Твавикила схватила поднос, на котором все принесла, и убежала. Я усмехнулся, и налил в кружку эля:
- Я никого не дурю, Хряк. Так, просто поболтали.
- Я тебя предупредил.
- Она твоя дочь?
- Нет, а что?
- Ничего. Придется придумать что-нибудь еще, чтобы отомстить тебе за вопли, которые мешают мне обедать.
Хряк отстал. Не думаю, чтобы он всерьез принял мои слова про месть. Скорее, просто смирился с тем, что я буду делать то, что считаю нужным.
Поросенок был неплохим, и я сам не заметил, как уговорил кувшин эля. Пришлось заказать второй - тем более, что мясо еще оставалось. Пока Хряк организовывал добавку, я подхватил мясо и пересел за другой стол, к окну, и стал наблюдать за тем, что творится на улице.
Ничего нового там не происходило: так, мимо коновязи с привязанным к ней Сизым, сновали туда-сюда старушки да дедки. Ватага детишек прибежали посмотреть на лошадь, но конюх прикрикнул на них, и они унеслись.
- А ты давно видел мать? - спросила Твавикхилла, ставя передой мной кувшин и новую кружку.
- Давно. Она умерла, лет десять назад, ответил я.
- Жаль, - вздохнула она, развернулась и ушла.
* * *
Мне повезло ближе к вечеру. Хотя как сказать - повезло... В общем, повезло, но не так, как я рассчитывал.
К трактиру завернул проходящий мимо купеческий караван.
Дородный купец с двумя компаньонами зашел, уселся прямо перед стойкой, и начал заказывать обед. Остатки поросенка ушли к ним, пока я наблюдал за остальным караваном. Охранников было не то, чтобы много, но достаточно - двеннадцать человек. Был и десяток слуг - по двое на каждый фургон. Фургоны были необычные: этакие дома на колесах, с окнами, крепкими дверями, основательными стенами в два ряда досок. Накрыты были тоже не как обычно, камышом, а настоящими крепкими досками, прибитыми на сваи. В общем, чувствовалась в этом караване основательность, что говорило о том, что идет он издалека. А откуда может идти караван издалека, как не в порт? Следом за купцами в трактир ввалились охранники, причем один из них, громче всех раздававший приказы, уселся с толстяками, а другие заняли большой стол у самого входа.
Стоило Хряку разнести все заказы, как я допил эль и двинулся к купцам.
- Здравствуйте, господа, - обратился я к ним. - Я тут невольно понаблюдал за вами, и у меня возник вопрос: не нужны ли вам опытные воины в охрану? - купцы не особо заинтересовались, и я, не давая паузе затянуться, продолжил. - Совсем недавно в графстве была война, лихие люди злобствуют на дорогах...
Присоединившийся последним к купеческому столу, видимо, капитан охраны, приподнял брови и глянул на меня:
- Про лиходеев подробней давай, путник. И садись, в ногах правды нет! - он кивнул на место напротив себя.
Я шлепнулся на лавку, и начал заливать:
- Две недели назад тут было несколько боев. Часть войск побили, часть рассеялось по лесам, и граф пока не приступал к их поимке...
- Что за граф? Див Толор?
- Ага.
- И кого же он победил и рассеял? С его пятью десятками солдат? - небрежно бросил купец.
- Див Тибота, див Говата... И... Был там еще кто-то. Не знаю точно.
Мои слушатели переглянулись... И расхохотались. Ржали они долго, хлопая друг друга по плечам, и рассказывая, каким образом такое могло получиться. Все они сходились к версии, что соединенное войско баронов накрыла неизвестная форма расстройства желудка - никих других способов победить у графа шансов не было.
Я постепенно наливался яростью, но старался не показывать вида, что мне это не нравится. Насмеявшись, купец заказал еще эля:
- Хозяин, кувшин и кружку этому весельчаку! - и добавил своим соседям. - Духи и демоны, я лет сто так не смеялся!
Спас меня, как ни странно, Хряк:
- Вы бы все-таки расспросили, как нашему графу это удалось, господин... Этот парень - один из десятников див Толора.
Купец, собиравшийся хлопнуть по плечу и меня, резко изменился в лице, побледнел и опустил руку. Остальные тоже резко заткнулись. Они переглянулись и, наконец, командир охраны сказал:
- Ты извини нас, мы не хотели оскорбить тебя или твоего графа. Просто неудачно пошутили.
- Ничего страшного, - пожал плечами я. - див Тибот действительно собрал такую армию, что я и сам бы не поверил, что с полусотней людей можно ее победить. Но он сунулся на штурм замка. И мы его разбили.
- А что с ним сами стало? Убит?
- Умер. Мы взяли его в плен, но он скончался в темнице, - я не стал уточнять подробности. Кому это надо?
Купцы молчали. Наконец, главный из них сказал:
- Ладно, пообедали, и хватит! Выдвигаемся!
- А как же ночевка? - разочарованно протянул командир охраны.
- Я сказал, едем! - рявкнул главный, и все буквально подскочили со своих мест.
- Так возьмете меня? - спросил я.
Купец улыбнулся кривоватой ухмылкой и кивнул:
- Конечно! Тебя мы возьмем обязательно. Три серебряных в день, наш ночлег и еда. Пойдет?
- Четыре.
- Три - моя ставка для охранников. Хочешь - соглашайся. Нет - езжай как попутчик.
- Тогда согласен.
Пока они собирались, я пошел разыскивать Хряка, чтобы забрать деньги, заплаченные за ночлег. Тот даже не скрывал, что рад моему отъезду, и с радостью отдал монету. Пройдя на задний двор, к нужнику, я уже расслабился было, когда через стенку раздался голос Твавикхиллы:
- Ящерица, не езди с ними! Это плохие люди!
Я фыркнул:
- Я знаю, Цветок. Не волнуйся, все будет в порядке. Я и сам плохой.
- Ты не понял. Они задумали против тебя плохое! Я чувствую!
Я засмеялся:
- Цветок, успокойся! Ну что плохого они могут задумать против бродяги? Деньги им не нужны, коня моего отобрать? Ерунда все это. Ничего они мне не сделают!
- Ну пожалуйста, Ящерица! Останься сегодня! Я... Я приду к тебе ночью, если хочешь...
Ого! Я заправился. Это, конечно, интересно, но главное - дело:
- Извини, Цветок, я должен ехать, - и потопал к своему коню.
Мне показалось, или она зарычала от злости? В голове слегка шумело, но на Сизого я забрался без проблем. И даже особо не качался в седле, как мне казалось.
* * *
Сидя в глухой, закрытой повозке, среди прочих пленников, связанный, я раз за разом проклинал свою самоуверенность. Предупреждений ведь было более, чем достаточно. И общее настроение купцов против Толора, и то, как они побледнели, когда я оказался десятником, и их кривые ухмылки. Да, на слова Твавикхиллы, как на бабий бред, я мог не обратить внимания, но остальное-то!? Упрямый баран.
Когда мы, практически в сумерках, пересекли границу с баронством Тибота, я даже не обратил внимание на то, что парни стали подтягиваться ко мне. Мне и в седле не особо ровно удавалось держаться, хотя хмель чуть рассеялся на свежем воздухе.
- Стой! - приказал купец в голове колонны.
Наконей-то ночевка, подумал я. Все вокруг тут же спешились, и один охранник даже взял Сизого под узду, пока я спешивался.
- Спасибо! - побладодарил я его за помощь, соскакивая с коня.
И тут же получил чем-то твердым по затылку.
Проснулся я уже тут. Внутри фургона. Среди еще двух десятков жутко смердящих людей, закованных в кандалы и изможденных.
Большинство пленников были кочевниками. Я попробовал кричать.
- Бесполезно, - сказал один из них. - Фургоны заколдованы. Никто нас не слышит, мы пробовали.
- Куда нас везут? - спросил я.
- Мы рабы. Подарок байра Мохарочта байру Сафу в честь свадьбы их детей, - ответил из угла какой-то дедуля.
- Сам ты раб! - яростно перебил первый. - Часть тут действительно рабы. Но я - воин байра Маскоста... Случайно попал в плен, - он отвел глаза.
- Ты раньше был воином, - спокойно возразил дед. - Теперь ты такой же раб, как и я. И как он, - старик кивнул на меня. - Хотя те, кто тебя сюда кинул, не собирались надолго оставлять тебя в живых.
- Да? - оживился я. - А что они говорили?
- Толстый сказал, что тебя будут пытать. И еще что-то. Про брата. Ты убил кого-то?
Я пожал плечами:
- Я много кого убил. У нас война.
Воин оживился:
- Ты тоже воин?
- Да. Я Хонор.
- Ящерица? Ты кочевник?
- Наполовину. По матери.
Он кивнул: на Каменной Пустоши родство считалось по женской линии.
- Я Бисхар. А вон он - Варисшар.
- Варисшар? Большое Дерево? - удивился я.
- Мать родила меня в дороге, - сказал дед. - Под огромным дубом.
Мда. Мы с Бисхаром переглянулись насмешливо. Имя кочевника должно говорить о нем. Скажем, мое - Ящерица - ловкое, яркое, хищное существо, способное ради выживания даже хвост отбросить. Или бисхары - пустынные волки - живущие парами, самые крупные хищники на Каменной Пустоши. А что может сказать имя "большое дерево"? Впрочем, чего еще можно ожидать от имени раба.
- Байр Саф, это кто? Кто-то из местных аристократов? - задал я вопрос, гложащий меня.
- Не знаю, - пожал плечами Волк.
- Может быть, граф Саф?
- Граф, байр, барон, какая разница? - ответил Большое Дерево. - Его посланники называли его граф, да. Граф... диф Саф.
Вот это номер... Саф заключил союз с кочевниками! И принял от них в дар рабов. А рабство в Алисоне запрещено, это тебе не города-государства. Очуметь, этот граф внаглую попирает законы Империи, а Император не захотел объявить его предателем... Да я бы сам лично всю его родню, до третьего колена, вырезал!
Так, спокойно. Вернемся к реалиям. Я связанный, с раскалывающейся головой, и в передвижной тюрьме еду в лапы див Сафа. Шансов вырезать его родню у меня немного. По крайней мере, до тех пор, пока меня не довезут до места. От мрачной шутки я улыбнулся, и Волк кивнул:
- Правильно, главное духом не падать! В следующий раз, когда выведут на прогулку, попробуем бежать!
- Дурак ты, Волк, - сказала сидящая рядом женщина. - Куда сбежишь из замка?
Волк промолчал. А я понял, что действовать надо быстро. Иначе моя поездка закончится на кладбище ближайшего замка.
- Можешь развязать мои веревки? - спросил я.
- Надо попробовать. Давай сюда, поближе.
Минут десять прокорпев над узлами, он выдал вердикт:
- Не получается.
- Тогда режь.
- Чем?
- Любым острым краем кандал! Давай быстрее!
- Точно!
Уже через полчаса я раправил плечи и с трудом перетерпел боль в затекших руках. Я мог спокойно передвигаться среди скованных кочевников. Но вот как выбраться из фургона?
Даже если выберусь, проблема не помереть будет трудновыполнима: там десять бойцов, на конях и с оружием. Похоже, надо как-то освободить кочевников. С этой мыслью я присел рядом Волком и, осматривая кандалы, спросил:
- Ты сам-то не думал как-нибудь освободиться?
- Я думала, - тут же ответила женщина, до этого перебившая Волка. - Их надо снять!
- Да ладно? - я постарался не заржать, но все дело испортили окружающие меня пленники, дружно огласив фургон хохотом.