Сомненья душу гложат. Прав ли, нет ли?! Так ли поступаю? Зачем стремлюсь именно сюда и что ждет в конце пути? Смутно все, неопределенно...
- Убери руки! Я сказал - убери руки! Не ты клал, не тебе и брать! Понял?! И вот еще что... Еще раз тебя возле нее увижу - пенять не на кого будет! Уловил?! Все! Проваливай!..
Нэнси молча отвернулся и пошел к выходу из шахты. Спорить было бесполезно. Эти громилы просто не поймут. Не дано! Им приказано - они исполняют. Все! Столько пройти, пережить и упереться в простую тупость, нежелание понять, и уж тем более помочь. Страшно! Что дальше?! Он один... Остальные сошли с дистанции, так и не достигнув цели. А ведь цель была прекрасна! Одно упоминание о ней воодушевило тысячи людей, бросивших все - жилье, семьи, удобства, родные планеты... И где они? Я не знаю. Рассеялись в галактике, вернулись назад, умерли. Я один...
Нэнс уже подходил к выходу из шахты, когда его нагнал страж. Услышав его могучее дыхание он резко повернулся. Хищная пасть, со смрадом недавней кровавой трапезы, ощерила каскады острых, желтоватых зубов и тихо прорычала:
- Иди к Люверту! И меньше размышляй! Я мог и обидеться!
Страж развернулся и поток воздуха, поднятый им, чуть не сбил Нэнси с ног. Шаги монстра затихли в углубляющемся мраке. Стражи были телепатами! Сам того не зная, Нэнс был на краю гибели. Но не это беспокоило его! "Что подвигло эту тварь обратиться ко мне, пересилив свою врожденную жестокость? - Иди к Люверту! Так он сказал. - Что ж, может это мой единственный шанс..." - шевельнулось в мозгу.
В космопорте Нэнси навел справки. Лювертом оказался специалист по оккультным наукам Галактического Круга. Он собирал всевозможные обряды, таинства со всех планет населенных разумными существами. Сам он был гуманоид с Орикса, планеты-основателя Галактического круга и принадлежал к одной из древнейших цивилизаций. Нэнси послал запрос о встрече и медленно прошел в дендрарий космопорта. Красота окружающей флоры не радовала его; он присел в удобное кресло среди зарослей буйно цветущих невиданных цветов и мрачно задумался.
Ответ пришел только к вечеру. Нэнси был приглашен на аудиенцию незамедлительно, что его очень обрадовало, но вместе с тем и озадачило. Он обратился в службу скоростного такси и вскоре мчался на встречу поверх пушистых облаков и наблюдал заход местного светила, которое, не в пример земному, окрашивало горизонт в зеленоватые тона, и смотрелось явно очень блекло.
- Присаживайтесь. - Люверт грузно опустился на диван и махнул рукой, приглашая последовать его примеру. Это был пожилой ориксанин, и было видно, как ему трудно овладевать своим телом, которое уже едва его слушалось. - Нам есть о чем с вами поговорить...
Нэнси присел в кресло напротив. Люверт внимательно посмотрел на него, усмехнулся, и опять помахал рукой:
- Ладно, будем говорить без обиняков... Я знаю, зачем вы здесь и, думаю, - я смогу помочь. Однако, кое-что нужно и мне! Вы согласны на обоюдополезное соглашение?
Нэнси скорбно улыбнулся, - какая разница, как он получит желаемое?! - и кивнул.
- Слушайте же! Нам обоим нужно одно - получить результат, а он, как никак, стоит некоторых усилий! мне нужно только одно, чтобы вы вернулись на свою планету и нашли мне древнее заклятие, способное избавить человека от того, что называется - наслаждение. Такое у вас на планете есть - я встречал рассказы об этом заклятии в книгах о земле. Взамен получите то, чего так хотите. Согласны?
- Согласен! Но можно спросить?
Люверт кивнул.
- Зачем это вам?
Ориксанин пожал плечами, но ответил:
- На моей планете, как вам известно, цивилизация самая старая и развитая в обитаемом космосе. При всех достоинствах ее развития, существуют проблемы, которые, чем далее, тем все больше беспокоят руководство планетой. И одна из проблем настолько животрепещущая, что требует неотлагательного ее решения. Мне тяжело это говорить представителю иной расы, но вопрос стоит ребром, - или мы находим решение.., или цивилизация погибнет!
Люверт тяжело вздохнул и продолжил:
- Ориксане, как высокоразвитые существа, уже не могут довольствоваться примитивным наслаждением от соития при продолжении своего рода. Это возможно только в период развития интеллекта или применимо к животным, для которых наслаждение - единственный стимул продолжить свой род. Убери наслаждение и они вымрут! Такая трата собственной энергии для них будет бессмысленна, а значит не нужна. Высшее же существо выбирает другой путь. Теперь продолжение рода приносит страдание. Эти страдания, в начале, были проводимы искусственно, с помощью различных устройств подсоединяемых к телам совокупляющихся. В момент извержения семени боль становится невыносимой, как представителю мужской, так и женской особи. Каждый такой акт был актом самопожертвования ради процветания рода. Теперь все иначе! Устройства истязания плоти стали не нужны. У ориксан выработались соответствующие рефлексы, которым помогла и генная инженерия, немного подправившая код ДНК. Древнее, изжившее себя наслаждение ушло, на его место пришло страдание! Это может ужасать, но только не ориксанина! У нас настолько поднят принцип самопожертвования, что мы идем к страданиям с решимостью и убежденностью в правильности выбранного решения - осуществить контакт с иным полом ради благой цели - продолжение рода!
Но все изменилось! Это страшное - но! Время работало против нас. День за днем страдания начали входить в нашу жизнь и затягивать в свои страшные щупальца ощущений. Которые коварно изменились, и сейчас, страдания... начали приносить наслаждение!
- Я понимаю... У нас это называется мазохизмом.
Ориксанин стал мрачен, он тяжело задышал, взгляд скользнул мимо собеседника и уперся в статуэтку на очаге, подобии земного камина; статуэтка изображала тягловое животное с Орикса, имеющее шесть ног и большое, тубусообразное тело с маленькой, ни на что не похожей головой, с щелями вместо глаз и коротким хоботом, который был приподнят вверх, и, видимо, трубил, как делают это земные слоны. Люверт помолчал и продолжил:
- Все сложнее! Гораздо сложнее! Мы изменились и наши страдания окрасились сексуальными фантазиями выплеснувшимися в потребность испытывать эти чувства постоянно! Они гложат нас, изматывают, тяжело от них отказаться, они стали большей потребностью чем еда и даже секс! Мужчины стали отрицать любовь если не испытывают боли, женщины изнывают от желания только когда их рвут и кромсают озверевшие самцы! Чернота покрывает отношение полов, сизая мгла окутывает рвущие друг друга тела...
Нэнси был удивлен:
- Но почему такой информации нет в Галактическом круге? Я никогда не слышал о таких отношения на вашей планете! То, что вы рассказали - настоящая бомба! Как это вездесущие журналисты до сих пор не раскопали эту информацию? Или это ваши фантазии и вы насмехаетесь на до мной?!
- Да ничего подобного! Мне не зачем над вами смеяться! Вы мне нужны для дела! А то, что еще не докопались, я скажу: мы эту тайну хорошо скрываем! Но мы отвлеклись. Когда вы сможете отправиться на Землю?
- Да хоть сейчас, пока мне нечего здесь делать!
- Хорошо, я распоряжусь чтобы вам зарезервировали место в завтрашнем корабле отправляющемся в Солнечную систему. А пока располагайтесь в моей гостиной. Вам приготовят комнату и через час я приглашаю Вас со мной отужинать.
- Буду только рад!
* * *
Затхло и мрачно окутывала серость наступающего дня, что тяжело выползал из-за низко нависших туч, затянувших горизонт со всех сторон. Нэнси зябко кутался в не по-погоде одетый легенький льняной плащ, который рвал из рук порывистый ветер. Вот уже два дня он брел средь широкой, без конца и края, пустоши, в поисках того, что не могло здесь быть, но координаты данные ему старым ориксанином указывали именно на эти места. Земля встретила Нэнси неприветливо. Взятый напрокат планер грохнулся в мелколесье, километрах в тридцати отсюда. И грохнулся так, что "поотшибало мозги" у бортового компьютера, и связь с цивилизованным миром была потеряна. Вторые сутки Нэнси брел, определяясь только по компасу и плохонькой карте, которую нашел в "бардачке" планера.
Впереди замаячили какие то древние, полуразвалившиеся останки то ли замка, то ли тюрьмы. Нэнси отправился к ним.
Что-то тревожное было в этих старых камнях, уложенных друг на друга. Кладка местами вывалилась настолько, что даже от крепостных стен, окружающих старый замок, можно было увидеть внутренние пролеты всех трех этажей, а вместо подвала зияла огромная яма.
Он осторожно вошел внутрь и осмотрелся кругом. Всюду плелись растения. Под ногами валялись булыжники. На одной из развалившихся стен сидела огромная птица и следила за каждым его шагом. Она закричала и взлетела. Он посмотрел ей вслед и нехорошие предчувствия зашевелились внутри его. Что-то здесь было не так!
Нэнси разглядел на вид еще крепкую каменную лестницу, ведущую на второй этаж здания, где разрослись хилые деревца, корчащиеся на холодных камнях и зашагал по каменным плитам вверх. Раздвигая растительность он углубился внутрь и сразу же по обонянию ударил неведомый, никогда не чувствованный аромат, вызвавший озноб по всему телу и лихорадочное биение сердца. Воистину, что-то здесь было не так!
Он попал в разрушенную галерею и шел среди холстов в рамах с облупленной позолотой, которые были очень старые и многие было уже совершенно невозможно рассмотреть. На одной он увидел старого монаха, который стоял на горке и смотрел на этот же замок, только когда он еще был совсем не разрушен, а во всей своей красе. Монах смотрел и лицо его было напугано. Как будто он ждал то, что может принести ему беду.
Нэнси начал внимательно всматриваться в старые картины, пытаясь понять по изображениям на них, что же это за место и почему оно так тяжело давит на него, как будто говоря - уходи, здесь не место таким как ты! И этот запах! Он просто сводил с ума! Нэнси чувствовал в этом аромате какую-то знакомую ему нотку, хотя общее впечатление было такое, как будто этот запах не присущ вообще чему-либо, он живет сам по себе, как какой-то материальный объект, живой и мыслящий!
Вскоре он уперся в массивную двухстворчатую дверь, не тронутую тленом времен. Она была сделана из неизвестного дерева и оббита медными огромными гвоздями и пластинами. Ручка была в виде открывшего пасть дракона и вместо глаз у дракона были изумруды.
Он дернул за ручку, но дверь не поддалась. Тогда он уперся в одну из створок ногой и дернул так сильно, что дверь со скрипом начала открываться. Он тянул и тянул ее на себя, пока полностью не открыл. За дверью был сплошной мрак, а под ногами столько пыли, что ноги утопли в ней.
Нэнси продолжил свой путь в полной темноте. Вытянув руки, он брел вперед и пыль под его ногами издавала еле слышимый шелест. Запах становился все более насыщенным и скоро стал настолько сильным, что воспринимался Нэнси как плотная тягучая субстанция, которую, с каждым шагом, все тяжелее было преодолевать. Видимо, под влиянием неведомых ароматов, у него в беспроглядной темноте, перед глазами, начали возникать смутные образы, а в ушах зазвучали голоса, исполненные злобы, которые шептали, кричали, умоляли, предлагая уйти или, наоборот, идти дальше.
Видения становились явственнее. Можно было различить, что это женщины. Они тянули к нему руки, вместо ногтей были когти, их волосы развевались. Они кружились вокруг Нэнси как гарпии, лица были искажены яростью и страхом.
Из окружавших его призрачных созданий особо выделялась одна молодая женщина, с изумительно красивыми чертами лица и точеной обнаженной фигурой, которая медленно наплывала прямо на Нэнси. Глаза были прикрыты, а руки ниспадали вдоль тела. Она плыла в воздухе едва не касаясь пальцами прекрасных ног пола темного зала и только длинные волосы развевались под воздействием неощутимого ветра. Вот она подплыла настолько близко, что Нэнси пришлось остановиться. Ее глаза внезапно открылись и Нэнси отпрянул, обуреваемый неизъяснимым ужасом!
В ее огромных глазах стояла холодная ярость. Она раздвинула губы в улыбке и блеснула клыками.
- Иди же ко мне, красавчик! Я тебя поцелую! В губки! В шейку! Куда захочешь!
Она протянула к нему свои прозрачные руки и притворно томно задышала. Призраки вокруг захохотали, закружились в диком танце.
- Иди же! Я ведь так тебя хочу! Я так давно не была рядом с мужчиной! К нам сюда редко кто заходит! Правда подруги?!
Создания вокруг Ненси завыли и протянули к нему свои руки.
- Ты ведь не откажешь слабой женщине в ее маленькой прихоти?! Иди, поцелуй меня в губки, а я отдам тебе все, все, что только может отдать любящая женщина!
Нэнси ничего не ответил, закрыл глаза и продолжил путь. Зачем глаза в полном мраке?! Голоса вокруг неистовствовали. Он шел, и хотя он не видел, что происходит вокруг, но каждой клеточкой тела ощущал, что углубляется во что-то темное и настолько страшное, что если бы у него не было определенной цели, стремление к которой покрывало весь этот ужас, он бы давно упал без чувств. Он загнал страх глубоко внутрь себя и все шел и шел дальше.
...Руки, протянутые вперед, коснулись к чему-то холодному и твердому. Нэнси начал ощупывать это что-то, но вдруг оно начало с грохотом отодвигаться в стороны и за этой движущейся стеной блеснул неяркий свет и сразу же померк. Во время этой вспышки Нэнси успел увидеть, что он уже находится в туннеле с полукруглым сводом, выложенном кирпичом, протянутым на большое расстояние, определить которое не было возможности. Радовало то, что призраки исчезли, и в туннеле только поступь шагов гулко отталкивалась от свода. Он продолжил путь.
Выход к свету оказался неожиданным. Вот еще была темнота и вот в глаза ударил яркий свет. Он долго стоял с закрытыми глазами. Когда глаза успокоились, он их открыл. Он находился у входа в пещеру на вершине горы, а внизу, далеко внизу располагалась красивая долина, с реками и озерами, и далеко далеко дальше, на краю горизонта, синело море.
Всё это сильно напоминало сказку. Только что ужас и тьма, и вот обилие света и ярких красок природы. И хоть глаза радовались красоте, внутренне он чувствовал, что за этой красотой его ждет еще больший ужас.
Спуск в низину был долог. Он ободрал в кровь руки и ноги спускаясь по камням откоса, так как дорога в пещеру давно была разрушена эрозией. Внизу он устало присел под деревом и заснул.
Сон не принес отдохновения. Безумие кошмара охватило ослабевший разум и понесло в буйство образов, вихрем закруживших между обрывками воспоминаний, среди которых преобладали отвергнутые, помещенные в самое дно подсознания и как-будто уже навсегда неспособные приносить Нэнси неудовлетворение и страх.
Призраки накинулись во сне с новой силой и их ничто уже не сдерживало. Они преследовали его в лабиринтах подземелий. С хохотом и визжанием схватывали обезумевшего от страха спящего и бросали на дно самых глубоких провалов, где на него уже ожидали невиданные чудовища, разрывающее своего пленника на части. Он кричал, умолял не трогать его больше, но все было напрасно. И только громкий крик птицы за пределами кошмара смог вырвать его с объятий ужасного сна и он долго лежал обливаясь холодным потом, с большим трудом приходя в себя.
Был вечер. Солнце уже садилось. Тени от деревьев удлинялись. Ненси тронулся в путь. Он не знал куда идти, но ноги сами несли его вперед. Вскоре он вошел в чащу и начал углубляться в ее темное нутро.
Темнело очень быстро и вскоре он вновь шел в полной тьме. Со всех сторон доносились звуки загадочного леса и звуки были соответственны этой загадочности. То рокот невидимого чудища, то душераздирающие крики съедаемой наживо жертвы, то шепот или еле слышимые стенания каких-то существ. Нэнси натыкался на стволы деревьев, по лицу скользили ветки, исцарапав до крови, и вскоре он так устал, что хотел уже броситься на землю, невзирая на окружающий ужас, как вдруг впереди мелькнул неяркий свет и сразу же пропал. Нэнси рванул в сторону источника света и через некоторое время свет вновь появился и его путеводные лучи уже больше не пропадали.
Пред ним предстал черный замок и на самой высокой его башне ярко светилось окно в виде бойницы. Он подошел ко рву и со звонким грохотом цепей пред ним опустился мост. Ворота стали медленно открываться и за ними он увидел дворцовую площадь, освещенную факелами. Рыцари на конях и пешие воины в строгом порядке стояли в полном молчании и было слышно как с факелов капала расплавившаяся смола. Он вошел в ворота замка.
- Что ты здесь делаешь, безумец? - грозный голос пророкотал над путником. - Твой приход сюда в этот страшный час принуждает нас воспринять тебя как посланца тьмы! Демона!
Черный рыцарь на огромном скакуне, покрытом броней, выехал из рядов всадников и, выбивая из булыжной мостовой искры, подскакал к Нэнси.
- Прими свою смерть, несчастный! И пусть небеса воспримут твою кровь как очищающую влагу и подарят нам победу в битве! Умри!
Рыцарь вытащил со звоном меч и занес его для удара.
- Демид, постой! Я знаю этого человека! - Голос казалось исходил ниоткуда, он как бы заполнил собой всю площадь, перекрыв все другие звуки, хотя больше походил на шепот. - Не трогай его! Он принесет нам победу!
Это был голос ведмы. Об этом Нэнси узнал позже. Она служила лорду Демиду и часто предостерегала оного от необдуманных поступков. Она видела будущее. И разгадывала прошлое. Она была очень стара. Никто не знал сколько ей лет. Может сто, а может тысяча. Она не выходила из замка, но все и всегда знала. Ее боялись все, но всегда слушались.
Рыцарь хмуро взглянул на Ненси и вложил меч в ножны.Он молча развернул коня и направился к воротам. Войско двинулось за ним и вскоре на площади остался только Ненси.
- Иди за своей тенью, - прошептал голос. И к удивлению Ненси его тень сама собой повернулась в сторону дворца и удлинилась к самым его ступеням. Он покорно пошел навстречу своей судьбе.
Слуга провел его по лабиринтам дворца, они спустились куда-то очень глубоко вниз по кирпичным лестницам, освещенным факелами, и остановились перед невзрачной дверью, оббитой потемневшей от времени медью. Слуга, с хорошо заметным страхом, постучался в дверь. Вскоре послышались шаркающие шаги и дверь, невыносимо скрипя, открылась навстречу Ненси.
- Пройди, она тебя ждет.
Ужасная старуха, вся в черном, поклонилась гостю и гневно взглянула на слугу. Тот моментально исчез.
- Говори тихо, она не любит шума. И не смотри ей в глаза.
- Хорошо.
Они двинулись вглубь комнаты.
Комната была окутана легкой дымкой, сквозь которую всё казалось не явственным, призрачным, колышущимся в волнах ароматной дымки, запахом напоминающим смесь горечи полыни и сладкой ванили. Шаги Нэнси были приглушены мягким ковром, в котором нога утопала почти до щиколоток, и он как призрак двигался на огни канделябра, светившего в конце комнаты у чернеющего окна-амбразуры, мрачно глядевшем из каменной стены, выложенной огромными валунами, с грубо высеченными прямоугольными формами. У стола с канделябром стояла сутулая фигура, спиной к входящему, и в её склоненной к столу голове было что-то пугающее, отчего сердце Нэнси заколотилось в бешеном ритме. И тут фигура повернулась к нему!..
