Ник и Виола вышли из дому вместе, как обычно - это была дань их молодости, влюбленности и еще чего - то там, в прошлом, когда они, держась за руки, гуляли по набережным, паркам и недорогими молодежными клубами. Теперь все было немного иначе. Виола держалась за ручки великолепной модной сумочки из чьей - то кожи, а он держался поближе к стенке, давая возможность своей жене пройти так, что бы десятки чужих глаз забегали в непроизвольном восхищении.
Одновременно они кивнули большому, толстому охраннику, приветствуя его, и прошли по огромному синтетическому ковру холла к входной двери. За ней, мгновенно, город обрушился на них звуками проезжающих по мостовой автомобилей и гомона людей, спешащих по тротуарам, бликами светофоров и перемигиванием рекламных щитов. Все вокруг шевелилось, двигалось, бежало и прыгало, только деревья и дома удрученно оставались на месте привязанные к земле своими фундаментами и корнями. Ник посмотрел вверх на небо, пытаясь определить, какой сегодня будет погода, но в промежутках домов смог установить только его цвет, да и то, приблизительно.
Виола тронула его за рукав, быстро сказала: "Пока, до вечера", и они, имитируя поцелуй в щеку, разошлись в разные стороны. Ник Норнтроф немного задержался. Он смотрел вслед своей уходящей жене. Слово "Своей", он выделил в мысленном предложении. У нее была отличная фигура, и белые брюки только подчеркивали изящество ее изогнутых линий. Мужчина осмотрелся вокруг и увидел несколько восхищенных взглядов. Другим нравилась его жена, и в данный момент это доставляло ему удовольствие. "Странно,- подумал Ник, ощущая холодок внизу живота,- понятие человеческого достоинства и мужского достоинства соединяясь, иногда дают удивительный конгломерат чувств и эмоций".
Ник вздохнул, повернулся и решительно зашагал к ближайшему подземному переходу. Его ждали дела. Конечно, он мог воспользоваться такси или, в крайнем случае, городским транспортом, но в это утреннее время спешащих на работу было больше чем работающих транспортных средств, так что воспользоваться преимуществами технологической цивилизации было большой проблемой.
Ник Норнтроф шел к редакции по самому короткому пути, известному только ему и испытанному много раз. Он, словно миссис Тодд, многие годы искал короткие пути, и находил их. Этот путь не всегда был безопасен, как и лесные дороги до Бангора, но город не лес, особенно днем. Однако ему пришлось пробежаться по сомнительному переулку, где натолкнулся на женщину поправляющую чулки и лысого мужчину, мечтательно стоявшего у мусорного бака, другой переулок он решил обойти. Ник всегда придерживался мысли, что лучше потратить пять лишних минут, но сохранит пять тысяч нервных клеток. Вот и сейчас он оказался в нужном месте без десяти девять, и у него еще оставалось достаточно времени, что бы подняться на десятый этаж.
Карусельные двери мягко, но настойчиво протолкнули его внутрь, и он оказался в просторном сверкающем вестибюле. Вокруг мягко горели сотни скрытых светильников, подсвечивая белоснежные стены разнообразными оттенками. Цвета плавно переходили один в другой, создавая иллюзию аморфности и непостоянства. Только двери лифтов и стойки охраны имели четкий светло-коричневый оттенок. Конечно, охрана и лифт обязаны быть надежными без всяких выкрутасов. Посредине квадратного холла располагалась скульптурная композиция, состоящая из четырехгранной спирали и множества кругов, нанизанных на нее в разных местах. Спираль выходила из пола и ввинчивалась в потолок, создавая видимость вечного движения. Какой смысл вкладывал скульптор в свое произведение не знал никто, но каждый определял его самостоятельно, и это было удобно.
Ник Норнтроф в этом вопросе был как все, но его отношение часто менялось в зависимости от обстоятельств, времени и мыслей, которые в данный момент копошились в голове. Год назад спираль представлялась ему ленточкой - изящной и воздушной. Он тогда писал цикл статей о гимнастике. Еще раньше - это была винтовая лестница, может в небо или к фонарю старинного маяка. Сейчас. Ник посмотрел внимательно. Сейчас это напоминало спираль ДНК. Ничего что одинарная, зато круги - сферы походили на расплющенные азотистые основания, устремленные к несуществующей второй спирали. С этими мыслями он проследовал к лифтам и уже через несколько минут стоял перед солидной золотистой табличкой "Горячие Новости".
В приемной "Горячих новостей" было прохладно. Работали кондиционеры, но в утреннее время это не было их заслугой. За столом внушительных размеров сидела изящная секретарша в слишком деловом для ее возраста костюме. Карен подняла глаза и многообещающе улыбнулась, поправляя прядь длинных черных волос. Ник Норнтроф улыбнулся ей в ответ, попробовав скрыть ответное обещание, но это получилось неубедительно.
- Привет Карен, как дела - делишки? - Спросил он и, не дожидаясь ответа, добавил, - шеф у себя.
- Да, он ждет тебя, но знаешь, будь поосторожней, он немного не в духе в последнее время. Вчера у нас нового курьера заклинило, так что всем досталось.
- В каком смысле заклинило? - Переспросил Ник. Он не совсем понимал, о чем идет речь. - Он что в лифте застрял, или осиновый клин у него в башке засел?
- В какой - то мере. Он в себе застрял, - многозначительно проговорила секретарша и, махнув рукой в сторону дверей кабинета добавила. - Иди, Эвен уже спрашивал о тебе, потом поговорим.
Ник широко открыл двери и, не задерживаясь, прошел внутрь комнаты. Пятнадцать лет совместной работы с Эвеном Войтлендом давали ему на это право. Он сразу направился к дальнему концу длинного стола, где восседал мужчина высокого роста лет на пять - восемь старше его. Тот поднялся и, растянув губы в подобие улыбки, протянул ему руку.
- Здравствуй Ник, старина, рад тебя видеть у себя.
Ник внутренне усмехнулся, он знал привычку Вотленда выражать свои мысли в своеобразной форме и ответил в той же манере.
- Здравствуй, и я рад себя видеть у тебя.
Улыбка Эвена стала более искренней и он, опускаясь в кресло, жестом пригласил собеседника сделать тоже. Не раскачиваясь, редактор сразу приступил к делу.
- Ник! У меня к тебе важный разговор, он касается твоей статьи о клонировании. Я знаю, ты начал над ней работать и, наверное, набросал общий план. Так вот. Мне хочется, что бы ты придерживался определенной линии. Нашей линии, выгодной для газеты, для меня и, в конечном счете, для тебя.
Ник Норнтроф и так знал о важности разговора, поэтому вначале слушал в пол-уха, с интересом осматриваясь вокруг. Он не был здесь около двух недель и с удивлением отметил, что интерьер кабинета заметно изменился. Он стал более современным и .... О боже! Взгляд Ника остановился на редакторском столе. Там, у самого края, за монитором компьютера находилась пара глаз. Они, не мигая смотрели на него.
- Ник, Ник, ты меня слышишь, что с тобой?- словно из туманной дали долетели до Норнтрофа слова Вотленда.
- Что это? Что это такое? - Спросил Ник, указывая на странный предмет пальцем.
- Ты о чем? - Переспросил Эвен, но проследив за направлением вытянутого пальца, с удовлетворением проговорил. - А-а-а. Что нравиться? Вот это классная вещь, правда?
Норнтроф ответил не сразу. Собравшись с мыслями и словами, он все же медленно, с расстановкой произнёс:
- Если мурашки по коже и вставшие дыбом волосы признак увиденной красоты то, наверное, нравиться, хотя я в этом не уверен.
- Да брось ты. Можно подумать ты увидел кошмар на улице Вязов.
- Не знаю как там, на улице Вязов, не помню, но эти глаза напротив, не располагают к приятным мыслям. К тому же, эти глаза мне кажутся удивительно знакомыми, или я схожу с ума.
- Не сходишь. Конечно знакомы, - с гордостью сказал Войтленд. - Это глаза моей жены Тины. Похожи?
- Жены? - озадачено переспросил Ник. - В каком смысле?
- Ты меня удивляешь. Не в прямом же. Не думаешь ли ты, что я выковырял у своей жены глаза и держу их у себя на столе как фотографию, на память.
- Кто тебя знает, - неуверенно проговорил Ник.
- Ладно, хватит, - сердито сказал Эвен. - Объясняю, это муляж, модель глаз моей жены, просто сувенир, кстати, последний писк моды.
- Скорее последний крик ужаса, - вставил Ник, но Эвен продолжал:
- В городе уже несколько фирм работающих в новом бизнесе. Они по заказу клиентов воспроизводят белковые макеты отдельных частей тела знакомых и близких людей, выдающихся личностей, мифологических существ и героев. Конечно, дороже всего стоят модели, воспроизводящие различные части родственников: жен, родителей, детей. Это индивидуальные заказы, и они требуют исключительного мастерства, ведь сходство должно быть стопроцентным. Вот ты сразу заметил, что глаза тебе знакомы, так что я недаром отдал две тысячи долларов. К тому же мне достался бонус как первому клиенту - редактору газеты.
- Две тысячи долларов! Бонус! О чем ты говоришь.
- А заинтересовался. Смотри, это первая интерактивная модель.
Эвен встал, и глаза перевели на него взгляд и немного поднялись.
- Видишь, они реагируют на движение. Теперь попробуй ты встать и пройти немного, ну скажем к тому дивану у окна, - и он плавно показал рукой в сторону. Глаза тут же сфокусировались на ней.
- Эвен, я верю тебе, - решительно отказался Ник. Ему показалось, что к горлу подкатил неприятный комок. - Я не люблю, когда за мной наблюдают, особенно если этот кто - то состоит только из одних глаз. Может тебе и нравиться когда за тобой постоянно следит жена, но меня, будь добр, уволь от этого.
- Ну как хочешь, - безразличным тоном сказал шеф, и блеск в его глазах погас. Стало понятно - модная штучка, всего лишь очередная игрушка взрослого человека.
Пока Войтленд садился и поправлял на столе папки, Ник думал о новой бредовой идеи человечества. Нет, он не хотел иметь подобные сувениры. Одно дело фотография в портмоне или бюст на шкафу, но глаза, руки, ноги и прочие части тела дорогих или знакомых тебе людей - это слишком. Норнтроф представил себе ягодицы Виолы, конечно уменьшенные, качающиеся на цепочке у ветрового стекла его автомобиля и приподнял плечи в недоумении. С таким сувениром далеко не уедешь.
Эвен закончил разглаживать несуществующие складки у себя на столе и сказал:
- Так что поговорим о деле?
- Хорошо, - ответил Ник, - только знаешь, забери эти..., этот сувенир, куда-нибудь, он мешает мне сосредоточиться.
Эвен ухмыльнулся и развернул монитор компьютера так, что вперед смотрящие глаза скрылись за ним.
Ник увидел на заставке ньюсюрреалистичную цифровую картину Джорджа Грие. На ней, изрезанная серпантином человеческая голова венчалась стилизованным яблоком . Глазницы зияли пустотой. Норнтроф обреченно вздохнул и перевел взгляд на шефа.