Липкие и острые раздумья бомбили голову ночь напролет. Обработка - вывод. Обработка - вывод. Тысячи бессмысленных решений, ни одно из которых меня не устраивало. Канонада стихла только на рассвете. Когда розово-пряные волны окатили крышу моего дома, а затянул веревку потуже и привстал на табуретку. Последний ненужночеловеческий глоток воздуха. Тяжелые комья оцарапали глотку и промяли сдавленную шею. Бац! Я выдохнул. Не хватило смелости. Теребил грубую веревку. Искал лазейку? Уже не раз - все насмарку.
- Как... - слова застревали прямо у языка. - Как...
Красиво? Холодно? Грустно? Знакомо? Этой фразе предназначалось нечто больше пафосного прощания. Или большего я не заслужил?
Соседка опять гуляла с собакой. Стояла у дерева и курила. Псина крутилась возле корней - присматривала место для... Я видел соседку. Она меня нет. Как и все десятки лет до. Другой я, другие ее собаки, а наше приветствие такое же, как и всегда - пустое молчание, взгляд в сторону. Глухой лай. Беззвучное желание невозможного конца.
- Как... надоело, - сказал я, задыхаясь из-за веревки. - Устал...
Перед уходом я приоделся. Костюм достался мне с работы, был слегка грязноват, но мать хорошо над ним потрудилась. Только шлицы чуть смялись, а на правом рукаве разошелся шов. В кабинете толстяка я понял, что могу уйти только в красном галстуке. Прям как у него. Он вышел с секретаршей, и я быстро сунул его запасной галстук в сумку. Попрощался. Толстяк хлебнул кофе и махнул рукой, мол, иди давай, завтра все равно вернешься. Ну, я и пошел.
- Не из-за этого. Нет, этот тут ни при чем, - говорил я, глядя на розовую половинку вечного шара между двумя серыми девятиэтажками. - Это зрело до, никак не после.
Зазвонил телефон. Откуда-то из спальни. Под тумбочкой орали динамики. Почему не звонил раньше, когда я не был привязан? А теперь уже дело за автоответчиком. Или пускай сдохнет аккумулятор. И пускай не один.
- Слишком много думаешь. Слишком сомневаешься.
Веревка должна выдержать. Труба должна выдержать. Я забаррикадировался. Никто не помешает. Не успеют. Шаг. Табуретка вылетела из-под ног. Первые пару секунд я просто висел.
- Кхм... хкмхк... - хрипел я.
Конечности перестали меня слушаться - вошли в режим самосохранения. Руки потянули веревку, но узел был добротный. Интернет тонул в миллионах инструкций от таких же сумасбродов, как я. Глаза красные. Наверно. Я видел лишь размытое отражение в окне. Соединения стали рваться. Тело упало на пол. Голова качалась на веревке с кучей вылезающих из шеи проводов. Конвульсии. Скрежет механизмов. Среди красно-синих пучков мигала лампочка. Система безопасности сработала - сигнал подан на спутник. За мной выехали.
Красный галстук по-дурацки болтался в узле. Сейчас кто-нибудь войдет и пульнет моей головой в окно, как снарядом. До чего же придурошной была идея надеть галстук.
Еще немного покачавшись маятником, голова выскочила из веревки. Грохнулась возле табуретки. Висок треснул. Кусок обшивки отлетел к батарее. Какая же у меня белая кожа...
- Ну... сейчас же успею...
Я честно пытался собрать глушилку, но на примере с платами я уже ломал голову и не понимал ни слова из технической белиберды. Пришлось просто баррикадироваться.
В дверь постучали, и я занервничал. Полиция уже здесь. Система все еще работала. Они могут меня спасти. Удар. Удар. Удар. Били кувалдой - догадались. Ублюдки!
- Не трожь меня! - крикнул я своему телу, которые искало голову.
Руки тянулись ко мне, а я тщетно приказывал им остановиться. Пальцы изгибались наружу. Механические связки скрипели. Кожа, вроде бы эластичная, рвалась.
Дверь выбили. Два полицейский откинули баррикады - наполненный хламом шкаф и дюралевый стол. Их презрению не было пределов. Снова какой-то недовольный пошел на поводу своих желаний. Подняли тело. Подобрали голову. Щурились и скалились.
- Андрей, опять за старое?
- Да от-тпу-титте м-нння... - система фонила, сигнал сбивался. - До-тт-уали усже.
- Как там тело?
- Функционирует. Пальцы порвались и спину скривило, но работает. Подключаем?
- Дайте макет. Тело в мастерскую. Поваляется на кровати недельки две и наберется ума.
Мою голову бросили амбалу в резиновых перчатках. Механики затащили в холл пластмассовое прозрачное тело с кучей поводов внутри. Ах нет... силиконовое. Чтобы перевозить было легче. Соединили провода, поставили на этот кусок силикона. Заклепки щелкнули, соединительные ткани обвили провода. Слева на панели визуала загорелся красный квадратик. Потом окрасился в зеленый и исчез. И меня забрали. Опять мой план провалился...
Десять месяцев по технологическим институтам. Диагностика операционки - никаких нарушений. Доктор Азимовский - еврей до мозга костей и ведущий специалист кибернетики, который не раз изучал подобные мне случаи, развел руками и подытожил:
- Системы работают исправно, но неисправно одно - его сознание.
- Как так? - буркнул мой конвоир. - Переустановите!
- Был бы он собакой, кошкой... на худой конец обезьяной, то переустановили бы, но это - человек. Единственное, что отдельно в нас от кибернетики - сознание. Без него ничего не работает.
- Так и с ним не работает! - возразил конвоир.
- Да... трудимся, трудимся над этим, а пока... - он передал конвоиру белую коробочку с десятком микрочипов. - По одному каждую неделю. И следите, чтобы пациент не пропускал прием, а то жди новые баги в прошивке. Не себя, так других еще покалечит.
Десять недель приема стабилизирующих чипов. Крупный штраф, счет за лечение и социальная работница в придачу. Ее модель была менее совершенна. У девушки был металлический корпус, который она прятала под одеждой, и слишком цифровые глаза. Смотря в них, я чувствовал и видел, как она производит расчеты моего возможного бунта. И эта девушка все десять недель пытался убедить меня жить... Еще сто лет?
Толстяк снова принял меня. Улыбался, предлагал помощь, хвалил прошлые результаты. Подписал бумаги и наобещал перспектив. Двести лет, и того гляди, человеком станешь. Смерть надо заслужить, как гласил лозунг одного из плакатов в моей квартире. Его, кстати, сняли и сожгли.
Липкие и острые раздумья бомбили мою голову. И их канонада не стихнет до скончания веков. Стабилизирующие чипы приглушали боль, но это лишь временное обновление и доработка. Не будет новых раздумий, как и не будет нового меня. Розово-пряные волны вновь окатили крышу моего дома. Я нажал на спусковой крючок. Металлический корпус промялся. Система пошла на перезагрузку, но батарея взорвалась. Процессор вспыхнул белым дымом. Человек слишком разумен, чтобы не заслуживать смерти.