Два сверкающих серебром силуэта застыли друг напротив друга. Между светом и тьмой. Было. Между небом и водой. Было. Между колышущимися краями разорванного мгновения.
И что-то сказал он, протягивая на ладони небо, и голос его был порывами ветра.
И что-то ответила она, отступая на шаг, и слова ее были - теченье реки.
Два сверкающих силуэта, вырезанные лунным светом из тьмы ночи...
- Верлен? Или все-таки Гейне?
- Вообще-то...
- Не суть важно. Главное, что красиво.
- Как и все невозможное.
Два сверкающих серебром силуэта...
- Подожди. Давай поговорим.
- Но они не закончены.
- Ну и что?
- А потом нельзя?
- Вот потом и закончишь.
Так оно начиналось. А может, и не так. Просо мне нравиться ставить этот эпизод точкой отсчета. В конце концов, кто знает, кому есть дело до того, когда именно родился Христос, но это не мешает отсчитывать года нашей эры...
- Угу, - соглашается Зверь.
- А тебя не спрашивали, - оборачиваюсь я.
- И что это меняет? - усмехается он.
Морщусь. Кретинская манера поведения. Дескать, Зверь должен быть зверем. Наглым и грубым. А уж чувство юмора, которое он подобрал по такому случаю...
- Давай без оскорблений, а? Я ведь могу и обидится.
Я ему не верю. Молчу. Мне жаль - два сверкающих силуэта. А еще...
- Я одного не понимаю: зачем?
- Ты принципиально не слышишь того, что тебе не нравиться?
- Обладай я этим воистину бесценным даром, меня окружали бы сейчас тишина и покой...
- Неужели - даже не интересно?
- Интересно, - соглашаюсь я. - Но это будет больно.
- Не думаю.
- Не думай.
Нож чиркнул по руке, оставив красную вмятину на коже. И ни капли крови. Ненавижу. Тупой кухонный нож. Это ж надо было - отдать такой замечательный кинжал... Правда, его любил Зверь и из дома просто убрали красивую и опасную игрушку, но... Мне до сих пор его не хватает. Стальное угробище полетело на пол. Но кровь нужна, однако... Ага, лезвие. Ну, давай так... Царапина таки надорвала кожу, но - мало, слишком мало. Пришлось поморщится и резануть снова - уже по порезу, сильнее, чтобы третий раз не понадобился... Ну вот. А теперь...
- Прости, Зверь. Кто-то должен умереть.
- Скотина.
- Это ведь почти самоубийство.
- Думаешь? Ведь с тобой ничего не случиться.
- Мне будет больно.
- Боль - жалкая плата за то, что...
- Прости...
- Ты мясник.
- Прости.
- Но я, я не буду жертвой.
- Я не прошу.
- Ты так уверен в том, что сможешь меня убить?
- Возможно.
- Ты дурак.
- Прости, Зверь.
- Ты думаешь, это будет просто? - наклонился он вперед, близко, слишком близко ко мне. - Меч и кровь? Или нож и кровь, так тебе нравиться больше?
- Это больно, - ответил я. - Но это просто.
Зверь плакал, стоя над разорванным телом - на коленях, и это было неожиданно, странно. Зверь не умел плакать, как и все звери. А еще - он почему-то был похож на брошенного ребенка. Я никогда не видел его - таким. Даже не представлял, что такое возможно. И рука сама собой потянулась к его плечу. А коснуться не успела - ведь он был Зверем.
- Ты?! - в темных глазах - боль, страх, удивление, радость и злость.
- Я, - опустился я на землю - рядом.
- Но почему? - посмотрел он на разорванное, изуродованное тело. Мое.
- Скорбь. Скорбь - это страшная штука.
- Значит, мы - таки одно?
- Я не знаю. Идем отсюда.
- Зачем тебе моя смерть?
- Мне нужна - моя смерть. И подошел бы и я, и ты.
- Значит, этого хватит?
- Должно. Но он не сказал - нужен факт или окончательность.
- Ты псих.
- Наверное, да.
- И что ты собирался делать?
- Выдумал бы другого Зверя. Я уже не могу иначе.
- Скотина ты, Хозяин.
- За это ты меня и убил.
Темная морда Зверя занимала полмира, и два обезумевших солнца горели в желтых глазах. Меня всегда так странно очаровывал их настороженный взгляд... С белых клыков капала кровь - моя. Он был очень ухоженным, этот Зверь.
- Тебе не надоело? - тихо спросил он.
- Я устал.
- Зачем?
- Так нужно.
Я пытаюсь улыбнуться, но эта попытка рвет губы, скованные алой коркой запекшейся крови.
- Дурак ты, Хозяин, - как-то совершенно беспомощно говорит он и удар почти изящной лапы, оснащенной комплектом гигантских когтей рвет мне горло.
Я смотрю почти равнодушно. Я устал. Зверь внимательно глядит на меня (у него совершенно невероятные глаза) и сворачивается клубком - спать. Я знаю - стоит приблизиться хоть на шаг и серое тело молнией взметнется в воздух, а дальше... знаем, проходили. Уже не раз.
Зверь прекрасен, хоть таких зверей не бывает. Я выдумал его, я собрал его из того, что больше всего очаровывало, что казалось самым-самым. Серое тело волка-оборотня. Желтые глаза дракона. Роскошные когти каменной горгульи. И зубы... кажется, такие были у какого-то доисторического монстра. А еще мой Зверь - это я. И это главное. И в этом вся проблема.
Взвешиваю на руке огонек. Вижу - Зверь смотрит, желтые всполохи зрачков вырываются из-под век. Он знает, я знаю, как хорошо будет гореть его серая шкура...
Бросаю - на землю меду нами. Костром.
- Мир? - спрашивает Зверь.
- Перемирье, - уточняю я. - На пока горит огонь.
- Это не честно. Огонь твой, когда захочешь, тогда и погасишь.
- Что ты предлагаешь?
- До утра.
- Его здесь не бывает.
- До... Ладно. Рискну поверить.
И улыбается - во все зубы.
- Сколько у тебя жизней, Хозяин? Как у кота - девять?
Улыбаюсь. Молчу. Правду говорить нельзя. Правда - это слишком просто и пошло.
- Хочешь чаю? - спрашиваю вместо ответа.
Зверь задумчиво кивает. У него мои привычки и мои вкусы, но он - Зверь. Решаю не мучиться с котелком и придумываю нам чашки и чайник. А потом меняю их на китайский сервиз. Чего уж мелочиться, в самом-то деле!
Зверь задумчиво нюхает напиток, одобрительно кивает. Мы это выпьем - как только чуть-чуть остынет.
- Голодный?
- Нет, - смеется Зверь, демонстративно не смотря на груду тел.
Киваю. На него нельзя обижаться. Ему глупо верить, а не верить еще глупее.
- Зачем? - лениво потянувшись спрашивает он. Но я вижу - это внешнее, это для меня. Он дрожит, мой Зверь, ему страшно. И даже себе он никогда не скажет - почему. - Маньяк-недоучка, самоубийца хренов! - Это ответ на мое молчание. - Ну так пошел бы и повесился, и проще, и нервов меньше! Или яд. Тебе же нравилась смерть Сократа? Молчишь? Ну, молчи.
Я смотрю на Зверя. Зверь совершенен. Я могу его убить, он меня - не может. Это жестоко и неправильно, но иначе ничего не получиться. Мой Зверь, мой друг и брат, греться возле костра, и, поймав мой взгляд, спрашивает:
- Продолжим, Хозяин?
А в голове крутиться что-то о том, что нужно и нельзя, и что мы в ответе...
Зверь прекрасен.
- Продолжим, - улыбаюсь я.
Зверь прекрасен, и я говорю ему:
- Прости.
А еще:
- Спасибо.
Это больно и страшно, но это - просто...
- И как ты себе это представляешь? - сердито спросил я.
- Смерть открывает двери. В них можно войти, но и выйти ведь тоже...
- Радость моя, вот и...
- Ты ведь знаешь, что, кроме тебя, ни у кого не получиться?
- Только не надо рассказывать, какой я великий мастер, - скривился я.
- Ты ненормальный мастер. И здесь тебе действительно нет равных, - сказал он до жути серьезно, и я хотел рассмеяться, но почему-то не посмел.
Как убить Зверя? Не зверя, даже не дракона -Зверя? Сталь и магия - это логично и... Но мне нельзя умирать. По крайней мере, до конца. Как убить Зверя?
Он улыбается, устало и почти равнодушно. Он прекрасен, как бывают прекрасны каменные статуи, как была прекрасна Галатея...
Я улыбаюсь. Решить и решиться - это все-таки разные вещи. Но сколько можно тянуть? Я устал.
Зверь готовиться к нападению, мышцы перетекают под кожей. Пора. Еще чуть-чуть, и будет поздно.
Пора.
Мир застыл - нелепым наброском. Тем, чем он и был. Протянуть руку, коснуться Зверя. Нет, так нельзя, нельзя брать, так не получиться...
Решить и решиться?
- Прости, Зверь. Буду тебя убивать.
Серая лента дороги упала под ноги. Я поймал ее шагом, я не смел ее отпустить. А вот не уйти...
- Грайне!
Уходить нельзя. Нельзя. Нельзя.
- Грайне!
Знать бы, где она, знать бы... А если не услышит?
- Грайне!
Тень. Тень на дороге.
- Кто?!
Нога дрожит. Оно сейчас дойдет, оно... Отпустить, отпустить Путь. Нельзя...
- Грайне, - несется ко мне эхо неслышного голоса. Можно ли лгать на Пути?
- Кто ты?
- Грайне. Гра-ай-не-е-е...
Тень застыла на границе. Вечная игра - верю-не-верю. Вот только когда играешь на смерть...
- Идем, Грайне.
Тень молчала. Но я отпустил Путь - а она осталась.
- Грайне? - спросила чуть слышно.
- Идем.
Тень посмотрела на руки. Тень придумала тело. Тело девочки лет шести, в мятой ночной рубашке, с распущенными волосами. Испуганной. Тень ступала настороженно. Тень боялась тишины, мира-картинки, меня.
Интересно, что она придумала? Если бы я хоть раз видел Грайне...
- Кто это? - поднялась призрачная рука.
- Это Зверь. Он хороший, - ответил я.
- Я хороший, - подтвердил Зверь, не приближаясь. Он рассматривал себя с откровенным любопытством, и когда увидел синие когти...
- Тебе сюда, - открыл я двери в полутемную комнату, где под белым покрывалом на кровати лежало тело - ребенка лет шести, причесанного, одетого, мертвого. "Не соврала", - посмотрел я на тень.
Ее тянуло к телу. Она боялась.
- Все хорошо, малыш, - сказал я. - Иди. Все хорошо.
И она прыгнула - почти как Зверь. Если я ошибся...
Ребенок на кровати открыл глаза. И посмотрел на руки. На меня. На Зверя. Улыбнулся.
- Все хорошо, - сказал я, закрывая дверь. И чуть не попал по носу любопытному Зверю.
- Хозяин, - тихо сказал он. - Я уже говорил, что ты псих?
- Говорил, - соглашаюсь я.
- Кто она?
- Грайне.
- И все? - недоверчиво переспрашивает он.
- В принципе - да.
- Ох, Хозяин, - картинно качает головой Зверь. - А вообще-то я хотел сказать спасибо.
- Пожалуйста, - смеюсь я. Я слишком привык к Зверю, чтобы убить его насовсем. - И - прости. Я больше так не буду.
- Да? - удивляется он. - А как будешь?
- Вообще-то есть ритуал. Но к нему готовиться - месяц, и было бы уже поздно. Ты же знаешь, сколько дней можно вернуть душу в тело.
- Знаю, - кивает он. Он знает все, что знаю я. А может, и немного больше. - Мы сходим к ней в гости, правда?
- Правда, - соглашаюсь я. - Но потом. Сейчас - домой. Есть и спать.
- Угу, - кивает Зверь, и по холодному небу междумирья расползается слово "Грайне".
Два сверкающих серебром силуэта застыли посредине ночи...