"Как милосерден Господь, обрекший нас на адские муки!..."
* * *
"Отче Наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя и на земле, как на небе! Хлеб наш насущный дай нам на каждый день и прости нам грехи наши, как и мы прощаем должникам нашим, и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого!
Истинно говорю Тебе, о милосердный Господь Наш, что Ты ввел нас во тьму, в пустоту, в отчаяние и в совершенную беспомощность, покуда обещал дать нам свет, спасение, жизнь и рай, и подвести нас, покорных и смиренных рабов Твоих, к вратам Нового Иерусалима, великого города чистоты и любви! Мы не нужны Тебе, о Господь, мы никогда не были нужны Тебе, и потому Ты сотрясал наш крохотный жалкий мирок потопами и разрушениями, бессмысленными и жестокими убийствами, пустыми угрозами и грязной дешёвой ложью, унижающей и оскорбляющей нас! Да, мы не нужны Тебе сейчас, мы никогда не были и не будем Тебе нужны, но Ты, так далеко оторвавшись от нас, так высоко поднявшись над нами, не смог даже представить себе, что однажды настанет тот ВЕЛИКИЙ ДЕНЬ, когда мы соберемся воедино на Троне Сатаны, возьмемся за руки, испьем сатурнианского зелья, поднимемся, как сомнамбулы, ТУДА, к Твоему поганому гниющему Эдему и крикнем так громко, чтобы Ты услышал нас, что и Ты тоже больше не нужен нам. Нет! Что Ты никогда не был нужен нам! Что Ты никогда не будешь нужен нам! Слушай же, Господи, ибо меня пытались обратить в раба Твоего, но я защищал свою душу, сердце и разум от того яда, которым Ты заполняешь души, сердца и разумы рабов своих, и я боролся против Тебя, и одержал победу в этой борьбе! Ты превратил всех тех, кто осмелился последовать за Тобой, в бессловесное стадо баранов, в тупых исполнителей Твоей безумной бессмысленной воли, которую Ты выдаешь за высшую истину, в слепых червей, копощащихся в грязи и отгрызающих куски от вонючей мертвечины, чтобы не издохнуть от голода самим, в свои игрушки, в пустые деревянные куклы, которыми Ты играешь так, как Тебе вздумается! Ты не научил их ничему, кроме унижения, Ты не дал им ничего, кроме осознания своей собственной бесполезности, беспомощности, обреченности и никчемности! Зачем?! ЗАЧЕМ?! Лишь для того, чтобы скрыть от их помутневших взглядов свою собственную никчемность! Ты так боялся, что внезапно кто-то из людей увидит, насколько Ты отвратителен и жалок, что стал внушать ВСЕМ НАМ, как Ты велик, милосерден и лучезарен, и как ничтожны, слабы и замараны грехами мы, НО Ты снова ошибся в нас, Ты снова не смог поверить в то, что Ты НЕ СМОЖЕШЬ ОСЛЕПИТЬ НАС ВСЕХ! Кто-то из нас, начавший войну против Тебя, против лжебожка, против предателя и убийцы, против ряженого еврейского шута, выползшего из услужливого чрева лжедевственницы в грязном сарае, смог сохранить своё зрение! И потому они не обращают внимания на все Твои беспомощные фальшивые слова, им всё равно, что Ты скажешь им, как Ты будешь угрожать им, чем Ты станешь запугивать их, они просто всегда будут ВИДЕТЬ тебя, именно ВИДЕТЬ, а не смотреть на Тебя! Они всегда разглядят Твое истинное лицо, какую бы маску Ты ни надевал перед ними! Ты никогда не сможешь их обмануть! Ты никогда не сможешь вселить в них страх! Они не боятся Твоих поганых угроз! Они не боятся Ада, они любят Ад, потому что Князья Ада, так же, как и они, знают правду о Тебе! Потому что великие владыки Ада чувствуют Тебя так же, как и они! Потому что они не отреклись от самих себя, от собственных разума, памяти, души и крови в угоду Твоей отвратительной пустой болтовне! Выслушай же меня, о, Господи, ибо истинно говорю Тебе я: испепели меня, убей меня, уничтожь меня, сотри меня в порошок и призови меня к себе, осуди меня за все мои ужасные смертные грехи! И я предстану перед Тобой, и скажу Тебе правду о том, что я думаю о Тебе и о твоём дрянном грязном ученье! И клянусь, Ты не услышишь от меня НИ ОДНОГО слова восхищения, ни одного слова любви, ни одного слова преклонения! Я не восхищаюсь Тобой, я не люблю Тебя и я не преклоняюсь перед Тобой! Я ненавижу Тебя! Я презираю Тебя! Я не хочу гнить вместе с Тобой в Твоем смрадном Эдеме! Я хочу, чтобы Ты низверг меня в Ад! И тогда я пойду на поклон к Сатане, к истинному владыке мира, к истинному Богу, к тому, кто никогда не искушает людей так, как Ты, кто никогда не лжёт людям так, как Ты, и кто знает и понимает людей в тысячи раз лучше, чем Ты! И клянусь Тебе, о Господи, что я буду не один! Вслед за мной к Тебе придут ещё миллионы таких же восставших против Тебя, как я! Таких же презревших Твое поганое милосердие и смирение перед Тобой, и твою фальшивую пошлую боль от крестных мук! Ave Satanas!... Да Здравствует Сатана!... а Ты... ты будешь низвергнут и стерт с лица земли... назаретянин".
* * *
Тихий щелчок. Чей-то холодный, зло торжествующий смех слышен на записи так хорошо, что кажется, словно этот смех раздаётся откуда изнутри, что он звучит в мозгу и в сердце, но не записан на магнитофонную плёнку. Откуда-то издали доносятся сдавленные стоны. И сдавленный плач. Эти звуки эхом отражаются от стен крохотной комнаты, крохотного подвала, крохотного сарая - какого-то крохотного бетонного или каменного помещения, камеры, убежища. Это помещение настолько убого и угрюмо, что ты, слушая эту аудиозапись, невольно и неизбежно начинаешь если не видеть, то абсолютно полно ОЩУЩАТЬ царящие в том микроскопическом аду мрак, сырость и промозглый холод. И эти ощущения убивают тебя, вдавливают тебя в пол, набивают твой рот могильной землёй... тебе страшно. Ты в отчаянии и панике. Но ты не можешь этого объяснить. И совершенно ничего не можешь сделать. Ты... ты обречена... ты внезапно осознаешь это. Но ведь ты всего лишь слушаешь сорокапятиминутную кассету, находясь в безопасности, точнее, ЯКОБЫ в безопасности и ЯКОБЫ вдали от всего произошедшего... это безумие... но теперь вспомни кое-что... заставь себя вспомнить - вспомнить, что в том крохотном аду, по ТУ, по ДРУГУЮ сторону от тебя и от этой кассеты, находилось три человека. Один палач и две его жертвы. Да, именно так. Ты отчётливо различаешь два сорванных от истерических криков и рыданий женских голоса. Ты можешь даже понять, что эти голоса принадлежат женщинам, одна из которых намного старше другой. Одной из пленниц примерно сорок или сорок пять лет, вторая же совсем молода - ей не больше двадцати - двадцати пяти. Они снова и снова пытаются докричаться и до того, кто держит их в этом плену, и до тебя, до того, кто слушает эту плёнку, но они не могут этого сделать, потому что их рты... зашиты грубыми шерстяными нитями. Не забиты кляпами, не заклеены скотчем, не перевязаны тряпьём, а именно зашиты грубыми шерстяными нитями. Ты этого не видишь. Тебе никто об этом не рассказывает. Но для тебя это неважно. Потому что ты просто... просто ЗНАЕШЬ это. И ты убеждена в этом так, как никогда не была уверена ни в чём другом. Ты представляешь себе эту страшную пытку? Ты представляешь себе этот акт насилия именно страшной пыткой?! Ты ошибаешься! Со стороны палача это было не страшной пыткой над своими жертвами, а нежностью по отношению к ним... и ты сама скоро поверишь в это. А пока - продолжай слушать. Точнее, продолжай вслушиваться - и тогда ты поймёшь, различишь, что пытаются прокричать тебе две обреченные пленницы. Всего одно слово, одно-единственное слово. Это слово: "ПОМОГИТЕ". Вслушайся, пока у тебя ещё есть на это время. И ты различишь это ужасное слово. А потом... глубокий плавный мужской голос. Точнее, юношеский, а не мужской голос. Голос совсем юного человека, почти ребёнка, которому, наверное, едва исполнилось семнадцать. Он звучит магнетически, сладко, ты хочешь идти туда, куда тебя манит этот прекрасный голос - даже если он увлекает тебя на край бездны, в пасть чудовища, в пустоту... неважно. Всё равно куда. Ты с вожделением согласна принять любую участь. Ты вслушиваешься в этот голос до боли в голове, в барабанных перепонках, в сердце... и внезапно ты замечаешь, что этот голос едва уловимо подрагивает... и за тяжёлым непроницаемым занавесом того злорадствующего ледяного триумфа ты можешь различить что-то другое. Слёзы. Слёзы боли. Слёзы отчаяния. Слёзы безысходности и беспомощности. Странные противоречивые чувства... но всё же... в них есть что-то, заставляющее тебя застыть на месте, врасти в землю, превратиться в соляной столб... это необычные чувства. Неестественные, точнее, СЛИШКОМ естественные, слишком истеричные, несдержанные и безумные... гипертрофированные, преувеличенные до гротеска... и тебе становится страшно.
- Слышишь? Ты слышишь их стоны?! Я знаю, что слышишь. Ты ведь слышишь всё, о Господи! Ты ведь всемогущ! И Тебе якобы всё видно с твоих поганых небес, всё видно и всё известно! Но одного Ты всё-таки не знаешь, о Господи... две этих паршивых грязных шлюхи были Твоими самыми любимыми рабами. Не потому ли, что они так напоминают Тебе Твою Пречистую?! Но теперь неважно. Посмотри, посмотри на них, о Милосердный! Ты думаешь, они стонут и плачут от боли из-за меня? Из-за того, что я истязал их?! Нет, Спаситель, это ложь! Они стонут и плачут сейчас ТОЛЬКО по Твоей вине! Они привязали свои жизни и судьбы за нити и передали эти нити Тебе ещё до своего рождения, и это Ты, а не я, управлял ими на протяжении всех этих лет! А я ничего не сделал ни ради них, ни против них. Всё дурное и всё благое - хотя благого в их жизни никогда не было - происходило только с Тоего немого согласия. Но я не собираюсь оставаться немым. Я буду говорить. Говорить с Тобой. А Ты будешь слушать меня и внимать, и в конце нашего разговора, когда я разорву их тела и перережу их глотки, Ты, может быть, наконец-то поймёшь, ЧТО ты сделал со святым и истинно Божественным Хаосом, ворвавшись в него со своими паршивыми моралями и заповедями... УБЛЮДОК!!!
Он выкрикнул это слово так неожиданно, резко и оглушительно громко, что ты невольно вздрогнула и сжалась в дрожащий комок, словно на тебя обрушились его ужасающие удары кнутом. Ты слышишь грохот - похоже, он с яростью отбрасывает что-то тяжёлое в самый дальний угол того склепа, ТУДА, где находятся (наверняка связанными) две его пленницы. По истошному стону одной из них ты сразу же понимаешь, что тяжёлое орудие, вслепую брошенное тем сатанистом, попадает в неё и причиняет невыносимую боль. Вторая женщина в ужасе начинает задыхаться, давясь собственными криками, которые не могут вырваться на свободу... наверное, она видит, как та истекает кровью, и приходит в неописуемый ужас, почти готовая разорвать грубые швы, сшившие её губы одну с другой...
- Милосердие, - исступленно шепчет он, и ты понимаешь, что с каждой секундой его рассудок разрушается всё полнее и полнее, и что так будет продолжаться до тех пор, пока он не превратится в безумца. - О да, вы думали, что знаете, что такое милосердие, что вы понимаете его, что вы чувствуете его, что вы пропустили его через себя и познали... и ваш поганый никчемный божок думал точно так же... и заразил вас бессмысленной уверенностью в том, чего на самом деле не существует... вы НИЧЕГО не знаете о милосердии... только тешите себя мыслями, что знаете всё... но я расскажу вам правду... так что теперь слушайте... слушайте меня, грязные шлюхи!
Он взвизгивает, его голос срывается, и по тому, как он звучит теперь, ты понимаешь, что палач обращается не к тебе, не к тому, кто будет слушать после него эти плёнки, а к своим пленницам, стонущим от боли и отчаяния в дальнем углу этого будущего капища.
- Я расскажу вам о милосердии... вы ведь были так уверены, что проявляли милосердие к Линде! Именно проявляли МИЛОСЕРДИЕ, а не толкали её вниз с края пропасти! О да, да здравствует великое милосердие! Но вы ведь и представить себе не могли, что вы убиваете её своим поганым милосердием! Вы говорили, что для ребёнка ничто не может быть бесценее, чем жизнь в семье, какой бы ни была эта семья! Вы говорили, что ему никто, ничто и никогда не заменит эту семью, и никакой сиротский приют, даже сиротский приют при католической церкви никогда не сможет сравнится с тем, что получает ребёнок в семье! Тем более в такой семье, как ваша! Вы говорили, что хотели бы помочь всем детям на земле! Вы обещали, что поможете каждому ребёнку хотя бы в этом городе! Вы клялись именем своего паршивого еврейского уродца, что сделаете для этого ВСЁ, что в ваших силах, и даже более того! Почему же тогда вы забрали из этого приюта только одного ребёнка?! Только одного меня?! Почему вы не забрали оттуда Линду?! Почему вы разлучили меня с ней?! Почему вы отказались даже прикоснуться к ней, словно она была прокажённой?! Она единственная была благословена истинным Богом и знала истинного Бога в лицо, и она никогда не блуждала где-то в сумерках, как обречены до конца мироздания блуждать вы, ублюдки!... я ненавижу вас! Я НЕНАВИЖУ ВАС! НЕНАВИЖУ НЕНАВИЖУ НЕНАВИЖУ!...
Ты снова слышишь крики. Душераздирающие крики... тебе кажется, что это конец, но до конца пыток ещё слишком далеко... ты отчётливо представляешь себе, как боль двух несчастных становится слишком нестерпимой, и вот они обе, не в силах больше сдерживать её, кричат, КРИЧАТ так, что грубые швы, стиснувшие их губы, разрываются и обагряются кровью... а крики становятся такими, что заставляют тебя саму чувствовать вместе с ними всю боль... боль от ударов кнутом.
Свист и удар.
- Вы обе сдохнете!
Свист и удар. Крики и стоны.
- Вы Обе Сдохнете!!
Свист и удар. Крики и стоны.
- ВЫ ОБЕ СДОХНЕТЕ!!!
Свист и удар. Крики и стоны.
- ВЫ ОБЕ!...
Свист и глухой звук падения, удара о пол. Крики и стоны... и сдавленный плач на их фоне. Плач извращенца, сатаниста и будущего убийцы... почему он плачет? Потому что воспоминания причиняют невообразимую боль. Он оплакивает Линду. Так искренне... так безудержно... и тебе кажется даже, что вместе с ним плачет кто-то ещё. Кто? Кто это может быть? Ты не знаешь. Ты даже не можешь себе представить. И не можешь до конца определиться, слышишь ли ты тот плач в реальности или он звучит только в твоём воспалившимся воображении...
- Милосердие... милосердие, милосердие... д-да... я расскажу вам о милосердии... вы разыскивали её и таких, как она, по всему городу... они были и такими, как я, тоже, но вы забыли об этом, ублюдки! Вы разыскивали их, но не для того, чтобы забрать их домой, как когда-то обещали! Вы разыскивали их для того, чтобы заставить их как можно дольше оставаться на улице! Вы встречали их на вокзале... где они все ютились, как ютятся уличные крысы... пятнадцать - двадцать человек... и Линда тоже была среди них... вы приносили ей еду... всегда больше, чем всем остальным... вы так любили её! Она была вам почти как дочь! И вы всегда приносили ей больше еды... и всегда выбирали для неё самые лучшие лакомые куски... вы думали, что совершаете благое для неё, но вы и понятия не имеете, что было на самом деле! Она пыталась съесть всё, что вы принесёте ей, до того, как вы уйдёте прочь, она заталкивала это в себя и едва не доводила себя до тошноты, потому что она знала: ОНИ, те пятнадцать - двадцать человек, что ютились вместе с ней на вокзале, убьют её ради этих кусков хлеба! Она знала, что они не остановятся ни перед чем, ни перед какими мольбами, ни перед какими угрозами, и она боялась, что однажды они обезумеют от голода настолько, что распорят её живот, разорвут её желудок на части, вытащат оттуда куски хлеба и сожрут их, и им будет все равно, что они окроплены кровью, что они пропитаны желчью, им будет всё равно!... вы хотя бы ЭТО могли тогда понять, вы, безмозглые твари?!... Слышите?! ВЫ СЛЫШИТЕ МЕНЯ?!... Отвечайте!
Он накидывается на своих несчастных жертв и начинает избивать их ногами... ты понимаешь это по их воплям и стенаниям... ты знаешь, что он делает именно это. И ты отчётливо представляешь себе, как на их телах, видные сквозь изорванные платья, одни за другими появляются глубокие царапины, ссадины и кровоподтёки... он разбивает их руки, головы, губы, рассекает брови... по их лицам струится кровь, она заливает их глаза, и они перестают видеть его... так же, как и ты. Теперь они только слышат его рыдания и низвергаемый на них поток проклятий... и чувствуют боль от его ударов.
- Вы дарили ей одежду, - прошептал он, задыхаясь, - вам она казалась лохмотьями, но вы забыли, что для НИХ эти лохмотья будут похожи на королевские платья... вы не дарили их никому, кроме неё... и это из-за вас её возненавидели те, с кем она вынуждена была цепляться за жизнь, как одержимая... они смотрели на неё с вожделением, но это было дурное вожделение, во сто крат страшнее безумия... но откуда вы могли это знать, поганые богомолки?! Откуда вы могли знать, что она будет снимать с себя все ваши чёртовы платья прежде, чем ОНИ разорвут их в клочья, и будет убегать с вокзала на рынки, чтобы продать там это тряпьё, до тех пор, пока ей не станет предельно ясно, что продать своё тело быстрее и проще, чем то, что надето на тело... и да, она делала это! Ей приходилось делать это! Из-за вас! Из-за вашей поганой милости! Вы не понимали, что ОНИ отвергнут её! Вы не понимали, что ОНИ перестанут принимать её из-за ваших подарков! Вы не понимали, что из-за вас она перестала быть такой же, как ОНИ! А знаете, что это означает?! Это означает, что она превратилась для них во врага! А ОНИ должны уничтожать своих врагов! Уничтожать, убивать, разрывать в клочья, - для того, чтобы выжить самим! Вы давали ей мелкие монеты, которые для вас не имели никакого значения, а для них были огромным состоянием, за которое ОНИ, не задумываясь, готовы были убить, и УБИЛИ, ОНИ УБИЛИ ЕЁ! Слышите?! Они УБИЛИ ЕЁ!!! Из-за вас! Всё из-за вас, поганые шлюхи! И вы думаете, я прощу вам это?! Вы думаете, я позволю вам мирно дожидаться Страшного Суда?! НЕТ! Я не позволю вашему жалкому божку судить вас! Я САМ буду судить вас! Я сам покажу вам ИСТИННОЕ МИЛОСЕРДИЕ!... вы познаете ИСТИННОЕ МИЛОСЕРДИЕ!... И ИЗДОХНЕТЕ, КАК ПАРШИВЫЕ ДВОРНЯГИ!...
Крики... снова ужасающие душераздирующие крики. Это безумные крики безумной боли. Боль нестерпима. Ее уже невозможно сдерживать внутри, невозможно глотать вместе со слюной... но звуков ударов нет. Свиста плети неслышно. Что же тогда?!... что... что он делает?! Что он делает с ними?! КАК он истязает их на этот раз?! ЧТО ПРОИСХОДИТ?!... о, Господи, это сумасшествие! Ты впервые, наверное, за целую жизнь вдруг понимаешь, КАКОЕ НА САМОМ ДЕЛЕ значение имеют в твоей жизни глаза, ЧТО НА САМОМ ДЕЛЕ значит для человека зрение... но потом... потом ты понимаешь, что сделал этот извращенец... медленная беззвучная боль... он осторожно развязал узелки и вытянул грубые шерстяные нити из уже почти затянувшихся ранок над губами... он вернул им голоса... он вернул им дар речи... Господи Боже... зачем?! ДЛЯ ЧЕГО?! Он хочет слышать их крики. Он хочет слышать их мольбы. Он хочет слышать их стенания... он чудовище... дьявол!... металлический скрежет... ты слышишь металлический скрежет! Нож! Он достал складной нож! Сейчас... сейчас он... перережет им горло! Ты понимаешь это! Ты понимаешь это по их сдавленному плачу!
- Шон... Шон, нет, пожалуйста... не надо!... ради всего святого!... Шон... ради Бога!...
- РАДИ БОГА?!
- Остановись!... остановись, умоляю тебя! Посмотри, посмотри на нас! Я твоя мать! Мария твоя сестра! Подумай об этом! Подумай! Неужели это ничего больше для тебя не значит?! ШОН! Ты слышишь меня?! Я твоя мать!... Мария твоя сес...
- Она мне больше не сестра! И ты мне больше не мать! Ты слышишь меня?! Слышишь?! Убийца! Поганая богомолка! Ты сдохнешь! Ты сдохнешь!...
- Нет! Не-е-ет!...
- Шон, пожалуйста!... Шон!... не надо!... пощади нас!... сжалься над нами!
- Что? Сжалиться над вами?! А с чего вы взяли, что заслужили это?!
- Что... н-но... но ведь мы ничего не сделали... мы ведь ничего не сделали, Шон!
- Да! Вы ничего не сделали! Вы такие же, как ваш поганый еврейский божок! Вы, так же, как и он, ничего не сделали! И именно то, что ни вы, ни он ничего не сделали, убило невиновного человека! Вы слышите меня, суки?! ЭТО ВЫ И ВАШ ПОГАНЫЙ БОЖОК УБИЛИ НЕВИНОВНОГО ЧЕЛОВЕКА!...
- Ты сошел с ума!... мы никого не убивали! Мы никому не причинили вреда! Шон, послушай! Мы никому не сделали ничего плохого! Ты сошёл с ума!...
- Нет! Я не сошёл с ума! Это вы сошли с ума! Вы и ваш истукан! МЫ же единственные сохранили рассудок! И потому вы назвали нас сумасшедшими! Потому что вы не можете больше отличать здравый рассудок от безумия! Но я научу вас делать различия! Вы слышите меня?!
Свист. Удар. Крик. Плач. Боль. Ты снова это слышишь... твоё сердце разрывается на части... ты могла бы благодарить Бога за то, что не видишь, как двое невинных жертв истекают кровью и корчатся в агонии... но ты укоряешь Его за это... ты проклинаешь Его за это! Потому что только слышать ЭТО во сто крат ужаснее, чем слышать И СМОТРЕТЬ ЭТО! И жестокости Бога не существует пределов, если Он позволил ЭТОМУ СЛУЧИТЬСЯ, если Он сохранил эти чудовищные аудиоплёнки и передал их в твои руки! Будь Он проклят! Пусть будет низвергнут такой Бог!... нет! Ты в ужасе осознаешь, что безумие этого сатаниста, которого называли Шоном, заразно, что оно передаётся тебе, как вирус, что оно отравляет тебя!.. борись! Сопротивляйся! Но ты не можешь... ты бессильна! Всё тщетно! Почему?! ПОЧЕМУ?!... ты не понимаешь! Что-то случилось! Ты в плену! Он взял тебя в плен! Шон взял тебя в плен! Теперь ты находишься в той же самой западне, что его приёмные мать и сестра! Они не смогли спастись... они не смогли разорвать путы и вернуть себе свободу, не смогли!... и ты тоже НЕ СМОЖЕШЬ! Шон не отпустит тебя. Шон и ЕГО ЛИНДА не отпустят тебя! Да! Они держат тебя в плену, они ОБА! Да! Это странное ощущение... это необъяснимое и необъяснимо дурное предчувствие, от которого невозможно избавиться, укрыться в убежище... Шон там не один. Не один истязает и мучит своих жертв! Он там вместе со своей возлюбленной Линдой! Они вдвоём вершат там свой суд над теми беспомощными рабами Божьими!
- Ваша ложь... ваша слепота... ваша глупость... ваше нежелание понимать и слушать... ваши грехи... ваша вина... и за всё это вы должны будете нести наказание... но не перед вашим божком... передо мной! ПЕРЕД НАМИ!
Его дрожащий голос опускается до шёпота, и, ориентируясь по едва слышным звукам, ты угадываешь, что он запускает пальцы в длинные распущенные волосы, низко опускает голову и начинает задыхаться от подступающих рыданий... на заднем плане остаются нестихающими стоны и приглушенные мольбы его приёмной матери и сестры Марии... ты даже можешь разобрать несколько слов из их молитвы:
- Отче Наш... сущий на небесах... да святится Имя Твое... да приидет Царствие Твое...
Но нет... нет! Тише! ТИШЕ!... что случилось?! Ты хочешь услышать их сдавленные рыдания на фоне этой молитвы? Ты хочешь услышать, как обрывается их дыхание?! Ты хочешь... нет! Ты хочешь услышать то, на фоне чего они читают свои молитвы, на фоне чего они задыхаются и из последних сил сдерживают плач, на фоне чего их малолетний палач стонет, поглощенный тягостными воспоминаниями о той, кого звали (или зовут?!) Линда!... но ЧТО ЭТО?! Шорох... какой-то неясный тихий шорох, который просто НЕ МОГ раздаваться в том капище... но который всё же оказался записанным на плёнку! Который слышен тебе сейчас! Ты до предела усиливаешь звук, пытаясь УСЛЫШАТЬ И ПОНЯТЬ...
-Шшшшшссссссаааааа...
Поначалу это всё, что тебе удаётся различить. Лишь несколько бессвязных звуков, которые никогда не складываются ни во фразы, ни даже в слова... но это не так важно - теперь... ТЕПЕРЬ, когда ты понимаешь главное: эти звуки издаёт человек... и ты слышишь не шипение кипящей воды, не шелест ветра или дождя, не дефекты магнитной ленты. Ты слышишь голос человека. ДА. Именно голос человека. Ты думала, ты была убеждена, что их трое в той маленькой Преисподней, но это неправда. Их было там ЧЕТВЕРО. Две жертвы и два палача. Один юноша и трое женщин... ДА. Всё верно. Этот странный голос, доносящийся из пустоты и неизвестности, как будто из другого мира, из другой реальности, и всё же записавшийся на плёнку... этот голос принадлежит девушке. Такой же юной, как и Шон, такому же ребёнку, как и Шон. Это Линда... ты знаешь. Теперь. Ты точно знаешь, что это Линда. Ты никогда прежде не видела её. Ты никогда прежде не знала её. Но ты понимаешь, что это Линда. Она пришла к Шону. Потому что она должна была оказаться в ту ночь рядом с ним. Ведь это действительно была ночь - потому что никаких посторонних звуков не вторгается в странную гармоничную идиллию того капища. И они действительно были вместе. Линда мертва. Ее тело мертво. И Шон тоже мертв. Его душа мертва. Но они вместе. Они едины. Они живы. Любовь бессмертна.
- Шон... Шон... ты слышишь меня?... я здесь... я пришла к тебе на помощь...
Линда... у неё низкий плавный голос, звучание которого схоже с погружением под толщу тёплой чистейшей воды.
- Шон... мне больше никогда не будет больно... холодно... одиноко... грустно...
Он ничего не отвечал ей... но ты знаешь, что он слышал её. По тому, каким прерывистым и возбуждённым стало его дыхание. Он разговаривал с ней своими собственными мыслями, телепатически. Словно он был спиритом, а она - чистым духом.
- Милосердие... милосердие - это когда ты должна принять хлеб, который после вырвут из твоего желудка, разрезав твой живот на части... милосердие - это когда ты должна носить одежду, которая делает тебя красивой только для того, чтобы тебе было проще продать своё тело тому, кто может дать тебе за него три мелких монеты... или несколько чёрствых корок... милосердие - это когда-то ты должна взять деньги, данные тебе на сладости, и спрятать их как можно надёжнее, пока тебя не убили за эти гроши... милосердие - это смерть за мерзкие чужие подарки... милосердие - это самая чудовищная жестокость и зло...
- Милосердие... милосердие... Линда!... я люблю тебя... я не должен был позволить им разлучить нас... я должен был остаться рядом с тобой... а не рядом с ними!
- Я люблю тебя... любовь - это щит, спасающий наши тела и души от чужого милосердия...
- ... рядом с тобой, а не рядом с Богом!...
- Бог - это зло, жестокость, ненависть и ложь!... Сатана был лучшим другом церкви на протяжении двух тысяч лет... Сатана был самым прекрасным возлюбленным всех людей мира на протяжении двух тысяч лет... Ave Satanas...
- Ave Satanas... ave Satanas... ave Satanas!...
- О, Господи!... Господи, нет! Не смей произносить это вслух! НЕ СМЕЙ ПРОИЗНОСИТЬ ЭТО ВСЛУХ!
- Шон, я люблю тебя... Сатана любит нас... и мы тоже любим его... Господь возненавидел нас до нашего рождения... Господь всегда был против нас... почему же тогда мы должны быть рядом с Ним? Мы должны вернуться к нашим истинным началам... мы всегда стремились к нашим истинным ипостасям... ты знаешь правду, Шон, нашим истинным отцом был и навсегда останется Сатана... давай помолимся ему?...
- Что?! ЧТООО?!... Шон! С кем ты разговариваешь?! Кто такая Линда?!
- Здесь же никого нет, кроме нас! Шон! Ты слышишь?!...
- Помолимся... помолимся... Отче Наш, в Аду царящий, да святится имя твоё. Да придет царствие Твоё, да исполнится воля Твоя на земле, как и в Аду! Сей ночью мы берём должное и не ступаем по путям боли. Введи нас в искушение и освободи нас от ложной жалости, ибо сие есть царствие Твоё, и власть и слава навек!...
- НЕТ! ЗАМОЛЧИ!
- ЗАМОЛЧИ!... НЕ СМЕЙ ПРОИЗНОСИТЬ ЭТО ВСЛУХ!...
- ЗАМОЛЧИ!... О, ГОСПОДИ!... ОТЧЕ НАШ, СУЩИЙ НА НЕБЕСАХ...
- ШОН, ПОВТОРЯЙ ЗА МАРИЕЙ! ТЫ СЛЫШИШЬ МЕНЯ?! ПОВТОРЯЙ ЗА МАРИЕЙ!... ОТЧЕ НАШ, СУЩИЙ НА НЕБЕСАХ!...
- ДА СВЯТИТСЯ ИМЯ ТВОЕ, ДА ПРИИДЕТ ЦАРСТВИЕ ТВОЕ!... ШОН!... ГОВОРИ ЭТО! ПОВТОРЯЙ ЗА МНОЙ!...
- Пусть разум правит землёю... ты слышишь, Шон?
- Да... да... я слышу, Линда... пусть разум правит землёю... Освободи нас, О Могущественный Сатана, ото всех прошлых ошибок и заблуждений, дабы, ступив ногой на Путь Тьмы и поклявшись служить Тебе, мы не ослабли в нашей решимости, а с Твоей помощью, укреплялись в силе и мудрости!...
- ШОН! НЕ-Е-ЕТ!... ПОЖАЛУЙСТА!...
Это была последняя членораздельная и связная фраза, которую ты услышала на этой плёнке. Что произошло потом?! О да, ты предугадываешь это, несмотря на свой панический страх, несмотря на ирреальную, неописуемую словами, яркость и полноту твоих ощущений... тебе страшно и больно, но ни страх, ни боль не смогут тебя остановить, и ты, неосознанно, против своей собственной воли, будешь по-прежнему двигаться вперёд, до самого конца... словно кто-то, оказавшись позади тебя, преграждает тебе пути к отступлению и толкает тебя в спину, заставляя делать новые и новые шаги по направлению к концу того демонического действа... голос Линды словно поднялся надо всем и укутал все остальные звуки своим плотным покровом. Отдельных различимых слов она больше не произносила: из её горла доносилось теперь только приглушённое шипение, подобное шипению змей. Все остальные звуки сливались в одну невообразимую какофонию: исступленные крики боли, стоны, ужасающие, оглушительные вопли, бессвязные обрывки молитв, стенания, треск разрываемой одежды и белья... ты ровным счётом НИЧЕГО не видишь, но понимаешь ВСЁ, что происходит в том склепе - а ведь это место уже действительно можно назвать склепом. Шестнадцатилетний мальчик истязал и насиловал своих приёмных мать и старшую сестру, забравших его из сиротского приюта, разлучивших его с возлюбленной Линдой и так обрекших и себя, и их всех на то, чтобы пережить эту чудовищную ночь... Шон желал покарать их за то, что они творили милосердие в угоду своему Богу и тем совершали убийство того, кто ни в чём не был повинен перед их Богом... крики боли и ужаса, стоны и рыдания не утихали в течение двадцати минут - то, что сердце палача не остановилось за это чудовищно долгое время, было чудом... казалось, эта пытка будет длиться бесконечно... но бесконечно не длится ничто, и всё родившееся непременно должно умереть. Так же, как и эта пытка, порождение воспалившегося воображения и начавшего разлагаться заживо сознания шестнадцатилетнего ребёнка. Голоса начинают звучать тише... ты отчётливо слышишь тяжёлое учащённое дыхание мальчика. Возбуждение и экстаз переполняют его настолько, что он борется с собственным дыханием и сердцебиением, боясь лишиться чувств. Шёпот Линды остаётся по-прежнему слышимым, по-прежнему доносящимся из какого-то неведомого источника... этот шёпот управляет Шоном. Ты вдруг понимаешь, что это на самом деле правда, и всегда было правдой. Это нечто сродни тому высшему, истинному направлению, которое получают спириты от духов на своих сеансах. Ты убеждена в своей правоте... ты убеждена в том, что ещё через несколько секунд этот пока бессвязный шёпот, шипение, шорох - НЕВАЖНО - сольётся в одно ясно слышимое слово... и это будет слово: "УБЕЙ". И, услышав его, Шон подчинится этому приказу. И он убьёт.
Негромкий щелчок. Так выдвижное лезвие ножа обретает свободу от своих пут.
- НЕТ! НЕТ!...
- ПОЖАЛУЙСТА!... ПОЖАЛУЙСТА, НЕ НАДО!...
- Разве вы не знаете, почему Ватикан не открывает вам последнее из Фатимских посланий?... именно потому, что оно предсказывает скорую смерть этой грязной лживой религии... и они смертельно напуганы... но Фатимское видение являлось не им одним... кто-то так же знает правду... кто-то однажды раскроет её... и тогда ваш Бог умрёт... и вы все тоже умрёте!...