Как хорошо было гулять и не помнить. Гладить листочки деревьев, сквозь просветы вглядываясь в бирюзовое небо, стоять босыми ногами в студёных ручьях, пока не почувствуешь, что ступни как будто растворились и ты паришь над ледяной водой. Как хорошо жить в вечном лете, откуда никто и никогда не выдернет по мелочам. Где нет косых стремительных дождей, где не бывает метелей и дрянных весенних холодов. Каждый день похож на предыдущий: такой же солнечный, тающий на сгибах локтей и коленках. Когда надеваешь что-нибудь и бежишь в поле поздороваться с солнцем: трава влажная от росы, недовольная полу разбуженная крапива не успевает выпустить свои колючие заряды, потому что ты уже пробегаешь мимо неё по медовой тропинке, отстающие берёзы торопливо прикрепляют треугольники пахущих листьев на сарафан и волосы.
Лилька бежала и бежала по хлёсткой траве, не собираясь останавливаться, даже если сильно заколет в боку. Она была совершенно свободна. Её не волновал ни день завтрашний, ни день вчерашний. Она бежала с распростёртыми объятиями, готовая заключить в них весь мир. Останавливалась, гладила колоски, ощущая под пальцами непривычную жёсткость. Присаживалась на корточки, проводила руками по длинным стелющимся травам и снова бежала. Торопилась на поле, где она будет окачена рассветным солнечным светом, как из ведра с холодной водой, когда сердце замирает на пол секунды от совершеннейшего восторга и на какое-то мгновение вокруг вдруг возникает звенящая пустота. А потом, через этот короткий миг, мир вдруг обрушивается такой глубиной, что сердце, снова не выдерживая, гулко грохочет внутри, напоминая маленький обиженный гром.
Добежав до середины поля, Лиля распустила тугую косу, которой спелёнывала волосы на ночь, чтобы они не проникли в её сны, не обвились вокруг тонких рук и ног, не разбудили. Восход сопровождали непременные призрачные тени, чуть дрожащие и тающие на глазах изумлённой Лили. Каждый день, каждый! она прибегал сюда встречать рассвет и никак не могла привыкнуть в величию происходящего чуда. Словно кто-то там, на востоке, аккуратно приподнимал крышку и новоиспечёное солнце являло себя миру: краешек, ещё немного, пара сантиметров и вдруг выкатывалось всё целиком - свежее, румяное, пышущее летним зноем, готовое дарить себя всем. И Лилька принимала этот сказочный дар: она запрокидывала руки над головой, вертелась и крутилась, пока нежные солнечные лучи обнимали её, ещё немного сонную, и шептали в маленькие ушки сотни секретов.