Кэтрин Коуни : другие произведения.

Эльф (гл. 1-5)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    подлежит переделке

  Глава 1
  
  
  В кронах осеннего леса языками демонического огня вольготно раскинулись ветви священных деревьев. Еще не успевшая пожелтеть "вечнозеленая" трава - последнее селекционное достижение старейшин - приятно щекотала ноги и пахла сиренью... Сиренью!
  Боги, и кто до этого додумался? Ей-ей знал - убил бы. Заранее...
  Вот уже битый час я судорожно стискивал голову руками и массировал виски, наивно веря в Справедливость и в Воздаяние по заслугам.
  Справедливость явно пребывала в отпуске, а Воздаяние воодушевленно отплясывало у меня в голове какой-то умопомрачительный танец в районе лба и затылка... Оставалось лишь выяснить - за что?!
  Я попытался оглядеться. Мутные образы осеннего пейзажа и размытые черты лиц казались смутно знакомыми и заставляли как следует поднапрячь память. Ага! вот это красное лицо с выдающимся носом - наверное, Вьерн, а массивная туша справа просто не может не быть Ллевером. Остальные, увы, визуальному определению не поддавались. Злостная же память наотрез отказывалась сотрудничать. Пришлось пустить в дело последний платок и как следует продрать глаза. Ха! Можно было не трудиться!
  Угрюмый Тас, он же наследный потомок и единственный представитель угасающего дома "Дикой розы", он же великий и неповторимый Эль-Аррмант-Эль-Гвиар о'Тассьер-Урмунд... с завидным упорством гнома все так же методично ковырял вилкой скатерть. За последние 40 минут он значительно продвинулся, и белоснежное шелковое полотно по 10 лир аршин могло теперь похвастаться новым... неповторимым узором ручной работы.
  Поймав мой взгляд, Тас радостно осклабился, демонстрируя ряд крепких молочных зубов, и широким жестом пригласил присоединиться к его ремесленнической деятельности. Покачав головой и знаком указав сначала на траву, а затем на глаза, я отказался.
  О да! И увы! Прикорнувшее было под шумок Воздаяние оценило мою скромную инициативу, радостно встрепенулось и откололо такой пируэт, что я тихонечко заскулил и опал на стул. Стул показал себя кривым, колченогим, и опасно накренился под моим весом. Ох, как мне плохо!
  Разом погрустневший Тас, сморщившись наподобие кислого яблока, сочувственно поцокал языком, воровато огляделся по сторонам и полез в карман к спящему соседу. Вьерн отчаянно протестовал, издавая унылое, обиженное сопение, но Тас, напрочь игнорируя мнение жертвы, продолжал методично исследовать чужие карманы на предмет неведомых мне сокровищ.
  О сонливости Вьерна - отличного, в сущности, парня, у нас в Поляне ходили просто-таки невероятные легенды. Чего стоил только тот дурацкий случай с малиной и медведем (хорошо еще медведь попался образованный, знающий - иначе ни в жизнь не объяснились бы!) или вот еще совсем недавно...
  -- Тас! - прошипел я.
  -- Угу?
  -- А чем закончилась та афера с ведром? - я аккуратно умостил голову на подушку ладони, стараясь по возможности не шевелиться.
  -- Это когда ты с яблони грохнулся и отключился? - карман определенно был либо бездонным, либо дырявым...
  -- Ну!
  -- Что ну? - голос друга приглушила ткань кармана, куда он залез уже практически с головой. - Розгами и закончилось. А чем она еще могла, по-твоему, закончиться, если мы взяли с собой ЭТО! - красноречивый взгляд перепорхнул с кармана куртки на ее обладателя, посверлил в нем дырочку и переключился уже на меня.
  -- Как так - розгами? Вас, значит, розгами, а мне ничего? - мое недоуменное, но вместе с тем облегченное негодование не знало границ. -- Я же тоже там был!...
   -- Быть-то ты был. И ловушку на садовника тоже ты делал, - Тас прямо-таки расцвел заразительным зевком. Побитая собака в лице Ллевера, тоскливо пожиравшая взглядом блюдо с фруктами на другом конце стола в течение всей Встречи, неодобрительно покосилась на нас и грозно шикнула. Не оставшись в долгу, Тас скроил в ответ пакостную рожу и продолжил. - Так о чем это я? А, ну вот... Быть-то ты был, да только старейшины решили, - Тас перешел на людской диалект, - что два раза по одной голове бить негоже, особливо ежели она и так дырявая! И... Ну наконец-то! Держи! - Выкорчеванная из кармана вместе с пуговицей подозрительного вида таблетка перекочевала ко мне в руку.
   Все что я смог сделать - это признательно пискнуть от радости. Тас хмыкнул. Дрожащими руками ухватившись за вожделенный стакан воды, немедленно налитый мне Ллевером, и пододвинув его поближе, я с замиранием в груди следил, как медленно наливается бирюзой бурлящая в нем жидкость. Мое спасение! Вода издавала отвратительный гнилостный запах недельной тухлятины, но в данный момент для меня не было и не могло быть аромата желанней и слаще...
   Довольству друга не было предела:
   -- Никогда не видел эльфа, который с таким упоением разглядывал бы эту дрянь. И еще меньше народу на моей памяти возжелало бы ее попробовать.
   -- Это еще ничего, - вожделенно закатив глаза к небу, я грел руки о свое богатство. - Поживешь с Хранителя Белого Кубка, и не такое увидишь.
   Тас взбрыкнул и чуть не свалился со стула:
   -- Чур меня! Чур! Надеюсь, не доживу!
   -- До чего? До должности или до великого момента? - к разговору подключилась Мийим.
   -- До возраста!!! - Парня передернуло. - Я, конечно, все понимаю, но... Да возьмите для примера хоть его черепаху! "Это уже не жизнь, это существование!" - Тас блеснул познаниями в литературе.
   -- Вы о чем? Что там с черепахой? - встрял новичок, только вчера приехавший с учителем из соседней Поляны. Кажется его звали Вил.
   -- Да ездит он на ней! - Ньерр, молодой посвященный из Лурга, тоже страдавший от аллергии на нашу чудо-траву, внезапно ожил и теперь с жадной гадливостью наблюдал за процессом приготовления лекарства. - Поделишься?
   Мой благородный жест канул втуне благодаря усилиям неугомонного Вила.
   -- Как ездит? - мысль о скачущей черепахе просто-таки воодушевила мальчонку. Впрочем как и меня.
   -- Да так же, как ты на лошади, - приняла на себя эстафету Мийим, - Или как я на диване...
   Вид вытянувшегося лица Вила заставил меня спрятать улыбку в кулак, а менее сдержанный Тас отчаянно закашлялся, подавившись только что извлеченным откуда-то Вийлетским вином. Под восторженные охи и ахи фляга спешно пошла по рукам. Чем и воспользовался Ньерр, молниеносным движением сцапав стакан с недорастворившимся лекарством и мгновенно выхлебав половину. Правда, злющих взглядов Мийим с Тасом и укоризненных всрапов Вьерна хватило, чтобы он опомнился и вернул оставшуюся часть мне:
   -- Прости, не сдержался.
   Усилием воли подавив необоримое желание выть и кусаться, я с деланным безразличием окинул взглядом мутную фиолетовой гущу в стакане и радостно заявил:
   -- Чего уж там - допивай. Оставшейся части мне явно не хватит, а так - либо нос отложит, либо глаза прочистит... Уж лучше я вином... Держи. Лечись.- И протянул стакан счастливцу.
   Тас снова нырнул в карман.
   Бедолага Вил, успевший за время разговора уже по самые кончики своих острых ушей увязнуть в болоте любопытства и не чаявший из него выбраться, теперь возбужденно приплясывал на своем стуле и жалостливо канючил, уставившись на ребят:
   -- Расскажите!!!
   На помощь утопающему в собственной безграмотности пришла Мийим. Она приняла воинственную позу, вооружилась для солидности своим докладом по теории древоестества и начала рассказ. Даже Вьерн проснулся (Тас наконец-то схлопотал по рукам), а я задумался... Когда начинала говорить Мийим, все, что оставалась окружающим, это закрыть рты и развесить уши. Лучшего рассказчика едва ли можно было бы сыскать во всех Полянах, и это вряд ли кто оспорит. Мягкий, нежный, переливчатый голос девушки звонким ручейком вел слушателя навстречу забавным неприятностям и сказочным открытиям, нелегким испытаниям и радости победы... В общем, ребятам необычайно повезло. Теперь они не только про чудную черепаху узнают.
   Че-ре-па-ха, че-ре-па-ха, че-ре-паааа-ха... Видно наши мысли шли в одном направлении, потому что Тас, взметнувшись необъезженным жеребцом, неожиданно ткнул меня локтем в бок и, подмигнув поинтересовался:
   -- Помнишь наш призовой заезд?
   Потирая ушибленное место (ну точно будто лошадь копытом приложила!), не сдержавшись, я зеркалом отразил его усмешку.
   -- Забудешь такое!
   Да... Черепаха у нашего Хранителя знатная. Из самого Лурга. Это огромнейший по своему размаху монумент - памятник собственной значимости и неторопливости, который и движется с соответствующей скоростью - монумента! Если это кому-то что-то скажет, то в день нашего приснопамятного заезда мы с Тасом были пойманы с поличным возле "конюшни"... через ШЕСТЬ часов после угона "скакуна"! Три часа мы тянули живность от загона, час - пытались развернуть обратно, еще два - плюнули и поехали дальше. На финишной прямой (как раз когда мы уже заворачивали за куст смородины, отделявший дорогу от загона!.. эх!) нас и поймал сонный сторож. Угон не удался. Взмокшие, упревшие и окончательно обессилевшие мы даже не попытались удрать с места происшествия и с изумлением внимали "конюху" Хранительской черепахи, оравшему на нас почем зря (оказалось, мы вусмерть загнали зверюгу), и его помощнику, который позднее шепотом поздравил нас с новым скоростным рекордом. А мы-то наивно считали, что черепаха проявила свой гнусный характер!
   Эти и другие чрезвычайно плодотворные размышления прервал раскатистый, закладывающий уши гул от ударов церемониального молота.
   "Моя голова!" - Бестолково зажимая уши, я медленно сполз под стол. Картинка в глазах рябила. Для начала она потемнела, затем посветлела, а на закуску переквалифицировалась в хмельную радугу. - "Здрасте! Приплыли!"
   Чьи-то руки упорно тянули меня вверх. Я же напротив впился руками в ненавистную траву с твердым намерением распробовать ее на вкус.
   "Интересно, если съесть одну, я умру?" - мысли лениво плавали в котелке моей несчастной черепушки. Сорвав травинку, я ее прилежно пожевал и проглотил. - "Сладенькая."
   Друзья отчаянно что-то мне шипели, но скатерть и одуряющий звон (снаружи или в голове - я так и не понял) заглушали все звуки. Трава, оказавшаяся неожиданно вкусной, так и манила своей сочной зеленью и пряным ароматом... Стоп! Зелень? Аромат? Тряхнув для проверки головой, я ощутил лишь слабые отзвуки боли. "Клин-клином значит."
   Зрение, слух и обоняние медленно возвращались туда, где им положено было быть. Все еще боясь поверить в чудо, я, начисто позабыв обо всем на свете, торопливо пережевывал только что открытый для науки салат. А вкусно-то как! И Ллевер наконец отстал. К чему бы это? Долго гадать не пришлось. Напротив меня остановились вытканные серебристыми птицами темно-синие сапоги.
   -- Эллисар? - От нарочито ласковых интонаций голоса по спине прополз уж страха.
   Я, замер. "Ну что, дружище? Думал у тебя неприятности?" - Мое внутреннее Я снисходительно похлопало меня по плечу. - "Разумеется мой хороший. Любому свойственно заблуждаться." - Моему умилению не было предела. - " Но чтобы так!!!"
   Не дождавшись ответа, владелец сапогов повторил уже более властно, четко и раздельно (и тупица бы разобрал!), короче специально для меня:
   -- Эл-ли-сар! - Громкость постепенно увеличиваласть в пропорции приблизительно один к двум. Ну все. Теперь только Приказа мне и не хватало. Я нервно завозился, сглатывая застрявший в горле ком и отряхивая остатки травы. Не успел.
   -- Эль Виттанниер Эль Саббрин о Эллисар Таийит...
   "Оооооо, вот теперь действительно... Приплыли. Или я это уже говорил? "
   -- ... Приказываю тебе выйти. - Щелчок пальцев опекуна - и скатерть по магическому стечению обстоятельств взлетает вверх. Второй - и не менее магический пинок ушлым фокусником извлекает меня из-под стола, как кролика из шляпы. Или как цепного пса из будки...
   Что, впринципе, куда ближе к истине...
   Тридцать четыре устремленных на меня пары глаз не отличались доброжелательством. С тоской во взгляде я покосился на стол... Такой, милый, уютный... безопасный... и дорогой сердцу стол. Мартовским зайцем пронеслась дикая мысль - "Может удастся снова туда залезть?"
   В облаках я витал недолго.
   -- Эллисар?
   -- Да, мой лорд. - "Ххунд ты, а не лорд! Будь мой отец жив, оох посмотрел бы я как ты со мной тогда бы разговаривал." К счастью, говоруну не было дела до моих мыслей.
   -- Позволь у тебя узнать, - пауза эффектно прошлась из одного конца стола в другой, - мой дорогой воспитанник. Что ты делал - там? - указующий перст не оставил мне ни единой возможности ошибиться.
   "Сказать правду? Век потом не отмоешься. Был Эллисар из Дома "Рассветной звезды", а станет Осел из Дома "Жующей Козы". А что-то придумать... Эх! Помирать - так с лютней!"
   -- Занимался Прикладным Травоведением первого уровня. - "Дурак, ничего умнее придумать не мог?"
   Опекун впал в ступор. За столом зашумели. Тас нервозно покрутил пальцем у виска. "Сам знаю!"
  
   ----------------------
  
   Вместо заслуженного наказания я премиленько проводил времечко за одним столом со старейшинами. Казнь катастрофически запаздывала, но очень просила передать, что обязательно явится к концу Встречи. А пока я вынужден был коротать время в компании мухи, принимавшей ванну в моем стакане, и своего опекуна. К нему меня посадили во избежание дальнейших эксцессов. Ну-ну. Последняя отдушина в умопомрачительно нудной и длинной по своей продолжительности церемонии Посвящения - возможность общения с друзьями - была безжалостно перекрыта. Со своего места мне открывался ни с чем не сравнимый вид на четырех полянских Владык - Хранителей Белого, Медного, Серебрянного и Золотого кубков. Вольготно расположившись в удобных креслах с высокими резными спинками, убеленные сединами старцы с суровым укором взирали на меня поверх покоящихся на навершиях посохов ладоней. Ничего не скажешь, нашли себе развлечение! Делать-то им больше и нечего. За историю своей жизни перечень таких вот знаменательных событий наверняка уже за вторую тысячонку перевалил. А мне теперь ни вздохнуть, ни выдохнуть - ничего нельзя. Традиции! Понимаете ли.
   Часа через три, прийдя к неутешительному выводу, что под таким пристальным взглядом четырех экзаменаторов зачет по теории этики мне все равно не сдать, я расслабился и наконец-то вдохнул полной грудью. Старички оживились и попытались взглядами прилевитировать меня к спинке стула. Но не вышло.
   Пока они этим занимались, я умудрился отыскать чистый стакан (и это после пяти часов застолья-то!) и наполнить его березовым соком. Утолив жажду и вконец обнаглев, я впервые за весь сегодняшний вечер смог в полной мере оценить окружающую обстановку.
   Дриады постарались на славу. По краям поляны живой изгородью раскинулось полотно зеленого кустарника, отороченное поверху гирляндами цветущего белого и розового вьюна, с овальными арками на месте дверей, прозрачными ручейками вместо порожков и сонными святлячками-фонариками, по краям тропинок - дабы никто из засидевшихся гостей, не дай бог, не заплутал по ночному времени. И хотя уже начинало смеркаться, на столе не зажгли ни единой свечи, на стволах деревьев не закрепили ни одного факела, а под куполом поляны из крон священных деревьев ярко-голубыми шарами то и дело вспыхивали один за другим магические огоньки. Их число постоянно множилось и уже перевалило шестой десяток.
   Все по канону. Все по Традиции. Странно. Эльфы вовсе не так старомодны как у других рас принято считать. Мы вовсе не брезгуем огнем и всем таким прочим. Живые деревья конечно не жгем, но ведь в лесу много и старых... мертвых деревьев. Даже дриады теперь солидарны с нами в этом вопросе, а уж сколько веков мы с ними грызлись!
   Значит Встреча наша не проста, ох, не проста! Будет гость. Или гости. Да не из наших. Дриады? Да нет. Не стали бы их тогда к украшательству привлекать. Неправильно это. Гномы? Да ради них уж веков восемь как ничего подобного не устраивали. И им морока и нам умора. К тому же, у гномов церемониал по витиеватее эльфийского будет. Мудрено ли все эти две сотни поклонов приветственных упомнить? Так ведь там еще полторы сотни прощальных, ежли первых мало показалось. Тролли? Нет. Ни один тролль в здравом уме и твердой памяти сюда и носу не кажет. Чтобы его унижали, смеялись над ним? Не из того теста слеплены голубчики. Тут уж вопросов нет. Если покусился на его честь, честь его семьи или рода, будь любезен - плати. Кровью плати. Никому над святынями насмехаться не положено. А если уж защитить ни себя, ни честь свою не смог, то одна тебе тогда, тролль, дорога - в Вечные Туннели к Горному Королю. Вину жизнью своей искупать. Каяться. Нет. Не тролли к нам пожаловать должны. Люди.
   То-то старейшины под нахмуренными бровями, да невозмутимыми лицами так и светятся. Ишь как стараются. Репетируют, не иначе. Ну а я чем хуже?
   Я оправил одежду, приосанился и, как учили, всем своим видом преисполнился благородного безразличия. Хранители одобрительно закивали и зашушукались о чем-то в бороды. Угодил. Значит скоро.
   Я его не увидел. Скорее почувствовал. Уверенные, твердые, широкие, как на плацу, шаги оставляли за собой четкую дорожку светящихся на тропе следов. Он был бос. Так предписывал обычай. По ковровой дорожке к поляне священных деревьев нельзя было пройти обутым не осквернив Дух этого места. О чем его и известили. А вот о чем его забыли известь, так это о том, что кроме ковровой дороги на поляну ведут еще три тропы. По которым можно не только обутым пройти, можно даже верхом проехать. (Мы как раз по ним вчера с Тасом столы и стулья весь день таскали.) А вот на самой поляне босиком ходить очень даже негоже. И об этом ему тоже сказать запамятовали. Или не запамятовали? Да нет, не могли не сказать. Нельзя иначе - не по традиции. Скорее всего намекнули. А кто виноват, что гость уж больно пустоголовый попался? Не понял? А мы предупреждали. Раз он такой "внимательный", так пускай теперь сам свою внимательность и расхлебывает. И вообще это неуважение к хозяевам! Такую ерунду запомнить не удосужился! Какие нравы!
   Глядя на кислую мину на лице человека, я искренне веселился. Все присутствующие задержали дыхание. А ну как вывернется? И такое бывало. Мне отец в детстве рассказывал. Не вывернулся. Видно впервые к нашему брату на огонек заглянул. Потоптался с минуту на пороге, да и переступил ручеек. Эх! Дважды ты дурак, гость разлюбезный. Мийим сейчас ставки уж наверняка с Тасом сделали, сколько раз тебе еще опростоволоситься следует. Да и Ллевер, поди, тоже в стороне не остался. Где ж моя голова раньше была? У ххунда в пасти, не иначе. Не задержись я тогда под столом, не сидел бы здесь сейчас. А ставки бы делал, об заклад бился. Эк, не повезло. Ну что же ты , гость? Если сапоги забыл, так хоть в ручье нужно ноги ополоснуть. Об этом точно уж тебе не сказать не могли. Разволновался, забыл? Какое же теперь тебе может быть уважение? Ноги, заходя к себе в дом, вытереть не забываешь, небось. Чурбан неотесанный!
   Редкостное единодушие обуяло эльфов. Да я и сам был возмущен. Ну суйся в воду... А если сунулся, то и пеняй на себя. Выплывай обратно или брод ищи... Это уж как тебе заблагорассудится.
   Теперь человек Владыкам кланяться вздумал. С чего бы это? Не эльф он. Значит и уважить старцев как сын народа нашего не может, не маг - значит и второй поклон, в знак признательности Хранителям магии этого мира, тоже заказан, да и третий поклон - поклон мудрости, как дань уважения за деяния Владык - кощунственно смотрится. Не ведает он их заслуг. Значит не уважение это, насмешка. Ох! Погоди же ты мне! ГОСТЬ!
   Это в душе у каждого эльфа сейчас ярости котлы кипят, да невидимый дым драконий из ушей и ноздрей идет, а на лице только спокойствие и плохо прикрытая брезгливость написаны. Как же? Иначе не по традиции. Нельзя гостю прямо вот так все, что наболело взять и выплеснуть, словно помои из окна людского города. Гадость какая! Вот и еще одна причина, почему эльфы не любят людей. Это же надо! В яме сливной жить! О каком уважении может идти речь! А еще Разумной рассой себя считают! Туда же!
   Человек уже откланялся, отприветствовался и отчаянно искал взглядом себе место. Лицо угрюмое, ожесточенное даже. Лоб в испарине, боль в глазах...
   Уж как я до этого над ним веселился, так что-то вдруг резко и перестал. Сродство с ним странное какое-то почувствовал. Ведь не далее как три часа назад на меня точно также эти раскосые глаза смотрели. Нет. Не так. Дружелюбнее. Уже тем лучше, что почитали меня за равного. Остолопа молодого, конечно, но равного. Не жука навозного, не клопа давленного, а одного из них... Ну шутник, ну с кем не бывает? Да и ребята, я знаю, завсегда меня поддержать готовы. А тебе и податься то некуда. Зачумленный ты.
   И выбора-то у тебя нет сейчас именно мне благодаря. На твоем месте я сейчас сижу. А тебе только-то и осталось, что за детсадовский стол сесть, стол посвященных (в самый раз на мое место) или в центр - за жертвенный. Вот тут-то ты уже незнанием не открестишься. Выпрут из Поляны за милую душу. Что же мне с тобой, любезный, делать-то? Помочь тебе чем?
   Я повернулся направо. Опекун настолько увлекся созерцанием чужого невежества, что положи я ему сейчас гадюку в штаны, и то сразу бы не заметил. И лицо какое у него довольное, аж тошно. Нельзя так над другими скалиться. Даже и над людьми. Особенно над людьми. Что с них взять? Глупые, неуклюжие, немощные... невоспитанные. Всему их учить надо. Вот и пожалеть их в пору, а не насмехаться. Подвернувшийся мне под руку бокал с вином, будто бы сам ожил и прыгнул на колени к Тхиилану. Вот так!
   Опекун, совершенно не изменившись в лице, медленно-медленно повернул ко мне голову и лишь потом опустил взгляд на колени. Я укоризненно поцокал языком. - "Внимательнее надо быть уважаемый опекун. Внимательнее. Не сидеть же теперь тебе в грязном костюме на празднике... А что это Вы на меня так смотрите? Я это пятно вообще в первый раз вижу. Вот только-что вместе с Вами и увидел!"
   Обменявшись со мной красноречивыми взглядами (похоже я его все-таки не убедил), опекун неспешно поднялся со своего места и с королевским достоинством, будто нес в карманах честь всего эльфийского народа (тяжело тебе бедолага! смотри не надорвись!), отбыл с поляны.
   Несказанно обрадованный чужак, едва ли не бегом промаршировал к нашему столу и умостился на опекунский стул. В меня же остриями сотен кинжалов уперлись негодующие взгляды всех присутствующих (с утреннего сеанса народу прибыло), среди них - лишь парочка жутко удивленных (друзья) и один... Один единственный благодарный и поддерживающий взгляд... Эльфийский. Человек сидел уткнувшись носом в стол.
   На меня смотрел бард. Насколько я помнил, он лишь совсем недавно, дня три назад, вернулся из длительного путешествия по людским городам. Я бы даже сказал, что за свои 110 с хвостиком (13 если переиначить на человеческий манер) я не видел его у нас в Поляне ни разу... Странно.
   Но тут очнулся мой новоявленный сосед, и я в очередной раз за этот день проклял свою дурную голову!
  
   -- Уважаемый?.. ээээ?! Господин... ээээ... эльф? - обратился ко мне мужичок.
   Что-что, а первым делом наши гости запоминают "волшебную" формулу - эльфу вовсе не обязательно столько лет, на сколько он выглядит или сколько вы ему дадите. В определении нашего возраста нужна немалая сноровка. Так, например, эльф поживший вне Полян или леса выглядит старше того же эльфа никогда не покидавшего Истоков. Эльф, ведущий активный, тяжелый трудовой образ жизни стареет быстрее, а эльф постоянно использующий магию - медленнее. Ну и, понятное дело, эльф, которому намедни минуло 5 веков и выглядит повзрослее столетнего. Тут уж как у всех. В том числе и у людей. Поэтому и обращался ко мне гость, как старшему. Хотя сам годился мне в деды (по человеческим меркам, разумеется).
   Поскольку за первой фразой продолжения не последовало, мне не оставалось ничего другого, кроме как поинтересоваться - чего же все-таки гость изволит? Как оказалось чужак горел желанием познакомиться.
   -- Прошу Вас, покорнейше, простить мою рассеянность... - Спохватился я. " И где только мои манеры?" - Мое имя Эль Виттанниер Эль Саббрин о Эллисар Таийит из Дома "Рассветной звезды". - Я решил проявить вежливость и обернулся к другому соседу. - А это Эль Раос Эль Инквиид о Тимхаллан Найо из Дома... - дедушка позеленел и покрылся пятнами. От натуги. Я живо приткнулся. "Даааам-с. На бумажке написать тебе чтоли? А самого-то тебя, гость, как звать?" Я разразился очередной тиррадой. - К сожалению мы не представлены. И для меня было бы честью... - завел я волынку.
   -- Ээээ, Люсьен, ээээ, уважаемый... Эль... Виттан Эр Эль... Элльяср Таим... - Под конец фразы дяденька окончательно сник.
   Я кинулся ему навыручку:
   -- Эллисар. Просто Эллисар. Из Дома "Рассветной звезды". - Моя ослепительная улыбка похоже его окончательно доконала. А еще говорят - вежливость-вежливость. Вот он сейчас от моей вежливости и... Нужно срочно исправлять положение. - М'сье Люсьен? С вами все в порядке?
   -- Да-да, ссспасибо! - Дяденька так усердно тер платком лоб, что я не на шутку перепугался. А вдруг протрет ненароком? Люди ж такие хрупкие! А вдруг действительно может? Надо завтра у наставника обязательно спросить. У меня всегда с анатомией других рас туго было.
   -- Молодой человек... То есть эльф, я хотел сказать. - Люсьен перестал вытирать злополучным платком лоб и теперь прилежно комкал его в руках - платок.
   -- Я бы очень просил Вас, - продолжил он, - оказать мне услугу. Возможно даже оплатил Ваш труд, если это Вас не оскорбит конечно... - я навострил уши. "Деньги? Деньги еще никого не обижали, сударь. А вот то, за что их тебе предлагают... Послушаем." - Дело в том... м'сье Элисар... ну... мммм... Вы... я уверен... знаете, что многие короли, маги, дворяне, да и не только знатные люди были бы рады получить семена вашей волшебной вечно-зеленой травы... - лицо Люсьена приобрело блаженное выражение, и дальше пошла пространная опись всех достоинств моего недавнего салата.
   "Эх, дядечка! Знали бы Вы, о чем просите!" Вечно-зеленая трава. Да зеленая она... зеленая. До первых снегов. А там пропадает, как не было. И приходится нам, детям и послушникам, траву эту по весне, как первый снег сгинет, заново сеять. Зернышко к зернышку. А, не дай Боже, снова снег выпадет или похолодает сильно - так опять нам с ситом бегать приходится... С травой этой. Вечно-зеленой. Ох и выпал же ты мне Люсьен, как тот вешний снег на головушку. Что же мне теперь с тобой делать прикажешь, а?
   -- Я со всем тщанием обдумаю ваше предложение милсдарь Люсьен. И завтра утром дам Вам ответ. Вас это устроит? - Ага! Обдумаю! Со всем тщанием, ага! Обсужу! С Тасом. И с Ллевером. Обязательно с Ллевером! Он умный. Он все знает. Вот он и ответит тебе. Моими устами. А пока сиди, дедушка. Угощайся.
   -- О! Я был бы так счастлив! Так счастлив! - Мужичок отчаянно мял платок. Так отчаянно, что у меня прямо так и засвербило его отнять и закинуть подальше. - Вы же понимаете, что я не знаю ваших обычаев и этикета. И мне чрезвычайно затруднительно было бы просить об одолжении ваших несравненных старейшин... - "Хранителей Люсьен, хранителей." - Боюсь, что церемония обсуждения сделки и заключения договора оказалась бы куда сложнее приветсвенной. Я и эту-то не осилил. - "Да уж, дружище, это еще мягко сказано. Ты умудрился оскорбить всех присутствующих. И это только тем, что успел сделать, а тем, о чем не упомнил... Впору кровную месть тебе объвить, да за шкирку вон выставить." Люсьен же продолжал. - Мне, разумеется, перед церемонией дали ознакомиться со свитком, где подробнейшим образом были расписаны указания по поводу всех основных моментов церемониала... Но, увы, я должен Вам признаться, он был написан на языке, которого я не знаю. На Аннагорском. И мне было так стыдно сознаться в этом, что я смолчал.
  Я был шокирован:
  -- Не сочтите за наглость... Но из какой Вы страны?
  -- Аракум, сир.
  Мысли бешенными кузнечиками носились у меня в голове. "На Аннагорском значит? Это при том, что Аракумским у нас все полки завалены? Шшшутнички. Или ошиблись?"
  -- Извините, что снова беспокою Вас, но... Вы не могли бы описать тех, кто принес Вам свиток?
  -- Конечно, сударь. Какое беспокойство?! Это был юноша. Примерно Вашего возраста. Со светлыми волосами. Высокий. Выше Вас где-то на три пальца. В синем с золотом кафтане, с вышитой на нем большой кошкой...
  Дальше я его уже не слушал. "Братец Мийим. Не иначе. Задира и бездарь. Это, значит, он меня по количеству шуток перещеголять пытался. Погоди же ты мне! А Вы, дяденька, опять ошиблись. Не посвященный он еще - детсадовский. На четверть века лишку дали."
  Странная штука. Молодые эльфы, еще дети, а то и вовсе дети, выглядят у нас неожиданно по-взрослому. Лет на 18-20 (человеческих). И в течение очень долгого времени визуально не меняются. Вот и мне сейчас 115 (13), а выгляжу на все 190 (22). Но тут я, правда, всех своих сверстников перещеголял. Так у нас выглядит только Ллевер, а ведь ему уже все 130 (15). Малого того, я ведь теперь таким и останусь, пока мне не сровняется 230-240 (27). После этого какое-то время буду идти вровень. А потом пойдет обратный процес. Буду выглядеть моложе, чем есть на самом деле.
  Тяжело с нами остальным рассам приходится. Разве, что дриадам без разницы. Они в нас внутреннюю силу чувствуют. И по ней уж определяют. Никогда не ошибаются.
  Пока думал, я в бормотание Люсьена и не вслушивался, а как прислушался - обомлел.
  --... а сапожки-то, сапожки-то у него какие! Мягкие, по всему видать, удобные, бархатом заморским обшитые...
  Нет, ну вы только поглядите? Это какую память надо иметь? И почему ты имена наши тогда сразу не запомнил?
  -- Люсьен... - попытался я его приструнить. - Люсьеееен!
  -- ... каблучки... А? Да? Что? - Мутный взгляд собеседника наконец прояснился, поблуждал вокруг и неохотно сфокусировался на мне. Дядя осторожно сглотнул и снова полез за платком - вспомнил, видно, где находится.
  -- Люсьен, - мой голос сладкой патокой лился ему в уши, - я тут подумал... Мне кажется, Вам стоило бы кое-что узнать о наших обычаях. - При этих словах мужичок весьма ощутимо сделал охотничью стойку. Я насторожился, но отступать было уже поздно. - Вы не против? - "Эх, сюда бы Мийим!"
  -- Что Вы! Что Вы! - отчаянно замахал мой собеседник руками - будто полчища мух отгонял. "Только бы все стаканы не посбивал, бродяга!" - Я просто мечтаю об этом!
  "Чтож, вот, кажется, и выпал мне случай потренироваться перед Посвящением." - подумал я, с опаской беря быка за рога.
  
  --------------------------
  
  Через несколько часов беспрерывной речи у меня уже отваливался язык, у Тимхаллана - уши, а мужичок так и сидел, подперев рукой щеку, раскрыв рот и застыв в позе мыши перед удавом.
  --...и наконец, - я решил, что пришло время закругляться, - Ваши сапоги. Насколько Вы уже, наверное, успели заметить все присутствующие здесь -обуты... - Далее я внятно ему обьяснил каким дураком он был, что не одел эти самые сапоги, и почему. И уже собрался перейти к процедуре Посвящения, когда меня совершенно неожиданно перебили.
  -- Но позвольте, друг мой! Вы же сами босы! - Люсьен укоризненно покачал головой. - И не говорите мне, что Вы нарушаете обряд. Значит, есть и исключения?
  Я усмехнулся:
  -- Есть, для Посвященных. А я как раз один из них. Еще есть исключение для дриад. И то только в том случае, если на дворе лето. Других исключений, насколько я знаю, не предвидится. - Люсьен, в задумчивости, выстукивал пальцем какую-то мелодию. Переведя взгляд на старейшин, я только сейчас обратил внимание, что многие места опустели. - Смотрите, - указал я Люсьену на этот весьма радужный для меня факт, - гости расходятся. Может быть на сегодня... - Я с трудом сдержал зевок. - хватит? Как Вы думаете?
   Мы понимающе улыбнулись друг-другу.
   -- Согласен! - Люсьен, протянул мне руку для пожатия, оказавшегося неожиданно твердым. И добавил уже совсем другим тоном. - Спасибо Вам... огромное. - С этими словами он поднялся со своего насиженного места и отбыл в направлении домика для гостей.
   Не знаю почему, но мне вдруг от чего-то стало очень легко и хорошо на душе.
   -- Завтра еще увидимся! - Жизнерадостно крикнул я ему вслед, после чего с хрустом, от души, потянулся. Какое блаженство!
   Где-то еще с пол часика мы с Тимхалланом посидели за столом. Он жаловался мне на неугомонного человека, а я поспешно наверстывал упущенное, налегая на жареную утку и успевшие порядком заветриться салаты. Как раз когда я дожевывал самый аппетитный кусок, к нам сзади подкрался мой наставник и умостился на освобожденный Люсьеном стул.
   -- Слышал, Эллисар, ты успел отличиться. Впрочем, как всегда! - менторским тоном начал он. - Поэтому, юноша, раз уж Вы так уверены в своих силах и настолько хорошо изучили этикет, что позволяете себе переворачивать его с ног на голову... - Начало мне, впринципе, уже сразу не понравилось. Но этикет - вообще моя больная тема. - Не расскажите ли Вы мне, мой дражайший ученик... какие ошибки допустил наш гость, - я поперхнулся, - и как это должно выглядеть в оригинале? Пусть это будет Вашим вопросом к зачету по этике. - По довольному учительскому лицу я уже предвидел, как именно он будет выкручивать мне уши. - Ну-с? Я Вас внимательнейше слушаю. - Подвел он итог.
  Често говоря, я думал, что мои нервы еще раз такого не выдержат. Нервы и не выдержали, но не мои.
  Издав душераздирающий стон, Тимхаллан (ровестник моего наставника) поднялся, болезненно поморщился и самым проникновенным голосом, на какой только был способен (а способен он был на многое!), заглядывая моему учителю в глаза, произнес отчетливо выговаривая каждое слово:
  -- Дорогой Вастиль... Поверьте мне... И моему бесценному жизненному опыту... Ваш зачет... он только-что... СДАЛ!!!
  Мне хватило одного мгновения, чтобы самым постыдным образом удрать с поля боя.
  
  Глава 2
  
  -- Да о чем здесь вообще можно говорить?! Скажи ему "нет" и точка! Почему ты всегда умудряешься влезать в неприятности? - Тас наворачивал круги почище мельничных жерновов. - Ну скажите же ему, ребята!
  Мийим, приняв облик черной пантеры, развалилась на сухом, отполированном до блеска из-за частого употребления, стволе поваленного дерева. Громадная кошка нежилась в лучах полуденного солнца, всем видом своей блаженной морды являя миру полное безразличие к моим проблемам. Время от времени она лениво переворачивалась с боку на бок и вытягивала когти, добавляя свежие метки к уже имеющимся на стволе старым. Янтарные глаза были прикрыты, и лишь колеблющийся в такт шагам Таса кончик хвоста выдавал ее неудовольствие.
  На том же самом бревне рядом с кошкой устроился сжавшийся в комочек Вил. Подперев коленями подбородок, он сосредоточенно вычерчивал палочкой простенькие картинки на утоптанной земле. Неподалеку от него устроился Вьерн. Он где-то раздобыл семечки и теперь, весело пощелкивая ими, не отрываясь следил за тактическими передвижениями светила по лазурному полю.
  Единственным, кто активно изображал мозговой процесс в действии, оказался Ллевер, привалившийся спиной к потрепанному недавней грозой дубу. Озабоченно сдвинув к переносице брови и нахмурив лоб, он сквозь грозный прищур не по годам мудрых глаз наблюдал за хаотичными передвижениями меня и Таса.
  Хотя скорее наоборот - Таса и меня. Разозленный до крайности друг, железной хваткой вцепившись в мою куртку, как дикий буйвол - плуг, волоком таскал меня за собой по поляне. Оставив всякие попытки освободиться (безрезультатные), я добросовестно распахивал ногами новое поле.
  Не дождавшись ответа, Тас снова перешел в наступление:
  -- Повторяю тебе еще раз. И не последний! Берешь бытылку дорогого вина, садишься к нему и человеческим языком - на Аракумском! - обьясняешь ему всю ситуацию - как она есть. Что ты сопляк, каких еще поискать, и не имеешь никакого права представлять его интересы в переговорах со старейшинами. - Тас заложил крутой вираж, и моя туша стерла часть уже завершенной Вилом картинки. Художник поморщился и знаками предложил мне незаметно для извозчика скинуть куртку. В ответ, я лишь расслаблено передернул плечами - пусть катает. - Да тебя же твой опекун в гроб вгонит! Неужели ты даже этого не понимаешь? - Колесница остановилась и с надеждой уставилась мне в глаза. - Как тесто для пирогов раскатает! Брось! Забудь про этого мужика! Будь он неладен. Тхиилана, ххунда этого, чтоли не знаешь? - Меня все-таки отпустили.
  -- Вот еще, может мне каждые 20 минут к опекуну на поклон бегать прикажешь? - Я, наконец, получил возможность подняться и отряхнуть куртку.
  Тас бился в истерике:
  -- Прикажу! И еще не то прикажу! Ползать к нему на брюхе заставлю! - Подростковый бас друга сорвался на мальчишеский дискант. Все вздрогнули. А Тас не унимался. - Дурачье! Мало тебе было? Хочешь еще два месяца на хлебе и воде просидеть? Или может тебе нужен еще один несчастный случай? Как тогда! На первом Посвящении! Если бы мой па не вступился за тебя в тот день - не было бы Эллисара здесь сейчас! ТЕБЯ БЫ НЕ БЫЛО! - Эти слова он проорал мне прямо в лицо. А после, шепотом, придвинувшись еще ближе, добавил одну единственную фразу... Но именно от нее меня и пробрал этот жуткий, леденящий, пробирающий до самых костей озноб. Холод, которого я не смог забыть даже спустя столько лет. - А теперь и отца нет...
  Он развернулся, опустил плечи, и, цепляя ногами каждую встречную кочку, побрел в строну дома. Я же остался стоять, где стоял. Отец Таса дорого заплатил за свое заступничество...
  
  -------------------------------
  
  Холодно. Боже, как холодно. И всего один шаг. Один шаг из суровой, вьюжной зимы - в лето. Но как его сделать?
  Как сделать так, чтоб достало сил на один единственный, но такой важный сейчас шаг? 15 минут - это все-таки очень много.
  Почему? Почему я последний?
  Почему я единственный остался за чертой? Мне говорили, что я буду первым... Мне говорили... что будет... проще...
  -- Шагай! - доносится издалека. Или почудилось?
  Окоченели руки... ноги... Я не чувствую даже колено, которое нужно согнуть, чтобы сделать этот проклятый шаг. Последний... шаг.
  -- Шагай!
  Глупое эхо! Почему здесь такой густой воздух? Он не дает мне дышать. Я вязну в нем. Как в киселе. Забавно. Кисель... Здесь?
  Он бы заледенел. И его можно было бы грызть. Как сосульку. Вкусная получилась бы сосулька. Сосулька... Спать...
  Нет! Нельзя спать. На карауле спать нельзя. Я должен стоять. Я должен выстоять, чтобы отец гордился мной... Караул...
  Подождите?.. Какой караул?.. Что я караулю?.. Мысли разбегаются... Нужно собрать... Собрать... Кого собрать? Зачем? Что-же я должен сделать?
   -- Еще шаг!
   Шаг? Какой шаг? Куда? Домой?
   Что это скрипит? Глаза закрываются. Холод. Или мне уже тепло? Движение.
   -- Мальчик мой, держись.
   Отец... Шепчу... Губы не двигаются...
   -- Па...я... не... смог... тот... шаг...
   Свет уже не пробивается даже сквозь веки. Темнота накрыла меня с головой.
  
   -------------------------------
  
   Гомон голосов, ругань и вздохи, рокотом прибоя о скалы, растеклись по священному месту, птицей взметнулись ввысь и вскриком раненного зверя разорвали тишину. Время истекло. Дети уже вышли. Но за порогом остался один - Эллисар.
   -- Чего он ждет? - Тимхаллан всем телом подался вперед. - Чего он ждет!!!
   -- Неслыханно, - бормочут старейшины, - это неслыханно! Он не должен останавливаться! Он должен просто пройди свои пять шагов. В этом нет ничего сложного. Медленных пять шагов?! Почему он стоит?
   -- Мальчик иди!
   -- Не стой! Иди!
   -- Вастиль, что вы говорили мальчику об обряде? - тормошит учителя отец Тассьера.
   -- Ничего... Вы же знаете? Правила детям обьясняют родственники! Первый шаг - и ждешь 1 минуту, еще шаг - и 2 минуты, шаг - и еще 2, шаг - и 3, последний шаг - и ты вышел. Все как всегда. 8 минут на ТАКОМ морозе. И этого-то много! Тассьеру же обьясняли - Вы?
   -- Тассьеру - я, - эльф пристально посмотрел Вастилю в глаза, - а у Эллисара есть родственники?
   -- Но у него же опекун!
   Тас, по самую макушку укутанный в полотенце, жался к отцу.
   -- Так, Я Вас спрашиваю - у него есть родственники?
   Вастиль безумными глазами уставился на невидимую простым глазом черту, за которой бесновалась снежная буря.
   -- Боги!
   Тассьер скинул полотенце и бегом, в только-только начавшей оттаивать ледяной рубашке, помчался к границе:
   -- Шагай!!!!! Шагааааай!!!
   -- Что происходит? Почему он остановился? - встрепенулись Вьерн и Мийим.
   -- Он не знает, что нужно идти!
   Не говоря ни слова две маленькие белые от снега фигурки молниями метнулись назад.
   -- Эл!!!! Шагай к нам!
   -- Можем ли мы прервать обряд? - тихие шаги отца Тассьера застали перепуганных насмерть старейшин врасплох.
   -- Нннет, - сглотнул подступивший к горлу ком один из них, - нннет ни одннного Хранннителя, а без них - ннне полллучится. - Старейшину колотило как в лихорадке.
   -- А войти и забрать парнишку? - этот спокойный, уверенный голос расслышали все, кто стоял рядом.
   -- Нельзя! Это слишком опасно! И для Вас и для мальчика! Мы не знаем, что может случиться! Это же не просто портал в Северные пустоши. Это особый портал - он вытягивает из ребенка силы... и магию... Но в обычной ситуации в этом нет ничего страшного. Дети быстро восстанавливаются. А вот из Вас он потянет - Жизнь!
   -- Почему же из меня? А как же опекун - Тхиилан? - эльф перевел взгляд на виновника торжества.
   -- Я прекрастно понимаю, что ты обо мне сейчас думаешь, Аррмант, а также и то, что ты только еще можешь подумать, но я отказываюсь идти сквозь портал... - Опекун сложил руки на груди. - Пусть я и не рассказывал ничего мальчишке, но, поверь, в этом не было нужды. Эллисар - умный парень. Он самостоятельно прочитал все в той книге, которую я ему дал. После чего мне оставалось лишь ответить на его вопросы... Он знает, что делает.
   -- Я вижу... - Эльф развернулся, но успел сделать лишь один шаг к черте, когда Тхиилан преградил ему дорогу. Старейшины затаили дыхание.
   -- Не делай глупостей, Аррмант, мы не знаем к чему может привести твое геройство. Не думаешь ли ты, что я не вытащил бы его сам, если бы это было возможно?
   Отец Тассьера молча шагнул в сторону, продолжая свой путь. Тхиилан рванулся было наперерез, но один из старейшин придержал его за плечо:
   -- Пусть идет.
   Когда Аррмант преодолел уже большую часть пути, опекун, до этого злобно буравивший взглядом спину удаляющегося эльфа, обернулся к старейшинам:
   -- Почему он? Туда мог бы пойти и я.
   Старейшина равнодушно пожал плечами:
   -- Могли, а вот хотели ли? Давайте обсудим это позже... - Эльф отвернулся.
   Но Тхиилан не отступал:
   -- Вы же говорили, что это опасно?!
   -- Ну чтож... - Собеседник поморщился. - Я готов рискнуть. - Сняв руку с плеча опекуна, старейшина брезгливо вытер ее о полу своего кафтана. - А Вы?
   Тхиилан раздраженно схватил полотенце и отправился вслед за своим предшественником.
  
   Возле грани творилось нечто. Эльфы что-то выкрикивали, размахивали руками... Кто-то, наоборот, хранил скорбное молчание. Толпа взывала:
   -- Мальчик иди!
   -- Не стой!
   Теперь уже четыре фигурки подростков возле самой стены сорванными голосами хором кричали своему другу:
   -- Эл!!!!
   -- Шагай!!!
   -- Шагай же!
   -- Ну еще! Еще один шаг!!!
   Отец Тассьера протолкался сквозь строй беснующихся возле входа ребят, оттолкнул так и норовившего пробраться внутрь Ллевера и поплотнее запахнул кафтан.
   -- Пожелайте-ка лучше нам с Эллисаром удачи, ребятки! - Аррмант, подмигнул детям, нежно улыбнулся сыну и ступил за черту.
  
   ----------------------------------
  
   Мне было очень холодно и безумно стыдно. Я провалился.
   -- Малыш, - теплая улыбка отца Таса, смотревшегося непривычно с двумя серебристо-седыми прядками волос, согрела меня надежнее пухового одеяла, - почему ты сначала шел как все остальные, а затем резко остановился?
   -- Ейяея, - зубы стучали, а губы отказывались повиноваться. Я уткнулся носом в кружку с горячим отваром, сделал несколько больших глотков и уже чуть более внятно сообщил, - яея оттдаввал ччесть ссввоим рродиттелям. Ддядя Тттхиилан сссказал, что мне ннадо перед поссследней чертттой оттстттоять ннне 3, а 10 минннут. Я введь ввсе ссделлал пправвильно?
   -- Абсолютно, - Аррмант потрепал меня по плечу, - родители гордились бы тобой. Завтра я уеду, а ты лечись. Когда вернусь, то обязательно расскажу о таком хорошем поступке старейшинам.
   -- Онни зляттся?
   -- Нет, просто они тебя не совсем правильно поняли. А теперь спи. Ты молодец.
   На следующий день Тас рассказал мне, что "папа и Тхиилан здорово погрызлись" тем вечером, а придя домой, отец сообщил ему, что поедет в Лург за Хранителями.
   Хранители не приехали, а Аррмант не вернулся - по дороге в город на него напали бандиты, среди которых затесался (странное дело!) и маг. Видно и правда... портал оказался... - особенным.
  
   ----------------------------------
  
   Мийим спыгнула со своего лежбища, зевнула, и, окинув меня укоризненным взглядом, нырнула в ближайшие кусты - догонять Таса. Только черный ее хвост мы и видели.
   Вил совсем скрючился.
   -- Зря ты так, Эл. - Влез, как обычно не к месту, Вьерн.
   -- А что я такого сказал-то?
   -- Ну, не знаю. Что-то, видно, сказал. - Прогундосил сосед.
   -- Не обращай внимания. - Ллевер встал и теперь активно разминал затекшие было ноги. - Просто Тас очень сильно беспокоится за тебя, Эл... - а помолчав, добавил, - и ненавидит твоего опекуна.
   -- Ты знаешь, - я ощерился в звериной гримасе, - я поведаю тебе страшный секрет... Тхиилана тоже не жалую!
   Похоже Ллеверу не было никакого дела до моих чувств:
   -- Не скалься. У меня есть одна мыслишка, - он со всем тщанием изучал содержимое карманов парадного кафтана, - но лучше подождать, пока вернется Тас.
   Закончив мысль, Ллев отвернулся, поискал глазами уютное местечко и за неимением ничего лучшего направил свои стопы к поваленному дереву.
   Не долго думая, я обиженно плюхнулся на траву прямо там, где стоял. В принципе, не прогадал - присел прямо на разрытую кротовью нору, так что теперь можно было смело начинать стирать и без того уже не шибко чистые штаны. Но мог бы выбрать местечко и получше - через пять шагов от меня зазывно блестела лужа, а чуть дальше под деревьями виднелся симпатичный муравейник.
   Понимая, что вытянуть что-либо из Ллевера в ближайшее время не получится, я обратился к Вьерну:
   -- Ну а ты? Что ты по этому поводу думаешь?
   -- Какому?
   -- Все тому же! Стоит ли мне помогать человеку? Люсьену.
   -- Ах, ты об этом... - Вьерн снова принялся за свои семечки. - А ничего.
   Я решил, что ослышался:
   -- Ничего?
   -- Ничего. - Налюбовавшись вдоволь на мою недоуменную физиономию, Вьерн наконец сжалился и пояснил. - Как есть, ничего. Понимаешь, - продолжил он, - Ты жутко везучий. Зачем тратить время на пустые размышления, если ты всеравно в итоге вывернешься и сделаешь все по-своему...
   -- Везучий? Везучий?!! - Вил явно был не в себе. Его дух витал над поляной и радостно подрыгивал от возбуждения ножками. - Везучий!
   -- Да уж! Чрезвычайно везучий! - Я закатил глаза. - С моим везением только в палачи идти! Осужденные в очередь будут выстраиваться. Как ни взмахну топором - все мимо!
  -- Не дури!... - Надулся друг.
  Обычно серьезный Ллевер покатывался со смеху:
  -- Вьерн! Ну, ты скажешь тоже! Эл - везучий! Ага! Как утопленник!
  Вил закончил восклицать и теперь сдавленно ему подхихикивал.
  В разгар нашего веселья на поляну вышли Тас и Мийим. Если чуткие ушки хищницы еще раньше донесли до нее содержание нашего разговора, а значит и истинную причину смеха, то Тас сейчас лишь удивленно переводил взгляд с одного оболтуса на другого.
   -- Что здесь происходит? - Рявкнул он в полный голос (на свой счет смех чтоли принял?).
   -- Эл - утопленник! - прояснил ситуацию задыхающийся Вил.
  Вид сбледнувшего с лица Таса придал нам новые силы и мы дружно ухватились за животы.
  Взирая на нас неприкрытым умилением, пантера, предварительно почесав за черным бахатным ушком, взяла в зубы куль с одеждой и удалилась в гущу кустов. Откуда минуту спустя грациозно и еще слишком по-кошачьи выступила Мийим, но уже в эльфийском обличье. Всеобщий хохот поперхнулся и стих. Непривычный к такому зрелищу Вил жадно прикипел взглядом к девушке. Остальные парни смущенно отвернулись. После смены ипостаси эльф еще какое-то время сохраняет в себе черты своего второго я. Мийим особенно повезло. Ее природная эльфийская красота превосходно сочеталась с грацией и пластикой дикой кошки, являя миру поистине божественное существо. Не особо надеясь на успех, я попытался привести Вила в чувство, но мои жалкие потуги, увы, не дали ощутимых результатов. Не могу сказать, что расстроился. Разве могло быть иначе?
   Словно мне назло (а, впрочем, почему словно?), Мийим продефилировала прямо перед его носом, чем окончательно сразила бедолагу, воздвиглась на пне и приняла позу, весьма недвусмысленно выражавшую ее намерение что-либо спеть. Даже мы, прожженные нытики, всем телом и душой подались вперед, дабы внимать и наслаждаться.
   "Заливистая трель" павлина живо привела нас в чувство.
   -- Спасибо Мийим, уважила, именно этого мне так нехватало всю неделю. - Ллевер утирал платком внезапно пробившую его слезу. - Давно уши не прочищал.
   -- Всегда пожалуйста! - Девушка с приятным тембром голоса и озорным блеском в глазах спрыгнула со "сцены". - Еще пожелания?
   -- Нет, нет, что Вы, уважаемая! - Я поспешно отодвинулся подальше, потирая безбожно зудевшие уши. - Как-нибудь в другой раз!
   -- Ну как хотите... - Обиделась пернатая.
   Стремясь увести тему разговора подальше от музыкального творчества вообще и от оперного пения в частности, я обратился с вопросом к Ллеверу:
   -- Ну, маэстро? Чем обяжете? Тас здесь.
   Адресат заинтересованно встрепенулся.
   -- А Тас ли? - Ллевер плутовато улыбался, при том, явно из вредности.
   -- Он... или его двойник... или просто иллюзия... - Вьерн, уже успевший со всем возможным комфортом устроиться на новом лежбище, задумчиво почесывал живот и лениво приценивался к новой порции семечек. - Какая, в сущности, разница? Формальности соблюдены? Соблюдены. Ваяй, маэстро. - Первое зернышко полетело в рот.
   -- Ну чтож. - Нагнетая всеобщий интерес, рассказчик выждал положенные секунды и раскрыл свой коварный план. - Представительство!
   Мы не прониклись. Я, так вообще, сильно подозревал, что ему просто до ххунда приспичило послушать пение птичек. Иначе, более определенно он свою мысль выразить просто не мог.
   -- Прости, я что-то не совсем понял. - дерзнул высказаться Вил.
   -- Строго говоря, - сдвинул брови Тас, - ты, как и все, вообще ничего не понял.
   Остальные ограничились дружными кивками.
   -- Другого от вас я и не ожидал, - Ллев жизнерадостно улыбался. - Эл, напомни-ка мне, если тебе не сложно, конечно, кто у нас имеет право представлять интересы эльфа... или, в нашем случае, человека?
   Я задумался. Что-то там такое было на уроке истории... Гением я не был, и озарение на меня не снизошло, поэтому я буркнул самое логичное:
   -- Другой эльф.
   -- Любой? - подначил меня друг.
   -- Любой. - Отдаленный проблеск мысли на миг озарил абсолютную темень моего сознания. - Любой, кого он попросит.
   -- И ты тоже? - Ллевер был сама доброта и терпение.
   Лучше бы он не был. Меня прорвало:
   -- Нет конечно! Но вот если бы я был постарше и уже прошел второй обряд Посвящения... И еще много всяких "если"... Тогда да!
   -- Неужели так необходимо достигнуть какого-то возраста, чтобы пройти обряд? - Яростная слащавость в голосе Ллева неприятно отдавалась мне в виски.
   Я очень не люблю, когда со мной так разговаривают и моему терпению быстро пришел конец. Собеседнику я ответил не менее слащаво:
   -- О да, уважаемый! Именно необходимо! Ибо раньше ста тридцати (15), а то и ста пятидесяти (18) не видать мне разрешения моего обожаемого опекуна на проведения обряда, как своих ушей. А то и вовсе не видать. - Тас одобрительно закивал. Понимает о чем я сейчас распаляюсь. - И знаете почему? Я Вам поясню. Потому как с момента достижения совершеннолетия, Тхиилан теряет надо мной всякую власть. А именно, если быть точным, с момента прохождения второго обряда. - Я откровенно злорадствовал. И чего, спрашивается, радовался? Мне же хуже. - Еще вопросы есть?
   -- Нет, - Ллевер наклонился вперед, - есть ответы. Если ты официально будешь признан торговым или дипломатическим представителем этого человека, как бишь его там?
   -- Люсьен. - буркнул я.
   -- Хорошо, Люсьена... То опекун будет вынужден дать свое согласие на обряд. Хочет он того или нет. - Ллев хищно усмехнулся. - Понял?
   -- Что за чушь! - Вступился за меня Тас. В отличие от Ллева, он обращался уже ко всем сразу. - Я прочел немало книг на эту тему, но ничего подобного не видел. Ты ошибаешься!
   -- Ничуть, - Ллевер поудобнее устроился на своем бревне, - ты читал о простых эльфах, Тас, а перед нами сидит глава пусть и угасающего, но всеже Дома, а заодно и последний его член. Для вас, друзья, - Ллевер окинул нас с Тасом скептическим взглядом, - предусмотрен особый порядок. Ну так как?
  Я самым постыдным образом растерялся. Вот так взять и в открытую объявить войну опекуну... Страшно! Но мои друзья всегда меня поддержат:
  -- Неплохо, - свозь стиснутые зубы и оттого как-то глухо ответил за меня Тас. Почему-то при звуках его голоса у меня перед глазами живо нарисовался образ поздравительных надгробных венков. Я несколько приуныл. - Осталась лишь сущая мелочь, - не унимался Тас. И видно, специально для того, чтобы я уж окончательно не раскис, конкретизировал - ...пережить обряд!!!
  Я обреченно прикрыл глаза. 'Просто замечательно!'
  -- Думаю, в этом, - Мийим заразительно улыбнулась всем присутствующим, - я смогу вам помочь.
  Мы переглянулись. Дышать стало определенно легче. Возможно, мне даже стало бы еще спокойнее, если эти слова исходили бы не от Мийим.
   Не ограничившись многообещающим вступлением, девушка продолжила:
   -- Если вы еще не успели забыть, а вы все-таки должны помнить, то в прошлом году я была вынуждена досрочно пройти второе Посвящение, чтобы иметь возможность представлять нашу Поляну на состязаниях Сказителей и Певцов...
   -- Это случайно не те, на которых твой братец зашвырнул в нашу неподражаемую исполнительницу осиный улей, а потом ты в облике пантеры гоняла его по всей округе? - Поехидствовал Вьерн.
   -- Именно. - Подтвердил Тас.
   -- А вот я еще слышал... - встрял Вил.
   Пока они пререкались, я усиленно думал. В конце концов, сложив руки в "замок" и опустив голову, я осторожно поднял глаза и, встретившись взглядом с Ллевером, задал так сильно мучавший меня в последние несколько минут вопрос:
   -- А нужно ли мне ускорять процес? Почему бы не пройти Посвящение позже? Со всеми?
   Но ответил мне, как ни странно, не Ллевер, и даже не Тас, а Вьерн:
   -- Уверен ли ты, Эл, что пройдешь испытания вместе со всеми? Опекун вправе продержать тебя в состоянии своего подопечного до 190 лет. Оно тебе надо? Или... вот тебе еще информация к размышлению... Если он действительно уже несколько раз пытался тебя убить, то Люсьен своим предложением дает тебе возможность застать Тхиилана врасплох. Он не успеет подготовиться, а значит и не сможет ничего предпринять. Значительно повышаются твои шансы выжить, дружище.
   Я поморщился:
   -- Все-таки я бы не стал одназначно утверждать, что опекун хочет моей смерти...
   -- А даже если и так... - Упорствовал Вьерн. - У тебя будут развязаны руки. Главе Дома в его доме, простите за каламбур, никто не указ. Разве, что Совет Старейшин и Хранители. Решайся, Эл.
   -- Решайся, - Мийим пригладила рукой волосы и посмотрела на солнце. - До начала Встречи у нас осталось всего два часа. Не так уж много.
   -- Хм. - Я неожиданно для самого себя почувствовал, как тело наполняется энергией, а разум медленно, но верно дает деру. Мгновение, и бесшабашный бесенок в моем обличье (придушил бы мерзавца, если б мог!) лукаво улыбнулся и, приобняв друзей за плечи, вопросил:
   -- Начнем?!!!!
  
  Глава 3
  
   Я бегом бежал к поляне по одной из тропинок. Парадная обувь, еще совсем не разношенная, нещадно жала ноги. Только бы не опоздать! Слишком много времени ушло на приготовления. Пока нашли нужный фолиант, пока разучили ритуал, пока подогнали пошитый прошлой осенью на вырост кафтан... Утренний успел сменить цвет с белого на коричнево-зеленый. Теперь я красовался в желто-золотом.
  Чудо, что вообще в два часа уложились! Жаль только про самый конец обряда Мийим не успела ничего рассказать.. Ну да ничего. Сомневаюсь, что это имеет какое-то значение. Посвящение я пройду, и это главное. А после - хоть потоп.
   Знакомая с детства тропинка приятно пружинила под ногами. Моя давняя боевая подруга. Сколько раз ты меня спасала от разъяренного наставника? Десять, двадцать, тридцать? А помоему, так целую вечность. Я улыбнулся и с трудом подавил желание остановиться и похлопать ее 'по плечу', как старого доброго друга. Остановиться не остановился, но темп всеже сбавил и пошел медленне.
  Теперь я чувствовал, как легким гулом, в унисон с биением сердца, отдается во всем теле каждый мой шаг. Будто во время обряда шамана. Ночь. Темень. Блики костра... И звук, что, отражаясь от стволов деревьев, разносится по всему Лесу. Бум-бум-бум поет барабан. Глухо, протяжно, встревоженно. Мерно ударяет по натянутой коже старик. И ты вдруг понимаешь, что это не он, а седце твое стучит. О грудную клетку.
  В такие моменты я часто себе представлял, что барабан - это серце леса... Леса...
  Я опаздывал. Действительно опаздывал, но даже и сейчас, хотя страшно спешил, не мог не замедлить шага и не полюбоваться тем, что было мне так дорого. Лесом. Вообще, люблю все живое, но наш лес... это действительно нечто особенное! Каждый его листочек, каждая иголочка и веточка - это все и есть самые дорогие для меня на свете сокровища. Если б мог, я бы обязательно обернулся жадюгой драконом и пыхтел дымом на каждого встречного проходимца, дерзнувшего покуситься на мои драгоценности.
   "Забавные же мысли тебя посещают, однако! Эллисар - дракон!"
  Остановившись, я закрыл глаза и полной грудью вдохнул волшебный, дурманящий голову аромат осени. Пусть веки мои были опущены, но это отнюдь не мешало мне ни видеть ни чувствовать... Подставляя лицо свету, нежиться в теплых лучах вечернего солнца - мягких, ненавязчивым, и от того особенно приятных.... жадно вслушиваться в немного хаотичную, неповторимую мелодию леса... Вот, справа зашуршала листва, вот, закатил барабанную дробь красноголовый дятел, а вон там, за соседним кустом, хрустнула под копытом молодого оленя трухлявая ветка... Я все глубже погружался в омут чужих ощущений: прошлогодним желудем врастал в землю, коренастым кленом шуршал зеленой листвой, вместе с семеством рыжих белочек радовался теплым осенним денькам... Стоя на утоптанной, укрытой колючим одеялом опавшей хвои тропинке, птицей в полете раскинув руки и подняв лицо к небу, я ощущал каждое дуновение ветерка, каждое дерево, птицу или животное... как самого себя... Бесподобное ощущение. Мне не было нужды открывать глаза, чтобы видеть веер солнечных лучиков, пробивающихся сквозь разноцветные витражи окон в сказочный по своей красоте храм леса. Не было нужды вглядываться в искусно созданное природой полотно, чтобы увидеть заключенную в нем гармонию... Я видел, саму Жизнь. Изощренным гурманом пробовал ее на вкус, разглядывал сквозь прозрачные грани хрустального бокала... Жизнь и я вместе с ней наполнялась новыми красками, и они играли драгоценными камнями в лучах солнечного света. Я шагнул в сторону и кончиками пальцев бережно прикоснулся к молодым иголочкам разлапистой ели, еще таким нежным и хрупким. Улыбка воровато проскользнула на мои губы, да так там и осталась. С закрытыми же глазами я сделал еще несколько шагов, не отрывая руку от шуршащей при моем легком прикосновении зелени: вот это орешник, это молодая рябина... Утоптанная, теплая, влажная земля мягким покрывалом стелилась под ноги. Исходивший от нее пряный, щекочущий ноздри аромат, пьянил покрепче иного вина, а для меня, так и любого. Внезапно рука наткнулась на дремавшего на кусте сверчка. Он сонно завозился и вполз на ладонь. Я открыл глаза.
  Далеко впереди сквозь зеленую с желтым листву обычного леса пробивались бордово-розовые и огненно-красные на солнце деревья священной рощи. С нависшей над тропой ветки ели на меня задумчиво уставился забавный скворец. Я бережно опустил светлячка на место. Рассевшиеся на кустах собратья светляка еще спали. Их время наступит с приходом вечерних сумерек.
   Я окинул взглядом оранжевый блин солнца и с сожалением оглянулся вокруг. Пора.
   Хулиганка тропинка вильнула на повороте длинным упругим хвостом и снова потрусила дальше. И я, пусть все-еще также опаздывая, уже никуда не спешил. Энергия леса неиссякающим потоком вливалась в меня, душа звенела натянутой до упора струной, разум обрел небывалую до этого ясность и зрелость. Шагая по тропинке, вроде бы и медленно, но, как оказалось, много быстрее, чем бежал до этого, я за какие-то несколько мгновений успокоился, обрел уверенность в себе и своих силах. Но, самое главное, я все еще ощущал в себе частичку Леса. Моего Леса.
   Свежий и отдохнувший я вышел на поляну. Перешагнул озорной ручеек, так и норовивший обрызгать сапоги, и ступил на зеленый ковер-лужайку. Прийди я мгновением позже - я бы опоздал, мгновением раньше - и пришел бы слишком рано, но именно сейчас и только сейчас я попал сюда - вовремя. Я ступил на поляну одновременно с Хранителями. В любое другое время наверняка бы смутился, растерялся, но не сейчас. Сегодня я лишь степенно поклонился старцам, выражая им свое глубокое уважение, и неторопливо, спокойно прошел к своему месту.
  Я слышал недовольный шепот за спиной и видел недоумевающие взгляды моих товарищей, но точно знал, что сделал все правильно. А также знал, что и Хранители это поняли. Иначе и быть не могло, ведь сейчас, прямо у себя под сердцем, я ощущал тепло и биение жизни Леса. Гомон все рос и ширился, старейшины пережевывали новую сплетню... У них были на это причины. Ведь сегодня молодой посвященный поклонился Хранителям... как равным.
  
  ---------------------
   Стоило лишь сесть на свое место, как на меня с азартом накинулись дорогие сердцу "соратнички".
   -- Дурной! - Констатировал давно уже установленный факт Вил.
   -- Вот и я говорю - дурень! Ты что творишь? Тебе сейчас нужно сидеть тиши мыши и молиться Духам! - Ворчал себе под нос Тас.
   Волшебное ощущение еще не оставило меня, и я, незаметно для окружающих - одними мышцами - потянувшись, ответил:
   -- Почему обязательно Духам? - На моем лице блуждала такая умиротворенная улыбка, что окружающие сразу же обратили на это внимание.
  Ллевер так вообще не отрывал своего пристального взгляда. Вслед за ним мною заинтересовалась и Мийим:
   -- Эл? Что ты только что делал?
  Я удивился.
   -- Ничего особенного.
   -- Уверен?
  Я мысленно прокрутил события последних пятнадцати минут. Значит так. Переоделся, умылся, бежал сюда. Чуть-чуть постоял на тропинке, 'общаясь' с Лесом.
  Особого секрета делать тут было не из чего, поэтому я честно озвучил свои размышления.
   -- Вот так просто взял и постоял? - усомнился Ллев.
   -- Ну да. - Я никак не мог взять в толк чего от меня хотят.
  На поляне царила сумятица, слуги умудрились перепутать чьи-то именные стулья. И какая кому разница?
   -- Ладно. - Еще раз изучающе окинув меня взглядом, Ллевер погрузился в раздумья.
   Остальные тоже оставили меня в покое и теперь шепотом ожесточенно о чем-то спорили. Тас увлеченно размахивал руками, более всего в этот момент напоминая потрепанную временем и древесными червями мельницу, а Вьерн, злобно на него пялился. Мийим увлеченно ловила ложкой местного паука.
  Хм. Веселые же у меня друзья! Или безумные? Эх... А это еще что такое? Избавившись от общества навязчивого насекомого, Мийим тихонько тронула меня за рукав и указала куда-то под стол. Опустив глаза я увидел, что сегодня оказывается не только мы с девушкой пришли на поляну в обуви. От Мийим, уже прошедшей второе Посвящение, ничего другого никто и не ожидал - положено. Мне - все еще лишь предстояло. Вывод напрашивался сам собой - сегодняшняя Встреча была организована не только и не столько ради человека, сколько ради Посвящения моего друга. А я и не знал!
   -- Ллев, - окликнула его Мийим, - ты тоже?
   Он обернулся, и я только сейчас понял как Ллевер, оказывается, нервничал. Его выдавали глаза. В то время как лицо оставалось необычно невыразительным, а поза черезчур расслабленной, в его глазах тлел алый огонек безумия. Как у припертого к стене, насмерть испуганного зверя. Мне стало не по себе. Когда мы репетировали ритуал, Мийим все время повторяла, что такое состояние при прохождении обряда, было крайне нежелательным.
   -- Ллев, дыше медленнее. Успокойся. Чего ты боишься? - пытался я его вразумить. - Хочешь? Давай встанем из-за стола и пойдем прогуляемся по лесу?
   -- Да, гулял я уже! - от души саданул кулаком по столу Ллевер. Вьерн даже замер от неожиданности. Обычно такой на диво спокойный и рассудительный Ллев, мягко говоря, удивил всех. Вода в кубках заволновалась, но, повинуясь магическому импульсу Мийим, быстро успокоилась. Ллевер тоже. - Спасибо тебе за предложение Эл...
  Друг подтащил поближе стакан с водой и жадно опрокинул его содержимое в глотку. По его лицу я понял, что он не отказался бы сейчас от чего-то покрепче. На мою немую просьбу Тас лишь с сожалением развел руками - вина нет. Контрабандист ххундов, побольше вчера стащить не мог?
  Досконально изучив прозрачное дно стакана, Ллевер продолжил:
  -- У меня ничего не выйдет. Ты же знаешь нашу семью, мы страстные почитатели книг и знаний. Все остальное нам чуждо. - Ллев скорбно уткнулся лицом в ладони.
   Мы не знали как его успокоить.
  -- Зато ты самый умный. - нашелся Вил.
  Ллев издал душераздирающий стон. Ну Вил, ну молодчина. Успокоил называется! Тас показал мальчишке кулак. Тот надулся.
  -- Эй, дружище, ты просто ни разу не пробовал. А вот когда попробуешь, - ободряющая улыбка робко явила себя на свет божий, - тебя за уши от общения с тем, что тебе так 'чуждо' не оттянешь. Пойдем, попытаем счастья! - Я уверенно потянул его из-за стола.
   -- Вы что! Кто вас куда пустит! Сидите! - Грозно зароптала Мийим. - Хочешь сделать что-нибудь полезное? - Это она мне. - Поделись с ним энергией!
   Я застыл с открытым ртом (залетайте мухи!).
   -- Чего сделать?
   -- Не чего, а что. Не прикидывайся дурачком! Отдай ему часть энергии.
   -- А как? - Глядя на Ллева, с щенячьей преданностью заглядывающего мне в глаза, я не мог отделаться от ощущения, что где-то все это уже видел.
   -- Не знаю, - смутилась девушка, - наверное, должен быть какой-то проводник. - И, подумав, добавила. - За руку его возьми.
   "Хм... Ну, взял."
   -- Что дальше?
   Мийим смешалась окончательно:
   -- Не знаю точно как это делается, но ты должен вытолкнуть из себя часть энергии и впихнуть ее в него...
   -- И куда же это я ее впихнуть должен? Ему в рот? - Я от души веселился. Ощущение дежавю становилось все сильнее. Мийим попыталась озвучить еще одно 'здравое' предложение, но я ее уже не слушал.
  "От меня к нему, значит... Еще бы узнать как эта энергия выглядит!" Я внимательно прислушаться к себе. После общения с лесом должно было появиться что-то лишнее. Проведенная внутренняя ревизия, на первый взгляд, ничего лишнего не обнаружила, разве что... "Нет! Неужели это?" Я колебался. 'Может не стоит? Может как-нибудь обойдется?' Я изподтишка посмотрел на Ллева. Друга ощутимо трясло. 'Что же делать?' Сердце болезненно сжалось при мысли о расставании с таким щемяще родным и близким комочком тепла в груди. "Неужели оно? Хотя... Нет. Больше нечему." В последний раз окинув взглядом судорожно сжимавшего мою руку Ллева, я хорошенько сосредоточился.
   Сначала я попытался отщепнуть от шарика лишь маленкий кусочек. Шарик отчаянно юлил, изворачивался и всячески избегал моих мысленных рук. "Ладно!" Тогда, ухватив весь светящийся комок целиком, мне пришлось потихоньку пропихивать его через себя. Сначала справа на лево через грудь, потом через руку, ладонь, пальцы, и, наконец, тускло светящийся шарик неохотно перекочевал в ладонь друга. О Духи! Что я при этом почувствовал! Вырвать из груди сердце, швырнуть его под ноги Ллеву и наблюдать, как он старательно вытирает о него ноги, было бы куда милосерднее. Сердце чудовищно ныло, мне даже начало казаться, что я задыхаюсь. В груди щемило от ощущения, что мне только что довелось обидеть лучшего друга, а то и возлюбленную...
  Стремясь удержать выступаюшие на глазах слезы, я быстро-быстро заморгал и начал усиленно думать о чем-то другом.
   "Другом, другом, другом... Да что за чертовщина!" - Меня неотвязно преследовала мысль о возможном самоубийстве. - "Неужели больше не о чем подумать?"
  В попытке успокоиться, я перевел взгляд на Вьерна, а затем и на Ллевера.
  Друг смотрел на меня с неприкрытой завистью. Что за ерунда? Нет, не на меня - на мои руки! Вот н'нейсово племя! Ему что? Мало?!
   Потеряный и опустошенный я откинулся на спинку стула. В считанные секунды солнечный свет померк и яркий радужный день превратился в расхлябанную хмурость. Клеймо зверской обиды настойчиво терзало мою душу. 'Я так хотел помочь, отдал самое дорогое, что у меня было. А тут... Как же так?! Не поняли, не оценили, растранжирили!' Обида и злость каленым железом выжигали внутренности. Все мое существо боролось с нестерпимым желанием встать и как следует наподдать Ллеву. Зубы скрипели, в ушах шумело, в висках билась кровь.
  Я уже буквально воочию видел, как поворачиваюсь к нему, бросаю в лицо какую-нибудь обидную фразу, замахиваюсь и... Меня откинуло так, будто не кто-нибудь, а я сам только что получил хорошую оплеуху. Хотя может и получил - щеки горели страшно. Сначала пришло удивление, а за ним стыд. Этож каким зверем надо быть, чтобы ударить своего друга. Пусть даже и мысленно. Долго ли ударить товарища всерьез, особенно если в мыслях проделывал подобное уже не раз? Кто-то может не согласиться. Скажет, что в мечтах бывало частенько мутузил своих приятелей. И усмехнется. И будет прав. И многие его прекрасно поймут. Но одно дело - просто замахнуться, и другое - довести удар до конца. Так чтоб исказилось от страха или обиды лицо товарища, так чтоб прочувствовать всю тяжесть удара по чужому лицу. И вот тогда мой собеседник поперхнется и потупит взгляд. Нет. Не так мутузил он своих приятелей. Не так. А я хотел... именно так.
  Меня сильно тошнило, как новичка-матроса на строптивой палубе в сильный шторм. Душу выворачивало наизнанку от осознания, своей пакостной, звериной натуры.
  "Мразь!" - не долго думая охарактеризовал я себя и хорошенько встяхнулся. Глаза все еще застил легкий туман, в груди притаилась тщательно скрываемаяся горечь, но мне стало определенно легче. Как любит говорить Мийим: 'Добрый и отзывчивый Эллисар снова с нами'.
  Благоразумно отложив самокопание и само бичевание на вечер, я осторожно скосил глаза на своего пациента (интересно же!).
   Ллев блаженствовал. Куда делись до боли сжатые кулаки, задереневевшее от переживаний лицо? Мой друг расцвел. Он расслабленно развалился на стуле (это как надо было постараться!) и рассеянно поигрывал заметно подтаявшим комочком света.
   -- Ммн у и? - я слышал, что некоторые эльфы, пережив страшное потрясение, разучивались говорить. Раньше не верил, но сейчас и сам мог служить наглядным тому пособием.
   -- Ты что-то сказал? - обернулась Мийим. Как следует рассмотрев страдальческое лицо, в тот момент - слюнявого идиота, она озабоченно придвинулась поближе. - Что с тобой?
  Не в силах облечь мысли в слова, я кивнул на руки Ллева. Предо мной разворачивалось действо.
   -- Что это у тебя? - Тас заинтересованно скользнул взглядом по теплому комочку. - Дашь посмотреть?
  Жадность и щедрость вели непримиримый бой.
   -- Бери, - неохотно протянул клубок Ллев. Жадность, видимо, все-таки сдохла.
   Шарик поплыл к Тасу и всосался в ладонь. Минуту спустя, став значительно меньше, он появился в соседней. Удивленный, друг в замешательстве рассматривал свои руки.
   -- Духи! Что это было? - Восторг Таса не знал границ. Его лицо неуловимо менялось: черты становились спокойнее, мягче...
   -- Ах, это? Кусочек энергии. - Сдержанно похвастался Ллевер и в неуемном приступе великодушия предложил. - Дай Вилу, пусть попробует.
  Шарик немедленно перекочевал к мальчишке.
  Вот, он прикорнул у Вила, вот, полетел к Вьерну...
   У меня чесались руки. О, как я мечтал схватить этот маленький комочек жизни, держать его в руках, прижать к груди. Но я сидел каменным истуканом и не мог двинуться с места. Задеревеневшие мышцы надежнее самых прочных и тугих веревок схлестнули мои запястья, сковали ноги...
   -- Ребята, может не надо? - Опасливо покосилась на меня эльфийка.
   Вьерн выглядел навалерьянившимся до потери всякого соображения котом. Даже вино не могло бы произвести лучшего эффекта.
   -- Ты что?! Держи. - Он почти силком вложил ставший уже совсем мизерным шарик в ее руку. - Так, а теперь сожми. Жми же!
   Девушка растерянно обернулась ко мне:
   -- Можно?
   -- Да, - хрипло ответил я, осторожно сглотнув подступивший к горлу ком, - возьми. Только... если что-то останется... - Я умоляюще посмотрел ей в лицо.
   Не отрывая от меня виноватых глаз, Мийим осторожно сжала руку в кулак. 'Вот так!' На этот раз шарика не было очень долго. Я не спускал взгляда с Мийим. Сначала чуть засветилась кожа, а затем над чужой ладонью повисла маленькая золотая искорка.
   Смущенно улыбаясь, девушка протянула ее мне:
   -- Вот видишь? Она все-таки к тебе вернулась! Иди. - Подтолкнула эльфийка искорку в моем напрвлении.
   Меня трясло. Как самого распоследнего пьяницу во время похмелья. Дрожащими от предвкушения руками, я потянулся к своему сокровищу. Звездочка замерла, прислушиваясь. Я тоже остановился. Что происходит? Испуганным зверьком, искра приблизилась к моим рукам, "обнюхала" их и отступила. Какое-то время повисев в воздухе, она яростно полыхнула на прощание золотом осенней листвы и исчезла. К моим ногам упал коричневый дубовый листок.
   "Ну чтож, - что-то внутри меня ехидно заворчало, - вот, пожалуй, что и все." - Я понуро рассматривал ладони и пальцы рук. - "Действительно все."
  Как со дна глубокого колодца, до меня доносились голоса друзей. Они кричали, перебивали друг друга... Они... рассказывали:
   --... сначала мне показалось, будто я стал волчонком. Я дурачился, хватая маму за ее пушистый серый хвост, кусал за мохнатое ухо...
   -- ... вкус дикой малины, ледяного ручья на губах... пьяняще-сладкий аромат грибов, притаившихся под молодой елью...
   -- ... золотой с оранжевым клен в лучах заходящего солнца... хомяк, запасающий зерно на зиму...
   -- ... ворчливый барсук, недовольный приходом гостей...
   -- ... гроздья пылающих на свету рубинов... требующая хозяйского глаза плотина бобра...
   Они возбужденно переговаривались, и я уже их глазами отчетливо видел... Трепет травы под дуновением летнего ветерка, молодого волка, поймавшего свою первую в жизни добычу - лягушку, веселых и хитрых хорьков...
   Спрятав лицо в ладонях, я мысленно оплакивал то, что уже никогда, как мне казалось, не смогу ощутить сам - волшебство Леса. Не знаю откуда ко мне пришла такая уверенность, но тогда она казалась мне непреложной истиной. Кто говорит, что нельзя утонуть в собственных мыслях? Дураки, можно. Я вот почти потоп. "Ты всегда любил этот Лес., - корило себя мое самолюбие, - и сегодня он ответил тебе взаимностью. Сделал самый невероятный подарок - подарил частичку себя. А ты его предал." - Я грустно улыбнулся. -" Дурак! Как ты ошибся! Ты отдал Ллеву не энергию, а частичку души Леса. Энергия осталась в тебе."
   Ну конечно! Задним умом мы все крепки! Даже тот самый индюк, из которого суп в пословице сделали, над кастрюлей, поди, смеклул что к чему! Как известно, нигде не бывает дыма без огня и худа без добра: теперь я точно знал, что такое энергия и без труда мог бы поделиться ею со всеми присутсвующими. "Но что толку?" - Снова профессиональным плакальщиком взвыло самолюбие. Как следует его придушив, я вытер глаза и перевел взгляд на Люсьена.
   "Хотя бы тут не оплошай, старик!" - Горестный вздох исторгся из многострадальной груди, призывая меня к порядку.
  
   -------------------
  
   Прозвенел гонг, знаменуя начало официальной части Встречи. Наивный, как будто она до этого дружественной была! Хранители, одновременно поднявшись со своих мест, степенно прошествовали к помосту во главе стола, установленного сегодня буквой n'erra. Вполне могли бы для солидности и на черепахе проехать - там всего-то пару шагов сделать нужно было. И времни не много бы отняло - минут тридцать.
  На помост взбираться Владыки не стали. Не иначе как ревматизм замучил. В руках каждый из стариков держал по кубку. Мы с Ллевом напряглись.
  Я все еще злился на друга, но не потому что обвинял его во всех грехах... хотя нет... обвинял, конечно, а потому что прекрасно знал - его вины здесь нет. И чем явственне становилась эта нехитрая для меня истина, и чем сильнее обострялось чувство вины за невольную ошибку, тем усерднее копошилась во мне злоба. Под конец, когда Владыки заняли назначненые им места, а Старейшины подали знак, призывающий всех присутствующих к порядку, я был готов удушить Ллева и повеситься сам.
   -- Друзья, - обратился ко всем Белый Владыка, - сегодня мы собрались здесь, чтобы отпраздновать великое событие. По традиции в этот день молодые эльфы, заручившись согласием родных, имеют право еще раз переступить черту. Дерзнувший пройти второе Посвящение и успешно справившийся с ним молодой эльф обретает недостающую частичку себя и становится полноправным членом нашей семьи. Прохождение обряда не пустая формальность. Оно очень опасно...
  Вил нетерпеливо лягнул меня под столом. Я недовольно поморщился.
  -- Эл. - прошептал он.
  -- Угу. - 'Какая оса его на сей раз укусила?'
  Я наблюдал за Хранителем, который преисполнившись важностью момента, воодушевленно читал коротенькую лекцию для молодежи.
  -- Эл, а что такого страшного в этом Посвящении?
  -- Зачем тебе?
  -- Нет, ну правда, скажи!
  -- Спроси у Ллева. Он умный.
  -- А еще нервный. - Скривился Вил.
  Тас на секунду отвлекся от составления пирамиды из стаканов с соком (хотел бы я быть подальше, когда все это рухнет) и скорчил злую рожу:
  -- А ты не заметил, что сказал Владыка? Что 'успешно справившийся' эльф обретает, а тот кто не справится - не обретает самого себя.
  Вил категорически отмахнулся от этой идеи. Вполне здравой, между прочим.
  -- Как я могу обрести себя, если я уже есть?
  В подтверждение этих слов он похлопал себя по бокам. Ну да. Руки, ноги, туловище... Все при нем. Вот только насчет головы я не слишком уверен. Но что-то на плечах определенно имеется. Может чурбан?
  Тас с энтузиазмом распихивал тряпичные салфетки по карманам и не только. Из-под рубахи тоже что-то торчало. Зачем ему понадобились эти тряпки?
  -- Да пойми ты, балда. - Миролюбиво пытался втолковать мальчишке Тас. - Передай пожалуйста вон ту салфетку. Спасибо. Вот представь. Есть у тебя рука...
  -- Мне и представлять не нужно. Она и так при мне.
  Для наглядности Вил сунул руку с салфеткой прямо под нос собеседнику. Тас сердито выхватил у него полотнище.
  -- Хорошо. Есть у тебя рука. Но ты не можешь ею пользоваться. Или пользоваться в полной мере. Например дрова можешь рубить, а воду в ведре таскать - нет. Понял?
  -- Но я могу! - Мальчонка открыл рот для очередного возражения.
  -- Вил. - Зарубил я на корню намечающийся философский диспут. 'Как они мне надоели!' - Пантеру Мийим видел? - Он сдержанно кивнул. - Ты так можешь? - Мальчишка медленно покачал головой. - Вот это и значит быть 'целым', 'обрести себя' и так далее и так далее и тому подобное. Все. Понял? Вопрос закрыт.
  Вил робко посмотрел на меня снизу вверх, но все-таки снова спросил:
  -- А я тоже буду зверем?
  -- Вовсе не обязательно. У каждого эльфа свой дар. Ты из какого Дома?
  -- 'Ищущих Истину'.
  Так вот откуда его вездесущие вопросы! Я улыбнулся. С наследственностью не поспоришь.
  -- Вот и ищи ее. Только там и тогда, где это потребует наименьших затрат энергии и времени. Зачем расспрашивать нас, если как раз об этом сейчас рассказывает Хранитель?
  -- Правда?!
  -- А ты послушай.
  Мийим сочувственно закатила глаза и похлопала меня по плечу. Я снова вернулся к интересной лекции:
  -- ... эльф приближается к Истокам Леса, отмеряющим продолжительность его жизни. И тольки Духи могут точно сказать сколько ему будет отмерено. Пятьдесят, сто, тысяча, а может и две тысячи лет...
  'Опять я все пропустил'.
  -- ... Так было и так будет до скончания времен. - Владыка поднял светящийся сосуд над головой. - Пусть же начнется ритуал. - Старец отпустил кубок. Прямо у него из-под ног взметнулся маленький смерчик. Он с бешенной скоростью закрутился вокруг белого кубка, облизывая его тугими язычками воздуха. Постепенно смерчик поднял, упавший было сосуд, на уровень глаз Хранителя и замер, превратившись в прозрачную как стекло, но твердую как гранит колонну. Кубок оказался замурован внутри.
   -- Посвященные, - теперь уже второй старец, Медный Владыка, хранитель магии огня и земли, буравил нас взглядом, - найдется ли среди вас достойный?
   Мы с Ллевером встали. Старейшины зашептались. Опекун злобно зыркнул на меня из-под нахмуренных бровей. Собственно, я и не ожидал бурных оваций в поддержку моей инициативы (а пусть даже и ожидал бы). Сейчас мне все было абсолютно до ххунда. Я изобразил на лице корявую улыбку. Ллеву после моего шарика и море по колено бы не показалось, я же, со злости, мог сейчас что угодно в бараний рог свернуть: и Владык и столпы эти стеклянные-каменные...
  Наконец, исполнив священный долг, старик опустил кубок на землю. Земля забормотала, заворочалась, и из нее выросла еще одна колонна. На сей раз магменная.
  Понимая, что не нарушая самой церемонии, мы все-таки умудрились напортачить в области элементарных приличий, оставшиеся Хранители, не удосуживаясь более ритуалом, вырастили оставшиеся постаменты - из воды (Серебряный) и растений (Золотой).
   Нас подозвали поближе. Пока Серебряный Владыка, отдав нужные распоряжения, объяснял Ллеву, что от него потребуется, Хранитель Жизни (или Золотого кубка) меня внимательно разглядывал.
  -- Ну что? - Добрые и мудрые глаза светились лукавством. - Так невтерпеж стать взрослее? Или опекун замучил?
  -- Да нет, - я растерялся, - просто меня попросил об услуге один знакомый.
  -- Люсьен? - сеточки морщин возле глаз стали четче, а уголки губ еле заметно потянулись вверх. - Ну если так... - Владыка перевел взгляд на что-то у меня за спиной. - А Вы, что нам скажите, Тхиилан?
  Опекун его веселья не разделял.
  -- Почтеннейший Н'еррон, я бы настоятельно рекоммендовал не допускать моего подопечного к обряду, - Тхиилан пристально посмотрел мне в глаза. На миг мне даже показалось, что я увидел в них тревогу. Эх, с перепугу и не такое привидится... или со злости? - Если наш молодой эльф так стремится к независимости, я мог бы, пожалуй, пойти ему навстречу и почти полностью избавить от своего надзора. - Я очумело уставился на опекуна. Что он готов сделать? - Но, прошу Вас, - не обращая более внимания на назойливого подопечного, наклонился он к лицу Хранителя, - только не давайте Эллисару проходить обряд. Он еще не готов.
  Владыка тяжело вздохнул.
  -- Тхиилан, Вы даже не представляете насколько я с Вами согласен, - сейчас перед нами стоял не Хранитель и не Владыка, а самый настоящий, до смерти замученный проказами неугомонных внуков, дед, - но, вот проблема. Ребятишки где-то отыскали мой манускрипт. - И обращаясь уже ко мне, поинтересовался. - По какому поводу балаган?
  Я смешался окончательно. Даже злость свою где-то растерял.
  -- Травы...
  Теперь на меня в замешательстве уставились оба:
  -- Что?!!!
  Первым в себя пришел опекун:
  -- Нет, Вы только посмотрите на это! - Его распирал гнев. - Бестолочи, до чего ж вы додумались! А ты? Ты, Эллисар, совсем память своего отца ни в грош не ставишь?
  -- Ну, ну... - Успокаивал его Неррон. - Не горячись. Хотя бы потому, что не бестолочи они. Бестолочи до таких нюансов не докопаются... - Хранитель отечески похлопал опекуна по плечу. - Ни куда нам не деться, Тхиилан... Ты иди-иди, посиди, покушай...
  Опекун, в бешенстве сверкая глазами, резко развернулся и утопал прочь. Хранитель проводил его понимающим взглядом и повернулся ко мне.
  -- Ну что, молодЕц, заварил ты нам кашу. Как бы не потравились все гости-то. Эй, Квелл, - позвал он Медного Владыку, - объясни парню что к чему.
  
  Глава 4
  
   Квелл или, если быть точным, Квеллион, схватил меня под локоть и потащил прямиком к жертвенному столу. Ллев уже давно топтался на нужном месте. Подле друга, жадной до подачек собачкой, с постным до омерзения лицом увивался его поводырь - Сурьен. Я скорчил такое же. Хранитель добросовестно развлекал толпу, описывая круги вокруг стола и загадочно бормоча себе под нос какие-то заклинания. На мой взгляд, нес полнейшую ахинею. Что-то о бабочках, сапогах и прочей мути. Я в ожидании уставился на своего провожатого. А ну как тоже сейчас подпрыгнет и понесется? Заметив мой изучающий взгляд и очевидно догадываясь куда занесло непутевые мысли дурного посвященного, Квелл скорчил страшную рожу - "не дождешься!" Я лишь невинно улыбнулся. Неужели в нашем бардаке завелся хоть один нормальный эльф? С каждой минутой Квел, определенно, нравился мне все больше и больше.
  Наконец Сурьен, порядком притомившись, (и не мудрено - таким козлом скакать!) закончил одному ему ведомые манипуляции и жестом поманил к себе прислугу. На стол перед Ллевом водрузили ощипанную пигалицу. Может фазана, может тетерева... Короче говоря, какую-то пернатую (бывшую) благородных кровей.
  Вообще, насколько мне известно, раньше в жертву приносили птицу Счастья, или Синюю птицу, но сейчас благодаря активной деятельности людей-охотников (не иначе как с большого перепоя решивших, что птица может принести хоть что-то кроме яиц), пичуг осталось от силы штук шесть. Надо полагать, что скоро они полностью вымрут.
  Название свое "счастливые" птицы получили уже давно. В бытность еще молодым, мой пра-пра-пра...дедушка подарил один такой экземпляр пра-пра-пра...бабушке в качестве свадебного подарка. На счастье. У людей, если память не изменяет, для тех же целей используется утка. Я хмыкнул. Перебьют охотнички последнюю Синюшку... Вот и переименуем!
  Улыбка все же протолкалась сквозь очередь хмурых гримас и вылезла на лицо. Сурьен подавился очередным куплетом. 'И где он их набрал? Ладно! Ладно! Серьезный я, серьезный!' Под неотрывным взглядом Хранителя пришлось снова вернуть постную мину обратно. И чего он ко мне пристал? Пусть Ллевом занимается, вон он, в предобморочном состоянии стоит. Салатового оттенка. Под цвет нежной кожи фазана.
  Неожиданно ветерок на какую-то долю секунды сменил направление. 'ДУхи! Сколь же эти н'нейсы фазана на солнце продержали?'
   Спотыкаясь, на заплетающихся от страха ногах, к Хранителю подполз незнакомый мне горе-прислужник. Нервно теребя воротничок белой рубахи и заискивающе глядя в глаза Сурьена, он упорно пытался что-то ему объяснить. Владыка слушать не желал и потихоньку коптился на медленном огне собственного гнева. По лицу Хранителя я отчетливо видел, что еще чуть-чуть и он начнет орать и рвать на себе и без того редкие волосы. Конечно же, уже после того, как уволит недотепу. Прекрасно это понимая (явно не дурак), несчатный обратился за помощью к Квеллиону. Владыка его внимательно выслушал, покраснел, и с самым страшным лицом (честное слово, я думал он его прибьет) приказал принести что-то сюда.
   'Странно все это!' Подозрительно покосившись на Хранителя, я чуть было не рухнул под стол. Квелл, с каждой секундой краснея все больше, из последних сил сдерживал смех.
  'Что здесь творится?' Я уже всерьез начал беспокоиться за свое здоровье. Сурьен нюхал флакончик с успокоительным. Ллев плавно менял цвет с бледно зеленого на ядовито желтый... 'Что же принесут мне?'
   Наконец, молодчик с мучного оттенка лицом подтащил к жертвенному столу холщовый мешок и со стуком вывалил его содержимое на поверхность. Я замер, ошарашенно хлопая с перепугу глазами. С широкого блюда мне приветливо "улыбалась" ощипанная... КУРИЦА?!!!
  Веселая компашка посвященных ржала в голос. Квелл, сосредоточенно глядя перед собой, совершал непонятные движения губами и, каждый раз после этого одергивая себя, истерично хрюкал в седую бороду. У Люсьена от удивления глаза выкатились на лоб и были готовы залезть еще выше. Опекун встал и куда-то пошел (скорее всего увольнять прислугу). Дети, неимоверно скрючившись, в полном составе заседали под столом. Судя по квохчущим звукам хуже всех приходилось братцу Мийим.
  Ну а меня так и подмывало заорать: ЧТО ЗА БЕДЛАМ?!!! Одним словом - сумасшествие!
  Все еще отказываясь верить своим глазам, действуя совершенно не задумываясь о последствиях, я медленно потянулся к птице и, ухватив ее за скользкую лапу, на вытянутой руке поднял перед собой. Повиснув в воздухе, она мерно раскачивалась, робко взмахивая розовыми крылышками.
  С терпким привкусом отчаяния на губах я вынужден был согласиться со словами опекуна и признать свою полную моральную неподготовленность к происходященму. Но так же не смог не усомниться в организаторских способностях самих Старших.
  'И что мне с этим делать?' Все еще держа курицу перед собой, я обратился за помощью к Квеллиону.
  -- Квелл, это не та птица.
  -- Я знаю, дружок, но других нет. - Седой старик пытался придать лицу серьезный вид.
  Мне было абсолютно не смешно.
  -- Квелл, ты не понимаешь, - я пошел на открытой нарушение этикета, - это можно пожарить на костре и съесть, спасибо за подарок конечно, но не приносить в жертву Лесу.
  -- Почему? Это живое существо. - Хранитель все еще не осознал всей нелепости произошедшей ошибки.
  -- Потому что мы л е с н ы е эльфы, а э т о равнинная, выведенная человеком птица. Лес может ее не принять. Она не его детище. Вы понимаете? - "Неужели не догадается? Хранитель, Хварст его задери!"
   Дошло-таки. Вон какой хмурый стоит. Квеллион осмотрелся по сторонам и окрикнул ожидавшего неподалеку слугу. Тот, не мешкая, подошел.
   -- Мне неважно что это будет. Хоть уток, хоть голубей с гусями, хоть мышей-полевок ощипывайте. - Внушал Квелл слуге. - Это должна быть лесная птица, вы поняли? Парень согласно кивнул и резво помчался в сторону кухни. Я лишь удивленно приподнял брови. С каких пор полевки у нас стали птичками? Да еще и лесными. Теперь, по крайней мере, я себе хотя бы смутно представлял как вообще появилась на жертвенном столе давешняя курица.
  Пока мы запаковывали будущие куриные котлеты в оброненный по рассеянности прислужкой мешок, нам принесли несколько птиц на выбор - гуся, утку, перепела и куропатку. Я остановил свой выбор на последней. Мое чистосердечное предложение заменить и Ллеверского фазана (друг был на сто процентов согласен), с багровым от натужно сдерживаемых переживаний лицом шипением отклонил Сурьен. Злой он нынче какой-то.
  
  Лишних птиц унесли, гости успокоились, дети расселись по местам, а Сурьен все-таки избавился от нюхательного флакончика с благовониями. Вперед вышел Квеллион. Он озорно улыбнулся гостям и притворно цикнул на ребят. Сурьен негодующе заворчал. Не обращая на него внимания, Квелл набрал в легкие побольше воздуха и резко выдохнул на сложенные перед лицом лодочкой ладони. Мы с Ллевом затаили дыхание. Робкий солнечный лучик упал на руки Хранителя, и вслед за ним на ладонях Владыки заплясал огонек. Квелл бережно переложил его в одну руку и ласково погладил малыша. Устраиваясь поудобнее, огонек беспокойно завозился в ладонях у эльфа (прямо как шаловливый котенок) и нежно приник к его лицу. Тогда Квелл, держа в огонек в руках, сделал такое движение будто он умывался. По лицу Хранителя растеклась мерцающая огненная маска. Разноцветные ленты огня струились по его поверхности, выбрасывая яркие оранжевые искорки. Владыка низко наклонил голову и завел руки назад:
  -- Denniara!
  И вот, уже послушная воле эльфа, тоненькими ручейками растеклась огненная маска по всему телу Хранителя, упругими струями ударил в лицо обезумевший ветер... Одним движением Квеллион вскинул голову и резко развел руки в стороны. По поляне разнесся крик. Взмахивая огромными крыльями, из тела Хранителя появлялся огненный гигант - Феникс. Оранжевые трепещущие ленты опутывали Квеллиона. Почти не видимый внутри гигантской птицы, он замер, сложив руки на груди, покорно выжидая время.. Пока феникс не отделится от Хранителя, серде феникса будет и его сердцем. Еще один резкий вскрик и огненная птица оторвалась от земли. Феникс описал над священной рощей три круга и стрелой воспарил ввысь. Над поляной растеклась тишина.
  Все замерло. Как будто рощу накрыл невидимый, непропускающий звуков купол. Мы сделали шаг к Хранителям и остановились. Сурьен благосклонно кивнул. Проговаривая древние как сама жизнь слова приветствия, Квелл плавно возложил еще светящиеся от недавнего огня ладони нам на головы. Я почувствовал нестерпимый жар.
  Хотя ветер давно стих, приветствуя нас, затрепетали бардовые листья священных деревьев. Квел отвернулся и медленно прошел к самой границе очерченной части поляны. Он поднял руку на уровень груди и яростно сжал ее в кулак. Словно отзываясь на его жест, по поляне, как по зеркальной глади лесного озера, прошла легкая рябь. Меня била нервная дрожь. Шутки закончились. Начался ритуал.
  Земля под ногами волновалась все сильнее. Грунт плавился. По квадратной площадке, очерченной вокруг жертвенного стола, гуляли настоящие волны. Квел и Сурьен, с закрытыми глазами, каменными изваяниями застыли посреди этого безумия. Меня и Ллева волны обходили стороной.
  Из глубин земли шел непрекращающийся гул. Неимоверной силы вибрация проникала в самое сердце, вызывая ощущение безудержного восторга, захватывая дух и лишая сил. Я задыхался. Ставшие медными, багряные листья деревьев издавали оглушающий металлический звон. Перед глазами плыли разноцветные круги. Я слышал судорожные всхлипы Ллевера, но двинуться с места и помочь не мог.
  Когда грудь уже готова была разорваться от нехватки воздуха, Медный Владыка сощурил ставшие белыми глаза и раскрыл ладонь. По присмеревшей земле покатились окровавленные кусочки камня. Почва под ногами в последний раз вздрогнула, и я ощутил, что стою на идеально ровной гранитной площадке. Над поляной пронесся восхищенный вздох.
  Отполированный до блеска камень, черный, с вкраплениями цвета синевы звезного вечернего неба , с блестками слюды вплавленными в, казалось бы, стеклянную его толщу, вызывал нестерпимое желание прикоснуться к граниту. Ощутить его гладкую, ласкаюшую руки поверхность. Краем глаза я заметил, что Ллевер не удержался и наклонился, чтобы...
  
  ---------------
  
  -- А ведь хорошо держатся, правда? - Люсьен шепотом обратился к Тимхаллану.
  Эльф задумчиво покачал головой.
  -- Пока да. Особенно Ллевер. Хотя ему и приходится тяжелее. Видите, он задыхается.
  Люсьен испуганно оглянулся на молодого эльфа.
  -- Но ведь с ними ничего не случится? Или бывало такое, что кто-то из мальчишек пострадал?
  Тимхаллан нервно барабанил пальцами по столешнице.
  -- Бывало и такое. Бывало даже, что Посвященного после ритуала потом так и не находили. - Эльф до боли сжал кулаки. Он упорно не смотрел на собеседника.
  Люсьен, не на шутку взволнованный, отодвинулся от него подальше. Он сильно переживал за судьбу ребят и непрочь был бы узнать побольше о том, что их ожидает . Но не хотел навязываться тому, кто явно не спешил общаться с человеком.
  Тем временем земля на площадке успокоилась и один из Хранителей открыл глаза.
  -- Не обижайтесь на Тимхаллана. - За спиной у человека послышались шаги.
  Незнакомый эльф, приветливо поздоровавшись, удобно устроился на стуле по левую сторону от Люсьена. Он тепло улыбнулся человеку и протянул тому кубок вина.
  -- Старик на одном из таких Посвящений потерял своего внука, поэтому задавайте лучше все вопросы мне.
  Люсьен смутился.
  -- Мне жаль. Я не знал. - Человек принял предложенный кубок, но к вину даже не притронулся. - Разрешите представиться, Люсьен.
  -- Вы и не могли знать. - Эльф перекинулся парой фраз с одним из своих знакомых и обернулся к человеку. - Я Н'иист. Бард. Будем знакомы.
  Мужчины пожали друг другу руки.
  Люсьен снова посмотрел в сторону площадки и уже не смог оторвать от нее глаз. По рядам эльфов пронесся восторженный вздох. Шейнский гранит! Цвета неба в лунную ночь. Самый редкий вид. И дорогой!
  Один из ребят наклонился, чтобы дотронуться до блестящей поверхности. Люсьен откровенно завидовал ему. Бард нахмурился.
  -- Нельзя! Так нельзя! - Издавая хриплые, невнятные звуки, Тимхаллан стоял, с силой упершись в столешницу. Дубовые доски, скрипя, прогибались под его руками. Другие эльфы спешно повскакивали с мест и усадили его на место. - Нельзя...
  Но парень не мог его услышать. Он ласково прикоснулся к граниту... и вскрикнул...
  
  -----------------------
  
  Ллевер вскрикнул. Я видел, что он прилип. Он упирался ногами в пол и не мог оторвать от него руку. Хранители ничего не замечали. Их глаза заволокло какой-то белой пленкой. Я кинулся к Ллеву.
  -- Почему не получается?
  -- Не... знаю... При...мо...ро..зи...ло... - Простонал сморщившийся от боли Ллевер.
  -- Дай я. - Я ухватил его за руку и потянул что было сил.
  Ллев взвыл. На видимой стороне ладони, в месте соприкосновения с гранитом, выступили капельки крови. Похоже, что отрывать придется вместе с кожей. Меня пробрала дрожь. Плохо.
  'Погодите, что он сказал? Приморозило? Но почему? Пол же теплый'. И вот тут-то я в полной мере ощутил тот могильный холод, что просачивался даже сквочь толстую подошву праздничных сапог.
  -- Что делать будем?
  -- Позови Хранителей.
  Я отпустил Ллева.
  -- Ты только другую руку на пол не опускай, хорошо? Упри в колено. Вот. Так и стой. - Друга заметно шатало. Болевой шок. Плохо, плохо, как плохо. Лишь бы не упал. - Я скоро!
  Я бросился к Хранителям.
  -- Квелл! Квелл! Ххундово племя! Квелл! - Не церемонясь, я со всей дури ткнул его кулаком в бок, потом ухватил за руки и начал трясти. Хранитель не реагировал. Он был холодный. Окоченевший как труп. Я отошел назад. Неужели никто не может помочь? Неужели никто ничего не видит?! Я затравленно огляделся по сторонам.
  
  --------------------
  
  Н'иит поднялся с места и помахал парню рукой. Эльф заметил и закричал в ответ. Бард показал ему, что не слышит, и жестами принялся что-то объяснять.
  От оглушающего шума в висках Люсьен так и не расслышал о чем они говорили.
  
  -------------------
  
  'Птица? Что с птицей? Зачем? Понял! Взять со стола и положить в углубления в полу...' Я оглянулся. 'Ага! Есть!' Своего собеседника я не слышал, поэтому изъяснялись на языке немых. 'Теперь что?'
  
  --------------------
  
  -- На стол! На стол! Забирайтесь на стол! - Бард рисовал в воздухе прямоугольную поверхность. Люсьен залпом осушил принесенный им кубок.
  
  --------------------
  
  -- Не понимаю! - Я в бессилии развел руками. Бард опять показал на стол. - Ллев ты как?
  -- Нормально. - Друг был страшно бледен. - Мне кажется, он хочет, чтобы ты залез на столешницу.
  -- Интересно! А тебя куда?
  -- Эл, меня затягивает в гранит.
  -- ЧТО?!!!
  Друг ободряюще улыбнулся.
  -- Брось Эл, посмотри, рука вошла еще глубже. И чем дальше, тем быстрее она погружается. Даже твои сапоги немного увязли, пока ты стоял на одном месте. Делай как говорят.
  Вот теперь я разозлился. По-настоящему. 'Столешница говорите? Будет вам столешница! Будет! Ох, как будет!'
  Я подбежал к столу и от души лупанул по крышке. Доски поддались неожиданно легко. Сапоги ощутимо вязли в граните. Как следует поднатужившись, я отодрал столешницу и потащил ее к Ллеву. Тот уставился на меня как на ненормального.
  -- На кой ххунд ты это приволок?
  -- Давно на лодке не плавал. - Я швырнул ее под ноги Ллеверу. - Забирайся.
  Друг покорно перебрался на доски. Я взялся за его руку.
  -- Ты как? Предпочитаешь остаться без руки или без кусочка кожи на ладони? - Светским тоном поинтересовался я.
  Ллевер судорожно сглотнул.
  -- Кожи.
  -- Тогда закуси воротник и мычи хоть до посинения. Готов?
  Друг спешно запихал кусок ткани себе в рот и кивнул.
  -- Начали... - Я медленно потянул его руку на себя.
  'Помогите нам... Духи!'.
  Гулко билось в груди сердце, гулко и страшно, как погребальный барабан. Где-то рядом прозвучал едва различимый стон... Я покрепче стиснул зубы и потянул еще сильнее...
  Мой разум отключился.
  
  Что происходило в следующие пол часа ни я ни Ллевер не знаем. Когда, мы наконец пришли в себя, ни детей, ни наших сверстников, ни даже женщин на поляне не было. Я видел лишь бледные лица взрослых мужчин и слезы на лице отца друга. Мы с Ллевом так и не смогли вспомнить, что с нами тогда произошло. И, честно говоря, я совсем не хочу это знать.
  
  На соседней поляне, взволнованный, вышагивал опекун Элиссара.
  -- Ну как он? - брови угрюмо сведены к переносице, тонкие губы сердито сжаты.
  Бледный посланник, отказываясь поднимать глаза, нетерпеливо переминался с ноги на ногу.
  -- Парень только что вытащил своего товарища. Но нельзя забывать, что они не прошли даже первую часть испытания. - Он помедлил. - Я боюсь за ребят.
  Тхиилан со злостью ударил кулаком по стволу дуба.
  -- Глупец, самоуверенный глупец. Своими собственными руками придушил бы мерзавца! - сведя ладони в кольцо, опекун яростно застряс руками то к себе, то обратно. Посланник живо представил задыхающегося Эллисара. Неожиданно гордая улыбка озарила лицо опекуна. - Но ведь каков подлец, а! Скажи, - обернулся он к эльфу, - ведь каков подлец! Друга своего выволок! Вот ты смог бы так, а? То-то же. И я не смог бы.
  Тхиилан устало оперся плечом о дерево. На свету он казался чуть ли не бледнее посланника. Эльф осторожно приблизился к Тхиилану и сочувственно сжал ледяную руку.
  -- Почему не хочешь посмотреть сам?
  Опекун обернулся к собеседнику. Гладкий, аристократический лоб покрывала холодная испарина.
  -- Я видел как умирает его отец. И я очень не хочу видеть теперь еще и сына...
  Снова послышался чей-то крик. Кричал мальчишка. Громко, надрывно...
  -- Беги! - толкнул эльфа Тхиилан.
  Спотыкаясь, посланник умчался прочь.
  -- Удушу... удушу мерзавца... Только выживи... - опекун обхватил рябину руками и уперся нее лбом. Дерево оказалось таким прохладным, успокаивающим... - пожалуйста...
  
  Сидя на столешнице, я торопливо перебинтовывал кровоточащую руку друга. Кожи на внутренней стороне ладони практически не осталось. Ллевер морщился.
  -- Что будем делать дальше? - Я затянул тугой узел и хлопнул его по спине.
  Ллевер неприязненно оглядывал остатки раздраконенной рубахи.
  -- Продолжать обряд. Что нам еще остается? У них же не спросишь. - Молодой эльф кивнул в сторону каменных истуканов.
  Должен признаться, что эти окаменевшие горгульи меня уже порядком раздражали.
  -- Давай их утопим? - Иногда меня посещают такие дельные мысли!
  -- Зачем? - удивился Ллев.
  -- Может тогда проснутся.
  -- Сомневаюсь. - Друг скептически хлюпнул носом. - У нас только один выход. Дождаться, когда потонут птицы и прыгать в гранит уже самим.
  -- Тебе мало? - Театрально приподняв брови, заботливо поинтересовался я.
  -- Ничуть.
  Ллев скомкал остатки рубахи и запихнул их в карман. Над гранитом стояло зыбкое марево. Как над песком в пустыне или над сельской пашней в разгар жаркого летнего дня. Гранит явно стал совсем жидким. Сейчас я скорее предпочел бы попытать удачу в болоте, чем здесь. Тушки птиц погрузились почти полностью. Над поверхностью виднелись только кончик крыла куропатки и желтоватая лапа фазана. Через несколько секунд все будет кончено.
  -- Скажи мне тогда, зачем я тебя вытаскивал?
  -- Чтоб я умом не тронулся. - ухмыльнулся друг. Он волчком вертелся на одном месте, как будто под ним была не деревянная столешница, а горячая сковородка.
  Я скептически окинул Ллева взглядом.
  -- Должен тебя огорчить, но, помоему, я все-таки опоздал.
  Эльф нервно рассмеялся и я беззаботно улыбнулся в ответ. На долю секунды жизнь показалась не такой уж паршивой штукой, как представлялось в начале.
  -- Рад, что тебе смешно, - я с остервенением оттирал маленькое грязевое пятнышко на правой штанине. Неужели и эту одежку придется стирать? - но нам скоро предстоит отправиться в небольшое плавание. У тебя есть какие-нибудь дельные мысли на сей счет?
  Мутная жижа под столешницей одобрительно булькнула. От неожиданности мы с Ллевом вздрогнули.
  -- Мийим советовала прыгать как только исчезнут тушки птиц. - Ллев с опаской глянул в сторону парочки радужного цвета пузырей и отодвинулся подальше от края.
  -- Это-то и я помню. А что-нибудь новенькое?
  -- На этом судне капитан не я. -Жизнерадостно отрапортавал новоявленный матрос и радостно осклабился.
  Я хмыкнул. За прозрачной границей площадки волновалось цветастое море одежд. Женщинам и подросткам снова разрешили вернуться на поляну. Или они сами прорвались?
  Нарочито лениво оглядываясь по сторонам, я, стараясь казаться беспечным, всеже задал мучавший меня вопрос.
  -- А почему ты должен был сойти сума?
  Ллев беспечно пожал плечами.
  -- От боли, разумеется. Ты представь, что я погружался бы в гранит столько же времени, что и птицы. И при этом все время испытывал чудовищную боль. Это сейчас мы можем взять и нырнуть. - Друг весело прищелкнул пальцами. - Тоже приятного мало, но всеже... - Карие глаза поймали мой взгляд. - Понимаешь теперь, что бы со мной стало?
  Я вовсе не собирался взваливать на себя бремя чужой признательности и ответил как можно более сухо:
  -- Угу. С тебя бутыль вина. - Пятно не оттиралось, и, в конце концов, я на него плюнул. Настроение было безнадежно испорчено. С мыслями о грядущей взбучке со стороны опекуна я обернулся к другу. - Пошли плавать?
  -- Ага. Минуту. По сути, то, что ты сейчас перед собой видишь, - Ллев широким жестом ярморочного зазывалы обвел смердящее мазутом болото, - это идеальный пыточный инструмент...
  -- Действительно. - Прервал я его. - Какая прелесть! Даже делать ничего не нужно. Жертва сама в него так и прыгает... так и прыгает... - Угрюмо поддержал я друга. - По краю доски раааавняйсь! На счет три ныряем. Раз... два... т...
  Грязная жижа вспенилась и что-то ощутимо ударилось в днище столешницы. Не удержавшись, мы плюхнулись друг на дружку. Ллев сдержанно выругался.
  Судорожно хватая ртом воздух, на поверхности появился молодой эльф. Он всхлипывал, беззвучно раскрывая рот и поводя головой из стороны в сторону. Глаза его были плотно закрыты. По щекам струились слезы. Первое, что он сделал, набрав наконец в легкие воздуха - он закричал... И я ужаснулся. Это был крик такой боли и первобытного страха, что он заставил бы содрогнуться даже камень. А потом эльф закричал снова... и еще и еще... Я тонул в том безбрежном океане боли, что исходила от мальчишки. В его отчаянии...
  Стряхнув с себя наваждение, я подобрался к самому краю крышки стола и протянул к эльфу руку. Я не доставал самую малость. Если бы он обернулся, придвинулся хоть немного ближе или подал мне руку - я бы дотянулся до него. А так - не смог.
  А парень все кричал... Надрывая горло, разрывая голосовые связки, барабанные перепонки...
  Ллев споро разматывал самодельный бинт на руке. Вместе, мы в мгновение ока связали из него жалкое подобие петли и накинули ее на несчастного. Парень ничего даже не почувствовал. Он бестолково шлепал руками по жиже, лишь мешая своему спасению. Наконец мы выволокли мальчишку на доски и уложили на середину. Усталый и измученный, не удостоив нас даже секундой своего драгоценного внимания, страдалец заткнулся и моментально уснул.
  Ошарашенные, мы стояли не двигаясь.
  Вот только что он орал и бился в истерике, только что умирал на руках, а тут... Раз и уснул.
  -- Слышь, Эл. Это на него так наше болото подействовало. - Ллев нервно передернул плечами.
  Что он хотел от меня услышать?
  -- Наверное.
  Вглядываясь в лицо незнакомца, я постарался загнать холодок страха как можно глубже, а вместе с ним и мысли о том, что скоро мы окажемся на его месте...
  -- Эй, Эл... - Оторвал меня от размышлений Ллев. Голос друга звучал как-то глухо, неуверенно. - А ведь нам пора.
  Я повернул голову в его сторону.
  Эльф стоял на самом краю столешницы и понуро смотрел в блестящие темные воды. Жижа растаяла полностью. При желании ее вполне можно было бы пить. Вот только желания что-то не возникало. Легкая рябь сотрясала водянистую мутную поверхность, меняющую цвета с красно-коричневого ревейльской глины на мазутно-черную тьму гномьих подземных шахт.
  Одежда Ллева, мятая, изгвазданная, висела мешком - стало видно, что она ему велика. От порванной на бинты рубахи осталось лишь воспоминание: клочок рваного полотна торчавший из дыры в кармане и свисающие с локтя, смотанные наподобие веревки окровавленные бинты.
  Ллев энергично втянул носом воздух. Я видел как при этом играли желваки на его лице.
  -- Эл, ты знаешь, я не смогу. Я не могу... туда. - Он не отрываясь уставился в глубину мерцающего омута.
  Чтож ты так? Дружище.
  -- Ну и ладно. Не хочешь и не надо. - Бурчу, убеждая самого себя, что уж я-то не струшу.
  Когда друг, удивленный, оборачивается на меня, недовольно передергиваю плечами и делаю шаг назад, оказываясь у него за спиной. Ллев, думая, что я не расположен к общению, обиженно отворачивается обратно.
  'Твердо стоит, подлюка, не столкнешь'.
  -- Ллев, дружище, ты уж прости меня, ладно?
  -- Угу.
  'Да повернись же ты!'
  -- Я тут вот тебе чего сказать-то хотел...
  Заинтересованный, друг оборачивается ко мне и... Я с силой толкаю его в бок. С круглыми от неожиданности глазами, Ллев падает в зловонную жидкость и камнем уходит под воду. Не давая себе времени опомниться, я прыгаю вслед за ним и уже в прыжке чувствую как прорвавшей плотину водой растекается по всему телу ужас.
  
  Глава 5
  
  
  Я открыл глаза. Холодная густая жидкость, мягкая будто ил на дне реки, струилась между пальцами. Вопреки тому, что мы видели сверху, вода оказалась прозрачной. Более того, я заметил еще одну странность. Если над гранитом стоял солнечный день, то здесь все выглядело так, будто вот-вот должно наступить раннее утро.
  Помня наставления Мийим, я даже не пытался дышать: один такой вдох, и ты уже никогда отсюда не выплывешь. Я огляделся. Сквозь темную толщу воды, как сквозь зашорившие небо облака, пробивались редкие солнечные лучики. Ближе ко дну необычного водоема виднелись диковинные, отливающие черненым серебром растения. По форме они напоминали папоротник. Приблизившись к ним, я с удивлением обнаружил, что они сделаны из слюды. Маленькая зеленая рыбка с желтым костяным клювиком пугливо подплыла к слюдяному папоротнику и, с хрустом откусив кусочек, быстро растворилась в подводном сумраке озера.
  Ничего себе! Рыбка!
  В стороне, противоположной той, куда уплыла живность, я заметил смутный силуэт. Ллевер двигался к небольшому белому куполу вроде тех, что строят подводные пауки. Друг сделал еще несколько гребков и забрался внутрь.
  Пора бы и мне заняться делом.
  Конструкция, подобная Ллеверской, холодно поблескивала по левую от меня руку. Я поплыл к ней. Показавшееся мне сперва куполом сооружение, при ближайшем рассмотрении оказалось огромной медузой. Свисавшая по ее краям бахрома плавно уходила вниз и терялась в илистом дне. Красота! Стараясь не коснуться ядовито-жгучих усиков, я ловко проскользнул внутрь и замер.
  Приютившая меня гигантша оказалась прозрачной, лишь не слишком широкий круг сверху, в самой середине ее туловища, отсвечивал оттенками розового и фиолетового. Примерно такой же цвет имела и ее бахрома.
  Медуза служила своебразным резервуаром для воздуха - он занимал больше половины внутреннего пространства. Я поднялся на ноги и наконец-то смог вдохнуть полной грудью. Вода в убежище доходила мне примерно до колен.
  Переливы света и тени, игра цветов и оттенков будили воображение и рисовали прекрасные картины. Прозрачные стенки медузы казались хрустальными, они росли и высились, обретая очертания невиданного ледового замка с бягряными пиками на припорошенными белым снегом башенках и чуть фиолетовым оттенком фундамента. В лучах закатного солнца замок...
  Я сморгнул. Видение пропало. На внутренних стенках убежища прямо перед моим носом мерцала форфоренцирующая жидкость. Прикоснуться к ней я не решился.
  Любуясь красивой иллюзией, я лишь в самый последний момент заметил, что ко мне тянутся тонкие бледные усики. Я попытался увернуться, но не успел.
  
  ------------------
  
  От горизонта до горизонта простирались владения равнины, а над ними расцветал оранжевый цветок утра. Яркие краски преобразили листву и стролы деревьев, протянули по земле длинные, узловатые тени.
  Рядом со мной, саркастически оглядывая толпы людей в бронзовых шлемах, стоял темноволосый эльф. Его черный шелковый кафтан эффектно подчеркивал статную, но утонченную фигуру.
  -- Быдло, рабочий скот. - Собеседник презрительно сморщил нос, больше всего в этот момент походя на разозленного волка. Даже верхняя губа приподнялась, обнажая ровные белые зубы с чуть заострившимися клыками.
  Я сдержанно покачал головой и сложил руки на груди, выражая свое неудовольствие. Менять ипостась на виду у других существ, кроме как в особых случаях, считалось плохим тоном. Эльф заметил мой жест и торопливо одернул себя. Я всегда считал кузена слишком импульсивным. Рычание, пробивавшееся сквозь измененную волчью глотку стихло.
  В эльфийской армии моего кузена-волка за зеленые глаза и черные волосы, за грозный нрав и редкостное владение оружием прозвали Демоном, в человеческой - Сатаной.
  -- В этот раз их много. Много больше, чем в прошлый. - С вершины единственного на всю округу холма я равнодушно осматривал людской лагерь.
  -- Им ничего не светит. - Голос непредусмотрительного кузена еще вибрировал и то и дело срывался на бас.
  -- Кто знает? Нас становится все меньше, в то время как их поголовье не исчезает, а только растет. Очень многообещающая раса.
  -- Выродки. - Злобно покосился на людей эльф. Не удержался и сплюнул. - Н'нейсы.
  Мы замолчали.
  У подножия нашего холма, неторопливо потягиваясь, просыпалась равнина.
  -- Ты будешь сегодня биться? - Демон в последний раз окинул взглядом место грядущей схватки и повернулся ко мне. Я отмахнулся от его предложения как от назойливой мухи.
  -- Нет конечно.
  -- Но почему? - Взъярился кузен. Любого другого он бы ударил, но не меня. Смертельные поединки снова вошли в моду. А во всем, что касалось оружия мы с кузеном были на равных.
  -- Сегодня я нужнее в другом месте. - Я легким кивком указал на полатки лекарей.
  -- Опять? - Рассвирепел Демон. - Ты опять за свое! Подумай лучше сколько жизней ты сможешь спасти там, - он протянул руку в сторону колыхавшегося на ветру моря золотой пшеницы, - на поле битвы!
  -- Здесь я спасу не меньше. А там, - я намеренно выделил последнее слово, - спасать их будешь ты.
  Демон в ярости сжал рукоять меча и, ругнувшись, почти бегом умчался в сторону лагеря. Я остался на холме.
  Запел сигнальный рожок, выстроились в шеренгу всадники на моррах, накинули тетиву лучники... Демон развернул своего скакуна и махнул мне на прощанье рукой. Земля содрогнулась от грохота сотен и сотен копыт.
  Я стоял и смотрел на восход. Ветерок трепал полы золотого плаща, тормошил непослушные волосы, и я видел стройные шеренги всадников, едущие навстречу солнцу, на фоне гигантского оранжевого светила.
  -- Судья. - Молодой эльф, почти ребенок, склонился в почтительном поклоне. - Вас ждут.
  
  --------------------
  
  Это была победа. Победа сравнимая лишь с самым страшным поражением. Сотни воинов оглашали своими стонами лагерь эльфов, сотни из тысяч нуждались в помощи целителей. Целителей, у которых уже не осталось даже крупицы Силы.
  Все чаще и чаще сменялись шепот и вскрики раненых скорбным молчание мертвых, все чаще и чаще, задыхаясь, валились с ног измученные лекари. Лишь палатки Хранителей и Судьи продолжали свою работу.
  Возле одной из них с терадью в руках стоял уже выдохшийся целитель. Время от времени к нему подходили эльфы, неся раненых на руках и носилках.
  -- Этого сюда. - Четыре недавно исцеленных лучника подтащили к палатке почти пополам перерубленного товарища. - Кладите его прямо у входа. Аккуратнее остолопы! Его занесете следующим. - Целитель нагнулся и проверил зрачки пациента. Потом улыбнулся и подмигнул его провожатым. - Жить будет. Несите еще двоих. - Радостные, друзья побежали в сторону поля. Целитель устало утер рукавом лоб и развернулся к вновь прибывшим. Воины держали под руки эльфа с огромной стрелой в груди. - А это что? Кого вы мне принесли! Да у него же царапина! Ну и что, что вопит. В следующий раз под стрелы подставляться не будет. Все. Идите.
  -- Да Вы знаете кто я? Да Вы...
  -- Хватит на меня орать. - Целитель даже не посмотрел на молодого лорда. - Заберите отсюда этого сопляка и заткните ему рот. Следующий.
  -- Но, сэр...
  -- Следующий, я сказал!!!
  Недовольные воины ушли. Лекарь дрожащей рукой снова утер и без того сухой лоб. К нему подошли четыре эльфа. Тонкое походное одеяло скрывало лицо и тело их товарища, но даже сквозь него можно было судить о тяжести нанесенных ран. Перед лекарем лежал почти мертвец. Эльф сочувствующе покачал головой и знаком приказал унести воина обратно. Солдаты не двинулись с места. Обреченно вздохнув, целитель приподнял полотно и не смог сдержать удивленный возглас. На носилках лежал человек.
  -- Что это? - Целитель исподлобья посмотрел на солдат.
  Совершенно сбитые с толку необычным поручением, эльфы смущенно топтались у входа.
  -- Их предводитель. - Угрюмо выдавил самый старший в группе и виновато потупил взгляд.
  -- Зачем? - Лекарь хмуро осматривал полумертвого человека. Изрубленная кольчуга лохмотьями болталась на груди и плечах воина. Правая рука стальной хваткой сжимала меч. На отворотах пропитавшегося кровью кафтана блестела вышитая золотой нитью корона.
  -- Судья просил.
  Лекарь злобно выругался и, стиснув зубы, указал на раненого лучника:
  -- Только после него.
  Эльфы согласно кивнули.
  -- Может еще кого пропустить? - Заискивающе предложил главный. Мысль о том, что кому-то придется лечить человека, причиняла ему почти физическое страдание.
  -- Нет. Не нужно. - Целитель устало опустился на землю. - Судья знает, что делает.
  Не долго думая, солдаты последовали его примеру. Старший брезгливо поправил одеяло, скрывавшее человека от случайных взглядов, и обреченно подтвердил:
  -- Судья... знает...
  Солнце опускалось к горизонту, и над головами эльфов повисла первая вечерняя звезда.
  
  -------------------
  
  С всхрипом, будто утопающий, прорвавший тонкую пленку озерной глади, я резко сел, набивая воздухом до отказа свои слипшиеся легкие. Я дышал, запасаясь живительным газом, казалось бы на сотни лет вперед. А перед глазами мелькали картины - картины моего прошлого. Такого, что не описано ни в одной летописи. Дня, когда мой дом принял свое новое имя - 'Рассветная звезда'.
  Я никогда не знал, что эльфом, спасшим когда-то наш народ был мой предок. Я и подумать не смел, насколько близко мы тогда подошли к той грани, когда вымирания целой рассы становится лишь вопросом времени.
  Неизвестный Судья, пожертвовав десятками эльфийских жизней, спас в тот день человека, а с ним и весь эльфийский народ. Кровопролитная война завершилась сначала хрупким перемирием, а затем и скрепленным особой магической печатью мирным договором.
  Полководец, по прозвищу Демон, без разбору бросивший в атаку все эльфийские войска, надеявшийся лишь одним упрямством и силой сломить человеческую армию, добился лишь одного. Он перебил почти всех молодых эльфов, тех - кто все еще мог продолжить свой род.
  На многие века города и Поляны нашего народа погрузились в хаос. Жизнь эльфийского ребенка ценилась выше любого золота и драгоценных камней. Даже выше жизни и чести. Очень часто враждебные семьи воровали друг у друга детей. Отец, получивший наследника, мог почитать себя счастливцем, мать, выносившую двойню, всю оставшуюся жизнь носили на руках. Больше двух детей в семье эльфов с тех пор не бывало никогда.
  А расса людей все множилась и множилась.
  Смывая последние остатки наведенного магией сна, я яростно протер глаза и выплыл из гостеприимного кокона медузы.
  
  --------------------
  
  Следующая купель знаний, оказалась в форме вытянутого вверх навеса из паутины. Крупные капельки воздуха, попавшие в ее липкую ловушку, светились мягким, приятным светом. Я снова вдохнул и уже в ожидании оглянулся по сторонам. Мне навстречу спешил паук. Его черный, как будто бы начищенный до блеска, панцирь отливал легкой синевой. Покрепче ухватившись за прочные нити паутины, я сговорчиво протянул ему руку. Паучок, остановился и удивленно покачался из стороны в сторону.
  'Кх. Молодец' - Прозвучал у меня в голове скрипуче-одобрительный, с легкой ехидной, голос.
  И прежде, чем я успел как следует удивиться, паук шустро цапнул меня за большой палец.
  'Вот ххунд, больно!'
  'А ты чего хотел? Ить этоз тебе не прогулка по лесу! Все спи' - Голос был насмешливым, но добродушным. Я почему-то представил своего деда, которого никогда в жизни не видел. Только портреты.
  'Ись ты! Дык он ессе и находьссивый!' - Просвистел паучок, и я с улыбкой закрыл глаза.
  
  -------------------------
  
  Поляна. Небольшой, в три шага диаметром, круг света. За его границей - тьма. Негостеприимно темный сумрак пышных зеленых крон скрывает от любопытных глаз одному ему известные тайны. Абсолютная, на грани звона в ушах, тишина.
  Я похлопал себя по одежде, по бокам, посмотрел на руки, дабы полностью убедиться, что на сей раз я это действительно я. Темень и отсутствие звуков сильно нервировали, заставляя поминутно оглядываться по сторонам.
  Ничего. Ни единого животного или птицы, даже ни одного комара, что, впринципе, вообще практически не возможно. Я поднялся на ноги. В уши настойчиво пробивался легкий звон. Неожиданно раздавшийся звук - шорох листвы за спиной - заставил меня подпрыгнуть и резко обернуться.
  'Ох!'
  Злой гортанный рык сотряс поляну, пробежал по поджилкам и замер где-то в области сердца. Оно испуганно ёкнуло и, сжавшись, пропустило удар. Я мысленно выругался. Из пышного кустарника прямо на меня, немигая, уставились желтые, янтарного цвета глаза. Инстинктивно попятившись, я, оступившись, растянулся на земле.
  'Чтоб вас!'
  Следуя за мной, вторя каждому сделанному шагу, на полянку выступил тигр. Красавец.
  Собранная в складки на носу белая с черными полосками морда, оскаленные, с палец толщиной клыки, прижатые уши и с остервенением бьющий по бокам хвост... Чуть приопущенная голова, так что отчетливо выпирают дуги плеч и предплечий, чуть согнутые лапы... Напряженные, готовые к прыжку мышцы...
  Мне стало дурно.
  'Если это мой зверь, то почему он себя так странно ведет?'
  Я стиснул зубы и поднялся на ноги. Дьявольски болела так 'кстати' подвернутая нога.
  Коту все это не понравилось. Он припал на передние лапы, выставляя на обозрение флагом взметнувшийся вверх хвост, и издал последний предупреждающий рык.
  -- Эээ, привет. - Я попытался придать голосу побольше уверенности. - Ну не злись...
  Белый с черным хвост негодующе дернулся.
  Может лучше мысленно?
  -- 'Дружище, почему? Почему ты сердишься?' - Я протянул ему руку ладонью вниз. - 'Давай знакомиться'.
  Молчание. В меня уперся лишь еще более ненавидящий взгляд. Что же я делаю не так?
  Желая подойти поближе, я сделал шаг вперед, и тигр прыгнул.
  Мягко спружинили лапы, бесшумно, невесомо взметнулось вверх массивное, но такое гибкое тело... Я видел как появились когти, еще шире распахнулась пасть... Я стоял завороженный и лишь в самый последний момент успел дернуться чуть назад и вбок. Спасти меня это уже конечно не могло.
  Широкая морда, оставляя рваные кровавые борозды на груди, влетела в меня, сбивая с ног. Огромные сильные лапы, отметив живот и бедра, уперлись в плечи, подминая под тяжелую тушу. Страшно не было. Сопротивляться не имело смысла. Там, у себя в лесу, в моем мире, я бы попробовал. Я схватился бы за палку, сук, чтобы дать отпор, или влез на дерево. Здесь все было иначе. Огромный кот оказался вовсе не обычным животным, это был эльф, эльф в тигрином обличье.
  Оскаленная пасть нависла надо мной для последнего, решающего броска. Громогласный рев поколебал меховые складки горла хищника и... неожиданно стих.
  Мы смотрели друг другу в глаза, и я видел, как медленно-медленно уходит из них та непонятная мне, безудержная ненависть.
  -- 'За что ты меня ненавидишь?' - Я высвободил руки и осторожно развел их в стороны. - 'За что?'
  Угрюмые складки на носу зверя разгладились, и шершавый язык неспеша облизнул черный с вкраплениями красно-розового нос. Кот удобно уселся мне на грудь и, опустив морду вплотную к лицу, уставился в глаза. Под весом трехсоткуртовой туши дышать стало ощутимо сложнее.
  Желтые серьезные глаза.
  Когда я уже совсем отчаялся услышать ответ или хотя бы просто вдохнуть, белый тигр лениво поднялся на четыре лапы, и мы соприкоснулись друг с другом кончиками носов. Я - сухим и гладким, он - шершавым и влажным.
  -- 'Не тебя. Себя' - прозвучал где-то на самом краю сознания усталый и какой-то обреченный голос.
  Белый тигр попятился, освобождая меня, в последний раз окинул изучающим взглядом, и, развернувшись, скрылся в кустах.
  Все еще лежа на траве, я устало закрыл глаза.
  
  'Ссто? Узе вернулся?' - Паучок завис над моим лицом, с интересом изучая его выражение. - 'Бысьтро'.
  'Привет, дружище. Как ты тут без меня?'
  'Неплохо... Неплохо... Кхе...' - Существо в черном хитиновом панцире насмешливо разглядывало необычную 'муху' по иронии судьбы угодившую в его силки.
  Я протер спросонья глаза и, жизнерадостно улыбнувшись хозяину паутины, попытался вдохнуть.
  'Ты ссто!!! Нельзя!' - Остановил меня паукообразный и лапкой указал на что-то вокруг.
  Оказалось, что, казавшиеся раньше безграничными, запасы воздуха истаяли, не хуже приятных востоминаний. Дышать хотелось все сильнее, и противное вязкое томление в груди все явственней давало о себе знать.
  'Куда теперь?'
  'Наверх, куда з ессе?' - Паучок перебирал цепкими лапками спутанные мною нити. - 'И побыстрее малец. Побыстрее...'
  Я порывисто оттолкнулся от дна и выплыл из-под гостеприимного навеса, практически нос к носу столкнувшись с Ллевером. Он как раз собирался заплыть внутрь.
  'Нет. Наверх. Давай наверх' - Под водой мы могли общаться исключительно жестами.
  'Я был в двух местах. Это третье. Нечем дышать'. - Ллев снова предпринял попытку нырнуть. Я оттащил его за рукав.
  'Два достаточно. Там воздуха нет. Наверх'.
  Друг сердито пожал плечами, и мы медленно поплыли на свет. Подвернутая во сне нога ужасно болела и мешала двигаться. Даже несмотря на то что Ллев плавал не намного лучше топора, я начал отставать.
  Настойчиво требуя воздуха, все сильнее сжимались легкие. В голове стояла непроглядная муть. И хотя зрение по прежнему действовало безотказно, я перестал видеть все кроме постепенно приближающейся кромки воды над головой и осознавать что-либо кроме яростного желания сделать хотя бы один вдох.
  Чья-то ладонь схватила мой рукав и заставила уцепиться за плечо. Ллевер. В который раз убивая в зародыше настойчивое желание вдохнуть, я перевел взгляд на друга. Похоже ему было не лучше. До поверхности нам оставалось всего каких-то полтора метра - жалких полтора метра.
  Исчерпавшие запасы воздуха тела тянули на дно.
  Вы когда-нибудь пробовали нырять полностью выпустив из легких воздух? Абсолютно весь. Сдувшись, как сдуваются кузнечные мехи кузнеца. Нет? Кто пробовал, тот знает. Вы можете свободно ходить по дну, не прикладывая при этом ни малейших усилий, чтобы снова не подняться на поверхность. Можете даже спокойно лежать и сидеть. Но всплывать при таком раскладе становится значительно тяжелее.
  Нам с Ллевом - приходилось очень тяжело.
  Как могли помогая друг другу - то подталкивая, то вытягивая товарища, мы поднимались на поверхность. Когда до нее оставалось расстояние не больше вытянутой руки, я почувствовал, что Ллевер чувствительно толкнул меня в грудь.
  Ослабевший, задыхающийся, я отлетел от него на добрые пол метра. Последний пузырек воздуха, вырвавшись из плена скукожившихся легких - моих легких, спешно прокладывал себе дорогу наверх. Я проводил его взглядом. Картинка перед глазами стремительно тускнела. Краски теряли яркость, наливаясь унылой серостью, а вслед за нею и непроглядной чернотой. За мгновение до того, когда картинка окончательно потухла, словно через маленькое чердачное оконце, я увидел тонущего Ллева. Он беспорядочно толи греб, толи размахивал руками в воде, инстинктивно пытаясь уцепиться хотя бы за что-нибудь... и быстро, очень быстро тонул.
  Но я поплыл не к нему, я поплыл наверх. Двигаясь вслепую, ориентируясь только на чувство тяжести, что упорно тянуло меня ко дну, я греб, гадая - дотяну ли до поверхности.
  
  -----------------------
  
  Эльфийка нервно переминалась с ноги на ногу.
  -- Ну и где они? - озадаченный Вил переводил взгляд с Мийим на Таса и обратно. Широко распахнутые и еще такие доверчивые глаза казались больше из-за своего яркого, насыщенного голубого оттенка. Вьющиеся русые волосы дополняли картинку.
  -- Пойди спроси. - Тассьер настороженно оглядывался по стронам. - А еще лучше, сиди тихо - не то взрослые заметят и надают нам по шее.
  Вил надулся.
  Всех детей и подростков давно разогнали по домам, и неугомонной троице, чтобы разузнать о судьбе своих друзей, пришлось как сделует побегать, скрываясь от внимательных глаз взрослых. Сейчас они как раз наблюдали за передвижениями одного из лестничих.
  Громкий треск, как будто бы раздираемых на части, кустов, заставил ребят испуганно подскочить и обернуться на шум.
  Сквозь несчастную растительность, разбуженным по зиме медведем ломился эльф.
  -- Вьерн! Чтоб тебя Духи сожрали! Потише никак нельзя?
  -- Да ладно тебе, Тас. Не бурчи. Подойди я тише - ты бы заявили, что я подкрадываюсь... Как ребята?
  Все еще не отошедший от внезапного испуга Вил полустоял-полусидел на земле. Его вишневого цвета курточка зацепилась за сук, и мальчонка повис на ней, пытаясь решить, что лучше: встать и попытаться отцепить куртку или вынуть руки из рукавов и сесть.
  Легко приподняв мальца за шиворот, Тас снял его с назойливого деревца и отошел к эльфийке. Расстроенная рябинка недовольно зашуршала листвой.
  -- Пока никак, - Мийим сокрушенно вздохнула. - Ну Ллев, ну молодчина! Зачем он руками в гранит-то полез? Я же их предупреждала...
  -- Ну, положим, предупреждала ты Эллисара, а Ллевера там в этот момент и в помине не было... - раздраженный Тас неосмотрительно повысил голос.
  -- А я виновата, что он нам ничего не сказал? - набросилась на него девушка. - Зачем было из этого секрет делать? Мы бы ему помогли, чем смогли! Правда Вьерн?
  -- Помогли. - тот утвердительно кивнул головой и сонно зевнул. - Как же все эти испытания утомительны...
  На него уставились три пары злых-презлых глаз.
  -- А что? - удивился эльф.
  Остальные предпочли его поигнорировать и вернулись к наблюдению за происходящим на поляне. Оттаявшие Хранители что-то обсуждали вместе со Старейшинами. Владыки Жизни и Воздуха стоял от них поодаль.
  -- Ну и где они? Где? - Рычал себе под нос Тас, выписывая круги и кренделя в их укрытии. Его энергичная, жаждущая активных действий натура, давала о себе знать.
  -- С ними все в порядке... Успокойся. - Вьерн был ленив и беспечен - как всегда. - Вот скажите... Кто-нибудь может мне объяснить? Почему всегда, когда на горизонте появляется Эл - всё сразу же встает с ног на голову? Мне просто интересно. Правда. Головой ручаюсь, что если бы там не было Эла, все было бы просто отлично. Ллевер бы никуда не влез. Никакой парень, напротив, не вылез... и всё остальное тоже бы не произошло...
  -- ЧТО ОСТАЛЬНОЕ?!!! - Ребята в панике обернулись на прислонившегося к дереву Вьерна.
  -- Что ты имеешь ввиду? - тон Таса был вкрадчив, но убедителен.
  Эльф лишь безразлично пожал плечами.
  -- А я почем знаю? Сейчас и увидим.
  -- Я тттебе увижу! - начал закипать Тас. - Я тебе сейчас такое покажу!
  -- Ээээ... Ты чего? Какая оса тебя укусила? - Вьерн осторожно отодвинулся подальше от надвигающегося на него друга. - Я... это...
  -- И это, и то... - покладисто согласился Тас. - И еще много чего...
  Он приближался все ближе и ближе, попутно закатывая рукава.
  -- Ребята! Эллисар! - Выкрикнула Мийим.
  Все это время она продежурила возле кустов, окружавших их убежище.
  Неугомонная четверка тут же подбежала к ней и, раздвинув ветки, уставилась на поляну.
  
  -------------------------
  
  Я вынырнул. Духи! Если б кто... сказал мне раньше... что можно быть таким счастливым, только от того, что умеешь дышать - я бы даже не посмеялся. Я бы даже не посмотрел на него. А тут... Это такой восторг! Это такое неизбывное чувство прекрасного, такое феерическое ощущение!...
  -- Парень, где твой друг? - надо мной зависло лицо Квеллиона. Там где я плыл, он совершенно спокойно передвигался пешком. Следом за ним подтягивались и остальные Хранители.
  'Вот ххунд! Чего я жду?'
  Ничего не ответив, неопределенно махнув ему рукой, я набрал побольше воздуха и нырнул.
  Вода встретила пришельца легким сумраком и пятью любознательными рыбками - товарками той, что ненамного раньше со вкусом погрызла слюдяную водоросль. Рыбки пугливо, но вместе с тем с явным интересом, следили за моими неверными и, наверное, невероятно неуклюжими для них движениями.
  С силой загребая руками, я поплыл вниз. Несмотря на свою прозрачность, вода кокетливо скрывала от моих глаз, то что я так жаждал увидеть - Ллевера.
  'Где же он? Ну где?'
  Заметив смутную тень, если вообще можно увидеть тень на фоне тени, я ринулся ей навстречу... и ничего не обнаружил. Я беспорядочно шарил руками по дну, поднимая море ила, но добился лишь того, что окончательно замутил все вокруг.
  'Что же делать?'
  Взволнованный, я кидался от одной тени к другой, от одного призрачного шанса к следующему, прекрасно понимая, что кроме меня никто больше не сможет прийти Ллеву на помощь - гранит не пустит.
  'Почему? Почему я сразу не опустился за ним?'
  'Может потому, что знал - обоим вам не выплыть? Вам не хватило бы воздуха...' - сочувственно заметило внутреннее я.
  'Чушь! Я бы успел, я бы смог! я... я...'
  '...бы...' - безапелляционно, но зато как верно, заметило что-то внутри меня - 'бы'.
   Я корил себя за неправильный выбор, выныривал и снова нырял, чтобы вновь и вновь поймать ускользающий из рук илистый шлейф пустоты.
  Постепенно я начал замечать, что вода становится более мутной и все явственнее напоминает желе. Пока это был лишь кисель, но скоро и эта - последняя - отсрочка растает как дым.
  Маленькие зеленые рыбки планомерно изничтожали приглянувшиеся им серебряные пуговицы моей куртки.
  Размышляя, что бы еще предпринять, я завис около своего недавнего пристанища - навеса из паутины.
  'Опять ты?!'
  Неожиданно столкнувшись друг с другом, мы с паучком резво отскочили в разные стороны.
  'Тебе ссего ссдесь надо?' - в голосе хозяина плетеного навеса было столько удивления, граничащего с паникой, что я недоумевал, как он еще не выпал из своего дома. - 'Тты сссассем ссдесь?'
  С перепугу членистоногий начал шепелявить еще больше. Хотя как он умудрялся делать это мысленно - оставалось для меня загадкой.
  'Друга ищу'.
  'Аааа... кхе...' - паучок ощутимо успокоился. - 'Друг это хороссё. И найти, наверное, не мозессь?'
  Если пауки и не умели смотреть с лукавым прищуром, то мой собеседник только что это совершил невозможное.
  'Да. Не могу'.
  'Помосссь?'
  Ах, ты козявка шестилапая! Конечно! Стоит тут расшаркивается! Нет, чтоб сразу к другу отвести!
  'Да. Пожалуйста'.
  'Эх... Ну ладно...' - паучок сокрушенно покачался на одной из ниточек паутинки и юркнул под навес. Обратно он вылез уже с Ллевером в лапках. - 'Дерсзи...'
  Понимая, какой участи только что удалось избежать моему другу, я излишне резко вырвал его из лап паука.
  'Лиссил, понимаессь, сстарика обеда...'
  Я предпочел сделать вид, что не расслышал, и, сдержанно поблагодарив хозяина, уплыл восвояси. Ллев пробыл под водой слишком долго, и мне оставалось лишь надеяться на то, что все обойдется. Вода загустела еще сильнее, и я с трудом продирался наверх.
  'Хулюганы...' - Донеслось мне вслед ласковое ворчание паука. - 'Всю воду перебаламутили...'
  
  ----------------------
  
  -- Какого ххунда он нырнул опять?
  -- Кто его знает...
  -- А Ллева-то все нет и нет...
  -- Доболтался. Если с ними что-то случится - голову тебе откручу! Ворона н'нейсова...
  -- Да замолчите вы оба!
  -- Молчим, молчим.
  Бурчание под нос:
  -- Ее забыли спросить...
  -- Да! Забыли!
  -- Ой, как вы мне все надоели... а еще взрослые...
  -- Тсс!
  -- Тихо! Лестничий идет.
  -- Ну и что? Тут судьба...
  Истошно и хором:
  -- ЛЛЕВЕР!!!
  
  -------------------------
  
  Я вытолкнул Ллева на поверхность. Пара прислужников, что стояла неподалеку, тут же подхватила его под руки и словно мешок с зерном поволокла в сторону жилых домиков. Ничего хорошего это не предвещало. Я хмуро посмотрел на Хранителей. 'Неужели поаккуратней нельзя?' Поймав мой недовольный взгляд, Сурьен скорчил презрительную гримасу и, бросив:
  -- Мое мнение вы знаете.... Я - 'за'. - проследовал за быстро удаляющейся процессией.
  Я недоуменно уставился на окружающих:
  'За что?'
  Не обращая на меня внимания, Хранитель магии воздуха довольно убедительно доказывал что-то двум другим Владыкам. Н'еррон вежливо слушал, а Квеллион вяло отнекивался, поминутно кидая на меня жалостливые взгляды. Плохо. Наконец, старцы пришли к некому подобию согласия, и Квеллион неохотно развернулся ко мне.
  Я ждал. Неужели никто не додумается помочь уже совсем окоченевшему пловцу вылезти? Или они решили замуровать бедного посвященного живьем? Похоже на то. Уж больно кислая у Медного Владыки физиономия.
  -- Эллисар, - сказал Квелл, запнулся и, прочистив горло, продолжил - ты очень хорошо плаваешь...
  'Плаваю? А это тут при чем?' Я подозрительно всмотрелся в лица Владык. Вроде не пьяные.
  Квеллион умолк и в нерешительности оглянулся на более старших по возрасту собратьев. Те, грозно сдвинув брови, сосредоточенно кивнули. 'И чего им неймется?' Под пристальными взглядами старцев Медный Владыка, окончательно упав духом, горестно вздохнул и, положив руку мне на плечо, пробормотал так тихо, что я еле разобрал:
  -- А не должен был. - И рывком окунул меня в жижу. 'Какого!!!...' В следующую секунду я почувствовал сильнейший удар в солнечное сплетение (магия! Чтоб ее!) и захлебнулся. Противная склизская жижа, будто живая, мягкотелым червем вползала в рот, в нос, спускалась в горло... Меня тошнило. Нет. Не так. Меня выворачивало наизнанку... Но как только жидкость достигла легких, на смену тошноте... пришла... БОЛЬ...
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"