Екатерина Аннинская

Ангбанд

Второй роман цикла "После Пламени" (по мотивам эпоса Дж.Р.Р.Толкина "Сильмариллион"). В работе были частично использованы черновики, написанные в соавторстве с А.Барковой в 2003-2004 гг. С тех пор книга была практически полностью переработана.

Выражаю благодарность за помощь в работе над циклом Екатерине Фрумкиной, Оксане Чайке, Ольге Гессе, Елизавете Резник и Ольге Мыльниковой.

И знают лишь пустынные миражи,
Как жизнь, тобой подаренная, хороша...
А кто-то тебя в ящик - и не сбежишь,
Но нарисует дырочки, чтоб ты дышал.
(Red 2 the Ranger)

Глава 1

Разведка

Эндорэ, Аман. Первая эпоха.

1

Наш Вала возвращается!

Об этом поет каждый камень в горах. Об этом шумит ветер. Об этом кричат птицы.

Он возвращается, а значит, все теперь будет в порядке, даже если начнется новая война с Аманом. Мелькор объединит наши голоса и силы. Что бы ни произошло, Ангбанд выстоит. Должен выстоять.

Наш Вала возвращается, и Алаг с Глором, развоплощенные в бою с майа на светящейся ладье, смогут обрести новый облик.

Он возвращается, и потускневший мир снова обретает для меня краски. Хочется петь и смеяться. Действовать. Быть!

- Талло! Ты слышишь? Мелькор вот-вот будет здесь!

- Слышу, слышу, - мой друг усмехнулся.

- Как думаешь... что, если я полечу навстречу?

- Не стоит, Тарис, - Мастер Иллюзий положил руку мне на плечо.

- Понимаю, - у меня разом испортилось настроение. - Небесные огни, похищенный пленник... война. Но можно ведь просто обрадоваться встрече, несколько слов сказать... улыбнуться?

- А тебе бы хватило этого? - тихо спросил Талло. - Короткого разговора, улыбки? Ты ведь хочешь гораздо большего, Тарис. Разве нет?

- Я хочу петь с ним, - с вызовом заявила я. - Хочу, чтобы он пел со мной. Чтобы мы были вместе. Чтобы я стала для него важнее этого бесконечного противостояния с Аманом. Чтобы я значила для него больше, чем... чем даже наша Тема!

- А мы? - пальцы Талло сжали мое плечо. - А Эндорэ?

Я отвела взгляд.

- Ты нравишься Мелькору, - Мастер Иллюзий вздохнул. - Во всяком случае, нравишься больше других. Может, что-то у тебя и получится, только...

Мой друг замолчал и я вопросительно посмотрела на него.

- Никогда не пытайся стать для него дороже Арды.

2

- Отправь дополнительных наблюдателей к побережью.

- Уже сделано, Властелин. Все тихо.

Саурон был, как всегда, подтянут и деловит. Хотя и встревожен, это чувствовалось.

- Сторожевые посты?

- Усилены.

- Что Финголфин?

- Остался в Хифлуме. Сражения с воинством Маглора не было.

- Объединились?

- Нет. Там два лагеря, между ними озеро Мифрим.

- Маэдрос?

- Наблюдать пришлось издали, но похоже, его отнесли на север Хифлума.

- Так... - я заложил руки за спину и прошелся по комнате. - Возможно, Финголфин использует пленника так же, как до этого мы. В качестве живого щита. В каком состоянии его воины после похода?

- Измотаны. Вряд ли он будет рваться в бой в ближайшее время.

- А у Маглора войско намного меньше. Да и нападать ему на Финголфина нет резона. Скорее ему нужны союзники против нас.

- Думаю, Финголфин еще не решил, как поступить с Маэдросом, - предположил Саурон. - Пока он держит заложника, Маглор не рискнет напасть. А если обставить все, как спасение пленника из Ангбанда, и торжественно вернуть Маэдроса братьям, можно рассчитывать на союз.

Я поморщился.

- Да, ты прав. А поскольку Маэдрос сильно истощен и вдобавок лишился руки, ему требуется отдых и забота целителей. Так что время на размышление у Финголфина есть. Или - было. Тебе удалось что-то подслушать? Где держат Маэдроса?

- Этого я пока не знаю. Нолдор достаточно осторожны. Я потерял четырех летучих мышей и двух воронов, пытаясь подобраться поближе.

- А Глор и Алаг еще не восстановили силы после развоплощения? Их бы послать в разведку.

- От них пока мало толку, - Саурон помрачнел. - Мы ждали тебя.

- Я помогу им. О подробностях боя с аманскими майар доложишь позже, это терпит. Продолжай наблюдение. И попробуй захватить несколько нолдор из тех, что пришли с Финголфином. Думаю, он отправит сюда разведчиков - вот их и бери.

- Да, Властелин. Допрашивать будешь сам?

- Для начала сам, а там посмотрим.

- Может, и нолдор позволим поймать кого-нибудь? В качестве источника сведений.

- Отправлять Талло я не хочу. В прошлый раз он провалил дело. Прочие, кроме Глора, вряд ли смогут создать достаточно правдоподобную иллюзию. А орки - разве нолдор берут их в плен?

- Смотря какой орк. Можно сделать так, чтобы взяли.

- Возни много, а толку чуть. Если его и станут допрашивать, много ли может рассказать орк такого, чтобы ему поверили? Нолдор безрассудны, конечно, но все-таки не глупы.

3

Маэдрос стоял у окна. Даже не оглянулся на звук открывшейся двери.

- Рад, что тебе лучше, брат, - улыбнулся Фингон, войдя в комнату.

Высокий повернулся к нему и кивнул. Он выглядел почти прежним, если не смотреть на правую руку. На то, что от нее осталось.

Мускулы короля, ослабевшие во время заточения, начали обретать былую силу. Черты лица уже не казались болезненно заостренными, и от бледности не осталось даже следа. Рыжие волосы блестящей волной падали на плечи и спину. Только вот взгляд серо-зеленых глаз стал совсем иным. Невеселым. Настороженным.

- Целители говорят, тебе нужны прогулки, - Фингон отчего-то почувствовал себя неловко. - Хочешь вместе пройтись?

- По городу, который построили мои братья? - король безрадостно улыбнулся.

- Мы не отбирали его у них! - вспыхнул Отважный. - Они сами его бросили и ушли за озеро.

- Для чего ты спас меня? - тихо спросил сын Феанора.

- Что? - Фингон ошеломленно смотрел на него, сомневаясь, не ослышался ли. - Ты... о чем вообще?

- Для чего ты спас меня? - повторил король.

- Потому что ты мой друг и брат, - Фингон заговорил спокойно и терпеливо, напомнив себе, что Маэдрос еще не вполне оправился после перенесенных страданий. - Потому что ты сделал бы для меня то же самое. Разве нет?

- Сделал бы, - согласился Высокий. - Но я не об этом, Фингон. Почему я здесь? Почему не на южной стороне озера? Почему я ни разу не видел братьев?

- Маэдрос, ты был ранен и без сознания. Ты и сейчас еще... Пожалуй, лучше я зайду в другой раз. По-моему, ты сильно устал.

- Я не устал, - отмахнулся король. - Так все-таки - почему?

- Там неосвоенные земли, - в голосе Фингона против воли прозвучала обида. - А здесь город. Тебе нужен был уход. И покой. Потому и братья твои... Они ведь даже не знают, что ты спасен. Иначе начали бы рваться к тебе, а целители говорят...

- Я пленник? - сын Феанора пристально посмотрел в глаза другу. - Нет, Фингон, я не сомневаюсь в тебе и никогда не забуду того, что ты для меня сделал, но твой отец...

- Опомнись, Маэдрос! Что ты такое говоришь?! Мой отец - не враг тебе.

- Он вправе быть мне врагом. Любой из вас вправе, - глаза Высокого потемнели. - Я не помешал отцу сжечь корабли!

- Феанора невозможно было остановить, - мягко возразил Отважный. - Ты не в ответе за его безумие. И он поплатился за него в полной мере.

- Да, - Маэдрос вздрогнул. - Он поплатился. И гораздо страшнее, чем ты думаешь.

- Мы один народ, - сказал сын Финголфина. - И Враг у нас общий. Пора оставить старые счеты.

Высокий кивнул.

- Все так. Но я должен вернуться к братьям, Фингон. И чем скорее, тем лучше. Именно это станет первым шагом к объединению.

4

Поговорить с Мелькором так и не удалось. Всю дорогу он отмалчивался, и я решил подождать до Ангбанда. Но едва Восставший спрыгнул с коня, как его окружили майар. На меня он и не взглянул - ушел с ними.

Можно было окликнуть Валу, хотя бы мысленно, но гордость не позволила. Если Мелькор с такой легкостью забывает о дружбе, обо всем, что я для него сделал, что ж, не стану навязываться. Он заботится о своем народе - мне стоит побеспокоиться о своем. Потому что, если в Эндорэ сойдутся в сражении Поющие, единственное спасение для нолдор - остаться в стороне. От урагана или землетрясения мечами не отобьешся. А Хифлум находится слишком близко к Ангбанду. Маэдрос, несмотря на свое непробиваемое упрямство, все же не глуп. Надеюсь, он сообразит увести наших. Что до Финголфина...

Я скрипнул зубами при мысли о сыне Индис. Посмотреть бы на него как-нибудь. Выяснить, что он затевает и как попал в Эндорэ. Да и сыновей увидеть давно хочется. У Мелькора хоть вороны есть, а у меня...

Я остановился на полпути к вершине своей башни, осененный внезапной догадкой. У Мелькора - вороны, а у меня - Венец! Гвэтворн, вобравший в себя силу своего создателя, дает власть над землей повсюду, где звучит Тема Восставшего. А это почти все Эндорэ, если не все.

Посмотрим еще, кто из нас с Мелькором больше сумеет выяснить! Только вот... откуда лучше смотреть? Сверху, наверное. Нужно выбрать какую-нибудь подходящую гору.

Я собрался уже вернуться, чтобы начать поиски как можно скорее, но все же решил сначала подняться к себе. За инструментами.

Как бы майар ни подчеркивали, что я здесь чужак, насколько бы ни был неприятен мне Ангбанд, пока эта крепость оставалась для меня единственным домом. И я волен был обустроиться в ней, как мне угодно. Поющие возводили здесь башни и украшали залы. Балроги предпочитали недра вулкана. Орки... ну, к ним я не заходил. Наверное, тоже что-то соорудили по своему вкусу.

Королю нолдор нужен был трон.

5

Чего будет стоить мне воплощение майар? Когда-то я вообще не задумался бы об этом. Когда-то мне легко и радостно было отдавать силы - миру, сподвижникам, творчеству, борьбе с врагами. Может ли оказаться недостаточно воды в море, песка в пустыне или снега на дальнем севере зимой? Оказалось, может.

Сила тает, словно снег, вытекает, как вода или песок между пальцев. Пока мне удается ее восстанавливать, но для этого требуется все более долгий отдых. И всякий раз ее остается чуть меньше, чем было.

Страшно.

Страшно лишиться силы совсем, страшно, что когда-нибудь ее не хватит на что-то важное. Но отступить перед этой опасностью, забиться в нору подобно раненому зверю - еще страшнее. Потому что это значило бы - перестать быть собой. Предать соратников. Отречься от своей Темы.

Вот я и не отступаю. Вопрос только, сумею ли помочь сразу обоим майар или все же по очереди? И кем заняться сначала? Глор умеет плести иллюзии и обладает даром внушения. Если понадобится подбросить нолдор ложную информацию, его способности очень пригодятся. А Алаг... Он неплохой воин, но как разведчик будет полезнее в невоплощенном виде.

Ладно, начать все равно придется с воссоздания мелодий. А когда майар осознают себя, можно будет заняться их воплощением. Надеюсь, хоть что-то они сумеют сделать и сами.

6

- Проследи за ним, Тарис.

- Ты мог бы и не говорить этого, Саурон, - усмехнулась майэ. - Я и не собиралась оставлять нолдо Властелина без присмотра.

- Только не попадайся ему на глаза, - предостерег Первый. - Не надо ему знать, что за ним следят.

- Ну, это проще простого, - Таринвитис поправила пышные волосы. - Он ведь мастер.

- И что с того? - Саурон побарабанил пальцами по малахитовой столешнице. - Мы все мастера, каждый в своей области.

- Этот мастер из тех, что не видят ничего и никого, кроме своей работы, - Таринвитис подошла к окну, выглянула, перегнувшись через узорчатый подоконник, и снова повернулась к Первому. - Не желают видеть. Я достаточно понаблюдала за ним, он всегда такой.

- Тогда зачем он Властелину?

- Нолдо действительно очень талантлив, - признала майэ. - К тому же, Мелькор учил его. Ты ведь ценишь толковых орков, которых сам подготовил?

Она расправила крылья, постепенно меняя облик. Только голова пока оставалась женской.

- Ценю, разумеется, но мне никогда не пришло бы на ум объявить кого-то из них своим другом, - Первый скрестил на груди руки.

- Ты же знаешь Мелькора: он любит ставить разные опыты над Воплощенными. Наиграется со своим нолдо и займется чем-нибудь еще. Это вопрос времени.

Последние слова прозвучали не слишком внятно: Таринвитис закончила превращение. Летучая мышь стремительно вылетела в окно.

- Надеюсь, что ты права, - задумчиво сказал ей вслед Саурон.

7

Нолдо Властелина обследовал горы. Не гулял, а именно обследовал. Словно искал что-то? Что, интересно? Если материал для работы, то почему не спустился в пещеры? Или наш мастер надумал построить что-то на одной из вершин?

Вряд ли это будет беседка или скульптура: нолдо не может не знать о приближающейся войне. Даже если Мелькор ничего не сказал ему, то уж отрубленную руку сына, болтающуюся на скале, Феанор должен был заметить. Ее же так и не убрали, вообще ничего не трогали до возвращения Валы.

А ведь этот Воплощенный так и не принял Тему Мелькора. Аманская у него мелодия - до сих пор. Может, он и друг Властелину, но нам-то уж точно не друг.

Напрасно Вала привез своего нолдо обратно. Пока был мир, убеждения Феанора не имели большого значения. Но во время войны здесь останется место только для тех, кто верен Ангбанду. У прочих будет лишь две возможности: встать на нашу сторону или умереть. Надеюсь, мастер это понимает. Не хотелось бы, чтобы он огорчил Мелькора своей смертью.

Нолдо вскарабкался на Шестую Южную. Именно вскарабкался: перед любым из Поющих появилась бы удобная тропа, стоило только пожелать этого. Да и перед квендо, если бы он был нашим сторонником.

Феанор лез напролом, словно орк. Хотя не был глухим к Музыке, в отличие от этих жертв Диссонанса. Просто он так до сих пор и не сделал выбор. Или сделал неправильный.

Некоторое время нолдо стоял, скрестив на груди руки и мрачно глядя вдаль. Потом взял инструменты и начал обтесывать один из выступов.

Я осторожно подлетела поближе: очень уж красиво работал мастер, на это стоило посмотреть. Нолдо меня, разумеется, не заметил: для него сейчас существовало только творение, над которым он трудился.

Кресло. Глубокое, украшенное резьбой, с удобными подлокотниками и высокой спинкой. Повернутое на юго-запад.

Кому это он сделал, интересно? Мелькору? Или себе?

8

Тяжело. Словно в трясине вязнешь. Будто снова оплетает серая паутина, стягивает руки, сдавливает горло, забивается в рот. Силы стремительно уходят в никуда, рассеиваются, и лишь ничтожную толику их удается использовать для дела. Для спасения Глора и Алага.

Восстанавливать разрушенные мелодии и раньше было нелегкой работой. Долгой, кропотливой. И рискованной. Одна фальшивая нота, одна неверно проведенная линия в узоре - и личность, которую ты возвращаешь в мир, будет сломана, искалечена, и, скорее всего, необратимо.

Лишь дважды до сих пор мне приходилось воссоздавать Поющих, и каждый раз я отчаянно боялся ошибки. Дважды все закончилось благополучно. Дважды я становился почти вровень с Единым. Или - совсем вровень. Дарглуин и Тевильдо - уже не только его творения. Отчасти и мои тоже.

Я справлялся прежде, справлюсь и теперь. Должен справиться!

Вот, завершающий штрих. Все. Теперь - вслушаться, придирчиво сравнивая звучание обновленных мелодий с памятью о том, какими они были прежде. Получилось - или...?

Уф-ф... Получилось!

"Властелин, ты вернулся!"

"Властелин, чем закончился бой?"

"Не отвлекайте! - мысленно рявкнул я на болтунов. - Я еще не закончил с вами".

Не закончил... А сил уже не осталось. Сколько времени у меня на отдых? Если в Эндорэ явится кто-то из Валар, противостоять ему тоже придется мне. А если явится не один? А если - все?

"Я не смогу создать для вас новые тела, - нехотя признался я. - По крайней мере, в ближайшее время".

"Властелин, а если использовать плоть квенди?", - предложил Глор.

"Это немногим легче. Вам придется подождать".

"А как насчет орков? - жалобно спросил Алаг. - Или хоть зверей, Властелин?"

"Зверей? - я подавил желание улечься прямо на пол и закрыть глаза. - Зверей можно. Хотя..."

Я вдруг ясно вспомнил огнедышащее существо из человеческих снов, мощное, опасное, завораживающе красивое.

"Хотите - сделаю вам облик, которого не было до сих пор ни у кого в Арде? Только тела сперва будут маленькими, вам придется постепенно вырастить их самим".

Идея так захватила меня, что даже усталость отступила немного. Если бы майар не согласились... впрочем, я был уверен, что они не откажутся от подарка.

"Вот, смотрите! И выбирайте, какой вариант кому больше нравится. Я вас сделаю разными".

9

Шабрук замер, предостерегающе положив ладонь на ощетиненную холку Нгырта. Враг двигался осторожно, и дозорным нелегко было бы его заметить, если бы не запах. Сладкий, аппетитный запах квын-хая. Такой ни с чем не спутаешь.

Орк подумал, что Великий, возможно, захочет наградить своих верных гвардейцев. Например, отдаст им то, что останется от пленника, после того, как сам наиграется. Может быть, даже еще живое. Поговаривали, что Мелгыр не ест квынов. Правда, Шабрук не очень-то в это верил.

Орк проглотил слюну, вспомнив, как хороши квын-хаи на вкус. Особенно, если трепыхаются напоследок. М-м-м... нет, отвлекаться нельзя! Опасно. Решающее ведь задание. Справится Шабрук - быть ему полноправным гвардейцем. А это - и лучшее оружие, и доспехи, и жратвы сколько в брюхо влезет. Иной раз и косорыловкой разживешься. Ну, и бабы квынские, само собой. Снагам-то или даже урукам такая удача выпадает нечасто. Бабы - они для гвардии и командиров армейских.

Довольно Шабрук в младших набегался с тех пор, как по приказу Великого перевели его в гвардию после встречи с квын-хайским вожаком Мала-гыром. Оно конечно, младшему живется лучше, чем рядовому уруку, а то и десятнику в армии. Да все-таки младший есть младший. Для гвардейцев тот же снага. Хотя армейские, понятно, не лезут. Лапы коротки.

Ну, да ничего. Получит Шабрук повышение, и никто уже тронуть его не посмеет. Он сам всякого тронет. Главное - задание выполнить да в живых остаться. Эти-то, из-за Большой Воды, драться горазды. А квын, который сейчас осторожно пробирается между камнями, небось, давно заметил бы засадчиков, если бы не скрывала их сила Великого.

Враг прижался к скале, словно пытаясь слиться с камнями. Шабрук ощутил еле заметный аромат страха. Квын-хай был добычей и понимал это. Хотя и не собирался сдаваться. Они, квыны, всегда пытались сопротивляться.

Нгырт припал к земле, готовясь к прыжку. Шабрук поудобнее перехватил кнут. Оружие, предназначенное не для убийства - для захвата. Хотя таким и задушить можно, если захлестнуть горло. Но квына велено доставить живым. И неповрежденным.

10

- Мы - единый народ, нолдор, - заговорил Маэдрос.

Звучно, твердо. Я не знал, что мой скромный и сдержанный старший сын умеет держаться с таким достоинством. Не знал, что его могут так слушать.

- Наша вина велика, сородичи. Мы похитили и уничтожили корабли, желая оставить вас в Амане. Мы не верили вам: Морготу удалось посеять рознь среди нас. Мы жестоко ошиблись.

Ошиблись?! Да как ты смеешь, мальчишка?! На Финголфина и его приспешников нельзя было полагаться! И сейчас ничего не изменилось.

- Ваше мужество, бесстрашие, непреклонная решимость помогли вам победить ледяную пустыню, - как ни в чем не бывало продолжал рыжий мерзавец. - Вы гибли, вы теряли близких, вы терпели немыслимые страдания, но не отступили. И вот вы здесь, и я прошу вас: будьте великодушны. Враг у нас общий, так не станем больше радовать его междоусобицами.

Да как он может так унижаться, так... позориться! И это - мой сын?!

- Примите наше искреннее раскаяние.

Маэдрос склонил рыжую голову, и остальные мальчики, поколебавшись, последовали примеру старшего брата. Даже Карантир и Куруфин, но они хотя бы позже других.

- Ваша вина велика, - согласился Финголфин, и я в который раз пожалел, что не убил его еще в Тирионе. - Но не вы принимали решение о кораблях. Сыновья не могли оставить отца, а воины - предводителя. Феанор в ответе за беды, поразившие наш народ, но он мертв, и нам следует забыть о былом разладе. Пусть не сбудется страшное предсказание Намо! Пусть друг вновь доверяет другу, а брат брату!

- Пусть станет так, - Маэдрос выпрямился, и свет возрожденного Лаурэлина окружил его голову огненным ореолом. - Отныне у нолдор вновь будет один король. Это послужит залогом нашего единства.

Сделалось очень тихо. Рыжий повернулся к Финголфину.

- Ты - старший из оставшихся сыновей Финвэ, - Маэдрос говорил отчетливо и неспешно. - По справедливости, тебе надлежит править нашим народом. Я отказываюсь от власти над нолдор и признаю тебя своим королем.

- Не-ет! - закричал я, вскакивая. - Нет, не смей!

Видение оборвалось, рассеялось дымом. Я стоял на вершине горы, и передо мной были только скалы. И еще - затянутое тучами небо. Ни лучика золотого света.

- Ты забылся, Маэдрос, - сквозь зубы процедил я, словно проклятый мальчишка мог меня слышать, - Ты не можешь распоряжаться тем, что по праву принадлежит мне. Я ведь жив, и ты знаешь это... предатель.

Я мысленно потянулся к Мелькору - немедленно рассказать ему об увиденном. И словно на стену наткнулся. Вала не отвечал на зов.

11

Я упал на ложе и закрыл глаза. Только бы больше ничего не случилось прежде, чем я восстановлю силы! Страж пять, наверное, потребуется на отдых. А то и все восемь. Ничего не поделаешь.

Я пытался расслабиться, но боль скручивала тело, а сил унять ее не было. И еще не давал покоя вопрос, на который я пока не нашел ответа. Кто помог освободить Маэдроса: Эру или Валар? Кто послал орла? Если бы перестали так сильно болеть руки, я бы непременно вычислил это. Если бы перестали...

Светящиеся ладьи. Пробуждение людей. Маэдрос. Словно звенья одной цепи. Но не все. Там было что-то еще. Главное.

Больно...

- Мелькор.

Я кое-как разлепил веки и приподняться на локте. Жаль, я не мог сейчас приказать Ангбанду не пропускать ко мне никого. Я должен был успеть вмешаться, если бы что-то случилось.

- Таринвитис?

Комната медленно плыла у меня перед глазами.

- Властелин, все в порядке, - ответила майэ на невысказанный вопрос. - Просто я приготовила для тебя кое-что. Это должно помочь.

Я принял из ее рук чашу, отчаянно надеясь, что Таринвитис не заметит, как дрожат у меня пальцы. Вино, травы и... что она там напела, хотел бы я знать?

Что бы это ни было, стало немного легче. Я вернул чашу.

- Благодарю, Тарис. Я скоро... Только немного отдохну.

Я откинулся на изголовье и закрыл глаза, не дожидаясь, пока майэ уйдет. Слишком устал.

- Я видела новый облик Глора и Алага, - тихо сказала она. - Это потрясающе, Властелин!

- Пока еще нет, - возразил я, переворачиваясь на бок. - Потрясающе будет, когда Музыка наберет силу. Когда они вырастут. А пока это только неплохая задумка.

- Как называются такие существа, Мелькор?

- Как? Не знаю. Хотя... Пусть будут - драконы. Им подходит, а, Тарис?

- Драконы, - повторила майэ, словно пробуя слово на вкус.

Боль постепенно затихала, уплывала куда-то вдаль. Таринвитис то ли замолчала, то ли ушла. Во всяком случае, больше не отвлекала меня от мыслей.

Звенья одной цепи. Ладьи - пробуждение - Маэдрос - и...?

Уже в полудреме почудилось, что легкая рука осторожно коснулась моих волос, отводя их с лица. Это было приятно, и я хотел улыбнуться, но сил не осталось совсем.

Ладьи - и... Венец! - вспыхнула на краю угасающего сознания догадка. Венец - вот главное звено!

Венец... Что такое венец?

Спать.

12

Алассион прижимался к скале, словно она могла его защитить. Не от орков, о которых рассказывали нолдор, приплывшие в Эндорэ с Феанором. Не от тварей Врага - от самого Врага. От его силы, сдавливавшей железным обручем грудь.

Похоронив во льдах сестру и двоих друзей, Алассион думал, что уже никогда не будет бояться. Ничего и никого. Разучился. Оказалось, это не так.

Страх полз вдоль спины струйками холодного пота. Страх обвивал липкими щупальцами тело, мешая двигаться. Страх пропитал мертвые серо-черные горы до последнего камешка. Страх, причины которого Алассион не мог понять. Ничего угрожающего или подозрительного он не замечал вокруг - ни звука, ни мелькнувшей тени. Только мучительное ощущение внимательного взгляда, неизменно устремленного в спину, куда бы ты ни повернулся. Только почти непреодолимое желание бежать отсюда - бежать сломя голову, не разбирая дороги.

Напрасно он подошел со своими разведчиками так близко к Ангбанду вопреки приказу короля наблюдать за крепостью Моргота издали. Увидеть все равно ничего не удалось, а вот выбираться теперь...

"Аварно, Наурэль, - мысленно потянулся нолдо к товарищам, - что у вас?"

"Все тихо, как будто", - неуверенно откликнулся Наурэль.

Аварно отозвался не сразу. И невнятно, словно что-то мешало осанвэ.

"Скверное место здесь, командир", - разобрал наконец Алассион.

"Чего же ты ждал? - не сдержавшись, осведомился разведчик. - Это Ангбанд, мальчик! Ладно, возвращаемся".

Нолдо заставил себя оторваться от скалы. Еще раз внимательно осмотрелся. Ничего.

"Наурэль, передай остальным..."

В воздухе мелькнула черная молния, и что-то с силой ударило разведчика в грудь, опрокидывая на камни.

"Враги!" - мгновенный сигнал товарищам. Не мысль - просто чувство опасности.

Спину Алассиона обожгла боль. На плечи навалилась тяжесть. У самого лица оказалась оскаленная волчья морда. И тут же раздались голоса и звуки прыжков. Справа, слева. Повсюду.

Орки!

"Что случилось, командир?"

"Где ты?!"

"Алассион!"

Нолдо не успел ответить. Ему как раз удалось дотянуться до кинжала. Клинок с хрустом вошел в горло зверя.

13

Квын убил Нгырта! Я, правда, не слишком ладил с этой зверюгой, которая вечно на меня огрызалась и норовила цапнуть, но за потерю боевого волка вломят так, что мало не покажется. И нового когда еще выделят! А до того - сиди в крепости, ни тебе серьезных дел, ни добычи, ни выпивки. Разве что в кости сыграть удастся, если под дверью Фенырга отправят торчать. Хотя это вряд ли. Туда в награду определяют, в качестве отдыха. Делать там ничего не надо, только смотри, чтобы Властелин за игрой или косорыловкой не застукал. Кое-кто попадался так: Великий всегда появляется неожиданно. И всегда некстати.

Ныш взмахнул кнутом - ременный хвост взвизгнул, захлестнув руку квына, в которой тот держал кинжал. Урзук и Дынх схватили мертвого Нгырта за лапы, стащили с пленника. Остальные успокаивали волков, взбудораженных запахом крови. Звери есть звери, а Властелин велел доставить в Арг-бад целого квына, а не огрызок. Хотя если бы не его приказ, этому пленнику я бы точно потроха выпустил. Ме-едленно так, со вкусом.

Я подошел к лежащему и приставил к его горлу кривой нож. Очень хотелось надавить посильнее, чтобы прорезать кожу. А потом... Нет, нельзя! Разве что позже, если Властелин расщедрится.

- Вс-ставай, - я улыбнулся квыну, показывая клыки. - Вставай, мяс-со.

И облизнулся.

14

"На помощь!"

"Беда!"

"Командир!"

"Бегите, они везде!"

Мысленные вопли резко обрывались, один за другим. Я заставил себя не думать о них. Я должен был выжить. Вырваться. Чтобы помочь остальным, пока не поздно. Или хоть добраться до Хифлума и рассказать о случившемся.

Надо мной склонился орк и, осклабившись, прижал к горлу лезвие. Я постарался сделать испуганное лицо. Начал медленно подниматься. Противник немного отвел нож в сторону - этого мне хватило. Левым кулаком я с хрустом ударил его в подбородок, перекатился, рванув на себя второго орка, с кнутом, но освободить правую руку все-таки не успел. Ременная петля захлестнула шею, так что перехватило дыхание. Кто-то повис на плечах.

Воины Моргота были теперь со всех сторон. С десяток волков держались позади орков, хотя, судя по сверкающим глазам и ощеренным мордам, только приказ не позволял им растерзать меня.

Не уйти! И пожалуй, не сделать уже ничего. Разве что умереть достойно.

Я выпрямился и на мгновение поднял глаза к небу: поглядеть на звезды, проститься. Хоть и знал уже, что над Ангбандом постоянно клубятся тучи.

Но звезды были. Хоть и не в небе - ниже. Три яркие искры. Три капли чистого света. Не узнать их было нельзя. Как и высокую темную фигуру на вершине одной из гор. Увенчанную Сильмариллами. Ненавистную. Недосягаемую.

15

Тронный зал тонул во мраке. Не видно было ни стен, ни пола, ни потолка: черный камень сливался с царящей вокруг темнотой. Никаких светильников, ни даже факелов - только широкая трещина в полу, пересекающая зал в паре шагов от ступеней, ведущих к трону, озаренному багровым светом. Очень ровная трещина, словно плиты аккуратно рассекли ножом. Провал в бездну, заполненную жидким огнем. Языки пламени поднимались из него полупрозрачными щупальцами, сплетались и танцевали, лизали пол и нижнюю ступень престола.

Воздух в зале казался тяжелым, как камень. Ложился непосильным грузом на плечи, сдавливал голову, раздирал легкие изнутри. Здесь приходилось бороться за каждый вдох.

Блики метались по четырем глянцево-черным ступеням, ложились кровавыми пятнами на одежду и руки того, кто сидел на троне, вспыхивали рубиновыми искрами в глазах двух огромных волков, которые застыли изваяниями у ног Властелина, повернув острые морды навстречу входящим.

Двое орков протащили пленника через весь зал и с силой швырнули на пол в нескольких шагах от огненной трещины. Алассиона обдало жаром.

Нолдо с трудом пошевелился и начал вставать. Чтобы хоть не лежать ничком, не тешить Моргота слабостью. Орки больше не прикасались к нему. Вытянулись в струнку перед Врагом, а потом одновременно развернулись и вышли. Алассион остался один на один с тем, кто сидел на троне.

Нолдо выпрямился. Вопреки боли, вопреки ужасу, вопреки багровой пелене, застилающей глаза. Надо было держаться. Только держаться против Моргота. Это последнее, что ему еще оставалось.

- Добро пожаловать в Ангбанд, нолдо, - низкий голос Врага звучал словно бы отовсюду разом и казался громким до боли в ушах.

Пленник не шелохнулся, словно и не услышал. Смерть его не слишком пугала: он был готов к ней, еще вступив на лед Хелкараксэ. Даже раньше - решив отправиться в Эндорэ. А вот судьба товарищей...

Жив ли хоть кто-то из тех, кого Алассион неосторожно привел к Ангбанду и тем самым подставил под удар? Нолдо зажмурился, представив юного Аварно здесь, перед Морготом. Ведь не хотел брать его с собой... упросил мальчишка. Как было отказать сыну друга, замерзшего во льдах незадолго до того, как идущие первыми достигли берега? Парень рвался в бой - мстить за отца. Не с Алассионом, так один бы ушел, тайком. Не сиделось ему в безопасном месте, все руки к мечу тянулись.

- Глаза можешь открыть, - снисходительно разрешил Моргот. - Тебя ведь смотреть сюда послали, верно? Вот и смотри, я разрешаю.

Не дождался ответа, добавил жестко:

- Подними голову, нолдо! И назови свое имя.

Алассион молча устремил взгляд на огонь, бьющийся в трещине перед троном. Удалось ли бежать хоть кому-то, добраться до Хифлума, рассказать обо всем? Если нет - скверно. Товарищи начнут искать пропавших разведчиков и попадут в ловушку.

- Значит, так, - устало сказал Враг, которому явно наскучило молчание пленника. - Ты будешь делать и говорить то, что я захочу. Твоя плоть целиком в моей власти, нолдо. Нет, я не стану причинять тебе боль. Зачем? Я просто буду управлять твоим телом. Полностью. Вряд ли тебе это понравится. Так что лучше, если ты подчинишься добровольно. Для тебя лучше, нолдо.

- Я не подчинюсь тебе, Моргот, - спокойно ответил Алассион, посмотрев наконец в лицо Врага. А отвернуться уже не смог: мышцы шеи словно застыли, не позволяя двигать головой.

- Вот, так гораздо лучше, - Враг удовлетворенно улыбнулся. - И не пытайся закрыть глаза, иначе я сделаю то же самое с твоими веками.

Вала критически оглядел пленника, и разведчик почувствовал, как подбородок сам собой поднимается выше. Вероятно, Врагу так было лучше видно лицо нолдо. А может, он просто решил поиздеваться. Власть свою показать. Боли действительно не было, но тело Алассиону больше не повиновалось. Совсем.

- Убедился? - спросил Моргот. - Кстати, твои спутники у меня. Все. Как бы мне поступить с ними?

Все?! Знает ли Враг, сколько их было? Заставил ли он говорить кого-то из остальных?

- Можно, конечно, отдать их оркам, но я придумал кое-что поинтереснее, - от пристального взгляда Моргота у нолдо начали ныть виски, - Я отдам их тебе. Ты убьешь их, нолдо. Медленно и мучительно. Одного за другим. Собственными руками, хоть и против своей воли. Начнем, пожалуй, с мальчишки, а то он так перепуган, смотреть жалко. Избавим парня от ожидания, как думаешь?

"Аварно! - не выдержав, Алассион мысленно потянулся к юноше. - Не бойся их! Не сдавайся, что бы ни случилось! Я с тобой - помни! Только не..."

Осанвэ оборвалось. А через мгновение пленник забыл об этом. Потому что в мире не осталось никого: только он и тот, кто сидел на троне.

- Хорошо, - улыбнулся одними губами Властелин Ангбанда. - Теперь назови свое имя, и мы продолжим беседу.

- Алассион, - безразлично ответил нолдо.

- Так что тебе понадобилось в моих горах? Рассказывай.

И пленник заговорил. О нарушенном приказе короля. О том, что была их дюжина - тех, кто отважился подобраться поближе к Ангбанду. О том, как нолдор шли через лед и как явились в Хифлум. Разведчик отвечал на вопрос и замолкал, тупо глядя перед собой, пока Властелин не задавал следующий.

- Благодарю, Алассион, - сказал, наконец, Вала, и пленник почувствовал, что его отпустили.

За спиной послышались шаги орков.

- Этого нолдо я оставляю себе, - распорядился Моргот. - Прочих отдаю вам - в награду за верную службу. Только помни: от каждого из них вы должны отложить для меня кисть правой руки. Проследишь лично. И еще пара голов мне нужна. Прочее - ваше. Мой, - Моргот кивнул на побелевшего Алассиона, - пусть смотрит. Но чтобы никто к нему прикасаться не смел. Все понял, Арзат?

- Будет исполнено, Властелин, - истово выдохнул орк.

16

Закончив с командиром разведчиков, я на всякий случай побеседовал еще с двумя пленниками, которые выглядели посмышленее. Но они знали не больше, так что на остальных я уже не стал тратить силы.

Придуманные мной приемы допроса действовали безотказно: не зря я в Амане провел столько времени среди нолдор. А вот технику захвата пленных стоило доработать: девять гвардейцев и два боевых волка - слишком высокая цена за поимку дюжины нолдор. Впрочем, это уже задача для Саурона.

Итак, два нолдорских войска еще не объединились. Ждут. Самое время вмешаться: пока не оправился после плена Маэдрос, пока не набрались сил прошедшие через лед, пока не начались переговоры, пока мои враги не заключили союз. Навязать сражение сейчас, когда в нем заведомо не будут участвовать те, кого я обещал Феанору не трогать. Уничтожить главные силы нолдор - и тогда остальным останется лишь отступить. Или согласиться на мир.

Нападать на Финголфина нельзя: Маглор с братьями вполне могут кинуться на выручку. Когда чужаки бьют родичей, внутренние распри на время теряют значение. В этом схожи все Воплощенные, и не только они.

Значит, брат Феанора должен сам развязать войну. Причем сделать это поспешно, без подготовки. Надо, чтобы он потерял голову от ярости, несмотря на всю свою осторожность и хладнокровие. Думаю, подарка, который я пошлю ему, для этого хватит.

Неприятно, конечно, отдавать такие приказы. Скверно, что пришлось отправить пленников к оркам. Ну, едят они квенди - ладно, у каждого свои вкусы. Так хоть убивали бы сразу. Нет, непременно надо помучить, да подольше. А запретишь - начинают между собой грызться, дисциплина падает. Уж лучше пусть на врагах отыгрываются, чем друг на друге. Впрочем, на этот раз хоть польза будет от их забав.

Польза для дела. Польза для Ангбанда. А все равно... противно.

17

- Властелин?

Массивные двери сомкнулись за моей спиной, и я невольно поежилась. Мощь и величие, гордость и осознаваемая сила всегда звучали в торжественной Музыке Тронного зала. Но теперь к ним прибавилась угроза.

Мелодия, которая прежде возносилась ввысь, так что дух захватывало от восхищения, теперь наваливалась каменными глыбами, раздавливала, душила. Похоже, Мелькор хотел всерьез напугать кого-то. И видимо, преуспел: даже мне стало не по себе.

- Властелин?

Мой голос казался отвратительно слабым на фоне нового зловещего ритма. Я сделала несколько шагов, невольно обхватив себя руками за плечи. Мне было холодно, словно под порывами ледяного ветра.

- Мелькор... я помешала?

- Нет, Таринвитис. Я уже закончил.

Судя по тону, Властелину пришлось заниматься чем-то очень неприятным. Значит, правильно я почувствовала. И пришла вовремя.

- Здесь тяжело находиться, - призналась я. - Тебе еще нужна эта мелодия?

- Нет, Таринвитис. Я поменяю ее. Чуть позже.

Вала поднялся, сошел по ступеням и, перешагнув огненный провал, оказался рядом со мной.

- Пойдем куда-нибудь... на волю, Тарис. Душно здесь!

Мы вышли на открытую галерею. Властелин молчал, жадно глотая свежий воздух, как Воплощенные, когда задыхаются. Я смотрела на него и никак не могла решиться. Сказать ему или нет? Нужна ли я ему? Только сейчас? Всегда? Талло сказал...

- Все в порядке, Тарис, - Мелькор мягко коснулся моей щеки. - Ничего не случилось, просто я толком не успел отдохнуть.

Не успел отдохнуть?! Он не меньше дюжины страж проспал. Я сама следила, чтобы не беспокоили, чуть с Сауроном не переругалась. И все равно не успел?

- Ты ведь знаешь, - он невесело улыбнулся, - у каждого из нас есть мелодии, которые нелегко даются.

18

Седой нолдо шел очень медленно, низко сгибаясь под ношей, хотя мешок, который взвалили на него в Ангбанде, был не так уж тяжел.

- Не отходи далеко, Аварно, - строго говорил путник кому-то невидимому. - Здесь повсюду орки. И не спорь, мальчик! Я обещал твоему отцу присмотреть за тобой, и не допущу, чтобы с тобой что-то случи...

Тут он внезапно упал на колени и завыл по-звериному, раздирая ногтями лицо. Потом повалился на бок и затих, обессилев. Вокруг мешка вились мухи.

- Надо идти, Нариэль, - хрипло пробормотал нолдо, когда золотая ладья, скользившая в вышине, спустилась к западному краю неба. - Нас заждались в Хифлуме.

Он поднялся, покачиваясь, и взвалил на себя мешок.

- Вставайте, - приказал путник, оглядев пустое ущелье. - Отдохнем дома. Аварно, ты опять за свое? Не смей отходить от меня, слышишь?!

Нолдо побрел дальше. Горы вокруг менялись, но он не замечал этого.

- Айа! - окликнули его дозорные Хифлума, заступив дорогу. - Что случилось? Что это за мешок?

- Мы были в Ангбанде, - ответил седой, глядя прямо перед собой остановившимся взглядом. - На разведке по приказу короля Финголфина. Я Алассион, командир... отряда.

- А где остальные? - дозорный вгляделся в тропу, вьющуюся за спиной разведчика.

- Здесь, - Алассион бережно опустил мешок на землю, и уселся рядом, обняв его и бормоча что-то.

Дозорный, бледнея от страшной догадки, наклонился к нему, прислушался к невнятному полушепоту...

Имена.

19

- Моргот смотрел, как орки брали нас в плен.

- Моргот?! Сам, лично?

Я недовольно оглянулся на Тургона, который перебил разведчика. Алассион так и не пришел в себя с тех пор, как вернулся. Только подремал немного, когда целители дали ему сонного отвара. Смотреть на него было невыносимо. Я помнил совсем другого Алассиона. Того, кто прошел со мной через лед, ни разу не усомнившись и не теряя воли к борьбе. Одного из восемнадцати самых стойких.

Что с ним сделали в Ангбанде?! Впрочем, мы уже знали, что. Он рассказал обо всем подробно. Лишь о том, как умирали его товарищи, наотрез отказался говорить.

- Как ты узнал его, Алассион? - спросил Фингон.

Разведчик не повернул головы. Он по-прежнему смотрел в никуда. Но на вопрос ответил:

- Враг стоял на вершине одной из гор Ангбанда. У него на голове был венец с Сильмариллами.

- Значит, он смотрел?! - с внезапной яростью прорычал Маэдрос. - И ничего не сделал? Ты... уверен, что это были именно Сильмариллы?

- Их ни с чем не спутаешь, принц, - безучастно ответил Алассион.

Высокий зажмурился. Вот что отец, что сыновья! Только о Камнях своих и думают! Все остальное им безразлично.

- Продолжай, - велел я разведчику.

Что же ты задумал, Моргот? Ты не принял мой вызов, а теперь посылаешь мне свой. Посылаешь так, чтобы мы не смогли не принять его. Чтобы обезумели от ярости и бросились в бой, мстя за насмерть замученных пленников, за сломленного тобой Алассиона. В бой? Или в заботливо расставленную тобой ловушку?

Нет, Враг, не выйдет! Я разгадал твой замысел. И сумею удержать свой народ от гибельной битвы.

Мы сразимся с тобой, но не раньше, чем будем готовы. Не тогда, когда этого хочешь ты.

20

- Феанор?

Ответа не было. И от осанвэ Пламенный наглухо закрывался. Я миновал проходную комнату и остановился посреди пустого кабинета. Наверное, мой друг закрылся в мастерской. Только вот вряд ли работа у него сейчас спорилась.

Я поморщился: разговор предстоял не из легких. Феанор и так боялся за соплеменников, а тут еще отрубленная рука на скале... Ее бы сразу убрать, руку эту, так я взглянул и забыл. Отвлекся: были дела поважнее. А теперь расхлебывать придется.

Саурон тоже хорош - мог бы сам навести порядок! Не решился ничего трогать, меня дожидался. Хотя нет. Скорее всего, не дожидался, а занят был. Как и я.

А нового удара со стороны Амана так и не последовало. И не последует. Это я понял, как только слегка отдохнул после возвращения.

Если бы Валар хотели напасть, они сделали бы это прежде, чем я добрался до Ангбанда. И у меня, запертого в телесном облике, вдали от соратников и средоточия моей Темы, было бы немного шансов отбиться. Даже если бы Феанор помог, даже с Венцом. Да и крепость без меня была беззащитна перед Старшими Поющими. Вот почему я спешил, понимая, что это все равно не поможет, что Валар неизбежно опередят меня. Спешил - и готовился к бою. Возможно, последнему для меня.

Никто не преградил мне путь. Никто не явился в Эндорэ. Никто - а значит, появление Небесных Огней не было началом войны. И освобождение Маэдроса - тоже.

И зачем тогда Валар сделали это? Узнали, что я пришел к людям, остановить не решились, зато очень ловко отвлекли, вынудив спешно вернуться в Ангбанд? А заодно успокоили свою совесть, послав в Эндорэ свет?

Допустим, так. Но как они сумели возродить Древа? Это же невозможно!

Невозможно? Для них - да. Зато для Единого легко достижимо. Хотя, если бы в дела Арды вмешался Эру, я был бы уже в Мандосе. А то и где-нибудь подальше. Но меня не тронули. Значит...

Значит, остается только одно объяснение. И вот его-то я очень хотел обсудить с Пламенным. Собственно, только с Пламенным я и мог его обсудить. Правда, до этого нас ждало другое... обсуждение.

- Феанор!

Молчание. Я вздохнул и отворил дверь мастерской. Никого. И на балконе тоже. Покои моего друга были пусты, и это беспокоило гораздо больше, чем тяжелый разговор, который нам предстоял. Не беспокоило - хуже. Пугало. Потому что Пламенный слишком долго оставался один. В тревоге. В неведении. И до чего он мог додуматься, не имея возможности дозваться меня?

Я вышел из его комнат, спустился по лестнице и приказал Ангбанду отвести меня к Феанору.

21

Мелькор заметил Пламенного сразу, как только поднялся на Шестую Южную. Напряженная фигура в резном каменном кресле. Руки, стиснувшие подлокотники. И - Музыка. Резкая, то и дело меняющая ритм, пронизанная бессильной яростью. Изломанная, словно узор на кресле. А узор красивый, мимоходом заметил Вала. Ни одной неудачной линии - совершенство. Мастер всегда остается мастером.

- Феанор, - тихо позвал Восставший, коснувшись плеча нолдо.

Тот дернулся от осторожного прикосновения, словно его обожгло. Распахнул глаза.

- Что еще тебе от меня понадобилось? - спросил он почти с ненавистью.

Мелькор нахмурился, но руку с плеча Пламенного не убрал.

- Поговорить, - сказал он сдержанно. - О тебе. Обо мне. О нолдор.

- О чем теперь говорить? - угрюмо поинтересовался мастер. - Я видел достаточно... др-руг.

- Видеть - не всегда значит понимать. Я держу слово, Феанор.

- В отношении моих сыновей - да. Но ты воюешь с нолдор!

- Только с народом Финголфина. Я все рассчитал. Да выслушай меня наконец! - Вала сжал плечо мастера и скрипнул зубами от острой боли в руке.

- Ты воюешь с нолдор, - упрямо повторил Феанор.

Восставший начал терять терпение.

- Нолдор сами хотят войны! - ответил он жестко, в тон Пламенному. - Нолдор хотят. Орки хотят. И мои майар тоже. Я единственный, кто сдерживает эту лавину и направляет ее. Так что если судьба твоего народа тебе еще не безразлична, ты поговоришь со мной, Феанор.

- Ладно, - нехотя согласился мастер. - Я слушаю.

- Не здесь, - отрывисто сказал Мелькор. - У тебя. Идем.

Сделал над собой усилие и, помедлив, добавил:

- Прошу тебя.

22

Как же мне надоело твое упрямство! Немногие в Арде могли бы похвастаться, что сумели вывести меня из себя. Еще меньше тех, кому это удалось больше, чем один раз. Ты злишь меня постоянно. Как я до сих пор не убил тебя за какую-нибудь очередную дерзость, сам не знаю!

Но хорошо, что не убил. Потому что ты мой друг, Феанор. И ты мне нужен. Даже дерзость твоя нужна, наверное. Иногда она мне, пожалуй, нравится. И бесстрашие твое нравится, и прямота. Хотя сейчас мне очень хочется тебя ударить. За незаслуженные упреки. За несправедливость. И оттого, что тебе вообще удалось так больно меня задеть, обида еще сильнее.

Я тревожился за тебя. Я сделал все возможное, чтобы спасти тех, за кого ты просил. Я пленников отдал оркам - ради твоего народа. Ради тебя! В Музыке крепости до сих пор отголоски их воплей... тебе-то не слышно их. Надеюсь, что не слышно.

Я иду быстро, не оборачиваясь. Ангбанд все равно не позволит тебе ни свернуть, ни направиться обратно. Я хочу, чтобы ты следовал за мной, и этого достаточно.

Надо успокоиться. Надо быть терпеливым и доброжелательным. Надо все объяснить так, чтобы ты понял. Чтобы даже ты понял. Хотя бы кто-то из нас двоих должен сохранять самообладание. От тебя этого ждать бесполезно. Значит, придется мне.

Вот я и нарезаю круги по коридорам, дожидаясь, пока рассеется чернота перед глазами. Пока пропадет желание сделать с тобой что-нибудь такое, о чем я сам потом буду жалеть. И пока хоть немного утихнет боль в руках.

23

Ты говоришь, что все рассчитал, Мелькор? Что ж, это на тебя похоже! Ты всегда действуешь так. Продуманно уничтожил Древа. Хладнокровно искалечил и убил моего отца. Рассчетливо повесил на Тангородрим Маэдроса. Равнодушно приказал оркам захватывать в плен и пытать нолдор. И теперь пришел говорить со мной. Это тоже часть твоего плана?

В одном только ты ошибся, мой хитроумный... друг. Я больше тебе не верю! Ты опоздал с разговором.

Я ждал тебя, Мелькор. Я чувствовал твое беспокойство, твой страх. Всю дорогу чувствовал, пока мы сломя голову мчались в Ангбанд. Я тревожился за тебя. Хотел поддержать хоть чем-то. Но я не мог предложить помощь: понимал, что ты слишком занят своими мыслями, что ты даже не услышишь меня.

А добравшись до крепости, ты исчез. Сначала я ждал тебя. Потом пытался дозваться. Теперь...

Куда ты ведешь меня, Мелькор? Почему мы ходим кругами? Чего ты добиваешься? Ты ни разу не посмотрел на меня с тех пор, как мы спустились с горы. И несешься так, что я едва за тобой поспеваю. Дорогу, что ли, найти не можешь? Или Ангбанд тебя не слушается?

Да нет, ты попросту злишься. И пытаешься скрыть от меня свой гнев. Как будто я по твоей напряженной спине не вижу, по рукам, которые вот-вот сожмутся в кулаки.

На кого же ты так рассердился, Мелькор? На данное мне обещание, которое мешает тебе воевать с нолдор? На собственных майар и орков, рвущихся, по твоим словам, сражаться? На угрожающих тебе из-за моря Валар? На Маэдроса, сумевшего бежать из плена?

Или может быть, на меня? За то, что смею высказывать недовольство вместо того, чтобы с восторгом и благодарностью принимать твои решения? За то, что спорю с тобой?

О, вот и моя башня! Долго же мы до нее добирались! Раз в шесть дольше, чем требовалось.

24

Мелькор распахнул двери в покои Пламенного, прошел в кабинет и мрачно кивнул нолдо на одно из кресел. Тот молча сел.

- Войны не миновать, Феанор, - заговорил Вала, устроившись напротив и не сводя с Пламенного внимательных глаз. - Все, что я могу сделать, это начать ее сам, не дожидаясь, пока объединятся Финголфин и Маэдрос.

- Так тебе до сих пор не доложили? - перебил его мастер.

- О чем?

- Они уже объединились!

Это прозвучало почти торжествующе: как бы ни был Феанор возмущен поступком Маэдроса, гордость, что он узнал о произошедшем раньше Мелькора, оказалась сильнее.

- Твои сведения устарели, Властелин Ангбанда, - ухмыльнулся нолдо.

Восставший сделал вид, что не заметил насмешки. Бросил быстрый взгляд на Венец и отрывисто велел:

- Показывай.

Феанор, задетый приказным тоном, вздернул было подбородок, но сдержался, напомнив себе, что дальнейшая судьба нолдор во многом зависит от того, поладит ли он с Мелькором.

- Смотри, - холодно разрешил мастер, приоткрывая сознание.

- Вот оно что, - задумчиво протянул Восставший, когда Феанор закончил.

- Да, - тихо ответил Пламенный. - Нолдор теперь снова один народ. Мой народ, Мелькор.

- Так... - Вала встал и прошелся по комнате, глядя куда-то вдаль, словно мог видеть сквозь каменную кладку. - Это усложняет задачу. Но я хочу, чтобы ты помнил: я по-прежнему друг тебе.

- И как же ты поступишь теперь... друг?

- Я намеревался уничтожить войско Финголфина. Тогда твои сыновья поняли бы, что Ангбанд им не по зубам, и отступили. И может быть даже научились бы не совать руки в пасть голодному волколаку, - он покосился на Феанора. - В смысле - не напрашиваться на неприятности.

- Да я понял! - мастер нетерпеливо мотнул головой. - Что ты теперь сделаешь?

- Я не стану нападать на нолдор первым. Но если они развяжут войну, придется сражаться. Единственное, что я могу сделать для твоего народа - это не пускать в бой балрогов или майар. Только орков с волками. Еще, конечно, можно брать пленных, но...

- Что? - с подозрением спросил Пламенный.

- Пленными надо заниматься. Кормить, охранять. Но раз так, они должны приносить какую-то пользу. Работать. Иначе их не станут терпеть в Ангбанде. Да и сам Ангбанд терпеть не станет.

Мелькор выжидающе посмотрел на Феанора.

- И ты хочешь, - медленно заговорил тот, - чтобы пленными занимался...

- Ты, - спокойно закончил за него Вала.

- Чтобы я стал тюремщиком для своих подданных?!

- Или спасителем, - Мелькор пожал плечами. - Это с какой стороны посмотреть. Впрочем, если ты не согласен, я прикажу убивать захваченных нолдор на месте. И убивать быстро.

- Ты сама доброта, - проворчал мастер.

- Я просто знаю, что ждет твоих соплеменников без моего вмешательства, - парировал Восставший.

- Л-ладно, если это единственный способ сохранять пленникам жизнь...

- Так берешься?

- Берусь, - нолдо куснул губу, избегая смотреть на Мелькора. - Что от меня потребуется?

- Ты добьешься, чтобы пленные не бунтовали, не пытались бежать и исправно трудились на благо Ангбанда. Способы - на твое усмотрение. Чем лучше справишься с задачей, тем больше будет у тебя подопечных.

25

Следующий разговор я начал не сразу. Выждал несколько дней. Феанору надо было снова поверить в мою дружбу. И привыкнуть к мысли, что заботиться о судьбе пленных придется ему.

Я бродил с Пламенным по Ангбанду, гулял по горам и болтал на отвлеченные темы, пока не почувствовал, что он готов. Тогда очередной коридор словно бы случайно привел нас к Тронному залу.

Феанор быстро взглянул на меня, но ничего не сказал. Двери бесшумно сомкнулись за нашими спинами. Я с удовольствием вслушался в мелодию зала, одного из любимейших моих творений. Впрочем, среди того, что я создал, не было ничего, что бы я не любил.

Музыка зала звучала по-разному в зависимости от того, какое впечатление мне нужно было произвести. Бывала она величественной и грозной, бывала торжественной и праздничной, а могла и вселять ужас, лишая воли всякого, у кого хватало глупости противиться мне.

Сейчас окружающая темнота стала уютной. Мягко струилась вокруг, обволакивала, как черный бархат. И пламя, танцующее перед ступенями трона, было не алым и не багровым, а ласковым, золотисто-рыжим.

Я неспешно пересек зал, немного постоял, любуясь игрой оранжевых языков. Потом перешагнул огненную границу, но к трону подниматься не стал, сел на ступени. Феанор понял молчаливое приглашение и устроился рядом.

Майар едва ли понравилось бы такое нарушение иерархии, но Ангбанд все равно не пропустил бы их в зал без моего позволения. А лучшего места для предстоящего разговора не существовало.

26

- Пора? - усмехнулся я.

- Ты о чем? - с невинным видом спросил Восставший.

- Раз ты привел меня сюда, значит, или что-то случилось, или ты хочешь обсудить нечто важное. Думаю, сейчас верно второе.

- Почему?

- Цвет пламени, - я кивнул на огненную расщелину у наших ног. - Ангбанд спокоен. И ты тоже.

- Верно, - улыбнулся Мелькор.

- Ты провел со мной много времени в последние дни, - продолжил я. - Вряд ли ради отдыха - хлопот у тебя сейчас наверняка более, чем достаточно. В заботу о друге, извини, не верю: если бы что-то угрожало Ангбанду, только бы я тебя и видел, так ведь? Значит, у тебя ко мне какое-то дело, и ты ждал подходящего момента. Я готов, Мелькор.

- Знаю, что готов, - кивнул он. - Иначе мы не сидели бы здесь.

- Так о чем у нас будет речь?

- О Небесных Огнях.

Я поморщился: прошлый разговор насчет валинорских посланий едва не кончился ссорой. Не возвращаться бы к этой теме.

- Кто-то возродил Древа, - Мелькор сделал вид, что не заметил моего недовольства. - Кто мог это сделать, как ты считаешь? И каким образом?

- Когда-то Владыки Амана утверждали, что Лаурэлин и Тэльперион можно вернуть к жизни, только разрушив Сильмариллы, - я невольно сжал кулаки при этом воспоминании. - Значит, все-таки нашли другой способ. Или попросили помощи у Единого.

- Вряд ли Эру стал бы вмешиваться сам в судьбы мира: от этого вреда для Арды может быть больше, чем от прямой схватки Поющих. Музыка успела обрести форму, время сильных воздействий и быстрых изменений прошло, - Вала вздохнул с явным сожалением. - Теперь приходится петь гораздо осторожнее, чем в пору юности мира.

27

- Произошло невозможное, Феанор. - Мелькор смотрел в огонь, и рыжие языки под его взглядом наливались тревожным багрянцем. - Причем дважды. Сначала Древа ожили, потом Валар сумели послать их свет в Эндорэ. Несмотря на границу между двумя Темами.

- Так ведь мы сами ее убрали, - мастер пожал плечами. - Когда создали Венец.

- Но Валар как-то узнали, что ее нет, - к багровому цвету добавился фиолетовый, - И теперь у них два пути: или немедленно выступить против меня, или спешно укреплять рубежи на случай моего нападения. Хозяева Валинора не слишком склонны к решительным действиям, но все же в прошлый раз отважились на войну. Сейчас все иначе, конечно, но... Выяснить бы наверняка, что сейчас происходит в Амане!

- Разве ты совсем не слышишь Музыку других Валар? - удивился Пламенный.

- Я чувствую только, что она изменилась. И всё. Ни как именно изменилась, ни насколько, я разобрать не могу. Феанор, мы с ними слишком долго пели поврозь. Мелодии Валар я воспринимаю как шум, слышать который неприятно и утомительно, а то и больно. Насколько я понимаю, моя Тема звучит для Владык Амана примерно так же. А сейчас я даже шума почти не слышу. Там словно стена.

- Для тебя Аман - земля врагов, - мастер вздохнул. - А для меня он остался родиной. Любимой, несмотря ни на что.

- А если попробовать вместе? - предложил Мелькор. - Соединить твою любовь, твое желание вернуться туда и мою силу?

- А сумеешь ли ты не поддаться чувствам? - усомнился Феанор. - Ты ведь ненавидишь Валинор.

- Ненавижу, - согласился Восставший. - Но постараюсь забыть об этом. На время.

28

Аман. Вечная угроза и вечный упрек. Амана не было бы, если бы я не изгнал Валар из Эндорэ. Его не было бы, если бы не наша вражда.

Я помедлил - так, наверное, медлил бы Воплощенный, если бы ему предстояло сунуть руку в огонь. И еще я боялся за Феанора. Боялся, что не сдержусь. Что моя боль и ненависть обрушатся на него, изувечат, сломают. Слишком велика разница в силе. Слишком открыты мы будем друг для друга - не заслонить, не отстранить мне Пламенного.

Но - отступиться? Нет! Слишком многое зависит от того, что мы увидим. От того, увидим ли мы хоть что-то. А значит, нечего терять время на пустые сомнения!

Я зажмурился и потянулся всем своим существом - туда. В Аман. К средоточию силы моих врагов. В сердце чужой Музыки.

... и наткнулся на стену, едва не вскрикнув от боли: даже далекие отголоски враждебных мелодий впивались иглами.

Я медленно перевел дыхание, готовясь начать все снова.

Аман.Часть Арды. Земля моих сородичей.

Война. Поражение. Оковы.

Бессильная ярость. Отчаяние. Ненависть.

Стена.

Опять не получилось! Заново. Надо пройти. Любым способом - надо! Ради Ангбанда. Ради Эндорэ. Ради моей Темы.

Аман.

Плен. Круг судеб. Цепь. Мандос...

Нет. Нельзя!

Надо разорвать эту связь, надо вспомнить что-то другое. Я должен захотеть туда. Но как я могу - хотеть?!

Аман. Цепь... Нет, просто металл. Металл, принимающий форму под моим молотом. Работа в кузнице. Феанор. Друг. Мастер. Подобный мне.

Кажется - или стена чуть поддалась?

Я держу молот. Я могу держать молот! И резец. И меч. И поводья коня. Это легко, и руки совсем не болят. Еще не болят. Здесь, в Амане.

Стены больше не было. Я словно двигался сквозь толщу воды, сквозь вязкую массу. Ощупью, очень медленно, на пределе сил, но я двигался. Вперед. В Аман.

29

Я хочу вернуться домой. К ласковому свету Древ. К лесам, не знающим увядания. К жизни среди...

...врагов.

Не моя мысль - чужая. Чужая ненависть, чужая вражда - она меня не касается. В Амане нет врагов... не было. Я жил среди сородичей...

... и был одинок. Оторван от всего, что любил, от своих творений, от своих близких.

Не я. Мелькор - был. Но не я. У меня была Нерданэль. Сыновья. Отец.

...Мачеха. И ее дети. Финголфин. Тот, кто захватил власть над нолдор, отнял у меня Тирион, пытался соперничать со мной за любовь отца...

Нет, так ничего не выйдет! То ли у меня с Аманом связано слишком много неприятных воспоминаний, то ли это все из-за Мелькора. Я покосился на него. Вала сидел неподвижно, только опущенные веки подрагивали. Ему было больно, сейчас я чувствовал это почти так же, как если бы сам обжег руки. И это тоже мешало. Мешало заглянуть в Аман. Хотя бы заглянуть, если уж вернуться нельзя.

Да, мне не смыть с себя ни крови тэлери, ни пепла кораблей. Для меня нет места в Амане. Валар закрыли мне дорогу туда. Думают, что закрыли. Но разве меня когда-нибудь останавливали запреты?! Наперекор Валар я ушел из их земли, наперекор им вернусь туда! Сейчас. Просто потому, что я так решил. Я! Не Мелькор. И не Владыки Запада.

И тут же я почувствовал, что преграды нет, что незримая стена, преграждавшая мне путь, расступается.

Аман лежал передо мной. Аман, который никто не сумеет у меня отнять!

30

- Вижу! Я вижу, Мелькор!

- Что там?

Там? Или здесь? Восставший сам уже не был уверен, где находится. В Тронном зале Ангбанда? В тирионской мастерской Феанора? Две реальности смешивались, словно морская вода с пресной в устье реки.

- Горы. Пелоры становятся выше. Ауле поднимает их.

- Зачем? Валар настолько боятся моего побе... Н-нет. Я же... Феанор, есть там проходы?

- Нет, кроме Калакирии. И там... там Оромэ, Мелькор!

Эту мелодию Восставший тоже услышал. Она пробилась сквозь шум, по сравнению с которым скрежет железа по камню ласкал бы слух. Угрожающая. Враждебная. Ненавистная.

Ярость захлестнула Мелькора. И тут же вышвырнула обратно в Ангбанд. В Тронный зал.

Некоторое время Вала сидел, жадно вслушиваясь в свою, правильную Музыку. Пелена перед глазами начала понемногу рассеиваться.

- Ты... - хрипло выдохнул наконец Восставший, - жив?

- Здесь я, - еле слышно отозвался нолдо.

- Я едва не уби... Кхм. Ладно. Ты успел разобрать, что там было?

Менее всего Мелькору хотелось начинать все заново.

- Успел.

Мастер обессиленно прилег на ступени трона. Закрыл глаза.

- Проходов через горы нет. Только Калакирия, но она охраняется. Там майар Оромэ. И еще - ваниар.

- Ваниар? - Мелькор покосился на лежащего Феанора, чуть поморщился, но возражать не стал.

- Представь себе. Причем при оружии, - нолдо слабо улыбнулся. - Воители, тоже мне!

- Вы также не всегда умели сражаться, - напомнил Восставший. - Что мешает Тулкасу и Оромэ обучить ваниар, как я обучил нолдор?

- Ты нас с этими никчемными мечтателями не равняй! - Феанор рывком сел, возмущенно посмотрев на Валу. - Мы металл и без тебя всегда чувствовали, а ваниар разве что песенки сочинять умеют. Но даже в этом они не первые: до моего Маглора им далеко!

- Ладно, ладно, согласен, - примирительно сказал Мелькор. - Воины из ваниар не самые лучшие. Но ведь это неважно, в сущности. Что могут квенди против Поющего? Не думают же Валар, что я поведу на Аман орков?

- Не думают, - заверил его Феанор. - Но они боятся тебя. Мы-то, создавая Венец, хоть отчасти понимали, что делаем. А для обитателей Амана исчезновение границы было полной неожиданностью. Пожалуй, я и сам испугался бы на их месте.

- Я бы встревожился, - задумчиво проговорил Мелькор. - Может быть, сразу нанести удар не решился бы, но уж во всяком случае постарался бы выяснить, что и как. Если бы тот орел не вмешался в события, я был бы уверен, что он разведчик Манвэ.

Вала нахмурился:

- Не нравится мне все это. Непонятно, чего ожидать.

- Знаешь, я ни в ком там не почувствовал решимости действовать. Скорее страх. Неуверенность. И главное... - Мастер посмотрел в глаза Мелькору. - Проклятие Мандоса. Пока не закончится война между тобой и нолдор, Валар не смогут выступить против тебя.

Мелькор прищурился. На мгновение он усомнился в Пламенном: слишком уж важно было для Феанора, чтобы война Ангбанда с нолдор никогда не закончилась. Потому что конец у нее мог быть только один. И всё же...

- Ты прав, - решил наконец Восставший. - Они сами закрыли себе дорогу в Эндорэ. Что ж, значит, будем держать угли горячими, не давая ни загореться, ни остыть.

Глава 2

Охотники

1

- Ты не имел права делать это, Маэдрос!

- Почему же, Келегорм?

Ни тени гнева. Ни нотки сомнения в голосе. Спокойный интерес - и только. Неожиданно. Непохоже на того Маэдроса, которого я помнил. Тот был - старшим братом. Учителем. Советчиком. Близким, понятным, предсказуемым. Всегда готовым выслушать наше мнение и учесть его. А теперь... Он и держится иначе, и говорит по-другому. Не учитель - король. Король, добровольно отказавшийся от власти? Нелепо! Бессмысленно.

- Ты преемник отца! - напомнил я. - И отдал корону его врагу!

Серо-зеленые глаза Маэдроса потемнели, когда я упомянул Феанора. Стрела попала в цель!

- Отца больше нет с нами, - жестко сказал Высокий. - И я как его преемник принял решение. Передал власть тому, кто будет лучшим королем, чем я.

- Да чем он лучше?! - не сдержался я. - Раскол произошел из-за него!

- Мы все виновны, - оборвал меня Маэдрос. - Но Финголфин не приносил Клятвы. Он будет вести войну ради блага нолдор, а не для возвращения Сильмариллов. Он свободен, Келегорм!

- Да, он не приносил, - с горечью согласился я. - Зато мы ее дали. И ты тоже, брат. Как же ты собираешься ее исполнять теперь?

Высокий зло усмехнулся. Никогда прежде я не видел у него такого лица.

- Левой рукой, - отчеканил Маэдрос.

- Да я же не о...

- Довольно, Келегорм.

Это прозвучало холодно-отстраненно, и я снова почувствовал, что говорю - с королем. Не с братом.

- Мы дали Клятву и выполним ее, - твердо сказал Высокий. - Или умрем, пытаясь выполнить. Но это наш выбор и наша судьба.

Я молча смотрел на него, ошеломленный не столько его словами, сколько невероятным сходством... нет, не с отцом. С дедом. С королем Финвэ. Сходством, которого я прежде не замечал.

- Я не собираюсь тащить за собой в пропасть всех нолдор, Келегорм. Я - не Феанор.

2

- Выведи мне Рохаллора, Нерсэро.

- Да, мой принц.

На слове "принц" он слегка запнулся. И смотреть мне в глаза старательно избегал. Как и большинство остальных, недовольных переходом власти к Финголфину.

- Седлать не нужно, - сказал я ему вдогонку.

Нерсэро остановился на мгновение, но спрашивать ничего не стал. Молча привел коня.

- Идем, Рохаллор, - я ласково коснулся лоснящейся белоснежной шеи.

Жеребец шевельнул ушами и послушно направился за мной. Спиной я чувствовал взгляд Нерсэро.

Верхом бы получилось быстрее, но садиться на Рохаллора я не хотел. Как и спешить, впрочем. Хифлум не успел стать для меня домом, но это было единственное место в Эндорэ, которое я отчасти знал. Не считая, конечно, скал Тангородрима и клочка земли у подножия вулкана.

Финголфин ждал меня на берегу озера за стенами города. Один. То ли ему доложили о моем приближении, то ли сам что-то почувствовал.

Рохаллор заметил его одновременно со мной и вскачь бросился к хозяину. Ткнулся мордой в плечо, едва не сбив короля с ног, и замер. Финголфин обнял его за шею. Я пошел медленнее, старательно глядя на озеро, чтобы не мешать им.

- Ты сберег его, - тихо сказал король, когда я приблизился.

- Не я, дядя. Братья.

- Но вернул его ты, Маэдрос.

- Прежде, чем отправляться в путь, следует завершить начатое.

- В путь?

- Мы уходим, дядя. И уводим своих воинов. Так будет лучше для всех. Когда будешь готов к наступлению, позови.

Он кивнул. Мы оба понимали, что прошлое отменить невозможно, даже ради общего блага. Наш народ перестал быть единым. Слишком многие полегли во льдах, а выжившие не забудут потерь. И не простят. Междоусобица может вспыхнуть в любой момент. Достаточно мелочи: неосторожного слова, косого взгляда. Нолдор горды и вспыльчивы. Нетерпеливы. Разгневаны. И не имея возможности обратить свою ярость против Врага, готовы выплеснуть ее на кого угодно. Пусть даже друг на друга.

- Вы идете на юг?

- На восток, дядя. Разведывать новые земли. Уничтожать тварей Моргота. Искать способ ослабить Врага, сделать его уязвимым.

- Только бы не сидеть сложа руки, - добавил он, помрачнев.

Главного говорить Финголфин не стал, но это и так было понятно: Клятва. Она не позволит братьям бездействовать. А я не оставлю их.

3

- Нолдор вышли из Хифлума, Властелин, - доложил Первый Помощник. - Движутся на юго-восток.

- Кто их ведет? Финголфин?

- Нет, Властелин. Маэдрос.

- Много их?

- Четыре тысячи. Но только воины. Из тех, кто приплыл в Эндорэ с Феанором. Прочие остались с Финголфином в Хифлуме.

- Стычек не было?

- Нет, Властелин, - с сожалением признался майа. - Талло опять опоздал: нолдор расстались мирно.

- Услышать что-нибудь удалось?

- Мало. Квенди настороже, крылатых разведчиков близко не подпускают.

- Что, и насекомых? - удивился Мелькор.

Саурон поморщился.

- Властелин, это очень неудобный способ наблюдения. Работает только с малого расстояния и вдобавок плохо управляем.

- Неудобный, - усмехнулся Вала. - Для нолдор тоже. На всех мух Эндорэ они стрел не напасутся. Так что оставь пока воронов и летучих мышей в покое. А вернется с побережья Алаг, отправлю его к Маэдросу.

- Властелин, может быть поздно.

- То есть?

- Они примерно в семи переходах от Соснового Нагорья. И сворачивать явно не собираются. Тамошним оркам эти противники не по зубам, надо отправить помощь. Я уже отдал распоряжения. Ургах и Гаурт ударят с северных склонов Нагорья, сбросят нолдор в топи Серех, а потом...

- Отмени.

- Что?

- Распоряжения свои отмени! - с неожиданным раздражением велел Мелькор. - Армии Ургаха и Гаурта останутся в Ангбанде. Я отправлю к оркам Нагорья Таринвитис.

- Властелин, при всем уважении к Таринвитис, она не остановит войско нолдор, имея в распоряжении горстку полудиких охотников. Если ей хочется развлечься, она может отправиться с армией.

- Мы не будем останавливать войско нолдор, - Мелькор встал и отвернулся к окну. - Таринвитис уведет орков Нагорья в Ангбанд.

- Властелин? - недоуменно переспросил Саурон.

- Когда нолдор пройдут через Нагорье, орки смогут вернуться.

4

Маэдрос, безумный мальчишка, ну почему тебе не сиделось в Хифлуме? Чего ради ты мирился с Финголфином, если все равно уходишь? И что ты задумал? Обосноваться на востоке Эндорэ? Но для этого тебе придется пройти через владения Мелькора. Через земли, где живут его орки. И если вы на них нападете, а вы нападете...

"Мелькор!"

Молчание. Властелин Ангбанда занят. Чем? Наблюдает за моими сыновьями? Обсуждает со своими майар план сражения?

Я вскочил с кресла, бросился к тропинке, ведущей вниз. С выступа на выступ, с камня на камень... надо будет вырубить здесь нормальную лестницу. А то очень медленно получается.

"Мелькор, отзовись!"

Нет ответа. Спустившись с горы, я бегом бросился ко входу в крепость. Надо успеть поговорить с Восставшим. Убедить его. Упросить - я готов даже на это!

Базальтовые ступени. Кованые створки восточных ворот. Коридор с мозаичными стенами. Поворот. Зал с тремя рядами колонн. Резная дверь. Лестница. Мраморный коридор. Зал с барельефами.

Я очень боялся, что Ангбанд начнет водить меня кругами, если Мелькор не хочет встречи. Обошлось.

Широкая лестница без перил. Фигурные светильники по стенам - фиолетовое пламя горит беззвучно и так ровно, что кажется выточенным из прозрачного камня.

Я остановился на мгновение перед дверью красного дерева, окованной темным металлом.

"Мелькор, впусти меня! Надо поговорить!"

Тишина. Ну, что же, я все равно войду!

Я не успел толкнуть дверь: она распахнулась сама прежде, чем моя ладонь коснулась узора - переплетающихся то ли языков пламени, то ли змей.

Через порог шагнул Саурон. Преувеличенно аккуратно закрыл за собой дверь - и тут встретился со мной взглядом. Меня словно обожгло. Не помню, чтобы кто-нибудь еще смотрел на меня с такой ненавистью. Даже Финголфин. Даже Мелькор, когда я отказался отдать ему Сильмариллы.

Я вздернул подбородок, с вызовом глядя на майа. Отступать я не собирался. Даже если придется драться здесь и сейчас. Меч-то всегда при мне.

И тут случилось неожиданное. Сильнейший из майар, Первый Помощник Мелькора не принял вызов. Взгляд его из яростного внезапно стал равнодушным. Казалось, он смотрит сквозь меня. Саурон неторопливо обогнул меня, как мог бы обогнуть столб, и начал спускаться по лестнице. Мгновение я колебался, не броситься ли следом за ним, не заставить ли ответить за оскорбление. И бросился бы... если бы не сыновья. Ради того, чтобы их спасти, можно и гордостью поступиться. Один раз - можно.

Саурон не спеша сошел по ступеням и скрылся в одном из коридоров. Я заставил себя успокоиться. И снова мысленно позвал Мелькора. На этот раз Вала откликнулся, хотя, похоже, без особой охоты. Пусть! Я должен поговорить с ним, нравится ему это или нет!

Я решительно открыл дверь и вошел. Вала сидел за массивным столом из черного мрамора и глядел на меня. Так смотрит мастер на незваного гостя, который отвлекает его от работы. Но я не гость, Мелькор! И у меня тоже есть дело! Не менее важное, чем твое.

5

Молчишь, Феанор? И правда, к чему слова, если и так все ясно. Ты пришел напомнить о моем обещании. Боишься, что я забуду о нем? Не доверяешь "единственному другу"? Уже снова не доверяешь.

Я обещал пощадить твой народ. Все верно, Пламенный. Обещал. А еще я обещал кое-что оркам Соснового Нагорья. Защиту. Покровительство. Помощь.

Обещание против обещания. Твой долг правителя, пусть даже бывшего, против моего. Жизнь нолдор против жизни орков Нагорья. Занятный выбор, а, Феанор? Куда уж занятнее!

Задумывался ли ты, каково мне терпеть на своей земле врагов? Я ведь ощущаю их ненависть, Пламенный. Всей кожей, всем своим существом... обожженными руками. Каждый миг. Уничтожить зарвавшихся Воплощенных - и боль сразу станет слабее. Очистить от них Север - и мелодии их злобы перестанут вторгаться в слаженную Музыку Ангбанда. И орки прекратят грызться между собой от ярости, которую я им не позволяю выплеснуть на захватчиков. И не будет ни глухого неодобрения майар, ни моих все более ожесточенных споров с Сауроном.

Разумеется, перебьют не всех нолдор. Кто-то же должен остаться щитом против Валар. Только в Музыке этих уцелевших будет преобладать страх. Он заглушит ненависть. И он вполне устраивает меня.

Вот так-то! Все просто. Мне не нужно ничего приказывать, Феанор. Мне не нужно ничего делать. От меня требуется только одно - не мешать. Позволить Саурону действовать, как он считает нужным. И все будет правильно. Все наладится.

Все. Кроме одного. Я потеряю тебя, друг. Умрешь ли ты или останешься жить - в любом случае. Я не хочу этого. И не нарушу данного тебе слова.

Я удержу Ангбанд от нападения, Феанор. Твои нолдор пройдут через Сосновое Нагорье беспрепятственно. "Черный Враг" сумеет позаботиться и о них, и о своем народе. Обо всех.

6

- Тебе не о чем беспокоиться, - тихо проговорил Мелькор. - Нолдор не тронут.

Уголок его рта дернулся и пополз вверх в жутковатой усмешке:

- Ты доволен, Феанор?

Мастер вздрогнул, как от удара.

- Не смотри на меня так, словно это я приказал Маэдросу идти на восток! - не сдержавшись, выпалил Пламенный. - Я не хотел ничего подобного!

- Ладно, - Вала немного смягчился. - Я ведь сказал: нолдор не тронут. Я не говорил, что отдам орков им на расправу.

- Но тогда... Но как?... Ты приказал оркам уйти в Ангбанд? - облегчение в голосе Феанора было таким искренним, что Восставший невольно улыбнулся.

- Таринвитис уже на пути туда. Орки успеют покинуть Сосновое Нагорье. Твоим сыновьям не с кем будет сражаться. Они попросту никого не встретят.

- Мелькор... - Пламенный перевел дыхание. - Благодарю тебя. Это действительно выход. Для всех.

- Знаешь, а я ведь думал, что тебя интересует только судьба нолдор, - признался Вала. - Что тебе безразлична цена, которую приходится платить за жизнь твоего народа. Теперь я вижу, что был неправ. И рад этому.

7

- Слово Великого, - госпожа Тарити обвела собравшихся пристальным взглядом, и все, даже старшие охотники, торопливо склонили головы.

- Ор-хаи слушают, - почтительно сказал вожак.

Я стояла поодаль, хоронясь за чужими спинами. В прошлый раз не успела спрятаться, так пришлось Фенырга выхаживать. И чего ему надо было? Зайца не хотел, густой воды не хотел, даже спариваться не хотел. Хорошо, госпожа Тарити хоть забрала его быстро, а то поди знай - может, он бы меня сожрать вздумал.

Могучая говорила, как всегда, медленно, но понять ее иной раз труднее, чем ободрать без ножа кабанью тушу. Старшие рассказывают, что квын-хаи, которое изредка забредают в наши края, очень похоже растягивают слова. С оглядкой рассказывают: не случилось бы поблизости черной птицы, не оскорбить бы Повелителей сравнением с мясом.

- Приказ Великого: всем ор-хаям Горбатой Земли прийти в пещеры Властителей прежде, чем Бурый Клык прольет кровь Небесного Оленя.

- Великий дал эти земли нам. За что он решил отобрать их?

Я невольно поежилась, когда вожак возразил госпоже Тарити. Ну как она разозлится? А тогда ни рыбы в реке не поймаешь, ни грибов и ягод не наберешь. Зверье передохнет или уйдет. Огнеродных камней не станет. Старшие рассказывают, что такое случалось до того, как мы признали Великого главным над собой. Будто бы даже квын-хаи тогда злее дрались и много наших охотников перебили.

- Разве не жертвуем мы Великому часть добычи? Разве не признаем его старшим? - спрашивал вожак. - Разве хоть одного квын-хая отпустили живым? Разве наши орчата не уходят в пещеры Властителей, чтобы охотиться с вами?

- Великий доволен вами, - госпожа Тарити вроде пока не сердилась. - Ор-хаи Горбатой Земли будут с нами, пока не наступит время белого ветра. Потом вернутся назад.

- Те, кто входят в ваши пещеры, остаются там, - продолжал спорить вожак.

Я оглянулась, высматривая, где укрыться, если они с Госпожой начнут выяснять, кто главнее. Охотники стояли плотно, но удрать я бы, пожалуй, успела.

- Если Горбатая Земля будет пустой, без охотников, сюда придут квын-хаи, - вожак показал кончики клыков. - Квын-хаи не служат Великому. Зачем он хочет отдать наши земли им?

- Квын-хаи придут и уйдут, - ответила госпожа Тарити. - Квын-хаи уйдут - ор-хаи вернутся.

Она была все так же спокойна. Или уже успела разогнать нашу рыбу и дичь? Я тревожно облизнулась.

- Квын-хаи уже идут? - Вожак радостно оскалился, и охотники вскинули головы. - Будут квын-хаи - будет мясо! Ор-хаи будут сыты, в пещерах Властителей все будут сыты, Великий будет доволен.

- Квын-хаев много - ор-хаев мало, - сдвинула брови Могучая. - Кого мало - станет мясом.

- Ор-хаи не мясо! - вожак ударил себя кулаком в грудь. - Ор-хаи - охотники. Квын-хаи - мясо. Много квын-хаев - много мяса.

Госпожа Тарити немного помолчала. Должно быть, слушала голос Великого у себя в голове.

- Это не те квын-хаи, которые мясо, - наконец сказала она. - Они сильные. Они сами охотники.

- Горбатая Земля - наша, - уперся вожак. - Квын-хаи хотят охотиться на ней - мы будем охотиться на квын-хаев. Ор-хаи останутся здесь.

На этот раз госпожа Тарити молчала дольше. А когда снова заговорила, лицо ее было совсем хмурым.

- Охотники пусть остаются. Дети и орчанки на сносях пойдут в пещеры Властителей. С белым ветром назад вернутся.

- Каждый раз, когда созревают кислые ягоды, ты уводишь от нас часть орчат. Но если Великий возьмет всех детей, кто останется в Горбатой Земле, чтобы в свой черед стать охотниками?

И опять умолкла Могучая. Ничего не сказала больше. Перекинулась крылатой остроухой зверюгой, взлетела и скрылась из виду.

8

- Властелин, мы еще можем успеть. Армия готова выступить.

Вала, и без того угрюмый в последнее время, совсем помрачнел.

- Орки Нагорья ослушались приказа, Саурон. Они сами выбрали свою судьбу.

- Так казни их ты. Ургах доставит их в Ангбанд.

- Поздно. Если отправить его сейчас, он столкнется с нолдор.

- Ты хочешь отдать верное тебе племя врагам?!

Я всматривался в лицо Восставшего, вслушивался в мелодию - и не узнавал своего Властелина.

- Мелькор, это же наши земли!

Я замолчал, с трудом подбирая слова, настолько дико и нелепо было доказывать очевидное для нас обоих.

- Другие орочьи племена повинуются тебе, потому что за тобой сила. Если они узнают о том, что произошло на Сосновом Нагорье...

- Они не узнают, Саурон, - перебил меня Вала.

Во взгляде его сквозило нетерпение. Казалось, Властелин ждал, когда я, наконец, уйду. В другое время я немедленно выполнил бы его желание. Но не теперь.

- Они не узнают, - нехотя повторил Восставший. - Им не от кого будет узнать. А если и узнают, это пойдет только на пользу делу. Судьба орков Нагорья послужит уроком остальным.

- На пользу делу?! - не выдержал я. - Какому делу?! Чьему?! Этого нолдо?

Восставший прищурился, сжал губы. Я усомнился, что выйду отсюда невредимым... если вообще выйду. Но промолчать сейчас было недопустимо.

- Властелин!

Я шагнул к нему, торопясь сказать то, что должен был. Сказать прежде, чем он ударит. Успеть...

- Мелькор! Мелегорус! Разве это твоя Музыка? - я плохо умею просить, но сейчас я почти умолял его. - Разве так звучала созданная тобой Тема? Вспомни, что ты пел тогда, в самом начале. Вспомни, пока не поздно!

Вала молчал. И тогда я запел. Мелодию, которая когда-то была его именем. Не тем, которое он принял в Арде. Первым. Настоящим. Частью его - нашей - Темы.

Он зажмурился. Из-под пальцев, стиснувших резные подлокотники кресла, посыпалась мелкая каменная крошка.

Я ждал. И надеялся. Не мог же тот, кто бросил вызов самому Единому, так измениться. Не мог предать себя, что бы ни сделали с ним в плену. Не мог отказаться от своей Музыки.

А потом Мелькор открыл глаза и посмотрел на меня. Спокойно. Нет, хуже. Равнодушно.

- Ворота останутся закрытыми, - ровный голос, и ясно, что пытаться возражать бесполезно. - Ни один воин не выйдет из Ангбанда.

Не получилось...

- Властелину угодно уничтожить собственный народ? - я демонстративно согнулся в поклоне. - Властелину угодно подарить свои земли врагам?

Я не боялся больше. И не надеялся. Разве что на себя.

- Да свершится воля Властелина.

9

Коридоры снова и снова приводили Таринвитис совсем не туда, куда она хотела. Дверей не оказывалось на месте. Майэ поднималась по лестницам - и попадала в нижние ярусы. Цитадель упорно не желала пускать ее к Властелину. И на осанвэ Мелькор не отзывался.

В очередной раз убедившись, что Ангбанд водит ее кругами, Тарис остановилась, соображая, как быть дальше. По воздуху добраться тоже ведь не получится: в нужной башне просто не окажется окон.

В стене рядом внезапно образовалась дверь. Створки с грохотом распахнулись, словно от удара, и на Таринвитис едва не налетел Саурон. Майэ отшатнулась - и не только потому, что ее чуть не сбили с ног. Достаточно было увидеть лицо Первого, и тревога за судьбу орков Нагорья разом отошла на второй план.

Исступленный, невидящий взгляд серых глаз. На скулах перекатываются желваки. Таринвитис никогда не видела Первого таким. Ни разу. Даже во время Войны. Даже после поражения.

Разумнее всего было бы убраться с дороги подобру-поздорову. Она так и сделала бы, если бы не тревога за Мелькора.

- Ты говорил с Властелином? - требовательно спросила Тарис, заступив Первому путь.

Это было небезопасно. Талло как-то пошутил, что лучше столкнуться с дюжиной майар Тулкаса, чем с Сауроном в дурном настроении. Сейчас его слова уже не казались забавными.

Первый вздрогнул. И уставился на Таринвитис, словно не узнавая.

- Аман? - внезапно севшим голосом спросила майэ. - Война? Сагуронуз, да говори же!

Первый схватил ее за плечи и с силой встряхнул.

- Он - отдает - Нагорье! - выдохнул в лицо с такой ненавистью, словно Нагорье Мелькор отдавал ей, Тарис.

У майэ даже слезы на глаза навернулись: хватка у Саурона была железная.

- Пусти! Ты что?! - Тарис дернулась, пытаясь освободиться.

Первый посмотрел удивленно, перевел взгляд на свои руки и разжал пальцы.

- Он отдает Нагорье, Таринвитис, - повторил Саурон очень тихо, но в голосе звучала такая горечь, что уж лучше бы кричал.

- Но ведь орки остались там. Наши орки! Я как раз...

- Ор-рки? - Саурон зло оскалился. - Ты думаешь, Мелькора хоть сколько-нибудь интересуют орки, если там сейчас сыновья этого нолдо?

Он изо всех сил саданул кулаком по стене, по камню во все стороны побежали трещины.

- Когда я нашел Мелькора в ущелье, где на него напала Унголианта, он весь был опутан ее паутиной. Весь, Тарис! С головы до ног, так что не мог даже пошевелиться.

Саурон сморщился, словно от боли.

- Музыка на это не действовала, - продолжил он сквозь зубы. - Я выхватил кинжал... я кромсал нити, а они не поддавались, липли к лезвию. И все-таки я разрезал их все, Тарис. Я освободил Властелина от этой мерзости. Освободил!

Он пристально посмотрел в глаза майэ:

- А теперь у меня такое чувство, будто все повторяется. Унголианты нет, а Мелькор связан по рукам и ногам. Связан - и даже не борется. Он действует сейчас не по своей воле, Тарис.

- Что-о?!

Майэ поежилась. По спине побежали мурашки. Ей легче было представить море на месте Железных гор или орков, вышивающих серебром, чем Мелькора, который делает что-то против собственной воли. Страшно.

- Кто, Саурон? - она догадывалась об ответе, знала ответ, но не хотела поверить. - Кто держит его?

- Феанор. Если бы я мог, как тогда, рассечь путы! - Саурон сжал рукоять бесполезного сейчас меча. - Если бы я мог, Тарис! Этот нолдо - проклятие Ангбанда. Он погубит Мелькора, погубит все. Музыку нашу погубит!

Первый отвел взгляд и еле слышно добавил:

- Если только его не остановить.

- Эти путы не разорвешь, - ответила Таринвитис так же тихо. - Похоже, Мелькор очень привязан к Феанору, несмотря на всю нелепость подобной дружбы. Тебе пришлось бы резать по живому.

- Иногда приходится жертвовать частью, чтобы спасти целое, - твердо сказал Саурон. - Мы оба это знаем. Да, больно. Да, тяжело. Но если иного выхода нет...

Тарис опустила голову.

10

Я не тронул его. Потому что он был прав. Или - несмотря на то, что он был прав. Он просто высказал вслух мои же мысли. Мысли, которые я мог скрывать от других. Но не от себя самого.

"Властелину угодно уничтожить собственный народ? Да свершится воля Властелина".

Да, Саурон. Это был великолепный удар. Точный. Беспощадный. Только бессмысленный. Потому что я промолчал.

И ты не стал больше ничего говорить. Вышел - деловитый, бесстрастный. Отстраненный. Я остался один. Впервые.

Даже в Мандосе я знал, что меня - ждут. И будут ждать столько, сколько потребуется. И ради этого, ради возвращения, стоило держаться. Стоило терпеть и хитрить, рисковать и бороться. Ради соратников. Ради Эндорэ. Ради нашей Темы.

Теперь Поющие Ангбанда молчат. Словно затаились. Мои майар все еще верны мне. Во всяком случае, помешать не пытаются. Но и не помогают.

А камни крепости едва не вибрируют от медленно закипающей ярости орков. Пока что воины слушаются командиров. Их еще удается держать в узде, не прибегая к силе Поющих. Надолго ли?

А по Эндорэ разгуливают мои враги. Враги, которых я легко могу уничтожить, но вынужден щадить. Ради Феанора. Только вот не слишком ли велика жертва? Я и так сделал для него все, что мог. Да и кто я для него, в сущности? Друг? Или просто единственный, чья воля только и спасает его народ от истребления?

11

Вернулся он или еще нет? Об этом я подумала, только подлетая ко второму ярусу северо-западной башни. Мысленно звать не стала: все равно почти добралась.

Окно оказалось открытым. Значит, вернулся.

- Талло, мне нужно кое-что спросить у тебя, - торопливо заговорила я прежде, чем до конца поменяла облик.

Он аккуратно отложил тонкую кисть, повернулся ко мне и озабоченно нахмурился.

- Таринвитис, на тебе лица нет. Что стряслось с Властелином на этот раз?

- Почему именно с ним? - фыркнула я.

- Потому что из-за кого-то другого ты не стала бы так переживать.

- А почему непременно "стряслось"? - я цеплялась к словам, тщетно пытаясь справиться с волнением.

- Потому что если наш Вала сам делает что-то, ты просто принимаешь это, и все, - терпеливо объяснил Талло. - А тебя сейчас трясет. Сядь-ка и постарайся успокоиться.

Кресло, покрытое медвежьей шкурой, было уютным и мягким. Я зарылась пальцами в густой мех - казалось, он впитывает тревогу.

- Вот, держи, - Талло протянул мне чашу с горячим травяным отваром.

И уселся напротив, глядя на меня зелеными и блестящими, словно крыжовник после дождя, глазами.

- Так что случилось, Тарис?

- Властелин отдает нолдор Сосновое Нагорье, - против моей воли это прозвучало обиженно, словно Талло был виноват в происходящем.

- В обмен на что? - невозмутимо поинтересовался мой друг.

- Не в обмен! - я резко поставила почти полную чашу на столик, едва не расплескав отвар. - Просто так отдает!

- Ну, это вряд ли, - усмехнулся бывший подручный Ирмо. - Наш Вала ничего не делает просто так. Расскажи-ка мне поподробнее, что там с Нагорьем.

- Хороший способ аккуратно избавиться от тамошних орков, - задумчиво сказал он, когда я закончила. - Чужими руками. Или испытать охотников в деле, что вероятнее.

- Но Мелькор хотел спасти их!

- Если бы хотел, спас бы, уверяю тебя. Не спрашивая их мнения на этот счет. А так - больше всего похоже на проверку. Наш Вала решил посмотреть, на что способны вольные орки сами по себе, без поддержки Ангбанда. Выживут - счастье для них и полезный опыт для нас. Погибнут - отличный урок для прочих: вот, что бывает с ослушниками.

- Но как же Саурон? Они с Мелькором чуть не разругались из-за Нагорья!

- Саурону всегда не хватало гибкости, - снисходительно улыбнулся Талло. - Это его когда-нибудь и погубит.

- Так потеря Нагорья не во вред Ангбанду? - оторопело спросила я.

- Чем дальше Маэдрос уйдет от Финголфина, тем труднее им будет объединиться и тем больше времени это потребует. Насчет орков я уже сказал. Кроме того, Феанор не сможет не оценить столь эффектную жертву и станет сговорчивее. Полагаю, именно этого наш Вала и добивается в первую очередь.

- А я ведь затем сюда и пришла - узнать насчет Феанора.

Я невольно улыбнулась: уверенность Талло передалась мне, и недавние страхи казались теперь надуманными. Но раз уж собиралась спросить, не менять же решение.

- Ты ведь хорошо расслышал мелодию нолдо, когда он лежал раненый. Сны его видел. Скажи: в его Музыку ничего не добавлено? В смысле, кто-то из Валар мог...

Мой друг беззаботно рассмеялся.

- Саурон задал мне этот вопрос через пару звездных кругов после появления Пламенного в Ангбанде. Ральтагис - дюжину лет назад. Теперь вот и ты. Нет, Таринвитис, никто из Валар, кроме нашего Властелина, не касался мелодии этого Воплощенного, да и Мелькор в ней почти ничего не менял, насколько я понимаю. Феанор - обыкновенный нолдо.

12

Госпожа Тарити больше не появлялась. И черные птицы, вестницы Великого, куда-то исчезли. Лес, однако, не опустел, и рыбы в реке не стало меньше. Даже блохи почти не донимали ор-хаев. Но вождь хмурил косматые брови, тревожно поглядывая на небо. И колдун почти не выходил из своей пещеры. Должно быть, разговаривал с духами. И охотники внимательнее обычного осматривали оружие, отправляясь на промысел. Даже маленькие орчата притихли и старались поменьше попадаться на глаза взрослым, чтобы не схлопотать оплеуху.

Не по себе было оркам, ослушавшимся Главного Вожака. И чем дальше, тем сильнее. А потом налетел белый колючий ветер, сбивающий с ног. И охотники поняли, что Великий рассержен. Они собрались на поляне Властителей, едва кровь Небесного Оленя показалась в разрывах туч за Бурым Клыком. И колдун принес в жертву целого зайца и обещал Великому много мяса, если тот будет милостив к ор-хаям.

Но Небесный Олень успел трижды умереть и трижды родиться снова прежде, чем утих белый ветер. А потом пришла новая беда: земля затряслась, словно издыхающий зверь, и несколько пещер завалило камнями. И снова охотники просили Великого не злиться, а колдун сжег для него половину оленя и медвежью лапу. Эта жертва понравилась больше: земля дрожать перестала, как только погасли угли костра. Орки поняли, что милость Великого с ними, и стали собираться на большую охоту.

Но когда ножи были наточены, стрелы приготовлены, а засадчики заняли свои места, воздух внезапно стал влажным и мутным, словно небо опустилось на землю. И ничего нельзя было разглядеть в этой серой мгле.

13

Я внимательно следил за подходами к Ангбанду, но так и не заметил орков, которые, по словам Мелькора, должны были явиться сюда. Таринвитис вернулась одна. Если, конечно, я видел ее, а не кого-то другого. Так и не научился различать этих летучих мышей: слишком противно было всматриваться. Соратники Восставшего словно состязались между собой за самый отвратительный облик.

Я поднялся на Орлиный Клюв сразу после разговора с Мелькором. Вала называл эту гору как-то иначе, но запоминать я не стал. Не нравилась мне его привычка нумеровать все подряд - от гор и долин до помещений крепости, словно он нарочно старался обезличить их, сделать частью системы. В Амане я не замечал у него такого стремления. Только вот с кем я имел дело в Амане? С настоящим Мелькором? Или с маской, искусно созданной им для остальных Валар?

Когда-то мне и в голову не пришло бы усомниться в искренности моего друга. Теперь я изо всех сил старался не сомневаться. И получалось это все хуже. Слишком многое изменилось.

Я не стал спрашивать Восставшего, что случилось. Чувствовал, что мое присутствие ему сейчас неприятно. Да и всегда лучше смотреть самому, чем полагаться на чужие слова. Потому я и с Мелькором предпочел в свое время встретиться лично, хотя был достаточно наслышан о его прошлом.

Я отчетливо видел своих сыновей, приближающихся к Сосновому Нагорью. Так же отчетливо, как и тамошних орков: эти твари не только не ушли никуда, но явно готовились к бою. Безнадежному для них: силы были очевидно неравны. Похоже, что-то пошло не так, как задумал Вала.

14

В густом тумане почти ничего не видно. Даже дышать трудно. Крошечные капли воды оседают на плащах и доспехах. В Хифлуме ничего похожего не бывало - легкая дымка, не больше. А тут на расстоянии вытянутой руки не разглядишь ничего.

Мы едем шагом: мой отряд впереди, следом Карантир и Куруфин со своими бойцами, затем близнецы и последними - старшие братья.

- Странный туман, принц Келегорм, - замечает Винкардо, поравнявшись со мной. - Слишком долго держится.

- Он не держится, - отвечаю я. - Его держат.

Мы говорим еле слышно, но на фоне окружающего беззвучия наши голоса кажутся неприятно громкими.

- Сколько времени мы уже едем так? - нас догоняет обеспокоенный Варно. - Ни дня, ни ночи не разберешь. Если этот туман создал Враг, почему на нас до сих пор не напали?

- Может быть, это ловушка? - Винкардо тревожно озирается, словно может хоть что-то различить сквозь влажную муть. - Куда пытается заманить нас Моргот?

- Тихо! - обрываю я их.

Показалось или действительно впереди хрустнула ветка и за белесой пеленой мелькнуло что-то темное?

- Хуан!

Псу из своры Оромэ объяснять ничего не нужно. Серая тень, бесшумно скользит туда, где мне почудилось движение. Следом за ней еще несколько.

- Может, и ловушка, - я до боли в глазах всматриваюсь в туман. - А может, Враг что-то прячет. Вернее, кого-то. Хочет, чтобы мы оставили их за спиной.

- Кто это может быть, принц? Что за твари?

Я опускаю веки, вслушиваясь в Музыку леса, как учил меня Вала Оромэ. Если, конечно, эту омерзительную мешанину звуков можно назвать Музыкой. Впрочем, я достаточно прожил в Эндорэ, чтобы привыкнуть.

- Орки, - уверенно говорю я, наконец.

- Воины? - мои бойцы хватаются за оружие.

- Нет, охотники, - усмехаюсь я. - Так они думают.

- То есть, добыча, - Варно улыбается, это слышно по голосу. - Много?

- Нам хватит. Насчет Маэдроса и Маглора не уверен. Хотя, если они поторопятся, может, и успеют к концу забавы.

15

Огромные светло-серые звери, видом и запахом похожие на волков, появились из тумана бесшумно. С хрустом сомкнулись челюсти, брызнула кровь, с хрипом забились на каменистой земле захваченные врасплох ор-хаи.

Никто не ждал нападения от волков, давних союзников племени, слуг Великого. Поднять против них оружие значило навлечь гнев Повелителей и погубить народ Горбатой Земли.

Орки замирали, не решаясь сопротивляться, надеясь, что Главный Вожак не станет убивать покорных ему. Некоторые кинулись прочь. Другие карабкались на деревья: переждать гнев Великого.

- Это не волки! - внезапно выкрикнул кто-то. - Запах! Квын-хаи!

И захлебнулся кровью, не успев защитить себя. Но его услышали. Застывшие в нерешительности охотники подняли оружие, беглецы повернули назад. В ход пошли топоры и копья. С деревьев полетели ножи и стрелы. Несколько серых тварей издыхали, тщетно пытаясь избавиться от удавки, ловко наброшенной на горло.

Квын-хаи были уязвимы в зверином облике не меньше, чем в двуногом. А значит, снова стали добычей. Тем более желанной, что взять ее мог только сильный охотник. Ор-хаи приободрились: когда Великий получит свою долю мяса, он насытится и вернет свою милость детям Горбатой Земли.

Орки рычали от охотничьего азарта, и в далеком вое ветра, в котором они не могли распознать пение нолдорских рогов, слышался им голос Великого. Одобрительный голос.

Должно быть, квын-хаи, коварно обернувшиеся волками, испугались его, потому что все разом повернули назад, но не успели ор-хаи с победными криками броситься за ними, как из тумана ударили стрелы. Белые эльфийские стрелы, всегда находящие цель.

Орки бросились им навстречу, спеша добраться до лучников. Кто ползком, прикрываясь трупом собрата, кто петляя и прячась за деревьями.

И тут земля дрогнула. Из тумана вырвались огромные белые звери, похожие на безрогих оленей. Они сбивали с ног бегущих и затаптывали упавших, превращая их в кровавое месиво. На спинах зверей сидели квын-хаи. И враги в обличье волков мчались рядом, нападая на тех, кто сумел избежать гибели под копытами.

Орки дрались отчаянно. Сначала - надеясь все-таки справиться с необычно сильной и упрямой добычей. Потом - пытаясь отбиться и сохранить жизнь. Наконец - стараясь забрать с собой или хотя бы ранить напоследок своих убийц.

Кто-то успевал всадить клинок в брюхо странного оленя - и через мгновение падал, смятый копытами следующего. Некоторым удавалось попасть ножом по сухожилию зверя, и тот валился с истошным визгом, сбрасывая всадника под удар орочьего копья. Самые ловкие прыгали на квын-хаев с деревьев, перерезая горло седоку, а потом вонзая нож в шею оленя.

Но из тумана появлялись все новые враги, а Великий, рассерженный на охотников Горбатой Земли, так и не захотел помочь. Немногие уцелевшие орки бежали к пещерам.

16

Я бросила дрова рядом с очагом и вытерла рукавом пот с лица. Пора. Лучше караулить снаружи, а не то упущу момент. Скоро вернутся охотники с первой частью добычи, и все кинутся на свежатину. Пока другие грызутся за кусок посочнее, я тихонько улизну в лес.

Госпожа Тарити говорила, что квын-хаев на этот раз придет много, значит, все мясо сразу наши в селение не дотащат. Я успею и наесться досыта, и набрать с собой, сколько смогу унести. Есть у меня укромное место: там навялю мясо впрок и спрячу запасы так, что никто не найдет. Если повезет, и не одну ходку сделаю, еды потом надолго хватит.

Я усмехнулась, радуясь своей сметливости. Уж сколько раз она меня выручала! Жирный кусок часто перепадает не тому, кто сильнее, а тому, кто смышленее. Я проглотила слюну: мясо я пробовала всего дважды, и оно куда как вкуснее и зайчатины, и оленины, и кабанины.

М-мя-асо... Я облизнулась и направилась к выходу.

- Квын-хаи! - раздался чей-то хриплый вопль. - Много! Звери с ними!... Убили всех!... Еле успел!... В пещеры!

Я пошла медленнее и тише. Если там, снаружи, большая драка, лучше пересидеть ее в безопасном месте. Но забиваться в укрытие, ничего не разведав, тоже плохо. Вылезешь потом не ко времени - огребешь так, будто и не затаивался.

Я потерла старый шрам за ухом. Все же стоит сначала глянуть, что к чему, а после решать.

Я уже почти добралась до выхода, когда меня едва не смела толпа сородичей. Я прижалась к стене, нашаривая за поясом рукоять ножа. Остро пахло потом и кровью, орочьей и чужой. И еще я учуяла терпкий запах страха, какой бывает у добычи перед смертью.

Это мы, что ли, добыча? Мы?!

И тут меня как углем от костра припекло: мы же Великого рассердили! Какая теперь охота - самих сожрут! Копье сломается, корень под ногу подвернется, чутье откажет. А чем теперь задобрить Главного Вожака, если зверя добыть не сможем? Ой, беда-а!

Надо было мне тогда уйти с госпожой Тарити. Пусть и одной. А теперь только со всеми бежать, куда денешься. Главное - держаться посередине. Хоть за чужими телами от опасности спрятаться.

17

- Похоже, никого не осталось, мой принц.

Я прислушался.

- Нет, мы перебили не всех. Я чую присутствие этих тварей. Их страх и злобу. Они затаились и ждут момента, чтобы напасть.

- Здесь пещеры, - сказал Карантир.

Они с Куруфином догнали нас уже в конце, когда бой - гораздо более жестокий, чем мы ожидали - превратился в истребление орков. Впрочем, и тут не обошлось без потерь. Морготовы создания были необычайно живучи и кровожадны. Даже издыхая, пытались если не убить противника, так хоть зубами напоследок вцепиться.

- Ты уверен? - я с сомнением посмотрел в сторону горного склона, почти невидимого за стеной тумана.

- Я учился у майар Ауле, брат, - Карантир явно был уязвлен. - Я умею слышать землю так же, как ты чувствуешь близость добычи. Даже землю, изломанную Врагом.

- Он прав, Келегорм, - послышался из-за белесой завесы голос Куруфина. - Твари засели в пещерах. Похоже, там настоящий лабиринт.

Лабиринт. И там орков как бы не больше, чем тех, что мы перебили. Орков, которые знают подземные коридоры не хуже, чем я тропинки в лесах Оромэ. Нет, соваться в пещеры - только зря воинов губить. Но уйти, оставив тварей Моргота за спиной, мы тоже не можем.

- Собирайте хворост, - приказал я. - Заваливайте выходы из пещер. Луки держать наготове. Если твари попытаются выскочить - стреляйте.

- Щитами прикройтесь! - крикнул Куруфин, вынырнув из тумана. - Могут копье метнуть или нож.

Орки будто услышали его. Из пещер полетели камни, кого-то ранили. Наши воины ответили стрелами. Раздались вопли тварей.

- На северном склоне есть щели, - предупредил Карантир. - Нам с Куруфином стоит зайти с той стороны, чтобы не упустить никого.

- Давайте.

Из леса донеслось пение рога.

- А вот и Амрод с Амрасом, - заметил Куруфин, трогая коня. - Как раз вовремя.

- Вряд ли близнецам понравится эта охота, - хмыкнул Карантир, направляясь следом. - Останется только добить тех, кто не задохнется сразу и полезет наружу. Противно и скучно.

Влажная белая пелена сомкнулась за ними.

- А это и не охота, - бросил я вслед братьям. - Это война.

18

Орки были готовы к бою. На спинах безрогих оленей в пещеры не заберешься. Квынам придется слезть, потеряв преимущество в силе и скорости. Даже если враги опять перекинутся волками, это им не поможет.

В подземельях тумана нет. Зато есть тайные ходы, где удобно укрываться засадчикам. Есть тупики, обрывающиеся в пропасти. Есть скользкие тропы, пройти по которым может лишь тот, кому знаком каждый выступ. Есть камни, которые могут послужить оружием. Сколько угодно камней.

Вожак погиб еще в лесу, убив сначала столько квын-хаев, что хватило бы всему племени на две еды. Колдун, сжигавший для Великого кабанью тушу, чтобы тот помог охотникам, так и остался на поляне Властителей - с белой стрелой в горле. Что ж, значит, будет новый вожак и новый колдун. И мясо будет. Нежное, сладкое мясо, величайшее лакомство. И, получив свою долю, Великий перестанет сердиться. Надо только победить. Великому не нужны слабые. Великий помогает лишь сильным. Воинам. Охотникам. Хозяевам, способным удержать свои земли.

Орки были готовы к бою. Опытные охотники и подростки, женщины и мужчины. Орчат помладше, еще не добывших первого зверя, собрали в одной из центральных пещер, велели затаиться и не высовываться, пока не позовут старшие.

Орки были готовы к бою. Но боя не последовало.

Сначала в пещеры пополз едкий дым. Словно длинные белесые пальцы, тянущиеся к жертве, он находил путь к самым отдаленным, самым тайным укрытиям. Орки поняли: квын-хаи хотят спрятаться и отбить запах. Только ведь дым не мешает слышать. Враги не сумеют залезть в подземелья бесшумно.

Однако светло-серые клубы заполнили пещеры, дышать становилось все труднее, а квын-хаи так и не появились.

Несколько орков осторожно подобрались к выходам - посмотреть, что затевают враги. Вернулся один, Хрунг, ловкий, как белка, поджарый и невысокий. Прочие стали добычей квынов.

- Они не... охотники! - задыхаясь и кашляя, выкрикивал Хрунг, вскарабкавшись на плоский обломок скалы. - Они трусливее крыс! Они завалили вход ветками и подожгли их.

- Уходить надо, - отрывисто бросил Баргах, прижимая к груди перебитую правую руку. В левой был боевой топор. - Через узкие лазы за Черным озером.

Он был прав. Туда, за озеро, нелегко пробраться. Сперва приходится двигаться то ползком, то боком, так низко опускается каменный свод и близко сходятся стены, потом долго идти по пояс в холодной воде, где водятся гибкие скользкие твари, охочие до орочьего мяса. Цапнет такая за ногу - и все, конец. Утянет в черную глубину, не вырвешься. А кому повезет добраться до выхода, попадает на осыпи. Скверное место, очень легко оступиться и сорваться в пропасть.

Шагри никогда не ходила через узкие лазы, только слышала рассказы о них. И ни за что не сунулась бы туда, будь у нее другая возможность уцелеть. Но дым убивает всех. А водяные твари рано или поздно наедятся и уснут - главное, дождаться момента. Не идти среди первых: они станут едой для живущих в озере. Не идти в конце: отстающие задохнутся. В середине держаться, в куче - это единственный шанс.

Шагри отчаянно терла слезящиеся глаза, проталкиваясь к нужному выходу из Дырчатой пещеры. Рассмотреть что-то было уже почти невозможно. Кто-то из сородичей двинул орчанку локтем под дых. Она согнулась пополам, отчаянно ловя ртом воздух, перемешанный с дымом. Ее толкнули, отшвыривая с дороги.

Только бы не упасть! Упадешь - смерть. Затопчут. Шагри наугад заковыляла куда-то. Теперь ее пихали со всех сторон. Завизжав от страха и ярости, орчанка выхватила нож и ударила вслепую, раз и другой. Кто-то взвыл, инстинктивно рванувшись прочь, и Шагри удалось протиснуться в образовавшуюся брешь. Тут ей повезло: рядом оказалась стена, а в стене - впадина, неглубокая, но для одной некрупной орчанки места как раз хватило.

Шагри замерла, вжавшись в холодный камень, не в силах пошевелиться. Со всех сторон раздавались вопли и стоны, ругань и угрозы квын-хаям, мольбы к Великому о помощи и надсадный кашель. Возле Шагри кто-то пошатнулся, судорожно зашарил руками, хватаясь за соседей, но не удержался и упал. Когтистые пальцы царапнули колено орчанки, но соскользнули. Хруст костей потонул в окружающем шуме.

"Камень не горит, - торопливо думала Шагри, смаргивая пот, заливающий глаза. - Камень не горит, а дерево быстро сгорает. Через тесные лазы сейчас не протиснуться. Нас слишком много. Те, что уцелеют в давке и не умрут в озере, попадут на осыпи. Тропа там узкая и опасная, и с соседнего склона ее хорошо видно. Если квын-хаи придут туда, им будет удобно стрелять в орков, а орки не смогут ни драться, ни бежать. Нет, так мне не выбраться. По-другому надо".

Охотники Горбатой Земли выносливы, но когда толпа начала редеть, Шагри уже едва держалась на ногах. Орчанка медленно двинулась вдоль стены к проходу, противоположному тому, куда протискивались обезумевшие сородичи. Идти по телам растоптанных было трудно, она несколько раз оступалась и едва не падала, но в конце концов наощупь выбралась в соседнюю пещеру. Дым стал гуще. Орчанку тошнило, и все сильнее кружилась голова.

Дрожащие пальцы коснулись влажных камней. В этой пещере кровь земли сочилась откуда-то сверху, и стены всегда были мокрыми. Шагри облизнула пересохшие губы и вдруг, повинуясь чутью, которое у нее всегда обострялось в моменты опасности, вытащила обрывок той странной одежды, которую когда-то носил Фенырг. Такими трофеями могли похвастаться лишь немногие орки, которым удалось добыть на охоте квын-хая. Или те, кому повезло выменять либо отобрать у других драгоценные лоскутки. Считалось, что кусок квын-хайской одежды приносит удачу, вот Шагри втихую и таскала сокровище с собой, в тайнике не оставляла.

Она принялась водить остатком фенырговой рубахи по стене. Тонкая ткань быстро пропиталась влагой. Шагри обмотала голову, оставив только узкую щель для глаз. Дышать стало немного легче. Цепляясь за стены и пошатываясь, орчанка поплелась к выходу.

Их было меньше, чем пальцев на руках, тех, кто решился прорываться через главный вход. Тех, кто не просто хранил одежду убитых квын-хаев, но и сообразил намочить ее и замотать голову. Грубо выделанная кожа, в которой ходили орки, для этого не годилась.

Воздух снаружи был пропитан влагой, и хворост горел вяло. Если квын-хаи все еще ждали снаружи, дым и туман должны были скрыть беглецов, а треск веток в кострах заглушить шаги.

19

Больше всего мне хотелось рвануться на волю, расшвыривая горящие ветки. К воздуху, к спасению, к жизни! Но я заставила себя держаться за спинами сородичей. И оказалась права.

Один из тех, что решились выскочить первыми, сдавленно зарычал и осел на землю. Через мгновение истошно завыл и рухнул в огонь тот, что бежал справа от него. Третий метнулся было в сторону, но и его настигла стрела. Я почти ничего не могла разглядеть за клубами дыма. Зато расслышала хорошо. И почуяла запах паленого мяса и шерсти. Сердце заколотилось так, что казалось, квыны вот-вот услышат его и выстрелят на звук.

"Великий, - шептала я одними губами, до боли в пальцах стиснув рукоять бесполезного сейчас ножа, - Великий, не отдавай меня им, помоги выбраться! Я для тебя кого хочешь убью, всю добычу отдавать буду, себе только самую малость оставлю, чтобы с голоду не подохнуть... спаси, Великий!"

Мы растерянно топтались у выхода из пещеры, а дым не давал дышать, и сил оставалось все меньше.

Вот отважился еще один орк. Не разберешь даже, кто. Этот очень старался двигаться бесшумно, как на охоте. Квыны пока не стреляли, и следом пошли еще два ор-хая.

Все, больше стоять нельзя. Останусь одна, и уже не спастись! Несколько быстрых шагов, и я пристроилась позади одного из крадущихся сородичей. Если точно повторять его движения, может, меня враги и не заметят. Главное не дернуться и не вскрикнуть, а угли жгутся!

Под ноги подвернулось что-то мягкое... труп. Стало менее горячо. Орк, который шел впереди, вдруг судорожно дернулся и начал падать. Я подхватила умирающего под мышки и двинулась дальше, кое-как прикрываясь его телом. Справа раздался короткий вопль: еще одна стрела достигла цели.

"Великий, - беззвучно шептала я. - Пожалуйста, Великий... прошу тебя..."

20

- Нет смысла ждать, - хмуро бросил Маэдрос.

Я хмыкнул про себя. Можно подумать, они с Маглором ждали! Только что подъехали, когда почти все закончилось. Сначала-то орки попытались раскидать горящий хворост и выбраться, но были встречены стрелами. А когда у нас стало тихо, уже Карантиру с Куруфином не пришлось скучать: твари действительно попробовали вылезти на севере. Ну, и получили свое. Там, кстати, и туман был пореже. Целиться - легче легкого.

- Вы можете ехать дальше, - я пожал плечами. - Я догоню.

- Тут уже одни трупы, Келегорм, - поморщился Маэдрос.

Ну, да, конечно! Удобно-то как - свалить грязную работу на младших братьев, а потом нос воротить! Ладно Маглор, с Певца спрос невелик. Но этот-то чем недоволен? Ведь не хуже меня понимает, что нельзя оставлять в тылу вражьих тварей. И чего он ждал, интересно? Что мы устроим красивые поединки между нолдор и орками? Или пленных брать будем? Смешно!

Из черного провала, едва видного за клубами дыма, снова послышался шорох. Варно выстрелил одновременно с двумя другими воинами. Раздался визг издыхающей твари, запах гари усилился.

- Как видишь, не только трупы, - сказал я Маэдросу. - Орки живучи. Но всем нам здесь действительно делать нечего. Только время терять.

- Как хочешь, - холодно ответил старший.

21

Шагри ковыляла вперед, до крови кусая губы, чтобы не взвыть от боли. Под ногами хрустнул сучок, и тут же труп сородича дрогнул в руках орчанки, принимая стрелу. Наконечник прошел насквозь, оцарапал Шагри плечо. Квын-хаи были уже совсем близко. Значит, идти осталось недолго.

Еще шаг. И еще. Дальше...

Не упасть. Только бы не упасть в огонь!

Что же дальше-то, когда квынский костер останется позади? На землю залечь, трупом прикрыться. И ждать. Когда враги закончат охоту и начнут разделывать и есть убитых орков, они отвлекутся и перестанут следить. Тогда можно будет убежать. Кто сыт, тот медлителен и ленив. У квынов орочьего мяса уже так много, что гоняться за Шагри не захочет никто. Пока гоняешься, другие лучшие куски растащат, будешь потом кости глодать.

Голова орчанки кружилась, руки онемели и начали опускаться, несмотря на все усилия воли.

"Великий... спаси меня..."

Пальцы разжались, и щит из чужой плоти, закрывавший Шагри, тяжело опустился на хворост. Не помня себя от ужаса, орчанка упала на него. Зажмурилась, всей кожей чувствуя острия стрел, готовые вонзиться в ее тело.

"Ве...ликий..."

В этот момент последний орк, который все еще жался к скалам у выхода, не выдержал и рванулся вперед.

22

Ага! Вот этого я и ждал! Если в пещерах еще оставались живые орки, они должны были выскочить именно сейчас. Пока отъезжали нолдорские отряды. Пока топот копыт заглушал хруст веток.

Ну, другие охотники, может, и прозевали бы добычу в такой ситуации. Потому я и отпустил своих. Один остался.

Дым и туман мешают видеть. Шум заглушает более тихие звуки. Но ученик Оромэ способен справиться там, где откажут и слух, и зрение. Я умею ощущать присутствие тварей Врага. Чую их, как зловоние, как порыв обжигающе-холодного ветра.

Это уже не охота, Моргот. И не война. Это мой бой с тобой! Учитель рассказывал мне о чудовищах, которых ты сотворил когда-то. Они тянут во все стороны ядовитые щупальца, прикосновение которых смертельно. Но эти щупальца можно отсечь одно за другим, и тварь останется беззащитной. Как и ты, Враг, когда мы уничтожим всех твоих слуг. Рано или поздно ты окажешься в одиночестве и заплатишь за все.

Первый орк! Я выстрелил не глядя, безошибочно определив направление. Раздался короткий предсмертный вой. Не последний: я чувствовал, что рядом затаилась еще одна тварь. Или две?

Я прислушался к своим ощущениям и натянул лук.

"Келегорм?"

Зазвенела отпущенная тетива, вскрикнул и тут же замолк подстреленный орк.

"Келегорм!"

"Ну, что?" - раздраженно откликнулся я.

Терпеть не могу, когда меня отвлекают во время охоты!

"Туман к востоку рассеивается, - спокойно сообщил Маэдрос. - Можно ехать быстрее. Карантир с Куруфином уже закончили и вот-вот присоединятся к нам. Догоняй".

Я ответил не сразу. Сначала сосредоточился, выискивая последнюю живую тварь. Я ощущал ее страх и отчаяние, но как-то смутно. Похоже, орк подыхал. Тратить время на поиски полутрупа было бессмысленно, особенно, когда впереди открывались новые земли и хотелось первым ступить на них.

"Маэдрос, подождите меня. Я еду".

23

Я еще некоторое время лежала, не шевелясь. Боялась поверить в свое спасение. Но вокруг было тихо, лишь потрескивали догорающие ветки в костре.

Я кое-как поднялась. Шатаясь, сделала несколько шагов на негнущихся, обожженных ногах, в любой момент ожидая выстрела. Но выстрела не было. Я доковыляла до кустов, упала на землю, стащила с лица высохшую повязку и затаилась, вслушиваясь. Ничего.

К запаху дыма по-прежнему примешивались ароматы свежей крови и жареного мяса. Квын-хаи почему-то не стали есть сразу. Наверное, торопились вернуться с добычей в свои жилища. И пока одни квын-хаи охотились, другие уже разделывали орочьи тела.

Безрогие олени сильные, могут унести на спине много еды. Но раз квын-хаи забрали не всех убитых орков, они вернутся за оставшимися. И вернутся скоро, пока звери и птицы не растащили свежатину. Надо уходить.

Я попробовала подняться и не смогла. Слишком больно! Силы кончились, внутри что-то хрипело и ноги отказывались держать.

Если сейчас не встать, стану едой, как остальные! Не квын-хаи сожрут, так лесные хищники.

Я зажала в зубах обломок ветки, чтобы не орать, и поползла на карачках. Пусть так - лишь бы убраться из этого места. Потом можно будет найти воду. И травки целебные. И пищу. Вот и нож у меня остался. Да еще один я подобрала. Может, и не самый лучший, но другие искать некогда. Начнешь перебирать - тут-то тебя квын-хаи и сцапают, как несмышленого орчонка. И Великий спасать не станет: он глупым не помогает. И слабым тоже. Только тем, кто сам борется за себя.

Великий послал мне кусок фенырговой рубахи. Отвел стрелы, отвлек врагов. Послал туман. Дальше надо справляться самой.

24

До озера добралось меньше половины орков, загнанных врагами в пещеры. Те, что послабее, и почти весь молодняк остались позади бесформенными кучками истоптанной плоти.

Хрунг, шедший первым, замер было на берегу, напряженно вглядываясь в обманчиво тихую воду, но получил толчок в спину и упал, подняв тучу холодных брызг. Торопливо поднялся, то и дело теряя равновесие на осклизлых камнях, и осторожно двинулся дальше.

По черной поверхности пробежала рябь, и орки замешкались, сжимая оружие и не рискуя последовать за Хрунгом. Но задние напирали, и у передних не оставалось выбора. Озерных тварей можно было опередить. Или обмануть. Или ранить. От задыхающихся в дыму сородичей спасения не было: медлительных отшвыривали с дороги ударом ножа или топора, упавших затаптывали мгновенно.

Хрунг, держа наготове короткое копье, одолел почти половину пути, когда сзади раздался шлепок по воде и хриплый, быстро оборвавшийся вопль. Охотник не оглянулся, не бросился вперед, спеша вырваться из гиблого места. Важнее было не оступиться. А если тварь нападет и окажется сильнее и проворнее орка, что ж, главное - успеть перед смертью всадить в нее острый каменный наконечник и почуять напоследок запах вражьей крови.

За спиной слышались возня и крики. Но вода доходила уже только до колен, потом до лодыжек, а потом Хрунг выбрался на сухие камни и в несколько прыжков оказался на безопасном расстоянии. Сюда озерным тварям было не дотянуться.

Охотник облегченно вздохнул... потом еще раз. Запах гари все еще чувствовался, но глаза и нос щипать перестало и не жгло в груди. Озеро съело дым.

25

Они перебили всех. Взрослых охотников и детей - без разбору. Топтали конями, травили псами, расстреливали из луков. А потом пустили в пещеры дым, чтобы выгнать из убежища тех, кто пытался спрятаться.

Никогда не видела такого остервенения даже у голодных орков, не то, что у квенди. Что сделали с ними в Амане? Кто научил такому? Оромэ? И зачем? К чему готовили Валар своих подопечных? И что ждало бы Эндорэ, если бы не вернулся Мелькор?

Я спустилась как можно ниже, рискуя получить стрелу. Но, похоже, нолдор были слишком увлечены расправой с охотниками Нагорья, чтобы заметить летучую мышь, бесшумно проносящуюся в тумане. Происходящего я не видела. Зато слышала хорошо. Торжество и азарт нолдор, ужас и отчаяние орков. И ненависть - с обеих сторон. Почти одинаковую.

Я не вмешивалась. И не звала Мелькора: он все равно не отменил бы запрет. Я не сомневалась, что Властелин тоже наблюдает за истреблением орков. Только не понимала, зачем он удерживает этот туман, мешающий ему самому гораздо больше, чем Воплощенным. Если, конечно, Вала смотрит глазами воронов.

Потом все закончилось. Нолдор уехали. Молчаливые, сосредоточенные. Они не радовались победе. Скорее ждали подвоха. Нападения или ловушки.

И тогда из пещер вылезли немногие уцелевшие орки. Те, кому хватило ума не лезть под нолдорские стрелы и затаиться у подземного озера. Жестокий способ отобрать лучших, но раз уж Мелькор прибег к нему, значит, так надо.

Эти охотники придут в Ангбанд: больше деваться им некуда. Охотники, знающие, что такое нолдор. И крепко запомнившие, какая судьба ждет тех, кто ослушается Властелина. Хитрые, выносливые, бесстрашные. Будущие гвардейцы.

26

Мелькор сдержал слово. Никто не пришел на помощь оркам Нагорья. Ни в начале, когда нолдор сломили их яростную, но безнадежную попытку сопротивления, ни позже, когда у входов в подземелья развели костры и лучники расстреливали полузадохнувшихся беглецов.

Потом нолдор забрали своих убитых и раненых и беспрепятственно отправились дальше, оставив за спиной растерзанные орочьи трупы. У них самих потери были небольшие. Мои сыновья, разумеется, не получили ни царапины. С ними немногие могут сравниться: я сам учил их сражаться.

Мелькор сдержал слово. И сдержит его еще раз, если понадобится. Только вот чего ему это стоит?

Обречь на гибель часть своего народа не слишком трудно, если так нужно для дела. А вот разлад с соратниками - это уже серьезнее. Столкнувшись с Сауроном в дверях, я не сомневался, что жгучая ненависть в его взгляде относилась ко мне. Теперь вот думаю: а ко мне ли? Или к тому, кого майа безуспешно пытался переубедить?

"Мелькор!"

Молчишь... Закрылся наглухо. Будто я не догадываюсь, как тебе горько. Будто я плохо знаю тебя, друг мой. Но ведь ты уже принял решение. Все позади. Нет смысла жалеть об этом.

"Мелькор, ты не один!"

Не отвечаешь? Хочешь потягаться со мной в упрямстве? Ничего, я все равно дозовусь тебя! А не дозовусь - так приду. Прорвусь, если понадобится, и никакой Ангбанд меня не остановит!

27

Ответ пришел, когда Пламенный почти потерял терпение. Очень холодный ответ. Разрешение прийти, если Феанор пожелает. Разрешение - и не более.

Мастер закусил губу, оскорбленный такой надменностью. Но напомнил себе, что Мелькору сейчас тяжело. И не время состязаться в гордости.

Ангбанд привел Феанора к той же комнате, что и в прошлый раз. Только узор на двери утратил гармонию. Распался. Были беспорядочные штрихи, резкие изломы линий, углы и зигзаги, но ничто не объединяло их в орнамент. Феанор невольно поежился и вошел.

Знакомая нолдо комната была на этот раз заметно меньше, словно сжалась. Даже потолок опустился совсем низко. Светильники на стенах едва теплились, их умирающее пламя почти не рассеивало темноту. И угли в камине давно остыли.

Вала стоял у окна, прежде украшенного затейливым витражом. Тонкий переплет сохранился, только стекла стали теперь бесцветными, мутно-серыми.

Мелькор не обернулся, когда Феанор вошел. Мастер плотно затворил дверь, приблизился к Восставшему и мягко положил руку ему на плечо. Осторожная поддержка: ты не один.

- Туман, - тихо проговорил Мелькор. - Ничего нельзя разглядеть.

Туман, разогнать который для Валы не труднее, чем Воплощенному стряхнуть пыль с рукава. Разогнать - или, напротив, создать его. Чтобы не видеть.

И что тут ответить, чем поддержать, какие слова найти?

Феанор крепче сжал плечо друга. Вала молча положил свою ладонь сверху.

28

Несчастные бестолковые создания! Что вы натворили своим упрямством! Я же пытался спасти вас! Даже когда вы нарушили мой приказ и отказались уйти с Тарис. Я сделал все, чтобы заставить вас покинуть Нагорье.

Да, потом в Ангбанде я казнил бы каждого десятого в назидание прочим. Но другие жили бы. Девять из десяти! А теперь не останется ни одного, если у вас хватит глупости явиться ко мне. Потому что вас, видевших, что произошло на Сосновом Нагорье, нельзя пускать в Цитадель.

Вы же захотите мстить, и будете правы. Другие орки поддержат вас, и усмирять их придется силой. Это нетрудно, только вот разлад в армии повлечет за собой разногласия между Поющими. Диссонанса я не могу допустить. Вы должны исчезнуть.

Над равниной Юг-два кружат вороны. Здесь нет тумана, да и над Сосновым Нагорьем он постепенно рассеивается: не нужен больше.

Прежде я следил за этой равниной, надеясь, что вы одумаетесь и поступите, как вам велела Тарис. Потом я искал тех, кого должен был гнать страх. Сначала - страх передо моим гневом: метель ранней осенью вполне понятный знак. Затем - страх перед землетрясением.

И позже я все еще ждал - тех, кто воспользуется туманом, чтобы уйти вовремя. Ни один не воспользовался.

Сейчас я снова вглядываюсь в серовато-зеленую даль на юге. С надеждой, что нолдор перебили вас всех. Что мне не придется доделывать это за них.

Потому что деваться вам теперь некуда, и вы пойдете ко мне. За помощью и защитой. Те, кто попробуют сунуться к другим племенам, вряд ли выживут: чужаков вы не любите. Чужак либо враг, либо добыча, исключений почти не бывает. Да и не нужны на сей раз исключения: из всех ближайших орочьих поселений мы берем на обучение подростков. Не стоит там никому встречаться с вами.

Темные точки внизу. Я заставляю ворона снизиться, хоть и нет особого смысла рассматривать вас. Это ничего не изменит.

Две дюжины. Все, что осталось от почти тысячи жителей Нагорья. Но это больше, чем я ожидал.

Я медлю. До сторожевых постов еще далеко. Они не успеют заметить вас. Время есть.

Я сделаю все, как надо. Просто - чуть погодя. Должен ведь я убедиться, что это - все. Все, кто выжил.

Вы облегчаете мне задачу. Вам страшно, вы жметесь друг к другу, вы идете вместе, это удобно. Удобнее всего для меня.

Пора. Дольше тянуть нельзя. Вы умрете быстро. Во всяком случае, я постараюсь, чтобы это было так. Чтобы вы не успели ничего понять. Просто земля внезапно уйдет из-под ног и сомкнется над вашими головами, когда вы провалитесь в пропасть.

Я все сделаю быстро.

29

Ладонь Мелькора, лежащая на моей руке, напряглась. Холодные пальцы еле заметно вздрогнули.

- Что с тобой? - спросил я как можно мягче. - Что-то еще случилось?

- Да... - сказал Вала. - То есть... нет.

Случилось, значит. Без слов понятно. И что-то совсем уж скверное, раз он даже поделиться не хочет. Для него скверное, не для меня.

Вряд ли дело в орках: не стал бы он огорчаться или злиться из-за этих тварей. Наверное, он разговаривал сейчас мысленно с кем-то из майар. Спорил. И легко догадаться, с кем! Ну, Саурон! Вот же выбрал момент!

Мелькор медленно повернул голову, так что я смог увидеть его лицо. Глаза его были закрыты.

- Ты что-то спросил, Феанор?

Голос у Восставшего был странный. Совершенно без интонаций. Такой, что мне расхотелось повторять вопрос.

- Нет... ничего.

Глава 3

Повелитель Фенырг

1

Маэдрос. Старший. Первый. Когда-то я так радовался твоему рождению! Тем горше было разочарование: ты не унаследовал мой дар. К тебе не перешли даже скромные способности матери, хотя ты очень похож на нее с виду. Тот же овал лица, та же обманчиво мягкая линия губ, та же привычка смотреть чуть исподлобья. И такие же волосы - волнистые, цвета чистой меди. Только глаза у вас разные: серо-зеленые у тебя, карие у Нерданэли.

Сначала мне нравилось ваше сходство. Потом начало раздражать. А еще меня выводило из себя твое упрямство. Бесталанный, не продвинувшийся дальше пустячных поделок, ты держался так, словно знал что-то, мне неизвестное. Словно недостижимое для тебя мастерство не имело значения.

Всегда сдержанный, уверенный, отстраненно учтивый, безразличный что к окрикам, что к насмешкам. Непонятный. Почти чужой.

Как ты смел вести себя так?! Чем было тебе гордиться? Чего ты достиг, чтобы не опускать взгляда, говоря со мной? И почему к тебе всегда льнули младшие? Гораздо более талантливые, чем ты.

Очень долго я думал, что в тебе нет ничего от меня. Теперь понял, что ошибался. Ты единственный из моих сыновей, кто противился сожжению кораблей. И, пожалуй, единственный, кто способен был бросить мне в лицо обвинение в предательстве. Невзирая на последствия. Ты отдал власть Финголфину, потому что сам так решил. Вопреки мне, вопреки мнению братьев. И ты заставил нолдор принять свою волю.

Я снова и снова пытаюсь докричаться до тебя, Маэдрос. Дозваться мысленно, заставить услышать. Ты можешь сейчас спасти наш народ. Именно ты. Мой сын.

Ты ненавидишь меня теперь - пусть. Ты считаешь меня предателем - ладно. Но ты ведь был в Ангбанде. Ты не можешь не понимать, что у вас нет шансов в этой войне. Ты не сумеешь отомстить ни мне, ни Мелькору. Стоит ли губить нолдор ради призрака невозможной победы, Маэдрос?

2

Властелин... Снова и снова я собираюсь говорить с тобой об этом. Как твой Первый Помощник, как тот, кто раньше всех принял когда-то твою Тему. Собираюсь - и откладываю. Боюсь? Да, возможно. Только не твоего гнева, не кары за неповиновение.

Я боюсь равнодушия. Боюсь снова увидеть в твоих глазах - пустоту. Холодный пепел вместо огня. Боюсь опять почувствовать: это не ты. Не тот Мелькор, которого я знал прежде. Не тот, кто дерзко сломал общую Песнь, чтобы начать свою Тему. Не тот, кто один противостоял четырнадцати Старшим - и побеждал. А если и проигрывал, то находил в себе силы подняться и продолжить борьбу. Даже из Амана, даже после заточения в Чертогах Намо ты сумел вернуться. И отомстить - сумел. А теперь...

Теперь нолдор дошли до самого Химринга, истребляя по дороге верных нам орков. И не собираются останавливаться. А ты ни разу не позволил нам помешать им. Ты, который когда-то готов был биться за каждый камешек в Эндорэ, за каждый клочок земли!

Властелин, враги безнаказанно разгуливают чуть ли не под стенами крепости. И до стен бы, пожалуй, добрались, если бы не наши патрули. Но ты бездействуешь. Ты, чью гордость не мог сломить даже Мандос! Ты, прежде чувствовавший малейшие изменения в Музыке. Разве ты не ощущаешь ненависть нолдор, Мелькор? Разве отзвуки аманских мелодий не режут твой слух? Или ты лишился способности слышать? Как ты можешь терпеть этот Диссонанс рядом с Ангбандом, в самом Ангбанде? Для чего тебе пленники, Властелин? Хотя... ясно, для чего. Точнее - для кого.

Орков гораздо легче заставить работать, орки сильнее, и их у нас много. Нолдор не только чужды и враждебны Цитадели, но еще и бесполезны. Намного проще и разумнее было бы убивать их, чем брать живьем. Но убивать ты не хочешь. Ты не желаешь воевать с нолдор. Ты лишь отбрасываешь от границы или захватываешь в плен наиболее зарвавшихся. А граница эта все ближе к Ангбанду.

3

Война не началась. Не могла начаться. Потому что давно уже шла.

До серьезных сражений, впрочем, дело не доходило. Ангбанд выжидал. Нолдор копили силы.

Немногие орки из вольных поселений, походя уничтоженных идущим на восток войском нолдор, прибились к чужим племенам. И принесли весть о страшных квынах-оборотнях, которых Властелин Мелгыр насылает на непокорных.

Охотники озабоченно хмурились, и жертвы Великому становились щедрее. Никто уже не осмеливался отдавать колдунам кости. Лучшие куски приносили. И когда являлся от Властелина посланник, не спорили. Уходили, куда велено было - к северу или к востоку. Возвращаться на старое место Великий запрещал строго-настрого. И детей больше не забирал к себе. Но милости своей охотников не лишал: дичь не переводилась, холодное и теплое время исправно сменяли друг друга, и острых камней хватало, чтобы делать оружие.

Граница Ангбанда пролегала по южному краю равнины, которую эльдар называли Ард-Гален. Потом на два полета стрелы севернее. Потом на двадцать. Нолдор подбирались все ближе к крепости Врага. Дозоры Моргота отступали, нерешительно огрызаясь.

Мелкие пограничные стычки. Небольшие победы. Несущественные потери. И орочьих трупов всегда было больше в разы. Нолдор не брали пленных. Воины Ангбанда - брали. Хотя за каждого им приходилось платить несколькими жизнями.

Нолдор сражались отчаянно, лишь бы не попасть в руки Врага. Никто из пойманных не возвращался из Железной крепости. А мешок, который когда-то доставили Финголфину, был красноречивее всяких слов.

4

Остановятся они или нет? Думаю, остановятся. Слишком велико расстояние от Хифлума до Синих гор. У нолдор едва хватит воинов, чтобы удерживать границу такой длины. Двигаться на восток дальше для сыновей Феанора рискованно: можно оказаться отрезанными от Финголфина. Да и Клятва не позволит им уйти от Ангбанда: никто, кроме Маэдроса, не знает, что я вернул Сильмариллы Феанору. А если старший принц расскажет братьям, что отец жив, их удержит желание вызволить Пламенного или отомстить. В любом случае Цитадель будет притягивать их, как магнит железные стружки. До людей нолдор не доберутся.

Конечно, рано или поздно Финголфин с Маэдросом накопят силы и вообразят, что способны со мной справиться. Тогда столкновения не избежать. Одно дело - отдать на растерзание орков-ослушников. Другое - если враги пойдут на Ангбанд.

Финголфин ведет себя осторожно. Закрепился в Хифлуме, выставил посты на границах, отправил дозорных на равнину Юг-два, и все. Пока все. Сообразил, что Цитадель ему не по зубам? Вряд ли. Иначе увел бы своих дальше на юг. Там и безопаснее, и климат мягче. Значит, от войны он не отказался. Ждет, пока воины отдохнут после перехода через Лед. И похоже, надеется получить подкрепление от местных квенди. Во всяком случае, ведет переговоры с Тинголом. Что ж, это как раз неплохо. Синдар не пожелали признать меня Властелином - отлично, я уважаю их выбор. Они будут служить мне иначе. В качестве удобных врагов для орков.

Ладно, с Финголфином я разберусь. Это проще: как бы Феанор ни пекся о своем народе, а брата он ненавидит. И гибель части нолдор по вине Финголфина для Пламенного станет прежде всего подтверждением, что новоиспеченный король не справился с властью. Приятным для гордости подтверждением - и это смягчит удар.

Вот с сыновьями Феанора сложнее. Маэдрос по-прежнему возглавляет братьев, но сохранит ли он свое влияние и дальше? Вряд ли они простили ему отречение. А если старшего принца перестанут слушать, то кто станет главой дома? Из Маглора предводитель скверный, как из большинства певцов. Карантир и Куруфин - великолепные мастера и воины, но исполнители по природе. Мнение рыжих близнецов никто обычно не спрашивает: их привыкли считать мальчишками. Из сыновей Феанора вести за собой способны лишь двое: Келегорм и Маэдрос. Первый - ученик Оромэ, нетерпеливый, храбрый до безрассудства. У второго причин для мести больше, чем у любого из братьев. И каждый из этой парочки может начать гибельное для нолдор наступление на Ангбанд.

5

- Айа, Аркалимо!

Я обернулся и встретился взглядом с невысоким черноволосым подростком.

- Айа! - я вгляделся в смутно знакомое лицо.

- Я Коркион, - паренек смущенно улыбнулся.

Вот оно что! Коркион, сын Тэрэ и Алассиэли.

- Как ты вырос! - вырвалось у меня.

А ведь прошло не больше десяти лет по новому счету с тех пор, как я видел его в последний раз. Тогда он был ребенком. Теперь - почти юношей.

Они все поначалу казались намного младше своего возраста - дети, прошедшие через Лед. А теперь как будто наверстывали упущенное. Словно время для них текло быстрее, чем для остальных.

- Возьми меня с собой, Аркалимо, - неожиданно попросил Коркион. - Я тоже хочу воевать с Морготом.

Я посмотрел на него внимательнее. Хрупкий, узкоплечий. Слишком юный. Конечно, его ровесники попадались среди дозорных, но они были явно крепче.

- Разве время сейчас думать о войне? - попробовал я сменить тему, чтобы не обижать паренька. - Праздник вот-вот начнется. Даже Маэдрос и Маглор приедут - слышал?

- Праздник Воссоединения, - он криво усмехнулся. - Нолдор - единый народ. Синдар - наши союзники. Тропы от Хифлума и почти до самых Синих гор свободны. Орки разбежались, а Враг забился в свою Железную крепость, как зверь в нору. Да, все только об этом и говорят.

- Конечно, - я сделал вид, что не заметил его иронии. - И это - всего за двадцать лет, Коркион! За двадцать лет Эндорэ.

- Враг еще не побежден, - не отступил мальчишка. - А у меня с ним свои счеты!

- У каждого из нас есть причины, чтобы мстить Морготу, - осадил его я. - Но для этого необязательно идти в дозорные.

- Я стрелять умею, - насупился он. - И с мечом... немного. Меня Альмо учил.

- Альмо воин серьезный, - уважительно сказал я.

- Я тоже! - выпалил паренек.

И тут же смутился:

- То есть - я тоже буду. Возьми меня в свой отряд.

- Охотно. Но через несколько лет.

- Я не останусь в Хифлуме! - Коркион упрямо наклонил голову, глядя на меня исподлобья блестящими глазами.

Действительно на вороненка похож. Не зря его так назвали.

- Не возьмешь к себе - сам пойду орков бить!

- А вот об этом даже не помышляй, - велел я сурово. - Ты их когда-нибудь вблизи видел, храбрец?

Он мотнул головой.

- Знаешь, что они делают с теми, кого удается поймать?

- Слышал, - неожиданно спокойно ответил парень. - Это страшно, Аркалимо, но не страшнее Льда. Не страшнее, чем потерять родителей. Они снятся мне - отец, мама. Все чаще и чаще. Я должен отомстить за их смерть!

- Ладно, - решил я. - Проверю, как ты владеешь оружием, тогда и решу.

6

Двое орков, сидевших чуть поодаль от феаноровой двери, при появлении Властелина поспешно вскочили и вытянулись. У их ног осталось лежать несколько обломков костей, которые незадачливые стражники не успели спрятать. Играли, значит.

Дети Диссонанса умели придумывать и бескровные забавы. Мелькор считал это очень полезным. Хорошо, когда рядовые бойцы хоть иногда шевелят мозгами, а не только конечностями.

Игры в Ангбанде не поощрялись, но и не были запрещены. Зато если орк придумывал новые правила или чаще других побеждал, он вскоре получал задание лично от Повелителя Саурона, а то и от самого Властелина. И тому, кто справлялся, повышение по службе было обеспечено.

Мелькор покосился на кости. Воины заметно напряглись: одно дело развлекаться в казармах, другое - на посту. За такое шкуру спускают, если попадешься. И ведь остерегались же поначалу, а потом увлеклись так, что шаги на лестнице не услышали.

Вала окинул провинившихся стражников цепким взглядом: надо будет сказать Саурону, чтобы разобрался с ними. Феанор недолюбливал орков, и те, кто дежурил в северной башне, чтобы выполнять его поручения, как правило, оставались без дела. Что, однако, не было оправданием для нарушителей дисциплины.

Дверь распахнулась, повинуясь воле одного из двоих, способных отпереть ее. Мелькор переступил порог, скорее ощутив, чем услышав за спиной осторожный орочий вздох.

Феанор был в мастерской. Вала вошел и устроился на свободном стуле. Оба молчали: один сосредоточенно трудился над будущим светильником, второй следил за каждым движением пальцев друга.

Говорить не хотелось. Заговоришь - и разрушится хрупкая гармония, рассыплется пылью. Сидеть бы вот так и дальше, следя за рождением нового узора. Просто сидеть рядом - как будто нет боев на границах, вопросов, которые необходимо задать, решений, которых от тебя ждут.

Да, конечно, бесполезно прятаться от действительности. Но ведь можно немного помедлить? Только до тех пор, пока мастер не закончит очередной завиток. Ведь от этого ничего не изменится, правда?

- Ты видел Маэдроса, - Мелькор заставил себя заговорить.

От войны нельзя скрыться. Но управлять ею - вполне возможно.

Руки Феанора замерли.

- Ты видел Маэдроса, - с нажимом повторил Вала. - Ты проводишь много времени на Шестой Южной вершине. Ты научился пользоваться Венцом и смотришь на своих сыновей. Так ведь?

- Да, - нолдо нехотя отложил инструменты. - Но я вижу не всё. Только те места, где сильна твоя Тема. И тех, чьи чувства созвучны ей.

Мастер помолчал.

- Мои сыновья ненавидят тебя.

- Это не новость, - усмехнулся Мелькор.- Как по-твоему, они скоро надумают атаковать?

- Вряд ли. Если бы Маэдрос решился пойти против меня, он бы уже сделал это.

- А Келегорм? Допустим, твой старший сын откажется от войны с Ангбандом. Но ведь младшие братья могут ее начать вопреки его воле.

- Нет, - мастер твердо посмотрел в глаза Восставшему. - Они попытаются переубедить его. Но действовать за его спиной не станут. И приказа послушаются. Я знаю своих сыновей, Мелькор.

- Ты знал своих сыновей, - возразил Вала. - В Амане. И когда высаживался на берегу Эндорэ. Но знаешь ли ты их теперь? Потерявших отца. Прошедших через войну. Ожесточившихся. Ты видел, что они вытворяли на Сосновом Нагорье?

- Видел, - спокойно ответил нолдо. - Они убивали своих врагов. Ничего нового. Но я видел не только то, что делали они.

Мелькор сжал зубы. Вцепился взглядом в заготовку светильника. Если Феанор как-то узнал, что случилось с орками, бежавшими с Нагорья, пусть. Обсуждать это Восставший не собирался в любом случае. Ни с Пламенным, ни с кем-либо еще.

- Мальчики не нарушат приказ Маэдроса, - мастер сделал вид, что ничего не заметил. - Старший брат заменил им отца: меня же считают погибшим. Верность ему - последнее, что осталось у них от прежней жизни.

7

Мелькор ушел. Сейчас я был рад этому. Бесконечные разговоры о войне раздражали и выматывали. Я понимал, что без них нельзя, что от них зависит судьба моих нолдор. Но одно дело сражаться самому и вести в бой соратников, и совсем другое - обсуждать это, когда не можешь ничего предпринять. Я всегда предпочитал действовать, а теперь оказался вынужден наблюдать, не вмешиваясь. Невыносимо!

Я взялся было за светильник, но никак не мог сосредоточиться на работе. Пришлось отложить инструменты: я не чувствовал металл и боялся искалечить его.

Мелькор, Мелькор, ты перестал быть мастером сам, а теперь еще и мне мешаешь! Да нет, я понимаю, конечно. Ты хочешь, как лучше. Посоветоваться пришел. О моем народе заботишься. Но ведь выбрал же неудачное время, отвлек от дела! В Амане ты был более чутким.

Ладно. Лучше сейчас прогуляться немного. Успокоиться. Выкинуть из головы посторонние мысли, всмотреться в воображаемые линии будущего узора. Увидеть их так ясно, как будто... Нет, но надо же! Усомниться, что я знаю своих сыновей! Словно мы с Мелькором вчера познакомились!

Впрочем, насчет Маэдроса он прав, пожалуй. Старший мой всегда был себе на уме. Но остальных-то я вижу насквозь. Хотя... Мог ли я когда-либо представить, что рассеянный мечтатель Маглор сумеет на десятилетия возглавить нолдор? Что Келегорм, больше всего ценящий стремительность погони и схватку со зверем один на один, станет хладнокровно травить дымом загнанных в пещеры орков? Что из легкомысленных и беспечных близнецов получатся неплохие командиры?

Да и в братьях своих я ошибался, надо признать. Оба оказались сильнее, чем я ожидал. И упрямее.

Что ж, раз я все равно собрался пройтись, поднимусь заодно на Орлиный Клюв. Скорее всего, я прав, и никакое наступление не готовится. Но проверить все-таки не помешает.

8

Ты знал своих сыновей прежде, Феанор. Точнее - думал, что знаешь. Но сколько мне довелось наблюдать, тебя гораздо больше интересовала работа, чем они. Так что едва ли стоит всерьез полагаться на твое суждение - лишь принять его в расчет вместе со сведениями от разведчиков.

Думаешь, Маэдрос не решится пойти против тебя? После всего, что ему пришлось вынести? Я бы не был так уверен в этом, друг мой. Спорить с тобой я не стал, разумеется. К чему? Тебе легче верить, что твой старший сын хоть в глубине души относится к тебе по-прежнему. Что он не станет врагом тебе, как бы ты ни поступал. Вот и верь, пока есть возможность.

Маэдрос считает тебя предателем, Феанор. Неважно, прав ли он. Важно то, что предателей не прощают. Им мстят. И мстят тем более жестоко, чем крепче была привязанность. Насколько сильно любил тебя старший сын? Насколько он ненавидит тебя теперь?

Больше всего меня тревожит молчание Маэдроса. Он спокоен и потому опасен. Сколько я ни следил за ним, ни разу не слышал ни угроз, ни проклятий, ни клятв. Похоже, твой отпрыск намерен действовать, Феанор. Вот только как? И когда?

Финголфин сейчас пирует. Не в Хифлуме - с южной стороны Эред Вэтрин, у истоков Нарога. Место там красивое. А главное - эти земли пока никто не занял. Только мелкие кочевые племена синдар бродят. Именно то, что нужно для Праздника Воссоединения, на котором вожди квенди станут хвалиться победами и заключать союзы. И строить планы.

Маэдрос с Маглором уже там. И Кирдан из Гаваней. И Ленвэ из Оссирианда. И посланцы Тингола из Дориата. И, само собой, Алаг из Ангбанда. Он, правда, без приглашения и незримо.

9

- Почему ты хочешь уехать, Маэдрос? Праздник едва начался.

- Не хочу, Фингон. Должен.

Они сидели вдвоем на невысоком холме к югу от озера Иврин. На северном берегу заканчивались приготовления к пиру. Женщины и подростки расстилали вышитые скатерти, расставляли узкогорлые серебряные кувшины с винами, резные чаши с медом и орехами, узорчатые блюда с фруктами и сладкими лепешками. Мужчины жарили над кострами дичь.

- Моргота опасаешься? - напрямик спросил Фингон.

Маэдрос невесело усмехнулся:

- Нет. Враг пока не собирается нападать.

- Откуда ты знаешь? Разведчикам не пробраться дальше отрогов Железных гор.

- Палантир, - коротко бросил сын Феанора.

- Рискованно, - нахмурился Фингон.

- Я несколько раз видел Моргота так близко, как тебя сейчас, - пожал плечами Высокий. - И говорил с ним. От того, что я иногда гляжу на него теперь, ничего не изменится.

Фингон стиснул зубы, представив, чего стоило другу заглядывать в Ангбанд через палантир. И не имело смысла спрашивать, почему тот не поручил наблюдение кому-то из братьев. Маэдрос всегда оберегал младших. А способны ли они выдержать взгляд Моргота, если тот почувствует слежку, кто знает?

Некоторое время оба молчали, следя за стайкой уток, неспешно плывущей вдоль берега.

- Так что тревожит тебя? - снова спросил Фингон. - Или кто?

- Келегорм.

- С ним что-то случилось?

- С ним - нет.

- Не понимаю, - сын Финголфина изумленно посмотрел на друга. - Ты же его оставил за старшего?

- Верно, - сдержанно подтвердил Маэдрос. - Но его нельзя оставлять надолго.

Фингон вздохнул. Вот оно, проклятие Намо! Как будто мало было сожженных кораблей! Теперь даже Высокий не может положиться на брата, которому прежде полностью доверял. А чего ждать дальше? И если узы родства, дружбы, любви ослабнут, в чем искать опору?

- Они все хотят войны, - снова заговорил Маэдрос. - Пятеро моих братьев.

- Пятеро? А Маглор что?

- Колеблется. Я не хочу, чтобы он стал шестым.

- Рано или поздно война начнется, - осторожно сказал Фингон.

- Да. Я развяжу ее сам, если потребуется. Но не раньше, чем мы будем готовы.

10

"Они все хотят войны". Все мои сыновья. Маглор не в счет, он последует за старшим братом. А Маэдрос... Он разве что спешить не желает, в отличие от остальных. Как будто от времени стены Ангбанда исчезнут, балроги остынут, а Мелькор станет слабее!

Значит, мой первенец все же готов пойти против собственного отца. Немыслимо! Хотя нет, как раз предсказуемо. К сожалению. Сначала он просто был дерзок и непокорен, затем посмел обвинить меня в предательстве, не попытавшись даже разобраться в происходящем. Потом он передал корону моему врагу, и ему не было никакого дела ни до возражений братьев, ни до недовольства и разочарования верных нам нолдор. Еще бы! Ведь настоящей его целью было причинить боль мне! И теперь ради этого он готов подставить наш народ под бичи балрогов.

Не знал, что ты настолько ненавидишь меня, Маэдрос. Не ожидал, что ты так низко падешь. Ну, что же, буду иметь в виду. Рано или поздно ты снова окажешься под ударом, и тогда я уже не стану просить Восставшего за тебя. А попадешься мне лично - тем более пощады не жди!

Мелькор... Надо бы рассказать ему. Только вот остальные мои сыновья не виноваты в глупости и подлости старшего. Как и наши воины. Выдать их я не могу даже ради дружбы с тобой, Вала. Но лгать тебе я тоже не хочу и не стану.

Я промолчу, Мелькор. Тебе это ничем не грозит: ты намного сильнее нолдор. И о безумных планах моих сыновей ты все равно узнаешь. Лишь бы не от меня.

11

- Благодарю, Алаг. Это очень ценные сведения. Ты хорошо потрудился.

Ветер всколыхнул занавеси, заметался между светильниками, играя пламенем, то заставляя его подняться выше, то почти задувая. Ну, еще бы! Столько времени сдерживаться, подслушивать разговоры нолдорских вождей и ничем не выдать своего присутствия - нелегкая задача для этого непоседы. Почти подвиг.

- Не надо гасить огонь, - мягко остановил я майа. - Лучше погоняй облака над крепостью. У тебя выходят замечательные узоры.

Обрадованный похвалой Алаг налетел на меня с такой силой, что пришлось сделать шаг назад.

- Развлекайся, - я с улыбкой показал на распахнутое окно. - Ты заслужил отдых. А мне надо подумать.

Дважды предлагать не пришлось - ветер со свистом вырвался на свободу. К счастью, Таринвитис уже вернулась с охоты: вряд ли ей понравилась бы встреча в небе с резвящимся Алагом.

Закрывать окно нужды не было: если этот майа отправлялся на поиски приключений, сам он редко возвращался. На зов и то откликался не сразу. Впрочем, если бы Алаг и решил изменить своим привычкам, он уже не нашел бы дорогу к центральной башне. Ни он, ни кто-либо другой.

Я устроился в кресле, опершись локтями на колени и глядя в огонь.

Итак, Маэдрос не хочет войны - во всяком случае, в ближайшее время открыто нападать не собирается. Братья с ним не согласны, и старшему принцу приходится за ними присматривать. А значит, рано или поздно он вынужден будет сам возглавить наступление, чтобы избежать раскола. Если только не придумает для младших какое-нибудь задание. Очень важное и ни в коем случае не допускающее спешки.

Надеюсь, Маэдрос выберет второй вариант. Нолдор обустроятся в Эндорэ, начнут считать его домом. Музыка, воплощенная в этой земле и прежде резавшая слух, постепенно станет для них привычной. Потом приятной. Потом близкой. А для детей, родившихся здесь, единственной.

Несколько столетий мирной жизни - и сыновья Феанора не найдут желающих взяться за оружие. Думаю, они и сами это понимают. Потому Келегорм с братьями и рвутся в бой. Потому и Маэдрос тянет время.

Заметил ли Феанор разлад среди своих сыновей? Неважно. От него сейчас все равно ничего не зависит, так что указывать ему на ошибку нет смысла. Пусть узнает о ней сам. Не от меня.

12

- Властелин, все подтвердилось. Келегорм строит крепость в северо-восточном конце ущелья Аглон. И Куруфин с ним.

- Отлично! - усмехнулся Мелькор. - Последняя линия обороны пала.

- Властелин? - Саурон удивленно нахмурился.

- Я не в том смысле, - отмахнулся Восставший. - Маэдрос все-таки победил, вот что!

- Кого? Где?! - встревожился майа.

- Братьев, - Вала вздохнул. Иногда серьезность Первого Помощника казалась ему чрезмерной.

- Властелин, за все время пребывания нолдор в Эндорэ, разведчики ни разу не докладывали о вооруженных столкновениях между сыновьями Феанора.

Саурон говорил подчеркнуто сухо. Когда речь шла о делах, шутки он считал неуместными, а уж Властелину тем более не подобало проявлять легкомыслие.

- А жаль, - Мелькор мечтательно улыбнулся, притворяясь, что не заметил укоризненного взгляда майа.

- Жаль? - недоуменно переспросил Саурон. - Почему же ты не пошлешь Талло, чтобы...

- Не нужно, - остановил его Вала. - У тебя все о нолдор?

- О них - да.

Майа сделал многозначительную паузу. Мелькор приподнял бровь.

- В армии и так зреет недовольство, - мрачно доложил Первый Помощник. - А твой приказ еще усилил его. За каждого пойманного квендо приходится платить несколькими орками, не считая раненых. Воины хотят крови.

- И что ты предлагаешь?

- Прикажи отдавать им хотя бы часть пленников, - Саурон вскочил с кресла, теряя свою обычную невозмутимость. - Властелин, я заставляю орков повиноваться. Силой. Страхом. Но ты ведь сам всегда говорил, что этого недостаточно!

- Пусть забирают пойманных синдар, - пожал плечами Вала. - Раз уж те полезли в чужую войну.

- Мелькор, орки не слышат Музыку, - напомнил Первый Помощник. - А по запаху аманские квенди от местных не отличаются.

- Ладно. У тебя уже достаточно пленных?

- Да, Властелин. Только что доставили очередную партию.

- Выведи нескольких на плац перед строем. Я сам объясню воинам, в чем различие.

Пленников было одиннадцать. Мелькору не потребовалось даже вслушиваться в мелодии, лишь внимательно рассмотреть пойманных. Нолдор на пограничных заставах предпочитали легкие доспехи, не мешающие быстро двигаться.

По знаку Властелина маленькую группу разделили на две части: восемь нолдор и трое синдар.

- Смотрите и запоминайте, - негромкий, вроде бы, голос Валы разнесся по всему плацу. - Те, что в кожаных доспехах и с черными волосами - моя добыча. Этих будете доставлять в Ангбанд целыми. Прочих можете брать себе.

- Властелин, - отважился один из сотников. - Но ведь на других тоже кожа.

- Внимательнее глядите. У эндорских квенди доспехи из кожи и железа, а у заморских - только из кожи. И ни на руках, ни на шее у местных нет металлических побрякушек, которые так любят цеплять на себя пришлые. Волосы у синдар - русые, серебристые или каштановые.

- А желтоволосых кому?

- По доспеху определите, - отрезал Мелькор. - И вот еще что: если изловите квендо, который в металле весь - беречь больше собственной шкуры. Эти - мои, за них особо награждать буду.

13

- Феанор, пленные ждут в пещерах на северо-западе, как ты и просил.

- Мне уже сообщили, - я даже не пытался скрыть раздражение. - Явился какой-то орк с кислой мордой и барабанил в дверь, пока я не открыл.

- Орки не владеют мысленной речью, - вступился за подопечного Мелькор.

- Как и устной, - фыркнул я. - Мое имя они так и не выучили. "Повелитель Фенырг" - и хоть молотом по лбу, хоть головой об наковальню!

- Нет уж, молотом не надо, пожалуйста, - нахмурился Вала. - Оставь это для своих нолдор, если угодно. А с провинившимися орками мы поступаем иначе.

- Да не трону я твоих орков, не беспокойся, - усмехнулся я. - Пусть говорят, как умеют, с них спрос невелик.

Сочувствие во взгляде Восставшего только ухудшило и без того скверное настроение: сам же вынудил меня заниматься делом, которое ничего, кроме отвращения, не вызывает!

- Как хочешь, - Мелькор пожал плечами. - Кстати, северо-западные пещеры по-прежнему непригодны для жилья. Я ведь предупреждал тебя.

- Нолдор сами их обустроят, - я постарался, чтобы это прозвучало как можно увереннее. - И жилища, и мастерские. Пусть начнут работать в Ангбанде для себя. Потом будет проще.

- А как ты заставишь их? - с любопытством спросил Восставший.

- Заставлю? - я гордо улыбнулся. - Оставь это для своих орков, если угодно. Нолдор - мастера. Они сами не вынесут безделья. Особенно если под рукой у них будут инструменты.

- Что ж, хорошо, если так, - примирительно сказал он. - Да, я же принес тебе кое-что в подарок.

Он протянул мне два ажурных браслета из светлого металла, похожего на серебро.

- Ты?.. - удивился я, разглядывая узор. - Но это же не твоя работа?!

- Нэртага, - Мелькор слегка помрачнел.

Обычно я старался не напоминать другу, что он больше не мастер, но сейчас не было желания его щадить.

- Мы с Талло только добавили кое-что. Вот этот, - Вала коснулся одного из браслетов кончиками пальцев, - меняет мелодию так, что квенди будут тебя принимать за майа. А благодаря второму никто из пленных не сможет тебя узнать. Каждый будет видеть по-своему.

- Я не собираюсь скрывать, кто я! - возмутился я.

- Тебе решать, - подчеркнуто мягко ответил Восставший. - И все же возьми. Пусть лежат у тебя, даже если не пригодятся.

14

Меня втолкнули в какую-то пещеру. Темную, со спертым воздухом. Втолкнули и захлопнули дверь.

- Откуда ты, брат?

"Застава Келвандила", - я вовремя прикусил язык. У Врага в Ангбанде наверняка всюду уши.

- Поменьше болтай... брат, - я закашлялся, с трудом подавив стон: сломанные ребра тут же отозвались острой болью.

- Я Нолвэ. Что там, снаружи?

- Война снаружи, - буркнул я. И добавил:

- Меня зовут Алталло.

В конце концов, от того, что Моргот узнает мое имя, ничего не изменится.

Я кое-как уселся на пол в углу и осмотрелся. В пещере было около дюжины эльдар. Все связанные. Почти все ранены - кто легче, кто тяжелее. И - только нолдор. Ни одного синда.

Время остановилось. Еды нам не приносили. Хорошо, хоть вода была: бежала тонкой струйкой по каменному желобу вдоль одной из стен. Дрянная вода, отвратительная на вкус, но выбирать не приходилось.

Изредка дверь отворялась: орки приводили новых пленников. Пару раз кого-то, наоборот, забирали.

Я лежал, прикрыв глаза, направив всю волю на то, чтобы хоть как-то залечить раны и ослабить боль в затекших руках. Только вот получалось плохо: Ангбанд как будто медленно высасывал из меня силы.

Снова скрипнула дверь. Я повернулся лицом к ней.

На пороге стоял орк. И глядел прямо на меня, кривя морду в ухмылке.

- Ты, - он указал на меня лапой с кривыми когтями.

- Гхарг! - рявкнул кто-то из-за его спины. - Сотник велел всех к Повелителю Феныргу!

- Всех - к Повелителю, а этого - нам, - огрызнулся орк.

- А хватятся?

- Бархуг брал - не хватились. И Пхартаг тоже. Еще и бахвалился, мол, мясо у них и за несколько страж не сдохло. А мы что, хуже?

- Пасть заткни! Бархуг умный, он в кости ни разу не продул, еще с тех пор, как орчонком был. И его Повелители отличают. Пхартаг в бою один полдюжины одолеть может. И среди охотников первый. Вон сколько мяса в Арг-бад привел!

- А я...

- А ты, если еще раз в неположенное время к бабам сбежишь, сам на мясо отправишься. Хоть какой прок от тебя будет.

- А ну тихо, оба! - раздался третий голос. - Повелитель Фенырг ждет.

15

Пленных довольно долго вели по холодным коридорам, едва освещенным чадящими факелами. В небольшом прямоугольном зале орки остановились. Один из стражников выхватил кривой нож, двое других схватили за плечи Алталло и подвели к узкому дверному проему в дальнем конце зала. Нолдо успел оглянуться через плечо на товарищей - простился. Но боли, которой он ожидал, не было, а веревки, стягивавшие руки, внезапно ослабли. Алталло сильно толкнули в спину. Чтобы не упасть, ему пришлось сделать несколько шагов вперед, в темноту. Впрочем, не совсем в темноту: в дальнем конце тесного прохода на стенах плясали рыжие отблески.

Кто-то налетел на Алталло сзади, сдавленно охнул. Нолвэ. Потом пришлось подхватывать следующего: этот был ранен серьезнее и едва удержался на ногах. Одного за другим пленных освобождали от веревок и вталкивали в коридор. Передним поневоле пришлось двигаться к противоположному выходу. К зловещим огненным бликам.

- Что там, дальше? - тревожно спросил кто-то.

- Не знаю. Может, пыточная?

Алталло прижался к стене, отчаянно пытаясь притормозить, но в коридор впихнули еще двоих, и он вынужден был пройти немного вперед. Рыжие пятнышки света заскользили по рукаву.

- Орки с нами не идут, - раздалось сзади. - Вряд ли пыточная. Скорее уж пещера балрогов. Или жерло вулкана.

- Пропустите меня туда! - раздался неожиданно твердый и уверенный голос.

Пленные расступились, насколько это было возможно.

- Осторожнее, Алканармо.

- Осторожные остались в Амане, - почти весело огрызнулся тот. - А нам не годится трусить, будь впереди хоть балроги, хоть сам Моргот на Черном троне!

Однако ни Моргота, ни его трона в просторной пещере, куда вывел проход, не оказалось. Балрогов или орков тоже. Только огонь в очаге, несколько кувшинов с чистой водой и корзины со снедью. Пахла орочья еда сомнительно, но наголодавшимся нолдор сейчас годилась и такая.

16

- Ну, что там? - деловито спросил Алканармо, которого как-то незаметно все признали за старшего.

- За восточным коридором - кузница, - сказал Нолвэ. - Полный набор инструментов. Слитки металлов: серебро, медь, золото. Бруски железные.

- А у тебя, Раумо?

- К юго-западу - склад горняцкого снаряжения.

- Алталло?

- На севере - ювелирные мастерские, - сообщил я, когда наш предводитель повернулся ко мне.

- Ясно, - нахмурился Алканармо. - Мы тоже пока не нашли выхода. Здесь целый лабиринт штреков. Куда ни пойдешь - оказываешься в этой пещере. И коридоры то и дело меняются. Мы пытались оставлять метки копотью - исчезают, едва отвернешься.

- А если веревку взять? - предложил я.

- Пробовали. Или узел развязывается сам собой, или веревка оказывается закреплена в совершенно другом месте.

- Так это морготова веревка! Давайте попробуем разорвать пару туник на полосы.

- Погоди, Алталло! Можно резцом знаки на стенах ставить, раз уж здесь инструменты есть.

- Думаешь, удержатся? - с сомнением начал Нолвэ. - Хотя если...

Он осекся: в пещеру кто-то вошел. Высокий, черноволосый, в длинной темно-синей тунике. Очень похожий на нолдо с виду. Только вот одет он был слишком опрятно для пленного. И держался очень уж по-хозяйски.

17

Пленники сбились в кучу, настороженно глядя на меня. Я усмехнулся. Я давно привык быть в центре внимания: еще бы, лучший мастер Амана, если не всей Арды. А теперь с удивлением понял, что мне этого не хватало в Ангбанде. Что не замечать чужие взгляды - завистливые, восхищенные, опасливые, любопытные - очень приятно. Когда есть, что не замечать.

Некоторое время я стоял молча, давая нолдор возможность как следует рассмотреть меня. Напряжение на их лицах сменилось удивлением, потом ужасом. Тогда я заговорил - жестко и властно, словно мне опять предстояло вести свой народ в бой. Что ж, бой действительно предстоял - за их жизни. И не столько с Ангбандом, сколько с самими пленными. С их упрямством. С их мужеством. С их стойкостью. С их непримиримой ненавистью к Мелькору.

- Вы узнаете меня, нолдор? - спросил я.

Они молчали. Даже дыхание затаили. Тишина давила на уши, звенела, словно до предела натянутая тетива под пальцами.

- Вижу, что узнаете. Да, я - Феанор, - имя эхом раскатилось под сводами пещеры. - Я - ваш король.

Кое-кто дернулся, как от удара. Некоторые отвели взгляд. Один из нолдор шагнул вперед, в упор глядя на меня светло-голубыми глазами.

- Наш король - Финголфин, - громко и подчеркнуто внятно сказал он. - А твой... хозяин - Моргот, верно?

Я стиснул зубы. Сдержаться, только бы сдержаться! Силы неравны, он всего лишь пленник, и он не способен меня оскорбить. Тем более, что оскорбить он пытается не меня, а какого-то придуманного им ангбандского майа, не имеющего ко мне никакого отношения. А Финголфин... с ним я еще разберусь.

- Как твое имя?

Голубоглазый небрежно пожал крепкими плечами.

- Алканармо.

Несколько пленников придвинулись ближе к нему, то ли ища поддержки, то ли готовясь защитить. Похоже, этот спорщик успел стать у них предводителем.

- Вы не можете уйти из Ангбанда, Алканармо, - теперь я обращался к нему. - Но можете жить и трудиться здесь так, как захотите. У вас будет вдоволь пищи и чистой воды. Орки не тронут вас.

- Мы не станем работать на Врага, - попытался вмешаться еще один пленник.

Я даже не посмотрел на него. Мне надо было убедить вожака.

- Вы не нужны Мелькору, - как можно спокойнее сказал я. - Вы не нужны Ангбанду. Но вы нужны мне.

- Зачем? - поинтересовался Алканармо.

- Не "зачем". Почему. Потому что вы - нолдор. Вы мой народ. Я Феанор. Я привел вас в Эндорэ, и я в ответе за вас.

И тут он расхохотался. А вслед за ним и другие пленные. То ли от облегчения, то ли пытаясь таким образом заглушить страх.

- В Эндорэ мы пришли сами, - заявил Алканармо, отсмеявшись. - А у тебя что же, нет своего имени и лица, что тебе понадобилось присваивать чужие? И почему именно Феанор? Передай Морготу, чтобы придумал что-нибудь поинтереснее.

18

- Не грусти, Нэртаг, ладно? - Дэрт ласково улыбнулась. - Я ведь уезжаю совсем ненадолго. Всего дюжина лет, и Ральтагис сменит меня в Хильдориэне.

Горный Мастер только вздохнул.

- Властелин не может оставить людей без присмотра, - мягко сказала девушка, пытаясь поймать взгляд любимого. - А тебе со мной нельзя, сам понимаешь. Ты слишком нужен здесь.

- Да, конечно, - уныло согласился Нэртаг. - Нужен.

- Что с тобой? - встревожилась Дэрт. - Мелодия не ладится, что ли?

- Какие уж тут мелодии! - бывший майа Ауле вылез на плоский обломок скалы и уселся, нахохлившись и опустив ноги в горячую воду источника.- Какие мелодии - с орками-то? Тупые создания одно понимают - кнут! Так с этим можно и без меня обойтись.

Дэрт сползла пониже, так что вода достигла подбородка.

- Ну, клинки-то у них выходят, какие надо, - резонно заметила она, глядя на Горного Мастера сквозь клубы пара. - Доспехи тоже. Иначе Саурон давно бы шум поднял. Да и Властелин такое лично отслеживает.

Нэртаг взъерошил влажные русые волосы.

- Выходят, - нехотя подтвердил он. - Одинаковые. Они, орки, выучили порядок действий и повторяют его. Хорошо повторяют. Точно. Потому что знают, что иначе я с них шкуру спущу. А вот что посложнее - это уже не тянут. О красоте я и не говорю. Смотреть тошно и на них, и на их... изделия!

Дэрт лениво потянулась. Горячие источники не располагали ни к серьезным разговорам, ни к мрачному настроению. Любимое место отдыха майар. Хочешь - лежи на мелководье, хочешь - плавай. И вокруг красота. Иссиня-черные, дымчато-серые, охристые, багровые скалы. Несколько ослепительно-белых камней - для контраста. Чуть поодаль - невысокие внутренние горы, поросшие соснами. А если вылезти из воды и подняться выше по склону, открывается великолепный вид на башни Ангбанда. И на дальний пограничный хребет, увенчанный снежными шапками.

- А ты попроси у Саурона нескольких пленников, - предложила майэ. - Он ведь ловит их время от времени. Не всех же оркам скармливать, глядишь, и тебе пригодятся. Квенди, особенно те, что пришли из Амана, потолковее твоих подопечных. Сам не заметишь, как время пролетит до моего возвращения.

- Просил, - хмуро признался Нэртаг.

- И что? - Дэрт неторопливо поднялась и начала, стоя по колено в воде, отжимать длинные медно-рыжие волосы.

- Саурон сказал: пленниками он не занимается. Только доставляет в Ангбанд, и всё.

- А... кто же тогда? - майэ замерла, так и не начав плести косу.

- Он так на меня посмотрел, - Горный Мастер скривился, - что я не решился спросить.

19

А чего я ожидал? Что они поверят? Признают во мне своего короля и покорно примут то, что я предлагаю им? Маэдрос - сын! - и тот не признал и не принял. А с этих... помороженных во льдах, какой спрос?

"Нет имени. Нет лица".

Что, больно, Пламенный? А ты полагал, пленные придут в восторг от своей участи? Будут благодарить тебя? А ты сам смирился бы на их месте?

Конечно, нет. Не смирился бы. И сейчас не смирюсь. Пусть считают меня хоть Темным майа, хоть самим Мелькором, если угодно. Пусть боятся, пусть ненавидят - их дело. Я решил, что они будут жить, и я спасу их, даже вопреки их собственной воле. Я их король, сколько бы они ни отрекались от меня. И это - мое право. Мой долг.

Вот уж не думал, что браслеты, подаренные Мелькором, пригодятся. Вала предусмотрителен, как всегда. Обычно его рассчетливость раздражает меня, но на этот раз она оказалась кстати.

Говорите, нет своего лица? Что ж, будем считать, что вы угадали. Настоящего моего лица больше не увидит никто из вас.

Что до имени - придумайте его сами. Как бы вы ни называли меня, я все равно остаюсь собой. Феанором. Мастером.

20

Как ты это выдерживаешь, Пламенный? Не представляю. Я думал, ты убьешь кого-нибудь из пленных на месте. За упрямство, за оскорбительные слова, за косые взгляды. А уцелевшие или покорятся, или разделят участь товарищей.

Но время идет, а все твои подопечные живы. Во всяком случае, ни о каких трупах, выброшенных из северо-западных пещер, мне пока не докладывали. А уж Саурон не упустил бы такую возможность, можно не сомневаться.

Неужели ты заставил нолдор покориться? Нет, вряд ли. Очень уж ты мрачен в последнее время. И молчалив. Похоже, опасаешься неприятных расспросов. Зря опасаешься, Феанор. Я ничего не спрошу. Мне достаточно было увидеть браслеты на твоих руках, чтобы понять все. Впрочем, я и так был уверен, что они понадобятся тебе.

А ведь ты мог бы отказаться от возни с пленными. Тогда всем стало бы легче. Ты вернулся бы к себе в мастерскую и занимался любимым делом. Мне не пришлось бы выдумывать причины, по которым нолдор необходимо брать живыми. Саурон избавился бы от необходимости выполнять приказ, который считает неразумным и вредным. Орки перестали бы гибнуть, захватывая противников вместо того, чтобы убивать сразу. Да и нолдор твои наверняка предпочли бы смерть плену.

Но ты упрям, друг мой. Ты не желаешь сдаваться. Ты раз за разом спускаешься в нолдорские пещеры. К тем, кто ненавидит тебя и считает врагом. К тем, кто обязан тебе жизнью.

21

Пленники ждали расплаты за свою дерзость. Пыток, издевательств, может быть, даже казни. Но время шло, а ничего не случалось. Никого не увели на расправу, а пищу и воду орки приносили исправно. Внутрь пещер, отведенных пленным, они не заходили, все оставляли у входа. Правда, входом это место было только для них, для нолдор же - просто одним из коридоров с тупиком в конце. Казалось, воины Моргота проникают сквозь стены.

Майа, пытавшийся выдать себя за короля нолдор, появлялся время от времени. Только иллюзии больше не наводил. А ведь сначала действительно показался похожим на Феанора.

Морготов слуга, которого пленные вслед за орками стали называть Феныргом, окидывал нолдор равнодушным взглядом и шел в кузницу. Или в ювелирную мастерскую. Законченные работы с собой не забирал, и пленники потом только головами качали и переглядывались удивленно: творениям Фенырга могли бы позавидовать лучшие мастера. Хотя до Феанора этому майа все равно было далеко.

Любопытный Нолвэ однажды не удержался - зашел посмотреть, как Фенырг работает. И уже не смог оторвать взгляда от рук майа: тот был невероятно искусен. Кто бы мог подумать, что вражий прихвостень способен так тонко чувствовать металл и камень!

Следующего прихода Фенырга нолдор ждали: каждому хотелось своими глазами увидеть то, о чем взахлеб рассказывал Нолвэ. Пленники столпились чуть поодаль от стола, за которым майа гранил камни. Наблюдали: сначала угрюмо и недоверчиво, потом жадно, наконец - с плохо скрытой завистью. Не к чужому мастерству - просто очень уж истосковались руки по инструментам.

И когда однажды, трудясь в кузнице, Фенырг небрежно предложил Раумо подержать щипцы, тот схватил их без колебаний. С радостью. И никто не упрекнул его после.

Майа приходил редко. Пленные ждали его визитов со все большим нетерпением. А потом начали наведываться в мастерские сами. Сначала они таились и готовые работы тщательно прятали. Но потом решили, что от ожерелья или украшенной камешками чаши Морготу все равно никакой пользы, а самим нолдор не так тоскливо. Работа увлекала и отвлекала - от плена, от мрачных мыслей, от бессильной и оттого мучительной ненависти к Врагу.

Охотников поработать с Феныргом теперь хватало. Правда, позволял он это не всем. Только лучшим, да и те за большую удачу считали побыть у него в подручных, поучиться. Да хоть просто посмотреть, как работает Мастер - теперь Темного майа все чаще называли именно так.

Оставались, правда, упрямцы, так и не прикоснувшиеся к инструментам. Некоторое время Фенырг не обращал на них внимания, а потом увел из пещер и определил выращивать для пленных хлеб и овощи с фруктами. Хватит, мол, орочью пищу есть, не впрок она нолдор. Да и Ангбанд не станет вечно кормить бездельников. Пусть сами о себе позаботятся. И о товарищах заодно.

22

- Вот так, - я закончила рассказ и прислонилась к стволу дерева. - Для чего Властелину пленные нолдор, как думаешь? Приручить надеется?

- Прежде ты поинтересовалась бы у него самого, - заметила Таринвитис. - Так ведь, Дэрт?

Она подняла голову, обвела оценивающим взглядом плоды на ветках. Протянула руку, и в подставленную ладонь упал апельсин.

Я хмыкнула:

- Прежде - да. А теперь... Во-первых, он будет недоволен, что я отвлекаюсь на праздные разговоры вместо того, чтобы заниматься порученным делом. По его мнению, мне уже давно следует быть в пути, а я... ну, в общем, задержалась немного. А во-вторых - вот ты сама стала бы говорить с ним об этом?

- О нолдор? - подняла брови Таринвитис, аккуратно снимая с плода кожуру. - Нет, конечно. Раз он сам не рассказывает, значит, и нечего приставать с расспросами.

Она положила золотистую дольку в рот и покачала головой.

- М-м-м, неплохо, а то некоторые фрукты слишком сладкие на мой вкус. Хотя эта мелодия - одна из лучших у Ирбина, так бы и Тевильдо не спел. На твоем месте я бы прихватила с собой в Хильдориэн пару отросточков. Или у людей слишком холодно, как считаешь?

- Что ты о пленных думаешь? - нетерпеливо спросила я, раздраженная ее попыткой уйти от темы. - Саурон злится, Мелькор молчит. Ангбанд... его Музыка так изменилась за последнее время, что я иногда... хм... перестаю ее понимать.

Таринвитис разломила очищенный апельсин пополам, брызнул сок.

- Думаю? Ну, скажем, я кое-что знаю. Нэртагу поручили расширить эту долину. Он попросил меня немного подпеть.

- А мне не сказал, - обиженно заметила я.

- Отвлекать не хотел, - примирительно ответила Тарис. - Сама же говоришь, что задержалась. А задача у тебя важная.

Я огляделась. В Четвертой Западной долине земля круглый год оставалась теплой: Мелькор с Нэртагом позаботились, подняли расплавленную породу к самой коре Арды, не позволяя ей прорваться и образовать вулкан. И ветров холодных здесь не было - их не пускали горы. Так что даже самые капризные растения приживались не хуже, чем на дальнем юге. Впрочем, новые кусты и деревья придумывать было намного интереснее. Именно этим Тевильдо с Ирбином и развлекались, стараясь перещеголять друг друга. Оба ведь когда-то пели с Йаванной.

- И зачем это все? Кормить пленных фруктами? - фыркнула я, принимая протянутую подругой половинку апельсина. - Вместо того, чтобы их самих пустить на корм волкам?

- На корм - это вряд ли, - заверила меня Таринвитис. - Пленные нужны Феанору, Феанор нужен Мелькору, так что оркам придется обойтись свининой. А поскольку, как выяснилось, нолдор одного мяса мало, об их пропитании позаботятся Ирбин с Тевильдо. Собственно, уже позаботились. Вот, смотри.

- Так, это я знаю, - я скользнула взглядом по зеленым росткам, едва проклюнувшимся из земли. - Слышала похожие мелодии в землях квенди. Вырастут колосья с зернами. Дети Песни из такого лепешки делают. Тевильдо, что ли, напел? Не ново.

- Он говорит, что это улучшенный вариант. И что те, первые колосья, тоже были его мелодией.

- Может, и были, - я пожала плечами. - А Ирбин?

- А Ирбин вырастил какую-то гадость, - хихикнула Таринвитис. - Назвал "земляными яблоками". Вон, видишь, кустик торчит?

- Этим - кормить Воплощенных? - я критически оглядела растение. - В наказание, что ли?

- Внимательней вслушайся. Там съедобные наросты на корнях. Под землей, отсюда и название.

Я вслушалась. Ну, мелодия, как мелодия. Ничего выдающегося.

- Проверим на пленных, - предложила я наконец. - Незавершенная она какая-то.

- Точно, - кивнула Таринвитис. - "Земляные яблоки" еще надо огнем обрабатывать, прежде чем есть.

- Лишняя возня, - я поморщилась. - Ирбин что же, бросил мелодию, не допев? Непохоже на него.

- Так это нарочно! - рассмеялась Тарис. - Надо же пленных делом занять. Да и кое-кого из снаг тоже.

23

Я спустился по крутой лестнице и осмотрелся. Никаких изменений. Словно и не прошло семь с половиной лет с тех пор, как эту часть Ангбанда выделили для пленных нолдор.

Не выносят, значит, мастера безделья? Незачем их заставлять? Ла-адно, Феанор. Я ждал более, чем достаточно!

Я быстро пошел туда, где в величественную Музыку Цитадели вплетались слабенькие мелодии Детей. Словно искры в золе - того и гляди погаснут. Очень неприятные искры. Враждебные.

Еще один пустой коридор. Даже без освещения. Непохоже, чтобы сюда кто-нибудь заходил. Ну, и бездельники же твои подопечные, Феанор! Орки бы давно здесь все обустроили. Пусть из-под плетки, зато быстро и как следует. Без капризов и церемоний.

Поворот. Лестница. Развилка... э-э... да, теперь направо.

- Мелькор, остановись!

Феанор выкрикнул это издали. Он едва не бежал мне навстречу.

- Что случилось? - нахмурился я. - Упустил кого-то из пленных? Так Ангбанд приведет их обратно.

- Не ходи к ним, не надо!

- Это еще почему? - раздраженно спросил я.

- Не пугай их. Не надо им тебя видеть.

- Неужели? - я усмехнулся. - Отважные герои устрашатся "проклятого Врага"? Как же это так, а, Феанор?

- Перестань! - зарычал он, сжав кулаки. - Тебе мастера нужны или "отважные герои"?

- Мне они не нужны ни в каком качестве, - отрезал я. - И выбор у них один: работать на меня или сдохнуть. Причем на легкую смерть им рассчитывать не приходится. А судя по тому, что я вижу, - я мотнул головой, показывая на темный и пустой коридор, - проку от пленных пока что нет никакого.

- Да не бывают они здесь, - пустился в объяснения мастер. - Ну, хочешь, я покажу тебе их творения? Только не надо туда ходить. Посмотри моими глазами.

- Я больше доверяю своим, - я решительно отстранил Пламенного и зашагал дальше, бросив через плечо: - У нолдор было достаточно времени, чтобы заняться делом.

Вот так! Пусть догоняет, если захочет.

Он не сдвинулся с места. Только коснулся на миг моего сознания - и я замер, словно налетев на стену.

Не мольба - на нее я сейчас не поддался бы. Не попытка противопоставить свою волю моей - такое всегда вызывало желание подчинить, подавить, сломать, если потребуется.

Тепло. Просто тепло. Дружеская улыбка. Открытость. Доверие. То, против чего я был бессилен.

Феанор осторожно приблизился, и тогда я заговорил. Не поворачиваясь, чтобы он не увидел моего лица прежде, чем я овладею собой.

- Нужно, чтобы пленники приносили пользу. Не мне. Ангбанду. Что-то... реальное. Ощутимое. Ты понимаешь?

- Они боятся, Мелькор, - тихо объяснил мой друг. - Боятся, что их труд будет обращен против них. И против их собратьев.

- Если они не будут работать, это будет обращено против них! И против тех их соплеменников, которые могли бы вместо Мандоса попасть сюда. Тебе эти мастера нужны. Мне они безразличны.

Я замолчал, не желая говорить вслух то, о чем все равно знали оба.

- Это Ангбанду нужна польза от нолдор, верно? - уточнил Феанор. - Вернее - доказательство пользы.

Я обернулся к нему. Молча кивнул.

- Так давай придумаем вместе, Мелькор, - предложил Пламенный. - Творение, которое невозможно создать в одиночку. Работу, в которой будут участвовать все мастера.

24

- Луки!

Коркион отпустил тетиву резче, чем следовало, и вместо того, чтобы впиться в горло врага, стрела чиркнула по коже доспеха.

Мальчишка закусил губу от досады. Еще и целился слишком долго. Другие лучники за это время успели по несколько раз выстрелить. И не мимо, а точно в цель.

Но как же это! Ведь в Хифлуме упражнялся с луком - и все получалось! С трехсот шагов сбивал шишку с сосновой ветки. И даже с трехсот пятидесяти.

Столько ждал, когда же наконец отпустят в дозор! Уговаривал Аркалимо, обещал быть осторожным, просил, спорил. И ночью, глядя в затянутое тучами небо, до боли стискивал зубы, мечтая, как брызнет на траву орочья кровь, как истошно взвоет злобная тварь, платя своей жизнью за жизнь тех, кто погиб во льдах. За родителей Коркиона. А потом - вперед, по трупам врагов, к тяжелым воротам вражеской крепости. К Морготу! Дальше придумать не получалось - ни как добраться до Врага, ни как справиться с ним. Да и не хотелось придумывать: слишком пьянила воображаемая орочья кровь на клинке, слишком сладким было предвкушение мести.

Ну, и вот они, орки. Совсем близко - только не промахнись. С дюжину уже валяется на земле, но живых пока больше. Намного больше. Главное, чтобы не перебили их. Главное - успеть самому попасть!

- Отходим!

Рука Коркиона дрогнула, и стрела едва не сорвалась раньше времени. Как "отходим"? Куда?! Попрятались за камнями немного, убили нескольких орков - и все?! Столько времени ждал...

Кто-то хлопнул его по спине - мальчишка только мотнул головой, яростно оскалившись.

- Коркион! Ты что...

Он вскочил и прыжками помчался вниз по склону холма, на бегу отбрасывая лук. Выхватил меч - наконец-то!

- За отца! За маму!

25

Сейчас... сейчас я тебя!

Я бежал, не сводя глаз с клыкастой орочьей морды и не обращая внимания ни на что вокруг. Вот, уже совсем рядом!

- Сдохни, тв-ва...

Голос сорвался: что-то внезапно сдавило горло. Одновременно земля ушла из-под ног, и я провалился куда-то, хрипя, задыхаясь и слепо размахивая мечом.

Вокруг мельтешили темные размытые пятна, в ушах нарастал низкий гул, и от этого то и дело накатывала дурнота. Я закрыл глаза.

- Мелковато мясо, - вырвался из гудящей темноты голос. - По пути сдохнет.

Грубый голос, хриплый. Не эльдарский. И язык - вроде, похож на наш, но слова искажены. Понять, правда, можно.

Что-то больно ударило меня по бедру, и я невольно схватился за ушибленное место. Открывать глаза не хотелось. Нет! Хотелось открыть - и убедиться, что это был сон.

- Да целый он. Башкой немного ударился, да и Нархра с петлей перестарался.

- А нужен такой Феныргу?

- Ты прежде сам квына поймай, тогда и решать будешь, хвост крысиный! - вмешался новый голос.

Злобный - у меня даже мурашки по спине побежали.

- Этот мой. Мелкий, не мелкий, а мне за него причитается.

- В рыло тебе причитается, свинячий огузок! - огрызнулся первый.

- А ну, прекратить! - раздался окрик.

Что-то коротко свистнуло дважды, кто-то взвыл.

- Нархра, твой бежать не сможет. Кидай поперек седла и поехали. Если не хочешь, чтобы то мясо, что для еды, без тебя поделили.

Меня рванули за ворот вверх, а потом в живот впилось что-то твердое. Я открыл глаза, но не увидел ничего, кроме смятой травы. Еще и руки оказались связаны - и когда эти твари только успели?! И где наши? Почему они до сих пор не пришли мне на помощь? Почему не изрубили орков в куски?

Я изогнулся и закрутил головой, пытаясь одновременно оглядеться и устроиться поудобнее. Хорошо, хоть зрение прояснилось.

В спину уперлось что-то острое - словно когтистая лапа придавила. И тут же земля внизу затряслась и поплыла куда-то. К горлу снова подступила тошнота. Я судорожно сглотнул.

Меч... Меч-то я потерял, отняли! Жалко! И Аркалимо ругать будет. Или того хуже - отправит меня обратно в Хифлум! Да нет, нет, не отправит, конечно. Упрошу. Он же добрый, хоть и злится иногда.

А ведь вы боитесь меня, морды орочьи! Не рискнули клинки скрестить. Ничего, я до вас еще доберусь! Я придумаю что-нибудь. Только бы эта вонючая тварь подо мной остановилась. Только бы слезть наконец с этого проклятого сед-ды-ды-ды-ла.

26

- Что? - отрывисто спросил я, по осанке командира дозорных почувствовав неладное.

И по тому, как тот прятал взгляд.

- Да говори же, Беро! Орки прорвались? Так надо немедленно...

- Нет, - через силу выдавил командир. - Не прорвались, обратно ушли, к Ангбанду.

- Захватили кого-то, - предположил я, тревожась все больше.

Беро на границе не очень давно, и молод еще, но опыта успел набраться. Что могло довести его до такого состояния?

- Да. Коркиона, - выдохнул он. - Я пытался отбить.

- И? - я понимал, что вопрос не имеет смысла, что "пытался" значит "не смог", и все-таки требовательно смотрел на Беро, словно оставалась еще надежда.

- Потерял почти весь отряд, - он набрался наконец мужества посмотреть мне в лицо. - Уцелели трое, кроме меня. Двое ранены.

Я скользнул взглядом по бессильно повисшей правой руке Беро. Распоротый рукав почернел от крови.

- Подробности, - приказал я. - И сядь вон, - кивком указал на подстилку возле костра.

Дозорный тяжело опустился на нее. Похоже, повреждена была не только рука. Следовало отправить раненого к целителям, но... сначала я должен был узнать, можно ли еще сделать хоть что-то. Да нет, куда там! Скорее уж убедиться, что сделать ничего невозможно.

Беро заговорил - о том, как ждали в засаде. Как подпустили на расстояние выстрела отряд орков, впятеро больший, чем группа дозорных. Как собрались отходить. Как Коркион внезапно вскочил и помчался к врагам, не слушая ни приказов, ни окриков, закрывшись даже от мысленной речи. Как его схватили.

- Ты должен был отступить, - жестко сказал я. - Почему ты повел своих в безнадежную атаку?

- Но мальчик...

- Мальчик был обречен. Пытаясь спасти его, ты лишь попусту погубил остальных.

Дозорный растерянно смотрел на меня.

- Но Аркалимо, это же Коркион! Как бы я тебе... Я не мог бросить его!

- Да. Он был для меня, как сын, - я проглотил комок в горле. - Но его жизнь не дороже, чем жизнь любого другого воина. Ты потерял отряд, хотя мог потерять лишь одного бойца.

Я замолчал, с трудом переводя дыхание: в груди словно застряла ледяная игла.

- Я пришлю к тебе целителей, Беро. Как поправишься, будешь в отряде Димвэ. Рядовым.

- Да, командир.

Я повернулся, чтобы уйти. Хотелось побыть одному, но пока не закончены дела, на такую роскошь рассчитывать не приходилось. Разве что позвать целителей самому? До их шатра было почти три сотни шагов. Только бы по дороге не обратился никто...

- Прости, Аркалимо. Не уберег я его.

Я не оглянулся.

27

Коркион полулежал на траве и боролся с тошнотой, то и дело подкатывающей к горлу. Перед глазами все плыло и качалось, словно юный нолдо по-прежнему висел поперек волчьей спины. Ныл затылок. До живота, отбитого о жесткое седло, страшно было даже дотронуться.

"Убегу, - думал Коркион, исподлобья следя за снующими вокруг орками. - Только вот отдохну чуть-чуть".

Хотя нет. Просто убежать мало. И недостойно совсем - надо же отомстить! Вскочить на ноги неожиданно для врагов, выхватить у ближайшей твари меч и вонзить ей же в брюхо. Н-нет, не получится: надо сначала руки освободить. Еще хоть бы впереди были связаны, а то за спиной. Коркион напрягся, пытаясь ослабить путы, и едва не вскрикнул от резкой боли в запястьях.

Мальчик скорчился на земле, тяжело дыша и смаргивая навернувшиеся слезы. Нет, порвать веревку, похоже, не удастся. Найти бы что-нибудь острое - перетереть. Нолдо неловко, стараясь не потревожить затекшие руки, приподнялся и сел. Перевел дыхание. Заозирался, сам толком не зная, что ищет - оброненный кем-нибудь в суматохе нож, камень с подходящим выступом...

Ни камня, ни ножа не нашлось, зато оказалось, что бестолково мельтешившие орки успели развести костры и теперь собирались... Глаза Коркиона широко распахнулись от изумления: похоже, твари готовились предать огню тела павших нолдорских воинов. Кто бы мог ждать от врагов подобного благородства!

"Все равно отомщу, - с мрачной решимостью подумал мальчик. - Но потом, так уж и быть, сделаю и для вас то же. Погребальные костры разведу, волкам и птицам не брошу".

Один из орков деловито тащил за ноги мертвеца, в котором Коркион с ужасом признал Линвэ. Не по лицу - лицо было сплошь покрыто запекшейся кровью. По узору на сапогах и поясе.

- Оставь его! - гневно закричал мальчик.

Точнее, попытался закричать: из пересохшего горла вырвался едва слышный хрип.

Орк вместо того, чтобы сжечь тело погибшего нолдо, пусть и без подобающего уважения, устроился неподалеку от пленника, выхватил из-за пояса нож и воткнул в бедро Линвэ. Коркион тихо взвыл, глядя, как тварь деловито кромсает мертвую плоть. Живот и горло свело судорогой.

- Не скули, щенок, - осклабился орк, помахивая только что отрезанным бурым куском мяса. - Может, требухи я тебе и брошу. А то подохнешь еще с голоду по дороге.

И загоготал, словно радуясь удавшейся шутке. Коркион почувствовал, что падает в звенящую темноту.

28

Вот я и провалился под лед...

Нет, я знал, что мама с отцом и все остальные, кто не дошел до Эндорэ, должны были попасть в Мандос. Знал, что со временем, пусть даже очень нескоро, они выйдут оттуда. Обратно в Аман. В прежнюю жизнь, безопасную и счастливую. Знал - но не мог поверить. Слишком все изменилось. Настолько, что Валинор начал казаться сном. Счастливым детским сном, который давно закончился.

А впереди был лед. Он мог обернуться черной пастью полыньи или злобным оскалом волка, острыми гранями зубцов, преграждающих путь к берегу, или наточенным лезвием вражеского меча. Его можно было избегать: бороться с ним или обманывать, ускользать. Но я уже знал, что рано или поздно лед поглотит всех, как поглотил моих родителей. И я привык к этой мысли.

"Лед убил Линвэ, - отрешенно подумал я, когда чернота перед глазами сменилась землей, уходящей вбок. - А я снова еду на волке. Но я все равно уже подо льдом".

Голова больше не кружилась, и комок не подкатывал к горлу. Стянутых за спиной рук я не чувствовал. Не было ни боли, ни страха. Только странное равнодушие. Хотя, наверное, так и должно быть подо льдом.

Высокие травинки почти касались моего лица. Некоторое время я развлекался тем, что пытался сорвать какую-нибудь зубами.

Получилось, сорвал. И тут же сообразил, что земля больше не движется. Это испортило всю игру. Я выплюнул травинку и стал ждать, пока мы поедем дальше.

Вместо этого меня рывком стащили с седла и поставили на ноги. Я пошатнулся, сделав пару неловких шагов, чтобы не упасть.

"Я, наверное, следующий, - от этой мысли по коже пробежал колючий холодок. - Сейчас они опять разведут костры..."

- Иди, мясо, - меня подтолкнули в спину. - Повелитель Фенырг заждался.

Я безнадежно огляделся: вокруг были вооруженные орки, впереди - темный провал. Полынья... нет, ворота. Полынья должна быть внизу. А, все равно: не убежать, не отбиться.

Потом были длинные коридоры, скупо освещенные факелами. За одним из поворотов оказались другие нолдор, тоже со связанными руками. Я удивился этому, но не очень. Никто ведь не рассказывал, что ждет подо льдом.

- Режьте веревки, - раздался впереди властный голос.

Не орочий. Скорее кого-то из эльдар.

- Слушаюсь, Повелитель Фенырг, - рявкнул один из орков.

Я вытянул шею, пытаясь разглядеть этого Фенырга, Повелителя льда. Даже несколько шагов вперед сделал. И увидел. Он, Фенырг и видом оказался похож на нолдор. Если бы я не знал, что он главный здесь, мог бы и ошибиться.

- Вас больше никто не тронет, - объявил Фенырг. - Вы будете жить в Ангбанде вместе с другими нолдор. Сможете совершенствоваться в мастерстве.

В Ангбанде? Я недоуменно посмотрел на него. Если это Моргот, то почему орки называют его Феныргом? И если меня не собираются убивать и есть, почему называли мясом?

Веревка натянулась, впившись в запястья, и исчезла. Фенырг - или все-таки Моргот? - внезапно посмотрел на меня.

- Как тебя зовут?

Взгляд у него был пристальный и недобрый. Хотя и угрозы в нем не ощущалось.

- Кор...

Я запнулся, вдруг остро почувствовав, что имя, данное мне мамой, не должно звучать здесь. Оно осталось там, на свободе. По другую сторону льда.

- Морнайвион.

Вот. Значение почти то же, а мелодия различается.

Фенырг кивнул:

- Ты пойдешь со мной. Помогать будешь.

29

- Идем, - велел я мальчишке, указав нолдор путь к мастерским.

Больше ничего не требовалось: Ангбанд сам доведет новичков до места, а там уже им другие пленные все объяснят и покажут.

Парнишка послушно зашагал следом. Молча, что мне очень понравилось. Рассмотрел я его, уже добравшись до кабинета и усевшись в кресло. Невысокий, щуплый - ну, да физическая сила ему не потребуется. Был бы ловок и расторопен. Хотя все равно лучше терпеть рядом его, чем любоваться клыкастыми мордами орков, скучающих под дверью в ожидании поручений. Надо будет сказать Мелькору, чтобы забрал этих своих... снаг.

И правильно я сделал, что выбрал мальчишку. Вон как вокруг озирается - с любопытством. Ни у кого из взрослых пленников я такого взгляда не видел. Отвага, отчаяние, ненависть, ужас, гнев, обреченность - этого сколько угодно. А вот чтобы кто-нибудь так головой крутил - ну, надо же! Ангбанд! страшно, но ведь как интересно! - не было.

- Вот что, Мор... э-э... Морнайвион.

Паренек оторвался от разглядывания светильников на полке и удивленно посмотрел на меня. Словно не ожидал, что я назову его по имени, или забыл, как его зовут. Должно быть, плен оказался для него сильным потрясением. Ничего, привыкнет.

- Будешь моим слугой.

- Кем? - растерянно переспросил мальчик.

Ах, да, откуда же ему знать! Понятие-то ангбандское.

- Помогать мне будешь, - нетерпеливо пояснил я.

Хотелось поскорее закончить со скучными мелочами и вернуться к работе.

- В комнатах прибираться, еду приносить, вино.

- Да, Повелитель Фенырг, - мальчик слегка запнулся на слове "повелитель".

- Не называй меня так, - потребовал я.

Какая, казалось бы, разница, но... хоть дома не слышать этой орочьей клички!

- А как называть?

Я помолчал, колеблясь. Впрочем, кого волнует мнение этого мальчишки?

- Феанор.

- Феанор?! - зеленые глаза паренька изумленно расширились. - Но это же не твое имя!

- Будешь звать меня так, - отрезал я. - А верить мне или нет - твое дело.

Стянул с ложа меховое одеяло, бросил новоиспеченному слуге:

- На вот... э-э-э...

Как там его? Морв... Морн... Что-то черное, вроде. А, неважно!

- Мори. Выбери себе какой-нибудь угол. И умойся вон.

Я показал на кувшин. Мелькор предлагал провести ко мне воду по трубам, он очень гордится этим изобретением то ли своих майар, то ли орков. Я отказался: ангбандские приспособления не вызывали ничего, кроме отвращения, и скрывать это я не мог, да и не хотел.

- Как обживешься, покажу тебе дорогу на кухню.

30

Шабрук угрюмо посмотрел на двух снаг, которые разделывали свиную тушу.

- Чтобы вся требуха осталась нетронутой, ясно? Кто сожрет хоть кусок - самому кишки выпущу!

Подчиненные всем своим видом выражали величайшее усердие. Жизнь снаги в Арг-баде немного стоит. Доложит Шабрук начальству, что строптив был убитый, приказа ослушаться попытался, так со старшего, глядишь, и не взыщут. А снагу неудачливого свои же сожрут. А не свои, так волки. И разбираться никто не станет.

Старший, даром, что ростом не вышел, отличался свирепостью даже по орочьим меркам. И на кухню-то его прогнали из гвардии за то, что пленного попытался убить. Ценного пленного, которого сам Властелин приказал не трогать. И ведь главное, мяса тогда гвардейцам досталось много. Живого, теплого мяса. На всех бы хватило. Так нет - вызверился Шабрук на того квына, что волка его зарезал. Еле оттащили. Повезло еще дурню, что не казнили - на кухню работать сослали, и всё. Говорят, сам Повелитель Саурон заступился.

Шабрук с тех пор нравом стал еще хуже прежнего. Не добраться до квынов - так хоть на своих зло сорвать. Вот и старались подчиненные держаться от него подальше. Правда, работали куда как более споро, чем при прежнем начальстве.

- Вон старший, Повелитель Фенырг, - раздался от двери испуганный голос одного из снаг.

Других Повелителей орки остерегались и уважали, Фенырга - боялись и ненавидели. Фенырг походил на мясо, пах мясом, да и вел себя враждебно. Орки давно уже проверили бы, каков он на вкус, если бы Властелин не приказал слушаться странного квына, будто одного из Могучих. Под страхом медленной смерти.

В нескольких шагах от Шабрука отчаянно завизжала и забилась, издыхая, свинья. Снага, голый до пояса, почти по-звериному волосатый, не дожидаясь конца агонии, деловито вспорол животному брюхо - сизые, влажно блестящие кишки вывалились, извиваясь на залитом кровью полу. Из угла к ним метнулась тощая черная крыса. Снага мгновенно вытянул руку, поймал зверька, разорвал надвое и с жадностью сунул одну половину в рот.

- Шнарг!

Волосатый дернулся от окрика и замер, с опаской глядя на старшего. Крысиный хвост свисал у него изо рта, по подбородку текла струйка крови.

Шабрук подошел и с размаху двинул подчиненного в ухо. Тот покачнулся, но на ногах устоял.

- После пожрешь. Повелитель Тевильдо торопит. Будешь долго копаться - сам на стол к Могучим отправишься. Вместо свиньи.

Снаги заржали. Шнарг с явным сожалением выплюнул недожеванную крысу на пол, проворно спрятал вторую половину добычи в карман кожаного фартука и снова вонзил нож в свиную тушу.

Шабрук повернулся к вошедшим - словно бы только сейчас их заметил.

Повелитель Фенырг был не один. Он привел с собой мясо. Старший невольно сглотнул, окинув цепким взглядом юного квын-хая. Может быть, Повелитель не всё заберет себе? Хоть кости оставит? И лучше бы, чтоб с хрящами. Шабрук вытянулся перед Феныргом, стараясь выглядеть как можно более почтительно.

- Что прикажет Повелитель? Заколоть и освежевать мясо?

При этих словах младший квын позеленел и согнулся, прижав руки к животу и вздрагивая всем телом. Хворый, что ли? Или тухлятины нажрался?

- Повелитель, выбери лучше другое мясо, здоровое, - рискнул предложить Шабрук. - А этого, порченного, нам оставь.

Лицо Фенырга исказилось от злости. Пару мгновений казалось, что он вот-вот ударит орка. Не тронул.

- Запомни его, - Повелитель схватил приведенного квына за шиворот и крепко встряхнул.

Тот выпрямился, судорожно сглатывая.

- Это мой... снага, Мори. Будешь ему передавать еду для меня.

Шабрук послушно потянул носом, запоминая запах. Кивнул:

- Слушаюсь, Повелитель Фенырг.

31

- Орков нельзя бояться, Мори, - сурово сказал Фенырг. - По крайней мере, нельзя показывать страх. Никогда!

- Да, - я кивнул, все еще борясь с тошнотой.

Назвать его Повелителем не поворачивался язык. Феанором - тем более. Так что я старался не называть никак.

- Только я вовсе не испугался, - не удержался я.

Не то, чтобы меня так уж волновало, сочтет ли меня Фенырг трусом, но ведь несправедливо же!

Он только рукой махнул.

- На бойню тебе ходить больше не придется. Только на кухню. Ладно, хватит болтать, идем.

Возвращались мы молча. Фенырг думал о чем-то своем, а я старался запомнить дорогу. Заблудиться в этом жутком каменном лабиринте было проще простого: одинаковые коридоры, едва освещенные факелами, тяжелые решетки, покрытые ржавчиной (интересно, почему Враг не прикажет их почистить?), на стенах повсюду иней, а в стенных нишах - закованные в цепи скелеты. Ангбанд оказался в точности таким, как я себе представлял. Даже обидно: ничего нового!

- Кто это сделал? - тихо спросил я Фенырга, показав на один из остовов. - Орки, да?

- Орки? - он пренебрежительно рассмеялся. - Да они даже инструменты толком держать не умеют, твари косорукие! Нет, это создал кто-то из Темных майар. Или даже сам Мелькор. Красиво, а?

Я ошеломленно молчал. Нет, я, конечно, догадывался, что у Врага извращенное понятие о красоте, но чтобы настолько!

- Ангбанд создали настоящие мастера, - уважительно заметил Фенырг. - Ну, еще налюбуешься. Идем.

Я пошел за ним, стараясь, правда, чтобы нас разделяла хотя бы дюжина шагов: мало ли, что придет в голову любителю подобной "красоты". Правда, бежать в случае чего все равно было некуда. Единственное, что слегка обнадеживало: теперь я был уверен, что Фенырг - не Моргот.

32

Я переступил порог и остановился, изумленно глядя на тощего черноволосого паренька, который перекладывал что-то на полке. Вот не ожидал, что Феанор станет водить кого-то из пленных к себе! Но ведь это очень хороший знак! Выходит, его подопечные уже не столь враждебны Ангбанду.

- Мелькор! - Пламенный улыбнулся, поднимаясь из кресла мне навстречу.

Мальчишка обернулся, и камешки, которые он держал в руках, со стуком посыпались на мозаичный пол кабинета.

- Мори! - раздраженно прикрикнул на него Феанор. - В чем дело?

Тот словно и не услышал, затравленно глядя на меня и медленно пятясь.

- Ученик? - с усмешкой спросил я Пламенного. - Так объясни ему, что я не ем детей.

При этих словах мальчишка, вместо того, чтобы успокоиться, побледнел еще больше.

Мастер покачал головой:

- Нет. Это... вместо орков.

- Слуга, значит.

Не ученик. Такой же пленник, как и прочие. Вынужденный подчиняться. Люто ненавидящий Ангбанд. И меня. Сколько еще подобных мелодий мне придется терпеть в своем доме ради Феанора... из-за Феанора? А теперь и орки мои Пламенному не нравятся! Вышколенные. Лучшие.

Скрыть досаду полностью я не мог, позволить мастеру догадаться о ее причинах не хотел, а потому поспешно заговорил, хмуро оглядев юного пленника:

- Мальчишка совсем. Зачем, хотел бы я знать, вожди нолдор посылают на границу подростков? Они бы еще девчонок вооружили, воители!

- Не посылают они, - тихо возразил Феанор. - Эти мальчишки сами...

- А отпускают зачем?! - резко перебил я. - Оркам-то моим все равно - что дети, что взрослые!

Пламенный не ответил.

- Ладно, - сказал я примирительно. - Я ведь о деле поговорить пришел.

И выразительно покосился на мальчика. Феанор понял, показал слуге на дверь мастерской:

- Ступай, приберись.

Парнишка торопливо послушался, опасливо косясь на меня.

- Придумал что-нибудь? - спросил я, когда мы с Пламенным остались одни.

- Ты об этом? - мастер заметно помрачнел. - О доказательстве? Пока нет.

- А вы сделайте мне светильники, - предложил я. - Вместе - ты и твои нолдор. Для Тронного зала.

33

Феныргов снага появился на кухне через полдюжины страж. Шабрук, угрюмо наблюдавший, как двое орков срезают тонкую бурую кожуру с "земляных яблок", очень обрадовался нежданному развлечению. Взял со стола один из ножей для разделки туш и принялся внимательно рассматривать лезвие, демонстративно не обращая внимания на юного квын-хая.

- Повелитель... Фенырг, - запинаясь начал мальчишка, - хочет вина. И еще... яблок. И ежевики.

- Яблоков у нас нет, - старший слегка приподнял верхнюю губу, чтобы квын смог оценить клыки. - И ежевики нет - только свинина. Еще оленина - для Повелителей и болдогов.

Щенок, впрочем, повел себя неожиданно. Вместо того, чтобы окончательно струсить, выпрямился во весь свой небольшой рост и нахально уставился в глаза Шабрука:

- Повелитель Фенырг велел, чтобы ты дал мне яблоки и ежевику!

- Могучие ежей не едят, - старший поднялся и не торопясь подошел к снаге, направив острие ножа тому в живот. - Орки тоже. Хочешь ежевику - охоться сам.

- А яблоки едят? - дерзко спросил квын, не отводя взгляда. - Или, по-твоему, на них тоже надо охотиться?

Старший осклабился. Медленно приставил нож к горлу мальчишки. Ни убить, ни покалечить того было нельзя: за личного снагу Повелителя Фенырга Властелин мог живьем кожу содрать. А вот попугать квына, чтобы место свое помнил - это не запрещалось.

- У Повелителя Тевильдо попросишь, - раздельно сказал старший. - Только смотри штаны не намочи, заморыш.

И тут снага аккуратно взялся за лезвие, отвел его в сторону и спокойно заявил:

- Я передам это Повелителю Феныргу. Прикажи принести вино для него. Два бурдюка.

Мальчишка был смел. Необычайно, безумно смел. Такие в Арг-баде или не выживали, или, если были не только отважны, но и умны, шли на повышение очень быстро. И тогда не выживали уже те, кому не повезло с ними поссориться. Кроме того, у квына могли быть причины для такого бесстрашия. Что, если он носил еду не только Феныргу?

Шабрук убрал нож: он умел вовремя останавливаться, в отличие от некоторых любителей искать прорехи на собственную шкуру.

- Гахшат! - не оборачиваясь, окликнул старший одного из подручных, которые с удвоенным усердием занялись чисткой "земляных яблок". - Выдай снаге вино.

34

Фенырг был занят. Хотя вроде бы ничего не делал, просто сидел, но, судя по отрешенному взгляду, что-то обдумывал. Или говорил с кем-то мысленно.

Как позвать-то его? "Повелитель"? "Феанор"? Некоторое время я потоптался у двери, но так и не выбрал, какой вариант хуже. Дольше ждать было глупо и очень скучно, поэтому я подошел к столу и водрузил на него бурдюки, стараясь стукнуть погромче.

- Не шуми, Мори, - рассеянно пробормотал Фенырг, оторвавшись от своих размышлений. - И убери вино на место.

- Яблоки у Тевильдо, - торопливо заговорил я, пока он снова не забыл о моем существовании, - Так орки сказали. Кто это?

- Кот Мелькора, - ответил хозяин с явным нетерпением. - Большой такой, серый.

- А где его искать?

- Спроси Ангбанд, - с досадой бросил он. - И не отвлекай меня больше, я занят! Все, ступай.

- За-ме-ча-тельно, - бурчал я себе под нос, медленно спускаясь по лестнице. - Сначала меня посылают ловить ежей... еще и ножом тычут, тв-вари! Вот был бы у меня меч...

Тут я замолчал и невольно огляделся: на миг показалось, что кто-то следит за мной. Или даже не кто-то - сама крепость. Словно она... живая?!

А впрочем, какая разница? Живая, мертвая, коты, ежи - тут у них, подо льдом, не разберешься.

- У вас тут не разберешься! - сердито крикнул я во весь голос. - Ангбанд, Ангбанд... А как его спросишь?! Ни яблок, ни ежей... то есть ежевики. Кот еще этот серый! Да как тут Моргот жить ухитряется - в таком!..

35

Светильники станут украшением Тронного зала. Украшением Ангбанда. В чьих угодно глазах.

Майар с трудом терпят присутствие нолдор-пленников. Нолдор-врагов. Но к мастерам, работающим для нас, они будут относиться иначе. И может быть, те тоже постепенно перестанут воспринимать нашу Музыку как враждебную. А со временем найдутся такие, для кого Ангбанд станет домом, и тогда...

- Ну, вот, пожалуйста!

Возглас раздался из только что появившегося ответвления коридора. Странно: я не приказывал Ангбанду открыть проход.

- Теперь еще и скелеты куда-то делись! - донеслось до меня.

Да что тут творится? Я даже прибавил шагу: любопытно стало поглядеть на крикуна. Судя по мелодии, нолдо. Но почему - здесь?

В мальчишке, сидящем на полу посреди коридора, я узнал феанорова слугу. И от изумления не сразу заметил, что тот теперь глядит на меня безо всякого страха. Более того - возмущенно.

- В чем дело? - строго спросил я.

- Скелеты пропали, - обиженно заявил нолдо.

- Чьи скелеты? - я окончательно перестал что-либо понимать.

- Твоих майар, - мрачно ответил он. - То есть, не знаю, чьи. Красивые. В цепях.

- Скелеты в цепях? - на всякий случай я огляделся и даже в Музыку вслушался, но ничего похожего не нашел. - По-твоему, это красиво?

- Нет! - выпалил мальчишка. - Это Фенырг сказал, что красиво. А я по ним дорогу запоминал!

- Так, во-первых, вставай. А во-вторых, если ты не перестанешь вопить и не расскажешь мне вразумительно, что случилось, один скелет здесь точно останется. Твой!

36

Угроза Врага не испугала Мори - скорее успокоила. В конце концов, уж если кто и способен навести порядок в этом странном месте, так только его владыка.

Мальчик поднялся с пола, одернул тунику и заговорил, стараясь, чтобы получалось "вразумительно". Как Фенырг послал его за провизией. Как трудно найти в Ангбанде дорогу: "здесь все время что-то меняется, думаешь, что идешь в одну сторону, а оказываешься вовсе не там". Как единственная надежда была на прикованные к стенам скелеты, а они куда-то исчезли. Как орк на кухне вместо того, чтобы выполнить приказ, выхватил огромный кинжал и попытался напасть на Мори - в этом месте рассказа взгляд Моргота стал таким, что у юного нолдо озноб пробежал по спине.

- Но потом он послушался, - поспешно заявил мальчик, чтобы Вала случайно не вообразил, будто он струсил. - Понял, что со мной лучше не связываться!

Моргот усмехнулся и велел продолжать.

- А Фенырг был занят, - пожаловался Мори. - Ничего не объяснил. Иди, говорит, за яблоками к коту, а дорогу, дескать, спроси у Ангбанда. А как его спрашивать?

- Вежливо, - совершенно серьезно ответил Враг.

Мальчик ошарашенно уставился на него.

- Да не обязательно вслух, - терпеливо пояснил Моргот. - Можно мысленно. Главное - уважительно. И враждебности он не терпит. Как тебя, кстати, зовут, герой?

- Коркион, - машинально представился нолдо прежде, чем успел спохватиться.

Слишком много чудес случилось за сегодняшний день, голова пошла кругом.

- Но Фенырг зовет меня Мори, - торопливо добавил мальчик. - И ты так называй, ладно?

37

- Вот что, Мори. Пойдем к твоему хозяину вместе.

- А яблоки у тебя есть? - я недоверчиво посмотрел на пустые руки Врага. - Он яблок требует.

- Яблоки ему принесут, - пообещал Моргот. - А вот насчет скелетов я с ним побеседую.

Судя по интонации, с которой он это сказал, "беседа" предстояла не слишком приятная для Фенырга.

- Так это он забрал все скелеты? - изумился я. - Но зачем?

Враг не ответил. Задумался о чем-то своем и так припустил по коридору, что я еле его догнал. Я пошел рядом: хотелось его рассмотреть, пока можно. В Амане же только издали видел, да и маленький был. А когда Моргот недавно к Феныргу зашел, вообще не до того было. Я-то решил, что меня сейчас в орка превращать станут. Или прикуют рядом с теми скелетами. А он: "я не ем детей". А я давно не ребенок! Он еще убедится.

А ведь странно: Врага я представлял себе совершенно иначе. Огромным, мрачным, в окружении чудовищ и огненных духов. И клыки у него должны изо рта торчать, как у орков. И глаза - светиться, как у голодного волка. А иногда Темный Вала виделся мне ожившей статуей изо льда. Такой, что одним прикосновением забирает все тепло и жизнь. Это было пострашнее любых клыков.

Я осторожно покосился на Моргота. Очень хотелось дотянуться до его руки и потрогать: холодная или нет. Но я не решился. Не потому, что боялся ощутить под пальцами лед. Наоборот, я был почти уверен, что рука окажется настоящей, живой. И что Враг догадается о моих страхах и станет смеяться. Ну, уж нет! Не узнает он ничего!

А еще он оказался безоружным. Ни черного копья, которым он, говорят, убил Древа, ни меча, ни доспехов. Хотя, может, это и правильно, он же сам не сражается, орков в бой посылает. Но корона, о которой столько рассказывали? Черная корона с Сильмариллами - где?!

Терзаться еще и этим вопросом оказалось выше моих сил.

- Э-э-э... - как Врага называть-то? - В-вла... Вала?

Моргот повернул голову:

- Да, Мори?

И тут я почувствовал, что не могу спросить его о Камнях. Как будто от этого разрушится что-то, едва начавшееся. И я снова останусь один на один с Ангбандом. С запутанными и неуютными коридорами, с равнодушием Фенырга, с ненавистью орков. Тот недомерок на кухне только и мечтал, что пырнуть меня ножом. Но не решался и от этого злился еще сильнее. А для Фенырга я, похоже, был вообще вроде вещи. Пока я полезен, станет держать при себе. А перестану быть нужным - выбросит без раздумий. Переступит и дальше пойдет. Бррр...

А Ме... Моргот... он говорил со мной, расспрашивал. Ему было интересно. Конечно, он оставался Врагом. И я собирался непременно его убить. Но ведь это необязательно было делать прямо сейчас?

- Мори? - Вала удивленно смотрел на меня.

- Фенырг утверждает, что он Феанор, - выпалил я первое, что пришло в голову. - Это правда?

- Ты когда-нибудь видел его за работой? - серьезно спросил Моргот, - Нет? Тогда посмотри. Перестанешь сомневаться.

38

Пламенный был в мастерской и сосредоточенно возился с каким-то сплавом. Оторвался от работы лишь на мгновение, чтобы мне кивнуть. В другое время я не стал бы мешать ему, но сейчас ждать не хотел.

- Феанор, что это за история со скелетами? - напрямик спросил я.

Он вздрогнул и посмотрел на меня. Скорее недоуменно, чем гневно, хотя терпеть не мог, когда его отвлекали от дела.

- Мори! - я требовательно повернулся к двери.

Приоткрытой: мальчишка подслушивал, разумеется. Он вошел, изо всех сил стараясь держаться молодцом, хотя явно побаивался.

- Скелетов больше нет... Повелитель Фенырг, - растерянно доложил Мори.

- Каких еще скелетов? - мастер досадливо поморщился.

- Красивых, - обреченно выдохнул мальчик. - С цепями.

- Ты где был? - с подозрением осведомился Феанор. - Мелькор, что ты с ним сделал?

Мальчишка испуганно уставился на меня.

- Ничего я с ним не делал. А был он там, куда ты его послал: на кухне.

Феанор потер лоб, порывисто оглянулся на оставленную работу и наконец не выдержал.

- Мелькор, дай мне закончить! - почти прорычал он. - Потом я отвечу тебе на любые вопросы: хоть о скелетах на кухне, хоть о Мори в цепях.

Крепко зажмурился, отчаянно борясь с собой, и наконец выдавил:

- Пожалуйста.

39

Ждать пришлось долго. Вала сидел в кресле, то уходя в свои мысли, то наблюдая за Мори. Мальчику от его изучающего взгляда становилось не по себе. Пару раз он готов был убежать. Не просто так, конечно, а за ежевикой: все равно ведь идти придется. Но Фенырг мог закончить работу в любой момент, а пропустить его разговор с Врагом Мори не согласился бы ни за что.

Чтобы скоротать время, нолдо принялся за уборку и уже почти закончил ее, когда в дверь постучали. Открыть Мори не успел: резная створка распахнулась сама собой, и в комнату вошел орк.

- Служу Властелину! - гаркнул он, увидев Моргота и едва не уронив внушительную корзину с яблоками.

- Сюда поставь, - Мелькор кивком указал на стол. - И можешь идти.

Выполнив приказ, орк поспешно ретировался.

- А я думал, кот придет, - не сдержал разочарования Мори.

- Ты полагаешь, что у майар нет иных занятий, кроме как носить сюда фрукты? - сурово спросил Моргот.

- Есть, наверное, - смешался мальчик.

И вернулся к прерванной работе, время от времени украдкой посматривая на корзину.

- Попробуй, - предложил Вала. - А то ты того и гляди дырок в них наделаешь взглядом.

Проголодавшийся Мори не стал дожидаться второго приглашения: ухватил яблоко и вгрызся в сочную мякоть.

- А я думал, в Ангбанде все ядовитое, - пробормотал он с набитым ртом. - Вода, растения - все.

- Интересно, - Моргот слегка наклонился вперед. - А что ты еще думал об Ангбанде?

40

Мори не успел закончить свой красочный рассказ, когда Феанор вышел из мастерской и подсел к столу. Судя по довольному лицу Пламенного, работа удалась. Но по мере того, как юный нолдо говорил, взгляд мастера становился все более удивленным.

- Ржавые решетки? Иней на стенах? Пятна крови на полу? - не выдержал Феанор. - Мори, где ты умудрился все это увидеть?!

- Везде, - растерянно ответил мальчишка. - Я же еще спросил тебя, кто это сделал. А ты сказал, что орки, мол, косорукие и так не умеют.

Я еле удержался от смеха, поймав смущенный взгляд Феанора: редчайшее зрелище.

- И что это Темные майар, - добавил Мори. - Или сам... Мор... Мелькор.

- Я говорил о барельефе и витражах, - ошарашенно возразил мастер.

- Ты - да, - я наконец разобрался, в чем дело и очень старался остаться серьезным. - А мальчик увидел то, что ожидал: чадящие факелы, ржавчину, кости...

- Поменьше бы ты фантазировал, Мори! - холодно посоветовал Феанор. - И побольше бы занимался тем, что тебе поручено.

"Так ты решил, что скелеты - мое творение?" - мысленно спросил он меня.

"Вот именно, - отозвался я. - Иначе разве я стал бы отвлекать тебя от работы?"

"А почему?! - возмутился мастер. - Почему ты не подумал на орков или на своих майар? Почему не задал этот вопрос им? А если ты настолько не доверяешь мне... друг... зачем тогда..."

Он не закончил. Скрестил руки на груди и отвернулся, закрывшись от осанвэ.

Я сжал зубы, борясь с нахлынувшим раздражением. Объяснять что-либо мне совершенно расхотелось.

41

- Так значит, Ангбанд не настоящий? - потрясенно спросил я.

- Настоящий, - Моргот, непонятно отчего помрачневший, поднялся из кресла и направился к двери. - Так что будь осторожнее с предположениями, Мори. Они воплощаются.

И вышел.

"Воплощаются", надо же! А вот если я представлю себе, что крепость рухнула, она что - и вправду... нет, лучше не проверять. Во всяком случае, пока я здесь.

Я покосился на хмурого Фенырга, быстро проскользнул в кладовую, взял корзинку и отправился наконец за ежевикой.

Фенырг... Феанор. Что ж, теперь я ничему уже не удивлюсь, даже этому.

Но если он действительно Феанор, то как оказался в Ангбанде? Да не пленником - гостем. Как бы не одним из хозяев. Другом Мель... Моргота.

Другом? Но как же Аман?! Как же слова, что в исступлении кричал Феанор, когда убили его отца? Слова, которые я запомнил, хотя был совсем ребенком: уж очень страшные.

"Будь проклята твоя притворная дружба, лжец и предатель!"

Выходит, он вернулся к дружбе, которую сам же назвал - притворной?

"Пусть дом твой обратится в руины! Пусть все твои творенья уничтожат у тебя на глазах!"

Призывал на дом разрушение, а теперь живет в нем, как ни в чем не бывало?

"Пусть прокляты будут все, кто когда-либо станет слушать тебя!"

Но если так... он же, получается, себя проклял! Сам.

Глава 4

Урок верности

1

- Мори, сбегай-ка за вином. Опять кончилось.

- Да... Феанор.

Ненавижу тебя! Даже сильнее, чем орков. Если бы ты не похитил корабли, мои родители были бы живы! И все остальные, кого забрал Лед, тоже.

Ты хуже Моргота, Феанор! Его я еще могу понять, особенно теперь, когда на себе испробовал плен. Будь у меня хоть какая-то возможность вырваться, я бы так же, наверное, смел все на своем пути. А ты - ты предатель! Мало того, что сам поднял меч против собратьев, так еще и других увлек. А потом своих же последователей обрек на гибель.

Убить тебя - и будь, что будет! Хоть зубами загрызть, хоть как. И пусть Моргот делает со мной потом, что угодно.

Убить... Нет, убить - это слишком... милосердно. Знаешь, Феанор, как они умирали? Как засыпали навсегда дети на руках у родителей, которые ничем не могли им помочь. Как матери ложились на лед и не вставали, а малыши тормошили их, не понимая, почему те не отвечают. Как мой отец... Я даже заплакать тогда не мог, Феанор. Там такой холод - слезы моментально замерзали, стягивали кожу, кололись. Мы тогда разучились плакать, даже самые маленькие. Да и сил на это не оставалось.

Заставить бы тебя самого пережить это... смерть близких - такую смерть! Но тогда тебя нельзя убивать. Во всяком случае, сейчас. Слишком рано.

Я знаю, что ты сильнее меня, Феанор. Это ничего, я нашел бы способ справиться: ты ведь не следишь за мной, ты беспечен, для тебя я просто мальчишка-слуга, которого можно не замечать. Но я не трону тебя. Я хочу, чтобы ты жил. Чтобы ты в полной мере познал и прочувствовал холод, отчаяние и бессилие, как моя мать. Чтобы однажды земля расступилась у тебя под ногами, и ты рухнул в жгучую бездну, как мой отец. Чтобы ты перед смертью испытал на себе все то, на что обрек других - сородичей, доверившихся тебе.

Я проклинаю тебя, Феанор, как ты сам проклял когда-то Моргота! И я сделаю все, чтобы это проклятие тебя настигло.

2

Что ж, все налажено. Валар связаны Проклятием Мандоса. Нолдор - волей Маэдроса. Орки - моим приказом и железной дисциплиной, которую поддерживает Саурон. Кроме того, пленники-синдар - достаточно лакомый кусок для воинов, чтобы недовольство в армии не росло.

Ариэн с Тилионом вряд ли решатся спуститься на своих ладьях ниже в ближайшую тысячу лет: полученный урок произвел на них должное впечатление, хоть и не заставил покинуть Эндорэ. А мои майар достаточно доверяют мне, чтобы не спорить, даже если какие-то решения не особенно им нравятся. Слишком давно мы поем вместе, слишком через многое прошли, чтобы сомневаться друг в друге. Да и не могут они не понять, что я прав - не сейчас, так позже.

Все налажено, все идет по моему плану, а значит, на пользу делу. Теперь можно позаботиться о будущем мира. И о будущем мире - точнее, о его творцах. О людях.

За их жизнью я не переставал наблюдать издали - через птиц и волков. А с тех пор, как миновала угроза войны с Аманом, за людьми по очереди присматривали Дэрт и Ральтагис, время от времени возвращаясь в Ангбанд для подробного доклада. Вмешиваться в дела Младших Детей им было строго запрещено - можно было только следить за развитием и быть готовыми прийти на помощь в случае сколь-нибудь серьезной угрозы. Так что наши с Феанором подопечные благополучно размножались и вовсю осваивали новые земли. Уже через две с половиной дюжины лет в Хильдориэне было несколько поселений. Волки постепенно перестали заботиться о Младших: система была рассчитана на три поколения Детей, и едва четвертое достигло зрелости, людям пришлось полагаться лишь на себя.

С особенным интересом я следил за своими отпрысками. Они родились в тот же срок, что и обычные человеческие дети, только росли быстрее. Из мальчиков, правда, до пятнадцати лет дожило меньше трети, а до сорока только один. Шустрые и смышленые, они отличались непреодолимой тягой к рискованным экспериментам и в конце концов погибали, даже не оставив потомства. Правда, многими находками и идеями, открывавшими новые возможности, люди были обязаны им.

Зато мои дочери оказались не только сообразительными, но и плодовитыми. И хотя кое-кого из них тоже влекли авантюры, все заканчивалось в худшем случае несколькими шрамами, но никак не смертью. Положение в племени они занимали высокое, в отличие от братьев, которые плохо ладили с сородичами.

Жаль, что Феанора совсем не заинтересовали человеческие женщины. Какие мастера могли бы родиться! Правда, если бы эти дети Пламенного тоже пошли нравом в отца, шансов выжить у них было бы даже меньше, чем у моих.

3

- Собирайся. Мы возвращаемся к людям.

- Мы? - удивился Феанор.

Радости Мелькора он явно не разделял.

Мори, наводивший порядок в соседней комнате, замер, встав так, чтобы его не было видно через полуоткрытую дверь. Даже дышать перестал. Конечно, Морготу не составило бы труда почувствовать присутствие слуги и выгнать того, но Вала делал это далеко не всегда. Юный нолдо уже выучил, что если Мелькор мрачен и озабочен чем-то, то наверняка велит выйти, и лучше не дожидаться приказа, а самому убраться подальше. Зато если Враг в хорошем настроении или чем-нибудь увлечен, то может и не вспомнить про Мори. Главное на глаза ему не попасться, тогда будет шанс подслушать разговор Восставшего с Феанором.

Сам Пламенный на слугу обращал внимания не больше, чем на привычную вещь, которая просто должна быть под рукой, когда понадобится. И это Мори вполне устраивало. Юноша старательно учился быть скромным и незаметным, сливаясь с окружающей Музыкой, как ящерка с камнем. Теперь мелодии Ангбанда уже не пугали его и не казались неприятными, как вначале. Они стали защитой.

- Феанор, нужно закончить начатое, - объяснил между тем Моргот. - Люди остались недоученными, у них сменится много поколений, пока они придумают то, что мы можем показать им уже сейчас.

- Мелькор, а пленные нолдор? - с упреком спросил Пламенный. - Как я оставлю своих мастеров? Не с собой же их брать.

Мори осторожно переступил с ноги на ногу. Если Феанор уедет с Врагом, надо что-то придумать, чтобы отправиться с ними. Во-первых, чтобы Пламенный не избежал мести. А во-вторых - интересно же! Нельзя ведь вечно в Ангбанде пол подметать или за вином бегать.

- С собой? - задумчиво повторил Мелькор. - Хорошая мысль! Согласятся они людей учить?

- Не согласятся! - это прозвучало уже зло. - Они тебя ненавидят! Как нам ехать всем вместе?

- Мне не обязательно им показываться, - терпеливо ответил Враг. - Буду наблюдать издали.

- Нет! - почти закричал Феанор. - Здесь моих нолдор только Ангбанд удерживает. Не стали бы они трудиться на тебя добровольно, знаешь ведь! А там они убегут или бунт поднимут. Ты хочешь, чтобы это случилось на глазах у атани?

- Ладно, - похоже, Мелькор с трудом сдерживал раздражение.

Мори в очередной раз удивился, что эти двое, называющие себя друзьями, предпочитают говорить вслух, а не мысленно. Ведь насколько проще разрешить любое недоразумение, просто открыв сознание! А эти постоянно спорят. Что ж... и к лучшему. Вдруг когда-нибудь в пылу ссоры Моргот прикончит Пламенного? А то, глядишь, и друг друга поубивают ко всеобщей радости. Впрочем, если и не дойдет до драки, спорщики вполне могут проговориться о чем-нибудь полезном. Правда, до сих пор все разговоры, при которых незаметно присутствовал слуга, были только о камнях, металлах, о природе Эндорэ, об особенностях характера нолдор - ничего такого, что пригодилось бы для мести. Враг был до обидного осторожен. Кроме, нынешнего случая, похоже.

Некоторое время было тихо, потом Моргот заговорил снова, уже спокойно.

- Твои нолдор останутся здесь. Нэртаг присмотрит за ними: я только что договорился с ним. Тебе не о чем беспокоиться: Горный Мастер с удовольствием будет заниматься с твоими подопечными, пока мы не вернемся.

- Значит, договорился, да? - сквозь зубы переспросил Пламенный. - Со всеми договорился, все решил, все устроил. Одну мелочь только из виду упустил: соглашусь ли я поехать с тобой.

- Феанор...

- Ты не будешь решать за меня! - яростно выпалил мастер. - Ни за меня, ни за мой народ! Я остаюсь в Ангбанде, Мелькор. И к моим мастерам никто из твоих майар близко не подойдет. Я король нолдор, я в ответе за них, и я пока еще жив!

- Так судьба людей тебя больше не интересует? - холодно осведомился Моргот, и Мори подумал, что его негромкий голос сейчас звучит пострашнее любого крика.

- Поступай с ними, как тебе угодно, - отрезал Пламенный. - Мне они не нужны.

4

- Ну, что, доволен? - Дэрт по-кошачьи потерлась щекой о мое плечо. - Как тебе эти нолдорские мастера? Потолковее орков, а?

- Никак, - хмуро признался я. - Они по-прежнему остаются у Феанора.

- Почему? - она отстранилась и удивленно посмотрела на меня. - Властелин ведь собирался взять своего нолдо с собой, нет?

- Ты же видела, что Мелькор уехал один! И видела, в каком настроении.

- Так я решила - нолдо его потом догонит, - пожала плечами моя подруга. - А в настроениях я не очень-то разбираюсь, это по части Талло. Откуда мне знать, недоволен наш Вала или просто сосредоточен, если он прямо не говорит. По Музыке у него никогда не поймешь: как научился в Амане скрывать, что чувствует, так и продолжает с тех пор.

- Он был очень рассержен, Дэрт. И огорчен. При мысленном разговоре такое не утаишь даже от меня.

Я стянул рубаху и, подойдя к фонтану, принялся умываться, как всегда после общения с орками. Они хоть и держались на почтительном расстоянии, все равно было неприятно.

- На кого рассержен? - обеспокоилась Хозяйка Ручьев. - Ральтагис что-нибудь не так сделала у людей? Когда я оставляла их на нее полгода назад, все было в порядке.

- На своего нолдо, - пояснил я, отфыркиваясь. - Тот отказался поехать с ним.

- То есть как отказался?! - ахнула Дэрт. - Ты уверен, что все правильно понял? Может быть, Властелин сам отменил приказ? Обстоятельства, например, изменились, мы же не знаем.

- Нет, милая, - я пригладил волосы и повернулся к ней. - Нолдо именно отказался.

- И Мелькор оставил ослушника в Ангбанде? - недоверчиво переспросила Дэрт. - Безнаказанным? За подобную выходку даже с самого ценного орка спустили бы шкуру. Разве что не насмерть, и то не уверена.

- К сожалению, Феанор не орк, - я развел руками. - Из-за этого и все сложности. Не Воплощенный, не майа. Опытный образец, вот Властелин и бережет его. Но тогда бы уж и не пытался пристроить к делу, наблюдал бы, и все.

Хозяйка Ручьев засмеялась:

- Знаешь, что сказала бы тебе на это Таринвитис?

Она вздернула подбородок, посмотрела на меня сверху вниз и заявила нарочито низким голосом:

- Мелькор знает, что делает.

- Похоже, - улыбнулся я. - Может, он действительно знает. Но Саурону я на всякий случай об этой истории расскажу. Для полноты картины - он ведь давно за Феанором следит.

5

Сказывала мне мать моей матери о том, что случилось в самом начале мира, когда не умер еще никто и ни одно дитя не появилось на свет из чрева женщины.

Прежде, чем первые люди пробудились на краю Великого Леса, услышали они во сне музыку. Нет, что ты! Хромой Хольдир играет совсем не так.

Под звуки неведомой и прекрасной песни говорил с людьми Голос. "Вы - дети мои, - сказал он. - Я назначил вам жить здесь и буду хранить вас. Воззовите ко мне - и услышу вас. Придет время, и весь мир будет вашим, ибо вы унаследуете его от меня". Не было тогда у нашего народа слов, но сердцем все понимали, что говорил Голос.

А когда воссиял Свет и открыли глаза предки наши, появились в селении двое, люди с виду, но красивей и выше, и сказали, что пришли к людям из жалости. Корона венчала чело Первого из пришедших, и самоцветы сверкали в черных кудрях его. "Если желаете стать подобными мне, - рек он, - я буду учить вас". И люди назвали его своим Учителем. Первый подарил им огонь и оружие. И мужи, которых наставлял он, ведали, как пробудить душу любого камня и дерева. Второй же сказал: "Я щедро вас одарю. Верьте мне, и ни в чем не будет у вас нужды". И пока он жил среди людей, обходили их стороной хвори, и земля родила обильно, и волки, покорные слову его, отдавали людям долю своей добычи и никогда не нападали на них. Второй учил тайному знанию жен человеческих, и те, что внимали ему, знали имена всех звезд небесных и зверей лесных и могли повелевать ими. Всякая беда миновала их, а дочери их в свой черед становились мудрыми женщинами.

Предки наши верили всему, что рассказывал Первый, ибо велики были его знания. Второй же беседовал только со своими ученицами, а если говорил с остальными, то лишь о Тьме. "Превыше всего - великая Тьма, - так сказал он. - И я ей хозяин". "Но есть и Свет, - возразил Первый. - Есть солнце, и луна, и бессчетные звезды. Людям дано выбирать между Тьмою и Светом". И Второй, слыша эти слова, разгневался, но спорить не стал. "Не ошибитесь в выборе, люди, - молвил он, и лицо его было страшно. - Неверный путь приведет вас к гибели".

Что было после? Однажды Первый и Второй вскочили на спины странных длинноногих зверей и умчались прочь. С тех пор напасти преследуют род людской, и даже волки перестали помогать нам. Но сказывают, что наступит день, когда Учителя вернутся.

6

Нальго замер, глядя в желтые звериные глаза. Пальцы охотника дрогнули, но стрела не сорвалась с тетивы. Старшие говорили: волки - дети Великих. Говорили: нападают лишь на тех, кто навлек на себя гнев Первого или Второго. Нальго не знал за собой вины. И не хотел разгневать Великих. Создатели - ведь они справедливы, правда?

Правда. Зверь не спешил нападать. Стоял и смотрел. И Нальго смотрел. Ждал. А потом, повинуясь чутью, не раз спасавшему жизнь и дарившему на охоте удачу, почтительно склонил голову перед волком.

- Как твое имя, Сын Песни? - спросил зверь.

Совершенно по-человечески, только речь была странно певучая.

- Нальго, сын Ульга из рода Фаранта, - охотник рискнул поднять голову.

Волк исчез. Вместо него... нет, это был не человек. Иначе одеваются люди. И ростом они ниже. И взгляда такого не бывает у них. И черных длинноногих зверей не водят они за собой на двойном ремне.

Может, оборотень, о каких старики вечерами рассказывают? Или коварный Хозяин леса, что любого запутать-заманить может? Но и оборотни, и Хозяин с ног до головы покрыты шерстью, про то каждому ребенку известно. А у этого кожа гладкая, белая, да и глаза - темные, а не болотного цвета.

- Ты... - охотник задохнулся от изумления, - ты из Великих? Из Тех-кого-ждем?

Всмотрелся еще раз, боясь поверить себе. Страстно желая - поверить.

Волосы пришедшего были черны, как ночное небо, как остывший уголь. Но не сверкали в них камни-звезды.

- Ты... Второй? - парень едва совладал с голосом.

- Второй? - Великий поморщился, словно Дайк-учитель, когда стрела юного охотника на испытании летела мимо цели. - Второй?

Нальго зажмурился. Этот явно не ограничится ударом, сбивающим нерадивого ученика на землю. Что теперь...

- Первый.

Парень старательно закивал, уже почти не надеясь вернуться живым в селение. Почти...

- Первый, - повторил Великий. - И - единственный.

7

...А когда воссиял Свет и открыли глаза предки наши, появился среди них некто, человек с виду, но красивей и выше, и сказал, что пришел из жалости. Корона венчала чело его, и камни, подобные звездам, сияли в ней. "Не должно оставлять вас одних, без наставника, - сказал он людям. - Я буду учить вас, и станете подобны мне".

И они назвали его своим Учителем. И он подарил людям огонь, и лечил хворых, и рассказывал об именах звезд небесных и зверей лесных, трав и камней. "Я щедро вас одарю, - говорил он. - Ни в чем не будет у вас нужды, доколе верите мне и учитесь у меня". И земля родила обильно, и не знали бед первые люди, и волки, покорные слову Великого, отдавали им долю своей добычи и никогда не нападали на них.

Предки наши верили всему, что рассказывал Учитель, и почитали его. Но однажды, когда пришел он к людям, страшно было лицо его и гневен взгляд. "Превыше всего - великая Тьма, - сказал Великий. - И я ей хозяин. Вам дано выбирать между Тьмою и Светом, но не ошибитесь в выборе, люди. Неверный путь приведет вас к гибели". Вскочил на спину черного длинноногого зверя и умчался прочь.

Он долго не появлялся, и люди были несчастны, не получая его даров. Но они не погибли, потому что мужчин Великий научил охотиться, а женщин - обрабатывать землю. И люди трудились, но помнили времена, когда жизнь была радостна и легка. И ждали Учителя.

А потом настал день, когда свет солнца вдруг начал меркнуть и погас вовсе, и глубокая тень пала на мир; и всех птиц и зверей объял страх. Тогда Учитель вернулся, и был подобен огню в сумраке.

8

Люди запомнили нас обоих. Когда-то я этого и хотел. Чтобы они услышали и приняли мою Музыку. Чтобы Пламенный стал их наставником и первым вождем.

План пришлось изменить. И теперь память о Феаноре мне не нужна. Я буду заниматься людьми сам, и спрашивать с них придется строго. Нельзя, чтобы недовольные нашли отдушину в пустых мечтах о добром Учителе. Люди должны заниматься делом. Ради собственного благополучия при жизни. Ради исполнения моей воли после смерти. Хотя свобода выбора у них, конечно, останется. Пусть решают, что предпочесть: знания, силу и власть, полученные от меня, или страх и лишения, которые ждут их без моей поддержки.

- Ступай в селение, Нальго, сын Ульга, и приведи всех. Я буду ждать вас здесь, на поляне.

Человек закивал. Попятился, не сводя с меня глаз. Изумленных. Восхищенных. Испуганных. А потом развернулся и бросился прочь.

Тот, кто видел сияние Сильмариллов, вряд ли смог бы его забыть. Но люди недолговечны. Им плохо дается осанвэ. Их память живет лишь в словах. В песнях. В легендах. В творениях мастеров. Но не в них самих.

Сородичи Нальго явились задолго до вечера, но в лесу к тому времени стало темно, почти как ночью. Собиралась гроза.

Сияние Камней не затмить, но это мне и не потребуется. Я просто заменю одну память другой. Свет - пламенем.

Люди столпились в центре поляны, очень напомнив мне своих предков. Недоверчивые, настороженные - и полные надежды. Равно готовые броситься в схватку, разбежаться в ужасе или благоговейно внимать тому, кто сумеет вызвать у них доверие. Готовые встретить своего Властелина. Всемогущего. Всеблагого. Единственного.

И тогда ударила молния. Только одна. Ослепительно яркая. Точно в сосну на краю поляны.

Если кто-то и вскрикнул, гром заглушил все. Хвоя вспыхнула, ветер помог пламени перекинуться на кроны соседних деревьев, но дальше я огонь не пустил. Поляна и так была освещена достаточно, а поджигать лес я не собирался.

Я появился перед Младшими Детьми внезапно, из темноты, верхом на Бурузурусе, и несколько крупных волков сопровождали меня, прижав уши и поскуливая от страха, но не решаясь бежать из круга огня.

Охотники попадали ниц.

9

- Решайте, - заговорил Великий, глядя на собравшихся со спины высокого черного зверя. - Я дарю вам это право - решить самим. Я могу дать вам силу. Знания. Власть над животными и растениями, металлами и камнями, воздухом и водой. Вы получите больше даров, чем в состоянии пожелать или даже вообразить сейчас.

Люди молчали.

- Вы можете стать моим народом - или жить по-старому, скудно и тяжело. Выбирайте без страха. Если вы откажетесь признать меня Властелином, я не трону вас. Я просто уйду. В иные земли. К другим племенам. К тем, кто ждет меня.

Люди молчали.

- Скажи, Великий... - отважился один.

Тарко. Лучший из охотников. Тот, кто в одиночку забирался в такие места, куда и дюжиной-то соваться боязно. Отчаянно храбрый, небывало удачливый.

- Да? - Властелин огня повернул голову.

- Старики сказывали - ты не единственный Создатель, - Тарко поднялся на ноги, смело глядя в глаза Великому. - Сказывали - вас было двое. Где тот, кто нес Свет? Где Первый?

Неслышным стоном отозвались охотники. Удачлив Тарко, но дерзок. Безумно, немыслимо дерзок. До глупости.

- Тот, кто приходил со мною, не явится к вам больше, - Великий ответил не сразу, но гнева в его голосе не было. И Тарко он почему-то не тронул. - Ему нет дела до вас. Смотрите: он не вернулся, а я здесь и говорю с вами. Вы можете избрать своим Властелином его, если хотите. Но он далеко и ничем не поможет вам. Решайте, люди.

Черный зверь взмахнул хвостом, похожим на распущенные женские волосы, и засмеялся, хрипло и страшно. Из его ноздрей вырвались язычки пламени.

Люди молчали. Только догорающие деревья потрескивали во вновь наступившей тишине.

- Решайте, - поторопил Великий. - Решайте сейчас. Я не стану ждать долго.

- Я... признаю тебя, - неуверенно начал Тарко. - Признаю... вождем?

- Властелином.

- Признаю - тебя - Властелином, - повторил человек уже твердо и отчетливо.

Расправил плечи, требовательно посмотрел на соплеменников.

- Я тоже, - отозвался еще один охотник, вставая с земли.

- И я признаю.

- Ты...

- ...наш...

- ...Создатель.

- Мы твои, Великий.

- Твой народ.

- Твои люди.

- И помните: в Эндорэ есть только один Создатель, - отчеканил Великий, когда последний из охотников, одноухий Сийн, тоже сказал "я твой". - Один Вала. Я.

10

Великий Учитель подарил людям огонь, и лечил хворых, и рассказывал об именах звезд небесных и зверей лесных, трав и камней. Предки же наши верили всему, что рассказывал он, и почитали его, и страшились вернуться к прежней жизни, полной нужды. Но однажды, когда Учитель пришел к людям, страшно было лицо его, а взгляд суров и полон решимости. "Превыше всего - великая Тьма, - сказал он, - и я ухожу сражаться за нее. Ждите меня. И когда я вернусь, не ошибитесь в выборе, люди".

Он умчался прочь на черном огнедышащем звере и долго не появлялся, и многие беды постигли людей без его защиты и наставлений. А потом настал день, когда свет солнца погас, и глубокая тень накрыла мир, и всех птиц и зверей охватил страх. Тогда Учитель вернулся с победой, и был он подобен яркому пламени в сумраке. И мы пали ниц перед ним.

"Решайте, - сказал Великий. - Выберите Несущего Свет или меня. Но если не признаете меня Властелином, уйду от вас к другим народам, ибо многие ждут заботы моей и знаний, и я нужнее вам, чем вы мне".

И устрашились люди Несущего Свет, решив, что это с ним бился Учитель. И сказали, как хотел Великий: "Ты Создатель наш и Властелин, и тебе одному служим отныне. А Несущий Свет - наш враг, и не склонимся перед ним".

"Тогда возведите мне большой и прочный дом на холме, - повелел Властелин Меллегур. - Я буду являться там, когда пожелаю, но если воззовете ко мне в том доме, тотчас услышу вас".

11

Все лето я учил их строить дома. Не из камней, которых в этих местах было маловато. Из бревен. Люди пытались сопротивляться, спорить: дескать, в шалашах наши предки жили и нам заповедали жить в шалашах, иное же - от злых духов.

- Нет, - вразумлял я Детей. - Кто выбрал меня, должен с радостью принимать новое. А кто хочет жить по старинке - пожалуйста, только без моей помощи. И когда его злые духи в топь заведут или дерево на него уронят, спасать не стану, так и знайте.

Охотники хмурились, кривились, но - делали. Работали. Строили. А как собрался я уходить - взвыли.

- Дома, - говорю, - теплые?

- Теплые.

- Вода сквозь крышу не протекает?

- Нет, Властелин.

- И зверь не пройдет. Так или нет?

- Так, Великий... Не покида-а-ай нас!

Рассердился я. Ну, почти всерьез рассердился.

- Ладно, - сказал. - Стройте дом, каких ни у кого из вас нет и не будет. Дом, достойный меня.

До зимы они провозились. Настала весна. Потом лето. Потом...

- Я ухожу, - окончательно потеряв терпение, объявил я людям. - Через десять восходов. Да не бойтесь, не навсегда. Если достроите Дом до моего ухода, я коснусь его своей силой. Разведете огонь в очаге, позовете меня - и услышу вас, где бы ни был.

Успели.

12

Год у берегового народа выдался легкий. Невиданно удачный год. Даже старики таких не помнили. А все потому, что нашел Оран Придумщик способ открыть мертвым путь к Создателю, чтобы те потом просили его за соплеменников.

Много рыбы приносили теперь добытчики. И посеянный ячмень взошел хорошо, большой урожай сняли женщины. Дети рождались один за другим здоровенькие да крепкие.

А потом прилетел горячий ветер, и пришла за ним Смерть. Детей брала. Ловцов брала. Землепашцев. Стариков. Женщин. Без разбору. Даже Орана не пощадила.

А следом пришел - Он. Миал Гар. Явился внезапно, приказал замолчать воющим женщинам. Велел больных показать, да только не стал смотреть. И не касался их. Молчал и как будто вслушивался во что-то, хмуря черные брови.

А после - запел. Люди так не поют. Так ветер свистит в утесах. Так ночные птицы кричат. Так деревья шумят. Так вода в озере плещется. И все же это была мелодия, странная, непривычная.

Замолчал певец. И ничего не случилось, вроде. Просто больные начали выздоравливать. Ушла Смерть из селения. Надолго ли?

- У вас есть выбор, - сказал Миал Гар людям. - Решайте. Нет, болезнь не вернется. Я очистил воду. Только больше не опускайте в нее умерших.

- Но как же они попадут к Создателю, если их тела не отдать озеру? - удивились береговые жители.

- Дорогу ко мне они найдут в любом случае, - ответил спаситель. - Но тела мертвых следует отдавать огню. Вода предназначена для живых.

- Ты - дух озера? - спросили люди. - Или огня?

- Я - Создатель мира, - улыбнулся Миал Гар. - Старший над всеми духами.

13

- Мори, приберись в мастерской.

Враг уехал. Феанор ходит мрачный: поговорить ему теперь не с кем. На меня же он упорно не обращает внимания. А мастера его сторонятся, это я заметил, когда он пару раз брал меня с собой. Правда, непохоже, чтобы они его узнали. Во всяком случае, по имени его никто не зовет, только "Повелителем Феныргом". Должно быть, старший брат короля Финголфина очень изменился. Я-то был маленьким, когда видел его в Амане, но остальные - те точно прежде были знакомы с ним.

Хотя, конечно, попробуй поверь, что Феанор не погиб, по доброй воле живет в Ангбанде, да еще и дружит с Мелькором! Я бы и сам не поверил, но когда он работает, усомниться невозможно. И не залюбоваться нельзя.

Не только творения Пламенного, каждое движение - совершенство. И просто смотреть, как мастер работает, счастье. Даже Мелькору нравится, я подсмотрел как-то. Феанор тогда шкатулку делал, а Вала сидел поодаль и наблюдал. И взгляд у Моргота был... будто умирающий от жажды смотрит на воду, до которой ему не дотянуться. Тут мне и вспомнилось, что рассказывали про Сильмариллы. О том, как Враг искалечил себе руки, сжег до костей. Я поначалу, когда Мелькора увидел, решил, что это ошибка. Здоровые у него руки, даже шрамов нет.

Потом-то я понял, когда начал мелодии в Ангбанде различать. Когда вслушался. Понял - и старался не смотреть на него, когда он приходил в мастерскую к Феанору. Конечно, он Враг, но чтобы вот так, к инструментам ни разу больше не прикоснуться... как-то оно слишком.

- Мори, подержи щипцы.

- Да, Феанор.

Хотел бы я у него учиться! Всерьез учиться, а не по мелочам помогать. Другого такого мастера не найти ни в Ангбанде, ни в Амане. Но нельзя. Я должен отомстить ему за погибших нолдор. Кроме меня, некому.

Впрочем, Феанор и сам редко позволяет мне помогать в работе. Я же ничего не умею, ему неинтересно тратить на меня время. Среди пленников-то есть настоящие мастера.

Странно, но, похоже, ему действительно не безразлична судьба нолдор. Судя по тем разговорам, что я подслушал, они и живы-то до сих пор только благодаря ему. Пока Феанор был вождем, он губил тех, кто шел за ним. Легко, не колеблясь. А теперь, потеряв всё, кроме разве что мастерства, спасает. Как будто только сейчас увидел в нолдор свой народ, а не средство для достижения цели.

Что будет с пленными, если Пламенный умрет? Рисковать их жизнями мне совсем не хочется.

14

Невдалеке от очередного селения я приостановился, вслушиваясь. Музыка звучала ровно: ни войны, ни мора, ни голода. Значит, спасать никого не понадобится. Что ж, если так, произведу на людей внешнее впечатление. Тем более, что оно часто действует сильнее, чем реальная помощь. Как ни странно.

Что бы такое устроить на этот раз? Ураган? Грозу? Было, а повторяться неинтересно. И в сопровождении волков я уже к людям являлся, и по воде приходил, и из огня.

- Погуляй пока, Бурузурус. Я тебя позову потом.

Конь благодарно ткнулся носом мне в плечо и зарысил прочь.

А вот возьму и войду в селение просто так. Пешком, без свиты - посмотрим, как меня люди примут. Поживу среди них немного, разговоры послушаю. Это может оказаться даже полезнее, чем сразу пугать. К тому же, мелодия у племени приятная. Близкая мне.

Ребенок, сидевший на траве у крайнего шатра из звериных шкур, покосился на меня и продолжил сосредоточенно ковырять в носу.

- Хорошей добычи вашему племени! - поприветствовал я нескольких женщин, возившихся на площадке в центре селения, где в выложенном из камней круге горел огонь.

Две из них раскладывали на листьях лопуха ягоды, вынимая их из корзины - ага, молодцы, запомнили, как плести, эти навыки не у всех племен остались. А вот феанорову науку, как посуду делать, похоже, забыли - вон вода в такой же корзине, только дно глиной обмазано. Все-таки, зря Пламенный этому мастерству мужчин обучал. Не прижились у них такие умения. Оружие делать, охотиться, огонь добывать - это да. Но резьбы по дереву или изделий из глины сложнее плошки я не видел почти нигде. И про металлы люди забыли. Вот то, что я когда-то показывал девушкам, чаще помнят.

- Привет и тебе, чужеземец, - сказала одна из женщин, подняв глаза от шкуры, с которой она тщательно соскабливала жир острым осколком кости. - Ты, верно, издалека?

- С севера, - ответил я, приглядываясь к ее нехитрому орудию.

Интересно, а почему они кремень не используют? Эта мелодия есть в их краях. Подсказать, что ли? Или пусть сами додумаются?

- Ссевера? - переспросила женщина. - Не слышала о таком племени.

- Это там, - я махнул рукой, показывая направление.

- Отчего ты один, ссевера? Как от своих отбился? - спросила старуха, следившая за огнем.

По ее знаку две другие повернули над очагом закрепленную на рогатинах палку с насаженными на нее кусками мяса. Еще одно сохраненное знание - и тоже спасибо женщинам.

- Новые земли разведываю, - ответил я.

Взгляды моих собеседниц тут же стали настороженными. Та-ак, значит, тут уже научились опасаться за свои охотничьи угодья.

- Я явился с миром, - быстро добавил я. - Место у нас хорошее, рыбы и зверья много, уходить не собираемся. Я только узнать хочу.

- Что узнать?

- Как огонь добываете. Как эти штуки делаете, - я кивнул на корзины.

- Про огонь Мудрая знает, - хмуро ответила старуха. - И я, ее дочь. И моя дочь. Больше никто.

Я присел на корточки так, чтобы наши глаза оказались вровень.

- Я могу научить делать ножи - крепче ваших. Наконечники для копий и стрел. Могу показать, как сеять ячмень и печь из него лепешки. Как сращивать сломанные кости. В обмен на секрет огня.

Старуха заметно колебалась.

- Пусть Мудрая решает, - объявила наконец. - Скажите ей.

Две женщины помоложе скрылись в одном из шатров.

Мудрую вынесли на медвежьей шкуре, закрепленной на шестах. Похоже, ходить она уже не могла.

- Говори, чужеземец, - проскрипела она.

Действительно, мудрая. Получила от своего секрета всю пользу, какую могла. Еще и дочери с внучкой обеспечила сытную старость.

Я повторил свое предложение. Мудрая молчала, напряженно подавшись вперед.

- Поверните меня, - распорядилась она внезапно. - И поднесите ближе.

Носилки подтащили почти вплотную ко мне. Некоторое время Мудрая крутила головой, пытаясь рассмотреть меня единственным глазом: второй был затянут бельмом.

- Мелкар, - голос ее дрогнул. - Все-таки дождалась!

Дождалась? Я вслушался в мелодию, изменившуюся, но очень знакомую...

- Динри!

- Опустите меня на землю, - потребовала она. - И отойдите. Все!

Женщины послушались, удивленно переглядываясь.

- Ты вернулся, - прошептала Динри, проведя морщинистой рукой по моей щеке. - И не изменился совсем.

- Вернулся, - мягко подтвердил я. - Как обещал.

- А... Фенор? - быстро спросила она.

- Он не смог. Но он помнит тебя. Ты всегда нравилась ему, Динри.

- Нравилась, - она недоверчиво засмеялась. - Врешь ведь, я всегда вижу, когда врут, давно уже. Он боялся меня. И другие мужчины тоже. Кроме тебя.

- Чего же они боялись?

- Знаю много, - спокойно объяснила Динри. - Помоги мне подняться, Мелкар. Ты успел вовремя. Я скоро уйду к духам. Только я раньше думала - к тебе уйду. А теперь ты здесь, и мы опять разминемся.

- Не разминемся, - я бережно помог ей встать. - Рано или поздно мы встретимся.

- Опять врешь, - вздохнула она. - Я ведь помню: ты тогда говорил, что мы уходим за небо. А ты - часть этого мира. Без тебя ни земли, ни воды не будет - ничего. Нельзя тебе никуда. Не утешай меня, Мелкар. Не встретимся мы. Вот, я тебя дождалась, не разглядела почти, но хоть голос услышала - и ладно, и хорошо.

- Сюда, Айвир! - громко приказала она, повернувшись к дочери. - Всех сюда веди. Пришел тот, кого ждали. Вождь первых людей. Твой отец.

15

- Приветствую, Властелин.

Ральтагис тенью выскользнула из-за деревьев, и Мелькор одобрительно отметил про себя, что не заметил ее приближения. Ни шума крыльев потревоженной птицы, ни сломавшегося под ногой сучка.

- Мелодию можно было не прятать, - заметил Вала, спрыгивая с коня. - Люди к ней глухи.

- Не все, - улыбнулась майэ. - Твои потомки до третьего поколения Музыку слышат, особенно девочки. Но их дети - уже нет.

Восставший кивнул.

- Пройдемся, Ральтагис?

- С удовольствием, Мелькор. Места здесь красивые.

- Еще бы! - усмехнулся Вала. - Дэрт с Нэртагом пели, а потом Ирбин присоединился. Хорошо, что Война совсем не затронула эту часть Эндорэ.

- То, что было разрушено, можно восстановить, - Ральтагис пристально посмотрела ему в глаза. - Главное - захотеть.

- Мы все восстановим, - мягко ответил Мелькор, в который раз старательно делая вид, что не заметил тревожных ноток, зазвеневших в мелодии майэ. - Со временем.

- Обещаешь?

- Я когда-нибудь лгал?

- Конечно, - уверенно заявила Ральтагис.

Поймала удивленно-обиженный взгляд собеседника, озорно сморщила нос и добавила шепотом:

- Владыкам Амана.

Оба расхохотались.

- Как у тебя дела? - спросил Вала, довольный, что неприятного разговора удалось избежать.

Умница Ральтагис знала, когда нужно остановиться.

- Пришлось немного сдержать паводок. Ну, и послать колдуну пару знамений. Род Лаира успел отойти на безопасное расстояние от реки.

- Хорошо.

- Племена Старна и Койты опять воюют. Я не вмешиваюсь, как ты велел.

- Что не поделили-то?

- Лес.

- Новое что-нибудь придумали или по старинке дерутся?

- Люди Койты совершенствуются в стрельбе. Придумали птичьи перья к стрелам приделывать.

- Придумали! - фыркнул Мелькор. - Скорее уж вспомнили. Я это людям вскоре после их Пробуждения показывал. И кое-кому из них следовало быть внимательнее.

- Нет, Властелин, - улыбнулась майэ. - Именно придумали. Твой внук с приятелем. А люди Старна пробуют делать доспехи - то из шкур, то из деревяшек.

- Там тоже мои потомки?

- Нет, Мелькор. Чистокровные люди.

- Отлично! Проследи, чтобы этих изобретателей не убили. Только как-нибудь незаметно. И понаблюдай за ними еще.

- Да, Властелин.

Майэ озабоченно сдвинула брови.

- Мелькор, еще два-три поколения, и твоя кровь совсем перестанет проявляться.

- Не совсем, - Восставший отвел в сторону ветку, пропуская спутницу. - Иногда будет, хотя и не столь заметно, как сейчас.

- Но этого мало, чтобы вывести новую расу! - майэ даже остановилась, удивленно глядя на него.

- Я и не собираюсь. Нет нужды что-то серьезно менять в людях. Достаточно будет нескольких аккордов моей Темы, вплетенных в мелодию, чтобы человек сделал правильный выбор.

16

- Мори, ты закончил огранку?

- Да, Мастер.

Когда я впервые обратился к нему так, Феанор взглянул слегка удивленно: любой из нолдор искусен в чем-то. Только вот мастера-то у нас все, а Мастер - один. Да, он убийца и предатель, он заслуживает самой жестокой мести, но когда я смотрю на его творения, я забываю об этом. Просто любуюсь.

Никогда бы не подумал, что можно искренне восхищаться тем, кого ненавидишь. Знать, что не пощадишь его, и жалеть, что такой исключительный дар достался негодяю. Лучше бы Феанор никогда не покидал мастерской!

Он почти и не покидает - теперь. Если и выходит из своей башни, так только к пленным или в шахты. Похоже, Пламенному не нравится Ангбанд, хотя он-то здесь по своей воле, по крайней мере, они с Валой так говорят. Странно: я вот наоборот полюбил бродить и по крепости, и по окрестным горам, когда удается улизнуть под каким-нибудь предлогом. Впрочем, Феанор не особенно и следит за мной.

Ангбанд все время меняется, и это интересно. Здесь один и тот же коридор может выглядеть по-разному. Зависит от настроения, а еще больше - от того, как ты относишься к Северной Цитадели и ее хозяину. Если боишься, плохого ждешь - тут же и окажешься в каких-нибудь закоулках. Темно, тесно, воздух спертый и все время чудится - стены вот-вот сомкнутся и раздавят тебя. Злиться еще хуже - в лучшем случае, проплутаешь по коридорам, пока не свалишься от усталости. А то ведь могут и ступеньки уйти из-под ног. Или камень на тебя с потолка свалится - хорошо, если не по макушке. Крепость-то у Мор... Властелина Мелькора с норовом. Не прощает обид. Ссориться с ней не стоит.

Впрочем, я и не ссорился - проверял только. Так что и Ангбанд мне не вредил, лишь обозначал границы дозволенного. Поладил я с ним, и жить сразу стало легко. Не заблудишься - крепость сама выводит в нужное место. С орками не столкнешься, если нарочно их не ищешь: непременно в нужный момент проход откроется, разойтись поможет. Коридоры светлые, потолки высокие. Двери узорчатые, колонны резные, перила у лестниц - настоящее кружево из металла. За окнами - горы в сверкающих снежных шапках.

Чувствовать себя пленником я перестал довольно быстро. Одно время ощущал - гостем. Исследователем. Увлекательно было, хоть и жутковато.

А потом я понял, что уже не знаю, по какую сторону льда нахожусь. Все чаще кажется, что это там, за стенами - морок, пляска отражений в холодной темной воде. А здесь - мир, живой и настоящий. Мой дом.

17

Я вижу, какими они должны быть - светильники для Тронного зала. Даже сплав подобрал такой, что выдержит любой жар. Если, конечно, правильно закалить его.

Работал бы я один - все давно уже было бы готово. Но Мелькор пожелал, чтобы непременно участвовали пленные - а что им доверишь, чтобы переделывать не пришлось? И дело не в том, хотят они работать на Ангбанд или нет. Их мнение все равно ничего не значит. Даже если бы и хотели - не справятся.

В мире есть только три мастера, с которыми я мог бы творить вместе. Мелькор, Махтан и Куруфин. Но у первого безнадежно искалечены руки, второй остался в Амане, а для третьего я мертв. А эти пленные, сколько бы ни называли себя мастерами, годятся разве что щипцы держать или огонь раздувать в горне. Вряд ли Мелькор этим удовлетворится.

Как увлечь их настолько, чтобы они сделали что-то, превосходящее их возможности? Одно-единственное творение, но действительно стоящее? Творение, в которое они вложили бы душу? Чем вдохновить тех, кто не хочет меняться, кто живет прошлым?

Чем? Только воспоминаниями. Об Амане, о мирной жизни, о свете Древ.

Светильники в виде Древ? Пожалуй, ради такого нолдор действительно старались бы в полную силу. Только вряд ли это украшение подойдет для Ангбанда. Разве что - изменить его, когда будет закончено. Переделать. Тем более, что нет нужды позволять пленным выполнять всю работу. Достаточно участия. Пусть нолдор выкуют детали, а я сложу узор. Только совсем не тот, о котором будут думать исполнители.

18

- Услышьте меня, Великие! - шаман ударил посохом в землю у края костра, и пламя взревело, метнулось вверх, выбросило к небу сноп искр.

- Пошлите удачу охотникам!

- Удачу, - беззвучно шевелили губами сородичи.

- Силу воинам!

- Силу...

- Пусть поветрие черное стороной обойдет!

- Пусть обойдет...

- Пусть земля будет щедрой! Пусть множатся дети!

- Дети...

- Пусть людей, живущих по ту сторону леса, Тьма заберет!

- Пусть...

- Пусть на них нападут хвори, пусть утратят твердость руки и зоркость глаза, пусть стрелы их летят мимо цели!

- Пошлите удачу, Великие! - птицы умолкли, и ветер затих, лишь звучный голос шамана разносился далеко вокруг. - Пошлите удачу нам, а врагам из-за леса - гибель!

- Удачу... - шептали воины. - Гибель.

- Услышьте меня, боги! Взываю к вам!

- Я слышу тебя.

Шаман осекся и замолчал. И молча смотрели воины и охотники на того, кто появился из темноты, легко соскочил со спины огромного черного зверя, протянул руку к костру, и пламя не обожгло его, но отпрянуло, словно в страхе.

- Ты звал меня, и я явился на зов, - пришедший говорил негромко, но от его спокойного низкого голоса колючий озноб полз по спине. - Ведь ты - звал меня, человек?

19

Вдохновить пленных оказалось совсем не трудно: они давно привыкли наблюдать за моей работой. И радовались, если я позволял им хоть как-то участвовать. Достаточно было поставить на стол в мастерской миниатюрную копию светильников-Древ, а потом выковать несколько веточек, чтобы у нолдор загорелись глаза.

- Можете помочь, если хотите, - небрежно разрешил я, собравшись уходить. - И если умения хватит.

Несколько дней я не появлялся. А наконец отправившись в нолдорские пещеры, некоторое время помедлил у входа. Боялся разочарования. Пленные, считающие меня одним из майар Мелькора, могли и не решиться взять инструменты.

Решились. Рядом с моими веточками лежали новые. И надо сказать, сделанные вполне сносно.

Дело пошло. Нолдор так втянулись в работу, что уже трудились даже при мне. Более того - я увлекся сам. Настолько, что едва помнил о первоначальном замысле. Мы возрождали Древа - пусть из металла, пусть не в Амане, а в Ангбанде, но каждая ветка, каждый лист или цветок казались живыми.

Я, отказавшийся когда-то помочь Валар восстановить творение, убитое Мелькором, сейчас делал это без их участия. Я стал почти вровень с ними. Или просто - вровень. Потому что знал, как вдохнуть в новые Древа жизнь. И мог сделать это. Кто из эльдар - нет, кто из Поющих сумел бы превзойти меня в мастерстве?!

20

Чужая мелодия крепнет. Враждебная. Невыносимая для слуха. Разрушительная.

"Властелин, творение твоего нолдо... твоих нолдор вредит Ангбанду!"

"Что за творение, Саурон?"

Что за творение... Цветочки, листики - ерунда, если смотреть глазами. Но их Музыка...

"Не знаю, Властелин. Ты же запретил мне следить за Феанором. Проверить, чем он занят?"

"Нет, Саурон. Не мешай ему. Он выполняет мой приказ. Я доверяю ему".

Доверяй, Властелин. Не знаю, зачем тебе это, но у каждого из нас свои развлечения. У Дарглуина - за волчицами бегать и охотиться. У Таринвитис - летать, у Тевильдо - птиц ловить, а по весне орать на галерее. У тебя - возиться с Воплощенными и доверять своему нолдо. Маленькая невинная слабость. Простительная - что же ты, не Поющий, что ли!

Доверяй Феанору, Властелин. А проверять стану я. И вмешиваться, если понадобится - ради нашего общего дела. Это будет моя невинная маленькая слабость.

Хотя действовать за твоей спиной мне совсем не хочется. Это ведь тоже Диссонанс, Мелькор. Как бы не худший, чем тот, что устраивает сейчас твой нолдо. Если бы ты услышал эту мелодию, думаю, Феанору и бичи балрогов показались бы легкой щекоткой. Избаловал ты его, Властелин, а зря. Нельзя баловать Воплощенных! Неужели тебе недостаточно было орков, чтобы понять это?

Кстати, орки вот-вот выйдут из-под контроля. Музыки-то они не слышат, но нервничать начинают. Крови хотят. Пока что - эльфийской. Что же - будем ждать, пока друг с другом сцепятся? Скорее бы ты вернулся, Вала!

"Властелин, когда тебя ждать обратно?"

"Не знаю, Саурон. Через полдюжины лет. Или дюжину. Может, и дольше останусь здесь. Дел много. У вас что-то случилось?"

"Нет, Властелин. Все в порядке. Мы справляемся".

Я справляюсь, Мелькор. От людей зависит будущее нашей Темы, а будущее людей - от тебя. Лучше пожертвовать несколькими сотнями орков, чем допустить, чтобы ты отвлекся. Или ошибся, что еще хуже.

- Воины Ангбанда! Вы сильны и отважны, вы лучшие из бойцов. Да, вы устали от бездействия и давно не пили горячей вражеской крови. Да, вы можете сокрушить квын-хаев. Но вспомните - разве не от Великих получили вы свою силу? Оружие? Умение сражаться? Кем были бы вы без нас? Без Властелина? Без Цитадели? Горсткой охотников, не способных противостоять квынам.

- Нет, - тихо, но твердо возразил кто-то.

- Нет?! Кто сказал "нет"? Шаг вперед!

Не один вышел - дюжины три. И смотрели прямо, без почтения, зло и настороженно.

Что ж, Властелин. Ты всегда мог на меня положиться. И в бою, и в мирное время. И когда был пленником в Амане, и сейчас. Ты ведь знаешь.

- Ладно, воины, - я еще раз обвел взглядом собравшихся на плацу. - Я дам вам оружие и открою ворота. Вам - и тем, кто решится пойти с вами. Разобьете квын-хаев, встречу не как ослушников и смутьянов - как лучших из лучших. Пленных в награду получите. Оружие, сделанное самыми умелыми мастерами. Дополнительный паек. Выпивку.

Я замолчал, вглядываясь в лица орков. В заблестевшие от азарта глаза.

- Ну, кто пойдет? Решайте, воины Ангбанда. Решайте сейчас! Но помните - это ваша война. Только ваша. Не Цитадели. Кто отважится на нее - получит всё, что может получить орк при жизни. Или умрет в бою. Помогать вам никто не станет. Решайте, воины. Сейчас - в первый и последний раз - я даю вам это право: решать самим.

21

Феанор поднялся на Орлиный Клюв и уселся в кресло. На трон, в сущности: король остается королем, пока жив. Даже если подданные считают его погибшим.

Правда, на этот раз взгляд Пламенного был устремлен не на юг - на запад. Туда, где за невидимым отсюда морем остался Аман. Где на тронах в Круге Судеб сидели те, кого нолдо когда-то называл Владыками, теперь же считал равными себе в мастерстве - не больше, но и не меньше. Создатели первых Древ.

- Я сам выбираю путь, - тихо сказал Феанор. Гвэтворн отозвался одобрительным гулом. Едва слышным.

Мастер снял Венец и замер, глядя на Камни. Пусть в Ангбанде они сияли не столь ярко, как в Валиноре, но их свет завораживал не хуже, чем когда-то сияние Лаурелина и Тэльпериона. Глядя на Сильмариллы, Пламенному было легче вспомнить все: каждый золотой лепесток, каждую каплю серебристой росы на листьях, каждую линию узора переплетающихся ветвей. Чтобы потом точно воспроизвести их в металле.

Наконец Феанор кивнул и встал с кресла: пора было продолжать работу. Взгляд его на мгновение скользнул вниз, к равнине южнее Ангбанда, которую эльдар называли Ард-Гален, а Мелькор обозначал очередным безликим номером.

- Как ты можешь? - не выдержал однажды Феанор, скривившись от отвращения. - Ты же мастер - почему не дашь своим творениям имена? Эти бесконечные цифры - тебе самому не противно?!

- Имена? - удивился Восставший. - Так они есть. Но мы их используем между собой.

- И какие же? - недоверчиво спросил Пламенный.

В ответ Мелькор спел ему несколько коротких мелодий. Выразительных, но резковатых для слуха нолдо. Феанор попробовал повторить.

- Неплохо, - признал Вала, но Пламенный почувствовал, что сказано это было больше из нежелания обидеть друга, и насупился.

- Орки не могут так, - объяснил Мелькор. - Не слышат Музыку. Цифры - это для них.

"Наши названия все равно красивее ваших Песен", - подумал тогда нолдо, но промолчал, чтобы случайно не задеть гордость Восставшего.

Впрочем, сейчас вспомнившийся спор мгновенно вылетел у него из головы, стоило мастеру посмотреть вниз. Руки Феанора дрогнули, и упавший Венец с возмущенным звоном ударился о камни.

Из распахнутых ворот Ангбанда выходило орочье войско.

22

- Властелин...

- Да, Ларх?

Помнит. Он меня помнит!

От волнения я едва не забыл, о чем хотел говорить. Великий мало к кому из нас обращался по имени. И вообще говорил немного. Чаще приказывал: коротко, четко, понятно. На ослушников никогда не гневался. Плечами пожмет, бывало, да усмехнется, словно дивясь глупости человеческой.

Только мало их было, ослушников этих. И жили они недолго: зверь ли нападет, змея укусит или трясина затянет. Будто сам мир становился врагом людей, преступивших волю Великого. И оберегал верных ему. Тех, кого Мелхгур хоть однажды назвал по имени.

Властелин внимательно смотрел на меня. Ждал.

- Великий, - заторопился я, - мне приснился сон. Странный. Один и тот же - в нынешнюю ночь и вчера тоже.

Чуть заметный кивок. Разрешение продолжать.

- Это был голос, Властелин. Похожий на твой, но... не твой.

Я замялся, подыскивая слова. Никогда в речах силен не был.

- Дальше, - потребовал Мелхгур, глядя так, что меня пот прошиб.

- Он... г-говорил со мной. Хотя вы, сказал, от меня отреклись, но вы все равно мои.

- Так. Дальше.

- Дни ваши коротки, тела слабы, но у вас есть выбор. Я дал вам его.

Я опустил голову:

- Это все.

Великий засмеялся. Тихо, но так, что мне внезапно захотелось бежать прочь от него и забиться куда-нибудь. Только я знал: от него не спрячешься. Как не спрячешься от воздуха. От воды. От земли. От мира, в котором родился.

- Ступай, Ларх, - отсмеявшись, распорядился Мелхгур. - Собери всех перед моим Домом. Расскажи им свой сон. Подробно. И ждите меня.

- Да, Властелин. Мы...

- У вас действительно есть выбор, Ларх, - он посмотрел мне в глаза, и я невольно попятился. - И сегодня вы его сделаете.

23

- Вы вправе выбирать, люди.

Я говорил негромко. Так, чтобы им пришлось затаить дыхание, ловя каждое слово.

- Все вы мне ни к чему. Мне нужны верные. Только верные. Те, кто в огонь без колебаний шагнут по одному моему слову. Они получат от меня силу. Знания. Помощь в беде. Им я подарю этот мир. Остальные вольны жить и умирать, как им вздумается. Путь открыт.

- И ты не станешь преследовать нас, если уйдем? - спросил один из людей.

- Не стану. И помогать не стану.

- А если мы все откажемся от тебя?

Золотистые глаза смотрят с вызовом. Не удивлюсь, если этот юноша - из моих потомков. Впрочем, и среди чистокровных людей хватает строптивых. С одной стороны, такая самостоятельность полезна для будущих творцов мира. С другой - утомительна. Кажется, я начинаю понимать Единого. Вот уж не ожидал!

- Вам решать, - я пожал плечами. - Отказывайтесь, если считаете, что так для вас лучше.

- А если мы скажем: это наша земля, и ты не хозяин, но гость здесь. Чужак. Тогда что?

Ждешь, что я рассержусь, мальчик? Хочешь, чтобы рассердился, ой, как хочешь! Хоть и боишься. Или потому и хочешь, что боишься?

- Я не хозяин этой земли, - я улыбнулся. - Я сам - земля. И небо, и ветер, и трава, и огонь, и дождь. Даже ваша плоть - я. Если отречетесь от меня, что ж, меня ждут другие племена. Я больше не стану приказывать вам, учить и защищать вас, говорить с вами, но я все же останусь здесь. Вокруг вас.

- Тогда уйдем мы, - заявил упрямец, и десятка полтора соплеменников сгрудились вокруг него, положив руки на оружие и глядя на меня исподлобья.

- Ступайте, если хотите.

- Мы не верим тебе. Ты лжешь! - выкрикнул еще один.

- Не верьте, это ваше право.

- Мы уйдем, найдем Первого и расскажем ему обо всем, - добавил человек, шалея от собственной дерзости.

- Ищите, - не расхохотаться мне все-таки удалось.

24

Они вышли из Ангбанда. Три тысячи орков, жаждущих крови, озверевших от скуки, готовых взбунтоваться независимо от последствий. Три тысячи недовольных, чьи голоса звучали громче других. Три тысячи воинов, намеренных "выпустить потроха квын-хаям". С разрешения Саурона, разумеется. Но без его одобрения. Без поддержки Ангбанда. На свой страх и риск.

Это было разумнее, чем казнить их. Саурон сам слишком хотел войны, чтобы отдать подобный приказ. Орки умели чувствовать фальшь. И достаточно хорошо знали своего Повелителя. Казнь бунтовщиков заставила бы остальных притихнуть, но подорвала бы доверие к командованию. Поддерживать дисциплину пришлось бы только с помощью страха. После чего полагаться на орков стало бы уже невозможно: ни один вожак не удержится, если его перестали уважать. Будь он даже Поющим.

Вместо того, чтобы рисковать верностью своих воинов, Саурон собирался ее укрепить. На несколько столетий вперед. Это было не так уж сложно: дать вольным оркам оружие, доспехи и паек на несколько суток, пожелать им удачи. И распахнуть ворота. А потом - закрыть их за спинами уходящих. Наглухо. Остальное сделают нолдор. А заодно покажут, насколько готовы к бою и на что способны. В будущем это пригодится.

Саурон стоял на одном из уступов Тангородрима и смотрел, как бывшие воины Ангбанда покидали крепость. И гвардейцы смотрели. И армейские командиры, все еще преданные Властелину. Орки - с плохо скрываемой завистью. Майа - с интересом исследователя.

25

Учитель покинул людей давно, и мы были несчастны, лишенные его помощи. А после настал день, когда свет солнца померк, и черная тень накрыла весь мир, а птицы и звери в страхе попрятались. Тогда Учитель вернулся, подобный ослепительному пламени, и склонились мы перед ним, ибо поняли, что лишь он спасет нас от Тьмы.

"Решайте, - сказал он нам. - Выберите своим Властелином Того-Кого-Нет-Здесь или меня. Но если не признаете меня Единственным, уйду от вас снова, ибо многие ждут любви, заботы и знаний, и я нужнее вам, нежели вы мне".

И пламя его опалило нас, и бежали мы прочь, но ужас Тьмы преследовал нас, и тогда мы вернулись и сказали, как он желал: "Ты Властелин наш, тебе одному служим отныне".

Но он редко являлся нам и приносил мало даров, а приказывал многое, и тяжелы были жертвы, которых требовал он от нас.

Лишь однажды с тех пор слышали мы иной голос. Голос Того-Кого-Нет-Здесь, Того-Кто-Пришел-Первым. "Вы отреклись от меня, - рек он, - и все-таки вы мои. Дни ваши коротки и слабы тела, но у вас все еще есть выбор".

И мы испугались, что Тьма говорит этим голосом, и стали молить Властелина, чтобы он спас нас от смерти, но, жестокий и гордый, он сказал, что если бы мы не умирали, то скоро заполнили бы всю землю, и ему пришлось бы убивать нас самому.

С той поры мы ненавидели и боялись Мелхкиора, но тех, кто ему противился, поражали болезни, и звери нападали на них, и травы становились для них ядовитыми, а огонь обжигал. Потому мы исполняли все, что он велел. Тех же, кому Великий благоволил, он наделил властью и знанием, и прочим приходилось подчиняться им, как ему.

26

"Вольны жить и умирать". Умирать?! Нет! Не хочу! Видел я уже, что такое смерть. Если кого лесной дух заведет в болото, или змея укусит, или зверь загрызет, или вражеское копье проткнет, тот потом за небо уходит, духом становится. Молодым уходит, сильным, красивым. Там, за небом, нет зимы, и ягоды с орехами везде растут, много. А рыбы и дичи - видимо-невидимо, хоть голыми руками бери.

Но вот не раз уже было: живет человек, живет, и в бою удачлив, и в охоте первый. А потом слабеть начинает. Не от раны, не от яда какого, не от голода, а сам собой. Глаза хуже видят, зубы выпадают, руки дрожат. И кожа становится дряблой и складчатой, а волосы белыми. Такая болезнь скверная: никакая трава от нее не помогает, ни зелье колдовское. Сперва думали - ведун виноват, наложил заклятье. Мы сперва пытались его задобрить, уговорить. Потом запугать. Потом ведуна убили - а хворь не ушла. И в нашем племени осталась, и в других.

Когда Властелин Мелхгур пришел, его просить стали: избавь. А он - нет, говорит, это вас всех ждет. Это, говорит, смерть, и если бы ее не было, вы бы всю землю заняли, и вам стало бы нечего есть. Мы ему: Великий, так земли-то много, а понадобится больше - отберем у соседей, только спаси от напасти этой. А он: могу, конечно, и сам вас убивать, только зачем, если в Музыке все заложено. Теперь и не знаешь, кого больше бояться, то ли смерти этой, то ли Властелина Мелхгура. Разве только понравиться ему, пригодиться - может, и пощадит? Пусть те, что решили отречься и уйти, умирают, а я не хочу! Я сумею упросить Властелина.

- Я верен тебе, Великий, и нет для меня иного бога, кроме тебя, - решился я первым, пока остальные еще думали.

- Верен и веришь, Ларх? - взгляд Мелхгура стал пронзительным, и я невольно съежился. - Не устрашишься воды, и огня, и зверя лесного? Не дрогнет рука убить врага, если я велю?

- Не дрогнет, Великий.

- А друга? Брата? Ради меня, Ларх? Решишься - или...?

Друга, брата... какая теперь разница?! Я проглотил комок в горле.

- Решусь, Властелин.

- А как же твой сон? Голос? Как же Первый?

- Ты - Первый, Властелин Мелхгур. Первый - и Единственный.

Я нарочно говорил очень громко, топя страх в словах, вслушиваясь в свой голос, словно он был чужим.

- Не верь ему, Ларх! - крикнул Гнорк. - Пойдем с нами!

Я даже не взглянул на отступника.

- Не слушай их, Ларх! - почти сразу услышал я голос Гурна. - Мы с тобой!

Несколько человек подошли и встали рядом со мной. Сделалось легче.

27

Саурон начал войну. Послал на Белерианд армию. И ее надо было остановить. Немедленно! Любой ценой.

Феанор спускался с Орлиного Клюва в спешке, не думая об осторожности, и несколько раз мог бы сорваться, несмотря на всю свою ловкость, но то под ногой оказывался невесть откуда взявшийся уступ, то склон на пути нолдо становился непривычно пологим, то шаткий камень намертво врастал в землю.

Пламенный сам не заметил, как оказался внизу. Постоял несколько мгновений, закусив губу, и во весь дух помчался к крепости. К Тангородриму.

"Саурон - враг! Надо ему помешать. Сорвать его план!" - поглощенный этими мыслями, Феанор не сразу сообразил, что коридор, который давно должен был вывести его к вулкану, почему-то никак не кончается. И ответвлений нет.

Нолдо остановился. Ему отчаянно хотелось ударить силой Пламени в ненавистные сейчас стены, пробить, проплавить себе дорогу. Но это значило бы пойти уже не против Саурона - против Мелькора. И погубить все.

Феанор несколько раз глубоко вздохнул, заставляя себя успокоиться. Попытался мысленно дотянуться до Восставшего. Не получилось: то ли Вала был сосредоточен на чем-то и закрывался от осанвэ, то ли мысленной речи мешала слишком громко звучащая мелодия Саурона.

- Мелькор - мой друг, - тихо проговорил Пламенный.

Осторожно коснулся ладонью стены, словно хищного зверя погладил. Ангбанд молчал. Феанор пошел дальше - медленно и спокойно.

- Мелькор - мой друг, - повторил он. - И мне нужно к Тангородриму.

В стене открылся проход. Мастер свернул.

- Я выполняю желание Мелькора, - продолжал он уговаривать крепость.

Впереди заплясали рыжие отблески. Нолдо прибавил шагу, сосредоточившись на одной мысли: они с Восставшим вместе придумали план, и пока Властелина Ангбанда нет, именно его друг должен позаботиться, чтобы замысел не сорвался.

- Это воля Мелькора, - твердо сказал Пламенный, остановившись в сердце вулкана. - Его решение. И мой долг.

Под ногами мастера, отделенная лишь невидимой преградой, кипела расплавленная порода. Стены и свод казались сплетенными из языков огня.

- Это воля Мелькора! - закричал Феанор.

Подземное пламя отозвалось легко и радостно, словно ребенок, получивший разрешение погулять. Лава поползла вверх, перекатываясь тяжелыми рдяно-рыжими волнами, обволакивая незримый кокон, окружавший нолдо. Мастер завороженно следил за ней. По лицу его струился пот, волосы потрескивали от жара. Не будь Феанор защищен силой Пламени, его плоть обуглилась бы.

Мастер не чувствовал страха - лишь восхищение. Он забыл о своей недавней ярости, не думал об орках, которых вот-вот настигнет поток жидкого огня. Он был сейчас одним целым с этим вулканом - больше, чем когда-либо. Он стоял в центре начинающегося извержения и улыбался.

28

Пора. Я поднял руку, и пламя вспыхнуло перед порогом Дома. Встало стеною в человеческий рост. Гореть здесь было нечему - огонь питала моя сила.

- Верные мне пусть войдут в Дом.

Люди попятились в страхе. Никому не хотелось рискнуть первым. Жаль. Я думал, они больше похожи на меня. Я-то сразу решился бы на их месте. Или почти сразу.

- Кто предан мне, пройдет невредимым, - подбодрил я Воплощенных. - Первый из тех, кто отважится, станет вождем племени. Остальные - моими помощниками и учениками. Но помните: избранных будет лишь семеро.

Люди молча смотрели на ревущее пламя. Двое переступили с ноги на ногу. Норах и Гурн. Еще немного, и соберутся с духом.

- Не слушайте его, люди! - завопил желтоглазый Гнорк.

Найти Феанора он, похоже, и вправду надеялся, только вот начать поиски не спешил. И зря: надо было уходить сразу. А сейчас решимости у его спутников заметно поубавилось. Парню не стоило медлить дольше, если он не хотел остаться в одиночестве.

- Не слушайте! Он погубит вас! Он... Враг! - слово, похоже, вырвалось неожиданно для самого Гнорка, и теперь он смотрел на меня с опаской и сомнением. Словно ждал, что я стану спорить или рассержусь на него. Разумеется, не дождался.

- Мы уходим, - заявил бунтарь. - Сейчас!

И действительно зашагал прочь. Не оглядываясь. Молодец, хватило все-таки мужества.

Товарищи некоторое время смотрели на его напряженную спину. Потом один неуверенно двинулся следом. За ним другой. Третий. А после и остальные - сбившись в кучу и очень спеша. Словно я гнался за ними.

- Я верю тебе, Властелин Мелхгур!

Высокий голос. Женский. Ну, конечно - Рейлин. Ох, не зря я с самого начала предпочитал учить девушек!

- Я верю тебе и...

Она не успела шагнуть в огонь. Норах опередил. Зажмурился, сжал побелевшие губы: решился. Прошел. Встал рядом со мной. Бледный. Торжествующий. Невредимый. Гордый собой. Что же, вожак из него получится вполне толковый.

Следующим отважился Гурн. Потом - Рейлин. И еще две женщины: суровая и властная Круан и смешливая любопытная Лирти. После них неожиданно набрался храбрости Хорт. От него я такого не ожидал вообще-то: парень отличался скорее хитростью и осторожностью, чем склонностью к риску. Впрочем, он так себя и повел: сначала убедился, что первые пятеро уцелели, но и последним идти не захотел - на всякий случай.

Итак, остался кто-то один. Ларх, ну, что же ты, мальчик? Сейчас ведь упустишь свой шанс, а второго я не даю никому.

29

Я не успел! Кулн оттолкнул меня. Опередил! Но он же... Он не собирался! Он же с Гнорком был заодно. Не знаю уж, почему остался.

Я растерянно посмотрел на Властелина. И невольно попятился, поймав его взгляд. Холодный. Страшный.

А потом раздался крик. Огонь не пропустил Кулна. Рыжие языки не разошлись в стороны - оплели тело моего соперника, словно змеи, словно вьющиеся растения. Тот слепо метнулся прочь, размахивая руками.

- Он пытался солгать, - спокойно объяснил Властелин Мелхгур, и голос его легко перекрыл отчаянные, захлебывающиеся вопли. - Он хотел воспользоваться моей силой, а в сердце таил предательство. Но меня невозможно обмануть, люди.

Охваченный пламенем Кулн упал в нескольких шагах от ступеней и, хрипя, забился на земле. Пахло жареным мясом. Мы стояли, борясь с тошнотой.

Наконец Кулн затих. Никто так и не сдвинулся с места, чтобы помочь ему. Зато еще несколько человек последовали за Гнорком. Почти бегом.

Я замер, не сводя глаз с Властелина, чтобы случайно не зацепить взглядом обугленные останки. Мне было страшно, как никогда в жизни. Кто его знает, о чем думал Кулн, за что его сжег Мелхгур. Но я же... я буду честно! Что ни скажешь - все сделаю. Я хочу к тебе, Властелин! Я твой, я верю тебе. Только вот ноги не слушаются - как к земле приросли. Помоги, ну, пожалуйста, я же твой!

И вдруг Властелин улыбнулся мне. Кажется, даже сказал что-то, хотя я не слышал слов, только почувствовал, что он ко мне обращается. Тут я и рванулся вперед.

- Я с тобой! Я твой! - голос был словно чужой. Высокий, срывающийся.

Полдюжины шагов до ступеней Дома. Сквозь огонь. От слабости к силе. От сомнений к уверенности. От людей к богу. Из одной жизни в другую.

Я не почувствовал боли. И жара тоже. Только силы внезапно кончились, и по ступеням я поднимался медленно, как ребенок, не научившийся толком ходить. Мелхгур протянул мне руку, я схватился за нее - и встал рядом с ним. Рядом с избранниками. Лицом к пламени. К тому месту, где только что было пламя. Глаза застилали слезы.

30

Тангородрим, мелодии которого почти не было слышно с тех пор, как уехал Мелькор, неожиданно пробудился. В первое мгновение Саурон решил, что Властелин вернулся. Вернулся так внезапно и быстро, что майар не успели почувствовать его приближение.

Нет. Музыка трехглавого вулкана звучала громко, но не в полную силу и нестройно, словно тот, кто растревожил огненное сердце Ангбанда, лишь пробовал силы - так щенок пытается удержаться на непослушных лапах. Это не мог быть Мелькор. Но и никто из майар не осмелился бы без спросу коснуться мелодии Тангородрима.

Нолдо! Саурон по-волчьи оскалился, но гримаса ярости тут же сменилась улыбкой. Что бы ни возомнил о себе Феанор, что бы ни затеял, его глупая выходка принесет Ангбанду немалую пользу. Пусть нолдо немного порадуется, думая, что этим жалким подобием извержения спасает сородичей. Он слишком слаб, чтобы уничтожить идущее на юг войско. Разве что подстегнуть немного: самые медлительные сгорят, зато уцелевшие будут злее драться. А оставшиеся в крепости задумаются. Да и Мелькору полезно будет рассказать о подвигах его нолдо.

Майа снова посмотрел вниз. На лаву, стекающую по склону и постепенно догоняющую выпущенных из крепости орков. Те заметили опасность. Кое-кто заметался, бросая оружие - эти были обречены. Но большинство сохранили строй, только на бег перешли, торопливо забирая в стороны от пути, по которому должна была проползти расплавленная порода. Сказалась выучка.

- Смотрите, воины Ангбанда, - сказал Саурон собранным на наблюдательной площадке командирам. - Я легко мог бы спасти их всех. Но они захотели сами решать, что им делать, и отказались от поддержки Властителей. У этих орков новые вожаки - вот пусть они и останавливают огонь. Если сумеют.

31

"Маэдрос, вулкан Моргота пробудился!"

"Брат, на севере зарево. Враг затеял что-то"

"Высокий, тревога!"

"На нас напали!"

- Мой принц, на севере огонь! Ангбанд начал войну!

Я невольно поморщился. Больше трех мысленных обращений одновременно - и головная боль на пару часов обеспечена. А сейчас меня, похоже, пытались дозваться с половины застав. Не считая братьев.

- Да, Карнион. Я уже знаю. Встань у дверей и никого не впускай ко мне. Ждите.

От остальных пришлось закрыться: их попытки предупредить об опасности сейчас только мешали сосредоточиться. Я схватил палантир.

Тангородрим действительно извергался, причем лава текла прямо на орков, выходящих из Ангбанда. То ли Моргот сильно поглупел в последнее время, то ли разучился обращаться с вулканом, то ли в стане врагов начался разлад. О возможной роли отца в происходящем я старался не думать. Вряд ли он станет биться против собственных сыновей. Или давать советы Морготу, как лучше воевать с нолдор. Значит, и вреда от него большого не будет.

Я вглядывался в палантир, отчаянно надеясь, что не встречусь взглядом с Врагом. Или с отцом - неизвестно еще, что хуже. Но оба, похоже, были достаточно заняты, по крайней мере, не пытались мешать мне. А вот орков я сосчитать успел. Эту атаку мы могли отбить, если действовать слаженно и быстро.

"Келегорм, веди конницу на Дортонион".

"Я давно в пути, Маэдрос".

В мысленном ответе брата чувствовалась насмешка, но я сделал вид, что не заметил ее. Мы и так часто ссорились в последнее время, а сейчас это было уж совсем некстати.

"Фингон, на вас движется тысяча волчьих всадников. Передай своему отцу".

"Маглор, Враг выступил. Мы ударим по нему с трех сторон".

"Карантир, ты готов?"

Орков не так уж много, но что, если это лишь авангард? Жаль, что Моргот напал так рано! Я-то надеялся, что у меня есть время.

32

Ну, наконец-то! Ведь говорил я тебе, Маэдрос, предупреждал! Нет, надо было дождаться, чтобы Враг сам начал войну. Может, хоть теперь за оружие возьмешься, осторожный ты наш?!

На мгновение мне стало совестно: все-таки с одной рукой много не навоюешь. Впрочем, кто его заставляет? Я сам поведу нолдор в сражение, они только того и ждут. Отошел бы ты, братец, в сторону и не мешал, раз не в силах биться. Правду сказать, если бы Моргот сейчас на нас не пошел, через пару лет я сам бы не выдержал. Хоть и не хочется окончательного разрыва со старшим братом, а тут уж никакого терпения не хватит.

Крепости строить - дело несомненно полезное, только вот зачем растягивать на десятилетия то, что можно сделать за годы? Враг-то ведь тоже не теряет времени даром, копит силы. И хорошо, если только на севере. За Синие-то горы мы так и не собрались отправить разведчиков. Что там, Маэдрос? Чего ждать оттуда? Неожиданной помощи? Или удара в спину?

И начало войны какое-то странное. Неполных три тысячи орков - что, вся сила Моргота? Не верится, я от него большего ждал. Да еще извержение это - зачем? До нас огнем не достать, зато если нападение должно было стать внезапным, Враг сам себя выдал. А если это сигнал, то кому?

Прежде я поделился бы сомнениями с Маэдросом. Теперь - оставил их при себе. Не нравилось мне, каким брат вернулся из Ангбанда. И чем дальше, тем сильнее не нравилось.

33

Гнев Великих настиг орков-ослушников. Жидкий огонь пожрал тела тех, что вышли из крепости последними. Ни костей не оставил, ни даже пепла.

Что ж, это война. Война с квын-хаями. Теперь - еще и война с Арг-бадом. Со всем миром. Пусть.

Кто отважится сразиться со зверем, загнанным в угол? Кто рискнет заступить дорогу стае, у которой не осталось ни Властелина, ни поддержки своих, ни дома, куда можно вернуться, - только ненависть? Ненависть, которую наконец-то не нужно сдерживать.

Река пламени текла на юг. Опытные командиры уводили орков к западу и к юго-востоку. Навстречу квын-хаям.

Только вот не легкой добычей, не сочным и нежным мясом оказались те, кого, казалось бы, лишь воля Властелина защищала до сих пор от расправы. Ярость встала против ярости. Мастерство против мастерства. Мужество против мужества.

Оказались ли мужество орков и ненависть их чуть меньше, чем у врагов? Тучи ли разошлись, открывая бывших воинов Цитадели безжалостным лучам солнца? Или в бою не хватило тех, кто сгорел в огне Тангородрима, так и не обагрив оружие вражеской кровью?

Как бы то ни было, оркам пришлось отступить. Сначала медленно, огрызаясь, заставляя квын-хаев сражаться за каждый шаг. Потом торопливо и беспорядочно. Наконец, просто бежать. Не к северу, ставшему враждебным теперь. К югу. К ор-хаям Горбатой земли.

34

Я вмешался вовремя. Я спас вас, мальчики, пусть вы и не знаете об этом. Пусть ты, Маэдрос, считаешь меня предателем. Да, я смог уничтожить не больше двух сотен орков, зато устроенное мной извержение нельзя было не заметить. Вы успели подготовиться к нападению.

Теперь я смотрю, как вы бьетесь. Вы многому научились за эти годы. Двойной удар - с Химринга и со склонов Эред Вэтрин - и орки оказались между молотом и наковальней. Правда, дерутся эти твари так свирепо, словно их гонит в бой чья-то злая воля. И не нужно даже угадывать, чья. А значит, у меня еще есть время, пока Саурон занят.

Я успею увидеть, как вы разобьете армию Ангбанда. Отсюда, с Орлиного Клюва все прекрасно просматривается. Особенно с Венцом на голове. Особенно сейчас, когда ваша ярость, ваше упоение битвой, ваша жажда мести делают вас созвучными Теме Мелькора.

Я успею увидеть вашу победу прежде, чем начнется мой бой. Прежде, чем сюда придет Саурон. Если уж он нарушил один приказ Восставшего, что помешает ему нарушить и другой?

Я мог бы ждать врага внутри Тангородрима, там моя сила возрастает так, что самому становится жутко. Но если я пущу ее в ход, вулкан может взорваться. А тогда погибнет не только Ангбанд. Мелькора нет здесь, и некому будет сдержать волну разрушения.

Вы должны жить, мальчики. Как и мой народ, забывший своего короля. Я буду сражаться с Сауроном здесь, на горе. Наконец-то мы сойдемся в схватке открыто. Я, друг Мелькора, и он, предатель. Я не стану просить помощи у Восставшего: это мой бой. Личный.

Я убью Саурона, как убил когда-то Унголианту. А если все-таки он одолеет меня, я заставлю его заплатить высокую цену. За этих орков, посланных против вас, мои сыновья. За обманутое доверие Мелькора. За мою жизнь.

35

Извержение не убавило решимости у отпущенных мной орков. Скорее наоборот. Не зря мы их обучали. Деваться им теперь было некуда, и они стремительно двигались к вражеским крепостям. Там их ждали, конечно. Огонь Тангородрима видно издали, нолдо своего отчасти добился. Что ж, Мелькору полезно будет узнать и об этом. А воинам, сохранившим верность Ангбанду, - убедиться, что квын-хаи не легкая добыча, а для победы нужна дисциплина и согласованность действий.

Орки бились отчаянно. Хоть и без единого командования, без продуманного плана, а продержались против нолдор дольше, чем я рассчитывал. До самого утра. До появления ладьи Ариэн.

Вдали от Ангбанда не было плотной завесы туч, защищающей Детей Диссонанса от губительного для них света. А тратить силы на то, чтобы прикрыть отступников, я не собирался.

Движения орков становились все менее уверенными: солнечные лучи слепили, обжигали глаза. Бывшие воины Ангбанда начали отступать.

Надо будет что-то решить с этим, когда вернется Мелькор. Квенди одинаково хорошо видят и при свете, и в темноте. Это серьезное преимущество. Если Аман когда-нибудь нападет, может потребоваться слишком много сил, чтобы прикрывать наши войска от огня Ариэн.

Орки заметались, зажатые между западной и восточной армиями нолдор. И повернули к югу. К лесам и пещерам Соснового Нагорья. Только вот ждали их там не сородичи, на помощь которых они явно рассчитывали. Враги.

36

Орки, едва достигшие спасительной тени соснового леса, с воем откатились назад, оставляя трупы. Раненых не было: стрелы с белым оперением били насмерть.

На равнине ор-хаев, полуслепых от слишком яркого света, ждали квыны. Сбившись в кучу и яростно отбиваясь от наседающих с трех сторон врагов, бойцы вольной стаи прорубали себе дорогу к северу. Они не слишком надеялись на подмогу тех, кто остался под рукой Властелина Мелгыра. Но над Арг-бадом были тучи. Густые, темные тучи, защита от солнца.

Там можно будет продержаться до ночи. Или хоть умереть, уничтожая врагов, а не корчась беспомощно, словно квын-хай, подвешенный над огнем. Умереть - или победить? Все-таки победить! Попытаться хотя бы.

До Арг-бада добралось только пять или шесть сотен орков. Самые крепкие и упорные, способные драться, полагаясь лишь на слух и чутье. К вечеру их осталось триста. Но истоптанная земля перед Тангородримом досыта напилась вражьей крови, и между черными языками застывшей лавы орочьи трупы валялись вперемешку с нолдорскими.

- Повелитель Саурон! - выкрикнул один из вожаков, прорвавшись к воротам и подняв, как знамя, отрубленную голову квына. - Твоя охота - наша охота! Твои враги - наши враги! Ты наш глав...

Он захрипел, царапая ногтями прошитое стрелой горло, и осел на землю.

Ворота Арг-бада остались плотно закрытыми. Ни один воин не вышел из них, чтобы помочь отступникам. Ни одного из орков, покинувших стаю Властелина, не впустили обратно в крепость. Саурон довел урок верности до конца.

37

Ну, вот и все. Уцелевшие орки бегут к Ангбанду. И чего ты добился, Саурон? Зачем тебе понадобилось это демонстративное нарушение приказа? Войско твое разбито. Мелькор не простит тебе предательства. Сразиться со мной ты так и не решился.

Странно, что не решился. Ты, конечно, тварь злобная, хуже орков, но вряд ли трус. Иначе Вала не поставил бы тебя во главе армии.

Так чего ты хотел, Саурон? Захватить власть в Ангбанде? Это вряд ли. Против Мелькора тебе не устоять. Особенно, если с ним буду я.

Нанести удар нолдор? Но для этого мало трех тысяч воинов. Может, ты от этих орков хотел избавиться? Или... от меня?!

Так вот, что ты затеял! Орки нападают на нолдор, я кидаюсь биться с тобой - и ты выставляешь меня предателем! Это и есть твой план? Тогда ты еще глупее, чем я думал.

Мелькор доверяет мне, Саурон. Я сделал ради него такое, на что ни один из вас, майар, не способен. Я победил Унголианту. Я создал Венец. Я был единственным другом Восставшего в Амане, а это многого стоит.

Я не вызову тебя на поединок, не бойся. Не хочется пачкать об тебя меч. Я просто расскажу все Восставшему. Всю правду. О том, как ты нарушил его приказ. О том, как ты собственных воинов обрек на бессмысленную смерть. И все ради того, чтобы попытаться заманить меня в ловушку.

38

- Отходим!

- Маэдрос, стой! - Келегорм осадил коня, едва не налетев на меня. - Какое отступление?! Мы побеждаем - или ты ослеп?!

Я бросил быстрый взгляд на ворота Ангбанда. Забрызганные нолдорской и орочьей кровью. Пока - закрытые.

- Отходим, - жестко повторил я. - Карнион! Нильдо! Передайте приказ.

- Стоять! - зарычал Келегорм, поднимая меч. Глаза у него были безумные.

Мои помощники растерянно переводили взгляд с меня на брата, не понимая, кого слушать.

- Передайте приказ, - сказал я твердо. - Вперед!

Они наконец тронули лошадей. Сперва неуверенно, даже оглянулись несколько раз. Потом пустили коней галопом. Я снова покосился на ворота: створки шевельнулись? Нет, показалось.

- Трус! - заорал Келегорм. - Предатель! Вражий прихвостень!

Он взмахнул мечом - я вовремя подставил свой. Клинки со звоном скрестились, разбрызгивая капли еще не запекшейся орочьей крови.

- Это приказ Моргота, Маэдрос?! - закричал брат, нанося новый удар.

Я парировал. С трудом: все-таки левая рука действовала хуже правой, а Келегорм всегда был сильным бойцом. Сильнее меня.

- Нет. Это мой приказ, - я говорил спокойно и властно, глядя в его искаженное яростью лицо. - Моргот нарочно заманил нас сюда.

Удар. Скрежет. Келегорм почти достал меня.

- Как отца, - напомнил я, медленно отступая под его натиском к воротам Ангбанда. - Как меня когда-то. Я знаю его хитрости, брат.

- Келегорм, стой! Ты с ума сошел!

Подъехавшие Маглор и Куруфин бросились между нами. Несколькими мгновениями позже к ним присоединился Карантир.

Келегорм нехотя опустил оружие, с ненавистью глядя на меня. Пусть. Отношения мы выясним после. Если выживем.

- Уводите воинов, братья, - велел я, всей кожей чувствуя, как подрагивают створки ворот, готовые распахнуться и выпустить полчища Врага. Куда более многочисленные, чем разбитая нами армия. И совершенно свежие.

- Это ловушка! Надо немедленно убираться отсюда.

Братья переглянулись.

- Да, Маэдрос, - Маглор развернул коня.

Куруфин с Карантиром, поколебавшись, последовали за ним.

- Келегорм? - я в упор посмотрел на брата.

Тот отвел глаза.

- Как прикажешь... старший.

39

- Что там, Ральтагис?

Майэ виновато посмотрела на Мелькора:

- Гарт погиб. В трясину затянуло. Не уберегла.

- Изобретатель доспехов, - нахмурился Восставший. - Но он ведь был не один?

- Еще Альгор и Хольта. Эти целы.

- Хорошо.

- Властелин, боюсь, мне уже не уследить за этими Воплощенными. Их все больше, а самых ценных в опасные места как магнитом тянет. Пока одного отгоняешь, другой обязательно найдет неприятности на свою... хм... голову. Гарт - он ведь сам в топь полез, сознательно.

- Зачем?

- Выдумку новую проверить решил. Привязал к ногам доски - дескать, они помогут на поверхности удержаться. И давай испытывать. Я не мешала, следила только. Но потом отвлеклась: Нарлин не могла разродиться, а там ребенок интересный, твоя кровь по двум линиям. В общем, пока я вернулась, Гарт утонуть успел. Так эти двое его приятелей теперь думают, как все-таки доски усовершенствовать. И вот что с ними делать? Держать на привязи? В Ангбанд отправить?

- Ни в коем случае! Пусть пробуют.

- Ценой жизни? - усомнилась Ральтагис.

Мелькор пожал плечами.

- Если потребуется. Люди лучше всего учатся в опасных ситуациях. Дай им знание даром - не будут ценить, не сохранят. А заставь зубами вырвать - запомнят. Проверено.

- Ты поэтому своих воспитанников сквозь огонь протаскивал?

- Именно. А заодно другим показал, чем за могущество платить приходится. Чтобы зря не завидовали. - Вала подозвал Бурузуруса. - С Младшими Детьми теперь все будет в порядке. Мы возвращаемся в Ангбанд, Ральтагис.

- Мы? - майэ удивленно посмотрела на него. - А кто здесь останется? Дэрт?

- Мои ученики.

- То есть наместники?

- Нет, вожди свободных племен. Я не стал связывать их словом. Когда-нибудь люди придут в Ангбанд, Ральтагис. Но - сами.

40

Учитель редко говорил с нами и приносил мало даров, но приказывал много и требовал от нас тяжких трудов.

Лишь однажды с тех пор услышали мы иной Голос. "Вы отреклись от меня, - сказал он, - и все-таки вы мои. Мои - потому что это я дал вам Выбор".

Но Голос был далеко, а Властелин рядом, и тех, кто противился Мелхгуру поражали болезни, и звери нападали на них, и травы становились для них ядовитыми, а огонь жег. Потому мы исполняли все, что желал Великий. Тех же, кому он благоволил, Учитель наделил властью и знаниями, и они повелевали остальными.

И нашлись те, кто, не видя конца бедам, в отчаянии сказали так: "Теперь поняли мы, кто лгал, желая погубить нас. Не Первый. Тот, кто пришел после. Тот, кого признали мы Властелином. Не станем служить ему больше! Он - наш Враг. Он несет Тьму".

Мы убивали их - из страха, что Великий услышит опасные речи и покарает всех людей. Отступников ловили и бросали в огонь у порога его Дома. И говорили верные, что Властелин возрадуется, видя эти дела, и жизнь наша станет легче.

Рассказывают, что немногим отступникам удалось спастись. Первый больше не говорил с ними, ибо они тоже строили Дом и склоняли головы перед Мелхгуром. Но когда с великим трудом, через многие опасности беглецы добрались до края земли, путь им преградили бескрайние воды. И увидели они, что не скрыться им от Властелина Мелхгура, ибо он и есть - мир.

Глава 5

Чужими руками

1

Ангбанд готовился встретить Властелина.

Еще не показался вдали всадник на вороном коне. Не видели его ни крылатые разведчики, ни Феанор из кресла на вершине горы.

Только тучи сгустились над крепостью. Чуть холоднее сделался воздух. Пробежала легкая дрожь по скалам Тангородрима. И поползли среди орков слухи о возвращении Самого. Строже сделались командиры, подтянулись воины, веселее звенели клинки на тренировках, стрелы точнее летели к цели, и даже самые строптивые волки охотно выполняли команды.

Взгляды майар стали острее и ярче, словно ветер раздул пламя над углями. Таринвитис, в последнее время вялая и хмурая, внезапно приободрилась и все чаще поглядывала на юго-восток. Даже улыбаться и шутить начала. Мрачный и вечно чем-то озабоченный Саурон стал как будто менее суровым. И все как-то сразу вспомнили о незавершенных делах и отложенных планах.

Крепость, взбудораженная общим ожиданием, то угадывала и воплощала любое желание Поющих, то начинала ошибаться и капризничать, усиливая суматоху.

В Ангбанд возвращалась жизнь. Единая жизнь. Единая воля. Единая Музыка.

2

Светильники! Я совсем забыл о них. То есть не забыл, конечно. Просто мне было не до них. Я никак не мог вернуться к работе с тех пор, как Саурон затеял войну. Даже в мастерские не заходил, почти все время проводил на Орлином Клюве. Следил за происходящим, готовый вмешаться, если что-нибудь будет угрожать моим нолдор. Изредка засыпал прямо в кресле, и во сне видел все то же: равнину к югу от Ангбанда, крепости моих сыновей и племянников за ней. И иногда - выходящих из ворот орков. Тогда я вскакивал, хватаясь за меч, и лишь потом открывал глаза.

Это постоянное ожидание беды изматывало сильнее любого боя. И когда я наконец увидел двух приближающихся к Ангбанду всадников, я и сам не знал, радоваться возвращению друга или злиться, что Мелькора так долго не было.

Я не стал говорить с ним - ни вслух, ни мысленно. Я не был уверен, что останусь спокойным, не сорвусь на крик и обвинения. Поэтому я просто отправился к себе и уснул, едва успев сбросить сапоги. Впервые за долгое время уснул на ложе. Теперь я мог себе это позволить.

3

Ты не встречаешь меня, Феанор. Мы скверно расстались, но вряд ли дело в этом. Не первая ссора, в конце концов, и не последняя. Почему же ты прячешься? Пытаешься что-то скрыть? Или готовил сюрприз к моему приезду и не успел? Ладно, прячься, мешать не буду. Пока.

Майар вот явно меня ждали. Кто с докладом, кто с расспросами, кому не терпится похвалиться новой мелодией. Таринвитис и вовсе ни на шаг от меня не отходит, только что за рукав не хватается. Так, говорите все-таки по очереди. Сначала Саурон.

- Властелин, на границах всё по-прежнему. Армия готова выступить в любой момент. Дисциплина в войсках теперь безупречная. Недовольные были, конечно. Но и они послужили нашему делу. Хорошо послужили.

Да, действительно хорошо. Ты нашел отличный выход, Первый Помощник.

- Добили у самых ворот, значит? И остальные смотрели?

- Смотрели, Властелин. И все поняли правильно.

- А нолдор?

- Они считают это своей победой. Нет, ничего нового они не придумали. Оружие прежнее. Доспехи тоже. Как и боевые приемы. Квенди Амана не так уж изобретательны, Мелькор.

- Жаль. Покажи мне это сражение, Саурон... Да, ты мастерски все устроил!

- Благодарю, Властелин. Твоя Музыка - моя Музыка.

- Мы поем одну Тему, - улыбнулся я.

Майа помолчал, явно колеблясь.

- Что-то о Феаноре? - предположил я. - Он ведь тоже видел ту битву?

Ох-х, так вот почему Пламенный скрывается!

- Он участвовал в ней, Властелин, - Саурон выдержал паузу, в упор глядя на меня. - На стороне нолдор.

- Рассказывай, - велел я, стараясь не выдать тревоги.

Похоже, мой Первый Помощник давно не получал столь желанного приказа.

- Я не тронул его, - сказал он, закончив. - Ты называл его своим другом, Вала. Кроме того, он все-таки принес пользу. Оставшиеся в крепости орки видели извержение. И запомнили.

- Хорошо, - я сдержанно кивнул.

- Властелин, мне послать гвардейцев за этим нолдо?

- Нет, - остановил я его резче, чем собирался. - Я сам поговорю с Феанором.

4

В мастерских кипела работа. Пламенный не выходил оттуда. Отчасти - потому что был действительно увлечен, отчасти же - чтобы не встретиться с Мелькором раньше времени. На попытку Восставшего поговорить мысленно, Феанор ответил торопливой просьбой: "Пожалуйста, дай мне закончить". Вала, сам мастер в прошлом, не стал настаивать.

Наконец все детали были готовы и собраны в центральной пещере. Пленные нолдор столпились там же, взволнованно наблюдая за руками Фенырга. Впрочем, сейчас они не чувствовали себя пленными - просто нолдор. И Фенырг был не тюремщиком, не приспешником Моргота - мастером. Лучшим из мастеров. Тем, кому предстояло возродить Древа.

Фенырг занялся основами. Их было почему-то четыре вместо двух. Как именно мастер собирался соединить их в стволы, нолдор пока не знали. А он и не спешил это делать. Взял первую веточку, поднес к одной из основ. Серебро листьев сияло в свете Камней, словно в руках у Фенырга действительно была ветвь Тэльпериона. Впрочем, нолдор Сильмариллы не узнали - видели просто крупные алмазы, вставленные в венец из странного черного металла.

Веточка встала на место. Листьями внутрь.

- Мори, подавай. Теперь золотую.

Нолдор замерли, непонимающе глядя на Фенырга, который уверенно собирал детали в единый узор. Листья и цветы, тончайшие лепестки металла, казавшиеся живыми, впитавшие тепло рук аманских мастеров, исчезали за переплетением линий, за жестким орнаментом, все больше напоминавшим игру языков пламени.

- Что ты делаешь?!

Нолдор придвинулись ближе, взгляды из ошеломленных сделались угрожающими.

- Н-назад! - сквозь зубы процедил Фенырг, не глядя на них.

Один из мастеров, попытавшийся выхватить у него очередную ветку, зашипел от боли и отдернул пальцы: металл был раскален. Но Фенырг словно не чувствовал жара, голыми руками складывая части рисунка, сплавляя их намертво.

- Не спи, Мори! - нетерпеливый жест.

Угрюмый черноволосый юноша поспешно протянул еще одну деталь. Он единственный из собравшихся, кроме самого Фенырга, не выглядел ни растерянным, ни испуганным, ни обозленным. Зеленые глаза смотрели с холодным любопытством - слишком холодным для такого юнца.

- Он убивает Древа!

Этих негромко произнесенных слов оказалось достаточно. Мастера кинулись к инструментам: резец или горняцкий молот тоже может стать оружием. Пусть даже против майа. Только вот все снаряжение осталось в соседних помещениях. Совсем рядом - но, выбежав из зала, где трудился Фенырг, дорогу обратно найти не смог никто из нолдор. А когда проходы и стены вновь оказались на привычных местах, и пленные ворвались в центральную пещеру, ни Фенырга, ни Мори, ни их отвратительного творения там уже не было. Только лежала на полу одинокая золотая веточка. Должно быть, лишняя.

5

Я сделал это для вас. Чтобы вас спасти. Да, мне пришлось обмануть вас, поманить призраком прошлого. И самого себя обмануть, забыть на время о настоящем замысле. Но ведь вы не станете добровольно работать на Восставшего! А без этого вы обречены.

Думаете, Мандос лучше Ангбанда? Думаете, Намо позволил бы вам творить? Думаете, с вами, бунтарями, отступниками, братоубийцами, Валар поступили бы мягче, чем когда-то с Мелькором, своим побежденным родичем?

Я уберег вас от заточения, едва ли не более страшного, чем орочьи застенки. Вы не были в Мандосе, нолдор, но я-то помню, от какой судьбы избавил меня Мелькор. И что пришлось вынести в плену ему, тоже знаю. Восставший не рассказывал мне о Чертогах Намо, только показал один раз, уже в Ангбанде, - торопливо, скупо, но мне хватило. Я далеко не трус, но все же не попросил открыть больше. И не только потому, что для моего друга эти воспоминания были мучительны.

Я убил только что возрожденные Древа... Нет, не убил: Древ еще не было. Только замысел - два замысла, исключающие друг друга. Остаться мог только один - по моему выбору. Впрочем, какой уж тут выбор! Я должен был отвести от вас удар и при этом сохранить дружбу с Мелькором. Вот и все.

Я заменил одну красоту другой, не менее совершенной. Вы не способны понять ее - пусть. Зато ее в полной мере оценит Вала. Огненные колонны, одно из лучших моих творений.

А Древа... Им в Ангбанде все равно не место.

6

"Мелькор! Смотри".

Я едва не вздрогнул. Не от неожиданности призыва. От тех чувств, которые переполняли сейчас Пламенного. Радостное нетерпение. Восхищение. Гордость. Давно Феанор не был таким оживленным. И еще - в его мыслях не было ни враждебности, ни обиды. Прав я был, что не стал его торопить. Хотя момент для разговора он выбрал на этот раз не самый удачный.

- Хорошо придумано, Саурон, - я заставил себя сосредоточиться на разговоре с Первым Помощником. Чуть улыбнулся. Кивнул.

Майа внимательно смотрел на меня. Пожалуй, слишком внимательно.

- Это очень пригодится со временем. Пусть они обучат еще полсотни орков. Для начала.

- Да, Властелин.

Я снова одобрительно приподнял уголки губ. Неторопливо отвернулся и зашагал прочь, чувствуя спиной взгляд майа. Несколько мгновений, не больше. Саурон тоже неплохо владел собой.

Я свернул за угол и остановился, наконец позволив себе открыть сознание для того, что собирался показать мне мастер.

Четыре огненные спирали. Багровые протуберанцы и темно-фиолетовые, почти невидимые в темноте. Ярко-оранжевые, золотые и белые, словно всполохи молний. Четыре столба, сплетенные из языков пламени. Четыре колонны Тронного зала Удуна.

7

- Откуда? - Мелькор почти подбежал к Феанору, схватил за плечи и, похоже, едва удержался, чтобы не встряхнуть. - Кто?!

- Что - откуда? - мастер непонимающе смотрел на него.

- Я ни разу не показывал тебе! Кто тогда?

- Да о чем ты? Что не показывал?

- Удун, - Вала немного успокоился и отпустил нолдо. - Колонны. Как ты узнал?!

- Колонны? - удивленно переспросил Феанор. - Ты о моих... наших светильниках?

- Они в точности повторяют форму колонн в Тронном зале Удуна! - Мелькор пристально смотрел на друга. - Как ты додумался до такого?

- Ты во мне дырку просверлишь взглядом, - проворчал Феанор, передернув плечами. - У тебя там были ажурные металлические колонны? С таким же узором?

- При чем тут металл? Огненные они были! Мое творение!

- Так вот оно что... - задумчиво протянул мастер. - Вот что мне виделось.

- Так кто тебе показал? - нетерпеливо спросил Мелькор. - Или... ты хочешь сказать, что сам услышал эту мелодию? Где?! Когда, Феанор?

Тот покачал головой.

- Я делал эти светильники для тебя, Мелькор. Образ пришел сам.

- Да... - голос Валы дрогнул.

Восставший быстро отвернулся, отошел на несколько шагов и остановился лицом к окну.

- Да, - тихо повторил он. - Услышал ты или угадал - неважно. Ты воссоздал их.

8

Двери зала распахнулись настежь, пропуская Феанора и орков, несущих светильники. Орков. Не нолдор. Отказались мастера помочь Пламенному? Или он сам не рискнул привести их сюда? Впрочем, так действительно было лучше. Не хотелось мне сейчас видеть пленных.

А еще меньше хотелось, чтобы кто-нибудь смог разглядеть мое лицо. Поэтому в зале было темно - только багровые блики от бьющегося в расщелине пламени плясали по полу и нижним ступеням трона. Хотя ни оркам, ни квэнди скудное освещение не мешает смотреть. В отличие от людей. Я настолько привык к Младшим, что и сейчас невольно сделал все так, словно по-прежнему был среди них. А потом не стал ничего менять. Орки все равно избегают лишний раз поднять глаза на Властелина. А Феанор, когда увлечен работой, не замечает вообще ничего вокруг.

- Сюда! - рявкнул Пламенный на своих помощников.

По-моему, он вообще никогда не разговаривал с ними спокойно. Всякий раз давал волю раздражению. И напрасно: орки отлично подчиняются тому, кто сильнее, безо всяких окриков.

Светильники более или менее осторожно опустили на пол. Я замер, впившись взглядом в линии узора: действительно похож? Или мне тогда показалось?

"Орков лучше отослать" - мысленно предложил Феанор, когда последний светильник был установлен.

- Ступайте, - распорядился я вместо ответа.

- Служим Властелину!

- Зажигай, - поторопил я мастера, едва мы остались вдвоем.

- Нет, - лукаво улыбнулся он. - Лучше ты.

Я поднялся с трона, подошел к одному из его творений. Оглядел.

- А где у них...

Я не закончил вопрос: сам понял, что этим светильникам масло не требуется. Завершить творение действительно следовало мне - чтобы оно перестало быть только нолдорским, стало частью Ангбанда.

Подвести подземное пламя к основанию каждой ажурной колонны было несложно: пол в Тронном зале был теплым от его близости. Багровые, темно-рыжие, фиолетовые языки рванулись вверх, сплелись с золотыми и белыми.

- Да... - я стоял перед светильниками, не сводя с них глаз.

И никак не мог проглотить комок в горле.

9

Мы вошли в Тронный зал и остановились. Алаг, лишенный плоти, и тот замешкался, почувствовав нашу растерянность.

Властелин выглядел очень довольным, даже торжествующим, но я-то видела, что это лишь маска. Что он сильно волнуется. Надеюсь, впрочем, что остальные не усомнились, даже Таринвитис.

В мелодии Валы невозможно уловить что-то сверх того, что он сам хочет открыть. А заметить, что у него напряжены плечи, руки лежат на подлокотниках немного иначе, чем когда он спокоен, - это же всматриваться надо. А глядели все в основном на новые светильники. Не на него. Я тоже заставила себя перевести взгляд: вряд ли Мелькору понравилось бы сейчас слишком пристальное внимание.

Он-то хотел показать нам свое новое творение. То есть нет, не свое. Странное смешение мелодий: словно одна, почти задушенная, пытается прорваться сквозь другую, громкую и уверенную. Как будто под внешней блестящей оболочкой скрыто что-то тревожное, неприятное... трещина, червоточина.

Мелькор, зачем тебе это воплощение Диссонанса?! Разве ты сам не слышишь фальшь в Музыке? Твой нолдо - это ведь его рук дело, его узор! Он настолько глуп, что пытался обмануть тебя? Возможно. Но почему ты поверил? Или - не поверил? Но тогда чего ты хочешь от нас? Правды? Или ждешь, что мы поддержим твою непонятную игру?

10

Майар смотрели молча и не двигались с места. Мелькор не торопил их. Даже в мелодии не вслушивался: и так было ясно, что чувствуют соратники. Что они должны чувствовать.

Дом, даже если его уничтожили, все равно остается домом. Хотя бы в памяти. Воссоздать разрушенные мелодии Удуна не смог бы никто из его творцов: слишком многое изменилось, и голоса звучат по-иному. Так, как прежде, уже не спеть, сколько бы ни настаивала Ральтагис, что можно вернуть прошлое.

Феанор сумел сделать невозможное. Уловил отголоски старых Песен в новой Музыке, бережно собрал их и воплотил в материи. Иначе, чем сделали бы это сами Поющие, но все-таки воплотил. Не без шероховатостей - но в данном случае мелочи не столь уж важны.

Майар, между тем, оправились от первого потрясения и приблизились к трону. Мелькор медленно перевел дыхание.

- Эти светильники создали нолдор, живущие в Ангбанде.

Он помолчал, давая время соратникам осмыслить услышанное.

- Феанор и его ученики сумели понять - и принять нашу Тему. Они работали сами, по своей воле и без подсказки. Я только зажег огонь.

11

Ну, что у входа топчетесь? Досадно потерпеть поражение, согласен. А признать меня, Воплощенного, равным себе - еще досаднее. Ошибаетесь, дражайшие майар! Я не равен вам - я выше. Я совершил то, на что никто из вас не способен. Иначе Мелькор не был бы так потрясен, увидев светильники.

Понимаю, вам очень хочется повернуться и выйти, лишь бы не быть свидетелями моего торжества, не видеть меня стоящим около трона. Чье, интересно, место я занял? Твое, Тевильдо? Или, может, твое, Саурон? Или одного из этих... не помню, кого из них как зовут, да и неважно.

А еще больше вам хочется растерзать дерзкого Воплощенного, да нельзя: воля Властелина сдерживает. Если бы вы не были столь послушными, может, и вышли бы из вас сносные мастера. Да где там! Вы потому и ненавидите меня, что нет надо мной ничьей воли. И Мелькору я не слуга, а друг. Равный.

Сейчас я не жалею, что выбрал этот замысел, а не второй, с Древами. Очень уж приятно видеть ваши старательно почтительные лица и взгляды, в которых то и дело мелькает с трудом сдерживаемая злоба. И знать, что я обвел вокруг пальца вас всех: мои Древа здесь, в Тронном зале. Если я захочу - переделать эти светильники в них не так уж и сложно. Мои Древа здесь, но никто из вас не знает этого, даже Мелькор.

Вала счастлив, конечно. Еще бы - воссоздано давно уничтоженное творение. Пусть он сам утратил способность к творчеству, за него все сделал я. Его единственный друг.

12

Мне очень хотелось зашипеть, выгнув спину. А потом выбежать прочь из зала. От колонн, почти настоящих с виду, но фальшивых до последнего завитка. От этого издевательства над нашей Музыкой, над памятью об утраченном доме. От Властелина, придумавшего столь жестокий эксперимент.

Я промолчал, только на мгновение прижал уши. Если Мелькор хочет проверить нас - что ж поделаешь? Пусть. Только раньше он нам доверял. Он нам, а мы ему. Нам не нужны были ни клятвы, ни испытания. Мы пели вместе. Мы были единой Музыкой.

Или - это не для проверки? Мелькор беспокоится, я чую, хоть он и старается не показывать. Другие-то, может, и не поймут, но я-то Кот, да и слишком хорошо тебя знаю, Вала. Хоть и не признаюсь, что догадался.

Зачем? Ох, зачем, Властелин? Разве ты сам не чувствуешь? От этих светильников пахнет такой тоской, что у меня шерсть на загривке дыбом встает! Может быть, Феанор и желал их сделать - вон, какой довольный стоит, только что не мурлычет. Но других Детей он заставил. Не приняли они нашу Тему, это ж ясно.

Кого ты пытаешься обмануть, Вала? Нас? Себя? Или судьбу, предпетую нам когда-то? Нами же и предпетую.

Нолдо стоит сейчас на моем месте. Уверенно, по-хозяйски. Это ты велел ему встать туда, Мелькор? Хочешь видеть его одним из нас? И упорно не желаешь понять, что этого никогда не будет?

Нет, я не брошусь на Феанора, Вала. И вовсе не потому, что боюсь этого нолдо или твоего гнева. Чего мне бояться теперь? Самое страшное уже произошло: наша Музыка распадается, но ты не слышишь этого, Властелин. Не хочешь слышать.

Я мягко перескочил через огненную расщелину, взошел по ступеням, потерся о колено Валы и улегся у его ног. Что бы ни было, мы поем одну Тему, Мелькор. Что бы ни было.

13

- Я не стану больше работать здесь, - глухо проговорил Нолвэ. - Каждое его слово - ловушка. Красота, которую он создавал, ложная, сколь бы совершенной она ни казалась.

- Я никогда не верил Феныргу, - сверкнул глазами Раумо. - И нечего на меня коситься. Сами-то хороши!

- Мы все хороши, - спокойно ответил Алканармо. - Фенырг поманил нас призраком прошлого - и мы кинулись, как бабочки на огонь. Полезный урок, хотя и суровый.

- Видеть больше не могу инструменты! - Энно схватил щипцы, с силой швырнул в каменную стену. - В руки не возьму - пусть меня хоть на части режут!

- Уж лучше в земле возиться, - поддержал его Раумо.

- А кто ест хлеб и фрукты, которые наши растят в долине? - осторожно спросил Алталло. - Только ли пленные? Может, нолдор полкрепости кормят.

- Все может быть, - Энно скрипнул зубами. - Узнаю, к кому те фрукты на стол идут - такое выращу, что любой морготовой твари поперек горла встанет.

- Не получится, - все так же бесстрастно возразил Алканармо. - И земля, и вода здесь вражьи. А нам все-таки ближе камни и металлы, чем растения.

- Камешками ты Морготу не навредишь, - огрызнулся Энно. - Что делать-то?

- Идти возиться в земле, - пожал плечами Алканармо.

- А какая разница? - угрюмо осведомился Раумо. - Здесь, там - все равно нас используют!

- Разница? - Алканармо усмехнулся. - Она существенная. Оттуда легче бежать.

14

Итак, светильники сделаны и торжественно установлены в Тронном зале. Вполне понятное сообщение: нолдор приносят Ангбанду пользу, Феанор - не враг. Представляю, сколько пришлось повозиться Мелькору прежде, чем он добился этого сомнительного успеха! И все ради того, чтобы несколько дюжин Воплощенных отправились на корм волколакам немного позже. Властелин, как всегда, слишком щедро расходует силы.

Очень хочется распилить какой-нибудь из этих светильников и проверить, что там внутри. Странная такая мелодия - будто с начинкой. Что это, нолдо? Послание? Издевка? Или едва уловимое эхо, почти заглушенное основной Музыкой, и есть то, что сделали твои подопечные? То, что они думали и чувствовали на самом деле?

Ты выгораживаешь пленных. Властелин выгораживает тебя. Ничего, я подожду. Я не верю тебе, нолдо. Твое лицемерие очевидно для всех, кроме Валы. Но рано или поздно даже он осознает, что твоя дружба притворна. И тогда тебе конец.

А мастеров-то у тебя поубавилось, нолдо. Должно быть, они тоже раскрыли обман. И сочли, что лучше растить земляные яблоки, чем иметь дело с тобой. Впрочем, и ты стал реже заходить к пленным. Трудно смотреть в глаза сородичам, да, нолдо? А Мелькору?

15

Раньше в Ангбанде было тяжело. Теперь стало невыносимо. Даже здесь, в Плодовой долине, вдали от Фенырга. Мы пекли хлеб и собирали фрукты для других, а самим кусок не лез в горло. Потому что каждая травинка здесь была - вражья. Об этом не получалась забыть, это невозможно было не чувствовать.

Бежать - мы уже не могли думать ни о чем другом. Бежать - пусть даже сорваться в пропасть, пусть погибнуть в бою с орками, лишь бы не оставаться здесь. Даже засыпая, мы видели во сне одно и то же - побег.

Но выбраться на свободу всем сразу было нельзя, так сказал Алканармо, и остальные с ним согласились. Тогда мы условились уходить по очереди, а чтобы избежать споров, кидали жребий. Первым повезло мне.

Я не мог поверить в свое счастье. Мне совали еду, собранную в дорогу, а я глупо улыбался - так, словно беды уже позади, и я на воле.

- Удачи, Энно! - Алканармо хлопнул меня по плечу.

Он один пошел проводить меня, прочим не разрешил из осторожности.

- Я не прощаюсь, - весело сказал я. - Мы ведь скоро увидимся. А в Мандосе или на свободе - не так уж важно. Лишь бы не здесь.

Я не оглядывался. Ненавистная долина осталась позади вместе с мучительным пленом. Впереди ждали холодные ангбандские горы. Ледяной ветер, швыряющий в лицо мелкие капли дождя. Мертвые скалы, покрытые потеками лавы, словно запекшейся кровью. Горячие источники, плюющиеся обжигающей вонючей грязью, если приблизиться к ним.

Мне предстоял долгий и изматывающий путь, но мне ли, пережившему поход через Лед, было бояться его! Я уходил на волю.

16

Урукам, скучавшим на пятой западной заставе неожиданно повезло. Грахш-десятник вообще был удачлив. Вроде, и недавно совсем госпожа Тарити привела его в Арг-бад с очередной группой молодняка. И вот уже на куртке у парня железная бляха: вожак. Мелкий, но вожак. И ясно было, что недолго ходить ему в десятниках. Или до сотника поднимут, или в гвардию заберут. Это уж кто из болдогов раньше подсуетится.

Квын пришел снизу. Один, без оружия и доспехов. Он, конечно, попытался сопротивляться, но Грахш, выбрав момент, ударил добычу по голове. Квын обмяк, и его осталось только связать. Досадно, конечно: могли ведь и дольше позабавиться с мясом. Кое-кто попробовал было спорить, но десятник рявкнул, что пленник принадлежит Властителям и портить его нельзя. Воины, ворча, подчинились: Грахшу почти никогда не приходилось драться. Хватало взгляда и голоса.

Связанного квына бросили у скалы невдалеке от костра, а десятник отправил вестового к Повелителю Саурону. С докладом.

Посланный вернулся через три кормежки. До смены дозора оставалось еще две. Услышав приказ Повелителя уруки восторженно завопили. Саурон был сегодня на удивление щедр.

Разумеется, право убить пленника и вырезать для себя лучшие куски мяса принадлежало десятнику. Но Грахш не торопился. Сначала позволил воинам всласть наиграться с квыном, пока тот совсем не перестал шевелиться. Хороший вожак.

17

Когда сбежал первый пленник, я счел это оплошностью Феанора. Вполне ожидаемой: нолдо не слишком много времени уделял своим подопечным. Сомневаюсь, что он вообще заметил исчезновение одного из них. Во всяком случае, беглеца он не искал. И следующего тоже. И остальных.

Нолдор повадились бегать через почти равные промежутки времени. Это было очень удобно: я заранее решал, кого из орков отправить в нужный момент на пятую западную заставу. Мне даже следить почти не приходилось: сбои в распорядке побегов случались всего пару раз за одиннадцать лет. А дорога у всех пленных была одна, и захочешь - не потеряешься.

Сначала я с любопытством ждал, когда же Феанор спохватится. Потом понял: он куда смышленее, чем казался мне прежде. Ловко приспособился избавляться от неугодных. Чужими руками. И сам с виду чист, и проблемы решаются. Молодец. Впрочем, это ничего не меняет.

Лучше бы ты был поглупее, нолдо. Да гонор свой меньше показывал. Глядишь, и пригодился бы Ангбанду.

Интересно, ты думаешь, что используешь орков для своих целей без моего ведома? Или это неуклюжая попытка задобрить меня? Откупиться? Неважно. Не поладишь ты со мной, нолдо, зря стараешься. Не Властелину ты служишь, не Ангбанду. Себе одному - а таким здесь не место. Странно, что ты еще не сообразил этого - при твоем-то уме. Или - сообразил? Переиграть надеешься? Меня? Мелькора? Судьбу?

Что ж, пробуй, нолдо. Играй. Надейся. Пока я тебя терплю. И будь уверен, сумею обратить на пользу и твои происки, и твои промахи. На пользу себе. На пользу Властелину. На пользу Ангбанду.

Система налажена и работает превосходно. Слишком ретивых орков я посылаю охотиться на твоих соплеменников, захватывать новых пленников. А тех бойцов, кто остается в живых и возвращается в Ангбанд с добычей, отправляю на пятую западную заставу. В награду за доблесть.

18

Пять корзин? Только пять?! Почему так мало?

На всякий случай я еще раз пересчитал их.

- Скупишься, Фенырг? - угрюмо спросил один из мастеров. - Или в Ангбанде стало плохо с продово...

Он осекся, словно ему внезапно зажали рот. Поспешно схватил две корзины, потащил к пещере, служившей пленникам кладовой. Интересно, сам сообразил, что проговорился, или товарищи остановили?

И о чем он проговорился? Что, земледельцы решили уморить голодом себя и товарищей? Или... О других причинах мне не хотелось думать. Сколько времени я не заходил в Плодовую долину? Сколько лет? Я даже строптивых пленников больше не отводил туда лично - просто отсылал с теми, кто приносил еду.

А ведь там, в долине, были собраны как раз упрямцы и бунтари. И никто не присматривал за ними. Кроме Ангбанда.

Я с трудом заставил себя не бежать - идти привычной размеренной поступью. Плечи развернуты, подбородок надменно приподнят, взгляд нарочито холоден. На меня смотрели пленные. И видеть лишнее им было ни к чему.

Так же спокойно я оглядел своих земледельцев. Их осталось меньше половины, и они явно напряглись при моем появлении. Впрочем, они всегда напрягались, не от страха, так от ненависти.

Говорить с ними я не стал: опасался, что сорвусь на крик. Или ударю кого-нибудь. А толку? Бежавшие почти наверняка мертвы, и счастье, если их смерть была быстрой. А оставшиеся... с ними я разберусь после. Когда успокоюсь немного.

Спрашивать о чем-то пленных было бессмысленно: кто же из нолдор выдаст товарищей? Да и не нужно: Ангбанд куда охотнее отвечал на вопросы. Если, конечно, правильно задавать их.

Тропа услужливо легла под ноги. Удобная. Нехоженая: беглецам-то приходилось карабкаться по скалам, скользить на осыпях, пробираться по узким карнизам. С беглецами горы играли. Повелителя Фенырга почтительно проводили, куда он пожелал. К орочьей заставе.

19

Шабрук потянул носом воздух и облизнулся. Поколебался немного, не поохотиться ли самому. Впрочем, нет. Отловить мясо - дело младших. Начальнику заставы и так достанется лучший кусок. Ну, и развлекаться с пленником Шабрук будет первым. А когда вожак натешится, настанет черед рядовых уруков... если мясо до этого доживет. У Шабрука, впрочем, квын-хаи долго не дохли. В ловкости да сноровке с бывшим старшим по кухне могли тягаться немногие. За это ли вернул его Повелитель Саурон в строй, за ненависть ли к врагам Арг-бада, а только служил теперь Шабрук пусть не в гвардии, но десятником в армии. И до бляхи сотника оставалось ему совсем немного. Как этому вот квын-хаю до смерти.

- Раздуй пожарче огонь, Косматый, - ухмыльнулся вожак. - Мясо отогревать будем.

Четверо парней, отправленных Шабруком на охоту, скрылись за поворотом тропы. Остальные завистливо смотрели им вслед.

Дело предстояло простое: скрутить измотанного и почти безоружного квына и притащить к костру. Жаль только, что позабавиться с добычей охотникам было нельзя: пленника следовало сохранить в целости для вожака. А ненавистью от квына пахло так завлекательно, что уруки нетерпеливо облизывались.

Все было, как обычно. Гхарг по тайной тропе обошел беглеца и бросился сзади тому на плечи, захлестывая горло веревкой. Только вот квын оказался не в меру шустрым. Одним движением отшвырнул орка и тут же выхватил меч. Меч?!

Двое охотников, заступивших беглецу дорогу, попятились. Серьезного оружия при них не было, только ножи и веревки. Кто же знал, что дичь, которую ловят для Властелина снаружи, окажется внутри Ангбанда? Опасная дичь. На такую с ножом не ходят.

Гхарг, отброшенный к самому краю обрыва, изогнулся, размахивая руками и отчаянно пытаясь удержать равновесие, но все же сорвался вниз. Заорать, впрочем, успел. Громко. И несколько камней за собой увлек.

Беглец широко улыбнулся, оскалив мелкие, как у всех квынов, зубы. И пошел вперед. На орков. Те медленно отступали, не сводя глаз с меча. И ждали. Ждали, пока их товарищ, крадущийся позади квын-хая, подберется поближе и оглушит врага ударом камня.

Не вышло. Квын опять оказался проворнее, и Костлявый, корчась, рухнул к его ногам, заливая камни кровью.

На заставе услышали отдаленный крик и грохот обвала. Порыв ветра донес слабый запах крови. Орочьей. Так что когда на тропе показались медленно пятящиеся воины - двое из четверых, - Шабрук и его уруки уже успели подготовиться. К бою. Но никак не ко встрече с тем, кто появился из-за уступа скалы.

Повелитель Фенырг не мог оказаться здесь. Просто не мог. И все-таки оказался.

- Повелитель! - мгновенно отреагировал Шабрук.

Не все орки знали Фенырга в лицо, могло выйти плохо. Но вожак успел вовремя.

Чуть дрогнули мускулы, скользнули блики по стали клинков - и все. Ни один из орков не сдвинулся с места. А потом мечи, обнаженные для боя, поднялись в салюте.

Повелитель Фенырг обвел воинов мрачным взглядом. Требовательно протянул руку. Шабрук сообразил почти сразу - подхватил свернутый плащ, лежавший возле костра, подал Повелителю.

- Полагаю, - Фенырг принялся неспешно вытирать кровь с меча, - Саурону интересно будет узнать...

Шабрук сглотнул. Повелитель цедил слова медленно - словно иглы под ногти вгонял, не торопясь, понемногу.

- ... что дозорные Ангбанда осмелились напасть на меня...

Шабрук украдкой перевел дыхание. За излишнюю бдительность с него вряд ли взыщут. Вот за то, что отправил парней на захват пленного с одними ножами, могут.

Начальник заставы продолжал молчать. Почтительно, но чуть менее напряженно. Даже рискнул переступить с ноги на ногу.

- ... не разобравшись, кто перед ними.

- Повелитель Фенырг... - отважился Шабрук.

Тот повел бровью, глядя сквозь орка.

- Повелитель, этой тропой только беглые ходят. Мы выполняли приказ.

Вообще-то, те парни, что следили за тропой к западу от заставы, были гораздо лучше готовы к любым неожиданностям. Это знал Шабрук. Это знал болдог. Это знал Повелитель Саурон.

Знал ли это Повелитель Фенырг? Полагалось ли ему это знать?

Фенырг не командовал воинами. Но он командовал пленными. И должно быть, решил проверить, исправно ли орки ловят тех, кто пытается убежать.

Шабрук приосанился.

- Ни один беглый не миновал заставу, Повелитель, - с гордостью доложил он. - Все черепа здесь. Повелитель может пересчитать.

Считать черепа Фенырг почему-то не захотел. И довольным не выглядел. Наоборот, обозлился еще больше.

- А все-таки, - вернулся он к опасной для орков теме, - как же так вышло, что меня за пленного приняли?

- Не гневайся, Повелитель, но ты похож на них. Кого другого из Великих мы бы не спутали с мя... с квын-хаем. Они пахнут иначе.

- Ах, па-ахнут? - улыбка Фенырга походила на оскал. - Зачем, интересно, вам глаза, если вы не можете отличить Повелителя от квын-хая? Пожалуй, вы вполне можете обойтись без них.

- Мы видим разницу между квын-хаями, - спокойно ответил Шабрук.

Он чувствовал, что Повелитель едва сдерживает ярость, но бояться уже перестал. Фенырг наказать орков не мог. Только сам Повелитель Саурон. Или Властелин. А те за чрезмерное усердие не гоняли. Вот за беспечность точно бы шкуру спустили.

- На юге мы никогда не спутаем местного квына с пришлым. Но в Арг-баде все квыны одинаково принадлежат Властелину.

Фенырг стиснул зубы так, что на скулах заходили желваки. Но драться не стал.

- Повелитель, мы не обознаемся больше, - заверил его Шабрук. - Не примем тебя за квын-хая.

- Не сомневаюсь, - надменно процедил тот.

Вожак вытянулся, всем своим видом выражая глубочайшую преданность Арг-баду, Великим и Феныргу лично.

Повелитель отбросил окровавленный плащ, вложил меч в ножны, отвернулся и неторопливо пошел обратно. Туда, где над телами убитых им орков уже кружили вороны.

Шабрук стоял неподвижно, глядя в спину уходящему. Только кончики пальцев поглаживали рукоять кинжала, висящего на поясе.

20

Меч прошел чуть правее, чем должен был. Я опустил руку. Постоял немного, борясь с желанием убрать клинок в ножны. Нет. Сейчас отдыхать не буду. Рано еще.

Отдыхать... Словно это работа. А ведь было когда-то любимым развлечением. Играть в Воплощенных. Чувствовать мир подобно им: ощущать тепло и холод, вкусы и запахи, легкое прикосновение к коже и приятное напряжение мускулов, порой даже боль. Только вот боли в последнее время оказалось для меня многовато. Одно дело, когда она, словно острая приправа, придает восприятию дополнительную яркость, и совсем другое - когда не можешь полностью избавиться от нее. Тогда она становится помехой. Оковами.

Избавиться от боли я не мог, но обуздывать ее научился. Тогда и взялся за меч - просто потому, что еще боялся коснуться инструментов. А петь пока было рискованно: силы слишком быстро заканчивались, а восстанавливались потом долго. Я не мог позволить себе тратить их безоглядно, как прежде. Если придется снова защищать Эндорэ, я должен справиться - независимо ни от чего.

Надо восстановить былую точность и быстроту движений. Чтобы каждый взмах меча был частью узора, чтобы руки снова начали слушаться, чтобы боль перестала иметь значение. Разорвать хотя бы эту цепь!

"Крылья бабочки". Разворот. "Кошачий коготь". Уже лучше. Мышцы разогреваются, и времени на это требуется с каждым разом все меньше. Полезнее всего было бы потренироваться в паре, но просить об этом кого-то из майар очень уж не хочется. Да они и не знают о моих упражнениях: я ухожу далеко в горы, там увидеть некому.

Когда-то мне нравилось фехтовать с Феанором. Я и сейчас не отказался бы, но как раньше уже не получится... Нет! Пока не получится.

21

"Пересчитай черепа, Повелитель Фенырг"...

К заставе я едва не бежал, хоть и понимал, что опоздал безнадежно. Возвращаюсь оттуда медленно. К кому возвращаться-то? К Мелькору, из-за которого я стал тюремщиком для собственного народа? К нолдор, которые меня боятся и ненавидят? К работе? Ну... к работе имеет смысл. Несколько задумок ждут своей очереди, и рубины я вчера нашел такого чистого цвета - даже в Амане не видел подобного.

Да что это! Я уже и думать начинаю, как пленник! Как один из моих мастеров.

"Пересчитай черепа, Повелитель. Ты похож на квын-хаев".

Ну, нет! Не пленник я - король нолдор! И как король, спасаю свой народ от гибели. На благодарность, конечно, рассчитывать не приходится. Да и не нужна мне ничья благодарность!

"Черепа, Повелитель Фенырг. Все здесь. Ни один беглец не ушел".

Твари проклятые! Перебить бы их! Я едва сдержался: в глазах темнело от ярости. И хорошо, что сдержался. Погибло несколько десятков нолдор, ну, может, сотня, а сколько их будет обречено на смерть, если Ангбанд перестанет брать пленных?

Нет, с Мелькором ссориться нельзя. А уничтожение заставы наверняка привело бы его в бешенство. И что хуже всего, он не стал бы ругаться со мной. Просто отдал бы приказ своим головорезам. Они только того и ждут.

"Мы больше не обознаемся, Повелитель. Не примем тебя за одного из них".

Ангбанд, похоже, водит меня кругами, упорно не подпуская к крепости. Да еще и места здесь мрачные, куда ни взгляни. Голые скалы, торчащие, словно обломки зубов. Уродливые потеки застывшей лавы. И надо всем этим - набухшее сизое месиво туч. Отвратительно.

"По этой тропе только беглые ходят".

Ага, ходят. И будут ходить. И гибнуть. Если только... Мелькор! Он же может помочь! Собственно, только он и может.

22

Мелькор едва не вздрогнул от неожиданности, когда из-за двуглавой скалы вынырнул Феанор и замер, ошарашенно глядя на него.

Как получилось, что Вала не услышал приближение Пламенного? Положим, увлекся, но... Ангбанд-то почему пропустил сюда Феанора? А, впрочем, понятно, почему. Сам же Мелькор о друге и подумал не вовремя. Да не просто подумал - захотел того видеть. Слишком отчетливо захотел. А желание Властелина... Н-да. Глупо вышло.

Стоять вот так, с обнаженным мечом в руке, было еще глупее, и хотелось избавиться от неловкости, скрыть смущение. Немедленно! Не дать Феанору догадаться, насколько некстати тот появился. Не позволить увидеть лишнее.

Вала направился к мастеру, демонстративно готовясь атаковать и рассчитав скорость так, чтобы тот успел выхватить Наромбар. Попытки застать друг друга врасплох были когда-то одной из их любимых забав.

Лицо Феанора напряглось, глаза потемнели и сузились - на мгновение Мелькору показалось, что нолдо принял игру за настоящее нападение. Словно они не фехтовали множество раз в Амане. Словно совсем не знали друг друга. Словно Вала, решивший расправиться с Воплощенным, нуждался для этого в мече.

23

В первый момент я подумал, что Мелькору известно о моей стычке с орками. И он так взбешен, что схватился за оружие. Но тут же по выражению лица Восставшего, по нарочитой задержке с атакой, я догадался, что это лишь тренировка.

Я выхватил клинок, очень надеясь, что достаточно тщательно вытер его. А на черной одежде кровь не заметна... если не всматриваться нарочно. Отбить удар я не успел: меч Мелькора слегка хлопнул меня по плечу.

- Да уж, подловил ты меня! - со смехом признался я, чтобы сделать Восставшему приятное. А заодно выиграть немного времени: мне нужно было прийти в себя.

- Продолжим? - Вала улыбнулся и отступил на пару шагов, предоставляя теперь мне начать бой.

- Охотно.

Это было отличной возможностью поговорить с Мелькором как бы между прочим и избежать лишних вопросов. А доложит ли ему Саурон об убитых мной орках, еще вопрос. Может, и не захочет признаться, что дозорные были не готовы к бою.

Игра началась. Я попытался зацепить Восставшего "кошачьим когтем", тот уклонился и ответил "молнией", которую я благополучно парировал.

- Мелькор, я давно собирался попросить тебя...

- М-м? - Вала сделал пару пробных выпадов, дожидаясь подходящего момента для серьезной атаки.

- Сделай так, чтобы все тропы в горах... - "летящий сокол" и почти сразу уход в оборону, - где земледельцы мои работают, приводили обратно в долину.

- А что... - "атакующий ястреб", резкий разворот, "тройная молния", - бегать, что ли, пытаются? Так дальше заставы, - тут меч Мелькора пробил-таки "стену тумана" и ударил плашмя мне по предплечью, - не убегут.

- Дальше заставы - верно, не убегут, - вместо того, чтобы остановиться, я рванулся вперед, осыпав противника таким "градом в пустыне", что тот невольно попятился. - Но и назад уже не вернутся. А живые они... полезнее.

Некоторое время Вала молчал, сосредоточенно защищаясь. Отступал. Неохотно, сражаясь за каждый шаг, но все-таки отступал. Пока не уперся спиной в скалу. И вот тут-то, когда казалось, что шансов у него не осталось, Мелькор перешел в атаку. Настолько яростную, что отвоевал семь шагов обратно.

- Какой прок, - "морской змей", - от тех, кто только о побеге мечтает? Много ли они наработают?

- А они перестанут о нем мечтать, - я сделал пару шагов назад, делая вид, что уступаю его напору. - Когда убедятся, что выхода нет.

Любимый прием сработал. Увлекшийся Мелькор угодил в заботливо приготовленную "трясину", и мой клинок с размаху опустился ему поперек лопаток. На этот раз я не стал сдерживать руку.

- Хм... - Вала опустил меч и, слегка поморщившись, повел плечами. - Пожалуй, это имеет смысл. И новеньких вразумит. М?

- Еще как вразумит! - заверил я его. - Отдохнем немного?

24

Сменщиков на пятую западную заставу послали сразу, как только прибыл вестовой. Но пока десятник доберется до крепости, пройдет несколько часов. Самому слетать на место происшествия вышло бы быстрее, но этого делать нельзя. Увидев, что я явился лично, орки поняли бы, что случилось нечто из ряда вон выходящее. Пусть лучше думают, что выходка Феанора была очередной проверкой на бдительность. Заодно подтянутся - это никогда не бывает лишним. А вот знать, что Великие не ладят между собой, Воплощенным незачем.

Что ж, нолдо, посмотрим, как ты будешь объяснять Мелькору свой "подвиг". Жаль, что трупов наверняка уже не осталось. Можно даже не проверять.

Какими бы друзьями вы с Властелином ни были, а этого он тебе не простит. Ты же, глупец, не просто на орков оружие поднял. Ты попытался навредить делу Мелькора! Его Музыке. Ангбанду.

Ты собственными руками разрушил то немногое, что у тебя еще оставалось. Ты мог бы стать частью Ангбанда, но ты отвергаешь его. Ты сумел оттолкнуть от себя майар. Тебя ненавидят орки. И я сильно сомневаюсь, нолдо, что твои пленники относятся к тебе лучше. Для них-то ты - тюремщик. Палач. И предатель. Особенно после истории со светильниками.

А сегодня ты сам уничтожил вашу с Мелькором дружбу. Обрубил своим мечом последнюю ниточку, на которой еще держалась твоя никчемная жизнь.

25

Мелькор отдыхал необычно долго. Наконец, поднялся и вынул - почти выхватил - меч из ножен. Взгляд Восставшего стал сосредоточенным и жестким. Слишком жестким.

Феанор улыбнулся, скрывая тревогу. Происходящее всё меньше напоминало развлечение. Впрочем, для Мелькора, с его искалеченными руками, тренировка едва ли была игрой. Скорее уж боем. Не против Пламенного - против утраты былых возможностей. Против боли. Против судьбы.

Мастер догадывался, насколько важна сейчас для друга победа. И видел, что выиграть поединок тот не сумеет, если только не помочь ему в этом. Незаметно. Совсем немного.

Впрочем, первый же удар Мелькора заставил Феанора думать только о схватке. Вала сражался на этот раз в своей любимой манере: нападал. Нападал непрерывно, с бешеной энергией, не давая противнику ни мгновения передышки. "Ураган в пустыне", "огненное кольцо", "морской змей" и опять "ураган". Устоять против такого натиска было очень трудно. Поддаться - невозможно: тело действовало само.

Казалось, миновала вечность, но в конце концов атаки Мелькора стали менее напористыми. И тогда Феанор перешел в наступление. Активное, но на удивление неудачное. "Морской змей" едва не запутался в собственных кольцах, а "летящий сокол" неожиданно заблудился и пролетел мимо цели.

Клинок Мелькора ударил плашмя по бедру нолдо. Вала остановился и отвел тыльной стороной ладони мокрую прядь со лба. Отдохнуть, впрочем, не предложил - вернулся в боевую стойку.

И вновь Пламенный рванулся в атаку - "тройная молния" сверкнула у самого уха Восставшего, но мастер внезапно потерял равновесие и сделал два лишних шага вперед. Удар Мелькора пришелся ему вдоль спины.

Вала отошел немного назад, молчаливо предлагая продолжить. Только решимость из взгляда ушла. Задумчивостью сменилась.

Феанор поколебался, не начать ли сражаться всерьез, пока Восставший не заподозрил неладное. Или все же уступить еще разок? Последний.

"Град в пустыне", которым Пламенному не раз удавалось основательно погонять Мелькора, оказался необычно редким. Вала же вместо ожидаемой "стены тумана" или "рогов оленя" ответил не слишком уместным "горным хребтом". Да еще ни с того, ни с сего вздумал перебраться с правой "горы" на левую, причем так, что меч ушел далеко назад, и Мелькор оказался открыт.

Феанор замешкался. Совсем немного, но этого хватило. Вала резко опустил руку с мечом.

- Поддаешься, - холодно сказал он, глядя в лицо нолдо. - Зачем?

- Мелькор, прошу тебя, давай остановимся. Хватит!

- Нет! - Восставший скрипнул зубами. - Нет, не хватит! Мы продолжим. Сейчас! И не вздумай...

Он не договорил - поднял клинок и шагнул к Феанору. Тот отскочил назад, держа меч опущенным.

- Мелькор, послу...

- Зачем - ты - поддавался?! - яростно выдохнул Вала.

- Мелькор, не надо! Мы слишком увлекаемся. Оба. Это уже не игра!

Некоторое время Восставший молчал, глядя как будто сквозь Феанора.

- Я не причиню тебе вреда, - процедил он наконец. - Продолжим.

26

Лучше бы ты прямо сказал, что я перестал быть достойным противником. Отказался бы фехтовать сразу. Это, по крайней мере, было бы честно. Но - лгать мне! Притворяться! Обмануть доверие!

Я еле сдерживаюсь: мне хочется ударить тебя всерьез, убить, уничтожить. Не клинком - силой Поющего. Пусть даже потом я буду жалеть об этом. Пусть краем сознания я понимаю, что ты, возможно, хотел помочь.

Помочь? Не-ет, это не помощь! Это... подачка тому, кто утратил былые возможности. Ненужное утешение. Непрошенная жалость. Не дружеское участие - взгляд свысока. Да с чего ты решил, что имеешь на это право?! Ты... Воплощенный!

Мне, - со звоном сталкиваются клинки, - не нуж-жна, - скрежет стали о сталь, - твоя жалость!

Мне не нужен такой друг!

В глазах темно. От ярости? От боли? Теперь, когда почти не осталось сил, ее уже не ослабить, не заглушить. Рукоять кажется раскаленной, ее невыносимо держать, но невозможно и бросить. Не разжать сведенные судорогой пальцы - будто прилипла рука к мечу, приросла намертво.

В глазах темно. И не думаешь уже ни о чем. Просто рубишься - исступленно, не видя противника, лишь по Музыке угадывая, где он и каким будет следующее движение. Словно больше ничего не осталось в мире. Только боль. Только бешенство. Только эта настырная мелодия - там, почти на острие моего меча. Так близко.

Мелодия моего... врага! Сломать ее, разорвать, уничтожить - и станет легче. Утихнет боль.

27

Так ты не собираешься причинять мне вред, Мелькор? Только вот голос тебя выдает. И взгляд. Ты ненавидишь меня! За то, что я - мастер и воин, а ты - калека, ни на что уже не способный. За то, что я, вопреки всему, верен своему народу. За то, что я никогда не изменял себе. Ты завидуешь мне! И еще - боишься. Знаешь, что я никогда не подчинюсь тебе.

Ты и беглецов к оркам привел нарочно. Думал, что я не узнаю? Или наоборот - ждал, что я кинусь следом, прямо под копья твоих воинов? Чужими руками хотел убить меня - не вышло. Теперь сам решил. Что ж, попробуй! Со мной-то справиться будет потруднее, чем с отцом. Или с Маэдросом.

По чьей вине началась война, которую ты так старательно и безуспешно пытаешься остановить, Вала? Скольких нолдор замучили твои орки? Ты-то, конечно, не отказал себе в удовольствии сосчитать черепа. Будь твоя воля, ты бы весь мир превратил в Ангбанд!

Очень хочется пустить в ход Пламя. Полюбоваться, как ты будешь корчиться в огне. Так твои приспешники поступают с пленными?

Нет, это было бы слишком просто. Сначала ты убедишься в своем полном бессилии, в том, что разучился даже держать меч. И лишь потом я нанесу последний удар. А лучше несколько.

28

Саурон, размышлявший, стоит ли сразу поговорить с Мелькором или сначала выслушать доклад начальника заставы, вздрогнул: чужая ненависть накатила тяжелой волной, подчинив Музыку Ангбанда. Стены крепости дрогнули, вырастая выше. Окна сузились, превращаясь в бойницы. Ворота замкнулись наглухо. Ловушки на подступах к твердыне пришли в готовность.

Майа вскочил. Несколько летучих мышей, повинуясь мысленному приказу, взмыли в небо: Саурон смотрел сейчас их глазами.

Ни одного сигнального огня. Никакой армии, собирающейся идти на штурм. И орки на заставах были спокойны.

Ангбанду ничего не угрожало, а значит, причина тревоги могла быть только одна. Саурон заставил крылатых разведчиков спуститься ниже, выискивая Мелькора. И зарычал от ярости, увидев, что происходит и понимая, что опоздал.

Нолдо все-таки напал на того, кого лживо называл другом. Этого следовало ожидать после случившегося на заставе. Надо было предупредить Властелина о предательстве. Убедить. Или хоть оберегать его тайно.

Феанор занес клинок. Майа видел, что Мелькор уже с трудом держит меч и не успеет отразить удар. Нацеленный в голову. Смертельный для плоти.

"Силой бей!" - не выдержал Саурон, но мысленный крик ушел в пустоту.

Первый Помощник бросился к окну. Тяжелая рама с грохотом вылетела из креплений - он вышиб ее в прыжке. И еле успел выбросить в стороны широкие кожистые крылья, поймать ими восходящий поток воздуха, рвануться вверх - уже от самой земли. Полностью изменять тело было некогда: Саурон мчался туда, где Феанор только что лишил Властелина облика. Облика, к которому тот был теперь привязан больше, чем майар. И которым пожертвовал, опасаясь причинить вред Ангбанду. Иначе ударил бы нолдо силой Поющего.

Что ж, Мелькор развоплощен. Возможно - надолго. Но и Феанору осталось жить считанные мгновения.

29

Да что же я делаю?! Словно в дурном сне, я видел, как опускается Наромбар, а клинок Мелькора слишком далеко, чтобы парировать.

Кажется, я кричал, отчаянно пытаясь вывернуть руку, отвести в сторону свистящую в воздухе сталь...

Удалось! Меч ушел вбок, распоров плечо Валы. Я разжал пальцы - клинок со звоном упал на камни.

- Я не хотел, - губы шевелились, а голоса не было, только горло засаднило. И еще совершенно кончились силы.

Я отошел в сторону, пошатываясь, словно это меня ранили. Уселся на землю и зажмурился.

Что нашло на меня? Что на нас обоих нашло?!

Я не думал сейчас, что Мелькор может захотеть рассчитаться со мной за этот удар. Мне было все равно.

- В чем дело, Саурон? - голос Валы вывел меня из оцепенения. Холодный, подчеркнуто спокойный голос.

Я повернул голову и встретился взглядом с... морда у этой твари была волчья и тело тоже - кроме огромных крыльев, которые сейчас стремительно уменьшались в размерах. Глаза майа горели ненавистью, клыки в ощеренной пасти казались несоразмерно длинными. Он припал к земле, готовясь к прыжку, и я подумал, что Наромбар лежит в нескольких шагах. Мне не успеть. Или...

- Не трогать, - все тем же ледяным тоном скомандовал Мелькор, становясь между Сауроном и мной. - Я сам разберусь.

По его руке стекала кровь и капала на землю.

Волк помедлил, потом повернулся к Восставшему и опустил голову, слегка прижимая уши. Некоторое время оба стояли молча, не глядя на меня. Потом Саурон взлетел, почти мгновенно обернувшись летучей мышью. Ветер, поднятый черными крыльями, разбросал мелкие камешки.

30

Что мы наделали! Мы готовы были убить друг друга - и из-за чего? Из-за неудачной попытки Феанора пощадить мое самолюбие? Из-за случайной размолвки? Случайной ли?

- Покажи плечо, - голос Пламенного звучит хрипло, как будто нолдо сорвал его.

Может, и действительно сорвал. Он, кажется, кричал что-то. Остановить пытался. Меня? Себя?

Я перевожу взгляд на руку: рана до сих пор не затянулась, хотя от нее уже не должно было и следа остаться. Но даже кровь все еще идет.

- Странно, - говорю я вслух, просто чтобы что-то сказать. Чтобы Феанор по интонации понял, что нелепая ссора, едва не доведшая нас до беды, позади. Но общаться мысленно мне все же не хочется. Думаю, и ему тоже. - Почему так долго?

- Да сейчас я, сейчас, - с досадой отзывается Пламенный. - Залечу все.

- При чем тут ты? - я все еще избегаю смотреть на него. - Странно, что вообще приходится лечить.

Оказывается, меч все еще у меня в руке. Я вкладываю его в ножны. С третьей попытки.

- Мелькор... - теперь голос Феанора звучит виновато. - Да, я увлекся. Я был неосторожен. Я не хотел... этого. Позволь я помогу тебе.

- Да. Спасибо.

Рана пустяковая, но Пламенному будет легче, если он исправит свою оплошность. Раз уж плоть почему-то не срастается сама, разумнее ей помочь. Должно быть, это из-за того, что я измотан. Боль в руках можно терпеть, но она отнимает силы. И что еще хуже, из-за нее слишком легко потерять над собой контроль. Я вспыльчив, да, но я никогда прежде не позволял гневу завладеть мной во время боя. Тем более - на тренировке.

Холодно. Холодно на ветру в мокрой рубахе. Холодно от усталости и от боли. Согреться ничего не стоит, но какой смысл? От мыслей все равно холоднее.

Когда-то мы с Феанором любили состязаться в фехтовании и были одинаково искусны в нем. Когда-то мы доверяли друг другу. И понимали один другого - нам ни слова, ни осанвэ не требовались.

Теперь... рано или поздно я восстановлю былую точность движений. Верну утраченное мастерство. Но никогда больше не скрещу клинки в дружеском поединке с Пламенным. И вряд ли положусь на него в бою.

31

Вид у Саурона был такой мрачный, что у Шабрука тоскливо заныло в животе.

- Докладывай, - отрывисто приказал Повелитель, глядя поверх головы десятника.

Шабрук доложил. Повелитель Фенырг напал на дозорных при исполнении. Двоих убил. Орки сражались храбро, но ведь во власти Великих не только оружие. Силы были слишком неравны. Шабрук заговорил с Феныргом и тем самым сумел предотвратить гибель пятой западной заставы и дальнейшее уничтожение орков, принадлежащих Арг-баду и лично Властелину Мелгыру. Повелитель Фенырг сказал, что пришел проверить, насколько хорошо орки ловят пленных. Но черепа считать не захотел. Зато грозился лишить заставщиков глаз.

Тут Саурон перевел взгляд на десятника, и тот отчаянно пожалел, что успел подняться из рядовых. Тем, конечно, менее сытно, зато и от Великих подальше. А своя шкура дороже дополнительного пайка.

- Значит, глаз грозился лишить? - Повелитель улыбнулся, обнажив непривычно длинные, похожие на волчьи, клыки. - Дозорных Ангбанда?

Шабрук подтвердил. И осторожно перевел дыхание, сообразив, что Великий, похоже, гневается не на него.

- Повелитель Фенырг очень рассердился, когда ему сказали, что он похож на квын-хая, - доложил десятник.

Что Фенырг не один из Великих, догадывались все, кто посообразительнее. И не только из-за его запаха и внешнего сходства с квынами. По взглядам Повелителей, по обрывкам их разговоров ясно было, что для них Фенырг - снага, которого не велено трогать. Такое случалось порой, если кто-нибудь из Великих поручал что-то одному из орков. И спрашивал с выбранного тоже сам, минуя командиров. Но при этом гвардеец все равно оставался гвардейцем, десятник десятником, а снага снагой.

Повелитель хмыкнул и задумался. Надолго. Наконец, снова взглянул на Шабрука.

- Можешь идти, рядовой...

Орк отсалютовал. Что ж, хорошо хоть обратно на кухню не отправили.

- ...гвардии, - закончил фразу Саурон.

32

- Этот мир мой! - гремел Мелегоруз. - Мой по праву.

- Мы все трудились здесь не менее твоего, - силой голоса Манавенуз почти не уступал Восставшему.

Земля стонала от столкновения двух Поющих. По скалам бежали трещины. Жидкий огонь выплескивался из-под земли, сталкивался с водой, и в воздух поднимались клубы пара, смешанного с дымом.

Очередной спор. Яростный. Безнадежный.

- Этот мир мой! Я уже творил его, пока вы медлили в нерешительности. Я вкладывал в него Силу и Музыку, когда вы еще только осматривались. Арда признала меня хозяином. Ты опоздал, Манавенуз!

- Единый сказал: мы все станем жизнью Арды. Ты не вправе решать судьбу мира. Ты лишь один из многих, - стоял на своем Владыка Ветров.

- Этот мир - наша Песнь. И прежде всего - моя, - не уступал Восставший. - Я поведу ее дальше. Вы можете подпеть мне, если хотите.

- Ты едва не разрушил Песнь, Мелегоруз, когда начал петь отдельно от Хора! Если бы не Единый, твоя Тема уничтожила бы еще не родившийся мир.

- Не моя Тема, брат. Диссонанс. Я сотворил бы мир и один, если бы вы не мешали мне!

- Ты ничего не смог бы сотворить вне воли Еди...

Договорить Манавенуз не успел. Черный смерч обрушился на полупрозрачную фигуру, очертаниями напоминающую Тех-кто-придет, скомкал облик Владыки Ветров. Два вихря сшиблись - гора, оказавшаяся у них на пути, рассыпалась каменным крошевом, и я услышал, как горестно вскрикнул Азулез. Диссонанс - в который раз уже - уродовал мир, равно уничтожая и творения Мелегоруза, и наши.

Манавенуз опомнился первым. Ослабил натиск, а затем отступил. Как и прежде. Прочие Поющие последовали за ним.

Я медлил. Я не мог решить, кто прав в этом противоборстве. Мне нравилось петь с Азулезом, но...

- Когда-то ты подхватил мою Тему, - раздался голос, словно в ответ на мои мысли. - Первым. Я помню тебя.

Восставший пропел ту мелодию, которая была моим именем до сотворения Арды.

Я медленно повернулся. Мелегоруз стоял на краю обрыва, небрежно скрестив руки на груди, и улыбался. Сейчас он очень походил на Тех-кто-придет. Должно быть, немало времени уделил сотворению облика, настолько продуманной казалась каждая деталь. Впрочем, неудивительно, раз он считал себя хозяином воплощенного мира.

- В Арде я принял имя Аратаназ, - я спокойно посмотрел в глаза Восставшему.

- Аратаназ? - он склонил голову набок, глядя на меня с доброжелательным любопытством. Трудно было поверить, что этот Поющий только что яростно бился с братом за власть над миром, круша все на своем пути. А ведь в воздухе всё еще стоял запах гари, и раскаленные обломки скал не успели остыть.

- Арата-аназ, - чуть нараспев произнес Мелегоруз и снова улыбнулся, приподняв бровь. - Мастер Камней. Что же, созвучно. Хотя я дал бы тебе иное имя.

Он помедлил, пристально глядя на меня и ожидая вопроса. Но я промолчал. Не терплю играть по чужим правилам, если не сам это выбрал.

- Я назвал бы тебя - Сагуронуз.

Это слово не было мне знакомо: похоже, Восставший придумал его только что. Мелегоруз заметил мое удивление и рассмеялся. Так весело и заразительно, что я сам невольно усмехнулся.

- Новое, новое, - он энергично кивнул. - Язык растет вместе с миром и меняется вместе с нами.

- Са-гу-ро-нуз, - медленно повторил я, вслушиваясь в цепочку звуков.

Да. Мое. Гораздо больше мое, чем то, прежнее имя. Но...

- Это означает - Создающий Порядок, - ответил Восставший на невысказанный вопрос. - И кстати, о порядке, - он огляделся и недовольно поморщился, - эту часть мира придется опять переделывать. Ты со мной?

Вопрос был задан так легко, словно речь шла не о выборе Темы, а просто о небольшой помощи в пустяковом деле. Словно Мелегоруз не сомневался в моем решении.

- Мне - принять твою Музыку?!

- Если хочешь, - Восставший пожал плечами.

И, казалось, потерял ко мне интерес. Отвернулся, внимательно осмотрел изувеченную землю - и запел.

Некоторое время я медлил, вслушиваясь в его глубокий и сильный голос. Мелегоруз уверенно вел мелодию - и мир отзывался ему, с готовностью меняя облик по воле Поющего. Облик этот был иным, чем тот, который творили здесь Азулез и Улубоз. Иным, но тоже красивым. Не менее красивым.

Я слушал пение Восставшего и понимал, что уже не смогу уйти. Неважно, прав ли Мелегоруз в своих притязаниях. Неважно даже, чем закончится его спор со Старшими. Эта Музыка - должна быть. Должна воплотиться в мире. Должна.

Я не приносил клятв Восставшему. Мы вообще больше не обсуждали мой выбор. Я просто подхватил его Тему.

33

- Ты ведь знал, что пленные убегают, Саурон, - сказал я, когда майа закончил доклад о происшествии на заставе. - И знал, чем это для них заканчивается.

- Знал, Властелин.

Открытый и спокойный взгляд. Ни тени сомнений.

- Почему не сообщил мне?

Легко догадаться, почему. Надеялся, что Феанор сорвется. Ждал этого. И разумеется, дождался. Саурон ошибался редко. Реже, чем я. Я экспериментировал, порой увлекался - он рассчитывал хладнокровно и наверняка.

- Нолдо и его подопечные находятся в прямом подчинении Властелина, - с невинным видом заявил Первый Помощник. - До сих пор в Ангбанде считалось недопустимым вмешиваться в чужую мелодию без спроса. Правила изменились?

- Правила остались прежними, - отрезал я. - Но орки на заставах находятся в твоем прямом подчинении.

- Орки на заставах четко выполняли свою задачу, - Саурон был все так же невозмутим. - Ни один враг не прошел мимо них живым. Относительно пленников особых указаний не давалось.

Разумеется, не давалось. Я слишком полагался на Феанора. Был уверен, что он не допустит побегов. Я бы на его месте не допустил. Или допустил бы, но сознательно, избавляясь тем самым от неугодных. А он... куда он смотрел столько лет, почему спохватился только сейчас?! И зачем отправился на заставу - мстить, что ли? А смысл? Орки же там постоянно сменялись.

Спрашивать Пламенного о причинах его поступков мне не хотелось, особенно после нашей нелепой стычки в горах. Похоже, он действовал не раздумывая, под влиянием порыва. Ему хотелось найти и уничтожить виноватых в собственной ошибке - вот орки и пригодились. А на обратном пути он наткнулся на того, кому эти орки служили. На меня. И его горе и гнев чуть не оказались сильнее дружеских чувств.

- Мелькор, почему ты оставил этого нолдо в живых? - Саурон наконец сбросил маску безупречного Первого Помощника и смотрел на меня с тревогой. - Да еще на свободе?

- Феанор мой друг, - сказал я, отчетливо понимая, что для майа это не аргумент.

Убедить Саурона я не мог - разве что приказать.

- Нолдо едва не развоплотил тебя! - он по-волчьи оскалился.

- Он был неправ, - твердо ответил я. - Но ошибки в мелодии случаются у каждого. Если бы я был нетерпим к ним, давно уже пел бы один.

- Никто из нас никогда не пытался причинить тебе вред, - не отступил Саурон. - Он не друг тебе, Мелькор. Он нолдо, он пришел из Амана, и это рано или поздно окажется решающим.

- Он живет в Ангбанде. Он сам это выбрал.

- Ради своих соплеменников. Как и ты долго жил в Амане ради нас. Но потом ты не выдержал, Мелькор, и вернулся туда, где твоя Музыка. И он тоже не выдержит. Раньше или позже, но он предаст тебя.

Глава 6

Страх

1

Я сижу на самом краю обрыва, свесив ноги над пропастью. Сижу и смотрю на водопад. Тот самый, возле которого когда-то говорил с Феанором об Унголианте.

Тот, да не совсем тот. Я ведь исправил его тогда. Довел до совершенства. Сразу же, как только мой друг вернулся в Ангбанд с победой. Как только я поверил в свое спасение. Поверил, что больше не буду терять силы, что кошмар позади.

Зря поверил. Паучихи, конечно, не стало. Зато есть Эндорэ. Моя Музыка. Мой мир. И этому миру нужна моя сила. Так растение вытягивает из земли воду. Вот и Эндорэ - тянет. Из меня.

Нет, конечно, оно не уничтожает Музыку. Только впитывает в себя. Моя Тема остается в Эндорэ. В каждой частице материи, в каждой песчинке, в каждой капле крови живущих. Она остается, а я... Я растворяюсь в мире. Медленно. Неотвратимо.

Наверное, так было и до Войны. Только я этого не замечал. Тогда сила переполняла меня, и я рад был делиться ею, воплощать ее в мире, отдавать.

Теперь мое творение меня убивает. И я не могу остановить это. Не могу изменить природу Арды. Я и понял-то, что происходит, не сразу.

А Валар... Поняли ли они? Не потому ли и создали Аман, что поняли? Место, где столетиями ничего не меняется. Землю, в которую уже почти не нужно вкладывать силу Поющих. Создали и остались там, даже после победы, когда, казалось бы, Эндорэ было полностью в их руках.

Всё, что сделали Владыки Запада - постарались и меня удержать в Валиноре, чтобы моя Музыка не заполнила весь мир. А когда я бежал, преследовать меня они не решились. Или сообразили, что суетиться нет смысла? Зачем рисковать, зачем калечить Арду, сражаясь со мной? Я же все равно обречен. Достаточно подождать.

Сколько я еще продержусь? Тысячу лет? Две тысячи? А потом... перепеть Эндорэ Валар, конечно, уже не удастся, зато и меня можно будет не опасаться. И все получат то, чего добивались. Они - безопасность, я - воплощение своей Темы. До конца.

Что ж, значит, придется заплатить эту цену. И мне, и моим майар. Хотя они-то сил не теряют. Видимо, моя Музыка защищает их. По крайней мере, сейчас.

Пока я здесь, мир будет питаться моей силой. Пока я здесь.

2

Я привычным жестом тянусь к лежащему на столе Венцу - дотронуться до Камней, погладить. И в последний момент отдергиваю пальцы.

Кажется - или оттенок свечения изменился? Кажется - или Сильмариллы не хотят моего прикосновения?

А вдруг Камни обожгут, если я дотронусь до них? Опалят мне руки, как Мелькору? И не боль пугает, даже не то, что искалеченными пальцами много не наработаешь. Просто это будет подтверждением того, что я перестал быть Мастером. Что я, создатель Сильмариллов, сделался чужд им. Что я перешел грань, отделяющую короля нолдор от Повелителя Фенырга.

А была ли грань? Или это - будто с теми веточками? Все зависит от того, кто их соединит и как? Можно воссоздать Древа, а можно - колонны в Тронном зале Удуна. Детали одни и те же, а узор разный.

Нет, глупости! Не место в Ангбанде Древам - разве что в качестве красивого обмана для моих легковерных мастеров. И прежнему Феанору, творцу Сильмариллов, тоже не место. Здесь нужен Фенырг, единственный, кто способен спасти нолдор от истребления. Единственный, кто может на самом деле противостоять Ангбанду.

Только вот Феныргу больно смотреть на творения Феанора. Страшно коснуться их.

А каково Сильмариллам в крепости Мелькора? В когтях спетого им металла? Раньше я не задумывался об этом.

Впрочем, дело не в них - во мне. Лучше убрать Камни, спрятать, чтобы не видеть их лишний раз. Не ворошить прошлое.

Феанор окончательно станет Повелителем Феныргом, ничего не поделаешь. Зато нолдор будут жить.

3

- Мори! - раздраженно позвал Мастер. - Иди сюда.

Феанор в последнее время выглядел мрачным. С тех пор, как вернулся в забрызганной кровью тунике и, торопливо переодевшись, швырнул ее в огонь. Хотя можно было отчистить.

Кого убил Пламенный, юноша спрашивать не рискнул. Украдкой пересчитал пленных. Мастера все оказались на месте, а вот земледельцев некоторых не хватало. Правда, Мори не был уверен, что те исчезли именно теперь: давно их не видел.

Воображение тут же нарисовало картину: часть пленных из долины сбежала, а когда Феанор заметил это, оставшиеся подняли бунт. Мори не поленился сходить проверить, но никаких следов схватки не нашел.

Может быть, Пламенный догнал и попытался остановить беглецов? Юноша попробовал пойти по его следам. Ангбанд охотно откликнулся на просьбу, даже тропа легла под ноги. Только вот идти по ней почему-то не захотелось. Жутко стало - до озноба, до тошноты. Мори предпочел довериться своему чутью. И вернулся домой.

- Да, Мастер, - юноша подошел, старательно делая вид, что не заметил дурного настроения Феанора.

Это давно стало привычным: не задавать вопросов, "не обращать внимания", удерживать маску туповатого, но расторопного и добросовестного слуги. И - наблюдать, слушать, анализировать, мгновенно схватывая детали и логически достраивая целое. Это было увлекательно. А порой жизненно необходимо.

- Ты помнишь Аман, Мори? - Феанор впился в юношу взглядом.

- Аман? - искренне удивился тот.

4

Вот уж не ожидал, что его потянет на подобные разговоры! Особенно после того, что он сделал из Древ. Вместо Древ. Впрочем, я тогда испытал облегчение. Мне страшно было представить, как поступит Мелькор, обнаружив у себя в крепости подобное безоб... творение.

Отговаривать Феанора я, разумеется, не пытался: это бесполезно, а если он чем-то увлечен, еще и опасно. Участвовать в работе я, правда, тоже не стал, хотя очень тянуло. Но Ангбанд - не Аман, а металлические Древа все равно были бы только копиями настоящих. Игрушкой. Обманом. Мне не хотелось играть в прошлое. И лгать себе не хотелось.

А еще мне не хотелось очутиться поблизости, когда Мелькор увидит Древа. Я подавал Феанору ветки и прикидывал, в какой момент можно будет улизнуть. Но потом мне стало не до того: мастерство Пламенного в очередной раз превзошло все ожидания. А уж хитрости такой я и вовсе не предполагал в своем хозяине.

- Да, Аман, - повторил Феанор, словно ему приятно было лишний раз произнести это слово. - Помнишь?

Взгляд у него был болезненно нетерпеливым, жадным... словно у орка, собирающегося перерезать горло свинье. Или пленнику. Только орки кромсали тела, а этот норовил добраться до самого сокровенного - и вывернуть наизнанку. Как тогда, с Древами... видел я глаза мастеров после.

- Не помню, Мастер, - я виновато развел руками. - Я был совсем ребенком.

- Но что-то ведь осталось в душе?! - мне показалось, что меня сейчас схватят за шиворот и встряхнут. Едва удержался, чтобы не отшатнуться.

- Ничего, Мастер, - я изобразил глубокое уныние. - Когда я пытаюсь вспомнить прошлое, я вижу только... Лед.

Я с удовольствием полюбовался, как его передернуло.

- Можно спросить у пленных...

- Ступай! - сердито оборвал меня Феанор. - В кабинете приберись. И принеси свежих лепешек.

- Да, Мастер.

Я торопливо отвернулся и направился к двери: на глазах все-таки выступили слезы, не хватало еще, чтобы он увидел.

Я не просто помнил Аман. Я бережно перебирал эти воспоминания - словно редкие камни, словно подарки близких. Поначалу они согревали меня и давали силы, когда становилось особенно тяжело. Потом я хранил их просто как залог того, что я остался собой. Коркионом. Сыном своих родителей. Но делить их с кем бы то ни было? Уж во всяком случае не с тобой... убийца.

5

Бездарь! И с чего я вообразил, что он способен помочь в работе? Этот мальчишка годен разве что подавать инструменты. Ну, может, камешки шлифовать иногда. А как только до серьезного дела доходит - никакого от него проку!

Поручил ему детали делать к светильникам для Тронного зала - так мальчишка одну заготовку испортил, а на второй умудрился так поранить руку, что за инструменты несколько дней взяться не мог. А потом мне уже и самому не захотелось возиться с недоучкой. Оставил парня на подхвате.

Странно, что изо всех пленных я выбрал себе в слуги самого никчемного. Хотя - почему странно? Правильно. Слуга-то он неплохой, а мастера из него все равно бы не вышло.

Зря я с ним про Аман заговорил. Даже если бы он и помнил, работу ему не доверишь. А от разговоров какой толк? Только время тянуть.

Да, вот именно этим я и занимаюсь. Тяну время. Лишь бы не начинать то, что все равно придется сделать. Убежище для Сильмариллов. Или - темницу?

Надевать Венец я не стал: слишком отчетливо ощущалась в нем сила Мелькора. Положил на стол и уселся напротив, вглядываясь в мягкое сияние Камней. Вспоминая.

Потом взялся за инструменты. Сегодня я работал при свете Сильмариллов. В последний раз.

Белые башни Тириона. Украшенные мозаикой стены дома. Журчание фонтана во внутреннем дворике. Долгие беседы с отцом в ажурной беседке среди цветущей сирени. Радостная улыбка любимой. Рыжая макушка первенца. Счастливое лицо Куруфина: я впервые похвалил его творение. Поиск новых решений, неожиданное озарение и опять поиск. Споры с другими мастерами - до крика, порой до ссор. Примирение - и тут же снова спор. Радость открытий.

Я боялся, что вспоминать будет больно. Зря, как выяснилось. Больно оказалось возвращаться к действительности. Настолько больно, что я зажмурился - до слез, до пятен перед глазами. Ощупью взял Венец, ощупью опустил его в готовый ларец и захлопнул крышку. Помедлил, переводя дыхание, и наконец решился открыть глаза.

В мастерской было темно.

6

- Ты теперь работаешь в темноте?

Феанор молча смотрел на серую полосу, пролегшую от открытой двери, на черный силуэт в проеме. Сколько времени прошло с тех пор, как он закончил ларец? В мастерской не слышен ангбандский гонг: он сам попросил об этом. И окон здесь нет.

- Надеюсь, свет не успел повредить твоему замыслу? - спросил Мелькор, заходя и быстро закрывая за собой дверь.

- Н-нет, - Феанор торопливо провел рукой по глазам. - Сейчас я зажгу светильник.

- И что же ты делал? - Вала с любопытством оглядел мастерскую, освещенную теперь только тусклым рыжим огоньком.

Нолдо мотнул головой в сторону стола: смотри, мол. Мелькор нахмурился. Времена, когда Пламенный радовался ему, конечно, остались в прошлом, но ни разу до сих пор мастер не давал Восставшему почувствовать, что тот явился настолько некстати.

На столе стоял ларец. Серебристо-голубой, словно покрытый инеем. Кристаллы горного хрусталя на крышке походили на замерзшие капельки воды. Мелькор осторожно коснулся узора - ларец и на ощупь оказался льдисто холодным.

- Получилось, - оценил творение друга Восставший. - Хотя это совершенно не похоже на... - он осекся: сквозь мелодию ларца пыталась пробиться другая. Едва уловимая. И очень знакомая.

- Почему именно так? - Мелькор удивленно посмотрел на мастера. - И почему ты работал один? Нам следовало сделать его вместе.

Помрачнел, кивнул понимающе.

- Из-за рук меня не позвал, да?

Феанор вздохнул. Пусть лучше Вала думает так.

- Из-за рук, - Мелькор подошел ко второму светильнику, зажег его. - И напрасно. Во-первых, всегда остается Музыка. А во-вторых...

Он повернулся к Пламенному и наконец заговорил о том, ради чего, собственно, и пришел. О том, во что безумно хотел - и боялся поверить.

- Я хочу попробовать снова работать руками, - тихо сказал Восставший. - Думаю, теперь это получится.

- Что?! - потрясенно выдохнул Феанор.

- Боль слабеет, - Мелькор казался растерянным, таким мастер ни разу его не видел. - Сама собой.

- Сегодня, да? - уточнил Пламенный. - Получается, что тебе стало легче, когда я убрал Камни. Нам бы раньше сообразить!

Вала покачал головой.

- Не сегодня. Несколько лет уже. Время от времени становится лучше. Не знаю, почему.

- Что же ты молчал?! - возмутился мастер.

- Я не был уверен. Не хотел зря... надеяться. Пытался понять причину.

- Вот что... - нолдо направился к выходу. - Пойдем в кабинет, там удобнее разговаривать.

Мори, увлеченный их разговором, настолько потерял осторожность, что не успел ни сделать вид, что занят делами, ни даже отскочить с дороги, когда дверь мастерской внезапно распахнулась.

Два или три мгновения, которые Мелькор смотрел на юношу, показались тому вечностью. Судя по взгляду, Восставший никак не мог выбрать, что лучше: обратить нолдо в пепел на месте, отдать его на забаву оркам или скормить волколакам. То ли Властелин Ангбанда затруднился принять решение, то ли внезапно сжалился над Мори, а только в конце концов отвернулся и пошел дальше. Не тронул, даже не сказал ничего.

7

Я прошмыгнул в мастерскую, пробормотав что-то насчет уборки. Закрыл дверь и привалился к ней, переводя дух.

Обошлось. А думал - убьют. Странно: даже по эту сторону льда я сохранил способность пугаться. Сколько раз повторял себе, что давно мертв, что не случится со мной ничего худшего, чем уже произошло. А вот же - не отдышусь никак. Очень уж взгляд у Мелькора был злой. Ну, в точности, как у Моргота, каким я представлял себе его в детстве.

Странно: несмотря на страх, мне приятно, что Вала так разгневался. Хотя - почему странно? Для Феанора-то я вроде инструмента. Кто станет сердиться на инструмент? Ну, можно немного подосадовать, если тот не подходит для задуманной работы, и все. А Мелькор - он смотрел как на личность. Хоть и готов был стереть меня в порошок. К счастью, не тронул. Может, сообразил, что рассказывать его тайны мне все равно некому.

Интересно, а что получилось у Феанора? Что Восставший хотел сделать вместе с ним?

Я взглянул на стол и замер. Не от восхищения, хотя творение Мастера было невероятно красиво. От ужаса.

Ларец не просто выглядел сделанным изо льда - от него отчетливо веяло холодом. Не бодрящим, к которому я успел привыкнуть, живя на Севере. Таким, от которого застывает все внутри и останавливается дыхание. Мертвенным холодом Хэлкараксэ.

Я невольно попятился, обхватив себя за плечи. По изящной крышке ларца медленно скользила сиреневая искорка. Очень знакомая.

- Не исчезай, - прошептал я, подходя ближе. - Я отнесу тебя маме, чтобы она согрелась. На этот раз ты не убежишь от меня.

Искорка больше не двигалась, и я осторожно накрыл ее ладонью. Холод пополз от пальцев к локтю, потом выше, обручем сдавил грудь. В глазах потемнело.

- Мори, вина!

Мори? Кто такой Мори? И откуда во льдах вино?

- Мори!

Я вздрогнул, избавляясь от наваждения. И бросился к двери, еще плохо соображая, кто меня зовет и почему. Главное - этот резкий голос освободил меня.

Я едва не разлил вино, наполняя кубки: руки тряслись. Впрочем, Феанор не смотрел на меня, а Мелькор, скорее всего, решил, что это я его боюсь.

Как ты мог создать такое, Мастер? Это ведь уже не других - собственную душу наизнанку вывернуть надо было.

Что ты спрятал в этот страшный ларец? Память об Амане? Или свое сердце?

8

- Алаг! - возмутилась Таринвитис, чуть не врезавшись в стену угловой башни.

- Найди уже себе какое-нибудь дело! - сердито подхватил Талло.

Их можно было понять. Тарис выписывала в небе замысловатые фигуры на глазах у восхищенного приятеля - и тут как налетит ветер, как выкрутит крылья, как швырнет снег в лицо... то есть, в морду. Мышиную.

Ну... не удержался я. Раньше-то мы вместе развлекались, закладывая виражи, чертя узоры в воздухе. И я, между прочим, был лучшим. Хотя Саурон никогда не признал бы этого.

А теперь...

Слишком дорого обошелся тот бой с майа на небесной ладье. Властелин, конечно, помог, но ждать, пока новое тело наберет силу, все равно придется долго. А ждать я не люблю. Хотя - кому бы это понравилось из остальных? Им просто повезло тогда, в отличие от меня.

* * *

- Приказ Властелина, - Саурон пристально посмотрел на нас, и я увидел в его глазах радость. И азарт. Азарт, который переполнял нас всех с того момента, как мы услышали новую мелодию. Чужую. Ненавистную. Аманскую. Азарт с легкой, почти не заметной примесью страха. О страхе мы, конечно, предпочитали не думать. Как и о войне, когда-то проигранной Западу.

- Приказ - захватить небесную ладью, - продолжил Первый Помощник. - И доставить в Ангбанд. Вместе с тем, кто ей управляет.

- Валар послали в Эндорэ свет, - Ральтагис хищно оскалилась. - Отлично, мы найдем ему применение!

- Скорее! - озабоченно нахмурилась Дэрт, стоявшая у окна. - Враг может сбежать.

- От нас не сбежит, - заверил ее Саурон. - Таринвитис, Алаг, полетите со мной.

- А я?! - возмутился Глор.

- А мы?! - вскинулись Дэрт и Ральтагис.

Первый одарил троицу ледяным взглядом.

- Поднимайтесь на Вторую Южную. Мы погоним ладью туда. Дарглуин, ты с ними. Нэртаг! Могут быть разрушения. Постарайся удержать мелодию гор.

Бывший майа Ауле деловито кивнул.

- Ирбин, будь наготове. Тевильдо, поможешь ему, если кого-нибудь ранят. Талло, отвлеки противника иллюзией: он не должен заметить наше приближение.

Мы приняли облик летучих мышей и взлетели. Впереди - Саурон. Самый крупный из нас, иссиня-черный, мощный. Справа - Таринвитис. Грациозная, как всегда, красновато-коричневая. И я, серебристо-серый, узкокрылый, быстрый.

Мы летели, немного красуясь - во всяком случае, я. Хотя любоваться на нас было некому. Талло начал плести видения для незваного гостя. Нэртаг сосредоточился на Музыке Ангбанда. Удерживать ее сейчас одному, без Саурона, без Властелина было задачей не из легких. Если бы сражение затянулось, Нэртагу пришлось бы потом восстанавливать собственную мелодию. Впрочем, мы собирались победить быстро и без потерь.

Остальные майар во главе с Ральтагис ждали на Второй Южной. Гора не самая высокая, зато с ровной площадкой на вершине. Властелин приказал доставить ему аманскую ладью, а не расколошматить ее о скалы. Хотя я лично предпочел бы второе.

Зубы Таринвитис щелкнули у моего уха. От неожиданности я нырнул вниз, но тут же выровнялся.

- Соберись, Алаг! Это не прогулка и не игра!

Ладья действительно была уже близко, и майа в ней, похоже, заметил нас. Чуть раньше, чем следовало, но слишком поздно, чтобы он успел приготовиться к бою. Интересно, что Талло ему показ...

- Вперед! - мысленный приказ Саурона мгновенно заставил меня забыть обо всем, кроме дела.

Мы ринулись на врага одновременно: Первый в лоб, мы с Тарис с боков. Но ударить я не успел. Мне показалось, что я со всего маху влетел в огонь. Диссонанс коверкал и ломал мою мелодию, я перестал видеть и слышать, я больше не чувствовал ничего, кроме боли, причиняемой чужой Музыкой.

А потом все закончилось. Надолго.

Позже, когда вернувшийся Властелин помог мне вновь обрести себя, я узнал, что мы не победили. Саурон ранил аманского майа, но мелодия Света оказалась слишком мощной. Невыносимой для нас.

Первый успел подхватить падающую Тарис, не то она разбилась бы о скалы, как я. Ему, правда, и самому досталось. Ирбину пришлось потом повозиться с ними обоими.

Ладью, потерявшую управление, несло прямиком ко Второй Южной: Саурон рассчитал верно. Только вот справиться с мелодией такой силы без Мелькора у нас не было шансов. Глор попытался, впрочем. Прыгнул, чтобы ухватиться за борт и забраться внутрь. Да только даже коснуться ладьи не смог, вниз рухнул. Ральтагис потом долго злилась, что не успела остановить его. Прочие-то отделались легче. Облик сохранили, по крайней мере.

9

Мори закончил разливать вино и замер, словно в нерешительности. Мелькор недовольно покосился на юношу: вести сколь-нибудь серьезные разговоры при слуге он не собирался

- Ступай, - нетерпеливо приказал Феанор.

Требование Валы выгонять мальчишку поначалу казалось ему безобидной причудой, но теперь все чаще раздражало.

- Да, Мастер, - Мори моментально скрылся.

Только не в мастерской - за входной дверью.

- Куда это он? - удивленно спросил Мелькор.

- За фруктами, - отмахнулся Пламенный. - Или еще за чем-нибудь - какая разница? Ты же сам не хочешь, чтобы он тут вертелся.

- Ты что-нибудь поручаешь ему? Я имею в виду, кроме уборки.

- Ему? - нолдо рассмеялся. - Да он змеевик от малахита не отличит!

- Научи.

Мастер хмыкнул.

- Пустая трата времени. Мальчишка неуклюж и бездарен. Я проверял, не спорь.

Он пригубил вино и поставил кубок на стол.

- Мы собирались поговорить о тебе. Что с твоими руками?

- Пока не знаю, - теперь Мелькор выглядел отстраненно-сдержанным, и Феанор вздохнул про себя. Разговаривать с Валой становилось все сложнее, былое взаимопонимание казалось сном.

- Впрочем, это не так уж важно, - Восставший посмотрел в глаза другу. - Понимаешь, мы ведь теперь снова сможем работать вместе. Иногда. Это ведь - главное!

Вопрос? Просьба?

- Главное, - подтвердил Феанор.

- Так попробуем? - Вала тут же поднялся.

- Идем, - согласился мастер.

Почему-то он не чувствовал радости - только смутную тревогу. Словно происходящее могло оказаться иллюзией. Чьей-то злой шуткой.

10

- Вот, выбирай.

Феанор поставил передо мной три шкатулки разного размера, доверху наполненные необработанными камнями. Предоставил мне одному принять решение за двоих. Сам, значит, собрался работать как подмастерье. Хотя прежде мы обсуждали любой замысел, иногда яростно спорили, порой наоборот - без слов понимали друг друга, захваченные общей идеей. На равных: я никогда не делал поправок на то, что Феанор - Воплощенный.

А теперь он демонстративно уступает мне. Совсем как во время игры с мечами, перешедшей в нелепый поединок. Значит, то, что произошло тогда, не было случайностью. Зря я все это время пытался убедить себя в обратном. Впрочем, не убедил, так что неуместная снисходительность Пламенного уже не вызвала у меня вспышки гнева. Просто еще одна связывавшая нас нить оборвалась, еще одна нота умолкла.

Я помедлил, ожидая, что Феанор отойдет. Займется чем-то еще. Хотя бы просто отвернется. Мне предстояло прикоснуться к своей прежней Музыке и совершенно не хотелось делать это при нем. Но он стоял рядом и смотрел.

Я постарался повернуться так, чтобы Феанор не видел моего лица. И закрыл сознание. Сосредоточенность мастера, обычное дело.

Камни. Мелодии, созданные до Войны. До поражения и плена. Эхо прошлого. Отражение меня - тогдашнего. Слишком многое изменилось с тех пор. Настолько, что даже оглядываться тяжело: не вернешься ведь, не изменишь то, что уже случилось. Но других мелодий нет. И не будет. Долго еще не будет.

Я перебирал их. Черные, полупрозрачные, с мерцающими в глубине искрами - синими, фиолетовыми, пурпурными. Алые. Ослепительно-белые. Серые - разных оттенков, с затейливым рисунком прожилок. Золотистые. Исчерна-зеленые. Ярко-синие. Мне всегда нравились контрасты. И разнообразие. Некоторые камни меняли цвет, когда я касался их. Иные начинали блестеть. Или тускнели.

Камни. Мелодии, пришедшие в мир, когда я пел Эред Энгрин. А некоторые - еще раньше. Тогда я если и задумывался о возможной войне, то лишь как о далеком будущем. У меня еще было время. Так много времени. И так мало.

Мелодии-игра. Творчество ради творчества. Ради того, чтобы украсить Эндорэ. Мое Эндорэ. Ради того, чтобы воплотить силу, требующую выхода.

Когда я в последний раз пел так? Не пытаясь защитить себя и свои земли, не стремясь добиться чего-то. Просто для удовольствия. Для красоты. Ради Музыки.

Слишком давно.

Я брал камни в ладони, проводил по ним пальцами - и откладывал. Один за другим. Я боялся убить их мелодии. С ними мог бы работать я прежний. Но прежнего меня больше не было. А Феанор ждал.

Может быть, отказаться? Выдумать повод и отложить работу? На неопределенный срок. То есть - навсегда, нечего себя-то обманывать.

Спрятаться? Струсить? Мне?!

Я невесело усмехнулся про себя и, не глядя, запустил руку в шкатулку. Сомкнул пальцы вокруг одного из камней. Вытащил. Показал Феанору.

- Этот.

11

Мелькор выбрал агат.

- Что это будет? - спросил я, разглядывая камень.

Он был словно разделен на две равные части, зеркально повторяющие друг друга. Черная прожилка на сером фоне, похожая на росчерк молнии. И серая - на черном.

Вала ответил не сразу, и я удивленно взглянул на него. Ничего похожего на прежнюю увлеченность работой. Замкнутое, сосредоточенное лицо. Почти хмурое. Словно он не творить собрался - сражаться. Я едва не сказал, что не стоит в таком настроении браться за дело. Камень ведь не виноват, что у мастера болят руки. Ему нужно понимание и любовь.

- Подвеска, - сказал Восставший.

Я кивнул, вздохнув про себя. И занялся оправой, стараясь не смотреть в сторону друга. Впервые мне не хотелось видеть, что и как он делает. Не видеть-то получалось, а вот не чувствовать...

Закрыться от меня полностью Вала сейчас не мог: для воплощения замысла требовалась слаженность действий. Так что я против воли улавливал его напряжение, неуверенность и, что еще хуже, растущее раздражение. И ответную недоверчивость камня, которая быстро сменила радостную податливость.

Мне очень хотелось схватить Мелькора за руку, остановить. Сказать ему: вслушайся, не спеши, не пытайся навязывать свою волю, вспомни, как было раньше. Но я отлично знал, что вмешательства он не потерпит. И не простит.

12

Вот и всё. Мелькор помедлил немного, словно это могло что-то изменить. Потом обтер камень - не спеша, очень тщательно. И положил перед Феанором. Рядом с оправой, которую нолдо только что доделал.

- Закончишь?

Пламенный молча кивнул. Он тоже старался не встречаться взглядом с другом.

Камень послушно лег в ажурную оправу. Искусно обработанный, полностью подчинившийся мастеру. И безвозвратно утративший мелодию, что дремала в нем, ожидая того, кто поможет ей зазвучать.

Красиво получилось. Очень красиво. Для тех, кто не видел прежних общих творений Мелькора и Феанора. Аманских.

Вала взял готовую подвеску, повертел в пальцах, аккуратно положил на стол. Посмотрел на нолдо, который по-прежнему старательно избегал его взгляда.

- Нам стоит поговорить, - суховато предложил Мелькор. - Лучше прямо сейчас.

И вышел из мастерской в кабинет. Пламенный вздохнул. Обсуждать неудачу друга ему совсем не хотелось. Тем более, что она вряд ли была случайностью.

13

О чем ты хочешь говорить со мной, Мелькор? Все и так очевидно для нас обоих: ты убил мелодию. Свою или созданную кем-то из майар, не так уж важно. Нет, в Музыке не появилось ни одной фальшивой ноты - ты всё-таки мастер. Но теперь она звучит глухо. Безжизненно.

Безделушка у тебя получилась. Да, такой работой гордились бы многие. Из знакомых мне нолдорских мастеров - наверное, все. Думаю, что и твои майар тоже. Только вот для тебя создать подобное - стыдно. Ты ведь понимаешь это не хуже меня.

И чего ты ждешь теперь? Утешений? Ободрения? Не умею я этого, да и не простишь ты такого. А фальшь все равно почуешь. И что тогда - новая ссора?

- Говори, - потребовал Мелькор, усевшись в кресло напротив меня.

Словно провинившемуся орку приказал отчитаться! Гнев охватил меня моментально, вскипел ослепляюще жаркой волной. Я даже не пытался сдержаться, наоборот, рад был выплеснуть наболевшее.

- О чем говорить? - зло уточнил я, подобравшись, как перед боем. - О том, что ты испортил камень? А это для тебя новость?

- То есть - отделал не так, как ты ожидал? - прищурился Вала. - Это ты называешь "испортил"?

- Ты принудил его силой! - возмутился я. - Ты мог помочь проявиться его красоте, но ты убил ее! Тот узор в глубине - почему ты не открыл его? Ты не мог не услышать!

- Разумеется, я его слышал, - Восставший пожал плечами. - Как и еще полдюжины интересных вариантов.

- Но камень стремился...

- Камень только хранит мелодии. Дело мастера - выбрать одну из них.

- Дело мастера - поддержать, а не подчинить! - с горечью возразил я. - Прежде ты понимал это.

14

Я не испортил камень, Феанор. Да, это далеко не лучшее из моих творений, но он хорош. Как и оправа сделанная тобой. Они великолепны. Но - по отдельности. Ты воплощал свой замысел, я - свой. Только прежде наши замыслы совпадали.

- Я изменился, - сказал я вслух. - Как и ты... Зачем ты спрятал Венец?

- Ты будешь настаивать на ответе? - Пламенный смотрел исподлобья.

- Нет, не буду, - успокоил его я. - Мне в общем и так понятно.

- Что тебе понятно?! - снова взвился Феанор. - Ну, больно мне смотреть на Камни - ты это желал услышать?!

- Прежде не было больно.

- Прежде я был мастером, а не тюремщиком! А теперь... я даже прикоснуться не могу к Сильмариллам. Чувствую, что им это не понравится.

Я быстро взглянул на его руки, одновременно вслушиваясь в мелодию. Нет, никаких следов.

- Но ведь ты не обжегся.

Он криво усмехнулся:

- Мне не хочется проверять.

- Знаешь, а я бы на твоем месте попробовал, - заметил я. - Взял бы их в руки. Лучше боль, лучше что угодно, чем это неведение. Чем ожидание. Чем страх. Лучше - сразу!

- Нет, - нолдо покачал головой. - Так у меня хотя бы есть надежда, что я остался собой.

15

- Феанор, опомнись! - Мелькор едва не засмеялся. - Для тебя важно остаться собой, ты восстал против Владык Амана, вечно споришь со мной - и готов подчиниться воле камней, пусть даже Сильмариллов? Угадывать их желания?

- Мастер не задал бы такого вопроса, - Пламенный вздернул подбородок. - Жаль, что ты перестал им быть!

И осекся, спохватившись, что в запальчивости сказал лишнее.

- Мелькор, я не это хотел...

- Это, это, - перебил его Восставший. - Только я не перестал быть мастером, Феанор. Я никогда им не был - в вашем, нолдорском понимании. Для тебя камешек, который я, на твой взгляд, испортил, вроде зерна, которому нужно помочь прорасти. А для меня - отражение мимолетного настроения того Поющего, который когда-то создал его. Кстати, в данном случае я сам и создал. Его и еще три дюжины подобных - пробовал разные сочетания оттенков и линий. А ты говоришь "камень стремится".

- Он ведь живой, - с упреком напомнил Пламенный.

- Конечно, живой, - легко согласился Вала. - Вся Арда живая, поэтому с ней так интересно возиться.

- "Возиться"... - нолдо поморщился.

Схватил кувшин, плеснул вина в кубок, выпил залпом.

- Мелькор, мне не нравится то, что происходит, - решительно заявил Феанор. - Прежде мы понимали друг друга. А теперь между нами словно стена.

- Стены не вырастают сами собой, - медленно проговорил Восставший. - Их растят. И вот вопрос: кому из нас двоих это нужно? Тебе? Мне?

- Ангбанду, - тихо ответил мастер.

- Ангбанду... Но ведь Ангбанд - это я, Феанор. Часть меня. Моя Песнь.

- Да, - с невинным видом подтвердил нолдо. - А ты - часть его. И подчиняешься его воле.

- То есть? - во взгляде Мелькора изумления было гораздо больше, чем гнева.

- Если я сейчас попрошу разогнать тучи над крепостью, ты ведь откажешься, разве нет? Потому что это не понравится Ангбанду.

- Ну, почему же? - Вала усмехнулся. - Сейчас - пожалуйста. Свет Тилиона оркам не повредит: не настолько ярок.

16

- Алаг!

- Властелин?

Не то, чтобы я скучал: дело себе найти всегда можно. Даже если ты лишился облика и потерял большую часть сил. Последить, к примеру, за пленными. Или пронестись ледяным ветром между башен нолдорской крепости, в окно залететь, разговоры послушать.

Нет, вороны, разумеется, тоже навещали наших врагов. Здоровенные. Черные. Нахальные. Отличные мишени для нолдорских лучников. Причем подстрелив очередного крылатого разведчика, Дети Песни становились исключительно разговорчивыми. И обращали меньше внимания на сквозняки. Так мы и работали сообща: вороны и я. Иногда вместо воронов под стрелы к нолдор посылали летучих мышей, а мне помогали ласточки. Или мухи.

- Алаг, очисти небо над Ангбандом. Только аккуратно, подальше от ладьи Тилиона. Небольшого окошка хватит.

Любопытно, что затеял Мелькор. Подразнить этого аманского майа, что ли? Проверить, не свернет ли тот в сторону? Впрочем, тратить время на разговоры я не стал, спросить можно и после. А сначала - сделать окошко, раз понадобилось.

Просто так растаскивать облака в стороны, конечно, неинтересно. Это любой низший дух сможет. Не-ет, я сделаю по-другому! С выдумкой. Мелькор оценит - и скорость, и красоту.

Разрывы туч складывались в узор, изменчивый, прихотливый. И даже постепенно открывающиеся звезды почти не портили мелодию, которую я создавал сейчас. Короткую, конечно. Недолговечную. Ну и пусть! Главное - я пел. И был счастлив.

17

- Мне холодно, - пожаловался я Ангбанду.

Я давно привык делиться с ним и радостями, и огорчениями. Конечно, необязательно было говорить вслух, но мне так нравилось больше. Хоть собственный голос услышать, хоть что-нибудь, кроме слов "Да, Мастер".

- Он сделал... - я замолчал, пытаясь унять дрожь.

Об увиденном в мастерской невыносимо было рассказывать, а показывать крепости образ тем более не хотелось. Впрочем, Ангбанд, кажется, уловил мое настроение. Стены раздвинулись, открывая проход. Я пошел по нему.

- Нет, - я невесело улыбнулся, заметив рыжие и багровые отблески впереди. - Это не тот огонь. В Тангородриме его слишком много, а мне бы только согреться.

И повернул обратно. Теперь крепость вывела меня ко входу в маленькую комнату с креслами и камином.

Я смотрел на пламя и чувствовал, как тает лед, сковавший меня изнутри. Только на душе по-прежнему было муторно, и одиночество ощущалось как-то особенно остро.

- Отведи меня к сородичам, а? - попросил я Ангбанд.

И торопливо добавил, спохватившись:

- В смысле - к пленникам. В мастерские.

А то заведет еще невесть куда, потом и не выберешься. Я слишком хорошо помнил жуткую тропинку, петляющую по склону. И кровь на тунике Феанора.

18

Пламенный стоял у окна, с жадностью вглядываясь в ночное небо. Вернее - в крошечные прорехи во влажном сизом месиве, сквозь которые виднелось несколько звездочек.

- Ты мог бы прямо попросить меня, - хмыкнул Мелькор.

"Ты мог бы догадаться об этом сам", - подумал Феанор.

- Чем тебе звезды-то помешали? - устало спросил он, когда тучи снова сомкнулись. - Настолько ненавидишь Варду, что не можешь смотреть на ее творения?

- Почему же, мелодии неплохие, - Вала пожал плечами. - Только она могла бы создать что-нибудь гораздо более впечатляющее.

- Если бы пела с тобой? - усмехнулся мастер.

- Ну, не с Манвэ же! - Мелькор сделал вид, что не заметил иронии.

Ссориться с нолдо ему не хотелось, а тот в последнее время словно нарочно напрашивался на это.

"Конечно, куда до тебя Манвэ!" - с досадой подумал Пламенный, хотя не испытывал ни малейшей приязни к хозяевам Амана. Но самоуверенность Мелькора раздражала его все сильнее.

- Ты думаешь, я ненавижу остальных Валар? - поинтересовался Восставший.

- Я сужу по твоим делам, - Феанор опустился в кресло. - Да и потом - какие у тебя причины относиться к Владыкам Запада иначе?

- Хозяева Амана мне очень полезны, - улыбнулся Мелькор. - Примерно так же, как я твоим нолдор.

- Н-не понимаю, - Пламенный покачал головой.

- В моей Теме, помимо прочего, есть мелодии борьбы, - объяснил Вала. - Противостояния. Бунта. Ну, и что бы я делал, если бы мне здесь не с кем было сражаться, если бы мне никто не мешал? А что стало бы с нолдор, лишись они такого замечательного непобедимого Врага?

- Что стало бы? - фыркнул мастер. - Жили бы счастливо и занимались бы творчеством!

- У них была такая возможность в Амане, - парировал Восставший. - И что же? Они заскучали и начали проситься в Эндорэ. Хотя знали, что здесь их ждут трудности. Когда бунтари получают то, за что бились, их жизнь теряет смысл, Феанор. Если бы нолдор смогли меня победить, если бы их месть достигла цели, это стало бы для них несчастьем. Скорее всего, оставшись без Врага, они начали бы сражаться друг с другом: до Амана-то не дотянуться, а со слабыми противниками, вроде синдар, воевать не слишком увлекательно. Или они бы перестали быть нолдор. Бунтарями. Бойцами.

19

У входа в мастерские я приостановился. Ну, допустим, войду сейчас. Ну, наткнусь, как обычно, на мрачные, настороженные взгляды: а как еще могут смотреть пленные на феныргова слугу? И что - станет мне от этого легче? Скорее наоборот. А обратно идти...

- А обратно идти все равно придется, - тихо сказал я вслух. То ли Ангбанду, то ли себе.

Стены дрогнули, собираясь открыть коридор.

- Не сейчас, - попросил я.

Крепость в этот раз не послушалась, проход появился. Правда, с другой стороны. И незнакомый.

- Ты хочешь показать мне что-то? - обрадовался я отсрочке.

И замер, услышав приближающиеся шаги и орочьи голоса. Оказывается, Ангбанд открыл путь вовсе не для меня. Это новых пленников привели.

Я замешкался. Встречаться с орками мне совсем не хотелось, но увидеть сородичей прежде, чем те начнут считать меня врагом... хоть ненадолго, просто увидеть!

- Эй, ты! - окликнул меня орк, шедший первым. - Где Повелитель Фенырг? Мясо пригнали.

Я посмотрел на пленников. Спутанные волосы, изорванная, окровавленная одежда. Напряженно сжатые губы. А в глазах - злость вперемешку со страхом, но еще и надежда. И решимость. У наших мастеров такого выражения не увидишь. Кому-то хватает нескольких дюжин дней, кто-то годами держится, но потом - все. Вид становится спокойный и отрешенный. Думаю, что не только вид.

Один из пойманных был, похоже, моим ровесником. Или чуть старше. Мясо... Мясо для Повелителя Фенырга.

- Сегодня я за него, - объявил я неожиданно для самого себя.

- А где...

- Он занят, - отрезал я. - Работает с Властелином.

И добавил, заметив, что орк колеблется:

- Тебе что, не передали приказ? Как твое имя?

- Брынг, - хмуро ответил воин. - Десятник из сотни Уруша. Привел мясо числом три. Кто принял?

- Мори, - отчеканил я. - Помощник Фенырга. Веревки снимите с пленных.

Интересно, эти нолдор тоже сейчас думают, что я - Повелитель Льда?

- Вас никто не тронет, - сказал я громко.

Так, чтобы хорошо расслышали все: и орки, и мои... подопечные. Так, как когда-то говорил Феанор.

- Вы будете жить. И совершенствовать свое искусство.

Пусть я не мастер. Но мастеру, сотворившему такое, как Феанор, я вас не отдам. Придется справляться без него. Понятия не имею, как. Но другого выхода нет.

Глава 7

Путь к свободе

1

Напряжение растет. Медленно, но неотвратимо. Напряжение и недовольство. Майар знают, для чего мне нужны нолдор. Не понимают только, зачем держать их в Эндорэ в таком количестве. Особенно теперь, когда в Белерианд пришли люди, и выходцы из Амана стараются привлечь их на свою сторону.

Я запретил мешать нолдор - пока. Нужно посмотреть, насколько легко мой народ поддается их влиянию и за счет чего. И проверить, в какой момент и как начнутся разногласия - а они начнутся. Люди горды и самостоятельны, высокомерие Перворожденных будет их раздражать. А нолдор даже на другие эльфийские племена смотрят сверху вниз, что уж говорить о смертных. Да и синдар чужакам не особенно рады.

- Властелин, на сей раз место эксперимента слишком близко к Ангбанду. Даже если люди сцепятся с квенди, нашими союзниками они не станут.

- Властелин, аманские мелодии, которые воплощают здесь нолдор, вступают в Диссонанс с нашими. Они разрушительны для Эндорэ.

- Властелин, орков приходится удерживать силой. Они не могут жить без войны. Еще немного, и начнут сражаться между собой.

- Чего мы ждем, Властелин?

- Мы не ждем, - я обвел майар взглядом. - Мы готовимся. Если уж начинать войну, надо провести ее красиво, Поющие. И воспользоваться случаем, чтобы усилить армию Ангбанда. Вы же понимаете, что настоящий наш противник не здесь.

2

- Как вдумчиво и обстоятельно мы готовимся к этой войне, - я усмехнулась. - И как неторопливо!

Если бы только к войне! За четыре с половиной сотни лет Вала так и не выбрался в Удун. Сначала я понимала, что он обессилен, что угроза с Запада важнее восстановления нашего дома. Потом недоумевала и досадовала. Наконец прямо спросила, когда Властелин намерен отстроить заново великую крепость. Ответ оказался неопределенным: не отказ, но и не обещание. Совершенно не похоже на Мелькора. Точнее - на того Мелькора, с которым мы начинали когда-то петь. На того, кто противостоял четырнадцати Валар и пожертвовал собственной свободой ради нашей Темы, ради нас, ради Эндорэ.

- Ральтагис, ты видишь не хуже меня, что Вала попросту тянет время, - Талло пожал плечами. - И почему - понимаешь тоже.

- Не понимаю, - призналась я. - Его нолдо не на нашей стороне. Не заметить этого Мелькор не может. Наш Вала добивается того, чтобы орки стали непревзойденными мастерами боя. Чтобы их оружие не уступало нолдорскому. Но Воплощенные никогда не сравняются с Поющими, сколько их ни тренируй. И никакие мечи и копья не дадут нам перевеса в войне с Аманом. Ты видел оружие, выкованное гномами?

- Нет. А что там?

Я усмехнулась. Оружие интересовало Талло не больше, чем меня какие-нибудь фиалки. Притворяться он, конечно, был мастер, но я слишком давно его знала, чтобы поверить.

- Нэртаг привез несколько образцов, можешь посмотреть. Действительно, хорошая работа. Но против Поющих это все равно не поможет.

- Если Валар снова захотят развязать войну, они, скорее всего, пошлют в бой Воплощенных. Они отлично понимают, что следующая схватка Стихий может стать последней для Эндорэ. А тогда погибнут Дети.

- Кто погибнет, Талло? - я зло рассмеялась. - Изгнанные из Амана нолдор? Люди, которых с самого начала обучал Мелькор? Орки? Или ты думаешь, что Валар станут осторожничать ради гномов?

- Есть еще синдар, - напомнил Мастер Иллюзий.

- Им предложат выбор - уйти на Запад или сгинуть с остальными.

- Даже если так, Мелькор удержит Эндорэ, Ральтагис.

- Он ослабел, - поморщилась я.

- Да. Но он предвидел такую опасность. И успел создать Венец.

- После чего доверил его тому, кто готов предать в любой момент! Он что, перестал слышать Музыку, Талло? Или не желает ее слышать?

Второе представлялось мне более вероятным. Прежде Мелькор советовался с нами хоть иногда. Или делал вид, что советуется. Теперь... нужны ли ему соратники? Нужна ли им же начатая Тема?

- Я не знаю, - Мастер Иллюзий вздохнул. - Возможно, наш Вала считает, что его нолдо справится с задачей лучше.

- Чем он сам?! У Венца два создателя, Талло! И лишь одному из них дорого Эндорэ.

Если дорого. Теперь я все больше сомневалась в этом.

- Ральтагис, Феанору не безразлична судьба нолдор. Спасая их, он поможет сохранить и наши земли.

3

- Полюбуйся на гномскую работу, - Мелькор положил на стол перед Феанором слабо изогнутый тяжелый меч с широкой гардой.

Мастер взял клинок, взвесил в руке, несколько раз рубанул по воздуху.

- Сталь неплохая, - признал Пламенный. - Но баланс не такой, как у здешних мечей.

Мори, в четвертый раз тщательно стиравший с полки в углу несуществующую пыль, навострил уши. В последнее время Вала все реже выгонял его, собираясь поговорить с Феанором. И временами юноше казалось, что Мелькор исподволь наблюдает за ним. От этого становилось неуютно, хотя взгляд Восставшего был не злым - скорее даже одобрительным.

- Оркам придется переучиваться, - с довольной улыбкой согласился Властелин Ангбанда. - И довольно долго: они привыкли полагаться только на силу, а здесь больше нужна точность.

Мори быстро огляделся в поисках нового занятия: слуга должен быть при деле, все равно при каком, лишь бы глаза не мозолил. Взгляд упал на незаконченную тунику - то, что надо! Одежду юноша себе шил сам. Пришлось научиться: он сильно вытянулся за время жизни в Ангбанде, хоть и остался невысоким по меркам нолдор.

- Хорошо, - медленно кивнул Феанор.

- Я собираюсь перевооружить всех воинов и добиться того, чтобы они овладели новым оружием в совершенстве, - добавил Мелькор. - Это займет много времени.

Мори сосредоточенно клал стежки, каждое мгновение ожидая, что теперь-то уж его точно отправят за дверь. Но Властелин словно забыл о слуге.

- Клинки будут привозить в Ангбанд небольшими партиями, - продолжал он. - Но мне понадобится твоя помощь.

- Какая? - осторожно спросил мастер.

- Гномы соглашаются обменивать свои изделия только на творения твох подопечных. Остальное их мало интересует. Даже алмазы.

- Нолдорские камни? Почему именно они? - поинтересовался Пламенный.

- Ничего подобного им нет в Музыке Ауле. И даже в моей, - в голосе Валы проскользнула нотка ревности. - Никто, кроме нолдор, не умеет создавать рукотворные самоцветы. Кстати, некоторые гномы просятся учениками в Ангбанд. Возьмешь? Они отработают. И секретами своими поделиться готовы.

Феанор задумался.

- Нет, - сказал он наконец с явным сожалением. - Рано или поздно поползут слухи об оружии, которое гномы куют для Ангбанда в обмен на нолдорские камни. Если пленные узнают об этом, они откажутся работать. Все мои усилия пойдут прахом.

- Ладно, - вздохнул Мелькор. - Значит, откажем. Тем выше будут цениться камешки. Для начала отправим гномам... ну, скажем, четыре дюжины. Сколько времени нужно, чтобы твои мастера сделали столько?

4

Собирать камни поручили мне. Пленные меня хоть и недолюбливают, зато не воспринимают всерьез. Фенырг, конечно, злодей и прихвостень Моргота, зато мастер, до которого любому из них - как отсюда до Таниквэтиль. А Мори - так, бесталанный недоучка. Почему бы и не отдать ему неудавшееся творение, если просит?

Я останавливаюсь неподалеку от очередного пленного, наблюдая за его работой. Он делает вид, что не замечает меня, только мрачнеет и движения становятся медленнее. Ждет, когда уйду.

- Можно я возьму этот камень?

- На что тебе? - хмуро спрашивает мастер, едва взглянув в мою сторону. - Неудачная проба, такой только выбросить.

Ага, выбросить! Оттенок, значит, не тот получился или узор прожилок иначе лег, чем задумано. А гномы, пожалуй, спорить станут между собой за право обработать такой самоцвет.

- Для тебя, может, и неудачная, - я вздыхаю. - Но я ведь только учусь. До такого мне еще расти и расти.

- Ну, бери, - он пожимает плечами.

- И еще этот - можно?

- Забирай.

"И убирайся наконец отсюда", - улавливаю я не высказанное вслух.

- Спасибо, - я изображаю смущенную улыбку.

И иду дальше. Полдюжины камешков за день - неплохо. Конечно, перерывы придется делать, чтобы не вызвать подозрений. Хотя...

Вот подходящий момент, чтобы попробовать самому! Не получится - ну, и отлично. Пусть мастера лишний раз убедятся, что я ничего не умею. А если какие-то камешки хорошо выйдут, отправлю к гномам: хоть там оценят мои творения. Главное тут же спрятать их, чтобы пленные не заметили.

5

- Таким мечом не только что кости поломаешь квын-хаю. Таким мечом его враз пополам развалить можно.

Клинок зашипел в воздухе, и пленник из синдар упал на землю, рассеченный от плеча до пояса. Для пущей убедительности. Урзук был отличным учеником. И учителем тоже.

Глаза у орков заблестели. Кое-кто обнажил клыки в ухмылке. Хорошо.

Я отметил про себя, что эльф не поднял оружия, выданного ему для защиты. Только и смог - одарить меня ненавидящим взглядом и выкрикнуть что-то о злобном и отвратительном Сауроне и о том, что всех не... Что именно "не", он договорить не успел.

Глупец! Мог бы продержаться дольше, если бы оборонялся. Хоть тираду свою возмущенную закончил бы.

- Это оружие - награда для лучших воинов, - негромко заговорил я, и в наступившей тишине не было слышно даже дыхания орков. - Милость Властелина. Знак доверия. Величайшая честь.

Я выдержал паузу, глядя, как подрагивают ноздри бойцов от запаха свежей крови.

- Ажг! Подойди сюда.

Орки приближались по одному, и Урзук выдавал им клинки гномской работы.

Дюжина - пока только дюжина - новых мечей. Дюжина воинов, которым придется учиться точности. Это непросто для орков. И это долго.

Властелин придумал для воинов дело. Трудное. И в то же время такое, которым они будут заниматься с удовольствием. С благодарностью.

Властелин мудр. Воля Властелина - закон. Для меня. Для армии. Для Ангбанда. Я выполню приказ. Я буду ждать. Буду учить орков сражаться по-новому, пусть на это уйдут годы.

Но рано или поздно воины освоятся. И у нас будет уже другая армия. Лучше вооруженная. Лучше обученная. Изголодавшаяся по настоящей войне. Тогда уже Властелину придется принять волю Ангбанда.

6

В мастерских было неспокойно. Непокорные землепашцы, которые прежде отправлялись по горным тропам прямиком на корм оркам, больше не могли покинуть долину. Но мыслей о побеге, разумеется, не оставили.

Если даже самим из плена не вырваться - можно ведь товарищам подсказать. Напомнить мастерам, что и они - нолдор. Свободный народ. Не рабы Моргота. Пусть нет выхода из Плодовой долины, но водит же Фенырг своих подопечных в дальние шахты. Что, если оттуда удастся отыскать путь к свободе? Хотя бы кому-то? Не спастись - так хоть умереть достойно.

Это повторялось снова и снова. Пламенный давно научился определять, что зреет очередной заговор. По блеску в глазах пленных, по быстрым взглядам, которыми обменивались нолдор, думая, что Фенырг не замечает. По чуть заметному оживлению в мастерских, по непривычной сговорчивости самых строптивых.

Тогда Феанор объявлял, что отправляется в дальние рудники, и что желающие могут пойти с ним. Добровольцы, разумеется, находились.

За старшего в мастерских оставался Мори. В первый раз он сам вызвался присмотреть за пленными, и Пламенный удивился, только сейчас заметив, что мальчишка успел стать взрослым. Теперь это был не растерянный подросток-пленный с глазами затравленного волчонка. Не угрюмый слуга, старающийся поменьше попадаться на глаза хозяину. Но и не мастер, увлеченный лишь собственными творениями. Помощник. Серьезный, сообразительный, расторопный. И очень полезный.

Убедившись, что Мори можно доверить мастерские, Феанор стал делать это все чаще и охотнее. Постепенно он почти перестал появляться у нолдор. Разве что отправлялся время от времени в дальние шахты с очередной группой жаждущих свободы упрямцев. Обратно возвращались не все.

7

- ...И помните: вас здесь сотни. Тот, кто попытается бежать, подставит под удар своих же товарищей.

Фенырг был красноречив. Как и всегда, впрочем. И, как обычно, лжив.

А между тем, его слушали, затаив дыхание. И многие верили. Многие, но не все.

Нолвэ рассказывал: были побеги из Плодовой долины, и не единожды. И назад никто не вернулся. Спаслись или погибли, неизвестно. Но из оставшихся никого не тронули. Даже когда Фенырг узнал о побегах. Даже несмотря на то, что землепашцы не оставили попыток освободиться. Правда, попытки эти стали теперь безуспешными: куда бы ни направились беглецы, они снова приходили в ненавистную долину.

Я ухмыльнулся украдкой, поймав взгляд Кеммотара. Сегодня мы уйдем на свободу. Вместе.

- ...Вы сыты, вы не знаете ни тяжелой и грязной работы, ни цепей, ни пыток. Вы трудитесь как мастера. Как творцы. А между тем, в Ангбанде...

В дальних рудниках затеряться легче легкого - это я уже выяснил. Да так затеряться, что сам Фенырг тебя не найдет. Тем более, что ему придется приглядывать за остальными пленниками.

А ведь нам легче, чем землепашцам. Мы одеты теплее - а Нолвэ рассказывал, какой холодище в горах Ангбанда. Он сам пытался убежать трижды, так в последний раз едва насмерть не замерз. Чудом выбрался обратно в долину. Когда совсем отчаялся и уже не о свободе думал - только согреться мечтал. Тут его Ангбанд назад и вывел. К теплу. К еде. В неволю.

Хорошо, что у нас оружие есть. Во всяком случае, горняцкий молот в драке поудобнее будет, чем подобранный камень. Кроме того...

- ...Подумайте об этом, когда станете готовить план побега.

Фенырг смотрел на меня. Я опустил голову под этим властным, пронзительным взглядом, всем своим видом изображая покорность.

8

Ну что, бежать собираемся? Знаю я эту показную покладистость. А в глазах - безумная надежда и плохо скрываемое торжество: ага, провели Фенырга!

Провели, провели, а как же! Вы же так хорошо умеете притворяться, а я ну совсем не знаю нолдор. В дальних рудниках Ангбанда оторваться от остальных несложно, а я буду всецело поглощен работой и "не замечу", как вы скроетесь в одном из коридоров. Он выведет вас... впрочем, этого я не знаю и знать не хочу. Может, к пропасти, а может, на орочью заставу. В любом случае, это ваш выбор. Я даю вам возможность жить и совершенствовать мастерство, а использовать ли ее - уже ваше дело. Большинство, к счастью, использует.

Я мог бы попросить Мелькора замкнуть тропы вокруг дальних шахт так же, как он сделал в Плодовой долине. Но если вас совсем загнать в угол, вы же бунт поднимете. И тогда мне придется вас убивать самому. А это уже слишком!

Неприятно отправлять вас на смерть, даже ради безопасности остальных пленных. Будь я на вашем месте, тоже бы попытался бежать. И никакие доводы меня бы не остановили. Еще и других постарался бы с собой увести.

Жаль, что некоторые из вас похожи на меня в этом. Жаль, что я не могу вас спасти. И не могу уйти с вами.

Ну, вот, нужный штрек. Готовы? Я отворачиваюсь. Дальше вами займется Ангбанд. Только бы он все сделал быстро!

9

Ангбанд играл. Забавные маленькие существа, не нужные ни Властелину, ни другим Поющим, забравшись в горы, оказывались в полном его распоряжении.

Их можно было стряхивать со склонов так, чтобы они кубарем катились вниз. Или водить кругами, пока они не падали от усталости и не оставались лежать в каком-нибудь ущелье на радость воронам. Еще интереснее было накрыть такого снежной лавиной или обдать кипятком, открыв дорогу для нового гейзера прямо у него под ногами. Правда, в этом случае развлечение быстро заканчивалось. Те, кого Ангбанд ронял в трещину ледника, жили дольше. Один даже попытался выбраться, и было очень весело сомкнуть края ледяного провала над его головой, когда он почти вылез.

Некоторые игрушки очень четко представляли себе, куда хотят попасть. Тогда Ангбанд исполнял их желания. Жаждущих крови он направлял к заставам. Мечтающих о надежном укрытии заводил в пещеры, закрывая единственный доступный выход обвалом. Стремящимся к свободе открывал путь в долину, где возделывали землю подобные им.

Ангбанд играл. Жаль только, что игрушки доставались ему нечасто.

В этот раз повезло - существ было сразу двое. И думали они о разном. Один все время представлял себе, как убивает орков, причем орки у него выходили странные: все какие-то мелкие, медлительные и почти без оружия. Не похожие на настоящих. Другой мечтал о деревьях с белыми цветами и золотыми плодами. Деревья почему-то светились.

Некоторое время Ангбанд понаблюдал за игрушками и решил, что удобнее будет их разделить.

Камень, по которому только что благополучно прошел тот, что хотел встретиться с орками, внезапно качнулся под ногами второго, сбрасывая Воплощенного в пропасть.

Первая игрушка, упав на живот, подползла к краю обрыва и свесила голову вниз.

- Кеммота-ар!

Эхо радостно подхватило крик, швыряя его от скалы к скале, дробя о камни.

Внизу, разумеется, никого уже не было: река утащила игрушку прочь, но топить Воплощенного Ангбанд не стал. Вынес на мелкое место и позволил выбраться на берег. А потом и к деревьям вывел. С желтыми плодами, что как раз другие Воплощенные собирали. Те, с которыми играть было скучно: их Властелин приказал всегда возвращать в долину. Неповрежденными.

Вторую игрушку Ангбанд направил к оркам. Не таким, как хотел Воплощенный, но других все равно не было.

...А потом забава закончилась. Игрушки были недолговечны. Хорошо, что раз за разом появлялись новые.

10

- А он подрос за те восемь лет, что я его не видела. И морда длиннее стала.

Слышать голос Дэрт я не мог. За неимением органа слуха. Впрочем, за четыреста лет, проведенных без плоти, я так наловчился обходиться мелодиями, что почти ничего не упускал.

"Подрос"... Будь у меня возможность, я бы скривился. Не надоест же им! Ну, чем тут восхищаться, чем? Морда длиннее стала! Ка-акое счастье!

Я услышал, как отпрыск Глора приподнял голову. Ненадолго, впрочем. Удостоверившись, что угощения не предвидится, драконенок снова уткнулся носом в собственный хвост и смежил веки.

- Сколько уже у него таких? О-ого! - Дэрт хихикнула. - Армию создать можно. Отдельную. Когда подрастут.

Я фыркнул - увы, лишь мысленно. Ну, ясное дело, чем еще заниматься Глору в таком-то облике? Только детишек плодить. Для новой армии.

- Нечего ехидничать, Алаг.

Дэрт. Проклятие... уловила мое настроение!

- Глор, по крайней мере, приносит пользу.

- Да уж! - не выдержав, отозвался я. - Особенно много принес, когда решил прогуляться по долине и наткнулся на эльфийских лучников. Властелин был в восторге, как же, помню!

О, да! Шум поднялся тогда на весь Ангбанд. Глор совсем ошалел от радости, пробуя, на что способно новое тело. Ну, и... допробовался. Ирбин потом долго его лечил.

- Брось! Полторы сотни лет прошло. Никто уже об этом не вспоминает. Кроме тебя. И я еще посмотрю, как поведешь себя ты, когда, наконец, воплотишься.

- Уж во всяком случае, я дождусь, пока тело достаточно вырастет. Да и трудности Глора мне не грозят: у меня-то крылья будут. Какая стрела долетит на такую высоту?

- Глор, когда согласился принять в качестве облика новую Песнь Мелькора, думал об Ангбанде. О Властелине. О нашей общей Музыке. А ты...

- А я, когда придет время, буду куда сильнее Глора. Крылатый. Стремительный. С мощными челюстями. А червяк - он и есть червяк. И даже не очень большой.

- Огнедышащий, не забывай! Кроме того, Глор понемногу восстанавливает умение плести иллюзии.

- Когда-нибудь, - я начал сердиться, - я расквитаюсь с Тилионом. И с его подружкой Ариэн тоже. За себя. За Властелина. За Ангбанд. За Эндорэ. Ладно уж, и за Глора тоже, раз он имел глупость привязать себя к земле. Придет время, когда я сброшу аманскую парочку прямо на скалы Тангородрима, а обе ладьи пригоню Властелину. Тогда даже ты поймешь...

- Многим из нас досталось в том бою, - вмешался Нэртаг. - Таринвитис тоже едва не лишилась облика.

- Ирбин! - двери распахнулись, и в подземный зал вошел Дарглуин, таща на плече оленью тушу. - Можно я угощу твоего подопечного?

Юный дракон моментально проснулся и подполз к самой решетке.

- Э-э, стой! Куда ты ему с рогами-то? Да с копытами, да со шкурой! Он же маленький, понимать надо!

Вот именно! Лучше бы мое будущее тело лишний раз покормили. Оно-то уже не маленькое. А будет еще больше. Намного больше. Властелин обещал.

Впрочем, на этот раз никто не обратил внимания на мое недовольство.

- Освежуйте, - приказал Ирбин двум оркам, которым "посчастливилось" оказаться на страже именно здесь и в это время. - И чтобы ни куска не сожрали! Не то сами отправитесь ему на обед.

Дракончик громко облизнулся. Судя по всему, его любимым блюдом была отнюдь не оленина.

11

Я не сразу узнал его. Слишком много времени прошло с последней встречи. Слишком не похож был очередной пленник, пригнанный орками, на светловолосого мальчика, с которым я когда-то дружил.

* * *

- Феанор!

Он бросается ко мне. Опять, наверное, ждал у дверей мастерской.

- Айа, Фаниарон.

Я держусь снисходительно: он мой ровесник, но я чувствую себя намного старше. Впрочем, почти все сверстники кажутся мне детьми. И некоторые взрослые тоже.

- А что я наше-ел! - серо-голубые глаза блестят. Фаниарон топчется на месте от нетерпения.

- Новый сплав? - оживляюсь я. - Или необычный камень?

- Это по твоей части, - он лукаво улыбается. - Я место нашел - такое... пойдем покажу!

Я решаюсь не сразу: все же устал. И не спал уже... не помню, в общем, когда в последний раз спал. Давно.

- На, - приятель сует мне тонкую лепешку с завернутой в нее земляникой. - Поесть, небось, опять забыл за работой?

- Ум-мгу, - бормочу я с набитым ртом.

Глаза слипаются, но любопытство сильнее. А единственный шанс выяснить, что отыскал этот непоседа - пойти с ним сейчас. Потому что родится очередной замысел - и все. Откладывать работу я не умею.

- Бежим!

Я едва поспеваю за ним: ловкий, как куница, Фаниарон бегает, наверное, не хуже собак Оромэ. И вынослив не меньше их.

- Здесь, - он показывает на, казалось бы, непроходимую стену кустарника.

И тут же скрывается за ней. Я кидаюсь следом, продираясь сквозь густые ветви.

- Да попроси ты - они пропустят, - смеется мой приятель.

- Вот еще! Я уже прошел, - огрызаюсь я, раздосадованный, что снова забыл о таком пустяке.

Впрочем, разговоры с деревьями и кустами - не для меня. Вот камни я чувствую и люблю. А творения Йаванны нравятся мне гораздо меньше.

- Смотри! - Фаниарон хватает меня за плечо и разворачивает куда-то вправо.

Я замираю: в нескольких шагах от нас, отделенный небольшим озерцом, шумит водопад, и водяная пыль серебрится в свете Тэльпериона.

- Потрясающе, да? - восхищенно шепчет приятель. - А за ним - вход в пещеру. Только надо нырнуть и проплыть немного понизу.

- Показывай, - я сбрасываю тунику и сапоги и прыгаю следом за ним в воду.

- Ну, как? - спрашивает Фаниарон, когда мы оба выныриваем внутри пещеры. - Думаю, тут никто еще не был.

Мы выбираемся из воды. Здесь совсем темно, но я довольно быстро начинаю различать очертания подземного зала. А потом - и структуру стен, и отдельные камни.

- Там дальше еще красивее, - тараторит Фаниарон. - Только надо перескочить трещину, потом пройти по карнизу - он в полпальца шириной, представляешь? Потом подпрыгнуть, подтянуться и... Феанор! Да что с тобой опять?

- Подожди, - я нетерпеливо отмахиваюсь.

Опускаюсь на колени рядом с россыпью камешков у стены. Торопливо перебираю их.

- Брось, дальше еще будут!

Я не отвечаю. Стягиваю мокрую рубаху, заворачиваю в нее выбранные камни и иду обратно к воде.

- Феанор, куда ты?!

Кажется, он обижен. Но я уже не могу отвечать ему, я даже слов его почти не слышу: только голоса камней, только их мелодии. И все четче проступает перед глазами абрис будущей диадемы.

* * *

Он это или просто кто-то похожий? Спросить имя? А стоит ли? Даже если новый пленник окажется Фаниароном, нет смысла ворошить прошлое. Не узнает он Феанора в Повелителе Фенырге. Не поверит мне.

12

Новичок освоился быстро. Правда, работать предпочитал как подмастерье, но с этого многие начинали. Потом все равно втягивались и принимались творить свое.

А вот взгляд нового подопечного все сильнее тревожил Феанора. Цепкий и мгновенно ускользающий взгляд того, кто твердо решил бежать и только ждет подходящего случая. Бунтовать пленник, впрочем, не пытался, от работы не отказывался, так что отправлять его к землепашцам повода не было. Значит, новенький уже успел выяснить, что из мастерских больше шансов вырваться на волю, чем из Плодовой долины.

Феанор выждал некоторое время. Вроде бы, чтобы дать упрямцу возможность передумать. На самом деле - чтобы получше приглядеться к нему. Впрочем, в этом Пламенный не хотел признаваться даже себе. С какой стати выделять одного из пленников? Был бы тот мастером выдающимся, еще стоило бы возиться. Но такие обычно бегать и не пытались. Очень уж богат был Ангбанд и камнями, и рудой металлов - что угодно найти можно. Подобного изобилия, пожалуй, даже в Амане не встречалось. По крайней мере, в одном месте.

- Подойди сюда... э-э-э... как тебя?

Пламенный тут же нахмурился, досадуя на себя за ненужный вопрос. Какая разница, кто этот нолдо? А вот же, не удержался!

- Фаниарон, - пленник подошел, выжидающе глядя на Феанора.

- Мехи раздуй, - буркнул мастер.

Отвернулся, делая вид, что выбирает инструмент, и пытаясь унять непонятную дрожь в руках.

Фаниарон. Значит, не обознался.

В тот же день Феанор объявил о походе в дальние шахты. Фаниарон вызвался одним из первых. Как и следовало ожидать.

13

- Ты собрался бежать, - сказал я, глядя в глаза пленнику.

Я не мог бы назвать его своим другом: слишком давно все было, слишком многое изменилось. Но и отпустить просто так тоже не мог. Хоть и не верил, что разговор что-то изменит.

Мы были одни. Пленные разбрелись по штрекам, только стук молотов время от времени доносился.

Фаниарон изменился в лице, но взгляда не отвел.

- Похоже, ты знаешь о моих намерениях больше меня. К чему тогда спрашивать?

- Тебя убьют, - предупредил я. - Может, быстро, если повезет. Но убьют точно.

- Это имеет для тебя значение, Фенырг? - он был бледен, но пытался дерзить.

- Это имеет значение для других пленных, - отрезал я. - За твою попытку бежать придется расплачиваться им.

- Лжешь, - Фаниарон усмехнулся, правда, усмешка получилась кривая. - Побегов было немало. Ты знаешь об этом. И Моргот знает: от воронов, от орков на заставах... от самих гор, в конце концов. Разве это повлияло на судьбу пленных?

- Один камешек может положить начало лавине, - возразил я, изо всех сил стараясь сдержать раздражение. - Мелькору пленные не нужны, а майар и орки только рады были бы от вас избавиться. Рано или поздно им надоест терпеть ваши выходки. Так ты готов оплатить свою свободу чужими жизнями?

- Вот это, - Фаниарон показал на стены подземелья, - ты называешь "жизнью"?

- Да. И это вполне подходящая жизнь для нолдор. Все условия для творчества. Почти как в Форменосе.

- Что ты можешь знать о Форменосе?! - вскинулся пленник.

Вместо ответа я рванул с запястья браслет. На мгновение мне показалось, что он прирос к коже - оковы, не украшение. Нет, послушался, соскользнул с руки. И второй тоже.

- Все! - выдохнул я, впившись взглядом в лицо бывшего друга. - Я создал его!

Фаниарон скривился, словно от боли.

- Тебе не подходит это обличье, - сказал он глухо. - Взгляд у тебя не тот. Феанор был мастером. Не только по искусности рук - по духу. А ты - снага при Морготе. Кажется, так орки называют мелких прислужников-недоучек?

Я зажмурился, чувствуя, что вот-вот не совладаю с собой и убью его. А когда снова открыл глаза, оказалось, что Фаниарон идет к выходу. Очень медленно. И явно ожидает удара.

Я не тронул его. Только смотрел в напряженную спину, пока он не скрылся за поворотом.

14

Я знал, что спастись из Ангбанда почти невозможно. Слышал рассказы землепашцев о немногих беглецах, которые долго плутали, а потом полумертвые выбрались к Плодовой долине. О том, что горы здесь все время меняются и обладают собственной волей. Кругами водят, играют с тобой, будто кошка с мышью. И костей нолдорских в них хватает. Только похоронить мало кого удается: не подобраться к телам.

А все-таки кто-то ведь мог вырваться на свободу! Узнать бы, какой дорогой...

Мне было страшно. Одно дело - мечтать о побеге, представляя, как оставишь позади ненавистную крепость, выберешься из лабиринта скал, осыпей и ледников, вернешься к своим. Другое - оказаться в кольце живых гор. Насмешливых. Равнодушных. Беспощадных.

Холодный ветер то дергал меня за одежду, то забрасывал волосы на лицо так, что они хлестали по глазам, то начинал подталкивать к краю пропасти. Я чувствовал, что выбиваюсь из сил, что скоро не смогу двигаться. И тогда горы выпьют из меня жизнь.

Я зажмурился, пытаясь успокоить колотящееся сердце. Нельзя так думать, нельзя! Если верно, что Ангбанд читает мысли, я же сам подскажу ему, как убить меня! Нет уж, пусть читает то, что нужно мне! Пусть выведет туда, куда я хочу.

Я подышал на одеревеневшие пальцы, судорожно сомкнутые на рукояти горняцкого молота, и заставил себя идти дальше. К цели - больше ни о чем думать сейчас не следовало. К оркам. Мне нужно к оркам. К заставе.

Я остановился. Впереди был карниз. Узкий, чуть шире ступни. Забава, а не препятствие... если бы я не замерз так. Хотя... скала тут неровная, и если идти впритирку к ней, держась за выступы, можно пробраться.

Я шел очень медленно, выверяя каждый шаг и зачем-то стараясь дышать потише. Вот... еще немного осталось. Впереди тропа расширялась. Теперь главное было - не спешить.

Я остановился, чтобы понадежнее ухватиться за выступ, перевел взгляд на склон, к которому прижимался, - и вскрикнул.

Прямо передо мной было чье-то лицо. Голубовато-серое. Искаженное от боли и ужаса. Мертвое. Вмерзшее в лед, затянувший скальную трещину, в которой нашел смерть этот нолдо.

Я отшатнулся и несколько мгновений мучительно балансировал на кромке пропасти. Удержался. До крови закусил губу и шагнул вперед.

- К оркам, - шептал я, смаргивая холодный пот, заливающий глаза. - Я хочу попасть к оркам.

15

Скучно. Нет войны - одни мелкие стычки. Что это за охота, если добычу, и без того скудную, почти всю отбирают для Властелина! Ну, зачем ему мясо? Все равно ведь не станет есть.

Развлечься с пленными редко кому удается, да и полакомиться ими тоже. Едва ли половине взрослых воинов, родившихся в крепости, довелось хоть раз попробовать, каковы на вкус квын-хаи. Едва ли четверть знает, что такое война. Настоящая война, не то баловство, каким стыдно заниматься уруку.

Старшие говорят: война будет. Старшие говорят: Властелин готовит великое наступление. Старшие говорят: скоро добудем много мяса для всех. Очень много.

Старшие знают. Только не знают, когда это всё, наконец, случится. Может, когда квыны расплодятся, чтобы на всех хватило?

Надо ждать. Ждать приказа. А Властелин всё никак не пошлет своих орков в бой. Скучно. До одури скучно.

Четверо воинов в кожаных доспехах играли в кости на седловине Восьмого Северного перевала. Еще четверо спали вокруг костра. А чем другим занять себя оркам среди пустых заснеженных гор? Между собой драться нельзя - об этом Повелитель Саурон узнает сразу. Говорят, ему ветер вести приносит. И птицы. Даже сами горы - они только на вид мертвые, а на самом деле с глазами, то всем известно.

Драться нельзя. Воевать не с кем. И дюжина дюжин страж до смены. Одна только радость и осталась у дозорных - кости. Скучно.

16

Нападать одному на четверых воинов было самоубийством. Но лучше погибнуть в бою с орками, чем в безнадежной борьбе с горами.

Я крался к врагам очень медленно: окоченевшее от холода тело слушалось плохо, я все время боялся выдать себя неверным движением. Дважды я оступался и замирал, ожидая: вот сейчас орки услышат шорох, встревожатся. Обошлось, не заметили. Чем они занимались, я так и не понял. По очереди бросали что-то на землю, азартно вскрикивали, хрипло препирались.

Я немного постоял за скалой: склон здесь заслонял от колючего ветра, и мне удалось немного согреться. Но долго тянуть было опасно, и я прыгнул. Молот с хрустом опустился на незащищенную голову одного из врагов. Двое уцелевших мгновенно откатились в сторону - туда, где лежали копья. Еще один вскочил сразу, заорав что-то. В его занесенной руке блеснул длинный кривой нож. Я успел первым: ударил орка молотом в лицо, перехватил клинок, который он так и не успел пустить в ход, и метнул в горло одному из копейщиков. Четвертый воин загородил мне путь. А за его спиной расхватывали оружие проснувшиеся заставщики.

Я сунул молот за пояс, подпрыгнул, ухватился за выступ, и принялся карабкаться по почти отвесному склону. Кузнец и ювелир я не слишком искусный, а вот в умении лазать по скалам мне с юности не было равных. И то, что в Амане было не более, чем забавой, в Эндорэ оказалось серьезным преимуществом. А в Ангбанде - возможно, единственной надеждой.

Я замешкался, ища за что зацепиться, и тут услышал звук рога: два коротких сигнала, затем один длинный. Эхо заботливо подхватило и усилило звук: горы были на стороне орков.

Я изогнулся, чтобы посмотреть вниз, и вовремя: враги не полезли за мной, зато среди них было трое лучников. И они уже целились.

Я успел прыгнуть вбок, на крошечный уступ - стрелы чиркнули о скалу там, где я был только что. Под рукой оказался подходящий для броска камень. И еще до одного был шанс дотянуться.

Один из лучников взвыл, схватившись за окровавленное лицо: мой камень выбил ему глаз. Двое других успели выстрелить. Мимо! Правда, одна из стрел свистнула совсем рядом с моим виском. Я метнул второй камень, попав еще одному лучнику в переносицу, и снова полез вверх. Взбираться стало намного легче, и это было скверно: впереди наверняка ждала ловушка. Но и задерживаться я не мог. Плечо обожгло: очередная стрела всё же достигла цели. Почти достигла. Царапиной обошлось.

И тут же снова отозвались горы. Только не эхом уже - далеким пением рога. Длинный сигнал, потом три коротких. С севера. И почти сразу - с юга.

Тропа! Слишком широкая, слишком удобная. И деваться с нее некуда. Я побежал вперед, выхватив из-за пояса молот.

Снова рог. Два коротких сигнала. Совсем рядом. И тут же из-за поворота навстречу вывернулся еще один орк. Его копье было направлено мне в грудь.

- Бросай оружие, мясо! - осклабился воин Моргота.

- На! - молот полетел в морду орку.

Я нагнулся над убитым, чтобы вытащить у него из-за пояса нож. Вовремя. Очередная стрела должна была прошить меня насквозь, выйдя из живота, но вместо этого только оцарапала спину.

Прихватить копье? Нет, оно скорее будет мешать, чем пригодится.

Я упал наземь и пополз: стрелы свистели одна за другой, не позволяя встать. Похоже, орки больше не старались попасть в меня. Лишь задержать, чтобы взять живым.

17

С Восьмого Северного пришел сигнал тревоги. Третья застава. Вряд ли орки так всполошились бы из-за очередного беглого пленника: они предпочитают не привлекать внимания к своим забавам. Тогда что? Нападение извне? Вряд ли. Нам с Властелином стало бы известно об этом раньше, чем участникам нападения. Возможно, даже раньше, чем тем, кто его задумал.

Неужели орки снова между собой сцепились? Нет, вряд ли. Рядовых десятник тут же растащит, иначе бляхи лишится. А за нападение на командира у нас сперва дерут перед строем, а потом волколакам скармливают. Точнее - раньше драли и скармливали, уже давно никто не нарывается.

Так что же получается - бунт?! Ну, Властелин! Я же предупреждал, я же говорил, что этим все кончится! Что нельзя слишком затягивать подготовку к войне. А теперь придется усмирять воинов силой. Вот чего ты добился!

Надо отправить отряд восстановить дисциплину. А кого? У меня не осталось ни одной сотни, в которой не зрело бы недовольство. Неизвестно еще, кому станут помогать посланные, могут и сторону мятежников принять. Разве что на гвардию можно положиться, но именно поэтому ее лучше оставить в крепости.

Вмешаться самому? Повелитель Саурон, лично наводящий порядок среди рядовых орков... Только этого не хватало!

Ладно, для начала - крылатых разведчиков на заставу. Выясню точно, что там творится, тогда и решу. И еще парочку летучих мышей, пожалуй, запущу в шахты, где сейчас Феанор с подопечными. Просто на всякий случай.

Если орки действительно взбунтовались, придется устроить обвал, не разбирая правых и виноватых. Так, чтобы и костей не осталось - вообще никаких следов. А потом пустить слух, что на заставу напали, но храбрые воины уничтожили врагов, хотя и сами все полегли. Выдать двойной паек в честь победы. Увеличить нагрузки на тренировках. Усилить заставы. И проследить, чтобы орки старательнее осваивали новое оружие - три шкуры драть с нерадивых.

Полумеры, конечно, но хоть отсрочку получим. И может, Мелькор признает наконец, что больше медлить нельзя.

18

Новая игрушка оказалась слишком шустрой для орков. И вдобавок очень занятной. Таких у Ангбанда еще не было. И отдавать стало жалко.

"Перевал совсем близко, - думал теперь Воплощенный. - Только бы они хоть ненадолго перестали стрелять!"

Ну, на перевале-то его точно перехватят орки. И заберут себе. Выйдет обидно. Это если он через старый перевал побежит. Но можно ведь создать новый.

Скалы начали менять форму. Спрятать игрушку от стрел - для начала. А потом - показать ей дорогу.

У Воплощенного не хватило терпения дождаться, пока путь будет готов. Беглец вскочил, рванулся в открывшийся проход, пятная кровью камни, сорвался и кубарем покатился вниз. Ангбанд торопливо приподнял склон, делая его более пологим, чтобы игрушка, падая, не сломалась.

Орки бросились врассыпную: земля тряслась, скалы лопались, на головы воинам посыпались камни.

- Дождались! - завопил кто-то. - Упустили мясо - теперь Властелин сам его ловит!

- А мы? - взвизгнул один из молодых.

- А нас он на закуску сожрет, если квыном не наестся.

- Так мы ж Арг-баду служим!

- Если Мелгыр в азарт войдет, разбираться не будет.

19

Рога продолжали перекликаться, только теперь вместо коротких и отрывистых сигналы стали протяжными, словно разочарованными.

Я с трудом заставил себя лежать неподвижно. Скорчился между камней, сжимая орочий нож. Но никто больше на меня не нападал. Даже стрелять перестали. И всё же я чувствовал враждебный, напряженно ищущий меня взгляд.

Я осторожно посмотрел вверх. В небе пронеслась летучая мышь - черный росчерк на сером фоне. За ней еще одна, ниже. Я уткнулся лбом в камни, боясь пошевелиться. Успели крылатые слуги Моргота понять, что я жив?

Рога смолкли, а враги так и не появились. Только ветер усилился, и лежать без движения становилось все холоднее. Еще немного, и я замерз бы так, что не смог бы толком сопротивляться. Может, этого и ждал Моргот?

Я начал вставать: лучше получить стрелу, чем беспомощно дожидаться, пока меня снова схватят. И увидел в нескольких шагах вход в пещеру. Еще недавно ничего похожего здесь не было.

Ловушка? Возможно, но я знал, что жить мне все равно осталось совсем немного. А в пещере можно было хоть укрыться от ветра.

Я с трудом протиснулся в узкий лаз, каждый миг ожидая смертельного сюрприза. Но свод пещерки не обрушился на меня. И не кинулась из темноты никакая тварь. Зато сразу стало теплее. И сверху меня теперь не было видно.

20

Когда мои разведчики добрались до заставы, всё уже было кончено. Полдюжины трупов. Девять раненых. Но сигнальная система сработала хорошо: подмога с соседних застав прибыла сразу. И бунта, как выяснилось, не было: на орков напали. Причем с внутренней стороны.

С Ангбандом творилось что-то неладное. Казалось, он был в растерянности. Мне пришлось жестко запретить горам менять форму, чтобы остановить землетрясение. Иначе сразу несколько застав попало бы под обвалы.

Кто же, интересно, мог так сбить Ангбанд с толку? Кроме Феанора, некому было. Но этот нолдо во время беспорядков трудился в шахтах. Или делал вид, что трудится.

Без его помощи беглые пленники не прорвались бы через заставу. Он позволил им уйти, а потом попросил помощи у Ангбанда. Надо будет поправить мелодии крепости и окрестностей, как только освобожусь. Нолдо все-таки принес пользу: показал мне слабое место в обороне.

Докладывать Властелину о происшествии я не спешил. Сначала следовало выслушать воинов, дежуривших на заставе, узнать все детали.

- Мы охотились, как положено. Четверо. Три лука. Услышав сигнал, бросили добычу и примчались на подмогу.

В глазах орка была безграничная преданность Ангбанду, Властелину и особенно мне. И страх. Что, впрочем, не отменяло обычной для Детей Диссонанса хитрости. Скорее всего, не охотились они, а играли в кости: Восьмой Северный перевал не был богат дичью, а паек дозорным выдавали вполне достаточный. Впрочем, это сейчас не имело значения.

- Опиши нападавших.

- Их было пятеро, Повелитель. В доспехах. И с топорами.

- С мечами и копьями, - заверил меня следующий воин. - Восемь, я сосчитал.

- Не меньше дюжины, - сообщил очередной храбрец. - И один с луком. Но мы вступили в бой и перебили их всех.

- Где же трупы?

- Обвал засыпал их, Повелитель.

Н-да... Сколько живых, столько и мнений. Особенно мне про доспехи понравилось. И про лук.

- Повезло вам с обвалом, - усмехнулся я, отпуская последнего.

За дверью его ждали. Заставщиков стоило допросить с применением особых мер. После чего им предстояло исчезнуть. А среди орков полезно будет пустить слух о доблестной битве и победе. Не называя имен героев.

Пока я беседовал с воинами, за Феанором присматривали летучие мыши. Впрочем, если бы он попытался сейчас бежать, Ангбанд не выпустил бы его: я отдал соответствующее распоряжение.

21

"Феанор был мастером. А ты - снага при Морготе". Пламенный старался выкинуть из головы эти слова. И в особенности того, кто сказал их. Друга, которого пришлось отправить на смерть. Пускай даже бывшего друга.

Но забыть не получалось. Как и уверить себя, что поступил правильно. Злость прошла, осталась опустошенность - чувство непривычное и неприятное, от которого хотелось избавиться как можно скорее. Впрочем, у Пламенного было лекарство от всех невзгод, надежное и безотказное: работа. И лучше всего - в одиночестве. В своей мастерской.

Феанор остановился, пытаясь понять, как он мог очутиться у входа в Тронный зал, если направлялся домой. Потер виски пальцами, пытаясь сосредоточиться. Представил лестницу в свою башню, резную дверь, мастерскую.

Да, мастерскую - и не все ли равно, как именно умер Фаниарон?! Не он первый, не он последний. Пламенный ведь пытался спасти каждого из пленных. Но если они не хотят слушать слова, что ж поделаешь?!

Нолдо удивленно моргнул, когда очередной поворот вывел его обратно к Тронному залу. Это не могло быть случайностью. Только вот раньше Мелькор звал мастера мысленно, если хотел поговорить. Или приходил сам.

Феанор нахмурился: похоже, на этот раз Восставший не соизволил спросить мнение друга. Просто отдал приказ Ангбанду.

Нолдо с силой толкнул дверь и вошел. Гнев разгорелся снова, и это было кстати: лучше гнев, чем тревога или бесполезное сожаление.

Створки наглухо захлопнулись за спиной мастера. Ни щелочки не осталось, через которую мог бы просочиться луч света из коридора. Будто и не было двери.

Темнота сомкнулась вокруг. Не та бархатная темнота, ласковая и уютная, которая встречала здесь Мелькора и его друга, когда они изредка приходили вместе. Не величественная Музыка сердца Ангбанда, устрашающая врагов и вселяющая уверенность в сердца верных Властелину. Не та мрачная и тревожная мелодия, которая рождалась от усталости или горя хозяина Ангбанда и которую не слышал почти никто. Эта темнота была тяжелой. Удушливой, словно дым. Враждебной. В зале не было никого, кроме нее, нолдо и того, кто сидел на троне.

Феанор медленно шел вперед. Тишина, царившая здесь, подействовала на него отрезвляюще. Оглушающая, давящая на уши тишина. Заполнившая собою весь зал. Скрадывающая звук шагов. Поглощающая даже песню пламени в расщелине перед троном. Пламени, которое стояло сейчас стеной в рост нолдо.

Мастер остановился и посмотрел поверх огня на ту сторону.

Там была Тьма. Ни трона, ни сидящего на нем не разглядеть. Тьма.

Нолдо пожал плечами: ему все больше становилось не по себе, но показывать это он не собирался.

- Скольких воинов Ангбанда ты убил своим мечом, Феанор? - голос раздался будто бы со всех сторон сразу.

Незнакомый голос. В нем не было ни гнева, ни горечи. Не было даже интереса. Похоже, тот, кто сидел на троне, уже всё решил для себя.

- Скольких - с тех пор, как получил его от меня? И скольких ты убил чужими руками?

- Мечом - одного, - нолдо вздернул подбородок и прищурился, задетый этими обвинениями. - Второй сорвался в пропасть. А чужими руками я не убиваю.

- Когда это произошло?

- Давно, - отрезал мастер.

- А точнее? И как это было?

Мрак, казалось, выдавил из Тронного зала весь воздух.

- Разве тебе нужен ответ? - огрызнулся Пламенный. - Ты ведь, похоже, уверен в моем предательстве. А значит, частности не важны.

- Частности всегда важны, - ответила Тьма. - Как это произошло, Феанор?

Мастер молчал. Пусть пленные сколько угодно считают его снагой при Морготе... убил бы за подобные мысли! Но обращаться с собой, как со снагой, он не позволит! Ни Мелькору, ни даже самому Единому, если тот попытается.

Пламя перед троном из багрового сделалось темно-фиолетовым.

- Пятая западная застава, - сказала Тьма. - В тот самый день, когда ты попросил меня закрыть горные тропы. И я не стал спрашивать ни о чем. Потому что верил тебе.

Огонь в расщелине дрогнул. Несколько золотисто-оранжевых языков взметнулось вверх, но они тут же опали, побежденные фиолетовым.

- Если бы ты спросил, я бы ответил! - выпалил Феанор. - Рассказал бы, как твои заставщики напали на меня, приняв за беглеца. Но ты предпочел слушать только своих... своих...

Он осекся и скрипнул зубами, не сумев сразу подобрать достаточно оскорбительное название.

Пламя чуть посветлело, налилось багрянцем, заметалось, словно под беспорядочными порывами ветра, лизнуло пол у ног Феанора, откатилось, брызнуло искрами на ступени трона. И успокоилось. Снова встало стеной. Темно-фиолетовой. Нерушимой. Стеной между Властелином Ангбанда и королем нолдор.

- Несколько твоих мастеров бежали и прорвались через северную заставу. Двадцать семь страж назад.

Голос шел теперь сверху. Из-за стены огня. С невидимого в темноте трона. Живой голос. Знакомый. Гневный. Но был в нем не только гнев.

- Они были вооружены, Феанор. Кто дал им оружие?

- Что?! - вскинулся Пламенный. - Какое оружие, Мелькор?! И откуда несколько?

Фиолетовый цвет медленно сменился багровым. Пламя поднялось выше, словно сидящий на троне хотел получше рассмотреть лицо нолдо.

- Ты не мог не знать этого.

Утверждение, вроде бы. Не вопрос. Но утверждение без уверенности. И - едва заметной ноткой - надежда.

- Что там произошло, в северных шахтах? Что, Феанор?

- Ничего нового, - с горечью ответил нолдо. - Пришлось отпустить из мастерских очередного... смертника. Похоже, ты лучше меня знаешь, что с ним стало.

Пламя опало. Теперь темноту не нарушало почти ничего - только в расщелине у самого дна бились красно-оранжевые языки, лизали каменные стены.

Некоторое время сидящий на троне молчал.

- Кто он был? - наконец спросил Вала. - Он сумел перебить половину дозорных. И скрылся бы, если б не обвал. Где он мог взять оружие, Феанор?

- А ты у орков своих спроси! - закричал нолдо. - Может, он еще и доспехами обзавелся? Фаниарон был моим другом в юности - а я послал его на смерть! Хуже, чем на смерть!

Пламя снова взметнулось вверх, багровые языки яростно хлестнули по каменным плитам. Еще. И еще раз. И отпрянули в стороны, чтобы дать дорогу тому, кто спустился по невидимым в темноте ступеням. Спустился. Перешагнул расщелину. И встал лицом к лицу с мастером.

- Покажи мне всё, - тихо предложил Вала.

Пламенный сжал кулаки.

- Зачем показывать?! К чему вообще весь этот разговор, если ты уверен в моей виновности?!

- Если бы я был уверен, я не стал бы искать доказательства, - Мелькор казался совершенно спокойным. Только усталым, пожалуй. - Половину правды, известную Саурону, я знаю. Вторую половину я могу выяснить лишь у тебя.

- Ладно, смотри, - буркнул мастер, нехотя открывая сознание. - Мало тебе того, что я сделал? Или я должен был сам убить его?!

Мелькор медленно кивнул и нахмурился, обдумывая увиденное. Огонь за его спиной поднялся выше - синие языки переплелись с фиолетовыми и багровыми.

- Ты сделал достаточно, - Вала положил руку на плечо Феанору. - В том, что случилось на северном перевале, твоей вины нет.

Пламя опять ушло вглубь расщелины - только отблески по краям скользили. Рыжие отблески. И одновременно вспыхнули светильники по сторонам трона. Все четыре.

Нолдо резко дернулся, сбрасывая ладонь Мелькора.

- Достаточно для чего? Для того, чтобы ты мог обвинить меня в предательстве на радость своим майар?!

- И где же те майар, которых я, по твоим словам, так хотел обрадовать?

Восставший говорил по-прежнему негромко. Только крепко взял Феанора обеими руками за плечи и встряхнул, так что у того голова мотнулась в сторону.

- Где они, Феанор? Где мои майар? Где гвардейцы? - Мелькор по-волчьи оскалил зубы. - Почему я говорю с тобой один на один сейчас? Почему тебе оставили меч? Как ты думаешь, если ты вообще способен на такой подвиг?!

Он еще раз встряхнул нолдо. И отпустил, почти отбросил от себя.

- От-ве-чай! - эхо подхватило окрик, заметалось по залу.

- Разве им непременно нужно присутствовать? - угрюмо спросил мастер. - И так ясно, кто стоит за всеми этими обвинениями.

- Да при чем тут майар?! - Мелькор окончательно потерял терпение. - Я поступил с тобой так же, как поступил бы с любым из них в подобном случае!

- Возможно, - Феанор зло усмехнулся. - Только вот я не майа! Как и ты, живя в Валиноре, не стал одним из Западных Владык. Собой остался. Но ты был там один, Мелькор! Тебе не приходилось держать в заточении собственных последователей. Ты не был вынужден посылать их на смерть.

- Да, я был там один. А сейчас я - тоже один - удерживаю Ангбанд от войны с нолдор - если ты вдруг забыл об этом. От настоящей войны, Феанор, потому что то баловство, которым мы занимаемся все эти века... так не воюют. Я вынужден бороться с собственной Музыкой - ради тебя. Ради тебя я делаю вид, что не замечаю растущее недовольство майар - моих друзей, Феанор. Друзей и соратников, с которыми мы прошли через многое, которые тысячелетиями ждали моего возвращения из плена. Ради тебя я позволил уничтожить орков Соснового Нагорья. Ты, вероятно, постарался забыть об этом? Ради тебя я терплю присутствие нолдор не то что на Севере - в Ангбанде! Да, тебе приходится нелегко. Но цена дружбы высока для нас обоих, Пламенный! Может быть, ты считаешь, что слишком высока?!

Огонь в расщелине вспыхнул ярче, языки налились фиолетовым и багровым.

- Похоже, мне следовало самому зарубить Фаниарона, - глядя в никуда, проговорил мастер. - И он бы умер быстро, без мучений. И этого разговора не было бы. Только вот не могу я поднять меч на нолдо. Убить своего... не могу.

- А я вот смог, - сухо заметил Мелькор. - Те орки, которые сумели скрыться от твоих сыновей на Сосновом Нагорье, - их добил я. Добил, когда они шли ко мне за спасением. Я тогда не стал говорить тебе.

Феанор опустил глаза.

- Тебе не придется делать это самому, - пообещал Вала. - Достаточно сказать мне. Ангбанд любит подолгу играть с беглецами. Но смерть тех, за кого ты попросишь, будет легкой. Фаниарон ведь не был последним.

Мастер молчал, ссутулившись и глядя в пол.

- Ладно, - смягчился Восставший. - Ты сделал, что мог, и я ни в чем не виню тебя. Ты свободен.

Нолдо кивнул. Повернулся и медленно направился к двери. Несколько мгновений Мелькор смотрел ему вслед, потом не выдержал и догнал:

- Пойдем-ка вместе.

22

Твоя дерзость граничит с глупостью, Феанор. Ну, допустим, тебе не дорога собственная жизнь. Но ты ведь рисковал судьбой нолдор, которая тебя, вроде бы, очень заботит. Или уже перестала заботить? Уязвленная гордость, обида, скверное настроение оказываются для тебя важнее и дружбы со мной, и долга правителя? Не ожидал.

Кстати же, и долг ты понимаешь странно. "Не могу поднять меч на нолдо", хм. На тэлери смог. На родного брата смог. На меня смог. А на пленника-бунтаря - никак? Оставляешь грязную работу Ангбанду, даже зная, что смерть от твоего клинка была бы для любого беглеца огромной удачей. Ты же не думаешь всерьез, что кому-то действительно удастся выйти за пределы Железных гор?

Молчишь. И взгляд пустой. Ты ведь и себя ощущаешь пленником. Только другие нолдор держатся вместе, а ты один. Ни с майар общего языка не нашел, ни с собственными сородичами.

Повести народ за собой ты когда-то сумел: в тебе довольно силы и обаяния. Но одно дело - вскружить соплеменникам головы, толкнуть на отчаянный шаг, особенно, когда все растеряны и нуждаются в вожаке. И совсем другое - удержать захваченные позиции. Строить, а не сражаться. Упорно работать, а не вдохновенно творить. Управлять, а не увлекать. Для этого нужны разум и терпение, а их-то тебе всегда не хватало, несмотря на твою исключительную одаренность.

Ты мастер, Феанор. Величайший мастер. Единственный такой среди Воплощенных. Это важнее и твоих неудачных попыток на деле стать королем нолдор, и даже нашей дружбы. Ты задыхаешься в Ангбанде, но сам же не захотел уйти отсюда и поселиться среди людей. И вряд ли захочешь: выдуманный долг удержит тебя. Как и недоверие ко мне. Хотя пожелай я начать войну, ты все равно не смог бы мне помешать.

И дело не в этом Фаниароне, которым тебе пришлось пожертвовать ради остальных пленных. Все гораздо серьезнее: ты взвалил на себя ответственность, для которой не предназначен. Она мучительна, она так же невыносима, как был для меня когда-то Ангайнор, но избавиться от нее, признать, что настоящий король нолдор - Финголфин, ты ни за что не согласишься. Пожалуй, и не простишь, если я заговорю об этом.

Я не в силах помочь тебе, Феанор. Разве что немного отвлечь от твоей беды. Потом ты справишься сам, уйдя с головой в работу. А пока - я помню, как жадно ты смотрел на звезды. Но ты никогда прямо не попросишь меня разогнать над Ангбандом тучи. Такой пустяк...

23

Как поступит с предателем Властелин? Убьет сразу, одним ударом - в приступе гнева или ради былой дружбы? Дружба значит для него много. Слишком много.

А может, Мелькор лишит своего нолдо возможности двигаться и отдаст оркам? За предательство он способен покарать очень жестоко. И ненависть его будет равна прежней привязанности, если не сильнее. Я, конечно, в таком случае позабочусь, чтобы новая орочья игрушка прожила как можно дольше. Пока не расплатится сполна и за все.

Властелин сейчас в Тронном зале, и сознание его закрыто. А нолдо к нему отвел Ангбанд - не орки. Пощадил все-таки Мелькор бывшего друга. Не стал унижать. Без свидетелей говорит с ним. Значит, и казнит без свидетелей. Если, конечно, сам нолдо глупостей не наделает.

Хотя, пожалуй, не только о его гордости заботится Властелин. О своей тоже. А может быть, только о своей. Пожалуй, он убьет нолдо быстро. И так же быстро истребит его подопечных. Разом покончит со всеми: он всегда был решителен. Конечно, пленные могли бы еще пригодится, но это мелочи.

Не знаю только, простит ли меня Мелькор за то, что я сообщил ему о предательстве. Вреда не причинит, а вот изгнать вполне может. Точнее - отправить на другой конец Эндорэ. С каким-нибудь важным и бессрочным поручением, с которым не справится никто, кроме меня.

Что ж, если даже отошлет, пусть. Главное - Мелькор будет свободен от паутины, в которую позволил себя завлечь. Сам он вряд ли освободился бы от нее, как бы тяжко ему ни было. Даже не признал бы выдуманную, нелепую дружбу с Воплощенным оковами.

Теперь Музыка Ангбанда зазвучит во всю мощь, как она и должна звучать. А Эндорэ вернется под руку истинного Властелина и будет петь с ним. Жаль только, что без меня.

Я поднял глаза к небу, рассеянно следя за ползущими по нему тяжелыми тучами.

Мелькор не позволит мне вернуться, не простит, даже понимая, что я поступил правильно. Что я спас его - ценой возможности петь вместе.

Сколько я продержусь один вдали от Ангбанда? Века? Тысячелетия? Рано или поздно моя Музыка смолкнет. Но наша Тема - она останется навсегда. И только это по-настоящему важно.

...В разрыве облаков показалась звездочка. Еще одна. Потом третья. Не может быть!

Тучи расходились - словно чья-то рука по-хозяйски уверенно раздвигала занавеси. Пять огоньков... шесть... семь. Некоторое время я смотрел на них. Потом отвернулся.

Итак, Властелин принял решение. Неразумное, неожиданное, но - принял. Что ж. Он принял свое решение, я - свое.

24

Дарглуина Саурон нашел там, где и ожидал - в лесу. Тот был в облике Детей Песни. Лежал в траве, закинув руки за голову, и смотрел на кроны сосен.

"Бездельник!" - фыркнул про себя Первый.

- Любуешься? - небрежно спросил он вслух.

И уселся рядом, обхватив руками колени.

- Саурон? - Дарглуин выплюнул травинку, которую держал в зубах, и удивленно приподнялся на локте. - Что-то случилось?

- Нет, - Первый пожал плечами. - Почему ты так решил?

Бывший майа Оромэ озадаченно наморщил лоб.

- Ну... я не ожидал увидеть тебя здесь. Разве что во главе охотящейся стаи, но в этих краях ты ни разу не промышлял.

- По душе ли тебе нынешние мелодии, Дарглуин? - перебил его Саурон.

Пустой разговор начал надоедать ему, пора было переходить к делу.

- Какие мелодии? - окончательно растерялся Волк.

- Эндорэ. Ангбанда, - пояснил Первый.

И после короткой паузы добавил очень тихо, на грани шепота:

- Властелина.

- Эндорэ теперь недоступно для нас, ты же знаешь, - Волк вздохнул, - а помнишь, как было?..

- Еще бы!

Мысленный образ-воспоминание был ослепительно-ярким, захватывающим: радость охоты и неудержимо быстрого бега, буйство запахов, сладковатый аромат крови и вкус свежего, еще теплого мяса. А потом - Песнь. Уже не волков - майар. Творцов и хозяев мира.

- А что же всегда отказываешься? - обиженно спросил Волк. - Сколько раз звал тебя, а ты: занят, занят.

- Я действительно очень занят, - Саурон доверительно наклонился к нему. - Властелину угрожает опасность, я не могу оставлять его одного.

- Ка-акая опасность?! - Дарглуин даже вскочил.

Короткие голубовато-серые волосы на его затылке встопорщились, словно волчья шерсть.

- Этот нолдо, - коротко ответил Саурон.

Дарглуин приподнял верхнюю губу, обнажив клыки. Слишком длинные и острые для облика Сына Песни.

- Жаль, что я тогда не загрыз его!

- Действительно жаль, - искренне согласился Первый.

- А Глор смог забыть обо всем! - возмущенно фыркнул Дарглуин.

- Он всегда был легкомысленным, - пожал плечами Саурон. - И непостоянным.

- Но Властелину он верен. Как и все мы.

- Конечно, - Первый поднялся и в упор посмотрел на Волка. - Но один предатель в Ангбанде все-таки есть.

- Кто?! - ахнул Дарглуин.

- Все тот же нолдо, - жестко ответил Саурон. - Властелин возвысил его, и тот вообразил себя равным...

- Нам? - Волк недоуменно уставился на Первого, даже клыки спрятал.

- Нет. Мелькору.

- Мелькору?! - Дарглуин расхохотался. - А почему не Единому? Он что, орочьих грибов наелся?

- Не смешно, - одернул его Саурон. - Властелин доверяет своему нолдо, а тот пользуется этим, чтобы вредить Ангбанду. Однажды даже оружие на Мелькора поднял...

Из груди Волка вырвалось глухое рычание:

- Я убью его! И ты, Саурон, тоже хорош! Почему предатель до сих пор жив?!

- Властелин запретил трогать его, - мрачно напомнил Первый.

- Да, действительно, - Дарглуин сник. - Но что же нам делать?

- Показать Мелькору, чего стоит его нолдо на самом деле, - тонкие губы Саурона растянулись в недоброй улыбке. - Предатель сам выдаст себя. А мы с тобой посодействуем ему в этом.

25

Ты все-таки получишь по заслугам, нолдо. Пусть не от Властелина. От меня.

Потолки в этом зале низкие, твоим мечом не очень-то размахнешься. Зато мне короткий клинок в самый раз будет. А лучше два.

Да, ты способен использовать Пламя, и я помню, как страшно изувечил ты Дарглуина. И как Глор корчился и плакал от боли, тоже помню. Но Ирбин тогда исцелил обоих. Хотя провозился долго и Властелин помогал ему.

Ладно, тела мы в случае чего восстановим. Да и я в бою стою пятерых таких, как Глор или Дарглуин. А ведь я буду не один, нолдо. Даже если ты сумеешь развоплотить нас с Волком и поубивать всех стражников, Ангбанд уничтожит тебя. Просто раздавит. Он не потерпит нападения на меня, своего создателя. И даже Мелькор не успеет тебя спасти.

А нападешь ты обязательно, нолдо. Мой сюрприз не оставит тебя равнодушным. И пленники подобраны правильно, и гвардейцы - доверенные мои, лучшие - сделают все, как надо. Гвардейцы в форме рядовых армии. Они получат в награду пленных, когда все закончится.

Сегодня ты наконец умрешь, нолдо. И это будет для тебя лучшим выходом. Потому что если тебе хватит ума понять, что происходит, и выдержки не кинуться в драку, это сломит тебя. Покорившегося я, конечно, не трону. Живи: лишних слуг не бывает.

26

До чего же ты... серьезен, Саурон! Аж челюсти сводит. Уже давно бы кишки предателю выпустили - так нет, тебе надо план разработать, подготовиться, выбрать время и место. Самому-то не скучно, Первый? Не понимаю, как ты с таким характером у нас очутился. И как тебя Мелькор терпит?

Спорить я, конечно, не стал: Саурон возражений не выносит. Попробуй перечить - так отделает, что мало не покажется. Я, правда, тоже в долгу бы не остался, но потом ведь и Властелин, пожалуй... недоволен будет. Обоими. А зачем огорчать Властелина?

К тому же, пока мы ссоримся, нолдо может еще как-нибудь навредить. Что, если он только и ждет этого? Хотя вряд ли ждет: не похоже, чтобы он много думал. Вот в драку лезть - это сколько угодно. Меня поранил, Глора, потом еще и на Властелина напасть пытался! Как волк, подхвативший злую болезнь. Такие тоже кидаются на всех, пока не издохнут. Я их убиваю сразу, чтобы хворь дальше не передавалась.

Вообще не понимаю я Мелькора: зачем ему именно этот Воплощенный? Даже мне ясно, что опыт не удался. Ну, возьми нового нолдо и попробуй усовершенствовать. А лучше - пару дюжин: хоть какой-нибудь да получится правильным. Раньше Вала любил пробовать разные варианты. Никогда такого не было, чтобы за одну мелодию столько времени держался. Это все плен, Аман проклятый! И ведь не поможешь ничем... эх!

27

Привели очередную группу пленников. Феанору давно уже не требовались доклады об этом. Он просто почувствовал присутствие в Ангбанде новых нолдор и пошел туда, куда направила его крепость. Только удивился слегка, что его ждут не у входа в мастерские, как обычно, а где-то у ворот.

Коридоры становились все более узкими, с низкими потолками. И на стенах вместо светильников горели факелы, да и те попадались реже и реже. Пламенный нахмурился, собираясь отчитать орков за то, что ему пришлось идти в это неприятное место. Но тут же сообразил, что вряд ли рядовые воины посмели бы нарушить заведенный порядок. Происходящее мало походило на случайность или чью-то ошибку.

По спине мастера пробежал холодок. Феанор приостановился, сомневаясь, стоит ли идти дальше. В конце концов, пленных все равно приведут к нему. А если нет, можно будет потребовать... ну, ладно, попросить разъяснений у Мелькора. Хотя разговаривать с Валой лишний раз Пламенному совсем не хотелось.

Нолдо застыл на месте, положив ладонь на рукоять меча, с которым в последнее время не расставался. Если сейчас отступить, это могут принять за слабость. Или нет? Неважно - не станет он отступать! А вот того, кто осмелился бросить вызов, Феанор заставит пожалеть о дерзости! Даже если это окажутся все майар Ангбанда во главе с Сауроном. Пламенный усмехнулся и пружинисто зашагал вперед.

Противник ждал его за углом, в небольшом зале. Саурон стоял, скрестив руки на широкой груди, обтянутой кроваво-красной туникой. Спокойный и собранный, как всегда. На поясе у него висели два коротких меча. Новых - во всяком случае, Феанор не видел их прежде.

- Забери свою часть добычи, - едва шевельнулись тонкие губы майа.

На этот раз не все эльдар, притащенные в Ангбанд, были воинами. И нолдор среди них оказалось только четверо, один - совсем мальчишка. Пятеро пленников были из народа синдар: двое мужчин, две женщины и подросток.

Пламенный знал, что орки захватывают не только нолдор, но предназначенных для него узников раньше всегда отделяли сразу. Значит, теперь Саурон решил показать, как это происходит. На такой вызов невозможно было ответить: зачинщиком ссоры оказался бы Феанор, а не майа.

Пламенный медленно убрал руку с меча и повернулся к конвоирам.

- Развяжите моих, - приказал он отрывисто.

Орки послушно сняли путы с тех четверых, кому предстояло отправиться в мастерские.

- А мы? - забеспокоился юный синда.

- А они как же? - почти в один голос с ним воскликнул мальчишка-нолдо.

- Нолдор, следуйте за мной, - сквозь зубы распорядился Феанор, поворачиваясь к выходу.

И вздрогнул: в стенной нише сидел волк. Неподвижный, словно статуя. Глаза горели синим огнем, в приоткрытой пасти поблескивали клыки. Значит, Саурон действительно ждал нападения. Нет, не просто ждал - добивался!

- Сколько мяса можно забрать нам, Повелитель? - раздался за спиной орочий голос.

- Троих, - равнодушно ответил Саурон. - Вы хорошо поохотились и заслужили развлечение. Выбирайте любых. Оставшихся отведете в казармы. Шабрук!

- Повелитель?

- Проследи, чтобы мясо доставили на место живым и не поврежденным. Проверю.

Лицо Пламенного застыло. Позволить сейчас оркам издеваться над синдар - и нолдор, увидевшие это, никогда не поверят, что он не враг. И остальным расскажут. Но вмешаться - значит, погубить всех пленных.

- Нолдор, идемте! - в голосе Феанора прозвучала такая злость, что мальчишка, оказавшийся ближе других, отшатнулся.

- Слушаюсь, Повелитель Саурон! - орк довольно осклабился. - Мы заберем себе девок. И этого, мелкого.

- Да сколько ты с мелкого мяса снимешь, Шабрук? - зашумели другие. - Выбирай покрупнее. Девки вон гляди, какие тощие.

- Ну, что вы стоите?! - прорычал Феанор. - Идем. Живо!

Схватил оцепеневшего паренька за плечо, подтолкнул к двери. Не рассчитал силы: мальчишка едва не упал.

- Много ты понимаешь! - огрызнулся Шабрук. - С девками интересней, с мелким тоже. Вам лишь бы пожрать!

- Мелкий меньше продержится. Сдохнет.

- У меня долго не сдохнет. На спор?

- Пожалуйста! - одна из женщин-синдар кинулась к Пламенному.

Ее оттащили за волосы.

- Ныш! Бархуг! Файх! Отведите мясо в казармы. И чтоб по дороге не трогать!

- А наша доля, Шабрук?

- Успеете. Я же сказал: у меня долго не сдохнут.

Феанор взглянул на Саурона: тот пристально смотрел на него. И улыбался. Пламенный до крови закусил губу, в глазах потемнело от ярости. Не поддаваться! Иначе ловушка захлопнется. И тогда нолдор в Ангбанде уже ничто не спасет. Независимо от исхода боя с майар.

- Линдур! - по щекам мальчика-нолдо катились слезы. - Спаси его! - он вцепился в руку Феанора. - Спаси, ты же можешь!

- Идем, м-мя-асо, - Шабрук схватил юного синда за шиворот. - С тебя и начнем. А девки посмотрят. Гнарт! Забирай оставшуюся.

Саурон улыбался.

- Не могу, - с трудом проговорил Феанор. - Он... не нолдо.

Повернулся к выходу. Сделал шаг, потом еще один.

- Полагаю, одного урока будет достаточно, - негромко заметил Саурон, глядя на синеглазого волка. - Нолдор ведь быстро учатся. При правильном обращении.

Феанор медленно, словно сквозь толщу воды, шел к выходу. Спасительному. Бесконечно далекому. Ведущему - в Ангбанд.

28

- Нолдор...

Никогда я не видел Фенырга таким... нет, не усталым. Надломленным. Как бывают иногда камни: на поверхности - гладкие, сверкающие, а глубоко внутри - невидимая глазу трещина.

- Вы мечтаете о свободе.

Он замолчал. Почему-то посмотрел на свои браслеты - с таким отвращением, даже с ненавистью, словно не по собственной воле надел их. Резкими движениями стянул их с запястий и швырнул на пол. Вскинул голову, жадно вглядываясь в наши лица, словно ожидая чего-то.

Кого-то он мне смутно напомнил. Я невольно вздрогнул, когда осознал - кого. Нахмурился, всматриваясь в лицо Фенырга... ох-х, нет, померещилось. Да и не мог оказаться здесь, в Ангбанде, Феанор. Разве что во главе победоносного войска, останься он жив.

- Вы мечтаете бежать из Ангбанда, - продолжал Темный майа. - Убивать орков. Расправиться с Врагом.

Краем глаза я заметил, что Тинмэ тоже глядит на Фенырга с сомнением. И Нилдо. И Лораварнион. Но майа продолжал свою речь, и я видел, как мастера один за другим чуть встряхивают головой, освобождаясь от морока. Потому что как бы ни были Моргот и его слуги искусны в иллюзиях, на этот раз их постигла неудача. Кто же поверит, что Феанор мог предать свой народ, изменить Клятве, стать слугой Врага!

- Ангбанду ничего не стоит уничтожить вас, более того, он стремится вас уничтожить! Всех, по обе стороны Эред Энгрин. Этого не произошло до сих пор лишь потому, что Мелькор не позволяет. Но Восставшему вы безразличны, а каждая новая попытка побега, каждый убитый орк может стать поводом для начала войны. Последней для нолдор.

Глаза Фенырга странно блестели. И голос срывался, словно майа трудно было говорить. Право, я поверил бы в его искренность, если бы не знал наверняка, что все это не более, чем игра.

- Не губите себя, нолдор. Не губите других. Свобода, которую вы ищете, - в ваших сердцах. Победа над Врагом, которой вы жаждете, - в творчестве.

По щеке Фенырга медленно катилась слеза. Никогда бы не подумал, что майар способны плакать. Тем более Темные майар.

- Побеждайте Врага в себе. Пока вы творите, вы свободны.

29

- Чего мы ждем, Маэдрос? - жестко спросил Келегорм. - Сильмариллы по-прежнему в руках убийцы нашего отца и деда, а мы медлим!

Остальные братья молчали, но я чувствовал, что сейчас они на его стороне. Даже Маглор, похоже, начал колебаться.

А ведь ты прав, Неистовый. Тот, кто сейчас владеет Сильмариллами, - не наш отец, хоть и носит его имя. Друг Моргота убил в себе короля нолдор. И величайшего в Арде мастера. Да и Финвэ не попал бы в Мандос, если бы не дружба его старшего сына с Восставшим.

- Ты даже запретил нам смотреть на Ангбанд в палантиры! - гневно бросил Келегорм, не дождавшись ответа.

- Ты готов встретиться взглядом с Морготом? - подчеркнуто спокойно осведомился я.

С Морготом-то не так страшно, а вот с отцом... Если положение Феанора в Ангбанде не изменилось, братья решат, что это наваждение Врага. Но если предатель успел поссориться со своим покровителем, они могут принять его за пленника, кинуться на выручку и попасть в ловушку. Мне тогда не остановить их. Так что лучше не рисковать.

- Ты уверен, что выдержишь, Келегорм? - я в упор глядел на него. - Что вместо того, чтобы проникнуть в помыслы Врага, ты не раскроешь ему свои? Молчишь? Я был там, понимаешь? Я смотрел в глаза Врагу. Я способен вынести это. Вы - нет. Никто из вас.

- Но сколько нам ждать?! - упрямо спросил Неистовый. - Клятва должна быть исполнена!

- Клятва будет исполнена, - эхом откликнулся я. - Когда наступит время. Напав на Ангбанд сейчас, мы обречены на поражение.

- А что изменится позже? - заговорил Карантир.

- Моргот слабеет, - объяснил я. - У него сожжены руки, я сам видел. Он даже исцелиться не может.

- С тех пор прошло больше четырехсот лет, - фыркнул Куруфин. - Враг был ослаблен пленом, но здесь он на своей земле. Что, если он, наоборот, восстанавливает силы?

Я покачал головой:

- Моргот нетерпелив.

- Он тебе сам признался? - усмехнулся Келегорм.

- Нет, просто я внимательно изучал историю мира, - парировал я. - О нетерпении Восставшего упоминается с самого начала. Так вот - если бы он мог, он бы напал на нас. Значит, или это ему невыгодно, или он не в состоянии вести войну. В любом случае, мы получаем отсрочку и сможем как следует подготовиться.

- И долго ты собираешься готовиться, Маэдрос?

- Столько, сколько потребуется, - отрезал я. - Нам нужны прочные доспехи, нужно такое оружие, чтобы даже огненных духов брало. Что толку, если мы поторопимся и погибнем в безнадежном бою?

- А если не поторопимся? На что ты рассчитываешь?

- На победу.

30

- Да не можем мы больше тянуть! - сердито выкрикнула Дэрт. - Терпеть это подобие Музыки, эту... эту мерзость совсем рядом с Ангбандом! Даже если Мелькору все равно...

- Мелькору не все равно! - возмутилась Таринвитис.

- Тише вы, обе! - от окрика Саурона замерли все. Даже Алаг, игравший язычками пламени в светильнике.

- Вы хотите войны, - Первый обвел остальных внимательным взглядом.

Возражений, разумеется, не последовало.

- Вы мечтаете отбросить нолдор от Ангбанда и очистить от них Север.

- Эндорэ, - поправила Ральтагис.

- А потом и Эндорэ, - кивнул Саурон.

- Для этого надо, чтобы Мелькор наконец начал действовать! - фыркнула Дэрт.

- Начнет, - заверил ее Первый. - Ждать осталось недолго.

- И сколько же? - хмуро уточнил Нэртаг.

- Недолго, - с нажимом повторил Саурон.

И добавил, понизив голос:

- Я лично занимаюсь этим вопросом.

Дарглуин при этих словах ухмыльнулся, оскалив блестящие клыки. Уши под голубовато-серыми волосами по-звериному заострились.

- Мы могли бы помочь тебе, - предложила Дэрт.

- Нет, - отрезал Первый. - От вас требуется только одно: не мешать. И набраться терпения.

- Терпения... - рыжеволосая майэ скривилась. - Я уже полтора века не создавала ничего нового! И всё из-за...

- В самом деле? - насмешливо переспросил Саурон. - А с каких это пор Поющим Ангбанда нужны какие-то особенные условия, чтобы творить?

- Дело не в условиях, - вмешалась Ральтагис. - Мелькор создал Тему, которую мы подхватили. И он должен вернуться к ней.

- Вот именно! - поддержала ее Дэрт. - Нам иначе не справиться: в Амане четырнадцать Валар, а у нас - только один.

- Зато этот один стоит четырнадцати! - вскинулась Таринвитис.

- А толку? - вздохнул Ирбин.

- Мелькор будет петь с нами, - сказал Саурон. - Обещаю.