2009 год

Наверное тяжело чувствовать страх, скорбь, и безнадежность одновременно. Когда темнота поглощает свет внутри и вокруг тебя. Когда понимаешь, что твоих близких больше нет. Когда поддержки не от кого ждать. Именно сейчас, в данный момент я и должна чувствовать все эти эмоции... но я не чувствую ничего. Как будто все, что есть внутри, взяли и вырвали к чертям. Нет ни слез, ни обиды, ни горести. Есть только пустая голова без мыслей и переживаний. И вот я, 13 - летняя, стою возле дома, оцепленного полицией, красной лентой, и кровавым газоном. Любопытные лица снуют вокруг меня, изрекая слова, которые звучат хуже судебного приговора. Жалость так и хлещет из их глаз. Они наверное думают, что я с ума сошла, раз смотря на окровавленные тела родных и не пускаю слез, не бьюсь в истерике, не рву волосы на себе. Но кто из них понимает, как мне плохо? Я просто умираю, у них на глазах. Все внутри сжигает пламенем, все бабочки от первой влюбленности подохли внутри, а ведь мне всего 13, я просто хотела наслаждаться счастливой жизнью, любить и быть любимой. Но судьба решила все за меня. Она посчитала, что так мне будет лучше? Хотя с чего, маленькому ребенку( хотя не совсем маленькому), остаться одному? Она думает, что я не нуждаюсь в поддержке , любви...Но именно сейчас, когда я сбив коленки, бежала домой, чтобы рассказать маме, как сильно мне плохо, от предательства подруги, от того, что меня унизили в классе, и обозвали страшилой, именно сейчас, судьбе надо было надругаться надо мной. И испортить, самые яркие года - моей жизни. Настал тот момент, когда в внутри сжимает органы в узел, когда истерический крик вырывается из моего рта. Я падаю на землю, и конвульсии поочередно торкают мои конечности, все тело немеет, в голове пусто, и лишь отрывки фраз вырываются из моего горла.. " Нет, пожалуйста, только не сейчас! МАМОЧКА, ПРОШУ, НЕ БРОСАЙ МЕНЯ"... Кто-то стоит в стороне и с нахмуренными бровями качает головой, кто-то плачет в сторонке, кто - то пытается помочь мне встать. Но все они не понимают. На сколько тяжело осознавать, что ты осталась одна! Что больше не будет маминых теплых рук, папиной поддержки, и сестринской борьбы. Как же я любила Ольгу, и ненавидела ее одновременно. Только те у кого есть сестры могут понять меня, и как теперь я буду без нее? Кто даст мне поносить свои вещи? Кто наругает меня за не вымытую посуду? Кто будет учить меня вырывать страницы из дневника? НИКТО! Больше нет никого, кто был бы так близок моему сердцу - как она.
Родительские лица говорят одно, смерть была мучительной. Смотря на эту картину, не могу перестать рыдать. Я чувствую как вся боль, которую они пережили, постепенно переходит ко мне. Задыхаясь, я выворачиваю свою сумку и достаю ингалятор, пару вдохов облегчают мое пылающее горло, и становится легче дышать. Но лучше бы я была на их месте. Что бы не чувствовать опустошенности и боли. Почему это случилось именно с моей семьей? Почему Бог решил так наказать меня? Уже в столь юные года, я задаюсь этим вопросом, но ответа так и не получаю.

На следующий день, как и ожидалось от местных органов, меня отвезли в детдом " Сокол", уверяя как будет хорошо там жить. Что дети дружелюбные, а воспитатели благоразумны. Но ничего из вышесказанного не было правдой. " Обряд посвящения" - как назвали это ребята постарше, прошел в грязном, темном чулане. Так как я девочка, избивало меня всего пару человек, при этом проговаривая, что теперь я одна из них, что теперь и я брошенная своими родителями, и что бы я прочувствовала их боль. Но мне и своей хватает. Она пронизывала все органы, понемногу забирая светлые и яркие воспоминания моей беззаботной жизни с родителями. И я говорю не о физической боли. НЕТ! Физическая боль - ее можно стерпеть, стиснув зубы и кулаки. Цедить кровь изо рта, испускать тяжелые вздохи, в конце концов расслабиться и умереть. А душевная!! Душевная боль, одна из тех, что будет пожирать тебя днями и ночами. Она как червь, у тебя в голове, селит раздражение по всему телу, и дает знать о себе в каждую трудную минуту. От нее не избавишься. И даже время , думаю, не излечит. Такое точно! Уж я то уверена. Да и жалость тут не поможет, она будет помощницей, которая порождает призрение, не от людей! А от самой себя. Ты начинает призирать себя, что ты сирота, что ты не такая как все. Что раньше у тебя была семья, а сейчас ты чучело, покинутое на опустошенной земле. И все кому не лень, клюют тебя. И не смотрят осталось от тебя хоть соломинка или нет! Им все равно. Они будут клевать, пока от тебя не останется ничего.

Через месяц, по пребыванию в детдоме, Луиза, нянечка, которая больше всех любила меня и заботилась, вызвала меня на ковер, "обрадовав" меня тем, что якобы моя родственница удочерила меня, и через пару часов приедет для того, что бы забрать меня домой. Но правда в том, что никаких родственников , кроме родителей и сестры, у меня не было. Или же я о них не знала. В любом случае, это очень странно, так как она даже ни разу со мной не встречалась, что бы познакомиться, или представиться. И мысль о том, что мне придется опять переезжать, когда я привыкла к атмосфере детдома, к побоям, и угощениям Луизы, очень меня пугает. Потому что переживать боль, и новую обстановку, у меня не осталось сил. А знакомиться с мнимыми родственниками подавно.

Кэтрин, оказалась красивой блондинкой. Очень похожа на моего отца. Она была его сестрой, с которой он порвал отношения задолго до моего рождения. Теперь я могла понять, от кого по наследству мне перешла такая пышная копна волос, они волнами спускались ей до бедер и переливались на солнце. С Красивой улыбкой и очень ровными зубками, она разговаривала с директрисой детдома, а я неумолимо смотрела и восхищалась этой женщиной. Статная , высокая, лучезарная, красивая, она грациозно подошла ко мне - " Привет малышка, поехали домой!". Это все что она мне сказала. А я была готова идти за ней уже , на край света.

Рейс "Лондон - Маями", говорил мне о том, что теперь будет меньше дождя и больше солнца. Но это мало меня волновало. Больше тревожило то, как отреагируют дети Кэтрин! Ник, и Лиззи. Двое подростков, которым теперь придется мирится с тем, что родители отдают свое внимание чужому ребенку. Мне очень жаль ребят, правда. Я могла остаться в детдоме, что бы не смущать их . Я очень боялась , что они будут против меня, что я помешаю их жизни.

- Волнуешься? - вырвала меня из раздумий Кэтрин. - Не беспокойся, ребята очень ждут твоего приезда. Они видели тебя на фотографиях, и ты им очень понравилась. - как будто мысли читает, но откуда у них мои фотографии? Странно, ведь мы никогда не были знакомы. И отец не рассказывал о них.
- Я всегда жалела о том, что мы с Андре поссорились. Не даем возможность общаться нашим детям. - вновь прочитав мои мысли , выпалила Кэтрин. - Но теперь все будет по другому. Теперь мы твоя семья. И я хочу, что бы ты тоже так думала.

Все, что я сделала , это махнуло нервно головой. Я не до конца еще понимала сути всех слов.
Как я могу чувствовать себя в их доме комфортно, и влиться в их семью. Когда моя собственная лежит в холодной земле за тысячи км от туда. Щемящее чувство, опять поселилось у меня в груди, твердый комок душил мое горло, и воспоминания о том дне, вновь всплыли в моем сознании. Градинки слезинок скатились по моей щеке, и упали томными каплями мне на руку. Я быстро вытерла рукавом щеки и зевнула, что бы, Кэтрин не заметила, что я поддалась минутной слабости. Что я плачу, что задыхаюсь от безысходности. Как мне больно смотреть на отдаляющеюся картинку прекрасной Англии. Я любила эту страну. Любила ее потому , что я сама как Англия. Залита слезами, и с затуманенными глазами.

Но что можно было утаить от взрослых? Кэтрин обняла меня и опустила свою голову на мою, не спеша поглаживаю меня своими нежными и горячими руками по спине, я услышала тихий всхлип и слова, которые открыли моё сердце этой женщине, и я доверила ей свою жизнь: "Тише детка, тише. Ничего не бойся, я никому не дам тебя в обиду."