Поезд замедлил ход и остановился, тяжело отдуваясь длинными струями пара. Стройная темноволосая дама лет двадцати восьми в модном платье и шляпке с вуалью, частой сеткой прикрывавшей длинные зеленые глаза с золотистыми искорками в глубине, ждала точно напротив того места, где замерла лестница третьего вагона - с неё тут же соскочили, заразительно хохоча и на мгновение потеряв всю свою серьезность, два гардемарина. Мария Николаевна на мгновение замерла, любуясь братьями. Молодые, загорелые, красивые... Алексей - старший, через год он окончит училище. Владимир - двумя годами младше, только три недели назад произведен из кадетов 4-й роты в гардемарины третьей. Им осталось уже совсем немного, одному год, другому три. И бронированные любовницы их - серо-голубые стремительные эсминцы и крейсера, тяжеловесно-могучие линкоры, хищные обтекаемые подлодки - уже топорщат свои ребра-шпангоуты на верфях под лихорадочный стук пневматических молотков...
Её первый муж был таким же - и его любовь его убила. Бронепалубный крейсер "Новик", расстрелянный японскими броненосными крейсерами во время боя в Желтом Море 28 июля - теперь уже 10 августа - того самого трижды проклятого 1904 года, унес на дно десять из двенадцати своих офицеров - включая и лейтенанта фон Дорна. Мария ещё помнила, каким он был, когда они встретились впервые - таким же молодым и веселым, красивым... И влюбленным - в неё и в море. Будь оно проклято.
Мальчики тут же вывалили на неё ворох своих новостей и засыпали кучей вопросов.
Главной их темой был, конечно, Михаил - старший из восьми детей Николая Федоровича и Татьяны Сергеевны Гориной, урожденной Баташовой, и первый моряк в роду, если не считать дяди, Дмитрия Сергеевича Баташова, недавно вышедшего в отставку с присвоением контр-адмиральского чина. Михаил - семейная гордость. Лейтенанта получил с серебряным орлом за Цусиму, один из первых авиаторов России, вся грудь в орденах, в двадцать восемь получил капитан-лейтенанта - а это капитан 2-го ранга по старой табели! - месяц назад назначен командиром лидера "Чародейка" и коммандером дивизиона эсминцев, а значит, до заветных капитанских погон осталось ждать только свободной вакансии... К сорока наверняка уже будет адмиралом!
Сейчас он был со своими кораблями в море, отрабатывая сработанность с линкорами 2-й дивизии Линейной Эскадры, к которым его дивизион был присоединен на постоянной основе - но выкладывать это при посторонних не следовало, и она перевела разговор на новые корабли. Как она и ожидала, эта тема их заинтересовала: "корабельные новости", конечно же, гораздо лучше видны с шестка контр-адмирала, командующего 1-й дивизией Крейсерской Эскадры, нежели с шестка гардемарина, приписанного к учебному барку "Лисянский".
Авто - новенький темно-синий "Руссо-Балт" с зашитым в кожу шофером за рулем в открытой кабине и закрытым салоном-купе, отделенным от кабины толстой стеклянной перегородкой. Аккуратно заткнув переговорную трубу пробкой и задернув штору, она сообщила, что теперь можно поговорить и о важных вещах. Михаил ушел в море, на тактические учения с боевыми стрельбами, вернется только через два дня. Так что придется вам пока погостить у нас с Дмитрием Федоровичем.
Мальчики долго и витиевато выражали сожаление, что не смогут пожить на боевом корабле. Ведь их парусник - это же не корабль, несмотря на три тысячи тонн и шесть 120-мм орудий. Вообще смешно даже - зачем в век броневой стали и паровых турбин бегать по вантам и изображать из себя матросов парусного флота? Это реальная жизнь или "Морские рассказы" какого-нибудь там Станюковича? Черт знает что, а не учеба!.. Да и вообще, зачем оно такое надо? Зачем будущему офицеру вязать койку, драить медяшку, лопатить палубу и без малого гальюнов не убирать? Ведь никогда в жизни ему этого делать не придется, а убиваются на это три лучших года! Ведь идиотизм квадратный - гардемарин!.. Койку вяжет и руки шваброй пачкает, а обед ему подают со всем уважением, и посуду он не моет. Одет как матрос, но унтерам не козыряет и в ресторанах в компании офицеров бывает запросто. Мерзнет, как черт знает что, на шлюпке дневальным, набивает тросами мозоли - а по вечерам на бережку сидит в апартаментах и херес тянет! Августейший гардемарин великий князь Никита тоже изволят драить медяшку и получать фитили от своих капралов, а на берегу те же капралы бухаются его автомобилю во фронт как павлоны, с искрами из-под подошв! Что за дурацкие маскарады?!!
Судя по горячности, с которой братья обсуждали наболевшее, это был уже не первый разговор на подобную тему. Молодые люди вообще склонны к порождению свежих мыслей в затхлой рутине. Вечная проблема отцов и детей. Мария Николаевна отвлеклась от разговора - она-то знала, но детям ещё не понять, что всякий командир, прежде, чем научится командовать, должен научится подчиняться. Только таким образом, через подчинение дурацким - с точки зрения постороннего глаза - приказам и правилам и можно обточить живого человека, со всеми свойственными ему мечтами и стремлениями, до состояния детали совершенно нечеловеческого механизма, именуемого армией. Швабра никакого отношения не имеет к постижению матросской души, как полагают вольнодумные гардемарины и даже некоторые мичманы. Швабра - это одни из инструментов, при помощи которых вчерашний гимназист превращается в мичмана, а вчерашний крестьянин - в матроса. Необходима она потому, что обычно люди не желают воевать - как из естественного человеколюбия, так и из ещё более естественных соображений самосохранения. Именно для преодоления этого нежелания и существует армия. Приходит на флот, или там в армию, обычный человек. Дают ему чин, дают погоны, на которых этот чин отмечен. И с этой минуты для него есть ряд людей, приказы которых он обязан выполнить. Во что бы то ни стало и вне зависимости от возможности их выполнения вообще и безопасности в ходе исполнения для него лично. Начинается приучение к этому вполне безобидно - с той же самой швабры, с драения медяшки под дождем и прочих "армейских глупостей". Понятно, что многие десятки правил и ритуалов такого толка бессмысленны - но они приучают к повиновению. Чтобы в тот момент, когда приказ, отданный тебе, неминуемо приведет к гибели в ходе его выполнения, ты не колебался бы, а откозырял и отбыл исполнять. И чем раньше и чем лучше эту систему усвоить, тем проще жить потом. В нижних чинов это вколачивается быстрее и проще, а вот офицер - инструмент тонкий, требующий деликатного обращения. Три года гардемаринства - вполне адекватно задаче.
А за окном проплывал майский Гельсингфорс - солнечен, чист и аккуратен как всегда. Кажется, что солнце никогда не покидает этот город: зимой оно нестерпимо сияет на сметенных к панелям сугробах, на обсыпанных инеем деревьях, на гладком льде замерзшего рейда, а летом оно жарко наливает до краев неширокие улицы финского голубого камня и вязнет в густой листве садов и бульваров. Сегодня город стоял на граните у тихой воды рейдов аккуратно и чистенько, как белокурая крепкая фрёкен в крахмальном переднике у кафельной плиты над тазом теплой воды: чистый, неторопливый, хозяйственно-удобный город. Зеленые трамваи катились как игрушки, витрины каждого магазинчика миниатюрно-солидны, а на Эспланаде, куда подтянутый полицейский в синем мундире пропустил авто почти гофмейстерским взмахом белого жезла, они размахивались во всю стену, и тогда солидность их граничила с роскошью. Город отдан флоту, город принадлежит флоту, и лучшая его улица упирается прямо в Южную Гавань, где стоят в самом центре города на рейде миноносцы и дестроейры, и сюда же, к гранитной набережной, пристают катера линейных кораблей и крейсеров, стоящих на рейде...
Но это - не сегодня. Сегодня через мост, ведущий на Скатудден - полуостров, где расположен порт, казармы флотского экипажа, склады, мастерские и где в тихих улочках вокруг православного собора издавна жили флотские семьи. Здесь же, на втором этаже удобного современного дома на улице Мюндгатан, была и квартира Марии Николаевны. Это была её "хижина", всего шесть комнат - небольшая столовая, маленькая гостиная, крошечный кабинет, комната для прислуги, спальня и комната для гостей, предназначенная в основном для "мореходных родственников". В ней доводилось ночевать и Михаилу, умевшему выкроить пару дней из своего вечно забитого графика, чтобы навестить "любимую сестричку", и Константину в бытность его командиром башни "Веди" на "Эзеле" (в ноябре тринадцатого он получил лейтенанта и должность артиллерийского помощника на тяжелом крейсере "Адмирал Ушаков", входящем в состав базирующейся на Бизерту Средиземноморской Эскадры), потом наезжал и Алеша, теперь будет бывать и Володя.
Снята квартира была ещё во времена "блестящего вдовства" и сохранена потом из соображений не столько сентиментальных, сколько практических. После ураганом пронесшихся по флоту послецусимских "макаровских" реформ корабли флота чаще бывали в море, чем на базе. Возобновились традиции кругосветных походов, крейсера и линкоры утюжили акваторию Балтийского моря до самых Северных Проливов, часто вылезая в Северное море и даже в угрюмую Атлантику, навещая дружественными визитами сопредельные и не очень сопредельные государства - особой популярностью пользовались Англия и Франция - и ещё чаще проводя тактические и даже оперативные учения, всегда заканчивающиеся боевыми стрельбами. Стволы орудий изнашивались так быстро, что инженеры Обуховского завода даже вынуждены были придумать устройство, позволяющее заменять не орудийный ствол целиком, а только лишь вставляемую в него тонкостенную трубу с нарезами - эта труба, названная "лейнером", снизила расходы на боевую учебу тяжелых кораблей на целых двенадцать процентов! Поскольку второй муж Марии Николаевны проводил на корабле практически все время, то она не видела смысла в том, чтобы держать большую и ненужную квартиру, если можно обойтись маленькой и уютной. Конечно, теперь, когда Дмитрий Федорович получил своих орлов, большую квартиру, соответ-ствующую IV классу "Табели", снять придется, но Мария Николаевна не собиралась с этим торопиться: после Тихоокеанской войны и создания в Мурманске морской крепости и военно-морской базы сначала Североморской эскадры (втихомолку её называли Североатлантической, и вполне заслуженно), а потом и Северного Флота имелась явная и отчетливая тенденция усиления океанских флотов, пусть даже и в ущерб морским, поэтому отправка молодого контр-адмирала в Мурманск или Порт-Александровск не стало бы для неё большой неожиданностью.
Книжные полки, которыми были увешаны все стены, делали и так небольшую квартиру ещё меньше. Библиотеку эту начал собирать ещё первый муж, потом втянулась и сама Мария Николаевна... Всякая жена должна жить жизнью мужа. Долгие его монологи о непорядках во флоте, о Мэхэне, Коломбе и Макарове, морской стратегии при войне с Англией сначала были ей неинтересны - за полным незнанием предмета. Но на непонимание Карлуша обижался - так, незаметно, но она чувствовала. Пришлось начать читать - чтобы муж чувствовал, что его понимают. Теперь, с высоты прожитых десяти лет, та наивная восемнадцатилетняя девчонка, что впервые открыла книгу особо почитаемого мужем американца Мэхэна в далеком декабре 1903 года, могла бы вспомниться с улыбкой - как я была глупа тогда. Но не вспоминалось так, и эту шкатулку своей памяти Марина Николаевна открывала очень редко - слишком уж рвали душу те умиротворенно-счаст-ливые месяцы, когда она, молодая хозяйка, обустраивала свое первое семейное гнездышко в далеком от всякой цивилизации Порт-Артуре...
Кто же мог знать, что строится оно на вулкане, и что этого счастья ей отпущено ровно три месяца! Потом, в страшные полгода, когда сердце рвалось на куски, единственное, что её спасало, были эти книги. Она открывала их - и будто снова слышала любимый голос, опять излагающий ей теорию морской силы или разбирающий значение Трафальгара для судеб всей Континентальной Империи и Наполеона Бонапарта лично...
Потом... потом был период глупостей. Раз уж жизнь кончена, то какая разница? Но и тогда, после лихого проворота в "Фении" или "Берсе", непременно завершившимся "дугой большого круга", она вставала утром, просила верную Мэйлань подать чаю и садилась читать. Гост, Клерк, Клаузевиц, Мэхэн, Коломб, Мольтке, Леер, Михневич, Макаров... Каждый из них был интересен, каждый важен. Каждый переплет - как ворота в новый мир, иногда прекрасный, иногда кошмарный, но всегда интересный. Честно говоря - куда более интересный, чем тот мусор, который вертелся вокруг "молодой вдовы с капитальцем": солидные кавторанги, блестящие старшие лейтенанты, офицеры Гвардейского Экипажа с родословной от Рюрика и кегельными от бриолина и глупости головами ... А потом вновь приходил вечер - рестораны, музыка, свет, легкий ужин и легкое вино, провороты веселы, искристы, и волнующая близость мужчины, милого, изящного, остроумного... И готового в любой час выйти в море и своей жизнью оплатить все векселя - как оплатил их тот, единственный...
Однажды, на пикнике на острове Друмсэ, устроенном молодой, эффектной и весьма свободной в поступках гельсингфорсской дамой, женой обрусевшего шведского лесопромышленника, которого никто из её знакомых никогда не видел, Мария Николаевна разговорилась с незнакомым, ранее не бывавшим в этой компании молодым кавторангом, привлекшим её внимание крестиком Св.Георгия III степени и "серебряным орлом" над планкой орденских ленточек. Как-то незаметно разговор перешел на Порт-Артур и Цусиму: как раз незадолго до того вышла книжка Н.Л. Кладо, трактовавшая некоторые решения Макарова как явно ошибочные, и её просто трясло обсудить эту трактовку с кем-нибудь, разбиравшимся в вопросах технически, а не только стратегически...
Старший лейтенант Петренко был при Цусиме старшим офицером бронепалубного крейсера "Паллада", заменил убитого командира, совместно с "Дианой" и "Авророй" добил измочаленную линейной эскадрой "Сикисиму" и расстрелянный десятидюймовками "Осляби" броненосный "Хизен", сразу же получил кавторанга и должность командира достраивающегося "Аметиста", вскоре переклассифицированного из бронепалубных крейсеров 2-го ранга в лидеры.
И он разбирался в военно-морской науке - и не так начетнически, как она, а в практическом её воплощении. И её мысли были ему интересны! И начались встречи, прогулки, катания верхом, на яхтах, моторных катерах, автомобилях, долгие беседы...
В октябре 1906 года капитан 2-го ранга Петренко сделал ей предложение. Мария Николаевна не смогла отказать - хотя в их отношениях и не было того чувства, что связывало её с Карлом, но была теплота, понимание и взаимное уважение. По крайней мере, с её стороны. Марии Николаевне было очень жаль, что она не сможет ответить на пылкие чувства кавторанга столь же пылко - Дима ведь заслуживал любви: красивый, умный, деятельный - как не любить такого? Вот только её любовь покоилась на дне Желтого моря - вся, сколько было её отпущено Богом.
Мальчики расположились в столовой и продолжили спор. Мария Николаевна и заметить не успела, как они переключились на новую, и столь же животрепещущую тему - Балканская война и её последствия. Могла ли Россия вмешаться? И - требовалось ли вмешаться. Ведь объяви Россия войну Турции вместе с Балканской Лигой, Проливы уже были бы наши! Алеша отстаивал то популярное в либеральных кругах мнение, что вмешаться было нельзя, поскольку тогда мы вынуждены были бы начать войну с Центральными Державами и Турцией без поддержки Франции и при враждебном нейтралитете Англии. А может быть, к нашим врагам присоединилась бы и Англия, втянув в войну мечтающую о реванше Японию. Володя же, вслед за радикальными патриотами, считал, что вмешаться было надо, поскольку фиг бы Франция осталась нейтральной - французы же понимают, что без нас немцы порвут их на британский флаг и даже не вспотеют при этом. А при таком раскладе Англии вступать в войну никакого резона - потому что французские миноносцы тут же прекратят всякое торговое судоходство в Канале. Англия же не хочет покончить жизнь самоубийством? Это во времена Жан Бара и де Рейтера от морской торговли зависела только экономика, и крейсерская война отражалась только на балансовых счетах торговых домов и компаний - сейчас, когда на Островах практически не осталось сельского хозяйства, от ввоза продовольствия зависит само существование страны! Война против Франции обойдется самой Англии, непосредственно Британским островам и их населению, настолько дорого, что никакие выгоды, приобретенные Британской Империей в Африке, Юго-Восточной Азии или Океании, этого не окупят. Поэтому, если бы Россия взяла проливы, война, несомненно, неизбежная, была бы вовсе не так тяжела, как опасаются всякие тут - грозный взгляд на брата. Который, конечно же, не преминул возразить, с той же самой лихорадочной фамильной горячностью, что в 1912-м у нас было круглым счетом шестнадцать линкоров, причем пять "Гросс-Егерсдорфов" ещё не в строю, они вошли только осенью тринадцатого. Англичане могли выставить восемнадцать линкоров, причем восемь из них относились к типу "Орион" и были вооружены 13,5-дюймовыми орудиями, и девять линейных крейсеров, три из них типа "Лайон" с теми же сверхкалибрами. Наши "Адмиралы" с десятидюймовками и меньшей на два узла скоростью ни с "Инвинсиблами", ни тем более с "Дикими Кошками" тягаться не могут. Конечно, у наших КРТ радиус действия почти вдвое больше - но чем это им может помочь в бою? А добавить к этому одиннадцать немецких линкоров и три линейных крейсера, два японских линкора, два австрийских и один итальянский линкоры? А добавить ещё переходные броненосцы - австрийские типа "Радецки", итальянские типа "Бенедетто Брин" и "Наполи", японские типа "Катори" и "Аки" и английские типа "Кинг Эдвард VII" и "Агамемнон" - и добавить их необходимо, поскольку у Франции имеются только они, и ни одного, ни одного современного линкора!
Оставив мальчиков обсуждать перспективы обороны Дарданелл против объединенного англо-австро-итальянского флота, Мария Николаевна вышла последний раз обсудить с Мэйлань меню и напомнить, что Дмитрий Федорович к обеду не придет, да и к ужину успеет очень вряд ли.
Контр-адмирал вместе с офицерами своей дивизии участвовал в начавшейся сегодня штабной игре Крейсерской и Линейной Эскадр БФ. Игра должна была имитировать войну с Германией при враждебном нейтралитете Англии. Что характерно - с января уже вторая оперативная игра на эту тему, с июля же прошлого года, когда Фердинанд Болгарский приказал своим войскам в Македонии атаковать сербов и греков, начав тем самым Вторую Балканскую войну - уже пятая. До этого, сколько Мария Николаевна себя помнила, основной темой штабных игр была война с Британской Империей при нейтралитете Центральных Держав и Франции. Такой резкий поворот курса привел к полному пересмотру всей концепции войны на Балтике.
До этого Морской Генеральный Штаб, готовясь к океанской войне, в Балтийском Флоте видел всего лишь дополнительную, только подвижную заслонку дли усиления Аланд-Абосского Морского Укрепленного Района и Крепости Рижского Залива, замыкающих между двенадцатидюймовыми башенными батареями "Апраксин" на мысе Ханко и "фон Шанц" на острове Оденсхольм грандиозное минное заграждение в двенадцать тысяч мин - Центральную Минно-Артиллерийскую Позицию. Это понятно, ведь Балтика - театр закрытый, и через Балтийские Проливы в Северное море может проскользнуть только подлодка в погруженном состоянии. Стало быть, в сражение с английским флотом русский Балтийский мог вступить только в том случае, если англичане, вдруг сойдя с ума, сами войдут в Балтийское море и попытаются нанести удар в сердце Империи. Вот только в британском Адмиралтействе сидят не такие идиоты, чтобы бросать свои дредноуты, "Орионы" и "Аяксы" на минные поля, под торпеды москитов и субмарин и двенадцатидюймовые чемоданы береговых батарей и тяжелых железнодорожных артполков БО. Ещё Нельсон сказал, что моряк, пытающийся сражаться с фортом, просто дурак...
Исходя из этой стратегмы, Российские Имперские ВМС на Балтике держали только два линкора из имеющихся шестнадцати (и восемь эскадренных броненосцев - в правильном бою между линейными эскадрами они были бы полезны не более, чем, скажем, парусные линкоры века этак восемнадцатого, но прикрывать минные поля четыре их сорокакалиберных двенадцатидюймовки ещё могли), ещё четыре дредноута не могли выйти из Черного Моря, пока Проливы контролировала Турция, и два входили в состав базирующегося на Мурманск Северного Флота.
Теперь вдруг велено было считать, что война с Германией эвентуально неизбежна. Ладно, хотя это и идиотизм в свете наших необыкновенно дружелюбных взаимоотношений с Англией, но раз политические интересы Империи требуют войны с Германией - так тому и быть. Брали Берлин дважды, возьмем и в третий раз. Но если война с Германией, то Балтика превращается в главный театр войны, а Тихий Океан - в совершенно ненужные задворки. И что же? На Балтику переводят два - ДВА!!! - линкора. Как может Балтийский флот рассчитывать завоевать господство в акватории Балтийского моря, имея четыре линкора против пятнадцати немецких и ни одного линейного крейсера против трех? А два только достроенных линейных крейсера типа "Москва", ещё даже не введенных в строй флота, без вспомогательной артиллерии и системы управления огнем, со временными экипажами - переводят на Тихий океан! То же самое произойдет и с обоими линкорами типа "Император", что достраиваются сейчас у стенки Балтийского Завода. И что на Тихом океане делать единственным во всем флоте кораблям, вооруженным новейшими 14/52-дм орудиями? Воевать со стоящими в Циндао "Шарнхорстом" и "Гнейзенау"? Это два броненосных крейсера мультикалибр постройки 1907-1908 годов - восемь 210/40-мм и шесть 150/40-мм пушек. Любой "Адмирал" справится с ними двумя даже в одиночку, а ведь их на Тихом Океане шесть, плюс шесть дредноутов и семь легких броненосных крейсеров! Усиливать их ещё и двумя ЛКР и двумя сверхдредноутами - все равно, что солить соль. А вот на Балтике они были бы просто незаменимы...
Примерно в таком духе - за исключением непечатных выражений, конечно - обсуждал инструкции ГенМора ("Любой ценой завоевать господство в акватории Балтийского моря" - почти дословная цитата) её муж. И контр-адмирала можно было понять, хотя на фоне проблем линейных сил БалтФлота проблемы Крейсерской Эскадры были просто смешны. Германские ВМС имели в Метрополии шесть броненосных крейсеров мультикалибр постройки 1900-1906 годов, один легкий броненосный крейсер (печально известный "Блюхер"), три линейных (которые, в общем-то, не совсем крейсера, но немцы этого не поняли - по причине скудного воображения и отсутствия оперативного и стратегического компонентов военно-морской доктрины) и без малого три десятка того, что немцы считали бронепалубными крейсерами 2-го ранга - хотя в России четырехдюймовки устанавливались только на эсминцы. Только, конечно, не в таких количествах. Зато восемь из этих недоделанных крейсеров были оснащены турбинными двигательными установками и могли выдать двадцать семь узлов и более. В четырех дивизиях русской Крейсерской Эскадры имелось 14 крейсеров, и - ни одного турбинного!
Вот и изобретали на штабных играх велосипеды с паровыми приводами, пытаясь сообразить, как это можно вытеснить из моря противника, одна часть которого превосходит тебя по суммарному залпу едва не на порядок, а другую ты догнать не можешь, как бы ни старался. Есть ещё, конечно, лидеры - четыре турбинных корабля типа "Ведьма", которые со своими тридцатью без малого узлами и пятью патронными стотридцатками в пятьдесят пять калибров любой немецкий бронепалубный крейсер порвут, пользуясь Володиным выражением, на британский флаг. Но они входят не в Крейсерскую Эскадру, а в Легкие Силы, и оперативно подчинены Линейной Эскадре - на каждую дивизию линкоров два лидера и восемь эсминцев. И командование линейного флота их не отдаст, хоть ты наизнанку вывернись. Последняя надежда - 7-я дивизия Легких Сил, четыре новейших эсминца типа "Новик": турбинные нефтетопочные двигательные установки, разгоняющие корабль до тридцати узлов, и вооружение из четырех 102-мм пушек в шестьдесят калибров. На прошлую игру их не дали, в результате 2-я и 4-я дивизии Крейсерской Эскадры совершенно неожиданно для себя нарвались на два немецких линейных крейсера - с фатальными для "России", "Громобоя" и "Витязя" результатами. На эту игру 7-ю дивизию Легких Сил оперативно подчинили Крейсерской Эскадре и обещали посмотреть, что из этого выйдет. Дмитрий Федорович выражал сдержанный оптимизм.
В гостиной царило обиженное молчание. Алеша листал "Джейна", делая вид, что его всецело интересуют характеристики новейших аргентинских дредноутных линкоров "Морено" и "Ривадавиа", Володя столь же увлеченно разглядывал иллюстрации к её последнему опусу, который она по забывчивости оставила где-то на полках.
Мария Николаевна отобрала книжонку, щелкнула брата по носу, заявив, что ему такое читать ещё рано, и сообщила, что скоро будет обед. Братец обиженно потер нос и поинтересовался на неплохом английском, а уместно ли леди иметь представление о подобных книгах? Она заверила, что не просто уместно, а даже и остро необходимо - для оживления семейной жизни. Вот высоконравственная Ксения, вся из себя такая идеалистка, в борьбе за освобождение утесненного народа, подобных романов не читала - и чем её брак закончился? Володя покраснел как рак и сменил тему.
За обедом говорили о новых течениях в литературе и о возвращении Чехова. "Затворник Капри", последние десять лет залечивавший свой туберкулез на самом целебном из всех островов Средиземноморья, после смерти Льва Толстого занявший его место самого авторитетного писателя России, прошлогодний лауреат Нобелевской Премии в области литературы наконец-то вернулся на Родину. Алексей в живых красках описывал, как Чехов, сопровождаемый сестрой, женой и подругой, спускался по трапу, как встречавшие писателя студенты подхватили его на руки и так несли к автомобилю, как барышни бросали цветы ему и его женщинам, и как в суматохе чуть не затоптали кинооператора, снимавшего приезд великого писателя для "Русского Синевестника". Володя, которого чуть не задавили тоже, в тех же живых тонах описал, как Алеша пытался познакомиться с одной из барышень-курсисток, и как та его отбрила, увидев гардемаринские погоны.
Имеется в виду знак "орел с мечами в серебре", отмечает производство в чин или повышение по службе, произведенное за боевые заслуги. Вторичное "боевое" повышение отмечается "орлом с мечами в золоте".
"Табель о рангах" - модернизирована в 1912 году. См. приложение 1.
Коммандер - лицо, совмещающее командование отрядом кораблей и флагманским кораблем отряда.
Капрал - гардемарин старшей роты, назначенный унтер-офицером младшей роты в помощь офицерам-воспитателям.
Прозвище юнкеров Павловского пехотного училища, славившихся своей выправкой.
Destroyer - "истребитель" (англ.), аналог русского "эскадренного миноносца". После Русско-Японской войны в дестроейры (Д) перекрестили все угольные эсминцы постройки 1895-1905 годов.
Башни главного калибра русских кораблей обозначались буквами от носа к корме. "Аз" - первая носовая башня, "Буки" - вторая. И так далее.
Северные (Балтийские) Проливы - Скагеррак и Каттегат. Южные Проливы - Босфор и Дарданеллы.
Адмиральские погоны отмечались черными орлами на золоте. Контр-адмирал - один орел, вице-адмирал - два, адмирал - три, Адмирал Флота Российской Империи - большой орел в лавровом венке.
Океанские флоты - Северный и Тихоокеанский. Морские (лишенные выхода в Океан) - Балтийский и Черноморский.
Кавторанг - капитан 2-го ранга. Аналогично: каперанг, каплей (капитан-лейтенант), старлей.
Тяжелый броненосный крейсер.
В числителе - калибр орудия в дюймах (1 дюйм=25,4 мм), в знаменателе - длина ствола в калибрах.
Приложение 4.
Морской Генеральный Штаб.
"Jane's Fighting Ships" - английский справочник по корабельным составам флотов мира.
"Русский Синематографический Вестник". Киножурнал, выпускаемый одноименной службой, созданной в 1907 году при Телеграфном Агентстве Российской Империи.