[Порой возникает мысль малой прозы, почти всегда это что-то гротескное, "маньяческое" и даже, может быть, извращенное. Поэтому, несмотря на то, что образом великолепных ножек послужили твои, настоятельно прошу не беспокоить лишний раз мистера Воммита.
С завистью к счастливым рукам, которым дозволен массаж твоих прекрасных ступней, твой СА]
С самого детства Линда обладала странным недугом или "особенностью", говоря языком современного европейца: она была без ума от своих ног. Что явилось этому причиной, - милые платьица с кружевами окаймляющими её остренькие коленочки, всевозможные туфельки, которыми её баловала маменька; случайно оброненный роковым семенем комплемент какого-то гостя, довольно обычная внешность девочки или это было что-то хроническое, - сказать трудно. Так или иначе, она проводила довольно много времени у зеркал в своей комнате, которые покладистым отцом были установлены так, что начинались от самого уровня пола, хотя имели довольно стандартные размеры - около метра в высоту. Родителям девочки (сейчас девушки) никогда не казалось странным такое поведение их дочери, напротив они довольно часто сами высказывали извечные комплементы двум, словно высеченным из персикового мрамора колоссам. А какой раздол юной Венере сулили магазины мод: чулочки и подвязки к ним, колготки самых разных цветов и кружевных узоров, юбки и платья всевозможных покроев и тканей; брюки, ласины и шорты, к тому же самая разнообразная обувь! У Линды всегда было много подруг. В силу того, что внешность у неё была довольно заурядная, подружки поднаторели использовать её великолепные ножки, как сети для зазевавшихся парней, которые будучи влекомы царевной стройных ног, обычно были умело перехвачены свитой стройноногой подруги. Несмотря на это Линда любила подружек, к тому же они одаряли её щедрыми, пусть и завистливыми, комплементами, однако, они правдиво называли её бесконечные фото ножек в разных-разных нарядах творением руки самого Уорхолла (что можно расценить, впрочем, двояко).
Если Линду можно понять в силу её женственности, то следующего героя, - Максима, - поймёт, пожалуй, не каждый. Мальчик с пелёнок начал тем, что любил лобызать свои большие пальцы на ногах в самых страстных нескрываемых жестах и диких стонах обезумевшего любовника, сопровождая всё это покачиванием на своей пухленькой спинке и превращая действо в какой-то дикий ритуал индейцев. Он потратил немало родительских и даже докторских усилий направленных на то, чтобы отучить "сорванца от проказ". Впрочем, родители волновались больше для виду: мать про себя считала, что из парня вырастет прекрасный угодник дам, а отца это зачастую только забавило - это был их первый ребёнок. Бросив пагубную привычку в силу возраста, Максим продолжил изливать свою одержимость корнями человеческого тела в детском саду: окруженный ровесниками возившимися с игрушками, он мог проводить довольно много времени за тем, что восседал на своем любимом деревянном лакированном стульчике с изображением заиньки и то и дело закатывал и скатывал обратно свои серые, светло-голубые и реже белые гольфы. В отрочестве, - когда мы пробуем буквально всё, что попадается под руку, - он, пробуя рисовать, начинал с прекрасных туфелек и, конечно же, ножек прекрасных дам, впрочем, о прекрасности последних можно было судить только по ногам, которые только и рождал безумный карандаш. Ножки на рисунках были самые-самые разные: кокетливо согнутые под разными углами, бегущие по лестницам, плавающие в купальне, свисающие с летающих качелей, отдыхающие на лавочке в парке, преклонные перед алтарём, осененные крыльями и лентами, торчавшие из стога сена на лугу, выступающие в балете: прыгающие и крутящие фуэте; собранные в самые разные фигуры, например, сложенные лучами постмодерн солнца. В детских лагерях он любил пугать новоиспеченных друзей историей своей бабушки, о том, что если постучать по пятке, то можно умереть. В то время как обычные парни его возраста с пылом равным Максимову переживали неизгладимые волнения, читая, например, "Асю", самого Максима в литературе до слёз могли впечатлить разве, что строки из "Карюхи", описывающие последствие прыжка мальчика с яблони, долго ещё вспоминал впечатлительный Максим чёрную кровь, вытекающую из пятки героя. На первых курсах в медицинском институте в порыве юношеского пыла, - того пыла, когда в разговоре мы не скрываем своей истинной сути, истинных желаний, - Максим философом предполагал, что, - ноги самая важная (и прекрасная) часть человеческого тела, они мало того позволяют нам перемещаться в пространстве, так ещё и выходят из чрева матери последними, сама природа подчеркивает их важность!
Как и героям, кажется, любой повести Линде и Максиму было суждено встретиться, наверное, сама фея ног вселилась в "крылья" их тел и свела два сердца или, вернее, две пары оснований сердец. Они повстречались в галерее. Оба пришли туда, конечно, чтобы полюбоваться ножками статуй и картин, Афродит и Психей, ангелов и граций. Теперь Максим, пожалуй, и не вспомнит, в каком именно зале это произошло: Линда присела отдохнуть на обитую гранатовым бархатом скамью и надумала решить извечную проблему тонких, словно выточенных из слоновой кости, икр с которых постоянно сползали чулки (возможно из-за безупречной гладкости). В тот день на этих стволах райского дерева были надеты темные брюки, - дабы не отвлекать посетителей, - и получулки до колен под ними. В момент любовного подтягивания чулочков Линдой были спровоцированы, кажется, всё Амуры, - и весело летающие на картинах, и застенчиво прислоняющие пальчик к хитрым устам статуй, и обычные невидимые человеческому глазу, - на то чтобы щедро опростать свои колчаны.
Для Максима любовью в первую очередь стали великолепные ножки, и лишь после, их обладательница, хотя он как истый гурман был без ума всеобъемлюще: от самых вершин вожделенной части тела, - кончиков пальцев, - до корней, терявшихся может быть где-то в локонах возлюбленных или в пальцах рук, он воспринимал весь мир иначе. Любовью для Линды стала в первую очередь любовь, интерес и забота Максима к её ногам богини, ведь, кажется, никто в мире не мог оценить их в той же мере и с той глубиной чувств, на которую был способен этот любовник! Для неё было не менее важно повстречать в Максиме пару отличных холеных греческих колонн в то же время волосато мужественных. Позже она не раз будет сравнивать его широкие стопы с богатырскими пальцами со своими приятными, почти детскими ступнями принцессы, которым ношение туфель на высоком каблуке придавало столько грации!
Пожалуй, не каждый сосед в доме Линды вспомнит сейчас, как странная серенада, воспевавшая ноги девушки, вызывала в свое время больше удивления, чем гнева от позднего беспокойства музыкой разбавленной завываниями мартовского кота - Максима. После недолгих агоний Сомнений метко раненных стрелами вечно юного ангела (к тому же безболезненных, словно заботливо смазанными анестезией) двоё стали жить вместе.
Каждая прелюдия под альковом страсти дополняет счастье Максима, как впрочем, и Линды, тем, что любовник вспоминает своё колыбельное детство, разве что плацдармом для усовершенствованного и дополненного, но по-прежнему довольно дикого "ритуала индейцев" стали ангельские ножки Линды. Отсутствие большого интереса к другим прелестям девичьего тела, кажется, ничуть не смущает хозяйку. Неутолимость родником красоты её тела, таким великаном как Максим, - когда он рабски подолгу пребывает в её ногах, - буквально возносят Линду на трон королевы, венчая короной блаженства, выбегающего из-под анфилад между пальцами плавных восковых ступней и возносящегося прямо в трепещущее сердце.
Если испорченный волшебник нет-нет, да превратит вас в каплю, то вы, падая из протекающего крана в ванную с этими голубками, сможете в падении заметить, как заботливо они научились сплетать из них гнёздышко! И как они по очереди щекочут ступни друг друга мелкой пемзой или измельченными зернами кофе вперемешку с дроблеными скорлупками кедровых орешков. Что и говорить об именах, которые они дали каждому пальчику ног, которые у каждого разные, и которые они помнят! О подарках, каким может явиться, например, книга неважно какого содержимого, если на обложке нарисованы хорошие ножки - это отличная книга! Медицинское образование Максима кстати применяется каждый вечер в искусном, смешанным с теплой заботой, массаже ступней ног Линды.
Некоторым кажется, что они больные, сумасшедшие, одержимые; некоторых умиляет их странность и необычность. Кажется, что влюбленные никому не мешают, одним словом "бросьте камень"...
По слухам сейчас они планируют открыть обувную лавку, взяв в оборот многочисленные наброски обуви Максима и дополнив ассортимент чулочками и подвязками к ним, колготками самых разных цветов и кружевных узоров... Окружение в основном верит в то, что у них всё получится, ведь, кажется этим двоим суждено оправдать пословицу "дуракам везёт". Если учесть, что "дураки" в этой пословице не семь пядей во лбу, но и не кретины: их невежество в некоторых вопросах порой позволяет не видеть многие, многие преграды на пути к цели, что делает такой путь быстрым и не сбавленным огорчениями и тревогами.