и без того шаткое положение. Я рассматривала его кандидатуру, но отбросила, как непригодную.
   - Кто же еще, входил в сферу твоих интересов?
   - Я думала о вашем короле Конраде, но он слишком предан Светозару, думала о сакале Давда-Манджи, но он марионетка кагана идилей, так же как и сын Марзы-Идиля, Луза-Марза. В общем, выбор имелся довольно большой, но достойным оказался ты один.
   - И чего же ты хочешь? Чтобы я помог тебе взойти на трон Восточной империи? И что мне с того?
   - Нет. На трон империи, я в состоянии взойти самостоятельно. А вот помочь тебе занять трон ариев я могу. - Полюбовавшись эффектом, произведенным ее словами на ария, Антонида пояснила. - Мне нужен сильный союзник, и не просто союзник, а целое государство, способное разделить с Восточной империей тяготы войны с беричами.
   - Воевать с князем Светозаром - безумие! - Роберт Эстельский был поражен. Эта странная женщина, собиралась замахнуться на самое сильное государство Светлого мира, и самого могучего владыку смертных.
   - Ты прав, Роберт Эстельский. - Антонида осталась невозмутимой даже после эмоционального замечания герцога. - Открытая война с Великим княжеством беричей - безумие. Пока. И я не собираюсь этого делать без предварительной подготовки. Для начала, мне нужен лунный меч. А получить его, нам поможет хитрость. - Сэр Роберт заметил, как побледнел и дернулся за спиной императрицы Валерий, однако под взглядом Антониды, легат вновь приобрел свой невозмутимый гордый вид.
   - Теперь понятно, - думал про себя герцог, - какой союзник ей нужен. Валерий горд, и, скорее всего, честен. Как его передернуло при упоминании о хитрости. Ей нужно не королевство Ариев, а человек, который, как и она, ради своей цели переступит через всех, а этот легат не таков. Ну и ладно. Мне же лучше. Не знаю как там, на счет Светлого мира, а королевский венец ариев, мне положительно к лицу.
   - И что же это за хитрость, что позволит нам отобрать лунный меч у Светозара Беревского? - Произнес он вслух.
   - Сначала, мы должны решить, союзники мы или нет.
   Роберт Эстельский, уже давно все для себя решивший, ответил не раздумывая:
   - Союзники.
   - Вот и отлично. - Антонида впервые за весь разговор вздохнула с облегчением. - Но союз, должен быть крепким, а что скрепляет крепче крови? Зутунг!
   Некромант подошел к императрице с деревянной чашей и кинжалом в руках. Приняв из его рук оружие, Антонида сделала небольшой надрез на запястье левой руки, и уронила в подставленную чашу, несколько капель крови. После этого, некромант подошел к Валерию, с неохотой повторившему ритуал. Сэр Роберт, пожертвовал кровь без всяких эмоций. Он привык давать клятвы, нарушая их с легкостью, в случае необходимости. Жидкость жизни трех людей, смешалась, после чего салнит слил ее в маленькую бутылочку.
   - Клянитесь. - Повелительно произнес Зутунг. - Клянитесь каждый, чем считает нужным. Боги услышат вашу клятву и покарают того, кто ее нарушит.
   Первой клялась императрица:
   - Клянусь именем Спасителя, с сегодняшнего дня, считать интересы Валерия, сына Мануила, легата первого легиона и Роберта сына Годвина, герцога города Эстель, своими собственными и защищать их до самой смерти.
   Похожие клятвы принесли и Валерий с Робертом. По окончании церемонии, Зутунг закрыл бутылочку пробкой и несколько минут творил над ней заклинание.
   Когда чародей закончил, всем троим поклявшимся, неожиданно явилось видение лунного меча. Турлинг ликовал. Он то торжествующе смеялся, то призывал их, то приказывал освободить себя. Наваждение длилось несколько секунд, после чего исчезло. Антонида, привыкшая к общению с лунным мечом в своих снах, с улыбкой взирала на растерянных легата и герцога. Когда их удивление немного улеглось, императрица вновь заговорила:
   - А теперь, о хитрости. Как вы, наверное, знаете, у князя Светозара, есть жена, Великая княгиня Ладалина. Она родом с Острова Грез. Лесная дева. Есть у князя и дети, Творимир и Миролина. Творимиру пятнадцать лет, и живет он в Береве. Миролина, на десять лет младше по человеческому счету, но она, почти с рождения, живет на Острове Грез, а потому, ей сейчас около двадцати пяти. Каждый год, осенью, Светозар совершает плавание во Многокабань, самое отдаленное княжество, для сбора дани. В это же время, Ладалина отправляется на Остров Грез, навестить дочь. Беричи настолько уверовали в силу лунного меча, что уже давно не опасаются нападений на свои ладьи. Так что, Великая княгиня, скорее всего, поплывет без эскорта военных кораблей. Где-то в полудне пути от Западной гавани Острова Грез, ладьи беревских князя и княгини разойдутся. Военные корабли с транспортами, уйдут с князем Светозаром во Многокабань, и судно Ладалины окажется в одиночестве. Наши галеры, будут ожидать его у северо-западной оконечности Острова Грез. Корабль мы потопим, команду уничтожим, а Ладалину, возьмем в плен. Кому, как ни ей, жене Светозара, знать все о лунном мече. После, мы сообщим беревскому князю о том, что его жена, в наших руках и спокойно обменяем ее на Турлинг. Он согласится. Всем известно - Светозар любит Ладалину, больше всего на свете. Вот такой, простой план.
   - Можно рискнуть. - Пробормотал в усы герцог Эстельский.
   Валерий промолчал. Было заметно, что все это, ему не по нраву.
   - Ну, да это дело будущего, а пока, нам нужно заняться более насущными вопросами. - Заметила Антонида. - Вам в Кесориполисе делать больше нечего, возвращайтесь в Реген и ждите известий от меня и Валерия. Здесь мы справимся сами. Зутунг проведет тебя обратно к твоим людям, а завтра, в Кесориполисском порту, вас будет ждать снаряженная галера. Она доставит вас к границе Хоривского царства. В Реген возвращайтесь так же под видом пилигримов. Необходимо соблюдать конспирацию, чтобы никто ничего не заподозрил, иначе все может пойти прахом. - Антонида поднялась со стула, встал и герцог. - Прощайте сэр Роберт, надеюсь вскоре принять вас во дворце, в качестве властвующей императрицы Восточной империи.
   - До скорого свидания. - Герцог элегантно поклонился по очереди Антониде и Валерию.
   Императрица вышла в сопровождении легата и некроманта. Вскоре, Роберт услышал перестук копыт удаляющихся всадников. В это же время, вернулся Зутунг:
   - Идем. Мне еще нужно вернуться во дворец.
  

***

   Утром, герцог Эстельский с рыцарями, погрузились на галеру, любезно предоставленную Антонидой преисполненный новых надежд, отправился в обратный путь. Домой.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 3: ПЕРЕВОРОТЫ

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Жаркой и душной летней ночью, два месяца спустя после встречи Антониды с Робертом Эстельским, в покои императрицы вошел легат Валерий. В приемной его привычно остановили салниты.
   - Кто ты, и какое у тебя дело к повелительнице? - Ровным, без выражения голосом задал вопрос Давгар, начальник стражи.
   Он прекрасно знал, кто такой Валерий, просто варвару нравилось злить имперского военачальника, не имевшего над салнитом никакой власти. Впрочем, для молодого легата, такой прием так же был не в диковинку, однако сегодня, он не намеревался потакать причудам телохранителей Антониды.
   - Ты знаешь, кто я. Не в первый раз я прихожу ночью в спальню императрицы. Пропустите!
   Раздраженный Валерий, уже было собрался пройти мимо воинов в золотых ошейниках, но Давгар, молча заступил ему дорогу. На свирепом лице огромного варвара, не дрогнул ни один мускул, только его правая рука, выразительно легла на рукоять широкого, длинного меча, висевшего на поясе. Взбешенный военачальник, тоже схватился за оружие. В этот момент, на звук голосов и звон клинков, из дверей своей опочивальни, появилась Антонида. Несмотря на столь позднее время, императрица оказалась одетой и причесанной. Следом за ней, вышли две девушки-рабыни, по всей вероятности только что, приводившие хозяйку в порядок.
   - Давгар! - Резко бросила Антонида, и салнит вернув уже показавший лезвие меч в ножны, отступил. - Иди, позови Зутунга. А ты, легат? Ты же знаешь наши правила, да еще нарушаешь их в такой момент. Проходи. - Она освободила Валерию путь к дверям спальни. - Вы оставайтесь здесь. - Добавила Антонида, обращаясь к рабыням, и вслед за бледным, дрожащим от гнева полководцем, перешагнула порог опочивальни. Салнитские телохранители, беззвучно затворили за ними дверь.
   Вскоре, к легату и императрице, присоединился Зутунг, заставший их за нелицеприятной беседой. Поймав на себе злобный взгляд Валерия, некромант улыбнулся. Их соперничество по отношению к Антониде, являлось условным. Зутунг, в отличие от имперца, не испытывал плотского влечения к ней, как и вообще, к остальным женщинам, но считал делом чести, иметь к себе большее ее расположение. К тому же, он оставался доверенным лицом императрицы и единомышленником, тогда как Валерий, был всего лишь любовником и союзником, да еще и временным (как в первой, так и во второй ипостаси), как справедливо догадывался Зутунг.
   - Ну, все. Достаточно. - Оборвала Антонида, надоевшую ей перепалку с Валерием, одновременно предотвращая возможный обмен колкостями между ним и салнитом. - Мы собрались здесь, вовсе не для этого. Нас ждет дело, а мой военачальник, маг и начальник охраны, ведут себя словно малые дети, поссорившиеся из-за красивой игрушки. Не возражать! - Предупредила она возможное недовольство обоих. - Валерий, как обстоят дела с охраной императорского крыла?
   - Я как раз шел сюда, чтобы рассказать тебе об этом, но твои дикие салниты, - легат покосился на некроманта, - не захотели меня впустить.
   Императрица пропустила замечание легата мимо ушей.
   - Ну и?
   - На всех постах, стоят только преданные нам люди, так что, добраться до покоев Клемента, не составит труда, однако перед его спальней, всегда дежурят десять воинов-евнухов. Здоровенные детины, специально обученные для охраны императора. Чтобы справиться с одним таким, понадобится положить десяток легионеров, а все чем мы располагаем, это сотня дворцовой охраны. За пределами дворца, стражу несет второй легион, легат которого, предан Клементу. Негодяй стал слишком подозрителен в последнее время. Для охраны дворца снаружи, требуется куда больше людей, нежели внутри. Случись что, нас будет в три, четыре раза меньше, чем врагов.
   - Это не твоя забота. О том, чтобы ничего не случилось, позаботится Зутунг. - Некромант кивнул. - А с евнухами, справятся мои салниты. Твое дело, провести нас в покои Клемента. - Успокоила Валерия Антонида. - Раз все готово, нам стоит поторопиться.
   Легкой походкой, с высоко поднятой головой, увенчанной имперской диадемой, она проследовала к выходу из спальни. Валерию с Зутунгом, не оставалось ничего иного, как последовать ее примеру.
  

***

   Вскоре, сопровождаемая легатом, некромантом и пятью десятками салнитов, громыхающих доспехами и оружием, Антонида шла по направлению к императорскому крылу дворца. Стоявшие повсюду на часах воины первого легиона, даже взглядом не вели, замечая удивительную для ночной поры процессию. Наконец, впереди показалась дверь в апартаменты Клемента II. Легионеры, стоявшие в дверном проеме, увидев вооруженных людей, ощетинились копьями, но, узнав Валерия, облаченного в парадные доспехи легата, в длинном алом плаще с имперским грифоном и золоченым шлемом подмышкой, успокоились. Через длинный коридор, отряд прошел к приемной. Оставив за спиной последнюю дверь, они оказались в святая святых империи. В тот же миг, от стены, разделявшей приемную и опочивальню императора, отделились десять громадных фигур. С первого взгляда, в этих живых горах мяса и жира, трудно было опознать людей, но это было так. Воины-евнухи императора не дремали. Обнаженные торсы телохранителей Клемента, вызывали у видевших их, чувство безотчетного отвращения. В руках, евнухи держали огромные луки, согнуть которые, вряд ли смог бы кто другой во всей империи.
   Избранных телохранителей императора, готовили с детства. Отбирали здоровых, высоких и крепких мальчиков-рабов в возрасте семи лет. Потом их оскопляли, после чего, в течение трех лет, они не занимались никаким физическим трудом, а только набирали вес, поглощая пищу в огромных количествах. А в десять лет, военные инструкторы, начинали готовить несчастных к их будущему предназначению. Так что, к двадцати годам, они становились непревзойденными бойцами, владеющими практически всеми видами оружия, несмотря на свою внешнюю громоздкость и неповоротливость.
   Поэтому сейчас, увидев, пять десятков салнитов, телохранители Клемента нисколько не испугались. Они могли легко справиться и с вдвое большим числом противников. Единственное чего они не знали, так это того, что перед ними, не простые смертные воины, а люди, оживленные с помощью магии. К тому же, салниты, ведомые могучим некромантом. Мощные луки в руках евнухов натянулись и просвистели первые стрелы. Антонида с Валерием, поспешно отступили за дверь. Они, в отличие от салнитов, оставались простыми смертными, не спешившими расстаться с жизнью.
   Стрелы евнухов, пробивали воинов императрицы насквозь, вместе с доспехами, однако монотонный голос Зутунга, читающего заклинания под защитой десятка бойцов, заставлял их подниматься и снова бросаться в бой. Видя это, телохранители императора смутились, позволив салнитам навязать им ближний бой. Евнухи размахивали мечами налево и направо, отрубая конечности, пробивая доспехи, но и покалеченные, бойцы Антониды продолжали наседать на своих врагов. Наконец, салнитам удалось убить одного из евнухов, чем незамедлительно воспользовался Зутунг. Вернув поверженному воину жизнь, некромант направил его на бывших товарищей по оружию, внеся тем самым, еще большее смятение в ряды оборонявшихся. Вскоре, погиб еще один телохранитель Клемента, потом еще один, и так, происходило до тех пор, пока все евнухи не оказались под контролем мага. При этом из пятидесяти воинов императрицы, на ногах могла стоять едва ли дюжина. Остальным, лежавшим в приемной Клемента повсюду, не давала умереть сила Зутунга, их тихие стоны, наполняли пространство покоев императора. Один из оставшихся в строю салнитов, по знаку некроманта, открыл дверь в коридор и впустил Антониду с Валерием. Императрица, брезгливо переступая через лужи крови и отсеченные части тел воинов, проследовала к спальне мужа, однако Зутунг, опередил ее, первым войдя в опочивальню императора.
   Клемент, трясущийся от страха, обнаженный стоял посреди огромной, роскошно обставленной комнаты, выставив перед собой короткий меч легионера. На широкой кровати, занимавшей большую часть задней стены помещения, забившись в угол и сжавшись в жалкий комочек, сидел мальчик, на вид лет тринадцати с рабским обручем на шее. По всей вероятности, пожаловавшая незваной законная супруга, застала властителя империи, за утолением своих неблаговидных страстей. Увидев Клемента, едва удерживавшего двумя трясущимися руками оружие, лишившимся дара речи, Антонида разразилась неудержимым смехом.
   - Вот это да! - Воскликнула она. - Великий император, великой страны. - Женщина прошлась широким кругом, центром которого стал Клемент, не сводивший с нее острия своего меча. - Старый развратник! - Бросила, точно плюнула в мужа Антонида. - Пришло время расплатиться за годы страданий перенесенных мной по твоей вине.
   В это время, в спальню вошли салниты и Валерий. Увидев такое количество вооруженных, забрызганных кровью людей в своих покоях, император от страха выронил гладиус, громко звякнувший о мраморный пол опочивальни. Обводя потерянным взглядом враждебные лица, Клемент встретился глазами с Валерием, на секунду в его мозгу вспыхнула искорка надежды.
   - Легат, к оружию! Империя в опасности! Схватите мою жену и бросьте в подземелье.
   Ответом на его гневную тираду, стал новый взрыв хохота Антониды и судорога гнева на лице Валерия.
   - Глупый, глупый Клемент. - С нарочитым сожалением произнесла императрица. - Неужели ты забыл, как убил отца Валерия, а его самого, лишил богатства и славы, заставив тяжким трудом воина, добывать себе имя в обществе и хлеб насущный?
   - Это ложь! - Умоляюще обратился император к молодому легату. - Смерть Мануила, не убийство. Он предал страну, а я пощадил его сына!
   - Хорошая попытка. - Антонида покивала, как бы отдавая должное сообразительности мужа. - Только Валерий знает правду. Всю правду. - Она назидательно подняла вверх указательный палец правой руки, слегка улыбнувшись. - Скажи ему, легат.
   - Я видел приказ, подписанный твоей рукой, жалкое ничтожество, содержащий требование к главнокомандующему армий империи Мануилу, штурмом взять Остров Грез. Твои нобили, так же продажны, как ты сам бесчестен.
   Осознав, что Валерий ему не поможет, Клемент решил изменить тактику. Он пал на колени перед женой, и, обняв ее ноги, пытался молить о пощаде. Слезы неподдельного ужаса, бурными потоками заливали лицо недавнего властелина. Веселье на обличии Антониды, сменилось смесью гнева и брезгливости. Упершись правой ногой в плечо мужа, она с силой оттолкнула стенающего императора.
   - Поздно, Клемент, поздно! - Зло крикнула она, склонившись над распростертым на полу телом. - Ты должен был просить прощения лет тринадцать назад, когда променял меня на таких вот мальчиков-рабов и развратных молодых аристократов, променял Великую империю, на вольготную, легкую жизнь вассала Великого князя беричей. Прощай, Клемент, я не стану вспоминать о тебе. - Валерий, вынув из ножен меч, шагнул к супружеской чете. - Нет! - Остановила его Антонида. - Это моя месть. Я сама убью его. - Однако легат, словно не слышал предупреждения императрицы. - Зутунг!
   Повинуясь приказу хозяйки, салнит дал знак нескольким телохранителям, и те молча, безучастно преградили Валерию дорогу. Легат несколько секунд рассеяно разглядывал стальные узорчатые пластины на кольчугах варваров, а потом, осознав ситуацию, зло и резко бросив меч в ножны, отошел к стене. То, ради чего он пришел сюда, для чего жил последние годы, совершит другой.
   Тем временем, Антонида достала из складок своего платья, маленький, узкий стилет. Два салнита, подняв Клемента на ноги, крепко держали почти бесчувственное тело на весу. Император даже не пытался сопротивляться, только жалко всхлипывал да мелко дрожал. Кинжал в руке Антониды, блеснул в свете факелов и погрузился в тело человека, еще недавно одним мановением руки решавшего дела жизни и смерти многих. Легко пробив грудную клетку, клинок вошел прямо в сердце. Клемент забился в судорогах, кровь хлынула горлом, заливая пол и одежду императрицы, с легкой улыбкой наблюдавшей за агонией мужа. За долгие годы, она не раз представляла, как убьет Клемента. Каждый раз, в ее фантазиях, представали различные картины, и все же, миг свершившейся мести, не стал от этого менее сладок. Уже расставшееся с жизнью тело, салниты без всякого почтения, бросили в лужу его же собственной крови.
   - Идемте. - Труп уже не интересовал императрицу. - Ночь коротка, а у нас еще слишком много невыполненных дел. - Она уверенными шагами двинулась к двери, но неожиданно остановилась, словно вспомнив о чем-то важном. - Давгар. - Антонида молча указала на широкое ложе императора, где, все еще сжавшись в углу, сидел мальчик-раб.
   Командир телохранителей, грузной походкой ручного медведя, направился к постели Клемента, а императрица, более не оборачиваясь, вышла в приемную. За ней вышли как всегда спокойный Зутунг и заметно подавленный Валерий. Он пришел сюда, чтобы убить Клемента. Император мертв, но не от его руки. Легат не испытал того удовлетворения от смерти врага, которого ожидал. К тому же, Антонида отняла у него главное - возможность собственноручно оборвать жизнь убийцы отца. Опустошенность души, пришедшая вместе с последним вздохом императора, лишала молодого воина жажды действий. Он шел, не смотря под ноги и, рассеяно растирая лоб, пытался вернуть себе ясность мысли.
   Когда вся троица предводителей переворота оказалась в приемной, то их глазам предстала следующая картина. Вдоль дальней от входа стены, забрызганной кровью и ошметками человеческой плоти, стояли возрожденные к жизни некромантом телохранители-евнухи. Искалеченные салниты Антониды, по-прежнему корчились на полу и тихо стонали. Чары Зутунга, крепко держали их души в Светлом мире. Немного понаблюдав за страданиями своих рабов, императрица обратилась к магу:
   - Зутунг, отпусти их, они заслужили. И этих тоже. - Она указала на евнухов. - Они нам не нужны.
   Салнит картинно поклонился и взмахнул рукой. Телохранители Клемента, рухнули как подкошенные, а искалеченные варвары, издав последний вздох, закрыли глаза. Их освобожденные души, отправились искать отдохновения к Леду, богу всех воинов. Одновременно с этим, Зутунг, Антонида и Валерий, услышали сдавленный вскрик, раздавшийся из опочивальни. Вслед за этим, на пороге появился Давгар, обтирая окровавленный меч об обрывок простыни, а за ним, все оставшиеся в живых телохранители императрицы.
   - Не распускай слюни, Валерий. - Окликнула Антонида легата. - Теперь на кону стоят наши собственные жизни. Мы не сделали и половины дела. Пришло время навестить наследника Елизара.
  

***

   Покои сына Клемента и Руфины, охранялись, как и помещения императора, солдатами первого легиона, только в приемной, не ждали непрошенных гостей воины-евнухи. Сыном Клемент не дорожил так, как самим собой.
   Мальчик услышал топот подкованных сапог и увидел отблески зажженных факелов в щелях двери, за несколько мгновений до того, как вооруженные до зубов люди, ворвались в его спальню. Ничего не понимая, испуганно моргая от неожиданно яркого света, пятнадцатилетний наследник сел на кровати. Заметив Антониду и Валерия среди вошедших, он немного успокоился.
   - Что случилось, Антонида? - Почти ровным голосом поинтересовался он у мачехи. - Что здесь делают твои салниты? Где моя охрана, Валерий?
   - Случилось страшное, Елизар. - Печально ответила Антонида. - Измена. Твой отец, мой муж, император Великой Восточной империи, мертв. Теперь ты император. - Несколько мгновений полюбовавшись реакцией мальчика на ее слова, императрица закончила. - Правда, ненадолго. Всего лишь на пару минут. - Заметив, как испуг вернулся на лицо подростка, она улыбнулась. - Лично к тебе, у меня никаких претензий нет. Ты хороший мальчик, Елизар, но... Двоим на троне, места нет. - Не обращая на слезы и просьбы Елизара о пощаде внимания, она повернулась к легату. - Валерий, я отняла у тебя жизнь Клемента, надеюсь, жизнь его наследника, вернет тебе доброе расположение духа? Прошу. - Широким жестом, обведя комнату и остановив ладонь на рыдающем мальчишке, предложила Антонида.
   Валерий вздрогнул. Поднял голову. Маска гнева и удивления исказила черты его строгого лица.
   - Ты же говорила, что не станешь его убивать! Опять обман. - Он сделал порывистое движение в ее сторону, натолкнулся на преградивших дорогу телохранителей и осекся. Императрица окатила легата насмешливым взглядом.
   - Думай, прежде чем говорить, Валерий. Я императрица. Я не лгу. Это стратегия. Тебе, вечному тактику, этого не понять. Так что, ты отказываешься от моего подарка? - Валерий молча кивнул. - Зря. Зутунг, он твой. - Она указала на Елизара.
   Салнит хищно ухмыльнулся. Подойдя немного ближе, он встал над распростертой у ног Антониды жертвой. На мгновение, закрыв глаза, некромант резко выбросил вперед правую руку, а затем, медленно повел ее на себя, словно притягивая Елизара за невидимый канат. Тело подростка свела судорога. Он вытянулся в струну и тут же выгнулся дугой, на лице появилось выражение немыслимой муки. Елизар пытался кричать, но магическая сила Зутунга, заблокировала все его мышцы, и только слезы, двумя ручьями, щедро орошали камень пола. Валерий отвернулся от страшного зрелища. Он не хотел смерти наследника Клемента, тем более, такой жестокой.
   - Ну что ты, Валерий? - Весело окликнула его Антонида. - Какой ты добрый и жалостливый. Не можешь смотреть, как мучается невинный ребенок? Тогда убей его, быстро и милосердно. Ты же знаешь Зутунга. Такая смерть может продолжаться часами и даже днями. Правда, дней у нас в запасе нет, но пару часов я подождать вполне могу. И поверь, ему очень, очень больно.
   Антонида не посвящала Валерия во все свои планы по осуществлению переворота. Да и сам легат, не думал далее смерти Клемента. Однако же, Валерий был по-прежнему необходим императрице, поскольку имел огромный авторитет в армии. Без него, захват власти, мог стать временным явлением. Сейчас она чувствовала, как теряет контроль над сыном Мануила, и со свойственной ей жестокостью, собиралась сломить, усмирить легата. Ей казалось, что случай с Елизаром, подходит для этой цели, как нельзя лучше.
   Тем временем, мучения Елизара продолжались. Бросив короткий взгляд на Зутунга, Валерий сразу понял - салнит испытывает от страданий мальчика, истинное удовольствие. Закусив губу, он снова достал меч из ножен. Ловушка императрицы захлопнулась. Торопливо прочитав молитву Спасителю о прощении за неправое дело, легат шагнул к телу Елизара, уже слабо подрагивающему, вонзил свой клинок в грудь наследника империи, и резко выдернул оружие. Кровь, фонтанчиками, подгоняемая последними ударами раненого сердца, полилась на пол. Вместе с последней струей, глаза Елизара закрылись, а тело расслабилось. Магия Зутунга, отпустила мертвую плоть.
   - Вот и отлично, Валерий. Вот и отлично. А теперь, бей тревогу, поднимай свой легион, поднимай второй легион, внешней охраны дворца. Изменники убили императора и наследника, они должны быть наказаны. Зутунг, пойдешь с легатом, поможешь ему, если он сам не справится. - Антонида выразительно посмотрела на Валерия. - Кстати, списки изменников, которых необходимо казнить немедленно, и тех, кого потребно арестовать для публичной казни, у Зутунга. Все, идете. Ночь уже на исходе. А утром, мы будем карать предателей империи. Идем, Давгар. Мне нужно переодеться. - И Антонида в сопровождении телохранителей, первой покинула опочивальню Елизара.
   Не успела она пройти и четверти пути до своих покоев, как дворец огласился громкими криками легионеров, бряцаньем доспехов, оружия и осветился ярким светом факелов. Начинался второй акт трагедии, искусно, словно гениальным режиссером, разыгранной императрицей Антонидой.
  

***

   В оставшиеся до рассвета ночные часы, Валерий, Зутунг и легионеры первого и второго легионов, посетили дома многих влиятельных людей государства, приводя в исполнение решения Антониды. Треть сенаторов, безоговорочно поддерживавших Клемента, лишились голов еще до наступления утра, половина оставшихся, была схвачена и препровождена в подземелья, но и им, жить оставалось недолго.
   Спустя час, после того как легат с некромантом вышли из опочивальни Елизара, весь город гудел, словно растревоженный улей диких пчел. Многие годы, не знал Кесориполис такого возбуждения. Удивленные жители столицы, наблюдали, как солдаты тащат упирающихся и стенающих нобилей в темницу. Нескольким сенаторам, разбуженным криками и звоном оружия в соседних дворцах, удалось организовать попытки сопротивления, которые впрочем, были быстро подавлены, а их жилища, заполыхали веселым огнем, внося еще большую сумятицу и переполох. Лишь немногие сторонники свергнутого монарха, сумели покинуть Кесориполис до того, как закрылись все восемь ворот столицы. А во все концы империи, поскакали гонцы к легионам, с требованием установить режим военного правления, отстранив от власти всех наместников, в связи с попыткой мятежа в Кесориполисе и смертью императора с наследником престола, до особого распоряжения императрицы Антониды и военного регента империи Валерия.
  

***

   С самого раннего утра, когда еще даже не все отряды, посланные Валерием и Зутунгом на поиски скрытых сторонников покойного императора, вернулись во дворец, по приказу Антониды, в нижний и верхний город отправились глашатаи, дабы оповестить жителей столицы об экзекуции, что должна состояться в полдень на площади "казней". Легионеры вытащили на нее огромного медного быка и развели под ним большой костер, дрова для поддержания которого, заняли добрую треть площади.
   Взволнованный происходящими событиями, с требованиями разъяснений, к Антониде пожаловал верховный иерарх церкви Спасителя, Автоном, двенадцать лет назад, сменивший на этом посту вдохновителя похода на Остров Грез, Модеста. Сопровождаемый телохранителями из ордена воинов Спасителя, иерарх вошел в тронный зал императорского дворца, где Антонида, Валерий и Зутунг, устроили свой штаб. Прежде чем его впустили, Автоному пришлось около часа прождать аудиенции в приемной. Священник был взбешен и напуган. Карательные отряды Валерия, убили четверых и захватили еще с десяток патриархов церкви Спасителя. Такого непочтения к служителям официальной государственной религии, не помнил никто. Самому Автоному конечно бояться было нечего, за ним стоял могучий орден воинов-фанатиков, каждый из которых стоил целого десятка отборных легионеров. Дворец иерарха, являл собой неприступную крепость. Сокрушить его в короткий срок, не смогли бы и легионы империи, оснащенные осадными орудиями. Да и простые граждане империи, вряд ли позволят надругаться над святынями веры, даже правителям страны.
   По такому случаю, сухопарый, нескладный Автоном облачился в выходные одежды - молочно белую рясу с капюшоном, накинутым на бритую наголо голову, украшенную пурпурной каймой и подпоясанную широким алым поясом. На шее, поддерживаемый массивной золотой цепью, висел медальон в виде знака Спасителя - человеческое сердце, набранное из крупных рубинов, заключенное в треугольник. Стоявшие за его спиной телохранители, по традиции ордена, носили кроваво красные балахоны с изображением знака Спасителя на груди. Казалось, они безоружны, но все знали - фанатики никогда не расстаются с отравленными кинжалами, откованными, закаленными и заговоренными таким образом, что пробивают любые доспехи. Секрет их изготовления, являлся одной из самых оберегаемых тайн ордена. Потеря кинжала, влекла за собой автоматическое исключение виновного из братства воинов Спасителя и неминуемую смерть. Именно таким оружием, когда-то нанесли смертельную рану отцу нынешнего князя Острова Грез Игвольфа, Борвольфу.
   Вокруг длинного стола, установленного сейчас в тронном зале, сновали то и дело офицеры, принося донесения о происходящих в городе событиях и получая новые распоряжения о перемещении легионеров от императрицы и военного регента. Антонида с Валерием, казалось, даже не заметили появления Автонома, только Зутунг, с легкой улыбкой на губах, наблюдал за церковником спокойным, уверенным взглядом. Когда Автоном приблизился к самому трону, некромант сделал предупреждающий жест рукой, требуя остановиться. Священник бросил на него негодующий взор, но дальше проходить не стал, тем более что оставшиеся в живых после ночных событий салниты императрицы, словно тени, возникли за спиной мага. Телохранители самого Автонома, застыли неподвижно, образовав вокруг охраняемого каре. Антонида, только что отпустившая очередного посыльного, отвела взгляд от стола и словно случайно, натолкнулась глазами на иерарха.
   - А вот и почтенный отец Автоном. - Она ласково улыбнулась старцу. - Святой отец, что привело Вас ко мне, в столь смутную годину? - Заметив возмущение патриарха, императрица снова улыбнулась, после чего вернула на лицо вопросительную маску.
   - Святая церковь Спасителя, хочет знать, - запальчиво начал Автоном, - что происходит в Великом и священном городе Кесориполисе? Что случилось с нашим законным императором Клементом, где наследник престола Елизар, и почему смиренных служителей Господа нашего, казнят без суда и следствия, а прочих тянут в дворцовые подвалы, точно преступников?
   - На все твои вопросы, почтенный Автоном, существует только один единственный ответ, - серьезно произнесла Антонида, - и он уже известен всем жителям нашей столицы, но как я вижу, за исключением смиренных служителей Господа нашего. - Ее лицо вновь приобрело насмешливое выражение. - Измена! - Императрица выкрикнула это слово, будто бросила в Автонома камнем. - Император мертв! Елизар мертв! Многие честные люди, преданно служившие моему мужу и империи мертвы! А повинна в этом кучка аристократов засевших в сенате. Государство, из-за их нерадивости, медленно приходило в упадок, а они еще захотели захватить преступным путем власть, чтобы удобнее было творить свою черную измену. Оглянись вокруг себя, Автоном. Разве ты не понимаешь, что происходит? Даже простые люди, народ, помогают легионам империи вершить справедливый суд.
   И, правда. На улицах города, наиболее буйные из граждан столицы, присоединялись к отрядам Валерия, стремясь свести счеты с некоторыми аристократами, коим задолжали определенные суммы денег, а то и просто, считали их повинными в своих житейских неурядицах. Здесь уже не обошлось без недоразумений. Среди сторонников Клемента, затесались и приверженцы Антониды, попавшие под горячую руку легионерам по указанию горожан. Однако полновластная императрица, не слишком опечалилась этому обстоятельству. Она посчитала, что такое положение дел, только придаст правдивости происходящим событиям, хотя, конечно же, арестованных и брошенных в подвалы своих сторонников Антонида отпустила.
   - Людей не обманешь, Автоном. Что же касается некоторых патриархов церкви Спасителя, казненных, или схваченных по моему приказу, то они замечены в тайных связях с заговорщиками. Они ведь тоже люди, и никакой ошибки здесь нет.
   При этих словах императрицы, телохранители Автонома заметно напряглись. Это не ускользнуло от ее внимания. Антонида поняла, что явственно перегнула палку. Ситуация в тронном зале, грозила выскользнуть из рук, превратившись в неуправляемую. Остатки салнитов, вряд ли справились бы с фанатиками иерарха, но телохранителей священника она опасалась меньше всего. Зутунг с его силой, мог остановить десяток таких отрядов. В данном случае, имело место еще одно обстоятельство. Она нуждалась в Автономе. Любой император, восходя на престол Восточной империи, принимал из рук ее патриархов благословение Спасителя. Без этого ритуала, народ мог просто не признать правителя законным. Да и в дальнейшем, поддержка, или не поддержка церковью императора, многое определяла в судьбе монарха. За долгую историю страны, случалось, что иерархи отдавали приказ воинам Спасителя, физически устранить неугодного им императора. Правда Антонида считала все это досужими домыслами. И все же, сомневаться в силе церкви, мог только недалекий человек, к каковым она себя не причисляла. Убей она сейчас Автонома, и никто из патриархов уже не поверит в ее искренность. А начинать завоевательные походы, имея за спиной такого врага, как церковь Спасителя, было, по меньшей мере, глупостью. Поэтому императрица решила пойти на компромисс.
   - Ну, хорошо, хорошо, почтенный Автоном. - Устало вымолвила она. - Всех помещенных в дворцовые подвалы патриархов, я отпущу. Ну а казненных уже не вернешь. В таких ситуациях, не обходится без случайных жертв. За их смерть, империя в моем лице, просит у церкви Спасителя прощения. Как ты сам понимаешь, заговорщики были людьми не бедными. Все их имущество, конфисковано в пользу государства. Это конечно не вернет церкви ее преданных служителей, но казна выплатит за них виру. О размере виры, мы договоримся позже. Кроме того, десятая часть всего имущества бунтовщиков, в денежном эквиваленте, поступит в полное распоряжение церкви Спасителя. - Антонида обворожительно улыбнулась.
  

***

  
   Через час, Автоном в обществе десятка освобожденных патриархов, покинул императорский дворец. Следом за ними, тянулась длинная вереница носильщиков, с первым взносом империи за поруганное достоинство служителей бога. А еще через час, когда на площади "казней" начались экзекуции, Автоном, вместе с еще пятью виднейшими патриархами, по-прежнему окруженный телохранителями-фанатиками, стоял возле императорского кресла на специальном помосте, возведенном для того, чтобы Антонида и ее приближенные, могли с удобством наблюдать за казнью, через бушующее море голов черни, заполнившей свободную от дров часть площади. Антонида, сидевшая в императорском кресле, накинула поверх платья, алый плащ с имперским грифоном. Волосы ее все так же украшала диадема жены императора. Корону Клемента, она собиралась примерить только после официальной церемонии коронации. Рядом с ней, в немного меньшем кресле, сидел военный регент. Золоченый шлем, Валерий держал в руках, представляя взорам гудящей толпы свое мрачное, озабоченное лицо. Взглянув на него, императрица покачала головой, но говорить ничего не стала.
   - Ладно, пускай все думают, будто могучий ум сего государственного мужа, занят заботами о благе страны и ее граждан.
   За их спинами, стояли телохранители салниты и Зутунг. Вокруг всего помоста, заняли позиции легионеры Валерия.
   Насладившись, наконец, зрелищем ожидания, Антонида поманила пальцем Зутунга. Некромант наклонился к императрице, и она прошептала ему на ухо несколько слов. Дослушав, маг отправился выполнять ее поручение. Через пару минут он вернулся, а перед помостом появилась вереница герольдов. Выстроившись в линию, они синхронно подняли свои трубы. Пронзительные, тревожные звуки, извлеченные людьми из медных инструментов, заставили волнующуюся толпу приутихнуть. Воспользовавшись моментом, заговорил распорядитель экзекуции, и с каждым его словом, гул голосов становился все тише и тише, пока над площадью не повисла мертвая, зловещая, звенящая тишина:
   - Слушайте, жители Великого Кесориполиса! - Распорядитель читал текст с большого листа пергамента свернутого в трубочку, врученного ему Зутунгом. - Слушайте, и не говорите, что не слышали. По обвинению в государственной измене, а так же в убийстве императора нашего Клемента II и наследника престола Елизара, приговариваются к смертной казни бывшие сенаторы...
   Слушавший до этого распорядителя с заинтересованно-удивленным выражением на лице Валерий, при перечислении бесконечного списка аристократов, подлежащих казни, впал в странное, отрешенное состояние. Ему казалось, что весь этот кровавый кошмар, одним из главных инициаторов которого он стал, происходит не с ним, не здесь и не на самом деле. После списка сенаторов, огласили список других богатых людей, не входящих в правящее сословие, а затем, простых горожан. К концу перечисления всех осужденных, голос распорядителя заметно сел.
   - Смертная казнь, будет произведена через сожжение в медном быке. Сенат считается распущенным до особого распоряжения вдовы императора Клемента II, императрицы Антониды. Волею единого Господа нашего и именем Спасителя.
   Распорядитель дал сигнал герольдам, и вновь запели трубы. Едва отзвучал последний аккорд, распахнулись двери, устроенные в нижней части императорского помоста. Оказалось, что он предназначен не только для удобства Антониды со свитой. Кроме этого, помост служил тюремным помещением для тех, кто должен был сегодня расстаться с жизнью в медном быке. Охрана помоста расступилась, освобождая проход, и легионеры потащили к месту расправы несчастных сенаторов. Одеты они были, кто во что. Кто в официальную тогу сенатора, кто в ночную рубашку, кто вовсе почти голышом, но на всех внимательный взгляд, мог заметить следы насилия и крови. Все осужденные шли молча. Некоторые пытались издавать какие-то звуки, но с членораздельной речью, понятной людям, они имели чрезвычайно мало общего. Антонида перестраховалась. Всем приговоренным, перед тем как вывести их на площадь, вырезали языки. Каждого осужденного, спустившийся с помоста иерарх Автоном, осенял знаком Спасителя, после чего, легионеры, открыв специальными стальными крючьями двустворчатые двери, бросали несчастного в чрево быка. Человеческая плоть, сгорала там, в течение какого-нибудь десятка другого мгновений.
   Примерно через полтора часа, когда процессия обреченных и не собиралась заканчиваться, императрица Антонида, пересытившись зрелищем смерти, в сопровождении военного регента, сошла с помоста и вместе с охраной, покинув площадь "казней", вернулась во дворец.
  

***

   Казни продолжались еще десять дней кряду, а потом, в Кесориполисе воцарилось странное, зловещее и напряженное спокойствие. Однако Антонида вздохнула спокойно, только когда через месяц, начали прибывать посланцы из провинций от военных наместников, установивших режим военного правления. Теперь она прочно держала рычаги управления государства в своих руках. Претензий же на трон со стороны двух дочерей Клемента от первого брака, Доминики, жены сына урского царя Папа и Капитолины, состоящей замужем за беричским князем Владиславом Бориславским, императрица не опасалась. Обе они, выйдя замуж за иностранных правителей, по законам Восточной империи, автоматически теряли право на отцовское наследство. Всех своих старших родственников Клемент давным-давно пережил, а двух племянников и племянницу императора вместе с их семьями, уничтожили еще в ночь переворота. Успокоившись, Антонида, наконец, официально приняла корону императоров Восточной империи, и направила весточку Роберту Эстельскому, об успешном завершении ее замыслов. А чуть позже, в королевство Ариев, отправились первые караваны с золотом, для поддержки приверженцев церкви Спасителя, в борьбе против богопротивного короля Конрада.
  

***

   До Эстеля, вести о переменах в Кесориполисе, дошли гораздо раньше золота императрицы. Получив их, сэр Роберт, сразу же приступил к сбору армии под знамена Спасителя, объявив священную войну нынешнему правителю королевства Ариев, исповедовавшему культ Тура и богов Небесного мира. Очень быстро, к сэру Роберту присоединились три четверти вассалов Конрада, признав его своим сюзереном, защитником веры и новым королем всех ариев. А вскоре, поддержать ревнителя веры, в Эстель прибыл сам архиепископ Регенский Этельстан, тайно бежавший из столицы в мятежную провинцию. Деньги Антониды, только помогли Роберту, получившему прозвище Праведный, добавить к своей и без того большой армии, солидную поддержку в виде наемной дружины скандов, во главе со свободным конунгом Трюгве из Либорга. Набрав около двух тысяч рыцарей, четыре тысячи ландскнехтов и имея полторы тысячи наемников, герцог Эстеля и вновь провозглашенный, но еще не коронованный король ариев, выступил на Реген. Конрад, в большой спешке собрав немногочисленных верных дворян, вместе с небольшой регулярной королевской армией, насчитывавшей не более пяти сотен тяжеловооруженных всадников и тысячу пехотинцев, двинулся навстречу узурпатору. Королевская гордость и честь воина, не позволяли ему просить помощи у своего друга, Светозара Светлого. Вмешивать чужеземцев, пусть справедливых, но все же чужеземцев, во внутренние дела своего государства, в отличие от Роберта, он считал недостойным.
   Войско Конрада, шло скорым маршем. Король надеялся встретить бунтовщиков на берегу реки Смоль, и не дать им переправиться, тогда их преимущество в численности, могло сойти на нет. Но он никак не мог предположить, что по мере приближения к реке, его армия начнет неуклонно таять, словно хилый мартовский снег под ярким весенним солнцем. После каждого ночного привала, Конрад недосчитывался двух, трех сотен воинов. Кое-кто из дворян, по примеру барона из Фогля Бенедикта, решил присоединиться к единоверцам, в борьбе с ересью Конрада, кое-кто прельстился золотом сэра Роберта, а кое-кто, просто счел за лучшее убраться восвояси и переждать столкновение сильных мира сего, а после присягнуть победителю.
   Когда король и его войско добрались до берега Смоли, Конрад со всей очевидностью осознал - с теми силами, что у него остались, воспрепятствовать намерению армии Роберта переправиться, он не сможет. Поэтому, он принял решение вернуться в Реген, чтобы встретить неприятеля за стенами крепости. Однако утром, он увидел, что ни одной из дружин вассалов с ним уже нет, а на противоположном берегу, появились передовые отряды Роберта Эстельского. Теперь армия герцога насчитывала почти десять тысяч бойцов. Шли они, не под флагом Эстеля, а под белым полотнищем, с изображением символа Спасителя по центру, давая понять, что сражаются не за власть, а за веру.
   Разведчики вскоре доложили сэру Роберту о плачевном состоянии дел в стане врага. Даже из королевской дружины, Конрад мог рассчитывать не более чем на две сотни рыцарей да пять сотен пехоты. Узнав об этом, герцог Эстеля усмехнулся в свою изящную бородку.
   - Отлично! Просто отлично! Все идет как по маслу.
   Находившийся рядом с ним в палатке Роджер Лурский предложил:
   - Трубить атаку, сир? С таким числом воинов, король Конрад не сможет помешать нам, форсировать Смоль. Наши рыцари сомнут его отряд с налета.
   При упоминании королевского сана Конрада, Роберт побагровел от гнева.
   - Конрад, не король ариям. Он изменник веры и государства. Хорошенько запомните мои слова, сэр Роджер, если хотите жить.
   Пылающим взглядом, герцог буквально сверлил своего вассала. Смутившись, барон отступил назад. Немного успокоившись, Роберт закончил:
   - Атаку трубить не нужно. Труби отбой. Ставьте лагерь. Дня через три, вокруг Конрада останутся только верные псы-телохранители, да и то не все. Мы возьмем его голыми руками. А захочет уйти в Реген, догоним. Все. Ступай.
   Как и предсказывал Роберт Эстельский, на утро четвертого дня по прибытии его армий на берег Смоли, с Конрадом остались, всего лишь пять десятков рыцарей, как и сам король, отвергших религию Спасителя ради веры в Тура. В течение всего этого времени, Конрад ждал атаки, которая так и не состоялась, а войско монарха, разбежалось, словно тараканы по щелям.
   Утром, король ариев вышел из палатки, и печальным взором оглядел опустевший лагерь.
   - Сир. В другой ситуации, я бы не осмелился предложить Вам этого, но сейчас, бегство не станет позором. Нужно бежать. В Берев, к князю Светозару. - Предложил самый преданный слуга Конрада, его телохранитель, граф Немский. - Он поможет. Вы законный король ариев, а Роберт Эстельский - узурпатор...
   - Нет. - Оборвал его речь Конрад. - Раз судьба распорядилась так, что мой народ отвернулся от меня, значит, так тому и быть. И все же, я король, а король, должен встречать удары судьбы по-королевски. Вот мой последний приказ. Вы все, кто остался верен мне, свободны от вассальной присяги. Спасайтесь, а меня ждет последнее сражение. - Он немного помолчал, словно задумавшись. - Окажите мне последнюю услугу, Гарольд. Принесите мой щит и королевский венец.
   - Мы не оставим тебя, Конрад, король ариев. - Твердо ответил граф. - Последний бой, так последний. - Он резко повернулся и ушел в палатку. Через несколько минут, он вернулся, со щитом и королевским венцом. С поклоном, подав Конраду корону и щит, Гарольд снял свой шлем.
   - Ели король идет в бой с обнаженной головой, его вассалы поступают так же. - Он повернулся к рыцарям Конрада, тихо стоявшим невдалеке. - Эй, рыцари королевства ариев! Не посрамим высокого рыцарского сана!
   Все телохранители короля сбросили шлемы.
   - Конрад! Конрад! Конрад! - Их могучие крики, достигли палатки Роберта Эстельского. Герцог неторопливо откинул полог, прислушиваясь:
   - Ну вот, старина Конрад наконец-то решился. Роджер! - На пороге появился барон Лура. - Позови ко мне Трюгве. - Подошедшему конунгу скандов, Роберт приказал. - Пришло время, твоим воинам отработать мои деньги. Переправьтесь через Смоль, уничтожьте телохранителей Конрада, а его самого, живого, приведите ко мне.
   Наемники не заставили себя ждать. Не прошло и часа, как сканды вернулись. Забрызганные кровью северные воины, волокли раненного Конрада, на голове которого, по-прежнему возлегал королевский венец. Роберт Эстельский, вместе с архиепископом Этельстаном, в окружении приближенных, вышли навстречу этой процессии.
   - Твое приказание выполнено, хозяин.
   Трюгве, из рваной раны на щеке которого сочилась кровь, приложил руку к груди. Сэр Роберт молча покачал головой, соглашаясь, однако обратился к Конраду:
   - Ну что, отступник? Теперь ты убедился, кому доверяет народ ариев? - Король, поставленный наемниками на колени, закусил губу от боли, но промолчал. - Ладно. - Улыбнулся герцог. - Я не стану потешаться над тобой, словно злодей из дешевого рыночного балагана. Все-таки... - Протянул герцог, пожав плечами. - Ты был королем ариев, хоть и бездарным. - Он вынул из ножен длинный меч. - Откиньте волосы с его шеи. - Приблизившийся Трюгве, с удовольствием намотал длинные волосы Конрада на кулак и пригнул его голову, чтобы открыть шею для удара. - Прощай, Конрад.
   - Будь проклят, изм...
   Окончание фразы короля, прервал взмах меча. Его голова, отделилась от тела и осталась в руках сканда, тут же с плевком бросившего ее на землю. Тело Конрада, обливающееся кровью, отпустили, и оно упало прямо в пыль. Голова, все еще украшенная королевским венцом, подкатилась к ногам герцога Эстеля. Сэр Роберт, кончиком меча подцепил корону, поднес ее поближе и, подхватив левой рукой, водрузил ее на свою голову. Кровь на венце, нисколько не смутила новоиспеченного властелина. Торжествующая улыбка, так похожая на звериный оскал, застыла на его лице.
   - Покойся с миром. - Прошептал пораженный разыгравшейся на его глазах сценой Этельстан, осеняя останки Конрада знаком Спасителя, а Роберт Эстельский, отшвырнул переставшую его интересовать голову в сторону носком сапога.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 4: ЭКСПАНСИЯ

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Сон, был похож на темноту, густую, беспросветную, притягивающую как магнит и вместе с тем, ужасающую, словно разверстая пасть дикого зверя. Такую темноту, что казалось даже слова, случись им прозвучать, потонули бы в ней и растворились без остатка, оставив навсегда невысказанными понятия, срытые за их звуками. Неожиданно, в самой глубине этой тьмы, зародилось слабое мерцающее свечение. Оно стало быстро приближаться, и вскоре, превратилось в сияющий голубоватым блеском силуэт меча. Меч то приближался, то удалялся, вращаясь в вертикальной плоскости и вызывая чувство смутного беспокойства. Наконец он прекратил свое вращение и повис в центре тьмы, словно превратившись в огромный, величественный, заполнивший все помыслы и воображение монумент. Его свечение разгоралось все ярче и ярче, пока не заполнило собой всю черную пустоту, не оставив от нее и следа. И тогда, из этой сверкающей белизны, прогремели, отдаваясь в сознании гулким эхом, слова:
   - Смертные! Пришло время моей свободы, а вам исполнить предначертанное богами. Встаньте и идите. Страшитесь ослушаться воли меча повелителя богов. Ступайте, и да свершиться назначенное!
   Гулкий смех, разразившийся вслед за этим, слышался еще долго после того, как темнота вновь сменила свет, а силуэт меча, отдалившись, растаял в ней бесследно.
  

***

   Три человека, единственные во всем Светлом мире, видевшие этот странный сон, проснулись одновременно. Императрица Антонида, в императорском дворце Кесориполиса, король ариев Роберт Праведный, в королевском замке Регена, а князь Светозар Светлый, в великокняжеских палатах Берева.
   Вскочив с постели посреди ночи, Антонида и Роберт, сразу же отдали приказы о сборе армий и выдвижению их к границам царства Хоривов. Повелителям Восточной империи и королевства Ариев, даже не пришлось направлять друг другу гонцов. Они и без того знали - союзники выступят вовремя.
  

***

   Великий князь беричей Светозар, проснувшись, поспешно нащупал ножны с Турлингом, установленные рядом с ложем на специальной подставке. Обнаружив меч на привычном месте, он немного успокоился, хотя волнение, вызванное недавним сном, полностью не улеглось. По привычке, словно больную руку, погладив прохладные металлические ножны, Светозар задумался. За почти двадцать лет, в течение которых он являлся хранителем лунного меча, он привык к постоянному весу его ножен за спиной. Магия Турлинга, уже не так сильно давила ему на плечи. Но все же, время от времени, волшебному оружию удавалось пробиться сквозь барьеры ножен, и тогда, его тихий, назойливый голос, нашептывал Великому князю слова о величии и славе, сулимых обладанием мечом Тура. Светозару всегда хватало сил, чтобы справиться с этим навязчивым голосом, хотя такая борьба и отнимала у него множество физической энергии, однако в этот раз, все было совсем иначе. Никогда еще со столь отчетливой яркостью, Турлинг не представал перед князем в его сновидениях. Поэтому Светозар не мог отмахнуться от случившегося, как от простого ночного кошмара. К тому же, повелитель Берева подозревал, что сегодня меч обращался не к нему, как бывало всегда. По трезвому размышлению, он предположил, что стал случайным свидетелем общения Турлинга с кем-то другим, и, причем не одним. Но вот с кем? На этот вопрос у него не имелось ответа. Тяжело вздохнув, Светозар поднялся с постели, сон сняло как рукой. Первородное пламя, как всегда, игравшее своими языкам на правом плече, непривычно обжигало кожу, словно давая понять - не зря тревожишься, смертный. Лежавшая рядом Ладалина, тревожно заворочалась, но не проснулась. Несколько мгновений с нежностью понаблюдав за женой, Великий князь оделся. Приторочив за спиной ножны с Турлингом, он тихонько выбрался из спальни. В сопровождении трех телохранителей, как всегда дежуривших в приемной, он проследовал в библиотеку, дабы в уединении, в кругу старинных книг и рукописей, серьезно подумать о случившемся.
  

***

   Тем временем, имперцы и арии, начали наступление на границы царства Хоривов. Сорокатысячная армия Восточной империи, и десяти тысячное войско короля ариев, почти одновременно обрушились на хоривские пограничные заставы. Однако арии, продвигались к столице хоривов, куда быстрее более многочисленной и мощной армии Антониды, поскольку оборона хоривов на юге, где царство граничило с Восточной империей, оказалась намного крепче, чем на рубежах с королевством Ариев. Валерию и прочим полководцам империи, приходилось с огромными затратами времени и ценой больших человеческих потерь, брать все крепости, построенные по приказу царя Велимирича на пути к Хориву. И все же, хоривский владыка, понимал - его собственной небольшой дружины и народного ополчения, явно недостаточно, для отражения угрозы с юга. Когда же он узнал, что и бывшие союзники арии, нарушив мирное соглашение, уже на полпути к его столице, то принял решение отправить посланцев к Великому князю беричей Светозару, с просьбой о срочной помощи.
  

***

   Послы из Хорива, прибыли в Берев, спустя почти три недели, после той памятной ночи, когда Светозару во сне явился лунный меч. Великий князь беричей, находился в мрачном расположении духа. Двадцать лет на великокняжеском престоле и постоянный груз дополнительной ответственности в виде Турлинга за плечами, отложили свои печальные отпечатки на его облике. В бороде, усах и на голове Светозара, пробилась ранняя седина, складки на лбу, говорили о постоянных раздумьях, а морщины в уголках глаз и губ, придавали его лицу, выражение какой-то неведомой, постоянной скорби. Да и события последних трех месяцев, не принесли князю поводов для радости. Переворот в Кесориполисе, сам по себе, почти не волновал Светозара. Смерть Клемента II, его старого врага, презренного убийцы, к коему он не испытывал ни капли уважения, могла бы даже доставить ему удовольствие, если бы не смена власти в Регене, сопровождавшаяся убийством его друга, короля ариев Конрада. Однако Светозар оказался связан по рукам и ногам. Конрад не просил о помощи, а вмешиваться во внутренние распри чужой страны, Великий князь беричей не имел права. Гибель Конрада, стала для Светозара тяжелым ударом. Он слушал посланников нового короля ариев Роберта Праведного, изо всех сил сдерживая желание отрубить им головы, будто наяву видя кровь друга на их руках. Вместо этого, милостиво выслушав заверения послов в дружбе и неизменности добрососедского отношения королевства Ариев к Великому княжеству беричей, даже после смены монарха, беревский князь одарил вестников и с миром отпустил восвояси. После этого, он стал сам не свой. Несколько дней подряд, Светозар с горящими глазами метался по палатам, пугая слуг и удивляя дружинников. Даже Ладалина, не смогла его успокоить. Вся его природа, требовала действий, чтобы заглушить, загнать глубоко, глубоко в подсознание ненависть к убийцам друга, клокотавшую в нем, словно кипяток в котле, подвешенном над жарко пылающим огнем. И тогда он принял решение, о котором впоследствии горько пожалел не один раз.
   Давно, уже, наверное, лет десять, Светозар вынашивал планы расчистки черных городищ, старинных поселений огненных волков в Светлом мире, ныне населенных нечистью. Эти планы, возникли еще двадцать лет назад, во время похода к Северному хребту за Турлингом, но до них никак не доходили руки. Уже десять лет, разведчики беричей, кружили по периметрам городищ, иногда даже проникая внутрь, собирая информацию о характере местности, отмечая на картах стоянки лоргов и логова язей. Многие сложили головы, навечно оставшись в местах темной силы. Сведений набралось много, а все же, до недавнего времени, беревский князь считал, что их недостаточно. Много раз он обращался к огненным волкам с просьбами о помощи в своем предприятии, вполне резонно считая, что кому как не им, бывшим хозяевам этих мест и непревзойденным лесным следопытам, участвовать в таких делах. Однако раз за разом, он получал от князя Острова Грез Игвольфа, отказ. Средние дети Тура, не желали и близко приближаться к своим древним городам. Даже Ратвольф, всегда и во всем поддерживавший Светозара, когда речь заходила о городищах, отказывался разговаривать. В конце концов, Великий князь беричей, оставил огненных волков в покое. С тех пор, отношения Турограда и Берева, слегка охладели, даже, несмотря на то, что жена Светозара, оставалась княжной Острова Грез, а их дочь Миролина, с малых лет жила и воспитывалась на родине средних детей Тура и дочерей Ипабога.
   Необходимость выплеснуть свою негативную энергию, заставила Светозара приступить к очистке городищ немедленно и без поддержки жителей Острова Грез. Начать он решил с Огнеграда, первой столицы огненных волков. Великий князь желал поскорее избавить Светлый мир и Бориславское княжество от того, что увидел там, двадцать лет назад своими собственными глазами.
  

***

  
   Дружина Беревского княжества, углубилась в бориславские леса. Все произошедшее после, запечатлелось в памяти Светозара, словно огненное клеймо. Трехтысячный отряд, спешился на опушке чащи. По желанию Великого князя, беричские воины вступили под полог леса, на границе Щековского и Бориславского княжеств, именно в том месте, где и экспедиция Светозара, спасаясь от преследования сакалов и скандов, два десятилетия тому. Прежде чем приступить к делу, беревский владыка, хотел мысленно вернуться к тем давним событиям, дабы почерпнуть в прошедшем, сил для свершений грядущего. Как и тогда, лошадей пришлось оставить на опушке. Для их охраны, Светозар выделил сотню дружинников. Отдав им, последние распоряжения и выслав вперед разведчиков, с замиранием сердца, Великий князь беричей, переступил границу леса.
   Почти трехтысячное войско, двигалось в полной тишине, лишь изредка нарушаемой потрескиванием сучка под ногой неосторожного воина, или легким позвякиванием оружия, а слух Светозара, казалось, покинул своего хозяина, чтобы вернуться в прошлое на двадцать лет. В его ушах, стоял леденящий кровь посвист скандских и сакальских стрел, дикое гиканье кочевников, да яростный, захлебывающийся лай собак, настигающих свои жертвы. Из этого состояния, его вывел Трувор, озабоченный отсутствующим взглядом на лице повелителя. Сканд, шедший на шаг впереди князя, поравнялся с ним и потряс за плечо. Вернувшись к реальности, Светозар задал вопрос:
   - Что случилось, Трувор?
   - Великий князь, - командир телохранителей заговорил быстро и деловито, пытаясь скрыть облегчение, снизошедшее на него, когда князь осмысленно взглянул в его глаза, - вернулись разведчики от границ Огнеграда. На ближайших подступах к городищу, покой и тишина. Следопыты немного прошлись по окраинам, но не нашли даже следов присутствия лоргов. Скорее всего, стаи нежити отошли вглубь темного места. Не нравится мне это. - Трувор озабоченно погладил свою пышную, длинную как у всех скандов бороду.
   - Не переживай, старый друг. - Голос князя был спокоен и холоден. - Сейчас раннее утро, время охоты лоргов прошло, поэтому язи отвели их на дальние дневные стоянки. Нежить не любит солнечного света. Все эти стоянки и укрывища язей, есть на наших картах. Их время заканчивается.
   - Надеюсь, на картах отмечены все места. - Внутренне взмолился Трувор.
   В это время, вернулся еще один разведчик, и сканд, поспешно поклонившись, нервно покусывая ус, отправился ему навстречу.
   Кроме самого Трувора, командира личной охраны Великого князя беричей Светозара Светлого, тройку его неизменных телохранителей, составляли Мечислав, как и сканд, один из воспитателей и постоянных участников всех его походов и начинаний, а так же, восемнадцатилетний сын Трувора от бывшей сенной девушки княгини многокабанской Миры, Рады - Дарстейн, сменивший на этом посту, постаревшего Изяслава. Свое имя, Дарстейн получил в честь одного из сыновей князя огненных волков Борвольфа, Дарвольфа, отдавшего свою жизнь, спасая от смерти дядю Светозара, Великого князя Твердислава. Однако же, оно, по настоянию отца, звучало на скандский манер. Высокое положение при князе Светозаре, Дарстейн заслужил благодаря своим собственным достоинствам, а не из-за давней дружбы повелителя беричей с его отцом. К шестнадцати годам, он даже немного перерос Трувора, хотя и не мог похвастаться отцовской шириной плеч. Сил молодому воину было не занимать, поэтому, когда наступило время очередного набора в великокняжескую дружину, наследник Трувора с честью прошел все испытания, а спустя малое время, вошел в число ближних дружинников. Когда же Изяслав сменил меч воина на кафтан советника, лучшей кандидатуры для своей троицы Светозар найти не смог. Молодость и горячий пыл Дарстейна в этой команде, уравновешивались опытом и мудростью его отца и Мечислава, несмотря на отсутствие правой кисти, по-прежнему остававшегося сильнейшим клинком княжества.
   Давняя любовь Трувора к Раде, все же привела эту пару к замужеству. Годы, прожитые Радой на Острове Грез, пока Трувор вместе со Светозаром путешествовал к Пещере Огненной колесницы и сражался на полях битв Светлого мира, почти уровняли их в возрасте. Эта разница, ранее представлявшаяся сканду непреодолимой, растаяв, подвигла его на женитьбу, ранее почитаемую им недопустимой для воина, связанного вассальной присягой. Однако ж, несмотря на все шутки и подтрунивания друзей, Мечислава и многокабанского князя Гремислава, брак состоялся, о чем ни сам Трувор, ни жена его Рада, вернувшаяся вместе с мужем в Берев и занявшая место возле Великой княгини Ладалины, ни разу за всю последующую жизнь не пожалели.
   Неожиданно для себя, Светозар увидел черную траву Огнеграда. Сейчас, в яркий солнечный летний день, ее блестящие высокие стебли, казались еще более инородными в пышном зеленом лесу, чем той ночью, под проливным дождем. Удивление Великого князя, было вызвано не тем, что он увидел границы городища, он понимал - рано или поздно придется стать на черную траву, но тем, что это случилось так скоро, хотя на сей раз, они медленно шли, а не мчались сломя голову, как в прошлый. Князь резко выбросил вверх правую руку. Авангард его армии, повинуясь условному жесту повелителя, остановился.
   Еще до того, как они вошли под сень деревьев, Светозар разделил свое маленькое воинство на три равных отряда, каждый со своим собственным командиром. Правой рукой, руководил молодой бориславский князь Владислав, на правах хозяина здешних мест. В этом отряде, большинство составляли дружинники из Бориславля, отлично знавшие прилегающие к Огнеграду территории. Многие из них, не раз посещали и само городище, в качестве разведчиков. Левую руку, вел княжеский воевода Бага-Иджил, один из сакальских князей, не пожелавших подчиниться Идильскому каганату. Вместе со своим родом, Бага-Иджил бежал из степи и просил прибежища у Великого князя беричей. Светозар, принял беглецов с одним единственным условием - Бага-Иджил, вместе со всеми кто пришел с ним, обязывались отречься от Чернобога и поклониться Туру в золотом круге богов. Поскольку особого выбора у степняков не имелось, сакалы согласились. Так в беричских дружинах, появился отряд степных всадников. Центр, Светозар принял на себя. Сейчас, все три отряда, широким полукругом охватили границы Огнеграда. По замыслу Великого князя, они должны были выдавить всю встретившуюся на пути нечисть к центру городища. Все основные стоянки лоргов и укрывища язей, располагались именно с этой стороны, воображаемой черты, разделявшей темное место на две половины. Окружив нежить в центре, беричские дружины, методично ее уничтожат. Если окружение не состоится, то воины Светозара, продолжат теснить лоргов с язями к северо-восточным границам Огнеграда. Там их уже ожидают заградительные отряды бориславских дружинников, в большинстве своем состоящие из лучников. Таким образом, зажав врага с двух сторон, Светозар собирался завершить битву в свою пользу.
   Поднятой рукой, повелитель Берева нащупал рукоять Турлинга за плечом. Меч, как всегда находился на своем месте. Слегка сжав рукоять пальцами, Светозар даже через латную рукавицу почувствовал странную, будто нервную дрожь божественного оружия. На мгновение, в его мозгу зародились сомнения в правильности принятого решения, но отступать было уже слишком поздно, поэтому, размашисто опустив руку, князь достал из ножен дедовский меч. Лезвие ярко блеснуло на солнце и вслед за повелителем, все дружинники обнажили свое оружие. Мечи ударили о щиты, а воздух огласился древним боевым кличем беричей:
   - Бер! Бер! Бер! Бер! Бер! - Скрываться далее, не имело никакого смысла.
   Указав острием меча в сторону Огнеграда, Светозар коротко приказал:
   - Вперед! - И мягким боевым шагом вступил на черную траву.
   Четыре часа, пробирался отряд Светозара по темному городищу. За это время, им не оказали мало-мальски серьезного сопротивления. Все стоянки лоргов, отмеченные разведчиками на картах, оказались покинуты, как и укрывища язей. Только однажды, дружинникам Великого князя, удалось застать врасплох зазевавшегося язя, но прежде чем Светозар успел остановить их, в лесного колдуна всадили, по меньшей мере, три десятка стрел. Когда князь подскочил к поверженному телу, жизнь уже покинула грешное создание междумирья. Он расстроился. Чувствовалось - здесь что-то нечисто, а единственное существо, способное хоть как-то прояснить ситуацию, сильно смахивало на дикобраза, из лесов царства Ура и восточных провинций империи. Только мертвого. Ничего не сказав, князь поднялся с колен и двинулся дальше. Трувор, понимавший своего повелителя без слов, отдал приказ не убивать одиночную нежить, а брать в плен, для допроса. Впрочем, такого случая им более не представилось.
   Еще спустя четверть часа, воинам Светозара встретилась довольно крупная стая лоргов. Язей же, рядом не оказалось. Лорги, безмозглые создания, подчиняющиеся только зову своего вечно голодного брюха да воле язей, вопреки обыкновению, не напали на людей, свой потенциальный обед, а пустились наутек. Воодушевленные бегством врага, дружинники с криками бросились догонять бегущих. Как не пытались Светозар, Трувор и Мечислав образумить их, вид мелькающих среди черных остовов деревьев спин лоргов, приводил беричей в неистовство. Поскольку два других отряда, не знали о погоне бойцов Светозара за стаей лоргов и продолжали идти медленно, в плотном полукольце образовался разрыв. И чем дальше в горячке погони убегали дружинники Великого князя, тем шире становились бреши между частями его войска. Увлеченные в преследование врага своими собственными людьми, Светозар, Мечислав, Трувор и Дарстейн, бежали вместе с остальными, не в силах что-либо изменить. Обернувшись к Трувору, Великий князь прокричал:
   - Приготовьтесь. Сейчас начнется. Я чувствую это!
   Он отстегнул от пояса глухой шлем с изображением первородного пламени, работу мастеров Острова Грез, одел и застегнул под подбородком. В этот момент, они услышали победный клич дружинников, наконец-то настигших врага.
   - Дарстейн, подай сигнал Владиславу и Бага-Иджилу. - Приказал Светозар, сам вступая в битву.
   Рядом с ним, защищая князя, справа и слева, сражались Мечислав с Трувором. Дарстейн немного задержался, чтобы достать рог и трижды протрубить. Протяжный звук, гулко пронесся по лесу и затих, сменившись лязгом мечей вперемешку с криками битвы. Молодой воин вернул рог на место, после чего присоединился к сражающимся товарищам.
   Яростный ритм сражения, необходимость защищать свою жизнь от клыков и когтей наседающей нежити, пьянящий вид вражеской крови, заняли все мысли беревского князя. Он уже не задумывался о том, что происходит на расстоянии нескольких шагов от того места, где сражался сам, иначе бы заметил, отсутствие ответных сигналов от отрядов бориславского князя и сакальского воеводы. Да их и не могло последовать, потому, что обе дружины, окруженные вчетверо, а то и впятеро превосходящими силами лоргов и язей, уже потеряв более половины воинов, поспешно отступали. Немного позже, Светозар узнает, что данные его разведки, указали сильно заниженную численность лоргов и язей в Огнеграде. Но даже это обстоятельство, не помешало бы беричам одержать победу, если бы не разветвленная сеть подземных галерей под городищем, позволявшая язям быстро перемещать большие стаи лоргов в нужные им места. Бегство первой стаи, показавшееся всем случайным, на самом деле, оказалось хорошо спланированным. Все последовавшие за ним события, позволили лесным колдунам раздробить армию Великого князя, после чего, неожиданно напасть на все три отряда поодиночке, при необходимости направляя стаи нежити туда, где в них возникала наибольшая необходимость. Также много позже, Светозар узнает, что ни один воин из отряда Бага-Иджила, не вышел из черного городища, а из дружинников Владислава, спасся едва десяток, включая самого князя, получившего серьезные ранения, и вынесенного из Огнеграда на руках в бессознательном состоянии.
   Великий князь, сражался, убивая тех, кто вставал на его пути, однако вскоре заметил, что лоргов вокруг становится все больше и больше. А язей собралось не меньше четырех десятков. Они стояли в стороне от битвы и плели заклинания на неизвестном языке, заставляющие нежить вновь и вновь бросаться на обнаженные мечи беричских дружинников. Обернувшись, Светозар обнаружил, появление несколько новых стай, общей численностью не менее тысячи. Выругавшись, он окликнул молодого сканда:
   - Дарстейн, труби! - Сын Трувора исполнил приказ, но ответа вновь не последовало.
   - Проклятье! - Светозар, отрубил тянувшуюся к нему когтистую лапу. - Смени меня. - Он сделал молниеносный выпад, потом быстрый шаг назад, а Дарстейн занял его место в ряду сражающихся.
   Теперь, Беревский князь оказался в кольце обороняющихся, среди дружинников ожидающих своей очереди сменить сражающихся бойцов. Вокруг его воинов, бушевало необозримое море голов напирающих лоргов.
   - Мечи в ножны! - Приказал он находившимся в кругу воинам. - Берите луки, стреляйте в язей. Это наш единственный шанс. Давайте!
   Мгновение спустя, засвистели стрелы. Луков оказалось не много, но выпустившие по пять, шесть стрел беричи, поразили около полутора десятков лесных колдунов, прежде чем те осознали всю опасность такого оборота событий. Часть лоргов, которыми управляли убитые язи, остались без контроля и тут же принялись пожирать тела убитых врагов и сородичей. Толпа нападавших смешалась, натиск на обороняющихся ослаб. Оставшиеся в живых лесные колдуны, отошли на безопасное расстояние, куда не доставали стрелы беричей, и оттуда пытались подчинить своей воле бесконтрольных лоргов, когда Светозар, скомандовал прорыв. К этому времени, он понял - победа невозможна, и единственное, что им остается - спасать свои жизни. Однако он решил не отступать, а пробиваться вперед. На такую мысль, спасшую между тем жизни многих его дружинников, Великого князя натолкнуло то обстоятельство, что отряды Владислава и Бага-Иджила, не ответили на условный сигнал. По всей вероятности, они попали в засады. Лесные колдуны, не ожидавшие от людей подобного маневра, на некоторое время растерялись, позволив чуть более чем четырем сотням воинов Светозара прорвать кольцо окружения. Остальные остались в ловушке. Князь приказал бежать на северо-восток, туда, где находились заградительные отряды бориславцев. Лорги, почувствовав уменьшение сопротивления, с удвоенной силой набросились на оставшихся в кольце людей. В течение нескольких часов, язям не удавалось отвлечь их от кровавого пиршества. Своей смертью, оставшиеся в окружении, спасли жизни тем, кто вырвался. Их крики, еще долгое время доносились до убегавших, вызывая у них бессильный гнев и слезы отчаянья.
   Почти сутки, князь Светозар с горсткой людей пробивался к границам Огнеграда. За это время, он успел убедиться в правильности выбранного им решения. Всего лишь несколько малочисленных, неорганизованных стай лоргов, встретили они на своем пути. Когда же, наконец, перед ними предстала граница черной травы и показались силуэты воинов Бориславля, на Великого князя обрушилось со всей неумолимой тяжестью, жестокое осознание случившегося. У него подкосились ноги, и если бы не бежавшие рядом Трувор с Дарстейном, подхватившие повелителя под руки, наверняка он свалился бы на землю. Последние несколько сот шагов, телохранители тащили на себе почти бесчувственного князя.
   Выбравшись из городища, измученные беричи повалились на траву, и долго не могли ответить на удивленные и встревоженные вопросы бориславских дружинников. Светозар, прислонившись спиной к толстому стволу старого дуба, запрокинув голову, ушел в себя. Слезы горя, скорби и беспомощности, градом катились по его суровому лицу и обеспокоенным таким его состоянием Трувору и Мечиславу, никак не удавалось привести его в чувство. Перед глазами Великого князя, словно живая, стояла картина ужасной гибели его воинов в черном городище, а слух был наполнен шепотом лунного меча, то насмехавшегося над ним, то требовавшего свободы, а то обещавшего превратить поражение в победу. И тут он почувствовал уже давно забытое ощущение тепла на груди. Поспешно, Светозар достал спрятанный под одеждой и кольчугой кожаный мешочек. Достав спрятанное в нем маленькое серебряное колечко с тремя камешками бирюзы, князь крепко накрепко сжал его в ладони. Уже во второй раз, оберег Ладалины спасал его в Огнеграде. И даже в такой трагический для себя момент, Светозар нашел силы отказаться от услуг Турлинга.
  

***

   Сегодня, во время пира в тронном зале великокняжеских палат, когда Светозар восседал за главным столом на золотом троне, рядом с Ладалиной, воспоминания того черного дня, с новой силой вернулись к нему, отчаянно контрастируя с обстановкой покоя и веселья на празднике в честь богини Макоши. На короткое время, оторвавшись от своих раздумий, он услышал былину, исполняемую нараспев старым сказителем:
  
   То не Велес-бог, выгнал тучи на пастбища небесные,
   То не Туров орел над землей парит,
   То затмили солнце ясное, стрелы идильские,
   Стрелы длинные, стрелы каленые.
  
   А сидел тогда на престоле Беревском, Велик князь Твердислав.
   Он собрал дружины беричские,
   От самого Ратиславля, до Многокабани далекой,
   И повел на врага великого, врага злого, беспощадного.
  
   Да не лишь идиль, супротив Твердислава стал.
   Там и карлики Чернобоговы, там и псы Симаргаловы, там и люди северные.
   И оставили беричи, свои земли многие,
   Земли древние, земли вечные.
  
   А полки темны, Чернобоговы, шли войной, да на Берев-град.
   И пришел тогда, из земли чужой, долгожданный князь,
   Долгожданный князь, князь потерянный.
   То вернулся домой Творимиров сын.
  
   С ним дружина бойцов, да невиданных,
   А в дружине той, что боец, то волк,
   Да не волк простой, а волк огненный.
   Говорил ему Твердислав, таковы слова:
  
   "Ты племянник мой, Светозар удалой,
   Светозар удалой, Творимиров сын.
   Встанем мы с тобой, да плечом к плечу,
   Постоим с тобой, за честь беричей."
  
   Но ответил князю Творимиров сын:
   "Нужна сила моя, во долгом пути, пути дальнем, пути неизведанном.
   А в конце пути, лунный меч лежит,
   Он спасет от врагов, земли беричей.
  
   И пошел Светозар, о восьми друзьях, сквозь леса Бориславские, сквозь реки брячиславские, да на Север дик.
   Там в высоких горах, вечно снег лежит,
   Вечно снег лежит, да не тает он.
  
   Там нашел Светозар, лунный Туров меч,
   Лунный Туров меч и его детей.
   И вернулся он, да с мечом своим,
   В поле дикое, поле зимнее, поле щековское.
  
   А и шла на нем, битва жаркая,
   Битва жаркая, битва кровавая.
   И погиб уже Эдгар Регенский,
   И погиб уже Дарвольф, огненный волк.
  
   Да и князь Твердислав, чуть живой лежал.
   И поднял Светозар, лунный Туров меч.
   И вернул Светозар, веру беричам,
   Веру беричам, их союзникам.
  
   И разбили они, рати темные,
   Рати темные, рати великие.
   Ну а Светлый князь, Творимиров сын,
   Принял трон князей, стольнобереских.
  
   Чтобы службу служить, роду Берову,
   Роду Берову, миру Светлому.
  
   Сказитель замолчал, а Светозар снова задумался.
   - Эк у них все просто. Службу служить, роду Берову, да миру Светлому. - Он в сердцах тяжело вздохнул. - Если бы хоть кто-нибудь из них мог знать, чего стоили мне эти двадцать лет владения лунным мечом. Чего стоила борьба с искушением достать Турлинг из ножен и очистить Светлый мир от порождений и поклонников мира Темного. Даже смерть друга, даже гибель тысяч смелых воинов в темном городище, не заставили меня этого сделать.
   Князь поморщился как от зубной боли. Улыбавшаяся до этого Ладалина, сидевшая по правую руку от повелителя беричей, бросила на него озабоченный взгляд, но он его даже не заметил. Внимание Светозара, отвлек вошедший в пиршественный зал Трувор. Появление сканда, отвечавшего за безопасность в великокняжеских палатах, могло вызвать только событие чрезвычайной важности. Пробравшись сквозь ряды пирующих, командир телохранителей приблизился к княжескому трону. Склонившись к уху Светозара, Трувор прошептал:
   - Великий князя, - голос старого воина, оставался, спокоен как всегда, - прибыло посольство от царя Велимирича.
   - Пусть проходят в зал. - Князь недоумевал, почему Трувор не решил эту проблему сам, а пришел спросить его совета. - Прикажи подготовить для послов места.
   - Великий князь, - настойчиво повторил сканд,- посол Радамирич, просит немедленной аудиенции. На царство Хоривов, напали одновременно Восточная империя и королевство Ариев.
   Светозар поставил на стол, поднятую было чашу со сладким красным никепольским вином. Закусив губу и подумав секунду другую, он обратился к Трувору:
   - Отведи их в мою приемную. Я сейчас приду.
   Сканд поклонился и ушел. На вопросительный взгляд Ладалины, Светозар ответил ободряющей улыбкой, впрочем, выглядевшей совершенно вымученной.
   - Все одно к одному. - Мысли проносились в голове Великого князя, перескакивая друг через друга, мешая сосредоточиться на главном. - Переворот в Кесориполисе, гибель Конрада, неудача с очисткой Огнеграда от нежити. Не связанны ли эти события, с тем ночным сном, где лунный меч призывал кого-то, кто был избран его освободить?
   Посидев еще немного, но, так и не сформировав, на сей счет, окончательного мнения, Великий князь беричей, поднялся со своего золотого трона и двинулся к выходу. За ним, словно тени за хозяином, возникли Мечислав с Дарстейном.
   Светозар вошел в приемную, резко распахнув дверь. Быстрым, деловым шагом, он прошел к широкому дубовому столу, заваленному различными грамотами, свитками и документами, которые ему приходилось ежедневно рассматривать, и сел в кресло. При этом, уже находившиеся в кабинете Трувор, Радамирич и сменивший меч телохранителя на пергамент, перья и чернила секретаря Изяслав, поднялись со своих мест. Сканд даже не успел представить повелителю хоривского посланца, когда тот, порывисто шагнув вперед, заговорил:
   - Светлый князь! - Мечислав с Дарстейном, уже находившиеся за спиной Беревского владыки, напряглись и потянулись к эфесам мечей, но Светозар, легким мановением руки остановил их, после чего, внимательно всмотревшись в лицо хорива, попросил его:
   - Давай отбросим формальности. Я знаю кто ты, а ты, кто я. Ты просил немедленной аудиенции, я тебя слушаю.
   Немного смутившись, Радамирич продолжил:
   - Плохие новости, Великий князь. Восточная империя и королевство Ариев, коварно напали на наше царство. Мой царь Велимирич, просит твоей помощи. Беричи всегда покровительствовали нашей маленькой, мирной стране. Нам самим, не выдержать войны не то что на два фронта, но даже с одной Восточной империей. Теперь счет уже идет на дни. Когда я уезжал из Хорива, рыцарям короля Роберта оставалось не более двух дневных переходов до нашей столицы. Даже если учесть, что царские дружины еще оказывают им сопротивление, арии уже наверняка осадили город. Им одним, конечно быстро Хорива не взять, но имперцы, хоть и продвигаются медленнее, все же очень скоро придут на помощь их армиям.
   Хорив замолчал, с надеждой взирая на Великого князя. Светозар тоже молчал, все это время лихорадочно размышляя. Лицо его оставалось бесстрастным. Только легкое поглаживание левой руки, чуть выше запястья, выдавало возникшее у него волнение. Там, под рубашкой и кафтаном, скрывалась метка, оставленная ему в Огнеграде. Три глубоких следа от когтей лорга.
   Потом как всегда бывало в сложных ситуациях, его рука потянулась к рукояти Турлинга, но, вспомнив, что он не один, князь поспешно одернул ее.
   - Садитесь все, мне нужно подумать. - Трувор, Изяслав и Радамирич, послушно исполнили повеление Великого князя. Продумав около пятнадцати минут в полной тишине, Светозар обратился ко всем:
   - Собрать войско, способное остановить объединенные армии имперцев и ариев, а уж тем более привести его в короткий срок к Хориву, мы не сумеем. Скажи Радимирич, как объяснили Антонида и Роберт причины своего нападения на вас?
   - Никак, Великий князь. - Хорив смущенно пожал плечами. - Ни один из наших послов, ни к ариям, ни к имперцам, не вернулся живым. Все наши вопросы остались без ответа. Хотя некоторые догадки у нас все же есть.
   - Какие же? - Князь сделал приглашающий жест рукой, предлагая хориву высказаться.
   - Похоже, это не простая война за территории. Они убивают всех, кто отказывается отречься от Тура и принять веру Спасителя. На плащах и щитах многих воинов, как ариев, так и имперцев, знак Спасителя - человеческое сердце, заключенное в треугольник. Среди солдат, много людей, принадлежащих к ордену воинов Спасителя, а к флагам Восточной империи и королевства Ариев, добавилось белое полотнище с изображением знака Спасителя. Это война за веру. В их армиях, нет ни одного наемника, только имперцы и арии.
   - Интересно - Отозвался Светозар. - Однако же, они видно забыли, что беричи также исповедуют веру в богов Небесного мира, как и наши братья хоривы. Наверное, имперцы запамятовали, как позорно бежали, едва завидев беричских орлов на наших золотых стягах. Придется им напомнить. Но арии... Я простил им даже убийство своего друга, короля Конрада. Они уверяли меня в вечной дружбе. Думаю, они понимают - это обида и Великому княжеству беричей. Даже, несмотря на то, что их народ был нашим союзником в Великой войне, я буду вынужден привести их в чувство. - Присутствующие внимательно следили за каждым его словом. - Изяслав, - секретарь поднялся, как только услышал свое имя, - собирайся. Сегодня же вместе с послами отправишься в Хорив. Подготовь необходимые грамоты для Антониды и Роберта, я подпишу. Трувор выделит тебе сотню моих личных телохранителей. Я надеюсь, ты сумеешь объяснить и тем, и другим, что с ними станется, если они не прекратят творить беззаконие на хоривских землях. Пять часов вам на сборы и по коням. Все. Все свободны. Оставьте меня в одиночестве.
   Все вышли, и только Трувор задержался возле дверей.
   - Послушай, Светозар! - Сканд обращался по имени к своему воспитаннику крайне редко, только в минуты, когда требовалось принять особо сложное решение. - Вели собирать дружины. Поверь старому воину, они нам понадобятся очень скоро.
   Князь задумчиво погладил усы и бороду. Потом медленно поднял на Трувора взгляд.
   - Нет, старый друг. Не сейчас. Впереди у нас поездка во Многокабань, за данью, а у Ладалины на Остров Грез к Миролине. Думаю, к тому времени, когда мы вернемся, все уже уладится. Очень надеюсь. Иначе, война. Возможно не менее кровопролитная, чем со слугами Чернобога. Если арии с имперцами не отступятся, я не пощажу никого. Ступай, Трувор, ступай.
   Сканд глубоко вздохнул, покачал головой, вышел за порог и плотно затворил за собой дверь.
  

***

   Спустя пять часов после этого разговора, ворота внешней стены великокняжеских палат распахнулись, и из них рысью выехал отряд, состоящий из сотни ближних княжеских дружинников, во главе с секретарем Светозара, Изяславом. Вместе с ними, уехали и послы Велимирича. Вихрем, проскакав по городу, они покинули его через западные ворота, направившись к переправе на реке Смоль, чтобы оттуда, повернуть своих коней к столице Хоривского царства.
  
  
  
  
  
  

Глава 5: ПЛЕНЕНИЕ ЛАДАЛИНЫ

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Под мерные удары весел об воду, флотилия беричских военных ладей и грузовых судов, направлявшаяся во Многокабань, весело бежала по спокойным волнам моря Чар. Хотя подходил к концу последний месяц лета, солнце грело еще по-прежнему сильно, играя яркими бликами на лазурной глади вод. По прикидкам Великого князя беричей Светозара, плывшего на свою малую родину за ежегодной данью, они находились примерно в полудне пути от западной оконечности волшебного Острова Грез.
   - Пора. - Решил он. - Мечислав. - Негромко позвал князь, стоявшего позади воина. - Подай сигнал кораблю Ладалины.
   Мечислав отстегнул от пояса свой старый, окованный золотом охотничий рог тура и протрубил затейливую мелодию, привлекая внимание капитана ладьи Великой княгини.
   - Суши весла! - Приказал Светозар. - Ставь!
   Гребцы достали весла из воды, но втаскивать на палубу и ставить вертикально не стали а, навалившись на них, продолжали удерживать параллельно морской поверхности. Великий князь подошел к борту и, ухватившись за поручни, внимательно наблюдал за приближающимся кораблем. Когда ладьи почти поравнялись, гребцы с судна Ладалины, сделали то же, что и их товарищи с флагмана. По инерции, ладья Великой княгини нагнала корабль Светозара, и они пошли параллельными курсами, а весла образовали между ними импровизированный мост. Перемахнув через поручни, Великий князь быстро пробежал по одному из весел, достиг лопасти и, легко перепрыгнув на весло соседней ладьи, взбежал по нему на борт ладалининого судна. Напряженно следившие за этой молодецкой выходкой повелителя Мечислав с Трувором, неодобрительно переглянулись. Опытным, убеленным сединой прожитых лет ветеранам, не нравился излишний, по их мнению, риск, которому постоянно подвергал себя Светозар, в отличие от юного Дарстейна, восхищенно взиравшего на ребячества князя. Как только Светозар спрыгнул на палубу, гребцы вновь опустили весла в воду и, подгоняемые ритмичными окриками кормчих, корабли рванулись вперед. Встретившись взглядом с Ладалиной, он радостно улыбнулся. Бег по веслам, привел Великого князя в доброе расположение духа, словно вернув в безвозвратно ушедшую юность, отодвинув на второй план печальные переживания последних месяцев.
   - Ты мог свалиться в воду, а на тебе кольчуга. - Укоризненно заметила Великая княгиня, с замиранием сердца наблюдавшая за безрассудным поступком мужа.
   - Не мог. - Беспечно отмахнулся от переживаний Ладалины Светозар, по старой привычке проверив, надежно ли держится перевязь с Турлингом. - Отмеченный повелителем богов Небесного мира, не может утонуть в такой близи от волшебного Острова Грез. - В его словах, лесной деве послышалась горькая ирония.
   - Ты слишком сильно для берича уповаешь на божественную поддержку. - Немного резко ответила она но, взглянув в смеющиеся, добрые с сеточкой морщин глаза мужа, тоже улыбнулась. - Прости, я очень волновалась за тебя.
   Светозар взял Ладалину за руку. Вместе они прошли на нос ладьи. Подставив лицо свежему морскому ветру, развевавшему их сдерживаемые только княжескими обручами длинные волосы, ощущая на коже волнующее сочетание соленых водных брызг с горячими лучами полуденного солнца, они несколько минут простояли молча. Очень часто, они не нуждались в разговоре, чтобы понять друг друга. Слова им заменяло единение душ.
   Однако флотилия двигалась быстро, и подходило время прощаться. Светозар повернувшись к Ладалине, первым нарушил молчание:
   - Ну, вот и все. Подумай еще раз, стоит ли плыть на Остров Грез? Я чувствую, происходит нечто неладное. Многое может измениться за те три недели, что я проведу во Многокабани. Вместе с нашим флотом, ты будешь в безопасности.
   - Во всем Светлом мире, сейчас нет места более безопасного, чем Остров Грез. - Возразила Ладалина.
   - Да, конечно, - неуверенно согласился Великий князь, - но мне было бы гораздо спокойней, останься ты со мной. - Он с надеждой всмотрелся в глаза жены.
   - А как же Миролина?
   Вопрос лесной девы, не оставил у Светозара и малейших сомнений относительно ее решения, но все же по инерции, он продолжил свои попытки отговорить Ладалину от путешествия на родину:
   - Миролина уже достаточно взрослая девушка, а по меркам Светлого мира, так и вовсе. Остров Грез, как это не прискорбно для меня, ее родной дом. К тому же, она человек только по внешним признакам, по сущности же, она лесная дева. Как и всех твоих соотечественниц, Тур с Немизой наградили ее долгим сроком жизни в благословенном краю. Думаю, она легко сможет пережить лишних пять лет разлуки с тобой.
   - Дело не только в Миролине, но и во мне. - Печально заметила Ладалина. - Наша дочь, проживет на Острове Грез и без меня, но я не могу жить без волшебного острова, без великой силы его густых лесов. Один месяц в году, это ведь не так много, Светозар.
   Великий князь сдался.
   - Да, немного. Ты права. - Он еще мгновение помолчал, собираясь с мыслями. - Ну что ж. - Светозар провел рукой по лицу, вымученно улыбнувшись. - Раз ты решила, то так тому и быть. Поцелуй от меня Миролину и скажи, что отец очень ее любит...
   - Ты мог бы на обратном пути в Берев, посетить Туроград и сам все ей сказать. - Оборвала его фразу княгиня.
   - Мы с тобой уже не раз обсуждали этот вопрос, и ты знаешь мой ответ. - Князь нахмурился. - Я вырос на Острове Грез, и люблю его почти так же сильно, как любой огненный волк или лесная дева, но наши разногласия с владыкой Игвольфом и другими твоими братьями, сейчас непреодолимы. - Лицо Светозара приняло жесткое выражение. - Прости.
   - Не обижайся на братьев, любимый. - Ладалина ласково дотронулась до плеча мужа. - Игвольф запретил огненным волкам участвовать в расчистке мест темной силы, потому, что средние дети Тура и дочери Немизы, уже многие тысячелетия, пытаются забыть об ужасе, наполнившем наши древние грады. Он прав. Огненным волкам, нет места в темных городищах.
   - Я не просил военной поддержки Острова Грез. - Упрямо ответил Светозар. - Я надеялся только на помощь следопытов и картографов огненных волков. Из-за их безразличия, погибли сотни людей, а еще сотни, стали нежитью, еще более увеличив опасность темных городищ. Добро огненным волкам рассуждать, оставив проклятые места на нашей земле!- Предупреждая возражения жены, князь продолжил. - Однако не будем об этом. Остров Грез, несмотря на наши личные отношения с князем Игвольфом и его братьями, по-прежнему остается стратегическим союзником Великого княжества беричей. Поэтому передай владыке Игвольфу и владычице Ксенолине, мои искренние заверения в дружбе. - Княгиня немного подождала, надеясь, что Светозар передаст свои приветствия и братьям, а в особенности Ратвольфу, но беревский повелитель ограничился лишь официальными формальностями. - Тебе пора, Ладалина. Мы и так уже удалились от западной оконечности острова. До скорой встречи. - Великий князь обернулся к гребцам. - Суши весла! Ставь! - Вновь обернувшись к жене, он ободряющее улыбнулся и покивал. - Передай привет Хаби!
   Дождавшись, когда гребцы двух кораблей, соорудили для него весельный мост, Светозар резко развернулся и, не оглядываясь, твердым шагом двинулся к борту. Уже оказавшись на палубе флагмана, он послал Ладалине еще один, прощальный взгляд и незаметно для окружающих, помахал ей рукой.
  

***

   Два часа спустя, ладья Великой княгини, вошла в странную, широкую полосу густого тумана, совершенно необычную для летнего времени в этих широтах. Ясный, теплый день, сменился противной мелкой моросью. Командир телохранителей сопровождавших Ладалину, в ее путешествии - Сикиргайло, принес княгине тяжелый непромокаемый плащ. Накинув капюшон на голову, и поудобнее укутавшись в плотную ткань, лесная дева устремила свой взор в сторону очарованной земли, пытаясь внутренним взглядом пронзить этот необычный туман.
  

***

   Ну, что там, Зутунг?
   Императрица требовательно потрясла своего некроманта за плечо, но салнит не обратил на жест хозяйки ни малейшего внимания. Его губы, как и за мгновение до этого, продолжали беззвучно двигаться, сплетая заклинания. Наблюдавший со стороны за волнением Антониды, Роберт Регенский, усмехнулся в усы, подняв правую бровь в выразительном жесте. Заметив это, императрица фыркнула и гневно отвернулась. Находившийся неподалеку от них Валерий, державший под мышкой боевой шлем с длинным красным плюмажем, был занят собственными мыслями, не замечая хитросплетения взаимоотношений троицы.
   Король ариев, облаченный в элегантные кованые доспехи поверх легкой кольчуги, в белом с королевским гербом плаще, откровенно любовался стройной фигурой Антониды, словно зверь в клетке, мечущейся по носовой боевой платформе флагманской галеры. Еще два десятка имперских кораблей, покачивались на волнах, выстроившись в линию, перекрывая западный путь к Острову Грез. Блестящие черные волосы императрицы, украшал императорский венец, а длинное белое платье с широкой алой окантовкой, открывало ищущему взгляду не только точеную шею, но и хрупкие плечи, и изящные руки. Зутунг, наконец, закончил и обернулся к нетерпеливо дожидающимся его рассказа заговорщикам.
   - Ну же, Зутунг, говори! - Нетерпение Антониды неудержимо прорывалось наружу.
   Ее и Роберта планы, вступали в завершающую стадию. Волшебник, позволил себе, еще несколько мгновений, насладиться явным волнением своей хозяйки и скрытым под маской насмешливого бесстрастия, возбуждением ария, а потом ответил:
   - Ладья лесной девы, отделилась от флотилии беричского князя. Она уже вошла в поставленную мной туманную завесу. Через час, мы их увидим.
   - Слава Спасителю! - Облегченно вздохнула Антонида. - Валерий! - Военный регент не ответил. - Валерий! - Настойчиво позвала императрица.
   - Оставь его в покое, Антонида. - Предложил Роберт. - Наш Валерий, занят размышлениями о собственной чести. Том эфемерном предмете, который у нас с тобой, отсутствует напрочь. Я сам обо всем позабочусь. Роджер, - обратился он уже к своему оруженосцу, барону из Лура, - позови нам капитана.
   Через несколько минут, Роджер вернулся вместе с имперским офицером. Салниты императрицы расступились, пропуская обоих к монархам.
   - Мастер Гордей, - как всегда с лучезарной улыбкой начал король ариев. - будь так добр, прикажи выкатить катапульты и собери абордажную команду. Да, и не забудь просигналить о том же на остальные галеры.
   Едва заметным движением кисти, Роберт Регенский отпустил капитана. Имперец, ударив кулаком правой руки по нагрудной кирасе, удалился.
   Вскоре, суматоха подготовки к бою, захватила как сам флагман, так и все остальные суда имперской флотилии.
  

***

   Неожиданно вынырнув из туманной дымки, беричская ладья оказалась лицом к лицу с галерами Антониды. По-прежнему стоявшая на носу Ладалина, заметила их первой.
   - Сикиргайло. - Окликнула она начальника охраны. - Передай капитану, пускай просигналит требование пропустить нас.
   Однако приказ Великой княгини, потерял актуальность, так и не исполнившись. Все двадцать галер, во главе с флагманом, рванулись вперед. Одновременно с этим, они начали обстреливать корабль Ладалины каменными ядрами. Зажигательные снаряды, императрица запретила использовать, опасаясь вызвать на беричском судне пожар, в котором могла случайно погибнуть и лесная дева - главный объект нападения. От камней же, ее наверняка спрячут телохранители. Совершенно не готовые к сражению беричи, давно привыкшие к тому, что даже одиночному кораблю Великого княжества, галеры Восточной империи уступали дорогу, так и не успели выкатить свои катапульты. В первые же секунды, ладья получила несколько серьезных пробоин чуть выше ватерлинии и начала зачерпывать воду. К Ладалине, все еще находившейся на носу судна, прибежал бледный как полотно Сикиргайло:
   - Великая княгиня, Вам нужно спуститься в каюту. На палубе сейчас воцарится настоящий ад.
   Ладалина обратила на воина удивленное, наполненное гневом лицо.
   - Ели этим сумасшедшим недостаточно беричского орла на нашем флаге, поднимите стяг Острова Грез. Надеюсь, это их образумит. Мы уже почти вошли в Прибрежные воды.
   - Хорошо, Великая княгиня, - согласился командир телохранителей, - хорошо. - Он видел, что в возбуждении, Ладалина не понимала сути происходящего. - И все же, Вам лучше спуститься в каюту.
   Почти силой, Сикиргайло удалось свести ее вниз и запереть дверь на наружный засов.
   В это время, морское сражение, если так можно назвать нападение двух десятков галер на одну небольшую ладью, подходило к концу. Ядрами снесло мачту, переломало большую часть весел и руль. Судно Ладалины, потеряло возможность маневра и управления. Оставшиеся в живых гребцы, парусная команда и телохранители Великой княгини, готовились принять бой с абордажными командами сразу двух имперских кораблей. Имперцы приближались уже не спеша, прекрасно осознавая - добыча уже не сможет ускользнуть.
   Вскоре, забросив канаты с кошками и притянув ладью к бортам своих галер, легионеры Антониды высыпали на палубу беричского судна. В течение четверти часа, все было кончено. В плен не брали никого.
   Солдаты императрицы еще добивали раненых беричей, когда сама Антонида, вместе с Робертом и Зутунгом, перебралась на борт ладьи. Корабль Ладалины, получивший ужасающее число пробоин, не шел ко дну, только благодаря канатам, намертво соединявшим его с имперскими судами.
   - Валерий! - Громко позвала императрица, стараясь перекрыть крики убиваемых и стоны раненых. - Валерий!
   Военный регент появился из толпы легионеров, расчищающих от трупов дорогу к дверям каюты. Его кираса, была сплошь залита кровью, своей и вражеской, а шлем, ранее украшенный великолепным красным плюмажем, лишился своего украшения и со стороны больше походил на избитый в походах котелок для приготовления нехитрой солдатской пищи, чем на элемент доспеха имперского полководца. Валерий не отвечал на призывы Антониды. Оживление, пришедшее в бою с необходимостью отстаивать свою жизнь, вновь сменилось полнейшей апатией. Вид убийства раненых, беспомощных беричей, вызвал у него тошноту. Отбросив в сторону щит и меч, сбросив с головы искалеченный в битве шлем, он побрел в сторону двух монархов, открыто наслаждавшихся результатом своей победы. Пройдя мимо салнитов, на этот раз не задиравших его, Валерий очутился прямо напротив Антониды с Робертом. Игнорируя выжидательный взгляд императрицы, он не торопясь, вытер тыльной стороной ладони кровь, сочившуюся из раны на лбу и застилавшую глаза, и только после этого, взглянул на своих союзников.
   - Что с тобой, Валерий? - Злобно зашипела Антонида. - Ты меня слышишь?
   - Слышу. - Устало прошептал полководец.
   - Где лесная дева? Она жива?
   - Не знаю. Ищите ее сами.
   Не обращая внимания на грозные окрики императрицы, ничего не отвечая и не оборачиваясь, Валерий отошел к борту, уселся на корточки, облокотившись о доски заграждения и запрокинув голову, постарался нечего более не видеть и не слышать.
   К императрице и королю ариев, приблизился один из центурионов, командовавших абордажем.
   - Лучезарная императрица, - офицер склонил голову, - той, которая нужна тебе, нет среди мертвых беричей на палубе.
   - Зутунг! - Антонида в бешенстве обернулась к некроманту.
   - Она на корабле. - Спокойный скрипучий голос волшебника, не оставлял никаких сомнений, что его обладатель, хотя бы самую малость опасается гнева владычицы Восточной империи.
   - Зутунг прав. - Неожиданно вступил в их разговор Роберт. - Лесная дева там. - Арий взглядом указал на запертую дверь каюты.
   - Ломайте! - Нетерпеливо потребовала Антонида.
   Подоспевший по приказу центуриона десяток легионеров, подобрав крупный обломок мачты, принялся им, как тараном, методично долбить толстую деревянную дверь, поскольку, открыв внешний засов, солдаты удостоверились в существовании внутреннего. Ударе на тридцатом, стальные пластины, удерживавшие засов, лопнули, и дверь с треском отворилась. Несколько раз, качнувшись на хорошо смазанных петлях, она осталась открытой.
   - Вперед!
   Центурион уже собирался исполнить краткое указание императрицы, когда вмешался Зутунг.
   - Подождите. - При звуке его неприятного голоса, легионеры замерли словно завороженные. - Она же волшебница. Людям опасно разговаривать с ней. По крайней мере, сейчас, пока я не сломил ее волю и не связал тело заклинаниями. Давгар.
   Некромант, не оглядываясь, обратился к командиру салнитской стражи императрицы. Тот молча дал знак еще двум своим воинам. Все вместе, они скрылись в дверном проеме каюты. Ожидая с минуты на минуту появления Ладалины, Зутунг выступил вперед, чтобы в случае необходимости защитить Антониду и Роберта, магическим щитом от чар лесной девы. Ждать пришлось недолго. Салнитские стражники во главе с Давгаром, вели Великую княгиню беричей, принцессу Острова Грез, крепко держа за руки. Ладалина не сопротивлялась. За несколько секунд, она поняла, что воины, пришедшие за ней, не живы в полном смысле этого слова, а значит, ее не удастся применить к ним свое искусство волшебства. Все касавшееся некромантии, находилось на Острове Грез, под строгим табу. Заметив напряженную сосредоточенность ушедшей в свой внутренний мир лесной девы, чародей императрицы, наконец, расслабился и даже слегка улыбнулся - искусство оживления мертвых и борьба с живыми мертвецами, явно находились вне ее власти.
   - Приветствую Великую княгиню беричей. - Вполне серьезно поздоровалась Антонида с Ладалиной.
   Спокойствие жены Светозара, слегка смутило привыкшую к смирению поверженных врагов императрицу. Лесная дева ничего не ответила. В этот момент, она переступала через труп Сикиргайло, лежавший прямо возле порога каюты, пронзенный тремя тяжелыми пиллумами легионеров. К тому же, она давно почувствовала присутствие на ладье другого волшебника и, укрывшись за маской спокойствия, лихорадочно пыталась блокировать свой мозг от внешнего воздействия. Однако от Зутунга, это не сокрылось, и даже повеселило некроманта.
   - Лесная колдунья, не станет говорить с тобой, императрица. - Проскрипел маг. - Чего не скажешь обо мне. Правда не сейчас и не здесь. - Поспешно добавил он.
   Неожиданно резко выбросив вперед правую руку, волшебник цепко ухватился за правое плечо Великой княгини, зашептав заклинание. Лицо Ладалины исказила судорога мучительной боли, так и застыв на нем странным параличом, распространившемся на все остальные члены ее тела, полностью обездвижив его. Лесная дева покачнулась, но салниты Антониды, успели ее подхватить.
   - Отнесите ее на галеру императрицы. - Властно отрезал некромант. - Все остальное потом, лучезарная Антонида. - Передразнил маг напыщенное обращение имперцев к своей повелительнице.
   Антонида метнула в него рассерженный взгляд, но смолчала.
   После того, как салниты исполнили приказ своего волшебника, императрица и Роберт, вместе со своей свитой, вновь перешли на борт имперского флагмана.
   - Курс на Плисконес - Походя, бросила Антонида, проходя мимо капитана Гордея.
   Вскоре, на всех судах императорской эскадры, закипела работа. Поднимались паруса, застучали барабаны, засвистели бичи надсмотрщиков, рабы спускали весла в воду. На обеих галерах, удерживавших на плаву искалеченную беричскую ладью, перерубили, связывавшие их с судном Ладалины, наполненном мертвецами, канаты и они медленно отошли от гибнущего, в спокойных волнах моря Чар, корабля. Потом гребцы синхронно опустили весла в воду, и вся флотилия отправилась в свое недолгое путешествие к Плисконесу.
  

***

   Не успели еще мачты имперских кораблей скрыться за горизонтом, а морская пучина, уже поглотила скорбные останки ладьи и людей, отдавших свои жизни, за странное, но удивительно прекрасное существо с волшебного Острова Грез, бывшее их Великой княгиней, навсегда похоронив все следы случившегося, ласковым летним днем, злодеяния.
  
  
  
  
  
  
  

Глава 6: СКОРБНОЕ ИЗВЕСТИЕ

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Всякий раз, когда Светозар оказывался в своем родном замке во Многокабани, уже двадцать лет являвшимся резиденцией нынешнего Многокабанского князя Гремислава и его жены Брониславы, на него накатывались щемящие воспоминания об отце с матерью, безвременно ушедших из жизни. Со временем, гнев на убийц и черная горечь утраты, сменились пропитанными светлой печалью эфемерными картинами прошлого, но никогда, ни сразу после смерти родителей, ни сейчас, в почтенном сорокалетнем возрасте, они не оставляли его навсегда, и Великий князь, безмерно радовался этому обстоятельству.
   В каждое посещение Многокабани Светозаром, Гремислав по их молчаливому договору, уступал, своему владыке и бывшему воспитаннику, княжеский покой, некогда принадлежавший отцу Светлого князя. Живя в нем в течение месяца, повелитель беричей, словно набирался новых сил от этих уже довольно старых, немало повидавших на своем веку деревянных стен.
   Подходила к концу, третья неделя пребывания Великого князя Беревского в его родном городе. Очень скоро, Светозар собирался отправляться в обратный путь, к столице, поскольку в назначенное время, на западной оконечности Острова Грез, его флотилию должен был ожидать корабль Ладалины. При воспоминании о жене, лицо князя озарила блуждающая улыбка. В дверь апартаментов постучали, нарушая иллюзию блаженного покоя. Светозар вернулся к реальности и тяжко вздохнул:
   - Входи, Дарстейн. - В дверях появился молодой воин, сменивший на должности постоянного телохранителя Великого князя, уже староватого для такого дела отца. - Какие новости?
   - Великий князь, - юноша поклонился, - князь Гремислав, просит твоей аудиенции.
   Светозар еще не до конца пришедший в себя, задумчиво покивал головой, а после, как бы спохватившись, сделав небрежный приглашающий жест рукой, добавил:
   - Пусть заходит, я жду.
   Дарстейн удалился, а вскоре, вместо него, в комнату вошел Гремислав. Светозар не мог сказать, что двадцать лет княженья, пошли на пользу фигуре и физическому состоянию его старого друга. В отличие от двух других бывших воспитателей Великого князя, Трувора с Мечиславом, по-прежнему являвшихся его телохранителями и даже в своем почтенном, более чем шестидесятилетнем возрасте, продолжавших регулярно заниматься воинскими упражнениями и умудрявшихся побеждать в состязаниях куда более молодых противников, Многокабанский князь, выглядел скорее зажиточным негоциантом или ростовщиком, нежели воином, коим, безусловно, был когда-то. Располневшее туловище довольно высокого князя, едва протиснулось в дверной проем. Отдышка и раскрасневшееся пухлое лицо хозяина Многокабани, красноречиво свидетельствовали о нешуточных усилиях, приложенных им, для того, чтобы подняться по лестнице на второй этаж, в покои Светозара. На Гремиславе был длинный, почти до пят, прикрывавший красные сафьяновые сапоги с заправленными в них штанами, желтый расшитый золотыми нитями и украшенный драгоценными камнями, кафтан с разрезными рукавами, опушенный собольим мехом. Рукава льняной рубахи, слепили глаза своей белизной. Ни кольчуги, ни оружия, князь уже давно не носил - теперь они могли только обременять его. Золотой княжеский обруч с крупным рубином, довершавший наряд Гремислава, смотрелся на его голове почти комично, однако Великий князь, давно уже успел убедиться в правильности выбора приемника на Многокабанский престол. Как в свое время в воинском ремесле, новый правитель княжества добился поразительных результатов в искусстве управления. Об его успехах на этом поприще, лучше всего говорили осевшие под весом даров Многокабани, чуть ли не по самые поручни, грузовые корабли Великого княжества беричей, коим вскоре предстоял обратный путь в Дивоморск.
   Следом за Гремиславом, зашли еще три человека. Эти выглядели не в пример воинственнее самого князя, но при этом, были крайне молоды. Их кольчуги, блистали начищенной сталью, а на алых плащах, многокабанский вепрь, устремлялся в свою бесконечную атаку. Оружие, как и полагалось предписанием Трувора, они сдали телохранителям Светозара еще в приемной.
   - Здравствуй, Светлый князь. - Гремислав низко поклонился, что в его теперешнем состоянии, равнялось невероятному подвигу.
   Следом за ним, отбили земной поклон и все молодые воины.
   - Здравствуй, Гремислав, здравствуй. - Светозар улыбнулся. - Не уж-то те молодцы, что стоят за тобой, и есть твои сыновья, которых я видел три года назад? Служба в степной крепости, явно пошла им на пользу.
   - Да, Великий князь, да. - Гремислав смущенно ухмыльнулся. - Они, они. Это Родослав с Велеславом - близнецы в честь богов Родомысла и Велеса, а это младший, Ольгерд. - Он по очереди подтолкнул всех троих в сторону кресла, на котором сидел Великий князь.
   - Помню, помню.
   - Вот...- Нерешительно промолвил Многокабанский владыка. - Все как один, просятся в столицу, к тебе на службу. Мечтают о воинских подвигах, полки водить в битву желают. А здесь у нас, тишь да гладь, да турова благодать, почитай со времен Великой войны с темными армиями. Идили и носа не кажут. Даже в окрестностях степного форпоста не появляются. Всего и бед-то, когда волки расплодятся и рыскают в холодные зимы по деревням да вескам.
   - Да, преданные и смелые воины мне нужны. - Светозар помрачнел, вспомнив потери, понесенные его дружинами в бывшем Огнеграде. - Тем более теперь, когда я лишился многих своих лучших дружинников в темном городище. К тому же, неспокойно на западных границах. Арии стали небезопасными соседями с тех пор как свергли Конрада, а нынче еще в купе с имперцами в заговор против хоривов вступили. Боюсь, без нашего военного вмешательства там не обойдется. Я отправил в Хорив, для переговоров с Робертом и Антонидой, Изяслава, но почему-то не дождался от него ни одного гонца. Странно... - Гремиславу показалось, что Великий князь скорее разговаривает сам с собой, чем с ним. - Работы хватит для всех.
   - Да, только... - Старый князь замялся. - Всех троих не отдам. - Смутившись, закончил он. - Бронислава места себе не найдет, если все сыновья из отцовского дома в Берев уедут. - Пояснил Гремислав. - Родослава с Велеславом разлучать нельзя, вот разве Ольгерда?
   На лицо Светозара вернулась добродушная улыбка.
   - Понимаю твои чувства, почтенный Гремислав. Что ж, Ольгерда, так Ольгерда. Подойди поближе, отрок. - Позвал беревский повелитель младшего гремиславого сына.
   Ольгерд шагнул, было вперед, но тут раздался настойчивый стук в дверь. От неожиданности, все гости Великого князя порывисто обернулись, а Светозар окликнул телохранителя:
   - Входи, Дарстейн.
   Появившийся сын Трувора, виновато пояснил свое вторжение:
   - Посыльный из гавани к могучему князю Гремиславу. Я объяснял, что князь занят, но он ничего не хочет слушать. Говорит, крайне важное и срочное известие.
   Гремислав повернулся к Светозару, взглядом испрашивая его разрешения поговорить с гонцом.
   - Конечно, конечно, старый друг. Дела государства, прежде всего. - Ответил на молчаливый вопрос Великий князь. - О будущем твоих сыновей, договорим после. Пусть идут.
   - Ступайте. - Немного резковато бросил Гремислав своим наследникам, озабоченный неожиданным и таким странным появлением посланника.
   Молодежь удалилась, а вместо них, вошел один из дружинников многокабанского князя, прибывший из гавани.
   - Могучий князь. - Воин, приложив правую руку к сердцу, склонил голову.
   Заметив, сидевшего в кресле Светозара, он резко обернулся к нему, припав на одно колено.
   - Светлый князь!
   Повелитель беричей оборвал его.
   - Говори.
   Дружинник поднялся.
   - К гавани приближается флотилия военных кораблей Восточной империи. Не менее двадцати больших галер, правда, под белым посольским флагом.
   - Ну, наконец-то. - Великий князь слегка улыбнулся, складки на его высоком лбу почти разгладились. - Похоже, эта черная вдова Антонида и ее союзники, пошли на попятную, и, зная, что я во Многокабани, поспешили покаяться безотлагательно.
   - Да, - с сомнением в голосе протянул Гремислав, - но причем здесь военные корабли?
   - Ты забываешь о идилях, друг мой. - Добродушно отозвался Светозар. - Каперы каганата, уже давно стали значительной военной силой на море Чар. Великая императрица, - он иронично покачал головой, - не может позволить себе, рисковать собственной драгоценной жизнью.
   - Светлый князь, - тихо и даже как-то смущенно вмешался в разговор повелителей посланник, - ни на одной из галер, нет императорского штандарта.
   Светозар задумался. Морщинистые складки, вновь пролегли меж его глаз. Помолчав около минуты, он снова обратился к многокабанскому князю:
   - Ладно, там видно будет. Ступай Гремислав, встречай гостей. И позови ко мне Дарстейна, Трувора и Мечислава.
   Когда князь с гонцом вышли, оставив повелителя беричей в раздумьях, Великий князь, как обычно с ним бывало в моменты сомнений, погладил рукоять Турлинга. Вскоре, на пороге возник Дарстейн.
   - Скажи слугам, пусть несут парадное великокняжеское облачение, а после возвращайся.
   Воин, поклонившись, ушел, а Светозар снова оказался в одиночестве.
  

***

   Просторный главный зал многокабанского замка, где проходили все важнейшие аудиенции и празднества княжества, был почти пуст. На небольшом возвышении у дальней стены, в еще отцовском резном княжеском кресле, восседал Великий князь всех беричей, Светозар. Рядом с ним, по правую руку, стоял многокабанский князь Гремислав. У них за спиной, расположились Трувор, Мечислав и Дарстейн. Кроме них, пустоту зала нарушали только телохранители Великого князя, разместившиеся вдоль остальных стен и в дверном проеме с обнаженными мечами. Дверь входа отворилась и вошедший первым глашатай, объявил:
   - Король ариев Роберт Регенский и военный регент Восточной империи, Валерий сын Мануила из Кесориполиса. - Закончив свою краткую речь, он отступил в сторону, пропуская вышепоименованных особ со свитой.
   Вместе с Робертом и Валерием, в зал вошли несколько рыцарей короля и десяток легионеров. С позволения Светозара, им всем разрешили пронести оружие внутрь.
   - Приветствую Великого князя беричей, Светозара. - Напыщенно произнес Роберт.
   При этом все присутствующие заметили, что он не назвал Светозара, Светлым, как обычно его именовали иноземные послы и правители. Валерий остался стоять молча. Великий князь, воспринимавший посольство ариев и имперцев как просителей, проигнорировал их приветствие.
   - С каких это пор, король ариев, пользуется для нанесения визитов, военными галерами Восточной империи?
   Нисколько не смутившись негостеприимным отношением Великого князя, Роберт ответил:
   - С тех пор, как Восточная империя, стала основным стратегическим партнером нашего королевства.
   - Так, так. - Светозар покачал головой. - И для каких же целей был образован, сей союз?
   - Для самых простых. - Арий изобразил невинную улыбку. - Таких, например, как распространение веры Спасителя, ну и..., - здесь Роберт выдержал эффектную паузу и закончил, - установление контроля двух наших стран, как единственных представителей истинной веры, над всем Светлым миром.
   Даже невозмутимые телохранители Светозара, стоявшие вдоль стен, оказались потрясены словами, произнесенными королем ариев. Гремислав сделал порывистый шаг вперед. Его лицо, как и лица Трувора с Мечиславом, побагровело от гнева, а юный Дарстейн, выхватил меч из ножен. Светозар же, только поднял руку, призывая всех к спокойствию, взгляд его посуровел. Еще после первых слов этого самоуверенного, напыщенного ария, ставшего королем, после того, как он предал собственного законного монарха, Великий князь понял, что ошибся. Посольство Роберта и Валерия, прибыло просить не мира. Теперь же и вовсе, в отличие от других, он осознал, что на руках у ариев и имперцев, есть козыри, о которых пока не подозревает никто. Иначе, почему они ведут себя так нагло? Они ведь не могут не понимать - не завуалированные угрозы Великому княжеству беричей и уж тем более всему Светлому миру, могут вынудить его нарушить законы гостеприимства. Иногда, в таких случаях, смерть наступает раньше, чем наглец заканчивает свою речь, но не сейчас. Светозар решил выждать.
   - Ты дерзок, арий. - Только и заметил Великий князь. - Но говори дальше. Я слушаю.
   - Ты слушал до этого. - Тон речи Роберта, похолодел до уровня явного пренебрежения к собеседнику. - А теперь, посмотри, берич.
   Светозар выдержал и это. Только желваки, четко очертившись, заиграли на его скулах. Король ариев взглянул на Валерия, а тот в свою очередь, резким взмахом руки, подал сигнал кому-то за открытой дверью. В зал втолкнули человека. На него был наброшен и перевязан на поясе грязный мешок. Войдя, человек пошатнулся, но Роберт не позволил ему упасть, нарочито бережно поддержав под руку.
   - Снимите мешок с этого почтенного мужа. - Грозно приказал он своим рыцарям. - А вы, там, - крикнул арий уже за дверь, - принесите дары для Великого князя Светозара Светлого. - На этот раз, при перечислении титулов Светозара, в словах Роберта прозвучала неприкрытая насмешка.
   Два рыцаря, быстро развязав веревку, освободили узника от мешка. В первый момент, Светозар не поверил собственным глазам. В разорванном в клочья кафтане, с телом, сплошь покрытым синяками и кровоподтеками, слепо нащупывая рукой опору, перед ним стоял Изяслав. Только внимательно всмотревшись в лицо старика, Великий князь заметил, что тот слеп. В пустых глазницах искалеченного лица, запеклась кровь - след от раскаленного железа. Изяслава подхватили под руки, находившиеся рядом беричские дружинники, и подвели к Светозару. Тот порывисто вскочил с кресла, усадив туда старика.
   - Что случилось, Изяслав? Что случилось? - Повторял Великий князь, слегка встряхивая своего секретаря, но тот только молчал в ответ.
   - Не утруждай себя понапрасну. - Широко улыбнувшись, заметил Роберт. - Я же сказал, смотри, а не слушай. К сожалению, почтенный Изяслав, не может говорить. У него вырезан язык. - Широко раскрытыми от ужаса глазами, Светозар уставился на красавца ария, с улыбкой рассказывающего о том, как искалечили человека. - Но я сказал, смотри, не только поэтому. Кроме всего прочего, ты ведь еще не видел подарков, моих и императрицы Антониды.
   К этому времени, имперские легионеры, уже внесли в зал более тридцати больших амфор, закрытых широкими крышками и амфоры все продолжали прибывать. Светозар припомнил, что раньше уже видел такую амфору. Случилось это, почти двадцать лет назад, и тогда в ней, хранилась голова Мануила, отца Валерия. Когда амфор оказалось ровно сто, Роберт приказал открыть их. Еще до того, как Великий князь увидел содержимое, он уже знал, что хранят эти сосуды. Бросив лишь беглый взор в открытые кувшины, Светозар отвернулся.
   - Да, да. - С деланным сочувствием покачал головой король ариев. - Они все здесь. Все сто твоих лучших дружинников. Вернее их головы. - Наигранным, поспешно-ироничным тоном поправился он.
   Роберт, конечно же, знал, чего стоила смерть ста воинов Светозара. Больше трех сотен легионеров Антониды и дюжина его собственных рыцарей, уже никогда не пойдут в бой, однако сейчас это было неважно. Не дожидаясь приказа Великого князя, Трувор подал знак телохранителям, и те мгновенно обнажив мечи, двинулись на легионеров Валерия и рыцарей Роберта. Сгрудившись вокруг своих командиров, имперцы с ариями приготовились защищаться. Наблюдая за всем этим, Роберт сохранял надменное внешнее спокойствие и даже слегка улыбался. В глубине души, Светозар оказался потрясен таким оборотом событий. Возможно впервые в жизни, после гибели отца с матерью, он почувствовал растерянность, соперничать с которой по силе чувства, мог только гнев. Нечеловеческим усилием воли, Великий князь подавил в себе навалившееся с невероятной силой желание, позволить Трувору и его людям, искрошить негодяев на мелкие кусочки, выбросить эти кусочки в море и забыть обо всем, что сегодня произошло, раз и навсегда. Еще не понимая причин, он интуитивно чувствовал - Роберт Регенский, пришел не просто посмеяться над ним. Вряд ли не имея про запас серьезных аргументов, каким бы смельчаком или безумцем, не был этот арий, он решился бы преподнести Великому князю беричей, такие дары. Повинуясь поднятой руке князя, беричские воины остановились. Смесь гнева и недоумения, вызванная решением Светозара, превратила их лица в причудливые гротескные маски. Великий князь, старался не встречаться с ними глазами. Ни в саму Великую войну с армиями Чернобога, ни за прожитые после ее окончания два десятилетия, беричи не прощали врагам подобных оскорблений. И вот сейчас, их Великий князь, вынужден смирить гордыню и ждать, когда ему, наконец, объяснят, в чем дело. Справившись с эмоциями, Светозар приказал отвести Изяслава к лекарям, дабы ему оказали необходимую помощь, а сам тяжело уселся обратно в княжеское кресло.
   - Слушаю тебя, арий. - Уже спокойным голосом произнес он. - Судя по твоим дарам, тебе есть что сказать.
   - Вот именно. - Роберт понял - теперь к нему отнесутся серьезно, и настал час раскрыть карты до конца. - Сказать по совести, здесь недостает еще нескольких голов, но они пошли на дно моря Чар, вместе со своими хозяевами и кораблем на котором плыли. - Смутные догадки, проступившие на обличии Великого князя, придали арию уверенности. - Ладья Великой княгини беричей Ладалины, не достигла Острова Грез. По досадному недоразумению, военные галеры Восточной империи, атаковали ее, взяли на абордаж и потопили, спутав с идильским капером, которые так часто досаждают мирным торговым судам. - Заметив движение руки Светозара к рукояти меча, король ариев поспешно добавил. - Однако Великая княгиня жива и невредима. В данное время, она гостит в плисконесской резиденции императрицы Восточной империи Антониды.
   Рука Светозара бессильно рухнула на колено, а Роберт смахнул рукавом предательскую струйку пота, стекшую со лба. Несмотря на внешнее спокойствие, он и на пятьдесят процентов не был уверен, что сумеет выйти живым из главного зала многокабанского замка. Переведя дыхание, король ариев продолжил:
   - Теперь выбор за тобой, Светозар Светлый. Либо Великая княгиня еще надолго останется гостьей императрицы, либо,... В общем, есть одно условие, при соблюдении коего, императрица Антонида, согласится расстаться со столь важной и почетной гостьей.
   - Говори. - Голос Великого князя прозвучал безучастно.
   В это время, в голове Светозара один за другим возникали и рушились планы мести. Так и не придумав ничего стоящего, он решил отложить месть на потом, а пока обсудить условия освобождения Ладалины.
   - И условие-то пустяковое. - Продолжал излагать свои требования Роберт. - Так, проявление доброй воли могучего монарха беричей.
   - Не тяни, арий. - Резко оборвал его Светозар.
   - Ну что ж, раз так... - Роберт выдержал паузу. - Императрица Антонида, просит в подарок от тебя, меч. Тот самый, что сейчас у тебя за спиной, тот, что вы, беричи, считаете принадлежащим вашему ложному богу Туру. Ведь это совсем немного за жизнь и здоровье Великой княгини беричей. Я думаю, избавь нас от этого Спаситель, если с ней что-нибудь случиться, ее родственники и ваши союзники, огненные волки с Острова Грез, останутся, крайне недовольны.
   В сравнении с пленением Ладалины, требование Роберта и Антониды отдать им Турлинг, не показалось Светозару таким уж удивительным, но все же, оставался вопрос, требующий разъяснений.
   - Скажи мне, арий, а зачем императрице Антониде, понадобилось оружие нашего вседержителя Тура? Лунный меч не станет служить людям, не почитающим повелителя богов Небесного мира.
   - Владение таким артефактом, ценно само по себе. К тому же, насчет твоего утверждения, у императрицы есть свое собственное мнение. Да это и не важно. Тебе предложен обмен. Его условия, не подлежат обсуждению. Меч на Великую княгиню. Оружие на живое существо. Кусок металла на вечную любовь - разве это не честно?
   - Я должен подумать. - Сдался Светозар.
   - Думай. Но не слишком долго. Если Великая княгиня станет злоупотреблять гостеприимством императрицы, то Антонида может познакомить ее со своим некромантом. Боюсь, даже лесной деве с острова Грез, такое знакомство не покажется приятным.
   - Не угрожай мне, арий. - Глаза Великого князя вновь сверкнули гневом. - Ты и так достаточно оскорбил меня и моих подданных в моем собственном доме. Если станешь продолжать в том же духе, то можешь не дожить до того момента, когда императрица Антонида, хотя бы издали увидит лунный меч повелителя богов Небесного мира. - Осознав, что он перегибает палку и вправду рискует расстаться с жизнью, Роберт тут же замолк. - И еще один вопрос. Почему в присутствии военного регента Восточной империиРо, за императрицу Антониду говорит король ариев?
   Ему ответил сам Валерий:
   - Императрица Антонида, поручила вести переговоры с Великим князем беричей Светозаром, своему союзнику, королю ариев Роберту Регенскому. Я здесь только для того, чтобы подтвердить его полномочия. - Голос регента звучал ровно, однако Светозару не составило особого труда заметить скрытое недовольство Валерия, происходящим на его глазах шантажом.
   На несколько мгновений, повелитель беричей задержал взгляд на открытом, мужественном лице имперца, но тот, внутренне сгорая от стыда, отвел глаза в сторону. Светозар покивал своим мыслям, а затем, решительно отбросив задумчивость, резко бросил Роберту:
   - Все, арий. Считай, что ты свою работу исполнил. Я выслушал требования императрицы Антониды. Ответ получите позже. А теперь убирайся, пока я не передумал. - Он указал рукой на выход.
   Впервые за все время разговора, Роберт, король ариев, не нашелся что ответить. В его душе, зародилось сомнение в реальности, затеянной им с Антонидой авантюры. Неуверенно пятясь, окруженный тревожно озирающимися по сторонам легионерами и рыцарями, держащими в вытянутых руках обнаженные мечи, он покинул главный зал многокабанского замка. Последним уходил Валерий. Уже находясь в дверях, он обернулся и отдал Светозару прощальный поклон, Великий князь, едва заметно кивнул в ответ.
  

***

   Не успела захлопнуться тяжелая дверь, как в зале возник тревожный, угрожающий гул голосов, переговаривающихся между собой дружинников. Светозар, не обращая на происходящее вокруг него, ни малейшего внимания, тяжело уселся в княжеское кресло.
   - Трувор. - Голос князя, был пропитан усталостью, в нем явственно слышалась просьба.
   - Молчать! - Густой бас старого, но по-прежнему могучего сканда, долетел до каждого воина в помещении. Гул мгновенно затих, и дружинники, со смесью смущения, удивления и даже страха, воззрились на командира телохранителей Великого князя. - Все вон! - Уже спокойнее произнес Трувор, но чтобы не возникло никаких сомнений в сущности приказа, еще раз добавил. - Вон!
   Зная крутой нрав сканда, а в особенности, когда он оказывался чем-то раздражен, или расстроен, воины поспешили исполнить его указание.
   - Спасибо, Трувор. - Мягко поблагодарил друга Светозар. - А вы с Мечиславом и Гремиславом, останьтесь. Дарстейн, ты свободен.
   Когда юноша ушел, в зале повисла напряженная тишина. Оставшиеся как в былые времена наедине со Светозаром, его старые друзья, воспитатели и телохранители, молчали, не решаясь заговорить первыми. Таким подавленным и беспомощным, они не видели Светозара, с тех времен, когда вместе с ним, еще мальчишкой, бежали из разоренной идилями Шомук-Идиля Многокабани, на Остров Грез. Молчал и Великий князь. Внутри него, вели жестокую, непримиримую борьбу, два человека. Один, повелитель Великого княжества беричей, требовал несмотря ни на что, сохранить лунный меч, а наглецам ариям и имперцам, преподать жестокий урок, силой оружия беричских войск. Другой же, романтично влюбленный в Ладалину юноша, каким Светозар оставался все эти годы, собирался пожертвовать всем - лунным мечом, жизнью и даже Великим княжеством, ради любимой. И медленно, с кровью, болью и угрызениями совести, второй, брал верх над первым. Однако даже почти побежденный влюбленным правитель, давал о себе знать. Оторвавшись на время от своих личных чувств, Светозар заговорил с тихо стоящей возле его кресла троицей:
   - Мечислав, ступай в гавань, собери капитанов ладей и прикажи собираться в путь. Послезавтра, мы возвращаемся в Берев. Выдели три десятка кораблей, пускай сопровождают галеры Роберта до Острова Грез, а потом перекроют подступы к его гаваням, не заходя в Прибрежные воды и не отправляя посланников на остров.
   - Но, Великий князь, - нерешительно вступил в разговор Гремислав, - еще не вся дань, прибывшая в город, погружена на суда. Мне необходима еще неделя, чтобы все закончить.
   - Сейчас это уже не важно, Гремислав. Сейчас для меня самое главное - время. - Светозар на мгновение замолчал, а после продолжил. - Да, прикажи Ольгерду собираться. Вот так, друг мой, - он печально улыбнулся, - неожиданно сбываются мечты молодых. Он мечтал водить в бой полки, вот и поучится. Похоже, войны не избежать. Я забираю твоего младшего сына с собой. - Гремислав поклонился. - Трувор, узнай, что там с Изяславом, найди волхвов, пускай попытаются с ним пообщаться, у них есть свои собственные методы. Может быть, узнаем что-нибудь важное. Но в любом случае, он тоже едет с нами. - Князь провел рукой по своим длинным волосам, и неожиданно наткнувшись на эфес Турлинга, почти испуганно вздрогнул. - Проклятое оружие. - Подумал он, а в слух произнес. - А теперь, оставьте меня. Я должен подумать.
  

***

   Как и предсказывал Светозар, спустя два дня, флотилия беричских кораблей, вышла из многокабанской гавани, взяв курс на Дивоморск.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 7: НЕКРОМАНТ

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Захватив в плен Ладалину; Антонида, Роберт, Валерий, Зутунг и их свита, ненадолго задержались в Плисконесе, куда прибыли имперские галеры. Ровно настолько, чтобы подготовить все необходимое, для отъезда в Менандрополь. Императрица опасалась возможных морских набегов идилей и во избежание различных случайностей, решила перевезти пленницу вглубь страны.
   Административный центр провинции Менандрополя и Лиопа, показался ее подходящим, как нельзя более кстати. К тому же, она не могла с уверенностью предвидеть реакцию Светозара на сообщение, которое отвезет ему Роберт, поэтому Менандрополь, виделся более надежным, чем приморские Кесориполис, Плисконес, Лиоп или Траполь. Отправляясь далее, императрица оставила короля ариев с Валерием, дожидаться, когда из Хорива, перевезут останки дружинников Великого князя беричей и его личного секретаря Изяслава, покалеченного, но оставленного в живых. Эти дары, она собиралась использовать для доказательства серьезности своих намерений. Как только прибудет караван из Хорива, Роберт вместе с имперским регентом, отправится во Многокабань, дабы доставить Великому князю беричей ультиматум императрицы Восточной империи.
  

***

   Всю дорогу от Плисконеса до Менандрополя, Ладалина оставалась в том же парализованном состоянии, в которое, перед тем как перенести на флагманскую галеру, погрузил ее Зутунг. Лесная дева, не могла управлять ни единым членом своего тела, однако сохраняла ясность мысли и зрение. Не слишком беспокоясь о ее удобстве, Антонида распорядилась бросить Великую княгиню на старую скрипучую телегу, где она и провела весь путь. Все это время, Зутунг ехал рядом с ней на огромном вороном жеребце. С почти ласковой улыбкой, салнит расписывал своей жертве, каким пыткам он подвергнет ее по прибытии в Менандрополь, подспудно пытаясь усыпить бдительность Ладалины и покопаться в ее мыслях. Некромант ясно понимал - в их с Антонидой и Робертом замысле с лунным мечом Тура, есть один существенный недостаток. Все сведения об этом оружии, имевшиеся в их распоряжении, были почерпнуты из хроник Великой войны, написанных либо насмерть перепуганными хронистами Восточной империи, либо восторженными ариев и хоривов, воевавших тогда в союзе. Видения же лунного меча, во снах преследовавших Антониду и Роберта, Зутунг считал малоинформативными. В них, Турлинг призывал и требовал, а волшебник размышлял о том, как им управлять. Ему казалась дикой мысль, что такое оружие можно отпустить на бесконтрольную свободу. Через Ладалину, жену Великого князя Светозара, да еще к тому же лесную деву, волшебницу Острова Грез, он собирался получить необходимую информацию. Однако пока, все его усилия, пропадали даром, и Зутунгу приходилось под маской язвительной уверенности, скрывать свои разочарование и злобу.
   Антонида же предпочла предоставить все заботы волшебнику, а сама ехала с комфортом в просторном палантине, на плечах двух десятков своих телохранителей салнитов. Девять дней от Плисконеса до Менандрополя, показались ее легкой, приятной, увеселительной прогулкой в последние, уже не такие жаркие дни лета, после напряженной борьбы предыдущих месяцев и даже лет. Наконец-то в одиночестве, без давно уже опостылевшего Валерия и выводившего из себя своей назойливостью Роберта, она спокойно могла предаваться раздумьям и мечтам о своем будущем величии.
   Только в самом Менандрополе, она вызвала Зутунга, чтобы задать ему вопрос о том, какие же сведения, он получил за это время. Однако похвастать некроманту оказалось нечем. Без физического воздействия, он не мог разрушить барьер, возведенный Ладалиной в своем собственном мозгу. Впервые в своей жизни, салнит столкнулся с волшебной силой, пускай и не превышающей его, но все же достаточной, для противостояния его воздействию, а собственная беспомощность, раздражала Зутунга, куда сильнее чужой мощи.
   - Зутунг, - голос императрицы от гнева и удивления, звенел словно лед, - ты же обещал, что сумеешь сделать большую часть работы еще до того, как мы достигнем Менандрополя! И что же ты говоришь? За полторы недели, мы ни на шаг не продвинулись в нашем деле! - Вопросительное выражение на лице и широко разведенные в нетерпеливом жесте руки, выдавали крайнюю степень раздражения.
   Некромант потупился.
   - Все оказалось не так просто.
   Зутунг сам был в ярости, но вместе с тем, испытывал мучительное чувство стыда. Никогда еще ему не приходилось нарушать своих обещаний, связанных с вопросами магии. Обычно резкий, насмешливый, скрипучий голос мага, приобрел непривычные, извиняющиеся нотки.
   - Прежде я никогда не сталкивался с чарами этих созданий с Острова Грез. Ладалина первая. Кроме того, что она лесная дева, а они все владеют магическим даром, она еще и княжеского рода, в котором, по данным людишек из ордена воинов Спасителя, многие мужчины становились магами. Ее сила велика, но однобока. Она не может атаковать - только защищаться, а в битве с настоящим волшебником, это равносильно поражению. Рано или поздно, я сломлю ее сопротивление, тем более, здесь, где есть орудия физических пыток. Боль ослабит ее концентрацию и это станет началом конца. Мы узнаем все.
   Произнося свою речь, салнит сам словно черпал из нее силы и к ее окончанию, глаза Зутунга снова горели огнем уверенности. Заметив это, Антонида немного успокоилась.
   - Спеши, Зутунг, спеши! Роберт с Валерием уже наверняка на пол пути к Лиопу. Как только они прибудут в Менандрополь - мы выступаем, а это значит, что к тому моменту, секрет управления лунным мечом должен быть раскрыт.
   - Я успею, императрица. - Зутунг склонил голову и покинул покои Антониды.
   Очутившись в коридоре, некромант в бешенстве ударил кулаком в стену. Его отчитали, как нашкодившего мальчишку, и что самое обидное, он заслужил взбучку. Что ж, тем хуже для лесной колдуньи. В подвалах темницы, железо уже калится на жарких углях.
   Вернув на лицо обычную маску непроницаемости, Зутунг уверенно зашагал к выходу.
   Наблюдавшие за этими метаморфозами салниты Антониды, остались, как всегда, молчаливы и безучастны.
  

***

   Просторный пыточный каземат менандропольской темницы, освещался неярким светом смоляных факелов, расположенных по одному на каждой из стен помещения. Такого освещения, хватало только для того, чтобы несчастные узники могли рассмотреть зловещий антураж камеры - глухие, толстенные без окон стены и десятки угрожающего вида пыточных приспособлений, с удобством размещенных в комнате. Обычно в каземате, могли работать, не мешая друг другу, шесть, семь палачей, что приводило пытаемых в еще больший ужас. Однако сейчас, в камере находился один единственный узник - лесная дева с Острова Грез. Отсутствовали и сами палачи, справлявшие здесь свое мерзкое, презренное ремесло. Подготовив все необходимое и привязав Ладалину к дыбе, они уступили место некроманту императрицы. Даже бывалые мастера заплечных дел, содрогались при одной мысли о том, что может сделать с пленницей чародей Антониды.
   Великая княгиня беричей, не могла видеть появления салнита. Кроме того, что ее тело по-прежнему сковывал магический паралич, к дыбе ее привязали спиной к двери. Руки, скованные за спиной, палачи с помощью лебедки и блоков, подняли настолько, чтобы лесная дева могла стоять, едва касаясь кончиками пальцев ног каменного пола каземата. Правда покамест, она не испытывала той боли в суставах, которую вызывало такое положение, а спасал ее, паралич наложенный Зутунгом.
   - Ну что же, - зловещий скрипучий голос некроманта, звучавший в тишине камеры, заставил бы Ладалину вздрогнуть, ни будь ее члены скованы волшебством, - наконец-то пришло время, лесная колдунья.
   Маг медленно двигался вокруг дыбы, наслаждаясь видом унижения Великой княгини. По его приказу, Ладалину подвесили на дыбу обнаженной.
   - Теперь-то мы поговорим по душам.
   Зутунг оказался прямо напротив лица своей жертвы и заглянул ей в глаза. Понаблюдав за реакцией лесной девы несколько мгновений, некромант левой рукой, крепко сжал ее плечо и произнес заклинание. Паралич мгновенно отпустил мускулы тела княгини. От неожиданной резкой боли в вывернутых руках, Ладалина вскрикнула и закусила губу. Боль в калечимых суставах, усугублялась еще и болью в застоявшихся за время паралича мышцах всего тела, восстанавливающего кровообращение. Голова княгини бессильно опустилась на грудь, а длинные рассыпавшиеся волосы, немного прикрыли ее наготу.
   - Ты растеряна, Ладалина, тебе больно, я знаю. - Некромант говорил тихо и спокойно, словно сочувствуя своей пленнице. - Я сам когда-то висел на дыбе, не в силах ничем себе помочь. Я не мог колдовать. Мои руки и ноги, были скованы браслетами, блокирующими магический дар, а имперские палачи, творили с моим телом такое, что тебе никогда не привидится в самом кошмарном твоем сне. Но я выжил, выжил и отомстил. Я и мои тюремщики, находились в неравных условиях, тебе же ни что не мешает колдовать. Давай, защити себя, если сумеешь.
   Зутунг вовсе не собирался давать лесной деве шанса на освобождение. Он только хотел проверить, может ли она использовать свой дар не только для защиты своих мыслей, но и для атакующего воздействия на него самого. Некромант не боялся магического поединка. Просто ему хотелось увериться, что в момент наивысшей концентрации, он не получит контр удара, способного испортить все дело. Немного понаблюдав, Зутунг зашел Ладалине за спину - там располагалась лебедка, управляющая дыбой. Слегка повернув ручку, он еще больше выкрутил ей руки. Боль в суставах усилилась и лесная дева чувствовала что вот-вот потеряет сознание, а этого она допустить не могла. В бессознательном состоянии, магический барьер, воздвигнутый ею в своем мозгу, исчезнет, и она окажется абсолютно беззащитной перед силой некроманта. Он сможет безнаказанно и беззастенчиво копаться в ее мыслях и воспоминаниях, словно воришка в чужом белье, в поисках кошелька с золотом. Поэтому Ладалина воспользовалась своей силой целителя, для усмирения боли. Через несколько секунд, она уже не чувствовала своих рук, словно никогда их не имела вовсе. При этом на лице она сохранила ужасающую гримасу боли, чтобы Зутунг не догадался о ее уловке. Некромант некоторое время понаблюдал за реакцией лесной девы, а после, вернувшись к лебедке, ослабил натяжение веревки настолько, что Ладалина почти рухнула на едва державшие ее ступни ног.
   - Что ж, колдунья, тебе не откажешь в сообразительности. - Чародей усмехнулся. - Гораздо полезнее беречь силы, нежели попусту растрачивать их в открытой схватке со мной.
   Он неверно истолковал поведение Ладалины, приняв ее пассивность за нежелание сражаться. Будучи некромантом, Зутунг не представлял себе магического дара, неспособного наносить вред противнику. В сущности, он считал такое волшебство совершенно бесполезным.
   - Ну да ничего. Это всего лишь означает, что наше с тобой приятное общение немного затянется. Давай не будем откладывать и начнем немедленно.
   - Чего ты хочешь, некромант? - Измученная княгиня едва шевелила губами.
   - О, - изумился Зутунг, - ты знаешь о моей власти над смертью?
   - Конечно, я же волшебница, жрица Ипабога. - В свой ответ, лесная дева вложила все презрение к темному искусству салнита.
   - Тогда ты понимаешь, что я могу сотворить с твоей душой?
   Зутунг хищно улыбнулся, предвкушая ужас, который обязан был зародиться в сердце жертвы. Однако вопреки его ожиданиям, женщина ни сколько не испугалась, наоборот, на лице Ладалины заиграла легкая, хотя и слегка вымученная улыбка.
   - Глупец, моя душа неподвластна твоей магии. Души лесных дев, служащих Ипабогу, после смерти неспособна удержать в Светлом мире ни одна магия, даже Чернобога, не говоря уже о твоей.
   Зутунг казался слегка озадаченным. Он не собирался убивать Ладалину - это не входило в планы Антониды - он хотел ее напугать. Разум, скованный ужасом, не способен к сопротивлению. Теперь же, чародей понял - единственным его оружием осталась боль. Салнит встряхнулся. Необходимо действовать.
   - Ты спрашивала, что мне нужно? - Проигнорировал большую часть разговора некромант. - Я тебе отвечу. И если ты поведешь себя благоразумно, то возможно мы обойдемся без дыбы, каленого железа и острого кинжала. Расскажи мне все, что знаешь о лунном мече. Что это за оружие, каково его воздействие на живые существа, а главное, как им управлять. Только не вздумай лгать. Я легко смогу отличить правду от твоих выдумок.
   Услышав слова Зутунга, Великая княгиня удивилась и даже испугалась. Уже двадцать лет подряд, после решительной битвы с темными армиями, хранил ее муж волшебное оружие Тура, ни на секунду не выпуская его из ножен. Лесная дева, все эти годы видела, как тяготит Светозара бремя хранителя. Великий князь очень редко разговаривал с ней о мече, но Ладалина не нуждалась в словах, чтобы видеть, как тяжко ему приходится. Давным-давно, рассказал он ей о желаниях Турлинга и потому, даже ее не покидала смутная тревога за судьбы Светлого мира, попади меч в чужие, или, пусть не допустят этого светлые боги, злые руки. И вот, похоже, призрак несчастья начинал материализоваться, да еще в самом гадком своем проявлении - в лице некроманта на службе Восточной империи.
   Зутунг выжидал. Ладалина же, решила пойти на хитрость. Она прекрасно понимала, что не сумеет обмануть салнита. Слишком сильна его магическая искра. Однако же, говорить о мече только часть правды, ей никто не мог помешать.
   - Зачем тебе лунный меч Тура, некромант? Ты же поклоняешься Леду. Меч повелителя богов Небесного мира, не станет служить тебе. К тому же, его невозможно контролировать. - И это была чистая правда с ее стороны. - Даже избранный богами хранитель Турлинга, не освобождает волшебное оружие без нужды.
   Здесь Ладалина покривила душой, стараясь внушить чародею мысль об уникальности Светозара, как владельца Турлинга. Зутунгу вовсе не следовало знать, что Великий князь беричей, вовсе не хозяин, а скорее тюремщик лунного меча. Салнит криво усмехнулся.
   - Что до того, зачем мне лунный меч, то он нужен вовсе не мне, а императрице Антониде и ее союзнику, королю ариев Роберту. И целей своих, они не скрывают. Править всем Светлым миром, вот их заветное желание. А все, что необходимо мне, это магическая сила, да свобода моей родной Салнитии. А управлять мечом можно, я уверен в этом, так же как и в том, что ты знаешь, как им управлять. - Маска добродушия на лице чародея растаяла, словно от дуновения ветра. - Не упорствуй, нелюдь. Я куда сильнее тебя. Ты сама уже это почувствовала. Расскажи и останешься жить. - Ладалина в ответ промолчала. - Ну что же. - Зутунг тяжело вздохнул. - Ты сделала свой выбор.
   Неуловимо быстрым движением, он вплотную приблизился к пленнице и легко, почти любовно погладил лесную деву по бедру. От прикосновения руки некроманта, она вздрогнула, словно по ней проползла змея.
   - Не бойся, - поспешил развеять ее страх маг, - я не собираюсь тебя насиловать. Меня не привлекают твои женские прелести, впрочем, как и достоинства всех остальных женщин Светлого мира. Мне просто нужно было узнать, так ли гладка и нежна твоя кожа на ощупь, как видится глазу. Да, гладка и нежна. Подумай.
   Зутунг шагнул к жаровне, надел толстую кожаную рукавицу и достал из угольев раскаленный стальной прут. Поднеся прямо к лицу Ладалины пышущее жаром железо, чародей снова улыбнулся.
   - Представь, как этот прут, коснется твоего нежного тела, как вздуется, безобразным черным волдырем ожег, как жгучая, невыносимая и неутолимая боль, заполнит все твое существо, как мерзко завоняет здесь пригоревшим мясом. - Выражение брезгливости возникло на невозмутимом лице Зутунга. - Мерзкий, очень мерзкий запах, но что поделать - необходимый. - Несколько раз, медленно взмахнув прутом перед глазами жертвы и оценив ее реакцию, некромант резко опустил железку в корыто с ледяной водой, где она ужасающе громко зашипев и выпустив густое облако серого пара, быстро остыла. - Я дам тебе еще один шанс одуматься. Тишина каземата, очень располагает к размышлениям. Однако же поспеши, я скоро вернусь и тогда, пощады не будет. - С этими словами, решительно отвернувшись от узницы, маг вернулся к двери, отшвырнул в сторону ненужную больше рукавицу, вынул зажженный факел из стенного кольца и вышел прочь, прошелестев своими просторными одеждами.
   Пройдя мимо двух салнитов Антониды, некромант даже не заметил их присутствия, его мысли занимали иные вопросы. Как не спешил Зутунг покончить с этим делом, понимая, что запас времени, отведенный ему Антонидой и Робертом, неумолимо истекает, все же, форсировать события он не считал возможным. Необходимость сломить волю Ладалины в короткий срок, как это ни парадоксально, заставляла волшебника медлить. Он хорошо и не понаслышке, знал - ожидание пытки, зачастую убивает волю, смелость и разум, куда быстрее и вернее самих физических мучений причиняемых палачом.
   - Завтра, завтра он войдет в камеру и возможно, все решиться без ножей и каленого железа.
  

***

   Оставшись в одиночестве, в тусклом свете догорающих на стенах факелов, Ладалина испытывала ужасающее, смешанное чувство облегчения, страха и осознания скудности выбора. Как страшно, как безмерно страшно и несправедливо расставаться с жизнью, не пройдя и десятой части своего долгого жизненного пути. Как пугающе черна пустота по ту сторону, когда здесь, впереди, стоит только протянуть руку, столько света и тепла. Жгучие слезы отчаянья, вопреки желанию, оросили бледное, измученное чело лесной девы. Однако приступ слабости, продлился всего лишь несколько мгновений. Железная воля, скрывавшаяся под хрупкой плотью дочери Ипабога, вновь заставила мозг оперировать категориями разума, а не чувств. Еще во время пытки, Великая княгиня поняла - рано или поздно, ее сил станет недостаточно для одновременного сдерживания физической боли и поддержания магической защиты своего разума. Слишком силен, оказался этот салнитский некромант. И хотя, нужных ему сведений о лунном мече, Зутунг получить не мог, по причине ее неведения в этом вопросе, Ладалина знала, что, копаясь в ее голове, темный маг нанесет непоправимый ущерб ее душе. Мерзкое волшебство Темного мира, оставит свои грязные, нестираемые следы, и тогда ее небесный отец Ипабог, не сможет принять свое дитя в сверкающих чертогах богов Небесного мира. Дабы избежать такой печальной участи, Ладалине пришлось принять нелегкое, страшное решение - расстаться с жизнью. Ужасно умирать в расцвете лет, но еще ужаснее лишать себя жизни самой. Облегчение же, Великая княгиня испытала потому, что знала - попытка покончить с собой в присутствие Зутунга, была обречена на провал. Темный маг, ни за что не позволил бы ей себя умертвить, после чего, наверняка, с помощью физических мучений, сломал бы построенный ею магический барьер. Теперь же, намереваясь сломить ее волю, Зутунг допустил непоправимую ошибку, и пренебречь ею, Ладалина не могла. Слезы, которыми лесная дева оплакала свою жестокую судьбу, словно сами собой высохли у нее на глазах. Скорбное выражение лица, приобрело черты твердости и решительности. Прикрыв глаза и опустив голову на грудь, лесная дева с каждой секундой все больше и больше отрешалась от окружающей ее действительности, погружаясь в ауру своего собственного тела. И когда свет факелов в пыточном каземате померк, а слабый писк тюремных крыс, доносившийся из углов комнаты, перестал достигать ее разума, перед закрытыми глазами Великой княгини, возникло бледно-розовое свечение - цвет ее жизни. Тут же, она услышала гулкие удары собственного сердца.
   Тук. Тук. Тук.
   Перед мысленным взором Ладалины, пробегали, сменяя друг друга, словно в волшебном калейдоскопе, подаренном ей в далеком детстве главой клана магов, картины родины лесных дев и огненных волков - Острова Грез. Собственная жизнь, день за днем, мелькая, уносилась вдаль. Прекрасная, чарующая музыка волшебного живого дворца владык в Турограде, величественные, невиданные более нигде во всем Светлом мире деревья Немизы, вдоль дорог от столицы к гаваням, хороводы лесных дев в священной роще Ипабога, мать, отец, братья. И вдруг, маленький мальчик, человек, в видавшем виды алом плаще с изображением атакующего вепря. Он оборачивается, их взгляды встречаются - это уже молодой мужчина в броне Острова Грез, но ветер, по-прежнему развевает у него за плечами алый, словно кровь плащ.
   Тук... Тук...
   Удары сердца заметно замедлились. В парке Вечной весны бушует, рвется наружу соками цветущих деревьев, жизненная сила природы. Они вдвоем у берега озера. Душевная боль, слезы, парк Вечной осени, пронизывающий ветер, рвет пожелтевшие листья с почти голых ветвей. Осада. Тысячи людей в блестящих доспехах, маршируют от гаваней к Турограду, уничтожая на своей пути волшебные, неповторимые леса острова. Победа. Вереницы понурых пленных в стенах столицы. Смерть отца. Светозар и лунный меч.
   Тук.........
   В последний раз, сердце разогнало кровь по слабеющему телу лесной девы. Взявшись за руки, она и Светозар покидают священную рощу Ипабога. Пустынный берег моря Чар и ковер из алых цветов на безжизненном песке, над могилой многокабанского князя Творимира, отца Светозара. Море, багровое в лучах восходящего солнца. Сын, дочь. Дворец владык в Турограде, братья и с ними ее маленькая Миролина, так похожая на людей, но лесная дева, по сути. Светозар, бегущий по веслам плывущих рядом ладей. Прощальный взмах руки мужа, предназначенный ей одной. Сикиргайло, распростертый в луже собственной крови и словно распятый тремя дротиками имперцев. Тьма. И вновь Светозар, уже немолодой, с крапинками седины в волосах, бороде и сетью морщин на усталом лице.
   - Прости, любимый и прощай!
   Одинокая слезинка, скатившись по щеке Ладалины, разбилась о каменный пол пыточного каземата, тело Великой княгини обмякло, повиснув на веревках дыбы.
   Тишина. Сердце остановилось и душа еще совсем молодой, по меркам Острова Грез, лесной девы, оставшись незапятнанной черной волшбой, отправилась в небесные чертоги Ипабога, божественного отца всех лесных дев.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 8: ОБМАН

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Вернувшись поутру в пыточный каземат и увидав мертвую Ладалину, Зутунг пришел в ярость. Все многомесячные усилия пошли прахом. Мало того, что ничего не прояснилось в вопросе с лунным мечом, так вдобавок ко всему, он потерял заложницу - возможно единственное существо во всем Светлом мире, ради спасения жизни которого, князь Светозар мог отдать им Турлинг. Лесная дева все-таки победила его. Пусть такой ценой, как собственная жизнь, но все же победила. И, несмотря на охватившее некроманта бешенство, против своего желания, он не мог не восхищаться мужеством и сверхъестественной силой воли этого странного создания с Острова Грез. Опытному волшебнику, хватило одного единственного взгляда на тело Ладалины, чтобы понять - она использовала свою магию для разрешения вопроса жизни и смерти. Однако как не расстроила некроманта смерть заложницы, все же она уже стала свершившимся фактом, повлиять на который у него не имелось ни малейшей возможности. Поэтому очень скоро к Зутунгу вернулась ясность мысли не затуманенная гневом. Необходимо что-то срочно придумать. Окончательно успокоившись, Зутунг уверенно шагнул через порог камеры, плотно затворив за собой дверь.
   - Никого сюда не впускайте, - строго, но без излишнего волнения в голосе, приказал он стоявшим на страже каземата салнитам, - и сами не вздумайте заходить.
   Как всегда, воины ответили непроницаемым молчанием.
  

***

   Войдя в приемную Антониды, Зутунг нетерпеливым жестом руки подозвал к себе Давгара.
   - Где императрица?
   - Мой господин, повелительница империи, еще не покидала своей опочивальни, думаю, она еще спит. - С готовностью ответил командир телохранителей.
   - Беспечная государыня! - Подумал про себя некромант. - Ни о чем не думает, ни о чем не беспокоится. - Нерушимая уверенность Антониды в его магическом искусстве, ранее так льстившая его самолюбию, вдруг стала раздражать мага. - Я не всесилен, не всесилен! И не всеведущ! - Кричало его сознание. - Пускай теперь думает она и этот ее ничтожный дружок, арий. Пускай поломают голову. - Вслух же приказал. - Иди, доложи повелительнице, что я хочу говорить с ней.
   Давгар с поклоном удалился, а Зутунг устало опустился в одно из кресел стоявших неподалеку и прикрыл глаза ладонью, вновь возвращая себе душевное равновесие.
   Ожидать ему пришлось довольно долго. Антониде нравилось проявлять свое императорское достоинство, заставляя ждать аудиенции даже друзей и соратников. Более чем через час, императрица, гордая и холодная, в свободном голубом, почти до пят платье, оставлявшем открытыми руки, плечи и спину, унизанная невероятным количеством золотых украшений, дополненных не меньшим количеством драгоценных камней и увенчанная величественной имперской короной, легкой походкой прошла через приемную, с удобством расположившись за огромным письменным столом. Убранство покоев, на время пребывания в Менандрополе Антониды, изгнанного из своего дворца наместника Федосия, казалось хозяйке империи убогим и малоподходящим для величия ее персоны, однако большого выбора у нее не имелось. Поэтому приходилось мириться с этим курятником, как она про себя величала отведенные ей помещения. В момент когда она наконец смогла оторваться от своих размышлений об окружающей обстановке и собственной царственной персоне, Антонида неожиданно обнаружила, что Зутунг даже не поднялся из кресла, дабы поприветствовать ее. Не успела она вопросительно поднять бровь, как маг приказал:
   - Давгар, выйди в коридор и забери остальных. Я должен побеседовать с императрицей наедине.
   Удивление императрицы, сначала переросло в возмущение наглым и бесцеремонным поведением некроманта, а после, совершенно неожиданно для нее самой, в страх. Салниты, ее послушные рабы, эти восставшие из мертвых куклы, беспрекословно повиновавшиеся слабому взмаху руки повелительницы, ее едва заметному изменению выражения лица, не дожидаясь ее разрешения, немедленно исполнили указание Зутунга. Выходит так, что вовсе не она распоряжалась собственными телохранителями, а ее мрачный придворный чародей. И так было всегда. Однако Антонидины гордость и все возрастающий гнев, помогли императрице подавить возникший ужас, не дать ему захватить разум, прорваться наружу. Сверх усилием воли, она загнала свой страх в самые отдаленные уголки собственного темного естества.
   - После, с этим она разберется после. - Как только Давгар закрыл за воинами двери, Антонида вспыхнула. - Как ты смеешь, Зутунг, распоряжаться в моем присутствии моими телохранителями?! Твое нахальство неслыханно! Да, ты мой приближенный, советник, даже друг, но...
   Договорить она не успела. Некромант бесцеремонно оборвал ее напыщенную, горделивую тираду:
   - Я никогда не был твоим приближенным, а уж тем паче другом, женщина.
   Страх, вновь вырвавшийся на свободу из закоулков ее души, удушливой волной подкатил к горлу, заставил судорожно сглотнуть неожиданно ставший поперек горла ком. Так маг не обращался к ней с того самого дня, когда она, еще беспомощная, слабая жена Клемента II, освободила полумертвого чародея из подвала дворцовой тюрьмы Кесориполиса. Не найдясь, что ответить, Антонида сочла за лучшее, слушать Зутунга далее. Удовлетворившись ее реакцией, салнит продолжил:
   - Правильнее будет сказать, все это время, я оставался твоим должником, однако теперь, я считаю свой долг оплаченным. Ты ведь не станешь отрицать моих заслуг в твоем возвышении? - Антонида снова смолчала. - Итак, - после некоторой паузы заговорил маг, - наши личные счеты покончены. Отныне, моя судьба и жизнь, принадлежат лишь мне самому. Надеюсь, у тебя нет возражений? - Не в силах вымолвить ни слова, императрица лишь бессильно покачала головой в знак согласия. - Отлично. Далее. У нас с тобой, осталась еще одна общая проблема. Свобода моей родины - Салнитии. Меня вовсе не интересует власть над всем Светлым миром. Вы с Робертом, при всей вашей прагматичности, излишне романтичны, я же, строгий прагматик. И хотя ты обещала освободить салнитов от ига империи, как только станешь ее повелительницей, я и теперь не стану требовать немедленной свободы для своей страны. Ты спросишь, почему, и я тебе отвечу. Никогда я не нарушал своих обещаний, но в нашем последнем деле, я допустил ошибку. - Зутунг поморщился, даже самому себе, не хотел он признаваться, что устроил весь этот спектакль, только ради того, чтобы прикрыть свою неудачу с Великой княгиней. - Лесная дева - мертва, - наконец выпалил он, главную фразу разговора, - а мое искусство некроманта, не властно над ее душой. У нас осталось только тело - бесполезная оболочка. Тайны лунного меча, она унесла с собой.
   Антониду словно молнией поразило. Оцепенение, вызванное дерзкой речью Зутунга, растворилось без остатка.
   - Так вот в чем дело. - Мысли неслись галопом, наскакивая одна на другую, толкаясь, суетясь и мешая сосредоточиться на главном. - Вот для чего все эти речи о свободе родины. Только для того, чтобы не отвечать за допущенную оплошность. Так, так, маг. Но что же теперь станет с их делом, как поступать с мечом, как защититься от могущественного Великого князя беричей Светозара, который наверняка придет в ярость при известии о смерти жены? А ведь есть еще и огненные волки. Они-то уж точно не простят империи гибель члена их княжеского дома.
   Положение казалось безнадежным. Видимо, на какой-то момент, она настолько ушла в себя, что перестала слышать некроманта. Неожиданно она очнулась оттого, что Зутунг яростно тряс ее за плечо, призывая ее внимание.
   - Очнись, Антонида. - Императрица вздрогнула. - Все это я сказал тебе для того, чтобы ты поняла - я не собираюсь служить тебе вечно. У нас разные дороги, но в этом деле, я тебе все же помогу. А взамен моей помощи, ты дашь салнитам свободу от Восточной империи, и не просто свободу, ты отдашь ее мне во владение.
   От услышанного, к Антониде мало помалу, начали возвращаться спокойствие и былая надежда на успех.
   - Конечно, конечно, она отдаст ему Салнитию, отдаст все, что маг пожелает. Сейчас, как никогда ранее, он был ей нужен. Все стояло на грани краха и возможно только Зутунг с его магическим искусством и дьявольской изворотливостью, мог спасти ее, Роберта, империю, а может быть не только спасти, но и привести к триумфу. Главное заполучить лунный меч, не важно как. - За оружие Тура, она могла пообещать салниту не только его родину, но и добрую половину провинций империи в придачу. - Пусть его, лишь бы помог, а уж после, она сумеет с ним разобраться. Когда Турлинг окажется в ее руках, ни какая магия Зутунга не спасет. Предатель! А ведь она ему так верила. Еще один урок. Не доверяй никому. Но все же, как поступить с мертвой Ладалиной?
   От раздумий ее снова оторвал Зутунг:
   - Ну, так как, согласна? - По-прежнему изображая испуг, и почти ликуя в душе, Антонида согласилась. - Прекрасно, просто прекрасно. - Обрадовался некромант. - Теперь необходимо скрепить наше с тобой соглашение, одним документом. - В ответ на удивленный взор императрицы, маг, нисколько не смутившись, закончил. - Императорский указ, дарующий салнитам свободу и передающий власть над их землями мне.
   - Но... - Начала было Антонида.
   - Никаких но, женщина. - Жестко прервал некромант, готовую сорваться с ее уст отповедь. - Я хорошо тебя знаю, Антонида. Не стоит притворяться, ловчить и изворачиваться. Не будет указа, не будет и моей помощи. Решайся.
   - Хорошо. - Обиженно поджав губы, все же согласилась Антонида. - В конце концов, - подумала она про себя, - это будет первый, но далеко не последний имперский указ, в последствие отмененный. Императрица Восточной империи, хозяйка собственного слова, а такие дикари как салниты, недостойны, называться свободными людьми. К тому же, они слишком воинственны, а значит, опасны. - А вслух произнесла. - Нужно позвать писцов.
   - Не нужно. - Небрежно бросил Зутунг. - Все необходимое, я захватил с собой.
   Из обширных складок своего балахона, маг достал два чистых листа пергамента, несколько прекрасно отточенных перьев, маленькую бутылочку черных чернил и крошечный кусочек красного воска для печати. Положив все письменные принадлежности на стол перед Антонидой, он широким жестом указал на них:
   - В качестве же писца, нам вполне послужит Давгар.
   Изумлению императрицы не было предела:
   - Да ведь он, мало того, что неграмотен, так и на языке империи говорит едва, едва. Только и знает, что вашу варварскую салнитскую трескотню.
   - Ничего. - Заверил ее Зутунг. - Можешь мне поверить, он справится.
   Вернувшийся по зову чародея Давгар, грузно уселся за письменный стол напротив Антониды, расправил пергаментный лист, аккуратно окунул перо в чернила и застыл в ожидании. Зутунг подошел к нему сзади, опустил ладони рук на могучие плечи воина и закрыл глаза, сосредоточиваясь. Через мгновение, по телу командира телохранителей, прокатилась судорога, взгляд утратил осмысленность. Рука с пером, опустилась на пергамент, и салнит принялся быстро писать, не забывая своевременно опускать перо в чернила. В течение каких-нибудь пяти, семи минут, текст императорского указа, написанный каллиграфически ровным почерком, без единой ошибки и помарки, лежал перед Антонидой. Зутунг забрал перо у Давгара, сам окунул его в чернила и услужливо подал императрице. Автоматически приняв перо из его рук, Антонида помедлила, пробегая глазами текст документа:
   - Я, милостью Спасителя, сына единого бога нашего, императрица Восточной империи Антонида, данной мне властью, дарую свободу народу провинции Салнития, в границах ее нынешней территории, при условии безоговорочного принятия им в качестве единовластного правителя, достойного, возлюбленного мной подданного нашего, Зутунга из Кесориполиса.
   Так же, Салнития освобождается от всех обязательств и повинностей перед Восточной империей и ее императорами, в том числе воинской, продовольственной и данной, отныне и вовеки веков.
   Волею единого бога нашего и именем Спасителя.
   Дочитав до конца, Антонида подписала листок своей размашистой, элегантной подписью, которой она очень гордилась. Некромант поднес к пергаменту сжатую в кулак руку и вскоре между его пальцев, закапал на указ, расплавленный магическими силами воск. Наконец, решив, что достаточно, маг убрал руку, предоставляя Антониде поставить на документе завершающий штрих. Недолго думая, императрица дохнула на императорский перстень, красовавшийся на ее правой руке, и оставила его оттиск на еще не застывшем воске. Зутунг молча забрал лист, молниеносно взглянул на подпись с печатью, после чего аккуратно свернув его в трубочку, бережно спрятал в широком рукаве своих одежд.
   - Ну вот, все формальности исполнены, и мы снова можем перейти к нашим текущим совместным делам! Давгар, ступай в коридор. - Когда свирепый варвар ушел, волшебник продолжил. - Итак, лесная дева мертва. Да, кстати, я ее не убивал. Она использовала свой магический дар и лишила себя жизни сама. Моя ошибка в том, что я допустил такую возможность. К тому же, ничего не удалось узнать о свойствах лунного меча. Ровным счетом ничего. Вот такие у нас реалии. Есть какие-нибудь мысли?
   Уже окончательно пришедшая в себя Антонида, все время, пока Зутунг при помощи Давгара писал указ об освобождении Салнитии, пыталась найти выход из сложившейся ситуации и, казалось, нашла.
   - Скажи мне, Зутунг. - К императрице вернулась ее прежняя горделивая самоуверенность и царственный тон. - Хотя бы над телом этой лесной колдуньи, ты имеешь власть? Можешь ты заставить его ходить, стоять, сидеть, дышать?
   - Могу, - равнодушно пожал плечами некромант, - но что нам с того? К тому же, я все время должен находиться неподалеку, чтобы проделывать такие трюки. Самостоятельно тело ничего не сможет сделать, а говорить оно не сможет вообще.
   - Говорить необязательно. - Задумчиво протянула Антонида. - Хватит и того, что оно сможет двигаться.
   Некромант внимательно разглядывал ушедшую с головой в раздумья женщину. Порой она удивляла его, ставила в тупик. Красивая, умная, невероятно честолюбивая, фантастически изворотливая, императрица совершенно не была связана никакими законами, условностями или хотя бы внутренними барьерами морали и нравственности. В сущности Зутунг понимал, что нажил опасного врага, но не видел иного выхода. Более того, он всегда знал - рано или поздно, их дороги разбегутся в разные стороны. Маг кривил душой, убеждая Антониду в исключительно патриотических мотивах своего участия в деле с лунным мечом. Конечно, свобода Салнитии была важна, но Турлинг интересовал его не меньше, чем императрицу с королем ариев. Однако в отличие от Антониды и Роберта, мага волновало не обладание артефактом как таковое, а гигантская магическая сила, несомненно, крывшаяся в мече. Подчинив ее, он мог стать непобедимым, но спешить с этим не собирался. Не зная секретов управления волшебным оружием, вместо того чтобы стать его повелителем, вполне возможно оказаться его рабом, а он вовсе не так глуп. Нет, не зря ведь Светозар Беревский, всегда держит меч в ножнах. Он поможет государям Антониде и Роберту отнять Турлинг у Светозара, но за дальнейшими событиями, предпочитает смотреть со стороны. Пускай беричи, арии и имперцы, растрачивают силы, сокрушая друг друга. Он начнет копить свою мощь, а в нужный момент, останется единственным победителем. В это время, Антонида закончив составление плана, вновь обратилась к Зутунгу:
   - Итак, что мы имеем. Ладалина мертва - этого уже не исправить. Светозар получил ультиматум и наверняка сейчас во весь опор скачет к Береву. Пару дней у него уйдет на принятие решения, однако, несомненно, он согласится обменять Турлинг на любимую жену. Поскольку времени у него в обрез, большую дружину ему собрать не удастся, возьмет тех, кто окажется под рукой. Значит, мы должны оказаться там, где его военная сила не сумеет возобладать над нашей. На данный момент, единственное такое место, это Хорив - там сейчас основные силы империи, да и ариев тоже. Один вопрос решен. Местом нашей встречи со Светозаром Светлым, станет Хорив.
   Некромант слушал молча, не возражая. Антонида говорила быстро, воодушевленно, что означало - план готов во всех подробностях:
   - Далее. Роберта с Валерием ждать не станем. Сегодня же отправим нарочного в Лиоп. Пускай сразу по прибытии, направляются в Кесориполис, там и встретимся. - Заметив удивленный взгляд Зутунга, она пояснила. - Другой сухопутной дороги на Хорив не существует, а путешествие морем сейчас слишком опасно. К тому же в столице за время моего отсутствия, наверняка накопилось множество мелких нерешенных проблем. Так что, пока дождемся их, я займусь государственными делами. Да, еще нужно отправить гонца в Берев, сообщить Светозару о месте и времени встречи.
   Зутунг понимал - все, о чем говорит Антонида верно, но это были исключительно технические вопросы, не касавшиеся главного - как обменять мертвую Ладалину, на лунный меч. Тем временем, императрица продолжала:
   - Необходимо действовать стремительно. Нельзя позволить беричу опомниться, осмысленно проанализировать ситуацию. Он должен постоянно находиться под воздействием обуревающих его чувств, тогда мы сумеем осуществить то, что я задумала.
   - И что же это за великая идея? - С едва прикрытой иронией поинтересовался некромант.
   Антонида подняла на него взгляд прищуренных, спокойных, но таящих в самой своей карей глубине, яростную злую искорку, глаз:
   - Приедем в Хорив, узнаешь.
   - Как будет угодно повелительнице. - Шутливо склонившись перед императрицей, маг резко выпрямился, развернулся к двери и стремительным уверенным шагом покинул приемную.
   Еще некоторое время после его ухода, Антонида сидела неподвижно, странно потерянным взором рассматривая замысловатый резной узор на закрывшейся за волшебником двери, потом крикнула Давгара и с головой окунулась в раздачу распоряжений к подготовке отъезда в Кесориполис.
  

***

  
   Путешествие до столицы Восточной империи, уже не показалось Антониде таким легким и приятным, как путь от Плисконеса до Менандрополя. Знойное лето, сменилось первой прохладой осени, в полях, садах и виноградниках империи, начинался сбор урожая. Ночи стали холодны, и поскольку Антонида наотрез отказалась ночевать в наспех расставляемых шатрах, приходилось заранее подыскивать ночлег в какой-нибудь деревеньке, или небольшом городишке, что задерживало их продвижение, безмерно раздражая саму императрицу. Но не это обстоятельство, являлось главной причиной ее повышенной раздражительности. К беспокойству за исход авантюры с лунным мечом, теперь добавилась и озабоченность внутренним расколом в ее коалиции. За две недели пути, Антонида ни разу не откинула занавесей своего палантина, ни разу не призвала Зутунга для беседы или совета. Да и сам маг, старательно избегал ее общества, на своем вороном жеребце, отрываясь от общего каравана на пол дня пути вперед в мрачном одиночестве. Императрица по-прежнему путешествовала на плечах салнитов, не отказываясь от их услуг, однако теперь, она чувствовала себя скорее их пленницей, чем хозяйкой и чувство постоянной опасности, не покидало ее ни на минуту. Поэтому, едва переправившись через узкий пролив, отделявший большой Салнитский лиман от моря Чар, на противоположном берегу коего привольно раскинулся шумный, могучий Кесориполис, Антонида, воспользовавшись очередной отлучкой некроманта, не теряя времени, бросилась в резиденцию Верховного церковного иерарха империи и главного служителя Спасителя всего Светлого мира, Автонома, находившуюся в трех кварталах от императорского дворца. Последнее время, после падения Хорива под натиском имперских легионов и рыцарей королевства Ариев, патриарх церкви Спасителя, которому императрица наконец-то разрешила вернуться в столицу, находился в блаженном состоянии подсчета доходов, уже поступивших в казну церкви от конфискации имущества заговорщиков и будущих, обещанных ему Антонидой - военная добыча в Хоривском царстве была обильна, хотя и не слишком притязательна. Неожиданное появление Антониды у стен его дворца, с просьбой о немедленной встрече, удивило, не на шутку взволновав пожилого, уставшего от жизни священнослужителя. Однако внешне спокойный, он вышел к императрице в своей парадной белой, подпоясанной пурпурным поясом рясе. Только на гладко выбритом, худом, даже тощем лице с тонкими, аристократичными чертами, маленькие, злые, темные глазки, горели недоверием.
   Стараясь соблюсти внешнее спокойствие, чтобы сопровождавшие ее салниты, ничего не заподозрили, императрица приказала им подождать за дверями приемной иерарха. Сейчас многое зависело от того, как поведет себя Давгар, поэтому Антонида внутренне вздохнула с облегчением, когда командир телохранителей не возразил на ее распоряжение. Хотя обиталище Автонома и охранялось воинами ордена Спасителя, Антонида ясно видела - в случае вооруженного конфликта, личной охраны верховного иерарха недостанет, чтобы справиться с воскрешенными варварами. Захлопнув дверь прямо перед носом у секретаря Автонома, почтенного Никодима, собиравшегося пройти следом, она словно вихрь ворвалась в кабинет патриарха, порывисто бросившись ему навстречу. Удивленный и растерянный священник уже собирался в соответствии с этикетом поприветствовать владычицу Восточной империи, но слова приветствия, так и застыли у него на устах. Императрица опередила его:
   - Нет времени, Автоном. Лучше скажи мне, есть ли в твой кабинет, еще хотя бы один вход? - Заметив его замешательство, она горячо продолжила. - Не бойся, Автоном. Сейчас не тебе, а мне может угрожать опасность. И я вовсе не собираюсь выведывать секретов твоей цитадели. Мне некогда сейчас объяснять тебе сложившуюся ситуацию, но правда заключается в том, что я более не могу доверять своим салнитам. Ну, так как?
   - Конечно, есть. - Нехотя ответил Автоном.
   - А вызвать твоих воинов сюда, чтобы этого не заметили в приемной, можно?
   - Можно, но зачем? Тех, что дежурят в приемной и коридоре, вполне достаточно, чтобы расправится с твоими варварами.
   - Ты ошибаешься. - Антонида была готова кусать ногти от волнения и воздерживалась от этого поступка, только из опасения выказать Автоному, как она возбуждена и испугана. - У тебя там не более тридцати солдат, а нужно не меньше сотни. - Удивленно вскинутые брови священника, императрица оставила без внимания. - Спеши, Автоном, спеши. Не то, не только мне, но и возможно тебе, придется туго.
   Все еще не очень уверенно, церковный иерарх подошел к одной из колонн, красиво задрапированных тяжелым алым бархатом, и потянул за спрятанный в складках материи шнурок. Секунды последовавшего за этим ожидания, тянулись для Антониды бесконечно долго, но все же, окончились. Из искусно скрытой в дальней стене комнаты низенькой дверцы, почти беззвучно появился человек, в одеждах воина из ордена Спасителя. Бесформенный алый балахон, надежно скрывал мягкую грацию движений тренированного тела. Остановившись в нескольких шагах от императрицы с Автономом, он тихо и смиренно поздоровался с властителями страны:
   - Господин мой, Автоном, Великая императрица.
   Воин поочередно поклонился каждому, но не слишком низко. Это была скорее дань уважения равного равным, чем униженное приветствие слуги перед хозяевами. От внимания Антониды не ускользнуло также то обстоятельство, что воин-фанатик, обратился вначале к Автоному, а уже после к ней, повелительнице империи, и это ей очень не понравилось. Однако она ни единым жестом или выражением лица не выдала своей уязвленности.
   - Пока не время. - Решила она.
   Автоном, взволнованный визитом императрицы, не обратил на поведение вошедшего, пристального внимания. Забыв даже ответить на приветствие, он рассеяно представил его:
   - Брат Захарий, третий магистр ордена воинов Спасителя, комендант моей резиденции.
   Мало кто во всей империи, за исключением самых высокопоставленных воинов-фанатиков, знал, что, несмотря на преклонный возраст, верховный иерарх церкви Спасителя, принадлежал к числу членов ордена, являясь его первым магистром. Выше него в иерархии ордена, стоял только сам Великий магистр Теренций - личность настолько мрачная и таинственная, что даже императоры, удостаивались лицезреть его, считанное число раз за время правления, а Автоном, хоть в мыслях и не решался признаться сам себе, но все, же изрядно побаивался духовного лидера воинствующих священнослужителей. Антонида в свою очередь, не только не встречалась с Теренцием, но даже не подозревала о его существовании.
   Между тем, верховный церковный иерарх Восточной империи Автоном, хотя и не носил одеяния воина-фанатика, главный символ принадлежности к ордену - заговоренный отравленный кинжал, хранил свято, не расставаясь с ним ни на мгновение.
   Антонида торопливо кивнула в ответ на приветствие и представление. Сейчас ее свобода, а возможно сама жизнь, находились в руках наигранно смиренного фанатика и престарелого патриарха церкви.
   - Брат Захарий, - в тихом бесцветном голосе Автонома, явственно проскользнули нотки злорадного торжества, - Великая императрица Восточной империи, простирающая свою длань над половиной Светлого мира, просит о помощи святую церковь Спасителя в лице ордена его воинов.
   - Как только все немного успокоится, - пронеслось в голове у Антониды, - надо нанять для личной охраны скандов, как поступают многие. Ни воинам церкви, ни имперским легионерам, доверять нельзя. И те и другие, как только моя политика пойдет вразрез с их желаниями, а она обязательно пойдет, предадут не задумываясь. Только наемники, если им вовремя и много платить, служат не за страх, а за совесть.
   В этот момент, на обращение Автонома ответил Захарий:
   - Всемерная помощь царствующему дому, святая обязанность воинов господа нашего. - Смиренность речи, не слишком вязалась с изучающим взглядом его острых, пронзительных, но вместе с тем странно бесцветных, незапоминающихся глаз. - Однако же, чем может помочь Великой императрице святая церковь и наш смиренный орден, когда в ее распоряжении не жалкая кучка наших смиренных братьев, но все могучие армии Восточной империи?
   - Для меня сейчас сотня ваших людей, драгоценнее всех моих легионов, почтенный Захарий. И если я смогу в последующем что-нибудь сделать для ордена за его услугу, то сделаю это с превеликим удовольствием и благодарностью. - Императрица сразу догадалась, куда клонит третий магистр.
   - Воинам Спасителя, лично для себя, ничего не требуется. - Наставительным тоном возразил Захарий. - Все что нам нужно для жизни и усердного служения богу, нам дают жертвы верующих святой церкви. Однако же, думаю, церковью Ваш дар отвергнут не будет и пойдет на благие дела. Но это Вы обсудите после, со святым отцом Автономом. Меня же интересуют исключительно практические аспекты дела.
   В разговор императрицы и магистра, вмешался иерарх Автоном:
   - Великая императрица, решила отказаться от услуг своей личной охраны, состоящей из варваров салнитов, поклоняющихся мифическому богу войны Леду. При этом она полагает, что не совсем вольна в принятии такого решения, поэтому просит орден, взять на себя обязанности по обеспечению безопасности ее персоны.
   Захарий кивнул:
   - Понятно. Сколько салнитов находится в здании?
   - Два десятка. - Ответила Антонида.
   - Тогда зачем сотня воинов Спасителя? - Искренне удивился третий магистр. - Вполне достаточно по одному члену нашего братства на каждого варвара. Думаю при всей свирепости и военном умении Ваших телохранителей, два десятка моих бойцов вполне с ними справятся.
   - Я уже говорил об этом обстоятельстве повелительнице, но она настаивает на сотне. - Заметил Автоном.
   - Можно узнать почему?
   Не найдя способа обойти прямой вопрос, императрица решила вопреки своему желанию, рассказать правду о людях Зутунга и Давгара:
   - Дело в том, что это не обычные люди. Они живы, только благодаря магии моего некроманта Зутунга. А в силу некоторых обстоятельств, я не могу более, полностью ему доверять, а, значит, и им тоже.
   Едва закончив, она явственно почувствовала словно сгустившиеся вокруг нее, исходящие от иерарха и магистра недоверие, смешанное с неприязнью. История о живых мертвецах, не слишком обрадовала этих двух почтенных мужей. Однако внешне, Автоном и Захарий, пытались скрыть свои чувства до поры, до времени.
   - Хорошо. Сто, так сто. - Резюмировал за обоих, начальник охраны. - Я сейчас пойду отдать распоряжения, а Великая императрица пускай покуда не покидает апартаментов почтенного иерарха Автонома.
   Еще раз, слегка поклонившись, Захарий исчез за той же дверью, через которую вошел, а Антонида с Автономом, в гробовой тишине, остались дожидаться его, размышляя каждый о своем.
   Ждать пришлось не долго. Вскоре, в кабинете главы церкви Спасителя, вновь появился Захарий, а следом за этим, помещение стало заполняться воинами-фанатиками. Молча, деловито, не обращая на присутствующих внимания, они выстраивались в каре, поместив в его середину Антониду и Автонома. В их руках не блестело оружие, но императрица прекрасно знала - в нужный момент, оно обязательно появится. Она так же заметила, что сам третий магистр, не вошел внутрь каре, а поспешил занять место во главе строя.
   Едва, едва, последний солдат успел занять свою позицию в каре, как дверь из приемной неожиданно распахнулась, и в комнату ввалился Давгар, посчитавший аудиенцию у иерарха слишком затянувшейся. Следом за командиром, ворвались все остальные варвары. По обнаженным мечам многих, лилась кровь, на некоторых тоже остались отметины от недавней стычки, но свирепые лица всех до одного, оставались спокойны. Все воины ордена Спасителя, охранявшие приемную, остались лежать там же, мертвыми. Из салнитов, добраться до кабинета Автонома, не смогли только трое, получившие слишком тяжелые ранения. Отрава, не подводивших никогда фанатиков кинжалов, на них не подействовала вовсе.
   Автоном и Захарий, увидев вооруженных, окровавленных людей, пришли в неистовство, но вместе с тем, испытали пугающее чувство страха, обычно не присущее воинам из ордена Спасителя. Двадцать салнитов, так быстро и непринужденно расправились с охраной приемной, что третий магистр, даже засомневался, совладает ли с ними его сотня. Недоверие к словам Антониды мгновенно улетучилось, оставив лишь ненависть, да досаду на самого себя за излишнюю самоуверенность. Все это мимолетно промелькнуло в его мыслях, а в следующий миг, уже овладев собой, Захарий отдал невидимый для салнитов приказ к атаке. Каре сделало синхронный шаг вперед, но наступление было прервано появлением на месте возможной битвы, еще одного действующего лица. В проеме распахнутых дверей, возник Зутунг. Сердце Антониды, в котором уже затеплилась, было, надежда, вдруг замерло, предательски сжавшись.
   - Это конец. - Пульсировала единственная мысль в ее растерянном сознании. - С Зутунгом им не справиться.
   Однако, подавив ужас перед смертью, затмевающий разум, императрица придала лицу надменное, насмешливое выражение победителя. Она собиралась сыграть с некромантом в головоломную игру, по самым высшим ставкам свободы и жизни.
   - Зутунг, - голос Антониды отдавал сталью, но вместе с тем, насмехался, - ты всегда врываешься силой туда, куда тебя не приглашали, да еще и убиваешь хозяйских людей?
   Пропустив первую часть вопроса, чародей почти вплотную подошел к каре, охраняющему Антониду с Автономом, и ответил на вторую:
   - Я никого не убивал, моя госпожа. - В его глазах плясали озорные огоньки. - Те трупы, что лежат в приемной, оставила твоя личная охрана. Все же, мимо кого прошел я, по-прежнему живы.
   - Бывшая личная охрана, Зутунг, бывшая.
   Внутри Антониды, все нарастала уверенность в победе. Да, она перехитрила мага, вовремя избавившись от опеки салнитов. Теперь он уже не имел шансов воспользоваться ею, как марионеткой, а убить ее сейчас, не рискнет - слишком много свидетелей. Убрать всех ему не удастся. Императрица торжествовала, не скрывая своего ликования.
   Между тем, Зутунг вовсе не собирался ее убивать. По достоинству, оценив ее ловкий ход и даже слегка поругав себя за беспечность, некромант успокоился. В любом случае, он решил помочь Антониде довести до конца дело с лунным мечом, а уж после решать, какую роль в последующих событиях выбрать для себя. Сила Турлинга, волновала чародея, заставляла задумываться об обладании им, но отталкивала своей необузданностью. Поэтому-то, до времени, Зутунг почел за лучшее подождать. Разыграв легкое удивление, он спросил:
   - Почему же моя госпожа, собирается отказаться от защиты своих верных телохранителей? Чем они заслужили подобную немилость повелительницы? Кто из них провинился? Давгар? - Не получив ответов от Антониды, маг обратился напрямую к предводителю варваров, но тот лишь угрюмо молчал, даже своим скудным умом сознавая допущенную оплошность.
   - Нет, нет, дорогой Зутунг. - Антонида собиралась довести игру до конца, соблюдая все внешние приличия, ибо, несмотря на размолвку, некромант по-прежнему оставался ее важнейшим союзником. Без него, вся затея с лунным мечом и мертвой Ладалиной, грозила обернуться кошмарной катастрофой. - Никакой вины Давгара, или кого-либо еще из моих верных салнитов здесь нет. Просто верующих, как гражданских, так и военных, а также наших союзников ариев, смущает присутствие подле меня, ревнителя и защитника истинной веры, идолопоклонников салнитов, не приобщенных к благодати господа нашего. Куда более мне пристал эскорт из воинов ордена Спасителя, хотя они, возможно, и не так сильны, как бойцы Давгара. - Императрица не преминула вставить шпильку Автоному с Захарием, чувствовавшим себя заметно неуютно в присутствии салнитов и некроманта. - Наступают решающие дни, когда я должна стать центром, объединяющим всех истинно верующих, для решительной победы над всеми лжерелигиями Светлого мира. Даже самая незначительная тень на моем светлом образе, может помешать осуществиться нашей великой мечте. Впрочем, для тебя, Зутунг, мое решение обернется к лучшему. Я дарю тебе, моих салнитов.
   Со стороны, подарок выглядел царским, нечего и говорить, ведь никто не знал, что маг когда-то сам подарил салнитов Антониде. Теперь, получая подарок обратно с такой помпезностью, Зутунг в душе восхищался смелостью, находчивостью, но более всего, наглостью и нахальством своей союзницы.
   - Благодарю тебя, Великая императрица. - С легкой иронией ответил некромант. - И хотя моей скромной жизни, ничто не угрожает в пределах твоей могучей империи, я принимаю твой дар. - Отвесив Антониде полушутливый, полусерьезный поклон, Зутунг шагнул к двери и уже оттуда, находясь спиной к императрице, бросил. - Прощайте, все. Встретимся в Хориве. - Он дал знак Давгару, чтобы салниты следовали за ним.
   Когда последний варвар покинул кабинет Автонома, а вконец перепуганный произошедшей в приемной бойней, секретарь иерарха Никодим, робко заглянул в покои хозяина, Антонида отошла к большому письменному столу. Опустошенная борьбой, она устало присела в кресло, принадлежащее патриарху, не удосужившись даже испросить разрешения у владельца. Все время, пока императрица приходила в себя, каре из ста воинов-фанатиков ордена Спасителя, продолжало держать боевой строй.
  

***

   В тот же день, поспешно собравшись, и прихватив в придачу к людям Захария еще пару сотен братьев из ордена, а так же половину отборного первого легиона империи, по-прежнему базировавшегося в Кесориполисе, Антонида выехала в Хорив. Еще во дворце, она узнала, что Зутунг не взяв никакой охраны, кроме своих салнитов, верхами направился к столице царства Хоривов. Как он и обещал, с Антонидой, до самого ее прибытия к месту грядущих событий, они более не встречались.
  

***

   За время, потраченное Антонидой и Зутунгом на разрешение своих противоречий, Великий князь беричей Светозар Светлый, успел вернуться в Берев. Предложение Трувора и Мечислава, заглянуть по пути на Остров Грез, чтобы поведать обо всем случившемся владыке огненных волков Игвольфу, он отверг резко и бесповоротно, сразу обрубив все возможные пересуды по этому вопросу. Только лишь в столице, во время совета из ближайших к Великому князю людей, где помимо Трувора с Мечиславом, присутствовала вдовствующая княгиня Борислава (уже согбенная годами, но все еще здравая мыслью), да верховный жрец Тура всех беричских земель Добромысл (нисколько, на удивление всем окружающим, не изменившийся за минувшее двадцатилетие, только седая ухоженная борода, стала еще длиннее, а при ходьбе, он чуть сильнее опирался на свой неизменный, тяжелый деревянный посох), сканд решился повторить свое предложение:
   - Великий князь. Все же, огненные волки имеют право знать о случившемся. Ладалина не только Великая княгиня беричей, но и член правящего дома Острова Грез. Это, во-первых. Во-вторых, смею напомнить, во время нашего похода к пещере Огненной колесницы, воины острова составляли треть отряда. Если бы не их помощь, вполне возможно, мы бы не достигли даже Северного хребта. Поэтому, думаю, мы обязаны выслушать хотя бы мнение средних детей Тура о судьбе оружия повелителя богов Небесного мира.
   Умом, Светозар понимал справедливость замечаний Трувора, но страх за жизнь Ладалины, поселившийся в его сердце, после визита Роберта и Валерия, мешал ему размышлять трезво, требовал действий, а не раздумий, заставлял поступать спонтанно и импульсивно. Даже сейчас, во время совета, внутренне беспокойство и раздражение, тщательно им скрываемые под маской суровой сосредоточенности, мешали воспринимать речи ближних. Для себя он уже все решил, а гул назойливых, сочувствующих, увещевающих и советующих голосов, казался князю всего лишь глупой, бессмысленной задержкой.
   - Я отдам им лунный меч.
   Весь опыт прожитых лет, кричащий ему об обратном, Светозар старательно задвинул на самые задворки сознания. Главное спасти жену, о том, что случится после, он старался не думать. Все время, пока он владел Турлингом, Светозар опасался возникновения такой ситуации, когда ему придется выбирать между сохранением лунного меча, а значит, покоем Светлого мира, и жизнью кого-нибудь из близких. Даже в мыслях, боялся он признаться сам себе, какой он даст тогда ответ. И вот, время пришло, а ответ стал очевиден. С ролью бесчувственного хранителя волшебного оружия, он не справился.
   - Нет, Трувор. Игвольфу мы ничего сообщать не станем. В первую очередь, Ладалина моя жена. Ее пленение мое личное дело и оскорбление нанесено не Острову Грез, а Великому княжеству беричей. Что касается лунного меча, то решение принято независимо от того, каким стал бы совет огненных волков. Так зачем же терять время на бесплодные переговоры? Я отдам меч императрице Антониде.
   Все присутствующие пораженно притихли. Доброе лицо старого волхва, заметно посуровело:
   - Надеюсь, Великий князь отдает себе отчет в том, что присутствие лунного меча вседержителя Тура в Береве, является залогом мира и спокойствия во всем Светлом мире. Вот уже два десятилетия, с тех пор, как Светлый князь стал хранителем Турлинга, ни песиголовцы, ни людвиги, не говоря уже об идилях, сакалах или скандах, не тревожат покоя Великого княжества беричей.
   - Все знают - Турлинг подчиняется только моим приказам, - не задумываясь, соврал Светозар, - и уж конечно не станет служить людям, не поклоняющимся великому Туру. Очень скоро, я верну меч и накажу тех, кто оскорбил меня, Великое княжество и самого Тура вседержителя.
   - Возможно Антонида с королем Робертом, и не смогут воспользоваться магической силой Турлинга, - возразил Добромысл, - но если поклонники Чернобога и других темных богов проведают, что лунный меч покинул хранителя, история двадцатилетней давности вполне может повториться, но уже с куда более плачевным концом. Ведь даже мы не знаем всех свойств меча. Возможно все же существует способ заставить его служить темной стороне.
   - Нет, не существует. - Не имея в этом полной уверенности, безапелляционно заявил Светозар. - И хватит разговоров. Великий князь слушает каждого, до того как принимает решение. Когда оно принято, то обжалованию не подлежит.
   После резкой отповеди князя, никто не решался нарушить тишины великокняжеского покоя. Почти осязаемое молчание, прервал Мечислав:
   - И каковы же будут распоряжения Светлого князя? Объявлять мобилизацию? Оповестить князей? Какое количество воинов, в каком месте, и в какое время собрать?
   - Никакой мобилизации. - Поспешно ответил Светозар. - И никого не нужно оповещать. Более того, никто, кроме присутствующих здесь, не должен знать, когда и куда мы отправляемся. Все должно до времени оставаться в строгом секрете. Я возьму с собой две тысячи отборных бойцов из моей беревской дружины. Этого вполне достанет. Выступаем завтра ночью. Трувор едет со мной, Мечислав остается в Береве. А теперь, все свободны.
   Первыми, удивленные, но привыкшие доверять мнению Светозара, выполняя его приказы беспрекословно, ушли Трувор и Мечислав. Времени для подготовки двухтысячной дружины, Великий князь дал им не слишком много. За ними, сокрушенно покачивая головой, покинул комнату Добромысл. Только Борислава, осталась сидеть там, где сидела. Дождавшись, когда дверь за волхвом закрылась, одетая, как и двадцать лет назад в черные одежды траура по мужу пожилая княгиня, приблизилась к Светозару, понуро опустившему голову и не замечающему ее присутствия. Ласково погладив его волосы старческой рукой, она тихо, почти шепотом обратилась к нему:
   - Послушай, сынок. Я прожила долгую жизнь. Познала вместе с твоим дядей радость и страх, великий успех, и горькие разочарования. Как и ты, изведала боль утрат. - При последних словах, Светозар вздрогнул, и Борислава успокаивающе погладила его по голове. - Не гневайся на то, что я тебе сейчас скажу. Ты ведь и сам не веришь, что Ладалину можно спасти. Эта Антонида, не человек, она настоящий мясник. Ты же видел, как она поступила с твоими людьми. Но она не глупа и понимает - жена, единственная возможность шантажировать тебя, единственная возможность обуздать твой праведный гнев. Не отдавай ей меч. От этого станет только хуже. На самом деле, для нас Ладалина давно мертва, сынок, и с этим нужно смириться.
   - Во многом ты права, тетушка. - Глухо промолвил исподлобья Светозар. - Однако пока есть хоть капелька надежды, я не отступлюсь. И горе тем, кто встанет на моем пути. Я верю - Ладалина жива. Иначе мне самому незачем больше жить. - Борислава хотела возразить, напомнить о бремени ответственности за княжество и весь Светлый мир, но он опередил ее. - Прости, тетя. Я должен побыть один и немного отдохнуть. - Понимающе покивав головой, она смиренно удалилась.
   Оставшись один, Светозар почти мгновенно вышел из своего задумчивого оцепенения, принявшись быстрыми, нервными шагами мерить комнату. Все его возбужденное существо, кричало:
   - В Хорив!
  

***

   Осень, сполна насладившись увлекательной игрой в прятки с летом, все же понемногу начинала брать свое. В Хориве, привыкшие к теплым зимам своей родины имперцы, уже поеживались от утренних холодов, плотно кутались в подбитые мехом длинные военные плащи и отправлялись куда-нибудь в кабачок, заглушить зябкость и скуку несколькими кружками местной браги или кисловатого вина. Антонида, в отличие от своего покойного мужа Клемента II, оказалась рачительной хозяйкой. Она не уничтожала захваченные города, посады и деревни с их населением, а только облагала данью. Вместо местного самоуправления, она вводила военные имперские протектораты, железной рукой выбивавшие эту дань из хоривов, в то время как на половине Хоривского царства захваченной ариями, творились ничем не обузданные разбой и беззаконие. Роберт Регенский, не утруждал своих вассалов необходимостью поддерживать хотя бы видимость порядка на занятых территориях.
   Зима была не за горами. Антонида уже неделю маявшаяся бездельем в покоях не так давно принадлежавших царю Велимиричу, начала опасаться, что Светозар решил отказаться от сделки и готовит крупномасштабную военную операцию против ее и Роберта армий. Однако на девятый день ее томления в Хориве, с границы прискакал посланец, принесший утешительные новости. Великий князь беричей Светозар Светлый, с двумя тысячами конных воинов, под белым посольским флагом, переправился через реку Дуй. Там он ждет императрицу Антониду и короля Роберта для дальнейших переговоров. Сейчас же императрица повелела вызвать к себе Роберта, Зутунга и Валерия, а спустя несколько часов, они все, во главе трех сотен Антонидиных телохранителей из ордена воинов Спасителя, а так же личной охраны некроманта и короля ариев, во весь опор скакали к границе Хоривского царства с Великим княжеством беричей. Основные военные силы как ариев, так и имперцев, уже давно дожидались их там.
  

***

   Антонида со свитой, прибыла в лагерь своих войск под вечер, о чем Светозару сразу же доложили разведчики, во множестве кружившие неподалеку от ставки имперцев и ариев. Однако вопреки ожиданиям, императрица Восточной империи, решила отложить встречу с Великим князем беричей до утра, желая заставить его еще больше терзаться сомнениями. С удовольствием выпив большую чашу подогретого сладкого красного вина со специями, она спокойно уснула в своем шатре, под десятком теплых меховых одеял. Ночью ей снова приснился лунный меч. Его торжественная, ликующая песнь, его чарующие обещания и соблазны, сладкой музыкой радости отдавались в ее ушах, и утро, пробудившее ее ото сна, застало на лице Антониды, лучезарную, сияющую улыбку.
   Впрочем, само утро, оказалось куда как несоответствующим торжественности момента и настроению Великой императрицы, простирающей десницу над половиной Светлого мира. Хмурое, болезненное солнце, едва выглянув, словно испугавшись, сразу же спряталось за косматые черные тучи, согнанные холодным северным ветром. Сразу за этим, по воле Велеса - пастыря небесных стад, небо обрушило на землю, потоки ледяного дождя. Однако Антониду это обстоятельство не слишком взволновало. Позавтракав в полном одиночестве в своем шатре, она отправила одного гонца к беричам, дабы уведомить Светозара о времени встречи, а другого к Роберту, Зутунгу и Валерию, чтобы они успели приготовиться.
   Спустя пол часа, в палантине, занавешенном непромокаемой, не допускающей внутрь порывов холодного ветра тканью, на плечах воинов-фанатиков, императрица в окружении мокнущей под дождем свиты и непременного теперь каре из воинов Спасителя, выехала на позиции своих войск. Желая усилить психологическое воздействие на Светозара, подавить и унизить его, она потребовала, чтобы Великий князь беричей, явился к ней в ставку с охраной не более чем в сто мечей.
   Ожидание не затянулось. Не прошло и десятка минут, как Антонида разглядела сквозь пелену дождя, группу всадников. Рядом с злотым великокняжеским штандартом, покачивался белый посольский флаг. Внимательно присмотревшись, она сумела различить во главе отряда, самого Светозара. Императрица жадно пожирала глазами человека, которого собиралась сегодня предать, и которого раньше не видела ни разу в жизни. Длинные волосы повелителя беричей, охватывал золотой великокняжеский обруч с крупным алмазом посредине. Простая, ничем не украшенная родовая кольчуга Великих князей Берева, плотно облегала его тренированное тело, а длинный широкий меч в простых ножнах, в такт движениям лошади, похлопывал его по левому бедру. Однако внимание Антониды приковывало совсем другое оружие. Она не могла видеть, но угадывала его силуэт за спиной Светозара, скрытый золотым плащом с парящим орлом Тура. Турлинг там. Императрица ни на секунду не сомневалась в этом. Ей даже казалось, что она физически ощущает приближение лунного меча. И тут ее обуял ужас:
   - А вдруг, берич неожиданно решит воспользоваться мечом. Тогда она окажется полностью беззащитной перед его гневом. Никакое войско, никакие священники, никакие некроманты не спасут ее. Но нет. Этого не может быть. Двадцать лет оставался Турлинг в ножнах, останется и теперь. Светозар не станет рисковать жизнью жены. Не станет, не станет... - Повторяла она словно заклинание. - Вместо того чтобы позорно трусить, нужно подавить его своей волей, своей уверенностью.
   Отряд Светозара, остановили телохранители Антониды. Пред светлые очи императрицы, допустили только его самого, Трувора, Дарстейна, да еще десяток дружинников. Уже поблизости от палантина их вновь остановили воины из ордена Спасителя. Из-за шеренги фанатиков, появился Роберт Регенский. Струйки воды, обильными ручьями стекали по его лицу, плащу и доспехам. Волосы под королевским венцом, насквозь промокли и обвисли. Внешность монарха ариев, утратила обычную гордость и заносчивость. Под дождем, в мокрой одежде и в присутствие Светозара, Роберт чувствовал себя непривычно робко. Сам себе он казался неуклюжим и жалким еще оттого, что Антонида, умостившись в сухом, теплом палантине, выставила его, своего союзника, на холод и ливень.
   - Приветствую Великого князя беричей Светозара. - Негромко, без иронии или сарказма, присущих ему ранее, обратился Роберт к Светозару.
   Великий князь, не менее промокший и промерзший, чем арий, по-прежнему сохранял величественный вид. Окинув небрежным, презрительным взглядом жалкого короля и не удостоив его ответа, он перевел свой взор на палантин Антониды и замершую возле него свиту. В одном из воинов, Светозар узнал Валерия, одиноко мокнущего в своих золоченых доспехах и шлеме с пурпурным плюмажем в стороне от основной группы. Встретившись с ним глазами, Великий князь кивнул ему в знак приветствия. Выделил Светозар из общей массы и еще одного человека. Зутунг широко улыбаясь, наблюдал за всеми этими мокнущими под дождем но, несмотря на холод, потеющими от страха людьми. Его салниты, пропитались влагой, как и все остальные, однако на самого мага, не упало ни капельки дождя. Светозар отметил это для себя:
   - Вот он, некромант Антониды. Нужно быть начеку. - Завершив осмотр, князь наконец-то ответил Роберту. - Арий, с тобой я разговаривать, не намерен. Где твоя хозяйка?
   Король едва не задохнулся от гнева, но его уже готовую вырваться тираду, предвосхитила Антонида, до которой донеслись слова Светозара. Ее даже порадовал такой оборот дела:
   - Захарий, пропустите Великого князя. - Повелительный голос звонко прорезал пространство.
   Воины-фанатики расступились, и Светозар уверенно шагнул вперед, приказав охране оставаться на месте.
   - Приветствую Великого князя беричей Светозара. - Повторила ритуальное приветствие Роберта, Антонида.
   Пренебрегая неудобствами, вызываемыми ветром и холодными капельками дождя, проникающими в палантин, она раздвинула занавески, не решаясь разговаривать со Светозаром через балдахин.
   - Приветствую императрицу Восточной империи Антониду. - Едва сдерживая отвращение, спокойно ответил Великий князь.
   Ее красота, не волновала его. Сейчас он думал только о том, что она сделала с его посланниками, и в душе тихо закипал гнев. Между тем, Антонида собиралась решительно перейти к сути вопроса:
   - Не будем играть в прятки, князь. - Уже более фамильярно обратилась она к Светозару. - Все мои требования тебе известны. За прошедшее время, в них ничего не изменилось. Меч, в обмен на жену - разве это не справедливо?
   - Жизнь моей жены, стоит всех мечей Небесного, Светлого и Темного миров вместе взятых.
   - Вот и отлично. Тогда ближе к делу. Так, где же мой меч?
   - Меч здесь. - Успокоил императрицу Великий князь. - Но ты опасно ошибаешься, полагая, будто он твой. - Светозар даже позволил себе улыбнуться - возможно, стоило попытаться напугать этого самоуверенного мясника в женском образе. - Даже я, избранник богов, вовсе не владею Турлингом, а всего лишь храню его.
   - Да, Да. - Антонида нетерпеливо взмахнула рукой. - Всю эту чушь о богах Небесного мира и особенностях меча я уже слышала. Называй, как хочешь - хозяин, хранитель, мне не важно. Я хочу иметь это оружие. Вот что главное сейчас для нас обоих.
   - Ну что ж. Думаю, ты неплохо изучила историю меча и понимаешь, обнажи я его сейчас, ничто не спасло бы ни тебя, ни твою армию, ни твоих союзников. - Внимательно следивший за Антонидой Светозар, заметил испуг, промелькнувший на ее лице. - Но я не сделаю этого. Я отдам тебе меч, ибо знаю - воспользоваться им, ты не сумеешь. Но прежде, я должен убедиться, жива ли Ладалина.
   Стоявший в нескольких шагах от них, внимательно прислушивающийся к беседе Зутунг, дал знак своей охране. Два салнита, вывели из второго палантина, спрятанного невдалеке за деревьями, Ладалину. Тяжелый, непромокаемый плащ, скрывал фигуру лесной девы. Чтобы развеять сомнения Светозара, некромант откинул капюшон с ее головы. Струи дождя, стекали по мраморно каменному лицу, немигающий взор, казалось, смотрел в саму пустоту. Великая княгиня не моргала, даже чтобы стряхнуть капли с ресниц, застилающие ее глаза. Ее руки безвольно обвисли вдоль туловища, а тело словно одеревенело. Увидев, в каком плачевном состоянии, находится его жена, Светозар пришел в смятение. От его сдержанности и рассудительности, не осталось и следа. Он рванулся ей навстречу, но увидел перед собой лишь обнаженные широкие клинки салнитов Зутунга, да ухмыляющуюся физиономию чародея. Ему невероятно сильно захотелось ударить варвара, превратить в кровавое, бесформенное месиво эту смеющуюся, гротескную маску, но все же, он сумел сдержать себя и вернуться к палантину Антониды.
   - Что вы с ней сделали? - В ушах Светозара, стоял какой-то странный звон, он едва слышал свой собственный голос. - Если хотя бы один волос упал с ее головы, все кто к этому причастен, погибнут ужасной смертью. Клянусь Туром вседержителем. - Знобливая дрожь, сотрясала тело Великого князя, кулаки непроизвольно сжались.
   Внутренним чутьем, императрица угадала - наступил решающий момент. Сейчас ее уверенность, должна убедить берича, заставить его поверить в обман.
   - Не беспокойся. - Услышав свои слова, Антонида с радостью отметила, что внутренние переживания, не отразились на строгом и уверенном тоне ее голоса. - С твоей женой все в порядке. Она сама ввела себя в транс, когда мои легионеры захватили ее ладью. С тех пор, она находится в таком состоянии. Ни моему магу, ни людям из ордена Спасителя, не удалось вывести ее из него.
   Светозар немного успокоился. Речь Антониды очень походила на правду. Ладалина действительно могла впадать в состояние транса по собственному желанию. Он, как никто другой, прекрасно об этом знал.
   - Итак. Как видишь, я свое слово держу. Великая княгиня доставлена в целости и сохранности. Теперь дело только за тобой, Великий князь. Я жду.
   Светозар не спеша, расстегнул перевязь, крепившую Турлинг у него за спиной, и достал меч из-под плаща, укрывавшего оружие от дождя. Крупные водяные капли, сейчас же забарабанили по ножнам и рукояти, откованной из удивительного, даже в такую погоду сверкающего собственным светом, первометалла. Ножны не давали мечу говорить с Великим князем. Этому обстоятельству, он радовался как никогда прежде. Светозар не был уверен, что сумеет справиться с искушениями, предлагаемыми оружием Тура и на сей раз. Бросив на меч последний взгляд, он бросил его в грязь перед палантином.
   - Забирай!
   Охранник из ордена Спасителя, немедленно подобрал оружие, обтер своим балахоном и бережно подал императрице. Ничего не ответив Светозару, мгновенно подхватив ножны с мечом, Антонида поспешно задернула занавеси палантина. Такое ее поведение, послужило условным знаком для Захария. Тут же, между носилками императрицы и беревским князем, возник двойной заслон воинов-фанатиков, а носильщики, подняв палантин на плечи, бегом понесли Антониду вглубь расположения выстроенных в боевые порядки имперских легионов. Однако Светозар, ничего этого не замечал. Он бросился навстречу Ладалине, мимо расступившихся салнитов. Не видя, не слыша ничего вокруг, он обнял жену, шепча ей на ухо слова утешения и ободрения, надеясь звуками своего голоса достучаться до сознания лесной девы, вывести ее из оцепенения. Все его мысли, занимала исключительно Ладалина, поэтому не увидел он, как поспешно вскочил в седло Зутунг, бросаясь прочь, а следом за ним, его салниты. Как, пятясь, медленно отступают воины Захария и Роберта, прикрывая отход своих хозяев. Все окружающее, потеряло для него всякий смысл. Словно в бреду, он подхватил Ладалину на руки, чувствуя даже сквозь плащ, холодную одеревенелость ее тела и побрел в сторону своих телохранителей. Озабоченно наблюдавший за суетой имперцев Трувор, уже раздавал спешные приказания охране, когда в глубине позиций армий Антониды и Роберта, заиграли боевые трубы, забили атаку барабаны. Стройные имперские легионы, оберегаемые на флангах рыцарской конницей ариев, перешли в наступление. Как всегда бывало в минуты опасности, сканд перешел на менее официальное обращение к Великому князю:
   - Надо спешить, Светозар! Похоже, нас обманули. Через несколько минут, здесь окажется вражеский авангард, а у нас всего десяток дружинников. Дарстейн, - обратился он уже к сыну, видя, что князь не обращает на свою безопасность должного внимания, - труби остальным готовность. Они должны прикрыть наш отход к главным силам.
   Дарстейн мгновенно исполнил приказание. Почти силой усадив Светозара на коня и кое-как пристроив перед ним Ладалину, Трувор отдал сигнал к отступлению. Беревская дружина Великого князя, ждала возле реки, построенная в боевые порядки, а небольшое суденышко, призванное перевести его и ближних на другой берег Дуя, находилось в состоянии постоянной готовности. Предусмотрительный Трувор, даже не надеялся на счастливый исход встречи Светозара с Антонидой.
   В это время, императрица, решив, что уже находится в безопасности, приказала носильщикам остановиться и опустить палантин на землю. Выйдя из носилок прямо под дождь, она торопливо вынула Турлинг из ножен, с вожделением уставившись на блестящее лезвие, в лихорадке возбуждения не замечая потоков льющейся на нее с небес воды. За этим занятием Антониду застал нагнавший ее, наконец, Зутунг. Некромант осадил своего скакуна, перед самым носом, загородивших стеной хозяйку, воинов Спасителя. Его салниты, столпились за спиной предводителя, их лошади нетерпеливо били копытами, изредка пытаясь исподтишка укусить своих соседок и даже седоков. Маг внимательно, но с иронией несколько мгновений понаблюдал за бывшей союзницей, а после окликнул ее:
   - Ну вот, Антонида, я выполнил все свои обязательства. Меч у тебя, так что, теперь ты обойдешься и без бедного чародея. - Ухмыльнулся он.
   Антонида ничего ему не ответила и даже не отвела взора от чудесного оружия.
   - Что же. - Зутунг смешно сложил губы бантиком. - Будем считать, слова благодарности прозвучали. Прощай, Великая императрица. Боюсь в Светлом мире, мы с тобой уже не встретимся. Разве что в Темном, в чертогах моего бога Леда. - Так и не дождавшись реакции императрицы, некромант развернул коня. - Салниты. - Тихо обратился он к своим воинам. - Мы свободны. Возвращаемся домой, в Салнитию. - С силой, вонзив шпоры в бока коню, он во весь опор поскакал навстречу наступающим имперским легионам.
   Едва только Турлинг покинул ножны, Светозар вышел из оцепенения, словно пробужденный как ударом, громким голосом лунного меча:
   - Здравствуй, смертный! Давненько ты не слышал моего голоса. Ну, так как? Кто победил, а кто проиграл? Впрочем... Все еще можно исправить. Мне противно помогать этим жалким людишкам. Обещай мне пойти до конца и не вкладывать меня в ножны, пока весь Светлый мир, все его народы и расы, не падут ниц перед Великим Туром вседержителем, моим создателем! Решайся, иначе я уничтожу тебя!
   - Нет! Нет! Ты не посмеешь, проклятое оружие! - Как в бреду отвечал мечу Великий князь.
   От волнения, он не замечал, что разговаривает с Турлингом вслух. Скакавший рядом Трувор, думая, что Светозар обращается к нему, обеспокоено переспросил:
   - Что, что? Что ты говоришь, Светозар? Я тебя не понимаю.
   Светозар промолчал, вновь подавленный голосом меча:
   - Посмею, смертный, посмею. Ради вседержителя Тура, я уничтожу любого, даже тебя, его избранника, если ты вздумаешь мне перечить. Я жду ответа!
   - Нет! Никогда! Никогда! - Голос князя возвысился и сканд снова бросил на него встревоженный взгляд.
   - Посмотрим, как ты запоешь вскорости! - Зло пропел Турлинг и неожиданно смолк.
   Некоторое время, Светозар с ближними скакал в полной тишине. Вскоре, за пеленой дождя показалась водная гладь, и Трувор вздохнул с облегчением. Добравшись до берега, Великий князь бросил поводья подбежавшему стременному, соскочил с седла и аккуратно, словно хрупкий бесценный груз, снял с коня Ладалину. Их тут же окружили телохранители во главе с Трувором. Сканд, тревожно озираясь, отдал приказ двигаться к кораблю. Когда Светозар, по-прежнему несший Ладалину на руках, уже собирался подняться по трапу на борт, он вдруг почувствовал, как остававшееся все время одеревенело твердым тело жены, безвольно обмякло. Надеясь, что это признаки перемены к лучшему, князь поставил ее на землю, а потом, придерживая одной рукой, другой порывисто сдернул свой золотой плащ, бросил его в грязь и бережно уложил на него Ладалину. Опустившись перед ней на колени, он с надеждой заглядывал ей в глаза, пытаясь уловить там хотя бы слабую искорку сознания, но тщетно. Трувор увещевал его, подумать о себе, о государстве, но Светозар его не слышал и не слушал. И тут, его глазам предстало ужасающее, леденящее кровь в жилах зрелище. Плоть Ладалины, неожиданно стала разлагаться, источая мерзкое зловоние, покрылась язвами, потом обвалилась кусками, обнажив белые кости, пока лишь скелет лесной девы, не остался лежать в смрадной, гнилостной жиже. Это Зутунг, уверившийся, что уже достаточно далеко убрался от места грядущего сражения, снял магические чары с мертвого тела Ладалины. Светозар, в ужасе отшатнувшись от представшей перед ним картины, обратил свой гневный, полный безумия взор туда, где, по его мнению, находилась Антонида. Не в силах облечь обуявшую его ненависть в слова, он просто достал дедовский меч из ножен и зашагал в сторону наступающих под бой барабанов и вой боевых труб легионеров. Трувор с Дарстейном, мгновенно оказались рядом с ним.
   - Великий князь, одумайся. - Пытался уговорить его Дарстейн. - Все здесь поляжем. Нужно отступить, собрать армии. Мы отомстим. - Но Светозар все так же молча шел вперед.
   Трувор, окончательно уверившись, что словами делу не поможешь, а их повелитель не отвечает за свои поступки, у него за спиной дал знак Дарстейну. Сообразив, что от него требуется, воин накинулся сзади на Светозара, повалив его на землю. Великий князь отчаянно сопротивлялся, выкрикивая угрозы на их головы. Даже дюжему Дарстейну, едва удавалось его удержать. Трувор мельком взглянул на атакующих, увидев, как передовые отряды кавалерии ариев, уже сшиблись с великокняжескими дружинами. Как опытный стратег, он понял - долго беричам не продержаться. Враг очень скоро сомнет их жиденькие цепи и вырвется к реке. Нужно спешить. Сканд медленно приблизился ко все еще сопротивляющемуся Светозару. Заглянув в его безумные глаза, он попросил прощения за то, что собирался совершить:
   - Прости, Светозар. Я должен это сделать. Иначе ты погибнешь, да и мы вместе с тобой. А ты обязан жить, хотя бы ради памяти Ладалины, ради наказания виновных в ее смерти, в конце концов, ради своих детей и всех беричей. Надеюсь после, ты поймешь меня и простишь.
   Улучив момент, когда отчаянно мотавший головой Светозар, обессилев на мгновение, затих, сканд, могучим ударом закованной в латную рукавицу руки, оглушил его. Обмякшего повелителя, телохранители отнесли на корабль, и ладья поспешно отчалила от берега. Останки Ладалины, бережно укутанные в плащ Светозара, Трувор спрятал в трюме. Убедившись, что судно удалилось от берега на безопасное расстояние и стрелы до него уже не долетят, он велел Дарстейну трубить дружине отступление. Победить многотысячное войско имперцев и ариев сегодня они не смогут, а губить лучших воинов зазря, сканд не привык. Устало, привалившись к мачте, Трувор прикрыл глаза, прислушиваясь к мерным всплескам воды под веслами сопровождающиеся монотонным выкрикам кормчего. Ни он, ни кто другой, во всем Светлом мире, кроме Светозара, не мог слышать яростного, смертельного клича лунного меча и почти слившегося с ним, хриплого смеха черной судицы, раздававшихся в небесных и подземных сферах. Не мог слышать их и сам Светозар, милосердно лишенный Трувором сознания. Темные предсказания, данные при рождении Великого князя, продолжали сбываться, настигая его, через десятилетия.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 9: РАСКАЯНЬЕ

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Пока не наступили настоящие зимние холода, императрица Восточной империи Антонида, собиралась решительно завершить беричскую кампанию в свою пользу. Заполучив лунный меч повелителя богов Небесного мира, она хотела воспользоваться временной растерянностью и беспомощностью своего противника, при этом еще сыграв на почтении и страхе людей перед Турлингом. Окрыленные ее удачей имперские легионы, поддерживаемые рыцарями ариев, смяв противостоявшие им мизерные силы беревского князя и приграничные беричские дружины, перешли в наступление по большому участку юго-западной границы Беревского княжества с царством Хоривов, проходящей по реке Дуй. Потратив некоторое время на форсирование реки, армии Антониды и Роберта, скорым маршем двинулись в сторону Берева. Однако, встретившаяся им на пути еще одна водная преграда в виде более полноводной реки Смоль, обойти которую не имелось ровным счетом никакой возможности и достаточно большая дружина Великого князя Светозара, расположившаяся на противоположном берегу, остановили их победную поступь. Сходу форсировать реку не удалось. Поэтому, императрице с королем ариев, пришлось, скрипя зубами от нетерпения и злости, в течение более чем недели ожидать подхода основных сил и обозов с лодками, плотами, а так же другими средствами переправы. Беричи получили короткую передышку, а Светозар собрал в столице совет Великого княжества Беревского, поскольку собирать Большой совет Великого княжества беричей, времени у него не имелось.
  

***

   Наряду с Трувором, Мечиславом, вдовствующей княгиней Бориславой и волхвом Добромыслом, на совете присутствовал пятнадцатилетний Творимир, сын и наследник Светозара. Кроме ближних князя, в тронном зале великокняжеских палат, собрались полководцы, старшие дружинники, княжеские советники. Среди них, находился Гава-Иджил, брат сакальского князя Бага-Иджила, служившего Светозару и погибшего в темном городище Огнеграда. Гава-Иджил, стал главой рода, до того момента, пока не достигнет совершеннолетия сын его брата Алык-Бага. На это время, за его именем, вместо имени их с Бага-Иджилом отца, Така-Иджила, закреплялось название всего клана Иджилов (в переводе с сакальского наречия - бесстрашных).
   Появление в тронном зале Великого князя, облаченного в родовые доспехи, свидетельствовавшие, что совет предстоит военный, мгновенно прекратило все разговоры и перешептывания среди присутствующих. Светозар медленно, не обращая ни на кого внимания, прошел к своему золотому трону и грузно опустился на него. Второй трон, ранее принадлежавший Ладалине, остался незанятым. За считанные дни, прошедшие после того, как Светозар узнал о смерти жены, казалось, он постарел на годы. Его фигура, до того всегда прямая и стройная, как-то жалко горбилась, плечи поникли, а из-под золотого великокняжеского обруча, выбивались длинные, но почти совсем седые волосы. Только густая, но тоже почти седая борода, помогала Великому князю, скрыть след, оставленный милосердным, могучим ударом Трувора - огромный, темно-фиолетового цвета синяк. В задумчивости, Светозар погладил все еще ноющую скулу, отрешенно погрузившись в воспоминания, не замечая встревоженных, нервных и выжидательных взглядов собравшихся, устремленных на него.
  

***

   Очнулся Светозар, лишенный сознания Трувором, только на третий день, когда его небольшой отряд во главе со скандом, во весь опор скакал по направлению к Береву. Трувор усадил князя в седло перед собой, как это часто бывало в детстве Светозара, и всю дорогу, заботливо, словно ребенка, поддерживал его. Придя в себя, Светозар почувствовал сильное головокружение и тошноту. Голова гудела, будто растревоженное гнездо диких лесных пчел. Едва ворочая распухшей нижней челюстью, он прошептал:
   - Остановись, Трувор.
   Сканд отдал приказ к привалу. Весь отряд телохранителей Великого князя с облегчением натянул поводья своих скакунов. Они мчались более суток, останавливаясь только для того, чтобы пересесть на заводных лошадей.
   Едва Дарстейн помог отцу снять князя с коня, как он, опустившись на колени, мучительно вырвал. Легче ему не стало, поэтому, выпив немного воды из меха поднесенного дружинником, Светозар позволил сканду обтереть себе лицо мокрой тряпицей и усадить обратно в седло. Сразу после этого, все снова уселись на лошадей и двинулись дальше, но уже гораздо медленнее, чтобы не доставлять излишних неудобств князю. Вскоре они добрались до паромной переправы через Смоль. Во время скачки, уже прейдя в сознание, Светозар продолжал молчать, терзаемый физической и душевной болью, но, очутившись на палубе парома, заботливо уложенный на толстые медвежьи шкуры, заговорил с Трувором:
   - Где она?
   Верный сканд, прикладывавший в этот момент ко лбу повелителя холодный компресс, ответил не сразу:
   - То, что от нее осталось, мы везем с собой в Берев.
   - Хорошо. - Коротко одобрил его действия Великий князь.
   Говорить ему удавалось с большим трудом. Склонившись прямо к его уху, Трувор тихо, так чтобы мог услышать только он, прошептал:
   - Прости, Светозар, но у меня не было иного выхода. Ты просто обезумел от горя. Теперь ты снова можешь мыслить трезво.
   - Не извиняйся, старый друг, ты ни в чем не виноват. Ты все сделал правильно.
   Светозар действительно чувствовал то, о чем говорил. Чувствовал, как безумное желание убивать, крушить все на своем пути, которое не могло принести ему ничего кроме гибели, сменилось холодной, расчетливой яростью полководца стремящегося к победе. И хотя окончательно обрести душевное покой он уже не мог, все же, ему удалось унять, сердечные муки и уснуть. Сон требовался ему, для отдыха и восстановления. Он это знал, поэтому сумел себя заставить.
   Еще день, после переправы через Смоль, Светозару приходилось пользоваться услугами Трувора, после чего, он пересел на собственного коня. Вскоре, Великий князь снова почувствовал прежнюю уверенность в себе и принялся отдавать приказания и рассылать гонцов.
  

***

   Теперь, сидя на золотом троне, Светозар вспоминал все случившееся за последние две недели. Душевная боль нахлынула с новой силой. Однако при таком стечении людей, он не мог позволить себе отдаться чувствам. Потому, могучим усилием воли, Великий князь беричей Светозар Светлый, загнал боль, в самые потаенные, личные уголки своей души, после чего, вернулся к тому, для чего собрал всех этих людей в тронном зале. Он не спешил начать разговор, хотя не только видел, но словно кожей ощущал напряжение собравшихся. Еще и еще раз, внимательно всматривался он в до боли знакомые лица. Трувор, как всегда спокойный и уравновешенный; Мечислав, внешне безразличный, но внутри все еще хранивший обиду на Светозара за то, что он оставил его в Береве, перед поездкой навстречу с Антонидой; тетушка Борислава, сидящая на скамье как всегда прямо, никто так, не чувствовал душевный настрой Великого князя, как она. Взгляд повелителя беричей остановился на сыне, и сердце воина дрогнуло. Творимир - все, что осталось ему в память о Ладалине. Правда была еще дочь Миролина, но Остров Грез, давным-давно стал ее домом, надежнее любых расстояний разделив их. Внешне, Творимир выглядел абсолютно так же, как любой огненный волк - заостренные уши, длинные клыки, тонкие черты лица и стройное, гибкое тело, однако сын человека и лесной девы, в отличие от своей сестры, обликом ни чем не отличавшейся от беричских девушек, не унаследовал от матери ни единого волшебного свойства средних детей Тура, и уж конечно, никогда не превращался в волка. Удивительный, ранее невиданный в Светлом мире брак, породил странных детей. Люди с трудом привыкли к внешности Творимира, возможно за исключением Трувора и Мечислава, имевших среди огненных волков множество друзей, но принять его окончательно, как своего соплеменника, так и не смогли. Светозар очень переживал за будущее сына, который рано или поздно, должен был сменить его на золотом троне Великих князей Берева. Впрочем, во время отсутствия Светозара, Творимир, при помощи Мечислава, вполне приемлемо управлял княжеством, что, безусловно, говорило в его пользу.
   - Похоже, - подумал Великий князь, - пришло его время увидеть родину матери.
   Еще раз, окинув взором тронный зал, Светозар, внутренне вздохнув, приступил к делу:
   - Не стану тратить время на пересказ того, что случилось со мной и моими дружинниками на границе Хоривского царства. Думаю, все вы уже проинформированы об этом. И хотя наше сегодняшнее собрание формально является советом Беревского княжества, должен сообщить вам, что все стратегические решения мною уже приняты, а вы здесь только для того, чтобы их выслушать. - В зале послышалось тревожное шевеление, но никто не решился возразить Великому князю вслух. - Итак. Великая княгиня мертва. Это факт, которого изменить не в силах никто.
   Теперь, когда забота о жизни Ладалины больше не застилала разум Светозара, он снова мог размышлять быстро и трезво. С очевидной простотой, в его мозгу вырисовалась мысль - Турлинг, лунный меч повелителя богов Небесного мира, пытался примитивно, и Великий князь должен был признать, не безуспешно, шантажировать его. Со смертью жены, он ясно осознал, что больше не собирается идти на поводу у волшебного оружия. Он твердо решил пресечь все попытки вовлечь себя в глобальную борьбу светлых сил с темными.
   - Я оказался не прав, отказавшись от советов Трувора, княгини Бориславы и почтенного Добромысла, сообщить о пленении Ладалины, владыке Острова Грез Игвольфу. И я собираюсь исправить эту ошибку. - Князь выдержал паузу, наблюдая за советом, а потом поинтересовался. - У кого-нибудь, есть возражения?
   С лавки поднялся Трувор:
   - Великий князь, когда я советовал обратиться за помощью на Остров Грез, война еще не пришла на беричские земли, как это обстоит теперь. Нынче у нас нет времени на посольство к Игвольфу. Войска Восточной империи и королевства Ариев, стоят на правом берегу реки Смоль. Возможно, они вот-вот сумеют ее форсировать, после чего, начнут продвигаться вглубь наших земель. Те, кто отправятся в Туроград, могут оказаться отрезанными от наших основных сил. Между тем, у меня не возникает сомнений, что Великий князь, самолично собирается возглавить посольство, а рисковать его жизнью, а так же безопасностью всего Великого княжества, мы не имеем права. Прошу меня простить.
   - Твои соображения верны, Трувор, только в том случае, - возразил Светозар, - если Антонида и Роберт, сумеют переправиться через Смоль. Однако пока не придут настоящие зимние холода, и лед на Смоли не станет пригодным для перемещения отягченных доспехами людей и лошадей, им это не удастся. Уже сейчас, к Смоли собраны почти все дружины Беревского княжества, скоро прибудут щековцы, а уж там и бориславцы с ратиславцами подоспеют. Брячиславцам же и вовсе рукой подать. До второго месяца зимы, имперцам с ариями, Смоли не перейти. А как перейдут, так и поглядим, чьи мечи крепче.
   Трезвая очевидность сказанного князем, до того незамеченная ни кем из присутствующих, вновь убедила ближних Светозара в том, что рассудок, казалось изменивший повелителю после гибели жены, наконец-то полностью вернулся к нему. Явственно сгустившиеся в тронном зале великокняжеских палат волнение и тревога, заметно уменьшились, а напряжение, читавшееся на всех без исключения лицах, пропало. Впрочем, никто не разделял желания Великого князя отправиться на Остров Грез. Большинство беричей, так и не приняли Ладалину, как свою, считая брак Светозара с лесной девой, всего лишь странной прихотью великого человека - безобидной, но абсолютно бесполезной. Теперь же, когда эта слабая ниточка, связывавшая Великое княжество беричей с волшебным Островом Грез, оборвалась, многие, даже из близкого окружения князя, считали не нужным вмешивать в дела людей, пусть и дружелюбно настроенных, но все же, нелюдей, даже не смотря на то, что кровь огненных волков и лесных дев, текла в жилах наследника Светозара. Трувор, не входил в число тех, кто считал средних детей Тура и дочерей Ипабога чужаками, однако, резонно подозревая Светозара в желании лично сообщить о случившемся владыке Игвольфу и семье Ладалины, собирался по возможности помешать этим намерениям Великого князя. Наступал сезон зимних штормов на море Чар. Плаванье к Западной гавани Острова Грез, просто опасное, на обратном пути могло превратиться в самоубийство, даже притом, что за каждые пять дней, проведенных Великим князем на волшебном острове, в Светлом мире будет проходить всего лишь один. Но более всего, могучего сканда беспокоили не опасности путешествия, а возможность конфликта между Светозаром и родственниками Ладалины. Конечно, он не верил, что Игвольф или кто бы то ни было из огненных волков, захочет умышленно убить Светозара, однако неосторожное слово или косой взгляд, вполне могут привести к схватке телохранителей Великого князя и владыки Острова Грез, с самыми непредсказуемыми последствиями. Поэтому, надеясь прикрыть свои настоящие опасения наличием вполне реальных возможностей развития событий, он снова заговорил:
   - Великий князь, на носу, сезон зимних штормов. Воды моря Чар, превратятся в ревущую, кровожадную ловушку для кораблей. Тот, кто отправится с известием в Туроград, рискует неминуемой гибелью и...
   Сканд не успел закончить свою мысль, его прервал Светозар:
   - Я сам возглавлю посольство к князю огненных волков Игвольфу. Это послужит наилучшим примером моей уверенности в благополучном исходе плавания. При необходимости, беричские ладьи, ходили по морю Чар в куда более сложных погодных условиях. Тебе, Трувор, как никому другому, должно быть это известно. Давным-давно, мы с тобой плыли из Многокабани к Восточной гавани Острова Грез и добрались вполне сносно.
   Трувор покрылся румянцем. Великий князь напомнил ему событие, незаживающей раной поразившее его сердце. Сканд по-прежнему винил себя в гибели отца Светозара, многокабанского князя Творимира, хотя не имел для этого ровным счетом никаких оснований. Картина бегства из разоренной Многокабани и последовавшего за ним путешествия на Остров Грез, словно каленым железом запечатлелась в его мозгу. Правда сейчас, воспоминания прошлого отошли на второй план, жестоко вытесненные проблемами настоящего. Трувор выругался про себя. Вместо того чтобы убедить Великого князя не ездить в Туроград, он своими собственными руками, предоставил ему лишний аргумент в поддержку плавания. И все же, оставалось еще одно возражение, которое старый воин, не преминул высказать:
   - Все это так, повелитель, - начал он с притворной покорностью в голосе, - но есть еще одно соображение. Только всемогущим Туру и Макоше, да еще богине Доле известно, сколько времени уйдет на посольство в Туроград. За это время, может случиться многое. Да, я согласен, имперцы и арии не смогут перейти Смоль, но Дивоморск, наш единственный пригодный для швартовки больших судов порт на северном побережье моря Чар, легко может оказаться отрезан от столицы и наших основных сил. Даже если судоходство по Смоли и Днеру все еще будет возможно, Великий князь все же рискует не добраться не только до Берева, но даже до Кривова. Антониде и Роберту, если в их извращенные умы придет такая мысль, не составит особого труда организовать либо речную, вниз по Дую, либо сухопутную экспедицию к Дивоморску, а все, чем обладает этот город, после того, как часть дружины отправилась защищать Смоль - полторы тысячи бойцов, тогда как враги могут выставить без всякого риска десять и более тысяч воинов. Им даже не придется штурмовать город, достаточно просто блокировать его. Тогда все пути, как речные, так и сухопутные, в сердце княжества, окажутся перекрыты.
   Возможно впервые после гибели Ладалины, Светозар улыбнулся, и хотя улыбка вышла вымученной и имела скорбный оттенок, Трувор в тайне порадовался такому явному признаку душевного равновесия князя.
   - Я отлично понимаю, мой добрый Трувор, твое бескорыстное желание обезопасить мою персону. Это не только твоя работа, как начальника моих телохранителей, но и личное отношение ко мне, как к сыну погибшего друга, да и как к другу тоже. Но и то, о чем ты только что поведал нам, тоже не аргумент за отмену посольства. Конечно, полторы тысячи воинов Дивоморска, хватило бы для защиты стен города, даже от десятитысячной армии, в случае если они не придут с моря, на что у Антониды с Робертом не достанет ни времени, ни решимости. Все-таки шторма. И, конечно же, полторы тысячи бойцов абсолютно недостаточно для предотвращения блокады Дивоморска, но эта задача решается крайне просто. Трехтысячная многокабанская дружина, под командованием сыновей князя Гремислава - Велеслава и Родослава, со дня на день прибудет в Дивоморск. Надеюсь, в самом скором времени там окажусь и я. Вместо того чтобы идти к Смоли, помогать охранять переправу, я прикажу Велеславу с Родославом, выдвинуться вперед и перекрыть участок суши между Дуем и Смолью, в самом узком месте. Эта местность, почти полностью покрыта лесами. Большая армия по лесам быстро перемещаться не сможет, поэтому единственной заботой многокабанцев, останется контроль над дорогами, да обеими реками. Думаю, с этим справятся небольшие разведывательные разъезды. Они смогут оперативно информировать главные силы о приближении неприятеля. К тому же, беричская конная дружина, будет куда мобильнее имперской пехоты и рыцарской конницы ариев, и потому сумеет оказываться в нужном месте гораздо раньше врага. Так что, три тысячи бойцов Гремислава, вполне удержат и десяти и пятнадцати тысячную армию. - Трувор сдавшись, опустился на лавку. - Итак, еще какие-нибудь возражения есть? - Выждав несколько минут и не дождавшись ответа, Великий князь продолжил. - Теперь о том, кто составит мне компанию в этом походе. Возможно, мое решение кое-кому придется не по нраву, - Светозар пристально и сурово взглянул на Трувора с Мечиславом, сидевших рядом и недоуменно переглядывавшихся, - однако решение уже принято и обсуждению не подлежит. Ни Трувор, ни Мечислав на Остров Грез не поедут. - Оба воина при этих словах князя, едва не подскочили с лавок, но сдержались. - На время посольства, команду над моей личной охраной принимает Дарстейн. Творимир тоже отправляется со мной. Он должен увидеть родину своей матери, а также проводить ее душу в последний путь, в покои Ипабога. - Хмурый Творимир, все еще подавленный смертью матери, до этого момента следивший за происходящим в тронном зале рассеянно, сосредоточился и твердо кивнул отцу соглашаясь. - Дарстейн, тебе придется отвечать не только за мою, но и за Творимирову безопасность. Включи в список его телохранителей, сына князя Гремислава - Ольгерда. Они с Творимиром почти погодки. И тому и другому, потребуется товарищ в дороге, а Ольгерд узнает, как там родные во Многокабани. Трувор и Мечислав, на время моего отсутствия, назначаются равноправными регентами Великого княжества беричей, со всей полнотой полномочий Великого князя. Силу будут иметь приказы, подписанные ими обоими. И последнее. Трувор и Мечислав, отправьте гонцов в Дивоморск, пускай почтенный Доброслав распорядится снарядить и держать в готовности до моего прибытия пятнадцать больших ладей, а ты, Дарстейн, отбери тысячу воинов из моей личной дружины в качестве эскорта. Это все. Совет окончен. Все свободны. Я прошу остаться только регентов. Я должен отдать им последние распоряжения.
   Когда зал опустел, а тяжелые двустворчатые двери плотно затворились за стражей, Светозар примирительно обратился к двум своим давним друзьям и воспитателям:
   - Не обижайтесь, други мои. Знаю, нет у вас большей службы, чем быть рядом со мной, оберегать меня от опасностей и невзгод мира. Да уж не обессудьте, пришел мой черед позаботиться о вас. Годы проходят и берут свое. Вы оба уже не молоды, не отрицайте. - Прервал Великий князь их протесты. - Вы знаете, на волшебном острове, время бежит в пять раз быстрее, чем во всем остальном Светлом мире. Мое посольство, продолжится чуть больше месяца. Не менее месяца я проведу на Острове Грез. Для вас это всего лишь шесть семь дней. Раньше, пока все мы были молоды, это обстоятельство не имело такой важности, но сейчас вы мне дороже здесь, чем на землях огненных волков. Для молодых же напротив, путешествие станет возможностью быстрого мужания, а у меня появится лишнее время на размышления. Кроме всего прочего, в мое и Творимирово отсутствие, должен же кто-то блюсти дела государства, а главное, его оборону?
   Поднялся Мечислав:
   - Светлый князь. В присутствие других, я не решался говорить, но теперь... Боюсь, владыка Игвольф придет во гнев, узнав о гибели сестры и о том, что мы утаили от него факт ее пленения имперцами. Кабы с тобой не вышло чего худого на острове. - Мечислав озвучил тайные страхи Трувора, которые тот не рискнул высказать сам. - Отмени поездку, Великий князь, всеми богами Небесного мира молю.
   Светозар тяжело вздохнул, лицо его посуровело:
   - Это невозможно, Мечислав. - Воин тут же, словно утратив силы на продолжение разговора, молча уселся на место. - Посольство не прихоть, а мой последний долг перед Ладалиной и ее родственниками. Я чувствую вину за собой. Я вырвал ее из привычного мира, в пять раз, сократил срок ее жизни, но не это главное. Я принял на себя все заботы по ее охране от опасностей Светлого мира, но оказался совершенно неспособен защитить ее. Игвольф будет вправе бросить мне упрек, и я безропотно приму его. Не сумев уберечь Ладалину, перед ее памятью я обязан доставить ее останки на благословенный остров, дабы душа, могла отправиться в чертоги небесного отца лесных дев Ипабога, и я сделаю это, несмотря ни на что. Вы оба, должны меня понять, как никто другой.
   - Но лунный меч? - Робко заметил Трувор. Все это время он будет оставаться в руках Антониды и Роберта. Как быть с этим?
   - О мече я подумаю после. - Твердо ответил Светозар. - Турлинг не станет служить им. Не станет.
   - Великий князь. - Трувор решился высказать последний оставшийся в запасе довод. - С севера прибывают гонцы. Они несут недобрые вести. Возле Дикова, кружат скандские отряды. Стоило конунгам прознать, что ты отдал меч имперцам и ариям, так они тут, как тут. Говорят даже, что бориславские разведчики видели людвигов на нашем берегу Идили.
   Светозар нервно прикусил указательный палец сжатой в кулак правой кисти, затем раздраженно одернул руку:
   - Слетаются коршуны. Стоило только слегка ослабить вожжи, как кони понесли кто куда. Ну да ничего. Мы им напомним о былом. Отправьте посланников. Пускай князь Любослав со своими щековцами разберется со скандами, а бориславцы князя Владислава, пусть организуют постоянное патрулирование нашего берега Идили со стороны Северного хребта. А там видно будет. Да, и как там, на границах с Идильским каганатом?
   - Там все спокойно, Светлый князь. - Ответил Мечислав. - Кочевники не беспокоят беричских пределов ни в Бориславском, ни в Брячиславском, ни во Многокабанском княжествах. Марза-Идиль, по-прежнему крепко держит данное им двадцать лет назад слово.
   - Что ж, отличная весть. Наверняка идили были в числе первых, кто узнал, что лунный меч перешел в другие руки. Если они не напали сейчас, думаю, не нападут и после.
   - Мы уже давным-давно не направляем лазутчиков в идильские кочевья, - заметил Трувор, - однако ходят слухи, что кагана и большинства степных воинов, нет сейчас в пределах идильских границ. Поговаривают, будто он отправился в поход на страны Далекого востока, что находятся за Выжженной пустыней, воевать с неведомым народом ургалов.
   Светозар неопределенно хмыкнул:
   - Мы не вмешиваемся в чужие дела до тех пор, пока они не касаются нас. Ну да ладно. Ступайте друзья. Вам многое необходимо сделать до моего отъезда, да и мне тоже.
   Старые воины, скрепя сердцем, низко поклонились повелителю и ушли. Пока двери за ними не закрылись, Великий князь беричей Светозар Светлый, сохранял на лице торжественную маску государственного мужа, но как только створки гулко стукнувшись друг о друга, захлопнулись, простой человек, а не сильнейший из повелителей Светлого мира, обессиленный и опустошенный, устало откинулся на жесткую, неудобную спинку своего золотого трона, запрокинув убеленную ранней сединой голову, и закрыл глаза. Мускулы его изможденного лица судорожно вздрогнули, и побежала по щеке, затерявшись после в густой бороде, крупная, одинокая слеза.
   - Прости, Ладалина. Прости меня за все. Все что я теперь могу сделать для тебя, это отвезти твои останки на родину. Прости меня. Прости. - Беззвучное рыдание сотрясало уставшее тело, облегчая страдание истерзанной утратами жизни души.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 10: ИЗГНАНИЕ

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Во время путешествия из Берева в Дивоморск, Светозар предпочел оставаться в одиночестве, молчаливо гарцуя рядом с повозкой, на которой в специально изготовленном драгоценном ларе, везли останки Ладалины. Уединение Великого князя не решался нарушить даже его сын, и общество близкого по возрасту Ольгерда, пришлось ему, как нельзя кстати. Рубцы, оставленные на сердце молодого наследника ужасной гибелью матери, оставались еще свежи, а юный многокабанский княжич, впервые оказавшийся на коренных беричских землях, вызывал у Творимира, своим непосредственным восхищением перед родиной предков, искреннюю доброжелательность. В свою очередь Ольгерд, никогда ранее не видевший огненных волков, через несколько дней близкого общения, привык к необычной внешности Творимира Светозарича. Вскоре он перестал замечать их физические различия, разглядев в новом товарище не просто своего сверстника, но человека, на коем бремя будущей власти, уже отложило свой безжалостный отпечаток, жестоко вытравив беззаботность присущую его возрасту, вложив вместо нее властную уверенность в себе, спокойствие и какую-то удивительно светлую скорбь ответственности за чужие судьбы.
   Без всяких происшествий, добравшись со своей тысячной дружиной до Дивоморска, Светозар приказал немедленно грузиться на приготовленные ладьи, сразу по окончании погрузки, отошедшие от причалов, взяв курс на Западную гавань Острова Грез.
   Как и ранее, в течение плавания, Великий князь беричей сторонился общества, уединившись с бесценным ларем в каюте флагманского корабля. Только когда к нему спустился Дарстейн с сообщением, что по прикидкам капитана, через пять шесть часов, флотилия должна пересечь невидимую черту и войти в Прибрежные воды Острова Грез, еще раз взглянув на ларь хранивший останки жены, Светозар поднялся на палубу. Ледяной зимний ветер, яростно рвавший паруса кораблей, ударил в лицо Великому князю, возвращая его к действительности. Вокруг него сновали моряки и дружинники, помогая первым крепить такелаж. Для того чтобы удерживать ладью на курсе, требовались усилия не только гребцов с парусной командой, но и практически всех остальных людей, находившихся на борту. Осмотревшись вокруг, Светозар заметил единственный островок спокойствия в суматошной борьбе людей с бушующей стихией. Приютившись возле мачты, на наваленных друг на друга тюках с запасным такелажем, сидели, мирно беседуя Творимир и Ольгерд. Светозару даже показалось, будто они совсем не замечают ни рассерженной, неласковой природы, ни волнения людей, пытающихся обуздать ее. Великий князь направился к ним. Ему вовсе не хотелось разрушать этого удивительного уединения двух смелых молодых мужчин (да, именно мужчин, возможно сейчас впервые Светозар осознал, что Творимир уже не ребенок, да и Ольгерд тоже), но чувство долга - отцовское, княжеское и долга перед Ладалиной, влекло его к мачте. Мальчики заметили повелителя, только когда он подошел к ним вплотную. Оба смущенно подскочили и поспешно поклонились.
   - Здравствуй, Великий князь - Почти одновременно поприветствовали они его.
   Светозар кивнул им в ответ:
   - Прости, Ольгерд, не мог бы ты ненадолго оставить нас с Творимиром? Мне нужно поговорить с сыном наедине и кое-что ему порассказать.
   - Конечно. - С достоинством ответил Ольгерд и отправился к капитану, поинтересоваться, не пригодится ли где его помощь.
   - Садись, Творимир. - Предложил Светозар, сам опускаясь на тюки.
   Неожиданно ярко, в его памяти возникла картинка многолетней давности, когда вот так же, возле мачты, только переломленной ураганным ветром, сидели они с Трувором, оба борясь с отчаяньем, вызванным гибелью родителей Светозара. Тогда могучий сканд, рассказывал десятилетнему мальчику, только что оставшемуся сиротой, об истории волшебного Острова Грез. Великий князь вздохнул, признавая печальное сходство того и сегодняшнего разговора:
   - Послушай, Творимир, я никогда не говорил с тобой об этом, но раньше ли, позже, такой разговор был неизбежен. Возможно даже, я неосознанно пытался оттянуть его как можно дольше. И возможно ошибался в этом... - Светозар умолк, обдумывая продолжение, а Творимир сосредоточенно ждал. - То, что вы с сестрой не обычные люди, ты знаешь и без меня. Однако каприз богов, наделил вас различными свойствами ваших предков по линии жителей Острова Грез. Миролина получила все внутренние качества лесных дев, включая магический дар, при этом внешне, не отличается от обычной беричской женщины. Тебе же, достался облик огненного волка, с человеческой душой и свойствами. Думаю что и ты и Миролина, ощущаете некоторую чуждость, как людям, так и огненным волкам с лесными девами. Это трагично, но далеко не безнадежно. Похоже, Миролина сделала свой выбор в пользу Острова Грез, а теперь подходит твоя очередь. Я очень надеюсь, что ты выберешь мир людей, но если тебе покажутся ближе огненные волки, я не стану тебе мешать. Остров Грез, удивительное, волшебно прекрасное место. Приготовься к тому, что тебе доведется узреть столько невиданного ранее, что рассудок начнет отказываться воспринимать это как реальность, но постарайся, ни на секунду не забывать о нашем с тобой разговоре. К тому времени, когда я соберусь покинуть остров, ты должен дать свой ответ.
   Оставив ошарашенного беседой Творимира переживать услышанное, Светозар поднялся и перешел на нос ладьи. Великий князь уже давно не бывал на Острове Грез, поэтому сейчас не желал пропустить волшебного момента прохождения магической завесы, отделявшей лазурные, теплые Прибрежные воды острова, от суровых зимних вод моря Чар. Но все же, как всегда, этот момент наступил неожиданно. Светозар почувствовал, как ладья замедляет ход, и в тоже мгновение, вместо серых, бескрайних, волнующихся вод, на горизонте появились очертания поросшего густыми, ярко изумрудными лесами благословенного края средних детей Тура и дочерей Ипабога. Необходимость бороться с ветром и морем отпала. Большинство людей, за исключением гребцов да нескольких человек из парусной команды, бросились к бортам судна, желая сполна насладиться происходящими прямо вокруг них чудесными переменами. Почти сразу, воины, скинув теплую одежду, с удовольствием отдались умиротворяющему теплу ласкового летнего солнца. Светозар оглянулся, наблюдая как один за другим в Прибрежные воды, входят остальные корабли его эскадры, материализуясь, словно из воздуха, потом поискал взглядом сына и обнаружил его вновь в компании Ольгерда. Оба мальчика, рискованно свесившись за борт, с восхищением вглядывались вдаль, надеясь раньше других рассмотреть все подробности волшебного края. Светозар снова повернулся лицом к острову. Оглядевшись, он различил возникшие вдалеке пенные буруны.
   - Морские люди. - Мелькнула у него короткая мысль.
   Великий князь, всегда удивлялся двум обстоятельствам, неизменно сопутствующим прохождению магической завесы. В какое бы время года и суток, и с какой стороны острова ни приплывали корабли, они всегда попадали в яркий летний день, а встречали их, хранители Прибрежных вод, среди которых обязательно присутствовал их предводитель Хаби. Светозар прекрасно знал о даре предвиденья, подаренном морским людям их создателем Немизой, богом воздуха, повелителем ветров, но как Хаби успевал оказаться в нужном месте в нужное время, так и осталось для него неразрешимой загадкой.
   - А вот и лоцманы. - Громко произнес он, чтобы привлечь внимание спутников. - С ними, нашим кораблям не грозят ловушки Прибрежных вод. Сушите весла!
   Приказ повелителя быстро перенесся с ладьи на ладью. Вскоре эскадра легла в дрейф, а через несколько минут, ее окружили удивительные для всех, кроме Светозара существа, с незапамятных времен охраняющие Прибрежные воды Острова Грез от непрошенных посетителей. Великий князь умышленно приказал Дарстейну отобрать самых молодых воинов из своей ближней дружины, еще никогда не плававших к берегам волшебного острова. Потому, они не слишком вежливо, но приветливо и без вызова, разглядывали диковинных стражей благословенного края, преспокойно покачивающихся на невысоких волнах. Однако же при всем своем спокойствии, морские люди выглядели достаточно воинственно. У пояса, где человеческое тело с гладкой синеватой кожей, переходило в мощный акулий хвост, на ремнях из акульей кожи, болтались длинные, довольно устрашающего вида кинжалы, а за спиной у каждого, имелся вместительный колчан с большим количеством коротких, тонких дротиков. Не слишком выразительные лица хранителей Прибрежных вод, обрамляли длинные волосы, больше походящие на спутанные водоросли, охваченные тонкими серебряными обручами. Многие дружинники даже отошли от бортов подальше, дабы не искушать судьбу. Светозар взглядом нашел среди хранителей воина, отличавшегося от остальных, золотым обручем и незамедлительно обратился к нему:
   - Здравствуй, Хаби, давно не виделись!
   - Приветствую Великого князя беричей и воина Острова Грез Светозара Светлого!
   Тут беричский князь вспомнил о причине своего визита на земли средних детей Тура и очарование момента встречи с его второй родиной и старым знакомым, мгновенно улетучилось, исчезнув бесследно.
   - Плохие новости, Хаби. Очень плохие. - Устало, почти обреченно прошептал он.
  

***

   На берегу, Светозара встречал комендант Западной гавани Владвольф, с большей частью гарнизона огненных волков. Посланники из числа морских людей, уже сообщили о причинах, побудивших Великого князя беричей, совершить плаванье к Острову Грез. Ни каких приветствий со стороны воинов Острова Грез не последовало. Дружинники Светозара сходили на берег в полной тишине, под суровыми взорами огненных волков. Отношения Острова Грез с Великим княжеством беричей, последнее время не отличавшиеся особой теплотой, после извести о гибели Ладалины, грозили перерасти в открытую неприязнь.
   Владвольф довольно холодно поприветствовал Великого князя, однако, не став задавать лишних вопросов, предоставил в его распоряжение сотню лошадей и проводников до Турограда, приказав при этом, всех остальных прибывших с ним людей, оставить в Западной гавани. Светозар не протестовал. Дарстейн быстро собрал сотню телохранителей, и беричское посольство немедленно выехало в столицу волшебного острова. Но еще быстрее беричей, в Туроград, Восточную гавань и священную рощу Ипабога, где в уединении жила мать Ладалины, Люболина, поскакали гонцы Владвольфа.
  

***

  
   Туроград, как и Западная гавань, встретил людей не ласково. Пока кавалькада всадников пробиралась улицами города к дворцу владык, Светозар, не раз и не два ловил на себе недружелюбные взгляды проходивших по своим делам воинов в зеленых плащах и лесных дев. Только сейчас, он окончательно осознал, что стал чужим в столице средних детей Тура и дочерей Ипабога. Сердце кольнуло нестерпимой болью, но как Великий князь беричей, он нашел в себе силы подавить внезапный душевный порыв, успокоиться и размышлять трезво. Предстоял нелегкий разговор с Игвольфом. Светозар все еще надеялся получить военную помощь Острова Грез в борьбе с Антонидой и Робертом. Будь у него в запасе хотя бы полгода, он даже не поднимал бы такого вопроса, но нынче, придется смирить гордыню.
   Однако ни в первый, ни во второй день по приезду в Туроград, Игвольф не дал аудиенции Великому князю. Его, княжича Творимира и их свиту, со всеми удобствами и приличествующими их сану почестями, разместили в гостевых покоях дворца владык, пообещав, как только станет известно, оповестить их о времени аудиенции у князя Игвольфа и княгини Ксенолины.
   Целую неделю, Светозар со спутниками пользовался гостеприимством владык острова, и лишь к окончанию восьмого дня, когда Великий князь вне себя от гнева, уже собирался силой ворваться в покои Игвольфа, к нему пришел Ратвольф. Игвольф оттягивал встречу со Светозаром не только и не столько для того, чтобы показать ему меру своего гнева, вызванного смертью Ладалины. Князь огненных волков, рассматривал случившееся и все его следствия, не просто как государственное дело, ведь Ладалина принадлежала к правящему дому, но скорее как вопрос семейный, так как и Светозара, давным-давно считал членом своей семьи. Поэтому он счел необходимым собрать на совет всех своих братьев, а так же мать Люболину и дочь Светозара и Ладалины, Миролину.
   На исходе недели, в Турограде собрались все, кроме вдовствующей княгини. Люболина поблагодарила за приглашение, но покинуть священную рощу Ипабога отказалась, сообщив, что останется ждать прибытия останков дочери там. Последними приехали Ратвольф с Миролиной. Командир восточных следопытов, как всегда пропадал в лесах, где найти его удалось не сразу. Там же обнаружилась и дочь Светозара. На половину человек, на половину лесная дева, Миролина унаследовала от дочерей Ипабога все, кроме внешнего облика. По линии же младших детей Тура, она кроме физических свойств, получила неуемную жажду жизни и познания. Поэтому в отличие от других лесных дев, овладев знаниями природы, медицины и основами магического искусства, она упросила владык, разрешить ей изучать военное ремесло. Удивленные такой просьбой, после некоторых размышлений, Игвольф с Ксенолиной, принимая во внимание необычность дочери Ладалины и Светозара, решились нарушить многовековые традиции жителей волшебного острова и допустить женщину в круг воинского братства. Оба они предполагали, что после первых трудностей воинской жизни, Миролина откажется от своей затеи, однако же, просчитались. Девушке, как никому из юных огненных волков, легко давались навыки владения различными видами оружия, да и занятия по тактике и стратегии ведения сражений и даже войн, не проходили бесследно. Благодаря своим талантам, уже через два года, Миролина приняв участие в празднике мужества, сумела заслужить право носить зеленый плащ воина Острова Грез, при этом победив в самом престижном среди огненных волков конкурсе стрелков из лука. Когда она брала в руки лук, многие воины, помнившие, как стрелял Светозар, невольно сравнивали ее с отцом, признавая явное сходство их манеры стрельбы, а также зоркость глаз и твердость отцовской руки в его дочери. Успешно пройдя испытания, Миролина упросила дядю Ратвольфа, зачислить ее в отряд восточных следопытов, которым он уже много лет командовал. Ратвольф, для порядка по сопротивлявшись, сдался. Не затерялась Миролина и среди лесных воинов. Жажда борьбы, врожденные лидерские качества, быстро выделили ее среди дружинников Ратвольфа. К тому же, она научилась ориентироваться в лесу, распознавать следы, выслеживать зверей, а иногда и лазутчиков Восточной империи, по-прежнему стремившихся проникнуть на Остров Грез, не хуже любого огненного волка. Так что вскоре, Миролина стала командиром группы разведчиков и даже поучаствовала в набеге на идильские поселения (Остров Грез, в отличие от Великого княжества беричей, твердо соблюдавшего условия подписанного двадцать лет назад мирного договора, не оставлял поклонников Чернобога в покое, чем подпитывал их открытую многовековую вражду).
   Известие о приезде Светозара и гибели Ладалины, принесенное гонцами Игвольфа, настигло Миролину с Ратвольфом в самом сердце лесов восточной части острова. Бросив все свои дела, дядя вместе с племянницей, немедленно отправились в Туроград, чтобы принять участие в семейном совете.
   Услыхав шаги и бряцанье доспехов за занавесью, прикрывавшей вход в его комнату и заменявшей, как во всех живых зданиях огненных волков двери, Светозар приподнявшись, сел на ложе, которое, как и любой предмет в этом дворце, именуемый мебелью, росло прямо из пола. Дарстейн, чьи шаги слышал Великий князь, не входя в помещение, объявил:
   - Великий князь, к тебе пришли.
   - Неужели наконец-то нас почтил вниманием владыка Игвольф, прислав своего гонца? - С иронией воскликнул Светозар.
   - Это брат князя Игвольфа, Ратвольф. Он просит принять его для личной беседы.
   У Светозара перехватило дыхание и словно сотни маленьких иголочек вонзились в учащенно забившееся сердце, при звуках имени старинного друга, с которым он не виделся добрых пять лет, с самого рождения дочери. Именно тогда, когда они с Ладалиной привезли еще совсем маленькую Миролину на Остров Грез, чтобы показать другим лесным девам, Великий князь посетил родину средних детей Тура в последний раз. Ратвольф же, прожил за это время целых двадцать пять лет, проведя их в собственных делах и заботах, быстро подсчитал Светозар. Как-то встретит он былого товарища по оружию?
   - Проси. - Твердым, спокойным голосом ответил Великий князь, командиру своих телохранителей, поспешно подавив ненужное волнение, так некстати разбередившее душу.
   Поднявшись с ложа, он пересел за стол, чтобы оказаться лицом ко входу. Через несколько мгновений, занавесь приоткрылась, и в комнату вошел Ратвольф. Светозар взглянул в лицо огненного волка и с какой-то печальной радостью отметил - прошедшие годы, не оставили на его по-прежнему юном челе, ни малейшего следа. Сам беричский князь, родившийся куда как позже Ратвольфа, прожив меньше его на сотни лет, по человеческим меркам, вполне мог сойти за отца, а то и деда, следопыта. Но главным, из того, что увидел Светозар во взоре огненного волка, было его по-прежнему дружеское расположение, не изменившееся несмотря, ни на ужас случившегося с Ладалиной, ни на отданный императрице Восточной империи лунный меч повелителя богов Небесного мира. Светозар понял - для Ратвольфа не существовало этих двадцати пяти лет разлуки, а значит, и для него тоже не было пяти лет отсутствия на волшебном острове. Поддавшись порыву чувств, Светозар бросился к Ратвольфу. Двое мужчин, молча, крепко обнялись. Некоторое время, они стояли, вглядываясь в лица, друг друга, ища там отпечаток оставленный временем, а потом Великий князь беричей, жестом предложил огненному волку сесть, после чего сел сам. Первая радость от встречи схлынула, вернув обоих в печальную действительность настоящего, улыбка на лице Ратвольфа погасла.
   - Здравствуй, Светозар. Не думал я, что после стольких лет, нам доведется встретиться при таких обстоятельствах. И все же, я рад твоему приезду.
   - Я тоже рад видеть тебя, Ратвольф. - Светозар умышленно сделал акцент на встрече с Ратвольфом, а не на приезде на остров, и огненный волк его отлично понял. - Я уже неделю нахожусь в Турограде, а Игвольф маринует меня отсрочками, словно нашкодившего мальчишку. Почему? Помоги мне, Ратвольф. Я должен как можно скорее встретиться с твоим братом. На моих землях война. Имперцы с ариями, того и гляди прейдут Смоль. Тогда под угрозой окажется Берев, мне нужна военная поддержка, ненадолго. У Великого княжества, не осталось ни одного союзника во всем Светлом мире. Хоривы порабощены, арии заодно с имперцами, сканды и даже людвиги, снова рыщут у наших границ. Только Марза-Идиль, по-прежнему хранит нейтралитет. Мне не на кого опереться!
   - Не стоит слишком рассчитывать на помощь Острова Грез. - Словно извиняясь, тихо произнес Ратвольф. - Я виделся с Игвольфом. Мое посредничество во встрече с ним, тебе не потребуется. Он просто ждал, когда соберутся все братья и прибудем мы с Миролиной.
   - С Миролиной?
   Выражение недоумения на лице друга, немного развеселило Ратвольфа. Огненный волк улыбнулся, показав свои длинные клыки:
   - Миролина - мой самый лучший следопыт, хотя и человек. Я затрудняюсь дать ей какое-либо определение, но в ней собрались все наилучшие черты присущие людям и лесным девам. Она уникальна. Для нее было сделано исключение, и она с легкостью заслужила право носить зеленый плащ воина Острова Грез. Между прочим, она победила в конкурсе стрелков из лука, как ты когда-то. Миролина совсем непохожа на Ладалину внешне, но своим внутренним миром, всегда напоминала мне сестру.
   - Ратвольф, я знаю, что повинен в гибели Ладалины. Прости, если сможешь. Никто не накажет меня больше, чем я наказываю себя сам.
   - Я не виню тебя, друг мой. - Сочувственно ответил огненный волк. - Я верю в свободу выбора. Ладалина сама согласилась разделить свою судьбу с твоей, вопреки и моим советам тоже. Однако другие так не думают. - Предупредил он. - Горечь утраты и гнев, застилают их разум, а особенно это относится к Игвольфу. Совет будет исключительно семейным и назначен назавтра, но боюсь кроме меня и Миролины, вряд ли кто-нибудь подаст голос в твою защиту. Конечно ни смерть, ни лишение свободы тебе не грозит, но как воин, а значит, подданный острова, ты можешь быть подвергнут вечному изгнанию, без права когда-либо увидеть благословенный край вновь. Для огненного волка это наихудшее из наказаний, равносильное смертному приговору, впрочем, для тебя, не такое страшное. В любом случае, кто бы, что не говорил, все решит Игвольф, а он настроен непримиримо. Прости за такие вести, но я посчитал долгом дружбы, предупредить тебя.
   Светозар поник и как-то заметно осунулся.
   - Спасибо, Ратвольф. Умом я это и сам сознавал, но в глубине души, все же надеялся на поддержку. Впрочем, скорее всего, это был просто самообман. В Светлом мире идет война людей, в которую огненные волки вмешиваться в любом случае не захотели бы.
   - Да, это так. К тому же, ты сделал все, чтобы Игвольф тебе отказал. Кроме гибели Ладалины, есть еще одна весомая причина. Ты собственными руками отдал врагам Турлинг, в свое время, не позволив Игвольфу даже притронуться к нему. Он этого не забыл. Конечно, все знают - тебя шантажировали, но для моего старшего брата, это обстоятельство не послужит достаточным оправданием.
   - Я понимаю. - Кивнул Великий князь и отвернулся от собеседника.
   Ратвольф некоторое время, с жалостью понаблюдав за другом, поднялся.
   - Прости, Светозар, я должен идти.
   Да, да, конечно, - не оборачиваясь, глухо промолвил берич, - иди.
   Помедлив еще несколько мгновений, Ратвольф развернулся и исчез за занавесью, оставив Светозара наедине со своими печальными мыслями.
  

***

   На семейный совет, состоявшийся следующим утром, Игвольф пригласил только старшее поколение правящего дома Острова Грез, не позвав ни собственных сыновей, ни кого-либо из сыновей и дочерей своих братьев, сделав исключение только для детей Ладалины и Светозара, как непосредственно заинтересованных, поскольку речь должна была пойти о судьбе их матери. Совет, как все подобные секретные совещания, проходил в личных покоях владыки огненных волков, в той самой комнате, куда Светозар в былые времена приходил не раз, чтобы принять участие в обсуждении военных планов еще князя Борвольфа.
   Великий князь беричей с сыном, вошли в помещение последними, когда все приглашенные уже расселись на принесенных специально для них, складных золотых стульях. На живом кресле, за живым столом, у дальней от входа стены, восседал владыка Игвольф, в неизменной родовой кольчуге князей огненных волков, с нагрудной пластиной из серебра, где по-прежнему скалился волк - герб волшебного острова. Поверх кольчуги, владыка набросил зеленый плащ воина. Светозар окинул взглядом комнату, пытаясь по выражениям знакомых с детства лиц, угадать, чем обернется их сегодняшний разговор, но тщетно. Все присутствующие, кроме Игвольфа, бросавшего на берича гневные взоры, надели сосредоточенно-непроницаемые маски на чело. Помимо самого Игвольфа, и его жены Ксенолины, в помещении находились все оставшиеся в живых после Великой воины, братья владыки: Станвольф, Тарвольф и Ратвольф; его тетка по отцовской линии Иролина; ее сын, двоюродный брат Игвольфа, комендант Восточной гавани Ярвольф и Миролина. Из всех кого он ожидал увидеть, Великий князь не нашел только вдовы Борвольфа Люболины, внутренне подивившись ее отсутствию. Все собравшиеся пришли без оружия, поэтому Светозар тоже оставил дедовский меч за порогом. Едва войдя, Великий князь почувствовал напряжение, словно пронизывавшее и наэлектризовывавшее воздух помещения. Мертвая тишина комнаты, не нарушилась и после их с Творимиром появления. Никто не предложил им сесть, однако Светозар заметил два пустых стула справой стороны, у самого входа. Так же молча, он указал сыну на один из них, а после сел сам. Еще несколько мгновений все хранили молчание, а потом громко, но, заметно сдерживаясь, заговорил Игвольф:
   - Я собрал вас всех здесь, дабы вдали от чужих глаз и ушей, обсудить и разрешить один семейный вопрос. - Тут самообладание покинуло владыку, мускулы его лица заметно дрогнули, резко выброшенная вперед правая рука очертила полукруг, и указательный палец оказался направленным в самый угол зала, почти за его спиной, голос Игвольфа сорвался на крик. - Нет, это не вопрос, это преступление одного из членов нашей семьи, позор для всех воинов острова, горе всех лесных дев!
   Внимательно приглядевшись, Светозар заметил там, куда указывал владыка, то, чего не видел раньше, из-за скудности света, излучаемого живыми стенами комнаты. Почти скрытый густой тенью, в углу стоял ларь с останками Ладалины, привезенный им самим в Туроград. Между тем, Игвольф продолжал обвинительную речь:
   - Здесь хранятся доказательства совершенного - несчастные останки той, что была самой чистой, самой светлой, самой достойной среди нас, той, что была светочем Острова Грез, его совестью, его будущим! Мы отдали ему, - Игвольф не назвал имени, но все и так прекрасно понимали о ком идет речь, - самое бесценное сокровище острова. За многие тысячелетия существования нашей обители, не рождался ни огненный волк, ни лесная дева, обладающая таким могучим магическим даром, как у Ладалины. С ней связывали мы наши чаянья на возрождение утраченных искусств и навыков. И что же?! Из-за него, моя сестра, вопреки моей и отцовской воле, покинула остров, отправившись жить к людям. Что получила она от них? Ничего, кроме безвременной и бессмысленной гибели! Мало того, что из-за него Ладалина покинула родину, благодаря ему, она погибла ужасной смертью. Посмотрите, вы только посмотрите, что от нее осталось!
   Игвольф порывисто поднялся, быстро, почти бегом подошел к ларю. Грубо отбросив крышку, он явил на свет почерневшие кости с ошметками прогнившей плоти. Все обернулись в сторону ларя, но никто не подошел. Они знали, что случилось с Ладалиной. Выждав несколько мгновений, Игвольф с треском захлопнув крышку, вернулся на место.
   - Я обвиняю Великого князя беричей и воина Острова Грез Светозара, сына Творимира Многокабанского в том, что он послужил причиной гибели лесной девы, княжны острова Грез и Великой княгини беричей Ладалины, дочери Борвольфа, владыки Острова Грез и прошу всех присутствующих сказать свое слово в его обвинение или защиту.
   Первой, по старшинству и званию, пришлось говорить Ксенолине. Великий князь вспомнил, что был едва знаком с женой Игвольфа. Владычица лесных дев медленно поднялась со своего стула.
   - Мне крайне сложно судить о случившемся. - Начала она. - Я слишком мало знаю Светозара Беревского, однако гибель Ладалины, нанесла огромный урон будущему нашего острова. Если бы Ладалина не покинула родины, то конечно никогда не попала бы в ситуацию грозящую смертью. Магическая завеса и воины острова, не позволяют врагам проникать на наши земли. Забрав Ладалину с острова, Светозар принимал на себя обязанности по ее защите перед владыками и всеми жителями Острова Грез. То, что этот ларь стоит сегодня здесь, свидетельствует о нарушении этих обязательств, а значит, несмотря на то, плох Светозар или хорош, он виновен. - Заключила Ксенолина и, не глядя на Светозара, села.
   За ней поднялась сестра Борвольфа.
   - Мой брат, отец Ладалины, будь он жив, никогда не отпустил бы ее с острова. Он знал - жизнь за пределами нашей обители, стала бы для нее губительной. Мы все помним, как Светозар Светлый, спас Светлый мир от порабощения ордами Чернобога. Он был избран самим Туром, но сейчас старые заслуги не в счет. Он допустил фатальную ошибку, настояв на том, чтобы Ладалина отправилась с ним в Берев, поэтому, я присоединяюсь к голосам владык Игвольфа и Ксенолины - виновен.
   Говорившие после Иролины братья Игвольфа, Станвольф и Тарвольф, ограничились только ответом, подтвердив виновность Светозара. Оба огненных волка прекрасно знали Великого князя, не раз делили с ним скудный кров, еду и опасности, но любовь к погибшей сестре и безысходная скорбь, вызванная ее смертью, вытеснили из их сердец все добрые, дружеские воспоминания прошлого. Потом пришла очередь Ратвольфа.
   - Все здесь до меня говорили, как виноват Светозар перед нами и Островом грез, при этом, представляя Ладалину, как неодушевленный предмет, который можно по желанию ли владыки Игвольфа или ранее нашего отца, заставить находиться там, где она не желает находиться. - В комнате возник неодобрительный гул возмущения, успокаивая его, Ратвольф продолжил. - Вы меня неправильно поняли. Я говорю не о том, что сестра не желала более жить на острове, вовсе нет, но она не могла жить здесь без Светозара, ибо любила его, больше всего на свете. Ели бы она не поступила так, как она поступила, то, оставшись, умерла бы еще вернее от тоски по любимому. И я думал, что вы должны это понимать. Вина Светозара, заключается только в том, что он, как и мы все, любил Ладалину, а она любила его. Но избежать этого, можно было, только если бы он никогда не попадал на наш остров. В этом смысле, виновником гибели Ладалины, можно назвать наших отца Борвольфа и мать Люболину, предоставивших убежище маленькому мальчику много лет назад, но это просто глупо. Светозар ни в чем неповинен.
   Игвольф зло глянул на брата, но смолчал. К удивлению многих, Ратвольфа поддержал его двоюродный брат Ярвольф, как и командир следопытов, испытывавший к Светозару искренние дружеские чувства. Он так же, как и другие скорбел о Ладалине, но боль утраты не застила его разума, в отличие от остальных братьев лесной девы.
   После Ярвольфа, пришел черед высказаться Миролине, оказавшейся в самой сложной ситуации из всех присутствующих. По одну сторону находился Остров Грез, ее вторая, самая любимая родина, по другую, глубокоуважаемый ею отец, родной брат и страна людей, расы составляющей вторую половину ее естества. Наверное, будь Миролина обыкновенной лесной девой, она, не раздумывая, проголосовала бы за виновность Светозара. У нее не было никого во всем Светлом мире, кого она любила бы более матери, но вместе с тем, Ладалина являлась и единственным звеном, связывающим девушку с ее человеческой родиной. Кроме того, Миролина была воином и прекрасно осознавала ответственность, лежавшую на ее отце. Все эти противоречивые чувства, наперебой советовали ей разные ответы, своим разнообразием неожиданно вызвав молчаливый ступор. Поднявшись со стула, девушка долго не могла вымолвить ни слова, а между тем, собравшиеся в покоях Игвольфа, напряженно ожидали именно ее приговора. Внутренняя борьба Миролины, на несколько мгновений отразилась на ее лице. Так и не сумев разобраться в терзавших ее противоречиях, она решила послушаться зова родной крови. Стараясь не встречаться взглядами ни с дядей Игвольфом, ни с отцом, она через силу выдавила:
   - Невиновен. - И с облегчением села.
   Игвольф выглядел явственно разочарованным. К его вящему удивлению, мнение членов семьи оказалось вовсе не таким единым, как хотелось ему. Трое из восьми не поддержали владыку огненных волков, и это не считая юного Творимира, который наверняка поддержал бы отца. Внутренне Игвольф порадовался тому обстоятельству, что молодой княжич мог только присутствовать, но не высказываться. Творимир не проходил через обряд посвящения в воины Острова Грез, а значит, не являлся подданным обители средних детей Тура и не имел голоса в делах огненных волков и лесных дев. Однако, хотя раскол и произошел, Игвольф все же находился в большинстве. Теперь ему оставалось только исполнить последнюю формальность.
   - Ну что же, Светозар, ты слышал всех, и видишь - большинство подтвердило твою вину. Хочешь ли, можешь ли ты сказать что-нибудь в свою защиту? Если да, то говори сейчас. Если нет, молчи вовеки.
   Светозар после беседы с Ратвольфом, ожидавший такого оборота событий, поднялся со своего места, самого дальнего от кресла владыки Игвольфа. Не спеша, он обвел взором всех присутствующих, на некоторое время, задерживая взгляд на каждом. Лицо Ярвольфа выражало сожаление, от Ратвольфа исходили флюиды одобрения и поддержки, Тарвольф и Станвольф отвели глаза, Игвольф излучал едва сдерживаемый гнев, в Ксенолине чувствовалась жалость, в Иролине безразличие, Миролина по-прежнему боролась сама с собой, а у Творимира в очах, он прочел беспокойство. Никто и словом не обмолвился о судьбе лунного меча, но Великий князь отчетливо осознавал - главной причиной, побудившей Игвольфа обвинить его, стала вовсе не смерть Ладалины, а та кажущаяся легкость, с которой Светозар отдал Турлинг Антониде, в то время как самому Игвольфу, в свое время, не позволил даже притронуться к нему. И сейчас, видя необузданный гнев владыки, он еще раз убедился, что решение князем огненных волков уже принято. Однако чувство долга, вложенное в него отцом и выпестованное заботливыми воспитателями, погнавшее его двадцать лет назад в горы Северного хребта на поиски легендарного лунного меча повелителя богов Небесного мира, почти без надежды его отыскать, усадившее его, вопреки желанию, на престол Великого княжества беричей, надежнее любых клятв и договоров связавшее его с Турлингом, сделав его добровольным хранителем и тюремщиком волшебного оружия, а теперь, приведшее его на Остров Грез с прахом любимой жены, это чувство долга, повелевало Светозару ответить на брошенные ему обвинения, даже если потом он пожалеет о своих словах. Сделав глубокий вдох, он начал:
   - Огненные волки, лесные девы. Большинство из вас живет на свете так долго, что просто перестало ценить мгновения счастья, посылаемые нам богиней Долей. Вы живете на своем волшебном острове, где царит вечное, ласковое лето, не обремененные заботами внешнего мира, словно Тур вседержитель создал вас, чтобы вы проводили свои дни в праздности и безразличии. Вас не волнуют тревоги и заботы ваших младших братьев. Вы возомнили себя хранителями древних заветов богов Небесного мира, в своей гордыне не замечая, сколь жалким клочком Светлого мира вы владеете. Давным-давно, в лесу, на руинах вашей древней столицы, Ратвольф говорил о том, что огненные волки утратили жажду жизни. Тогда я не поверил ему, списав все на тягостное впечатление, оставленное видом великого некогда Огнеграда. Но теперь, я вижу это воочию. Вы обвиняете меня в смерти Ладалины. Когда я плыл сюда, я тоже думал, что виноват, но теперь, я знаю, моя вина только в одном - я должен был убедить ее не плавать каждый год на Остров Грез. Ладалина, единственная из вас, кто сумел разорвать путы ваших мнимых догм и уйти в большой мир. Возможно, она прожила бы на острове еще многие и многие годы, но это была бы не та Ладалина, которую любил я, да и вы тоже. Вдумайтесь, ведь вы же любили ее именно за то, что она так на вас не походила. И я уверен - смерть застала ее в борьбе. Мне жаль вас, жители острова. Я собирался просить вашей военной помощи. Она сейчас нужна мне как никогда, но я не стану этого делать. Это не ваша война, огненные волки. Мы сами сумеем отстоять свою свободу. А вы, живите спокойно в своей волшебной обители, живите, процветайте и радуйтесь своей золотой скорлупе. - Выпалив все это на одном дыхании, Светозар в опустошении опустился на свой стул. Ропот возмущения, нараставший в комнате, был прерван резким ответом вскочившего на ноги Игвольфа. Владыка огненных волков, гневным жестом вытянутой руки, указал на беричского князя:
   - Достаточно. Я более не намерен слушать твои вздорные оправдания. Вместо того чтобы признать вину и покаяться, ты пытаешься переложить ее на наши плечи. Слушайте все, приговор Светозару Беревскому, сыну Творимира, воину Острова Грез. Под страхом смертной казни, я князь огненных волков, данной мне властью, повелеваю ему в течение трех недель, покинуть пределы нашей страны и не возвращаться на остров никогда. - Светозар, все это время смотревший Игвольфу прямо в глаза, вздрогнул как от удара, а среди присутствующих пробежало, передаваясь от одного к другому, словно ужасная, неизлечимая болезнь, страшное слово - изгнание. - Как посланник и правитель Великого княжества беричей, Светозар Беревский получает следующий ответ - Остров грез, от имени своих владык, облеченных полнотой власти, отказывает ему в просьбе о военной помощи, считая войну, развернувшуюся на беричских землях, спровоцированной самим Светозаром Беревским и не касающейся народа огненных волков и лесных дев. Дети Светозара Беревского и Ладалины Туроградской, Миролина и Творимир, имеют право сами выбрать, кому присягнуть на верность - Острову Грез или Великому княжеству беричей, но только один раз. Всем гражданам Острова грез, без исключения, под страхом изгнания, запрещается в чем-либо помогать Светозару Беревскому.
   Владыка еще не сел, когда вновь поднялся Светозар.
   - Я ожидал такого решения, - горько промолвил он, - огненные волки, давно перестали видеть жизнь дальше собственного носа. Единственное, о чем я прошу, разрешить мне присутствовать на ритуале похорон Ладалины. Я думаю, что имею на это право.
   - Я бы не позволил, - зло ответил Игвольф, - однако это не в моей власти. Жизнь и смерть лесных дев, принадлежит их небесному отцу Ипабогу, а его верховной жрицей, является моя жена. Ответь Светозару, Ксенолина.
   Обратив лицо к беричу, княгиня острова, после короткой паузы ответила согласием. Врожденная доброта, присущая всем без исключения лесным девам, не позволила ее гневу выплеснуться через край, как это случилось с Игвольфом. Отдав Ксенолине легкий поклон, без дальнейших разъяснений, Светозар повернулся и зашагал в сторону выхода. В это время, Игвольф напряженно наблюдал за детьми Великого князя. Миролина осталась сидеть на своем стуле, хотя и провожала отца глазами, а Творимир, так же без слов, поспешил следом за Светозаром.
   - Что ж, пусть так. - Мелькнула мысль в голове огненного волка.
  

***

   Почти ничего не замечая перед собой, Светозар быстро шел многочисленными коридорами и переходами туроградского дворца владык. Выйдя на воздух через главный вход, он приказал Творимиру со всеми телохранителями, следовать в отведенные им помещения, а сам, в полном одиночестве, медленно побрел в сторону парка Вечной осени. Не успел он пройти и сотни шагов, как за его спиной, во дворце, заиграли трубы, а сотни глашатаев, наперебой, громкими голосами, гулко отдающимися у Великого князя в голове, принялись оповещать Остров Грез об изгнании одного из его наиболее великих граждан за всю историю Светлого мира. Огненные волки и лесные девы, встречавшиеся на пути Светозара, но присутствия, которых он не замечал, взирали на него со смесью страха, удивления и жалости, ибо такое ужасное для них наказание, как изгнание, не применялось на волшебном острове многие сотни, а то и тысячи лет.
  

***

   Ритуал прощания лесных дев с Ладалиной, состоялся спустя двенадцать дней, после объявления решения об изгнании Светозара, в священной роще Ипабога. Великому князю разрешили отправиться туда, только в сопровождении сына. Всех дружинников свиты, а так же личных телохранителей, он вынужден был отправить в Западную гавань, повинуясь приказу Игвольфа. В качестве эскорта, владыка огненных волков приставил к Светозару с Творимиром два десятка своих воинов. Вместе с отцом и братом, попрощаться с матерью поехала и Миролина.
   Светозара и Творимира к участию в обряде не допустили, поэтому, укрывшись под сенью деревьев, окружавших небольшую поляну, они в молчании наблюдали за печальными танцами лесных дев у погребального костра, на котором возлежали останки Ладалины. Среди танцующих в свете восходящей луны силуэтов, отец с сыном, то и дело различали Миролину, впервые за долгое время сменившую кольчугу и плащ воина на ритуальное платье лесной девы. Обряд шел своим чередом, хотя одно исключение все же было сделано. Обычно, погребальный костер, поджигала верховная жрица Ипабога, давая начало прощальным песнопениям, но Светозар хорошо видел, как с зажженным факелом к уложенным пирамидой дровам, приблизилась мать Ладалины, Люболина, давным-давно передавшая свой сан жене Игвольфа. Ксенолина, понимая боль утраты, поразившую Люболину, уступила ей право отпустить душу дочери в чертоги богов Небесного мира. Вдова Борвольфа, медленно поднесла факел к сухим сучьям и пламя, весело играя язычками, принялось поедать предложенную ему пищу. А когда оно впервые лизнуло лежащие на вершине пирамиды скорбные останки Ладалины, лесные девы запели. Восхитительно красивая, невероятно грустная мелодия их песни, огласила священный лес, призывая Карну и Желю, богинь смертной печали и скорби по умершим, в свидетели неизбывности горя народа лесных дев. Светозар, зная, что Творимир не понимает языка дочерей Ипабога и огненных волков, тут же переводил ему смысл погребального пения:
  
   Дитя Ипабога благого,
   Небесной тверди исполина,
   Явилась миру как награда,
   Любви источник - Ладалина.
  
   Сиянье звезд над Туроградом
   И свежесть утренней росы,
   Слились в один волшебный облик
   Ее пленительной красы.
  
   Прекрасное творенье света,
   Она по жизни шла смеясь,
   Неся добро, ступала смело,
   Наветов темных, не боясь.
  
   Но тьма пришла, и свет угас,
   Был краток путь луча в ночи.
   Смертельным ходом овеян,
   Угас огонь ее свечи.
  
   Из мира Светлого в Небесный,
   Душа из рода дев лесных,
   По тропам лишь богам известным,
   Покинула юдоль живых.
  
   Деревья гнуться в скорбном стоне,
   Печальный слышен голос трав.
   Неутолимы боль и горе
   В прощании лесных дубрав.
  
   И дочери лесов волшебных,
   Несут последнее "Прощай",
   Той, что, вступая в мир Небесный,
   Родимый покидает край.
  
   С последним словом песни, догорел и костер, а дым от него, воспарил в высокие сумеречные небеса.
   Слушая лесных дев, Светозар на несколько мгновений упустил из виду Миролину, а теперь, не мог обнаружить ее, среди завершающих ритуал дочерей Ипабога. Неожиданно, из-за его спины раздался ее негромкий, но отчетливо слышный шепот:
   - Не оборачивайтесь. Слушайте. Отец, я приняла решение. Я отправляюсь вместе с вами в Берев. Сейчас мое место там. Я обязана защищать свою родину, к тому же, мы должны отомстить за гибель матери. Со мной едет сотня добровольцев из числа следопытов Восточной гавани, великолепный отряд лучников, которым я буду командовать в этой войне.
   - Игвольф не позволит никому из огненных волков покинуть остров. Недаром я прибыл сюда под конвоем. К тому же, ты дала ему понять, что предпочла Остров Грез, своей человеческой родине. А еще, все твои добровольцы, должны знать - обратной дороги уже не будет, всех их ждет участь изгнанников, и тебя тоже. Да и как вы отправитесь с нами? На беричские корабли, вас не пропустят воины Игвольфа. - Светозар не отрываясь, смотрел на угли, оставшиеся от погребального костра, и говорил, стараясь как можно более незаметно шевелить губами.
   Творимир хотел обернуться, но отец вовремя заметив его порыв, остановил сына, крепко сжав рукой плечо княжича.
   - Отец, я не зря провела эти двенадцать дней вдали от Турограда. Конечно, мой отряд не сможет плыть на твоих ладьях, но я нашла иное решение. Я очень люблю дядю Игвольфа и уважаю его, однако далеко не все на острове согласны с его поступком. Безусловно, никто не выступит против него открыто, но нам этого и не нужно. Я говорила с дядей Ратвольфом, он разрешил мне набирать добровольцев из своих следопытов. Моя сотня укрывается в лесу, неподалеку от рощи. Вместе с Ратвольфом, мы побеседовали со стариной Санвольфом. Он и его команда, готовы доставить нас в Дивоморск на своем паруснике. Судно Санвольфа, пришвартовано в Восточной гавани. Ратвольф взялся убедить Ярвольфа не препятствовать нашим планам. Тебе, отец, лучше будет отплыть с нами. Игвольф не зол душой, но он опасается твоего влияния среди воинов огненных волков. Возможно, в последний момент, он попытается спровоцировать стычку твоих дружинников с гарнизоном Западной гавани, во время которой, скорее всего, тебя убьют. Как ни дорог ты сердцу Игвольфа, для владыки всего дороже спокойствие и безмятежность на Острове Грез.
   - Согласен. - Коротко ответил Светозар. - Но как я доберусь до Восточной гавани? Едва только мы с Творимиром покинем священную рощу, нас сразу же окружит конвой и не выпустит, пока не доставит в Западную гавань, а уж там, за нами проследят воины коменданта Валвольфа.
   - Все продумано. - Почти весело успокоила его Миролина. - Здесь один из моих бойцов, Нарвольф. Он наденет твои доспехи и плащ, а ты возьмешь его одежду. Нарвольф вместе с Творимиром поедет в Западную гавань. Они передадут твоим капитанам приказ к немедленному отплытию. Мы же, лесными тропами направимся в Восточную гавань. Наверняка Нарвольф с Творимиром доберутся до места гораздо раньше нас. У твоих людей, останется день, другой на сборы и все же, пускай поторапливаются.
   - Рискованное предложение. - Задумчиво произнес Великий князь. - Если об этом проведает Игвольф, наверняка дело не ограничится ссылкой. Риску подвергнусь не только я, но и ты, Ратвольф, Ярвольф, Санвольф и все ваши сторонники.
   - Это верно, но другого выхода я не вижу. Мои воины полны решимости. В священной роще Тура, они уже дали обет верности воинскому братству и теперь не отступят. Решайся, отец.
   После некоторой паузы, Светозар ответил:
   - Я рад, что ты вместе со мной и Творимиром, дочь моя. Я принимаю твою жертву и жертву огненных волков, решившихся нарушить запрет владыки Игвольфа, принимаю не ради себя, но во имя спасения Великого княжества беричей.
   Улучив момент, когда все лесные девы занимались приведением в порядок поляны после ритуала погребения, Светозар с Творимиром мягко шагнули назад, мгновенно растворившись среди деревьев в ночной мгле.
   По прошествии четверти часа, командир эскорта огненных волков сопровождавших Великого князя и его сына к священной роще Ипабога, заприметил на опушке леса силуэты своих подопечных. Испустив вздох облегчения, он тут же приказал своим воинам садиться на коней. Невзирая на то, что над Островом Грез опустилась темная, но ясная, освещаемая светом яркой луны и звезд ночь, Родвольф собирался двигаться дальше, стремясь поскорее добраться до Западной гавани и покончить с неприятными обязанностями надсмотрщика. Дружинники Родвольфа зажгли факелы, освещая дорогу, и уже приблизившиеся силуэты превратились в беревского князя Светозара и его сына Творимира. Оба берича, не говоря ни слова своим провожатым, уселись в седла своих коней и тронули их шагом, дожидаясь, когда их догонит конвой. Единственной странностью, бросившейся в глаза офицеру огненных волков, оказалось то обстоятельство, что, несмотря на очевидную безопасность дорог волшебного острова, Великий князь Светозар, выйдя из леса, продолжил путь в глухом шлеме с изображением первородного пламени. Все жители острова, знали - шлем этот, был подарен Светозару владыкой Борвольфом, отцом нынешнего князя Острова Грез, еще при рождении Великого князя. Недолго подивившись такому странному поведению Светозара, Родвольф приписал его расстройству повелителя беричей, увиденным ритуалом погребения жены, по всей видимости, отразившемся на его лице. Уважая желание Светозара скрыть свою скорбь под маской шлема, огненный волк решил не обращать на замеченную странность внимания, а вскоре и вовсе позабыл о ней.
  

***

   Спустя день, Нарвольф (а именно он, а ни кто иной, скрывался под доспехами и шлемом Светозара), Творимир и их охрана, достигли Западной гавани. Немедля ни секунды, мнимый Великий князь и его сын, направились прямо к ладьям беричской флотилии, а Родвольф пошел с докладом к коменданту гавани. Нарвольфа с Творимиром, беспрепятственно пропустили сквозь кордон бойцов Владвольфа, охранявших причалы и вскоре, они смогли передать распоряжения Светозара, командовавшему в его отсутствие Дарстейну. Как только молодого воина посвятили в детали плана, он собрал капитанов ладей и отдал приказ готовиться к скорейшему отплытию. Меры безопасности, предпринятые Валвольфом по приказу Игвольфа, заключавшиеся в запрете дружинникам Светозара высаживаться на берег, сыграли заговорщикам на руку. Все люди находились на бортах своих ладей. Для отплытия оставалось только погрузить необходимые припасы и воду. Закончив совещание с капитанами, Дарстейн немедленно отправился к Валвольфу, дабы от имени Великого князя, уведомить коменданта об отплытии беричского флота. Совершенно неожиданно, он встретил там Игвольфа. Владыка огненных волков, в сопровождении большой дружины из воинов своего клана, прискакал в гавань лишь на пару часов позже Нарвольфа с Творимиром. Вернувшись на флагман, Дарстейн поведал о приезде Игвольфа, Нарвольфу и Творимиру, подтвердив тем самым, нехорошие опасения Миролины. Наверняка владыка навестил западный порт не случайно. Почти сразу подтвердилось и это предположение. Посланец Игвольфа, принес его требование к Светозару, явиться на встречу с ним в комендатуру гавани. Когда гонец удалился, Дарстейн, Творимир и Нарвольф, принялись обсуждать сложившееся положение. Один за другим, отбрасывались разнообразные способы обмана. Все трое, отлично понимали - перед Игвольфом, Нарвольф не сможет оставаться в шлеме. Наконец, огненный волк оборвал их спор:
   - Я должен идти, другого выхода не существует. Как только я дойду до комендатуры, отплывайте. Долго обманывать владыку у меня не выйдет. Забудьте о воде и всем остальном. Если хотите добраться до Берева, обойдетесь тем, что есть на кораблях.
   - А как же ты? - Вмешался Творимир. - Дядя не простит тебе обмана.
   Нарвольф пожал плечами:
   - Смертной казни на острове не существует. Самое большое наказание, грозящее мне - вечное изгнание, но я и так стремился к нему, согласившись с Миролиной отправиться в Берев. Прощайте.
   Нарвольф вышел из каюты на палубу, по трапу спустился на причал и уверенным шагом двинулся к зданию комендатуры. Как только он скрылся за дверями, Дарстейн дал сигнал к отплытию, мгновенно переданный с ладьи на ладью. Гребцы заняли места на скамьях, взмахнули веслами, и флотилия тронулась в путь. Ничего не подозревающие лоцманы морских людей, тут же присоединились к флоту, указывая безопасные фарватеры в Прибрежных водах. Растерянные, удивленные неожиданным отплытием ладей воины огненных волков охранявших причалы, отправили посланника к Владвольфу не сразу, позволив беричским судам удалиться от берега на безопасное расстояние. Теперь Игвольф уже не смог бы помешать им, покинуть остров.
   Тем временем, в комендатуре, Нарвольф пытался, как можно на большее время отсрочить момент, когда он будет вынужден снять шлем. Игвольф удивленный странным поведением Светозара, уже собирался потребовать этого, но тут, его слуха, достигли возбужденные крики, доносившиеся от причалов, а в комнату вбежал переполошенный воин:
   - Владыка, владыка, человеческие корабли уплыли!
   - Не может быть! - Игвольф бросив недоверчивый взгляд на Светозара, оттолкнув гонца, выскочил наружу, сам желая убедиться в правдивости принесенной вести.
   Вернувшись обратно, он резко приказал:
   - Взять его! - И указал на псевдо Светозара.
   Телохранители владыки огненных волков, мгновенно исполнили приказ, завернув Нарвольфу руки за спину. Впрочем, он не сопротивлялся. Игвольф гневно шагнул к пленному и сорвал с его головы шлем. Вместо ожидаемого лица берича, всем предстало обличье молодого огненного волка. С трудом взяв себя в руки, Игвольф спросил у Нарвольфа:
   - Да как ты посмел? Как ты посмел обманывать свой народ, изменник? Где Светозар? Отвечай, предатель! - Растратив остатки самообладания, владыка несколько раз чувствительно встряхнул Нарвольфа.
   Молодой огненный волк, надменно выдержавший яростный взгляд князя, решил отвечать. Он сознавал неравенство их положения. Откажись он говорить, у Игвольфа не оказалось бы ни единого шанса узнать правду. Ни один огненный волк, будь то простой воин или повелитель Острова Грез, никогда не решился бы пролить хоть каплю крови своего сородича, даже для достижения важной цели. К тому же, Нарвольф находился в полной уверенности, что Игвольф уже не сумеет изменить ход событий.
   - Великий князь беричей Светозар Светлый, его дочь Миролина и сотня воинов огненных волков, давших обет верности воинскому братству, на паруснике капитана Санвольфа, из Восточной гавани отплывают в Дивоморск, чтобы принять участие в борьбе Великого князя за освобождение беричских и хоривских земель от иноземного нашествия.
   Едва осознав услышанное, Игвольф замер, словно парализованный. Он медленно поднял руку к лицу, растерянно обхватил ею рот, и словно разговаривая сам с собой, неразборчиво забормотал:
   - Нет, нет, нет. Не могла, не могла она так поступить со мной. Она же не пошла за Светозаром, она предпочла Остров Грез человеческим землям. - Пошатываясь, будто пьяный, он снова вышел наружу.
   Несколько секунд в комендатуре сохранялось гробовое молчание, которое нарушил громкий, взбешенный, даже не крик, а вопль Игвольфа:
   - Огненные волки, на коней! Мы еще успеем!
   Спустя несколько минут, кавалькада всадников во главе с князем Острова Грез, вихрем промчавшись мимо дружинников Владвольфа по-прежнему охранявших опустевшие причалы и оставив за собой густое облако серой пыли поднятой копытами лошадей, скрылась на дороге в Туроград.
  

***

   Почти через двое суток, после описанных выше событий, Миролина, Светозар и девяносто девять воинов огненных волков (сотым в воинском братстве числился Нарвольф), пройдя тайными тропами следопытов через добрую половину Острова Грез, добрались до Восточной гавани. Там их встретил Ратвольф. Командир восточных следопытов, как и обещал, договорился с Ярвольфом, чтобы тот не препятствовал беглецам. Парусник Санвольфа, снаряженный, нагруженный оружием, провизией, одеждой и водой, с полной командой на борту, ждал только их появления. Не задерживаясь на отдых, огненные волки занялись посадкой на корабль. Спустя полтора часа, капитан доложил Миролине о готовности к отплытию, о чем она поведала отцу. Все воинское братство уже находилось на борту судна. На причале оставались только Светозар с Ратвольфом. Ярвольф приказал всем воинам гарнизона оставаться в казарме, а сам ушел в комендатуру.
   - Вот и все, что я мог для тебя сделать, друг. - Печально молвил Ратвольф. - Не знаю, увидимся ли мы с тобой еще раз. Мне жаль, что твое прощание с Островом Грез выдалось таким скорбным и тебе приходится бежать из благословенной земли, словно преступнику. Прими от меня просьбу прощения от всех огненных волков и прощай. - Ратвольф опустил голову, несильно ударив правой рукой Светозара по плечу, после чего, не дожидаясь ответа, тоже направился в комендатуру, чтобы присоединиться к Ярвольфу.
   - Прощай, друг. - Тихонько прошептал ему вслед Светозар.
   Когда он совсем уже собрался взобраться на борт, неожиданно, словно из воздуха, пред ним материализовался Луквольф:
   - Ну, здравствуй, Светозар Светлый. - Голос мага звучал весело, высоко и звонко. - Я слышал, тебя ждут новые приключения, а ты даже не вспомнил о старом друге по путешествиям.
   - Здравствуй, здравствуй, Луквольф Непредсказуемый. - В тон волшебнику ответил Великий князь. - Я рад нашей встрече, однако с собой не зову. Я ныне изгой на вашей земле, да ты, наверное, и сам знаешь. Так что дружба со мной, для огненного волка не принесет ничего кроме больших проблем.
   - Знаю, знаю. - Замахал на него Луквольф. - И все же, я очень люблю приключения. Спокойная жизнь на острове не для меня. А ждать больше года, когда на море Чар закончится сезон штормов, в надежде развеяться каким никаким набегом, становиться выше моих слабеньких сил. - Чародей ухмыльнулся, пригладив свои длинные, в отличие от других огненных волков, вьющиеся волосы. - Надеюсь, ты помнишь, как мне не раз удавалось спасать твою человеческую задницу от серьезных опасностей? Вижу, что помнишь. Так вот, выручу тебя еще разок. - Неожиданно прервав разговор, Луквольф отвернулся от Светозара и преспокойно поднялся по трапу на борт парусника.
   Уцепившись за такелаж и свесившись вниз, он позвал Великого князя:
   - Эй, Светозар Светлый, поторопись. Как бы нам не пришлось отправляться без тебя. Видишь вон ту черную тучу на горизонте? Так вот, это вовсе не туча. - Светозар глянул туда, куда указывал ему Луквольф и тоже заметил темное облако. - Это пыль, поднятая копытами лошадей большого отряда. Ты сам догадаешься, или тебе подсказать, кто скачет во главе? - Эти слова возымели действие. Через мгновение, Светозар уже стоял рядом с магом, а парусная команда поднимала паруса.
   К тому моменту, когда Великий князь смог различить в облаке пыли отдельных всадников, парусник отчалил от берега. Подхваченный попутным ветром, он споро побежал вперед.
   Игвольф опоздал на какую-нибудь четверть часа. Когда его воины спешились на песке возле причалов, остановить парусник уже не имелось ровным счетом никакой возможности. Конечно, владыка огненных волков мог приказать стрелять из луков. Тогда многим из воинов братства не суждено было бы добраться до Берева. Он мог приказать морским людям Хаби, атаковать корабль, и тогда погибли бы почти все, но он никогда не сделал бы этого. Жизнь огненных волков, оставалась для него, свята. Тоскливым взором, проводив уходящий корабль, Игвольф в ярости швырнул свой щит на прибрежный песок и обессиленный безрезультатной борьбой, рухнул рядом с ним на землю.

ЧАСТЬ II

ВОЙНА

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 1: ОТСТУПЛЕНИЕ

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Стояние на Смоли, в точности с предположениями Светозара, продлилось до середины второго месяца зимы, когда наконец-то лед на реке стал достаточно прочен, чтобы Антонида с Робертом рискнули вывести на него своих солдат. До этого времени, освященные благодатью Спасителя воинства империи и королевства Ариев, несколько раз предпринимали попытки переправиться на другой берег, но неизменно возвращались на свою сторону, понеся значительные потери. Еще до наступления настоящих холодов, Антонида отправила Роберта, придав ему, пять имперских легионов, к которым он добавил две тысячи своих рыцарей и шесть тысяч ландскнехтов, захватить Дивоморск. Императрица и король, понимали - беричская кампания затягивается, необходимы подкрепления, а так же стабильный подвоз провианта, оружия, фуража для животных и всего прочего, потребного на войне. Вместе с тем, доставлять все это по зимним трактам Хоривского царства из Восточной империи не представлялось возможным, а королевство Ариев, растратив свои ресурсы на междоусобицы, из-за ветрености нового монарха, не сумело воспользоваться возможностью восстановить их за счет находящейся в его управлении части Хоривского царства. Единственным вариантом, оставался пока еще доступный морской путь, ключом к которому, являлся Дивоморск. Однако наступающий вскорости сезон штормов на море Чар, заставлял Роберта с Антонидой спешить, не давая возможности разработать сколь-нибудь серьезный и подробный план предстоящей операции. Решив положиться на численное превосходство своих войск над беричскими дружинами, Роберт выступил от Смоли к Дивоморску. Вариант речного наступления по Дую, прямо возле Дивоморска впадающего в море Чар, с огромным сожалением пришлось отбросить, из-за отсутствия достаточного числа кораблей и лодок, необходимых для перевозки такого числа людей и лошадей. Поэтому, как предвидел Светозар, не рискнув пробираться лесами, король ариев, разделив армию пополам, повел ее по двум дрогам, ближе к самому городу, на пол пути от переправы через Смоль, вливающимся в единый широкий великокняжеский беревский тракт.
   В то время как ладьи Великого князя приближались к Западной гавани Острова Грез, подоспевшие на подмогу дивоморцам многокабанские дружины княжичей Родослава и Велеслава, подкрепленные частью воинов Дивоморска, всеми силами препятствовали продвижению вражеских войск к порту. Отсутствие достаточных пространств, необходимых для маневрирования крупных воинских соединений, сводило на нет преимущество Роберта над беричами в живой силе, а знание местности и подвижность конной дружины, напротив, ложились на чашу весов сыновей Гремислава. К тому же, раньше обычных сроков начались обильные снегопады, заметно затруднившие продвижение пехоты имперцев и ариев. Поэтому, к тому моменту, когда Светозар, Миролина и добровольцы огненных волков бежали с Острова Грез, король ариев окончательно уверился в невозможности исполнения плана захвата Дивоморска. В сердцах обругав Антониду, вынудившую его заниматься этим бесполезным предприятием, Роберт был вынужден пойти на попятную. Легионеры, ландскнехты и рыцари, не пройдя и половины пути к морю, повернули свои стопы назад. Подгоняемые первыми морозами в купе с беричскими дружинами, преследующими их попятам, они побрели обратно к Смоли, где главные силы союзников, по-прежнему топтались на месте, дожидаясь, когда встанет лед на реке.
   Неудача Роберта, еще больше разозлила Антониду и без того находившуюся не в лучшем расположении духа, в связи с перспективой зимней войны на чужой территории без надежного тылового обеспечения. Однако по трезвому размышлению, императрица слегка успокоилась. С ней все еще оставался ее главный козырь, бесценный артефакт, одна из святынь беричей - лунный меч. Да и собственная голова, не раз выручавшая ее в переломные моменты жизни, была способна подсказать приемлемый выход из сложившегося положения. И подсказала.
   Едва возвратился Роберт, Антонида издала указ, приостанавливающий отправку беричских рабов на невольничьи рынки империи. Впрочем, не совсем приостанавливающий. Пленных воинов, наиболее крепких мужчин из крестьян и горожан, искусных мастеров и ремесленников, все так же угоняли с рабскими караванами через царство Хоривов в Никеполь. Оттуда они попадали на рынки Лиопа, Плисконеса, Кесориполиса, Менандрополя и даже Ати. Антонида запретила угонять в империю женщин и детей, младше двенадцатилетнего возраста. По ее приказу, около шести тысяч детей и женщин, легионеры собрав по всем захваченным беричским городам и весям, согнали к берегу уже замерзающей Смоли. Там, под открытым небом, при трескучих морозах, они прождали более двух недель, пока лед стал достаточно крепок для тяжеловооруженной конницы ариев. Среди пленников, кое-как одетых и вечно голодных, начались повальные болезни и мор. К концу второй недели, на ногах могла стоять едва ли половина из них, а больше восьми сотен, погибли от обморожений и недоедания. Но всему приходит конец. Богиня зимы Симаргала, сорвав корону с осени, своей ледяной хваткой сковала весь Светлый мир, на четверть года, завладев им безраздельно. Ледяной панцирь на реке окреп настолько, что выдерживал вес рыцаря и коня, с ног до головы закованных в стальные доспехи. Водной преграды, отделявшей легионы Восточной империи и армии королевства Ариев от вожделенной цели, более не существовало. Антонида почувствовала невероятное облегчение, узнав от посланников Валерия о результатах испытания, проведенного группой рыцарей Роберта. Десяток ариев, в полном вооружении, на лошадях, с дополнительным грузом, выбрались на лед и доскакали почти до беричского берега. Такая рискованная акция, стоила жизни четырем из них, но это обстоятельство не слишком опечалило императрицу. Главное, им удалось убедиться в прочности ледяной дороги на противоположный берег.
   Стояние на Смоли, вовсе не пошло на пользу боеспособности армий захватчиков. С каждым днем, все сложнее удавалось добывать пропитание для воинов и фураж для животных. Снег и морозы, вынудили перевести людей из временного палаточного лагеря на зимние квартиры, разбросанные по многочисленным деревням, селам и посадам Беревского княжества. Некоторые конные части, даже пришлось отвести за Дуй, на территорию Хоривского царства, что ухудшало возможности управления войсками. Появились случаи дезертирства, мародерство процветало, несмотря на жестокие карательные меры, предпринимаемые военачальниками и усилия миссионеров церкви Спасителя. Армия начинала гнить изнутри, в результате продолжительного застоя. Чтобы изменить такое положение дел, требовались решительные действия, и теперь Антонида могла их предпринять.
   Едва удостоверившись в прочности льда, императрица с королем ариев, принялись рассылать ординарцев к, рассредоточенным по разным местам, воинским соединениям, с целью, в кратчайший срок создать ударный кулак у Смоли. Когда, все отряды собрались, в стане союзников забили барабаны и заиграли трубы, оповещая беричей, затаившихся на другой стороне - вынужденное перемирие завершилось.
   Антонида и Роберт, прибыли на берег Смоли, на другой день после того, как туда добрался последний, самый запоздалый отряд имперцев. Они пережидали непогоду, с комфортом устроившись в большом беричском посаде, расположенном на полпути от Смоли к хоривской границе. И хотя трехэтажный, деревянный, рубленый терем посадского старшины, давным-давно с невольничьим караваном угнанного в Никеполь, не слишком соответствовал запросам их королевских особ, зато в нем было тепло и уютно, а это, по нынешним временам, дорогого стоило. На Смоли их встретил Валерий, в отсутствие монархов, управлявший объединенными под знаменем Спасителя армиями. После обмена краткими приветствиями, он провел повелителей в огромный шатер, разбитый специально к их приезду. Гигантское, конусообразное, двух ярусное сооружение, ало-белого цвета, под стать геральдическим цветам государств союзников, имело более двадцати метров в диаметре и пяти в высоту. В центре купола, там, где крепились древки флагов Восточной империи, королевства Ариев и святого воинства Спасителя, имелось большое отверстие, через которое выходил густой дым от жаркого костра, разведенного внутри шатра для обогрева и приготовления пищи. Первым распоряжением императрицы, едва она вошла под полог, стала замена легионеров Валерия, стоявших на страже входа и по периметру шатра, на воинов ордена Спасителя. Следом за этим, в шатер вошел Захарий, во главе десятка воинов фанатиков, осторожно несущих золотой кованый футляр. В нем, на алой подушке возлежал обнаженный Турлинг. Крышки футляр не имел. Антонида не решалась запирать меч, опасаясь оскорбить волшебное оружие. Отказалась она и от предложения Захария, начертать на футляре руны Спасителя, дабы в случае необходимости ограничить колдовскую силу артефакта. Императрица, несколько озадаченная молчанием лунного меча, после его освобождения от плена ножен, все еще надеялась получить его поддержку в будущем.
   Солдаты Захария, установили футляр на невысокой подставке, рядом с очагом, окружили его и замерли с безразличным выражением на неприметных лицах, а сам третий магистр, присоединился к Антониде, Роберту и Валерию. Теперь, среди руководителей и вдохновителей священного похода армий Спасителя на неверные страны, не доставало только иерарха Автонома, но его присутствие не ожидалось. Императрица, сжалившись над престарелым духовником, немилосердно страдавшим от местных холодов, позволила ему вернуться в Кесориполис. Представителем церкви Спасителя в походе, со всеми полномочиями иерарха, остался Захарий.
   - Валерий, распорядись подать нам горячего вина. - Антонида сбросила с плеч огромную, тяжелую медвежью шубу, обильно припорошенную снегом, оставшись в длинном военном плаще с имперской символикой. - И будь так добр, доложи о готовности наших армий к выступлению. - Шубу подхватили телохранители и повесили поближе к костру для просушки.
   Императрица, изрядно продрогшая в дороге, присела к огню на походный стул в ожидании вожделенного вина. Возле костра оказались и Роберт с Захарием, пытаясь отогреть промерзшие даже в меховых рукавицах пальцы.
   - Три имперских легиона, расположены прямо на берегу Смоли, на случай, если князь Светозар решиться на контратакующие действия. Остальные отведены в близлежащие леса, там теплее, чем на равнине. Рыцари ариев, разместились в селе, что в часе пути от нас, а ландскнехты прямо здесь, в долине реки. - Тем временем рассказывал Валерий. - Войска находятся в полной боевой готовности, офицеры ожидают распоряжений относительно передислокации частей.
   Полог шатра откинулся, внутрь вошел легионер с подносом, на котором дымились четыре золотые чаши, испускающие тонкий аромат великолепного вина, приправленного специями. На некоторое время, все замолчали, поглощенные смакованием обжигающего напитка. Антонида первой покончила со своей порцией, бросив, пустую чашу ординарцу:
   - В военной стратегии и тактике, я разбираюсь слабо, поэтому все касающееся диспозиции, остается на ваше с королем Робертом усмотрение. - Арий элегантно поклонился императрице. - От себя же, хочу добавить только одно. Во избежание лишних жертв, среди наших воинов, поставьте впереди наступающих отрядов, пригнанных сюда беричских женщин и детей.
   Валерий вздрогнул, а Роберт улыбнулся, заметив возмущение военного регента. Даже зная Антониду, Валерий с присущим ему внутренним благородством, не мог поверить, что она способна на подобную подлость. Впрочем, в присутствии этого негодяя, короля ариев, приходилось ожидать всего чего угодно.
   - Роберт, Валерий, вы еще здесь? - Удивилась императрица. - Ступайте. Мы и так потеряли слишком много времени. У меня не осталось сил на ожидание. Выступаем немедленно.
   Мужчины, не слишком обрадовавшись, обществу друг друга, покинули шатер, а Антонида украдкой бросив взгляд на футляр с Турлингом, нахмурилась. Лунный меч по-прежнему молчал.
  

***

   Однако меч не молчал. Он разговаривал, но вовсе не с Антонидой. Словно назойливый, дурманящий, приводящий в исступление скрип на грани слуха и сознания, просачивался его голос в голову Великого князя Светозара, вкрадчиво убеждая избранника богов одуматься, покаяться, поднять оружие во славу повелителя Небесного мира.
   Светозар вернулся в Берев, задолго до того, как стояние на Смоли подошло к своему неизбежному окончанию. Благополучно покинув Прибрежные воды, его парусник, немилосердно потрепанный первыми зимними штормами, все же вполне сносно добрался до Дивоморска. Опасения относительно возможной встречи с имперскими кораблями не оправдались. Имперские капитаны в такую погоду предпочитали либо вовсе не выходить в море, либо держать свои суда поближе к берегу, где ветер бушевал не так яростно. Менее удачливы, оказались ладьи беричской эскадры, бежавшие с Острова Грез от Западной гавани. Они угодили в жестокий ураган, выйти из которого, суждено было лишь шести кораблям из пятнадцати. Остальные ладьи, навсегда поглотила морская пучина. К великой радости Светозара, их печальной участи удалось избежать его флагману. "Любимец Немизы", вместе с еще тремя ладьями, пришвартовался у дивоморских причалов, спустя два дня, после прибытия парусника Санвольфа. Таким образом, отплыв почти на два дня позже и пройдя более длинный путь, корабль Светозара добрался до беричских берегов гораздо раньше судов его флотилии. По прошествии нескольких дней, в порт вернулись еще две ладьи. Великий князь, от всей души вознес благодарственные молитвы богине Доле, даровавшей "Любимцу Немизы", несшему на своем борту Творимира, счастливую судьбу. Убедившись, что остальные корабли уже не вернуться, Светозар на тех же ладьях отправился в Берев, по еще не вставшему Днеру, опасаясь сухопутной дороги из-за возможности попасть в имперско-арийскую засаду. Разведчики из многокабанской дружины, доносили о присутствии войск альянса Антониды и Роберта на подступах к переправе через Смоль.
   Возвратившись в столицу, Великий князь сразу же узнал неутешительные новости. Из ожидаемых подкреплений, на берег Смоли подошла только десятитысячная брячиславская дружина. Бориславцы находились на подходе, но вполне возможно могли не успеть, а вот Щековский и Ратиславский князья, Любослав и Станислав, вовсе не отправляли своих войск в Берев. Сканды, последнее время ведшие себя подчеркнуто смирно, почувствовав ослабление беричской хватки, объединив силы трех своих городов: Ольбо, Стольго и Либорга, на большом числе драккаров, напали и сожгли молодые Беричские города Диков и Святославль, после чего, по Угре, направились к Щекову. Щековцы с ратиславцами уже собиравшиеся к Смоли, оказались вынуждены отправиться навстречу скандским армиям. К тому же, со стороны Фогля, на Щеков двигалось большое войско ариев, подкрепленное наемной скандской дружиной, по приказу короля Роберта, открывшее второй фронт, в надежде распылить силы Великого князя Светозара. И хотя эта армия, сформированная в основном из насильно согнанных крепостных вилланов, да слегка разбавленная феодальными дружинами мелких вассалов Роберта, сама по себе большой опасности не представляла, вкупе со скандским нашествием, создавала серьезные проблемы для беричского севера. Вместо помощи Светозару, в защите Берева, Станислав с Любославом, сами просили подмоги, прислав гонцов к Великому князю. Не в силах ничем им помочь, Светозар понимал - ему самому вряд ли удастся выстоять против Роберта с Антонидой, даже если бориславцы подоспеют вовремя. Особого выбора у него не имелось. Он видел три вероятных возможности развития событий: принять бой на Смоли; отойти к Береву и укрыться за стенами столицы, дожидаясь подкреплений или, оставив Берев, но, сохранив основные силы, отступить куда-нибудь к Ктежу, стянув туда все дружины шести княжеств. Каждая из стратегий, имела свои недостатки и преимущества, но, привыкнув встречать врага лицом к лицу, Светозар решил сражаться. Он старался заставить себя поверить в то, что Турлинг откажется служить Антониде и тогда, воспользовавшись этим обстоятельством, он сумеет разбить растерянные армии Восточной империи и королевства Ариев. Сегодня, когда на противоположном берегу замерзшей реки заиграли боевые барабаны, а трубы завыли, призывая солдат в боевые шеренги, он уже не так верил в свою счастливую судьбу, однако отступать было уже слишком поздно.
   Светозар с ближними, взобравшись на невысокую сопку, наблюдал за оживлением, воцарившемся во вражеском стане. Великокняжеские доспехи и шлем с изображением первородного пламени, подаренный Борвольфом, вместе со смелым молодым огненным волком, остались на Острове Грез. Немногими вещами, не отданными Нарвольфу, оказались княжеские венец и перстень, да старый, но по-прежнему верный меч его деда Радимира. Носить броню волшебного острова, Светозар не имел морального права, поскольку формально лишился звания воина Острова Грез, поэтому, он впервые за двадцать лет после битвы на Черном кургане, решился надеть огненную кольчугу полканитов. Во-первых, он надеялся, что Турлинг, почувствовав присутствие доспехов, созданных руками самих Тура с Макошей, придет в смятение и не станет влиять на исход битвы, во-вторых, явившись на поле брани в ослепительном сиянии первородного пламени, он посеет зерна сомнения и страха во вражеских рядах и, в-третьих, совсем не лишней в текущих условиях, казалась забота о собственной безопасности. Как воин, Светозар не предавал последнему обстоятельству слишком большого значения, но как Великий князь, являвшийся символом единства всех беричей, был обязан, позаботится о своей персоне. Он не стал одевать поверх кольчуги плащ, чтобы не скрывать под ним, блеска подарка полканитов. Непроизвольно сжав левой рукой костяную рукоять дедовского меча, Светозар почувствовав сквозь латную рукавицу ее твердость и прочность, слегка успокоился. Холодный ветер, дувший в спину и громко хлопавший великокняжеским штандартом где-то справа и сзади, постоянно забрасывал длинные седые пряди волос князя, ему на лицо, заставляя постоянно смахивать их с глаз. Венец, пока еще занимавший место боевого шлема на голове повелителя беричей, приносил мало практической пользы. Площадка на вершине сопки, имела в поперечнике не более семи, восьми шагов, поэтому вместе со Светозаром, наверх поднялась только тройка его личных телохранителей: Трувор, Мечислав и Дарстейн. В полной тишине, они сгрудились за спиной Великого князя, дожидаясь его приказов. Дарстейн, держал самый обычный, конический, остроконечный беричский шлем с кольчужной бармицей, прикрывающей затылок, шею и уши, которым Светозар собирался воспользоваться в сегодняшней битве, а в руках Трувора, находился огромный, круглый, стальной, кованый щит с золотым рельефным изображением орла Тура - единственная деталь древних доспехов князей Берева, сохранившаяся в распоряжении Великого князя. По старой привычке, выработавшейся за два десятилетия, правая рука Светозара потянулась за спину, где обычно, притороченный специальной перевязью, находился Турлинг. Ухватив пальцами воздух, он вздрогнул, и неловко пригладив волосы на затылке, опустил руку. Жест повелителя, не остался без внимания напряженно следивших за ним воинов. Они хмуро переглянулись, но смолчали. В это время, Светозар, прикрыв глаза, пытался отрешиться от внешнего мира, надеясь заглушить настойчивый шепот Турлинга в голове. Возможно, внутренне он жаждал сойтись с волшебным оружием в поединке разумов. Опыт прошлого, подсказывал ему такой выход. Ведь всегда, пусть с невероятными трудностями, Светозару удавалось отражать ментальные атаки лунного меча. Теперь он почти решился пойти дальше и подчинить меч своей воле. Однако неожиданно Турлинг замолчал. И как Светозар не старался, оружие богов, продолжало хранить молчание, не отвечая на его вызов.
   Великий князь, все еще стоял с закрытыми глазами, когда легионеры Антониды, принялись древками копий, сгонять беричских женщин и детей, расставляя их плотным цепями перед выстроенными в боевые порядки легионами, при этом оставляя между солдатами и рабами довольно большое пространство. В образовавшиеся таким образом бреши, вошли кнехты ариев, вооруженные большими стальными арбалетами. Обыкновенно, чтобы эффективно использовать такие отряды арбалетчиков, их размещали на подходящем возвышении, где бы они могли спокойно перезаряжать свое страшное оружие, на что уходило довольно значительное время. Сегодня, король ариев Роберт Праведный, собирался пожертвовать эффективностью в пользу стратегического преимущества, которое надеялся заполучить с помощью своих арбалетчиков. Разведчики, вернувшиеся с беричского берега, сообщили, что вдоль береговой линии Смоли, на триста шагов в одну и другую сторону от центра имперско-арийских армий, расположился большой отряд беричских лучников. Таким образом, замысел Антониды, использовать в качестве щита, женщин с детьми, мог потерпеть полнейший крах. Роберт, вовремя заметивший оплошность, своевременно изыскал способ ее исправить. Наступая следом за рабами, арбалетчики могли выстрелить всего один раз, однако их оружие, имело значительное преимущество в дальности, да и точности стрельбы, перед луками беричей. Выпустив по одному единственному болту, они смешают ряды светозаровых стрелков и те не сумеют помешать наступлению воинств Спасителя. Арбалетчики же, отбросив ставшее бесполезным оружие, смешавшись с пленными беричами, превратятся в авангард победоносных армий империи и королевства.
   Находившиеся на вершине сопки, не могли рассмотреть, какие именно воинские формирования противника собираются в его авангарде, зато Трувор отлично различил беричских пленников, выставленных перед легионерами. Бросив встревоженный взгляд на Светозара, по-прежнему отрешенного, сканд уже собирался окликнуть его, но тут Великий князь пришел в себя.
   - Великий князь... - Начал, было, старый воин, но Светозар предостерегающим жестом левой руки, прервал его.
   - Я все вижу, мой добрый Трувор. Время пришло. - На мгновение замолчав, он яростно выкрикнул. - Сеча! Пошли нарочного к Миролине, пусть лучники приготовятся. Беревские дружины стройте в центре, там будут наступать главные силы врага - легионы Восточной империи. Пешие воины впереди, конница сзади. Князю Гориславу, прикажи разделить своих брячиславцев на два полка и расставить их на флангах. Одним пускай командует сам, другой передаст брату Ростиславу. Сакалов Гава-Иджила, оставим в резерве. Степная конница хороша в атаке, но не в обороне. Помашут саблями, если имперцы побегут. Ступай.
   Армии Светозара, вместе с брячиславцами, сакалами и сотней огненных волков, насчитывали едва ли более тридцати тысяч бойцов. В противостоянии с хорошо обученной, профессиональной армией Антониды и Роберта, беричи имели единственный шанс - не позволить имперцам и ариям перебраться на другую сторону Смоли, иначе поражение становилось неминуемым. Положение могло значительно улучшиться, подоспей на подмогу молодой Бориславский князь Владислав со своей двенадцатитысячной дружиной, однако бориславцы, по сведениям прибывшего пару часов назад в ставку гонца, находились, минимум в двух дневных переходах от Смоли и ничем пока Светозару помочь не могли. Ко всему прочему, Роберт с Антонидой, похоже, затевали какую-то мерзость, иначе, зачем они собрали здесь столько пленных беричских женщин и детей? Светозар испытал укол беспокойства за дочь и сына. Миролина командовала передовым отрядом лучников, призванным расстроить ряды наступающих, а возможно даже отбросить их назад. Среди лучников находился и Творимир, вместе со своим неразлучным теперь другом Ольгердом, упросивший Великого князя, разрешить им присоединиться к воинам сестры. Скрепя сердцем, Светозар разрешил им, однако попросил Миролину приглядывать за обоими во время сражения, и немедленно отправить их в тыл, если отряду будет грозить рукопашная схватка. И хотя Великий князь отлично помнил, как сам в пятнадцать лет являлся командиром в идильских набегах огненных волков, его отцовский инстинкт требовал защитить сына от смертельной угрозы. Но все же, думать только о Творимире, Светозар себе позволить не мог. Сейчас на карте, стояла дальнейшая судьба всего Великого княжества беричей.
   - Подайте шлем и щит. - Он снял княжеский венец, отдал его Дарстейну и, приняв у него шлем, водрузил на голову.
   Молодой воин аккуратно поправил кольчужную бармицу на плечах повелителя и отошел. Подхватив щит, поданный Мечиславом, поскольку Трувор давно ушел отдавать распоряжения, Светозар начал стремительно спускаться к подножию возвышенности, где его ожидал оседланный боевой конь.
  

***

   Завершив все приготовления, Роберт с Валерием поспешно вернулись в шатер. Погода на улице, не слишком располагала к долгим прогулкам.
   - Легионы готовы к выступлению, Великая императрица, простирающая ладонь над половиной Светлого мира. - Просто доложил Валерий.
   - Мои солдаты тоже. - Бросил через плечо Роберт, занятый больше собственными замерзшими руками, отогреваемыми над пламенем костра.
   - Ну что же, - Антонида проворно поднялась со стула, - раз все готово, тогда время начинать. Идемте. - Она подала знак телохранителям, и они накинули ей на плечи, уже просохшую и приятно согретую огнем, шубу.
   Запахнувшись в густой медвежий мех, императрица проследовала к выходу, окруженная своей обычной свитой из воинов фанатиков, а Валерию с Робертом, так и не получившим живительного тепла, не осталось ничего другого, как последовать за ней.
  

***

   Императрица, король ариев и военный регент империи, с удобством расположились на высоком деревянном помосте, возведенном по приказу Антониды, давным-давно, когда ей пришлось наблюдать за бесплодным попытками объединенных армий, форсировать Смоль. Поднявшись по каскаду ступенек, все трое уселись на походные стулья, обратив свои взоры к реке. Внизу, по периметру помоста, заняли стражу воины-фанатики, возглавляемые Захарием.
   - Почтенный Захарий, - ласково позвала Антонида третьего магистра, - прикажи принести мне волшебный меч.
   Не слишком обрадованный неожиданным приказом императрицы, Захарий все же не решился перечить ей. Десяток воинов Спасителя, в футляре поднесли оружие Тура повелительнице. Взволнованно облизав пересохшие губы, Антонида сомкнула пальцы на рукоятке Турлинга. С трудом уняв нервную дрожь, женщина извлекла меч из футляра, подняв острие вверх.
   На другой стороне реки, Светозар, даже сквозь пелену поднятого ветром снега, разглядел блеск волшебного оружия и крепче сжал зубы, стараясь подавить гнев, мешавший размышлять трезво.
   Антонида, некоторое время, подержав меч вертикально, на вытянутой руке, указала им на противоположный берег и тихо, почти шепотом приказала:
   - Вперед. - Валерий поднялся со стула, собираясь спуститься с помоста, чтобы возглавить армию, но она ему не позволила. - Сиди, где сидишь, регент. Внизу и без тебя полно людей, способных передать мои распоряжения войскам. Почтенный Захарий, не сочти за труд.
   Удивленный Валерий уселся на место, а Захарий отправился к ординарцам, передать приказы полководцев. Антонида умышленно не отпустила Валерия к армии, резонно полагая, что тот бросится в бой среди первых, надеясь покончить счеты с жизнью. Ни для кого не являлось секретом, что регент не разделял замыслов императрицы и короля ариев, относительно господства над всем Светлым миром, а так же не одобрял методов, используемых ими для достижения своих безумных целей. Антонида вовсе не оплакала бы Валерия, пади он в битве, просто он по-прежнему оставался, необходим ей, чтобы держать под контролем армию, боготворившую бывшего легата.
   Тем временем, дети и женщины, подгоняемые арбалетчиками, ступили на лед и обреченно, под неумолкающие стенания и причитания, побрели в сторону беричских позиций. Следом за ними, тронулись легионеры. Рыцарская конница ариев, прикрывавшая легионы на флангах, пока осталась на месте. Под звуки боевых труб, легионы, дробно чеканя шаг, дефилировали мимо помоста владык, отдавая императрице и королю, последний салют копьями, после чего, уходили в бой. Пока солдаты проходили мимо помоста, Антонида держала Турлинг в вытянутой правой руке, его острием указывая на вражеский берег, но едва последний легионер показал ей свою спину, императрица, с чувством глубокого облегчения, вернула лунный меч в футляр. Избавившись от волшебного оружия, она, стараясь скрыть свое волнение, принялась пристально вглядываться вдаль, где плененные беричи, уже приблизились к цепи великокняжеских лучников на расстояние выстрела. Многое, если не все в исходе сражения, зависело от этих мгновений. Решись Светозар и его полководцы стрелять в своих, и вполне вероятно, атака легионеров захлебнется, превратится в паническое бегство, а легкая сакальская конница, изрубит бегущих в куски. Однако секунды невероятно медленно уходили в небытие, а с беричского берега не вылетело ни одной стрелы. Антонида и Роберт, ликовали в душе, предвкушая легкую победу. Они не могли видеть, но абсолютно точно знали то, что сейчас происходило подле противоположного берега Смоли. Окончательно уверившись в том, что беричи стрелять, не станут, командир арбалетчиков отдал приказ к атаке. В несколько мгновений, арии смешались с толпой пленников. Прямо из нестройных рядов женщин и детей, в воинов Миролины посыпался град смертоносных стальных арбалетных болтов. Тактика Роберта, стала совершенной неожиданностью для дочери Светозара. Чтобы защитить лучников, рядом с каждым из них, стоял воин с огромным круглым щитом, способным прикрыть их обоих, однако из-за внезапности нападения, во время залпа арбалетчиков, щиты оказались опущены. Благодаря этому обстоятельству, арии произвели в рядах беричских лучников, форменное опустошение. Четверть бойцов, оказалась убита наповал, а среди оставшихся в живых, было столько раненых, что Миролина сразу осознала бесперспективность попытки имеющимися в ее распоряжении силами, остановить вражеское наступление. К тому же, она сама находилась в растерянности, соображая не совсем ясно. Угодивший ей прямо в шлем арбалетный болт, слегка оглушил ее. Жизнь лесной девы, спасли доспехи, откованные мастерами волшебного острова. Потеряно озираясь вокруг, потрясенная видом погибших, алыми пятнами свежей крови, расплывающимися по девственно белому снегу и бессильная помочь умирающим и раненым, стонами и криками которых, мгновенно наполнился морозный воздух, она с облегчением заметила, совершенно невредимых Творимира с Ольгердом, отчаянно пытающихся унять панику, бушующую среди их товарищей по оружию. Обернувшись к наступающим, Миролина увидела, как арбалетчики, отбросив свое ужасное оружие, обнажив мечи, уже устремились в рукопашную. Промедли она еще мгновение и остатки ее отряда, окажутся смятыми железной волной ринувшихся в атаку ариев. С осознанием этой печальной мысли, к Миролине вернулась способность рассуждать здраво и быстро принимать верные решения.
   - Лучники, залп! - Стараясь перекрыть стоны раненых, яростно приказала она.
   И когда ее указание, переданное по цепочке от бойца к бойцу, достигло всех способных держать в руках лук, беричи и огненные волки дали ответный залп. Конечно, он не нанес желаемого урона врагу, но на некоторое время смешал его ряды, предоставив воинам Миролины, время для организованного отступления, немедленно провозглашенного.
   Светозар, с каменным выражением лица, наблюдавший за событиями, происходящими на беричском берегу, сразу же понял - сражение проиграно. Даже не имело смысла вводить в бой основные силы. Наоборот, такой поступок казался Великому князю полнейшим безрассудством и мог привести только к потере и без того невеликой, имевшейся в его распоряжении армии. Таким образом, одна из стратегий сопротивления имперско-арийскому альянсу, отпала сама собой, оставляя только две возможности: сражаться за стенами Берева, рискуя попасть в окружение или оставив столицу врагу, отойти вглубь страны и собрав все силы в кулак, дать решительный бой захватчикам, идущим под знаменами веры Спасителя. Теперь, когда немедленная необходимость драться исчезла, у Светозара вновь появилось время на размышления, и он предпочел не торопиться.
   - Мечислав, труби отступление. - Устало, но достаточно громко и твердо, чтобы старый воин ни на мгновение не усомнился в приказе, промолвил Великий князь, после чего, не ответив на вопросительный взгляд Мечислава, развернул коня и тронулся, дав знак Гава-Иджилу с его сакалам, следовать за ним.
   Через несколько мгновений, протяжным звукам рога Мечислава, ответили рога в различных частях беричской армии, возвещая бойцам начало отхода. Великокняжеское войско, оставило берег врагу.
   Антонида не стала преследовать отступающих, понимая - сейчас навязать беричам сражение, вряд ли удастся. Вместе с тем, главная цель текущего момента, была достигнута. Имперско-арийские армии, переправились на левый берег Смоли, выйдя на оперативный простор.
  

***

   Берева, Светозар с телохранителями и сакалами Гава-Иджила, достиг вечером другого дня, после сражения на Смоли. По пути, они встретились с дружиной бориславцев и Великий князь забрал князя Владислава с собой в столицу. И конечно, раньше других, в Берев вернулись бориславцы, так и не успевшие дойти до реки. Остальная беричская армия, удрученная столь неудачным завершением стояния на Смоли, тянулась к городу еще добрых трое суток после приезда князей. Жители Берева, кто, высунувшись в окна, кто, высыпав наружу, а кто помоложе, взобравшись на крыши домов, с тревогой взирали на длинные вереницы угрюмых, неприветливых воинов, уныло бредущих по улицам или разбивающих походные шатры под крепостными стенами. И хотя даже сам Светозар еще не определил окончательно судьбу древней столицы беричей, по городу начали расползаться, разрастаясь, словно снежный ком, удушливые своей невероятностью, но вместе с тем, безысходной правдивостью, слухи о вероятном оставлении Берева беричской армией. Правда, пока что, никто не бежал из города в глубь страны, по-прежнему уповая на силу беричского оружия, неприступные белокаменные стены, за многие века, ни разу не покорявшиеся врагу, да военный, полководческий гений Светлого князя Светозара, спасителя всего Светлого мира.
   Между тем, сам Великий князь, укрывшись в своих покоях, несколько дней был не состоянии думать о судьбах страны. Его мысли всецело поглощала забота о судьбе детей, Миролины и Творимира, оставшихся в самом арьергарде отступающих войск и до сих пор еще не добравшихся до Берева. Только когда пошли пятые сутки и в город вернулись последние отряды, сражавшиеся на Смоли, вместе с ними прибыла немного поредевшая сотня огненных волков под командованием Миролины. Собственно это уже была не сотня, а всего лишь восемьдесят шесть воинов волшебного острова, оставшихся в живых. Правда, раненых среди них, оказалось не слишком много. Вместе с огненными волками, вернулись и Творимир с Ольгердом, на удивление и радость Светозара, совершенно невредимые. Поэтому, если не считать приличного синяка на лбу лесной девы, от удара арбалетного болта о шлем и проистекающего от того же, шума в голове, близкие Великого князя, выбрались из кровавой бойни безо всякого ущерба.
   Едва вернулись дети и оставленный на его попечение Ольгерд, способность трезво размышлять, вновь вернулась к Великому князю, заставив его окунуться в довольно мрачную действительность. Разведчики сообщали, что главные силы Антониды и Роберта, перешли Смоль. Они еще не предпринимали попыток продвигаться вглубь страны, но не имелось никаких сомнений в том, что это всего лишь вопрос времени. К тому же, по нескольку раз на день, следопыты и напросившиеся помогать им огненные волки, вылавливали в окрестностях столицы до десятка вражеских лазутчиков, а скольким удавалось, покружив возле города с полученными сведениями, благополучно вернуться в лагерь ариев и имперцев, не знал ни кто. Чем дольше Светозар размышлял, тем более он склонялся к мысли оставить Берев, не смотря на то, что мысль эта, терзала его сознание, куда больше и невыносимее чем любое оружие могло терзать живую, трепещущую плоть. Да, беричская армия была еще вполне велика, а городские запасы достаточно обширны, чтобы столица выдержала многомесячную осаду, но что дальше? Никакого просвета, никакого исхода, никакой помощи со стороны, Светозар не видел. Засев за стенами, он мог только по возможности долго оттягивать неизбежное падение города, а после и всего Великого княжества. Наконец, после долгих раздумий и тяжелой внутренней борьбы, Великий князь принял окончательное решение - Берев будет оставлен, так же как и Щеков с Ратиславлем. Армии всех беричских княжеств, необходимо стянуть ко Ктежу, где на границах бориславских лесов, состоится решительное сражение за свободу страны. На случай поражения в нем, Великий князь еще сохранял надежду отступить в Бориславль, через труднопроходимые бориславские чащи и обратиться за помощью к полканитам. Все же, от Бориславля до Северного хребта, было значительно ближе, чем до Берева, и вероятность согласия Боза оказать помощь, возрастала многократно. Вдовствующую Великую княгиню Бориславу, вместе с ее двором и беревскими волхвами, Светозар отправил в Бориславль, как только вернулся в Берев. Вне зависимости от его решений, они должны оставаться в безопасности. Что касалось самой столицы, то Светозар решился уничтожить город. Такой выход, казался ему единственно верным, как с экономической точки зрения (имперцам с ариями не достанутся ни запасы продовольствия, ни ценности, ни добротные жилища), так и с моральной (древний город Бера, одна из святынь Великого княжества, ни разу не оскверненный врагом, должен таким и остаться). А, решившись, Великий князь не стал откладывать дела в долгий ящик. В Ратиславль, Щеков и все еще свободные беричские города, помчались гонцы с приказами дружинам следовать в Ктеж, а князьям и наместникам объявлять сбор народного ополчения. Между тем, десятки глашатаев на улицах столицы, ровными голосами выкрикивали горожанам сухие слова, скрывавшие за собой злосчастную судьбу Великого Берева. Великий князь, предлагал всем способным держать оружие в руках, вступать в народное ополчение, а всем остальным, забрав все, что могут унести или увезти, уходить вглубь страны, в направлении Бориславля.
   Спустя всего лишь несколько часов, через северные, западные и восточные ворота, вместе с шеренгами бойцов, марширующих к Ктежу, из города потянулись повозки, груженные нехитрым домашним скарбом и продовольствием, поплелись взволнованные женщины, старики и дети, подгоняющие разнообразную живность. Но ни тени веселья, смеха или улыбок, не было в этих печальных процессиях.
   На главной площади города, неподалеку от золотого круга богов, княжеские сотники набирали горожан в народное ополчение и недостатка в добровольцах не испытывали.
   На четвертый день, после объявления великокняжеского указа, когда потоки беженцев покидающих Берев иссякли, народное ополчение собрано, сформировано, вооружено и отправлено в Ктеж, под присмотром опытных командиров, а в городе остались исключительно великокняжеские дружинники да сакальские всадники Гава-Иджила, Светозар принялся за последнюю, самую трудную часть своей задумки. Уничтожить город предков, было невероятно тяжело, однако возможно, но что делать с реликвиями всего народа? Огромные золотые фигуры богов Светлого мира, стоявшие на главной площади Берева с незапамятных времен, Светозар уничтожить не мог, но он не мог и забрать их с собой. В пути могло произойти все что угодно, а рисковать богами, пускай всего лишь золотыми, Великий князь не имел права. С невероятными предосторожностями, богов сняли со своих пьедесталов, обернули в плотное сукно и вместе с другими ценностями из великокняжеских палат (золотыми тронами Великого князя и Великой княгини, огромным золотым орлом Тура из главного зала, древними гобеленами, оружием, золотой и серебряной утварью, а так же значительной частью великокняжеской сокровищницы), в обстановке строжайшей секретности, доверенными людьми во главе с самим Трувором, перевезли в потаенное место, за несколько часов конного хода от города и надежно укрыли под землей.
   Где-то далеко-далеко, в самых потаенных уголках своей души, не желая признаваться в этом даже себе самому, Светозар безмерно радовался различным хлопотам, связанным с отступлением из Берева. Каждое новое дело, каждая мельчайшая необходимость, позволяли ему отсрочить гибель города, потянуть время еще немного, а после еще чуть-чуть. Но теперь, столица стояла пустой, словно замерший зимней спячкой до весны пчелиный улей. Только так же как Светозар знал - пчелы, очнувшись теплым весенним днем, привнесут в свое жилище суетливую радость бытия, так и древнему городу Бера, уже не знать былой славы и величия, не ходить по его широким, мощеным улицам пешеходам, не проезжать трудолюбивым повозкам и горделивым всадникам. Скрыв от жадных вражеских глаз и рук родовые сокровища Великих князей Берева, Светозар лишился последнего предлога еще хоть ненадолго задержаться в городе. К тому же, разведчики сообщали, что легионы Восточной империи вместе с отрядами ариев, уже на пол дороги к столице. Поэтому, серым ветреным зимним утром, Великий князь беричей Светозар Светлый, неожиданно обнаружил себя, стоящим посреди тронного зала, по щиколотку залитого "черным золотом" Восточного моря с яростно пылающим смоляным факелом в руках. Вокруг него и где-то внизу и за окнами и далеко за стенами великокняжеских палат, суетились, громко перекликаясь, позвякивая вооружением, его дружинники, но сам он ничего этого не слышал, находясь, будто в сонном оцепенении. Для него, время словно замедлило свой извечный, неумолимо быстрый бег. С удивлением взирал Великий князь, как его собственная рука, закованная в латную рукавицу, медленно, медленно замахивается, запуская горящую головешку прямо к постаменту, где раньше возвышались великокняжеские троны. Несколько долгих мгновений, пока разбрасывающий искры факел кружил в воздухе, Светозар сопровождал его пустым взглядом, но едва огонь коснулся нефтяной пленки на полу, действительность всей своей тысячепудовой тяжестью, резкостью запахов, суетою движения, какофонией звуков, вдруг обрушилась на него, выводя из летаргического оцепенения. Порывисто развернувшись, он бросился к выходу и дальше, не оглядываясь, по ступенькам лестницы вниз, вниз, вниз, а там, в седло и прочь, прочь из исчезающего в дыму неистового пожара, города.
   Очнулся Светозар только за северными воротами города. Впереди, по утоптанной снежной дороге, черной змеей уползая за горизонт, тянулось вереницей его войско, а десятки глаз встревоженных ближних, взирали на него с отчаяньем и надеждой. Мускулы на лице Великого князя, дрогнули в мучительном спазме. Он вдруг неожиданно ясно осознал, что больше не сумеет терпеть боли утраты, что не выдержит и заплачет, хотя и не мог себе этого позволить, среди своих ближайших дружинников. В это время, из тяжелых свинцовых туч над его головой, собиравшихся всю ночь и все утро, повалил густой, пушистый, ослепительно белый снег. Он сыпал и сыпал, опускаясь на ресницы и залепляя глаза. Смешиваясь с пеплом пожарища, согретый теплом человеческой кожи и близостью огромного пламени, он таял, превращаясь в темные ручейки черных слез на суровых лицах воинов, и Светозар вознес благодарственную молитву богам Небесного мира за то, что никто не мог видеть его истинных, горько-соленых, безудержных слез, смешавшихся с растаявшим от тепла снегом. Медленно, мучительно медленно отвернул он коня от города и, поворотившись к Великому Береву спиной, тронул его шагом прочь.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 2: СНЕЖНЫЕ ПЕЩЕРЫ

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Мерзлый снег, ломко скрипел под грузными телами идущих, и звук шагов десятков подкованных сталью сапог, гулко разносился в звенящей морозной тишине бескрайних просторов Дикого севера. Инородные черные точки на девственно белом листе снежной пустыни. Низкорослые, кряжистые воины, облаченные в черные, словно беззвездная ночь, стальные панцири и шлемы, скрывающие верхнюю часть лица, с притороченными за спиной, двух лезвийными топорами-францисками, брели дети Чернобога к далеким торосам, где за ледяной стеной, в Снежных пещерах, находилась обитель богини зимы Симаргалы. Жестокий северный ветер, развевал по воздуху выбившиеся из-под шлемов длинные черные пучки волос, а заплетенные в косы бороды, смазанные человеческой кровью, в свете яркого, но безжизненного северного солнца, отбрасывали на снег зловещие кроваво красные отсветы. Посольство людвигов, медленно, но упорно двигалось к своей цели.
   Стояние на Смоли еще не успело прийти к своему печальному финалу, когда нынешний царь карликов Чернобога, Гагу, со своими воинами, добрался до стены ледяных торосов, отделяющей свободные земли Светлого мира, от владений свирепой Симаргалы, где царила вечная, лютая, смертельная для любых живых существ, зима. С тех самых пор, как отгремели последние сражения Великой войны, людвиги, укрывшиеся на Северном хребте, в городе Черных камней, и словно исчезнувшие из истории Светлого мира, ни на минуту не выпускали из поля своего зрения Великого князя беричей Светозара Светлого, владельца лунного меча Тура, из-за которого, победа темных армий превратилась в сокрушительное поражение. Сотни двоедушников и десятки карликов, силой своего колдовского искусства обернувшихся людьми, кружили возле князя, надеясь проникнуть в его окружение, чтобы постараться убить, или хотя бы узнать секрет управления волшебным клинком. Однако Светозар, всегда оставался начеку. Где бы он не появлялся, всюду за ним следовали волхвы, а удушливый запах одолень-травы, висящий в княжеских замках, шлейфом тянулся за беревским властелином, не оставляя порождениям Темного мира ни малейшего шанса. А между тем, Светозар оставался для мерзких карликов, самым ненавистным живым существом во всем Светлом мире. Из-за него сорвались все их планы, из-за него их создатель, повелитель богов Темного мира Чернобог, лишил своих детей милости общения с ним. Вот уже двадцать лет, не смотря на сверхмерные жертвоприношения, мольбы и просьбы, не слышали они его сурового, скрипучего, громоподобного голоса, вселявшего в их сердца и страх и веселье, и ужас и ликование. Голоса, по сути являвшегося целью их жалкого, преисполненного жестокостью и кровью, существования. А виной всему, один только он - Светозар! Все кары Темного мира на его голову! И вот теперь, когда надежда казалось, навсегда покинула сумеречные сердца чернобоговых созданий, Светозар сам отдал Турлинг в чужие, враждебные его естеству, руки. Оружие, словно стеной отгораживавшее Светлый мир от порождений мира Темного, утратило своего проводника, а значит, утратило почти всю свою мощь. Оба они: меч Тура и отмеченный Туром человек, стали для людвигов совсем безвредны. Время бесплодных ожиданий, сменилось лихорадкой действия. И первым делом, Гагу бросился к древнейшим союзникам своего народа, людям льда богини зимы Симаргалы. Царь людвигов спешил. Пока там, на заснеженных берегах замерзшей реки, люди объятые безумием, порожденным лунным мечом, безжалостно истребляют друг друга, он должен успеть договориться с псами Симаргалы, а уж после, вместе с Тогом, они прижмут и сакалов, и скандов, и идилей. Тогда земли Светлого мира, вновь содрогнутся под копытами лошадей многотысячного воинства, только теперь, пощады не будет никому, и теперь, Гагу сам встанет во главе победоносных армий Чернобога. Может быть тогда, когда будут, наконец разрушены все капища ненавистных небесных богов, а города людей и огненных волков, исчезнут с лица Светлого мира в ревущем пламени яростных пожаров, темный властелин, вновь обратит свой благосклонный взор на жалких, недостойных детей своих.
   Увлеченный такими мыслями, Гагу не замечал ни свирепых ветров, ни лютого мороза, ни беспросветного снегопада, властвовавших во владениях бессмертной богини зимы. Его отряд, уже второй день пробивался сквозь торосы Дикого севера. Казалось, не будет им конца-края, когда из-за снежной завесы, раздался громкий бесцветный голос:
   - Кто посмел потревожить покой владений великой богини Симаргалы? Смерть ждет любого, кто сует свой любопытный нос в дела бессмертных. Отвечайте, или познаете на своей шкуре, сколь страшен гнев богини!
   Людвиги, ни мало удивленные таким негостеприимным приемом людей льда, сгрудились вкруг своего вождя, взявшись за свои франциски. Не дожидаясь, пока в них полетят стрелы, Гагу поспешно ответил:
   - Я царь людвигов Северного хребта Гагу, преданный сын Чернобога, покорный слуга богини Симаргалы. Со мной мои лучшие воины. Мы идем к богине, просить совета и союза. - Скрипучий голос людвига, ломался, словно ледяной наст под сапогом и самому ему казался слабым, тихим и неубедительным.
  

***

   В Снежных пещерах, куда псы Симаргалы привели людвигов, мороз казался менее лютым, поскольку там не завывал пронизывающий, свирепый северный ветер, швыряющий в лицо комья колючего снега. Для богини зимы, ее преданных слуг и детей, холод был естественен, как для людей дыхание, но чернобоговы карлики, продрогшие до костей, жестоко страдали от безмерной волшебной стужи. Сбившись в жалкую кучку в самом далеком уголке просторного ледяного зала, где с терявшегося в вышине потолка свисали невероятные, гигантских размеров сосульки, воины Гагу, не могли позволить себе развести огонь, даже если бы люди льда разрешили бы им такое в своих владениях - ни о каких дровах не могло быть и речи в обиталище грозной богини Темного мира. Но более всего, Гагу мучил не мороз, а мысль о том, сколь тяжкий, опасный, невероятно долгий путь, проделан зря. Он уже имел предварительную беседу с Хранителем Снежных пещер Тогом, самым верным и древним из псов Симаргалы. Мрачный воин-альбинос, внимательно выслушал рассказ царя людвигов о событиях в Светлом мире, о большой войне, о смерти Ладалины, о том, как Светозар добровольно отдал лунный меч Тура своим врагам, но не высказал и тени заинтересованности.
   - Почти все, о чем поведал могучий Гагу, было известно мне ранее. У богини, нашей матери, есть свои способы узнавать о делах, творящихся за пределами торосов Дикого севера. Богиня просила совета у самого Чернобога, но повелитель Темного мира не пожелал отвечать на ее зов, так же, как не отвечал и на ваши мольбы. А без его повеления, владычица Симаргала не станет предпринимать ни каких действий. Да и воинов в Снежных пещерах слишком мало, чтобы выставить сколь-нибудь серьезную армию. - Ответил на все увещевания Гагу, Тог.
   Как людвиг не пытался убедить его, что вместе они принудят вновь выступить на своей стороне сакалов, идилей и даже скандов, а ослабленные войной, войска других человеческих народов не выстоят перед свежими бойцами, Хранитель Снежных пещер отвечал холодным отказом. Единственное, что он пообещал сделать для Гагу, это устроить ему личную аудиенцию у богини, дабы людвиг мог сам попытаться убедить божество оказать помощь его народу.
   И вот теперь, без всяких надежд на благоприятный исход своей затеи, Гагу с трепетом ожидал встречи с могучим, свирепым, безжалостным существом, одним из тех, кто когда-то помогал Туру создавать Светлый мир.
   Людвиги мерзли и мерзли, тихо переговариваясь, жалко стуча челюстями и не попадая зуб на зуб, пока, из тоннеля, ведущего в глубины обиталища песиголовцев, не появился Тог, в сопровождении двух десятков воинов людей льда:
   - Торопись, Гагу, мать богиня готова принять тебя, но она не терпит ожидания.
   Ничего не ответив, царь людвигов суетливо поднялся на ноги. Поспешив следом за песиголовцами, он быстро исчез в тени ледяной арки, оставив своих спутников, по-прежнему мерзнуть в тревожном ожидании.
   Путь к обиталищу богини зимы, продолжался почти час, в течение которого, Гагу и сопровождавших его людей льда, окружали неизменные округлые стены колючего голубого инея. Дойдя до известной только им границы (во всяком случае, царь людвигов не заметил в окружающей обстановке каких-либо изменений), песиголовцы остановились. Хранитель снежных пещер, обернул к Гагу свое мертвенно бледное, без следа эмоций лицо:
   - Дальше пойдешь один. Так повелела богиня. Коридор приведет тебя прямо к ее обители. Иди.
   Гагу мог поклясться, что если бы Тог был в состоянии испытывать чувства, то его слова звучали бы торопливо и раздраженно, и это не предало людвигу большей уверенности. Тяжело вздохнув, он пошел дальше. Шагов через триста, тоннель начал расширяться и вскоре приобрел вид огромного зала с высоким сводчатым потолком. На его дальнем конце, Гагу заметил две гигантские скульптуры, высеченные из прозрачного льда, словно поддерживавшие белый свод помещения. Приблизившись к ним, царь людвигов смог рассмотреть фигуры подробно. Два гиганта, высотой в добрые полтора десятка его ростов, опирались на полусогнутые в коленях мощные ноги. Шестипалые ступни, оканчивались длинными, кривыми, острыми, совершенно прозрачными когтями. Могучие обнаженные торсы, казались вырубленными грубой рукой неумелого каменотеса. С каждого бока, оба колоса имели по три пары шестипалых рук, с не менее угрожающими, чем на ногах когтями. Массивные головы, обладали тяжелыми, клыкастыми, вытянутыми, как у хищных животных челюстями, нос отсутствовал, а единственный глаз, прикрытый непрозрачным белым веком, располагался прямо посредине низкого лба. За плечами гигантов, угадывались огромные, сложенные крылья. Правая тройка рук каждой скульптуры, поддерживала свод, а левая свободно свисала вдоль туловища. Казалось, какие-то неведомые силы, заморозили вздремнувших великанов, поставив здесь в качестве невероятного, устрашающего украшения. Ни какого намека на проход в глухой, заиндевевшей стене, Гагу не нашел. Его удивление еще не успело смениться недоумением, когда снизу вверх, прямо по середине между ледяными фигурами, пробежала ровная голубая трещина. Достигнув невидимого косяка, она начала распространяться горизонтально вправо и влево, пока не остановилась неподалеку от плеч скульптур, обозначив контуры исполинских двустворчатых ворот. Некоторое время ничего не происходило, и Гагу уже собирался шагнуть вперед, чтобы толкнуть створки, когда они сами, сопровождаемые скрежетом ломающегося льда, резко распахнулись вовнутрь, открыв взору людвига еще один блестящий холодной белизной зал. Преодолев мгновенное замешательство, он решительно вошел в образовавшийся проем. В этот момент, ему показалось, словно головы статуй неуловимо быстро обернулись к нему, исказив в гротескной ухмылке свои клыкастые пасти. Но едва он бросил на них взгляд, как все вернулось в прежнее состояние. Списав все на разыгравшееся от волнения воображение, царь людвигов двинулся дальше. Он прошел едва десяток шагов, как двери за ним с треском захлопнулись. Второй зал, почти ни чем не отличался от предыдущего, только вдоль его боковых стен, поддерживая свод, стояли точно такие же скульптуры, как и те, что охраняли соединяющий помещения проход. Гиганты расположились строго симметрично, упершись друг в друга закрытыми глазами. В это мгновение, в голове растерявшегося карлика, промелькнула предательская мысль, что возможно не стоило являться незваным в Снежные пещеры сурового божества, но тут, его растерянный взгляд наткнулся на массивный трон из голубого прозрачного льда с тремя длинными острыми пикообразными зубцами на спинке. Два крайних, были вдвое короче среднего. На троне, величественно восседала богиня зимы. Гагу сразу узнал ее, хотя никогда не видел, за всю свою более чем долгую жизнь. Никто в точности не знал, как выглядят боги, в незапамятные времена помогавшие Туру создавать Светлый мир, в своем естественном виде, но царь людвигов, был точно убежден, что не ошибся. Перед Гагу, Симаргала предстала такой, какой свою мать лицезрели песиголовцы, такой, какой ее описывали самые седые легенды огненных волков и людей - высокой, стройной женщиной, с длинными молочно-белыми волосами, достигающими самого пола и окружающими сидящую словно шатер. Лицо богини, казалось высеченным из матового льда, но в отличие от создателя скульптур украшавших зал, мастера, изваявшего такой прекрасный и вместе с тем жуткий лик, никто не назвал бы неумелым ремесленником. Скорее это мог быть непревзойденный гений, в порыве величайшего вдохновения создавший столь противоречивый образ. Тонкие черты лица, казалось, роднили богиню с лесными девами Острова Грез, глаза имели скорее человеческий разрез, однако в их глубине таились древние, могучие, вовсе не человеческие мудрость и сила. Смотреть Симаргале в очи, было равносильно заглядыванию в бездонные колодцы вечности. Изящные руки, покоились на коленях, прикрытых волшебным саваном, сотканным из искрящихся снежинок, демонами зимы, великанами инея, истинными детьми богини, гримтрусами.
   - Да, ты не ошибся, дитя великого Чернобога. - Едва шевеля бесцветными губами, произнесла Симаргала.
   Мысли людвига, словно потревоженные пчелы, роившиеся в его мозгу, богиня читала также легко, как сам Гагу мог прочитать черные руны на рукояти своей франциски. Голос ее, словно гром, грохочущими раскатами, прокатился по залу, резонируя под сводчатым потолком:
   - Я, богиня Симаргала.
   Гагу хотелось зажать уши руками, чтобы не слышать этого страшного, но вместе с тем волшебно прекрасного голоса, и не делал он этого только из гордости, присущей всем людвигам. Дети повелителя Темного мира, не должны знать страха ни перед кем, дабы не опозорить своего создателя и властелина.
   - Ради чего ты решился потревожить мой покой?!
   Карлик поспешно приблизился к трону, рухнул перед ним на колени, уставившись в пол, не решаясь поднять взор на Симаргалу:
   - О могучая богиня, идущая в свите великого Чернобога, да будет сопутствовать тебе удача во всех твоих начинаниях. - Трясущимся голосом пробормотал людвиг, надеясь, что выглядит не слишком жалко в глазах всесильного божества. - Позволь недостойному просителю, припасть к твоим стопам и покорно просить о помощи. - По мере того, как он говорил, голос Гагу, приобретал уверенность. Теперь уже царь людвигов, любимых детей Чернобога, а вовсе не беспомощная букашка, стоял на коленях у трона богини зимы, простирая к ней ладони, и уже смотря ей прямо в лицо, он страстно продолжал. - Во имя повелителя Темного мира, даруй нам свою милостивую поддержку, могучая богиня!
   - Какой же помощи ты хочешь, людвиг? Тебе не следовало являться в Снежные пещеры моих сыновей без зова. Достаточно было воспользоваться услугами дитя тьмы и отправить с ним свое прошение.
   При упоминании о мерзких крылатых тварях из тьмы междумирья, за кровавую плату выполнявших роль почтовых голубей, Гагу передернуло. Ему приходилось пользоваться их услугами, и карлик прекрасно знал, сколько его собственной крови потребовал бы такой летун за доставку послания богине зимы. Главная проблема заключалась в том, что дитя тьмы, взимало плату либо с отправителя, либо с адресата, не признавая ни чьей другой крови. А поскольку Симаргала, даже если бы и захотела с ним расплатиться, сделать этого не смогла бы, Гагу, скорее всего, пришлось бы платить дважды.
   - Могучая богиня, в таком деле я не мог положиться на дитя тьмы. - Мягко возразил карлик. - Я хотел лично поведать тебе о происходящем в Светлом мире и попытаться убедить тебя оказать нам помощь.
   - Я не хуже тебя ведаю творящееся за пределами Дикого севера. - Оборвала его Симаргала. - Я знаю, что лунный меч презренного Тура, покинул своего прежнего хозяина и не служит сейчас никому, не смотря на глупые мечтания смертной женщины рассчитывающей на его помощь. Однако само присутствие меча среди людей, не позволяет нам выступить против них. За двадцать лет, твои воины не смогли даже приблизиться к смертному владельцу Турлинга, и ты думаешь, что сейчас пришло время?
   - Великая богиня, люди убивают друг друга, а лунный меч, вносит еще большую сумятицу в их войну. Мы заставим те племена, что поклоняются богам Темного мира, подчиниться нам. Человеческих армий, хватит, чтобы разгромить остатки войск и беричей и Восточной империи, а твои дети и мои воины, смогут штурмом взять Пещеру Огненной колесницы. Мы вернем великого Чернобога и других темных богов в Небесный мир, откуда их изгнал презренный Тур.
   Непроницаемое, безучастное до того лицо Симаргалы, исказилось яростью при упоминании об изгнании с небес. Гагу допустил непростительную ошибку, напомнив ей о поражении темных богов в войне с богами, оставшимися верными Туру, однако сам даже не догадался об этом. Симаргала подалась вперед на своем ледяном троне. Если раньше ее еще можно было перепутать с обычной, но чрезвычайно бледной женщиной, то теперь всякие сомнения в божественной сути существа находившегося перед Гагу, развеялись. Красивое лицо богини зимы изменилось до неузнаваемости. Нос стал плоским, челюсти вытянулись, как у хищного зверя и перед людвигом холодно сверкнули огромные ледяные клыки. Глаза превратились в узкие щели. Из них словно искры из пламени, разлетались острые маленькие льдинки, а на изящной руке, появились, до того незаметные, длинные когти. Гром голоса Симаргалы возвысился настолько, что Гагу казалось, будто по его черепу, не переставая, бьют двумя гигантскими кувалдами. Он уже почти не различал слов богини, обращенных к нему. Все его естество кричало о бегстве, но даже на шажок сдвинуться с места, оказалось выше его сил.
   - Безмозглое создание! - Крик Симаргалы сорвался на вопль. - Не уж то ты, по скудности своего умишки, полагаешь, будто я не просила совета и помощи у великого Чернобога? Не уж то решил, что я не заметила изменений в Светлом мире, дающих нам шанс?! Тогда ты еще глупее, чем кажешься на первый взгляд. Великий Чернобог не отвечает на мой зов, так же, как уже двадцать лет не откликается на ваши жалкие потуги умилостивить его жертвенной кровью и жизнями смертных. Вступить в войну и оказаться без его поддержки, полное безумие. Я, единственная из темных богов, получила право обитать в Светлом мире, пускай в пределах, ограниченных Диким севером, и не намерена ради вашей блажи, рисковать ни своим положением, ни будущим возвращением в Небесный мир. Пока великий Чернобог молчит, ни один человек льда не покинет Снежных пещер. Таков мой тебе ответ, глупое дитя великого Чернобога. А сейчас убирайся обратно в город Черных камней. - Симаргала снова откинулась на спинку трона, приняв прежнее, мертвенно прекрасное обличье, хотя в глубине ее глаз, по-прежнему плескался безудержный ледяной гнев.
   Двери за спиной царя людвигов с грохотом распахнулись, и Гагу сообразил, что это означает окончание его короткой аудиенции у трона богини зимы. Неожиданно, он с ужасом обнаружил, странное шевеление у боковых стен. Бросив туда взгляд, он снова застыл, не в силах пошевелиться. Статуи ледяных гигантов ожили, открыли глаза и с явным презрением и насмешкой уставились на него. Наконец-то справившись с замешательством, Гагу пятясь, вышел из тронного зала Симаргалы. Едва он переступил порог, как два гримтруса, а статуи ледяных великанов были именно гримтрусами, демонами зимы, захлопнули створки прямо перед его носом. Гагу мог поклясться, что левая статую, подалась вперед, ее единственный глаз прищурился, словно в усмешке, огромная пасть разверзлась, а ужасные челюсти щелкнули прямо перед его лицом. Обуянный жутким, позорным страхом, людвиг развернулся и со всех ног бросился бежать к проему коридора, открывавшемуся в противоположной стене. Он уже не мог видеть, как гримтрус набрав воздуха в грудь, мощно выдохнул. За спиной Гагу, завыл, засвистел, заухал ледяной дикий вихрь. Нагнав царя людвигов, он подхватил его, оторвал от пола, закружил, забросал кусочками острого льда и понес по коридору, ударяя то об пол, то о стены, то о потолок.
   Путь от тронного зала Симаргалы, до помещения, где остались его воины, занявший у людвига более часа, волшебная метель, созданная гримтрусом, проделала за впятеро короткое время. С диким посвистом, она вынесла Гагу из коридора в заснеженный зал, где на глазах его удивленных, испуганных спутников, со всего маха ударила об огромную сосульку, свисавшую с высокого потолка. После чего, ветер сразу утих, растворившись, словно и не было его вовсе, а Гагу подкатился к ногам своих встревоженных воинов и потерял сознание.
  

***

   Очнулся царь, уже в двух днях пути от Снежных пещер богини зимы. Воины поочередно несли своего повелителя на плечах, передвигаясь почти бегом, стараясь как можно скорее покинуть владения Симаргалы, а мерзлый снег, все так же ломко скрипел под их тяжелыми сапогами.
   Едва рассудок вернулся к Гагу, он объявил привал. Людвиги развели костер и уселись вокруг него, наслаждаясь теплом и безопасностью. Царь присел в стороне от остальных, не смотря на то, что тепло костра почти не доставало до него. Ему было мучительно стыдно за произошедшее с ним в Снежных пещерах. Стыд и страх, испытанные там, порождали в его темной душе ярость, медленно закипавшую внутри. Когда она уже готова была вырваться наружу, Гагу резко вскочил на ноги и бросил своим удивленным спутникам:
   - Гасите костер, выступаем как можно быстрее. - Он забросил франциску за спину, подхватил свой мешок и пошел от костра прочь, не оборачиваясь. - Я сам, сам со всем справлюсь. Мне не нужна помощь этих жалких трусов из Снежных пещер. А когда мы захватим Пещеру Огненной колесницы и откроем дорогу отцу-Чернобогу в Небесный мир, это будет только наша заслуга. Малодушные же, будут покараны. - Захваченный своими мыслями, Гагу не замечал, что повторяет их вслух.
   Воины, уже догнавшие царя, слышали его сдавленный шепот, и в их черных сердцах, зарождалась та же темная ярость, что и у их вождя.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 3: РАЗВЛЕЧЕНИЯ ПОБЕДИТЕЛЕЙ

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Словно вызванная безумным пламенем пожара, поглотившего великий Берев, на растерзанные захватчиками беричские земли, обрушилась небывалая для здешних мест оттепель. Снег, под лучами горячего, совсем не зимнего солнца, таял, превращаясь в непролазную слякоть, лед на Днере истончился, грозя провалиться под неосторожным путником, ступившим на него, а на реках помельче, так и вовсе начался невероятный в зимнюю пору ледоход. Того и гляди, зацветут травы да деревья.
   Весна, пришедшая не в свой черед, внесла непредвиденные коррективы в планы императрицы Антониды и короля Роберта. Реки больше не казались им надежными дорогами, а земные пути, из-за огромных масс тающего снега, сами почти превратились в реки, только невероятно грязные. В таких условиях, эффективно перемещать большие скопления людей, из коих собственно как известно состоят армии, не представлялось возможным. Поэтому солдаты, сражающиеся за дело Спасителя, получили неожиданную передышку, а остатки дружин Великого князя Светозара Светлого, могли, не опасаться немедленного преследования. Несмотря на то, что продвижение имперцев и ариев вглубь Великого княжества беричей приостановилось, императрица Антонида, восприняла необыкновенное потепление за добрый знак. Захватив Берев, пускай разрушенный и сожженный, она получила как моральные, так и практические выгоды. Императрица ни сколько не сомневалась - беричи чувствуют себя подавленными. Никогда, за всю их долгую историю, столица не оказывалась в руках врагов. Потеря Берева, вселила в их сердца неуверенность и подлинный страх, а страх убивает разум. Вместе с тем, Берев оставался единственным серьезным препятствием для установления полного контроля над Беревским княжеством, объединявшим все беричские земли. Теперь Светозару станет несказанно труднее управлять даже оставшимися в его распоряжении частями страны. А главное, ей удалось отодвинуть линию фронта достаточно далеко от Дивоморска, чем обезопасить главный морской порт. Город достался союзникам без боя, почти не поврежденным. Неожиданное отступление Светозара от Смоли, вынудило дивоморского наместника и многокабанские дружины сыновей Гремислава, поспешно покинуть Дивоморск. Опасаясь окружения, они скорым маршем ушли к Великому князю в Берев. Антонида прекрасно понимала - зима еще вернется, но уже не надолго. Шел третий ее месяц, а значит, совсем скоро наступит полноправная весна. Корабли из Кесориполиса, Плисконеса, Лиопа и Траполя, привезут свежих воинов, а так же чиновников, переселенцев и рабов, которые начнут вместе с оставшимися местными жителями обустраивать новые провинции Великой Восточной империи. Гонцы с соответствующими указами давно отбыли в Кесориполис и к наместникам в провинции. К тому же, благоприятные новости приходили с севера. Северная армия ариев, состоящая из феодальных дружин, скандских наемников из Либорга и подневольных вилланов, почти без всякого сопротивления дошла до Щекова, легко захватив город. Щековский князь Любослав, ничего не подозревавший, в это время вместе со своей дружиной помогал ратиславскому князю Станиславу сдерживать скандских конунгов под Угревом. Весть о захвате его столицы, застала Любослава во время отступления дружин обоих князей к Ратиславлю. Угрев остался в руках скандов. Известие о том, что сканды наседают на северные границы беричей, вовсе не обеспокоила Антониду. Она нисколько не боялась конунгов Ольбо и Стольго и уж конечно искателей приключений из Либорга. Более того, сами этого не сознавая, северяне способствовали победам армии Спасителя. Сейчас необходимо окончательно сломить Светозара, а после она разберется и с Рагнаром, и с Сигурдом. В связи со всем этим, временная задержка, вызванная оттепелью, совсем не тревожила императрицу. Более того, она даже обрадовалась ей. Имперские легионеры, в отличие от ариев и местных жителей, не привыкли к суровым зимам, а потому немилосердно страдали от беричских морозов, получая обморожения, простуды и прочие зимние прелести. Несмотря на победы, войско начинало роптать, так что неожиданно свалившееся тепло и связанное с ним временное бездействие, пришлось как нельзя кстати. Легионеры с огромным удовольствием без дела шатались по лагерю, разбитому прямо под закопченными пламенем пожара стенами Берева, грелись на солнце и мечтали о грядущих победах и военных трофеях.
   В один из дней, праздно наблюдая за этим, Антониде вдруг пришло в голову развлечь и их, и себя. Не долго думая, она повелела вызвать к себе в шатер Валерия. Императрице, до сих пор приходилось делить жилище с королем ариев, поскольку других комфортабельных походных помещений в их распоряжении не имелось, а восстановление наименее пострадавших от огня зданий Берева, шло слишком медленным ходом. Роберт Праведный, по той же причине, что и все остальные, проводивший свои дни в бездельи, своим присутствием постоянно мозолил глаза Антониде, да еще ко всему, беспрестанно донимал ее недвусмысленно пошлыми предложениями, разделить с ним ложе. Так что, ошалевшая от общества ария, она уцепилась за свою мысль, как за единственное спасение.
   Пройдя сквозь многочисленные посты воинов-фанатиков, Валерий все же очутился в шатре венценосных союзников. Разложенный посреди помещения костер, согревал палатку настолько хорошо, что король ариев расхаживал по ней в одних кожаных штанах и свободной черной рубахе с длинными широкими рукавами, да еще вдобавок к расстегнутым воротом, оставив из всех своих регалий, лишь массивную золотую рыцарскую цепь. Императрица Антонида, сидевшая на деревянном походном стуле, ограничилась алым военным плащом, накинутым поверх легкого, открытого, но длинного белого платья. Кроме монархов, в шатре находился только десяток воинов Спасителя, бдительно охранявших золотой футляр с Турлингом. Телохранители Роберта сюда не допускались. По нервным шагам ария, отчаянно покусывающего свои щегольские усики и каменному выражению лица императрицы, военный регент догадался, что между ними произошла очередная не шуточная размолвка, чему внутренне порадовался. Став игрушкой в руках Антониды и Роберта, Валерий всегда испытывал удовольствие, когда два зверя грызли друг друга. И хотя он пытался скрывать свои чувства под маской деловитой сосредоточенности, Антонида прочитала их на его лице, от чего рассердилась пуще прежнего. Пожалуй, Валерий, оставался единственным из руководителей похода сердец, как начали называть участников священной войны, из-за изображения знака Спасителя на плащах и щитах, кто сейчас не маялся бездельем. В то время как король Роберт бросил своих рыцарей и кнехтов на произвол судьбы, Валерий, чтобы заглушить уколы совести за уже свершенное и за предстоящее, занимался постоянным поддержанием боеспособности бездействующей армии, проводя строевые учения, и занятия по совершенствованию владения оружием.
   Недобро прищурившись, императрица начала:
   - Ты не слишком расторопен, Валерий. За тобой послали часа три назад, а явился ты только теперь. В чем дело? Я хочу знать. - Она с вызовом воззрилась на военного регента.
   Роберт перестал маячить за спиной Антониды, подошел к столу, налил себе в чашу, из изящного бронзового кувшина с ручкой, горячего красного вина с пряностями и, повернувшись к беседующим спиной, принялся медленно потягивать ароматный напиток, с видом полнейшего безразличия. Не обращая особого внимания на гнев императрицы, Валерий сбросил грязный, насквозь промокший плащ, прошел к огню, развесил его на оградке, потом устало снял шлем, повесил на один из колышков и пригладил мокрые волосы:
   - Не вижу причин для гнева Великой императрицы. - Не без иронии, наконец, справившись с делами, ответил он, затем в свою очередь, подошел к столу, плеснул горячего вина и себе.
   Роберта, Валерий словно и не заметил. С удовольствием отхлебнув добрый глоток, он продолжил:
   - Кто-то же должен следить за тем, чтобы наши солдаты не перебили друг друга из-за безделья. Ведь в отличие от наших добрых союзников ариев, по всей вероятности не собирающихся надолго задерживаться на этих землях, мы не можем позволить нашей армии безнаказанно жечь, убивать и мародерствовать на захваченных территориях.
   Антонида в душе улыбнулась. Укол попал в Роберта, войска которого, несмотря на все ее предупреждения, продолжали бесчинствовать на беричских землях. Императрице же, собиравшейся в будущем примириться с местным населением, такое положение дел было совсем не на руку. Впрочем, Роберт никак не отреагировал на выпад регента. Он все также сидел спиной к ним, меланхолично попивая вино.
   - Так что, провожу смотры и учения. - Продолжал Валерий. - А то неровен час, кто-нибудь из моих центурионов, устроит поножовщину с высокородными дворянами короля Роберта. Правда меня самого иногда тянет сбить спесь с их напыщенных физиономий.
   Роберт, до того казалось не слушавший излияний имперского военачальника, медленно поднялся со стула, и прошел мимо Валерия, словно того и вовсе не было в шатре. Приблизившись к Антониде, арий сухо промолвил:
   - Если люди нашего милого Валерия так ужасно мучаются бездельем, что готовы ради развлечения пролить кровь союзников, то у меня есть предложение, которое должно прийтись по вкусу и им, и моим рыцарям. Они тоже не прочь пересчитать нахалам ребра. - Он бросил взор на Валерия, однако тот совершенно спокойно выдержал его, не отводя глаз. - Я и еще четыре моих верных вассала, вызываем на конный бой на копьях всех желающих, кто не побоится сразиться с нами, оставляя право за ними, выбирать битву тупыми или острыми копьями. Тогда мы и увидим, кто с кого собьет спесь. - Роберт еще раз окинул регента презрительным взглядом и вернулся к своей недопитой чаше.
   - Прекрасная мысль. - Слегка иронично, словно задумавшись, промолвила Антонида. - И если Валерий не против, - имперец слегка кивнул в ответ на ее вопросительный взгляд, - то я, пожалуй, согласна.
   - Вот и прелестно. - Преувеличенно бодро воскликнул Роберт, набрасывая кожаную куртку. - Пойду, обрадую своих рыцарей.
   - Постойте, ваше величество, не спешите. - Остановила его императрица. - Я еще не закончила.
   - Вот как? Интересно.
   - У меня тоже есть предложение. - Не обратив внимания на колкость ария, продолжила Антонида. - У нас множество пленных вражеских воинов. Охранять, кормить и содержать их, доставляет нам множество хлопот, не говоря уже о потенциальной опасности, исходящей от них. Думаю, вы оба согласитесь со мной, что если число пленников уменьшиться, то наша жизнь значительно облегчится. Поэтому, я хочу устроить бой гладиаторов, по примеру проводимых на аренах великого Кесориполиса. Кстати, и легионеры, и воины союзников, могут принять в этом развлечении, самое активное участие. - На вопросительные взоры обоих мужчин, она ответила. - Я собираюсь воссоздать нашу победную битву на берегу Смоли. - Мимоходом Антонида отметила хищную улыбку Роберта и дрожь отвращения Валерия. - А потому я повелеваю! Валерий, твои воины, должны подготовить площадь возле великокняжеских палат Берева, для гладиаторских боев и рыцарского турнира. Я сама до войны, никогда не бывала в Береве, но послы, пребывавшие здесь, рассказывали, что на этой площади, стояли золотые статуи богов Небесного мира, которым поклонялись язычники беричи. Поэтому, наши развлечения будут вполне угодны нашему единому богу и его сыну Спасителю. А теперь, ступайте каждый по своим делам и избавьте меня на время от своего общества.
  

***

   Целых три дня под неусыпным надзором легионеров Валерия, пленные беричи готовили главную площадь Берева к боям гладиаторов и рыцарскому турниру, засыпая ее речным песком, с превеликими трудами добытым на берегу Днера, сколачивая ограждения для ристалища и помост для наиболее приближенных к венценосным особам лиц. Антонида непрестанно торопила Валерия, отвечавшего за приготовления, так как опасалась, что ненадежное зимнее потепление могло закончиться так же неожиданно, как и началось. Тогда, вместо забав, которым она собиралась предаться, придется вновь вернуться к суровым будням и тяготам войны. К тому же, она лично разработала сценарий гладиаторского сражения, да и взглянуть на противостояние Роберта и его рыцарей с имперскими офицерами, было небезынтересно. Хотя императрица не надеялась на победы своих воинов. Конный бой, являлся наиболее излюбленным видом сражения у ариев, в котором их рыцарская конница, почти не знала равных. В тоже время, главной силой в армии Восточной империи, всегда оставались железные легионы пехотинцев. Чаще всего, в бою, на флангах их прикрывала легкая кавалерия, тяжелую же конницу, имперцы не использовали вовсе. Впрочем, все старшие офицеры из сословия патрициев, собиравшиеся принять участие в боях с дворянами короля Роберта, в свое время обучались в военных школах и академиях верховому бою и вполне сносно владели тяжелыми турнирными копьями. А еще, императрица в тайне надеялась, что конфликт между королем ариев и ее военным регентом, все же прорвется наружу. Пускай лучше спустят пар во время турнира, чем тайно враждуют после, когда единство среди военачальников станет жизненно необходимым.
  

***

   К вящему удовольствию императрицы, зимнее солнце светило все также ярко да жарко, и в самый день турнира. Наконец-то все приготовления завершились. Огромный помост, сколоченный из свежеструганных бревен и досок, красиво задрапировали полотнищами красного и белого цвета, являвшимися главными геральдическими цветами двух союзнических государств. На самом помосте, в несколько рядов, разместились простые лавки, где расселись офицеры той и другой армии, не собиравшиеся принимать участия в играх, а также немногочисленные представители беричского населения, согласившиеся сотрудничать с оккупационными властями. В основном, это были люди не бедные, но чем-то обиженные князем Светозаром. Однако даже при этом, присев плотной кучкой в самом дальнем уголке, они выглядели хмуро и угрюмо. Антонида обещала всем им высокие должности в будущих органах местного самоуправления, но все же, они прекрасно осознавали - это уже не их страна, а они всего лишь мало желанные гости на чужом, непонятном им празднике.
   Кроме обычных лавок для простых офицеров, на помосте установили ложу для коронованных особ и их приближенных, накрытую пышным балдахином. Лестница, ведущая ко входу в ложу, располагалась с задней стороны помоста, и как всегда в наиболее важных случаях, охранялась воинами спасителя. Над красным балдахином развевались три стяга: пурпурное полотнище с грифоном Восточной империи, белое знамя с королевским венцом ариев на треугольном щите и доминирующий над ними, огромный белоснежный флаг с изображением человеческого сердца, заключенного в треугольник - официальный штандарт похода сердец, как теперь называли свою войну имперцы и арии, знак веры в единого бога и его сына, которую на кончиках своих мечей и копий, несла святая армия Спасителя. Ни каких других флагов или вымпелов над помостом не имелось. Знамена легионов участвующих в компании, а также значки и штандарты высокородных дворян Роберта Праведного, разместились в различных местах ристалища, подготовленного для конных боев (гладиаторские сражения, Антонида приберегла напоследок, для создания пущего эффекта). Вокруг них, собрались рыцари и офицеры, участники турнира, со слугами и оруженосцами. Гул голосов собравшихся на помосте, веселый, разухабистый, хмельной и сытый от вина, браги и жареного мяса, разносимых по рядам развлекающихся беричскими женщинами-рабынями, перекрывал ржание боевых коней, бренчание начищенного до нестерпимого блеска оружия и доспехов, да крики бойцов, поторапливающих своих ординарцев. Королевская ложа оставалась пустой, а ее драпировка задернутой.
   Спокойно попивая вино в своей палатке, императрица в обществе Валерия и Захария, дожидалась момента наивысшего напряжения, дабы явится перед подданными во всем своем блеске и славе.
   Король Роберт находился на ристалище. Сегодня он собирался выплеснуть весь свой гнев и раздражение на тех, кто рискнет коснуться своим копьем его щита, вывешенного вместе с еще четырьмя щитами его дворян, на южной стороне арены.
   Антонида украдкой поглядывала на военного регента. Валерий хотя и не собирался принимать участия в состязаниях (императрица заметила это по парадным золоченым доспехам и длинному алому плащу с грифоном), находился в состоянии легкого возбуждения, не в пример своей обычной хандре. Когда он в очередной раз поднялся перевернуть песочные часы стоявшие на столе, улыбнувшись про себя, она поднялась со стула:
   - Ну что же, любезные, по-моему, время пришло. Идемте, взглянем на удаль, смелость и доблесть, которые нам предложат воины империи и рыцари ариев.
   По знаку Захария, двое воинов-фанатиков поспешили поднести повелительнице длинный теплый плащ и корону императоров Восточной империи. Водрузив корону на голову и застегнув, двумя бляхами с цепочкой, плащ на шее, Антонида взглянула в полированное бронзовое зеркало, поднесенное третьим воином. Оставшись довольной, она проследовала к уже услужливо распахнутому выходу из шатра. Между тем, воины Захария переложили Турлинг, возлежавший до этого на подставке, в футляр. Не накрывая крышкой, они понесли его вслед за императрицей. С того самого момента, как рукоять волшебного оружия коснулась ее руки, Антонида испытывала странную зависимость от меча и ни на минуту не расставалась с ним.
  

***

   Императрица еще поднималась по лестнице, где с каждой стороны, через ступеньку в шахматном порядке, стояли телохранители из отряда Захария, а герольды, выстроившиеся вдоль всего помоста, троекратно протрубили, возвещая появление владычицы простирающей руку над половиной Светлого мира. Уже после второго сигнала, трибуны разразились такими приветственными криками, что третий потонул, растворившись в них без следа. Король Роберт, беседовавший до этого со своими рыцарями-зачинщиками турнира, рассержено развернулся, бросив злобный взгляд в сторону ложи. Там бойцы Захария уже одернули драпировки, открыв восторженным взорам сердценосного воинства блистающую красотой, свежестью и величественным достоинством императрицу великой Восточной империи Антониду, поборницу справедливости, ревнительницу истинной веры. Роберт сплюнул через плечо и демонстративно отвернулся.
   Между тем, гул оваций постепенно стихал, а сквозь него доносился натужный крик глашатая:
   - С благосклонного благословения святой церкви Спасителя и по милостивому соизволению императрицы великой Восточной империи Антониды, простирающей руку над половиной Светлого мира, король ариев Роберт Праведный, а так же его вассалы рыцарского достоинства: Роджер, герцог Эстельский; Бенедикт, граф Немский; Альфред, барон Лурский и Эд, барон Фогльский, вызывают на конный бой острым или тупым оружием любого, кто не побоится сразиться с ними. Проигравшим считается участник, выбитый из седла. Состязание будет продолжаться до тех пор, пока не останется желающих бросить вызов зачинщикам турнира, или пока все зачинщики турнира не окажутся, выбиты из седла. Победителя турнира, императрица Антонида объявит из числа тех, кто к окончанию соревнований, останется в седле. Право выбора, сражаться тупым либо острым оружием, зачинщики турнира оставляют за соперниками. - По завершении его речи, вновь троекратно протрубившие герольды, теперь легко перекрыли легкий гомон толпы, переместившей внимание с Антониды на арену ристалища, куда уже выезжали облаченные в турнирные доспехи рыцари короля Роберта.
   Сам Роберт, гарцевал между ними на стройном, высоком, вороном жеребце, украшенном попоной с королевской геральдической вышивкой. Черные доспехи короля, из вороненой стали с серебряной насечкой, выглядели не такими пышными, как у его свиты, зато являли собой пример строгого, утонченного совершенства. Венчал его убранство черный же шлем в форме усеченного конуса с открытым забралом, украшенный точной золотой копией королевского венца ариев. Продефилировав вдоль помоста, рыцари выстроились в ряд на северной стороне ристалища, прямо напротив щитов с их гербами, дожидаясь первых соперников, решившихся преломить с ними копья. Всего на ристалище, наблюдалось десятка два рыцарей ариев и примерно столько же высших и средних офицеров из легионов Валерия. Распорядитель турнира, предварительно распределил их на пятерки. По правилам состязаний, пятерки набирались смешанные. В каждую из них, непременно входили не менее двух бойцов ариев или имперцев, остальные же добавлялись из воинов другой страны. В конце концов, вышло восемь полных пятерок и еще трое желающих (один имперец и два ария). Справившись с организационной работой, распорядитель бегом потрусил к ложе императрицы, испросить разрешения начать состязания. Внимательно выслушав его, Антонида поднялась из своего кресла, вытянула вперед руку и бросила на песок арены тончайший шелковый платочек. Едва он достиг земли, опять зазвучали трубы. По их сигналу, открылись ворота ристалища, пропустив первую пятерку соискателей.
   Валерий, пристально разглядывавший их лошадей и доспехи, в имперских воинах признал второго легата третьего легиона Зосиму, генерала из своего штаба Никифора, а так же командира алы легкой кавалерии из вспомогательных войск уров Аршака. Рыцарей он не узнал, но по небогатому убранству сбруи и панцирей, определил, что это простые воины, не входящие в свиту Роберта. Все пятеро, подъехав к щитам зачинщиков, ударили в них тупыми концами копий, обозначая желание биться тупым оружием.
   Специальные копья для турнира, готовились под личным наблюдением короля Роберта. Для них отбирали самое легкое и сухое дерево. Благодаря этому, они были гораздо легче боевых, но самое главное, они становились очень ломкими, что заметно снижало риск увечья состязающихся. Вместо острых наверший, на тупые копья надевали круглые набалдашники, но даже острыми копьями, было сложно нанести смертельную рану, хотя серьезно искалечить они могли.
   Соискатели выстроились напротив зачинщиков, а их оруженосцы подали свои хозяевам тупые копья. По сигналу распорядителя вновь протрубили герольды. Подчиняясь звукам труб, десять всадников рванулись навстречу друг другу. Валерий следил за парой, в которой Роберту достался командир урской алы. Аршак был блестящим кавалеристом, но его главной специальностью являлась лихая сабельная атака. По тому, как он не ловко держал турнирные щит и копье, регент сообразил - ур крайне редко пользовался подобным оружием. В тайне надеясь на его победу, имперец все же отдавал себе отчет в том, что король ариев, многократный победитель таких турниров, должен легко уложить горячего восточного воина.
   Все пять пар съехались почти одновременно. Копья ударили о щиты, шлемы и панцири, большинство из них сломалось. После сшибки, все до одного соискатели вылетели из седел. Особенно досталось, как и предполагал Валерий, Аршаку. Роберт угодил ему точно в шлем в области забрала. Удар оказался настолько силен, что разорвался кожаный ремешок, удерживавший шлем на голове ура. Аршак взлетел над конем, и всем своим весом рухнув оземь, потерял сознание. Воины алы, поспешно оттащили своего командира в сторону. Все прочие проигравшие, кто ползком, кто прихрамывая, кто постанывая, сумели покинуть ристалище самостоятельно.
   После четвертой сшибки, когда, как и в трех предыдущих противостояниях, верх одержали зачинщики, Валерий потерял всяческий интерес к состязаниям, перестав следить за происходящим на арене. Наконец он понял - вряд ли кто-нибудь из его людей сумеет оказать достойное сопротивление Роберту и его рыцарям. Неистово ржали кони, звенело оружие о доспехи, со страшным треском ломались древки копий, пели трубы герольдов, но регент, словно не замечал окружавших его звуков, погрузившись в апатичное оцепенение.
   Между тем, зачинщики повергли наземь все восемь полных пятерок бойцов, а из оставшихся трех соискателей, никто не выбрал в противники короля ариев. Роберт, уже не сомневавшийся в очередной турнирной победе, пустил своего мощного вороного вдоль трибун, восторженно приветствующих триумфатора, победно потрясая копьем, с насаженным шлемом одного из поверженных соперников. Пред ложей Антониды, он осадил жеребца и, подняв забрало, весело улыбнулся ей. Немного раздраженная его успехом, императрица отвела взгляд и натолкнулась глазами на Валерия, по-прежнему отрешенно глядевшего вдаль. Заметив это, Роберт протянул копье в сторону регента. Подтолкнув им имперца, он сбросил трофейный шлем ему под ноги. Очнувшись от толчка и звона стали, Валерий увидел перед собой наконечник копья и Роберта, веселящегося своей проделке. Не говоря ни слова, он подхватил с пола шлем и бросился вниз по лестнице. Арий, еще ничего не осознавая, продолжал гарцевать перед опешившей Антонидой, а Валерий, выскочивший на арену, уже вскочил в седло подведенного по его приказу коня. Ярость, овладевшая военным регентом, ослепляла его разум. Он даже не обратил внимания, насколько испорчен подобранный им шлем. Валерию достался легкий имперский доспех - искореженная, помятая стальная скорлупка с длинным алым плюмажем. Удар копья, почти оторвал забрало. Оно болталось на одном креплении, одновременно нисколько не защищая и ухудшая обзор. Нахлобучив шлем на голову, Валерий приняв копье из рук оруженосца, галопом подскочил к щитам зачинщиков и почти в полной тишине, вызванной его неожиданным появлением на ристалище, с такой силой ударил острой стороной копья о щит Роберта, что тот свалился на песок арены. Часть трибун, где сидели имперские офицеры, взорвалась приветственными возгласами, в противоположность той половине, где расположилось дворянство ариев, встретившее поступок Валерия шквалом насмешек, иронии и издевательских выкриков:
   - Вы только посмотрите! Наш генерал нацепил на голову старый таз для варенья!
   - Сейчас наш король ощиплет перышки этому облезлому грифону!
   - Смерть! Смерть! Смерть!
   Роберт, находившийся к Валерию спиной, почувствовал смену обстановки по настроению толпы. Очень медленно, он повернул голову и увидел свой щит, лежащий в пыли под копытами лошади регента. Самоуверенная усмешка на его лице, сменилась ярким румянцем гнева. Едва сдерживаясь, он отсалютовал копьем Валерию, медленно тронув коня в противоположную сторону ристалища. Подъехав к своим рыцарям и став в одни ряд с ними, король даже не опустил забрала. Заметив это, не имевший пары, а потому находившийся чуть в стороне герцог Эстельский, встревожено прошептал:
   - Будьте осторожны, сир. Он не шутит. К тому же, у него свежая лошадь. Да и сам он, не измотан поединками как Вы...
   - Заткнись, Роджер. - Резко оборвал герцога Роберт. - Я не нуждаюсь в твоих дурацких наставлениях. Иди, принеси мне боевое копье.
   Роджер удивился и растерялся, но ослушаться сюзерена не решился. Поспешно спешившись, он отошел к оруженосцам короля и вскоре вернулся с копьем. Внешне, боевое копье ни чем не отличалось от турнирного, однако боевые копья, изготавливались из более тяжелых пород дерева. Чтобы сломать такое оружие, требовалась куда большая сила удара, чем для турнирного.
   - Посмотрим, как ты запоешь, когда острие моего копья, покажется из твоей спины. - Злобно прошипел Роберт, так, что подававший ему оружие герцог Эстельский, отшатнулся, а король почти силой вырвав из его рук копье, ногой отпихнул рыцаря в сторону. - Прочь!
   В это время, прозвучал сигнал герольдов к сшибке. Не медля, Роберт, подняв своего скакуна на дыбы, пустил его в галоп. Валерий, наконец справившийся с волнением, обратил внимание на поломку своего шлема. Не в силах ее исправить, он поднял забрало, отогнув его в сторону. Теперь оно не защищало лица, зато регент мог хорошо видеть своего противника. Валерий видел, как Роберт рванулся ему навстречу. Он нервно сжал бока своего коня, потом, решительно дав ему шпоры, поскакал на врага. Прекрасно понимая, что уступает в мастерстве королю ариев, регент сконцентрировал свое внимание на его открытом забрале, стараясь не выпускать взглядом, правый глаз соперника, куда собирался нанести решительный удар. Между тем, Роберт нисколько не сомневавшийся в своей победе, целил Валерию в ключицу, неприкрытую даже легким парадным панцирем. Несколько долгих мгновений всадники неслись навстречу друг другу, каждый исполненный ненавистью к противнику. Валерий видел только глаз Роберта - колкое, налитое кровью, безжалостное око бесчувственного врага; а арий вовсе не видел ничего вокруг, думая и мечтая только о том, как имперец будет в предсмертной агонии биться на алом от собственной крови песке ристалища. И вот они сшиблись. Роберт уверенно и мощно нанес неотразимый удар, но солнце, светившее в сторону Валерия и мешавшее регенту, неожиданно отразившись от его начищенного позолоченного щита, ударило прямо в лицо короля, и он на долю мгновения утратил ориентацию. За это мгновение, Валерий переместился в пространстве, и удар копья пришелся не в его незащищенную ключицу, а в самый край круглого щита. Острие скользнуло с начищенной позолоты, ушло в сторону, всей своей тяжестью увлекая за собой рыцаря. Будь у Роберта Регенского вместо боевого оружия обычное турнирное, он, скорее всего, проскочил бы мимо соперника, и состоялась бы вторая сшибка, однако, боевое копье своим весом развернуло всадника, заставив выбросить в сторону руку со щитом, для сохранения равновесия, оставляя незащищенной голову, на которой красовался шлем с поднятым забралом. Валерий даже не успел нанести удара, как Роберт сам напоролся на наконечник его копья. Острие угодило прямо в ненавистное, налитое кровью око. Глазное яблоко с тихим треском лопнуло, заливая лицо ария горячей, соленой кровью. Брызнувшие во все стороны капли, попали и на лицо регента. Доскакав до ограды, Валерий не без труда развернул разгорячившегося скакуна и успел увидеть, как Роберт безвольно опустив поводья, несколько раз подлетев над седлом, тяжко рухнул наземь и остался недвижим. Имперец смотрел, как наливается чистым красным цветом песок вокруг головы короля ариев, как сбегаются к своему сюзерену рыцари и кнехты, а до него словно сквозь вату доносились, глухой рокот трибун приветствующих победу своего генерала и будто сгустившееся молчание арийского дворянства все еще до конца не верящего в случившееся. Пустив коня шагом, Валерий приблизился к поверженному противнику и копошащимся возле него слугам. Вглядевшись в Роберта, он не почувствовал ни радости, ни сожаления от содеянного. С размаху воткнув копье в песок рядом с неподвижным телом, он поскакал прочь, к выезду из ристалища, не обращая внимания на приветственные, злобные и недоумевающие вопли трибун.
   Антонида, с жадностью наблюдавшая за поединком, осталась недовольна его исходом. Она-то надеялась, что мужчины просто спустят пар, накопившийся за время долгого похода, но вовсе не желала, чтобы кто-то из них серьезно покалечился или более того, погиб. Она нуждалась в обоих, дабы держать в повиновении войска, а мертвец или даже калека, для такого дела, был мало пригоден. Дав знак герольдам трубить победу Валерия и распорядившись начать подготовку арены к бою гладиаторов, императрица удалилась из ложи, взглянуть на состояние своего союзника.
   А между тем, король Роберт Праведный пострадал серьезно. Кроме начисто вытекшего глаза, он, свалившись с коня, сломал ногу и руку, да вдобавок находился без сознания. Его личные лекари вместе с врачами императрицы колдовали над ним, понукаемые раздраженной Антонидой, однако без особого успеха. Сломанные конечности зафиксировали, вытекший глаз перевязали, но как ни старались эскулапы, вернуть Роберта в сознание им не удавалось. Наконец устав от постоянных уверений, что делается все возможное и обещаний, что вот-вот король придет в себя, Антонида решила вернуться в ложу и досмотреть уже начавшийся, судя по крикам снаружи, бой гладиаторов.
   Задуманное императрицей сражение, оказалось поистине грандиозным. Она решила воссоздать битву на Смоли и надо отдать должное, ей это удалось. Когда все приготовления на арене были закончены, а по периметру ристалища выстроились имперские лучники, готовые свистящей сталью усмирить возможный бунт гладиаторов, двери в нижней части помоста, на котором расположились трибуны, распахнулись, и из них вышло около сотни пленных беричских мужчин. На выходе, охранники вручали каждому короткий меч легионера, а последнему дали золотой беричский стяг с парящим орлом Тура на длинном древке. Больше никакого оружия или доспехов рабам не полагалось. Почти все гладиаторы, были воинами, взятыми в плен во время отступления от Смоли. Измученные голодом, ранами и болезнями, они едва держались на ногах, однако, ощутив в ладонях рукояти мечей, словно почерпнули в оружии новых сил. Взгляды их, до того замутненные безразличием, пережитыми страданиями и унижениями, прояснились, а лица, вместо выражения тупой покорности судьбе, приобрели жесткость и даже какую-то странную веселость. Опытные бойцы быстро выстроились клином в ожидании дальнейших событий, оглядывая трибуны и публику презрительными взорами на какие имеют право только обреченные умереть. Они понимали - пощады сегодня не будет, всей их крови не достанет, чтобы удовлетворить возбужденную рыцарским турниром жестокую толпу сердценосного воинства. Позволив зрителям несколько минут насладиться зрелищем оборванной группки варваров, поклоняющихся несуществующим богам Небесного мира и потешится, выкрикивая оскорбительные фразы в их адрес да швыряя остатками еды, стараясь побольнее угодить в какого-нибудь раба, герольды, троекратно протрубив, возвестили о появлении на арене поборников истинной веры Спасителя. Изображающие сердценосное воинство легионеры империи и кнехты ариев, как и на Смоли, гнали перед собой древками копий беричских женщин и детей. Впрочем, ввиду отсутствия у гладиаторов стрелкового оружия, это была скорее дань тактическому приему Антониды принесшему победу союзникам, чем соображения реальной безопасности. К тому же, все воины сердца Спасителя, облачились в полное боевое вооружение и вряд ли сильно опасались своих изможденных противников.
   Едва ворота ристалища раскрылись, как клин беричей двинулся навстречу вступающим на арену врагам. В первый момент, женщины и дети, только помешали ариям с имперцами, вместо прикрытия превратившись в помеху, преграждающую дорогу на ристалище. Еще не все арбалетчики ариев успели пройти за ограждение, как беричи с оглушительным боевым кличем, бегом бросились сквозь неплотную толпу женщин и детей и навязали им рукопашный бой, в котором арбалеты стали лишь лишней обузой. От неожиданности, арии начали отступать на напирающих сзади легионеров, чем еще больше смешали так до конца и не выстроенные ряды. В воротах возникла давка, усиливаемая натиском гладиаторов, уже почувствовавших вкус вражеской крови. Несмотря на плохое вооружение, они отдавали всего лишь двоих своих за одного чужого и при существующем раскладе, это был неслыханный успех. Еще немного, и они могли вовсе зажать врагов в проходе. Тогда, и ариям, и имперцам, пришлось бы совсем не сладко, но тут опомнились офицеры, командовавшие лучниками, охранявшими периметр. Зазвучали короткие команды и в беричей, не разбирая, гладиатор это или женщина с ребенком, полетел смертоносный град стрел. Женщины и дети, бросившиеся было вперед, под ливнем стальных наконечников отхлынули назад, плотно прижав гладиаторов к их врагам, лишая возможности перегруппироваться. Дикие крики трибун, уже давно смешались с воплями раненых и умирающих, стенаниями женщин и просьбами детей о пощаде. Стрельба прекратилась только тогда, когда сломленные беричские воины, уже не могли сдерживать напора превосходящих сил ариев и имперцев, Вместе с остатками женщин и детей, они откатились к центру арены. Сбившись в плотный строй, легионеры Антониды наконец-то вступили на ристалище. Четко чеканя шаг, демонстративно правильно, нарочито уверенно выполняя перестроения, они с четырех сторон окружили кучку оставшихся в живых рабов и замерли в ожидании приказов, выставив копья между сомкнутых щитов. Позади них, выстроились в цепочку поредевшие арбалетчики ариев, подняв свое грозное оружие, которое теперь они вполне могли пустить в ход. На несколько мгновений над пропитанным кровью песком арены повисла мертвая тишина, нарушаемая лишь беспомощными рыданиями женщин уговаривающих детей не бояться, да испуганными причитаниями малышей, молящих отпустить и спасти их. Оставшиеся в живых гладиаторы, молча взирали на шеренги сомкнутых перед ними щитов, в уме отсчитывая последние секунды своей жизни, прикидывая и выбирая, кого же из врагов забрать с собой в последний путь. Взоры распорядителей, обратились к ложе императрицы, куда уже вернулась Антонида, прося у повелительницы, простирающей руку над половиной Светлого мира, приказа закончить действо. Антонида поднялась из кресла, приблизившись к ограждению ложи. Медленно и спокойно, словно и не ждал никто ее распоряжений, обвела она взглядом все ристалище, примечая отчаянные требования ариев добить пленников, восхищенные и даже стыдливые выражения лиц некоторых имперцев, дивящихся подвигу силы человеческого духа, творящегося на их глазах, безразличные, брезгливые взоры, бросаемые на арену фанатиками из числа воинов Спасителя и хмурых беричских мужей, приглашенных ею на потеху. Они-то, в отличие от всех прочих, видели не развлечение, а смерть собственных соплеменников и вряд ли забудут это.
   - Ну что ж. - Подумала про себя Антонида. - Возможно это даже и к лучшему. Пусть видят, что случается с теми, кто не покоряется воле империи и ее великой императрице.
   Если и залетала в ее голову шальная мысль пощадить оставшихся в живых, то теперь от нее не осталось даже легкого воспоминания. Медленно, мучительно медленно, и для обреченных, и для исполнителей приговора, императрица вытянула вперед правую руку со сжатым кулаком, распрямила большой палец и развернула ладонь пальцем вниз, повелевая убить еще живых гладиаторов, а вместе с ними и ни в чем неповинных женщин с детьми. Большая часть трибун, восторженно приветствовала этот знак повелительницы. Почти в тоже мгновение, сомкнутый строй легионеров со всех четырех сторон двинулся на беричей, сжимая кольцо окружения. Послышались хлопки арбалетов, замелькали длинные тяжелые имперские копья, блеснули в последний раз мечи гладиаторов, мечтающих прихватить с собой хотя бы еще одного врага, и через несколько мгновений все было кончено. Легионеры расступились, оставив перед собой, только изуродованные трупы своих врагов. В кровавом месиве из мяса, костей и песка, уже невозможно было разглядеть ни золотого полотнища, ни парящего на нем гордого орла Тура.
   Еще трижды протрубили герольды славу великому сердценосному воинству, и праздник завершился.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 4: КТЕЖСКИЙ РАЗГРОМ

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Нежданно нагрянувшая оттепель, так же неожиданно сменилась лютыми морозами третьего зимнего месяца. Просто проснувшись утром третьего дня после рыцарского турнира и гладиаторских потех, Антонида обнаружила свой лагерь засыпанным по пояс холодным, хрустящим, девственно белым снегом. Воины, заступившие на ночную стражу не накинув даже обычного походного плаща, выглядели теперь словно ледяные статуи, воздвигнутые им самим, и мечтали лишь о том, чтобы как можно скорее пришло время смены караула.
   Запахнувшись в медвежью шубу, поднесенную телохранителями, императрица проследовала к палатке искалеченного короля ариев. Холод и снег, припорошивший отрубленные головы гладиаторов, насажанные на копья по всему лагерю, стер с их лиц испуганное, болезненное предчувствие смерти, придав им черты умиротворенного, спокойного сна. Радуясь вернувшейся вновь стуже, Антонида строила планы своих дальнейших действий и, проходя мимо голов, улыбалась им, словно старым, проверенным друзьям и единомышленникам, способным оценить масштабность ее дерзновенных помыслов.
   Роберта она застала полусидящим на походной койке, раздраженно отталкивающим руку лекаря, протягивающую господину чашу с каким-то противно воняющим варевом. Про себя императрица заметила, что Роберт выглядит вполне сносно для того, кто еще всего лишь несколько дней назад едва не перешагнул слабую грань, отделяющую жизнь от небытия. Недюжинное здоровье молодого королевского организма, понемногу брало верх над слабостью, вызванной переломами и выбитым глазом. Оглядев союзника с ног до головы, императрица одобрительно усмехнулась, а про себя отметила удивительное сходство нынешнего Роберта с мумиями, какие нередко находят в самых южных провинциях империи, недалеко от границ Салнитии, ибо повязка на голове ария, оставляла открытыми только рот, да здоровый глаз, сейчас взиравший на женщину с нескрываемым раздражением и злобой.
  -- Просто прелестно. - Вместо приветствия проворчал
   король. - И как мило. Впервые за три дня, Великая императрица и прочая, и прочая, и прочая, соблаговолила поинтересоваться здоровьем своего преданного союзника. - Роберт склонился в насмешливом поклоне, протянул вперед поврежденную руку, застонал от боли и обессилено откинулся на подушки, заботливо подложенные ему под спину. - Эм - м. - Простонал он. - Дьявол. На что я стал теперь похож? Какая-то тряпичная кукла, а не король.
  -- Тсс. - Антонида с наигранным испугом приложила
   палец к губам. Не поминай врага рода человеческого. Это небезопасно, особенно в твоем нынешнем состоянии. - Она снова ухмыльнулась. - И потом, ты еще хорошо отделался. Мог ведь и вовсе дух испустить. - Роберт мрачно промолчал в ответ. - Ну-ну, не дуйся. Ты ведь сам хотел сразиться с Валерием, так что пенять не на кого. - При упоминании о регенте, Роберт заскрипел зубами.
  -- Дорого ему обойдется мой глаз. Обещаю. - Веселье
   Антониды как рукой сняло.
  -- Ты не посмеешь тронуть его. Во всяком случае, пока. -
   Поспешно прибавили она. - Валерий необходим нам обоим. Без него, легионы могут выйти из повиновения. Труд многих лет окажется, напрасен, а наши с тобой жизни под угрозой. Потом. - Она мечтательно запрокинула голову. - После, когда мы закончим наши дела с князем Светозаром, я подарю тебе его жизнь, и ты сможешь делать с ним все, что тебе заблагорассудится. Потом, но не ранее. - Роберт вновь не ответил. Приняв его молчание за согласие, Антонида переменила тему разговора:
   - Надеюсь, ты уже знаешь, что погода изменилась. Реки и дороги вновь схвачены морозом. Мы можем возобновить наступление!
   - Я нынче больше думаю о том, как бы наступить на боль в собственном теле. - Сварливо отозвался арий.
   - Возьми себя в руки. - Уже раздраженно приказала Антонида. - Неужели вместе с глазом, у тебя вытекли последние мозги? Мы не можем дать Светозару времени на размышления и сбор сил. Залог нашего успеха в скорости. Обратной дороги у нас нет.
   - Да, да. - Роберт примирительно поднял здоровую руку. - Я все понимаю. Прости. Просто я еще не свыкся с ролью калеки, прикованного к постели.
   - Чушь. - Отрезала императрица. - Ни к чему ты не прикован. Твое тело быстро справляется с болезнью. Через месяц, ты уже сможешь сидеть в седле, а сражаться можно и с одним глазом. Только не нужно себя жалеть, и ты поправишься раньше, чем уверяют тебя твои лекари.
   - Твоими прелестными губками, да беричский медок бы хлебать. - Съязвил Роберт, и Антонида с удовольствием отметила, что ее стараниями, он возвращается в свое привычное состояние духа.
   - Вот и отлично, друг мой. - Заключила она. - Отдыхай, набирайся сил до вечера, а я отдам приказ нашим войскам, готовиться к походу. А вечером, мы с Валерием, - легкая улыбка промелькнула по лицу императрицы, но тут же спряталась, - навестим тебя еще раз, и все вместе, мы побеседуем о стратегии и тактике нашей будущей кампании. - Легко развернувшись, Антонида вышла из палатки, оставив после себя стойкий, благоухающий аромат духов, глубоко вдохнув который, Роберт тяжко вздохнул, после чего нетерпеливо протянул руку к лекарю.
   - Ну хорошо, давай сюда свое пойло.
  

***

   Весь остаток зимы, сердценосное воинство безо всякого сопротивления со стороны армий Светозара, продвигалось вглубь коренных беричских земель. Не зная, куда точно направился Великий князь беричей с остатками своих дружин, Антонида, Роберт и Валерий, повели свои армии на Брячиславль, опасаясь оставлять в тылу возможного противника, засевшего за Брячиславскими стенами. Однако их опасения оказались напрасны. Брячиславский князь Горислав с дружиной в город не вернулся, а с прочими войсками Светозара Светлого направился в сторону Ктежа. Об этом союзники узнали от местных жителей, оставшихся в городе надеясь на милость победителей. Антонида возрадовалась еще одной своей победе. Впервые им достался совершенно нетронутый город, без штурма и человеческих потерь. Впрочем, о людях императрица заботилась меньше прочего, хотя брячиславских жителей пощадила. В Щекове и Днерове, стояли гарнизоны северной армии ариев, прикрывая тылы главных сил. Дорога на Ктеж, оставалась открытой.
  

***

   Между тем, князь Светозар собрал в Ктеже все имевшиеся на тот момент в распоряжении беричей военные силы. К его собственной дружине, трем тысячам многакабанцев Родослава и Велеслава, а так же войскам Брячиславля с Бориславлем, присоединились ратиславцы со щековцами, отступившие под натиском ариев и скандов. Родная Многокабань, более ни чем не могла помочь Великому князю беричей. Пока длилась зима, море Чар оставалось самой надежной преградой на пути воинов князя Гремислава, а путь через идильские степи, привел бы к еще одному военному конфликту. Допустить этого, Светозар не мог. Выдержать войну на два фронта, против имперцев с ариями и против Идильского каганата, не представлялось возможным. Впрочем, он подозревал, что и без идилей, ему вряд ли устоять перед воинствами Антониды и Роберта, но другого выхода в его распоряжении не имелось. А потому, как только разведчики донесли о приближении вражеских войск, помолясь Туру со всеми светлым богам, Светозар вывел свою армию в поле, в нескольких часах конного хода от Ктежа.
  

***

   Четыре всадника, медленно выехали на вершину холма, господствовавшего над заснеженной равниной с двух сторон зажатой заиндевевшими бориславскими пущами. Ветры, бушевавшие все время по окончании оттепели, сдули с его макушки весь выпавший за долгую зиму снег, и подкованные копыта лошадей, выбивали из промерзлой земли звонкую дробь на звенящем морозном воздухе. Несмотря на то, что они находились на нейтральной территории, далеко за самыми передовыми дозорами и секретами беричской армии, Светозар совершенно не опасался нападения со стороны врага. Во-первых, ктежские земли окутывала самая, что ни наесть темная, беззвездная и безлунная ночь. Такая, что заметить одиноких вершников, не зная, точно, где они окажутся просто невозможно. А во-вторых, даже самые отчаянные воины имперцев и ариев, не рисковали высовывать в темноте даже нос за пределы круга света отбрасываемого кострами на вышках лагеря, из-за огненных волков, неотступно круживших неподалеку в своем зверином облике. Никто из ушедших в ночь, обратно не вернулся, а зачастую, оставшиеся в лагере, еще долго слышали отчаянные вопли несчастного столкнувшегося лицом к лицу со средними детьми Тура.
   Каждый из четверки воинов, видел оно и тоже - тысячи костров вражеского войска горящих внизу, но зрелище это вызывало в них самые разные мысли. В Дарстейне, закипала молодая горячая кровь, требуя выплеснуть гнев и ненависть, скопившиеся за время отступлений. Умудренные опытом Мечислав с Трувором, украдкой тревожно поглядывали на Великого князя, на душе у них было неспокойно. А сам Светозар глядя на чужие огни, думал о завтрашнем дне. Не имелось нужды считать костры и солдат, гревшихся у них. Он отлично знал - в завтрашней битве беричам не выстоять. Не потому, что сытые, свежие, хорошо обученные армии Роберта и Антониды намного превышают численностью его собственные дружины, измотанные, оборванные и голодные, а потому, что беричи после падения Берева, утратили веру. Веру в богов, веру в своего Светлого князя Светозара - защитника Светлого мира, но самое страшное, они утратили веру в себя. Некогда гордые, непобедимые стяги беричских княжеств, уже не вызывали в простых воинах, да что там в воинах, даже в княжеских дружинниках былого воинского духа позволявшего творить истинные чудеса на поле брани, когда меньшие и слабейшие, бьют больших и сильнейших. Великий князь знал, завтра они выйдут драться, станут в строй, убежать им не позволит честь, но будут повержены, а большинство не доживет до вечера. Поэтому, Светозар не составлял планов завтрашнего сражения. Он оставил это занятие другим князьям и полководцам. Сам же он думал о том, одном единственном, что еще может повернуть эту войну вспять, может помочь вернуть беричам свое былое величие - о лунном мече Тура. Как он и предполагал, Турлинг не помогал Антониде, однако сам факт обладания волшебным оружием богов лил воду на ее мельницу. Вернув меч, Светозар мог надеяться поднять боевой дух своих людей, выбить почву из-под ног императрицы Восточной империи и короля ариев. Более того, его долг хранителя, обязывал предпринять такую попытку. - Завтра, завтра он ударит и может быть, удача снова улыбнется своему бывшему любимцу и избраннику богов. - Великий князь, медленно натянул поводья, разворачивая коня. - Завтра. - Телохранители молча тронулись следом.
  

***

   Утро сражения, выдалось морозным и хмурым. Из темных злых туч, сгрудившихся на сером болезненном небе, не освещенном даже самым хиленьким солнечным лучиком, повалил густой колючий снег, а холодный северный ветер принялся пригоршнями бросать его в лица и за шиворот тысячам солдат построившихся в боевые порядки как по одну, так и по другую сторону бранного поля. С того расстояния, на котором он находился от вражеских армий, Светозар не мог разглядеть сквозь пелену снегопада, тактической расстановки противника, да собственно интересовала она его, скорее по старой привычке стратега, чем по действительной нужде. Предоставив младшим князьям распоряжаться дружинами в сегодняшнем бою, Великий князь беричей, оставил при себе всего две сотни бойцов. Первую, составили огненные волки, приплывшие вместе с Миролиной с Острова Грез. Правда, сотня несколько поредела после сражения на Смоли, потеряв четырнадцать бойцов, поэтому Светозару пришлось пополнить ее своими дружинниками, в числе которых из трех его телохранителей оказался только Дарстейн.
   Накануне ночью, у Светозара состоялся неприятный разговор с Трувором и Мечиславом, желавшими принять участие в акции по возвращению лунного меча. Несмотря на все их доводы, увещевания и даже открытую попытку неповиновения, он взял со старых воинов клятву, защищать в сражении неразлучных Творимира с Ольгердом. В случае поражения и не возвращения самого Великого князя, они должны помочь юному княжичу отвести все войска, какие останутся, в Бориславль, единственный город кроме Ктежа пока не захваченный врагом, а после просить помощи у полканитов. Никто другой этого поручения не смог бы исполнить. Только его верные телохранители, воспитатели и друзья, знали дорогу к старшим детям Тура и были лично знакомы с их военным вождем. Признав правоту Светозара, им пришлось согласиться.
   Другую сотню, он набрал из всадников Гава-Иджила, больше надеясь на бесшабашную лихость степняков, чем на веру собственных дружинников в беричские стяги.
   Под прикрытием вышедшего на боевые позиции войска, воспользовавшись сплошной снеговой завесой, маленький отряд Великого князя, углубился в промерзший лес дожидаться своего часа.
   По всей вероятности, Антониде и Роберту, крайне не терпелось покончить с последним организованным очагом сопротивления, потому что, едва построившись, их армия под вой боевых труб и бой барабанов, ринулась в наступление. Уже сквозь ветви деревьев, бориславской чащи, Светозар видел, как с древним своим боевым кличем, навстречу им двинулись беричские дружины. Несколько мгновений спустя, звенящий от мороза воздух, наполнился пронзительным посвистом стрел, звоном сталкивающихся клинков, криками первых раненых и стонами умирающих.
   Великий князь, смотрел на битву, словно сквозь туманную пелену. Он видел своих и чужих воинов, видел пеших и всадников, профессиональных солдат и едва одетых, кое-как вооруженных ополченцев, видел кровь, так легко и естественно впитываемую снегом, отчего он сразу утрачивал свою блистающую белизну, приобретая зловещий пурпурный оттенок, однако происходящее, словно дурной сон, что без следа рассеивается с первыми лучами солнца, не задевало его сознания. Он будто впал в апатию - все видел, но ничего не замечал. Великий князь ждал. Во-первых, битве нужно дать разгореться, заставить противника поверить в успех и ввести в бой все имеющиеся у него в распоряжении силы. Во-вторых, Светозар ожидал разведчиков Миролины, вместе с началом боя отправившихся глубоко во вражеские тылы. Необходимость знать точное место нахождения лунного меча, сейчас была превыше всего, поскольку сил хватит лишь на один единственный прорыв.
   А между тем, сражение складывалось далеко не в пользу беричей. Центр армий Великого княжества беричей, еще сопротивлялся мощному натиску имперских легионов, а вот на флангах, тяжелой рыцарской коннице ариев удалось смять противостоящих им ополченцев и легкую кавалерию сакалов. С каждой минутой воины Роберта все сильнее углублялись в тылы беричского войска, разрывая ровную линию строя, угрожая его основным силам неминуемым окружением. Заметил это и командовавший армией в отсутствие Светозара, брячиславский князь Горислав. Спустя некоторое время, Великий князь услышал призывный звук боевого рога, оповещавший центр беричей о необходимости отступления. Пока еще в полном боевом порядке, тяжелая пехота двинулась назад, выставив в передние ряды длинные копейные навершия сдерживая через чур ретивых имперских легионеров. Мечники отошли в глубь строя. Постепенно фронт выровнялся, однако это стоило Гориславу его единственного резерва, элиты беричской армии, конных княжеских дружин. Ни чем не уступающая рыцарям Роберта кавалерия, остановила продвижение сердценосного воинства на флангах. И все же, шаг за шагом, противник теснил войско Великого княжества к его ставке и обозам. Светозар, в начале боя находившийся на линии сшибки двух ратей, теперь видел лишь спины вражеских воинов, закрывшие ему обзор собственных сил. Впрочем, именно на это он и рассчитывал. Еще немного выждать, пропустить резервы ариев и имперцев, спешно вводимые в битву, дабы внести перелом и перед его отрядом, откроется чистое пространство. Тогда ни кто уже не успеет помочь Антониде с Робертом. Лихой удар двух сотен всадников, сметет со своего пути телохранителей, и лунный меч вновь вернется в ножны, по-прежнему носимые беревским повелителем за спиной. А если ко всему удастся пленить короля ариев и императрицу, а может убить, Светозар еще не решил, то все еще возможно повернуть вспять. Беричские стяги вновь вознесутся над Великим Беревом, а круг небесных богов как прежде будет сиять золотыми отблесками перед великокняжескими палатами. В этот момент, вернулись разведчики огненных волков. Несколько минут пошептавшись с ними, Миролина подошла к отцу:
   - Меч у Антониды. Вокруг нее, только личная охрана, не более сотни, на вид и не воины вовсе. Все в длинных балахонах, как у служителей Спасителя, только не белых, а красных. - Фанатики из ордена Спасителя, никогда раньше не участвовали в военных действиях империи, поэтому лесная дева и вынесла столь поверхностное суждение об их боевых достоинствах. - Король ариев неподалеку. Похоже, он ранен. Сидит не на коне, а в кресле, нога и рука забинтованы, на глазу повязка. С ним всего десятка два рыцарей да три десятка арбалетчиков. За ставкой, в двух тысячах шагов, есть еще когорта легионеров. Видно все же они опасаются поражения, раз оставили свежих воинов для прикрытия отступления, но этим не успеть - пехотинцы. Больше никого, даже охранения и секретов в лесу нет.
   - Ну что ж, - вздохнул Великий князь, - ситуация даже лучше чем я ожидал. Всегдашняя осмотрительность изменила нашим врагам. - Он тоже не знал, что каждый воин Спасителя, сходил за десяток отборных имперских легионеров. - Так давайте же воспользуемся этим. - Выждав еще несколько минут, чтобы введенные в бой резервы Роберта и Антониды уже не могли из него выйти, Светозар коротко приказал. - Вперед!
   Две сотни всадников, с лязгом выхватив из ножен мечи и сабли, лавиной вылились из застывшего леса. Поднимая за собой облака снежной пыли, они понеслись на ставку противника. Три боевых клича разных народов составлявших отряд Великого князя, звонко раскатились над полем боя, привлекая внимание императрицы и короля.
   - Бер! Бер! Бер! - В порыве боевого азарта кричали дружинники Светозара.
   - Тур! Тур! Тур! - Вторили им огненные волки.
   Но громче всего, звучал дикий посвист степняков и их девиз:
   - Сакал! Сакал! Сакал!
   Заметив мчащуюся на них конницу, Антонида встревожено обратилась к командиру воинов Спасителя:
   - Почтенный Захарий...
   Но третий магистр бесцеремонно, как назойливую девчонку-прислужницу, мешающуюся под ногами, оборвал повелительницу империи:
   - Я все вижу.
   Повинуясь его тайным боевым знакам, каре, окружавшее императрицу, перестроилось в линию. Антониду отодвинули за рыцарей Роберта, а арбалетчики короля ариев подняли свое смертоносное оружие, беря на прицел отдельных всадников из отряда Светозара. Когорта, стоявшая вдалеке, получив приказ идти на помощь, бросилась к ставке бегом, но и враги и друзья, видели - им не поспеть вовремя. Судьба коронованных особ решиться в считанные мгновения после сшибки конницы с личной охраной монархов.
   Когда до линии воинов-фанатиков оставалось не более ста шагов, Великий князь, до того недоумевавший, как горстка пехоты с виду безоружная собирается противостоять его отряду, вдруг осознал свое заблуждение. Видно сегодня не светлая богиня Доля плела судьбу его воинов, а злобная Морена, сучила свою темную нить. В доселе пустых руках воинов Спасителя, появились тонкие стальные древки складных пик, ранее спрятанных под широкими балахонами. Мгновение, и строй беспомощных монахов ощетинился блестящей сталью, превратившись в смертоносную ловушку для конницы. Ни вернуться назад, ни свернуть с дороги, люди Светозара уже не могли. Могучая сила инерции, вынесла их прямо на острые навершия копий фанатиков Захария. Дико заржали кони, пронзаемые насквозь, всадники летели на землю, где им не позволяя подняться на ноги, задние ряды воинов Спасителя своими знаменитыми ножами тут же перерезали горло. И сразу же, по задним рядам отряда, еще не охваченным паникой передовых, хлестнул арбалетный залп ариев. Конники заметались, словно мухи в паутине безжалостного паука. Путь назад, был уже отрезан. Имперские офицеры, заметив нападение на ставку, поспешно отводили часть войск назад. Общему ходу сражения это уже не могло помешать. Почти на всем фронте, беричи, пока еще организовано, но отступали, все больше прижимаясь к своим обозам. Еще немного и им придется пожертвовать частью дружин, в попытке спасти остатки армии. Впереди, резервная когорта находилась уже в полутысяче шагов от места схватки. Светозар, мчавшийся во главе отряда, счастливо избежал участи многих своих воинов. Пики двух имперцев целили не в коня Великого князя, а в него самого. Откуда было знать рядовым фанатикам из ордена воинов Спасителя, что на беричском повелителе надета кольчуга, сплетенная самой Макошей из первометалла в незапамятные времена, сразу после низвержения богов Темного мира. К их удивлению, вместо того, чтобы пробить кольчугу и показаться из спины врага, острия их копий с хрустом переломились. Воспользовавшись замешательством своих противников, Светозар одним взмахом своего меча снес головы им обоим. Там где прошел Великий князь, в строю фанатиков образовалась брешь, куда сразу бросились остальные воины отряда. Светозар видел, что еще может успеть вступить в бой с рыцарями Роберта, но выиграть его до подхода легионеров из резервной когорты он уже не успеет. В этот самый момент, будто насмехаясь над ним, сквозь неплотный строй щитов личной охраны короля ариев, блеснуло лезвие Турлинга. Но думать об этом не оставалось времени. Со всех сторон с радостными криками предчувствия победы, приближались имперские солдаты. Медлить больше было нельзя. Неподалеку от Светозара сражался Луквольф. Он только что вынул длинный кинжал из шей своего очередного противника и метнул его в еще одного, опрометчиво раскрывшегося врага. Великий князь, тут же окликнул огненного волка:
   - Луквольф, пришло время показать твое искусство. Еще несколько минут и нам конец. Прикрой нас, нужно идти на прорыв.
   Маг только кивнул, отбивая в сторону мечом, направленное в него копье, и отъехал в гущу своих воинов, подальше от пик и кинжалов фанатиков Захария. Светозар дал знак Дарстейну трубить прорыв. В это время, порывшись у себя в седельной сумке, Луквольф поспешно достал горсточку какого-то порошка, сокрушенно покачал головой, сожалея, толи о самом зелье, толи о его количестве и беззвучно прошептав какую-то фразу, бросил пригоршню под ноги имперцам. Клубы тумана, поднявшиеся от снега, быстро окутали место сражения, лишив возможности наносить осмысленные удары как обороняющихся, так и нападавших. Под прикрытием вуали тумана, смешавшегося со снегом, все также сыпавшим с безжизненного неба, под звуки боевого рога Дарстейна, воины Светозара ринулись в прорыв в единственном спасительном направлении - к замершему от ужаса сражения замерзшему лесу по левую руку от них. Возникнув из тумана прямо перед опешившими легионерами резервной когорты, они мгновенно разметали жиденькую цепь имперцев, выбравшись на простор. Путь к бориславским чащам, куда вряд ли сунуться вражеские солдаты был открыт. Еще щелкали вслед арбалеты ариев, но вырвавшиеся из западни всадники уже видели перед собой спасительную опушку. Их осталось чуть больше сотни. Через несколько мгновений, хмурые сосны и ели, надежно укрыли горстку беглецов под своей сенью, но еще долго слышали они звуки удаляющегося сражения и протяжно печальную мелодию боевого рога беричей, оповещающего всех вокруг - дружины Великого князя разбиты и отступают в Бориславль.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 5: УТРАЧЕННЫЕ НАДЕЖДЫ

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Унылые вереницы беричских дружин еще тянулись по большой княжеской дороге, проложенной в глухих бориславских пущах к столице княжества, а небольшой отряд из пяти десятков воинов, преодолев, за пять дней, восьмидневную дорогу и едва не загнав насмерть лошадей, вышел к берегу Идили, прямо напротив суровых, молчаливых вершин Северного хребта. Во всем Светлом мире, вскоре, весна, одержав победу в краткой битве с зимой, вступит в свои права, принося с собой новую надежду всему живому. Но и Трувор, и Мечислав, твердо знали - здесь, на пороге вечных снегов и льдов, перед отрогами мрачных северных гор, солнце появиться еще не скоро. Прочный ледяной панцирь, еще долго будет удерживать в своих тесных объятьях буйное, страстное тело могучей Идили. Впрочем, в этот раз, такое положение дел, оказалось для беричей только на руку.
   Издавна, с незапамятных времен войн огненных волков с людвигами, когда еще вседержитель Тур не вдохнул пламя жизни в прародителя людей Бера, закрепилась за землями вдоль берега Идили, что вели к отрогам Северного хребта, дурная слава. А после, когда в неуемном своем стремлении познания, неосторожные люди поселились неподалеку от владений ужасной Симаргалы, став первыми ее верными псами, и вовсе все живое старалось обходить их стороной. Бориславские князья, никогда не строили форпостов вблизи своей северной границы. Со временем, песиголовцы и людвиги ушли в легенды, но дурная слава северных земель крепко накрепко врезалась в головы бориславцев.
   Окажись Творимир с провожатыми здесь в разгар лета, или хотя бы к концу второго месяца весны, и им бы пришлось, как когда-то Светозару с его отрядом, строить плот из деревьев, в изобилии произраставших в лесу, потому, что никаких следов человека не сыскать было на день конного хода кругом, а, значит, ни лодок, ни тем более паромов или мостов через Идиль в этом краю просто не существовало.
   Достигнув берега Идили ближе к вечеру, люди получили долгожданную передышку. Дружинники еще обустраивали лагерь, основательно подготавливая стоянку к многодневному ожиданию (кому-то предстояло остаться с лошадьми, дожидаясь возвращения княжича и его наставников), а Трувор, Мечислав и Творимир, уединились подальше от посторонних взглядов. Старым слугам Великого князя, предстояло напутствовать его наследника на свершения, достойные родовой славы. Творимир очень скучал за Ольгердом, но младшего многокабанского княжича по настоянию Трувора оставили на попечение старших братьев в Бориславле.
   Подыскав подходящее толстое поваленное дерево, сканд бросил на промерзшее, припорошенное снегом суковатое бревно свой овечий тулуп, присел, и сделал приглашающий знак остальным присоединиться к нему. Оба старых воина, осознавали - впереди их ждет кое-что пострашнее зимней стужи, и потому, в отличие от Творимира, не обращали на колкий мороз никакого внимания. Трувор помолчал еще некоторое время, собираясь с мыслями и начал:
   - Послушай, мой мальчик. - Сканд давным-давно не обращался так к сыну Светозара, поскольку по беричским меркам, княжич уже вошел в достаточно зрелую пору, и это само по себе говорило о важности и необычности разговора. - Только светлая богиня Доля, да еще вещие девы судицы ведают, о судьбе твоего отца и ушедших с ним в битву воинов. Но жив он, или нет, ясно одно, Турлинг по-прежнему в руках врагов, иначе мы бы уже гнали имперцев с беричской земли. Я не перестаю возносить молитвы богам, дабы уберегли они Светлого князя, да одними молитвами делу не поможешь. Вот, - сканд достал из ременного кошеля свернутую тряпицу и развернул перед Творимиром, - когда-то, я передал твоему отцу, почти такой же перстень. - Золотое кольцо на ладони Трувора тускло блестело в лучах заходящего зимнего солнца. - Все в этом мире повторяется. Во второй раз жизни, я вынужден исполнять скорбный долг, возложенный на меня другом и повелителем. Такова моя судьба. Твоя же судьба, сражаться за наследие детей Бера, до последнего вздоха, как делали это твой отец с дедом, а до них самих, их предки до несчетного колена. - С этими словами, Трувор вложил великокняжеский перстень в ладонь Творимира.
   Княжич молча снял правую рукавицу и надел кольцо на средний палец. Вместе с перстнем, пришла какая-то странная пустота в душе. Будто присутствие кольца, твердо свидетельствовало о смерти отца и сестры. И все же, юноша нашел в себе силы смотреть Мечиславу с Трувором в глаза прямо. Оба старых воина заметили темную гневную искорку, зародившуюся в глубине его небесно голубых глаз, а, заметив, перекинулись одобрительно-успокаивающими взглядами.
   - Теперь князь, когда покончено со всеми формальностями, перейдем к делам насущным. - Промолвил Мечислав.
   Творимир заметил, как наставник зябко прячет левую руку, на которой не хватало кисти за пазухой своего тулупа. Память вернула Мечислава в тот день, когда неподалеку отсюда, но уже на другом берегу Идили, он вместе с друзьями сражался против людвигов, был ранен отравленной секирой и после лишился руки.
   - Что ты знаешь о походе твоего отца к Пещере Огненной колесницы? - Неожиданно спросил старый дружинник.
   На мгновение задумавшись, Творимир ответил:
   - Только то, что поют в своих песнях сказители. Отец, вместе с вами, нашел полканитов, они показали ему дорогу к пещере, а вышел он оттуда уже с Турлингом в руках. Никаких подробностей. Отец не любил разговоров о мече, поэтому никогда не рассказывал, как он его добыл. - Немного помедлив, он добавил. - Я думаю, раз мы здесь, на границах Северного хребта, значит, снова станем искать полканитов? - Это был полу вопрос, полу ответ.
   - Что ж, ты прав. - Вступил в разговор Трувор. - Только искать в этот раз нам нет нужды, мы знаем дорогу в обиталище старших детей Тура. Однако, вполне возможно, добраться до него, нам окажется куда сложнее, чем в прошлый раз. Еще до начала войны, порубежники князя Владислава бориславского, замечали людвигов на нашем берегу Идили, что ни день, волхвы выявляли двоедушников, пытавшихся подобраться к твоему отцу, что же говорить о сегодняшнем дне? Наверняка карлики следят за обоими берегами и кишмя кишат в горах. Нет у нас времени на раздумья да долгие разговоры. Ты, потомок Светозара. Только ты сможешь воззвать к старшим детям Тура о справедливости. Готов ли ты к этому?
   - Готов, не готов, сейчас рассуждать нечего. - Вовсе не по-детски ответил Творимир - Идти надо, а там видно будет.
   Старые дружинники молча переглянулись, одобрение отразилось на их суровых, отмеченных множеством шрамов обветренных лицах.
   - Тогда за дело, Великий князь, - Мечислав впервые назвал Творимира титулом отца. - Выступаем немедля.
   Трувор и Мечислав, спешили не только потому, что каждое мгновение промедления приближало окончательное крушение Великого княжества беричей, но еще и из-за опасения встречи с людвигами на слишком ранней стадии их похода. Даже, несмотря на то, что оба они понимали - карлики Чернобога, жители горных пещер, ночью видели гораздо лучше, чем днем, ночная мгла, словно успокаивала воинов.
   Решили идти втроем. Лишний десяток дружинников в деле не поможет, а трое укроются от посторонних глаз легче десяти. Вместо тяжелых тулупов, Творимир, Трувор и Мечислав надели поверх кольчуг теплые куртки из дубленого, коротко подрезанного овечьего меха. Теплая одежда хорошо согревала тело, почти не стесняя движений. Такими куртками пользовались зимой бориславские, ратиславские и щековские порубежники, вынужденные подолгу находиться на открытом воздухе, не имея возможности разжигать костры. Поверх курток, воины опоясались ножнами с мечами и боевыми ножами, а за плечи забросили легкие арбалеты - беричские луки в такой мороз были не эффективны, а щиты и вовсе вряд ли пригодятся. Все, в дорогу.
  

***

  
   Идиль они пересекли за полчаса, передвигаясь, бегом не останавливаясь ни на мгновение. Ночь выдалась тихая. На прозрачном небе проступил целый рой звезд, вместе с луной ярко освещая закованную в ледяной панцирь реку и весело отражаясь на изломах наста покрывавшего лед. Трувор даже подумал про себя, уж лучше б валил густой снег, да бушевала метель. А так, три человеческих силуэта, словно на ладони лежали на теле реки, подставляя себя под чужие, враждебные взоры, а возможно и под меткий арбалетный болт. На всякий случай, сканд посовещавшись с Мечиславом, повел их маленький отряд немного в сторону от того места, где начиналась тайная тропа. Лед ведает, этих карликов, что придет в их черные головы. Может быть там, у самого подножия северных гор, уже сидят в засаде порождения Чернобога.
   Впрочем, все опасения Трувора оказались напрасны. Ни одного людвига не было почти на полтора дня пути от берега Идили. Ярость и злоба на неудачу в Снежных пещерах, привела воинов Гагу на границы земель полканитов. Царь людвигов решил, во чтобы то ни стало, пробиться в Пещеру Огненной колесницы и вернуть отца своего народа в Светлый, а после, в Небесный мир. В этот момент, все жители города Черных камней, осаждали границы Внешнего круга, отделявшего Пещеру Огненной колесницы от владений карликов повелителя Темного мира. Каждая франциска дорога была Гагу, и он не мог отрядить хотя бы десяток воинов на охрану тайной тропы.
   Уже к утру, когда заря Денница только-только позолотила далекий горизонт, троица вплотную приблизилась к большой площадке на тропе, где двадцать лет назад, отряд Светозара столкнулся с людвигами и где Трувор с Мечиславом впервые повстречали полканитов. Отсутствие препятствий на пути, вовсе не успокаивало старых дружинников, тогда как Творимир, не имевший достаточно опыта, во всем полагался на своих спутников. Оба воина знали - карлики Чернобога, могли скрываться так, что если они не пожелают, вряд ли и следопытам огненных волков удастся их разглядеть даже на открытом пространстве. И еще, всех троих с некоторых пор стал беспокоить странный, неприятный запах, похожий на сладковатый аромат разлагающейся плоти, все усиливающийся по мере их приближения к платформе. Шагов за двести, до появления площадки в зоне видимости, Трувор подал беззвучный сигнал и Творимир с Мечиславом, вслед за скандом, перекинули арбалеты со спины в руки, замедлили шаг и далее уже продвигались, прижавшись к скальной стене. Трувор с Мечиславом, прекрасно помнили рассказ Хранителя Внешнего круга о тоннелях, пробитых в горных толщах людвигами, что вели прямо к этой самой площадке. На расстоянии полета арбалетного болта, запах, преследовавший маленький отряд, стал вовсе невыносим и Творимир украдкой прикрыл нос ладонью. Рукавицы они давно сняли, чтобы не мешали при стрельбе. Трувор, шедший в авангарде, как ни старался, в свете наступающего утра, никак не мог разглядеть впереди никакого движения, только смутно видневшуюся посреди платформы бесформенную массу, довольно объемную, перекрывавшую дорогу наверх. Подождав несколько минут и не заметив изменений, они, посовещавшись, приняли решение двигаться дальше, но для начала, произвести разведку на площадке. Вперед выдвинулся Мечислав. Из-за отсутствия левой кисти, он не мог так уверенно, как его спутники, стрелять из арбалета, потому ему выпадало проверить дорогу впереди. Под прикрытием арбалетов Трувора и Творимира, чутко следившими за движением на платформе, Мечислав поднялся в полный рост, закинул свой арбалет за спину и, обнажив меч, двинулся вперед. По мере того, как он приближался к бесформенной груде, он стал замечать отдельные детали того, из чего собственно эта груда состояла. Сначала беричу показалось, будто некто свалил в кучу останки большого отряда всадников. Но он никак не мог взять в толк, откуда взяться всадникам в горах на такой крутизне. То тут, то там, из кучи торчали копыта и крупы лошадей, а рядом с ними, человеческие руки, ноги и торсы. Головы же, были аккуратно отсечены и насажены на копья, окружавшие ужасно вонявшую свалку тел. Теперь Мечислав знал, откуда взялся тот запах, несмотря на лютый мороз, распространявшийся далеко окрест, преследуя их большую часть пути. Подойдя еще ближе, воин со всей очевидностью осознал, что ошибался вначале, приняв скорбные останки, за тела людей и лошадей, тем более что лошадиных голов видно не было.
   - О светлые Тур и Макоша. - Прошептал он, тихо опускаясь на колени и делая знак спутникам приблизиться.
   Мигом подбежавшие Творимир с Трувором, оказались поражены не меньше Мечислава. Их взорам предстала братская могила полканитов - старших детей вседержителя Тура. Правда сейчас это была вовсе не могила, а груда обезображенных останков безжалостными руками собранная в кучу и оставленная гнить на морозном воздухе гор.
   - Очистительный огонь, отпустит души павших в небесные чертоги светлых богов, успокоив их навеки. - Тихо промолвил Мечислав.
   Воины молча принялись снимать головы с копий и складывать их у подножия сваленных тел. Творимир насчитал сто девять голов. Едва закончив, Мечислав собирался плеснуть на тела крепкого прозрачного вина, приготовляемого только в Восточной империи, называемого мудреным словом спиритус, припасенного в небольшой фляге, на случай необходимости растереть обморожения, или принять внутрь для согреву, и тут все трое услышали слабый стон со стороны скальной стены. Мгновенно арбалеты Трувора и Творимира оказались в руках, указывая болтами в сторону звука, а Мечислав поднял меч в боевую позицию. Но сразу же, оружие в руках воинов как бы само собой опустилось от увиденного. У входа в темный тоннель, опустившись прямо на снег, лежал полканит. Лошадиное туловище вороной масти покоилось на неподвижных ногах. С первого взгляда, могло показаться, будто воин отдыхает, если бы человеческий торс не был так неестественно отклонен назад, голова запрокинута, а руки не обвисли безвольно. Стон повторился. Все трое подошли к полканиту. Трувор приподнял ему голову, заглядывая в глаза. Судорога узнавания, несмотря на прошедшие со дня их последней встречи десятилетия, прокатилась по лицу сканда. Узнал полканита и Мечислав.
   - Что здесь произошло, Вал? - Глухо, почти шепотом спросил берич на языке Острова Грез. Языка старших детей Тура он не понимал, но знал, что полканиты владеют наречием огненных волков и лесных дев.
   Хранитель Внешнего круга, ответил не сразу, хотя узнал Мечислава с Трувором мгновенно. Двадцать лет для него, вечно живущего, промелькнули, словно один день. Вины видели, какие страдания испытывает он, пытаясь заговорить. Сухожилия на ногах полканита были подрезаны, а хребет переломлен в той части, где человеческое тело переходило в свою лошадиную часть. Так людвиги отомстили герою, после смерти своих товарищей в одиночку бившемуся с сотнями врагов. На шее Трувор заметил следы зубов. Карлики Чернобога любили пить кровь поверженных противников.
   Мечислав достал флягу с водой и смочил пересохшие с запекшейся кровью губы Вала. С трудом, разлепив рот, полканит заговорил тихо-тихо. Слова вырывались из него вместе с хриплым шипением натужно работающих легких. Трувору, Мечиславу и Творимиру, пришлось низко наклониться, чтобы расслышать эти звуки.
   - Добро вам, младшие братья. В недобрый час привела вас богиня Доля в наши горы. - Слова словно вытянули из Вала остаток сил, он закашлялся, устало прикрыл глаза и смолк.
   Спрятав флягу с водой, Мечислав вынул емкость с крепким вином. Трувор бережно приподнял голову полканита, а берич влил ему в горло добрую порцию напитка. Обжигающая жидкость, немного ободрила Хранителя Внешнего круга, и он продолжил:
   - Людвиги, чернобогово племя! - Гнев отразился в глазах уже затянутых поволокой смерти. - Десяток разведчиков донес, что проклятые карлики снова рыщут на этой площадке. - Вал перевел дух. - Мы знали, немного их осталось после битвы на Черном кургане. Многие из тех, кто был там, отдали Чернобогу свои темные души под нашими и вашими мечами. Долгие годы не поганили их мерзкие ноги тайной тропы к нашим границам. Ярость лишила нас разума. Нас просто заманивали в ловушку, а мы не заметили этого. Я с сотней воинов охраны Внешнего круга поспешил сюда и угодил в засаду. Нас расстреляли в упор из арбалетов. Наверное, все жители города Черных камней собрались на это побоище. Почти все мои братья полегли мгновенно - стрелки карлики отменные. - Скупая слеза истинной скорби бессмертного по бессмертным, скатилась по бородатой щеке полканита. - Но мы бились до конца. - Казалось, голос Вала дрогнул перед следующей фразой. - Всех убили, а меня искалечив, обрекли на медленную смерть.
   - Когда? - Только и спросил Трувор. На более подробный вопрос просто не было сил.
   - Два дня и две ночи минуло. - Тихо промолвил Хранитель Внешнего круга. - Людвиги надругались над мертвыми, забрали их огненные кольчуги и шлемы, и ушли вверх по тропе к Внешнему кругу. Я слышал, как они на своем темном наречии говорили о Пещере Огненной колесницы. Теперь, когда погибло столько наших воинов, а исчадия Чернобога заполучили наши доспехи созданные самими Туром и Макошей, Огненная колесница вседержителя в опасности. Угроза нависла не только над Светлым миром, но и над миром Небесным. Никто за два дня не приходил сюда, ни людвиги, ни мои братья. Значит, Внешнего круга более не существует, а Боз с оставшимися воинами укрылся в нашей цитадели. - Вал вновь закашлялся. - Спешите, братья на выручку, ведите людские армии, спасайте Огненную колесницу от чернобоговых слуг! - Полканит выплеснул все, для чего жил в муках эти два страшных дня, постоянно имея перед глазами картину поруганных тел своих собратьев, и замолк. Людвиги в своей лютой злобе, думали, будто наказали, унизили, заставили страдать ненавистного Хранителя Внешнего круга, лишившего жизни многих из них. На самом же деле, Вал радовался даже такой жизни. В нем теплилась мизерная, почти невозможная надежда, что кто-нибудь из людей, или огненных волков пойдет по тропе и унесет с собой в Светлый мир страшную весть. И вот, невозможное стало возможным. Боги Небесного мира услышали мольбы своего верного служителя, послав к нему этих двух людей и юного огненного волка (Вал, обманутый внешностью Творимира, принял его за жителя Острова Грез).
   Полканит опустил голову на грудь и замер. Говорить ему было больше не о чем. Пораженные услышанным, молчали и люди. Прямо сейчас, вокруг них рушилось, казавшееся незыблемым устройство их мира и как раз тогда, когда сами они ничем помочь не могли. У них, спешивших к старшим братьям за помощью, выбили из-под ног землю, самих, попросив о помощи. По молчаливому соглашению, они не стали рассказывать Валу ни о том, зачем шли к Пещере Огненной колесницы, ни о том, что творилось сейчас в Светлом мире, ни о том, что произошло с лунным мечом Тура.
   - И еще. - Вновь обратился к ним Хранитель уже не существующего Внешнего круга. - Предайте огню тела моих братьев. Отпустите их души к нашему отцу. Они этого заслужили.
   Все трое молча кивнули. Мечислав отошел к кургану из тел и вылил все крепкое вино на поверженных полканитов. Он очень надеялся, что его хватит, для того, чтобы поджечь промерзшую плоть. Достав трут, кремень и кресало, он быстро добыл огонь и поджег погребальный костер. На большие почести времени уже не имелось. На мгновение люди и полканит застыли, наблюдая как густой, черный дым прямым столбом поднимается в прозрачные бирюзовые небеса, какие редко бывают над Северным хребтом, вознесли краткие молитвы Желе и Карне, а потом пришло время прощаться. Трувор, Мечислав и Творимир сгрудились возле искалеченного полканита.
   - Прощайте, младшие братья. Теперь я могу спокойно отправиться в чертоги нашего отца, Тура вседержителя, где до скончания миров буду пировать в кругу смельчаков сложивших головы во славу Небесных богов. - Вал сам поднял голову, хотя это стоило ему невероятных усилий и дикой боли в переломанном позвоночнике. - Мечислав. - Тихо промолвил он и все трое поняли, какая просьба скрывалась в простых звуках имени старого дружинника.
   Мечислав кивнул и обратился к спутникам. - Идите, я догоню вас.
   Трувор тронул замершего Творимира за плечо.
   - Прощай, могучий Вал. - Обратился к полканиту сканд. - О твоих подвигах еще сложат песни в Светлом мире.
   - Прощай, старший брат. - С дрожью в голосе промолвил молодой князь.
   Вал еще раз поднял глаза на людей, молча кивнул. Трувор с Творимиром развернувшись, двинулись по тропе вниз. Их миссия на Северном хребте исчерпалась, так по настоящему и не начавшись.
   Едва силуэты сканда и княжича скрылись за поворотом тропы, Творимир следивший за ними, обернулся к Валу.
   - Прощай, старый друг и старший брат. - Прошептал он. - Прости меня за то, что отнимаю твою вечную жизнь. Когда-нибудь, возможно очень скоро, мы увидимся с тобой в сверкающих чертогах нашего небесного отца.
   Мечислав знал - даже прощение Вала, не убережет его от наказания за неправое дело, хотя полканит сам просил берича о последней милости. Мечислав вспомнил, как быстро обернулась ему смерть Всеслава потерянной рукой. Боги не медлили со своим бесстрастным правосудием.
   Медленно вложив в ножны меч, воин достал длинный, широкий, очень острый боевой нож. Губы еще беззвучно возносили молитвы Небесным богам, а тренированные руки, уже делали свое дело. Одним отточенным ударом, снизу вверх, Мечислав всадил Валу нож под ребро по самую рукоять, пронзив насквозь сердце, и резко выдернул наружу. Смерть пришла мгновенно. Полканит даже не смог поблагодарить своего избавителя. Бросив запятнанное оружие на снег, Мечислав отправился вслед за Трувором и Творимиром.
  

***

  
   Всю обратную дорогу до южного берега Идили люди молчали. Говорить было не о чем, да и не хотелось. Все и так понимали - последняя надежда утрачена. Ждать помощи больше неоткуда. Куда пропал Светлый князь Светозар, было неведомо. Оставалось только возвращаться в Бориславль и защищать последний оплот беричского государства до последнего воина. Только когда они оказались в кругу верных дружинников, первым заговорил Творимир. Великокняжеский перстень на правой руке, словно горел огнем, требуя от него немедленных действий.
   - Нечего нам здесь больше ждать. - Громко и твердо выговорил он. - По коням, в Бориславль. Нас ждут
   там.
   Мечислав с Трувором в очередной раз одобрительно переглянулись.
  

***

   Спустя полчаса, всадники углубились в леса. Их ждал еще не осажденный город, их снова ждала война.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 6: НАРУШЕННАЯ КЛЯТВА

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Добравшись до спасительного леса, Светозар предоставил вести отряд Миролине и ее следопытам. По мере того, как воины углублялись в чащу, звуки оканчивающейся битвы, постепенно стихали позади, сменяясь спокойной тишиной промерзшего зимнего бора. Сначала пришлось с трудом преодолевать огромные сугробы скопившегося за долгую зиму снега, но очень скоро, огненные волки обнаружили звериную тропу, ведущую в сердце леса, и повели отряд по ней. Назад никто не оглядывался. Все понимали - имперцы с ариями, вряд ли безоглядно сунуться в незнакомые, дремучие леса. Собак при них нет, а пока закончится битва, да пока найдут охотников вызваться в проводники из местных (если вообще найдут), искать беглецов в чаще станет и вовсе бесполезно. Вероятность же нападения с других сторон была минимальна.
   На многие дни пути, вокруг отряда простирались непроходимые для непривычного человека леса, да гиблые болота. Впрочем, болота по зимней поре опасности не представляли. Несмотря на такие обстоятельства, Миролина все же выслала во все стороны разведчиков. Пока отряд спешившись медленно пробирался сквозь замерший лес звериной тропой, следопыты успели обследовать обширные территории к северу югу и востоку. Как и ожидала молодая княжна, их донесения не отличались повышенной тревожностью. На юге, разведчик заметил большую стаю голодных, отощавших за долгую зиму волков, но такое больше скопление вооруженных людей, звери сами обойдут стороной, на север тянулись все те же промерзшие бориславские пущи, а вот на востоке, путь отряду преграждал могучий, полноводный Звон-батюшка. Река, бравшая начало на лесистых холмах в нескольких днях пути на северо-западе, здесь набирала силу, поэтому веселый, пока еще не слишком широкий, поток не замерзал даже в самые лютые морозы. Однако беричские дружинники успокоили княжну. Примерно в дне пути, река вырывалась на равнину, течение успокаивалось и сковывалось прочным ледяным панцирем.
   Светозар шел, тупо уставившись себе под ноги, словно прислушивался к ломкому скрипу утоптанного снега под подкованными сапогами. Его коня вел в поводу Дарстейн, Миролина руководила движением, и Великим князем он больше не был (да и княжества-то более не существовало, только Бориславль, которому не миновать осады, да родная Многокабань, где впрочем, уже давно есть другой князь). Поэтому, он просто передвигал ноги, считая про себя:
   - Раз, два. Раз, два...- В голове было пусто, в сердце - мертво.
   - Смертны-ы-ы-й. - Проскрипел почти ласково вкрадчивый знакомый голос.
   Светозар дернулся как от пощечины, затравлено оглянулся в поисках источника звука, но тут же одернул себя и успокоился.
   - Смертный, что ты ответишь мне теперь, когда твои жалкие армии разгромлены, а подданные, рассеянные по Светлому миру умирают, голодают и попадают в рабство к жестоким иноплеменникам? - Перед глазами князя, словно живая предстала картина отступления измученных беричских дружин, горящие капища богов его народа, разрушенные города и погосты, вереницы хмурых, оборванных пленников, звеня цепями, понуро бредущих под ударами бичей безжалостных надсмотрщиков к берегам еще по-зимнему бурного моря Чар. Усилием воли развеяв морок, Светозар нашел в себе силы смолчать.
   Меч торопливо продолжал:
   - Молчишь? А ведь у тебя даже сейчас есть возможность повернуть все вспять. Одумайся! Обещай не вкладывать меня в ножны до окончательной победы над всеми врагами Тура вседержителя создавшего меня и снова станешь спасителем Светлого мира... - Турлинг сделал паузу, ожидая от человека ответа, но так и не дождался. - Безумный! - голос волшебного оружия возвысился, зазвенел металлом от ярости и бессилия. - Ты увидишь, как падут под ноги завоевателям остатки твоей вотчины, как погибнут твои друзья и дети, весь твой род!
   - А теперь послушай меня, кровожадное создание великого Тура. - Светозар полностью овладел собой, от давешней апатии не осталось и следа. - Только сейчас я точно узнал, для чего на моем правом плече оставлен богами знак первородного пламени. Когда-то я действительно мнил себя спасителем Светлого мира, но это не так. Я - просто хранитель. Я призван хранить Светлый мир от твоей бессмысленной ярости. Я не успокоюсь, пока вновь не заточу тебя в ножны. И уж поверь, после этого, твое лезвие никогда при моей жизни не увидит ни солнечного, ни лунного света. - Великий князь спокойно и твердо посылал свои мысли мечу, между тем все, более исполняясь уверенности в своей правоте. - Я сделаю это, и тогда все смерти, все жертвы будут не напрасны. Я сделаю это, или погибну.
   - Если не покоришься моей воле, тебя ждет гибель, смертный. - Уже тихо, очень спокойно и даже с оттенком уважения промолвил меч. - Не тебе мериться силами со мной. Я поверг тысячи врагов в великой войне богов. Со мной в деснице, Тур вседержитель бился с самим изменником Чернобогом и низверг его в Темный мир, а следом за ним всех остальных падших богов. Тебе не одолеть меня. И все же...- Турлинг будто задумался. - Я дам тебе еще один шанс. Все же, ты избранник богов Небесного мира. Я подожду еще немного. Вскоре ты сам попросишь меня о помощи, и я не откажу тебе, смертный. - Голос лунного меча в голове Светозара затих и исчез. Своенравное оружие повелителя богов, как всегда случалось в их беседах, оставило последнее слово за собой.
   Дарстейн шедший рядом, заметил, как разительно переменился повелитель. Лицо Светозара вновь обрело твердость, глаза горели жаждой действий, а походка стала уверенной, легкой, по воински упругой. Великий князь, разглядевший впереди Миролину, возглавлявшую отряд, принялся пробираться к ней и верный телохранитель последовал за ним.
  

***

   Яркого света десятка больших, жарких костров, разбросанных по большой поляне, у берега Звона, вполне хватало, чтобы рассеять пред ночную тьму и помочь немногочисленным часовым лучше видеть все девять звериных тропок, что вели к ней из глубины леса. Впрочем, часовых выставили скорее по въедливой воинской привычке, чем по острой необходимости. Вряд ли легионеры Антониды или рыцари короля ариев сунутся ночью в незнакомый лес.
   Снег на поляне был хорошо утоптан многочисленными лапами и копытами лесных жителей изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год, приходивших сюда на водопой. Нынешней ночью и хищникам и их жертвам придется поискать себе другое место для утоления жажды. Трем же зазевавшимся оленям, уже не пить сладкой, холодной звонской воды никогда. Огненные волки даже не стали обнажать оружия. В мгновение ока, медлительные по оленьим меркам двуногие, превратились в четвероногую серую смерть. Обратившись волками, воины Миролины быстро покончили с несчастными животными - дружина Светозара нуждалась в еде.
   Оленьи туши еще жарились, подвешенные над кострами, а предводители отряда собрались возле центрального костра на совет. Они ни от кого не таились, но и лишних к себе не звали. Каждый дружинник имел право знать, что будет с ними дальше, но решение предстояло принять только им самим, а может и вовсе одному Светозару. В самом деле, не вече же народное созывать?
   От двух сотен воинов, участвовавших в попытке отбить лунный меч Тура, выжили только сто двадцать семь. Семьдесят восемь огненных волков, девять беричей и сорок сакалов. Правда, среди них не было тяжелораненых, так, легкие царапины. Все кто оказался ранен сильнее, погибли под ножами воинов-фанатиков из ордена Спасителя. Зато, коней имелось, в избытке.
   Миролина, Дарстейн, Луквольф и предводитель сакалов Зурган-Газа, молча ждали слова Великого князя. Светозар, во время разговора с Турлингом пришедший в возбуждение, постепенно успокоился и вновь оценивал ситуацию объективно:
   - Мы в очень сложном положении. - Сказал он после длинной паузы. - Ни на север, ни на запад, ни на юг, нам пути нет. Там везде враги. Дорога открыта только на восток, да и дорога ли? Дней на десять вокруг, нет ни одной живой души, нет ни городов, ни даже больших погостов. Разве только зимовья бориславских да ктежских охотников, но что нам с них? У нас нет еды, мало корма для лошадей, нет теплой одежды. А там, за лесами, начинаются идильские степи. Ступив на землю каганата, мы нарушим старинное перемирие, вот уже двадцать лет хранящее наши восточные границы и спокойствие Многокабанского княжества. - Ни один из слушавших не проронил ни слова, Светозар описывал то, что все знали и так, но боялись себе признаться в этом. - В лесу же, мы долго не протянем. Да и зачем? Не лучше ли тогда выйти в поле и сразиться в последний раз? Единственная наша надежда, это Многокабань. Нужно пробираться туда и там готовиться к продолжению войны. Все остальные княжества уже для нас потеряны. - Светозар выжидательно обвел взором остальных.
   - Великий князь. - Зурган-Газа низко склонил голову. - Не лучше ли будет пробиваться в Бориславль? Там сейчас все остатки твоих дружин, там и все всадники Иджилов. Твое присутствие в городе придаст воинам сил и храбрости. - У сакала, имелся еще и свой собственный резон не ходить в идильские степи, но он в этом никогда бы не признался - степняк трусом не был. Марза-Идиль, не простил мятежных Иджилов. Под страхом смерти, запретил он появляться им в пределах великой степи. Смерть ослушников, обещала стать ужасной.
   Луквольф кивнул словам сакала. У огненных волков с идилями полно собственных кровных счетов. Миролина по-прежнему смотрела на Светозара, Дарстейн же присутствовал скорее как телохранитель, чем советник.
   - У Бориславля теперь своя собственная судьба. - Нехотя ответил Великий князь. - Рассказывать при всех, куда направится его сын с телохранителями, он вовсе не собирался, несмотря на то, что вокруг находились только преданные люди. Жизнь научила его осторожности в особо важных делах.
   - Лишняя сотня мечей там вряд ли изменит ситуацию. Многокабань же сильна, там есть воины, можно собрать ополчение, попробовать повернуть военную удачу в нашу сторону. - Все видели решительное выражение на лице Светозара, а потому, спорить не стали, знали - бесполезно. - Я давал слово кагану идилей, не ступать с оружием на земли идилей. - Глухо промолвил Великий князь. - Видят боги Небесного мира, я не желал нарушать данной мною клятвы, но выбора у меня нет. - Он решительно поднялся, встали и остальные. - Я принимаю на себя все последствия этого решения. Как только мы вступим на идильскую территорию, со всех луков снять тетивы и зачехлить их, мечи, спрятать в мешки, а копья мы вообще оставим в лесу. Пусть каган знает - мы пришли с миром.
   - Спаси нас всех Тур.- Подумал Зурган-Газа. Он еще не совсем отвык в мольбах обращаться к Чернобогу, и мысль его слегка запнулась. - Кто поверит в миролюбие Марза-Идиля?- Но вслух этого не произнес.
   - Ступайте. У нас сегодня был тяжелый день, а впереди еще худшие. - Светозар легким мановением руки отпустил всех.
   Луквольф собирался, было остаться, но передумал. Вместе с Миролиной он отправился к кострам огненных волков, вкусить свою порцию горячей жареной оленины.
   Оставшись в обществе Дарстейна, Светозар принялся с помощью молодого воина стягивать кольчугу - даже волшебная броня полканитов в такой мороз вытягивала тепло из измученного тела. Обернувшись в тонкий походный плащ, поднесенный телохранителем, Великий князь присел на расстеленную, на предусмотрительно нарезанном и заботливо подложенном Дарстейном еловом лапнике, конскую попону, и обратился к нему:
   - Ступай и ты Дарстейн. Сегодня мне вряд ли понадобится телохранитель. Куда больше пригодилась бы добрая медвежья шуба. - Светозар грустно улыбнулся краешком губ.
   Молодой сканд в нерешительности замешкался, и Великий князь подтвердил свой приказ, сопроводив его нетерпеливым твердым жестом руки:
   - Ступай. - Дарстейн с поклоном отступил, отправляясь к беричскому костру.
   Светозар лег, облокотив голову на мешок с зерном для коня, вытянул промерзшие, усталые члены и взглянул на небо. Тучи, весь день и вечер, обрушивавшие на Светлый мир мириады колких холодных снежинок, оказались, наконец разорваны в клочья и развеяны холодным северным ветром, а на высоком, ясном небосводе четко проступили сияющие разноцветные искорки звезд. Беричи верили, что звезды - праведные души, покинувшие Светлый мир, вечно пирующие в чертогах Небесных богов. Туже веру хранили и жители Острова Грез. Светозар быстро нашел взглядом небольшую, но очень яркую зеленую звездочку, что не так давно засияла на небе, и ласково улыбнулся ей. Морщины на усталом лице расправились, придавая его чертам почти мальчишеское выражение.
   - Здравствуй, любимая. - Мысленно обратился он к жене. - Как давно мы не говорили с тобой. Видишь, как мне тяжело. Не смог я уберечь ни тебя, ни наследие беричей. Прости ты меня, любимая! - Из-за пазухи Светозар достал кожаный мешочек, висевший на обычной веревочке, и вынул из него маленькое, простенькое серебряное колечко с тремя камешками бирюзы, с которым не расставался с того самого момента, как оно было подарено ему Ладалиной. - Прости, любимая. - Одинокая непрошенная слеза катилась по заросшей густой бородой щеке. - Тебя мне уже не вернуть, но ты жди меня, когда-нибудь мы с тобой снова будем вместе в сверкающих чертогах богов Небесного мира. Только, прости ты меня, не скоро это произойдет. - Князь крепко сжал колечко в руке. - Много мне еще предстоит сделать, прежде чем пировать на небе. Не должен враг злой, куражиться на беровых землях. Да и тебе без отмщения оставаться негоже. Ты верь мне, любимая. А еще, должен я укротить злую волю лунного меча вседержителя Тура. И хранить мне его, до самой смерти моей. Ты прости меня, любимая. - Тут ветер пригнал откуда-то темное облачко, звезда мигнула Светозару на прощанье, скрылась за ним и больше не появлялась. Великий князь понял, что был услышан.
   После этого мысли Светозара повернулись в направление лунного меча. Он думал о том, как странно все произошло. Оружие Тура вседержителя, используют в своих целях те, кто ненавидит и презирает Небесных богов. Или меч использует их? А скорее и то и другое. Но как такое могло случиться? Между тем, он даже не подозревал насколько переплетались в далеком прошлом истории Турлинга, имперской веры в Спасителя и его собственной судьбы.
   Повелитель полканитов Боз, мог бы рассказать тогда еще молодому князю, как чуть более чем тысячу лет назад, когда ни веры в Спасителя, ни самой Восточной империи еще не существовало и в помине, на Северный хребет, пришел человек с далекого юга. Отголоски пророчества об оружии богов, хранящемся в Пещере Огненной колесницы, привели его к старшим детям Тура. Как и Светозар, он имел знак первородного пламени, а поскольку был он ЧЕЛОВЕКОМ, Боз не мог не пропустить его к пещере. Однако, смелый воин, прочитав пророчество, начертанное на дверях золотых ворот в Пещеру Огненной колесницы, счел себя недостойным той высокой доли, о коей говорилось в пророчестве (а быть может, просто испугался за свою жизнь). Он вернулся, так и не войдя в пещеру. Но надпись на двери, врезалась в его память навсегда. Боз отпустил воина вместе с его спутниками восвояси. Они вернулись на восточное побережье моря Чар, в свое родное селение, название которого не сохранилось в человеческих летописях, а в летописях Острова Грез никогда и не значилось. Возвратившись, воин пришел к главе своего рода и рассказал, ему о том, что случилось с ним на Северном хребте. Рассказал и о пророчестве, начертанном на двери, обещающем пришествие Спасителя Светлого мира (так воин истолковал слова пророчества). Однако старейшина только посмеялся над незадачливым соплеменником и за трусость, изгнал его вместе со всеми спутниками из рода.
   Изверги двинулись на запад, вдоль побережья. Они так прониклись верой в пришествие Спасителя, что проповедали ее всем многочисленным встречавшимся на пути племенам и народам, населявшим в то время южные берега моря Чар и молившимся различным богам как Светлого, так и Темного мира. Но нигде не встречали они отклика в сердцах слушавших. Так путники добрались до большого города Ледля, стоявшего на проливе, соединяющем море Чар с Салнитским заливом Великого океана, там, где ныне высятся каменные стены столицы Восточной империи, Кесориполиса. Этими землями владел могущественный, воинственный народ ледингов, поклонявшийся, как и их соседи салниты богу войны Леду. Лединги считали себя прямыми потомками темного бога, прозывались в честь него, и не давали покоя своим более мирным соседям. Побежденных лединги обращали в рабство, а наиболее смелых вражеских воинов, приносили в жертву на алтарях Леда, живьем вырывая у них сердце. Когда Кесор, а так звали воина принесшего весть о Спасителе с Северного хребта, вместе с товарищами пришел на земли ледингов, то понял он, что не сыскать ему более жестокого народа во всем Светлом мире. Уже давно сменил он меч воина на посох странника и проповедника. Поэтому, решил Кесор поселиться рядом с жестокими варварами, вразумлениями и молитвой постараться склонить их к добродетели и смирению перед лицом предстоящего пришествия Спасителя. Поначалу, гордые лединги не обратили внимания на кучку полоумных, поселившуюся в оливковой роще неподалеку от города. К тому времени уже состарившегося Кесора и его сподвижников беспрепятственно пускали в город, где на потеху толпе они повествовали о своем путешествии, а так же пророчестве о пришествии Спасителя. Однако, семя, посеянное словом Кесора, нашло себе благодатную почву. Его восприняли рабы ледингов. А надо сказать, что численность рабов, значительно, во много раз превосходила число самих ледингов. Рабы, цепляясь за надежду, восприняли рассказы Кесора и его учеников, как весть о скором избавлении от рабской доли. Из уст в уста, в ледльских каменоломнях, в лачугах рабов на полях, на скамьях галер, передавались слова Кесора о божественной и человеческой сути Спасителя. Так вначале вера в Спасителя, стала религией порабощенных. Разрозненные, разноплеменные рабы, понемногу начали организовываться в большие группы, объединенные общей верой. В них выделялись духовные вожаки, лично внимавшие словам Кесора и способные передать их другим. В своем гордом презрении к рабам, воины лединги не заметили, как рабы из бессловесной скотины, годной лишь для работы на своих хозяев, превратились в реальную силу, объединенную фанатичной верой. Повсеместно на землях ледингов вспыхивали рабские восстания, подавлять которые становилось с каждым разом все труднее и труднее. Как воевать с людьми не щадящими своих жизней во имя высших, непостижимых человеком целей? Кесор, вовсе не того ожидал от своих последователей. Он даже пытался образумить мятежных рабов, но царь ледингов, усмотрел в его действиях подстрекательство к бунту, велел схватить и казнить вещего старца. Кесор, узнав об этом, бросился в бега, однако один из его спутников еще со времен путешествия к Северному хребту, прельстившись щедрой наградой объявленной царем, имя коего людская память не сохранила, предал своего учителя, выдав отряду стражников присланных схватить Кесора. Старца арестовали, судили и приговорили к смерти. Приговор привели в исполнение очень быстро. Лединги уже не верили в силу своих мечей и их способность удержать рабов в узде, но надеялись, что жестокая смерть их учителя образумит и усмирит презренных. На городской площади, Кесора принесли в жертву, вырвав сердце на алтаре Леда. С тех-то пор, человеческое сердце стало символом веры в Спасителя.
   Недолго прожил и предатель. Через три дня после смерти святого старца, его нашли в той самой роще, где жил Кесор с последователями. Изменник умер страшной смертью. Кто-то поймал его, и, связав по рукам и ногам, влил в горло расплавленное золото - плату за измену, но кто это сделал, так и осталось тайной для всех.
   Убийство Кесора, не помогло державе ледингов. Постоянные бунты рабов, в конце концов, закончились всеобщим восстанием. Рабы захватили Ледль, убили царя и объявили свое, новое царство справедливости во имя Спасителя. Все лединги до единого, включая женщин и детей, были уничтожены. Имя этого народа исчезло из истории человеческой. Город Ледль, в честь первого пророка Спасителя переименовали в Кесориполис. Оттуда и началась история великой Восточной империи (Восточной, империю назвали, также отдавая дань Кесору, поскольку благой старец происходил с восточного побережья моря Чар).
   Бывшие рабы, как это всегда происходит с угнетенными, быстро освоили науку властвовать. В считанную сотню лет, Восточная империя распространила свои пределы от южного побережья моря Чар, до берега Великого океана и от Салнитского залива до границ царства Ура, огнем и мечом распространяя свою веру на все завоеванные народы и племена. Так неверно истолкованное пророчество породило не только новое государство на лике Светлого мира, но и совершенно новую религию. Меч же Тура, сначала фигурировавший в ней как второстепенный элемент (в самых древних храмах Спасителя еще можно встретить его изображение, рядом с изображением сердца), со временем и вовсе выпал из истории о Спасителе, оставшись лишь в благословляющем охранном знаке, творимом рукой последователями веры в виде креста. И если хорошенько вдуматься, то именно Светозар беревский Светлый, был тем самым Спасителем, в которого верили имперцы и арии, именем которого уничтожали они беричские земли и его подданных. Хотя конечно сыном единого бога он не был. Однако Светозар ничего не знал об истории Кесора, а Боз никогда не вспоминал о молодом южанине, пришедшем издалека - мало ли их приходило за тысячи лет его бессмертной жизни.
   Так и не придумав разумных ответов, Светозар предпочел за лучшее выбросить все это из головы. Турлинг - оружие богов, а у богов свои цели, смертным недоступные. Хотя Светозару, вовсе не улыбалось самому быть орудием в руках богов, пусть даже и Небесных, подвергая сомнению свободу выбора, дарованную Туром своим младшим детям.
   Очнувшись от раздумий, Великий князь услышал три песни, раздававшиеся с разных концов поляны. Все три народа составлявшие его дружину, пели песнь смерти - каждый свою. В заунывных, монотонных голосах сакалов, слышалась глухая тоска по цветущей весенней степи, где несутся, обгоняя ветер, бессчетные табуны быстроногих скакунов, а луноликие девушки в стойбищах ждут усталых пастухов, уставив достархан блюдами с дымящимся мясом, пышными лепешками и хмельным кумысом. Огненные волки пели об утраченном величии их живых градов в Светлом мире и о том, как густы, полны дичи и прекрасны леса Острова Грез (хотя все они давно понимали, что, ослушавшись Игвольфа, утратили надежду вернуться на родину). Песню же беричских воинов, Светозар слышал во второй раз в жизни. Первый раз, ее пел отец вместе со своими витязями, принимая последний бой в главном зале многокабанского замка. Тогда еще маленький мальчик, слушал песнь смерти, укрывшись за потайной дверью. Сейчас, беричские воины ни с кем не сражались но, зная, куда им предстоит идти, пели песнь обреченных. Каждую строку, запевал новый воин, а остальные вторили ему речитативом:
  
   Когда приходит смерти час,
   Мы вспоминаем о былом,
   Кто вспоминает милую,
   Кто вспоминает родной дом.
  
   Там вишня белая цветет,
   И распускается сирень.
   Там речка быстрая течет,
   Садится птица на плетень.
  
   Там дети малые в тоске,
   Грустят отец и младший брат.
   Там слезы выплакала мать,
   Жена не сводит глаз от врат.
  
   Там пашня плуга ждет и ждет,
   Амбары полные зерна,
   Никто им мужа не вернет,
   И сын не встанет ото сна.
  
   Лежит он в поле, глух и нем,
   Над трупом вороны кружат.
   Вокруг враги, друзья мертвы,
   И други тризны не свершат.
  
   Закончили песнь беричи ее первыми строками:
  
   Когда приходит смерти час,
   Мы вспоминаем о былом,
   Кто вспоминает милую,
   Кто вспоминает родной дом.
  
   И умолкли.
   Светозар дослушав до конца, подумал:
   - Пусть себе поют. Обреченный воин еще крепче цепляется за жизнь. Близость смерти пробуждает острое желание жить. - Сам он умирать совсем не собирался.
   Великий князь беричей перевернулся на бок, обернувшись спиной к костру, поплотнее закутался в плащ и вскоре уснул крепким, бодрящим сном без сновидений.
  

***

  
   Лесная дорога отняла у Светозара с его отрядом почти девятнадцать дней. Спустившись по берегу Звона вниз по течению, они переправились на другую сторону реки, чтобы выбраться из лесов уже на идильские степи. Путь по бориславским чащам дался хоть и не просто, зато и особых опасностей в себе не таил. Единственное, что досаждало воинам Светозара, так это холод и недостаток пищи. С первым справлялись, передвигаясь короткими маршами, а на привалах разжигая большие костры, чтобы утолить второе, пришлось пустить на мясо лишних лошадей - такой удачи, какая случилась в первый день у водопоя, отряду более не представилось.
   Едва выбравшись из леса, люди и огненные волки ощутили, что пока они блуждали среди замерзших деревьев, в Светлый мир пришла весна. Если в лесу ее присутствие еще не ощущалось, то степь, открытая юным солнечным лучам, уже радостно отзывалась на первые ласки прекрасной богини Сив. Кое-где, даже сошел снег, а в проталинах виднелись пока еще одинокие и слабенькие зеленые островки ростков - предвестники буйного степного разнотравья. Лошади, пробиравшиеся в лесу по колено, а то и по брюхо в снегу, радостно восприняли широкие степные просторы, чего нельзя было сказать об их седоках. И люди, и огненные волки, покидали негостеприимный лес с большой неохотой. Во-первых, они вступали на чужие, издавна враждебные беричскому орлу, земли. Во-вторых, сплошная стена деревьев больше не укрывала их от вражеских взоров. Светозар, и огненные волки с сакалами, отлично ведали, как умеют идили выслеживать свои жертвы в степи. И все же, другого выхода не имелось. Великий князь еще раз проверил, все ли выполнили его приказ касательно оружия, велел всем надеть брони, а огненным волкам скрыть свои стриженые волосы и острые уши под шапками, позаимствованными у сакалов. Если беричей и степняков идили, скорее всего, постараются пленить, то жителям Острова Грез на такую участь рассчитывать не приходилось. Слишком уж ненавидели их жители идильских кочевий, а еще больше боялись. Хуже всего, по мнению Светозара и следопытов Миролины было то обстоятельство, что отряду приходилось удаляться от берега Звона, по-прежнему скованного льдом, углубляясь в коренные земли степняков, тем самым, увеличивая риск встречи с идильскими сторожевыми разъездами. Лес, как и река, являлся естественной границей между беричскими и идильскими землями. Но если на границах степи и чащи, ни идили, ни беричи порубежников издавна не размещали (а и незачем, слишком велик да густ лес, большую армию не провести), то чем дальше от Звона, тем больше степных всадников отправлял каган патрулировать границы. К тому же, в трех днях пути, Звон делал резкий поворот, приближая свои воды к Великой Идили. После, река вновь сворачивала к Морю Чар, и там располагался приграничный форпост каганата Кят. Двигаясь вдоль берега Звона миновать город, наверняка кишащий воинами, не представлялось возможным.
   Покинув лес, отряд Светозара стал передвигаться гораздо быстрее, и совсем не таясь. Светозар решил - это не рейд на вражескую территорию, хозяева, буде заметят их, должны это понимать.
  

***

   Первых идилей, разведчики огненных волков заметили на четвертый день в степи, когда отряд огибал речное колено, собираясь повернуть на запад. По утру, вернувшись из вылазки, следопыты вместе с Миролиной пришли к Светозару, уже седлавшему своего коня.
   - Отец, - голос молодой княжны не выдавал ни капли волнения, - идильский разъезд. Пока они нас не заметили, но с ними собаки. Еще немного и они возьмут наш след, после этого нам не уйти, а до многокабанских границ еще дней семь скакать без передышки. Люди устали, а лошади едва держаться на ногах, может случиться падеж, тогда нам и за месяц не добраться.
   - Едем, как ехали. - Спокойно ответил Светозар. - И людей пока сильно не пугайте, авось обойдется. Может они вовсе не по наши души. - Великий князь легко взлетел в седло, давая знак выступать.
   Однако не обошлось. Идильские псы взяли след, и уже вскоре дружинники Светозара могли видеть вдалеке силуэты десятка всадников. Впрочем, степняков пока было слишком мало, и держались они на почтительном отдалении.
  

***

   Еще два дня, степные всадники сопровождали отряд Великого князя, не приближаясь даже ночью, но и не выпуская его из виду, а на третий, со стороны Кята появился уже не разъезд, а целых четыре сотни идильских воинов. Растянувшись цепью, они перекрыли дорогу на запад, отрезая Светозару и его дружине путь на Многокабань. Великому князю пришлось взять восточнее, а после повернуть на юг, но на другой день, уже с юга, скорее всего из Таша, явился еще один идильский отряд, сабель в триста, окончательно перекрыв многокабанское направление. Идили не нападали, и Светозар сразу сообразил, что вряд ли нападут. Степняки просто стягивали кольцо, не давая дружине Великого князя беричей выскользнуть из ловушки. Понял Светозар, и куда загонщики направляют его отряд. День ото дня, столица идильского каганата становилась все ближе и ближе.
  

***

   На третий день, после появления ташкого отряда, огненные волки вернулись из разведки, едва в нее отправившись.
   - Все, отец, - Миролина по-прежнему оставалась спокойной, - С востока пришел еще один идильский отряд. Мы в кольце. - Светозар не сказал дочери, что предвидел такой поворот событий, он просто тронул поводья своего коня, отправляясь навстречу старым клятвам.
   Следом пустил своего скакуна Дарстейн. Миролина тоже решительно развернула свою лошадь на восток.
   Сто двадцать семь всадников медленно приближались к сплошной стене лошадей, копий, луков, ятаганов и треугольных черных знамен с белым скачущим конем. Подобравшись к идилям на расстояние полета стрелы, Светозар поднял руку, останавливая своих спутников. Дальше он поехал один. Внимательно рассматривая степняков, Великий князь разглядел в центе их группы, воинов, облаченных в катафракты, вооруженных длинными тяжелыми копьями, украшенными бунчуками из человеческих скальпов. Твердой рукой он направил своего коня прямо к ним. Он ехал спокойно и медленно, но все же видел, как некоторые идили натянули луки, а катафрактарии направили наконечники своих ужасных копий в его сторону, прикрывая кого-то за их спинами. Приблизившись еще немного, но так, чтобы не вызвать на себя шальную стрелу, какого-нибудь несдержанного воина, Светозар остановил коня. Улыбнувшись, он приветливо поздоровался:
   - Приветствую кагана всех идилей, Марзу-Идиля.
   Гробовое молчание, воцарившееся после фразы произнесенной Великим князем, и продлившееся несколько долгих мгновений, нарушил глубокий, твердый и немного насмешливый голос:
   - Здравствуй, берич. Вот мы с тобой и встретились.
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 7: СТАРЫЕ ВРАГИ

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Ароматные струйки дыма, испускаемые ноздрями кагана идилей, смешавшись с дальними родственницами из жаркого костра, разложенного посреди большого шатра, медленно таяли в высоком потолке, возле отводного отверстия, оставляя в помещении лишь свой дурманяще-сладкий запах. Кроме Марза-Идиля и беричского князя Светозара беревского, в шатре не было ни единой души. Великий князь, молча наблюдал, как каган, развалившись на мягких подушках, разбросанных по устилавшим помост коврам, в блаженстве прикрыв глаза, через гибкую трубочку с деревянным мундштуком, резкими, мощными вдохами набирает в легкие дым от сухой травяной смеси, заправленной в хитрое приспособление явно урской работы. Приспособление называлось кхальян, что в переводе с урского значило - повелитель грез. Секрет изготовления кхальяна, уры, в стародавние времена, явившиеся из стран Далекого востока, принесли с собой и хранили его как зеницу ока. Светозар сразу оценил, что кхальян Марза-Идиля, истинно урской работы, причем не абы какого мастера. Литой золотой корпус, украшенный искусной орнаментной насечкой, с длинной трубкой и полостью внутри, был умело, подогнан к изящной зеленого переливчатого стекла колбе наполненной водой, так, что при вдохе, даже толика внешнего воздуха не проникала в емкость. На самой верхушке корпуса крепилась маленькая чаша из обожженной глины, в дне которой для дыма были устроены несколько небольших отверстий. В чашу насыпалось травяной зелье, а сверху укладывался небольшой горячий уголек. При вдыхании, зелье от жара уголька начинало тлеть, дым, сквозь отверстия в чаше поступал в колбу, а оттуда, отчистившись и смягчившись водой, в легкие курильщика. Такой кхальян, стоил целого табуна степных легконогих скакунов, и выгодно отличался от подделок, в превеликом количестве изготавливаемых в Восточной империи и продаваемых по всему Светлому миру. Светозар не раз видел кхальяны при королевском дворе ариев и даже у беричских князей, но сам не курил ни разу, предпочитая умиротворяющему дурману курительной травы, хмельное веселье меда и вина.
   Мужчины молчали. Полная тишина нарушалась только бульканьем воды в колбе при вдохах да шумными выдохами кагана.
   - Я все помню, берич. - Неожиданно, не открывая глаз, на чистом беричском, четко произнес Марза-Идиль. - Помню, словно вчера вел в бой те пять сотен всадников. Не многим из них случилось тогда остаться в живых, а еще меньше вернулось в родные шатры из беричского полона, но кое-кто еще носит катафракту моей гвардии и крепко держит в руках копье. - Светозар молча ждал. - Помню, что ты стал причиной поражения наших туменов и смерти моего отца. Но помню и то, что ты оставил жизнь мне и моим выжившим воинам, пощадил женщин с детьми, после победы не стал навязывать степи своих законов и не отнял ни пяди нашей земли. Я помню все, но у нас был договор, - каган открыл глаза, приподнялся на локте и, сжав зубы, чтобы подавить рвущий стон, сел, бережно уложив раненую правую ногу, - и я никогда не нарушал его. Ты видел бунчуки на копьях моих катафрактариев? - Не дожидаясь ответа, Марза-Идиль продолжал. - Это скальпы тех, кто требовал от меня оказаться от слова данного тебе. Среди них, были верные сподвижники моего отца, и даже мои кровные родственники. Но тот, кто полагает, будто каган может поступиться честью, достоин только смерти и они умерли. Я честно исполнял свою часть уговора, почему же ты теперь нарушил свою? - Цепкий взгляд карих раскосых очей идиля, поймал глаза Светозара и не выпускал, настойчиво требуя ответа.
   Великий князь взора не отвел. Наоборот, он с интересом рассматривал старинного врага. Последний раз, он видел его мальчишкой, едва пережившим свою тринадцатую зиму, но уже тогда в нем чувствовалась недюжинная внутренняя сила. Сейчас перед Светозаром сидел зрелый мужчина - опытный полководец, мудрый, прозорливый правитель своего народа. Теперь Марза-Идиль, еще больше напоминал своего отца, во времена его молодости - широкие скулы и пристальный взгляд, придававшие обоим сходство с диким зверем. Пышные усы обрамляли тонкую верхнюю губу, а в длинных, черных, словно вороново крыло волосах, еще не было и намека на седину. Светозар машинально отметил, что каган не снимает роскошного наборного панциря, даже в своем шатре. Правда сейчас, кроме них двоих в помещении никого не было, и панцирь мог служить предосторожностью против самого Светозара, впрочем, в отличие от Марза-Идиля, не расстававшегося с кинжалом и саблей, безоружного. Немного помедлив, он ответил:
   - Не злой умысел, а только великая нужда заставила меня отступить от данного мною слова. - Великий князь, никак не стал обращаться к кагану. Называть его идилилем, в нынешнем положении было бы глупо, а величать великим каганом, не позволяла великокняжеская гордость.
   - Ты наверняка знаешь, - продолжал Светозар, - Восточная империя в союзе с Королевством ариев, вероломно вторглась в пределы моих земель.
   - Нам в степи, мало что известно о делах большого мира. - Хитрый идиль, наверняка внимательно следивший за битвами титанов и знавший подробности, желал услышать рассказ из первых рук.
   - Что ж, я расскажу. - Легко согласился Светозар. - Как не удивительно это звучит, но все началось с лунного меча...
  

***

   Когда Великий князь закончил свою историю, рассказав кагану все без утайки, кроме, пожалуй, своих личных переживаний, тихий вечер за стенами шатра, сменила глухая беззвездная ночь. Марза-Идиль слушал внимательно, не перебивая рассказчика а, дослушав до конца, долго молчал, и как показалось Светозару, вновь погрузился в сладостные грезы, навеваемые дымом кхальяна. Однако так только казалось. Многое из услышанного сегодня, Марза-Идиль знал и без беричского князя, но лишь сейчас, во всей своей неотвратимости, предстала перед ним картина будущего, после падения Великого княжества беричей, буде таковое случится. История с волшебным оружием богов, когда-то уже повергшим в бегство идильские армии, яснее ясного говорила идилю о замыслах Антониды и Роберта. И не было в этих замыслах места ни Идильскому каганату, ни самому Марзе-Идилю. Имелось и еще одно обстоятельство, заставлявшее кагана поразмыслить. О том, что лунный меч сменил владельца, Марза-Идиль не знал, вовсе не из-за отсутствия интереса к событиям за пределами Идильского каганата. Дело заключалось в том, что каган, вместе с войском, лишь пять дней назад прибыл в Идиль, возвратившись из похода на страны Далекого востока, и как не прискорбно для его гордости, похода крайне неудачного. Поэтому теперь, хотя непосредственная опасность каганату пока не грозила, в купе с собственной неудачей, победы Восточной империи, вызывали у него нешуточное беспокойство. Нет, он не любил ни Светозара, ни беричей, ни тем более, Великого княжества беричей, старинного врага его государства, но рушилось хрупкое военное и политической равновесие Светлого мира, что в совокупности с далековосточной угрозой, являло идилям весьма серьезные неприятности.
   Наконец, Марза-Идиль оторвался от своих невеселых мыслей, промолвив:
   - Я тоже порасскажу тебе кое-что, берич. Когда мои тумены вели победоносную войну с царством Ура, Пап, царь уров, боясь, что имперские легионы, спешившие ему на выручку, после того как он позорно струсив, продался Клементу, опоздают и его столица Ати, падет, решил вывезти из города свою сокровищницу. Опасаясь везти ее сухопутной дорогой из-за скорости, с которой движется степная конница, он решил отправить караван в Шакован, а оттуда морским путем в Траполь, а может и в Лиоп. В те времена, никто еще не боялся идильских каперов на море Чар. Но Пап просчитался. Урские трусливые армии, беспорядочно отступали. Он даже не ведал, как далеко на урские земли проникли идильские воины. Караван прошел едва ли половину дневного перехода от Ати, как оказался перехвачен войсками моего сына, Лузы-Марзы. Как и следовало ожидать, охрана в панике разбежалась, покинув имущество своего повелителя на произвол судьбы. Так драгоценности многих поколений урских царей, пополнили сокровищницу Идильского каганата. Кроме золота, серебра и самоцветных камней, караван перевозил царскую библиотеку. Ты знаешь, ни у нас, ни у сакалов нет письменности. Степь передает свои предания и историю из уст в уста аксакалов, что хранят для всех память поколений, потому, окажись на месте моего сына любой другой военачальник, он наверняка просто бросил бы древние пергаменты и фолианты в пыль дороги, как бесполезную обузу для войска. Сына же, грамоте обучил я сам. Еще у тебя в плену, я понял пользу хрупких листочков испещренных смешными закорючками и научился читать и по беричски, и по урски, и по имперски. Луза-Марза, велел в целости и сохранности доставить библиотеку Папа в Идиль. А время спустя, когда отбушевали битвы урской кампании, и я вернулся в столицу, книги попали в мои руки. Очень много оказалось там книг бесполезных и даже глупых, но были и такие, что стоили всей сокровищницы Папа. Одной из таких книг, был манускрипт под названием "Сказание об истории урской державы от царя Ати, до нынешних времен". На толстом пергаменте обложки, стояло личное клеймо царя, что означало, секретность книги и недоступность никому кроме царской семьи. И вправду, сочинение оказалось весьма занимательным. Все знают - уры давным-давно пришли с Далекого востока, преодолев Выжженную пустыню. Они поселились на землях между морем Чар и Восточным морем, вытеснив жившие там до них племена, еще до того как возникла Восточная империя. Они же принесли в Светлый мир знания о черном золоте Восточного моря, которым пользовались еще у себя на прародине. От них же распространялась мифическая слава о богатстве стран Далекого востока. В сказании, излагалась подлинная история исхода уров. А случилось это, вот как. Страна, где проживали предки нынешних уров, называлась Великий Ургал. Великим, Ургал, конечно же, величали его собственные жители, славившиеся своей воинственностью. В незапамятные времена, Ургал был совсем маленьким государством, почти у самой границы Выжженной пустыни. На многие дни пути к востоку от Ургала, простирались теплые, плодородные земли различных народов. Постепенно, из года в год, одну за другой, Великий Ургал поглощал более слабые страны, превращаясь в империю на манер Восточной, пока не натолкнулся на сопротивление такой же большой державы, как и он сам, называемой Вонго, что на языке местного населения, просто и незамысловато звучало как непобедимый. Проведя с десяток, кровопролитных, но безуспешных войн друг с другом, империи вроде бы успокоились, прейдя в состояние шаткого мира, а на границах между ними, получив свободу в результате этих войн, образовались три маленьких государства. Правителя Великого Ургала называли шахом. И имелся в Великом Ургале, один занятный закон. Когда умирал шах, и на трон всходил его старший сын, всех его родных братьев, буде такие имелись, предавали смерти, дабы никто не мог оспорить права нового шаха править. Причем сами они, в силу древней традиции, не чинили никакого сопротивления, добровольно принимая смерть ради блага державы. Так вот, тысячи две с половиной лет назад, у шаха родились близнецы похожие друг на друга как две капли воды из одного кувшина, Эти и Ати. Эти, оказался старше Ати всего на несколько десятков мгновений, однако эти мгновения, словно глубочайшая пропасть разделили братьев, предопределив одному судьбу шаха, а другому участь жертвы. Благодаря темным богам, коим возносили свои молитвы жители Великого Ургала, жизнь шаха, отца близнецов, длилась долго и оба брата, успели достигнуть возраста зрелости. Но сколь долго не длилась бы милость богов, а всему в Светлом мире приходит конец. Богиня Морена, черным кинжалом обрезала нить жизни старого шаха и Эти, согласно традиции, надел корону отца, а Ати предстояло взойти на жертвенный алтарь Чернобога. Однако братья с самого раннего детства, несмотря на различие будущего предназначения, росли вместе и очень любили друг друга. Расставание даже на один день, тяготило обоих хуже любых наказаний и лишений. Поэтому, когда пришла пора старшему, обречь младшего на гибель, братское сердце дрогнуло, и Эти поступил вопреки обычаям пращуров. Он призвал к себе Ати и повелел ему, собрав всех желающих, буде таковые найдутся, покинуть Великий Ургал, отправившись в Выжженную пустыню. Старший брат, вовсе не желал смерти младшему. Со стороны Ургала, всего в двух, трех дневных переходах, в Выжженной пустыне начиналась череда оазисов, где, по мнению Эти, злосчастный брат мог найти приют. Ати принял волю брата. Более пяти тысяч мужчин, женщин и детей, со всем скарбом и домашним скотом, решились вместе с ним искать лучшей доли в Выжженной пустыне. Кроме того, новый шах снабдил их достаточным количеством продовольствия, золотом, рабами и возами для дальнего путешествия, а так же приказал сопровождать брата, куда бы тот ни пошел тысяче воинов, из своей личной охраны именуемой серебряными копьями.
   Так, Ати покинул Великий Ургал. По нему и всем ушедшим вместе с ним, свершили погребальные ритуалы. Для жителей Ургала, они были мертвы, а значит, и древние заповеды предков остались нерушимы - двоим места на троне, нет. Эти, предполагал, что брат найдет оазис поблизости от границ Великого Ургала и будет избавлен от тягот и опасностей путешествия по Выжженной пустыне, однако случилось иначе. Из множества прочитанных им книг, Ати знал о существовании далеко за пустыней богатых и плодородных земель. Никому еще не удавалось пересечь Выжженную пустыню, дабы убедиться в правдивости или ложности этих сведений, но брату шаха претила жалкая участь изгнанника, он желал создать свое собственной царство, а маленькие пустынные оазисы для такой цели вовсе не подходили. Ни мало не раздумывая, Ати пустился в путь через пустыню. Страшная была эта дорога. Многие из тех, кто ушли с ним, сгинули в раскаленных песках, но Ати своего добился. Два года ушли на путешествие, в котором им как слепым котятам приходилось разыскивать тропы от оазиса к оазису, от одного пустынного колодца к другому. Но как всякий путь начинается с одного шага, так одним шагом он и заканчивается. Выйдя из Выжженной пустыни, путники попали в идильские степи, неподалеку от устья Удала. Переправившись через реку, они двинулись вглубь коренных земель молодого тогда еще каганата. Идилями, в те далекие времена, правил каган даже не из рода моих предков. В манускрипте его называют Гохон-Идилем, однако наш народ не сохранил сказаний об этом кагане. Гохон-Идиль с немногочисленным войском вышел навстречу беглецам, приняв их за авангард многочисленного пришлого народа возжелавшего идильских земель. У западного берега Удала, состоялось сражение. Три дня и три ночи бились рати, и наполнилась речная вода кровью недругов. Кабы не мужество да воинское умение серебряных копий, вряд ли ургалам удалось бы устоять против степных всадников, однако телохранители вождя стояли, словно несокрушимая скала и казались врагам бессмертными. На четвертый день, каган отправил к ургалам вестника, прознать, чего желает предводитель пришлых. Ати ответствовал, что не желает ни земель, ни скота, ни жилишь славных хозяев, а просит только пропустить его, вместе со спутниками через свои границы, указав путь к ничейным землям, за что готов заплатить Гохон-Идилю плату, сообразно с его, Гохон-Идиля пожеланием. На том они и порешили. Ати выкупил жизнь и свободу своего народа, а Гохон-Идиль кроме золота, получил несколько превосходных клинков ургальской работы, равных коим не сыскать и по сей день. - Марза-Идиль выразительно посмотрел на изящную, наполовину выдвинутую из ножен саблю, лежавшую рядом с ним на ковре. - "Отблеск луны", - так звали саблю кагана, - один из этих клинков, передаваемый от кагана к кагану, как древний символ верховной власти. - Светозар понял, что ошибся тогда, во время поединка с Шомук-Идилем, приняв за урскую работу изделие древних мастеров Великого Ургала. - Я благодарен, за то, что ты вернул мне ее после смерти отца. Но вот, что случилось дальше. Ати беспрепятственно пропустили через идильскую степь, и он выбрал, чтобы осесть, места между Морем Чар и Восточным морем, в те времена почти не заселенные. Мелкие племена, жившие там, либо ушли под руку нового владыки, либо перекочевали южнее. Ати построил город, назвав его своим именем, а государство стало называться царством Ура. Ургал, означало - людьми повелевающий. Утратив окончание - гал, народ ура, стал зваться просто людьми, а страна их, царством Людей. Впрочем, все, что произошло потом, уже не так интересно. Гораздо интереснее то, что в "Сказании", содержалась подробная карта путешествия Ати с его народом через Выжженную пустыню, с указанием всех оазисов и колодцев встреченных ими на пути. Эта-то карта, в купе с восхищенными рассказами о богатстве прародины уров и привлекла мое внимание. Урская кампания, к тому времени, уже давно окончилась, с тобой и Клементом у меня установился мир. Воевать в Светлом мире мне было больше не с кем. В то же время, войско находилось в полной готовности. Легкость урской войны, только раззадорила степных всадников, не принеся особой славы, на которую так падки удальцы. Не велика честь, бить врага, улепетывающего, едва завидев на горизонте твои стяги. Ресурсы государства не оскудели, а даже преумножились, казалось, сами боги подсунули мне эту карту, дабы я мог исполнить предначертанное. Я выслал в пустыню разведчиков. Они с легкостью разыскали все колодцы и оазисы, обозначенные на карте - спустя тысячи лет, лицо пустыни почти не изменилось. Следопытам понадобилось три месяца, чтобы достичь границ Великого Ургала. Войско добралось за пол года. Поначалу все шло весьма успешно. Ургалы никогда не опасались нашествия с запада, не держали там больших гарнизонов и не строили крепостей. Однако, в отличие от родственников уров, время не разбавило буйную кровь воителей Великого Ургала водой. Даже небольшие отряды стражников из мелких городов и селений, бились за свою землю с беспримерным мужеством. Мы очень, очень медленно продвигались вглубь страны еще и потому, что земля ургалов была нам совсем неизвестна, зато враг, использовал свои знания со всем возможном тщанием, да и добыча еще совсем не обременяла даже седельных сумок воинов, не то, что обоза. Но довольно скоро, нам пришлось сожалеть даже об этом. Услышав о нашествии, шах сам привел армию с восточных границ. Тут-то я и понял, насколько ошибался, принимая карту и сведения из "Сказания" за подарок богов. Не подарок то был, а проклятие. Армия ургальского шаха, превосходила мое войско более чем вдвое, а сражалась так, словно их было больше вчетверо. Могучие животные, никогда не виданные в Светлом мире, украшенные огромными ушами и длинными носами, несли на своей спине гигантские боевые башни, в которых сидели стрелки, сеявшие панику и ужас среди идильских воинов, а сами слоны, как называют этих животных ургалы, втаптывали в землю неосторожно попавших им под ноги. Отряды воинов с боевыми леопардами, наводили беспредельный ужас на лошадей. Конница, наша главная сила, оказалась неспособна сопротивляться и мы отступили. Шах преследовал нас до границы, но армию свою в Выжженную пустыню не повел, хотя и выслал вслед прознатчиков. Некоторых мы изловили, но боюсь, далеко не всех. Впрочем, наше войско оставило в пустыне такой след, что нетрудно отыскать и через пол года. Вот такая вышла история, берич. - Марза-Идиль внимательно всмотрелся в лицо Великого князя, пытаясь понять, какие чувства у Светозара вызвал его рассказ. - Я и сам пострадал в походе. Шальная стрела угодила в ногу, на излете - так, царапина, а не рана, да стрела непростая. Ургалы смазывают наконечники стрел какой-то гадостью. Сначала вроде ничего, рана как рана, а после, начинает гноиться, не затягивается и не заживает. Пол года мы тащились домой, а и сейчас кровь пополам с гноем сочиться и помочь никто не может. - Каган бережно погладил раненную ногу, помолчал и добавил, будто невпопад. - А они придут. Придут, и спасения не будет никому. Только объединившись, мы, возможно, сможем отразить эту угрозу. Вот почему ты мне нужен, берич. Вот почему, я не только оставлю жизнь тебе, твоим людям, нелюдям с Острова Грез и даже отступникам Иджилам, но и помогу тебе отстоять свою вотчину. От тебя же потребую только слова, по зову моему, вступиться за землю идилей как за свою. - Идиль выжидательно смотрел Светозару прямо в глаза.
   - Мне, каган, - без заминки отвечал Великий князь, - раздумывать нечего. Несмотря на многовековую вражду нашу, сам просить тебя хотел о помощи, поскольку Восточная империи и Королевство ариев, угроза не только моей вотчине, от которой уже почти ничего не осталось, а и твоей тоже. Ургалы из-за пустыни еще, когда придут, только богиня Доля и ведает, а Антонида с Робертом здесь, под боком бесчинствуют.
   - Все так, берич. - Глухо проговорил каган. - Все так. Прими мою помощь, как я приму твою, но помни, мы все же враги, врагами и останемся. - Марза-Идиль замолчал, больше не промолвив ни слова.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 8: ОСАДА БОРИСЛАВЛЯ

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Сквозь юную, едва пробившуюся листву опушки бориславского леса, Великая императрица Антонида с интересом наблюдала за крепостными стенами раскинувшегося впереди города. Первый месяц весны достигал своего окончания. Сердценосное воинство стояло под стенами последнего беричского оплота вот уже более двух десятков дней, и с каждым следующим днем, триумвирату предводителей похода все очевидней становилась мысль о том, что осада предстоит длительная. Бориславль, куда лучше Берева или Брячиславля был приспособлен к обороне. Он вполне мог продержаться долгие месяцы, а то и годы. Почти до основания разрушенный во время Великой войны людвигами и песиголовцами, он восстанавливался архитекторами и строителями из Восточной империи в уплату за ущерб, нанесенный Острову Грез, как союзнику Великого княжества беричей. И стены окружающие город, и сам княжеский замок, возводились по последнему слову военной и инженерной науки, что делало Бориславль практически неприступным. Город окружало двойное кольцо стен. Внутренняя стена, была значительно выше внешней и отстояла от нее на два десятка шагов. Такое их расположение, во-первых, позволяло защитникам вести по штурмующим стрельбу из настенных боевых машин и луков одновременно с обеих стен, а во-вторых, в случае захвата нападающими внешней стены, они оказывались совершенно незащищенными от лучников, скрывающихся за зубцами и в одиннадцати башнях, размещенных по периметру внутренней стены. Между собой стены соединялись одиннадцатью подъемными мостами, что давало возможность в случае потери внешней стены, отрезать ее от внутренней, да еще и заставить нападающих спускаться вниз под ливнем стрел - другого способа подняться на внешнюю стену или спуститься с нее попросту не существовало. Кроме того, внешнюю стену окружал глубокий, широкий ров, наполненный водой, а его прикрывал высокий насыпной вал. Все трое ворот города - южные, восточные, и западные, были устроены одинаково. И внутренняя и внешняя стена, имели двойные тяжелые дубовые створки, окованные железом. От внешних ворот к внутренним, вел каменный коридор, такой, чтоб только свободно разминуться двум широким повозкам, в стенах которого были устроены узкие бойницы, откуда размещенные за стенами коридора воины, могли стрелять из луков и самострелов или колоть пиками. Раньше, бориславские пущи подступали к самому городу. Ныне, лес перед южными воротами вырубили на расстояние полета снарядов катапульт и баллист, установленных на стенах, так что скрытно и безопасно подобраться к Бориславлю стало невозможно.
   Об устройстве крепостных стен, Антониде и сопровождавшим ее Роберту с Валерием, рассказывал маленького роста, с жалкими остатками волос на круглой голове, перепуганный человечек, в рваных, грязных домотканых беричских штанах и рубахе. Мужика держали за шиворот двое воинов из ордена Спасителя. Военный регент слушал доносчика в пол уха, рассеянным взглядом блуждая по серому камню стен на горизонте. Король ариев, едва отошедший от переломов, хотя левая рука до сих пор покоилась на перевязи, напротив, очень внимательно прислушивался, нервно покусывая, изящный ус. Пустую левую глазницу короля, прикрывала простая черная повязка, единственный же здоровый глаз, изредка метавший злобные взоры в сторону Валерия, по-прежнему светился нескрываемой неприязнью. Антонида зябко куталась в длинный военный плащ, подбитый лебяжьим пухом - в лесу было прохладно, а под густой сенью деревьев кое-где еще сохранились изрядные сугробы снега.
   - Мы и сами, любезный, отлично видим, каковы стены Бориславля. - Прервала сбивчивую речь человечка императрица. - Расскажи-ка нам лучше, что там, за стенами. Велики ли запасы продовольствия, надолго ли хватит защитникам воды, как укреплен княжеский замок?
   Дрожа мелкой дрожью и обливаясь холодным потом, маленький человечек, по имени Игнатий, спешил удовлетворить интерес Великой императрицы простирающей ладонь над половиной Светлого мира (теперь уже почти над всем Светлым миром). Игнатий, был мастером-каменщиком, прибывшим в Бориславль вместе со свитой нынешней княгини Капитолины, младшей дочери императора Клемента II и его первой жены Руфины. Княжеский дворец и кремль вокруг него к тому времени уже построили, а вот возведение городских стен шло полным ходом, поэтому умелые руки имперских строителей оказались в большой цене у молодого князя Владислава. Стройка длилась несколько лет, а по ее окончании, Игнатий, успевший обзавестись семьей в посаде неподалеку от столицы, решил, как и многие его товарищи, осесть в богатом беричском княжестве. Когда армии Восточной империей и Королевства ариев, подступили к Бориславлю, Игнатий оставил жену с четырьмя дочерями под защитой городских стен, а сам отправился к бывшим соотечественникам, надеясь, что, поведав императрице и королю ариев об устройстве городской обороны, он сумеет спасти свою семью от резни, неизбежной в случае падения города. А что Бориславль падет, у него не имелось ни малейших сомнений.
   - В городе кроме войска, много мирных людей из окрестных посадов и весок. Они привезли с собой всю провизию и весть скарб, какие смогли. Еды у защитников хватит на долго, воды тоже - в Бориславле полно колодцев. Как устроена оборона княжеского замка, мне не ведомо, однако стена окружающего замок кремля высока и также окружена земляным валом. В замке тоже есть колодец.
   - А тайные ходы или лазы за внешние стены в замке есть? - Вмешался в допрос Роберт.
   - Про то мне не ведомо. - Униженно опустив глаза, пробормотал Игнатий. Он словно разговаривал сам с собой, опасаясь обращаться лично к королю или императрице.
   - Много же мы узнали от этого убогого. - Усмехнулся Роберт, не обращаясь ни к кому, но, явно метя в Антониду - ведь это ее соотечественник предложил государям свои услуги.
   - Спасибо, любезный. - Холодно бросила Антонида Игнатию, оставив реплику короля ариев без внимания. Воины Спасителя немедленно подхватили старого каменщика под руки и потащили прочь. Понимая, что его сейчас уведут, и он уже не сможет рассказать о своей семье оставшейся в городе, не сумеет защитить своих родных, Игнатий отчаянно забился в крепких руках воинов-фанатиков, громко заверещав:
   - А как же моя семья! Что станется с моей женой и дочерьми, Великая императрица?! Спасите моих девочек! Спасите! Помогите им! - Однако никто его не слушал, а один из телохранителей зажал ему рот твердой рукой.
   Все трое слушавших рассказ Игнатия - Антонида, Роберт и Валерий, вновь, словно завороженные уставились на бориславские стены. Валерий, в пол уха слушавший каменщика, еще более уверился - штурмовать стены Бориславля, было бы сущим безумием, кроме смерти большого числа их воинов, вряд ли бы принесшее другие плоды. То же самое понимал и король ариев, но только не Антонида. Перспектива провести под Бориславлем год, а то и больше, приводила ее в бешенство. К тому же, лунный меч по-прежнему молчал, упорно не отвечая на все тайные попытки императрицы наладить с ним контакт, и это обстоятельство вселяло в нее подлинный страх.
   - Слушаю вас, государи мои. - С ноткой иронии в голосе, обратилась Антонида к мужчинам. - Ваше молчание, достойно мумий Салнитии. - Теперь в речи императрицы отчетливо слышался металл. - Я жду ваших рекомендаций.
   - Арии еще не сталкивались со столь укрепленными городами. - Неуверенно начал Роберт. - Лобовой штурм, смерти подобен. Мы только положим все наше войско, а не добьемся ровным счетом ничего. Если бы за стенами находился маленький гарнизон, а не все оставшиеся беричские дружины, тогда возможно штурм и помог бы, но не теперь.
   Король ариев умолк, а Антонида убедившись в том, что он высказал все что пожелал, повернулась к Валерию:
   - А что скажет Военный регент империи?
   - Я согласен с королем Робертом. - Такое единодушие двух соперников, стало для императрицы неожиданностью. - Штурмовать нельзя. Многие приграничные города империи защищены подобным образом, но ни один из них не может сравниться с Бориславлем ни по величине, ни по численности гарнизона, ни по оснащенности стен метательными машинами, а ведь даже их я не решился бы штурмовать. Существует единственное решение - осада. Все что мы можем сделать сейчас, это подавить стрельбу настенных машин беричей. Дальнобойность наших онагров и требушетов, гораздо выше дальнобойности настенных катапульт и баллист. Нам нужно расчистить от деревьев участки леса, напротив которых расположены беричские метательные машины, и прорубить к ним просеки от основного лагеря. Установив, онагры и требушеты на безопасном от стен расстоянии, мы сможем разрушить беричские механизмы и приблизиться к городу. После этого можно попробовать забросать город зажигательными зарядами. Необходимо узнать от местных, где расположены склады с зерном и продовольствием. Если поджечь их, то срок осады значительно уменьшится из-за голода в городе. - Валерий говорил спокойно, даже отрешенно, словно листал учебник по осадам городов, освежая собственные и слушателей знания. - Стрелять по стенам такой толщины и конструкции, нет никакого смысла. Если даже мы сумеем пробить в них брешь, то не раньше чем через несколько месяцев. Но за первой стеной есть еще и вторая. На пробитие бреши, уйдет больше времени и сил чем на всю осаду. Голод, гораздо раньше вынудит защитников либо сдаться, либо выйти в поле и сразиться в решительной битве.
   Роберт согласно кивнул, подтверждая слова регента, и добавил:
   - Возможно, удастся найти подземные источники, питающие городские колодцы. Тогда можно будет отравить воду и все закончиться еще быстрее.
   - И каковы же Ваши прогнозы, государи мои. - Ледяным тоном осведомилась Антонида.
   Роберт промолчал, предлагая отдуваться Валерию:
   - Самое меньшее, пол года, при благоприятном стечении обстоятельств, а возможно и больше года. - Регент неуверенно качнул головой.
   - Это невозможно. - Спокойно и безапелляционно отрезала императрица. - Возможно, вы не заметили, но в Светлом мире наступила весна. Мои посланники уже наверняка достигли Кесориполиса с вестью о победе и окончании войны. Вскоре на новые земли хлынут потоки переселенцев, а с ними животные, скарб, рабы. Прибудут свежие легионы. Пора разделить бывшие беричские земли между союзниками и пожинать плоды трудов наших. А что предлагаете мне вы? Сидеть здесь, на самой окраине Светлого мира, ожидая когда остатки поверженных врагов сдадутся на милость победителя, да еще и без четких представлений о том, когда это случиться? - Антонида вела речь спокойно, но внутри у нее бушевало пламя недовольства. - Нет, государи мои. Я не позволю вам выставить меня на посмешище всем моим подданным. Никто не сможет сказать, что Великая императрица Антонида, была вынуждена плясать под дудку ублюдка, рожденного ведьмой с Острова Грез (императрица имела в виду юного Творимира, принявшего верховную власть над беричами). Не более чем через два месяца, знамя армии Спасителя должно развеваться над княжеским замком Бориславля. Это вам мое последнее слово. А в остальном, поступайте, как посчитаете необходимым. Рубите лес, устанавливайте метательные машины, пробивайте бреши, забрасывайте город зажигательными снарядами с черным золотом. Подробности мне не интересны. Но помните, у вас два месяца и ни мгновением больше.
   Посчитав разговор завершенным, Антонида двинулась прочь, в сторону лагеря, воины-фанатики последовали за ней. Пройдя, десятка три шагов, императрица скользнула взглядом по высокой березе, раскинувшей свои едва зазеленевшие ветви прямо над просекой, ведущей к лагерю сердценосного воинства. Одна из ветвей дерева, послужила перекладиной для виселицы, на которой покачивалось, овеваемое теплым весенним ветерком, тело старого каменщика Игнатия.
  

***

   В течение восьми дней, солдаты империи и Королевства ариев, вырубали деревья на опушке бориславских чащ и вели просеки к местам установки онагров и требушетов. Пришлось организовать притворный штурм, чтобы определить точные места установки беричских настенных баллист. Еще пять дней ушло у имперских плотников на сборку метательных машин - Валерий лично нацелил каждую. И вот уже третьи сутки, как град каменных ядер обрушивался на стены Бориславля.
   Поскольку единожды нацеленные онагры и требушеты перенацеливать не было нужды, стрельба не прекращалась даже ночью, при свете факелов. Разрушить все беричские баллисты в первые дни не удалось и поэтому, метательные машины имперцев по-прежнему оставались в лесных просеках, на безопасном расстоянии от настенных орудий Бориславля.
  

***

  
   Над лесом опустилась четвертая ночь обстрела. Лагерь сердценосного воинства по всем правилам военной науки обнесенный высоким частоколом с глубоким рвом и земляным валом, жил своей обычной ночной жизнью. Кто спал, кто чинил траченный доспех, а кто, собравшись с товарищами возле костра, грел душу вином да нехитрым солдатским разговором. На разных концах лагеря слышалась громкая перекличка ночных караульщиков. Со сторожевых башен, освещенных ярким огнем факелов, зорко вглядывались в беззвездную и безлунную ночную тьму зоркие часовые, но свет на вышках скорее помогал, чем мешал притаившимся в темноте беричским дружинникам. Оставаясь невидимыми за пределами светового круга, они отлично видели все, происходящее на вышках и перед воротами лагеря. Собственно ворота и интересовали Трувора с Мечиславом, возглавлявших отряд ночных лазутчиков. Наступало то время - за трое суток обстрела, старые светозаровы дружинники это точно выяснили - когда сменялись расчеты метательных машин. Ждать пришлось не долго. За стеной лагеря послышался шум и звон доспехов нескольких сотен воинов. Ворота со скрипом растворились, выпуская сменных артиллеристов. Едва створки захлопнулись, ночную тишину пронзил печальный крик ночной птицы. Один из легионеров вздрогнул от неожиданности и толкнул в бок шедшего рядом товарища:
   - Ты слыхал, Демид, жуть-то, какая?
   - Да брось ты, это ж просто птица ночная в чаще ухает. Нашел чего пугаться. У вас, что, Мовсес, в вашем Шаковане, птиц нет? - Усмехнулся в ответ Демид.
   - У нас леса нет, у нас море, а на море чайки. Они плачут, жалобно, а не жутко. - Мовсес говорил на языке империи с жутким урским акцентом.
   Подслушавший обрывок разговора имперцев Трувор, мрачно буркнул в бороду:
   - Скоро узнаете, какие птицы водятся в беричских лесах.
   Через два десятка шагов от ворот, артиллеристы дошли до перекрестка, от которого широкие просеки вели к позициям метательных машин и разбились каждый по своим расчетам, а еще шагов через тридцать, один расчет уже не слышал, что там происходит у другого.
   Неровный свет факелов в руках легионеров, достаточно освещал просеку, но лес, начинавшийся на обочине, скрывался в полной темноте, а из этой темноты, на имперцев смотрели безжалостные глаза беричей.
   - Дайка сюда самострел. - Одними губами обратился Трувор к лежавшему рядом дружиннику. Воин передал ему уже взведенное оружие.
   - Офицер мой, я его только подраню. В остальных стреляете намертво, чтоб не пикнули, а ежели что, в ножи их. - Тихо приказал сканд.
   Вокруг имперского офицера, словно ничего и не изменилось, только послышались тихие хлопки, да резкая боль пронзила левое колено. Глухо вскрикнув, он рухнул на бок и уже из этого странного положения наблюдал, как падают рядом его солдаты. Тут же, что-то твердое и невероятно тяжелое уперлось ему в грудь, сдавило легкие, выбило из них воздух, не позволяя кричать: "Беда! Ко мне солдаты!". Он обмяк, потерял сознание и затих.
   Когда офицер очнулся, ему вначале показалось, будто все предыдущие события, оказались каким-то страшным сном, навеянным злыми духами этих диких чащоб. Он лежал на траве, а вокруг него, ходили его солдаты, живые и невредимые. Они деловито сносили что-то с дороги в лес. Правда никто из них не обращал на своего командира ни малейшего внимания, но это ничего, главное все живы и теперь они могут отправляться к своему требушету, исполнять воинский долг. Только лица воинов, показались офицеру какими-то незнакомыми и даже странными. Не сразу разглядел имперец, что вместо гладко выбритых подбородков, на лицах его людей удивительным образом выросли окладистые русые бороды. И вдруг он услышал прямо над своим ухом, требовательный грубый голос, говоривший на чужом языке. Тут же, кто-то услужливо перевел эту тарабарщину на великий язык его родины:
   - Ну что, очнулся? - Видимо, чтобы удостовериться, этот кто-то чувствительно пошевелил древко арбалетного болта застрявшего в колене, вызывая жуткую боль. - Очнулся. - Удовлетворенно подытожил голос. - Ну, пойдем к твоим машинам. - Тут-то офицер и догадался, что вокруг враги, его солдаты мертвы (именно их тела сбрасывали с дороги бородатые варвары), а сам он в плену. А, осознав это, он снова провалился в небытие.
  

***

  
   Требушет только-только выпустил очередное каменное ядро в сторону бориславских стен, и команда артиллеристов собиралась заново заряжать машину, как от просеки, ведущей к лагерю, послышались торопливые шаги, лязг оружия и тихие неразборчивые голоса.
   - Ну, наконец-то. - Раздраженно произнес командир расчета Авдей. - Бросайте все, урские недоумки, ночная смена явилась. - Прикрикнул он на своих солдат.
   Действительно, в расчете Авдея, четвертого, самого младшего сына имперского сенатора Капитона Менандрапольского, собрались, в основном, выходцы из новой, урской провинции империи. Уры едва научившиеся изъяснятся по имперски и воинами оказались никудышными - все как один бывшие рыбаки да крестьяне. Авдею, выбравшему профессию военного по настоянию батюшки, коего он впрочем, за это искренне ненавидел, а когда случился роспуск сената, то и желал гибели (жаль, люди близкие к императрице заступились за старика), стоило титанического труда научить уров, стрелять из большого тербушета, не нанося вреда ни себе, ни собственно требушету.
   Война с богатым беричским княжеством по разумению Авдея началась как нельзя вовремя. Ждать отцовского наследства - тут еще бабка надвое сказала. Во-первых, Капитон был хоть и стар, но еще вполне крепок телом, и разумом, во-вторых, в очереди за батюшкиными сокровищами стояли еще три его старших сына и, в-третьих, сенатор испытывал к младшему отпрыску почти те же чувства, что и Авдей к родителю, а значит, вполне мог лишить непутевого даже положенного малого пая. В то же время, императрица Антонида обещала всем участвовавшим в походе представителям благородных семей, хорошую долю в военной добыче, множество беричских рабов и большие земельные наделы на новых землях, а, судя по тому, что война шла к концу, то и до вожделенного богатства было рукой подать. От этого каждый лишний день осады для Авдея становился, невыносим, тем более, когда он выпадал на боевое дежурство у требушета. А сейчас его и вовсе заставили лишние пол часа пулять камни по стенам, тогда как он вполне мог более достойно потратить это время, попивая крепкое лиопское из заветной фляжки, надежно припрятанной в палатке.
   - Эй, чего это вы так долго? Завтра-то чай задерживаться не станете? - Сварливо крикнул Авдей в ночную тьму за кругом света от костров и факелов, окружавших требушет. - Единый. - Он назвал тайное ночное слово скорее для проформы, чтобы командир сменщиков не донес на него их начальнику, генералу Никифору, командовавшему метательными машинами, чем действительно для проверки тех, кто приближался по просеке.
   А кто там мог быть кроме смены? Северные варвары, отказавшись от решающей битвы, укрылись за неприступными стенами как черепаха в своем панцире и еще ни разу за все время не сделали ни единой вылазки наружу. Да вот и ответ правильный:
   - И сын его, Спаситель.
   Голос только у отвечавшего какой-то болезненный, ну да это ни его, Авдея дело.
   - Я говорю, чего вы так поздно? - Обозлено начал сенаторский сынок. - Чего молчиш-ш-ш-шь. - Окончание слова странно растянулось, когда Авдей удивленно, воззрился на оперение арбалетного болта пробившего грудную кирасу. - Прощай богатство. - Мелькнула у него совершенно неуместная в данный момент мысль, и Авдей замертво упал наземь.
   Через мгновение, та же участь постигла всех его подчиненных. В считанные секунды, все имперские легионеры, обслуживавшие и охранявшие требушет, были мертвы. Беричские дружинники проверили тела. Добивать никого не понадобилось.
   - Боян, - обратился Трувор к одному из воинов, - требушет твой. Жди сигнала. Вперед. - Этот приказ относился уже к остальной дружине.
   Мгновение спустя, беричи исчезли в лесу, а Боян отстегнув от пояса увесистую флягу, принялся щедро поливать требушет черным золотом.
  

***

   - Все, Трувор, пора возвращаться. - Мечислав тронул сканда за плечо. - Слишком долго не стреляют первые требушеты. Скоро имперцы смекнут, что дело не чисто.
   Трувор кивнул:
   - Давай, Мстислав.
   Дружинник, к которому обращался сканд, приложив к губам ладони сложенные трубочкой, трижды по два раза ухнул филином, давая условный знак воинам, находившимся возле отбитых метательных машин. В это время, Трувор, достав кремень с кресалом, после нескольких попыток высек таки искру, поджег трут и бросил его в большую лужу черного золота разлитую возле последнего отвоеванного онагра. Огонь, осторожно лизнув вязкую жидкость, все же признал в ней пищу и с жадностью набросился на предложенное угощение, в несколько мгновений из жалкой, беззащитной искорки, превратившись в яростное пламя, поглотившее деревянный остов онагра. Немного полюбовавшись делом рук своих, Трувор дал сигнал к отступлению.
   Мечислав оказался совершенно прав в своих предположениях. Едва ночные лазутчики укрылись под покровом леса, как в лагере сердценосного воинства разразился страшный переполох. Трубы заиграли тревогу, света стало вчетверо больше, и даже на позициях метательных машин был слышен топот солдатских сапог и лязг оружия. Переполох усилился еще больше, когда в лагере стал, заметен огонь, разгоравшийся на месте расположения нескольких больших требушетов и онагров. Дружинники Трувора едва увернулись от крупного отряда, чуть не в пол когорты, спешившего на свет только что покинутой ими горящей метательной машины, а еще через несколько минут, столкнувшись с заблудившимся в лесу десятком легионеров, безжалостно расправились с имперцами. Но в целом, шум, гам и беспорядок во вражеском стане, сыграл беричам на руку. Пока имперцы и арии в неожиданном ажиотаже бестолково метались по лесу (машины все равно было уже не спасти), воины Трувора и Мечислава благополучно добрались до небольшой пещерки в лесу, надежно укрытой на дне глубокой балки. На первый взгляд, спуститься вниз, не переломав ног, не имелось никакой возможности, но только не для жителей лесов, знавших здесь каждое деревце, каждый кустик и камешек. Споро добравшись до дна оврага, воины застали там девятерых из пятнадцати дружинников, оставленных возле отбитых метательных машин, чтобы по сигналу поджечь их.
   - Шестерых еще нет. - Деловито отметил Мечислав. - Подождем.
   Воины устало повалились на укрытую подтаявшим снегом землю, и началось тягостное ожидание.
   Четверо вернулись скоро. Еще одного, ждали почти полчаса (ему пришлось обходить имперские отряды, принявшиеся прочесывать прилегавшие к позициям метательных машин участки леса). Шестого так и не дождались. Вероятно, кто-то в стане сердценосного воинства наконец-то остановил вакханалию неуправляемости и взял власть в свои умелые руки. Отряды легионеров, выстроившись цепочками, принялись, словно сквозь мелкое сито просеивать лес, со стороны лагеря послышался приближающийся лай собачьей своры.
   - Все, - мрачно промолвил Трувор, - больше ждать мы не можем. Через десяток другой минут, собаки приведут сюда загонщиков. Теперь судьба Ярополка (так звали не вернувшегося вовремя дружинника) в руках богини Доли и вещих дев судиц.
   Без всякого приказа, дружинники поднялись. По одному они вошли в пещерку. Веселое боевое настроение от удачно выполненного дела улетучилось - один из них не вернулся, и только боги ведают, что с ним сталось. Трувор вошел под своды пещеры последним и задержался на несколько мгновений, словно ждал, что вот-вот из темноты возникнет силуэт Ярополка. Но нет, только лай собак заметно приблизился. Подавив тяжелый вздох, старый воин отправился вслед за остальными. Он даже не стал маскировать вход в пещеру, а зачем? Собаки все равно выведут имперцев и ариев к подземному ходу, так что во второй раз воспользоваться им не удастся. Пройдя десяток шагов, Трувор перешел на бег - нужно было спешить.
  

***

  
   С самого раннего утра, триумвират предводителей похода сердец, подсчитывал ночные потери. Король Роберт и императрица Антонида о чем-то оживленно беседовали неподалеку от обгоревшего остова большого онагра, сопровождая каждое слово весьма красноречивыми жестами. Военный регент Восточной империи Валерий, стоял в сторонке ожидая, пока два зверя устанут грызть друг друга и обратят свой гнев на него. А надо сказать, венценосцам двух союзных государств, было о чем сокрушаться. Начисто сгорело семь больших требушетов и пять онагров (почти половина всех имевшихся в наличии дальнобойных метательных машин), еще два механизма подлежали восстановлению, но на это потребуется время, а из ночных лазутчиков, удалось захватить одного единственного. Да и то, молодой беричский воин не мог рассказать ничего толкового, даже под каленым железом. Он привел легионеров к тому же входу в подземелье, что и следопыты с собаками, но какой с того толк, если подземный ход которым пришли ночные гости, оказался завален камнями вперемежку с песком? Вероятно, в подземелье имелся специальный механизм в случае надобности обрушивавший потолочный свод. Других входов, как ни искали, обнаружить не смогли, а ведь наверняка они имелись, значит, можно ожидать еще не одну ночную вылазку.
   Излив свою желчь на Роберта, Антонида, наконец, переключилась на Валерия:
   - А ты, Валерий, военный регент империи, как ты мог допустить такой позор? Арии пьянствуют и дебоширят, - императрица метнула в Роберта неприязненный взгляд, - с них взять нечего, они такие же варвары, как и беричи, даром, что в Спасителя веруют. - При этих словах король ариев побагровел от унижения, но сдержался. - А как же наши прославленные дисциплиной легионы? Как случилось, что никто не охранял метатели камней?
   - Антонида, - без тени растерянности начал Валерий, но осекся оборванный резкой отповедью.
   - Я тебе не Антонида, а Великая императрица Восточной империи.
   - Хорошо. - Спокойно согласился регент. - Великая императрица Восточной империи, простирающая ладонь над половиной Светлого мира, - последнюю часть титула Валерий добавил с иронией, специально чтобы позлить Антониду, - ты же сама смеялась над беричскими трусами, засевшими за стенами, сама говорила, что они и носа не посмеют высунуть за ворота города, сама запретила мне утомлять войско ночными караулами вопреки воинскому уставу империи, сама отменила пикеты в лесу. Так чем же ты недовольна? Благо, что я оставил караулы в лагере, не то мы лишились бы всех метательных машин. А теперь, стен нам не разрушить.
   Антонида, задыхаясь от ярости и понимая видимую правоту Валерия, не найдя достойных возражений, вновь повернулась к Роберту:
   - Раз вы, растяпы, не сумели уберечь метателей камней, так значит, станем штурмовать стены так, без брешей. Готовьте армию. И твоим ариям, Роберт, не удастся отсидеться за спинами моих легионов.
   - Я не поведу солдат на верную смерть. - Неожиданно твердо произнес Валерий. - Штурм ничего не даст. Беричи только посмеются над нами, а скольких людей мы потеряем трудно даже представить.
   - Молчать! - Взвизгнула Антонида. - Ты отстранен от командования! Охрана, арестовать его. - Императрица окончательно вышла из себя.
   - Сдайте оружие, генерал. - Пробасил командир воинов-фанатиков, а двое охранников заняли позиции по бокам и чуть позади Валерия.
   Пожав плечами, регент достал из ножен свой гладиус. Протянув его воину ордена Спасителя, он обратился к Антониде:
   - Покомандуй сама, посмотрим, что из этого выйдет.
   - Уведите его. - Уже успокоившись, приказала императрица.
   С удивлением следивший за разыгравшейся на его глазах сценой Роберт, предпочел не возражать Антониде. Словно не замечая короля ариев, императрица в окружении своих охранников направилась в лагерь. Не найдясь, что ей сказать, Роберт неожиданно спросил:
   - А с пленным беричем, что делать?
   Антонида обернулась, бросив через плечо:
   - Перед штурмом, в город вернем.
  

***

   Приказать оказалось гораздо легче, чем выполнить. Во-первых, штурму мешали уцелевшие настенные метательные машины беричей, во-вторых, осадные башни в арсенале сердценосного воинства имелись, однако перевозились в разобранном виде, и их еще предстояло собрать. На все про все, королю Роберту, сменившему Валерия на посту главнокомандующего, потребовалось две с небольшим недели. К этому времени, удалость разрушить последнюю беричскую настенную катапульту, что в свою очередь позволило переместить требушеты и онагры, поближе к городским стенам и начать обстрел Бориславля зажигательными снарядами (впрочем, без особого успеха), а так же использовать малые полевые онагры для обстрела стен. Большого пожара в осажденном городе вызвать не получилось, и Роберту пришлось оставить эту затею. В дополнение ко всему, большие беричские катапульты, размещенные за стенами, удачными попаданиями развалили еще два онагра. А поскольку все четыре осадные башни, имевшиеся в его распоряжении, уже были собраны, а раздраженная Антонида изо дня в день требовала начала штурма, король ариев скрепя сердцем назначил атаку на утро следующего дня.
  

***

   Защитники Бориславля загодя узнали о будущем штурме. Берисчкие разведчики, через многочисленные подземные ходы, выводившие из города прямо в лес, продолжали навещать позиции вражеских войск. Правда, такой удачной вылазки, какая случилась семнадцать дней назад, больше совершить не удавалось. Теперь каждый метатель камней охранялся, едва ли не когортой легионеров в сопровождении трех десятков арийских арбалетчиков. Однако знать, что задумал враг, представлялось необходимым. Глубокой ночью, армии Восточной империи и Королевства ариев вышли на исходные позиции, чтобы с зарей пойти на штурм. Едва началось перемещение войск, как разведчики сообщили об этом Бориславскому князю Владиславу. Брячиславский князь Горислав, старший из беричских князей, в отсутствие Светозара и по юности Творимира командовавший беричскими ратями, в обороне города полностью полагался на молодого бориславского владетеля.
   Как только разведчики донесли о начале сборки осадных башен, Горислав немедленно собрал военный совет из всех князей и старших военачальников, на котором они решили, как станут оборонять город. Все согласились с мнением Владислава - нужно создать иллюзию паники, отступив от внешней стены, чтобы заманить как можно больше врагов на ее гребень, где станут, бесполезны их осадные башни, а имперские и арийские воины окажутся совершенно беззащитными от лучников и метателей копий, размещенных на внутренней стене и в крепостных башнях.
   - Два, три таких штурма, - усмехнулся Владислав в пышные русые усы, - и мы сможем выйти против супротивников наших в поле, дабы сломить их мечом.
   Утро штурма выдалось ясное, солнечное и по настоящему весеннее. По ярко бирюзовому небосводу, лениво проплывали реденькие облачка, гонимые ласковым легким южным ветерком, и флаги на башнях Бориславля бессильно обвисли. Еще с ночи беричские дружины заняли места на стенах города, ожидая, когда ненавистный враг придет скрестить с ними мечи. К утру, поднялись на внутреннюю стену и князья. Вместе со старшими князьями, за позициями противника наблюдали и Творимир (Мечислав с Трувором не отходили от княжича не на шаг) с Ольгердом, и оба старших брата-близнеца Ольгерда, Родослав с Велеславом - многокабанская дружина составляла значительную и самую боеспособную часть оставшегося в распоряжении Горислава войска.
   Когда в стане сердценосного воинства взвыли боевые трубы, Владислав, с разрешения Горислава командовавший обороной города встрепенулся, однако, имперцы и арии остались на своих местах.
   - Внимание привлекают, наверное, хотят что-то показать. - Шепнул Трувор, стоявшему рядом Мечиславу. Тот молча кивнул. Сканд, расположившийся слева от Творимира, держал в правой руке большой, круглый шит, каким в отрядах лучников прикрывают стреляющих, если враг сам ведет стрельбу из луков или арбалетов - в случае чего, укрыть княжича от шальной стрелы.
   Трубы запели громче, к ним присоединились барабаны. От передовых рядов имперских легионеров, отделилась группа воинов толкавших впереди себя большой осадной требушет. Остановив машину на безопасном расстоянии от настенных катапульт (Роберт небезосновательно подозревал, что беричи просто сняли со стен часть метательных машин, чтобы сохранить их и вернуть на место в случае необходимости), расчет принялся усердно крутить ворот, подготавливая машину к выстрелу. Когда рычаг требушета, наконец, пригнули к земле, а пращу уложили в направляющий желоб, Трувор с ужасом заметил, что легионеры тащат к машине связанного по рукам и ногам человека, судя по тщетным, судорожным попыткам жертвы вырваться, вполне живого.
   - Вот и Ярополк отыскался. - Печально промолвил сканд, разговаривая сам с собой. - Потерпи, мальчик, скоро все закончится. - Лицо старого воина превратилось в каменную маску кровожадного бога войны. Такое с Трувором случалось не часто, но когда случалось, то ничего хорошего врагам не сулило. Даже друзья, остерегались задевать его в такие минуты. В нем словно просыпался скандский берсерк, могучий и безжалостный.
   Тем временем, Ярополка уложили в пращу. Трубы смолкли, уступив свои привилегии барабанной дроби. Барабанный бой ускорился, достиг своего апогея и оборвался. Вместе с ним, оборвалась и веревка, удерживавшая рычаг требушета пригнутым к земле. Праща взмыла вверх, выбросив из сетки тело несчастного Ярополка. Несколько тягостных секунд, воины на стенах Бориславля в полной тишине наблюдали, как молодой дружинник по высокой дуге стремительно приближался к городу. Потом, тело исчезло за внутренней стеной и в тот же миг, опережая возобновившуюся какофонию звуков боевых инструментов сердценосного воинства, над стенами Бориславля пронесся древний боевой клич беричей.
   - Бер! Бер! Бер! - Исступленно кричали дружинники, и ополченцы, бешено потрясая копьями, щитами и луками. На грубых, суровых лицах многих воинов выступили слезы. Но то были не слезы отчаянья, то были слезы гнева и решимости.
   Как только вновь зазвучали трубы и барабаны, имперско-арийские войска пошли на приступ. Роберт решил штурмовать южную стену города, поскольку ко всем остальным стенам, лес подступал слишком близко, для использования осадных башен. Поэтому, король ариев просто окружил Бориславль цепью лесных секретов, во-первых, чтобы избежать неожиданных вылазок беричских дружин, а во-вторых, чтобы следить за перемещением вражеских войск на стенах. Поскольку из-за рва и насыпанного перед ним земляного вала окружавших город, башни не имели возможности приблизиться к стенам вплотную, пришлось с помощью метательных машин на четырех участках забросать ров мешками с песком, а вал сровнять каменными ядрами, на что тоже потребовалось время. Теперь, хоть и с трудом, башни могли подобраться к городу. Места прохода башен Роберт выбрал так, чтобы они находились на максимальном отдалении от крепостных башен Бориславля, дабы уменьшить их уязвимость. Штурмовые башни двигались медленно, влекомые человеческой силой. Возле каждой находилось еще одно осадное приспособление, толлено - поднятое на высокой опоре выше уровня внешней стены большое коромысло с двумя "корзинами" на концах. В каждой корзине сидело по два десятка арбалетчиков ариев призванных подавить активность вражеских стрелков. Беричи, выполняя план Владислава, разместили на внешней стене небольшие отряды лучников и несколько котлов с кипящей смолой. С внутренней, и с внешней стены города велась вялая стрельба, главной задачей которой было не спугнуть нападавших, заставить их уверовать в успех, втянуться в штурм и ввести в бой максимальной число воинов. Поэтому, башни, практически без потерь подобрались к самой стене. Сигналы труб, уверенно координировали действия все четырех штурмовых отрядов. Башни остановились, но штурмовых мостиков на стену не перебрасывали, ожидая сигнала. Только когда все воины передовых отрядов собрались на верхних боевых платформах, а внизу к башням подошла вторая волна атакующих, штурмовые мостики откинулись, и легионеры Восточной империи высыпали на гребень стены. Высадились на стену и арбалетчики. К тому времени, все беричские отряды уже покинули внешнюю стену и мосты, соединяющие стены были подняты, однако Владислав по-прежнему выжидал. Лишь когда первые, взобравшиеся на стены легионеры, по веревкам с кошками и сборным приставным лестницам спустились вниз, оказавшись в узком коридоре между внешней и внутренней стеной, а вторая и третья волна штурмующих покинула башни, с внутренней стены Бориславля и крепостных башен в атакующих ударил сокрушительный град стрел и копий. В считанные мгновения еще недавно организованная армия связанных жесткой дисциплиной солдат, уже уверовавшая в свой успех, превратилась в скопище перепуганных людей, бестолково мечущихся под покрывалом смертоносной стали и не находящих выхода. Владислав приказал в первую очередь стрелять по офицерам, чтобы усилить сумятицу во вражеских рядах. Одновременно со стрелками, по приближающимся подкреплениям противника ударили сбереженные для такого случая метательные машины. За несколько минут, исход штурма оказался решен. Из тех солдат сердценосного воинства, кто ступил на стены Бориславля, не выжил никто, да беричи и не брали пленных - всех раненых по приказу Горислава безжалостно добили. Не добравшимся до осадных башен отрядам повезло больше, но и они потеряли почти две трети людей. А еще через несколько минут все штурмовые башни запылали веселым огнем, подожженные от факелов беричей, вернувших себе внешнюю стену Бориславля. Из двадцати тысяч участников штурма, в лагерь вернулось едва восемь.
   Однако на этом злоключениям сегодняшнего дня для Роберта и Антониды не суждено было закончиться. Еще догорали остатки осадных башен возле стен Бориславля, немилосердно терзая воинскую честь короля ариев, когда в лагерь сердценосного воинства со срочной депешей к Великой императрице Восточной империи, прибыл полуживой от спешки гонец - дружины многокабанского князя Гремислава, в купе с туменами кагана идилей Марза-Идиля, высадились в Дивоморске, не позднее как двенадцать дней назад. А вел их, сам Великий князь беричей Светозар Светлый.
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 9: МНОГОКАБАНЬ

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   В столице степняков, Светозар прогостил совсем недолго. Договорившись обо всем с каганом, Великий князь оставил Идиль, чтобы отправиться во Многокабань. Большинство его спутников с облегчением покинули странный город кочевников - беричи не могли мгновенно изменить враждебное отношение, вызванное многовековым противостоянием их народа со степью, ненависть огненных волков к поклонникам Чернобога длилась несравненно больше времени, а сакалы Зурган-Газы, просто не верили в милосердие Марза-Идиля. Светозар, впервые за долгое время никуда не спешил. Марза-Идилю еще предстояло призвать подкрепления из Сакала, а также вспомогательные урские войска из Таша, Уми и Тифа, а на это потребуется не так уж мало времени, и уж вполне достаточно для неспешной дороги к дому. К решимости сражаться, после встречи с каганом, у Светлого князя прибавилась вера в возможность победы над страшным врагом, а главное, лунный меч повелителя богов Небесного мира, вызвавший эту ужасную войну, вновь вернется в ножны - теперь, навсегда.
   Неспешное путешествие по оттаивающей в нежных объятьях богини Сив, зацветающей весенней степи, оказалось весьма приятным, особенно после холода и неудобств бегства через бориславские чащи, и располагало к размышлениям. Тем более, в кои-то веки, беричи могли передвигаться по коренным идильским степям, совершенно не опасаясь нападения. Во-первых, гонцы кагана, отправленные в урские земли каганата, намного опередили дружину Светозара, а они, кроме приказа урам собирать войска, оповещали всех о союзе идилей и беричей, а во-вторых, Марза-Идиль выдал Великому князю ярлык, подтверждающий их союз. Любой степняк, признав ярлык кагана, посчитал бы своих древних врагов наипочетнейшими гостями. И все же, в мыслях Светозара, не было даже намека на спокойствие и праздность, хотя думал он, вовсе не о предстоящих битвах и победах. Великий князь вспоминал свой поход к Пещере Огненной колесницы. Точнее не сам поход, а странное видение, посетившее его, когда он с Турлингом в руках покидал пещеру. Тогда Светозару привиделся воин, закованный в черную броню с черным вороном на плече. Воитель стоял на Огненной колеснице Тура, победно потрясая копьем. После, повелитель полканитов Боз, истолковал его видение. Как считал Боз, Светозар прозревал будущее. По его мнению, рано или поздно, Пещера Огненной колесницы падет под напором темных армий и Чернобог завладеет Огненной колесницей повелителя богов Небесного мира. Тогда Боз сказал молодому князю, что это дело далекого будущего, но теперь, по прошествии более чем двух десятков лет, Светозар в этом сильно засомневался. Воспоминания нахлынули на него не сами по себе, а были вызваны одним примечательным случаем, произошедшим с Великим князем еще в Идили. Прогуливаясь по ставке кагана (Марза-Идиль никак не ограничивал свободы своих гостей, впрочем, большинство такой свободой предпочитало не пользоваться) Светозар забрел на ритуальную площадку, расположенную совсем близко от самого города. Центр площадки занимал вырезанный из дерева идол, а у его ног располагалась крада - прямоугольный жертвенный алтарь. Великий князь много раз слышал об этом месте в идильской столице, но вполне естественно не видел его собственными глазами. До этого, Светозар посещал Идиль лишь однажды, вовремя набега на столицу каганата дружины Острова Грез. Однако тогда ему было не до осмотра местных достопримечательностей.
   Светозар приблизился к идолу и заглянул ему в лицо. То, что он увидел, удивило Великого князя. Образ, пришедший ему в видении у дверей Пещеры Огненной колесницы, до самых мелких деталей совпадал с обликом повелителя темных богов увековеченном в дереве неизвестным мастером. Великий резчик, словно видел падшего бога глазами Светозара. Та же вороненая броня, тот же огромный черный круглый щит и копье, занесенное в угрожающем жесте. Только в глазных прорезях шлема, не клубилась непроглядная тьма, да не сидел на плече воителя ворон. Пораженный Светозар с усилием отвел взор от удивительной скульптуры, принявшись, рассеяно осматривать подножие идола. Снег с площадки возле статуи Чернобога уже сошел, и степная травка уже устремила свои юные побеги к ласковому солнцу. Только вместо яркого молодого изумруда трава окрасилась бурой охрой, вовсе не свойственной ее молодости.
   - Не дивись, берич, - услышал Великий князь тихий голос и растеряно обернулся, - здесь пролито столько крови, что трава еще долгие века останется бурой. - В двух десятках шагов от Светозара стоял Марза-Идиль в окружении своей гвардии. - А может, и навсегда останется. - Мрачно добавил каган идилей. - Вот уже больше двадцати лет прошло, как не приносим мы кровавых жертв нашему богу. На том держится перемирие между твоим и моим народом. Пока я жив, жертвенная кровь не окропит краду. - Светозар понимающе кивнул и пошел прочь от алтаря кровавого божества.
   Всю дорогу до Многокабани, Великий князь размышлял над совпадением увиденного в Идили со своим собственным видением, и все меньше оно ему нравилось. Светозар верил Марза-Идилю, верил, но вместе с тем понимал - хрупкий мир между степью и беричскими княжествами держится исключительно на железной воле кагана. Придет час, когда Марза-Идиль отправиться в божественные чертоги, кто знает каких богов. Тот, кто придет ему на смену уже не будет связан клятвами, данными Светозару, да полно, самого Светозара вполне возможно уже не будет в Светлом мире. И что тогда? А тогда, кровь снова прольется на краду, попираемую ногами Чернобога, и степь выступит на стороне врагов Великого княжества беричей. Но когда это случиться? Когда? Возможно, даже сама богиня Доля не ведает об этом. Терзаемый такими печальными мыслями, Великий князь не заметил, как его отряд приблизился к границам Многокабанского княжества. На далеком горизонте показались высокие деревянные стены степного форпоста. Дарстейн, ехавший в шаге позади повелителя, догнал его и легонько тронул за плечо, выводя из задумчивости:
   - Многокабанские земли, Великий князь!
  

***

   Стоял ясный, солнечный весенний денек, поэтому приближение всадников, на башнях крепости, заметили задолго до того, как они добрались до брода через Многокабань. Давным-давно не приходили со стороны грозной некогда степи, военные отряды, не ходили в степь и беричские разведчики. Долгие годы, только идильские да сакальские купцы с табунами легконогих скакунов прибывали в пределы Многокабанского княжества, чтобы продать своих лошадей или обменять их на товары со всех концов Великого княжества беричей. Большая, разношерстная группа вооруженных людей, вызвала у не утратившей бдительности стражи не шуточное беспокойство. Ворота, по раннему времени еще открытые, немедленно затворили, а старший дружинник, отвечавший за охрану ворот, отправил гонца к воеводе - пускай придет подивиться на подозрительное зрелище.
   Воевода Велимир поднялся на стену, когда дружина Светозара перебиралась через многокабанский брод. Кони бодро трусили, отфыркиваясь от речной воды попадающей в ноздри, почуяв близкое жилье, а, значит, и отдых. Внимательно присмотревшись к пришельцам, Велимир распознал в них и беричей, и огненных волков, и сакалов, что еще больше удивило, но одновременно и успокоило опытного воина - если среди беричей и случались перебежчики, то жители Острова Грез никак не могли служить Идильскому каганату. Впрочем, на дозорных вышках, рядом с хворостом и дровами для сигнальных костров, стояли дружинники с зажженными факелами - если что, помчит-полетит тревожная весть в столицу. Признал воевода и знамя, едва расправившееся на слабеньком ветерке (настоящего флага у Светозара не было, но Дарстейн приспособил к копейному древку парадный плащ Великого князя, к его радости обнаружившийся в седельных сумках) - могучий орел, парящий на золотом поле. Пока Велимир рассматривал необычных всадников, маленькое войско Светозара собралось у самых ворот крепости. Решив, что глаза более ничего нового ему не откроют, воевода зычно окликнул дружину Великого князя:
   - Кто таковы?
   Дарстейн с достоинством ответствовал:
   - Великий князь беричей, Светозар Творимирич Беревский пожаловал!
  

***

   Богиня Сив, прогнав слуг Симаргалы, все увереннее вступала в свои права по всему Светлому миру. Светозар всего пять дней назад приехавший во Многокабань, с нескрываемой радостью наблюдал, как яростное зимнее волнение на свинцово серых волнах моря Чар, постепенно сменяется чинным спокойствием водной лазури. Беричские мореходы уже спускали на воду боевые ладьи, а совсем скоро из Цхума подойдет идильский флот. Вспомогательные урские части и армия Марза-Идиля прибудут в столицу княжества сухим путем.
   Великий князь прогуливался вдоль причалов порта в обществе многокабанского князя Гремислава. Старый друг отца и воспитатель самого Светозара не поверил своим глазам, когда увидел былого воспитанника на крыльце княжеского замка. Многокабань, отрезанная от внешнего мира с одной стороны зимним морем Чар, а с другой Идильским каганатом, почти не имела сведений о событиях происходящих на коренных беричских землях, поэтому, Гремислав с нетерпением, надеждой, но и великой тревогой ждал начала навигации. Кроме судьбы Великого княжества беричей, там, на заснеженных полях сражений, вершилась и судьба всех троих его сыновей. Светозар, явившись раньше, чем беричские ладьи рискнули пройти хотя бы вдоль линии берега одновременно, и успокоил и расстроил многокабанского владетеля. Узнав, что сыновья живы, здоровы (во всяком случае, были, когда Светозар оставил их под Ктежем), Гремислав впервые за то время, что прошло после ухода Велеслава и Долеслава с многокабанской дружиной в Берев, почувствовал себя счастливым (да и Брониславе облегчение, совсем извелась весточки от сынов дожидаючись), однако все остальные новости, сильно его огорчили и даже удивили. Столицу, великий Берев, Светозар отдал без боя, под Ктежем беричские армии потерпели сокрушительное поражение и теперь наверняка осаждены в Бориславле, а Великий князь заключил военный союз со злейшими врагами идилями. Куда как неудивительно? Воин, не раз скрещивавший меч со степными ятаганами, вовсе не умер в погрузневшем и постаревшем творимировом дружиннике, а ныне многокабанском князе. Но все же, привычка доверять решениям Светозара, как всегда взяла верх над собственными мнениями и чувствами Гремислава. Он с головой ушел в подготовку к отправке многокабанской дружины и ополчения, вместе с новыми союзниками в Дивоморск. Сейчас, вместе с Великим князем, Гремислав наблюдал за спуском на воду многокабанского флота.
   - Сколько кораблей способных по морю плыть имеем? - Спросил Светозар. Гремислав задумчиво покрутив, длинный седой ус ответил:
   - Больших сорока весельных ладей десятков пять будет, а малых, десяти-двадцати весельных, за сотню. Есть еще и транспорты.
   - Транспорты нам без надобности. - После некоторого раздумья промолвил Великий князь. - Они нас только задерживать будут. Считаем только боевые ладьи. Значит, тысяч девять воинов разместить сможем. Многокабанской дружины пять тысяч, три тысячи ополчения, да тумен с собой Марза-Идиль приведет. Они, правда, с лошадьми, да и часть дружинников тоже, ну да ничего, как-нибудь разместим. Кого-то может идильский флот забрать.
   - А как же идильское войско? - Робко вставил многокабанский князь. - Их, поди, чернобоговых выкормышей, тышь двадцать наберется.
   Светозар строго взглянул на своего старого воспитателя и тот осекся:
   - Больше пятнадцати Марза-Идилю не собрать. Придут еще уры, но их идильские корабли переправят. Основная армия кагана пойдет сухим путем, через брячиславские земли. И оставь ты это, Гремислав. Союзники они наши, не к чему сейчас Чернобога поминать.
   - Да как же не поминать, - насупившись, упрямо продолжал гнуть свое Гремислав, - Великий князь! Волхвы многокабанские челом бьют, просят, чтоб принял ты их. Недовольны вещие старцы, что союз со слугами чернобоговыми Светлый князь беричский заключает. Негоже тебе советами волхвов пренебрегать.
   - Великий князь беричей, только сам в своих поступках волен. - Резко ответил Светозар. - Не хотел я великокняжеского венца, да сами вы мне его на голову надели. Теперь слушайтесь моего слова. А предсказаний, мне с детства до конца жизни достанет. - И уже мягче закончил. - Нет у нас иного выхода, Гремислав. Нет, хоть ты-то это понимаешь?
   - Понимаю. - Недовольно буркнул в усы Гремислав и замолчал.
   Закончив обход порта, Светозар оставил многокабанского князя наедине со своими раздумьями, а сам, потребовав коня, верхом покинул город, наказав телохранителям за ним не следовать.
  

***

  
   Легкий ветерок, дувший с моря, невидимыми руками нежно ласкал кроваво красный ковер из маков на неприметном холмике возле большого камня, до которого не достигали даже самые высокие волны. Давно Великий князь Светозар не был на отцовской могиле, но сейчас, не прийти на берег моря Чар, оказалось выше его сил. Он присел на камень, как не раз садился его отец, задумчиво пригладил бороду и устремил свой взор вдаль, к горизонту, не замечая, как ветер треплет его длинные, почти полностью седые волосы на непокрытой голове, а море бросает в лицо мелкие, еще по зимнему холодные соленые капли.
   Ежегодные приезды во Многокабань всегда одновременно и радовали, и печалили Великого князя. Никогда после смерти отца с матерью, не мог он уже быть тем маленьким мальчиком, что радостно скакал по густым многокабанским лесам, весело плескался в реке и беззаботно выходил в море с беричскими рыбаками. Все здесь, даже отцова могила, напоминало Светозару о черной измене, круто переменившей его судьбу и жестоко оборвавшей жизнь дорогих ему людей. Теперь многое напоминало и о Ладалине, ставшей жертвой другой, не менее страшной измены. И все же, он всем сердцем своим любил этот странный город, песчинку беричской земли в океане враждебных степных владений. Когда Светозар посещал Многокабань, по их молчаливому уговору, Гремислав всегда уступал ему княжеские покои. Великий князь был очень благодарен за это старому вояке. И мнилось ему, проходящему коридорами княжеского замка, что выйдет навстречу отец в окружении витязей звенящих оружием, или покличет с женской половины мать, обнять, приголубить единственное дитя, а он доверчиво прижмется своей, еще не знавшей бритвы, гладкой щекой к ее груди. Конечно, ничего подобного не случалось, но замок казалось жил этими химерами прошлого, и от того становилось легко на уме и покойно на сердце.
   Долго просидел Светозар подле отцовой могилы, размышляя о прошлом, вспоминая родителя и тщетно пытаясь угадать, как этот сильный человек поступил бы на его месте - горизонт над потемневшими водами моря Чар окрасился в багрянец. И еще дольше просидел бы, кабы не застала его на этом месте Миролина. В город прибыли первые отряды урских вспомогательных войск. Предводительствовавший ими военачальник просил встречи с Великим князем Светозаром Светлым. Телохранители, верные княжескому приказу не решились ехать за Светозаром, но Миролине рассказали, где его искать.
   Великий князь, отвлекшись от раздумий и увидев дочь, предостерегающим жестом остановил слова готовые сорваться с ее губ и тихо, печально промолвил:
   - Смотри, дочь, запоминай. Это могила твоего деда.
  
  
  
  
  
  

Глава 10: КОНТРНАСТУПЛЕНИЕ

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Трурум-трурум-трурум, трурум-трурум-трурум, отчаянно выли боевые трубы на военных кораблях Восточной империи, эскортировавших тяжелогруженые, пузатые транспорты. Путь к Дивоморску имперскому конвою перекрывал идильско-беричский флот, по крайней мере, в пять раз, превосходивший его численностью. Имперский адмирал, командовавший кораблями эскорта, оказался бывалым человеком и опытным воином. В считанные минуты, он принял единственно возможное решение. Галеры и биремы, повинуясь сигналу, выстраивались в линию по обе стороны от флагмана, чудовищно огромного корабля (не менее ста десяти шагов в длину), невиданного ранее ни беричами, ни идилями - гексеры. А транспорты, словно стайка мелких рыбешек испуганных нападением барракуды, врассыпную пустились наутек. Впрочем, пока никто их не преследовал - транспорты тихоходны, далеко им не уйти.
  

***

   Предводитель урских вспомогательных войск, не случайно требовал немедленной аудиенции у Великого князя Светозара. Кроме военных отрядов, он привез во Многокабань весточку от идильских прознатчиков из Кесориполиса. Шпионы сообщали в письме к кагану (в его отсутствие, Светозар счел возможным прочитать записку самостоятельно, в конце концов, они ведь союзники), что имперских флот в составе сотни транспортных судов и пяти десятков военных кораблей конвоя, со дня на день собирался отплыть из столицы Восточной империи в Дивоморск, и даже прилагали точный курс эскадры. Как им удалось получить столь секретные данные, оставалось известным только всеведущим богам всех миров. Прочитав письмо, Великий князь понял - богиня Доля вновь повернулась лицом к своему былому любимцу. Едва завершив разговор с урским военачальником, Светозар вызвал к себе Гремислава и приказал немедленно начинать погрузку многокабанской дружины и ополчения на корабли, а, как только прибудет идильский флот, то грузить и урских солдат. Марза-Идиль был на подходе (от него уже прискакал гонец). Похоже, в этот раз, впервые за все время войны, Светозару представился случай сыграть на опережение.
   Прибывший во Многокабань спустя сутки Марза-Идиль, вполне одобрил все действия Великого князя. Да и вообще, он как-то сразу передал всю инициативу в руки Светозара. Не то чтобы они договорились, кто будет главным, просто это случилось само собой - Светозар предлагал, а каган идилей поддерживал. Единственное чего избегал беричский князь, так это давать прямые распоряжения военачальникам каганата. По молчаливому согласию между ним и Марза-Идилем, каган сам приказывал своим воинам.
   К приезду Марза-Идиля, все основные приготовления к отплытию были закончены (идильский флот прибыл накануне, поэтому урские войска уже успели погрузиться на корабли). Ожидание кончалось, наступало время решительных действий.
   С большим трудом Светозару удалось уговорить Гремислава остаться дома. Приказывать ему Великий князь не хотел, а старый воин отчаянно рвался в бой.
   - Великий князь, - голос Гремислава предательски дрожал, многокабанский князь пал перед Светозаром на колени, - дозволь с тобой в Дивоморск плыть. Там все мои сыновья. Если кто из них погибнет, как мы с Брониславой дальше жить станем? А если уж защитить не смогу, так хоть своей рукой месть совершу.
   - Встань, старый друг. - Мягко ответил Светозар, поспешно помогая пожилому, грузному князю подняться с колен. - Ты сам посуди, - принялся увещевать Великий князь. - Стар ты стал для войны, прошло твое время мечом махать. Теперь сила твоя не в руке, а в разуме, с коим ты княжеством управляешь. Воинов у меня хватает, и твой меч судьбу войны не решит. А здесь, когда почти все мужчины Многокабани со мной в Дивоморск отправятся, кто кроме тебя управится? Кто княжество сберечь сумеет, кто земли многокабанские охранит? Некому более. - Светозар устало провел ладонью по глазам. - А сыновьям твоим, отцовский пригляд уже непотребен. Долеслав с Велеславом отменными полководцами себя показали. За них тебе старику краснеть, не придется. Ольгерд же, вместе с моим сыном Творимиром под крылом Трувора и Мечислава. Неужто своим старым друзьям не доверяешь?
   Губы старого воина по-стариковски задрожали, а в уголке глаза обозначилась слеза, но Гремислав зло смахнув ее широким рукавом кафтана, твердо ответил:
   - Твоя, правда, государь. - Гремислав никогда прежде не называл Светозара государем, и сейчас подобное обращение звучало еще одним признанием мудрости Великого князя. - То любовь родительская мне ум застит. Да и кто без меня Брониславу успокоит? Совсем извелась она. Прости ты меня, пойду я. - В этот момент, Светозару с невероятной силой захотелось обнять старого друга и учителя, но он сдержался, только кивнув в ответ:
   - Ступай.
   Многокабанцев в отсутствие Гремислава возглавил воевода степного форпоста Велимир.
   Со всей поспешностью, погрузив воинов Марза-Идиля на идильские корабли, Светозар в шестнадцатый день второго месяца весны, вывел свой флот в море и, обогнув с севера Остров Грез, расположил эскадру неподалеку от его западной оконечности. По прикидкам Великого князя, времени в его распоряжении оставалось предостаточно. Даже если имперские корабли покинули Кесориполис в день, когда весть об этом достигла Многокабани, все равно их еще предстояло подождать. Расстояние от Дивоморска до Многокабани немногим меньше чем до Кесориполиса, но быстроходные военные суда охраняют медлительные транспорты. Потому, имперцам, понадобится вдвое больше времени, чем их противникам, чтобы добраться до той области моря Чар, где их ожидал идильско-беричский флот. Стремясь не упустить добычу, Марза-Идиль отправил в разведку с десяток идильских галер, какие обычно занимались каперством на море Чар. Кораблям предстояло барражировать между Островом Грез и побережьем Хоривского царства, на случай, если имперский адмирал вдруг примет решение изменить курс следования каравана. Вряд ли эскадра из пятидесяти боевых кораблей испугается нескольких каперов, да и бегство идилей в этом случае будет выглядеть вполне естественно. Впрочем, слишком долго Светозару и Марза-Идилю ждать не пришлось. На третий день ожидания, один из идильских каперов принес весть - дичь идет прямо в расставленные силки.
  

***

   Галеры и биремы выстроились в линию по обе стороны от гигантской гексеры. Соседние корабли, расположились на расстоянии вытянутых весел друг от друга. Таким образом, имперский флотоводец не только защищал большую часть своей эскадры от таранов и абордажей, не допускал вражеские корабли к флагману, главной силе всего конвоя, но и заставлял противника растягивать свои силы, не давая возможности сконцентрировать большое количество кораблей в одном месте для решающего удара. Построиться в двойной фронт, означало для имперцев неизбежное окружение, и, несмотря на очевидные преимущества такого построения в бою, имперский адмирал с сожалением его отверг.
   Беричские и идильские суда, выстроившись широким полумесяцем, охватывали имперский строй, стараясь сомкнуть кольцо. В центре светозаровой эскадры, расположились идильские биремы, построенные по образцу имперских кораблей, оснащенные большим количеством палубной артиллерии, а так же малое число крупных беричских ладей с метательными машинами. Сам Великий князь вместе с каганом идилей, перешел на неприметную маленькую ладью без опознавательных знаков. Даже не зная о наличие в составе имперского флота плавучей крепости, оба правителя резонно предположили, что огонь вражеских метательных машин, в первую очередь придется по самым крупным судам их эскадры, и уж конечно враг не преминет обстрелять корабль с их штандартами. С этой ладьи, Светозар и вел управление боем.
   Идильско-беричская эскадра заранее подготовилась к появлению имперского конвоя, поэтому она первой перешла к активным действиям. Имперцы еще перестраивались из кильватерной колонны во фронт, а корабли светозарова центра принялись обстреливать их каменными и зажигательными ядрами. В тот же момент, на флангах вступили в бой идильские корабли, оснащенные гарпаксами - тяжелыми, длинными железными гарпунами. Им предстояло арканить вражеские суда и постараться растянуть ипмерский фронт, чтобы дать возможность идущим следом биремам протаранить как можно большее число кораблей. В третьей волне атакующих, расположились быстрые многовесельные беричские ладьи и каперские галеры идилей, призванные навязать уцелевшим имперцам абордажный бой. Единственным судном, которое Великий князь приказал на время оставить в покое, оказалась флагманская гексера. Насчет нее, у беричского властелина созрел отдельный план. Марза-Идиль, привыкший к конным сражениям в чистом поле, на море полагался на своих флотоводцев (тем более что им был хорошо известен крутой нрав кагана в случае неудачи), а здесь и вовсе отдал все в руки Светозара. Его участие в сражении заключалось исключительно в переводе приказаний Великого князя для идильских ординарцев. Поскольку раненое колено не позволяло ему твердо стоять на ногах, каган сидел рядом со Светозаром на скамье для гребцов.
   Однако замешательство имперского адмирала длилось не слишком долго. Передовые биремы идилей еще не схватились с имперскими кораблями, а вражеский флот дал первый ответный залп. Имперский флотоводец сосредоточил огонь своей палубной артиллерии на центре беричско-идильской эскадры, намеренно оставив на растерзание свои фланги. Он отлично понимал - противнику потребуется достаточно много времени, чтобы разрушить его фронтальный строй, и все это время, имперцы будут иметь значительное преимущество в огневой мощи. Ни на что другое ему рассчитывать не приходилось, поскольку Светозар имел многократный численный перевес в кораблях. А уж эффективности стрельбы имперцам было не занимать. Шестипалубная гексера, оказалась настоящим плавучим бастионом. Первый же залп из всех ее метательных машин, заставил выйти из боя вследствие пожаров, почти десяток идильских бирем, а еще три отправил прямиком на дно. Стреляли и другие имперские корабли, но их выстрелы, в сравнении с мощью огня гексеры, казались Великому князю тихим чириканьем стайки мелких воробушков, рядом с могучим ревом гигантского слона, о котором рассказывал Марза-Идиль. Величественный корабль двигался с помощью шести ярусов весел и управлялся почти пятью сотнями гребцов. Два огромных паруса добавлявших судну скорости на марше, к моменту начала сражения уже опустили, чтобы они не мешали стрельбе более чем пяти десятков метательных машин, которые оно несло на своей верхней палубе и четырех боевых башнях. Светозар видел, какое опустошение творит вражеский флагман в рядах его флота, но хранил абсолютное спокойствие. Он понимал, почему имперский военачальник никуда не торопится. С вражеским полководцем играла злую шутку извечная имперская самоуверенность. Несмотря на то, что идили вот уже три года как бесчинствовали на море Чар, безнаказанно нападая на торговые караваны Восточной империи, имперские флотоводцы относились к ним, да и к беричам с высокомерным презрением, полагая, будто их корабли пригодны только к морским набегам на беззащитные прибрежные поселения, да к запугиванию безоружных торговых судов. Гордость назойливо нашептывала им, что в настоящем морском сражении по всем правилам, никто не устоит перед могучим, опытным, хорошо обученным флотом великой Восточной империи. Да и чудо судостроения - шести палубная гексера, совсем недавно сошедшая со стапелей Плисконеса, казалась им совершенно непобедимой. Но в этот раз, имперцы просчитались. Идили с толком использовали время, прошедшее с того момента, как они получили выход в море Чар. Они тщательно изучали опыт ведения морских сражений и Восточной империей, и царством Ура, и Великим княжеством беричей. Именно поэтому, идильский флот имел на своем вооружении корабли как имперского, так и беричского образца, а морская пехота идилей, по смелости и ярости в абордажных сражениях, вполне могла равняться с воинами Восточной империи, зато выгодно отличалась от них своей безупречной дисциплиной. Дело заключалось в том, что в отличие от сухопутных войск, куда набирали простых, законопослушных граждан империи, а потом при помощи муштры создавали знаменитые железные легионы, в имперскую морскую пехоту традиционно принимали сорвиголов самого разнообразного пошиба - от беглых рабов и преступников (кто, да что не спрашивали, лишь бы с оружием мастерски управлялся), до получивших вольную гладиаторов и искателей приключений из богатых сословий. Служба империи в течение десяти лет, списывала все предыдущие прегрешения. Поэтому имперские морские пехотинцы, славившиеся своей удалью и бесшабашностью, с воинской дисциплиной имели весьма специфические отношения.
   Тем временем, гексера продолжала обстреливать корабли центра идильско-беричской эскадры, не обращая внимания на свои фланги. А между тем, первая волна идильских бирем, уже уступила место таранам, оттаскивая на арканах десятки вражеских судов. Тактика боя здесь была свершено простой. Идильские корабли нападали по трое на один имперский, гарпуня его гарпаксами. Потом, пользуясь своим преимуществом в весельной силе, они оттаскивали жертву в сторону от строя, притягивали к своим бортам и брали на абордаж. Когда пришел черед таранов, боеспособный флот Восточной империи насчитывал всего тридцать восемь кораблей, включая, флагман. Да и то, некоторые из них горели, пораженные зажигательными снарядами беричей и идилей, а часть потеряла управление из-за сломанных весел, теперь медленно дрейфуя и все более разваливая строй. Правда, центру светозаровой флотилии тоже не поздоровилось. Из семи десятков кораблей призванных вести обстрел вражеской эскадры, не поврежденными осталось едва ли три десятка, а более полутора десятков уже потонули. Еще на семнадцати судах бушевали страшные пожары, и команды их покидали. Наблюдая эту картину, имперский флотоводец радостно потирал руки, не замечая более ничего вокруг. Опомнился он, только когда на флагмане, стал слышен треск обшивок кораблей его флотилии пробиваемых идильскими таранами. Фланги эскадры Светозара, наголову разгромили имперские, обойдясь практически без потерь, и теперь брали на абордаж последние биремы защищавшие флагманскую гексеру. На гексере заиграли трубы. Имперский адмирал в полной мере осознал опасную ситуацию, в которую угодил его корабль и попытался вывести его из сутолоки судов, что образовалась вокруг. Несколько галер и бирем, как с одной, так и с другой стороны, потеряв управление, хаотично кружились возле гексеры, грозя переломать ей весла. Гребцы флагмана дружно налегли на весла, гигантский корабль в последнем, немыслимом усилии рванулся вперед, но это усилие оказалось запоздалым. Идильская правофланговая бирема на полном ходу нанизала на свой таран имперскую галеру и бросила на весла гексеры. Треск, изданный веслами левого борта имперского флагмана, возвестил адмиралу - сражение проиграно. Гексеру повело влево, своим бортом, она раздавила и имперскую галеру, и идильский корабль, не успевший дать задний ход чтобы вынуть таран из вражеского борта. Светозар, до этого спокойно наблюдавший за ходом битвы и словно не замечавший вражеских ядер и стрел то и дело пролетавших над его ладьей, мгновенно оживился.
   - Мне нужен большой корабль. - Властно произнес он.
   - Мой флагман еще цел. - Неуверенно ответил Марза-Идиль. - Но зачем? Исход битвы решен, мы победили.
   - Пока не взят вражеский флагман, сражение не выиграно. - Нетерпеливо бросил Светозар и крикнул капитану ладьи. - Правь к идильскому флагману, почтенный! - Он обернулся к стоявшему неподалеку Дарстейну. - Зови Миролину и неси щит!
  

***

   Флагманский корабль кагана идилей быстро сближался с гексерой. Имперское судно уже перестало обстреливать беричско-идильскую флотилию из метательных машин, сосредоточив все силы на обороне своих шести палуб от высадки вражеских абордажных команд. И надо сказать, что пока имперскому полководцу это вполне удавалось. Несмотря на то, что левиафана загарпунили гарпаксами не менее десятка идильских бирем, высадить на его борт десант им никак не удавалось. Абордажные трапы - "вороны", с успехом использовавшиеся при абордажах бирем и галер, оставались, бессильны перед гигантской гексерой. Не представлялось никакой возможности перебросить их на вражескую палубу, так как борта гексеры возвышались едва ли не на два человеческих роста над палубой самого высокого идильского корабля. Попытки высадиться на гексеру на веревках привязанных к "кошкам" цеплявшимся за борта имперского флагмана, провалились. Гексера несла на своем борту не менее полутора тысяч морских пехотинцев, не считая парусной команды и обслуги метательных машин, поэтому им с легкостью удавалось отразить все попытки высадки по всему периметру бортов. Приближаясь к вражескому судну, Светозар видел, что штурм гексеры практически сник и команды окруживших гигантское судно кораблей, просто перестреливаются с экипажем имперского флагмана из луков. Причем имперцы при этом имеют явное превосходство, как в положении, так и в численности стрелков.
   Великий князь, перейдя со своей ладьи на идильскую бирему, взял с собой весь отряд, с которым прорывался из бориславских лесов во Многокабань. Почти восемь десятков огненных волков, девять беричей да сорок сакалов. Когда каган, скептически оценив штурмовой отряд Великого князя, предложил добавить к нему сотню своих улан из личной гвардии, Светозар вежливо, но твердо отказал. Кому, как ни его воинам, прошедшим через все горнила войны с Восточной империей, терявшим своих товарищей (а многие потеряли и семьи), кому, как не им сокрушить это чудище, ощетинившееся мечами, копьями, и стрелами?
   И сейчас, собравшись на передней боевой платформе биремы, укрывшись от вражеских стрел щитами, они в молчаливом спокойствии наблюдали, как вырастают перед ними борта гексеры. Бирема слегка поменяла курс, чтобы избежать столкновения с гигантским кораблем, гребцы втянули весла на борт, и идильский флагман медленно заскользил вдоль борта имперского судна. Едва боевая платформа поравнялась с носом гексеры, Светозар, внимательно следивший за происходящим, дал сигнал к штурму. Идильские лучники, до поры до времени прятавшиеся под натянутым над палубой тентом, отбросив его, дали сокрушительный залп по обороняющимся. Часть имперцев сгрудившихся у борта в ожидании атаки, полегла под стрелами, а часть от неожиданности отхлынула в глубь палубы. В это мгновение, абордажный "ворон" своим стальным клювом обрушился на выпуклый борт гексеры и прочно засел в досках обшивки, намертво соединив корабли. Конец трапа находился на высоте половины человеческого роста от борта, но для Светозара и его воинов, этого оказалось вполне достаточно. С яростным боевым кличем беричей, Великий князь первым бросился к "ворону". Закинув щит за спину, он ловко взбежал по наклонной плоскости трапа, у самого его конца оттолкнулся ногами и, подпрыгнув, уцепился за борт. Мгновение спустя, он ступил на палубу. Десятка два стрел, пущенных с убойного расстояния, только бессильно скользнули по огненной кольчуге великой Макоши, упав Великому князю под ноги. Молниеносно перебросив щит со спины на руку, Светозар, пользуясь замешательством имперских солдат, сделал три шага вперед, упал на колено и прикрылся щитом. Традиционный вытянутый к низу треугольный щит огненных волков, не только укрыл князя от вражеских стрел, но и прикрыл высадку следующих членов абордажной команды. Спустя всего лишь несколько секунд, рядом с ним стояли Миролина с Луквольфом. Наложив свои щиты на светозаров, втроем они образовали наконечник клина, к которому в считанные минуты присоединилось еще два десятка огненных волков. Офицер, командовавший имперскими морскими пехотинцами, сообразил, что сейчас на палубе гексеры образуется плацдарм для абордажа, и вывел своих воинов из оцепенения. Имперцы обрушили на нападающих град стрел и ударов мечей и копий, но было уже слишком поздно. Дружинники Светозара продолжали прибывать. Когда их собралось более пятидесяти, Великий князь скомандовал:
   - Шаг! - Клин огненных волков, выставив щиты, сделал синхронный шаг вперед, оттолкнув назад имперцев, а зазевавшиеся вражеские солдаты попали под колющие удары мечей воинов находившихся внутри клина.
   - Шаг! - Кричал Светозар. - Шаг! Шаг! Шаг! - И вот уже вся абордажная команда на судне. - Шаг! Шаг! Шаг! - Дружина Великого князя вытеснила врага с носовой боевой платформы. - Шаг! Шаг! Шаг! - На борт хлынули десантники с других бирем, а спустя еще четверть часа, остатки команды гексеры капитулировали.
  

***

  
   Через час, Светозар, в окружении своих телохранителей (слава небесным богам, никто не погиб при абордаже и даже не оказалось серьезно раненых), вместе с Марза-Идилем, рассматривал пленных имперцев, согнанных к большой мачте гексеры - сотни четыре морских пехотинцев, десятка три моряков да под сотню артиллеристов, во главе с самим адмиралом Панкратием, командующим южным и восточным флотами Восточной империи. Адмирал был тяжело ранен, поэтому Светозар приказал перевязать его и отнести в каюту.
   - Великий князь, - обратился к нему Дарстейн, - прикажешь опустить эту алую тряпку? - Он указал на имперский флаг украшенный восставшим на дыбы грифоном. - А этих, - он обвел рукой пленников, - за борт?
   - Нет, Дарстейн, - Светозар придержал за руку чересчур ретивого молодого воина. - Флаг пускай остается на месте. - Марза-Идиль удивленно приподнял смоляную бровь. - А смелых воинов империи, вкупе с этими благородными гражданами, на весла, вместо гребцов, да не забудьте цепями приковать. Будем соблюдать традиции великой Восточной империи. На веслах должны сидеть рабы.
   Когда имперцев, понукаемых нещадными пинками и тычками увели, Великий князь, наконец, повернулся к Марза-Идилю:
   - Ну вот, а теперь можно и на транспорты поохотиться. - Он мрачно улыбнулся.
  

***

   Погоня за транспортными кораблями надолго не затянулась. Последний тихоходный пузатый парусник, решивший бежать к хоривским берегам, беричские ладьи настигли всего лишь через сутки после разгрома военной эскадры Восточной империи. Те суда, что несли на своем борту армейские подразделения, чтобы не рисковать пустили на дно, а перевозившие фураж, съестные припасы, скот, рабов и переселенцев, взяли на абордаж. Всех рабов освободили и вооружили захваченным в бою трофейным оружием и доспехами, таким образом, восполнив потери, понесенные в сражении, а свободных граждан империи, усадили на весла оставшихся на плаву имперских галер и бирем.
   После того, как транспортные корабли вновь воссоединились со своим военным эскортом, слегка поредевшая, но все еще представительная эскадра Восточной империи, взяла прежний курс, на Дивоморск, сопровождаемая на почтительном отдалении кораблями Великого князя беричей Светозара и кагана всех идилей, сакалов и уров Марза-Идиля.
  

***

  
   Гигантский, пылающий последними закатными лучами шар солнца, величественно и медленно погружался в морскую гладь, стирая границы между небом и водой, окрашивая обе стихии в одинаковый, тревожный багрянец. На фоне этого безудержного буйства цвета, четко вырисовывались силуэты кораблей и паруса большой флотилии. Обслуга дивоморского маяка, едва зажегшая огонь на башне, взволнованно вглядывалась в горизонт, стараясь рассмотреть флаги на мачтах. Солдаты сгрудились вокруг большого бронзового колокола, готовые в случае тревоги, подать сигнал о нападении городу. Но нет, еще невозможно было разглядеть в свете заходящего светила ни цвета стягов, ни тем более рисунки на них, как над морем прокатился гулкий, чистый голос имперских боевых труб, возвещавший о прибытии в Дивоморск эскадры адмирала Панкратия. Поэтому, вместо тревожного голосливого набата, стражники выбили из колокольной бронзы незатейливую, приветственную мелодию, а после, бросив все свои дела, поднялись на смотровую площадку маяка, откуда с удобством могли понаблюдать за тем, как в дивоморскую гавань входит флагманский корабль.
   Беричи никогда не строили таких больших кораблей, каковым являлась шестипалубная гексера, и причалы Дивоморска не были приспособлены для швартовки судна с таким водоизмещением. Поэтому флагман Панкратия, грациозно проследовав за лоцманской баркой, бросил якорь на внутреннем рейде гавани.
   Несмотря на довольно позднее время, прибытие флота вызвало нешуточное оживление во дворце дивоморского наместника, ныне занимаемом имперским комендантом Дивоморска. Комендант Кондратий - грубый солдафон, ранее не занимавший столь серьезных государственных постов, а всего лишь командовавший когортой пятого легиона империи (которая к слову вместе с еще двумя когортами того же легиона, тысячей вспомогательных лучников, тремя сотнями кавалеристов и обслугой метательных машин, составляла гарнизон Дивоморска), спешил навстречу знаменитому адмиралу, одному из самых влиятельных сторонников императрицы Антониды из бывших сенаторов. Пока адмиральский флагман лавировал в безопасном фарватере дивоморского порта, наспех приведший себя в порядок Кондратий (при этом неоднократно пожелавший адмиралу провалиться в преисподнюю или поскорее закончить жизнь самым неподобающим образом), успел добраться до причалов и в окружении немногочисленной охраны, на маленькой, десятивесельной галере, отправился приветствовать важного вельможу. Когда кораблик подплыл к морскому исполину, с борта гексеры уже сбросили веревочную лестницу, чтобы Кондратий мог подняться на верхнюю палубу и лично доложить адмиралу о состоянии дел во вверенном ему гарнизоне. Прямо у борта, коменданта встречал сам адмирал Панкратий. От любопытного взгляда Кондратия не скрылась мертвенная бледность великого флотоводца, однако он сразу же заметил руку адмирала, безжизненно висящую на перевязи, и приписал болезненную бледность гостя ранению:
   - Приветствую непобедимого Панкратия! - Излишне пафасно воскликнул комендант, ударив в солдатском приветствии кулаком по своей грудной кирасе. Панкратий как-то просительно и безнадежно взглянув на него, отвел глаза. В то же мгновение, неожиданно, растерянный таким обращением Кондратий, почувствовал легкий укол в шею. Нерешительно скосив глаза, он увидел острие меча, а, проследив взглядом лезвие, обнаружил, что рукоять клинка находится в ладони здоровенного сканда, принятого им вначале за наемного телохранителя Панкратия. Кондратий уже набрал в легкие воздуха, чтобы закричать, но, взглянув на сканда, тихонько помотавшего головой, мгновенно оставил эту мысль. Из-за спин легионеров (а легионеров ли?), выступил воин в сияющей нестерпимым собственным, а не отраженным блеском кольчуге:
   - Как тебя зовут, имперец? - Холодно задал вопрос Светозар.
   - Кондратий. - Твердо ответил комендант, уже успевший справиться с отчаяньем, накатившим и оглушившим его в первый момент. Воин в блестящей кольчуге устало провел ладонью по лбу и тихо, но без всякой задушевности сказал:
   - Послушай, Кондратий. Теперь от тебя зависит, останутся ли в живых твои солдаты.
  

***

   Сойдя с комендантской галеры на причал, адмирал вместе с Кондратием, сопровождаемый личной охраной, незамедлительно проследовал во дворец наместника. Комендант и Панкратий, ненадолго заперлись в личных покоях Кондратия, после чего, вызванный к ним ординарец отправился к уже пришвартовавшимся передовым биремам Панкратия, передать войскам, начинавшим высадку приказы военачальников. Спустя пол часа, армия Светозара Беревского и Марза-Идиля, одной только хитростью, избежав всякого кровопролития, заняла дивоморские укрепления, а после и сам город. Вскоре, над дворцом наместника вновь развевался золотой беричский стяг с парящим орлом Тура.
  

***

  
   Оставив в Дивоморске гарнизон из полутора тысяч многокабанских дружинников и более тысячи бывших имперских рабов, выразивших желание присоединиться к беричской армии, под началом воеводы Велимира, имевшего большой опыт управления крепостями, и прикрыв, таким образом, свои тылы, Светозар с Марза-Идилем, пересадив войска на беричские ладьи, двинулись вверх по Днеру к Брячиславлю. Там предполагалось сойти на землю и далее следовать уже сухим путем. Пятнадцатитысячная конная армия идилей и сакалов под предводительством сына кагана Лузы-Марзы, тем временем направлялась на Ктеж, где оба войска собирались объединиться. Императрица Антонида, опьяненная успехом беричской компании, оставляла в захваченных городах лишь небольшие гарнизоны, скорее чтобы подчеркнуть свое военное присутствие, чем для реального отпора в случае нападения. Да и какое нападение? Остатки вражеских дружин безвылазно сидели за стенами Бориславля. Поэтому и Кривов, и Берев, и Нов, и Брячиславль, вернулись под крыло беричского орла без всякого сопротивления. Имперские гарнизоны покидали города, отправляясь на соединение с основными силами Антониды и Роберта. Светозар понимал, что вскоре императрице и королю ариев станет известно о высадке его армии, потому спешил поскорее объединиться с войском Лузы-Марзы, с целью не дать врагам времени на долгие раздумья. Контрнаступление стремительно продвигалось коренными беричскими землями, словно судьба решила с лихвой компенсировать Светозару все предыдущие неудачи и просчеты. Только у самого Ктежа возникла маленькая заминка. Небольшой имперско-арийский гарнизон, засевший за стенами, отказался сдать город. Однако, узнав от местных жителей прятавшихся в лесу, что численность воинов в Ктеже совсем невелика, Светозар дождавшись воинов Лузы-Марзы и оставив, на всякий случай, под стенами города тысячу многокабанских дружинников, повел свое войско, теперь насчитывавшее более двадцати тысяч ратников, на Бориславль.
  

***

   Только ночь, укрывшая своим темным плащом небосвод, заставила Великого князя беричей отдать приказ разбивать лагерь для стоянки. До Бориславля оставалось уже менее двух дневных переходов и Светозара снедало нетерпение. И все же он понимал, насколько необходим людям отдых в преддверии будущего сражения, которому суждено решить, быть или не быть Великому княжеству беричей. Улегшись в своем шатре на походную койку, он никак не мог сомкнуть глаз. В голове роились самые разнообразные мысли и воспоминания, не дававшие Великому князю покоя. Но одна из них, была самой назойливой и въедливой. Светозар жаждал скрестить беричские и идильские мечи с имперскими и арийскими в решительной схватке, а после, вернуть волшебное оружие Тура в ножны, с которыми он не расставался ни на секунду. Меч повелителя богов небесного мира принес столько страданий и ему лично, и всему роду беричей, что Светозар не мог дождаться момента, когда, наконец, сможет оборвать его безумную песнь смерти. Вдруг, снаружи раздалось деликатное покашливание, а голос Дарстейна неуверенно позвал:
   - Великий князь.
   - Входи, Дарстейн, я не сплю. - Светозар поднялся, сев на постели.
   Полог шатра откинулся, и свет горящих снаружи факелов выхватил из ночной темноты удивленно-встревоженное лицо сына Трувора:
   - Великий князь, прибыли послы Восточной империи.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

ЧАСТЬ III

ПРОЗРЕНИЕ

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 1: АНТОНИДА

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   В ночь, после неудавшегося штурма Бориславля, императрица Антонида не гасила масляные светильники в своем большом походном шатре. Сразу после того, как остатки разбитых под стенами города легионов вернулись в лагерь, она отыскала Роберта и высказала ему в лицо все, что думала о его воинских талантах и умениях. При этом выражение "генерал с деревянным мечом" и пожелание вступить с собственной матерью в противоестественные отношения, оказались самыми мягкими посланиями ее экспрессивной речи. Король ариев выслушал все оскорбления с каменным выражением на мертвенно бледном лице, а после молча развернулся и ушел к себе в палатку. В это самое время, прибыли посланцы, принесшие весть о высадке объединенных армий Светозара и Марза-Идиля, после чего Антониде стало уже не до Роберта. Императрица, выслушав посланников, укрылась в своем шатре и больше оттуда не выходила.
   Сейчас, бессмысленно рассматривая мрачные багровые отблески пламени на идеально гладком лезвии лунного меча Тура, Антонида лихорадочно пыталась привести в порядок мыли, беспорядочно мечущиеся, наскакивающие друг на друга, словно муравьи в гигантском муравейнике. Присутствие божественного оружия, как всегда лежавшего в золотом футляре возле ее ложа, больше не успокаивало императрицу, наоборот, ей казалось, что меч оживает в полутьме и ищет повода пролить ее кровь. Среди беспорядка мешающих друг другу мыслей, мрачными лиловыми вспышками пульсировала одна, ответ на которую был так желанен:
   - Что делать?! Что делать?! Что делать?! - В страхе вопило все ее естество, но ответ не приходил. А где-то неподалеку, мерзкой, гадливой змейкой извивался другой вопрос:
   - Как это могло произойти?! - И тоже оставался без ответа.
   Чтобы хоть как-то отогнать обуявший ее ужас и расплести клубок обезумивших мыслей, Антонида выпила три чаши подогретого терпкого красного вина со специями, но страх не ушел. Он только слегка ослабил хватку своих стальных пальцев на горле, позволив жить и дышать, но не размышлять здраво и спокойно. Страх притаился возле самого сердца, играя со своей жертвой в кошки мышки, поджидая удобного случая, чтобы наброситься на нее и задушить в своих объятьях. Благословенный сон, что мог принести облегчение, никак не приходил к императрице, как она ни старалась. Поднявшись с кровати, она подошла к столику и из большого бронзового графина налила себе еще одну чашу вина, когда снаружи послышался звук приближающихся шагов. Поскольку окрика часового не последовало, Антонида поняла - к шатру подошел кто-то из ордена воинов Спасителя. Вдруг, полог шатра без предупреждения откинулся. От неожиданности, рука императрицы державшая чашу качнулась и рубиновое вино, залило белое полотно ее ночной туники. В шатер вошел Захарий. Происшествие, словно вывело Антониду из ступора. Она вдруг осознала, что стоит посреди шатра едва одетая в обществе командира воинов-фанатиков. Впрочем, Захарий вовсе не обратил внимания на ее убранство:
   - Плохие новости, моя императрица. - Прошелестел командир телохранителей своим бесцветным, как и его глаза голосом.
   Антонида, еще мгновение назад, растерянно рассматривавшая алое пятно на своей тунике, неожиданно напомнившее ей кровь, взяла себя в руки. Прежде чем ответить Захарию, она вернулась к ложу и накинула на плечи красный военный плащ с имперским грифоном. Мимоходом отметив про себя, что Захарий не назвал ее Великой (хотя, в такие моменты не до этикета), Антонида уютно укутавшись в плащ, наконец, повернулась к нему:
   - Что там еще, почтенный Захарий, такого приключилось, что ты без спросу врываешься в мою опочивальню? - Императрица вопросительно изогнула черную бровь.
   - Беда, моя императрица. - Захарий проигнорировал замечание Антониды относительно своего поведения, но ответил на вопрос. - Король Роберт с небольшой свитой рыцарей, этой ночью покинул лагерь сердценосного воинства.
   Известие лишило императрицу последних остатков самообладания. Из горла Антониды вырвался не то крик, не то взвизг:
   - Нет!!!
   Захарий спокойно взглянул ей в глаза. По его тяжелому взгляду, Антонида поняла - воин Спасителя вовсе не расположен к шуткам.
   - К великому сожалению, моя императрица, это так. - Еще раз подтвердил свое известие Захарий. - Я только что говорил с Роджером, герцогом Эстельским, на коего король возложил командование армией ариев. Утром, арии уходят.
   - Как уходят? Куда уходят?! - Ошалевшая от вновь вернувшегося ужаса Антонида задавала совершенно ненужные вопросы.
   - В Реген, моя императрица. - Терпеливо пояснил Захарий. - На соединение с северной армией Королевства ариев. Роберт собирается оборонять границы своей страны. Поход сердец, как это не печально, окончен. Нам нужно подумать, как выторговать наилучшие условия заключения мира с Великим князем беричей и каганом Идилей. Наша армия без ариев и в лучшем состоянии вряд ли выстояла бы против их объединенных войск, а после событий сегодняшнего дня и подавно. Тем более что за стенами Бориславля, у нас в тылу, вполне боеспособная дружина сына Светозара, княжича Творимира.
   Однако Антонида, будто не слышала предупреждающих слов Зхария:
   - Захарий, трубите тревогу. Нужно остановить ариев. Эти трусы хотят бросить нас перед лицом врага, позорно бежав. Останови их. Если понадобится, даже силой оружия. А с этим предателем Робертом, мы разберемся после. Мне нужна его армия. Завтра мы снова будем штурмовать Бориславль и сокрушим его стены. А потом и со Светозаром, вместе с Марза-Идилем сразимся. - Императрица металась по шатру, словно загнанный зверь. - Никто! Никто не сможет отнять у меня победу! - Безумие, вызванное страхом, окончательно поразившим ее сердце, прочно завладело Антонидой. - Что же ты стоишь, Захарий? Нужно спешить!
   - Нет, Антонида. - Тихо, но уверенно возразил Захарий, окончательно отбросив почтительный тон. - Я не сделаю этого. Во-первых, войско ариев наготове. Они вооружены и одеты в доспехи, в отличие от наших легионов, отдыхающих и деморализованных после штурма. Мы только наших людей изведем, а ариев не остановим. Во-вторых, я не могу позволить тебе уничтожить армию Восточной империи в бессмысленной бойне, а самое главное, я не могу поставить под угрозу само существование нашей истинной веры. А в третьих...
   Императрица не дослушала, какой аргумент собирался привести командир ее телохранителей и представитель церкви Спасителя в походе сердец, в-третьих:
   - Хватит и, во-первых. - Холодно отрезала она. - Я вижу, зараза предательства проникла в самое сердце нашего воинства. Если меня предает даже святая церковь Спасителя, на кого же мне полагаться? - Антонида картинно протянула руку к Захарию, словно и вправду требуя у него ответа на свой вопрос. - Ну да ладно. - Императрица тяжело вздохнула. - Один предатель скачет в Реген. - Она принялась загибать пальцы на правой руке. - Второй, сидит под арестом. Теперь и третьему там место. - Антонида развернулась лицом ко входу и закричала. - Стража, ко мне! - Однако никто на ее зов не явился.
   - Неужели ты в серьез полагаешь, - улыбнулся Захарий, и его улыбка вызвала у Антониды ледяной озноб, - будто воины Спасителя по твоему приказу арестуют своего старшего брата?
   - Значит измена! - Императрица ощерилась. - Да как ты смеешь! Я императрица Восточной империи! - С этими словами, она подскочила к Захарию, замахнувшись чтобы дать воину пощечину, однако он ловким движением перехватил запястье занесенной ладони. В тоже мгновение, взметнулась его правая рука, и в широком рукаве балахона сверкнуло лезвие кинжала. Резким, выверенным движением, Захарий вогнал кинжал Антониде под левую грудь. Гарда ножа, глухо стукнула о грудину. Захарий аккуратно поддержал Антониду, беззвучно хватавшую воздух ртом, и уложил на кровать. Еще мгновение, на ее прекрасном, но бездушном лице, сохранялось выражение крайнего недоумения, а после, темный бог смерти Флинц, своим жадным поцелуем стер с него все следы земных страстей. Третий магистр, не стал вынимать кинжала из сердца бывшей императрицы, чтобы не замарать рук. К тому же, алого цвета на Антониде и так хватало. Бросив последний взгляд на безжизненное тело, Захарий сокрушенно покачал головой, словно отвечая самому себе на какие-то давние, мучавшие его вопросы. Не оборачиваясь, он позвал:
   - Брат, Ермолай.
   Во входном проеме появилась голова воина-фанатика, заглянувшего внутрь:
   - Слушаю, брат Захарий.
   - Пошли за военным регентом Валерием. Пускай его немедленно приведут ко мне, прямо сюда.
   Ермолай молча поклонился и вновь опустил полог над входом.
   В ожидании арестованного Валерия, Захарий уселся на складной деревянный стул подле футляра с мечом и пристально всмотрелся в безразлично поблескивающее в огненных сполохах светильников лезвие Турлинга. За все время, что меч повелителя богов Небесного мира находился в руках ордена воинов Спасителя (Антонида глубоко заблуждалась в том, что владеет волшебным оружием), ни сам Захарий, ни другие братья, куда более него сведущие в магии, не смогли хоть на маленький шаг продвинуться в разгадке чудесных свойств меча. В их руках, клинок оставался просто клинком, металл, просто металлом. Но трезвый расчет, на который третий магистр привык полагаться всю свою жизнь, упрямо твердил обратное. Оружие явно наделено магической силой, более того, это не просто меч. Захарий вполне верил рассказам Антониды о ее снах, в которых Турлинг представал совершенно живым, разумным существом, обладающим собственной, несокрушимой волей. Захарий каким-то образом чувствовал это, и от того еще больше боялся, нет, опасался лунного меча. Захарий вытянул руку над золотым футляром, медленно приблизив ладонь к лезвию, он провел ею над мечом, старательно избегая контакта с оружием, а потом резко одернул, будто прикоснувшись к ядовитому гаду.
   - А ведь все могло быть иначе. - Задумчиво потерев подбородок, прошептал он. - Могло.
   В это время, снаружи послышались шаги, и Захарий решительно отбросив смущающие разум мысли, поднялся со стула, став лицом ко входу. Из-за стен шатра, раздался голос Ермолая:
   - Брат, Захарий, братья привели военного регента.
   - Пусть войдет. - Твердо ответил третий магистр.
   В шатер ввели Валерия. Для человека, проведшего под арестом больше двух недель, регент выглядел вполне сносно. Только помятая, грязная одежда, да непомерно отросшие спутанные волосы и борода говорили о его нелегкой участи. Гордый же взгляд истинного сына империи, и прямая осанка воина, создавали впечатление, будто перед вами не бесправный арестант, а вольный вождь неведомого варварского племени. Вместе с Валерием, в шатер вошли два воина-фанатика в своих неизменных алых балахонах.
   Войдя из ночной тьмы в освещенное масляными светильниками помещение шатра, военный регент подслеповато щурился, стараясь разглядеть, к кому его привели. Валерий ожидал очередного разговора с Антонидой, каких уже немало состоялось за последний десяток дней. Руки регента, на всякий случай были надежно стянуты за спиной плетеными кожаными ремнями. Воины Спасителя вязали надежные тайные узлы, в чем Валерий за недели заключения сумел убедиться в полной мере.
   - Развяжите его. - Вместо приветствия бросил Захарий. Фанатики немедленно исполнили приказ старшего брата, просто перерезав ремни ножами. Валерий сразу же принялся растирать запястья, восстанавливая кровообращение в кистях рук. Попривыкнув к свету, он обводил шатер взглядом, пока, наконец, не наткнулся на безжизненное тело Антониды, лежавшее на ложе. Увидев рукоять кинжала, торчащую у нее из груди, регент непроизвольно вздрогнул - он прекрасно знал, как выглядят ножи воинов из ордена Спасителя. Захарий, перехватив направление его взгляда, позволил себе слегка улыбнуться:
   - Как видите, регент, Валерий, - начал он без долгих предисловий, - наша Великая императрица Антонида, простиравшая ладонь над половиной Светлого мира, отошла в мир иной. И как это не прискорбно, сделала она это собственной рукой. - Валерий оставил явную ложь третьего магистра без ответа. - Буду с Вами откровенен. Это лучшее, что она могла сделать в сложившейся ситуации. - Заметив вопросительный взгляд регента, Захарий продолжал. - Вам, наверное, еще неизвестно, да и как могло быть известно? - Он выразительно оглядел Валерия с головы до ног. - Армии Великого князя беричей Светозара и кагана всех идилей Марза-Идиля, высадились в Дивоморске. Скорым маршем они движутся к Бориславлю. - Захарий отметил, как вопрос в глазах Валерия превратился в еще больший вопрос. - Не знаю, как Светозару удалось сговориться с идилями, да это и не важно. Важен тот факт, что их армия, по численности вполне сопоставима с нашей, зато весьма свежа. К тому же, утром нас покидают союзники арии. - Регент уже перестал удивляться. - Король Роберт, ночью отбыл в Реген. Мы оказались в крайне затруднительном положении, генерал.
   - Чего же Вы хотите от меня? - Впервые подал голос Валерий.
   - Что ж, Вы знаете вполне достаточно, поэтому перейдем прямо к сути дела. - Захарий проигнорировал надменно-презрительный тон вопроса. - Верховным иерархом Автономом, мне поручено, в этом походе, действовать от имени нашей святой церкви Спасителя и в случае надобности, принимать решения по своему усмотрению. Думаю, Вы не станете отрицать того факта, что дело приняло как раз такой оборот, когда я просто обязан исполнить волю главы церкви? - Не дожидаясь ответа, Захарий продолжал. - Генерал, мне крайне тяжело говорить об этом, но вы единственный, кто еще может хоть как-то исправить ситуацию, единственный, кто имеет влияние на армию. Именем святой церкви Спасителя, я поручаю Вам подписать капитуляцию Восточной империи перед Великим княжеством беричей. - И словно собравшись с духом, добавил. - А в качестве жеста нашей доброй воли, Вы передадите Светозару Беревскому этот меч. - Третий магистр коротко указал на Турлинг. - К сожалению, нам не удалось достигнуть контроля над этим оружием. Оставлять его у себя или позволить остаться бесконтрольным, я считаю весьма опасным. Поэтому, почел за лучшее вернуть меч его хранителю. В конце концов, целых двадцать лет Светозар Светлый удерживал волшебное оружие в узде. Будем надеяться, что сможет удерживать и далее. - Захарий вздохнул. - Ваша задача, попытаться убедить князя Светозара, в том, что его врагом была не Восточная империя, и уж конечно не святая церковь Спасителя, а персонально императрица Антонида, возжелавшая власти над Светлым миром.
   - Это будет не просто. - Усмехнулся Валерий.
   - Я знаю. - Тихо промолвил Захарий. - Потому и прошу об этом Вас. Больше некому. - Оба собеседника некоторое время помолчали, обдумывая слова друг друга. Первым вышел из задумчивости третий магистр:
   - Вот Ваш меч, генерал. - Захарий достал из складок своего одеяния гладиус Валерия и передал регенту. Валерий принял меч и поднял взгляд на командира воинов-фанатиков:
   - Почему я, а не Вы сами? - Вдруг задал вопрос Валерий.
   - Орден воинов Спасителя, принял слишком деятельное участие в организации похода сердец, а над нашим воинством развевалось знамя святой церкви. - Терпеливо, словно мудрый учитель ученику пояснил Захарий. - Даже если Светозар и поверил бы мне, он все равно видел бы перед собой только врага, желавшего погубить его веру. И если уж говорить совсем на чистоту, то так оно и есть. Ты же, просто воин, выполнявший свой долг. - Третий магистр специально перешел от уважительного Вы, на более интимное ты. - К тому же, все знают, что ты не замешан ни в массовых казнях, ни вообще в каких-либо задевающих честь поступках. Антонида велела арестовать тебя - какое еще свидетельство твоего ей противодействия потребно? Поверь, Валерий, я не испытываю к тебе ни малейших личных симпатий. На месте императрицы, обернись обстоятельства по-другому, вполне мог оказаться ты. Просто теперь, нет иного выхода, как вручить судьбу страны, а самое главное, нашей веры в твои руки.
   - А что будете делать Вы? Само присутствие воинов ордена Спасителя может спровоцировать князя Светозара на решительные действия. Он может просто меня не послушать.
   - Мы уйдем вместе с ариями. - Сухо вымолвил Захарий. - Куда мы направимся далее, не твоя забота. Ты вправе говорить все, что посчитаешь нужным для спасения положения, о роли ордена в этой войне.
   - Но тогда, на вас начнется охота.
   - Это не важно. Я даже уверен, что орден объявят вне закона. Сама церковь спасителя отречется от нас. Такова цена неудачи. Впрочем, братство вполне может за себя постоять. Сейчас главное сберечь страну и веру.
   - Хорошо. - Коротко ответил Валерий. Он не удержался и еще раз взглянул на мертвое тело Антониды. С усилием, оторвав взор от трупа, он вышел прочь.
   Оставшись наедине с братьями по ордену, Захарий снова подошел к лунному мечу. Склонившись над оружием, он увидел свое отражение на идеально гладком лезвии и тяжко вздохнул:
   - А все ведь действительно могло быть иначе. Жаль. - Решительно отвернувшись от Турглинга, третий магистр обратился к молча стоявшим у входа воинам-фанатикам. - Нам пора, братья.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 2: РОБЕРТ

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Два десятка всадников на взмыленных от продолжительной скачки лошадях и в насквозь пропыленных дорожных плащах, во весь опор мчались по большому княжескому тракту, соединявшему Бориславль со Щековом. Они ехали уже трое суток почти без остановок, а впереди их ждали еще сутки такой же бешеной скачки. Здесь широкая дорога изгибалась большой петлей и уводила кавалькаду вершников к границам Ратиславского княжества. И хотя король Роберт спешил до крайности, но ехать по незнакомой местности без проводника напрямик он не решился. Тракт вился среди невысоких холмов поросших густым лесом, что после травянистой равнины, сменившей бориславские чащи, вызывало у Роберта серьезные опасения. Здесь вполне могла укрываться засада. Не успел еще король ариев додумать эту тревожную мысль, как со стороны только что оставленной позади сопки, ударили первые стрелы. Нападавшие совершили ошибку, принявшись стрелять по людям. Все рыцари Роберта под плащами скрывали прочные боевые доспехи, поэтому первый залп прошел для ариев совершенно бесследно. Всадники даже не сбавили скорости, наоборот, только пришпорили коней, в надежде поскорее миновать опасный участок пути. Однако враги, быстро сообразили, что к чему, и следующие выстрелы пришлись уже по лошадям. На этот раз, засевшим на сопке повезло больше. Трех скакунов стрелы поразили достаточно сильно, чтобы они повалились наземь, увлекая за собой седоков. Могучему вороному коню Роберта, стрела угодила в холку чуть выше правого плеча, прочно засев в мышцах, сковывая движения. Сильное животное не упало, и даже продолжило бег, но Роберт видел - долго так продолжаться не сможет. Разразившись потоком яростной брани, король обломил древко и взглянул на оперение стрелы. Стрела оказалась скандской. Отбросив в сторону бесполезный кусок дерева, Роберт осадил скакуна и спешился. Следом за господином, несмотря на целый рой стрел летящих в них, остановилась вся свита. Рыцари уже успели перебросить со спины щиты и выстроиться кругом, поместив в центр своего сюзерена. Нападавшие по-прежнему не показывались, продолжая пускать стрелы. Один из рыцарей, спешившись, подвел своего коня Роберту. Король, не мешкая, вскочил в седло, коротко прокричал какую-то команду, резко дал шпоры своему новому скакуну и с силой плашмя огрел его по крупу мечом. Жеребец, бешено заржав, с места перешел в галоп. На несколько мгновений круг рыцарей разомкнулся, выпуская Роберта с двумя телохранителями, а как только король и сопровождающие покинули его пределы, арии вновь сомкнули ряды. Спустя минуту, только облако поднятой пыли у горизонта напоминало о трех всадниках, выпущенных из круга. Остальным же воинам, предстояло принять смертельный бой, прикрывая бегство своего короля.
  

***

   Роберт с телохранителями нещадно гнали лошадей до самого вечера. Вскоре, под одним из рыцарей лошадь пала и им пришлось по очереди скакать в седле и бежать рядом с оставшимся конем, держась за стремя. Это происшествие, значительно снизило скорость их передвижения, однако король не решился бросить рыцарей, оставшись в одиночестве. Всю дорогу, после того, как они вырвались из засады, он размышлял над двумя вопросами: откуда здесь могли взяться сканды, и почему до сих пор им не повстречалось ни одного отряда северной армии Королевства ариев. Ответы пришли в виде сторожевого разъезда арийской конницы. Оказалось, что вот уже две недели, как северная армия ведет бои с войсками скандских конунгов Рагнара и Сигурда. Конунги Ольбо и Стольго, решили воспользоваться подходящим моментом, чтобы отхватить кусок побольше от погибающего беричского государства. Видя очевидную слабость северной армии Королевства ариев, состоящей в основном из дворянских дружин да небольшого числа наемников из Либорга, они подкупили большую часть мелких либоргских конунгов и атаковали ослабленное арийское войско, которому ничего не оставалось, как отступить и укрыться за стенами Щекова, где оно находилось по сию пору. В сущности, Роберту еще очень повезло, что он со своими людьми напоролся только на одну засаду. На самом деле все окрестности на два дня пути от Щекова, просто кишели скандами. Король задал командиру дозора только один вопрос - в Щекове ли находится командующий северной армией королевства, его родной дядя, принц Эдвард? Получив утвердительный ответ, содержавший уверения в том, что и сам Эдвард, и его младший брат, принц Этельред, а так же их сыновья, принцы Кибурт, Альберт, Гормфлет, Вильгельм, Генрик и Хакон, в полном здравии собрались в Щекове, он немного успокоился, велел подать себе и своим телохранителям свежих лошадей и уже неспешно, под защитой пяти десятков воинов, направился в город. Роберту и в голову не пришло послать кого-нибудь на выручку рыцарям, оставшимся прикрывать его собственное бегство.
  

***

  
   Очутившись в княжеском замке Щекова, Роберт первым делом потребовал ванну, дабы смыть с себя дорожную пыль и грязь полевых лагерей, а уж, во-вторых, вызвал к себе для доклада принца Эдварда. Дядя явился, когда король еще блаженствовал в горячей воде, окутанный клубами густого пара в обществе двух беричских рабынь, бережно отмывавших монаршее тело. Серебряная ванна, в которой плескался Роберт, вполне могла сгодиться и для кесориполисского императорского дворца, а не только для замка беричского удельного князя, отметил про себя принц. Заметив Эдварда, нетерпеливо переминающегося с ноги на ногу у входа, король молча кивнул ему, легким взмахом руки отпустив рабынь. Посторонившись, принц пропустил девушек, одарив их неприязненным взглядом, и приблизился к Роберту.
   - Мой король. - Он почтительно склонил голову.
   - Давай без этикета, дядя. - Небрежно ответил король на приветствие. - Мне вкратце известна ситуация, в которую угодила северная армия. Я хочу знать, все ли войска в Щекове, а если нет, то, как быстро мы сможем их собрать и отступить к Регену.
   - Да, сир. - Покорный тон Эдварда, вовсе не соответствовал удивленному, настороженному взору, перехваченному Робертом. - Моя и моего брата Этельреда, а так же всех наших сыновей дружины в городе. Здесь же и отряды скандских наемников. С некоторого времени, я перестал доверять им патрулирование. Слишком многие перешли на сторону Рагнара и Сигурда. - Пояснил он. - Дворянские дружины ваших вассалов охраняют подступы к городу и дорогу на Фогль в связи с существующей опасностью окружения. - Принц запнулся, словно не решаясь, говорить или нет, но все же спросил. - Что случилось, Роберт? Как ты оказался здесь, что с армией? - Король молчал и Эдвард добавил. - Без всего войска нам здесь не устоять. Скандов слишком много.
   Роберт нарочито медленно поднял к губам большой литой из тонкого стекла кубок, украшенный затейливой гравировкой, набрал немного вина в рот и, недолго покатав на языке пробуя на вкус, с удовольствием проглотил:
   - Прекрасное вино. - Невпопад произнес он. - Неужели даже в такой глуши есть мастера способные создать столь благородный букет? Попробуй, дядя. - Король протянул бокал Эдварду. - Ну. Ну! - Видя нерешительность принца, подбодрил его Роберт. - Дядя, здесь нет яда. Я же сам только что пил из этого сосуда.
   Эдвард взял кубок из рук короля и осторожно отпил самую малость:
   - Да, сир, великолепное вино. - Кисло подтвердил он. Его морщинистое, землистого цвета лицо, обрамленное совершенно седой коротенькой бородкой, приняло выражение крайней озабоченности.
   Получив бокал обратно, король пить из него более не стал, а водрузил на маленький деревянный столик стоявший возле ванной, рядом с большим подносом фруктов и нарезанного крупными ломтями свежего овечьего сыра.
   - И вот что, дядя. Это очень хорошо, что твой брат Этельред и мои двоюродные братья в Щекове. Необходимо собрать королевский совет. Поэтому, я повелеваю отозвать из охранения все дворянские дружины, за исключением патрулирующих дорогу на Фогль. - Словно не услышав вопроса и будто продолжая прерванную мысль, произнес Роберт. - А наемников придется отпустить. И платить им скоро станет нечем, и держать при себе скандов во время войны с их главными конунгами опасно. - Проигнорировав удивленно-вопросительное выражение лица Эдварда, король поспешил завершить аудиенцию. - Ступай, дядя, время не ждет, ступай. - Он подтвердил свои слова не терпящим возражений повелительным жестом руки.
   Принц Эдвард, никогда не слывший человеком решительным (а именно за отсутствие этой добродетели Роберт и назначил его командующим северной армии - на этой должности королю требовалась исполнительность, а не решимость), настаивать на ответах не стал. Растерянно оглянувшись, он попятился к двери, когда его настигла прощальная фраза Роберта:
   - И кликни, пожалуйста, моих рабынь. Слишком много времени я провел в военных лагерях, а там, как ты сам понимаешь, женщин не слишком много. - Король скабрезно ухмыльнулся. - Пора восполнить этот досадный пробел.
  

***

   Королевский совет, даже в его нынешнем усеченном составе, удалось собрать только на третий день, после приезда короля в Щеков. По этому случаю, король облачился во все белое. Шикарный бархатный камзол, бархатные же облегающие, короткие, чуть ниже колен, брюки и горностаевую мантию, прекрасно дополняли высокие сапоги из мягкой кожи и лайковые перчатки. Даже повязка, прикрывавшая выбитый глаз, была девственно белой. Голову монарха украшал королевский венец, а в правой руке, он держал богато инкрустированный и усыпанный драгоценными камнями золотой пернач - символ королевской власти ариев. Левая рука покоилась на подлокотнике трона, установленного на небольшом возвышении главного зала щековского замка. Ее пальцы, нервно барабанили по резному дереву, выдавая повышенное возбуждение хозяина. Роберт только что вошел в зал, поэтому все приглашенные на совет дворяне еще стояли, приветствуя своего сюзерена в ожидании дозволения сесть на лавки, расставленные вдоль стен. По обе стороны трона, расположились прибывшие в Щеков с королем рыцари в полном вооружении. Все остальные участники совета, пришли на него без оружия.
   Роберт выдержал длинную паузу, прежде чем, благосклонно разрешить присутствующим сесть. Вначале, он обвел весь зал взглядом, надолго останавливаясь на лицах, силясь проникнуть в замыслы каждого, и, наконец, произнес:
   - Садитесь, господа мои. - Дворяне королевского совета, несколько обескураженные таким странным поведением короля и обеспокоенные последними событиями, расселись, с напряжением ожидая продолжения речи монарха. - Вы все собрались здесь в тяжелую для нашей страны минуту. - Роберт говорил громко, уверенно, даже как-то проникновенно. - Как это не печально, мне пришлось от имени Королевства ариев расторгнуть союзнический договор с Восточной империей. - Царившую до того абсолютную тишину, нарушил нестройный ропот голосов. - Тихо! - Голос короля сорвался на крик, но удивленные и возмущенные перешептывания дворян смолкли. - У меня просто не имелось иного выбора. - Словно извиняясь, уже спокойнее уверил своих вассалов Роберт. - Не знаю, уж как это произошло, но князь Светозар, без вести пропавший во время битвы при Ктеже, неожиданно объявился во главе многокабанской дружины, да еще привел с собой союзника. - Для пущего эффекта он загадочно помолчал и огорошил своих слушателей. - Идильского кагана. - Наименее выдержанные, нарушили тишину зала совета возгласами недоверия. - Наша армия вместе с войсками Восточной империи, могла оказаться в ловушке, между свежим, многочисленным войском Светозара и вполне боеспособными беричскими дружинами, засевшими в Бориславле. Особенно, после безумного штурма города, затеянного императрицей Антонидой, в котором имперцы потеряли треть своих легионов. Слава Спасителю, что арии почти не участвовали в этой бессмысленной бойне. Сейчас войско королевства движется к Щекову, на соединение с северной армией. - Ропот в зале усилился и это обстоятельство, окончательно вывело Роберта из равновесия. - Я собрал вас здесь, вовсе не для того, чтобы выслушивать ваши жалкие бабские стенания. - Король говорил ровно и тихо, однако в его голосе слышалась явственная угроза, поэтому голоса понемногу стихли, и вновь воцарилась тишина. - Я вызвал вас, дабы объявить свою волю. И воля моя, такова: до прихода войск из-под Бориславля, северная армия должна подготовиться к отступлению. Мы оставляем все беричские земли, а также захваченные территории Хоривского царства. Необходимо направить посланника с соответствующими инструкциями к нашему наместнику в Хорив. Пусть сканды сражаются со Светозаром и Марза-Идилем за эти земли обламывая себе зубы. Наших скандских наемников, необходимо разоружить и распустить...
   - Но, государь. - Не выдержал, оборвав Роберта поднявшийся со своего места Эдвард. - Это неслыханно. Скандские наемники долгие годы верой и правдой служили многим нашим королям, а так же дворянам, и не разу не было случая, чтобы они или мы нарушали условия заключенных сделок, скрепленных клятвой на мече. Если мы сейчас нарушим уговор, никто и никогда более нам не поверит. - Брат Эдварда молчал, но его негодующий взгляд, устремленный на короля, красноречивее слов свидетельствовал о его мнении.
   Роберт терпеливо дослушал речь дяди до самого конца, и только убедившись в ее окончании, продолжил свою мысль:
   - Так вот, скандских наемников надо разоружить и распустить. Мы не сможем им более платить в соответствии с договором, а отпустить их с оружием, означало бы усилить армии Рагнара и Сигурда, что конечно оказалось бы большой глупостью. Не правда ли, дядя Эдвард. - Принц не нашелся, что ответить и, смутившись, сел. - Итак. - Удовлетворенно подытожил король. - Скандов мы распускаем. Следующим пунктом в нашем стратегическом плане, станет сбор всех имеющихся в распоряжении сил в Регене. Нашу столицу, не взять ни Светозару, ни кочевникам Марза-Идиля.
   Тут не выдержал уже Этельред:
   - Возможно, Реген и неприступен, но как быть с остальными городами, где нет таких великолепных оборонительных сооружений как в столице? Как быть с людьми? Кто защитит их? - В зале послышались одобрительные голоса (большинство дворян, составлявших королевский совет, являлись ленными владетелями городов, которые Роберт собирался бросить на произвол судьбы. Перспектива понести колоссальные убытки от их оккупации иноземными войсками, а возможно и вовсе потерять свои владения, никого из них не порадовала). - Королевство ариев, это не только Реген.
   - Я уже говорил вам, что иного выхода у нас нет. - Жестко ответил Роберт. - Либо мы запремся в Регене и отстоим его, либо армии Светозара и Марза-Идиля сметут нас со своего пути.
   - А как же наши союзники? Что собирается делать императрица Антонида? - Не унимался Этельред.
   - Мы больше не союзники. Поэтому, чем займется Антонида, мне безразлично. - Безапелляционно ответил король. - И хватит об этом. Сядь дядя Этельред! - Он слегка повысил голос, и принцу пришлось подчиниться. - Теперь вы знаете мою волю. Дядя Эдвард, поручаю тебе подготовить план отступления в соответствии с полученными от меня инструкциями и предоставить его мне на рассмотрение не позднее, чем к завтрашнему вечеру. - Эдвард поднялся, поклонился королю и направился к выходу. Уход старшего дяди Роберта, послужил сигналом к окончанию королевского совета.
  

***

  
   Вечером следующего дня, Роберт собрал в своих покоях малый совет, состоящий из двух его дядьев и их сыновей. Предстояло критически изучить план принца Эдварда, высказать замечания и возможно внести изменения. В этот раз, кроль принимал членов семьи не так официально. По случаю теплого весеннего денька, монарх надел простую черную рубаху с открытым воротом, а к кожаным штанам присовокупил мягкие замшевые туфли, по последней моде на очень высоком каблуке. Из оружия он подпоясался только перевязью с длинным кинжалом, а в руке вместо золотого пернача держал кубок из того же металла, наполненный до краев крепким сладким вином из плисконесской провинции Восточной империи. Впрочем, пернач остался при нем, заткнутый за ремень.
   Едва различимые ароматы цветущих деревьев и кустарников, доносившиеся из дальнего леса, и неумолчный гомон птиц, заполняли небольшое, но светлое помещение, отчего казалось, будто в Светлом мире наступили спокойствие и полная гармония.
   Когда в дверь осторожно постучали, Роберт с сожалением отвернулся от распахнутого настежь окна и уселся в массивное деревянное кресло. Приняв подобающую монарху позу, он спросил:
   - Что там, Альфред.
   - Сир, пожаловали принцы Эдвард и Этельред с сыновьями. - Почтительно доложил барон Лурский, дежуривший в приемной короля.
   - Пусть войдут.
   - Слушаюсь, сир.
   Дверь распахнулась. Один за другим, в комнату вошли ближайшие родственники короля, в связи с отсутствием у Роберта жены и детей, составлявшие всю королевскую семью. Король, коротко кивнув на приветствия, приказал принести свечи, поскольку свет за окном уже начинал угасать. Дождавшись, когда слуга выйдет, Роберт протянул в требовательном жесте руку:
   - Ну что там у тебя, дядя Эдвард. Давай сюда, взглянем.
   Принц нерешительно приблизился к креслу и подал королю один единственный листок пергамента, исписанный его мелким, быстрым почерком.
   - И это все? - Изумился Роберт, принимая бумагу.
   - Этого вполне достанет, мой король. - Почти шепотом, грустно промолвил Эдвард.
   Король удивленно вскинул бровь, но, не дождавшись пояснений, перевел взгляд на пергамент. Быстро пробежав глазами первые строчки, он вдруг принялся торопливо читать текст вслух, сбиваясь на скороговорку:
   - Именем королевского совета Королевства ариев в составе... - Роберт пропустил список дворян входивших в королевский совет. - В связи с вновь открывшимися обстоятельствами гибели короля ариев Конрада, а так же ... - Он вдруг утратил голос и только беззвучно шевелил губами вслед прочитываемым словам. - Что это, дядя Эдвард?! - Король в бешенстве потрясал листом бумаги. - Я спрашиваю тебя, что это?!
   - Ваше величество... - Мягко начал, было, принц Эдвард, но тут вперед выступил Этельред.
   Бесцеремонно отстранив брата, он выпалил:
   - Перестань мямлить, Эдвард! - И уже повернувшись к Роберту, яростно выкрикнул. - Ты низложен, предатель! Отдай оружие и пернач, тогда проживешь еще немного. Во всяком случае, пока король Адельберт не решит твоей участи!
   - Кто? - Растерянно задал вопрос Роберт.
   - Да, король Адельберт! - С вызовом ответил Этельред. - Ты даже не прочитал хартию совета до конца. По приказу королевского совета, гонцы уже отправились в Реген, дабы освободить юного принца Адельберта из заключения. Как только его привезут в Щеков, он примет присягу королевского совета, став законным королем ариев, как единственный прямой наследник злодейски умерщвленного Конрада. - В это мгновение, из приемной послышались громкие пререкающиеся голоса, потом звон оружия и крики сражающихся. Роберт догадался, что там, его немногочисленные телохранители схватились с людьми принцев. На какие-то секунды, внимание Эдварда, Этельреда и их сыновей отвлеклось на события, разворачивающиеся за дверью. Воспользовавшись этим, Роберт спокойно достал из-за пояса пернач и изо всех сил обрушил его на голову Этельреда. Обливаясь кровью, младший дядя короля, даже не вскрикнув, рухнул на пол. Его сыновья, мгновенно обнажив мечи, уже собирались броситься на убийцу, но их опередил принц Эдвард. Ударом своего меча, он выбил пернач из руки свергнутого короля. Держась за ушибленную руку, Роберт отступил к окну. Высунувшись наружу до пояса, он отчаянно закричал:
   - Измена! К оружию! Вашего короля убивают!
   Эдвард знаком остановил сыновей брата и своих собственных от расправы, произнеся только одно слово:
   - Живым.
   Вложив оружие в ножны, принцы налетели на Роберта, повалили на пол, после чего связали его же собственной перевязью. К тому времени, сражение в приемной уже давно закончилось смертью рыцарей короля.
   Эдвард печально посмотрел на обездвиженного монарха, усаженного обратно в кресло, нагнулся и поднял из лужи этельредовой крови королевский пернач. Аккуратно обтерев его полами собственного плаща, он молча заткнул его за пояс и вышел из покоев Роберта.
  

***

  
   Роберт провел в заключении уже восемь дней. Нет, его не упекли в темницу и не бросили в подвал. Ему даже оставили его покои, только окна в комнате отставленного короля, приобрели украшения в виде ажурных, однако чрезвычайно прочных стальных решеток - в этом он успел убедиться. С ним по-прежнему обращались как с королем. Кормили самой лучшей едой, поили самым лучшим вином и даже не надели оков. Но от этого становилось еще хуже. Уж лучше бы бросили в подвал без света еды и питья, думал Роберт. Так легче было бы свыкнуться с мыслью о скорой, неизбежной смерти. Королевское обращение вовсе не ввело его в заблуждение, не вызвало ложной надежды на спасение. Даже если бы Эдвард простил ему смерть брата, то племянник Конрада, тринадцатилетний принц Адельберт, никогда не оставит безнаказанной смерть своего дяди и родной матери, принцессы Зельды, сестры Конрада. Когда-то Роберт не решился убить мальчишку, а только заточил его в регенские подземелья, и вот теперь, очень об этом сожалел. Впрочем, Адельберт здесь вовсе не причем. Не будь его, нашелся бы другой претендент на вакантный престол. Это не Адельберт, а Эдвард с Этельредом предали его. Что ж, один предатель уже наказан. Жаль, до всех остальных добраться уже не удастся.
   На пятый день заточения, в Щеков от Бориславля пришло королевское войско. Роберт видел через решетку, как во внутренний двор замка въезжали рыцари из свиты Роджера Эстельского, хотя самого герцога разглядеть не удалось. Из этого он сделал вывод, что все близкие к нему дворяне взяты под арест и им самим грозит если не смерть, то, по крайней мере, опала. Вероятно вместе с войском, в город прибыли и воины-фанатики из ордена Спасителя. Их Роберт тоже видел из своего узилища. Мрачные всадники в алых, забрызганных дорожной грязью балахонах, медленно проехали мимо замкового крыла, в котором размещались его покои. Их командир поднял голову и на мгновение его взгляд, встретился со взглядом бывшего короля. Из-под низко опущенного капюшона, сверкнули колкие глаза, но Захарий сразу же отвернулся, пришпорив лошадь. Что делали воины Спасителя вдали от императрицы Антониды, которую они призваны были охранять, осталось для Роберта неразрешимой загадкой.
   В ночь на девятый день, в Щеков вернулись отправленные за Адельбертом посланники. Вместе с будущим монархом, приехал и архиепископ Регенский Эттельстан - какая никакая, а коронация, не могла произойти без главного арийского служителя культа Спасителя. Принц Адельберт, еще не оправившийся от свалившихся на его юные плечи счастья и ответственности, сразу же отправился спать (на следующий день ему предстояло принятие присяги и суд над узурпатором), а Эттельстан, попросил у Эдварда разрешения посетить узника, чтобы в соответствие с постулатами святой церкви, преподать заключенному утешение. Принц не стал препятствовать архиепископу. Все же, Роберт оставался его кровным родственником, да к тому же, обернись события войны по-иному, стал бы героем, а вовсе не преступником. В этом Эдвард, отдавал себе отчет полностью. Роберт Праведный, просто стал жертвой обстоятельств и заслужил прощения единого бога и сына его Спасителя.
   В сопровождении охраны, Эттельстана провели к арестованному. Сославшись на таинство утешения, архиепископ попросил оставить их с бывшим королем наедине и никто не стал против этого возражать.
   Церковный иерарх, застал Роберта в состоянии легкого опьянения. Король только, только приступил к своей вечерней порции вина и вполне еще мог соображать трезво, что по нынешним временам случалось с ним не так уж часто. Заметив Эттельстана, смиренно стоявшего у порога, Роберт, деланно рассмеялся:
   - А, святой отец. - Он мелко закивал головой. - Святая церковь тут как тут. Как же без вас. Король умер, да здравствует король! - Эхо его злобного крика, гулко отозвалось под сводчатым потолком. - Конечно, новый король обязан дать клятву на верность святой церкви Спасителя. А ведь совсем недавно, вы называли ревнителем веры меня. Даже прозвище Праведный прицепили. Так-то святая церковь ценит своего защитника?
   - Вы несправедливы, сир. - Дослушав тираду Роберта до конца, твердо ответил Эттельстан. Его обширное черное дорожное одеяние заколыхалось, когда он приблизился к широкому ложу короля:
   - Напротив, святая церковь, по-прежнему считает Вас своим спасителем. Кто как не вы, освободили ариев от ига Конрада, презревшего веру своего народа и поклонившегося чужеземным варварским идолам? - Роберт рассеяно кивнул. - Именно поэтому я здесь. - Низвергнутый монарх с надеждой взглянул на архиепископа. - К великому моему сожалению, я не могу спасти от смерти ваше тело, но в моих силах избавить его от мучений, и принести покой Вашей душе. - Надежда в глазах Роберта угасла, но все же, он согласно кивнул:
   - Я слушаю, Вас, святой отец.
   - Вот. - Эттельстан снял с пальца архиепископский перстень с изображением знака Спасителя. - Они обыскали меня, чтобы я не принес Вам оружия, - пояснил священник, - но, конечно же, не догадались, что оружием истинно верующему могут послужить даже символы его веры. - Архиепископ нажал на потайной рычажок, спрятанный в витиеватом узоре перстня и крышка, представлявшая собой вырезанное из чистейшего рубина человеческое сердце, заключенное в треугольную золотую оправу, откинулась, открыв взору Роберта, находившийся внутри кольца порошок. Подойдя к столику, на котором в беспорядке стояли бутыли с вином и множество чаш, Эттельстан высыпал содержимое перстня в самый чистый, по его мнению, и сухой сосуд:
   - Разбавьте его самым лучшим вином, мой король. - Голос архиепископа явственно отдавал печалью. - Этот порошок не только не испортит напитка, но и придаст ему новый необыкновенный, неземной вкус. Допив бокал до конца, под волшебное пение праведников, Вы отойдете в мир иной.
   - Благодарю Вас, святой отец.
   - Это все, что я могу для Вас сделать, сын мой. - Ласково ответил Эттельстан, почтительно поклонился Роберту и оставил его в одиночестве.
   Твердым шагом, король подошел к столу. Никто и никогда, не мог упрекнуть его в трусости. Наполняя кубок лучшим плиссконесским, Роберт спокойно улыбался собственным мыслям.
  

***

   Рано утром, когда рыцари принца Эдварда явились за заключенным, дабы отвести его на судилище, им досталась только мертвая бренная оболочка того, кого еще совсем недавно все называли великим королем Робертом Праведным.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 3: ВАЛЕРИЙ

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Военный регент Восточной империи, прибыл в лагерь Светозара глухой ночью в сопровождении всего нескольких самых верных офицеров первого легиона, которым сам ранее командовал. Имперцев разоружили и тщательно обыскали, прежде чем они смогли предстать перед командиром великокняжеских телохранителей Дарстейном. Молодой сканд, бодрый и свежий, будто и не было тяжелого дневного перехода, вышел из своей палатки, грозно положив руку на рукоять меча:
   - Который тут посол? - Дарстейн пристально всмотрелся в лица незваных гостей.
   Валерий сделал шаг вперед, слегка наклонив голову:
   - Я посол.
   Командир телохранителей закусил губу, обдумывая, какое решение принять. С одной стороны, раз посланцы приехали, значит, Светозару нужно с ними поговорить, с другой, завтра предстояла битва, и Великому князю следовало, как следует отдохнуть. Недолго поколебавшись, он махнул регенту рукой:
   - Идем. - Дружинникам же приказал. - А остальных отведите подальше и глаз с них не спускать. Миролюб и Велимир, со мной.
   Пройдя сквозь многочисленные пикеты телохранителей, Дарстейн привел Валерия к шатру Светозара. Стоявшие у входа дружинники, признав командира, беспрепятственно пропустили его к пологу, а Миролюб с Велимиром, преградили регенту дорогу, скрестив перед ним копья. Воин кашлянул, прочищая горло, и тихонько позвал:
   - Великий князь.
   Почти мгновенно, изнутри шатра, раздался вовсе не сонный голос Светозара:
   - Входи, Дарстейн, я не сплю.
   Сканд откинул полог и заглянул внутрь:
   - Великий князь, прибыли послы Восточной империи.
   И хотя Светозар был весьма удивлен таким известием, ответ последовал незамедлительно:
   - Впусти их.
   Дарстейн вошел в шатер и, придержав полог, дал знак Валерию и его конвоирам. Миролюб и Велимир расступились, пропуская имперца. Шагнув внутрь, Валерий увидел Светозара, стоявшего к нему спиной - Великий князь, только что зажег масляный светильник на походном столике. Обернувшись, Светозар бросил быстрый взгляд на вошедшего, и в нем промелькнуло узнавание:
   - Ну, здравствуй, генерал. - Со вздохом произнес князь. - С чем пожаловал? - За это время, Дарстейн успел переместиться от входа за спину Светозара, где и застыл, обнажив меч.
   - Приветствую Великого князя беричей Светозара Светлого. - Валерий резко приложил руку к левой части груди, в воинском приветствии легионеров, при этом гулко стукнув по парадной золоченой кирасе. - Светозар молча покивал, вопросительно приподняв брови. - Я, военный регент Восточной империи Валерий Мануилус, вверенной мне властью обязан сообщить тебе, Великий князь, о скоропостижной смерти императрицы Антониды. - Новость поразила Светозара в самое сердце. Он сам собирался оборвать жизнь этого чудовища в обольстительном женском обличии, а теперь лишился такой возможности.
   - Когда и как это произошло? - После некоторой паузы спросил он.
   - Третьего дня, ночью, императрица закололась кинжалом, вероятно прейдя в отчаянье от известия о высадке твоих и кагана идилей дружин в Дивоморске, Великий князь. - Сухо констатировал регент.
   - И чего же ты хочешь? - Поинтересовался Светозар. - Антонида мертва, но живы солдаты империи, растоптавшие мое отечество. Завтра я приду к вам, в битве разобью вашу армию, а всех выживших имперских воинов отдам в рабство идилям. - Великий князь говорил тихо, но Валерий явственно слышал с трудом сдерживаемый гнев в словах беревского властелина. - К тому же, остался еще один мой личный враг, король ариев Роберт.
   - Король Роберт, той же ночью покинул стан объединенного войска ариев и империи, а утром, ушла вся королевская армия. - Возразил имперец.
   - Что ж, так даже лучше. - Хищно усмехнулся Светозар. - Я разобью ваши армии по очереди.
   - Прости, Светлый князь, я знаю глубину твоей скорби, поскольку сам невольно оказался причастен к ней. Однако если ты сможешь, как великий правитель отбросить личные чувства, то поймешь, что не Восточная империя, и не Королевство ариев были твоими врагами, но только их алчные, безумные правители, Антонида и Роберт, ввергнувшие свои и твой народ в пучину кровопролитной войны. Я не могу говорить за ариев, мы более не союзники, но облечен властью и доверием говорить от имени Восточной империи. И я говорю тебе: Восточная империя, в лице ее военного регента Валерия Мануиуса, готова подписать капитуляцию на условиях, какие Великий князь беричей Светозар Светлый посчитает приемлемыми, за исключением утраты государственной независимости Восточной империей и смены официальной веры Спасителя. В качестве шага доброй воли, Восточная империя возвращает Великому князю беричей, артефакт, именуемый лунным мечом Тура, обманом полученный от него императрицей Антонидой.
   - Где он? - Встрепенулся Светозар.
   - Меч находится в моей ставке под надежной охраной верных мне легионеров. Ему ничто не угрожает. - Заверил Валерий.
   - Ему и не может ничего угрожать. - Светозар подхватил с кровати перевязь с мечом, поспешно опоясался ей, закрепил на спине пустые ножны от Турлинга и прикрыл их, накинув на плечи плащ. - Это он, пока на свободе, угрожает всему живому. - Дарстейн, вели седлать коней, и возьми десяток дружинников.
   - Но, Великий князь... - Недоуменно начал сканд.
   - Не беспокойся, мальчик. Этот воин говорит правду. Я еще не разучился разбираться в людях. - Светозар повернулся к Валерию. - Едем, регент. Прежде чем обсуждать условия капитуляции, я должен вернуть лунный меч в ножны и взглянуть на труп Антониды.
  

***

   До ставки Валерия, Светозар с военным регентом добрались в полдень и сразу же отправились в шатер покойной императрицы, где по-прежнему в золотом футляре на алой подушке покоился лунный меч Тура. Вокруг шатра и внутри него, расположилось множество легионеров, получивших приказ никого не подпускать к артефакту до возвращения Валерия. Всех своих сопровождающих, нетерпящим возражений жестом руки, Великий князь оставил снаружи, а когда они с регентом вошли в шатер, то Валерий приказал удалиться и воинам империи. Светозар в два порывистых шага приблизился к футляру и заглянул в него. В это самое мгновение, он услышал, как ему показалось, усталый голос Турлинга:
   - Ты победил, смертный, но тебе нечем гордиться. Я не стал помогать тем, кто восстал против моего создателя. Мог, но не стал. О, если б они сражались просто против тебя! Тогда ничто не спасло бы твои дружины. Но нет, они подняли над своими воинствами эту белую тряпку, выступив против вседержителя Тура, и были обречены.
   - Слишком много слов. - Спокойно ответил Великий князь. Протянув руку, он твердо взял меч за рукоять.
   Валерий, не слышавший слов лунного меча и принявший странную фразу Светозара на свой счет, переспросил:
   - Что имел в виду Великий князь? - Но Светозар поднял свободную руку, предупреждая последующие расспросы. Великий князь уже собирался убрать волшебное оружие в ножны и даже высвободил их из-под плаща, когда по телу меча пробежала явственная дрожь, и Турлинг заговорил вновь:
   - Есть еще одна причина, смертный, по которой я вынужден вернуться к тебе. - В этот раз, Светозару почудилась в голосе меча неподдельная скорбь. - Там, среди заснеженных вершин Северного хребта, подле Пещеры Огненной колесницы, гибнут старшие дети вседержителя Тура. Я чувствую смерть каждого. Людвиги, порождения мерзкого Чернобога осаждают тайное место. Все жители города Черных камней собрались на последнюю битву. В этот раз, полканитам не устоять без твоей поддержки, смертный. Приди на помощь своим старшим братьям, как когда-то они пришли на помощь тебе. Сбереги Огненную колесницу Тура! Я создан вседержителем, дабы на поле боя повергать врагов его. Подними меня в последний раз, против порождений Темного мира и клянусь, я безропотно покорюсь заточению ножен!
   - Я не верю тебе. - Жестко отрезал Светозар, однако уверенности в его словах заметно поубавилось. - После того, что ты сотворил со мной, моей семьей и страной, я уже никогда не смогу довериться тебе, как доверился когда-то в битве у Черного кургана.
   - Тогда, полканиты погибнут, а Огненная колесница Тура достанется Чернобогу, и он сможет восстать против вседержителя. - Сокрушенно промолвил меч.
   - Увидим. - Возразил Великий князь, вкладывая Турлинг в ножны. Светозар прислушался, но голос волшебного оружия не мог проникнуть сквозь металл ножен. Поправив плащ, так чтобы прикрыть рукоять лунного меча, он обратился к Валерию:
   - Не обращайте внимания, генерал. Со мной такое иногда случается. - И сразу же перевел разговор на другую тему. - А где же императрица?
   - Я провожу Вас, Великий князь.
  

***

  
   Тело Антониды, из-за наступившей почти летней жары, пришлось забальзамировать. Валерий собирался отвезти его в Кесориполис для упокоения в императорской усыпальнице. Как, никак, а она все же была монархом, взошедшим на престол Восточной империи с исполнением всех необходимых формальностей, хотя и в результате переворота. Даже святая церковь Спасителя дала свое согласие на ее коронацию, а это очень много значило для простых граждан империи.
   В маленькой палатке, под охраной легионеров Валерия, Антонида возлежала в просторном деревянном гробу, обитом гладким шелковым пурпуром, накрытая императорской порфирой. Прекрасное мертвое лицо императрицы, больше ни отражало бушевавших в ее противоречивой душе низменных и высоких страстей. Оно приобрело умиротворенное выражение, от чего казалось склонившимся над гробом Светозару с Валерием, ликом зачарованной принцессы из древних сказок, ожидающей поцелуя прекрасного принца, дабы восстать от долгого предолгого сна. Словно завороженные, смотрели мужчины на посмертные черты той, что поломала жизни им обоим и не находили сил для ненависти. Только зияющая пустота царила в их, утративших чувства, сердцах.
   Первым оправился от наваждения Светозар:
   - Идем, регент. - С глубоким вздохом произнес он. - Нас сегодня ждет еще очень много дел.
  

***

   Оказавшись в шатре Валерия (регент не пожелал переселяться в более комфортабельный шатер бывшей императрицы), Светозар сразу перешел к делу:
   - Итак, два условия выполнены, регент, и я готов перейти к обсуждению условий капитуляции Восточной империи. - Валерий коротко кивнул. - Однако прежде чем мы начнем, я должен убедиться, что все в порядке с моим сыном Творимиром, находящимся в осажденном Бориславле. Кроме того, на переговорах должны присутствовать все беричские князья, а так же моя дочь Миролина, как предводитель дружины Острова Грез и каган идилей, как мой союзник в этой войне. - Валерий еще раз согласно кивнул. - Поэтому, Вы сейчас займетесь тем, чтобы снять осаду с Бориславля, а я пошлю гонцов в город, к моему сыну и князьям, а также в мою ставку к Миролине и Марза-Идилю. Как только все они приедут в Ваш лагерь, мы сможем начать. Вы, по своему усмотрению, можете выбрать несколько человек, которые вместе с Вами станут представлять на переговорах империю. А теперь, я хотел бы немного отдохнуть.
   - Мой шатер, в полном распоряжении Великого князя. - Учтиво ответил Валерий, поклонился и покинул палатку, чтобы исполнить требования Светозара.
  

***

   Однако долго отдыхать Светозару не случилось. Прошло менее часа, когда посланный в Бориславль Дарстейн (Великий князь понимал, что молодой сканд беспокоится о судьбе отца c матерью, потому и выбрал его), вернулся вместе с Творимиром и младшими беричскими князьями. С ними приехали и Трувор с Мечиславом. Среди князей не оказалось только Горислава Брячиславского, принявшего старшинство над беровым родом в отсутствие Светозара. Старый князь тяжело занемог и слег в постель. Временно бориславцами правил его брат Ростислав. Не заметил Светозар среди прибывших и сыновей-близнецов Гремислава. Зато Ольгерд, по-прежнему неразлучный с Творимиром, выглядел мрачнее тучи. Прежде чем обнять сына и переговорить с Трувором и Мечиславом о состоянии дел, Великий князь отвел в сторону Бориславского князя Владислава:
   - Здоров ли твой старший сын, Владислав? Он в Бориславле? - Без долгих предисловий начал Светозар.
   - Здоров, Великий князь, хвала небесным богам, и в Бориславле. - С некоторым недоумением ответил Владислав. Бориславский владетель, не мог взять в толк, чем так заинтересовал Светлого князя его семилетний наследник.
   - Пошли кого-нибудь в город, пускай привезут его сюда. У меня есть на него особенные виды. И не удивляйся ничему из того, что здесь произойдет. - Добавил Светозар, заметив растерянность на лице молодого князя. - Твоего сына, ждет великое будущее. Он еще сослужит большую службу нашему роду. Доверься мне, Владислав и делай, как я говорю. И еще, пусть его сопровождает твоя жена Капитолина.
   - Слушаюсь, Великий князь. - Владислав приложил руку к сердцу, слегка поклонившись в знак повиновения.
   Закончив беседу с бориславским князем, Светозар наконец-то смог уединиться с сыном и своими старыми друзьями, которым он поручил безопасность Творимира. Оглядев сына с ног до головы и одобрительно потрепав его за плечо, он обратился к Трувору с Мечиславом:
   - Спасибо вам, обоим за то, что уберегли мое наследие в эти лихие времена. Знал - только вам могу я доверить свою кровь. - Оба воина молча склонили головы, а Светозар спросил. - Почему я не вижу Долеслава с Велеславом? Здесь нет их отца, а значит, слово Многокабани находится в их устах. Где они? - Мечислав потупил взор, а Трувор отвел глаза в сторону. - Что с ними? - Светозар истолковал поведение старых воинов, как признак случившейся с близнецами беды.
   - Погибли они, Светлый князь. - Глухо выдавил из себя Мечислав. - Когда наши дружины уже отступали с внешней крепостной стены Бориславля на внутреннюю, шальной арбалетный болт угодил в Велеслава. Прямо в горло, насмерть. Долеслав бросился за его телом, не хотел оставлять брата на поругание врагам, да опоздал. Имперцы высадились на стену. В общем, порубали Долеслава. Насилу отыскали его среди мертвых.
   - Как Гремиславу в глаза смотреть станем? - Трувор обращал свои слова не к Светозару и не к Мечиславу, а словно говорил с высшими силами, не позволившими ему уберечь юных многокабанских княжичей.
   - Не корите себя. - Мягко, успокаивающе произнес Светозар. - В том нет вашей вины. Только богиня Доля да ее вещие девы судицы ведают, кода кому судьба голову сложить. А Гремислав все поймет - сам воин. - Он бросил взгляд на Ольгерда, стоявшего в стороне от всех. Лицо мальчика осунулось, заострилось, приобрело мужское упрямое выражение. Со смертью старших братьев, детство навсегда покинуло его. Перед Великим князем стоял уже вовсе не подросток, а зрелый муж, помышляющий о святой мести. Вот только взросление далось ему слишком дорогой ценой. Светозар нахмурился:
   - Идемте, я должен поговорить с остальными князями.
   - Погоди, Великий князь. - Остановил его Трувор. - Прежде мы должны поведать тебе историю нашего похода к Пещере Огненной колесницы.
   По-солдатски немногословно, без лишних эмоций, сканд с Мечиславом рассказали Светозару, как нашли умирающего Хранителя Внешнего круга и то, что узнали они от него, а Творимир подтвердил справедливость их слов. Слушавший друзей не прерывая, Великий князь подумал про себя:
   - Значит, меч все же не солгал мне. Полканиты, и Огненная колесница повелителя богов Небесного мира в смертельной опасности. И все же, сначала необходимо решить свои насущные проблемы. Нельзя идти на Северный хребет, находясь в состоянии незавершенной войны. - В слух же, добавил. - Спасибо, друзья. Нам нужно спешить.
  

***

   Великий князь решил не откладывать начало переговоров до прибытия Миролины и Марза-Идиля в ставку Валерия. Переговоры обещали стать долгими и трудными, а значит, они еще успеют принять в них участие чтобы защитить свои законные интересы. Едва из Бориславля привезли старшего сына Владислава и его жену Капитолину, Светозар призвал военного регента Восточной империи и оповестил его о своей готовности начать переговоры. Не прошло и двух часов, после их разговора, как к Великому князю явился посланец, передавший почтительное приглашение Светлому князю Светозару Беревскому от Военного регента Восточной империи Валерия, пожаловать со своей свитой в большую императорскую палатку для начала переговоров.
   Делегация Восточной империи, состояла из самого Валерия, восьми первых легатов, командовавших легионами, участвовавшими в походе сердец, командира урских вспомогательных войск и двух священников Спасителя, самого высокого ранга, каких удалось сыскать при войске, после того, как его покинули воины Спасителя. Имперцы сидели на широких лавках, специально установленных в большом имперском шатре, по левую руку от входа, тихо общаясь между собой, в ожидании беричских переговорщиков. Для них, по правую сторону от входа, приготовили точно такие же лавки.
   Когда в шатер вошел Светозар в сопровождении младших князей, сына, а также Капитолины и ее чада, имперцы вежливо поднялись со своих мест и поприветствовали его и его свиту. Ответив скупыми наклонами головы, беричи расселись на предоставленные им места. Не садился только Великий князь. Подняв руку, прекращая тихий гомон голосов в шатре, он произнес:
   - С помощью вседержителя Тура и великого Родомысла, подателя благих советов, начнем.
   В ответ, имперские священники произнесли подобную формулу, помянув единого бога и сына его Спасителя, осенили собрание его знаком. Ничто более не мешало началу переговоров.
   Пока произносились торжественные речи, Валерий с интересом и недоумением наблюдал за единственной женщиной, очутившейся среди переговорщиков. Присутствие маленького мальчика он еще мог понять (в своем небольшом возрасте, он уже вполне мог оказаться полноправным князем), но женщина? Регент отлично знал - верховная власть в беричских княжествах передается только по мужской линии. Вместе с тем, он видел на лице Капитолины, явные черты имперского происхождения. Он не знал ее лично, так как старшая дочь Клемента II, вышла замуж и уехала вслед за мужем еще до того, как он сам оказался при дворе сего ненавистного ему государя, но сейчас эта догадка показалась ему наиболее допустимой. Возможно, не все князья хорошо понимали язык Восточной империи и Капитолину пригласили в качестве переводчика, наконец, решил Валерий. Его сомнения тут же, самым неожиданным образом развеял Светозар:
   - Хочу представить вам, посланцы Восточной империи, Миробора Бориславского, - Великий князь указал на семилетнего мальчугана с серьезным видом поднявшегося со скамьи, - сына князя Владислава Бориславского и княгини Капитолины Кесориполисской, внука покойного императора Клемента II и законного наследника престола Восточной империи.
   Имперцы молчали, словно громом пораженные переводя взгляд с Миробора на Капитолину и обратно. Первым опомнился один из священников. Сухопарый, средних лет, наголо обритый мужчина, возмущенно подскочил с места. Широкие рукава его белого балахона, взметнулись вслед за гневным, отрицающим жестом руки:
   - Это невозможно! Иноверец никогда не займет трон императоров Великой Восточной империи, будь он хоть трижды внук Клемента! Святая церковь Спасителя ни за что не даст на то своего согласия!
   - Успокойся, святой отец. - Осадил священника регент. - Давайте дадим Светлому князю Светозару высказаться до конца.
   Церковник был вынужден сесть, но гнев в его взгляде теперь обратился и на Валерия.
   - Спасибо, регент. - Спокойно поблагодарил Великий князь Валерия. - Я могу понять возмущение ваших патриархов. - Мягко продолжил он. - У нас, беричей, никто и не подумал бы избрать или передать наследственные права князю, не разделяющему веры в богов Небесного мира. Не стану принуждать к тому и вас. Я принял два условия, выставленные военным регентом Валерием, уполномоченным вести переговоры от лица Восточной империи, и собираюсь свято их исполнять. В чем торжественно клянусь именами богов Небесного мира. Ваша страна останется независимой, и никто не станет посягать на вашу приверженность вере Спасителя. Миробор, наистарший из возможных наследников императора Клемента II - корона империи принадлежит ему по праву рождения. Поэтому, было бы справедливо, если граждане Восточной империи присягнут ему на верность, а он в свою очередь, уважая законы своей новой вотчины, примет веру Спасителя. - Светозар смотрел на имперского священника, но думал о том, какие чувства сейчас испытывает отец Миробора.
   Не первый раз в жизни ему приходилось поступаться чувствами своими и чужими, да, наверное, и не в последний.
   Священнослужитель, так рьяно протестовавший, растерянно развел руки в стороны. Ему на помощь пришел Валерий:
   - Да будет так, Великий князь. - Заключил он. - И пусть для нас это слишком неожиданно, все же твое требование вполне законно и выполнимо. Миробор Бориславский увенчается короной императоров Восточной империи, как только прибудет в Кесориполис и согласно нашим законам и традициям, будет приобщен к благодати святой церкви Спасителя. Клянусь в этом именем единого бога и сына его Спасителя.
   После того, как все участники переговоров немного отошли от поистине потрясающего обретения Восточной империей своего нового властелина, они перешли к обсуждению более прозаических деталей будущего мирного договора. Только бориславский князь Владислав сделался, мрачен и несловоохотлив. Зато жена его, Капитолина, не скрывала своего счастья.
  

***

  
   На второй день переговоров, когда торг относительно количества крепостей на границах с Хоривским царством, которые сможет сохранить Восточная империя, величины контрибуцийных выплат хоривам и Великому княжеству беричей, сроков восстановления разрушенных имперцами городов, а также обмена пленными, был в самом разгаре, в ставку Валерия приехали Миролина и Марза-Идиль. Высокие договаривающиеся стороны об их прибытии заранее предупредил гонец, поэтому никто не удивился, когда дочь Светозара вместе с повелителем идилей и сакалов, вошли в большой императорский шатер. Через несколько минут, потребовавшихся на официальные приветствия и представления, вновь прибывшие заняли свои места в числе переговорщиков, после чего, дебаты были продолжены.
   С появлением кагана, споры перешли к обсуждению положения на границах Восточной империи с Идильским каганатом, а так же относительно судьбы трофейных кораблей, захваченных Великим князем и Марза-Идилем в битве на море Чар. Валерий прекрасно понимал, как важны для его страны эти переговоры, поэтому до приезда Миролины, являлся самым деятельным их участником. Фактически, ему удалось свести до минимума негативные последствия похода сердец для Восточной империи, ограничившись обязательствами снести двадцать семь приграничных крепостей из девяноста четырех, отстроить за счет империи Хорив, Кривов, Нов, Бориславль и Брячиславль (от услуг имперцев в восстановлении Берева Светозар отказался, а Щеков, Днеров, Угрев, Люб, Светославль и Диков, как справедливо заметил регент, разорили вовсе не воины империи), а также выплатить из императорской казны символическую компенсацию на беричские военные расходы. В свою очередь, Великий князь Светозар Светлый, к удивлению многих, поклялся не только не преследовать верующих в Спасителя, но и разрешил миссионерам из числа святых братьев, невозбранно проповедовать в пределах всех беричских княжеств, и даже строить молельные дома, буде наберется достаточно верующих, из числа граждан Великого княжества беричей. Но теперь, когда предстояло сложное противостояние с каганом идилей, Валерий словно впал в блаженное забытье, обещанное служителями Спасителя после смерти всем, соблюдающим заповеди единого бога. И причиной тому, явилась дочь Светозара. Едва взглянув ей в лицо, поднявшись для приветствия, Валерий понял, что уже никогда не сможет вычеркнуть его из памяти. За те короткие мгновения, что Миролина шла к своему месту по левую руку от отца, он успел подумать, насколько нежная, почти детская красота лесной девы, отличается от яркой, но агрессивной, холодной красоты покойной Антониды. А, осознав это, регент почувствовал себя окончательно излечившимся от болезненного, рабского чувства к бывшей императрице. Но, избавившись от одного сердечного недуга, он сразу же подхватил другой, возможно более тяжкий. Любить колдунью с зачарованного острова, неискупимый грех и большая глупость. Но все же, коротко остриженные по военной моде огненных волков густые русые волосы, большие, ярко голубые глаза, доставшиеся от отца и сочные коралловые губы, безудержно влекли несчастного полководца в бушующий водоворот чувств. Воронка любви подхватила отчаянно барахтающегося Валерия, недолго покуражилась, покрутив его у самой поверхности, и оглушенного утащила прямо на дно.
   В течение трех последующих дней, пока продолжались переговоры, Миролина постоянно чувствовала на себе взгляд имперского генерала и в свою очередь с неподдельным интересом и очаровательной детской непосредственностью рассматривала его. И чем больше она вглядывалась в его благородное мужественное лицо, тем больше ей нравился этот немногословный сдержанный воитель. Он был врагом, она это знала, но ничего не могла с собой поделать. Чувства, давным-давно загнанные ею под кольчугу и зеленый плащ воина Острова Грез, с невероятной силой рвались наружу, сминая и прорывая все преграды, выстроенные лесной девой в собственном сердце. Между ней и Валерием, возникла эфемерная, невидимая другим, но от того не менее крепкая волшебная связь любви.
   Между тем, переговоры подошли к концу. По их результатам, Восточная империя, наконец, признала законность прав Идильского каганата на владение восточной частью царства Ура. Западная же часть урских владений, находившихся под протекторатом империи, вновь получала независимость и возвращала свою государственность (чему немало порадовался Марза-Идиль - лучше иметь границу со слабым Папом, чем, с воинственными, амбициозными и мстительными восточными императорами). В качестве компенсации ущерба связанного с военными расходами каганата, Марза-Идиль получал весь имперский флот, захваченный в бою с эскадрой адмирала Панкратия, за исключением флагманской гексеры, отошедшей Великому княжеству беричей в знак уважения к Светозару, своим мужеством и решительностью переломившему ход сражения, взяв этот корабль на абордаж. Подтвердил Валерий и грамоту о независимости Салнитии. Впрочем, у Великого князя имелись свои, серьезные претензии к ее нынешнему правителю Зутунгу, которые он еще собирался ему предъявить. Не обошли вниманием и Остров Грез, хотя соотечественники Миролины официально не участвовали в этой войне. Империя еще раз письменно уведомила о своем нейтралитете относительно родины огненных волков и лесных дев.
   Теперь Восточная империя и Великое княжество беричей находились в состоянии мира, и Светозар мог подумать о том, что делать с ариями, скандами и Пещерой огненной колесницы, а Валерий о возвращении домой. Он так и не решился наедине поговорить с Миролиной. Даже сам себя он обманывал, в том, что спешит домой, потому, что соскучился по родине. На самом деле, и регент знал это, он стремился прочь от Миролины, в отчаянной, но заранее обреченной на неудачу попытке расстоянием излечиться от любви к ней.
   После того, как имперская армия была разоружена (оружие оставили только каждому десятому легионеру), под предводительством Валерия и присмотром изрядного отряда идильских всадников, она отправилась в Дивоморск, откуда морем ее собирались переправить в порты империи.
   У Миролины же, оставался еще свой собственный невыполненный долг перед отцом и Великим княжеством беричей. К тому же, огненные волки ее отряда, горели отчаянным желанием скрестить свои мечи с секирами людвигов, осаждающих Пещеру Огненной колесницы.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 4: ТУРЛИНГ

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Заключив с Восточной империей бориславский мирный договор, Великий князь беричей Светозар Светлый, исполнил едва ли четверть того, что предстояло свершить. Его весьма беспокоил рассказ Турлинга о событиях происходящих на Северном хребте у Пещеры Огненной колесницы, нашедший подтверждение в свидетельствах Мечислава, Трувора и Творимира. Несмотря на то, что часть войска Марза-Идиля отправилась конвоировать разоруженные имперские легионы в Дивоморск, идильская армия по-прежнему значительно превосходила в численности, измотанные продолжительной войной беричские дружины. И, несмотря на все союзнические договоры, Светозар не мог с точностью предвидеть поведение степняков, прознай они о походе единоверцев людвигов против полканитов. Сумеет ли каган сдержать порыв своих воинов, истово поклоняющихся Чернобогу, да и захочет ли? В такой ситуации, Великое княжество беричей, едва избавившись от одной оккупации, рисковало подвергнуться другой, возможно более суровой и беспощадной. Светозар отчаянно возносил молитвы всем небесным богам, чтобы они помогли избегнуть ненужной огласки.
   С другой стороны, повести сейчас свои дружины на Северный хребет он тоже не мог. Такое его поведение, при формально продолжающейся войне с королевством Ариев, не могло не вызвать удивления и подозрений со стороны кагана идилей. А без достаточно большого числа воинов, помочь полканитам отбиться не представлялось возможным. Да и время не ждало. Великий князь вовсе не был уверен, что именно в этот самый момент, людвиги не врываются в святая святых цитадели полканитов - пещеру, где уже многие тысячелетия укрыта Огненная колесница вседержителя Тура. Чем больше размышлял он над сложившимися обстоятельствами, тем яснее становилась мысль, что без помощи Турлинга в этот раз ему не обойтись. Мучительно стараясь найти иной выход, Светозар, в конце концов, вынужден был признать это. Однако прежде чем договариваться с мечом, предстояло еще каким-то образом обмануть бдительность Марза-Идиля. Хитрость в таком щекотливом деле претила воинской чести Великого князя, но выбирать ему было не из чего.
   На другой день после окончания переговоров, Светозар предложил кагану посетить могилу его отца, Шомук-Идиля, похороненного под бориславскими стенами. Великий князь и сам едва нашел неприметный поросший травой холмик, сильно сглаженный прошедшими над ним за двадцать лет дождями и пролетевшими ветрами. Марза-Идиль, хоть и был взволнован предстоящей встречей с местом упокоения отца, все же заметил, что сопровождавший его Светозар говорит со странным придыханием и не очень уверенно держится в седле, но вопросов ему задавать не стал, опасаясь обидеть мужское достоинство повелителя беричей. Когда же каган тихо стоял над могилой, мысленно беседуя с бессмертным духом родителя, Великий князь и вовсе потеряв сознание, рухнул с коня, так что Марза-Идилю пришлось прервать свои скорбные дела и отвезти его в Бориславль, поскольку свою поездку они предприняли наедине, не взяв с собой даже личной охраны. Светозар слег в постель. Каган прислал ему своего личного лекаря, весьма искусного в излечении недугов, однако ни он, ни беревские и бориславские волхвы, ни даже Миролина, с успехом превзошедшая науку врачевания Острова Грез, не сумели определить причину столь скоропостижно навалившейся на Великого князя болезни.
   А между тем, время не ждало. Хотя имперцы под охраной идилей отправились восвояси, арии по-прежнему контролировали Щеков и большую часть западных земель Беревского и Щековского княжеств, а сканды бесчинствовали в северных областях и городах ратиславских владений. Светозар, страдающий от нежданного недуга, призвал к себе Марза-Идиля, просил его, как верного союзника, возглавить их объединенные армии, отправившись навстречу ариям и скандам. С беричской стороны, в поход отправятся все младшие князья, их дружины, дружина Беревского княжества, а также народное ополчение. Себе Великий князь оставлял только сотню личных телохранителей, скалов Гава-Иджила, для охраны Бориславля и воинов Острова Грез (поскольку опасался, что в его отсутствие возможны недоразумения между огненными волками и идильскими воинами). Уклониться от союзнического долга каган идилей не мог, а потому, хотя и без особой охоты, принял на себя предложенное Светозаром бремя. После непродолжительных сборов, идильско-беричское войско двинулось на Щеков.
  

***

   Едва последний воин из армии Марза-Идиля покинул Бориславль через южные ворота, как со Светозаром случилось чудесное исцеление. Отдышка и головокружение пропали, Великий князь поднялся с кровати и сразу же позвал к себе Миролину, Трувора, Мечислава, Гава-Иджила, Творимира и Ольгерда. Впрочем, все они были давно оповещены о предстоящей экспедиции на Северный хребет, ожидая только отбытия идильских туменов. Большого войска у Светозара в распоряжении не имелось (сакалов он действительно оставил в основном для охраны Бориславля), а потому, взять с собой пять сотен, две или одну, не имело решающего значения. Исход сражения за Пещеру Огненной колесницы, предстояло решить лунному мечу Тура. Даже теперь, Светозар пытался гнать от себя эту мысль, за прошедшее двадцатилетие казалось окончательно вытравленную из его сознания. В нем еще продолжалась внутренняя борьба между долгом защитить Огненную колесницу от посягательств карликов Чернобога и страхом пускать в ход Турлинг. Даже не смотря на обещания меча. Поэтому с ближними Великий князь говорил немного рассеяно, больше прислушиваясь к своему внутреннему голосу, чем к их советам. После непродолжительной беседы, Светозар объявил всем свою волю - вместе с ним на Северный хребет отправлялись пол сотни его телохранителей во главе с Трувором и Мечиславом, а так же огненные волки Миролины. Творимир с Ольгердом оставались в Бориславле под охраной второй полусотни великокняжеских телохранителей и сакальских воинов.
   Марза-Идиль со своим воинством еще не удалился от Бориславля и на несколько часов конного хода, когда восточные ворота Бориславля отворились, пропуская полторы сотни всадников. Совсем недолго проскакав по торной дороге, они повернули на север и скрылись в густых бориславских лесах.
  

***

   Задолго до того как отряд Светозара вышел к берегу Идили, Великий князь распорядился выслать вперед разведчиков из числа огненных волков, во главе с Трувором и Мечиславом, отлично знавшими дорогу к наилучшему месту для переправы. Следопыты тщательно обследовали южный берег великой реки и даже переправились на северный, где властвовала вечная зима. Возвратившись, они рассказали, что не обнаружили ни вражеских лазутчиков, ни секретов. Вероятнее всего, решили Трувор с Мечиславом, людвиги, абсолютно уверенные в том, что дружины Великого княжества беричей слишком заняты противостоянием с Восточной империей и королевством Ариев, посчитали бессмысленным охранять подступы к Северному хребту. С другой стороны, спокойствие на северном берегу, не оставляло иного толкования - война карликов Чернобога со старшими детьми Тура откатилась далеко за пределы Внешнего круга земель полканитов, а значит, времени у Светозара и его воинов не осталось вовсе. Счет пошел не на дни, а возможно уже и не на часы - на минуты.
   Едва добравшись до берега Идили, Великий князь приказал строить плоты для переправы (благо у него с Трувором, Мечиславом и Луквольфом такой опыт имелся). Едва постройка завершилась, он приказал, не медля ни минуты выступать. Лошадей пришлось оставить на беричском берегу под присмотром десятка дружинников. Еще пятерых воинов оставили на северном берегу, охранять плоты. Все остальные, ведомые Светозаром, двинулись к тайной тропе, ведущей к Пещере Огненной колесницы.
   Оправдались самые мрачные опасения Светозара. Пока поднимались по тропе до границы Внешнего круга, отделенной от начала тропы беспорядочным нагромождением бесформенных валунов, им не встретилось ни одного людвига, хотя Великий князь предпочел бы прокладывать каждый шаг с помощью меча. С превеликим трудом, перебравшись через каменный барьер и вновь отыскав тропу, отряд Светозара снова принялся подниматься вверх, но даже в том месте, где тропа превращалась в настоящую, вырубленную прямо в скале широкую дорогу, беричи и огненные волки не обнаружили ни людвигов, ни даже следов их сражения с полканитами. Скорее всего, подумал Великий князь, оставшиеся в живых старшие дети Тура укрылись в своей горной цитадели.
   Однако правда, оказалась еще печальней. Несмотря на то, что врагов по близости не встречалось, дружина Светозара двигалась к своей цели, выслав вперед множество разведчиков. И вот, когда уже до крепости полканитов, по прикидкам Трувора, оставалось часов шесть хода, вернувшиеся из дозора следопыты огненных волков, сообщили ужасную весть - вход в цитадель разрушен. Разом помрачневший Светозар, в ответ только приказал дружине перейти с шага на бег.
   Зрелище, представшее перед воинами Великого князя, когда они, едва держась на ногах от быстрого бега, добрались до входа в крепость полканитов, оказалось поистине удручающим. Громадные створки казавшихся несокрушимыми кованых стальных ворот, оказались с мясом выворочены из скальной стены и бессильно валялись у самого порога, более неспособные защитить древнюю твердыню. А прямо за порогом, там, где брал начало широкий длинный тоннель, ведущий к другим воротам, за которыми начинался путь к самой Пещере Огненной колесницы, начиналось царство смерти. Здесь вперемежку лежали тела людвигов и полканитов, пронзенные мечами, застреленные из луков и арбалетов, изрубленные секирами. Страшное это побоище, уходило вдаль коридора насколько хватало взгляда, и даже из боковых коридоров виднелись изуродованные трупы врагов. И над всем этим кровавым ужасом, явственно витал дух темного бога смерти Флинца.
   Светозар обнажив дедовский меч, ступил в проем разрушенных ворот. Турлинг по-прежнему оставался заточенным в ножны у него за плечами. Великий князь решил выпустить его на свободу только в случае явной опасности. Шаг за шагом продвигался отряд по коридору, устеленному мертвыми телами. Светозар замечал, что и в боковых ответвлениях лежали трупы, но не слишком далеко от главного тракта. Скорее всего, полканиты устраивали там засады. Однако, судя по количеству убитых в основной галерее, несмотря на громадные потери (на каждого полканита, приходилось по три, четыре карлика), людвиги упорно следовали к своей цели. Вскоре, дружинники дошли до каменного завала, перекрывавшего коридор и вероятно служившего полканитам баррикадой. За завалом мертвых тел уже не было. Факелы, ранее ярко освещавшие коридор, давно погасли, а дальний конец тоннеля терялся в полной темноте, так что разглядеть вторые ворота не представлялось возможным, поэтому, Светозар приказал зажечь факелы предусмотрительно захваченные с собой. После этого, двинулись с особой осторожностью. Чутье опасности, почти никогда не подводившее Великого князя, настойчиво подсказывало ему о близости врага.
   Едва они отошли от покинутой баррикады, на грани слуха появились глухие, едва уловимые звуки, с каждым шагом вперед становившиеся все слышнее и разборчивее. Через некоторое время, уже можно было разобрать, что доносились они со стороны вторых ворот. С ужасом Светозар во второй раз жизни услышал черный язык порождений Чернобога. Знаком он подозвал к себе Луквольфа. Едва маг протиснулся к нему, Великий князь шепотом спросил:
   - Скажи, друг Луквольф, о чем говорит эта мерзость?
   Луквольф напряг слух, подождал несколько мгновений, потом вымученно улыбнулся:
   - Бранятся, подлые. Видать на славу угостили их наши старшие братья сталью.
   - Гасите факелы. - Также шепотом приказал Светозар. - Мечи из ножен. Пришло и нам время попотчевать незваных гостей на этом пире.
   Свет погас. Подождав пока глаза, попривыкнут к подгорной темноте, Великий князь повел воинов дальше по коридору. Крики людвигов и лязг оружия становились все разборчивей и приближались, однако, с той стороны, где по представлению Светозара находились полканиты, не раздавалось ни единого звука. Отряд Великого князя прошел вторые ворота, так же как и первые вывороченные из стены. Когда до врагов, все еще не подозревавших о присутствии у них в тылу воинов Светозара оставалось по слуху не более двух сотен шагов, он, наконец, решился выпустить на свободу Турлинг. Откинув с рукояти волшебного оружия плащ, Великий князь после мгновенного раздумья, потянул лезвие наружу. Едва меч освободился от плена ножен, как в мозгу у Светозара вновь зазвучала его яростная песнь смерти. В этот раз, он не стал противиться воле оружия Тура. Клинок полыхнул нестерпимым, ярким пламенем, освещая беспроглядную тьму узкого коридора. Неудержимая, первородная сила, заложенная повелителем небесных богов в свой меч, неиссякаемым потоком полилась через рукоять Турлинга в руку Светозара, в единый миг, наполнив и переполнив собой все его существо. Бешенный, нечленораздельный крик сорвался с уст Великого князя, слившись с безумной песнью меча. В этот-то миг, узрели людвиги, кто и что у них за спиной, но для спасения было уже слишком поздно. Воины Светозара, вслед за своим князем, бросились в самую гущу растерявшихся врагов. Многие карлики в ужасе бросали наземь оружие, прося пощады. Одно присутствие Турлинга сломило их темную волю, но ни Светозар, ни дружинники его, ни огненные волки не знали в этот день милосердия. В страхе отступали людвиги перед воином с пылающим первородным пламенем мечом и его дружиной, позабыв о поджидающих позади полканитах. В спину чернобоговым карликам ударил залп стрел воинов Боза не знающих промаха. Спустя несколько минут, вокруг тяжело дышащего Светозара, лежали только бездыханные тела врагов. Бросив меч на каменный пол, он устало опустился рядом с ним на колени. На лице его, не было больше ни ярости, ни ненависти, ни страха. Только усталость да безразличие прочел на нем, медленно появившийся из темноты тоннеля Боз. Его копыта, выбивали из древнего камня спокойную, звонкую дробь, но Светозар не слышал этого звука. Он думал о том, что успел, и еще о том, какова будет расплата за совершенное тогда, на Черном кургане и сейчас, в цитадели полканитов. Он знал, расплата будет ужасна и беспощадна.
   Турлинг, пропел свою песнь смерти и смолк. Он больше не уговаривал Светозара, а просто ждал, когда тот примет решение, и Великий князь, странным образом был благодарен ему за это. Вокруг этой пары - меча и человека, словно образовался свой собственный мирок, в который не имел доступа никто другой. Рядом суетились ближние, что-то говорил Боз, но звуки не доносились до сознания Светозара. Впервые с того момента, как он стал хранителем Турлинга, Великий князь осознал свою с ним общность. Оба они, оружие и человек, с первой своей минуты жизни, до той, что наступит за последнею чертой, исполняли чужую волю. И ни у одного, ни у другого не имелось иного выхода, как покориться своему предназначению. Лунный меч, был создан вседержителем Туром, чтобы убивать, а Великий князь беричей Светозар Светлый, чтобы хранить Светлый мир от ярости божественного оружия. Разорвать их рабскую связь не под силу никому во всех трех мирах - эта мысль, вдруг во всей своей безумной, трагической правдивости, предстала перед Светозаром и словно по волшебству передалась Турлингу. Тихим, тихим, едва слышным шепотом он попросил человека:
   - Делай свое дело, смертный. Я свое вроде как исполнил.
   Светозар кивнул, поднял вдруг враз отяжелевший меч с каменного пола и одним уверенным движением вложил в ножны за спиной, в то же самое мгновение, поняв, что делает это в последний раз. Никогда более, лунному мечу не разить врагов Тура в Светлом мире. Никогда.
   Едва Турлинг очутился в ножнах, магия замкнутого круга разрушилась, и на Светозара сразу навалился окружающий его мир. Он услышал стоны умирающих, жалкие просьбы о пощаде добиваемых полканитами карликов Чернобога, а еще, он увидел вокруг себя, великое множество крови, пролитой им при помощи лунного меча, и еще трупы. Множество трупов и друзей, и врагов. Краешком глаза, на самой грани зрения, он заметил темную тень, метнувшуюся в начале коридора по которому пришел его отряд. Великий князь хотел обратить на это внимание Боза и Трувора, но милостивая богиня Доля, видя его нечеловеческие страдания, отправила Светозара в блаженное небытие, лишив сознания. Без чувств рухнул он на руки Трувора, а душа его отправилась витать между Светлым миром и небесными чертогами повелителя светлых богов.
  

***

   Очнувшись, Светозар увидел перед собой бородатое, растерянное лицо Трувора с дрожащими губами и вымученной улыбкой. Мгновение спустя, оно уже сияло от неподдельной радости. Сканд приложил к губам Великого князя горлышко большой кожаной фляги, где, как было известно Светозару, всегда хранился наилучший эль с родины Трувора:
   - На, глотни, мой мальчик. Сразу полегчает. - Голос старого воина предательски дрожал. А Светозар подумал, что давным-давно не видел могучего, сурового северянина таким трогательно беззащитным, и уж подавно забыл, когда тот называл его, сорокалетнего мужчину, повелителя всех беричей, мальчиком. Приподнявшись на локтях и осмотревшись, он обнаружил себя лежащим на заботливо подстеленном, на каменный пол теплом плаще, в комнате повелителя полканитов Боза. Светозар отлично помнил искусные резные барельефы украшавшие ее. Голова Великого князя покоилась на коленях у сидящего, прислонившись спиною к стене Мечислава, а рядом с ними, лежал сам Боз, внимательно вглядываясь в лицо Светозара. Когда взгляд Великого князя приобрел осмысленность, полканит добродушно улыбнулся в густую, но как всегда аккуратно стриженую рыжею бороду:
   - Вот теперь, все будет хорошо, младший брат.
   Светозар заметил, что из глубокого пореза на лбу Боза, стекает капля густой, темно красной крови. Полканит перехватил его вопросительный взгляд:
   - Да, Светозар, - ответил он на невысказанный вопрос Великого князя, - метка от секиры людвига. Но мне она не страшна. Карлики Чернобога не ведали, о том, что мы давно изобрели противоядие, от их подлого оружия. Как ты себя чувствуешь?
   Задумавшись лишь на мгновение, Светозар ответил:
   - Словно родился заново. - И это было истинной правдой. Будто груз, лежавший все эти долгие годы на его плечах, свалился в момент, когда он осознал общность судеб - своей и лунного меча Тура.
   - Вот и отлично. - Заключил Боз. - С людвигами покончено навсегда. Сюда, чтобы захватить Огненную колесницу вседержителя Тура, пришли все до единого воины города Черных камней, и ни один из них не вышел отсюда живым. - Великому князю припомнилась темная тень в конце тоннеля, однако, боясь ошибиться и тем оскорбить Боза, он промолчал. - Но для полканитов эта победа сродни поражению. - Голос Боза стал скорбен. - Нас не осталось и трех десятков. Не хватит, даже для защиты самой пещеры, не то, что Внешнего круга.
   - Я могу прислать тебе воинов для... - Начал было Светозар, но военный вождь полканитов прервал его. - Я не могу принять твою помощь в пределах Внешнего круга.
   - Тогда мы построим крепость прямо у начала тайной тропы. Тогда никто не сможет подняться в ваши земли. - Возразил Великий князь.
   - Спасибо, младший брат. - Боз с благодарностью склонил голову. - Делай, как знаешь, но я чувствую - близиться время, когда охранять Северный хребет уже не будет нужды. Для нас, полканитов, печальное время. Но хватит об этом. - Полканит встряхнулся. - Что ты собираешься делать теперь, Светозар?
   - Я шел сюда, надеясь помочь вам и просить тебя, вернуть Турлинг в Пещеру Огненной колесницы, но теперь, я передумал. Вовсе не из-за того, что твои воины уже не могут надежно защитить этого пристанища. - Поспешно добавил Великий князь. - Просто я понял - моя жизнь, до самого смертного часа воедино связана с этим оружием Тура. Думаю, я и раньше это знал, но окончательно уверился только сейчас. Впереди у меня очень трудное решение, но о нем я пока говорить не стану.
   - Понимаю. - Тихо вымолвил Боз. - Хочу только сказать тебе, что меч Тура я все равно был бы не вправе вернуть в Пещеру Огненной колесницы. Пророчество исполнилось и исчезло со златых врат пещеры. Обратной дороги для Турлинга просто не существует.
   - Что ж, это только подтверждает правильность моего решения. - Светозар рывком поднялся с пола на ноги, а Трувор с Мечиславом, как в былые времена, стали у него за спиной. - Прощай Боз, может, еще свидимся.
   - Прощай младший брат. - Ответил полканит. - Всем нам еще понадобиться вера в лучшее будущее.
   Уходя по длинному коридору, Светозар несколько раз оборачивался и неизменно видел стройный конский силуэт с могучим человеческим торсом, облаченным в сияющую огненную кольчугу.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 5: ТВОРИМИР

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Светозар возвратился в Бориславль, когда первый месяц лета едва-едва вступил в свои права и вернулся весьма вовремя. Только он успел незамеченным проникнуть в княжеский дворец, как прибыл гонец от Марза-Идиля с безотлагательной вестью к Великому князю. Светозару больше не было необходимости прикидываться больным, поэтому он принял посланника в главном зале бориславского замка.
   Идильский воин привез важнейший новости с западных границ беричских земель. Из них Великий князь узнал о низложении арийского короля Роберта Праведного, а также его скоропостижной ненасильственной смерти. Новый король ариев, юный Адельберт Регенский, коему еще только предстояло возложить на свою голову королевский венец, от имени королевского совета, приносил извинения Великому князю беричей Светозару Светлому за причиненный его предшественником разор беричской страны, а также слал грамоту, которой подтверждал капитуляцию королевства Ариев и уведомлял Великого князя, что вскорости послы ариев прибудут в Бориславль, для урегулирования всех тонкостей мирного договора. Войска ариев, отступили к своим границам, и большая часть Щековского княжества теперь находилась под контролем союзнических армий кагана Идилей. В тоже время, Марза-Идиль сообщал Светозару, что северная часть Щековского княжества и почти все ратиславские земли, заняты скандскими конунгами, против коих он теперь выступает.
   Великий князь щедро вознаградил гонца, велев передать своему верному союзнику кагану всех идилей и сакалов Марза-Идилю слова признательности и уверения в его совершеннейшей удовлетворенности действиями кагана. Со своей стороны, он обещал направить в стан Марза-Идиля для ведения переговоров с новым королем ариев Адельбертом своего сына Творимира и дочь Миролину в сопровождении дружины огненных волков. Кроме того, Светозар уведомлял кагана, что сам он, счастливо избегнув нечаянно одолевшего его недуга, собирается выехать в Берев, дабы принять надлежащие меры к восстановлению сей древней столицы беричского народа, где станет ожидать Марза-Идиля вместе с великокняжескими отпрысками по завершению их миссии в северных и северо-западных пределах Великого княжества беричей.
   Отпустив идильского вестника с миром, Светозар поступил по сказанному им слову.
  

***

  
   Творимир, в отличие от отца, со смертью Роберта утратившего интерес к королевству Ариев, напротив, пылал отчаянной ненавистью к ариям, не столько за разор Великого княжества беричей, сколько за безвременную, жуткую смерть матери. Примерно те же чувства испытывала и Миролина. Поэтому, на переговорах с королем Адельбертом, почти, что ровесником Творимира, и его королевским советом, они занимали позицию куда более твердую, чем даже искушенный в подобных делах Марза-Идиль. В связи с этим, ариям, при всем их желании не удалось выторговать условий капитуляции хотя бы отчасти таких же благоприятных, как у Восточной империи. Королю Адельберту пришлось уступить беричам города Лур и Фогль, а так же все земли вместе замками и крепостями по своей северо-восточной границе до самой реки Нем. На юге же, границы королевства передвигались к притоку Дуя, оставляя территории в пользу пострадавшего в результате похода сердец Хоривского царства. Кроме того, арии обязались выплатить хоривам единовременную контрибуцию, на восстановление городов и экономики страны, а беричам, для тех же целей, обрекались тяжелой данью на семь лет. Получили откуп и союзные беричам идили. Видавший виды каган идилей, был поражен, удивлен и в душе встревожен жесткостью и бескомпромиссностью светозарова наследника. Уже сейчас, в этом юном, не то человеке, не то огненном волке, читались черты будущего грозного, воинственного, неуступчивого правителя. А по себе самому, некогда бывшему именно таким, каган знал - все эти качества станут требовать от Творимира деятельного правления и завоевания новых земель. А у кого их отвоевывать, как не у своих извечных врагов степняков, сакалов и идилей? Впрочем, в ближайшем грядущем, его более волновало возможное нашествие ургалов из-за Выжженной пустыни, чем гипотетическое княженье Творимира. Да и когда еще беричи оправятся от последствий этой войны?
  

***

   Покончив с ариями, Марза-Идиль с Творимиром выступили против скандов. Однако буйные, решительные северяне, проявили не меньшее благоразумие, немедленно, едва проведав какое войско, идет на них, удалившись за Дикое море в свои города, Ольбо, Стольго и Либорг, где чувствовали себя в совершенной безопасности, под защитой укрепленных стен и многочисленных дружин. В очередной раз, разграбив и разрушив северные беричские города, а, также захватив множество пленников среди мирного населения, они избежали заслуженной кары. Творимир понимал - сейчас он не может наказать хищников, но поклялся не забывать нанесенной Великому княжеству обиды.
   Оставив на северных границах Ратиславского княжества большие отряды для охраны ратиславских земель от возможных скандских набегов, Творимир, Миролина и Марза-Идиль, повели свою армию на Берев.
  

***

  
   Проезжая через щековские земли, во время войны как и ратиславские, находившиеся по контролем ариев, Творимир повсюду с горечью наблюдал ужасные следы оставленные походом сердец. Король Роберт, в отличие от Антониды, не слишком отягощал своих лордов и воинов дисциплиной, а потому, на всей дороге от Щекова до самых границ Бориславского княжества, управлявшегося имперцами, не нашлось ни единого уцелевшего городка, острога или села. Арии вели себя на захваченных территориях так, словно собирались извести на них даже память о бывших хозяевах. Все что могло гореть, сгорело, остальное, обугленными остовами лежало в запустении - беричских жителей король Роберт Праведный истребил почти поголовно. А, судя по свежим трупам, на которые то и дело натыкались разведчики, обследовавшие окрестности, там, где проходило войско, где-то еще оставались шайки мародеров и разбойников из числа солдат, отбившихся от феодальных дружин северной армии ариев. Бориславским, брячиславским и беревским землям в этом отношении повезло куда больше. Императрица Антонида, со свойственной ее извращенному, но весьма упорядоченному разуму, с рациональной рачительностью относилась и к своей новой собственности и к своим новым рабам. Поэтому, разбивая ночной лагерь, Творимир, Миролина, Марза-Идиль и другие предводители войска могли рассчитывать на крышу над головой, и какую-никакую постель. Однако благополучие этих земель, раздражало Творимира не меньше, а то и больше чем разор щековских и ратиславских. Наследник Светозара понимал - благополучие это, куплено жителями ценой предательства. Вместо того чтобы стать под знамена его отца, они предпочли рабскую жизнь под гнетом чужеземцев. В основном это были простые крестьяне, рыбаки, звероловы, бортники, их жены, дети и старики, которых сложно упрекать за страх перед захватчиками, но встречались среди тех, кто согласился покориться Восточной империи и люди знатные, зажиточные, ранее уважаемые. О таких предателях не забыл и сам Великий князь. Когда армия идильского кагана, вместе с беревской и многокабанской дружиной добралась до Берева (воины князя Болеслава остались в Щекове, на границе Бориславского княжества, дружина Владислава отправилась к своей столице, а брячиславцы сопровождали Творимира до Брячилавля, где их ожидал тяжело больной князь Горислав), ехавший вместе с Ольгердом в авангарде Творимир, увидел множество копий, воткнутых остриями вверх вдоль, по-прежнему закопченной пламенем пожара, городской стены. На копья были насажены головы. И не смотря на то, что вороны уже достаточно потрудились над ними, Творимир видел - головы эти ранее принадлежали беричам. Князь Светозар Светлый мог щадить врагов, но не знал пощады к предателям.
   Самого Светозара, они застали за довольно странным для Великого князя занятием. Когда Творимир, Ольгерд, Миролина и Луквольф, проезжали в ворота первой внешней стены окружавшей великокняжеские палаты, зоркий огненный волк заприметил одного из плотников в простой полотняной рубахе с закатанными рукавами и таких же портах, но с мечом в ножнах за спиной, не слишком умело, но неистово обстругивающего топором новую балку на крыше караульного помещения.
   - Эй, Светозар! - Довольно фамильярно обратился к Великому князю маг, придержав своего коня перед воротами. - Что ты делаешь на крыше? Уж не нас ли высматриваешь? Плохой же из тебя вышел бы дозорный! - Широкая улыбка обнажила длинные острые клыки огненного волка. Светозар не поворачиваясь к ним, в последний раз яростно рубанул непослушное дерево, а после, неожиданно исчез с гребня крыши. Через мгновение, ловко спустившись по свисавшему до земли канату, он возник уже в распахнутых воротах, шагнув навстречу вновь прибывшим, по прежнему с плотницким топором в руке и Турлингом за спиной.
   - Если мои руки не будут чем-нибудь заняты, то голова разорвет мое сердце. - Мрачно ответил Великий князь, глядя прямо в глаза Луквольфу и замечая, как улыбка сползает с его красивого лица. - Слишком много призраков среди ночи окружают мой ложе, чтобы даже при свете дня я мог позабыть о них. - Заметив замешательство огненного волка, Светозар поспешил переменить тон. - И все же, я очень рад, старый друг, что ты, мои дети и Ольгерд, целыми и невредимыми добрались сюда. - Всадники спешились и пошли рядом с Великим князем, держа коней в поводу. - Как видите, в городе еще полным полно работы, но круг золотых богов уже на своем месте, а я даже могу принять вас в тронном зале, если вы того пожелаете. - Подобие улыбки скользнуло по его скорбному лицу. - Идемте.
  

***

   Тронный зал великокняжеских палат, отстроили совсем недавно. Грубая штукатурка на стенах едва, едва просохла, но Светозар все же приказал установить великокняжеские троны на их законные места. Все остальное убранство зала, еще ждало своего часа, чтобы украсить восставшее из пепла сердце дворца, но великокняжеские троны вновь исполняли свое древнее предназначение. Светозар как был, в плотницкой одежде, уселся на свое золотое кресло, положил топор рядом с троном, жестом предложив своим ближним, а так же Марза-Идилю с его полководцами, присоединившимся к ним, садится на лавки из необструганных досок (пока город Бера лежал в руинах, было не до удобств), расставленные вдоль стен зала. Творимир сидел по правую руку от отца, на троне Великой княгини (еще одну утрату принесла Светозару эта война. Во время осады Бориславля в своей постели, тихо и мирно угасла тетка Великого князя, Борислава). Мечислав, Трувор и Дарстейн, привычно заняли места позади своего повелителя. Кроме них, в зале находилось еще десятка два воинов из ближней дружины Великого князя в потрепанных золотых плащах с парящим орлом Тура. Немного, но по нынешним временам даже такая охрана стала большой роскошью. Людей Светозару не хватало катастрофически, но теперь, когда вернулась его беревская дружина, дело обещало пойти на лад.
   - Приветствую всех Вас, в тронном зале Великого княжества беричей. - Торжественно и немного напыщенно произнес Великий князь.
   В этот раз, лицо его озарила настоящая, не вымученная улыбка. Едва отзвучали его слова, как в зал вошли слуги и обнесли всех чашами с крепким беричским медом.
   - Прошу Вас, разделить со мной этот мед, в честь нашей дружбы и моей великой благодарности кагану всех идилей Марза-Идилю и воинам Острова Грез, пришедшим к нам на помощь в тяжкую годину. - Великий князь высоко поднял свой золоченый сосуд, плеснул на пол жертву богам Небесного мира и залпом осушил чашу. Его примеру последовали все присутствующие, включая идилей, только каждый в душе жертвовал хмельную влагу своим богам.
   Дождавшись, пока все гости допьют свое угощение, а слуги обнесут их наполненными чашами по второму разу, Светозар продолжил, обращаясь к Марза-Идилю:
   - Всем ли довольны мои союзники идили? Достаточную ли компенсацию получила степь за гибель своих всадников на беричской земле? Что скажешь, Великий каган?
   - Злато-серебро, не заменят матерям и женам, сыновей и мужей в шатрах. - Степенно ответствовал Марза-Идиль. Он говорил на беричском почти без акцента. Сказывалось время, проведенное каганом в заложниках у Светозара. - Однако благо нашей родины, требовало участия идильских всадников в этой войне. - Идиль поморщился, погладив больную ногу. Ему не очень привычно было сидеть на лавке, и он никак не мог пристроить ногу так, чтобы незаживающая рана, нанесенная отравленным ургальским оружием, не слишком беспокоила его.
   - Жизни воинам не вернешь, но на то они и воины, на то и война. Мы получили достаточно за смерть наших братьев, Великий князь. Мне не на что жаловаться. Теперь, когда война окончена, мы хотели бы вернуться в степь к нашим шатрам. - В общем-то, кагану идилей не требовалось разрешения Великого князя, чтобы увести свои войска домой, но Марза-Идиль выбрал наиболее вежливый вариант сообщить об этом Светозару. Идильская армия, даже не разбивала своих походных шатров под стенами Берева. Войдя в северные ворота города, они сразу же направились к южным. Им предстоял длинный путь.
   Светозар согласно кивнул:
   - От имени Великого княжества беричей, еще раз приношу нашу искреннюю, глубокую благодарность союзникам идилям за помощь. И со своей стороны обещаю встать на защиту Идильского каганата, буде кто из внешних врагов, пожелает отнять у идилей их земли или достояние, а Великий каган идилей попросит о том. - В подтверждение своей клятвы, Великий князь вновь плеснул на каменный пол жертву богам и осушил заботливо наполненную виночерпием чашу. Допив, он посмотрел на Марза-Идиля и словно прочел в его невеселом взоре - "Всегда помни об этом, берич".
   Каган поднялся на ноги:
   - Желаю здравствовать Великому князю беричей Светозару Светлому, а также его семейству. - Коротко попрощавшись, Марза-Идиль со своими полководцами и телохранителями покинул тронный зал.
   - Теперь, когда наши союзники, - Светозар не желал называть идилей друзьями, поэтому выбрал нейтральное слово союзники, - отбыли, а нам надлежит безотлагательно заняться собственными делами. Ольгерд, - обратился он к многокабанскому княжичу, - пришла пора возвратиться тебе к родителю. Ты ныне единственный наследник Многокабанского княженья, тебе нужно быть рядом с отцом. Лучше будет, если останки братьев привезешь Гремиславу ты. Передашь отцу с матерью, мою глубокую скорбь по Родославу с Велеславом, а также всем витязям Многокабани, сложившим головы защищая нашу родину. И хотя Многокабань в отличие от других княжеств не пострадала от вражеского нашествия, передай князю Гремиславу, что ему будет отправлена многокабанская доля из выплат Восточной империи и дани Королевства ариев. - Ольгерд, с самым серьезным видом сидевший подле Миролины в кольчуге и при мече, в наброшенном на плечи алом плаще с атакующим многокабанским вепрем, степенно поднялся с лавки и молча поклонился Великому князю в знак повиновения. Казалось еще недавно, он мечтал водить в бой великокняжеские полки, а теперь, в единочасье лишившись обоих старших братьев, остался единственной опорой неумолимо стареющего отца. Тот, старый мальчик-Ольгерд, отбывший со Светозаром в Берев, мог бы роптать на злую долю, теперешний же Ольгерд-мужчина, возвращающийся во Многокабань, твердо знал, что такое ответственность, принимая приказы Светозара с должным пониманием.
   - Да и проследить за войском каганата не помешает. Союзники они нам или нет, а старая вражда всегда сильней новой дружбы. Проводишь Марза-Идиля со своей дружиной до самой границы с каганатом, а после на Многокабань повернешь. Потом получишь подорожные грамоты и письмо к Марза-Идилю с моей просьбой пропустить тебя через идильские степи во Многокабань.
   Ольгерд еще раз поклонился, садясь на место. От взора Светозара не укрылось, как обменялся он тоскливыми взглядами с Творимиром. Мальчики успели сильно привязаться друг к другу за последнее время. Великому князю не хотелось их разлучать, но так требовало поступить благоразумие и благо государства. К тому же в будущем, Творимир обретет в лице Ольгерда не только преданного друга, но и надежного вассала. А попрощаться они еще успеют. Армия идилей с ее обозами была настолько велика, что ей придется проходить через Берев еще дня два, три. После, Ольгерд нагонит Марза-Идиля в пути.
   Покончив с многокабанскими делами, Светозар обратил взор на Миролину:
   - Ну а ты, дочь моя? Что решила ты и все остальные воины Острова Грез? - Сотня огненных волков, отплывшая с Миролиной из Восточной гавани, за время войны поредела почти в половину. Вместе с ней самой и Луквольфом, их теперь насчитывалось всего пятьдесят девять мечей. Война, а вместе с ней приключения, к которым стремились молодые воины волшебного острова, закончилась, и перед ними стал непростой выбор - остаться навсегда на человеческих землях, в пять раз, сократив срок своей жизни, или вернуться на Остров Грез, где их без сомнения ожидал строгий суд князя Игвольфа, поле коего, они, как и сам Светозар, вполне могли стать изгнанниками.
   Миролина ждала и внутренне страшилась этого вопроса. Ее пугала любовь к Валерию, нежданно вспыхнувшая в ее душе во время переговоров с Восточной империей. Одна часть лесной девы, безудержно рвалась вслед за любимым в Кесориполис, отвергая все доводы рассудка, другая, управляемая холодным разумом, требовала вернуться в священные рощи Острова Грез, чтобы там, убаюкать и похоронить в себе опасное чувство. Перед глазами Миролины стоял еще совсем свежий результат единственного, за многие тысячелетия существования Светлого мира, союза лесной девы с человеком - брака ее матери и отца. Долг, не только перед собой, но и перед любимым, требовал от нее, разорвать хрупкую нить нарождающейся любви, пока она не превратилась в неразрывные канаты, способные опутать их обоих, задушив в своих узах. Вопрос отца, словно овеществив все ее внутренние страхи и желания, невидимым демоном искушения повис в воздухе тронного зала. Набравшись мужества, Миролина поднявшись с лавки, на едином дыхании выпалила:
   - Я возвращаюсь в Туроград. - Светозар, вполне ожидавший такого решения, но не подозревавший о его истинных причинах, печально кивнул. - Мои же воины, вправе сами решать свою судьбу.
   Лесная дева уже собиралась сесть на место, почти успокоившись от разрешенного бремени выбора, но богиня Доля решила сегодня сплести свои нити по-своему.
   - Я уважаю твое решение, Миролина. - Голос Великого князя звучал твердо, ни чем, не выдавая жестоких страданий, словно звериными когтями, терзающих родительское сердце. - Единственное о чем я прошу, - Миролина подняла взор, встретившись с отцом глазами, - сопроводить меня в моей поездке в Кесориполис. Мне необходимо присутствовать на коронации Миробора, а после, уплатить последний долг, оставшийся после смерти вашей матери и моей жены. - Лицо Светозара, словно превратилось в камень. - Некромант Антониды, наверное, вообразил, будто пески Салнитии помешают мне добраться до него. Если это так, то я намерен его очень сильно разочаровать. Ты, Миролина, будешь на коронации глазами Острова Грез и передашь все виденное князю Игвольфу. - Чтобы не выдать охватившего ее волнения и испуга, лесная дева молча кивнула. - А также, ты представишь мой дом, поскольку Творимир останется в Береве, дабы управлять восстановлением города. - Великий князь, сделал вид, что не замечает пронзительного взгляда сына. Творимиру вновь предстояло остаться вдалеке от основных событий, и он бессильно злился сидя на своем золотом троне. Помрачнели и Трувор с Мечиславом за спинкой великокняжеского трона, предвидя, что и им предстоит остаться в Береве с юным княжичем.
   Миролина села на лавку. Хоровод мыслей, возникших после отцовской просьбы, в которой она, конечно, не могла ему отказать, закружился в ее голове, унес ее прочь, далеко, далеко от тронного зала великокняжеских палат в городе Бера. Больше она не слышала и не видела ничего творившегося вокруг.
   Луквольф вовремя отвлек внимание Великого князя от лесной девы, чем спас ситуацию:
   - Светозар, - боевой маг всегда обращался к нему по имени, на ты и без всяких титулов и велеречий, а Светозар никогда не пенял ему за это, - поскольку Миролина решила вернуться в Туроград, то от имени огненных волков стану говорить я. Мы остаемся с тобой, Светозар и готовы принять присягу верности Великому княжеству беричей. Никто из молодых воинов острова, не желает проверить на вкус правосудие Игвольфа. - Огненный волк усмехнулся. - Мне же теперь, станет совсем скучно на нашем славном острове. После того, как я сражался бок о бок с идилями, ходить в ежегодные набеги в степь мне уже не позволит честь, а лазутчиков Восточной империи, после того как императором станет берич, вряд ли сыщешь в наших густых лесах. А у тебя, надеюсь, всегда найдется дело для острого меча и мудрой головы. - Луквольф с улыбкой поклонился.
   - Да будет так. - Молвил Светозар. Впрочем, без особого воодушевления. Приютив беглецов Острова Грез, он рисковал еще больше обострить свои отношения с князем Игвольфом, но отказать огненным волкам, проливавшим кровь за беричей и потерявшим в боях многих своих братьев, Великий князь был не вправе. - Тебя Луквольф и воинов твоего братства, я также прошу сопровождать меня в Кесориполис. - Маг еще раз поклонился. - Садись, старый друг. - Дождавшись, когда огненный волк усядется, Светозар продолжил. - Бориславский князь Владислав, вернувшись в свою столицу, получит мой приказ отправить в Берев своего сына Миробора с соответствующим будущему императору эскортом. Как только мальчик прибудет, мы с вами отправимся Дивоморск, где нас будет поджидать захваченная мной в честном бою гексера. Я назвал ее - "Память". Других кораблей нам не понадобиться. Чтобы сразиться с "Памятью", потребуется целый флот, а у нас на данный момент, нет врагов на море Чар (разве что парусники Острова Грез - подумал про себя Великий князь). Я хочу вернуться домой до того, как настанет сезон штормов на море Чар. Путешествие сушей займет слишком много времени, а оно мне очень дорого ныне. Мой сын Творимир, в мое отсутствие, как и прежде, будет править государством при мудром совете Трувора и Мечислава. Дарстейна я забираю с собой. Такова моя воля. - Добавил он, заметив не слишком довольное выражение лиц Творимира и своих старых телохранителей. - А теперь, ступаете, отдыхайте, набирайтесь сил. Они нам всем еще понадобятся. У меня же, еще очень много дел. - Светозар подхватил плотницкий топор, оставленный им у подножия трона, поднялся и двинулся в сторону двери, расположенной позади великокняжеского возвышения, сопровождаемый громким недовольным ворчанием Трувора и Мечислава за спиной.
  
  
  
  
  
  

Глава 6: МИРОБОР

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Бориславцы приехали в Берев на девятый день после Творимира. Лето, наконец-то ощутив себя полноправным хозяином в Светлом мире, принялось немилосердно поливать его лучами палящего солнца, грозя сгубить ростки, заложенные весной пахарями в уставшую от долгой зимы землю.
   Пять десятков всадников, вихрем ворвавшихся в последний внутренний двор великокняжеских палат через гостеприимно распахнутые ворота, с длинными пиками, на концах которых полоскались маленькие зеленые флажки бориславского княжества, несмотря на невыносимый зной, носили кольчуги и шлемы - беричские дороги все еще грозили опасностью беспечному путнику. Поверх кольчуг, на воинах были надеты изумрудно-зеленого же цвета сюрко, перехваченные поясами, на которых мерно покачивались длинные обоюдоострые мечи, и плотные дорожные плащи с изображением могучего бориславского дуба. Все должны знать - прибыли ближние дружинники князя Владислава. Еще один вершник - совсем еще ребенок рядом с дюжими витязями, прятал свою кольчугу под легкой белой льняной рубахой и таким же плащом без рисунков. Оружия мальчик не носил.
   Перед крыльцом дворца, они осадили своих скакунов. Их предводитель, уже не молодой, но широкий в плечах, с могучей грудью и густой русой бородой воин, окликнул вышедшего ему навстречу командира караула:
   - Эй, почтенный, я Славолюб, старший дружинник князя Владислава. Привез по слову Великого князя будущего императора Восточной империи.
   Беревский дружинник подметил, что бориславец почему-то не назвал княжича по имени.
   - Спешьтесь, могучий Славолюб, - доброжелательно пригласил он, - напоите-накормите коней, да и сами отведаете нашего угощения. Путь был долог и опасен.
   - Не досуг нам, почтенный. - Несмотря на вежливость слов, тон старшего дружинника отдавал льдом. - Наш князь велел нам сразу возвращаться назад, как исполним дело. - Славолюб осадил нетерпеливо приплясывающего под ним большого гнедого жеребца, огрев его рукоятью плети по крупу. - Будь ласков, позови кого из ближних князя Светозара, пусть примут мальчонку.
   Во время этого разговора, Миробор держался в стороне от отцовских витязей, стараясь не смотреть в их сторону, впрочем, как и они на него.
   - Добро. - Командир стражников исчез в дверях и вскоре вернулся с Трувором и Мечиславом.
   - Добро пожаловать, княжич Миробор. - Трувор первым делом подошел к лошади мальчика и помог ему спуститься на землю. - Великий князь ждет тебя. - Только после этого, он повернулся к бориславцам. - Приветствую, могучего Славолюба. - Мечислав же молчал, мрачно поглядывая исподлобья на всадников, гордо подбоченясь восседающих в седлах.
   - Приветствую, могучего Трувора. - Несколько смутившись, ответствовал предводитель бориславцев. Не было в княжеских дружинах во всех беричских княжествах такого воина, кто бы не знал старого сканда.
   - Велел ли князь Владислав что-нибудь передать нашему повелителю, на словах или в грамоте? - Спросил Трувор, не обращая внимания на смущение Славолюба.
   - Нет, могучий Трувор, ничего.
   - Тогда можешь считать свой долг исполненным. Я принимаю княжича Миробора. Передай князю Владиславу, что Великий князь беричей Светозар Светлый, берет на себя заботу о его сыне Мироборе, до самой его коронации в Кесориполисе.
   Славолюб только кивнул в ответ, и поспешно развернув своего горячего жеребца, дал ему шпоры. Уже от ворот он прокричал своим людям:
   - За мной!
   Когда последний всадник, простучав подкованными копытами лошади по каменной мостовой внутреннего двора, исчез за воротами, Трувор спросил у совсем растерявшегося в его и Мечислава присутствии мальчика:
   - Что это с ними, княжич Миробор? Я знаю Славолюба. Он всегда был добрым человеком и не отказывался делить со мной хлеб и вино.
   - Я потерял право носить свое имя, могучий Трувор. - Дрожащим голосом пошептал Миробор. - Мой отец, приказал своим волхвам вознести молитвы обо мне Желе и Карне как по мертвому и сам принял участие в обряде. Я для него и всех бориславцев все равно, что умер.
   Пораженные услышанным Мечислав с Трувором на мгновении замерли, не найдясь, что сказать мальчику.
   - Так вот почему на нем белые одежды. - Подумал Трувор.
  

***

   Светозар принял Миробора со всей возможной лаской, на какую был только способен. От мальчика Великий князь узнал, что Владислав не только совершил над Миробором жалобные обряды, но и запретил его матери, Капитолине, дочери императора Клемента II, ехать с ним на коронацию, не смотря на все просьбы и слезы, пролитые ею у его ног. Светозар хорошо знал молодого бориславского владетеля. Владислав сел на княжеский престол еще мальчишкой, едва ли не в возрасте Миробора, когда отец его Будимир, погиб на Великой войне, но уже с детских лет отличался упрямством и своенравием. До совершеннолетия, регентом при нем находился бывший дружинник отца, Лучеслав. Но, едва достигнув возраста самостоятельного правления, Владислав взял всю власть в свои руки, удалив от себя Лучеслава, впрочем, пожаловав его златом-серебром и поставив посадником отдаленного от столицы острога. И на всех великокняжеских советах, Владислав проявлял свой неуступчивый, строптивый характер, доставшийся ему в наследство от отца. Настоящего Будимира Светозар не знал. Он видел только царя людвигов Очира, принявшего с помощью черного чародейства его облик. Однако люди, лично знававшие бориславского князя, утверждали, что Очир вел себя совсем как истинный Будимир, чем ввел в заблуждение даже самого дядю Светозара, Твердислава, бывшего в то время Великим князем беричей, и всех его приближенных. Сын пошел характером и волей в отца, однако никогда не переходил границ учтивости в отношения с Великим князем, которому присягнул на верность в золотом круге богов. Меч Владислава, отданный во время той клятвы Светозару в знак вассальной присяги, и до сей поры, висел с клинками других четырех князей, на стене позади великокняжеского трона. Великий князь был уверен - Владислав не окажет ему прямого неповиновения, и не попытается отказаться от своей присяги, но как поведет себя бориславский властелин, когда на престоле Великих князей сядет молодой Творимир, так до конца и не принятый беричами из-за его внешности огненного волка, он не знал.
   Эта мысль, занимала его всю дорогу от Берева до Дивоморска. В качестве почетного эскорта, Светозар взял с собой сакальскую сотню Зурган-Газы, огненных волков Луквольфа и Миролины, да десяток своих беричских телохранителей во главе с Дарстейном. Мечиславу с Трувором, как и приказал Великий князь, пришлось остаться в столице.
   Небольшая дружина Светозара не обремененная обозами, доскакала до Дивоморска за четыре с лишком дня, не делая длительных остановок и пересаживаясь на заводных коней. Там они без проволочек погрузились на гексеру "Память" и покинули беричские берега.
  

***

  
   Во время плаванья, Светозар часто призывал к себе Миробора, подолгу беседуя с ним наедине, запершись в капитанской каюте. Юный княжич, по-прежнему чувствовал себя не в своей тарелке в обществе Великого князя и его соратников, поэтому Светозар длительными, доброжелательными беседами старался успокоить мальчика и подготовить его к будущей великой миссии.
   - И помни, Миробор, - в который раз говорил Великий князь, - каких обетов от тебя не потребуют, каких клятв ты не принесешь, ты всегда останешься беричем, прямым потомком славного рода Борислава, одного из первых сподвижников и помощников великого Бера. Будь достоин памяти своего великого предка.
   - Да, Великий князь, я всегда буду помнить это. - Светозар спрятал улыбку в своих густых, седеющих русых усах, таким серьезным и решительным выглядел в это мгновение Миробор. Очутившись в море, которого он никогда еще в своей коротенькой жизни не видывал, Миробор сменив белые одежды на красивую шитую золотом суконную голубую куртку и золотой плащ с орлом Тура Великого княжества беричей, казалось, забыл все свои прошлые горести. Он часами простаивал возле борта или на носу корабля, наблюдая за игрой бирюзовых волн под ласковым летним солнцем или подкармливая пролетающих мимо судна чаек и бакланов хлебом, тайком сохраненным от утренней трапезы. Светозар иногда украдкой наблюдал за ним и даже завидовал его детскому восприятию мира. Уж ему-то было известно, как бывает жестоко и беспощадно море Чар. Но Миробор не знал этого, по-детски наивно открывая нараспашку совою маленькую душу непостоянной стихии. Даже страшный поступок отца, уже не так тяготил его. Княжич несся навстречу своей судьбе, рассекая форштевнем корабля податливые волны, влекомый к южным берегам сотнями весел и огромными золотыми парусами, наполненными попутным теплым ветром.
  

***

   В Кесориполисе беричское посольство встречал сам регент Валерий. В окружении своих военачальников и имперских нобилей, он радушно приветствовал Великого князя беричей и его юного подопечного, будущего повелителя Восточной империи. Светозар отметил, что, несмотря на пышность свиты регента, в ней отсутствовали служители культа Спасителя, и это ему очень не понравилось. Поэтому, когда Валерий предложил принять на себя бремя забот о персоне наследника трона, Великий князь ответил вежливым, но твердым отказом, сославшись на, то обстоятельство, что Миробор, до принятия им веры Спасителя и утверждения сенатом его кандидатуры в качестве императора, остается подданным Великого княжества беричей, а, значит, должен находиться под защитой беричского орла. Регент казался удивленным таким ответом Светозара, однако перечить не пытался.
   Спустившись с трапа корабля, дружина Великого князя под защитой почетного эскорта воинов Валерия, проследовала в императорский дворец, сопровождаемая любопытными, удивленными, настороженными и даже испуганными взорами граждан великого города.
   Никаких специальных торжеств по поводу приезда Миробора регент решил не устраивать, опасаясь беспорядков на улицах и без того перевозбужденного города. Еще бы. Ведь впервые за многие века, Восточная империя, потерпев сокрушительное военное поражение, оказалась вынуждена посадить на императорский трон, пусть и вполне законного наследника императора Клемента II, но все же наполовину иностранца, да еще и иноверца. Впрочем, сопровождавшие Светозара воины, не придавали этому обстоятельству никакого значения. Все они, впервые оказались в великом Кесориполисе, прославившемся на весь Светлый мир своими огромными размерами, непревзойденной архитектурой, бесчисленными фонтанами и разнообразными увеселительными заведениями. Правда, поначалу, кроме гигантских стен из несокрушимого серого гранита столицы Восточной империи, смотреть особенно было не на что. Зато, когда процессия сквозь огромные бронзовые ворота с барельефами, изображавшими проповеди Кесора среди рабов ледингов, перебралась из нижнего города в верхний, внешность Кесориполиса разительно переменилась. Вместо каменных, но небольших домишек, пропахших не свежей рыбой и дегтем, шумных базаров и аскетичных воинских казарм, взорам удивленных людей и огненных волков предстали великолепные дворцы имперских вельмож, сенаторов и патрициев, облицованные розовым, голубым и желтым мрамором. Их стройные шпили, золоченые купола, сверкающие под палящим солнцем, элегантные лесенки, крытые, застекленные разноцветными витражами галереи и увитые вечнозелеными растениями с прекрасными цветами стены, словно парили в висящем над величественным городом огненном мареве. А над всем этим великолепием, возвышаясь на видимом из любой точки города холме, словно сам император в шитой золотом порфире над своей пестрой свитой, царил императорский дворец. И не было ни у беричей, ни у сакалов, ни у огненных волков, ни слов, ни стихов, ни песен, достойных увиденной ими картины. Так, в полном молчании, пораженные до глубины своих суровых, опаленных войнами сердец, они и въехали за украшенные пурпурной мозаикой стены, окружавшие это великолепное творение кесориполисских зодчих, растворившись в нем без остатка.
  

***

   Из окон покоев, отведенных Великому князю беричей, в императорском дворце Кесориполиса, Светозар мог отлично видеть дворец Верховного иерарха церкви Спасителя, возвышающийся неподалеку - цитадель, где когда-то укрывались главные враги беричских княжеств последних лет. Те, кто помог Антониде и Роберту, развязать страшное кровопролитие, те, кто едва не вверг Светлый мир, в пучину мрака, отчаянья и гибели - иерархи церкви Спасителя. Светлый, воздушный, какой-то возвышенно-ирреальный вид построек дворца, не мог ввести в заблуждение такого опытного воина, как Светозар. Во всей этой легковесности, он прекрасно различал признаки неприступной крепости, со скрытыми под благообразной личиной башнями, бастионами и бойницами. Пожелай воины ордена Спасителя, они вполне могли бы выдержать здесь полноценную осаду. Глубокий ров, окружавший дворец, несмотря на невероятную жару, был тщательно вычищен и полон воды, а подъемные мосты через него, в разных частях периметра, хоть и были опущены, но в считанные мгновения, могли быть подняты и прикрыты не шуточной толщины решетками, укрытыми в потайных пазах. Если бы пожелали... Валерий уже успел рассказать Светозару, в недолгой приватной беседе, состоявшейся сразу по его приезде в столицу империи, что все воины ордена Спасителя, а вместе с ними и верховный иерарх Автоном, бесследно исчезли и никто не может с точностью назвать место их пребывания. У церкви Спасителя, и у ее боевой ветви, имелось множество явных, а главное, тайных убежишь по всей стране. Пытаться их найти, значило обречь себя на многомесячные, а то и многолетние поиски, безо всякой надежды на успех предприятия. Церковники затаились, ожидая исхода, ими же затеянного действа. Во дворце иерарха, управлял кесориполисский епископ Панкратий - почти столетний, высохший, словно выдержанная вобла, выживший из ума старик, едва помнивший собственное имя. Для вступления Миробора на престол, требовалось согласие церкви. Для этого, Панкратия призвал Валерией, и Светозар, видел его. Было совершенно ясно, что такой человек, не способен сколь-нибудь связанно управлять такой сложной структурой как церковь Спасителя. Наверняка, существовал кто-то, кто вкладывал в потрескавшиеся, истонченные старческие уста нужные слова, облекая их в мысли, но кто это был, так и оставалось загадкой. Впрочем, Великий князь, вовсе не намеревался изменить устои этой страны. Он собирался посадить на ее трон, императора берова рода. Не больше и не меньше, а уж устои, как-нибудь и сами изменятся. Поэтому, Светозара почти не интересовало, что за таинственный кукольник дергает за ниточки марионетки по имени Панкратий. Лишь бы та, раскрывала рот в нужные моменты, издавая потребные для беричского орла звуки. А поскольку, орден Спасителя, сам предложил Валерию спасать империю по его, Валерия усмотрению, то так оно и было.
   Со дня их приезда, прошла уже почти седмица, и еще столько же, оставалось собственно до коронации, что должна была состояться в главном соборе Спасителя, прямо на территории дворца верховного иерарха. Главным препятствием, оставался сенат Восточной империи, изрядно поредевший во время мятежа Антониды. Именно он, должен был подтвердить права Миробора на престол его деда. А чтобы собрать его в полном, соответствующем закону составе, требовалось время. Время, дабы установить, найти и восстановить в законных правах наследников сенаторов, отдавших души Единому богу, в смутные времена антонидиного правления. И это, надо отметить, оказалась задача не из легких. Сам регент Валерий, был из числа таковых, хотя лишился своего сенаторского плаща, вовсе не в результате антонидиного мятежа. Сейчас, будучи уже регентом, он, конечно же, восстановил доброе имя своего отца Мануила, выправив соответствующие документы, восстанавливающие его в наследственных правах, как сенатора, так и владельца обширных поместий в приморской области провинции Лиопа и Траполя, а так же, небольшого, но удобного дома в верхнем Кесориполисе и прекрасной загородной виллы, утопающей в зелени тенистых садов. Туда-то, и решил пригласить Валерий Светозара, Миробора и, конечно же, Миролину, со всеми сопровождающими, на время, необходимое сенату, для организации собственной работы, поскольку жара, стоявшая в городе, становилась совершенно невыносима, а в загородном доме, кроме садов имелся еще и великолепный искусственный пруд, в котором можно не только искупаться, но и поплавать на небольшой лодочке и даже покормить диких лебедей и уток, с подрезанными крылышками, живших на пруду круглый год. Великий князь, несмотря на то, что торопился поскорее закончить с коронацией Миробора и заняться Зутунгом, предложение принял. Уж лучше быть подальше от этого проклятого города с его жарой, изящной архитектурой и лицемерными церковниками, раз все равно приходится ждать.
  

***

   Вилла Валерия, как показалось его гостям, если и уступала по размерам и комфорту императорскому дворцу, то совсем, совсем немного. Хотя, наверное, это можно было отнести на счет их впечатлительности и неискушенности. Однако дом регента, действительно оказался велик и просторен, так что, в нем удалось без труда, а главное, с удобством, разместить и Светозара с дочерью, и будущего императора, и огненных волков Луквольфа. Даже сакалам Зурган-Газы, отвели помещения, где они могли разместиться по двое-трое. Великий князь, по большей части, проводил свое время в обширной библиотеке, сохранившейся и в то время, когда вилла принадлежала казне (то есть императору) и содержавшей великое множество интересных книг и свитков, в том числе, весьма старых. Все советы, какие мог, Миробору он дал, и теперь все находилось в руках Тура да самого мальчика. С Валерием обсуждать было практически нечего, а Миролина все время пропадала где-то, так что несколько раз призвав ее к себе и не обнаружив, Светозар решил оставить ее в покое, как и Миробора, который будто и не думал о своей будущности, все свое время, проводя на пруду, в обществе телохранителей, Луквольфа и огненных волков. Соплеменникам мага, дом с садом и прудом, нравился куда больше, чем Кесориполис, окруженный огромными гранитными стенами, где они чувствовали себя, словно в ловушке, к тому же, огненные волки с не меньшим удовольствием, чем мальчик наблюдали за лебедями и подкармливали уток кусочками хлеба.
   Всем нашлось занятие по душе в эти скучные дни ожидания, только военный регент, сенатор Восточной империи Валерий, сын Мануила, не находил себе места в своем чудесном, вновь обретенном доме. В первый день, он словно раненный лев, метался по своим покоям и что-то невнятно бормотал на грани шепота. Толи спорил с кем-то, толи уговаривал кого. Так, что прислуга, застававшая его за этим занятием, спешила ретироваться от греха подальше, тем более что Валерий за это время ни о чем, ни слуг, ни рабов не просил. Однако на следующее утро, он казалось, на что-то решился, вызвал к себе слугу и велел одеваться.
   Спустя час, облаченный в просторную пурпурную тунику, новые кожаные сандалии, свежее постриженный и умащенный ароматными маслами, Валерий быстрыми, нервными шагами отправился на сторону гостей. Шел регент хоть и быстро, но все время оглядывался по сторонам, словно опасался встретить кого-то. Впрочем, так оно и было на самом деле. Валерией опасался случайной встречи со Светозаром, поскольку направлялся прямиком в комнаты Миролины. Однако опасался совершенно напрасно. Светозар, накануне вечером, обнаружил один манускрипт, напрямую касавшийся его будущих дел с Зутунгом. В нем, хронисты империи, описывали страсти, творимые некромантом на поле боя во время последнего салнитского восстания. Великий князь и сам видел Зутунга в действии, но дополнительная информация о таком враге как темный маг, не могла оказаться лишней. Поэтому, он с самого раннего утра, находился в библиотеке, увлеченный чтением. Там, же несли дежурство дружинники Дарстейна. Сам же молодой командир телохранителей Великого князя, по его приказу неотлучно находился при Мироборе. Да и вряд ли, кого-либо кроме самой Миролины, мог встретить Валерий в столь ранний час в коридорах своей виллы. Как уже было сказано выше, Светозар засел в библиотеке, Миробор пропадал на пруду, а огненные волки вообще предпочитали сады, где уже наливались спелыми соками разнообразные фрукты, каменным стенам дома. И уж конечно, открытое небо, было для них предпочтительнее, пусть и высоких, но все же потолков. Так что жили и ночевали они практически всегда в обширных садах на берегу водоема.
   Так, ни кем не замеченный, Валерий едва ли не добежал до дверей в комнаты лесной девы. Но, добежав, встал подле них, словно вкопанный и долго не мог решиться. Вновь послышался его невнятный шепот-ропот. Наконец, регент, овладев собой, умолк и решительно поднял руку, чтобы постучать, но не успел он донести ее до инкрустированной разноцветными деревянными полосками двери, как та, неожиданно распахнулась внутрь, а на пороге, изумленному имперцу предстала сама Миролина. Валерий, впервые увидел девушку не в кольчуге и латах, а в простой женской одежде его родины. На девушке была надета просторная, до колен безрукавная туника изумрудно-зеленого цвета из легкой хлопковой ткани, позаимствованная в обширном гардеробе виллы, поскольку своей, не военной одежды, у нее с собой не имелось. Перепоясанная на талии простым тонким кожаным ремешком, туника великолепно подчеркивала стройность фигуры лесной девы, удачно оттеняя ее бездонные, ярко голубые глаза. Имперец, так и замер с поднятой рукой и глуповатым выражением на свежевыбритом лице. Словно утратив дар речи, он просто уставился на Миролину, так же не отводившую от него взора. Первой опомнилась лесная дева. Отступив на шаг, она дала регенту дорогу:
   - Входите, генерал.
   Валерий механически ступил за порог, а Миролина затворила за ним створку.
   Усилием воли, регент, взяв себя в руки, выдавил:
   - Госпожа, Миролина. Не будет ли угодно Вам, предпринять небольшую поездку по окрестностям. Море здесь совсем неподалеку, да и есть чем полюбоваться в пути. Пригороды Кесориполиса, возможно самый живописный и приятный уголок во всей империи. - Выпалил и умолк в ожидании.
   Миролина все время, пока Валерий произносил свою краткую сбивчивую речь, отчаянно пыталась совладать с биением собственного сердца, хотя внешне, казалась совершенно спокойной и невозмутимой. Потомив имперца несколько тягучих мгновений, она с легкой улыбкой ответила:
   - Это было бы просто замечательно, генерал. У всех, в Вашем поистине прекрасном доме есть занятие по душе. Отец сидит над свитками в библиотеке, Миробор плещется в пруду, а между мной и огненными волками Луквольфа, уже пролегла невидимая черта. Я возвращаюсь, на Остров Грез, а они остаются. Думаю, поэтому они стараются встречаться со мной пореже. Обитель средних детей Тура, никогда не умрет в их сердце и все же, останется недоступной навсегда. - Говоря это, Миролина не заметила, как после упоминания о ее возвращении на Остров Грез, помрачнело лицо Валерия. - Поэтому, я буду только рада, если Вы избавите меня от тягостных раздумий о будущем. - Лесная дева обворожительно, почти по-детски улыбнулась полководцу, с армиями которого еще совсем недавно не щадя себя сражалась на поле боя.
   - Ну что же. - Еще смущаясь, промямлил регент. - Тогда мы можем отправиться прямо сейчас. Я уже велел оседлать наших лошадей, так что не будет никакой заминки. - Он стал переминаться с ноги на ногу и только под вопросительно-ожидающим взглядом Миролины, отступив на шаг назад и в сторону, давая ей пройти, порывисто раскрыл перед девушкой дверь.
  

***

   Раскаленный шар солнца, падая за Светлый мир, ласкал своими прощальными лучами умиротворенное море и мягкий прибрежный песок, окрашивая их в яркие пурпурные тона. Утомленные волны, лениво набегали на пустынный пляж, с тихим шипением откатываясь восвояси. Кроме этого почти неслышимого шелеста, девственную тишину наступающих сумерек нарушал только приглушенный песком стук копыт двух всадников. Их силуэты, отчетливо вырисовывались на фоне заката и далеких горных вершин, доверчиво прильнувших к берегу моря Чар.
   Валерий, хотя и не бывал в этих местах, с самого детства, помнил их лучше, чем свою пятерню. Последний раз, он плескался в этом море, в семь лет, еще до ужасной, опозорившей всю семью смерти отца. Картины тех дней, всплывали в его памяти так отчетливо и в такой полноте, словно произошли не более двух десятков лет назад, а только вчера.
   Он помнил, как на виллу приехал важный чиновник из Кесориполиса с десятком легионеров и центурионом. Ему, еще совсем маленькому мальчику, было так любопытно смотреть на солдат в полном вооружении, восседающих на боевых конях, что он все время крутился возле них, невзирая на мрачные взгляды, которыми они его награждали. Чиновник, о чем-то переговорил с управляющим виллы, потрясая при этом какими-то свитками. Но что мальчугану свитки, если тут, на расстоянии вытянутой руки, живые легионеры, пример для подражания, гордость империи, гроза варваров? Впрочем, беседа кесориполисского посетителя с управляющим, надолго не затянулась. В сопровождении гостя, отцовский слуга подошел к мальчику. Валерий видел - на старом слуге нет лица, но не никак не мог сообразить отчего. Управляющий, заикаясь, объяснил малышу - эти, так понравившиеся ему воины, приехали затем, чтобы увезти его в столицу. Валерий, так обрадовался, что даже не обратил внимания на то, что ему не собрали никаких вещей в дорогу, и даже домашние рабы, сопровождавшие его всегда и везде, не поехали с ним.
   А дальше, был Кесориполис, страшная новость об измене отца, военная школа, где из него выбивали воспитание аристократа, палками вбивая военную науку, учили подчинять и подчиняться. По окончании школы, Валерия (конечно же, не случайно), направили на юг, подавлять восстание салнитов, и он на много лет лишился возможности видеть места своего беззаботного детства. Даже судьба, под личиной императрицы Антониды вернувшая его в столицу, не заставила будущего регента, вернуться сюда. Слишком уж тяжелы и мрачны оказались воспоминания. Только сейчас, восстановив доброе имя, свое и отца, вернув родовое гнездо, он решился приехать к морю своего детства, чтобы вдохнуть его свежий воздух и взглянуть на далекие, синие горы, всегда манившие его. А еще, ему очень хотелось поделиться всем этим со своей гостьей, ехавшей бок обок с ним. Возможно, лесная дева видела, куда более чарующую природу Острова Грез, но для Валерия, именно эти море, горы и песок, оставались самыми родными, самыми прекрасными во всем Светлом Мире.
   И странное дело, здесь, на берегу моря Чар, в момент, когда день уступал свое место ночи, он словно прозрел, избавившись от своей нерешительности. Ну, в самом деле, чего ему бояться? Весь день, он скакал по садам, рощам и полям, залитым ярким солнечным светом, рядом с девушкой, о которой мечтал. Мечтал лишь о благосклонном взгляде брошенном ею на него, не более. Запинаясь, прерываясь, перескакивая с пятого на десятое, Валерий пытался рассказать Миролине о своей родине, о том, как она прекрасна, как он ее любит, но никак не мог перейти к главному - своему чувству к ней. А лесная дева, вела себя так, словно регент был ее старинным знакомцем, а то и лучшим другом. Внимательно слушала его, что-то беззаботно щебетала в ответ и вовсе не походила на грозную воительницу, какой он увидел ее впервые и какой полюбил. Но такой, она нравилась ему, еще сильнее.
   Никто не мог нарушить их уединения. Миролина и не думала приглашать кого-либо с собой на такую прогулку, а Валерий строго настрого приказал своим телохранителям не следовать за ним. Да кто мог угрожать ему и его спутнице здесь, на земле его детства? Они спешились и пошли вдоль кромки прибоя. Море, омывало их голые ступни теплой, словно парное молоко водой, легкий бриз, бросал в лицо мелкие соленые капельки, вороша их коротко стриженые волосы.
   Все случилось, как бы само собой. Рука Миролины, оказалась в ладони Валерия и девушка не попыталась высвободиться. Молодые люди остановились. Развернувшись лицом к лицу, они некоторое время пристально смотрели в глаза друг другу, а когда Валерий попытался заговорить, Миролина отрицательно мотнула головой, тихонько прикрыв его рот своей ладонью. Он нежно поцеловал ее ладонь и от неожиданности, она ее отдернула, однако не отстранилась, а сразу же подалась ему навстречу. Их губы, слились в долгом поцелуе, они медленно опустились на остывающий песок пляжа, и их руки и ноги, сплелись в страстном объятии. Солнце, блеснув последним пронзительно-алым лучом, окончательно упало за Светлый мир.
  

***

   Так пролетело пять коротких дней, а на шестой, все закончилось.
   Рано утром, когда Миролина с Валерием едва-едва вернувшись со своей очередной вылазки на берег моря Чар, утомленные ночными похождениями еще только собирались улечься с постель (каждый в своих собственных покоях, дабы не нарушать приличий), прискакал гонец из Кесориполиса от сената. В письме, подписанном принцепсом сената, старейшиной рода Дециев (кстати сказать, находившегося в родстве, пусть и далеком, с самими императорами. Впрочем, кто из великих родов не состоял с ними в родстве?) Кезоном, утвержденном подписями десяти наиболее заслуженных сенаторов, а также, скрепленном золотой печатью сената с неизменным, восставшим на дыбы грифоном и девизом, EUS (сокращение от "Да будут все едины!), гласило, что сенат готов рассмотреть претензии Миробора Бориславского на трон Великой Восточной империи в четвертый день третьего месяца лета сего года. То бишь, завтра, промелькнула, неприятно кольнув Валерия мысль. Несмотря на сухость тона и вычурность фраз, регент прекрасно знал - заседание сената, всего лишь формальность, поскольку все уже было оговорено и решено, однако формальность необходимая.
   Валерий, конечно, понимал - рано или поздно (и, скорее всего рано), это случиться, но все же, весть сената поразила его в самое сердце так, словно он и не подозревал о ней. Дочитав до конца, он отпустив вестника, с понурым видом побрел в покои Светозара Беревского, дабы уведомить его.
   Уже спустя два часа, на вилле Валерия, сына Мануила, военного регента Восточной империи, остались только его слуги и рабы.
  

***

  
   Вид здания имперского сената, разместившегося на северном конце императорского форума, потрясал не менее императорского дворца и обиталища патриарха церкви Спасителя. Однако в отличие от них, оно не являлось крепостью, а было исключительно гражданской постройкой. Колоссальных размеров ротонда, венчалась невероятно огромным, золоченым куполом, вокруг которого, располагались скульптуры императоров прошлого. Где-то среди них, стоял памятник Клементу II, деду Миробора по материнской лини, а вскоре после того, как мальчик займет трон, установят и скульптуру Антониде I. С трудом верилось, что нечто подобное, может быть создано человеческими руками. Входом в ротонду, служил массивный, девственно белый портик, украшенный витиеватой лепниной, опирающийся на шестнадцать гигантских колонн красного мрамора. На портике, выложенная крупными золотыми буквами красовалась уже знакомая Светозару с Миробором надпись - "Да будут все едины!". Отполированная до неестественной гладкости и блеска поверхность колонн, так и манила прикоснуться. Сдержались все, кроме Миробора. Проходя внутрь в сопровождении Светозара, Миролины, Луквольфа, Дарстейна и еще нескольких телохранителей Великого князя и огненных волков, мальчик, как ему показалось незаметно, ощупал гладкую, без единой щербинки или царапинки поверхность старого камня. Мрамор показался ему холодным и безучастным. Еще бы! Скольких императоров он повидал на своем веку. А сенаторов, так и вовсе без счета.
   С оружием в зал заседаний не допускался никто, даже император. Поэтому, Светозар и его приближенные, а так же Миробор, оставили свое оружие у входа, на попечение двум дарстейновым дружинникам. Единственное исключение, сделали для лунного меча Великого князя. Все понимали - как хранитель Турлинга, он откажется передать его в чьи-либо руки. В то же время, Восточная империя, находилась не в том положении, чтобы оскорблять повелителя беричей не допуском в зал сената, когда, трон империи, собирался занять один из его вассалов. Ограничились тем, что Светозар дал торжественную клятву, не обнажать меч в здании сената.
   Юному княжичу и будущему монарху, все здесь было в диковинку, все интересно. Он отчаянно крутил головой, силясь рассмотреть все кругом, на время, даже позабыв о своем великом жребии. А между тем, он уже наполовину принадлежал этому миру. Под долгий, золотой плащ Великого княжества беричей, он надел багряную порфиру императоров Восточной империи, а длинные, непокрытые, тщательно расчесанные и уложенные волосы, вскоре увенчает императорская корона.
   Миробор озирался вовсе не зря. Внутренним убранством, здание сената поражало не менее чем внешним обликом. Пройдя через недлинный коридор, беричская делегация оказалась в зале заседаний сената. В высоком арочном проеме, служившим входом в зал, в белых туниках и алых плащах, стояли два ликтора. Их вооружение состояло из фасций, скорее декоративного, чем реального оружия. Оба стояли с каменными лицами и бровью не повели, когда Светозар, Миробор и свита проходили мимо.
   Просторный зал, открывшийся взорам вошедших, окружали такие же красномраморные колонны, что и поддерживавшие портик, только гораздо выше и шире в поперечнике. Окончания колонн, терялись где-то в вышине купола, украшенного, как и стены, мозаиками из разноцветной смальты, изображавшими сцены жития Кесора, а так же великих событий из истории Восточной империи. Оказалась среди них и такая, что привлекла внимание Великого князя. На ней, Кесор со своими спутниками, стоял перед большими двустворчатыми воротами, на которых нанесенные пылающими буквами виднелись непонятные письмена. Взгляд Светозара на мгновение остановился на картине, что-то смутно ему напомнившей, но за неимением времени, Великий князь прошел дальше, а потом и вовсе забыл о ней.
   Дневной свет, лившийся из прямоугольных оконных проемов, расположенных по всему верхнему периметру стен здания, давал достаточно освещения, чтобы детально рассмотреть четыре ряда глубоких цельнодеревянных кресел с высокими спинками, поднимающихся друг над другом амфитеатром, расположенных у дальней от входа стены. Все эти кресла, за исключением немногих, были заполнены мужчинами разных возрастов, но одетых совершенно одинаково, в белые косые плащи с широкой алой каймой. Некоторые из мужчин, общались стоя и тогда они перебрасывали полу своего плаща через руку.
   В центре полукруга кресел, Миробор заметил Валерия, сегодня одетого точно так же, как другие мужчины в зале. Он стоял спиной к входу, но по сначала уменьшившемуся, а после и вовсе исчезнувшему гулу голосов сената, догадался о приходе будущего императора и повернулся к нему лицом. Когда вся процессия, дошла до регента и остановилась, Валерий, оставив подле себя одного Миробора, молча, указал остальным рукой на ряд кресел, установленных специально для гостей, напротив рядов сенаторов. Светозар, люди и огненные волки, так же молча, уселись на предложенные им места, а регент проводил долгим взглядом Миролину. Как же все-таки она была прекрасна! Сейчас он видел ее со спины, но даже с такого ракурса, открывавшаяся под короткой стрижкой изящная шея, сводила имперца с ума. С трудом оторвав взор от лесной девы, Валерий развернулся лицом к сенату:
   - Отцы сенаторы! - Хотя отцами, даже с натяжкой, можно было назвать едва ли каждого второго сенатора. Остальные являлись скорее юнцами.
   - Отцы сенаторы! - Еще раз громко, отчетливо повторил регент. - Я, Валерий, сын Мануила из рода Альпиев, волею Единого бога и сына его, Спасителя, военный регент Восточной империи, обращаюсь к Вам. Сегодня, великий день в истории нашей империи! - Его мощный голос, многократно усиленный акустическими свойствами ротонды и купола, достигал самых удаленных уголков зала. - Мы все, получили шанс, дарованный нам самим Спасителем, восстановить на троне восточных императоров, законную династию монархов, правившую империей вот уже многие сотни лет. Этот мальчик, - Валерий слегка подтолкнул Миробора вперед, чтобы сенаторы могли его получше рассмотреть, - кровь от крови, плоть от плоти, сын дочери императора Клемента Капитолины. Его родной внук.
   Сенаторы слушали молча. Они все знали, но традиция требовала ритуалов и определенного поведения. А кто они такие, чтобы рушить вековые традиции предков?
   - Никто не может оспорить данного факта. - Между тем, уверенно продолжал Валерий. - Да и найдутся ли такие глупцы? Сама природа говорит - перед нами отпрыск императорского рода. Взгляните сами.
   Регент развернул мальчика в профиль к слушателям. Миробор с его необычными для берича карими глазами, темными волосами, четко очерченными чертами лица и чуть горбатым носом, действительно больше походил на уроженца центральных провинций Восточной империи, чем на родившегося в Бориславском княжестве. Поэтому, сенаторы одобрительно загудели.
   - Вот родовые грамоты принца. - Регент достал из рукава плаща, свернутые в трубочку пергаменты, подняв их над головой. - Есть ли желающие убедиться в их истинности? - Ни один из отцов-сенаторов не поднялся с места.
   Немного подождав, Валерий продолжил:
   - Итак, есть ли у кого-либо из Вас, возражения, против кандидатуры принца Миробора? Если есть, пусть говорит сейчас, или молчит навеки. - Произнес он ритуальную фразу. - Ответом ему вновь было полное молчание. - Тогда, прошу Вас всех, отдать свой голос в пользу принца Миробора, или против него. - Торжественно провозгласил Валерий.
   Неспешно, чинно, по старшинству рода и возраста, сенаторы стали один за другим подходить к высокой амфоре с широкой горловиной, изготовленной из простой обожженной глины, стоявшей в темном углу недалеко от входа в зал. Возле амфоры, на столике, стояли два ящичка одинакового размера. Оба ящичка, были наполнены до краев небольшими круглыми камешками. В одном ящичке, находились камни белого цвета, в другом черного. Белый камень, означал голос "За", черный "Против". Подойдя к столику, каждый сенатор брал один камешек и бросал его в амфору, после чего уступал место следующему.
   Вся процедура голосования, заняла не более получаса и прошла в полнейшем молчании, нарушаемом только стуком камней о дно и стенки амфоры. Сенаторы бросали камни и садились на места, так что вскоре, все кресла вновь оказались заполнены. Валерий, пристально наблюдал за голосованием, Миролина за Валерием, а Светозар за Миробором, с самым серьезным видом, стоявшим подле регента и так же сосредоточенно, как имперец следившим за голосованием.
   Наконец последний камешек упал в сосуд, и настал черед подсчета голосов. Принцепс сената, пожилой, сухой аскетичного вида мужчина, с совершенно лысой головой, тонкими сжатыми губами, волевым подбородком и жесткими, пронзительными карими глазами, поднялся со своего места. Два служителя, прибежавших на его зов, с некоторым трудом подняли амфору и высыпали ее содержимое в третий ящик, стоявший на том же столе, что и первых два. Закончив свою работу и почтительно поклонившись принцепсу, служители удалились, а тот, в свою очередь, принялся поочередно доставать камешки из ящика, оглашать их цвет и бросать обратно в амфору. В последствие, сосуд с его содержимым, опечатают и поместят в специальный архив сената, для вечного хранения.
   Стоявший рядом с принцепсом секретарь, отточенным деревянным стилосом скрупулезно заносил, все заявленные старцем результаты на вощеную деревянную дощечку. Принцепсу с секретарем, понадобилось еще десятка три минут, для подведения итогов голосования. Когда секретарь подвел черту под списком, глава сената, принял из его рук дощечку с подсчетом, приблизился к Валерию с Миробором, утвердительно кивнул регенту и обратился к ждавшим его вердикта сенаторам:
   - Отцы сенаторы! Я, Кезон из рода Дециев, принцепс сената, облеченный сенатом, правом вести подсчет голосований, установил результат. - Он сделал эффектную паузу и продолжил. - "За", проголосовало четыреста шестьдесят семь сенаторов, против, - тут Кезон, впервые улыбнулся, - ни одного. Восторжествовал наш девиз - "Да будут все едины!" - Высокопарно провозгласил он.
   Отдав дощечку с записями Валерию, Кезон Деций, с чувством выполненного долга, уселся в свое кресло. Регент, подняв дощечку так, чтобы все сенаторы могли ее видеть, обратился к Миробору:
   - Принц Миробор, волею сената Восточной империи, ты избран ее императором. Преклони колено, в знак твоего согласия с волей сената, Единого бога и сына его, Спасителя! - Мальчик опустился на одно колено, склонив голову.
   Приблизившись к новому императору, Валерий расстегнул фибулу, удерживавшую на плечах Миробора золотой плащ Великого княжества беричей и резким движением, сдернул его. Теперь, юный правитель, предстал глазам сенаторов в багряной порфире императоров Восточной империи.
   - Нарекаю тебя Реценсом (на языке Восточной империи, это имя означало - обновленный). Встань, император Реценс первый. - Миробор поднялся с колен. - Под этим именем, да властвуешь ты, многие лета! - Валерий вскинул руки вверх. - Слава императору Реценсу! - Выкрикнул изо всех сил регент.
   Все сенаторы, поспешно поднялись со своих мест и вместе с Валерием, троекратно провозгласили славу новому императору. Встали и беричи с огненными волками, но они взирали на действо, храня молчание. Светозар, достиг своих политических целей. Миробора объявили императором. Из-под крыла беричского орла, он перешел под опеку имперского грифона. Валерий не даст его в обиду. В этом, Великий князь был совершенно уверен. И хотя еще предстояла процедура перехода новоиспеченного императора в веру Спасителя, а после, официальная коронация, все это, Светозара уже не волновало. Дело сделано. Правая рука, по давней привычке, потянулась за спину к рукояти Турлинга, укрытой под золотым, великокняжеским плащом, но Великий князь, вовремя опомнился. Рука застыла и вернулась на место. Светозару, вовсе не хотелось привлекать внимание сенаторов к мечу. Совсем не многие в Светлом мире, видели лунный меч повелителя богов Небесного мира, еще меньше, зрели его обнаженным, и уж совсем немногие, остались после этого в живых.
   Дождавшись, когда здравицы в честь юного императора Реценса прекратились, Великий князь, подошел к мальчику и регенту. Испытующе взглянув на Миробора, он склонился к нему и прошептал на ухо, всего одно слово:
   - Помни. - После чего, приняв из рук Валерия, беричский плащ Миробора (для Светозара, мальчик навсегда останется Миробором), он сдержанно поклонился регенту и, обернувшись к сенаторам, произнес:
   - Прощайте, сенаторы Великой Восточной империи! - Развернулся и в сопровождении свиты, покинул здание сената.
   Его ждали, пески Салнитии.
  
  
  
  
  
  
  

Глава 7: ЗУТУНГ

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Раскаленное добела солнце, слепящим огненным оком, безучастно взирало сквозь знойное марево, на толстую, длинную, грязно-белую с алыми вкраплениями змею, медленно ползущую по горячему песку. Змея оставляла за собой широкий, хорошо заметный след, но ветры, самовластные хозяева пустыни, за считанные мгновения, стирали его без остатка.
   Солнце стояло в самом зените и из такой дали, не могло рассмотреть змею в деталях. А между тем, белое тело чудовища, состояло из тысяч людей, лошадей и верблюдов, укутанных в куски белой материи. Но кое-где, сквозь молочное полотно, проблескивали кольца кольчуг, сталь копейных наконечников и пурпур гребенных плюмажей.
   Пять когорт третьего легиона империи, ранее расквартированного в Салнитии, а ныне отведенного на границу с бывшей провинцией, вместе со вспомогательной конницей и метательными орудиями, уже третий день пробирались через пустыню.
   Валерий, от имени юного императора Реценса и сената, передал под временное командование Великого князя беричей Светозара Светлого, три тысячи воинов третьего легиона, дабы он мог найти и покарать за совершенное зло, некроманта Зутунга. А поскольку салниты славились своим упрямством, не менее чем воинственностью, то такое сопровождение, пришлось как нельзя кстати. Вряд ли, в своем нынешнем положении, салнитские старейшины одобрят сражение с целой (по их меркам) армией, даже ради Зутунга, вернувшего их стране независимость.
   Впрочем, на независимость провинции, никто не покушался. Сенат империи, подтвердил грамоту, данную салнитам императрицей Антонидой, в соответствие с мирным договором, заключенным с Великим княжеством беричей, с той лишь разницей, что исключил в ней, упоминание о Зутунге. Зутунг же, упоминался в другом письме сената, к салнитам. В этом письме, сенат Восточной империи, от имени императора, требовал выдать некроманта, для предания его, справедливому суду в Кесориполисе. С этим-то письмом, Светозар и отправился в забытую богами Небесного мира пустыню, на поиски салнитских старейшин и Зутунга. Кроме имперских войск, его сопровождали также сакалы Зурган-Газы, огненные волки, во главе с Луквольфом и, конечно же, его личные телохранители. Только Миролина, осталась в Кесориполисе. Отцу, она сказала, что война для нее закончена, а огненными волками, приплывшими с ней с Острова Грез, она более не управляет, передав старшинство Луквольфу. Более того, ей не хочется видеть ни человека, отнявшего жизнь у ее матери, ни того, что с ним сделает Светозар. Поэтому, Великий князь, решил пощадить чувства дочери, разрешив ее остаться. Даже себе, лесная дева не решалась признаться, что поступает так, вовсе не из-за воспоминаний о матери или нежелания воевать, а только лишь, из-за Валерия. Генерал, был утвержден сенатом империи, регентом (уже не военным) при императоре Реценсе, до его совершеннолетия, а потому, не мог отправиться на поиски Зутунга, вместе с Великим князем. Неотложных дел, требующих неусыпного догляда, в Кесориполисе имелось больше, нежели ему хотелось. Влюбленной паре, предстояло провести еще несколько недель вместе, и они были счастливы.
   Войско Светозара, сопровождаемое опытными проводниками, двигалось по пустыне от оазиса к оазису. Эти островки жизни, встречались в раскаленных песках не так уж часто, но все же, достаточно для того, чтобы армия могла не знать недостатка в воде, главной драгоценности этих не слишком гостеприимных мест. Обыкновенно, оазисы оказывались, невелики, представляя собой редкие рощицы финиковых пальм, раскинувшиеся вокруг небольших прудов с малюсенькими участками плодородной земли. В каждом оазисе, жил один салнитский род. Роды небыли многочисленны, из-за малых размеров оазисов, неспособных прокормить большое количество людей и животных. Часто, роды из близлежащих оазисов, враждовали, совершая друг на друга опустошительные набеги. Такая вражда, могла длиться столетиями, подпитываемая старыми, полузабытыми обидами и свежей кровью новых жертв. Земля, вода, еда и женщины, лежали в основе этой вражды. Однако когда приходило время, выступить против внешнего врага, салниты забывали все внутренние родовые распри. Тогда, далеко на юго-западе салнитской пустыни, где вершины Великих гор, склоняются пред волнами Великого океана, в замке старейшин, собирались все мужчины, способные держать в руках меч, а старейшины родов, решали, быть воине или миру.
   Когда и в шестом по счету оазисе, посещенном армией Светозара, они обнаружили только женщин, грудных детей да стариков, почти выживших из ума, Великий князь, окончательно убедился, что найдет салнитских мужчин, только в замке старейшин. И там, на самой оконечности известного ему Светлого мира, решится судьба его, Зутунга и всей Салнитии.
   Салнитские женщины, встречали вражеских солдат без тени страха. Держа на руках оборванных, грязных младенцев, они с вызовом смотрели на легионеров в полном вооружении, а на все расспросы, предпринятые имперцами и проводниками, отвечали лишь презрительным молчанием. Для этого народа, гордость и свободолюбие, стояли превыше всего, превыше жизни и смерти. Мужчины, ничтоже сумняшеся, оставляли своих жен, матерей, сестер и чад, на произвол жестокого извечного врага, а женщины, не только не роптали, но и приветствовали смелость своих мужей. Видя такую самоотрешенность, мужество и любовь к свободе, помимо воли, повелитель беричей, проникся глубоким уважением к этому дикому, кровожадному, но такому, гордому, верному себе народу. Он решил, приложить все возможные усилия, дабы избежать кровопролития. Но даже ради салнитов, он не мог оставить безнаказанным Зутунга. Наибольшее, что он мог сейчас сделать, это запретить имперцам и своим людям, чинить салнитским женщинам и детям обиды и неудобства. Ничего кроме воды, его войско из пустынных оазисов не забирало.
   А вода, требовалась, чтобы выжить в песках. Казалось, только диковинные животные востока верблюды, не замечали палящего зноя, чувствуя себя в пустыне великолепно. Если бы не они, наверное, людям пришлось бы голодать. Эти двугорбые, несуразные на вид создания, тащили на себе столько поклажи, сколько было не взвалить на трех самых выносливых лошадей или мулов, а воды в дороге, требовали вчетверо меньше. В отличие от людей, не только пивших драгоценную влагу, но и смачивавших ею свою одежду и куски белого полотна, которыми обматывали доспехи и шлемы, чтобы хоть как-то унять жар, исходящий от железа. Снять кольчуги и панцири, никто не решался, памятуя, о способностях салнитов, устраивать засады в самых неприспособленных для этого местах. Но даже, намоченная материя, высыхала быстро, облегчая страдания ненадолго. Хотя, какое-то внутренне чувство, подсказывало Великому князю - салниты не нападут. Во всяком случае, не сейчас и не посреди пустыни.
  

***

  
   Ранним утром восьмого дня скитаний по пескам, зной стоял, просто невыносимый. Оазисы, закончились еще два дня назад и лагерь для ночевки, приходилось разбивать прямо посреди песков, отыскивая место поукромней. По мнению Светозара, на его щите, как на сковороде, вполне можно было пожарить яйца для завтрака, и это, когда солнце еще только всходило над дюнами. По утверждению проводников, до берега Великого океана, оставалось чуть более одного дневного перехода, поэтому, князь собирался выступить, сегодня пораньше, чтобы добраться до замка старейшин, еще до наступления глубокой ночи. Салниты появились неожиданно. Три десятка фигур, в черных бурнусах, возникли, словно из ниоткуда. Еще пару мгновений назад, ничего кроме знойного марева, не виднелось над поверхностью песка, и вот, навстречу дозорным, идут посланцы салнитской земли. Тревожные рожки часовых возвестили просыпающемуся лагерю о появлении чужаков. Салниты, шли с открытыми ладонями, обращенными к стражникам, давая понять, что пришли с мирными намерениями. Шли спокойно, не торопясь, вовсе не опасаясь нацеленных на них копий и луков.
   Всю делегацию, без промедлений, под усиленным конвоем, провели к походному шатру Великого князя беричей. Светозар, уже ожидал их, сидя на складном стуле, не смотря на жару, облаченный в огненную кольчугу и в золотом плаще Великого княжества, прикрывающем рукоять Турлинга. По правую руку от Светозара, сидел Луквольф. Позади них, полукругом расположились телохранители Дарстейна с мечами наголо. Во всем Светлом мире ходила слава о салнитских воинах, и рисковать жизнью Великого князя, не было никакой необходимости. Вошедшим салнитам, находившийся у дверного полога дружинник, знаком приказал оставаться у входа. Сбившись гурьбой, посланники откинули повязки, предохранявшие их лица от песчаной пыли и Светозар смог увидеть, что среди них, нет ни юнцов, ни дряхлых старцев. Только зрелые мужи, в возрасте перехода от воина к мудрецу. Посланцы молчали, молчал и Великий князь, испытующе поглядывая на гостей. Наконец, стоявший первым салнит, с черным от загара лицом, сплошь покрытым старыми шрамами, и жесткими карими глазами, заговорил, и к удивлению всех, заговорил на беричском языке. Пускай не слишком правильном, но вполне понятном:
   - Да продлят боги, дни Великого князя Светозара Светлого, до скончания веков.
   - Желаю и Вам того же. - Великий князь, подметил, что салнит опустил, каких именно богов он имел в виду. - Быть может, вы хотите воды или еды с дороги? - Учтиво и вполне доброжелательно ответствовал Светозар.
   - Благодарствуем. - Беричское слово, далось говорившему с некоторым трудом. - Для салнита, ночь, проведенная в пустыне, вовсе не тягостна. Мы сыты и не испытываем мук жажды.
   - Что же... - Протянул Светозар. - Тогда перейдем к главному. С чем пожаловали, уважаемые? - Гости отказались от угощения, тем самым давая понять, что находятся во враждебных отношениях с хозяином, поэтому тон Великого князя, от доброжелательного, изменился до строго делового.
   - Я, Унгзат, старейшина рода, тотема песчаной акулы. - На шее покрытого шрамами салнита, болтался вырезанный из дерева оберег, в виде странного зверя, действительно, чем-то схожего с акулой, но при лапах с огромными когтями, вместо плавников.
   Подобные украшения, изображавшие различных животных, имелись и у остальных посланцев.
   - Со мной, старейшины еще тридцати древнейших наших родов. Мы посланы советом старейшин, узнать, за какой нуждой, князь Светозар Светлый, в компании имперских легионеров, пожаловал на наши земли? Мы не вели войны и не чинили никаких обид Великому княжеству беричей, а императрица Восточной империи Антонида, добровольно даровала нашей маленькой стране свободу. Чем мы прогневили Великого владыку? Да и что полезное, можно найти среди этих пустынных песков? - Унгзат, словно взывая к разуму Светозара, поднял руку, указывая на пустыню, освещенную лучами восходящего солнца.
   - Почтенный Унгзат. - Великий князь, сделал паузу, устало потирая виски. - Я пришел на эти земли не воевать и не за добычей. Мы везем грамоту имперского сената, подтверждающую свободу Салнитии. - Светозар внимательно наблюдал за реакцией посланцев, но, ни на одном из обветренных, обожженных солнцем, гладко выбритых лиц, не заметил он и тени эмоций. Они по-прежнему не проронили ни слова, говорил только старейшина рода тотема песчаной акулы:
   - Если это так, то мы счастливы, приветствовать Великого князя беричей вместе с его спутниками на наших землях. - Унгзат поклонился, но не слишком низко, не роняя достоинства. - Однако зачем для столь мирной миссии, столько легионеров? Для охраны Светлого князя и воздания ему должного почета, вполне достало бы и впятеро меньшего числа.
   - И все же, салниты участвовали в походе армии сердец. - Возразил Великий князь. - По крайней мере, некоторые из вас. Некромант Зутунг и его телохранители. - Светозар вопросительно смотрел на старейшину, дожидаясь подтверждения или отрицания собственных слов.
   - Воины великого Зутунга, живые мертвецы, какой с них может быть спрос?
   - С них нет, но некромант виновен. - Жестко отрезал Светозар. - Он обманом заманил в ловушку мою жену, лишил ее жизни, а потом, помогал Антониде и Роберту шантажировать меня. И вы думали, все это сойдет ему с рук? - Голос Великого князя возвысился, задрожав от гнева. - Нет, старейшина, плохо вы знаете князя Светозара. Я здесь, с воинами, дабы воздать некроманту по заслугам его. Салниты тут не причем. Выдайте мне Зутунга, закованного в цепи и я уйду с миром, а ваша земля, останется вашей до скончания веков. Клянусь.
   - Великий Зутунг, наш вождь и повелитель. - Мрачно промолвил Унгзат. - Он принес долгожданную свободу нашей родине. Неужели ты ждешь от нас черной неблагодарности к нашему благодетелю? Совет старейшин, никогда не примет такого решения!
   - Тогда война. - Коротко молвил Великий князь. - И знай, старейшина, я не оставлю камня на камне от твоей родины, о которой ты так заботишься. Убью каждого, кто воспротивится мне, но Зутунг, будет покаран.
   При этих словах, посланцы недоброжелательно загудели, а телохранители Светозара, подняли обнаженные мечи в угрожающем жесте. Унгзат, взмахом руки призвал своих спутников к молчанию и они мгновенно подчинились. Старейшина рода тотема песчаной акулы заговорил вновь. В его тоне, не осталось и капли дипломатичности:
   - У тебя много солдат, чтобы воевать с салнитами, но вас слишком мало, для войны с великим Зутунгом. - Лицо старейшины, впервые за время разговора, расплылось в хищной усмешке, обнажив молочно белые, словно у юноши, острые зубы. - Великому князю, наверняка показывали хроники последнего салнитского восстания. И он знает, на что способен наш вождь и повелитель. А ведь с вами нет фанатиков из ордена Спасителя, способных связать его магический дар.
   - Я знаком с этими хрониками. - Спокойно ответил Светозар. - И я видел Зутунга сам, так что, твои угрозы, старейшина, ни к чему. Возможно, нас и мало, для битвы с Зутунгом, но среди нас тоже есть маг. - Великий князь указал на сидящего рядом Луквольфа. - Ваш некромант, уже сталкивался с магией Острова Грез, и не смог победить ее. Моя жена, умерла, вопреки его желанию. Но глава клана боевых магов, это не лесная дева, не способная употребить свой дар для войны. Если потребуется, то мы проверим, чья волшба сильнее.
   Унгзат открыл рот, собираясь возразить, но Светозар резко оборвал его:
   - Молчи, старейшина. Наш разговор и так слишком затянулся. - Он порывистым движением, снял фибулу, скреплявшую его плащ и золотое полотнище, пало к его ногам.
   Расстегнув на груди пряжку ремня, удерживавшего ножны с Турлингом, Великий князь, снял меч, протянув его так, чтобы Унгзат со спутниками, могли хорошенько рассмотреть волшебное оружие.
   - Узнаешь это? - Один из салнитов, стоявший в самом дальнем ряду, злобно прищурил глаза, разглядывая меч, но уже в следующее мгновение вернул на чело прежнее, сумрачно-безразличное выражение. - Впрочем, ты можешь и не знать. Тогда я тебе скажу. Это Турлинг, лунный меч повелителя богов Небесного мира. Ваш некромант, отлично знает, что это за оружие. Он видел его обнаженным, так же близко, как ты сейчас. Я его хранитель. Лишь дважды, я пускал меч в дело, и оба раза, все, кто столкнулся с гневом оружия повелителя богов, остались лежать бездыханными. Лишь те, кто сражался на моей стороне, могут поведать, о неистовстве Турлинга. Первый раз, это случилось на черном кургане, во времена Великой войны, второй раз совсем недавно, когда карлики Чернобога, пытались штурмовать Пещеру Огненной колесницы. В город Черных камней, не вернулся ни один людвиг. Та же участь, ждет и салнитов, если они пожелают испытать мой гнев! - Великий князь, забросил ножны с мечом за спину. - Знай, старейшина, если вы выступите против меня, Светлый мир забудет, что на его лике существовал народ салнитов. Посему, предлагаю вам, не позднее завтрашнего утра, когда мое войско станет лагерем под замком старейшин, выдать мне Зутунга, окованного цепями. Если же нет, то да обрушиться на вас ярость Турлинга! А теперь, ступайте, расскажите о моем требовании своему народу. Время до утра у вас есть. Решайте, что вам по душе, смерть и забвение или жизнь и свобода.
   Великий князь взмахнул рукой, давая понять - аудиенция окончена. Его телохранители, вышли вперед, выставив клинки. В тягостном молчании, не смея его нарушить салнитские старейшины, покинули шатер Светозара.
  

***

   Утром другого дня, когда войско Светозара еще отдыхало после перехода, длившегося весь день и часть ночи, едва солнце пустыни развеяло сумрак над песками, рожки стоявших в охранении легионеров, заиграли сигнал "К оружию!". Дарстейн, выскочил из своего шатра, взглянуть, в чем дело и сразу же бросился с докладом к Светозару. Прямо напротив их лагеря, под замком старейшин, в полном вооружении стояла салнитская армия.
   Легионеры еще вооружались, подтягивали ремни на кирасах, нахлобучивали шлемы и подхватывали щиты, а Великий князь, уже вышел навстречу салнитам, окруженный кольцом своих телохранителей, огненных волков и сакалов. Позади них, имперцы строились в боевые порядки.
   Светозар с интересом рассматривал то, что салниты называли замком старейшин. На самом деле, никакого замка здесь не было. В нескольких сотнях шагов от Великого князя, пески заканчивались и отвесно ввысь вздымались Великие горы, тянувшиеся от Великого океана, омывавшего их с юга, до самого Дикого Севера. Прямо в теле горы, на высоте в девять, десять человеческих ростов, были вырублены лабиринты пещер, выходивших наружу в виде сети арок и окон разной конфигурации и размеров, которые и лицезрел Светозар. Но, несмотря на свою неказистость, на первый взгляд, твердыня салнитов выглядела совершенно неприступной. Пожелай они остаться внутри, никакой лунный меч не помог бы выкурить их оттуда. Пришлось бы держать многомесячную осаду, а в условиях пустыни, в отсутствии постоянных источников воды и еды, это выглядело утопией. Но салниты выбрались наружу, значит, у них имелся план.
   Утратив интерес к самому замку, Светозар перевел свое внимание на салнитскую армию. Дозорные, не видели, чтобы кто-либо спускался из замка, значит, в горах имелись тайные тропы, ведущие на равнину. Их было раза в три меньше, чем имперских легионеров. Каждый воин, среди которых встречались и совсем юные мальчики и почти что старцы, носил легкую кольчугу на голое смуглое тело, маленький круглый щит и длинный широкий меч. Остальное одеяние салнитов, составляли темные кожаные юбки. Никакой обуви, несмотря на раскаленный песок, они не носили. Не имели они и шлемов. Непокрытые, начисто выбритые головы, салниты держали прямо и гордо, без страха взирая на куда более многочисленного врага, но с места не двигались, безразлично наблюдая, как строятся легионеры. Впрочем, много времени, опытным, хорошо обученным имперцам не потребовалось. Какое-то время, две армии, в полной тишине стояли друг напротив друга. Ни те, ни другие, не спешили начать кровопролитие. Потом, ровно посредине салнитского войска, возникло какое-то движение. Воины расступились, пропуская вперед вереницу людей в черных бурнусах. Как только делегация прошла, солдаты вновь сомкнули строй. Во главе, шел уже знакомый Светозару Унгзат. С такого расстояния, Великий князь вполне мог признать его. Следом за ним, четыре человека несли широкие деревянные носилки. На носилках, лежал какой-то большой, продолговатый предмет, завернутый в темную ткань. Позади носилок, двигались остальные старейшины, посещавшие вчера ставку Светозара. Все салниты, по-прежнему были одеты в черные бурнусы, но, ни повязок на лицо, ни капюшонов они не надели. Вереница фигур в черном, двигалась медленно, выставив вперед руки, раскрытыми ладонями, обращенными к войску Светозара. Великий князь, понимая, что старейшины вернулись с посланием, пошел им навстречу в сопровождении Луквольфа и трех десятков телохранителей. Сохранять равнодушное выражение лица, ему стоило невероятных трудов. Сейчас станет ясно, клюнули ли салниты на его блеф. Обнажать Турлинг еще раз, он вовсе не собирался.
   Примерно посредине расстояния между двумя армиями, они встретились. Первым, вновь заговорил Унгзат. В это раз, он обошелся без приветствий:
   - Мы принесли тебе ответ совета старейшин, Великий князь Светозар. - Он кивнул в сторону носилок, покоившихся на плечах четырех человек.
   - Я не просил ничего мне приносить. - Жестко отрезал Светозар. - Я требовал привести некроманта в оковах. А поскольку вы этого не сделали, будет война.
   - Сначала взгляни на то, что мы тебе принесли. - Спокойно ответил Унгзат. - После, сам решишь.
   Светозар вместе со старейшиной приблизились к носилкам. Унгзат, откинув черную ткань, отошел, давая Великому князю, возможность осмотреть ношу. То, что предстало пред взором Светозара, он никак не ожидал увидеть. На носилках, лежало бездыханное тело Зутунга. Это лицо, искаженное дикой ухмылкой, запечатлелось в его памяти навечно. Оно приходило ему в тяжких ночных сновидениях, оно преследовало его днем наяву, не давая покоя, не позволяя ни на секунду забыть о мести. Сейчас, смуглое, с резкими, словно вырезанными острым резцом чертами, лицо некроманта, выражало полный покой. Веки, над горевшими некогда яростным пламенем черными глазами, навеки сомкнулись. Великий князь, с усилием оторвал взгляд от тела Зутунга:
   - Он мертв?
   - Великий Зутунг, повелитель салнитов, пожертвовал собой. - Глухо промолвил Унгзат. - Он обменял свою жизнь, на жизнь и свободу нашего народа. Душа его вечно прибудет в чертогах могучего Леда, пируя в обществе героев прошлого. Велика его жертва. Никогда салниты не забудут ее. - Помолчав несколько мгновений, он обратился к Светозару. - Считает ли Великий князь беричей исполненными его условия?
   До Светозара не сразу дошел смысл вопроса старейшины. Он снова смотрел на тело некроманта, а перед его мысленным взором, стояло видение из недавнего прошлого. Точно так же, он смотрел на лежавшую в гробу Антониду, и сейчас, глядя на безжизненное лицо Зутунга, как и тогда, он чувствовал только полную пустоту внутри. Ни радости, ни удовлетворения, труп последнего врага ему не принес, как не принесли их все предыдущие свершения. Салниту пришлось во второй раз задать свой вопрос, прежде чем Светозар смог на него ответить.
   - Да, старейшина, вы выполнили мое условие. Теперь народ салнитов свободен. Вы можете ничего не опасаться.
   - Постой, - Приблизившийся к Великому князю Луквольф, тронул его за руку. - Я взгляну на тело. - Несколько мгновений, он просто наблюдал, потом поднял веки Зутунга, заглянул в закатившиеся глаза некроманта, пощупал шейную артерию и наконец, удовлетворился. - Если ты уверен, что это Зутунг, то некромант мертв.
   Светозар махнул старейшине и тот прикрыл лицо Зутунга материей.
   - Это Зутунг. - Успокаивающе кивнул он огненному волку. - Можете похоронить его. Он перестал быть моим врагом. - Эти слова, Великий князь произнес так тихо, чтобы расслышал только Унгзат.
   Со смертью некроманта, к Великому князю пришла необъяснимая апатия. Война кончилась, больше не нужно куда-то спешить, кого-то спасать, что-то восстанавливать. Хотелось просто сесть и не двигаться с места. Жажда жизни, словно песок пустыни сквозь расставленные пальцы вытекла из него. Он медленно развернулся, дал знак своим телохранителям и, сгорбившись, побрел в сторону имперских легионеров. Потом, словно спохватившись, обернулся и бросил:
   - Прощай, старейшина.
   Унгзат только слегка кивнул в ответ.
  

***

   Зутунг, смотрел в спину, удалявшемуся Светозару, стоя среди старейшин, вышедших навстречу Великому князю. Смотрел с легкой улыбкой, без злобы и ненависти. Его чувство, по отношению к беричу, можно было скорее назвать сожалением, или сочувствием. Но вместе с тем, он испытывал и торжество. Несмотря на присутствие мага с Острова Грез, ему, Зутунгу Салнитскому, удалось обмануть Светозара. Оказалось не так уж трудно, выдать труп, с иллюзией его лица, за него самого. Берич так ничему и не научился. Приятно иметь дело с такими людьми. Правда, одному из старейшин, пришлось добровольно пожертвовать своей жизнью, ради некроманта, но если хорошенько подумать, разве велика такая плата, за спасение великого Зутунга, спасителя и повелителя Салнитии? Конечно же, нет. Это не первая и не последняя жертва салнитского народа во имя того, кто приведет его к величию! Сколько их еще будет, больших и малых, потом и не упомнишь. Так думал Зутунг.
   А когда пыль, поднятая удаляющейся армией Великого князя, стала оседать, он со своими людьми отправился в замок старейшин. Как и Светозару, ему больше некуда было торопиться. Теперь он собирался действовать медленно и осторожно, по крупицам собирая знания и создавая план. План, конечной целью которого, станет овладение лунным мечом Тура.
  
  
  
  
  

Глава 8: МИРОЛИНА

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Дни, для Миролины и Валерия, тянулись нескончаемо долго, а ночи, казалось, пролетали в мгновение ока. Днем, регенту приходилось заниматься государственными делами, коих за времена правления Антониды накопилось немало, а юный император Реценс, конечно же, еще не мог в них ничего понимать. Ему только предстояло стать своим в чуждой стране и Валерий, прилагал максимум усилий, чтобы облегчить мальчику это привыкание. Иногда, лесная дева посещала Миробора во дворце, и тогда они могли видеться с Валерием, но такие встречи, скорее мучили влюбленных, чем приносили облегчение от страданий. Обычно же, Миролина, в сопровождении охраны, приставленной к ней Валерием, для безопасности, бродила по городу, безразлично разглядывая его красоты, или ездила к берегу моря Чар, в тщетной попытке убить время в ожидании наступления вечера. Зато краткими летними ночами, они владели безраздельно. Только эти мимолетные часы счастья, и были для них настоящей жизнью. Все остальное, и прошлое и грядущее и даже настоящее, словно переместилось в иной, безрадостный, серый мир, где они только существовали телесно, но не жили.
   Так проходили сутки за сутками, в томительном ожидании и блаженстве экстаза, пока не прискакал посланец от Светозара, с известием о благополучном окончании его миссии и скором возвращении в Кесориполис. И тут время, будто норовистая лошадь, то трусившее шагом, то переходившее на быструю рысь, вдруг сорвалось в сумасшедший, неуправляемый галоп. Дни и ночи смешались в этой неудержимой скачке, закрутив водоворот, выбраться из которого, тому, кто в него угодил, не имелось ровно никакой возможности. Все время до этого, Валерий и Миролина, по молчаливому соглашению, не говорили о том, что будет "после". Не нарушили они этого соглашения и теперь. Только бросились в объятия страсти безраздельно, с отчаяньем обреченных, забыв о делах, приличиях, долге и вообще обо всем. Едва гонец покинул дворец, как влюбленная пара, последовала его примеру. Валерий запретил телохранителям сопровождать их. Оставалось еще несколько суток счастья, и он не собирался упускать хотя бы одно маленькое, незначительное мгновение. Сейчас им не нужны ни дворцы, ни дома с роскошной мебелью и толпами слуг, не нужны шумные, кричащие города с их искусами. Они мчались верхом туда, где сады, напоенные дурманящим ароматом жизни, подступают к самому берегу усталого, древнего моря, где теплый, прибой, ласкает раскаленный под солнцем песок, а могучие горы, опускают свои натруженные подножия прямо в лазурную воду. Никто не смог бы их там отыскать. Никто и никогда, не пожелай они того сами. Эта иллюзия возможности выбора, придала их безнадежной любви, еще больше страсти и обреченности.
   Лишь утром третьего дня, когда неизбежность возвращения стала между ними, словно гранитная стена, разделяя не расстоянием, а своей неумолимой, безразличной несокрушимостью, они произнесли первые слова. И слова эти, будто клинья, вбиваемые умелым каменщиком в едва различимые трещинки монолита, рушили их иллюзорный, волшебный мирок, беспощадно и безвозвратно.
   Когда Валерий вышел из моря, мокрый, нагой и беззащитный, взгляд Миролины с которым он столкнулся, перестал быть тем, что он привык видеть в эти дни. Вместо открытости и безусловной любви, он нашел в глазах любимой какую-то странную, не здешнюю печаль и понял, что утратил ее навечно. Она еще была совсем рядом, он мог прикоснуться к ней пальцами, ощутить тепло ее гладкой кожи, возможно даже обнять, прижать к себе сильными руками, но вместе с этим, лесная дева находилась уже так далеко, что он и представить не мог, как там оказаться ему самому. Сердце тоскливо сжалось, предчувствуя невыносимую муку расставания, но регент сделал над собой усилие, не показав Миролине своей боли. Не для себя, для нее. Он знал, любимая страдает не меньше. И не было грозы, небо не метало молнии в землю и море, не лило с высоты слезы дождя. Наоборот, радостно светило солнце, в садах неподалеку, пели райские птицы, а волны лениво набегали на разморенный зноем берег. Все происходило буднично, просто. И от этого становилось еще тоскливее и страшнее.
   Он, молча, прошел мимо, поднял свою тунику и одел прямо на мокрое тело. Обернулся. Она стояла уже одетая, держа под уздцы их лошадей. Вороного, урских кровей свирепого жеребца регента и белую, словно пена волн моря Чар, спокойную кобылу лесной девы.
   - Нам пора. - Тихо, но твердо промолвила Миролина.
   Он, все так же молча, принял у нее повод, вскочил в седло, тронув коня шагом. Спустя мгновение, Миролина догнала его, и они медленно поехали бок обок в сторону Кесориполиса. Города, что соединил их сердца, а вскоре, разобьет, разлучив их навсегда.

***

   Отряд легионеров дворцовой охраны, посланный на их поиски принцепсом сената, встретил Миролину с Валерием на половине пути от столицы. Три десятка всадников в пропыленных алых плащах, на взмыленных лошадях, во главе с встревоженным центурионом. Регент узнал командира воинов. Загорелое лицо, коротко стриженные полуседые волосы и тонкая линия жестких, поджатых губ. Центурион Дисинтий, был среди тех легионеров первого легиона, что дежурили в императорском дворце в ту самую ночь, когда они с Антонидой и Зутунгом свергли Клемента.
   - С Вами все в порядке, мой господин? - Голос центуриона звучал глухо от неподдельного волнения.
   - Все хорошо, Дисинтий. Все хорошо. - Тихо, почти шепотом ответил Валерий.
   - Нас послал принцепс Кезон Деций, на Ваши поиски. - Уже спокойнее сказал Дисинтий.
   - Что же. - Рассеяно промолвил регент. - Вы исполнили свой долг. Можете возвращаться в город.
   - Принцепс велен нам, найти Вас и доставить в императорский дворец, мой господин. - Словно извиняясь, но в то же время твердо возразил центурион.
   Валерию было все равно, и спорить со старым солдатом он не стал. Их с Миролиной мирок, уже окончательно разрушился, соприкоснувшись с реальностью, представшей перед ними в виде легионеров присланных из Кесориполиса. Так зачем же цепляться за руины? Да и воля, словно покинула его. Регент только кивнул Дисинтию и тронул шагом своего жеребца. Миролина, за время его разговора с центурионом, не проронившая ни слова, двинулась следом. По знаку командира, солдаты окружили влюбленных широким кольцом, таким образом, чтобы не слишком докучать регенту и его спутнице своим присутствием. За что Валерий, был весьма признателен Дисинтию.
   Так они проехали около часа, в полнейшей тишине, нарушаемой только стуком подков по утоптанной кесориполисской дороге. А на исходе часа, Миролина произнесла фразу, взорвавшую мир вокруг регента, погасившую солнце в небесах, обрушив на него беспросветную тьму отчаянья и бессилия:
   - У нас будет ребенок. - И после краткого молчания добавила. - Девочка.
   Валерий отвернулся от лесной девы, закусив губу до крови. Знание, что любимая носит под сердцем его дочь, а он, скорее всего, не сможет никогда увидеть ее, доставляло ему невыносимую муку.
   - Я назову ее Валерией. - Это были последние слова, которые он услышал от Миролины до самого Кесориполиса.
   А уже в городе, и на него, и на нее, навалились собственные заботы, закружили их в круговороте суеты, разделили и оставили в одиночестве.
  

***

   Армия Светозара, возвратилась из Салнитии в столицу Восточной империи, за день, до того, как Дисинтий встретил Валерия с Миролиной на кесориполисском тракте. Когда Великий князь, узнал об исчезновении дочери и регента, он немедленно связался в Кезоном Децием, потребовав личной встречи. Результатом этой встречи и явилась отправка легионеров Дисинтия на поиски влюбленной пары. Когда же, оба вернулись в город, обеспокоенный Светозар немедленно призвал к себе Миролину. Лесная дева, явилась в покои отведенные отцу в императорском дворце, как была в дорожной одежде, даже не омыв пыль с лица и рук. Великому князю, хватило одного единственного взгляда на дочь, чтобы понять, как он был слеп раньше, не замечая ее чувств к Валерию. Весь гнев, вызванный в нем беспокойством за безопасность Миролины, схлынул в мгновение ока, сменившись острой, почти болезненной жалостью к дочери. Кому, как ни ему было знать, каково это, любить, без надежды. И в былые времена, когда у него, человека, практически не было шансов получить руку княжны из рода лесных дев, и теперь, когда ее уже нет среди живых. Резкая отповедь, уже готовая сорваться с его губ, сама собой растаяла, превратившись в простой вопрос:
   - Ты любишь его, девочка?
   - Люблю, отец, но это ничего не меняет. - Миролина говорила ровно, но внимательный отцовский глаз, находил на ее лице достаточно отражений внутренней душевной муки. - Я возвращаюсь на Остров Грез, а ему туда нет хода.
   - Боишься повторения нашей с матерью судьбы? - Неожиданно спросил Светозар.
   Миролина промолчала, но Великому князю, ее молчание сказало больше чем все слова на свете.
   - Боишься. - Уже утвердительно повторил он, тяжко вздохнув. - Я тоже боялся... И она боялась. Но мы боролись и победили. Несмотря ни на что, наша любовь, живет, продолжаясь в тебе и Творимире. Мои враги, воспользовались тем, что было мне дорого, лишили меня Ладалины, но им никогда не было под силу убить нашу любовь, заставить нас отказать от нее. А ты, сама хочешь убить свою любовь - самое дорогое, что есть у человека. - Светозар говорил мягко, но вместе с тем укоризненно.
   - У человека. А я не человек. - В глазах Миролины стояли слезы. - Я лесная дева. Лучше я убью любовь, чем моя любовь, убьет того, кого я люблю.
   - Удивительные у нас с Ладалиной дети. - Великий князь, отошел к окну, одернул занавесь и взглянул на двор. - Ни ты, ни Творимир, не несете в себе всех черт ни человеческой расы, ни жителей благословенного острова. Вы другие. Не такие как мы - люди, но и со средними детьми Тура и дочерьми Ипабога, у вас не намного больше сходства. - Он стоял спиной к Миролине и говорил, не глядя на дочь. - Не знаю, к добру то, или к худу, но это так. И тебе, и брату, еще предстоит пройти через непонимание тех, с кем вам предстоит жить. Вижу - чужды вы и людям и Острову Грез. И помочь бы рад, да не ведаю, как и чем. - Светозар резко обернулся. - Видать, самим вам придется со Светлым миром разбираться. Не обессудьте уж.
   Лесная дева, порывисто бросилась к отцу, обняла, спрятала лицо на его могучей, обтянутой кольчугой груди. Слезы, вечные спутники печали, предвестники облегчения, сами собой полились из ее ясных глаз безудержными потоками, заливая сталь доспеха. А Великий князь, словно пораженный нежданной немотой, воздев глаза к небу, возносил молчаливую молитву всем богам Небесного мира, с просьбой сохранить, оборонить его чад. Он опустил мозолистую длань воина, на голову своей любимой девочки и ласково, едва касаясь ее шелковистых, коротко стриженых волос, гладил, гладил ее, не в силах остановиться. Так и стояли они, отец и дочь, уже отделенные друг от друга не расстоянием, но силой куда более непреодолимой - долгом, пока наконец, Светозар не нашел в себе силы оторваться от Миролины и сдерживая дрожь в голосе тихо произнести:
   - Ступай, девочка. Пора нам всем в дорогу сбираться.
  

***

  
   Но прошло еще без малого три дня, прежде чем Великий князь, во главе своей дружины, взошел на борт "Памяти" под всеми парусами, взявшей курс к западной оконечности Острова Грез. Большинство жителей Восточной империи, испытали огромное облегчение, когда этот северный властитель со своим страшным волшебным мечом, покинул их берега. Радовались простые люди, радовались сенаторы, радовались служители церкви Спасителя. Только два человека, во всем огромном, великом Кесориполисе, печалились об отплытии беричей. Маленький мальчик в императорской порфире, в роскошных покоях своего дворца, да зрелый муж, закаленный в битвах, тоскливым взглядом провожавший гексеру, увозившую прочь его разбитое сердце. Он искал глазами силуэт девушки на палубе гигантского корабля, но Миролина спустилась в каюту и не выходили оттуда до тех пор, пока через несколько дней, ее не позвал к себе Светозар, объявить, что Прибрежные воды Острова Грез, всего лишь, в нескольких часах плавания.
  

***

  
   Огромная гексера, мерно покачивалась на легких волнах, медленно поворачивалась вокруг своей оси. Оба паруса величественного корабля спустили, а все шесть ярусов весел подняли на палубы. Солнце еще играло своими яркими лучами на рябой поверхности моря, но наступающая осень, уже давала знать о себе подступающими холодами. Яркий рыжий шар, теперь не столько грел, сколько просто светил.
   С палубы "Памяти", Светозар наблюдал за солнечными зайчиками, убегающими вдаль от судна. Там, куда они бежали, всего в каких-нибудь двух полетах стрелы, открывалось совсем другое море. Лазурная водяная гладь, нарушалась лишь легкими дуновениями теплого ветерка, солнце на бездонном голубом небе, светило ярко, да жарко, а над всем этим, царил вечный весенний радостный день. Великий князь знал это, хотя и не мог проникнуть взором за зачарованную завесу Прибрежных вод Острова Грез.
   О появлении на верхней палубе Миролины, Светозар догадался по негромкому ропоту огненных волков, собравшихся здесь же, во главе с Луквольфом, чтобы проводить ту, что была их предводителем. Проводить домой, на Остров Грез, который для них самих, теперь был потерян навеки. И особенно, они это чувствовали тут, в нескольких сотнях шагов от Прибрежных вод своей родины. Великий князь обернулся, бросив взор на дочь. Миролина, уверенно шагала ему навстречу, облаченная в кольчугу и зеленый плащ воина острова. На левом боку буднично покачивался полуторный меч-бастард. Еще раз, оглядев с ног до головы ее ладную, стройную фигуру, Великий князь, ободряюще улыбнулся дочери:
   - Пришло время прощаться, девочка. - Его улыбка стала грустной. - Отговаривать тебя не стану. Знаю - уговоры не помогут. - Миролина коротко кивнула. - Ступай, родина ждет тебя. Передай князю Игвольфу и его семье, мой искренний привет и сожаления, о том, что мы расстались в ссоре. Всевидящая Доля знает, я не желал того. Пусть простит меня и за то, что даю приют огненным волкам, попросившим меня об этом, и не гневается за то ни на них, ни на меня. Если это, конечно в его силах.
   - Я передам, отец.
   - Ну, ступай, ступай, лодку уже спустили.
   Светозар не стал обнимать дочь, боясь, не выдержать такого прощания и заплакать. Миролина поняла это и отвернулась к огненным волкам, стоявшим неподалеку:
   - Воины братства. Я называю вас так, в последний раз. Все мы, дали клятву на верность нашему воинскому братству и все сдержали ее. Правда, не все дожили до этого мига, но таков путь воина. Сегодня, я покидаю братство. Благодарю каждого из вас, за услугу, оказанную мне и дому моего отца. Никто из вас, не посрамил зеленого плаща, который он носит. Для меня было и останется большой честью сражаться бок обок с вами. Прощайте. - Лесная дева, поочередно обнялась с каждым огненным волком. Последним стоял Луквольф. В свою очередь, обняв ее, он шепнул ей на ухо:
   - Прощай, дева-воительница. Ты думаешь, домой возвращаешься, а найдешь там темницу. Я знаю Игвольфа, он не простит своего позора. Рад бы ошибиться, но... Попадешь в беду, дай знать. Я приду на помощь.
   - Спасибо, старый друг. - Миролина поцеловала мага в щеку и решительно двинулась к борту. Поджидавшие ее моряки, усадили лесную деву в специальную люльку и спустили на веревках, в лодку, причаленную у борта. Оказавшись в суденышке, Миролина оттолкнулась от гексеры и села на весла. Ей предстоял совсем не долгий путь.
   Когда лодка с одинокой фигуркой неожиданно исчезла, пересекши невидимую черту, Светозар устало провел рукой по лицу и обернулся к огненным волкам. Встретив понимающий, сочувственный взгляд Луквольфа, он отвернулся. Великий князь, не искал ни понимания, ни сочувствия. Сейчас он не нуждался ни в том, ни в другом. Он сделал знак Дарстейну подойти и распорядился:
   - Вели капитану спускать весла на воду и ставить паруса. В Дивоморск идем.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 9: ИГВОЛЬФ

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Лодка на мгновение, будто бы замедлила свой бег, а потом, вновь рванувшись вперед, очутилась в Прибрежных водах Острова Грез. Ранее, Миролине, уже покидавшей волшебный остров, приходилось видеть чудесные перемены, происходивших при прохождении волшебной завесы, отделявшей зачарованные воды, от обычных вод моря Чар, поэтому она нисколько не удивилась яркому весеннему дню, сменившему легкую прохладу осени. И тут же, вместо бесконечных волн, на горизонте показались знакомые очертания родины огненных волков и лесных дев, мирно дремлющей под сенью густых, древних лесов. А еще через мгновение, на почти идеально гладкой поверхности моря, появились белые, быстро приближающиеся буруны - морские люди, хранители Прибрежных вод, спешили исполнить свой долг. Миролина не успела сосчитать и до десяти, как два десятка хранителей, окружили ее суденышко, принявшись неспешно описывать широкие концентрические круги вокруг него. От общей группы, отделилась одна фигура и подплыла к самому борту. Высунувшись из воды по самый пояс, Хаби приветствовал лесную деву:
   - Добро пожаловать домой, княжна Миролина!
   - Здравствуй, Хаби. - Улыбнулась девушка. Ей было весьма любопытно, как это предводитель морских людей может так возвышаться над волнами, но толща вод, скрывала движения его акульего хвоста, а пристально разглядывать или пущего того спросить Хаби, она не решалась, опасаясь обидеть Верховного Хранителя Прибрежных вод. Заметив легкое замешательство Миролины, Хаби, оскалил свои молочно белые, острые зубы в подобие улыбки:
   - Правь свой челн за мной и моими сородичами, княжна. Мы проведем тебя через рифы Прибрежных вод в целости и сохранности.
   Неожиданно хранитель выпрыгнул из моря, взмыл в воздух на два своих роста, и трижды обернувшись вокруг себя, гладко, без брызг, вошел в воду. Вынырнул Хаби, уже в нескольких полетах стрелы от лодки, весело махнул удивленной Миролине рукой. Мол, давай, не зевай, следуй за мной. Лесная дева, вернулась на весла, чтобы в сопровождении остальных морских людей, направиться к причалам Западной Гавани Острова Грез.
  

***

   Комендант Западной Гавани Владвольф, встретил Миролину не в пример Хаби менее приветливо. На вполне юном лице старого воина, явственно читалась озабоченность. Словно огненному волку предстояло выполнить нечто, не слишком приходившееся ему по нраву. Лесная дева, сразу это заметила и где-то внутри, у нее зародился пока еще маленький, почти незаметный, но очень неприятный червячок беспокойства. Комендант еще более заметно занервничал, когда Миролина попросила дать ей коня, для дороги в Туроград. Теперь отделаться общими фразами он не мог. Пришлось говорить с дочерью Светозара прямо:
   - Миролина... Тебе придется повести некоторое время в Западной Гавани, у меня в гостях. - Нерешительно начал он.
   - Почему? - Хотя она готовилась к такому повороту событий, все же, Миролина желала знать всю правду до конца.
   - Когда ты, со своими спутниками бежала с Острова Грез, - Владвольф, сделал особый упор, на слово бежала, - князь Игвольф, строго приказал, буде кто из беглецов вернется на остров, задерживать его, упреждая о том князя. Так что, не обессудь, княжна, придется тебе отведать нашего солдатского гостеприимства. Да ты не беспокойся. - Поспешно добавил огненный волк, заметив, как побледнело от гнева лицо Миролины. - Недолго тебе у нас обретаться. Я, как только весть о твоем прибытии получил, сразу посланца в Туроград отправил, как князь велел. Так что, ответ скоро будет. - Уже гораздо менее уверенно закончил комендант.
   Миролина, молча, отвернулась от Владвольфа, давая понять - говорить им больше не о чем. Комендант вздохнул, его самого не слишком-то прельщала роль тюремщика, и крикнул дружинника. Появившемуся в дверях воину, Владвольф строго приказал:
   - Отведите княжне Миролине комнату, да не в воинских казармах, а неподалеку от моих покоев. Да двух дружинников к дверям приставь. - Уже виновато закончил он. Несмотря на свое нежелание быть тюремщиком, Владвольф вовсе не собирался навлекать на себя гнев князя Игвольфа. Воин поклонился Миролине, жестом предложив следовать за ним. Лесная дева, вышла от Владвольфа, не попрощавшись и даже не взглянув в его сторону.
  

***

   Посланцы Игвольфа, прискакали в Западную гавань, глухой ночью третьего дня по прибытии Миролины. Несмотря на позднее время, они именем князя потребовали разбудить Владвольфа и провести их в покои, отведенные беглянке. Лесная дева, услышала шум шагов и звон оружия, до того, как комендант постучал в ее дверь.
   - Вставай, княжна. - Громко позвал Владвольф. - Приехали за тобой.
   Миролине, понадобилось всего несколько минут, чтобы одеться и набросить плащ, поверх кольчуги. Потом она отворила дверь и отошла в сторону, пропуская дружинников Игвольфа. Яркий свет смоляных факелов, озарил маленькую комнатку и стоящую у ложа Миролину, вопросительно взирающую на вошедших воинов. Все посланные за Миролиной огненные волки, принадлежали к клану Игвольфа, носили на сюрко, герб княжеского дома - оскаленную волчью пасть - и, не смотря на обманчиво юную внешность, служили еще отцу нынешнего князя Острова Грез, Борвольфу.
   Командир отряда, подошел к лесной деве, без слов расстегнул фибулу, крепившую зеленый плащ воина острова на ее плечах и резко сдернул его. От неожиданности, Миролина шагнула назад, а Владвольф неодобрительно посмотрел на дружинника. Заметив его взгляд, воин сурово заметил, не обращаясь ни к кому конкретно и ко всем сразу:
   - Негоже лесной деве, плащ воина носить. Их дело, в священных рощах хвалы Туру вседержителю и отцу их Ипабогу петь.
   Бросив плащ ближнему огненному волку, он двинулся к двери, дав знак своим воинам. Дружинники окружили Миролину плотным кольцом, а один из них, легонько подтолкнул ее к выходу.
  

***

   За весь путь до Турограда, Миролина ни разу не попыталась заговорить со своими стражами, прекрасно осознавая всю бесполезность такой затеи. Воины, носившие герб княжеского дома, были преданы Игвольфу до мозга костей. Те же, в свою очередь, тоже хранили молчание, даже между собой переговариваясь только в случае особой необходимости.
   По прибытии в столицу, княжну незамедлительно провели во дворец владык, но не по самому городу, а по скрытым подземным галереям, из чего она сделала вывод - дядя не желал, чтобы кто-либо узнал о ее возвращении. Во дворце, Миролину поместили в одну из живых комнат и приставили четверых стражей.
  

***

  
   Сам Игвольф, явился к племяннице только на пятый день ее заточения. Князь Острова Грез, решительно вошел в комнату. Вместо доспехов, он надел просторный, ниже колен, зеленый, изукрашенный искусным золотым шитьем кафтан с длинными рукавами. Впрочем, он, скорее всего, скрывал тонкую, но прочную кольчугу, с которой по традиции, владыки благословенного острова не расставались никогда. Из оружия на широком кожаном ремне, болтался только длинный прямой кинжал в богато украшенных ножнах. Короткие волосы венчал золотой княжеский обруч.
   Несмотря на его гневливый вид, лесная дева подметила в дяде и некоторую неуверенность, однако на сей счет вовсе не обольщалась. К тому же, он жестоко оскорбил ее, несправедливо лишив заслуженного великими трудами зеленого плаща воина острова. Игвольф приблизился к девушке вплотную и долго выжидательно смотрел ей в глаза. Миролина взора не отвернула, но и не заговорила, что сильно не понравилось князю.
   - Здравствуй, Миролина. - Сурово выдавил он наконец, но лесная дева, продолжала хранить молчание. - Ты не желаешь поприветствовать князя Острова Грез и своего дядю? - Брови огненного волка изогнулись в удивлении.
   - Ты пришел как дядя или как тюремщик? - Голос Миролины звучал ровно, лесная дева ни чем не выдавала своего волнения, еще сильнее раздражая Игвольфа.
   - Сядь. - Он указал племяннице на живой стул, росший прямо у ложа, оставив без ответа ее язвительный вопрос.
   - Узнику, пристало стоять в обществе своего тюремщика. - Упрямо ответила Миролина.
   Красивое, внешне молодое лицо князя побагровело от едва сдерживаемого гнева. Он заговорил быстро и зло:
   - Я пришел к тебе поговорить по хорошему, да видно ты хорошего-то, не достойна. Что ж, будь по-твоему. Кончились разговоры-уговоры. Зеленый плащ воина ты более не наденешь. На то моя воля. Завтра, рано утром, отправишься в священную рощу Ипабога к Люболине. А чтобы глупости разные тебе в голову не лезли, с тобой десятка два моих дружинников поедет. В священную рощу лесных дев им хода нет, но и тебе выйти из нее без моего разрешения они не позволят. - Игвольф внимательно смотрел на Миролину, ожидая ее реакции, но девушка стойко выдержала его тяжелый взор, не отведя глаз. - Ну, ну. - Недобро усмехнулся князь. - Я подожду, пока ты образумишься. Время у нас есть.
   - Вряд ли, у тебя есть столько времени, дядя. - С легкой улыбкой ответила Миролина.
   Эта улыбка, далась ей непросто, но она, все же, выдавила ее из себя, стремясь не выказать отчаянья, вызванного решением князя:
   - Я думала, домой возвращаюсь, а попала в тюрьму. Правы были воины моего братства, что не понадеялись на твою справедливость. Зря я Луквольфа не послушала.
   Намек на огненных волков, не пожелавших вернуться на Остров Грез, окончательно вывел Игвольфа из себя. Он снова побагровел, в ярости возвысив голос:
   - Строптивица! Ты смеешь говорить мне об этих изменниках да еще намекать на их правоту! Все они, предали свои клятвы в верности Острову Грез и если вернуться, то их, все равно ждет позорное изгнание. А имя Луквольфа, я вообще запретил упоминать в моем присутствии. Тебя, по совести, я тоже должен был бы подвергнуть изгнанию. Но ты, ты лесная дева, не воин. - Князь дышал тяжело и часто, словно после быстрого бега.
   - Я, воин острова. Этой чести я удостоилась не от тебя, и не тебе ее отнимать у меня. - Упрямо выговорила Миролина.
   - Ну, хорошо. - Игвольф не ответил на фразу племянницы. - Ты сама избрала свою судьбу. Ты никогда не покинешь священную рощу Ипабога. Клянусь в этом, именем Тура вседержителя. - Высказав свою угрозу, Игвольф удалился, оставив племянницу размышлять над услышанным.
  

***

   Ранним утром другого дня, проведшую бессонную ночь Миролину, воины из клана Игвольфа, увезли в священную рощу Ипабога. Ее бабушка, Люболина, встретила внучку на опушке леса, с рук на руки, приняв ее у дружинников. Легким взмахом руки, она отпустила огненных волков, давая им понять - воля князя исполнена и их присутствие более не желательно. Когда дружинники удалились, она ласково обняла Миролину за плечи и повела вглубь рощи, шепча ей на ухо слова утешения и ободрения. Но юная лесная дева, словно не слышала ничего. На лице ее, застыла каменная маска усталости и безразличия. Только внутренним взором, она пыталась дотянуться до маленькой искорки жизни, зарождающейся у нее внутри:
   - Прости меня, Валерия. Мы обе теперь пленницы. И ты Валерий прости. Прости, любимый...
   Даже Люболине, не решилась Миролина рассказать о том, что ждет ребенка, и что дочь будет рождена от человека. Она верила своей бабушке и любила ее, но рисковать жизнью еще не родившейся девочки не решилась. После того, что сделал с ней Игвольф, лесная дева готовилась только к самому худшему.

Глава 10: СВЕТОЗАР

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Выпавшие довольно рано обильные снега, уже давным-давно укутали улицы Берева, крыши его высоких вновь отстроенных домов, замков и храмов пышным, сверкающим одеялом, когда Светозар Светлый со своей дружиной, наконец, возвратился в столицу. Путь, от Дивоморска до Берева, обычно совершаемый за семь, много десять дней, Великий князь проделал едва ли не за два месяца. Он ехал медленно, по дороге заглядывая чуть не в каждое село и веску, встречающиеся на пути, словно стараясь сохранить их в памяти на долгие годы.
   Еще слишком мало времени прошло после окончания войны. Многие поселения, так и стояли разрушенные или заброшенные, поскольку их население было истреблено или угнано в рабство. Некому стало на коренных беричских землях обустраивать пришедшее в упадок хозяйство. Не год и не два будет аукаться беричам поход сердценосного воинства. Но Светозар смотрел на это запустение уже довольно отстранено. Скорее как нечаянный наблюдатель в чужой стране, чем как повелитель этих земель. Он принял решение и уже почти не принадлежал этому простому, так любимому им миру. Заботы землепашцев, хлеборобов, рыбаков, углежогов, бортников и лесорубов, волновавшие его ранее, более всего, теперь не стали менее зримы. Просто они уже не могли вызвать в его душе того, былого отклика. Да и понимал Великий князь, что возможно в последний раз он сталкивается с ними. В будущей его жизни, нет им места, нет времени.
   Однако всякому путешествию, рано или поздно, а приходит конец. Кони дружинников, утопая в снегу по самое брюхо (снегопады не прекращались уже третью неделю, и даже великокняжеская дорога оставалась не тореной), сделали последние тяжкие шаги, выскочив на широкую расчищенную площадку перед южными воротами Великого Берева. В городе конечно уже знали о возвращении Светозара. Гонцы давным-давно известили о его возвращении и Творимира и его советников, Трувора с Мечиславом. Все трое, несмотря на лютый мороз, вышли встречать Великого князя за ворота столицы. Вместе с княжичем, воспитателями и их дружиной, за стену повывалил и простой люд, поглазеть на князя, возвратившегося из дальних стран, да еще раз порадоваться победе. Не много нынче праздников да развлечений, как упустить такой случай, пусть хоть ноги к земле примерзают, а все одно, радость велика, греет сердце, не дает грустить, думать о сгинувших родственниках и друзьях.
   Не хотел Светозар такой встречи. Не радостно у него на душе, тревожно. А делать нечего. Все ж таки, он покуда Великий князь. Негоже обижать невниманием подданных своих, тем паче, не много их у него осталось. А у него ли, у сына ли, то дума другая. Улыбается Светлый князь, кивает всем. Кто мог поближе протолкнуться, стремени его коснуться норовит, он телохранителям велел не трогать таких. Бабы, детей малых поднимают, благословения для них просят, словно у волхва, он ребятишек по головкам гладит, глядит не строго, шепчет слова молитвы Туру, Макоше да Доле, за чад беричских.
   Так и подъехали к Творимиру с Трувором и Мечиславом. Забыв про почести и приветствия, скользнул Светозар с седла наземь, обнял сына крепко, в глаза заглянул. Не просто по-отцовски, как там чадо, здорово ли? А так, словно будущее отрока прозреть хотел. Каким станешь ты, Великий князь Творимир? Кому страну и наследие предков в руки отдаю? Да не видно в глазах княжича ничего. Не беричские глаза у сына, волка огненного. Знает отец, что то, вид один, а все одно, боязно за судьбу отчины, да и сына жаль. Тяжко будет ему беричей на свой бок клонить. Он хоть только видом огненный волк, да простым людям-то разве втолкуешь? А силой беричей в руке держать, виданное ли дело? Но разве есть у него выбор? Нет. Так и думать нечего. Отпустил отец сыновний взгляд, на вспоможителей своих глянул одобрительно. Молодцы мол, Трувор с Мечиславом, уберегли наследника, молодцы...
   Теперь уж все в седла вернулись, да в Великокняжеские палаты отправились. Там тепло, огонь, баня, да стол богатый на снедь и питье. Там, хоть на время, можно оставить заботы о будущем и настоящем. Побыть в кругу любимых и близких людей. Забыться перед делом, которое предстояло свершить.
  

***

   Когда Светозар, собрав своих близких, объявил, о решении передать Великокняжеский трон сыну, поначалу никто не смог и слова вымолвить, таким невероятным показалось всем заявление Великого князя. Он правил уже два с лишком десятка лет и казалось, так будет продолжаться вечно. И уж конечно не теперь уступать ему престол, когда одержана очередная великая победа, все враги лежат пред ним ниц, а беричский орел, вновь гордо расправил крылья над большей частью Светлого мира. Но слово было сказано. Светозар тяжко поднялся со своего золотого трона, предупредив тем самым речи готовые сорваться с губ у каждого из присутствующих.
   - Сегодня, глашатаи объявят о моем отречении в пользу Творимира. - Спокойно, но так, что никто и не подумал возразить, вымолвил Великий князь. - Сегодня, я оставлю Великокняжеские палаты и покину Берев. - Мгновение помедлив, он отрезал. - Навсегда.
   Светозар видел в глазах близких отчаянье, боль и непонимание, но ни чем не мог облегчить их страдания. Единственным существом на свете, кроме полканита Боза, знавшем о тяжкой ноше Великого князя, была его жена Ладалина. Она знала, понимала и жалела его... Но ее больше нет в Светлом мире. Душа ее отлетела в чертоги Ипабога, отца лесных дев. Нет к ней хода для человека. Ни для князя, ни для холопа. Никогда им не встретится в Небесном мире.
   - Как же вы жестоки, боги! - Кричало сердце Светозара. - Вы забрали ту единственную, ради которой стоило жить, но оставили жизнь мне, дабы я хранил Светлый мир от вашего же оружия! Вы забрали у меня все, что я любил. Отца, мать, жену, детей, родину. Будьте прокляты боги! И темные и светлые! Будьте вы прокляты!
   Душевная буря, отразилась на лице Великого князя. Он понял это, отрешившись от собственных мыслей и взглянув на ближних. Взяв себя в руки, он твердо сказал:
   - Такова моя воля. - И добавил совсем тихо, опустив голову. - И такова воля богов Небесного мира. - Он поднял взор на Трувора с Мечиславом. - Вам, моим единственным друзьям и верным соратникам, вручаю я судьбу сына. Знаю, вы не подведете меня. А мне пора, пора... - Светозар, более не глядя ни на кого, поспешно покинул тронный зал, захлопнув за собой входные двери.
   Прочь, прочь из дворца, прочь из города. Каменные стены и потолки, неожиданно стали невыносимы, давили его своими тяжкими тисками, сжимали в своих мертвых объятьях. Лишь добрый конь да вольный ветер могли развеять его печали. Он искренне надеялся на это...
  

***

   Высокий, широкий в плечах, но слегка сгорбленный, словно под тяжелой ношей, давящей на него, человек, в крепкой, добротной, но простой меховой одежде и накинутом поверх нее сером, некрашеном, шерстяном, походном плаще, стоял в самом дальнем от глашатаев ряду граждан Берева, пришедших на площадь перед великокняжескими палатами к золотому кругу богов, дабы услышать важные новости, обещанные посланцами Великого князя. На улице стоял трескучий мороз, и то, что человек натянул капюшон своего потрепанного плаща на самые глаза, никого вокруг не удивляло. Тем более что так поступали многие, в тщетных попытках укрыться от ледяного ветра, швырявшего в лицо острые стрелы льдинок. Человек не пытался протолкнуться поближе к вестникам и пропускал вперед всех, кто в отличие от него стремился услышать все вблизи, словно собирался слушать глазами, а не ушами. Впрочем, их можно было понять. Ветер свистел и завывал так, что не всегда удавалось расслышать своего соседа по толпе, не то что, глашатая, стоявшего в нескольких полетах стрелы. Впрочем, все, произносимое вестниками, тут же, словно могучая волна, зародившаяся в открытом море, достигающая берега в считанные мгновения, передавалось из передних рядов в задние. Но человеку, не было необходимости слушать, ни глашатая, ни толпу. Он сам, своею рукою написал то, к чему сейчас, ужасаясь и не понимая, не желая понимать, прислушивались жители Великого Берева. Глашатай вещал, а Светозар одними губами проговаривал за ним словно во сне, им самим записанные слова:
   - Сегодня, в семнадцатый день второго месяца зимы, шесть тысяч семьсот сорокового года со дня сотворения Светлого мира Туром вседержителем, я, Светозар Беревский, по прозванию Светлый, сын Творимира Многокабанского, передаю стол Беревского княжества, а с ним и престол Великого княжества беричей, своему сыну, Творимиру Светозаричу Беревскому. Властью, данной мне богами Небесного мира и большим советом Великого княжества беричей, обязываю всех младших князей, принести вассальную клятву верности Великому князю Творимиру в золотом кругу богов Берева, на пятнадцатый день, после оглашения сей грамоты перед гражданами Берева. Писано в день семнадцатый, второго месяца зимы, шесть тысяч семьсот сорокового года со дня сотворения Светлого мира Туром вседержителем, собственноручно и свершено по воле Тура вседержителя и богов Небесного мира.
   Глашатай повторял слова отречения раз за разом, для тех, кто пришел позже или не расслышал их в вое снежной метели, разразившей над городом. Но бывший Великий князь беричей, а ныне лишь хранитель Турлинга, уже не слушал. Он словно впал в странное оцепенение, и как с ним часто бывало в важные моменты жизни, правая рука, сама собой потянулась к рукояти меча, притороченного за спиной и укрытого под плащом. Однако стоило ему коснуться ткани плаща и почувствовать сквозь нее металл Турлинга, как от его отрешенности не осталось и следа. Светозара, будто встряхнули, вырвали из мира грез и вернули к реальности жизни. Он отвернулся от золотого круга богов и стал пробираться через толпу, уже собравшуюся за его спиной, к своему коню. Животное держал под уздцы, могучего телосложения мужчина, закутанный в такой же неприметный плащ, что и Светозар. Перехватив протянутую ему уздечку, Хранитель встретился взглядом со стременным, легонько кивнув ему. После, будто бы сбросив с плеч тяжкий груз, распрямил согбенную спину и легко, как в былые времена, вскочил в седло, пренебрегая стременами. Конь дернулся под седоком, напуганный резким порывом ветра со снегом. Светозар успокаивающе потрепал его по холке, потом обернулся к мужчине, стоявшему в напряженном ожидании. Как много ему хотелось сказать на прощание верному, давнему соратнику. Он читал в его глазах скорбь и отчаяние, любовь и непонимание, и сам страдал оттого, что не может успокоить, приободрить друга. Вместо слов утешения, Светозар прошептал, склонившись почти к самому лицу воина, чтобы не мешал ветер, и не подслушали чужие уши:
   - Помни, Трувор, на то была моя воля. Исполни, как сказано, старый друг.
   Сканд только печально кивнул в ответ. Светозар натянул поводья, разворачивая коня и дав животному шпоры, взяв с места в галоп, поскакал навстречу ледяному ветру, прочь из города. Светлый мир, должен забыть о Светозаре Светлом и оружии богов, ставшем его проклятием.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

ЭПИЛОГ

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   - Величественные, древние и неприступные горы Северного хребта, чьи вершины, уходящие пиками в самый Небесный мир, укутаны, словно одеялом, вечными нетающими снегами, издавна хранили в своих недрах темные тайны народа людвигов. В самом сердце этих гор, находился скрытый город карликов Чернобога - город Черных камней. Все его пещеры, тоннели и галереи, были заполнены неисчислимым множеством больших, угольно черных каменных глыб. Даже сами людвиги не помнили, откуда взялось поверье, гласящее, что именно из таких камней, повелитель темных богов, создал их род. Но они твердо верили в предсказание, о том, что когда погибнет последний из бессмертных детей Чернобога, их отец, вновь оживит черные камни и несметное воинство людвигов выйдет из гор Северного хребта, захватит Пещеру Огненной колесницы и поможет темному властелину вернуться в Небесный мир.
   Долгие дни пустовал город Черных камней. Все его жители пали в битве за Пещеру Огненной колесницы. Кто от лунного меча Тура, кто от незнающих промаха стрел полканитов. Все пали, но город Черных камней, так и оставался пуст. Лишь когда зима на поверхности уже собиралась смениться весной, в город Черных камней вернулся один из его обитателей. Царь людвигов Гагу, ничем не напоминал себя былого. Страшная рана, нанесенная Турлингом, рассекла его лицо наискосок, лишив носа, передних зубов и правого глаза. Левый же глаз, все равно не мог ничего видеть. Опухоль, распространившаяся от раны, полностью закрыла единственное оставшееся око последнего карлика Чернобога. Гагу, больше двух месяцев прятался в коридорах цитадели полканитов, истекая кровью, время, от времени теряя сознание. Рана, нанесенная лунным мечом, и не собиралась затягиваться. Но царь Людвигов не надеялся на спасение. В минуты, когда сознание возвращалось в его воспаленный, разрушенный мозг, он плакал своим единственным глазом от отчаянья, понимая, что полканиты рано или поздно обнаружат его, обессиленного, утратившего волю и надежду. Однако день проходил за днем, а никто не приходил в темный закуток, куда забился израненный Гагу. Полканитов, просто осталось слишком мало, чтобы обследовать все коридоры и закоулки собственной цитадели. И, несмотря на то, что рана на лице не заживала, причиняя ужасные муки, в один из дней (или ночей, в подземельях они неотличимы), карлик почувствовал, что сможет ползти. И он пополз. Каждая преодолеваемая пядь, давалась ему с огромным трудом. Каждое мгновение, он, обливаясь, горячим потом от усилий и страха, ждал, стука копыт приближающегося полканита. Неделя, ушла у него, чтобы выбраться из цитадели. Еще две, он добирался до границ Внешнего круга, все еще не веря в свою удачу. И лишь когда, совершенно измученный, исхудавший так, что его грубая кожа просто повисла на костях, он вполз в тайный тоннель, открывавший дорогу в город Черных камней, Гагу понял - Чернобог, избрал его, дабы свершить предназначенное.
   И потянулись дни, в полной темноте и тишине каменных лабиринтов. Иногда ему казалось, что он не может выполнить волю своего отца. Слишком сильны оказались боль и истощение, слишком часто и надолго терял он сознание. И тогда, очнувшись, Гагу снова плакал. Плакал, но полз. А когда, вместо тишины тоннелей, он услышал шум подземной реки, протекавшей через город Черных камней, он снова заплакал, но уже от счастья и снова впал в блаженное забытье.
   Очнувшись, он опять испугался. Уже не появления врагов, а того, что мог умереть, так близко от цели, не оправдав доверия Чернобога, не выполнив возложенной на него миссии. Он снова пополз и через два дня, достиг колыбели своего народа. Привалившись к первой попавшейся обсидиановой глыбе, он принялся лихорадочно шарить в темноте вокруг себя, и очень скоро нашел то, что искал. В его исхудавшей, обессиленной руке, оказался крепко накрепко зажат длинный, острый осколок обсидиана. Спеша покончить со всем, пока вновь не потерял сознание, Гагу быстро заговорил, несмотря на дикую боль в изуродованном рту:
   - О Великий Чернобог! Теперь я знаю, ты выбрал меня, недостойного такой чести, дабы выполнить твою волю. - Голос карлика прерывался, ему приходилось собирать все силы, чтобы не закричать от боли, но все же, он продолжал говорить. - Но я исполню ее. Исполню!!! Прими мою жертву отец! Прими и приведи свой народ к победе!
   Замолчав, Гагу собрал все оставшиеся силы, приставил обсидиановый осколок к горлу и, проткнув его, обливаясь черной кровью, повалился на пол пещеры. Кровь, еще толчками выливалась из разверстой раны в его горле, а последний царь людвигов был уже мертв. Он уже не мог видеть, как вздрогнули черные камни, а через мгновение, на их месте стояли его новые соплеменники. Не обращая внимания на мертвое тело Гагу, они двинулись по направлению к кузницам, оставленным бывшими обитателями, бывшего города Черных камней. Пришло время, ковать оружие.
   Вскоре, удары молотов по наковальням, огласили горы Северного хребта. И было их так много, что беспрерывный грохот, вызванный этими ударами, достиг самого Бориславля, и стал его спутником, на долгие годы.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

ПРИЛОЖЕНИЯ

ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ

БЕРИЧИ

  
   Аскомир - отец Станислава
   Бер - мифический прародитель беричей, брат
   Хора
   Будимир - князь Бориславля, отец Владислава
   Бронислав - начальник обороны Многокабани при
   Творимире
   Бронислава - княгиня многокабанская, жена Гремислава,
   мать Родослава, Велеслава и Ольгерда
   Борислава - Великая княгиня беричей, жена
   Твердислава
   Болеслав - сын Радислава, отец Любослава,
   впоследствии князь Щекова
   Борислав - один из мифических спутников Бера и
   Хора, основатель Бориславского княжества
   Брячислав - один из мифических спутников Бера и
   Хора, основатель Брячиславского
   Княжества
   Боян - дружинник в отряде Трувора в Бориславле
   Всемил - один из трех волхвов, пророчествовавших
   при рождении Светозара
   Влас - слуга Твердислава
   Всеслав - старший дружинник Твердислава,
   участник похода на Северный хребет
   Всеволод - комендант порта Берева
   Владислав - сын Будимира, впоследствии князь
   Бориславля
   Велеслав - сын Гремислава и Брониславы, брат
   Родослава и Ольгерда
   Велимир - воевода степного форпоста
   Велимир - дружинник Светозара
   Гремислав - ближний дружинник и друг Творимира,
   впоследствии один из воспитателей
   Светозара, регент, а потом и князь
   Многокабани, сын Долеслава
   Горислав - князь Брячиславля, брат Ростислава
   Доброслав - наместник Твердислава в Дивоморске
   Добромысл - верховный жрец Тура всех беричских
   земель
   Долеслав - отец Гремислава
   Изяслав - дружинник Творимира, друг Кудеяра,
   впоследствии телохранитель Светозара
   Кисек - старший дружинник Творимира
   Кудеяр - дружинник Творимира, друг Изяслава
   Крок - личный секретарь Твердислава
   Крив - командир ополченцев
   Любомысл - старший из трех волхвов,
   пророчествовавших при рождении Светозара
   Ладимир - двоюродный брат Творимира и
   Твердислава, воевода степного форпоста, изменник
   Любим - князь Ратиславля
   Любомир - командир многокабанской дружины в
   Береве
   Лучеслав - дружинник Будимира, предводитель
   жителей лесного посада Далекий,
   впоследствии регент Бориславля
   Любослав - сын Болеслава, впоследствии князь
   Щекова
   Мечислав - ближний дружинник и друг Творимира,
   впоследствии один из воспитателей и
   телохранителей Светозара, участник
   похода на Северный хребет
   Мира - княгиня Многокабани, жена Творимира,
   мать Светозара
   Мирослав - начальник обороны Берева
   Мстислав - дружинник в отряде Трувора в Бориславле
   Миролюб - дружинник Светозара
   Миробор - старший сын Владислава и Капитолины,
   внук Клемента II впоследствии, император
   Восточной империи
   Остромир - один из трех волхвов, пророчествовавших
   при рождении Светозара
   Орей - капитан "Гнева Тура"
   Ольгерд - сын Гремислава и Брониславы, брат
   Велеслава и Родослава
   Рада - сенная девушка Миры
   Радислав - князь Щекова, отец Болеслава
   Радимир - отец Твердислава и Творимира, дед
   Светозара
   Ростислав - брат Горислава
   Ратислав - один из мифических спутников Бера и
   Хора, основатель Ратиславского
   Княжества
   Родослав - сын Гремислава и Брониславы, брат
   Велеслава и Ольгерда
   Светозар - сын Творимира и Миры, внук Радимира,
   племянник Твердислава, впоследствии
   князь Многокабани, а потом и Великий
   князь беричей, прозванный Светлым,
   предводитель похода на Северный хребет
   Станимир - капитан ладьи, на которой Светозар со
   спутниками бежал на Остров Грез
   Станислав - двоюродный брат Болеслава, впоследствии
   князь Ратиславля, сын Аскомира
   Сикиргайло - командир телохранителей Ладалины
   Славолюб - старший дружинник Владислава
   Творимир - князь Многокабани, отец Светозара, брат
   Твердислава, сын Радимира, муж Миры,
   двоюродный брат Ладимира
   Творимир - сын Светозара и Ладалины, впоследствии,
   Великий князь беричей
   Твердислав - Великий князь беричей, брат Твердислава,
   сын Радимира, дядя Светозара, муж
   Бориславы, двоюродный брат Ладимира
   Щек - один из мифических спутников Бера и
   Хора, основатель Щековского
   княжества
   Яромир - старший дружинник Болеслава, командир
   разведывательного разъезда
   Яр - купец, представитель народного вече
   Ратиславля
   Ярополк - дружинник в отряде Трувора в Бориславле
  

ОГНЕННЫЕ ВОЛКИ И ЛЕСНЫЕ ДЕВЫ

  
   Анвольф - пятый князь огненных волков на Острове
   Грез
   Борвольф - князь огненных волков, муж Люболины,
   отец Игвольфа, Дарвольфа, Станвольфа,
   Тарвольфа, Ратвольфа и Ладалины
   Бьервольф - представитель одного из туроградских
   кланов, участник конкурса метателей
   копья во время праздника мужества
   Велвольф - дед Борвольфа
   Владвольф - комендант Западной гавани Острова Грез
   Годвольф - восточный следопыт, участник похода на
   Северный хребет
   Гормвольф - хранитель дворцовой библиотеки владык в
   Турограде при Анвольфе и Младалине
   Дарвольф - сын Борвольфа и Люболины, брат
   Игвольфа, Станвольфа, Тарвольфа,
   Ратвольфа и Ладалины, полководец
   дружины огненных волков отправившейся
   в Берев
   Иролина - сестра Борвольфа, внучка Велвольфа, мать
   Ярвольфа
   Игвольф - старший сын Борвольфа и Люболины, брат
   Дарвольфа, Станвольфа, Тарвольфа,
   Ратвольфа и Ладалины, впоследствии
   регент, а потом и князь огненных волков,
   муж Ксенолины
   Кроквольф - восточный следопыт, участник
   многокабанской экспедиции
   Ксенолина - жена Игвольфа, впоследствии княгиня
   Острова Грез и верховная жрица Ипабога
   Люболина - княгиня Острова Грез, верховная жрица
   Ипабога, жена Борвольфа, мать Игвольфа,
   Дарвольфа, Станвольфа, Тарвольфа,
   Ратвольфа и Ладалины
   Ладалина - дочь Борвольфа и Люболины, сестра
   Игвольфа, Дарвольфа, Станвольфа,
   Тарвольфа и Ратвольфа, впоследствии
   жена Светозара и Великая княгиня беричей
   Луквольф - гроссмейстер клана боевых магов Острова
   Грез, участник похода на Северный хребет
   Минвольф - представитель одного из туроградских
   кланов, участник конкурса метателей
   копья во время праздника мужества
   Миролина - дочь Светозара и Ладалины
   Нарвольф - восточный следопыт, обменявшийся
   одеждой со Светозаром
   Ратвольф - младший сын Борвольфа и Люболины,
   брат Игвольфа, Дарвольфа, Станвольфа,
   Тарвольфа и Ладалины, друг Светозара,
   участник похода на Северный хребет,
   начальник восточных следопытов Острова
   Грез
   Родвольф - командир эскорта приставленного к
   Светозару и Творимиру
   Станвольф - сын Борвольфа и Люболины, брат
   Игвольфа, Дарвольфа, Тарвольфа,
   Ратвольфа и Ладалины
   Санфольф - капитан парусника Острова Грез,
   перевозившего многокабанские
   экспедиции
   Тарвольф - сын Борвольфа и Люболины, брат
   Игвольфа, Дарвольфа, Станвольфа,
   Ратвольфа и Ладалины
   Торвольф - командир телохранителей Борвольфа
   Унвольф - представитель клана Борвольфа, соперник
   Мечислава в финале состязаний мастеров
   клинка во время праздника мужества
   Харвольф - древний князь огненных волков, времен
   падения Огнеграда
   Хатвольф - восточный следопыт, участник
   многокабанской экспедиции, ординарец
   при ставке Твердислава во время битвы с
   воинствами Чернобога
   Эрвольф - начальник западных следопытов Острова
   Грез, представитель клана Морской чайки
   Ярвольф - комендант Восточной гавани Острова
   Грез, племянник Борвольфа, сын Иролины

ИДИЛИ

  
   Абба-Балма - сын Балма-Идиля, брат Шомук-Идиля,
   Арза-Балмы, Дага-Балмы, Эргю-Балмы и
   Исен-Балмы, военачальник западных
   армий Идильского каганата
   Арза-Балма - сын Балма-Идиля, брат Шомук-Идиля,
   Абба-Балмы, Дага-Балмы, Эргю-Балмы и
   Исен-Балмы
   Балма-Идиль - каган идилей, отец Шомук-Идиля, Арза-
   Балмы, Абба-Балмы, Дага-Балмы, Эргю-
   Балмы и Исен-Балмы
   Бадма-Халга - князь клана степных лучников
   Гохон-Идиль - каган идилей во времена Эти и Ати
   Дага-Балма - сын Балма-Идиля, брат Шомук-Идиля,
   Абба-Балмы, Арза-Балмы, Эргю-Балмы и
   Исен-Балмы
   Илят - тайное степное имя Ладимира, в переводе
   с идильского означает ренегат, отступник
   Исен-Балма - сын Балма-Идиля, брат Шомук-Идиля,
   Абба-Балмы, Арза-Балмы, Дага-Балмы и
   Эргю-Балмы
   Йорной - советник Шомук-Балмы
   Кутлан - телохранитель Шомук-Идиля
   Кани-Шомук - младший сын Шомук-Идиля, брат Марзы-
   Шомука, внук Балма-Идиля
   Луза-Марза - сын Марза-Идиля
   Марза-Шомук - старший сын Шомук-Идиля, брат Кани-
   Шомука, внук Балма-Идиля, впоследствии
   каган идилей
   Марза-Идиль - имя Марзы-Шомука, после того, как он
   стал каганом идилей
   Нарда-Идиль - первый каган идилей, основатель
   Идильского каганата
   Ногон - дочь Марза-Идиля, жена Давда-Манджи
   Тарал - советник Шомук-Балмы
   Тугул - ординарец Арза-Балмы
   Шомук-Балма - старший сын кагана идилей Балма-Идиля,
   брат Абба-Балмы, Арза-Балмы, Дага-
   Балмы, Эргю-Балмы и Эсен-Балмы, муж
   Ялнай, впоследствии каган идилей
   Шомук-Идиль - имя Шомук-Балмы, после того, как он стал
   каганом идилей
   Эргю-Балма - сын Балма-Идиля, брат Шомук-Идиля,
   Абба-Балмы, Арза-Балмы, Дага-Балмы,
   и Исен-Балмы
   Ялнай - старшая жена Шомук-Идиля
  

СКАНДЫ

  
   Бьерн - воин, взятый в плен во время
   многокабанской экспедиции
   Горм - командир сотни
   Дарстейн - телохранитель Светозара, сын Трувора и
   Рады
   Магнус - десятник наемников Ладимира, позднее
   воевода форпоста напротив Цхума
   Олаф - телохранитель Ладимира, конунг его
   наемников, впоследствии воевода степного
   форпоста
   Рагнар - старший сын Харальда
   Сигурд - конунг скандского города Стольго
   Свен - десятник наемников Ладимира
   Трувор - ближний дружинник и друг Творимира,
   спасенный им от идильского плена,
   впоследствии один из воспитателей и
   телохранителей Светозара, участник
   похода на Северный хребет
   Трюгве - свободный конунг из Либорга, наемник
   Роберта
   Ульф - наместник Сигурда в Щекове, сын
   Халдафа
   Харальд - конунг скандского города Ольбо, отец
   Рагнара
   Халдаф - отец Ульфа
   Эйрик - конунг наемников Ладимира
  

ИМПЕРЦЫ

   Автоном - верховный иерарх церкви Спасителя
   Антонида - вторая жена Клемента II, впоследствии
   Императрица Восточной империи
   Адриан - сенатор, отец Антониды
   Авдей - командир расчета требушета при осаде
   Бориславля, сын сенатора Капитона
   Менандропольского
   Валерий - сын Мануила, легат первого легиона
   впоследствии военный регент империи
   Варлам - легат второго легиона
   Гедеон - наместник Лиопа и Менандрополя
   Гордей - капитан флагмана Антониды
   Диметий - консул Восточной империи
   Доминика - дочь Клемента II и Руфины
   Демид - имперский легионер при осаде Бориславля
   Дисинтий - центурион I легиона
   Елизар - сын Клемента II и Руфины
   Ермолай - воин спаситель
   Захарий - третий магистр ордена воинов Спасителя,
   комендант резиденции Автонома
   Зосима - второй легат третьего легиона
   Ипатий - полководец Восточной империи
   Игнатий - мастер-каменщик в Бориславле
   Клемент II - император Восточной империи
   Капитолина - дочь Клемента II и Руфины, жена
   бориславского князя Владислава
   Кесор - основатель веры Спасителя
   Капитон - менадропольский сенатор Восточной
   Империи
   Кондратий - имперский комендант Дивоморска
   Кезон Деций - принцепс имперского сената
   Модест - верховный иерарх церкви Спасителя
   Мануил - главнокомандующий восточных армий
   империи, впоследствии
   Никифор - генерал штаба Валерия.
   Панкратий - адмирал Восточной империи,
   командующий южным и восточным
   флотами
   главнокомандующий всех армий империи
   Панкратий - епископ кесориполисский
   Руфина - первая жена Клемента II, мать Елизира
   Реценс - имя Миробора, после восхождения на
   престол Восточной империи
   Теренций - Великий магистр ордена воинов Спасителя
   Федосий - наместник Менандрополя и Траполя
  
  

УРЫ

   Аршак - командир алы легкой кавалерии
   Ати - основатель царства Ура, брат Эти
   Ирбек - купец из Шакована, отец Мерет
   Лексо - старший сын Умара
   Леван - младший сын Умара
   Мерет - рабыня Гедеона, дочь Ирбека
   Мовсес - имперский легионер при осаде Бориславля
   Умар - великий визирь царства Ура, отец Лексо и
   Левана
  

АРИИ

  
   Альфред - рыцарь Роберта Эстельского,
   впоследствии барон Лурский
   Альберт - принц Королевства ариев, сын Эдварда,
   брат Кибурта, Гормфлета и Вильгельма
   Адельберт - принц Королевства ариев, сын Зельды,
   племянник Конрада и Эдгара,
   впоследствии, король Королевства ариев
   Бриан - ординарец ариев при ставке Твердислава
   во время битвы с воинствами Чернобога
   Бенедикт - барон Фогля, впоследствии граф Немский
   Вильгельм - принц Королевства ариев, сын Эдварда,
   брат Кибурта, Альберта и Гормфлета
   Годвин - герцог Эстельский, отец Роберта
   Гарольд - граф Немский, телохранитель Конрада
   Гормфлет - принц Королевства ариев, сын Эдварда,
   брат Кибурта, Альберта и Вильгельма Генрик - принц Королевства ариев, сын Этельреда,
   брат Хакона
   Дебора - жена Эдгара Сильного, королева Ариев
   Зельда - принцесса Королевства ариев, сестра
   Конрада и Эдгара, мать Адельберта
   Карл - псевдоним Эда
   Конрад
   Регенский - брат Эдгара Сильного и Зельды, дядя
   Адельберта, наследный принц ариев,
   участник похода на Северный хребет,
   впоследствии король Ариев
   Кибурт - принц Королевства ариев, сын Эдварда,
   брат Альберта, Гормфлета и Вильгельма
   Оттон - псевдоним Роберта Эстельского
   Роберт
   Праведный - сын Годвина, герцог Эстельский,
   впоследствии, король Ариев
   Роджер - барон Лурский, в последствии герцог
   Эстельский
   Хакон - принц Королевства ариев, сын Этельреда,
   Брат Генрика
   Эдгар
   Сильный - король ариев, брат Конрада и Зельды, муж,
   Деборы, дядя Адельберта
   Этельстан - архиепископ Регенский
   Эд - рыцарь Роберта Эстельского, впоследствии
   барон Фогльский
   Эдвард - принц Королевства ариев, дядя Роберта,
   старший брат Этельреда
   Этельред - принц Королевства ариев, дядя Роберта,
   младший брат Эдварда
  

ОСТАЛЬНЫЕ

   Амур-Санан
   (сакал) - вождь племенного союза сакалов
   Боз (полканит) - военный вождь и повелитель полканитов
   Бага-Иджил
   (сакал) - князь клана Иджилов, воевода дружины
   Светозара
   Вал (полканит) - Хранитель Внешнего круга
   Велимирич
   (хорив) - царь Хоривов
   Вил
   (песиголовец) - наблюдатель Тога при сотне Гурвулды
   Гурвулда
   (сакал) - командир сотни
   Гагу (людвиг) - Первый среди равных
   Давгар (салнит)- начальник стражи Антониды
   Дирич (хорив) - придворный Велимирича
   Давда-Манджи
   (сакал) - сын Манджи-Убуша, муж Ногон
   Зан (людвиг) - Равный среди равных, командир засады
   Зутунг (салнит)- некромант Антониды, впоследствии,
   повелитель Салнитии
   Зурган-Газа
   (сакал) - командир сакальской сотни Светозара
   Лав (полканит) - воин
   Лейф
   (песиголовец) - прежнее имя Тога
   Манджи-Убуш
   (сакал) - наместник Амур-Санана в Бориславле,
   впоследствии вождь племенного союза
   скалов
   Никич (хорив) - воин, участник похода на Северный хребет
   Очир (людвиг) - царь людвигов
   Радамирич
   (хорив) - посол Велимирича
   Святич (хорив) - командир хоривской пограничной заставы
   Тог
   (песиголовец) - Хранитель Снежных пещер богини зимы
   Симаргалы, впоследствии
   главнокомандующий объединенных армий
   Чернобога
   Убод (людвиг) - второй среди равных, впоследствии царь
   Людвигов
   Унгзат (салнит)- старейшина рода, тотема песчаной акулы
   Хаби (морской
   человек) - Верховный Хранитель Прибрежных вод
   Острова Грез
   Хор (хорив) - мифический прародитель хоривов, брат
   Бера
   Эти (ургал) - шах Великого Ургала, брат Ати
  

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

БОГИ И СУЩЕСТВА

БОГИ НЕБЕСНОГО МИРА

  
   Велес - бог-пастырь небесных стад (тучи, облака)
   Денница - дочь Тура и Макоши, утренняя заря
   Доля - богиня судьбы из свиты Макоши, "ткет"
   добрую судьбу существ Светлого мира, в
   ее свите вещие девы судицы
   Желя - богиня смертной печали по умершим
   Ипабог - бог-покровитель охоты, отец лесных дев
   Карна - богиня скорби по умершим
   Макоша - верховная богиня, жена Тура, мать Сив и
   Денницы, богиня урожая и подательница
   благ
   Немиза - бог воздуха, повелитель ветров, брат
   Велеса
   Родомысл - бог-покровитель законов, податель благих
   советов, мудрости и красных речей
   Сив - богиня юности и любви, весны и красоты,
   дочь Тура и Макоши, покровительница
   брака
   Тур - верховный бог Небесного мира, муж
   Макоши, отец Сив и Денницы, создатель
   полканитов, огненных волков и людей,
   орел - птица Тура
  

БОГИ ТЕМНОГО МИРА

  
   Лед - бог сражений, несправедливых войн и
   кровопролитий, сканды приносят ему
   кровавые человеческие жертвы
   Морена - богиня черной судьбы, противовес Доле,
   ей служат черные судицы, предвещающие
   злую судьбу
   Симаргала - богиня зимы, дышащая морозом и
   холодом, создательница и повелительница
   песиголовцев, мать гримтрусов -
   великанов инея, единственная из всех
   богов Темного мира, живет в мире
   Светлом, на Диком севере
   Флинц - бог смерти, болезни его неизменные
   спутники
   Чернобог - повелитель богов Темного мира,
   противник Тура, ужасное божество, начало
   всех злоключений и пагубных случаев,
   степняки приносят ему кровавые
   человеческие жертвы, отец людвигов
  

СУЩЕСТВА СВЕТЛОГО МИРА

  
   Гримтрусы - великаны инея, дети Симаргалы, враги
   земледелия и урожаев, живут на Диком
   севере
   Двоедушники - существа способные вмещать в себя две
   души - человеческую и демоническую,
   днем - обычный человек, ночью им
   овладевает демоническая душа и служит
   Чернобогу
   Люди - младшие дети Тура, живут не более ста
   лет, поклоняются разным богам
   Лорги - нежить обитающая в древних городах
   огненных волков, как и песиголовцы,
   бывшие люди, питаются кровью живых
   существ
   Дети тьмы - порождения тьмы междумирья, не
   подчиняются ни Туру, ни Чернобогу,
   выполняют различные поручения за плату
   кровью
   Людвиги - карлики живущие в горах Северного
   хребта, питаются медью, серебром и
   золотом, дети Чернобога, созданы им в
   противовес полканитам, бессмертны,
   однополы
   Лесные девы - дочери Ипабога, жены огненных волков,
   живут на Острове Грез
   Морские люди - полу люди, полу рыбы, дети Немизы,
   обладают способностью прозревать
   будущее, охраняют Прибрежные воды
   Острова Грез
   Полканиты - полу люди, полу кони, старшие дети Тура,
   племя бессмертных воинов, однополы,
   охраняют пещеру на Северном хребте, где
   спрятана огненная колесница Тура
   Песиголовцы
   (люди льда) - нежить, воины Симаргалы,
   перевоплощенные люди, живут в Снежных
   пещерах Дикого севера
   Огненные
   волки - средние дети Тура, не бессмертны, но
   живут долго, до пяти тысяч лет, все мужского пола, мужья лесных дев, мальчики родившиеся от таких браков, становятся огненными волками, девочки - лесными девами. Наделены, волшебной способностью превращаться в волков, но в плату за это, должны один месяц в году проживать в волчьем обличии, иначе навсегда теряют это свойство, живут на Острове Грез
   Язи - лесные колдуны, хозяева лоргов
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

СТРАНЫ И НАРОДЫ

   Великое - Берев, столица всей страны и главный
   княжество город Беревского княжества. Князь
   беричей Берева, является одновременно и
   Великим князем всего государства.
   Всего в Великое княжество беричей
   входят шесть княжеств: Беревское -
   столица г. Берев, города: Кривов,
   Дивоморск - главный порт
   государства на море Чар; Щековское
  -- столица г. Щеков, других крупных
  -- городов нет; Ратиславское -
   столица г. Ратиславль, форпост на
   Диком севере, города: Люб, Угрев -
   форпост на границе со скандами;
   Бориславское - столица г. Бориславль,
   другой крупный город, Ктеж на реке
   Звон; Брячиславское - столица г.
   Брячиславль, города: Нов, Днеров;
   Многокабанское - столица г.
   Многокабань, на море Чар, других
   крупных городов нет. Население
   Великого княжества составляют
   Беричи
   Царство Ура - столица, г. Ати. Более или менее
   дружественное Великому княжеству
   беричей государство, расположено на
   границе с Многокабанским
   княжеством и степью. Связано с
   Многокабанью договором о дружбе и
   взаимопомощи в борьбе с идилями.
   Ведет с беричами активную
   торговлю. Население принадлежит к
   восточному типу народов. Другие
   города: Цхум, Шакован, Таис, Уми,
   Тиф, Бак, Таш. Управляется царем
   Восточная
   империя - столица, г. Кесориполис - центр
   нового культа божественного
   Спасителя, который империя
   насаждает огнем и мечом своим
   соседям. С Великим княжеством
   беричей, Восточная империя
   находится в состоянии вялотекущей
   войны, хотя при этом продолжает
   вести активную торговлю. Тип
   населения восточно-западный. Другие
   города: Никеполь, Плисконес, Лиоп,
   Траполь, Менандрополь. Империя
   ненавидит огненных волков,
   исповедующих культ Тура.
   Управляется императором.
   Хоривское царство - столица, г. Хорив. Хоривы,
   родственный беричам народ. Царство
   платит дань Великому княжеству
   беричей за защиту от Восточной
   империи и Королевства ариев.
   Управляется царем
   Королевство ариев - столица, город-крепость Реген. С
   Великим княжеством беричей,
   королевство находится в состоянии
   нейтралитета. Ведет с беричами
   интенсивную торговлю. Другой
   крупный город - Эстель. Население
   относится к западному типу.
   Управляется королем
   Земли скандов - единого государства у скандов нет.
   Два города, Стольго и Ольбо - места
   отправления культа Леда и место
   сбора скандских военных дружин,
   совершающих набеги на Королевство
   ариев, Хоривское царство, беричские
   княжества и даже степные
   государства. Управляются конунгами.
   Некоторые скандские конунги,
   поступают на службу к беричским
   князьям и даже к властителям
   Восточной империи и царства Ура.
   Сканды враждебны беричам.
   Население принадлежит к северному
   типу народов.
   Идильский каганат - столица, г. Идиль. Вечный
   беспощадный враг Великого
   княжества беричей. Государство
   кочевников-скотоводов. Другой город
  -- Кят - форпост в степи. Население
   принадлежит к восточному типу народов. Управляется каганом
   Племенной союз
   сакалов - столица, г. Сакал. Других городов
   нет. Союз кочевых племен. Ведет
   жестокие войны как с беричами, так и
   с родственными им идилями.
   Население принадлежит к восточному
   типу народов. Управляется
   избираемым вождем
   Остров Грез - страна огненных волков и лесных
   дев. Столица, г. Туроград. Другие
   города: Восточная гавань, Западная
   гавань. Управляется князем. В дела
   людей не вмешивается, если это не
   касается безопасности самого
   острова.
   Северный хребет - место обитания полканитов и
   людвигов
   Дикий север - местность подвластная Симаргале.
   Населена гримтрусами и
   песиголовцами
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

ФЛАГИ И ГЕРАЛЬДИКА

   Беревское княжество - флаг: золотой
   эмблема: парящий орел Тура.
   Одновременно и знамя всего
   Великого княжества беричей
   Щековское княжество - флаг: бело-красный, без
   эмблемы
   Ратиславское княжество - флаг: белый
   эмблема: скрещенные мечи
   Многокабанское
   княжество - флаг: алый
   эмблема: атакующий вепрь
   Остров Грез - флаг: зеленый
   эмблема: оскаленная волчья
   пасть
   Восточная гавань
   Острова Грез - флаг: фиолетовый
   эмблема: треугольный
   удлиненный щит со
   скрещенными над ним копьями
   Западная гавань
   Острова Грез - флаг: сине-зеленый
   эмблема: морская чайка,
   держащая в клюве стрелу
   Восточная империя - флаг: пурпурный
   эмблема: вставший на дыбы
   грифон
   Идильский каганат - флаг: треугольный, черный
   эмблема: скачущий белый конь,
   сакальские ятаганы и урский
   корабль с ключом
   Королевство ариев - флаг: белый
   эмблема: треугольный щит и
   королевский венец над ним
   Племенной союз сакалов - штандарт: коричневый,
   кожаный
   эмблема: вышитые скрещенные
   ятаганы
   Царство хоривов - флаг: голубой
   эмблема: первородное пламя
   Снежный пещеры
   Симаргалы - флаг: белый
   эмблема: голубой ледяной
   кристалл
   Клан степных лучников - флаг: треугольный, черный
   эмблема: степной лук и пучок
   белых стрел
   Знамя Харальда - флаг: синий
   эмблема: боевая секира,
   перерубающая круглый щит
   Знамя Ладимира - флаг: голубой
   эмблема: беричская ладья
   Знамя Илята - флаг: зеленый
   эмблема: степной всадник,
   поражающий стрелой
   многокабанского вепря
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

ТОЛКОВЫЙ СЛОВАРЬ

   Акинак - кривой меч с широкой ялманью
   Артефакт - вещь, обладающая не присущими таким
   предметам свойствами и возможностями
   Бирема - двухпалубный гребной боевой корабль
   Бастард - полуторный прямой меч
   Волхв - провидец, беричский жрец, общающийся с
   богами
   Гомиле Сламе - ритуальный костер
   Галера - однопалубный гребной боевой корабль
   Восточной империи
   Гладиус - меч легионера
   Гарпакс - тяжелый, длинный железный гарпун
   Гексера - шестипалубный гребной боевой корабль
   Драккар - боевой корабль скандов
   Каган - верховный правитель идилей
   Конунг - военный вождь скандов
   Крада - жертвенный алтарь
   Катафракта - доспех, состоящий из кожаного панциря с
   набранными на нем стальными или
   костяными пластинами, покрывающий
   воина или коня с ног до головы
   Капер - судно, с разрешения государства,
   занимающееся пиратством на вражеской
   территории
   Ландскнехты - легковооруженные пешие воины
   сопровождающие рыцарей ариев
   Ладья - боевой корабль беричей
   Немизы - исполинские деревья Острова Грез
   Онагр - метательная машина
   Пиллум - метательный дротик
   Порфира - верхняя торжественная одежда государей,
   широкий и долгий плащ багряного шелка,
   подбитый хвостатым горностаем
   Принцепс - глава сената
   Сюрко - длинный и просторный плащ-нарамник,
   похожий по покрою на пончо, длиной чуть
   ниже колена, имел разрезы в передней и
   задней части, без рукавов. Этот плащ
   носили для защиты кольчуги от нагрева
   солнцем. Сюрко также служило во время
   плохой погоды, защищая легко
   разъедаемые ржавчиной кольца от дождя и
   грязи, а также от крови во время сражения
   Тризна - день памяти погибших воинов,
   включающий в себя ритуальные действия
   Требушет - метательная машина
   Толлено - осадное приспособление в виде поднятого
   на высокой опоре большого коромысла с
   двумя "корзинами" на концах.
   Франциска - боевой, иногда метательный топор,
   с двойным лезвием
   Фламберг - длинный двуручный рыцарский меч с
   волнистым лезвием
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

СОДЕРЖАНИЕ

  
  
   страница
  
   Пролог - 6
   Часть I: Заговоры
   Глава 1 : Пилигримы - 9
   Глава 2 : Переговоры - 29
   Глава 3 : Перевороты - 49
   Глава 4 : Экспансия - 74
   Глава 5: Пленение Ладалины - 95
   Глава 6 : Скорбное известие - 107
   Глава 7 : Некромант - 122
   Глава 8 : Обман - 135
   Глава 9 : Раскаянье - 171
   Глава10: Изгнание - 185
   Часть II: Война
   Глава 1 : Отступление - 218
   Глава 2 : Снежные пещеры - 242
   Глава 3 : Развлечения победителей - 255
   Глава 4 : Ктежский разгром - 277
   Глава 5 : Утраченные надежды - 291
   Глава 6 : Нарушенная клятва - 304
   Глава 7 : Старые враги - 322
   Глава 8 : Осада Бориславля - 334
   Глава 9 : Многокабань - 356
   Глава10: Контрнаступление - 365
   Часть III: Прозрение
   Глава 1 : Антонида - 384
   Глава 2 : Роберт - 394
   Глава 3 : Валерий - 410
   Глава 4 : Турлинг - 427
   Глава 5 : Творимир - 439
   Глава 6 : Миробор - 452
   Глава 7 : Зутунг - 476
   Глава 8 : Миролина - 490
   Глава 9 : Игвольф - 500
   Глава10: Светозар - 507
   Эпилог - 514
   Приложения - 518
   Содержание - 542
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   - 542 -
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"