Когда я уже не работал интерном в большой психиатрической больнице в центре города, а напротив региональным менеджером проекта с трудно переводимым обратно на русский язык названием "Защита юридических прав инвалидов в России: доступность образования" пришлось мне заниматься одним случаем.
Юристы рассказали мне про девушку, из райцентра в нашей области. Туда, вместе с матерью, она переехала из Таджикистана, после смерти отца. Осталось в них что-то неуловимо восточное, несмотря на вполне русские фамилии. Да и гражданская война не прошла для нее бесследно. У нее начались приступы того, что врачи корректно называют эписиндромом.
Но это не помешало ей окончить школу, поступить в ВУЗ, учится на психолога. Но, вот с учебой не заладилось. Возник конфликт с одним из преподавателей. Сессию она не сдала и была отчислена. Казалось бы не катастрофа. Можно попытаться поступить еще раз.
Но при попытке поступления выяснилось, что местное бюро Медико-Социальной экспертизы ей учиться запрещает. Как такое может быть? Юристы мои рассказали, что видели в ее деле донос этого самого преподавателя, где он живописал иное, более серьезное, чем ее диагноз, психическое расстройство.
И этого ложного обвинения хватило, что бы на 2 года отлучить ее от учебы. Очень меня задела еще реакция этих экспертов, когда на очередной комиссии в присутствии юриста хватило у них наглости пугать девушку "карательной психиатрией", "принудительной госпитализацией" и прочими ужасами, которые роятся в голове человека, знакомого с темой по американским ужастикам. От коллег-врачей я такого не ожидал.
Хотя решение они приняли почти соломоново. Запрет на учебу сняли, но вместе с инвалидностью. Тем самым, лишив девушку льгот, при повторном поступлении. О том, что она два года потеряла, потому что, по их мнению, была больна, так что учится не могла, видимо, нужно было забыть. Чудесные исцеления не только у психотерапевтов случаются.
В итоге, поехал, я с ними в большую психиатрическую больницу, где работал один из 3 эпилептологов нашего города. Меня она не знала, но после телефонной беседы согласилась девушку посмотреть.
Народу в больнице было порядочно. И я отправился пообщаться с начмедом. Реакцию начмеда, когда я пересказал ей эту историю, представить было несложно. Меня сначала мягко укоряли, что я психопата дестабилизирую. Но я возражал, что личностных расстройств, как и интеллектуальных сам не вижу, поэтому к специалистам и пришел. Включил я и в какой-то момент РЛО. Почему, если к еврею плохо относятся, он может уехать в Израиль? А русская девчонка, да еще без отца, может рассчитывать от родного государства только запреты и унижения. Мне посоветовали демагогией не заниматься, но отношение сразу изменилось. И стали мы думать, что вообще можно сделать. Выяснись, что не только никакая госпитализация не нужна, но и экспертизу эту по идее можно в обычной больнице пройти.
Тем временем, несмотря на закончившийся рабочий день, эпилептолог девушку посмотрела. И потратила достаточно своего времени, что бы с ней и матерью поговорить. Врач вообще оказалась человеком очень милым. И сказала, что по человечески девушку ей жалко. Тем более что никаких препятствий к продолжению учебы она не видит, а более того считает это для нее только полезным.
Последовавший суд отменил решение БМСЭ. Девушка поехала учиться в один из московских ВУЗов, на деньги депутата-яблочника.
Здесь можно было бы и закончить.
Но решение городского суда было отменено судом областным. А один из довольно известных нижегородских правозащитников поинтересовался у меня, зачем с уважаемыми людьми ссорится, по такому ничтожному поводу. Причем, ему все в Бюро объяснили, сославшись на советское инструктивное письмо от 19..., точнее не помню, какого года. И он все понял. Московские же коллеги, в этот же день сообщили, что письмо было отменено приказом Минюста РФ.
А недавно беседовал я с человеком из БМСЭ. Я ей рассказал, про то острое чувство стыда, которое испытал, когда мать девушки пересказывала мне показания и противопоказания при эпилепсии. А потом поинтересовалась, почему психиатр, которым пугают эксперты, о них знает. А врачи, решающие судьбу инвалидов, все чего-то боятся. В ответ сотрудник Бюро мне честно призналась:
-Письмо отменено, но мы все равно по нему действуем.
-Сколько же мы еще будем жить по письмам от 37 года, а не по закону, - буркнул я.
И мы переключились на более актуальную для меня тему, по оформлению отцу бессрочной группы инвалидности...