Аннотация: По мотивам игры "Сталкер". Самое страшное, что если память начала бежать, ее невозможно остановить.
Сталкер
- Скажи, что это не правда! Скажи, что тебя там не было!
Обрывок из диалога... Память часто так поступает - выхватывает кусок из темноты и извлекает на свет... Она часто так делает, когда ты сидишь в инвалидном кресле, писаешь под себя и не можешь вспомнить, как твое имя... Но самое страшное даже не в этом. Самое страшное, что если память начала бежать, ее невозможно остановить.
- Скажи, что это не правда! Скажи, что тебя там не было!
- Ну, ладно. Меня там не было. Довольна? Теперь ты от меня отстанешь?
- Ты говоришь это так, как будто это не правда. А мне нужна правда! Я хочу знать правду!
Неприятно вспоминать этот разговор, но приятно вспомнить ее рыжие хвостики и звездную россыпь веснушек, потому что большую часть времени не удается вспомнить даже ее имя...
- Скажи, что это не правда! Скажи, что тебя там не было!
- Ну, ладно. Меня там не было. Довольна? Теперь ты от меня отстанешь?
- Ты говоришь это так, как будто это не правда. А мне нужна правда! Я хочу знать правду!
- Правду?! Тогда держи правду! Да! Я был там! Я видел твоего отца! Видел его глаза, когда эта тварь его сцапала! Видел!! Я выпустил всю обойму. - В голосе, в горле - слезы, и страх, как будто Тварь снова перед носом и сейчас нападет. Голос дрожал и не слушался... - Я больше никогда не ходил в Зону... И знаешь что?! Это не я ублюдок, а он! Это он ходил в Зону - раз за разом, раз за разом. Это он бросил маленькую дочь... Он все повторял: Эни нужно то, Эни нужно это... Чушь собачья! Ей нужен был отец, живой, мать его, будь он проклят, гореть ему в аду!..
И знаешь, что еще? Да, я слабак. Но не потому, что не смог его тогда спасти, а потому, что не смог забыть. Потому что до сих пор просыпаюсь от кошмара и Господа молю, чтобы Гэмел простил мне свою смерть. Я слабак потому, что пошел тогда с ним, ходил с ним раз за разом, а надо было просто послать его ко всем чертям и...
Это Фишер? Он рассказал тебе? - Глаза у нее были такие испуганные, огромные, светло-зеленые. - Чтобы ты пошла в Зону и отомстила за отца, верно? И про меня упомянул - тоже с расчетом. Конечно: либо ты на совесть мне надавишь, и я с тобой пойду - это лучше всего, я ведь уже имел дело с Тварью, - либо ты меня слушать не станешь, я же слабак, предатель, не спас твоего отца и врал, что не знаю, что с ним стало... Хороший расчет, и ты, конечно, купилась...
Вряд ли все это тогда говорил. Скорее всего, половину уже потом думал, сидя в инвалидном кресле, писая под себя и пытаясь вспомнить свое собственное имя... А может, тогда же и сказал все, сразу все сообразил - тогда ведь еще не было ни кресла, ни слепоты... И Гэмела не было, как будто он стоит перед самым носом, в почерневшем от крови комбинезоне, и смотрит, молча смотрит... Призрак, преследует, не уходит, чего-то ждет...
Как живая картина: Алик и Эни, такая с рыжими косичками... Оба в зеленых комбинезонах, с одинаковыми нашивками на нагрудных карманах, с одинаковым оружием... По Зоне... Там и костер был - уже забылся, не вспомнить, кто там сидел, что пели, кто подарил динамитную шашку... Потом вспоминается только Тварь. На этот раз удалось отбить, Эни оно не сцапало - только не Эни. Из черноты всплывает: сцапала, зубов у Твари оказалось больше, чем думал, сдавила поперек - нечем дышать, по груди от живота мокрое, каплями, струйками, соплями, но в правой руке - заветная шашка, горит фитиль - разжал пальцы - в утробу. Наверное, задел корень языка - щекотно стало, и Тварь по небу языком - почесала. Язык - как застывшая и потрескавшаяся магма. Повезло еще, что нёбо было в буграх. Так бы мясо сняло до кости, а так - рука между буграми провалилась, и только кожу сняло... Правда - лицо... Сильно садануло, но это уже не вспоминается - дышать было нечем, кровь и кишки под подбородком, в глазах - темень... да и откуда там свет?.. Вспоминается только утро в больнице, когда Эни плакала у койки...
И зачем она выжила, тварь? Соня умерла при родах, а эту гадюку спасли... Соня любила ромашки и небо, апельсиновый сок и поспать в гамаке. Лучше бы она выжила, а не эта...Лучше бы эта сдохла - вся в отца пошла, такая же сволочь. Рыжие косички, зеленые глаза... Когда же она умерла?.. Как и все эти сталкеры умирают... Где-то между сегодняшним днем и тем утром, когда плакала у койки...
Иногда так и видится: втроем, Эни, Гэм, Алек, в зеленых форменных комбинезонах, счастливые, улыбаются. Иногда видится и Тварь, только они втроем ее укладывают... А иногда снится, что уговорил Гэма не идти тогда в Зону, остаться дома, с Эни... Потом просыпаешься и встречаешься с реальностью...
Так проще: уйти в Зону, горланить песни с остальными сталкерами, спать с кем придется... Это проще, конечно, чем сидеть с полуслепым, полуглухим маразматиком и идиотом в инвалидном кресле, писающим под себя и пытающимся вспомнить, как его имя... А я ради нее работал сортировщиком мусора на центральной мусорной свалке.
Алик... Да, кажется так меня звали... Мусорщик А-3684.
...Черт побери, как же мое имя?..
4 августа 2007 г.