Бессмертная казнь
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Перевод рассказа Дарри Ридинга, оригинал лежит на http://www.orionsarm.com/page/233
|
Часть I: Коллекционеры
Джолонах проснулся с жалким криком, его белье и подушки промокли от пота. Даже сейчас, в ярком свете клетки, звуки и запахи и картины сна были отчетливей, чем тени стальных прутьев на фоне настенных ламп. Огромная, полная тьмы пещера, освещенная лишь огненно-красными сполохами, яма, бесконечно уходящая в кроваво-красное свечение глубины, вместившая все зловоние мира. Хор бесконечно гниющих страдальцев воет и скулит о крайней муке. И пронизывающей всё, оглушительный рев глубокого, бесконечного голода, от которого сама Вселенная сжималась в ужасе, втягивая весь свой свет, когда он падал всё глубже и глубже в алчно разгоравшуюся пропасть...
Как всегда, Джолонах вздохнул с облегчением, благодарно вернувшись в мир живых людей, пусть и тюремных охранников. Реальность была здесь. Пусть в ней не было уверенности, не было справедливости, в ней есть жизнь и смерть, и нет никакой двусмысленности. Нет загробной жизни, успокаивал он себя. Нет дьявола. Ад не существует. Сон не реален. Это не более чем бред. Сегодня утром я умру, и всё это будет закончено. Мои страдания, мой ужас умрут вместе со мной, переходя в мирное, безболезненное забвение.
Но Джолонах продолжал содрогаться, когда он повторял свои мысли в отчаянных поисках надежды. Этот кошмар повторялся уже сотни раз в его жизни - каждый раз один и тот же кошмар. Единственно возможным путем он смог преодолеть свой страх перед смертью - представив для контраста что-то бесконечно худшее. В отличие от крестьян в его поместье, Джолонах был богат и образован достаточно, чтобы следовать своим собственным убеждениям до тех пор, пока он держал их при себе.
Он вскочил снова, когда начальник тюрьмы и охранники вошли в подвальный коридор.
- Я рад, что не придется марать о тебя руки, - сказал начальник. - Кое-кто выкупил твою гнусную жизнь. Ты свободный человек, по крайней мере в этом мире. - Он широко улыбнулся, когда один из охранников открыл дверь клетки. - Они платят бешеные бабки для выкупа таких, как ты, но, клянусь Господом, я бы отдал всё, что у меня есть, лишь бы ты попал в их руки.
Джолонах вышел из клетки, позволив охранникам сковать его запястья и лодыжки. После того, как они поднялись в тюремную контору и заставили его подписать все бумаги о его якобы "освобождении", они привели его в открытый двор, где его ожидали покупатели. Здесь он застыл на месте, дрожа всем телом и с ужасом вспоминая, что в мире живых тоже есть свои кошмары.
Мужчина, стоящий в центре трио, выглядел как записной пират: сухощавая, твердая фигура, затянутая в черный кожаный костюм, красивое лицо, мужественность которого подчеркивала двухдневная щетина и падавшая на лоб жесткая челка. На его плече висела большая винтовка, гладкая и обтекаемая, как скульптура из полированной кости. Но ни этот человек, ни его оружие заставили Джолонаха задохнуться от ужаса. Это были его товарищи.
Слева от мужчины стояла женщина - стройная, высокая женщина, одетая в красный шелк с V-образным вырезом, вызывающе открывающем грудь. Джолонах возможно, восхищался бы ею, не была ее кожа покрыта пятнистым мехом и не сиди на ее великолепных плечах голова леопарда.
Справа от мужчины стояла еще более внушительная фигура. Выше его на голову, лишь наполовину человеческое существо было двуногим львом, могучие мускулы которого не мог скрыть даже металл облегающей его брони. Его золотая грива блестела под лампами, его взгляд обжигал, хотя он стоял неподвижно, как статуя из гранита.
Нарслиан, думал Джолонах, вспоминая, что год назад нанял местных бандитов, чтобы убить семейство нарслианских туристов. Знает ли это могучее существо, кто наказал его планету, его народ? Почему он участвует в освобождении одного из самых ненавистных заключенных на Тайлансии?
Джолонах судорожно дышал, стоя как вкопанный. Он боялся "звереголовых" с самого детства. Родители говорили ему, что если он будет непослушным, звереголовые придут в своих космических кораблях и заберут его, чтобы зарезать его и покрошить в суп. Сказка превратилась в непрестанный кошмар, который запятнал его детство, но отошел на второй план, когда пришли кошмары его взрослой жизни. Но это были не просто звереголовые - это были кошачьи звереголовые.
Как он ненавидел кошек! Он ненавидел их так, что готов был своими руками удавить их всех до единой - они все так смотрели на него, как если бы знали все его тайны, все его грехи.
- Мы возьмем его сейчас, - сказал мужчина, он говорил на Сави-Тайла свободно, несмотря на акцент.
Охранники и начальник тюрьмы отступили с явным облегчением - они нервничали почти так же, как сам Джолонах. Мужчина подошел к нему и повел его вперед, кошачьи воины шли по бокам от него, - они шли к крылатому серебристому шаттлу на дальнем краю огромной территории тюрьмы.
- Меня зовут капитан Крайслек, - сказал мужчина. - Парень с гривой - Тарконон, девушка с пятнами - Вайла.
- А ... а я, что случится со мной? - осторожно спросил Джолонах.
Крайслек взглянул на товарищей, которые, казалось, отражают его усмешку в больших ртах.
- Ну, мы, вероятно, не будем казнить вас. Это не наша первоочередная задача.
- Значит, вы хотите, чтобы я стал одним из вас? - наглый тон Джолонаха не мог замаскировать его вновь обретенного страха.
На этот раз он был встречен смехом. Смех кошачьих воинов поразил его - музыкальный визг Вайлы и глубокое рычание Тарконона.
- Нет, - сказала женщина-леопард. - Мы определенно не хотим, чтобы вы присоединились к нашей команде. Неужели вы хоть на миг поверили, что мы считаем вас равным нам в навыках и смелости? Музейные воры, идейные убийцы могут быть достойными кандидатами. Но вы? Вы не вызываете у нас ничего, кроме ярости и отвращения. Никакая культура в Галактике, какой бы порочной и варварской она не была, не сможет оправдать ваши... поступки, а тем более романтизировать их. Нет, вы вне закона. Теперь вы жертва, безнадежная, обреченная, вечная жертва.
Джолонах вздрогнул, его страх вернулся.
- Вы не посмеете похитить меня, - выдохнул он. - Я - высокорожденный стедхолдер, как только свободная пресса узнает об этой... возмутительной... сделке... у вас будут проблемы! Большие проблемы!
- Журналисты ничего не знают об этом, - весело сказала Вайла. - И никогда не узнают. Им сообщат лишь, что военный корабль приземлился и вылетел из этих мрачных стен... и что вы казнены сегодня утром, как планировалось.
- Ваша планета похожа на набитый дерьмом дом, - сказал Крайслек, - но есть одна вещь, которой я восхищаюсь - вашей системой правосудия. Она всегда сохраняет худших для худшего.
- Самых худших, - прорычал Тарконон, - для самого худшего.
Лунный свет сверкнул на его огромных клыках, оскаленных в ужасной усмешке.
- Ч... кто вы такие? - промямлил Джолонах.
- Давайте просто скажем, что мы разделяем веру в духе, - ухмыльнулся Крайслек. - Будь вы добрым человеком, вы бы ничего не узнали о нас. Только высокие чиновники в правительстве знают, что наше существование больше, чем просто легенда. Они никогда не подтверждали это на публике, потому что достаточно слухов. Если бы они это сделали, если бы ваши люди узнали, кому и чем мы служим, началась бы массовая паника, подобной которой ваш мир никогда не видел.
- Кому же вы служите? - дрожащим голосом спросил Джолонах.
- Ох, давайте не будем портить сюрприз, - промурлыкала Вайла.
- Вы отправите меня в колонию?
Группа остановилась перед посадочной рампой шаттла.
- Внимательно посмотрите вокруг, - сказала Вайла. - Не только в вашем мире, но и на ночном небе каждой планеты полно сверкающих звезд. Там, куда мы вас доставим, звезд нет. Только боль и тьма.
Часть II: Посетитель
Джолонах сидел в углу своей мягкой клетки, страдая от тяжести, хотя ускорение корабля составляло лишь половину привычной ему гравитации. Они были еще на пути к принадлежащей Кетер червоточине в миллионах километров от Тайлансии, - той, которая пропускала туристов и высокопоставленных лиц из соседней системы Довинка на границе Доминиона Кетер, а затем, как сказал Крайслек, через три "кротовых норы" они прибудут к домашней системе этих пиратов или наемников или дружинников или кем они там были.
Даже сейчас, когда с него сняли оковы, он всё ещё дрожал. Что они собираются с ним делать? Бить его? Пытать его?
Джолонах панически боялся боли. Он помнил, как сильно он всегда боялся идти к дантисту. Вид выступающей на коже крови повергал его в животный ужас. Даже когда у него просто брали анализы, он не мог смотреть на шприц, который, казалось, высасывал все его тело через иглу. А потом была медуза, которая обожгла нижнюю сторону руки во время купания. Ожоги оставили зловещие распухшие следы, он плакал и хныкал и жаловался своей матери, что обезболивающая мазь не помогает.
Его похитители знали всё о нем - это было очевидно. Они знали его преступления, его забавы, и неизбежно ненавидели его за это, как предателя самой жизни. Что бы они не могли сделать с ним, они будут это делать.
Что, если они используют... пытки в виртуальной реальности? подумал он, с дрожью вспоминая свои ужасные фантазии. Боль физического мира имела пределы, имела правила, в нем была смерть как конец всех вещей. Но виртуальная среда... Тайлансианские военные использовали ВР для имитации боевой обстановке как можно более реалистично. Крайслек и его экипаж явно были намного более продвинутыми. Какие возможности они имели? Есть ли у них передовые нанотехнологии? Ультратех? Могли ли они вскрыть его ум и откопать его худшие опасения, его кошмары? Заставить его вечно пить яд, заполнить его кишки кислотой, или...
Он посмотрел на двери трюма - невероятно высокие, широкие двойные двери, которые поднимались вплоть до потолка и занимали половину стены. Почему их сделали такими огромными? Даже Нарслианы были лишь немного больше, чем люди. Что еще они держат здесь? Тираннозавров?
Джолонах изо всех сил старался не останавливаться на таких мыслях. Он имел уже более чем достаточно поводов для страха.
Однако в середине его кошмара, его ожидания, его голова потяжелела... он опустил веки... позволил себе погрузиться в утешительную темноту... в красную темноту... в падение... крик множества истерзанных впивался в уши, как будто воздух превратился в яд, сама земля стонала вокруг, как сумасшедший кит...
Он дернулся, очнувшись. Когда это закончится? Сможет ли он когда-нибудь отдохнуть в покое?
Через решетку в гигантской двери донеслись чьи-то шаги по мягкой обивке пола. Джолонах надеялся, что это Крайслек идет к нему и ни одна из кошек. Возможно, Вайла смогла бы только выбить его из колеи, но могучий Тарконон был слишком страшен, чтобы остаться с ним наедине, особенно в закрытом помещении.
Шаги остановились.
Джолонах уставился на гигантскую дверь, вжимая потные плечи в мягкий угол клетки.
Двери открылись.
Джолонах посмотрел... и его сердце едва не остановилось навсегда.
...Стоя там, она заполняла всю высоту и ширину огромной двери, ее сапфировые глаза горели на ее царственно полосатом и усатом лице - лице достигшей полного расцвета женщины расы сибероо.
Джолонах глубже вжался в мягкий угол, тщетно желая скрыться от массивной, двуногой сумчатой кошки, которая смотрела на него сверху вниз, как будто он превратился в восхитительную маленькую мышь. Его легкие и позвоночник от страха смерзлись в сплошную глыбу льда.
В той же мере, в какой сибероо была величественной, она была страшной - совершенное сочетание твердости и скульптурной пышной мягкости. Ее мех был мелко-полосатым, голубовато-серым, с нежными оттенками между цветами, отчего она казалась почти жидкой. Она стояла на могучих задних лапах, с плотно округлыми бедрами почти такой же ширины, как размах рук Джолонаха. Ее сумка выпучились под ней, слегка трепеща от движений какого-то невидимого пассажира.
- Джолонах, - сказала сибероо, ее глубокий голос звучал совершенно свободно и женственно. - Меня зовут Скалосак. Я - владелец корабля. Я надеюсь, что они кормят вас хорошо.
Джолонах слегка кивнул.
- Я рада слышать это. Вы должны сохранять свою энергию и живость до самого конца пути.
Исправительная колония, подтвердил ликующий ум Джолонаха. Они оказались работорговцами в конце концов.
- Вы не возражаете, если я посижу с вами?
Джолонах чувствовал, что его голова и шея окаменели, он был не в состоянии двигаться, даже дергаться. Идея была настолько пугающей, что он, возможно, предпочел бы, чтобы она сразу сожрала его.
- Не беспокойтесь, - сказала Скалосак. - Я только что съела мое любимое жаркое из зебры, с базиликом и другими редкими травами.
Она встала на четвереньки и поползла к нему, громоздкая, как гиппопотам, но с бесконечно большим изяществом, затем остановилась в метре перед ним и осторожно села на задние лапы, стараясь не задеть содержимое сумки. Ее передние лапы возвышались над ним, как полосатые пушистые колонны. С пальцами, распластанными на мягком полу, они тревожно напоминали гигантские человеческие руки.
- У вас нет потомства, - сказала Скалосак.
Дрожа всем телом, немой от ужаса, Джолонах рывками покачал головой.
- И вы считаете, что это хорошо. - Гигантская кошка нахмурилась, пристально глядя на него. - На этом корабле только я имела потомство. У меня был сын. Рантрелака. Мудрый и сильный, и красивый образец своего вида, даже в детстве. Он и его друзья часто играли грубо, как и все сибероо, но всегда с честью и взаимным уважением. Он приходил ко мне со множеством царапин, но ничего страшного. Ничто, что несколько хороших движений моего языка и отдых в сумке не могли исправить.
Она смотрела на него молча много секунд. Тот же взгляд Джолонах видел десятки раз в глазах намного меньших кошек: взгляд осуждения.
- Произошел несчастный случай, - добавила она. - Он был капитаном корабля, реактор которого взорвался. Корабль разнесло на атомы. Его могила - в тусклом облаке пара, постоянно расширяющемся в пространстве НоКоЗа, далеко от дома.
Повисло молчание. На этот раз её глаза были опущенными, ничего не отражающими.
- С этого дня я молилась всем богам, которые желали слушать. Я молилась за всех родителей всех видов, когда-либо потерявших потомство.
Её огненный взор впился в его глаза, и Джолонах отвернулся со страхом, зная точно, к чему этот разговор шел.
- У меня есть ритуал. Личный, торжественный ритуал. Когда очередного убийцу настигает возмездие, я оставляю след когтя на стене своего дома в память родителей его жертв. Этих следов уже так много, что стен моего дома не хватает для них!
Последнее слово утонуло в бесчеловечном рычании. Джолонах начал хныкать.
- Когда я увидела то, что вы сделали, Джолонах, когда я увидела фотографии, когда я увидела инструменты, которые вы использовали, я разорвала свои стены на куски. Я разнесла свою мебель в клочья и полосы. Я хотела, чтобы вы страдали, я хотела нарушить обет, который я взяла, чтобы услышать визг, который вырвется из вашего жалкого маленького горла, когда мои когти будут полосовать ваши икроножные мышцы, отдирая их от костей, когда мои зубы...
Джолонах рыдал, как ребенок, желая чтобы кто-нибудь заставил этого монстра уйти.
- Но когда я вспомнила свой обет кротости, я вспомнила, какова цель моей службы, и я поняла, что мне не надо пытать вас. Это не моя обязанность. Потому что вселенная проста, и справедливость существует. Она существует!
Джолонах ощутил, как мягкий пушистый палец коснулся его подбородка, медленно приподнял лицо, заставив его встретиться с горящим взглядом хищника.
- Вам не нравится чувствовать себя бессильным, не так ли? Не нравится находиться под угрозой, не нравятся напоминания о вашей слабости. Вы, конечно, боитесь меня. Но ребенок, с которым я познакомилась на Тиралфиа, не боялся.
Ее уши слегка дернулись, когда она презрительно фыркнула.
- Я была на Тиралфиа, давным-давно. Человеческая женщина указала на меня ребенку, которого она держала на руках. Маленькой девочке.
Она снова пристально смотрела на него.
- Я медленно подошла к ним, стараясь не испугать ребенка. И все же я была удивлена, что она не боялась. Она смотрела на меня с удивлением. Она протянула руку, чтобы дотронуться до меня. Я закрыла глаза, чтобы дать ей потрогать мой мех. Она уже жила в мире чудес, - и все же я, должно быть, была самая чудесная вещь, которую она когда-либо видела.
Ее голова придвинулась еще немного ближе к нему, огромная звериная голова.
- Люди часто находят меня пугающей. Мой размер, зубы, мои когти, всё говорит о невероятной силе. Но всё же, когда вы представляете себе небо, вы представляете себе существ, таких как я. Красивые существа, как тигры, олени и дельфины и певчие птицы и бабочки. Древние Тексты описывают небеса как место, где лев ляжет с антилопой, где хищники и жертвы примирились. Где маленьким существам, как вы, не надо бояться моих зубов и когтей, но только свернуться калачиком в моих - безопасных и теплых - объятиях.
Вы не попадете на небо, Джолонах. Для вас ворота Неба заперты навсегда. Так что же ждет вас, а? Чего вы боитесь? Пауков и червей? Существ с избытком глаз, или без глаз? Существ с избытком ног, или без ног? Существ, которые не вписываются в мировоззрение человека так много, в отличие от меня. Есть существа в этой вселенной - неестественные существа, отвратительные существа - которых вы никогда не хотели бы видеть, не говоря уже о их прикосновениях!
Я вам не хищник, Джолонах. Я не буду унижать себя дегустацией вашей подлой и гнилой плоти. Ваш реальный пожиратель ждет вас в конце нашего пути. Вселенская свалка отходов, где мы оставляем таких, как вы. Огромное, страшное и вонючее место, где вы будете корчиться и хныкать без надежды на смерть или освобождение. Вселенная будет продолжать свой путь и не услышит ваших криков. Никто не услышит вас, кроме других проклятых, ваших коллег по несчастью.
Она медленно кивнула массивной головой.
- Да, я знаю, у вас есть кошмары. Мы наблюдали за вами в течение длительного времени. У нас есть доступ к возможностям гораздо большим, чем все, что мы могли бы создать сами. Что вы видите, когда хнычете и извиваетесь в своей кровати, Джолонах? То же, что видят все негодяи во Вселенной - ад, темные и бесконечные ямы, заполненные воплями безнадежной агонии!
Каждая мышца в теле Джолонаха дрожала, вся его кожа покрылась холодным потом.
- Многие негодяи страдают от ночных кошмаров о кошках. Вы не любите кошек, да, Джолонах? Никто из вас не любит. Не вы, но ваши жалкие души знают, как эта история началась. Вот почему причина этого движения является столь популярной у нас, животных из семейства кошачьих. История началась с кошки, тысячи лет назад. Красивой кошки, которая любила свою хозяйку так чисто, так просто... и своих котят.
Огромные плечи Скалосак надвинулись на него, как скала, когда она опустила голову еще ниже, так близко, что Джолонах чувствовал ее горячее дыхание на своих дрожащих щеках, испарения ее тела били в его ноздри, а ее могучие вздохи беззвучно отдавались в его барабанных перепонках.
- Я собираюсь предложить вам подарок. Я дам вам то, что доставляло вам наибольшее удовольствие в том проклятом дерьме, которое вы считали жизнью. Я дарю вам последнюю возможность причинить боль вашему ближнему. Ударь меня.
Удивленный, Джолонах снова встретился глазами с Скалосак. Ее взгляд был острым и пристальным - самое страшное выражение, которое могло быть на этом огромном кошачьем лице. Мгновенно он отвел взгляд, его нижняя губа дрожала, из перехваченного ужасом горла вырывались лишь слабые поскуливания.
- Ударь, Джолонах. Если ты достаточно отважен для своих жертв, ты достаточно отважен для меня. Ударь меня по носу. По губе. По уху. Как угодно.
Джолонах покачал головой, его лицо сморщилось, он скулил, как в его кошмаре. Руки безвольно лежали на коленях. Он был слишком парализован страхом, чтобы даже поднять их.
- Куда делась твоя храбрость, Джолонах? Я слишком велика для тебя? Я слишком сильна для тебя? Я слишком страшна для тебя? Что ж, это весьма прискорбно, ты, жалкий кусок дерьма!
Джолонах рыдал громко, без слов.
- Ты будешь страдать, Джолонах. Ты будешь страдать, как ты никогда не думал, как никто не мог себе представить. Твои кошмары даже не поцарапали поверхность того, что ожидает тебя!
- Этого достаточно, Скал.
Голос принадлежал Крайслеку, и пришел из-под широкого живота Скалосак. Сквозь слезы, Джолонах увидел голову капитана. Он выглядывал из сумки гигантской кошки, его волосы были растрепаны, глаза тусклые и сонные.
- Это не наша обязанность, мучить его, - сказал Крайслек. - У него достаточно мучительных раздумий о том, что его ждет.
- Считай, что я никогда не слышала этих слов, - сказала Скалосак, и поднялась на четвереньки, выпрямив задние ноги. Она наклонилась вперед, ее передние лапы вытянулись перед ней. Наконец, она выпрямилась и посмотрела вниз на рыдания Джолонаха. Голова Крайслека, торчащая из верхней части ее живота, казалась естественным продолжением ее тела. - Этот трусливый червяк не стоит даже плевка, - она усмехнулась, и повернулась и зашагала к двери, ее огромный пушистый хвост покачивался позади нее. - Сладких снов, Джолонах. Это твой последний шанс когда-либо увидеть какие-либо сны.
Дверь захлопнулась, и Джолонах вновь зарыдал со смесью облегчения и ужаса.
Когда они все, наконец, оставят его в покое?
Когда всё это закончится?
Часть III: капеллан
К огромному облегчению Джолонаха, капеллан этого судна был человеком - тощим и пожилым мужчиной по имени Маркуссон, и он был столь добр, что дал ему глотнуть из своей бутылки виски.
- Могу я задать вам личный вопрос? - спросил священник.
Джолонах иронично поднял бровь.
- Валяйте, ваше преподобие.
- Верите ли вы в ад?
Джолонах усмехнулся.
- Нет.
- Почему нет?
Джолонах пожал плечами.
- Это просто выдумка тупых святош, суеверный вздор.
Маркуссон удобно устроился в кресле.
- Ну, допустим, что эта "суеверная чушь" реальна в конце концов. Как вы думаете, вы заслуживаете того, чтобы пойти туда?
Джолонах задумался на миг, почувствовав в его словах ловушку.
- Не совсем, - в конце концов пробормотал он.
- Не совсем? - капеллан усмехнулся. - Тогда кто же заслуживает того, чтобы отправиться в ад? Если не вы, то кто?
Джолонах снова задумался, на этот раз гораздо дольше.
- Точно, - сказал Маркуссон. Он сделал еще один глоток из своей бутылки. - Как вы представляете себе Ад? Я знаю, вы не верите в него. Но, как миф, как убеждение, это идею разделяют многие из ваших соотечественников. Каким Ад должен быть?
Джолонах снова пожал плечами.
- Огонь. Котлы. Вероятно, вилы в руках у чертей.
Маркуссон усмехнулся.
- И это все, на что способно ваше воображение, ваша культура? Несколько костров, несколько острых предметов, котлы и сковородки? - Он вздохнул и покачал головой. - Почти все люди должны считать, что им повезло, ведь они никогда не узнают правду. Никогда. Для большинства из нас Вселенная бесконечно милостива и снисходительна к ошибкам.
- Куда мы летим? - грубо спросил Джолонах.
Маркуссон посмотрел на него с тихой грустью.
- Мы направляемся в ад, сынок. Нет другого слова для этого.
- Ад? Исправительная колония? Для преступников, как я?
Маркуссон покачал головой.
- Виртуальная реальность?
Капеллан снова покачал головой.
- Ад - реальное место на реальной планете, с реальными людьми, проклятыми душами, обреченными кричать на протяжении веков. По крайней мере, когда-то они были людьми.
- Вы лжете, - ответил Джолонах. - Это невозможно. Ни одно демократическое правительство не потерпит существования такого места - где бы то ни было.
Капеллан покачал головой.
- Сынок, самые невероятные вещи в этом мире - те, которые являются истинными. Вы слышали о трансхомо и архилектах, не так ли? О богах нашей Галактики? Для вас всё это - просто мифология, ваше правительство хочет, чтобы вы не знали правды. Но, они не мифы, они реальны. Боги и демоны являются реальными. Даже наименьшие из них находятся за пределами нашей способности понимания. И самые странные из них... - он снова покачал головой.
Джолонах задумался. Боги-компьютеры существуют? Мозги размером с планету? Конечно, это должна была быть какая-то глупая шутка. Даже ад был более правдоподобным.
- В каких богов вы верите? - спросил он.
- Ах, - сказал Маркуссон, кивая самому себе. - Это очень хороший вопрос. Очень хороший вопрос, действительно. Я когда-то был католический священник, знаете ли.
- Католический?
- Католицизм - одна из древнейших религий, сынок. Его корни уходят на тысячи лет, он возник даже прежде чем первые люди вышли за пределы матери-планеты. Раньше я верил в Бога бесконечной силы, бесконечной мудрости, бесконечной любови. Бога всего, Творца всего сущего. Но тогда я узнал об истинном пути вселенной, то сомнения сокрушили мою веру, как тухлую скорлупу. Потому что, когда я увидел, что было возможно, то, чему я был свидетелем, то, что случилось, то, что продолжает происходить... Я спросил себя: если есть всемогущий, всех любящий Бог, то почему Он позволил этому случиться? И ответ, который пришел ко мне... этот ответ уже был в истории так многих религий... Есть слишком гнусные вещи, которые Всемогущий фактически одобряет.
Он остановился и вздохнул и молчал уже довольно долго.
- Мой единственный способ иметь дело с ним был найти новую веру, возродить мои старые убеждения в новых рамках. Я в новой роли. Я предлагал надежду растоптанным. Благородное дело, но совершенно напрасное. Я предпочел ему небольшой, но значимый успех, с тем отличием, что небольшая измена моим идеалам помогает мне спать по ночам.
- Я не понимаю, - пробормотал Джолонах.
Капеллан усмехнулся.
- Вы, конечно, нет. Вы же не собираетесь понять все? Кто из нас, смертных, имеет такой благочестивый подарок? Но, возможно, я могу помочь вам понять меня, и мою измену. В моей старой религии есть четыре слова, которые до сих пор преследуют меня каждый день. "Избавь нас от лукавого". Происхождение этой, одной из наших старейших молитв, теряется в глубине времен. А теперь, с моей новой профессией, я делаю с точностью до наоборот - то, что должен был делать Всевышний и о чем я напрасно молил его. Я помогаю моей команде доставить зло ко злу.
Он еще раз отхлебнул из бутылки.
- Мы верим в равновесие, основанное на страдании. Вера, культура, зависят от баланса страдания. Страдания, которые причиняются такими, как вы, искупают страдания, причиняемые таким, как вы. Мы руки, которые тянутся к таким как вы из темноты. Мы живем на кровавые деньги. Мы тени ужаса, как вампиры из старинных сказок. И все же у нас нет выбора. Потому что, когда она касается вашего ума, когда она говорит вам, когда она входит в тайную жизнь вашего сердца, у вас нет выбора, кроме как служить ей. Не из страха, а из... Я думаю, вы могли бы назвать это сочувствием.
- Кто она, ваш лидер? Она промывает вам мозги?
Капеллан усмехнулся.
- Сынок, то, что происходит в нашем мире, промывает мозги еще более глубоко, с гораздо меньшими усилиями.
Джолонах нахмурился, вспоминая свой предыдущий разговор, прежде чем он стал болезненным.
- Большая тварь говорила что-то о кошке, тысячи лет назад.
Капеллан закивал головой.
- Ах, да. Кошка-мать, Изначальная жертва и первые обращения. Ее собственная священная история. Самых трогательная и тревожная история о происхождении Королевы, и истинна не меньше Святого Писания.
- Какое отношение кошка имеет к вашей религии?
Маркуссон покачал головой.
- Может быть, вы узнаете, возможно нет. Некоторые сказки лучше оставить нерассказаными. Если вы действительно прокляты, то это будет стоить вам душевного покоя, ибо вам уже ничего более не придется услышать. И всё же есть одна вещь в нашей вере, одна вещь, которая искупает нас в глазах вселенной. Та самая вещь, которая позволяет мне спать по ночам.
- Что это такое? - встревожился Джолонах
- Моя роль. Как и все перед вами, я должен предложить вам подарок.
Дыхание Джолонаха замерло.
- О, нет.
Маркуссон вновь покачал головой и усмехнулся.
- Мне на самом деле не нравится то, что предложила вам Скалосак. Здесь нет сарказма, только искренность. У меня есть дар здесь, у меня в кармане, дар, за который вы действительно будете благодарны.
Капеллан сунул руку в карман, достал оттуда какую-то вещь, а затем протянул ее в раскрытой ладони.
Джолонах не узнал конструкции, а тем более производителя. И все же он не мог не узнать функциональные формы. Священник держал в руках пистолет.
- Берите, Джолонах. Дар, который заставил вас прийти в ужас - лучший подарок, который вы никогда больше не получите.
Джолонах уставился на пистолет.
- Это ваш выбор, - сказал Маркуссон. - В любом случае, это последний достойный поступок, который вы сможете совершить.
Джолонах протянул дрожащие бледные руки к пистолету и схватил ручку - теплая и гладкая, как залитый солнцем мрамор.
- Вы знаете, что делать.
Джолонах неуверенно поднял оружие - такое удивительно легкое - и приставил его к виску. Отчаянно подавив дрожь, он мягко, осторожно опустил палец на спусковой крючок.
- Когда придет время, - сказал священник, - не будет окруженного сиянием архангела, который спустится с небес и поймает вас, когда вы будете падать в преисподнюю. Единственная рука, которая спасет вас от вечных мук - та, что держит пистолет возле вашего виска.
Джолонах отчаянно зажмурил глаза, пытаясь собрать мужество для последнего рокового выбора. Была ли смерть действительно предпочтительнее судьбы, которая ждала его в конце пути? Он сосредоточил внимание на фактах. Он был в плену на корабле фанатиков какого-то языческого культа, которые поклонялись богине-кошке под предводительством безумной сибероо. Вполне возможно, что, доставив его в свое логово, они подвергнут его жестоким пыткам. Должен ли он умереть, чтобы избежать такой ужасной судьбы? Он всегда боялся боли, но он также боялся смерти в равной степени.
Но тогда почему он боится смерти, если не верит в загробную жизнь?
Был ли он тверд в своих убеждениях?
Верит ли он в свои видения, в века прикосновения железа, раскаленного до кроваво-красного свечения, в бездны, крики страдания и неизмеримую боль, которая никогда не будет исцелена?
Что делать, если Ад был реальным? Что делать, если Бог ждал его на другой стороне смерти, готовый наказать его за его якобы непростительные акты? Позволят ли несколько дней пыток в руках этих религиозных фанатиков избежать вечности невообразимых ужасов?
Он, конечно, не хотел подвергаться пыткам, но он не хотел проверять свои шансы с темной тайной за пределами смерти. Он провел всю свою жизнь, избегая риска, даже предаваясь своим извращениям. Был ли третий вариант? Ну, да... есть шанс...
Джолонах открыл глаза и направил пистолет на Маркуссона.
Капеллан не показал страха, только вздохнул с раздражением. Во всяком случае, он боялся меньше, чем Джолонах, пистолет которого дрожал в его бледной потной руке.
- Вы ничего не добьетесь таким образом, - сказал Маркуссон. - Наши жизни давно принадлежат ей.
- Позови сюда капитана! - взвизгнул Джолонах.
Капеллан печально покачал головой.
- Достаточно мне вызвать капитана, и ваша судьба будет предрешена. На борту трое опытных наемников. У вас нет никаких шансов.
- Плевать на наемников! - завизжал Джолонах. - Освободите меня! Немедленно!
- У меня нет полномочий принимать такое решение, - мягко сказал Маркуссон. - Теперь положите пистолет и позвольте нам обсудить этот вопрос, как двум разумным взрослым.
Джолонах злобно засмеялся.
- Обсуди этот вопрос со своим богом, старик, - он зажмурился и нажал на курок.
Когда он открыл глаза, капеллан сидел там же, тихо ухмыляясь.
Дверь скользнула, открываясь. Капитан Крайслек, Тарконон и Вайла стояли в дверях, направив на него винтовки. Скалосак возвышалась позади них: черные как смоль когти обнажены, глаза сузились в безжалостной кошачьей улыбке.
- Это пистолет был запрограммирован убить вас, и никого больше, - спокойно сказал Маркуссон. - Кроме того, за нами постоянно наблюдали. Четверо моих друзей ждали снаружи все это время.
- Вы упустили свой шанс, Джолонах, - сказал Крайслек. - Большинство из вас, негодяев, гнусных достаточно, чтобы быть в нашем списке, в конечном итоге поступили так же. Ты не бунтарь. Ты просто еще один жалкий маленький подонок, боящийся до смерти любого, кто сильнее тебя.
Маркуссон спокойно извлек пистолет из обмякших пальцев Джолонаха.
- Как далеко ты надеялся пройти с этой мелкой игрушкой? - прорычала Скалосак. - Против трех наемников с винтовками? Против меня? Стреляй в меня в упор из этой штуки, и ты бы даже не поцарапал меня!
- Ну, я, пожалуй, оставлю вас, - сказал Маркуссон. Он поднялся на ноги и чистил брюки. - Было интересно говорить с вами, Джолонах, - добавил он небрежно, как будто ничего не случилось, как будто покушение на его жизнь не имеет значения. - Также жаль, что вы решили отказаться от моего предложения. Всё могло бы быть намного проще для вас. Но теперь... - Он покачал головой. - Мне очень жаль. Я искренне извиняюсь за то, что должно случиться, но это теперь далеко за пределами моих полномочий. Моя работа сделана. Колеса судьбы пришли в движение. Я прощаюсь с вами, и желаю вам провести в комфорте немногие оставшиеся вам часы. Вот и все.
С этими словами священник вышел вслед за своими товарищами через двери, которые скользнули на место и заперлись.
Один в своей камере, Джолонах закрыл глаза, плача, покачиваясь взад-вперед, проклиная свою неудачу, свою темную и неизвестную судьбу и саму жизнь, которая только что едва не оборвалась здесь.
Нет никакого ада, нет ада, не существует ада, не существует ада, не существует ада, не существует ада, не существует ада, не существует ада, не существует ада, не существует ада, не существует ада, не существует... Ад есть... Нет ада, не существует ада, не существует ада, не существует ада, не существует ада, не существует ада, не существует ада, не существует ада...
Часть IV: Галерея
Кошка в пустынной аллее не была такой же, как та, которую он убил в юности, хотя такой же пушистой, на этот раз с очень ярким мехом - серым, черным и оранжевым. Это мало что значало для Джолонаха, всё, что он хотел - боли кошки. Он ненавидел ее, он ненавидел ее взгляд, ее самодовольный насмешливый взгляд, как и у всех других глупых чертовых кошек, которые смотрели на него после каждого из его замечательных высокохудожественных убийств, как если бы они знали, что он сделал, как если бы они знали, что он думал, как будто эти немые существа могли на самом деле судить его, имели наглость молча смеяться над ним за этими дьявольскими зелеными глазами. Он ненавидел внимание, он ненавидел унижения, он ненавидел тихое преследование этих бесполезных тварей и убивал их всегда, когда только мог. Что ж: этот пушистик попался, и пришло время свести счеты. Он будет учить этот дерзкий клубок меха не сметь судить сильное, высшее существо; не сметь судить того, чьей целей и удовольствий он не мог понять.
Джолонах сунул руку в карман пиджака и коснулся своего скальпеля, готовый вернуть то, что было его, готовясь отнять силу и достоинство одной из этих злых тварей, которые крали его мысли через свои демонические глаза.
Кроме того, котенок наверняка был глуп и достаточно мал, чтобы без проблем справиться с ним.
Медленно и тихо, он подошел еще и позвал кошку.
Кошка встала на четвереньки и подошла к нему, так же медленно, сохраняя молчание, пока не сказала мягкое "мяу", как будто в знак приветствия, или с просьбой о ласке.
Джолонах слегка усмехнулся: его позабавило неуместное доверие глупой кошки. Это было так просто. Слишком легко.
Хищник и жертва продолжала приближаться друг к другу, разрыв между ними сократился так, что Джолонах мог видеть крохотные капли влаги на носу кошки и усах, пятна крови под ее подбородком, его собственное отражение в ее темных узких зрачках...
Что-то не так... он не должен был видеть лицо кошки в настолько микроскопических деталях; не на таком расстоянии!
Затем он понял, что он был размером с муравья, а кошка была массивнее горы. Глаза широкие и яркие, она с яростью открыла свой клыкастый рот, издавая оглушительный стон голода, и миллионы жертв извивалась и корчилась в огненной красной глубине ее бесконечного горла...
Джолонах кричал и метался в своей постели, а затем очнулся, увидев другое огромное кошачье лицо. Оно было в серо-белую полоску, и, казалось, хихикало над ним, фыркая в ритмическом рычании.
- Большие плохие сны? - участливо спросила Скалосак. - Я надеюсь, что они подготовили тебя к тому, что тебя ждет.
Ее огромная и невероятно сильная лапа обхватила его и выдернула из постели. Небрежно сжимая его в кулаке, Сибероо вышла из корабля, который стоял внутри огромной пещеры, залитой тусклым красным светом.
- Где мы находимся? - испуганно спросил он.
- Ближе к концу, - ответил Крайслек, стоя перед ним. - Мы решили взять вас на небольшую прогулку через Галерею Ее Величества, так что вы получите полное представление, для чего вы здесь находитесь и где.
Пальцы Скалосак разжались, бесцеремонно уронив Джолонаха на пол. Он упал на ноги, но тут же злобно зашипел от пронзившей лодыжки острой боли.
- Тебе больно, не так ли? - сказала Скалосак. - Я не думаю, что ты готов к встрече с Королевой.
- Хватит дразнить его, Скал, - сказал Крайслек. - Это последний час, в который он когда-либо сможет ощущать удовольствия.
Джолонах почувствовал твердое давление гигантской руки-лапы Скалосак, слегка сжавшей плечо. Он не мог понять, почему он по-прежнему должен быть схвачен таким грубым образом, учитывая, что Крайслек, Тарконон и Вайла всё еще носили свои винтовки.
Вдруг Джолонах почувствовал дрожь под ногами.
- Ощутили ли вы это? - ахнула Вайла.
Большинство экипажа нервно кивнуло - удивительная реакции от такой жестокой банды.
- Она знает, что вы прибыли, - сказала Скалосак, взглянув на Джолонаха.
- Кто "она"? - быстро спросил Джолонах.
Все отказались отвечать, и он был сопровожден в глубь пещеры.
Впереди, над входом в другую пещеру, было темно тонированное изображение, достаточно большое, чтобы покрыть особняк - странная картина, Джолонах никогда не видел подобного. Вопящие от ужаса голые люди падали в пасть огромного и хищного монстра. Огонь и дым валили изо его рта и ноздрей, обжигая падавшие жертвы. Над ним парило особенно отвратительное животное - с крыльями летучей мыши, ногами ящерицы, с мехом и рогатое, с кошмарным взглядом, который был радостным в своей жестокости. Но его живот был особенно ужасен, кривясь человеческим лицом. Джолонах вспомнил способность сибероо поместить человека в сумку, но это второе лицо было гротескных пропорций, будучи больше, чем лицо на голове. Над этой мерзкой тварью, словно развевающийся на ветру флаг, был распрострет свиток со странными письменами.
- Это воспроизведение одного из самых старых известных земных произведений искусства, - сказал Маркуссон. - Оригинал, вероятно, давно утрачен, но почти все произведения того времени сохранились в электронном виде, даже любительские. Вот это, конечно, далеко не любительское. Оно насчитывает более тысячи лет до звездной эры, когда даже печатные машины были редкостью. Надпись над демоном сделана на древнем языке, в грубом переводе она гласит: "Нет выхода из ада". Картина была вдохновлена одним из величайших произведений литературы человечества, не без иронии озаглавленном "Божественная Комедия". Великий религиозный ученый Данте Алигьери, описывая Ад в таких графически подробных образах, создал мем, сумевший изменить религию его народа на целые века.
Они вошли под гротескный образ, но в длинном коридоре на стенах были выложены многие другие гротескные образы. Справа и слева Джолонах с ужасом и неверием созерцал картины и рисунки отвратительных чудовищ и крайнего страдания. На несколькоих изображениях прикованные к скалам люди корчились под огненным дождем, в то время как другие жертвы были или придавлены огромными глыбами или исчезали в глотке чудовищных змей. На одной из картин огромный чешуйчатый демон пожирал людей двумя устами сразу - одни на лице и одни на животе. Картины художника, называвшегося "Босх" были поистине безумны - странные и красочные существа направляли такие же странные муки и уродства на жалкие человеческие жертвы.
Все время пути Маркуссон объяснил содержание каждой картины, демонстрируя знания, которые могли быть только плодом обширных и страстных исследований. Джолонах был в смятении и смотрел тупо, не пытаясь сочетать такие безумные образы с реальностью своего нынешнего положения. Это, несомненно, должна была быть какая-то коварная психологическая тактика, направленная на то, чтобы увеличить его страх и сломить его дух. Похожие штучки использовало и правительство его родной Тайлансии, измученное засильем политических диверсантов и радикалов. Одно было ясно: наглый размах взрывной экспрессии художников Старой Земли показывал уровень творчества, которое редко можно увидеть в истории, не говоря уже о его собственной провинциальной планете.
Земля содрогалась трижды во время их осмотра галереи, каждый удар был немного сильнее, чем предыдущий.
- А теперь мы подходим к второй части Галереи, - сказал священник, когда группа миновала узкий коридор, ведущий во вторую обширную пещеру. Здесь цвета были еще более яркими в своей почти равномерной гамме красного и пурпурного. Некоторые из них двигались.
Джолонах отвел взгляд от стены и опустил глаза, сделав вид, что его вдруг очень заинтересовал голый каменный пол. Он не хотел смотреть на новые картины. Они были слишком реальны, слишком живы, какими бы они ни были. Он старался не думать о том, что он едва увидел в этих... фотографиях?
Вдруг его голова оказалась как бы в мягких тисках.
- Смотри, - сказала Скалосак, ее покрытые мехом большой и указательный пальцы дернули голову Джолонаха, вверх, лицом к стене. - Открой свои глаза, иначе я открою их сама, - добавила она.
Дрожа всем телом, Джолонах медленно открыл глаза и увидел богатые текстуры и оттенки нарисованной в натуральную величину картины перед ним.
Странно красивая молодая женщина, ее кожа золотистого оттенка, ее длинные прямые волосы блестящие и черные, она ласково гладит полную, длинношерстную кошку, стоящую рядом с ее телом. Блестящий ореол любви, казалось, окружает пару. Кошка серая, черная и оранжевая - точно такая же, как кошка в его последнем кошмаре.
- Вот где история начинается, - сказал Маркуссон - С красивой, беременной кошки-матери, столь любимой и охраняемой ее владельцем, такой верной и ласковой в ответ. Если когда-либо связь между животным и хозяином достигала почти божественной красоты, это было между парой, которую вы видите перед собой.
Почти пять тысяч лет назад, корабль заключенных пришел на эту планету. Он прибыл сюда внутри гораздо большего, более продвинутого звездолета, который был в состоянии путешествовать почти на скорости света. Когда большой звездолет вновь начал ускорение, чтобы вернуться на свою далекую родину, корабль-тюрьма вышел на орбиту вокруг мира, под поверхностью которого мы теперь находимся. То был безжизненный вулканический мир с мощной атмосферой, состоящей из углекислого газа.
В течение долгих месяцев корабль вращался на орбите. В то время как машины далеко внизу готовили жилье для заключенных и их охранников, кошка-мать бродила коридорами корабля в одиночку, без присмотра хозяйки и остальной персонал был отвлечен на решение бесчисленных проблем. И в один страшный день, один человек, один заключенный, воспользовался хаосом, чтобы исполнить свой самый отталкивающий акт мести.
Они перешли к следующей картине. На ней был крупный мужчина с бритой головой и безжалостным взглядом.
- Этот заключенный, - который ныне известен только в качестве Изначальной Жертвы, из-за судьбы, которая вскоре его постигла, был настолько отвратительным, что никто не осмелился записать его имя. Он был самым жестоким, самым трусливым, самым безнадежно закореневшим во зле убийцей на всем корабле. Его многочисленные жертвы были исключительно самые невинные, самые беззащитные, самые молодые.
Все взоры обратились к Джолонаху, они были полны ярости и отвращения.
- Этот негодяй был отделен от других заключенных для его собственной безопасности, - добавил Крайслек.
- Хозяйка кошки не была жестоким человеком, - продолжил Маркуссон. - Но она не терпела подонков, и слишком любила вызовы своей смелости и интеллектуальной честности. И она была капитаном корабля - слишком неосторожной, чтобы устроить публичный диспут с Жертвой - и публично же смешать её с дерьмом. Гордость Жертвы жестоко пострадала, с тех пор он не мог выносить даже самых обычных замечаний от женщин-охранников. Он мечтал о мести с тех пор, как заключенных вывели из спячки, и решил причинить ей боль самым худшим способом, какой только можно себе представить. Он заманил кошку-мать внутрь своей камеры.
Маркуссон глубоко вздохнул, и его товарищи наблюдали за ним с чувством, близким к горю. Джолонах не знал остальной части истории, но было очевидно, что они ее слышали, и сочувствовали своему капеллану, взявшему на себя бремя такой тяжелой сказки.