- Так, так, что тут у нас? - ведущий редактор раскрыла папку с листами и одарила автора самой обворожительной улыбкой, одновременно откинув за плечи пышные, чуть вьющиеся, светло-каштановые волосы. Большие серые глаза прелестницы глядели приветливо и многообещающе. Ручкин даже немного смутился, засмотревшись на женщину, и чуть опустил взгляд, но при этом случайно уставился как раз в то место, где из-под лёгкого сарафана на бретельках виднелась восхитительная ложбинка между двумя спелыми аппетитными округлостями, что так волнуют представителей сильного пола. От лицезрения этих прелестей автор растерялся ещё сильнее и начал беспокойно оглядываться. Со стены на него осуждающе таращились портреты классиков русской литературы. Наткнувшись на строгий взор Чехова через пенсне, Ручкин вдруг вспомнил, что Антон Павлович был изрядным бабником. Эта мысль приободрила автора, и он сумел даже относительно внятно пробубнить:
- Роман. Исторический. Про средневековье.
- Любопытно, очень любопытно! - чувственно промурлыкала ведущий редактор и, прочитав текст на первом листе, перевернула его, затем приступила к следующему.
- А что это у вас за слово такое, "брусвяный"? - серые глаза воззрились на Ручкина, но на этот раз в них уже не было той приветливости.
- Красный, багряный, цвета ягоды брусники, - проблеял автор. Ведущий редактор снова обратилась к тексту, но буквально через несколько секунд подняла глаза:
- А что такое "вермильон"?
- Это ярко-красный цвет, что-то вроде алой киновари.
- Понятно, - совсем недружелюбно произнесла прелестница, опуская глаза и более не отрывая их от текста. Вскоре их разговор с Ручкиным можно было сравнить с розыгрышем мячей во время теннисного матча.
- Гуляфный?
- Красный, цвет шиповника.
- Кошенилевый?
- Ярко-красный, слегка малиновый.
- Куропаткины глаза?
- Светло-красный.
- Марена?
- Ярко-красный.
- Массака?
- Тёмно-красный с синим отливом.
- Накаратовый?
- Огненно-красный.
- Рудой?
- Жарко-красный.
И тут очаровательная редакторша не выдержала. Она отбросила папку с текстом романа и с жарким пламенем во взоре уставилась на Ручкина:
- Зачем вам всё это? Все эти нелепые, архаичные названия цветов? У вас на первые десять страниц текста целая куча слов, незнакомых читателю! Это же нереальный зашквар!
- Зашквар! Красное - оно и в Африке красное! Знаете, уважаемый автор, ваш роман совершенно не подходит нашему издательству! Не смею вас больше задерживать!