Аннотация: Достал вот из архива, стряхнул пыль... ЗЫ. Писалось все в "Ворд", с постраничными сносками. При размещении они все почему-то уехали в самый конец. Так что если что-то непонятно - гляньте туда.
Эскадрилья "Коломбина": Испания
ГЛАВА 1 "Ноябрь 1936"
1. АЭРОДРОМ АЛЬБАСЕТЕ
Аэродром Альбасете встретил нас неласково - двумя тройками "Курносых" из эскадрильи Андре Мальро. Окраска нашего DC-2, серо-стального сверху, серо-голубого снизу, с белыми зигзагами-молниями по фюзеляжу и замершей в прыжке черной пантерой в белом круге на киле, нисколько не напоминала окраску франкистских бомбовозов, расписанных косыми андреевскими крестами - черными по белому рулю направления и белыми на черных кругах на плоскостях - но пилоты "Испании" решили проявить бдительность. Ещё слава Богу, не сбили сразу, просто посадили. Но впечатления, полученные от пролетающих мимо, впритирку к бортам, пулеметных трасс остались просто незабываемыми.
На земле нас встретил трехтонный темно-зеленый АМО-3, наспех переделанный в зенитно-самоходную установку (ему в кузов установили 20-мм спаренный зенитный автомат "Хиссо-220 М1934" прямо на двухколесном полевом лафете), двухосный броневик с клепаным корпусом и торчащим из сварной башни стволом крупнокалиберного пулемета и два десятка вооруженных "Эспаньолами" интербригадовцев. Но недоразумение вскоре разъяснилось - нас здесь ждали только завтра, поскольку считали, что мы не рискнем лететь ночью. Это объяснили охране аэродрома срочно примчавшиеся на тяжелом "Стар 1,2 L" с коляской начальник штаба формирования Интербригад Видаль, маленький человечек с грачиным носом, в спущенном на ухо, как носят горные стрелки, синем берете и круглых роговых очках, имевший начальственное и одновременно ироническое выражение лица, свойственное обычно кадровым офицерам французской армии (для пущего сходства Видаль носил стек) и командир нашей эскадрильи Хелен Конти, легендарная Ночная Ведьма Ируна, самая знаменитая из выпускниц "Темискиры". Я видела её последнюю фотографию на обложке издаваемого Коммунистической Партией Франции еженедельника "Regards", и на ней Римская Волчица (на фюзеляжах всех её самолетов всегда красовалось изображение серебряной волчицы, воющей на луну) больше походила на какую-нибудь воинственную святую, вышедшую на сражение с Мировым Злом.
Более ранние снимки, довольно часто встречавшиеся на страницах выпусков светской хроники и популярных авиационных журналах, не показывали ничего похожего. С глянцевых страниц смотрела бесспорная чемпионка Европы по воздушной акробатике в одиночном и командном зачете, рекордсменка дальности, высоты и скорости, звезда кинематографа и высшего света и просто красавица... Но на святую она не тянула. Тогда, по крайней мере.
В Испанию Волчица попала одной из первых, и не одна - привела с собой ещё пятерых из своей акробатической команды и оплатила переделку её легких "Кодронов" и скоростных "Веделл-Вильямсов" в истребители. Эскадрилья "волчиц", действуя из Малаги, перехватывала над Гибралтарским проливом итальянские и немецкие самолеты, перевозившие из Испанского Марокко в охваченные мятежом провинции Испании наиболее боеспособные части мятежников: воинственных марокканцев, уверенных, что после гибели в бою правоверных ждут объятия райских дев, и закаленных в десятках стычек с берберскими племенами легионеров. Потом эскадрилью перебросили в Эстремадуру, где "волчицы" прикрывали с воздуха позиции республиканских войск и штурмовали колонны мятежников. Но у новорожденной армии Испанской Республики было ещё слишком мало оружия и боевого опыта, и в середине августа пал Бадахос. Это была первая победа мятежников со времени фактической неудачи генеральского восстания и происшедшего затем размежевания сил, но победа чрезвычайно важная и с далеко идущими последствиями. Овладев Бадахосом, франкисты не только осуществили соединение своего южного плацдарма с обширными территориями северной группировки, но и перерезали железную дорогу Лиссабон--Мадрид, а вместе с тем отняли у республиканцев контроль над последним остававшимся в их распоряжении отрезком границы с Португалией. Город, обороняемый остававшимися верными правительству батальоном пехоты и добровольцами из местных жителей, вооруженными пистолетами и охотничьими двустволками, штурмовали бандера иностранного легиона и табор марокканцев, поддержанные бронеавтомобилями, полевой артиллерией и бомбардировочной авиацией; во втором эшелоне двигались отряды фалангистов. Победители, обозленные оказанным сопротивлением (их не смягчило и то, что им удалось вызволить из тюрьмы целыми и невредимыми почти четыре сотни своих сторонников), учинили, ворвавшись в Бадахос, таких масштабов бойню, что её не удалось скрыть от иностранных журналистов.
Вполне благонамеренный представитель вездесущего агентства "Рейтер" и собственный корреспондент реакционнейшего "Тан", нечаянно оказавшись очевидцами зверских репрессий, первыми добрались до ближайшего португальского населенного пункта и передали ужасающие свидетельские показания. За поистине варфоломеевские сутки, наставшие после окончания уличных боев, мятежники без суда расстреляли на плацу казармы, у стены военной комендатуры и на арене для боя быков тысячу двести пленников, и ещё восемь сотен человек были перебиты поодиночке в домах и дворах. Потрясенный сотрудник "Тан" своими глазами видел на тротуаре перед комендатурой еще не успевшую застыть лужу крови с плавающими в ней кепками расстрелянных рабочих. Лондонские газеты поместили пространное рейтеровское сообщение, помеченное Бадахосом, в нем детально описывались кошмарные подробности массовых расправ; по словам корреспондента, казненных было столько, что их трупы "во избежание неприятных последствий и потери времени" приходилось сжигать на кострах...
После падения Бадахоса эскадрилью переподчинили Северной Армии, создаваемой из отрядов астурийских шахтеров, рабочих военных заводов Сантандера и Эйбара и баскских националистов. В ночь на 2 сентября Хелен Конти организовала ночной старт и устроила налет своей эскадрильи на выдвигающуюся к фронту автоколонну франкистов: в результате на горном серпантине осталось полыхать больше четырех десятков грузовиков. В ту ночь Волчица и получила свое нынешнее прозвище. Удар задержал продвижение фашистов к французской границе на три дня и позволил республиканцам перебросить к Ируну две бригады ЭТА и колонну астурийских шахтеров - эти части остановили наступление мятежников, не позволив им отрезать территорию Северного Фронта (в него входили провинции Астурия, Сантандер и Бискайя) от Франции, через которую только и можно было поддерживать отношения с остальной территорией Испанской Республики. И потом, когда баскские и астурийские бригады Северной Армии и колонны ПОУМ и каталонских анархистов Арагонского фронта нанесли удары навстречу друг другу по долине Эбро, отрезав Навару, Уэску и северо-запад Арагона, занятые фашистами ещё в начале августа, действия эскадрильи Хелен Конти были столь же эффективны. Но после того, как колонны генерала Мола, пытавшегося деблокировать окруженные под Памплоной войска мятежников, отступили к Бургосу, понеся просто чудовищные потери от плотного автоматического огня элитных частей, о Ночной Ведьме ничего слышно не было.
И вот теперь она вышагивала перед нашей неровной шеренгой по бетону взлетно-посадочной полосы, изумительно стройная в своем приталенном светло-голубом мундире французского кроя. С загорелого лица нестерпимо сияют сапфиры глаз, обрамленные стрелами густых длинных ресниц, черные волосы стянуты в короткую тугую косу, обнажая длинную изящную шею и маленькие аккуратные ушки, крохотные капельки-сережки... И надменный изгиб соболиной брови, и гордая посадка головы...
Я не влюбчива - профессия этого не позволяет. Если вы слишком уж легко допускаете незнакомцев в свою жизнь, то рано или поздно окажетесь на Гревской площади - под национальной бритвой в качестве клиента для бритья. Но Хелен Конти сразила меня наповал, как удар молнии. Банально? А все естественные вещи банальны - потому что именно естественные вещи чаще всего встречаются в нашей жизни, чаще всего описываются писателями и поэтами. А поскольку человеческий словарь все-таки ограничен...
Кроме И-15 эскадрильи Мальро, на аэродроме базировалась эскадрилья "Боинг-Испано Р-26А", большая группа "Бреге Br-XIX", группа тяжелых бомбардировщиков - семь "Потез-540" и пять "МВ-200" - и пол-дюжины разнообразных авионов гражданского типа: по одному "Нортроп Гамма" и "Форд Белланка", два спортивных "PZL P-11" и голландский "Фоккер VII". И пара "Irish Air Club Mk.II". Впрочем, более вероятно, что это оригинальные русские Поликарпов У-2, а не выпускаемые в Ирландии копии. Интересно, они здесь в качестве учебных, или, раз уж Республике приходится использовать в качестве бомбардировщиков антикварные "Бреге", то у них и У-2 на бомбежки летают?
Нам предназначаются именно "Бреге", их испанских пилотов (1-я и 2-я эскадрильи 31-й групо) должны завтра пересадить на истребители, и как только те прибудут, их машины передадут нам. Истребители, русские И-15 вроде тех, что уже получила "Испания", должны прибыть завтра, русские перебрасывают их из Бизерты морем на палубах авианосцев Черноморского Флота - не доходя до испанских территориальных вод самолеты взлетают, а корабли уходят обратно на базу. Но для того, чтобы получить даже такую рухлядь, как "Бреге Br-XIX", мы должны доказать, что можем на них летать.
Мари-Анж возразила в том смысле, что мы уже доказывали это в Париже, иначе нас бы сюда не направили. Комэск заметила, что в Париже определяли, можем ли мы быть полезны Республике вообще, а здесь она будет выяснять, насколько мы можем быть полезны, и можно ли доверить нам самолеты, которых республиканским ВВС отчаянно не хватает, или мы "сырой материал" и требуем дополнительного обучения. И вообще, камарадас, вы добровольно прибыли в Испанию, чтобы грудью защитить здесь демократию. Тем самым вы добровольно приняли на себя нелегкую обязанность строго соблюдать суровую воинскую дисциплину, без какой ни одна, в том числе и революционная армия немыслима. А это означает, что с приказами старшего по званию вам спорить не положено. Это называется субординацией. Ясно?
И всем все сразу стало ясно.
Русский У-2 совершенно не отличался от привычного мне до оскомины на зубах "Irish Air Club", программа полетов также была из категории "для чайников", так что ни одна из нас не оказалась "сырым материалом". Странно было бы ожидать другого - меньше двухсот часов налета ни у кого из наших не могло быть в принципе - но здесь, похоже, с чем-то подобным уже сталкивались.
После обеда, в ходе которого мы познакомились с ещё четырьмя летчицами из Марселя, прибывшими в Альбасете вчера (они добирались в Испанию морем через Валенсию) и также получившими назначение в нашу эскадрилью, нас ожидало первое занятие по матчасти - в наше распоряжение был выделен один неисправный "Бреге", который мы должны были изучить до последней заклепки на фюзеляже.
Эта машина была из тех, что прибывшие в середине августа имперские специалисты дооборудовали на аэродроме Барахос, установив у них под крыльями, вне диска винта, два скорострельных пулемета ШКАС, заменив синхронизированный "Виккерс" винтовочного калибра 13,37-мм "Хиссо Синхро-Авиа" и установив на бывшем А2 внешние бомбодержатели по стандарту В2, увеличив тем самым его бомбовую нагрузку до четырехсот килограммов (10х10 и четыре сотки или две 200-килограммовых бомбы). Оборонительное вооружение - турель со спаренными "Льюисами" и одиночный "Льюис" для стрельбы через люк в полу.
Вел занятие летчик республиканских ВВС, пилотировавший эту машину до того, как ей, вследствие акта вредительства, потребовалась замена цилиндров. После того, как мы четко уяснили, что с самолетом делать можно, а что нельзя, нас по очереди посадили в кабину и позволили подержаться за рычаги.
Следующим пунктом программы было знакомство с нашими стрелками-радистами. Они были набраны из волонтеров, умеющих обращаться с пулеметом. Это было максимумом того, что можно было найти, поскольку опытные стрелки-радисты требовались на более нужные Республике машины - "МВ-200", "Потез Р.540", русские "Катюши"...
Что ж, как любил говаривать papa, за неимением гербовой пишем на простой...
Мне достался рабочий-металлист Луи Гишар, спокойный, жилистый и совершенно седой француз лет сорока, слесарь по специальности. В августе 1914 года он ушел на фронт добровольцем, прошел всю войну, сначала обычным стрелком, потом пулеметчиком в штурмовых частях. После войны, начав с осознания необходимости борьбы за свои права, он двигался все дальше - до профсоюзного агитатора, и даже до боевика "Аксьон Директ", объявленного в розыск за неумышленное убийство боевика "Круа-де-фё" при стычке фашистов с пикетчиками профсоюза металлистов.
После ужина мы укладывали парашюты, которые могут спасти нам жизнь... Или превратить её остаток в ад. Незадолго до нашего отлета в "Юманите" была напечатана фотография того, что фашисты оставили от тела сербского волонтера, летчика-истребителя, сбитого над Мадридом и выпрыгнувшего с парашютом над территорией, занятой франкистами. На следующий день его останки, обезображенные чудовищными пытками, были уложены в ящик и с парашютом сброшены на Мадрид.
Комэск осталась вполне довольна нашим искусством. Ещё бы! Курс обучения "Общества" включает три парашютных прыжка (а специальный курс - даже шесть, включая два свободных), а мы-то - инструкторы. У Мари-Анж, например, счет за сотню зашкаливает, да и остальные не намного отстали (у меня было семьдесят девять).
На ночь нас разместили в возведенном непонятно для каких целей гулком пустом бараке метрах в пятистах от аэродрома так, что утром нас разбудили заходящие на посадку русские истребители. Звенья "Курносых", один за другим заходящие на посадку, держали просто идеальный строй - нечто подобное можно было видеть только на показательных выступлениях пилотажных групп французских ВВС на воздушном параде в день взятия Бастилии.
Ещё выше, широко раскинув блестящие серебристо-голубым ледяным мерцанием крылья, кружили две девятки двухмоторных бомбардировщиков. Русские Туполев СБ-2 "Катюша" пережидали посадку истребителей, дожидаясь, пока освободится полоса.
Аэродром Альбасете действовал, как идеально отлаженная машина. Едва лишь прибывшие самолеты закончили посадку, как на взлет пошли французские тяжелые бомбардировщики 1-й Интернациональной бомбардировочной эскадрильи, охраняемые И-15 эскадрильи "Испания" и "Боингами" 114-й эскадрильи ВВС ИНА.
Сразу после завтрака нас повели получать личное оружие - громоздкие девятимиллиметровые "Астры М1921". Я бы предпочла изящный "Шанс", с мундиром он смотрелся бы куда лучше, а в качестве оружия выживания был бы полезен ровно в такой же степени. В полеты я намеревалась брать привезенный из Парижа штурмовой "Астра-Ройал М 1915 модель D" - деревянная кобура-приклад (хотя я использовала складной металлический), прицельная дальность до 150 метров, автоматический режим (очередями фиксированной длинны - по 3 выстрела) со скорострельностью 950-1050 выстрелов в минуту, магазины на 10 (для ношения в кобуре) и 25 патронов. Конечно, тяжеловат и громоздок - но достоинств куда больше.
Затем было получение летного обмундирования. Особенно мне понравилась английская овчинная летная куртка - такие производились американской фирмой "Ирвин" по заказу британских ВВС и в гражданскую продажу не поступали. Ещё в состав выданного комплекта входили темно-серый комбинезон из хлопчатобумажной парусины, который полагалось носить поверх обычной униформы (если бы она у нас была) и высокие шнурованные ботинки. И "ирвиновский" же утепленный летный шлем с очками-консервами и радиооборудованием.
Вскоре по возвращении 1-й Интернациональной всем летчикам, кроме отбывавших русских перегонщиков, и всему обслуживающему персоналу было приказано построится на летном поле. Вскоре перед строем затормозил зеленый грузовик, обычная русская полуторка с нанесенными на дверцы трехцветными красно-желто-фиолетовыми щитками и надписью Fuerza Militar и тентованным кузовом. Едва грузовик остановился, как из кузова выпрыгнули двое в вельветовом обмундировании и черных беретах с алыми звездочками Интернациональных Бригад, и с "Эспаньолами" в руках. Из кабины вышагнул человек в белом канадском полушубке, который, как мы уже успели выяснить, служил в Интербригадах основной приметой респонсабля - по-видимому, только ещё организующаяся Испанская Народная Армия находилась в некотором сомнении относительно того, стоит ли ей иметь офицерство или обойтись должностными званиями (вроде достопамятных по предшествующим революционным войнам "красных командиров"), и, пока суд да дело, Интербригады были вынуждены обходится этим невнятным эвфемизмом, не очень понятным, но зато политически корректным.
Он отдал короткую команду на незнакомом языке, бойцы взяли "наизготовку" и из кузова начали выпрыгивать люди в униформе испанских ВВС. По отсутствию головных уборов, ремней и даже шнурков в ботинках, а также по тому, как бойцы держали винтовки, было ясно, что доставили группу арестованных. Шесть человек, двое - из летного персонала с майорскими звездочками над левыми нагрудными карманами френчей, остальные четверо - из вспомогательного персонала, один офицер, и трое без каких бы то ни было видимых знаков различия.
Майоры - по-здешнему команданте - оказались бывшим командиром 1-й Интернациональной бомбардировочной эскадрильи Ла Рокетом и его заместителем Сапилло. Они, при помощи своего пособника лейтенанта (теньенте) Эчаге, организовали на аэродроме тайную вредительскую организацию, занимавшуюся саботажем и диверсиями. Они изобличены и признались в том, что неоднократно засыпали сахар в бензобаки, заливали воду вместо бензина в стартовые бачки, а также испортили несколько моторов, засыпав им в цилиндры песок. Бывший команданте Сапилло также изобличен как шпион - при обыске у него обнаружена радиостанция, шифровальные и кодовые таблицы. Все шесть членов заговорщической организации были осуждены военным трибуналом и приговорены к высшей мере социальной защиты - смертной казни. Они будут подвергнуты ей через расстреляние в присутствии тех, кого они предавали.
Расстрельный взвод был сформирован из аэродромной охраны, да так быстро, что не успели еще отзвучать ропотки переводов на различные языки (и каких только национальностей не было там - начиная с банальных французов и итальянцев, и заканчивая экзотическими парагвайцами и еще более экзотичным японцем), как короткая нестройная шеренга уже стояла на раскаленном бетоне. Сама церемония была лишена какого-либо пиетета. Шестерых приговоренных поставили вдоль тянущейся по краю летного поля канавы, напротив построился взвод, капитан, дежурный по аэродрому, скомандовал, грохнул залп... Респонсабль в белой канадке подошел к канаве, выдернул из висящей на животе справа, как носят немцы, массивной кобуры здоровенный автоматический "Кольт" и сделал шесть выстрелов - контроль исполнения.
Осторожно расспросив окружающих, мы выяснили, что Сапилло разоблачили после того, как он во время боевого вылета подставил франкистским FIAT CR.32-м два "Потез Р.540" с волонтерскими экипажами. Летчики-то выбрались, а вот самолеты сгорели не за понюх табаку...
Собаке собачья смерть.
На краю поля вокруг свежеприбывших русских истребителей суетились летчики и механики, а нас как магнитом тянуло к нашим - да, теперь уже нашим!!! - "Бреге". Но до этого была ещё маленькая церемония: построение с торжественной раздачей слонов. И ложка дегтя в бочку меда - в силу тяжелого положения, сложившегося под Мадридом, времени на обучение, помимо сегодняшнего дня до вечера и завтрашнего утра до полудня, нам не отпущено. В связи с этим у нас будет только один полет с инструктором, потом сколько хватит времени до темноты будем летать самостоятельно, утренний вылет, уже в составе эскадрильи, будет считаться зачетным.
-- Пилот Каменская, бортстрелок Гишар! Самолет номер шестнадцать!
Самолет номер шестнадцать относился к типу В2, то есть изначально строился как бомбардировщик. На внутренней подвеске восемь пятидесяток или тридцать две десятикилограммовки, либо те же четыреста, но крупнокалиберными, четыре по сто или две по двести, на внешней подвеске. Окраска стандартная - зеленый сверху, бледно-голубой снизу. Руль направления разрисован в три полосы под республиканский триколор, позади кабины фюзеляж перехвачен широкой красной полосой - чтобы отличить от однотипных фашистских. Механика, унаследованного вместе с машиной, звали Фернандо, он был из комсомольцев, до мятежа работал шофером, в начале августа окончил краткосрочные курсы и вот уже два месяца неразлучен с "Бреге Br-XIX В2" бортовой номер 16.
Инструкторами оказались бывшие пилоты наших машин. Это значительно ускорило процесс обучения. К вечеру я, конечно, не могла похвастаться доскональным владением машиной, требуемым, скажем, для воздушной акробатики - но на обычный боевой вылет меня хватило бы.
После позднего ужина нас порадовали сводками. Мадрид держался, республиканские войска вели тяжелые оборонительные бои, часто переходя в контратаки. Упоминались Карабанчель, мосты через Мансанарес (особенно часто - Французский мост) и Каса-де-Кампо. Об остальных фронтах Республики не прозвучало и слова. Следовательно, все усилия фашистов сосредоточены на Мадриде.
Не слишком умно со стороны генералиссимуса. В сентябре под Ируном и на Эбро баскские, астурийские и арагонские бригады уже доказали Франко, как опасно класть все яйца в одну корзину: погром колонн генерала Мола, учиненный вооруженными полученными прямо с заводов Эйбара и Барселоны "Эспаньолами" бойцами ИНА, имел такие масштабы, что на приведение в порядок буквально обращенных в шлак частей фашистам потребовалось более месяца. А ведь под Ируном у республиканцев были только "Эспаньолы" и мужество, противостояла же им армия, имеющая полный комплект офицерского и сержантского состава, вооруженная новейшей германской артиллерией, танками, бомбардировочной и истребительной авиацией, превосходящей силы республиканских ВВС десятикратно...
А Мадрид... Мадрид защищают не только штурмовые винтовки Интернациональных Бригад! В сводках упоминались и танковые части, и артиллерия, как полевая, так и тяжелая, а здесь, в Альбасете, можно было наглядно убедиться и в усилении военно-воздушных сил Республики.
Утром мы произвели вылет всей группой. Оценка была "удовлетворительно". С большой-большой натяжкой. Индивидуальное пилотирование было вполне на уровне, а вот групповая слетанность, то, что превращает беспорядочную кучу самолетов в подразделение ВВС, отсутствовала начисто. Если бы нам дали на тренировки ещё дней восемь-десять, то результат был бы куда лучше. Но этого времени у республики не было - фашистов от Мадрида отделяла только тоненькая ниточка истощенных боями войск и две моторизованных Интербригады, метавшиеся вдоль фронта в попытках заткнуть десять дырок шестью пальцами.
И пока в районе Карабанчеля сотни бешено визжащих марокканцев падали под шквальным огнем интербригадовских "Эспаньол", как трава падает под хорошо отбитой косой, в районе Махадаонды поддержанные итальянскими танкетками легионеры-автоматчики прорывали фронт анархистских бригад колонны Дуррути. А когда интербригадовцы, переброшенные к прорыву, выбивали легионеров с занятых ими позиций и после страшного штыкового боя в узких городских улочках гнали их ещё километра два за Махадаондой, кубинские "барбудос", предваряемые авианалетом и мощной артподготовкой и поддерживаемые десятком немецких Pz.I, прорывали фронт на Мансанаресе...
Две бригады, шесть батальонов, чуть больше четырех тысяч "Эспаньол"...
Этого хватало только на затыкание не слишком-то больших дырок.
Фашисты рвались к Мадриду, невзирая ни на какие потери. Их не мог остановить ни прозванный "Кровавой рекой" Мансанарес (он получил это прозвище 7 ноября, в первый же день участия 11-й Интернациональной в битве за Мадрид - к вечеру по трупам мятежников, атаковавших в лоб неплохо отрытые окопы, занятые вооруженными автоматическим оружием интербригадовцами, можно было перейти реку, не замочив ботинок. Не замочив в воде...), ни "бригады пулеметов", один слух о появлении которых ввергал марокканцев в неконтролируемую панику, ни появление на фронте русских танков и значительное усиление республиканских ВВС, получивших из России достаточно самолетов, чтобы наладить ПВО Мадрида. Франко, кажется, понимал, что если он немедленно не свернет шею Республике, то Республика свернет шею ему. Заводы Эйбара и Барселоны, работающие в три смены, все наращивали и наращивали выпуск стрелкового оружия, бронетехники, артиллерийских орудий, самолетов... Трест "Изарра", контролирующий, а точнее, являвший собой всю военную промышленность Испании, выбрал свой путь и не собирался отступать. Ничего равного штурмовым винтовкам типа "Эспаньола", штурмкарабинам "Пламя" или единым пулеметам УР-36 франкисты получить не могли никаким образом. Данные вооружения прочих родов войск были приблизительно одинаковы и поставки их могли осуществляться приблизительно в одинаковых объемах (просто фашистские режимы начали намного раньше - Россия слишком понадеялась на Комитет по невмешательству). Как следствие - мощь стрелкового оружия выходила на первый план. А значит, как только "Эспаньолами" будет вооружено достаточное количество республиканских милисианосов, фронт не сможет сдержать уже никакие "Кондоры", никакие "Сверчки" и танкетки.
Здесь можно провести аналогию с Крымской Войной, когда батальоны русской пехоты, вооруженные гладкоствольными ружьями, буквально выкашивались английскими нарезными мушкетами, прицельно бившими с дистанций, русским недоступных в принципе. Только здесь речь шла не о прицельности, а о скорострельности.
Создатели штурмовой винтовки "Эспаньола" приравняли одного бойца, вооруженного ею, сразу к шести-восьми бойцам с магазинными винтовками со скользящим затвором. Один стрелок с такой винтовкой в минуту может выпустить до 10 пуль (как правило, 2 обоймы). Один стрелок с "Эспаньолой Стандарт" может за минуту опустошить 3-4 двадцатизарядных магазина - 60-80 выстрелов.
Конечно, поскольку 7,62х51 мм патрон "Эспаньола" несколько менее мощен, чем, скажем, стандартный испанский 7 мм "Маузер" или германский 7,92 мм, то и прицельная дальность у "Эспаньолы" меньше. Но в реальном бою это особого значения не имеет, разве только для пулеметов - поскольку обычный боец на дистанции, где это различие становится значимым, не стреляет никогда.
Именно поэтому Эйбар, где сосредоточены практически все мощности по производству стрелкового оружия, прикрывается таким количеством истребителей ПВО и зенитных орудий. Для фашистских ВВС Эйбар - вторая по значению цель после Мадрида. Памятуя опыт Наполеона с Москвой, Франко, вероятно, стоило бы сменить приоритеты.
Наш новый аэродром располагался под Аранжуэцем, километрах в сорока от Мадрида. На карте он не был отмечен вообще никак, да и на месте его найти было очень затруднительно - в силу того, что ещё двое суток назад никакого аэродрома там не было и в помине. Затем приехали саперы, выкопали и замаскировали капониры для самолетов и склады боеприпасов и ГСМ - и аэродром готов.
Поскольку степень нашей слетанности была только что ясно продемонстрирована, а умение ориентироваться по карте ещё только подлежало проверке, Хелен решила, что эскадрилья пойдет одной большой группой. Если кто оторвется, должен продолжать путь, сначала вдоль шоссе на Мадрид до реки Тахо, там найти город, сесть и дать знать в городской комитет "Френте Популар".
Первой взлетела Волчица - её машина была помечена двумя большими белыми девятками на красном. За ней, поодиночке, потянулись машины первой эскадрильи. Вообще говоря, здешняя Grupo, состоящая из четырех эскадрилий по десять машин (три тройки и машина командира эскадрильи, на которую возложены обязанности лидера - поскольку молодые пилоты республиканских ВВС по карте ориентироваться не умеют, то функция лидера становится очень важной, плюс острая нехватка радиопередатчиков, их устанавливают только на командирские машины, на остальные ставят только приемники) и командного звена - машины командира групо, его заместителя и второго ведомого, всего 43 боевых самолета, УТС и легкий самолет связи - являются практически полным аналогом русских крыльев, а здешняя эскадра (две или три групо) - аналог (довольно отдаленный) русского авиаполка. Но у нас в любом случае некомплект - всего две неполных эскадрильи, восемнадцать машин, считая и самолет Хелен.
2. НАШ НОВЫЙ АЭРОДРОМ
Наш новый аэродром располагался километрах в семи от Аранжуэца вверх по течению Тахо. Короткая неровная площадка, прикрытые маскировочными сетями самолетные капониры, склады, блиндажи для жилья личного состава, взвод вооруженной магазинками испанской охраны, включающий и три установки ПВО - два счетверенных "Максима" и 20-мм автоматическая пушка "Испанский Беккер М 1921" на четырехколесном лафете...
Едва мы сели и вокруг загнанных в укрытия самолетов засуетились заряжающие пулеметы и подвешивающие бомбы милисианосы из БАО, как комэск собрала всех пилотов и стрелков-радистов в занятом под штаб охотничьем домике в глубине леса. На большом, размером с бильярдный и так же крытом зеленым сукном, дубовом столе была расстелена карта Мадрида и окрестностей, редкой ниткой красных значков были показаны позиции обороняющих город республиканских частей - их фронт прогнулся к Мадриду, как будто на них давил вес сосредоточенных по другую сторону красно-синего противостояния заштрихованных синих овалов. Нас интересовали именно те, в глубине, особенно один, тот, что был подписан "итало-испанский танковый батальон". Инструкции были просты, как мычание: взлететь, пристроится к ведущему, сбросить бомбы вслед за ним и вернуться. Если оторвешься от группы - лети к Мадриду.
Существенное значение имела одна тонкость - почти строго между нами и Мадридом располагался аэродром Хетафе, являвшийся крупнейшим узлом ВВС мятежников на Мадридском фронте. Отсюда немецкие "Юнкерс Ju-52/3m" и итальянские "Савойя-Маркетти SM.81" летали бомбить Мадрид, на практике проверяя изуверские доктрины буржуазных генералов-теоретиков о воздействии тотальных бомбежек на обороноспособность противника. Отсюда взлетали итальянские "Сверчки" и немецкие "Кадены", такие же, как у нас, "Бреге Br-XIX", и лицензионные "CASA Аэротранспорт" (в девичестве "Дуглас DC-2"), превращенные франкистами в кустарные бомбардировщики... И именно здесь располагался крупнейший узел ПВО всего Иберийского полуострова. Более сотни разнокалиберных орудий - от винтовочного калибра счетверенных пулеметов испанских зенитно-пулеметных установок образца 1917/28 года до немецких 88-мм пушек FLAK-18 - десятки истребителей, звукоулавливатели, прожектора, генераторы дымзавесы...
Словом, залетать в этот район крайне не рекомендуется. Во избежание, так сказать.
Так что и туда, и обратно мы будем лететь вкруговую, через Мадрид. Там же, над Мадридом, нас должно ждать истребительное подразделение прикрытия. Перед вылетом нас накормили. По этому поводу кто-то вспомнил старую шутку о приговоренном к гильотине, отказывающемся от клубники со сливками, поскольку у него, дескать, на это аллергия: "на следующее утро я покрываюсь во-от такими пятнами!". Общий истерический хохот ясно показывал, в каком напряжении мы все находимся.
Бомбардировщики, нагруженные до того, что их крылья зримо прогибались под этой тяжестью, один за другим разбегались по кроткой кочковатой полосе, и каждый раз мне казалось, что уж на сей-то раз её длинны точно не хватит. Вот взлетел "ноль восьмой" моей звеньевой, моя очередь...
Полосы хватило и мне. Я пристроилась к кружащему над аэродромом хороводу. Вот взлетела последняя машина, "две девятки" Хелен, вильнув, вышла из круга, за ней маневр повторил "семьдесят восьмой" Мари-Анж, потом "полсотни третий" Натали Ибанец из Марселя...
На подлете к Мадриду нас приняла смешанная группа из восьми "Курносых" и четырех И-16, здесь прозванных "Моска". Под нами проплыла знаменитая шестнадцатиэтажная башня "Телефоника-Централь", самое высокое здание Мадрида, с которого теперь генерал Дуглас наводил свои ястребки на фашистские бомбардировщики. Промелькнули рабочие кварталы - развалины разнесенных фашистскими бомбами домов торчали как гнилые зубы - и началась парковая зона.
Комэск качнула крыльями и начала плавное снижение. Линия фронта, которую я ни в жизнь не заметила бы, если бы не приглядывалась - она выглядела совершенно не так, как в хроникальных съемках Великой войны выглядит фронт. Если бы я чуть подумала, то сразу поняла бы, что тот, титанический, накрепко въевшийся в подкорку всей Европы ФРОНТ, не имеет к "фронту" в испанском толковании почти никакого отношения. В самом деле, откуда бы здесь взяться тем массам войск, которые требовались для строительства и удержания тех, ВЕЛИКИХ, окопов? До мятежа в рядах Вооруженных Сил Испанской Республики насчитывалось чуть более 260 тысяч человек, включая сюда и полунезависимый Карибский корпус в тридцать с лишним тысяч штыков. Июль расколол армию пополам - с незначительным преимуществом республиканцев. Создаваемая ИНА не могла привлечь больше сорока-пятидесяти тысяч милисианосов - просто потому, что большего она не вместила бы.
А вот и лесок - скорее, даже парк - в котором, по утверждению разведки, прячутся танкетки. Земляные фонтаны и ошметки деревьев, взметаемые вверх взрывами слетающих со внешней подвески стокилограммовых бомб, мелкий горох высыпаемых из бомбоотсеков десятикилограммовок...
Внезапно сверху, от солнца, на нас свалилась шестерка "Сверчков" в пятнисто-зеленом камуфляже. Похоже, они сразу поняли, с кем имеют дело, и рассчитывали рассыпать строй нашей групо и поживиться, поскольку острие их атаки было обращено на машину Хелен Конти. Но наши истребители оказались быстрее, причем во всех смыслах - лобастые "Ишачки", шедшие в верхнем эшелоне и превосходящие итальянские бипланы километров на сто, упали на них сверху, а верткие "Чатос" устремились наперерез, молотя по подставленным днищам из четырех пулеметов сразу. Один или два "фиата" тут же задымились, один взорвался прямо в воздухе, а остальные отвернули и попытались уйти пикированием. Но с И-16 эти штучки не проходили - они немедленно бросились в погоню. Отворачивая к Мадриду вслед за "99" комэска мы ещё смогли видеть, как республиканские истребители настигли один из удиравших "сверчков" и расстреляли его, как конус на полигоне.
На аэродроме нас встретили ещё три "Бреге", прибывших своим ходом аж из Астурии, и оба наших "Irish Air Club Mk II", направленных сюда прямо из Барселоны, без промежуточной остановки в Альбасете. Один из них тут же отправился обратно вместе с тремя пилотами-мужчинами, перегнавшими к нам "Бреге", а второй остался в качестве самолета связи. Из этого мы поняли (по крайней мере, я поняла), что командование, в принципе, намерено расширять наше подразделение до полного штатного состава - сорок три бомбардировщика. Вот только... Найдется ли столько пилотов? Должно, обязательно должно найтись - ведь мы же здесь. А мы - это только "Франция-Центр" и отделение "Лазурный Берег". Ходили слухи, что девчата из отделения "Бискайя" сражались ещё под Ируном и сейчас летают уже на "Катюшах"... А остальные? "Атлантика", "Северная Франция", "Бенилюкс"? Это не говоря о прочих европейских странах...
Пилоты будут. Обязательно будут.
До вечера мы успели сделать ещё два вылета, но уже не к Мадриду, а поближе, по эту сторону выступа. В целом можно сказать, что положение аэродрома было не слишком удачным - если, конечно, его выбирали, исходя из интересов постоянного взаимодействия нас с наземными войсками. Но у меня зародились в этом определенные сомнения. От аэродрома до Мадрида было пятнадцать-двадцать минут подлетного времени, что увеличивало длительность вылета раза в три. То есть без этого мы могли оборачиваться втрое быстрее. Если русские советники при главном командовании республиканских ВВС этого не заметили, то у меня возникают серьезнейшие сомнения в их профессионализме. А если заметили, то у них имелась веская причина.
Интересно, какая?
Ну, первое и самое вероятное - убрать нас из-под непосредственного удара и дать время завершить подготовку, однако не исключая полностью возможности использовать нас в бою. Смысл... Ну, смысл есть. Но в конкретном воплощении... Не проходит - проще разместить нас не на фланге, а в тылу, скажем, где-нибудь в районе Гвадалахары, расстояние до фронта то же, а вот безопасность намного больше, поскольку, летая вдоль фронта, а не из глубины позиций, мы подвергаемся даже большему риску, чем при действиях с прифронтовых аэродромов...
Второе... Нас здесь скрытно сосредотачивают. В штабе ВВС, где полно офицерья и наверняка есть агентура мятежников, уверены, что мы ещё небоеспособны, а мы - р-раз, и тут как тут. М-мда. Какой бред лезет в голову. Бред! Но с зерном смысла. И это зерно... Зерно... Поле...
Хетафе!!!
О-о да!
Мы здесь сосредотачиваемся...
Нет, не так.
Здесь сосредотачиваются самолеты. Потом сюда перебрасывают опытных летчиков, скажем, из Альбасете. И отлично обученное, имеющее полный штат соединение наносит удар из места, откуда ждали только налета разрозненной группки зеленых молокососов. Точнее говоря, молокососок - учитывая испанский католический мачизм. Хм-м. Имеет смысл. Бездну смысла, прах меня побери!
"Путь войны - путь обмана. Там, где ты силен - покажи, что ты слаб. Там, где ты слаб, покажи, что ты силен". Именно так!
Или что-то похожее.
Сунь-Цзы плохого не посоветует.
Здесь главное - чтобы несчастных беззащитных нас не раздолбали до того, как начнется основное веселье. А учитывая, что о реальном уровне нашей боеспособности в кругах, задумавших операцию, ничего не известно, то откладывать осуществление не станут. Завтра или послезавтра появится вторая половина эскадрильи, потом день на проявление нашей бездарности - и удар. Или они один день сэкономят?
Ладно.
Не мое дело.
Со-овсем не мое.
3. УТРО ВСТРЕТИЛО НАС
Утро встретило нас нелетной погодой. То есть не совсем нелетной, но вылетать в такую погоду формацией, имеющей нашу степень слаженности, командование не рекомендовало категорически. Так что я валялась в землянке и изучала купленный перед отъездом франко-испанский туристский разговорник со словарем на 9000 слов и грамматикой. Отличная штука - если бы не полное отсутствие военной терминологии.
После обеда, состоящего из бобового рагу с консервированным мясом, к нам прибыло пополнение - семеро девчат, объединенная группа из отделений "Северная Франция" и "Бенилюкс", и четыре "Бреге Br-XIX В2" из-под Бургоса. Это позволило переформировать нашу групо, создав в ней четыре эскадрильи по шесть бомбардировщиков, плюс машина командира группы и самолет связи.
Ближе к вечеру погода улучшилась, и мы смогли сделать один вылет к Сиудад Университарио и Паласете для непосредственной поддержки войск. Крупнокалиберные бомбы у нас кончились, и поэтому имевшиеся в эскадрилье переделанные А2 смогли взять только по сто килограммов десятикилограммовками.
Как оказалось, вчера мы разнесли не танковый батальон, а только что прибывшую на фронт карлистскую бригаду. И теперь танкетки поддерживали атаки марокканских таборов на дворец Паласете и Университетский городок. Бойцы батальонов Тельмана и Гарибальди из 12-й Интернациональной плотным огнем отрезали пехоту от бронетехники, а их пэтээрщики подбили пять машин, но батальон необходимо добить, пока мы знаем его местонахождение. Мы появились над целью, когда по ней ещё работали "Катюши", долбившие с высот около километра, вне досягаемости ружейно-пулеметного огня мятежников. Конечно, если бы этот огонь здесь был - фашистская пехота на появление самолетов не реагировала. Должно быть, поведение бомбардировщиков было связано с инструкцией.
Снизившись до трехсот метров, эскадрилья сбросила бомбы на расположение батальона, затем мы вернулись и обстреляли их из пулеметов, подбив по крайней мере одну машину - я отчетливо видела, как она горела. Было очень похоже на спичечный коробок, если его поджечь с дальней от головок стороны.
На ужин были все те же неудобоваримые мучнистые бобы размером с наперсток, именовавшиеся по-испански "гарбансос", смешанные с мясом, добытым поварами из конусообразных банок, обклеенных пестрой бумажкой с рогатой бычьей мордой в овале (каковая, впрочем, нисколько не мешала французам еще с мировой войны называть эти австралийские консервы "коробками с обезьяниной") и тушеные в неочищенном оливковом масле, которое, говорят, очень полезно, поскольку содержит массу витаминов - но пахнет при этом похуже рыбьего жира и неприятно на вкус.
После ужина - чтение новостей (атаки, контратаки, интенсивные бои в районе Паласете, столкновения на Астурийском фронте) и собрание ячейки "Движения". Комиссар эскадрильи камарада Эйнджел Дарк (по-французски она говорила с жутким немецким акцентом, по-английски не могла связать и двух слов, зато её русский был превосходен) довела до нашего сведения, что ЦК "Движения Борьбы" и Коминтерн в целом считают гражданскую войну в Испании важнейшим событием. Причин тому много. Во-первых, это - полигон, на котором фашизм готовится к неизбежной войне за мировое господство. Приобретаемый здесь боевой опыт воистину бесценен. Во-вторых, это - лакмусовая бумажка, наглядно показывающая, какого курса будут придерживаться великие державы Запада в отношении германского и итальянского фашизма. Поведение Англии, США и особенно Франции ясно демонстрирует, что фашизм для политически значимых сил этих стран является более близким явлением, чем это до сих пор считалось возможным.
Шутка сказать: Франция, несмотря на то, что в случае победы Франко и начала войны с Германией (а условия Версальского договора и настроения подавляющего большинства реваншистски настроенных немцев делают эту войну неизбежной) будет вынуждена сражаться на два фронта - или уж, по крайности, постоянно держать у Пиренеев значительные силы в опасении внезапного удара в спину - несмотря на это, она поддерживает решения Комитета по невмешательству! Из 20 заказанных - и полностью оплаченных!!! - истребителей "Девуатин D.510" в Испанию попали только 6, остальные задержаны на границе. Из 22 "МВ-200" - только пять. Все десять заказанных "МВ-210" задержаны прямо на заводе. То же самое касается заказов на артиллерийские орудия, бронетехнику, боеприпасы, размещенных в конце июля и начале августа на французских заводах правительством Испанской Республики.
Это уже не просто политическая близорукость. Это клинический симптом. Франция предпочитает закрывать глаза на ясную и совершенно очевидную фашистскую угрозу, лишь бы не допустить победы социалистического правительства, законно избранного своим народом!
Остальные буржуазные правительства, пляшущие под английскую дудку, поддерживают решения Комитета, не препятствуя, однако, своим фабрикантам оружия наживаться на войне - с тем условием, что продаваться это оружие будет только генералиссимусу Франко. Например, пятнадцать самолетов "Дуглас DC-2", закупленные франкистами в США и доставленные в Испанию через Португалию под видом "оборудования для свекольно-сахарного завода"!
Третьей причиной значимости гражданской войны в Испании является её географическое положение. Победа фашистов означает, что Италия и Германия получат в свое распоряжение морские и военно-воздушные базы на Канарских и Балеарских островах, а также в Испанском Марокко и на Иберийском полуострове. Это позволит им запечатать Гибралтарский пролив в любое удобное для них время и настолько крепко, насколько они того пожелают.
-- Обратите внимание на карту Средиземноморья, товарищи. Гибралтар. При условии контроля над Испанией он может быть захвачен в течение максимум суток. Мальта, второй сильмариль британской короны. От побережья Сицилии её отделяет менее ста километров, то есть перед атакой итальянских базовых ВВС она полностью беззащитна. Суэцкий канал. После падения Гибралтара и Мальты никакого осмысленного экономического значения иметь не может, а от границы итальянской Ливии его отделяют менее семисот километров, для современных танков типа "Кристи" это десять часов пути, без учета вре-мени на дозаправки, разумеется. Таким образом, Британская Империя принуждена вести все сообщение с Индией, Дальним Востоком и колониями восточного побережья Африки не через Средиземное море, а вокруг Африки, что автоматически снижает наполнение этих грузопотоков в три-четыре раза. Дополнительная нагрузка возникнет в связи с действиями в Атлантике германских и итальянских подводных лодок, базирующихся на порты атлантического побережья Испании и Канарских островов. Поскольку же колонии этих регионов являются основным источником прибавочного продукта Империи, то экономическая гибель Британии становится в таких условиях неизбежной.
Мрачные перспективы, нарисованные Эйнджел, меня не слишком испугали - мы уже здесь. Но пасаран! Они не пройдут. Беспокоило только, что будет делать Россия с приобретенным в регионе влиянием. Ведь не даром, в самом-то деле, в Испанию плывут пароходы с оружием и летят боевые самолеты? Абиссиния заплатила за победу и возвращение Эритреи только "особыми правами", но там дело было легче. Страна в глубине Африки, в центре зоны английских интересов, и мимо англичан туда никак не проникнуть. А вот Испания... Два обстоятельства - прямой путь по Средиземному морю и пресловутый Гибралтар, важность значения которого нам только что так красиво описали. Ведь для того, чтобы испортить мост, совершенно не обязательно ломать все три опоры, достаточно одной. Пара полков базовых торпедоносцев ВСФ где-нибудь в районе Кадиса или Малаги - и через Гибралтар проскользнет разве что субмарина в подводном положении, а подлодки, действующие из портов атлантического побережья Испании и Канарских островов, с таким же успехом могут быть и русскими.
И ведь есть ещё построенные русскими базы и обученные ими войска в Федеративной Империи Абиссинии и Эритреи, которой Империя продала уже столько оружия, что его хватит лет на пять хорошей колониальной войны. И некоторое количество военной техники, которая для колониальной войны совсем не нужна, но может быть нужна для другого. Не стоит и говорить о том, с какой легкостью можно полностью прекратить всякое сообщение по Красному морю, имея возможность давить и на Кемаля, и на Хайле Селассие...
4. НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ
На следующий день эскадрилья сделала четыре вылета под Мадрид и пополнилась шестью самолетами, разделенными поровну между 1-й и 3-й групо. На третьем вылете нас перехватили "Сверчки" в количестве аж двух десятков, но И-15 прикрытия втянули их в маневренный бой на горизонталях, а мы удержали плотный строй. Бортстрелок Леблан с машины Ирэн Жакоб из 3-й групо сумел насмерть подстрелить одного "Чирри", и ещё двоих сняли "Курносые".
Прогноз погоды на следующие два дня обещал сплошную облачность - откуда-то из Гренландии на Европу двигался антициклон - и это время командование решило использовать с пользой для нас, любимых. Из Альбасете на трех грузовиках прибыли тридцать два крупнокалиберных пулемета "Хиссо-Авиа" в турельном варианте и техперсонал, который за сутки справился с заменой установленных на турелях наших "Бреге" спаренных "Льюисов". Также у нас забрали те "Льюисы", что раньше предназначались для стрельбы через люк в полу.
Теперь вместо трех видов боеприпасов - 13,37-мм патронов "Хиссо", 7,62-мм русских к крыльевым ШКАСам и 7-мм испанских к "Льюисам" - эскадрилье требовалось только два. Правда, возникли проблемы с подразделением ПВО аэродрома, также получившим крупнокалиберные "Хиссо" (только в зенитном варианте: на четырехколесную тележку типа "Бофорс" установлена обычная авиационная турель со спаренными крупнокалиберными пулеметами - эта "модель военного времени" была очень популярна в те дни) вместо счетверенных 7-мм "Максимов" и 20-мм "Беккера", и со взводом охраны, сменившим 7-мм испанские "Маузеры" на русские трехлинейки.
Вечерняя сводка началась с трагической новости. В пригороде Мадрида Эль-Пардо по пути из штаба сектора к фронту попал в засаду и погиб генерал Эмиль Клебер, командир 11-й Интернациональной бригады, почти официально удостоенный титула "Спаситель Мадрида". "Эспаньолы" батальонов его бригады 7-го ноября были единственным, что отделяло фашистские колонны от Мадрида. Но роль Клебера не ограничивалось только этим. Интернациональные бригады были созданы не просто как элитные пехотные части, а как своего рода эталон, с которого формирующиеся части ИНА могли брать пример. И 11-я полностью соответствовала этому требованию. В боях 7-10 ноября, пока не была введена в бой 12-я Интернациональная, бригада Клебера служила стержнем, на котором держалась вся оборона Мадрида. Также нельзя недооценивать и роль личности самого генерала, его командно-боевой и организационный опыт, связи с Коминтерном и Империей, а главное - степень доверия. После того, как в ночь на 7 ноября из штаба Мадридского фронта к мятежникам перебежали шесть (!) офицеров во главе с начальником оперативного отдела штаба фронта (!!!), доверять старому офицерству не мог уже никто, по крайней мере, никто здравомыслящий. В этих обстоятельствах Эмиль Клебер оказался фигурой просто спасительной - взяв на себя командование одним из самых важных секторов Мадридского фронта, он полностью обезопасил его от самого страшного, что только может быть в войне - предательства в высших штабах.
В ответ на этот, уже далеко не первый террористический акт Пятой Колонны ЦК Коммунистической Партии Испании предложил ввести практику революционных трибуналов и взятия заложников из представителей тех классов и сословий, которые наиболее замараны сотрудничеством с мятежниками.
Хорошая идея. Главное, новая. Практика ревтрибуналов и расстрела заложников - или, как это тогда именовалось, "красного террора" - была введена ещё в 1917 году в Баварии. Именно она - ну, и ещё некоторые обстоятельства первой "войны не государств, а классов" - и создали коммунистической идее столь людоедскую репутацию. Потом были ещё Венгрия и Болгария - те же революционные трибуналы (хотя в Болгарии, кажется, они честно и откровенно именовались "классовыми трибуналами"), та же практика взятия заложников. Толк, конечно, был. Идея-то логичная и до крайности действенная. Проблема в том, что польза от такого получается краткосрочная и внутренняя. А вот вред - очень большой и в основном внешний.
На следующий день, как и предсказывали маги-метеорологи, мы опять бездельничали. Только под самый вечер развиднелось, и мы успели сделать один вылет на Посуэло-де-Аларкон, ещё один пригород Мадрида, расположенный к западу от Каса-де-Кампо, за Аравакой. Позавчера с утра фашисты крепко пробомбили оборонявшую подходы к Посуэло недавно сформированную испанскую бригаду, вслед за тем провели внушительную артиллерийскую подготовку и только тогда ввели в дело пулеметные танки, а за ними табор марокканцев. Уже обстрелянная Третья бригада ИНА (11 ноября она совместно с Двенадцатой наступала здесь, на правом фланге сектора, и оттеснила фашистов на два-три километра) в прошлом познакомилась и с авиационной бомбежкой, и с артиллерийскими обстрелами, видывала она, правда, издали, и танкетки и даже марокканцев, но все это вразбивку, по-отдельности. Когда же франкисты обрушили на нее весь набор сразу, а находившаяся у нее на фланге колонна Барсело, сменившая 12-ю, дрогнула, не выдержала и она. Однако ею командовал кадровый военный и в то же время сознательный революционер Франсиско Галан, один из двух братьев известного капитана Галана, расстрелянного в 1930 году за участие в восстании против монархии. Франсиско Галан сумел удержать бегущих. Потеряв окопы перед Посуэло, кладбище и прилегающую к нему окраину, он все же удержал большую часть селения. Генерал Манфред Штерн, сменивший Клебера в качестве командующего сектором, подкрепил его спустившейся с Гвадаррамы колонной полковника Мангада, задержал отвод в тыл домбровцев и прервал отдых батальона Гарибальди, чтобы бригада Галана могла контратаковать и вернуть утерянное.
Нашей задачей было подавление фашистских минометных батарей, расположившихся на окруженном высокими каменными стенами кладбище Посуэло. Гарибальдийцы и батальон Домбровского уже отбрасывали франкистов к стенам того кладбища, но ворваться за них не смогли. Вчера вечером они передали отбитые позиции колонне полковника Мангада, а утром испанцы вновь их потеряли. Волонтерские батальоны снова бросили в контратаку, но стены кладбища опять их остановили.
Хелен вывела нас на объект со свойственной ей непостижимой точностью - у неё было врожденное чувство направления, она могла пройти по незнакомому маршруту даже без карты, ориентируясь только по компасу, скорости и столь же абсолютному чувству времени. Сбросив бомбы в первых двух заходах, в третьем мы обработали то, что там, под клубами дыма и пыли, ещё могло быть живым, из пулеметов. Когда мы отходили, в перескакивающих через обрушившуюся во многих местах кладбищенскую стену пехотинцев я узнала гарибальдийцев - по заменявшим кашне повязкам из алой материи. Кто-то говорил мне, что эти большущие пионерские галстуки итальянские добровольцы носят потому, что решили возродить стародавнюю традицию их боевых предков, волонтеров из отряда Джузеппе Гарибальди, носивших красные шейные платки. В сочетании с выданными им перед атакой камуфлированными рубахами и чехлами касок эффект получался совершенно убийственный.
За следующие два дня мы сделали девять вылетов, получили одиннадцать машин и потеряли две. "Шесть-восемь" Ингрид фон Хольцен, хотя и добрался до аэродрома, но восстановлению не подлежал, а сама Ингрид и её бортстрелок Рихард Бауман получили повреждения в результате капотирования самолета. А отбившийся от строя "сорок первый" Нины Эванс был расстрелян "Сверчками" и сгорел над нейтральной полосой в районе Каса-де-Кампо. Серж Обнорский, её стрелок, был буквально растерзан очередями итальянских крупнокалиберных пулеметов.
С каждым днем мы видели, как растут силы республиканской авиации. Теперь над Мадридом непрерывно, сменяя друг друга, кружили смешанные групо "Курносых" и "Ишаков". Попытки фашистских бомбардировщиков прорваться к городу пресекались мгновенно и безжалостно. Но над вражеской территорией республиканские ястребки чувствовали себя все ещё неуверенно, предпочитая без необходимости в неё не углубляться - при этом вредительская инструкция Штаба ВВС требовала не предписанного русской военной доктриной завоевания господства в воздухе, а "...не допускать авиацию противника в воздушное пространство над наземными войсками": такая постановка вопроса, естественно, настраивала летчиков-истребителей на оборонительный лад. Из-за таких действий республиканских "ястребков" в воздухе возникло этакое неустойчивое равновесие, чреватое большими неприятностями - поскольку фашисты-то подобной застенчивостью не страдали. Их истребители продолжали вторжения в воздушное пространство Республики, хотя теперь они летали действительно большими группами - итальянцы решались на бой с "Курносыми" только не менее чем при трехкратном численном превосходстве.
В вечерней сводке новостей промелькнуло забавное происшествие - на Андалузском фронте под Малагой звено русских СБ-2, управляемых испанскими летчиками из эскадрильи ВСФ "Леон Троцкий", встретилось с шестеркой "Савойя-Маркетти SM.81" и атаковало их, сбив два бомбардировщика.
В ту ночь нам доставили давно ожидаемые тяжелые бомбы - сто и двухсоткилограммовые фугасные и осколочно-фугасные, в дополнение к уже имевшимся десяткам и пятидесяткам фугасного, осколочно-фугасного, осколочного и зажигательного действия. Так что уже на следующее утро мы смогли нанести давно планируемый Хелен визит в пригород Мадрида Леганес, где фашисты сосредотачивали силы для нового наступления.
Зайдя на город на бреющем со стороны Мадрида, мы отбомбились по центру города, где сегодня было как-то многовато легковых машин, и потом обстреляли подходящую к нему со стороны Толедо колонну грузовиков с пехотой. На отходе групо перехватили полторы дюжины истребителей. Нас прикрывало обычное подразделение - звено "Моска" и два звена "Чатос". По опыту боев это было наилучшим соотношением: идущие в верхнем эшелоне И-16 превосходили любой фашистский истребитель по скорости на всех высотах и могли делать с ним все что угодно на вертикалях - это не позволяло противнику избежать навязываемой ему значительно превосходящими в горизонтальной маневренности (за счет легкости машины и мощности мотора) И-15 "собачьей свалки".
Прорвавшийся к нашему строю одиночный "Сверчок" срезали стрелки 4-й эскадрильи. На счету эскадрильи это был уже второй сбитый истребитель.
Второй вылет опять был фронтовым, в район Паласете. Мы пробомбили окопы, занятые двумя терцио легиона, после этого в атаку пошли русские танки - я сосчитала десять Т-26 - и батальон Тельмана, после смерти Клебера переданный из 12-й в 11-ю (взамен Вторая Интернациональная получила батальон "Парижская Коммуна"), издалека узнаваемый благодаря хорошо заметной вельветовой униформе (в 11-ю камуфляж подвезти не успели, или его просто не хватило - генерал Пауль Лукач, комбриг-12, славился своей оборотистостью, не случайно именно его бригаде достались для фронтовых испытаний бронетранспортеры СЕАТ "Пегас", и не случайно только его бригада имела 100% моторизацию за счет восстановленных своими силами - на бригадном заводике в Кольменар-Вьехо - грузовиков и автобусов).
Сразу после обеда последовал второй вызов туда же, на подавление контратаки легионеров-автоматчиков. Над Мансанаресом мы встретились с возвращающейся из налета десяткой "Катюш", на камуфлированных темно и светло-зелеными пятнами и полосами килях которых красовались застывшие в прыжке белые пантеры, а на фюзеляже перед опоясывающей его красной полосой виднелись белые молнии, раскалывающие вдребезги черные свастики.
Вернувшись на аэродром, мы все засыпали Хелен и Эйнджел вопросами и, в конце концов, они не выдержали и раскололись. Оказалось, это была отдельная ударная эскадрилья "Белая молния", недавно переведенная на Мадридский фронт из Северной Армии. Там были собраны девчата из Испанского центра, отделения "Французская Бискайя" и неорганизованные волонтерки, прибывавшие в Испанию в августе-сентябре.
Планируется, что по мере приобретения нами боевого опыта и прибытия авиатехники из России эта эскадрилья будет развернута в полноценную групо. Но это произойдет только после того, как в Барселоне наконец-то наладят производство если не всего самолета СБ-2 в целом, то хотя бы наиболее простых его узлов, и поступающей из России техники будет хватать не только на пополнение потерь.
По дошедшим до Хелен слухам, ВВС Испанской Республики рассчитывают иметь смешанную ударную авиадивизию из двух бомбардировочных полков - одного среднего, вооруженного "Катюшами", и одного легкого, вооруженного пикирующими бомбардировщиками Сикорский ПББ-1 "Бучон", и истребительно-штурмового полка, вооруженного модифицированными для штурмовых атак истребителями Поликарпов И-15.
Но пока неясно, будут ли нашу групо переводить на СБ, оставят в легкобомбардировочной авиации, перевооружив "Бучонами", как только их производство в России или Барселоне будет развернуто в достаточных масштабах, или же превратят в истребительно-бомбардировочную часть, вооруженную И-15.
5. УЖЕ ВЕЧЕРОМ
Уже вечером на килях наших "Бреге" появилась прыгающая пантера. А вот с эмблемами эскадрилий возникли проблемы. Слишком много вариантов. В конце концов, после долгих и напряженных споров, 1-я эскадрилья остановилась на белом круге, в котором черным обозначен силуэт летящей на помеле обнаженной женщины с распущенными волосами. Наша, 2-я, предпочла Повелительницу Коломбин из кинофильма "Коломбине дозволено все!", вышедшего на французский экран месяца за два до мятежа - конечно, видя заполненный зал и очереди в кассы, я могла подозревать, что фильм понравился многим, но чтобы настолько... 3-я изобразила на бортах своих "Бреге" профиль Медузы Горгоны. Четвертая обозначила себя алым молотом, сокрушающим черную цепь.
Наутро выяснилось, почему вчера в Леганесе было столько легковушек. Оказалось, что генералиссимус Франко вместе с начальником своего штаба полковником Мартином Морено встречался там с генералами Мола, Саликетом и Варелой, командующими наступающими на Мадрид колоннами, и офицерами их штабов. К несчастью, убить ни самого Франко, ни какого-либо значительного генерала нам не удалось, но несколько офицеров все-таки получили свое, а все остальные были изрядно напуганы. По крайней мере, ничем иным принятые франкистскими истребительными частями меры объяснить невозможно.
Над линией фронта появились франкистские патрули в две-три дюжины истребителей, в связи с этим наше обычное прикрытие было увеличено вдвое. Первый же наш налет встретили аж три десятка истребителей противника, смешанное соединение "Хейнкелей" и "Сверчков". К нашему строю им прорваться не удалось, не удалось даже приблизиться, но вскоре появилась ещё дюжина "фиатов", затем звено "хейнкелей", подошли подкрепления и к нашим...
Когда мы, выполнив задание (поддержка контратаки батальонов Гарибальди и временно приданного 12-й испанского комсомольского батальона Леонес рохос - что по-испански означало ни больше, ни меньше, как "Красные львы"), уходили на бреющем в сторону центра города, "собачья свалка" над Мансанаресом все ещё продолжалась.
Этот бой длился весь день до вечера, и на следующее утро схватка возобновилась прямо с рассветом. При общем равенстве сил - и Франко, и Республика получили от своих союзников приблизительно равное количество авиатехники - и некотором (незначительном) превосходстве фашистов в выучке пилотов, техническое превосходство было целиком на стороне республиканской авиации. Ничего, способного сравняться с И-15 на виражах или с И-16 в скорости, у мятежников не было.
Наша эскадрилья сделала в тот день пять вылетов, последние три при соотношении нас с прикрытием почти 1:1 - на 40 "Бреге" 24 "Курносых" и 12 "Ишаков". К вечеру, потеряв в непрерывной, длившейся с рассвета до заката свалке девятнадцать истребителей (плюс к тем четырнадцати, что были сбиты вчера), фашисты отступили. Республиканские ВВС и ПВО Мадрида за два дня боев потеряли девять И-15, семь И-16, три "Боинг-Испано Р-26" и по одному "Девуатин D.510" и "Ньюпор-Испано НА.52".
Когда на следующее утро сопровождавшие на первый утренний налет группу СБ-2 истребители не встретили ни над линией фронта, ни в глубине позиций ни следа фашистских истребителей, командование сделало вывод, что в воздухе сражение за Мадрид если и не выиграно, то мы сделали в этом направлении первый и важный шаг.
И вечером того же дня, после ужина, сегодня, вопреки обыкновению, оказавшегося не только съедобным и, вероятно, полезным, но и довольно вкусным, в штабном домике на зеленом сукне большого дубового стола перед нами расстелилась огромная цветная схема какого-то аэродрома. По количеству значков зенитных батарей мы угадали истину даже раньше, чем Хелен произнесла название объекта. Аэродром Хетафе! Но она тут же срезала нашу радость - командование поручало нам не сам аэродром, а его систему ПВО. Именно поэтому на схеме были столь детально, до последнего орудия, показаны позиции зенитной артиллерии. Наша групо должна была расчищать дорогу "большим парням": "Катюшам", "Потезам", "МБ"... Прошел слух, что кроме этих, на аэродроме Альбасете видели и другие бомбовозы - огромные четырехмоторные монопланы, которые не могли быть ничем иным, кроме как русскими Туполев ТБ-3. Согласно популярным авиажурналам, эти гиганты могли поднимать до четырех тонн бомб, а на аэродроме Альбасете видели не меньше двух десятков бомбардировщиков!
На планирование и отработку операции у нас было тридцать шесть часов - сутки и ещё ночь. Первым делом следовало изучить и запомнить карту, затем разработать индивидуальную для каждой групо схему подлета, атаки и отхода, распределить цели...
Противовоздушную оборону аэродрома Хетафе обеспечивали немцы - здесь базировались две трети зенитно-артиллерийского подразделения легиона "Кондор" (ещё треть F/88 находилась в раздерганном состоянии - её орудия прикрывали полевые аэродромы и тыловые военно-воздушные базы мятежников по всей Испании), усиленные батареями ПВО испанских ВВС. Двадцать восемь 57-мм, 75-мм, 88-мм и 90-мм, семнадцать 37-мм и тридцать 20-мм орудий окружали бывшую базу республиканских ВВС плотным кольцом. Дополнительно их усиливали тринадцать 20-мм подвижных установок на автотяге и грузовики с закрепленными в кузовах счетверенными зенитно-пулеметными установками винтовочного калибра и крупнокалиберными пулеметами - командование ПВО авиабазы могло усиливать ими особенно угрожаемое направление при массированной атаке.
Хелен подняла нас ранним, ранним утром. Или поздней ночью. Словом, ещё даже не развиднелось. К окончанию завтрака небо на востоке над горизонтом было освещено заревом, похожим на свет крупного города - это вставал рассвет. Но вокруг было все ещё темно, и взлетать нам пришлось по полосе, освещенной автомобильными и мотоциклетными фарами.
Выше в небе рассвет был более заметен, небо за нами позеленело, и пристроившиеся выше нас и эшелонированные вверх истребители прикрытия были хорошо видны. На базу мы зашли невидимыми на фоне восходящего солнца. Заданием моего звена была 88-мм батарея к северо-западу от взлетно-посадочной полосы, огневые позиции были прекрасно видны благодаря выложенным мешками с песком высоким брустверам. Войдя в крутое пике, мы стремительно падали вниз.
800 метров.
700.
600.
500.
400!
Сейчас!!! - я отжала бомбосбрасыватель и сразу же потянула на себя рукоять, справа под самым крылом мелькнул поднимающийся ствол зенитки, расчет которой наконец-то связал шум моторов с явной и непосредственной угрозой...
Оглянувшись, я увидела встающие над бывшими огневыми позициями зенитной батареи султаны разрывов. Едва разминувшись с летевшим встречным курсом полсотни седьмым из четвертой эскадрильи, я увела звено на поворот. Грохот взрывов, вой сирен и треск зенитных автоматов, встающие вокруг летного поля столбы вздыбленной земли, перевитые огнем и дымом, ревущая стена пламени на месте стоянки топливозаправщиков, гул и звон моторов... И слышишь то, что услышать невозможно - свой мотор и какофония вокруг забивают вопли раненных и умирающих на земле людей. Но ты все равно их слышишь - там, в глубине себя. На втором пролете мы сбросили на остатки батареи десятикилограммовые осколочно-зажигательные бомбы и обстреляли её огневые из пулеметов.
Чтобы не устраивать в воздухе столпотворения, командование решило, что все самолеты будут подходить к объекту от солнца, а отходить в противоположную сторону. Собравшись вплотную, наша эскадрилья сделала круг над охваченным безумием аэродромом. Помимо основной задачи мы должны были ещё контролировать аэродром до подхода следующей части.
И вот с востока, скользя над самой землей, появились, десятка за десяткой выплывая прямо из раскаленного солнечного диска, две групо имперских "Бритв", просеивавших аэродром сквозь мелкое сито многих сотен пулеметных трасс - каждый штурмовик нес целых девять пулеметов и не стеснялся их использовать. Мы оставили полыхающий Хетафе в их надежных объятиях и ушли на базу, где нас уже ждали - такой быстрой подготовки самолета к вылету я не видела со времен Трансконтинентальной Гонки Столиц Лиссабон-Токио. Причем самолеты участников состязаний не нуждались в перезаряжении пулеметов и подвеске бомб.
Когда мы вернулись к Хетафе, над ней уже работали "большие парни". Двухмоторные русские и французские бомбардировщики сыпали бомбы с высоты около километра, а эшелоном выше, от полутора до двух, плыли огромные четырехмоторные ТБ-3. И те, и другие работали не по самолетам и аэродромным сооружениям - то, что от них осталось после шести десятков Р-5Ш, такого внимания не заслуживало. Они разрушали сам аэродром. Пятисоткилограммовые и однотонные бетонобойные бомбы крушили взлетно-посадочные полосы, оставляя в них воронки, делающие невозможным использование Хетафе в ближайшем будущем. По крайней мере, для тяжелых самолетов.
Проблема с долговременными сооружениями заключается именно в этом: их трудно разрушать, но если уж удалось, то починка становится чертовски трудной работой. Взять наш аэродром. Разбомбить его в пыль - плюнуть раз, но особых проблем это не доставит - точно таких же полей по соседству полно. Мы просто перелетим на ближайшее - и все! А более мелкие повреждения, скажем, десяток бомбовых воронок, можно и лопатами заровнять. А вот ты попробуй заровнять во-от ту воронку в бетонном покрытии!
Нашей задачей в этом вылете было разрушение ещё стоящих аэродромных сооружений - ангары, топливохранилища, склады, мастерские, казармы... "Бритвы" уже успели изрядно надо всем этим потрудиться, но многие здания, хоть и были серьезно повреждены, ещё стояли.
В окутавших бывшую базу клубах густого черного дыма, извергаемых горящими самолетами, складами и бензохранилищами, и взметенной непрерывной полуторачасовой бомбежкой пыли, над самой землей проносились хищные силуэты штурмовиков, то на секунду выныривавших, то вновь прятавшихся в черной пелене. Закончив бомбардировку, ушли французские бомберы 1-й Интернациональной, им на смену появились две группы "Катюш", звено израсходовавших боезапас ТБ-3 сменилось другим, точно таким же.
Вынырнув из темного полога, эскадрилья влетела в самую гущу приблизившейся вплотную к аэродрому истребительной свалки. Фашистские "Сверчки" и "Кадены", вылетавшие, похоже, с ближайшего к месту наших действий аэродрому в Толедо или с севильской Таблады, являвшейся франкистским аналогом Альбасете - центром иностранного присутствия - рвались к скопившейся над погибающей авиабазой массе республиканских бомбовозов как бешенные, не считаясь с потерями.
За два налета на Хетафе мы потеряли семь машин - в три с половиной раза больше, чем за все время боев до этого. Два самолета - "33" Морин О'Брайен и "64" Клары Зинни - упали на территории франкистов, ещё три дотянули до республиканских войск, а два - даже до нашего аэродрома. Но восстановлению они не подлежали - "187" Надин Бюссон был настолько измочален, что было непонятно, как он вообще держался в воздухе. Марианна Пюто привезла убитого стрелка и две пули, слава Господу, винтовочного калибра, но разбилась при посадке, что добавило ещё несколько недель к её госпитальному сроку.
Третий вылет на Хетафе отменили, когда большая часть групо находилась уже в воздухе. Судя по всему, второй налет "Бритв" просто не оставил нам объектов для работы - и нас перенацелили на поддержку приуроченного к удару по Хетафе наступления 12-й Интернациональной в районе селения Лас-Росас-де-Мадрид, за уже знакомой нам Махадаондой. В наступлении участвовали все три батальона волонтеров, приданный испанский батальон Леонес рохос и испанский танковый батальон "Эль Мадрид", недавно получивший четвертую роту, вооруженную собранными в Барселоне из доставленных морем частей русскими танками Т-26. Так что на фашистские окопы ползли, громыхая и лязгая гусеницами, тридцать танкеток "СЕАТ Т-30/35М", вооруженных 13,37-мм и 7,62-мм спаренными пулеметами, и десять танков с 45-мм пушками. Когда позиции фашистских милисианос сначала пробомбили "Катюши", потом обстреляла республиканская артиллерия (две русского состава батареи 122-мм дивизионных гаубиц, такая же батарея французских 155-мм гаубиц и шесть местных четырехорудийных батарей дивизионных трехдюймовок), а затем, с поддержкой броневых чудовищ, которым винтовочная пуля как слону дробина, хлынули вперед батальоны волонтеров, ведя плотный огонь из, почитай, трех тысяч пулеметов сразу... Да ещё и мы прошлись у них прямо по головам... Фашисты сломались, как ломается не просто сухая, но трухлявая ветка - они просто рассыпались.
Обед в этот раз мы пропустили, зато сделали шесть вылетов за день. Сделали бы и семь, но кончились все осколочные и осколочно-фугасные бомбы, остались только фугаски и зажигательные, малоэффективные против открыто расположенной живой силы.
И все три оставшихся вылета - также на поддержку наступающих интербригадовцев. Командование сектора предвидело успех, но не рассчитало его размеров - фронт фашистов буквально рассыпался, а подкрепить наступающие части было нечем, все войска были заняты. И наша эскадрилья была единственной помощью, которую могла оказать 12-й интернациональной Хунта Обороны Мадрида и лично генерал Миаха. Сначала мы бомбили и обстреливали стремительно отступающих фалангистов (уже было известно, что атака бригады Лукача смела колонну, сформированную Фалангой), затем командование перенацелило нас на пути сообщения, по которым к фронту подходили части, направленные на затыкание прорыва. Мы рассеяли и изрядно потрепали марокканскую кавалерию в количестве до трех полков и расстреляли автоколонну с пехотой и артиллерией (немецкие 105-мм гаубицы, кажется, две батареи - если я правильно помню, что батареи у них шестиорудийные).
Следующий день был также посвящен поддержке наступающей пехоты - но сегодня нам пришлось столкнуться с нарастающими трудностями. За ночь фашисты перебросили в зону прорыва все резервы, что у них только нашлись - а нашлось у них немало. Два переформированных терцио, пополненных личным составом и вооружением, особенно пистолетами-пулеметами, ручными, станковыми и крупнокалиберными пулеметами, итало-испанская танковая бригада, бригада кубинских "барбудос", несколько таборов марокканских "регулярес" и кавалерийских полков. Все это успело занять оборону и даже частично окопаться, и теперь оказывало нарастающее сопротивление интербригадовцам.
Мы бомбили занятые франкистами селения, каждый дом которых был превращен в опорный пункт обороны, бомбили и обстреливали дороги, по которым к этим селениям продвигались подкрепления, готовившиеся к атаке батальоны танковой бригады и марокканские кавалерийские полки, позиции немецких и итальянских артиллерийских батарей. И тем же самым занимался каждый самолет Мадридского фронта, вплоть до самых древних и учебно-тренировочных машин. На бомбежки летали даже связные У-2, хоть они и не могли взять ничего, кроме ручных гранат и переделанных в 2,5-килограммовые авиабомбы 1,8" (45-мм и 47-мм) снарядов. В день гибели авиабазы Хетафе ВВС франкистов потеряли 47 бомбардировщиков (включая десять, потерянных на других участках фронта) и 36 истребителей, а всего за неделю потери истребительной авиации фашистов в районе Мадрида составили 82 машины. Это практически сломало хребет итальянским и немецким истребительным частям Мадридского фронта и позволило республиканской авиации действовать над франкистской территорией без каких-либо помех. Но несмотря на всю поддержку с воздуха, которую ВВС Республики оказывали наступающим частям уже двух Интербригад (на переброску к прорыву 11-й был брошен весь наличный состав АвтоВойск), их продвижение сначала замедлилось, а потом и вовсе остановилось.
В районе Виллануэва-де-ла-Канада немецкий 88-й танковый батальон из состава Легиона "Кондор", вооруженный башенными танкетками PzKpfw I Ausf. A (два 7,92-мм пулемета "Дрейзе МG-13") и легкими танками PzKpfw II Ausf.а3 (20-мм автоматическая пушка KwK 30 L55 и пулемет MG-32), и итало-испанская танковая бригада, вооруженная итальянскими танкетками CV-3/33-II.Tipo, такими же прямыми потомками англичанки "Карден-Ллойд Мк VI", как и испанские СЕАТы, сдерживавшие продвижение республиканской пехоты, столкнулись со своими более тяжеловооруженными испанскими родственницами и русскими пушечными танками. Фашисты поддержали свой контрудар всеми немецкими и итальянскими пушками, что только смогли и успели собрать к месту прорыва, на республиканской стороне были Т-26 и бригадная артиллерия поддержки. Немецкий 88-й батальон и итальянская танковая бригада под Виллануэва-де-ла-Канада погибли целиком, до последней машины. Но и наступление республиканских войск было остановлено.
6. ПОСЛЕ СРАЖЕНИЯ
После сражения на фронте наступило затишье. Обе стороны были истощены до крайности. Конечно, республиканцам досталось меньше - потери наиболее организованных и боеспособных частей армии Франко были просто катастрофическими, многие бандеры легиона перестали существовать не только как боевые части, но и физически (2-й Иностранный Полк "Герцог Альба" под Виллануэва-де-ла-Канада понес такие потери, что из оставшегося от него личного состава можно было сформировать едва полнокровную роту). Но и у них были свои проблемы. Главными из них были: нарастающие противоречия между партиями, составляющими Народный Фронт, растущий каталонский и баскский сепаратизм и острая неприязнь анархистов к неизбежной в армии дисциплине.
Чтобы преодолеть все это хотя бы на уровне вооруженных сил, требовалась длительная работа. До сих пор, в царящей в связи с натиском мятежников на Мадрид обстановке всеобщего аврала времени на это у правительства не было. Теперь, после разгрома у Виллануэва-де-ла-Канада, это время появилось.
Первым делом было решено произвести реорганизацию элитных частей. К тому времени Интернациональных бригад было сформировано уже три (11-я, 12-я и 13-я), и четвертая (14-я) находилась в процессе. В конце ноября эти части, усиленные танковым батальоном "Карл Маркс", организованным по русскому штату, артиллерийским полком орудий дивизионного калибра и разведывательно-корректировочной авиагруппой из 12 самолетов "Испано Аэроклуб" (Поликарпов У2, сначала собирались, а потом и производились заводами "Испано Авиасьон" в Барселоне и Мадриде), были сведены в Интернациональный ударный корпус. К этому были добавлены 4 наиболее боеспособные бригады Северной Армии: одна, "Имени 10 мая", сформированная из астурийских шахтеров, и 1-я, 2-я и 5-я бригады ЭТА, усиленные танковым батальоном "Мадрид" и сведенные во 2-й Ударный корпус.
Наша групо, переименованная в авиакрыло, была придана этому соединению в качестве подразделения постоянной авиационной поддержки и непосредственного взаимодействия с войсками, и в связи с тем, что все три бригады, сильно потрепанных предыдущими боями, были отведены в тыл на пополнение и переформирование, нас тоже перевели подальше от линии фронта, на полевой аэродром неподалеку от Гвадалахары, километрах в пятидесяти к востоку от Мадрида.
В соответствии с новой системой наименований крыло получило обозначение FG (фронтовое ударное) и номер 3/11 - 3-е крыло 11-го авиаполка. Моя эскадрилья, следовательно, получила обозначение 2-FG-3/11. Насколько нам удалось узнать, ни 1-го, 2-го и 4-го крыльев, ни 11-го полка в целом в природе не существовало. Равно как и десяти предыдущих. Это было из серии "Ы" - "чтоб никто не догадался!". Кроме нас, в ВВС имелись ещё три крыла FG - два, вооруженных "Бритвами", и одно смешанное, как раз перевооружаемое "Бучонами". Те, которые летали на Р-5Ш, именовались 2/12 и 4/27, то, что проходило перевооружение - 1/18.
На том аэродроме, что теперь занимал наш FG-3/11 и две эскадрильи "кукурузников" (1-LС-2/7 и 4-LС-1/3), раньше базировалось крыло "Курносых" из системы ПВО Мадрида. Теперь они перебрались на основную базу в Алькала-де-Энарес, оставив нам в наследство только украшавшие столовую и жилые помещения плакаты. Что характерно, висящие в столовой образцы политико-пропагандистского назначения были выполнены на полудюжине европейских языков (преобладали польский и украинский). И ни одного на русском. "Конспира-ация"! Весь свет знает, что на стороне фашистов сражаются солдаты и офицеры регулярных армий Италии и III Рейха, никто этого даже особенно не скрывает - но русские инструкторы и комбатанты по-прежнему вынуждены выдавать себя за поляков и украинцев! Это ещё слава Богу, что Российская Империя настолько многонациональна - всегда можно найти человека подходящей национальности. Или, по крайней мере, похожей. К примеру, 14-я Интернациональная бригада, как раз формируемая в Альбасете, официально именуется "Скандинавской". 78% рядового и сержантского состава и 92,3% офицеров - финны. Фактически, эта бригада - экспедиционное подразделение ФЛЕСК в Испании. А какое количество "испанцев" филиппинского происхождения ныне служит в ИНА, этого никто не знает и не узнает уже никогда. Разве что III Отделение Имперской ЕИВ Канцелярии, прозванное "военным кабинетом Императрицы" и как раз и отвечающее за подбор офицерских кадров для всех силовых структур - ещё со времен франко-американской и англо-бурской войн офицеры РИА, имеющие боевой (а лучше - командно-боевой) опыт, вне зависимости от того, при каких обстоятельствах этот опыт был приобретен, имели преимущество в продвижении по службе. Для приобретения такового опыта офицеру мог быть даже дан отпуск - в том случае, если российское правительство не было заинтересовано в данной войне и не начинало направлять туда волонтеров в организованном порядке.
Именно поэтому в 13-й Интернациональной, якобы польско-болгарской ("польские" батальоны Домбровского и Косцюшко и "болгарский" Георгия Димитрова), офицеров столько, что их приходится командирами отделений назначать и к пулеметам первыми номерами укладывать. В 14-й "скандинавской" картина та же. А вот в 12-й франко-итальянской (франко-бельгийские батальоны "Парижская Коммуна" и Андре Марти и итальянский батальон Гарибальди) с командным составом были большие проблемы - недостаточное количество и очень плохое качество. Сказывалась тепличная атмосфера и недостаточная жесткость отбора - по сравнению с 11-й, укомплектованной бывшими подданными Центральных Держав (немецкие батальоны Эрнста Тельмана и Эдгара Андре и венгерский "20-е марта"), где многие солдаты, большинство сержантов и все офицеры имели опыт в окопах Великой Войны 1914-1916 годов, а остальные прошли жесточайший партийный отбор.
Почти сразу мы получили пополнение, восстановившее численность крыла если и не до штатной численности, то почти (в разумных пределах): по девять машин в эскадрилье, три машины командного звена (командование ВВС только недавно и очень неохотно согласилось с тем, что комиссар крыла - тоже боевая должность, до этого третьим в командном звене обычно летал обычный алферес) и самолет связи. Учебный "Бреге Br-XIX" с двойным управлением, положенный по штату для дополнительной подготовки вновь прибывающих после окончания летной школы в крыло пилотов, у них или не было, или все они были где-то задействованы, в любом случае УТС мы не получили.
Основным нашим занятием в эти дни была боевая учеба - на устроенный неподалеку полигон мы летали почти с той же интенсивностью, что недавно на фронт - 4-6 вылетов в сутки. Основной целью тренировок была выработка навыков по атаке точечных целей, в роли которых в первую очередь выступали немецкая и итальянская бронетехника, особенно досаждавшая ещё не набравшимся боевого опыта милисианосам.
Известно, что осколки стокилограммовой осколочно-фугасной авиабомбы пробивают броню толщиной до 40 мм в трех метрах, 30 мм - на расстоянии 10 метров и 15 мм - в 15 метрах от места взрыва. Также известно, что итальянская танкетка CV-3/33-II.Tipo имеет броню толщиной в 6-14 мм, немецкие PzKpfw I Ausf.A и PzKpfw II Ausf.а3 - до 18 мм. Отсюда задача - сбросить стокилограммовую бомбу в радиусе 15 метров от танкетки (танка). Вот именно это мы и отрабатывали, непрерывно, с утра до вечера, в любых условиях: на рассвете, на закате, в полдень, в туман, под дымзавесой мы должны были, атакуя пологим пикированием, точно положить сброшенную с высоты 100-300 метров стокилограммовку в круг диаметром 30 метров. Работники полигона замучались собирать наши болванки, засыпать оставшиеся от них воронки и строить из мешков с песком новые макеты. Время от времени - чтобы мы не расслаблялись - нам давали задание на артиллерийскую батарею или батальонный оборонительный пункт, но главным для нас по-прежнему оставались танки. После атаки бомбами второй заход должен был производиться пулеметами - сзади с пологого пикирования (строго под углом не более 20о!), целясь в крышку моторного отсека, имеющую самую тонкую броню.
К середине декабря мы уже просто-таки мечтали об отправке на фронт - подальше от этого кошмарно-нудного конвейера.
7. СКАЗАВ "А"
Сказав "А" - признав правительство Франко законным правительством Испании - Муссолини был вынужден сказать и "Б". Теперь авторитет дуче и победа фашистов в Испании были связаны неразрывными узами. А это значило, что поддержка Франко стала для Италии одной из первоочередных задач - оружие и боевая техника хлынули в контролируемые мятежниками испанские порты. Для доставки истребителей и легких бомбардировщиков итальянцы даже использовали русскую схему "плавучего аэродрома", расконсервировав единственный свой авианосец "Кристофоро Коломбо", перестроенный в начале 20-х годов из недостроенного линейного крейсера типа "Франческо Караччьоло" и стоявший на приколе уже лет восемь, с конца двадцатых, когда Мировой Кризис прикончил все планы итальянских военных моряков по созданию независимых от "Реджиа Аэронавтика" флотских ВВС.
Германские и итальянские представители в Испании были абсолютно убеждены в том, что спасти дело борьбы с коммунизмом в Испании могут только серьезные подкрепления, которые должны быть направлены Франко незамедлительно. Однако, в силу того, что командные способности генералиссимуса не внушали ни Гитлеру, ни Муссолини не малейшего уважения, Франко был проинформирован о том, что военное руководство компанией должно быть передано специально организованному совместному немецко-итальянскому штабу.
29 ноября 1936 года Франко получил официальное предложение итальянцев о посылке в Испанию офицеров, сержантов, танковых экипажей, радистов, артиллеристов, саперов для последующего формирования из них смешанных итало-испанских бригад. Рим предлагал обмундировать, вооружить и снарядить эти бригады и спрашивал Франко только о потребном их количестве. Испанская сторона сразу же начала подготовительные действия по созданию четырех таких бригад, офицеры итальянской регулярной армии, специалисты и сержантский состав формирующихся частей начали прибывать уже в первой декаде ноября, перебрасываемые в Испанию через Балеарские острова самолетами итальянской военно-транспортной авиации. Обмундирование, вооружение и снаряжение, непрерывным потоком пребывавшие в Испанию с середины августа, уже ждало их, так что время формирования этих частей было минимальным - уже во второй декаде декабря подразделения бригад были признаны ограниченно боеспособными.
Кроме соединений регулярной армии, предназначенных для формирования итало-испанских бригад, Муссолини решил "ввиду неудовлетворительной ситуации" направить в Испанию две группы чернорубашечников по три тысячи человек в каждой, из которых предполагалось составить самостоятельные соединения. Второго декабря помощник итальянского представителя в Испании полковник Эмилио Фалделла передал Франко ноту, в которой итальянское правительство выражало пожелание, чтобы добровольцы были организованы в роты под командованием итальянских офицеров. В ноте четко указывалось, что эти соединения будут дополнением к смешанным бригадам. Численность итальянского контингента не "определялась в соответствии с ранее достигнутым соглашением с Франко, а вытекала из собственных расчетов итальянцев".
Ясно, что Франко рад был заполучить чернорубашечников, но он надеялся включить их в свои части в качестве иностранных легионеров, и его самолюбие было уязвлено тоном сообщения, в котором не было и намека на необходимость учитывать мнение самого генералиссимуса. Франко пустил итальянцев в дело, как только они сошли на берег, а 26 декабря запросил у Муссолини ещё девять тысяч чернорубашечников.
После битвы у Виллануэва-де-ла-Канада, разрекламированной газетами как победа "проклятых коммунистов", зашевелился и Комитет по невмешательству. Основная движущая сила этого позорища, великая и могучая Британская Империя, перешла от публичного декларирования благоглупостей и мелких подлянок из-за угла к тактике прямого давления. На очередном заседании Комитета английский представитель предложил организовать силами членов комитета Международный Нейтральный Патруль, который бы занимался тем, что поддерживал решения Комитета, блокируя побережья Испании и препятствуя доставке воюющим сторонам военных грузов и грузов двойного назначения.
Что характерно - предлагалось блокировать только побережье Испании и Испанского Марокко, о Португалии и речи не шло. Это значило, что будут блокироваться только поставки вооружения республиканцам, а грузы для фашистов будут спокойно идти через португальские порты и открытую на всем протяжении границу.
Англия сразу же предложила выделить в состав МНП эскадру из шести тяжелых и четырех легких крейсеров и предоставить ему свою базу в Гибралтаре. Италия и Германия поддержали британскую инициативу и предложили свои эскадры. Франция, как обычно, колебалась - и только это ещё спасало ситуацию. Поскольку Россия сразу же предупредила, что не потерпит никаких ограничений в торговле, и перевела в состав базирующейся на Бизерту Крейсерской Эскадры Черноморского Флота два линейных крейсера типа "Москва" и новейший ударный авианосец "Ретвизан" (54 тысячи тонн, 116 самолетов) - все три корабля из состава Тихоокеанского Флота - и четыре новейших броненосных крейсера 2-го ранга типа "Ярославль" (два с Северного, два с Балтийского Флота).
На очередной лекции по международному положению нам разъяснили, что победа фашизма в Испании интересует Англию потому, что ей необходимо:
Во-первых, ослабить позиции Франции в Западной Европе и Северной Африке. Вспомним вождя Свободного Риффа Абд аль-Керима, получившего в свое время от английских банков более миллиона фунтов стерлингов - те самые деньги, что позволили ему вооружить свою армию лучшим немецким и австрийским оружием из трофейных и репарационных русских арсеналов. Если бы не эти деньги и не купленные на них винтовки, пулеметы и орудия, Риффу сломали бы шею намного раньше, задолго до того, как полыхнуло Французское Марокко. Франко в этом отношении даже лучше, поскольку позволяет обойтись без необходимости финансирования туземцев - все расходы берут на себя Германия и Италия.
Во-вторых, создать мощный военный блок, способный поспорить с Российской Империей в войне на континенте. Собственной сухопутной армии Британия не имеет, а Франция, потерявшая в Великой Войне целое поколение и все остатки политической воли, в конфликте с Империей не заинтересована. "Битва слона с китом" возможна только в том случае, если у кита есть сильный союзник на суше!
В-третьих, предотвратить саму возможность установления Россией контроля над Гибралтарским проливом и Испанским Марокко.
В-четвертых, создать новые рынки сбыта для британской промышленной продукции и устранить опасного конкурента в виде испанской машиностроительной промышленности. Стоит вспомнить, что весь блок нового стрелкового оружия ФПГ "Звезда" - "Эспаньолы", штурмкарабины, "единые" пулеметы и пистолеты-пулеметы "Стар Z35" - был просто обречен на успех, а ведь стрелковое оружие - один из самых выгодных сегментов международного рынка вооружений.
Но главное, безусловно, не это. Главное - это восстановление "Пакс Британника", миропорядка XIX века, разрушенного Великой Войной и Версальско-Вашингтонской системой. В силу того, что все фашистские и фашиствующие движения, начиная с Италии, продолжая через Венгрию, Болгарию, Румынию, Грецию, Югославию, Германию и заканчивая вот теперь в Испании, имеют отчетливую антикоммунистическую направленность, а также в силу реваншистских устремлений Германии и национальной паранойи III Рейха с Восточной Пруссией, британское правительство считает, что оно сможет натравить союз фашистских и фашиствующих стран и режимов на коммунистическую Российскую Империю, ослабив тем самым обе стороны и восстановив пошатнувшееся мировое господство Альбиона. Для создания и поддержки такого блока англичане не жалеют сил и не стесняются в средствах, и уж тем более они не будут стесняться при организации конфликта между Россией и альянсом фашистских держав Центральной Европы и Балкан.
Вполне разумный план, если бы не одно, зато очень большое "НО". Немцы - все, поголовно - прекрасно помнят урок Первой Мировой (именно в тот день я впервые услышала это определение Великой Мировой Войны 1914-1916 годов; помню, обозначение "Первая", подразумевающая наличие - или хотя бы возможность - "Второй", потрясло меня до глубины души), заключающийся в том, что война на два фронта для Германии смерти подобна. И также любой немец понимает, что по условиям территориальным и транспортным (не говоря уже о том, что только в укрепления на западной границе Империя в четыре месяца вкладывает больше, чем весь годовой военный бюджет Германии - а ведь это не единственная, и даже далеко не самая затратная статья расходов русского МинОбороны) Россия в ограниченные сроки непобедима. Для долгой войны у Германии ресурсов нет. Следовательно, прежде, чем связываться с северным гигантом и рисковать долгой позиционной войной, Гитлеру необходимо избавится от угрозы удара в спину и захватить побольше ресурсов. Логику плана Шлиффена никто не отменял - даже если Россия захочет вмешаться в войну между союзом держав Западной Европы и фашистскими режимами Европы Центральной (что в свете последних событий неочевидно), то она может просто не успеть: вспомогательный удар немцев отвлекает внимание от основных ударов испанцев через Пиренеи и итальянцев вдоль Лазурного Побережья, а учитывая, что со времен Шлиффена появилось немало технических новинок, способствующих быстрому продвижению войск - начиная от банальной мотопехоты и заканчивая воздушно-десантными войсками - можно рассчитывать, что сражение за Францию займет от четырех до шести недель. После чего Англия будет либо принуждена заключить мир, либо начнется операция по захвату контроля над Средиземноморьем. Впрочем, она может начаться и раньше, только французский флот мешать будет. А нет Франции - нет и её флота. И англичане оказываются с итальянским флотом один на один. Конечно, Италия - морская держава не из первых, но на защиту перевозящих немецкие войска в Ливию караванов её хватит. После чего удар по Египту - и Средиземное море превращается в фашистское озеро.
И вот после этого, обладая ресурсами всех стран Европы и не опасаясь более удара в спину, Гитлер атакует Россию.
-- Товарищи, запомните, и не забывайте никогда. Мы с вами - не просто испанские милисианос, защищающие демократически избранное правительство Испанской Республики, не просто солдаты гражданской войны. Мы - воины нового передела мира. Воины Второй Мировой. Она уже идет, её пули и снаряды уже убивают. Всегда помните, с кем и за что идет бой. Всегда помните, кто наш враг.
ГЛАВА 2. "ДЕКАБРЬ 1936"
1. Первые сообщения
Первые сообщения о боях между военизированными формированиями ПОУМ и анархистскими отрядами поступили из Барселоны утром 12 декабря. Все началось со стычки в квартале красных фонарей, причиной которых, кажется, была очередность посещения. В пятницу вечером это очень важный вопрос. Кто начал драку, выяснить так и не удалось - не смогли найти незаинтересованных свидетелей. Мордобой быстро перешел в перестрелку, она разрослась, затем начались столкновения в других районах города, вскоре они перешли в уличные бои, на умиротворение которых пришлось бросить три бригады Морской Пехоты ИНА и две пехотных бригады с коммунистическим руководством - эти соединения как раз проходили переформирование, получая стрелковое оружие с барселонских заводов "Изарры" и тяжелое вооружение с разгружающихся в Барселоне русских транспортов.
Когда из-за спора о том, кто первым получит свою порцию женского внимания, соратники по революционной борьбе начинают садить друг в друга из пулеметов - это очень паршивый знак для революции. Треск слабеющих скреп общего дела был отчетливо слышен во всех уголках Испанской Республики.
На следующий день нас обрадовали новенькой, с иголочки, формой ВВС Испанской Народной Армии. Вторым её вариантом. Первый, очень похожий на французскую, был введен ещё в сентябре, но в войсках он не привился, в основном из-за недостатка всего необходимого для переобмундировки, но не в последнюю очередь и из-за введенной вместе с униформой системы знаков различия. Она также была позаимствована у французов и заключалась в нашитых на рукавах полосках золотого галуна разной ширины. Такое заимствование было необходимо по политическим соображениям: поскольку генералитет, поднявший регулярную армию против народного волеизъявления, естественно, соблюл в ней старую форму, при которой звания обозначались посеребренными звездочками (поменьше и покрупнее для штаб- и обер-офицеров), носимыми с левой стороны груди и на пилотке. Но суровые будни ВВС сразу же сказали свое слово. Под полетным комбинезоном нашивки на рукавах видны не были, а на сам комбинезон галун нашивать не полагалось. Жалобы поступили также и из Интербригад - полосок не было видно под выданными волонтерам камуфляжными рубахами. Также поступали жалобы на общую малозаметность и трудность быстрого распознавания.
Покрой второго варианта обмундирования также был французским, но система знаков различия претерпела значительные изменения. Теперь они находились на тех же ромбических петлицах больших отложных воротников и заключались в некотором количестве определенного рода геометрических фигур, цвет эмали которых должен был соответствовать цвету петлиц (в том смысле, что выделятся на их фоне). Мои два кубика, алые квадраты на голубом, означали звание теньенте - лейтенанта. Мои ведомые Кристина Бутфе и Сандрин Хольт получили по одному кубарю и стали алфересами - испанскими аналогами подпоручиков и прочих самых младших офицеров. Бортстрелки поголовно стали сержантами-сархенто, их звания обозначались треугольниками, командир нашей эскадрильи Натали Ибанец - капитаном, это звание одинаково произносится, по-моему, на всех языках мира (ну, относительно, конечно). Капитан обозначался тремя кубиками. Командир фронтового ударного авиакрыла "Белая пантера" Хелен Конти получила звание команданте и один прямоугольник, названный "шпалой". Такое расположение знаков различия имело то преимущество, что воротник кителя выпускался наружу и из-под молнии летного комбинезона, и из-под шнуровки камуфлированной рубахи.
Сразу после этого поменялась и нумерация наших машин. До этого она была беспорядочной, оставшись ещё от старых подразделений. Теперь машины эскадрилий получили новые индивидуальные номера из двух цифр, расположенные точно по центру широкой красной полосы, перед которой была нарисована эмблема эскадрильи. Первая эскадрилья получила номера, начинающиеся с единицы, вторая - с двойки и так далее. Машины Хелен, начштаба и комиссара крыла получили номера 51, 53 и 55 с личными эмблемами перед ними.
Передышка закончилась. ВВС франкистов, воссозданные из того шлака, в который обратила их битва за Мадрид, активизировались, но, поскольку система ПВО Мадрида стала им не по зубам (только на системе аэродромов вокруг Алькала-де-Энарес базировалось два крыла "Чатос", крыло "Ишачков", и два сводных крыла трехэскадрильного состава: в первом были собраны монопланы, две эскадрильи "Боинг-Испано Р-26" и смешанная эскадрилья из полученных в начале октября через Турцию "Девуатин D.501" и сражавшихся ещё с начала сентября "D.510", во втором собрали бипланы - по эскадрилье чешско-словацких Авиа В-534 IV, голландских "Фоккер С-Х" и закупленных в Дании лицензионных Глостер "Гантлет" Мк II), основные её силы группировались против считавшихся до этого тихими участков фронта. Истребительные и бомбардировочные соединения итальянского КДВ переместились на Андалузский фронт в район Малаги, а немецкий легион "Кондор" перебазировался под Бургос и упорно пытался добраться до оружейных заводов Эйбара. В тех же районах наблюдались признаки присутствия большого количества войсковых частей, включая и танковые. Понятно, что после сражения за Мадрид фашистов хватило бы на наступление только в одном районе. Но вот где? Разведка не давала четкого ответа.
Командование республиканских войск решило ответить на это по шахматному принципу: атака на флангах парируется контрударом в центре. Помимо этого, атака в районе Мадрида имела сразу два смысла: во-первых, снималась угроза столице государства, также являющейся важным транспортным узлом и промышленным центром, и, во-вторых, в случае полного успеха наступления группировка мятежников будет рассечена на две части. Конечно, это будет нелегко - но у фашистов вряд ли найдется что-то, способное справится с русскими Т-26, И-16 и СБ-2 и испанскими "Эспаньолами" и УР-36.
Но надо сказать, что немцы и итальянцы приложили все усилия для компенсации того жуткого разрыва, что наблюдался между ТТХ русских боевых самолетов, поставляемых республиканцам, и боевыми машинами франкистов, летчиков КДВ и легиона "Кондор". Немцы спешно перегоняли через всю Европу свои новейшие, только ещё начавшие поступать на вооружение "Люфтваффе" бомбовозы "Юнкерс Ju-86", и вообще почти экспериментальные "Дорнье Do-17Е" и "Хейнкель Не-111В", пикирующие бомбардировщики "Юнкерс Ju-87А", истребители "Арадо Ar-68" и проходящие последние испытания перед принятием на вооружение "Мессершмитт Bf-109" и "Хейнкель Не-112" (в незначительных количествах). Итальянцы тем же маршрутом - через Балеарские острова на Мелилью - отправляли новые бомбардировщики "FIAT BR.20", только в сентябре начавшие поступать в итальянские ВВС, а также крупные партии уже воюющих бомбардировщиков "Савойя-Маркетти SM.81" и SM.79 (те же восемьдесят первые, но с убирающимися шасси) и истребителей "FIAT CR.32" и "Альфа-Ромео Ro.41".
Но если юнкерсы, хейнкели и итальянские "Аисты" смогли сравниться и даже превзойти русскую "Катюшу" ("Дорнье Do-17Е" с этой задачей не справились - они уступали СБ-2 в бомбовой нагрузке, оборонительном вооружении и скорости), то с истребителями картина была обратной, и только "мессершмитты" и сто двенадцатые хейнкели если и не превосходили И-16 по боевым показателям (для этого они были ещё сыроваты), то хотя бы могли сражаться с ними на равных. Но в декабре 1936 года в Испанию попали только два опытных "Вf-109" (V-3 и V-4, третий и четвертый экземпляры опытной серии) и один "Хейнкель" (V-4). Они проявили свои способности, особенно впечатляли творения Вилли Мессершмитта, отличавшиеся не только высокими боевыми показателями, но и отличными эксплуатационно-техническими данными - но их было всего только три. С декабря 1936 по март 1937 республиканские ВВС сохраняли полное и безоговорочное превосходство в воздухе. Компенсация этого была возможна только временно, очень локально и с громадными потерями.
Двадцать первого декабря наше крыло перебросили на прифронтовой аэродром под самым Мадридом. Это была точная копия того полевого аэродрома, с которого мы действовали в ноябре, только прикрывали его уж не пулеметы, а смешанная зенитная батарея - две спаренных двадцатимиллиметровки и два 37-мм автомата. Аэродром располагался так близко к фронту, что не исключалась вероятность того, что к нему прорвутся фашистские танкетки или появившиеся в последнее время подразделения броневиков, соединенных с мотоциклистами и посаженными на бронетранспортеры автоматчиками. Фашисты позаимствовали эту идею у республиканцев, но если командир 12-й Интернациональной генерал Пауль Лукач применял её в ограниченных масштабах - усилив штатный автоброневзвод бригады (по три "СЕАТ Канариас" с 20-мм автоматическими пушками и "СЕАТ Балеарес" с 57/22-мм орудиями) взводом мотоциклистов и ротой пехоты на предоставленных для фронтовых испытаний броневым отделом компании СЕАТ БТР "Пегас" - то франкисты развернулись куда как пошире. Правда, бронетранспортеров у них было пока маловато (в начале декабря в Кадисе выгрузили 12 полугусеничных БТР "Ганомаг Нк.6р" и 4 легких "Демаг D7р", прибывших в Испанию на войсковые испытания перед принятием на вооружение, их получила панцергренадерская рота 88-го немецкого танкового батальона), зато итальянские "FIAT-Ансальдо 611" и немецкие "Хорьх.221/222" и SdKfz.231 поступали в контролируемые мятежниками порты Испании ещё начиная с середины августа. Нехватки в мотоциклах ни немцы, ни итальянцы не испытывали тем более.
2. УТРОМ ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЕГО ДЕКАБРЯ
Утром двадцать третьего декабря республиканские войска начали наступление на позиции мятежников на всем протяжении прилегающего к Мадриду участка фронта. 1-й и 2-й Ударные корпуса, незадолго до того переименованные в Ударные Дивизии и сведенные в Ударный Корпус "Иберика", были сосредоточены к северо-западу от Сиудад Университарио, наибольшая концентрация, включая три "кадровых" Интербригады (11-я, 13-я и 14-я) и оба доведенных до полного штата танковых батальона (88 испанских и русских танкетки и 92 танка - 66 Т-26 и 26 БТ-5), были сосредоточены в районе Посуэло-де-Аларкон. Одна из рот батальона "Мадрид" стояла в двухстах метрах от нашего аэродрома.
Мы вылетели на бомбежку вместе с рассветом, одновременно с началом артобстрела - снарядов успели подвезти много, и артиллерия их не жалела - а последний вылет сделали уже почти ночью, на освещенную фарами и оконтуренную кострами полосу. Поскольку фронт начинался чуть ли не у самого аэродрома, то время на вылет сокращалось до минимума - мы взлетали, сбрасывали бомбы, разворачивались и садились. За первый день эскадрилья "Коломбина" сделала девять вылетов! Республиканские истребители были в небе повсюду - сопровождали ударные и бомбардировочные эскадрильи, патрулировали линию фронта и забирались глубоко за неё в патрулях свободной охоты. За весь день мы видели только один итальянский истребитель, но видели мы его недолго - "ишаки" с алыми молниями по фюзеляжам и с эмблемами в виде тигриных голов на килях сожгли его очень быстро, но как-то походя, даже немного презрительно. Будто муху надоедливую с неба смахнули. Нашими задачами на первом этапе было, во-первых, постоянное взаимодействие с войсками - в целях улучшения этого взаимодействия в штабе каждой бригады сидел офицер связи от ВВС, а в каждом батальоне имелся офицер-корректировщик с радиостанцией, следующий в боевых порядках пехоты. А во-вторых, мы должны были обеспечивать изоляцию поля боя, нанося удары по транспортным артериям франкистов в прифронтовой зоне, то есть на глубину до полусотни километров за линией фронта. Но с этой задачей прекрасно справлялись "Катюши" и пикировщики, так что и мы, и "бритвы" летали почти исключительно на фронтовые задания.
Ударный корпус прорвал фронт сразу, одним ударом - и на второй день наступления наш аэродром отстоял от фронта уже на двадцать семь километров, и фашисты были принуждены очистить ряд мелких населенных пунктов вокруг Мадрида - Брунете, Мостолес, Фуэнлабраду, Алкоркон и Хетафе вместе с так и не восстановленной франкистами авиабазой. К вечеру расстояние составляло уже сорок шесть километров, и не было сомнений в том, что за ночь оно ещё увеличится.
На третий день, когда глубина прорыва достигла уже шестидесяти километров - можно было смело считать, что он уже перешел в стратегический - в районе Толедо появились бригады КДВ, сведенные в дивизии "Литторио" и 1-ю и 2-ю Волонтерские - авиаразведка обнаружила выдвигающиеся к фронту большие автоколонны противника общей численностью от 800 до 1000 автомашин и более сотни единиц бронетехники. И всю эту массу войск фашисты вынуждены были протягивать к фронту через одно-единственное игольное ушко.
Такого скопления целей я не видела никогда в жизни. Все городские улочки, площади, мосты через Тахо были забиты автомобилями. Часть колонн уже выбралась из города и сейчас растекалась на северо-восток от него - как ручейки грязи текут от брякнутой на чисто вымытый пол тряпки.
Над самим городом и к северу от него вились истребители, намертво сцепившиеся в смертной схватке. То и дело из кишащего смертью клубка вываливался подбитый истребитель, пытающийся уйти на базу, иногда небо перечеркивал дымный хвост и украшал купол раскрывшегося парашюта. Вокруг некоторых тут же завязывалась свалка: фашисты имели привычку расстреливать выпрыгнувших с парашютом республиканских пилотов.
Эскадрилья "Коломбина" получила задание на одну из тянущихся от города колонн, Натали с ведущей первого звена Розмари Дюфур зашли на неё с головы, их бомбами и пулеметным огнем колонна была приведена в полное расстройство и понесла большие потери. Машины наскакивали одна на другую, создав пробки и полностью блокировав движение, некоторые горели, а люди выбрасывались из грузовиков на ходу и в панике разбегались в стороны - и тут с хвоста на столпившиеся перед сцепившимися и горящими головными машинами грузовики зашли мы.
Грохот взрывов осколочно-фугасных соток среди скученных грузовиков, черный дым горящих автомобилей, треск пулеметов, разбегающиеся в стороны от полыхающей колонны фигурки... Во втором заходе мы сбросили на ошметки колонны десятикилограммовки и обстреляли её из пулеметов.
Уже на отходе к нам на хвост свалился одиночный "Арадо", но стрелки третьего звена мгновенно его расстреляли. 13-мм пулеметы, снаряженные разрывными и зажигательными пулями, творили с фанерно-полотняными машинами просто жуткие вещи. Ходили слухи, что после феноменального успеха, выпавшего на долю эскадрильи вооруженных 20-мм мотор-пушками "Девуатинов" (за пять дней боев 18-23 ноября семь пушечных "Девуатинов" записали на свой счет двадцать шесть самолетов противника!), команда русских инженеров, налаживающих на заводах "Испано" производство истребителей "Чато" и "Моска", начала разрабатывать пушечные варианты, благо что "Испано-Сюиза" производила 20-мм авиапушки всех моделей - крыльевые, синхронные и турельно-зенитные, с магазинной и ленточной подачей.
Второй вылет мы сделали уже на сам Толедо. Город был затянут плотной пеленой дыма, на улочках черным, чадным от горящей резины пламенем полыхали превратившиеся в костры груды металла, ещё недавно бывшие грузовиками, на площадях и проспектах, среди обломков, горящих машин и воронок повсюду валялись трупы. Два крыла "Бритв", крыло пикировщиков, крыло СБ и две эскадрильи ТБ-3 обработали Толедо так, что Помпеи в ходе извержения Везувия выглядели бледно. Мы с трудом нашли объект для бомбежки - смешанную колонну из грузовиков, автобусов и броневиков на южной окраине города. Броневики, немецкие трехосные (6х4) SdKfz 231 с 20-мм пушками, были бледным и слабым подобием испанских "СЕАТ Балеарес", отличавшихся приводом на все четыре колеса, сварным несущим бронекорпусом и форсированным мотором, и поэтому, хотя и были разработаны как разведывательные, но применялись - в отличие от "Балеарес" - только для непосредственной поддержки пехоты и борьбы с бронетехникой противника. Проходимость (особенно по пересеченной местности) у них была похуже, чем у СЕАТов, не говоря уже о гусеничных машинах, зато 20-мм автоматические пушки давали им увесистый аргумент в споре с республиканскими танкетками. И по шоссе они удирали просто замечательно, но после того, как первое звено разнесло шедшие в голове колонны автобусы и они перегородили дорогу, немцам пришлось свернуть на обочины, где их недостаточная проходимость тут же подтвердилась - две из девяти машин тут же застряли. А вот за остальными семью нам пришлось здорово погоняться.
Предпоследний вылет этого долгого дня, ставшего переломным для наступательной операции республиканцев, уже получившей от шустрых газетчиков прозвище "Рождественского Наступления", был на следующий от Толедо вниз по течению Тахо город под названием Талавера-де-ла-Рейна. Ударному корпусу оставалось до него ещё километров сорок, но это, пожалуй, был последний крупный шанс фашистам остановить наступление республиканских войск - дальше до самой португальской границы не было ни единого города, подходящего для организации мощного центра обороны. К тому же здесь холмы-предгорья Центральной Кордильеры ближе всего сходились с Толедскими горами. Узкая, всего-то километров двенадцати, долина и река Тахо посредине. Если фашисты успеют организовать здесь хоть какое-то подобие обороны, то преодолеть её будет трудно. Наступающие подразделения утомлены маршем, линии снабжения растянуты, артиллерия отстала. У противника же наоборот, линии снабжения - те, что начинались португальских портах - сократились на те же сто километров и заканчивались не под Мадридом, а в Талавере.
Когда наше крыло появилось над городом, на его окраинах уже были отчетливо видны линии выброшенной земли - брустверы фашистских окопов. За два с лишним года Великой Войны Его Величество Окоп хорошо изучили войска всех воевавших стран Европы, но лишь очень немногие смогли сравниться в искусстве окопной обороны с немцами. И в тридцать шестом под Мадридом они вновь это доказали. Прекрасно примененные к местности оборонительные позиции, в которых каждый элемент пейзажа играл свою смертоносную роль. Каждый холм, каждый ручей, овраг или дом входили в систему обороны так, будто были специально для неё созданы - и выковыривать фашистов из этих укреплений было очень непросто. Наша эскадрилья должна была работать на подходящем к "бутылочному горлышку" с запада магистральном шоссе, по которому в три ряда шли грузовики, по обочинам брели в пешем строю солдаты и бодро тянули пушки лошадиные упряжки - это выдвигались к передовой бригады Карибского Корпуса.
Кубинские бородачи-"барбудос" появились в метрополии ещё в августе, и в первом периоде войны, когда мятежники брали в лоб неукрепленные города, обороняемые наспех собранными отрядами ополчения, они проявили себя на отлично - но после появления на сцене баскских бригад ЭТА привычка к контрпартизанской войне и презрение к противнику сыграли с ними дурную шутку. Третьего сентября под Ируном атака в лоб на две с лишним тысячи пулеметов сразу мгновенно обратила в шлак (потери - 65-70%) три полнокровных бригады. В котле под Памплоной погибли ещё две карибских бригады (плюс марокканский табор и четыре колонны милисианос).
Потратив на переформирование "барбудос" почти месяц и добившись определенных успехов, Франко бросил Карибский корпус на Мадрид - где тот вновь наткнулся на те же самые "Эспаньолы", но теперь в руках куда более умелых бойцов, многие из которых начинали ещё в августе четырнадцатого. Потеряв за шесть дней боев (7-13 ноября) до 40% личного состава, они были переброшены в Эстремадуру, переформированы и пополнены тяжелым вооружением - и теперь выдвигались на рубеж, где должны были, подобно воинам Реконкисты, обратить вспять новое нашествие азиатских орд, или умереть, сражаясь.
Похоже, информация из Толедо сюда уже дошла - и сам город, и прилегающий к нему отрезок шоссе был прикрыт зенитной артиллерией и пулеметами, а в воздухе было тесно от фашистских истребителей. Две эскадрильи И-15 и эскадрилья И-16, прикрывавших наше крыло, сразу же оказались связаны боем, и вскоре к нашему плотному строю прорвались три звена "Арадо Ar-68" с крестами на фюзеляжах и свастиками на килях (в последнее время из-за дикой нехватки времени многие самолеты попадали на фронт со своими старыми опознавательными знаками итальянских "Реджиа Аэронавтика" и германских "Люфтваффе"). Мы, как и всегда после демонтирования нижних пулеметов, шли на бреющем, и немцам пришлось атаковать нас с верхней полусферы. Ведущий "арадо", помеченный поверх зимней окраски наспех намалеванным "зеленым сердцем" 54-го ИАП легиона "Кондор", загорелся под слаженным огнем стрелков 4-й эскадрильи, но остальные продолжали рваться к нам с неиссякающей энергией. Главной их целью было рассыпать наш строй - атаковать огрызающуюся пулеметами плотную группу намного труднее, чем охотится за одиночными самолетами. Но мы были уже не те, что полтора месяца назад - и фашисты, потеряв ещё три машины, это поняли. Потом сверху крутым пике на них рухнула пара "Ишаков" с эмблемой на киле - две кости, выпавшие шестерками - и сняли ещё двоих. Три уцелевших шестьдесят восьмых осознали свою ошибку и ретировались.
Четвертый вылет за день мы сделали уже далеко за Талаверу. В ста шестидесяти километрах от Мадрида в районе Навалморал-де-ла-Мата магистраль поворачивает почти строго на юг, и километрах в двадцати от поворота пересекает Тахо неподалеку от селения Романгордо. Командование решило захватить этот мост, выбросив на него парашютно-планерный десант. В обеспечение его нас и выслали.