Охэйо Аннит : другие произведения.

Война Хьютай

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Экспериментальный текст: другой вариант "Войны в потемках" с Хьютай в главной роли.

   Пролог
  
   В центре каждой галактики находятся огромные скопления материи - гигантские черные дыры. Их массы бывают очень велики - до трех миллиардов масс Солнца, как у черных дыр в центре галактики М-87 в созвездии Девы, или в NGC-1275 в Персее, на расстоянии в 120 миллионов световых лет. Своим колоссальным гравитационным полем они притягивают межзвездный газ и пыль, собирая его в гигантские, в несколько световых лет, диски, а потом неотвратимо поглощая. В соответствии с известной формулой E = mc2 половина падающей в бездну массы превращается в излучение. Так возникают самые яркие объекты нашей Вселенной - квазары.
   Но такие черные дыры притягивают не только пыль. Они притягивают и разрушают звезды,очень многочисленные именно в центрах галактик. У этих звезд могут быть планеты, в том числе и населенные разумными существами.
   Приливное действие черных дыр должно отрывать такие планеты от их солнц. Но жизнь на них может и не погибнуть сразу, ведь квазары выделяют много энергии, очень много, достаточно, чтобы обогреть такой мир. Представьте себе, что такое случилось - как бы он выглядел? И чем бы занимались его обитатели?
  
   Список действующих лиц:
   1. Хьютай Вэру.
   2. Найте Лай.
   3. Маоней Талу.
   4. Анмай Вэру.
   5. Черзмали Мато.
   6. Абрас Бору.
   7. Черми Эрно.
   8. Олта Лайту.
   9. Керс Уэйра.
   10. Истми Сурт.
   11. Нэркис Уэрка.
   12. Сурми Ами.
   13. Окрус Ватпу.
   14. Керт Рисси.
  
   Глава 1.
   Одна в темноте
  
   Она очнулась в темноте, нагая и дрожащая от страха, заполняющего всё её существо, не понимая, кто она, где, почему её так страшит темнота. Она собрала все силы, пытаясь прогнать страх, пытаясь вспомнить...
   "Кто я? Хьютай. Хьютай Вэру".
   Собственное имя словно прибавило ей сил. Страх начал отступать, тьма рассеиваться. Наконец, она сообразила, что лежит в комнате, в которую едва сочился бледный, слабый свет, проникавший сквозь окно-призму в центре потолка. Некоторое время она сонно смотрела на неё, затем, закинув руку за голову, повернула стрелку регулятора. Призма бесшумно повернулась в раме, отразив тусклую желтую зарю на горизонте, иззубренную силуэтами зданий. Их окна тускло мерцали, подобно золотой пыли.
   Глаза Хьютай широко открылись, она подтянула ноги к заду и одним рывком вскочила. Сделав несколько шагов, она потянулась до хруста, поднявшись на пальцы босых ног, подпрыгнула высоко вверх, сделав полный оборот в воздухе и снова приземлившись на ноги. Тяжелая грива спутанных крупными кольцами волос укрыла её спину, коснулась тугих изгибов задницы. Хьютай невольно передернула плечами, чувствуя, как от необъяснимого страха у неё замирает сердце и подрагивает невольно поджавшийся живот. Она не понимала, что это с ней происходит, но ощущение было... интересное. Мобилизующее даже - и Хьютай, усмехнувшись, решила заняться разведкой.
   Повернув рубчатое кольцо замка, она вышла в коридор, освещенный фиолетово-зеленым мерцанием тонких газосветных ламп-трубок. Здесь было очень тихо, темные стены слабо отблескивали. Повернув налево, она подошла к темному ответвлению коридора - там был выход наружу.
   У него Хьютай вновь замерла, вслушиваясь в себя и в царившую вокруг тишину. Беззвучно ступая, она подошла к выходу, положив руку на запор. Переключатель щелкнул, толстая стальная плита с глухим рокотом уползла в стену, открывая проход.
   Сильный холодный ветер обдал её обнаженное тело, растрепал гриву густых черных волос. Вздрагивая от него, - черные, шершавые стальные плиты обжигали льдом её босые ноги, - она подошла к ограждению террасы и заглянула вниз.
   Трапециевидный портал главных крепостных ворот отсюда казался очень маленьким. Широкий веер бледных отблесков сиявшей в них ртутной синевы падал на пустынный простор двора. За их громадным прямоугольным зданием с тремя ярусами сужающихся плоских крыш начиналось широкое шоссе, тоже залитое ярким, мертвенно-синим светом ртутных ламп. Дорога, сначала прямо спускавшаяся от ворот, затем принимала вправо, обходя первый форт внутреннего обвода, ныряла в туннель, показывалась вновь, резкими зигзагами обходя искусственные россыпи каменных глыб, вновь ныряла в туннель у внешнего обвода, и далее едва заметно мерцавшей светящейся полоской спускалась вниз, пока не сливалась с океаном искристо мерцавших огней Товии. Мерцающий ковер города простирался на юг, до самого горизонта, где в свете вечной зари едва заметно отблескивала вода - водохранилище на реке Товия.
   Поджав пальцы ног от холода, Хьютай посмотрела вверх. Мутно-черное, в спутанно-бледных, туманных разводах, беззвездное небо казалось потолком колоссального, перекрывшего весь мир зала. Его рассекала тусклая, тонкая полоса света, изгибавшаяся необозримой дугой - Нить. До неё были больше триллиона миль, но в её тусклом сиянии было нечто зловещее, - даже если не знать, что это был свет притягиваемой Нитью и аннигилирующей пыли. Над Нитью, в сумеречной бесконечности, тускло светился красный, ущербный и мутный диск луны.
   Хьютай посмотрела вправо - вдвое меньший, пепельно-бурый диск второй луны был едва виден. Над ним нависала глухая, наклоненная наружу под углом в тридцать градусов, трапециевидно сужавшаяся книзу стена верхней террасы - тридцати метров высоты, одетая в двадцатидюймовую вороненую стальную броню. Казалось, нависавшая стена сейчас рухнет, но Хьютай знала, что в ней было шесть метров толщины - железобетона и броневой стали.
   Она обернулась и опустила взгляд. Перед ней была прямоугольная коробка её жилой пристройки, тоже облицованная сталью и примыкавшая к стене седьмой террасы центральной пирамиды Цитадели. На её плоской крыше, словно огромный, горизонтально-узкий зрачок, горящий тусклым желтым пламенем, блестела призма-окно её спальни. За этим странным жильём вновь лежал пустой простор террасы, обнесенной трубчатым ограждением.
   Перегнувшись через него, Хьютай увидела на тридцатиметровой глубине край нижней террасы, такой же темный и слабо выступавший, а глубоко внизу, - часть пустого двора, башни и огромный восьмиугольник монолитных крепостных стен.
   Она вновь передернула плечами и пошла вдоль террасы, обходя бронированные короба самонаводящихся зенитных ракет ближнего боя и короба побольше, увенчанные башнями восьмиствольных автоматических пушек - по две на каждую сторону верхних четырех террас. Дойдя до угла, она повернула направо, на север, потом снова направо, на восток. Здесь царил уже почти полный мрак - и без того тусклый свет зари загораживала огромная масса пирамиды. К тому же сверху здесь свисали неровно обвисшие складки недоделанной - и давно заброшенной - проволочной сети, которая должна была защищать террасы от вертолетного десанта, и Хьютай невольно начало казаться, что она в логове каких-то гигантских пауков.
   В темноте она добралась до места, где часть защитной сетки была поднята на трубчатом каркасе перед орудием, образуя подобие гигантского окна. Подойдя к нему, она взялась за ограждение и ловко уселась, свесив вниз босые ноги. Поёжившись от холода, Хьютай положила руки на верхнюю трубу ограждения, и, опустив на них голову, стала смотреть.
   Внизу темнела часть огромного восьмиугольника крепостных стен. В его углах возвышались прямоугольные массивы башен с закругленными передними торцами. Внешние уступы их плоских крыш венчали другие башни - орудийные, с толстыми ступенчатыми стволами 16-дюймовых пушек, по три в каждой башне. Горящие на вершинах башен резкие, ярко-красные огни казались венцами кровавых глаз. Их открытые входы далеко внизу тоже сияли ровным синим светом, бросавшим широкие веера бледных отблесков на пустынный простор крепостного двора.
   Хьютай смотрела неподвижно, несмотря на то, что её сильные бедра вздрагивали от холода стальной плиты, на которой она сидела. Её смуглое скуластое лицо, почти неразличимое в темноте, было спокойно, лишь большие, широко расставленные серые глаза, опушенные густыми ресницами, живо блестели.
   Далеко за стенами на сумрачной равнине виднелись треугольные массивы фортов. Редкие фонари на соединявших их дорогах мерцали, словно множество крохотных, острых огненно-синих глаз. Маленькие клочки освещенной ими земли казались рассыпанными осколками какого-то иного, прежнего мира. Вдоль внешнего обвода шел широкий пояс яркого освещения, казавшийся отсюда зыбкой дорожкой света. Дальше, за бесплодной равниной пустыни, поднимались бледные, призрачные горы.
   Хьютай посмотрела налево. Под маленьким диском пепельной второй луны целое созвездие цветных огней отмечало поле главного столичного аэропорта. Там тоже царила тишина, хотя крошечная отсюда стеклянистая громада главного здания и грузовые площадки были сплошь залиты ярким, бело-желтым светом, в котором отблескивали корпуса тесно стоящих самолетов. Сейчас аэропорт казался вымершим.
   Хьютай вздрогнула и стала смотреть вперед, на пустыню. В прохладном, чистом воздухе далекие горы казались очень четкими. У вершины самой массивной и высокой горы мерцали едва заметные синие искры - огни одного из сторожевых фортов, охранявших спуск на низменность. Далеко справа и слева тоже виднелось почти угасавшее мерцание синеватых, призрачных огней. Дальше, за горами, сгущался уже непроницаемый мрак.
   Вдруг в этой тьме вспыхнул огонь, - крошечная, быстро угасшая искра, - и острые глаза Хьютай тревожно сузились. Даже беглые одичавшие гексы никогда не заходили так далеко на север, к Пустынному Морю. Впрочем, насколько ей было известно, никакое животное не могло излучать такой свет. Что это было - лампа, вспышка пламени, взрыв? И - кто мог это сделать? Для чего?
   Внезапно Хьютай почувствовала, что дрожит - не только потому, что сидя на холодной стали, она промерзла до костей под непрекращающимся холодным ветром.
   Она поднялась и побежала обратно, к открытой двери своего дома. Когда за ней со стуком задвинулась стальная плита, она почувствовала себя увереннее, но никак не могла согреться. Только забравшись в душ и сжавшись в комок под струями горячей воды, она почувствовала, что отогрелась и смогла размышлять спокойно, не дрожа от холода, но страх не исчез. Времени - она посмотрела на вделанные в стену, обрамленные узорной бронзой часы, - было 2.15 пополуночи, и было ясно, что заснуть уже не удастся.
   Хьютай задумалась о том, что её разбудило - это был сон. Довольно странный и неприятный. Она, нагая и безоружная - как сейчас, - идет по темной, уходящей в беспредельность равнине, а навстречу ей движется нечто бледное, неясное, огромное, и она проснулась от внезапного страха, хотя, в свои 26 лет, никогда не боялась своих снов. Это слишком сильно напомнило ей её путешествие спросонья.
   Хьютай усмехнулась своим страхам, подойдя к зеркалу - на неё смотрела рослая, гибкая и мускулистая девушка, на вид 20-25 лет, с гладкой, коричнево-смуглой кожей, широкобедрая, с высокой выпуклой грудью, чуть впалым мускулистым животом и длинными крепкими ногами.
   Покрутившись перед зеркалом, она вернулась в спальню. Одевшись, она снова посмотрела в зеркало, теперь уже без усмешки. На ней была только свободная белая блузка и короткие шорты. Металлический рубчатый пояс, плотно охватывающий талию, и ременные сандалии на крепких босых ногах дополняли её наряд. Лицо с твердыми, правильными чертами казалось серьёзнее, на нем появилось суровое и решительное выражение, подобающее Единому Правителю Фамайа, каким она и была на самом деле.
  
   Глава 2.
   В начале эры
  
   Хьютай пристегнула к поясу маленькую рацию с металлическим корпусом и застегнула на запястье левой руки стальной массивный кодовый браслет. Направляясь к главному выходу из своего жилища, она заглянула в маленький зал оперативной связи. Там было темно, лишь один не выключенный монитор мерцал белесым светом. Чтобы выяснить причину загадочной вспышки, достаточно было связаться отсюда с главным командным бункером, но она вдруг решила, что лучше будет отправиться туда самой.
   Она подошла к главному выходу, вновь положила руку на запор. Толстая стальная плита с рокотом отошла вправо, открывая узкую лестницу. Она вела вниз, сквозь шесть метров межтеррасного перекрытия, и Хьютай быстро спустилась по ней.
   Внизу, в широком, ярко освещенном коридоре, было пусто. Прямо напротив лестницы находились раздвижные двери лифтов. Когда Хьютай вошла внутрь и нажала кнопку первого этажа, кабина - пустая стальная коробка, окрашенная в серый цвет, пошла в низ тридцатиметровой шахты с резко отдавшимся в царящей здесь тишине лязгом. Когда массивные створки лифта с шорохом разошлись, в пустынных коридорах ещё отдавался угасающий гул.
   Открыв тяжелую стальную дверь, Хьютай вышла в просторный холл с высоким потолком. Отсюда начинался безлюдный коридор, освещенный синевато мерцающими трубками редких ламп. Его тускло блестевшие стены казались сплошными темными окнами.
   Шагая по нему, Хьютай непроизвольно посматривала по сторонам. Стены покрывали рисунки, точнее - барельефы, погруженные в стекловидный материал, из которого они выступали со сказочной реальностью. На них были изображены обнаженные девушки и юноши, их гибкие смуглые и белокожие тела сплетались в замысловатых позах. Поверх этих изображений шел широкий фриз, покрытый барельефами звериных морд - в натуральную величину и натуральной окраски. Они были искажены безумной яростью, пасти оскалены, стеклянные глаза злобно блестели. Среди них выделялись страшные воронковидные морды гекс, и все остальные хищные твари этого мира, Уарка, тоже были здесь. Множество горящих, неподвижных глаз алчно смотрело вниз, на прекрасные юные лица, с застывшими навеки выражениями нежности и страсти. Хьютай знала, что это лица реально существовавших людей, и её глаза сузились в ответ на блеск множества глаз, провожавших её безмерно глубокими, неподвижными взглядами.
   Дойдя до металлической стены в конце коридора, Хьютай остановилась возле закрытого проема, и, отодвинув заслонку, стала нажимать прозрачные кнопки цифрового замка. При нажатии каждая кнопка на миг озарялась ярко-белым светом, который сопровождал резкий писк, раздававшийся из основания замка. В узком окне над кнопками загорались ярко-зеленые цифры. После восьмой все кнопки ярко вспыхнули, бронированные панели с грохотом разошлись вверх и вниз. Едва она вошла, сработало автоматическое реле и панели со стуком закрылись.
   В лицо Хьютай, стоявшей на узкой кольцевой галерее, ударил поток теплого воздуха, поднимавшегося со дна шахты. Та была больше десяти метров в диаметре, её стальные стены скрывались под множеством разнокалиберных труб и кабелей в ярко-красных толстых оболочках. Тут же, вдоль стен, проходили направляющие рельсы скоростных лифтов. Один из них стоял тут же, в проеме галереи - открытая квадратная площадка, огороженная трубчатым барьером.
   Хьютай ступила на вздрогнувшую под её весом платформу и взглянула вниз. Шахту освещали только редкие лампы, размещавшиеся на галереях выходов, выступавших через каждые тридцать метров. Череда темных колец, разделенных сужавшимися венцами постепенно тускнеющих огней, уходила вниз, сбегаясь в точку - дна видно не было. В девяноста метрах наверху шахта кончалась - последнее кольцо огней ярко освещало подпертую мощными, радиально сходящимися балками конически-плоскую крышу.
   Вновь передернув плечами, Хьютай нажала кнопку. Звонко щелкнуло реле, площадка резко ушла у неё из-под ног, и Хьютай невольно зажмурилась, крепко сжав перила. Вокруг неё зашумел взвихренный воздух, за закрытыми веками замелькал свет и тьма. Всего через минуту площадка лифта замерла, и Хьютай с облегчением спрыгнула с неё.
   Здесь, на глубине в триста десять метров, шахта кончалась цилиндрическим расширением, в стенах которого зияло шесть проемов радиально расходящихся туннелей. Перекрывавшие их раздвижные ворота из некрашеной, грубо отшлифованной стали были открыты. Оттуда дул теплый, отдававший неопределенно-резким запахом воздух, и Хьютай, вновь передернув плечами, нырнула во вторые из маркированных белыми цифрами ворот. Отсеки туннеля разделяли толстые выступы открытых щитов-заслонок, - перед ними неровные пучки кабелей скрывались в темных нишах. Вскоре туннель оборвался, выходя в, казалось, бездонную пустую тьму.
   Она осторожно ступила на невидимый, неогражденный металлический мостик, едва ощутимо вибрировавший под ногами. Здесь дорогу могли указать лишь слабо тлеющие бледно-фиолетовые стрелки, как бы плавающие в темноте.
   Добравшись до места, где мост, как она знала, обрывался в пустоту, Хьютай остановилась, и, взяв рацию, стала набирать шифр, на ощупь нажимая на множество утопленных в корпус рации на её верхней стороне кнопок. Вновь раздался металлический грохот, в глаза ей ударил яркий свет. Прищурившись, Хьютай увидела, что свет исходит из расширяющейся щели в выпуклой стене огромного металлического сооружения, подвешенного в воздухе на множестве мощных тяг-амортизаторов. Когда броневые плиты входа полностью разошлись, из проема стал выдвигаться раздвижной мост.
   Машинально глянув вниз, Хьютай увидела основание командного центра. Оно покоилось на целой чаще балок и пружин, и дно наружного помещения было очень далеко...
   Обернувшись в проходе, Хьютай увидела парящие в воздухе на сети растяжек ленты-мосты, которые она пересекла. Проход закрылся. Повернувшись к внутренним дверям, она подождала, пока сканирующее устройство не убедится, что она - одна из тех, кому разрешено бывать здесь, и вошла внутрь.
   ......................................................................................................
   Внутри центра было тепло и очень тихо. Хьютай прошла четверть кольцевого коридора, остановилась у первой двери во внутренней стене. Едва она протянула руку к контрольному устройству, покрытые белой эмалью тяжелые бронированные панели со свистом разошлись, открывая командный центр Цитадели, сейчас почти пустой - всего одно из десяти высоких кресел было занято.
   - Я полагала, Найте, что здесь всегда должно находиться не менее четырех человек, - весело, но несколько удивленно обратилась Хьютай к сидящему.
   - Им всё равно нечего тут сейчас делать - а я и так не сплю, - Найте Лай мягко поднялся и пошел вдоль кольцевого пульта. Хьютай покосилась на экран, возле которого он только что сидел - на зеленоватом однотонном фоне выделялось перекрестье прицела.
   - Конечно, неплохо придумано древними, что всякий незнающий, сунувшийся сюда с фонарем, будет убит на месте, но когда-нибудь это плохо кончится!
   Найте в ответ лишь усмехнулся, - но, наконец, остановился.
   - Когда-нибудь - но точно не сейчас.
   - Ты искушаешь себя.
   - Нет, - Найте отвернулся к другому экрану.
   - Тогда что ты здесь делаешь?
   Лай быстро обернулся, опершись руками о край пульта.
   - Мне не спится, тревожно. Вижу, и тебе тоже, Хью?
   Теперь промолчала Хьютай, усевшись в своё, центральное здесь кресло. Она рассеянно разглядывала знакомое помещение и своего первого помощника. Найте отвечал за безопасность Фамайа вообще и безопасность Цитадели в частности. Помещение было столь же древним, как и сама крепость, - больше двух тысяч лет, - и казалось ей странноватым. Ноги утопали по щиколотку в белом ковре, над кольцевым пультом с джойстиками и кнопками мерцало множество экранов. Прямоугольные плафоны по краю низкого куполовидного потолка струили мягкий розоватый свет.
   Хьютай перевела взгляд на Лая, - тот сидел на поручне кресла, глядя на неё с рассеянно-мечтательным видом. В его смуглом, красивом лице было что-то дикое, первобытное - не в смысле тупости или кровожадности, нет. Нечто такое, что нелегко выразить в словах. Первобытный юноша, схватившийся с саблезубым тигром - такой образ внезапно пришел на ум Хьютай. На плечах его куртки блестел странный серебряный узор, на руке, небрежно облокотившейся на спинку кресла, был такой же браслет, который могли носить всего три человека во всей Фамайа.
   - Ты не заметил вспышки пламени на севере? - спросила она, заметив, что он смотрит на один из обзорных экранов.
   - Нет, но можно вызвать один из наших северных фортов, например, второй... а в чем дело?
   Хьютай кратко рассказала ему о своих наблюдениях. Найте усмехнулся, но тут же вызвал форт. Там не спали - через секунду на экране появился парень в такой же, как у Найте, черной форменной куртке.
   - Приветствую, Мастер, - командир коротко склонил голову. - Будут ли распоряжения?
   - Пока нет. Не заметили ли вы вспышки пламени в пустыне?
   - Я спрошу у часовых, Мастер, - командир отошел, оставив экран включенным.
   - Надеюсь, что тебе не померещилось, - сухо сказал Найте. - Иначе ты и я окажемся в дурацком положении.
   - Я знаю! - Хьютай замолчала. Немного спустя на экране вновь показался командир.
   - Двое парней в колпаке на северном склоне видели пламя в пустыне, но оно горело не более минуты. Я прикажу выслать вертолет и осмотреть это место. Потом вы получите доклад.
   - Хорошо, - Найте прервал связь. - У тебя на удивление острые глаза, Хью. Заметить пламя в пустыне с такого расстояния... Но что ты делала на крыше?
   Хьютай вновь зябко повела плечами.
   - Мне страшно и я не могу заснуть - как и ты. Впрочем, это может быть случайным совпадением!
   Найте вдруг обхватил руками бока и поёжился.
   - Я... мне тоже страшно, - вдруг очень тихо сказал он. - И я даже не понимаю, чего я боюсь.
   - Я тоже, - так же тихо ответила Хьютай. - Но у меня живот уже сводит от страха.
   - И у меня, - Найте задумался. - Это странное совпадение. Но, если это чувствует ещё кто-нибудь...
   - Знаешь, это легко проверить, - глаза Хьютай загорелись. - Недаром говорят - одна случайность - случайность, две - совпадение, три - закон! Короче, давай спросим ещё кого-нибудь!
   - Как? Да тебя на смех поднимут! Впрочем... давай вызовем Талу, - Найте снова подошел к пульту. Маоней Талу отозвался всего через несколько секунд, - что само по себе уже стало ответом. Судя по всему, он сам уже собирался вызвать их - и очень удивился.
   - Прошу извинить, но я... - он сбился, увидев двух правителей, нетерпеливо глядевших на него.
   - Ну? В чем дело? - Хьютай стремительно вышла вперед. - Тебе страшно, и ты не знаешь, почему, а?
   Талу вздрогнул.
   - Да. Я не смог определить причину, и хотел...
   - ...только отвлечь от работы главный пост, - закончил Найте. - В твои обязанности входит только наблюдение за настроениями людей искусства в Товии - ничего больше!
   Маоней нервно сжал пальцами рукав своей зеленой туники.
   - Объясни всё подробно, - потребовала Хьютай.
   - Я... проснулся ночью, - Талу оглянулся на дверь заставленной древней аппаратурой комнаты радиостанции Старого Замка. - Не смог заснуть, - Хьютай кивнула. - Мне было тревожно, я пошел на крышу. Там мне сделалось страшно, - мне показалось, что надвигается землетрясение, - Найте презрительно хмыкнул, - и я решил проверить...
   - Достаточно, - произнесла Хьютай. - Вы нам весьма помогли.
   - А что это? - спросил Маоней. Его глаза зажглись любопытством.
   - Это тайна! - рявкнул Найте и выключил связь.
   - Факт налицо, осталось установить причину, - Хьютай уселась за пульт. Найте сел рядом с ней, проверяя показания сейсмографов.
   - Хм... никаких признаков землетрясения - впрочем, их здесь вообще не бывает, - сказал он. - Наверное...
   Его прервал низкий звук сигнала. Найте с вздохом подошел к другому пульту. На экране вновь появился командир форта.
   - Вертолет нашел источник пламени, Мастер. Дать изображение?
   - Да.
   Лицо командира сменила зеленоватая, однотонная поверхность пустыни, показанная через прибор ночного видения. На ней выделялся черный прямоугольник вездехода старого образца, рядом - пятно копоти на грунте. Несколько сидевших внутри людей отстреливались из карабинов от стаи гекс - кошмарных шестиногих тварей, похожих на чудовищные ожившие пылесосы: горизонтальные цилиндрические туши с длинными шеями, увенчанными раструбами пастей. На их глазах из салона вылетела самодельная граната, ярко разорвавшись прямо под брюхом ближайшей к вездеходу твари.
   - Это ещё больше её разъярит, - заметила Хьютай. Она щелкнула переключателем и отдала короткий приказ.
   На экран вырвался дымный факел ракеты, стремительно полетел вниз, - и гекса исчезла в ослепительной вспышке. Изображение запрыгало. Когда оно успокоилось, стала видна лежащая на песке длинная шея твари вместе с передней частью туши - пасть ещё сокращалась. Остальное бесформенными комками и клочьями лежало вокруг. Хьютай заметила заднюю часть тела, отброшенную в сторону - уцелевшая нога ещё дергалась.
   Остальные твари застыли, провожая вертолет взглядами огромных, обрамленных кругами густой длинной шерсти глаз. Но тут же к ним устремилась вторая ракета, потом третья. Через минуту всё было кончено. Вертолет приземлился и выпрыгнувшие из него солдаты окружили вездеход. Сидевшие в нем люди тут же бросили оружие и выбрались наружу, подняв руки.
   Хьютай поморщилась. Судя по одежде, - комбинезоны и туники, - это была столичная, то есть товийская молодежь, которую как магнитом тянуло к Пустынному Морю, а не повстанцы.
   - Пятеро неизвестных взяты в плен, - на экране вновь появился командир форта. - Что с ними делать, Единая?
   - Отвезите их в город и сдайте в полицию, - Хьютай опять отключила связь. Ей по-прежнему было неспокойно, и тут же вновь раздавшийся вызов подтвердил её худшие опасения - на сей раз, на экране появился Абрас Бору, генеральный комиссар всей полиции Фамайа. Хьютай вдруг подумала, что он куда больше похож на Единого Правителя, чем она, или даже Анмай, её парень, - мрачное, суровое лицо, массивная челюсть. И черный, с серебряным шитьём мундир Высшего сидел на нем, как влитой - а Анмай всегда подвертывал рукава своей одежды...
   - У нас проблемы, Единая, - сразу начал он. - В городе началась паника - все, с кем нам удалось связаться, испытывают чувство беспричинного страха. Его причина нам пока неизвестна.
   - Мы выяснили причину, - спокойно сказала Хьютай. - Это явление... хм... космического характера, - она показала вверх. - Для выяснения его физической природы я немедленно вылетаю на плато Хаос, - она вновь прервала связь.
   - Нам в самом деле следует связаться с ним, - неодобрительно заметил Найте. Он не сомневался в праве Хьютай командовать - но её манера так вот прекращать разговор очень многих раздражала.
   - Да, - Хьютай снова повернулась к пульту.
   Через минуту на экране появился командный центр плато Хаос - такое же круглое, приплюснутое помещение. Снежно-белые вогнутые панели облицовки отливали металлическим блеском. Прямо напротив экрана сидела Олта Лайту, второй заместитель Хьютай, начальник плато Хаос и руководитель всех научных работ, ведущихся там - пожилая, суровая женщина в строгом белом платье. Впечатление, впрочем, портил обруч-рация новейшего образца - украшение и отличие одновременно, с изящными наушниками и выступавшей над лбом вееровидной антенной - он всё время норовил сползти на левое ухо. В помещении за её спиной царила рабочая, но, несомненно, торжественная атмосфера.
   - Здравствуйте, друзья! - неожиданно весело поприветствовала их Олта. - Я вижу, вы уже знаете!
   - Что? - спросила удивленная Хьютай.
   - Час назад мы запустили наш главный ускоритель - всё, наконец, работает нормально, машина дает полную энергию - двадцать ТэВ, - Олта помолчала, её глаза возбужденно блестели. - Мы получаем предсказанные теорией результаты. Сила гравитации растет в соответствии с расчетами. Детекторы уже зафиксировали возникновение сингулярности, возможно, даже нескольких.
   - Невероятно! - воскликнула Хьютай. - Запуск срывался столько лет, что я уже и не надеялась... - она сбилась от волнения. Успокоившись, она заметила: - Похоже, мы наткнулись на некий неприятный и непредвиденный эффект, - она коротко рассказала Олте о своих наблюдениях. Та скептически нахмурилась - но тут же отдала приказ отключить ускоритель.
   - Если сейчас ощущение исчезнет, - хмуро сказала Хьютай, - я поверю уже во что угодно, даже в телепатию.
   - Не может быть! Телепатия невозможна - это научно доказано! - крикнул Найте, утратив присущее ему самообладание. - Но... - он вдруг замер, ошеломленно распахнув глаза. - Всё прекратилось! Это невероятно, Хью. Мы наткнулись на нечто потрясающее. Телепатическое излучение. Это можно использовать для связи с...
   - Нет! Мы не знаем, что является переносчиком этого взаимодействия, и это слишком... - Хьютай тоже ошалело помотала головой. - Ладно. За работу. Вызови сюда всех операторов - пусть проведут опросы и всё прочее, что нужно в таких случаях.
   - Да, Единая, - Найте подошел к пульту оповещения, и, одну за другой, нажал несколько кнопок.
   Через минуту в зале появилось четверо зевающих людей в черной форме. Впрочем, увидев в зале двух правителей, они тут же встряхнулись и сели за пульты. Вскоре в небольшом зале повис гвалт возбужденных голосов. Хьютай, усмехнувшись, заняла своё вертящееся кресло в центре зала - отсюда она могла следить за всеми экранами и пультами. Ухмылявшийся Найте встал рядом с ней - лентяем он не был, но ему тоже нравилось смотреть, как другие работают. Долго наслаждаться процессом ему, впрочем, не пришлось - их опять вызвал Бору. На сей раз, вызов принял инженер-связист.
   - Паника прекратилась, - коротко сказал генеральный комиссар. - Но это повторится?
   - Да, - ответила Хьютай, думая о том, что им придется повторить эксперимент на ускорителе, и не один раз - ради торжества истины. - Но теперь мы сможем точно определять моменты... э... импульсов, и предупреждать вас заранее - чтобы вы успели принять меры.
   Бору нахмурился.
   - Это что-то, связанное с Бездной? - он показал на незанавешенное окно комнаты, сквозь которое пробивался желтый полусвет.
   - Да, - глядя прямо ему в глаза сказала Хьютай.
   "Ну и вруша! - подумала она. - Неужели ты боишься, что этот старый хитрец будет отговаривать тебя от экспериментов? Нет, - решила она. - Просто у нас и так хватает неприятностей!"
   Полицейский помрачнел.
   - Сколько это будет продолжаться? - спросил он.
   - Пока неизвестно, - на сей раз совершенно искренне ответила Хьютай.
   - А если это будет продолжаться всегда?
   - Нет! Не знаю, - спохватилась она.
   - Если подобные явления будут продолжаться, пойдут слухи о скором конце света - и бог весть, о чем ещё!
   - Конца света не будет, - усмехнулась Хьютай. - Это совершенно точно. Но я не вижу смысла сообщать об этом. Так или иначе, но все скоро поймут, с чем это всё связано.
   Бору нахмурился.
   - Откуда они догадаются, что это связано с Бездной, если страх ощущался в весьма ограниченном районе?
   Всё же, я дура, - мрачно подумала Хьютай. Села своим роскошным круглым задом прямо в лужу. Глубокую. А теперь - быстро из неё, пока ничто этого не заметил...
   - Откуда они узнают, что это ощущалось в весьма ограниченном районе, если я прикажу закрыть всю информацию об этом?
   - Да? - Бору хмыкнул. - Но всё же, полиция не может запретить думать, а потом - и говорить.
   "Вот именно, - подумала Хьютай. - Сейчас ты прямо спросишь - не по нашей ли это части. Нужно его отвлечь", - она сделала короткий знак Найте, сложив пальцы в букву "Т".
   - Как вел себя наблюдатель Маоней Талу? - догадливо спросил тот. - Это не он распустил слухи о землетрясении?
   Тонкие губы Бору вздрогнули. Его неприязнь к Талу была известна всем - и как раз поэтому Хьютай воспользовалась ей.
   - Нет. Всё это время он просидел на крыше замка - с биноклем, наблюдая за проспектом Революции и всем, что там творилось. Судя по его виду, эта сцена доставила ему немало удовольствия.
   - У него нервы крепче, чем я думала, - удивленно заметила Хьютай.
   - Он всё же офицер Чрезвычайной Комиссии, - сухо сказал Найте. - Хорошо подготовленный и умный.
   - Да - но сколько таких, как он, в Фамайа?
   Найте промолчал.
   - Таких людей немного, - вставил Бору. - Кстати, область этого воздействия шире, чем вы думаете, - на юге, в Кен-Каро и Цете, было то же самое, но там дошло до массовых беспорядков.
   - Странно, - шепнула Хьютай Найте. - Неужели эта сила возрастает с расстоянием?
   - Вовсе нет! - Найте усмехнулся. - Просто люди там работают больше, а едят меньше, чем в Товии. Достаточно любого повода, чтобы... но мы сами чуть не подожгли свой дом!
   Хьютай нахмурилась. На самом деле сорвавшийся эксперимент был чрезвычайно важен: они собирались разогнать частицы до энергии слияния взаимодействий, чтобы гравитация сравнялась по силе с сильным ядерным взаимодействием, и таким образом создать миниатюрную черную дыру. Жадно пожирая материю и в то же время испаряясь она стала бы вечным источником энергии - в том числе, и для межзвездных полетов, в которых они крайне нуждались - так как всего через несколько сот лет их планета упала бы в другую, гигантскую черную дыру. Впрочем, могучее излучение квазара поджарило бы всю жизнь на ней гораздо раньше...
   - Так что же нам делать, Единая? - спросила Олта.
   - Аннигилятор придется переделать, - мрачно заметила Хьютай. - Отложить окончательные испытания, как ни жаль! Ведь вся наша физика ничего не говорит о возможности влияния инверсии взаимодействий на настроение!
   - Но всё же странно, что мы тут ничего не заметили, - сухо заявила Олта. - Может быть, это излучение направленное?
   - Может быть! - Хьютай рассмеялась при мысли, что это явление ещё более интересно, чем ей показалось.
   Олта кивнула.
   - Такое тоже возможно. Мы здесь ничего не чувствуем. Хью, надеюсь, ты поможешь нам разобраться с этим?
   - Конечно! Я немедленно вылетаю к вам! - Она успокоилась. - Только сначала надо выяснить детали.
   - Охрана в первом секторе испытала то же, что и вы, но в ещё более сильной форме, - заметила Олта, сверившись с компьютером. - Луч явно узкий, строго ориентированный.
   - Прекрасно. Ждите меня, - она поднялась и с наслаждением потянулась. Найте с любопытством следил за ней.
   - Улетаешь? - спросил он. - А мы будем сидеть в крепостном подвале, словно узники? - его лицо светилось от возбуждения.
   - Не бойся! - Хьютай усмехнулась. - Ты будешь знать всё, что узнаю я.
   Найте погрустнел.
   - Жаль, что здесь всегда должен находиться один, кто... - он прикоснулся к браслету на левой руке. - Кстати, как Анмай?
   - Спит. Я к нему даже не заглядывала, - сказала Хьютай. - Когда он проснется, ты ему всё расскажешь?
   - Конечно! Но неужели ты с ним не увидишься и сама ему не скажешь?
   - Скажу. Просто я слишком увлеклась, - она задумалась. - Кстати, о гексах, - Хьютай повернулась к подошедшему Найте. - В товийских питомниках их больше шестидесяти тысяч, и когда они злятся, рев слышен за несколько миль - а я ничего не слышала!
   - Ты же знаешь, что биокибернетика позволяет надежно управлять ими. Жаль, что с людьми так не поступишь, - Найте вдруг усмехнулся, а потом вновь помрачнел. - Бунт в Кен-Каро будет подавлять Черми Эрно, командир восьмого истребительного отряда - но он так жесток, что может сделать ещё хуже!
   - Ты боишься, что он разрушит весь город, перебьет слишком много людей, и тем ещё сильнее разожжет мятеж, может быть даже развяжет настоящую гражданскую войну?
   - Да. Эрно фанатично предан Фамайа, но настолько ненавидит её врагов, что временами забывает, где защита переходит в самоистребление! Словами его не удержишь - придется послать кого-то, кто смог бы на месте контролировать всё.
   - Пошли Маонея. Он совсем извелся от тоски в нашей столице и рвется быть там, где делаются великие дела. Он даже просил меня перевести его на плато Хаос!
   - И?.. - с интересом спросил Найте.
   Хьютай усмехнулась.
   - Я предупредила его, что он никогда не сможет вернуться оттуда - таков закон! И он был согласен даже на это!
   - Но ты так и не согласилась?
   Хьютай вздохнула.
   - Нет. У него нет специального образования, да и тяги к наукам - во всяком случае, точным - тоже.
   - Ко мне он тоже обращался, - неохотно сказал Найте. - Просил отправить его Наблюдателем на юг - как раз в Кен-Каро!
   - Ну и? - с интересом спросила Хьютай.
   - Я тоже отказал ему. И откажу тебе сейчас.
   - Но почему?
   - Ему не хватит решительности, чтобы справиться с таким фанатиком, как Эрно!
   - Разве желание провести всю жизнь в месте, о котором в Товии ходит столько страшных рассказов - недостаток решительности? - сухо спросила Хьютай, её глаза сузились. - Ведь он знает, что это не сказки! Что же до образования - он совсем неплохо разбирается не только в искусстве, но и в биологии, обожает гекс, просиживает в питомниках с ними часами. Он очень хорошо знает биокибернетическое управление разумом - особенно гекс! А ты знаешь, что в Чрезвычайной Комиссии их больше, чем людей!
   Найте задумчиво хмыкнул.
   - Ты предлагаешь направить его на юг, с целой армией вооруженных гекс, которые будут подчиняться только ему?
   - Да! И пустьЧерми попробует только устроить...
   - Эрно недолюбливает гекс, - перебил её Найте. - Но ведь нам придется послать и много людей - похоже, что Кен-Каро мятеж не ограничится. А Талу не командир, а только Наблюдатель!
   - Желающие командовать всегда найдутся - а Талу будет только наблюдать и контролировать, чтобы командующие не слишком увлекались!
   - Я согласен, только... а Маоней работал только с гексами или с людьми... бывшими людьми тоже?
   Хьютай усмехнулась.
   - Ты же знаешь, что теперь это обычная практика в таких вещах. Специалист-биокибернетик должен уметь делать всё это, чтобы получить диплом!
   - То есть, он обучен управлять и "бывшими" тоже?
   - Конечно.
   - Когда он кончал Академию, для диплома было достаточно и гекс! Значит, он должен увлекаться такими вещами, раз прошел дополнительное обучение! В таком случае Эрно ему не страшен. Он охотно убивает, но когда я предложил ему заняться биокибернетикой, он испугался!
   - Но если бы ему приказали - охотно занялся бы и этим! - Хьютай фыркнула.
   - Так Талу отправить на юг?
   - Да. У нас всё равно нет под рукой лучших... кандидатов.
   - Скажи мне... - Найте вдруг смутился и замолчал. - Скажи, почему ты всегда назначаешь своими порученцами юношей? Я не...
   - Я не могу командовать людьми, которые старше меня! Это-то ты мог понять! - Хьютай гневно фыркнула.
   Найте склонил голову.
   - Извини. Мне самому его обрадовать?
   Хьютай отвернулась, смущенная.
   - Давай вместе...
   Её подозвала Олта.
   - Мы получили массу информации, - но её надо обработать, и повторить эксперимент, как только будет установлена дополнительная аппаратура. Надеюсь, ты присоединишься к нам - твой ум и твоя... интуиция нам очень бы пригодились.
   - Как только смогу, - вздохнула Хьютай. - Но у нас возникли проблемы - вы же всё слышали!
   - Да, но надеюсь, работам это не помешает. Почему эти люди так плохо к нам относятся? Ведь мы всё делаем для их же блага, пусть не сейчас, но в будущем!
   - Из-за своей дикости. А ведь мы не можем распространять наши знания - они тут же обратят их против нас! Конечно, это не ответ - я скажу Маонею, чтобы он тщательно выяснил все причины, и главное - как их можно устранить. Очень странно, что этим никто всерьез не занимался - мы боролись только со следствиями!
   - А ты их спроси! - ехидно вставил Найте. - Пойди и спроси, почему они хотят разнести на куски всё, что мы создали - и нас тоже!
   - И спрошу! - Хьютай рассмеялась. - Впрочем, у меня сейчас другие заботы, и вообще, это всё по твоей части.
   Найте широко улыбнулся.
   - У нас одни заботы. Ведь я тоже хочу знать, как устроен мир, Вселенная... и ненавижу тех, кто мешает этому! Поэтому я и пошел в Чрезвычайную Комиссию - я хочу, чтобы другие смогли спокойно закончить то, ради чего и была затеяна вся эта история - революция и вообще... А если кто-то мешает этому - тем хуже для них!
   - Только не забудь про Черми Эрно - он тоже начинал с этого... а может, и нет... И вообще - где Маоней Талу?
   Найте, всё ещё улыбаясь, отошел к пульту.
   - Нам придется рассказать ему всё, - Хьютай встала рядом. - Трудно действовать, не зная причины и цели, а главное - ничто так не опасно для устоев государства, как ложь - особенно между правителями! Сейчас я получила хороший урок на эту тему.
   - Это большая ответственность, - сказал Найте. - Но он справится - если будет знать, что делает, и что мы доверяем ему во всем... почти.
   - Нет ничего сильнее людей, соединенных доверием, - тихо сказала Хьютай. - Поэтому никаких "почти!"
   Найте с усмешкой нажал нужные кнопки - и через несколько секунд на экране появился Маоней Талу.
   - Надеюсь, вы объясните мне, что происходит - полиция сообщает уже о небесных знамениях, каковые могут повлечь всеобщую панику! - с ходу заявил он.
   - Можешь прыгать от радости - ты добился своего! - Найте пихнул локтем в бок Хьютай.
   - Наблюдатель Маоней Талу, смирно! - торжественным тоном начала та. - Мы поручаем вам важное задание...
   Она кратко и точно изложила свой план. Талу выслушал его с горящими глазами - и потом коротко поклонился.
   - Благодарю за доверие, Единая. Я сделаю всё, чтобы исполнить ваш приказ, - Талу вдруг усмехнулся. - Если бы вы только знали, как я рад покинуть Товию! Всё время слушать о том, что я сатрап и наушник... А недавно один театральный режиссер, Керс Уэйра - явный педераст - предложил мне, чтобы я... вы сами знаете, что!
   - Ну и? - с любопытством спросил Найте.
   - Я ударил его кулаком в лоб - но он даже не обиделся, и сказал мне, что я...
   - Эту историю ты расскажешь Эрно, - перебила его Хьютай. - И будь серьёзнее! Впрочем, ты сам виноват, а?
   Талу смутился. Хьютай насмешливо разглядывала его - стройный, гибкий юноша с лохматой гривой рыжеватых волос до плеч. И одежды на нем - только сандалии на босу ногу и зеленая туника, перетянутая на тонкой талии серебряным пояском. Она едва доходила до середины узких бедер. Если бы не они, его действительно можно было принять за девушку - а впрочем, мало ли в Товии длинных, узкобедрых девчонок!..
   - Я буду серьёзен, Единая, - Талу вновь поклонился и сам прервал связь.
   - Но всё же, что это может быть? - спросил Найте. - Я имею в виду источник этого... страха.
   Хьютай задумчиво прошлась по залу.
   - Двадцать тераэлектронвольт - это очень много. Плюс ещё ускорение у сингулярности... ну-ка... этого может оказаться достаточно, чтобы... Нет! Не может быть! Человеческие руки бессильны сделать такое! - её лицо словно светилось изнутри - как у пророка, на которого снизошло озарение.
   - Ну и что же это? - нетерпеливо спросил Найте. Он знал, что из-за таких вот... озарений Хьютай и заняла свой пост.
   Она насмешливо взглянула на него.
   - Что? Пока я не могу сказать тебе. Только то, что если бы эксперимент не прервали, он кончился бы очень плохо.
   - Неконтролируемый сидеральный или аккреционный взрыв?
   - Нет, - Хьютай даже мотнула головой.
   - Тогда что же там случилось?
   - Что? Ну, можно сказать, что наш скучный мир, наконец-то, раскрылся, и мы вступили в долгожданный край чудес. Мне самой это кажется невероятным, но я чувствую это.
   - Чувствуешь что? - Найте даже замер, ожидая ответа.
   Глядя на него, Хьютай вдруг рассмеялась.
   - Это только моё предположение и я не хочу, чтобы ещё кто-то маялся с такой глупостью.
   Найте хотел задать ещё один вопрос - но тут на экране вновь появился Абрас Бору.
   - Вы просили составить список происшествий, - начал он. - На свиноферме N 3 под Товией взбесившиеся свиньи разнесли забор и насмерть, в клочья разорвали двух служителей...
   - Довольно. Я уезжаю на плато Хаос - не знаю, насколько, нелюбимый вами Маоней Талу - тоже, - Хьютай прервала связь и повернулась к подошедшему Найте. - Лай, открой, наконец, выход, - я не хочу сидеть здесь вечно!
   Миновав узкие мостики, она вернулась в туннель. Здесь ничего не изменилось. Ей показалось, что все происшедшее ей лишь приснилось, и ощущение реальности упорно не желало возвращаться. Вдруг на поясе запищала её рация. Хьютай сняла её и поднесла к уху. Из крошечного динамика донесся слабый голос Найте:
   - Хью, то, о чем ты нас предупреждала, случилось. Началась война.
  
   Глава 3.
   Та, кто решает...
  
   - Что, что случилось? - торопливо спросила она.
   - Части Внутренней Армии в Кен-Каро восстали.
   - И это ты называешь войной! Конечно, это всё дело рук Черми Эрно?
   - Да. Он приказал бомбить город. Весь его центр горит.
   - Тогда он сам предатель, который спровоцировал мятеж! Прикажи ему отступить и свернуть операцию.
   - Я могу, но... - Найте помолчал. - Тогда он назовет предателями и нас. А это уже и в самом деле гражданская война.
   Хьютай хмыкнула.
   - Сомневаюсь, что Черми кто-то поверит. В конце концов, он зашел слишком далеко. Нам придется от него избавиться, - она прервала связь и бездумно пошла по туннелю. Так же бездумно она свернула в боковой проход, потом в ещё один. Лампы здесь были странно тусклые, выползавший из множества темных ответвлений туман скрывал продолжение туннеля.
   Её внимание привлек странный темно-голубой свет. Его источали не обычные овалы ртутных ламп. Посмотрев вверх, она увидела приваренные к потолку массивные цилиндры атомных ламп. Слабое, мертвенное свечение их линз создавало зловещее впечатление. Пол коридора состоял из неровных стальных плит. В покрывающей их толстым слоем пыли четко отпечатывались её следы - люди уже много лет не бывали в этой части крепости.
   Хьютай долго брела по этому туннелю, пока он не оборвался у запертых ворот. По обе их стороны в боковых стенах зияли широкие темные проемы.
   Вдруг сзади донесся далекий душераздирающий скрежет и Хьютай обернулась. Что-то невидимое взвихряло туман, быстро приближаясь к ней. Она бездумно бросилась в правый проем, - и застыла у бездны, зияющей у самых её ног. Всё, бежать некуда.
   Хьютай замерла, глядя на приближающийся призрак. Все её мышцы напряглись до предела, её бросило в пот. В последний миг она даже испугалась, что потеряет сознание... и в лицо ей ударил порыв пыльного ветра.
   Она с трудом сдержала истерический смех. Всего лишь сквозняк от открытой кем-то двери! А она едва не бросилась от него прямо в...
   Она заглянула в бездну шахты и попятилась. Стоять перед смертью уже страшно - а беспомощно выбирать между одной смертью и другой... и так глупо! На какой-то миг ей показалось, что ЧТО-ТО решило убить её из-за того, что она поняла, - и именно это было невыносимо страшно...
   Хьютай яростно помотала головой. Она была слишком чувственной - эмоции потрясали её, подобно взрывам, но, к счастью, отступали почти так же быстро. Она вновь подошла к шахте и осторожно заглянула в неё. К своему удивлению, она заметила прутья ведущей вниз лестницы. Клубы тумана беззвучно шевелили её волосы и уходили в бездну. Но спускаться туда ей не хотелось и она уселась у выхода, прислонившись спиной к наклонной плоскости проема. Скрытая голубоватой призрачной мглой трапециевидная труба туннеля уходила, казалось, в иной мир.
   Сердце всё ещё прыгало где-то у горла, и Хьютай вновь яростно встряхнула головой, злясь на себя за трусость. Наконец, её мысли вернулись к сюрпризу, который преподнес им ускоритель.
   Первоначальный замысел строительства состоял в том, чтобы путем инверсии сильного взаимодействия в гравитационное, - ведь в соответствии с теорией Великого Объединения всех взаимодействий все частицы тоже суть одна, - получить микроскопическую черную дыру. Вводя в неё сверхтяжелые ядра (они должны были поддерживать инверсию) можно было добиться их аннигиляции. Но теперь оказалось, что данный процесс - лишь частный случай более общей теории...
   Хьютай вздохнула. На самом деле теория суперсимметрии давно говорила о том, что так называемые физические постоянные на самом деле далеко не постоянны. Сама невозможная точность их совпадения, которая делала возможной жизнь, говорила о том, что возможны бесчисленные другие варианты - а значит, у каждой из возможных вселенных, кроме некой общей для всех основы, есть ещё и индивидуальные "настройки". Их физическая природа оставалась, однако, загадкой. Разгадать её удалось лишь сейчас, по чистейшей случайности. Хьютай стало ясно, что верна одна из самых фантастических теорий - "настройки" зависели от особых частиц, лептокварков, которые их ускоритель уже вполне мог создавать.
   "Нам невероятно повезло, - подумала она. - Нужный уровень энергии у нас уже есть, вопрос лишь в нужном уровне контроля. Вообще, чтобы довести этот эффект до практического применения, - а кстати, надо его как-то назвать, не "эффектом Хьютай" же! - нам достаточно понять, от чего зависит его... направленность".
   Хьютай вновь вздохнула. На самом деле, они не были первыми на этом тернистом пути. На древнем языке Уарка этот эффект назывался Йалис, а машина, которая его производит, - Эвергет или Всесильная Машина. Он мог, например, немного увеличить сильное взаимодействие, - и сделать термоядерный синтез столь же доступным, как паровой котел. И это был лишь один из множества доступных ему "фокусов". Конечно, Хьютай понимала, что на их текущем техническом уровне построить машину, создающую Йалис, ощутимый на ядерном уровне, совершенно нереально. Для этого доступные им 20 ТэВ надо было превратить минимум в 20 000.
   Сам Йалис, или изменение физики, был основан на изменении уровней скалярного поля, - то есть, сил четырех основных взаимодействий, с помощью искусственно производимых квантов этого поля - промежуточных векторных бозонов или лептокварков, так как они сочетали признаки, характерные для обеих классов частиц.
   "Всего лишь поняв, какие лептокварки нам удалось получить, и, возможно, переделав аннигилятор, мы получим абсолютное оружие, тихое и неотразимое, - подумала она. - Интересно, но осталось выяснить - дадут ли нам его построить!"
   Хьютай вновь задумалась. Внутри Фамайа никто помешать им не мог: повстанцам не пробиться к плато Хаос, а дополнительные расходы вряд ли будут очень велики. Но их страна не была единственной на Уарке. Она не сомневалась, что ССГ, узнав об "эффекте изменения" - а скрывать его вечно невозможно! - и зная, что в случае его практического применения им придет конец, нанесут удар первыми - с помощью старых недобрых термоядерных ракет.
   Хьютай невесело усмехнулась. Таких ракет хватало и у её страны и полновесный обмен ядерными ударами превратил бы весь мир в радиоактивное пепелище. Но даже такое взаимное уничтожение было бы для ССГ неизмеримо лучше одностороннего. Конечно, это в любом случае означало гибель их цивилизации. Но на их месте Хьютай поступила бы так же! Другое дело - хватит ли у них решительности, или они предпочтут капитуляцию. Вероятность этого казалась ей всё же очень малой. Может быть, пойти напролом, превратить "эффект изменения" в оружие и полностью уничтожить врага? Или сделать вид, что никакого открытия не было?
   Хьютай уже пришлось признать, что многие технологии в ССГ развиваются быстрее, - но в таком случае Фамайа не сможет рассчитывать на спасение, если не найдется обходных путей!..
   Она перебрала возможности и поняла, что обходных путей нет - они не могли отказаться от истинной цели Проекта. До этого открытия у них вообще не было шансов. Теперь он появился, но...
   Первое решение... если оно и приведет к успеху, путь к победе будет устлан таким числом жертв, перед которым померкнут все злодеяния прошлых мрачных и кровавых эпох.
   Хьютай не хотелось никого убивать - в течение всей своей жизни ей никогда не приходилось делать этого... самой. Но ей доводилось отдавать приказы - иногда слишком жестокие.
   "В самом деле, была ли необходимость начинать массовое производство "бывших" только потому, что я терпеть не могу мертвых мальчишек?" - подумала она.
   Хьютай знала, что "бывшие" - люди, часть мозга которых была удалена и заменена имплантами, превращавшими их просто в биороботов - были, по сути, живыми мертвецами: их сознание было необратимо уничтожено. Один их вид внушал всем отвращение и ужас. Но она также знала, что "бывшие" стали очень ценным дополнением к вооруженным силам Фамайа: их применение позволило снизить потери людей на 60 %. К тому же, "бывших" делали только из тех, кто был приговорен к смертной казни - теперь её применяли лишь тогда, когда приговоренный к ней не годился для превращения в "бывшего".
   Тем не менее, ей до сих пор было стыдно за это решение - и она вспомнила одного из прежних Единых Правителей, Эйасто Бардеру, который остановил Вторую Войну - войну, которая могла бы привести к объединению мира... но ценой немыслимых жертв. Ей тоже не хотелось принимать решение о войне - но её долг правителя подталкивал её к нему. И сейчас ей хотелось отказаться от него...
   "Ну так что же мне делать? - подумала она. - До чего же странная ситуация - сколько людей рвется к власти, а я, обладающая, пожалуй, самой большой властью в мире, мечтаю от неё избавиться! Но если отказаться от поста, то что изменится? Мой преемник встанет перед тем же выбором!"
   Хьютай начала понимать Бардеру, но в остальном совсем запуталась. Она поднялась и пошла обратно, подумав, что будущее и так решит всё за неё.
  
   Глава 4.
   Путь на юг
  
   Маоней Талу, напротив, не испытывал совершенно никаких сомнений. Сразу из радиостанции он побежал в свою комнату. Заперев дверь, Талу быстро сбросил сандалии (дома он, как любой приличный файа, ходил босиком), потом расстегнул поясок и стащил через голову свою зеленую шелковую тунику. Нельзя было сказать, что этот атрибут богемной жизни вызывал у него ту степень отвращения, о которой он обычно говорил, - но в ней Талу ощущал себя иногда позорно голым, и, к тому же, порой сильно мерз. Это уж точно была одежда не для улиц - но Талу всё время приходилось ходить в ней, подобно множеству столичных идиотов...
   Оставшись лишь в плавках, он подошел к зеркалу и с вздохом посмотрел на себя. С серьёзностью у него действительно были проблемы - в свои двадцать три года он тянул едва лет на семнадцать. Фигура у него тоже до сих пор была, скорее, подростковая, - поджарая и гибкая, но это и всё, что он мог сказать о ней хорошего. Бездельником Талу (вопреки мнению многих, знавших его только шапочно) не был - но работа его была вовсе не физической, а время, которое он мог урвать на тренировки - слишком малым для каких-то впечатляющих результатов. Нет, они, безусловно, имелись - Талу больше не выглядел тем тощим юнцом, каким был до поступления в Академию, - но до таких могучих, атлетически сложенных парней, как Найте или Анмай, ему было всё же очень далеко...
   Ещё раз вздохнув, Талу натянул белую (теплую!) футболку, потом - серый рабочий комбинезон с множеством накладных карманов - одежду, которую он носил почти всю свою взрослую жизнь (пока что занятую, в основном, обучением в Академии) и к которой привык, и начал быстро собирать вещи. Много времени это не заняло. Своих, личных вещей у Талу просто не было, а то, что нужно было в дороге и потом на месте - черная парадная форма, запасная одежда, бытовые мелочи, несколько книг по биокибернетике - без труда вошло в обычную дорожную сумку. Талу задержался только чтобы достать своё оружие - длинноствольную восьмизарядную "омегу". Вытащив из пыльного ящика шкафа пистолет, кобуру и коробку с патронами, он просто сунул их в ту же сумку. А потом запер дверь комнаты и бодро двинулся вперед - навстречу великим делам...
   ........................................................................................................
   Окрус Ватпу, по кличке Философ, бывший доктор наук, а ныне зек, проснулся от внезапного страха. Он ещё не успел осознать своих ощущений, когда за окном барака раздался страшный рев, скрип и скрежет. Вскочив и кинувшись к нему, он увидел, что караульные гексы, повалив высокую железную ограду своего загона, быстро приближаются к нему. Тут же в шею одной из них влетел огненный шар реактивной гранаты, оторвав твари голову. Издыхающее чудовище забилось в конвульсиях. Но другие продолжали наступать на управление лагеря, обходя их барак. По ним начали стрелять с караульных вышек - и гексы стали ломать их. Раненые пулеметным огнем твари заметались по двору, круша ветхие стены бараков и разрывая окружавшую лагерь проволочную изгородь. Проломив её сразу в нескольких местах, они бросились в лес.
   Заключенные поняли, что настал идеальный момент для побега - ограждение разрушено, охрана с уцелевших вышек сбежала. Используя тяжелую скамейку, как таран, они вышибли деревянную дверь барака и вырвались во двор.
   Заглянув за угол, Философ увидел, что уцелевшие гексы штурмуют высокое четырехэтажное здание управления лагеря, в котором размещалась и казарма охраны. Твари срывали решетки, закрывавшие окна до третьего этажа, всовывали шеи внутрь, становились на дыбы, стараясь достать стрелков на верхних этажах. В ответ строчили десятки конвойных автоматов - но их пистолетные патроны почти не действовали на невероятно живучих тварей.
   - Нам нужно немедленно бежать! - крикнул Нэркис Уэрка, бывший полковник Внутренней Армии, попавший в лагерь за мятеж. - Бежим туда! - он показал на пролом в ограждении, за которым зловеще темнел лес. В нем бродили десятки раненых гекс и сбежавшие из лагеря охранники, но особого выбора не имелось - головорезы Черми Эрно перебьют всех невольных повстанцев...
   Философ и остальные немедля последовали его совету. Их никто не преследовал, и, пробежав по лесу несколько миль, они вышли на пустынное шоссе. На юге, там, где в 20 милях от них был Кен-Каро, на низких тучах играло зловещее зарево.
   - Там тоже наверняка вспыхнуло восстание, - заявил Уэрка. - Идем туда!
   Они двинулись вдоль обочины шоссе на юг, где мерцали огни разгоравшегося пожарища.
   .......................................................................................................
   Прибыв в Цету, где размещалась база восьмого истребительного отряда, Маоней быстро почувствовал себя очень одиноким. И сам Черми Эрно, и его бойцы относились к нему, мягко говоря, презрительно - в их глазах он был просто выскочкой, наглым мальчишкой, лишь по протекции получившим офицерские погоны. Это бесило и злило его - но тут он ничего не мог поделать. Чтобы поднять свой авторитет, он стал всё время носить с собой оружие - а на улице его всегда сопровождала Имо, огромная гекса, которую он вырастил сам. Вот и сейчас, когда он направлялся к вертолетной площадке, чтобы, наконец, вылететь в Кен-Каро, она сопровождала его. И очень кстати, так как Черми не оставил его в покое и здесь - он и его мрачные подручные стояли на краю летного поля, провожая Талу тяжелыми взглядами - так стая гиен смотрит на оленя...
   Чтобы позлить Черми, он остановился, и, достав маленький пульт дистанционного управления, выдал Имо пару несложных команд, - повернувшись к "провожающим", огромное животное зашипело от ярости. Талу с удовольствием увидел, как скривилось лицо Черми, - даже ему не понравилось видеть разинутую на него пасть, способную одним движением превратить его в кровавое месиво. Он нажал кнопку "угроза". Имо чуть двинулась вперед и издала жуткий гудящий рев, растопырив окружающие пасть крючья. Черми и его компания не вынесли этого зрелища и убрались прочь.
   Талу усмехнулся и быстро забрался в вертолет, где его уже ожидал Черзмали Мато, командир 6-го батальона первого, товийского истребительного отряда, приданный ему для силовой поддержки. Турбины взревели, вертолет завибрировал в такт работе винтов и поднялся в воздух. Он летел в Кен-Каро вдоль соединявшего его с Цетой шоссе, по которому в город недавно направлялся отряд Черми, - и Талу заметил вдоль него сожженные дома.
   "Интересно, что там произошло? - мрачно подумал он. - Вряд ли кто-то там попробовал оказать сопротивление!"
   Вскоре они достигли Кен-Каро. Сожженные многоэтажные здания в центре города, с их уцелевшими лепными украшениями, производили тяжелое впечатление. Талу очень сомневался, что вспыхнувшее в городе восстание требовало столь крайних мер...
   - И с кем тут мы должны вступить в переговоры? - несколько запоздало спросил он. После прибытия в Цету ему пришлось заняться гексами - грамотных специалистов на месте не нашлось - и он, к своему стыду, понял, что не владеет оперативной обстановкой.
   - Насколько нам известно, новые городские власти там, - Черзмали показал вниз, на роскошный трехэтажный особняк, замыкающий обширную площадь. - Садимся?
   - Да.
   Рев турбин ослаб, окружающие площадь здания прыгнули вверх, потом вертолет подскочил на своих гибких опорах и застыл - они приземлились. Вертолеты эскорта тоже выдвинули из открывшихся люков опоры и мягко сели на них. Все двигатели остановились. Талу и Черзмали выпрыгнули на площадь и в окружении нескольких солдат двинулись к зданию.
   Они не прошли ещё и половины пути, когда им пришлось остановиться. Двери особняка распахнулись и из них высыпали полицейские с карабинами наизготовку. Черзмали поднял руку, призывая к переговорам, - и в тот же миг откуда-то сбоку раздались автоматные очереди. Талу бросился на асфальт, в то время как прикрывавшие их солдаты открыли ответный огонь. С обеих сторон в воздухе густо завыли пули. Тем не менее, он успел разглядеть несколько лиц повстанцев, мелькавших в выбитых окнах соседнего с нужным им особняком здания.
   С ними в Кен-Каро прилетел целый взвод солдат и через минуту бой кончился, но его результат вовсе не обрадовал Талу. Двое убитых против пяти убитых мятежников, плюс пятеро раненых, - явно не лучший результат для товийского истребительного отряда, в который, вроде бы, отбирались лучшие бойцы Фамайа, и Талу гневно подумал, что этот отряд, как и многое другое в столице, стал чисто декоративным...
   Но, несмотря на инцидент, сами переговоры прошли на удивление конструктивно. Устроенная Черми Эрно бомбежка вполне наглядно показала мятежникам, что ждет их в случае дальнейшего сопротивления - а уцелевшие чиновники из городской администрации тоже хотели жить. И они, и сама Хьютай предпочли сделать вид, что никакого мятежа в Кен-Каро вовсе не было.
  
   Глава 5.
   С другой стороны
  
   В Кен-Каро всё прошло как нельзя лучше - но цена этой победы Талу не обрадовала. Оказалось, что бывшие заключенные, сбежавшие из разгромленного гексами лагеря, и примкнувшие к ним бунтовщики не просто удрали из города. Они заняли одно из соседних селений, Ахрум, и закрепились в нем.
   Селение было блокировано войсками и их можно было просто уничтожить, поручив это отряду Черми Эрно. Но Талу решил не делать этого. В Академии его учили, что бессмысленные убийства не могут служить защите государства. Он решил вновь вступить с мятежниками в переговоры - но возникли две трудности.
   Прежде всего оказалось, что в Ахруме нет площадок, пригодных для посадки вертолетов. Эта трудность была незначительна - можно было доехать и наземным транспортом. Вторая серьёзнее - Черзмали мог послать с ним только взвод солдат, а на людей Черми, конечно, не стоило рассчитывать. Талу решил усилить свой отряд с помощью "бывших" и гекс, в управлении которыми он постоянно практиковался.
   .......................................................................................................
   Спустя всего сутки спешно собранная колонна вышла из Кен-Каро, направляясь на запад. Во главе её шла маленькая патрульная машина с двумя полицейскими - своим участием в этой опасной экспедиции они должны были искупить своё участие в мятеже. Предназначенная для улиц, машина еле ползла в грязи немощеной лесной дороги. Маоней Талу не питал никакого сочувствия ни к её медленному ходу, ни к ожидавшей при первой же стычке её пассажиров печальной участи.
   За этой машиной следовал грузовик, набитый хорошо заметными припасами - по мнению Маонея, они должны были облегчить переговоры. За ними ехали три патрульных вездехода с пятнадцатью полицейскими - всеми, кого смогло выделить кен-карское Управление. За ним ехал фургон с солдатами и штабной бронетранспорт, в котором сидел сам Маоней. Замыкали колонну платформы с тридцатью гексами. Имо среди них не было - Талу не хотел рисковать ей. На шестой, последней платформе сидели ещё тридцать "бывших" - они были одеты в серые рабочие комбинезоны и вооружены ручными пулеметами с патронными лентами, идущими в наспинные ранцы. Вооружение дополняли массивные тесаки.
   Аппаратура биокибернетического управления в бронетранспорте была далеко не первой свежести - громоздкая и выделявшая много тепла, а вентиляция в нем тоже оказалась не на высоте. В закрытой наглухо машине быстро стало жарко - открывать люки не стоило, в любой из них в любой миг из придорожных кустов или с дерева могла залететь метко брошенная граната. Маоней весь взмок, потом быстро сбросил куртку, стащил футболку, и, голый до пояса, облегченно вздохнул. Жару он переносил ещё хуже, чем холод.
   До Ахрума было уже всего мили три, но дорога оставалась пустынной. Талу протянул руку к рации, - он захотел связаться с первой машиной и спросить, не видно ли чего. В это время её колесо наехало на зарытую в колее противотанковую мину. Ослепительно полыхнуло рыжее пламя взрыва, далеко озарив лес. Остов машины взлетел высоко в воздух, и, вертясь, с грохотом рухнул в заросли. Из них по кабине идущего следом грузовика заполошно застрочил автомат, превращая её в сито. Грузовик потерял управление, нелепо вильнул, и, съехав в кювет, опрокинулся, вывалив груз.
   Вся колонна остановилась. Полицейские с карабинами выпрыгнули из затормозивших вездеходов и смело пошли в атаку на одинокого стрелка. Но засада оказалась гораздо опаснее, чем они ожидали - навстречу им застрочили десятки автоматов сразу, и они все полегли на дороге, так и не успев сделать ни одного выстрела.
   Через минуту на засаду обрушилась вторая волна атакующих, вдвое более многочисленная - два отделения солдат из фургона и одно - из штабного бронетранспорта Талу. Они перебежками бросились вперед, стреляя из автоматических винтовок. Мятежники начали быстро отступать, огрызаясь короткими очередями.
   Однако и это отступление оказалось притворным - стоило только истребителям углубиться в лес, как во фланги и в тыл им ударило сразу несколько десятков повстанцев. Они, в основном, были вооружены карабинами, отобранными у полицейских в Кен-Каро, но внезапность атаки обеспечила успех. Стоило только истребителям развернуться в сторону нового врага - как в тыл им ударили перешедшие в атаку автоматчики. Под перекрестным огнем файа заметались, полностью потеряв ориентацию и управление. Они были лучше вооружены и подготовлены - но сейчас гибли один за другим, не успевая выбрать, в какую сторону стрелять. Мятежников оказалось так много, что некоторые из них повернули в другую сторону, к колонне. Один из них, вооруженный ручным пулеметом, выскочил прямо на дорогу. Укрывшись за кузовом брошенного фургона, он дал длинную очередь по лбу стоявшего бронетранспорта. Его лицо тряслось от ярости, он не обращал внимания даже на то, что его пули бесполезно рикошетят от скошенной брони. Ответная очередь, из крупнокалиберного пулемета, прошила кузов фургона насквозь и разорвала стрелка пополам. Тем не менее, его пулемет сразу же поднял другой "беглый", молодой мужчина. Он стрелял точнее, по крыше бронетранспорта, стараясь попасть в перископы и объективы камер. Пулемет бронетранспорта взревел в ответ, превращая несчастный фургон в решето. Всё исчезло в летящих во все стороны искрах. Тем не менее, Талу успел разглядеть лицо стрелка - это был один из тех, кто стрелял в него раньше, на площади...
   .......................................................................................................
   Несмотря на внезапность нападения, Талу не растерялся и не терял времени даром. У остановившихся платформ опустились пандусы, гексы и "бывшие" сошли по ним, и, развернувшись широкой волной, обрушились на мятежников с тыла.
   Медлительные гексы действовали, скорее, как психологическое оружие - принимая на себя большую часть вражеского огня, они заставляли мятежников бежать. Но, убегая, те сразу попадали под плотный огонь тридцати ручных пулеметов "бывших". Талу, как дирижер, крутился на своём вращающемся стуле от одного пульта к другому, радуясь тому, как хорошо у него всё получается.
   Радость его, однако, оказалась преждевременной - третья волна атакующих обрушилась на их колонну с тыла. Они засыпали пулями неподвижные тягачи платформ, а мелькнувшая над крышей бронетранспорта реактивная граната напомнила Талу, что оставаться здесь не стоит.
   - Вперед, вперед! - крикнул он водителю. Впереди, в Ахруме, тоже были мятежники - но стоять здесь было бы уже чистой воды самоубийством. Первое же попадание прикончило бы их всех.
   Бронетранспорт с ревом рванулся вперед, выбрасывая из-под колес грунт. Уже начавший дымить изрешеченный фургон им всё же удалось объехать - но беспорядочно затормозившие полицейские вездеходы перекрыли всю дорогу. Перепуганный второй реактивной гранатой - она пролетела совсем рядом с бортом - водитель решил таранить их. Два небольших вездехода разлетелись в стороны от удара массивного корпуса бронетранспорта. Третий перевернулся и смялся под колесами подскочившей машины. Но она тоже потеряла управление, и, слетев с дороги, с ужасающим треском вломилась в лес. Талу успел упереться руками и потому не пострадал - а вот водителя швырнуло вперед, он резко ударился лбом об стальной кожух перископа, откинулся назад - и безвольной куклой свалился вбок из кресла. Стрелка тоже выбросило из его подвесной петли, он с размаху ударился головой об боковой пульт Талу, и рухнул на пол неподвижно. Двигатель бронетранспорта заглох, свет и приборы погасли - от удара замкнуло и проводку. Оставаться здесь было невозможно - Талу ощутил запах гари. Он торопливо выбрался из кресла, и, отвалив тяжелый люк, выбрался наружу.
   Едва он сделал всего несколько шагов, третья реактивная граната ударила бронетранспорт в корму, пробив броню насквозь и разворотив двигатель. Бронированный корпус машины защитил Талу от осколков - но взрывная волна больно ударила его по ушам. Бензобак бронетранспорта тоже взорвался, из люка полыхнуло жаркое пламя, далеко осветив всё вокруг. Талу в панике бросился в лес, тут же споткнулся и растянулся во весь рост.
   Как ни странно, именно холод земли под обнаженным животом и грудью привел юношу в себя. Какое-то время он лежал неподвижно, прислушиваясь, но слышал только треск огня в горящем за его спиной бронетранспорте - выстрелов не было слышно, бой кончился. Осознав это, Талу поднялся на четвереньки, потом на ноги, внимательно осматриваясь - и тут же вздрогнул: прямо к нему шел здоровенный "бывший". Пулемета у него уже не было - вместо него из ранца торчал обрывок патронного рукава - но он ритмично сжимал и разжимал кулаки, которые вдруг показались Талу неестественно огромными.
   Заметив его, "бывший" продолжал спокойно приближаться. Широкое бледное лицо под стальным шлемом было спокойно, антенны, выступавшие надо лбом, чуть раскачивались в такт шагам. В глазах не было даже тени какого-либо выражения. Намерения его не вызывали у Талу никаких сомнений - "бывший" собирался задушить его. Теперь, когда управляющий компьютер горел вместе с бронетранспортом, все "бывшие" и гексы превратились просто в зверей, одержимых манией убийства.
   Как ни странно, теперь Талу совсем не испугался. Взбесившийся "бывший" был знакомой, привычной опасностью. Маоней достал из кармана пистолет и прицелился. Убегать от твари, всего пять минут назад исполнявшей все его приказы, ему не хотелось.
   Он выстрелил и явно попал в цель - "бывший" дернулся от удара пули... и вдруг с диким ревом бросился на него. Маоней в панике нажал на спуск ещё несколько раз, уже не понимая, попадает или нет. Потом "бывший" налетел на него и сбил с ног. Талу, как бревном, придавило тяжелым, жестким телом - из которого, вдобавок, на него текла кровь. Руки "бывшего" нащупывали его горло. Вдобавок, он попытался укусить Талу в шею. Опомнившись, тот высвободил руку, - и, приставив пистолет к боку "бывшего", вновь нажал на спуск. Тот, наконец, обмяк.
   Маоней с трудом спихнул с себя тяжеленное тело и поднялся, судорожно обтирая с груди кровь и вздрагивая от пережитого напряжения. Лежавший навзничь "бывший" ещё дергался, бессмысленно шевеля руками и тараща пустые глаза. Рывком перевернув его, Талу приставил пистолет к затылку, пониже шлема, и выстрелил. Правда, кибермозг под стальным шлемом ещё долго будет пульсировать энергией радиоактивного распада, но тело уже никогда не оживет...
   Кое-как обтерев себя травой и отдышавшись Маоней побрел назад, к вяло горящему фургону. Сначала ему попался лежащий за ним "беглый", превращенный в лохмотья крупнокалиберными пулями, потом - несколько его бойцов, которые прикрывали бронетранспорт с тыла. Все оказались застрелены, оружия при них не было. "Здесь побывали "беглые", - подумал он. Тем не менее, вокруг никого видно не было, и Талу прислушался.
   Откуда-то справа, из зарослей, доносились хриплые стоны боли, и он осторожно пошел в ту сторону. Вскоре он заметил крепкого мужчину в белой рубахе, несомненно, тоже "беглого". Он сидел на корточках над распластанным телом. Рядом с ним горел небольшой костерок, и Талу узнал Анкея Риото, командира взвода истребителей. Он лежал навзничь, распятый между стволами ближайших деревьев, и "беглый" деловито наматывал кишки файа на палку. Но Талу ужаснуло не это, а то, что эти выпотрошенные останки ещё корчились от боли, издавая совершенно невыносимые звуки.
   Он среагировал инстинктивно, абсолютно бездумно, - вскинул пистолет и выстрелил, чтобы прекратить ЭТО. Пуля попала в висок Анкея, его голова неестественно дернулась и тело застыло.
   "Беглый" мгновенно вскочил и обернулся, сжимая в руке длинный окровавленный нож. Маоней нажал на спуск ещё раз, но "омега" издала лишь щелчок - патроны кончились.
   На лице "беглого" расцвела мерзкая ухмылка. Он деловито воткнул нож в дерево и пошел к юноше, на ходу расстегивая рубаху. Талу застыл, всё ещё продолжая отчаянно нажимать спуск. Ему казалось, что он застрял в каком-то кошмаре, окруженный вещами, которые просто не могли происходить.
   Когда "беглый" подошел вплотную, Маоней, наконец, опомнился. Это был вовсе не сон - и его страх тут же превратился в ярость. Дико завопив, он размахнулся, чтобы изо всей силы ударить рукоятью пистолета в лицо "беглого". Но тот не отшатнулся от удара, даже не испугался. С той же мерзкой ухмылкой он просто перехватил руку юноши, тут же ударив его левой рукой в поддых. Талу задохнулся от боли и выронил оружие. Грубая лапища "беглого" тут же сжала его горло, не давая упасть.
   Немного опомнившись, Талу попробовал вырваться, но это ему не удалось. От ощущения неодолимой силы противника его бросило в дрожь. Тот, с той же мерзкой ухмылкой, вдруг вывернул ему руку. Юноша вскрикнул от боли и невольно повернулся. "Беглый" завернул ему руку за спину. Свободной рукой он обхватил его под ребрами, плотно прижав к себе. Талу яростно, изо всех сил рванулся - и обмяк от боли в вывернутой руке. "Беглый" ослабил хватку, его свободная рука скользнула по голому животу юноши, нащупывая ширинку. Талу извернулся и изо всех сил ударил противника локтем левой руки под ребра. "Беглый" охнул от боли и отпустил его. Маоней неловко отскочил. На несколько секунд они замерли, пытаясь отдышаться.
   - Не дергайся, - низким, хриплым голосом предложил "беглый". - Снимай всё и ложись лицом вниз. Тогда не убью.
   Талу оскалился и зашипел от ярости - но лишь развеселил этим "беглого", который вновь пошел к нему. Юноша невольно попятился, но уже не от страха. Выбрав удобную позицию, Маоней остановился, очень хорошо понимая, что второго шанса у него не будет. Плечо и живот сильно ныли и бойцом он сейчас был никаким. А быть сперва изнасилованным, а потом выпотрошенным заживо ему совершенно не хотелось.
   Когда "беглый" подошел к нему, Талу сам прыгнул на него, целясь растопыренной правой рукой в глаза. "Беглый" вновь перехватил её, инстинктивно защищаясь от атаки. В то же мгновение Маоней изо всей силы пнул его в пах. Мужчина захрипел от боли и рухнул на колени, сжимая себе промежность.
   Не давая "беглому" опомниться, Талу, сцепив руки, нанес ему страшный удар локтем в висок. Тот упал, его лицо залилось кровью. Маоней перевел дух и осмотрелся. Вокруг было тихо, лишь у его ног хрипел скрюченный "беглый", всё ещё судорожно сжимавший свои половые органы. Талу похромал к дереву, выдернул нож и вернулся к нему. Он ещё никогда не убивал ножом и это оказалось невыносимо трудно. Одно дело - стрелять в атакующего, совсем другое - добивать лежачего, стонущего от боли, пачкая свои руки в крови...
   Наконец, сжав зубы, он вонзил лезвие в ямочку на затылке "беглого". Острая сталь вошла на два дюйма под основание черепа. "Беглый" дернулся и затих - для него всё кончилось в мгновение ока. Талу вытер нож ии осмотрелся.Заметив свой пистолет, он подобрал и перезарядил его, достав из кармана запасной магазин.
   На дороге показалось несколько "беглых", собиравших оружие убитых полицейских. Увидев их, он сунул пистолет за ремень и опрометью бросился прочь, в темноту.
   ........................................................................................................
   Вновь забравшись в заросли, Маоней смог, наконец, оценить ситуацию. Он сидел в лесу с одним пистолетом, окруженный врагами - безумным винегретом из "беглых", "бывших" и гекс. Все они хотели его убить. Это должно было напугать Талу до судорог - но страх в нем уже выгорел до дна. Для знающего все повадки гекс они не очень опасны. Для остальных же у него было оружие...
   Он решил вернуться к дороге и подошел к ней уже довольно близко, когда наткнулся на очередного "бывшего". Тот, растопырив пальцы, бросился на него с радостным ревом.
   Маоней достал из кармана пистолет и прицелился - снова бороться с "бывшим" ему не хотелось. Теперь его рука не дрогнула и пуля попала точно между глаз твари. На сей раз, она замерла навсегда, но этот выстрел во всех отношениях был лишним, - на его звук вышло сразу несколько "бывших". Талу ещё несколько раз выстрелил и свалил одного - но остальные продолжали приближаться.
   В ответ на его выстрелы у дороги тоже раздались крики и стрельба. Поняв, что привлек внимание "беглых", Маоней опрометью бросился прочь.
   .......................................................................................................
   Он остановился уже далеко от дороги, поняв, что полностью потерял ориентацию - проще говоря, заблудился. Вздохнув, Талу сел на упавшее дерево, пытаясь отдышаться. Сейчас он чувствовал себя невыразимо одиноким и беззащитным. В лесу было страшно и темно, и Маоней ощутил, как в нем волной поднимается паника. В этот раз он смог задавить её, но понимал, что на помощь ему тут никто не придет. Сидеть и ждать неизвестно чего было бессмысленно. Он поднялся и побрел - куда глаза глядят.
   Он прошел так довольно много, пока буквально не наткнулся на группу людей, явно поджидавших его в темноте. Их было четверо, и все были вооружены. Это были "беглые". Прежде, чем он успел опомниться, его крепко взяли под руки.
   .......................................................................................................
   Юноша инстинктивно рванулся - но на сей раз вырваться не смог. Оба державших его мужчины были гораздо сильнее его.
   - Кто ты? - спросил третий, стоявший впереди. Он залез в карман Маонея и вытащил пистолет. Тот открыл было рот - но так и не придумал, что сказать. Ситуация была очень поганая - не найдись у него оружия, он ещё мог бы сойти за заблудившегося местного жителя, какого-нибудь городского студента, сбежавшего в лес от мятежа, но с ним...
   Четвертый мужчина посветил ему в лицо фонариком. Талу инстинктивно зажмурился. Никто здесь не мог его знать - но всё же... он видел, как мужчина, державший его слева, стрелял по его бронетранспорту и по нему самому, на площади, тоже...
   - Я видел тебя, - сказал мужчина с фонариком, и сердце Талу замерло. В городе он командовал чиновниками - и какой-то повстанец вполне мог это видеть, а тогда... - Да, видел. Ты был на площади, рядом с этим "черным", которого едва не подстрелил Ами. Они тоже привезли тебя уговаривать нас сдаться, а? Ну-ка, выкладывай, кто ты, и как они заставили тебя предать товарищей. Ну!
   От облегчения ноги Талу обмякли - и, не держи его сейчас "беглые" под руки, он бы, наверное, вообще упал. Его приняли за пленного повстанца, которого привезли в город для переговоров - он и в самом деле был тогда в рабочей одежде, а не в форме. Да и в бою он тогда не участвовал, хотя оружие у него было - в кармане, но тогда Талу даже не подумал достать его... и к счастью, как оказалось. Достань он тогда свою "омегу" - и сейчас его ничто бы не спасло...
   - Меня зовут Атки Таал, - быстро соврал Талу. - Мне двадцать лет. Меня привезли сюда с отрядом Черзмали Мато.
   - Очень приятно, - сказал "беглый". - Я - Окрус Ватпу или просто Философ. Это - Нэркис Уэрка, это - Ами Сурми, это - Истми Сурт, - представил он своих спутников. Талу облегченно вздохнул - но тут Философ нанес, как говорится, удар прямо под дых: - А теперь объясни, что ты делаешь в этом лесу, полуголый, окровавленный и с офицерским оружием в кармане!
   Талу вздохнул. Ответы были очевидны и теперь он вступал на скользкую дорожку. Впрочем, врал он далеко не в первый раз, и даже имел к этому делу определенный талант - ещё и отточенный обучением в Академии.
   - Я студент третьего курса товийской Академии Искусств, - начал он. - Меня и моих друзей арестовали за то, что мы пытались проехать к Пустынному Морю. И сказали, что я или помогу уговорить сдаться беглых заключенных - или еду на пять лет в лагерь.
   - И ты согласился, конечно, - Окрус презрительно хмыкнул.
   - Да, - Талу понуро опустил голову. - Я... испугался.
   - Тогда откуда у тебя оружие? - спросил другой "беглый", Уэрка, стоявший перед ним.
   - Я сидел в бронетранспорте, - честно сказал Талу. - Когда он врезался в дерево, я забрал пистолет у оглушенного Высшего и убежал в лес. Там на меня напал "бывший" - я застрелил его.
   - Тогда откуда на тебе кровь?
   - Он упал на меня, - Талу передернулся, совершенно искренне, - и именно это убедило Философа. По его знаку Ами и Сурт отпустили юношу. Уэрка протянул ему его пистолет.
   - На, держи, и стреляй лучше... студент.
   Талу с готовностью схватил оружие. Оружие Уэрки сейчас было опущено, он мог застрелить "беглого" - и, вырвав его автомат, уложить остальных раньше, чем они опомнятся. Однако, он просто опустил пистолет в карман. Он решил, что четырех убийств в один день, включая первое в жизни, с него более чем достаточно. Кроме того, он уже понимал, что выбраться из леса это ему не поможет...
   - Мы идем в Ахрум, - сказал Окрус. - Надеюсь, ты сможешь идти быстро и не очень шуметь?
   - Да, - ответил Талу, несколько удивленный этим вопросом - усталости он пока не чувствовал...
   .........................................................................................................
   Пробираясь по лесу в компании "беглых" он не чувствовал и какого-то особого беспокойства: его работой было именно общение с врагами Фамайа, пусть даже потенциальными. Потом, когда этих "беглых" арестуют, он сможет приступить к главной порученной ему работе - выяснит причины, толкающие людей против Фамайа, и, конечно, постарается устранить их. Последнее было уже не его дело, но причины он мог попробовать выяснить уже сейчас. Пробираясь в хвосте маленького отряда, Талу пытался составить подходящую тактику беседы - но начать её никак не получалось. Уэрка то и дело прислушивался и призывал всех к тишине...
   Где-то через час они добрались до Ахрума. Однако "беглые" остановились на опушке леса, не спеша выходить из него. Поглядев вслед за ними Талу понял, почему.
   У дороги, на опушке леса, стояло несколько бронетранспортов, окруженных солдатами. Над селением кружили боевые вертолеты, напоминая стервятников, поджидающих смерть больной скотины. Его миротворческая миссия потерпела полный провал.
   - Здесь нам делать нечего, - мрачно сказал Уэрка. - Идем прямо на запад, к границе.
   Маленький отряд снова углубился в лес, скоро оставив окруженное селение за спиной. На сей раз, шли они долго. С Талу никто не заговаривал, но между собой "беглые" общались, и он жадно ловил обрывки слов. Он уже не сомневался, что Уэрка - бывший военный, а Окрус-Философ - диссидент из интеллигенции. Ами рвался мстить, Сурт, последний, молчал. Он мог быть кем угодно. Тем не менее, Талу почувствовал облегчение. Судьба свела его всё же не с бандитами, а с идейными врагами, - второй его специальностью. Ему не терпелось выяснить, почему его спутники решили избрать путь борьбы с Фамайа. Однако в пути начинать такой разговор было глупо - а когда Окрус, наконец, объявил привал, все они, включая и самого Талу, были уже слишком измотаны для беседы. "Беглые" наскоро перекусили прихваченным с собой хлебом и консервами - после чего их потянуло в сон. Талу тоже. Окрус дал ему свою куртку, и юноша благодарно закутался в неё. Устроившись на куче веток, он решил, что перейдет к делу завтра. Затем он мирно заснул.
   .........................................................................................................
   Проснувшись, Талу какое-то время не мог понять, что это с ним, и где он. Ему снились дикие, бредовые сны, и в голове у него всё перемешалось. Только что он с громадной высоты смотрел на такую же громадную равнину, где под пепельным диском блуждающей планеты целое созвездие цветных огней отмечало лабиринт главного столичного аэропорта. Теперь же он никак не мог понять, почему это луна превратилась вдруг в какой-то блуждающий мир, и почему аэропорт должен быть лабиринтом. Наконец, ошалело помотав головой, Талу выбросил из неё эти мысли и осмотрелся.
   В отличие от него, четверо "беглых" ещё спали - тяжело и беспокойно. В паре метров от них, на стволе упавшего дерева, стояла бледная шестиногая тварь, очень похожая на гексу, но длиной всего сантиметров в двадцать - атпи, крошечная насекомоядная разновидность гекс. Внутренность её воронки мерцала густой, сочной зеленью - но в каком-то рваном и тревожном ритме. На какой-то миг Талу показалось, что в такт с этим мерцанием в его голове вспыхивает бред, и он запустил в тварь куском ветки. Тело у него затекло после сна, - но, к своему удивлению, он попал точно. Атпи снесло со ствола, и она с писком и шорохом исчезла в зарослях.
   Как ни странно, после её исчезновения мысли у него пришли в порядок, и Талу вновь ошалело помотал головой. "Беглые" тоже успокоились во сне, и это уже совсем ему не понравилось - за атпи уж точно не водилось никаких телепатических способностей... по крайней мере, до сего дня.
   Талу совсем некстати вспомнил, как сам проснулся от внезапного страха каких-то пять дней назад. Тогда причина этого была ещё более невероятной - но, однако, она оказалась реальной. Может, и теперь...
   Ещё более некстати Талу вспомнил, что "эффект изменения" прошел и здесь - и ещё сильнее, чем в столице. Самые основы мироздания были тут поколеблены - и никто не знал, к чему это может привести...
   Талу вновь помотал головой и поднялся, потягиваясь. Несмотря на неудобное ложе, он более-менее выспался. И даже не спятил от всех пережитых им кошмаров - что немного удивляло и даже отчасти пугало юношу: он уже не мог вспомнить, было ли всё это наяву. А свои сны Талу вспоминать не хотелось - в них он лежал, распятый, на месте Анкея, и грязные руки "беглого" рылись в его внутренностях - а потом... потом... потом...
   Маоней вновь помотал головой, теперь уже яростно. Может, он действительно сходил с ума - по крайней мере, был уверен, что человеку в здравом уме такие вот вещи не снятся. Но выбросить их из головы никак не получалось - и, в конце концов, он даже зашипел от злости. Но "беглые" всё равно не проснулись - они спали мертво, очевидно, измученные кошмарами, и Маоней вновь подумал, что может просто подобрать автомат и перестрелять их всех. Или уйти. Только вот - куда? Он не представлял, где они, и в какую сторону двигаться - да и остаться одному в этом лесу ему вовсе не хотелось. Разбежавшиеся по лесу гексы не сожрали их во сне - но встречаться с ними наяву Талу хотелось ещё меньше. Он мог, в принципе, просто убежать от тварей - но и кроме них в здешних лесах хватало хищников, а убежать от динозевры или ваки уже не получилось бы. Ваки умели, к тому же, нападать из засады - а в таком случае ему не помог бы даже автомат. Талу всю жизнь провел в городе, и прекрасно понимал, что в лесу он совершенно беспомощен - вчерашняя встреча с "беглыми" прекрасно это подтверждала. Это совсем ему не нравилось - но тут он, увы, ничего не мог сделать. Так или иначе, но ему придется идти с "беглыми" - не до границы, конечно, а до случая, когда он сможет аккуратно сдать их властям. Становиться перебежчиком ему всё же не хотелось. Но, сидя здесь, он ни на йоту не приблизился бы к достижению своей цели - так что Талу начал будить своих "беглых". Те проснулись мрачными, так что завязать интересующий Талу разговор не вышло и в этот раз. Они снова наскоро поели и отправились в путь.
   ........................................................................................................
   На сей раз, правда, путешествие получилось коротким - всего через каких-то полчаса они вышли к широкому, странно пустынному шоссе. Талу это показалось подозрительным. Он огляделся. Остальные тоже ощутили, что за ними наблюдают, и инстинктивно укрылись в зарослях. Талу занервничал. Если это засада истребительного отряда - его наверняка застрелят прежде, чем он успеет сдаться в плен. Да даже если и успеет - новые "друзья" наверняка успеют застрелить его, как труса и предателя...
   Талу подумал, что нужно незаметно отползти в сторону - но сделать так ничего и не успел. Едва он отвернул голову, высматривая возможный путь к бегству, за его спиной вдруг, с диким треском, вспыхнул неистовый, ослепительный свет.
   Первая мысль Талу была об атомной бомбе, но действительность оказалась куда более прозаичной - в нос ударил едкий запах пороха. Что...
   Светошумовая граната, - наконец понял Талу, чуть опомнившись. Это всё же засада - и сейчас нас будут брать. Нужно...
   Его размышления прервал окрик, едва пробившийся сквозь оглушительный звон в ушах:
   - Стой!
   Вскинув голову, он увидел ствол автоматического пистолета, направленный ему прямо в лицо. Оружие держал файа в черной форме истребительного отряда. Из зарослей выскочили ещё шестеро мускулистых бойцов. Не применяя оружия, они набросились на Маонея и его спутников. Прежде, чем Талу успел открыть рот, он оказался лежащим на земле, лицом вниз, с упертым в спину между лопаток стволом винтовки. Ему выкрутили руки за спину, надели наручники, потом вздернули на ноги и начали обыскивать. Едва Маоней попытался назвать себя, ему врезали в поддых с такой силой, что отдышался он только в кузове подъехавшего тюремного фургона - их явно ожидали тут заранее. Вслед за ним в кузов забросили и других "беглых", потом заперли дверь. Вскоре фургон тронулся.
   ........................................................................................................
   - Это конец. Теперь осталось только сделать так, чтобы нас убили сразу, - буркнул Уэрка, шевеля скованными руками.
   Талу сразу вспомнил, что смерть - вовсе далеко не худшее, что их тут ожидает. Он вспомнил мертвое лицо "бывшего" в лесу. Эти смелые люди, безусловно, не заслужили столь страшной участи, и Талу мрачно поклялся себе, что любой ценой спасет их. Ничего героического, впрочем, от него тут не требовалось - достаточно освободиться и поговорить с Черзмали. Ну, и ещё пережить эту поездку, что оказалось вовсе не таким простым делом - его скованные за спиной руки, особенно многострадальное плечо, болели всё сильнее и сильнее.
   Талу вздохнул, и, сжав зубы, решил молча ждать. Прошло больше часа, прежде чем они достигли Кен-Каро. Однако машина не останавливаясь повернула на север. В Цету, на базу истребительного отряда, как догадался Маоней. В вотчину Черми Эрно.
   Талу ничуть не сомневался, что тот может запросто "не узнать" его, - а тогда его ждет полный набор "удовольствий": избиения, пытки, ну и превращение в "бывшего" под конец. При мысли, что его приключения могут иметь столь мрачный конец, он вздрогнул, его охватил страх. Несмотря на царивший тут мрак, Философ как-то заметил его состояние.
   - Не бойся, мальчик, - тихо сказал он. - Тебя просто усыпят, и самой операции ты уже не почувствуешь. И... не очнешься.
   "Я знаю - я сам видел её восемь раз!" - захотелось заорать Маонею, но он всё же сдержался. И от крика, и от ещё более неуместного тут смеха - в таком вот конце его жизни, безусловно, была некая ироничная справедливость. Талу отчасти успокоился - но его тут же накрыли воспоминания о снах. Чем дальше, тем менее естественными они ему казались - он словно заглядывал в совершенно натуральную бездну. Ему вспомнилось зловещее зеленое мерцание атпи и слова Хьютай о том, что в день открытия Йалис их мир треснул.
   "Если трещина в Реальности действительно существует, если она будет нами ещё и расширяться, то мы все превратимся в... а что станет с животными?" - подумал он. Как бы ему сейчас хотелось поговорить с Хьютай!..
   "Ещё наговоришься, - думал он, чувствуя, что от боли ему впору кататься по полу. - Если тебя не забьют сейчас палками, не пристрелят, как собаку, не зажарят до смерти током на пыточном стуле, не сожгут живьем, не повесят, не... не... не..."
   ........................................................................................................
   Как Талу ни мучился от ожидания, конец поездки оказался для него неожиданным. Фургон остановился, его задняя дверь распахнулась. Несколько бойцов забрались в него и вытащили пленников наружу.
   Прищурившись, Талу осмотрелся. Как он и ожидал, они были в Цете, на плацу базы восьмого истребительного отряда. Вокруг стояла целая толпа вооруженных бойцов во главе с самим Черми Эрно - но Талу уже ожидал этого, и потому почти не испугался. Черми рассматривал пленников, и сразу же узнал его.
   - Иди сюда, поганец, - сказал он, ухмыляясь. - Мы подготовили тебе теплый прием!
   Удивленный такой встречей, Маоней всё же подошел к нему. Черми схватил его за плечо и затащил кривящегося от боли юношу в штаб.
   - Я не буду отрывать тебя от твоих друзей, - сказал он, снимая с Талу наручники. Затекшие руки юноши бессильно упали - и Черми начал умело и сильно растирать их. Сначала Талу ничего не чувствовал - но вскоре кровь хлынула в ладони, и их пронзила дикая боль. Черми с усмешкой продолжал массаж, превратившийся в пытку - но Талу яростно вывернулся из-под его рук.
   - Довольно! - резко сказал он. - Вызови Черзмали - и прикажи не трогать "беглых"!
   Черми с глумливой ухмылкой смотрел на него.
   - Черзмали сообщил, что ты пропал без вести, наверняка мертв. К тому же, ты так одет, что никто больше тебя и не узнает!
   - Да? - Талу покосился на себя. В самом деле, грязная, бесформенная куртка, подаренная Окрусом, превращала его в какого-то бродягу. - У тебя нет чего-нибудь получше?
   - Одежда в пыточной тебе не пригодится, - с той же ухмылкой сказал Черми. В животе Талу ёкнуло. Сбывались худшие его опасения. Тем не менее, пока он не мог в это поверить - и, наверное поэтому, держался более-менее храбро.
   - Я личный посланник Хьютай, ты не посмеешь... - начал он.
   - Ты мертвый посланник, - напомнил Черми. - Пока что. А может, и вообще. Это зависит от твоего поведения, знаешь. Пока что - я преподам тебе небольшой урок, - Черми нажал кнопку на столе. В комнату вошли двое охранников. - На плац его!..
   .......................................................................................................
   Талу вытолкали на площадь, где Черми уже обсуждал с бойцами способ казни пленников. На Талу никто не обращал пока внимания - очевидно, Черми решил оставить его на сладкое. Бойцы предлагали всё более изощренные способы, и останавливала их вовсе не жалость, а лень, - возиться с кострами и кольями всё же никому не хотелось. Наконец, они все вместе согласились просто забить "беглых", - с условием, что Черми лично добьет умирающих из своего пистолета. Талу, наконец, не выдержал.
   - Не трогайте их! - крикнул он, ворвавшись в центр круга. - Я, личный посланник Хьютай, запрещаю вам это!
   На плацу поднялся шум - бойцы, наконец, его узнали. Но их командира не остановило даже это.
   - Хорошо, мы их не тронем, - Черми вновь ухмыльнулся. - Руками. Мы расстреляем их резиновыми пулями, - верно, ребята?
   В ответ донеслись согласные выкрики. Но тут же снова начался ожесточенный спор - для такой расправы пришлось бы доставать "противомятежные ружья" со склада. Наконец, все сошлись на первоначальном варианте. Талу запоздало понял, что весь этот гнусный спектакль затеян только затем, чтобы унизить его. Черми был всё же слишком труслив, чтобы убить посланника Единой - но не мог отказать себе в удовольствии как следует поглумиться над ним. И над той, кто его сюда послала. При этой мысли Талу охватила ярость. Он сорвал свою бесформенную куртку и выскочил вперед.
   - Довольно! - крикнул он. - Не слушайте Черми! Он предатель! Он отверг приказ Единой! Он нарушил присягу!
   - Заткнись, сопляк! - закричал Черми. - Ты сам предатель! Ты перешел на сторону мятежников! И за это я тебя просто пристрелю! - он выхватил из кобуры автоматическую "бексу".
   - Стреляй, трус! - Талу встал перед пленными. - Это всё, что тебе теперь осталось!
   Лицо Черми исказилось. Его палец на спусковом крючке задергался. Талу почти не испугался, - просто не смог поверить, что сейчас умрет. Вдруг сразу несколько бойцов разрядили свои автоматы в спину Черми, и тот упал замертво.
   .........................................................................................................
   Талу, которого чудом не задели предназначенные Черми пули, мгновенно бросился на землю. Очень вовремя, как оказалось. Подручные Черми мгновенно развернулись и открыли огонь по стрелявшим, попадая и по остальным. В ответ заговорили уже десятки автоматов. Подручных буквально смело ливнем пуль, и они повалились друг на друга, корчась в агонии.
   Когда стрельба, наконец, прекратилась, Талу осторожно приподнялся, ошалело осматриваясь. Сборище палачей мгновенно превратилось в свалку - одни бойцы напирали на других, вырывая друг у друга оружие. Он с удивлением заметил бегущего к нему Черзмали, потом оглянулся. Скорчившиеся у стены пленные "беглые" были почти незаметны. Никто не обращал на них внимания.
   Вдруг "беглые" бросились вперед. Подбежав к убитым, они стали собирать их оружие. В царящей вокруг суматохе бойцы не сразу это заметили. Талу, не желавший, чтобы его расстреливали вторично, побежал, разыскивая Черзмали. Тот затерялся в толпе, и Маоней никак не мог найти его. Лишь когда тот вскинул руку с пистолетом, стреляя раз за разом в воздух, он узнал его и рванул в его сторону. Казалось, сейчас всё будет хорошо. Но Талу не успел до него добежать - на него налетели и сбили с ног, едва не затоптав.
   Поднимаясь и отряхивая грязь, он вновь услышал стрельбу. Двух "беглых" - Философа и Истми - схватили прежде, чем они успели поднять оружие. Ещё двое - Уэрка и Ами - стреляли из винтовок в толпу, наугад, увеличивая смятение. Затем они бросились к фургону и исчезли в его кабине. Машина с ревом тронулась, из-под её колес стали с криками разбегаться люди. Прежде, чем сгрудившиеся на плацу бойцы успели сообразить, что происходит, машина исчезла за поворотом.
   Когда Талу нашел Черзмали, было уже поздно. Машина успела покинуть территорию базы и была уже далеко. Талу с трудом удалось спасти двух оставшихся "беглых" от расстрела. Черзмали был взбешен - с базы истребительного отряда, на глазах полутысячи бойцов совершен побег!
   Поднятые вертолеты быстро нашли фургон. Но его пассажиры исчезли без следа. Талу оставалось только ждать, что решит мастер-истребитель 1-го ранга - Найте Лай.
   ...........................................................................................................
   - Итак, подведем итоги, - мрачно сказал Черзмали. - Кроме Черми, шести его помощников и 21 человека из его отряда, погибло ещё пять человек из моего отряда, двенадцать ранено. Все старшие офицеры восьмого отряда арестованы. Впрочем, ни один из них не поддержал Черми, и, таким образом...
   - Почему они стреляли? - не менее мрачно перебил Талу. - Те бойцы, которые спасли меня? Они же все погибли! - но он остался жить. Как и те, кому он обещал жизнь. "Беглых" отправили в тюремный лазарет, хотя лишь благодаря быстрому прибытию вертолетов с бойцами Черзмали все они остались в живых...
   - Я не знаю, - сухо сказал тот. - Я сам это не видел, но допрашивал свидетелей. Они говорят, ты так выглядел...
   Черзмали посмотрел на Маонея Талу. Тот стоял у стены. В парадной форме - другой у него просто не осталось - и в новых сандалиях, украшенных пёстрыми браслетами-застежками. На запястье его левой руки красовался толстый стальной браслет - точная копия кодового браслета Хьютай, тоже популярное украшение.
   - Ты был весь в крови, худой, полуголый, а лицо... у тебя было такое выражение, словно расстреливали последнего уцелевшего сторонника Проекта. Или последнего файа.
   - Короче, им стало меня жалко! - мрачно сказал Маоней. - Значит, и в их смерти тоже виноват я!
   - Перестань, Талу! - Черзмали начал злиться. - Ты просто сделал то, что тебе повелела Единая. То, что давно пора было сделать. Сделать всем нам. Вообще, Найте взялся за дело всерьёз - уже переловлено немало мерзавцев, которые мучают и убивают тех, кого должны защищать! Правда, теперь дело замедлилось. Наши враги тоже, знаешь, не ангелы.
   - Очень жаль, что её задание оказалось наивным и невыполнимым, - Талу отвернулся от окна. - Причины ненависти к нам известны всем, но устранить их - не в нашей власти!
   - Тебя, я слышал, отзывают в Товию, - Черзмали решил закрыть неприятную тему.
   - Да. Скорее всего, Хьютай поручит мне переговоры с ССГ. Сюда я уже не вернусь, но поеду в Соару - это рядом, возле западной границы, в шестом округе.
   - А куда этих - Окруса и Истми? Остальные сбежали.
   - Возьму в Товию. Может, Найте и я вытянем из них что-нибудь полезное для Проекта, и заодно выясним... - Талу махнул рукой, сам не веря своим словам. Потом посмотрел на часы, вздохнул и пошел в двери. - Ну, вот и всё! Надеюсь, мы ещё встретимся!
  
   Глава 6.
   Путь к Хаосу.
  
   Вернувшись к себе, Хьютай стала собирать необходимые в дороге вещи - их у неё было не больше, чем у Маонея Талу. Внезапно она остановилась, вспомнив, что даже не попрощалась с Анмаем. Бросив полунабитую сумку, она вышла в коридор. Возле входа в комнату парня она помедлила, потом быстро разулась - ей не хотелось его будить.
   Осторожно приоткрыв дверь, она босиком проскользнула внутрь. Анмай мирно спал, растянувшись на спине - широкоплечий, с широкой выпуклой грудью. Она уселась возле него, любуясь лицом парня. Оно, казалось, было отлито из коричневой матовой стали. Словно ощутив её взгляд, Анмай проснулся и зевнул, бесстыдно потянувшись.
   - Ты опять пришла смотреть на меня? - сонно спросил он.
   Хьютай слабо улыбнулась.
   - Да. Я подумала, наши лица так похожи...
   Анмай так же слабо улыбнулся в ответ.
   - Словно у брата и сестры, да? Может, поэтому ты и любишь меня?
   Хьютай смутилась.
   - Нет, не поэтому... я... просто люблю тебя!
   - А почему ты такая грустная? Что-нибудь случилось?
   Хьютай смутилась ещё сильнее.
   - Случилось. Но я хочу спросить - не снилось ли тебе сейчас чего-нибудь плохого?
   Анмай задумался.
   - Нет, не могу вспомнить. Что-то темное... - он встряхнул головой.
   - Я расскажу тебе...
   Она уселась на край его постели. Анмай толкнул её пяткой в бедро. Хьютай фыркнула, сорвала с него покрывало и замахнулась, словно полотенцем на муху. Он, вскрикнув, скатился с постели - и она сразу же плюхнулась на нагретое им место, растянувшись во весь рост и накрывшись покрывалом. Анмай, приподнявшись, сел на её место. Хьютай с усмешкой сама пихнула его пяткой в бедро. Он с невинным видом поймал её ногу, положив себе на колени.
   - Я проснулась, пошла на крышу... - она положила ему на колени вторую ногу. Анмай стал поглаживать её ступни. - Мне стало страшно... - его пальцы скользили по её подошвам.
   - Продолжай.
   Она принялась рассказывать. Его руки потихоньку поднимались всё выше. Рассказ занял немало времени - Анмай успел несколько раз добраться до её бедер и спуститься обратно. Его лицо стало печальным.
   - Всё это очень грустно, но я чувствую себя, как перед прыжком - и радостно, и всё внутри сжимает! Я не знаю, что из этого выйдет, но чувствую, что что-нибудь великое!
   - Через одну или две тысячи лет, - Хьютай даже не улыбнулась.
   - Почему же ты такая печальная? Ты не сможешь взять меня с собой?
   Хьютай вздохнула.
   - Нет. Там будет слишком опасно.
   - Но ведь опыты начнутся лишь через несколько месяцев, самое раннее, - уж это-то время я смогу быть с тобой!
   - Но я буду занята...
   - И тебе не захочется отвлечься? - он погладил ладонью её подошвы. - Ну, что ты лежишь с таким грустным видом? Или ты, дорогая, полагаешь, что я всегда должен тебя слушаться? - она фыркнула, отбросила покрывало и села рядом с ним. - Ты пришла со мной попрощаться, не так ли?
   Хьютай кивнула. Он рассмеялся и растрепал её волосы.
   - Прощания не будет. Ты возьмешь меня с собой, и я приму ту же участь, что и ты!
   Хьютай промолчала.
   - Ну и глупая же ты! Или ты хочешь оставить меня дрожать в этом холодильнике?
   - Не хочу. Я только... а впрочем, это ничего не изменит, и... мне там будет гораздо лучше с тобой! - она обняла его за талию.
   - Я же говорил, что ты глупая. А я, бедный, должен тебя ещё веселить! - он решительно обнял её.
   - Подожди, я... мы торопимся, и...
   - Входя в комнату любимого, можно хоть лишнее снять! - заявил он, расстегивая ремешок её шорт.
   - Я сейчас вернусь, - Хьютай исчезла в своей комнате и через минуту вернулась обнаженной. Анмай, тоже обнаженный, поднял покрывало и перебросил его через плечо.
   - Пошли на крышу. Я покажу тебе, что там можно не только бояться!
   ......................................................................................................
   Позднее, когда они занимались любовью на темном просторе террасы, стремясь теснее прижаться друг к другу из-за холодного ветра, обдававшего их обнаженные тела, Хьютай поняла, что уже давно не испытывала такого наслаждения. Им сияла немеркнущая заря, словно догорающая в невероятной дали, порывистый ветер трепал и смешивал их волосы, обжигая холодом, сквозь ткань покрывала пробивался холод стали, на душе было неспокойно, - но может быть именно поэтому она и была столь счастлива...
   Потом, когда они, усталые и полусонные, отогревались в спальне, прижавшись друг к другу и завернувшись в покрывало, Анмай насмешливо спросил:
   - Ну и как ты будешь наверстывать упущенное время? Может, нам воспользоваться суборбитальной ракетой? Я знаю, здесь, в шахте, есть...
   Хьютай улыбнулась.
   - В этом нет необходимости. Ведь я не назвала им точное время прибытия! Доберемся и самолетом - и ты сможешь увидеть гораздо больше!
   .........................................................................................................
   Быстро собрав вещи, они спустились на первый глубинный ярус Цитадели, где находились гаражи. Там их уже поджидал Найте.
   - Ты провожаешь Хьютай? - обратился он к Анмаю.
   Тот улыбнулся ему. Должность Старшего Парня (проще говоря, мужа Хьютай) была всё же не слишком официальной, и формально Анмай числился её третьим помощником, отвечавшим за её личную безопасность. Многие другие считали его должность глупой синекурой - но он сам относился к ней всерьёз. Настоящей его работой была координация инженерных проектов (в том числе, и проекта Великого Ускорителя), - но свободные часы он проводил с Найте, в тире или в тренировочном зале. Довольно весело, надо сказать, - Найте был шире и массивнее, и более стройному Анмаю регулярно прилетало на орехи, несмотря на все его усилия. Сейчас он с усмешкой подумал, что сделать перерыв в их упражнениях - вовсе не такая уж и плохая идея...
   - Вовсе нет! - сказал он. - Я еду с ней, и тебе, Найте, теперь придется искать другое занятие!
   Найте вздохнул.
   - Занятия всегда найдутся, но без тебя здесь будет скучно!
   Анмай усмехнулся в ответ и сел в машину. Он вдруг с удивлением понял, что волнуется, словно мальчишка, и вновь усмехнулся - уже этой мысли. Смешно - но координируя многие проекты плато Хаос, он до сих пор не бывал там. Закон о секретности запрещал всем, кроме правителей, выезд с плато - а навсегда покидать родную Товию ему вовсе не хотелось, хотя за это и приходилось платить месяцами разлуки с любимой. Сейчас он, похоже, навечно менял место жительства - но это, как ни странно, не слишком его огорчало. Провести без Хьютай многие месяцы - а возможно, и годы, было бы невыносимо тяжело. К тому же, и здесь он редко выбирался из мрачных подземелий Цитадели, так что невелика потеря...
   Задумавшись, Анмай даже не заметил, что их машина тронулась и уже быстро поднимается по изогнутому, ведущему вверх пандусу. Выехав из Цитадели, она миновала внутренний обвод и запетляла среди огромного поля каменных надолбов.
   - У меня голова кружится от этих поворотов! - пожаловалась ему Хьютай. Анмай улыбнулся.
   - Зато никто не сможет ворваться сюда, - он показал на железобетонные массивы дотов, прикрывавших каждый поворот дороги.
   Вскоре машина нырнула в изгибавшийся туннель. Миновав массивные ворота, они выехали на бетонное днище внешнего рва, обогнули треугольный массив форта и по длинному пандусу поднялись наверх. Здесь, вдоль наружной стены рва, тянулся обычный забор из проволочной сетки, а у ворот в нем стояло скромное здание КПП. От ворот извивами вниз, с плато, спускалось широкое шоссе, ярко освещенное мертвенно-синими лампами, но они повернули и поехали на запад вдоль внешней ограды Цитадели. Слева пустой склон плато круто уходил в темноту. Там, далеко внизу, вдоль границы города, тянулась цепочка невидимых сверху фонарей, вырывших из мрака крохотные клочки каменистого грунта. Здесь нигде никого видно не было - охрану здесь заменяли хитроумные автоматические устройства, непрерывно наблюдающие всё вокруг. Тем не менее, Анмай невольно поёжился и вздохнул. Сканеры управляли автоматическими пулеметами - и он знал, что они иногда стреляли и вовсе без повода. Их машина, конечно, была надежно бронирована, но всё же... всё же...
   .........................................................................................................
   Оставшись в одиночестве, Найте лениво побрел вслед уехавшей машине, заглядывая по дороге в порталы темных помещений, в которых размещалась различная техника. Скрытые плафонами мощные лампы заливали туннель ярким бело-зеленым светом. Он посмотрел вверх. Выше, над ним, этажей больше не было, лишь многослойная толща перекрытий из железобетона и гранита. Они могли выдержать удар любого оружия - кроме, разве что, ядерного.
   Найте дошел до идущего вниз пандуса на повороте туннеля. Гараж был многоярусный, но спускаться вниз ему не хотелось. Повернув назад, он заглядывал в ярко освещенные ремонтные цеха. Среди множества машин, станков и инструментов никого не было, - сейчас шли часы отдыха, суточный счет времени сохранялся на Уарке до сих пор...
   Наконец, он дошел до бокового туннеля. Через пятьдесят метров тот упирался в шестиугольный портал, плотно закрытый серыми стальными блоками - вход в центральный ствол Цитадели. Хотя тут не могло быть никакой опасности, Найте чувствовал беспокойство. Сейчас, когда Хьютай уехала на плато, он, фактически, стал правителем Фамайа - и очень боялся не справиться. Но...
   Вспомнив, что он сказал ей в бункере, он усмехнулся и пошел к воротам.
   .......................................................................................................
   Быстро добравшись до аэродрома, Анмай и Хьютай сели в уже ожидающий их самолет, который почти сразу же взлетел. Анмай тут же нагнулся к окну, глядя на черный массив Цитадели. Горевшие на её стенах и башнях резкие, ярко-красные предупредительные огни образовывали неровное, разорванное центральной пирамидой кольцо, и он вздохнул. За эти долгие семь лет Цитадель стала его вторым домом, и расставаться с ней было печально...
   Самолет не стал подниматься вверх и помчался на север на высоте всего в 5-6 вэйдов*. Подниматься выше было уже небезопасно из-за убийственных космических лучей - порождения близкой Бездны. Все самолеты на Уарке были вынуждены летать невысоко и избегать гор.
   Огни Товии скоро остались позади. На понижавшейся равнине мелькнула цепь рассыпающихся гор - они пролетели так близко от одной из них, что смогли увидеть врезанные в её склоны укрепления. Затем под ними потянулась черная гладь воды.
   * Вэйд = 1/10 файской мили = 160 метров.
   - Море Пустыни называют ещё Центральным или Внутренним, - Хьютай тоже нагнулась к окну. - В своё время мне довелось поплавать в нем...
   Анмай передернулся от одной мысли о таком купании. Чернота моря внизу пугала. Тем не менее, он не отвернулся, продолжая смотреть, пока впереди не показались облака. Бесконечные бледные клубы плыли им навстречу, словно шествие призраков в бесконечной пустоте. Самолет летел на одной высоте с облаками, и Хьютай вздрогнула, когда он вдруг проскочил прямо сквозь одно из них.
   Какое-то время они сидели неподвижно, завороженные зрелищем. Во все стороны протянулись бледные, серо-серебристые громадины. Они простерлись между туманно-темным в бледной дымке небом и морем. Анмай не сразу понял, что среди их призрачных отблесков скрываются светящиеся пятна. Они были всевозможных оттенков и лишь поэтому он понял, что ему не кажется. Бакты!
   - Почему они светятся? - бездумно спросил он.
   - Это нечто вроде высокоорганизованной плесени - знаешь, как светятся гнилушки? Бакты разлагают любую органику, к которой прикасаются. Они ужасно липкие и при прикосновении обжигает, - она потерла руку. - Бакты медлительны, а слизь, из которой они состоят, довольно непрочная. Её можно легко разорвать... - она вздрогнула. - Но если оказаться в центре большого пятна... - она замолчала.
   Анмай вновь поёжился. В исходящем из темных вод тусклом свечении бактов было нечто неясно-зловещее.
   Через какое-то время впереди показались острова. У них были отвесные, обрывистые берега и плоские вершины, на которых блестели озера. Хьютай показала на восток, где в бледной горе далекой тучи трепетали розоватые зарницы.
   - Здесь тоже бывают грозы и штормы, - она взяла его за руку.
   Он легко сжал её, продолжая смотреть вниз. Там, вдали, уже показался северный берег моря. Когда они достигли его, Анмай с удивлением заметил на широком, ровном песчаном берегу странные сооружения. Прежде всего он увидел ряд огромных прямоугольных колонн. За ними тянулись ряды сооружений поменьше, - дырчатых кубов, стен, пирамид. Из дюн поднимались верхушки других конструкций, самой странной, но всегда геометрической формы. Он озадаченно нахмурился и обернулся к Хьютай. До этой минуты загадки истории мало интересовали его - но теперь...
   - Зачем, кем построены все эти штуки? - спросил он. - Или вам не по силам это выяснить?
   Хьютай печально улыбнулась.
   - Люди их не строили.
   - А кто же?
   - Не знаю. Может быть, Империя. Может быть, нет. Но когда первые люди пришли на берег Пустынного Моря, они уже стояли здесь.
   - Насколько я помню историю, это было тысячу лет назад!
   - Вот именно. Они построены ещё до Эвакуации.
   Анмай помолчал.
   - И много их здесь?
   - Очень. Они идут вдоль всего северного берега моря сплошной полосой - к востоку их особенно много.
   - Но кто мог затратить столько сил, чтобы застроить бессмыслицей тысячи миль побережья?
   Хьютай вновь слабо улыбнулась.
   - Это же не наши силы. Впрочем, здесь жили люди - в Остсо, в ста милях к востоку, был целый город. Его построили двести лет назад - сразу после Катастрофы. Потом его жители... исчезли.
   - Ты расскажешь мне эту историю попозже, ладно? - Анмай испуганно закатил глаза. - Мне страшно.
   Они рассмеялись.
   - На самом деле, смешного тут мало, - сказала наконец Хьютай. - Это действительно страшная история.
   Анмай не ответил. Самолет перелетел высокий горный хребет Асэт, ограждавший северный берег моря. За ним, среди моря песков, поднималось круглое плоское плато. На его склонах горело множество прожекторов, бросая в небо призрачное зарево и далеко освещая пески. А в центре плато высилась огромная крепость, подобная товийской Цитадели, но только ещё больше. Анмай заметил огромный аэродром, к которому они направлялись - там всюду сияли прожектора, высились антенны. Когда самолет покатился по полосе, он увидел, что и полоса здесь была необычной - из расчищенной и выровненной естественной скалы.
   Радиация на такой высоте уже пошаливала, так что их самолет сразу же зарулил в колоссальный ангар, вырубленный в склоне ограждавших плато низких гор. Собравшиеся в нем приветствовали замершую на трапе Хьютай и её Старшего Парня...
   Они спустились из ангара вниз, к основанию плато, на огромной платформе, потом проехали несколько миль в ярко освещенном туннеле. Наконец, Хьютай вошла в свою здешнюю резиденцию, чтобы переодеться в свою официальную форму - черное платье, расшитое сложными серебряными узорами. Анмай вздохнул. Он нечасто видел Хьютай в нем - и каждый раз это предвещало разлуку...
   - Ты уходишь? - наконец спросил он.
   Хьютай фыркнула. Вопрос, по её мнению, был дурацкий.
   - Надеюсь, ты сможешь пока обойтись без меня - я должна идти на Совет!
   - И надолго?
   Она пожала плечами.
   - Не знаю. Наверное.
   - А мне можно пойти?
   Она вновь фыркнула. Анмай был её официальным помощником и потому вполне мог побывать на Совете - но она понимала, что ничего хорошего к её репутации там он не добавит. Уже то, что она притащила своего парня сюда, станет предметом долгих обсуждений. Но Хьютай понимала, что вернуться в Товию в ближайшие полгода - или даже год - ей не светило, а от столь долгой разлуки со своим любимым она просто свихнулась бы. Из двух зол ей пришлось выбирать меньшее. Но зло всё равно...
   - Можно, - наконец сказала она. - Но что ты там скажешь?
   Анмай вздохнул, опустив взгляд. Он и сам понимал, что ничем не поможет там подруге - и это совсем не нравилось ему.
   - А я могу тогда осмотреть плато, или должен сидеть взаперти? - он всё же немного обиделся.
   Хьютай слабо улыбнулась. Анмаю, как и Найте, было уже двадцать пять лет - но порой он вел себя, как мальчишка.
   - Можешь, только найди провожатого - здесь легко заблудиться.
   Попрощавшись с ним, она вышла из комнаты.
   ..........................................................................................................
   Совет Фамайа уже был весь в сборе. Едва Хьютай заняла своё место, Олта Лайту начала читать доклад. Короткий.
   - ...генеральные испытания аннигилятора и нашего нового главного ускорителя в целом прошли очень успешно. Впервые в истории нашей науки мы смогли зафиксировать возникновение и гибель сингулярностей, что принесло нам поистине бесценные знания о самих основах мира. Таким образом, теория супергравитации - к разработке которой и я тоже имею самое непосредственное отношение - блестяще подтвердилась, - Олта сделала эффектную паузу, которую очень уместно заполнили аплодисменты. - Однако на практике процесс инверсии взаимодействий пошел совсем не так, как ожидалось. Вместо одной ожидаемой нами сингулярности мы зафиксировали одновременное существование минимум восьми. Это, очевидно, связано с тем, что точность фокусировки встречных пучков оказалась несколько ниже ожидаемой. В их гравитационных полях протоны получили резкое дополнительное ускорение, точную величину которого мы пока не смогли определить. Но в процессе их столкновения начали рождаться легкие лептокварки неизвестной нам пока что разновидности...
   "Опоздала!" - подумала Хьютай. На миг она даже ощутила обиду. Конечно же, глупую - теория эта была в самом деле не её, а выводы из неё - слишком очевидны. Олта, между тем, продолжила:
   - Судя по всему, после рождения лептокварки какое-то время двигались вне обычного пространства, возвращаясь в него уже на большом расстоянии от источника, в связи с чем, очевидно, на "облученных" ими территориях произошло некоторое ослабление электромагнитного взаимодействия. Это, в свою очередь, вызвало на них чувство всеобщего страха, природа которого нам пока что неясна. Непонятным остается также распространение лептокварков в узком луче. При доступной нам энергии вызванный ими "эффект изменения" сам по себе не представляет никакой опасности, хотя и довольно неприятен. Хотя достоверно это и не доказано, от экспериментов с ним мы пока воздержимся. Тем не менее, наше открытие поразительно - мы нашли способ изменять сами физические постоянные. Значение этого невозможно переоценить. Мы должны бросить все силы на изучение этого нового явления.
   Вслед за докладом начались прения. Хьютай знала, что даже в Совете хватало паникеров, которые пугали всех тем, что возникшая при пуске ускорителя черная дыра поглотит всю планету, или вместо черной дыры возникнет некая глюонная материя (которая тоже поглотит всю планету), откроется брешь в некое параллельное пространство (которая опять же поглотит всю планету) - и так далее, и так далее, и так далее. Сейчас они торжествовали: их бредовые предсказания, хотя бы отчасти, подтвердились. Но довольно быстро ученые сошлись на том, что всеобщей катастрофы не было бы. Аннигилятор испытывали на минимально возможной мощности - но даже если его включили бы на полную, всё ограничилось бы вызванным воздействием лептокварков разрушением реакторной камеры. Тем не менее, "эффект изменения" был реален. Их новый ускоритель на самом деле мог изменять физику. И маститые пожилые ученые предлагали такие вещи, которые только что считались в науке невозможными. Хьютай, не утерпев, изложила свои идеи об Эвергете - но новое обсуждение похоронило идею. Стало ясно, что Эвергет нельзя построить без гравитационных ускорителей, особо прочных и плотных материалов, без которых невозможно получение гипермагнитного поля, и ещё множества других, неизвестных им технологий, на разработку которых требовались сотни, а может, и тысячи лет - они никогда не доживут до этого.
   Неожиданно выступил один из биокибернетиков. Он сказал, что раз интерфейс мозг-компьютер давно создан (на самом деле им удалось лишь наладить производство имплантов на уцелевшей в Цитадели Хаоса древней автоматической линии, но сути дела это не меняло), возможна запись всей человеческой памяти как в компьютер, так и из него в клонированное тело, - то есть бессмертие. Это вызвало новую шумную дискуссию, и Хьютай потребовала вернуться к исходной теме. Поскольку пока они смогут создать лишь прототип Эвергета, про-Эвергет, нужно сосредоточиться на этом.
   На сей раз, вопросов к ней не было, и её поддержали почти единогласно. Но это подняло другой вопрос - о том, чем им всем грозит утечка информации о про-Эвергете. Для обсуждения Хьютай вновь вышла на трибуну. Она рассказала об опасности войны - и ученые согласились с тем, что переговоры с ССГ наверняка лучше этой войны. Впрочем, Совет поручил командующему Внешней Армией Фамайа начать подготовку к возможному "ядерному конфликту" с ССГ, - просто на всякий случай. Мысль о том, что скоро в их руках окажется абсолютное оружие, возбудила ученых. Кое-кто стал предлагать просто уничтожить ССГ, как только оно будет готово. Хьютай стоило немалого труда их успокоить. Она настаивала, хотя и знала, что достаточно 2/3 голосов из 500 "против" - и ей придется искать другую работу. Но они просто отмахнулись от неё, лишь отложив роковое решение. Ведь им лично ничего не угрожало, - и, кроме того, надо быть готовым и к войне тоже, разве не так?..
   "Здесь собрались, якобы, лучшие умы Фамайа, - гневно подумала Хьютай. - И эта веселая компания решила уничтожить мир, потому что он мешает их исследованиям!"
   Поразившись идиотизму этой мысли, она пошла домой. Там её ждал Анмай с возбужденно блестевшими глазами.
   - Ох, и спорили же вы! - он показал на телевизор. Хьютай поняла, что весь ход совещания транслировался по кабельной сети Хаоса. Сохранить в тайне? Ну-ну...
   Тут же она поняла, что Анмай, конечно, никуда не пошел - сидел босиком в отведенной ему комнате, смотрел телевизор и дулся. На миг ей стало смешно - но тут же её окатила теплая волна любви. Даже обиженный, он всё же волновался за неё...
   - Они все как с цепи сорвались, - пожаловалась она. - Про-Эвергет будут строить не как научный агрегат, а как оружие. Ты хоть понимаешь, что это означает мировую войну?
   - Понимаю, но не боюсь её.
   Хьютай невесело усмехнулась.
   - Над нашими головами миля монолитной скалы и сотни лучших в мире ракет ПРО - конечно, тебе тут не страшно! А то, что за пределами этого места может вовсе не остаться жизни, никого всерьёз не волнует!
   - Меня, между прочим, волнует, - начал Анмай. - Но я...
   - Оставь! - Хьютай отмахнулась. - Я спать хочу!
   - Спать? - он улыбнулся. - Я уже думал, как отпраздновать столь великое открытие, и теперь понял - как! - он потер руки.
   Хьютай подозрительно прищурилась.
   - Эй, что ты задумал, негодный мальчишка? Я имела в виду совсем не это!
   - Да? Но разве тебе не хочется отвлечься? - он бесстыдно потянулся, поднявшись на пальцы босых ног. Хьютай улыбнулась.
   - Теперь хочется! И... мы не в последний раз совещались. Ты ещё успеешь рассказать всем о своих идеях. Ладно? - Он кивнул. - Давай пока оставим мировые проблемы и займемся любовью. А завтра всё рассмотрим точно.
   - Умные люди не противятся неизбежному, - вдруг сказал Анмай. - Но конечно, чем больше жизней мы сумеем сохранить - тем лучше...
   Хьютай возмущенно фыркнула.
   - Ну знаешь ли! С меня хватит вершителей мировых проблем! - она вздохнула.
   - Будущее подождет, а пока займемся всякими приятными вещами... - он прошел мимо неё, чтобы запереть дверь. Хьютай вздохнула, но на её губах появилась слабая усмешка. Она отлично понимала, что это значит.
   Раздевшись, они прошли в спальню. Закрыв дверь комнаты, Анмай погасил верхний свет и зажег тусклую розовую лампу - её свет наполнил комнату, словно прозрачное вино. В нем кожа Хьютай казалась очень темной, с удивительным золотистым отливом - он струился по её телу, словно странная мерцающая жидкость...
   Усмехнувшись, он сел на постель. Хьютай села напротив, её глаза блестели. Она легко огладила ладонями его грудь, потом, наслаждаясь упругостью его мышц, нажала на неё. Анмай откинулся назад, вытянув ноги. Хьютай приподнялась и легла на него, так, что они оказались лицом к лицу. Ноготки её пальцев ног скользили по его подошвам, волосы на лобке нетерпеливо терлись об низ его живота. Его пальцы скользили по соскам Хьютай, заставляя её вздрагивать. Она прикоснулась к груди Вэру, уголки её пальцев быстро теребили кончики его сосков - сначала мягкие, они быстро затвердели, затем окружавшие их кружки нежной коричневой плоти тоже затвердели, судорожно сморщившись.
   - Ну, и что ты обо всем этом думаешь? - спросила она через минуту, чувствуя, что его тело тоже стало нетерпеливо вздрагивать.
   - Думаю, нам уже пора поменяться местами.
   - Давай!
   Он повернулся, сбросив с себя Хьютай. Она перекатилась на спину и застыла, раскинув руки и ноги. Глаза на её мечтательном лице закрылись, живот втянулся. Анмай уютно и неторопливо устроился на ней. Когда он вошел в неё, она застонала, обняла его. Её ноги с широко раскинутыми ступнями вздрагивали. Подчиняясь инстинкту, она подняла их, привычно скрестив пятки на круглой заднице Анмая. Их широко открытые глаза оказались совсем рядом. Эти взгляды доставляли им не меньше удовольствия, чем тела.
   Рывками втягивая воздух, Анмай всей кожей чувствовал, как ему хорошо и старался сделать ещё лучше, но не до конца, чтобы она насладилась сполна, как и он. Наконец, он потерял голову от наслаждения, - кроме него, не осталось ничего. Начавшись в основании живота, по его телу прошла бешено-сладкая судорога. Тщетно пытаясь сдержать её, он невольно откинулся назад, выгибая до предела спину и запрокидывая голову, потом яростно двинул бедрами. Казалось, что весь мир сейчас взорвется от дикого наслаждения. Секундой позже, когда жидкое пламя его семени ударило в самую суть её женского естества, эта страстная судорога передалась и Хьютай. Она закричала, выгибаясь и мотая головой.
   После нескольких секунд восхитительного взаимного экстаза их тела обмякли. Раскинувшись на постели, они жадно хватали воздух, потом затихли. Анмай чувствовал, что этот бесконечно длинный, невероятный день выпил все его силы до капли. Он едва смог пошевелиться, устраиваясь поудобнее. Ещё через несколько секунд он крепко спал.
   Хьютай какое-то время смотрела на него. Затем её рука легко скользнула по груди парня, указательный палец погладил расслабившийся сосок. Его кончик затвердел, но Анмай не шевельнулся. Она улыбнулась, и, приподнявшись, устроилась возле него. Она теребила его сосок - он лишь слабо застонал, выгибаясь во сне. Хьютай положила руку на его живот. Прикрыв глаза, она скользила по нему ладонью, всё сильнее разминая гладкую, упругую плоть. Наконец, Анмай проснулся. Вытянувшись до хруста, он искоса посмотрел на неё. Она с усмешкой продолжала мять самый низ его живота.
   - Тут ещё осталось для меня кое-что горячее, верно?
   Он задумчиво прикрыл глаза.
   - Похоже, да.
   Её разминающая рука скользнула ещё ниже.
   - Теперь точно да. Но я здорово устал на самом деле...
   - Я могу и сама, - Хьютай фыркнула и поднялась, садясь на него верхом. Когда она стала медленно опускаться, Анмай вздрогнул. Хьютай улыбнулась. - Вот видишь! - Она приподнялась и резко села. - Ох! Вот эта забава по мне!
   Она стала ровно и часто ёрзать вверх-вниз. Анмай положил руки ей на бедра, чувствуя, как под гладкой кожей перекатываются сильные мышцы. Она накрыла его руки своими ладонями. Анмай стал слегка нажимать ей на бедра, когда она садилась, - после каждого её движения по его телу прокатывалась сладкая волна. Он смотрел на Хьютай - её глаза были закрыты, она вскрикивала, откинув назад голову. Её соски вздрагивали, живот изгибался и втягивался в такт частому дыханию. Она уже взмокла, но двигалась ровно и быстро, не чувствуя усталости. Уловив запах её пота Анмай тоже почувствовал растущее наслаждение, но до экстаза было ещё далеко...
   Хьютай уже задыхалась, но не собиралась останавливаться. Она исступленно ёрзала вверх-вниз, всё чаще и резче. Анмай осторожно подтянул ноги, сел на пятки. Она замерла, обнимая его плечи, его руки скользнули под её тугой зад, помогая её вновь ожившим бедрам. Её соски скользили по его груди. Она тихо застонала, и Анмай тоже почувствовал, как внизу живота стало тесно и сладко. Почти непроизвольно он крепче обхватил её и поднялся.
   Хьютай сплела ноги на его пояснице, её руки обвили его шею. Анмай сделал несколько шагов, прижал её к стене, широко расставив ноги, двигаясь резко и быстро. Он смеялся, радуясь своей силе, и, когда по его телу вновь волной прошла экстатическая судорога, он лишь засмеялся громче...
   Едва его отпустила страстная дрожь, Хьютай спрыгнула на пол. Они вместе со смехом повалились на постель. Усталость исчезла бесследно, но вместе с тем им больше не хотелось друг друга.
   - Вот почему я люблю заниматься этим до предела, - улыбнулась она. - Становлюсь, как новая, а главное - ничего не мешает думать. У меня сейчас голова совсем легкая, словно пустая. А как ты?
   - Так же!
   Они вновь рассмеялись. Хьютай откинулась на спину, разглядывая просторное, полутемное помещение. Слабый гул машин - вечный пульс Хаоса - едва проникал в него.
   - Мы с тобой счастливые, верно? - она положила голову ему на грудь.
   - Верно. Самые счастливые. Впрочем, во всем мире миллионы пар лежат так...
   - И миллионы мучаются, сидят в тюрьме, умирают, да?
   - Да...
   - Как странно, - она смотрела в высокий потолок. - Из двух миллиардов людей мы самые главные, самые знающие, самые ответственные, - а мы просто дети. Развратные, к тому же, - добавила она, вытягивая ногу поверх его бедер.
   - В первый раз мы долго не решались прикоснуться друг к другу, помнишь? А уж ты-то знала об этом всё! В приюте...
   - ...меня прозвали бешеной, потому что я никого к себе не подпускала. Я думала о тебе. А когда вышла на свободу, то есть выросла и меня отпустили, забыла. И ты был у меня не первым. Я любила того парня, знаешь?
   - Яаата Тайру? Интересно, где он сейчас?
   - Не знаю. И он обо мне ничего не знает. Я любила его, но когда встретила тебя... Сначала я просто заметила высокого парня в одежде Высшего - он был слишком молод для такого звания. Я посмотрела внимательней - и узнала тебя. А потом...
   - ...мы стояли, взявшись за руки, и смотрели друг на друга. И ты даже не спрашивала, что со мной было...
   - Потому, что забыла обо всем...
   - Ты увела меня в Цитадель, хотя меня не хотели пускать. А ты сказала всем, что я - твой муж, и я не возразил. А потом мы остались одни... тот раз был самым лучшим, верно?
   - Да...
   - А сейчас мы здесь, в самом таинственном месте в мире. Над нами радиоактивное плато, вокруг пустыня, пустыня... Помнишь, как мы там лежали на прохладном песке, под небом, одни, - и никого вокруг на сотни миль. Совсем никого...
   - Мне понравилось. Но тебе не было страшно там?
   - Нет. С тобой - нет.
   - У нас, файа, не было принято спать под открытым небом. Они верили, что тогда к ним могут спуститься Древние... и проникнуть в их сны...
   - Кто?
   - Они не называли имен. Просто предупреждали.
   - И это было правдой?
   - Суеверием, конечно.
   - А ты спала так? Хотя бы из любопытства?
   - О, конечно! Когда я уходила в пустыню, то спала под небом, помнишь? И... ничего.
   - Совсем?
   - Ну, сны становились более... связными, но я думаю, это от свежего воздуха!
   Они рассмеялись. Хьютай потянулась. Её губы прижались к шраму на его груди. Старая рана вдруг заныла. На мгновение парню показалось, что её губы касаются обнаженного мяса. Он вздрогнул. Хьютай отпрянула.
   - Я сделала тебе больно? - спросила она, вновь укладывая голову на его грудь.
   - Нет.
   - Не ври. Я это почувствовала. Я негодная, верно? - она бессовестно зевнула. - Напугай меня, а? Вместо наказания.
   Она закрыла глаза. Анмай погладил её плечи.
   - Чем можно напугать хитрую, сонную, развратную девчонку? - она хихикнула. - Наши тела, весь наш мир падает в Бездну со скоростью миллиона миль в час, и эта скорость всё растет, растет, Бездна тянет нас к себе, - но мы этого не чувствуем, и даже не знаем, сколько нам осталось. Страшно?
   - Не. Разве можно бояться того, что случится после смерти?
   - Можно, - Анмай задумался. Почти бездумно он перебирал её волосы, и вдруг заметил, что Хьютай спит. Её голова уютно покоилась на его ровно дышащей груди. Анмай боялся даже пошевелиться, чтобы не разбудить её. Ему самому спать совершенно не хотелось. Он задумчиво смотрел вверх, его руки легко, почти неощутимо оглаживали её плечи. Хьютай слабо улыбалась во сне.
   Анмай сцепил руки на её спине и застыл, закрыв глаза. Он подумал, что это, наверное, и есть счастье. Только на самой границе стерегущего её сон сознания таился страх. Он знал, что без неё просто не сможет жить. Хьютай Тайра была не просто любимой - единственная из женщин, которая смогла его полюбить. Без неё он был бы ничем. С этой печальной мыслью Анмай и заснул.
  
   Глава 7.
   О принуждении к миру.
  
   Здание Центрального Управления ЧК в Товии занимало целый квартал перед обширной площадью. Пройдя по его мрачным коридорам, Маоней Талу вошел в отведенный ему кабинет. С отвращением устроившись за огромным столом, уставленным множеством различной аппаратуры связи, он начал читать личные дела спасенных им "беглых". Как оказалось, интуиция его не подвела, и они оказались именно теми, кем он их и представлял. Сурми Ами сам был жертвой: у него Черми убил всю семью, - жену и трех детей. Он сам чудом спасся. Это было в Офинки, шесть дней назад. Но Талу помнил, как он стрелял по Черзмали, и по нему самому тоже. Вспомнив, что стало с фургоном, за которым прятался пулеметчик, он поразился, как Ами вообще остался жив.
   Но больше всего его увлекла история Уэрки - точнее его боя с истребительным отрядом Черми Эрно. Уэрке удалось остановить его - в основном, правда, потому, что колонна истребительного отряда растянулась, и ему удалось бить её по частям.
   Сами по себе повстанцы, конечно, не смогли бы ничего сделать - но на их сторону перешел гарнизон города, и среди солдат Внутренней Армии Уэрка оказался в своей стихии. К тому же, среди прочих частей на его сторону перешел и противотанковый батальон, имевший тридцать безоткатных орудий. Уэрка очень грамотно распределил их, спрятав безоткатки в нескольких засадах, которые вступали в бой поочередно. Повстанцы смогли остановить колонну, используя всего одно орудие, в результате чего один бронетранспорт был подбит, а спешенные истребители понесли большие потери от меткого огня повстанцев. Они залегли и не двигались ни вперед, ни назад. Танки тоже остановились, продолжая вести огонь с места. Когда четыре танка начали об­ходить повстанцев с юга, Уэрка ввел в бой два других орудия, сосредоточив огонь безоткаток на оставшихся на дороге танках и бронетранспортах, в результате чего ещё один БТР был подбит, а атака танков сорвана без единого выстрела. Черми, впрочем, подвело то, что повстанцы обычно не давали второй бой на том же месте. К тому же, его взбесило, что несколько десятков повстанцев смогли отбить атаки двух батальонов элитных сил Фамайа. Не долго думая, он направил в лобовую атаку более тридцати подошедших тан­ков и БТР - которые вновь понесли большие потери от огня безоткатных орудий и отошли от реки. Затем вмешательство Хьютай прекратило сражение, - но, судя по числу уничтоженной техники, одержать победу Черми не светило...
   Покончив с бумагами, Талу приказал приводить по одному спасенных им "беглых". Первым привели Философа. Охранники закрыли дверь и оставили их наедине. Делая вид, что не замечает его, Талу включил телесвязь. На обращенном к нему экране появилось лицо Найте - он видел то же, что и Талу. Тот поприветствовал арестанта. Окруса привели в порядок и отмыли, но выглядел он изможденным. Пленник с презрением уставился на юношу. Тот в своей черной парадной форме, утонувший за огромным загроможденным столом, и впрямь выглядел сейчас весьма нелепо.
   - Так вот кто ты! - бросил Окрус с ненавистью.
   - Помолчи! - Талу вновь вытащил досье. - Окрус Ватпу, 45 лет, тут много всякого... бывший ученый, учитель, доктор педагогических наук. Семь лет назад непонятно почему напал на офицера ЧК, убил его. В лагере пытался бежать, пойман, направлен в штрафной лагерь... - он отложил папку. - Окрус Ватпу, мы вызвали вас ради очень важного дела...
   Философ сплюнул на пол.
   - Тебе не удастся сделать из меня доносчика - это пытались сделать и типы, поважнее тебя!
   Талу вздохнул.
   - Не глупите! Мы хотим с вашей помощью прояснить очень важный вопрос.
   - И какой же?
   - Почему люди так ненавидят Фамайа? И конкретно вы?
   Философ снова сплюнул на пол.
   - Вы посадили меня в лагерь пожизненно. За что я должен вас любить?
   Талу возмущенно фыркнул.
   - В лагерь вас посадили не за красивые глаза. Вас посадили за убийство Лёр Аниа, офицера ЧК. Вообще-то должны были повесить - но петиция ваших бывших коллег сохранила вам жизнь. И сейчас я хочу спросить - почему? Фамайа относилась к вам очень хорошо. Вы сделали отличную карьеру. Получили почет и уважение. Вам дали квартиру - очень неплохую. Вы получали зарплату в три раза больше моей. И вдруг, в один вовсе не прекрасный день, вы решили пустить свою жизнь псу под хвост. Почему?
   Философ злобно взглянул на него.
   - Четверо моих учеников - ещё совсем дети - были убиты ЧК. Я не мог простить это!
   - Гм, - Талу снова зарылся в бумаги. - Тут сказано, что они были застрелены, когда напали с ножами на патруль, - наконец сказал он. - Причину нападения не удалось установить - но тут, я думаю, всё очевидно: это ты, их учитель, рассказал им нечто такое, что они взялись за оружие. Какое уж попалось.
   - Я рассказал им о том, как вы, файа, захватили их родину! - с ненавистью бросил Философ. - И мою тоже.
   - Ах вот оно что... - Талу взглянул на белобрысого пленника. Как офицер ЧК он знал о преобладании вебов, большей частью живущих за пределами Фамайа, среди "врагов государства" - 60 % притом, что в 820-миллионном населении Фамайа их не было и процента! Этот народ издревле славился гордостью и непокорством - как и сами файа - но Талу всё равно не мог понять их. Родина его народа давно превратилась в ледник - только вот мстить за это было уже некому... - А тебе не приходило в голову, что если бы не ты со своими бреднями - эти храбрые юноши жили бы и поныне? Что ты - именно ты - убил их, и их не рожденных детей?
   - Лучше умереть, чем жить в рабстве у захватчиков, - мрачно сообщил Философ.
   - Мы не захватчики, - не менее мрачно возразил Талу. - Мы, между прочим, хотим спасти мир. Для этого мы должны объединить его. Это совершенно очевидно. И, как я вижу, рабство у захватчиков не сильно мешало тебе делать карьеру. Так что дело не в этом. А в чем? Хотя... - Талу снова зарылся в бумаги. - Ага. Это дурацкое нападение на патруль случилось всего через неделю после того, как Хьютай пришла к власти. Армфер Тару был жестоким правителем - при нем все сидели тихо, как мыши за веником. Попасть на лесоповал или сразу в петлю никому не хотелось. А тут вдруг к власти впервые пришла женщина. Девушка. И ты решил, что кот из дому - мыши в пляс, да? И как, весело плясалось?
   Философ вскочил.
   - Если бы я только знал, что эта ду...
   - Молчать! - Талу тоже вскочил, хлопнув ладонью по столу - в тихом кабинете звук ударил резко, словно выстрел. Он любил Хьютай - отчаянно и безнадежно. И то, что Философ сказал о ней, его попросту взбесило. Вдвойне взбесило оттого, что он сам едва не сдох, спасая ему жизнь. А в благодарность...
   Философ дернулся и побледнел. Талу невольно подумал о том, как же сейчас выглядит его дурацкая физиономия... глубоко вздохнул и успокоился. Отчасти. Но смотреть на Философа ему всё равно не хотелось. Он вызвал охрану.
   .......................................................................................................
   Даже четыре дня спустя, уже сидя в штабе крепости Соара, Талу не мог вспоминать об этом разговоре без злости. Он шел вместе с этими "беглыми" по лесу, ехал вместе с ними в тюремном фургоне, спас им жизни, едва сам не отправившись в ад. Вот что ему пришлось перенести - и без толку. Философ довел его до белого каления. Сурт просто не захотел говорить с ним. Впрочем...
   Талу вдруг со злостью вспомнил Хьютай, давшей наивному юноше заведомо идиотское задание - да, Фамайа не очень популярна, но причины этого мог назвать ей любой грамотный историк, которых в Товии множество!
   Вздохнув, он попытался выбросить из головы все мысли о своих "беглых". Сурта, оказавшегося обычным водителем, по неосторожности задавившим офицера ЧК, он оставил полиции Товии. Окруса забрал Найте, как полагал Талу, только ради забавы. Он рассказал, как не добившись своего, провез пленника по улицам столицы. Окрус никогда раньше не бывал в ней, и его неумело скрытое под показным цинизмом удивление при виде процветающего города очень польстило Найте. Остальные - Нэркис Уэрка и Ами - сейчас находились неведомо где. По крайней мере, он исполнил своё обещание, и все они остались в живых. Пока, по крайней мере. Талу же ждало новое, неизмеримо более важное дело - переговоры с ССГ, к которым он сейчас и готовился.
   Собрав все нужные бумаги, он вышел из дворца соарской крепости. Когда-то в нем размещались ещё и местные власти, и жили чиновники, но теперь их стало слишком много, чтобы поместиться здесь. Они давно перебрались в город, и сейчас огромное двенадцатиэтажное здание по большей части пустовало...
   Внизу, у машины, его ждало ещё четверо файа - переводчик - явно чин из разведки, двое помощников, приданных Талу только для важности - оба старше его, и, конечно, водитель. Это было всё. В ССГ явно очень боялись файа, и впускать больше пятерых за раз отказались наотрез...
   Когда они выехали, Талу с презрением оглянулся на крепость - очень старая, она представляла собой лишь цепь трехэтажных бетонных башен-дотов. Их соединяла шестиметровой высоты стена с колючей проволокой наверху. Снаружи всё это выглядело грозно, но вряд ли бы устояло под орудийным огнем.
   Через милю они миновали собственно Соару - жалкий тридцатитысячный городок из трех десятков кварталов - всего сто двадцать одинаковых четырехэтажных домов, какие повсюду строились в Фамайа после Второй Войны, и ещё десяток общественных зданий. Всё это, словно лагерь, окружала ограда из колючей проволоки - из-за недалекой границы частенько забредали диверсанты и прочие "борцы за свободу", да и местность вокруг была дикая - в окрестных лесах хватало всевозможных гнусных тварей...
   Когда город исчез за поворотом, Талу задумался. В успех переговоров он сам не очень верил. Договор о ненападении, даже если бы его и подписали, ничего не дал бы. Единственной реальной возможностью предотвратить войну была угроза силой, точнее - уничтожением. Впрочем, необходимость в ней возникла бы лишь при утечке информации о про-Эвергете, и Талу недовольно помотал головой. Это уже от него не зависело - и это очень его злило.
   "Ладно, сделаю, что смогу, а там..." - подумал он.
   Когда машина подъехала к заставе, Талу едва не свернул себе шею, оглядываясь, - его, как и всех файа, воспитывали так, чтобы он не чувствовал к ССГ ничего, кроме ненависти. Но Талу ощущал лишь любопытство. Ничего интересного, впрочем, он увидеть не смог - стандартная двухэтажная коробка казармы, наблюдательная вышка, выложенные из бетонных блоков позиции для стрелков и прочее типовое оборудование стационарного блокпоста.
   Миновав заставу, машина поехала по пограничному мосту. По обе его стороны стояли часовые. Здесь - солдаты Внутренней Армии, там - солдаты-вебы в однотонно-серой, как у "бывших" форме. Их шлемы и автоматы были другой формы - и на этом различия вроде бы кончались. Талу вздохнул. Он уже понимал, что на самом деле их различия куда как глубже...
   ..........................................................................................................
   Когда их машина пересекла жирную красную черту посередине моста - линию границы - по коже Талу волной пошли мурашки. Озноб оказался таким сильным, что кожу по всему телу словно закололи иголками, и Талу невольно поёжился. За семьдесят лет, прошедших после окончания Второй Войны, ни один Высший не пересекал границу ССГ - он стал первым. Место в истории отныне было ему обеспечено - чем бы ни кончились переговоры - но даже эта мысль тут же отошла в тень, оттесненная волной новых впечатлений.
   Застава Вебы не очень отличалась от заставы Фамайа - то же двухэтажное здание (только куда более ухоженное - белое, с зеленой железной крышей), та же наблюдательная вышка, аккуратные стрелковые позиции - но вот люди здесь были уже совсем другие - белобрысые, с круглыми глазами навыкате. Из-за них они напоминали ему каких-то злобных глубоководных рыб, и Талу недовольно мотнул головой. Он сам понимал, что думает сейчас что-то не то - но в Фамайа вебы, перемешавшись за два прошедших после войны поколения с другими её народами, всё же не выглядели так отвратно. Здесь же даже лица их казались ему какими-то крысиными - и Талу вновь мотнул головой. Он прекрасно понимал, что на их вкус его смуглая широкая физия выглядит наверняка ещё более отвратно - но ничего не мог с собой поделать. В приюте он всё время дрался с вебами - отчасти потому, что "какашка коричневая" было ещё самым лестным из всего, что он мог от них услышать. Но причиной всего послужила его собственная ненависть к этим белокожим, светловолосым, голубоглазым людям - ненависть, причины которой он и сам не мог понять...
   На небольшой площади перед заставой их машина замерла. Переводчик вышел, чтобы предъявить все необходимые документы, - хотя их приезд был, конечно, согласован заранее. Но вокруг стоял минимум десяток вооруженных солдат - чужих солдат - и Талу вдруг стало очень неуютно. Их машина официально считалась территорией Фамайа - то есть, никто не имел права обыскивать её или заставлять их выйти для опознания личности - но Талу слишком хорошо понимал, что это не более чем формальность. Он невольно нащупал лежавшую в кармане "омегу" - послу полагалось быть безоружным, но он слишком хорошо помнил, что стало с Анкеем. Пусть предательство вебов казалось ему очень глупым - но он уже знал, как глупо могут вести себя вроде бы взрослые, серьёзные люди. Отбиться в случае измены всё равно не вышло бы - но Талу был готов дорого продать свою жизнь. К тому же, ему совершенно не хотелось попадать в плен. Как курсант Центральной Академии ЧК, он изучал различные методики допроса - в том числе и допрос под пыткой. К счастью, без "практических занятий" - но бывать в настоящей "комнате для допросов" ему приходилось, и зачет по применению её "спецтехники" он тоже сдавал. Средневековые дыбы и жаровни давно канули в прошлое. Пленных мятежников пытали электричеством - но это значило лишь, что пытки могли продолжаться не пару-тройку часов, а много дней. Всё это вызывало у него отвращение - буквально до судорог - но он не сомневался, что "допросные техники" ССГ отнюдь не страдают большим гуманизмом. Испытать всё это на своей несчастной шкуре (и на многих других частях тела) ему вовсе не хотелось. Он уже слишком хорошо понимал, что смерть - часто очень неплохой выбор...
   ..........................................................................................................
   К счастью, все его страхи оказались напрасными - никто не стал бросаться на них и тащить их в пыточную. Командир заставы даже отдал им честь, после чего машина вновь тронулась.
   Талу вновь недовольно мотнул головой - он понимал, что ведет себя, как ребенок. Но он сейчас на самом деле был на вражеской земле, в окружении врагов - перед ними теперь ехал военный джип, за ними - нелепый четырехколесный броневик с крупнокалиберным пулеметом, и Талу вновь поёжился. Их машина - стандартная правительственная "Тад-Аем", на которой ездила даже Хьютай - была, конечно, надежно бронирована, но крупнокалиберный пулемет без труда превратил бы её в сито. Впрочем, вебы были на своей земле - и в своем праве - так что приходилось терпеть. В конце концов, они всё же согласились впустить их - на их собственном транспорте и даже без обыска, хотя в просторном багажнике машины вполне мог поместиться полноценный ядерный заряд...
   При этой мысли Талу невольно улыбнулся. Никакой атомной бомбы у них, конечно, не было - но в салоне была спрятана пара автоматов и несколько ручных гранат - как раз на случай, если их всё же попробуют захватить в плен. Талу искренне надеялся, что дело не дойдет до такой крайности - умирать ему очень не хотелось. Особенно сейчас, когда вокруг было столько интересного. Ну, не прямо сейчас - пока что вокруг была лишь всё та же лесная дорога. Такая же пустынная. Вокруг никого видно не было - но Талу заметил несколько массивных замаскированных бункеров, державших дорогу под прицелом. Они миновали три линии военных проволочных заграждений - низких, но очень широких, - и линию бетонных "драконовых зубов". После Второй Войны Веба очень серьёзно относилась к безопасности своей границы. На стороне Фамайа ничего подобного не было, и Талу нахмурился. Не то, чтобы на его родине пренебрегали фортификацией - но вместо укрепленных линий файа предпочитали строить крепости. Основным их врагом были возможные мятежники, а не агрессоры, - а о них вовсе не стоило забывать. Здесь, на границе, стояло несколько дивизий Вебы - раза в два больше, чем войск Фамайа с другой стороны. К тому же, надежность этих войск тоже вызывала вопросы, и Талу нахмурился ещё сильнее. Любая война между Фамайа и ССГ быстро перешла бы в ядерную - но это не отменило бы обычных боевых действий, а в них перспективы его родины выглядели довольно неважно. В приграничном сражении, по крайней мере, - но так как он и был на границе, данный вопрос волновал его чрезвычайно.
   Талу вновь вздохнул и недовольно помотал головой. Всё это было уже совсем не его дело - но он точно сделает всё, чтобы войны не случилось, в том числе, и по личным мотивам...
   Миновав ещё один пост, они выехали из пограничной зоны. Теперь к эскорту добавились ещё и полицейские машины, и Талу недовольно поморщился: мерзкий вой сирен за бронированными стеклами был едва слышен, но вот красно-синие сполохи мигалок били по глазам, мешая смотреть. А смотреть тут было на что: по обе стороны дороги теперь тянулись поля и пастбища с коровами. А также жилые дома - один их вид заставил Талу ошалело распахнуть глаза. Они были девятиэтажные, но деревянные - словно стопка коттеджей с верандами, насаженными на бетонную прямоугольную башню с лифтом и лестницей. Крыши их были из красной черепицы, и они казались вполне новыми - в отличие от Фамайа, где все деревянные дома были древними, а таких многоэтажных не строилось и вовсе. Талу не отказался бы пожить в таком - но всё равно, это жилье казалось ему каким-то несолидным...
   Между тем, из-за холмов уже поднималось рыжее зарево - они ехали в Окруру, крупнейший город Вебы близ границы. Правду говоря, Талу сам настоял на этом - просто потому, что ему до смерти хотелось побывать в нем. Желание его было вполне глупое - куда проще было бы вести переговоры прямо на границе - но Хьютай всё же поддержала его. Талу отчасти было неловко - до сих пор - но, так или иначе, его мечта исполнилась, и он нетерпеливо заёрзал в кресле, предвкушая невероятное зрелище...
   ........................................................................................................
   Но, когда они въехали в Окруру, Талу невольно сморщился от отвращения - весь город был залит мерзким сиянием натриевых ламп - желто-рыжим, ядовитым. Оттенок его был столь неестественным, что Талу даже затошнило. В Фамайа натриевые лампы были строго запрещены, их выпускали малой серией и применяли только в лагерях и тюрьмах. По мнению Талу, они отлично годились для пыток над заключенными - и ни для чего больше. Там дело доходило даже до самоубийств - и при мысли, что люди, которые кичатся своей свободой, совершенно добровольно живут при таком пыточном свете, ему на миг даже стало смешно. Только на миг - он бы точно при таком свете жить не смог, а те, кто таки могли, показались ему вдруг даже не вполне людьми...
   Ещё больше Талу разозлило бьющее в глаза сияние неоновых реклам и каких-то разноцветных лампочек - они были тут буквально повсюду. Их сияние не давало ничего толком разглядеть, ослепляло и путало - у него даже голова закружилась. Как и от пестроты и количества кишащих на улицах машин - в основном легковых, которые в Фамайа были редкостью. Талу и представить не мог, что машины бывают красные, белые, желтые, сплошь покрытые лаковой полировкой и украшенные массой каких-то явно бесполезных блестящих деталей. Их "Тад-Аем" был темно-синим, с широкими золотыми полосами - и считался самым ярким, даже вызывающим. Все остальные машины в Фамайа были матовые, темно-серые или темно-зеленые, да и выпускалось их всего пять основных моделей. Здесь же он видел сразу десятки разновидностей - которые явно не несли никакого функционального смысла.
   Сам город показался Талу каким-то тесным - со стоявшими впритык разностильными и разноэтажными зданиями и дикой толчеей на улицах. И не только машин, но и людей, толпившихся на узких тротуарах. Дома за ними смотрелись не очень внушительно - из-за колоссальных витрин их первые этажи просвечивали едва ли не насквозь, и Талу невольно опасался, что эти хрупкие громады рухнут прямо им на головы. Другие дома казались вообще какими-то временными - облицованные какими-то жестяными панелями, воткнутые явно без всякого плана, где придется. Ничего похожего на Товию - просторную и пустоватую - тут не было и в помине...
   .........................................................................................................
   Он с облегчением вздохнул, когда они достигли гарнизонного штаба Окруру - в нем и должны были проходить переговоры. Его здание пряталось за парком, обнесенным высокой решетчатой оградой, - и, выбравшись, наконец, из машины, Талу с облегчением вздохнул: здание было старым, вполне привычным на вид, а фонари в парке - обычными лампами накаливания, даже не очень яркими.
   У подъезда их ожидал десяток людей в военной форме - к счастью, в этот раз без оружия. После короткой, чисто формальной церемонии приветствия они прошли внутрь, и Талу невольно поёжился: он ступал сейчас по вражеской земле, и "суверенная территория Фамайа" ужалась сейчас до его собственного тела. Верная "Тад-Аем" с водителем и тайным арсеналом осталась на улице, за двойными тяжеленными дверями - деревянными, но за ними был вполне серьёзный контрольно-пропускной пост с никелированной вертушкой и полудюжиной часовых в форме военных полицейских Вебы. На плече у каждого висел короткий автомат, и Талу как-то вдруг понял, что вырваться отсюда он уже никак не сможет...
   Он невольно подумал, есть ли у трех его спутников оружие, потом вновь недовольно мотнул головой. Пока что по крайней мере всё шло без малейших вопросов. По роскошной мраморной лестнице они поднялись на второй этаж. Очередная пара часовых распахнула перед ними новые тяжелые деревянные двери - и они вошли в просторный, шумный зал. В нем собралось, наверное, несколько сотен людей, и Талу даже передернулся: он никак не ожидал такой публичной встречи. Только вот выбора у него, как обычно, не имелось, и, тяжело вздохнув, он пошел туда, куда им указали - к президиуму. Теперь всё зависело только от него одного...
   ........................................................................................................
   Когда делегация Фамайа вошла в отведенный для переговоров зал, Керт Рисси, майор пограничной стражи Вебы, с любопытством уставился на них. В своих черных шелковых мундирах со стальными поясами файа выглядели странно, грубо, по-варварски. Их обувь - сандалии на босу ногу - была вопиющим нарушением дипломатического этикета.
   "А откуда им знать об этикете? - подумал Рисси. - У них же нет даже дипломатов!"
   Он с особым любопытством посмотрел на юношу, которого представили им как Маонея Талу, главу делегации, - лохматая масса рыжеватых волос и блеск длинных, чуть косо посаженых глаз придавали этому файа особенно дикий вид. Он тоже с любопытством смотрел на собравшихся, так что возникла невольная пауза.
   Наконец, этот Маоней вынул из папки несколько листов бумаги, объявив, что это мирные предложения, составленные их Верховным Научным Советом, и начал зачитывать их:
   - Правительство Государства Фамайа весьма озабочено состоянием враждебности между ней и остальными странами. С целью устранения столь прискорбной ситуации оно предлагает... - Талу зачитал те предложения, которые Совет составил, чтобы избежать войны. Они заключались в отмене состояния готовности для ядерных ракет, постепенном уничтожении ядерного оружия - в зале волной поднялся шум - и, наконец, в установлении нормальных торговых отношений.
   После окончания заявления в зале снова поднялся шум. Талу крутил головой туда и сюда, пытаясь разобрать хоть что-то, но к ним никто пока не обращался - собравшиеся спорили между собой.
   - И что же вы сможете нам продать? - наконец презрительно спросил кто-то. - Сапоги? Оружие? Колючую проволоку?
   - Всё, что захотите. Нефть, руду, но не оружие, конечно, - удивленно ответил Маоней. Это уж точно был бы самый верх глупости.
   - Нам не нужно ваше оружие, у нас хватает своего! - крикнул ещё кто-то.
   - Мы можем прислать вам ещё, чтобы вы так не боялись нас! - заявил Маоней. В зале засмеялись. Довольно нервно, правда. Когда смех смолк, Талу продолжил: - Фамайа обогнала вас в науке лет на двадцать, - почему же вы не хотите установления между нами нормальных отношений?
   Теперь в зале повисла тишина. О превосходстве файа в научной области знали здесь все. И какое значение имел тот факт, что они вырвались вперед за счет того, что Фамайа не пришлось восстанавливать почти полностью уничтоженное Второй Войной хозяйство? Поэтому это предложение действительно не вызвало радости. Всем было ясно, что Фамайа взялась за ССГ, решив хитростью достигнуть того, что не удалось достичь силой.
   - Думаю, вы понимаете, что нельзя уничтожить ядерные ракеты в один день, - наконец заявил председатель. - И что делать, если вы потом решите разорвать соглашение?
   - Это несерьёзно, - усмехнулся Талу. - И мы не намерены сразу уничтожать ядерное оружие - это займет, конечно, несколько лет. Но года или даже полугода вполне хватит, чтобы снять ракеты с боевого дежурства и отправить их боеголовки на склады. Тогда внезапное нападение - и, главное, война в результате ошибки - станет просто невозможна.
   - Тем не менее, мы не можем доверять вам, - сказал председатель. - Ваш Единый Правитель, Хьютай, просто кровожадный деспот. В самом деле, была ли у неё необходимость истреблять весь народ вебов только потому, что она терпеть их не может?
   - Что?! - Талу ощутил, что его глаза совершенно натурально вытаращились на председателя. Он был готов к чему угодно - но только не к такой наглой лжи. Впрочем, он уже далеко не в первый раз встречался с ней, и потому быстро опомнился. - Прямо весь народ? - вебов в зале было явно больше половины. - Хорошо. А вы тут тогда кто?
   В зале стало тихо. Ненадолго.
   - Она устроила геноцид вебов - убила 4 миллиона ни в чем не повинных людей, - повторил председатель.
   Талу вздохнул. На какой-то миг ему вдруг показалось, что он снова в приюте, в младшей группе, - лишь там ему доводилось встречаться с таким наглым, примитивным враньем. Это было так нелепо, что он даже почти не разозлился.
   - Во-первых, - спокойно, как к маленькому, обратился он к председателю, - в Фамайа живет семь миллионов вебов, а не четыре. Во-вторых, их никто не истреблял.
   - Перебежчики, которым удалось вырваться из вашей страны, говорят нам другое, - заметил председатель.
   - И они все тоже вебы, не так ли? - ответил Талу. - Как же они могут говорить, если их всех уже истребили? Да, мы действительно боремся с мятежниками - боремся безжалостно. Да, большинство этих мятежников на самом деле вебы. Но не потому ли, что вы, с этой стороны границы, подстрекаете их к борьбе? И не только на словах. Если кто-то из вас решится поехать в Фамайа, он сможет увидеть тысячи единиц произведенного здесь оружия, которое мы захватили. Те, кто держал его в руках, конечно же, мертвы. Но вам не кажется, что не вложи вы в их руки это оружие - все эти вебы были бы до сих пор живы и вполне благополучны?
   В зале снова волной поднялся шум. Талу уже не пытался вслушаться в него - он понимал, что ничего полезного в нем нет.
   - Тем не менее, Хьютай - сторонник крайне агрессивной линии, - наконец заявил председатель. - Она много раз публично заявляла, что Фамайа станет всем миром, - а теперь она предложила мир. Можно ли в это поверить? Можно ли поверить в ложь лжеца?
   - Молчать! - Талу, наконец, сильно разозлился. - Я лично знаю её. Она... она хорошая. И честная.
   В зале возбужденно зашептались.
   - А ты - её любовник? - спросил кто-то.
   - Молчи, дурак! - рявкнул Талу. - Нет.
   - Нам будет, безусловно, очень интересно говорить с вами, - наконец заметил председатель. - А ваши предложения столь неожиданны, их нужно обдумать.
   В зале вновь зашептались. Талу почувствовал, что его терпение на исходе. На него сейчас пялились сотни недружелюбных глаз, и он чувствовал себя, словно ваки в зоопарке - спасибо ещё, что не кидают в него сейчас объедками и рож не строят...
   - Освободите Вебу! - опять крикнул кто-то. - Освободите порабощенные народы!
   - Освободите сами! - крикнул Талу. - Если сможете.
   В зале вновь поднялся шум. Несколько людей вскочили и кинулись к нему - но у президиума их перехватила охрана. Талу презрительно следил, как военные полицейские наводят порядок. Он и представить не мог, что взрослые и вроде бы серьёзные люди могут вести себя как испорченные дети.
   - Мы не позволим нам угрожать! - закричали из зала. - Ваша власть уже сама стоит на краю пропасти!
   - Довольно! - сказал председатель. - Думаю, пора прекратить эту встречу, пока она не превратилась в ссору, - он повернулся к Талу. - Думаю, вы нас ещё навестите?
   - Да, конечно, - без особой радости сказал тот. Он уже понимал, что ничего хорошее ему и всей Фамайа тут не светит. Но, порученное ему задание надлежало выполнять, и он передал свою папку председателю. Кроме конкретных предложений по разоружению там была реклама различных машин, которые Фамайа собиралась продавать - грузовики, вертолеты, корабли, даже персональные компьютеры. Они вызвали особый интерес. Талу не сразу смог понять, что ничего такого в ССГ просто нет.
   После встречи, как полагалось в таких случаях, состоялся торжественный обед - к счастью, уже во вполне узком составе и из вполне вменяемых персон. Тут, по крайней мере, никто не кричал и не пытался оскорбить его. Сам же обед явно был устроен с расчетом поразить воображение "дикарей" - серебряные столовые приборы, фарфор, хрусталь, десятки сортов какого-то экзотического вина и не менее экзотических фруктов, несомненно, доставленных сюда из южного Суфэйна. Это не считая какой-то, очевидно, дичи и вычурных сладостей. Талу был уже голоден, и потому перепробовал всё и с удовольствием. Он отказался лишь от вина, заявив:
   - Мы с таким трудом уничтожили этот обычай, что я, право, не осмеливаюсь... - после этого его буквально засыпали вопросами.
   Известие о том, что в Фамайа производство спиртного запрещено, поразило и возмутило собравшихся. Талу, в свою очередь, поразило и возмутило известие о том, что файа будто бы разрешено безнаказанно насиловать не-файских женщин. Он знал, что законы Фамайа никогда не были милосердны к душегубам - ещё до принятия Советом "Закона об киберимплантации" насильников ждало 10 лет лагерей, в которых, если верить статистике, 60 % их находили свой конец. Теперь же их всех ждало превращение в "бывших". И принадлежность к файа тут вовсе не облегчала наказания, напротив... Талу, как мог, пытался объяснить это - но видел, что ему просто не верили. Нет, в Фамайа, конечно, тоже хватало бредовых слухов насчет ССГ - но они сводились, в основном, к бесплатной колбасе и каким-то другим, уже совершенно немыслимым благам, якобы доступным там всем и каждому. Хватало и страшилок - в приюте Талу наслушался историй о том, что шпионы ССГ воруют файа, которых потом подвергают каким-то уже совершенно немыслимым мучениям - но, став офицером ЧК, он узнал, что похищения действительно происходили, пусть и не в таких эпических масштабах. О судьбе похищенных оставалось лишь гадать (хотя в целом она была совершенно понятна) - но обвинять ССГ в каких-то придуманных глобальных мерзостях не приходило в голову даже официальной пропаганде. Она говорила, конечно, что люди в ССГ живут тяжело и бедно, что там свирепствует полицейский террор и всё прочее в таком вот духе - но файа там не жили, а судьба прочих народов всё же не очень волновала их. Хотя и в ССГ она иногда была очень печальной...
   Мысли Талу всё время крутились вокруг злосчастных четырех миллионов - и, наконец, он вспомнил, что это число жертв вполне реального геноцида - народа хайзенов, истребленного вебами уже после неудачной для них Второй Войны. Хьютай, которая увлекалась историей, однажды рассказала ему об этом. Она знала, что все доказательства их вины, как практические, - о сотрудничестве с файа - так и научные - о "генетическом вырождении, несущем опасность для населения страны" - были вымышлены, хотя и не лишены - хотя бы первое! - известных оснований.
   Мысль о том, что вебы приписали им собственное злодеяние, взбесила Талу, а его желание договориться с ними резко пошло вниз. Ему миллион раз говорили, что ССГ - зло, но теперь Талу убедился в этом уже натурально, и это совсем ему не понравилось. Слушать бесконечный треп о том, что за границей живут одни враги и гады - это одно, столкнуться с ними нос к носу - совершенно другое. Маоней вовсе не хотел войны - но уже начинал думать, что избежать её, к сожалению, не получится...
   К счастью, обед тоже не стали затягивать. Но на прощание каждому члену делегации вручили весьма двусмысленный подарок - роскошно изданный альбом с впечатляющими цветными фотографиями боевой техники ССГ - ударными вертолетами, боевыми кораблями, танками. И не на парадах, отнюдь, а, так сказать, в деле - во время боевых стрельб. В Фамайа ничего подобного не издавали, так что Талу, конечно, впечатлился. Смысл подарка, впрочем, был ему совершенно понятен, - "смотрите, дикари, чем мы будем вас бить!" - но Маоней не испугался и даже не обиделся. Фотографии были всё же очень хорошие, и он вполне искренне поблагодарил за подарок. Военная техника очень увлекала его - как и любого, наверное парня и мальчишку, - а военная техника врага была даже его специальностью в какой-то мере. Чуть раньше она бы, наверное, всё же глубоко впечатлила его - но теперь, побывав в настоящем бою (и пройдя устроенный Найте суровый "разбор полетов" всего "кен-карского дела") Маоней убедился, что численное - и даже техническое превосходство отнюдь не гарантирует победы. Грамотная тактика могла обнулить все эти преимущества - и это был, в самом деле, очень полезный урок. В том числе, и сейчас - чуть раньше он наверняка полез бы от обиды хвастаться, что их техника лучше - и наверняка сболтнул бы что-то лишнее. Сейчас же ему было просто интересно. Но, впрочем, не ему одному. Один из разведчиков (на самом деле его, якобы, помощников, но Маоней уже не сомневался, что они оба тоже из разведки) даже осмелился спросить о боевом применении показанных им вертолетов.
   - Очень мощная машина, - с самодовольной усмешкой ответил вручивший им альбомы офицер. - Она может одновременно поразить до 5 целей управляемыми ракетами, - он не стал впрочем говорить, где получил такие сведения. Тем не менее, его ответ произвел впечатление - но, однако, далеко не то, на какое он надеялся. Талу вспомнил о про-Эвергете - и понял, что ССГ никогда их не догнать.
   .......................................................................................................
   Когда делегация Фамайа отправилась домой, в зале начался яростный спор. Керт Рисси не участвовал в нем. Мысль о том, что перед ним только что стоял человек, который лично знал Хьютай - и которого лично знала она - жгла его. Будь у него тут оружие - он бы, наверное, тут же застрелил бы его, чтобы отомстить за своих соплеменников и хотя бы так причинить ей боль - и будь, что будет...
   Он с яростью потряс головой. Женщина, которая из личной прихоти уничтожила 4 миллиона его соплеменников, всё же вызывала странное, болезненное любопытство. Как, впрочем, и сделанные ей "мирные предложения". Эксперты сошлись на том, что она решила таким образом начать войну. Обычное оружие у файа было всё же лучше, и уничтожение ядерного давало им ощутимое преимущество. Даже если война и не начнется, культурное влияние Фамайа просто уничтожит ССГ - даже тут, в этом зале, многие душу бы продали за обладание личной вычислительной машиной. А если они откажутся пойти на мир с палачами - их просто уничтожат, сперва предъявив ультиматум. И всё же... файа страшились численного превосходства ССГ... а теперь этот страх исчез!
   Рисси задумался. Там явно произошло нечто очень серьёзное. Он вспомнил слухи о восстаниях в западных областях Фамайа и об их причине - эпидемии необъяснимого страха. Оружие, действующее на психику на большом расстоянии считалось невозможным, но файа, дальше всех ушедшие в познании мира, могли думать иначе...
   Но этого мало для такой наглости! Может, совершенная система ПРО? Это было более близко к истине. Но тогда весь ССГ оказался в страшной опасности - потому что тогда файа смогут уничтожить их и так, без всякого нового оружия. Не в срочной - будь на самом деле так, их бы уже уничтожили - но пригодная к развертыванию технология у файа уже вполне могла быть. А это значило, что им срочно нужно найти способ уничтожить Фамайа как можно быстрее.
  
   Глава 7.1.
   У сердца силы
  
   - Итак, - сказала Хьютай, - сейчас мы видим один из термоядерных реакторов плато Хаос. Его электрическая мощность составляет полтора гигаватта - то есть, полтора миллиона киловатт. Он работает на дейтерии и гелии-3, и имеет магнитогидродинамическую систему генерации электричества. Один такой реактор покрывает обычные потребности плато на двести процентов. Но, поскольку мы ведем промышленное производство антиматерии и гиперядер - то есть, метастабильных трансурановых элементов - таких реакторов здесь уже восемь. Наши малые ускорители потребляют очень много энергии - а урана у нас, к сожалению, не так много, как хотелось бы. Сейчас единственное, что ограничивает нас - это нехватка гелия-3. Мы производим его из лития в старых, дейтерий-тритиевых термоядерных реакторах, но первичным продуктом также является тритий, - который, к сожалению, распадается медленно. Нужно одиннадцать лет, чтобы он превратился в гелий-3 наполовину. Трития у нас сейчас хватает - но придется ждать ещё много лет, прежде чем он пройдет необходимое превращение. Управлять скоростью его распада мы, к сожалению, пока не умеем.
   Философ не ответил. Он, Хьютай и ещё двое охранников стояли сейчас в застекленной галерее, протянувшейся под потолком колоссального - метров ста в диаметре - круглого зала. Термоядерный реактор - облицованная снежно-белыми панелями теплоизоляции "банка" размером с трехэтажный дом - терялся среди громадин МГД-генераторов и гироконов - микроволновых излучателей, нагревавших в нем плазму. Всё это оплетала сложнейшая паутина разноцветных труб и кабелей. Даже сквозь толстые стекла на галерею пробивался глухой низкий гул, и пол под ногами ощутимо вибрировал - реактор работал на полную мощность...
   - В общем, теперь ты знаешь, что рассказы о наших достижениях - не миф, - заключила Хьютай. - Термоядерный синтез и антиматерия - это вовсе не выдумки пропаганды, как ты говорил. Это - реальность. Свет, который ты видишь, тепло, которое тебя обогревает - всё это достижения нашей науки.
   - Теперь я знаю, почему так велики налоги в нашей стране - и куда уходит всё это богатство, - наконец мрачно ответил Философ. - Но какой, черт побери, во всем этом смысл? Какой смысл в том, что ты притащила меня сюда и заставляешь смотреть на всё это? Я нахожу твоё тщеславие очень глупым.
   Хьютай нахмурилась.
   - Так, - сказала она, обращаясь к Философу. - Пошли. Поговорим наедине.
   Когда Хьютай и Философ остались одни в её жилище, она сказала:
   - Ты здесь не затем, чтобы я могла показать тебе наши достижения - это, в конце концов, просто смешно. Давно, почти четверть века назад, ты знал моих родителей - и меня.
   - Да, знал, - Философ всматривался в её лицо. - Но тогда тебя звали Суру Ласси. И тебе было всего два года.
   Хьютай поёжилась.
   - Суру? Ну и имя! Быть Хьютай гораздо лучше!
   - Но Фамайа убила твоих родителей. Почему ты...
   Хьютай пожала плечами.
   - Детей арестованных воспитывали так, чтобы они никогда не повторили их ошибок. Впрочем, жилось им там неплохо - я жила в приюте до девяти лет, и это были самые счастливые годы в моей жизни! - она улыбнулась.
   Философ удивленно уставился на неё.
   - Но как же тогда ты, дочь расстрелянных предателей, смогла стать Единым Правителем?
   Хьютай вздохнула.
   - Нас очень хорошо готовили, на самом деле. Я всё равно стала бы Высшей - как большинство из нас. Но меня усыновил Армфер Тару - прежний Единый Правитель - и сделал своей преемницей.
   - Можно даже догадаться - как... - Философ хмыкнул.
   Хьютай презрительно фыркнула.
   - Он никогда не спал со мной - если ты это имеешь в виду. Тогда мне было всего девять лет, знаешь, а потом...
   - А потом ты убила его и сама стала правителем!
   Хьютай вновь фыркнула.
   - Он действительно погиб в результате заговора, но я до сих пор не знаю, кто был к нему причастен. Есть вещи... которые небезопасно выяснять, - даже для меня. А правителем я стала против своей воли: в завещании было сказано, что преемник Тару - я. Когда мне предложили эту должность, я не догадалась отказаться, - мне было девятнадцать лет!
   - И ваш Совет утвердил в правители девчонку?
   - Эй, полегче! Во-первых, правителя всегда можно сменить - достаточно 2/3 голосов из 500, а во-вторых... не делай такие глаза! Да, власть принадлежит Совету, а не мне! Вообще, я вижу, ты плохо разбираешься в государственном устройстве своей страны!
   - Я достаточно в нем разбираюсь, чтобы понять, что оно ужасно, - брезгливо сказал Философ. - Это видно хотя бы по тому, как скверно мы живем. И почему.
   Хьютай рассмеялась.
   - Йэ! Тут столько вопросов! Ну, прежде всего, мы вынуждены тратить очень много на нашу оборону и на те работы, которые мы ведем ради спасения человечества! И мы отвлеклись - я хотела лишь рассказать о себе. Меня выбрали потому, что я была популярна - да, да, да!
   - Нетрудно догадаться, - буркнул Философ, глядя на Хьютай. Сейчас она, как обычно, была в белой блузке и шортах, почти не скрывавших её великолепную фигуру. Ремешки сандалий почти не скрывали её ступни, открывая пальцы ног и обвивая щиколотки. Пышная масса черных волос подобно грозовой туче окружала её лицо и спадала на плечи и спину.
   - Да, я очень красива, - с усмешкой согласилась Хьютай. - А ещё очень умна и бесстрашна.
   Философ скривился.
   - Ну и чем же ты доказала своё бесстрашие? Отдавая приказ о создании "бывших"? О репрессиях? О кровавых расправах? Четверо моих учеников - ещё совсем дети - были убиты ЧК только за то, что у них светлые волосы!
   Хьютай зло рассмеялась.
   - Четверо твоих учеников были убиты только потому, что ты подговорил их напасть на патруль - и вдруг оказалось, что ножи в руках молодых дураков не катят против автоматов. Такая жалость.
   - Но ты приказала превращать пленных повстанцев в "бывших"! Это в миллион раз хуже любой смерти!
   Хьютай смутилась.
   - Я не откажусь от своего решения, хотя оно и было ужасно. Но благодаря ему сотни тысяч наших солдат остались в живых. Тебя это огорчает?
   - Но ты ненавидишь наш народ. Ты приказала бомбить лагеря наших повстанцев, приказала проводить облавы - и в конце концов уничтожила всех!
   - Всех мятежников, да, - Хьютай вновь зло улыбнулась. - Признаю, что к мятежникам из других народов я не была столь жестока. Но вебы причинили нам, файа, - тогда ещё мы не были настолько сильны - немало зла. За страдания моего народа кто-то должен был отомстить. Случайно это оказалась я.
   - Но старые преступление не могут оправдать новых!
   - Могут! - глаза Хьютай засветились, словно у хищника, в лице появилось что-то дикое. - И решение утвердил Совет - оно не было прихотью! А что касается бесстрашия - что ж, я могу рассказать несколько историй... Например, я трижды убегала отсюда в пустыню - только из любопытства. В первый раз я сбежала вскоре после приезда - меня чуть не съели гексы! Было и ещё кое-что... И я не забыла, что ты - именно ты - склонил моих родителей к предательству и сделал меня сиротой. Так что воистину - те, кто борются с Фамайа, лишь усиливают её!
   - Ты могла бы отказаться от своего безнадежного дела и принести народам Уарка свободу!
   Хьютай вновь презрительно фыркнула.
   - Нет! Я не настолько глупа, как ты представляешь! Я не стала бы заниматься безнадежным делом, да. Но ты не понимаешь, что мы всегда добиваемся того, чего хотим - всегда!
   - Ты, глупая, мерзкая... - Философ замолчал - так Хьютай взглянула на него. Она вызвала охрану.
   - Уведите его!
   Когда за Философом закрылась дверь, Хьютай устало уселась у стены. Потом, разозлившись, сорвала с себя всю одежду и нагишом плюхнулась в постель. Этот разговор не доставил ей никакого удовольствия и не помог отвлечься от дел, как она надеялась. Дел у неё действительно было очень много: пополнение запасов плато Хаос, развертывание ПРО, борьба с тварями в населенных местах и расселение их в диких - для профилактики мятежей. Хьютай чувствовала, что у неё начинает кружиться голова от такого обилия проблем. Сквозь толщу перины она спиной чувствовала толчки вибрации, опережавшей глухой грохот, - строители взрывали скалы, пробивая новые туннели. В них предстояло разместить и новые запасы, и новых людей. Она не была одинока в своих проблемах - все вокруг казались ей задерганными, а ведь это - лишь начало... Что же будет с ними дальше?.. Уже сейчас Хьютай чувствовала себя непривычно разбитой и слабой. Вдобавок, Анмай постоянно преследовал её своими восторгами... и благодарностью, которая была весьма утомительна. А пока... но что она могла сделать?
  
   Глава 7.2.
   Друзья и коллеги
  
   Проснувшись, Маоней Талу зевнул, изо всех сил потянулся - да так и замер, закинув руки за голову. Просторная комната была незнакомая, и несколько секунд Талу пытался вспомнить, где это он, сонно моргая и глядя в потолок. Всё, что случилось с ним вчера, показалось ему сначала просто сном, и он даже подскочил, поняв, что всё это - реальность.
   Яростно помотав головой - спал он, пожалуй, слишком долго, - Талу выбрался из постели, ещё раз изо всех сил потянулся, и, прямо как есть, нагишом, прошлепал в душ. Холодная вода быстро привела его в чувство - Талу фыркнул, чихнул, снова помотал головой, ожесточенно растерся большим мохнатым полотенцем и вернулся в комнату. Сразу же резко захотелось есть, и он, вздохнув, стал одеваться - ничего съедобного в комнате не было.
   Натянув свою серую рабочую одежду, Талу задумался. Он вдруг с удивлением понял, что ему нечем заняться после завтрака - отчет о встрече он отправил Хьютай ещё вчера, ССГ думал над их предложениями - и в ближайшие несколько дней решительно никаких дел у него не предвиделось. Это было совсем новое для него состояние, и Талу даже растерялся: сколько он себя помнил, он всегда был чем-то занят. Сначала учился, потом работал... нет, выходные дни у него тоже бывали, но с тем, как провести их, в Товии проблем не возникало: Талу до обалдения шлялся по улицам или заваливался в гости к знакомой девчонке (одной из) - и выпадал из реальности на сутки, а случалось, и больше. Здесь же знакомых девчонок у него, увы, не было - и он не представлял даже, где их тут вообще можно найти. Шляться по улицам тоже явно не стоило - во-первых, улиц в Соаре было не так много, во-вторых, комендант крепости намекнул ему, что файа тут не любят - запросто можно было нарваться на оскорбления, а то и на драку.
   Эта новость поразила и возмутила Талу - как-никак, Соара была военным поселением на захваченной территории, оплотом Фамайа в целом районе - но самих файа в ней жило всего три тысячи, и как-то так вышло, что вся местная власть состояла из них. Местным всё это, понятно, не нравилось (Талу сам бы очень не одобрил, если бы командовать им поставили какого-нибудь веба, даже будь он предан Фамайа тыщу раз), а то, что их дедушки и бабушки сами переехали сюда, получив благоустроенные квартиры за счет государства, уже как-то забылось. К тому же, граница была слишком близко: вчера Талу без труда поймал "Свободную Вебу" на стоявшем в комнате приемнике (глушилки, конечно, работали, но эта дрянь влезла на частоту местного вещания, а тупо отрубить его и закрыть и эту частоту глушилками местные власти почему-то не решились) - и минут через пять ему самому захотелось в ССГ.
   Никаких призывов к свержению власти в той передаче не было - она прямо-таки текла молоком и медом. Никакой политики - только реклама всевозможных товаров (которых в Соаре, ясное дело, не было) и рассказы (кстати, художественные, так что даже обвинить во вранье их авторов не получалось) о красивой жизни. Результат, понятно, был убийственный. Талу, конечно, пока что смутно представлял, какова жизнь в Соаре - но одна тамошняя архитектура наводила на него уныние, а грязно-желтая побелка домов ("теплый солнечный цвет", как писалось в проекте), тоже как-то не радовала. Жить здесь ему точно не хотелось, и Талу вздохнул. Нет, он вполне понимал, что Соара, несмотря на свой статус - просто заштатный провинциальный городок, который и должен выглядеть примерно вот так - но ему вдруг стало обидно. Фамайа была очень богатой страной (как-никак, пятьсот миллионов трудоспособного населения, которое вкалывает по восемь часов в день, шесть дней в неделю - это очень много) - она имела в год семь триллионов лан национального дохода. Но на одно плато Хаос в год уходило 960 миллиардов - и на социальную политику оставалось миллиардов пятьсот в год. Не так уж и много, на самом-то деле - особенно если вспомнить, сколько тех денег доставалось родной Товии...
   Ещё раз вздохнув, Талу отправился в столовую. Завтрак он, естественно, проспал, так что всё, что для него тут нашлось - это холодный чай и бутерброды с порезанным на ломтики вареным мясом. Талу предпочел бы колбасу (он любил жареную) - но, с другой стороны, ему не пришлось давиться вчерашней кашей, как не раз, увы, бывало в приюте. Так что в целом всё было, наверное, нормально. В общем, Талу был неприхотлив (по крайней мере, он думал о себе так) - но контраст с вчерашним пиршеством получился очень уж резким. Нет, будь у него сейчас возможность сожрать тортик (желательно на пару с девой прекрасной) - он бы, наверное, совсем не огорчился - но тортика под рукой, увы, не было, и Талу вновь вздохнул. Нет, он, конечно, прекрасно понимал, что как раз триллион не съеденных тортиков и дал им в итоге "эффект изменения" - но ощущение глупой обиды осталось. Плато Хаос было, увы, далеко - а тарелка с бутербродами прямо перед носом, и Талу вновь недовольно помотал головой. Похоже, что проклятая отрава добралась уже и до него - и он невольно подумал, что ему нужен грамотный советник-социолог, который разберет по косточкам всю эту липкую муру. Только вот где ж его тут взять?..
   Талу подумал, что надо бы связаться со столицей и просто истребовать нужного специалиста (в теории, по крайней мере, как личный посланник Хьютай он имел такое право) - но тут его внимание привлек один из сидевших за столом офицеров. В отличие от остальных, он был в нормальной полевой форме - то есть, в серо-коричневом пятнистом комбинезоне и в глухих высоких ботинках, не в сандалиях. На какой-то миг Талу даже принял его за военного ССГ - но это был, конечно, тоже файа, только непривычно коротко подстриженный. Явно не истребитель - по крайней мере, на нем не было традиционной сине-золотой ленты и металлического рубчатого пояса. Впрочем, Маоней тут же вспомнил, что это, как раз, элементы парадной формы, а вовсе не полевой - на боевых выходах истребители обходились без них, лента была очень уж заметна - а металлический пояс слишком уж тяжел: даже у Талу, с его узкой талией, он тянул добрых два килограмма. Традиция носить их была невероятно древней - она зародилась ещё полторы тысячи лет назад, когда железо считалась у файа драгоценным металлом, и таскать несколько килограммов его на себе было невероятно престижно. Потом железо сильно упало в цене - но традиция, как это водится, осталась. К тому же, тяжелая железная "змея" могла стать превосходным оружием в крайнем случае - так что данная традиция до сих пор сохранила и солидный практический смысл. Но в бою с таким поясом делать было всё равно уже нечего: конечно, массивные стальные сегменты могли отразить даже винтовочную пулю, и в какой-то мере служили броней для нижней части туловища - но такое попадание в пояс было, скорее, счастливой случайностью. Стандартный боевой панцирь из 30-слойного кевлара и титановых пластин толщиной в одну пятую дюйма давал куда больше гарантий - только вот весил он больше раз в шесть, и носили его, в основном, солдаты крепостных частей. Истребители (работа которых, в основном заключалась в беготне по пересеченной местности) традиционно же не носили никакой брони, лишь ременную "упряжь", на которой крепились многочисленные кармашки с запасными магазинами и гранатами. Впрочем, на офицере не было и её (такое уж точно надевали только в бой) и Талу гадал, что перед ним. Явно не пилот и не танкист: те не носят маскировочную форму. Глухие ботинки явно говорили о файа, который проводит массу времени посреди дикой природы, с её колючками и змеями. Даже истребители в бою обычно носили сандалии - главной их "специальностью" оставался всё же городской бой и штурм населенных пунктов, так что Талу никак не мог понять, кто перед ним. Файа средних лет (30-35 на вид), самого обычного телосложения (в истребители традиционно отбирали лишь физически крепких парней), с узковатым, задумчивым лицом. Он, конечно, заметил, что Талу не вполне даже вежливо пялится на него, и сам подошел к нему.
   - Старший лейтенант Маоней Талу? - нейтрально-вежливо спросил он.
   - Э... да, - ответил несколько растерявшийся Талу. Ничего удивительного в том, что кто-то тут уже знает его, разумеется, не было - его вчерашняя поездка наделала массу шума - но к такой вот популярности он всё же не привык. В Товии он далеко не всегда выступал под своим собственным именем - на самом деле у него было даже несколько легенд "приезжих студентов" и так далее - и то, что его узнавали, далеко не всегда его радовало.
   - Капитан Найу Лхэй, - коротко представился гость. - Активная разведка Генштаба.
   - О, - только и смог сказать Талу. Активная разведка была подразделением, почти легендарным - она действовала на территории ССГ, конечно, абсолютно нелегально. Война для неё не прекращалась никогда. Но это была всё же не структура ЧК, а армейская, и Талу мало что знал о ней - в основном только то, что она действует и существует. Вся её численность не превышала пары тысяч, и встретиться с офицером АР было, конечно, редкой удачей.
   - Да, - Найу коротко усмехнулся. - Мы с вами коллеги... в некотором плане.
   - Вы тоже бывали в ССГ? - сразу же спросил Талу.
   Найу насмешливо взглянул на него.
   - Вы уже закончили свой завтрак?
   - Э? - Талу взглянул на пустую тарелку. Может, бутерброды и выглядели неказисто - но он и не заметил, как съел их все. - Да.
   - Здесь слишком шумно.
   Талу усмехнулся. Ситуация начала уже его забавлять, и он не стал задавать лишних вопросов. Они вышли в коридор, потом свернули в какой-то боковой проход. Здесь, под высоким потолком, горели тусклые лампочки в белых матовых шарах. Талу даже начал гадать, куда это они идут... но пришли они в самый обычный кабинет - почти такой же, какой отвели тут самому Талу. Кабинет самого Найу, как он догадался. В нем оказалось... интересно. Прямо на столе стояла какая-то здоровенная штуковина, которую Талу сперва принял за пулемет - и, лишь разглядев оптический прицел, понял, что это снайперская винтовка. Крупнокалиберная - он и не видел таких. Какой-то совершенно незнакомой модели. Не новой - весь стиль конструкции был каким-то... непривычным. Талу несколько секунд удивленно смотрел на неё - и, наконец, понял.
   - Это... оттуда? - спросил он у капитана.
   - Да, - Найу плюхнулся в вертящееся кресло, насмешливо глядя на него. - Ребята притащили с прошлого выхода. Вместе со снайпером.
   - О, - Талу знал, конечно, что АР тащит с Той Стороны различные интересные вещи, но пленные...
   - Да. Всё прошло удачно... в этот раз.
   - И?.. - Талу чувствовал, что от него ждут ещё какого-то вопроса, но никак не мог понять, что...
   - Нам приказали прекратить выходы. Сказали, что это может помешать переговорам.
   - Это не я, - хмуро сказал Талу.
   - Да, - Найу как-то непонятно смотрел на него. - Я знаю.
   - И?.. - Талу, непонятно почему, почувствовал себя виноватым - и это совсем ему не понравилось. В конце концов, он просто выполнял задание, которое ему дали. На которое он напросился, в самом деле, да, - но сама идея принадлежала уж точно не ему.
   - Вы перехватили эстафету... в каком-то смысле. Теперь именно вы будете добывать информацию.
   - И?.. - повторил Талу. Он никак не мог понять, хвалят его или совсем наоборот - и это уже начало его злить.
   Капитан сплел пальцы в замок, задумчиво глядя на него. Талу на миг показалось, что он снова в приюте и должен объяснить директору, что он делал в девчоночьей спальне. Он фыркнул, огляделся - и плюхнулся на какие-то покрытые тканью ящики. Найу насмешливо приподнял бровь - на миг, не больше.
   - Я занимаюсь своим делом восемь лет. Имею тринадцать выходов на Ту Сторону, - Найу вновь взглянул на него, явно ожидая чего-то. Маоней подумал, что тринадцать выходов - это, наверное, очень много... и ничего не сказал. Капитан продолжил: - Когда я стал кадетом, мне было семнадцать. Когда я сделал свой первый выход, мне было двадцать пять.
   - И?.. - Талу, наконец, прорвало. - Когда МНЕ было семнадцать, я уже пятнадцать лет жил в Товийском спецприюте. Когда мне было двадцать два, я закончил Центральную Академию ЧК в Товии. С двумя дипломами, между прочим - Наблюдателя и боевого оператора. Да, сертификат "биокибернетик 3-го класса" у меня тоже есть. Я уже два раза был в бою. Был в плену у мятежников. Был у плену у Черми Эрно, который тоже в итоге оказался мятежником. Вел переговоры с мятежниками в Кен-Каро - и заставил их сдаться. В конце концов, мне приходилось убивать людей. Даже боевых товарищей - потому, что это уже было единственное, что я мог для них сделать, - вспомнив Анкея, Талу передернулся. Теперь он слишком хорошо понимал, что лишь чудом избежал его участи. Сохрани обезумевший от крови "беглый" хотя бы каплю мозгов...
   Капитана, однако, его тирада ничуть не впечатлила.
   - Мы не в школе. И я - не её директор, - очень спокойно сказал он, и Талу вздрогнул - он не ожидал, что всё в нем будет так... наглядно. - Вы выполняли свой долг, я выполнял свой. Здесь между нами нет вопросов. Но, мне уже приходилось видеть это...
   - Что? - Талу опять перестал понимать, о чем идет речь.
   Капитан вновь задумчиво сплел пальцы.
   - Возможно, вы полагаете, что работа АР заключается лишь в том, чтобы тащить с Той Стороны интересные вещи и пленных. Это не так. Да, мы делаем и это, но это - лишь часть нашей работы. Иногда - а теперь уже довольно часто - наши люди проводят несколько дней Там под видом местных жителей - коммивояжеры, туристы, всё такое. Это совсем не так сложно, как кажется, если знать тамошние обычаи. Но...
   - Но - что? - манера капитана вдруг обрывать фразу уже начала злить Талу.
   - Представьте себе, что вы ТАМ. В чужой стране, где вас никто не знает. С чужими документами и с пачкой денег - фальшивых, конечно, но сделанных так качественно, что их нельзя отличить от настоящих. Совершенно одни. Да, у вас есть задание - обычно купить или украсть некие предметы, которые ваше начальство почему-либо сочло небезынтересными. Но КАК вы его выполняете - оно не может проконтролировать. Да, у вас есть жестко поставленные сроки и план эксфильтрации, - но это и всё. И, зачастую, времени у вас больше, намного больше, чем нужно. Это значит, что вы можете ни в чем себе не отказывать. Поселиться в отеле, посетить дорогой ресторан, снять женщину на ночь. Дорогую женщину, которая стоит всех потраченных на неё денег. А потом вы возвращаетесь сюда. Живете в казарме. Едите кашу с мясом - одну и ту же кашу каждый день. О женщинах вам остается лишь мечтать, потому что любая из местных может угостить вас грибочками... из тех, которые можно есть лишь один раз - первый, он же и последний. И в вашей голове невольно начинают возникать... сомнения. Сомнения в том, в той ли стране вам повезло родиться в том числе. И вот вы с постным лицом ковыряете свою кашу и думаете... после этого обычно не возвращаются, - Найу помолчал и коротко добавил: - У вас сейчас было такое же лицо.
   Талу невольно рассмеялся и поднес руки к лицу.
   - Так вы решили, что я... нет. Мне это искушение не грозит - да и вам тоже, я думаю. Волосы можно подстричь и перекрасить, кожу можно перекрасить тоже, но черты лица... их же не спрячешь. Первый же прохожий ТАМ просто вызовет полицию... и всё.
   - Да, - капитан коротко кивнул. - Для нас ТУДА пути нет. Все люди, которые нам служат, для НИХ - просто обманутые, а мы - враги. Но вы же понимаете, что именно в этом всё дело? В том, что мы, файа, сделались врагами всех людей? Назад нам пути уже нет. Если мы сдадимся - то погибнем, нас всех просто уничтожат. Как давно бы всё кончилось, если бы никаких файа не было, если бы мы... остались дома?
   Талу задумался. Эта идея совсем ему не нравилась... но и не думать над ней он уже не мог.
   - Не думаю, что Фамайа тогда вообще возникла бы. Когда Джайлс Монтена призвал нас в Арк, его Революция уже разваливалась. Ещё год или два - и всё было бы кончено.
   Найу коротко кивнул.
   - Только это ещё держит Фамайа на плаву. Только лишь это. Но нас - всего восемьдесят миллионов. Восемьдесят миллионов против двух миллиардов. Вы понимаете?
   Талу мотнул головой.
   - Но в Фамайа - восемьсот двадцать миллионов...
   - Сколько из них верны даже не нам, нет - Проекту?
   - В Товии почти все, я думаю.
   Найу вновь кивнул.
   - В Товии да. Но по сравнению с Соарой это даже не другая страна - это другой мир. Богатый и счастливый. В основном потому, что весь столичный округ обнесен высоковольтными заграждениями и рвами, а въезд и выезд из него жестко контролируется. Но вот в других местах - там, увы, всё иначе. И сколько жителей в Товии? Полтора миллиона, из них только половина файа?
   - Ну да, - кивнул Талу. Он опять перестал понимать, куда движется разговор.
   - Сколько всего у нас здоровых, годных к призыву мужчин? Миллионов двадцать? Из них военных - считая сюда и ЧК, и истребительные отряды, - всего два с половиной миллиона. Ещё - пять миллионов Высших, у которых есть право на ношение оружия. Довольно условное, кстати говоря. Но это и всё. Армия Вебы сейчас составляет два с половиной миллиона человек. Не считая тех пяти миллионов, которые они могут призвать, объявив мобилизацию. Численность всех армий ССГ составляет сейчас двадцать миллионов человек. Из них пятнадцать или даже восемнадцать миллионов здесь, на Арке. Вся армия Фамайа - Внутренняя и Внешняя - составляет пять с половиной миллионов человек.
   - И что? - спросил Талу. Все эти цифры он знал уже давно. - У нас есть ядерное оружие. Они не посмеют напасть.
   - У НИХ оно есть тоже. И больше. В несколько раз.
   - Это не меняет итога.
   - К сожалению, меняет. Военный не может не думать о враге. И о победе над ним. Но, если враг сильнее в разы, пути к победе он не видит.
   Талу фыркнул. Его начало грызть ощущение, что Найу хочет заставить его сказать нечто такое, что сойдет, минимум, за пораженческие настроения. Вполне может быть, что где-то в ящике стола у него сейчас лежит магнитофон - и тихо так работает...
   - У нас есть ПРО. У них нет.
   - Тысяча ракет или пятьсот. Или пусть даже двести. Какая разница?
   - У нас есть... - начал Талу - но капитан вдруг поднял руку, призывая к молчанию.
   - Я не должен знать это. Не потому, что не хочу, а потому, что не должен.
   Талу открыл было рот, чтобы спросить... но тут же и сам догадался: Найу мог на следующем же выходе попасть в плен, а тогда...
   Талу вдруг совсем некстати вспомнил, как сразу после поступления в Академию группа придурков-старшекурсников схватила его, тогда ещё семнадцатилетнего, среди ночи, затащила в подвал, раздела догола и пристегнула к самому натуральному пыточному стулу - это, черт знает почему, называлось "коронацией". От него стали требовать признаться во всех смертных грехах, а под конец даже прицепили провода к самым его интересным местам. Ток пускать к счастью не стали (позднее Талу узнал, что техника была всё же "учебная") - но перенервничал он так, что пару дней потом не мог ни есть, ни спать. В тот раз он ни в чем не "признался" - в основном потому, что онемел от испуга - но мерзкое ощущение совершенной беспомощности запомнил очень хорошо. Тогда он ещё, к счастью, не знал, ЧТО с ним могли сделать, будь допрос настоящим... теперь знал, и невольно подумал, что последняя пуля в висок - иногда очень неплохой выбор. Впрочем, делать такой выбор ему всё же категорически не хотелось...
   Капитан, между тем, с крайним интересом следил за ним, и Талу вдруг смутился: он уже прекрасно понимал, что если последний патрон даст осечку - героя из него не получится...
   - Никогда не оставляйте себе ОДИН патрон, - заметил Найу. - Лучше два. И гранату. Поверьте, так лучше.
   - Спасибо, - буркнул Талу. Он, впрочем, понимал, что гранату на переговоры у него взять точно не получится. Может, попросить прислать ему капсулу с ядом, как в фильмах про шпионов? А, к черту, к черту...
   Капитан всё ещё с интересом смотрел на него.
   - Думаю, вы уже поняли, что в АР два отдела, - вдруг сказал он. - Один состоит из людей, которые ТАМ не вызывают подозрений - хотя бы при кратком знакомстве. Мы называем их Ходоками. Второй, к которому принадлежу и я - более-менее обычные разведгруппы, которые действуют на вражеской территории. Иногда довольно долго. Наша задача - инфильтрация и эксфильтрация Ходоков, но не только. Не только. В общей сложности, я пробыл ТАМ где-то три месяца. В основном, в дикой местности. Но, вот что я хочу вам сказать... - Найу помолчал. - То, что вы выросли в Товии - это на самом деле большой плюс в вашей... работе. Это дает вам определенный... иммунитет. Возможно, недостаточный, потому что вы будете видеть только то, что вам захотят показать, но тем не менее... Но я видел ССГ с изнанки. Возможно, это вам покажется смешным, но пропаганда не врет. На самом деле, она даже говорит не всю правду, потому что здесь нам во многое трудно поверить... Здесь люди считают, что Высшие имеют какие-то совершенно невозможные привилегии, потому что живут в отдельных домах, квартиры в которых несколько больше... Но там - там некоторые люди на самом деле фантастически богаты и могут позволить себе всё... или почти всё. Например - охоту на детей. Даже не на файских, украденных здесь, потому что это всё же очень сложно, а на детей своего же народа, по сходной цене купленных в детских приютах. Вы смогли бы поверить в такое?
   - М, - Талу задумался. - Нет. Решил бы, что это слишком грубая выдумка.
   - А я лично вышиб мозги одному такому мерзавцу. Люди там страшно запуганы возможной ядерной войной, и живут буквально одним днем. "Бери от жизни всё!" - вот их лозунг. Наркотики, пьянство, беспорядочные половые связи... совершенно дикие с нашей точки зрения развлечения, такие в том числе... Командование всё время требует от нас научной литературы - любой научной литературы ССГ, которую получится найти - но найти её на самом деле очень трудно. Не потому даже, что это секретно, а потому, что её там издают очень мало. Я имею в виду настоящую. То, что там считают научно-популярной литературой - с нашей точки зрения бред. Парапсихические способности, пришельцы, похищающие женщин... И это не дезинформация, которая направлена на нас, это просто то, во что большинство там верит. Это общество людей, которые, в сущности, уже давно умерли. Они отказались от будущего и живут только в настоящем. А теперь, когда вы знаете всё это, я задам вам только один вопрос... - Найу помолчал. - Я в курсе того, что было в Кен-Каро и Товии десять дней назад. В курсе. И теперь спрошу только одно: мы или они?
   - Мы, - Талу невольно широко улыбнулся. - И это только тень... возможностей, которые мы получим через год или даже раньше. Тогда...
   - Этого довольно, - капитан поднял руку, обрывая его. - Довольно. Более чем. Значит, эти переговоры - не пролог к... капитуляции?
   - Что? - Талу удивленно взглянул на него. - Нет.
   Капитан ощутимо... расслабился? Нет. Просто с его лица исчезла тень некоего... сомнения. Довольно тяжелого сомнения, как теперь понял Талу. Вот, значит, как это воспринимают, - мрачно подумал он. - А я ведь даже рассказать никому не могу... вот же мрак.
   - Что ж, это, собственно, всё, что я надеялся услышать, - сказал Найу. Талу почувствовал, что разговор идет к концу... но маячившая перед глазами винтовка не давала ему покоя. Он не фанател от огнестрельного оружия - если бы фанател, пошел бы в снайперы - но вот любопытство его никуда не делось.
   - Что это? - спросил он, показывая на винтовку. - Я никогда не видел таких.
   Капитан улыбнулся. Уже совершенно обычно и даже с гордостью - как охотник, добывший ценную дичь.
   - SR-146. Калибр 11 х 96. Магазин шесть патронов, отъемный коробчатый. Электронно-оптический ночной прицел. Дальность прицельного огня - до двенадцати вэйдов. Оружие настоящего профессионала. Встречается очень редко. Нам повезло.
   - Двенадцать вэйдов? - усомнился Талу. Винтовка была, в общем, не такой уж большой - где-то в две трети его роста - и весила, как он прикинул, подняв её на руки, килограммов девять. Типовая армейская "снайперка" - той же длины, но раза в два легче - била максимум на семь вэйдов - пусть и стандартным старым патроном 9 х 60. И эта дальность была, скорей, теоретической - то есть, если закрепить винтовку на специальном станке с микрометрическими винтами для наведения, за семь вэйдов из неё вполне можно было попасть, - но вот с рук дальше пяти вэйдов попасть почему-то никому не удавалось...
   - Думаешь, это далеко?
   Талу кивнул. Найу задумался... на мгновение.
   - Какой у тебя допуск?
   - Сейчас А1, - хмуро сказал Талу. Это было очень много - у самого Найте тоже был допуск А1.
   Найу хмыкнул.
   - Надеюсь, Хьютай знает, что делает, и ТАМ никому не придет в голову взять тебя за жабры. Впрочем... неважно. В любом случае, у тебя есть право это видеть, так что пошли.
   Они спустились в бункер в подвале дворца. Найу отпер бронированную дверь хранилища, потом вторую, ведущую в один из отсеков. Внутри царил кромешный мрак - но, едва капитан повернул выключатель, комнату залил яркий свет. Прищурившись, Талу осмотрелся. Судя по всему, он оказался в арсенале АР - на стенах висели пятнистые маскировочные комбинезоны и стандартные автоматы под 5.7 х 35-миллиметровый патрон, невероятно надежные и оснащенные всем, что только можно было на них навесить - 35-зарядными магазинами, лазерными и оптическими прицелами и подствольными гранатометами. У дальней стены громоздились патронные ящики и стояли столы, на которых лежали какие-то, как решил Талу, ранцевые рации и ещё какое-то снаряжение. А центр комнаты занимал некий длинный предмет, небрежно накрытый тканью. Насмешливо глядя на Талу, капитан сдернул её - и Маоней замер, невольно приоткрыв рот.
   ЭТА винтовка действительно была БОЛЬШОЙ - метра два с четвертью, как решил Талу. С таким же здоровенным сложным прицелом. Черной, массивной - весь её вид говорил о том, что на сей раз он точно видит изделие Фамайа. Он невольно подумал о том, сколько весит данное "изделие"... и так же невольно поёжился: при его телосложении он утащил бы его хорошо если метров на сто, да и то, по асфальту. А уж переправляться с ней через что-то, крупнее ручья...
   - В выходы мы её не берем, - пояснил капитан, заметив его реакцию. - Это SR-1550 (Только тут Талу понял, что имеет дело не с реальным названием, а с индексом, общим для всех видов оружия - и фамайских, и не-фамайских). Она весит почти двадцать килограммов. Калибр 18,2 х 196, пятизарядный магазин. 6х, 12х, 24х кратный электронно-оптический прицел с режимами ночной стрельбы, подавления световых помех и теплового наведения. Дальность стрельбы - до девятнадцати вэйдов. Почти две мили. Убойная дальность ещё больше, но на таких дистанциях уже невозможно вводить нужные поправки на боковой ветер и так далее... Вместо обычных пуль тут вольфрамовые стрелы - изначально это оружие разработано для стрельбы по легко- и среднебронированной технике. Но, в этом и проблема - патрон уникальный, получить его в нужных количествах... сложно. Как и заменить прицел, если он выйдет из строя.
   Талу вздохнул. Это была общая проблема. Пусть электроника Фамайа и была самой продвинутой в мире, платой за это была часто плохая её отработанность - и, как следствие, низкая надежность. Он невольно подумал о том, что ССГ с их более простыми, но отработанными моделями тут проще.
   - А для чего она тогда нужна? - спросил он. - Раз с собой вы её не берете? Стрелять по патрулям ССГ?
   Найу усмехнулся.
   - Это глупость. Нет. Вебы теперь ставят вышки с телекамерами на труднодоступных участках границы. И они стоят дальше, чем обычный снайпер может достать их. SR-1550 позволяет выводить их из строя. Конечно, это тоже вызовет тревогу, но вебы далеко не сразу поймут, поломка это или что-то иное... и прошла ли группа именно здесь или в другом месте.
   - Всё так сложно? - Талу всё же привык думать о ССГ как о... более примитивном противнике, и новость неприятно его поразила. Нет, он знал, что Цитадель Товии (и плато Хаос тоже) защищает похожая, но более совершенная система, которая сама опознает цели и ведет по ним огонь... и что у Фамайа вовсе нет монополии на прогресс... но всё же... всё же...
   Найу снова усмехнулся.
   - Да.
   - А у нас есть такие? Я имею в виду камеры.
   Капитан вздохнул.
   - Есть. У пограничников. Но на развертывание системы не хватает средств, как обычно.
   - А... гости с ТОЙ стороны... они бывают?
   Найу насмешливо взглянул на него, и Талу смутился. Он уже понимал, что вопрос откровенно дурацкий.
   - Конечно. У нас есть... скажем так... коллеги... ТАМ. Которые тоже действуют... и довольно успешно, к сожалению. Отчасти поэтому тут, в пограничной зоне, всё так... примитивно. Но этим уже занимаемся не мы. А пограничная стража, ЧК и истребители.
   Талу нахмурился. Это не был камешек в его личный огород - но он тоже был офицером ЧК, хотя и не из отдела контрразведки. Здесь, в Соаре, стоял целый полк ЧК, задачей которого была борьба с мятежниками и диверсантами... но шестой истребительный отряд, отвечавший за всю эту область, стоял южнее, в Тулее, и следил в основном за побережьем. Здесь его подразделений не было, и Талу подумал, что надо бы вызвать сюда хотя бы шестой батальон первого, товийского истребительного отряда, которым раньше командовал Черзмали Мато и который до сих пор сидел в Кен-Каро. Крепость Соары была на самом деле довольно большой - она занимала около трех квадратных километров, и в ней стояла 96-я бригада Внутренней Армии - но для борьбы с диверсантами она всё же не слишком годилась. Впрочем, - Талу усмехнулся - подход Фамайа к борьбе со всей этой нечистью был всё же другим. Он заключался в выведении и расселении различных хищных тварей, готовых сожрать всякого, кто им только попадется. Конечно, это доставляло серьёзные неудобства (Талу вспомнил ограду вокруг города), - но этот подход, хотя бы отчасти, себя оправдывал. Партизанить в лесах Фамайа за последние несколько лет стало... некомфортно. Нет, ваки и динозевр вполне можно было выслеживать и убивать... но это отвлекало повстанцев от борьбы с государством, требовало расхода дефицитных патронов, выдавало их шумом стрельбы и так далее. Впрочем, способы борьбы с этим тоже уже были известны.
   Талу посмотрел на висящие на стенах комбинезоны. "Костюмы личные зверезащитные", как они официально назывались. От обычных маскировочных комбинезонов они отличались плотной гладкой тканью и цельными с костюмом масками, капюшонами и перчатками. Весил такой комбинезон около трех килограммов, но сшит он был из кевлара и был в самом деле защитным - он "держал" холодное оружие и даже пистолетные пули, хотя и не в упор. Но основным его назначением была именно защита от нападения хищников. Сотрудники зверопитомников носили такие, Талу тоже доводилось ими пользоваться, во время стажировки в "Золотых садах". Он знал, что они вполне удобны, разве что в них жарко. Впрочем, возможность продираться сквозь даже самые густые и колючие заросли, не боясь ядовитых змей и насекомых (а также более крупных тварей) вполне это окупала. Фасон их не отличался от привычных ему, разве что нет знаков различия - но зато есть удобная ременная "упряжь" для снаряжения, включая ранцевую рацию.
   - Приходилось пользоваться? - спросил Найу, перехватив его взгляд.
   - Угу, - ответил Талу. - Только не в лесу. - Он посмотрел на "упряжь". - А по скольку патронов вам положено?
   Капитан хмыкнул - гнезда под магазины были прямо перед носом Талу.
   - Стандартно - 8 магазинов по 35 патронов. Всего - 280.
   Талу задумался. С одной стороны, к обычной "омеге", которую носили Высшие и полицейские, выдавали всего две обоймы, по 8 патронов. Не экономии ради, а просто потому, что таскать с собой больше было бы уже неудобно. С другой стороны, пилотам, боевым офицерам, расчетам тяжелого оружия и экипажам бронетехники выдавали 20-зарядную "Бексу" и 4 запасных магазина - 100 патронов всего. В танки ложили автомат с 10 магазинами и 20 ручных гранат, - в основном кидать из люка в разных мерзавцев с бутылками. Но Талу уже знал, что истребители, которые идут в рейд в лес или в горы берут патронов столько, сколько могут унести - штук по 500-600 россыпью (россыпью потому, что пружины в магазинах со временем садятся, и долго набитыми их держать нельзя).
   - А не мало? - наконец спросил он.
   Найу вновь хмыкнул.
   - Стандартный комплект снаряжения разведчика весит больше тридцати килограммов. Один коммуникатор весит пять килограммов - на самом деле там не одна железка, гарнитура, например, на кабеле, камера... Автоматы с патронами. Спецкостюмы. Стандартный НЗ из расчета на неделю активной деятельности. Всякую мелочь - ножи, зажигалки и так далее - можно уже не считать.
   - Пять килограммов? - удивился Талу. - Такие тяжелые рации?
   Капитан взглянул на него как-то... неприятно. Словно на маленького.
   - Любому разведчику нужна возможность передать собранную информацию как можно быстрее. А давать им рации нереально - дальность ограничена, да и запеленгуют. Это терминалы спутниковой связи. Вы же в курсе, как она действует?
   Талу кивнул. Он был в курсе. Спутниковая связь была гордостью Фамайа. Её обеспечивали три 40-тонных станции (спутниками ЭТО назвать уже было нельзя), заброшенных на стационарную орбиту сверхтяжелыми ракетами "Асэт" с разгонным блоком. Накрывали они всё равно только Арк - но этого вполне хватало. Энергию каждой станции давал ядерный реактор мощностью в десять мегаватт. Для поддержания орбиты на них стояли ионные двигатели с запасом рабочего тела на 30 лет. Для приема "дорогих гостей" в виде противоспутниковых ракет станции несли противоракеты и обычные автоматические пушки - сбивать всё левое, что подходит СЛИШКОМ близко. Боезапас их, конечно, был ограничен - но три попытки сбить станции они отразили успешно. Попытки же глушить работу платформ связи с поверхности файа сначала обходили за счет более совершенного "железа" и лучших возможностей по обработке сигнала на борту... а потом к совсем доставшей операторов станции глушения (тонкого намека в форме подсветки радаром наведения там не поняли) с орбиты прилетел вольфрамовый лом, при этом - с грязным ЯРД на жидком растворе урановых солей. Тогда до ССГ дошло и попытки помешать работе систем связи прекратились...
   - Поэтому решено было выдать нам спутниковые коммуникаторы - и плевать, что они пять килограммов весят, замена ранцевым радиостанциям по факту, - сказал Найу.
   - Такие тяжелые? - Талу подошел к столу и с сомнением посмотрел на коммуникаторы. Размером они отнюдь не поражали - не больше обычного ноутбука, какие выпускали в Фамайа уже лет двадцать, но зато значительно толще.
   - Корпус пуленепробиваемый, - капитан легко постучал по металлу. - А то, знаете, были прецеденты, когда одна шальная пуля уводила в нуль работу целой группы. Информация в АР - это всё.
   - Реально пуленепробиваемый? - усомнился Талу.
   - Вот тут - от энергии пули зависит, - ответил Найу. - В моей группе был случай, когда в бойца примерно с шести вэйдов попали из снайперской винтовки - обычного калибра, к счастью. Пуля не пробила корпус. Но с ног сбила, конечно.
   - Корпус такой бронированный? - удивился Талу. - Теперь понятно, почему он пять килограмм весит...
   - Там на самом деле батарея много весит, - пояснил капитан. - А корпуса... ну, на материалах тут не экономили. Снаружи титановый сплав, внутри углепластик. Так теперь делают современные бронежилеты. И сам коммуникатор - это ещё не всё. В комплект входит зарядник от бытовой электросети - это штатный вариант, если мы дома - и большая солнечная батарея, - в поле батарейки заряжать.
   - Так солнца ж уж два века как нет, - сказал Талу.
   Капитан хмыкнул.
   - Ультрафиолет от Бездны есть, его вполне достаточно. Конечно, солнечная батарея - это много возни. Раскладывать её, потом убирать... Но это лучше, чем термоэлектрический генератор - не нужно разводить костер - или механический, который тяжел и производит слишком много шума.
   - А что вообще эта штука может? - спросил Талу.
   Найу оживился. Он открыл корпус коммуникатора. Это и в самом деле оказался ноутбук - с экраном и клавиатурой. Над экраном, на гибкой ножке, крепилась довольно солидная видеокамера.
   - В норме у нас есть прямой выход на Центральное Управление АР в Товии. Есть и видеосвязь, и текстовый чат. Биометрическая идентификация по сетчатке глаза - выносная камера и сканером работает. Именно чтобы не было смысла это отбирать.
   - А если просто глаз приставить? - спросил Талу.
   Найу хмыкнул.
   - После смерти сосудистый рисунок в глазу спадается, это учтено. Конечно, тут нет никакого выхода на внешнюю телефонную сеть и никаких штатных интерфейсов, хотя при желании, скажем так, влезть можно. В помещениях - не работает, точнее, спутниковый режим не работает, хотя запасы по мощности - у терминалов есть, и, если нет связи со спутниками - то через локальную сеть группы можно дотянуться до того, у кого такая есть, если рядом вообще совсем никого нет... ну значит, нет. Сам коммуникатор рассчитан на 30 лет работы. И да - протоколы обмена получить с него таки можно - там закрыто, но часть защит снимается, и штатному пользователю можно хоть как-то эти данные смотреть. Админ-доступ к сети - у Центрального Управления АР он вполне есть, а вот дан ли он ещё кому-то - ой не факт, и не прослушать.
   - А если это чудо техники попадет в руки врага? - с сомнением спросил Талу.
   Найу хмыкнул.
   - Во-первых вопрос, КАК это собирали, пусть там моноблока, залитого твердым пластиком, нет, но всё же... отдельный. Собрать и разобрать обычными средствами - вполне можно, но вот сколько времени в ССГ будут делать оснастку, чтобы разобрать штатным образом... вопрос интересный. Инструкции в картинках тут, конечно, нет. Если пытаться разобрать НЕштатно... в корпус заложено двести граммов гексогена и целая система взрывателей. КАК это всё работает - знает лишь изготовитель. Бронированный корпус тут ещё и поэтому. Да, у каждого бойца есть возможность подорвать заряд с помощью двухминутного таймера... или сразу. Или подорвать его дистанционно, - у каждого бойца есть доступ на всех. У Центрального Управления АР - тоже. То есть, случаи захвата терминалов были, но удачно разобрать... не получалось.
   - А если всё же получится? - меры безопасности Талу... впечатлили. Особенно доступ.
   - Программы всё равно будут стерты, там отдельная защитная система, - сказал капитан. - Также - модуль спутниковой связи совсем с нуля придется делать. В ССГ нет широко используемых аналогов. И в лоб схематику скопировать... сложно. Например потому, что низший из рабочих диапазонов - около 12 гигагерц, высшие - в районе 30 гигагерц, и при этом спутники запросто могут ответить на других частотах. Можно попросить их этого не делать - но это уже потом, и это снижает качество. А теперь - сюрприз, это означает, что как минимум часть контуров (далеко не все) - имеет рабочие частоты в районе 60 гигагерц. Сделано на фосфиде индия. Это также значит, что воспроизвести в лоб эти модули - невозможно. Ну не могут такое в ССГ пока что, и придется делать громоздкие СВЧ-модули и даунконвертеры, причем - на каждый диапазон. Вполне возможно, что под спутниковую часть - придется с нуля почти разрабатывать теорию и строить заводы, особенно если мы хотим портативную спутниковую часть. Стационарные узлы можно сделать на уже существующей в ССГ электронике, только смысл? Спутников-то нет и не предвидится.
   Талу усмехнулся.
   - Изучение терминала тут не поможет, как я понял?
   Капитан пожал плечами.
   - Немного-то поможет. Если микросхемы под электронным микроскопом разбирать и смотреть, только вот - заводы и техпроцесс - всё равно неясно будет, как делать. Как бы что делает радиомодуль, - не особо секрет, но те хитрые методы модуляции - в доступной АР документации, понятно, не описаны. Сложность именно это воспроизвести. И это уже не пять килограммов точно будет.
   - А у ССГ тогда что? - с интересом спросил Талу.
   Капитан пожал плечами.
   - Привязные аэростаты с антеннами, высотные дирижабли, самолеты-ретрансляторы... Аналоги нашего терминала с массой меньше килограмма делают. Но там - только голос, и сильно пожатый, иногда - телекодовая связь. Полоса частот - 34 + 34 мегагерца в районе частоты 1.6 гигагерца, и, разумеется, всё фиксировано. Обычно всё же - снижают частоты аналоговыми цепями или даунконвертерами, а потом уже обработка. Реально же - радиомодули на диапазоны до 5 гигагерц есть, но это отдельные модули, и по факту эти модули - и есть перестраиваемые даунконвертеры. Хотя с другой стороны бытовая электроника, у которой есть радиомодули на 60 гигагерц - в ССГ существует... в стадии разработки... только вот про дистанцию работы лучше не говорить. Здесь же радиомодуль вообще на любые частоты может быть настроен, и то, что нужны, по-хорошему, разные антенны - ТОЖЕ не проблема, тут АФАР фактически, и полосы... ну, терминал далеко не десятки килобит может гнать на спутник, там в районе гигабит, если надо. Зачем надо - а не забываем, оно ещё и чужой трафик с других терминалов передает. И радиомодули тупо цифруют сигнал на радиочастотах, - такая схема в некотором роде проще, если мы тянем технологически. Такой подход имеет свои плюсы. Например - можно использовать те же модули и для сетевой связи с другими терминалами, если нам спутник не надо вызывать или лучше обрабатывать помехи.
   - Понятно, - Талу кивнул. В биокибернетическом управлении применялись похожие технологии, так что данная область была ему, в целом, знакома. Но то, что родная электроника продвинулась так далеко в области связи, всё же было для него неожиданностью. Приятной, разумеется. Он с удовольствием поболтал бы с капитаном ещё - такие люди ему ещё не встречались - но на десять часов был назначен сеанс связи с Товией. Талу понимал, что ничего интересного ему там, скорее всего, не скажут - но опаздывать на связь с мастером-истребителем 1-го ранга Найте Лаем уж точно не годилось. - Я пойду? Мне в радиорубку надо.
   - Послушайте... - Найу помедлил. Мгновение, не больше. - Я понимаю, что это вообще не моё дело... но хотите совет? Даже два.
   - Хочу, - серьёзно сказал Талу.
   - Хорошо. Во-первых, советую понять, что если вас ТАМ решат БРАТЬ - вы не отобьетесь. Даже настолько, чтобы приставить пистолет к виску. Умеете ли вы драться или не умеете - не имеет вообще никакого значения. Резиновая пуля в живот, слезоточивый газ в лицо, электрошокер в шею, простой удар дубинкой по затылку - есть множество способов взять тепленьким даже самого подготовленного человека. Уж поверьте старому специалисту. Во-вторых и в главных: ваша безопасность ТАМ зависит только от того, что никто даже не подозревает, что вы знаете что-то... такое. Поэтому мой совет вам очень прост: не хвастайтесь. Можно выглядеть трусом, дураком, идиотом - кем угодно, но не предателем Родины.
   - Хорошо, - серьёзно сказал Талу. - Не буду.
  
   Глава 8.
   Открытый путь
  
   Сидя у монитора в своей комнате, Хьютай читала отчеты о начавшемся строительстве про-Эвергета. Работы наверняка займут всего несколько месяцев. Но будет ли работать ускоритель, на создание которого ушло двадцать лет работы и девяносто миллиардов лан, и который не был даже толком испытан? Об этом оставалось лишь гадать. Злосчастный аннигилятор, преподнесший им столь оглушительный сюрприз, безжалостно разобрали с помощью мощных резаков. Теперь в зале уже начались монтажные работы. Они шли одновременно со скальными и строительными - зал надо было расширить втрое, чтобы разместить про-Эвергет. Но особых проблем ожидать тут не стоило. В отличии от последствий их открытия...
   Хьютай недовольно мотнула головой. Никто не ждал отдаленных последствий "эффекта изменения", но они были! Ещё бы! - ведь лептокварки стабильны! Речь шла не только о кошмарах - они со временем слабели по мере рассеивания частиц, - но и о других, более неприятных. Например, об странной организации животных в пораженных районах - они собирались там в стаи, похожие на военные части, а потом нападали на всё, что не они. Конечно, это не было проявлением пробуждавшегося разума - в этой организации не было ничего разумного, только нечто... нечто чуждое, и...
   Хьютай вновь встряхнула волосами. Ей припомнился длинный список беспричинных нападений на людей - у гекс, динозевр, атпи и даже "бывших", находящихся без должного контроля. Биоуправление позволяло устранить эту опасность в зародыше, но дикие твари... Даже домашние животные...
   Хьютай усмехнулась. Этим занимался Найте Лай - у него всегда была склонность к борьбе с нечистью. Ей же оставалось заняться наукой, особенно новыми дополнениями теории суперсимметрии. Она с особенным усердием изучала их - её очень интересовало, может ли "эффект изменения" опрокинуть световой барьер.
   Она опять посмотрела на экран монитора - может, но для этого потребуется ускоритель мощностью 10^17 ГЭВ. Никто не представлял даже, как его построить, так что этот вопрос ей пришлось отложить. Она могла это сделать - в отличии от вопроса о войне. Предоставленные Талу и его помощниками отчеты о настроениях ССГ не предвещали Фамайа ничего хорошего. Все здесь уже знали, что болтовня неизбежно кончится и тогда заговорят пушки - и надо быть готовым к этому. И они готовились - составляли новые планы, вели проверки ракетных баз, спешно развертывали батареи ПРО. Не была забыта и антиматерия - её на плато Хаос было всего десять килограммов, накопленных в течение многих лет. Это было немного - всего двести мегатонн.
   Впрочем, антиматерию - точнее, жидкий дейтерий, в котором нейтроны состояли из антикварков, было почти безопасно хранить. Аннигиляция начиналась лишь при облучении лазером со строго определенной длиной волны, что нарушало хрупкую стабильность гибридных атомов. Хьютай не знала, как военные решатся избавиться от этого запаса, но надеялась, что это будет сделано с максимальным эффектом. Гибридная материя была очень компактным и мощным источником энергии. Её можно было использовать в двигателях космических кораблей или любых других машин, взрывных устройствах любого размера, вплоть до микроскопических - хоть в пистолетных пулях. Даже бомба в виде микрочипа имела бы мощность в 50 тонн обычной взрывчатки. И, кроме того, можно было создать лазер, использующий энергию аннигиляции - он мог быть очень мощным... если бы нашелся конструктор, осмелившийся заняться такой глупостью. Хьютай очень надеялась его найти - ещё с детства она мечтала иметь лазерный пистолет. Но сейчас и это было лишь не относящейся к делу мечтой...
   Хьютай выключила машину и легла прямо на покрытый коврами пол. Она с наслаждением потянулась, затем расслабила усталые мышцы. Анмая рядом с ней не было - он не вылезал со стройки про-Эвергета. У него всегда был неподдельный интерес к новому. А столь важное дело явно требовало его личного участия - тем более что среди прочего он был неплохим инженером. На стройке он мало походил на того прекрасного парня, который прилетел сюда с ней. Да и у неё сейчас не было времени на любовные игры...
   Хьютай вздохнула и задумалась. Её пост обычно называли вершиной пирамиды - но сейчас ей казалось, что всё наоборот. Она одна несет на плечах всю пирамиду государства - и не только его, но и всех поколений её предков. Уже тысячу лет назад они создали единую страну, - Фамайа, занявшую весь пустынный и унылый северный материк, ныне задохнувшийся под ледниками. Страна существовала и сейчас - и Хьютай собиралась сделать всё, чтобы она существовала и дальше. Даже несмотря на то, что цена этого могла быть очень велика - и для её народа, и для её собственной души...
   "Надеюсь, что потомки будут меня помнить, - подумала она. - Имена тех, кто объединил Фамайа, живы и поныне... Хьютай Победительница - это будет звучать неплохо. Но... Почему меня назвали этим странным именем - Хьютай? Теперь уже не спросить..."
   Её мысли вновь вернулись к предкам.
   "Наверняка, наш народ далеко не всегда был диким. Но этого нам никогда не узнать... Они строили города - я помню, как плакала на руинах Первой Товии, помню пирамиду Вэйда Объединителя среди её развалин, - она одна устояла, пережив создавший её город... Да, мои предки были жестоки и воинственны. Но одновременно это был веселый и мечтательный народ, умевший любить и мечтать о неведомом будущем..."
   Она вздохнула и повернула голову. Напротив, на стене, висела большая картина, написанная в те времена, когда солнце ещё светило. На ней была изображена прибрежная пустыня Фамайа - песок и скалы. Вблизи скалы были черные, вдали смазывались рыжевато-красной дымкой. Большой золотистый диск заходящего солнца застыл, наполовину скрытый за утесами. Всё это, несомненно, было когда-то написано с натуры. Теперь же Хьютай с трудом могла представить, как всё это выглядело наяву...
   "Конечно, очень жаль, что у нас теперь нет солнца, - подумала она. - Но иначе мы все давно погибли бы. В последние годы перед Катастрофой жара была уже невыносима. Но тут на сумрачно-красном ночном небе появилась звезда, маленькая и слабая - нейтронная звезда. Она спасла наш мир, отбросив его от светила. На наше счастье, растения смогли осуществлять фотосинтез и в УФ-диапазоне, хотя их продуктивность сильно снизилась. А в Фамайа - тогда это слово означало только северный материк - начался ледниковый период. Единственное, что могло нас спасти - это война, которая позволила бы нам захватить теплые южные земли. А мы не могли это сделать - нас осталось слишком мало. Но на юге вспыхнула гражданская война - и нас, файа, пригласили, как наемных солдат... солдат, которые победили в чужой войне... и обрели новую родину. Если нам повезет, мы обретем её вновь... в другом мире".
   Хьютай вновь вздохнула и закрыла глаза. Когда она заснула, вместо шепчущей тьмы ей приснился Анмай - впервые за последних четырнадцать дней.
  
   Глава 8.1.
   Ось мира
  
   Проснувшись, Найте на секунду замер, не двигаясь, вслушиваясь в окружающий мир. Ничего. Только где-то далеко тихо гудел вентилятор, нагнетая в комнату теплый воздух, чуть пахнущий пылью и озоном.
   Он изо всех сил потянулся и зевнул, потом вновь замер, глядя в потолок. На часах было 6.49. Он мог ещё минут десять поваляться в постели - редкая в его положении роскошь. Обычно он просыпался от будильника и потому ощущал себя не выспавшимся - пусть всего несколько минут, но и эта мелочь раздражала. Сейчас же голова была свежей и ясной. Найте ощущал себя полностью готовым к новому дню - но вставать всё равно не стал. Свой распорядок дня он выстраивал несколько лет, и сбивать его не стоило, даже из-за такой мелочи. Тем более, что спешить пока было некуда.
   Найте быстро прокрутил в уме список дел, намеченных на сегодня. Заседание военно-промышленной комиссии, осмотр первого комплектного образца новой, четырнадцатой модели "Мегазевры", осмотр первого комплектного образца нового штурмового транспорта и самоходной гаубицы - новый день обещал нечто намного более интересное, чем обычный водопад всевозможных докладов, грозящих похоронить его под собой.
   Он давно уже понял, что не стоит пытаться объять необъятное, и завел себе восемь помощников, которые разгребали большую часть рутинных бумаг. Но не все - многие вещи мог решить только он лично. Свойственная Фамайа централизация управления, кроме очевидных плюсов, имела и не менее очевидные минусы - работать Найте приходилось по 10-11 часов в день. Этого всё равно не хватало, но больше, увы, не получалось - мозги уставали куда быстрее, чем тело, а от попыток как-то подбодрить их Найте давно уже зарекся: всё кончалось головной болью и резью в глазах, которая уводила работоспособность вообще в минус. Оставалось лишь набирать себе ровно столько дел, сколько он реально сможет сделать - и никак не больше.
   Вздохнув, Найте подтянул пятки к заду и одним рывком вскочил - раз уж судьба подарила ему несколько лишних минут, их стоило потратить на нечто более ценное, чем изучение потолка.
   Ещё раз до хруста потянувшись, он подошел к экрану видеосвязи и вызвал Анмая - без него (и без Талу, который уехал на юг) тут и в самом деле стало скучно. Других друзей у Найте не было, и это уже начало его тревожить - несколько ближайших месяцев, по крайней мере, им предстояло провести в разлуке, а тоска уже сейчас грызла его довольно сильно...
   Анмай отозвался лишь секунд через тридцать. Когда экран видеосвязи вспыхнул, Найте увидел, что он сидит на постели - в чем мать родила, лохматый, растрепанный и сонный.
   - А? Чего тебе? - его глаза до сих пор смотрели куда-то не туда. Найте стало неловко - он понял, что разбудил друга - но поделать с этим ничего уже не мог...
   - Хьютай где? - спросил он, обежав взглядом комнату.
   - На работе уже, - Анмай бессовестно зевнул, зажмурившись. - Ей не до меня сейчас. А что?
   - Да так... - Найте смутился. - Ты там как?
   - Я? - Анмай, наконец, сфокусировал взгляд на лице друга. - Фигово весьма, если честно. Работы тут на десятерых хватит - а я-то один, и то, весь обалдевший уже...
   Найте усмехнулся.
   - У меня примерно так же. Машину-то мы запустили - но ехать оказалось весьма хлопотно, знаешь...
   Анмай снова бессовестно зевнул.
   - Ехать всё равно приходится. Других вариантов не очень много, знаешь... И это не так, чтобы очень надолго. Полгода, может, год - и про-Эвергет будет закончен. Тогда всё станет куда проще... я надеюсь.
   - Один год упорного труда - и десять тысяч лет великого счастья, - Найте невольно усмехнулся, вспомнив лозунг первых лет Революции.
   - А оно так и есть, - Анмай смотрел на него вполне серьёзно. - Сейчас, знаешь, решается даже не судьба мира, а нечто, несравненно большее. Фамайа или станет звездной империей - или погибнет. И это - зависит лишь от нас.
   .........................................................................................................
   Умывшись и позавтракав - не очень плотно, потому что есть по утрам ему не очень-то хотелось - Найте отправился на своё рабочее место. Один, потому что здесь, в Цитадели, не было смысла таскать с собой охрану. Точнее, может быть, и был - но это очень плохо сказалось бы на его репутации, так что приходилось терпеть. К тому же, Найте не очень и хотелось - как бывший командир разведвзвода истребительного отряда, он считал, что вполне может сам постоять за себя. Оружие у него при себе было - длинный нож, пристегнутый к бедру, и "омега" в нарочно сшитом внутреннем кармане куртки. И тем, и другим он неплохо умел пользоваться. Нет, он прекрасно понимал, что внезапный выстрел из снайперской винтовки или пистолета не лечится в принципе - но здесь, под землей, снайперы были совсем не актуальны, а изменника с пистолетом он, наверное, смог бы опознать ещё до того, как тот пустит оружие в ход - в этом плане у Найте был определенный опыт. Не то, чтобы подобная встреча казалась ему очень вероятной - здесь, в Товии, на него ещё никто не покушался - но всё когда-нибудь случается в первый раз...
   В этот раз - как, впрочем, и всегда, пока что, - путешествие до кабинета прошло без малейших происшествий. Сам кабинет Третьего Правителя, впрочем, представлял собой настоящий шедевр паранойи - магнитный детектор оружия при входе в приемную, двойные бронированные двери, которые никогда не открывались одновременно, сложная система воздушных фильтров и дистанционно управляемые огнеметы, которые в любой миг могли залить приемную и коридор перед ней сплошным морем пламени. Даже его собственное кресло после одного нажатия кнопки проваливалось в бронированную шахту, которую тут же перекрывала массивная стальная плита. Все эти радости достались Найте от прежних владельцев кабинета, но он не стал менять их - отчасти потому, что считал их забавными, отчасти потому, что они могли и пригодиться.
   Сам кабинет выглядел очень внушительно - громадный, словно аэродром, стол из черного дерева, выполненный в виде крепостного бастиона, громадное, как трон, кресло черной кожи. Всю стену за креслом занимала гигантская карта Фамайа. По обе её стороны свисали государственные флаги. На этом фоне кресла для посетителей - вполне удобные, кстати, - смотрелись очень скромно. По обе стороны от них поднимались огромные застекленные стеллажи, тоже из черного дерева. Их заполняли тома всевозможных законов и кодексов - которыми Найте, к своему удивлению, иногда пользовался. Он понимал, что для создателей кабинета это была просто бутафория, призванная пустить пыль в глаза - но для него она оказалась неожиданно полезной. Найти нужный том было куда проще, чем вызывать помощника и требовать у него справку по какому-то непонятному вопросу.
   Забравшись в кресло, Найте быстро просмотрел сводки, уже ожидающие его на столе. К его радости, ничего экстраординарного за ночь не случилось - несколько мелких нападений повстанцев, несколько случаев дезертирства из армии - в общем, всё как обычно. Ни одно из происшествий не требовало его личного вмешательства, и это тоже было хорошо - дел и так более чем хватало. Но время на него было всё же предусмотрено, и Найте вновь получил несколько неожиданных свободных минут.
   Ему захотелось вновь вызвать Анмая, но это уж точно была глупость - у Вэру тоже начался рабочий день, и отвлекать его не по делу не стоило. Анмай, конечно, рад будет с ним поболтать - но это было бы... неправильно.
   Подумав об этом, Найте невольно усмехнулся. Ему говорили о долге с самого детства - и он на самом деле плохо представлял, что можно жить как-то иначе. Нет, он совсем не был аскетом. Найте любил вкусно поесть - и вовсе не салатики (смешно - но он любил сладкое, хотя предпочитал всё же мясо во всех видах и формах). Да и с девами он встречался вполне регулярно, и вовсе не затем, чтобы погулять с ними при луне. Но всё же мысль о том, чтобы запереться в спальне и "выпасть" из реальности на сутки или около того, как поступал иногда Анмай с Хьютай, всё же казалась ему странной. Дел было слишком много, и он просто не мог позволить себе валяться сутками в постели, даже не просто так, а с прекрасной девой - хотя, чего греха таить, это казалось ему очень привлекательным...
   Вспомнив о девах, Найте вздохнул. Любимой девы у него не было - причем, не сейчас, а вообще никогда. Приют, военное училище, Ревия - не лучшие места для устройства брачной жизни. Пост Третьего Правителя - вообще-то тоже. Нет, кое-кто из его предшественников думал совершенно иначе - но их теперь вспоминали вовсе не с добром. Всё же, это была очень ответственная должность - и вовсе не из тех, на которых можно служить лишь вполсилы.
   Тем не менее, Найте подумал, что потом, когда всё устроится - так или иначе - ему всё же стоит поискать ту, единственную, на которой ему стоит жениться. Завидовать Анмаю и Хьютай было смешно и глупо - но тут он, увы, ничего не мог с собой поделать. Тем более, что сама эта парочка была не очень-то скромной, и, вызывая их, он иногда видел Хьютай примерно в том же виде, что и Анмая этим утром. Зрелище было... увлекательное, да и иметь свою пару было бы очень удобно - даже в чисто бытовом смысле...
   Задумавшись, Найте почесал кожу под кодовым браслетом. Это чудо техники могло действовать буквально в любом месте - даже если бы он перенесся вдруг как-то на другой конец Вселенной - но его пропускная способность была низкая. Такая низкая, что браслет использовал даже не телеграфную азбуку, а код для показа заранее записанных сообщений, за что и получил своё название. Хотя список этих сообщений был, на самом деле, довольно велик - около девяти сотен. Выучить таблицу с кодом было не так, чтобы очень уж просто, но Найте всё же справился - школа в приюте была всё же хорошая. И, разумеется, научиться использовать браслет было куда проще, чем создать его. В квантовой физике Найте почти не разбирался (это была, всё же, не его область), но знал, что технически там есть (условно) баночка с бозе-конденсатом и приборчик, который меряет его спин. Спин меняется в одну сторону - тире, в другую - точка. На деле этот ценный процесс происходил весьма медленно, даже для сверхчувствительных приборов. Главной сложностью, впрочем, были не они, а сам корпус браслета, который надежно изолировал их от всех внешних помех. Его пришлось делать из монокристаллического иридия - и на этом фоне даже внутренний сверхминиатюрный криостат с внутренним корпусом из сверхпроводниковой пленки и такая же сверхминиатюрная атомная батарея на сверхчистом прометии казались уже чем-то, вполне обычным. Всё вместе стоило, как военный корабль - но позволяло связаться с Хьютай и Олтой в любой миг и в любом месте. И не только связаться, но и отдать приказ о ядерном ударе - что могли сделать только они трое вместе. Впрочем, Найте искренне надеялся, что отдавать этот приказ ему всё же никогда не придется...
   ........................................................................................................
   Покончив с рутинными делами, вроде распределения кадров, - что, несмотря на неожиданно малое их количество заняло всё же добрую пару часов, - Найте, наконец, получил сообщение, что образцы новой техники прибыли с заводов "Мегазевры" в Цитадель. Это было приятное разнообразие в его обычной работе, и он быстро поднялся в ангар. Новый танк, безусловно, производил впечатление - массивная ограненная глыба башни, толстый в рубчатом теплозащитном кожухе ствол пятидюймовой пушки, квадратные стальные плиты, прикрывающие широкие гусеницы. Справа к башне крепился массивный бронекожух, защищающий казенник дюймовой автоматической пушки, над командирским люком крепился полудюймовый пулемет. К задней части каждого борта башни крепились три пары дымовых гранатометов, призванных прикрывать машину от противотанковых ракет с лазерным наведением.
   - Итак? - Найте повернулся к главному конструктору машины. Лхэй Ыше был старше его, примерно, раза в два, и рядом с ним он чувствовал себя неловко.
   - Мы серьёзно вышли из графика, - неохотно признал пожилой файа. - Но, полагаю, результат того стоил. Пятидюймовое орудие с автоматическим зарядным механизмом. Автоматическая пушка с независимым вертикальным наведением и отдельным прицельным телевизионным каналом. Дистанционно управляемый пулемет - тоже с отдельным прицельным телевизионным каналом.
   - Спаренного пулемета нет? - в самом деле, лоб башни был узким и глухим, лишь с массивным конусом маски пушки.
   - Мы считаем, что он неэффективен, - сказал Лхэй. - Одного турельного пулемета более чем достаточно. Как вы видите, механизм наведения тоже защищен броней.
   - А патронная коробка? - Найте обошел вокруг танка. В самом деле, ни расходная патронная коробка, прикрепленная к пулемету, ни четыре запасных, уложенных в корме башни, над сложенной сейчас трубой шнорхеля, ничем не были защищены.
   - Мы считаем, что попадание в них маловероятно, - заявил Лхэй.
   - А прицелы? - Найте показал на два выступавших на крыше башни прицела, похожих на глаза гексы. Каждый защищал массивный раструб бронекожуха - но каждый окуляр прицела был размером с экран небольшого телевизора.
   - Это сверхпрочная иттриевая керамика, - ответил Лхэй. - Она не трескается даже при попадании крупнокалиберной пули. Разумеется, перископы водителя, наводчика и командира сделаны из неё же, как и объективы телевизионных прицелов. Сверх того, водитель имеет ещё две камеры, установленных по обе стороны от люка. Оба главных прицела - тепловизионные.
   - А сколько всё это стоит? - спросил Найте.
   Лхэй задумчиво почесал скулу.
   - Изрядно. Но производственная линия находится на плато Хаос - мы используем здесь технологию Уарка. Конечно, можно перейти на прозрачную броню из оксинитрида алюминия, но освоение её производства займет, минимум, несколько месяцев.
   Найте пнул широченную гусеницу.
   - Хорошо. А сколько же он весит?
   Лхэй снова почесал скулу.
   - Около шестидесяти тонн.
   - Прежняя модель весила сорок пять, - напомнил Найте.
   - Да. Но, позволю напомнить, что техзадание предусматривало танк, защищенный от основных видов противотанкового оружия. Мы полагаем, что справились с задачей. Лобовая броня из четырехдюймовой стали, подслоенной свинцом - чтобы керамическая сердцевина брони не крошилась, если сталь деформируется под ударами снарядов и ракет. Толщина керамической сердцевины - шесть дюймов, толщина внутренней плиты - ещё две. Ни одна из трофейных ракет ССГ не смогла пробить этой брони. Бортовая броня устроена так же. Хотя её толщина в два раза меньше, она защищена бронеэкранами из дюймовой стали. Корма прикрыта решетчатым экраном, крыша башни и верхний лобовой лист корпуса - встроенной динамической защитой. Радиатор двигателя в походном положении прикрыт кормовой нишей башни. В ней размещается первая очередь боезапаса. Он отделен от обитаемого отсека башни бронестенкой. В его крыше расположены вышибные панели. Таким образом, даже если броня там будет пробита и кордит вспыхнет, танк не пострадает и даже сможет вести бой, используя боезапас второй очереди. Хотя в этом случае, конечно, придется перейти на ручное заряжание.
   - А если взорвутся снаряды?
   - Исключено. Боезапас первой очереди - это бронебойные подкалиберные снаряды, там нечему взрываться. Боезапас второй очереди находится в корпусе, в кассетах с этиленгликолем. При пробитии брони он заливает порох в гильзах и делает его взрыв невозможным. Топливные баки наддуваются выхлопными газами, и потому тоже не могут взорваться.
   - Это... впечатляет, - Найте помолчал. - Я вижу, что вы проделали огромную работу - но я не могу принять этот танк на вооружение в его текущем виде.
   - Но почему?! - возмутился Лхэй.
   - Потому, что его конструкция глупа, - Найте помолчал, собираясь с мыслями. - В общем, так: автоматическую пушку убрать нафиг, установить спаренный пулемет, лучше пару - по обе стороны от главного орудия. Боезапас турельного пулемета убрать внутрь корпуса. Иттриевую керамику заменить на оксинитрид. Срок - месяц.
   - Но... - попытался возмутиться Лхэй.
   - Я видел, как танк сгорел от одной пули, попавшей в коробку с патронами пятидесятого калибра. Она взорвалась, несколько трассирующих пуль провалились в радиатор двигателя, дальнейшее, я думаю, понятно.
   - А чем вам помешала автоматическая пушка?
   - А какова толщина её бронекожуха? Дюйм? Два? Мятежники стреляют из гранатометов очень точно, особенно с обочин. Это слабое место, и его нужно убрать. Не надо превращать танк в универмаг. Иттрий - так и вовсе редкоземельный элемент. Я верю, что иттриевая керамика и в самом деле очень хороша. Но зачем Фамайа танк, который можно выпустить, максимум, в сотне экземпляров?
   - Но...
   - Это не обсуждается, - Найте резко махнул рукой. - Дальше!
   Следующим "экспонатом" оказался штурмовой транспорт НТ-4: массивная машина с ограненным бронированным корпусом на восьми больших колесах. Башни у неё не было, лишь на верхней передней части корпуса стояла спаренная автоматическая пушка.
   - Итак? - Найте обратился к конструктору, которого звали Аяэт Найуо.
   - Это новейшая, усиленная модель штурмового транспорта, - начал тот. - Длина - 12 метров, вес - 55 тонн. Спаренная дюймовая автоматическая пушка, подвижно установленная на крыше машины. Боезапас - 1200 снарядов. Экипаж - два человека, водитель и стрелок, несет 36 десантников. Водные преграды переходит по дну. Запас хода по шоссе - 512 миль, максимальная скорость - 37 миль в час.
   - А какая проходимость при такой массе? - спросил Найте. - Тем более, на колесах? Зачем вообще такой размер?
   - Можно разместить целый взвод... - начал Найуо.
   - Зачем? - повторил Найте. - Чтобы они все погибли, когда этот бронеавтобус подобьют? Я не могу принять это... этот... на вооружение.
   - Но... - попытался возмутиться Найуо.
   - Сделайте штурмовой транспорт на отделение. На дюжину бойцов. С нормальной башней и одной автоматической пушкой в ней. Не надо плодить монстров за государственный счет. Нам не нужна машина для устрашения мирного населения. Нам нужна машина для войны. Войны против хорошо вооруженного противника.
   - Я буду жаловаться Хьютай, - мрачно пообещал Найуо.
   - На здоровье, - Найте усмехнулся. - Дальше!
   Последним "экспонатом" сегодняшней выставки была самоходная гаубица НТ-11: плоская бронированная коробка на шести колесах, с огромной орудийной башней, над которой торчал тот же дистанционно управляемый пулемет пятидесятого калибра. Главным конструктором этой штуковины была на сей раз дева по имени Анмы Лэймиит.
   - Итак? - спросил Найте, скептически глядя на машину. Похоже, что колесные шасси и дистанционно управляемое оружие вошли в моду. Ему же не нравилось ни то, ни другое. Жалобы на застрявшую в грязи колесную бронетехнику и отказавшие телекамеры прицелов стали уже вполне обычным делом.
   - Это новейшая модель самоходной гаубицы, - бодро начала Лэймиит. - Длина - 8 метров, вес - 44 тонны. Шестидюймовое орудие с боезапасом в шестьдесят выстрелов и дистанционно управляемый пулемет пятидесятого калибра на крыше башни. Его боезапас - 800 патронов. Дальнобойность гаубицы - почти девятнадцать миль. Зарядный механизм автоматический. Экипаж - три человека: командир, водитель и наводчик.
   - Неплохо, - сказал Найте. По крайней мере, на гаубице зарядный автомат смотрелся достаточно уместно: заряжать снаряды весом в полцентнера вручную на прежних моделях было слишком утомительно. Да и дистанционно управляемый пулемет смотрелся тут вполне по делу: в конце концов, гаубица будет действовать в тылу и не должна прямо сражаться с врагом, за исключением, разве что, групп мятежников и диверсантов, против которых такое вот оружие было в самый раз. - Но колесный ход внушает мне... сомнения. Мы не можем воевать только на дорогах.
   - Проходимость по грунтовым дорогам хорошая, - продолжала напирать Лэймиит. - По крайней мере, в сухую погоду. Весь экипаж машины размещен в корпусе, в его передней части, перед двигателем. Боевое отделение необитаемо.
   - И? - спросил Найте. - Как тогда устранять неполадки?
   - В боевом отделении размещено радиационно защищенное хранилище на восемь нейтронных снарядов последней модели, - бодро продолжила Лэймиит. - Мощность каждого составляет три килотонны, а радиус поражения незащищенной живой силы - одну милю.
   - Однако, - Найте снова посмотрел на гаубицу. Теперь ему чудилось в ней нечто, невыразимо зловещее. Воображаемое, конечно, - боезапаса в ней сейчас вообще не было, - но, тем не менее... - И сколько у нас уже таких снарядов?
   - Планируется изготовить 4800, - ответила Лэймиит.
   - То есть, на вооружении их пока нет? - спросил Найте.
   - Испытания прошли успешно и полностью подтвердили заявленные характеристики, - Лэймиит не смутилась. - Серийное производство развертывается.
   Найте вновь с сомнением посмотрел на гаубицу. Она по-прежнему ему не нравилась - но уже по несколько другой причине. Он был вполне знаком с действием нейтронного оружия, и вовсе не желал видеть его на людях, пусть даже и врагах. В основном, правда, потому, что это довело бы их до крайней степени озверения - чего ему вовсе не хотелось. Только вот выбора у него, в данном случае, не было: в мире жило больше двух миллиардов людей, из них файа составляли всего восемьдесят миллионов. Все остальные, так или иначе, были их врагами - реальными или потенциальными. Это тоже совсем ему не нравилось - но поделать тут что-то было нельзя. Без таких вот штуковин шансы файа выжить были весьма призрачны, и Найте вовсе не хотел ещё снижать их.
   - Принимается, - неохотно сказал он. - Благодарю за отличную работу.
   ........................................................................................................
   После осмотра новой техники Найте отправился на обед, поневоле скромный - после сытного обеда ему всегда хотелось спать, что сейчас было вовсе не к чему, так как после обеда предстояло заседание военно-промышленной комиссии. На него он отправился без всякой охоты. Злосчастная нейтронная гаубица основательно испортила ему настроение - и он опасался, что рапорты о других похожих достижениях испортят его ещё больше. К тому же, он неважно разбирался в вопросах, которые там обсуждались - высшего образования у него всё же не было, а на самообразование просто не оставалось времени. Приходилось или просить у кого-то консультаций, или просто верить на слово - и то, и другое, и собственное невежество изрядно его злило. Поделать с этим, однако, ничего было нельзя, так что приходилось терпеть.
   Заседание комиссии проходило в достаточно просторном зале, достаточно странном на вид - со стенами и потолком из оксидированной стали, покрытой хитроумными узорами - всё это досталось им ещё со времен Уарка. Современная (столетней давности) бронзовая люстра с двумя десятками матовых рожков на этом фоне смотрелась весьма странно. В центре помещения стоял длинный стол, вдоль него стояли две дюжины кресел. Найте, как обычно, сел во главе стола, остальные кресла заняли члены Комиссии - в основном, файа уже весьма почтенного возраста. Было, впрочем, и несколько молодых лиц - в том числе уже знакомая ему Лэймиит.
   - Итак, что у нас на сегодня? - спросил Найте без особого энтузиазма. Заседания Комиссии имели обыкновение затягиваться до позднего вечера - а у него и без них вполне хватало дел. Кадры оставались постоянной проблемой, а чтение досье отнимало много времени. Полагаться же тут на помощников было, увы, нельзя.
   - Вы отказываетесь принимать на вооружение новейшие образцы боевой техники... - сразу же начал Лхэй.
   Найте вздохнул: это было именно то, чего он опасался.
   - Я отказываюсь принимать на вооружение не доведенную технику или технику, спроектированную криво, - начал он. - Она может быть уникальной, не имеющей аналогов и так далее, но имеет один небольшой недостаток: на ней опасно или вовсе невозможно сражаться. Нам нужна техника не для выставок и парадов. Нам нужна техника для войны. Техника, которую можно будет производить массово и которая не будет при движении разрушать дороги, застревать в туннелях, проваливать собой мосты и так далее. Если хотите, можете обращаться в Совет, к Хьютай, к кому угодно, но моё мнение таково.
   Лхэй надулся и сел. Найте вздохнул. Он понимал, что вся эта эпопея ещё далеко не завершена. Окончательное решение тут, увы, принадлежало не ему, и вся процедура обсуждения повторялась, порой, несколько раз. Конструкторы и прочие разработчики техники были иногда весьма настырны в продвижении своих гениальных (или не очень) творений.
   - Итак, что у нас сегодня? - повторил он. - Пожалуйста, говорите по делу. У нас всё же не так много времени.
   - Испытания нового ЭМИ-снаряда на йодиде цезия прошли очень успешно, - начала Лэймиит. - Фактически, мы даже должны будем снизить мощность, чтобы избежать пробоя воздуха и образования плазмы, которая поглощает электромагнитное излучение. Кроме того, нами испытан снаряд, в котором ядро из йодида цезия заменено ампулой с дейтерий-тритиевой смесью...
   - И? - спросил Найте. Несмотря на все ухищрения, "чистый" термоядерный заряд оставался до сих пор утопией. - Какова его мощность в тротиловом эквиваленте?
   - Около пятидесяти килограммов, - бодро ответила Лэймиит.
   - То есть, она равна массе самого снаряда, - заключил Найте. - И смысл?
   - Импульс нейтронного излучения будет смертелен для людей на расстоянии в полвэйда, - ответила Лэймиит. - Возможно, что и больше.
   - Насколько больше? - Найте вздохнул. Похоже, что Лэймиит с её любимым нейтронным оружием решила его доконать.
   - Мы полагаем, что до ста метров.
   - Однако, - Найте не ожидал, что все эти работы дадут хоть какой-то результат. - Но всё равно, какой смысл? У простого шестидюймового снаряда - который, напомню, стоит намного, намного меньше вашей новой игрушки - радиус сплошного поражения составляет тридцать, тридцать пять метров. Восемьдесят, даже сто метров - это на самом деле много для такого оружия. Но цена...
   - Нейтронный снаряд, в отличие от осколочного, обеспечивает на самом деле СПЛОШНОЕ поле поражения, - возразила Лэймиит. - Кроме того, он обеспечивает поражение противника в легких укрытиях, в том числе в танках. Броня типового танка ССГ ослабляет поток нейтронов всего на десять процентов.
   - Хорошо, - на самом деле Найте ничего хорошего не видел. - И каковы возможности массового производства?
   - Установочная партия из десяти снарядов к концу этой недели, - ответила Лэймиит. - И дальше ещё столько же, в течение каждого месяца.
   - Разрешаю производство установочной партии, - буркнул Найте. Всё равно, производство находилось на плато Хаос, и его согласие тут было чисто формальным. - Вопрос о серийном производстве будет решен по итогам углубленных испытаний. Дальше!
   - Из войск поступают постоянные рекламации на просроченные патроны, - начал Цин Муури, отвечавший в Совете за огнестрельное оружие. - Из-за разложения пороха они не обеспечивают должную точность и дальность стрельбы, а иногда просто взрываются, что ведет к порче оружия и иногда даже к травмам. С этим надо срочно что-то делать. Я считаю, что такое положение нетерпимо.
   Найте вздохнул. Эта проблема была, наверное, старше его самого. Ещё при создании Фамайа было принято, что новые патроны поступают на склад, а в войска поступают самые старые патроны, срок хранения которых подходит к концу. На бумаге это смотрелось нормально и логично. Но в итоге на складах скопилось больше семи миллиардов патронов всех калибров, срок хранения которых перевалил за полвека. Стрелять ими до сих пор было вполне можно - только вот результат получался сомнительный. До сих пор проблему пытались решить с помощью приказа "Патронов не жалеть!" - но чем интенсивнее велись учебные стрельбы, тем больше поступало жалоб. Для боевых же выходов этот хлам просто не годился - то, что на стрельбище казалось просто неприятностью, в бою вполне могло стоить жизни. Тем не менее, просроченные патроны регулярно попадали и туда, что иногда приводило к потерям.
   - Сколько у нас нормальных, не просроченных патронов? - спросил Найте.
   - Всего накоплено двадцать четыре миллиарда, - начал Муури. - Но семь из них четвертой категории хранения, они изготовлены пятьдесят лет назад и более. Ещё столько же относятся к третьей категории, они имеют возраст от двадцати до пятидесяти лет. Рекламации по ним поступают реже, но они тоже есть. Производство в те годы часто велось с нарушениями технологии.
   - Сколько накоплено патронов первой категории? - к ней относились патроны, изготовленные не более десяти лет назад. Лишь её можно было считать соответствующей всем нормам.
   - Около двух миллиардов, - ответил Муури.
   - Так мало? - удивился Найте.
   Это в самом деле было мало - всего по четыреста патронов на каждого из пяти миллионов солдат Фамайа.
   - Патронные заводы законсервированы, - напомнил Муури. - Так как накопленные запасы признаны вполне достаточными. В настоящее время работает лишь Товийский патронный завод, но он выпускает сейчас лишь специальные патроны - в основном трассирующие и бронебойно-зажигательные. Всего около ста миллионов штук в год.
   - А какова его полная мощность? - спросил Найте.
   - Пятьсот миллионов в год. Всех восьми патронных заводов - два миллиарда. Но лишь Товийский патронный завод имеет современное оборудование. Все остальные рассчитаны на выпуск устаревшего патрона 9 х 54, и с тех пор не переоснащались.
   Найте вздохнул. После Второй Великой Революции вооруженные силы Фамайа перешли на новый 5.7 х 35-мм патрон. Это было признано оправданным, но до сих пор доставляло им массу проблем. На складах до сих пор лежало до восьми миллионов автоматических винтовок под старый патрон. Их же - только с 45-зарядными коробчатыми магазинами - использовали и истребительные отряды. Он же шел и в стандартные армейские "снайперки", и в ручные пулеметы - как раз они и служили источником проблем. Но если пулеметам было, в общем, всё равно, чем стрелять, - для этого они и создавались, - то для снайперских винтовок они не годились уже совершенно. Старые патроны давали попросту слишком большой разброс начальной скорости, не позволявший даже пристрелять оружие, - или вообще взрывались, выводя его из строя. Здесь, в Товии, делали и специальные снайперские патроны - но, после выпуска пятидесяти миллионов штук, линию законсервировали, а сами патроны отправили на склады, на случай войны. Всё, вроде бы, получалось логично, - но в итоге снайперская подготовка в армии пошла ко всем чертям. В ней даже появился обидный диагноз "синдром истребителя" - его лепили новобранцам, не способным ни во что попасть. Проблему можно было бы решить, перевооружив истребителей на новые малокалиберные автоматы - но концепция элитных частей подразумевала точный огонь с большой дистанции, а малокалиберные автоматы для этого не годились.
   На самом деле, как знал Найте, истребительные отряды давно превратились в штурмовые части, лучшим вооружением для которых стал бы малокалиберный пистолет-пулемет с высокоимпульсным патроном - или даже автоматический дробовик. Только вот сейчас было не место и точно не время затевать перевооружение армии. Война могла начаться всего через несколько месяцев.
   - Значит, так, - решил Найте. - Использование патронов четвертой категории запретить. Снабжение пулеметов перевести на третью категорию. Запустить Товийский патронный завод на полную мощность. Особое внимание уделить выпуску снайперских патронов. Уже готовые снайперские патроны выслать со складов в войска, ввиду наступления особого периода. Дальше!..
   - Эсминец "Угрожающий" до сих пор остается в ремонте, - начал Лорай Анто, отвечавший в Комиссии за военно-морской флот. - Ан-Аркский судоремонтный завод уже дважды срывал сроки, ссылаясь на неготовность правой турбины. Товийский завод турбинных лопаток задерживает поставки из-за большого процента брака, который вызван переоснащением производственной линии на...
   Найте вздохнул. Всё интересное закончилось - и началась та самая работа, ради которой он тут и сидел.
   .........................................................................................................
   Выбравшись, наконец, из зала, Найте только тяжело вздохнул - оно затянулось на час сверх его официального рабочего дня, но это можно было считать хорошим результатом. В иные дни он сидел там и до восьми, и до девяти, распутывая бесконечные цепочки задержек и отказов. Несмотря на тотальное внедрение компьютеров, экономика Фамайа до сих пор работала неважно. Государство было попросту слишком большим, чтобы управлять им из одного центра, но что-то поделать с этим было, к сожалению, нельзя. Оставалось лишь тянуть и тянуть постоянно застревающий воз, надеясь, что дальше дорога станет ровнее...
   ........................................................................................................
   Вернувшись к себе, Найте, наконец, поел как следует - ничего необычного, просто горячее запеченное мясо и свежие булочки. Наедаться на ночь глядя было, наверное, вредно - и он с усмешкой отправился в тренировочный зал. После сытной еды сразу захотелось спать, но это желание он подавил без особого труда. Кое-кому из его помощников казалось очень глупым тратить два вечерних часа на тренажеры - но здесь Найте был непреклонен. Нормативы по физподготовке в ЧК всегда были суровы - и здесь он не давал слабины никому, в том числе и себе.
   Отработав уставную норму, он поплавал в бассейне с теплой соленой водой - единственная роскошь, которую он мог себе позволить - и, наконец, вернулся домой. Спать по-прежнему хотелось - но сейчас это было очень даже к месту, так как, вообще-то, уже было пора. Тем не менее, он вновь связался с Вэру - чтобы подвести итоги дня.
   Анмай был босиком, в шортах и футболке - так он всегда ходил дома. На заднем плане маячила Хьютай в том же наряде - она бодро нарезала колбасу, очевидно, готовя скромный ужин.
   - Как прошел день? - спросил Найте.
   - Замечательно, - буркнул Анмай. - Запуск спутника связи пошел к черту - взорвалась первая ступень. Пятый реактор остановлен - течь в парогенераторе. В столовой восемь человек отравились просроченными консервами. В общем, всё как обычно.
   - У меня так же, - Найте усмехнулся. - Пара-тройка образцов чудо-оружия, которым невозможно сражаться, пара-тройка скандалов с непризнанными гениями, шикарный букет сорванных сроков из-за того, что где-то неправильно нарезали гайку. Но я, черт побери, удивлен тем, как далеко мы уже забрались - и ещё больше тем, как далеко мы заберемся завтра.
  
   Глава 8.2.
   Приемка дел
  
   Цитадель Товии,
   193-й год от основания Фамайа
   (7 лет до открытия Йалис).
  
   - Итак, что у нас дальше? - спросила Хьютай.
   С формальной точки зрения она сейчас совершала чудеса трудового энтузиазма, встречаясь со своим третьим помощником в глубоко личное время - на часах было уже далеко за полночь. Вот только сейчас этот третий помощник валялся рядом с ней нагишом - да и на ней самой было надето не больше. И вещи, которыми они недавно занимались, не имели никакого отношения к их служебным обязанностям.
   - Дальше - главное, - Анмай лениво перекатился на живот, к лежавшему прямо на постели включенному ноуту. - Самое главное. То, ради чего и было создано всё наше государство.
   - Освоение космоса? - Хьютай поудобнее устроилась в куче подушек. На громадной, круглой, вогнутой постели их лежало, наверное, десятка два, всех форм и размеров.
   - Ага, - Анмай что-то читал на экране. Историю вопроса, наверное.
   - И как там у нас с этим?
   - Реально работы по освоению космоса начались у нас ещё до первой Великой Войны, - начал он. - Но до её начала ничего толком сделать не успели, а во время самой войны и после, понятно, было уже не до этого. Первый спутник удалось запустить только после конца Второй Войны, ещё семьдесят лет назад. А затем - очередная пауза на несколько десятков лет, для разработки ЯРД, что позволило послать беспилотные корабли к соседним планетам. Не без катастроф, но... успешно в итоге. И опять, по объективной причине кстати, застряли - ТЯРД и ТЯР исследовали потихоньку, до гибридной материи даже докопались, но попыток построить звездолет не делали, даже к далеким планетам на ЯРД не летали, хотя могли уже. Конечно, это были бы невозвращемые экспедиции, сразу нацеленные на терраформинг, который начали ещё первые АМС с бактериями. Но - радиация. Беспилотный корабль послать ещё можно, экипаж... не долетит. Нужно, минимум, шесть дюймов вольфрамо-никелевой брони для надежной более-менее защиты, это... тяжело. Магнитный щит легче, но... это не сфера, а бублик, с полярными отверстиями, в которые частицы всё равно затекают. И в этих местах надо ставить тяжелую обычную защиту. Электростатика ещё легче - надо только ускоритель протонов, по сути, - но заряд быстро утекает, ускоритель должен работать всё время, а это по энергии... затратно. Ну и если он вдруг сдохнет по любой причине - будет нехорошо, причем сразу же. Ну и электроны такой щит как раз отлично ускоряет - а это тормозной рентген. То есть, всё равно нужна броня, пусть полегче. От электронов электростатикой как раз закрыться просто - но на неё протоны полетят, а они, сволочи, тяжелые. Легкой броней их уже не остановишь, а тяжелая броня... она тяжелая. То есть, или строим мобильную космокрепость по сути, с линкорной броней минимум - или строим, фактически, крейсер, с легкой броней и защитными полями, угу, - и экипажу даем по револьверу с одним патроном, потому что если те поля сдохнут - лучше сразу стреляться, чем от радиации пару недель в мучениях помирать. Химия всякая защитная... она, конечно, есть, но её желательно ещё за пару часов ДО облучения принимать, и лучше бы однократно, потому что для здоровья она сама по себе не полезна. Содержание кислорода в воздухе снижать - ну, оно даже помогает. Немного. А если так снижать, чтобы результат заметный был - проще опять же револьвер дать, потому что гипоксия - это... неприятно. Есть, конечно, всякая экзотика, вроде защитных доспехов - свинцовые поножи на голени, где костный мозг, свинцовый бочонок на тело, чтобы селезенку там не облучать... в невесомости это даже таскать на себе можно, ну а вдруг ускорение? Ну и допустимая доза да - возрастает в разы, но этого мало же. И автоматы посылать - это НЕ выход, потому нам даже не промышленность в космосе надо. Нам население перевозить надо, и желательно - далеко. А это уже полноценный флот надо и верфи. То есть, поднять миллионы тонн груза на орбиту. А нам пока что просто нечем. Нет, сверхтяжелые ракеты у нас уже давно есть, для того же "Асэта" сто пятьдесят тонн на низкую орбиту забросить - не проблема. Но - это очень-очень дорого. Сейчас мы запускаем по восемь штук в год, можем по двадцать, но это предел уже. Экономика больше не потянет, и тут не в деньгах даже дело. Для производства жаростойких сплавов для двигателей нужен рений, а у нас его конечное число. И так после каждого запуска посылаем отряды с вертолетами собирать все обломки. Но это первая ступень только. Вторая улетает на орбиту, а с неё движки снимать... сложно. Нет, челноки для этого есть и запускаются... но процент неудач... он большой. Первую ступень планируют делать возвращаемой, но черт знает, сколько это займет времени. И проблему это всё равно не решит. Мы запускаем десятки ракет - а нужны десятки тысяч. Сотни. Потому что для полноценного колонизационного транспорта даже миллион тонн - это смешная очень цифра...
   - А как тогда в Уарке летают? - спросила Хьютай. - Раз всё так сложно?
   Анмай вздохнул.
   - В Уарке, если нужно что-то на орбиту поднимать - то челнок на термоядерной тяге стартует. Бороводородная реакция, там особых пакостей нет - ТЯРД двухрежимные, атмосферно-космические, с инжекцией рабочего тела и без. Но грузы с планет - либо стараются вообще не поднимать, либо если уж никак - с удаленных островов. Промышленность, верфи, заправочная инфраструктура - всё это тоже в космосе. Туда-сюда обычно лишь людей возят. А грузы - только сверху вниз, в одноразовых контейнерах, если надо. Потому что БЕЗ термоядерной энергии что-то тяжелое на орбиту поднять... сложно. А у нас для полетов планета-орбита только обычные челноки с хим-движками - ПВРД двухступенчатый. Наш "Акмай" имеет двести тонн сухой массы, ёще шестьсот - водород/кислород, может поднять двадцать тонн на низкую орбиту. Или тридцать спустить. И всё. Рассчитан только на посадку в аэропорт, и иметь десять километров ВВП - ему желательно. А легкий разведчик того же Уарка, способный садиться на планеты без порта, весит три тысячи тонн без груза и топлива, движок - ТЯРД. Но если на обитаемую планету сажать такое - то очень сильно не поймут.
   Хьютай почесала в затылке.
   - Три тысячи тонн - это для звездолета мало. Это, скорее, для полиции корабль - за космическим движением следить и штрафы с него выписывать.
   Анмай улыбнулся.
   - Для автомата жесткого лимита нет, можно и десятитонную машинку послать... одноразовую, фактически моноблок с ядерно-взрывным приводом и маленьким твердотельным реактором, тоже ядерным. Или даже с батарейкой изотопной вместо реактора. Так в Уарке разведзонды делают. А если ставить ТЯРД и всё, без чего вменяемый конструктор не будет строить звездолет - то меньше тонн четырехсот он не будет весить, даже автомат, - СЖО нет, обитаемых отсеков нет, возможность посадки на планеты нет, реакторы с ограниченным ресурсом. Это, по сути, тоже разведзонд, который может залететь в систему, запустить кассету АМС и сдохнуть.
   Если надо пилотируемый звездолет - он будет минимум в три-четыре тысячи тонн сухой массы - и больше десяти тысяч стартовой, рабочее тело не забываем. Радиаторы реактора при старте с поверхности убраны, их нужно надувать - там эластичная конструкция. Но пыль будет их дырявить, теплоноситель начнет течь... а это - ну очень маленький ресурс. Время разгона будет короткое очень, и на скорость полета - оно влияет. Штатно такой радиатор сдохнет миллиардов за пятнадцать километров от точки старта, но тут хоть запасной надуть можно, а если нет запасного - то не тормозим. Совсем не зря обычно - или звездолет, или садимся. Челноки - они не зря придуманы. Собственно, корабли, которые могут И то, И другое - это у Уарка были или первые звездолеты вообще, или малые военные машины - курьеры, в основном, и косморазведка. Есть ещё колонизаторы и десантные одноразовые - но эта техника вообще рассчитана на одну посадку в тяжелых условиях, и всё. Да, на всем, кроме тех первых кораблей, - прямоточные ТЯРД с нормальными радиаторами, пусть больше размером. У легких кораблей Уарка предельное время полета в нашей туманности - всего три-пять месяцев, дальность - до световой недели, но, видимо, это будет единственный полет. После него всё, что было в генераторах поля прицеплено - нужно менять, и хорошо, если не менять сами реакторы. Если же мы берем экипаж - то ресурс по дозе где-то десять дней максимум, а дальность - один-два световых часа. А полет к другой системе - это несколько световых дней. Охлаждение реактора и его матриц - тоже сложно, надо разворачивать внешние радиаторы, а они большие. Плюс - защищать их от пыли. Обычно обитаемая капсула тут не нужна. А вот электронику зато - очень хорошо защищать надо. У тяжелого корабля с прямоточником технический лимит на время полета - где-то сто тридцать лет. Но, учитывая лимит скорости... дальность будет в десятки световых лет. Зато проблем с дозой нет, потому что броня.
   - А почему нельзя наш современный термоядерный реактор поставить на корабль? - спросила Хьютай. - У нас они уже есть же.
   Анмай вновь вздохнул.
   - У ТЯР проблема одна есть, не очень хорошая, - проблема первой стенки называется. Потому что плазма, зараза, ОЧЕНЬ горячая, и сама по себе светит в жестком рентгене. И частицы из неё несмотря на магнитное поле вылетают. И нейтронов... тоже много иногда бывает. А если срыв поля пройдет - то вся плазма на тех стенках и будет. Не в том даже проблема, что там любой материал портится - надо часто менять, роботом, потому что радиация, - а в том, что он испаряется и засоряет плазму. И магнитное удержание - оно тоже далеко не фонтан. Плазма же из заряженных частиц состоит, значит, любое её движение само дает ток и магнитное поле, которое поле удержания дестабилизирует. И как-то всё это сбалансировать - оно сложно очень. Плюс, магниты надо сверхпроводниковые - иначе они всю энергию с того реактора сожрут. А это криостаты с жидким гелием, что очень дорого и сложно. И мощность поля там - она очень даже ограничена. Во-первых, сила тока в сверхпроводнике - она вполне конечная. Во-вторых - магнитное давление. Надо магниты в стальные рамы вставлять - угу, в такие, какие на гидравлических прессах стоят. В тяжелые очень. Если у нас станция стационарная - то и так тоже можно, хотя и дорого уже. А на корабле десятки тысяч тонн стали таскать - ну так это ж не морской корабль, это, по сути, самолет. Где каждый килограмм играет. Поэтому в Уарке проще оказалось - сделать, по сути, защитное поле, не магнитное, которое не пропускает излучение.
   - А мы можем хоть как-то освоить технику Уарка? - спросила Хьютай. - Хотя бы их термояд освоить?
   Анмай почесал в затылке.
   - Освоить термояд Уарка - малореально. На их кораблях стоят маленькие, метров в двадцать размером, термоядерные реакторы на простом водороде, без радиоактивных отходов совсем. Прямоточные обычно. А вот как они там работают - нам не вполне ещё ясно. В их передачах мало что вообще про термояд - для Уарка эта технология привычна давно, мы же по радио друг друга не спрашиваем, как нам тут ГЭС строить... У нас есть лишь общая схема чисто водородного реактора с полевым удержанием и изоляцией плазмы - там выброс всех частиц из реактора идет лишь через отверстие в поле, нейтронов никаких нет при этой реакции, а с других направлений - как будто черное пятно. Как кончится в реакторе ресурс матриц - просто ставим новые матрицы, а старые снимаем. В Цитадели Хаоса есть такие же реакторы, только уже стационарные - мощность поменьше, надо обслуживающий персонал, - не только операторов, которые тоже не только за реактором, кстати, следят, тоже можно использовать обычный водород, а не дейтерий-гелий-3, - но конструкция громоздкая и весьма тяжелая, потому что в космосе-то энергии набегающего потока для поджига реакции хватает, а тут отдельно надо нагревать. И ТЯРД-то выхлопа ускоренных частиц хватает, а тут на выходе нужна электроэнергия. КПД... не очень, нужна система охлаждения - либо громадные радиаторы, либо водой. Остановка-запуск - длительный процесс, дни, потому что процесс отстройки поля... он сложный, и лучше бы сразу его не выключать, потому что под мощность поля надо и структуру матриц тоже перестраивать, а это... не быстро. И такая станция - это не только реактор, там много что ещё нужно - не только система выделения водорода, она как раз простая очень, но и комплексы синтеза нужных запчастей, потому что менять те же проекционные матрицы там нужно... часто. Сейчас всё это, понятно, не работает.
   Если нам строить такой реактор - придется вести кучу подготовительных работ, потому что даже у его стройматериалов - такие жесткие требования на изотопную чистоту, что проще синтезировать нужные элементы, точнее, даже нужные изотопы. А такой синтезатор - это спецвариант того же термоядерного реактора, к которому нужны ещё и спецматрицы, потому что температура там сильно выше. И реактор тут - уже только стационарный, тягу с него не выйдет получить. Только вот размещать его лучше всё же в космосе, на автономной платформе с собственным двигателем, потому что проблемы с удержанием плазмы там... всё же бывают. И иногда оно взрывается, а мощность там и так большая очень.
   У малых корабельных реакторов Уарка, которые не на звездолеты ставят, а на атмосферные челноки и на малые системные корабли - требования к подготовке операторов ещё выше, сам реактор дороже, топливо - водород и литий-7. Конструкция сложная, но может как энергию давать, так и тягу - и в плотных слоях атмосферы, кстати. Рабочий цикл - несколько часов работы, потом где-то треть этого периода - перезапуск. Сократить, в принципе, можно, но не до нуля. Поэтому нужны ещё и сверхпроводниковые батареи. Кораблям, которым их мало, - военным обычно, - ставят два реактора. Ставить их на планеты... в принципе можно, но дорого. В момент запуска - вакуум нужен, а затем, когда всё равно мимо активной зоны водород качать... Там вообще конструкция интересная - "снежок в аду", с внутренним подвесным соленоидом - именно поэтому нужно отключать систему каждые несколько часов, и есть проблемы с изоляцией активной зоны реакции от рабочего тела.
   Всё, что есть сейчас у нас - обычные дейтерий-тритиевые реакторы. Но поскольку топливо - тритий, имеем полный комплект "счастья" с нейтронами. Сами реакторы гибридные, там вокруг плазменной камеры нейтроны уран природный делят. Также - на плато Хаос уже построен комплекс нейтрализации радиоактивных отходов, долгоживущих, короткоживущие - в бассейн выдержки проще отправить. Здесь используется электроядерный реактор - ионный луч форсирует реакцию. Он достаточно сложен и дорог, но альтернатива - могильник делать, формально - защищенный, реально - думаю, понятно, что следить за ним столетия никто не будет. Поэтому, даже на такой промежуточной стадии решено сделать полный цикл. Есть электроядерные установки "отдельно" - топливо там почти любые актиниды. Но это - только экспериментальная техника. Потому что энергия с них - не самая дешевая.
   - А какая самая дешевая тогда? - спросила Хьютай.
   Анмай пожал плечами.
   - Литий и дейтерий - самые выгодные в плане энергии вещества. Но реакция дейтерия с литием-7 дает нейтроны, что делает её эффективной лишь при наличии парового котла. Литий-6 - редкий изотоп, а когда освоение космоса выходит на промышленную основу и потребность в топливе начинает исчисляться миллионами тонн, его выделение превращается в кошмар. Лучше водородно-литиевая реакция, но у неё очень высокая температура зажигания, да и сам литий - всё же элемент достаточно редкий. Реакция дейтерия с гелием-3 - идеал, но гелия-3 в природе нет, для его производства нужен водородно-дейтериевый реактор, а там идет паразитная реакция дейтерий-дейтерий с нейтронами... Так что остается либо бороводородная, либо водородно-литиевая реакция, но реактор под них на наших технологиях будет БОЛЬШИМ.
   Кроме того, реактор - он на то и реактор, что энергию дает ВСЕГДА, без разницы, нужна она нам сейчас или нет. Термоядерный реактор - не ядерный, мощность в нем снижать нельзя, реакция погаснет. Поэтому, если у нас не плато Хаос, которому постоянно нужно двадцать гигаватт электрической мощности, лучше энергетические реакторы деления, или та же реакция водорода с литием-7, у которой исходящий поток из чистых альфа-частиц, а падение КПД на уменьшенной мощности совсем маленькое.
   - То есть, вся проблема в термоядерном реакторе? - спросила Хьютай. - Точнее, в копировании термоядерного реактора Уарка?
   Анмай вновь вздохнул.
   - Да. Система для нашего техуровня технически воспроизводима, если разработать кое-какие вспомогательные технологии, - но нужно их много, и "воспроизводима" следует понимать: "вот артефактные, по сути, чертежи, собираем строго по ним - всё работает, пробуем что-то изменить - начинается всякий бред". Вся нужная для разработки такой штуки теория - у нас уже есть, по ней мы можем спроектировать такой реактор, но вот построить его в металле... В принципе-то можно, но по объему работ - это как поднимать электронику от нуля до нашего техуровня. Нужно разрабатывать ОЧЕНЬ много поддерживающих технологий, включая совершенно новые компьютеры и уникальный гибрид электронной и ядерной индустрии. В Уарке ЭТО называют "высокоточная химия" и "управляемая химия". Это чуть разные вещи, но начало там одно, и разделяются они - позднее. И к нанотеху это никакого отношения не имеет. У нас сейчас просто нет аналога такой промышленности. Она дает, например, аккумуляторы тепловой энергии совершенно чудовищной емкости, и много чего ещё, как мелкий побочный эффект - производство любых ядерных изомеров.
   Теория, из которой выводятся нужные для этих вещей формулы и теоремы - у нас уже есть, разработать данные дисциплины мы, в принципе, можем, как и сделать программу управления для конкретной конфигурации ТЯР, которая хоть как-то будет работать и даст хоть что-то летающее. Но это посложнее гибридной материи будет. Нужны модели поведения плазмы, которые ещё и считать сложно, нужны эксперименты для проверки моделей, а там иногда возникают... проблемы, и эксперименты - не самые дешевые. Для проверки всего "в сборе" - нужны токомаки, хотя бы, и есть немалая вероятность, что установка - одноразовой будет, потому что не учли какую-то мелочь. Это у Уарка есть полный набор техники, на котором можно ставить любые эксперименты, и они пойдут, как предсказано, есть система для расчетов - считать ТЯР столетиями на планетарных сетях, конечно, очень-очень дорого... но они МОГУТ себе это позволить. При этом, если расчеты не будут сходиться с экспериментом - значит, кто-то ступил и ищем баг, но это редкость. И это жрет настолько мало для них ресурсов, что можно, например, использовать генетические алгоритмы для оптимизации что строения реактора, что программ управления, периодически строить образцы, а потом смотреть, что в итоге вышло. Да, затраты вычислительных ресурсов чудовищные, но если так можно...
   На выходе, правда, получаем систему, которая работает в заданной конфигурации - на Уарке инженеры, по крайней мере, считают, что понимают, как, и где-то так и есть, - но мы, например, понять это уже не можем. И система воспроизводима на нашем техуровне, только толку с того, если размеры, например, сменить - уже не выйдет? Разработка нового ТЯРД будет большой проблемой, потому что изначальный вариант - рассчитанная за столетия конфигурация и созданная так же программа управления, при этом часть параметров - получена тупо подбором. Уарк может себе это позволить - с их-то возможностями по моделированию. Часть - выведена ими на основе общей физической теории, а у нас от неё - одни формулы, без полных указаний даже, в каких режимах они уже НЕ действуют - и что действует там. Как результат - чертежи ТЯРД есть, реактора тоже есть. Как строить - понятно. А вот чтобы реально их построить, надо создать тут аналог специальности "Ядерные реакторы и материалы" для термоядерных реакторов. Нужна будет куча вещей из ядерной физики, куча исследовательских разработок по термояду, куча ответов ученых на вопросы, которые им НЕ задавались, плюс результаты очень сложных расчетов. Так что, если мы хотим жить автономно вне планеты, где нужны нестандартные реакторы, нам придется учиться и очень активно выяснять, что можно. Да, у нас есть образцы. Конечно. Только это упростит дело лишь немного. И мы далеко не в курсе, что мы НЕ знаем. Там не только термояд. Так что техника-то будет, но и работы с ней - тоже.
   - Ну и что нужно для производства такого вот реактора? - спросила Хьютай.
   - Из ультратеха - только ОЧЕНЬ примитивные манипуляторы для поатомной сборки проекционных матриц и нанотеха, хотя сами эти манипуляторы - далеко НЕ нано. Это сборка вещества из нестандартных атомов - тех же ядер-изомеров, или, если надо, обычных, но нужно сделать невозможным занятие более высоких орбит, точнее - энергетически невыгодным. Ультрафиолетом создается резонансная решетка, внутри которой можно собрать такой объект. Используется фактически форсированное туннелирование, где определенные зоны делаются энергетически выгодными. Да - очень дорого в плане энергии, хотя тут основа - всё же обычные стабильные элементы. Но "управляемая химия" значит, что полученная структура нестабильна и резонирует, что дает нужные эффекты. Поддержание стабильности после - отдельный разговор. И да, система требует изготовленных по такой же технологии модулей контроля. В Уарке эта проблема решалась так же, как у нас в электронике - постепенной эволюцией. Если это получится, у нас будет флот, будут бортовые ТЯРД, нанотех нормальный, куча сопутствующих технологий, включая системы поатомной сборки, пусть там будет нужен машинный зал рядом. Такая система сможет самостоятельно сдублировать себя, а программа её управления - не особо сложна. Но вот создать её в первый раз - будет очень сложно. А она и для кораблей очень пригодится - и будет прилично желания сделать так, чтобы эта технология НЕ стала общедоступной. Копировать же готовые блоки - сможем.
   - Если там машинный зал нужен, - сказала Хьютай, - то особо общедоступной она не будет. Тут чертежи нужны, чтобы эти модули сборки синтезировать - у нас они есть?
   - Машинный зал нужен пока мы не сможем сделать суперкомпьютер на основе этой техники, - ответил Анмай. - Чертежи... поатомных не надо в данном случае. Надо просто описание принципов построения таких устройств, по ним разрабатываются основные элементы, по ним строится модель, а по ней - карта для сборщика. Одна мелочь - создание и подгонка модели требуют даже не того машинного зала, - он нужен для управления готовой системой, - а таких компьютеров, которых у нас нет ещё.
   - Угу, - сказала Хьютай. - Гибридную материю тоже было не сложно открыть, совсем не сложно... То есть, эта штука будет делать только то, что мы заранее разработаем?
   - Не совсем. Конструкцию самого комплекса - не изменить, даже, например, форму рабочей зоны, не то, что другое. Можно менять сам производимый объект - но это что-то очень мелкое должно быть, и лучше с повторяющейся структурой - алмаз тот же, - на что можно составить точную карту расположения атомов. При этом исходные материалы менять нельзя. Трансмутатором эта штука не работает и жестко настроена на определенные химические элементы. Либо - если карта не лезет в память системы, но её всё же как-то получили или сами из кусочков склеили - можно читать её с носителя постоянной памяти. Проблема тут в скорости чтения. Носитель постоянной памяти в данном случае - весьма специализированный дисковой массив, оптимизированный под потоковый вывод на большой скорости и ввод - на намного меньшей, либо что-нибудь производства Уарка - кристалл памяти, например. То есть, "мелочь" по сложности структуры, - простой нанотех или материал с часто повторяющейся структурой - грузится со штатных носителей "машинного зала". Если надо, допустим, собрать сложный процессор - при этом важны только геометрические размеры - то либо кристалл памяти Уарка, если там есть финальная модель, либо - грузовик, на котором тот самый массив привезли. Плюс проблема, как из кусочков там собрать модель. Из живых существ там пойдут разве что вирусы. В основном так делают спецматериалы для проекционных матриц - там всё же не слишком сложная структура.
   - Значит, вся проблема в том, чтобы изготовить проекционные матрицы и реакторы? - спросила Хьютай.
   Анмай недовольно мотнул головой.
   - Термояд, сам по себе, проблему освоения космоса НЕ решает. Потому что даже под ионную тягу приличную там надо гигаватты. Если у нас корабль сотню тонн весит - единицы гигаватт, если десять тысяч - запросто под сотню будет. Да, это сильно меньше, чем на ЖРД, где на 3000-тонную ракету надо 150 гигаватт мощности первой ступени. Но в ЖРД эта мощность, можно сказать, даровая - просто жжем топливо, и всё. Ни радиаторов не надо, ничего. А ионнику нужно электричество. Которое, внезапно, ещё надо получить. А впихнуть гигаватт ЭЛЕКТРИЧЕСКОЙ мощности в стотонный корабль... нереально. Даже если у нас есть реактор. Потому что ядерный реактор - тяжелый. И, сам по себе, электричества он, внезапно, НЕ дает. К нему ещё надо турбинку, а к турбинке - конденсатор, а к конденсатору - радиатор. И всё это - БОЛЬШОЕ. И тяжелое, ага. В общем, на, скажем, лодочных ядерных реакторах - никуда мы на ионнике не летим, даже если у нас есть возможность этот ионник построить. Всё равно нужен ТЯР. С прямым преобразованием энергии плазмы в электричество. То есть, на дейтерии-гелии-3 минимум.
   А если надо что-то на орбиту выводить, то всё ещё хуже. У того же "Акмая" на старте - 50 гигаватт мощности, у "Асэта" первая ступень те же 150 гигаватт выдает, и это ЖРД. А если так УИ поднимать, чтобы рабочее тело в один корпус с реактором вошло - то уже о тераваттах речь. На наших современных термоядерных реакторах - никуда мы опять же не летим, даже если сможем эти реакторы поставить на корабль. Даже для нормального планетолета нужен полевой ТЯРД. У Уарка есть такие, даже на чистом водороде вообще. Только вот смотрим, сколько размером рабочая зона такого реактора, и сколько в ней плазмы, и какой нужен уровень полей для удержания этой плазмы, и сколько им проекционных матриц надо. А потом строим вокруг этого реактора кораблик. И получаем, минимум, 7-11 тысяч тонн. И смотрим, какая мощность нужна для подъема тех 7-11 тысяч тонн на орбиту, если разгонять рабочее тело хотя бы до 30 км/с. Получается... много. Так много, что работу эмиттеров в таком реакторе согласовать будет... сложно.
   - Значит, вся проблема в компьютерах? - спросила Хьютай.
   Анмай усмехнулся.
   - На термояде взлетать - надо уже ТЕРАватты мощности для такого 7-11 килотонного корабля. И имеем, по сути, маленький термоядерный взрыв... в непрерывном режиме. И одноразовую, в любом случае, пусковую площадку. Вокруг которой нужно ещё 30-километровую зону эвакуировать. Каждый раз. И с посадкой - имеем такие же проблемы. А если такой корабль на город вдруг сядет... его с карты придется стирать. Здесь проще делать бороводородник, либо вообще - планетолет с нормальным ТЯРД, с циклом на дейтерии-гелии-3. Там нет проблем с нейтронами и не нужно биологической защиты. Да - сложнее намного, но с дейтерий-тритиевым реактором лучше не связываться. Он же светит, как нейтронная бомба... в постоянном режиме, а значит - имеем вокруг кучу изотопов. Нет, на взрывном термояде можно и на дейтерий-тритий взлетать, обложив заряды хоть бором, хоть полиэтиленом. Но чтобы там ускорение хоть в каких-то терпимых рамках оставалось, его надо массой с линкор делать. И космодром тоже нужен... одноразовый. Или надо вообще всё под землю убирать - но всё равно разные проблемы с 30-километровой зоной начнутся. Да, это проще намного, но что будут вопить экологи, - обоснованно кстати! - после пуска даже одной такой штуки? Лучше сразу нормальный ТЯРД делать.
   Но, в нормальном ТЯРД нужен полевой реактор. А в нем без проекционных матриц никак не обойтись. С ними же есть одна проблема: принцип их действия у нас, например, мало кому вообще понятен. Нет, разобраться-то в нем можно... но сейчас у нас есть всего несколько десятков человек, которые думают, что понимают теорию, и то, как она хоть как-то стыкуется с известной нам физикой. Конечно, "популярное изложение", плюс что НЕ надо делать, и в каких случаях могут быть сбои, - понимают значительно больше, но тоже мало. Кстати, эти же люди могут понять и теорию, но самостоятельно использовать её математику им уже... сложно. То есть, для них граничные условия для расчетов уже должны быть в книжке, где описано, как считать типичные модели реактора, а остальное - уже проблемы.
   - То есть, можем сами сделать - не настолько оно сложно - но разработать всю теорию сможет только гений, которого у нас нет?
   - Да, что-то типа того. Сложно это... очень.
   - А в ССГ такое могут сделать? Только по факту, что у нас это всё появится?
   - Сами сделать... вряд ли. Для теории, по которой создаются ВЧ-поля - надо революцию в физике, а для неё - повод, потому что запуск эффекта, который может натолкнуть, можно получить разве что случайно, или уже надо знать, частным случаем чего это является. Обсчитать готовое явление сильно проще - но только качественно, количественно не выйдет. Само открытие возможно, но очень маловероятно, потому что из доступной, например, нам теории - не выводится. Это у Уарка-то Полная Теория Физики... Строить корабль на ЯРД... ну, это всё же реактивный движок, и хоть что-то есть... ВЧ-поля же - вообще непонятно, как рассчитывать. Нужно эксперименты гонять, убеждаясь, что оно работает, и как надо... угу, учитывая, какая там нужна техника для производства тех матриц...
   - Это-то понятно, - сказала Хьютай, - но как они работают-то?
   - Ну, проекционные матрицы мы с тех реакторов снимали, и пробовали копать, - и при попытки разобраться, как они работают, выяснили следующее:
   - квазикристаллическая решетка там жестко структурированная, и из разных элементов, и каким-то образом - колебания атомов - жестко синхронизированы;
   - система управления - часть самого квазикристалла, и что там - не понятно;
   - при росте мощности питающего тока поле тоже становится мощнее - почти линейная зависимость, но есть пределы мощности создаваемого поля. У некоторых матриц поле столь мощное, что держит даже попадания снарядов. Такие как раз стоят в полевых ТЯР - но они состоят из сверхплотной материи и изучить их нельзя: квазикристалл вообще не поддается никаким воздействиям, а если просвечивать его слишком плотным пучком гаммы или ускоренных частиц - просто взрывается, и это не защита, а именно такая особенность кристалла;
   - поле возникает не на поверхности матрицы, а в некоторой зоне рядом, и матрица не обязательно в центре. Обычно поле закрывает всю рабочую зону реактора, при этом матрицы ставятся вместе. Если надо их менять, насколько нам известно, инженеры просили полную модель реактора, давали комплект, и говорили, как ставить правильно. Комплект был специфичен для конкретного реактора - нельзя было даже с той же серии переставить на другой;
   - зона действия поля в случае реактора - создается целиком, и внутри неё есть ограничения на максимальное давление внутри поля. Тут проблема в том, что режим перегрузки - например, подвели слишком высокое напряжение и решили включить - это обычно взрыв матрицы, а число их у нас очень даже конечно;
   - попытки смотреть поле рентгеноструктурным анализом... ну, что-то фиксируется, но слабо;
   - насчет того, как это всё работает - есть разные теории. Те, кто смог хоть как-то во всем этом разобраться говорят, что квазикристалл - это, по сути, хитро устроенный эмулятор квантовой телепортации, которая создает "зеркало" для излучения. Непосредственно отражение идет не на атомах квазикристалла, а на созданных из них динамических виртуальных структурах;
   - ни один из образцов, что есть у нас - ни при каких условиях не может создать поле дальше, чем за 18.5 своих поперечника или при плотности окружающей среды в семь раз больше плотности воздуха. И поля по размеру не особо большие, поэтому нужно много матриц. А делать их мы пока что не умеем.
   - И восстановить производственные линии на плато Хаос нельзя?
   Анмай вздохнул.
   - Нет. Для синтезаторов - тоже нужны матрицы, а их у нас нет. Те, что есть, давно вышли из строя. Возможно, на лунах или одной из ближних планет нам что-то удастся обнаружить, но это... маловероятно. Тогда - только завод для поатомной сборки делать.
   - Угу - а что нужно для создания такого завода?
   - Много энергии. Тот вариант, что у нас есть - это не наносборщики в классическом виде, а что-то, больше похожее на телепортер. Важнейшее ограничение - никакой трансмутации, исходные химические элементы должны быть рядом, а так - строится модель, и по ней в заданные точки телепортируются атомы. Делать что-то большое - будут проблемы с синхронизацией. Если нам на выходе нужен большой монокристалл - то это проблема. Для такого синтезатора нужна рабочая камера с проекционной матрицей, как минимум, - атомы сразу в нужные места телепортировать. Без неё это очень трудно собрать, потому что атомы для сборки должны находиться в состоянии резонанса с уже собранной структурой. А просто руками их в таком состоянии ставить... сложно.
   - Нам нужна технология, воспроизводимая в наших условиях, хотя бы после подготовки, - напомнила Хьютай.
   - Это вполне возможная для нас технология. Хотя по факту - тут именно что-то вроде квантовой телепортации атомов на нужные места, и энергии оно жрет... много.
   - Тут сперва нужно собрать устройство для квантовой телепортации, которое само непонятно как работает.
   - Там хитрый эффект. Используется сила Казимира - отрицательная энергия и так далее, - и на этом всё основано.
   - А как?
   Анмай вздохнул.
   - Есть такая забавная штуковина - М-драйв. Медный резонатор в форме усеченного конуса, который дает тягу на резонансе микроволнового излучения. Тяга там микроскопическая - буквально миллиграммы - так что практической пользы с него ноль. Но сама тяга - аномальная, потому что нет направленного вовне излучения. На этот эффект наткнулись вообще случайно, начали копать. Когда разобрались, оказалось, что отражение фотонов в полости резонатора можно рассматривать как их ускорение. Ускорение получается очень большим, и становится возможным наблюдать эффект Унру - тепловое излучение вакуума относительно ускоряющегося наблюдателя. То есть, М-драйв реализует эффект щели Казимира на куда больших размерах зоны запрещения. Щель Казимира - от микрометра и менее, размеры экспериментальных образцов М-драйва - сантиметров 10. Но они создают, по сути, отрицательную энергию, точнее - "потенциальную яму" в вакууме, и с большими потенциальными возможностями, так как количество отрицательной массы зависит не только от геометрии, но и от вложенной в резонатор энергии. Кроме того, ускорение фотонов, а следовательно, температура Унру и мощность излучения "тёплого вакуума" зависят от геометрии резонатора, в частности, от его длины, причём обратно. Ширина же камеры резонатора определяет длины волн запрещённых виртуальных частиц. Собственно М-драйв имеет коническую камеру для того, чтобы получать за счёт разности ширин зон запрещения нереактивную тягу. В генераторе экзоматерии разность ширин зон не требуется, поэтому он может иметь цилиндрическую форму. Но для достижения величины отрицательной массы, хотя бы сравнимой по модулю с массой резонатора, нужно иметь размеры резонаторных полостей порядка длины волны рентгеновских лучей - нанометр и менее. То есть, нужен материал, в котором можно будет создать резонаторные полости такого размера. При этом электромагнитные волны должны проходить через него с хотя бы однократным отражением в резонаторных полостях с максимально слабым поглощением и преломлением вне полостей. А при длинах волн, меньших, чем размер резонатора, большая проблема добиться их нормального отражения, которое для резонаторов является критичным. Нетрудно понять, что обычное вещество для этого не очень-то годится. Но, не забываем об корпускулярно-волновом дуализме. Особенно электронов. Очень условно можно сказать, что электрон - это "стоячая волна" "электронного шума", которая в одном месте находится лишь статистически. И в теории есть вероятность обнаружить этот электрон в любой части Вселенной. А теперь обложим эту "стоячую волну" запрещенными состояниями - так, что у неё будет только два фокуса - один, так сказать, реальный, а второй - виртуальный. В нем электрон тоже есть, но не всегда. А в течение, скажем, 10 % времени. А если таких вот электронов у нас там много - то они начнут уже вполне ощутимо отражать и рассеивать электромагнитные волны, хотя тут их вроде как и нет. А если их очень много - то плотность их будет уже много больше, чем в любом обычном веществе. И стена для излучения станет уже непроницаемой. И не только для излучения - для других, реальных электронов тоже. И энергия квантов тут уже не играет особого значения, потому что в обычном-то веществе гамма-квант так стукнет электрон, что он из атома улетит с концами. А тут - ну, стукнет, ну, улетит электрон, - но недалеко он тут улетит... А на его месте уже будет другой. Или тот же. То есть, атомы в матрице будут возбуждаться, конечно, - но, так как по сути это бозе-конденсат частиц уже, то возбуждение не на одну частицу идет, а на всё состояние системы. А эту энергию можно уже и отвести. В виде тока, например. И назад его, на стабильность матрицы. Да, мощность поля всё же ограничена - но, пока её хватает, у нас будет "абсолютное зеркало", по сути. А ведь так не только с электронами можно. Но и с протонами. И с целыми атомами даже. А если число запрещенных состояний ещё увеличить - то атом в "виртуальном фокусе" уже не 10 % времени будет проводить, а 50 %. Или даже 90 %. В общем, есть ненулевая вероятность, что он вполне реально в этот фокус перескочит. Просто потому, что это энергетически выгодно. Это, конечно, вероятностный процесс. Не 100% эффективный к тому же.
   - Если не 100 % - то пойдет сплошной брак. Там же точность огромная нужна. А для матрицы ещё и прочность нужна очень большая. То есть, дефектов структуры вообще не должно быть.
   - Дефектов не будет, если матрица нормальная. "Не 100%" в смысле, что можно потратить энергию на перенос N атомов - а они останутся на месте. Но мы это узнаем, и сможем повторить попытку ещё раз. Если же из-за этого структура матрицы нарушилась... ну значит, не повезло. Одна из причин, почему размер одного элементарного блока на выходе будет ограничен. Просто расход лишний энергии. А процесс и так в плане энергии... дорогой. И только за счет энергозатрат он дороже, чем тот же уран-235 получать, по газодиффузионному процессу даже, который более энергоемкий. С другой стороны, наличие таких вещей - это синтезаторы и термояд. А также генераторы экзоматерии, М-двигатели, системы магнитно-резонансного охлаждения, защитные поля и ещё много чего. В общем, всё то, что позволяет Уарку быть именно космической империей.
   Хьютай хмыкнула.
   - Чтобы получить синтезатор, нам нужен квантово-туннелирующий модуль, чтобы получить квантово-туннелирующий модуль, нужен другой квантово-туннелирующий модуль. А как его сделать - непонятно.
   Анмай усмехнулся.
   - Зато у нас уже есть атомно-силовые микроскопы. Можно собрать ими первый модуль - угу, по атому, затем этим недо-модулем - собрать чуть более сложный. Ну и так далее.
   Хьютай задумалась.
   - Учитывая рабочую зону того микроскопа и нужное количество модулей - работа получится откровенно небыстрой.
   - Придется продвигаться постепенно. Сначала делаем один ОЧЕНЬ маленький модуль. Затем этим модулем - собираем чуть побольше модуль - угу, а потом выясняется, что напороли в теории, и уходим на п.1. Уарку же проще. Они могут хоть гигатонну тех модулей сделать - был бы заказ. А вот собирать всё руками - может не один век пройти. Но это если у нас ОДИН атомно-силовой микроскоп. А можно взять десять. Или сто. Или тысячу. И из тысячи этих элементарных модулей собрать один, уже вполне функциональный. Да - это сложно. Очень. Но всё же много проще, чем выводить орбитальные верфи обычными ракетами.
   - ЯРД хватит, - сказала Хьютай.
   - НЕ хватит. УИ низкий, ресурс тоже, уран дорогой и его мало. Не подходит. Надо прямо в космосе его и добывать. Хотя ТЯРД всё равно проще тут осваивать. А вот полевой термояд... там почти вся таблица элементов нужна и достаточно точная сборка. Вполне может оказаться, что для нормального выхода годных матриц надо производить их в невесомости. А это... сложно. Потому что комплекс... он сам по себе... большой, и энергии ему надо... много очень. С поверхности на орбиту это всё поднять нереально. Надо прямо там и строить, а это опять же - промышленность. Которая тоже не маленькая. И которую саму в космос поднять... сложно очень.
   - Так мы сможем всё это сделать или нет? - спросила Хьютай.
   Анмай задумался.
   - Для производства проекционных матриц для полевого ТЯР нужна очень нестандартная система атомной сборки. Управляющий софт и схемы модулей у нас есть, воспроизвести себя система сможет. Но даже так - будут проблемы с энергией, тут - уже решаемые, но всё равно - это будет недешевое занятие, плюс проблемы с системой управления. Картинку матрицы надо где-то хранить, а полмиллиона зеттабайт - это... много. Можно по-хитрому сжимать её прямо в процессе работы, не храня полную картинку, можно - собирать из шаблонов прямо в процессе синтеза... но всё равно, это проблема. То есть, уже записанные в память материалы можно копировать, с разработкой новых... будет сложно, но тоже возможно, - если это материалы простой структуры, например, для брони, но зачем? Там масса не так критична уже, и можно термоядерный реактор наизнанку вывернуть: магнитное поле плюс бак из хесталлоя с расплавленной солью. Очень хорошо держит рентген и нейтроны - это против близких ядерных взрывов, конечно.
   - А можно ли использовать такую систему для создания неатомной материи? - спросила Хьютай.
   Анмай вновь задумался.
   - В принципе, нейтрид сделать можно, но придется ставить рядом реактор, дающий очень "холодные" нейтроны, и МНОГО. Да, по весу выход нейтронов всё равно мизерный будет - но нет с такой технологией другого способа. Только оптимизировать реактор на нейтронный поток. Но там надо очень холодные, очень медленные нейтроны - или риск, что не туда попадут, или совсем НЕ туда, куда надо. При этом лучше бы им быть в вакууме, просто потому, что если будет не вакуум - то часть энергии будет уходить на выдергивание нейтронов из ядер. Это установка тоже может делать, но ОЧЕНЬ неэффективно, к тому же совершенно неуправляемо - тут нужен совсем другой уровень контроля. При этом выдернутые из ядер нейтроны пойдут куда угодно, а не куда нужно. Фактически - нейтронная бомба выйдет, очень дорогая к тому же. Вообще, нейтрид так делать теоретически можно, а что практически это сложно - ну так другой способ можно поискать.
   - А откуда энергию брать? - спросила Хьютай. - Хватит ли наших АЭС - или придется аннигилятор использовать? Тот самый, на черных дырах, который мы проектируем?
   Анмай сверился с ноутом.
   - Если речь про сборку из существующей материи, - она тоже жрет прилично энергии. Но такой комплекс на наличных АЭС работать будет всё же. Место вот только... придется подбирать.
   - Прилично - это сколько? - спросила Хьютай.
   Анмай вздохнул.
   - Система поатомной сборки жрет десятки гигаватт, именно во время работы. Не то, чтобы она обязана жрать столько, но с приличным выходом, и с учетом отсутствия у нас некоторых вещей... да - столько. Можно, кстати, сильно меньше. КПД там - далеко не 100 %.
   - А хорошо если 0,00001%?
   - Он варьируется. Сильно очень. И обычно больше 0,00001%. Но сказать, что не нужна система охлаждения - нельзя... даже очень нельзя.
   - И желательно охлаждать всё жидким водородом, под давлением 10 000 атмосфер?
   Анмай усмехнулся.
   - А это уже зависит от техуровня. Нужная эффективность систем охлаждения, чтобы оно хоть как-то ползало - меняется. Если именно жидким водородом... мы спасем всё, что за пределами рабочей камеры, и немного облегчим жизнь самих модулей синтеза - за счет снижения эффективности, нужно же каналы для охлаждения в них делать... Нужно что-то намного более эффективное. При этом сделать термостойкие рабочие модули из того же нейтрида, конечно, можно... но нет смысла - нагрев будет портить всю продукцию. Поэтому либо работаем в коротких циклах, либо думаем, как реализовать бесконтактное охлаждение хотя бы обычной "атомной" материи, в смысле протоны-нейтроны-электроны, по сути выглядящее, как "поле холода", но хорошо контролирующее отток энергии. Это, например, магниторезонансное охлаждение. Или сразу поле отрицательной энергии, поглощающей обычную. Базируется на тех же атто-технологиях, что и телепортация. А что на её производство нужно раза в три ещё больше обычной - это мелочи уже.
   - И какая же там нужна мощность? - повторила Хьютай. - И сколько энергии на килограмм готовой продукции уходит?
   Анмай вновь заглянул в экран ноута.
   - По затратам примерно... ОЧЕНЬ примерно, без затрат, например, на систему охлаждения - если ВСЁ отстроено идеально, и достигнут теоретически возможный для процесса 100% КПД - то специальная система охлаждения не нужна, только это далеко не сразу будет... Если у нас есть 50 ГВт мощности - выход 1,7 кг перестроенной материи в час. Это притом, что наша самая крупная ГЭС - 22,5 ГВт, АЭС - 8 ГВт, но можно взять меньше мощность - просто выход сокращается. Но учитывая, что 50 ГВт у нас не будет, по крайней мере в обозримом будущем, комплекс будет выдавать где-то граммов 600 в час, и да - лишняя энергия как раз уходит в итоге в тепло... но его можно попробовать утилизировать. Паровые турбины и так далее. Где-то треть так получится вернуть.
   Хьютай нахмурилась.
   - Ну, если там уходит 50 гигаватт-часов на килограмм готового продукта... и надо отрицательной энергией охлаждать, чтобы нафиг не расплавилось всё... то для работы оно в самом деле не очень-то подходит.
   Анмай вздохнул.
   - Других вариантов у нас, к сожалению, нет. Законы физики можно обойти - но не преодолеть. И Уарк справился же. Там проблема, скорее, в том, что да - надо всё охлаждать... и часть лишней энергии - идет гаммой, и нужны очень мощные защитные поля, чтобы гамма эта не била по рабочему объему, а рабочий объем - там меньше кубометра.
   Хьютай задумалась.
   - Если там пойдет даже 10 гигаватт гаммы... то это может быть сложно. И сколько килограммов этой перестроенной материи нужно для изготовления реактора?
   Анмай снова заглянул в свой ноут.
   - Зависит от реактора. Если это энергетический ТЯР, с которого можно снять те 50 ГВт электрической мощности - то всего тонны 1,5-2. Но эту мощность нужно ещё снимать с него. Первый контур - обычно натрий расплавленный, плюс второй контур и турбины. Или - МГД-генератор встроенный.
   - Так мало? Наши опытные ТЯР не одну тысячу тонн весят. А мощность там - максимум пять мегаватт. Тепловая.
   - Эти две тонны - именно тонкие пластины проекционных матриц. Каркас, на которых матрицы "лежат", из спецсплавов, но обычных, и нагрузка на него передается. Лучше, конечно, реактор целиком из смарт-материи делать, она очень прочная бывает... но это слишком дорого. И - никто не говорит, что этот реактор огромным должен быть. У Уарка стационарный реактор такой мощности весит 300 тонн, именно сам реактор. Только для такой эффективности уже нейтрид получать уметь надо, угу, в теории, - на практике эмиттеры такой мощности будут у нас ОЧЕНЬ не скоро.
   - А какая у их ТЯР минимальная и максимальная мощность?
   Анмай снова заглянул в ноут.
   - Для штатных образцов, где не нужен спецпроект для создания, а можно взять готовую программу для сборки, - минимальная мощность около 100 КВт. Ещё меньше можно, но это изврат. Максимальная... если мы говорим про единичный реактор - в районе 800 ГВт. Если надо больше - либо ставят несколько реакторов, либо проектируют усиленный вариант. Чаще - ставят много малых реакторов, потому что надежность. Это именно энергетических реакторов, а НЕ ТЯРД. Там мощность куда больше может быть. Особенно у прямоточных.
   - Ладно, я думаю, хватит на сегодня, - Хьютай бессовестно зевнула. - Продолжим?.. - она приподнялась и села на парня верхом, разминая ладонями его спину.
   Анмай усмехнулся и закрыл ноут.
   - Вообще-то, уже давно пора.
   Хьютай привстала, давая ему перевернуться, потом вновь села на него верхом. Завершение ночи обещало быть очень, очень интересным...
  
   Глава 8.3.
   Цена свободы
  
   Лес в окрестностях Соары,
   201-й год от основания Фамайа.
  
   Нэркис Уэрка, бывший полковник Внутренней Армии, а ныне предводитель повстанцев, лежал на земле, в зарослях, на опушке леса, глядя на Соарскую крепость. Её светлая бетонная стена поднималась по ту сторону водохранилища. Над ней темнели пышные кроны деревьев - а над ними белело огромное здание давно остановленного реактора. На стене, словно злобные глаза каких-то тварей, горели сине-белые ртутные лампы, заливая берег призрачным светом. Слева поднималось коробчатое застекленное здание Соарской ГЭС - не защищенное стеной, но у въезда на её земляную плотину стояло странное блекло-коричневое строение размером с двухэтажный дом, со скругленными углами и узкими окнами-амбразурами. Его окружали ежи и колючая проволока. Такой бункер Уэрка уже видел, - на своей родной военной базе. В нем помещался взвод солдат, мощный прожектор, три крупнокалиберных пулемета и двухдюймовое противотанковое орудие - давно устаревшее, но по-прежнему смертельное для любой колесной бронетехники. Даже если бы им удалось захватить БТР - прорваться в крепость всё равно не вышло бы, да даже если бы и вышло...
   В Соарской крепости помещалась 96-я бригада Внутренней Армии - около двух тысяч солдат. В его же отряде была пока всего лишь дюжина юных вебов, да и то, вооруженных, в основном, всего лишь обрезами и топориками. Лишь у пары имелись старые охотничьи ружья. Силы были, мягко говоря, неравные. Нет, если бы они смогли как-то попасть внутрь и взорвать склад с боеприпасами... Но это, увы, было невозможно без помощи завербованных "доброжелателей", а с ними дела обстояли неважно - гарнизон крепости был набран из народов, живущих в центральных регионах Фамайа, и первая же попытка Райера завести с ними разговор о помощи делу свободы кончилась тем, что он едва смог унести ноги.
   Вспомнив о Райере, Уэрка поморщился. Он был самым толковым из его молодых добровольцев - но парню едва исполнилось шестнадцать, и на роль матерого вербовщика он годился мало - более чем довольно верности делу свободы, но слишком мало терпения. Солдат он глубоко презирал - как дикарей и оккупантов - а это точно не лучшая основа для разговора. Но ничего лучшего под рукой всё равно не имелось. В принципе, Уэрка мог бы попробовать завербовать кого-то сам - но появляться в городе ему было слишком рискованно. Его лицо украшало все стенды "Их разыскивает полиция" в Соаре, и регулярно мелькало в телевизоре. К тому же, и всё население городка тоже состояло не из вебов - ждать от них верности делу свободы Вебы было, мягко говоря, наивно. Нет, они, конечно, как и везде, ненавидели власть - но предпочитали шептаться об этом на кухнях. Донос же на преступников поощрялся дополнительным пайком - и в глазах большинства жителей его голова стоила явно меньше, чем десяток килограммов колбасы...
   Уэрка вздохнул и помотал головой. Разведка в целом прошла вполне успешно - их никто не заметил - но...
   - Мы не сможем добраться до Талу, - наконец неохотно сказал он. - Только не здесь.
   - Можно напасть на него на дороге, когда он поедет на свои проклятые переговоры, - предложил лежавший рядом с ним Ами.
   - Мы не знаем, когда он поедет на них в очередной раз, - возразил Уэрка. - К тому же, его машина бронированная, а гранатометов у нас нет.
   - Зато она ездит без охраны. Можно захватить самосвал и таранить её. А потом...
   Уэрка пожевал губу. План был неплох - но...
   - Захватить самосвал несложно. Спрятать сложнее. Это нужно делать непосредственно перед атакой - а для этого знать, когда поедет Талу, и куда. Я не представляю, как.
   - Что же тогда делать?
   - Талу - не единственный наш враг, - Уэрка задумался. Идея Ами с самосвалом не шла у него из головы. Вдруг он понял, как её можно использовать. - Прежде всего, нам нужно оружие. Мы можем напасть на новый полицейский участок в Ирасу. Там всего десяток полицейских. Как раз хватит всем нашим. И мы сможем проверить их в деле.
   Ами хлопнул его по плечу.
   - Отличная идея!..
   .......................................................................................................
   Они осторожно отползли назад, в заросли, потом, когда их уже нельзя было заметить из крепости, поднялись на ноги, отряхнулись и побрели назад, в лагерь. В лесу, как всегда, было темно и идти было непросто - под ноги всё время попадались какие-то ямы и коряги. Ами всё время чертыхался, Уэрка молчал, но настроение у него быстро портилось. Воспоминания о том, как он был полковником и тысячи людей исполняли его приказы, не давали ему покоя. Сейчас же он пробирается в диком лесу с этим деревенским придурком - нет, Ами, конечно, был очень полезен, но людей, которые ковырялись в земле, Уэрка всегда презирал. С самого детства он мечтал быть командиром, начальником. В конце концов, это ему удалось - но он не смог получить той власти, которой ему хотелось. Проклятые файа отняли у него даже то, что он имел. Теперь единственным смыслом его жизни была месть.
   Мысли его невольно вернулись к детству. Он родился и вырос в Тулее, мрачном городе на берегу мрачного Гоатского океана. Стандартная тесная квартира в длинной серой пятиэтажке, стандартная серая школа. Единственный сын, он презирал своих замученных работой родителей тем больше, чем больше они старались угодить ему - он всегда презирал слабых людей. В школе было веселее - там он мог вовсю отрываться над младшеклассниками, отбирать у них завтраки и скудные карманные деньги. К счастью, у него всегда хватало ума выбирать противников слабее себя. Но унылая обстановка школы, вечно облезлые парты и стены, его просто бесила. Бесила унылая квартира, бесили унылые грязные улицы. Но бывали там и более унылые места - например, пляж.
   Свой первый поход туда семилетний тогда Уэрка запомнил надолго: пятиэтажные дома из красного кирпича с какими-то бесконечными мрачными лавками, мимо которых они долго шли, унылый, бесконечный дождь, черный асфальт с лужами, тускло-серое небо, свинцовое море, серый песок, пугающе большие ручьи, текущие из ливнестоков, холодная вода, в которой ему вовсе не хотелось купаться... единственным ярким пятном была группка молодых файа, которые, похоже, вовсе не замечали холода... Но сейчас это воспоминание тоже бесило: он не мог простить себя за то, что в детстве файа восхищали его своей силой и жестокостью. Он был даже рад служить им, и служил усердно. Но они недостаточно оценили его. Что ж - им же теперь хуже!..
   ..........................................................................................................
   До повстанческого лагеря Уэрка добрался лишь часа через три - усталый, со сбитыми ногами, и злой, как тысяча чертей: он находился в десяти милях от Соары. На самом деле, даже это было недопустимо близко, - но, пока их никто не искал, это просто не имело значения...
   Сам лагерь отнюдь не поражал воображение - он состоял, собственно, из некого подобия землянки, устроенной в рытвине крутого склона - в ней жил сам Уэрка и Ами - и нескольких шалашей для добровольцев. Часовой, к счастью, не спал - сейчас, в припадке ярости, Уэрка без рассуждений застрелил бы любого, кто показался ему нерадивым. Негромко заиграл рожок, добровольцы высыпали из шалашей и построились нестройной шеренгой.
   Уэрка окинул их хмурым взглядом. Не бог весть что - мальчишки лет пятнадцати-шестнадцати, одетые в жалкое подобие формы - штормовки, рабочие штаны и короткие сапоги с отворотами. С оружием тоже неважно - лишь Гайер и Краних держали в руках древние, но мощные двустволки. Ещё у нескольких было что-то вроде коротких автоматов, - но это, к сожалению, были не они, а штурмовые пистолеты "Волк-1", любимое оружие местных повстанцев. Их сделали в какой-то кустарной мастерской под старый 7,65 х 25 миллиметровый патрон, пробивающий легкие бронежилеты. Однако само оружие едва ли заслуживало доброго слова. Точно бьющее на двести метров, но полуавтоматическое, оно имело предельно упрощенную конструкцию, даже без предохранителя. Отсутствовал и рычаг затворной задержки, на весь пистолет была только кнопка выброса магазина и курок. На каждом, правда, стоял коллиматорный прицел, - но тоже кустарного производства, и явно ненадежный, как и само оружие. С патронами тоже обстояло не густо - по паре 20-зарядных магазинов на ствол. У остальных, впрочем, были совсем древние обрезы древних пятизарядных винтовок, которые могли, в принципе, выстрелить... а могли и нет.
   Уэрка ещё раз окинул взглядом строй, впиваясь взглядом в белобрысые физиономии. Не такой уж плохой материал, на самом-то деле - мрачные хуторские сынки, выросшие на рассказах родителей о том, как хорошо бы им жилось, если бы не оккупанты. У всех был опыт жестоких драк с переселенцами, Альк и Райер уже участвовали в "акции" - застрелили из обреза какого-то столичного болвана, который вздумал шляться по местным селам в поисках туземного фольклора. Фукс и Фальк бросали бутылки с бензином в проезжающие поезда - несколько раз и не попались... пока что. У всех на поясах - туристские топорики (которыми также очень удобно раскалывать головы в рукопашной), за левым голенищем - рукоятки ножей, совсем как в ТОЙ, старой армии, сто лет назад ходившей на саму Товию...
   Райер выступил вперед и лихо отдал честь.
   - Рад приветствовать, господин полковник! Весь личный состав на месте, происшествий за время вашего отсутствия не было! Жду приказаний!
   Уэрка покачался с пятки на носок, вновь окидывая взглядом строй. Сердце его несколько смягчилось.
   - Вольно! - он сделал эффектную паузу. - Бойцы, я доволен вами! Завтра мы нанесем первый удар по врагу! Враг построил полицейский участок в Ирасу - мы уничтожим его! Будьте же беспощадны к врагам нашей расы! Пленных не брать!
   - Но, господин полковник... - начал Хабихт. - Это же тоже вебы, как и мы...
   - Это предатели народа! - рявкнул Уэрка. - Они должны быть уничтожены! И мы их уничтожим! Каждый, кто служит врагу, должен умереть!
   Он снова покачался с пятки на носок, сверля взглядом замерший строй. Он очень любил такие вот моменты.
   - Завтра я испытаю вас в бою. Кто струсит, того я пристрелю. Кто проявит жалость к врагу - того я пристрелю. Кто будет ранен и не сможет идти - того я пристрелю.
   - Но... - попытался возразить Райер.
   - Здесь не больница, - Уэрка впился в него взглядом. - Здесь лагерь повстанцев. Любой раненый - обуза для товарищей. Он должен умереть. Такова война! Запомните - куда лучше умереть от пули, чем гнить заживо в лесной землянке или попасть в руки врага, который не даст вам умереть легко и быстро! Надеюсь, что каждый из вас готов оказать своему товарищу эту последнюю милость!
   Он ещё раз окинул взглядом строй, но возражений в этот раз не последовало. Отлично, подумал Уэрка. Но моя жизнь незаменима. Надо сейчас же послать Ами к Вайхе - пусть он будет поблизости вместе со своей машиной. Если что-то пойдет не так - эти щенки отвлекут врага, пока он использует резервный путь к отступлению...
   ........................................................................................................
   Уэрка скорчился в кузове самосвала, морщась от отвращения - прилипшая к стенкам мокрая глина создавала впечатление, что он уже где-то в могиле. Вокруг вповалку скорчились остальные добровольцы. Не самые приятные минуты - но ради дела можно и потерпеть. Десятитонный "Уйиу" шел хорошо и ровно. Это была типичная фамайская машина - грубая, широкая, мощная. Захватить её удалось без всякого труда - он просто проголосовал на дороге, а забравшись в кабину тут же воткнул водителю нож под ребра, прямо в сердце. Неприятное дельце, чего уж там, - но доверять это Ами или добровольцам не хотелось, у них рука могла и дрогнуть...
   Водитель тоже оказался вебом - пожилой, крепкий мужик, чем-то похожий на него самого - и, вспомнив о нем, Уэрка вновь поморщился. Жалости он не чувствовал - любой, кто работал на врага, на Фамайа, должен был умереть - но всё равно, было почему-то неприятно. Неприятно вспоминать даже, как Альк и Райер тащили труп в кювет - за ноги, обмениваясь похабными шутками. Слишком уж живо представлялось, что они тащат его собственное тело...
   Сейчас они сидели в кабине, вместе с Ами - он был автомехаником, так что Уэрка охотно доверил машину ему. К тому же, здесь, в кузове из толстой стали, было безопаснее - 10 х 25 мм пули полицейских "Рапторов" он точно выдержит, а более мощного оружия в участке не должно быть. Возглавлять атаку лично Уэрка не собирался. В конце концов, он полковник, и его дело - кричать "Вперед!", а не "За мной!"
   ........................................................................................................
   - Подъезжаем, господин полковник! - Райер высунулся из кузова, глаза парня блестели. Болван даже не понимает, что сейчас может умереть, с отвращением подумал Уэрка. Как, кстати, и я. Ладно, так даже лучше...
   Тем не менее, он тоже поднялся и выглянул из кузова. Вокруг была совершенно пустая темная улица с милыми одноэтажными домиками, окруженными садами, - страшновато пустая, пожалуй. Уэрка подумал о засаде... но, скорее всего, жители тут старались лишний раз не выходить на улицу - особенно в столь позднее время. Бандиты, знаете ли... Полицейский участок был уже виден - одноэтажное прямоугольное строение посреди окруженного решеткой двора. Типичная типовая коробка - голый бетон стен, все окна зарешечены, двери стальные. Часовых, к счастью, нет - в это время все полицейские сидят в комнате отдыха у телевизора и смотрят официозный "Час Фамайа" - чтобы быть в курсе текущего момента и просто потому, что так положено. Разве что у входа есть дежурный, но это вряд ли - все полицейские были молодые, чужие в этом селе, и на ночь предпочитали запираться в здании. Едва Ами, вернувшись, рассказал об этом, Уэрка сразу составил план атаки.
   Сейчас Ами резко дал газ и просто высадил ворота, - они оказались не такие уж и прочные, по крайней мере, для такой тяжелой машины, как "Уйиу". Самосвал беспрепятственно подъехал к зданию, и Ами углом мощного бампера смог выбить тоже запертую, как оказалось, дверь. Изнутри здания донеслись испуганные крики. Ами сдал назад.
   - Вперед! - заорал Уэрка. - Пленных не брать!
   Повстанцы посыпались из кузова, обегая застывший самосвал, бросились внутрь. Там несколько раз мощно ухнули ружья, потом защелкали пистолетные выстрелы. Кто-то из мальчишек дико заорал от боли и Уэрка поморщился - он надеялся, что обойдется без потерь. Через минуту стрельба, впрочем, стихла. Крики - нет.
   Уэрка спрыгнул на землю, и, сжимая в руках тяжелый, неудобный автомат, захваченный им ещё при побеге с базы истребительного отряда, вошел внутрь. Там царил хаос. Пол вестибюля был завален трупами - нескольких полицейских убил первый же залп картечью, остальных добили в коридоре. Райер сидел верхом на одном из них, и, держа одной рукой за горло, раз за разом бил топориком по лицу - при каждом ударе брызгала кровь и мозги. Гайер лежал навзничь, его глаза мертво блестели в свете длинных ламп - пуля полицейского попала ему точно в лоб. Фукс высоко, нестерпимо визжал, зажимая раздробленное пулей колено, и Уэрка тут же влепил в него три пули - просто чтобы прекратить шум. Альк хрипел, хватаясь за простреленную грудь - Уэрка тут же пристрелил и его, парень всё равно не жилец. Хабихт пытался перевязать простреленную ногу. Когда автомат Уэрки повернулся к нему, парень попытался встать, умоляюще протягивая руки.
   - Го... господин полковник! Я смогу идти, пожалуйста!..
   Уэрка молча нажал на спуск. Автомат рявкнул, парня отбросило назад, он глухо ударился затылком об стену, перевернулся и рухнул на пол.
   - Кто ещё ранен? - Уэрка обвел взглядом остальных. Краних, баюкавший простреленную руку, смертельно побледнел. - Сожми кулак, - потребовал полковник.
   Парень сжал пальцы, хотя лицо его стало уже зеленым. Хорошо. Кость не задета и сухожилия тоже. Обузой не будет.
   - Перевяжите его, - коротко приказал он. Среди полицейских раненых не было - здесь его приказ исполнялся в точности.
   Райер прекратил махать топориком и поднялся. Весь заляпанный кровью и мозгами, он сейчас походил на упыря. Нескольких парней шумно тошнило прямо на пол. Ладно, это нормально... Ами был бледен, но цел. Хорошо...
   - Обыщите здание, - приказал он. - Всех, кого найдете, в расход.
   Проблевавшись, парни подобрали оружие и на ватных ногах побрели по коридору, пиная двери пустых комнат.
   - Хорошо, что тут нет арестантов, - заметил Ами. - А то пришлось бы и их... Свидетели нам ни к чему. Даже местные.
   - Наверное, их ещё не успели нахватать, - хмыкнул Уэрка, - или... Вот черт!
   Райер и Фальк вывели из туалета полицейского, - к счастью, одного. Лицо у того было бледное. Он уже всё понимал...
   - Я запретил брать пленных, - напомнил Уэрка.
   Память о его угрозе была ещё свежа, так что Райер без раздумий вскинул свой "Волк-1" и несколько раз выстрелил в пленного. Уэрка видел, как пули рванули синюю форму, но полицейский лишь попятился. Убойная сила у "Волка" была тоже неважной.
   Ами поднял свой автомат и выстрелил тоже - в голову. Пленный взмахнул руками и шумно опрокинулся на спину. С минуту, наверное, все внимательно смотрели на него, но больше он не двигался.
   Райер опомнился первым. Он обернулся, посмотрел на Уэрку, - глаза у него были совершенно дикие, - и осторожно подошел к упавшему. Оружия у того не было.
   - Зря патроны потратили, - констатировал Ами.
   - Угу, - согласился Уэрка. Тратить патроны на пленных было, с его точки зрения, недопустимой роскошью. - Ищите ключи от оружейки, - распорядился он.
   Ещё через минуту ключи нашлись - в кармане убитого начальника участка. Уэрка отпер бронированную дверь.
   Переступив порог оружейной, Райер ошалело замер. В небольшой комнате хранился целый арсенал. В стойке возле двери торчало несколько зловещего вида тесаков, в оружейном шкафу в специальных захватах крепились пистолеты и автоматы, а вся дальняя стена была занята полками с какими-то небольшими сумками, очевидно, для противогазов. В узких шкафчиках, с другой стороны от оружейного, хранились запасные подсумки и аптечки.
   С такими игрушками у них был уже неплохой шанс дать жару оккупантам, и Уэрка сразу же бросился к оружейному шкафу. Трофеи оказались на удивление богатыми, - больше десятка пистолетов, штук пять автоматов, и не менее двадцати запасных магазинов к ним. Боеприпасов тоже оказалось предостаточно: все нижние полки шкафа занимали небольшие коробки патронов десятого калибра, никак не меньше десяти тысяч.
   От возбуждения Райера затрясло. Он всегда мечтал о настоящем оружии, - а тут судьба вручила ему целый арсенал!.. Правда, что-то говорило ему, что всем этим надо ещё уметь пользоваться... а учиться уже поздно. Но, как и всегда, у него просто не осталось выбора. Долг перед свободой был превыше всего.
   - Загружайтесь, - Уэрка повернулся к остальным и щедрым жестом обвел оружейную. - Райер - на улицу. Будешь часовым.
   ........................................................................................................
   Ещё через пять минут повстанцы собрались в вестибюле. Через плечо у каждого висел автомат, наплечные сумки набиты патронами, - они свалили в них сколько смогли унести, штук по тысяче у каждого, не меньше. В них же лежал десяток полных магазинов, - с таким арсеналом никакие полицейские им не страшны... по крайней мере, Уэрка на это надеялся. Мерзкие гексы, виденные им в лагере, не шли у него из головы. Если им встретится что-то такое - автоматы могут уже не помочь...
   - Господин полковник! - Райер вбежал в дверь, глаза у него были квадратные. - На улице броневики!
   Подбежав к окну, Уэрка выглянул наружу. В самом деле, там, вдали, двигался зловещий угловатый силуэт. Несмотря на темноту, он без труда узнал "Маоии" - машину, которую применяли во Внутренней Армии для подавления беспорядков. Пушки у неё не было, - но зато был 15-миллиметровый пулемет, от которого бетонные стены участка могли уже и не укрыть. К тому же, в "Маоии" помещалось целое отделение солдат. Вот же гадство!.. Он совсем забыл, что участок этот новый. Похоже, тут стояли камеры, - и тревожная группа примчалась почти сразу...
   Уэрка шарахнулся в комнату дежурных и схватил стоявшую в углу крупнокалиберную винтовку, огромную и тяжелую, как лом. Пятизарядная "Ультима", - вовсе не штатное оружие полиции, но он слышал, что здесь, в южных регионах Фамайа, повстанцы используют смертников на обшитых броней грузовиках, груженых взрывчаткой. Вероятно, кто-то из погибших тут полицейских раньше видел это - или был просто параноиком - но сейчас это вопиющее нарушение устава пришлось очень даже к месту. Пока все прочие шарились в арсенале, он успел ознакомиться с ней. Винтовка была заряжена пристрелочно-зажигательными патронами - очень удобно для неопытного стрелка. Сейчас Уэрка отомкнул магазин и достал другой, - с тяжелыми бронебойными пулями. Силы, конечно, совершенно неравные, - но сейчас он просто не думал об этом: высунул ствол в выбитое окно, спокойно передернул затвор, прицелился и выстрелил. Винтовка резко ударила в плечо, но звук выстрела был мягче, чем он ожидал, - звуковая волна ушла на улицу.
   Несмотря на устрашающий вид, "Маоии" всё же оставался полицейской машиной, без триплексов. Пробив бронестекло, пуля поразила водителя, - мчавшийся слишком быстро броневик нелепо вильнул в сторону и с грохотом опрокинулся набок. За ним, однако, ехал второй - и ствол его пулемета брызнул злым желтым огнем.
   Уэрка шарахнулся назад. По стенам участка словно прошлись отбойным молотком. Пули, по счастью, не смогли пробить сорок сантиметров бетона - но несколько штук влетели в окно и в ослепительных вспышках разорвались на стене. Вторая, более длинная очередь ударила по "Уйиу", рассыпая огромные фонтаны искр. Самосвал тут же начал дымить. Бежать было не на чем.
   ........................................................................................................
   - Похоже, мы попались, - констатировал Ами через несколько минут.
   Уэрка мрачно кивнул. Всего бронемашин оказалось три - одну они подбили, но две других встали наискось друг от друга, держа весь периметр участка под прицелом. Уэрка не знал, сколько в них солдат, но атаковать они не пытались. Да и зачем? Очень скоро сюда прибудут бойцы истребительного отряда, а у них разговор с повстанцами будет очень короткий - пара-тройка термобарических снарядов из реактивных огнеметов в окна. Но пока что против них были лишь солдаты Внутренней Армии, напуганные неожиданным отпором. Этот шанс надо было использовать.
   - Надо прорываться, - сказал он. - Сейчас же.
   - Как? - спросил Ами. - У них "Слайеры" - нас на куски разорвет.
   - Да. Но они, как мне кажется, до сих пор сидят в машинах. Боятся местных.
   Ами вдруг ухмыльнулся.
   - Принеси винтовку. Надо проверить, есть ли там кто.
   Ругая себя за недогадливость, Уэрка притащил оружие и прицелился в ближайший броневик. Бронеставни на сей раз были закрыты, а лобовая броня "Маоии" была слишком прочна даже для "Ультимы". Тем не менее, после пары выстрелов водитель сдал назад и броневик спрятался за домом. Сердце Уэрки ёкнуло.
   - Все вперед! - заорал он. - На прорыв! Живо-живо-живо, пока они не опомнились!
   Повстанцы толпой вылетели во двор, освещенный дымно горящим самосвалом, потом на улицу. Где-то впереди вновь замигал злой желтый огонек. Воздух вокруг взвыл. Голова Краниха исчезла, превращенная в облако кровавого пара, тело упало, перевернулось, замерло...
   Это было уже слишком. Повстанцы побежали кто куда, бросая оружие. Они не были готовы к вот такому. Одно дело - убивать полицейских, раз за разом всаживая пули в беззащитную плоть, и совсем другое - оказаться под огнем бронированной машины, которую не достать и которую даже не видно...
   Уэрка тоже бросил тяжелый неудобный автомат, и, вместе с Ами, нырнул в темный переулок, потом ещё в один. К их счастью, оцепления и в самом деле не было. И Вайхе в самом деле ждал их в неприметном закоулке на окраине, вместе со своей древней "Карис". Уэрка благословил свою предусмотрительность - но, забираясь в тесный салон, он услышал стрекот вертолета. Дела оказались ещё хуже, чем он ожидал.
   - Гони, гони, гони! - закричал он Вайхе, и тот тут же резко дал газ.
   Они неслись по темным улицам на максимальной скорости. Старый драндулет страшновато кренился на поворотах, и громыхал на каждом ухабе так, что, казалось, вот-вот развалится. Уэрка высунулся в окно, и, до предела вывернув голову, смотрел на небо. Пока что файа кружили вокруг участка над южными кварталами в поисках повстанцев, - но уже очень скоро они появятся и здесь, и нет сомнений, что они их заметят. Если они не успеют добраться до леса... но всего метров через пятьсот Вайхе свернул направо, на узкую разбитую дорогу, уходившую в лес. Уэрка повернулся, глядя на Ирасу, - но всего через минуту поселок исчез за деревьями.
   ......................................................................................................
   Стиснутая частоколом стволов дорога оказалась узкой, разбитой и страшно неровной - машину мотыляло на ухабах, словно корабль в штормовом море. Кузов скрипел, внутри него что-то грохотало. Уэрке то и дело казалось, что машина вот-вот опрокинется - но она упрямо пробиралась вперед. Двигатель работал ровно - похоже, он был куда мощнее, чем положенный "Карис" по проекту. Тем не менее, поездку никак нельзя было отнести к разряду изысканных удовольствий - Уэрка то подскакивал едва ли не до потолка, то отчаянно упирался руками в приборную доску. Всего минут через пять он начал отчаянно мечтать о том, чтобы поездка побыстрее закончилась - но дорога тянулась и тянулась, словно в каком-то дурном сне. К тому же, начало темнеть - небо над ними затягивали тучи - но Вайхе не решился зажигать фар, и они пробирались вперед в густеющих сумерках.
   Уэрке уже всерьёз начало казаться, что он и в самом деле застрял в каком-то бредовом, диком сне - качавшиеся и прыгавшие перед глазами полупризрачные деревья казались сюрреальными видениями. Голова закружилась, от постоянных рывков его начало тошнить, словно он и впрямь оказался на болтавшейся в штормовых волнах лодке. Ему вдруг нестерпимо захотелось, чтобы заглох мотор или лопнуло колесо - в общем, случилось что угодно, чтобы он смог выбраться на землю и подышать свежим воздухом - но ничего такого, конечно, не случалось. Они ехали и ехали вперед - и лишь когда стемнело уже почти совсем, Уэрка увидел впереди зловещий белесый силуэт. Гекса!..
   Он высунул в боковое незакрытое окно короткий ствол найденного в машине "Элемента", новейшего оружия солдат свободной Вебы - и автомат взревел, посылая в цель шестнадцать 4,8-миллиметровых пуль в секунду.
   До твари осталось всего метров десять, - промазать с такого расстояния невозможно, и, пока Вайхе по дуге огибал её, Уэрка вел за ней стволом, непрерывно нажимая на спуск. Всего через три секунды 50-зарядный магазин опустел, а ствол раскалился до темно-вишневого сияния.
   Уэрка не видел ни трасс выстрелов, ни попаданий пуль, - просто белесая туша отшатнулась назад, и тут же пропала из поля зрения. Она не упала, и не издала ни звука, и оставалось лишь гадать, убила ли тварь пара десятков попавших в неё пуль. Ранила, это точно, - погони не было, - но вот как сильно... Точный и скорострельный "Элемент" мог "достать" даже далеко расположенного противника, но вот убойная сила его бронебойных пуль явно оставляла желать лучшего...
   Он думал над этим не больше пары секунд, потом нагнулся и подобрал с пола оставленный ему штурмовой карабин, - большой и неожиданно тяжелый пятизарядный помповый гранатомет, спаренный с пистолетом-пулеметом. Оружие мощное, но прямо вот сейчас не слишком полезное, - гранаты летели всего метров на тридцать, да и попасть ими из движущейся машины в движущуюся цель было совершенно нереально, а слабый, с низкой убойностью 9 х 19-мм патрон, помноженный на высокий разброс пуль, давал прицельную дальность всего метров в семьдесят. Конечно, стозарядный шнековый магазин позволял поливать противника непрерывным огнем, - но, как он убедился только что, этого недостаточно, да и весила эта полностью заряженная дура шесть с половиной килограммов, - при её длине управляться с ней в тесном салоне трудновато...
   Уэрка осмотрелся в поисках оружия Вайхе, и, перегнувшись через спинку кресла, схватил его, - водителю оружие сейчас без надобности.
   Ему повезло - это оказался спецназовский "Тайфун", дорогое, но эффективное оружие под 5,8 х 30-миллиметровый патрон, точное и скорострельное, легко пробивающее легкую броню, и с прицельной дальностью в двести метров, - почти как у "Элемента". Изделие Суфэйна, разумеется. Сейчас он предпочел бы автоматический дробовик или полицейский "Раптор" под мощный 10 х 25-миллиметровый патрон, - он расстреливал свой тридцатизарядный магазин за две секунды, посылая в цель сплошной поток свинца, - но оставалось брать, что есть. Хорошо ещё, что патронов хватало, - вслед за автоматом он вытащил с переднего сидения подсумок, в котором лежало пять 45-зарядных магазинов, - полный боекомплект...
   .......................................................................................................
   После встречи с гексой руки у Вайхе тряслись и уехать далеко не получилось. Всего через минуту автомобиль пьяно вильнул и замер, скатившись в кювет. Мотор заглох. Они тоже замерли, часто дыша, пытаясь успокоиться. Сердце колотилось, как безумное, и Уэрка мрачно подумал, что он уже слишком стар для таких вот подвигов.
   Никто не заметил, откуда взялась гекса, - башка величиной со стол рухнула на них, как бомба, выбив ветровое стекло и глубоко вмяв крышу. Уэрка и Ами вскинули автоматы, и разрядили магазины прямо сквозь неё.
   Уэрка едва не оглох от дикого грохота и едва не задохнулся и не ослеп от порохового дыма. Крыша превратилась в изрешеченные лохмотья, сквозь дыры сверху потекло что-то густо-синее, остро пахнущее медью - должно быть, кровь твари.
   Это был предел. Двери со скрежетом распахнулись, и перепуганные люди побежали кто куда, спасаясь от потока теплой дряни.
   Уэрка с Ами замерли, отбежав шагов на сто, ошалело глядя назад. К ним бодро неслась вторая гекса, куда меньше размером - всего-то метра в три. До этого им всё же не верилось, что столь массивные твари могут бегать. А они, к сожалению, бегали.
   Гекса набросилась на безоружного Вайхе, буквально вмяв его в землю, - а всего через миг радиальные челюсти вспороли ему грудь и вырвали сердце. Очереди из двух стволов свалили тварь, - но подходить к ней не хотелось...
   Уэрка и Ами замерли - но лес теперь был тих и пуст. Ладно, наконец подумал Уэрка. Пусть мы проиграли - но мы живы. А значит, борьба за свободу продолжается.
  
   Глава 8.4.
   Через тернии - к звездам
  
   Хьютай разбудил чей-то невероятно горячий и шершавый язык, бесстыдно прошедшийся по её левому уху. Одновременно чья-то не менее горячая и шершавая ладонь прошлась по её голому животу - от голой груди к не менее голым бедрам.
   - Мр, - сказала она, когда ладонь и язык повторили свой цикл. - Оставь ух в покое, извращенец.
   - Красивый же! - горячо возразил Анмай и Хьютай, наконец, подняла ресницы. Парень смотрел на неё, опираясь на локоть и бесстыдно ухмыляясь. Впрочем, вчера вечером он обошелся с ней куда более бесстыдно, и Хьютай невольно улыбнулась. Где-то глубоко под пупком всё ещё горело мягкое, нежное солнце и её живот непро­извольно поджимался. Вчера она выгибалась и вопила, изо всех сил обхватив любимого руками и ногами. Это было горячо, весело и долго. А потом, засыпая, она провалилась в теплую, бездонную темноту, из которой вынырнула лишь сейчас...
   Хьютай изо всех сил зевнула, одновременно потягиваясь. Потом приподнялась, осматриваясь. Верхний свет в спальне был погашен, горел лишь торшер, где внутри матового стеклянного волнистого цилиндра вращался (восходящим от лампы тёплым воздухом) другой, из ткани, с нарисованными рыбками. Свет через внутренний цилиндр просвечивал, и рыбки "плыли" по внешнему. Плыли и плыли, плыли и плыли... Ей очень нравилось смотреть на это. Бесконечно скользящие тени делали комнату какой-то особенно уютной. Тем не менее, явно пора было вставать. Хьютай каждой клеточкой тела ощущала, что выспалась надолго.
   Она усмехнулась, и, поджав пятки к заду, одним рывком вскочила, поднялась на пальцы ног, вновь изо всех сил потягиваясь. Потом - сверху вниз - посмотрела на лежавшего в её постели обнаженного парня: грациозный, сильный, томный и жестокий. Лучший парень в мире. ЕЁ парень. Несмотря на всё вчерашнее, Анмай по-прежнему смотрел на неё с неким интересом.
   - Может быть, задержимся? - предложил он.
   - А разве тебе этого хочется?
   Резко мотнув головой, Анмай отбросил назад гриву своих густых черных волос, рассыпавшихся по обна­женным плечам.
   - М. А как ты думаешь?..
   Хьютай изо всех сил треснула его самой большой из подушек.
   - Поднимайся, солнышко. Пошли в душ.
   - А горячая вода будет? - Анмай сел, зябко поджав босые ноги.
   Хьютай навесила на лицо самую зловещую из улыбок.
   - Обойдешься. Холод полезен, ты знаешь?..
   .......................................................................................................
   Через полчаса - очень чисто вымытые, сытые, в своей черной официальной одежде - они, держась за руки, подошли к выходу из особого жилого сектора. Дежурный офицер охраны отдал им честь, открыл маленький стальной люк в стене и пробежался по рядкам едва светящихся прозрачных кнопок внутри.
   Мягко зашипев, разъехались створы толстенных бронированных ворот, и Анмай невольно задрал голову. Он оказался словно на дно рукотворного каньона. По обе его стороны поднималось двенадцать этажей террас, соединенных лестницами и пронизанных круглыми колоннами. Множество отходивших от них узких коридорчиков вело к мультиквартирам. Перегородки в них свободно двигались, а проделанные в них двери могли соединять их в одно громадное запутанное жилище для нескольких десятков, сотен или тысяч человек. Здесь был главный жилой сектор плато Хаос, и здесь Хьютай уже поджидало четверо хмурых парней со штурмовыми винтовками - её личная охрана.
   - Пока, солнышко, - меня ждут на Совете, - она взглянула на наручные часы и вздохнула. - Я опоздала. Мне точно надерут зад.
   - Попроси их поручить это мне, - Анмай ухмыльнулся.
   Хьютай ловко щелкнула его по носу - и, развернувшись на пятке, пошла прочь.
   .........................................................................................................
   Когда она вернулась домой, прошло уже часов двенадцать - но это можно было считать хорошим результатом. Иногда её рабочий день длился и по пятнадцать часов, и по семнадцать - но сегодня выдался на удивление спокойный день.
   Анмай, к счастью, был уже дома, одетый очень просто - на нем была лишь серая туника с короткими рукавами. Хьютай, впрочем, это очень нравилось - вернее, нравилась возможность пялиться на голые ноги её парня.
   - Устала? - спросил её Анмай. Вид у него, как всегда в таких случаях, был немного виноватый.
   - Как обычно, - Хьютай плюхнулась в кресло, снимая сандалии. - Однако переживала я за своё обиталище разума и здравомыслия зря.
   - Это ты про попу? - Анмай приподнял бровь.
   - Да. Сегодня они были очень добры.
   - А как прошел день?
   - Как обычно, - Хьютай расстегнула пояс и потянула платье через голову. - Дело идет.
   Дело в самом деле шло - злосчастный аннигилятор уже разобрали, но вот что строить на его месте - было ещё не вполне ясно. Важнейшей и самой сложной частью про-Эвергета были генераторы сингулярностей - а как они работали, никто пока не понимал. У ученых плато Хаос были лишь формулы объединенного поля - чистая математика, доставшаяся им ещё от времен Уарка, дающая необычные выводы. Прояснение их физической природы стоило им триллионов часов гиперкомпьютерного времени и неизмеримого количества умственного труда, - и стало, в результате, следствием чистой случайности. Но не понимания. А полагаться на случайности теперь было нельзя.
   - Идет, но куда? - спросил Анмай.
   Хьютай закончила водружать платье в шкаф и обернулась. Сейчас на ней была лишь футболка и трусики.
   - Не знаю. Сегодня я узнала, что один наш гений изобрел ольфрактометрический взрыватель.
   - Что?
   - Бомба, настроенная на запах конкретного человека.
   - Брр! Надеюсь, ты запретишь им её делать.
   Хьютай усмехнулась.
   - Конечно. Но, Анмай...
   - Что?
   - У меня голова пухнет. Я чувствую, что становлюсь дурой. Не могу решить, что надо делать. Это ужасно.
   - Ты устала.
   - Нет. Не физически, по крайней мере, - тут-то со мной всё в порядке. Просто мне вдруг перестало хватать мозгов. Слишком много всего на нас свалилось.
   Анмай нахмурился.
   - Гм. Ты была у Айхолли? - Айт Айхолли была их доверенным врачом.
   Хьютай хмыкнула.
   - Представь себе, была. Только что.
   - И что?
   - Безнадежный случай. Здорова как лошадь. Только - вот беда! - тупенькая. Это бывает.
   - А она хоть что-то посоветовала?
   Хьютай ухмыльнулась.
   - О да. Разнообразить личную жизнь.
   Анмай плюхнулся прямо на пол, на задницу, ошалело глядя на неё снизу вверх. Он вдруг вспомнил, как по утрам эта идеально здоровая бесстыдница расхаживала по дому в од­ной футболке, едва скрывающей её тайные преле­сти, как вечерами она сидела на постели, под­жав босые ноги, и, казалось, не замечая его, перебирала их пальцы, а потом и вовсе поворачивалась спиной, спустив трусики с круглой попы и легко скользя пальцами по чут­ким подошвам - и, глядя на всё это, он уже не мог думать ни о чем, кроме любви...
   - Куда уж больше-то?
   Хьютай вновь ухмыльнулась, глядя на него сверху вниз.
   - Больше не надо. Надо... разнообразнее.
   - Я стараюсь! - это вырвалось у парня из самой глубины души.
   - Мало стараешься, - Хьютай вдруг хихикнула. - А это, между прочим, задача государственной важности. Тупенький правитель - пипец для всей страны.
   - Я подумаю, - сказал Анмай серьёзно. Потом поднялся на ноги. - Есть давай. Ужин давно готов уже...
   .......................................................................................................
   Сегодня они легли очень рано. Как всегда, тщательно вымылись, а потом Хьютай - гладкая, сухая и очень чистая - сидела на мягкой постели, невольно жмурясь от удовольствия, когда Анмай очень тщательно расчесывал её длинные, густые, металлически-черные волосы, вплетал в них нити радужных бус, подбирал ей серебряные браслеты на запястья и щиколотки, надевал тяжелый поясок из нескольких нитей серо-серебристых - в тон её глаз - платиновых бусин, низко лежащий на выпуклых тугих изгибах её талии, ниже глубокого темного пупка... а Хьютай, замирая, старалась предста­вить, что последует за этим...
   Наконец, они легли - но Анмай так и лежал, задумавшись, глядя в потолок.
   - Ты будешь что-то делать? - наконец спросила Хьютай.
   Анмай бездумно протянул руку, положив её на живот подруги. Ощущение тугой гладкой плоти под ладонью было удивительным, и он начал ласкать эту впалую плоскость, чувствуя, как под кожей напрягаются мускулы... а Хьютай просто смотрела на него, забросив руки за голову, и на её губах застыла дерзкая усмешка. Не в силах сдержать себя, он погасил её поцелуем. Хьютай восприняла это как руковод­ство к действию, призывно растянувшись на животе. Парень удивленно замер. Данное предложение показалось ему всё же... слишком смелым, и он не решался принять его.
   - Ты там не заснул? - наконец осведомилась Хьютай. - Грудь неудобно. Вечно завидую, когда ты спишь на животе.
   Анмай улыбнулся.
   - Да, парни в данном плане устроены гораздо функциональнее. Правда, им на широких конях ездить неудобно.
   Хьютай бесстыдно приподняла широкую круглую попу.
   - Ты парень или кто? Работай давай!..
   .......................................................................................................
   Когда они, совершенно измученные, замерли, отдышавшись, то, наверное, с минуту молча смотрели друг на друга, ободранные и взлохмаченные. Все мускулы и суставы у Хьютай теперь ныли, - но это было, вообще-то, очень приятно...
   - Хочешь ещё? - отрывисто спросила она, вспоми­ная, как стонала от наслаждения, когда жесткие ладони парня сжимали ей бедра... как пронзительная сла­дость впилась прямо в сердце, когда, жестоко вывер­нув её левую руку, он слегка прикусил её сосок... как они, смеясь, топили друг друга в бассейне...
   - Хочу, - ответил Анмай, осторожно ощупывая своё тело. - Но не знаю - как. Везде больно... - Он сам был весь оцарапан и искусан, один укус был на таком месте, что он даже не знал, как его толком назвать.
   Хьютай засмеялась, вспомнив, как вцепилась туда зубами и работала языком, пока спина парня не выгнулась в сладкой судороге. До того она оседлала его, туго ёрзая вверх-вниз... а Анмай, задыхаясь и смеясь, ласкал её грудь, чувствуя на сво­ей её ладони... перед этим они извивались, обтираясь друг о друга... а до этого... в общем, в выборе она точно не ошиблась. Ещё тогда, семь лет назад, она сразу и намертво влюбилась в Анмая, и, возвращаясь к себе, веселая и возбужденная, блестя белыми зубами и глазами, очень яркими на её смуглом лице, вертелась перед зеркалом, изучая густую сеть царапин на верхней части бедер, на заду, с гордостью вспоминая о том, что вытворяла за сегодняшний день, и о том, как он обалдевал от неё. Сегодня это ощущение вернулось.
   .........................................................................................................
   - ...Итак, я считаю, что вопрос конструкции про-Эвергета ещё далеко не решен. Предварительные изыскания показали, что...
   Хьютай бессовестно зевнула, уже не пытаясь делать вид, что слушает докладчика. После вчерашнего ей было очень хорошо - но вот ясности ума это ей точно не прибавило. Напротив, она сейчас словно плавала в каком-то теплом, мягком сумраке. Попа болела - не сильно, но не давая забыть о себе. Ну вот, подумала она. Я, можно сказать, возложила на алтарь государственной службы важнейшую часть своего тела - а чего добилась?..
   Она вновь бессовестно зевнула и помотала головой. Анмай сделал всё, что только мог, - но это не очень-то ей помогло. Может, попробовать другого парня?..
   Она прикрыла глаза, вспоминая замеченного сегодня в жилом секторе новичка - это был юноша, почти мальчик, не старше восемнадцати лет. Его лицо, удлиненное, со слегка подчеркнутыми скулами и большими, широко расставленными глазами, уже утратило округлость очертаний, свойственную более раннему возрасту, но губы были ещё совсем по-детски пухлы. Черты этого лица были правильные, - но, в то же время, оно было... индивидуально и чрезвычайно выразительно. Очень симпатичное лицо... но она очень наглядно представила изумленные до предела глаза на этом лице - и вздохнула. Нет уж, не хватало ещё так пугать детей...
   Затем ей вспомнился Маоней Талу - ловкий, гибкий, как сталь, и легкий, как огонь. Он подошел бы ей больше - но она сама услала его на юг... и правильно, если подумать. В конце концов, лучшего парня, чем Анмай, ей не найти во всей Вселенной... но она, вздохнув, выбросила из головы все мысли о нем. Хочется ей спать или нет - её работу за неё никто не сделает...
   .......................................................................................................
   В этот раз Анмай поджидал её у дверей их квартиры, одетый полностью и официально - черная с серебром куртка, стальной пояс, черные штаны, сандалии... Лицо у него, однако, было... загадочное.
   - И?.. - сразу спросила Хьютай, сунув большие пальцы рук за свой пояс. - Куда пойдем?
   Лицо парня сморщилось. Наконец, сквозь попытки сохранять Таинственный Вид пробилась широченная улыбка.
   - В Очень Секретное Место.
   .........................................................................................................
   Добравшись до маленькой, словно игрушечной, монорельсовой станции, они сели в маленький, тоже похожий на игрушку вагон, - всего на несколько мест, так что внутри оказалось довольно-таки тесно. Анмай сел в переднее кресло; едва Хьютай устроилась, он нажал несколько кнопок, и вагон с грохотом помчался в непроглядную темь, - сначала медленно, но потом всё быстрее.
   Ехали они довольно-таки долго, - наверное, всего несколько минут, но Хьютай они показались часами. Наконец, вагон остановился. Они вышли в высокий, залитый тусклым красноватым светом зал, опоясанный террасой, поднялись на неё по узкой лестнице, не решившись воспользоваться древнего вида лифтом, и по небольшой эстакаде напротив перрона добрались до короткого коридора. Он упирался в большую, тяжелую дверь из стали, покрытой гладкой белой эмалью. Анмай с усилием повернул массивное запорное колесо и открыл её. За ней было ещё одно помещение, и Хьютай удивленно распахнула глаза, оглядев эту светлую комнату. Посреди неё стояло удобное ложе, повторяющее форму её тела и выстланное изнутри чем-то вроде резины. Её сплошь покрывали тоненькие, не длиннее двух миллиметров, иголочки - так густо, что казались шерстью. При первом же взгляде на них голова у Хьютай закружилась, - она даже представить не могла, откуда тут взялась эта... вещь, кто вообще здесь мог её сделать, и сколько всё это могло стоить. И, главное, что с ней там будет. Ощущение реальности исчезло. Ей казалось, что она в каком-то странном сне...
   - Что это? - осторожно спросила она.
   - Это - для тебя, - усмехнулся Анмай. - Залезай. Будет очень... интересно.
   Непроизвольно поёжившись, Хьютай сбросила одежду, взобралась на ложе и осторожно опустилась в углубление. Ощущения и впрямь оказались... впечатляющими. Резина мягко подалась под её весом, так что вся задняя сторона её тела - спина, зад, бедра, икры, поясница, - словно вспыхнула волной невероятно сладкого, колючего зуда. Она беззвучно охнула и невольно вытянулась. При этом её босые подошвы плотно уперлись в покрытый такой же колючей резиной коврик, и она сладко обмерла, едва замечая, что Анмай насмешливо смотрит на неё. Лежать так было невероятно здорово - от силы ощущений даже волоски на коже встали дыбом.
   Блаженно жмурясь, она балдела, изредка чуть пошевеливаясь, минут, наверное, пять. Потом, не утерпев, взялась за отчаянно торчащие соски, принялась вдумчиво ласкать их, - и все мысли вылетели из её головы. Иглы острой исто­мы вошли ей, казалось, прямо в сердце... её мышцы сжа­лись и мелко задрожали, стан выгнулся тугим луком и игол­ки на ложе вонзились в лопатки, в её круглый зад, в поясницу, выстрелив потоком искр сладкой боли в тут же вспыхнувшую женскую суть. Волна острейшего, колючего, невыносимо вкусного зуда свела её зад, бедра, спину...
   Стан Хьютай выгнулся ещё сильней, подошвы рефлекторно сжались, - и иголки вошли в чуткую кожу, впи­ваясь в пальцы и подушечки босых ног. Ощущения полыхнули, взорвавшись в тазу ослепительным пламенем, - и она отозвалась долгим вскриком...
   ......................................................................................................
   Хьютай замерла с приоткрытыми губами. Всё её тело подрагивало и медленно расслаблялось. Анмай по-прежнему стоял над ней, но она не смотрела на него, медленно и глубоко дыша. По коже волнами проходил озноб, хотелось лежать и лежать так, не открывая глаз... но она всё же приподняла ресницы - просто чтобы посмотреть на любимого. Он смотрел на неё, явно волнуясь, и она широко улыбнулась - чтобы успокоить его, и просто потому, что ей так хотелось. Ей вдруг вспомнилось, каким он был в день их первой встречи - смущенный юноша, всего восемнад­цати лет. Лицо его было хмурым и серьёзным - широкий лоб, четкие черные брови, корот­кий нос, высокие скулы, пухлые губы, очень красиво очер­ченные - словно дважды изогнутый лук...
   Хьютай вспомнила, как удивленно приоткрыла рот, глядя на его гибкое, состоявшее, казалось, из одних тугих мускулов тело - оно казалось отлитым из гладкой коричневой стали - и улыбнулась ещё шире. Ей и в самом деле достался лучший парень в мире.
   ........................................................................................................
   - Ну, и как оно тебе? - тихо спросил Анмай, когда они уже лежали дома, усталые, в объятиях.
   - Замечательно, - сонно ответила Хьютай. - Надо будет разместить эту... штуку где-нибудь поближе. Очень... бодрит.
   - Да уж наверное, - Анмай невольно поёжился и Хьютай без труда догадалась, что сперва он проверил эту... вещь на себе - и пожалела, что не видела этого. - Ты так на меня посмотрела... о чем ты думала?
   Хьютай сонно улыбнулась.
   - Как увидела тебя в первый раз. И офигела. Навсегда.
   - А, - Анмай чуть сильнее обнял её и задумался.
   При виде этой изумительной девы он тоже офигел... навсегда. Правда, при первой их встрече - вернее, не первой, а той, когда Хьютай, наконец, затащила его к себе домой, с самой решительной целью, он был уже слишком сонный, и, едва забравшись в ванну, тут же заснул. Проснулся он оттого, что Хьютай начала его мыть. Она сбросила всю одежду и забралась к нему в воду, но полусонный парень не пытался протестовать. Ему было очень приятно. У него ещё не было девушки и никто никогда не делал ему вот такого. Хьютай же трудилась очень добросовестно. Она вымыла ему лицо, волосы - всего целиком, не пропуская ни одного клочка кожи. Анмай блаженствовал, поворачиваясь так, чтобы ей было удобнее. Теперь ему уже меньше хотелось спать. Закончив свой труд, девушка начала ласкаться, исследуя его тело на ощупь с невинным любопытством.
   - Ты всегда ходишь босиком? - спросила она, мягко скользя кончиками пальцев по шершавым твердым подошвам юноши; они и сам Анмай тихонько подрагивали.
   - Да, - смущенно ответил он. - Дома.
   - И нагишом?
   - Ну... да. Когда никто не видит. Так удобнее.
   - Твоя кожа очень приятна на ощупь, - улыбаясь сообщила Хьютай, скользя по нему прохладными ладошками, - она гладкая и везде крепко прилегает к плоти. И притом, очень чуткая, - она провела ногтями под его ребрами - до ног - и живот парня глубоко втянулся в невольной судороге. Ей почему-то было очень приятно это чувствовать...
   - Знаешь, чем ты отличаешься от других юношей? - спросила она. - Ты не стыдливый. Даже смелый. Нагой, ты совсем не выглядишь беззащитным, - она разминала основаниями ладоней выпуклые пластины его твердых мышц - от плеч до пяток. - Скорее опасным. И ты весь какой-то неподатливый. В общем, такой, каким и должен быть парень.
   Анмай хотел овладеть ей... но сейчас он был слишком усталым и сонным. Правда, он скорее бы умер, чем показал девушке свою усталость. Плавая в полудреме, он сам вымыл её - не менее тщательно. С залепленными мылом глазами она стала совершенно беспомощной и лишь вздрагивала, невольно поводя плечами и улыбаясь, когда он, закинув ей руки за голову, стал целовать её высоко поднявшуюся упругую грудь...
   Когда он незаметно задремал, уткнувшись лицом ей в живот, Хьютай предложила перебраться в постель. Они тщательно вытерли друг друга одним громадным махровым полотенцем, потом Анмай подхватил девушку на руки. Она не сопротивлялась, доставляя ему удовольствие нести её. Но он и в самом деле устал до предела. Едва он растянулся на животе, утопая в глубине мягчайших чистых перин, его словно потащило то ли вверх, то ли вниз - туда, где нет ни мыслей, ни даже снов...
   ....................................................................................................
   Когда он проснулся, то довольно долго не мог сообразить, где оказался. Он чувствовал себя удивительно легким, словно парящим в воздухе, сильным и спокойным. Анмай зевнул, потянулся, потом сел. Откинул назад с лица спутанные волосы и осмотрелся. Когда он засыпал, Хьютай лежала рядом с ним; теперь её не было. Впрочем, заслышав его возню, она тут же явилась, одетая в короткую белую тунику. Но, едва взглянув на его блестящие глаза и томно напряженное тело, она спокойно сбросила одежду и устроилась рядом с ним, трогая губами пальцы его босых ног...
   В голове парня всё мягко поплыло... куда-то. Восхищенный взгляд девушки просто сводил его с ума - он бесстыдно потягивался, потом, кажется, прыгал вверх, переворачиваясь в воздухе, и даже, немыслимо изогнувшись, пробовал чесать босой ногой уши. Хьютай, рассмеявшись, сказала, что на его месте делала бы то же самое - уж больно красивые были уши. Она коснулась их, осторожно лаская...
   Он постарался вспомнить о том, кто она такая, - но с такой девой в объятиях думать уже не получалось. Он овладел ей тут же, без страха, без размышлений - всё это было вчера, и всё это уже отошло от него. Сейчас он просто наслаждался - без сожалений, без стыда, зная - как знала и она - что любит её больше всего на свете. Именно тогда началась его настоящая жизнь...
   ...................................................................................................
   Когда он проснулся, Хьютай ещё спала. Анмай бездумно погладил её. Живот девушки глубоко, томно втянулся под ладонью... и желание вновь вспыхнуло в нем. Он овладел Хьютай, не дав ей толком проснуться, решительно и яростно. Она стонала и выгибалась под ним, обвив ногами его стан и скрестив ступни на его пояснице. Движения их тел, их дыхание слились в едином ритме... это тянулось... и тянулось... и тянулось... потом он вдруг вскрикнул и выгнулся так, словно хотел сломать себе спину.
   ...................................................................................................
   Они лежали рядом, влажные, часто дыша. По телу Анмая, казалось, обстоятельно прошлись палкой - все мышцы ныли, но это было очень приятно... хорошо... он уже не чувствовал усталости, не осталось и желания. Теперь он был совершенно чист и спокоен. Но, как и обычно по утрам, низ живота свела острая резь - так что пришлось, забыв обо всем, вскакивать и мчаться в туалет.
   Вернувшись, парень замер, получив удар в самое сердце - обнаженная Хьютай растянулась на постели, разместив все части тела в наиболее эффектной форме. Её гладкая кожа мягко блестела, подчеркивая тугие, безупречные изгибы, глаза блестели так, что едва не затмевали всё прочее.
   Помотав головой, парень сладострастно потянулся и сел прямо на стол, скрестив свисающие вниз босые ноги. Хьютай спокойно смотрела на него, - и от этого взгля­да почему-то становилось тепло...
   - Продолжим?.. - наконец осторожно предложил он.
   Хьютай усмехнулась, сев в постели поудобнее.
   - Неет. Мне нравится смотреть на тебя... такого.
   - А? - парень чуть растерянно взглянул на себя. - Ну, смотри... - он томно потянул­ся, изогнув спину.
   - Красивый... - Хьютай смотрела на него, загадочно улыбаясь. - Такой красивый, что я хочу взять не только твоё тело, но и душу.
   - А? - рот Анмая удивленно приоткрылся. - Как?
   Хьютай вдруг смутилась.
   - Узнать её всю... Сначала расскажи мне, в чем ты ходил, в чем спал, как ты жил, в общем...
   Смущенно покосившись на неё, Анмай тут же опус­тил глаза... а потом вдруг улыбнулся: раз он делает с ней такие вещи, то почему нельзя говорить о других, не столь бесстыдных? Так что, отвечая с абсолютной откровенностью, он не чувствовал никакого смущения. Впрочем, Хьютай, казалось, не слушала парня, - она неотрывно смотрела на него. Её ладонь бездумно скользила по бедру, она поджала ногу, увле­ченно перебирая её пальцы, легла на живот, опираясь на лок­ти, подогнула пятки к круглой попе... а потом положила голову на руку, свесив другую вниз, - и сама смотрела на парня, не в силах отвести от него глаз, дразняще прижимая босую ступню к невольно приподнятой заднице... И Анмай, рассказывая о своем первом опыте, об этом невероятном взрыве чувств, слов­но переживал всё это снова, наяву...
   ......................................................................................................
   Когда он, наконец, выдохся, выложив всё, несколько минут в комнате царила тишина, лишь поблескивали, встречаясь, их глаза. Словно очнувшись, Хьютай мотнула головой. У парня вдруг стеснилось в груди; он не представлял, чего ждать, - но задал самый волнующий его вопрос:
   - Ты, наверное, хочешь снова?..
   Хьютай села, - одним гибким движением, - змеей соскользнула на пол, встала на четвереньки, выгнула стан, приняв абсолютно бесстыдную позу.
   - Очень.
   Она медленно, словно подкрадываясь, поползла к нему крохотными, осторожными шажками, дразня блеском длинных глаз и плавными движениями сильного, словно литого тела, - мягко, как-то неуловимо-хищно. Между приоткрывшихся губ блестели белоснежные зубы, - и парня вдруг передернуло: в этот миг она была очень похожа на их предка-паруса, - да, пожалуй, и была им.
   - Довольно, - с немного нервной усмешкой сказал он. - Встань...
   Уже отчаянно зевая, Анмай вспоминал другие их ночи - душные, жаркие, бесстыдные. Ошалевшая от наслаждения и любви Хьютай забыла обо всех приличиях. Её пальцы, губы и язык были вездесущи и неутомимы, они изучали все его самые чуткие места, - причем, её ничуть не волновало, что он едва выносит всё это, изви­ваясь от нетерпения. Одновременно вылизывая и покусывая его твердую плоть, Хьютай доводила его до предельного воз­буждения, - а потом вновь приникала к нему, терлась об него всем гладкокожим телом, скользила голым живо­том по груди, грудью по животу, ёрзала по нему своей глад­кой горячей попой, - и, наконец, деловито су­нув пальцы босых ног под его зад, седлала его и двигалась, словно не чувствуя усталости, запрокинув лицо с опущенными ресницами и приотк­рытым ртом, из которого вылетали томные, вы­сокие звуки. Её нагое тело блестело от стекающего по нему пота, впалый мускулистый живот напрягался и втя­гивался в такт частому дыханию, а стан выгибался как тугой лук, когда пальцы Анмая сжимали её твердые соски... А потом Хьютай, полуживая после бешеной скачки, вся мокрая, с дрожащими бедрами, ложилась на его нагую грудь, и на её губах проступала усмешка, и смех был в длинных серых глазах, полускрытых слипшимися волосами...
   Засыпая, она мягко прижималась к нему - гладкая, обжигающе горячая, ёрзая в его объятиях и хихикая, когда он поудобней устраивал на ней руки. Вэру нравилось смотреть на неё, нагую, гладить её, нрави­лось чувствовать, как её тело вздрагивает под ним, когда он входит в неё, как изгибается в агонии экстаза... Однажды он овладел ей пря­мо на пляже, где они купались ночью нагишом - неожиданно даже для себя распластав её в пене прибоя, и двигаясь так яростно, что под спиной Хьютай хлюпала и брызгала вода... но всему этому была причина, и мысли парня сонно скользнули дальше...
   Стоя у стола, он ухмылялся, глядя на девушку, а Хьютай, тоже нагая и возбужденная до предела, ужом вил­ась вокруг него. Она даже пританцовывала от нетерпения, как бы случайно накрывая пальцы босых ног парня своими, потираясь об него плечами и слегка толкая бедрами. Вид у неё был самый живописный: Айхолли предложила ей носить крупные бусы из серо-серебристой, в тон глаз, платины, - на запястьях, щиколотках, шее, одну нитку в волосах, и ещё несколько ниток мелких бус на бедрах. Хьютай не снимала их, даже занимаясь любовью, и Анмай был вынужден признать, что в этих, оттеняющих глубокий цвет её кожи бусах, она выглядит очень соблазнительно, совершенно иначе, чем в тот первый день: чер­ные волосы дико растрепаны, падая в кра­сивом беспорядке на стройную гладкую спину, из-под них весело блестят длинные, серо-серебристые глаза. Ей очень понравилось быть его девчонкой: она употребляла, казалось, все силы, чтобы сводить его с ума - и это вполне ей удавалось...
   ..........................................................................................................
   Увы - но даже чудодейственное ложе (его Анмай разыскал на складе Института Физиологии) не помогло - или, точнее, помогло не в той степени, в какой хотелось Хьютай. Бодрости оно прибавляло, это точно, и очень помогало отдыхать - но ей нужна была не бодрость, а ясность и глубина ума, а с этим пока получалось не очень. На первый взгляд проблема казалась очень глупой - надуманной, честно говоря, - но на деле вовсе такой не была. Постоянное пребывание на глубине в милю не очень-то шло на пользу бодрости духа. Анмай как-то вдруг понял, что сам уже не может толком вспомнить, когда в последний раз был на поверхности и отдыхал по-настоящему - то есть, бездельничал хотя бы несколько дней.
   Увы - но как раз этого он не мог себе позволить. И Хьютай тоже. Пока всё казалось спокойным - но именно сейчас решалось, успеют ли они построить про-Эвергет, и смогут ли они вообще это сделать. Не то, чтобы Хьютай обладала каким-то особенно уникальным умом - но именно она была координатором всех усилий. Одна её мельчайшая, поначалу даже незаметная ошибка могла стоить им в итоге вообще всего. Да даже и не будь всего этого, он обязан был помочь подруге - просто потому, что любил её.
   На самом деле, решение, разумеется, существовало - и, чтобы найти его, Вэру не пришлось даже зарываться с ушами в книги. Как и Хьютай, он неплохо знал историю. Древние файа сталкивались с той же проблемой - и разработали ритуал пробуждения Йин-Йаур, могучей древней силы, дремлющей в человеческом теле. К мистическим обоснованиям этого можно было относиться как угодно... но это работало - хотя бы иногда. Свидетельств этого хватало.
   Сам по себе ритуал пробуждения Йин-Йаур не представлял собой ничего особенно сложного - он был прост и груб (варварски груб, честно говоря) - но мог моментально убить подвергнутого ему человека. Таких свидетельств тоже, к сожалению, хватало. Анмай никак не мог решить, что ему делать - и, в конце концов, пошел к Айхолли.
   ..........................................................................................................
   Айт Айхолли, личный врач Единого Правителя, вовсе не была бодрой старушкой, умудренной всеми видами врачебной науки, как можно было бы подумать. На самом деле, она была ровесницей и лучшей подругой Хьютай - благодаря чему, собственно, и попала на столь высокую должность. Впрочем, должность личного врача двух идеально здоровых людей, все медицинские проблемы (если их вообще можно было так назвать) составляли многочисленные покусы и оцарапывания в процессе брачной жизни, была, конечно, чистой воды синекурой. Иметь личного врача правителю было положено. Посему, Айхолли с удовольствием пользовала вообще всех пациентов, какие только попадали к ней в руки, а также помогала всем добрым советом. Свой кабинет она обставила железными застекленными шкафами с медицинскими инструментами - вплоть до самых экзотических, так что входил в него Анмай всегда с некоторой опаской. В основном, правда, из-за самой Айхолли. Её круглое лицо с узкими, длинными глазами и маленьким полногубым ртом было очень красиво, и это смущало его, хотя он знал её, в общем-то, столько же, сколько и саму Хьютай. Наверное, лишь поэтому он вообще смог изложить ей свою идею.
   Выслушав его, Айтхолли задумалась. Анмай поймал себя на том, что не может оторвать глаз от её лица. Удлиненные глаза под тонкими линиями сходящихся бровей, чуть хмурых, соответствующих серьёзному очерку полногубого рта. На столе у Айхолли была здоровенная клизма с наконечником - сейчас она бездумно взяла её и принялась ей посвистывать. Казалось, что сейчас она предложит парню поиграть в больницу. Вэру пришлось напомнить себе, что её медицинская специальность - медицина катастроф, минно-взрывные и огнестрельные ранения, отравления, поражения от боевых отравляющих веществ. Когда здесь, на Хаосе, разбился самолет, она спасла восемнадцать человек, буквально за ноги вытащив их с того света. И это был далеко не единственный случай; просто наиболее выдающийся. Благодари всех богов за то, что она здесь, подумал он.
   - Так можно сделать, - наконец, сказала она, и сердце парня ёкнуло - запрет Айтхолли положил бы конец плану. Теперь же... - Я не стану обещать, конечно, что это даст тот результат, на который Хью надеется - но вреда точно не будет.
   - Ты уверена? - с сомнением спросил Анмай.
   - Будь на твоем месте кто-то другой, я бы ответила "нет", - сказала она, прямо глядя на него. - Но ты - её муж уже семь лет. И до сих пор влюблен в неё, что ещё более важно. Ты не причинишь ей вреда. По крайней мере, ничего такого, что не прошло бы за пару дней.
   - Но...
   - Анмай, она и в самом деле удивительно здорова. Как, впрочем, и ты. Ритуал пробуждения Йин-Йаур был забыт потому, что люди теперь стали слабее. То, что должно было делать их равными богам, теперь их убивало. Но в вас двоих возродилась сила древности. Чтобы понять это, вам хватит посмотреться в зеркало.
   - Есть много способов подбодрить тело, - начал Анмай. - Но...
   - ...все они на самом деле не дают ему дополнительных сил, а лишь быстрее изнашивают его, - закончила Айтхолли. - Но, так как ритуал пробуждения Йин-Йаур дает долголетие, к нему это явно не относится. Это... нечто другое.
   - А...
   - Как это работает? Я не знаю. Ничего подобного не было уже лет двести или около того. У вас двоих есть шанс неплохо продвинуть науку.
   - Ну, ладно, - Вэру вздохнул. - И когда это можно сделать?
   Айтхолли долго молча смотрела на него, и наконец выдала свою любимую фразу:
   - Медлить - означает ускорять смерть.
   ........................................................................................................
   Вернувшись к себе, Анмай чувствовал себя, как на иголках. Умом он понимал, что боятся, в целом, нечего - несмотря на экзотический вид, Айтхолли была профессионалом, мастером своего дела. К тому же, по старому мудрому обычаю, если бы Хьютай вдруг умерла, её бы тоже казнили, - а уж в жизнелюбии отказать Айтхолли было трудно. Но он и в самом деле до безумия любил Хьютай, и причинять ей вред ему вовсе не хотелось. Он хотел помочь ей - и теперь был лишь один способ это сделать.
   .........................................................................................................
   Когда Хьютай вернулась с работы, они вместе поужинали, затем, по их традиции, пришло время любви. Анмай обмыл холодной водой всё со­вершенно нагое тело подруги, от ушей до пальцев босых ног. Узнавшую приготовления к обряду пробуждения Йин-Йаур Хьютай буквально трясло от волнения, и парень дал ей вволю попить из поднесенной к губам большой чашки, что, как ни странно, её успокоило. Потом насухо вытер подрагивающую от холода подругу чистым, прохладным мехом, расчесал её густые, длин­ные, металлически-черные волосы, а потом заплел их в сотни мелких косичек и уложил их особым образом, так, что получилось нечто вроде чалмы со свисавшей на плечи и уши бахромой.
   - Ну вот, теперь ты готова, - с сомнением сказал он. - Можно начинать.
   - Давай. Что мне надо делать?
   - Пошли в ванную. Здесь не так удобно.
   Обнаженные, они прошли в сумрачное, просторное помещение - и Хьютай, удивленная, замерла на пороге. Анмай раздобыл где-то сотни свечек, расставив их вдоль стен и даже запустив на плошках в полный до краев бассейн.
   Хьютай показалось, что она вдруг провалилась на тысячи лет в прошлое и попала в какой-то древний храм. Странное, зыбкое тепло, сотни вразнобой мерцающих огней, странный, незнакомый ей запах горящих свечей - всё это лишило её ощущения реальности. Волнение вновь захлестнуло её; в голове у неё всё поплыло, она уже не понимала, что с ней здесь происходит. Она сейчас словно летела куда-то, и ей мучительно хотелось полететь по-настоящему...
   Когда Анмай, наконец, перешел к делу, Хьютай звонко вскрикнула, чувствуя, что и в самом деле куда-то летит. Сначала у неё просто дерга­лись ноги - их от ногтей до поясницы пронзали острые элек­трические стрелки, но потом движения парня стали резче и сильней, и её словно бросало с высоты - ощуще­ние было столь сильным, что все её мышцы сжимало, дыха­ние перехватывало, перед глазами вспыхивала тьма. Сер­дце замирало, какой-то миг её совсем не было... а потом её пронзала ужасная боль, словно от огня, - и эта боль была невыносимо сладкой. Выгибаясь и постанывая, зами­рая и вновь начиная ёрзать, Хьютай едва понимала, что из глаз у неё сыплются искры, а из глотки рвутся звери­ные вопли.
   Эти невыносимые, ослепительные вспышки свели её с ума. Она громко вскрикивала и билась, думая, что ещё немного - и жизнь окончательно покинет её. Её живот и бедра сводили судороги, она извивалась и крутила попой, как ненормальная, корчилась, словно в агонии, отчаянно дергалась, стараясь освободиться. Её пятки лупили по заднице Анмая, но тот едва ли это замечал. Его острые ногти впивались Хьютай в бедра, но боль только усиливала её удоволь­ствие, сливалась с ним. В конце Анмай толкал так час­то, что вспышки слились в одно белое, пульсирующее пла­мя. Оно охватило весь низ живота Хьютай, заставив её бедра задергаться, живот втянуться почти до по­звоночника, грудь выгнуться, а рот широко открыться в беззвучном вскрике.
   Её крестец вдруг охватил невыносимый, мучитель­но-сладкий зуд. Вся её внутренность туго, рефлекторно сжалась, и зуд стал ещё сильнее, таким сильным, что стянувшиеся мускулы уже не расслаблялись, мелко вибрируя от предельного напряжения. Эта судорога охватила её спину... бедра... плечи... она не могла вздохнуть, чувствуя, как ослепительное жидкое солнце разливается по всему её животу... стремительно бежит вверх по её телу... затопляет её целиком... зали­вает всю кожу невыносимо сладостной негой... а где-то между её пупком и основанием позво­ночника родилось совершенно новое ощущение, удиви­тельно нежное, мягкое, но невыносимо сильное, отдаленно схожее с мехом, скользящим изнутри по самым чувстви­тельным местам. Оно было бесконечно приятным. Это было всепоглощающее блаженство. Охвативший всё тело экстаз. В какой-то миг она даже перестала себя ощущать. Был только свет. Белый, очень яркий - мгновенный, беззвучный, ослепительный взрыв. Хьютай поняла, что умирает, но это уже не пугало её...
   .......................................................................................................
   Она очнулась, жадно хватая ртом воздух. Обжигающе-горячее пламя ещё толчками вспыхивало в ней в спазмах сладостно-мучительных судорог. Когда оно угасло, она замерла, словно мертвая. Её бока ходили ходуном, го­лова кружилась, в ней метались остатки ослепительно яр­кой яви, так непохожей на этот вернувшийся сон...
   Отдышавшись, Анмай сел рядом с ней. Он зубами распустил затянувшийся узел и уложил Хьютай на пол. Она судорожно прогнулась, всхлипывая от боли, вся дрожа­щая и мокрая, и он осторожно поглаживал её, стараясь ус­покоить, чувствуя, как её дрожь постепенно затихает, пока измученная Хьютай не замерла совершенно неподвиж­но, часто дыша. Казалось, она потеряла сознание, и то ли вздрагивала, то ли всхлипывала в забытье. Парню пришлось долго растирать ей подошвы и уши, легонько нажимая на чувствительные точки, пока её глаза вновь не заблесте­ли. Наконец, Хьютай с трудом поднялась на четвереньки. Помо­тав головой, она вдруг потянулась к нему, целуя парню живот и пальцы босых ног, - все десять по очереди. Анмай понял, что это, - знак высшей благодарности. Слов тут не требовалось. Он не сомневался, что она нашла то, чего искала.
   .......................................................................................................
   Хьютай проснулась, лежа в полумраке, в гнезде из гладкого шелка и подушек. Её сон был подобен смерти - она совершенно не помнила, что ей снилось, не знала, сколько прошло времени. Где-то в основании её позвоночника всё ещё горело тугое, пушистое солнце, и её живот непро­извольно поджимался от силы этого ощущения. Она чувствовала себя очень лег­кой, почти невесомой. Поясница и попа, правда, ужасно че­сались, крупные мускулы бедер подрагивали, а подошвы словно покалывали иголками. Она умирала от голода, - но, в то же время, ей было очень хорошо...
   Тихий шорох в полумраке заставил её вздрогнуть. Она не сразу заметила привалившегося к гладкому базальту прохладной стены парня - смуглое нагое тело Вэру сливалось с ним, блестящие чер­ные волосы казались осколками гагата.
   Анмай улыбнулся ей, одновре­менно дразняще рассматривая из-под упав­ших на ресницы тяжелых гагатовых прядей. Скосив свои длинные, серо-серебристые глаза, она заметила, как смотрит на неё парень, с чувством потянулась - так стара­тельно, что задрожала постель, потом под­жала ногу, обхватив щиколотку пальцами - и Анмай невольно залюбовался этой сильной ногой, бе­зупречно правильной от ногтей до поясницы. Но это было именно любование - не больше. Он всё ещё волновался за неё.
   - Как ты? - спросил он, тоже улыба­ясь и поглаживая щекочущие его пальцы упругие рес­ницы подруги.
   - Хорошо. Только очень хочется есть.
   - Я накормлю тебя.
   - Может быть, я тебя? Что ты хочешь?
   Анмай улыбнулся в ответ.
   - Принеси того, что любишь сама.
   Хьютай вскочила так быстро, словно от этого зависела его жизнь, и парень вновь залюбовался ей - она поднялась одним слит­ным движением, не коснувшись ладонями постели, и мгно­венно исчезла в глубине комнаты - по-прежнему бесшумная, быстрая, ловкая даже в полумраке, делав­шим её смуглое тело невидимым...
   Она вернулась через минуту, протянув парню блюдо с тонко нарезанным копченым мясом и кувшин с молоком. Они с чувством поели - сидя прямо на постели, посматривая друг на друга и скрестив босые ноги. Блюдо было внушительных размеров, но Хьютай, полнос­тью очистив его и выпив молоко, осталась голодной - пока она ела, Анмай старательно помогал ей. Впрочем, трудно было сказать, кто из них съел больше.
   - Ты, наверное, тоже не наелся, - несколько запоз­дало сказала Хьютай.
   Парень отрицательно мотнул головой.
   - Нет, я сыт.
   - Враньё. Тебе нужно больше еды. Потому что ты тратил больше сил, когда я получала удовольствие. А ты голодный только потому, что не наелся, или потому что?..
   Анмай смущенно засмеялся, искоса глядя на неё.
   - Наверное, и то, и другое.
   - Да? Знаешь, вы, парни, все такие странные...
   Она глубоко вздохнула, словно бросаясь в омут, потом вдруг подмяла парня, сжимая его закинутые за голову руки. Её густые вьющиеся волосы окутали лицо Анмая; тот оказался в жаркой темноте.
   - То, что ты дал мне, - прошептала Хьютай во мраке, - это чудо, великий дар. Я понимаю, что не смогу дать тебе такого же в ответ, но...
   Анмай тихо рассмеялся. Хьютай была такой про­хладной, гладкой, упругой...
   - Мой великий дар - это ты, - тихо сказал он. Его руки, как бы сами особой, обвили гибкий стан подруги - а потом к ним присоединились и ноги...
   Хьютай рассмеялась, перекатываясь, села на ней верхом, упираясь ладонями в твердые мускулы его груди.
   - Наверное, я буду всегда любить тебя.
   - А я - тебя.
   Хьютай нагнулась, чтобы поцеловать парня. И тут же поняла, что не может разомкнуть губ. Это длилось... и дли­лось... и длилось... её ладони скользили по этому вос­хитительному телу, лаская его... а по ней скользили ладони Анмая... он перекатился, вошел в неё. Хьютай охнула от неожиданной силы ощущений... они двигались в одном ритме, не размыкая губ, туго сплетя ноги. Хьютай вздрагивала от удовольствия, непро­извольно поджимая живот. Пробежавшая по её бедрам су­дорога короткого, но сильного оргазма не погасила в ней жажду наслаждения, напротив, разожгла её ещё больше. Они туго сплелись, перекатывались - наверху ока­зывался то он, то она... яростно двигали бедрами, целуясь, сжимая друг друга в объятиях... их ногти впивались в плечи, в спины... они были уже скользкие от пота, но всё двигались - резко и быстро, молча, ожесточенно, замерев лишь, когда Анмай вскрикнул, подергиваясь в блаженных судо­рогах, их босые ноги ласкали друг друга...
   Потом они вновь подремали в томной усталости, потом был бассейн с восхитительно прохладной водой, в котором можно было барахтаться и топить друг друга... а потом Хьютай оделась и вышла, зная, что это был един­ственный раз.
   .......................................................................................................
   Весь этот день она проходила ошалевшая, полусонная и бесстрастная - никаких мыслей о любви в ней после этой ночи не осталось, как не осталось и сил. Но, ложась спать, - в одиночестве - она понимала, что завтра ночью всё будет совершенно иначе. Она пообещала себе, что впредь будет более сдержана - и с этой мыслью уснула.
   ........................................................................................................
   Хьютай, нагая, сидела в ванной и хмуро всматривалась в своё отражение в воде. Её тело было тщательно вы­мыто, волосы расчесаны до шелкового блеска, а узкую та­лию ласкал тяжелый поясок из узорчатого серебра. Боль уже почти прошла, - от неё остался лишь легкий зуд в пояснице, и она всё время невольно почесывалась. Её со­ски набухли, внизу живота пылал нетерпеливый жар. Физически с ней всё было в порядке. Но то, что с ней случилось, потрясло её. Она даже и представить не могла, что возможно что-то подобное. Теперь - ничего не поделаешь! - ей невероятно хотелось повторения, - и даже углубления пережитого, отчаянно хотелось нырнуть в него ещё глубже... но она прекрасно понимала, что на этом пути быстро расстанется с жизнью. Посему, она решила пока что завязать с сексом - просто на всякий случай - и встала на путь борьбы с греховной страстью. Она приседала, сцепив руки на затылке, балансируя на подушеч­ках босых ног, отжималась до мучительной дрожи в изныва­ющих мускулах, подолгу стояла под ледяным душем - и, к сво­ему удивлению, жадно ела.
   Дней через пять такой жизни Хьютай с удивлением обнаружила, что ощущает себя более сильной, более живой, её чувства стали острее, еда - вкуснее, цвета - живее, прикосновения - явственнее, у звука появилось пространство и объем, и она легче стала улавливать тонкие ароматы. Весь мир вокруг стал более живым, и... более чув­ственным. Сил у неё тоже стало больше - не только тех, за счет которых она занималась любовью, но и других - тех, что питали её воображение. Это было для неё так же восхити­тельно, как и любовь - и, увы, столь же утомительно. Теперь же она могла заниматься "воображательством" по несколько часов подряд. Казалось, что в её теле открылся неисчерпа­емый источник сил, которые она могла призвать простым уси­лием воли. Правда, и спать она стала гораздо дольше - но её сны стали необычайно ясными. Иногда даже она осознавала во сне, что всё происходящее ей снится, и вовсю пользовал­ась этим. А в дополнение к этому начались вещи, куда более странные. Она стала гораз­до меньше есть - может быть, потому, что ей теперь по­чти не хотелось - но при этом весь день чувствовала себя бодрой и энергичной и вовсе не худела. Её ногти и волосы росли намного быстрее, чем обычно, царапины тоже затягива­лись теперь намного быстрее, да и сами её движения ста­ли стремительней. Её волосы теперь словно торчали ды­бом - или, по крайней мере, выглядели объемнее. Она была довольна такой жизнью - и с нетерпением ждала, какие ещё радости она может преподнести.
   ..........................................................................................................
   Жизнь, как всегда, оказалась очень щедра к ней - но, увы, совершенно не с той стороны, с которой Хьютай бы хотелось. Физики, наконец, закончили предварительные расчеты про-Эвергета - и цифра необходимой ему мощности вовсе её не обрадовала.
   - Пятьдесят гигаватт, - заявил Лаолвай Макни, ведущий физик Фамайа.
   - Что? - Хьютай показалось, что она ослышалась. Это было в четыре раза больше, чем мощность всех восьми реакторов Хаоса.
   - Пятьдесят гигаватт электрической мощности, - упрямо повторил Лаолвай. - И это, замечу, самый минимум. Без него установка вообще не будет работать.
   - Так много? - Хьютай на миг стало плохо.
   - Ну, а чего вы хотите? - Лаолвай развел руками. - Мы создаем черные дыры, черт побери, это требует энергии! Мои ребята и так уже совершили несколько настоящих чудес, чтобы уменьшить эту мощность. Первоначальная оценка составляла восемьсот гигаватт. Но, всё равно, лучше сто гигаватт. Или двести.
   - Хорошо, - Хьютай не видела смысла спорить. Она повернулась к Хойан Хонтор, главному энергетику плато. - Сколько вам понадобится времени, чтобы дать эту мощность?
   - Семь лет и девяносто миллиардов, - сразу же ответила Хойан. Очевидно, сначала Лаолвай обратился к ней. - Если не возникнет никаких проблем.
   А они возникнут, сказала про себя Хьютай. У нас нет этих семи лет. И девяноста лишних миллиардов тоже нет.
   - Альтернативные варианты? - спросила она.
   - Газотурбинные генераторы. Эти станции - самые быстровозводимые. Но, Хью, наш самый мощный серийный генератор имеет мощность в пятьдесят мегаватт. Нам понадобится тысяча - а это весь наш выпуск за... четырнадцать лет.
   - Можно увеличить выпуск.
   - Да. Построить завод, два, три завода. Тогда управимся года за четыре. И нам хватит девяти миллиардов. Если не считать проблемы топлива. Наши серийные генераторы работают на природном газе - а здесь, как ты знаешь, его нет. В принципе, можно использовать реактивное топливо, но... это дорого, и расход всё равно будет такой, что придется строить трубопровод. Ниток в пять.
   - Вообще-то, у нас ЕСТЬ восемьсот гигаватт, - напомнила Хьютай. - Это мощность объединенной энергетической системы Фамайа.
   - Да, но плато Хаос принципиально изолировано от неё. И, к тому же, у нас нет свободных пятидесяти гигаватт. На самом деле, у нас вообще нет свободных мощностей. Скорее, есть их нехватка. Нет, в принципе можно построить сеть ЛЭП для снабжения Хаоса. Это займет где-то года два. В идеальном варианте, учитывая, что тянуть ЛЭП... далеко и через дюнные пески. Ну, и через горы, а там радиация шалит, как ты знаешь. Но потом нам придется останавливать всю промышленность в центральном регионе на время работы про-Эвергета. Быть может, вообще отключать в нем энергию. И всё это будет крайне уязвимо. Несколько взорванных в глуши опор, пара-тройка остановленных на ремонт электростанций - и мы окажемся на мели в наиболее критический момент.
   Хьютай кивнула. Основной идеей при строительстве плато Хаос была автономность - и, прежде всего, энергетическая. Плато было, прежде всего, крепостью - и на нем не должно было быть ничего, что не выдержало бы прямого попадания ядерной бомбы. По крайней мере, ничего, жизненно важного. В свете угрожающей войны это правило казалось очень разумным.
   Сейчас она чувствовала себя так, словно стоит на помосте, установленном на груде спящих змей - но она знала, что эти змеи непременно проснутся, а потом... не будет никакого "потом". У нас есть год, вряд ли больше, поняла она. Если к этому времени про-Эвергет не будет готов, всё остальное потеряет смысл.
   Но решения не было. Вот так вот кончаются мечты о завоевании Вселенной, подумала Хьютай. Простым докладом о нехватке электричества.
   ........................................................................................................
   С этого дня жизнь утратила для неё вкус. Она по-прежнему возглавляла совещания, читала доклады, подписывала документы - в общем, делала всё, что должен делать Единый Правитель - но без страсти, просто по инерции. И ещё, из чувства долга, тоже давно ставшего привычкой. Мрачная физиономия Анмая всё время преследовала её. Не то, чтобы её очень уж мучила совесть - в конце концов, она пока что не слышала ни об одном парне, погибшем от воздержания, да и отлично была в курсе, как парни вообще справляются с отсутствием половинок - но теперь даже смотреть ему в лицо она боялась. При одном взгляде на губы парня у неё начинал нетерпеливо зудеть каждый клочок кожи, на котором эти губы бывали - а бывали они, собственно, везде. В конце концов, она поймала себя на том, что пялится на обутые в сандалии ноги Анмая - теперь даже выступающие на его голых щиколотках косточки казались ей невероятно эротичными. При всем этом, сила Йин-Йаур вовсе не оставила её - она по-прежнему ощущала себя очень бодрой, и работа вовсе не была ей в тягость. Она просто перестала видеть в ней смысл. Другие ощущения одновременно пугали и привлекали её: теперь она постоянно ощущала легкую дрожь во всем теле, даже тогда, когда спала. Иногда её охватывал сильный, беспричинный страх или, напротив, радость. Хьютай начало казаться, что она сходит с ума - и от паники её спасало только осознание того, что её безумие ничего, собственно, уже не испортит, да ещё то, что все эти переживания быстро проходили. Наконец, она обнаружила, что наблюдает за всем, происходящим с ней, словно бы со стороны - но так было даже лучше.
   ..........................................................................................................
   - ...поскольку завод газовых турбин в Остишо не может радикально увеличить выпуск, я считаю, что наиболее перспективен газодинамический генератор вообще без движущихся частей - то есть, магнитогидродинамический генератор. Здесь, на плато Хаос, давно действует опытная модель мощностью в 36 мегаватт. Я считаю, что при надлежащем улучшении проекта выпуск МГД-генераторов может быть крайне дешевым, и поэтому... - Хойан что-то говорила дальше, но Хьютай уже не слушала её. Постоянно ощущаемая ею дрожь вдруг резко усилилась - и продолжала становиться сильнее. Как и зуд в основании позвоночника - теперь это был уже не зуд, а самое настоящее пламя. В какой-то миг Хьютай показалось, что она села голым задом на угли.
   Похоже, что я всё-таки допрыгалась, подумала она. Айхолли говорила, что сила Йин-Йаур непредсказуема - и могла вдруг прорваться в пароксизмальной вспышке. Которая запросто могла убить даже очень здорового человека. Что с ней сейчас, похоже, и происходило. Вот и славно, подумала она с каким-то мрачным ожесточением. Всё лучше отдать концы таким вот, безусловно, интересным образом, чем каждый день наблюдать, как всё постепенно летит к черту. Только жаль Анмая, очень жаль...
   Она торопливо поднялась, чувствуя, что у неё уже горит лицо.
   - Продолжайте без меня. Я сейчас вернусь.
   Или никогда не вернусь, подумала Хьютай, закрыв дверь. Сейчас эти мысли, впрочем, уже мало занимали её. Выбравшись из зала, она со всех ног помчалась в свою комнату. Когда за ним с лязгом закрылась дверь, она остановилась, опустив ресницы, с интересом прислуши­ваясь к своим ощущениям. Казалось, что в каждой части её тела возникли плавные, волнообразные, судорожные или прерывистые движения, резкие толчки, отчего оно принимало самые странные позы. Её дыхание то замирало, становясь едва заметным, то убыстрялось. Огонь в основании её позвоночника тоже почему-то разгорал­ся. Все её тело охватил обжигающий жар; Хьютай чувствовала, что её ноги, и, в особенности, руки стали го­рячими на ощупь. В её голове звучал целый хор странных звуков: свист, шипение, чириканье, пение флейты, шум оке­ана, прибой, гром, журчанье ручья, треск костра, барабаны, колокола и рычание. Она наяву видела странные образы, хотя и не спала и её глаза были открыты; они словно бы плавали между ними и вещами, на которые она смотрела. Казалось, она становится больше, или же выходит за пределы собствен­ного тела, или - вот точный образ - что она намного больше, чем реальный размер её тела.
   Вдруг Хьютай показалось, что в основании её позвоночника возник светящийся, горячий эллипсоид. Он был туго налит жидким, жарким сиянием, которое бешено вихрилось вокруг пронзившей его ось струны, - чем дальше от неё, тем быстрее. Она ясно видела несколько слоев света, вращавшихся с разной скоростью. Одновременно этот эллипсоид вытягивался, поднимаясь вверх вдоль её позвоночника. Когда он достиг низа её живота, она ощутила вдруг неожиданно острое наслаждение, которое выросло в нарастающее чувство всепоглощающего восторга и экстаза. Оно пришло, как удар молнии, - и Хьютай осталась один на один с разбушевавшейся стихией. Она завертелась вихрем в этих диких, непонятных, и, в то же время, знакомых ощущениях. Это был взлет во что-то новое, неизведанное, что одновременно манит и удерживает. Она была как маленькая капелька росы, готовая сорваться от дуновения ветра. В эти мгновения ей было уже всё равно, - закружит ли её вихрем, или она снова погрузиться в тихие безмолвные глубины...
   И в этот миг чудесный ин­тенсивный свет в позвоночнике поглотил её. Пронзающий её поток света двигался снизу вверх легко, не встречая сопротивления, выплескивая её сознание за границы тела, растворяя его, как аромат в воздухе. Её тело и душа словно поменялись местами: тело невесомо парило, сознание осязаемо проницало плотное пространство вокруг, находя в нем множество новых точек опоры. Время, - страстное и волшебное, горячее, интенсивное, звенящее от напряжения, - уже не являлось настоящим: насыщенное, наэлектризованное, плотное, как морская вода время с нежностью и силой обволакивало и выталкивало её на поверхность, давая удивленной душе Хьютай возможность вдохнуть невероятную свежесть вне земного притяжения, усиливая сияние невесомости до той абсолютной яркости, которая может быть доступна только для обостренного восприятия. И в этот миг она с миром были одним целым.
   ..............................................................................................................
   Очнувшись, Хьютай с крайним удивлением поняла, что до сих пор ещё как-то жива. И не только жива, но и, судя по ощущениям, вполне цела, - и даже более того. Она чувствовала себя очень легкой, почти невесомой, и никак не могла вспомнить, сколько прошло времени. О том, что с ней было, она помнила чуть лучше. Едва не взорвавшие её ощущения ослабели, но ещё не угасли, - в основании её позвоночника пылало колючее, нестерпимо зудящее солнце. Его то и дело простреливали пронзительные стрелки по-прежнему острой, но уже вкусной боли. Они без промаха били в её чуткие местечки, и бегающие по ним искорки мешали ей соображать.
   - Как ты? - спросила Айхолли, осматривая её. За её плечом маячил испуганный Анмай.
   - Хорошо, - ответила Хьютай, неожиданно легко поднимаясь на ноги. Голова у неё кружилась, но сейчас даже это очень нравилось ей. - Я знаю, что надо делать.
   - Что?
   - Энергия. Она у нас УЖЕ есть. Наши черные дыры всё равно очень малы, так? Они могут существовать лишь при непрерывном потоке гиперядер, превращая их в гамма-излучение. Это как раз пятьдесят-шестьдесят гигаватт или около того.
   - Но эту энергию нельзя использовать, - испуг на лице Анмая мгновенно сменился острым интересом. - Вернее, нельзя использовать полностью. Нужны теплообменники, турбины... перевести в электричество выйдет хорошо, если треть. Этого не хватит.
   - Нет! Мы уже умеем создавать сверхплотные пучки частиц, так? Добавим в про-Эвергет инжекторы мощных пучков электронов. Гамма-излучение черных дыр будет рассеиваться на них, ускоряя их до релятивистской скорости. Потом эти электронные пучки пойдут в тормозные магниты, давая энергию, которая будет питать основные. Поставим дюжину тормозных генераторов прямо на про-Эвергет, и...
   - Хью, это может сработать! - глаза Анмая засияли. - Но ты представляешь, какая нужна будет мощность поля? Ток катушки выдержат - но магнитное давление их просто разорвет!
   - Вставим их в стальные рамы. Как обычно.
   - Но, Хью, я даже не представляю, что это должны быть за рамы! Они будут весить сотни тысяч тонн! Многие сотни тысяч тонн!
   - Фамайа производит в год пятьсот миллионов тонн стали, - ядовито заметила Хьютай. - Чего другого, а уж её нам, наверное, хватит. Само плато, надеюсь, не провалится.
   - Хью, ты гений! Теперь мы за полгода управимся!
   - Я знаю, - Хьютай прикрыла глаза, чувствуя, как сила Йин-Йаур, наконец, покидает её, исполнив своё предназначение. - А теперь, когда я, в очередной раз, спасла Фамайа, я хочу чая с тортиком - и чтобы ты потер мне спинку в ванной.
  
   Глава 8.5.
   Предмет переговоров
  
   Талу лежал обнаженным на постели. Уютно устроившаяся перед ним девушка очень ловко ласкала его язычком и юноша словно скользил в волнах нежного шелка, прохладно обтекавших низ его живота. Его голова покоилась на бедрах второй девушки, сидевшей позади него, на пятках. Её пальцы мягко пощипывали твердые кончики его сосков. Руки Талу, заброшенные за голову, лениво ласкали её подошвы, его босые ноги упирались в круглый зад первой девушки. Он весь словно таял в нежной истоме. Осторожные, медленные движения языка в сочетании с прикосновениями к соскам дарили ему наслаждение, гораздо более приятное, чем обычно. И такими ласками он мог наслаждаться долго - пока его ум, а не тело не уставали, и он не чувствовал, что пришло время покоя. Сейчас оно явно настало, и он погладил большим пальцем ноги бедро первой девушки. Она убыстрила движения язычка и прохладный шелк внизу его живота заскользил быстрее... быстрее...
   Вторая девушка все это время пощипывала его соски. Когда тело юноши выгнулось в томном спазме, она сжала их ногтями, чтобы до предела усилить его наслаждение. Талу на миг задержал дыхание... и проснулся.
   ........................................................................................................
   Какое-то время он лежал неподвижно, глядя в высокий потолок. Двух девушек рядом с ним не наблюдалось. Правду говоря, не наблюдалось даже и одной девушки.
   Талу поднял голову и осторожно посмотрел на свой впалый мускулистый живот. Замысловато выругался. Потом решительно отбросил с ног покрывало, и, пританцовывая от ярости, пошел в ванную. Такого вот не случалось с ним уже очень давно. Хорошо хоть, что в комнате было очень жарко, так что спал он нагишом и не накрывшись полностью...
   В ванной он замер, ослепленный ярким светом, потом, жмурясь, посмотрел на свою сонную и обалдевшую физиономию. Потом на живот. Ладно, нафиг - всё равно, никто не видел. Тело, правда, домогалось продолжения разврата - но падать так низко юноша не собирался.
   Талу от души напился, потом встал под со­вершенно ледяной душ и стоял под ним, пока не окоченел. Широко расставив руки и ноги, он начал отжиматься, пока мускулы не отказались ему подчиняться, весь мокрый от пота, снова встал под ледяной душ - и, выбравшись из-под него, ощутил себя рожденным заново. Уф...
   Вернувшись в свою комнату, Талу посмотрел на часы. Пять утра. Отлично. Всю вторую половину дня он будет сонный и вялый - а это, как раз, та половина дня, которую он снова должен провести в Окруру. К счастью, ничего важного - очередная "культурная программа" для файских дикарей - но всё равно обидно. И поделать ничего нельзя - заснуть снова после столь энергичной зарядки он точно не сможет. Ладно, ему не в первый раз страдать...
   Не одеваясь, нагишом, Талу прошелся по комнате. Настроение у него было... запутанное. С одной стороны, вчера с ним связалась сияющая Хьютай и сообщила, что все проблемы решены и они приступают к строительству про-Эвергета - что займет всего-то полгода. Это, безусловно, радовало до упора - Анмай мало что рассказывал, но Талу понимал, что они всё же проскочили через самое узкое место. Путь теперь был открыт, оставалось только пройти по нему. С другой стороны...
   Недавнее нападение на полицейский участок в Ирасу всё не шло у него из головы. Пятерых мерзавцев удалось убить - но остальные, сколько их ни было, сбежали. Талу не сомневался, что Ами и Уэрка были там - и что конечная их цель состоит в том, чтобы добраться до его собственной шкуры. Это... нервировало. Не то, чтобы Маоней их боялся - вот ещё! - но ему было... неуютно. Предстоящие полгода казались бесконечно долгими. В том числе, и из-за отсутствия девичьего общества, к которому Талу привык - даже не к "парной гимнастике", сколько к тому, что вокруг всё время мелькают девчонки. Здесь, в крепости, они вовсе не мелькали - а ходить в город ему теперь вовсе не хотелось. Получить в живот заряд картечи из обреза было бы точно невесело - а если его оглушат, свяжут, утащат в лес и начнут медленно снимать кожу...
   Талу вновь недовольно помотал головой - думать о таком вот точно не годилось. Мания преследования и дурка - тоже не лучший финал для его юной жизни. Жить ему всё же очень нравилось - даже здесь. Особенно теперь, когда открылись... перспективы. Не то, чтобы Маоней верил в то, что сможет полететь в космос - но вносить свой вклад в историю было приятно. Пусть он изрядно опасался налажать - как уже не раз с ним бывало. Было бы просто прекрасно плюнуть на всё это, вернуться домой, в Товию, и посвятить жизнь посвящению авангардных театров - где девчонки иногда вытворяли такое, что у юноши голова шла кругом...
   Талу вновь помотал головой и смущенно засмеялся. Он сам толком не знал, чего хотел - обычное для него состояние. Ладно - не стоит слишком забегать вперед. Три ближайших часа он никому нафиг не будет нужен - все думают, что он дрыхнет. Что ж: можно взять в дежурке ключи, пойти в здание реактора, и, наконец, осмотреть его хорошенько...
   ........................................................................................................
   Талу натянул белые трусики, потом - белую теплую футболку и свой серый рабочий комбинезон с многочисленными карманами, в один из которых он засунул свою верную "омегу". Не то, чтобы он верил, что она пригодится ему прямо сейчас - просто с ней ему было как-то спокойнее. Подумав, он сунул в другой карман запасную обойму - как полагалось по уставу - и, наконец, с особенным удовольствием надел присланные ему из Товии сандалии. Сандалии были просто чудесные - с толстой подошвой, заполненной какой-то вязкой полимерной жидкостью. Ступать в них было мягко, словно по песку.
   Тщательно заперев дверь своей квартирки, Талу на минуту замер, щурясь на тусклые желтые лампочки и прислушиваясь к висевшей в коридоре тишине, потом бодро направился к лестнице.
   Скатившись на первый этаж (пользоваться громыхающим на весь дворец древним стальным лифтом не хотелось), он нагло заявился в дежурку и забрал у сонного лейтенанта ключи от здания реактора. Лейтенант удивленно уставился на него - но, к радости Талу, не стал задавать ему никаких вопросов.
   Выбравшись наружу через задние двери дворца, Талу с удовольствием вдохнул прохладный, влажный воздух, задрав голову, посмотрел назад и вверх - в редких узких окнах под крышей виднелись лишь мутные отблески зари - и нырнул в парк. Низкие фонари тут, как обычно, не горели, и Талу казалось, что он в настоящем лесу. Даже разбитая асфальтовая дорожка под ногами не могла разрушить это впечатление. Он шел вверх по склону, между кустов, под полупрозрачной сенью крон. Справа лес словно светился, - там был обрыв к водохранилищу. Всё вместе, - золотящийся свет вечной, негаснущей зари, сырой запах леса, то, что он в нем один, - вызвало у юноши удивительное ощущение счастья, такое чистое, словно ему лет семь, и он в каком-то детском сне...
   Впереди показался пролом в бетонной ограде. Рухнувшие блоки выкрошились и стали похожи на старые валуны, их покрыл зеленый мох, серебрящийся в отсвете белой стены здания, поднимавшейся, казалось, прямо в сумрачно-темные небеса. Пышные подушки этого мха и лесной опад, - деревья нависали над оградой, некоторые корявые стволы росли прямо из её обломков, - почти скрыли плиты узкого внутреннего двора.
   Талу достал из кармана длинный ключ и отпер небольшую тяжелую дверцу в высоких темных воротах. Когда он вошел, по огромному залу разнесся легкий гул.
   Юноша задрал голову. В столь громадных помещениях он ещё никогда не бывал. Белизна стен, изгибы толстых труб, резервуары и турбины, тишина и чистота, - всё это напоминало ему лабораторию после рабочего дня. Здесь царило уютное тепло и покой.
   Он поднялся к огромным окнам. За ними клубились темные облака крон, просвеченные негаснущей зарей. Отсюда, с высоты, зал казался ещё больше.
   Талу отыскал лестницу, втиснутую между бетонным монолитом реакторного отсека и наружной стеной, и пошел по ней вверх, на крышу. На минуту ему показалось, что он поднимается на самолете, - так огромен был зал. Стальные фермы перекрытия нависали над ними, словно ребра самой небесной тверди.
   Наверху у него захватило дух от размера плоской крыши и небесного простора. Он ещё никогда не видел такой чистой, не загороженной ничем зари... всего неба над собой...
   Помотав головой, Талу взобрался по вертикальной лестнице на надстройку. У него закружилась голова от высоты и восторга. Стены здания закрывали подножие холма и отсюда он видел лишь окраины долины, - далекие леса, невысокие изгибы холмов, их силуэты в красноватой дымке у подножия вечной зари. Вся долина Соары лежала у его ног, - беспредельный простор, полный чистого света и чистого воздуха. Здесь не было тишины. Несущий запах леса холодный ветер свистел в ушах. Над ним, почти в зените, висела серебряная дуга Нити. Талу вдруг захотелось летать, и его охватила странная, мечтательная тоска.
   Он безмолвно замер, глядя на долину, погруженную в таинственные сумерки. Он смотрел на огненный взрыв зари, на бесконечно длинные сиреневые облака на нем, смотрел, пока не замерз.
   Спустившись вниз, Талу зажег свет и принялся с жаром изучать устройство станции. Но в ярком свете и полной тишине огромный зал с темными окнами выглядел жутковато, а Маонеем, долго смотревшим на разметанное сияние Бездны, овладело непонятное, тревожное чувство. Погасив свет, он замер в темноте, у окна, выходящего на здания городка, - они казались отсюда темными силуэтами, усыпанными желтыми блестками огней. Над ними, за холмами, тлело красноватое основание зари. Темнота словно прикрыла Талу, тишина уже казалась уютной. Его настроение вновь незаметно изменилось. Спустившись на пол зала, он замер, осматриваясь. И вдруг вздрогнул, заметив темнеющий в монолите реакторного блока проем. Потом медленно, словно во сне, подошел к нему.
   В монолитной, с отпечатками досок стене темнела двустворчатая дверь из литого железа, сейчас настежь распахнутая. За ней начиналась узкая бетонная лестница. Она несколькими маршами спускалась куда-то в кромешную тьму.
   Талу вспомнил, что под зданием реактора, в бетонной штольне, скрыто хранилище отработанного топлива. Его, конечно, давно вывезли на плато Хаос, но радиация там точно осталась - и идти туда не хотелось. Но, поскольку других дел у него сейчас не было...
   Посмотрев на часы - на самом деле, прошло чуть больше получаса - Талу решительно направился в служебные помещения. К его радости, костюмы антирадиационной защиты всё ещё оставались на месте - и он влез в один из них. Вооружившись фонарем, он вернулся к лестнице. Она вывела его в короткий сводчатый проход под полом реакторного отсека - а тот, в свою очередь, упирался в очередную литую двустворчатую дверь, на сей раз закрытую.
   С усилием повернув заедающие запорные колеса, Талу едва смог открыть её, упершись ногой в стену. Он стоял под тяжеленной крышкой квадратной шахты с литыми бетонными стенами, у начала обегающей её ломаной лестницы. Она обегала направляющие грузового лифта - спуститься тут можно было без труда.
   Паутина стальных лестниц вела далеко вниз, на глубину восьмидесяти метров. Сбежав по ним, Талу подошел к панели управления, врезанной в серо-коричневую стальную обшивку стены, отпер треугольным ключом узкий люк. Когда его тяжелая крышка отошла, он открыл блок доступа и набрал код, написанный на пристегнутой к связке ключей карточке. Загудели мощные моторы; в тот же миг, заскрежетав, разошлись створы почти невидимых до этого ворот, и перед Талу открылась бездна мрака. Едва он нажал на выключатель, щелкнуло реле и вспыхнули мощные лампы, подвешенные под потолком длинной штольни, обшитой потемневшими листами стали - вдоль её пола протянулись круги тяжелых литых крышек.
   Ничего интересного здесь быть в принципе не могло, но, покосившись на счетчик радиации - тот предупреждающе потрескивал, но не стрекотал, - Талу медленно пошел вперед, невольно глубоко втягивая воздух - и тут же закашлялся от запаха старого пластика. Пахло в костюме не очень, кислородный аппарат давил на спину - но в Академии он провел в таком костюме многие часы (не самые приятные, конечно, в его жизни) - и сейчас бесполезные вроде бы тренировки пригодились.
   Штольня оказалась неожиданно высокой, под её сводом темнели рельсы крана - он опускал в колодцы тяжелые контейнеры с отработанным топливом. Сейчас все многотонные крышки были на местах, но всё равно, Талу обходил их подальше - фонило именно от них, хотя сейчас под ними вроде ничего и не было...
   В самой штольне, в теории, ничего не должно было быть - но Талу не слишком удивился, обнаружив, что на полу валяется разнообразный хлам, непонятно как сюда попавший - какие-то непонятного назначения железки, куски пластика, бумажки...
   Воровато оглянувшись - словно кто-то мог заметить его за столь недостойным занятием - он присел и поднял одну. Это оказалась мятая страница какой-то старой книги, невесть как попавшая в это подземелье, и Талу всмотрелся в нечеткую печать. Он ожидал увидеть что-то вроде "Инструкции по обращению с радиоактивными отходами" - и, вчитавшись в текст, удивленно поднял брови:
   "На какое-то время они замерли, не глядя друг на друга. Сердце Тцангу замирало - прямо вот сейчас им с Ливуэо предстояло расстаться - и, возможно, навсегда. Или...
   - Ну, как ты? - наконец, спросил Ливуэо, и Тцангу невольно вздрогнул. - Едешь со мной?
   Тцангу приоткрыл рот - но так и не смог ничего ответить. Ехать на фронт ему очень не хотелось - он понимал, что наверняка там погибнет. Но поехать с Ливуэо означало стать предателем - и не только страны и друзей, но и самого себя. Жить с этим он всё равно не смог бы.
   - Нет, - наконец сказал он, и тут же вновь замер - как человек, приставивший к виску пистолет и нажавший спуск, понимающий, что всего через миг грянет выстрел и уже ничего не получится исправить...
   - Нет? - Ливуэо вдруг усмехнулся. - Вообще-то, ты всё решил ещё когда пошел со мной. Твои сейчас уже вообще-то на вокзале. А ты, вообще-то, - дезертир.
   Тцангу дернулся, словно его ткнули шилом в зад. Конечно, так оно всё и было - он сделал выбор ещё в миг, когда пошел "проводить друга". Просто ухитрялся не думать об этом".
   Талу фыркнул, потом перевернул лист и продолжил чтение:
   "Сердце вновь ёкнуло, провалившись куда-то к пяткам. Мелькнула заполошная мысль бросить Ливуэо и со всех ног мчаться на вокзал... но поезд отходил точно в шесть, а сейчас было уже без пятнадцати. Он бы просто не успел... даже при всём желании. Да и перекличка, конечно, уже давно прошла - вскоре после того, как он ушел с площади. Он не ответил, когда выкрикнули его фамилию - и в глазах друзей уже, конечно, стал трусом и предателем. А значит...
   Огромной волной на него обрушилось облегчение - ему не нужно ехать на фронт, и он сможет жить... какое-то время. Если его, естественно, не расстреляют.
   - У тебя уже всё готово? - нервно спросил он.
   Ливуэо усмехнулся.
   - Да. Пошли.
   Фургончик Ливуэо стоял во дворе - как понял Тцангу, уже загруженный доверху. Они распахнули ворота, потом Ливуэо вывел машину на улицу.
   Тцангу невольно оглянулся - но здесь, на самой окраине города, конечно, никого не было. Салатовый фургончик смотрелся сейчас очень странно - словно островок какого-то другого мира...
   Они закрыли и заперли ворота - никакого смысла в этом не было, просто для порядка - потом забрались в кабину. Тцангу рванул дверцу, и она глухо хлопнула - словно крышка гроба, навсегда отрезая его от прежней жизни".
   Талу ошалело помотал головой - ничего похожего ему прежде читать не доводилось - осмотрелся и с вздохом побрел вдоль штольни, собирая все бумажки подряд.
   ..........................................................................................................
   Всего Талу удалось собрать около сорока страниц. Больше здесь делать было нечего - но бумага оказалась радиоактивная, не сильно, но тащить её к себе домой было точно не лучшей идеей. Выругавшись про себя, он вернулся в шахту, где фон был всё же поменьше, и, нажав на кнопку, закрыл ворота штольни. Они захлопнулись с гулким ударом, от которого вздрогнул пол.
   Закрыв и заперев блок доступа, Талу сел на ступеньки лестницы, изучая добычу. Страницы, конечно, шли не по порядку, и их пришлось сортировать. Судя по всему, их вырвали из середины какой-то книжки в мягком переплете, большая часть которой пропала непонятно куда. Речь в ней, насколько Талу смог понять, шла о временах Первой Великой войны, то есть почти столетней давности. Незадачливый Тцангу очень боялся ехать на фронт (нельзя сказать, что уж совсем безосновательно), и сбежал вместе с другом в лагерь повстанцев, - которые, внезапно, оказались простыми бандитами, живущими по волчьим законам.
   Дочитав до этого места, Талу усмехнулся. Чего другого, но похожих назидательных книжек он в детстве перечитал немало. Других в библиотеке приюта не держали. Теперь, став офицером ЧК и получив кое-какой боевой опыт в стычках с этими самыми повстанцами, Талу с неким удивлением понял, что книжки не врали. В архивах ЧК тоже хватало историй о незадачливых юных героях, которых их товарищи по борьбе за свободу убили при ссорах, замучили самым изуверским образом по подозрению в шпионаже и даже самым натуральным образом съели - лютый голод в повстанческих лагерях был вовсе не редким явлением. По некоторым оценкам, подобные "небоевые потери" повстанцев достигали иногда шестидесяти процентов. В общем и целом Талу был очень рад, что выбрал целью своей жизни борьбу с этим гнусным отребьем.
   Теперь он осознал, что ему повезло гораздо больше, чем большинству его собратьев по несчастью - он был просто слишком мал, чтобы что-то запомнить из своей прежней, вольной жизни, и всё, что ему говорили, воспринимал как должное. Да это и было должное - теперь, став взрослым, он это понимал. Но очень многие - так и не поняли, зациклившись на своих мелких личных обидах, полученных во время обучения.
   К сожалению, многие дети ненавидят предметы, которые им преподают учителя с охапкой розог, печально подумал Талу. Для них это одно и то же. Они просто не способны посмотреть вокруг. Не способны понять, что есть вещи, которые нужно делать, даже если они тебе не нравятся. Что у мира есть свои законы - и они, в отличие от законов людей, действуют неотвратимо и безжалостно.
   Впрочем, с печальной усмешкой подумал он, единственный урок истории состоит в том, что уроки истории никогда никого ничему не учат. Одни и те же ошибки повторяются снова и снова - и у отдельных людей, и у целых народов. Сейчас несчастные болваны, не жалея себя, бьются за то, чтобы вернуть мир на два века назад, в прошлое, бьются за свободу так, словно знают, что с ней делать. А ведь это не так. Свобода нужна, когда ты знаешь, что делать. А большинство людей не знают. Для них свобода - это право делать то, что хотят лично они. И всё. Что творилось в мире до того, как возникла Фамайа? Вопиющая нищета большинства населения, безудержная эксплуатация - и войны, войны, войны... И вовсе не ради спасения цивилизации - за рынки сбыта, торговые пути, даже просто за бессмысленный клочок чужой земли. В Великой Континентальной войне, бушевавшей на Арке четверть тысячелетия назад, в боях (а большей частью - от эпидемий и голода) погибло сорок миллионов людей - всего лишь за то, чтобы несколько второстепенных стран сменили покровителей. И безмолвие сокрыло невообразимые зверства рода человеческого. Кто сейчас вообще помнит об этой войне? Кто помнит о солдатах, сражавшихся и павших единственно ради жадности их королей?..
   Сам Талу знал о ней лишь от Хьютай, которая интересовалась историей. В курс истории Фамайа она не входила - по той простой причине, что никакой Фамайа в те годы ещё не было, вернее, это была совсем другая, северная Фамайа - историей которой история древнего мира и ограничивалась. И очень зря, подумал Талу. Конечно, с тех пор случилось дофига всего - два века очень большой срок. Но люди как-то забыли, что бесплатные квартиры, бесплатное образование, бесплатная медицина - даже банальное отсутствие голода! - вовсе не есть неотъемлемые свойства мира. Всё это дала им Фамайа - та самая Фамайа, которую они по большей части ненавидели за давку в автобусах и нехватку колбасы в магазинах. Как-то позабыв о том, что за всё на свете надо платить. А эта плата, если подумать, совсем невелика...
   Талу невольно поёжился, вспомнив, как его, босого и голого, выставляли на улицу, под проливной дождь, и держали там до тех пор, пока он не начинал натурально околевать. Правда, не развлечения ради, а за некие действия в девчоночьей спальне, после которых ему, по сути, становилось пофиг на холод - он согревался одними воспоминаниями. Тогда всё это казалось ему совершенно естественным - более того, такой вот круговорот ощущений лишь наделял их невероятной яркостью и полнотой. Но в этой безымянной книжке он наткнулся на другую точку зрения - страх почувствовать что-то... чрезмерное, конечно же, плохое. А, если бы он боялся тогда поморозить пятки (Блин! Как же холодно может быть босиком!), ему и вспомнить сейчас было бы нечего - кроме, разве что, бесконечного сидения в классе, да бесконечной череды тарелок макарон с мясом в столовой...
   Вот в чем дело, подумал Талу, аккуратно пряча стопку бумаги под лестницу, вставая и потягиваясь. Многие люди попросту боятся жить - словно стараются как-то проскочить мимо жизни. Страх, страх и ещё раз страх - вот источник всей гадости. И никто, между прочим, не сказал мне об этом, я дошел до этого сам, сейчас, совершенно случайно, на самом-то деле - просто потому, что любопытство затащило меня в эту радиоактивную дыру, в которую по своей воле не полезет ни один нормальный человек...
   Уже понимаясь по бесконечной лестнице, Талу вдруг смутился. Он понимал, что сам вовсе не является образцом мужества. С другой стороны, подумал он, будь я посмелее - наверняка бы помер, а это точно не принесло бы пользы ни мне, ни Фамайа. К тому же, жить чертовски интересно. Особенно теперь, когда мир сдвинулся с места и всё понеслось куда-то с невероятной скоростью.
   ........................................................................................................
   Выбравшись наверх, Талу запер за собой все двери (и какой только олух оставил их открытыми?) содрал с себя осточертевший пластиковый комбинезон, потом - всё остальное, и принялся с остервенением мыться. В герметичном костюме он взмок, словно мышь, и, к тому же, провонял лежалым пластиком - а быть потным и вонючим ему категорически не нравилось. В таких вот случаях он чувствовал физическое отвращение к себе - иногда буквально до конвульсий. В приюте он привык всегда быть чистым (холодный душ три раза в день и тщательное мытьё всего, чего только можно, каждую неделю), да и сам процесс ему тоже весьма нравился. А ведь находились идиоты, которые считали даже это "угнетением личности", с усмешкой подумал он. Ну и где они все сейчас?..
   Расчесывая нагишом свои лохмы (для этой цели ему приходилось использовать большой гребень с деревянной ручкой, который он всегда таскал с собой в нарочно пришитом кармане - обычные расчески не справлялись) он со вздохом посмотрел на себя. Вид у него был... вызывающий, и оставалось лишь жалеть, что поблизости нет девы, которая могла бы оценить его по достоинству...
   .........................................................................................................
   Одевшись, Талу взглянул наконец на часы - и вздохнул. Было уже полдевятого - а после завтрака точно будет все девять. Выезд в Округу намечался на двенадцать - и всё оставшееся время ему придется посвятить консультациям, то есть выслушиванию советов от людей, которые, почему-то, не хотели оказать ему помощь на месте. Страх - корень всех человеческих бед, вновь подумал он.
   ........................................................................................................
   Уже сидя в своей верной "Тад-Аем", мчавшейся к границе, Талу вдруг душераздирающе зевнул. Чего и следовало ожидать, уныло подумал он. Утро было очень... познавательное - но за всё на свете приходится платить. Ну что ж, быть по сему...
   .......................................................................................................
   Как и всегда в последние недели, они приехали в небольшую, но роскошную гостиницу "Хрия" (что-то вроде "Престиж" по-вебиански), ставшей чем-то вроде неофициального представительства Фамайа. Чем-то вроде потому, что постоянного персонала в нем не было - среди файа как-то не находилось желающих жить на территории врага, да и вебов данная идея почему-то не прельщала. Наверное, и к лучшему - "Хрия" с её сумраком и тяжеловесной древней мебелью производила на Талу угнетающее впечатление, и жить в ней ему совершенно не хотелось.
   Здесь его, уже так же традиционно, встретил Агма Мати, постоянный представитель ССГ, тучный мужчина лет пятидесяти. Лунообразное лицо, лысый череп, отвисшие губы, - такой человек мог бы быть евнухом, но его бурые, необычно круглые глаза и длинный нос с красными прожилками невольно притягивали взгляд. Талу казалось, что к нему нарочно приставили самого отвратительного типа, какого только смогли отыскать - но господин Агма был сама вежливость и относился к Талу так, словно встретил давно пропавшего сына - или, на худой конец, племянника. Талу же постоянно хотелось хлопнуть его по лысине - просто чтобы увидеть, какую рожу господин Агма тогда скорчит - и он порой ловил себя на том, что шарит по ней взглядом в поисках мухи, которая могла бы оправдать столь вопиющее действие. Но мухи, к несчастью, предпочитали пролетать мимо, так что ему оставалось лишь вздыхать.
   Сегодня они поехали туда, куда в Окруру обычно ехали туристы, - к дворцу бывших вебианских королей, где в прошлый раз Талу так и не удалось побывать.
   Ограда дворца его поразила. Она была стальная, - но не из решетки, а сплошная, чуть наклонная кверху стена высотой метров в пять, с похожими на башенки опорами, ещё более высокими. Не монолитная, конечно, а склепанная из толстых листов, покрашенных почему-то в ярко-синий цвет. На нем выделялись вычурные черно-золотые решетки с королевскими гербами. Даже ступенчатые основания опор и ограды были из металла.
   Сам дворец был огромным, неправильной формы зданием с бессчетным множеством выступающих башенок, шпилей и декоративных колонн, - что-то вроде колоссального каменного торта. Внутренность его составляло странное сочетание высоченных просторных галерей с крестовидными сводами и массы каких-то узких дверок, лесенок, альковов - настоящий лабиринт. Экскурсовод говорил, что во время Харратского Мятежа дюжина королевских гвардейцев целую неделю вела бои с войсками узурпатора, скрываясь в потайных ходах здания, пока не выгнала их всех вон, - и в это вполне верилось. Несмотря на роскошь, дворец был, по сути, замаскированной крепостью, - узкие окошки-амбразуры в торцах коридоров и на лестницах, высоченные и тяжеленные фигурные решетки, преграждающие галереи... Даже двери, хоть и деревянные, были сплошные, тяжелые и толстые, с массивными засовами. Но всё это не помогло королям, когда сюда пришли файа...
   ...........................................................................................................
   После бывшего королевского дворца они отправились во дворец поменьше, на очередной прием в честь "дорогих гостей". Вся обстановка была подобрана так, чтобы произвести впечатление - ослепительный свет огромных люстр из позолоченной бронзы, полированная мебель из черного дерева, белоснежные скатерти, хрусталь и золотые вилки. В самом деле золотые, судя по весу. Талу страшно хотелось стащить одну - просто на память - но он всё же сдерживался. Не потому, что о нем плохо подумают - о нем здесь и так думали плохо - а потому, что для посла сверхдержавы, каким он сейчас был, это вышло бы как-то несолидно. К тому же, сувениров у него и так уже хватало - хозяева были рады подарить ему почти любую вещь, на которую он указывал пальцем. Талу мог бы попросить и вилку - да что там, весь сервиз - но как-то не решался.
   Сегодня хозяева, похоже, решили превзойти сами себя. Стол буквально ломился от какой-то экзотической дичи и не менее экзотического вина дюжины, наверное, сортов. Талу пришлось перепробовать всё - понемногу, исключительно из вежливости, - но в итоге у него основательно зашумело в голове и даже лунообразная рожа господина Агма вдруг перестала казаться вызывающе отвратной. К тому же он, честно говоря, обожрался - дичь была очень уж вкусной - и в итоге погрузился в какой-то полусонное состояние, уже не вполне понимая, кто он и где.
   После бесконечных (и невыносимо фальшивых на вкус Талу) тостов началось представление какого-то местного авангардного театра. Талу вспомнил, что в прошлый раз признался в своей любви к передовым образцам театрального искусства - но это, на его вкус, было слишком уж передовое: группа худощавых юношей с плохо выбритыми ногами, одетая лишь в яркие разноцветные ленты, привязанные к причинным и разным прочим местам, изображала что-то такое, чего он не мог понять - да даже и не пытался. Ему казалось, что он забрел куда-то в сумасшедший дом, из которого на минутку вышли санитары.
   Краем глаза он заметил, что господин Агма смотрит на него с неким злорадным ожиданием. Наверное, он думает, что я сейчас брошусь на этих идиотов и воткну кому-то вилку в глаз, решил Талу. Напрасные надежды. Я спать хочу. Пусть он хоть сам голый пляшет, с пирамидой стаканов на плеши, - мне тупо пофиг.
   Представив, как господин Агма отплясывает, потрясая жирными телесами и удерживая бутыль коньяка на своем длинном носу, Талу невольно хихикнул - и в тот же миг Агма наклонился к нему.
   - Можно ли использовать силовое поле для защиты танков? - вдруг спросил он. - Ведь оно задерживает в основном излучение, и то, лишь частично.
   Ах ты ж сволочь, подумал Талу. Напоил меня, как суслика, вывел целый кордебалет голых кретинов, чтобы окончательно задурить мне голову - а теперь ждешь, что я выдам тебе Военную Тайну. Ну, ладно, будет тебе сейчас болтун - находка для шпиона. Ты, наверное, думаешь, что все файа - затюканные винтики, которые считают, что врать - это плохо. А я вот считаю, что врать - это хорошо. Иначе у меня ещё в приюте вся шкура с попы бы облезла...
   - Не совсем, - развязным тоном заявил он. - Принцип другой. Тут скорее - абсолютное зеркало, но с ограничениями, из-за которых именно как средство защиты в бою - не выйдет использовать, а вот как средство создать простой термоядерный реактор - вполне. Правда, ограничения в принципе решаемые, там не в теории проблема, а в том, что надо возиться с системой управления конфигурацией полей. Для реактора-то минимальная обвязка - это около тысячи управляемых электромагнитов, которые при этом очень быстро и очень резко могут перестраивать мощность, и компьютерный контроль мощности. Делать контроллер придется специально - и, видимо, спецсхемы, потому что скорость. Ну и энергии оно кушает не так уж и мало.
   - Это какой там мощности поле получается? - спросил Агма.
   Талу усмехнулся. В голове у него по-прежнему шумело, в глазах рябило от мелькания разноцветных лент - но соображал он пока совсем неплохо.
   - Средняя мощность поля совсем небольшая. Средняя. Переменность поля и закон изменения имеет значение. Как и интерференция полей - эмиттеров там не зря больше сотни, и меньше никак. С точки зрения обычной физики - оно так не работает. Только вот установка собирается без особых проблем. Там две проблемы с железом, обе - простые: генераторы поля - электромагниты, которые быстро могут менять напряженность и расположены по сфере, в простейшем варианте, - ну да, материалы не самые дешевые, но решаемо, и управляющий блок. Он с очень высокой скоростью должен работать и немного учитывать отклонения из-за наводок, но датчики там не особо сложные. Управляющий блок для прототипа танкового щита можно без вопросов собрать... другое дело, что там несколько спецсхем - ну, не обеспечить иначе быстродействие, если условие, что контроллер можно без археотеха сделать, и сделать быстро. Но с серийным производством сложность точно будут - всё перепроектировать придется, чтобы сделать нормальную, пригодную для производства версию. Сам принцип такого фокуса у нас кое-где используется, хотя цель и детали - совсем другие... - Талу душераздирающе зевнул, для чего ему совершенно не пришлось притворяться. - Так, а что вы спросили?..
   ..........................................................................................................
   А всё же, Агма сволочь, решил Талу, направляясь к машине. Ноги у него явственно заплетались - и это совсем ему не нравилось. Видит, что я вежливый - и наливает и того, и другого, и десятого. Может, в следующий раз взять ту здоровенную соусницу, вылить весь соус ему на лысину, поставить на неё соусницу и предложить сплясать, пригрозив вилкой? Нет, совсем глупо выйдет - а жаль...
   Забравшись в машину, он тут же уснул - и проспал всю обратную дорогу.
   ........................................................................................................
   После возвращения Талу, как всегда, пришлось делать доклад Хьютай - самая, наверное, приятная часть его работы. Ну, условно приятная - он мог всласть поглазеть на Единого Правителя, но вот её вопросы часто были не очень-то любезными. Тем не менее, он рассказал и о том, что Агма пытался вытянуть из него секрет силового поля - и о том, что он наплел в ответ. Хьютай, вполне ожидаемо, нахмурилась.
   - Я бы посоветовала тебе впредь быть крайне осторожным с такими... фантазиями, - наконец сказала она. - В любой шутке только доля шутки. А речь тут идет о смертельно серьёзных вещах.
   - Хорошо. А откуда он вообще узнал о поле? Я что-то не видел такого в наших популярных книжках. В них все термоядерные реакторы сплошь магнитные. Нет даже намека на силовое поле.
   - Физику нельзя засекретить, - напомнила Хьютай. - И в ССГ, и в Фамайа одинаковые опыты дают одинаковые результаты. И одинаковые расчеты дают одинаковые результаты. И нам противостоят отнюдь не дураки - пожалуйста, не забывай это. Будь иначе - мы победили бы ещё пару сотен лет назад.
   - Ну хорошо - я раскрыл Военную Тайну или нет? - обиженно спросил Талу.
   Хьютай вдруг усмехнулась.
   - Нет. То, что ты им рассказал, не имеет физического смысла. Если они решат двинуть в этом направлении - то... удачи. У нас тоже хватало теорий, что особо хитровыгнутое электромагнитное поле может повлиять на пространство. Только вот все они в итоге оказались ложными. Сегодня ты оказал Фамайа большую услугу.
   Талу смутился.
   - Я не знал, что делаю это, я... просто врал, честно говоря. На самом деле, он почти поймал меня врасплох. Такой вопрос мог бы задать мне... ну, Найте, например.
   Хьютай кивнула.
   - Когда как следует потрешься среди людей, к тебе волей-неволей пристанут частички их кожи. И наоборот. Никогда не забывай об этом, - она помолчала. - Что-то ещё?
   - Да, - Талу быстро рассказал о своём путешествии спросонья, о найденных им листах из книжки, и о мыслях, которые пришли ему в голову. - Мне кажется, что вся наша пропаганда построена неправильно, - закончил он. - Мы без конца говорим о наших целях, о наших достижениях - но не говорим о том, каким был мир до нас. А он был мрачным, страшным. Лишенным цели. Которую дали ему мы. И, Хью, сейчас я понял, что корень наших бед - трусость. Люди боятся что-то делать, боятся жить, боятся думать. Боятся даже там, где боятся, в сущности, нечего. Тебе это может показаться очень глупым - но что мы сделали для воспитания мужества в нашем народе? Да и не только в нашем? Проект завоевания космоса, галактика - всё это прекрасно звучащие слова. Но путь слишком далек, он требует невероятных усилий, - и как пройти его без мужества? Всеобщего мужества, а не только мужества тех немногих, на которых держится Проект и само наше государство?
   Хьютай нахмурилась.
   - Об этом я не думала. Ты вполне можешь быть прав. Мы никогда не станем чем-то большим, если будет трусами в обществе трусов. Но, Талу, об этом надо было думать гораздо раньше! Где-то сразу после основания Фамайа... этой Фамайа. Сейчас уже слишком поздно заниматься воспитанием народа. Если мы хотим, чтобы среди нас не осталось людей, которые боятся чувствовать и жить, мы должны просто... - она вдруг мотнула волосами и прервала связь.
  
   Глава 8.6.
   Секреты технологий
  
   - Ну вот, Хью, проект про-Эвергета готов, - Анмай отступил от огромного, полутораметрового экрана, давая подруге возможность рассмотреть сложнейшую, трехмерную, полупрозрачную схему, которая сама по себе была произведением искусства. Каждая система будущей Всесильной Машины выделялась своим цветом, и в целом схема напоминала некую объемную, сюрреалистическую радугу. - Теперь осталось лишь изготовить все указанные в спецификациях детали - а потом собрать их.
   - И где нам стоит ожидать главных затруднений? - Хьютай подошла к схеме, тщательно изучая её.
   Анмай усмехнулся.
   - Чтобы про-Эвергет работал, нам нужно будет создавать черные дыры - именно сингулярности создавать надо будет, в больших количествах. Ты думаешь, что это будет просто? Эвергет в существующем варианте, даже без учета каркаса и обшивки, - именно аппаратура, где технологии всякие, - весит 80 000 тонн. С учетом - на порядок больше. И большая часть этих 80 000 тонн - субсталь для магнитных катушек. Без неё у нас вообще ничего не вышло бы.
   Хьютай кивнула. Субсталь - то есть, сталь, подвергнутая субатомному сжатию, была в сто раз плотнее обычной. И в десять тысяч раз прочнее. И, ко всему прочему, являлась сверхпроводником с колоссальной плотностью тока. Катушки из субстальной проволоки могли создавать магнитные поля в миллиарды гаусс. Но вот её производство было, мягко говоря, непростым. Просто сжать вещество было недостаточно - надо было обеспечить "зацепление" за внутренние электронные оболочки, что полностью противоречило законам классической химии. Однако, оставалась ещё физика - и магнитное поле. В норме магнитный момент атомного ядра ничтожен. Однако, если возбудить ядро - то есть, заставить нуклоны в нем бегать быстрее - этот магнитный момент очень резко возрастет, и силы взаимного притяжения спрессуют материю так, что электронный газ в ней станет вырожденным, а сами атомы окажутся "ободранными" вплоть до тех самых внутренних электронных оболочек.
   Однако, данный процесс требовал больших затрат энергии - и, главное, сверхмощных магнитных катушек из субстали или другого субатомно сжатого металла. Проблема казалась совершенно нерешимой - чтобы получить субсталь, надо было уже иметь субсталь. К счастью, среди прочего археотеха, в Цитадели плато Хаос отыскался и Уплотнитель - огромная, круглая, плоская машина тридцатиметрового диаметра. Достаточно было поместить в её фокусную тарелку любой предмет из стали, кварца, карбида кремния или другого простого по составу вещества - и он поразительно уменьшался в размерах, приобретая при этом несокрушимую прочность. Хьютай не раз и не два видела, как это происходит - но до сих пор этот процесс казался ей настоящим чудом.
   Им Уплотнитель достался в нерабочем состоянии - в конце концов, он бездействовал две тысячи лет. Но секрет машины был раскрыт ещё тридцать лет назад, а семь лет назад она была, наконец, восстановлена и запущена. Именно она позволила им создать сперва сингулярный генератор, а потом и про-Эвергет - и при этой мысли Хьютай нахмурилась. Она слишком хорошо понимала, что всем своим успехам Фамайа обязана наследию Уарка, как физическому, так и интеллектуальному, - а это делало все рассуждения о преимуществах их общественного строя мягко говоря глупыми. Получи ССГ доступ к плато Хаос - и мы сейчас принимали бы его послов с трясущимися поджилками, подумала она. Или нет?.. Всё растащили бы и продали по частям, навсегда уничтожив своё будущее. И наше. И любое. А значит, мы - правы...
   Она недовольно мотнула головой и вновь всмотрелась в схему. Проблем с магнитами точно не будет - Уплотнитель мог обрабатывать за раз тысячу тонн материала, а сам цикл уплотнения занимал всего несколько часов. Всего какой-то месяц - и у них будет весь нужный материал. А вот остальное...
   - Хорошо. Но где ТЫ видишь самые узкие места?
   Анмай вздохнул.
   - Новые инжекторы нашего Великого Коллайдера - это ионные конвейеры с тонкими спиральными лентами из проводящих бакитрубок и волоконных лазеров с электролюминесцентной накачкой, с тонким сектором голограммной излучающей щели по всей длине - своеобразный гибрид синхрофазного ускорителя, стелларатора и оптической ловушки. Ускорители про-Эвергета - модификация конвейеров с нелинейным фазовым сдвигом ускоряюще-направляющих импульсов и дополнительными проекторами синхронизирующей оптической решетки - направляют пучки к точкам встречи в вакуумной камере. Именно из-за синхронизации времени столкновения, направления движения и ориентации при ударе частицы сливаются, создавая черные дыры. Это будет, по сути, наноэлектронная схема, увеличенная до макромасштабов, такая же, как в аннигиляторе, но ещё более сложная. Даже когда всё будет собрано, будет дьявольски трудно заставить всё это волшебство работать.
   - И сколько на это уйдет времени?
   Анмай лишь пожал плечами.
   - На отладку аннигилятора у нас ушло два года. Здесь времени точно уйдет меньше - в конце концов, у нас уже есть опыт, - но сейчас я не назову точного срока.
   - Но хотя бы примерно?
   Анмай задумался.
   - От пары месяцев до года. Как-то так.
   - Значит, ещё полтора года в худшем случае, - Хьютай нахмурилась. Будут ли у них эти полтора года?..
   Анмай вздохнул.
   - Хью, ещё месяц назад мы не подозревали ни о каком "эффекте изменения". То, что проект про-Эвергета готов так быстро - уже чудо. Системы автоматического проектирования и гиперкомпьютеры сделали очень много - но без твоей схемы у нас ничего не вышло бы. По крайней мере, в ближайшие годы.
   - Я знаю, - Хьютай усмехнулась. - Но сейчас всё зависит от технологов и инженеров, и...
   - И мы должны помочь им, - с такой же усмешкой закончил Анмай. - Или, по крайней мере, не мешать.
   ..........................................................................................................
   - А всё же, откуда она взялась? - спросила Хьютай уже вечером.
   Сейчас она, в одной футболке и трусиках, уютно лежала на диване, подложив большую подушку под спину и поджав босые ноги. На коленях у неё покоился крайне увлекательный список предметов, которые должны были попасть на плато Хаос - но по различным причинам пока не попали.
   - Что? - легко толкнувшись ногой, Анмай повернулся на своем вращавшемся стуле. Он сидел у компьютера, как обычно, в своём сером рабочем комбинезоне, но тоже босой.
   - Субсталь. Чтобы получить субсталь, надо уже иметь субсталь. Тебе не кажется, что это - замкнутый круг?
   - Ну... - Анмай откинулся на спину и задумался. - Вообще-то да. Именно здесь проходит граница между обычной и космической цивилизацией. Между жизнью и смертью - для нас. Без субстали, да вообще без металлов, подвергнутых субатомному сжатию, невозможно получение гипермагнитных полей - а без них невозможны сингулярные аннигиляторы, да и вообще межзвездные полеты. И "эффект изменения" тоже невозможен.
   - Тем не менее, Уарк её как-то получил, - напомнила Хьютай. - А вслед за ним и мы.
   - Может, ему тоже попалось наследие какой-то более древней цивилизации?
   - Это не ответ. Всё равно, кто-то должен был создать самый первый образец. А, насколько я понимаю, это невозможно без гипермагнитного поля, которое должно ещё и колебаться с резонансной, строго подобранной для данного вещества частотой. Магнитное поле такой мощности можно получить и без субстали, с помощью взрывной имплозии, - но без резонанса ничего не выйдет. И, к тому же, процесс сжатия вещества требует времени. Обычные установки ядерно-магнитного резонанса, которые мы используем в томографах, тоже не помогут - их мощность недостаточна, чтобы перевести ядра в, по сути, изомерное состояние. И нельзя сжать вещество в два раза или в десять. Устойчивое состояние лишь такое. Или всё... или ничего.
   - Гм, - Анмай закинул ногу на ногу и закрыл глаза, задумавшись. Хьютай поймала себя на том, что пялится на его голую подошву, которую так и тянуло пощекотать. - Силовые поля же. Но не те, которые отражают излучение в наших термоядерных реакторах, а целенаправленно воздействующие на атомные ядра. Нечто вроде магнитного лазера. Сложность проекционных матриц и всего комплекса нужна, конечно, чудовищная - но мы, в принципе, смогли бы это сделать. Если бы знали, что это вообще возможно. Но это заняло бы лет пятьдесят. А то и больше. Это если бы у нас вообще была теория. Она тут - самое сложное. Формально всё кажется простым, но рассчитать всё это и заставить работать... - он помолчал. - Но главное - сама идея. Она формально противоречит всем физическим и химическим законам. Вернее, использует столь узкую щель в них, что её, в принципе, даже не видно. Надо быть настоящим гением, чтобы заглянуть в неё...
   - Или кем-то, вроде меня, - с усмешкой закончила Хьютай.
  
   Глава 8.7.
   Друзья без границ
  
   Керт Рисси, майор пограничной стражи Вебы, пребывал в крайне скверном настроении. Причем, на первый взгляд, по совершенно дурацкой причине - ей послужил забытый кем-то на скамейке у дома номер газеты "Времена". Обычно он даже не брал её в руки, но аршинные буквы заголовков, к тому же, набранные ярко-алым на черном фоне, били по глазам, и он прочел их раньше, чем успел задуматься:
   "Председатель Ааксо: на работе такой стресс, что спасает лишь гарем из юных мальчиков?"
   "Престижные извращения дорожают: певица Мучлиана купила уникального розового крокодильчика за 100 000 марок".
   "Правда об эксклюзивной работе в лучших домах страны!"
   В общем, он взял газету домой и попытался прочитать - просто чтобы убедиться, что ничего такого быть не может. В отношении Председателя газета скорее всего наврала: в доказательство своих бредней она приводила лишь мутную фотографию бассейна с полуголыми мальчишками (как уверялось, сделанную на личной вилле Председателя ССГ, через телеобъектив со стократным увеличением), но смотрелась она примерно так же убедительно, как фотография людей, своими глазами видевших летающую тарелку. А вот "эксклюзивная работа" оказалась банальным мытьем пола - в смысле, без швабры даже, руками. Но на глазах клиента и в купальнике (а за двойной оклад - даже и без оного). Про такое вот он уже слышал, но считал просто байками. Но, как оказалось, "лучшие люди страны" считали такой способ уборки "престижным"...
   Окончательно же его добила статья о крокодильчике. Помимо фото самого крокодильчика (довольно отвратного на вид) в ней имелось интервью певицы, интервью продавца и даже комментарий какого-то известного сексопатолога, который в деталях и подробностях расписал технологию секса с рептилией. К тому же, сама Мучлиана была достаточно сумасшедшей, чтобы провернуть что-то в таком роде. Спать с розовым крокодильчиком, наверное, не очень-то приятно, но... престиж. Такого ведь ни у кого больше нет, ибо он стоит 100 000 марок и вообще уникальный мутант...
   В конце концов, Рисси бросил газету в камин и залпом выпил стакан шнапса - чего обычно не делал. Но даже это помогло не особенно. Мир катится в задницу, мрачно думал он. На нас надвигается война, которой раньше ещё не было. А "лучшие люди страны" и прикормленная ими пресса, видимо, решили сойти с ума раньше, чем она начнется. Полгода назад нельзя было представить, что солидная газета (а всего-то лет десять назад "Времена" были даже очень солидной газетой), дойдет до днища желтой прессы. Но она, однако же, дошла - и явно не собиралась останавливаться на этом.
   На таком вот фоне даже замшелые анекдоты про Фамайа - где, как известно, из всех видов любви была разрешена только любовь к Проекту и "мы вместе спали, на собрании, вы на втором ряду, я в пятом", смотрелись совершенно не смешно...
   Интересно, что там пишут в газетах, подумал вдруг Рисси. Файских газет он в руках не держал, хотя газеты в Фамайа, разумеется, были. Он слышал о знаменитой газете "Истина Фамайа", передовицу из которой каждый день читали на политинформации в школах. Но говорилось в ней не о цвете сегодняшних трусиков Хьютай, а о достижениях. Пусть липовых, но всё же...
   Конечно, там тирания, подумал майор. Там люди не имеют никаких прав, а на прилавках магазинов лежит одна лишь морская капуста. Но, по крайней мере, там нет таких вот дурацких газеток и никому не придет в голову обвинять лидера их мира во всяких гнусных мерзостях - вернее, может быть и придет, но едва об этом узнает ЧКГБ, веселому фантазеру вынут не нужный ему мозг и пошлют в виде биоробота в лес, отстреливать повстанцев. А мы тут носимся с демократией, словно с писаной торбой. Лет так сто назад в ней наверняка был смысл. Люди тогда были другими. Но теперь...
   Теперь, конечно, от демократии в ССГ не осталось и следа - выборные политики давно превратились в петрушек, единственной работой которых было веселить публику и отвлекать её от людей, которые правили на самом деле. Они, по крайней мере, пытались что-то делать. Рисси сегодня не в первый раз уже участвовал в "мозговом штурме", посвященном поиску способов победы над Фамайа - не военных, потому что война, как её не начинай, очень быстро кончилась бы частоколом ядерных грибов по обе стороны фронта.
   На самом деле способ был прост и очевиден - поднять восстание порабощенных народов, развязать гражданскую войну и обрушить Фамайа изнутри. Ничего невозможного в этом не было - по данным разведки, 80 % населения Фамайа желали падения существующей власти, чужой и непонятной для них.
   Рисси мрачно усмехнулся. То, что Высшими, то есть, государственными чиновниками, в Фамайа могли быть только файа, очень упрощало дело. На 820 миллиона её населения Высших было всего пять миллионов. Это позволило ССГ развернуть пропаганду на тему "мы за ЛЮДЕЙ". Конечно, он знал, что файа - тоже люди, в смысле, общие дети с людьми у них есть и всё такое. Хотя пропаганда всячески "замыливала" этот факт - и это работало. Низвержение поработившей людей расы чудовищ - это ведь совсем не протест против законной власти, правда?..
   Но как раз с протестом возникали проблемы. Он был, да, - но выражать его никто не решался. В конце концов, Фамайа была вполне настоящей тиранией, где любых "мирных протестующих" просто расстреляли бы из танков, а вооруженным повстанцам ещё добавили бы бомб. Поэтому, абсолютное большинство недовольных не шло дальше бубнежа на кухнях, а те, кто всё же уходил в лес, жили обычно недолго. Желающих же жертвовать собой во имя свободы находилось почему-то крайне мало.
   Нет, конечно, в Фамайа были повстанческие отряды - особенно тут, возле западной границы. С ними поддерживали связь, а иногда даже забрасывали им оружие на секретных дирижаблях - пластмассовых, невидимых для радаров. Летать они, правда, могли только в облачности - чтобы их не заметили снизу или сверху - и лишь при тихой погоде. Правительство же желало видеть немедленный успех повстанцев - лучше всего, в виде внезапного захвата какого-нибудь крупного города. Тактику этого они и пытались сегодня отработать - и даже отработали, но Рисси чувствовал, что лучше даже не пытаться провернуть это на деле. Кен-Каро повстанцам удалось захватить - и даже отбить несколько первых атак сил режима, но хватило одного Маонея Талу с ультиматумом, чтобы всё закончилось вполне бесславно. Конечно, тогда восстание было стихийным, его вызвала эта эпидемия необъяснимого страха - но именно он заставил людей действовать. Он, а вовсе не ненависть к режиму, чего многие тут не понимали. И думали, как повторить случайный, в общем-то, успех, как взбунтовать части Внутренней Армии, забывая о том, что в Фамайа никто не будет ничего обсуждать, против повстанцев сразу же применят силу - наверное, ещё раньше, чем они успеют что-то там совершить...
   Если уж впрямь что-то делать, подумал Рисси, то надо сразу вырубать системы связи (если это мегаполис - то всего мегаполиса), блокировать всё полицейское начальство (не исключено, подумал он, что проще - будет с концами), блокировать всех Высших, кто хотя бы в теории может отдать нужные приказы и остановить толпу. Не право имеет, они все имеют, подумал Рисси, а именно умеет отдавать приказы, без информации и в стрессовой обстановке, и захочет этим заниматься, а не свалит на ближайшем вертолете. И при этом не убить всех Высших подряд, потому что крайне важно расколоть именно правящий класс. А для этого нужна информация, а чтобы получить её, надо найти среди Высших кого-то, кто уже на их стороне и имеет допуски к досье коллег. А потом придумать, что делать с тем, что, видимо, уже в этот момент в небе стрекочет вертолет ремонтной службы - связи же нет!
   Это если летят ремонтники, а не военные с ближайшей базы, подумал Рисси. При этом военные не пойдут смотреть, что с городскими системами, они просто развернут мобильный узел связи и подключат город назад в сеть... а дальше уже кому положено посмотрят, что это там такое. Ладно - этих либо захватили, либо они тоже на нашей стороне уже, а их резервную систему связи - вырубили. Тогда надо придумать, что делать, когда свалится на голову уже не военные связисты, а десант, чисто посмотреть, что тут на фиг происходит... и почему связисты не отвечают. А что делать дальше - непонятно. Потому, что даже если повезло всё это проделать... вместо уничтоженного в очередной раз десанта - просто прилетят боеголовки. Термоядерные. Пример Ревии показывал это очень хорошо. Про Хьютай можно было думать, что угодно - но отказать ей в решительности было нельзя...
   Рисси вздохнул. Его друг, капитан Доммель, вчера поехал, то есть полетел через границу, к повстанцам, в роли военного советника. По возвращении ему были обещаны все блага - повышение в звании, премия в 10 000 марок в дополнение к окладу со всеми возможными надбавками, и даже Крест ордена Большого Орла. Но Рисси вдруг подумал, что его друг не вернется.
  
  
   Глава 8.8.
   Проблемы экономики
  
   - Итак, что у нас дальше? - спросила Хьютай.
   - Проект "Зарница" придется закрыть, - хмуро сказала Олта Лайту. - Обеспечить стабильность горения топливной смеси так и не удалось. Это не говоря о разрушении отражающих покрытий фтором и постоянных проблемах с расхождением луча.
   Хьютай нахмурилась. Проект ПРО "Зарница" предусматривал запуск на орбиту высотой в 750 миль двадцати 120-тонных станций "Зарница-I". Каждая из них несла бы водородно-фторовый лазер мощностью в пять мегаватт. Даже на дистанции в 750 миль диаметр луча составлял бы всего около метра - так что любая ракета ССГ сгорала бы при выходе из атмосферы. Для этого лазеру хватало, по расчетам, всего одной секунды - а запас газовой смеси был рассчитан на 200 секунд работы, так что в теории можно было сбить четыре тысячи ракет. Пока шли работы над первой моделью, ученые Хаоса уже разработали 350-тонную станцию "Зарница-II" с 10-мегаваттным лазером и запасом газовой смеси на 500 секунд работы. Однако природа в этот раз оказалась сильнее. А ведь четыре станции уже были в спешке изготовлены - только вот запускать их не придется...
   - Проблемы, в основном, связаны с малым размером станций, вернее, с недостаточной грузоподъемностью наших ракет-носителей, - пояснила Олта Лайту. - После доработки мы планируем развернуть около 80 лазеров для "Зарницы-II" в качестве стационарных орудий ПРО. Но пока неясно, сколько это займет времени.
   - Значит, возвращаемся к проекту "Страж"? - спросила Хьютай.
   Проект "Страж" предусматривал вывод на орбиту 96 орбитальных гамма-лазеров с ядерной накачкой. Благодаря независимому наведению стержней, каждый мог - теоретически - уничтожить до 50 целей. Технологических проблем тут не было - система работала в соответствии с расчетами - но была очень, очень дорогой...
   - Да. Других вариантов нет.
   И так вот всегда, подумала Хьютай. Желая сэкономить, мы выбросили на ветер кучу денег, и, вдобавок, потеряли то, что ни на какие деньги не купить - потеряли время. Ладно, остается лишь надеяться, что ещё не слишком поздно...
   - Подтверждаю закрытие программы "Зарница", - сказала она. - Приказываю приступить к производству спутников "Страж". И запускать их на орбиту немедленно, по мере готовности. На этом всё.
   .........................................................................................................
   Вернувшись к себе, Хьютай остервенело сбросила одежду, оставшись лишь в футболке и трусиках. Её форменное платье Единой смотрелось, конечно, очень внушительно - но, вместе со стальным поясом, весило совсем немало и порой казалось ей веригами...
   - Что случилось? - встревожено спросил Анмай. Он уже вернулся с работы и привычно валялся на постели с ноутом.
   - "Зарница" сдохла, - сообщила Хьютай, заключая платье в шкаф. - Дело казалось простым, но теперь физики только разводят руками. Наверное, в конце концов они справились бы, но на это у нас просто нет времени. Лучше журавль в небе, чем синица в руках. К счастью, у нас есть ещё "Страж", но теперь полетят денежки...
   - Ничего не поделаешь, Хью, - Анмай пожал плечами. - К сожалению, у всех важных задач только одно решение. Или никакого. Приходится принимать тот способ, который есть.
   Хьютай ногой запихнула сандалии под шкаф и направилась к буфету. К счастью, в её положении были и несомненные плюсы - по крайней мере, чистить картошку и стоять у плиты ей не приходилось. Еду им приносила Айхолли - после проверки на яды и разные другие мерзости.
   - Ты уже ел? - спросила она, изучая полки.
   - Нет ещё, - буркнул Анмай. Ждал её, конечно...
   - Тогда поднимай попу и дуй сюда, пока тут ещё что-то осталось, - плюнув на хлеб, Хьютай отрезала ломоть пресного мягкого сыра и принялась намазывать его соленой икрой.
   Анмай, хмыкнув, бодро присоединился к ней. Хьютай, ловко поймав парня за ухо, усадила его, и, прожевав бутерброд, принялась накрывать на стол.
   - Талу сегодня притащил из Окруру номер "Времен", - помнишь, я говорил тебе про эту газетку? - спросил Анмай, глядя, как подруга расставляет тарелки. - В ней пишут, что на работе у Обоала Ааксо такой стресс, что спасает лишь гарем из юных мальчиков.
   Хьютай легко щелкнула его по носу.
   - Бедняга. Мне вот одного парня обычно достаточно. Я даже не думала о любовнике - хотя в теории могла целый гарем завести, из прекрасных парней. Но понимала, что сил уже не хватит. Тем более, что надо ещё и страной руководить когда-то, и жрать, хотя бы изредка, и просто дрыхнуть, наконец.
   - Интересно, у него на самом деле так? - спросил Анмай, запивая бутерброд молоком.
   - В Суфэйне пуританская мораль, это тебе не Чвэй какой-то. Но по факту - спецбордели и не только для высокоранговых тоже есть. Только называются по-другому.
   - Дома Любви и Радости? - хмыкнул Анмай, принимаясь за второй сырно-икряной бутерброд.
   - Что-то типа того, - Хьютай тоже потянулась к стакану с молоком. Какое-то время оба сосредоточенно жевали. - На самом деле, с моралью у них довольно плохо.
   - Думаешь, у нас лучше? - покончив с икрой, Анмай решил совместить с сыром пласт сыровяленой колбасы.
   - У файа да, - Хьютай поднялась и принялась заваривать чай. - Нам помог, как ни странно, свойственный нам индивидуализм - статусный голод у нас всё же меньше, нет ни желания бить кнутом, ни быть битым. Статистически меньше. Найти-то такие экземпляры при желании можно, но... Закона у нас нет, он заменяется моралью. Это прямой путь к криптократии.
   - А что делать? - спросил Анмай, осторожно принимая в ладони горячую чашку. - Ввести демократию? С президентом на контракте? А что он в свободное время в сауне работает... ну, бывает, - он улыбнулся. - Зато никто не скажет, что у нас политики жируют - наш президент вообще живет в доме для уточки и не жужжит, а если вдруг жужжит, то мы его порем по пятницам.
   - Я сама сейчас кого-то выпорю, - туманно намекнула Хьютай, прихлебывая чай. - Или попрошу Айхолли. Она пропишет тебе массаж попы ремнем, для бодрости и улучшения кровообращения. Но нам, файа, просто повезло с наследственностью.
   - Ты уверена? - Анмай тоже отхлебнул из чашки.
   Хьютай аккуратно отставила мизинец.
   - Поясняю. Инстинкты у людей, сформированные эволюцией и направленные на выживание, в том числе выживание в коллективе, с точки зрения коллектива - позитивны. Та прочная основа, на которой можно строить всё остальное.
   - А, ты под позитивностью понимаешь это, - Анмай потянулся за зефиркой. - Ну да. Тогда - да. Но не забывай о тёмной стороне этих инстинктов, а именно, про моменты, когда инстинкт индивидуального самосохранения доминирует над аналогичным коллективного. Проще говоря, трусы, предатели и прочие антиобщественные элементы. Вот как направить эти инстинкты и решает воспитание. Потому всё-таки ребенок - чистый лист. Одного научат быть беспринципным эгоистом, другого безжалостным коллективистом, третьего фанатиком от альтруизма. Чистый лист...
   - Пусть так, - Хьютай тоже потянулась за зефиркой. - Но детей мы учим отвратно. Даже не порем за подлость и разные другие мерзости. Когда пороли, их было куда как поменьше.
   - Это садизм! - поёжился Анмай.
   Хьютай вдруг хихикнула.
   - Ты так говоришь, как будто это что-то плохое.
   Анмай пожал плечами.
   - Зависит от точки зрения. Для учителя ведро с розгами - залог успеваемости, для ученика - изуверство и угнетение независимой личности.
   - Ну так я со стороны воспитателя, - Хьютай заварила себе вторую чашку чая.
   - Естественно, - Анмай тоже заварил себе вторую. - Но в отсутствие педагога есть ещё самокритика.
   - Которая не всегда помогает, - заметила Хьютай. - Лучше самогипноз себя на изучение матана или сопромата или древнефайского языка.
   - Просто надо привить внутреннему самокритику паранойю.
   - Можно, - Хьютай на миг задумалась. - Угу - это будет выглядеть так: "что, Я волнуюсь?"
   Анмай слабо улыбнулся.
   - Это будет выглядеть периодами сомнений. Затяжными и жестокими. Зато потом будет обоснованное решение.
   Хьютай важно кивнула.
   - Действительно. Подумать - оно никогда не вредно. А потом ещё подумать - вдруг ошибся. И ещё - вдруг вороги подкинули вредную мыслю? А потом на всё плюнуть и пойти спать.
   - Не спать! Пока ты спишь, враг качается! - сурово предупредил Анмай.
   Хьютай нагло плюхнулась на постель.
   - Пока ты спишь, враг не дремлет! Спи больше, выматывай гада бессонницей!
   Анмай плюхнулся на постель рядом с ней - пока что вполне целомудренно. И снова потянулся к ноуту. Хьютай бессовестно толкнула его в плечо.
   - Эй! Ты не забыл, что я тут, вся такая?..
   Анмай повернулся, насмешливо глядя в её блестящие глаза.
   - Тебя забудешь... Что тебя так завело?
   - Крокодильчик, - честно призналась Хьютай. - Я вот честно представила, что положила в постель его вместо тебя - и у меня мозги перевернулись. Жаль даже, что я не видела других статей об этой деве. Просила Талу поискать, но он говорит, что таких вот нет.
   Анмай ошалело почесал в затылке. Хьютай умела его озадачить. За это он её и любил... в числе прочего.
   - Ну, кроме спать с крокодильчиком - не хватило фантазии - или там журналист про "спать" домыслил?
   Хьютай усмехнулась.
   - Крокодильчик там реально есть и куплен. Вот спит ли с ним дева - скорее всего нет. А что говорит и даже показывает фотки - так пиар же, как там говорят.
   - Ну, это всё же "желтая пресса"... как там говорят.
   - А может быть, с их точки зрения, это не "желтая пресса", а обычные репортажи?
   - Пока ещё нет, - усмехнулся Анмай. - Но кто знает, до чего они там дойдут, если войны не случится?
   - Вообще-то мне казалось, что как минимум у нас на юге - она уже идет. Если по потерям считать, и по расходу патронов.
   - Там пока ничего особо серьёзного нет, - возразил ей Анмай. - Если бы не ренегаты из Внутренней Армии - вообще проблем бы не было особых.
   - Всё же есть ренегаты? - удивилась Хьютай. - Разве мы не ужасно караем за предательство? Что заставляет людей, давших нам присягу, - добровольно, замечу! - вести себя так глупо?
   Анмай прикусил губу. Дел у Хьютай и так было выше крыши... и она просто физически не могла охватить всё.
   - Национализм, в основном. Файа - всё же отдельный народ, а многие области Фамайа - бывшие завоеванные страны. Борьба за свободу, всё такое.
   - Борьба за свободу против жизни? К этому идет же.
   Анмай смутился.
   - Ну, всякие восстания у нас довольно регулярно случаются, но всемирной термоядерной войны пока что не было ещё.
   - А кстати - почему восстания? Режим наш не нравится? Так у нас все сыты и имеют жильё... в отличие от ССГ.
   Анмай вздохнул.
   - Быт заедает. Колбаса по талонам, в автобусах давка, всё такое...
   - И строим Светлое Будущее, - напомнила Хьютай.
   Анмай усмехнулся.
   - Кстати да. Вполне натурально. Но народ не верит...
   - А мы не пробовали разве объяснить это народу? Мало описывали в фильмах и книгах, какое именно Светлое Будущее строим?
   Анмай усмехнулся.
   - Описывали. Часто и много. Но народ давно не верит - надоело.
   - Может, просто плохо описывали? Представить графики продвижения Проекта, объяснения, почему проблемы...
   Анмай снова вздохнул.
   - Это же секретная информация. Ну и если сказать, что 80 % населения недовольны правительством - сразу возникнет вопрос, почему нельзя другое.
   - А почему нельзя всё же сделать что-то получше? Пусть в мелочах малозначащих, но чтобы народ видел? - удивилась Хьютай. - Ну там - оплату проезда в общественном транспорте отменить.
   Анмай усмехнулся.
   - Это можно. Там копейки всего. Правда, давка в автобусах останется - надо новые автобусы.
   - А сложно? - удивилась Хьютай.
   - В принципе нет. Но этим надо заниматься. Расширять производство автобусов - а на это время надо и деньги. Немалые. А где их взять, если бюджет давно дефицитный уже? И люди просто работать не хотят. Особенно молодежь. Она и вовсе разуверилась во всем...
   - А правда, что делать с нашим подрастающим поколением? - вдруг задумчиво спросила Хьютай. - Создать институт ликторов? Или кто там в древних файских школах драл попы начинающим парням? Мир полон опаснейших игрушек, которые эти засранцы считают компьютерными развлекушками. А они - настоящие.
   - Есть знания и идеи, опасные даже тем, что о них знают, - неожиданно хмуро сказал Анмай. - И вообще, ты уверена, что это сейчас актуально? Мы приближаемся к перелому истории, Хью! К моменту, который решит судьбу Фамайа вообще на все времена. И настанет он всего через полгода или год. Сейчас ещё рано думать о том, что будет потом. Судьба, знаешь, этого не любит.
   - Ну хорошо, о чем я тогда должна думать? - хмуро спросила Хьютай.
   - О том, что будет, когда про-Эвергет будет готов, конечно, - усмехнулся Анмай. - Вот представь: мы его достроили, ССГ поднял лапки... и что? Принять его в состав Фамайа? Выдать всем наши паспорта и пожать руку?
   - Нет, зачем? Пусть живут, как жили. Пусть уничтожат своё оружие, распустят армии. Помогут нам ресурсами. Учеными. И всё. Больше нам ничего от них не надо.
   - А им от нас? Что они получат?
   - Гм, - Хьютай задумалась, прикусив кончики двух пальцев. - Цель? - насмешливо предположила она. - Возможность принять участие в нашем общем деле? Просто выжить, наконец?
   - А ты уверена, что оно им надо? - спросил вдруг Анмай. - В смысле, наше общее дело и вообще смысл существования?
   - Может быть, и нет, - Хьютай хмыкнула. - Но жить-то они ведь хотят! А если начнется война, это мало у кого получится.
   - А ты читала отчеты Маонея? - Анмай перекатился и плюхнулся на спину, закинув руку на лоб и глядя в потолок. - Я вот читал. И у меня волосы до сих пор не улеглись. Я теперь даже не уверен, что они там вообще понимают, что такое "жить". Наркомания во все поля, повальное пьянство, нигилизм... И повернутых на ненависти к нам хватает. Некоторые, кстати, вполне готовы сдохнуть - лишь бы увидеть, что мы первые.
   - И что делать? - футболка парня задралась и Хьютай поймала себя на том, что пялится на его обнажившийся пупок. Мысли её двинулись в несколько ином направлении. - Мы всё равно должны им помочь, так или иначе.
   - А ты хоть сама понимаешь, почему хочешь этого? - Анмай приподнялся на локте и взглянул на неё.
   Хьютай на миг задумалась.
   - Там этическая в основном составляющая: если можно помочь, то помочь надо.
   Анмай вновь откинулся на спину.
   - Помочь? Для меня помочь равносильно - принести кому-то пользу. Помочь - в достижении цели. Нет, не сказал бы, что помогать - всегда этично. С моей точки зрения. Если же стоит вопрос уменьшения, неувеличения страданий, то речь идёт о милосердии. Привносить которое настолько же морально, насколько причинять свою, самую правильную справедливость.
   - Что это с тобой? - Хьютай, не удержавшись, резко щелкнула парня по пупку и его живот дернулся. - Единственный другой вариант - просто взорвать их всех к чертовой матери.
   - Я смотрел отчеты по нашей экономике, Хью, - хмуро сказал Анмай. - Она просто перестает работать. За последние пять лет производительность труда упала на двадцать процентов. Люди не видят смысла в труде, если он не делает их жизнь лучше.
   Хьютай прикусила губу. Она тоже читала эти отчеты - и не сказать, чтобы они ей нравились.
   - Я не уверена, что всё дело в том, что "народ устал", - наконец ответила она. - Двести лет не уставал, а теперь вдруг... Нет. Нам мешают - и мешают сознательно. И на слишком... низовом уровне, чтобы ЧК могло ткнуть пальцем и заявить: "Да тут заговор!"
   - А вот не уверен, - возразил Анмай. - Наша проблема не в том, что у нас мало колбасы. И даже не в том, что не хватает вагонов, чтобы привезти её туда, где её мало. Просто для этого нужно оформить чертову прорву бумажек, а когда их оформят, колбаса уже сгнила. И всё начинается сначала.
   - То есть, типичная бюрократия без всякого злого умысла? - спросила Хьютай.
   Анмай фыркнул.
   - Лучше уж он был бы, потому что зло хотя бы победить можно, а чиновники вечны...
   - Мы думаем над этим, - ответила Хьютай, тоже откидываясь на спину и глядя в потолок. - Наша финансовая система в самом деле ни черту ни годится, она слишком медленно работает. Мы пробуем ввести электронные деньги - для начала здесь, на плато Хаос.
   - И чем это они отличаются от обычных?
   Хьютай хмыкнула.
   - Тем, что они электронные. И нет единого расчетного центра. Все транзакции пишутся в каждом компьютере. Поэтому нарисовать себе нолики на счете - нельзя. В теории, по крайней мере.
   - Значит, это что-то вроде условных денег, которые вроде бы есть - шильдик с ценой на всём можно найти, но на бирже заработать не получится - нету её тут? - усмехнулся Анмай.
   - Официально это просто средство оптимизации проектов, - ответила Хьютай. - При этом меня убедили, что эмиссию НЕ я непосредственно должна проводить. Были попытки и расчетную сеть у меня из-под контроля увести - не вышло. Она четко под моим контролем.
   - Ну, там должны быть хоть какие-то ограничения на эмиссию обоснованы, - согласился Анмай.
   Хьютай улыбнулась.
   - Ну, там схема сделана была... своя. Когда Лэймиит её предложила - ни у кого не нашлось, ЧТО возразить, ограничения сами выходят... хотя схема - дикий бред с обычной точки зрения. Но формально требование о независимости эмиссионного центра от меня выполнено. Доступ к системе вот просто так всем подряд - не выдается. Процентов нет, точнее, вообще сделаны отрицательные проценты. В смысле, банк за услуги берет очень маленький процент. Не всем понравилось, но чтобы сменить это - надо механизм эмиссии менять. А он не совсем от желания зависит. Нет, это не алгоритм жесткий, там хитрее... и такую схему никто в ССГ внедрять не будет. Банковская тайна тут - явно нигде не прописана, потому что не особо надо. На практике - кое-что есть, но ограничено.
   - А в ланы оно конвертируется? - спросил Анмай.
   Хьютай вздохнула.
   - Нет. Не конвертируется оно потому, что там дикие перекосы, а на часть вещей вообще цены назначены... из головы. Например, рабочее время ученых по какому-то проекту или - энергия. По крайней мере, изначально. Есть очень ограниченная конвертация на уровне Центробанка - и да, это та ещё мина. Банк не сможет НЕ устроить игры там. Сделано для возможности Хаоса использовать продукцию внешних заводов, - и наоборот. Бесплатные услуги... не поощряются. То, что было раньше - пересчитано задним числом, включая и работу некоего третьего помощника, и, допустим, историю с Айхолли, как и мои... приключения, - Хьютай усмехнулась. - Зачем изначально сделано - а оптимизация ограниченных ресурсов в рамках наших проектов на Хаосе. Официально. Неофициально - побольше контроля над плато получить, типа легальным путем. Почему не обычные ланы - именно потому, что там штатно дикие перекосы.
   - А биржа будет? - с усмешкой спросил Анмай.
   Хьютай бессовестно зевнула.
   - Биржа? В изначальном проекте её не было. Попытки устроить торговлю фьючерсами разумеется, будут, но это проблемы тех, кто устроил. Система просто не будет вытаскивать тех, кто начал во вклады и кредиты играть, а учитывая, что "валюта" Хаоса не эмитируется в обычном смысле... ну, можно всякие деривативы подделать, только пузырь лопнет... и я даже не подумаю его вытягивать - расчеты шли НЕ через мою систему, и всё тут.
   - А нам вообще биржа с фьючерсами нужна?
   Хьютай усмехнулась.
   - Думаю, нет. Но можно ж рыночные реформы пробовать.
   - А кредиты?
   Хьютай вновь зевнула.
   - Кредиты частным лицам обычно для стимулирования потребления дают - такой проблемы явно нет тут.
   - Обычно, - согласился Анмай. - Но не только. В ССГ кредиты бывают ещё образовательные, - это не только потребление всё же.
   - Я в курсе, - Хьютай забросила руки за голову. - Но в норме это просто по-другому решается. Образование - у нас давным-давно введено обязательное распределение. Учитель отправляется учить по специальности - квартиру и зарплату на уровне выделяют. Геолог - туда, где много что исследовать надо. Ну или хотя бы чем-то близким заниматься, вроде горного инженера. Не хочешь работать по специальности, - или плати государству 10 000 лан, или паши пять лет на стройке. Это в ССГ есть вопрос, куда отправляется юрист... их там и так переизбыток. И кстати - там же бывает и частная лавочка, которая заказ на специалистов давала.
   - А взятки? - спросил Анмай. - Их же не только деньгами давать можно. Но и борзыми щенками, например.
   Хьютай вздохнула.
   - С взятками... борзыми щенками брать будут. В ССГ же берут. Ну, или пожертвованиями в избирательный фонд, хотя бы, или там - детки вдруг побеждают в конкурсе на самый лучший проект общественных сортиров - где премия 10 миллионов марок. Собственно, один из больших плюсов монархии или диктатуры - правителю не надо заниматься зарабатыванием денег на дальнейшую жизнь, у него и так их... достаточно - экстремальные случаи не берем. Недостаток правда, что если так систему управления строить всю - она защищает интересы только тех, у кого денег... хватает.
   Анмай усмехнулся.
   - Я как-то читал про короля Ааены, Лэйната VII, сурового алкоголика и самодура, которого придворные порубили мечами и секирами, а бренный труп сожгли в печке. Нет трупа - нет убийства, как известно, а наследнику и народу сказали, что король удалился на покаяние в уединенный монастырь. Угу - и записки наследнику подбрасывали, якобы от папы, кто-то почерк там подделывать очень хорошо умел... Следствия не было - высшая знать же, некому расследовать больше, а если кто что и подозревал - так и не возражал особо, благо, наследник больше всего любил съезжать на попе по перилам дворцовых лестниц, в силу своего возраста. То есть, меру надо знать, иначе крематорий на дому могут устроить.
   - Как хорошо, что у нас тут нет печки, - Хьютай усмехнулась. - Но меру я стараюсь соблюдать... наверное. Вот если бы я ещё знала, что такое настоящая государственная мудрость...
   Анмай покосился на неё.
   - Наверное, мудрость - это умение говорить и делать так, чтобы люди поняли смысл сказанного и сделанного. Мудрец умеет с любым говорить понятно о любых вещах, простых и сложных, так, чтобы вот этот конкретный собеседник услышал и понял. Значит, мудрец многолик и неуловим, он разный с разными людьми, он всякий и никакой. То есть что-то вроде совершенной цельности личности. Когда не надо себя заставлять или себе обещать - а просто ты живёшь так, как надо, когда воля сплавлена с разумом, эмоциями и так далее, все подсистемы слаженно работают на одну цель.
   - Хорошо, Анми, я подумаю об этом, - Хьютай уже душераздирающе зевнула и потащила футболку через голову.
  
   Глава 8.9.
   Ловушка победы
  
   Капитан Ханс Доммель боялся. Хотя предстоявшее им дельце было, в общем-то, несложным - всего-то нападение на патруль. Сил для этого хватало - три фамайских офицера-ренегата и сорок парней-повстанцев из здешних вебов. С оружием было чуть похуже, но тоже вполне терпимо - четыре единых пулемета, дюжина автоматов. Остальные были вооружены местными "штурмовыми пистолетами" под 7,65 х 25 миллиметровый усиленный патрон, достаточно мощный и пробивающий легкие бронежилеты. Однако само оружие - похожее на пистолет-пулемет, но полуавтоматическое - едва ли заслуживало доброго слова. Стрельба велась только самовзводом, что делало "Волк-1" довольно бесполезным из-за низкой скорострельности. Правда, это было оружие достаточно компактное - десять с половиной дюймов длиной - и легкое: 1,6 килограммов веса, с 20-зарядным магазином. Но Доммель знал, что повстанцы часто используют низкокачественную сталь, из-за чего стрелок рисковал получить в лоб отлетевшим затвором. Он привез с собой 54 нормальных пистолета, но это были дешевые 12-зарядные "Ситизены" - рекомендованное полицией Вебы "оружие самообороны горожанина", легкое, простое и неприхотливое, однако под слабый 9 х 19-миллиметровый патрон и с прицельной дальностью всего в пятьдесят метров. Перед отправкой сюда их, правда, оснастили лазерными целеуказателями, но это мало что меняло.
   Доммель вздохнул. В тот раз какой-то штабной умник решил, что повстанцам можно поставлять только гражданское оружие - но при всем этом пожалел денег на 7-зарядные полуавтоматические дробовики - тоже разрешенное полицией "оружие самообороны" - и теперь капитан мог лишь кусать локти. Для стрельбы из засады дробовики подходили идеально.
   С автоматами, правда, было получше. Старые вебианские "Черные Лисы" под 4,98 х 45-миллиметровый патрон - не слишком мощный, да и само оружие с 75-зарядным барабанным магазином было тяжелым - четыре с половиной килограмма - и к тому же не отличалось высокой скорострельностью, но её вполне хватало. У самого Доммеля, правда, был спецназовский "Тайфун", дорогое, но уникально эффективное оружие под мощный 5,8 х 30-миллиметровый патрон, точное и скорострельное, с 45-зарядным магазином, компактное и легкое - всего 57 сантиметров длины и 2,6 килограммов веса, способное пробивать легкую броню и с прицельной дальностью в двести метров - почти как у новейшего "Элемента", у которого она составляла двести пятьдесят. Капитан, правда, надеялся, что пускать его в ход не придется. В конце концов, он был тут только советником, да и Нэркис Уэрка казался ему вполне компетентным командиром. По крайней мере, о путях отступления он подумал - поблизости, в кустах, стояли шесть джипов, "подаренных" местными хуторянами. Тоже вебами, конечно. Но Доммель всё равно нервничал. Он имел отличные оценки в военной академии - но вот в бою ему предстояло побывать в первый раз...
   - Едут! - крикнул Райер, бывший сейчас наблюдателем.
   Доммель прижался к земле. Надо было вырыть окопы, запоздало подумал он. Но это показалось ему слишком рискованным - по этой дороге ездили вовсе не одни только патрули, и их саперные работы легко могли заметить. Теперь же было поздно - из-за поворота уже слышался наплывающий шум моторов...
   Время, казалось, вообще остановилось, оно если и шло, то мучительно медленно, секунда за секундой. Капитану казалось, что моторы гудят и гудят за лесом, совсем не приближаясь. И он даже вздрогнул, когда из-за поворота показался первый патрульный вездеход - в сущности, такой же джип, какие сейчас стояли в лесу, только покрашенный в синий цвет с широкой золотой полосой - официальные цвета Фамайа. Но сидели в нем отнюдь не чиновники, а всего лишь местные полицейские, которых начальство послало патрулировать дорогу. На которой люди Уэрки занимались откровенным разбоем - останавливали машины, грабили, а то и убивали водителей, не особенно интересуясь, верны они делу свободы или нет. Военная необходимость, разумеется, - но Доммель до сих пор морщился. Да и затея с нападением на патруль казалась ему верхом глупости. Регулярные убийства полицейских, которые практиковал Уэрка, отнюдь не способствовали их переходу на сторону свободы. И, что волновало его куда больше, уничтожение патруля уже точно не спишут на выходки бандитов. Их начнут искать - и, если обнаружат, все их с Уэркой усилия по созданию повстанческой армии наверняка пойдут прахом. Но начальство в Окруру потребовало успехов - более существенных, чем скудные списки убитых "пособников режима". Да и сам Уэрка решил, что сил у него уже хватает, чтобы перейти к более... активным действиям.
   Доммель вздрогнул. Погрузившись в размышления, он даже не заметил, как на дороге появилась вторая машина. Два небольших вездехода никак не могли вмещать больше десятка полицейских. Вряд ли они пойдут в контратаку, но...
   - Огонь! - крикнул Уэрка. - Смерть врагам!
   Надсадный вой изношенных двигателей заглушил злобный треск пулеметов и отрывистый лай "Черных Лис". В него вплелись резкие щелчки "Волков" - стреляли сейчас все... за исключением Доммеля. Он видел, как в стеклах вездеходов густо появляются окаймленные белыми кругами отверстия. Обе машины замерли, косо вильнув в стороны, дверцы распахнулись, кто-то выскакивал из них - и тут же падал...
   На дороге уже ничто не двигалось - но повстанцы продолжали с остервенением палить по неподвижным машинам. В них осыпались изрешеченные стекла, из пробитых капотов пошел пар, потом они начали дымить.
   - Прекратить огонь! - заорал Уэрка. - Прекратить!
   Но повстанцы продолжали стрелять, добивая магазины и ленты. Лишь когда патроны в них иссякли, стрельба и в самом деле кончилась.
   .......................................................................................................
   Капитан осторожно выбрался на дорогу. Обе машины уже бодро потрескивали, разгораясь, вокруг них валялись неподвижные тела. Но, может, кто-то ещё жив, подумал капитан. Кроме автомата у него была ещё отличная видеокамера. Можно будет снять прекрасный сюжет о том, как благородные повстанцы оказывают помощь пленному. Может быть, он даже проживет достаточно долго, чтобы сделать на камеру несколько ценных заявлений - о том, что истязал детей по приказу или что-то в этом роде...
   Вдруг Доммель замер, словно наткнувшись на стену. Один из полицейских в самом деле был ещё жив - он лежал в кювете и смотрел на него. Поверх ствола карабина.
   Этого не может быть, подумал Доммель. Только не я. Не может же быть, чтобы меня - меня, без пяти минут майора и кавалера ордена Большого Орла! - убил какой-то недобитый у...
   Лицо полицейского затмила рыжая вспышка. Мир взорвался невозможным огнем - и погас.
   .......................................................................................................
   Жаль идиота, подумал Уэрка, глядя на труп Доммеля. Быть убитым последним издыхающим противником - это, наверное, в самом деле обидно...
   Он махнул рукой двум молодым повстанцам.
   - Оттащите его подальше в лес и бросьте в какую-нибудь яму. Потом забросайте ветками. Его вещи и оружие - ваши.
   Повстанцы тут же бодро схватили труп за руки и потащили в лес. Отлично, подумал Уэрка. Ведь этот недобитый урод мог пристрелить и меня! Можно сказать, что Доммель спас мне жизнь своей глупой торопливостью, но...
   Он ещё раз вздохнул. Капитан с его образованием порой был полезен - хотя его чистоплюйство раздражало. Жаль, конечно, - но хоронить идиотов, которые дали себя убить, было совершенно не в его обычае. С другой стороны, оставлять врагу трупы убитых - тоже не лучшая идея. Ладно, это уже в прошлом...
   Он осмотрелся. Обе машины уже полыхали вовсю, далеко освещая заросли. Изнутри доносился треск рвущихся патронов. Жаль - поживиться трофеями не выйдет. К тому же, пожар был виден за целые мили - а значит, времени у них куда меньше, чем он рассчитывал. К счастью, даже на такой случай у него был план.
   - Отходим к машинам! - крикнул он. - Действуем по плану Б!
   План "Б" означал отход к лагерю по разным маршрутам. Он, конечно, поедет по самому безопасному. Остальные... одиночные машины в любом случае привлекут меньше внимания, чем колонна.
   О том, что перехватить одну из многих групп куда проще, чем единственную на самом безопасном маршруте, Уэрка как-то не подумал...
   .......................................................................................................
   - Я в него стреляю - бах! бах! бах! - Райер оторвал руку от руля и показал - как. - А он каждый раз изо рта кровью брызгает и ногами так сучит - умора!
   Мальчишки нервно рассмеялись. Пить перед боем Уэрка запретил под страхом расстрела - но сейчас все семеро уже приложились к фляжке со спиртом и были истерично-веселы. Битком набитый джип с погашенными огнями мчался по лесной дороге - куда быстрее, чем хотелось Фальку. С другой стороны, лучше убраться подальше, думал он. И побыстрее. Убивать полицаев - это здорово, конечно. Но потом и чихнуть не успеешь, как появятся проклятые ис...
   Что-то темное вдруг вынеслось из леса впереди и загородило дорогу. Райер нажал на тормоза - но было уже слишком поздно. Колеса заскользили по сырой глине, потом джип с ходу врезался в препятствие, в котором Фальк в последнее мгновение опознал угловатый силуэт бронемашины. Брызнули и зазвенели стекла, его со страшной силой ударило лицом о спинку переднего сидения. Из глаз натурально посыпались искры, он согнулся и замычал, зажимая ладонями разбитый нос. И едва услышал, как щелкнула, открываясь, дверца. Чьи-то чудовищно сильные руки выдернули его из машины, швырнули на землю, заломили локти за спину. На запястьях щелкнули наручники. Грубые руки зашарили по телу, сдернули с плеча ремень "Волка", вытащили нож из сапога. Лишь тогда Фальк понял, что попал в плен.
   .......................................................................................................
   - Итак, засранцы, - с очень нехорошим весельем сказал рослый парень в серо-черном пятнистом комбинезоне. Через плечо, стволом вниз, у него висела штурмовая автоматическая винтовка. - Мне от вас нужно лишь одно: где находится ваша главная база.
   Фальк с ненавистью смотрел на него. С ненавистью - и со страхом. Поверх комбинезона на парне была ременная упряжь, на которой крепились многочисленные кармашки с запасными магазинами и гранатами. Металлический рубчатый пояс и сине-золотая лента на непокрытой голове не оставляли сомнений, кто это.
   - Поцелуй меня в задницу, - предложил Райер.
   - Вы скажете, - это был даже не вопрос. - Прямо сейчас.
   - Будешь пытать? - процедил Райер. - Ну, попробуй. Узнаешь, какие муки может вынести патриот!
   - Запомните, уроды, - мы никого не пытаем, - ответил парень. - Просто первый, кто скажет, где ваша база - его будут судить, и кстати, у нас казнь суд не присуждает обычно.
   - Почему первый? - с испугом спросил Фальк.
   Парень вытащил из ножен тяжелый тесак с зазубренным обухом. Потом вдруг широко улыбнулся.
   - А потому, что мы тут всего одного взяли живого. Правда, пока не знаем, кого из вас.
   .......................................................................................................
   Да где черти носят этого Райера, гневно подумал Уэрка, вышагивая туда и сюда перед своей штабной землянкой. Все остальные машины вернулись на базу ещё час назад!..
   Не иначе, снова закатился к девкам, вместе со своими дружками, подумал он. Вернется - пристрелю. Нет, наглядно расстреляю перед строем. Парень был полезен, да, - но такое пренебрежение к приказам!..
   Он вздохнул, пытаясь успокоиться. Несмотря на полгода отчаянных усилий, сил всё ещё катастрофически не хватало. Вся его "военная мощь" состояла из 129 добровольцев, 48 дезертиров-полицейских, которые непонятно за кого, 40 таких же дезертиров из Внутренней Армии. Не лучше было и с оружием - не считая личного, в отряде было всего 8 пехотных пулеметов, а на 4 старых полевых орудия было 195 снарядов...
   Вспомнив об орудиях, Уэрка ухмыльнулся. Кое-какие связи с бывшими коллегами ему всё же удалось установить. И даже поживиться кое-чем на складах армейского вооружения. Пусть изрядно уже устаревшего - но всё ещё вполне пригодного. Если удачно подобрать позицию - можно даже обстрелять крепость в Соаре, и может быть - только может быть! - какой-нибудь снаряд или осколок всё же найдет ненавистного Талу, и...
   Его отвлек быстрый топот ног. Перед ним остановился один из мальчишек-повстанцев. Глаза у него были совершенно квадратные.
   - Го... господин полковник! На дороге... колонна!
   ..........................................................................................................
   Теперь понятно, куда делся Райер, мрачно подумал Уэрка, выглядывая из зарослей. Его всё же взяли. Может, даже сняли прямо с какой-нибудь девки. И он, конечно, раскололся. Но выдал всё-таки не всё: файа явно не подозревали о размере его сил. По крайней мере, направлявшаяся к ним колонна состояла всего из дюжины джипов - точно таких же, как те, которые они сожгли на дороге, только открытых. И снаряженных для серьёзного разговора - на восьми стояли спаренные пулеметы полудюймового калибра, ещё на четырех - 3,2-дюймовые безоткатные орудия. Всего восемьдесят файа, прикинул он. Два взвода чрезвычайщиков. Ну что ж...
   Уэрка поднял очередное творение сумрачного вебианского гения - штурмовой карабин Шпербера, пятизарядный помповый гранатомет под 30-миллиметровые гранаты, спаренный с пистолетом-пулеметом под стандартный 9-миллиметровый патрон. Оружие мощное, но в его положении не слишком полезное - при длине в 70 сантиметров управляться с ним в зарослях было трудновато. Сейчас, впрочем, это не имело почти никакого значения.
   - Огонь!..
   .......................................................................................................
   Уэрка прислонился к дереву, тяжело дыша. Бой оказался неожиданно тяжелым. Хорошо ещё, что развернутая им сеть постов сработала как надо - повстанцы встретили чрезвычайщиков ещё на дороге и хорошо проредили пулеметным огнем. Пять джипов они подожгли сразу, файа попытались укрыться за насыпью, но повстанцы их там уже ждали. Половина чрезвычайщиков легла на месте, остальные поперли в штыки. Тут-то их всех и покрошили. Но файа дрались в рукопашной, как звери - 8 повстанцев было убито, 12 ранено. Из них половину как минимум придется добить, подумал Уэрка. Госпиталя-то всё равно нет, да даже если бы и был...
   На дороге замигал злой желто-белый огонь, в воздухе завыло что-то покрупнее обычных пуль, навылет пробивая деревья. Уэрка сразу плюхнулся на землю, всматриваясь в полумрак. Он без труда узнал старых знакомых "Маоии" - как минимум, четыре штуки. И как минимум сорок солдат, подумал он. В уцелевших джипах чрезвычайщиков они взяли три гранатомета - но солдаты отнюдь не лезли на рожон. Среди деревьев там и сям замелькали дрожащие огоньки автоматов, потом неровной цепочкой сверкнули шесть бледных вспышек - и по ушам ударили шесть взрывов. Сверху посыпались срезанные осколками ветки. Как минимум, шесть гранатометов, подумал Уэрка. Нам не удержать позиции. Придется отступать. Бросить лагерь и орудия. Пострелять по крепости мне так и не придется.
   .........................................................................................................
   Маоней Талу долго шел по широкой тропе, извивавшейся среди могучих травяных зарослей - пока путь ему не преградил высокий земляной вал. Талу легко взобрался на него - и замер, удивленно осматриваясь.
   Впереди лежала обширная равнина, испещренная рощами, изрезанная каналами с отвесными железобетонными бортами. По ней там и сям были разбросаны небольшие холмы - вовсе не природные, так как с тыльной их стороны тоже выступали железобетонные стены, прорезанные зияющими проемами.
   Скатившись с вала, Талу подошел к одному из них. За внешней литой дверью из шестидюймовой темной стали был короткий коридор, упиравшийся в квадратную ступенчатую амбразуру. Здесь он поворачивал налево, соединяя оба входных проема, и в его середине зияла вторая литая массивная дверь. За ней висел призрачно фосфоресцирующий мрак, плотный, словно жидкость, и идти внутрь не хотелось. Вздохнув, Талу сел на корточки, привалившись спиной к холодной шершавой стене, и задумался.
   Переговоры, хотя они шли уже почти полгода, не принесли никаких результатов - ССГ явно тянул время, что входило и в намерения Фамайа. Они обсуждали очередное перемирие, сотрудничество, сокращение ядерного оружия... Но, так как стороны не доверяли друг другу ни на грош, ничего хорошего из этого не вышло.
   Однако же Хьютай требовала хоть каких-то результатов - а их всё не было. Вдобавок, и вокруг Соары ситуация постоянно ухудшалась. Совсем недавно повстанцы уничтожили усиленный патруль полиции - причем, судя по следам на поле боя, потерь они не имели. Талу приказал провести масштабную облаву - но лучше от этого не стало. Нет, им удалось найти лагерь повстанцев и даже окружить его - но в ожесточенном бою погибло сорок файа и всего тринадцать повстанцев. Остальные прорвали кольцо окружения и начали отходить, то и дело устраивая засады. В конце концов чрезвычайщики, утомленные тяжелым переходом и понесшие большие потери, прекратили преследование. Это было уже слишком - и Талу отозвали в столицу, хотя в случившемся он был не виноват. Тем не менее, Найте устроил ему грандиозный разнос, припомнив и гибель отправленной им к Ахруму колонны, и плохую подготовку этой операции. Талу надеялся, что его вовсе снимут с должности посла - тогда он бы смог остаться здесь, неважно даже, в каком качестве. Но Найте был зол, Хьютай тоже, и в итоге ему приказали возвращаться обратно - и добиться хоть каких-то успехов. Это дело казалось ему безнадежным и Маоней думал, что его пребывание в Соаре - фактически, превратившееся в ссылку, - имеет все шансы затянуться навечно. Наверное, и поделом, - он сам прекрасно понимал, что приложил к делу далеко не все силы, которые мог, - но сомневался, что это дало бы хоть какой-то результат.
   Все они там, в ССГ, свихнулись, мрачно подумал он, бросая камешки в непроглядную черноту проема. Им даже дела нет до того, что через каких-то несколько сот лет всю нашу планету расщепит на элементарные частицы. Им позарез нужно освободить нашу часть Вебы - а на всё другое им плевать. Даже на свою собственную судьбу! Он до сих пор не мог поверить, что взрослые люди могут быть такими идиотами - однако же, они ими были.
   На втором фронте - борьбы с повстанцами - дела тоже обстояли неважно. Дело не в том, что идиот-командир не догадался объединить силы и повстанцы в пыль разбили первую колонну, зло подумал Талу. Дело в том, что за эти семьдесят лет мира мы все напрочь разучились воевать. Не в плане сборки-разборки автомата и движения в атаку цепью, нет. Утратили не боевой дух даже, а тупое обычное желание убить врага. И в итоге в бою у солдат наступал ступор, "отсутствие реакции на обстановку и команды", как писали в своих отчетах офицеры. И пофиг уже, были ли это полицейские в участке или элитный истребительный отряд - воспитывались-то все одинаково, учились по одной школьной программе, читали одни и те же книги... А у повстанцев, понятно, таких ограничений не было - те, кто не мог убивать, у них просто оставались дома. Итог был вполне предсказуем - постоянные поражения и громадные потери, которые даже не убивали боевой дух в ноль, а уводили его далеко в отрицательную область...
   И Хьютай с Найте тоже не совсем правы, мрачно подумал вдруг Талу. Они слишком увлеклись созданием всё нового и нового оружия. И в итоге нам не страшны любые вражеские армии - сколько бы ни было врагов, мы просто сметем их с лица земли ракетами и бомбами. Вот только против мерзавцев, которые стреляют с крыш или прячутся в лесу, ракеты и бомбы бесполезны. Здесь нужны солдаты с автоматами. И их более, чем достаточно - если говорить о количестве. Но вот качество... и, главное, мотивация...
   Люди просто не знают, за что им надо воевать, понял Талу. Проект Спасения остается для них чистой абстракцией - на которую, однако, уходит прорва денег. Власть для них - это злобный полицейский и чиновник с повесткой о налоге. Государство - далекая Товия, которая низвела их Великую Родину до уровня простой области. Родина... а родины у них, по сути, нет. Вернее есть - но малая. С маленькой буквы. За которую не умирают. А нас, файа, просто слишком мало. И у нас всё тоже не очень хорошо. Среди нас тоже хватает властолюбивых мерзавцев и просто психопатов, вроде приснопамятного Черми Эрно. На своём месте он был даже полезен - держал повстанцев в железном кулаке. Но военное ремесло все же опасное и морально требовательное. И истеричный героизм психопата тут тоже не поможет. А с другой стороны - болото безволия, апатии, равнодушия ко всему, включая собственную жизнь. Даже здесь, на внутреннем оборонительном обводе Товии, царит мерзость запустения...
   Талу недовольно помотал головой, чувствуя, что уходит уже в какой-то совсем черный пессимизм. В конце концов, если ССГ окончательно провалит переговоры - он просто получит ультиматум, только и всего. А повстанцами теперь занялся Черзмали Мато - он лично приехал в Соару. С ним прибыла группа спецназа морской пехоты, гексы и "бывшие". Так или иначе, всего через несколько дней этих мерзавцев выследят, выловят, всех уничтожат ещё до его возвращения. А ему останется лишь вернуться в Окруру - и уже прямо попробовать объяснить тупоголовым, что они или вытащат голову из задницы и займутся делом - или просто все сдохнут.
   Талу усмехнулся. Он поднялся, отряхнул штаны, и пошел назад, к вокзалу.
   .........................................................................................................
   - ...свобода! - провозгласил Уэрка, потрясая автоматом. - Свобода наконец пришла! И уже не уйдет никогда!
   Толпа радостно взревела. Уэрка усмехнулся. В безнадежном положении лучший выход - атака, подумал он. Он понимал, что теперь, когда Фамайа принялась за них всерьёз, шансов отсидеться в лесах у них нет. И он пошел ва-банк - собрав остатки своего отряда в кулак, ворвался сюда, в город Сойан. Захватить его оказалось нетрудно - войск в нем не было, а местная полиция тут же перешла на сторону восставших. По крайней мере, большинство её. Меньшинство украшало сейчас обрамлявшие площадь фонари - что придавало торжеству свободы достаточно окончательный вид. Захватив арсенал районного полицейского управления, Уэрка вооружил несколько сот местных парней и перекрыл улицы наспех возведенными, но притом очень солидными баррикадами. Пусть файа попробуют взять нас теперь, с усмешкой подумал он. Теперь, когда народ на стороне сво...
   Резкий вой прорезал воздух. Где-то за крышами - там, где стояли их машины - сверкнула вспышка. Через секунду по ушам ударил гром взрыва - и вслед за вспышкой ярко полыхнуло пламя. И тут же ударил ещё один взрыв, ещё, ещё...
   На площади тут же началась паника. Толпа подхватила и понесла их - Уэрка не мог, да и не хотел сопротивляться, изо всех сил цепляясь за крепкую руку Ами. Они свернули в узкий переулок между древних кирпичных трехэтажек, потом в другой, выходивший на улицу, но перегороженный в конце высокой сеткой. Узкая железная лестница вдоль глухой кирпичной стены вела метров на пять вверх, к железной двери. За ней был темный коридор - и, свернув вправо, они попали в совершенно темный, душный зал. Когда ведущие в коридор и на улицу двери с дракой и руганью наконец заперли, зал оказался набит, как вагон метро в час пик. Уэрку и Ами оттеснили к стене - они не могли не то, что сесть, но даже вздохнуть свободно и стояли, настороженно прислушиваясь к доносившейся снаружи стрельбе и глухим взрывам. Потом взрыв раздался совсем рядом с ними. Пол больно ударил по ногам, часть толстой стены рухнула, открывая роскошный вид на улицу - окруженную развалинами и освещенную заревом пожаров.
   Не дожидаясь, когда вновь начнется паника, Ами спрыгнул вниз и по завалу спустился на улицу. Уэрке оставалось лишь следовать за ним. Огибая груды битого кирпича, они побежали к мэрии - но путь им преградила вышедшая из-за угла чудовищная белесая туша ростом с двухэтажный дом. Ами, казалось, не замечая её, продолжал бежать вперед. Вначале Уэрка решил, что его друг сошел с ума - но потом заметил впереди подбитый файский джип, полузасыпанный обвалившейся стеной. Кузов влажно блестел от крови, в нем лежали три изуродованных трупа - но вот установленный на турели 15-миллиметровый "Слайер" остался совершенно цел.
   Ами быстро отстегнул пустую коробку, раскидав обломки, вытащил полную, со стозарядной лентой, примкнул её и сноровисто зарядил оружие. Гекса уже почти добралась до них - до неё оставалось всего метров двадцать - когда Ами с трудом развернул громадный, в человеческой рост, 60-килограммовый пулемет - и, наконец, нажал на спуск. "Слайер" с ревом выплюнул факел желто-синего огня. Сверхмощные 15 х 110 миллиметровые патроны позволяли ему за пару километров поражать БТР и вертолеты - а теперь он бил почти в упор. Лента была снаряжена, как положено, - на два разрывных патрона один бронебойный - и они влетали в тело чудовища со скоростью десять пуль в секунду. Попаданий видно не было - но гекса дико взревела и взмахнула шеей толщиной с дуб. Ами поднял пулемет, направляя огонь в голову - и Уэрка, наконец, увидел, как из неё фонтанами брызнули ошметки. Продолжая запрокидывать шею, тварь опрокинулась на бок так, что джип под ними подпрыгнул, а улицу заволокла пыль.
   Огибая чудовищное тело, они нырнули в неё, направляясь к мэрии. Уэрка успел вытащить из-под трупа штурмовую винтовку и сейчас на бегу разглядывал ее. Это оказалось оружие спецназа - КРК-5, под бронебойные патроны калибра 5,7 миллиметров, точное и надежное, с 50-зарядным коробчатым магазином, двукратным оптическим прицелом и подствольным гранатометом, сейчас, правда, пустым.
   Оружие пригодилось почти сразу - уже под стеной мэрии на них выбежало что-то многоногое, белое, высотой метра в два - и Уэрка, не глядя, влепил в него длинную очередь. Тварь сбило с её шести ног и она с воем покатилась по земле.
   Здание мэрии стояло открытым настежь и пустым - все, кто в нем был, уже сбежали. Уэрка осмотрелся. Далеко впереди, на перекрестке, громоздились грузовые контейнеры - они должны были служить баррикадой, но их поставили так много и так беспорядочно, что получилось что-то похожее на горную страну. Там и сям на них горели тусклые желтые лампочки, но освещенный ими лабиринт открытых металлических коробок тревожил своей пустотой - она казалась какой-то неестественной, даже фальшивой.
   По коже Уэрки резкой волной прошел озноб - словно ему посмотрели в спину, и он обернулся одним быстрым, испуганным рывком - но пройденный ими редкий, прозрачный скверик был совершенно пуст. Пока что.
   Ами вдруг остановился, тревожно осматриваясь. Чувства у него были острее, но он так ничего и не сказал. Они торопливо пошли дальше, стараясь ступать беззвучно, все время оглядываясь. Уэрка не знал, что произошло в городе, пока они прятались с толпой, но случившееся нравилось ему всё меньше.
   Он ещё терялся в догадках, когда бесшумная белая вспышка мгновенно заполнила всё небо. Секунды через три свет стал багровым, замерцал и погас. Уэрка словно ослеп - наступила кромешная темнота, не было видно ни одного огня, лишь в ослепленных глазах плавали призрачные разноцветные пятна. Что...
   Ещё секунд через пять по ушам ударил тугой грохот - и тут же налетел яростный порыв ветра. Загремело железо на крышах, затрещали сломанные ветки. Потом всё затихло. Тишина была такой же непроницаемой, как и мрак - глухой и ватной, и Уэрку пробил неожиданный озноб. Вытянув вперед руки, он на ощупь прикоснулся к Ами и порывисто сжал его ладонь.
   Какое-то время они всматривались в темноту, невольно прижавшись друг к другу. Сердце Уэрки бешено колотилось. В темноте он чувствовал себя совершенно беспомощным, понимая, что идти наугад они не смогут. Когда впереди вдруг резко вспыхнул свет, он испуганно вздрогнул - и охвативший его страх прорвался паникой. Он бросился бежать к контейнерам, слыша топот Ами за спиной. Вылетев на свет, он ненадолго замер - казалось, из окружающей темноты на него уставились тысячи голодных глаз - и страх перед этой тьмой словно толкнул его в спину.
   Уэрка подпрыгнул, ухватился за край контейнера, потом подтянулся и взобрался на него, протянув руку Ами. Они торопливо поднялись на второй ряд контейнеров, потом на третий. На четвертом баррикада кончалась. По ту её сторону лежал обширный темный парк - сплошное море черной, волнующейся листвы - а за ним громоздились утесы городских домов, такие же темные, лишь в просветах между ними виднелись далекие огни. Вечной зари видно не было - затянувшие небо тяжелые тучи едва тлели в падавшем снизу тусклом свете. К горизонту они окончательно темнели, переходя в неразличимый мрак, и, глядя на него, Уэрка вдруг подумал, что они - возможно, последние люди, уцелевшие в глубине этой бесконечной ночи, в этом тусклом городе...
   От этой мысли ему стало вдруг жутко. Его обоняние буквально вопило, предупреждая о полчищах приближавшихся с наветренной стороны огромных зверей, а уши понемногу начали улавливать звуки, которые он принял бы за шум моря - если бы не отчетливо различимый скрежет и звон стекла. Он напряженно всматривался в ту сторону, но разглядеть что-либо не мог. Оставив это бесполезное занятие, Уэрка начал спускаться вниз, лишь ненамного опередив Ами - тот тоже чувствовал, что оставаться на виду не стоит.
   Пробежав по центральной аллее, они наткнулись на группу людей, оживленно споривших о чем-то - никто из них не понимал, что происходит, но все чего-то боялись. Их засыпали вопросами - Ами едва успевал отвечать. Уэрке хотелось побыстрее смыться отсюда - ведь именно они были виновниками всего происходящего, - но оставаться здесь без Ами было слишком страшно...
   Всё это длилось не более минуты. Потом, услышав за спиной грохот, Уэрка обернулся. Позади, уже метрах в пятистах, показалась огромная белая туша - с короткими слоновьими ногами, длинная, она была ростом с двухэтажный дом. Она только что проломила баррикаду и неуклюже продвигалась дальше, со скрежетом расталкивая контейнеры, путаясь в соединяющих их тросах и обрывая их, как нитки. Ами, тоже оглянувшись, сразу бросился бежать. Он с места развил довольно приличную скорость, и Уэрке было трудно поспевать за ним. Паника началась везде и одновременно, люди разбегались по дворам - но Ами стремительно бежал вперед.
   К счастью, до окраины оставалось не так уж далеко - не больше полумили. Миновав ограду стадиона, они наискось пересекли второй сквер, и, обогнув разграбленный дотла торговый центр, выбежали на параллельную улицу. Её перекрывал хребет из синеватого щебня высотой в трехэтажный дом. С разбега Уэрка взлетел метра на два, потом ему пришлось взбираться наверх на четвереньках, словно в кошмаре - он перебирал руками и ногами почти с такой же скоростью, с какой щебень сползал вниз. Добравшись, наконец, до гребня, он был весь мокрый и дышал, как загнанная лошадь. Сил бежать дальше пока не было - он плюхнулся на щебенку, переводя дух и одновременно осматриваясь.
   На западе, где-то в конце этой улицы, тоже виднелось несколько огромных белых туш - они, казалось, не продвигались вперед, бессмысленно размахивая неестественно длинными шеями. Уэрка подумал, что щебенчатая дамба будет непреодолима для гекс - по крайней мере, на какое-то время - и пока чувствовал себя в безопасности. Вокруг, кроме них двоих, уже не было видно ни души. Низко над головой плыли тяжелые, мутно-сизые тучи - казалось, что вот-вот хлынет ливень. Ветер дул с запада и Уэрка едва не задыхался от тяжелой животной вони. К счастью, лес за окраиной города был уже виден. Переведя дух, они с Ами скатились с насыпи и побежали к нему, вскоре вылетев на новый перекресток.
   Сбоку, на улице, невидимая до срока за домами, стояла боевая машина - не полицейский "Маоии", а армейский гусеничный "Ахайлар", направив на них ствол дюймовой автоматический пушки. По сторонам от него стоял десяток файа в черной форме истребительного отряда - они целились в них из штурмовых винтовок. Ами и Уэрке оставалось лишь поднять руки.
  
   Глава 9.
   Всесильная машина
  
   Стоя на галерее, обегавшей стометровый квадрат зала, Хьютай смотрела вниз. Там, почти полностью заполняя пол огромного помещения, возвышался чудовищный бронированный двенадцатигранник диаметром в полвэйда. Его отвесные стальные бока, покрытые ослепительно-белой эмалью, поднимались на двадцать метров вверх, до уровня галереи. Арочные ажурные мостики вели с неё на плоский верх про-Эвергета. Возвышавшиеся на нем фиолетовые прямоугольники восьми вспомогательных реакторов - каждый размером в двухэтажный дом - казались очень маленькими в сравнении с огромной массой машины.
   Эта масса была действительно огромна - полностью собранный, про-Эвергет весил больше восьмисот тысяч тонн. Не только снаружи, но и внутри он почти сплошь был из металла.
   Взгляд Хьютай скользнул по мосткам, соединявшим вспомогательные реакторы, потом - по центральному 12-гранному возвышению с наклоненными внутрь боками и срезанным верхом. Там находилось сердце про-Эвергета - реакторная камера.
   - Знаешь, я удивлена, что всё это вышло из-под моих рук, - сказала она стоявшему рядом Анмаю.
   - И из-под моих тоже! - он с усмешкой поднял свои ободранные руки. - А что ты об этом думаешь? - он обратился к стоявшему рядом Философу. Тот не ответил - но это не помешало Хьютай продолжить лекцию.
   - Вон те фиолетовые коробки будут обеспечивать про-Эвергет энергией, это очень ценно. Её потребление будет огромно, а теперь... А вон те трубы, - она показала на неожиданно тонкие трубы, попарно выходившие из торцевых стен зала и исчезавшие в боковых стенах машины - Великий Ускоритель. Он будет поставлять сверхэнергичные протоны. Они получат дополнительный разгон в сингулярных гравитационных ускорителях и пойдут в фокус реактора, где... - Философ поднял глаза к своду, и она тут же сменила тему: - Видишь, как он блестит - словно стальное небо, а? Перекрытие состоит из огромных блоков сверхпрочной стали, сваренных между собой, - не меньше трех метров толщины! Стены, на которые они опираются, и пол - тоже. Этот зал невозможно разрушить. К тому же над нами 12 вэйдов скалы!
   - Я понял, что в ваших руках - средство достичь звезд, - наконец язвительно сказал Философ. - А как же остальные?
   Хьютай вдруг смутилась.
   - Остальные? Они отказались присоединиться к нам, - и, если не получится объединения...
   - Вы их просто уничтожите?
   Хьютай нахмурилась. Этот вопрос ей совсем не понравился. В том числе и потому, что она сама много думала на эту тему - иногда бессонными ночами - и понимала, что, скорее всего, итог будет именно такой.
   - Я не хочу этого, - совершенно искренне сказала она. - Но это будет их выбор, не мой.
   - Это безумие.
   - Это Фамайа, - Хьютай улыбнулась Философу. В улыбке не было угрозы - только насмешка и предупреждение - но она, по меньшей мере, заставляла уважать её убеждения.
   Философ отвернулся. Хьютай вздохнула, и, махнув рукой конвойным, отослала его прочь.
   .........................................................................................................
   Вернувшись вечером домой, она застала милую глазу картину: Анмай, в одних трусах и футболке, лежал на постели, на животе, подогнув босые ноги. Перед ним лежал его любимый ноут. На его экране был чертеж, в котором Хьютай без труда опознала космический корабль.
   - Увлекся фантастикой? - спросила она, стягивая платье.
   - Нет, - Анмай ухмыльнулся, откровенно пялясь на неё. - После завершения разработки про-Эвергета нашим инженерам надо было чем-то заняться. Я взял на себя смелость заказать им проект космического корабля. Настоящего.
   - И что же получилось? - Хьютай растянулась на постели рядом с ним.
   - Смотри, - Анмай повернул экран к ней. - Проект, в принципе, закончен почти полностью, и стоит он не супердорого. Штатно - один пилот, этого хватит. Вторая консоль управления установлена на всякий случай - если что, можно с двух сразу управлять, мощный штатный компьютер стоит рядом с рубкой. Технически это обычный современный кластер - не спецжелезо, соответственно, если проблемы с перегревом или с сильной радиацией - будет весело. Это и автопилот, но есть режим ручного управления.
   Корабль берет до 20 человек - лимит жесткий, наше СЖО больше не потянет. Все места - надо заранее расписать, потому что противоперегрузочные ложа на борту сделать нельзя, даже здесь их делать... это сложно. Если полет меньше трех дней и перегрузки не проблема - то до ста человек, но будет ОЧЕНЬ тесно. Если надо больше двадцати надолго - нужно ставить навесные модули СЖО, хотя бы экстракторы кислорода из воды. Внутренние помещения - ну, рубка и каюты есть, а что те каюты со шкаф величиной... хотя бы одному там побыть можно.
   Штатная автономность с одним пилотом - полгода: запасы, оранжерея сборная есть, но с ней нельзя включать двигатель - она сломается. Максимальное ускорение - 7 G. Реально используемое, кроме как для стартов и посадок - 1 G. С 3 G корабль может где-то недели две идти на своем дейтерии, двигатель гибридный - термоядерный/гибридная материя. Естественно, она - это задел на будущее, у нас её пока не так много. Штатно - гибридной материи нет, топливо - дейтерий-гелий-3, рабочие тело - вода. Если в специально предусмотренной камере на борту есть гибридная материя - то она тоже может служить топливом. При инжекции гибридной материи реактор сможет и бороводородную реакцию запустить.
   Компенсаторов инерции или антигравов нет, но есть специальные ложа, они позволяют неподготовленному человеку длительное время 4 G выдерживать. На планеты всё же лучше не садиться - для этого есть два стотонных челнока. Вертикально взлетать и садиться - только на двигателях. Посадка на Уарк возможна в аварийной ситуации, но даже если пилот решит сжечь всё рабочее тело, в радиусе километра будет полторы тысячи градусов.
   Вес - 3000 тонн, из них 500 тонн - двигатель/радиационная защита + 200 тонн челноки + 2000 тонн воды, как рабочего тела + 100 тонн дейтерия-гелия-3. Можно и 50 тонн, но когда вторые 50 - уже бор-11 и водород. Камера удержания рассчитана на тонну гибридной материи. Если пилот решит взлетать на ней БЕЗ рабочего тела, то старт сожжет всё в тридцатикилометровом радиусе. Ничего не мешает летать в этом режиме в тропосфере и выжигать всё, что нужно. Конечно, сейчас возможности произвести такое количество гибридной материи у нас нет, наша суточная продукция - это граммы... Дозаправка водой - где угодно, хоть на первой луне, там на полюсах много льда, и, естественно, здесь - без проблем можно дозаправиться. Дейтерий-гелий-3 - штатно заправка здесь же.
   Строить корабль придется на Хаосе и поднимать на орбиту одноразовой разгонной ступенью с ЖРД. Да, сама по себе эта ступень, даже с полностью пустым кораблем, на десяток килотонн потянет, это очень дорого, но лучше, чем ТЯРД в атмосфере использовать. С антиматерией - мы уже разобралась, как использовать Йалис в качестве инвертора барионного заряда, но производить её реально - всё же пока нет возможности.
   - А челноки? - спросила Хьютай.
   - У челноков штатно - есть ЖРД для посадок на планету. Там топлива на пару минут, на взлет - они даже не рассчитаны. ТЯРД на них не поставишь, намного проще сделать им разгонный блок для старта. Конечно, вместо челноков можно цеплять кассеты с зондами.
   - А оружие?
   Анмай вздохнул.
   - Штатно - вооружения нет, характеристическая скорость - штатное топливо + гибридная материя - 3,5 тыс. км/с. А-мат двигатель как оружие в явном виде на данном этапе не работает.
   Хьютай усмехнулась.
   - Ну, для выжигания всего в тридцатикилометровом радиусе нужна мощность в двадцать мегатонн - грубо, сто тысяч тераджоулей. Это... много. С другой стороны, всего килограмм гибридной материи - это и есть те двадцать мегатонн.
   Анмай покачал головой.
   - Там не совсем выжигание - там полторы тысячи градусов по краям. В принципе - можно и укрыться... а можно и с часок-другой повисеть, обрабатывая местность. В специальном бункере старт такого корабля можно пережить вполне, и на безатмосферных планетах Империи Уарка такие бункеры - штатная часть космодрома. Другое дело, что режим посадки с повышенным расходом рабочего тела там... рекомендован.
   - А защита от радиации?
   Анмай нахмурился.
   - Это пока главная проблема. В космос на таком корабле летать можно... но на низкую орбиту, в пределах магнитного поля планеты. Ни броню, ни магнитные катушки он не потянет.
   - И смысл нам такое делать? - спросила Хьютай.
   - Отработка технологий? - предположил Анмай. - Как радиационно-стойкую систему управления создавать? Ну и - можно же защитное поле сделать не только внутри реактора, но и вокруг обитаемого отсека. Или даже всего корабля.
   - А какой срок службы у проекционных матриц в реакторе, с учетом, что сейчас нам ещё не вполне понятно, как они работают? А в экстремальных условиях? Придется туда нанотех ещё внедрять - для ремонта. Опытные образцы у нас ведь есть уже.
   Анмай вздохнул.
   - Проекционные матрицы нанотехом не исправить. Только менять, если у нас на борту нет завода, вроде того, на которых их делали. Электронную обвязку можно попробовать ремонтировать, но зачем там нанотех?
   - Проще на борту держать запас деталей?
   - Да. Но замена их... тоже проблема.
   - В смысле - надо всё отключать и разбирать конструкцию?
   - Если реактор делал Уарк - то он обычно не ремонтопригодный, им проще сразу заменить всё. Нашим инженерам можно заказать пригодный, тогда - постараются, как смогут. Вообще - матрицы там не в самых доступных местах. Это как самолету в полете в двигателе, пусть выключенном, копаться. Лучше уж потом, и желательно - в доке. Но для этого надо знать, долетит ли, или проще всё сразу вырубать и ждать помощи.
   - Ну, системы автоматической диагностики никто не отменял же.
   - Они тоже не на святом духе работают. Данные для них - откуда? От Уарка? Ну, нашли мы их по самим матрицам, конечно, их же производства, - а надежность электроники? А учет того, что матрице всё же желательно обеспечивать рабочую температуру, потому что при её уходе могут потрескаться коннекторы, и привет, или сама матрица не выдержит некомфортных условий, - а нечего было поверхность мазать, чем попало, и крепить, как попало, а не с учетом коэффициентов расширения. Практику эксплуатации надо, и уже потом автодиагностика.
   - И сколько всё это будет стоить? Да, основные вложения в постройку про-Эвергета уже сделаны - но зато в других местах у нас образовалась масса дыр, и все их надо срочно латать.
   Анмай задумался.
   - Не так уж много, кстати. Миллиардов пять лан и два-три года времени.
   - Тем не менее, я не уверена, что смогу выбить эти пять миллиардов, - хмуро сказала Хьютай. - Не забывай, что сейчас массу средств сжирает производство "Стражей" и носителей для них.
   Анмай быстро повернулся к ней.
   - Не можешь? Ты же Единый Правитель, вообще-то. И можешь просто приказать.
   Хьютай хмыкнула.
   - Моё положение, кстати, вовсе не такое прочное. Совет запросто может снять меня с поста простым большинством голосов. Это в первые века только было, что Единый Правитель в принципе снимается с поста только общенародным референдумом. А теперь - сразу Советом. Референдумов у нас давно никаких нет. А выборы в Совет... кто выбирает? А там срок полномочий не ограничен, процедуры отзыва - нет. Можно, конечно, подать в отставку, но... в Совет выбирают сами члены Совета, на место выбывших - не доверять же кому-то ещё эту ответственную процедуру? Причем пожизненно. Конечно, если член Совета совершит измену или тупо начнет заседания прогуливать - на голосование поставят вопрос о том, чтобы выгнать из рядов. И выгонят. А рядовой младший научный сотрудник лаборатории на плато Хаос в принципе даже какого-то минимального влияния не имеет на эти выборы. Кого кооптировать в Совет - решают сами члены Совета. Вот если младший научный сотрудник уже доктор наук, профессор, академик - у него будут неплохие шансы попасть туда. Но не все, почему-то, это ценят.
   - А что изменится, если это - отменить? - спросил Анмай.
   Хьютай вздохнула.
   - Лучше, кстати, не станет, потому что сейчас вся политика замкнута в Совете, а так она по всему плато расползется. И хорошо, если не по всей Фамайа, - а ученым вообще-то по специальности работать надо. К тому же, на выборах почему-то часто побеждают те, кто больше обещают, а потом говорят, что не вышло. А такого не надо. Ну, официальное мнение такое. Неофициальное, конечно, что надо всё-таки делиться. Мне пока, впрочем, пофиг - работает, и ладно. Да и нет у меня полномочий такое вот менять. Ни у кого нет, кроме Совета, а он не хочет. Так вот настроили систему.
   - Как бы революции не вышло? - спросил Анмай.
   - Ну, революции тут, на плато Хаос, не выйдет, а вот целый ряд уважаемых дедушек могут отправить в отставку. А они не хотят. В ССГ, кстати, это знают и имеем, с точки зрения ССГ, олигархию, которая маскируется под лозунгами. Правда, личных дворцов и 300-метровых яхт у членов Совета нет всё же, как у тамошних.
   - А кстати - почему нет? В смысле, выборов? - спросил Анмай. - Мы не верим, что наши же ученые понимают, что лучше?
   Хьютай недобро усмехнулась.
   - Верим. Наши лучшие ученые понимают всё куда лучше просто наших обычных ученых. Ну, некоторые понимают. Некоторые пишут доносы на коллег. Некоторые проводят семинары с юными аспирантками в сауне. Всякое бывает.
   - А в ССГ ещё хуже всё, - сказал Анмай. - Там не только доносы и семинары в сауне, там институты по изучению парапсихических сил, сексология, педология и просто откровенный бред. А ведь когда-то всё иначе было. У нас до Революции науки вообще никакой не было, народ был храбрый, но дикий. Хотя потом всё появилось, и быстро.
   Хьютай вздохнула.
   - Я читала, как Джайлс Монтена, наш первый Единый Правитель, заставил файа учиться. Страшно даже вспоминать, какие мы все были тогда дикие. Но мы хотя бы научились! Насчет других народов я как-то не уверена. Они вообще в курсе, что лет через пятьсот наш мир вообще исчезнет без следа?
   Анмай фыркнул.
   - Что Уарк должен через несколько сот лет упасть в Бездну - это давно общеизвестный факт. Как бы уже двести лет известный. Собственно, через само это открытие в Ааене случилась революция и возникла Фамайа, если ты помнишь.
   Хьютай язвительно хмыкнула.
   - А, так всё же ССГ в курсе. Тогда да - странно очень их поведение. Им же словно вообще жить не хочется!
   Анмай откинулся на спину, хмуро глядя в потолок.
   - Их не так, как нас, пугает Бездна. Там один крендель сказал, что это портал и планету просто перекинет... куда-то ещё, целой. Многие из ученых ССГ эту позицию защищают. Публично.
   Хьютай фыркнула.
   - Они серьёзно в это верят? Или это просто этот... пиар?
   Анмай усмехнулся.
   - Ну, теории-то такие есть. И даже с типа учеными, которые говорят, что все вознесутся прямо в рай. Ну, не все, а те, кто истинно верует в них и деньги им платит. Но на практике это смысла не имеет, потому что на пути - аккреционный диск. Да даже и до него долететь шансов нет - планету развалит приливными силами. А океаны начнут испаряться ещё задолго до того.
   - В ССГ народ, а не власти это знают? - спросила Хьютай. - Если нет - почему нет?
   Анмай вздохнул.
   - Народ знает. Ну, в какой части интересуется наукой - в той знает. Но, многие верят, что вот тогда-то они попадут истинно в рай, где молочные реки и девы в нибезчего. Другим тупо пофиг - это ж даже не при жизни их внуков будет. Нет, некоторые научные товарищи очень даже волнуются - но их мало слушают.
   - Общеизвестный факт ГДЕ? - спросила Хьютай. - У ССГ в школах это учится? Теория не вызывает сомнений?
   Анмай усмехнулся.
   - Учится. У серьёзных ученых сомнений нет. Собственно, даже с любительским телескопом можно определить траекторию.
   - ССГ сами как думают решать проблему?
   - Рыночная экономика позволит создать корабли для эвакуации планеты и это Фамайа мешает ССГ развивать космотех. И это, кстати, не враньё. Противоспутниковые ракеты у нас же вполне есть и используются. И нам вопросы задают - у Фамайа вообще в планах эвакуации, хотя бы официальных, - эвакуация и ССГ тоже есть? Или совершенно официально запланировано их бросить?
   Хьютай вздохнула.
   - Планов эвакуации пока что нет, потому что нет кораблей. Но общее мнение таки да - они нам ничем не помогали, вредили только, чего ради мы должны ещё и ради них стараться?
   - А предлагали помочь?
   - Со стороны ССГ? Нет.
   - А почему?
   Хьютай усмехнулась.
   - Там очень не любят файа. Причем, ещё с до-Фамайских времен. Очень уж им судьба их колонистов памятна.
   - А что те колонисты пытались нас всех истребить - не памятно?
   Хьютай зло фыркнула.
   - Знаешь, люди больше всех ненавидят тех, кого они обидели.
  
   Глава 10.
   Равновесие страха
  
   Шагая по улицам Соары к зданию местного управления ЧК Маоней Талу хмурился. Правду говоря, он совсем не был рад вернуться сюда. Тем более с заданием, которое вполне могло завершиться вручением послам ССГ ультиматума. Хорошо ещё, что так досаждавших ему повстанцев всё же удалось разгромить - их окружили в захваченном ими Сойане и частью уничтожили, частью захватили в плен - в том числе и главарей, Нэркиса Уэрку и Ами, которым он когда-то обещал сохранить жизнь...
   Талу недовольно мотнул головой. Хотя он отсутствовал в городе всего девять дней, в нем заметно возросло число тяжелых грузовиков, которые с грузом и без проносились по улицам. Уже возле управления он заметил рабочих, выносивших хлам из бункера в подвале одного из домов. Эти странные приготовления его встревожили - ядерная война была точно последним, о чем он сейчас мечтал.
   Уже сидя в кабинете соарской ЧК он решил связаться с Найте... и получил потрясающее известие: про-Эвергет был, наконец, закончен, через несколько дней предстояли его испытания. Скоро Фамайа сможет победить ССГ, а он... не знал, как это отметить! Не нагишом же на столе танцевать, в самом деле...
   Он задумался, перебирая варианты, и его осенило.
   "Расскажу всё моим "беглым", которых, наконец, вернули - прямо сюда!" - решил он. И решил начать прямо с Ами - Уэрка подошел бы больше, но Талу, хорошо помнивший, как Ами стрелял по его штабному бронетранспорту, и, к тому же, до сих пор злой от полученной им в Товии головомойки, не собирался откладывать удовольствие. Ами привели быстро, и Талу с удовольствием выложил ему новости. Он не жалел красок, живописуя грядущий триумф Фамайа, и результат оказался довольно неожиданным: Ами вдруг набросился на него. Талу потянулся за пистолетом... и это оказалось роковой ошибкой: перепрыгнув через стол, Ами врезал ему в ухо так, что Маоней грохнулся на пол вместе с креслом. В голове у него зашумело, - и, если бы не почти рефлекторно нажатая ещё в самом начале атаки тревожная кнопка, ему точно пришел бы конец. Маоней отчасти потерял сознание, оглушенный, и в себя его привел только шум начавшейся в кабинете драки.
   Кое-как поднявшись на колени, Талу увидел, как Ами изо всех сил молотит охранника его же дубинкой. Второй охранник неподвижно лежал на полу. Через несколько секунд первый тоже рухнул - но в дверях кабинета показался ещё кто-то, и обезумевший Ами с диким ревом бросился на него...
   ........................................................................................................
   Ами не терял времени даром. Третий охранник выхватил пистолет, стреляющий едкой жидкостью - но выстрелить из него так и не успел. Мощный удар в челюсть поверг его на пол. Схватив его оружие, Ами добежал до караулки тюрьмы и распахнул её дверь. Несколько выстрелов - и полдюжины охранников вышли из строя.
   Кашляя, чихая и икая, Ами ворвался внутрь, схватив со стола здоровенную связку ключей. Всё ещё кашляя, он двинулся по коридору, отпирая одну за другой камеры. Бунт принял характер цепной реакции: чем больше заключенных вырывалось на свободу, тем быстрее шло освобождение остальных. Охранников в тюрьме вечно не хватало, к тому же, их захватили врасплох. Коридоры огласились дикими воплями и звуками тяжелых ударов. Копившаяся годами ненависть заключенных оказалась запредельной: охранников просто забивали насмерть, без малейшей жалости. Вскоре всё было кончено. Тюрьма оказалась в руках восставших, и Ами быстро отыскал Уэрку. Под его руководством заключенные разобрали оружие охранников и химические заряды, - в открытом сейфе их нашлось больше сотни. Когда они вырвались из тюрьмы в само управление ЧК, они оказались решающим преимуществом: вместе с оружием они захватили и противогазы, а один выстрел химического пистолета мог вывести из строя всех людей в комнате. Здесь у охранников были уже обычные пистолеты - но это мало помогало им. В замкнутом пространстве отрава распространялась быстро - а вот противогазов здесь не оказалось. К тому же, Уэрка не терял даром времени, и "беглые" сразу же бросились в дежурную часть - единственное место в здании, где хранилось боевое оружие...
   Ами сыграл решающую роль в начале мятежа - но быстро отвлекся на расправу с беспомощными чрезвычайщиками. Уэрка понял, что пора брать дело в свои руки. Это оказалось несложно - одним ударом в челюсть он оглушил выбежавшего навстречу дежурного офицера, забрав у него 12-зарядный армейский "Ворон" под мощный 10 х 25-миллиметровый патрон. С оружием дело пошло веселее - четверо солдат в дежурке при виде ствола не оказали никакого сопротивления, и в руки повстанцев попало четыре штурмовых винтовки. Вооружив ещё троих парней, Уэрка без боя разоружил охрану главного арсенала управления ЧК и отпер его.
   Это длинное, просторное помещение оказалось буквально завалено оружием - и, когда Уэрка вошел внутрь, у него просто разбежались глаза. Здесь было всё - начиная со стандартных автоматов КРК-5 под 5.7 х 35-миллиметровый патрон. Ещё больше было старых винтовок "Хаос-II" под мощный 9 х 54-миллиметровый патрон - с 45-зарядными коробчатыми магазинами. Нашлись и стандартные армейские "снайперки" SR-15 с 10-зарядными магазинами, легкие и надежные, и ручные пулеметы SR-6, надежные и точные, с наборами сменных стволов и 100-зарядными лентами в коробках - под тот же мощный 9 х 54-миллиметровый патрон. Патронов всех калибров тут тоже хватало - вдоль стен стояли целые штабеля ящиков. Глядя на них, Уэрка широко улыбнулся - он понял, что судьба (и дикая ярость Ами) подарили ему ещё один шанс - и он был полон решимости использовать его до конца...
   .......................................................................................................
   Кое-как опомнившись, Талу услышал дикие крики, звуки ударов и грохот. Он сразу же понял, что начался бунт заключенных, и ему хватило ума понять, что тут он со своим пистолетом ничего не сделает - разве что падет смертью храбрых. Такого ему вовсе не хотелось, и он бросился бежать.
   Решение оказалось очень своевременным - вслед ему из окон управления начали стрелять, вокруг засвистели пули. В будке у ворот дежурные перестреливались с "беглыми", захватившими дежурную часть. Не задерживаясь здесь, Талу выбежал на улицу и что было сил помчался к крепости. Вскоре донесся рев моторов.
   Из крепости вышла колонна бронетранспортов, и Талу запрыгнул на броню первого. Он уже предвкушал, как бойцы истребительного отряда сделают козью морду мятежникам - но, едва они подъехали к управлению ЧК, там раздался чудовищный взрыв: мятежники взорвали арсенал. Тем не менее, само здание - массивное, старинное - всё же устояло. Но, когда бронетранспорт с Талу объехал его, стало ясно, что ущерб много больше. От арсенала осталась лишь воронка, массивное здание тюрьмы было наполовину разрушено. Примыкавшее к нему высокое двухэтажное здание тюремных мастерских горело, здание гаража горело тоже.
   Из опроса уцелевших чрезвычайщиков стало ясно, что "беглые" вовсе не погибли при взрыве: они захватили весь транспорт в управлении, и мощной колонной рванулись к недалекой границе. Талу бросил истребителей в погоню, но уехали они недалеко: между ними и границей лежала река, и пересечь её оказалось невозможно. Прямо от управления ЧК на тот берег вел мост - но узкий, пешеходный, и по нему проехать они не могли. К тому же, когда пешие бойцы побежали по нему, раздался взрыв и целый пролет моста рухнул в реку: под ним оказалась заложена мина. Другой мост, автомобильный, был заранее взорван беглецами, и погоня прекратились, не начавшись. Талу знал, что все опять произошло из-за его глупости. Но теперь последствия могли быть куда серьёзнее.
   Он перебрался в штабной бронетранспорт, чтобы руководить операцией оттуда. Довольно скоро он узнал, что первый побег был лишь операцией отвлечения: Ами и Уэрка уехали к границе на его собственной машине, которую никто и не подумал остановить. Он связался с аэродромом - но все поднятые в воздух вертолеты выслеживали основную группу "беглых", чтобы уничтожить их. Для остальных вертолетов не оказалось горючего, и Талу оставалось лишь грязно ругаться: его страна буквально гнила заживо.
   Тем временем, главную колонну "беглых" всё же удалось настичь - но "беглые" действовали по уже отработанной схеме: заметив колонну чрезвычайщиков, они атаковали её из засады, с трех сторон. В коротком бою они уничтожили 90 файа из 104, включая всех офицеров, один старый танк, штабной БТР и все 11 грузовиков с пехотой. Слушать отчет об разгроме было мучительно - Талу чуть не лопался от злости.
   Когда они, наконец, подъехали к границе, он увидел свою машину уже на той стороне. Часовые, конечно, обстреляли её, - но её бронированный корпус перенес удары пуль без всякого вреда.
   На шум подъехавших бронетранспортов из здания вражеской заставы вышло несколько "беглых", окруженных солдатами Вебы. Несмотря на изрядное расстояние, Талу узнал среди них Уэрку. Он тоже узнал его и весело помахал рукой. Ами, вышедший вслед за ним, тоже помахал ему рукой, и это окончательно взбесило Талу.
   - Вперед! Верните "беглых"! - гневно заорал он.
   Солдаты подчинились приказу.
   .........................................................................................................
   Но, едва первый бронетранспорт Фамайа помчался по пограничному мосту, тот со страшным грохотом взорвался - часовые Вебы немедля исполнили свой долг. Под тяжелой машиной в пламени разлетелись бетонные плиты настила, она подпрыгнула вверх, потом рухнула в реку - и исчезла в ней вместе с экипажем. На поверхность не выплыл никто. Талу выпрыгнул из своей штабной машины и подбежал к краю разлома. Теперь от "беглых" его отделяло полсотни метров вполне непреодолимого пространства.
   - Минировать пограничный мост - это преступление! - обратился к нему подоспевший начальник заставы.
   - Которое вы проспали! - рявкнул Талу. - Эй, вы! - обратился он к истребителям. - Подводите бронетранспорты!
   - Чего вы хотите делать? - с испугом спросил начальник.
   - Стрелять! - Талу показал на торжествующих "беглых".
   - Но тогда же начнется война!
   - Война уже началась, - Талу показал на взорванный мост. - А если и нет, то скоро начнется. Нет никакого смысла... Огонь!
   На двух бронетранспортах стояли четырехдюймовые пушки - и они обе выстрелили залпом. Талу с диким злорадством завыл, когда их снаряды разнесли на куски караульную будку на том берегу, часового, стоявшего возле неё и его правительственный автомобиль. Вебы резво кинулись в бункер, но второй залп разорвал нескольких бегущих на куски. Сторожевая вышка с тремя солдатами и пулеметом, не успевшим сделать ни одного выстрела, беззвучно накренилась и рухнула, исчезнув в тучах пыли.
   - Вперед! - закричал Талу, вновь вскакивая на броню. - В атаку! Пленных не брать!
   Обходя развалины моста, снося проволочные заграждения, бронетранспорты сползли вниз по склону и погрузились в забурлившую реку поплыли вперед...
   .......................................................................................................
   Керт Рисси несколько секунд не верил своим глазам, глядя на монитор наблюдения в бункере заставы. Он просто не мог представить, что файа пойдут на такое явное безумие. Но он знал, что такой день настанет, и готовился к нему.
   - К бою! - крикнул он. - Приготовить базуки!
   Не оборачиваясь, он выхватил пистолет и кинулся наверх. Когда он выбрался из бункера, переправа уже завершилась. Файа, выскочив из остановившихся машин, кинулись в разные стороны, ища беглецов. Их встретил огонь пограничников. Начался бой...
   .......................................................................................................
   Осатанев от ярости, Талу окончательно утратил осторожность. Оружия при нем не оказалось - он даже не помнил, куда делся его пистолет - но бросился в атаку, словно рядовой боец.
   В дыму и суматохе Талу тут же налетел на пограничника Вебы. Тот навел на него автомат, но увидев, что его противник безоружен, опустил его. Талу сам прыгнул на него, словно зверь, - его окончательно ослепила ярость.
   Его спасла только полная внезапность и бессмысленность этой атаки. Пограничник просто не поверил в то, что происходит, и не успел выстрелить в Талу. Он сбил солдата с ног, пытаясь вырвать автомат. Тот легко ошвырнул его и прицелился. Талу не успел бы ничего сделать - он лишь беззвучно открыл рот - но целившийся упал сам, сраженный очередями его подбежавших бойцов...
   .......................................................................................................
   Талу пришел в себя лишь на своём берегу реки. На том берегу пылало здание вражеской заставы. Несколько человек - командиры машин - что-то говорили ему, но он совсем их не слышал - прежде, чем он успел встать, рядом с ним разорвалась ручная граната. В тот же миг по ушам словно ударили доской - и до сих пор в них висел оглушительный звон. Тем не менее, он всё же понял главное: найти "беглых" так и не удалось, несмотря на все их потери и усилия.
   "Бессмысленно, их не вернуть, - подумал он. - Теперь, конечно, начнется война. И всё это из-за моей глупости и злорадства! - Талу ошалело помотал головой. - Ну что ж. По крайней мере, вновь ехать в Окруру мне уже не придется".
  
   Глава 11.
   Суд Судьбы
  
   Сидя на председательском месте, Хьютай мрачно оглядывала экстренно собравшийся Совет Фамайа. Известие о том, что информация о про-Эвергете попала в ССГ, поразило её, словно громом. Ещё больше её поразили обстоятельства, при которых это случилось - вернее, их крайний идиотизм. Найте и Маоней были, конечно, виновны - но вопрос их наказания волновал её сейчас в последнюю очередь. В конце концов, она сама послала Талу в Соару. Куда больше её волновало, что теперь предпримет ССГ, когда допросит как следует этих перебежчиков-"беглых". Известно им было немного, но и этого будет достаточно - если им поверят.
   Хьютай встряхнула головой. Незачем зря тратить время - нужно решить, что делать дальше. Им оставалось всего несколько дней до окончательной готовности про-Эвергета, и вот, из-за глупости Маонея Талу, всё пошло к черту...
   Она дала знак Улькешу Кео, командующему Внешней Армией Фамайа. Поднявшись со своего места, тот стал читать доклад о том, как устранить нависшую над ними угрозу:
   - Опасность внезапного ядерного удара со стороны ССГ сейчас велика, как никогда. Тем не менее, мы надеемся отразить его при помощи Стражей. Так как у нас сейчас на орбите, в состоянии полной готовности, находится уже 24 Стража, мы можем одновременно уничтожить 1200 целей - в то время как по всем данным МБР у ССГ не больше тысячи. Кроме того, у нас есть около тысячи наземных ракет ПРО. Таким образом, хотя никакая система защиты не может дать абсолютной гарантии, сейчас мы защищены так хорошо, как это только возможно.
   Кео провожали долго не стихавшими аплодисментами - в самом деле, за последние полгода он и его подчиненные проделали громадную работу. Но дискуссия о том, что делать дальше, как Хьютай и ожидала, оказалась горячей. Мнения колебались. Решение, впрочем, было лишь одно - предъявить ССГ ультиматум, а если на него не ответят - начать войну. Это никто не отрицал, и Кео перешел к плану нападения.
   - Сейчас в нашем распоряжении находится пять тысяч 600-килотонных термоядерных боеголовок стратегического радиуса действия. Благодаря нашим спутникам с нейтринными детекторами нам известны - абсолютно точно - координаты всех мест, где ССГ хранит ядерное оружие - их всего 1367. Таким образом, мы можем уничтожить их все, истратив лишь часть нашего запаса. План атаки полностью готов, и может быть применен в любой момент.
   Кео перешел к техническим подробностям. Каждому стало ясно, что можно разбить ССГ без крупных потерь. На территории Фамайа не могла взорваться ни одна вражеская бомба.
   Но, несмотря на то, что план был идеален, ученые колебались. На всех лицах читался неприкрытый страх перед тем, что они должны были совершить. Проще говоря - они боялись. О немедленном нанесении упреждающего удара теперь не шло и речи. Одни предлагали потянуть время, - пока про-Эвергет не будет полностью готов, другие предлагали вновь начать переговоры, тоже после окончания работ. Мнения постепенно склонялись к этому варианту, хотя Хьютай и понимала, что оно, по сути, подставляет их под удар - и не вообще всю Фамайа, а именно само плато Хаос, где находится про-Эвергет. Она не сомневалась, что в этот самый миг лучшие стратеги ССГ ищут способ смертельного удара - и вполне могут найти. К сожалению, единственной альтернативой переговорам была война - а войны ей совсем не хотелось. Она поднялась, собираясь уйти, - и в этот момент Олта спросила её:
   - Хью, ты решила воспользоваться своим правом правителя?
   Она уселась обратно. Единый Правитель мог поддержать решение, которое не прошло в Совете. Правда, потом голосование повторялось, - и, если решение не принималось вновь, то предметом следующего становилось соответствие Правителя его месту. Было понятно, что это - следствие её неосмотрительных слов, сказанных тут же, в этом зале, во время обсуждения открытия Йалис.
   "Ну и что же мне делать? - мрачно подумала она. - Начать войну и уничтожить весь мир? Выбрать мир и уничтожить Фамайа? Но разве это выбор? - она вспомнила, как испугалась, едва не улетев в шахту в подвале Цитадели. - Надо было прыгать! Трусиха! Дура! Ты по своей глупости оказалась в этой ситуации!"
   Хьютай глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. Все в этом зале сейчас смотрели на неё - и она чувствовала себя очень неловко. Она не могла принять никакого решения.
   "Что ж, - мрачно подумала она. - Так или иначе, но мои моральные метания не имеют тут никакого значения. У меня есть мой долг правителя и я должна следовать ему. Даже без про-Эвергета у нас уже есть решающее преимущество, и я должна использовать его. Надеюсь, что Совет меня поддержит. А ССГ... впрочем, всё в их власти".
   Она вышла на трибуну, оглядывая зал. Выбор был сделан - но теперь ей ещё предстояло обосновать его...
   - Великий Совет! Моё решение таково: я поддерживаю предъявление ССГ ультиматума, - с ходу заявила она. - И у меня для этого есть очень серьёзные причины. Вам всем уже известно, что в ССГ успешно проведены работы по размещению ракет на атомные подводные лодки. Они смогут атаковать нас со всех сторон - в том числе и оттуда, где у нас пока нет радаров. Сейчас у них всего одна такая лодка, но через два года их будет двадцать! Обнаружить и уничтожить их мы не сможем - тогда успешная для нас война станет невозможна. Но и мир не принесет нашей стране ровно ничего хорошего. Всем ясно, что дальнейшее существование в одном мире двух систем уже невозможно, слишком далеко зашли противоречия. Одна из них должна вскоре исчезнуть - и это, увы, будет наша система. Тот ресурс доверия, который мы получили от народов Фамайа тогда, во время Второй Революции, исчерпан, к сожалению, до конца. Но, вместе с ней погибнет и надежда человечества на спасение. ССГ не сможет - да и не захочет - продолжать наши работы по освоению межзвездных полетов: ведь пока нет никаких признаков опасности. А когда они появятся, станет уже слишком поздно! Поэтому мы должны сделать всё для ликвидации ССГ - или войной или угрозой войны. Если они примут ультиматум - всё будет как нельзя лучше, и мы объединим силы для работы над общим спасением. Если нет...
   Её прервал выкрик из зала:
   - Вы понимаете, что они могут ответить нам - но не словами? Что, если мы подвергнемся внезапному нападению?
   Глаза Хьютай гневно сверкнули.
   - Таков будет их выбор! Если они решат начать войну - мы будем защищаться, и вся вина ляжет на них! И подумайте о величии того, что мы открыли - мы сможем переделывать мир по своей воле, если угодно, мы сможем бороться с Природой не выискивая лазейки в её беспощадных законах, а ломая их! - при последних словах Хьютай широко улыбнулась. - Если Эвергет будет построен, то мы станем владыками Вселенной. Решайте!
   К удивлению Хьютай, никто после её речи не отрицал, что предъявить ультиматум необходимо. Но сомнения об опасности внезапного удара ССГ остались. И, даже если всё пройдет по плану, что потом? Кто кого возьмет в плен на самом деле?..
   Тем не менее, на сей раз дискуссия оказалась короткой. Когда, наконец, дошло до голосования, Хьютай лишь глубоко вздохнула, ожидая результата. Её бы устроил любой. Даже если бы её тут же сместили - она бы лишь рассмеялась и ушла бы свободной. Бремя давившей её ответственности было слишком велико...
   По мере подсчета голосов напряжение в зале возрастало - одна Хьютай сидела со спокойным видом. Наконец появились результаты: "за" - 268, "против" - 232.
   - Решения принято, - объявила Олта.
   В зале поднялся шум - сторонники войны радостно переговаривались, приветствовали Хьютай. Она же понимала, что теперь ей предстоит пройти весь избранный ей путь - до конца.
   .......................................................................................................
   В тот же день, после предъявления ССГ ультиматума, Хьютай вдруг решила слетать вместе с Анмаем на северный берег Пустынного Моря. Она сама затруднялась объяснить это. Ввиду угрозы войны ей надлежало быть на командном пункте, но она всё же предпочла поездку. С самого первого своего визита она мечтала вновь там побывать. Но ей казалось, что войны уже не избежать, и её терзало предчувствие, что ничего этого она больше не увидит.
   .......................................................................................................
   Они летели лишь вдвоем - северный берег Моря был совершенно безлюден, и им не стоило опасаться нежелательных встреч. Анмай посадил вертолет на каменный квадрат, окруженный высокой стеной. Единственный проем в ней запирала массивная решетка с цифровым замком, - предосторожность вовсе не лишняя, так как здесь водились зипхеды и пустынные лемуры.
   Когда они вышли наружу, Хьютай сразу бросилась к берегу. Анмай подошел к ней, но она сейчас не смотрела на него, всё ещё думая о принятом ими решении. Больше всего Хьютай боялась полного отсутствия ответа, - тогда им пришлось бы нападать первыми. Это совсем ей не нравилось, но тут она уже ничего не могла поделать, и лишь вздохнула, подняв взгляд от моря к небу. Тонкая линия света, рассекавшая его, притягивала взгляд. Хьютай мрачно смотрела на неё - ей казалось, что она смотрит на самый край Бесконечности, обманчиво близкий - и недоступный.
   Недовольно помотав головой, она вздохнула и обернулась. Бесконечный ряд узких серых колонн выходил из бесконечности на востоке и терялся в бесконечности на западе. Хьютай вдруг подумалось, что их строителей тоже мучила неутолимая тоска по Бесконечности - и они тщетно пытались выразить её...
   Анмай, однако, отвлек её от мрачных размышлений - он быстро разделся и бросился в море. Хьютай, рассмеявшись, последовала за ним. Они ныряли, гоняясь друг за другом, не обращая внимания на холод воды - пока Хьютай со всего размаха не влетела вдруг в едва заметно светящееся пятно плотой слизи. Бакт сразу же обхватил её руки, и она отчаянно брыкнула ногами. К счастью, тут было совсем уже неглубоко - ей сразу же удалось встать на дно. Бакт обхватил её бедра - но Хьютай изо всех сил рванулась назад, и, падая, вырвалась.
   - Анмай, на берег быстро! - крикнула она, и сама бегом бросилась к пляжу.
   На берегу она прежде всего осмотрелась - Анмая не было. Впрочем, обернувшись она обнаружила его сразу за спиной.
   - Хью, что с тобой? - удивленно спросил он.
   - А что со мной? - Хьютай посмотрела на себя. - Ой!..
   Её руки и бедра покрывала слабо светящаяся слизь - а теперь она почувствовала, что кожу начинает жечь. Тихо выругавшись, она вновь бросилась в море, песком оттирая приставшую к телу мерзость. Анмай присел рядом с ней, всем своим видом выражая готовность прийти на помощь.
   - Что это? - наконец спросил он.
   - Бакт, - коротко ответила Хьютай. Слизь заползла ей на внутреннюю сторону бедер, подбираясь уже к самым интересным местам, и она удвоила усилия.
   - Он обжег тебя?
   - Да, - Хьютай поморщилась. Бедра сейчас жгло так, что начало сводить мускулы.
   - Больно?
   - Да, - она хмуро взглянула на него. - Но это уже далеко не первый раз. В первый раз бакт вообще обхватил меня целиком, - я еле вырвалась.
   - Было очень больно?
   Хьютай хмыкнула. Вопрос по её мнению был дурацкий.
   - Ну... я каталась по песку, и...
   - Не издала ни звука, хотя наверняка вокруг никого не было?
   - Увы да. Тогда я была гордой дурой.
   Она почувствовала, что жжение от яда сменилось резким холодом, а мускулы начало сводить уже по всему телу. Впрочем, она знала уже и средство от этого...
   - Бежим туда! - она показала на далекие сооружения за колоннами. - Заодно и согреемся!
   Они помчались наперегонки, из-под из босых ног летел песок. Хьютай повернула к колоссальному дырчатому кубу - он был высотой в добрую сотню метров и выглядел так, словно каждую его сторону разделили на девять квадратов и выбросили средний - а потом ещё три раза повторили процедуру с оставшимися квадратами. Этот монолитный куб был прошит шахтами четырех размеров. Каждый был втрое меньше предыдущего - но даже в самые маленькие шахты легко можно было пролезть.
   Добежав до куба, Хьютай села, с размаху плюхнувшись задом на холодный склон дюны. Все симптомы отравления прошли, осталось лишь возбуждение. Впрочем, последнее можно было отнести на счет тесно прижавшегося к её боку обнаженного парня.
   Переводя дух, Хьютай осматривалась. Отсюда, сбоку, куб выглядел страшновато - множество черных глаз-окон, в глубине которых виднелся смутный, таинственный свет.
   - Ну и что мы будем делать дальше? - спросил Анмай.
   Хьютай усмехнулась.
   - Пошли туда! - она показала на куб. Анмай скривился - он явно рассчитывал на нечто иное - но она просто поднялась и пошла к кубу, так что ему оставалось только последовать за ней.
   Куб был отлит из плавленого базальта, его стена была гладкой и темно-коричневой. В ней зиял ряд одинаковых квадратных отверстий. Скользнув в темную дыру, Хьютай выпрямилась, схватилась за верхний край шахты и выбралась в более широкую, где можно было свободно ходить. Когда Анмай, подтянувшись, выбрался наверх, она весело приветствовала его.
   - Ну что, не замерз? Пошли дальше!
   Они долго блуждали внутри куба, обходя маленькие шахты и перепрыгивая по краям большие. Анмаю это быстро надоело.
   - А можно здесь подняться выше? - спросил он.
   Хьютай усмехнулась.
   - Можно, если в маленькой шахте упереться руками в одну стену, а ногами - в другую.
   Анмай моментально нырнул в одну из малых шахт и Хьютай пришлось последовать за ним. Лезть наверх оказалось нелегко - но её сильное тело нуждалось в таких упражнениях, и они наперегонки лезли наверх, пока не выбрались на дно огромного центрального проема. Отпустив руку Анмая, Хьютай перевела дух и осмотрелась. Впереди, в огромном квадрате проема, сиял свет зари. В другом проеме, напротив, залегла таинственная темнота.
   Они обошли все четыре центральных проема - но нигде ничего не нашлось, кроме пыли. Вернувшись в первый проем, они сели на самом краю обрыва, глядя на спокойное, тускло блестевшее море. Над ним изогнулась немыслимо огромная дуга Нити.
   - До сих пор не могу поверить, что вижу одну из них наяву, - вдруг сказала Хьютай. - Не вещество, не пространство. Третье.
   - А что это? - бездумно спросил Анмай.
   - Нити? Они состоят из квантов взаимодействий - как магнитные монополи, например.
   - То есть, это застывший свет? - рассеянно спросил Анмай.
   Хьютай улыбнулась.
   - Ну да, что-то типа того. В них есть кванты всех взаимодействий - и лептокварки тоже! Каждый монополь - это маленький Эвергет. Он изменяет законы природы, делая возможными невозможные вещи - распад протона, например. Нити - это тоже природный Эвергет. Хотя у них нет толщины - в обычном смысле - но есть масса, и очень большая - один вэйд весит больше луны! А пять миль весят больше Уарка!
   - Очень странно... - Анмай помотал лохматой головой. - И это - тоже странно, - он бездумно погладил рукой темно-коричневый базальт куба, неотличимый по тону от их кожи. - Может, это построили пришельцы? Те, кто жил здесь до Уарка?
   Хьютай скептически хмыкнула.
   - Эти постройки из сплавленного песка или обычного бетона, они не очень-то технологичны. Те, кто может летать между звезд, строили бы лучше!
   - А кто может? - вновь бездумно спросил Анмай.
   - Наши предки, например, - Хьютай встряхнула волосами.
   Анмай усмехнулся.
   - Пусть наши предки пришли из иных миров. Как же они сюда попали?
   - В местных условиях межзвездные полеты очень просты. Здесь, в центре галактики, в космосе очень много водорода - прямоточная ракета на термоядерном синтезе может достичь пости световой скорости, не тратя топлива!
   - Тогда зачем мы строили аннигилятор?
   Хьютай хмыкнула.
   - На термоядерной ракете можно достичь ближних звезд, - но не выйти из туманности, где всё приближается к Бездне. И, если мы хотим владеть галактикой, нам надо лететь быстрее света!
   - То есть, у нас уже есть способ полететь к звездам - но мы им не пользуемся?
   Хьютай вздохнула.
   - Есть множество способов путешествовать меж звезд. Но у нас всё равно нет сейчас ресурсов и знаний, чтобы построить даже самый простой звездолет. И, желая большего, мы и получили больше, чем можем представить, не так ли? И теперь мы должны довести начатое до конца.
   Анмай тоже вздохнул.
   - Нам ничего больше и не остается. Но у нас уже есть космические корабли!
   - Есть, но на них некуда лететь - только на луны. Нам пришлось приспособить их для других целей.
   - Я хотел бы полетать на них!
   Хьютай усмехнулась.
   - Ещё полетаешь. Но сначала нам надо хотя бы разобраться с миром и войной!
   - Или война и мир разберутся с нами.
   Хьютай не ответила и они какое-то время молчали. Наконец Анмай поёжился.
   - Здесь прекрасный вид, - сказал он. - И спасибо за беседу, Хью. Но теперь надо спускаться вниз, а это гораздо труднее!
   Хьютай знала, что он прав. Но даже спуск враспорку в тесной шахте не утомил её, а их нагота, сумрак и одиночество только разожгли в ней жажду приключений. Тем не менее, она понимала, что здесь нужно соблюдать осторожность.
   - Что дальше? - спросил Анмай, задумчиво глядя на неё.
   - Погуляем здесь, - Хьютай смотрела на него насмешливо. - Но сначала нам надо найти наш вертолет!
   Они вернулись к морю, и, идя на запад, вскоре заметили ограду посадочной площадки, а затем отыскали и свою сброшенную одежду. Одевшись, они вернулись к вертолету, и Анмай взял из кабины автоматическую винтовку - несмотря на полное безлюдье, рисковать не стоило. Глядя на него, Хьютай вновь усмехнулась.
   - Пошли!
   Они вернулись к каменному кубу и Хьютай, подумав, повернула вправо. Теперь ей казалось, что она в каком-то странном, заброшенном городе - хотя странные сооружения вокруг не походили на развалины домов. Они стояли вдоль берега моря в несколько рядов, но неравномерно - никакого подобия улиц тут не было, и постоянно приходилось сворачивать то вправо, то влево. К тому же, Хьютай не упускала случая заглянуть в пустые дворики, окруженные многогранными стенами или взобраться на низкие каменные пирамиды, увенчанные полыми шипастыми кубами.
   С далеких гор дул довольно сильный ветер и вообще было довольно прохладно - но, ныряя в тесные проходы в каменных монолитах или карабкаясь по узким каменным лесенкам Хьютай наслаждалась приключениями. Анмай демонстративно ёжился, намекая на иные "приключения", в которых они могли бы... обогреть друг друга - но она вела его всё дальше, забираясь во всё новые и новые странные сооружения. Когда они пробирались по совершенно темному узкому проходу в основании дырчатого многогранника, её нога вдруг вывернулась, наступив на гладкий склон. Хьютай упала, заскользила, и, съехав на несколько метров, полетела вниз, в едва заметно блестевшую воду. Она успела вытянуться и вошла в неё ногами вперед. Удар не оглушил её, и вынырнув, она поняла, что попала на дно цилиндрической шахты. Здесь царила почти полная темнота, - она едва смогла различить четыре глубоких каменных ниши. Выше зияло множество узких наклонных жерл, а над ними едва заметно светился круг неба. Взобраться туда по гладкой отвесной стене было невозможно.
   Хьютай подплыла к низкой каменной платформе и через миг уже отряхивалась. Тут же сверху шумно свалилось что-то большое, обдав её брызгами, и она невольно взвизгнула. Впрочем, она сразу поняла, что это такое было, и через несколько секунд её догадка подтвердилась - из воды вынырнул Анмай. Прыгнув сюда вслед за ней он поступил очень глупо - но в сердце у неё почему-то вдруг стало тепло...
   Анмай ошалело закрутил головой, высматривая её, и она негромко свистнула, подзывая парня. Одним резким толчком ног он бросил себя к её нише, схватился за край и так же, одним слитным движением, выбрался наверх, к ней.
   - Где это мы? - спросил он, тоже отряхиваясь.
   - Не знаю, - Хьютай торопливо выбралась из промокшей насквозь одежды. Анмай разделся вслед за ней. - Зато я знаю, как устроены эти штуки. В общих чертах. Здесь наверняка есть выход, но он внизу, под водой. Его ещё нужно найти, - она поёжилась.
   - А разве у нас есть выбор? - он поднял её руку.
   Огонек на браслете квантовой связи погас, - проникшая внутрь вода испортила механизм. Хьютай в бешенстве замахнулась на парня, потом вдруг отвернулась и села у стены, опустив голову.
   - Прости, - тихо сказала она. - Но ты понимаешь, что здесь, так далеко от вертолета, нас не найдут, если мы тут застрянем?
   Анмай вдруг усмехнулся.
   - И пусть! Будет, что вспомнить перед скорой смертью!
   Хьютай вскочила и ткнула его в живот.
   - Эй, полегче! Мы можем замерзнуть здесь насмерть, и нас даже не найдут. Или просто умереть от голода. Или...
   - Нас будут очень хорошо искать, - Анмай вновь усмехнулся. Хьютай вздохнула.
   - Через несколько часов сюда прилетят, только когда, - и кто, - нас найдет, я не знаю. Сейчас у нас хороший шанс... исчезнуть.
   Анмай вновь поёжился, но уже не от холода. Хьютай в самом деле была популярна - но и противников у неё тоже хватало. И прилетевшая сюда "спасательная группа" могла оказаться вовсе не спасательной. А отбиваться тут им было уже нечем - Анмай утопил винтовку и жалел, что не догадался взять с собой хотя бы нож.
   - Надо было смотреть под ноги, - несколько запоздало сказал он. Хьютай вновь вздохнула - возразить на это было нечего.
   - Я подвела тебя. Мне очень стыдно.
   - Да, но попробуем отыскать выход... - в шахте вдруг громко всплеснуло. Хьютай вновь взвизгнула, прижавшись к парню.
   - Это лишь рыба! - успокоил он её.
   - Да? Конечно, но есть и такие, для которых перекусить человека пополам ничего не стоит!
   Из воды - на сей раз беззвучно - вынырнуло толстое змееобразное тело. Головы у твари не было, лишь воронка пасти, скрывающая в своей глубине треугольник челюстей. Она повернулась, словно высматривая их, потом так же беззвучно двинулась к ним.
   Хьютай испуганно попятилась. Едва она подумала, что тварь, наткнувшись на край ниши, не сможет двигаться дальше, как та опустила воронку и поползла к ним, как змея.
   Хьютай завизжала, спрятавшись за парнем, потом замерла. Он тоже замер, чувствуя, как к его спине прижимается испуганно вздрагивающая грудь подруги. Черное тело толщиной с ногу всё вытягивалось из воды. Хьютай испуганно всматривалась в него. Ей казалось, что она застряла в каком-то бредовом, страшном сне, от которого нельзя проснуться. Но больше бредовом, чем страшном - как-то вдруг она осознала, что её руки крепко вцепились в бедра её парня, его круглый зад прижался к верху её бедер, а её нагая грудь касается его лопаток. Соски мгновенно напряглись и Хьютай вдруг ощутила острое, как выстрел, желание, совершенно неуместное в такой ситуации. Её лопатки и зад сейчас упирались в ледяную каменную стену и это тоже почему-то возбуждало. Тем не менее, она испуганно всматривалась во мрак подземелья, пытаясь понять, кто перед ней. В здешней темноте определить это было нельзя, но движения существа были такие неуверенные, такие медленные...
   Неожиданно для неё, Анмай вдруг стряхнул с бедер её руки, вышел вперед и наступил на тело твари, сразу за пастью. Под его босой ногой хрустнули хрящи, и длинное тело застыло, слабо подергиваясь. Несколькими пинками он сбросил его обратно в воду. Потом повернулся к ней. Хьютай прижала руки ко рту, пытаясь успокоиться и заговорить. Через несколько секунд это ей удалось.
   - Кто это?
   Анмай пожал плечами.
   - Не знаю. Но мы тоже хороши - испугались твари, у которой нет даже скелета! Это явно водное животное, которое...
   - А тебе не было страшно? Дотронуться до такого?
   Анмай машинально обтер об пол покрытую слизью ступню.
   - Страшно. Ещё как! Но ты так испугалась...
   - За тебя! Оно могло тебя схватить.
   Он ещё раз обтер ногу.
   - Не думаю. Оно было... мягкое. Вряд ли оно хотело напасть на нас.
   - Тогда зачем оно к нам выползло? Для дружеского поцелуя? - к Хьютай вернулось её обычное настроение. К тому же, сейчас её злило, что Анмай принял её желание за испуг.
   - Откуда я знаю? Тебе виднее. Ты же уже была здесь.
   - С таким вот я тут не встречалась, - Хьютай невольно поёжилась.
   - Но ты сказала, что выход там, внизу, - он показал на воду.
   - Да, - она обхватила руками бока. Сейчас ей, почему-то, вдруг стало очень холодно. - Но тебе не обязательно нырять туда.
   Анмай вдруг слабо усмехнулся.
   - У нас нет другого выхода. Здесь мы замерзнем. Ты сама это мне сказала. И я, знаешь, это чувствую.
   - А там нас съедят. Я вспомнила, что это такое. Это умхаги.
   - А, ну да, - Анмай смутился. - Но они же беспозвоночные!
   - Да? Конечно, но некоторые из них могут заглотить нас с тобой целиком!
   Анмай пожал плечами.
   - Ты сама предожила мне отыскать выход там.
   Хьютай вздохнула. Она и в самом деле понимала, что других вариантов нет.
   - Да. Но нырять придется всё же тебе - у тебя легкие покрепче моих!
   Анмай усмехнулся, и, глубоко вдохнув, бросился в воду. Хьютай увидела лишь, как мелькнули над ней его босые ноги. На минуту она замерла, её сердце билось часто и сильно. Потом Анмай шумно вынырнул, и, подплыв к ней, взялся за край ниши.
   - Выход прямо под нами. Не знаю, что за ним, - он ловко перевернулся и нырнул вновь.
   Хьютай набрала, сколько могла, воздуха - не столько про запас, сколько от воспоминаний о том, что вода очень холодная, - потом, зажмурившись, бросилась в неё. Но плавала она всё же очень хорошо - и, нырнув метров на пять, вплыла в горизонтальный туннель. Совершенно темный - но вовсе не пустой: всем нагим телом она ощущала, как вокруг неё что-то плавает. Что-то скользкое касалось её кожи, потом что-то твердое и острое вдруг вцепилось ей в шею. Рука Хьютай инстинктивно дернулась, она схватила тварь и с наслаждением раздавила её в кулаке - та оказалась не толще её пальца. Потом удвоила усилия. Туннель оказался длиной метров в двадцать, и проплыть его оказалось непросто - ей едва хватило воздуха. Едва всплыв на поверхность, она спешно вылезла на низкую каменную платформу в нише - вода и впрямь была очень холодной. В царящей здесь темноте она едва смогла заметить четыре других проема в стенах. Проемы вели в глубокие каменные ниши, а наверху вновь едва заметно светился круг неба.
   - Дальше, наверное, будет шесть ниш, - сказал Анмай вынырнув и присоединившись к ней. - Это что-то значит?
   - Понятия не имею, - Хьютай передернулась от холода. Шея у неё болела - и, коснувшись её, она нащупала неглубокую ранку, из которой до сих пор шла кровь.
   - А куда нам дальше - имеешь? - Анмай тоже передернулся, поджав пальцы босых ног и ёжась. Сейчас он был совершенно нагим - да и на самой Хьютай из одежды остался лишь бесполезный кодовый браслет. Она усмехнулась.
   - Снова нырять, разумеется. Я думаю, до выхода осталось ещё семь или восемь таких вот переплывов.
   - Спасибо, - Анмай передернулся. Тем не менее, он подошел к шахте и уже готовился нырнуть, когда вода в ней забурлила - в ней мелькали, наверное, сразу десятки умхагов. К счастью, далеко не таких крупных как тот, первый, - но ничуть не более приятных.
   - Что это с ними? - Анмай невольно отступил от края.
   Хьютай вновь коснулась ранки.
   - У меня шея поцарапана, а эти... существа чуют даже столь малую... им достаточно учуять даже каплю крови. Нам придется искать выход здесь. Надеюсь, что он есть. Иначе...
   Она пошла по платформе. Стены были глухие, хотя...
   Подняв руку, Хьютай нащупала верхний край стены. Через минуту они были уже наверху - в темном, широком коридоре. Они осторожно пошли по нему, ощупывая руками стены - но всего через минуту наткнулись на частокол тонких каменных колонн, поставленных так тесно, что протиснуться между них им не удалось даже боком. Сквозь колонны дул довольно сильный ветер - но нечего было и думать пройти тут. Они повернули назад - но с другой стороны туннеля был такой же частокол колонн, а за ним сверху пробивался свет. Обычный свет туманности - только вот добраться до него нечего было и думать...
   - И что дальше? - задумчиво спросил Анмай.
   Хьютай хмыкнула.
   - Пойдем вдоль другой стены. Мы могли пропустить ответвление...
   Как ни странно, на сей раз она оказалась права - всего через пару минут они наткнулись на боковой туннель, мимо которого в первый раз прошли буквально в шаге. Шагов через пятьдесят он повернул - и за новым поворотом Хьютай увидела слабый зеленоватый свет. Они невольно ускорили шаг - и всего через минуту удивленно замерли. За поворотом туннель плавно спускался и выходил в зал без пола - вместо него была темная вода, на которой густо тлели зеленые пятна бактов. За ним, в продолжении туннеля, из воды поднимался низкий каменный пъедестал. На нем горел яростный бело-голубой свет, похожий на сияние сварки. Заметив, что этот резкий, ослепительный свет не отражается на воде и стенах, Хьютай затащила парня обратно за поворот, в темноту.
   - Вот теперь мы действительно попались, - сказала она. - В прошлый раз я уже попадалась в такую ловушку - с той разницей, что за поворотом был гладкий скат и там нельзя было вернуться. А достаточно хоть минуту посмотреть на эту дрянь, и ты уже ничего не увидишь - часов десять, а то и больше.
   Анмай невольно поёжился.
   - Я слышал о подобных вещах. Это радиоактивность?
   Хьютай мотнула головой.
   - Нет. Энергию поставляют особые бактерии, которые...
   - Оставь. Я хочу знать, кто мог построить такое!
   - Этого никто не знает. Нам известно лишь, что во времена владычества Уарка сюда, в эти лабиринты, пускали преступников. Они имели шанс выбраться, но это удавалось немногим.
   - И что же нам делать? - в который уже раз спросил Анмай.
   - Переплыть зал. Насколько я помню схемы этих лабиринтов, выход там, за лампой.
   - Переплыть? - удивился Анмай. - Там же бакты!
   - Да. Придется нырять. Надеюсь, что там нет умхагов.
   - Замечательно, - Анмай поёжился. - Я и так уже околел в этих лабиринтах.
   - Ну, если нужно согреться, я знаю замечательное средство, - Хьютай начала растирать его холодные плечи, грудь, живот... Он то же делал с ней. Скоро она почувствовала, что холод отступил... и услышала шорох множества шагов в глубине туннеля. Она ощутила, как мышцы парня напряглись, потом он молча затащил её назад, за поворот. Не оборачиваясь, они попятились, потом замерли, испуганно вглдядываясь в темноту.
   Шарканье неотвратимо приближалось, потом из-за поворота показалось несколько существ. Увидев их, Хьютай вскрикнула.
   - Пустынные лемуры!
   В самом деле, к ним приближались покрытые белесым пухом твари - желтоглазые, но с отвратительно человеческими лицами. Увидев их они зажмурились и вновь пошли вперед, вытянув руки. Намерения их не вызывали никаких сомнений - они видели в паре файа лишь еду. Хьютай не знала, сколько они уже бродят в этих туннелях, - наверняка, минимум несколько лет. А может быть, - и веков. Глядя на мускулистое тело Анмая она подумала, что её парень справится с ними, хотя их было штук шесть.
   Она бездумно продолжала пятиться, пока не оступилась и не упала в воду. Зал-бассейн оказался очень глубоким и она сразу же окунулась с головой. Вынырнув, чувствуя, как к её спине прикасается мягкая слизь, она крикнула парню:
   - Ныряем к дальней стене! - и вновь ушла в глубину.
   Всплывая, она открыла глаза - ей не хотелось оказаться в центре бакта. Наверху было темно. Всплыв, Хьютай с удивлением обнаружила, что держится за край низкой каменной платформы, и в один миг оказалась на ней. Спустя секунду к ней присоединился отфыркивающийся Анмай. На его волосах тлели клочья зеленой слизи. Слабо светящийся проем туннеля с лампой был слева от другого туннеля, с лемурами, - их разделяло двадцать метров воды, покрытой пятнами светящейся смерти. Хьютай убедилась в этом, когда один из лемуров, алчно бросившись в воду за ними, попал в объятия бакта. И, в отличии от гладкокожих файа, уже не мог вырваться - покрывающий его шкуру пух прилипал к слизи намертво.
   Хьютай мрачно смотрела, как бакт быстро обволакивает существо, которое тщетно билось в конвульсиях. Через минуту всё кончилось - лемур, задохнувшись, затих. Она знала, что переваривание жертвы будет продолжаться не одни сутки...
   - А ведь на его месте могла оказаться и ты. Или я, - Анмай невольно передернулся. - Я бы предпочел, чтобы палач отрубил мне руки и ноги, - это простая смерть.
   Поднявшись, они пошли вглубь туннеля, - но всего метров через пять наткнулись на глухую стену: их снова занесло в тупик. Вернувшись к залу, они замерли, сев у воды на пятки - снова бросаться в неё им вовсе не хотелось.
   Лемуры, между тем, шлепали ладонями по воде, пока не появился умхаг. Едва он подплыл к кромке туннеля, как сразу несколько костлявых рук вцепились в него и вытащили на пол. Лемуры с урчанием набросились на тварь, жадно раздирая руками и зубами ещё бьющееся тело. Хьютай не знала, что здесь является следующим звеном хищников, но, глядя на текущие в воду темные струйки поняла, что их появления ждать недолго. Она предпочла не дожидаться их прибытия, и сама бросилась в воду.
   На сей раз, интуиция её не подвела, и она вынырнула у входа в нужный ей туннель с лампой. И едва не задохнулась - тяжелая липкая масса облепила её лицо и волосы.
   Хьютай руками разорвала толстый слой слизи, яростным ударом ног бросила себя к кромке туннеля. Потом на четвереньках заползла в него. Бакт тянулся за ней, словно тяжелое одеяло, облепляя её нагое тело, и Хьютай зашипела от злости, яростно срывая с себя упругую слизь. Анмай схватил её за плечи, одним рывком поставив на ноги. Они попятились. В туннеле оказалось неглубоко, и им пришлось продвигаться по колено в воде, плотно закрыв глаза. Когда они проходили мимо острова-лампы, Хьютай почувствовала, как её кожу начинает жечь. Скоро туннель пошел вверх, но затем вновь сделался горизонтальным. За поворотом они остановились, глядя друг на друга. Анмай выглядел... довольно живописно: в его мокрой гриве глубоким, таинственно-зеленым светом тлели лохмы слизи, такие же лохмы тлели на его груди и впалом, мускулистом животе.
   Хьютай покосилась на себя. Она сейчас выглядела ещё более живописно: лохмы зеленой светящейся слизи облепили её тугую грудь, сложной сетью лежали на бедрах. Между них слизь сбилась в плотный комок, заполнила промежуток между её ягодиц, проникла между пальцами рук и босых ног. Грива её волос стала тяжелой от набившейся в неё слизи, Хьютай чувствовала, как она сползает на её поясницу и попу. Кожу во всех этих местах жгло - ощущение не было мучительным, напротив... но её живот тут же скрутило от настоящей, уже мерзкой боли в её чутких местечках.
   Бесстыдно выругавшись, Хьютай села, срывая лохмотья слизи отовсюду, куда только могла дотянуться. Потом, кое-как очистившись и обтерев руки, растянулась прямо на холодном каменном полу, на спине. Воздействие яда накрыло её с головой, волны жара и холода, оцепенения, озноба сменяли друг друга так беспорядочно, что она почти потеряла реальное ощущение тела. Все её мускулы жестоко вело и крутило. Стараясь хоть как-то расслабить их, она закинула руки за голову, прижала пятки к заду, широко расставив колени. Её стан выгнулся, словно тугой лук, она, не стесняясь, стонала от боли, палившей её, словно на костре.
   Краем глаза она заметила, как рядом, на полу, так же стонет и корчится Анмай - но сейчас она ничем не могла ему помочь. Впрочем, и эта боль, и судороги быстро слабели, и минут через пять она часто задышала, расслабившись. Все следы отравления исчезли, осталось лишь сильное - но уже вполне терпимое - жжение. Сейчас Хьютай хотелось лежать так целую вечность - но она лежала, нагая, на каменном монолите, который всё больше казался ей монолитной глыбой льда.
   Какое-то время она боролась с нарастающей дрожью, потом, мотнув волосами, села, подтянув ноги. Анмай сидел на корточках у стены напротив, как-то странно глядя на неё - в царившем здесь почти мраке она не могла разобрать выражения его лица, видела лишь живой блеск под ресницами. Клочья слизи в его волосах до сих пор тлели, словно множество зеленых глаз - но, похоже, досталось ему всё же меньше...
   Собрав волю в кулак, она заставила себя подняться на ноги. Те бессовестно подрагивали - но стояла она на них вполне твердо. Анмай тоже поднялся - неожиданно неловко, ноги у него тоже подрагивали - и как-то испуганно взглянул на неё. Испуганно! Словно это она тут парень!..
   Она вновь недовольно помотала головой. Клочья слизи полетели с её волос во все стороны - и Анмай тихо выругался, когда несколько их попало на него. Хьютай усмехнулась. Уж лучше такое, чем испуг.
   - Ты в порядке? - уже с настоящей тревогой спросил Анмай.
   - Да, - подавив дрожь, Хьютай бесстыдно потянулась. - А ты?..
   Анмай смешно опустил ресницы, очевидно, прислушиваясь к себе - он отнесся к её вопросу очень всерьёз, и Хьютай вновь усмехнулась. На какой-то миг ей неодолимо-остро захотелось прижаться к горячему телу её парня, дать ему войти в неё, скрестить босые ноги на его пояснице, как она делала обычно - и отдаться на волю ощущений - но тут он открыл глаза.
   - В порядке. Более-менее, - он передернул плечами, потом вдруг глубоко вздохнул, непроизвольно втянув живот (Хьютай засмотрелась, в сердце снова плеснуло желанием...). - Пошли?..
   Путь тут был лишь один, - и они двинулись в темную глубину туннеля. Путешествие, правда, оказалось коротким: почти сразу путь им преградила монолитная стена. В её основании, однако, зияла квадратная дыра шириной всего в полметра - начало тесного прохода, ведущего куда-то уже в совсем непроницаемый мрак. Лезть в эту нору казалось Хьютай унизительным - но выбирать, увы, не приходилось, и она, вздохнув, вползла в эту темноту.
   Проход оказался столь тесным, что её бедра то и дело касались гладких каменных стенок - и Хьютай каждый раз вздрагивала от этих ледяных прикосновений. Пробирались на четвереньках в этой темной дыре, она вдруг с удивлением обнаружила, что тлеющие в её волосах клочья слизи бросают на стенки призрачный отблеск - она видела их на полметра или метр вперед и это очень упрощало дело: теперь она не боялась улететь в очередную пропасть. Но навстречу ей довольно сильно дуло, воздух был холодный, и её начала потихоньку бить дрожь.
   Нора оказалась неожиданно длинной и Хьютай невольно задалась вопросом, в какую она идет сторону: к морю? От него? Параллельно? Где они окажутся в итоге?..
   На все эти вопросы ответов у неё не было. Всё, что она могла делать сейчас - это бодро перебирать руками и коленями, двигаясь вперед со всей возможной в такой тесноте быстротой. Клаустрофобией она, к счастью, не страдала - но кожа от холода быстро покрылась ознобом, а тугие мускулы под ней то и дело пробивала дрожь.
   Анмай полз за ней - она слышала его дыхание и шорох его рук и коленей по камню. Иногда пальцы его рук задевали подошвы её босых ног и Хьютай, хихикая, выдергивала их. Потом Анмай подобрался совсем близко. Она невольно замерла - и вздрогнула всем телом, когда пальцы парня уже сознательно скользнули по подошве. Хьютай передернула плечами и быстро поползла дальше - но всего через несколько секунд её поймали за щиколотку, и она вновь вздрогнула от дразнящего прикосновения...
   Хихикнув и вырвавшись, она поползла дальше - но ещё через несколько секунд всё повторилось. На сей раз она замерла, ожидая продолжения - но Анмай не слишком вежливо шлепнул её попу. Она наугад отлягнулась ногой, быстро поползла дальше... и буквально уперлась лбом в стенку. На миг её пронзил испуг - возвращаться было тяжело, да и в общем-то некуда - но тут же она поняла, что тут эта нора просто впадает в другую, поперечную.
   Заметив краем глаза смутный отблеск, Хьютай быстро повернула голову. Где-то в конце новой норы застыло холодное бело-голубое сияние. Заметив, что этот яркий свет не освещает стен, Хьютай тихо выругалась и повернула в другую сторону - в совершенно непроницаемый мрак. Анмай молча последовал за ней.
   .......................................................................................................
   Разодранный в клочья бакт, похоже, окончательно издох - его свечение угасло, теперь Хьютай не видела ни зги, пробираясь в тесном проходе наощупь. К счастью, он оказался недлинным - всего через минуту она вновь уперлась в стенку. Здесь нора поворачивала вправо - и там, в её конце, она заметила очень странный, сине-фиолетовый, почти призрачный, но всё же уже реальный свет. Извернувшись в проходе, она быстро поползла в ту сторону. Этот отрезок туннеля оказался длиной всего метров в десять - и ещё через минуту она смогла выпрямиться во весь рост.
   И замерла, ошалело осматриваясь. Прямоугольная комната походила на ящик с гладкими ровными стенками и причудливо искривленным полом, который сужался книзу наподобии криво изогнутой воронки, - из неё в два ряда торчали иглы из непонятного клетчатого материала. Оттуда, из бездны, поднимался воздух, иногда влажными и теплыми волнами обтекая её. Ощущение было почти чувственное, словно всё её удивительно чуткое нагое тело одновременно ласкали сотни призрачных рук, - а, когда они все вдруг исчезали, весь миллион чутких волосков на её коже начинал нетерпеливо вибрировать во всё нарастающем ритме - и, когда воздух обдавал её вновь, вся она вздрагивала, расставляя пальцы босых ног и мягко поджимая живот. Руки её невольно поднимались, открывая тело - словно она собиралась взлететь, но вот это уже никак не получалось...
   Лишь когда из норы выбрался почему-то отставший Анмай, она опомнилась. В углах комнаты стояли четыре каменных чаши. В них горело очень тёмное, практически без свечения, сине-фиолетовое пламя, распространяя густой, ни на что не похожий, но приятный запах. Взглянув вверх, она увидела, что в потолке тоже зияют квадратные отверстия, в которые, очевидно, и уходил воздух.
   Странный оттенок этого пламени буквально заворожил её. Осторожно ступая по гладкому наклонному полу, она подошла к правой чаше. Огонь оказался нежарким. Подчиняясь внезапному порыву, Хьютай сунула руку прямо в чашу, тут же отдернув её. В ней была какая-то жидкость, и, когда она отдернула пальцы, те тут же вспыхнули - но лишь через несколько секунд кожу начало жечь и Хьютай, яростно дунув, сбила пламя. Её пальцы были в темной, густо пахнущей жидкости. Она так же бездумно лизнула их... и тут же сплюнула, скривившись: на вкус эта жидкость напоминала скипидар. Теперь она поняла, что её запах похож на запах хвойной смолы - но откуда смола здесь, в тысячелетнем подземелье?..
   - Что это? - ошалело спросил Анмай, осматривая помещение. В его дальней стене, за воронкой, зиял ведущий в темноту проем - но вот добраться до него было явно непросто...
   - Не знаю, - Хьютай ошалело помотала головой. То ли от вкуса странной жидкости, то ли от её запаха в голове у неё всё поплыло. Она бездумно села на пол, поджав ноги. Анмай сел рядом с ней. Его глаза глубоко, странно блестели, и Хьютай вновь помотала головой: в них мерцали отражения странного огня, и в какой-то миг ей показалось, что эта комната невероятно огромна и она смотрит куда-то в её дальний конец. А лицо её парня, освещенное зыбкими сполохами пламени, тоже казалось таинственным и чужим...
   Анмай вдруг помотал головой - верно, и ему привиделось что-то похожее - и она, наконец, опомнилась. Отчасти. В голове у неё всё плыло, боль куда-то ушла - зато мягкой волной поднималось желание, и сейчас Хьютай уже не видела смысла сопротивляться ему...
   Она мягко, беззвучно поднялась. Анмай тоже поднялся, как-то странно глядя на неё - и она замерла, внимательно рассматривая обнаженного парня. Наконец, он смутился и отвернулся от неё, и Хьютай тоже вдруг смутилась, отвернувшись. Непонятное чувство - смесь стыда, желания и любви - стеснило ей грудь, но она уже словно не принадлежала себе. Анмай сейчас замер неподвижно, - и Хьютай искоса, не поворачивая головы, всё ещё рассматривала его удивительно стройное тело. Сейчас, в полумраке, Анмай выглядел юношей всего лет восемнадцати. Тяжелая грива его густых, черных, уже подсохших волос в красивом беспорядке рассыпалась по спине с твердыми и гибкими мышцами, едва заметно шевелясь под влетавшим в комнату ветром. Их лохматые пряди слабо отблескивали в свете странного пламени, обрамляя широкое, с твердыми и четкими чертами лицо. Чувственный рот, длинные глаза, полуприкрытые густыми ресницами, постоянно подрагивающими, словно их касались чьи-то легкие пальцы...
   Её взгляд невольно скользнул ниже. Крепкие плечи, широкая выпуклая грудь, красивые мускулистые руки с грязными ладонями. Подтянутый, впалый живот - выступавшие на нем бугры сильных мышц играли при каждой неожиданной ласке сквозняка, и живот парня ежесекундно то поджимался вверх, то вновь расслаблялся...
   Взгляд Хьютай скользнул ещё ниже. Тонкая талия, круглый зад, крепкие бедра с тугими изгибами... Густая сетка воспаленных ожогов на них не казалась ей страшной, напротив, привлекательной, - ей хотелось скользить и скользить по ним языком и губами... венчали картинку ровные ступни с крепкими пальцами, чувственно приподнятыми (она как-то ощущала, что их подошвы, как и её собственные, сладко и сильно ноют от обжигающего их холода). Всё его тело, казалось, состояло из точных, изящных изгибов, и Хьютай, словно рукой, провела по нему бесстыдным взглядом - сверху вниз. Анмай, словно ощутив его, вздохнул - и Хьютай захлестнула кружащая голову волна любви. Анмай был её единственным парнем, спасшим ей жизнь, - причем, она знала, что опасность не миновала и впереди ещё много опасных приключений. И она знала, что они совершенно одни, и рассчитывать ещё на кого-нибудь не могут, - их жизни зависели лишь друг от друга...
   .......................................................................................................
   Накрытая этой волной, Хьютай поняла, что собственное тело ей уже не подчиняется - но сейчас ей было на это наплевать. Быстро и бесшумно подойдя к Анмаю, она сжала его твердые соски, заставив парня вздрогнуть. Начав легко, но быстро пощипывать их, Хьютай с усмешкой отметила, как Анмай невольно выгнулся, как резко вздрогнули, поджимаясь, тугие мускулы его живота. Он замер, ошеломленный силой ощущений, и Хьютай вновь усмехнулась - его сознание ещё не понимало, что она с ним делает... но тело ответило мгновенно - и, не отпуская левого соска Анмая, она протянула правую руку вниз...
   Живот парня вновь резко поджался, он невольно приоткрыл рот, - и Хьютай легко царапнула ожог там ногтем. Анмай охнул, дернулся и попытался оттолкнуть её - но она уперлась. Они начали бороться - но опыт таких схваток у Хьютай был огромный. Анмай и опомниться не успел, как уже прижал её к полу, - и одним рывком вошел в неё, заставив её вскрикнуть от пронзившей до пяток сладкой боли. Затем её руки обвили его плечи, ноги - стан, скрестившись на его пояснице. Анмай начал двигаться - и она ощутила, как её обожженную плоть вновь охватило огнем. Парень крепко сжимал её плечи, упираясь в пол локтями, её соски скользили по его груди. Хьютай вскрикивала при каждом его движении, обжигающем, доводящем до безумия. После каждого толчка её тело сводила судорога, с каждым разом всё более сильная. Вдруг её мышцы сжались так, что Анмай уже не мог двигаться. Он чувствовал, что её бьет непрерывная дрожь, вскоре охватившая и его окаменевшее тело. Теперь всё происходило уже совершенно независимо от их желаний - они не смогли бы прервать эту сладкую пытку, даже если бы очень захотели. Все их мышцы судорожно подергивались, они молча, рывками втягивали воздух. Жгучее пламя внизу их животов всё разгоралось, пока не стало бритвенно-острой болью, такой мучительно-сладкой, что Хьютай запрокинула голову и вскрикнула, а потом застыла с приоткрытым ртом, не в силах вздохнуть.
   Затем она ощутила, как жидкий огонь, всё больше разгораясь, охватил всё её тело - она словно падала в бесконечный колодец, в котором пылало острое пламя наслаждения. Спазмы достигли такой силы, что она стала непроизвольно корчиться, судорожно выгибаясь.
   Она не успела заметить, как отреагировал на это Анмай. На мгновение она расслабилась, но затем спазмы начались с удвоенной силой. После второй волны в голове у неё всё поплыло, а после третьей она потеряла сознание, - точнее, как бы оторвалась от реальности. Само мгновение перехода было мгновением невыносимого, уничтожающего экстаза. Немыслимый по силе взрыв - света, боли и наслаждения, вытеснил все мысли, выбросил её в какую-то другую реальность. Она, обнаженная, шла по бесконечному каменному коридору с колоннами. Каждое прикосновение нагой подошвы к ледяному камню было мучительно приятно, и волна сводящего пальцы наслаждения взмывала вверх по её бедрам, отзываясь жгучей вспышкой внизу живота - а она всё шагала, легко и свободно... Потом по её телу разлилась жаркая обморочная слабость, и она поплыла куда-то в теплой, мягкой темноте...
   .........................................................................................................
   Очнувшись, Хьютай поняла, что времени прошло совсем немного. Её скрещенные пятки всё ещё были на заднице Анмая, он сам - на ней, в ней, едва переводя дыхание. Его семя - много! - было в её женской сути, и та вся пылала сладостно-жгучим углем...
   Мягко соскользнув с неё, Анмай устало откинулся на спину, разглядывая просторное полутемное помещение.
   - Я сделал тебе больно? - спросил он, невинно укладывая голову на её плечо.
   - Нет, - Хьютай невольно улыбнулась, вспоминая.
   - Не ври. Я это почувствовал.
   - Я кончила так, как, наверное, никогда не кончала, - она пригладила ладонью его волосы. - И я до сих пор чувствую огонь вот здесь, - она погладила свой живот ниже пупка и зевнула, бесстыдно растягиваясь во всю длину, едва дышащая, мокрая от головы до пяток. - Когда твое семя во мне, я совершенно не могу думать, - она опустила ресницы и втянула живот. Анмай погладил его, и её бедра невольно приподнялись.
   - Мне тоже понравилось... то, что ты со мной сделала.
   - Да? Оу, замечательно, ещё погладь меня тут... Иначе я растаю или вытянусь до бесконечности...
   Анмай мягко и сильно разминал крепкую, гладкую, мокрую плоть под её пупком, пока Хьютая лежала влажная, часто дыша. Она, как обычно, растянулась, закинув руки за голову и закрыв глаза. Рот её был приоткрыт, грудь часто и высоко поднималась, живот и пальцы босых ног иногда непроизвольно поджимались. Казалось, она уже спит, но легкий изгиб стана выдавал её, - измятая до последней клеточки, жарко пылающая женская суть до сих пор не давала длинным тугим мускулам её спины расслабиться. Анмай почти видел этот жаркий свет, пробивавшийся сквозь смуглую кожу в самом низу её впалого мускулистого живота. Сейчас Хьютай было очень хорошо, и вот так, потихоньку "остывая", она могла лежать ещё долго... будь она в постели. Но сейчас ледяной холод камня под влажным обнаженным телом скоро перестал казаться ей бесконечно восхитительным, и она села, недовольно мотнув головой. Анмай насмешливо взглянул на неё - и она ответила сердитым взглядом: в конце концов, это именно он был прямо и непосредственно виноват в том, что она сейчас пребывала в таком вот разобранном состоянии!..
   Анмай рассмеялся и встал, потянув её за руку и помогая подняться. Раздражение Хьютай незаметно ушло - его без остатка растворил тугой жар внизу живота и общее счастливое обалдение...
   - И что теперь? - спросил Анмай. Просто спросил - глядя на него, Хьютай чувствовала, что ему сейчас тоже очень хорошо и ни о каком... продолжении он сейчас не думает - да и не может...
   Она вновь мотнула головой, пытаясь вернуться в более-менее нормальное состояние.
   - Пошли дальше.
   Анмай скептически взглянул на пол комнаты, которую им предстояло пересечь - с бездонным дышашим зевом в середине и торчащими вокруг него огромными шипами он выглядел очень страшно.
   - Я не против, но как?!
   - А так, - Хьютай ощутила, что её мозги, наконец, заработали. Сев на задницу, она легко соскользнула прямо к бездне. На самом деле, она сейчас совсем её не пугала - несмотря на жуткий вид, торчащие из воронки шипы играли роль своеобразного ограждения. Опираясь на них, она легко миновала её. Волны поднимавшегося снизу влажного, теплого воздуха обдавали всё её влажное, обнаженное тело, и его покрыл густой озноб - но не такой, какой бывает от холода, а какой бывает от прикосновений... или предвкушения их. Хьютай с удивлением ощутила, как в ней пробуждается крепко заснувшее, казалось бы, желание. Всей кожей она ощущала там, внизу, огромную массу теплой воды. Пробирайся она тут до... до того, как Анмай отлюбил её до состояния конфеты-тянучки, она бы, наверное, не утерпела и бросилась вниз - а там будь что будет! - но сейчас мысль об этом осталась лишь одной из многих...
   Выбраться наверх оказалось непросто - склон пола был гладкий и крутой - но Анмай вытянулся во всю длину, упираясь босыми ногами в шипы - и, используя всё его тело, как лестницу, она смогла выползти наверх. Потом началось самое сложное - Хьютай пришлось буквально прильнуть к ледяному камню, приклеиться к нему, пока Анмай, цепляясь за неё, очень медленно и осторожно выползал наверх. Хьютай вновь промерзла до дрожи - но это окончательно привело её в себя. Выбравшись на ровный пол, она поёжилась, а потом вдруг крепко обняла Анмая. Поодиночке они не смогли бы пройти здесь - и она была сейчас очень рада, что он тут, с ней...
   Анмай тоже был холодный - но сквозь этот холод быстро пробился ровный жар его сильного тела, и Хьютай вновь ощутила желание. Несильное. Тихо рассмеявшись, она отпустила его.
   - Пошли.
   Непроизвольно потянувшись - просто от избытка сил - она бесшумно нырнула в темный проем. Анмай последовал за ней. Но почти сразу путь им преградила стена, и пришлось свернуть вправо, потом влево...
   Минут через пять Хьютай вновь уперлась в тупик. Лабиринт был явно небольшой, но тесный - и трех шагов нельзя было пройти прямо. Её руки всё время касались стен - а подняв их, она без труда касалась потолка. Идти тут можно было лишь на ощупь, наугад, и она сейчас совсем не представляла, куда...
   Ощутив движение воздуха, Хьютай взглянула вверх. Над головой плавал призрачный бледный квадратик - она не сразу поняла, что это небо, видимое со дна глубокой шахты.
   - Я нашла выход, - тихо сказала она, по теплу тела ощутив, что Анмай подошел к ней. Сверху волнами вливался холодный, до одурения манящий в смутный простор воздух, властно обтекавший её нагое тело, - и под этими прикосновениями всю её кожу покрывал озноб, а твердые и гибкие мускулы на теле натягивались, как струны, и начинали невольно подергиваться...
   - И как мы тут выберемся? - так же тихо спросил Анмай.
   - Да как обычно, - Хьютай усмехнулась.
   К их счастью, шахта оказалась достаточно узкой, - в ней они могли подняться, упираясь руками и ногами в противоположные стены. Так она и поступила. Но шахта оказалась длиннее, чем она думала, уставшие мышцы начали болеть. Хьютай сжала зубы. Она поняла, что запас её сил на исходе, - и, если они кончатся, она не только полетит вниз, но и сшибет ползущего под ней парня...
   Когда они, наконец, выбрались наверх, оказалось, что радоваться рано - шахта выходила на верхней грани гигантского каменного куба, стоящего на платформе. Эта ловушка была безвыходной, но ветер, наполовину засыпавший куб песком, разрушил её, и они смогли спрыгнуть вниз. Песок оказался очень рыхлым, и они провалились в него с головой, едва не задохнувшись. Но, когда они, наконец, выбрались из него, мертвая пустыня показалась им домом.
   - Знаешь, это, наверно, аттракционы, наподобии тех, которые ставят на детских площадках, но только для взрослых! - сказал Анмай, отряхиваясь. Хьютай привычно фыркнула.
   - В таких количествах? И здесь есть намного более неприятные места! Ладно, давай осмотримся. Нам надо найти вертолет...
   ........................................................................................................
   Вокруг, в тени сооружений, то и дело мелькали призрачные бледные тени, и Хьютай поняла, что их приключения ещё не завершились. Они возвращались к вертолету по сумрачному лабиринту дюн, вдали от берега, - там, где не могло быть лемуров и тени сливались с их смуглой кожей. Никто, к счастью, не помешал им, и добравшись до машины Хьютай вздохнула с облегчением - сил у неё не осталось совсем...
   ........................................................................................................
   Когда они отлежались и поели, Анмай вывел из люка маленький открытый вездеход. Одетые, но босиком, они уселись в него. Анмай вел машину, Хьютай показывала ему, куда ехать. Вскоре они подъехали к огромному каменному кубу с глухими стенами и одним проемом - туда пришлось подниматься по узкой лестнице вдоль стены. С выступа у входа стало видно, что куб пронизывает широкий туннель, пересеченный множеством поперечных проходов.
   Они осторожно вошли внутрь. Хьютай показала ему, что каждый проход кончается опасным скатом-шахтой, ведущим во влажную, дышащую холодом темноту. Она отыскала идущую вниз винтовую лестницу. Под кубом скрывался огромный бассейн, соединенный туннелем с морем - его сплошь покрывали бакты. Хьютай показала на свод зала - в нем зияли нижние устья шахт.
   - Хотя в этих местах и играли люди, но никак не по своей воле! Я могу показать тебе и худшие места - но туда уже небезопасно являться!
   - Пошли отсюда, - он поднял её руку. Огонек на запасном браслете, указывающий, что они в зоне действия связи, тоже погас, и Хьютай невольно передернулась - она и представить не могла, что это место глушит даже квантовую связь...
   Уже у подножия куба он с усмешкой спросил её:
   - А теперь расскажи о том городе в пустыне - Остсо.
   Хьютай вздохнула. Ей не хотелось об этом рассказывать - но и скрывать всё это от парня ей тоже уже не хотелось...
   - Что ж, но это не очень веселая история. Остсо построили те, кто двести лет назад бежал в пустыню после Катастрофы - тогда в населенных местах творился сущий ад. Они же решили построить Утопию - и это почти у них получилось. Больше столетия они жили мирно и вполне счастливо. Но 80 лет назад отряд Внутренней Армии захватил город и перебил всех, кто не успел убежать.
   Они помолчали. Анмай теперь понимал, почему подруга не рассказала ему эту историю раньше: слушать о преступлениях предков не очень-то весело. Даже если это такие старые преступления...
   - А что стало с теми, кто успел убежать? - спросил он.
   - Последние жители Остсо ушли в Цитадель Хаоса. Они первыми населили его подземелья... Но эта Цитадель... она уже давно была мертвой, но то, что в ней жило - нет. Когда на плато вошли отряды Фамайа, чтобы занять великую крепость, их встретили лишь стаи кошмарных гибридов, уже мало походивших на людей. Вот так на Уарке вновь появились зипхеды. Если в этом и есть что-то хорошее, то лишь то, что это случилось недавно. Если бы зипхеды появились тысячу лет назад, нас бы тут сейчас не было. Они живут и поныне... и наводят ужас на всех, кто их видит.
   Анмай невольно поёжился. Он тоже видел зипхедов - на картинках, и вовсе не мечтал узреть их наяву.
   - Они и здесь живут? - осторожно спросил он.
   Хьютай усмехнулась.
   - Нет, они живут южнее - даже возле Товии! И, отчасти, служат северной стражей города. По крайней мере, с той стороны повстанцы не пытаются пробраться.
   Анмай помолчал. Это совсем ему не нравилось... но он давно уже понимал, что всё на самом деле очень сложно...
   - А что стало с последними жителями Остсо? - наконец спросил он. - Ведь на Хаос наверняка ушли не все.
   - Не все, - Хьютай вдруг отвернулась. - Они прятались тут, в этих бесчисленных конструкциях, одичав до животных. 30 лет назад они все вымерли. Вот и всё.
   - Всё? А кто же построил все эти штуки?
   Хьютай нахмурилась.
   - Их построили не люди - точнее, не те люди, которые живут здесь, в нашем мире!
   - Пришельцы?
   Она пожала плечами.
   - Может быть.
   - Но как они попали сюда? Неужели у них есть Эвергет?
   Хьютай рассмеялась.
   - Вряд ли! Эти постройки - не шедевр науки. Те, кто может летать между звезд, не тратили бы время на такую чушь!
   - Имея возможность летать между звезд, они могут позволить себе тратить время и на чушь - это у нас его нет, - рассудительно заметил Анмай. - А если ССГ не примет наш ультиматум - то уже и не будет, - вдруг мрачно добавил он.
   Хьютай раздраженно отмахнулась. Эти мысли и так не давали ей покоя.
   - Хватит! Я хочу отдыхать, а не разбираться с делами.
   Анмай усмехнулся.
   - Это глупо, но я с тобой согласен! Пошли!
   Вернувшись к машине, они поехали дальше. Вдруг Анмай увидел высоченный металлический шпиль. Его окружали шпили поменьше, как бы выраставшие из главного. Их острия были чуть отогнуты в стороны. Он разительно отличался от всех прочих сооружений, которые он видел здесь. Это впечатление усиливали черные, бесформенные развалины, громоздящиеся у его основания. Была и ещё одна странность: это сооружение совсем не было занесено песком. И, в отличие от остальных построек, отмеченных печатью тысячелетий, оно казалось совсем новым. Удивленный Анмай подъехал к шпилю. Выбравшись из машины, пара пошла к нему.
   - Что это? - спросил Анмай, глядя на странное сооружение. - Оно... словно противоположно всем этим...
   Хьютай кивнула.
   - Ты уже сказал. Оно должно было быть здесь, - ты же подумал, что оно стояло здесь всегда! Здесь - видишь развалины? - был чудовищный лабиринт, полный ловушек. Вошедший внутрь не мог выйти, хотя выход был открыт. Во время первой поездки я сама попала туда - просто от наивности. Я блуждала долго, потом упала вниз... и уже не смогла выбраться. Там, внизу, есть ещё лабиринт, намного более мрачный. В нем я быстро попала в ловушку - крутой гладкий скат, который был раскрашен так, что казался лестницей. Я съехала по нему - и оказалась в пустом отрезке туннеля. Его пол уходил прямо в пруд с бактами. Их надо было расталкивать руками, чтобы попить...
   - И там не было туннеля, к которому можно было нырнуть? - бездумно спросил Анмай, вспомнив пережитое ими недавно.
   Хьютай промолчала. Они безмолвно подошли к основанию иглы, и застыли у её гладкой стальной стены.
   - Я приказала построить этот шпиль, чтобы навсегда забыть о том, что там было, - вдруг сказала Хьютай.
   Анмай смерил взглядом стометровую высоту сооружения, потом перевел взгляд на подругу - и вдруг слегка поклонился ей.
   - Поистине человек может всё - если захочет и сумеет сделать!
   Они ещё долго, безмолвно стояли у основания шпиля и размышляли - каждый о своем...
   .......................................................................................................
   Анмай и Хьютай пробыли здесь, на побережье, трое суток. Они объехали и облетели весь северный берег моря. Бесконечные ряды зловещих построек, унылые развалины Остсо, кости, лежащие внутри многих конструкций - всё это произвело на Хьютай тяжелое впечатление: они каждый раз возвращались к шпилю и долго сидели возле него. Им пора было возвращаться, но ей не хотелось этого, Анмаю - тоже.
   - По пути сюда я видел острова, - наконец сказал он. - Я бы хотел побывать на них - наше будущее слишком неверно.
   Хьютай вздохнула.
   - И я тоже. Кто знает... впрочем, всё скоро будет кончено - так или иначе!
   .........................................................................................................
   На сей раз, она позволила парню самому выбирать место посадки - и он предсказуемо выбрал самый большой остров. Едва вертолет приземлился, они вышли, осматриваясь. Тут, на высоте, оказалось холодно. По небу быстро мчались бледные клочковатые облака. Файа окружало ровное плато, усыпанное камнями. Изредка возвышались пологие холмы, между ними блестели многочисленные озера. Хьютай предложила обойти остров - но идти по камням оказалось очень нелегко. Прошло несколько часов, прежде чем они смогли сесть рядом, на самой кромке берега, свесив ноги в бездну. Черный обрыв, чуть отблескивающий на выступах, отвесно уходил вниз - он был высотой не меньше полумили. Поверхность моря внизу скрывал призрачно-бледный туман, плывущий бесконечными волнами. Над ним сияло фантастическое бледно-голубое зарево - словно перистый смерч застывшего света над тяжелыми темными тучами. Сейчас он казался Хьютай бесконечно далеким. На самом деле, до источника этого света было несколько световых лет - очень далеко, но всё же - слишком близко...
   - Интересно, сможем ли мы когда-нибудь заглянуть туда, внутрь? - спросил Анмай, имея в виду Сердце Бездны - немыслимо огромную черную дыру. Хьютай лишь пожала плечами.
   - Ещё не знаю - подумай сам. Хотя я... но это слишком сложное занятие.
   Они поднялись. Анмай, осмотревшись, показал на крутой скалистый холм - самую вершину острова.
   - Мы можем подняться туда?
   Хьютай вновь пожала плечами.
   - Не знаю. А впрочем, можно. Но придется долго карабкаться...
   Карабкаться в самом деле пришлось долго - но в конце концов, усталые, они уселись на венчавшем холм выступе скалы. Тут же их окутало плывущее облако и Хьютай поёжилась в холодном тумане. Впрочем, облако скоро пролетело, и она вздохнула, осматриваясь. Со всех сторон ползли другие облака - их остров, казалось, плыл в воздушном океане.
   - Как я завидую людям, жившим до нас! - вдруг сказал Анмай. - Они видели солнце, звезды, везде был яркий свет. А сейчас мы чахнем в этой пыли, - он показал на смутные разводы затянувшей всё небо туманности. Хьютай вздохнула.
   - Да, это очень нам мешает - мы знаем, как устроено ядро нашей галактики, но о других не знаем вообще ничего! И о Вселенной - тоже!
   - Опять ты о своем! - отмахнулся Анмай. Он сейчас явно думал о другом. - Знаешь, здесь, на этом острове, нас никто, наверное, не найдет...
   Хьютай усмехнулась.
   - Если мы договоримся об этом! Говорят, где-то здесь укрывались последние члены Общины. А на этом острове, насколько я знаю, вообще никто не бывал - его обрывы неприступны.
   Анмай усмехнулся в ответ.
   - В детстве я мечтал остаться с любимой на необитаемом острове - мечта сбылась!
   Они вновь помолчали. Через какое-то время он спросил:
   - Тебе не холодно?
   Хьютай гневно фыркнула.
   - Ты имеешь в виду - не хочу ли я заняться взаимным согреванием? - она толкнула его. - Вовсе нет! Вряд ли у нас ещё будет возможность вот так посидеть на просторе, в тишине и покое...
   ......................................................................................................
   Они двое суток провели на этом безымянном острове. Заниматься любовью им и в самом деле не хотелось - они просто бродили по камням, купались в маленьких холодных озерах или подолгу сидели на обрыве, глядя то на далекий северный берег, то на Бездну. И Хьютай поняла, что навсегда запомнит эти дни...
   ........................................................................................................
   Обоал Ааксо, Председатель ССГ, сидя в своем кабинете, размышлял о предъявленном им ультиматуме и вспоминал своих предков. Им тоже был предложен этот выбор - и они отказались. Итогом стала война, которая едва не уничтожила ССГ. К счастью, отвага их воинов и огромные потери, нанесенные агрессору, остановили наступление Фамайа. Вскоре у ССГ появилось оружие, гарантирующее мир, - но, как оказалось, лишь на время...
   Ааксо вздохнул. То, что они знали о Фамайа, не позволяло им передать судьбу 1300 миллионов человек под власть кучки тиранов. Такие вещи, как искусственное выведение и расселение чудовищных тварей, лишали их врага даже малейших следов человечности. Их твари тоже пугали. А ученые могли сказать лишь, что это существа с совершенно чуждой ДНК, и не знали, что явилось исходным материалом. Но их враг создал армию из миллионов "принципиально невыводимых" монстров. А теперь - и оружие, способное изменять саму физику... если верить этим перебежчикам. Ученые ССГ долго совещались, а потом открыто признали, что данный вопрос - выше их знаний. Они не знали даже потребного уровня энергии. Другие ученые говорили, что такое действительно возможно - но потребуется ускоритель колоссальных размеров. И что с того, что он обошелся бы минимум в сто миллиардов суфэйнских марок? Ведь файа наплевать на благо подвластных им народов...
   Но Ааксо до сих пор не знал, какое им принять решение. В ультиматуме не было ни слова сказано о том, что последует, когда истечет срок. Может, им просто не давать ответа?..
   Но теперь Фамайа заявила, что если ответа не будет, они станут занимать территорию ССГ - не применяя силы. А если им будет оказано сопротивление, то последует адекватный ответ. Это смотрелось, как откровенный бред умалишенного. Впрочем, что ещё ждать от страны, которой управляет сумасшедшая баба?..
   Ааксо почувствовал нарастающий гнев. Файа кичились своей наукой - но на деле ССГ уже давно обогнал их. Построена первая атомная ракетоносная подлодка, ещё лет пять - и их преимущество над файа стало бы подавляющим... если бы удалось избежать этого чудовищного кризиса!..
   Он внезапно принял решение. Нельзя дожидаться удара врага - нужно ударить первыми! И прежде всего нужно уничтожить плато Хаос - логово безумцев и оплот войны. Что же до возможности ответного удара, ССГ надеялся предотвратить его при помощи другого новейшего оружия - струйных бомб. Это сверхмощные термоядерные заряды при взрыве создавали концентрированную струю продуктов распада. При взрыве в верхних слоях атмосферы это давало мощнейший электромагнитный импульс. Он должен был уничтожить все системы управления ядерным оружием в Фамайа и принести ССГ быструю и верную победу...
  
   Глава 12.
   Уничтожение мира
  
   Хьютай, мирно спавшую в своей комнате, разбудил прерывистый писк сигнала тревоги на её браслете. Несколько секунд она сонно смотрела на мигающий красный огонек, прежде чем поняла всё. Она вскочила, разбудив спавшего с ней Анмая.
   - Что случилось? - сонно спросил он, переворачиваясь на спину.
   - Нападение! - Хьютай замолкла, натягивая черную, парадную одежду.
   - Зачем ты надеваешь эти черные тряпки?
   - Нам предстоит, в некотором смысле, торжественный момент, - и она мрачно добавила: - При уничтожении мира надо быть торжественно одетой!
   Она поправила платье, наспех плеснула в лицо холодной водой и выскочила из комнаты. Вокруг царила суматоха - несмотря на все приготовления, нападение всё же застало их врасплох. Везде метались полуодетые и даже полуголые люди - хотя здесь, на глубине мили, не было смысла куда-то бежать...
   Обернувшись в ведущем в Центральную коридоре, Хьютай заметила Анмая, который, наспех одевшись, последовал за ней.
   - Прости, но в Центральную могут входить лишь операторы и правители! - она подняла руку к распределителю на стене.
   Из пола поднялась массивная переборка и разделила их. Такие же переборки перекрыли все ведущие к Центральной проходы. Хьютай на бегу вспомнила парня - встрепанного и босого. Ей оставалось лишь надеяться, что она сейчас выглядит лучше...
   Вбежав в Центральную, она заняла своё место и пристегнулась - несмотря на пружинные демпферы, рисковать не стоило. Лишь потом Хьютай взглянула на экраны. Радары показали рой атакующих ракет, и она отдала приказ о запуске Стража - ССГ точно рассчитал время, когда над плато не было этих боевых спутников, а это значило, что им известны их возможности...
   Из огромной замаскированной шахты на плато вырвалась массивная, но короткая ракета из двух твердотопливных ступеней. За девяносто секунд их топливо выгорело и Страж, отделившись, начал поиск целей. Он представлял собой, собственно, огромный инфракрасный телескоп, к задней части которого крепился мощный термоядерный заряд. Поиск и захват вражеских ракет завершился быстро, и окружавшие его стержни-излучатели стали расходиться, с микронной точностью наводясь на свои цели. Ещё через минуту всё на сотни миль кругом осветила ярчайшая вспышка. Точки на экране расползлись в светящиеся облачка.
   Спустя секунду в Центральной раздались аплодисменты, и Хьютай улыбнулась: их новое оружие сработало так, как и ожидалось. Но через минуту её внимание вновь привлек главный экран, на котором появилось изображение со стационарного спутника-наблюдателя, тоже оснащенного ИК-телескопом. Экран буквально усеяли тысячи красных точек - похоже, стартовали сразу все ракеты ССГ...
   Минуты, в течение которых компьютеры Хаоса рассчитывали их траектории, показались Хьютай вечностью. Она не стала дожидаться результатов, вызвав управление орбитальными Стражами. Ей пришлось ввести сложный код, но через минуту она довольно откинулась в кресле. В огромных клубах пламени от реактивных бустеров Стражи неслись к заданным позициям, - а тысячи вражеских ракет поднимались им навстречу...
   Вдруг экраны космического наблюдения залил яркий свет, затем ещё и ещё, изображение рассыпалось и исчезло. Хьютай сразу же поняла, что случилось - часть ракет ССГ взорвалась на границе атмосферы, создав мощнейший электромагнитный импульс. Отражаясь от ионосферы, он мгновенно окутал всю планету. Мощность его оказалась чудовищной. Энергетические и связные сети Фамайа были готовы к применению такого оружия - но они всё равно вышли из строя. Хьютай подумала, что аналогичные сети ССГ по предупреждающему сигналу были отключены, а значит, он получил над ними колоссальное преимущество. Увы, поделать с этим ничего было нельзя, и им оставалось лишь ждать, когда восстановится связь. Нетерпеливо топая ногой, Хьютай вспомнила о траекториях вражеских ракет.
   "И каковы же они?"
   Она вызвала рассчитанные траектории на главный экран - и ужаснулась: ракеты ССГ были направлены на все главные военные базы и жизненные центры Фамайа. Оставалось надеяться, что наземная ПРО не подведет, потому что все запущенные в космос Стражи были уничтожены электромагнитным импульсом. Хьютай поняла, что трагически недооценила противника. Они не знали, что у ССГ есть такое оружие, а тем более, что они решатся использовать его над своей собственной территорией. Теперь же потери наверняка окажутся тяжелыми. Но это от неё уже не зависело...
   Хьютай знала, что сейчас им предстояло ответить ударом на удар. Она отправила прочь все свои чувства и обстоятельно совершала одну операцию за другой, стремясь ничего не упустить. Подключить систему централизованного запуска ракет к главному компьютеру Хаоса. Ввести изменения в программы наведения ракет, подготовленные заранее, - враг успел рассредоточить свой ядерный потенциал, и им придется полностью использовать свой. Вместе с Олтой и Найте ввести главный код...
   Наконец, все индикаторы на пульте замигали, ожидая подтверждения приказа. Отдать этот приказ мог лишь Единый Правитель, - но он уже ничем бы им не помог. По крайней мере, в плане работы над Проектом. И Хьютай задумалась.
   "Да, я могу их уничтожить. А зачем? Их ядерный потенциал уже уничтожен... почти, с оставшимся справятся и без меня. Но это же будет возврат к эре Первой Войны!"
   Вспоминать о Первой Войне ей не хотелось - тогда Фамайа потеряла 30 миллионов человек. В основном солдат, которых её самоуверенные правители отправили завоевывать ССГ. Неудачно - и она подумала, что и сейчас всё кончится примерно так же.
   И нажала кнопку.
   ......................................................................................................
   Все значки на огромном экране ярко засияли, подтверждая запуск ракет - эта, самая защищенная из всех систем связи, работала безупречно. Хьютай оперлась подбородком о сжатые кулаки, наблюдая за происходящим с отстраненным видом - теперь уже было поздно что-либо менять. Все их ракеты мчались по предначертанным траекториям - а навстречу им...
   К счастью, их наземная оборона всё же пережила удар. Вражеские ракеты, подлетавшие к плато, одна за другой исчезали во вспышках нейтронных противоракет. Всё плато Хаос было залито трепещущим пламенем стартов, взрывов, и голова у Хьютай вдруг закружилась. До неё доносился приглушенный гвалт операторов, на экранах мелькали бешено менявшиеся данные - до неё начало доходить всё величие роковой битвы двух систем...
   Неожиданно всё кончилось. Все ракеты ССГ попали в цель или были сбиты, их ракеты мчались к своим целям - несколько минут передышки. Переведя дыхание, Хьютай взглянула на экран, на котором появились результаты ударов.
   Большинство ракет ССГ было сбито, многие просто не взорвались, пораженные своим же электромагнитным импульсом, но некоторые достигли целей - было уничтожено несколько уже пустых ракетных баз и 12 городов - не очень крупных. Между тем, их ракеты тоже достигли своих целей, и на главном экране появилось изображение их планеты. На ней засверкали ослепительные огни - взрывы термоядерных боеголовок. Сверкание разрасталось - огни медлительным потоком заливали один материк, - запад Арка, затем второй - Суфэйн. Каждая вспышка - гибель города с миллионами людей, подумала Хьютай... и её вдруг накрыло волной дикого ужаса. Она ощущала - в одно и то же мгновение - смерть всех этих людей. Более того, ей сейчас казалось, что бессчетные отлетевшие души сейчас атакуют её, пытаясь утащить за собой...
   Из последних сил цепляясь за жизнь, Хьютай всё же заметила, что и остальные в Центральной ощущают то же самое. В голове у неё помутилось, она видела, что люди, один за другим, теряют сознание, и лишь безотказные машины продолжали работать...
   .......................................................................................................
   Очнувшись, Хьютай поняла, что лежит прямо на полу - она как-то выпала из кресла. Сердце прыгало где-то у горла, в голове шумело. Платье прилипло к спине и она поняла, что вся взмокла. Сейчас ей стало холодно - но дрожь била её не от холода. Если все в мире ощутили то же, что и она...
   Недовольно помотав головой, Хьютай поднялась на четвереньки, потом на ноги. Вокруг возились поднимавшиеся люди. Никто ничего не говорил. Только Найте спросил её со своего экрана:
   - Что это было, Хьютай?
   - Притяжение смерти, - мрачно ответила она. - Когда в один миг умирают миллионы людей, возникает что-то, что заставляет оставшихся следовать за ними.
   - Но как такое может быть? - потрясенно спросил Найте. - Ведь это же уже не "эффект изменения", не Йалис! И я чувствую себя сейчас отвратительным убийцей. Мы прокляты, Хьютай - необратимо, тяжко прокляты за то, что мы сейчас совершили.
   Хьютай выключила связь. Оглушенные операторы приходили в себя, занимая свои места. Она приказала им выдать результаты ударов. Они оказались... впечатляющими. Достойной упоминания ПРО у ССГ не оказалось - в самое сердце их союза, в Суфэйн, вонзились пятьсот ракет, выжегших мозг и разорвавших сердце государства. Но победа была одержана тяжкой ценой - они истратили все, до единой, атомные ракеты, почти все ракеты-перехватчики. У них осталось лишь 160 ближних перехватчиков, уже потерявших всякую ценность. И - погибло не меньше 10 миллионов их людей.
   Наконец, раздались сначала тихие, а затем - всё более громкие крики. Победное ликование стало распространяться повсеместно.
   "Несмотря на гибель десятка миллионов человек это всё же победа..." - Хьютай тоже не ощущала радости, она не чувствовала сейчас вообще ничего. Слова Найте жгли её мозг.
   ........................................................................................................
   Маонея Талу разбудил странный звук - треск или шипение, раздавшееся прямо в голове. Он ошалело помотал ей и замер, изо всех сил пытаясь понять, было ли это наяву. Посторонние звуки в голове совсем его не радовали. Неужели он ни с того, ни с сего, прямо посреди ночи сошел с ума?..
   Его мрачные размышления прервали донесшиеся с улицы крики и Талу понял, что ему не показалось. Вдруг комнату залил неистовый, ослепительный свет...
   Талу едва отдышался от нахлынувшего внезапно ужаса, когда по радиотрансляции прошло сообщение о победоносно окончившейся войне. Гарнизон крепости высыпал во двор, вопя и стреляя в воздух. Талу почувствовал облегчение - всё кончилось, и он может возвращаться в Товию. Непонятно пока, в каком качестве, - но Хьютай предпочла просто не заметить его чудовищного провала. То ли он на самом деле соответствовал её планам, то ли она понимала, что сама отправила его сюда, то ли у неё просто не осталось времени во всём этом разбираться - но пока что Талу не попал под суд военного трибунала и не был даже разжалован...
   Он поднялся на крышу дворца. На западе он увидел страшный черный гриб, - пугающе огромный, хотя до него было 30 миль. Окруру, город, где шли переговоры (и где Талу пережил массу не самых приятных минут в своей жизни) перестал существовать. От него осталась лишь колоссальная туча кромешного дыма, тяжело расплывшаяся в небесах. От грандиозного зрелища захватывало дух. Талу даже пожалел, что не видел самого взрыва - в это время он корчился на полу своей комнаты, отчаянно цепляясь за ускользающую жизнь...
   Здесь, на крыше, его и нашел комендант крепости.
   - Эти, из Вебы - они смяли заставу, и теперь идут прямо сюда!
   - Как?! Сколько их? - ошалело спросил Талу.
   - Неизвестно. Командир успел лишь сообщить, что их атакуют - и связь прервалась. Там был всего взвод...
   - Вышлите вертолеты и проверьте, что там.
   Комендант покачал головой.
   - Невозможно. Все вертолеты вышли из строя - в них перегорело всё, связанное с электричеством. Это электромагнитный импульс от ядерных взрывов, - пояснил он.
   - Можно ли вызвать авиацию?
   - Нет. У них те же проблемы.
   Талу нахмурился. Он уже понял, что всё очень серьёзно. Без авиации мощь их армии уменьшалась очень сильно. А если пострадала не только она...
   - Немедленно проверьте все наземные машины, прежде всего, боевые, - возможно, нам стоит отправить женщин и детей в Кен-Каро.
   Комендант отдал честь и ушел. Талу начал ходить взад-вперед по крыше. Снизу доносились команды и лязг оружия - бойцы готовились к защите крепости от уже разбитого врага, и это взбесило Маонея. Впрочем, он ничего не мог сейчас поделать. Наконец, вернулся комендант.
   - Все стоявшие на улице машины полностью вышли из строя, в них сгорела вся проводка, - доложил он. - Ваша машина исправна, но мы не сможем обеспечить надежного эскорта. На дорогах уже неспокойно. Связь со многими патрулями потеряна.
   "Проклятие, да я даже убраться отсюда не могу!" - гневно подумал Талу. Между тем, комендант продолжал свой доклад:
   - Враги вышли в долину Соары - они захватили аэродром Тантай, сожгли ангары и вертолеты. Теперь с гарнизоном нет связи.
   "Проклятие! Враг уничтожен, но наступает, и мы бессильны его остановить!"
   Талу понял, что им придется рассчитывать лишь на свои силы - но их оказалось немного. От соарской ЧК после бунта и побега заключенных осталась едва половина, и та - безоружная и небоеспособная. Правда, в крепости было больше трех тысяч гарнизона, - но их было всё же недостаточно. А остальные части, стоящие у крепости, на случай войны отправили к границе, на юг, и с ними тоже не было никакой связи. В крепости оставался лишь батальон 1-го товийского истребительного отряда - двести человек.
   - Всех сюда - полицию, ЧК, всех, кто имеет отношение к власти! - приказал Талу.
   В городе началась паника - власти, не стремясь защищаться, укрылись за стенами крепости. Талу мрачно смотрел с крыши на наводнивших крепость испуганных смуглых беглецов. Лишь три сотни из них были боеспособной частью уцелевших в Соаре чрезвычайщиков. Остальные тоже были отправлены с войсками на юг. Из местных полицейских не пришел вообще никто.
   "3200 обученных бойцов, - не считая ЧК, но они привыкли воевать в кабинетах!" - подвел невеселый итог Талу. Из шести тысяч людей, собравшихся в крепости, почти половину составляли испуганные чиновники с семьями и барахлом - они даже не думали участвовать в защите. Талу прикинул, что тут четыре тысячи мужчин и две тысячи женщин и детей - но не все мужчины здесь оказались... мужчинами, и с этим он уже ничего не мог поделать...
   Когда всех беженцев кое-как разместили, повисло тревожное ожидание. В городе было тихо, здесь шли спешные приготовления к осаде. Спустившись с крыши, Талу отправился в арсенал. Это длинное, просторное помещение оказалось буквально завалено оружием - и, когда Маоней вошел внутрь, у него просто разбежались глаза. Отыскав коменданта, он задал вопрос об его общем количестве.
   - Запасных автоматов больше двух тысяч, в башнях - пулеметы и пушки, - ответил комендант. - Пушек, правда, всего четыре, пулеметов сорок. Десять минометов - мин двадцать пять тысяч, снарядов впятеро меньше. Патронов пятнадцать миллионов...
   - А продукты?
   - На такую ораву хватит недели на две, не больше. К счастью, у нас есть ещё три танка, но один из них вышел из строя...
   Талу отошел. Его вдруг охватила глупая зависть. Найте сидел в товийской Цитадели, Анмай и Хьютай - на плато Хаос. А он?..
   В городе, между тем, начались беспорядки. На улицы высыпал народ. Талу смотрел на него с крыши дворца. В мощный бинокль было видно, что толпа бьет витрины, грабит магазины и квартиры сбежавших чиновников. Кое-где вспыхнули пожары: ограбленные квартиры и магазины поджигали, не думая о том, что огонь может запросто спалить и квартиры самих поджигателей...
   Вакханалия бунта, впрочем, продолжалась недолго - в город ворвалась бесконечная колонна джипов и военных грузовиков, буквально набитых солдатами Вебы. Их встретили, как освободителей, но солдаты не проявили желания брататься с толпой. Они с ходу обрушили на неё настоящий ливень пуль, заставив разбежаться тех немногих, кто остался в живых. На них времени не тратили. Колонна, пробившись через пылающий город, стала подниматься к крепости.
   Талу побежал к воротам. Взобравшись на верхний этаж башни, он в амбразуру осмотрел местность. Солдаты прыгали из остановившихся машин, рассыпались в линию, готовясь к атаке - и от их количества у него зарябило в глазах. Здесь собралось, наверное, несколько тысяч разъяренных до осатанения вебов. От мысли, что он может угодить в их руки, у него свело живот.
   Маоней приободрился лишь заметив, что у вебов только автоматы и базуки - тяжелое оружие то ли вышло из строя, то ли его ещё просто не успели подвезти. Он поглядел на шестиметровой высоты стену, окружающую крепость - "может, и отсидимся!"
   Глядя на множество грузовиков, он, однако, невольно задался вопросом, почему это на них электромагнитный импульс не подействовал - в то время как в крепости вся техника вышла из строя. К сожалению, получить ответ на этот вопрос было уже невозможно...
   Среди множества незнакомых лиц вебов вдруг мелькнули знакомые - Ами и Уэрки. Не оставалось сомнений, что именно они руководят штурмом - и, более того, привели сюда всю эту орду именно затем, чтобы она принесла им его, Талу, голову...
   Зарычав от ярости, он отпихнул пулеметчика и нажал на спуск, стараясь поймать их в прицел. Маоней видел, как под струей трассирующих пуль падали вебы, но "беглые" словно растворились...
   В ответ с джипов ударили десятки пулеметов сразу, и Талу шарахнулся от амбразуры - прямо в лицо ему из бетона стены брызнули осколки, несколько шальных пуль даже залетели внутрь башни, едва не зацепив его.
   Под прикрытием огня вебы цепь за цепью пошли в атаку. В них из казематов ударили пулеметы и пушки, но врагов было слишком много. Ни ливень пуль, ни даже взрывы снарядов не могли остановить их. Многие падали - но их место тут же занимали новые солдаты. Вскоре они добрались до стены, но были принуждены остановиться, расстреливаемые с флангов. Раздались частые взрывы гранат - бросаемых через стену ручных и реактивных, попадавших в стену и залетавших за неё, но это не ослабило мощи огня защитников крепости. Они косили вебов уже почти в упор - и те, наконец, дрогнули. Солдаты начали отходить, среди них стали часто рваться мины опомнившихся минометчиков, затем ударили казематные пушки на нижних этажах привратных башен. Теперь они били по сгрудившимся на окраине Соары машинам, разнося их на части.
   Вскоре вебы откатились дальше, в город, и Маоней выглянул в боковую амбразуру башни. Ворота по-прежнему были закрыты, в самих массивных створках из дюймовой стали зияли маленькие пробоины от реактивных гранат, перед ними было две неглубоких воронки от ручных - но это и всё.
   "Не вышло! Лезьте, сколько хотите, но с автоматами на бетон - увы!" - подумал он.
   Талу решил, что они спасены, но враг не унимался. Вебы атаковали крепость с фланга, потом с тыла, но везде были отбиты. Число тел под стенами росло. С четвертой стороны, с запада, крепость защищало водохранилище Соарской ГЭС, и напасть с этой стороны вебы не могли. Наконец, они догадались напасть с трех сторон сразу, но и из этого ничего не вышло - не занятые на западной стене солдаты легко отразили атаку. Талу, устроивший командный пункт на верхнем этаже башни, уже решил идти спать... и заметил, что к крепости приближается колонна вражеских танков.
   "И когда они успели их починить? - растерянно подумал он. - А наши до сих возятся с одним!"
   Трехдюймовки в башнях открыли бешеный огонь - но их бронебойные снаряды лишь бесполезно рикошетили от вражеской брони. Танки вебов тоже начали стрелять - первый же пятидюймовый снаряд снес броневые ворота вместе с аркой и частью стены. Второй разметал решетки и кирпичные столбы, перекрывающие конец "шлюза" меж глухими стенами 2-х этажных казарм дежурной части - вход в крепость был открыт. Талу опрометью скатился по лестницам и по короткому туннелю выскочил наверх. Тотчас за его спиной раздался оглушительный взрыв. Оглянувшись, он увидел, что верхний этаж башни, в котором он только что сидел, разрушен. У основания башни, среди кусков бетона, лежал изуродованный труп солдата, его руки продолжали сжимать пулемет...
   Талу побежал к дворцу под грохот новых взрывов. Оглянувшись, он увидел, как под ударами бронебойных снарядов неармированный бетон разваливается огромными глыбами. После шести попаданий от привратных башен не осталось ничего, кроме груд бетонного крошева. Укрывшись в проеме двери бункера Талу видел, как под ударами снарядов рушатся башни и обваливается стена. Уцелевшие бойцы выбирались из развалин и кидались кто куда.
   Когда с укреплениями было покончено, шквал снарядов обрушился на дворец, - но массивное железобетонное здание легко переносило их удары. По крайней мере, не рушилось, и Маоней подумал, что большая часть укрывшихся в нем беженцев должна уцелеть. Затем танки перенесли огонь внутрь крепости. Бронебойные снаряды у них, похоже, кончились, и они перешли на фугасные - разрушительный эффект которых оказался намного больше. Талу видел, как всего одно попадание начисто снесло угол массивной трехэтажной казармы - полуметровой толщины стены из серого кирпича от взрыва просто рассыпались, словно были слеплены из подсохшего песка, и часть здания рухнула, подняв тучу пыли. Другие снаряды падали во дворе, оставляя здоровенные воронки. Один из них разорвался перед входом в бункер - комья земли полетели прямо в лицо юноши, потом его накрыло тучей невыразимо едкого дыма от сгоревшей взрывчатки. Талу отшатнулся назад и с усилием захлопнул тяжелую стальную дверь, заперев её на два засова. Добравшись до лестницы, он неожиданно побежал вверх - Маоней понимал, что жить ему осталось всего несколько минут, и хотел только увидеть как можно больше.
   Оказавшись на выступе крыши, он, прикрыв глаза от блеска пламени, увидел, что главное хранилище топлива уже пылает, словно гигантский ослепительный костер. Он видел, как взорвалось здание гидроэлектростанции - снаряды попали в масляные баки. Свет здесь и в Соаре погас, потом лампы в крепости вспыхнули вновь - включился генератор в бункере дворца, питавшийся от аварийного дизеля. Персонал станции составлял сорок человек и все они, без сомнения, погибли. Талу перевел взгляд на венчавшее холм огромное белое здание - атомный реактор, для защиты которого и была построена крепость - давно закрытый. В пустое здание, равнодушно блестевшее броневыми стеклами, не попал ни один снаряд. "И зачем он им?.." - подумал Талу.
   Снаряды попадали и во дворец. Один из них пробил громадную дыру в стене надстройки, где размещалась радиостанция, крыша под ногами прыгала от взрывов, словно при землетрясении, но Талу не двигался, не пытался укрыться, зная, что куда лучше быть разорванным в клочья снарядом, чем руками разъяренных врагов.
   Вскоре снаряды разбили простенки - весь фронтон дворца рухнул, увлекая фермы перекрытия главного зала. Его пышную обстановку вмиг охватило пламя, поднимаясь к ногам Талу. Он отчаянно зажмурился, готовясь принять смерть... но тут танки прекратили огонь - у них совсем кончились снаряды.
   Юноша осторожно приоткрыл глаза, ошалело глядя на разгром и пожарище - все здания в крепости превратились в развалины, многие из них горели. Вебы, радостно завыв (теперь, когда стрельба стихла, он хорошо их слышал) густой страшной волной устремились в атаку.
   Талу казалось, что в крепости уже никого не осталось, - но тут из развалин стены в вебов вновь полетели строчки трассирующих пуль. Вставшие в проломах стены "Мегазевры" открыли огонь по вражеским танкам - два взорвались почти одновременно, но почти сразу оба их танка были подбиты из базук...
   Из развалин стены тоже полетели реактивные гранаты. Одна за другой вспыхнули три вражеских машины. Ещё один танк таранил застрявшую в проломе горящую "Мегазевру" и исчез вместе с ней в облаке взрыва. Остальные остановились у развалин стены, стреляя из пулеметов. Она превратилась в вал из бетонных обломков, и танки вебов не могли её пересечь.
   Но пехота могла. На метровой толщины обломках стены завязалась яростная схватка. Здесь были все бойцы, какие остались в крепости - почти 3000 человек. Они знали, что сражаются за свои жизни, и встретили вебов настоящим шквалом огня. Захлопали стоявшие за дворцом минометы, на врага вновь обрушился ливень мин.
   На какой-то миг Талу показалось, что и эта атака захлебнется тоже - вебы падали так густо, что их, казалось, скоро вообще не останется, - но тут волна атакующих захлестнула стену, как прилив. На развалинах началась яростная рукопашная - Талу даже обрадовался, что отсюда не видно подробностей. Бойцов в крепости было ещё много - но на стороне вебов была ярость, доходящая до осатаненения. Они буквально рвали врагов на куски, не обращая внимания ни на раны, ни на падающих вокруг товарищей, и битва превратилась в бойню. Защитники крепости были буквально растерзаны, уцелевшие откатились назад. Нападавшие заняли стену и закрепились на ней, но войти внутрь не могли. Уцелевшие бойцы встретили их огнем из развалин, воронок, из-под бесполезных автомашин - но было ясно, что это последнее уже сопротивление не продлится долго...
   Маоней не мог больше находиться на своём посту - пожар во дворце разгорался, его обжигало, дым душил и выедал глаза, не давая ничего рассмотреть. Талу скатился по лестнице и выскочил в рваный пролом на месте двери. Вебы как раз пошли в новую атаку - и он, выхватив пистолет, повел на них уцелевших бойцов, радуясь, что сможет умереть в бою, а не от взрыва снаряда...
   Сначала Талу повезло - он застрелил двух озверевших вебов, бросившихся на него со штыками - но тут в его "омеге" кончились патроны. Ошалев, он сам бросился на третьего, бесполезно выставившего разряженный автомат. Едва увернувшись от направленного в живот штыка, Талу ударил солдата рукояткой пистолета в лицо, яростно вырвал оружие, и прикончил упавшего веба, вонзив ему в горло его собственный нож.
   Оглянувшись, он увидел, что наступавшие за ним бойцы убиты, а уцелевшие бегут, падая под пулями. Талу охватил внезапный страх, и он тоже побежал назад, в темноту...
   Он выбежал к арсеналу, но там всё было уже кончено. У поваленной ограды и дотов лежали трупы вебов, но другие вебы уже вытаскивали ящики с оружием и патронами из открытых броневых ворот под пробитой аркой. Талу кинулся к северу - там были другие, задние ворота. Они были целы, но раскрыты настежь, и возле них тоже стояли вооруженные вебы. Он понял, что попался. Оставалось лишь спрятаться где-нибудь.
   Он побежал вдоль северной стены, наверх, пока не наткнулся на стоящий на поляне окруженный деревьями бетонный куб - такой же, как и на берегах Пустынного Моря. Талу бросил бесполезный автомат и полез в одну из вертикальных шахт, упираясь в стены руками и ногами, хватаясь за края горизонтальных проемов. Выбравшись на крышу артефакта, он устало растянулся на ней. Куб был не очень высок - всего метров десять - но он совершенно запыхался. Отовсюду доносилась стрельба, в небе стояло зарево. Внизу рыскали группы солдат Вебы и повстанцев с дико горящими глазами. Талу вспомнил, что бросил и свой пистолет, и ощутил страх - "я не смогу и застрелиться!" Тем не менее, он продолжал смотреть.
   Вебы уже овладели крепостью, отрезав защитников от укрепленных стен. Бойцов и чрезвычайщиков, лишенных укрытий, перебили. Уцелевшие 300-400 бойцов ещё держались в бункере горящего, словно костер, дворца. Там же укрывались и чиновники. Из его отряда половина тоже укрылась во дворце, остальные - примерно человек 30 - ещё отбивались на развалившихся укреплениях, некогда защищавших здание реактора. Талу видел, как повстанцы раз за разом штурмуют дворец, увидел свой горящий вертолет, но не испытал уже никаких эмоций. Он устало растянулся на бетоне. В ушах звенело, голова кружилась. Талу чувствовал слабость, но понимал, что невозможно заснуть в такой ситуации. И заснул.
   .......................................................................................................
   Проснувшись, Талу осторожно спустился вниз. Ничего не было слышно, пожары погасли. Он стал осторожно пробираться к задним воротам, - и внезапно наткнулся на Ами с отрядом солдат. Он пытался убежать, но его настигли и сбили с ног.
   ......................................................................................................
   - Сколько же крови ты пролил! - Нэркис Уэрка мрачно повернулся к Талу. Вокруг него стояли вооруженные повстанцы. - При штурме крепости погибло примерно 10 000 человек - все ваши и 4000 наших! И ещё 3000 наших ранено!
   Талу не ответил. Они находились в надземном помещении арсенала - ангаре для техники, сейчас пустом. Редкие лампочки лишь подчеркивали его сумрачную ширь.
   - И где ты ухитрился отсидеться? Мы тебя искали...
   - Неважно. Подумайте лучше о себе. Если бы не ваш друг, - Талу сверкнул глазами на Ами, - войны не было бы!
   - Была бы, - яростно ответил Уэрка. - Я знаю, вы её планировали. Но Ами разрушил ваши гнусные планы! И война пошла совсем не так, как вам того хотелось! Все люди почувствовали, что вы натворили! Вам не будет прощения - и тебе тоже! Мы соберем всех - всех, кого ты и тебе подобные лишили дома, семьи, страны - и публично повесим тебя!
   - Хорошо, что вы меня не съедите, - спокойно ответил Маоней.
   - Повешение - это милость для тебя, - процедил Уэрка. - Очень многие хотят, чтобы ты умирал долго.
   Талу криво улыбнулся.
   - Я рад, что вы так цените меня. Но я бы предпочел более краткий способ.
   Уэрка вдруг выхватил пистолет и навел его на Маонея, целясь ему в голову всего с трех шагов.
   - Не искушай моё терпение, - прошипел он.
   Талу презрительно хмыкнул.
   - Застрелишь меня? А как же публичная казнь?
   Овладев собой, Уэрка убрал оружие.
   - Здесь пять тысяч бойцов Вебы с реактивными орудиями, бронетранспортами и танками. Мы захватили много оружия здесь, взяли главный арсенал областной ЧК - десять тысяч винтовок и двадцать миллионов патронов. Считая повстанцев, в моей армии пятнадцать тысяч, и это только начало - вам конец!
   - Может быть, но и вам тоже! Хьютай будет сражаться до конца. А у неё возможности побольше моих! И эта крепость - не плато Хаос!
   Уэрка отвернулся. Это он уже понял и сам.
   - У вас есть последнее желание, Маоней Талу?
   - Есть, - тот широко улыбнулся. - Чтобы все вы сдохли.
   Талу ожидал, что его тут же застрелят - правду говоря, он этого и добивался, опасаясь, что повешением он всё же не отделается - но никто не обратил на его эскападу никакого внимания.
   - Ты смелый, - мрачно констатировал Уэрка. - Это редкость в нашем дрянном мире. Но ты неверно выбрал тех, кому отдал свою смелость. Впрочем, ещё не поздно изменить свой выбор...
   Талу отвернулся.
   - У меня не было выбора, кому служить! И я не могу отступить от того, что выбрал!
   Уэрка вздохнул.
   - Мне жаль вас, Маоней...
   Талу презрительно хмыкнул.
   - Палача-биокибернетика, убивавшего ваших товарищей и лишавшего их разума? А впрочем, я благодарен и за то, что вы не дали вебам забить меня до смерти. Но жалеть меня не стоит - я не заслужил этого, - его глаза мрачно сверкнули. - Вряд ли мы с вами ещё увидимся. Прощайте!
   Уэрка дал знак охране, и Талу вывели. Его посадили в разрушенный дот возле арсенала - наружная дверь была снесена взрывом снаряда, но внутренняя отлично сохранилась. Внутри затхлого бетонного купола было темно. Три амбразуры едва пропускали свет, и были слишком узки, чтобы из них вылезти.
   Талу устало сел на пол, предавшись мрачным размышлениям. Его удивило, что после всего, им совершенного, ему всё же отчаянно хочется жить, и очень не хочется, чтобы его повесили под гогот "беглых". Или сожгли живьем. Или посадили на кол. Или...
   "Ничего удивительного, - подумал он. - Мне же всего двадцать три года! И я хочу столько всего увидеть..."
   Талу поднялся. Пусть его застрелят, забьют до смерти, но он не даст вздернуть себя на радость этой ораве, - хотя они и правы!..
   Он яростно застучал в дверь. Долго никто не появлялся, затем часовой стал орать на него через амбразуру, угрожая оружием. Талу не унимался. Наконец, разозлившийся охранник открыл дверь, чтобы проучить узника. Дверь открывалась наружу, - и, едва она приоткрылась, Талу изо всех сил ударил по ней ногой. Стальная кромка рассекла лоб солдата, и он упал. Талу выскочил в проход, схватил оружие, содрал с веба подсумок и выбрался наверх - рядом, о чудо, никого не было!..
   Он вмиг исчез в кустах и вскоре оказался у задних ворот крепости - всё ещё открытых. Талу одной очередью свалил двух часовых, затем уложил появившегося из башни третьего, - и бросился в проем. Вслед ему стреляли, свистели пули, но он несся, как на крыльях, пока его не скрыл лес... и не смог остановиться.
   Талу свалился только миль через десять, бессознательно пробираясь к востоку. Он бежал, не слыша погони и не чувствуя ног, пока совершенно не обессилел и не упал. Он был голоден, одежда превратилась в лохмотья, едва скрывавшие измученное тело - но он был жив...
   Талу долго лежал, дрожа от холода, не в силах подняться, не представляя, где находится, пока до него не донеслись тяжелые, мерные шаги. Ног, что могли так ступать, было не две - и не четыре.
   "Вот и гекса, - равнодушно подумал Маоней. - Одна надежда, что убьет сразу, и тем прекратит мои мучения".
   Всё же он с трудом встал и поднял оружие. На него надвигался огромный черный силуэт - тварь была в броне, очевидно, сбежала с ближайшей военной базы, разгромленной повстанцами.
   У Талу кружилась голова от слабости, руки дрожали. Он опустил автомат - риск был слишком велик, а шанс поразить тварь из этого, относительно слабого оружия - ничтожно мал.
   Он стоял, спокойно ожидая приближавшееся чудовище и припоминая способы управления гексами голосом - не очень надежные способы, но ему больше ничего не оставалось. Бежать он уже не мог...
   Когда тварь остановилась, готовясь ударить, из его рта вырвались гудящие, шипящие звуки - единственные, которые понимали эти существа. Гекса склонилась к нему и тоже страшно зашипела. Он поднял скрещенные руки в защитном жесте, знакомом каждому, кто работал с гексами. Эта отпрянула, словно от огня, и застыла, ожидая приказов. Маоней усмехнулся, - если не осталось людей, желающих защищать Фамайа, есть и другие существа. Если добраться до питомника, - можно будет найти терминал управления, и гекса послужит хорошим прикрытием в любом случае. С ней он сможет добраться до дороги, соединяющей Соару с Кен-Каро - но что потом? Для всех местных он был безусловным врагом. А Талу знал, что он - палач и убийца - не сможет стрелять в безоружных, будь в машине и всего один человек... если она, конечно, вообще остановится...
   Он решил, что будет защищать Фамайа - неважно, имеет это смысл или нет, даже если она обречена, - другого ему уже не оставалось. Но ему, измученному, не угнаться за тварью, которая по любой местности делает пять миль в час. Однако...
   Он подошел к гексе и бездумно попытался забраться на её спину, хотя все инструкции запрещали даже дотрагиваться до них - реакция была весьма бурной.
   Его руки скользили по крутым бокам, сил не хватало. Он не удивился, когда тварь схватила его и подняла вверх.
   Талу едва сдержал крик. Он чувствовал, что достаточно ничтожного усилия - и крючья войдут в его плоть, разрывая кожу, как бумагу. Но гекса вдруг опустила его на спину - так они переносили детенышей. Распластавшись на жестком бронепластике, Маоней почувствовал, как снизу его обдает тепло гигантского тела. Оно согревало его, успокаивая судорожную дрожь.
   Проплывая на высоте двух метров сквозь заросли он понял, что гекса возвращается в питомник. Теперь всё было более-менее хорошо - за исключением того, что он умирал от голода. Но тут...
   Навстречу выскочила динозевра. Она подняла голову и зашипела. Прежде, чем она успела отскочить, гекса сделала мгновенный выпад головой, перекусив длинную шею твари, и принялась жадно пожирать ещё бьющееся тело. Талу с отвращением глядел на кровавое пиршество, когда гекса обернулась, уронив ему увесистый кусок ещё теплого мяса. Маонею было противно есть его, но выбора не оставалось...
   С усилием пережевывая жесткое, безвкусное мясо, которое непонятно почему обжигало язык, он вдруг ощутил внезапный прилив сил. Держа в руках кровавый комок плоти, он с симпатией посмотрел на урчащее создание. Эта бездушная тварь показалась ему более дружелюбной, чем большинство людей.
   Когда они вновь двинулись в путь, стало темнеть. С запада сплошной стеной надвигалась масса беспросветно-черных туч. Они затемняли и гасили и без того слабое свечение туманности. Талу мрачно, но без интереса смотрел на них. Он не знал, что никогда больше не увидит льющегося с небес света.
  
   Глава 12.1.
   Излом эпохи
  
   - Итак, каковы наши дела во... внешнем мире? - спросила Хьютай. Безо всякого энтузиазма спросила - в конце концов, её официальный рабочий день давно закончился, и голова у неё была тяжелой. Никаких ценных мыслей она сегодня уже не родит - это Хьютай прекрасно понимала. Но ежедневное совещание с военными стояло в её расписании - а значит, его надо было провести. В конце концов, она сама замоталась с делами и намеченное на утро совещание переехало едва ли не на полсуток. Правду говоря, слышать новостей ей и сейчас не хотелось. Ежу было понятно, что они окажутся скверными. Как, впрочем, и обычно за последние дни.
   Никто не ответил ей - все угрюмо уставились в стол, словно на его поверхности пламенели пророчества об их ужасной грядущей судьбе. Правду говоря, так оно и было. Хьютай до сих пор поражалась, как всё могло пойти по фигне так неожиданно и так быстро. В сущности говоря, она до сих пор не могла в это поверить. Наверное, и к лучшему. Кое-кто из тех, кто поверил, уже загнал себе пулю в лоб. Может быть, даже и заслуженно - но её это злило. Застрелившиеся не были лишними людьми - даже если и несли немалую долю ответственности за всё происходящее...
   - Как 63-я авиабаза? - спросила она, вспомнив, наконец, о чем тут шла речь вчера.
   - Со вчерашнего вечера с ней нет связи, - ответил Улькеш Кео, командующий Внешней Армией Фамайа. Он тоже не смотрел на неё. От Внешней Армии мало что осталось - и, если так дальше пойдет дело, через какую-то пару недель не останется вообще ничего...
   Хьютай вздохнула. 63-я авиабаза, по сути, - укрепленный аэродром, располагалась в Ирасу, возле границы с Тантаем - одним из самых мерзких (по её мнению) государств ССГ. На нем базировалось три эскадрильи истребителей-бомбардировщиков "Футура", - всего 36 машин, плюс четыре боевых, четыре разведывательных и шесть десантных вертолетов, радар, десять пусковых установок давно устаревшего ЗРК "Терн" - и сорок древних полуторадюймовых автоматических зениток. Гарнизон насчитывал пятьсот солдат Внутренней Армии, не считая летно-технического состава. Не так уж и мало, если вспомнить, что на их вооружении было, среди прочего, сорок пятидюймовых гаубиц, старых, но всё ещё смертоносных. На самый крайний случай на базе было четыре тактических ядерных авиаракеты - но, из-за порчи авиации, применить их уже не представлялось возможным. А во второй ударной дивизии Тантая, наступавшей на базу, было две тысячи офицеров, шестнадцать тысяч солдат, пять тысяч вспомогательного персонала, десять тоже пятидюймовых гаубиц, сорок дюймовых счетверенных зенитных орудий, пятнадцать четырехдюймовых РСЗО и 12 танков "Агма", старых, но вполне эффективных. Исход нетрудно было угадать...
   - Когда точно была потеряна связь? - спросила Хьютай. Вопрос был бессмысленный, но она должна была его задать.
   - Вчера, в 23.21, - Улькеш, наконец, посмотрел на неё. У него было лицо смертельно уставшего человека. - После взрыва.
   - Взрыва?..
   - Вчера, в 23.21, наши спутники зафиксировали ядерный взрыв в координатах 63-й базы, - голос у Улькеша был ничего не выражающий, сонный. - Мощность взрыва - двести килотонн. Это...
   - Боеголовка аэробаллистической ракеты "Авана", - перебила Хьютай. - Я знаю. Дальше.
   - За минуту до взрыва с нами связался командир базы. Он сказал, что у них нет больше сил держать периметр, и что... в общем, что он не может сдаться в плен. Некому сдаваться, так он сказал. И что он очень рад сделать... то, что он сделал. Потому что открылись врата ада и их атакуют демоны. Так он сказал.
   - Понятно, - ответила Хьютай. На самом деле, новость ничуть не удивила её - за немногие дни после ядерной войны сумасшествие превратилось в самую обычную болезнь, как простуда. Если её что-то и удивляло, так то, сколько после притяжения смерти осталось нормальных людей. - Хорошо.
   Это и в самом деле было хорошо. Замечательно. Целая дивизия врага уничтожена - или, по крайней мере, понесла тяжелые потери. И - что было несравненно более важно - в его руки не попало ядерное оружие. Пусть командир базы в итоге и сошел с ума - но его помешательство пришлось очень даже к месту...
   Хьютай подумала, что знает, что там на самом деле случилось - в самом деле знает, но думать на эту тему ей не хотелось совершенно. В конце концов, она не хотела сама сойти с ума.
   - Как дела в Сойане? - спросила она. Сойан был одним из крупнейших городов Фамайа возле западной границы.
   - Пока что держится, - ответил Лэйан Айт, командующий Внутренней Армией. - Пока что. Мы только за один день потеряли там 700 солдат, 15 тан­ков, 98 автомашин, 6 самоходных орудий, 8 БМП от огнево­го воздействия противника. Ещё неделя таких боев - и защищать город будет просто некому.
   - Так, понятно, - Хьютай понимала, что такие доклады она может слушать бесконечно. - Какова обстановка в целом?
   - По последним донесениям, верные нам части насчитывают 279144 солдат, 250 тяжелых танков "Мегазевра", 250 БМП, 1590 артиллерийских орудий, 250 ЗРК, 250 РСЗО, 144 истребителя, 200 боевых вертолетов, 40 тактических ракет с ядерными БЧ. Противостоящая же им армия ССГ насчитывает пять корпусов - примерно 150 тысяч солдат, 500 тяжелых танков, 550 БМП, 100 самоходных орудий, 8 эскадрилий бомбардировщиков, 60 эскадрилий перехватчиков - неполных, примерно 600 машин, от которых сейчас мало пользы. Плюс примерно 700 тысяч мятежников. Многие из которых раньше были солдатами Внутренней Армии, - это прозвучало сухо и невыразительно, просто как констатация факта.
   - А флот?
   - На ходу один тяжелый крейсер, четыре легких крейсера, двадцать эсминцев, десантный корабль и легкий авианосец. В сущности - одна боеспособная эскадра, - ответил командующий флотом, адмирал Айнур Ликс. - Флот противника, по последним данным, имеет линкор, три тяжелых крейсера, несколько подлодок, девять сотен легких десантных судов, которые могут высадить разом 90 тысяч солдат. Но всё это уже не имеет значения, в сущности. Ход войны решится на земле.
   Хьютай угрюмо кивнула. Всего две недели назад только Внешняя Армия Фамайа имела 120 ди­визий, - 265 тысяч офицеров, до миллиона солдат, 700 МБР, 7000 боевых самолетов, 11 тысяч танков, 20 тысяч БМП, 15 тысяч тяжелых орудий, 4 линкора. И почти всё это за неполных полтора десятка дней просто... исчезло. А армия ССГ после ядерного удара сохранила где-то двести дивизий - почти три миллиона сол­дат. Пусть это было меньше седьмой части их исходного числа, пусть многие из этих солдат физически не могли добраться до них, - по крайней мере, в ближайшее время, - всё равно, она прекрасно понимала тех, кто сделал... окончательный выбор. Лучше ужасный конец, чем ужас без конца...
   И всё равно, это не имеет значения, вдруг подумала она. На нашей стороне хаос. Хаос и тьма. Если мы продержимся ещё два или три месяца - а мы наверняка продержимся - с врагом всё будет кончено. Вообще... всё.
   Она поднялась, и, зевая, направилась к двери, не потрудившись даже закрыть заседание - это тоже была только глупая, ничего не значащая формальность. Тем не менее, в дверях она обернулась - и обвела взглядом группу немолодых, смертельно уставших мужчин. Мужчин, которые должны были защитить её страну - и не смогли...
   - Я задам только один вопрос - почему?
   Улькеш мрачно взглянул на неё. С ума он ещё не сошел, но был уже близок - в последнее время Хьютай хорошо научилась распознавать признаки подступающего безумия...
   - Мы заставили наших врагов страдать, - ответил он. - Это дает им право мстить.
   Хьютай не менее мрачно ответила ему:
   - Такое бесполезное чувство, как страдание, не может дать кому бы то ни было на что бы то ни было какие бы то ни было права.
   И вышла, плотно закрыв за собой дверь.
   .........................................................................................................
   Размашисто шагая домой, Хьютай вдруг ощутила, как в ней, едва ли не с каждым шагом, нарастает ярость. Не потому, что всё вокруг летело к чертям с невероятной скоростью (в какой-то своей части она была даже рада тому, что нескончаемый поток забот о будущем страны иссяк надолго, если вообще не навсегда), сколько на людей, на которых она так рассчитывала (и которые сломались или были близки к этому) - и, прежде всего, на саму себя. Если бы она не затеяла эту - изначально кретинскую! - возню с переговорами, если бы хотя бы послала на них кого-то, опытнее Талу...
   Она яростно помотала головой, выбрасывая из неё уже совершенно лишние мысли. К черту прошлое! Всё равно, его нельзя изменить - а значит, нечего и думать о том, что всё случившееся могло случиться иначе. Случилось то, что случилось, и она будет жить с тем, что случилось - других вариантов всё равно нет. И она - не сломается, не сойдет с ума, не пустит себе пулю в лоб, как эти идиоты, которые забыли о том, что будущее существует!..
   Идти ей было совсем недалеко, так что особенно разойтись, - к сожалению или к счастью - она не успела. К её радости, Анмай уже был дома, но пришел он явно только что - всё ещё был в форме Высшего. Как, впрочем, и она.
   Хьютай глубоко вздохнула, успокаиваясь. Её парень был лучшим парнем в мире. Без него она точно бы давно свихнулась - наверное, ещё задолго до войны. Но Анмай был. Был - и это было бесконечно здорово...
   ........................................................................................................
   - Что случилось, Хью? - Анмай смотрел на неё встревожено.
   - Ничего, - Хьютай потерла ладонями лицо, окончательно успокаиваясь. - Я имею в виду - ничего за рамками нашей обычной перманентной катастрофы. Просто я...
   Она вдруг поняла, что физически она совершенно не устала. Скорее напротив - вся её работа состояла из заседания на бесконечных совещаниях, и если там что-то и устало, то разве её зад. Вот голова у неё пухла от бессчетных - и крайне неприятных - мыслей, но она отлично знала, что со всем этим делать. О да.
   - Чувствуешь себя так, словно вот-вот свихнешься, - догадался Анмай. - Я тоже. Знаешь, сегодня...
   - Довольно, - Хьютай невольно подняла руку - ладонью вперед, как делала на заседаниях, если кто-то заходил слишком далеко. - Оставим проблемы за порогом дома. Раздевайся.
   - Э? - Анмай растерянно взглянул на неё. Потом на его губах вдруг расцвела ухмылка. Хьютай видела, что и он вовсе не изнурен работой - физически, по крайней мере. И тоже знает, что надо делать с пухнущей от нехороших мыслей головой...
   - Раздевайся, - повторила она. - Сейчас мы с тобой займемся важнейшим государственным делом - спасением Единого Правителя от безумия, - это прозвучало, как шутка, но по сути шуткой вовсе не было. Анмай понял это. На его лице промелькнула растерянность.
   - Я... я сейчас, - он вышел в ванную, торопливо разулся, расстегнул пояс, скинул форму, - но снять плавки никак не решался. Наконец, он решительно скинул и их, растрепал волосы, - и, невольно задержав дыхание, вышел.
   И замер, глядя на подругу. Хьютай уже успела скинуть одежду - в конце концов, на ней было надето не больше, чем на нем, - и сейчас нетерпеливо подалась навстречу, но Анмай жестом остановил подругу, любуясь ее ладным, тёмно-смуглым телом, тугими полусферами высокой груди, гладким поджарым животом, дерзким изгибом крутых бедер... и невольно передернулся, вспомнив, как пробирался к сей прекрасной деве в душ и хватал за бока, заставляя позорно вопить от испуга и щекотки, - а она в гневе лупила его резиновой уточкой, тягала за ухи, била по попе мочалкой и совершала над ним разные другие ужасы...
   Хьютай широко ухмыльнулась - должно быть, вспомнив то же самое. Ей, впрочем, тоже иногда прилетало по попе, - просто потому, что попа была очень аппетитная. Не со всей дури, разумеется, но громко. Особенно когда дева сия начинала требовать повторения банкета у измученного непосильным трудом юноша...
   Анмай понял, что совершенно готов к предстоящему... мероприятию. Хьютай, собственно, тоже - у неё раскраснелось лицо, глаза блестели. Ухмыльнувшись, она поманила его рукой - и на сей раз он подошел. Ловко поймав его ладонь, она повела его в спальню. Здесь она не стала терять времени, и сразу же крепко обняла парня, одновременно целуя его. Анмай обнял её ещё более решительно - и Хьютай ощутила, как неприятные мысли из её головы испаряются. Вообще все мысли. Через минуту она уже не могла толком стоять на ногах и потянула парня на постель. Анмай нагим лег на неё, надавил - сначала легко, потом сильнее - вталкивая свою твердость в её женскую суть. Невольно сжав её, Хьютай каждой дрожащей клеточкой ощущала его плоть. Он вошел в неё глубже, тут же устремился наружу, унося с собой волну сладострастного зуда... и вернулся, неторопливо скользя туда и сюда. Анмай мягко двигал бедрами, нажимая на самые чуткие, самые вкусные клетки. Скользя словно по обнаженным нервам, он сразу и разжигал, и утолял этот мучительно-сладкий зуд в её глубине...
   Пронзительно-сладкая боль до предела возбудила Хьютай - её живот поджался, мус­кулы напряглись, сердце туго билось в ребра. Теперь даже от легких движений Анмая по её тазу пробегала короткая дрожь, она постанывала, вздрагивала под парнем, крепко обвив ногами его стан. Он двигался всё быстрее, быстрее, уже совершенно не сдерживая себя - и Хьютай задыхалась в сладострастной агонии. Бешено-сладкая дрожь туго свела её зад и верх бедер, ка­кое-то время, она, наверно, действительно была ненор­мальной - выла, извивалась, просила сразу и прекратить, и продолжать. И Анмай продолжал, двигая бедрами так, что из её женской сути разбегались ты­сячи колючих искр. Сладкий зуд залил всю её поясни­цу, стал невыносимо сильным. Её бедра затвердели в уп­ругой судороге... и весь таз... и живот... Казалось, вся её кожа сжимается, туго облегая трепещущие от ослепля­ющей истомы мышцы. Спина Хьютай зазвенела от напряжения, выгнувшись крутой дугой, узкая поясница, казалось, вот-вот вспыхнет, не в силах вы­нести этот бешеный сладкий огонь в крестце...
   Вдруг её тугая внутренность яростно запульсирова­ла в волнах колючего, щекотного пламени и все её тело содрогнулось в серии спазмов, похожих на беззвучно потрясавшие его взрывы. Семя Анмая врывалось в неё длин­ными тугими струями и это повторялось вновь... и вновь... и вновь...
   Потом она за­мерла совершенно неподвижно, часто дыша. Усталые, они почти сразу же заснули...
   ........................................................................................................
   Проснувшись, Хьютай с удивлением поняла, что Анмай сидит на краю постели, с каким-то испугом глядя на неё - он был нагой, растрепанный и сонный. Хьютай невольно подумала, как долго он сидел так, неотрывно глядя на неё... бездумно, но с чувством потянулась, прогнула спину, опираясь на ладони вытянутых в струнку рук, прижав босые пятки к заду - и парень невольно залюбовался её сильным нагим телом, безупречно правильным от волос до ногтей на ногах. Лицо его вдруг вспыхнуло и он судорожно подтянул ногу к животу, стараясь скрыть своё внезапное возбуждение.
   - Как ты? - осторожно спросил он.
   - Хорошо. Очень хорошо, на самом деле.
   Анмай облегченно улыбнулся. Хьютай искоса, дразняще, посмотрела на него.
   - Почему ты не разбудил меня?
   Анмай растерянно взглянул на неё, потом его взгляд метнулся к часам.
   - Ещё четыре часа ночи, Хью.
   - О, замечательно, - Хьютай перекатилась на спину и вытянулась во весь рост, забросив руки за голову. Ещё добрых два часа никто не посмеет их потревожить - а если повезет, и не случится чего-то чрезвычайного - то и больше...
   Анмай, облегченно вздохнув, растянулся рядом с ней. Тут же бесстыдно положив ладонь на её нагую грудь, но Хьютай не стала возмущаться. Это было замечательно, на самом деле...
   - Получилось?.. - всё ещё слегка встревожено спросил Анмай.
   - Да, - Хьютай улыбнулась и погладила его по животу. - Знаешь, на самом деле я рада - очень рада - что всё кончилось именно так. Суфэйном управляли ненормальные - иначе я не могу их назвать. В последние годы там даже слов о "защите свободных народов" не было. Просто - мы пришлем вам войска, а вы поставляйте нам еду, например, собранную... правильно.
   - Обнаженными девами при луне и всякое такое? - улыбнулся Анмай.
   - Хотя бы просто свободно бегавшую.
   - В смысле, дичь?
   - Да. Но можно и так. Кое-где вообще трактор - запрещенная технология и надо на пони пахать, а что дорого - так можно надбавку сделать больше.
   - Экология?
   - Подается именно так.
   - Хотя на деле важно, чтобы пони?
   - Да. И не которые лошади, а которые девушки. Переодетые в пони. На них пахали. Совершенно натурально. Чтобы вырастить еду для ОЧЕНЬ богатых людей. И сертификат прилагается, что в самом деле выращено при помощи женской "тягловой силы" и так далее. Правда, целиком на эту систему там даже олигархи не перешли - слишком уж дорого.
   Анмай невольно поёжился.
   - Да уж наверно. "Пони" же не для того всё же, чтоб на них пахать, у них производительность труда низкая.
   - Да. Для того, чтобы кучка денежных мешков могла ощутить себя почти богами.
   - Или надо дать "пони" заработать? - спросил Анмай. Он явно не верил, что ТАКОЕ вообще могло быть.
   - "Пони" заработать не могли - они просто рабыни, по сути. А вот их владельцы могли, и много. Очень.
   - Понятно, - Анмай вздохнул. - Но неужели женщины, девушки позволяли...
   - Позволяли. Потому что после "терапии по снижению агрессивности" осмысленно что-то делать уже не получится. А тут всё же был шанс, что отпустят. После отбытия срока.
   - Так это заключенные?
   - Ага. Добровольно согласившиеся. Потому, что в тюрьме с психопатами-охранниками ЕЩЁ хуже. А тут всё под камерами, поэтому совсем уж зверств не бывает. Обычно.
   - Не могу представить себе такое... - Анмай вздохнул. - А парни там как? Неужели никто не возмутился, что с женщинами их народа творили ТАКОЕ?
   Хьютай фыркнула.
   - Нет. Дело в том, что ну НЕ запрещен брак без согласия родителей в Суфэйне. Законом не запрещен, как у нас. Но там законом и однополые пары не запрещены.
   - Не думали, что нужно? - предположил Анмай.
   - Как раз думали, - хмуро ответила Хьютай. - При этом для регистрации брака там надо согласие сторон, и всё. КАК то согласие получено - никого, понятно, не колышет. И даже на количество не прописано в законе ограничений.
   - То есть 100500 парней плюс 100500 дев - это тоже брак будет? - удивился Анмай.
   - Да. Согласия родственников - не надо. По закону не надо. При этом можно заключать брак с несовершеннолетними - там вообще лимита возраста нет.
   - То есть, хоть на зародышах можно жениться? - Анмай казался окончательно сбитым с толку.
   - В общем-то тоже можно, в том числе и БЕЗ согласия родителей. То есть, с зародышами, конечно, не бывает. С детьми - вполне бывает. Но тут уже особенности свои - подтверждение службы опеки ИЛИ родителей всё же надо, и потом более старшему партнеру сложнее развод инициировать. Это ради прав детей.
   - Педофилы рады и счастливы, видимо, - хмыкнул Анмай.
   - Ну - у Вебы этого бреда всё же нет. У большинства стран ССГ - тоже. Там, где вообще брак как институт ещё есть.
   - А бывают и обобществленные девы? - усмехнулся Анмай. - У нас, у файа то есть, в совсем древние, первобытно-общинные времена семьи ведь тоже не было - в племени был Женский Дом, где жили девы брачного возраста и куда парню попасть ещё заслужить надо было, в смысле, что-то героическое совершить. А дети считались общие, как бы дети племени, и их воспитывали все девы или те, какие были в тот момент поблизости - народ же и так недолго жил, а зачем детей смертью родителей травмировать? Пусть просто не знают, кто... Правда вот с изнасилованиями тогда ещё хуже было - люди, в смысле файа, так не делают же, а если кто-то делает - то в него вселился злой дух, а чтобы того духа изгнать и спасти душу, надо скормить тушку муравьям, или снять кожу или там на кол. Много было вариантов...
   Хьютай усмехнулась.
   - Насколько же проще мне было. Увидела на улице парня прекрасного, привела домой - и сразу того-этого, без всяких там брачных контрактов и даже без дырки в простыне. Правда вот потом пришлось взамуж. Официально. Хотя это, кстати, не обязательно. То есть, сексом со Старшим Парнем я и так могла бы заниматься... но зачем юношу расстраивать?.. Старший Парень ж совсем другой статус. Секса, кстати, он по умолчанию не предусматривает. То есть можно, но строго по взаимному согласию, и лучше бы сперва всё же взамуж, потому что лицо государства же. Вообще, когда всё это создавалось, то есть двести лет назад, подразумевалось, что Единый Правитель - мужик, а его Старшая Подруга - это таки представительская должность, а для секса именно - восемь Младших Подруг, которые вообще-то не публичные. Но это не гарем, а как бы лучшие девы страны, то есть, обижать их, наверное, не надо. И считалось, что они того-этого не просто так, а чтобы завести детей - подразумевалось, что Правитель как бы лучший мужчина в стране. Этот обычай, кстати, как раз старый, ещё времен первой Фамайа. Старшую Подругу уже позже придумали, в Новой Фамайа. До этого просто королева была. Вообще, насилие над девами у нас, файа, очень не одобряется - могли просто убить за такое. А в новые времена - это виселица или в "бывшие". И никаких поней.
   - Я знаю, - Анмай вдруг душераздирающе зевнул. - Знаешь, мне кажется, что нам с тобой не повезло родиться в ОЧЕНЬ неправильном мире, - он задумался. - Или, точнее, в мире, в котором есть... ну, как бы брешь, трещина, через которую сочится всякая мерзость из какого-то совсем другого, бесконечно чуждого мира. А теперь эта брешь закрывается, и это хорошо... очень. Если меня будет в новом, чистом мире - замечательно. Если НЕ будет... да пожалуйста. Главное, что будет МИР.
   Хьютай легко щелкнула его по носу.
   - Гуманизм должен быть деятельным. 
   Анмай чуть растерянно взглянул на неё.
   - С чьей точки зрения?
   - С точки зрения усиленной поставки праведников в рай, - Хьютай тоже душераздирающе зевнула. - Ладно, хватит. Завтрашний день будет не легче вчерашнего. Давай спать.
   ......................................................................................................
   Когда Хьютай проснулась утром, Анмай всё ещё спал, и она тихо выскользнула из постели, не разбудив его - в этом у неё был большой опыт. Уже открыв дверь, она всё же обернулась, глядя на спящего парня. Анмай дрых, бесстыдно растянувшись на спине. Спал он всегда нагим - даже один, и она любила ночами посидеть в его спальне с ноутом, вполглаза посматривая на спящего парня - просто для воодушевления. Но сейчас у неё не было времени - её день начинался, и она знала, что он будет тяжелее предыдущего. Как и всегда. Что ж - она будет вести свой корабль через ночь и ураган наступающего будущего, не думая о том, есть впереди берег или нет.
   Она невольно улыбнулась и вышла, бесшумно прикрыв за собой дверь. Мир изменился - и она даже не знала, насколько...
   .........................................................................................................
   Последствия нанесенного ССГ электромагнитного удара оказались во многом неожиданными. Разрушение систем управление освободило огромные массы биокибернетически перестроенных существ - "бывших" и гекс. "Бывшие", с их редуцированным разумом, сбивались в стаи, уже мало чем отличавшиеся от собачьих. Гексы же возвращались к своему естественному состоянию. При этом у них сохранялась способность к организованным, коллективным действиям, привитая им при рождении. Они целыми стадами бродили по темным просторам Фамайа, обращая всё живое в свою пищу. Так было всюду - кроме запада Фамайа. Там появилась быстро растущая армия гекс, управляемая человеческим умом.
   Маоней Талу делал всё, что мог, но понимал, что спасти страну уже нельзя. Он стремился только собрать вокруг себя побольше врагов - чтобы их меньше осталось на долю Найте и Хьютай. Он жил вместе с гексами и ел то же, что и они. И знал, что когда от голода и холода умрет последняя гекса - умрет и он. Своей лихорадочной деятельностью он тщетно пытался заглушить страшную тоску.
   Талу мучила тоска по свету. Он мечтал увидеть хотя бы одно дружелюбное лицо - но видел лишь лица безумцев, которых убивали его гексы. Больше всего на свете он мечтал увидеть своих друзей - и знал, что никогда их не увидит.
   ........................................................................................................
   Хьютай Вэру тоже мучила тоска - не по небу, нет. Орбитальные телескопы продолжали невозмутимо передавать свои изображения. На плато Хаос мощные компьютеры восстанавливали ИК-изображения до обычных. Лазеры мультипланара проецировали их на огромный купол планетария. Хьютай часами просиживала здесь, находя в созерцании бесчисленных светил ту ничтожную долю радости, без которой никому невозможно жить. Она всё время думала о тех, кого гибель Фамайа застала в самом начале их пути.
   Мысли о миллионах юных жизней, которым суждено прерваться, о тех, кто мечтал, как и она, познавать мир и радоваться ему, неотступно преследовали её. Лицо Хьютай похудело, глаза неестественно блестели. Она делала всё, чтобы собрать здесь как можно больше людей, но по ночам её неотступно преследовала шепчущая темнота, освобожденная про-Эвергетом. Ни она, и никто другой не мог сказать, каким будет итог этой отчаянной борьбы.
  
   Глава 13.
   Месть из ночи
  
   Маоней Талу сидел съёжившись и слабо покачиваясь в такт шагам. Его нынешний командный пункт представлял собой тесную коробку из бронепластика, навьюченную на спину громадной гексы. Ему чудом удалось отыскать на перегоне уцелевший эшелон со снаряжением для гекс, - и сейчас он вел свою армию на юг.
   Долгое время он укрывался в долине, в верховьях Соары, но оставаться там уже не мог - холод и нехватка пищи грозили погубить его армию. Гексы в навесной броне не очень страдали от холода из-за своей огромной массы. Но "бывшие" слабели и замерзали один за другим. Без них штурм сооружений, внутрь которых не могли проникнуть громоздкие гексы, был невозможен, - а именно этим ему и предстояло заняться. Повстанцы захватили крепость Соары, где хранились большие запасы продовольствия, и сильно их увеличили. Более того, они сумели запустить реактор, остановленный тридцать лет назад, и поэтому имели в изобилии тепло и свет. Талу мог выжить, только выбив их из крепости.
   Он снова поёжился. В коробке было тепло - топливные элементы, питавшие аппаратуру, давали его достаточно, но он никак не мог отогреться. Самодельная одежда, скроенная им самим из одеяла, мало помогала на тридцатиградусном морозе.
   Он посмотрел на экраны. В кабине кроме них и пультов, а также стоящего вплотную к ним кресла, больше ничего не было. Он мог не вставая дотянуться до крыши или до любой другой части. За его спиной жужжали тесно набитые блоки аппаратуры, оттуда шло тепло. Экраны заливали этот тесный мирок своим зеленоватым мерцанием. На них покачивалось однотонное изображение систем ночного видения. Без них нельзя было разглядеть даже малейшего проблеска света.
   Талу охватила тоска. Два месяца, прошедших с начала войны, казались ему вечностью, а довоенная жизнь в прекрасной Товии - сном. За это время он не видел неба - только ледяную тьму. Не видел человеческих лиц - только морды гекс, застывшие хари "бывших", да страшные лики промерзших мумий, сгрудившихся в своих неотапливаемых домах. И сложная, изнурительная работа по созданию армии, снабжению её пищей, защите от холода, - и бесконечные стычки, после которых, порой, всё приходилось начинать заново...
   Гексы были всеядны, но с "бывшими" приходилось всё время возиться, да ещё предпринимать предосторожности, чтобы самому не стать их жертвой - и пищей. А по ночам ему снилась хищная темнота, холоднее той, что сковала небеса. Она обволакивала его, растворяла, звала... Это до того его измучило, что он уже не всегда отличал сон от яви. Единственным, что его поддерживало, была надежда когда-нибудь вернуться в Товию, но он понимал, что это нереально, - ему никогда не одолеть две тысячи миль пути по превратившейся в мертвый ледник земле...
   Он посмотрел на экран. Со всех сторон его гексу стеной окружали другие - она находилась в центре армии. Впереди шли гексы-разведчики с закрепленными на головах сканерами. Правда, сами гексы тоже видели в темноте. Они двигались по лесной дороге. По обе стороны высились мертвые деревья с обвисшими сморщенными листьями. Под ними всюду пятнами лежал черный снег.
   За гексами шли "бывшие" - их осталось несколько сот, закутанных в одеяла и лохмотья. Они на ходу размахивали автоматами, что делало их похожими на шествие сумасшедших. Гекс была всего сотня - с большим числом он не смог бы справиться, даже используя ступенчатое управление, когда одни гексы управляли другими, - число таких ступеней не превышало двух. Впрочем, за его армией тянулись ещё тысячи диких, неуправляемых гекс, привлеченных целеустремленным движением своих собратьев.
   Наконец, дорога кончилась. Впереди открылся мертвый, убитый холодом луг, спускавшийся к исходившей паром реке. За ней высились темные, безмолвные дома Соары. Справа Талу увидел остов дворца, и, на самой вершине холма - огромное, с сияющими окнами здание реактора. Вокруг него тоже горели огни, отражаясь в дымчатом зеркале водохранилища.
   Талу отключил усиление и вгляделся. Его охватило непонятное волнение при виде этого острова света - там были люди, жизнь. А он пришел, чтобы уничтожить их!..
   На минуту его решимость дрогнула. Ему вдруг захотелось пойти туда одному и просить приюта. Он даже мог это сделать - только вот умирать в руках врагов пришлось бы медленно и тяжело - как женщинам и детям его народа, которых он так и не смог защитить. Но он вполне ещё мог отомстить за них их убийцам. Он понял, что выбора у него нет.
   Талу включил максимальное увеличение и стал рассматривать крепость, выбирая место для атаки. Прямо вниз, к берегу реки, уходила дорога. Мост через неё вел прямо к развалинам управления ЧК. Он был предусмотрительно взорван - лишь у берегов из воды торчали обломки. Талу задумался. Конечно, гексы могут просто перейти реку по дну, но "бывшие"...
   Он подумал, не посадить ли их на спины гекс, но понял, что это нереально. Вдобавок, разрушенная южная стена крепости была превращена в баррикаду из обломков, балок от развалин, деревьев - гексы не смогли бы взять её, по крайней мере, с ходу.
   Он заметил, что сохранившиеся местами нижние, полуподвальные этажи башен расчищены - там явно находились стрелки. Он специально пошел в обход, надеясь застать противника врасплох, и вот...
   Талу не знал, на сколько миль вниз тянется незамерзшее русло. А до верхнего конца водохранилища было несколько миль, причем, по труднопроходимой местности, и не было уверенности, что лед выдержит огромный вес гекс. К тому же, стены крепости с трех других сторон были целы, а северные ворота - заперты и засыпаны изнутри землей. На окружавшей стены дороге стояли мины - всё это было следствием его набегов. Наконец, взгляд Талу уперся в плотину, - по ней можно было, минуя стены, попасть внутрь крепости. Но...
   У западного берега, у основания дамбы, стоял дот, увенчанный орудийной башней. Возле восточного берега - разбитое здание ГЭС, занимавшее всю ширину плотины. Обгоревший остов здания выглядел жалко - фасад и крыша машинного зала в центре рухнули, восточная торцевая стена - тоже. Но щитовое отделение и западная стена были целы, хотя в них не осталось ни одного стекла.
   Талу мрачно разглядывал запертые стальные ворота в глухой бетонной стене. Идущая вдоль стены над водохранилищем дорожка тоже была взорвана, в обращенном у нему торце машинного зала Талу заметил баррикаду. Он не мог представить, что ждет его внутри, но явно ничего хорошего. И на том берегу, возле плотины, высилась девятиэтажная башня - жилье для офицеров крепости, целая, кроме выбитых стекол, - идеальная позиция для стрелков. А ему ещё предстояло выбить мятежников из арсенала, подвалов дворца, главной казармы, - и, наконец, здания реактора...
   Талу вдруг фыркнул.
   "Я так обдумываю это, словно у меня есть ещё какой-то выбор! - гневно подумал он. - Да, многие гексы и "бывшие" погибнут - но ведь от них всё равно придется избавиться, я не смогу прокормить их!"
   Он оглянулся. Его армия вся вышла из леса и развернулась. Он перестроил её так, чтобы "бывшие" были со всех сторон окружены гексами - ему не хотелось, чтобы их атаковали дикие гексы. Он сам и восемь гекс его охраны предусмотрительно расположились в тылу, остальные медленно двинулись вперед. Очевидно, у мятежников не было приборов ночного видения, и они не смогли их обнаружить. А когда гексы вошли в лучи прожекторов, освещавших плотину, Талу приказал открыть огонь.
   Крупнокалиберные пули вдребезги разнесли оба прожектора, но из крепости сразу же полетели ракеты, освещая всё вокруг трепещущим, разноцветным светом - мятежники всё же были начеку. Броневая башня дота повернулась, орудие извергло огонь. Трехдюймовый снаряд ударил в голову первой гексы, и клочья брони, мяса и костей полетели во все стороны. Обезглавленное тело встало на дыбы и опрокинулось, забившись в судорогах. Из развалин ГЭС по гексам ударили пулеметы и автоматы, высекая искры из брони. Гексы бросились вперед, но Талу понял, что внезапного нападения не получилось - их таки заметили заранее.
   Вторым выстрелом одной из гекс разорвало шею - голова отлетела далеко в сторону, а туша, продолжавшая идти, сорвалась с откоса в воду. Третьего выстрела не было - одна из гекс добралась до башни, вцепившись в ствол орудия. Она яростно дернула его, сорвав башню с погона и перевернув её. Талу удивленно присвистнул - башня весила несколько тонн, и была ещё закреплена!..
   Тварь взобралась на крышу дота, сунув голову в погон. Талу видел, как полетели искры от её пулемета. Затем гекса двинулась вперед, за ней последовали другие...
   В это мгновение раздался чудовищный взрыв. Очевидно, снарядный погреб дота был минирован, и теперь несколько оставшихся в нем людей взорвали его. Там хранилось несколько сотен снарядов, и, хотя двухметровые железобетонные стены сильно ослабили взрыв, они не смогли удержать его мощь. Во все стороны полетели гигантские обломки разлетевшейся коробки дота, тучи покрывающей его земли. В небо взвился яростный столб пламени.
   Талу почувствовал, как его кабина резко рванулась и накренилась набок. Нескольких гекс, оказавшихся возле дота, разорвало в клочья, остальных буквально разметало, сбивая с ног. Когда дым рассеялся, стало видно, что на месте дота зияет огромная воронка.
   Талу склонился над управлением, и гексы вновь двинулись вперед по осыпающимся краям воронки, обходя её. По ним начали стрелять, но они, на сей раз, добрались до самого здания ГЭС. На этом атака захлебнулась - гексы тупо ломились в ворота, пытались пролезть в развалины машинного зала, но без толку. Их расстреливали в упор, целя в глаза, защищенные бронестеклом, и в открытые пасти. Раненые гексы глухо ревели и бились, - Талу терял над ними контроль. Наконец, он решил пустить "бывших". Гексы отошли, открыв шквальный огонь, заставивший мятежников замолчать. Под его прикрытием "бывшие" добежали до стены и полезли наверх, карабкаясь друг на друга, как муравьи. Скоро они достигли развалин машинного зала - в тот же миг пулеметы гекс смолкли. Внутри завязалась яростная схватка. Но "бывших" было больше, чем мятежников, и к ним всё время подходили новые. Они быстро заняли развалины машинного зала, затем щитовую, полезли на крышу. Последним очагом сопротивления стал подвал машинного зала, где в бетонных основаниях генераторов и под ними укрылось немало врагов. Силы Талу понесли большие потери, но победили и здесь.
   Маоней был доволен - он захватил ключевое укрепление противника, потеряв едва десятую часть гекс и "бывших". Те немедленно принялись ломать ворота, на сей раз - совместными ударами двух туш враз, под его руководством. Створки скоро прогнулись, ухватившись за края, гексы сорвали их с петель и сбросили вниз. Но проход оказался забаррикадирован стальными щитами, которыми при ремонте перекрывали воду. Сдвинуть их гексы не могли. К тому же, по ним стали стрелять из верхних окон башни. "Бывшие", рассыпавшись по укрытиям, начали перестрелку.
   Талу задумался и быстро нашел решение, - основная часть "бывших" под прикрытием огня стала разбирать баррикаду в машинном зале. Скоро одна из гекс, подталкиваемая сзади другими, смогла пролезть внутрь. Она сбросила вниз упавшие балки, соорудив помост, по которому поднялись остальные. "Бывшие" закрепили найденные тут же тросы на щитах, и могучим гексам удалось растащить их. Путь в крепость был открыт. Они ворвались внутрь.
   Талу руководил битвой, укрывшись вместе с охраной под крышей щитовой - они едва там поместились, у ног гекс в зияющих проемах, глубоко внизу, бешено неслась вода. Маоней отправил сотню "бывших" штурмовать башню, остальных - на штурм ключевых сооружений. Краем глаза он заметил, как "дикие" гексы стали переходить реку вброд, занимая Соару и поднимаясь к крепости.
   Бой был жестокий - мятежники забрасывали гекс гранатами, расстреливали их из базук, десятками косили из автоматов "бывших". Но их враги действовали согласованно. Они быстро загнали мятежников внутрь сооружений и блокировали их. Особенно тщательно был блокирован реактор.
   Штурм тоже был согласован - гексы огнем отгоняли мятежников от входов, в которые тут же волной врывались "бывшие". Внутри всё оказалось так, как Маоней и ожидал. Женщин и детей файа, оставленных им здесь, или хотя бы людей в гражданской одежде, которые могли бы сойти за жителей Соары, не было. Догадаться, куда исчезли и те, и другие, было совершенно нетрудно, - и Талу всё более угрюмо смотрел на экран, по которому прыгали страшные изображения боя. Он гнал и гнал "бывших" вперед, не считаясь с потерями, стараясь покончить с этим побыстрее. Когда они ворвались внутрь арсенала, тот вдруг с чудовищным грохотом взорвался. Взрыв был такой силы, что Талу испугался за реактор. Однако, тот не пострадал, свет горел по-прежнему...
   Но Талу с ужасом почувствовал, как в момент взрыва, в котором погибло триста "бывших" - половина их - и несколько сотен мятежников, в его душе вновь пробудилось хорошо знакомое ему притяжение смерти. Правда, оно тут же исчезло, но Талу едва мог дышать от страха. И не он один, как оказалось, - противник потерял способность драться, и на этом сражение было окончено. В подвалах дворца "бывшие" перебили всех мятежников, хотя и понесли большие потери. Оставалось лишь захватить реактор.
   Опомнившись, Талу направил свою гексу к воротам здания. Он со смешанным чувством смотрел на ярко-белую бетонную стену тридцатиметровой высоты - одну из сторон гигантского параллелепипеда. Бетон был очень гладкий, окременевший от старости. Входные ворота из темной четырехдюймовой брони слабо отблескивали, словно покрытые инеем.
   Талу невольно перевел взгляд на окна. Они были очень высоко, на половине высоты стен, - в пятнадцати метрах от земли, квадратные, вдвое выше человеческого роста, с рамами из массивных стальных балок. В них были не листы, не пластины, а толстые плиты из прочного, как железо, стекла. Они светились ярко-белым светом. Вокруг здания тоже невозмутимо горели низкие синие фонари, высвечивая развалины окружавшей его блочной бетонной стены.
   Ворота были огромны - в них и гексы входили бы, не наклоняя головы, но открывались они лишь по команде с главного пульта. Талу знал, что они не боялись никакого тарана, и устояли бы и под артиллерийским огнем. Стекла же мог разбить лишь бронебойный снаряд. Стены были не очень массивны - не больше метра в толщину, но из очень прочного бетона: это был один из первых атомных реакторов Фамайа, а их строили на совесть. Однако, в воротах была калитка - дверь для персонала, запертая на цифровой замок. Талу очень интересовало, как мятежники смогли попасть внутрь, - наверно, один из уцелевших инженеров крепости выдал им код. Талу припомнил его - во время переговоров он из чистого любопытства бывал здесь. Если мятежники не догадались его сменить...
   Он вздохнул, - "бывшие" не могли выполнить столь тонкую работу, - и взглянул на свои худые руки. При одной мысли о прикосновении к холодному железу его вновь пробила дрожь. Талу встал, откинув люк, и осмотрелся. Ледяной ветер растрепал его волосы.
   Яркий свет вырывал из темноты стену и полоску земли, всё остальное тонуло в непроницаемом мраке. Вокруг стояли черные в своей броне гексы - словно огромные жуки. Они смотрели наверх.
   Талу вылез из кабины. У него вдруг закружилась голова, и он едва не упал вниз с четырехметровой высоты. "Надо получше питаться", - заключил он, наконец оказавшись на земле и расправляя складки своего нелепого одеяния.
   Он подошел к воротам, нервно оглядываясь, - сразу за ним шли "бывшие" с автоматами наготове, - и невольно поправил висевший на боку портативный пульт управления. Металл ворот был холодный, но не такой холодный, как он ожидал. Титановые диски с цифрами несмотря на мороз двигались легко и бесшумно - он мысленно поблагодарил предков за хорошую работу...
   "Самое интересное будет, если дверь не откроется. Куда мне тогда идти?" - подумал он. Но тут замок щелкнул и дверь приоткрылась. Талу, ухватившись за ручку и упершись ногой в сталь, едва смог распахнуть её - столь тяжелой она оказалась. Он отскочил, внутрь бросились "бывшие", донесся треск их автоматов...
   К удивлению Талу, внутри оказалось всего несколько человек - на пульте управления, дверь которого не была даже заперта...
   "Боятся радиации, ослы!" - мрачно подумал он, и зашел внутрь, восхищенно осматриваясь. Наверху, очень высоко, сияли ряды ярких ламп, белые стены блестели, полированные плиты пола слабо отблескивали. Впереди, на белой бетонной платформе, ровно гудела турбина. Размещавшийся слева огромный глухой бетонный массив со скругленными углами доставал до потолка - там размещался реактор и парогенератор. В глаза Талу бросилась огромная плита наглухо запертых ворот, ведущих к ним, мотор насоса, стоящий на низкой платформе возле них - его вал уходил через стену внутрь...
   Его охватило мягкое тепло, давно забытое им. Талу показалось, что он, наконец, вернулся домой. Он с ненавистью посмотрел на "бывших", маячивших в дверях пульта управления, и вернулся на свой командный пункт - в кабину на спине гексы. Прежде всего, он приказал "бывшим" вынести трупы и смыть кровь, а затем выгнал их из здания. Заодно он подвел итоги сражения. "Бывших" осталось всего тридцать, гекс немногим больше - базуки и штурмовые винтовки с бронебойными пулями сильно сократили их ряды. Из мятежников в живых не осталось никого. Он не знал, сколько их погибло в арсенале, от которого остался лишь огромный кратер, окруженный фантастически причудливыми, гигантскими глыбами вывороченного железобетона. Но подвал дворца и главной казармы, соединенной с ним потерной, представляли собой страшное зрелище. Талу прикинул, что там лежит не меньше тысячи трупов. Из них триста его "бывших", сотни две мятежников, а остальные... солдаты ССГ, и при мысли, что, покарав врагов и предателей своей страны, он совершил праведный и жестокий акт возмездия, Талу почувствовал глубокое, мрачное удовлетворение. Его личная война была, наконец, завершена - и именно так, как должна была.
   Тем не менее, память о том, как он - здоровый, сильный парень, офицер Чрезвычайной Комиссии, - трусливо бежал и прятался, неотступно грызла его. Вроде бы, он делал всё, что мог и должен был - но его долг парня, защитника, так и остался неисполненным, и что с того, что теперь враги мертвы?.. Им стоило бы умереть от его руки намного, намного раньше - только вот тогда он сбежал...
   Талу недовольно помотал головой. Все эти два месяца он жил этой войной - а теперь, когда она закончилась, не знал, что делать дальше...
   "Если не знаешь, займись неотложным!" - напомнил он себе.
   Он отвел всех уцелевших "бывших" на плотину. Против них выстроились гексы. Ударили очереди - и отряд бездушных убийц был сметен в мгновение ока. Они даже не пытались сопротивляться. Их трупы скатились вниз и поплыли по течению. Затем гексы наглухо заложили все выходы из бункера бетонными глыбами - не то, чтобы Талу боялся, что убитые мятежники восстанут и придут за ним, просто так было... правильно.
   "А что делать с ними?.."
   Талу заметил, что дикие гексы развалили баррикады и сейчас рыскали по крепости, ища поживу. Ею стали сотни тел погибших - "бывших" и защитников крепости. При виде этого кровавого пиршества Талу передернуло. Он злорадно наблюдал, как твари пожирают "бывших", заглатывая и головы.
   "Жрите на здоровье - микросхемы и атомные батареи вряд ли пойдут вам на пользу, - подумал он. - Но вряд ли эти мерзкие твари оставят меня и мою армию в покое".
   Он с яростью схватился за управление. Гексы его охраны бросились вперед, стреляя из закрепленных на головах автоматических 1,5-дюймовых гранатометов. Гранаты попадали точно в пасти тварей и взрывались, выворачивая мозги. "Дикие" заметались. Гранаты рвались очередями, разбивая им затылки, выбрасывая фонтаны синей крови. Вскоре сотни "диких" гекс были мертвы, остальные, обезумев, разбежались и скрылись в темноте.
   "А мои пускай жрут их, - решил Талу. - А там видно будет".
   Вернувшись в здание реактора и заперев дверь, он какое-то время бездумно наслаждался ярким светом и теплом. Талу с отвращением скинул самодельный балахон, размотал обмотки на ногах. Прежде всего, он нашел душевую и тщательно вымылся, яростно отскребывая двухмесячную грязь. Чистой одежды ему найти не удалось, и он воспользовался куском алого шелка от шторы, соорудив набедренную повязку. Это сильно повысило его настроение, - которое ещё больше улучшилось, когда он, заглянув в хранилище отходов, обнаружил, что оно завалено грудами припасов - очевидно, их убрали сюда, спасаясь от воровства. Талу не знал, сколько их тут, но видел, что такого количества ему хватит, пожалуй, на всю жизнь.
   "Кажется, я буду жить", - с внезапной усмешкой подумал он.
   Дрожа от холода, Маоней вытащил наверх один из ящиков с консервами и впервые за долгое время поел досыта. После трапезы его стало клонить в сон, - но он мужественно переборол это чувство и ещё несколько часов провел, обследуя все закоулки огромного здания и осматривая машины - всё было в полном порядке...
   "Судя по показаниям приборов на пульте, на такой мощности топлива хватит ещё лет на пять, - заключил он, - а за это время пыль осядет и вернется тепло".
   Сделав всё, что мог, он соорудил в пультовой ложе из подушек от кресел, но заснуть не смог, хотя всё вокруг навевало сон. В полутьме мерцали цветные огоньки на пульте, высвечивая массивные очертания старомодных приборов. Сквозь крышу пробивался мягкий гул турбины, слабо шумел теплый воздух в вентиляторе, волнами обдавая его тело - а он не спал. Именно здесь, в глухом, отгороженном от всего мира помещении с запертыми броневыми дверями его охватил страх - страх перед тем, что весь этот холод и мрак стали результатом его собственной глупости...
   Талу встряхнул головой. Поняв, что заснуть не удастся, он вышел в главный зал и сел прямо на полу, в центре громадного помещения.
   "Итак, разберемся по порядку. Я совершил массу чудовищных ошибок - начиная с гибели колонны под Ахрумом и кончая этой войной. Понятно, что исправить или искупить их нет уже никакой возможности. Так что же мне делать? Застрелиться? - Талу недовольно помотал головой. - Может быть. Я не смогу сидеть здесь пять лет - я умру от тоски и угрызений совести. Лучше попытаться добраться до Товии - доберусь, не доберусь, неважно. Можно нагрузить гекс припасами, использовать "диких" им в пищу. Затея почти безнадежная, но всё же... А если в Товии то же, что и здесь? Тогда на плато Хаос, - он представил в деталях весь путь, и его передернуло. - Неважно. Нужно любой ценой добраться до Хьютай, и... Что?.. Помочь ей с про-Эвергетом? - Талу вздрогнул, вспомнив свои сны. - Ладно, чего я боюсь? Смерти? Да, конечно. Ещё как! Но я же всё равно заслужил её... не знаю даже, сколько раз, за тьму в небе и в снах, за всё! В общем, я соберу караван и пойду к Хаосу, а там - как решит судьба".
   Приняв решение Талу, наконец, успокоился. Он понял, что теперь спокойно уснет, едва коснувшись подушки. Он уже закрывал двери пультовой, когда до него донесся странный скрип - словно кто-то пытался открыть снаружи тот, кодовый замок - код которого он недавно сменил, проверяя механизм, просто так, интереса ради...
   Талу вздрогнул и прислушался - ничего. И тут до него донесся глухой стук - похоже, дверь пытались открыть с помощью кувалды или лома. Сердце у него ёкнуло.
   "Гости! Интересно, кто они?"
   Он бегом пересек зал, взлетел по лестнице к идущей под окнами галерее. К счастью, снаружи мятежники закрепили зеркала, позволявшие незаметно следить за тем, что происходит у ворот.
   Маоней с удивлением увидел стоящий внизу бронетранспорт, и вокруг - множество закутанных фигур людей. Их было не меньше тридцати. Несколько из них пытались ломами вскрыть дверь из четырехдюймовой брони...
   "Дохлое дело! Но кто же они?"
   Присмотревшись, Талу с волнением заметил на машине эмблемы шестого истребительного отряда, размещавшегося в Тулее - в ста милях к югу, на берегу моря, оттуда, где сейчас стоит вечный туман и бушуют страшные ураганы, засыпая снегом всё вокруг...
   "Они проделали нелегкий путь. А зачем? Может, они ищут мятежников? Мне надо впустить их..."
   Тем не менее, Талу не двинулся. Эмблема на машине - вовсе не гарантия, что в ней сидят её законные владельцы...
   Тем временем, пришельцы отошли. Автоматическая пушка бронетранспорта ударила по воротам, высекая огромные снопы искр. Вокруг собрались равнодушные гексы.
   "Я должен защищаться", - решил Талу. Пульт управления он оставил на полу, перед воротами, рядом с одеждой, но отсюда, изнутри, он не мог действовать. Надо было одеться и подняться на крышу. Но при мысли о том, что ему вновь придется напялить вонючие лохмотья, а главное - снова выйти на мороз, Талу передернуло. Он продолжал неподвижно стоять в гудящем от ударов здании.
   Убедившись, что ворота невредимы, пришельцы прекратили огонь. Они посовещались, потом к воротам вышли два бойца с базуками. После залпа бронебойных гранат в зал с треском ворвались огромные снопы искр, долетевшие до противоположной стены. Но взрывы кумулятивных гранат оставляли отверстия, в которые едва мог пройти палец. У ворот не было замка, который можно было выбить - они раздвигались в стороны вделанным под пол мотором.
   Выпустив десяток гранат и осмотрев ворота, пришельцы вновь стали совещаться. Наконец, один из них вынес из бронетранспорта ящик с ручными гранатами и поставил его у ворот. Затем все они отошли подальше. Один из них поднял базуку и прицелился.
   "Почему я стою тут, как дурак? - удивленно подумал Маоней. - Сейчас взорвут ворота, и... А взорвут ли? В ящике - двадцать гранат, от силы два килограмма взрывчатки. Хватит ли этого..."
   В это мгновение раздался взрыв. За окном взметнулось пламя, всё здание загудело. Но, глянув с галереи вниз, Талу увидел, что ворота даже не погнулись. Пришельцы вновь стали совещаться.
   "Интересно, что они придумают? - подумал он. - Чтобы взорвать эти ворота, нужно килограммов двадцать взрывчатки. Вряд ли у них есть столько! Они могут вскрыть их бронерезом - если, конечно, найдут его. А другого входа здесь нет. Может, они решат забраться на крышу по веревке? Вряд ли - очень высоко, да и одеяния не располагают. Что они ещё придумают?"
   Но пришельцы не придумали ничего. Они стали садиться в машину.
   "И как они все в ней поместятся?" - подумал Талу.
   Последний пришелец отошел в сторону, разглядывая здание. Он поднял голову, на его лицо из окон упал свет - и Маоней узнал его.
   "Черзмали Мато!"
   Все мысли о врагах улетучились из его головы. Талу был безумно рад увидеть хоть одно знакомое лицо. Он подскочил к окну и замахал руками. Но Черзмали уже не смотрел вверх. Он отвернулся, направляясь к открытой дверце машины. Талу помчался вниз по лестнице, тут же сорвался, в последний миг схватившись за перила.
   "Чуть ногу не подвернул! - подумал он. - Тогда бы всё!.."
   Он подскочил к двери, дернул запор - он не дрогнул. Талу рванул ручку ещё раз, затем потянул изо всех сил - и тут заметил в замке зияющее отверстие, пробоину от кумулятивной гранаты. Детали замка сплавились и его намертво заклинило.
   При мысли, что он не сможет выйти отсюда, Талу охватил ужас. Он бросился было вверх, но вспомнил, что окна тут не открываются - они были намертво вделаны в стены. Воздух поступал сюда лишь через систему фильтров, размещенных в надстройке на крыше. И тут он вспомнил о самих воротах.
   Талу кинулся в пультовую, с ужасом думая, что от взрыва ворота могло тоже заклинить. Но тогда, прежде, чем он оденется и выберется на крышу, Черзмали уедет, и не вернется никогда - путь от Тулея сюда ныне можно было одолеть лишь однажды...
   Он вбежал в пультовую, повернул нужный переключатель и бросился назад. Мотор взвыл, ворота не дрогнули. Только спустя бесконечную секунду они стали медленно, с адским скрежетом раздвигаться.
   Талу сунулся было в открывшийся проем, но ледяной холод загнал его назад. В зале заклубился туман. В нем он едва видел, как начавшая уже отъезжать машина остановилась, и, развернувшись, вернулась назад. Из неё выскочили люди и бросились к нему.
   - Черзмали! - радостно закричал Талу.
   Услышав своё имя, тот удивленно застыл. Другие тоже остановились. На серьёзном, усталом лице Мато можно было прочесть следы многих испытаний и лишений. Вокруг него стояли файа - несмотря на изможденные лица и невообразимое тряпьё, в которое они были завернуты, Талу узнал многих бойцов Черзмали из восьмого отряда. Неожиданно он узнал ещё одно лицо - со строгими резкими чертами, обрамленное массой светлых волос.
   - Керт Рисси! И вы тоже с нами?
   Лицо Керта вздрогнуло, но он промолчал. Остальные тоже молчали. Черзмали смотрел на него без всякой радости, с каким-то мрачным удивлением. Под пристальными тяжелыми взглядами остальных Талу стало не по себе. Что...
   - Ты не узнаешь меня, Черзмали? - уже нервно спросил он.
   - Узнаю, - холодно ответил тот, и рявкнул: - Где остальные?!
   - Остальные?..
   - Мы узнали, что в Соаре атакованы наши части, и прибыли сюда, чтобы помочь им, - где они?
   - Я... они... - Талу замолчал, тщетно пытаясь понять...
   - Снаружи твои твари жрут их тела, - процедил Рисси. - Ты убил их всех!
   - Но я... Черзмали, объясни, наконец, что происходит!
   - Когда после войны началось вторжение, меня послали на западную границу. Я воевал там, - во взгляде Мато было не больше тепла, чем у Рисси, - пока не встретился с ним, - он показал на Керта, - и не понял, что семь лет служил уничтожителям своего народа - таким, как ты!
   - Послушай, я виновен, но... - Талу с тоской обернулся. Над ним простерся весь огромный зал - непостижимо далекие фермы потолка, сиявшие яркими огнями, окруженная с трех сторон окнами терраса турбины, стены, уходящие вверх... открытая дверь пультовой, из которой он выбежал минуту назад... Бойцы окружили его, он был безоружен, но...
   В воротах толкались привлеченные движением гексы. Талу посмотрел на свой пульт, лежащий сейчас на полу, за спиной Черзмали. Он до сих пор был открыт и работал - Маоней совсем забыл о нем. Среди всех его кнопок выделялась одна - красная, светящаяся. Кнопка мертвеца, как её называли. Её установили на самый последний случай - когда у боевого оператора уже не было шансов выжить, и оставалось лишь одно - забрать с собой побольше врагов...
   Эта кнопка переключала гекс с централизованного управления на сетевое, - и, более того, запускала программу, которая подключала к этой боевой сети всех других гекс, оставшихся без контроля. Или вообще любых выживших гекс, как теперь подумал Маоней. Он не сомневался, что остался последним защитником Фамайа на тысячу миль кругом, - и, насколько позволяли его знания, доработал программу. Теперь "Режим мертвеца" отменял все коды опознавания и переводил гекс в полностью автономный режим. После его активации они считали всех существ, не имеющих биокибернетических модулей, врагами, - и с этим уже ничего нельзя было поделать. Не самый лучший подарок миру, чего уж там, - только вот сделать других ему уже не дали бы...
   "Ну, вот и всё, - как-то отстранено, словно не о себе даже подумал Маоней. - Достаточно его отвлечь и нажать кнопку. Потом меня сразу же убьют, конечно... Ну да ладно, умирать тоже надо уметь".
   - Послушай, Черзмали, - начал он серьёзным тоном. - Я больше не служу Хьютай. Я её ненавижу. Она виновна во всем, и я...
   - Больше ты никого не обманешь, шпион и убийца! - Черзмали вскинул свой короткий автомат.
   - Но... но, Черзмали... - Талу не мог найти слов. Поняв, что мгновение спустя ему в живот всадят очередь, он прыгнул. До пульта было всего три шага. Талу подкатился Мато под ноги, увернувшись от очереди, и нырнул за его спину. Сдвинуть предохранитель и нажать нужную кнопку было делом секунды...
   Пинок Мато отбросил его в сторону, бойцы расступились. Черзмали опустил ствол автомата, - но отвел гневные глаза от Талу, когда над его головой раздался страшный рев. Миг спустя огромная гекса с надстройкой на спине, - та самая, что подобрала Талу в лесу, - схватила его. Мато успел услышать, как с тупым щелчком лопнул его череп - и провалился в небытие...
   Гекса яростно мотнула головой. Тело Черзмали полетело в сторону, и, пролетев метров десять, разбилось об стену. Остальные гексы тоже с ревом набросились на людей, топча их ногами, из их пулеметов вырвалось пламя. Бойцы бросились внутрь, толкаясь, полезли на галерею. Но сделать это успели лишь несколько человек, остальные были расстреляны и растоптаны.
   Талу вскочил и бросился вперед, пока его не расстреляли тоже. Он проскочил между двух гекс, прополз под ногами у третьей и выбежал наружу. Ледяной воздух обжег тело, босые ноги тут же вспыхнули огнем, - и, отбежав в сторону, он обернулся. Гексы набросились на бронетранспорт, толкая его так, что он закачался. Их пулеметы высекали снопы искр из брони. Двигатель машины взревел на полных оборотах, от пушечной очереди полетели клочья стоящих перед ней тварей, огнеметы извергли струи ревущего пламени. Машина рванулась, расталкивая бьющихся в агонии гекс, и помчалась вниз. Но навстречу ей уже поднимался свет множества фар - к крепости приближалась целая колонна мятежников...
   Талу побежал. Он вмиг исчез в кустах и вскоре оказался у заваленных задних ворот. Увлеченные боем гексы отстали, людей тоже видно не было. Сзади доносились истошные вопли и плотная стрельба - очевидно, бешенство охватило всех гекс в крепости, и пройдет немало времени, прежде чем мятежники покончат с ними. Талу усмехнулся, взбираясь на груду земли. Бежать дальше было некуда, да и нельзя, - окоченевшее тело уже с трудом ему подчинялось. Он бездумно сел - и снег обжег бедра. Талу тут же вскочил, полетел с кучи вниз, приложился о землю так, что прервалось дыхание, вновь попытался подняться, но околевшее тело отказало, и он только перевернулся на спину. Холод накрыл его смертельной волной, - но и он ощущался теперь как-то смутно. Талу вдруг показалось, что он всегда лежал здесь, а вся его короткая и несчастная жизнь была только сном. Вдруг стало очень тепло. Он почувствовал, как его неудержимо тянет в глубокий, мирный сон...
   "Забавно, - уже совсем лениво подумал он. - Оказывается, замерзать совсем не больно. Ну, значит так..."
   Мир вокруг стал исчезать, поднимаясь в неизмеримые высоты. Внезапно его сменило лицо Хьютай - удивленное, с широко раскрытыми глазами.
   "Хьютай! Я прошел свой путь до конца! Твой путь..."
   Всё вокруг погасло, и он полетел куда-то, всё быстрее и быстрее...
  
   Глава 14.
   Последний парад
  
   Найте Лай устало потянулся и встал. В бункере Цитадели, где он сейчас сидел, висела тревожная тишина. Армия повстанцев вышла к городу - и все здесь понимали, что грядущая битва будет последней... в любом случае. Всего два месяца назад Фамайа полностью уничтожила ССГ, положив конец двухвековому противостоянию. Но ещё не успели сполна отпраздновать великую победу, как пришел ужас. Тучи радиоактивного пепла, поднявшиеся над сожженными термоядерным огнем городами ССГ, медленно, но неотвратимо затягивали весь мир, неся гибель всем и каждому. Был и ещё один ужас - ужас притяжения смерти. Теперь все люди понимали, что их ждет - и кто именно в этом виноват. Это был конец. Страна распадалась - одну область за другой заливал хаос, мятежи превращались в кровавое безумие. А потом приходила тьма, душившая под своим пологом последние следы человеческой активности и жизни. Верность Фамайа сохранили очень немногие - и это не приносило им пользы. Чаще всего они погибали, как Маоней Талу - он был лишь первым из тысяч. Очень скоро Высшим стало ясно, что спасти страну нельзя. Они могли удержать плато Хаос - и, если повезет, Товию.
   Но был и ещё один враг. Оставшиеся без контроля гексы нападали на всё живое, но на западе Фамайа было ещё хуже. Там появилась разумная форма гекс, управляемая их коллективным умом. Она была способна на более сложные действия. Именно гексы лучше всех приспособились к изменившимся условиям. Из-за огромной массы они не страдали от холода, они видели в темноте, а радиации боялись не больше насекомых. И они были всеядны...
   Найте недовольно мотнул головой и сел к своему дневнику. Теперь, после войны, он тщательно записывал все подробности своей работы, тратя на это драгоценные часы отдыха, но понимая, что за него никто это не сделает. А потомки должны были знать, как создавалось их будущее... если это будущее вообще наступит. Но Найте собирался сделать всё, чтобы оно таки наступило...
   "Я понимаю, какая ответственность лежит на мне, - быстро писал он. - Товия осталась последним оплотом цивилизации - если не считать плато Хаос. А ей угрожает миллионная армия повстанцев! У них - 18 тысяч бронетранспортов, 5 тысяч танков, 500 самолетов... а у нас что? Ну-ка, посчитаем окончательно: 100 тысяч солдат. Из них 75 тысяч солдат Внутренней Армии, сохранивших верность присяге, и 10 тысяч гарнизона Цитадели. Остальные 12-15 тысяч - истребительные отряды. Эти 25 тысяч - наши самые надежные части, но их осталось так мало!.. Единственный резерв нашей армии - 60-70 тысяч - товийская молодежь, которая согласилась помочь нам. Они отважны, но они же - наше будущее..."
   Найте вновь недовольно мотнул головой. Людей, которые могли взять в руки оружие, в Товии в принципе хватало. А вот боевой техники было мало - 320 бронетранспортов, 155 "Мегазевр", 104 вертолета, 27 боевых самолетов-перехватчиков. Многое, как оказалось, ещё до войны было неисправно, многое вышло из строя из-за электромагнитного импульса и так и не было восстановлено по причине отсутствия запчастей, многое было потеряно в отчаянных попытках остановить повстанцев на дальних подступах к городу...
   "Мало! - написал он. - Зато базук - больше 10 тысяч!"
   Найте вновь вздохнул. Единственное утешение - город довольно удобен для обороны. С севера Товию прикрывало безжизненное скалистое плато, с юга - водохранилище. Повстанцы могли напасть лишь с востока или - и скорее всего - с запада. Так как все мосты на сотни миль вниз и вверх по реке были взорваны, им придется форсировать её - и они не смогут навалиться на столицу всей массой. Тогда всё кончилось бы за считанные дни. Теперь им придется нападать на город по частям, и это давало какую-то надежду...
   Листая дневник, Найте тщательно проверил ведущиеся приготовления, пытаясь найти ещё что-нибудь для защиты столицы.
   "Да! У нас есть 24 16-дюймовых пушки Цитадели - и к каждой больше тысячи снарядов! - дописал он. - А всего в Товии - 800 стационарных орудий в Цитадели и внешних фортах, правда, они 3 и 6-дюймовые. Снаряды тоже есть - 1,4 миллиона 6 и 2,1 миллиона 3-дюймовых. Патронов же - миллиарды".
   Он вспомнил, что танковые заводы "Мегазевры" до войны производили по 10 машин в день. Сейчас они давно стояли из-за отсутствия снабжения, но если удастся всё же наладить производство... А вражеской авиации боятся не стоит - здесь сотни только зенитных ракетных комплексов, зенитные орудия, колоссальные бункеры, наконец, атомные противоракеты...
   Найте почувствовал проблеск надежды, - может, ещё не всё потеряно. Ведь небо над Товией ещё было ясным - восточные ветры отгоняли тучи, и будут отгонять - до тех пор, пока они не придут с другой стороны планеты. Но на это уйдут ещё месяцы. А пока они...
   Он помедлил. Кроме людей, у них ещё были гексы, причем, довольно много. А в "Серебряных садах", в 10 милях к востоку от Товии - 12 000 "бывших". И ещё, плато Хаос... куда они спешно вывозили всё ценное... включая талантливую молодежь...
   "Правда, оттуда нам тоже кое-что прислали - на самый крайний случай! - Найте вдруг мрачно усмехнулся. - А интересная вышла ситуация! Повстанцы должны взять Товию с её запасами - или умереть. Мы должны отстоять Товию - или тоже умереть. - Найте встряхнулся. Он не собирался умирать, но всё же понимал, что может... - Лучше посмотри, что ещё можно сделать для обороны!"
   Найте задумался. Он не хотел бросать в бой мальчишек-ополченцев - пока у него есть вообще какой-то выбор. Ну а полицейские? В Товии их двадцать тысяч, и их надежность внушает компетентным органам сильные опасения. Послать и их на передовую? За порядком уследит и сама ЧК, это её главная обязанность... Найте немедленно вызвал Абраса Бору.
   Начальник полиции выглядел мрачным и уставшим. Найте с ходу выдал ему своё предложение. Бору промолчал. Он мрачно оглядывал Найте. Хотя тот месяцами не вылезал из подземелий Цитадели, он ничуть не изменился, его глаза ярко блестели. Найте не счел нужным изменять свой режим дня, а двухчасовые ежедневные занятия физкультурой и кварцевые лампы позволили ему сохранить прежнюю форму, в отличие от очень многих...
   - Моим людям не нравится быть солдатами, - наконец угрюмо сказал Бору. - Мы защитники порядка!
   - А разве это - не защита порядка? - удивился Найте. - Или вы думаете, что сможете отсидеться за спинами наших солдат?
   Бору хмыкнул.
   - Не думаю. Но я не могу отдать такой приказ.
   - Но зато я могу - как старший по званию!
   - Не можешь, - Бору вдруг сплюнул. - Проекта Спасения больше нет. Государства Фамайа - тоже. Осталась лишь кучка фанатиков вроде тебя, сопляк!
   Лицо Найте удивленно вытянулось. Он давно подозревал, что Бору отнюдь не пылает энтузиазмом в отношении Проекта и его лично - но чтобы так!..
   - Я не обидчив, хотя и не люблю, когда оскорбляют моих друзей, - наконец сказал он. - Но, если вы не подчинитесь, то... - Найте помолчал, стараясь успокоиться. - Я понимаю ваши чувства, и чувства ваших подчиненных, Абрас. Но я очень прошу исполнить приказ - иначе мы вас... - он провел ладонью по горлу и поднял её вверх со скрипучим звуком. - Понятно?
   Бору вскочил.
   - Не смейте мне угрожать! Мне 56 лет, и я не...
   - Может, вы хотите предложить выход из... создавшейся ситуации? - перебил его Найте. Он должен был это спросить...
   - Да. Сдаться повстанцам.
   Глаза Найте изумленно распахнулись.
   - Вы в своём уме? Они нас всех перебьют!
   - Только тех, кто будет сопротивляться. Так они сказали.
   - Вы вступили в переговоры с мятежниками? - удивленно спросил Найте. - И вы верите им? Вы дурак! Или вы исполните приказ - или я отдам свой!
   - Я тоже отдам свой - остановить безумцев!
   - Ах вот как... Очень жаль. Прощайте!
   Прервав связь, Найте прошелся по бункеру. Как ни странно, предательство Бору его ничуть не задело - пусть подсознательно, он ожидал чего-то похожего. Он просто думал, что делать дальше. 20 тысяч полицейских, не имеющих тяжелого оружия, не смогут справиться с 100-тысячной армией. Но, если она уйдет со своих позиций, чтобы подавить мятеж, а повстанцы пойдут в наступление...
   - Все помехогенераторы Цитадели на полную! - приказал он операторам. - Заглушите им связь!..
   Отдав все возможные в такой ситуации приказы, он расслабился. Конечно, бунт опасен, но кто его может поддержать здесь? Не студенты же, которые массово вступают в ополчение? А вот пресловутые "люди искусства" - бессовестные и циничные... И чиновники, ненавидящие их власть со времен Второй Революции...
   Найте вновь повернулся к операторам.
   - Вооружите ополченцев. Выведите их на улицы. Прикажите стрелять в каждого, кто посмеет нарушить порядок!..
   Получив подтверждение приказа, он испытал вдруг громадное облегчение - если бы не пришедшая ему в голову, шальная в общем-то мысль, мятеж полицейских совпал бы с началом штурма города, а тогда... тогда итог его был бы фатален.
   Его вдруг охватила жажда деятельности - Найте решил сам отправиться в город, сидеть под землей ему уже надоело до чертиков. Вскоре из подземного ангара у подножия Цитадели выполз вертолет. Узкая одноместная машина, похожая на огромную бронированную стрекозу, легко поднялась в воздух.
   Едва взлетев, Найте с удивлением обнаружил, что у ворот Цитадели уже идет бой. Точнее, уже кончился - сотни подъехавших к её внешним воротам полицейских просто расстреляли их охрану из автоматов, а помещение для неё забросали ручными гранатами. Сейчас колонна оранжевых полицейских автомобилей повалила ворота вместе с частью ограждения, и, петляя, поднималась вверх.
   Это была атака самоубийц. Найте видел, как на треугольных массивах фортов повернулись орудийные башни, опустились стволы. Засверкали вспышки выстрелов. После каждого над колонной появлялся рой дымков, машины теряли управление, слетали с дороги, загорались... Тех, кто выскакивал из них, новые вспышки сметали, как метлой. Вспышки появились и над сгрудившимися перед воротами машинами, превращая их в дымные костры.
   Осколочно-кассетные снаряды оказались страшным оружием За пару минут "боя" из нескольких сотен нападавших в живых не осталось никого. "Что ж, - подумал Найте. - В качестве крепости товийская Цитадель не была испытана - за все двести лет истории Фамайа она ни разу не подвергалась осаде или штурму. Первый опыт оказался удачным, посмотрим, что дальше..."
   Повернув вертолет к водохранилищу, он скоро заметил полицейский катер, на полном ходу идущий к южному берегу, уже занятому повстанцами. С него по машине открыли огонь. В ответ из-под коротких крыльев вырвалась ракета. Катер тут же взорвался. Из десяти человек экипажа на поверхности не осталось никого...
   .......................................................................................................
   Кружа над городом, Найте непрерывно получал доклады. Самым важным было то, что занимавшие оборону части удалось оставить на местах - с бунтом справились чрезвычайщики и ополченцы. Патрулировавшие водохранилище бронекатера и мониторы потопили ещё несколько катеров. Никому не удалось вырваться из города. К тому же, только несколько тысяч полицейских поддержало мятеж. И большинство из них не проявило желания идти до конца. Однако, некоторые сопротивлялись, и ему довелось увидеть немало жестоких сцен - ополченцы не щадили предателей...
   Вскоре в руках мятежников осталось лишь здание главного полицейского управления Фамайа - огромное, занимающее несколько кварталов. В нем засело около трех тысяч мятежников - все, какие остались в живых. Штурмовать это здание было бы слишком накладно, и Найте связался с Цитаделью. Вскоре над ней полыхнуло пламя залпа. Через несколько секунд здание полицейского управления взорвалось, превращаясь в развалины. Второй залп 16-дюймовых орудий стер и их с лица земли.
   .......................................................................................................
   Кружа вокруг огромной тучи дыма и пыли, Найте убедился в точности артиллеристов. Они попали точно в цель. От взрыва 36 тяжелых, весом в тонну снарядов в соседних зданиях вылетели все стекла, но разрушений не было...
   Заметив появление вертолета, на бортах которого была эмблема Третьего Правителя, из окружающих бывшее уже управление зданий высыпали ополченцы. Они махали руками и кричали, приветствуя его. Когда он приземлился и вышел из машины, крики стали ещё громче, до оглушительности. Но Найте не разделял всеобщего ликования, мрачно глядя на развалины. Он понимал, что поступил как идиот, своими руками уничтожив один из главных оплотов порядка в городе. Мятежникам надо было предъявить ультиматум - и только если они отказались бы... Если бы отказались...
   Его отвлек крик солдат, обнаруживших в уцелевшем куске стены запертую дверь. Он вспомнил, что под управлением, на глубине 40 метров, находится бункер для начальства, и там...
   Солдаты взорвали дверь, примотав шесть ручных гранат к запору, и исчезли внизу. Вскоре они вернулись, вытащив на поверхность Абраса Бору и весь его штаб.
   - Что вы с нами сделаете? - мрачно спросил Бору.
   - Предателей расстреляем, - так же мрачно ответил Найте. - А тебя - тебя мы засадим в надежное место, где ты будешь гнить до конца своих дней. Как пример и образец судьбы изменника.
   Зарычав, как животное, Бору вдруг бросился на него - и упал под пулями ополченцев. На лице Найте, смотревшего на окровавленный труп, застыло изумление.
   "Я не могу понять, почему он это сделал, - подумал он. - Но теперь всё это закончилось".
   .......................................................................................................
   Истми Сурт, испуганно озираясь, шел по улицам Товии. Он совсем не знал города - но ему предстояло укрываться здесь. Только что он был куском мяса, уже завтра обреченным стать "бывшим". Но восставшие полицейские освободили его - хотя он и не знал, куда теперь податься...
   Вдруг к нему подошел пожилой, представительно одетый мужчина с угрюмым лицом.
   - Вы выпущены из тюрьмы? - с ходу спросил он.
   - Кто вы? - подозрительно спросил Сурт. Ему совсем не нравилось, что его опознали так легко.
   - Керс Уэйра, - представился мужчина.
   Сурт удивленно моргнул.
   - Уэйра? Талу мне рассказывал о вас! Он говорил, что вы...
   - И сюда влезла эта змея! Вы его тоже знали? Я сказал ему это, чтобы позлить - и получил по лицу! У него здоровые рефлексы, но об его уме этого не скажешь.
   - К черту Талу! - разозлился Сурт. - Я в самом деле только что вышел из тюрьмы - и не знаю, что делать.
   - Идемте ко мне, - сразу же предложил Сурт. - Я живу один, и вы можете укрыться у меня. Заодно вы осмотрите город - сомневаюсь, что нам ещё раз выпадет такая возможность!
   Выбора не было и Сурт с неохотой согласился. Они пошли по улицам. Керт, стремясь показать ту или иную достопримечательность, то и дело сворачивал в стороны. Сурт с удивлением смотрел по сторонам - огромные здания, освещенные цветными огнями, поразили его. Он и не знал, что в их бедной стране есть такие. Ещё больше его поразили жители города. Вся молодежь носила длинные лохматые волосы - по крайней мере, по прическе вряд ли отличишь парня от девушки. Оба пола предпочитали обуваться в сандалии на босу ногу, но встречались и просто босые. На их фоне Высшие-юноши в серых рабочих комбинезонах смотрелись строго и сурово. Но вся эта молодежь была отнюдь не безобидна. В одном месте Сурт заметил шумный митинг. В другом раздавали оружие.
   - Найте вооружает ополченцев, - пояснил Уэйра. - Нам нужно поспешить, пока они не заполнили все улицы.
   Они невольно ускорили шаги. Но почти сразу же они увидели ополченцев, так сказать, в деле - когда оранжевый полицейский автомобиль попытался прорваться мимо их патруля. Лохматый юноша в зеленой тунике выскочил вперед и бросил зажигательную гранату, чудом увернувшись от колес. Граната пробила ветровое стекло и взорвалась. Машина резко вильнула в сторону и опрокинулась. Раздались страшные крики - сидевшие в ней полицейские горели заживо. Со всех сторон сбегались другие ополченцы. Они ничего не делали - только жадно смотрели с выражением звериного любопытства на лицах. Сурт сжал кулаки - будь у него оружие, он без раздумий пустил бы его в ход...
   Тут показался автобус с полицейской эмблемой - опять раздались крики, полетели гранаты и всё повторилось. Истми успел увидеть внутри, кроме водителя и людей в синем, ещё несколько бледных лиц, - несомненно, бывших заключенных, таких же, как он...
   Они торопливо ушли от жуткой сцены. Но вскоре впереди вновь показались вооруженные парни, донеслись вопли и звон стекла - ополченцы громили полицейский участок. Одни толкали и оскорбляли выведенных из здания разоруженных полицейских. Другие тащили из здания мебель и документы, которые тут же свалили в кучу и подожгли. Один из ополченцев настолько разошелся, что забрался на козырек перед входом и стал сбивать прикладом закрепленную на нем полицейскую эмблему.
   Из окна выглянул человек с золотыми нашивками комиссара - он поднял пистолет и выстрелил прямо в лицо оглянувшемуся хулигану. Тот с деревянным стуком упал вниз. Тут же затрещали автоматные очереди и комиссар упал. Через минуту разъяренные ополченцы вытащили его труп на площадь. Они на глазах собравшейся толпы раскачали окровавленное тело полицейского и бросили его в огонь. Керс и Сурт снова торопливо ушли, пока толпа не обратила внимания на них. Но тут раздался свист снарядов и запоздалый грохот залпов главного калибра Цитадели. Над центром города поднялось огромное облако дыма и пыли. Керс замолчал и прислушался. Стрельба в городе вдруг стихла. Совсем.
   - Это конец, - мрачно сказал он. - С Абрасом Бору и его мятежом покончено.
   .........................................................................................................
   Уклоняясь от бродивших по улицам патрулей ополченцев Керс и Сурт забрели в огромный товийский парк, примыкающий к пляжу. Над пляжем возвышалось массивное прямоугольное здание, окруженное стенами и пристройками.
   - Это Старый Замок - единственное здание, построенное в Товии до революции, чтоб её!.. - с чувством сказал Керс.
   Сурт ошеломленно распахнул глаза: прямо на пляже шел какой-то праздник, собравшаяся там молодежь танцевала и пела. В самом парке и на прилегающих улицах он заметил то же самое. В веселом возбуждении отдыхающих было нечто неестественное и они поспешили уйти, пока это безумие не охватило и их...
   ........................................................................................................
   Наконец, их занесло на главную улицу столицы - проспект Революции, как раз в то время, когда Найте решил провести на нем парад в знак победы над мятежом и просто чтобы подбодрить напуганных предстоящей осадой жителей города. Керс и Сурт мрачно смотрели на него.
   Парад проходил без обычных церемоний. Впереди, на построившихся клином открытых машинах, ехали офицеры и штабисты. За ними шли солдаты Внутренней Армии - но не с трудом пробившиеся в город, оборванные и изможденные, а из гарнизона Цитадели.
   Рослые парни в черной форме, панцирях и сферических защитных шлемах проходили батальонными квадратами. В руках бойцы держали автоматы, на их поясах, кроме подсумков, висели длинные штык-ножи. Сурт насчитал пять тысяч бойцов - Найте вывел из Цитадели лишь половину её отборного гарнизона...
   За ними в открытой машине ехал сам Найте, и Сурт вновь остро пожалел о том, что у него нет оружия - он мог бы одним выстрелом положить конец тирану!..
   Бросаться же на Найте с голыми руками было глупо, так что он только смотрел. К его удивлению, Найте выглядел вполне обычным парнем. У него было хмурое смуглое лицо и большие глаза, широко расставленные, как у всех файа.
   За ним шли бойцы истребительных отрядов, ничуть не изможденные, хотя доброй половине их пришлось проделать длинный и очень трудный путь. На них не было никакой брони, зато в руках у них были штурмовые автоматические винтовки, на поясах - тяжелые тесаки, как у "бывших", бесшумные пистолеты. На каждом была ременная упряжь, на которой крепились многочисленные кармашки с запасными магазинами и гранатами. Они производили впечатление опасных бойцов. Металлические рубчатые пояса и сине-золотые ленты на непокрытых головах только дополняли его.
   Найте вывел на парад почти всех истребителей, надеясь произвести должное впечатление - оно было. За стрелками следовали гранатометчики - 1300 человек. За их плечами, кроме тубусов базук, торчали острия запасных гранат. Вооружение дополняли автоматические пистолеты.
   Ряды пехоты замыкали 600 бойцов с портативными ракетными установками, одинаково эффективными при стрельбе и по танкам, и по самолетам. Кроме ракетниц, у них тоже были автоматические пистолеты.
   За людьми следовали гексы. Их было три тысячи - лишь малая часть имевшихся в "Золотых садах". Их головы скрывали шлемы из бронепластика, оставляя открытыми лишь пасти. Скрывавшие глаза огромные очки из бронестекла и венчавшие головы пучки антенн придавали им вид армии чудовищных насекомых. "Бывших" нигде не было видно, но...
   Сурт ошалело помотал головой и снова посмотрел на гекс. Их мерное движение гипнотизировало и казалось нереальным, словно во сне. Наконец, их бесконечные вереницы кончились. Началась последняя и главная часть парада - прохождение техники.
   Первыми шли бронетранспорты, на их крышах были дополнительно установлены автоматические пушки. За ними пошли гусеничные платформы со спаренными автоматическими зенитными пушками большего калибра. Наконец, появились "Мегазевры". Здесь были все танки Товии - 150 штук, и земля дрожала под ногами Сурта. Сейчас он чувствовал себя тараканом, над которым занесен сапог. С наглухо задраенными люками, ряд за рядом, проходили танки, ощетинившиеся стволами зенитных пулеметов.
   Но больше всего его напугало прохождение тактических ракетных установок, украшенных знаками атома. Эти ракеты были оснащены нейтронными боеголовками, снятыми с перехватчиков товийских батарей и перепрограммированными на плато Хаос. Их доставили сюда специальным самолетом. Хьютай обещала прислать и более мощное оружие, но об этом Истми не знал...
   Сразу после парада началось стихийное шествие ополченцев. Их набралось не меньше десяти тысяч - наверное, все, кто был свободен от службы. Они выглядели очень решительно, у них было даже некое подобие формы. Правда, эта форма состояла лишь из рабочих штанов и сандалий - и всё. Что это должно было значить - презрение к врагу или просто желание выделиться хоть чем-то, Сурт не знал. У всех были длинные взлохмаченные волосы, а некоторые, кому не досталось оружия, несли в руках самодельные копья из арматурных прутьев. Это напоминало армию дикарей, но с современным оружием - автоматы, ручные пулеметы, массивные трубчатые ракетницы и ракетницы-огнеметы. В дикой массе выделялись командиры со стальными поясами Высших. У них на рукавах были нашивки Внешней Армии.
   Парад расстроил и напугал Истми - он впервые столкнулся с мощью Фамайа так близко, лицом к лицу. Нет, он не сомневался, что Уэрка сокрушит всю эту дикую орду - но понял, что победа будет нелегкой...
   После парада Уэйра сказал:
   - Это же конец света. Не удивительно, что силы мрака вышли на свой последний парад.
  
  
   Глава 14.1
   Сны из-за грани
  
  
   Хьютай невольно широко улыбнулась, услышав, как лязгнула входная дверь - Анмай наконец-то вернулся. Она захлопнула свой ноут - теперь у неё была более чем веская причина покончить с чтением бесконечных отчетов - и выбежала в прихожую. Анмай тоже широко улыбнулся, увидев её. Как всегда дома, она не обременяла себя одеждой - на ней была лишь футболка и трусики - и Анмай, конечно, уставился на её голые ноги. Заметив это, Хьютай вновь улыбнулась - обалдев от бесконечных проблем, она решила раскрутить парня на разврат, и это явно будет не так трудно...
   - Привет, - Анмай нагнулся, сбрасывая сандалии, потом быстро прошел в их спальню, раздеваясь на ходу - дома он тоже не обременял себя одеждой. Ужин уже ждал его на столике - ничего особо экзотического, просто жареное мясо с овощами, - но лопал он с завидным аппетитом. Хьютай прислонилась к косяку двери, скрестив руки на груди и с усмешкой глядя на него. Ей нравилось смотреть, как её парень ест - и оставалось лишь жалеть, что ей редко удавалось готовить для него самой...
   Покончив с едой - много времени это не заняло - Анмай взглянул на неё. Тоже насмешливо. Он, конечно, видел, чего она хочет...
   - Что дальше? - спросил он.
   - Дальше... - Хьютай бессовестно стянула трусики, потом потянула футболку через голову. Анмай, не менее бессовестно, стянул плавки - всё, что на нем ещё оставалось. На­гие, возбужденные, они ещё с минуту посматривали друг на друга, словно не зная, что делать дальше. Хьютай очень нравились эти минуты - когда они уже разделись, но к делу ещё не перешли. Предвкушение любви было в чем-то приятнее самой любви - да и смотреть на её парня ей тоже нравилось. Наконец она подошла к нему и обняла, целуя. Довольно уркнула, когда сильные руки Анмая обвили её нагой стан, чувствуя, как из её головы испаряются вообще все мысли...
   .......................................................................................................
   Несколько минут они вдумчиво целовались, лаская друг друга. Поняв, что готова полностью и окончательно, Хьютай потянула парня на диван. Анмай лег на неё, сжал руками её плечи, попеременно вбирая в рот её твердые, дерзко торчащие соски, лаская их то так, то немного иначе - пока Хьютай не начала задыхаться, резко выгибая стан, вжимая соски в его губы, раз за разом шепча его имя, сплавленное с бесконечными стонами...
   Наконец, ошалев, она перевернулась на живот, бессовестно раскинув ноги. Анмай, не менее бессовестно, лег на неё, просунув ладони под грудь. Она извивалась под ним, бесстыдно двигала бедрами, нетерпеливо требуя соития - но он не спешил, доводя её до предельного возбуждения, тихонько, но неутомимо щипая её торчащие соски. Хьютай, постанывая, млела под его горячей тяжес­тью, а потом он мучительно-приятно - совсем как вырвать себе уже выпадающий молоч­ный зуб или содрать под­живающую болячку - вошел в неё. Хьютай невольно уркнула, потом замерла. Анмай поначалу двигался очень легко, лаская её соски, сладко обжигая внутри, ты­кая, тыкая, тыкая в её самое вкусное место...
   Хьютай пыталась сделать вид, что ничего не происходит, но, к её стыду, её зад вдруг инстинктивно вздернулся, отве­чая парню - и это оказалось так вкусно, что она не смогла ос­тановиться, буквально зарываясь в диван яростно ёрзав­шим тазом. Она наса­живалась на пронзающую её твердую плоть всё быстрее, пока белое пламя экстаза не залило её целиком в ослепи­тельно сладких, бесконечных конвульсиях...
   Какое-то время Хьютай часто дышала широко открытым ртом. Внизу её живота, в том чутком месте, горело тугое солнце, по телу разливалось мягкое тепло - и ей было очень, очень хорошо...
   - Тебе понравилось? - почему-то смущенно спросил Анмай. Он всё ещё был на ней, в ней, твердый, лаская это самое место, отчего по телу Хьютай разбегались тысячи искринок невыносимо приятной истомы. Она ощутила, что Анмай хочет продолжения и её сердце сладко ёкнуло при мысли о том, что оно сейчас будет. И, вслед за ней, она испытала горячий прилив благодарности к парню, который смог сдержаться во время её диких конвульсий. И прилив сочувствия, ибо хорошо представляла, чего ему это стоило...
   - Да, - таких вкусных ощущений ей давно не приходилось испытывать.
   - Хочешь ещё? - Анмай туго двинулся в ней.
   Её бедра вздернулись в ответ тугим толчком. А потом Хьютай замерла, до предела раскинув пыльные подошвы, уцепившись ладонями за валик и млея от наслаждения, когда бедра парня и легко щипавшие её соски пальцы вошли в упоительный ритм...
   Они занимались любовью в самозабвенном исступле­нии. Устав, они засыпали, а потом начинали всё заново. Всё это длилось, с перерывами, часов шесть. Где-то ближе к утру чуткая шкурка в ней была уже ободрана и каждая мышца Хьютай дрожала от острейшего, невыносимого зуда. Он рож­дался вокруг ритмично скользящей в ней твердой плоти и сбивался в тугой комок внизу живота, заставляя её выгибаться, прику­сив губу, и с необычайной остротой чувствовать всё своё сильное нагое тело, поднимая парня на вытянутых в струну руках, до предела прогибая спину и лупя его по заду пятками в своих конвульсиях, но это чудесным образом ниче­го не меняло - дикий зуд в ней не стихал и её женская суть сжималась от него вновь и вновь, доставляя ей бесстыдное, животное удоволь­ствие, пока Хьютай не замерла - в лихорадке, совершенно измученная, но беспредельно счастливая. Она ощущала себя обновленной, родившейся заново, и это было просто изумительно...
   .........................................................................................................
   Проснувшись, Анмай какое-то время пытался понять, где это он и что с ним. Затем сообразил, что лежит на спине, накрыв живот подушкой. Он не помнил, как случилась такая пертурбация, и сел, вернув её на место. Хьютай насмешливо взглянула на него, и он, вздохнув, откинулся на спину - разбудить её не удалось. Впрочем, она тут же перекатилась, откинувшись на него, как на подушку. Её лопатки прижались к его груди, её щека - к его щеке. Анмай обнял её, легко поглаживая по грудям, сжимая соски. Хьютай довольно муркнула и улыбнулась, жмурясь от удовольствия. Анмай усмехнулся в ответ. Хьютай, как истинная дева файа, очень любила ласки груди и сосков. Он и будил её таким вот образом - легко поглаживая по соскам, просто ради удовольствия почувствовать, как они твердо напрягаются под пальцами, а сама Хьютай тут же туго выгибается, проснувшись, судорожно втягивая живот, изо всех сил потягиваясь и издавая разные удивительные звуки...
   Сейчас, однако, она лежала неподвижно, явно о чем-то задумавшись. Анмай не решался спросить - о чем, боясь отвлечь её и лишь руки его всё ещё двигались, словно бы сами по себе.
   - Анмай, тебе снятся книги? - вдруг спросила она.
   - Книги? - Анмай замер на миг, удивленный вопросом. - М... обычно нет.
   - Понятно, - Хьютай вздохнула. - А мне сейчас приснился набор популярных брошюр - типа нашего школьного астрономического календаря - о какой-то другой вселенной, где темная материя принимает крайне странные формы. Узоры. А ничего обычного, то есть звезд, планет и так далее, в ней не было.
   - И что? - спросил Анмай чуть удивленно.
   - В этих брошюрах говорилось, что эти узоры разумные или квазиразумные и что та вселенная должна в будущем как-то слиться с нашей. Скоро. Через несколько лет.
   - Это было бы интересно, я думаю. Очень.
   Хьютай вновь вздохнула.
   - Смысл был в том, что все со временем превратятся в такие вот разумные узоры, но это не плохо, а очень хорошо.
   - Да? - Анмай на секунду задумался, продолжая ласкать её. - У тебя бывают очень странные сны, Хью. Очень странные.
   - Да, - она вновь задумалась. - Однажды мне снилась вселенная, где все звезды выстроены в виде фрактальных узоров. И неподвижны, словно приколочены к небу. Хотя так ведь не может быть, правда?
   Анмай вновь задумался на миг.
   - А там только естественные звезды или такие, которых и в природе не бывает? - спросил он. - А то мне как-то снилась кольцевая звезда, в смысле в виде тора. С типа научными рассуждениями, что это целый класс звезд разных цветов и размеров, но я почти их не помню, - он вздохнул. - И не уверен, что могу такое вот придумать. Да и ты, если уж на то пошло. Всё это очень странно, слишком далеко от нашего обыденного опыта. Но, знаешь, теперь мне кажется, что всё это на самом деле есть - пусть очень далеко, в других Вселенных.
   Хьютай вдруг улыбнулась.
   - Похоже, мы с тобой мыслим одинаково. Я вообще считаю, что феномен дежавю и эффект "прошлых жизней" объясняется тем, что душа человека с момента его рождения "размазана" по квантовым реальностям. И периодически наш мозг получает оттуда информацию. Но обрывками. И я даже придумала, как проверить практически эту теорию - нужно нырнуть за горизонт событий сверхмассивной черной дыры, где эффект квантовой нелокальности позволит прожить сразу все жизни во всех реальностях.
   - Однако, - Анмай вновь задумался. - Знаешь, я не отказался бы это проверить. Сверхмассивная черная дыра у нас под рукой - это Бездна. В этом нам, можно сказать, повезло - мы живем, наверное, в самом интересном месте во Вселенной. Но всё равно, мы вряд ли сможем долететь до неё. Даже если мы сможем построить субсветовой звездолет, излучение аккреционного диска расщепит его на элементарные частицы ещё до того, как он достигнет горизонта событий. Там триллионы стандартных солнечных светимостей. И даже броня из сверхплотной материи такое вот не удержит.
   Хьютай вздохнула.
   - Да. Такое держит полноценно только гравиметрический экран.
   - Он же только отклоняет и рассеивает вроде? - удивился Анмай.
   - Может отклонять на 180 градусов, если надо реально. И от мощности излучения не зависит уже. Энергия нужна лишь для поддержания поля, независимо от того, светит что-то на него или нет. Дополнительно она не расходуется, как не расходуется энергия постоянного магнитного поля.
   Анмай вновь задумался.
   - Если мы сможем создать гравиметрический щит, который отклоняет излучение на 180 градусов, то сможем создать и черную дыру, ведь так? Тут уже почти нет разницы.
   - Приливные силы, - возразила Хьютай. - При столь небольшом размере дыры они тоже расщепят корабль на элементарные частицы. Гравиметрический щит - это совсем другое. Там гравиполе снаружи корабля и равномерно. Поэтому приливные силы на него просто не действуют, как не действует гравитация внутри полой сферы, независимо от её массы. Она там, разумеется, есть, но её воздействие нейтрализовано разнонаправленным притяжением стенок сферы. Как и в случае щита. Только там поле искусственное.
   - Внутри Бездны и элементарных частиц не останется - корабль быстро втянет в сингулярность.
   - Мне кажется, что достаточно просто попасть в состояние квантовой нелокальности, так или иначе, - возразила Хьютай. - Но мне кажется, что размер дыры - имеет значение. Потому что в большой нелокальность тоже больше, пропорционально её объему. Хотя доказать это я не могу, разумеется. Это просто... ощущение.
   - Хотел бы я иметь такие ощущения... - Анмай вздохнул. - Помнишь, как я рассказывал тебе про Уплотнитель, машину, которая создает сверхплотную материю? Формально всё кажется простым, но рассчитать всё это и заставить работать очень сложно. А сама его идея формально противоречит всем физическим и химическим законам. Вернее, использует столь узкую щель в них, что её, в принципе, даже не видно. Надо быть настоящим гением, чтобы заглянуть в неё... но нашлись гении. Хотя сейчас я подумал, что они просто... увидели всё это, как ты вот увидела эти... узоры.
   - Так Уарк - тоже файа же, - удивилась Хьютай. - То есть, гении ещё на Эрайа были, с которой началась экспансия, а дальше уже готовые технологии использовали.
   - Эрайа... - Анмай вздохнул, глядя в зеркальный потолок. - Ты веришь, что она вообще существовала?
   Хьютай пожала плечами.
   - Где-то же мы должны были возникнуть. Почему не там?
   - Легенды говорят, что на Эрайа никаких файа не было, - возразил Анмай. - А жили золотые айа. На которых мы с тобой не очень-то похожи, - он растопырил над лицом Хьютай свою коричнево-смуглую ладонь. Хьютай тут же бессовестно дунула в неё, и он, вздрогнув, убрал руку.
   - То, что айа были золотые, а не просто айа, наводит на мысли о том, что были ещё и другие, не так ли? - возразила она.
   - Все цвета радуги? - хмыкнул Анмай. - Желтые айа, голубые, зеленые и фиолетовые? Прости, но в это я не верю.
   - Золотые, а не желтые, - назидательно напомнила Хьютай. - Значит, расы на Эрайа именовали по металлам, на которые похож цвет их кожи. И значит, айа, по идее, не только золотые были. Ещё и медные, бронзовые, оловянные и даже серебряные, то есть белокожие. А мы с тобой - вполне бронзовые. Бывает же даже черная бронза.
   - Может, легенды имели в виду не цвет, а характер, - буркнул Анмай. - Или другие душевные качества. Тогда быть бронзовым не очень лестно, правда? Хотя, наверное, лучше, чем свинцовым...
   - Может быть, - Хьютай вновь пожала плечами. - Но бронза - не такой уж и плохой металл, знаешь. Красивый, гибкий и стойкий. А золото мягкое.
   - Но ещё более красивое, - возразил Анмай. - И неистребимо. А бронза зеленеет и распадается со временем...
   - Ну, мы-то с тобой не позеленели, - Хьютай легко укусила его за ухо. - И распадаться тоже как-то не спешим.
   - Ну... ладно, - Анмай вздохнул. - И где тогда другие? Все эти медные, серебряные и золотые?
   - На других планетах, наверное, - Хьютай пожала плечами. - Вселенная большая, знаешь.
   - Хорошо было бы... - Анмай снова вздохнул. - И ещё лучше было бы, если бы к нам прилетел кто-то... золотой или хоть серебряный. А то мы, темно-бронзовые, как-то не очень удались, если в целом. Или совсем не удались, если иметь в виду Уарк.
   - Они не умеют использовать Йалис, - возразила Хьютай. - А мы УЖЕ умеем.
   - И много ещё у нас такого? - хмыкнул Анмай.
   Она снова пожала плечами.
   - Гибридная материя есть же. Которая на 50 % антиматерия.
   - Но боевых лазеров, штурмовых флаеров, боевых шагоходов и так далее - нет, - возразил Анмай. - Хотя нам досталось всё плато Хаос со всем его оборудованием.
   - А почему вообще опять одно Плато Хаос в итоге осталось-то целым? - спросила Хьютай, продолжая спор уже просто по инерции. - Ведь было восемь таких баз. Но остальные семь взорваны при Эвакуации. К нашему счастью, вообще-то, но...
   Анмай хмыкнул.
   - Я подозреваю, что там саботаж был. То есть, заряды-то установили... и даже сигнал был, что сработали... и проверять не стали уже. Снова с орбиты лень было спускаться.
   - Знать бы, кто это сделал... - Хьютай вздохнула. Тут же её мысли приняли иное направление. - По-моему, ты не против продолжить вчерашнее?..
   Анмай смутился. Бессовестно забавляясь с грудью подруги, чувствуя, как она вздрагивает от удовольствия, когда его пальцы легко сжимают, тянут и покручивают её соски, он, конечно, не мог остаться... равнодушным. И она, конечно, это почувствовала. Самым натуральным образом...
   - Нет, - честно сказал он. - Совсем не против.
   - Тогда переходи уж к делу, - она соскользнула с него, растянувшись на диване. - Хватит издеваться и дразнить.
   Анмай с ухмылкой соскользнул с дивана и сел возле её босых ног. Хьютай тут же опустила ресницы, делая вид, что спит. Ладонь парня сжала щиколотку её левой ноги, он приподнял её, медленно провел ногтями по чуткой подошве - от пятки к пальцам, закончив путешествие в ложбинках между ними - и усмехнулся, когда нога Хьютай непроизвольно дернулась, а её подошву так же непроизвольно и туго свело. Потом сел рядом, глядя на неё. По коже Хьютай побежали крупные мурашки, её ресницы невольно вздрогнули, живот втянулся. Она не шевелилась и даже не дышала, чувствуя, как пальцы парня ласкают ей ладони и внутренние стороны запястий...
   Прервав ласку, Анмай с минуту сидел рядом с ней, разглядывая подругу. Хьютай лежала неподвижно, мягко, спокойно дыша, сонно посматривая на него из-под приспущенных ресниц. В такт дыханию слабые блики ночных фиолетовых ламп скользили по её гладкому животу. Анмай провел по этой восхитительной поверхности ладонью, потом его пальцы легко коснулись затрепетавших ресниц подруги, легко пригладили их, мягко разомкнув губы, проникли в рот. Хьютай легонько прикусила кончики двух его пальцев, лаская их подушечки кончиком языка и дразняще посматривая на него. Было удивительно приятно просто смотреть на неё, чувствуя это...
   - Отвернись, - вдруг потребовала она, почему-то дернувшись.
   Анмай неохотно подчинился. Скосив глаза из-под падающих на них волос, он заметил, как Хьютай ожесточенно почесала попу. Картинка была, может, и не эстетичная, но зато невыносимо чувственная, и он, плюнув на всё, потянулся к подруге. Она, впрочем, совсем не возражала. Ещё с минуту, наверное, они возились, уже окончательно шалея друг от друга, потом Анмай, наконец, овладел ей. В этот раз он двигался туго и быстро, с восхищением чувствуя, как так же туго, восхитительно сжимается женская суть подруги, крепко обвившей ногами его талию. Несмотря на всё это, наслаждение разгоралось медленно и ему пришлось изрядно потрудиться, прежде чем внизу его живота словно вспыхнуло солнце. Острая волна сводящего пальцы наслаждения томной дрожью сбежала от него по бедрам, заставив сжаться подошвы. Это было так слав­но, что Анмай запрокинул голову и замер, не в силах вздохнуть. Все его тело пронзили непроизвольные судороги, оно выгнулось тугой дугой и за­мерло на миг... Потом обессилевший Анмай лежал, весь мокрый и блестящий от пота, совершенно измученный, часто дыша. Хьютай села рядом с ним, звонко шлепнув ладонью по его мокрому животу - под пупком, там, где разливалось резкое тепло.
   - Тебе понравилось?
   Анмай с трудом перевел дух, утопая в блаженной истоме. Сейчас, когда всё кончилось, ему было очень хорошо. Так хорошо, как не было уже давно...
   - Ох... да, - Анмай не понимал, правда, он говорит или кто-то другой. Собственный голос звучал со стороны, словно говорил сейчас не он... - С тобой всегда здорово, но это... - он растопырил пальцы босых ног, демонстрируя "десятку" - высший балл в их с Хьютай любовных играх.
   - Мне тоже, - она невольно туго потянулась и тут же спрыгнула с дивана. - А теперь дуй в душ, юноша, а я пока что приберу постель. И не засиживайся там - нам пора на работу, вообще-то. Будущее само себя не построит.
  
  
   Глава 15
   Пароксизм
  
   Из дневника Найте Лая, командующего ЧК
  
   "3.6.1743 или 3.6.201 по календарю Фамайа (или 256-й день Эвергета, по моему собственному календарю).
  
   Сегодня враг впервые пытался атаковать Товию - наступление отбито. Но линия укреплений "белой области" оказалась негодной. Она представляла собой вал с дотами и ров, на дне которого шли три линии высоковольтных проволочных заграждений. Доты были разбиты танковым огнем, валы и рвы - тоже, от проволочных заграждений нет вообще никакого толка. Наша оборона была прорвана практически с ходу, и я приказал отвести войска в город.
   Во время отступления началась паника и враг на плечах отступающих войск ворвался в столицу. К счастью, ополченцы оказались на высоте - 136-я группа подбила 6 бронетранспортов и уничтожила 50 мятежников, не понеся никаких потерь, 143-я - из колонны в 30 машин уничтожены 29 (всего одна машина ушла!) + 2 бронетранспорта, убито 50, взято в плен 60 мятежников - отправлены прямо в "Золотые сады". 13-я - разгромлена автоколонна, уничтожено более 100 врагов и т.п. После того, как я бросил в бой истребителей и "бывших", враг был выбит из города. Правда, от "бывших" нет особого толка - их мало и они слишком тупы.
   Подбито 204 вражеских бронемашины - в городских условиях базуки оказались очень эффективны, а вот танки - не очень! А что толку - их всё же слишком много и наши потери очень велики - все больницы забиты. Единственное утешение - половина из них "бывшие" (их осталось всего 4 тысячи!) Гекс и технику, кроме самоходных орудий, пока не используем - это наш резерв. Но и противник пока не применял артиллерию, надеясь с ходу захватить город. Вертолеты оказали сильную поддержку, но 4 было сбито. Также сегодня мы впервые применили главный калибр Цитадели. Произвели на врага должный эффект, но очень сложно найти цели, достойные такого оружия...
  
   5.6.201 или 262-й день Эвергета (2-й день осады).
   Сегодня с плато Хаос нанесли ядерный удар по 18 крупнейшим городам возле Товии. Убиты десятки миллионов человек - в основном, я надеюсь, мятежников. Это резко меняет ситуацию и дает нам шанс выжить... но просто чудо, что всё обошлось без нового притяжения смерти - это разрушило бы вообще всё.
   На фронте пока что затишье - но уже скоро грянет буря.
  
   6.6.201 или 263-й день Эвергета (3-й день осады).
   Отбит второй штурм Товии. Пришлось бросить в бой все резервы, но сил всё равно не хватает. Для сокращения линии обороны полностью оставлена "белая область" на юге, где были мощные укрепления - непоправимая ошибка... а может, и нет.
   Общие итоги штурма. Мы остались на окраинных позициях, враг продвинулся немного. Но наши укрепления оказались явно негодными - они слишком старые, и современная артиллерия легко разрушает их...
  
   4-й день осады (7.6.201 или 267-й день Эвергета).
   Оставление оборонительного пояса было роковой ошибкой. Противник вышел на плато - дорога на Хаос разрушена, нас атакуют с тыла. Пришлось перебросить истребителей с юга - хорошо, что вдоль края плато тоже есть укрепления! Но в итоге противник занял весь южный берег Товии - со всеми его резиденциями и домами отдыха. Армия Уэрки неплохо там устроилась! Хуже всего - они поставили там артиллерию и беспрерывно обстреливают наш аэродром. Все самолеты, которые остались без укрытий, сгорели - нашей гражданской и транспортной авиации больше нет. А ведь там было 123 больших самолета, способных лететь в любую точку света! Атаки мятежников идут беспрерывно. Мы потеряли уже половину нашей техники и примерно 10 000 человек, - и, хотя враг потерял 800 танков, это слабое утешение. Фактически, город обороняет артиллерия и гексы, хотя их погибло уже тысяч 10. Артиллерия пока цела, но "Золотые сады" на глазах превращаются в развалины, и мы уже не можем производить "бывших". Хьютай надо срочно что-то сделать, пока не стало слишком поздно...
   ........................................................................................................
   - Нам надо что-нибудь сделать! - воскликнул Истми Сурт. - Уэрка крепко прижал Высших, и они могут пустить в ход ядерное оружие - те ракеты, которые мы видели на параде!
   - Все видели, что они ушли в Цитадель, - скептически сказал Керс Уэйра. Они сидели сейчас в его квартире.
   - Как нам туда попасть? - деловито спросил Сурт.
   Уэйра хмыкнул.
   - Подземелья Цитадели и метро Товии соединены туннелем - мне рассказал об этом один архитектор, который не слишком-то любил Высших. Он также рассказал, что у этого туннеля есть ещё один выход - и показал на карте, где!
   - Отлично! - воскликнул Сурт. За эти три дня он успел раздобыть автоматы и целый мешок взрывчатки. - Если мы проберемся в Цитадель и взорвем её артиллерийские погреба, от неё ничего не останется!
   - Это слишком рискованно, - скептически сказал Уэйра. - Лучше перейти линию фронта и передать эти сведения Уэрке - он-то поймет, что со всем этим делать!
   - Можно и так, - скривился Сурт. Ему надоело сидеть в этой темной, затхлой квартире, и он рвался в бой. - Ладно, не стоит терять времени. Пошли!
   Они оделись, собрали ещё один мешок - с водой и продуктами - и вышли на лестничную площадку.
   - В любом случае, мы сюда не вернемся, - с тоской сказал Уэйра. Тем не менее, он тщательно запер дверь.
   Они спустились в темном подъезде, через двор вышли на улицу. К счастью, пустую - но над ней то и дело слышался свист пролетающих снарядов.
   Они бегом пересекли улицу и стали перебежками пробираться на юг вдоль бесконечно длинной стены здания. Вдруг в туннеле, ведущем во двор, Сурт заметил несколько людей. Это были ополченцы. Измотанные до предела, они спали, и Сурт хотел просто пристрелить их. Но Уэйра удержал его.
   - Нам не стоит привлекать внимание, - пояснил он. - И эти мальчишки думают, что защищают свои дома. Хотя на самом деле они защищают Цитадель с Найте!
   - Но, может быть, если им рассказать...
   - Нет смысла тратить время. Пошли!
   Добравшись до перекрестка, они повернули на запад. Но ушли недалеко - все здания по обе стороны улицы пылали, вокруг то и дело взрывались снаряды. Затем начались развалины, окружавшие не то улицы, не то площади - пройти там было нельзя, все улицы были перекрыты завалами. Им пришлось повернуть на север. Когда они обошли зону разрушений, им пришлось опрометью бежать с улицы, по которой шел патруль гекс. Глядя на надменные морды тварей, Сурт только сжимал кулаки - их автоматы не смогли бы справиться с гексами, хотя уничтожить их ему очень хотелось - гексы олицетворяли всё то, что он ненавидел в Фамайа.
   - Нам придется самим пойти в Цитадель, - неохотно признал Уэйра. - Мы не пройдем через линию фронта - да даже если и пройдем, то не сможем вернуться с отрядом.
   - Я с самого начала говорил это! - мрачно сказал Сурт. - Но сначала нам надо перевести дух - таскать всё это с собой нелегко! - он встряхнул мешок с взрывчаткой.
   Они укрылись в беседке, в совершенно мирно выглядящем дворе, перекусили и немного отдохнули, а затем двинулись дальше. Наконец, перед ними предстал канал Победы, отделяющий Новый Город. Его отвесные бетонные борта были высотой метров в десять, гладкие и белые, сам канал был шириной метров в пятьдесят. На пересекавшем его мосту стояли вооруженные ополченцы. Далеко слева виднелись обломки другого моста - то ли разбитого снарядами, то ли взорванного. За каналом поднимались колоссальные кубические здания Нового Города. Тридцатиэтажные бетонные громадины были обкрошены снарядами, но более-менее целы.
   - Мы не пройдем здесь! - воскликнул Сурт.
   - Да, - мрачно признал Уэйра. - Пойдем на север, в обход.
   Они шли вдоль канала, пока он не повернул на восток, потом начали подниматься на склон плато, занятый заводами, - сейчас уже брошенными и пустыми. Здесь никого не было, но Истми выбился из сил - они шли уже пару часов, а подъем казался бесконечным.
   - Вот и всё, - вдруг сказал Уэйра. - Смотри!
   Подъем кончился, дальше было ровное, как стол, плато. На нем, вдали, возвышалась огромная черная масса Цитадели, окруженная бесконечными полями надолбов. При одном взгляде на неё Сурт ощутил страх. Над Цитаделью то и дело появлялись огромные вспышки пламени залпов. В их отблеске можно было увидеть бесконечные поля глыб, окружающих крепость. Небо над ней было чистым, равнина в сумеречном сиянии зари уходила вдаль, к горам. Внизу же, над городом, ползли тяжелые облака дыма.
   - Где же ваш потайной вход? - спросил Сурт.
   - Здесь, - Керс показал на небольшое бетонное строение без окон, на краю огороженного решеткой двора. Вокруг строения лежали кучи металлолома.
   - Это же трансформаторная будка!
   - На вид да. Но вход здесь, - Уэйра показал на одну из двух металлических дверей, рядом с квадратными жалюзи.
   Дверь была заперта, но Сурт короткой очередью выбил замок и они вошли. Керт зажег фонарик. Они спустились по узкой железной лестнице меж бетонных стен и зашли под неё - там была ещё одна железная дверь, ржавая и запертая на висячий замок.
   - Вы уверены, что вход здесь? - с сомнением спросил Сурт.
   - Да, - Керт достал ломик и сорвал замок. За дверью было просторное помещение с какой-то клеткой и машинами. - Это лифт, но он давно не работает.
   Они обошли застрявшую в шахте кабину и стали спускаться по обходящей её лестнице. Сурт насчитал три сотни ступеней, прежде чем лестница кончилась. Они свернули в длинный изгибающийся коридор, упиравшийся в массивную стальную дверь. Она была закрыта, но не заперта и легко подалась. За ней был перегороженный массивной решеткой проем, ведущий в широкий темный туннель.
   - Почему здесь охраны? - спросил Сурт, возясь с замком решетки. - Да и запоры не очень!
   - Лень. Вся охрана там, - Керс ткнул рукой в сторону Цитадели.
   Вдруг они замерли, прислушиваясь. Из черной глубины туннеля донеслось приближающееся громыхание.
   - Я уже говорил, что этот туннель соединяется с метро, - довольно сказал Уэйра. - А здесь лишь аварийный выход.
   Они погасили свет. Мимо них медленно поползли нагруженные ящиками платформы - грузовой поезд направлялся к Цитадели. Везение было невероятное, и они воспользовались им - перепрыгнули из проема на платформу и спрятались между ящиками. Сердце Сурта часто билось - он понимал, что их шансы попасть в Цитадель всё же ничтожны - а если их заметят, их ждет смерть...
   Они проехали не меньше двух миль, прежде чем впереди показался свет. Туннель в этом месте изгибался и становился выше, под его сводами висели режуще-яркие синие лампы.
   В начале изгиба в стене было углубление, закрытое броневым щитом, из которого торчали стволы орудий. Тут же стояли вооруженные солдаты. Сурт понял, что здесь начинается сама Цитадель - но поезд не останавливаясь проехал мимо. Охранники не заметили их, распластавшихся между штабелями. Затем поезд с грохотом вполз в обширное, ярко освещенное помещение и остановился. Рельсы здесь кончались, но в стенах было множество проходов, из которых появились люди с электрокарами, готовясь к разгрузке. Керт и Сурт спешно спрыгнули вниз, боясь, что их заметят с мостового крана, и нырнули в ближайший пустой проход прежде, чем разгружавшие успели их заметить.
   Проход был длинный и ярко освещенный. В его конце также показалась группа людей, - они едва успели скрыться в лифте, двери которого были на боковой стене. Это были уже не безоружные рабочие, а солдаты из гарнизона Цитадели, с оружием и в полной боевой экипировке. Истми уже видел её на параде, и его охватил страх - что, если солдаты решат воспользоваться лифтом? Он оглядел кнопки - их было десять. Решив, что боеприпасы должны хранится на верхнем ярусе, возле орудий, он нажал первую кнопку.
   Кабина вдруг с грохотом пошла вниз, с такой скоростью, что у них перехватило дыхание. Потом их швырнуло на пол. Едва дверь открылась, они инстинктивно бросились в коридор. Двери с лязгом закрылись за ними.
   - Этажи считаются снизу вверх, - мрачно заметил Керс.
   Сурт огляделся. Мертвенное освещение, влажная сталь стен и пола, ползущий по нему туман производили жуткое впечатление. Он попробовал вызвать лифт, но кнопка не работала - то ли их уже обнаружили и отключили лифт, то ли она просто сломалась и никто не счет нужным её починить...
   Сурт нашел дверь, которая должна была вести на лестницу - но она была заперта и столь массивна, что нечего было и думать её взломать. Взрыв же собрал бы сюда весь гарнизон Цитадели.
   - Что нам делать? - растерянно спросил он.
   - Идти дальше, - мрачно сказал Уэйра. - Центральный массив с погребами там, - он ткнул рукой вперед.
   Едва они двинулись, по туннелю раскатилось жуткое эхо. Им пришлось разуться, но металлический пол обжигал их ноги холодом. Сурт всё время крутил головой, высматривая выходы наверх. Они наверняка здесь были - но им не попалось ни одного. Бесконечные повороты, толстые красные кабели, словно черви змеящиеся по стенам, - всё это вызывало у него ощущение, что они бродят где-то в потрохах давно сдохшего и окаменевшего чудища.
   - Где мы? - наконец спросил он.
   Уэйра вздохнул.
   - Не знаю. Кажется, на десятом нижнем ярусе, а где точно...
   - То есть, мы просто заблудились?
   - Да, - неохотно признал Уэйра.
   - И что нам делать дальше?
   - Идти вперед. Может, найдем лестницу...
   Вскоре они вышли в просторный туннель и бодро двинулись по нему - но вскоре замерли. Туннель поворачивал и шел вниз, превращаясь в пандус.
   - Проклятие! - Сурт грязно выругался. - Идем назад.
   - Нет, - Уэйра покачал головой. - В самом низу Цитадели находится АЭС, которая питает всю крепость. Если мы взорвем её - вся Цитадель станет бесполезной!
   - Отлично! - Сурт подбросил на плече свой мешок со взрывчаткой. - Пошли!
   Здесь, к их счастью, тоже никого не оказалось. Они шли вниз больше часа, прежде чем туннель-пандус кончился. В его темном горизонтальном продолжении по обе стороны шли огромные запертые ворота, маркированные цифрами.
   - Это, наверное, главные хранилища Цитадели, - сказал Керс. - Что в них, я не знаю.
   Они подошли к первым воротам. Те были из огромных стальных плит и не имели замка, открываясь электрическим приводом. Сурт быстро отыскал запертый люк управляющего устройства.
   - Не очень-то хорошие у них замки, - заметил он, взламывая люк. Замок на нем был массивным, но очень простым.
   - Не очень, но зато есть сигнализация, - Керс открыл другой люк, поменьше, и повернул выключатель. - Правда, тоже грубая.
   Тем временем, Сурт справился с замком и люк открылся. Он потянул рубильник, - ворота раздвинулись, и, едва они прошли в них, тут же закрылись. Перед ними был колоссальный зал - ста метров в длину, метров сорок в ширину и в высоту, ярко освещенный. Боковые стены были наклонены внутрь, потолок перекрывали гигантские стальные балки в тысячи тонн весом, поддерживающие крестовидную сеть меньших балок и стальных плит. Всё помещение заполняли ящики, кипы документов, контейнеры, машины...
   - Здесь спрятаны материальные ценности со всей Товии, - мрачно сказал Уэйра. - А может, и не только...
   - А взрывчатки здесь нет? - прагматично спросил Сурт.
   - Нет, но наверняка есть оружие.
   Но и оружия здесь не оказалось - а обыскивать остальные хранилища уже не было времени. Они вернулись в основной туннель и быстро пошли по нему. Вскоре путь им преградила шахта, рассекающая пол туннеля. Её пересекал единственный узкий мостик сбоку. Истми ступил на него первым, и это его спасло. Когда на мост вступил Керс Уэйра, под ним щелкнуло и мост опрокинулся. Керс исчез без крика, словно опущенный в глубокую воду. Истми, упав на край шахты, ждал хотя бы удара тела о её дно, но не услышал и этого. Поскольку пути назад не было, он пошел вперед, сжимая зубы - старые и грубые ловушки здесь ещё работали...
   Вскоре Сурт дошел до конца туннеля - его перекрывали огромные, в несколько раз выше его ворота со знаками атома на створках. Из-за них доносился приглушенный гул. Он сбросил мешок у ворот, поискал какую-нибудь кодовую панель, замок - не было ничего. Он просто включил взрыватель и отошел, укрывшись в нише.
   От взрыва всё подземелье загудело. Сурта чуть не разбило о стену, но, когда дым рассеялся, стало ясно, что ворота не пострадали - лишь чуть закоптились. Зато вдали, в туннеле, показались привлеченные взрывом солдаты - их было много. Сурт понял, что может лишь погибнуть в бою с ними - а этого ему всё же не хотелось. Ненависть к файа горела в нем очень жарко, и он не собирался погибать, не нанеся им смертельный удар. Но сейчас он не мог победить. Надо было отступить - и искать другой шанс...
   В нише стены он нашел лестницу - она вела вниз. Истми бездумно пошел по ней. Он не помнил, сколько ярусов миновал. Становилось всё жарче, всё труднее дышать. Потом он брел куда-то по страшным коридорам со стенами, похожими на изъеденную древесную кору. Наконец, обессилевший, он упал в тупике, равнодушно отметив, что здесь уже лежат черепа и кости. Тяжелый жаркий воздух, насыщенный углекислым газом, душил его. Он всё реже хватал его судорожно открытым ртом, пока его дыхание не прекратилось окончательно.
   .......................................................................................................
   Анмай Вэру шел по коридорам плато Хаос, направляясь домой. После двадцатичасового рабочего дня голова у него гудела. Да и мысли в ней бродили самые невеселые. Армия мятежников разделилась - часть её осталась штурмовать Товию, а часть повернула на север, сюда, на плато Хаос. А войск на нем не было, плато защищал лишь второй истребительный отряд...
   Анмай вздохнул и помотал головой, стараясь отогнать недостойный парня страх. По сути, истребительный отряд был равен по боевой мощи дивизии - на плато размещалось 9700 бойцов, шестьдесят тяжелых танков, сотня боевых машин и четыре эскадрильи истребителей-бомбардировщиков. А орда мятежников насчитывала добрых полтораста тысяч. Конечно, Хаос был, наверное, сильнейшей крепостью в мире - но хватит ли её мощи?..
   Анмай вновь вздохнул. Большая часть военной мощи Фамайа бесславно погибла от электромагнитного импульса. Который, в свою очередь, представлял собой лишь синхротронное излучение ускоренных ядерными взрывами электронов в магнитном поле планеты. На большинстве других обитаемых планет такое вот было невозможно, - но водородных бомб в мезосфере взорвалось слишком много, магнитное поле у Уарка было мощнее, ионосфера толще, чем у этого большинства планет, поэтому ЭМИ сам по себе был мощнее и распространялся лучше. Но и раздолбайство... оно тоже имело место быть. Не вся техника Фамайа пострадала от ЭМИ. Что-то тупо не заводили десять лет, где-то вообще сперли аккумуляторы или слили масло... и теперь дело откровенно шло к концу.
   ........................................................................................................
   Когда он, едва переставляя ноги от усталости, добрался до знакомой двери, сонная и босая Хьютай в белой теплой футболке и просторных черных шароварах на шнурке показалась ему неуместно-соблазнительной. Анмай вдруг вспомнил, как по утрам эта идеально здоровая... гм, дева расхаживала по дому в одной этой вот футболке, едва скрывающей её тайные прелести. Она крутилась перед ним и просила есть, и он, завязав ей глаза, вкладывал в её доверчиво открытый рот один кусочек лакомства за другим...
   Он вздохнул и помотал головой. Сейчас он не был уверен даже в том, что сможет поесть, не заснув. Хьютай, разумеется, тут же заметила это.
   - Ты совсем загнал себя, - сказала она, окинув парня хмурым взглядом. - Иди ужинать, потом мойся - и спать. Просто спать, - она усмехнулась, встретив его испуганный взгляд.
   .........................................................................................................
   Анмай проснулся непривычно легким, с ощущением, что спал, примерно, год - уже давно он не чувствовал себя настолько отдохнувшим. Никто не целовал его, не дул зверски в ухи - в общем, не делал ничего такого, от чего он просыпался обычно. Он с наслаждением потянулся, потом всё же сел, ошалело осматриваясь. Хьютай рядом не было, но она сидела за столом, со своим верным ноутом - совершенно нагая. Он смутился, поняв, что она бессовестно любовалась им, пока он дрых, не прикрытый даже легким покрывалом - в спальне было достаточно тепло. Кстати, а сколько?..
   Он нашел взглядом часы - и тут же ошалело вскочил.
   - Ох! Уже одиннадцать! Я опоздал на четыре часа!
   - Не волнуйся, - Хьютай ухмыльнулась, глядя на него. - Я уже сказала, что ты не придешь до обеда.
   - Но, Хью, про-Эвергет до сих пор не доведен до рабочего состояния. Мы никак не можем синхронизировать...
   Она подняла руку ладонью вперед, обрывая его.
   - Здесь двести тысяч человек. Не думаю, что мы погибнем, если один из них отдохнет несколько лишних часов.
   - Но, Хью...
   Она окинула его долгим задумчивым взглядом - с головы до пят - и ухмыльнулась.
   - Завтрак на столе. Ешь, мойся и возвращайся сюда. У тебя, кроме про-Эвергета, есть и другие обязанности, знаешь?..
   ........................................................................................................
   Минут через десять Анмай вернулся в спальню. Хьютай подняла глаза от экрана и насмешливо взглянула на него.
   - Итак?..
   Анмай смущенно опустил глаза. Правду говоря, сейчас он вовсе не горел желанием - отчасти потому, что ощущал себя едва ли не дезертиром, отчасти просто потому, что за последние дни устал больше, чем сам думал. Даже десяти часов крепкого сна оказалось недостаточно, чтобы прогнать въевшуюся в тело усталость. Хьютай вновь окинула его задумчивым взглядом. Вдруг очень напомнившим ему взгляд Айхолли - таким она обычно окидывала всех, кто попадался ей на глаза, в поисках поводов для применения к ним своего врачебного искусства.
   - Так. Ясно. Ложись.
   Анмай со вздохом растянулся на постели. Хьютай, закрыв ноут, села рядом с ним. Он вздрогнул, когда её невероятно шершавый, горячий язык коснулся его левого соска, в то время как её ладонь мягко скользнула между его бедер. Его тело отозвалось на это самым естественным образом, и Хьютай быстро повернулась...
   Ещё через пару минут Анмай забыл про всё на свете. Его тело уже звенело от избытка энергии, потому что теперь внизу его живота словно пылало настоящее солнце, пронизывающее всё тело. Хьютай, ухмыльнувшись, ловко оседлала его. С каждым её движением в тугой комок сладкой рези впивалось всё больше острых ледяных иголок, пока он не превратился в какой-то мохнатый искрящийся шар. Уже весь мокрый, с напряженными до предела мышцами, Анмай обмер, пока Хьютай бешено двигалась, не давая ему расслабляться и на миг, каждым толчком вверх-вниз на волосок приближая к вожделенной разрядке. Это тянулось, казалось, уже целую вечность... а потом внизу его живота вспыхнул жгучий, словно лед, колючий свет, и тысячи тончайших искрящихся нитей рассыпались по его коже от сосков до пальцев босых ног. Он замер, забыв, как дышать. Какая-то сила подняла его тело так, что оно опиралось только на плечи и пятки. Анмай забился в сладострастной агонии, чувствуя, как семя быстрыми обжигающими струйками вырывается из него... и обмяк, едва дыша. Он даже не представлял, что ему может стать так хорошо...
   .......................................................................................................
   Несколько минут они лежали неподвижно, часто дыша в счастливом обалдении. Анмай то и дело невольно косился на подругу. Хьютай лежала вся мокрая, с мокрым животом, гладким и впалым, - и широченной ухмылкой на лице. Теперь он окончательно пришел в себя. Потом, после привычных утренних "занятий", они шли в душ и мылись (причем Хьютай, ошалев после долгой неподвижности во сне, начинала ходить по полу колесом, взбегать с разбега босиком на стены и вообще, вести себя, как сумасшедшая), потом ели (по-прежнему совершенно нагие) - а потом, наконец, одевались и шли на работу, полностью готовые к вызовам нового дня...
   .......................................................................................................
   Наконец, Анмай приподнялся, смущенно глядя на подругу. Она, конечно, знала его лучше, чем он сам, и это смущало его...
   - Тебе понравилось? - тихо спросил он.
   Она тихо рассмеялась, закинув руки за голову.
   - Очень! Ты - лучший парень в мире.
   Анмай смущенно опустил глаза.
   - Я стараюсь.
   Хьютай ухмыльнулась, глядя на него.
   - Сегодня я старалась, в основном. Ты совсем загнал себя.
   Анмай вздохнул, откинувшись на спину.
   - Хью, наши дела очень плохи. К нам идет орда из полутораста тысяч мятежников - а у нас нет и десяти тысяч бойцов...
   Хьютай фыркнула и села, глядя на него сверху вниз. Лицо её приняло обычное хмурое выражение.
   - Это фигня. Две или три тактических ядерных ракеты покончат с ними.
   Анмай приподнялся, тоже хмуро глядя на неё.
   - Ты уверена, что этого хватит?
   Она пожала плечами.
   - Ну, дюжина, ну, две дюжины. Чего другого, но тактических ракет у нас хватает. Их будет столько, сколько нужно. Всё равно, потом они будут уже не нужны.
   - А Товия? - Анмай вдруг ощутил озноб. Хьютай всё же была истинным Единым Правителем - расчетливым и абсолютно безжалостным, когда было надо. - Мятежники уже прорвали линию обороны и ворвались в город.
   Она задумалась.
   - У нас пока что нет ракет, которые долетели бы до Товии. Я пошлю туда "Прелесть" - эти бомбовозы с атомными двигателями наиболее грузоподъемны.
   - Зачем? Разбомбить город?
   - Я отправлю туда сверхмощный термоядерный заряд, чтобы взорвать Цитадель, когда она падет - я не хочу войны между Товией и Хаосом потом, после ядерной зимы.
   Анмай резко сел, глядя на неё.
   - А люди?
   Она упрямо взглянула на него.
   - По данным наших спутников, к Товии идут миллионы мятежников. Миллионы! Мы не сможем удержать их. К тому же, у Найте есть нейтронные ракеты и он пустит их в ход. Только вот потом Товия всё равно превратится в радиоактивное пепелище. Да, я могу послать бомбардировщики и засыпать всю её округу тактическими бомбами. Но финал будет такой же.
   - Но ты должна сделать хоть что-то!
   Хьютай задумалась.
   - У нас есть несколько опытных РРР-зарядов и я могу отправить их в Товию тем же рейсом. Кроме того, у нас есть восемьсот псевдоядерных снарядов Анмы Лэймиит. Не знаю, будет ли от них толк, но часть их тоже можно послать в Товию.
   Анмай задумался. "Снаряд Анмы Лэймиит" стал побочным - и довольно неожиданным - результатом испытания нового ЭМИ-снаряда на йодиде цезия, где даже пришлось снижать мощность, чтобы избежать пробоя воздуха и образования плазмы, которая поглощает электромагнитное излучение. Тогда же Лэймиит пришло в голову сделать снаряд, в котором ядро из йодида цезия заменено ампулой с дейтерий-тритиевой смесью. Конечно, его мощность в тротиловом эквиваленте не превышала пятидесяти килограммов, - то есть, была равна массе самого снаряда. Но импульс нейтронного излучения был смертелен для людей на расстоянии в полвэйда, - а нейтронный снаряд, в отличие от осколочного, обеспечивал на самом деле СПЛОШНОЕ поле поражения. Кроме того, он поражал противника в легких укрытиях, в том числе в танках - и, что самое важное, не давал никакого радиоактивного заражения. Массовое применение таких штук могло бы переломить ситуацию - но все поставки на Хаос прекратились и производство было остановлено. На самом деле, было чудом, что они сделали эти восемьсот штук...
   РРР-заряд был в каком-то плане проще - нейтронная бомба с гелием-3 вместо трития, которая дает мощный импульс протонов и альфа-частиц. Это "чистое" оружие, не излучало радиации, но зато формировало в атмосфере мощнейшую ударную волну. К сожалению, гелий-3 нельзя было поджечь обычным ядерным зарядом, и запал пришлось делать из гибридной материи. А её аннигиляция с лихвой возмещала чистоту основного заряда...
   - Мы должны делать всё, что можем сделать, - наконец сказал он.
   Хьютай кивнула.
   - Да. Но это экспериментальное оружие и надо будет послать человека, который хорошо разбирается в нем.
   - Я разбираюсь, - Анмай вздрогнул, поняв, ЧТО должен сделать. - Я полечу в Товию. Я чувствую, что моё место там.
   На лице Хьютай, как ни странно, не отразилось никаких чувств. Она легко огладила ладонями его грудь, потом нажала на неё. Анмай, почти против воли, опрокинулся на спину. Хьютай непринужденно села на нагую грудь парня. Её упругая горячая попа накрыла тугие пластины его выпуклых мыш­ц. Анмай едва мог дышать под её горячей мягкой тяжестью, но выносить эту пытку ему очень нравилось. Зато взгляд Хьютай ему не нравился совсем.
   - Наши чувства - самые опасные лгуны, - наконец сказала она, хмуро глядя на него сверху вниз. - Разум - сложная система желаний и сомнений, а выбор, особенно когда нет времени подумать, может обмануть и даже сломать выбирающего. Всего лишь одна случайность, одна мелочь, один долг, одно знание или одно чувство - и всё переворачивается с ног на голову. Ты знаешь, где самое темное место во Вселенной?
   - Нет, - Анмай смотрел на неё почти с испугом.
   Хьютай постучала его пальцем по лбу.
   - Я считаю, что самое темное место во Вселенной находится внутри черепа человека.
  
   Из дневника Найте Лая
  
   5-й день осады (8.6.201/268 д.Э.)
   Хьютай, наконец, откликнулась на мои просьбы о помощи. В 21. ч. 45 мин. прилетела "Прелесть". Она привезла нам сверхмощный термоядерный заряд, чтобы взорвать Цитадель, когда она падет - ну и помощь! Впрочем, и это лучше, чем совсем ничего...
   Внешне "Прелесть" выглядит странно - это черный треугольник с выпуклыми сторонами длиной в полвэйда. Выгрузкой контейнеров руководил высокий парень в рабочем комбинезоне со знаком инженера-атомщика. Я сразу узнал его - Анмай Вэру!
   Я настолько растерялся, что даже не поприветствовал его. Он сам заметил меня и подошел - но и тогда я не нашел, что сказать.
   - Чем ты так удивлен, Найте? - наконец спросил он.
   - Что ты делаешь здесь? - наконец спросил я. - Как Хьютай отпустила тебя? Неужели вы поссорились?
   - Не поссорились, но близко к этому подошли. Я не хочу сидеть в безопасности, когда мои собратья гибнут. Хью обучила меня, как обращаться с этим - и я спасу вас, а если нет - хотя бы тебя!
   - Вот как? А как же про-Эвергет?
   - Полностью готов, но мы не хотим применять его - точность не слишком высока. Придется обойтись тем, что я привез!
   - Но Хьютай...
   - Очень не хотела отпускать меня, но я её убедил. Ей будет без меня нелегко, - но мне будет ещё хуже, если я буду сидеть с ней, в то время как вы сражаетесь и умираете.
   Не сомневаюсь, что сражения последуют - я решил применить завтра нейтронные ракеты. Откладывать уже нечего - все заводы разрушены. Глупо жалеть оружие, если гибнут люди!
  
   6-й день осады (9.6.201/269 д.Э.)
   Сегодня я сделал то, что давно надо было сделать. Все пусковые вывели на вертолетные площадки под Цитаделью. Никаких торжеств не было - техники запрограммировали ракеты, направив их на места основного скопления противника. Мы легко определили их по данным спутников - они, как ни странно, ещё поступают, хотя вокруг всё в дыму. Затем Анмай нажал кнопку на пульте дистанционного управления - все 20 ракет одновременно взвились и исчезли в небе. Через несколько минут стали появляться огромные дымовые кольца взрывов - они синхронно, вращаясь, поднимались в небеса. Их многократно донесшийся грохот и разразившаяся затем буря показались настоящим светопреставлением.
   После ударов у мятежников началась полная паника. Воспользовавшись ей, мы перешли в контрнаступление. Результаты: на севере враг полностью разбит вертолетчиками и истребителями. Солдаты и ополченцы отбили часть Старого города, но встретили неожиданно упорное сопротивление и вновь отошли в Новый, на прежние линии обороны.
   Общие итоги штурма Товии - первого, боюсь, будет и второй, таковы: за 6 дней боев Уэрка потерял 500 тысяч человек - 4/5 от взрывов нейтронных бомб. Но наши потери тоже очень велики. Люди: "бывшие" - все 12 тысяч, ополченцев - 36 тысяч, солдат 4 тысячи, истребителей - 946 человек. Всего 53 тысячи - больше половины гарнизона. Гекс осталось 38 тысяч - это по-прежнему наша главная боевая сила. Ополченцы уже празднуют победу, и я решил провести официальный праздник.
   Парада не было. Праздник ограничился общим собранием защитников - тех, кто смог прийти, большей частью ополченцев. Они собрались в вертолетном ангаре в Цитадели - самом большом нашем помещении. К моему удивлению, было довольно весело - хотя это веселье было довольно вымученным. Программа была короткой - выступления командиров, подводящих итоги, а затем все веселились - кто мог и кто хотел. Были даже танцы! Правда, танцоры вызывали скорее жалость, чем восхищение - худые, оборванные, многие перевязанные. Девушки плакали, хотя и они теперь сражаются вместе с юношами. И ещё - безмерная печаль на лицах. Многие лишились родителей, и почти все - домов. Впрочем, праздновать нечего - из 1,5 миллионов населения Товии треть уже убита мятежниками или погибла под обстрелами и от нейтронных ударов - 10 ракет взорвались в черте города. У нас скоро появится самый грозный враг - чума, неизбежный спутник всех больших войн.
  
   8-й день осады (11.6.201/271 д. Э.)
   Штурм Товии возобновился. Непонятно, как мы ещё держимся? Северные форты вновь отрезаны, а ведь там - 10 тысяч солдат! Дела у мятежников, правда, идут всё же неважно. Они голодают, с тыла их атакуют какие-то странные объединения людей и животных. Все эти люди безумны, среди животных преобладают огромные стаи гекс. У них началась чума, у нас - скоро начнется. Короче, дело близится к концу. Мне страшно за Анмая. Он очень нам помог и помогает - но если он умрет, сможет ли Хьютай жить без него?..
  
   11-й день осады (14.6.201/274 д. Э.)
   У нас чума. Люди мрут, как мухи - лечить нечем. Штурм продолжается. Запущены все нейтронные ракеты - это не помогло. Мятежники лезут на укрепления, как безумные. Похоже, Уэрка тоже спасается - но от чего?..
  
   15-й день осады (18.6.201/278 д. Э.)
   Большинство населения Товии умерло или умирает от чумы. Защищать столицу уже некому, наша территория сейчас - это Цитадель, Новый Город и промышленный район между ними. Пока ещё здоровые подавлены. Самое скверное - у всех печать обреченности на лицах. Они не могут знать, что Анмай и наши инженеры устанавливали сверхмощный термоядерный заряд в шахте у верха пирамиды. Теперь, если набрать 9 цифр на моем браслете - в радиусе 20 миль не останется ничего живого. Но ведь они не знают об этом!
  
   18-й день осады (21.6.201/281 д. Э.)
   Товия умирает. Метро затоплено, уцелела лишь та часть, что была выше уровня воды. Без помощи Хаоса мы обречены. Но в этой проклятой пыли не может летать ни один самолет - двигатели выходят из строя. А производство дальнобойных ракет на Хаосе так и не наладили, хотя там теперь уже 180 ракет-перехватчиков. А наши космические корабли? Впрочем, кроме про-Эвергета нам уже ничего не поможет. Пусть Хьютай применит его, невзирая на риск. Шансов выжить без него у нас всё равно нет.
   P.S. Личное. Поскольку завтра нас может не быть в живых, предложил Анмаю вернуться - у меня есть в шахте в Цитадели ракета, точнее - суборбитальный космический аппарат. Но он вполне ожидаемо отказался - и вовсе не из-за риска этого полета. Парень, бегущий с поля боя, не сможет уважать даже сам себя - и Анмай прекрасно понимает это. Что ж: пока он здесь, Хьютай будет осторожнее!
  
  
   Глава 16.
   Пусть видящий знает...
  
   - Ну, как тебе это? - она показала на составляющие купол мультипланара экраны, светившиеся множеством ярких звезд. Напротив входа свет сгущался в яркую, утоньшавшуюся к концам полосу.
   Философ не ответил, он смотрел на саму Хьютай, на её внимательное лицо с нетерпеливо горящими глазами.
   - Ты слишком хорошо выглядишь.
   Хьютай рассмеялась.
   - Да? Довольно... необычный комплимент.
   - Ты выглядишь слишком хорошо для ведьмы, убившей два миллиарда человек!
   - А КАК я должна выглядеть? - удивилась Хьютай. - Словно святая великомученица? Я много работаю, но не очень устаю, не настолько.
   Философ смутился.
   - Неужели тебя не мучает совесть?
   Хьютай вздохнула.
   - Мучает. Но я предпочитаю её мукам заботу об оставшихся в живых. О будущем цивилизации, в конечном счете.
   - И ты никогда не думаешь о том, правильно ли ты поступила, начав эту страшную войну?
   Хьютай пожала плечами.
   - Её начала не я, если помнишь. Впрочем, у меня нет времени на духовные метания - я много работаю.
   - И над чем же? Если ты будешь пытаться заглушить совесть работой, ты сойдешь с ума!
   - Неужели тебя заботит моё здоровье? Убийцы человечества и прочее? А впрочем, неплохо было бы... Впрочем, восемь лет назад у меня была прекрасная возможность сойти с ума - но я не сошла и уже никогда не сойду...
   Она покосилась на пленника. Лицо Хьютай было очень немногим из лиц здесь, отражавших нечто иное, чем скрытая мука или суровая сосредоточенность. В нем была энергия, жизнь. Это также было одно из очень немногих лиц, не изменившихся с начала войны. Хьютай была такой же, как всегда. Белки её глаз и зубы словно светились, волосы и кожа слабо отблескивали. Подземная жизнь не сказывалась на ней никак. Чертам её лица не доставало тонкости, но это не делало его менее красивым. Вот только выражение на нем было странное - диковатое и в то же время мечтательно-насмешливое... но не злое.
   - Я вижу, тут тебе не очень нравится. Ты никогда не видел звездного неба, не так ли?
   - Нет. Для меня это глупая россыпь ярких точек.
   Хьютай вздохнула.
   - Ну что ж... Хочешь, я отведу тебя в своё любимое место? И расскажу обо всём, что лежит в основе нынешней ситуации - обо всём! Итак?..
   - Если тебе нужна исповедь - обратись к священнику!
   Хьютай фыркнула.
   - Увы! Мне не нужна исповедь, да и священников тут нет. А ты начал мою историю - хотя и не желая этого. Пошли!
   Они вернулись к туннелю, в монорельсовом вагоне проехали несколько миль, вышли на маленькой пустой станции. Хьютай сразу углубилась в темный проход, легко ориентируясь во мраке и сворачивая то в один, то в другой туннель. Философ неохотно следовал за ней.
   Они остановились у перекрывавшей проход плиты. Хьютай набрала код на панели - плита с рокотом ушла вбок. Едва они вошли внутрь, плита закрылась. Они оказались на решетчатой галерее, окружающей прямоугольную шахту с темными стальными стенами. Глубоко внизу шахта была залита прозрачной водой, в которую уходили идущие вдоль стен толстые трубы. В воде разливалось мертвенное бело-голубое сияние.
   - Это один из первых реакторов, вырабатывающих плутоний для Фамайа, - Хьютай уселась на краю галереи, спустив ноги вниз. - Я очень люблю здесь сидеть.
   - У тебя странные привычки, - Философ предпочел встать у правой стены.
   Хьютай вновь пожала плечами.
   - Я выросла здесь. И, если ты боишься радиации, - она показала на вделанные в стену счетчики, - тут норма. Почти что.
   - И всё же, тебе не страшно сидеть тут?
   Хьютай усмехнулась.
   - Ты спрашивал однажды, почему меня считают бесстрашной. Что ж... Едва я прибыла на плато Хаос - я тут же сбежала в пустыню, просто из любопытства. Меня тут же заметили гексы и загнали на скалу - я едва успела на неё взобраться. Но хуже всего было то, что я прошла по минному полю, о котором не знала. У меня был один шанс из двадцати - но я уцелела... чего не скажешь о моём заде. Второй побег был подальше - я угнала вертолет...
   - Вертолет?..
   - Это было легко - для дочери правителя. Я хотела попасть к Пустынному Морю - ты его видел по дороге сюда. Мне снова основательно попало, но это не прибавило мне ума...
   - Обычные выходки бездельничающей дуры!
   Хьютай улыбнулась.
   - Да. Тем не менее, когда мне было семнадцать лет, я снова убежала - только потому, что мне запрещали это делать. На сей раз, я запаслась оружием и картой минных полей. Но гексы опять меня выследили...
   - И снова загнали на скалу?
   - Да, но не сразу. Мне говорили, что сторожевые гексы иногда... ведут себя, но их я уже не боялась - у меня был 1,5-дюймовый ручной гранатомет, который легко убивал их. Но гранат было девять, а гекс - больше. Я убила восьмерых... а потом пришлось вновь лезть на скалу. Я очень испугалась... на бегу я несколько раз падала, а когда карабкалась... сорвалась вниз. Я сильно расшиблась, но всё же... сумела вновь залезть вверх. Но это было лишь начало проблем. Я начала мерзнуть. На высоте дул очень сильный ветер - в пустыне он всегда силен... Несколько раз его порывы чуть не сбрасывали меня вниз. Мои синяки и ссадины нестерпимо болели, я хотела есть, пить...
   - И долго ты там просидела?
   Хьютай вновь улыбнулась - невесело...
   - Всего сутки. Я умирала от голода - и спать хотелось невыносимо, я ведь до этого проделала путь миль в тридцать! Потом был страшный скандал. Досталось всем, но больше всего вертолетчикам.
   - И почему же?
   - А ты представь: единственная дочь Единого Правителя сидит на скале - а вокруг неё рвутся ракеты, потому что кто-то не рискнул подлететь вплотную и бросить мне трос! В итоге один из осколков ранил меня. Из раны пошла кровь, я думала, что умираю... и очень испугалась.
   - И потому тебе не попало, - вновь язвительно заметил Философ.
   Хьютай отвернулась.
   - Ну, мне тоже попало, - самокритично призналась она. - Меня снова выпороли, словно пойманную беглянку! Конечно потом, когда я поправилась.
   - Но ты ей и была! И это всё - следствие твоей глупости, и только!
   - Я хотела испытать себя, - возразила Хьютай. - Не слишком-то удачно, это да. К счастью, рана была легкая, осколок только оцарапал ребра. Сейчас остался лишь едва заметный шрам.
   - И это всё, чем ты прославилась? Ты же даже в школу не ходила!
   Хьютай вздохнула.
   - Да. У меня было... домашнее образование. Но, смею заметить, очень хорошее. Очень. А вот друзей здесь у меня не было. Мой отец был очень суровым человеком. Он не хотел, чтобы какой-то глупый парень задурил мне голову. В итоге, их ко мне не подпускали. До совершеннолетия. Когда я в восемнадцать лет приехала в Товию, у меня глаза разбежались! И я встретила там Анмая - простого парня из приюта, который оказался совсем даже не простым.
   Философ отвернулся.
   - Невеселая история. Обычно дети высокопоставленных родителей живут совсем иначе...
   Хьютай усмехнулась.
   - Да. Я обычно проводила время в библиотеках, а не в объятиях прекрасных парней. И это оказалось... полезно.
   - Разве здесь есть библиотеки? - удивился Философ.
   Хьютай рассмеялась.
   - Конечно есть. И много. Но не все они открыты. Для всех.
   - И что же ты читала?
   Она пожала плечами.
   - Честно говоря всё, что попадало под руку. В основном, конечно, книги из личной библиотеки отца. Правда, там были книги отнюдь не для детских глаз - например такие, как "Иллюстрированная история пыток". Но попадались и более полезные - о военном деле, например. Было много других книг, особенно исторических, - о Фамайа и вообще...
   - Так значит, ты знаешь и о Ревии? О том, что твой отец с ней сделал?
   Хьютай нахмурилась.
   - Конечно! Правитель должен знать такие вещи. Я прочла отчет комиссии - все шесть томов. И после этого сбежала с плато. На угнанном вертолете. Потому что боялась убить отца.
   - Я, кажется, начинаю понимать...
   - Что? Тогда - да, я была дурой. Пятнадцатилетней дурой с большой чистой душой, но почти без мозгов. Потом, когда долговязая нескладная девчонка превратилась в девушку, я поняла, что прошлое не изменить. Но вот будущее изменить можно. Когда я поняла, что из всех наук лишь физика дает силу, способную изменить мир, я занялась ею. И я всё же придумала Эвергет!
   - Но существуют и другие пути! Не магия, но вера способна...
   Хьютай вдруг слабо улыбнулась.
   - Надеешься меня обратить? А впрочем, другой путь действительно есть! Некоторые святые были способны... Ты знаешь святого Огро Вартаса?
   - Того, который велел пытать себя по самой изощренной методике, чтобы сподобиться рая?
   - Его самого. Здесь, в библиотеке, есть описания его жизни - их конфисковала ЧК. Во время пыток он терял сознание и у него были видения - он видел будущее!
   - И ты веришь ему? Ведь ты же ученая!
   Хьютай кивнула.
   - Да. Я изучила физику - принцип неопределенности, квантовую хромодинамику, квантовую гравитацию, суперсимметрию и ещё немало теорий. Но ведь они не могут объяснить всё! Только суперсимметрия... но это слишком сложно. Но то, что недоступно - пока - нашей науке, действительно есть! И, узнав достаточно много, мы сможем... Но мы и так слишком отвлеклись. Ты знаешь, какой была пытка, которая заставила Огро Варатаса увидеть будущее?
   - Нет.
   - В твоих списках пропущены важные детали. Она называлась "веселый ёж" и состояла в том, что в определенные участки тела загоняются стальные иглы, что вызывает непереносимую боль. Сама по себе боль не способна, конечно, ничего открыть, но... Ты знаешь об иглоукалывании? С помощью уколов в определенные места можно исцелять почти любые болезни. В книгах говорится, что иглы влияют на каналы в человеческом теле, которые переносят энергию души. С их помощью можно исцелить тело... или открыть внутренний взор, высший взор, как считали древние мистики!
   - Перестань! Ты мешаешь в кучу всё подряд - и науку, и ересь... и причем непонятно зачем! Или ты хочешь объяснить видения святых?
   - Нет. Попробуем зайти с другой стороны. Ты просидел семь лет в лагерях - там в ходу самые дикие жестокости, в том числе и "веселый ёж", не так ли?
   - Да. Я видел, как это делают, видел тех, кто прошел через это. Это... страшное зрелище - боль настолько сильна, что судороги рвут мышцы и ломают кости. Те, кто послабее, умирают от разрыва сердца, а остальные - сходят с ума. Правда, если попадаются умелые палачи, то жертва может и выжить - но это уже сломанные люди.
   - Так ты, говоришь, видел тех, кто прошел через это? Эта пытка известна тем, что не оставляет никаких следов, не так ли?
   - Нет, остаются следы в местах уколов - такие маленькие белые точки в строго определенных местах... но тебе-то что с того? Мало "Истории пыток"?
   - Ты кажется хотел, чтобы я страдала? - Хьютай усмехнулась. Она села у стены, снимая сандалии. - Надеюсь, ты... смотри, надеюсь, это тебе знакомо?
   Философ, нагнувшись, увидел на смуглых подошвах две белых точки, размещенных строго симметрично.
   - Я могу показать и остальные, но они находятся в местах, которые не принято выставлять на обозрение.
   Философ осторожно тронул один из белых бугорков.
   - Но как они посмели! Кто мог поднять руку на...
   - Только я сама.
   - Ты? Но зачем?
   - Я хотела увидеть будущее, - мрачно сказала Хьютай, обуваясь.
   - Будущее? Но ни один человек не сможет сам причинить себе... - он замолчал, взглянув в бездонные глаза Хьютай. Та поднялась.
   - Ради истины ученые не жалеют ничего, а я... Я хотела узнать, как устроен мир, влезла в физику так глубоко, как только позволили возможности моего мозга. Но физика не могла ответить на все мои вопросы. Ждать решения всех проблем я не могла. Мне попались "Откровения" Огро, и у меня возникла идея... я долго колебалась, но любопытство было сильнее. Когда я приехала в Товию и за мной перестали следить, я решилась.
   В "Истории пыток" было описание, но неточное. Я залезла в компьютерную сеть Хаоса, нашла старые описания, труды по иглоукалыванию - полные версии - и там были указаны точки. Добыть нужные иглы было пустяком... Я даже пометила нужные места тела фломастером - чтобы не ошибиться! Оставалось лишь найти место, где мне никто не помешает - это было нетрудно. В Цитадели масса заброшенных комнат. Эта была на одиннадцатом нижнем ярусе, в глухом тупике, куда уже много лет никто не заходил...
   Я пробралась туда, закрыла дверь, разделась - там было холодно... Было страшно, но я всё же решилась. До сих пор не могу понять, как у меня хватило выдержки довести всё... сделать всё это - боль была дикая и с каждой иглой всё усиливалась... но я смотрела словно со стороны... Последнюю иглу надо было вогнать на дюйм в ямку у основания позвоночника - я воткнула её и тут же выдернула - это был уже рефлекс... я мгновение колебалась... а потом воткнула иглу ещё раз, быстро отдернула руку... и уже не могла до неё дотянуться - начались судороги. Боль была непереносимая - я орала и билась лбом об пол, я не могла думать, все мышцы свело... Я надеялась, что сразу потеряю сознание, но этого не было! Боль всё длилась, непереносимая, страшная - и я чувствовала, что начинаю сходить с ума. Это очень страшно - сходить с ума от боли и знать, что сходишь с ума... Кажется, в последнем проблеске сознания я сумела удариться лбом об пол с такой силой, что всё померкло...
   - Но ведь иглы было некому вытащить! - с ужасом воскликнул Философ.
   - Да. Я осталась лежать там.
   Философа передернуло - он представил страшное подземелье Цитадели, мертвенный свет, ползущий туман, страшный мучительный крик - и тишина. А в тишине - обнаженное тело, распластанное по полу стальной коробки, сведенное адской болью...
   - Сколько ты там пролежала?
   - Долго... очень долго, - Хьютай говорила тихо, словно во сне. - А потом я очнулась... от холода.
   - Ты... видела что-нибудь? - с трудом выдавил Философ.
   - Я не помнила... я потеряла сознание, но всё же... ощущала боль.
   - Но как ты могла очнуться? Ведь никто...
   Хьютай слабо улыбнулась.
   - Это же чистая физиология! Нервы реагируют на раздражение только ограниченное время, потом запасы АТФ истощаются, и какой бы сильный раздражитель... когда я очнулась, я не чувствовала ничего ниже плеч. Руки с трудом подчинялись, но я сумела выдернуть все иглы, до которых смогла дотянуться... а когда чувствительность восстановилась - выдернула остальные. Когда оцепенение прошло... ты знаешь, как бывает, когда отсидишь ногу? У меня всё тело... это было непереносимо, но всё же не настолько. По крайней мере, я смогла не кричать - вцепившись зубами в руку. Лицо у меня было разбито в кровь, все мышцы болели, голова кружилась... я еле могла пошевелиться от слабости, но всё же... сумела одеться, а потом... держась за стену выбраться наверх и добраться до своей комнаты. Я свалилась на постель и тут же уснула.
   - И это всё?
   Хьютай улыбнулась.
   - Только начало. Когда я пробиралась к себе, меня видели. Ты можешь себе представить...
   Философ вздрогнул. Он мог себе представить - мертвенно-серое лицо, залитое кровью, и взгляд - так проклятая душа могла бы смотреть из ада, где её постоянно пытали...
   - Прибежала охрана, они пытались меня разбудить, не смогли, позвали врачей... Крепостной врач, на моё счастье, в молодости служил в лагере... он быстро понял, в чем дело и успел спасти меня... иначе я уже не говорила бы с тобой...
   - А ты не слишком...
   - Нет, не слишком! Я уже говорила, что когда лежала без сознания, то мозг продолжал чувствовать боль? Моя нервная система сожгла все запасы питательных веществ, борясь с ней. Когда я упала в своей комнате - это была уже кома. Впрочем, не так страшно - вливание глюкозы, и...
   Второй раз я очнулась уже в больнице, под капельницей - меня окружали чрезвычайщики, которым было очень интересно, кто мог сделать такое - и врачи, которых интересовало, почему я ещё жива. Один из них сказал мне позже, что глюкозы в крови у меня почти не было - я должна была умереть, возвращаясь домой. Я бы и умерла - от стыда, если бы могла!..
   От чрезвычайщиков я ещё отделалась - сказала им, показала комнату... но врачам было интересно, почему я это сделала! Сказать им правду я конечно не могла. Тогда они пригласили психиатров... Ух, как я разозлилась! Впрочем, не ты один читал святого Варатаса. Они понемногу докопались до истины...
   Философ скептически хмыкнул.
   - И ты так ничего и не видела?
   Хьютай усмехнулась.
   - Видела, разумеется. Я много что там видела...
   - Но что?
   - Попытаюсь объяснить... Когда я потеряла сознание... это неточно, какая-то искра сознания сохраняется, пока цел мозг. Я видела ту темноту, которую породил про-Эвергет... она уже никогда не отпустит меня... я управляла ею и шла сквозь неё... - Хьютай мотнула головой. - Но я была там, среди звезд. Была! А значит, будет и Фамайа. Это значит, что я права. И что победа будет за нами, в конечном счете, как бы ни безнадежно всё было сейчас.
   - Ты кому-то говорила об этом?
   Хьютай вскинула голову.
   - Да! Мне, конечно, отвечали, что это может быть самый простой обычный бред. Но многие мне поверили. Многие...
   Какое-то время они молчали. Хьютай насмешливо посматривала на него - а Философ не знал, как продолжить разговор. Наконец, он решился задать давно интересующий его вопрос.
   - Скажи, ты действительно занималась наукой? Тебя интересует история, а на людях ты физик!
   Хьютай хмыкнула. Она явно не ожидала такого.
   - Да, я увлекаюсь историей. Знаете, что я выяснила? Хотите узнать загадку происхождения человека?
   - Человек создан Богом! А ваши ослы-умники говорят, что он произошел от животных, хотя у них нет никаких доказательств!
   - Конечно, нет! Ведь человек появился здесь всего три тысячи лет назад!
   - Почему ты считаешь, что это опровергает меня?
   Хьютай фыркнула.
   - Потому, что наша история в этом мире началась всего три тысячелетия назад, - повторила она. - Это значит, что все мы здесь - чужаки. По дороге сюда ты видел... здания на северном берегу Пустынного Моря. Они очень старые - им три тысячи лет. И Цитадели Товии - тоже! Мы лишь восстановили её надземные сооружения, разрушенные при Эвакуации Уарка.
   Философ возмутился.
   - Какое это имеет отношение...
   - Прямое! Ты знаешь, что ДНК человека отличается от ДНК всех живых существ здесь?
   - Да. Неужели Цитадель построена... не людьми?
   - Людьми! Но - рожденными в другом мире!
   - Так как же они сюда попали? Под парусом? Или на веслах?
   Хьютай заглянула за край проема, её лицо стало хмурым.
   - Внутри нашей Туманности межзвездные полеты очень просты. Космос полон водорода, достаточно ракеты с прямоточным термоядерным двигателем, и можно лететь к любой звезде! И это - не сухая теория. Наши радиотелескопы фиксируют осмысленные сообщения из множества миров! И это сообщения на одном языке. Нашем языке, то есть на файском. Не похожем, конечно, на наш здешний, но вполне понятном.
   - И что же это значит?
   Хьютай вздохнула. Вопрос, по её мнению, был глупый.
   - Существовала - и существует сейчас - межзвездная империя, Уарк. Мы мало что знаем о ней, но... Они выбрали этот мир - заранее зная, что он обречен, построили здесь крепости, ловушки и лабиринты, и привезли людей - рабов, преступников, неполноценных... Их заставляли драться друг с другом, устраивали гладиаторские бои, целые войны примитивных племен. Впрочем, это всё переврано, и, скорее всего, неверно. Но планета неотвратимо приближалась к Бездне - и её бросили. Все, кто занимались съемками и режиссурой битв - все улетели, крепости взорвали, а людей перебили без всякой жалости!
   - Тогда откуда же взялись наши предки? - язвительно спросил Философ.
   Хьютай фыркнула.
   - Некоторым удавалось сбежать. Их ловили, травили, как зверей - но они выжили. Когда рабовладельцы Уарка покидали этот мир, они подвергли его термоядерной бомбардировке. Но люди всё равно выжили. Они поклялись отомстить своим мучителям, а также сделать так, чтобы люди не уничтожали людей ради развлечения - никогда больше. Но цивилизация развивалась медленно - мешали войны, эпидемии, тайфуны, даже благоприятствующие человеку условия! Наконец двести лет назад стало известно, что наш мир - его по инерции называли Уарком - приближается к Бездне. И появилась группа людей, которые решили спасти цивилизацию, воспользовавшись достижениями науки - хотя ещё никто не знал, как!
   - И для этого они построили невиданную деспотию!
   Хьютай вздохнула.
   - Это так. Начальный энтузиазм быстро прошел, место идеалистов заняли алчные властолюбцы. Идеи, создавшие страну, уже никого не интересовали. Она быстро шла к распаду. Наконец, мой отец, Армфер Тару, тогда ещё командующий стратегическими ядерными силами, понял, что ждать больше нельзя. У него нашлось много сторонников. Они перебили всех шпионов и присмотрщиков, захватили плато Хаос, предъявив ультиматум Товии - и она сдалась без боя...
   - Это я сотни раз слышал по радио, - отмахнулся Философ. - Вы пришли к власти под лозунгом исправления ошибок прошлого. Но начали творить намного, намного худшие вещи - создали гекс, биокибернетику...
   Хьютай вновь вздохнула.
   - Это особая история. Империя Уарка ещё существует - и существуют планеты, подобные нашей! Гексы и "бывшие" - их изобретения. А биокибернетика... Ты хоть знаешь, что она дает бессмертие? В Империи никто не умирает - это удел преступников и рабов!
   - Невероятно! - воскликнул Философ. - Но то, что ты мне рассказала, походит, извини, на бред.
   Хьютай недобро прищурилась.
   - Бред? Я могу показать тебе ученых, отчеты, наконец перехваченные передачи - хоть сейчас!
   Философ отвернулся.
   - Непременно посмотрю, но... ты пустишь меня в библиотеку?
   - Да. Я сама покажу тебе пленки. Не хочешь спросить ещё чего-нибудь? Наше время уже истекает.
   - Ты разбираешься в компьютерах?
   - Ровно настолько, сколько нужно для работы - есть и более интересные дела!
   - И какие же?
   Хьютай слабо улыбнулась.
   - Возможности Эвергета, например. Люди должны знать, ради чего они работают! Он позволяет изменять законы физики. И, если приложить достаточно энергии, мы сможем изменить данный нам мир, всю Вселенную в конечном счете!
   - И вы посмеете пойти на такой риск?
   Хьютай пожала плечами.
   - Рабы не выбирают. Мы уже знаем, как строить межзвездные корабли - термоядерные прямоточные ракеты - но они нас бы не спасли. Нас бы уничтожили или снова превратили в рабов. Мы хотим, чтобы Империя Уарка не угрожала нам - никогда больше.
   - Но ты совсем не жалеешь себя!
   Хьютай вновь усмехнулась.
   - А зачем? Я здорова, как лошадь, вынослива, а если тебя волнует мой рассудок... Когда меня назначали, один из психиатров, особо маститый, добрался до моей особы - он отыгрался за всех! Он сказал мне, что если я не сошла с ума после такой встряски, то уже никогда не сойду - что бы со мной ни было. Они тоже это учли, когда выбирали наследника отца...
   - Да, ты ничего не боишься и поэтому явно заслужила...
   - Не боюсь? Нет! Я трусиха! В первый раз я видела слишком мало... и неполно... хотела попробовать ещё раз - и испугалась! Потом, когда был открыт "эффект изменения" и стало ясно, чем это кончится, я хотела уйти, спрыгнуть в шахту - и опять испугалась! Моя смелость кончается, едва доходит до моей шкуры! А ведь мне следовало сделать это! Но у меня никогда не хватит смелости...
   - Нет! Это не смелость! Ни один человек никогда не должен поднимать руку на себя! Даже если он виновен!
   - Да? А ты знаешь, что быть смелым очень легко - если тебе ничего не угрожает! Можно принять любое решение, начать войну, что угодно - зная, что твоя шкура в безопасности! Ведь мне лично ничего не грозит! А вот если бы я оказалась в твоём положении - одна среди всемогущих врагов - то моя смелость исчезла бы!
   - Так ты понимаете всё и всё же...
   - И всё же иду до конца.
  
   Глава 17.
   Анмай и Найте
  
   Сидя у пульта управления про-Эвергетом Хьютай мрачно смотрела на экран. То, что им предстояло совершить, было необходимо - и она не колебалась бы и мгновения... не будь там Анмая. Он не хотел возвращаться, как она знала - из глупого упрямства, такого же, как у неё. Чем она вдохновлялась, когда стремилась попасть сюда в детстве, как не им? Но, если он всё же погибнет...
   Она растерялась, не зная, что делать. Отменить удар было невозможно - тогда Товия просто погибнет и Анмай, скорее всего, тоже. Если он падет от её собственной руки - она просто не сможет жить. Но что значит его смерть для всей Фамайа? Можно ли ради жизни одного человека рисковать жизнью сотен тысяч? Даже если это - единственно важный для неё человек?..
   Хьютай яростно помотала головой. Она поняла, что рассуждая так она точно ничего не сделает.
   И нажала кнопку.
   ............................................................................................................
   Поля наводящих магнитов изменились, пучки протонов, мчавшихся всего на дюйм медленнее, чем свет, ударились лоб в лоб. Включились дополнительные ускорители, к ним устремились гиперядра, пучки частиц сплелись в сложных многоступенчатых реакциях. Когда энергия превысила необходимый предел, начались изменения частиц, считавшиеся невозможными - глюоны превращались в гравитоны, те порождали новые гравитоны - в ничтожную долю секунды лучащийся всеми видами элементарных частиц фокус стал крошечной черной дырой. Затем появилась вторая, третья, четвертая - они росли, питаемые нацеленными с идеальной точностью пучками гиперядер. Во все стороны ударил поток жесткого гамма-излучения. Оно рассеивалось на мощных пучках электронов, ускоряя их до релятивистской скорости. Попадая в тормозные магниты, они теряли энергию, которая питала основные. Всё было готово для главного - чуть изменить угол падения луча, и частицы, скользя меж сингулярностей, начнут приобретать достаточную энергию, чтобы выбить из виртуального моря лептокварки...
   В это мгновение красное пятно зоны ожидаемого поражения дрогнуло и начало расплываться - двадцать, тридцать, сто миль: под действием не учтенных ими приливных сил точность фокусировки слабела. Хьютай нажала кнопку "сброс пучка", но было уже поздно - система сброса пучка срабатывала далеко не мгновенно. Процесс занял бы несколько секунд - а за это время в Товии не осталось бы ничего живого. Однако была подготовлена и вторая программа удара - на случай, если мятежники осадят само плато Хаос, чтобы уничтожить их вокруг него. Всё, что она теперь могла, - активировать эту программу... и спасти жизнь Анмая.
   Не дрогнув ни на миг, Хьютай переключила программу. Она знала, что удар будет нанесен далеко не в полную силу, потому что мощность пучка уже быстро падала. И всё равно, это наверняка уничтожит пробравшихся к плато мятежников... но не их одних. Потому, что все убийственные изменения будут происходить не только вокруг плато Хаос, но и внутри него...
   В миг, когда смерть двигалась вокруг плато, пожиная и пожиная жизни, для неё прошла целая вечность. Но в миг, когда хаос искаженной физики угас и мир сделался возможным для человеческого восприятия, она уже не чувствовала ничего...
   .......................................................................................................
   В бункере Цитадели Найте Лай с замершим сердцем следил за бегущими к нулю цифрами. Решающий миг настал... но ничего не случилось. Не дождавшись сообщения, он сам вызвал плато Хаос. Ему предстало страшное зрелище: все люди в Центральной были мертвы. Они лежали, откинувшись в креслах, на полу, устремив на него остекленевшие глаза. Одна Хьютай была жива - но и она сидела в полуобмороке.
   Найте понял, что она сделала... и ему стало страшно. Он знал, что если бы её парня не было здесь, Хьютай не стала бы останавливать удар, она не сделала бы этого, пожертвовав всем Проектом, будущим Фамайа и собой...
   ......................................................................................................
   Хьютай с трудом выпрямилась, подняв отяжелевшую голову.
   "Ну почему мне всегда не везет? - с трудом подумала она. - Все погибли, а я осталась одна... - она помотала головой. - Отсюда до зоны поражения меньше пяти миль, а я жива. Значит, все внутри этого круга должны уцелеть".
   Она вновь недовольно помотала головой, стараясь собрать мысли и силы. Их постигла катастрофа - и, чтобы она не стала полной, надо было действовать - и действовать немедленно.
   Она подошла к пульту прямой трансляции и включила систему экстренного оповещения. Ей совсем не нравилось то, что она собиралась сказать... но она также знала, что выбора у неё нет. На самом деле его вообще никогда нет - есть только то, что нужно сделать... и решимость идти до конца. О том, что удар будет нанесен, знали тысячи людей - скорей, десятки тысяч, - и все отлично понимали, что сейчас случилось. Что убило, наверно, десятки тысяч их товарищей. Это грозило бунтом, настоящим безумием - и ей придется пойти на крайние меры, чтобы предотвратить всё это...
   Она нажала клавишу трансляции.
   - Внимание! - начала она, зная, что её слова сейчас слышат все или почти все - а многие и видят на экранах. - Говорит Единый Правитель Хьютай Вэру! Сегодня мы должны были спасти наших собратьев в Товии, уничтожить осадивших столицу мятежников. Это нам не удалось. Подлые предатели, проникшие в само наше сердце, решили обратить наше главное оружие против нас же, уничтожить всех нас! - к счастью, доступ к резервной программе удара имели всего несколько файа - и все они сейчас были мертвы. Теперь им всем предстояло быть посмертно опозоренными, стать предателями в глазах собратьев на все грядущие века. Хьютай прекрасно понимала, КАК это отвратительно... но вариантов у неё не было. Сказать правду - означало погубить про-Эвергет навсегда и окончательно - а вместе с ним и будущее. - Они не смогли это сделать! - продолжила она. - Сейчас все предатели уже мертвы! - волна шпиономании была бы лучше бессмысленного бунта, но не намного. - Да, мы понесли сейчас тяжелые потери. Но мы живы. Наш дом цел. Измена в наших рядах уничтожена навсегда и окончательно. Мятежники и все наши враги тоже будут уничтожены везде и повсеместно, они уже обречены. Конец войны - вопрос уже немногих месяцев. Мы почти уже у цели. Нам осталось пройти последние, пусть самые трудные мили - и мы, безусловно, пройдем их! - Хьютай помолчала, собираясь с мыслями. Самое главное уже было сказано - и теперь оставалось только то, что она должна была сказать в любом случае. - Я объявляю на плато осадное положение, - продолжила она. - Все спасательные отряды должны немедленно собраться и выдвинуться в зону поражения, на периметр плато, чтобы оказать всю возможную помощь пострадавшим, - с этим вряд ли будет много проблем, подумала Хьютай. По своему опыту она знала, что "эффект изменения" не оставлял раненых. Человек или переживал удар без особых последствий - или умирал на месте. - Все силы внутренней безопасности должны немедленно вооружиться, - все истребители, несущие службу по периметру плато, наверняка уже были мертвы, это было неприятно... - Я приказываю пресекать проявления паники любыми средствами, вплоть до огня на поражение, - наверняка, среди убитых будет множество людей, лишь на минуты поддавшихся панике, но если она распространится, они потеряют вообще всё. - Сохраняйте спокойствие! Не дайте себе превратиться в животных! Помните, что вы - будущее!
   В рубку ворвалась Айхолли с целым отрядом помощников и ассистентов. Закон всегда требовал от них держаться поблизости - и теперь это пришлось как нельзя кстати. Айхолли, как всегда, была на высоте - едва окинув взглядом полный трупов зал, они устремилась к единственному пациенту, которому ещё могла помочь. Хьютай с облегчением упала в её крепкие объятия. Сделать ей предстояло ещё очень много - но несколько ближайших минут ей не придется волноваться ни о чем.
  
   Из дневника Найте Лая
   "22-й день осады (25.6.201/285 д. Э.)
   Товия пала, осталась только Цитадель. Все, кто ещё мог ходить, отошли сюда, но нам пришлось бросить всех, кто болен чумой, - у нас нет выхода. Пока болезнь вроде отступила. Возможно, помогла погода - наверху уже -20 и быстро холодает. Мятежники взяли весь город - в нем осталось ещё немало припасов.
   Нас непрерывно обстреливают и штурмуют - пока мы держимся, но снарядами разбиты антенны. Связи нет. Разбит дом Хьютай - хорошо, что Анмай сейчас живет не в нем. О плато Хаос я пишу с трудом. Там погибло больше тридцати тысяч людей, а ещё больше помешалось. Я узнал, что Хьютай сделала ради нас. Мятежники вокруг плато уничтожены полностью. Это хорошо, потому что бойцов-истребителей на Хаосе почти не осталось. Но там свои заботы - из Совета осталось едва 200 человек и ничто не знает, что будет дальше. Тут мы можем держаться ещё долго, но что толку - никакой надежды уже нет.
  
   45-й день осады, 316-й день Эвергета
   Сегодня я решил оставить Цитадель и отвести всех уцелевших на плато Хаос. Продолжать её оборону бессмысленно. Если мы останемся здесь, нас перебьют за несколько месяцев, а так - кто-нибудь спасется...
   Забавная ситуация. У нас есть мощнейшая космическая оборона - 30 Стражей с гамма-лазерами, 200 атомных перехватчиков на Хаосе, сотни наблюдательных спутников - и никакой действительно боеспособной наземной армии! В итоге, мятежники добирались уже и до Хаоса, но там их ждал теплый прием - минные поля, пушки и нейтронные снаряды никого не оставили в живых.
   Что нас ждет там, если мы дойдем до плато? Правда, население Хаоса уже не вдвое больше расчетного, но пищи всё равно не хватает... впрочем, неважно. Хьютай сумела спасти про-Эвергет - она говорит, что влияние приливных сил можно учесть и тогда он будет полностью готов к работе. Хочется верить...
   В общем, завтра нас тут уже не будет. Свои записи я возьму с собой. Прежде, чем мы покинем Цитадель, Анмай включит привод термоядерного взрывного устройства. Его мощность - 120 мегатонн. Цитадель вместе с засевшими вокруг мятежниками испариться. А всё, чего мы достигли, будет ждать нас на глубине в полторы мили, на самом нижнем ярусе. И мы обязательно вернемся!"
   .......................................................................................................
   Анмай и Найте сидели вдвоем в бункере Цитадели. Все остальные уже покинули свои посты и ждали их у последнего поезда.
   - Надеюсь, ты не намерен идти пешком по ледяной пустыне? - спросила со своего экрана Хьютай. - Тут ещё есть суборбитальная ракета - с её помощью ты доберешься ко мне быстро!
   Анмай вздохнул. Покинуть Цитадель ему не позволяла гордость - но теперь он покинет её последним, а это всё же другое...
   - Я согласен, - сказал он. - Если Найте полетит со мной!
   - С кем угодно, но быстрее! - Хьютай прервала связь.
   - Ну что ж, приступим, - Анмай сел к пульту.
   По его команде на всех 80 ярусах, кроме первого глубинного, где система была повреждена, пришли в движение стальные плиты. Всюду, одна за другой, они с лязгом перекрыли коридоры. На каждом ярусе стальные щиты выдвинулись из горизонтальных проемов, перекрывая шахты. Вентиляторы повсюду автоматически остановились и их шахты тоже закрылись щитами. Мигание лампочек на пультах подтвердило исполнение приказа. Затем Анмай заглушил реакторы. В бункере погас верхний свет. Остались гореть лишь приборы и экраны, питаемые аккумуляторами.
   - И, наконец, главное...
   Анмай подошел к недавно установленному пульту самоуничтожителя. Он набрал нужный код и запустил отсчет времени.
   - А теперь пошли отсюда.
   Найте тоже поднялся из кресла.
   - Пошли.
   Они вышли из командного бункера. Они забыли фонарики и им пришлось пробираться в темноте на ощупь.
   Туннель едва освещало тусклое сияние атомных ламп. Они быстро пошли к главной шахте. На ходу Анмай нажимал кнопки радиопульта, лежащего на его ладони, и их сопровождал лязг задвигающихся броневых щитов.
   Когда они поднялись на лифте, Анмай снова взялся за радиопульт. Над их головами из широких проемов с рокотом поползли большие горизонтальные щиты - каждый в три метра толщины, плоские коробки из бетона и стали.
   - Они ослабят ударную волну, - Анмай уже возился с управлением ворот, ведущих в туннель первого глубинного яруса, - и подземелья Цитадели лучше сохранятся после взрыва.
   Когда ворота закрылись за ними, Найте почувствовал облегчение. Туннель, по которому они шли, был на два яруса выше того, который вел к платформе подземных поездов, а затем - к первому форту. Но им уже незачем идти так далеко...
   ........................................................................................................
   Очередная рутинная разведка принесла совершенно неожиданные результаты - она не обнаружила никаких следов противника. Узнав, что в Цитадели никого нет, Нэркис Уэрка тут же приказал начать атаку. Затем он уже привычным движением запахнулся в тряпки и выбежал из ворот казармы форта Молинэра. Вслед за ним выбежал неразлучный Сурми Ами. За ними следовали закутанные бойцы. Они прошли в выбитые, взорванные ворота в стене внутреннего рва, по полуразрушенному туннелю пробрались наверх. Именно пробрались - туннель загромождали разбитые и сожженные машины. Захват этой позиции обошелся им дорого...
   Выбравшись наверх, Уэрка плотнее запахнулся в одеяло - холод был невыносимый. Но он видел, как со всех сторон, из темных развалин фортов внутреннего обвода, выходят безмолвные, закутанные до глаз люди и следуют за ним. Оставалось лишь надеяться, что на сей раз они возьмут Цитадель раньше, чем до них доберутся гексы с их коллективным разумом...
   Уэрка потряс головой, выбрасывая из неё жуткий образ бесплотного, рассеянного по миллионам гекс мозга, занятого непостижимыми для человека делами. С него было достаточно и того, что существует другой мозг - человеческий и отнюдь не бездумный, который породил всё это. Будь навечно проклята, Хьютай Вэру!..
   ......................................................................................................
   Шагавший рядом с ним Сурми Ами думал совсем о другом. Он содрогался, глядя на безмолвный пар, клубящийся над бездонными ямами там, где стояли вентиляционные башни - он казался ему дыханием самой бездны, которой стали для него страшные подземелья Цитадели. А ведь он видел уже столько ужасов...
   Всего какой-то год назад ему не было никакого дела до Фамайа и её владык. А потом в Кен-Каро вспыхнуло восстание и в их тихом селении тоже нашлись горячие головы. Он до сих пор помнил ужас, охвативший его при виде горящей управы и полицейского участка, дикие крики убиваемых чиновников. Затем было несколько дней свободы, с которой никто не знал, что делать. Тем не менее, когда к ним прибыл истребительный отряд, они со смехом отвергли ультиматум, а двинувшихся вперед "черных" встретили стрельбой из трофейных револьверов и охотничьих ружей. В ответ ударили пулеметы и пушки. Все, кто пытался сопротивляться, были убиты на месте. Потом пришла очередь и остальных. Обезумевшую толпу согнали в песчаный карьер на окраине, освещенный заревом горящих домов, и расстреляли. Там погибла семья Ами. Он сам чудом выбрался из поглотившей её могилы - и решил страшно отомстить...
   Прибыв за помощью в Кен-Каро он понял, что бунт обречен - но не сложил оружия. Потом было позорное бегство от "черных" в компании Маонея Талу - Ами до сих пор трясло при мысли, что он сразу не разглядел змею в облике человека. Их снова взяли в плен - но ему всё же чудом удалось сбежать. Их ожидало лишение разума в "Золотых садах" - а вместо этого началось бесконечное блуждание в темных лесах, заточение в камерах полиции, подготовка мятежа, мести, сам мятеж...
   Он и его товарищи всё же смогли вырваться в свободный мир - но война пришла туда за ними. Когда Ами сжимал страх и ужас от гибели миллионов людей, он понял, что его мир обречен. Но он ещё мог отомстить его уничтожителям! Их армия дошла до самой Товии. Но под стенами города разразилась страшная битва. Он видел, как тысячами гибнут и сторонники, и противники. Файа защищались, как могли, ему приходилось смотреть, как его товарищи выблевывают внутренности после нейтронных ударов и гниют заживо, превращаясь за считанные часы в скелеты, облепленные темной слизью...
   Уэрка остановился и Ами едва не налетел на него. Прямо перед ними высилась Цитадель. Облицованный темной сталью откос её гласиса поднимался над ними на высоту нескольких этажей, ощетинившись надолбами. Сталь была иссечена, балки погнуты, на них и между ними лежали трупы. Над гласисом высилась стена высотой в четверть вэйда.
   Через один из проемов вала они прошли на треугольный плацдарм. Ами вместе с Уэркой подошел к отвесной стене рва - дальше им ещё никогда не удавалось проникнуть. Ров был шириной метров в двадцать и в четверть вэйда глубиной. Местами насыпи из обломков поднимались до половины его высоты. На дне можно было увидеть заградительные фермы, обтянутые колючей проволокой - в ней, как в паутине, висели тела и обломки...
   Прямо перед Ами возвышался огромный прямоугольный массив главных ворот, вогнутый внутрь наподобие линзы. Ведущий к ним массивный раздвижной мост был убран и слился со стеной рва. Нигде не было заметно никаких повреждений, хотя именно сюда много дней били пушки Уэрки...
   Ами повернулся. Их бойцы уже заполнили плацдарм, занимая оборону на уступе внешнего вала, - здесь его внутренний откос был наклонным, а за пределами плацдарма он отвесно обрывался в ров. Здесь они остановились, пока Уэрка, достав рацию, выслушивал доклады и отдавал различные распоряжения. Тем временем, саперам удалось зацепить одну из "кошек" за торчавшую из гребня разбитой стены рва арматуру. Они перебрались через ров и навели мост - но попасть в Цитадель не смогли: её ворота были наглухо закрыты, а взорвать их метровой толщины плиту было невозможно.
   - И что же нам делать? - спросил Ами. - Стена слишком высокая, чтобы через неё лезть. Может, проще под землей?
   Уэрка вздохнул.
   - Мы заняли весь первый нижний ярус. Баррикады пусты, но все двери, ведущие вниз, наглухо заперты - с ними придется повозиться. А с первого яруса внутрь Цитадели не попасть - даже если пробить их. Даже капониры в этом рву не выходят в неё!
   Ами мрачно посмотрел вверх - на слишком далекий гребень стены. До него не долетали даже "кошки". Но всё же...
   Продолжая смотреть вверх, он опустил взгляд - и вдруг заметил на вогнутой стене массива ворот отверстие - амбразуру для трехдюймовой пушки, сбоку и выше портала. В неё попал крупнокалиберный снаряд, он выбил орудие вместе с подвижным броневым щитом, в котором оно было закреплено. Теперь там зиял квадратный пролом, в который легко можно было пролезть.
   - Веревку, быстро!.. - крикнул он.
   Здесь "кошка" зацепилась с первого же броска. Взобравшись по ней, Ами легко проскользнул внутрь каземата. Через минуту он уже бежал вдоль темного коридора, в конце которого его фонарик высветил огромные стальные двери, ведущие, как догадался Ами, в помещение подъемных механизмов ворот. Тут он заметил боковое ответвление, ведущее внутрь крепости - рядом с дверями не работающих лифтов блеснули марши лестницы. Он немедленно свернул туда, не думая о том, что внизу его может ждать засада...
   Когда он миновал дюжину пролетов, лестница кончилась. В конце нового коридора Ами заметил странный мертвенный свет. Коридор вел в огромный зал, тускло освещенный странными темно-синими лампами. Судя по наглухо перекрытым громадным порталам, это был шлюз между двойными главными воротами.
   Он огляделся, ища двери - они были закрыты наглухо и вели, как он уже понял, только в наружные казематы. Прямо напротив были ворота поменьше, тоже наглухо закрытые. Обернувшись, он увидел вторые малые ворота, тоже закрытые, но не до конца: в узкой щели между их толстыми плитами виднелся просторный изогнутый туннель, освещенный пунктиром тусклых мертвенных ламп.
   Взглянув вниз, он понял, почему ворота не закрылись - в щели застрял смятый железный ящик, намертво заклинив их массивные створки. Ами решительно скинул нелепые обмотки - здесь было достаточно тепло - и скользнул в щель.
   Быстро, но осторожно спустившись вниз, он попал в новый огромный туннель. По обе его стороны темнели массивные закрытые ворота. Осматриваясь и прислушиваясь, босой Ами бесшумно продвигался вперед - нигде ни звука, все ворота заперты...
   Туннель свернул направо под прямым углом. Он тоже был пуст, но ворота здесь оказались открыты. Ами заметил в темной глубине за ними какие-то машины. Он подошел к ближайшим воротам. За ними стояли ракетные установки. Они были пусты, на их рамах не осталось пусковых контейнеров, и он сжал кулаки: сейчас он был готов убить любого, кого здесь встретит...
   Миновав целый ряд полутемных ангаров, он дошел до разветвления. Этот туннель упирался в странный шестиугольный портал, наглухо закрытый скользящими стальными блоками.
   "Так вот где сидело правительство!" - подумал Ами. Он понимал, что этот вход ему не вскрыть. Однако, здесь должны быть и другие входы в ядро крепости...
   Осмотревшись, он кинулся в соседние, открытые ворота. Тут, судя по всему, была обычная авторемонтная мастерская. Он оглядел её заднюю стену - она была сплошь заставлена стеллажами с какими-то деталями, но в дальнем углу он увидел дверь!
   Ами подскочил к ней. Дверь была стальная, но запертая на обычный замок. Он огляделся, схватил лом, загнал его в притвор и изо всей силы нажал - замок слетел и дверь открылась. За ней был темный, узкий проход. Ами зажег фонарик и кинулся внутрь.
   Когда он бежал в нем, за стеной раздался рокот и тяжелые удары, но они не напугали Ами, только разожгли в нем азарт - он понял, что в Цитадели ещё кто-то есть. Пинком распахнув следующую дверь, он выскочил в темный склад. Склад, к счастью, оказался почти пустым и Ами быстро нашел выход. Выскочив в коридор, он заметил в нем две фигуры - и сразу же открыл огонь.
   .......................................................................................................
   Найте не успел даже ничего понять - попавшая в поясницу пуля швырнула его на пол. Анмай тоже бросился на пол - и это его спасло... по крайней мере, в первый миг.
   Ами медленно пошел вперед, держа автомат у плеча. Он быстро заметил, что один файа тяжело ранен: на его пояснице темнело пятно крови, а ноги совсем не двигались - похоже, его пуля перебила Высшему позвоночник. Зато второй файа был вполне цел - и безоружен. Сердце Ами забилось от злобной радости.
   - А ну встать! - гаркнул он.
   Анмай осторожно поднялся. У него не было с собой оружия - даже бесполезного сейчас ножа - и теперь он понимал, что судьба жестоко посмеялась над ним: похоже, ему придется умереть здесь, в подземелье Цитадели. Но, по крайней мере, быстро: до взрыва оставалось всего несколько минут, и, даже если его не пристрелят сейчас, до пыток он уже в любом случае не доживет...
   Ами, между тем, узнал Анмая, Старшего Парня Хьютай, и его охватила внезапная дикая радость: теперь он сможет рассчитаться за всё!..
   - Повернись! - охрипшим от ненависти голосом приказал он.
   Анмай удивленно - или испуганно? - вздрогнул, но подчинился без малейших колебаний. Ами взглянул на его спину, сглотнул, и, опустив автомат, подошел ближе.
   - Руки за спину!
   Анмай покорно скрестил запястья за спиной. Ами, торопливо разматывая шнур, подошел вплотную, прикидывая, как половчее связать их. Вдруг Анмай мгновенно развернулся на пятке. Его кулак врезался в челюсть Ами - с такой силой, что тот полетел на пол. Анмай, яростно рыча, навалился сверху. В своем обычном состоянии Ами легко сбросил бы его - но сейчас, оглушенный двойным ударом - кулака и об пол - он совсем не мог сопротивляться. Безжалостные руки схватили его за голову. Последним звуком, который слышал Ами, был влажный хруст его шейных позвонков...
   ........................................................................................................
   - Ловко ты его, - сказал Найте, когда тело повстанца обмякло. Анмай подошел к нему - и Найте слабо покачал головой. - Мне ты уже не поможешь. Времени мало...
   Анмай и сам понял это. Он нагнулся к оружию повстанца - и Найте вновь шикнул на него:
   - Времени нет, беги, дурак!
   Анмай растерянно оглянулся на него - но соображал он всё же быстро. И так же быстро побежал в глубину коридора. Через минуту Найте услышал, как открылась, а потом гулко захлопнулась дверь пусковой шахты - а ещё через несколько секунд пол задрожал, когда ракета стартовала...
   Найте облегченно вздохнул. Теперь ему оставалось совсем немного. Ему, конечно же, хотелось жить - но не в виде парализованного инвалида. А во время командования взводом четырнадцатого истребительного в Ревии он сам убил два десятка человек - семнадцать, если точно. Так что он в любом случае заслужил смерть...
   Тем не менее, его охватила вдруг безмерная тоска - если бы он мог вновь стать мальчиком, бегавшим по полям поймы Товии!..
   В этот миг коридор залил неистовый свет. Но Найте не успел этого понять - в этот момент его уже не было...
   .......................................................................................................
   К счастью, запуск ракеты был подготовлен заранее - иначе Анмай бы точно не успел. Теперь же ему оставалось лишь нажать кнопку на стене возле двери, проскочить в шахту, открыть люк ракеты, быстро скользнуть внутрь, закрыть люк - и нажать кнопку старта. Через секунду его со страшной силой вдавило в упругие подушки - ракета стартовала...
   Анмай хотел осмотреть окрестности Цитадели, но не успел это сделать. Ракета вмиг пробила тучи и помчалась выше в чистых небесах, озаренных серебряным сиянием туманности. Темное море туч уходило всё ниже. Вдруг его пронзила ослепительная вспышка, выжигая в стремительно тающих тучах огромную дыру. Из неё медленно поднялся колоссальный огненный шар, на сотни миль кругом залив яростным светом покатые гребни облаков.
   Присланный Хьютай заряд был особой конструкции. Его термоядерную массу сформировали так, чтобы продукты распада разлетались в горизонтальной плоскости - и чудовищный плазменный диск навсегда поглотил Товию.
  
   Глава 18 (последняя).
   Исход
  
   - Я думаю, пора заняться тобой всерьёз, - сказала ухмылявшаяся Хьютай, глядя на парня. Анмай стоял перед ней совершенно нагой, весь чисто вымытый и слабо блестевший гладкой кожей; его волосы были живописно растрепаны, глаза словно светились, а напряженные мускулы подрагивали от нетерпения.
   Хьютай стояла рядом с ним, тоже возбужденная до предела. Она даже пританцовывала, как бы случайно накрывая пальцы босых ног парня своими, потираясь о него плечами и слегка толкая бедрами. Вид у неё был ещё более живописный: черные блестящие волосы тоже дико растрепаны, падая в красивом беспорядке на спину, из-под них весело блестят длинные, темно-серые глаза. Вокруг пушистых ресниц и пухлых губ на гладкой смуглой коже виднелись чуть более темные полоски - следы от поцелуев её парня. В мочки её ушей были продеты большие блестящие кольца, другие колечки, поменьше, блестели на пальцах босых ног, туго стянутых пропущенными между них пёстрыми четырехцветными шнурками. Зажимы на темных напряженных сосках соединяла тоненькая цепочка, на ней, точно в ложбинке груди, висел тяжелый серебряный ромб. На запястьях и щиколотках Хьютай были сегментированные серебряные браслеты, на верхней части её бедер лежал поясок из нескольких ниток цепочек, соединяющих тяжелые, колючие шарики, похожие на звезды - их длинные острые лучи заметно вдавливались в чуткую кожу, и при одном взгляде на всё это по коже Анмая пробегал озноб. И часа не прошло, как он вырвался из Цитадели - но сейчас всё, что в ней случилось, было уже где-то очень далеко. Хьютай всегда действовала на него... оглушающе. Когда он смотрел на неё, нагую, да ещё и так украшенную, думать вообще не очень получалось...
   Хьютай, между тем, убедившись, что её вид произвел на него уже всё возможное впечатление, наконец перешла к делу, крепко обняв его. Анмай привычно приник к её нагому телу - и ойкнул, когда шипы на цепочках укололи его в самых существенных местах. Он невольно попытался отстраниться - но Хьютай вцепилась ногтями в его зад, одновременно крепко целуя его. Он накрыл руками её зад - и уколол чуткие ладони. Всё ещё крепко целуя его, Хьютай бессовестно хихикнула. Это прозвучало почти как мурчание где-то глубоко внутри. Её тоже кололо - но это явно лишь заводило её ещё больше.
   - Сними всё это, - предложил Анмай, когда смог, наконец, перевести дух. - Я ещё не такой повернутый, как ты.
   Вновь хихикнув - уже вслух - Хьютай быстро сняла цепочки с груди и бедер, положив их на столик.
   - И ложись.
   Хьютай быстро и эффектно исполнила и этот "приказ". Она вытянулась, положив голову на подушке набок. Её задница призывно приподнялась, глаза насмешливо блестели. Анмай сел верхом на её бедра, его ладони скользили по её бокам и спине. Совсем недавно он мог умереть - и привычные вообще-то ощущения казались сейчас каким-то чудом. Сейчас Анмай уже не мог представить, как решился оставить подругу, как он вообще смог жить без неё...
   Хьютай, между тем, подогнула ноги, накрыв его задницу подошвами, потом вдруг с восхитительной силой резко повернулась под ним. Не ожидавший такого Анмай плюхнулся набок - и был немедленно подмят подругой. Они снова упоенно целовались - на сей раз, в куда более удобной позиции, потом Вэру перевернулся на живот, а Хьютай села верхом, - задница на задницу. Её руки скользили по его бокам, спине, проникали под грудь. Наконец, просунув руки под неё, она стала неторопливо скользить ими по её мышцам, поглаживать его соски, сжимать их. Анмай напряг бедра.
   - Что? - спросила она, не прекращая ласки.
   - Ложись. Теперь попробую я.
   Хьютай, не вставая, растянулась рядом с ним на животе. Он приподнялся, усаживаясь верхом на её сильные, широкие бедра, и принялся оглаживать её спину и плечи. Хьютай приподнялась на локтях, изгибая спину и открывая для ласк грудь. Его ладони легко скользили по её рукам, спине, по всему её телу, от шеи до попы. Их прикосновения постепенно становились всё сильнее, незаметно переходя в массаж. Они скользили по её пояснице, по бокам, проникали в подмышки...
   Наконец, медленно пробравшись в них, он стал неторопливо гладить пальцами её груди, пока не нащупал крупные, твердые кончики сосков. Помедлив, он принялся крутить, пощипывать, поглаживать их быстрыми, прерывистыми, синхронными движениями. От наслаждения Хьютай невольно выгнулась, запрокинула голову, чувствуя, как сладко сжимает её живот, мышцы груди, мягко перехватывает дыхание... Наконец, она обернулась.
   - Достаточно, Анми. Я уже готова...
   Он приподнялся, чтобы она смогла выбраться из-под него. Хьютай села напротив, её глаза блестели. Он легко огладил ладонями её грудь, потом, наслаждаясь её упругостью, нажал на неё. Хьютай мягко опрокинулась на спину и удовлетворенно вздохнула, закрыв глаза: она разожгла до предела страсть парня, и теперь ей оставалось только наслаждаться тем, что он с ней делает.
   Анмай неторопливо и старательно устроился на подруге. Сжав её плечи, он одним рывком вошел в неё, заставив Хьютай вскрикнуть от пронзившей до пяток сладкой боли.
   Анмай начал двигаться - медленно и осторожно, стараясь растянуть удовольствие. Хьютай постанывала, откинув голову и закрыв глаза. Вскоре её руки соскользнули на зад парня и сильно сжали его, прижимая при каждом толчке - ей хотелось, чтобы он двигался чаще и сильнее. Анмай ускорил толчки, она чувствовала, как перекатываются его мышцы, вцепилась ногтями в его задницу, потом прошлась, царапая, по пояснице. Всем своим телом Хьютай ощущала, как её парню приятно, и стремилась сделать ещё приятнее, но не до конца, чтобы он насладился сполна. Именно в этой восхитительной игре на самой грани экстаза, когда начинала кружиться голова и всё сжималось внутри, и состояло для него высшее наслаждение, но вскоре ему стало так славно, что он с трудом сдерживался, рывками втягивая воздух в такт вспышкам сладкой боли, отзывавшейся ещё более сладкими спазмами внизу живота. Он останавливался на несколько секунд, когда они становились слишком сильными, потом продолжал. Жгучее пламя всё разгоралось. Хьютай чувствовала себя так, словно внутри у неё зажгли спичку и её огонек лижет её нервы неровными, острыми рывками. От него волна томной дрожи сбежала вниз по ногам, заставив сжаться подошвы. Огонь всё разгорался, пока не стал острой болью, такой сладкой, что она вся потерялась в ней. Её босые ноги выписывали невообразимые кривые. Одна из них уперлась в стену - и одним невольным яростным толчком сбросила их с постели. Анмай вскрикнул, грохнувшись на пол, - но и он уже явно мало что соображал. Хьютай растянулась на этом ледяном каменном полу, чувствуя, как сладко он обжигает её раскаленную кожу. Нагой Анмай вновь вошел в неё, бешено двигая бедрами, - и её бедра так же бешено двигались в ответ. Она словно превратилась в звезду, пылавшую от наслаждения, - и эта звезда взорвалась, погрузив её в теплую, мягкую тьму.
   ......................................................................................................
   Проснувшись, Хьютай с удивлением поняла, что Анмай сидит на краю её постели, с каким-то испугом глядя на неё, - он был нагой, растрепанный и сонный. Хьютай невольно подумала, как долго он сидел так, неотрывно глядя на неё... бездумно, но с чувством потянулась, прогнула спину, опираясь на ладони вытянутых в струнку рук, прижав босые пятки к заду - и Анмай невольно залюбовался её сильным нагим телом, безупречно правильным от волос до ногтей на ногах. Лицо его вдруг вспыхнуло и он судорожно подтянул к животу ногу, стараясь скрыть своё внезапное возбуждение.
   - Как ты? - осторожно спросил он.
   - Хорошо. Очень.
   Анмай облегченно улыбнулся. Хьютай взглянула на часы, потом искоса, дразняще, посмотрела на парня.
   - Почему ты не разбудил меня? У меня полно дел.
   Анмай испуганно взглянул на неё.
   - Айхолли запретила. Сказала, что ты должна выспаться.
   - Она заглядывала сюда? - удивилась Хьютай.
   - Да, - на сей раз, Анмай ухмыльнулся. - Ты дверь закрыть забыла.
   - А, - Айхолли весьма одобряла их с Анмаем "занятия". Да и сама была вовсе не дура насчет этого самого. - И что ещё сказала?
   - Что ты сегодня свободна до девяти.
   Хьютай снова взглянула на часы. Было только полдевятого.
   - Понятно. Плюхайся сюда. Не надо на меня так пялиться.
   Анмай осторожно растянулся рядом с ней и она хихикнула.
   - Не бойся, я не стану над тобой надругаться. Если ты не хочешь.
   - Не хочу, - буркнул Анмай. - Найте жалко.
   - Жалко, - согласилась Хьютай. - Но он исполнил свой долг до конца. А нам до этого ещё очень, очень далеко... Пока мы вот лежим здесь и занимаемся всякой фигней, - Хьютай для иллюстрации провела кончиками пальцев по мускулистому животу парня, с наслаждением ощутив, как туго его свела судорога, - в семи световых годах от нас плазменный диск диаметром в четверть парсека и толщиной в триллион миль сияет ярче любого солнца. И мы летим прямо туда. Если мы не найдем способ полететь обратно - всё, что мы знаем, расщепит на элементарные частицы. И нас тоже.
   - Интересно, где-то ещё есть миры, похожие на наш? - спросил Анмай, с подозрением глядя на подругу. Его живот до сих пор невольно вздрагивал. Хьютай отлично знала своё дело - её пальцы, казалось, скользнули прямо по чувствительным веточкам нервов.
   Хьютай лишь пожала плечами.
   - Не знаю. Строение той галактики, где мы - нам, по сути, не известно. Собственно, мы знаем, что другие галактики бывают спиральные, эллиптические, рукава бывают, есть законы звездообразования... но вот наша родная - её невозможно наблюдать, вокруг куча огромных, в десятки световых лет, темных туманностей с полостями внутри, в них куча звезд - по всем законам мы не должны были тут оказаться... а вот есть. У Империи Уарка, кстати, положение не лучше. У них запросто можно видеть соседние галактики и НЕ видеть ядро своей, например, а у нас вообще не видно близких ярких звезд... Хотя, бывает и больше - иногда с планеты даже солнца в оптике не видно, просто пыль светится, и всё. В общем, структура галактики нам сначала не была видна вообще и картинка с радиотелескопов дала первые подозрения о ней. До этого считалось, что соседей у нас вообще нет. Орбитальные инфракрасные телескопы почти всегда видят лишь кучу горячей пыли, коротковолновые - ультрафиолет и дальше, чем дальше - тем интереснее видят. Ладно, - Хьютай поджала пятки к заду, одним рывком развернулась и села. Потом так же, одним рывком вскочила, поднялась на пальцы босых ног, вытянулась в струнку, потягиваясь с такой силой, что её мускулы, вибрируя, издали глухой мощный звук. Потом повернулась на пятке, сверху вниз глядя на парня. - Вставай, солнышко. У нас действительно очень много работы. Про-Эвергет до сих пор не готов к применению - а он очень нам необходим. В мире до сих пор полно мятежников и гекс - и никто не знает, какие сюрпризы готовит нам Вселенная.
   ........................................................................................................
   - Ну, вот и всё. Теперь эта машина полностью готова к работе и неприятных сюрпризов больше не будет... я надеюсь, - Хьютай присела прямо на перила галереи, окружающей про-Эвергет.
   - Теперь в наших руках абсолютное оружие, да? - сказав это, Анмай за руку стащил Хьютай с перил. Та смутилась.
   - Почему ты всё время говоришь об оружии? Эта машина предназначена для познания - сколько интересного мы сможем узнать уже сейчас!
   Анмай вздохнул и отвернулся.
   - Все эти две недели я думаю о Найте. Я мог оказаться на его месте. И я даже не попытался спасти его!
   - Но зато спас себя, - Хьютай вдруг усмехнулась. - А заодно и меня, кстати.
   - А что мне ещё оставалось? - тихо спросил Анмай. - Мне повезло хотя бы в том, что он решил взять меня в плен.
   - Я бы тоже взяла тебя в плен, - Хьютай критически оглядела его. Сейчас Анмай был в сером рабочем комбинезоне - но всё равно выглядел очень... соблазнительно. - Чтобы зверски за... мучить.
   - Ты уже меня... взяла, - Анмай вдруг смутился. - Но я здесь - а сюда не дошли слишком многие...
   Хьютай вновь вздохнула.
   - Мы ещё ведем спасательную операцию и подбираем выживших, на самом деле многих. Здесь уже двести тысяч людей и файа - нам тесно и нам не хватает еды, но это поправимо. Тебе известно, что всего пятнадцати квадратных метров современной оранжереи достаточно, чтобы не только прокормить человека, но и обеспечить его кислородом? Хотя дело, надеюсь, не дойдет до такой крайности.
   - Теперь знаю, - Анмай перевел взгляд на громадину про-Эвергета. - Итак, у нас теперь есть абсолютное оружие. Как ты его используешь?
   - Уничтожу всех гекс, - сразу же сказала Хьютай. - Наши разведчики получили такие сведения... эти твари не только превращают людей в "зомби", они их руками используют нашу промышленность - ту часть, которая ещё осталась.
   - Но какую они могут представлять опасность? - удивился Анмай. - У нас тут и так тысячи единиц тактического ядерного оружия, и теперь нам не надо беспокоиться о радиации вокруг.
   Хьютай пожала плечами.
   - Никакой опасности - пока. Я бы не сказала, что удар изменения вообще необходим, но... проблемы нужно решать сразу!
   - Но тогда же мы вообще убьем всё и всех. Нигде не выживет ни растения, ни зверя. А если ещё где-то остались люди?
   - Где? И потом... я не верю, что где-то за пределами Хаоса выжил хоть один человек, который даже самому себе посмеет признаться, что разделяет наши идеи! Они стали не очень популярны...
   - И поэтому мы должны убить их?
   Хьютай гневно топнула ногой.
   - Мы не убьем наших - их уже не осталось за пределами плато! Или ты хочешь проверить?
   Анмай резко отвернулся.
   - Нет! Я не смогу больше покинуть тебя. И... мне не нравится это, но я сам пускал ракеты в мятежников... я согласен. Только... давай всё же спросим ещё кого-нибудь.
   Хьютай усмехнулась.
   - Давай спросим нашего Философа. А то он всё время сидит в библиотеке и вконец зачах.
   Она сняла с пояса рацию. От немногочисленных на Хаосе тюремных камер до про-Эвергета был неблизкий путь и Анмай уже начал нетерпеливо ходить взад-вперед, когда двое охранников наконец ввели Философа. Рядом со здоровенными вооруженными парнями он выглядел особенно маленьким и старым.
   - Теперь вы плохо выглядите, - сказала ему Хьютай. - Я вижу, моё решение пустить вас в архивы было не очень удачным. А как вам телешоу Империи Уарка?
   Лицо Философа дрогнуло.
   - Мерзость! Никогда бы не подумал, что файа смогут додуматься до такой извращенной жестокости.
   Хьютай усмехнулась.
   - Надеюсь, теперь ты не станешь утверждать, что наш строй был самым худшим?
   Философ отвернулся.
   - Почему столь богатые и почти всемогущие файа столь жестоки?
   - Скука. Пресыщенность всем. И нет лучшего развлечения, чем жестокое - особенно если оно происходит в другом мире!
   - Но почему никто там не восстает против...
   - Вы видели, что иногда восстает. Но финал всегда один и тот же.
   - Довольно! - Философ начал злиться. - Зачем вы вызвали меня, Единая? Вам нужны ученые? Я слышал, ваш последний опыт прошел не очень-то удачно!
   Хьютай вновь гневно топнула ногой.
   - Я сама лучше всех знаю это!
   - Как и то, что у вас не осталось ученых.
   Она пожала плечами.
   - Мы обучим новых. У нас здесь хватает талантливой молодежи - и той, что попала сюда до войны, и той, что мы спасли из Товии. Да и что значит задержка в несколько лет для проекта, рассчитанного на столетия?
   - И что же вас заставляет заниматься делом, успеха которого вы никогда не увидите? - язвительно спросил Философ.
   Хьютай хмыкнула.
   - Увижу. Биокибернетика даст нам бессмертие. Всем нам.
   Философ отшатнулся от неё.
   - Ты чудовище! Ради бредовой идеи о завоевании звезд ты хочешь заставить людей сотни лет жить в этих подземельях, занимаясь бесконечной работой!
   - Они сами этого захотели!
   - Ты... ты воплощение дьявола! Только Сатана мог додуматься до такого!
   Хьютай возмущенно фыркнула.
   - Ну знаешь ли! То я Сатана, то дьявол... Ты, похоже, уже вообразил, что перед тобой некое высшее существо, пусть и бесконечно злое? Впрочем, основываясь на своих знаниях, я могу твердо сказать тебе - бога нет... и дьявола тоже!
   - Но наш мир создан для людей! Такое точное совпадение всех физических констант, которое делает возможной жизнь, попросту невероятно без разумного плана!
   Хьютай гневно хлопнула в ладоши.
   - Мир такой, какой есть! У нас, увы, нет времени поговорить об этим, но потом...
   Философ смутился, смущенный своей вспышкой.
   - Неужели нет никаких доказательств существования Бога?
   - В твоём смысле - нет. Однако, у меня есть доказательства того, что Вселенная и впрямь была создана - но не Богом!
   - А кем же?
   - Подумай сам. Но это не имеет ни малейшего отношения к человеку!
   Философ задумался. Его лицо побледнело, затем он встряхнулся.
   - Зачем вы привели меня сюда? Что вы хотите делать с этой чудовищной машиной?
   Хьютай улыбнулась. Жутковато.
   - Извести всех гекс - я их давно ненавижу!
   - То есть, убить всё живое за пределами Хаоса? - понял Философ. - Вы сошли с ума!
   Хьютай хмыкнула.
   - Я? Тебе нужно отдохнуть, и потом... Когда ты увидишь результаты наших трудов, ты изменишь своё мнение.
   - Нет!
   - Посмотрим. Увести!
   Охранники подошли к Философу, но он не двинулся с места. Хьютай удивленно взглянула на него.
   - Что это? Ты не хочешь уходить? Неужели тебя интересует, что получится из наших трудов? Когда мы, наконец, объединим мир...
   - Пока жив хоть один нормальный человек, у вас ничего не выйдет!
   Она хмыкнула.
   - Нормальный? А мы кто?
   - Маньяки!
   Она пожала плечами.
   - Я не понимаю тебя...
   - Ты ничего уже не понимаешь! А ещё болтаешь о Вселенной!
   Хьютай мрачно взглянула на него.
   - Я бы не хотела... но через несколько часов всё будет кончено - все эти двести лет бессмысленной войны...
   Она не смогла закончить фразу - Философ вдруг бросился на неё с диким ревом. Охранники тут же схватили его - но Философ, извернувшись, схватился за рукоять автомата одного из охранников и нажал спуск. Затрещала очередь. Охранники, отпрянув в изумлении, отпустили Философа. Яростно дернув, он вырвал автомат - и прошил их второй очередью. Потом повернулся к ошеломленно застывшей Хьютай.
   - Ну и что ты теперь скажешь? Как тебе нравится роль жертвы, Единая?
   Хьютай не ответила, обжигая его яростным взглядом. Анмай смотрел ещё более яростно, но не двигался - он даже слишком хорошо понимал, что первое же резкое движение кончится для них обоих очень плохо...
   - А как тебе понравится роль мертвеца? - наконец сказала она, незаметно нажав кнопку тревоги на рации. Ответа не было, но она знала, что её сигнал получен: в зал ворвались ещё пять охранников во главе с Иалги Мэтту, её новым помощником. Они стали быстро подниматься по лестнице, - но Философ, быстро перезарядив оружие, свалил всех одной длинной очередью прежде, чем они успели хотя бы заметить его...
   .........................................................................................................
   Керт Рисси стоял у окна в реакторном зале Соарской АЭС. За окном была непроницаемая тьма и холод, который проникал даже сквозь толстое бронестекло. Он обернулся. В зале было пусто. Все находились на рабочих местах. Здесь не осталось никаких следов побоища.
   Он вздрогнул, вспомнив рев нападающих гекс и смерть товарищей. Но они всё же вернулись и уничтожили тварей. А потом им предстоял скорбный труд по очистке крепости и подвалов дворца от тел убитых и туш гекс. Однако от тех, кто погиб в здании реактора, не осталось и следа - твари сожрали их, точно так же, как и своего повелителя Маонея Талу.
   Теперь бывшая крепость Фамайа стала оплотом выживших повстанцев. Здесь их было 300 человек - все, кто смог добраться сюда из Тулея. Здесь были и мятежники, и солдаты ССГ. Хотя они и были обеспечены светом и теплом, пищи не хватало, и Керт не знал, смогут ли они выжить. Тьма могла рассеяться лишь через несколько лет... а что потом?
   Но, разбросанные среди мертвой пустыни, лишенные возможности передвигаться из-за радиации, они могли общаться по радио. И они не просто укрывались - они продолжали бороться. Хотя их враг был недоступен, они всё же могли его поразить. Всё ядерное оружие Фамайа было израсходовано, но у ССГ ещё осталось несколько бомб и самолетов. Однако, из-за пыли они не могли подняться в воздух - нужны были ракеты. И они были!
   Хотя все ракетные позиции ССГ файа уничтожили, оставалась ещё атомная субмарина - единственная, какую они успели построить. Её ракеты имели тысячемильный радиус поражения, что было слишком мало, но... она могла подойти к плато Хаос с севера. Его обитатели после окончания войны вряд ли держат в состоянии готовности свою ПРО. Да и что они успеют сделать? Ведь ракеты будут лететь до цели лишь пять минут, а там...
   Все шесть ракет пойдут в одно и то же место, с отклонением максимум в полмили. Взрывы мегатонных боеголовок будут крошить скалу, словно чудовищный молот. Более того - боеголовки были помещены в вольфрамовые корпуса, устроенные наподобие бронебойных снарядов. Перед взрывом они на десятки метров углубятся внутрь скалы - это усилит действие взрыва на подземные сооружения минимум втрое. Итого - удар силой в 18-20 мегатонн! Неплохо! Великий Ускоритель вряд ли переживет это - и тогда файа лишатся своего главного оружия...
   ........................................................................................................
   Хьютай молча ожидала смерти, когда Анмай оттолкнул её и вышел вперед. Полными отчаяния глазами она смотрела, как её парень стал медленно, крадущейся походкой хищника, приближаться к Философу.
   "Он убьет его!" - поняла она, глядя на побелевшие от злобы глаза Окруса. Он судорожно дергающейся рукой спустил курок. Из ствола рванулось дрожащее пламя...
   Но мгновением раньше Анмай вдруг прыгнул, подкатившись ему под ноги. Хьютай не знала, что можно двигаться с такой скоростью. Пули Окруса опоздали на долю секунды, пробив стальной пол галереи. Вдруг вспыхнуло ослепительно-синее пламя, из-под галереи раздался страшный треск - пули попали в проходившие под ней кабели. Анмай сбил Философа с ног и навалился сверху. Окрус продолжал судорожно нажимать на спуск, но в магазине уже кончились патроны...
   Хьютай уже решила, что всё кончено - но у пожилого, изнуренного Философа, казалось, открылась нечеловеческая сила. Он сбросил парня и одним рывком вскочил. Анмай тоже вскочил и кинулся на него сзади. Окрус схватил его за руки и швырнул с такой силой, что он ударился спиной об не слишком-то высокое ограждение галереи, перевалился через него и упал вниз. Лишь в последнее мгновение Анмай сумел извернуться, схватившись за верхнюю трубу ограждения. Хьютай сама бросилась на Окруса - и получила сокрушительный удар в поддых, мешком упав на пол. Но ей удалось отвлечь его внимание от парня...
   Окрус вновь перезарядил оружие и повернулся к Хьютай, которая судорожно пыталась подняться. Собрав все силы, она поджала ноги, и, опираясь руками, сумела сесть на пятки - встать она была ещё не в силах. Широко открытыми глазами она спокойно смотрела на Окруса, который, подняв автомат, целился ей в лицо...
   За его спиной Анмай подтянулся, и, схватив его правой рукой за одежду, рванул назад. Окрус, пошатнувшись и ударившись боком об ограждение, попытался повернуться к нему, но смог сделать лишь пол-оборота. Он взмахнул автоматом, как дубиной, собираясь разбить парню голову. Анмай схватил его второй рукой и всем своим весом рванул вниз. Окрус выронил оружие и взмахнул руками, пытаясь сохранить равновесие - но его подошвы скользнули по настилу, ноги мелькнули в воздухе и он с отчаянным криком упал.
   .......................................................................................................
   Хьютай застыла, как парализованная. В её голове не осталось ни одной мысли - только отчаяние. Последнее эхо удара стихло. В жуткой тишине раздалось шипение горящих кабелей. Она тупо смотрела на пустоту за перилами. Неважно, как, но она должна быть вместе с её парнем, даже за порогом смерти, если...
   Но её охватило оцепенение, она не могла двинуться с места. Про-Эвергет тускло блестел. Она уперла взгляд в идеальную белизну монолитной брони.
   "И это бесполезно... Зачем я не упала тогда в шахту в Цитадели?"
   Ей не хотелось ни думать, ни видеть, ни дышать - ничего. Всё вокруг стало расплываться в...
   Хьютай почувствовала, как по её щекам текут слезы.
   "Анмай!.."
   В это мгновение белый бок про-Эвергета сверкнул яростной синевой. Снизу вновь донесся треск короткого замыкания, свет в зале погас, его освещал лишь огонь. Из-под галереи донесся крик:
   - Да вытащит меня кто-нибудь отсюда или нет?! У меня спина болит от таких упражнений!
   Кинувшийся к перилам, Хьютай увидела Анмая - он висел на полметра ниже галереи, держась за петлю кабеля. Рядом с ним из-под настила уже выбивалось пламя.
   Хьютай перебралась через ограждение и присела, держась одной рукой за перила. Другую она протянула парню. Тот протянул ей свою руку. Хьютай крепко сжала её и Анмай одним рывком вытянул себя наверх. Он схватился за перила, подтянулся и быстро выбрался на галерею.
   - Ты мне чуть руку не оторвал! - воскликнула она, растирая плечо. - И твоя спина... ох!
   Анмай быстро сбросил куртку Высшего, стянул футболку. Его спина оказалась вся в крови, - прошедшие вскользь пули рассекли кожу в нескольких местах, оставив длинные кровоточащие борозды.
   Хьютай, словно очнувшись, быстро одернула платье, потом подошла к нему.
   - Больно? - спросила она.
   Анмай передернулся.
   - Словно каленым железом! Ой! У тебя тоже кровь!
   Хьютай увидела на бедре кровавое пятно.
   - А я и не заметила. Наверное, осколок пули... - она закашлялась, вдохнув расползавшийся дым. - Пошли отсюда. Тебе нужно к Айхолли.
   Они быстро побежали вниз. Хьютай на минуту застыла над телом Иалги - его худые руки вцепились в ступеньку.
   "Он шел впереди всех", - поняла она и отвернулась.
   .......................................................................................................
   Час спустя, в Центральной, Хьютай покосилась на Анмая - тот сидел рядом с ней. И он тоже взглянул на неё. На его голове был обруч Управляющего плато Хаос.
   "Конечно, это произвол, - подумала Хьютай. - Назначать на эту должность своего парня. Но кто-то должен занимать её, и скоро, когда наладится нормальная жизнь, будут выборы. Там и решится - достоин он или нет".
   - Начинаем, - сказала она.
   Боковым зрением Хьютай заметила, как мигнули лампы Центральной, когда мощность пошла на магниты ускорителя. Когда настал момент начала реакции, она сжалась, но не ощутила ничего - на сей раз, фокусировка была идеальной.
   ........................................................................................................
   Керт Рисси всё ещё стоял возле окна. Его внимание привлек изменившийся гул турбин, свет потускнел. Потом его охватил вдруг чудовищный страх.
   А потом он умер.
   .......................................................................................................
   - Ты совсем одичал, паразит. Моя спина наверняка выглядит ужасно, - Хьютай устало перевернулась на живот. Анмай медленно провел по её спине взглядом - в этот раз она была сверху и его ногти не оставили на ней живого места...
   - Зато моя спина теперь в полном порядке - если не считать пяти шрамов! - усмехнулся он.
   В это мгновение раздался писк сигнала тревоги. Хьютай со вздохом встала и подошла к экрану. На нем появился дежурный оператор. Он был явно испуган - и не только её наготой...
   - Только что поступили сообщения с наблюдательных спутников, Единая. Они засекли подвижный источник рентгеновского излучения. Оно имеет все характеристики излучения, возникающего при термоядерной реакции. Судя по расстоянию и скорости - это космический корабль, который приближается к планете. Судя по траектории, от звезды К-94.
   Хьютай потрясло это известие. Но она быстро опомнилась.
   - Они вылетели сразу же, как получили сигнал - электромагнитный импульс от струйных бомб ССГ! Это Империя Уарка.
   Лицо оператора стало мертвенно-серым.
   .........................................................................................................
   На сей раз, в Центральной царило подавленное настроение - все здесь хорошо понимали, что их история могла вскоре закончиться. Только Хьютай держалось достаточно бодро. Она уже тысячи раз бывала в таких ситуациях, тысячи раз - в своих мечтах. Глядя на неё, Анмай тоже старался держаться бодро. В конце концов, умереть он мог только один раз...
   Все напряженно смотрели на экраны. Звездолет всё ближе и всё медленнее подходил к их планете. Вдруг изображение на одном из экранов сменилось и Хьютай поняла, что им невероятно повезло - чужой корабль оказался возле одного из спутников-телескопов, который тут же навели на него.
   Она жадно разглядывала звездолет. Пришелец был огромен - не меньше мили в длину, холодного, темно-серого цвета. Он представлял собой толстую трубу прямоточного термоядерного реактора, окруженную восемью кольцами магнитов. Воронку на переднем торце окружали трубы синхротронных лазеров - они ионизировали водород, позволяя чудовищным магнитам направить его в жерло реактора. Хьютай сразу бросилось в глаза, что внешняя часть третьего от носа кольца вращается - там был обитаемый отсек и экипаж. Ей очень хотелось узнать, как такая машина может тормозить - бьющая из жерла реактора струя гелия должна была рассеивать водород. Но, едва она взглянула на магнитометры, её сердце забилось от радости. Мощность магнитного поля "гостя" составляла миллиарды гаусс. Такая технология позволяла немедленно приступить к строительству Эвергета. Вот только, судя по конструкции звездолета, там не могло быть ничего подобного...
   На экране с бешеной скоростью замелькали, рассыпаясь и строясь, куски изображений. Одновременно затрещали динамики радиостанции дальней связи, но разобрать им ничего не удалось. Затем изображение восстановилось, но другое: перед ними была рубка чужого корабля!
   Хьютай ошеломленно замерла. Рубка ничем не походила на зловещую конструкцию звездолета. В отличии от Центральной, в ней не было видно никаких приборов. Причудливо выгнутые светлые стены покрывал яркий цветной узор, показавшийся ей совершенно неуместным.
   Мгновение спустя её внимание переключилось на находящихся в ней существ. И ей показалось, что она смотрит в зеркало.
   Она была готова увидеть самые невероятные создания, но там сидели файа - точно такие же, как и она сама. Их одежда показалась ей чрезвычайно странной, но лица...
   В одно мгновение она поняла всё. "Темная Сущность" не лгала. Она и все ей подобные - "те, кто остался, чтобы править", соплеменники тех, кого они так ненавидели. А все остальные народы Уарка... они и есть... Но различия были так невелики!..
   Всё, произошедшее между Фамайа и ССГ показалось ей жалким и мерзким повторением того, что происходило здесь раньше. Хьютай душила ненависть и стыд - но, взглянув на лица имперцев, она поняла, что никакой надежды у них нет. Имперцы смотрели на них с таким презрением, с каким сами файа смотрели на пустынных лемуров - выродившиеся подобия людей. Хьютай поняла, что вся разница - тысячелетия свободного развития, несчетные миры, открытые просторам Вселенной, - сделает начавшийся контакт концом их несчастной, жалкой, уничтожившей себя цивилизации. Она застыла в растерянности - и в то же мгновение на них обрушился удар.
   Труба реактора была в то же время чудовищным орудием - лазером на свободных электронах. Луч мощностью в тысячу тераватт ударил прямо в Цитадель Хаоса, превратив её в купол ослепительной плазмы. Ударная волна бурлящим кругом разошлась по плато, круша купола и антенны телескопов, вышибая ворота авиационных ангаров, сминая и разбрасывая взрывавшиеся самолеты. Пол Центральной подпрыгнул и закачался под ней. Хьютай видела, как хлынувшие из раскрывшихся люков потоки бешено пенящейся воды стремительно заливают зал про-Эвергета - сработала антисейсмическая защита. А луч, по мощности равный атомной бомбе, продолжал вгрызаться в скалу, рассекая её, как масло. Она поняла, что никакая толща скал не спасет от этого оружия и жить ей осталось ровно столько, сколько потребуется лазеру, чтобы превратить всё плато в массу расплавленного камня - может, часы, а может, и минуты.
   И её вдруг охватило странное холодное возбуждение - она знала, что должна уничтожить агрессора, неважно, имеет это смысл или уже нет. Подойдя к пульту управления Стражами, она активировала атакующую программу - но Стражи взорвались раньше, чем были наведены на цель, имперцы как-то перехватили казалось бы идеально защищенное управление. Хьютай видела, что экипаж смотрит на её атаку как на возню лабораторного животного.
   Гневно мотнув головой, она уселась у пульта про-Эвергета. Он, к её счастью, был заранее приведен в полную готовность в ожидании чего-то подобного. Достаточно было точно определить координаты звездолета, а затем подвести к нему сферу изменения, но делать это приходилось вслепую - приборы не действовали и лишь на главном экране застыли насмешливые лица имперцев.
   Она нажала на пусковую кнопку - и в тот же миг её словно вывернуло наизнанку: под воздействием непрерывного землетрясения точность фокусировки нарушилась. Но лица имперцев остались спокойными - прицел был неточен...
   Закусив губу, Хьютай вращала верньеры, пытаясь поймать в зону поражения атакующий плато звездолет. Неожиданно ярко она увидела, как лица имперцев исказились от дикого ужаса - она всё же поймала их. Потом они упали и их страшный луч погас.
   .......................................................................................................
   Хьютай встала. Она на секунду закрыла глаза - всё было нормально, словно этот кошмар и впрямь оказался сном. Её отвлекли объятия Анмая. Он бросился к ней и она обхватила его за шею.
   Вслед за ним к ней подошли остальные. Они стали наперебой расспрашивать её, но Хьютай не сразу решилась сказать им, что всё уже кончено. Пока.
   .......................................................................................................
   - Теперь, если мы сможем всё это освоить, у нас будет собственный межзвездный корабль, - Хьютай спокойно рассматривала изображение со спутника-наблюдателя.
   После боя прошел уже час. Он не вызвал больших разрушений - пострадала лишь Цитадель Хаоса, и так давно пустая. К её удивлению, часть древней крепости уцелела - она нависала над пробитой лазером пропастью, словно сломанное крыло.
   Сейчас шла спешная подготовка к запуску трех ракет с экипажами - они должны были вплотную обследовать звездолет и попытаться проникнуть внутрь. Им уже удалось обнаружить ангар для атмосферных шаттлов - и, если им удастся разобраться в управлении его воротами...
   Хьютай думала, что её посланцы найдут там. Ей очень хотелось полететь самой - но это было совершенно невозможно...
   - Я думал, что война окончена, - печально сказал Анмай. - А теперь она будет продолжаться вечно!
   Хьютай вздохнула. Она понимала, что её парень прав.
   - Если у К-94 есть их база, через шесть месяцев сюда может прилететь второй корабль. Его мы тоже почти наверняка захватим - радиус действия про-Эвергета достигает ста тысяч миль. Но если и он не вернется - через несколько лет может прибыть целый флот, и мы уже ничего не сможем сделать. Но мне кажется, что этого не будет - мы уже слишком близко к Бездне и здесь больше нет рядом обитаемых планет. Это наверняка были разведчики или даже мятежный корабль. Они получили сигнал, который им бессознательно послал ССГ, и решили проверить... во всяком случае, я на это надеюсь. Но всё же я счастлива - мы столько теперь сможем узнать! Хотя вряд ли эти открытия будут приятными. Империя Уарка - это крайне жестокое общество. Даже по сравнению с нашим.
   - Зато высокоразвитое. Очень, - напомнил Анмай. - И на борту их корабля мы наверняка найдем массу интересного. Оружие в том числе. Боевые скафандры и так далее.
   - Если это военный корабль, а не, например, исследовательский. У боевых скафандров оружие обычно есть. А для прогулок по дну океана оно как бы без надобности. Да и для ремонта обычно не бластер с плазмоганом нужен.
   Анмай усмехнулся.
   - Для ремонта нужен плазменный резак. Если при этом его переделать в метатель плазмы на десятки миль, с точным наведением - просто смена программы и эту программу написать несложно? Ну да - ресурс упадет от нештатного режима - ну и что? Это боевой или как? А ведь плазменные двигатели тоже перепрограммировать можно, и горнопроходческие лазеры, если они там есть.
   Хьютай вздохнула.
   - Полноценное лучевое оружие в Империи могут танки нести только, а лучше - корабли. У пехоты есть проблемы с батарейками. Одноразовая батарейка - это проблемы с расходниками, и батарейки слабы, нужны микрореакторы по сути. Плюс сложность конструкции. Да и с эффективностью... проблемы. Даже танки - обычно всё же лазер не используют. А так у них разное бывает.
   - Например? - с крайним интересом спросил Анмай.
   - Например обычный огнестрел у полиции и уважаемых граждан. У военных - рельсы и тому подобные игрушки, выкидывающие микродротики с регулируемой скоростью. Решил баллистический калькулятор встроенный, что для задачи надо 50 м/с - будет 50 м/с у цели, сопротивление воздуха и ветер - учитываем. Решил, что надо дротик доставить прямо в ладонь цели на 2 км/с за несколько километров - дротик будет доставлен и эту ладонь оторвет. Дротик, кстати, совершенно не обязательно - железка. Может быть микроснаряд разрывной или иньектор с ядом или ещё что. Может вообще быть что-то вроде ядерной микроракеты, которая за 20 километров летит и броневые плиты по пути пропиливает, но это даже для Империи большая экзотика.
   Эта технология у Империи классический огнестрел обычно заменяет, именно у военных. Проблемы с батареями... ну да - есть. Одноразовые - можно зарядить на базе, если не лень тащить туда, батарейки. Военные пушки обычно тяжелые, потому что ситуация, когда пехота Империи работает БЕЗ экзоскелетов и мобильной брони - признак, что у неё проблемы серьёзные. Да, в большинстве случаев в учебках проходят и огнестрел - хороший, кстати, огнестрел, лучше нашего - ну, по мнению наших военных, и работу без экзоскелетов, и работу при нерабочей электронике костюма, когда надо сразу отцепить энергоблок и возможно приводы, и так бегать. Да, костюм ТЯЖЕЛЫЙ, но организм пехотинца специально усилен, часть скафа сбрасывается, он сам - легче, хотя - зависит от модификаций, и да - визуально этих пехотинцев даже без брони в любой толпе видно. По размерам. В условно-гражданских целях - спецназ полиции там, у Империи - та же рельса, только с лимитом по скорости. Ну и игрушки вроде всяких болевых аудиоизлучателей, лазеров для ослепления и прочего у просто патрульных.
   Анмай хмыкнул.
   - Маоней Талу как-то привез из ССГ книжку одного известного там автора. Ему её там подарили, в рамках культурного обмена, а я её недавно прочитал. Про Мобильную Пехоту, где у каждого космического пехотинца три двухкилотонных ракеты были и два термоядерных плазмомета.
   Хьютай пожала плечами.
   - У Империи решение на применение ядерного оружия принимает НЕ десант. Ну, насколько нам из передач их известно. И - очень часто десант сражается НЕ на поверхности, а на борту космических станцией и так далее. С этим, кстати, и более легкие и не такие монструозные скафы связаны. И да - станции эти после боя желательно чтобы хоть починить можно было быстро. Оптимизация вооружения - под это. Дробовики разные, иглометы, светошумовые гранаты, газы, абордажные сабли... На поверхности - орбитальные удары, а если надо именно десант - аналоги наших БМП или тяжелые бронескафандры. Или боевые роботы. Или - сто миллионов боевых дронов.
   - А мы сможем таких чудищ завалить? - спросил Анмай с далеко не праздным интересом.
   Хьютай задумалась.
   - Можно ли космопехотинца Империи завалить... Если он не заметит оружия рядом, если не сможет заметить сам выстрел и уклонится или нет возможности - потому, что тут уклонение возможно только если есть какая-то техника, которая увести может - танцевать с пулями не выйдет, если он не сможет прикрыть локальным щитом то место, куда она прилетит или щит окажется слабым...
   - Слабым относительно чего? - спросил Анмай.
   Хьютай пожала плечами.
   - Судя по тому, что мы знаем, если пуля дозвуковая - отразит 100%, если сверх - зависит от точной скорости, и всё равно, щит-то щитом - но он только от пули в мозгах спасает, а пуля из "Слайера" голову со щитом оторвет нафиг. А если у нас не пули, а что-то вроде боевого пульсера - те самые дротики на 4-5 махах - то тут на щит плевать уже. А броня всё же далеко не танковая там.
   - Но увернуться от пули всё же может?
   Хьютай кивнула.
   - Если стрелок долго целился. В смысле, это снайпер, а не пулеметчик, который "примерно туда". Если снайпер - можно траекторию просчитать и всё же иметь шансы уйти. Если нет никаких защитных систем одетых, возможно - штатно-имплантированных, некоторые имперцы имеют такое - пусть кривое, которое собьет пулю даже на сверхзвуке... но костюмы, например, лис с лазерным мехом, когда каждая шерстинка - это наводимый световод с микролазером - они там большая экзотика, но тоже бывают.
   В общем, если швыряться бронебойными дротиками на 4-5 махах и точно в голову, лучше - пачкой, и космопех не озабочивался специальной защитой - это почти 100% гарантия, что будет активирована резервная копия, а тело... сработает самоликвидатор, конечно. Опять же - не всех космопехов это касается. Они должны, конечно, все такое уметь, но... если они именно готовы... ну, начнем с того, что оружие, если там электроника, - не выстрелит, потому что работают системы подавления. Только вот наличие бессмертия немного... расхолаживает тут, и ходить в тяжелой броне или хотя бы с системами активной защиты, которые покруче того лазерного меха, и сшибут далеко не только пулю, но дороги, скажем так, - обычно смысла нет всё же. Резервная копия дешевле.
   - А как там у этих скафандров с подвижностью?
   Хьютай вновь пожала плечами.
   - Ну - бегать-прыгать он может очень хорошо. Но есть проблема с перегревом - нельзя долго бегать на максимальной скорости, и всё. Последствия... серьёзные. Вплоть до отключения.
   - Дредноуты есть? - спросил Анмай. - В смысле, боевые роботы огромные, с танковой броней?
   Хьютай фыркнула.
   - Нет. Скорее именно космодесант, который города берет, но потом надо их отстраивать, силы занятия плацдарма - иногда часть космодесанта, иногда нет, и высаживаются в дроп-коконах через ПКО с кучей ложных целей. Ну, насколько мы поняли из общеобразовательного фильма "Вооруженные силы Империи", бесплатная трансляция для всех колоний. Хорошо, что там язык тот же, что у нас.
   - А в чем тогда разница? - удивился Анмай.
   Хьютай вновь пожала плечами.
   - Обычный десант - ну, там тоже штурм городов. Которые потом не надо отстраивать, только хоронить десант, потому что имперская гвардия - на самом деле пушечное мясо. Силы поддержания порядка - по сути, именно поддержание власти на оккупированных территориях, учет и контроль, и руководство местными коллаборационистскими полицейскими силами, если их создали. Гражданская оборона, как она называется в Империи.
   - "Гражданин! Вы - угроза обществу пятого уровня!"? - вспомнил Анмай.
   - Да. Но мы слишком далеко, чтобы посылать сюда какой-то десант, да и зачем? Тут Империя вполне может применить релятивистские ракеты. До поверхности они не долетят, взорвутся ещё в верхних слоях атмосферы - но это мало чем поможет: всё, что окажется в пределах видимости взрыва, просто сгорит в потоке теплового излучения. Это если снаряд будет небольшой. Если большой... Ста тысяч тонн на 0,999 С уже хватит, чтобы полностью сорвать атмосферу. Вода в океанах, озерах и реках в пределах видимости взрыва начнет кипеть, покрыв планету паром высокого давления и уничтожив всё живое с многократной гарантией. Атака сотнями или тысячами релятивистских ракет, начиненных картечью, может полностью опустошить пространство в пределах планетной системы.
   - И имперцы в самом деле это могут? - хмуро спросил Анмай. Похоже, что Хьютай таки добилась своего - ему стало... довольно неуютно. Она же лишь пожала плечами. - Термоядерные реакции дают дефект массы максимум в процент и на чистом термояде на релятивистскую скорость не выйти, - продолжил он. - Без рамджета на нем можно разогнаться лишь до 0.1 С, но - один раз, с торможением. На автоматических зондах - до 0.5 C, но это специальные корабли - без вооружения, без экипажа, без торможения, многоступенчатые. Когда имперцы новые планеты заселяют, полет к ним длится десятки и сотни лет. Старый добрый "корабль поколений"... А у фотонного двигателя есть две маленьких, но противных проблемки: способ получения антивещества, и, да, фокусировка потока. Даже разгон с ускорением в 4 G займет порядка трех месяцев для выхода на околосветовую скорость, а дальше с ней же до точки торможения. Полет до цели даже здесь займет годы. Медленно и печально. Максимальная скорость здесь определяется защитой от встречного мусора - до 0.5 C для обычного корабля в межзвездном пространстве, но реально здесь даже такую развить сложно, а большую и невозможно, никакой щит не выдержит.
   - Аннигиляционные варианты таранов... - сказала Хьютай задумчиво. - Ну, имперцы, например, их имеют, именно как фотонные звездолеты - но очень-очень дорого, скорости намного ниже, там даже 0.4 C нет, гамма-зеркало фотонного звездолета - не самая простая в конструкции вещь. Защитное поле и нейтрид для создания зеркала - всё же очень высокого уровня технологии, антиматерия для них - ОЧЕНЬ дорого. Ну и вообще-то при сравнимом техническом уровне можно и засечь, и сбить. Если ракеты-носители сбросят роботараны вблизи системы, там обязательно увидят факелы разгонных двигателей. Если нет... На такой скорости снаряд будет сильно нагреваться даже в межзвездной среде. А во внешних областях своих систем даже не очень богатые расы могут развернуть миллионы пассивных сенсорных платформ - сравнительно дешевых, незаметных и способных обнаружить практически любой корабль.
   Анмай невольно хмыкнул.
   - Снаряд, летящий на 0,999 С, прибудет лишь на секунды позже предупреждения о нем. Если у нас есть защитная сетка с квантовой связью, мы получим предупреждение за несколько часов, но реально это мало чем поможет: релятивистскую ракету можно перехватить лишь другой релятивистской ракетой, а у нас таких нет, кстати. Единственный надежный способ защиты - сверхмощный мазер с ФАР в виде сферы Дайсона, объединяющий в себе и радар, и средство поражения. Но для него не проблема сосредоточить половину солнечной мощности в пятне диаметром в двести километров на расстоянии в пару тысяч световых лет. А небесная механика - точная наука, и навести его на планету - дело вовсе не запредельно трудное. Можно уничтожить корабли - но что делать с потоком твердого, как сталь, света с энергией звезды, который бьет... и бьет... и бьет? Мы же видели, как это происходит, пусть и далеко...
   - Видели, - хмуро сказала Хьютай. - Но это явно была не Империя. А кто-то ещё, куда как более развитый и не обремененный излишним гуманизмом. Надеюсь, что до нас ему нет дела.
   - Я тоже надеюсь, - Анмай невольно поёжился. - Кстати, как можно бороться с таранами? Без релятивистских ракет?
   Хьютай задумалась.
   - В общем, никак. Даже если мы поймали на начальной стадии разгона - в хвост бить уже мешает факел. Если ловушка рамджета ещё не начала входить в режим - можно в лоб бить, если мы смогли занять позицию спереди и навелись правильно - ловушка, даже не вошедшая в режим, наводит сильнейшие помехи, это мы сейчас видели. Если ловушка уже запустилась - удачи со стрельбой. Она вызовет разрушение любого предмета, что в неё попадает, а на ядерные взрывы ей плевать, тарану тоже плевать.
   - Там технология тогда... очень интересная должна быть, и явно не имперского уровня, - заметил Анмай.
   - Имперского, но очень высокого - нейтридные кольца с гипермагнитным полем, и это всё, собственно. Если ловушка уже вошла в режим - нужно стараться занять позицию для стрельбы "сбоку" - в хвост-то факел мешает, при этом ловушка будет мешать наведению, а устойчивость к поражающим факторам термоядерного/антимат-взрыва у тарана в принципе высокая - нейтрид же, к тому же, активная ловушка рамджета - фонит, и очень сильно. А значит, надо либо контактный взрыв, либо что-то вроде гамма-лазеров с ядерной накачкой, и точное наведение. А таран - это совсем не тупая болванка. Если совсем уж не уйти - ну значит будет врублена самоликвидация и этой эскадры охотников - не будет. А если мы засекли как-то таран, который уже набрал скорость - ну и чем мы его будем сбивать-то? Небольшой астероид по курсу НЕ поможет, из-за нейтридной ловушки. Большой - поможет, но его трудно будет сдвинуть. Поэтому, кстати, таран перед ударом подрывают. Потому что ловушку в норме вообще нельзя выключить.
   - А если поле НЕ отключится? - спросил Анмай.
   - Ну, например, бункеры вообще не спасут ни на какой стороне. Потому что удар проломит кору и дестабилизирует планету, и получим мощнейшие землетрясения. А на точно противоположной стороне будет... весело. Сейсмические волны сходятся же - и там часть вещества может вообще улететь в космос, в итоге, но часть тех, кто на поверхности готовится стартовать - успеют это сделать, потому что скорость сейсмической волны - она конечная.
   - А таран может просто пролететь через планету насквозь?
   - Нет. Будет взрыв. Сильный. Стартовая масса типового тарана Империи - 45 миллионов тонн, из них 40 миллионов тонн - это термоядерный бустер для разгона, дальше скорость добирается рамджетом. При конечной массе в 5 миллионов тонн и скорости 0.999 С накопленная энергия будет равна примерно трехсекундной светимости нашего бывшего солнца. В общем, при равномерной доставке "полезной нагрузки" - даже океаны не все закипят. Но зато одно полушарие будет мгновенно уничтожено, а у обитателей второго будет существенно меньше времени на то, чтобы спастись.
   - То есть, подрыв тарана - это не гуманизм, а совсем наоборот? - спросил Анмай.
   Хьютай кивнула.
   - Да. Остается надеяться, что второй корабль сюда не прилетит, - а если и прилетит, то решит, что цивилизация на планете погибла в результате ядерной войны. Тем более, что это на 99,99 % правда.
   - И что же нам делать? - насмешливо спросил Анмай.
   - Пойдем в зал про-Эвергета. Именно там начало новой жизни... и нового знания тоже!
   .......................................................................................................
   Анмай и Хьютай стояли, взявшись за руки, на галерее в зале про-Эвергета. В нем было полно людей - они проверяли состояние машины после битвы. Настил рядом с ними был разобран. Группа рабочих меняла и сращивала сгоревшие кабели, устроившись на спущенной с мостового крана платформе - лишь сейчас до них дошли руки...
   - Ты не толкал Философа, когда он падал? - спросила Хьютай. Тело Окруса упало слишком далеко от галереи - и это уже стало причиной пересудов...
   Анмай передернулся, вспомнив об этом.
   - Нет! Я сразу же отпустил его и замахал руками, пытаясь взлететь! Когда мне это удалось, я не сразу понял, что держусь за кабель - так я испугался.
   Внизу собралась группа молодежи, молча смотревшая на машину, и Хьютай потянула парня за рукав. Они пересекли мостик и ступили на крышу про-Эвергета. Она слабо вибрировала.
   - Работает на холостом ходу, - пояснила Хьютай. - Теперь машина всё время будет в состоянии готовности - и, конечно, мы будем проводить эксперименты.
   Они обошли одну из коробок тормозных генераторов и поднялись на центральное возвышение. Здесь инженеры меняли огромные баки с гиперядрами.
   - На самом деле их у нас всего 10 граммов, - пояснила Хьютай. - А эти баки - лишь радиационная защита. А это ещё что?..
   Анмай усмехнулся, глядя на неё.
   - Небольшое дополнение к конструкции.
   Он подошел к размещенному в самом центре круглому углублению, снял с пояса контрольное устройство и нажал несколько кнопок. С мягким шипением поднялась толстая плита герметичного люка. Едва они спустились по лесенке вглубь узкого стального колодца, крышка так же мягко захлопнулась. Хьютай удивленно осмотрелась.
   Они оказались в маленькой низкой комнатке из гладкой белой стали. Вдоль стены шло сплошное кольцо пультов, в центре стояло кресло. На экранах был виден весь зал. Хьютай подошла к врезанному в пульт окну перископа - восьмиугольной плите из бронестекла. Анмай встал в самом центре машины, на плите, скрывавшей лаз в реакторную камеру.
   - Это и есть про-Эвергет, - сказал он смотревшей в перископ Хьютай. - А остальное - лишь следствие нашего невежества.
   - Там, внизу, - лишь место столкновения пучков, - возразила она. - Мы сейчас используем ускоритель по прямому назначению.
   - И что же нам делать? - насмешливо спросил Анмай.
   Хьютай вздохнула.
   - Прежде всего, пожалуй, всем надо отдохнуть - люди измотаны до полусмерти. Когда зима закончится, придется налаживать добычу необходимого сырья. Возобновить производство дальних перехватчиков, которыми мы сбиваем астероиды...
   - Но это же были лишь учебные пуски! - воскликнул Анмай.
   Хьютай быстро повернулась к нему.
   - А если потребуется не учебный? А Империя Уарка? Сколь глубоко осмеливаются забираться в туманность её корабли? У нас есть, чем их встретить, но всё же, этого недостаточно...
   - Я слышал, что нам удалось перехватить ещё одно межзвездное сообщение, - решил сменить тему Анмай.
   Хьютай кивнула.
   - Да. Это рассказ о том, как устроена Вселенная. Она, как оказалось, состоит из множества разных Вселенных. Каждая Вселенная очень велика - их размеры нам невозможно представить. Их разделяют пленки, стены, листы из... это трудно объяснить. Из того же, из чего состоит Нить - но в двух измерениях, а не в одном. А за ними, в других Вселенных, может происходить такое, что мы не сможем ни представить, ни вообразить!
   Анмай вздохнул.
   - Я думаю, мне стоит изучить физику - особенно новейшие теории.
   Хьютай улыбнулась.
   - Я буду сама учить тебя. Нет счастья выше, чем узнавать, предвидеть новое, умножать свои знания - и передавать их другим!
   - Для меня нет счастья выше, чем стать отцом, - вдруг тихо сказал Анмай.
   Хьютай смутилась.
   - Ты же знаешь, что я...
   - Слишком занята, чтобы стать мамой?
   - Я работаю над тем, чтобы стать менее занятой, - Хьютай вдруг усмехнулась.
   - Я буду рад... помочь тебе, - Анмай улыбнулся в ответ. - Но, пожалуй, лучше не заглядывать так далеко.
   Хьютай смутилась ещё сильнее - и вдруг рассмеялась.
   - Мы должны не только стремиться к цели, но и не забывать о своём собственном счастье. Нас ждет прекрасная новая реальность. И мы будем просто строить её.
   Они смотрели друг на друга - двое любящих и бесконечно любопытных людей в бесконечной Вселенной.
  
   Эпилог
   В неведомом будущем
  
   Дурацкий же мне приснился сон, - подумал Маоней Талу, вытягиваясь. - Или я до сих пор сплю? - он лежал на песке, по-прежнему почти раздетый. Теплый влажный воздух волнами обтекал его тело, сквозь закрытый веки пробивался яркий свет.
   Отходящая от мороза кожа вдруг зачесалась. Особенно нестерпимо, почему-то, чесалась левая пятка. Талу вдруг понял, что всё это - вовсе не сон. Он ошалело сел - и в открытые глаза ударил нестерпимо яркий свет.
   Маоней зажмурился, одновременно почесывая всё, что чесалось, двумя руками сразу. Потом всё же осторожно приоткрыл глаза. Он был в какой-то роще, кажется, окруженный пышной, сочной зеленью. Откуда-то сверху сквозь кроны пробивался нестерпимо яркий свет, впереди виднелся кусок невероятно синего неба - и алмазный блеск моря. А перед ним на корточках сидел Анмай - почему-то тоже одетый лишь в алую набедренную повязку. За ним стоял Найте, одетый точно так же, - и Хьютай, в низко лежащей на крутых бедрах юбке и чем-то типа шарфика, весьма небрежно повязанного вокруг высокой груди.
   Кажется, мы победили, - подумал Маоней, - и, с чувством исполненного долга, снова потерял сознание, уже на самом деле погружаясь в глубокий, мирный сон.
  
   Конец.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"