Владимир понял, что разговор окончен. Когда Петро начинал кричать, а глаза его наливались кровью, можно было делать только одно: прятаться. Однако Петр, вопреки своему обыкновению, не стал ничего ломать и сметать молотовидными кулаками все вокруг, даже не схватил в руки табурет, на котором сидел, и не замахнулся им на Владимира. Вместо всех этих операций Петр тяжело вздохнул, уперся локтями в колени и сокрушенно покачал головой.
- Эх, Вова, Вова. Неблагодарная и тупая вы скотина. Я же вам счастье дал, на блюдечке с голубой каемочкой преподнес, а вы... Ну, я ведь всего только волшебник, а не сам Он... - "Им" Петро называл Всевышнего. - Я перенес тебя в Америку, сменил тебе лицо и устроил все документы. Я даже вложил в твою голову английский язык. А тебе все мало. Ну, чего, казалось бы, более? Это уже похоже на сказку о рыбаке и рыбке. Читал?
- Читал, - виновато согласился Владимир. - Но ведь мы боролись не за мое личное счастье, а за счастье России. Не получилось...
Петр озадаченно упер непонимающий взгляд в лысину Владимира.
- Какой такой России? Мы об этом не уговаривались. Я же...
- Да знаю...
- Нет, не знаешь!!! Ты воровал секреты, ты шпионил без умения и совести, ты... Нет, вы, все вы, четверо!.. Я закрывал - где лаской, где угрозой, где магией - рты клеветникам и правдолюбцам, а вы!..
- Тьфу! - не выдержал Владимир. - Какой же вы...
- Да это запрещено! - закричал неестественно тонким голосом Петр. - Судьбы народов, стран - это даже высшим магам запрещено! А я так - джин-недоделок. Так, волшебник средней руки. Ох, ох, и зачем ты тогда меня от машины спас!
- Ну... - промямлил Владимир, но Петр понял, что сейчас опять будут извиняться и перебил:
- Ухожу я от вас, Вова. Я ухожу. Я буду совершенствовать мастерство. Займусь теорией, тонкими материями. Я сюда пришел, чтобы последнее твое желание исполнить.
- Ну, тогда исполните, - сокрушенно ответил Владимир. Он тоже пришел, чтобы просить о последнем чуде. За десять лет они с женой и детьми много сделали лишнего и даже вредного, так и не добились счастья и потеряли себя и друг друга.
Десять лет назад Владимир ќ- ему тогда было сорок пять лет - кинулся наперерез иномарке, чтобы спасти зазевавшегося прохожего и спас. Прохожим был Петр. Он долго благодарил и прославлял отвагу, смелость и благородство своего спасителя. Потом спросил имя и представился сам. Потом отвел Владимира в сторонку и рассказал, что является волшебником средней гильдии - этого термина Владимир так до конца и не понял, а понял только, что гильдий три: низшая, средняя и высшая - и в благодарность за спасение жизни теперь будет исполнять все его, Владимира, желания до конца его, Владимира, жизни, если он, Владимир, не пожелает обратного.
Конечно, сначала Владимир не поверил шкафообразному прохожему и попросил подтверждения. Подтверждением послужили документы мага с какой-то затейливой печатью и исполнение первого желания: прочтение из мыслей сокровенной тайны и стаканчик мороженого из ниоткуда. Этого было достаточно. Дальше пошло точь-в-точь, как у Пушкина: одно желание серьезнее другого. Маргарита желала денег, известности и так далее, детей отдать в элитную школу. Петр дал Маргарите заказанную внешность, и все, что просила. Их семейство, то есть Владимир, Маргарита, четырнадцатилетняя дочь Ирина и двадцатилетний сын Антон, превратились в семейство Вудмэнов с запада США, из города Лос-Анджелес. У них появился прелестный, даже роскошный трехэтажный дом с бассейном и фонтанами. Марджет стала домохозяйкой, то есть жительницей бутиков, светских раутов и тому подобного. Ирен получила все то же самое и популярность в школе, причем добродушный Петро беспрекословно заминал разные недоразумения: плохие отметки, глупые шутки, пьяные выходки и тому подобное. Тони один пошел по стопам отца. Он стал учеником Кембриджа, журналистом и правдоборцем. Кроме головной боли, это ничего не принесло. Петро учил его осторожности и тактичности, сбивал с его следа преследователей и делал все тому подобное. Когда для своих расследований Тони стал использовать запрещенные средства (взлом, кража, угроза, шантаж и так далее), Петро честно и добросовестно заметал следы. Владимир получил работу в одном из секретных институтов, в одном из тех незаметных никому не известных местечек, где разрабатываются схемы экономики. Владимир оказался одним из видных разработчиков, получил доступ к финансовым средствам и всем проектам. Во благо отчизны-России Владимир стал воровать информацию и финансы, став важным для Российской разведки человеком. Вот только опыта не хватало, и Петро беспрестанно заметал следы и "затыкал рты", как он выразился.
Десять лет магия набирала обороты, и однажды Владимир увидел, что ни к чему хорошему это не привело. В собственной лжи он уже не мог связать концов с концами, и выхода из нее тоже не было: получилась замкнутая система лабиринта. Жена сначала завела любовника, потом другого, а напоследок потребовала развода. Дочь окончила школу и возжелала блистательной карьеры кинозвезды (бедный Петро)! Да еще и стала каждый час жаловаться на нерасторопность и глупость волшебника. Как ни старался Петро сделать ее счастливой, она все время на что-то жаловалась. Тони... Тони подался в политику, и этим все сказано. Он, конечно, болел за Народ, но... Его борьба не приносила положительных результатов и только подтачивала здоровье... Сам Владимир, уж естественнее некуда, был глубоко несчастлив: половина сотрудников ему дружески улыбались, рассказывали о своих семейных радостях, не подозревая в нем предателя, а вторая половина злобно скалили на него зубы, а русская разведка требовала все больше информации... А жизнь в России нисколько не улучшалась.
"Пора кончать, - подумал Владимир. - Пора кончать. Пусть я останусь уездным инженером, без гроша в кармане, диванным патриотом, но зато у меня будет мой любимый диван и мои любимые друзья и наш, какой-никакой, но наш футбол... А Марджет пусть тут остается - мол, встретила американца - как его там, - развелась, уехала в Америку и вышла замуж. Ирен пусть с ней уедет, если захочет - а она наверняка захочет, - но учится пусть сама, без магии. А Тони пусть у меня останется. Успеет еще в Москву умчаться и карьеру журналиста сделать..."
- Что молчишь, Вова?
- Тяжело мне, Петро. Сделайте так...
- Я знаю, как нужно сделать, Вова, - перебил Петр. - Верну все туда, в закоулок со стаканчиком мороженого из ниоткуда. Ты пожелай внимательности и отпусти, как рыбку в море. Чему суждено, тому не миновать.
Встал Петро, выпрямился во весь свой могучий рост, поднял табурет над головой, стукнул всеми ножками об пол.
Все рассыпалось - осталось как бы предчувствие или сон.
- Не надо мне ничего. Сам буду свое счастье строить. Вы только, пожалуйста, впредь внимательнее будьте, а то ведь...
- И всё? Мы расстаемся?
- До свидания, - похлопал Владимир Иванович волшебника по плечу и побрел домой, помахивая сумкой с кефиром и батоном и жмурясь на ласковое майское солнышко.
"Значит, - подумал Петро, - и мне не надо быть не тем, кто я есть. Хорошо и там, где сейчас. Ну его, это человечество". Распрямил он плечи и унесся к звездам - изучать тонкие материи и реликтовые излучения.
А Владимир вернулся в свою квартирку и в воскресенье повел семью в театр. Лучше бы, наверное, он этого не делал, конечно, потому что там его жена познакомилась с американским туристом (он приехал на родину своей прабабки) и через два года развелась с мужем, взяла дочь и улетела в Штаты. Ну, что ж, гладкий путь им, дай бог счастья. Антон упрямо настоял на том, чтобы остаться, да еще и заявил, что мать ему теперь не мать. Это он, конечно, перестарался. Ну да молодость! Что с нее взять? Со временем одумается, помирится. Ни в журналисты, ни в политики он, кстати, не пошел. После армии он, гуляя, забрел в театр и от делать нечего, шутки ради попробовался на роль. Самое смешное было, когда режиссер бежал за ним по улице, размахивая сценарием и на бегу убеждая идти в театр. В общем, стал Антон актером и вскоре присоединился к "Мурзилкам" (это благотворительное содружество такое). Владимир Иванович, потихоньку-полегоньку, все работал инженером-конструктором на провинциальном авиазаводе, получал свои денежки и жил припеваючи, жмурясь на солнышко и попивая кефир по утрам. В общем, каждый нашел себя и свое счастье, потому что строил его сам.