Следующий после коронации день посвящен был народному увеселению - измотанные событиями предыдущего дня высшие круги должны были проснуться не ранее обеда. Но пришлось подниматься раньше - в половине девятого утра пришла весть о страшном смертоубийстве на Ходынском поле. В давке за грошовыми сувенирами, которые должны были там раздавать с одиннадцати часов, погибли многие тысячи человек. Неудивительно, если собралось на том поле, по подсчетам московской полиции, более полумиллиона москвичей и гостей столицы. Вместо народного гуляния получилась кроваво-алая подкладка под императорскую корону - весьма недоброе предзнаменование для грядущего царствования.
Николай, объехавший за день все городские больницы, забитые ранеными на Ходынке, был раздавлен, ошеломлен и растерян. Первым его импульсом было - немедленно удалиться от мира в какой-нибудь из ближних монастырей для покаяния и молитвы. Однако тут же вмешались дядья, собравшиеся на совет у своего брата Сергея. Вечером должен был состояться большой бал во французском посольстве, для его украшения французское правительство прислало бесценные гобелены и посуду из королевского дворца в Версале и сто тысяч роз с юга Франции. Владимир, Сергей и Павел настаивали на том, чтобы не преувеличивать размеры несчастья, отказываясь присутствовать на балу и оскорбляя тем самым единственного союзника России.
Особенно разозлил Елку и Аликс примкнувший к великим князьям Победоносцев, заявивший, что народа, дескать, никто не давил, он сам давился, а публичное признание ошибки, совершенной членом императорской фамилии, равносильно умалению монархического принципа - тем более что Николай уже почти уступил властным дядюшкам, и дополнительное давление со стороны наставника было уж вовсе лишним.
Заявление императрицы о том, что она усматривает во всем произошедшем заговор социалистов, нигилистов, анархистов и прочих "истов", желающих дискредитировать монарха - и даже самую идею монархии! - в глазах народа, прозвучало громом с ясного неба. Александра Федоровна считала, что бойня на Ходынке была организована нарочно, и следует разобраться, воспользовались ли заговорщики ошибками властей, или же кое-кто из московского градоначальства и полиции сам участвовал в заговоре. И последнее гораздо, ГОРАЗДО вероятнее - поскольку, как явствует из речей московского генерал-губернатора, заговорщики имеются даже среди ближайших к нему лиц! Ведь сам великий князь до такой воистину невозможной для православного человека мысли, как этот... "бал на крови"!.. додуматься бы не смог. Но великого князя, конечно же, обманули: вряд ли французы осудят императора за отказ танцевать в минуту, столь тягостную для Москвы и всей России. Они люди с понятием, знают, как важно для правителя общественное мнение. И, в общем-то, у них и выбора нет - в одиночку, без России, немцы их порвут. Как Тузик грелку. Так что Париж будет сидеть тихо, как мышь под метлой, и одобрит абсолютно все, что Государь и Самодержец Всероссийский решит предпринять.
9.
Главное здесь было - убедить императора. И единственное, в чем Елка была АБСОЛЮТНО уверена. Власть, которой Аликс обладала над Ники, ей иной раз казалась просто магической. У неё самой так не получалось. Все же дальнейшее... Уже дело техники. Бал в посольстве немедленно отменили, было решено объявить по всей России траур. Ники ласково, но твердо предписали произнести прочувствованную речь и пообещать "не оставить без попечения семьи, лишившиеся кормильцев".
Через два часа после окончания совещания позвонили из городского управления Внутренних Дел. Обер-полицмейстер Власовский, вернувшись в присутствие, отпустил подчиненных и заперся в кабинете. Через некоторое время раздался выстрел. Выбив дверь, чиновники обнаружили полковника со снесенной крышкой черепной коробки и размазанными по потолку мозгами. На столе его лежала предсмертная записка, в которой Власовский признавался в заговоре, имеющем целью испортить репутацию монархии в глазах подданных "во имя высших интересов Демократии и установления Парламентского Строя в России".
Тут же вслед телеграмме, предписывающей выезд в Москву чуть ли не всего наличного состава дворцовой полиции при поддержке царскосельских и питерских жандармов, полетела другая. Предписание было исполнено безотлагательно - уже утром следующего дня в Старой Столице начали разгружаться эшелоны с частями Гвардейского корпуса.
Но арестные группы пошли по городу почти сразу, не дожидаясь подкрепления. Шутка ли - заговор не просто против Государя, но против самой Монархии! И где? В полиции! Одной из главнейших опор трона! Той самой, что специально предназначена для борьбы с "врагом внутренним"!!!
Кому же верить-то после этого?
10.
Обычно штурмгруппа включала двух или трех кирасиров, кавалергардов или конногренадеров, закованных в непробиваемые никакой пистолетной пулей даже в упор стальные кирасы и шлемы. Сопровождали их гусары и уланы её Величества или любые другие бойцы гвардейской легкой кавалерии, имеющиеся под рукой. И обязательно - несколько девчонок в серо-белых кителях УФС. "Гончие суки Императрицы". Её глаза и уши. И клыки, конечно - выданные им трехлинейные "Химера--Фаворит", естественно, уступали по мощности "Арфам", "Пумам", "Рысям", "Пантерам", "Орлам" и "Мантикорам" гвардейцев... Но девицы в полной мере компенсировали это меткостью.
Еще в группу входил сыскной из полностью реорганизованной её Величеством после достопамятного события на Осеннем Балу дворцовой полиции. Придан он был для "правильного ведения дел и соблюдения законов". Однако все они, без исключения, страшно любили курить. И использовали для этого каждую подвернувшуюся возможность. Как только очередной подозреваемый начинал запираться - они тут же исчезали на улицу выкурить сигаретку-другую. К их возвращению задержанный обыкновенно уже успевал полностью во всём раскаяться и всеми силами души желал активно сотрудничать со следствием.
К сожалению, так легко оказалось только первой ночью. Уже на следующий день, уяснив, что шуток шутить с ними никто не собирается, подозреваемые взялись за оружие. Несколько дней в городе то и дело вспыхивали перестрелки, иногда доходящие даже до почти настоящих уличных боев. Отстреливались проходившие по нескольким линиям расследования сразу студенты Московского университета. Отстреливались, причем зверски, набранные из местечковых отрядов самообороны охранники банкиров и ростовщиков. Люто, бешено отстреливались масоны ложи "Алеет восток", которую обложили во время собрания. Хуже всего оказался некое "поэтическое общество ТРИОЛЕТ", собиравшееся в "частном клубе" с веселеньким названием ОЛА. При штурме "поэты" полегли в полном практически составе. Что, в общем, неудивительно, учитывая, ЧТО нашли в подвале клуба при тщательном обыске.
11.
Нестись по узким московским улочкам - в звоне подков, в трепещущем багрово-алом факельном свете, отбрасывающем на окна и стены домов тени чудовищных всадников Дикой Охоты... Вышибать тяжелыми пулями "Драбантов" замки и петли, и затем пинком вышибив массивные двери, врываться в квартиры и особняки чувствующих себя "неприкасаемыми", не доступными для правосудия князей и графов, миллионщиков, профессоров и "властителей дум", как осмеливались называть себя бумагомараки и холстомазилы, не способные ни на что, кроме как ругать свою собственную страну и призывать на головы своего собственного народа все кары Египетские и Индийские...
Фло это понравилось!
Больше того - она была в восторге!
А вот то, что начиналось потом... Это было... неприятно. Применять на практике навыки "экстренного потрошения", загонять иголки под ногти, водить напильником по зубам... После того, как впервые в жизни она подключила клеммы настоящей подрывной машинки к настоящей мошонке живого человека - мужчины! - и потом, повернув рукоять, услыхала треск разряда и дикий, ничего общего с человеческим не имеющий вой...
Фло как-то резко разонравилось всё остальное.
Её тошнило неделю.
Как, впрочем, и многих других девчонок. Все ходили бледные, с красными глазами и тощали на глазах. Но дело должно было быть сделано. Во имя Империи!
12.
Елка развернула газету "Московские ведомости" и еще раз с громаднейшим удовольствием прочла статью Грингмута "Кубло". Начиналась она с обильного цитирования пресс-бюллетеней, ежедневно отчитывавшихся о ходе расследования "самой страшной трагедии последних пятнадцати лет" перед главными потерпевшими - семьями, потерявшими родных и близких в давке.
Зачин самой статьи внушал, да... "Сплетающиеся в отвратительный змеиный клубок ядовитые твари - вот тот образ, который приходит мне в голову по прочтении этих бюллетеней. Кого только нет среди этих омерзительных гадов - мужеложцы и полячишки, социалисты и еврейские плутократы, сатанисты и масоны... "
И дальше - всё тем же тяжеловесным слогом, слегка смахивающим на пудовые гири, одна за другой падающие на весы правосудия. Не хватало только плаката, на котором не очень-то высокий министр внутренних дел вытягивал бы в сторону "змеиного клубка" длинные руки, облаченные в перчатки имени себя.
"Он хорошо пишет"
"Да. И точно выполняет инструкции"
Сами по себе великосветские, просто светские и полусветские мужеложцы Елке, хоть и патриотичной, но вовсе не отмороженной, как шли, так и ехали. Гей-парадов они не устраивали, пропагандой своих извращений в газетах и журналах не занимались... И вообще старались не выдавать своих... пристрастий. Ибо - во-первых грех, а во-вторых чревато. Только персоны такого масштаба, как великие князья, могли себе позволить плевать с высокой колокольни на неодобрение церкви. Поскольку, понятное дело - носящий корону братец--племянник--кузен--двоюродный дедушка в любой момент мог вызвать к себе обер-прокурора Святейшего Синода, поставить его по стойке "смирно" и отчитать как воспитатель кадетского корпуса отчитывает кадета младшего курса. Или даже - как фельдфебель новобранца. Понятно, что воспитывавший цесаревича Победоносцев такого отношения вряд ли бы дождался. Но самой возможности это отнюдь не отрицало. Так что церковь, относясь к Великому Князю Сергею Александровичу неодобрительно, старательно это отношение скрывала.
А вслед за В.К. получали индульгенцию и его... друзья. Понятно, почему: пожалуются они своему... другу. Тот - своему племяннику. И - прости-прощай, теплое местечко в сытной Московской епархии. Здравствуй, заснеженный Тобольск. Или Иркутск. Или Охотск... Да мало ли мест на огромной территории Империи, куда можно сослать неугодного так, что тот триста тысяч раз пожалеет о том, что вообще родился на свет, и еще в миллион раз больше - что выбрал то, что выбрал.
Таким вот образом в Москве под покровительством великого князя, известного своей несомненно ненатуральной окраской - в обществе это было известно настолько широко, что даже слухи утихли: приелось - развелось слишком уж много господ того же ненатурального окраса. Эти великосветские гомосексуалисты, кружась в разных кругах, не могли не пересечься с московскими масонами. Их здесь было не так уж много, но все же галломанов, увлеченных "Великим Востоком", и англоманов, почитавших "Шотландскую Систему", в кругах либерально настроенной буржуазии и аристократии хватало. К этим двум срезам Её Величество и работавшие по её наущению люди и людишки легко подобрали ещё два... компонента. Международное еврейство, проникшее в страну вместе со французскими банками... И международный социализм, проникший вслед за евреями.
Тут, правда, требовалась тонкая работа по сепарации социализма международного от социализма народного - но Елка льстила себя надеждой, что Владимир Ильич справится.
Воображение Её Величества парило, возбужденное чтением бульварных романов и разнообразного бреда: антисемитского, антипольского, контрреволюционного...и разного другого "анти", "контр" и "против"...
В этих горах мусора Аликс, постепенно начавшая специализироваться на убеждении не только Ники, но и всех, кто подвернется, выискивала жемчужные зерна аргументов, способных заморочить как самых простых, так и самых недоверчивых. И подобрала уже несколько вполне приличных доводов. Подходили они, правда, только для довольно тупых и консервативно настроенных.
Но вот до наличия в Москве самого натурального ковена, настоящей сатанистской секты, не додумалась даже она. А они, клятство такое, были! И активно действовали! По отчетам орлов из московского сыскного, привлеченных после тщательной проверки на непричастность, в подвале клуба ТРИОЛЕТ обнаружены были следы как оргий, так и жертвоприношений. Включая и человеческие.
Связи ублюдков тянулись о-очень высоко. А также и о-очень низко.
Хитровку гвардия брала штурмом. Как вражеский форт. И потери были не намного меньше. Там стреляли даже камни! Потом Лейб-гвардии саперный батальон немножко - самую малость - перестарался со взрывчаткой. Понятное дело, если материал непривычный, мелинит вместо привычного динамита. Зато воронка получилась просто замечательная! Теперь там будет озеро.
"Мдя. Грех, конечно, считать ТАКОЕ везением... Но амальгама вышла хорошая"
"Амальгама?" - приподняла бровь в легком удивлении Аликс.
"Ах-ха. Термин из времен Великой Французской Революции. Берем одного фальшивомонетчика, одного шпиона и десяток невиновных - и вот у нас уже шайка в дюжину шпионов-фальшивомонетчиков. Главное, чтобы они знакомы между собой были"
"Ну, у нас-то невиновных нет"
"Угу. Есть только ещё не совершившие преступлений! И теперь они их уже не совершат. Никогда"
13.
Телеги двинулись из Лефортово к центру Москвы с таким расчетом, чтобы достигнуть его к тому моменту, когда на улицы опустятся легкие летние сумерки. В этот момент сопровождавшие каждую телегу всадники - по одному слева и справа - запалили факелы. Еще по одному факелу загорелось в руках у людей, восседавших на одной из лошадей, запряженных в телегу. На самом деле это была просто оснащенная колесами железная клетка. В каждой из них скорчился облаченный в желтую, размалеванную чем-то хламиду человек. Скорченными узники были потому, что выпрямиться в клетках было невозможно. Никоим образом.
Зрелище вышло мрачное до дрожи. Темные улицы. Молчаливые толпища народу, выстроившиеся шпалерами по тротуарам. Факелы в руках затянутых в черные мундиры всадников в белых венецианских масках. Факелы в руках выстроившихся живыми стенами вдоль всего пути солдат. Полированная сталь кирас и касок, то серебряная, то алая, как кровь. И барабанный бой.
На Красной площади всё было уже готово. И когда телеги встали в две линии, протянувшись от Исторического музея до Василия Блаженного. Лошадей быстро отцепили и увели в Кремль через Спасские ворота, туда же коноводы уводили и верховых. Всадники и возницы остались. По трое у каждой клетки. Черные кителя странного покроя, без погон, но с большими петлицами и небольшим, но тем более заметным количеством серебряного галуна. Черные шаровары. Короткие пехотные сапоги. Какие-то капюшоны, тоже черные. И белые маски, прикрывающие верхнюю часть лица. Маски имели вид черепов.
На Лобном месте, в свете тех же факелов, разворачивалось театральное действо. Зачитывали приговор. Тем временем под закрепленные на месте телеги подкладывали вязанки поленьев и мешки с сеном. Вот и конец приговора - неповторимым шаляпинским басом, известным уже на всю Москву благодаря частной опере Саввы Мамонтова и таланту А.П. Бородина, написавшего "Князь Игорь".
-- ... признать вышепоименованных на основании вышеизложенного виновными с совершении преступлений против Империи, народа, Веры и Церкви...
Этой формулой императрица, разумеется, присутствовавшая на сцене, хотя и не лезшая в первые ряды - ну кто там будет внимательно разглядывать толпу офицеров легкоконной Ея Величества бригады? - гордилась крайне.
-- ... за что и приговорить их к высшей мере наказания - смертной казни, каковую осуществить, ввиду особо тяжкого преступления обвиняемых против Веры и Святой Церкви - путем предания огню.
К этому моменту топливо уже было сложено, и клетки превратились в очень симпатичные жаровни. Под которыми вот-вот разведут хор-роший огонек. Те, в клетках, только сейчас понявшие, ЧТО их ждет - они бы выли и орали. Если бы могли. Если бы у них еще сохранялись языки. Теперь же им оставалось только бессильно биться о решетки. Ничего-оо, решетки крепкие - выдержат.
Сцена у Лобного - просто прелесть. Митрополит Московский увещевает Ники. Требует "проявить милосердие". Вопиёт о гнусном и варварском характере казни. Настаивает на том, что жечь живых людей аки поленья - неправильно. Пусть даже они и грешники богомерзкие, и диаволу предались, и замарали себя многими иными винами... Всё одно - милосердие украшает корону!
"Лучшие люди московские", собравшиеся рядом со стайкой золоченых питерских птиц, пребывали в полном ошеломлении. Как, впрочем, и дворцовая публика. Те просто лучше умели скрывать. Обстановка нагоняла жути на всех. Ночь. Факелы. Солдаты с длинными винтовками, кажущимися еще длиннее благодаря примкнутым граненым штыкам, свисающие с уланских пик вымпелы, отливающие червонным золотом и багрянцем, отблески пламени на кирасах и касках тяжелой кавалерии. Алые черкески конвоя. Клетки, в которых исступленно мечутся... бывшие люди. У клеток - стража в черном. Тоже с факелами. И с черепами вместо лиц.
"Блин, Аликс - я собой горжусь!"
Наконец, Ники нехотя согласился. Что эти вот... Они хоть и мерзкие, но все же... Гореть живьем они не будут. Вот он подозвал командира конвойцев, коротко шепнул что-то. Шаляпин тем временем на всю площадь возглашал, что "Божиею поспешествующей милостию, Мы, Николай Второй, Император и Самодержец Всероссийский, Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский; Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Польский, Царь Сибирский, Царь Херсонеса Таврического, Царь Грузинский, Великий Князь Финляндский, и прочая, и прочая, и прочая, повелевать соизволим!"...
Люди в черных мундирах и масках-черепах выдернули пистолеты из висящих на поясе слева от пряжки, как носят немцы, массивных кобур и развернулись к клеткам. Серебряная труба звонко пропела "Исполнение!"
Защелкали пистолеты. Достаточно тихо для своих внушительных габаритов. На каждую клетку - три человека. Три пистолета. Тридцать три пули: десять в магазине и одиннадцатую в патронник. Когда затворы встали на задержку, обнажив пустые колодцы магазинов, в клетках были только трупы. А те, кто ими не были, стали в следующие минуты. Отстрелявшись и вернув пистолеты в кобуры, маски швырнули свои факелы под телеги. Дрова и сено, щедро политые бензином, полыхнули мгновенно.
Вероятно, те, в клетках - они не испытали бы особых страданий и так.
Уж больно горело лихо.
14.
"Итак, "что мы имеем с гуска?". Что получили в обмен на полторы тысячи убитых?" - Аликс сосредоточенно свела брови и внезапно обзавелась очками, нарукавниками и конторскими счетами. Елка фыркнула:
"Зачем тебе это?"
"Для того, чтобы быть уверенной. Что они погибли не напрасно"
"Как хочешь" - Елка мысленно пожала плечами. "Во-первых, мы избавились от последней крупной фигуры в великокняжеской партии"
Принцесса невозмутимо глянула на Елену поверх стеклышек с подклеенной синей изолентой дужкой и передвинула костяшку слева направо. И поинтересовалась:
"Думаешь, оно того стоило? Ведь есть еще Павел! Войска СПбВОиз его подчинения выведены, однако маршалом Гвардии он остается"
"Ненадолго. Особой Армии нужен более... непредвзятый командующий"
"Так всё же. Оно того стоило?"
"Мы снова будем это обсуждать?" - Елка тяжело вздохнула. Уговорить Аликс не пытаться предотвращать Ходынку, а использовать ее для смещения великого князя Сергея и реформирования МВД - было тяжело. Очень.
"Да" - с выражения лица Аликс можно было писать аллегорию Упрямства.
"Как говорит старая пословица - поздно пить боржом, коли печень отвалилась. Всё уже исполнено" - Елка сама морщилась от затертой штампованности своих аргументов. Только других у нее не было. Не повторять же в стотысячный раз, что никакая реформа управления страной не возможна без контроля над МВД, которое, собственно, этой страной и управляет. Ведь на этом ведомстве висит не одна только охрана порядка. Если бы! На Министерство внутренних дел Российской Империи были возложены задачи организации экономической и политической жизни государства! И так было с самых первых дней его учреждения. Аликс не хуже ее самой это знает. Манифест "Об учреждении министерств", что подписал император Александр I Благословенный в сентябре 1802 года, они вместе читали. А там ясно сказано: "...Должность Министра Внутренних Дел обязывает его беспокоиться о повсеместном благосостоянии народа, спокойствии, тишине и благоустройстве всей Империи. В управлении своём имеет он все части государственной промышленности, кроме части горной; в ведении его также находится построение и содержание всех публичных зданий в государстве. Сверх того возлагается на него долг стараться всеми мерами об отвращении недостатка в жизненных припасах и во всём, что принадлежит к необходимым надобностям в общежитии...".
Аликс всё это знает.
И знает также, насколько опасно было положение, занимаемое великим князем Сергеем Александровичем, для всех планов единой в двух ликах Императрицы. Они это уже тоже обсуждали. Не один раз. Не десять. Не сто даже. Он - БЫЛ - московский генерал-губернатор, командующий войсками МоскВО. Дядя царя, женат на старшей сестре Государыни. Он - прирожденный бастион придворной камарильи. Всех этих В.К. и прочих Безобразовых. Центр кристаллизации любого заговора.
И заговоры, кстати, уже имели место быть. Собирались люди, разговаривали разговоры... Ничего определенного, да. Просто люди. Влиятельные люди. И богатые люди. Очень, очень влиятельные и очень, очень богатые. И у каждого - свой интерес. И они вот собираются, беседуют... Обсуждают интересы за чашечкой чаю...
Главное - предъявить им нечего. Ну, собрались. Ну, попили чаю.
В тюрьму за такое не посадишь ведь?
А про... иные... пути решения проблемы лучше и вовсе не заикаться.
"Ну не было у нас... меня... выбора. Не было"
"Тебе было лень его искать!" - нахмурилась Аликс.
"Нет. Если помнишь, варианты мы перебирали вместе. Сколько их было, помнишь?"
"Помню" - прошелестела, отворачиваясь, принцесса.
"Так чего ты теперь от меня хочешь? Данный вариант был наилучшим из возможных, не так ли? Ну, если у тебя в кармане не завалялось парочки орбитальных реморализаторов" - с ядовитой иронией ухмыльнулась Елка.
"Я хочу, чтобы в следующий раз жертвы среди посторонних были бы минимизированы. Но тебе ведь все равно, сколько погибнет людей при осуществлении твоих планов?" - горько улыбнулась Аликс.
"Нет. Не все равно" - твердо качнула головой Елена. "Я тоже стараюсь... минимизировать потери. Но не в ущерб качеству операции. Милосердие - это хорошо. Но оно не должно приводить к поражению"
"Поражению? Это не игра!"
"Нет. Не игра. В игре ты рискуешь всего лишь проиграть. Потом можно включить сохранение и играть дальше. Наш же риск - не только в нашей смерти. Хотя это, конечно, тоже неприятно. Ты помнишь нашу миссию? ЧТО стоит на кону?"
"Я знаю. И помню. Но не надо прикрывать великой целью использование... слишком грязных методов"
"Всегда есть выбор, Аликс. Всегда. Мы можем выбрать между полутора тысячами убитых на Ходынке - и миллионами жертв ХХ века. Что ты предпочитаешь?"
"Это... неправильная аналогия"
"Других нет. И не будет"
15.
Великий князь Сергей Александрович, московский генерал-губернатор, генерал-адъютант, член Государственного и Военного советов, многих орденов кавалер, меценат и большой ценитель искусства - скончался 7 июня 1896 года в Москве. Официальная причина - "от огорчения предательством столь многих близких ему людей".
Московская полиция, штаб МоскВО были разгромлены начисто. Тех из непричастных к заговору или всплывшим в ходе его расследования многоразличным преступлениям (чаще всего в приговорах фигурировали статьи "казнокрадство" и "шпионаж"), кого не уволили со службы, разослали по отдаленнейшим городам Империи. От Урала и далее, аж до самого Петропавловска-Камчатского.
Также серьезный ущерб был нанесен московскому капиталу. Промышленники в общем и целом пострадали не сильно. Конечно, имели место быть всякого рода "откаты" и прочие недозволенные шалости с казенными суммами... Но основными обвиняемыми во всех делах выступали всегда государственные служащие.
А вот торговым домам и банкам, как природно-московским, так и - особенно - московским филиалам более крупных контор, ущерб был нанесен страшный. Происшествия такого рода, связанные с политикой и большим количеством трупов и приводящие к широкой огласке, и сами по себе вредят коммерции и финансам, расстраивая нормальный ход дела. А уж когда этих коммерсантов и финансистов массово арестовывают, зачастую пристреливая в ходе ареста, а потом еще и осуждают...
В общем и целом Большой Московский Процесс, как было названо это сложное, многоплановое дело, привел к тому, что если в 1895 году из 50 губерний европейской части России вывоз хлеба за границу составил от 21 до 23 процентов, то у 1896-м было вывезено менее 10! Примерно в такой же пропорции пострадали и другие экспортно-сырьевые предприятия.
Серия "Химера" выпускалась под патроны 5,6 мм бокового огня ("Химера--Спорт") и 6,35 и 7,62х18 ("Химера--Фаворит"). Патрон 7,62х18 (в Европе известен как 7,65-мм короткий) получен путем укорачивания гильзы 7,62-мм Цилиндра (7,62х33) представлявшегося как "наш ответ Борхарду" (преимущество - при прочих равных цилиндрическая гильза позволяет использовать более простые в изготовлении прямые коробчатые магазины вместо секторных; недостаток - невозможно использовать в револьверах "Наган--Ижмаш") и замены пули на тупоконечную.
Санкт-Петербургский Военный Округ.
МВД ведало некоторыми хозяйственными делами, отраслями государственной промышленности (кроме горной), государственного строительства, выполняло функции в социальной области, торговли, почты, телеграфа... На хозяйственный департамент МВД возлагалось руководство городским хозяйством, организация снабжения населения продовольствием, усовершенствование земледелия и других отраслей сельского хозяйства. И заведование всеми отраслями государственного хозяйства, кроме надзора за исполнением законов и полицейских функций!