Ив Анастейша : другие произведения.

Птицы уходят под лед (Часть первая)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Альтернативная история. В 2031 году генная инженерия достигла небывалых высот, и в высокотехнологичном Лондоне каждый житель в возрасте 18 лет обязан пройти ряд процедур, чтобы стать биосинтетиком - генетически усовершенствованным человеком. Однако девятнадцатилетняя Джой знает тайну, которую так стремятся скрыть правительство и власти - правду об истинных последствиях процедур и их назначении... Вместе с объявленным вне закона синтетиком Эзрой девушка решает предотвратить грядущую катастрофу.
  Часть первая
  Тысяча путей
  
  Птицы уходят под лед.
  Джой стоит у окна и смотрит, как целые стаи, будто обезумев, пикируют и взмывают обратно в серое лондонское небо. Их сносят порывы ветра, они лавируют между проводами и высоковольтными линиями, а их неясные силуэты отражаются в тонких полосках льда на асфальте и в водах свинцово-серой октябрьской Темзы. В этом городе не согреться и летом, и Джой думает о наступивших холодах. Холод неотступно следует за ней по пятам, не давая покоя даже в теплой просторной квартире, вливается под кожу, сковывает движения и мысли. Сколько прошло с тех пор?.. Два года? Джой кажется, что эти два года - немое кино конца двадцатых годов того столетия. Она берет телефон и неизвестно зачем проверяет дату: третье октября две тысячи тридцать первого. Значит, и вправду прошло только два года.
  Если бы этого не случилось, Питер и Элисон Хантер сейчас были бы рядом с ней, и Джой не стояла бы вот так, цепляясь руками за подоконник в надежде сохранить здравый рассудок. Джой ненавидит все, что связано с этими двумя годами: всевозможные комиссии, центры реабилитации, психологов и социальные службы. А больше всего она ненавидит этот город - город, который знает о ней чуть больше, чем все; город, который готов снова и снова бить ее этим знанием изнутри с каждым ударом сердца.
  Она обнимает себя за плечи и опускает глаза. Это повторяется уже второй год с наступлением холодов - Джой словно вмерзает в свое горе, не в силах даже заглушать его лекарствами и стимуляторами. Темно-русые волосы спадают на глаза - даже они теперь кажутся ей выцветшими. Заледеневшими пальцами девушка машинально завязывает их в хвост и направляется к выходу. Старая мешковатая куртка кое-где протерлась и выцвела, не говоря уже о том, что давно вышла из моды, но Джой хватает ее и прижимает к лицу. Минут пять она стоит так, вдыхая запах любимого маминого одеколона, а потом набрасывает куртку на плечи и выходит, вздрагивая от звона собственных ключей.
  Птицы уходят под лед.
  Джой идет по улице, направляясь к Керзон-стрит, когда на Юг-Одли-стрит ее останавливают полисмены. К горлу подкатывает волна страха, но Джой сжимает руки в кулаки - благо, в карманах не видно - и вскидывает голову.
  - Слушаю, сэр.
  - Ничего особого, проверка документов.
  Пожимая плечами, Джой достает удостоверение личности и подает его одной из полицейских. Та долго и внимательно его изучает, пока ее взгляд не останавливается на графе "Уровень".
  - Биосинтетик нулевого уровня? - спрашивает она сухо.
  - Да, мэм.
  - Сколько вам лет? Семнадцать?
  - Девятнадцать, - исправляет Джой спокойно, забирая удостоверение назад.
  - Так это вы та самая Джорджия Кэтрин Хантер? - вклинивается второй, разглядывая девушку с явным интересом.
  - Да, сэр. - Она смотрит на них с вызовом, хотя внутри разгорается самая настоящая паника.
  Секундная пауза - оба полисмена кивают и расступаются, давая понять, что она может идти. Джой проходит мимо, радуясь, что на этот раз все обошлось и ни один ее кошмар из тех двух лет не повторится. И одновременно с этим ощущением внутри нее снова вспыхивает ненависть к биосинтам.
  Она никогда не станет одной из них, ни первого, ни пятого уровня. Она знает их - людей, у которых отобрали сначала потребность во сне, затем потребность чувствовать боль, а потом наделили ускоренным восстановлением организма и невосприимчивостью практически ко всем болезням. Некоторые пошли еще дальше - имплантировали в себя всякие штуки, позволяющие выходить в интернет и иметь доступ к коммуникациям прямо через мозг, а кто-то вживил себе механические крылья или подсел на стимуляторы, дающие нечеловеческие способности. Джой игнорирует закон, согласно которому каждый гражданин в возрасте восемнадцати лет обязан пройти процедуры и стать биосинтетиком третьего уровня - она уверена, что два года назад ее родители погибли именно из-за далеко идущих осложнений: у отца был пятый уровень, а у матери третий. И сегодня ей несказанно повезло: иным стражам порядка глубоко наплевать на ее трагедию, а значит, с прогулками в дневное время стоит быть осторожнее.
  Птицы уходят под лед.
  Джой останавливается и смотрит в небо, словно бросая вызов. Они убивали ее два года, душили ее своим деланным сочувствием, рвали ее на части своими соболезнованиями. Даже сейчас при воспоминании об этом по всему телу проходит дрожь, и Джой подавляет в себе желание плотнее закутаться в куртку. Слишком долго. Слишком долго это продолжалось, слишком долго она позволяла им превращать себя в добычу. Джой смотрит вверх, на мечущиеся под холодным куполом стаи птиц, и ни единой слезы нет в ее глазах. Слишком долго этот город убивал меня, думает она. Слишком долго меня использовали.
  Теперь моя очередь быть сильной.
  Моя очередь бить.
  
  
  
  
  Глава первая
  "Тебе знакомо это ощущение вращения?.."
  
  Джой дожидается темноты за стойкой в баре на углу Керзон-стрит, заткнув уши наушниками и безразлично разглядывая прохожих за окнами. Машинально накручивая волосы на палец и покусывая губы, она бесцельно блуждает взглядом по вечерней улице и наконец позволяет себе не думать ни о чем. Она вспоминает об отсрочке, данной ей государством - ее срок истек в прошедший вторник - и невольно улыбается. Они считают, что смогут уговорить меня, проносится в ее голове. Но смогут ли они дать мне что-нибудь взамен того, что отобрали?..
  Ну уж нет.
  Джой поднимается из-за стойки, приветливо кивает бармену и выходит, натянув капюшон по самый лоб. Прохладный сумрак улицы принимает ее в свои объятия, и девушка бредет почти вслепую, на запах смога и огни вечерних фонарей. В голове абсолютная пустота, и Джой наслаждается этим. Ни о чем не думать, ничего не вспоминать, ни к кому не тянуться... Горьковатая легкость наполняет ее тело.
  Зайдя в здание отеля на Парк-Лейн и поднявшись на третий этаж, Джой достает телефон и проверяет входящие сообщения. От Алэна ничего нет, но она уверена, что он там. Джой решительно направляется по коридору, наслаждаясь глухим стуком своих каблуков по ковровой дорожке. Она находит номер Алэна и стучит в дверь, но ответа не слышно: тишина в коридоре еще глуше и непривычнее тишины в ее доме. Джой прислушивается и, воровато оглядываясь, приникает к замочной скважине. Так и есть: в комнате абсолютно пусто, а вещи разбросаны повсюду - начиная от кровати и заканчивая люстрой. Вздохнув, девушка опирается спиной на дверь, и та неожиданно поддается; сперва отскочив, Джой быстро соображает и как можно тише заходит вовнутрь.
  Она садится в кресло и обессилено склоняет голову на руки. Так ненавистно снова оставаться одной - эти два года одиночества стоили целых ста, потому что время ничуть не лечит. Джой поняла лишь то, что со временем боль лишь прячется глубже внутри, превращается из остро-режущей в тупую и ноющую, но никуда не исчезает. Исчезает только первичное ощущение падения, когда ты как будто тонешь в липком ужасе и захлебываешься собственным горем - впрочем, это не так уж плохо. Плохо - превратиться в бездушную машину, зацикленную на своей боли, думает Джой. А в холоде внутри себя нет ничего дурного. С ним хотя бы можно свыкнуться.
  Она рассматривает комнату Алэна, выполненную в красно-бордовых тонах, и это так сильно контрастирует с привычной серостью каждого прожитого дня. В голове проскальзывает идея перебраться в кровать, но Джой понимает, что тогда она уснет, и на секунду в ней просыпается зависть к биосинтам вроде Алэна. Она откидывается на спинку кресла и словно тонет в приятном красном бархате, однако это мнимое спокойствие: внутри Джой все так же напряжена и сжата, как пружина. Закрыв глаза, девушка на секунду представляет, что всего этого нет - нет ежедневной пытки самой себя, нет ощущения противного холода внутри и снаружи, нет этой опустошенности и одиночества. Она сидит так довольно долго, каким-то чудом умудрившись не заснуть, а затем в сладкое оцепенение врывается скрип входной двери.
  - Джорджия?
  - Алэн, - Джой поднимается и потирает виски. - Привет... Прости, что вломилась, ладно?
  - Даже не думай, Джой, - говорит мужчина твердо, и ее взгляд наконец останавливается на его узком загорелом лице. - Если ты выйдешь за меня замуж...
  - Я не выйду за тебя замуж, Алэн, - перебивает она. - К тому же, я пришла не за этим.
  Алэн садится на кровать и хлопает ладонью рядом с собой, приглашая сесть, но Джой садится на корточки перед ним и переплетает руки у него на коленях. Ее темные глаза встречаются с его, и девушке на секунду кажется, что траектория этих взглядов наконец составляет прямую линию.
  - Так зачем ты пришла?
  - Ты детектив, Алэн, - Джой крепче сжимает его руки. - Питер и Эллисон Хантер, мои родители, поручили тебе заботиться обо мне, но мне уже есть восемнадцать. Теперь я хочу попросить тебя кое о чем уже от себя. Думаю, ты догадался, о чем я?
  - Узнать настоящую причину их смерти? - Мужчина встает и подходит к окну. - Джой, мы ведь уже говорили об этом. Полиция официально подтвердила, что это было предумышленное убийство, и виновный уже отбывает срок. А для тебя было бы лучше стать моей женой, как того хотел твой отец, и наконец начать новую жизнь. Разве я неправ?
  Джой опускается на кровать.
  - Прав, Алэн. И это вторая часть моего плана, понимаешь? Я предлагаю сделку. Ты проводишь независимое расследование, а я выхожу за тебя замуж. Это большая жертва для меня, слышишь? И это все, что я могу тебе предложить.
  Он молчит довольно долго, а затем подходит к Джой и обнимает ее за плечи. Она не отталкивает его и не сбрасывает его руки.
  - Послушай, Джорджия, я все понимаю. Ты устала, к тому же, тебя мучают воспоминания об этом дне. Принести тебе чего-нибудь из бара?
  - Не знаю. Лучше закажи в номер кофе. Ты-то и так не спишь, а мне сейчас очень нужна моя трезвая и бодрая голова.
  - Как скажешь.
  Алэн поднимается, проведя рукой по ее щеке, и выходит из комнаты. Джой остается сидеть на кровати, уставившись в одну точку.
  И внезапно тишину разрывает пронзительный звон, а прямо в лицо из разбитого окна летит дождь из осколков.
  Джой уворачивается и отскакивает в сторону, падая на пол и закрывая голову руками. Она ждет, что сейчас удар повторится, но этого не происходит - сразу после оглушительного звона наступает та же тишина. Подождав, пока сердце перестанет бешено колотиться, а слух вернется в норму, девушка осторожно открывает глаза и садится. И пока она пытается понять, что произошло, причина обнаруживается сама собой.
  Это человек.
  Это человек с механическими крыльями, лежащий под грудой разбитого стекла прямо посреди номера. Он поднимается с пола, и Джой невольно вскрикивает. Это один из биосинтов, но вопреки своему страху и даже ненависти к биосинтам, она вскакивает и бросается к нему.
  На вид этому парню лет двадцать пять, но Джой замечает многочисленные шрамы на его теле и седину в волосах - они похожи на перец с солью. Он удивленно смотрит по сторонам, как человек, ошибшийся адресом - что было бы не так уж и странно, не вломись он через окно. Наконец его взгляд останавливается на Джой, и он хватает ее за плечи.
  - Помоги мне, - шепчет он. - Лети со мной.
  - Куда? - спрашивает она дрожащим голосом. Вопреки ее воле пальцы сами тянутся к его рукам, и она вцепляется в него с той же силой. - Кто ты такой?
  - Меня зовут Эзра, - говорит он тихо и оглядывается по сторонам. - Пожалуйста, поверь мне. Поверь мне, или мы оба будем мертвы.
  Джой бросает быстрый взгляд на закрытую дверь.
  - Здесь некуда бежать.
  - Есть куда. - Эзра, морщась от боли, встает на ноги и протягивает ей руку. - Только если ты веришь мне.
  Он хватает ее за руку и распахивает дверь. Крылья спрятаны под плащом, и теперь он похож на обычного человека. Джой смотрит в конец коридора и видит бегущих к ним охранников и постояльцев, но Алэна среди них не видно; она делает глубокий вдох, ударом одной ноги о другую сбрасывает туфли и переводит взгляд на Эзру.
  - Так куда?
  - На крышу.
  Они бегут к пожарной лестнице, и в голове Джой за секунду проносится целый ворох мыслей - если убежать не удастся, то виновной окажется именно она, а не Алэн. Она не знает ничего об Эзре, но готова поклясться, что ничего не знает и о себе. И ничего не существует - только сумасшедший бег по лестничным пролетам, когда мир вокруг закручивается в тошнотворную спираль и единственным, за что можно цепляться, остается ритм обезумевшего движения вперед и стук собственного сердца. Джой хватает ртом холодный октябрьский воздух и ни на секунду не сбивается с ритма, а пустоту внутри наконец заполняет новое, жуткое, саднящее ощущение полета. На секунду ей кажется, что все вокруг горит, а они бегут сквозь обжигающие языки пламени - пролет за пролетом, ступенька за ступенькой. И она наконец понимает: именно так и чувствуют себя по-настоящему живые.
  Внезапно все обрывается, и Джой видит перед собой пустую и гладкую плоскость крыши, над которой со всех сторон веет холодный ветер. Она невольно отступает назад, но Эзра все еще крепко держит ее ладонь, а ветер все еще повторяет его вопрос: "Ты мне веришь?" Джой не знает, верит ли она ему, но знает - все и так уже зашло слишком далеко. Ведь это Эзра дал ей пронзительную ясность в голове и удивительную легкость в теле, и теперь не время отступать. Она на секунду встречается с ним взглядом и закрывает глаза, стараясь унять дрожь во всем теле: дрожь - это своего рода побочный эффект, и он ей в новинку. Все вокруг превращается в ритм, и она растворяется в нем, позволяя ему владеть собой и позволяя себе наконец находиться здесь и сейчас, в данной точке времени и пространства.
  - Готова? - голос Эзры прорывается к ней сквозь темноту и обжигающе холодный ветер, и за этот голос хочется цепляться, как за саму жизнь.
  - Готова, - шепчет она.
  Не говоря больше ни слова, он крепко прижимает ее к себе и подхватывает на руки, так что Джой задыхается от рывка вверх. Она закрывает глаза и растворяется снова, впервые за много-много дней позволяя ему собой владеть и позволяя себе довериться ему. Эзра ускоряет шаг, и вместе с этим ускоряется и биение ее сердца.
  - Не бойся сейчас, - говорит он тихо, на секунду остановившись, и Джой чувствует, что это край.
  А затем прыгает.
  Пара секунд безумного, ненормального падения, стоящие целого столетия в пересчете на все время мира. Джой цепенеет, ее тело сводит судорогой; но в тот момент, когда она готова закричать от ужаса, все прекращается. Остается лишь ветер в ушах и эта удивительная, незнакомая прежде легкость во всем ее сознании.
  Джой делает вдох.
  Падает.
  Летит.
  
  
  
  
  
  
  Глава вторая
  Уходи, уходи в предрассветный дым...
  
  Джой сидит на асфальте, прислонившись спиной к стене в ближайшей подворотне, и тяжело дышит. Полет напугал ее, но вместе с тем подарил то, о чем пару часов назад невозможно было даже мечтать - свободу. Словно руки, до этого державшие ее над пропастью, наконец разжались и теперь она смогла выбирать сама - летать или падать, верить или отвергать. Джой смотрит на сидящего рядом Эзру и видит, как тяжело поднимаются его крылья, когда он устраивается поудобнее. Она разглядывает его чуть ближе и отмечает его серые, цвета неба в сумерках, глаза и покрытые шрамами руки. Пепельные волосы спадают на лоб, и он запрокидывает голову назад, подставляя лицо начинающемуся дождю.
  - Ты в порядке? - спрашивает он вдруг, будто очнувшись от минутного оцепенения.
  - Все нормально, - Джой прячет взгляд, но успевает заметить скользнувшую на лице парня улыбку. - Где мы? И что это вообще сейчас было?
  - На Гайд-Парк, - говорит Эзра. - На второй вопрос пока ответить не могу.
  Джой осторожно прикасается к его крылу и пальцами проводит линию от кончика до самого плеча. От этого движения ее снова прошибает дрожь, однако она успевает почувствовать приятную мягкость механических перьев и тепло острого изгиба. Все это кажется ей странным и ненормальным, однако за один только сегодняшний день вполне можно потерять всякие представления о нормальности. Алэн, полуразрушенный номер в отеле, вломившийся туда крылатый парень, побег босиком по лестнице, прыжок с крыши... Джой давно уже не чувствовала такой усталости - не постоянной, давящей подобно душному покрывалу, а приятной ломоты в теле и сбившегося с ритма бьющегося сердца. Она не знает, нравится ей это или вызывает страх, но одно знает точно: свобода есть, и вкус ее пугает и захватывает одновременно.
  - Это часть тебя, - говорит Джой удивленно.
  - Полеты? - улыбается Эзра. - Ну конечно... Или ты про крылья?
  - Не знаю... - Смутившись, она встает и осматривается вокруг. - Ты не доставишь меня домой?
  - Интересное кино: я спасал девушку, а она вдруг неожиданно заделалась грузом и требует ее доставить, - парень поднимается на ноги и прячет крылья под плащ. - Прости, но воздушную доставку не предоставляю.
  - Да с меня как бы хватит на сегодня... Эй! Кто это еще кого спасал? - Джой фыркает и смотрит на него в упор.
  - Вот так всегда, - замечает Эзра, изобразив на лице вселенскую досаду. - Сначала не дают побыть героем, а потом жалуются, мол, джентльменов не осталось... - девушка закатывает глаза, и он смеется. - Ладно, пошли. Так и быть, доставлю.
  Они молча идут по ночной улице, и Джой с удивлением замечает, как страх и злость внутри нее постепенно ослабляют хватку. Она все еще боится этого странного парня, в буквальном смысле свалившегося ей на голову, но не чувствует к нему ненависти. Эзра слишком похож на человека, думает она и тут же одергивает себя: биосинтетики и есть люди. Не бездушные машины с программой вместо мозга, а люди. Джой неловко оттого, что она понимает это впервые; она смотрит вперед, в переплетение огней и звезд, и всеми силами старается удержать это понимание внутри себя.
  - Почему ночью? - спрашивает она. - Что могло случиться ночью в Лондоне середины двадцать первого века?
  Эзра бросает на нее косой взгляд и тут же отворачивается.
  - Только не надо плести мне про вашу тайную ночную жизнь! - Джой повышает голос. - Я знаю, вы люди. Такие же, как мы. Ну, только чуть-чуть совершеннее нас.
  - Какой у тебя уровень? - теперь парень смотрит на нее в упор, будто от ответа на этот вопрос зависит чья-то жизнь.
  - Нулевой, - признается она ледяным голосом.
  Можно было ожидать любой реакции, но то, что происходит в следующую секунду, повергает Джой в шок. Эзра резко останавливается, будто налетев на невидимую стену, и крепко хватает ее за запястья, так что от кистей до самых плеч проходит волна боли. Джой испуганно дергается, но затем ее взгляд встречается с взглядом парня, и что-то в нем заставляет ее успокоиться.
  - Ты, - говорит он, с трудом переводя дыхание. - Ты одна из них.
  - Из кого? - дрожа всем телом, спрашивает Джой.
  - Тебя ищет Комиссия, верно? - Она недоуменно мотает головой, и Эзра наконец бросает ее руки. - Значит, ты не та? Не та... - он поднимает голову и внимательно смотрит в небо, будто ожидая угрозы сверху. - Прости. Наверно, перепутал тебя кое с кем. Тебя как зовут вообще?
  - Джорджия... Значит, ты не меня искал?
  - Тебя, не тебя, неважно... - отвечает он уклончиво. - Виноват. Нельзя было так тебя пугать.
  Джой кладет руки в карманы и идет вперед. Она ничего не поняла из его слов, но усталость снова берет свое - нет сил даже на попытку что-то разобрать. Не оглядываясь, она переходит на другую сторону улицы и даже не видит, идет Эзра за ней или уже нет. В такие моменты хочется раствориться в тумане, потеряться в темноте ночного города и исчезнуть в переплетении его светлых улиц. Пройдя до следующего перекрестка, она оборачивается и внимательно вглядывается в темноту сквозь неясный свет фонарей - Эзры там нет. Джой грустно улыбается сама себе и направляется к дому, думая про себя, что все это ей привиделось.
  Но тело не обманешь. В какой-то момент она подносит руку к глазам и вспоминает прикосновение к механическому крылу. Это не могло быть миражом или прихотью сознания. На самом деле все было: и острые капли разбитого стекла, и адреналин от прыжка, и непередаваемое чувство легкости полета, когда весь остальной мир со всей уверенностью может катиться в пропасть. Джой мнет пальцами подкладку куртки, стараясь избавиться от запоздалых ощущений, но безуспешно. Опустив глаза, она бредет по пустому тротуару, стараясь не думать о том, что впереди предстоит еще одна ночь в пустой квартире.
  Впервые за два прошедших года ее это волнует.
  На следующее утро Джой просыпается задолго до будильника. Открыв глаза, она некоторое время лежит в приятной полутьме наступающего утра, но затем встает и направляется на кухню. Кофе с молоком - две ложки сахара, половина стакана молока на три ложки кофе - атрибуты настолько привычные, что впору бы уже не обращать на них внимания, но девушка с удивлением отмечает, что ей интересен даже сам процесс заваривания. Она открывает окно, впуская прохладный осенний воздух, и вздрагивает от резкого порыва ветра, но сегодня и это приносит необъяснимое чувство покоя. Джой рассеянно водит взглядом по стенам и вдруг замечает, что дом ее не пуст: в углах и на потолке скользят тени, а приколотые магнитами к холодильнику записки еле заметно покачиваются на ветру. Скоро наступит настоящее утро, в котором придется забыться, закрыться, свернуться внутри своего же крошечного мира и делать все то же, что и обычно - отвечать на звонки Алэна (Джой почти уверена, что после вчерашнего он не даст ей прохода), прятаться от Комиссии, заворачиваться в куртку в попытке унять ежедневную ноющую боль... но пока - ей отпущено пару часов, и в эти пару часов можно хотя бы раз в жизни попытаться оттаять.
  "Ледяная королева" - думает про себя Джой, наткнувшись на свое отражение в кухонном зеркале. Девушка по ту сторону стекла была бы вполне приятной на вид или даже красивой, не порть ее лицо синяки под глазами, а шею - выпирающие, как у голодающего ребенка, ключицы. Она поспешно спускает рукава, чтобы не видеть исколотых шприцами рук - сколько всевозможных препаратов ей ввели за два года?.. И снова эти воспоминания. Снова они. Их не отпустить, а от этого сна не проснуться: все это было реальностью. И неизвестные прежде ощущения прошедшей ночи, и беззвучный кошмар двух прошедших лет.
  Джой медленно закрывает глаза и снова открывает их, следя за движением своих век. Ей пора уходить, как она уходит каждое утро, пора бежать, как она бежит всю жизнь.
  Джорджия Кэтрин Хантер мертва, думает она.
  Я сама ее убила.
  
  Глава третья
  "Там, на пожаре, утратили ранги мы..."
  
  Это не она.
  В какой-то момент Эзра чувствует полнейшее человеческое разочарование. Он ошибся - Джорджия не та девушка, которая была ему нужна. Засадив кулаком по стене, парень поднимает глаза и смотрит в потолок, как будто там написано что-то жизненно важное. Он не мог, он не должен был так ошибаться. И она... Она похожа на ту самую. Те же волосы, те же глаза, та же фигура - даже уровни совпали! Но Джорджия не знает ничего про Комиссию и охоту на таких, как она. Не знает, не хочет знать, прикидывается, что не знает... А он повелся. Отпустил ее. Как последний... идиот.
  - Эзра, ты идиот, - сокрушенно признается парень сам себе. Однако сидеть и разбирать по косточкам свои же ошибки - занятие неблагодарное, и вскоре он отказывается от этой затеи. Взяв коммуникатор и в десятый раз пожалев, что не согласился тогда на вживление чипа, Эзра набирает номер Коменданта и ждет, пока по всему телу волнами разливаются длинные гудки. Пытка "временно недоступным абонентом" продолжается минут пять, и он бросает комм на стол. Делать нечего - придется идти на личную встречу, хотя шестое-седьмое-восьмое (и так вплоть до десятого) чувства подсказывают, что добром это не кончится.
  Эзра открывает окно и взлетает, опираясь на потоки холодного воздуха. Он делает круг над крышей, чуть не задевая чей-то косо прикрученный карниз, и направляется в сторону Пиккадили. В голове заезженной пластинкой крутятся обрывки вчерашних воспоминаний - все это кажется размытой пленкой, и только силуэт девушки виден четко и различимо. В этот момент Эзра готов поверить, что ослышался, что его рассудок чуть помутился вследствие удара головой о стекло - это не может быть не она. Джорджия, Джорджия... а ту, которую он искал, звали Ритт. Ритт Клэнси, кажется... м-да, совсем похоже. К только что полученной от себя же самого характеристике - идиот - Эзра с чистой совестью добавляет еще и "глухой".
  Он приземляется в нужном дворе и спускается в подвал через одному ему известный проход. Здесь гулко и тихо, и шаги отдаются в ушах противным эхом. Эзра напоминает себе о кривой ступеньке - кажется, девятая... или двенадцатая? - спотыкается на этой самой ступеньке и практически скатывается вниз.
  Прямо к ногам Коменданта.
  - Крылья не обломал? - доносится откуда-то сверху, пока Эзра пытается понять, где, собственно, этот самый верх находится. По глазам больно бьет кислотно-желтый свет допотопного фонарика, и парень закрывает лицо ладонью. Когда резь проходит, сквозь пальцы он различает фигуру Коменданта и поднимается на ноги. Тот стоит, не выключая фонарик, и Эзра начинает думать, что это один из новых и изощренных видов пыток, причем созданный персонально для него.
  - Я нашел ее, брат.
  - Ты так уверен? - насмешливый голос "брата" бьет больнее, чем все кривые ступеньки всех подвалов Лондона, вместе взятых. - В прошлый раз ты промахнулся с возрастом, в позапрошлый - с местом жительства. Сколько еще девушек ты доведешь до истерики своей манерой "столкну с крыши, а потом поговорим"? Я не собираюсь каждый раз выслушивать твои извинения.
  - Ты знаешь, я вне закона, - возражает Эзра. - У меня такое чувство, будто еще неделя - и мой портрет будет висеть на каждом фонаре. Мне не хватает времени, брат. Но на этот раз я не ошибся.
  - Кто она? Ритт Клэнси? Или "прости, плохая память на имена"?
  - Нет, не Ритт Клэнси... Да погоди же ты! - Зацепив ногой валяющуюся на полу пустую коробку, он бросается к Коменданту. - Поверь мне. Просто поверь мне! Это она. Нулевой уровень, русые волосы, темно-карие глаза, худое лицо голодного ребенка. Возраст узнать не успел, но на вид лет двадцать. И еще, - он запинается, - у нее руки исколоты, как у стимулянтки... Не может быть ошибки, понимаешь? Не может!
  - Как ее зовут? - спрашивает Комендант.
  - Джорджия.
  Что-то меняется в лице "брата". Он берет лежащую на столе фотографию и подносит ее близко к глазам Эзры.
  - Она?
  - Да.
  Комендант смотрит на фото минуты две, а потом кладет обратно и переводит взгляд на Эзру, который готов поклясться, что такое недоуменное лицо он видит впервые.
  - Не понимаю, парень... Но уговор дороже. Придется тебя отпустить, раз говоришь, что нашел... Свободен.
  - Последний вопрос, Комендант, - вставляет Эзра. - Что будет с девушкой?
  Мужчина направляет фонарь на лестницу и кивает в сторону двери.
  - Выход - это туда. Все остальное тебя не касается.
  Есть в его взгляде нечто такое, что в тысячный раз заставляет Эзру подчиниться. Он поднимается к выходу, оглядывается на секунду и затем, словно испугавшись чего-то, поспешно закрывает за собой дверь.
  Лететь назад уже не хватает сил, и парень - на свой страх и риск - отправляется домой пешком. Он выбирает узкие переулки и безлюдные кварталы, готовый рвануться вверх при малейшем шорохе. Мысли теперь крутятся только вокруг девушки - в сердце закрадывается нехорошее чувство маленького предательства - а затем возвращаются к долгожданной свободе. Комендант снимет с него обвинения, ведь Комендант никогда не нарушает слово. Значит - свобода? Значит - прекратить убегать? Эзра вспоминает Джорджию и невольно завидует ей. Она свободна, даже если за ней и следит Комиссия - это лучше, чем жизнь в постоянном страхе перед тем, что за тобой придут и ты отделаешься не штрафом или насильным проведением процедуры, а кое-чем похуже. Если люди Коменданта решат тебя убить, они тебя убьют - Комендант же, чтоб его, никогда не нарушает слово.
  Теперь Эзра не может отделаться от мысли о Ритт Клэнси. Девушка, прошедшая подготовку в рядах "полночных стрелков", готовая в любой момент взять бразды правления группировкой в свои руки... Зачем она Коменданту? Стоила ли она того, чтобы носиться за ней по всему Лондону, сбивая крылья и рискуя напороться на агентов Комиссии? Но затем он вспоминает, как все началось - и вздрагивает. Чем выше летаешь, тем больнее будет падать - и в прямом, и в переносном смысле.
  
  Но он взлетает.
  Снова.
  Потому что иначе никак.
  
  Все это ложь, думает Эзра, кружась над Лондоном и ловя холодный ветер. Неважно, синтетик ты или "чистый" человек, есть у тебя крылья или встроенный в мозг коммуникатор; ты - часть чего-то большего. Ты всегда часть чего-то большего. Но что это для тебя? Для большинства - система. Этот спокойный, размеренный город, к которому ты подключен с самого рождения, и все то в нем, что делается для твоего же блага. Потому что так правильно. Потому что так и должно быть, но... Внезапно он понимает, почему из всех возможностей биосинтетической программы он выбрал именно право летать. Потому что это возможность подняться выше - выше системы, выше себя самого, выше любого притяжения. Ничто не может держать тебя, если у тебя есть крылья. И даже пережитый в прошлом ужас отступает, поддаваясь натиску холодного северного ветра.
  Отсюда, сверху, все кажется меньше и незначительней - и улицы, и машины, и люди. Эзра разглядывает их и невольно улыбается, пока не замечает среди них фигуру в темной куртке и с коричневым портфелем в руках. Этот мужчина явно куда-то спешит, и парень подавляет в себе желание свернуть и проследить за ним. Бросив последний косой взгляд вниз, он уже готов продолжать свой путь, как вдруг неизвестная сила заставляет его снова обратить внимание на мужчину.
  Тот уже стоит на углу, разговаривая со светловолосой девушкой в серой куртке.
  И все бы ничего, но эта девушка - Ритт Клэнси.
  
  
  Глава четвертая
  Без остатка, к дождю, до утра
  
  Когда Джой видит Алэна, она торопится свернуть в ближайшую подворотню или сделать вид, что засмотрелась на витрину. Однако сделать это не удается - он крепко перехватывает ее за локоть и разворачивает к себе.
  - Алэн, не начинай, я все объясню... - подняв обе ладони, Джой защищается, но он перебивает ее и тут.
  - Ты не обязана. Не обязана передо мной отчитываться, с кем ты ушла, куда и по какой причине. Просто скажи, зачем ты разбила стекло в моем номере.
  Она молчит, будто подбирая наиболее подходящий им обоим вариант ответа.
  - Это была не я.
  - А кто же? - Алэн поднимает брови и смотрит на нее, как строгий отец на непослушную дочь, разбившую мамину вазу и пытающуюся отвертеться.
  - Биосинтетик вломился через окно, - произносит Джой медленно. - Кажется, ошибся комнатой.
  - И что ты сделала?
  Джой пожимает плечами, чувствуя себя подозреваемой на допросе. А говорил еще, что не обязана... Она мучительно выбирает, что сказать: правду или то, что Алэну больше понравится.
  - Я пошла с ним, - отвечает она спокойно, решив не уточнять, каким именно путем. - А потом отправилась домой.
  Что-то пробормотав себе под нос, Алэн отпускает ее локоть. Джой резко отворачивается от него и продолжает свой путь - она направляется к мосту, где ее ждет еще одна встреча с еще одним важным человеком. Она чувствует себя звездой шоу-бизнеса: слишком много внимания было приковано к ней за последние два года. Только от звезды шоу-бизнеса ее отличает одна важная деталь: звезд не держат насильно в клиниках и не заставляют прятаться от дневного света.
  От ощущения вчерашней легкости не осталось и следа. Пустота внутри, кажется, ничего не весит, но имеет свойство накапливаться и становиться сильнее. Если бы в науке был термин "концентрированная пустота", Джой бы не раздумывая применила его к себе - за такое недолгое время она смогла уничтожить в себе все, кроме остатков памяти и способности чувствовать хоть что-то. Правда, разнообразие этих чувств пока ограничивалось только страхом, усталостью и апатией; вчерашнее же ворвалось в этот стойкий механизм подобно одной-единственной фальшивой ноте, режущей слух и мешающей воспринимать всю остальную музыку. Это чувство было похоже на крепкий стимулятор: раз попробуешь - захочется еще.
  Свернув на Оксфорд-стрит, Джой ускоряет шаг и внимательно вглядывается в прохожих, надеясь, что среди них нет полисменов или что те хотя бы не обратят на нее внимания. На этот раз ей везет больше: девушка спокойно пересекает улицу и уже собирается звонить тому самому человеку, как вдруг по ушам ей бьет пронзительный женский крик.
  Джой тут же оборачивается, готовая в любую секунду пуститься бежать. В один миг безразличная толпа на улице вздрагивает, будто по ней путили электрический ток, и оживляется - но это оживление похоже скорее на помешательство. Джой выхватывает из общего потока людей кричащую женщину, которая показывает рукой куда-то вверх, и тоже поднимает глаза. В воздухе, высоко над улицей, сцепились два синтетика-скайлера, крылатые парень и девушка. Невольно она вспоминает Эзру и тут же успокаивается: тот, наверху, на него не похож. Они бьют друг друга крыльями, гонятся друг за другом, хватают за волосы и пытаются столкнуть вниз; люди внизу кричат, фотографируют, сообщают обо всем происходящем по коммуникаторам, и Джой это выводит из себя. Руки сжимаются в кулаки, и во всеобщем хаосе больше всего на свете ей хочется бежать - но она стоит, как вкопанная, пока внутри с новой силой закипает гнев. Двое полицейских бегут к месту происшествия с другой стороны улицы, но Джой все еще стоит на месте, не в силах оторвать взгляд от воздушной битвы. Наконец один из стражей порядка вскидывает револьвер - и девушка-скайлер, даже не вскрикнув, тяжело падает на землю. На секунду замерев, толпа тут же обступает ее - а затем снова взрывается гневными криками.
  Девушка мертва.
  Джой зажимает рот ладонью, чтобы не закричать. На ее памяти это первый случай, чтобы полицейские убивали биосинтетиков; люди на улице выкрикивают оскорбления как в адрес стрелявшего, так и в адрес виновников скандала. Кажется, что весь мир вокруг в одну секунду сошел с ума - в стражей порядка летят камни, бутылки, сумки, а затем что-то вспыхивает и взрывается. Взрыв, хоть и тихий, вызывает новую волну безумия: теперь дерутся не друг против друга, а друг с другом. Асфальт гудит от ударов и топота ног, а крики отражаются от стен. В какую-то секунду слышен звон разбитого стекла, а затем еще и еще - протестующие побили окна в соседних домах. Джой разворачивается и бросается бежать, но поздно: толпа несется, как лавина, сшибая все на своем пути; девушка спотыкается и падает, закрыв голову руками.
  И неожиданно это случается снова.
  Чьи-то руки подхватывают ее с земли и рывком поднимают в воздух, так что Джой не успевает даже понять, что произошло. В следующий миг она снова летит - северный ветер обжигает лицо и разметывает волосы, а все вокруг снова превращается в крученую спираль. Шум, звон и крики затихают; остается только свист ветра в ушах и пронзительная ясность в голове.
  Наконец скайлер замедляет полет, плавно опускается на асфальт и ставит девушку на парапет.
  - Ты, - только и отваживается сказать она, узнав его.
  - Я, - подтверждает Эзра и улыбается. - Сколько раз мне еще вытаскивать тебя из переделок?
  - Не спрашивай, - Джой бьет мелкая дрожь, она часто дышит, как только что спасенная из воды. - Ты что, следил за мной?
  - А если я скажу, что просто мимо пролетал, поверишь?
  - Нет, конечно.
  - Вот тебе и ответ, - он садится на парапет и смотрит на нее снизу вверх. - Ты цела?
  - Вроде... Они убили ее, Эзра. Ту девушку с крыльями. Я и не думала, что такое вообще возможно... - Джой глубоко вдыхает и садится рядом. - Я не знаю. Все как будто с ума сошли. Там такое...
  Она изо всех сил борется с подступившими слезами, и Эзра спешит сменить тему.
  - Что это был за тип, с которым ты говорила сегодня?
  - Все ты знаешь! - фыркает она. - Алэн Солсберри, мой бывший опекун... и вроде бы мой будущий жених.
  - Любишь его?
  - Нет. Но он пообещал мне кое-что, кое-что очень важное... Поэтому я выполню свою часть договора, понимаешь? Выбирать не придется.
  Джой спрыгивает с парапета и кладет руки в карманы. Эзра смотрит на очень внимательно, как будто боится, что девушка в любую секунду может провалиться под землю.
  - Провожать не надо, - говорит она. - И спасибо, что вытащил меня оттуда.
  Парень не отвечает, только непонятно улыбается и вскидывает руку к виску. Джой отвечает ему той же улыбкой и медленно уходит обратно в переплетение улиц.
  Начинается дождь.
  
  
  
  
  Глава пятая
  "Изломанная жизнь - бесполезный сюжет"
  
  Несмотря на пережитое пятью минутами назад, Джой все же находит в себе силы направиться к месту встречи. Потратив последние деньги на проезд, она останавливается на тротуаре у самого Тауэрского моста и время от времени бросает взгляд то на часы, то на прохожих. Наконец ее глаза выхватывают из общего потока людей молодую женщину в красной куртке и на умопомрачительно высоких шпильках, и Джой приветственно машет ей ладонью.
  - Привет, Джорджи, - девушка невольно морщится от такого варианта своего имени. - Ты уж прости за опоздание, там на Оксфорд-стрит такое стряслось...
  - Я видела, - перебивает Джой. - Ни слова об этом больше.
  Женщина отправляет в рот мятный леденец и поднимает голову, рассматривая мост с таким интересом, как будто видит его впервые.
  - Как скажешь, darling, - говорит она спокойно. - Предлагаешь перейти сразу к делу?
  - Именно.
  - Значит, слушай сюда. Дело в том, что одна не особо известная журналистка по имени Кеннеди Уилкс - я то есть - давненько задумала написать какую-нибудь книженцию на злобу дня. Ты посуди сама, о чем писать-то в Лондоне середины двадцать первого века? О ценах на экскурсии по Темзе? - Очевидно, вопрос риторический, потому что Кеннеди несется дальше, даже не делая паузы на вдохе. - Вот и я о том же. Но недавно мне подвернулась такая тема, что все издательства ее проглотят и не подавятся! Обратная сторона программы биосинтеза - как тебе?
  - Впечатляюще, - отвечает Джой ровным голосом, однако на выражение ее лица можно смело вешать знак "сарказм". - И при чем тут я?
  - Не прикидывайся, Хантер, - Кеннеди пихает ее в бок локтем. - Весь Лондон уже второй год трубит о том, кто виноват в гибели твоих родителей и что с этим делать. Если твое имя появится в моей работе - ладно, не имя, а просто этот конкретный случай - знаешь, что тогда начнется?
  - Догадываюсь, - признается та. - Но ведь дело уже полгода как закрыто, и виновный уже отбывает наказание в тюрьме...
  Кеннеди вскидывает голову и коротко смеется.
  - Да ладно! Джой, ты либо не выспалась, либо головой ударилась. Виновный в тюрьме, ха-ха три раза! В конце концов, - добавляет она заговорщическим тоном, - мы же обе знаем, что это не так.
  Джой разворачивается к ней так резко, что перед глазами вспыхивают красные пятна.
  - Откуда?
  - Ага, вот я тебя и заинтересовала, - усмехается журналистка, и руки Джой сами собой сжимаются в кулаки. - Darling, соглашайся. Обещаю, ты не пожалеешь. Помнишь, как они кричали твое имя? Я сделаю так, что они будут шептать его.
  Та отводит взгляд и пару минут стоит молча, глядя в серую воду Темзы и сжимаясь под цепким взглядом Кеннеди. Наконец она коротко вздыхает и легко вскакивает на парапет, раскинув руки.
  - Эй, эй, ты чего?! - Кеннеди хватает ее за куртку. - Совсем свихнулась?
  Джой горько усмехается.
  - Последний раз я делала так ровно два года назад, в день смерти своих родителей. Я залезла на самый край и долго стояла там, зная, что не прыгну вниз. Да я и не собиралась прыгать, Кенни. Я сделала это для того, чтобы понять - стоит ли это все моей жизни, стоит ли моя жизнь - их? И я поняла, что не стоит. Что я буду продолжать жить, хоть как-нибудь, но буду. И если расценивать твою задумку как способ расплатиться за два года кромешного ужаса... то да. Я согласна.
  - Вот и славно, - выдыхает Кеннеди. - Ради Бога, слезь оттуда!
  Джой спрыгивает обратно на тротуар и набрасывает капюшон на голову: она и сама не заметила, как усилился дождь. Журналистка следит за ее движениями все так же пристально, однако сейчас это скорее шок, чем профессиональная привычка.
  - Да ты ненормальная, - говорит она. - Ладно... Значит, я с тобой свяжусь, окей? Тогда и решим, что к чему.
  Кивнув, Джой молча закутывается в куртку и скрывается среди прохожих. За сегодняшний день и так случилось слишком много, думает она. И Кеннеди... Глупо сердиться на нее за то, что люди и их жизни для нее всего лишь материал для выгодных сюжетов. За те полгода, что Джой знает ее, она уже успела привыкнуть и к бесцеремонности журналистки, и к ее чрезмерной прямоте, и к маниакальному стремлению найти нечто, что прославило бы ее на всю Великобританию. Ее предложение можно расценить как наглое вторжение в личную жизнь, но жизнь Джой уже давно не попадает под определение "личная". Более важно то, что Кеннеди сможет дать ей - право голоса. Она уверена, что похожих трагедий найдется много, к тому же, Кеннеди явно знает больше, чем кажется. Не этого ли времени она ждала, чтобы бросить вызов? Освободиться, отыграться, расплатиться... Не месть, а справедливость, думает Джой. Они должны узнать. Они должны прислушаться. И то, что для Кеннеди - всего лишь способ прогреметь на всю страну, для Джой - попытка заставить мир стать хоть немного тише. Тогда не нужно будет кричать. Тогда ее имя и имена таких же, как она, будут повторять шепотом, и этот шепот будет оглушительнее взрыва.
  Мысли Джой сплетаются в тугое кольцо и снова, будто в замедленной съемке, возвращаются к событиям на Оксфорд-стрит. И Алэн... Он явно не торопится выполнять свою часть сделки, но ее это больше не волнует - девушка уверена, что теперь справится с этим и в одиночку. Наступает момент, когда нужно прекратить бежать и прятаться - рано или поздно жизнь все равно загонит тебя в угол, но повернешься ли ты лицом?.. Джой идет по людной улице и больше не опускает голову. Хватит, думает она. На этот раз уже действительно пора со всем покончить.
  Когда она в следующий раз встретит Эзру, то скажет ему, что не намерена больше скрываться. Кто знает, может, он сможет прикрыть ей спину - хотя Джой практически уверена, что это не понадобится. Она знает, что стрелять будут в лицо, и почти готова отразить удары. Но она не ударит первой, как ударили сегодня два полисмена по беззащитной девушке-скайлеру - тот, кто прав, первым не стреляет. Джой смотрит на свои руки - бледные, худые, исколотые сотнями иголок - и складывает пальцы в замок.
  Это тюрьма, думает она.
  И в ней найдется место каждому, кто посмеет посягнуть на то, что им не принадлежит.
  
  
  Глава шестая
  Бесконечное море стеклянных лиц
  
  Кеннеди звонит Джой на следующий день, и та сразу же хватает трубку. Решительности в ней явно больше, чем во время вчерашнего разговора; журналистка предлагает Джой заехать ближе к вечеру, и девушка охотно соглашается. Отложив комм, она принимается приводить себя в порядок и обнаруживает, что ключицы выпирают, а по ребрам можно провести пальцами и порезаться. Вздохнув, девушка натягивает первую попавшуюся (по ощущениям - на два размера больше) кофту и поспешно спускает рукава. Нет смысла прятаться, но есть смысл защищаться - и отныне между этими понятиями нельзя поставить знак равенства.
  Кеннеди объявляется ровно в пять, когда на Лондон уже опускается густой молочно-белый туман. Одета она, как всегда, по последней моде, если только можно назвать модой совершенно вульгарное сочетание фиолетового пиджака при ярко-салатовой блузе; этот взрыв на лакокрасочном заводе режет глаза и выбивается из общей картины. Джой приходится в десятый раз напоминать себе, что Кеннеди - сорокалетняя светская львица, заточенная в теле двадцативосьмилетней довольно привлекательной девушки из Уэльса. Мисс Уилкс, как всегда, бесцеремонна и в хорошем настроении - еще бы, раз под руку подвернулся такой провокационный сюжет. В этом вся Кеннеди, думает Джой. Ее мир - это эпатаж и провокация, но в этом мире вряд ли найдется место кому-нибудь, кроме нее самой.
  - Приоденься, - бросает журналистка, прочно заняв наиболее выгодную позицию перед зеркалом. Джой покорно кивает и принимается переодеваться, но Кеннеди решительно не согласна ни с одним из вариантов. Наконец она облачает девушку в нечто радикально черное и явно маленькое - Джой припоминает, что носила эти джинсы с блузкой года три назад - и выставляет на улицу под холодные прицелы камер.
  В подсунутых журналисткой туфлях неудобно, а блики и вспышки пробуждают внутри панику - слишком все это похоже на случившееся два года назад. Поэтому, когда Кеннеди широко распахивает дверцу такси, девушка бросается туда, как в укрытие. Забравшись с ногами на сиденье и подтянув колени к самому подбородку, она вполуха слушает легкомысленную болтовню мисс Уилкс и внимательно следит взглядом за пролетающими мимо улицами.
  Когда они сворачивают на Хилл-стрит, внимание Джой привлекает одна из надписей на стене недостроенного здания. Она оборачивается к заднему стеклу, однако тот дом уже мигнул и исчез в густой сетке других домов. На секунду ей кажется, что это был обман зрения, однако буквально на следующем повороте она замечает такую же надпись.
  "Смерть синтетикам!" - неровно выведено на одном из мусорных баков.
  - Что это было? - спрашивает Джой у слегка выдохшейся к тому моменту Кеннеди, и та мигом оживляется снова:
  - Ты про эти граффити? Сама не в первый раз вижу... - Она зкрывает глаза, а ее веки начинают часто-часто дрожать, как у всех биосинтов, ищущих информацию через чип в мозгу. - Всего таких надписей по городу сто семьдесят пять. Сто семьдесят пять, представляешь? Причем их рисуют чуть ли не каждые три-четыре дня. Что это может быть, если не сопротивление?
  - Какое еще сопротивление? - недоумевает Джой.
  - Ну, какое... - Журналистка вертит пальцами в воздухе, будто пытаясь подобрать нужное слово. - Вроде бы против программы и биосинтетиков вообще. Считают их опасными для общества... Их называют, - она наклоняется совсем близко, - полночными стрелками.
  - И давно это так?
  - Прилично. Два года назад знаешь что было? Восстание. Ну, они его готовили. Их главарем была девушка, такая, как ты, даже чуть младше... Ее звали Ритт Клэнси. Агент Комиссии гонялся за ней почти полгода и... Догнал, - Кеннеди невесело усмехается. - С тех пор стрелки и попрятались по разным углам, да вот оказалось - не все.
  Ритт Клэнси... Имя это кажется Джой навязчиво знакомым, но не так, как будто она слышала его когда-либо прежде. Оно вызывает ряд смутных ассоциаций и ощущается таким близким, будто потеряно где-то в темных водах подсознания; Джой перебирает в уме всех знакомых и родных (к слову, их осталось немного - стимуляторы вызвали периодические провалы в памяти), но не может вспомнить никого с таким именем. И в то же время есть в нем что-то неуловимое и незримое - в том, как оно скользит в мыслях и пробуется на языке. Ритт Клэнси - отголосок прошлого, но своего или чужого, она не знает.
  Они выбираются из такси и входят и поднимаются лифтом в небольшую студию на третьем этаже одного из неприметных зданий. Джой удивленно смотрит по сторонам и удивляется всему, что видит, как удивлялся бы новозеландский абориген в пятизвездочном отеле. Кеннеди изящным изгибом губ снова натягивает на себя маску циничного спокойствия - это ее царство, где можно говорить и делать практически все, что угодно. Уверенной походкой королевы она направляется в завешенную белой шторой комнату и включает свет, от чего вся студия в одно мгновение будто становится шире и просторнее. Джой замечает, сколько вокруг зеркал и стекол, и мигом мрачнеет. Она бросает быстрый взгляд на себя - худую, как пятнадцатилетняя, и бледную, как смерть - и от этого снова хочется спрятаться, сбежать, закрыться.
  "Хватит. Я выхожу"
  И она делает шаг в сторону белой занавесочной ширмы, которая отныне станет полем ее битвы.
  "Нет, не так. Я - поле битвы"
  Зайдя в комнату, она оказывается среди ослепительно-белых экранов, белых стен неправильной формы и бесконечных потоков сияющего белого света. Джой смотрит в пол и не видит даже собственной тени. Все правильно, понимает она - достаточно теней, достаточно тумана и полутонов. Кажется, будто с нее сняли крышку, которой она была накрыта всю жизнь, но не предупредили, что находится снаружи этой крышки. Пока она стоит неподвижно, позволяя свету проникнуть во все щели и смыть все тени до последней, Кеннеди берет камеру и быстро делает снимок.
  - Настоящая Джорджия Кэтрин Хантер, - говорит она. - Вот ты какая.
  Джой смотрит на фотографию и изумляется еще больше. Конечно, девушка на снимке похожа на нее - то же худое тело и непонятного цвета волосы - но что-то в ней заставляет смотреть снова и снова. Исчезла тусклая поволока на глазах, а сжатые в кулаки руки кажутся сильнее. Лицо отражает льющийся со всех сторон слепящий свет. Она другая - побитая, но не сломленная.
  Настоящая.
  Кеннеди на удивление сдержанно и тактично задает Джой вопросы о случившемся с ее родителями, и та спокойно пересказывает свою историю, как привыкла пересказывать ее в течение этих двух лет. Журналистка показывает ей свои наброски к книге - текст местами вызывающий, местами агрессивный, но основная мысль в нем отображена четко. Затем Кеннеди берет планшет и показывает целую галерею фотографий. На них изображены лица, в каждом из которых Джой улавливает отражение своего лица. Это либо потерявшие рассудок стимулянты, либо пострадавшие в процессе биосинтеза неудавшиеся синтетики, либо потерявшие своих близких из-за последствий процедуры. Затем перед глазами появляются несколько кадров Резервации - засекреченного места, где держат "бракованных" биосинтетиков, и Джой окончательно убеждается в том, что Кеннеди знает больше, чем кто-либо.
  Непозволительно много.
  - Как ты достала эти фото? - спрашивает она. - Их ведь даже в Сети не найдешь.
  - Надо знать источники, - с гордостью отвечает Кеннеди. - Я ведь журналистка, darling. А еще я сама синтетик, и это развязывает мне руки.
  - То, о чем ты пишешь... Я и не знала. Я думала, я одна. Что больше никто не пострадал, только я... Конечно, я слышала про Резервацию и о тех, кто в ней находится, - признается Джой чуть смущенно. - Но я и не подозревала, насколько все серьезно.
  - Все так думают, darling. Что весь мир купается в золоте и только ты один, бедный и несчастный, столкнулся с трагедией. Знаешь, сколько таких на самом деле? Это, - она кивает на фотографии, - далеко не все.
  - Значит, стрелки правы? - Джой смотрит на нее в упор.
  Кеннеди многозначительно улыбается.
  - Сейчас узнаешь, - говорит она и едва заметным движением выхватывает что-то из кармана пиджака.
  Джой не успевает даже вскрикнуть.
  Что-то холодное и острое впивается ей в шею, а затем все погружается в беспросветную тьму - настолько же бесконечную, каким был до этого всепоглощающий целебный свет.
  
  
  Глава седьмая
  "Долетай - до самого солнца..."
  
  Когда за ним пришли в первый раз, это было сродни краху. Это случилось всего лишь пять лет назад, но Эзра отлично помнит этот день и боится его забыть. Тогда ему удалось сбежать через окно (к слову, это был его первый прыжок), но они все равно поймали его. И отныне у попавшего в немилость скайлера осталось всего два выхода - лечь и тихо умереть или все равно умереть, но в процессе хотя бы немного испортить неприятелям жизнь. Нетрудно догадаться, что он выбрал - и каждый день приходилось доказывать себе этот выбор.
  Комендант подарил Эзре свободу, но Комендант и сам имел довольно напряженные отношения с Комиссией. Ходили слухи, что пару лет назад агенты Комиссии, ликвидируя группировку "стрелков", поймали некоторых из повстанцев и стерли им память. Тогда же погибла и Ритт Клэнси, юная предводительница одного из повстанческих отрядов - та самая, на которой уже долгое время был зациклен Комендант. По одному ему известным причинам он возомнил, будто Ритт жива, и гонял Эзру по всему городу, не объясняя абсолютно ничего касаемо нее. Эзра знает, что у Комиссии не было никаких причин оставлять мятежницу в живых, и в этом две враждующие стороны были немного похожи - ни те, ни другие не прощали ошибок.
  Эзра открывает окно и смотрит в небо. Это - последнее, что у него осталось; они могли забрать его память, забрать его землю, забрать его свободу, но только не это небо. Да, оно серое и затянуто поволокой тумана, и солнце пробивается сквозь него неяркими и холодными лучами, но это - небо. Одно на всех - а значит, никому не под силу отнять его.
  Когда скайлер видит на другой стороне улицы надпись "Смерть синтетикам!", это кажется ему чем-то из ряда вон выходящим. "Стрелки" уничтожены, Комиссия окончательно оплела город своими сетями, а у местных вандалов вряд ли хватило бы духу на такое. Так что же это? Попытка бросить вызов или очередной неуместный способ выделиться из толпы? Эзра запрашивает справку и чуть не сваливается вниз: таких надписей по всему Лондону уже сто семьдесят пять. Будь он наивнее, то подумал бы, что зреет очередной заговор - но в его мире заговоры давно остались лишь неизменным атрибутом шпионских романов. Заговор, как же... Эзра невольно смеется от своей же нелепой мысли. Но надписи - вот они; разные почерка, разное расположение, но смысл один и тот же. Они не могли появиться за одну-две ночи - значит, недавнее происшествие на Оксфорд-стрит было следствием, а не причиной.
  Он узнает причину.
  Должен.
  Эзра понимает, что летать может быть небезопасно, но все-таки прыгает вниз. На этот раз выровняться и войти в положение равновесия оказывается немного сложнее, но даже болтаться в воздухе под порывами ветра гораздо приятнее, чем сидеть в пустой квартире и ждать, пока за тобой придут снова. Он научился летать довольно быстро - сложнее было привыкнуть к тому, что отныне придется находиться на виду у целого города. Поначалу Эзра думал, что все будут таращиться на него, как на восьмое чудо света (в две тысячи шестом эта отрасль программы только набирала обороты), но вскоре понял, что он не один. Вслед за ним в небе появлялись все новые и новые скайлеры, а года через три на них вообще перестали обращать внимание. Не изменилось с тех пор только небо - и теперь оно прикроет каждого, кто встал однажды под его защиту.
  Облететь за один раз все сто семьдесят пять мест невозможно, и Эзра решает просмотреть только самые последние из них. Одно - на Беркли-сквер, второе - на Север Роу, третье - на Вудс Мьюс, четвертое и последнее - на Хилл-стрит. Судя по данным, надписи были сделаны в течение последних двух суток. Первым делом парень направляется на Вудс Мьюс, так как это ближе всего, но там кто-то уже успел закрасить вызывающую фразу не менее вызывающей зеленой краской. Затем следует Беркли-сквер - там надпись выполнена все тем же красным цветом, однако другим почерком и более размашисто: писавший или торопился, или был серьезно зол. Поиски на Север Роу результатов не дают - там дежурит челый отряд полисменов, и Эзра спешит ретироваться, даже не успев увидеть желаемое.
  Он летит на Хилл-стрит, специально делая довольно большой круг над городом - через Маунт-стрит-Гарденс мимо Юг-стрит, прямо над Станхоп Гейт. Решив сделать небольшую передышку, скайлер садится на одну из крыш по Станхоп Гейт и от нечего делать принимается рассматривать окрестности. Он видит, как к дому подъезжает такси и оттуда выходит рослая темноволосая девица, одетая настолько вызывающе, что это видно даже с высоты. Эзра присматривается к девице, к ее походке, жестам и движениям, прислушивается к голосу (она командует группой фотографов подчеркнуто громко и отчетливо) и пытается вспомнить, откуда же он ее знает. Это явно журналистка, этакая амбициозная старлетка, возомнившая себя центром Лондона; жестковатая цепкость движений выдает в ней стервятницу, присмотревшую себе очередную жертву. На несколько минут она скрывается в доме, а затем снова появляется - но не одна.
  Эзра узнал бы эту девушку даже с высоты птичьего полета.
  Это - Ритт Клэнси.
  И вместе с ее образом в его память врезается осознание еще одного важного факта. Теперь он готов поклясться, что помнит и вульгарную брюнетку, и тех, кто вместе с ней, и людей, которые ее прислали. Это не может быть никто другой кроме Кеннеди Уилкс, известной в своих кругах как Зета - самой успешной вербовщицы в рядах стрелков.
  Зета.
  "Нашли!" - вскрикивает про себя Эзра и, слетев с места, делает еще один круг над улицей. Он видит Ритт, стоящую в лучах фотовспышек, Зету, глядящую на нее с самодовольной улыбкой, которую кто угодно списал бы на профессиональную привычку, и вся остальная картина наконец складывается в голове. Они поймали ее. Все правильно. Он дал наводку, а люди Коменданта сделали свое дело... Значит, Комендант не сошел с ума? Значит, все его рассказы о возрождении "стрелков" были не высокопарным бредом, а вполне осуществимым планом? На секунду Эзра понимает, частью какой системы он стал, и на секунду ему становится не по себе - а в следующий миг Зета и Ритт садятся в такси, а фотографы меняют камеры на револьверы.
  Все было продумано.
  Эзра бросается к другому краю крыши и прыгает. Что-то подсказывает ему, что надписи и похищение Ритт Клэнси связаны между собой, и теперь дороги назад больше нет. Он должен узнать, что происходит, как к этому причастна девушка и что с ней будет. Скайлер следует за такси буквально по пятам, и на Хилл-стрит он видит ту самую надпись, тот самый беззвучный вызов всему миру - и теперь он почти уверен, что это дело рук стрелков.
  Такси останавливается на Уэвертон-стрит, и обе девушки скрываются в одном из домов. Эзра ждет пять, десять, пятнадцать минут, но никто не появляется - значит, Зета выполнила свою миссию и доставила Ритт куда надо. А вот конкретно куда... Пока он думает, что это за место - штаб, подпольное логово или что похуже - веки непроизвольно опускаются, а затем перед глазами появляется сообщение.
  "Мы все еще здесь"
  
  
  
  Глава восьмая
  Падем, пока свободны мы
  
  Когда Эзра открывает глаза, все исчезает. Он смотрит вниз и не может понять, что произошло - помнит лишь слова, отразившиеся на сетчатке как напоминание или угроза: мы все еще здесь. Стрелки не погибли, не рассеялись по миру и не пали. Они ушли на дно, дожидаясь подходящего времени. И это время настало.
  Во всем Лондоне есть только один человек, способный дать правильный ответ на все вопросы, но Эзра не может толком сформулировать вопрос. Зачем им нужна Ритт и что с ней будет? Комендант этого не скажет, попытки уже были. Какой план на этот раз придумали стрелки и чем это обернется для города? Ага, конечно, станет главарь отвечать на такие вопросы простому наемнику. Его дело сделано - девушка взята. По правде говоря, ему вообще стоит теперь забыть обо всем этом и наслаждаться полученной свободой, но Эзра не забудет. Он понимает, что Ритт на самом деле важна для них, а значит, она - не просто случайно выбранная жертва.
  Она - ключ.
  Она - смысл.
  И на этот раз действительно стоит добраться до истинного смысла.
  Несмотря на страх, Эзра все-таки летит в логово Коменданта - что-то подсказывает ему, что он все еще там и не принимает участия в разборках с Ритт. Скайлер поднимается как можно выше, пока не становится тяжело дышать, и ему кажется, что с такой высоты можно увидеть все - даже остров Хилбри и Резервацию. И хотя при воспоминании об этом бросает в дрожь, когда-нибудь он обязательно туда вернется и вытащит тех, кому обещал свободу. В конце концов, разве не ради этого все и было задумано? На секунду мысли о Ритт и стрелках оставляют Эзру, и он словно переносится туда - туда, где остались дорогие ему люди. Павшие, отверженные, свободные - он не помнит имен и рангов, зато никогда не забудет лиц.
  Потому что долг будет уплачен.
  Потому что они все еще здесь.
  Опустившись на землю в полутора кварталах от Пиккадили, Эзра скрывается во дворах и слушает, как под ногами шелестят опавшие листья. Холод еще не настолько силен, чтобы сковывать движения, но уже ощутимо вливается в кровь и скользит по венам, словно кто-то вшил туда железную нить и тянет за нее. В одной из арок скайлер замечает двоих в красном - мужчина и женщина ведут за собой молодую девушку, улыбаясь и ободрительно похлопывая ее по плечу. Девчонка выглядит вполне счастливой: она смеется, кокетливо поправляет прическу и наклоняется, чтобы подобрать с земли приглянувшийся желтый лист. Отправили на процедуру, догадывается Эзра и поспешно ныряет в ближайшую подворотню. Если стрелки считают, что народ решительно недоволен этой программой, то они ошибаются. В большинстве своем молодые люди рады тому, что им предстоит. Вот так и идут - стройными рядами в светлое будущее, ать-два, марш... Он обходит тот двор десятой дорогой и продолжает свой путь, решительно настроившись не думать ни о чем вообще.
  Стук подошв об асфальт кажется гулким и слишком громким. Эзра прислушивается к нему и пытается принять этот ритм - а не то и до паранойи недалеко, если бояться собственных шагов и вздрагивать от звука собственного голоса. Он на земле и он в небе - два разные личности, причем (как бы странно это ни звучало) во время полета в нем больше человеческого, чем когда он опускается на землю. На земле Эзра - синтетик с отклонениями, "объект сто сорок два", а в небе - скайлер. Скайлер - от самого слова "небо", не знающий номеров и ограничений. И пускай небом ему не прожить, пускай всегда найдется то, что притянет обратно к земле, но только там можно почувствовать себя по-настоящему живым.
  Эзра спускается в подвал, чудом умудрившись не повторить печальный опыт со ступенькой. Здесь, как всегда, темно и сыро, только на этот раз как-то по-особенному. Все пропитано ощущением пустоты и гибельного холода - впрочем, так было всегда; Эзра не понимает, как он раньше не замечал этого. Его здесь не ждали: Комендант появляется из темноты и встречает незваного гостя с молчаливым укором в глазах.
  - Я показал тебе дверь, - говорит он. - Почему ты не исчез, как все остальные до тебя?
  - Потому что ты не ответил мне, - выпаливает скайлер. - А я не люблю, когда меня игнорируют. И если сейчас ты дашь мне один-единственный ответ, я клянусь - меня здесь больше не увидят. Думаешь, мне самому приятно соваться в твое логово?
  Комендант зажигает лампу, и помещение озаряется тусклым светом, так что становится заметной каждая тень.
  - Это ты поставил меня перед вопросами, Эзра. Не представляю, что еще я могу тебе сообщить.
  - О, гораздо больше, чем ты думаешь, - Эзра подходит к нему почти вплотную, и тень от его крыльев сплетается с тенью от протянутого под потолком каната с висящими на нем фотографиями. - Я знаю очень многое. Я знаю, что каким-то неизвестным образом тебе удалось возродить стрелков, но мне неизвестно, что вы задумали на этот раз. Я знаю, что Ритт Клэнси - ключ от всех дверей, но я все еще не уверен, та ли это девушка. И, что самое главное - я не знаю, что будет с ней и с такими, как она.
  - С такими, как она? - переспрашивает Комендант. - Что ты имеешь в виду?
  - Зета. Она - вербовщица. Я прав? Если да, то на Ритт Клэнси или кто она там, они не остановятся. Меня интересует главное: ради чего все это?
  Мужчина обходит его и ставит лампу на косо прибитую к сырой стене полку.
  - Кое в чем ты ошибаешься, - наконец говорит он. - Касаемо Ритт. Дело в том, что она - не средство. Она - цель.
  - Цель чего? - переспрашивает Эзра.
  - Возрождения.
  И все. Он уходит, оставляя Эзру наедине с собственной тенью, и тому кажется, что даже тень сейчас смогла бы дать более приемлемый ответ. Тени... Внезапно он вспоминает. Это было всего лишь преданием "стрелков", но в этом мире любое предание рано или поздно становится реальностью. Все заканчивается, понимает Эзра; и благодатная эпоха, когда молодые ребята идут на процедуру с таким лицом, будто им выписали путевку в жизнь - тоже.
  "Однажды в этот мир ворвутся тени. Ворвутся и будут крушить, ломать, разрушать все то, к чему привыкли и что любили. И тогда наступит хаос - беспощадный, беспросветный, несокрушимый. Его шаги уже слышны. Они в каждом из нас - в барабанном бое и шелесте опавших листьев. Ведь правда в том, что как бы высоко ты ни летал, всегда найдется то, что притянет тебя к земле.
  И это - прошлое.
  Бойся его"
  Время теней - и время возрождения, но возрождения чего? Вопросов становится еще больше, и Эзра чувствует, как под их натиском исчезают все остальные мысли. Стрелки все еще здесь, и они все еще верят в то, что написано. Это их слова, вспоминает он - слова, которые то и дело всплывали два года назад во время подготовки к мятежу. Значит, их цель все та же, а мотивы все те же, за исключением одного - отыграться. Они все еще здесь. Они все еще жаждут реванша.
  Снаружи раздается выстрел, и Эзра невольно пригибается. Борясь с желанием бежать оттуда и поскорее, он взлетает по лестнице и выскакивает во двор, но там никого нет. Через несколько секунд выстрел повторяется вновь, и теперь становится понятно, что это такое.
  Это - сигнал.
  И это - сообщение.
  Эзра бежит в переулок, откуда донесся последний выстрел. Это повторяется в третий раз, и теперь уже очевидно, что сообщение - или ловушка - предназанчено конкретно для него. Скайлер сворачивает в подворотню и оказывается в тупике. Он стоит, в буквальном смысле зажатый в четырех стенах, и прислушивается к абсолютной тишине вокруг. Что-то словно тянет его вниз и не дает сдвинуться с места. Ноги не слушаются, и Эзра медленно сползает по стене.
  И в эту секунду раздается барабанный бой.
  
  
  
  
  Глава девятая
  "Ты слышишь, будь на моей стороне..."
  
  Когда Джой открывает глаза, вокруг все так же темно и пусто. Она напряженно вглядывется в темноту, пытаясь понять, где находится, и думает, не сон ли это. Нет, не сон - дернув шеей, девушка чувствует саднящую боль в том месте, куда вонзилась игла. Последним, что она помнит, была Кеннеди Уилкс и ее фотографии якобы для провокационного расследования. Ох! Кеннеди, чтоб тебя! Джой снова дергается, но руки связаны за спиной, а лодыжки крепко прикованы к ножкам стула.
  Пару секунд спустя дверь в дальнем конце помещения бесшумно открывается, и в комнату проскальзывает полоска света - нестерпимо яркого после кромешной темноты. Следом за ней в проеме появляется женский силуэт, в котором Джой без труда узнает саму Кеннеди Уилкс.
  - Вы меня чем-то вырубили. Усыпили, - говорит девушка сердито. - Кенни, что вообще, черт возьми, происходит?
  Та улыбается одним уголком губ и включает светодиоды по углам, которые, впрочем, не намного добавляют света. Джой видит, что находится в большом зале, похожем на танцевальный, и это лишь добавляет вопросов. Не отрывая взгляда от Кеннеди, она следит за каждым ее движением.
  - Ты хотела ударить, Джорджи? - спрашивает журналистка. - Так ударь.
  Она щелкает пальцами - этот звук кажется громким, словно выстрел - и дверь распахивается полностью, а в проеме появляются двое здоровых детин, крепко держащих за скрученные руки какого-то парня. Кеннеди кивает, словно подавая знак, и громилы швыряют парня на пол. Затем дверь захлопывается, и снова наступает противная слуху тишина.
  - Вот вы и встретились, - говорит журналистка с издевкой, а Джой подается вперед - и чуть не вскрикивает.
  - Эзра!..
  Скайлер поднимает голову, и девушка видит, что лицо и скулы у него в крови. Она бросается вперед, падает на пол вместе со стулом и закусывает губу так сильно, что во рту появляется кислый привкус. Кеннеди освобождает ее, и Джой, вскочив на ноги, бьет журналистку по щеке. Удар настолько силен, что та не удерживается на ногах и падает, споткнувшись о валяющийся на полу стул и закрывая лицо рукми. Не чуя себя от ярости, Джой заносит ногу для удара - и слышит властный голос Эзры:
  - Стой!
  Замерев с поднятой ногой, девушка оборачивается. Эзра уже стоит на ногах, и глаза его сверкают в приглушенной полутьме, как два стальных острия. Джой отводит взгляд и обессиленно опускается на пол, так что скайлер еле успевает подхватить ее. Все плывет перед глазами, и она даже не замечает момент, когда Эзра крепко прижимает ее к себе и закрывает крыльями.
  - Нельзя, Джой, - говорит он, пока девушка молча дрожит в его руках. - Лежачего не бьют, слышала? - Она еле слышно всхлипывает, но находит в себе силы поднять глаза и посмотреть ему в лицо.
  - Кто они такие? И почему сказали мне ударить тебя?
  - Послушай, это долго объяснять, - Эзра аккуратно убирает руки с ее спины. - Ты все поймешь, обещаю, когда будешь готова. Я...
  Джой отрывается от него и складывает руки на груди, продолжая нервно покусывать разбитую губу. Вздохнув, она оборачивается на Кеннеди, но та уже поставила стул как следует и уселась на него, сверля девушку недобрым взглядом.
  - А ты боец, Джорджи.
  - Прости.
  - Нет, правда, - Кеннеди подходит к Джой и словно нависает над ней, заставляя девушку невольно сжаться. - Уж я-то сделаю из тебя солдата. И из тебя, крылатый, - она переводит взгляд на Эзру, - тоже.
  Она выходит и закрывает дверь. Эзра и Джой смотрят друг на друга так, будто встретились впервые, и в то же время так, будто знакомы все шесть тысяч лет от основания мира. Их пути снова пересеклись, как пересекались до этого, однако на этот раз Джой чувствует неизвестное прежде единство с этим странным почти человеком. Мы будем сражаться, думает она, и мы будем сражаться на одной стороне.
  - Будь на моей стороне, - произносит Эзра в тот момент, когда эти же слова готовы сорваться с губ девушки.
  - Читаешь мысли, - усмехается она. - Нет, правда. Что бы там ни было... давай будем просто защищать друг друга, хорошо?
  - Прежде всего я хочу защитить тебя от тебя самой. - Он поворачивается к стене и упирается в нее ладонями. - Они не смогут ничего с тобой сделать, если ты сама не позволишь им этого.
  - Я не позволю, - девушка подходит и кладет руку ему на спину - как раз между крыльями. - Мне уже надоело быть расходным материалом.
  Эзра поворачивает голову и смотрит ей в глаза. Джой наблюдает за тем, как на его лице появляется улыбка, и невольно улыбается в ответ. Она сильнее, чем кто-либо может предполагать, и они никогда не смогут швырнуть ее на землю - потому что у нее есть особенная сила. Они могут пригвоздить ее к стене, загнать ее в угол, вонзить нож в спину, но никто и никогда не сможет разрушить то, что находится внутри нее. Джой чувствует это каждым ударом своего сердца: новое, неизведанное, прекрасное... Наступит день, и она встанет. Она встанет, когда никто на ее месте не посмеет даже поднять голову.
  Тяжелая ладонь Эзры опускается ей на плечо, заставляя девушку вздрогнуть от неожиданного прикосновения, и в этот момент дверь снова открывается. Джой и Эзра тревожно вглядываются в светлое пятно в проеме, откуда появляется фигура молодой женщины и двоих парней у нее за спиной. Женщина проходит в центр зала и нажимает кнопку на своем коммуникаторе, отчего помещение наконец заполняет яркий свет. Джой видит стену с мишенями и стойку с разложенными по ней револьверами с одной стороны и корт для силовых тренировок - с другой. Казалось, ничто на свете не сможет озадачить ее сильнее, чем все остальное до этого, однако в голове - по ощущениям - прибавляется еще с десяток назойливых вопросов.
  - Меня зовут Андреа Снарт, - говорит вошедшая, сверкнув железным браслетом с непонятной символикой на запястье. - Мне поручили вас, Эзра Латимер и Джорджия Хантер. И я сделаю из вас лучших воинов в наших рядах.
  - В наших... это в чьих? - вклинивается Джой. - Мисс Снарт, или как вас там, без ваших объяснений я не стану ничего делать!
  Женщина пару секунд переводит взгляд с нее на парня, а потом подходит к Эзре и приветствует его кивком головы.
  - Слава Возрождению, - говорит она, и, к удивлению Джой, Эзра кивает в ответ. Затем Андреа бьет себя кулаком в грудь и выпрямляет руку, не разжимая ладони и отведя большой палец в сторону. Скайлер повторяет жест, и костяшки их пальцев соприкасаются в одном ударе. - Санктум Либертас!
  - Санктум Либертас, - эхом отзывается Эзра.
  - Что?.. - Джой резко поворачивается к нему.
  - Полночные стрелки забрали тебя, солдат Хантер, потому что такова была воля Коменданта, - говорит Андреа, пока девушка с недоумевающим видом всматривается в лицо парня. - Ты станешь тем, что мы так долго искали. Ты станешь самим Возрождением, Джорджия. Ритт Клэнси, лидер старого Возрождения, хотела бы этого. Ты похожа на нее всем - и телом, и желаниями, и верой. Мы освободим наш город от программы и тех, кто за ней стоит. Мы знаем правду. Все остальное - ложь.
  - Правду? - недоумевает Джой. - О чем вы?
  Андреа отводит взгляд и принимается ходить взад-вперед по залу. Джой все еще смотрит на Эзру, а Эзра пристально следит за женщиной. В ее движениях - железная сила и осторожная грация пантеры перед броском.
  - Два года назад все рухнуло. Комиссия добралась до Возрождения, и многие из наших пали в том бою, а Ритт Клэнси не успела назначить преемника. И тогда Комендант повелел дождаться Времени теней, когда мир начнет погружаться в хаос, и найти среди "чистых" человека, который мог бы продолжить наше дело. Его выбор пал на тебя. Он искал такую, как ты, очень долго - и наконец нашел. Теперь Время теней настало, и Возрождение снова расправит крылья. Ты хотела ударить? Ты хотела драться? Мы дадим тебе этот шанс. Парламент и ему подобные заплатят за все, что они сделали. Ты - совершенное оружие. Подчинись, солдат Хантер.
  Ее речь отрывистая и рваная, как будто после каждой фразы ей приходится делать судорожный вдох. Руки девушки сами собой сжимаются в кулаки, и гнев внутри нее снова поднимается с колен.
  - Сдайся.
  Это слово, как выстрел, разрывает повисшую на пару мгновений неустойчивую тишину. Эзра берет Джой за локоть, и от этого прикосновения снова становится тепло и правильно, но это спокойствие так же зыбко, как и пустота вокруг. Пустота прорвалась наружу, думает Джой. Она стоит, а мир вокруг нее внезапно заходится в пронзительном крике. Миллионы голосов тянутся к ней, вонзаются в тело холодными иголками, разрывают ее на части. Ударь, подчинись, сдайся. Подчинись, сдайся. Сдайся. Сда-й-ся...
  Джой опускает голову.
  - Санктум Либертас.
  
  
  Глава десятая
  Опусти руки, отведи взгляд
  
  - Ты был наемником, - говорит Джой, когда они с Эзрой сидят вдвоем в казарме.
  - Я и сейчас наемник, - невесело усмехается он. - Комендант обещал мне свободу, я и повелся, как дурак... Еще и тебя втянул. Я думал - он верит, что Ритт Клэнси жива, но оказалось, они все просто-напросто сдвинуты на идее сделать из тебя новую Клэнси. Ее копию, что ли... Если это свобода, то она слишком много стоит, Джорджия. Нас обманули.
  - Впрочем, как и всегда... - Она обхватывает колени руками и смотрит на тускло горящую лампочку на потолке. - Ты и сам не знаешь, кому веришь, правда же? Кто он такой, этот твой спаситель-Комендант?
  - Он - тот, кто всегда в тени. И это он - настоящий лидер Возрождения. Он приказал стрелкам залечь на дно, и он же приказал оттуда подняться. По правде говоря, Ритт была лишь оружием в его руках. Совершенным оружием... Санктум Либертас и все дела, - Эзра невесело салютует самому себе.
  - Святая свобода... - повторяет Джой. - Они сделают оружие и из меня. И я хочу им верить. Хочу, но... пока не могу.
  Она встает и направляется к выходу из казармы, спиной чувствуя на себе стальной взгляд обескураженного скайлера - это словно оптический прицел, уперевшийся ей между лопаток. На стенах и потолке пляшут длинные тени, и Джой не знает наверняка, день сейчас или ночь. Впрочем, это уже и неважно - сквозь кромешную темноту внутри нее не прорвется свет ни одной звезды.
  - Почему ты подчинилась?
  Его голос отражается от бетонных стен их нынешнего пристанища, как луч лазерного фонаря от стеклянных окон.
  - Потому что за все нужно платить. Мне сказали, они заплатят - разве не к этому я шла все это время? Я сдалась, Эзра, и я сдамся еще раз. Мое падение должно стать возрождением всего.
  - Ты сама в это веришь?..
  Она выходит, закрывая за собой дверь и оставляя последний вопрос повисшим в темноте, словно дамоклов меч.
  Андреа со вчерашнего вечера не выходила из зала, и сейчас Джой находит ее там же - подтянутую, нисколько не уставшую и еще находящую в себе силы отрываться на десятке новобранцев. Несмотря на кажущийся бардак и беспорядок, за которым надо как-то следить, женщина взглядом выхватывает Джой из общей массы и резким щелчком пальцев устанавливает полную тишину.
  - Джорджия Кэтрин Хантер, - говорит она с гордостью. - Преемница.
  Глаза всех новичков теперь обращены на девушку, и та снова ощущает засевшую глубоко внутри панику. Свои, твердит она себе. Это свои, и придется с этим свыкнуться, если она хочет выстоять и осуществить задуманное... Коротко вдохнув, Джой приветствует всех кивком головы и запомнившимся вчера жестом.
  - Я... - начинает она. - Джой. Что бы вы ни слышали обо мне - забудьте, потому что все это ложь. Я другая. И здесь, - она привычным движением сплетает пальцы, - найдется место для каждого, кто осмелится в этом сомневаться.
  - Где твой друг? - спрашивает Андреа.
  - Эзра остался в казарме, - докладывает девушка. - Я пришла сама.
  Андреа долго молчит, потом смотрит на часы - старые, со стрелками, неуместной безделушкой болтающиеся на запястье.
  - Тебе следовало бы оставаться там, солдат, - замечает она, - и ждать, пока тебя не вызовут. Но ты пришла, значит, присоединяйся к тренировке.
  Джой проходит в общий строй и занимает место в самом конце. Новобранцы разглядывают ее с явным любопытством, смутно граничащим с бестактностью, однако девушка приказывает себе собраться и стоять прямо. Это оказывается так просто - приказать себе - что она не понимает, почему не делала этого раньше, почему пряталась, отводила взгляд и убегала. И наконец понимание приходит к ней - она в углу. Эти два года она скрывалась от невидимой погони, и наконец загнала себя в тупик. А когда ты в тупике, у тебя нет иного выхода, кроме как повернуться лицом и отразить удар.
  "Что же вы такое, Возрождение..."
  - Сейчас я разобью вас на пары, - командует Андреа железным голосом. - Никто не будет учить вас драться - драться каждый дурак сможет. Главный принцип стрелков - единство, и от единства мы и будем отталкиваться. Я хочу, чтобы вы научились чувствовать друг друга, не привязываясь при этом к человеку. Звучит страшно, да? - Колонна нестройно что-то бурчит. - Отставить! Я научу вас быть союзниками. Врагами вы научитесь быть сами.
  
  После окончания тренировки Джой направляется к выходу, однако Андреа резко перехватывает ее и крепко берет за локоть.
  - Ты останешься, - говорит она не терпящим возражений тоном.
  - Зачем? - девушка пытается освободить руку, но хватка куратора цепкая, как металлические тиски.
  - Ты Преемница, солдат. Я должна научить тебя всему, что знала Ритт - только так ты будешь готова предстать перед Комендантом.
  - Комендант, - повторяет Джой. - Снова он.
  Она следует за Андреа в стрелковую секцию и снова видит разложенные в ряд револьверы, похожие на те, что лежали здесь в первый день. Женщина берет один и легко подбрасывает его на ладони, а затем передает Джой. Оружие оказывается легким и удобно ложится в пальцы, но девушка боится даже держать его. Становится понятно, что на одном огне здесь не продержаться - холодная голова тоже не помешает... Джой сжимает ствол в руках. Пальцы нащупывают спусковой крючок и странный переключатель со шкалой - на ней оказываются числа от одного до десяти.
  - Это РП-21, - объясняет куратор. - Револьвер-парализатор двадцать первого года выпуска. Сейчас, конечно, есть и поновее, но во времена старого Возрождения мы пользовались этим. Один - предупредительный выстрел, пять - вырубить объект на пятнадцать минут, десять - насмерть. Вперед, солдат.
  Джой оборачивается к электронной интерсхеме и делает сначала пару предупредительных выстрелов (мигающие огоньки на интерактивной схеме остаются зелеными), затем переключает револьвер в режим "два", "три" и "четыре". Особой разницы между ними не заметно, но вот на "пятерке" появляется отдача - руки сводит холодной судорогой, и девушка чуть было не бросает оружие на пол.
  - Не жми со всей силы, это тебе не "двойка", - тут же вклинивается Андреа. - Взводи курок резко, а вот на спусковой крючок жми плавно, будто пробуешь. К нолю отдачу не свести, но хотя бы в обморок не грохнешься. Но чем больше режим, тем аккуратнее с крючком, ясно?
  - Ясно, - Джой пробует снова, и теперь руки держат парализатор крепче, а отдача кажется чуть-чуть слабее. Потренировавшись с ним минут пять и расстреляв всю интерсхему по десятку раз, она разминает руки и отдает оружие обратно Андреа.
  - А "десять"? - спрашивает та.
  - Не хочу.
  - Что значит "не хочу"? Огонь на поражение, солдат, - отчеканивает куратор. - Это приказ.
  Джой делает вдох и поднимает глаза. Теперь ее взгляд упирается во взгляд Андреа, и из этой молчаливой перестрелки кому-то одному уж точно не выйти живым. Опусти руки, отведи взгляд, требует внутренний голос и приказывают железные искры в глазах куратора. Это твоя первая битва, вот только не против того, кого надо. Ты перепутала, Преемница. Вы на одной стороне, но на твоей ли?
  На какую-то короткую секунду Джой жалеет, что уже отдала револьвер - а затем холодное металлическое дуло бьет ее по лицу.
  Она сгибается, хватаясь за щеку, а куратор наносит следующий удар коленом под дых, делает подсечку и валит девушку на землю. Та сжимается, касаясь коленями подбородка, чтобы защититься, но Андреа больше не бьет ее. Женщина отступает на шаг, разглядывая свою жертву - Джой успевает это заметить - без малейшей ноты радости или превосходства в глазах.
  - Не защищайся, - говорит она. - Бей.
  И протягивает руку.
  Джой поднимается сама и смотрит на куратора так, что если бы можно было бы взглядом испепелить человека, то от Андреа осталась бы пара дымящихся угольков.
  - Санктум Либертас, - салютует она.
  И выходит.
  
  Глава одиннадцатая
  "И нет защитников тебе среди живых..."
  
  Когда Эзра видит Джой - злую, нервную и с внушительным синяком на левой скуле - он сперва не может представить, что произошло. Джой - дралась? Хотя... после того, как она набросилась на Кеннеди, это можно себе представить - но тогда это был секундный импульс, последствия шока... и страх за него, за Эзру. Странно, но ему это нравится. Ему нравится чувствовать, что за его непутевую душу кто-то готов на отчаянные поступки, даже если этот "кто-то" - забитая ненавидящая весь мир девчонка, а "отчаянные поступки" - банальная драка. Скайлер хочет заговорить с ней, но она скрывается в казарме и падает на койку, натягивая одеяло по самый лоб. Эзра видит, как вздрагивают ее плечи - девушка тихо плачет, отвернувшись лицом к стене. Как любой нормальный парень, увидевший женские слезы, первым делом он решает сматываться оттуда - но затем отказывается от этой мысли. Зачем-то задержав дыхание, скайлер садится на краю койки, осторожно кладет руку Джой на плечо, прислушивается к новым ощущениям и перемещает ладонь пониже - на талию. Он не знает, чувствует она его прикосновение или нет, но дрожь в ее теле несколько утихает.
  Он сидит так довольно долго - ждет, пока девушка заснет, а затем аккуратно спрыгивает с койки и вглядывается ей в лицо. Джой спит, подложив руку под разбитую щеку и прижимая большой палец к бьющейся жилке вживленного микрочипа за ухом. На секунду Эзру захватывает злость - кем они себя возомнили? Девушка, лежащая перед ним с мокрыми от слез ресницами и опухшими глазами - всего лишь ребенок. Обиженный, забитый, испуганный ребенок, из которого они собираются сделать идеального чудо-солдата. И что теперь? Они могут вручить ей револьвер, но она никогда не сможет убивать; они могут научить ее драться, но она никогда не ударит в спину; они могут сделать из нее оружие, но она никогда не будет принадлежать им полностью и до конца.
  Эзра осторожно берет Джой за руку и касается холодными пальцами запястья - в том месте, где спокойно и ровно бьется пульс. Он считает его пару минут, а затем, вздохнув, подносит ее запястье к губам. Она такая маленькая. Такая хрупкая. Такая слабая и сломленная. Нельзя позволить им добить ее, швырнуть на землю, переломить и уничтожить. Эзра перебирает ее пальцы в своей руке - теплые, гладкие; эти руки не созданы для оружия и борьбы. В зыбкой тишине, слушая скрип дверей и редкие звуки шагов по коридору, он наконец понимает - это была ошибка. Нельзя было дать им забрать Джой и подчинить ее. Она сдалась ради него и ради того, что называют "великой целью" - но горький опыт еще покажет, что великих целей не существует. Жаль, что она поймет это слишком поздно.
  Он отпускает ее и тихо выходит из казармы. По коридору ровным строем идут новобранцы, а замыкает колонну Андреа Снарт - та самая, кто забрал у него Джой и стал переплавлять ее по-своему. Эзра проходит мимо, но затем, словно очнувшись, оборачивается и резко окликает ее:
  - Мисс Снарт!
  Женщина останавливается как вкопанная и, секунду поразмыслив, подходит к нему. От нее буквально веет холодом, а взгляд ничего не выражающих глаз заставляет невольно вздрогнуть.
  - Солдат Латимер?
  - Я должен поговорить с вами, - начинает Эзра. - О Преемнице.
  Она на секунду прищуривается, а затем меняется в лице - скайлеру даже кажется, что он услышал щелчок переключателя в ее голове.
  - Не здесь, солдат.
  Она ведет его в допросную, и Эзра понимает, что такой выбор не случаен. Эта женщина любой разговор умеет превратить в допрос с пристрастием, даром что перед ней ее же солдат. Андреа не человек, она куратор; и порой ему кажется, что даже в Коменданте - хоть он и "серый кардинал" - человечности на порядок больше.
  - Итак, говорит она, почти бесшумно отодвигая стулья и садясь на один из них. - В чем конкретно дело?
  Эзра не знает, с чего начать.
  - Как она? - спрашивает он.
  - Иногда я думаю, что Комендант ошибся, - признается куратор. - Она не воин.
  - Не воин, - подхватывает скайлер. - Мисс Снарт, это ребенок. Ей девятнадцать лет, и последние два из них она провела в постоянном страхе, изломанная Комиссией и истощенная стимуляторами. Я не позволю вам добить ее.
  - Вы только посмотрите, - Андреа коротко усмехается. - Преемница и Покровитель. Я никогда раньше не встречала такую парочку из наемника и стимулянтки... И чем же, по-твоему, я собираюсь ее добить?
  - Она никогда не сможет драться. Никогда, понимаете? Даже если показать ей цель и сказать, что это враг. Если она и будет сражаться, то не против кого-то, а за кого-то. И я не уверен, что вы сможете дать это ей.
  - Тогда это сделаешь ты, - отрезает куратор и выходит, оставляя Эзру в полном недоумении.
  Он сидит в допросной, переплетя пальцы у подбородка, и смотрит в одну точку. Сердце стучит гулко и неровно, а в голове барабанным боем отдается последняя фраза Андреа - и никуда не сбежать от ритмичных ударов изнутри. Что он сможет дать Джой? Что он уже дал ей? Только крах и разрушение, ничего больше. Кажется, что куда бы она ни пошла, беда постоянно следует за ней по пятам. Как там говорится - все, что не убивает тебя, делает тебя сильнее?.. Эзра невольно усмехается. Они дошли до того предела, что становиться сильнее уже нельзя; отныне все, что их не уничтожает, просто не уничтожает их - и на этом все. На большее рассчитывать не приходится. И если Джой даст им переплавить себя, это будет не смерть, а перерождение - но проблема в том, что даже это не сможет защитить ее. Никто и ничто не сможет защитить ее от ее собственного прошлого - а значит, Время теней уже настало.
  - Посмотри, как далеко мы зашли, - говорит скайлер, когда девушка входит в допросную и прислоняется к стене. - Ты могла себе представить, что окажешься здесь?
  - Я многое себе представляла, - отвечает она, не глядя в его сторону. - Но ничто из этого не могло бы привести меня сюда.
  Ее потухшие глаза кажутся бесцветными, как лондонское небо в туманный день. Эзра ищет в них хотя бы отражение жизни, но везде натыкается на пустоту и холод. От чего еще он может ее спасти, если ее не спасти от себя самой? Складывается впечатление, будто эта девчонка не выжила бы, если бы у нее отняли возможность каждую секунду беспрерывно уничтожать себя. И если в самом Эзре еще тлеет огонек надежды - правда, настолько глубоко, что нельзя ни сгореть, ни согреться - то для Джой уже все кончено. По крайней мере, она сама решила так думать.
  - Что Снарт сделала с тобой? - спрашивает скайлер.
  - Заставила открыть огонь на поражение, - говорит Джой. - А потом ударила меня, когда я отказалась.
  - Почему ты отказалась?
  - Потому что я не хочу. Я не хочу становиться такими, как вы все. Я не хочу убивать - я буду убивать только себя, потому что себя я хотя бы могу воскресить. А они... Эзра, я ничего не знаю, - признается она. - Я даже не знаю, кто мой настоящий враг. Я стреляю в воздух, потому что не вижу цель. Мне недостаточно высоких идеалов Возрождения - я не верю в них. Дай мне то, за что я действительно смогу умереть.
  Эзра подходит к ней вплотную и берет за запястья:
  - Я не могу.
  - Не можешь что? - допытывается Джой.
  - Ты достаточно умирала. Ты не видишь, во что ты превратилась, но я-то вижу. Это я виноват в том, что ты оказалась здесь, и я хочу защитить тебя. Я могу дать тебе то, за что ты захочешь жить, понимаешь? Помнишь, о чем я просил тебя тогда, на крыше?
  - Поверить тебе, - шепчет девушка. - Я... я верю тебе, Эзра. Мне ведь больше некому верить, кроме тебя.
  Поддавшись секундному порыву, он обнимает ее. Джой вздрагивает, но затем осторожно кладет руки ему на спину - как раз там, где начинаются крылья - и Эзра невольно отмечает, что это первое объятие, на которое она ответила. Они стоят так несколько минут, слушая дыхание друг друга, и в целой вселенной не найдется силы, способной разомкнуть кольцо их рук. Это меньше, чем привязанность, но больше, чем просто доверие; эти прикосновения - как обещание, как защита. Никто и никогда не сможет защитить Джой от ее собственных страхов, и только Эзра сможет защитить ее от всего остального.
  Они выходят из допросной вместе и идут в казарму, практически не смотря друг на друга. Минутный порыв сменился привычной отчужденностью, но теперь Эзра понимает, что Джой не ненавидит его. Да, у нее может быть тысяча причин, чтобы прогнать его - возможно, однажды она так и поступит - но она видит в нем союзника. Их связала тонкая нить доверия - такого, о котором не кричат на весь мир и которое не доказывают сумасбродными выходками; доверия, близкого к чувству верности друг другу. Ничего общего, ничего особенного - череда нелепых случайностей и вот: они крепко скованы одинаковыми цепями, умудряясь при этом почти не касаться друг друга.
  Неожиданно в мысли Эзры вклинивается другой, неприятный ритм, так непохожий на биение сердца и прерывистое дыхание Джой. Он поднимает глаза и видит Зету, решительно шагающую к ним на невообразимо высоких платформах, на которых нормальная девушка уже переломала бы себе ноги. Вербовщица явно чем-то встревожена, что совсем на нее не похоже; поравнявшись с Джой, она берет ее за руку и отводит в сторону.
  - У меня неприятности? - спокойно спрашивает та, заставляя Эзру податься вперед и прислушаться.
  - Пока не знаю, - признается женщина. - Кое-кто очень хочет тебя видеть.
  - Куратор Снарт?
  - О, нет, - улыбается Зета. - Го?раз?до ин?те?рес?нее. Ты его не зна?ешь. Его зо?вут пол?ковник Дориан Арбер, и у него к тебе явно есть вопросы.
  - Скажи еще, что он агент Комиссии, - замечает Джой как бы вскользь, но скайлер замечает пробравшую ее дрожь.
  - Там узнаешь, - заявляет вербовщица и уводит ее.
  Пару минут Эзра стоит, пытаясь понять, что происходит, а затем бежит по лестнице вверх - на крышу. Он поднимается на чердак и выбирается через мансардное окно: отсюда видно практически все. Скайлер подходит к самому краю, готовый в любую секунду броситься вниз и отобрать у них Джой, но все происходит слишком быстро. Зета, несколько солдат и Джой спокойно садятся в машину - ту самую, на которой девушку привезли сюда впервые - а затем перед глазами Эзры, как и тогда, снова поялвяется сообщение.
  "Я не ошибся в ней. Я ошибся в тебе"
  
  Глава двенадцатая
  Попытка к бегству - не попытка перемен
  
  Забравшись в машину, Джой откидывается на сиденье и закрывает глаза. В этот раз она едет спереди и краем уха слышит, как распинается по коммуникатору Кеннеди и негромко переговариваются двое сидящих по обе стороны от журналистки солдата. Круг замыкается, но она по-прежнему не в состоянии хоть что-то разобрать; Джой прокручивает в голове все события, которые привели ее к этому, но не может ухватиться ни за одну более или менее значимую деталь. Шелест колес по ровному асфальту для нее словно волны, накатывающие на морской берег - девушка не уверена полностью, была ли она когда-нибудь у моря, но ощущение приятного забвения ей откуда-то знакомо. В любое другое время она с радостью отдалась бы этому ощущению, но только не сейчас: мысли путаются, наталкиваются одна на другую и закручиваются в тугой клубок, так что Джой не может довести ни одну из них до конца. Она снова открывает глаза и всматривается в пролетающие мимо улицы, вспоминая, как недавно увидела на одной из них вызывающее "Смерть синтетикам!" - это случилось от силы неделю назад, но девушке уже кажется, будто за эту неделю она вступила в совершенно новую жизнь. Новая Джой не прячется - она защищается; новая Джой готова ударить, но никогда не поднимет руку первой; однако новая Джой так и не смогла себя спасти. Не в этом ли скрыт тот самый ключ? Нет, это - лишь следствие; причина таится гораздо глубже - настолько глубоко, что как бы ей не захлебнуться, отважившись однажды заглянуть в эту бездну.
  Алэн. Эзра. Кеннеди. Почему все, кто встречаются ей на пути, приносят не ответы, а только лишние вопросы? Этого и так хватает, а тут еще и странные знакомые с персональными скелетами в шкафу, которых хватило бы на целый палеонтологический музей. Дальше, как пишут в дешевых романах, все только начинается: "стрелки", воюющие непонятно за что и непонятно против кого, пафосные слова и идеи Возрождения, удары в лицо и в спину, все время мелькающий перед глазами крылатый синтетик со своим "веришь - не веришь", который явно лишний в этом тупиковом лабиринте. Джой начинает злиться: куда ни ткни - везде тупик. Это система "или-или", думает она. Либо подчиниться им и потерять то немногое, что от нее осталось, либо броситься на поиски своей дороги и оказаться в цепкой хватке Комиссии. Выход есть всегда - Джой знает это - но где же ей выйти?..
  Тысяча путей, девятьсот девяносто девять вариантов.
  Никто и никогда не соберет их воедино.
  - Он ждет тебя, - голос Кеннеди врывается в ее мысли, как фальшивая нота в красивый музыкальный этюд. - Он хочет сказать тебе кое-что важное, Джой.
  - Полковник Арбер? - переспрашивает Джой. - Я ничего о нем не знаю. Почему я должна поверить ему?
  Кеннеди протягивает руку и крепко берет девушку за плечо.
  - Знаешь, - говорит она. - На самом деле ты все знаешь.
  Джой ожидала какого угодно ответа - очередных возвышенных речей или демонстративного молчания - но только не этого. Все снова возвращается к вопросу, над которым она бьется уже долгое время. Где он, смысл всего происходящего? Или, скорее, что из всего происходящего есть смысл? Она явно что-то упустила. Или кого-то; но все попытки свести проблему к Эзре, Кеннеди или Алэну снова терпят крах.
  - Кто он? - спрашивает она резко. - Одним словом, Кенни. Кто он?
  Журналистка отвечает, не задумываясь:
  - Тень.
  И внезапно все становится на свои места. Кеннеди могла думать, что этим коротким словом она лишь запутает Джой, но на самом деле она дала ей окончательный ответ. В голове девушки все случившееся вдруг разворачивается словно в ускоренной перемотке, и из общего потока слов, образов и моментов она наконец выхватывает фразу, которая ничего не объясняет и в то же время объясняет все.
  "Кто он такой, этот твой спаситель-Комендант?"
  "Он - тот, кто всегда в тени"
  - Так вот оно что... - начинает Джой, обращаясь будто к самой себе.
  Полковник Дориан Арбер. Комендант. Настоящий лидер Возрождения. Спаситель. Тень. Кукловод. Указующий путь.
  "По правде говоря, Ритт была лишь оружием в его руках. Совершенным оружием..."
  "Я не поз?во?лю. Я са?ма ста?ну ору?жи?ем. И они не смо?гут пе?реп?ла?вить ме?ня"
  Резким движением она выхватывает из кармана револьвер-парализатор, не глядя на числовую отметку, и направляет его в водителя. Тот не успевает даже рта открыть, как свободной рукой Джой хватает руль и что есть силы выворачивает его в другую сторону. Слышится отчаянный визг тормозов - после спокойного ритма колес это звучит так отрезвляюще - и автомобиль врезается боком в фонарный столб. Секунда удара кажется вечностью; впечатавшись затылком в спинку кресла, Джой уворачивается от летящего на нее стеклянного крошева и распахивает дверь.
  Она прыгает на асфальт, не дожидаясь, пока машина остановится, и падает на дорогу всем телом. По инерции авто делает еще пол-оборота, и его заднее колесо скребет по земле прямо перед лицом у Джой. Она вскакивает на ноги, несмотря на ноющую боль во всем теле, и сломя голову бросается через автостраду; пару раз машины тормозят прямо перед ней, и девушка, будто в кино, прыгает, оперевшись рукой на бампер. Где-то далеко за кадром слышен пронзительный свисток полиции, и это заставляет Джой прибавить скорости. Она не совсем понимает, где находится - остается бежать в соседний квартал и затеряться среди улиц.
  И она бежит.
  Все вокруг, как и тогда, закручивается бешеной спиралью, и Джой невероятно близка к тому, чтобы взлететь. Сердце колотится так бешено, что его пульсация чувствуется во всей окружающей картине. Она не привыкла к таким марш-броскам, но внутри оказывается столько адреналина, что неизвестная прежде сила толкает девушку вперед, заставляя бежать, бежать и бежать. В эту секунду она готова скорее погибнуть под колесами или упасть от разрыва сердца, чем отдать себя в руки Коменданта - кем бы или чем бы он ни был. Из тысячи путей у нее остается только два - остановиться и умереть, позволив себя поймать, или продолжить бег и все равно умереть, но хотя бы относительно свободной.
  На этот раз у нее нет сомнений.
  Остановившись на секунду для нового вдоха, Джой поднимает глаза и видит над собой стаю птиц. Они снова пикируют и взмывают в серое лондонское небо, ловя потоки ветра и не видя своего отражения в лужах на асфальте, свинцово-серых, как воды октябрьской Темзы. Птицы уходят под лед, позволяя холодному покрывалу укрыть себя от лишних глаз и назойливых рук. Эти руки снова тянутся к Джой, их прикосновения неизбежны, как погоня за ее спиной, и она ловит себя на мысли, что все повторяется. Они снова поймают ее, загонят в угол и прицелятся в спину, но на этот раз она точно повернется лицом. Джой оборачивается и видит двоих солдат, сидевших с ней в машине; этот секундный кадр подстегивает ее и вдыхает новый прилив силы в ее ослабевшее тело. Резко свернув, она бросается в ближайшую подворотню и краем глаза замечает слева от себя отель - тот самый отель на Парк-Лейн, с которого все и началось.
  Эзра.
  Ведь это он подарил ей силу, это он сбросил ее вниз и показал, что падение - это тоже своего рода полет. Джой бежит почти вслепую, полагаясь лишь на собственные ощущения и память движений. Впереди себя на другом конце улицы она видит двоих в красном - агенты Комиссии уже здесь, готовые разорвать ее на части, но на этот раз она вряд ли позволит им даже прикоснуться к себе.
  "...найдется место для каждого, кто осмелится в этом сомневаться..."
  Агенты открывают огонь, и на этот раз оружие настоящее - не парализаторы. Пули свистят совсем близко, и Джой замедляет бег. Все кончено, она понимает это - но она не поднимет руки вверх и не упадет на колени, сцепив ладони за головой. Далеко в небе слышится рокот вертолетов, и отныне все превращается в замедленную съемку. Джой наблюдает, как медленно устремляются на нее револьверные дула и как вечернюю улицу освещают пронзительные лучи прожекторов. Она стоит, а мир вокруг нее внезапно заходится в пронзительном крике. Миллионы голосов тянутся к ней, вонзаются в тело холодными иголками, разрывают ее на части. Ударь, подчинись, сдайся. Подчинись, сдайся. Сдайся. Сда-й-ся...
  Джой поднимает голову и раскидывает руки.
  Павшая. Мятежная.
  Свободная.
  Глава тринадцатая
  "Для нас это значит, что снова война..."
  
  Преемница сбежала.
  Когда эта новость доходит до сведения Эзры, он чувствует себя тем жирафом из анекдота, до которого доходит только на третьи сутки. Все вокруг бегают и суетятся, а куратор Андреа Снарт вообще готова порвать в клочья любого, кто подойдет к ней ближе, чем на десять метров; Эзра же бесцельно бродит по коридорам, заставляя остальных то и дело натыкаться на него. Невозможно, думает он. Невозможно убежать ни от Комиссии, ни от стрелков, и любое из этого - форменное самоубийство. Она либо попадется, либо уже попалась, и неизвестно еще, где с ней поступят более человечно - в штабе Возрождения или в карцерах Комиссии.
  - Найдите ее, - командует Андреа в комм, не оборачиваясь на вошедшего Эзру. - Найдите ее, и немедленно.
  Она кладет трубку и еле заметно вздрагивает, заметив, что скайлер подошел к ней практически вплотную. Он хватает ее за руки и толкает к стенке, прижимая ладони к плечам. Куратор нервно сглатывает, а ее руки сжимаются в кулаки; Эзра решает объяснить все прежде, чем она ударит его.
  - Вытащите Преемницу, - говорит он тихо, но резко. - Это приказ, мисс Снарт.
  - Вы не имеете права приказывать, солдат, - парирует женщина, глядя на него с неподдельной яростью. - Отпустите меня, иначе...
  - Это приказ! - кричит Эзра и бросает ее руки. - Я поручился за нее перед Комендантом, и отныне ее жизнь на моей совести. Где бы она ни была, вы достанете ее оттуда, понятно или нет?
  Андреа растирает запястья и снова берется за коммуникатор.
  - Я думала, вы любите ее, - замечает она спокойно.
  - Разве это имеет значение? - Эзра глубоко вдыхает и направляется к выходу. - Теперь, - добавляет он и скрывается за дверью.
  Теперь.
  Теперь ничто и никто не имеет значения, кроме Джой. Кто бы ни посягнул на нее, она им не достанется, и Эзра лично сотрет в порошок любого, кто осмелится хотя бы прикоснуться к ней. Он создаст для них такую тюрьму, из которой они никогда не выберутся - и плевать, что Джой никогда не принадлежала ни ему, ни Возрождению. Она не заслуживала этого, думает он. Все, чего она заслуживала - это безопасность. И ради этого он готов на все.
  Мимо Эзры галопом проносится толпа новобранцев - тех самых, которых тренировала куратор Снарт вместе с Джой. Становится ясно, что к поискам Преемницы подключено невообразимое количество народу - и это может стать главной ошибкой стрелков: если все эти люди попадутся, для Возрождения это будет хуже, чем все Времена теней вместе взятые. Неужели Джой так важна для них?.. Эзра опирается на стену и наконец собирает мысли в что-то внятное и связное.
  Раз - следить за ходом поисков из штаба вместе с Андреа. Что, надо сказать, будет проблематично - сложно стать союзником человеку, которого ты только что чуть не покалечил.
  Два - проникнуть в поисковую группу тайком от куратора. Более вероятно, но не менее сложно в исполнении - в минуты опасности мисс Снарт будто обретает дополнительные пары глаз и лишние пары рук. Скрыться будет практически нереально, а попасть в карцер за самовольную вылазку в самый разгар событий - перспектива не особо радужная.
  Три - выжидать.
  Он отталкивается от стены и бросается к черному ходу, пытаясь сократить путь к ближайшему обзорному пункту. Но не получается: возле черного хода на крышу толпится еще с десяток солдат во главе с нервным молодым командиром, для которого это задание явно одно из первых. Эзра бросает взгляд туда, откуда пришел, и видит Андреа, бегущую по коридору и выкрикивающую что-то в комм. Она ищет что-то глазами, и наконец ее взгляд останавливается на Эзре; женщина резко сворачивает и подбегает к нему.
  - Я сама отправляюсь туда, - говорит она. - Старк и Мейхем позаботятся о штабе, а ты следи за ходом дела. Пара лишних ног никогда не помешает. Ну, - она еле заметно усмехается, - и крыльев тоже.
  - Вас понял, куратор Снарт, - отвечает скайлер серьезно. Андреа разворачивается и направляется к лестнице, но он протягивает руку и берет ее за запястье:
  - Вы помните, мисс. Вы мне обещали.
  Женщина кивает и бросается бежать по коридору. Эзра смотрит, как ее стройная фигурка легко взлетает по ступенькам, и ловит себя на мысли, что даже она здесь - человек. Он думает о том, сколько таких же, как она, не вернутся из этой разведки, и от этой мысли невольно бросает в дрожь.
  Немного остыв, скайлер понимает, что на крышу как раз лучше бы не соваться - с таким же успехом можно было бы влезть на один из фонарей перед штабом Комиссии с плакатом "Я мишень!" Он спускается к себе в казарму, ложится на койку и загружает интерактивную карту города - иногда в том, что ты биосинтетик, все-таки находятся свои преимущества. Оттуда он наблюдает, как отправляются к месту поисков две оперативные группы, а затем запрашивает видео с камер наблюдения на том участке дороги, где его ненаглядная Джой устроила аварию. Эзра смотрит, как она выпрыгивает из неуправляемой машины, как бросается бежать через оживленную автостраду и как, будто лихая супергероиня из шпионских боевиков, прыгает через бампер затормозившего авто. Она сделала выбор, думает он. Она не подчинилась. Все то, что она говорила и делала, было правдой - и хорошо, если теперь ей не придется поплатиться за эту правду.
  Проходит пару часов, хотя Эзре кажется, будто прошло несколько суток. Новостей из штаба и разведки до сих пор не поступило, и такое затишье начинает раздражать. Компьютерщики лупят по клавиатурам, как заведенные, радисты отчаянно вопят в коммуникаторы одним им понятные сигналы, а новоиспеченные командиры Старк и Мейхем выглядят совсем потерянными. Система, в незыблемость которой верили Комендант, Андреа и им подобные, начинает разваливаться на глазах. Такая хрупкая конструкция - рушится из-за одной сумасбродной выходки одной сумасшедшей девчонки... Пройдя пару раз по каждому из отделений, Эзра спускается в тренажерный зал - единственное место, хоть как-то изолированное от всеобщего хаоса. Открыв дверь, он понимает, что не один - в углу сидит еще один человек.
  - Я был прав?
  Его голос отражается от глухих стен полигона и превращается в удар гонга, а у Эзры внутри все обрывается.
  - Комендант, - выдыхает он.
  - Он самый, - усмехается Арбер и поднимается в полный рост. - Вот мы и встретились, солдат Латимер.
  Он выглядит спокойным и даже слегка вдохновленным. Кажется, что и это в его плане было продумано до мельчайших подробностей. Эзра смотрит в эти карие, как у Джой, глаза и ловит себя на мысли, что глубоко в душе ненавидит его. Стоит полковнику начать говорить, как эта ненависть испарится, уступив место привычному благоговейному почтению, но конкретно в эту секунду ненависть прожигает скайлера, как раскаленный луч фонарика, направленный тогда ему в глаза.
  - Где Джой?
  - Вопросы, брат, опять вопросы, - Комендант принимается расхаживать взад-вперед по залу в привычной своей манере, и Эзра пристально следит за каждым его движением. - Я был прав, верно? Девчонка не была ошибкой. Ошибкой из нас троих был ты.
  - Почему? - спрашивает Эзра требовательно. - Я был верен тебе. Мы все были верны. Они смогли осуществить свои идеи, слушая тебя, но Время теней все равно настало. Что мы сделали не так?
  - Они, мы, - повторяет Арбер. - Определись уже. В этом и была твоя ошибка, Эзра. Ты заигрался, не находишь? Ты забыл, кто ты есть.
  В одну-единственную секунду Эзра понимает, что нужно делать.
  - А ты разве нет? - спрашивает он резко, взводя курок парализатора и направляя его на Коменданта.
  И в этот момент раздается пронзительный вой сирены.
  Глава четырнадцатая
  Завтра нас не узнают и не спасут
  
  Завтра нас не узнают и не спасут,
  И за спинами крепко захлопнут двери...
  Мы с тобой не успели запомнить суть -
  Расскажи мне о вечности. Я поверю.
  
  Джой не помнит практически ничего из своего пути в офис Комиссии. Она приходит в себя лишь тогда, когда ее ведут по ослепительно-белому коридору в ослепительно-белое никуда. Вокруг все такое же белое, и это снова возвращает воспоминания о лабораториях и реабилитационных центрах; Джой всеми силами отгоняет подступившую волну паники. Только сейчас она обращает внимание на боль и усталость - с каждым шагом идти становится все труднее, а толкавший ее вперед черный адреналин давно иссяк. Она снова не смогла себя спасти - видно, это ей все-таки не под силу. Вокруг не холодно и не тепло, вокруг никак: воздух, если это можно назвать воздухом, не имеет ощутимого запаха и температуры. Неизвестно, почему, но это успокаивает Джой: в том месте, откуда она вырвалась два года назад и которое боится забыть даже во сне, было пронзительно холодно и пахло чем-то резким - то ли лекарствами, то ли самой гибелью. Значит, не лаборатории - но что тогда? Ослепительно-белое никуда все приближается и приближается, а Джой поднимает голову и внимательно рассматривает все на своем пути. Это штаб, понимает она, хотя слово "штаб" вообще не вяжется с этой подчеркнутой чистотой и стерильностью. Два года назад она здесь не была - хотя кто знает?.. Полагаться на собственную память, когда встречаешься лицом к лицу со своими же кошмарами - самое ненадежное, что только можно себе представить.
  Двое в красном, ведущие девушку, кажутся размытыми алыми пятнами на фоне белых стен и потолка. Мысли снова начинают путаться, и все плывет перед глазами. Джой только успевает приказать себе не терять сознание - как ослепительно-белое никуда внезапно заканчивается, и за белой дверью в его конце оказывается красное помещение, похожее на казарму в штабе Возрождения.
  Красные стены в камере.
  Красные тона в номере на Парк-Лейн.
  Алэн?..
  Бред.
  Джой снова падает, не выдержав тычка в спину. Она лежит, прижимаясь щекой к холодному и гладкому полу, и будто сквозь сон слышит, как за спиной закрывается тяжелая дверь. Только тогда она находит в себе силы поднять голову и осмотреться вокруг, хотя багрово-алые тона стен сводят с ума и вызывают головокружение. Камера маленькая, даже меньше казармы, в которой держали их с Эзрой; мысли об Эзре в данной ситуации кажутся явно лишними, и Джой решительно сбрасывает поглотившее ее оцепенение. Надо действовать, думает она. В какую бы тюрьму ее ни заключили, в каких стенах бы ни закрыли и под какими камнями бы ни погребли - надо действовать. Она все еще помнит о своем выборе, и она будет ему верна, даже если больше не останется никого, кому можно было бы оставаться верной.
  - Лайза? - доносится голос из угла камеры, и Джой медленно поворачивает голову на этот звук. У противоположной стены сидит парень; черт его лица в багрово-алом тумане практически не разобрать, но она видит его зеленые, как у нахального кота, глаза и спутанные темные волосы. Он прищуривается, глядя на нее; взгляд необычно ясный и спокойный.
  - Нет, не Лайза, - отвечает Джой. - Меня зовут Джорджия.
  - Джорджия, - повторяет он и протягивает ладонь. - Мэтиас.
  Девушка осторожно касается кончиками пальцев его руки и вздрагивает, ощутив, как он крепко пожимает ее ладонь. Багрово-алый туман перед глазами начинает рассеиваться, и она понимает, что это было всего лишь марево - хоть в камере и царит приглушенная полутьма, к этому ей привыкать не приходится.
  - Странное место, - говорит Джой. - Мы в офисе Комиссии, так ведь?
  - Какая великолепная мысль, - Мэтиас щелкает пальцами и усмехается. - А главное, оригинальная, правда, Джорджия? Из восьми человек, находившихся в этой конуре, семеро спросило то же самое.
  - А что восьмой? - спрашивает девушка неожиданно для самой себя.
  - Восьмой минут десять вертел головой во все четыре стороны, а потом идиотским голосом поинтересовался, что и какого... принца Датского тут происходит. И знаешь, кто это был? - Парень заговорщически подмигивает Джой.
  - И кто же? - интересуется та, ощущая на своем лице какое-то подобие улыбки.
  - Я.
  Самым странным, что только можно себе представить, было бы смеяться в таком месте, но Джой не может сдержать улыбки. Она смотрит на Мэтиаса и замечает, какой он худой и как уныло висит на его плечах выцветшая рубашка, но в его зеленых глазах то и дело вспыхивают искры. Интересно, что он видит в ней?.. Все люди, встречавшиеся ей до того - кроме Эзры, разумеется - были своего рода отражениями: сломленные, тусклые, бесцветные. Но Эзра и Мэтиас... Живые. Они живы не только тогда, когда горы свернуть готовы ради своей идеи - они живы каждую секунду, каждый вдох и каждый удар сердца. И Джой невольно начинает чувствовать себя так, как будто ей дали глоток свежего воздуха после долгих лет душной пустоты. "Я чувствовала это и с Эзрой" - думает она, и на этот раз от мыслей о нем уже никак не скрыться.
  - Нам нужно выбираться отсюда, - говорит девушка решительно. - Где бы мы ни были, я не намерена сидеть здесь и ждать, когда за мной придут.
  - Ждать не придется, - замечает Мэтиас. - Они уже здесь.
  Дверь снова открывается, пропуская в камеру режущую глаза полоску белого света, и Джой еле удерживается от желания закрыть лицо ладонью. Она не хочет ничего пропустить - ничего, что могло бы дать ей надежду и подсказать решение. Не дожидаясь, пока грубые руки солдат поднимут ее, она встает сама и смотрит им в лицо.
  - Я готова.
  - Не ты, - бросает один из конвоиров. - Уолкер, на выход!
  Мэтиас поднимается и покорно следует за ними, а дверь резко захлопывается прямо перед лицом у Джой. Чуть ли не впервые за последние пару недель она остается в полном одиночестве, и почему-то это начинает радовать. Оказывается, люди вокруг тебя - не всегда гарантия того, что пустота внутри тебя исчезнет.
  Девушка садится в углу, подтянув колени к груди, и закрывает глаза. Надо думать, надо искать выход, надо выбираться отсюда... Из огня да в полымя, понимает она внезапно. Видимо, бороться в одиночку - не лучший выход; но как еще бороться, если не разбираешь, кто на твоей стороне?.. Эзра. Все это время крылатый наемник сражался не пойми за что и не пойми с кем, но все это время он был на ее стороне. Джой вспоминает, как он сидел рядом с ней после драки с Андреа и как закрывал ее крыльями, когда она набросилась на Кеннеди. Они всегда сражались друг за друга. Ведь он пообещал ей - и он даст ей то, ради чего она сможет жить. А пока она живет, потому что он так решил - решил, что она заслуживает этого.
  Получается, она живет ради него.
  Но Эзра предан Коменданту - или был предан, по крайней мере. Джой чувствует, что запуталась, она не знает, кем она оказалась в этой непонятной игре. "Не молчи" - просит она Эзру мысленно, потому что слишком много молчания было в ее жизни до этого. Недосказанность висит в воздухе, как последняя капля, готовая сорваться и расплескать то хрупкое спокойствие, которое успело установиться в ее жизни за это короткое время. Она научилась жить, а не существовать, но ей не показали цель, которой достойна эта самая жизнь...
  Джой сидит так довольно долго - час или два, и сердце бьется так гулко, что этому ритму подчиняется все вокруг нее. Наконец в этот ритм врезается звук приближающихся шагов, и девушка тут же бросается к двери; та внезапно распахивается, и Мэтиаса буквально швыряют на пол багрово-красной камеры. Он падает, закрывая голову руками, и Джой испуганно склоняется над ним. Свет исчезает, и они остаются вдвоем среди багрово-красного тошнотворного тумана, и перед глазами у Джой все расплывается от подступивших слез.
  Мэтиас поднимает голову.
  - Все нормально, - хрипит он. - Я живой...
  - Не слепая, вижу! - Она опускается на колени рядом с ним и берет его за плечи. - Что они с тобой сделали?
  - То же, что и со всеми, - парень сбрасывает ее руки и садится. - Это неважно, Джорджия или как тебя там... неважно. Я... я все объясню. Я только...
  Он обессиленно валится на пол, так что Джой не успевает подхватить его. Еле дыша от ужаса и новой волны паники, она тормошит его за плечи и заглядывает в глаза, но вдруг шаги за спиной снова начинают приближаться.
  Дверь открывается, и девушка резко оборачивается, стреляя в вошедшего уничтожающим взглядом.
  - Здравствуй, Джорджия, - говорит тот, и весь установившийся мир за одну-единственную секунду успевает полететь в бездну.
  Глава пятнадцатая
  "Смотрим друг другу в глаза - и мороз по коже..."
  
  - Ты, - выдыхает Джой непроизвольно, вкладывая в это короткое слово весь гнев, таившийся внутри нее. - Ты... - Она медленно поднимается с колен, выпуская руку лежащего без чувств Мэтиаса, и так же медленно подходит к двери. Если бы на месте этого человека был кто угодно - Комендант, Андреа, Кеннеди, какая теперь разница? - она бы превратила его в пепел. Сровняла бы с землей. Обрушилась бы на него, словно башня, и погребла бы под завалами невысказанных слов. Сорвалась бы последней каплей недосказанности, но... это не Комендант. И не Андреа. И даже, не лихом будь помянута, не Кеннеди.
  "Алэн?
  Бред"
  Они смотрят друг другу в глаза, а мир вокруг снова начинает разлетаться на осколки и распадаться на части.
   "Ты. Ты. Ты"
  Джой понимает, что с наибольшей вероятностью ее просто-напросто заклинило на одном слове, причем это слово не в состоянии выразить весь тот ураган, который бушует внутри нее. Внутри нее рвутся снаряды и полыхают костры - еще немного, и пламя вырвется наружу. "Контроль, контроль, контроль..." - мысленно твердит себе Джой, сжимая кулаки, чтобы не ударить, и губы, чтобы не закричать.
  - Зачем ты здесь? - спрашивает она практически беззвучно.
  Как же, зачем. Отлично, Джорджия Кэтрин Хантер, просто победитель в номинации "Самый дурацкий вопрос вечера". Затем, чтобы разрушить ее, чтобы сровнять с землей и предать огню то немногое, что от нее осталось - но вряд ли кому-нибудь известно, каким оружием она будет сражаться против него... Эти мысли пролетают в голове Джой меньше, чем за секунду, вспыхивая и угасая, не успев зажечь хотя бы искру жизни в ее душе. В следующий миг все исчезает - и она снова стоит перед Алэном, отупевшим взглядом скользя по его спокойному лицу и ожидая неизвестно чего, как ждут выстрела в грудь стоящие у стены.
  - Пойдем со мной, - говорит он, протягивая руку и, очевидно, будучи в полной уверенности, что она покорно последует за ним, как следовала всю жизнь. Рефлексы (двигательная память, чтоб ее) берут свое, и девушка дотягивается пальцами до его ладони - но затем, будто очнувшись, замахивается для удара.
  Алэн оказывается быстрее - он хватает ее за запястье и грубо опускает руку вниз.
  - Тише, Джой, - произносит он с издевкой. - Не надо эффектов.
  - Не трогай меня! - шипит Джой, пытаясь выдернуть руку.
  - Ты меня тоже.
  Отпустив ее, он отступает на шаг, словно боится, что девушка все-таки набросится на него. Хотя это глупая идея - бояться ее Алэн все равно не станет, и Джой прекрасно понимает это. Его красная униформа агента на фоне белоснежного коридора выглядит еще опаснее и внушительнее. Джой растирает запястье и борется с желанием отвести глаза: она уже успела понять, что это - первый шаг к поражению.
  - Что тебе от меня нужно? - спрашивает она уже спокойнее.
  - Вот это другое дело, - соглашается Алэн. - Так ты идешь?
  - Иду.
  Она произносит это таким тоном, будто оказывает ему невесть какую услугу. Ей самой неизвестно, откуда взялся этот стержень внутри нее и почему она до сих пор твердо стоит на ногах, но это - не самые важные вопросы на данный момент. Вопросов накопилось уже столько, что невольно приходится сортировать их по важности, и каждые пять минут в каждую категорию добавляется что-то новое.
  Джой следует за Алэном по ослепительно-белым коридорам в ослепительно-белое никуда. Огонь внутри несколько поутих, уступая место холодному рассудку и возвращая способность более или менее трезво оценивать ситуацию. Все правильно, думает Джой. Все так и должно быть. Иногда, чтобы почувствовать пламя внутри себя, просто необходимо промерзнуть до костей... Коридоры сужаются и расширяются, а конца им все не видно. Джой заставляет себя привыкнуть и к этому - никаких нервов не хватит, если удивляться каждому повороту на своем пути. Они входят в переговорную комнату, разделенную надвое тонкой стеклянной стеной, и Джой садится за стол по одну ее сторону, а Алэн - по другую.
  - Итак, - говорит он, подсоединяя к уху небольшое переговорное устройство, и девушка следует его примеру. - Думаю, ты знаешь, почему ты здесь.
  - Понятия не имею, - Джой решительно мотает головой, пытаясь тянуть время, так же как и при первой встрече с Эзрой.
  "Прочь из моей головы!"
  - Не притворяйся, ты же умная девочка. За сотрудничество со следствием знаешь что полагается? - агент откидывается на спинку кресла и смотрит на девушку снисходительно.
  - Ты не следствие, - парирует она. - Ты предатель.
  - Это еще с какой стороны посмотреть, - произносит Алэн задумчиво. - А ты? Разве ты не предала свое Возрождение, позорно сбежав в самый ответственный момент?
  - Чтобы предать кого-то, надо быть кому-то верной, - Джой наклоняется вперед, будто от этого ее станет лучше слышно. - Разве побег из плена считается предательством?
  - Плен, - повторяет он. - Это не моя Джорджия.
  - Твоя Джорджия умерла, - девушка повышает голос. - Ты сам ее убил. Ты, твои прислужники из Комиссии и те, кто два года пытал меня своим великодушием. Я - Преемница. И я займу ее место.
  Алэн хлопает ее словам, и в пронзительно ясной тишине этот звук сродни пощечинам.
  - Прекрасно, - говорит он. - Это Возрождение промыло тебе мозги, верно?
  - Я отреклась от тебя, Алэн. И от любых твоих слов, какими бы они ни были, отрекаюсь тоже.
  Агент на секунду выключает коммуникатор, словно обдумывая, что сказать дальше. Все мысли и порывы Джой разбиваются о стоящую перед ней стеклянную стену прежде, чем им уготовано разбиться о стальное хладнокровие Алэна.
  И когда он снова садится и подсоединяет аппарат к динамику, девушка решает пойти в наступление первой.
  - Мэтиас, - говорит она резко. - Что ты с ним сделал?
  - Всего лишь показал тебе, что будет с такими же, как он, - Агент равнодушно пожимает плечами.
  - О ком ты?
  - Ты когда-нибудь прекратишь строить из себя дуру? - Алэна это начинает раздражать. - Твой друг Эзра. Или он не друг тебе? Конечно, ведь он один из них - из тех, кто предан твоему властителю-Коменданту. Ты же знала это, правда? Ты знала это, когда сдала его мне.
  - Я?.. - задыхается Джой.
  "Биосинтетик вломился через окно. Кажется, ошибся комнатой"
  - Я ничего не знала, - говорит она медленно и внятно. - Ничего, ясно тебе или нет? Я верна ему, как была верна тебе. Но ты предал меня, а Эзра бы никогда...
  - Когда, никогда, - перебивает агент. - Чего ты еще о нем не знаешь?..
  Джой резко вскакивает, упираясь ладонями в стол перед собой, так что ее лицо буквально нависает над лицом Алэна.
  - Все, что мне нужно, я узнаю и без тебя, - в ее голосе прорезается неподдельная злость, и Алэн невольно отодвигается назад. - А пока отвечай.
  Этот перекрестный допрос уже начинает выводить из себя их обоих, но неожиданно агент решает пойти на попятную. Он спокойным жестом усаживает девушку на место и придвигается поближе - теперь их лица разделяет лишь тонкая стеклянная стена.
  - Почему тебя волнует этот парень? - спрашивает он тоном доброго психолога, однако в глазах его Джой видит стервятника, готового забраться в душу и вывернуть ее наизнанку.
  - Потому что он человек, как и я, - произносит она ровным голосом.
  Алэн невольно улыбается, и на этот раз на его лице в один короткий миг отражается чувство собственного торжества.
  - Этим вы и отличаетесь от синтетиков. Понимаешь? Синтетик может любить, может беспокоиться о другой особи того же вида, но все это - лишь следствия рефлексов. Если синтетик не видит опасности для себя, он будет спокойно смотреть, как умирает другой - такой же синтетик или человек. В этом и есть наше главное преимущество, Джой.
  - Преимущество? - срывающимся голосом произносит произносит девушка. - Но Эзра... Эзра не такой. И, - она нервно сглатывает, - мои родители не были такими.
  - Твои родители, - повторяет Алэн. - Ты еще многого не знаешь, верно?
  - Чего не знаю?
  - О том, что они были ошибкой.
  
  
  Глава шестнадцатая
  Между небом и бездной не видно грани
  
  Сирена врывается в общий хаос и мигом доводит его до состояния ненормальной, неуправляемой анархии. Двое в тренажерном зале - полковник Арбер и медленно сходящий с ума Эзра с направленным в него парализатором - в одну секунду словно сбрасывают завладевшее ими на какой-то миг оцепенение. По нервам будто проходит электрический ток - и Эзра медленно, не сводя с Коменданта глаз, опускает оружие.
  - Это... тоже ты продумал? - спрашивает он с тихой злостью в голове.
  - Увы, - Арбер качает головой. - Я не всесилен, брат мой.
  Скайлеру до невозможности хочется повторить на нем трюк с Андреа, однако голос разума оказывается сильнее - здесь такое не пройдет. Он бросает револьвер на пол и буквально хватает Коменданта за руку:
  - Последний раз, Арбер. Последний раз. Вытащи ее, и я больше никогда не появлюсь у тебя на пути.
  Ему нестерпимо так унижаться, умоляя этого человека сделать то, что в итоге может обернуться еще худшим кошмаром, но Арберу самому нужна была Преемница, и это может сыграть на руку им обоим. Эзра и сам удивляется, насколько быстро он стал соображать, когда дело касается Джой; он смотрит на Коменданта, буквально прожигая его взглядом. "Последний раз, - думает он. Последний раз, и я забуду тебя и твое Возрождение, как страшный сон"
  - Ты готов зайти так далеко? - удивляется Арбер, высвобождая руку.
  - Ты сам говорил мне наконец определиться, - парирует скайлер. - Так вот, это мой выбор. И ты поможешь мне его доказать.
  Неизвестно что подумавший Комендант устремляется за ним наверх, и вскоре они влетают в главный зал, где царит невообразимое безумие. Экран, передававший главные новости, то мигает красным, то на миг выбрасывает обрывки кадров, из которых невозможно хоть что-то разобрать. Люди вокруг суетятся, обрывают рацию, пытаются докричаться до места событий по внутренней связи, но все бесполезно. Однако появление в штабе Арбера мигом превращает неорганизованный хаос в хаос более-менее управляемый: полковник подходит к панели управления, вводит одному ему известную комбинацию, а все вокруг следят за его движениями с надеждой и ожиданием в глазах. И когда после пяти-семи минут, казавшихся всем собравшимся почти что бесконечностью, сигнал начинает возобновляться, устремленные на Коменданта взгляды становятся полными обожания.
  "Неисправимые!" - думает Эзра, забывая, как несколько месяцев назад сам смотрел на полковника как на спасителя.
  Наконец картинка на экране становится четкой, а сквозь помехи прорывается голос связного:
  - Мейхем, Мейхем... Я Уэллс...
  - Мейхем слушает! - кричит молодой командир в комм. - Уэллс, прием! Отвечайте, гром вас разрази!
  Эзра на секунду успокаивается - а затем до его сознания наконец доходит одна-единственная мысль, настолько же страшная, насколько же и простая.
  Уэллс.
  Не куратор Снарт.
  Никто из них.
  Не вернулся.
  - Уэллс! - Он бросается к аппарату, расталкивая собравшуюся там толпу. - Уэллс, говорит солдат Латимер. Что у вас? Где Снарт и остальные из третьей поисковой дивизии? Как слышно, Уэллс?
  - Латимер, прием! - невнятно хрипит коммуникатор сквозь скрип и шипение. - Плохие новости, сэр. Третья поисковая дивизия... - остаток фразы пропадает в помехах, но Эзра и все собравшиеся уже сами догадываются, что происходит.
  - Третья поисковая дивизия что? - забыв про устав, скайлер пытается докричаться до собеседника. - Уэллс, прием!
  - Третья поисковая дивизия ликвидирована, сэр, - наконец доносится из коммуникатора, и у Эзры внутри все обрывается. - Прием! Повторяю, третья поисковая дивизия ликвидирована, Снарт и Холлоуэй мертвы. Жду дальнейших указаний. Как слышно, Латимер?
  Эзра бросает коммуникатор на стол, оборачивается к Коменданту и что есть силы вцепляется ему в воротник.
  - Ты, - хрипит он. - Почему ты это не остановил?..
  Арбер отталкивает его с такой силой, что скайлер не удерживается на ногах и валится на пол. Солдаты Возрождения замирают и, как по команде, снова устремляют взгляды на своего Коменданта. На их лицах теперь написано недоумение и обескураженность.
  - Брат, разве я не спрашивал тебя, как далеко ты готов пойти? - Насмешливый голос полковника режет слух и вонзается в мысли, путая и сбивая их окончательно. - Ты сам говорил, что это твой выбор.
  - Зачем ты это сделал? - Эзра поднимается на ноги и смотрит Арберу прямо в глаза.
  - Ты снова ошибаешься, братец. Это сделал ты.
  Скайлер оцепенело водит глазами по лицам солдат, словно ожидая, что сейчас они набросятся на него. Стоило остановиться раньше, понимает он с опозданием. Стоило исчезнуть, как исчезали все до него, и никогда не возвращаться, не появляясь ни в жизни Коменданта, ни в жизни девушки. Он и правда сделал свой выбор - позволил десятку лучших бойцов подразделения погибнуть из-за нее. Он предал их, как предала однажды Джой - и он, не глядя, пошел за ней.
  Все летит куда-то в необъятную бездну, пока Эзра пытается зацепиться хотя бы за один момент, одну секунду из всеобщего хаоса, которая помогла бы ему удержаться - но не находит такой. Только теперь он наконец понимает, что с самого начала был бесконечно и безоговорочно прав - но какой ценой далась ему эта правда?..
  "Если это свобода, то она слишком много стоит, Джорджия. Нас обманули"
  "Впрочем, как и всегда"
  Почему все слова обретают смысл, а полутона - значение лишь тогда, когда уже слишком поздно что-либо менять? "Стрелки" останутся с Комендантом, он знает это. А ему здесь больше делать нечего - как, впрочем, и терять.
  - Дай им указания, - командует скайлер Арберу. - Закончи, что начал.
  - Не спеши прощаться, - тот берет его за плечо. - Ты же знаешь, я всегда в тени. А тень следует за тобой постоянно.
  Эзра сбрасывает его руку и уходит прочь из штаба. В голове пронзительная ясность, такая ясность, от которой больно дышать и еще больнее двигаться - но только не сейчас. Он спускается в казарму, где на скорую руку собирает свой небольшой багаж, и забирает один из парализаторов с полигона. Затем идет к черному ходу, борясь с подступившей опустошенностью - их больше нет. Нет ни Андреа с ее железным характером и несгибаемой волей, ни Холлоуэя - он практически не знал его, но отныне и навечно они все равны - нет никого из них. Лучшие солдаты Возрождения, о котором так мечтали Арбер и Снарт и в которое начинала верить Джой, пали; но пали не ради своих высоких идей, а ради той, из-за которой все было поставлено на карту. Джорджия Кэтрин Хантер - не воин, не боец и тем более не лидер Возрождения.
  И он тоже выбрал ее.
  Всегда ее.
  В такое время, когда подразделению так нужны солдаты, уходить кажется дикостью, но Эзра вспоминает свои же слова, сказанные Коменданту. "Закончи то, что начал" - так, кажется, это звучало? Потому что все, произнесенное за этот день, он может применить к себе - и он сделает это. Раз - следить за ходом поисков из штаба вместе с Андреа; два - проникнуть в поисковую группу тайком от куратора; три - выжидать...
  Четыре - сражаться.
  
  Глава семнадцатая
  "Ключ поверни - и полетели..."
  
  Заканчивать фразу Алэн явно не собирается, а Джой слишком растеряна, чтобы заставить его сделать это. Она обессиленно откидывается на спинку стула, будто получив удар под дых, и точно так же задыхается, ловя ртом воздух. "Нельзя, нельзя, нельзя, - стучит у нее в голове. - Это не так. Так нельзя. Так не может быть" Явно довольный произведенным эффектом, агент негромко командует что-то стоящим за дверью солдатам, и двое из них заходят в помещение, чтобы забрать Джой. Она не сопротивляется, а лицо ее не отражает совершенно ничего - ни замешательства, ни гнева, ни даже малейшего удивления. Оцепенев, она снова позволяет пустоте завладеть собой. В конце концов, если у тебя выбивают землю из-под ног, тебе остается либо взлетать, либо падать вниз.
  - Я полагаю, вы ничего больше не хотите мне сказать, мисс Хантер? - церемонно осведомляется Алэн скорее для протокола, чем для завершения разговора. Он добился своего, понимает Джой сквозь овладевшую ей пустоту. Последнее слово остается за ним.
  - Нет, - роняет она на выдохе, позволяя ничего не значащим трем буквам поставить точку уже с ее стороны.
  "Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу"
  Когда ее возвращают в камеру, девушка еле находит в себе силы добраться до противоположной входу стенки и сползает по ней спиной, захлебываясь от недостатка воздуха. Мэтиас, к этому моменту уже пришедший в себя, поднимается на ноги и, прихрамывая, направляется к ней. Сквозь пелену подступивших слез он кажется Джой размытым силуэтом на фоне багрово-красного тумана, и когда он садится на пол рядом с ней, девушка закрывает глаза - в этот момент ей больно даже смотреть по сторонам.
  - Ненавижу, - выдыхает она наконец, неожиданно для самой себя утыкаясь в узкое и острое плечо Мэтиаса.
  - Меня? - удивляется тот искренне, и Джой молча мотает головой. - Его... Я здесь, Джорджия. Все, кто тебе дорог, не могут тебе помочь, но я-то здесь. Я никуда не денусь, даже если ты меня совсем не знаешь. Мы можем защищать друг друга, хорошо?
  "Что бы там ни было... давай будем просто защищать друг друга, хорошо?"
  "Прежде всего я хочу защитить тебя от тебя самой"
  - Ты не сможешь, - произносит она с горечью, чувствуя, как Мэтиас нерешительно обнимает ее за плечи. - Во всем мире остался только один человек, который может меня спасти, но я оставила его.
  - Он найдет тебя, - уверяет ее Мэтиас. - Я не знаю, кто он, но он найдет тебя. Вряд ли ты знаешь, но моей интуиции можно верить, - усмехается он.
  - Он всегда меня находил, - Джой осторожно высвобождается из его рук: кем бы ни был этот парень, это не тот человек, чьи объятия ей сейчас так нужны. - А я сбежала, ничего не объяснив.
  - Ты его любишь?
  Вопрос застигает ее врасплох, и девушка передергивает плечами, как если бы ей бросили камень между лопаток.
  - Вряд ли это сейчас важно.
  Внезапно за дверью раздается грохот, затем три-четыре ясно слышимых выстрела, тонущих в криках и ругательствах, а через несколько секунд дверь распахивается так, как если бы ее вышибли с разбега. Джой тут же вскакивает и прижимается к стенке, готовясь в случае чего прикрываться Мэтиасом, но пыль и дым оседают, оставляя в красном наваждении фигуру человека с пепельного цвета волосами, парализатором в ладони и двумя огромными крыльями за спиной.
  - Эзра!.. - кричит Джой и, теряя контроль, бросается ему на шею.
  - Надо выбираться отсюда, - говорит он, крепче прижимая ее к себе. Затем его взгляд останавливается на Мэтиасе, и девушка находит нужным прояснить ситуацию:
  - Эзра, это...
  - Я знаю, - перебивает скайлер. - Не ожидал тебя здесь видеть, Мэтт.
  Парень разводит руками, и на лице его появляется уже хорошо знакомая Джой многозначительная усмешка.
  - Мы ведь сможем сбежать втроем, Эзра? - спрашивает девушка не терпящим возражений тоном.
  - У нас пятнадцать минут, - отвечает тот. - Я вырубил троих, так что все в наших руках. И если мы реально хотим отсюда выбраться, разговоры будут потом.
  - Мэтт? - Джой оборачивается на все еще сидящего в углу сокамерника.
  - Не знаю, - вздыхает Мэтиас. - Ты же видела, что они со мной сделали.
  Эзра берет руку Джой и вкладывает парализатор в ее ладонь. Прикосновение к оружию вызывает в голове девушки далеко не самые приятные воспоминания, и она смотрит на своего спасителя слегка недоуменно.
  - На всякий случай, - говорит он. - Прости, Джой, но ты пойдешь впереди.
  - Я готова, - кивает она.
  Скайлер забрасывает руку Мэтта себе за плечи и помогает ему подняться, а Джой с револьвером напоготове выходит в коридор и осматривается. Теперь белые стены не режут ей глаза - все вокруг превращается в систему оттенков и знаков, каждый из которых может дать ключ к выходу. Она полагается на память движений и память взгляда - хорошо, что тогда нашлись силы не опускать голову и не отводить глаза. "Направо" - подсказывает ей нечто на уровне рефлексов, и она решительно сворачивает туда. Мэтт и Эзра, отставая на несколько шагов, являют собой дополнительную проблему - вместе эти двое так же бесшумны, как слон в кустарнике. Выставив оружие вперед, девушка старается идти как можно тише, хотя все тело ее напряжено и готово к бою.
  - Налево к лестнице, - командует она тихо.
  Вскоре на повороте появляются окна; Джой смотрит в них и понимает, что уже вечер. Она осторожно проходит первый поворот и выходит к самим ступенькам, однако путь оказывается перекрыт - там дежурят двое агентов.
  - Стрелять будем? - громким шепотом интересуется Мэтиас.
  - Только в крайнем случае, - отвечает Джой и смотрит на Эзру. - Вы, двое, сможете добраться до первого этажа, как нормальные люди?
  - Что ты собираешься делать? - спрашивает скайлер с тревогой в голосе.
  - То же, что бы сделал ты. Спасать нас.
  Не говоря больше ни слова, девушка бросается к пролету, стреляя в стены по обе стороны от себя. Открыв ответный огонь, стражники кидаются за ней, освобождая тем самым путь для Эзры и Мэтта. Джой сворачивает в противоположную сторону - она догадывается, что там должен быть еще один черный ход - и добавляет скорости, полностью отдаваясь во власть собственных рефлексов, как и тогда на автостраде. Поворот за поворотом; она бежит, запутывая след, стреляя в воздух, заставляя агентов гнаться за ней вслед поодиночке. Спустя несколько секунд еще трое набрасываются на нее словно из ниоткуда - Джой быстро возвращает переключатель в положение "пять" и отправляет их в бесчувственное состояние. Однако спустя еще два поворота она снова оказывается у лестницы, где ее ждет целый отряд солдат; сделав несколько выстрелов, девушка чувствует невероятную слабость - тело снова подводит ее, а в голове снова начинают стучать барабаны. Она крепче сжимает револьвер и решается на последний, отчаянный шаг.
  Джой одним махом вспрыгивает на подоконник и рукоятью парализатора разбивает стекло. С этого момента все вокруг снова начинает двигаться будто в замедленной съемке: девушка спиной чувствует уперевшиеся в нее холодные прицелы.
  "Я все сделала правильно, Эзра?"
  "Не бойся сейчас"
  Она делает вдох.
  Падает.
  Летит.
  Пара секунд безумного, ненормального падения, стоящие целого столетия в пересчете на все время мира. Джой цепенеет, ее тело сводит судорогой; но в тот момент, когда она готова закричать от ужаса, все прекращается. Она будто врезается в кого-то, летящего навстречу ей, а затем сильные руки крепко хватают ее и прижимают к себе. Ей хочется кричать и смеяться одновременно, настолько захватывает ее этот безумный, ненормальный полет, когда все вокруг мелькает и кружится, а единственно однозначным во всей вселенной остается ритм ее собственного сердца и крепко держащий ее Эзра - человек, который сделал это снова. Спас ее. Он мог предать весь мир, но остаться верным ей - и никогда до этого она не чувствовала себя настолько счастливой. Вот что такое безопасность, пронеслось в ее голове. Это когда оберегаешь друг друга от пустоты - всегда, всегда...
  Они приземляются, и Джой легко спрыгивает на землю, но не удерживается на ногах и падает. Эзра садится рядом с ней и берет за плечи - в его глазах полыхает огонь и разлетаются звезды.
  - Ты сделала это, - говорит он с гордостью. - Моя девочка.
  Она смеется, зарываясь лицом в его рубашку. Где-то на заднем плане что-то бурчит Мэтиас, но ни его голос, ни шум вечерней улицы не могут заглушить в сердце Джой впервые ощутимого чувства бесконечной, бесконечной свободы.
  И когда совсем рядом с ними раздается насмешливый низкий голос, никто из них сначала не понимает, что происходит.
  - Разве я не говорил, что мы еще встретимся, брат мой?.. - доносится откуда-то сверху сквозь шум машин и ритм сердца.
  
  
  Глава восемнадцатая
  Встань прямо, когда слышишь его имя
  
  Эзра порывисто вскакивает на ноги, закрывая Джой своим телом.
  - Что тебе нужно? - спрашивает он с плохо скрываемой злостью в голосе. Стоящий перед ним человек молчит и усмехается, и Джой использует несколько секунд молчания для того, чтобы рассмотреть его. Это высокий мужчина средних лет, однако уже полностью седой; у него темно-карие глаза и властное, острое лицо. Девушка встает и берет Эзру за руку, Мэтиас же подходит и становится сзади них.
  - Трое на одного? - произносит мужчина медленно и переводит взгляд на Джой. - Здравствуй, Преемница.
  - Полковник Арбер, - кивает та. - Как же. От вас ведь невозможно убежать, правда? Я пыталась.
  - Я знаю, - говорит он спокойно. - Впечатляюще, мисс Хантер. Или мне стоит называть вас мисс Клэнси?
  - Повторяю еще раз, что тебе нужно? - вмешивается Эзра, прерывая этот странный обмен любезностями. - Я же говорил, что хочу наконец исчезнуть из твоей жизни.
  - Но я не помог тебе найти ее, - возражает Арбер. - А значит, сделка не в силе, так ведь? - Он замечает бледного от гнева Мэтта, и что-то меняется в его лице. - Я смотрю, ты хорошо подготовился к этой битве, братец мой. Похоже, из тебя получился отличный лидер шайки неугодных.
  - Потерявших благодать, - вклинивается вдруг Мэтт. - Вашу и Комиссии. Нам здесь никогда не были рады, правда же?
  Арбер подходит к Джой и берет ее за запястье, а она вскидывает голову и смотрит прямо ему в глаза.
  - Это моя битва, Арбер, - говорит она тихо, но твердо. - Это я устроила побег, и это я предала ваше Возрождение. Если вы собрались меня судить, я готова. Что-то подсказывает мне, что перед вашим оружием я буду бессильна.
  - Она никуда не пойдет, - скайлер хватает полковника за плечо. - Если ты хочешь забрать ее, то забирай и меня. Я не дам тебе сломать ее.
  На секунду в сердце Джой разливается что-то теплое, вытесняя собой все еще звенящее внутри чувство обреченной правоты. Она оборачивается на Мэтта, выглядящего немногим лучше побитого дворового щенка, и видит, как его губы еле заметно шевелятся. Поначалу ей кажется, что это всего лишь не обращенные к ней слова скрытого ободрения, однако, присмотревшись, она все понимает.
  "Он тебя любит" - шепчет Мэтиас и слабо улыбается. Джой улыбается в ответ, а затем снова поворачивается к Арберу.
  - Эти люди спасли меня, сэр. Я принадлежу не вам, а им.
  Полковник думает минуты две, а затем отпускает ее руку и отступает на шаг. Его глаза все так же напоминают две бездонных пропасти, но на этот раз этому взгляду можно верить. Эзра поддерживает еле держащегося на ногах Мэтта и внимательно следит за каждым движением девушки, и она не может понять, что конкретно он требует от нее. Она многое должна сказать, но чего будут стоить эти слова? Ее мир переворачивался бесчисленное количество раз, и теперь Джой чувствует, что все это время она находилась будто в подвешенном состоянии - так не все ли равно, вниз головой она будет висеть или вверх? Сейчас не время снова все менять, понимает она. Опуская глаза и снова рассматривая шрамы на руках, девушка представляет, будто каждый шрам - это держащая ее нить. Эти нити держат ее, не давая упасть, но стоит ли оно того? Нити надо обрывать, думает Джой, и ее не волнует, что после этого ей останется только падение.
  "Мое падение должно стать возрождением всего"
  "Ты сама в это веришь?.."
  - У меня есть то, что вас заинтересует, мисс Хантер, - начинает Арбер внезапно. - Если вы вернетесь к Возрождению, вы многое приобретете.
  - Уговариваете, сэр? - Джой складывает руки на груди.
  - Раскрываю карты, - парирует тот. - Например, я могу дать вам то, чего вы так и не смогли добиться от вашего друга, Алэна.
  - Что конкретно вы имеете в виду? Он многого мне не рассказывал.
  Полковник улыбается так, как может улыбаться только человек, открывающий козырный туз.
  - Вас наверняка заинтересует любая информация о судьбе мистера и миссис Хантер, - произносит он особенно четко и замолкает, позволив последней фразе стать той самой последней каплей в переполненном стакане бед и тревог.
  Земля под ногами Джой, качнувшись, внезапно уходит в сторону, подобно резко выдернутому из-под ног ковру.
  - Мои родители? - перебивает она, срываясь на крик.
  Арбер выглядит явно довольным произведенным эффектом. Девушка смотрит на него выжидающе, понимая, что еще несколько минут - и она вряд ли сумеет совладать со рвущимся наружу пламенем. Он играет не по правилам, проносится в ее голове. Это запрещенный прием, потому что она с вероятностью в сто процентов купится на это и пойдет за ним хоть на край Вселенной. Куда ни ткни - тупик, везде тупик; закрыв глаза, Джой пытается вспомнить последнее, что связывало ее с родителями, но не может. Мысли путаются, и это окончательно подкашивает ее.
  - Разве не ради этого вы решились на эту битву? - добивает Арбер, глядя на нее в упор.
  Он прав.
  Ради этого.
  - Вы окажете помощь моему другу Мэтту, - требует Джой. - И отпустите Эзру, как и обещали. Вы же обещали ему это? - Эзра и Мэтиас одновременно кивают. - И самое главное: вы дадите мне правду. При этом я никогда не буду принадлежать вам, как бы вы того ни хотели.
  Ее голос звучит для нее самой как бы со стороны, и она удивляется звенящему в нем металлу. Время пришло, понимает она. Не убегать, не прятаться, не защищаться, а раскрыть карты и позволить противнику ударить первым. Она встанет, когда никто другой на ее месте не посмеет даже поднять голову. И теперь, наконец, она сама в это полностью и безоговорочно верит.
  
  ...Логово Коменданта оказывается на удивление просторным и широким, а приглушенный свет после ослепительно-белых стен Комиссии и багрово-алого тумана камеры особенно приятен для глаз. Джой сидит за небольшим столиком в углу, опустив голову на руки и вслушиваясь в равномерное тиканье часов над головой. Она понимает, что Арбер ее враг, но тот ли это враг?.. По звуку шагов она определяет Эзру и поднимает глаза, позволяя ему встретиться с собой взглядом. Эзра - ее нитка над обрывом, за которую она цепляется; единственная нить, которую ничем не оборвешь и не разрубишь - нить, похожая на скрученную веревку или даже на стальной канат. После мчавшихся с невообразимой скоростью нескольких дней, полных погонь и полетов, все движения кажутся медленными и спокойными. Джой наслаждается этим спокойствием, как наслаждалась когда-то головокружительным падением вниз.
  - Как... Мэтт? - спрашивает она, и собственный голос кажется ей нестерпимо резким и громким.
  - Жить будет, - невесело усмехается Эзра. - Ты его плохо знаешь. Он непотопляемый. А вот что будет с нами - я, поверь, и сам пока не понимаю.
  - А что будет? Уж наверно, не умрем, - девушка убирает с лица волосы и смотрит на него спокойным взглядом. - А даже если и умрем, то что с того? Мне не привыкать, а ты синтетик. Тебе-то вообще должно быть все равно.
  - Если умрешь ты, мне не будет все равно.
  "Синтетик может любить, может беспокоиться о другой особи того же вида, но все это - лишь следствия рефлексов. Если синтетик не видит опасности для себя, он будет спокойно смотреть, как умирает другой - такой же синтетик или человек. В этом и есть наше главное преимущество, Джой"
  - Ты неправильный синтетик, Эзра, - говорит она.
  Скайлер долго молчит, а потом улыбается одним уголком губ:
  - Ты даже не представляешь, как ты сейчас права.
  Джой отводит глаза и пару минут скользит взглядом по обветшалым стенам и низкому серому потолку. Все это так напоминает серость ее дома - серость, из которой она однажды попыталась сбежать. Видно, в итоге все пути замыкают одно кольцо, думает она и касается ладонью запястья Эзры.
  - Наемник. Так почему ты не ушел?
  - Потому что я неправильный наемник, - усмехается он. - И еще потому, что ты...
  Фразу обрывает Комендант, практически бесшумно подошедший к ним и нависший над головами незримой тенью.
  - Разрешите вас прервать, молодые люди, - говорит он с легкой иронией в голосе. - Мне нужна мисс Хантер.
  Джой поднимается из-за стола, обрывая короткий миг прикосновения, и поворачивается к Арберу. Его лицо спокойно и непробиваемо, и это спокойствие уже начинает раздражать, но девушка приказывает себе пока не начинать сражаться. Открыть карты, напоминает она себе.
  Не бить. Не защищаться.
  Верить.
  Выходя вслед за полковником, она не удерживается и снова, как в тот первый раз, проводит пальцами по крылу Эзры. Он протягивает руку, будто хочет удержать ее, и их пальцы соприкасаются - на одно короткое мгновение. Затем все исчезает, но для Джой это короткое прикосновение значит больше, чем сотни слов, которыми ее опутывают по сей день. "Он тебя любит" - вспоминает она и невольно улыбается.
  Как же иначе, мистер Неправильный Наемник.
  - Что вы хотели мне сказать, мистер Арбер? - спрашивает Джой, когда они оказываются наедине в комнате, заваленной бумагами и обвешанной фотографиями.
  Комендант роется в письменном столе и наконец находит несколько старых снимков, которые и кладет перед девушкой.
  - Это место вам знакомо, мисс Хантер?
  Джой смотрит на фото и внезапно вспоминает, где она их видела. Еще бы - попробуй забудь проект Кеннеди Уилкс с ее провокационными заявлениями... На секунду девушка даже успевает пожалеть, что все это оказалось лишь искусным трюком. Хотя... не все: фотографии - вот они, перед ней. "Надо знать источники" - сказала тогда Кеннеди, и это было стопроцентной, нерушимой правдой.
  Значит, и все остальное - правда.
  "Мы знаем правду. Все остальное - ложь"
  - Это Резервация, - подтверждает Джой. - Место, где держат бракованных биосинтетиков, если я не ошибаюсь. Но... но как это связано с тем, что вы мне обещали, мистер Арбер?
  Комендант упирается в нее непривычно серьезным взглядом.
  - Ваши родители, мисс Хантер, - говорит он. - Они живы.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"