Я всегда находился в сложных отношениях со своим отражением в зеркале. На самом деле ничего особенного: тонкие губы, серые глаза. Проблема в другом. Задолго до моего рождения анонимный английский поэт описал ее так:
|
"Этот человек - я. Я вижу его в зеркале.
Он тоже меня видит. Кто из нас я?
Двойственность является обычной ошибкой
самовосприятия. Что если мы предположим..."
|
Действительно, что если мы предположим, что мужчина, которого я вижу в зеркале и есть настоящий я, а тот, которого уж скоро три десятка лет все принимают за оригинал - всего лишь копия, отражение, вызванная преломлением света оптическая иллюзия, мираж?
Беспечные миражи пребывают в неведении относительно своей природы. Встретившись на продувных перекрестах мироздания, они называют друг друга по имени и резвятся на метафизических сквозняках. Увы, простуда жизни всегда заканчивается летальным исходом.
Ребенок не знает о смерти, и, следовательно, бессмертен. Я тоже был таковым, пока на кануне моего пятого дня рождения не умерла моя мать. Черные костюмы, красные носы, назидательная история вместо полагающейся сказки на ночь и завешанное простыней овальное зеркало в коридоре. Мне объяснили, что во время траура люди завешивают зеркала, чтобы гость из зазеркалья не выбрался оттуда в поисках своего отражения. Преодолев страх, я отдергивал занавеску и подолгу стоял перед зеркалом, высматривая отражение матери, и мой двойник ни на секунду не оставлял меня одного, искренне сочувствуя моей потере. Я показывал ему свои слезы, а он мне свои, и его горе казалось мне горючее моего.
Англичане утверждают, что бесполезно плакать над пролитым молоком. Еще бессмысленней сожалеть о пролитых слезах, тем более что были у нас и счастливые денечки. Раздевшись догола и подойдя вплотную к зеркалу, настойчиво и сосредоточенно продолжая сохранять воображаемую наполненность друг другом, мы как будто становились единым целым. Так мираж становится оазисом; так сморщенное ветром отражение в воде являет истинную форму луны, когда этого никто не видит. Его волосы, искрящиеся под моими пальцами; мои пальцы, испачканные серебристой пыльцой, как будто не отражение юноши приласкал, а поймал бабочку, - воспоминания родом их тех, которыми не стоит делиться даже с самым симпатичным психоаналитиком. Его натиск был быстрым, как ртуть в наших венах; мое медленное притворное отступление было похоже на движение черепахи, которой дали фору в тысячу шагов, а также две наоборотных руки для поцелуев и 605 слов, включая неологизмы и неправильно расставленные артикли.
Увы, при трезвом свете дня я понимал, что все это имело отношение к чему угодно - сомнительной игре слов, апориям Зенона или просто интересному случаю из области психиатрии, но только не к той единственности, к которой стремятся любые двойственности. Вывод напрашивался сам собой: Ахиллес никогда не догонит черепаху, даже если они движутся навстречу друг другу.
Я ошибся. Все это имело отношение к чему-то другому.
Однажды он ушел, непрозрачный и непроницаемый, как любимый человек. Однажды я заметил, что, проходя по улице, я больше не отражаюсь в зеркалах чужих глазах. Однажды мы оба увидели, что похожее на букву "О" овальное зеркало завешано с той стороны.
Смерть является наоборотным отражением жизни: как правая рука в зеркале превращается в левую, так радость оборачивается печалью, а живой человек становится мертвым человеком. Это немного грустно, но зато теперь я знаю, что вещи остаются в живых до тех пор, пока отражаются в моем сознании. Взяв в руки увесистый, отлично отражающийся в сознании молоток, однажды я переберусь на ту сторону того, что по ошибке называют посюсторонним. Как насчет семи несчастливых вечностей за разбитое O? Я не против. Сбиваясь с млечного пути, по которому ты прошел до меня, путаясь в лунных следах, заглядываясь на чужие отражения, буду странствовать среди бесконечного ряда зеркал до тех пор, пока не догоню тебя, Ахиллес.
Привет, как дела? А ты совсем не изменился: тонкие губы, серые глаза и пальцы, испачканные в серебристой пыльце.