Аннотация: История о чудесном спасении Салерно от османских пиратов Барбароссы и о связи времён. Рассказ опубликован в альманахе "Порог-АК" (N29, 2019)
Зеркальце Геры
Огненный диск солнца закатился за гребни прибрежных гор. Над заливом медленно сгущались сумерки. Группа молодых людей стояла у обрыва и любовалась тем, как меняются краски на великой небесной палитре. Перед ними простирался тускнеющий берег моря, усыпанный множеством зданий, казавшихся с такого расстояния игрушечными. Обширную городскую застройку прорезали темные спины лесистых холмов, придававшие пейзажу трёхмерность. Граница между сушей и водой убегала в неведомую даль, притягивая взоры.
- Какая же тут красота! - воскликнула высокая стройная девушка с пышными, чуть вьющимися волосами. - Это место создали боги, чтобы напоминать нам о своём существовании!
- Антропный принцип участия: наблюдатели необходимы для обретения Вселенной бытия, - ехидно заметил плотно сбитый и коротко стриженый юноша.
- Да ну тебя, умник! Вечно ты влезешь со своей заумной философией!
Когда совсем стемнело, они расселись около костра. В нервных отблесках пламени видимый мир внизу сузился до небольшого освещённого круга из молодых людей. Зато сверху открывалось бездонное звёздное небо, от созерцания которого с непривычки могла закружиться голова. Раскоп за палатками совсем скрылся во мраке. Коротко стриженый юноша откупорил бутылку красного и торжественно произнёс:
- Предлагаю выпить за успешное окончание полевой практики по археологии! Профессор, присоединяйтесь к нам!
Пожилой жилистый мужчина возник из темноты, как материализовавшийся дух, подошёл к костру и взял предложенный стаканчик. Глотнув вина, профессор уселся между девушками, заботливо установившими ему складное кресло. Пышноволосая студентка вдруг попросила:
- Профессор! А расскажите нам что-нибудь интересное про это место. Ведь не просто так мы тут целых две недели копались в земле и перебирали обгоревшие деревяшки? Наверняка же здесь что-то происходило в былые времена!
Все дружно поддержали девушку. Пожилой мужчина помолчал немного, собираясь с мыслями, потом ответил:
- Ну, хорошо. Слушайте. Утром 26 июня 1544 года в Салерно стояла прекрасная погода...
Повторенье - мать ученья. Эту латинскую мудрость профессор Гризиньяно ценил больше других, поэтому занятие в открытой галерее перед входом в собор началось с чтения наизусть Regimen Sanitatis Salerni. Первый студент бодро оттарабанил на латыни пять начальных глав трактата, после чего профессор благосклонно кивнул ему и сделал знак замолчать. Карие глаза Гризиньяно уставились на следующую жертву, пухлого юношу в мешковатом потрепанном джуббоне. Толстячок тяжело вздохнул и начал неуверенно бормотать тоненьким голоском. На слове "желудок" в первой же строчке шестой главы юноша запнулся, сглотнул, замолк и затравленно посмотрел на профессора. Тот несильно стукнул нерадивого студента по макушке длинной тонкой палкой, которую использовал и как указку, и как розгу, затем строго произнёс на латыни:
- Ослу нужны пища, груз и кнут.
После этого Гризиньяно дружелюбно кивнул Франческо Альфано. Этот высокий молодой человек стоял у колонны, и, казалось, думал о чём-то своём. Но по знаку профессора Франческо тут же уверенно продекламировал главы трактата с шестой по двенадцатую и замолк лишь после того, как Гризиньяно захлопал в ладоши.
- Браво, юноша! Из вас получится хороший врач!
С тех пор, как принц Салерно пригласил Паоло Гризиньяно из Трамонти, почтенный профессор тратил всё своё время и все свои силы на то, чтобы вернуть врачебной школе былой блеск. Студентов заставляли заучивать наизусть самые известные медицинские трактаты, прежде чем допускать к занятиям по хирургии. Кроме того, Гризиньяно составил подробнейшие комментарии к афоризмам Гиппократа, чтобы приобщить своих учеников к мудрости великого врача.
Франческо был одним из лучших учеников Салернской школы. Ему легко давались и логика, и философия. А запомнить дословно трактат вроде Regimen Sanitatis Salerni молодой человек мог за пару вечеров. Наверное, сказывалось то, что род Альфано издавна занимался торговлей: сначала в Амальфитанской морской республике, потом в княжестве Салерно, а затем и во всём Неаполитанском королевстве. В этом благородном семействе знали, как важно уметь быстро читать, считать и помнить в деталях всё, что имеет отношение к коммерции. Поэтому и образованию детей всегда уделяли очень много внимания.
Занятие в открытой галерее перед собором закончилось после литургии третьего часа. Теперь студентам предстояло перебраться в ботанический сад, который когда-то основал почтенный Маттео Сильватико, автор трактата о целебных травах и минералах. Именно его книгой пользовался доктор Грилло, когда водил своих подопечных по террасам имения и показывал растения, которые смогут им пригодиться во врачебной практике. Сад, принадлежал роду Сильватико, но принц Салерно договорился с ними, чтобы студентов и профессоров пропускали туда для занятий.
Когда доктор Грилло закончил свою лекцию, Франческо не пошёл домой, как другие, а затаился возле каменной ограды в тени лимонного дерева. Уже становилось жарко, но стена, сложенная из неровных обломков песчаника и вулканического туфа, хранила прохладу. Вот что-то прошуршало возле лица юноши - это пронеслась по камням шустрая зелёная ящерица с тёмными пятнами на спине. Некоторые авторитетные врачи рекомендовали использовать её для лечения четырёхдневной лихорадки. Другие говорили, что такие ящерицы помогают от падучей болезни.
Наконец, возле выхода из ботанического сада послышались звонкие девичьи голоса. Преподобная Абелла де Руджеро, одна из лучших женщин-медиков во всём Неаполитанском королевстве, закончила свою лекцию и теперь её студентки возвращались домой.
Франческо дождался, пока мимо него проследует группа девушек, увлечённых беседой, а потом вышел из своего укрытия. Навстречу юноше в сопровождении служанки степенно шла высокая женщина чуть постарше остальных студенток. Несмотря на тёмный вдовий наряд, любой мог отметить её грациозную походку и прелестное лицо.
- Здравствуйте, мона Лаура.
- Здравствуйте, сер Франческо.
- Вы позволите проводить вас до дома?
- Не вижу в этом необходимости. Вас, наверняка, ждут важные дела. Но если вам так хочется...
Разговор, как всегда, затух, не успев, как следует, завязаться. Лаура Гварини, вдова ювелира, понравилась Франческо с первого взгляда. Юноша когда-то увидел её в монастыре Святого Франциска из Паолы, куда студентов врачебной школы водили, чтобы показать монастырскую аптеку. Тогда случайно в одном помещении оказались и юноши, и девушки, и доктор Грилло обратился к моне Лауре, чтобы та отвела своих сокурсниц в больницу по соседству. Высокая женщина с большими печальными глазами сразу запомнилась юному Альфано, и с тех пор он искал каждого удобного случая, чтобы вновь узреть её. Вот и сейчас, шагая по дорожке, Франческо то и дело поворачивал голову, чтобы полюбоваться лицом очаровательной вдовы. Вот только из головы юноши загадочным образом улетучились все темы для разговоров, которые он заранее продумывал. Лишь дойдя до дворца Фруссионе и полуразрушившейся церкви Святого Петра, Франческо вдруг понял, что сейчас ему нужно будет повернуть направо, а женщине - налево, и поспешно проговорил срывающимся голосом:
- Мона Лаура! Если вдруг вам что-нибудь потребуется... я... я всегда буду рад вам помочь... Одним словом, можете на меня рассчитывать, если что...
Вдова печально посмотрела на юношу и попрощалась с ним лёгким кивком, затем так же степенно направилась к своему дому. А расстроенный Альфано корил себя за неумение общаться с женщинами и за то, что в очередной раз показал себя косноязычным болваном...
В середине ночи Франческо проснулся от низкого колокольного гула. Звонили не так, как обычно созывали народ в храмы на службу, и не так, как оповещали о церковных праздниках. Нет, звук был другим, низким и тревожным. Юноша вскочил с постели и вбежал в гостиную. Полуодетый отец уже подходил к окну.
- Что это, па?
- Набат. Так звонили, когда в залив входили пираты.
- И что мы будем делать?
- Сначала узнаем, что произошло. Одевайся и беги к капитану портовой стражи. Расспроси его, и сразу возвращайся!
Возле Морских ворот, где жил капитан, царила суматоха. От распахнутых дубовых створок, обитых кованым железом, в разные стороны разбегались юноши-гонцы и вооружённые стражники. Тут же суетились горожане. Капитан Орбелло уже успел облачиться в отполированную до блеска кирасу и водрузить на голову шлем-кабассет, поэтому выглядел на редкость грозно. Улучив момент, Франческо приблизился к вояке и очень вежливо осведомился, почему звонили в набат. Капитан зыркнул бешеными выцветшими глазами, но всё-таки сдержался и ответил без грубости:
- На башне Ла Баста зажгли сигнальный костёр.
Тут к капитану подбежал очередной гонец и что-то прошептал на ухо. Вояка посуровел, потом повернулся к гражданским и суровым голосом произнёс:
- Часовые из замка Ареки видят множество огней в заливе. Это может быть только флот Барбароссы.
Франческо похолодел. Он слышал о том, что огромная турецкая эскадра шла на юг от Тулона вдоль побережья Италии, но никак не ожидал, что она окажется у Салерно. Юноше казалось, что император Карл V сумеет позаботиться о землях, доставшихся ему от деда, Фердинанда Арагонского. И теперь известие о появлении флота магометан вызвало у Франческо приступ ужаса. Захотелось бежать, не разбирая дороги, неведомо куда. Он еле сдержался, чтобы не поддаться панике.
На негнущихся ногах юноша доковылял до дома и сообщил отцу всё, что узнал. Альфано-старший сохранял спокойствие и присутствие духа. Он созвал слуг и начал давать распоряжения. Потом он написал несколько писем, запечатал и вручил их Франческо.
- Ты знаешь, где живут Пьетро Гранита, Антонио Гаттола и Децио Лембо. Найди каждого и вручи им письма лично в руки. Я же повезу твою мать и сестёр в горы, в Фишано, к моему троюродному брату. Там и отсидимся. Думаю, что так далеко от берега турки не полезут. Побоятся. Как управишься с письмами, догоняй нас.
Хладнокровие отца оказало на Франческо благотворное влияние. Он успокоился и сразу же отправился выполнять поручение. Граниту и Гаттолу юноша застал дома: один готовил повозку, другой вооружал слуг. А вот все Лембо отсутствовали. Слуга-привратник долго не хотел говорить, куда делись господа, но, в конце концов, Франческо выпытал у него, что почтенное семейство направилось в собор. Пришлось бежать туда.
Уже на ступеньках, ведущих в галерею перед главным храмом города, юноша поразился тому, как много здесь собралось народа, несмотря на ранний час. Салернцы пришли сюда целыми семьями, матери держали на руках грудничков, а старшие дети опекали младших. В галерее Децио Лембо не обнаружилось, и Франческо заглянул в главный неф. Все скамьи церкви оказались заполнены встревоженными горожанами, а под высокими сводами стоял раскатистый гул множества голосов. Почтенный купец, партнёр отца, вместе с родными примостился на ряду возле амвона, украшенного мозаикой и опирающегося на двенадцать каменных колонн. Юноша отдал письмо и уже собрался уходить, как вдруг с возвышения к собравшимся обратился декан, преподобный Джироламо. Его зычный бас разнёсся по всему нефу:
- Покайтесь, дети мои! Покайтесь, ибо погрязли вы во грехе! Прельстились ересью иноземной, речами сладкими, что идут от Лукавого. И вот наслал Господь за грехи ваши орду магометанскую! Покайтесь, ибо без покаяния не будет вам спасения!
Франческо подумал, что отец Джироламо подразумевал Хуана де Вальдеса, умершего три года назад. Этот сочинитель, осмелившийся иметь собственное представление о благочестии, бежал из Испании в Неаполь, где нашёл благодарных слушателей среди самых знатных людей королевства. Последователи Вальдеса имелись даже в Салерно. И теперь декан выбрал самый удачный момент, чтобы обрушиться на всех тех, кто посмел усомниться в авторитете матери-церкви.
Вспомнив, что отец велел ему идти в Фишано, юноша начал пробираться к выходу из храма. А преподобный Джироламо, заклеймив позором еретиков, повелел всем дружно молиться Святому Матфею, чьи мощи хранились в крипте собора. Под разноголосые литании Франческо выскользнул за массивные бронзовые двери.
В животе предательски забурчало. Юноша вспомнил, что со вчерашнего вечера ничего не ел, поэтому перед тем, как отправляться в дальний путь, решил забежать домой и подкрепиться. И у самого порога кто-то его окликнул. Франческо обернулся: в предрассветных сумерках перед ним виднелась женская фигура, облачённая в тёмное. Знакомый голос произнёс:
- Вчера вы сказали, что если мне что-нибудь потребуется, то я могу рассчитывать на вас. Это так?
- Конечно, мона Лаура! Я будут рад оказать вам любую услугу!
- Готовы ли вы довериться мне так, как я доверилась вам?
- Да.
- Тогда нам нужно немедленно идти!
И Франческо, не раздумывая, забыв про голод, направился за вдовой. Они быстро шагали по узким улочкам, поднимающимся по склону горы Бонады. Когда показалась городская стена, юноша спросил:
- Мы идём в замок Ареки?
- Нет, дальше.
- А зачем?
- Чтобы спасти город.
Такой ответ распалил воображение Франческо. Он представлял себе тайные пещеры в горе, в которых заперты ангельские воинства, которые нужно выпустить на свободу, чтобы сразить турецкую эскадру. Затем ему придумалось, что на вершине Бонады может скрываться батарея огромных пушек, вроде тех, которыми турки повергли стены Константинополя, и они с Лаурой должны дать сигнал, чтобы чудесные орудия уничтожили магометанский флот.
Выйдя за пределы городских стен через ворота Ротезе, вдова быстро свернула на едва заметную тропинку среди сосен, ведущую в горы. Поднимались они долго. Франческо успел запыхаться, да и Лаура выбилась из сил. Приходилось делать привалы. Но всякий раз, отдохнув совсем чуть-чуть, женщина вскакивала первой, чтобы продолжить путь как можно скорее. Юноша не отставал. Уже совсем рассвело, когда путники достигли обрыва, с которого открывался вид на море. Франческо глянул и остолбенел: под голубым утренним небом весь залив на юге и юго-западе был усыпан галерами. Ощетинившиеся десятками вёсел, они походили на рой хищных многоножек, приплывших пожрать Салерно. Казалось, что им нет числа. На мачтах с косыми длинными реями развевались по ветру красные вымпелы. От вида огромного турецкого флота у юноши всё обмерло внутри. Лауру тоже напугало это зрелище, однако же, вдова быстро пришла в себя и тихо произнесла:
- Идёмте, сер Франческо. Мы ещё можем успеть!
- Успеть что?
- Спасти людей!
И они зашагали дальше. Тропинка привела путников к небольшой оливковой роще. Деревья здесь росли очень старые, но ни одного засохшего юноша не приметил. У скалы высилась совсем уж чудовищная олива, чей комель, наверное, не смогли бы обхватить и десяток мужчин, взявшихся за руки. От огромного корня, сжимающего валуны, как серая многопалая ладонь, отходило с дюжину толстых искривлённых стволов. Юноша остановился, поражённый величием растительного Мафусаила. Таких олив ему ещё никогда не доводилось увидеть.
Лаура тем временем просунула руку в щель между ноздреватыми корнями и выудила оттуда небольшой свёрток, обмотанный дерюгой. Развернув грубую ткань, женщина извлекла на свет маленькую статуэтку Мадонны и поставила изваяние на плоский камень перед огромным деревом. Затем из свёртка появились потемневшие и позеленевшие бронзовые предметы. Подойдя поближе, Франческо рассмотрел старинное зеркало, плоскую чашу с ручкой и кинжал с треугольным лезвием и странной рукояткой. Зеркало Лаура вручила ему и попросила поймать отражение солнца на камне перед статуэткой. Приглядевшись, юноша заметил на задней поверхности вещицы полустёртый барельеф и три едва заметных греческих буквы. Поразмыслив, Франческо догадался, что здесь было написано "Гера". Вдова же достала откуда-то из складок своего платья флягу, откупорила и налила в чашу. Запахло вином.
- Что вы собираетесь делать?
- Молить Мадонну о заступничестве!
Сказав это, женщина упала на колени перед изваянием и начал быстро читать какую-то загадочную литанию, в которой ни словом не упоминались, ни Христос, ни Богоматерь. Зато Лаура всякий раз обращалась к Великой Богине и молила её спасти Салерно и всех его жителей. Франческо задумался. Ему тут же вспомнилась пламенная речь преподобного Джироламо, обращённая против еретиков. Юноша не сомневался, что то, что сейчас делала вдова, декан однозначно назвал бы колдовством и проклял бы Лауру. Но ведь женщина молилась о спасении всех добрых христиан, и, следовательно, не хотела совершить ничего дурного. Её поступки, при большом желании, можно было назвать еретическими, но её помыслы оставались чистыми и благородными.
А потом Лаура уколола себя кинжалом и капелька крови из нежной ладони угодила в бронзовую чашу. Франческо и сам не понял, как подбежал к женщине, опустился рядом на колени и сделал то же самое. Его алая кровь смешалась с тёмно-гранатовым вином и её кровью. Лаура отпила из чаши и передала сосуд юноше. Вино пахло орехом и можжевельником, а на вкус оказалось бархатистым, чуть терпким и бодрящим. Аромата крови Франческо совсем не почувствовал.
Женщина тоже взялась за чашу, их руки соединились, а дальше всё происходило, как во сне. Они выплеснули остатки вина на землю возле камня, потом бросили бронзовые предметы на траву и начали срывать с себя одежды. Лаура отдалась юноше прямо на полянке возле статуи Мадонны, и Франческо не видел в этом никакого срама, никакого греха. Её прекрасное тело казалось алтарём извечной Великой Богини, которую теперь именовали Мадонной, и от него требовалось сейчас ввериться древним инстинктам, чтобы провести нужный ритуал...
А когда Франческо, наконец, очнулся от сладкого дурмана страсти, в котором пребывал невесть сколько времени, он ощутил, что на их разгорячённые тела капает дождь. Небо из голубого сделалось синевато-серым, свинцовым, как галенит. Лаура вскочила на ноги, стремительная, как лань, и закружилась, воздев руки:
- Она услышала! Она услышала нас!
Франческо залюбовался прекрасной фигурой женщины, танцующей под дождём, но тут налетел жуткий порыв ветра. Пришлось немедленно натягивать на себя промокшую одежду, а потом искать, где укрыться от разбушевавшейся стихии. Юноша приметил расселину в скале и потянул к ней Лауру за руку. И только они забрались в эту трещину в камне, как тёмное небо полыхнуло, и столп ослепительного белого света поразил огромную оливу. От удара молнии один из стволов исполинского дерева вспыхнул, мгновенно лишился коры, а ветви с него попадали вниз, как будто их оборвала безжалостная невидимая рука. Женщина задрожала, и Франческо бережно прижал её к себе.
Когда дождь немного утих, юноша предложил уйти из рощи и найти более надёжное укрытие. Лаура согласилась. Штормовой ветер немилосердно подгонял путников. Они быстро добежали по тропинке до края обрыва. Франческо глянул на залив и тут же обрадованно вскрикнул:
- Смотрите! Галеры уносит на юг!
Огромный турецкий флот отдалялся от салернского берега. Влекомые яростной стихией, хищные магометанские многоножки постепенно уменьшались в размерах. Лаура ликовала:
- Она вняла нашим мольбам!..
Колокольный перезвон был слышен за много шагов до городской стены. Так звонили, обычно, только в церковные праздники. Народ на улицах Салерно ликовал, не обращая внимания на дождь. На каждой площади выставили статуэтки или образы Святого Матфея, украшенные цветами. Так и не утихший штормовой ветер рвал лепестки и разносил их по городу вместе с мелкими каплями. Возле собора в открытой галерее готовилась торжественная процессия. Из крипты подняли мощи святого апостола в серебряной раке и установили их на носилки, обитые красным бархатом. Откуда-то донёсся зычный бас преподобного Джироламо:
- Святой Матфей в милости своей безбрежной снизошёл к нашим молитвам и явил чудо! Он наслал бурю на богомерзких магометан и отвёл своей дланью полчища Гога и Магога от Салерно!
Франческо и Лаура переглянулись. На губах женщины мелькнула лёгкая полуулыбка...
Профессор умолк. В ночной тишине слышалось лишь потрескивание костра. Первой не выдержала девушка с пышными, чуть вьющимися волосами:
- А что было дальше?
- Дальше? Буря отбросила турецкий флот далеко на юг. Собрав потрёпанные корабли у мыса Палинуро, Барбаросса повелел идти в Мессинский пролив. Там османский флотоводец разграбил несколько городов на Сицилии и в Калабрии, после чего вернулся в Истанбул.
В Салерно чудесное избавление от Барбароссы приписали заступничеству Святого Матфея, в Амальфи - вмешательству Святого Андрея.
Франческо Альфано тем же летом взял в жёны вдову ювелира Лауру Гварини. Отец жениха сначала возражал против этого брака, но, узнав, какое приданное его сын получит за невесту, возлюбил Лауру, как родную. Франческо с блеском окончил Салернскую врачебную школу и вскоре сам стал её профессором. Его приблизил к себе принц Салерно, Ферранте Сансеверино. У Франческо с Лаурой было трое детей.
Коротко стриженый юноша недоверчиво переспросил:
- Так что же, профессор, вы хотите сказать, что в Салерно в XVI веке поклонялись языческим богам?
- Нет, я такого не говорил. Но, знаете ли, древние греки считали, что этот берег Тирренского моря находится под покровительством Геры. В пятидесяти километрах к югу отсюда в устье реки Селы стояла священная роща со святилищем Великой богини. Греки верили, что Геру можно было там встретить. Рядом, в славном городе Пестуме, основанном сибарейцами, до сих пор видны два прекрасных храма-периптера, посвящённых Гере. А место, в котором вы две недели постигали основы полевой археологии? Тут тоже находилась священная роща.
- Но ведь это всё происходило ещё до рождества Христова!
- Совершенно верно! Но, знаете ли, в XV - XVI веках по всему Апеннинскому полуострову наблюдался подъём интереса к язычеству. Козимо Медичи купил за невероятные деньги Corpus Hermeticum, а потом потратил ещё столько же, чтобы этот свод греческих текстов срочно перевели на латынь. Именно подобные герметические тексты легли в основу философии Джордано Бруно, а затем и привели его на костёр. А как вы думаете, для чего в 1547 году в Неаполитанском королевстве открылась конгрегация священной канцелярии, отделение испанской инквизиции?
Все смолкли. Посидев ещё немного у костра, профессор Альфано попрощался со своими студентами и отправился спать. Забравшись в палатку и застегнув входной клапан, мужчина включил электрический светильник, подвешенный сверху к дуге, и отпер замок на походном саквояже. Потом профессор достал из этой объёмистой сумки округлый предмет с погнутой прямоугольной ручкой. Гладкая когда-то поверхность ныне оказалась испещрена серо-коричневыми и зелёными пупырышками патины. С обратной стороны прощупывались большие неровности корродировавшего барельефа. Альфано поднёс предмет как можно ближе к светильнику и возле самой ручки разглядел следы бороздок, бывших когда-то буквами. Профессор достал из кармана небольшую щётку и аккуратно провёл ею поверх бороздок, затем снова всмотрелся и прочитал слово на греческом: "Гера". А потом подумал, что семейное предание, передававшееся из поколения в поколение, оказалось на редкость точным и информативным...