Эта массивная, обитая тёмным дерматином дверь одновременно пугала и завораживала. Где-то там, за нею, словно в потустороннем мире, где свой век доживали древние, полузабытые книги, над которыми вздыхали бессмертные библиотекари, жил Феликс Вольт.
Спросите, кто такой этот пресловутый Феликс Вольт? О, так вы не знаете?
А Костя Матюшин, четырнадцатилетний паренёк, знал о нём всё! Вернее, был уверен в этом: о хозяине квартиры под номером шестьдесят шесть, в доме номер шесть на улице имени Булгакова, ходили слухи между местными жителями. И если им всем, проклятым, фантастическим слухам, верить, причём верить - всем и сразу, то Вольт был двухсотлетним юношей, родившимся за год до революции в Англии, хозяином волшебной лавки, торгующей индульгенциями и заодно оказывающей услуги по общению с демонами...Но зачем доверять этим сплетням?
Уж Костя точно знал, что все эти слухи (ну разве что кроме волшебной лавки) - лгут, лживые они, слухи...Феликс Вольт был простым...Хотя почему это - простым? Он бы ого-го каким! Да-да! Даже ого-го-го каким! Вольт был хозяином букинистической лавки, испокон века существовавшей на улице имени Булгакова, и даже, можно сказать, дольше её самой: ведь звали улицу то Средней Дворянской, то имени Робеспьера, то имени Первого Интернационала, то улицей Труда...А лавка всё стояла и стояла, и ничего ей не делалось. И, всё-таки если чуточку поверить дворовым легендам (ну так, самую малость), седой как самый старый лунь, улыбчивый как щербатая Луна, тонкий как трость и добрый как Дед Мороз, Феликс Эдуардович Вольт был несменяемым владельцем лавки, известнейшим на весь город Дивлянск букинистом и библиофилом.
И вот к нему-то, к легендарному книголюбу, и послала мама Костю Матюшина. Во время давным-давно задуманной, но много лет подряд откладываемой "грандиозной" уборки квартиры, нашлась одна старая-старая книга, изданная ещё при Александре Втором. Кожаный переплёт, золотое тиснение, пожелтевшая от времени, но не превратившаяся в труху бумага, звонкое название - "Очерки о красотах края Малороссийского" - и не менее громкое имя автора, Иосифа Исаевича Розенталя...
На семейном совете было решено...Ну, как сказать, - решено? Отец семейства, Иван Петрович Матюшин, усталый и сонный, поддакивал жене, а Костя только и делал, что любовался книгой, поэтому всё и за всех решила мама: проконсультироваться у Феликса Вольта о ценности найденной книги. А может, и продать ему по "справедливой цене". Правда, против последнего пытался выступить Костя, не желавший расставаться с трудом Розенталя. Но кто же слушает четырнадцатилетнего парня, да ещё на семейном совете? Этот парень только и смог, что выклянчить право самому сходить к Вольту, на следующий же день.
И вот теперь Костя потихоньку начал жалеть о том, что вызвался сходить к букинисту. Внутри всё похолодело от волнения, ладони вспотели, тяжёлая книга так и норовила выпрыгнуть из рук подростка и, с адским грохотом, упасть на пол, но Матюшин не сдавался, держась из последних сил.
И только он дотянулся (и как только смог?) до старомодного дверного звонка, как дерматиновые "врата" начали отворяться.
Костя отступил назад, покрепче прижимая к себе творение Розенталя.
- Знаешь, на твоём месте я бы давно решил: позвонить или уйти, - вблизи Феликс Вольт выглядел ещё величественней.
Старомодный фрак, черней угла, белая сорочка (с кружевными манжетами, надо же!), алая "бабочка", - прошлое, чтобы выжить, свило своё гнёздышко здесь, в квартире Вольта, в самом Вольте.
"А он, наверное, и спит во фраке!" - подумал Костя, ошарашенный появлением легендарного хозяина квартиры.
- Что ж, - лукаво подмигнул Вольт, - проходи! Обещаю, что не наложу на тебя порчи или ещё какого колдовства, хотя бы ради того, чтобы посмотреть на это сокровище!
Феликс кивком указала на "Очерки".
- Ну же, не бойся! - голос книготорговца придал уверенности Косте, и тот наконец-то смог пошевелиться.
Вольт дал дорогу неуверенно шагавшему пареньку.
Квартира...Хотя какая, собственно, квартира? Это была настоящая библиотека! Стеллажи, стеллажи, стеллажи...Этажерки, полки, шкафчики и шкапы...И отовсюду на Костю смотрели книги. Новые и старые, размером со спичечный коробок и с процессорный блок компьютера. Это был настоящий книжный храм!
- Вижу, что тебе понравилась моя лавка, - Костя не видел лица Феликса Эдуардовича, стоявшего позади, но был уверен, что тот улыбается шире кота, дорвавшегося до стратегических запасов валерьянки. - К сожалению, предложить пройти на кухню не могу, там такой завал...Хочешь, принесу тебе чай сюда?
- Н...не...нет...К...кн... - парень всё никак не мог с собою справиться.
- Что ж, давай посмотрим на книгу, - Матюшин топорно повернулся к Вольту.
Хозяин букинистического рая стоял, сложив руки крестом на груди, оценивающе глядя на подростка. В глубине его глаз читалось...читалась...Костя не мог понять, о чём думает Феликс Эдуардович: в этих глубоких (там бы, наверное, и Кракен утонул!) карих глазах плескались какие-то чувства и мысли, но прочесть их было невозможно.
- Можно? - Феликс потянул руки к труду Розенталя. - Тебя, наверное, мама послала узнать, сколько может стоить эта книжка?
Матюшин разжал пальцы, которыми вцепился в книжку, и еле-еле смог кивнуть.
- Что ж. Интересно...Интересно...- Вольт постоянно повторял это слово, осматривая "Очерки".
Бережно приняв в руки, Феликс несколько мгновений ничего не делал, лишь только смотрел на обложку. Затем бережно, нежно, поглаживая корешок указательным и средним пальцем левой руки, раскрыл книгу, начал листать...
"Так, наверное, священники в руках святыни держат" - пришло Косте на ум самое подходящее сравнение.
Феликс наконец-то перевёл взгляд на Костю - и в глазах уже далеко не молодого (книготорговцу было лет семьдесят на вид) Вольта зажглись молодцеватые, весёлые огоньки.
- Приходи завтра - или вечером, я попытаюсь разузнать поподробнее. Скажи маме, что несколько тысяч за книгу получить - это предел мечтаний, и всё же...Я посмотрю. Договорились? И не бойся меня, я ведь не колдун какой-нибудь!
И Вольт засмеялся, хотя смех его и выглядел натужным, наигранным.
- Д...да, конечно, - Костя кивнул, принял на руки "Очерки" и со всей возможной поспешностью помчался прочь, на лестничную площадку. Даже старинная дверь показалась легче пушинки, настолько взволнован был Матюшин.
А Феликс ещё очень и очень долго, наверное, не меньше вечности, смотрел на захлопнувшиеся "дерматиновые врата", что и не заметил, как за его спиной появился второй обитатель этой квартиры-лавки. Правда, об этом жильце никто в окрестных домах, кроме самого Вольта, не знал...
- Что, почувствовал, да? - это был не голос - это был скрип пера, покрывавшего вязью магических слов древние пергаменты.
Приземистый человечек кутался в махровый халат песочного цвета, поминутно чихал, отчего смешная тюбетейка на его голове так и норовила упасть, - и этому странному обитатели квартиры Вольта приходилось придерживать головной убор когтистой лапой.
- Да...Он может творить, он может менять мир, - мечтательно произнёс Феликс голосом, который не мог принадлежать старику - только молодому, лет тридцати, парню.
Только вот произношение...Немецкое, что ли? Или английское...
- Я думал, что нас, Меняющих, больше не осталось...
- Эй, эй, не хнычь, ты же ведь остался! А это уже, знаешь ли, ого-го! Не раскисай! - и квартиру вновь сотряс громкий чих человечка в халате и тюбетейке. - Проклятый климат, вот дома...Как же холодно...А ведь говорили: не суйся ты наверх, холодно... Ты чего надумал насчёт этого юнги, а? Берёшь в ученики?
- Посмотрим. Всё возможно. А вдруг я ошибусь и в этот раз, вдруг снова не смогу научить его всему, что нужно? И он погибнет в борьбе с...
- Так, ни слова больше! - гневно произнёс хозяин когтистых лап. И ещё, кажется, хвоста...или это просто у халата была плохо пришита кисточка?
- Ладно, Меф, ладно...Мне надо будет подумать. Мне надо успокоиться и хорошенько, очень даже хорошенько всё обдумать! - задумчиво протянул Феликс...