Аннотация: Прода отеля наконец-то на месте) С наступающим всех Хэллоуином! Мы с Музом ждем Ваших комментариев в общем файле. Следующее обновление в воскресенье)))
Глава 5
Мара Шелестова
Я неслась домой с такой скоростью, словно за мной гнались все гончие Ада, сильно подозревая, что в конце месяца придется выложить кругленькую сумму, как ответ на письма счастья. Подозревая, но не особо заморачиваясь.
Змее-волков и его непонятный интерес к моей персоне спутали мне сегодня практически все планы, я даже чуть не проскочила супермаркет, свернув на парковку в последний момент и получив в награду отборный мат и гудки клаксона замешкавшегося на выезде Ниссана.
Мобильник в кармане зазвонил буквально через три минуты после того, как я с такой же крейсерской скоростью пронеслась мимо отеля.
- Да.
- Ты промахнулась, - Кит, без сомнения, улыбался.
- Нет. Я еду к перекрестку. Она что-нибудь вспомнила?
- Мне кажется да, но молчит, ничего не говорит. Все в фотки эти, Ксюхой найденные, пялится.
- Ксенька еще что-то нашла?
- Все больше фоток, а кроме них практически ничего. Только...
- Кит, не тяни кота за яйца, ему больно, - проворчала я, съезжая на обочину.
- Лера детдомовская. Более того, детдомовская не только она, но и ее сестра.
- Маргарет Мур?
- Похож... - в трубке послышалась какая-то возня, звонкой голос мелкой, ворчание иногда до тошноты милого панка.
- Мар, - Ксю все же отобрала у здоровяка трубку. - Я, честно, не знаю, за что убили нашу не-балерину, но мне кажется, с ее нитью это не связано.
Я сдержала улыбку, откинулась на сиденье.
- Думаю, ты права. Так что там еще?
- Маргарет и Лера в детдом попали в тринадцать, после смерти бабушки, то есть они помнят и родителей, и друг друга. Ну или должны помнить...
- Ты - чудо, кроха, - улыбка сама собой растянула губы. - Я буду дома где-то минут через тридцать-сорок. Как Костик и его атаки?
- Он пытается понять, кто хотел нас ломануть, - голос мелкой вмиг напрягся.
- Ксень? - протянула я. Юная, но жутко талантливая хакерша редко была настолько серьезной.
- Да непонятно там все, - отмахнулась девочка. - Не бери пока в голову. Люблю тебя.
- Люблю тебя, - отозвалась эхом, нажимая отбой.
Двадцать секунд, чтобы привести мысли в порядок, выдохнуть, достать с заднего сидения пакет с покупками, и еще десять минут, чтобы спуститься по тропинке к оврагу, и уже через него к небольшому озеру.
Деревянные мостки тихо скрипнули под моими ногами, стоило на них ступить, шелестел ветер в кронах деревьев, солнце, отражаясь от воды, заставляло щуриться. Погода сегодня на удивление решила побаловать жителей столицы и ее пригородов.
Я скинула рубашку, села, согнув одну ногу в колене, опустив на нее подбородок, достала из пакета банку газировки и чипсы и принялась ждать.
Мысли почему-то скакнули от не-балерины к Гадову.
Тоже мне герой-любовник.
Странно, но почему-то думать о нем в серьезном ключе не хотелось. Я... не могла себя заставить подумать о нем серьезно, проанализировать. Это... вызывало неприятные, непонятные мурашки. Я жевала чипсы, смотрела в почти безмятежную водную гладь, бездумно себя рассматривая, и продолжала размышлять на отвлеченные темы.
Должна признаться, реакция у Волкова отменная, драться он умеет, славу богу, что, совершенно очевидно, не любит. И... опасность чувствует словно позвоночником. Ведь если бы он чуть заметно не отклонил тогда голову, злосчастная банка заехала бы ему по виску.
Я глотнула газировки, прикрыла глаза, копаясь в памяти, стараясь понять, что же не дает мне покоя.
Запах...
От него пахло чем-то приятным: сандалом, табаком, медом и перцем. Глубокий, сложный, противоречивый запах, очень жесткий. Абсолютно не подходящий Волкову - эдакому простачку и рубахе парню, но отлично гармонирующий со Змеевым - расчетливым, умеющим ждать, наблюдать.
Мурашки пробежали вдоль позвоночника, целая толпа... Сразу же, как только в памяти возник его взгляд - холодный и словно насквозь.
Легкий прохладный ветерок и запах сырой земли выдернули из неприятных ощущений. Я с удивлением взглянула на почти пустую пачку чипсов в своих руках. Что-то я увлеклась.
- Зачем пришла? - все еще по-детски тонкий голос раздался из-за спины.
- Ты знаешь, - пожала плечами, пододвигая к нему пакет. - Это тебе, - краем глаза взглянула на мальчишку. Все такой же: старые джинсы и толстовка, синюшный цвет кожи, сломанная челюсть и правая рука. - Ты что-то видел?
Заметив, что я, как и несколько десятков раз до этого, не реагирую на его "краказябный" облик, мальчишка привел свою внешность в относительный порядок и залез в пакет.
- Пива бы, - протянул призрак.
- Газировкой обойдешься, я детей не спаиваю.
- Мне уже двадцать пять.
- А толку-то? - отбила, всматриваясь в его отражение в воде. - Давай по делу.
- Что? Даже не будешь уговаривать вернуться в отель?
Я покосилась на его браслет - абсолютно пустой, только серебряная цепочка - и снова уставилась на воду, следя взглядом за лягушкой.
- Как-нибудь в другой раз. Так что ты видел, Стас? Зачем пришел к ней?
Парень пожал плечами и залез в пакет, лягушка скрылась под водой. Я терпеливо ждала, болтая ногой в воздухе.
- Сел, потому что она остановилась, когда я голосовал на дороге. Странная такая была, молчала, ни о чем не спрашивала. Тупых этих вопросов не задавала из серии: "мальчик-где-твои-родители-я-сейчас-ментов-вызову". Просто спросила куда подвезти, на заправке мне хот-дог купила.
- Ты опять в городе был? - не удержалась я.
Мальчишка покосился на меня, но отвечать на вопрос не стал, замолчал, уставившись в пакет с чипсами.
- Ладно, не важно. Дальше.
- Дальше нас какой-то джип зажимать к обочине начал. Гроб на колесах, потертый весь и помятый. Там два мордоворота сидели. Я по сиденью вниз сполз и браслет снял. Она даже не заметила, кажется. Остановилась, спокойная была очень, мужики из машины вышли, к ней побежали. Орали что-то про то, что "нашли" и "сука". Я особо не вслушивался. Она из машины выскочила, в ответ что-то кричала, на одного даже наброситься попыталась.
Стас прервался, отпил из банки, похрустел немного чипсами, поболтал ногами в воздухе.
- Стас.
- Прости, задумался. Ее за грудки схватил мудак, который здоровее и выше, на обезьяну сильно похож. Встряхнул, оплеуху отвесил. Второй ее машину обыскал, забрал документы, мобильник.
- Как она умерла?
- Они орали друг на друга. Потом выстрел и... все. Они еще минут двадцать стояли, потом уехали, а я ушел. Она должна была умереть, - повернул Стас ко мне голову.
- А в машине они не стреляли? - вспомнила я слова Эли про запах пороха.
- Они нет, я - да.
Я повернулась в удивлении к Стасу.
- У нее пистолет был под сидением. Я его случайно нащупал, когда пытался понять, как кресло поближе подвинуть. Я его забрал, когда они уехали, пальнул пару раз из окна, - пожал спокойно мальчишка плечами. - Хочешь, покажу?
- Зачем он тебе? - нахмурилась, понимая, что среагировала неправильно. Дура.
- Мало ли... Знаешь, эта девушка... Она должна была умереть. Я чувствовал. Странно, да? - в серых глазах отразился на миг свет солнца. - Смерть - это вообще странно, не находишь? А то, что после нее, еще хуже. Абсолютно непонятно.
Я поднялась, положила руку парню на плечо, легко сжала.
- Приходи в "Калифорнию", понятнее не станет точно, зато будешь не один.
Стас промолчал, я сняла руку с его плеча и отправилась к машине. Уверенность в том, что убийство не-балерины и ее нить никак не связаны, росла с каждым шагом.
На пороге дома нетерпеливо топтался Кит.
- Ну?
- Она у себя в комнате. Ни с кем по-прежнему говорить не хочет.
- В истерике хоть не бьется? - спросила, протискиваясь мимо здоровяка внутрь.
- Нет вроде. Не знаю, там тишина полная с той стороны двери. Шаги иногда слышно.
- Ясно, - я свернула на кухню, чмокнула теть Розу, смотрящую очередной аргентинский или бразильский - или какие они там еще бывают - сериал, схватила с тарелки пирожок и поднялась к близнецам в их личный гик рум.
Вообще-то комнаты у мелких были раздельные. А этот... бункер пришлось когда-то полностью переделать под нужды двух юных хакеров. Как правило здесь они занимались со своим железом, учились, иногда смотрели телек или играли в соньку. Но чаще все-таки либо учились, либо хакерствовали.
Костик моего появления не заметил. Он сидел на окне, сложив ноги по-турецки, с ноутом на коленях и в ушах, из которых очередной рэпер читал ему "суровую правду жизни" настолько громко, что отдельные слова долетали и до меня. Особенно отчетливо слышалось "сука" и "сдохни".
Я лишь головой покачала и обняла за плечи подскочившую ко мне Ксеньку.
- Я отправила тебе все, что удалось найти на Леру, особо ничего нового, можешь почитать на досуге. Нашла в сети старые фотки, в основном выложенные теми, кто учился когда-то вместе с ней. Детских фоток почти нет, только одна, - продолжала тараторить мелкая, таща меня за руку к компу. - Вот, смотри.
Два щелчка мышкой, и я вижу перед собой двоих Маргарет Мур или двоих Валерий Головиных. Только лет восьми-девяти. Фотка была старая, достаточно потрепанная жизнью, но все-таки сумела сохранить и передать основные черты девчонок.
- Раньше, до детдома и удочерения, они были Прохоровыми. Если надо, могу поискать, как получилось так, что одна укатила в Америку, а вторая осталась здесь. Найти тех, кто их удочерил, не так уж сложно.
- Пока не надо, Ксенька, - я наклонилась ближе, обняла кроху, насколько мне позволяло это сделать ее кресло. - Ты большая молодец, знаешь?
- Подозреваю, - улыбнулось чудо, поднимая голову. - Я люблю тебя, Мар, - в зеленых глазах на миг появились и исчезли растерянность, усталость, грусть. Я сильнее обняла ребенка, прижала маленькое тело так крепко, как только могла.
- Мы справимся, солнце мое. Обязательно.
- Да. Конечно. Просто... - Ксюша тряхнула головой, задорно улыбнулась и легко толкнула меня плечом. - Все хорошо.
- Уверена?
- На все двести.
- Тогда я спокойна, - я еще раз крепко прижала к себе девочку, а потом все же подошла к Косте.
Мальчишка на мое появление прямо перед собой отреагировал выставленной рукой и поднятым вверх указательным пальцем.
- У меня все отлично, - перевел юный гений на меня взгляд, оттягивая наушник. - Я все еще пытаюсь понять, кто пытался к нам пробиться.
- Кость, только не переусердствуй, ладно?
- Ты со Стасом разговаривала? - вместо ответа спросил мальчишка.
- Да. Все как всегда, - пожала плечами. - Он снова отказался прийти в отель.
- Ну, - сморщил Костя кончик носа, - постоянство всегда было его сильной чертой.
Я фыркнула, потрепала ребенка по голове.
- Люблю тебя.
- Взаимно, - кивнул мальчишка, снова уходя с головой в компьютер.
А через пятнадцать минут я уже сидела на кровати Леры и внимательно слушала не-балерину. Она действительно все вспомнила. И действительно нить, державшая ее здесь, была связана с сестрой, вот только не в том ключе, о котором я изначально подумала.
Все-таки жизнь - это не бразильский сериал, которым так увлечена теть Роза... Жаль.
Все оказалось настолько же просто, насколько и... мерзко. Лера хотела посмотреть сестре в глаза и понять, почему та ее предала. Как смогла так легко отказаться от последнего оставшегося в живых родного человека и ради чего.
Обсуждать свое убийство девушка отказалась наотрез и чуть ли не в приказном тоне рекомендовала мне в это не влезать. Ну, на самом деле, не очень-то и хотелось. Убили мадаму явно братки, и меня не особенно прельщала перспектива стать тем, кто слишком много знает. Они свое еще получат, так или иначе. В конце концов, всегда можно натравить на бравых молодцев Эли... Если, конечно, Лера хоть что-то про них расскажет.
А сейчас передо мной стояла более насущная проблема: достать билеты в "Крокус" и притащить туда жаждущую справедливости сестру Маргарет Мур, ну и как-то попытаться пережить занудное действо длительностью полтора часа. Балет я не любила. Терпеть не могла, потому что на горьком опыте знала, сколько крови и боли уходит на каждое "легкое" движение и элементарный поворот головы.
С билетами была проблема. Большая такая проблема. На выступление труппы из города греха оказывается большой спрос.
Я терла кончик носа и пыталась придумать выход из ситуации.
- Придется, видимо, ждать Мур в отеле, - пробормотала в итоге я. - Только надо выяснить, в каком она номере.
- Sorry, - вполне себе искренне извинилась непонятно за что постоялица. - Я не хотела доставлять проблем.
- Лера, успокойтесь, пожалуйста. Вам не за что извинятся, - отмахнулась, отправляя сообщение близнецам с просьбой о мелком взломе базы нужной нам гостиницы.
- Но как же... Я ведь...
- Лера, - пришлось поднять голову от телефона, - это моя работа. "Калифорния" и я здесь для того, чтобы помочь вам и таким, как вы.
- Отель и вы, - после недолго молчания отозвалась девушка. - А остальные?
- Остальные... Теть Роза жива и здесь исключительно по собственному желанию. Кит... у него еще много времени, и он не особенно куда-то торопится.
- Twins?
Про близнецов мне говорить не очень-то хотелось. Я вообще не любила обсуждать моих маленьких гениев с кем бы то ни было, тем более мне не хотелось про них говорить малознакомому истеричному призраку.
- Я бы не хотела обсуждать этот момент, простите, - слегка склонила голову.
- Они ведь не ваши дети, - не хотела отставать настырная то ли американка, то ли русская. - И не ваши родственники, только если очень дальние. Вы не слишком-то похожи.
- Генетика иногда выдает абсолютно неожиданный результат, - пожала плечами.
- И они не такие, как я, - упорствовала девушка. - В них что-то другое. Не знаю, как объяснить... Not a ghost, but something else. I don"t feel their... I don"t know... the moment of death, may be or something...
- Не обсуждается, Лера, простите еще раз. Я предлагаю спуститься вниз, - поднялась на ноги, - и поужинать, а потом начать собираться. Думаю, номер мы будем знать уже минут через двадцать.
- Собираться?
- Get dressed, - вздохнула, объясняя. - Вы же не пойдете в халате и белых тапочках. Не спорю, этот цвет, учитывая обстоятельства, весьма кстати. Но в отель нас тогда не пустят.
- Я же призрак, - хлопнула глазами Головина. - Зачем?
- Поверьте, вас прекрасно видно и слышно даже обычным людям. Это действие магии отеля.
- Ok, - заторможено кивнула мертвая, поднимаясь следом за мной.
А через час мы ехали в Москву, и Лера никак не могла перестать задавать бесчисленные вопросы, видимо, так пытаясь унять расшалившиеся нервы.
- Расскажите мне об отеле, что это за место? Почему я пришла к вам? Почему оно появилось? Как вы его контролируете? Почему меня видно?
Острое желание врубить на всю громкость музыку и сделать вид, что вопросов не слышала, я подавила с невероятным трудом. Меня не раздражала сама Лера, меня раздражала ее манера задавать вопросы и разговаривать с этой гнусавой, плаксивой интонацией. Вообще, по-хорошему, девушке можно было посочувствовать. Она действительно вызывала эмоции сопереживания, если подумать и вспомнить ее историю, но ровно до того момента, как барышня открывала свой хорошенький ротик.
Я понимала, почему она так себя вела, но проще мне от этого не становилось. Быть постоянной жертвой очень удобно, ныть, скулить, вытирать сопли и напрашиваться на жалость тоже. Прекрасный способ привлечь внимание и выпросить, "вымолить" себе какой-нибудь "подарок".
Не думаю, что Головина делала все это сознательно. Скорее всего, подобное поведение просто вошло в привычку, своеобразный извращенный защитный механизм и способ манипуляции в одном флаконе. Ведь жертву, да еще и красивую, так и тянет пожалеть, обогреть, погладить по голове, так невероятно легко почувствовать свою вину за незначительный поступок. И вина эта будет подобно кислоте жечь и проедать внутренности, требуя искупления греха как минимум. Ведь ты посмел обидеть человека, который и без тебя глубоко несчастен.
Лежачих не бьют, правда?
А вот загнанных, но продолжающих тянуть лямку лошадей пристреливают. Парадокс, однако.
- Отель "Калифорния" не один такой, - начала я, справившись с собой. - Это своего рода сеть, предназначенная специально для душ, которые по тем или иным причинам не ушли. Такие отели, как мой, есть практически в каждом достаточно крупном городе. Души к нам приходят сами, их просто притягивает, переносит.
- Да... меня, наверное, тоже перенесло... Я не помню, как шла, просто оказалась перед входом.
- Скорее всего, так и было, - кивнула. - Такие постояльцы, как вы, Лера, бывают редко. В основном люди попадают ко мне, сохранив память о прошлом и примерно понимая, что их держит. Этот фактор... удерживающая составляющая... мы называем ее нитью, и основная наша задача - помочь в решении проблемы: встретиться с родственниками, забрать деньги из банка, убедиться, что воля усопшего выполнена верно, и так далее.
- Почему в зеркале я отразилась... такой, как отразилась?
- Заселение в номер, - пожала плечами, а потом, вздохнув, продолжила объяснять: - Браслет, что у вас на руке, появился в тот момент, как вы выбрали себе ключ от номера. Он вернул вам обычный внешний вид и сделал осязаемой, но только внутри здания. Следующий шаг - это запись вашего имени в гостевой книге. Как только имя внесено, сила отеля делает вас видимой и слышимой для других людей и вне стен "Калифорнии".
- К чему такие сложности? - нахмурилась девушка, нервно разглаживая складки платья.
- Призраки, Лера, не всегда понимают, что мертвы. Не всегда адекватно реагируют на известие о своей смерти, - я покосилась на девушку, она помрачнела, вспоминая, очевидно, свое поведение. - Мне нужно какое-то время, чтобы убедиться в том, что они безопасны, что, обретя осязаемость, не натворят дел. Но... - надо быть с ней все-таки честной, - на самом деле, это не основная причина. Отелю нужно какое-то время, чтобы принять новую душу, настроиться на нее, сконцентрироваться, если хотите. Как правило, имя в книгу я вношу только через двенадцать часов. С вами было не так... - пробормотала, перестраиваясь в левый ряд.
- Почему?
- Потому что вы ничего не помнили. И для меня было критично понять, кто вы, - пожала плечами. - Но имя Маргарет Мур в книге проявляться отказывалось - еще одна особенность отеля. Ненастоящие имена и имена живых людей в список внести нельзя.
- Ясно, - прошептала девушка, отворачиваясь от меня к окну.
Я еще какое-то время понаблюдала за ней краем глаза, а потом все-таки сделала музыку громче. Но буквально через пятнадцать минут Лера уменьшила звук и опять повернулась ко мне.
- Почему вы делаете это? Кто вы, Мара?
Я? Порождение ада... почти.
- Вариант с "доброй самаритянкой" рассматривается? - выгнула бровь, особо не рассчитывая на положительный ответ.
Но Валерии удалось меня удивить.
- Не хотите говорить - не надо, - пожала девушка плечами. Я облегченно выдохнула. - Но вы не человек, - вдруг уверенно кивнула она. - Чувствую. Я вообще стала чувствовать все... острее. See the world.
- Это закономерно, - я снова было потянулась к радио.
- А на что вы живете?
Руку пришлось вернуть на руль.
- Инвестиции, игры на бирже, меценатство. У "Калифорнии" есть свои покровители: родственники, друзья, родные усопших. Но в основном все-таки инвестиции и биржа.
Лера серьезно кивнула и опять замолчала, я передернула плечами, сбрасывая напряжение, и вернула все свое внимание дороге. С неба опять капал дождь.
Да как же он надоел, в самом деле!
Через какое-то время сбоку послышался вздох, потом еще один и еще. Я изо всей силы старалась их игнорировать и делать вид, что полностью поглощена вождением. Но... А, черти бы побрали эту бабу!
- Почему вы вздыхаете, Лера? - спросила в итоге, прибавляя газу. Хрен с ним. Я лучше штраф заплачу, чем еще хотя бы двадцать минут проведу в замкнутом пространстве с неврастеничным призраком.
- Я просто думаю...
О, это плохо, ей явно лучше не думать.
- А куда я попаду после? В смысле... я ведь не особо набожная, я много плохого в жизни сделала.
Что и требовалось доказать. Господи, убей меня.
- Я не знаю, Лера, - ответила по возможности честно. - Но в Ад... Действительно в Ад попасть очень непросто, поверьте мне.
- Откуда вы знаете?
Черт!
- Не важно, - усмехнулась, сворачивая с МКАДа. - Не забивайте себе голову, Лера. Я действительно не считаю, что вы попадете туда. Лучше подумайте, что скажете сестре, как будете с ней объясняться. Мы почти приехали, думаю, долго ждать нам не придется.
Мертвая моим ответом явно довольна не была, тем не менее больше тему не поднимала, и остаток пути мы провели в блаженном молчании под звуки джаза и шум большого города за окном.
Призраки часто задавали мне этот вопрос: "А куда я попаду после?" И каждый раз мой ответ оставался неизменным. Я не знала. Все зависит, зависит от очень многих факторов, и дело здесь даже не в количестве мифических или не очень грехов, совершенных при жизни, и, как это ни парадоксально, не в воздаянии. И уж точно не в вере. Можно вообще ни во что не верить. Суть здесь в осознании и принятии либо неприятии собственных поступков и действий. Ад и Рай - всего лишь вопрос выбора, часто даже не осознанного до конца. И Ад... это не так страшно, как многим кажется. В Ад можно попасть и при жизни.
Холл гостиницы встретил нас шумом и гамом холла гостиницы: въезжающие, выезжающие, ждущие, метрдотели, швейцары, голоса и какофония телефонных звонков, разных языков, цокот каблуков, тихое позвякивание ключей.
Молодой человек у стойки регистрации бросил на нас с Лерой быстрый взгляд, сверил паспортные данные и безропотно выдал ключи.
Я не любила большие гостиницы, в них не было... не было того особого запаха, вкуса, звука, который присутствует в частных маленьких придорожных заведениях. Может, потому, что нет хозяина. Настоящего хозяина, который бы заботился и ухаживал за домом, за комнатами. Встречаются, конечно, исключения, но очень редко. Такую гостиницу сразу видно: там пахнет деревом, натиркой для полов, старыми книгами, обязательно тянет выпечкой из кухни или свежим хлебом только-только из печи. Такие гостиницы словно манят и искушают тебя, зовут. Там всегда есть постояльцы. Там всегда хочется останавливаться.
- Как вы думаете, нам долго ждать? - выдернула меня Лера из раздумий, пока мы поднимались в лифте.
- Около часа минимум, а может и всю ночь. В зависимости от того, как строго в труппе с дисциплиной и насколько ваша сестра любит нарушать правила и отрываться.
Валерия поморщилась и разом вся застыла как-то, уставившись себе под ноги. Пришлось окликнуть ее несколько раз, чтобы вывести из этого состояния задумчивости, когда лифт остановился на нужном этаже.
Мы вошли в номер, и я повалилась на кровать, закрывая глаза. Лера устроилась в кресле у окна. Мне не хотелось ни о чем думать, не хотелось лезть еще глубже в душу к несчастной девушке. Все-таки номер семнадцать действительно один из самых несчастливых.
Мне казалось, я закрыла глаза всего на несколько минут, а проснулась от того, что балерина-не-балерина тормошила меня за плечо. Быстрый взгляд на часы подсказал, что проспала я около трех часов.
- Мара, Мара... She is here.
Я более осмысленно посмотрела на взволнованную Валерию, прислушалась. В номере под нами, действительно, слышались шаги, потом донесся шум воды.
Пришлось подниматься.
Я встала, перехватила руки мертвой, заставила ее сесть на кровать.
- Лера, во-первых, успокойтесь. Я понимаю, что это сложно, но в данном случае просто необходимо. Во-вторых, вы решили, будете ли говорить сестре о том, что умерли? И в-третьих, у меня к вам огромная просьба не упоминать при Маргарет об отеле, хорошо?
- Не буду, - кивнула девушка. Ее ладони были настолько холодными, что у меня мурашки бежали по всему телу, но я держала руки девушки, понимая, что ей поддержка сейчас необходима больше даже, чем телесная оболочка. Мертвую буквально трясло. Проходили секунды, минуты, а блондинка лишь смотрела стеклянными глазами прямо перед собой и дрожала.
- Лера, - я с силой сжала ладони девушки, чтобы привлечь внимание, - давайте вместе со мной. Вдох - выдох, вдох - выдох.
Я потянула ее к двери, уговаривая дышать, не выпуская правую руку из своей, потом к лифту, потом к нужному номеру.
Валерия шла покорно ровно до двери, а потом вдруг напряглась, подобралась и отступила от меня на шаг, вздернув подбородок.
- Знаете, Мара, нет.
- Что "нет".
- Я не буду говорить ей о том, что умерла. Не хочу, - и, прежде чем я успела что-либо сделать, постучала.
Я мысленно закатила глаза. Если она не хочет говорить, что почила, мое присутствие не имеет смысла. Мне совсем не улыбается становиться свидетельницей семейной сцены. Но Лера, видимо, считала по-другому.
Дверь открылась, прежде чем я успела сделать хоть что-то, и на пороге появилась настоящая Маргарет Мур, скользнула по мне беглым, слегка недоуменным взглядом и будто споткнулась на Лере. Пальцы, придерживающие полы тонкого халата, разжались, рука безвольно упала вдоль тела, сама девушка отступила на шаг. Идеально точная копия Валерии. Я бы не смогла отличить одну от другой, если бы не-балерина была еще жива. Абсолютно одинаковые: тот же высокий лоб, натуральный блонд, голубые глаза, пухлые губы, только стрижка короткая, под мальчика. И совершенно не готова увидеть сестру. Вообще никак.
- Привет, Маргаритка, - хмыкнула Лера, явно довольная произведенным эффектом. - Помнишь русский? Или поздороваться с тобой на английском?
- Лера... - побелевшими дрожащими губами пробормотала девушка, качнулась вперед, потом назад, закрыла на миг глаза, открыла. Снова замерла, кажется, даже дышала через раз. Просто смотрела, не издавая ни звука. Через минуты три судорожно сглотнула и несмело начала поднимать руки, чтобы, скорее всего, обнять сестру, но у Валерии на этот счет снова было свое мнение.
- Нет, дорогая, давай обойдемся без лицемерия, - не-балерина схватила меня за руку и втянула в номер, заставив сестру отойти.
- Валерия, может, я вас в холле подожду или в нашем номере? - пискнула, все еще надеясь улизнуть. Надежда сначала забилась в конвульсиях, стоило мне взглянуть в лицо мертвой, тащившей меня к дивану, а потом предательски сдохла, напоровшись на твердое: "Нет".
- Мне нужна поддержка, - поспешила пояснить девушка на мои вялые трепыхания.
Господи, я знаю, за что ты меня наказываешь, но это явный перебор.
Лера устроилась на диване, мне пришлось опуститься рядом, все еще ошарашенная Маргарет Мур сомнамбулой зашла в комнату, медленно опустилась на самый краешек кровати, скрестив на груди руки в защитном жесте. Тонкий халат почти полностью распахнулся, открывая идеальное тело и дорогое белье.
Холеная, красивая, но такая растерянная, что даже жалко.
- Лера, - повторила девушка, проглотив, как и в первый раз, "р".
- Лера, Лера, - скривилась Валерия, откинувшись на спинку дивана. - Хоть имя мое помнишь, уже неплохо. А это, - кивок в мою сторону почти небрежный, - Мара. Она... помогала тебя искать.
Я попыталась ободряюще улыбнуться, девушка напротив лишь моргнула.
""Это провал", - подумал Штирлиц".
- Лера, - снова пробормотала едва слышно живая, с любопытством и колоссальным напряжением рассматривая сестру.
Полный.
- Лера, Лера... Выяснили уже. Ты лучше скажи, разговаривать с тобой на каком?
- Русский, - дернула головой Мур. - Я понимаю, - акцент был настолько же ужасным, насколько прекрасной была сама Маргарет. - И говорю.
- Ну и отлично. Знаешь, зачем я здесь? Зачем искала тебя, почему пришла? - очень-очень сладко протянула мертвая. Настоящая балерина лишь драно головой дернула, побледнела. - Чтобы в глаза твои посмотреть, узнать, стыдно ли тебе, - и после паузы: - Стыдно, Маргаритка?
Девушка-цветочек ничего не ответила, лишь покраснела, вызвав этим самым улыбку у Валерии.
- Стыдно. Это хорошо, - мертвая вдруг поднялась на ноги, оправляя юбку. - Стыд полезен, говорят. Он, знаешь ли, очищает, - заходила по комнате, дробь каблуков заглушал толстый ковер. - Признайся, ты вспоминала обо мне? Хоть раз? Думала, что где-там у тебя есть сестра? Может быть, восьмого? В день рождения? Или на Новый Год? Рождество? Пасху? День Благодарения? Хэллоуин? Хотя бы в один из бесчисленного множества праздников?
- I... - попробовала вставить хоть слово Мур.
- Хоть в один гребаный празд...
- I do! - вскрикнула балерина.
Я вжалась в спинку дивана от этого вскрика, опустила голову, закрыла глаза.
Как я все это ненавижу.
- Пиздишь! - рыкнула Лера. - И даже не краснеешь, балерина, мать твою!
На несколько секунд в комнате повисла почти оглушительная тишина. Давящая, гулкая, громкая. Очень хотелось уйти. Встать и уйти, но я не могла. Валерия попросила остаться, и... мне ничего не оставалось. Я - хозяйка "Калифорнии", я обязана защищать интересы своих постояльцев в мире живых, каких бы аспектов это ни касалось.
Аминь.
- What should I do?! - вдруг истерично взвизгнула Мур. - Что могла? They took me away. Дэвид и Джорджия. Увезли из этого... этого... doss house! I didn"t...
- Да пошла ты, систер, - прошипела Валерия. - Я скажу, что ты могла: письмо, - призрак склонила голову набок, стояла почти вплотную к балерине, одной своей позой подавляя и угнетая. А лицо оставалось почти дьявольски спокойным, хотя ее злость я горечью касторки ощущала на языке. - Одно долбанное письмо. Раз в месяц, в полгода, год. Мне было бы достаточно! Мне бы хватило! Но ты даже этого не соизволила! Сука, как сукой была с самого рождения, так и осталась! А я на брюхе из того гадюшника выбиралась, волновалась о тебе! Как последняя идиотка газет начиталась и думала, что тебя на органы пустили! Искала! Я! Тебя! Искала! Знаешь, через что пройти пришлось, кем стать, под скольких лечь, чтобы после девяностых...
- That"s why I never write you, never call, never wanna see you again! - взбеленилась Маргарет. - Чтобы в это болото не возвращаться, чтобы такой как ты не стать, как все здесь, in this cursed country!
Мне вдруг как-то меланхолично подумалось: в чем виновата Родина-мать. Но вслух озвучить вопрос я не посчитала нужным. Ну его к черту, лезть в это дерьмо.
А сестры распалялись все больше.
- А ты думаешь, ты лучше, что ли? Чистенькая, аккуратненькая... Дрянь ты, Маргаритка. Дрянь и сука, - прозвучало очень устало. - А я дура, наивная и безмозглая. И знаешь, я очень надеюсь, что ты однажды...
- Что "однажды"? Will understand? Покаюсь? Прибегу к тебе? Да на хрена ты мне нужна?
О, кто-то вспомнил родной язык.
- У меня своя жизнь, свои проблемы, свои заботы. Ты. Мне. Чужая.
- Катись ты к черту, дорогая сестричка. В аду встретимся... Или в раю, это как повезет, - хмыкнула невесело Лера, развернулась на каблуках и направилась к выходу. Я поспешила следом, оставляя трясущуюся от злых слез Маргарет в одиночестве. Бледную, в распахнутом халате, злую, как стая голодных собак. Вот тебе и нежный цветок маргаритка...
Лера, чеканя почти по-солдатски шаг, шла впереди и старалась восстановить дыхание.
В лифте в холл мы спустились в молчании, вышли на парковку тоже в тишине, так же сели в машину и так же, не разговаривая, добрались до отеля. Все-таки добрались...
Все время обратного пути я пыталась сбросить с себя то, что услышала, чему стала свидетелем, забыть слова и крики, и злые слезы, и перекошенные лица. Я не хотела нести все это в отель, в свой дом, а поэтому закрывала, запирала, стирала, отпускала.
А девушка рядом с каждой минутой теряла краски, тускнела и блекла, возвращаясь в призрака. Пропали бусины с браслета, оставив лишь нить, начала проступать на голове кровь.
Меня не особо волновало, успеем ли мы добраться до "Калифорнии". Какая разница, все равно люди ничего не увидят. А не люди... меня не беспокоят.
- Я слышу... чувствую, как меня тянет... или зовет, не понимаю, - ровно проговорила мертвая, когда мы уже стояли у калитки.
- Вы порвали нить, удерживающую вас здесь. То, что вы чувствуете, действительно зов, так и должно быть. Не сопротивляйтесь, Лера.
- Хорошо, - расслабленно кивнула не-балерина. Она стояла передо мной теперь точно такая, какой я ее в первый раз и увидела: высокая, шикарная и без половины черепа. Лучи фонаря почти свободно проходили сквозь ее фигуру, ярко горели голубые глаза. Она смотрела куда-то сквозь меня, в ночь и молчала какое-то время.
Все возвращается в этом мире на круги своя. Всегда.
Я пискнула брелоком сигнализации, и девушка вдруг улыбнулась чуть ли не в первый раз за все время, повернула голову, выходя из прострации, и порывисто меня обняла. А я замерла. Эта улыбка... По-настоящему светлая легкая открытая улыбка сделала не-балерину действительно красавицей... Сияющей, ослепительной, даже несмотря на наполовину снятый скальп.
- Берегите своих близких, Мара. Своих маленьких гениев, чудесного повара и хулигана-панка. Они замечательные, - прошептала Лера мне на ухо, стиснула крепче, обрела на миг краски и... исчезла.
Вот так просто, без спецэффектов, шума и звуков... Просто растворилась в ночи, вложив мне в руку ключ от номера семнадцать.
- Знаю, - ответила, задрав голову к затянутому тучами небу. - Знаю. Они - лучшее в моей жизни.
Я бросила машину у калитки, толкнула створку и отправилась домой.
- Мара... - Кит поднялся из-за конторки мне навстречу, стоило переступить порог.
- Через пять минут спущусь, - оборвала панка, взбегая по лестнице. Почему-то от слов Валерии мурашки пробежали по коже. И это чувство никак не отпускало. Призраки... С ними никогда не бывает просто.
Ксенька спала, как всегда звездой распластавшись поверх одеяла, спала спокойно и безмятежно, казалась теплой, домашней и... была взлохмаченной, вызвав у меня этим улыбку.
Косы на ночь мелкая доверяла плести только мне.
Я приблизилась к кровати, вытащила из-под так и непроснувшегося ребенка одеяло, укрыла ее и поцеловала в щеку, на несколько секунд прижавшись к маленькому телу. Слегка отпустило. Согрелись руки.
- Я люблю тебя, - прошептала прежде, чем выйти за дверь.
Костя, не в пример сестре, спал под одеялом на правом боку, но зато с включенным плеером. Я осторожно сняла с него наушники, вытащила гаджет и тоже поцеловала.
- И тебя я люблю, маленький мужчина.
Ребенок что-то пробормотал во сне, но не проснулся.
Я оставила плеер на тумбочке и выскользнула за дверь, спускаясь вниз. Кита в холле не оказалось, зато со стороны кафетерия доносилось характерное позвякивание. Панк собирался откупоривать бутылку вина, когда я вошла в приятный полумрак.
- Что отмечаем?
- Выписку очередного постояльца, я так полагаю? - приподнял бровь парень.
- Верно полагаешь, - я забралась на стул напротив бугая, положила на стойку ключ, тоже начавший растворяться в воздухе, побарабанила пальцами по столешнице, ожидая, когда парень достанет штопор и вернется ко мне. - Я люблю тебя, Кит.
- О-о-о, - многозначительно протянул панк, тут же сориентировавшись, убирая вино и выставляя на столик виски, - чувствую, одним вином мы сегодня не обойдемся, - хмыкнул он, откручивая пробку. - Я тоже люблю тебя, Мар, - добавил уже серьезно, поднимая взгляд.
Бокалы на высоких ножках уступили место обычным вискарным, ароматный напиток приятно обжег горло.
Кит снова исчез под стойкой, а через две секунды появился, и вместе с ним появились несколько пакетиков вяленой рыбы.