Жил на свете парень по фамилии Сталкер - молодой, здоровый, не урод, не красавец, не тупой, работящий, рожденный в СССР. И жил вместе с ним дед, годами в бараний рог скрюченный, тоже Сталкер - родня словом, причем больная на всю голову.
Так и жили они, делили хлеб на двоих - и не "парились". Дед свихнулся под старость лет на критике капитализма, заодно перестал уважать товарища Ленина и большевистскую партию, по ночам Луну в бинокль рассматривал, а молодой - танк из трактора собирал, и все больше помалкивал.
Деревня, где стоял их отчий дом, называлась Сталкерово: десяток избушек, огороды, две баньки на берегу речушки Сталкерки, кудахтанье кур, лай собак вдалеке, да погост в тихой низине, аккурат возле дороги спрятанный - вот и вся родина - херня, короче. Оттого и народ заезжий - суки пришлые, давно окрестил это богом забытое место, как Сталхерово. Народ ведь не обманешь.
И вот глянул как-то на родные пенаты старшой Сталкер, понял в другой раз, какая беспросветная даль вокруг разлеглась - и проняло его нешуточно, как под бомбежками в сорок первом годе, аж слеза горючая по щеке прокатилась. Затем поднял он тяжелые вежды на молодого родича, принял на грудь две стопки водочки, и сказал парню таковы слова:
- Ну чего ты маешься, малой... Место себе не находишь... Бесперспективно это, срамота одна...
Молчит малой, а дед продолжает:
- Тикать тебе надобно отсюдова, хлопец... Более моего века в нашей черной дыре тебе все одно не пересидеть, а вот от тоски ты тут обязательно на погост переедешь, в деревянном саркофаге...
Молчит малой, цигарку смолит, глубоко затягивается, красиво выдыхает.
Тогда дед снова шамкает:
- Вона висит в доме над атаманкой бердана прадеда твоего, царствие яму небесное... Возьми ее в руки, оседлай подходящего коня и приватизируй все, чего пожелаешь на сем белом свете, как Рембо, Чубайс или Абдула, мать их ети...
Задумался малой, нахмурил чело, но ненадолго. Опосля пошел в хоромы предков, аккуратно снял со стены бердану, твердым шагом ступил на улицу, живо нашел подходящее авто (на котором дачники из города приезжали), разбил боковое стекло пролетарским булыжником, моментально вскрыл салон, уселся за руль, ловко замкнул провода зажигания - и погнал из родного населенного пункта на волю вольную, по трассе Уренгой-Помары-Ужгород.
Много ли, мало ли времени прошло таким образом - никому неведомо, но бензин у "железного коня" оказался нерезиновый - весь в трубу выхлопную вышел. Сразу как-то стемнело неадекватно, сгустилося бесчеловечно, словно настроение в природе испортилось. Черно на трассе стало, слышно только, как деревья вокруг качаются, поскрипывают, кусты шевелятся, а еще небо на потолке звездами вдруг накрылось, словно дырками в решете.
Задумался малой, нахмурил чело, но ненадолго. Смотрит - оп-па, а на сиденье рядышком книжка мягкая лежит - нетолстая, но до того засаленная вся, словно деньги в лапе у бомжа. А сверху, аккурат на обложке, буквы серебристые поблескивают - на вид пригожие, выпуклые, как промежность у юной девы, под пальцами приятные на ощупь.
И складывались те буквы в причудливое заглавие про "СТАЛКЕРиаду иведьмин студень, а также про то, как поумнеть и обрести счастье там, где это в принципе невозможно?"
Интересно парню стало: "Как же так... - думает. - Причем тут моя фамилия, студень какой-то сраный - и ваще? Ведь я же ничего о себе в прессу не давал, вопросов таких не ставил, да и в космос меня вроде никто не посылал, только на хер.
А книжка на сидении лежит, хотя и потрепанная изрядно, но цепляет взгляд явной коммерческой привлекательностью и манит к себе с необъяснимой рыночной силою.
Делать нечего, открыл парень первую страницу, а тут, как назло, голос громогласный посредине леса раздается, к тому же мегафоном стократно усиленный: типа, гражданин Сталкер, вы окружены, деваться вам некуда, сопротивление бесполезно. Словом, выходите из тачки по доброй воле, держите руки высоко поднятыми и тому подобный карамболь.
Не врубился парень сходу, какая с ним беда приключилася, а менты с ОМОНом уже тут как тут оказалися. В две секунды выбили в тачке все окна на хрен, накидали в салон кучу дымовых шашек, добавили к ним несколько слезоточивых гранат и одну осветительную ракету.
Короче, встряхнуло молодого Сталкера основательно, а что касаемо автомашины, то это чудо техники разнесло прямо в клочья, одни сидения остались и рулевая колонка с педалями.
Не успел парень отдышаться с перепугу, как его уже наземь брякнули, руки за спину заломали - и давай мутузить, как мешок с опилками в спортивном зале. В общем, избили парня чиста конкретно, до неузнаваемости, и повезли к черту на рога - в областное отделение милиции N 13.
- Ну вот ты и попался, парень, - заявляет ему главный ментяра, а рожа у него до того мусорная, богомерзкая, беспонтовая, как у хряка при погонах, что хоть фильмы ужасов про него снимай. - Ты теперь, - говорит, - за все ответишь.
И повесил на парня сто двадцать нераскрытых дел в районе за последние полгода и три месяца. Хорошо еще, что дела те были все больше негромкие, бытовые, антисоциальные, по статьям за мелкое хулиганство и полуторачасовой мордобой на дискотеке в деревне Гробаниха.
Суд был скорым, как литерный поезд в Тьмутаракань, а слова прокурора основательными, как падение Тунгусского метеорита в сибирскую тайгу, куда упекли Сталкера на 10 лет каторжных работ без права переписки.
- Ну что, милок, - сказал ему первый зек на зоне, который любил радио-шансон куда больше иного человека. - Вот тебе твоя койка заместо жены, а вот параша, чтобы ты помнил, падла, об том, что Вселенная - это один большой Владимирский централ, огороженный колючей проволокой. Здесь все вне закона и всё по понятиям, а ежели не веришь, то я тебе пасть порву и моргала выкалю.
С такими прекрасными разъяснениями десять лет отлетели незаметно, как с белых яблонь дым, в постоянной борьбе за жизнь, честь и достоинство: жизнь парню искалечили, честь отняли, а достоинство смыли в унитаз, вместе с двумя побегами, сломанным ребром, шестью выбитыми зубами и высокими думами о мире, счастье и любви к женщине.
- А ты думал, паря, что жизнь - это свобода, равенство и братство? - хриплым голосом сказал ему очередной вор в законе, по кличке Доцент, с которым они вместе парились в санчасти после третьего побега. - Не, братан, жизнь - это кукиш с маслом, удары под дых, случайный навар, слепой фарт, пиковая дама - и кранты под занавес, вместо сбывшихся надежд и райского блаженства... Понял, кореш?
Парень понял и вышел на свободу с чистой совестью, то есть настолько чистой, что все ему было по барабану, мог любого зарезать - и глазом не моргнуть.
- Это все Зона, - сказал ему какой-то плюгавый писатель-фантаст, когда искал очередной сюжет для своей сказочной повести про "Эру милосердия", "Солярис" и "Метро 58". - Зона живет в каждом из нас - и все мы тут, словно "Парни из преисподней". Сталкер ты или хрен моржовый - это неважно. Эпос не в этом, а в том, что наша жизнь - это "Пикник на обочине", "Ведьмин студень", где между бесконечной жратвой, плотским грехом и поиском смыслов -- все ищут халяву, старика Хоттабыча или машину желаний, которая разрешит все наши проблемы и сделает нас счастливыми... Мы на Зоне, парень - Ты, Все и Я... Отсюда не сбежать, друг мой, ибо наша Зона внутри нас, а не снаружи... Мы как боги, только злопамятные, корявые, завистливые, мелочные и злые... Больше срем, чем созидаем. Понта много, а за душой - ни гроша... Поверь мне, чувак, богом быть нетрудно, это фигня. Гораздо труднее стать нормальным честным человеком.
"Ага, так я тебе и поверил, фраеру залетному", - подумал Сталкер, потом жахнул водки, занюхал рукавом пропотевшим и пожелал о том, чтобы все в этом мире получили по заслугам, и никто не ушел безнаказанным.