Аль-Раби Роксалана Давыдовна : другие произведения.

За что ты меня любишь?

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Фотомодель Макси Кендалл неожиданно оказалась и без работы, и с огромным долгом, который требовалось срочно выплатить, хотя денег на ее счете почти не осталось. Она была в отчаянии. Но в еще большее отчаяние и ярость привел ее красавец миллионер Ангелос Петронидес. Всегда относившийся к ней с презрением, и не скрывавший этого, он выплатил ее долг, неизвестно откуда узнав о нем. Что стоит за столь благородным поступком?

Роксалана

За что ты меня любишь?

ГЛАВА ПЕРВАЯ

  
   -- И раз уж Лиланд поручил мне вести его дела, я затаскаю эту бродяжку по судам и уничтожу ее. В голосе Дженнифер Коултер слышалось мстительное удовлетворение.
   Ангелос Петронидес окинул англичанку, сводную сестру своей покойной матери, взглядом, выражавшим вежливое внимание. Никому бы и в голову не пришло, что в эту минуту его переполняла радость, ибо Дженнифер только что сообщила ему сведения, за которые он не колеблясь выложил бы немалую сумму: Макси Кендалл, фотомодель, получившая в газетах прозвище "Снежная Королева", единственная женщина, из-за которой Ангелос не спал ночами, оказалась в долгах.
   -- Лиланд потратил на нее целое состояние! -- Сидя в лондонском офисе Ангелоса, Дженниф вся кипела от возмущения. -- Видел бы ты счета, которые мне удалось обнаружить! Ты бы не поверил, во что обошлись наряды "от кутюр" для этой дряни!..
   -- Любовнице требуется соответствующий гардероб... А у Макси Кендалл большие амбиции. Представляю, как oна добивалась от Лиланда всегo чего бы ни пожелала. -- Ангелоc нарочно провоцировал Дженнифер.
   В отличие от многих свидетелей разрыва четы Коултер три года назад, Ангелос был далек от заблуждения, будто бы Лиланд окончательно порвал со своей добродетельной супругой. Да и жалобы на якобы испытываемую нужду не произвели на него ни малейшего впечатления. Эта немолодая блондинка родилась и умрет в роскоши, а ее скупость нередко служила поводом для язвительных насмешек в лондонских кругах.
   -- Этих денег теперь не вернешь, -- продолжала причитать Дженнифер, поджав губы.
   -- И вдруг я узнаю, что потаскушке удалось еще и убедить Лиланда дать ей эту ссуду...
   Незаметно для собеседницы Ангелос поморщился. Дрянь, потаскушка?.. У Дженнифер нет ни капли достоинства, никакого такта. Энергичному, полному жизни мужчине необходима любовница, но не шлюха. И все-таки Лиланд нарушил правила. Умный человек не станет бросать ради любовницы жену. Грек никогда не поступил бы столь неосмотрительно, подумал Ангелос. Лиланд Коултер скомпрометировал себя и поставил в неловкое положение всю семью.
   -- Но ты все-таки получила то, что, по твоим словам, было важнее всего, -- Ангелос прервал поток упреков и обвинений, -- к тебе вернулся муж.
   От одного упоминания об этом лицо женщины вспыхнуло, губы снова скривились.
   -- Конечно, Лиланд вернулся... после того, как с ним случился сердечный приступ, и он теперь так слаб, что пройдут месяцы, прежде чем он сможет встать на ноги. Эта гадина бросила его прямо в больнице... я говорила тебе об этом? Сказала врачу, чтобы он связался с его женой, и ушла. Но сейчас мне нужны эти деньги, и я вырву их у нее, чего бы мне это ни стоило. Moй адвокат уже послал ей уведомление...
   -- Дженнифер... Теперь, когда Лиланд болен, тебе и без того хватает забот. И я уверен, он будет не в восторге, видя, как его жена разоряет бывшую любовницу.
   -- Из-под густых черных ресниц Ангелос наблюдал за реакцией блондинки она замолчала, видимо только теперь сообразив что он прав.
   -- Позволь мне заняться этим, возьму на себя все обязательства, касающиеся ссуды, и возмещу тебе убытки. Дженнифер открыла рот, не веря своим yшам.
   -- Ты... ты правда все уладишь?
   -- Ведь мы же семья, -- пожурил ее Ангелос.
   Медленно, словно под гипнозом, Дженнифер утвердительно кивнула. Изумительные черные глаза Ангелоса Петронидеса светились добротой, а поскольку данная черта характера никак не вязалась с его образом, каким он ей представлялся, она не знала, что и думать.
   Глава клана Петронидесов, он пользовался непререкаемым авторитетом, был жесток и беспощаден. При своем сказочном богатстве он обладал огромной властью, а его поступки отличались непредсказуемостью. Он внушал людям страх, стоило ему лишь появиться на пороге комнаты. Когда Лиланд ушел от Дженнифер, ей хватило всего одного его насмешливого, холодного взгляда, чтобы прекратить свои жалобные причитания. Каким-то образом Ангелос узнал, что первой изменила она, и с тех пор Дженнифер избегала его...
   Лишь беспокойство, что может произойти, ее весьма неумелого управления сетью казино Лиланда, которые приносили немалый доход, вынудило ее обратиться к Ангелосу за советом и помощью. Теперь она уж и сама не понимала, каким образом случилось так, что она выложила Ангелосу свой план сведения счетов с Макси Кендалл.
   -- Ты заставишь ее заплатить? -- переспросила Дженнифер. У нее даже перехватило дыхание.
   -- У меня свои методы, -- тихо, но твердо произнес Ангелос, ясно давая ей понять, что ссуда больше не ее дело.
   Его суровое, красивое лицо приняло выражение, от которого у Дженнифер холодок пробежал по коже. И все же она торжествовала. Определенно родственные узы, пусть даже дальние, значили для Ангелоса куда больше, чем она могла предположить. Эта маленькая нахалка получит по заслугам!
   Оставшись один, Ангелос сделал нечто, что было ему совсем не свойственно. Немало озадачив свою секретаршу, он велел ни с кем его не соединять. Затем лениво опустился в свое кожаное кресло. На его красивых полных губах заиграла чувственная улыбка: больше не придется принимать холодный душ. И никаких бессонных ночей. В глазах вспыхнул дьявольский огонек. Снежная Королева теперь принадлежит ему. После трех лет ожидания она наконец-то будет его.
   Корыстная и хладнокровная, она тем не менее была изысканно, поразительно красива, и даже Ангелос, искушенный ценитель женской красоты, каким он себя считал, был сражен, когда впервые встретился с Макси Кендалл лицом к лицу. Она напоминала Спящую красавицу из сказки. Недосягаемая, нетронутая... Из груди Ангелоса невольно вырвался мрачный смешок. Какой нелепый образ способно создать воображение!.. Целых три года она была любовницей человека, годившегося ей в деды. В юной леди не было и намека на невинность.
   Однако, несмотря ни на что, он не станет использовать ссуду как прямой путь к достижению цели. Надо быть джентльменом. Проявить обходительность. Он вызволит ее из финансовых затруднений, завоюет ее благодарность, и в результате она будет относиться к нему с такой преданностью, о какой Лиланд не мог даже мечтать. С ним она не будет холодна. А уж он окружит ее роскошью, обрамит ее совершенную, словно бриллиант, красоту соответствующей оправой, будет удовлетворять самую ничтожную ее прихоть, малейший каприз. Ей больше не придется работать. Разве может здравомыслящая женщина пожелать большего?
  
   Пребывая в счастливом неведении относительно строящихся насчет нее планов, Макси выбралась из такси. Каждое движение было пронизано природной грацией, роскошная грива золотых волос развевалась на ветру. Распрямившись во весь рост (метр восемьдесят), она оглядела дом покойной крестной. "Гилборн" представлял собой изящное строение в георгианском стиле, расположенное в прелестном местечке.
   Приблизившись к дверям, Макси почувствовала, как больно сжалось сердце, и ей с трудом удалось сдержать навернувшиеся на глаза слезы .День, когда она впервые вышла в свет с Лиландом, ее крестная, Нэнси Лиуорд, прислала письмо, в котором ясно дала понять, что с этих пор девушка больше не желанная гостья в этом доме. Однако четыре месяца назад крестная приезжала к ней в Лондон. Последовало нечто вроде примирения, вот только она ни словом не обмолвилась о том, что больна, даже не намекнула, и сообщение о смерти девушка получила лишь после похорон.
   Так что появиться теперь на оглашении завещания Нэнси, да еще и питать несбыточные надежды, что в последнюю минуту сердце крестной смягчилось и она нашла в себе силы простить ей образ жизни, который считала безнравственным, было просто нелепо.
   В изящной дамской сумочке Макси уже лежало письмо, обратившее в прах все надежды на будущую свободу. Оно пришло утром. И напомнило о долге, который, как она наивно полагала, будет списан после развода с Лиландом. Он и так отнял у нее три бесценных года жизни, и все это время она вносила все деньги, что ей удавалось заработать как модели, в погашение долга.
   Разве этого недостаточно? Она оказалась на улице, без гроша, а печальная слава нанесла серьезный урон перспективам ее карьеры. Лиланд был тщеславным и поразительно эгоистичным человеком, однако в нем не было жестокости, и он был отнюдь не беден. Почему он так поступает с нею? Разве нельзя было дать ей время хотя бы снова встать на ноги, прежде чем присылать счет?
   Горничная открыла дверь прежде, чем девушка коснулась звонка. Полное лицо выражало суровое неодобрение.
   -- Мисс Кендалл, -- такого холодного приема ей здесь не оказывали ни разу, -- миссис Джонсон и мисс Филдинг уже ждут в гостиной. Мистер Хартли, поверенный миссис Лиуорд, скоро прибудет.
   -- Благодарю... нет, не нужно провожать меня. Я хорошо помню дорогу.
   Однако в нескольких шагах от гостиной Макси остановилась, не решаясь предстать пред ясны очи находившихся там женщин и откровенно побаиваясь реакции одной из них. Она задержалась у окна, из которого открывался вид на сад -- гордость Нэнси. В памяти словно из тумана, выплыла картина: летний день, послеобеденный чай для трех девочек -- Макси, Дарси и Полли. Ради Нэнси, у которой никогда не было своих детей и которая жила старыми представлениями и этого же требовала от своих крестниц, девочки стараются вести себя как можно лучше.
   Макси всегда была третьей лишней. Дарси и Полли росли в благополучных семьях. Они были модно одеты, когда приезжали погостить в "Гилборн", а у Макси даже не было приличного платья, и каждый год неизменно Нэнси брала ее с собой за покупками. Можно лишь представить, в каком шоке была бы крестная, узнай она, что отец девочки продавал все эти дорогие наряды, как только та оказывалась дома.
   Рано умершая мать Макси, Гвен, когда-то была компаньонкой Нэнси, однако та предпочитала называть ее подругой. Но крестной очень не понравился человек, которого ее компаньонка и подруга выбрала себе в мужья.
   Слабость, эгоизм, ненадежность... Расе Кендалл, к несчастью, обладал полным набором подобных качеств, но он также был единственным родителем, которого знала Макси, и она его любила. Отец вырастил ее один и любил, как умел. А что до его полной неспособности держаться с достоинством в обществе такой богатой женщины, как Нэнси, то Макси воспринимала это как крест, который выпал на ее долю.
   Каждый раз, когда Расе Кендалл привозил дочку погостить в "Гилборн", он задерживался дольше, чем позволяли приличия, пытаясь умаслить крестную комплиментами, прежде чем в очередной раз попросить взаймы. Он словно не замечал холодной неприязни пожилой дамы. И всякий раз, когда отец наконец уезжал, Макси чувствовала облегчение, смешанное с чувством вины.
   -- Мне показалось, машина подъехала, но, должно быть, я ошиблась. Поскорее бы Макси приехала... Мне не терпится снова ее увидеть, -- внятно проговорил женский голос.
   Макси удивленно обернулась, только сейчас заметив, что дверь в гостиную приоткрыта. Голос принадлежал Полли, робкий и мягкий, как и его обладательница.
   -- Вот уж без кого я с радостью обойдусь, -- резко отозвался другой женский голос. Макси кукла...
   -- Она же не виновата, что красивая, Дарси.
   Стоя за дверью, Макси вся сжалась, обескураженная жгучей враждебностью, прозвучавшей в язвительном голосе Дарси. Значит, та так и не сумела простить ее, а ведь в том, что разрушило их дружбу три года назад, меньше всего была виновата Макси. Жених бросил Дарси у алтаря. Он ждал до последней минуты, чтобы признаться, что влюблен в одну из подруг невесты. Этой подругой, не проявлявшей ни малейшего интереса и ни разу не позволившей себе даже намека на флирт с женихом, к несчастью, оказалась Макси.
   -- Разве это повод, чтобы уводить чужого мужа?
   -- Любовь не выбирает, -- ответила Полли с удивительной для нее пылкостью, -- а теперь, когда он вернулся к жене, Макси, должно быть, совершенно подавлена.
   -- Если Макси когда-нибудь и влюбится, то уж точно не в древнего старика, как этот, -- презрительно отрезала Дарси. -- Она бы и не взглянула на Лиланда Коултера, не будь он мешком с деньгами! -- Ты что, забыла, какой у нее отец? Жадность у Макси в крови. Помнишь, как Расе вечно пытался выманить у бедняги Нэнси деньги?
   -- Я помню только, как его поступки смущали и огорчали Макси, -- натянуто произнесла Полли, испуганная высокомерием подруги.
   В наступившей тишине Макси сжала руки. Она чувствовала себя отвратительно, ей было просто тошно. Так, значит, все осталось по-прежнему. Дарси все так же упряма и ни за что не хочет признать, что не права. Макси, однако, надеялась, что время умерило враждебность подруги и они смогут хотя бы помириться.
   -- Она и вправду редкая красавица. Стоит ли винить ее за то, что она пользуется этим? --вздохнула Дарси, пытаясь взять себя в руки. -- Да и что еще ей остается? Я никогда не замечала в ней большого ума...
   -- Как ты можешь, Дарси! У Макси ведь была сильная дислексия, -- с укором напомнила подруге Полли.
   Макси побледнела как полотно, съежившись от упоминания об ее страшной тайне. В гостиной наступила неловкая тишина.
   -- И несмотря на это, ей удалось стать знаменитой, -- вздохнула Полли.
   -- Ну, если изображать из себя Златовласку в рекламе шампуня -- это и есть, по-твоему, слава, тогда конечно, -- не задумываясь, парировала Дарси.
   Очнувшись, Макси на цыпочках вернулась к входной двери и зашагала обратно к гостиной твердой, уверенной походкой. Широко распахнула дверь и вошла с ослепительной улыбкой, словно приклеенной на бледном лице.
   -- Макси, -- радостно пропела Полли, довольно неуклюже поднимаясь на ноги.
   На полпути к подруге Макси застыла как вкопанная: миниатюрная темноволосая Полли ждала ребенка.
   -- Когда ты вышла замуж? -- спросила Макси с улыбкой. Полли густо покраснела от смущения.
   -- Я не... я хочу сказать, я не замужем.
   Макси была потрясена: Полли воспитывал отец -- пуританин придерживавшийся очень строгих взглядов. Подростком Полли была исключительно великодушна и добра, но в то же время на редкость скрытна и нелюдима. С ужасом осознав, какую бестактность она допустила. Макси со смешком произнесла:
   -- Ну и что такого? -- Боюсь, что Полли не так легко отмахнуться от внебрачного ребенка, как тебе. -- Дарси стояла у окна, её зеленые глаза горели недобрым вызовом.
   Макси ощутила еще большую неловкость, вспомнив, что у Дарси тоже есть ребенок, но решила больше не касаться этой темы: бедняге Полли и без того уже было плохо.
   -- Полли понимает, что я имею в виду...
   -- Неужели? -- начала Дарси.
   -- У меня кружится голова! -- неожиданно воскликнула Полли.
   Это моментально остудило пыл Дарси, и обе женщины участливо склонились над миниатюрной темноволосой подругой. Осторожно усадив Полли в стоявшее рядом кресло, Макси принесла скамеечку и подставила под болезненно опухшие ноги девушки. Заметив неподалеку нетронутый поднос, она налила подруге чаю и заставила проглотить диетическое печенье.
   В этот момент горничная церемонно отворила дверь, пропуская в комнату мужчину средних лет, одетого в темный костюм. Это был Эдвард Хартли, поверенный их крестной. Представившись, мужчина сел, вежливо отказался от предложенного угощения и извлек из папки документ.
   -- Прежде чем огласить завещание, я считаю необходимым предупредить вас, что завещанные доли наследства перейдут к вам только в случае неукоснительного соблюдения условий, выдвинутых моей покойной клиенткой..
   -- Нельзя ли выражаться яснее? -- нетерпели во перебила Дарси.
   Мистер Хартли с едва заметным вздохом снял очки.
   -- Полагаю, вы знаете, что у миссис Лиуорд был очень счастливый, но короткий брак. В двадцать с небольшим, пережив трагическую смерть мужа, она так до конца и не оправилась от постигшего ее несчастья.
   -- Да, -- мягко произнесла Полли. -- Крестная часто рассказывала о Робби.
   -- Он попал в автокатастрофу через шесть месяцев после того, как они поженились, -- с печалью в голосе продолжила Макси. -- Прошло время, и она начала почти что обожествлять его. Она всегда говорила нам о браке как о некой святыне, и единственной надежде женщины на обретение счастья.
   -- Незадолго до своей кончины миссис Лиуорд сочла нужным нанести визит каждой из вас, после чего в завещание были внесены изменения, -- сообщил мистер Хартли с напускным сожалением. -- Я говорил ей, что условия наследования, которые она внесла, весьма трудны, возможно, невыполнимы. Тем не менее миссис Лиуорд знала, что делает, и мы должны уважать ее решение.
   Макси затаила дыхание, озадаченно поглядев на своих подруг. Полли сидела с выражением полного изнеможения, в то время как Дарси, никогда не умевшая скрывать свои чувства, вся трепетала от волнения.
   В наступившей тишине адвокат зачитал завещание. Нэнси Лиуорд оставляла всем трем крестницам по части своего огромного имения при условии, что каждая в течение года выйдет замуж и останется замужем по крайней мере шесть месяцев. Только в этом случае они смогут вступить во владение наследством. Если же кто-то из них не сумеет выполнить волю покойной, ее доля будет передана в королевскую казну.
   Когда мистер Хартли закончил, Макси охватил ужас. Она надеялась, она молилась, чтобы наследство освободило ее от бремени долга, разрушавшего ее жизнь. Теперь же ей стало ясно, что ничто не дается даром. В ее жизни так было всегда, все эти двадцать два года, -- начиная со смерти матери, когда она была еще малышкой, и кончая непреодолимой страстью отца к азартным играм.
   Недоверчивый смех вырвался из уст Дарси.
   -- Вы, должно быть, шутите, -- произнесла она.
   -- Мне ни за что не выполнить эти условия, -- сдавленно проговорила Полли, взглянув на свой живот, и тут же в смущении отвела глаза.
   -- Как и мне, -- бесстрастным голосом подтвердила Макси. Сердце ее сжималось от боли за подругу. Ей следовало догадаться, что позаботиться о Полли было некому. Совершенно очевидно, что доверчивую и робкую девушку соблазнили и бросили.
   Дарси метнула в Макси возмущенный взгляд.
   -- Да женихи выстроятся перед тобой в очередь...
   -- С моей распрекрасной репутацией? Лицо Дарси вспыхнуло.
   -- Все, что нужно каждой из нас, -- это мужчина и обручальное кольцо. Лично я дам объявление в газете и предложу часть выручки в качестве залога.
   -- Хотя я абсолютно убежден, что эти слова вырвались из ваших уст в сердцах, считаю своим долгом предупредить: в случае совершения подобного рода фиктивной сделки вы автоматически лишитесь права на наследование какой-либо части имения вашей крестной, -- с необычайной суровостью проговорил Эдвард Хартли.
   -- Вы, конечно, можете сказать, что наша крестная знала, что делает, но лично я считаю... впрочем, лучше уж я промолчу, -- прошипела Дарси сквозь зубы, сдерживая свой острый язычок из уважения к горячо любимой миссис Лиуорд.
   В этот момент из груди Макси вырвался нервный смех. Она все поняла: за эти несколько месяцев крестная навестила каждую из них... и как она, должно быть, разочаровалась во всех троих! Было очевидно, что Макси живет во грехе с немолодым женатым мужчиной. Полли вот-вот должна стать матерью-одиночкой. Ну а Дарси? Макси ощутила себя виновной. Ведь несколько месяцев спустя после жестокого унижения, которое Дарси пришлось испытать в церкви, у нее родился ребенок. Что ж удивительного в том, что с тех пор рыжуля стала яростной мужененавистницей.
   -- Как жаль, что твоя крестная завещала свое имение на таких условиях, -- сочувственно говорила Лиз, подруга Макси, на следующий день после оглашения завещания, когда обе обсуждали письмо, содержавшее недвусмысленное требование в кратчайший срок погасить ссуду Лиланда Коултера. -- Если бы не это, все твои проблемы были бы решены.
   -- Может, мне стоило признаться Нэнси, почему я на самом деле жила в доме Лиланда? Однако я бы не вынесла, если бы крестная решила, будто я жду, что она будет вызволять меня из беды. К тому же это было бы несправедливо по отношению к ней, ведь она так ненавидела моего отца. -- Макси обреченно пожала плечами. В ее жизни и так уже было слишком много разочарований, чтобы проливать слезы над очередным ударом судьбы.
   -- По-моему, здесь не помешает совет опытного юриста. Тебе было всего девятнадцать, когда ты ставила подпись на документе, касающемся ссуды, и на тебя оказывали сильное давление -- ты смертельно боялась за жизнь отца, -- с надеждой произнесла Лиз. -- Несомненно, это должно иметь значение.
   Макси внимательно взглянула в усыпанное веснушками лицо Лиз под шапкой густых, пепельных с проседью волос -- лицо подруги, которая, не задавая лишних вопросов, предложила ей кров на столько, на сколько это окажется необходимо. Лиз Блейк была единственным человеком, которому Макси могла поверять свои тайны. Броская внешность Макси, так часто вызывавшая неприязнь и чувство неловкости у других женщин, для нее не имела значения. Слепая от рождения и крайне независимая, она имела неплохой доход, занимаясь гончарным искусством, и круг ее друзей был весьма широк.
   -- Что сделано, то сделано. Кроме того, это спасло моего отца, напомнила Макси.
   -- Сколько благодарностей ты получила за свою жертву?
   -- С тех пор папа больше не просил у меня денег.
   -- Макси... ты же не видела его целых три года, -- печально заметила Лиз.
   Макси сжалась.
   -- Потому что ему стыдно, Лиз. Его мучает чувство вины.
   Лиз нахмурила брови. Баунс, ее поводырь, Лабрадор с блестящей черной шерстью, вскочил на ноги и ткнулся мордой в ее колени.
   -- Интересно, кто это к нам? Я никого не жду... и никто, кроме почтальона и этого твоего агента, не знает, что ты здесь!
   Когда дверной звонок наконец прозвенел, Лиз была уже у порога. Минуту спустя она вновь появилась в дверях.
   -- К тебе пришли. Мужчина, иностранец, высокий, очень привлекательный голос. Говорит, твой близкий друг...
   -- Близкий друг? -- недоверчиво переспросила Макси, растерянно нахмурив брови.
   Лиз покачала головой.
   -- Должно быть, так, раз ему удалось вычислить, где ты прячешься. А Баунс, тщательно обнюхав его со всех сторон, проникся к нему столь явным уважением, что я оставила его в гостиной. Послушай, я буду в студии. Надо закончить один заказ перед отъездом.
   Кому же это все-таки удалось разыскать ее? -- терялась в догадках Макси. Репортерам? О Господи, неужели Лиз доверчиво впустила какого-нибудь пронырливого папарацци? Она поспешила спуститься в гостиную.
   Но, едва переступив порог маленькой уютной комнаты, Макси застыла, словно наткнувшись на невидимую стену. В ужасе она попятилась и остановилась в полной растерянности.
   -- Макси... как дела? -- произнес Ангелос Петронидес, невозмутимо протягивая ей тонкую смуглую руку.
   Макси уставилась на него, как кролик на удава. Бешеный стук сердца грохотом отдавался в ушах. Близкий друг... Неужели он так и сказал?
   -- Мистер Петронидес...
   -- Пожалуйста, называйте меня Ангелос, -- поправил он с едва заметной улыбкой.
   Макси зажмурилась. Еще ни разу не приходилось ей видеть, как он улыбается. За последние три года ей довольно часто приходилось бывать в обществе этого высокомерного человека, и вот сейчас он впервые соблаговолил признать факт ее существования. Раньше в ее присутствии он вел себя так, словно Макси и не было вовсе, переходил на греческий, стоило ей попытаться вступить в разговор, и трижды Лиланд отсылал ее домой, явно по его просьбе.
   Нимало не смутившись, Ангелос опустил руку. Его черные глаза сверкали. Состояние изумления и шока, в которое поверг Макси этот неожиданный визит, явно забавляло его.
   -- Не представляю, что могло привести вас сюда... и как вы меня нашли? -- заявила Макси холодно.
   -- А разве вы куда-нибудь пропали? -- осведомился он с чуть заметной хрипотцой в голосе.
   Страстный взгляд темных глаз из-под тяжелых век, которым он охватил ее гибкое, стройное тело, был вызывающе откровенен и оскорбителен. -- Подозреваю, что вы прекрасно понимаете цель моего визита.
   Вспыхнув, Макси на мгновение прикрыла свои синие, словно сапфиры, глаза.
   -- Не имею ни малейшего представления.
   -- Вы теперь совсем свободная женщина..
   Это не может быть правдой, это происходит не со мной -- вскрикнул внутренний голос где-то в глубине ее сознания. Макси скрестила руки на груди, однако, заметив, что эти пугающе проницательные глаза угадали в этом жесте защитную реакцию, вновь уронила их, с трудом подавляя желание сжать пальцы в кулак.
   Один-единственный раз она позволила себе проявить неосторожность. Неужели ему хватило и этого? Все случилось почти полгода назад. Тогда он перехватил ее пристальный, заинтересованный взгляд и в тот же миг, как если бы это и вправду было вульгарное приглашение, ответил ей выражением плотского вожделения в глазах. Секунду спустя Ангелос вновь отвернулся, но столь неожиданная реакция повергла Макси в смятение.
   Она пыталась убедить себя, что все это ей только почудилось. Ведь она была почти благодарна этому высокомерному греческому магнату за его равнодушие к ней как к женщине. Да, пожалуй, время от времени его способность вести себя с ней как с неодушевленным предметом вызывала в ней чувство раздражения и даже унижения. Но тогда она находила этому объяснение: в отличие от Лиланда у Ангелоса никогда бы не возникло необходимости выставлять напоказ женщину, словно породистую собачонку. И уж тем более брать ее с собой на деловую встречу.
   -- И теперь, когда вы обрели свободу, я хочу, чтобы вы стали частью моей жизни. -- В голосе Ангелоса прозвучала властная, спокойная уверенность мужчины, не привыкшего получать отказ от представительниц слабого пола. Мужчины, который не допускал даже вероятность подобного поворота событий. Его поза говорила красноречивее всяких слов, насколько низко он оценивает ее нравственность.
   И, поняв, что он о ней думает, Макси содрогнулась, чувствуя, как самообладание постепенно покидает ее.
   -- Вы и вправду полагаете, что можете вот так запросто прийти сюда и заявить...
   -- Да, -- сдерживая нетерпение, отрезал Ангелос. -- Не стройте из себя скромницу. Со мной не надо играть в эти игры. Я прекрасно знаю, что вы неравнодушны ко мне.
   От захлестнувшей ее ярости у Макси чуть не подогнулись колени, никогда в жизни она не испытывала столь сильного приступа гнева. Его слова звучали вкрадчиво, а разили как молния. Он что, вообразил себя богом? Когда Макси впервые увидела Ангелоса, ей и вправду понадобилось сделать над собой усилие, чтобы отвести взгляд. Столь привлекательный мужчина -- большая редкость. А привлекательного и необычайно образованного мужчину уж точно встречаешь не каждый день.
   Она испытала острое любопытство, но не более. Макси не довелось еще узнать, что значит испытывать влечение. Ей не нравились мужчины. Они не внушали ей доверия. Да и был ли среди них хоть один, кто отнесся бы к ней как к личности, чьи мысли и чувства достойны хотя бы некоторого внимания? Был ли хоть кто-то, для кого она была чем-то большим, чем ослепительно красивая, но абсолютно безмозглая кукла -- предмет роскоши, удовлетворяющий самое ненасытное тщеславие? И вот Ангелос Петронидес доказал ей, что ровным счетом ничем не отличается от остальных. Что она никак не могла взять в толк, так это откуда взялось это острое, жгучее чувство разочарования.
   -- Вы вся дрожите... почему бы вам не присесть? -- Ангелос перешел на покровительственный тон, придвигая ей кресло. Макси не шевельнулась. Его темные глаза глянули на нее с легким упреком из-под сени достойных зависти длинных угольно-черных ресниц. -- У вас круги под глазами. Надо заботиться о своем здоровье.
   -- Нет, она не выйдет из себя. Лучше умереть, чем показать ему, как сильно она возмущена и унижена. Да как он посмел... как он посмел переступить порог дома Лиз и открыто объявить о своих низменных намерениях, да еще таким тоном, словно так и должно быть?
   --Вы совершенно напрасно так печетесь о моем благополучии, мистер Петронидес. -- И она села, испугавшись, что не сможет совладать с не преодолимым желанием залепить как следует по его самодовольной физиономии.
   Он устроился в кресле напротив, и она испытала минутное облегчение, так как он был заметно выше ее, даже когда она стояла выпрямившись во весь рост.
   Однако для мужчины такого атлетического сложения Ангелос двигался с удивительной легкостью и грацией. Его волосы были настолько черны, насколько светлы были кудри Макси. Он был поразительно хорош собой. Четко очерченные скулы, крупный нос с тонкими ноздрями, полные, чувственные губы. Однако именно удивительные глаза приковывали к себе взор, придавая завершенность всему его облику. Не было ни малейшего намека на учтивость в этом суровом, оценивающем взгляде, казалось, в нем не отражалось никаких чувств.
   -- Жена Лиланда собиралась подать на вас в суд из-за тех денег, которые одолжил вам ее муж, -- неторопливо произнес Ангелос, нарушив тягостное молчание.
   Макси резко выпрямилась, глаза в ужасе расширились.
   -- Как вам удалось узнать о ссуде? -- выдохнула она.
   Ангелос небрежно пожал плечами, словно они вели непринужденную светскую беседу.
   -- Это уже неважно. Дженнифер не станет обращаться в суд. Я все уладил от вашего имени.
   Медленно, словно тело отказывалось ей повиноваться, Макси подалась вперед.
   -- Повторите... -- произнесла она срывающимся голосом, не веря тому, что только что услышала.
   -- Я прощаю вам этот долг, Макси. Мое вмешательство -- это не более чем жест доброй воли.
   -- Доброй воли?.. -- беспомощно пробормотала Макси. Голос ее прозвучал пронзительно, несмотря на все усилия держать себя в руках.
   -- А что же еще? -- спросил Ангелос, подкрепляя свои слова изящным жестом и продолжая пристально ее разглядывать: от холодной сдержанности Снежной Королевы явно не осталось и следа. -- Какой уважающий себя мужчина станет прибегать к шантажу, стремясь затащить приглянувшуюся ему женщину в постель?..
  

ГЛАВА ВТОРАЯ

  
   В ярости Макси вскочила на ноги.
   -- По-вашему, я -- полная идиотка?
   Ангелос Петронидес вытянул свои невероятно длинные ноги. Ничуть не смутившись, он словно насмехался над ее вспышкой гнева.
   Макси судорожно втянула воздух, прикрыла ладонью рот и резко повернулась к нему спиной. Поразительно, с какой легкостью ему удалось выбить ее из колеи. До ее слуха донеслись возгласы детей, игравших в мяч во дворе, но эти звуки казались такими далекими, словно проникали сюда из другого мира.
   -- Не нужно извиняться, -- насмешливо произнес Ангелос, растягивая слова. -- Мне уже приходилось наблюдать, как вы выходите и себя: бледнеете и принимаете гордый вид. Каждый раз, когда Лиланд выставлял вас напоказ, вам с тру дом удавалось побороть в себе желание отделаться от него. Должно быть, в спальне это было забавно.
   Макси вздрогнула. Пальцы ее сжались, готовые в кровь расцарапать ему лицо. Ей хотелось убить его, но от волнения она не в силах была даже говорить. Еще никогда в жизни ей не приходилось испытывать такую ярость, и она не представляла, что нужно сделать, чтобы снова вернуть самообладание.
   -- Но мне всегда казалось, что для Лиланда самым большим удовольствием было выводить вас в свет: "Взгляните на меня, рядом с мной блондинка, вдвое выше меня ростом и раза в три моложе", -- разглагольствовал Ангелос с грубоватой веселостью. -- Подозреваю, что интимные услуги требовались ему не так уж часто. Он ведь был уже не первой молодости...
   -- Ну а вы ... вне сомнения, самый отвратительный тип, какого мне когда-либо приходилось видеть, -- выпалила Макси, не оборачиваясь.
   -- Вы к этому привыкнете. В конце концов, вам нужен такой мужчина. -- Неожиданно сильные руки опустились на хрупкие плечи Макси довольно грубо заставили вновь повернуться к нему лицом.
   -- Вы нужны мне не больше, чем телеге -- пятое колесо -- напустилась на него Макси, яростно вырываясь из железных тисков. -- уберите руки... Не терплю, когда меня лапают!
   -- Из-за чего вы злитесь? Я должен был сказать вам о ссуде, -- спокойно заметил Ангелос. -- Мне стало известно, что адвокат Коултеров уже приступил к делу. Вполне естественно, что я хотел вас успокоить.
   Упоминание о долге подействовало на Макси словно ушат холодной воды. Яркий румянец сменился мертвенной бледностью. Она похолодела и, почувствовав внезапную слабость, уставилась на потрепанный ковер у него под ногами.
   -- Вы купили себе игрушку. Мне не вернуть этой ссуды. А сейчас у меня так мало денег, что я не могу даже сделать взнос в счет погашения, -- пробормотала она слабым голосом.
   -- Стоит ли так изводить себя из-за пустяка? -- Ангелос тяжело вздохнул. -- Присядьте, а то вы уже и на ногах не стоите. Разве я не сказал вам, что не собираюсь требовать с вас этот долг? Но, к слову, могу я полюбопытствовать, для чего вам понадобилась эта ссуда?
   -- У меня были проблемы с деньгами, вот и все, -- невнятно пробормотала она, как обычно покрывая отца. Его пристрастие неизменно вызывало чувство острой неприязни у других, более стойких мужчин. И, вконец измученная стыдясь собственного приступа ярости, Макси безвольно опустилась в кресло.
   Теперь она по-настоящему боялась Ангелоса Петронидеса. Она была в долгу перед ним, так же как и некоторое время назад перед Лиландом, но этот человек явно ждет большего. Макси прекрасно понимала, что в действительности кроется за его заверениями, не обманул ее и этот вкрадчивый голос, которого она от него никак не ожидала. Ему хватило всего десяти минут, чтобы довести ее до истерики и полностью лишить самообладания. Пока что он удовлетворился тем, что дал ей почувствовать, кто здесь хозяин, но это только пока.
   -- Я никогда не говорю с женщинами о деньгах, -- спокойно проговорил Ангелос. -- И я бы не хотел когда-либо возвращаться к этой теме.
   Ангелос Петронидес... мультимиллионер -- и воплощение доброты? Макси недоверчиво пожала плечами. Интересно, он когда-нибудь читает о себе в газетах? Ей приходилось присутствовать на деловых встречах, где он председательствовал. Воистину, такое трудно забыть: король и охваченные ужасом подданные, словно в любой момент он мог вскочить и приказать отрубить им головы. Взрослые мужчины в его присутствии заикались и смахивали холодный пот со лба, бледнели, когда он отклонял их предложения, и трепетали от страха, стоило ему нахмурить брови: Он не терпел вокруг себя глупцов.
   Ангелос обладал блестящим умом, однако интеллектуальное превосходство сделало его скрытным и властным. Он подчинял себе окружающих. Лиланд же, напротив, был абсолютно безобиден. Макси без труда справлялась с ним. И, следует отдать ему должное, он никогда не пытался изображать из себя ее единственного друга в этом жестоком мире. А теперь ей грозит реальная опасность в лице гиганта под два метра ростом, начисто лишенного совести.
   -- Я знаю, что вы за человек, -- неожиданно самой себя произнесла Макси, вскинув голову. Ангелос взирал на нее сверху немигающим взглядом .
   -- Тогда в чем же дело?
   Макси сглотнула, чувствуя, как злость закипает в ней с новой силой. Она рассчитывала, что ее слова заставят его задуматься и отступить. Чего она никак не ожидала, так это его спокойного признания, что она достаточно умна, чтобы разоблачить его приемы. Железная рука в бархатной перчатке.
   -- Пообедаем сегодня вместе, -- спокойно предложил Ангелос. -- Тогда и поговорим. Вам нужно время, чтобы все обдумать.
   -- В этом нет необходимости. -- Подняв голову, Макси заглянула в его непроницаемы глаза и испытала странное головокружение, словно земля качнулась у нее под ногами. Она взмахнула ресницами, чуть заметно нахмурив брови, и покачала головой. Длинные густые волосы рассыпались по плечам как покрывало из золотистого шелка.
   -- Я не собираюсь становиться вашей любовницей.
   -- Этого я вам еще не предлагал.
   Макси вскочила на ноги, дерзко рассмеявшись ему в лицо. Этого и не требовалось.
   -- Я не ждала от вас ничего другого. И больше говорить об этом не намерена, -- сурово заключила она, старательно избегая его взгляда. -- Так что, мистер Петронидес, выбор за вами: вы или умеете проигрывать с достоинством, или нет. Думаю, это станет ясно уже очень скоро...
   -- Я никогда не проигрываю, -- тихо проговорил Ангелос. -- Кроме того, я очень настойчив. И хотя, без сомнения, как и любой мужчина на моем месте, буду сгорать от нетерпения и досады, желание разгорится лишь еще сильнее.
   Макси вздрогнула, сама не зная почему. Словно повинуясь чьей-то чужой воле, ее глаза вновь обратились на него, и взгляд оказался прикованным к его лицу непреодолимой силой.
   -- А еще я очень сильно рассержусь на вас. --
   Ангелос придвинулся ближе, его акцент заметно усилился. Он говорил теперь совсем тихо.
   -- Лиланд никогда не плясал под вашу дудку, так с какой стати это буду делать я? А ведь со мной вам будет намного лучше, чем с ним. Я знаю, как угодить женщине. Знаю, что нужно такой женщине, как вы, как сделать, чтобы она чувствовала себя в безопасности и, уверенная, что ею дорожат, была счастлива, довольна, удовлетворена...
   Макси слушала его как завороженная, подобно ребенку, который слишком близко подошел к бушующему пламени. Она ощутила, как сердце ее забилось быстрее, по жилам заструилась кровь. Какое-то необычайно сильное и совершенно новое чувство захлестнуло ее.
   -- А-Ангелос?.. -- прошептала она, чувствуя головокружение.
   Он привлек ее к себе, не прерывая колдовской поток своей речи:
   -- С какой легкостью вы произносите мое имя...
   Макси задрожала, ноги уже не повиновались ей, и в то же время никогда еще она с такой ясностью не ощущала каждую частичку своего тела. Внезапно что-то с громким стуком ударилось об оконную раму. От неожиданности Макси подскочила, и даже Ангелос вздрогнул.
   -- Ничего страшного... это футбольный мяч, -- с досадой прорычал он, подняв темноволосую голову.
   Но Макси его не слушала. Она сгорала от смущения, обнаружив, что руки Ангелоса сомкнулись вокруг ее талии и он вот-вот поцелует ее. И хуже всего то, что она всей душой жаждала этого поцелуя.
   Резко высвободившись из его объятий, Макси прижала дрожащие ладони к горящим щекам.
   -- Убирайтесь и не смейте сюда больше приходить. Ангелос пробормотал какое-то греческое ругательство и не двинулся с места, глядя на нее в упор. В глазах был вызов.
   -- Да что это с вами?
   Макси испытала острое чувство стыда, прочитав искреннее недоумение на его лице. Господи, она ведь даже не противилась ему! Она испытывала к нему влечение, сама того не сознавая, не в силах шевельнуться от захлестнувших ее желаний и восторга. И он это почувствовал. Интересно, чувствует ли он сейчас то же, что и она: какую-то неутоленную жажду? И, смущенная столь необычными для нее ощущениями, Макси поняла, насколько она не владела собой.
   -- Я не обязана объяснять вам, -- в панике выпалила она и, выскочив в прихожую распахну ла входную дверь. -- Я хочу, чтобы вы немедленно ушли и никогда больше здесь не появлялись. Если посмеет прийти, я спущу на вас собаку!
   Совершенно неожиданно Ангелос рассмеялся низким, грудным смехом. Выражение мрачной неприступности бесследно исчезло с его лица. Макси изумленно уставилась на него. Бесспорное обаяние этой хищной усмешки застало ее врасплох.
   -- Ваш пес скорее радостно бросится ко мне на грудь... а вы? -- Приподняв темную бровь, он наблюдал за ее реакцией.
   Макси залилась краской.
   -- Убирайтесь! -- сорвалась она. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы он наконец замолк.
   -- А вы? -- упрямо повторил Ангелос. -- По какой-то совершенно непонятной мне причине то, что произошло сейчас между нами, вывело вас из равновесия, вы были испуганы, смущены...
   И, слушая его, Макси чувствовала, как внутри у нее все сжимается: никому еще не удавалось с такой легкостью прочесть ее мысли, он словно рассматривал ее под микроскопом.
   -- Почему плотское желание должно вызывать стыд, -- тихо спросил Ангелос, -- почему не удовольствие?
   Удовольствие?
   -- Я не могу сказать, что вижу вас насквозь... во всяком случае, пока. -- И, бросив ей напоследок эту дерзкую фразу, он вышел во двор и зашагал по тротуару к длинному темному лимузину, где его уже ждал шофер в униформе. Двое большеглазых, оборванных мальчишек, один из которых прижимал к груди футбольный мяч, безуспешно пытались заговорить с водителем. Ангелос остановился и, наклонившись с непринужденной фацией, перекинулся с ними парой шуток. Поймав себя на том, что вновь глядит на него
   как зачарованная, Макси в сердцах захлопнула дверь.
   Он вернется; это ясно как белый день. Трудно объяснить, но у Макси не было ни малейшего сомнения на этот счет. Чувствуя легкое головокружение, она побрела обратно на кухню и, к немалому удивлению, обнаружила там Лиз. На лице подруги читалось нескрываемое беспокойство.
   -- Баунс сел у дверей в студию и начал скулить. Должно быть, услышал, как ты кричала. Я вернулась в дом, но, естественно, не стала вмешиваться, когда поняла, что вы просто спорите, -- с печалью в голосе проговорила Лиз. -- К сожалению, прежде чем я ушла назад, мне пришлось услышать больше, чем следовало бы. Какой же ты противный, Баунс, ты так подобострастно вилял хвостом перед Ангелосом Петронидесом, что я ничего не заподозрила!
   -- Значит, ты поняла, кто приходил ко мне?
   -- Не сразу, но, Господи, как это я не сообразила? -- с горячностью воскликнула Лиз. -- Ведь ты так часто говорила о нем!
   -- Правда? -- смущенно выдохнула Макси . Ее щеки пылали.
   Лиз улыбнулась.
   -- Ты все время так к нему цеплялась и столько жаловалась на него, что нетрудно было понять, как сильно он тебя интересует...
   Из груди Макси вырвался хриплый смех.
   -- Что же ты меня не предупредила? Я оказалась к этому совершенно не готова. Всего-навсего инстинкт, мне даже в голову не приходило. Я чувствую себя полной идиоткой! -- Макси еле сдерживала слезы. -- Ну, вот, теперь у меня жутко разболелась голова...
   -- Неудивительно, отозвалась Лиз, -- я ни когда еще не слышала, чтобы ты так кричала.
   -- Но никто еще не вызывал у меня такого приступа ярости -- призналась Макси дрожащим голосом. -- Мне хотелось убить его! Теперь я оказалась в долгу перед ним, а не перед Лиландом...
   -- Я слышала, как он сказал, что об этом ты можешь не волноваться.
   Глаза Макси вспыхнул
   -- Я верну ему каждое пенни, даже если придется потратить на это всю жизнь!
   -- Возможно, он задел твое самолюбие, но он весьма настойчиво заверял, что не станет требовать расплаты. Мне показалось, он говорил искренне. Почему бы и тебе не поверить в его великодушие -- неважно, в долгу ты перед ним или нет? -- заключила Лиз с легким смущением.
   -- Лиз... -- перебила ее Макси с безнадежной улыбкой.
   -- Вдруг окажется, что он из тех, кто женится? -- поддразнила ее подруга.
   Макси изумленно открыла рот, услышав столь нелепое предположение.
   -- Ты что, совсем спятила? Как тебе такое в голову могло прийти?
   -- Завещание твоей крестной.
   -- Ах, это. Забудь о нем, Лиз. Все уже в прошлом. Поверь мне, Ангелосу Петронидесу и в голову не придет думать о чем-то... о чем-то столь продолжительном, как брак. -- Макси тщательно подбирала слова, вздыхая украдкой. У Лиз слишком богатое воображение. -- Он не влюблен в меня. Не такой он человек. Жестокий, бесчувственный.
   -- Мне он таким вовсе не показался. Я поняла, что он очень даже интересуется тобой. Ты удивишься, как много я могу узнать о человеке по его голосу.
   В некоторых вопросах Лиз была удивительно наивна. Макси не хотелось вдаваться в подробности и объяснять, что для могущественных магнатов, вроде Ангелоса Петронидеса, она -- человек низшего сорта, красивый предмет, живая игрушка, предназначенная для удовлетворения их низменных прихотей
   -- Лиз... он будет оскорблен, если кто-то предположит, что он может хотя бы помыслить о серьезных отношениях с женщиной, которая была любовницей другого мужчины.
   -- Но ты же не была ничьей любовницей!
   Макси не ответила. После всего, что о не писали в газетах, теперь этому вряд ли кто поверит.
   -- В общем Лиз, все, что нужно Ангелосу, -- это заполучить меня в постель
   -- О! -- выдохнула Лиз и покраснела так, что ее веснушки уже невозможно было различить -- Боже мой, только не это! Тебе ни к чему связываться с таким человеком.
   В эту ночь Макси не спала, вслушиваясь в шум проезжавших мимо машин. Она не могла простить себе, что ее влекло к Ангелосу Петронидесу. Что ей могло в нем нравиться? "Такая женщина, как вы". Вот что он сказал. И этим выдал себя. Развратница, привыкшая продавать свое тело в обмен на красивую жизнь. Именно так он и думал. У нее больно защемило сердце. Как она могла дойти до того, что люди думают о ней такое?
   Когда Макси выбрали рекламировать средства по уходу за волосами, она была никому не известной восемнадцатилетней моделью. Не испытывая особого желания становиться манекенщицей, Макси все же позволила отцу убедить ее попробовать и очень скоро начала зарабатывать деньги, казавшиеся тогда баснословными.
   Однако ощущение новизны скоро прошло, и она возненавидела атмосферу злословия и праздных сплетен, царящую среди моделей. Макси откладывала каждое пенни в надежде найти другой способ зарабатывать себе на жизнь.
   А отец, полагаясь на ее заработок, принялся тайком от дочери играть по-крупному. Надо признать, управляющий казино Лиланда прикрыл кредит Расса Кендалла, как только заподозрил, что старик увяз по уши. Макси познакомилась с Лиландом Коултером, когда пришла выплатить долг отца.
   -- Ты не сможешь изменить его, Макси, -- сказал он ей тогда. -- Даже если он пойдет по миру, все равно последнее пенни поставит на карту. Он должен захотеть измениться сам.
   После той унизительной сцены отец клялся и божился, что никогда больше не будет играть, но, как и следовало ожидать, слово свое не сдержал. И поскольку в приличные казино его больше не пускали, он принялся играть в покер по душным, прокуренным барам, связавшись с сомнительными типами, которые с радостью переломали бы ему все кости, вздумай он задержать долг. Тогда-то и настали для Макси нелегкие времена.
   Проиграв крупную сумму, Расе, к ужасу своему, обнаружил, что все деньги дочери ушли в счет погашения предыдущего долга. Его жестоко избили, в результате он потерял почку. Очутившись на больничной койке, он плакал от стыда и страха на руках у дочери. Его предупредили, что, если он не вернет долг в назначенный срок, его искалечат.
   Макси была в панике, не знала, как поступить, и обратилась за советом к Лиланду. Тот предложил ей сделку: он заплатит долги отца и предоставит ей возможность постепенно вернуть ему деньги при условии, что она переедет к нему. Лиланд был предельно честен: ему не нужен секс. Все, чего он жаждал, -- это тешить свое тщеславие, появляясь на людях в обществе юной красавицы, которая бы сидела рядом с ним за столом, принимала его гостей и сопровождала его повсюду.
   Макси показалось, что он требует совсем немного. Никто другой не согласился бы дать ей такую сумму. И она была преисполнена благодарности: ведь жизни отца больше ничто не угрожало. Макси не заметила расставленных сетей. Она даже не знала, что Лиланд женат, пока не увидела заголовки бульварных газет. В одно мгновение ее репутация была погублена. Ее обвинили в том, что она разрушила семью.
   -- Мы с Дженнифер расстались, потому что она изменила мне, -- объяснил Лиланд, когда Макси пожаловалась на неловкое положение, в которое попала из-за него. -- Но теперь, когда ты со мной, не чувствую себя дураком... понимаешь?
   И она пожалела его. Все это время Лиланд и Дженнифер не переставали сражаться друг с другом из-за имущества и денег. Битва продолжалась до самого развода, и супруги ни от кого не скрывали своей вражды. Однако за неделю до начала бракоразводного процесса, когда у Лиланда случился сердечный приступ, единственная женщина, о которой он мог думать, лежа, как ему казалось, на смертном одре, была его жена.
   -- Уходи, оставь меня... Мне нужна Дженнифер... Я не хочу, чтобы она застала тебя здесь со мной! -- в смятении крикнул он тогда.
   Макси это больно ранило. Странно, но она успела по-своему привязаться к этому тщеславному человеку. Лилан не был злым, он был просто эгоистом, как и все мужчины, с которыми ей приходилось сталкиваться. И она желала ему счастья теперь, когда он вновь соединился со своей Дженнифер. Конечно, он использовал Макси не только для того, чтобы залечить рану, нанесенную его самолюбию, но и чтобы посчитаться с неверной женой. И девушке никак не удавалось забыть об этом, как и простить свою наивную доверчивость, которая привела к таким последствиям. Она поклялась себе, что никогда, никогда больше никто не посмеет ее использовать...
   На следующее утро Макси помогла Лиз собрать вещи. Подруга отправлялась в Девон погостить у друзей, и для нее было немалым облегчением знать, что в ее отсутствие дом не будет пустовать. В прошлом году сюда забрались воры и разгромили студию.
   Проводив Лиз, Макси провела целый час перед зеркалом, наряжаясь и накладывая на лицо макияж, словно боевую раскраску. Ангелоса Петронидеса следует проучить, и настрой у нее был весьма решительный.
   Она сходила в ломбард и заложила свою единственную драгоценность. Ей было одиннадцать, когда она нашла старинный браслет в шкатулке с дешевым бисером, принадлежавшей ее матери. И Макси не смогла сдержать слезы, догадавшись, почему он так надежно запрятан. Видимо, за недолгие три года, проведенные в замужестве, матери пришлось хлебнуть горя: когда отцу нужны были деньги, он готов был продать что угодно. Поэтому Макси тоже прятала браслет.
   Так больно было расставаться с ним сейчас! Словно предавала мать, которую едва помнила. Но Макси отчаянно нуждалась в деньгах, а ничего другого у нее не было. Она просто обязана доказать Ангелосу, что он вовсе не купил ее, выплатив долг Лиланду, и не имеет на нее абсолютно никаких прав. Необходимость пожертвовать браслетом, на время или навсегда, лишь еще больше ожесточила Макси, укрепив в ней горькую решимость.
   Полчаса спустя она вышла из кабины лифта на верхнем этаже небоскреба, в котором разместился лондонский филиал огромной компании "Петронидес". Едва удостоив секретаршу мимолетным взглядом, она объявила, что хочет видеть Ангелоса. Макси знала, как привлечь к себе внимание.
   -- Мисс... мисс Кендалл? -- Брюнетка вскочи ла на ноги и смотрела на нее во все лаза. Макси и вправду трудно было не узнать: открытое алое платье откровенно подчеркивало каждый изгиб стройного тела, роскошные волосы ниспадали до пояса золотым покрывалом, а каблуки заметно прибавляли роста.
   -- Я знаю, где его кабинет. -- Макси направилась дальше по коридору, секретарша следовала за ней по пятам, разинув от удивления рот.
   Достигнув дверей кабинета, Макси распахнула их настежь. Комната оказалась пустой, и она устремилась к залу для заседаний, не обращая ни малейшего внимания на причитания секретарши, чьи отчаянные протесты привлекли внимание еще двоих служащих. Наконец-то! Макси остановилась в дверях зала. Мужчины в деловых костюмах, сидевшие за столом, резко повернули головы при ее появлении и в изумлении замерли. Макси не взглянула на них. Все ее внимание было приковано к Ангелосу Петронидесу, уже поднимавшемуся ей навстречу со своего места во главе длинного лакированного стола. Ярость, промелькнувшая в его взгляде, в следующее мгновение сменилась холодной бесстрастностью. Однако Макси было довольно и того, что ей удалось прочитать в его глазах в этот миг.
   -- Мне необходимо немедленно переговорить с вами. -- Ярко-голубые глаза сверкали вызовом.
   -- Вы можете подождать в кабинете мистера Петронидеса, мисс Кендалл, -- проговорила элегантная женщина, услужливо распахивая дверь соседней комнаты.
   -- Мне очень жаль, но я не могу ждать, -- отрезала Макси.
   Глаза Ангелоса потемнели от кипевшей в них злобы. Ему, похоже, еще никогда не устраивали сцену на людях. Макси мило улыбнулась. Он не сможет причинить ей вред, потому что ей нечего терять: у нее нет ни денег, ни работы -- ничего, кроме гордости и собственной находчивости. Ангелосу следовало бы это предусмотреть. И неважно, какой ценой, но она заставит его заплатить за испытанное накануне унижение.
   И вот уже Ангелос рядом с ней, его пальцы сомкнулись вокруг ее запястья. Макси вскрикнула. Вздрогнув, Ангелос отпустил ее руку. Встретив насмешливый, спокойный взгляд, от которого другая женщина наверняка съежилась бы от страха, Макси нисколько не удивилась и отметила про себя, что у этого гиганта отличная реакция.
   -- Спасибо, -- искренне поблагодарила она и без лишних слов отправилась в огромный роскошно обставленный кабинет. Она знала, что теперь он последует за ней. -- От посетителей, которые приходят без предупреждения и так непредсказуемо себя ведут, одно беспокойство, не правда ли? -- пропела Макси, останавливаясь около огромного стола.
   Ангелос выругался по-гречески, угрожающе глядя на нее злыми темными глазами.
   -- Вы просто... -- С видимым усилием он сдержал готовые сорваться оскорбления. Чего вы, черт возьми, добиваетесь?
   -- Ничего. Я пришла заплатить. -- Макси демонстративно швырнула ему на стол помятые банкноты. -- Это в счет погашения ссуды. Вам не купить меня, как банку консервированной фасоли в супермаркете!
   -- Как вы посмели прервать заседание? -- набросился на нее Ангелос. -- Что за сцены во время деловой встречи?
   Макси сжалась. Никогда раньше она не видела, чтобы мужчина был так разъярен. Ни разу в жизни ей не приходилось видеть, чтобы такой смуглый человек так сильно бледнел. Его глаза метали молнии.
   -- Сами виноваты, -- парировала она. -- Вчера вечером вы поставили меня в неловкое положение. Вы меня унизили. Я чувствовала себя беспомощной, но теперь настал час расплаты. Не на ту напали!
   -- Неужели я и вправду разговариваю со Снежной Королевой? -- Слова прозвучал необычайно сухо.
   -- Вы способны растопить лед и на Северном полюсе! -- прошипела она в ответ, недоумевая, почему он вдруг сделался так спокоен, а его столь чувствительная кожа приобрела обычный оттенок. В самом деле, он уже как будто и не злился больше.
   -- Вы страдаете раздвоением личности?
   -- Неужели и вправду вообразили, будто хорошо меня знаете, только потому, что были со мной пару раз в одной комнате? -- Макси откинула голову, была поражена его восхищенным взглядом, прикованным к каскаду ее волос. Ангелос Петронидес был явно убежден в своем врожденном превосходстве над всеми окружающими, а уж тем более над женщинами, с которыми просто не мог говорить серьезно и пяти минут.
   Блестящие черные глаза снова смотрели ей в лицо.
   -- Вы никогда так не вели себя с Лиландом.
   -- Наши с ним отношения вас совершенно не касаются, -- с чувством заверила его Макси. -- Но, поверьте, никто еще не оскорблял меня так, как вы вчера.
   -- Верится с трудом.
   Неожиданно для себя Макси вздрогнула. Высокий и властный в своем великолепно скроенном серебристо-сером костюме, Ангелос наблюдал за ней. Его лицо вновь приняло обычное бесстрастное выражение.
   -- С каких это пор влечение мужчины к женщине для нее оскорбление? -- насмешливо осведомился он.
   -- Вы меня до смерти перепугали, когда сказали, что выплатили эту ссуду... Вы загнал меня в угол, а затем выдвинули свои требования, как холодный, расчетливый делец, каким и являетесь! -- Развернувшись на каблуках, Макси направилась к дверям.
   -- Все замки заперты, сейчас вам не выйти отсюда, -- негромко проговорил Ангелос. Макси тут же убедилась в этом, тщетно дернув за ручку двери.
   -- Откройте! -- злобно прошипела она.
   -- С какой стати? -- осведомился Ангелос, лениво облокотившись на край стола с таким невозмутимым спокойствием, что Макси захотелось разорвать его на части.
   -- Предположим, вы пришли сюда развлечь меня... и хотя я не терплю сцен, вы просто великолепны в этом платье. Естественно, мне хотелось бы знать, чем я заслужил столь мелодраматический ответ на свое предложение.
   Макси вернулась к столу.
   -- Значит, вы признаете, что сделали мне предложение?
   -- Я хочу вас. И рано или поздно все равно своего добьюсь, -- тихо проговорил он в наступившей мертвой тишине.
   -- Когда не помогают уговоры, вы прибегаете к угрозам...
   -- Это не угроза. Я не угрожаю женщинам, -- прорычал Ангелос.
   Макси с ненавистью взглянула на него.
   -- Считаете себя особенным, да? Думали, я буду польщена, с радостью ухвачусь за ваше предложение... Но вы ничем не отличаетесь от любого из тех мужчин, которые добивались меня, -- отчетливо проговорила она. -- А у меня огромный опыт общения с такого рода людьми. Я выгляжу так с четырнадцати лет.
   -- Рад, что вы успели повзрослеть, прежде чем наши пути пересеклись, -- насмешливо проговорил Ангелос.
   -- Думаете, не понимаю, что для человека вроде вас я не более ем кукла? -- нескрываемым презрением произнесла она. -- Так вот мистер Петронидес, хочу вам кое-что сказать. Я не намерена становиться чьей-то игрушкой. Вам нужна игрушка ступайте в магазин и купите себе паровозик!
   -- Мне казалось, вы сумеете оценить мою прямоту, -- задумчиво признался Ангелос. -- Но откуда мне было знать, что за вашей неприступной внешностью кроется комплекс неполноценности.
   Потрясенная его ответом и с ужасом сознавая, что силы в споре явно неравны, Макси неожиданно почувствовала себя полной дурой.
   -- Не говорите глупостей... Разумеется, это не так, -- запротестовала она. -- Но сколько б ни наделала ошибок, я не намерена их повторять. Теперь вы знаете, что я об этом думаю, так что открывайте эту чертову дверь и выпустите меня отсюда!
   Ангелос окинул ее пронизывающим взглядом.
   -- Если бы это было так просто...
   На этот раз, когда ее пальцы вцепились в ручку, дверь распахнулась, и Макси бросилась к выходу. Она была совсем не похожа на величественную королеву, она просто-напросто бежала, и каждый нерв в ее разгоряченном теле звенел от напряжения.
  

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

  
   Во имя всего святого, что на нее нашло? -- лихорадочно спрашивала себя Макси снова и снова. Пошел проливной дождь, промочивший ее насквозь в одно мгновение.
   Почему-то все произошло совсем не так, как она рассчитывала. Ангелос не позволил ей сразу выйти из кабинета. Он вынес все ее нападки с вызывающим спокойствием. По сути дела, все получилось так же, как и вчера: чем больше она выходила из себя, тем более спокойным и сосредоточенным становился он. Его жгучая ярость пугающе быстро уступала место холодной уравновешенности.
   Макси опять сорвалась, обрушив на него поток обвинений, которые вовсе не намеревалась произносить вслух. А этот умный делец наблюдал, как она безрассудно выплескивала накопившиеся в душе горечь и боль. Это все из-за пережитых потрясений: сердечный приступ Лиланда, неожиданно круто изменивший ее жизнь, газетные сплетни, смерть крестной... Она была доведена до отчаяния и открылась перед человеком, который, словно хищник, ловил малейшее проявление слабости. Комплекс неполноценности... Никогда в жизни она не чувствовала себя неполноценной!
   Лимузин затормозил в нескольких ярдах от нее. Легко выпрыгнув из машины, Ангелос возмущенно оглядел промокшую девушку.
   -- Садитесь в машину, глупая вы женщина ... Неужели вы неспособны даже укрыться от дождя? -- раздраженно бросил он.
   Макси сглотнула, откинула дрожащей рукой мокрую прядь со лба, в глазах ее блеснул дерзкий огонь.
   -- Чтоб вам провалиться в сточную канаву.
   -- Мне что, просто швырнуть вас в машину?
   Макси вся кипела от возмущения. Приблизившись к нему, она окинула его высокомерным, вызывающим взглядом. Алое платье облипало ее фантастическое тело. Ангелос сжал кулаки, сдерживаясь. Он был слишком умен, чтобы предпринять столь рискованный шаг.
   -- Почему вы меня преследуете? -- выдохнула она.
   -- Мне не нравятся паровозики... слишком медленно и скучно, -- произнес он. -- А мне не нравятся эгоистичные мужчины, которые любят командовать и думают, что знают все лучше меня! -- выпалила Макси в ответ.
   Роскошные темные кудри Ангелоса завивались кольцами под непрекращающимся дождем, прозрачные блестящие капли стекали по суровому лицу."Он вымок из-за меня", -- удовлетворенно подумала Макси.
   -- Если вы ждете, что я скажу, будто смогу измениться, -- этому не бывать. Прошу прощения, но я такой, какой есть, -- отчеканил Ангелос Петронидес.
   Глупо не воспользоваться случаем, когда предлагают подвезти, неожиданно промелькнуло в голове у Макси, тем более что в промокшей одежде ее уже начинало знобить. Демонстративно обойдя его и наслаждаясь выражением недоумения на лице Ангелоса, она села в лимузин. Машина тронулась.
   -- Я решила разозлить вас, потому что хочу, чтобы вы оставили меня в покое, -- честно призналась девушка.
   -- Тогда зачем же вы сели в машину, вместо того чтобы держаться от меня подальше? -- Вопрос прозвучал вполне законно.
   Вместо ответа Макси инстинктивно рванулась к дверце. Но выскочить она не успела, он властно схватил ее за руку. Лимузин набирал скорость. Черные глаза Ангелоса метали молнии.
   -- Вам что, жить надоело?
   Макси сдалась и села.
   Ангелос протянул к ней тонкую смуглую руку, словно делая неохотную попытку помириться с капризным ребенком.
   -- Двигайтесь ближе.
   Отвернувшись от него, Макси еще глубже забилась в самый дальний угол сиденья. Она не понимала, что происходит, почему она так бурно реагирует на каждое его слово. Растущие в ней смятение и осознание того, что она оказалась в опасной ситуации на чужой территории, пугали ее. Женщине в ее положении от Ангелоса Петронидеса ничего хорошего ждать не приходится. Бежать от него как от чумы -- вот что следовало ей сделать. Да и держаться с ним следовало холодно и неприступно, а не орать как сумасшедшая.
   С усталым видом Ангелос снял пиджак и, неожиданно схватив Макси за руку, притянул ее к себе. Застигнутая врасплох, Макси подскочила, отчаянно пытаясь высвободиться из этих железных тисков.
   -- Отпустите! Что вы собираетесь...
   -- Ну, хватит! -- воскликнул наконец Ангелос и отпустил ее, демонстративно разводя руками, словно показывая, что не собирается пускать их в ход. -- Не люблю истеричек.
   -- Я не... я вовсе не истеричка. -- Макси вздрогнула всем телом, когда он накинул на ее хрупкие плечи свой серый пиджак. Шелковая подкладка еще хранила тепло его тела. Ноздри уловили чуть слышный аромат -- чистый мужской запах с едва ощутимой примесью цитрусового одеколона.
   -- Вы вся в напряжении, как лошадь перед скачками, -- проговорил Ангелос. -- Стоит мне приблизиться, и вы взвиваетесь в воздух на целый фут.
   -- Вчера этого не случилось, -- пробормотала она с неожиданной горечью в голосе -- Просто не успели. Я застал вас врасплох, -- насмешливо проговорил Ангелос и, ухватившись за рукава пиджака, потянул девушку к себе.
   -- Нет! -- Глаза Макси расширились от ужаса, она всплеснула руками, пытаясь высвободиться, но сумела лишь упереться ладонями в его широкую грудь.
   -- Если захочешь, можешь уйти после первого поцелуя -- никаких вопросов, никаких обязательств, -- пообещал Ангелос.
   Даже такое прикосновение -- через рубашку -- казалось настолько интимным, что Макси виновато вздрогнула. У него было необыкновенно горячее тело. Ее пальцы распрямились, снова сжались, ощутив под шелком жесткие кольца волос, и замерли. Макси привыкла к чисто выбритым торсам моделей-мужчин. По ее телу пробежала дрожь, она ощутила жгучее желание разорвать рубашку и проверить.
   Из-под тяжелых век черные, искрящиеся глаза Ангелоса снисходительно встретили ее взгляд.
   -- Вы похожи на ребенка, которого застали с банкой варенья, -- улыбаясь, проговорил он.
   Улыбка была настолько обаятельной, что у Макси перехватило дыхание, ее зрачки расширились. Его близость завораживала. Она видела крохотные золотые огоньки в его глазах, невероятно длинные, роскошные черные ресницы, чуть заметную щетину на подбородке. Макси была очарована, и это не на шутку ее встревожило.
   -- Не к добру все это, -- испуганно прошептала она.
   -- Докажите, -- предложил Ангелос. Его бархатный голос ласкал слух, как музыка. Уверенной рукой он провел по ее все еще влажным волосам. -- Докажите, что нечто столь приятное может принести вред кому-либо из нас.
   Она была настолько поражена его красотой, что уже не соображала, что делает. Сердце бешено колотилось. Возбуждение поднималось в ней, словно гигантская, сокрушительная волна, сметающая все на своем пути. Он взглянул на два набухших бутона, четко проступившие под облегающим корсажем платья, и лицо Макси вспыхнуло.
   Ангелос медленно отклонил ее назад, крепко обвил руками талию и, склонив темную непокорную голову, приник губами к нежному соску. Все ее тело выгнулось, она запрокинула голову, из груди вырвался невнятный стон. Ангелос снова усадил ее прямо, черные глаза горели торжеством.
   -- Столь сильное желание способно причинять боль. Не думаю, что вам приходилось такое испытывать. Но теперь это чувство вам знакомо...
   Вся дрожа, Макси неотрывно смотрела на него. Синие глаза потемнели от возбуждения. Ее бил озноб. Она была игрушкой в его руках. Пользуясь своим превосходством, он дразнил ее, разжигал в ней огонь, демонстрируя свою власть над нею.
   -- Не прикасайтесь ко мне! -- Размахнувшись, она ударила его по щеке -- и туг же застыла, пораженная собственным поступком.
   Ангелос отреагировал мгновенно: его пальцы сомкнулись на ее запястье, но затем он снова улыбнулся.
   -- Все правильно: разочарование должно вызывать гнев. Под ошеломленным взглядом девушки он наклонился и прижался горячими губами к ее еще нывшей от удара ладони. Макси словно тряхнуло током, будто каждая клеточка ее тела обрела какую-то фантастическую сверхчувствительность. И пока она лихорадочно пыталась сообразить, в чем же секрет его невероятной власти над нею, он уверенно привлек ее к себе и наконец-то поцеловал.
   Еще никто никогда не целовал ее так. Чувственные губы прижались к ее губам, и в тот же миг Макси ощутила непреодолимое желание быть как можно ближе к нему. Она отчаянно вцепилась в него, страсть разгоралась в ней с каждой секундой.
   И тут все кончилось. Ангелос оглядел ее восхищенным взглядом, полным мужской силы и превосходства. Лицо Макси было залито возбужденным румянцем, страсть еще читалась в отрешенном взгляде.
   -- Приехали, -- проговорил он.
   Она даже не заметила, что лимузин остановился. Ангелос заботливо укутал ее в пиджак и практически вынес из машины. Снова оказавшись под дождем, Макси жадно вдохнула холодный свежий воздух. Она не сразу поняла, где находится. За те несколько бесконечных минут мир за пределами его машины просто перестал для нее существовать. В смятении она оперлась на его сильную руку, поддерживавшую ее за талию и склонила голову.
   Неожиданно Ангелос гневно выругался, заслоняя ее собой. Макси увидела убегавшего от них фотографа. В тот же миг двое крепких мужчин выскочили из машины, ехавшей за лимузином, и схватили его прежде, чем он успел пересечь улицу. Ангелос выпрямился с явным облегчением.
   -- Мои телохранители засветят его пленку. Этот снимок не будет опубликован.
   У нее на глазах обещание было немедленно приведено в исполнение. Ей и самой нередко досаждали назойливые камеры папарацци, но ее поразило, с какой бескомпромиссной твердостью Ангелос защищает свое право на личную жизнь. Он оберегал именно свою личную жизнь. Отнюдь не ее. Откуда взялась в ней вдруг эта уверенность, что Ангелос пойдет на все лишь бы их фотографии не появились в прессе? Что он не намерен когда-либо бывать с ней на людях?
   Содрогнувшись от этой мысли, она вышла из забытья -- и обнаружила, что стоит в сверкающем стальном лифте.
   -- Где мы? -- пробормотала она, недоуменно нахмурив брови.
   Двери бесшумно раздвинулись, перед ними открылась мраморная площадка.
   -- У меня дома. Где же еще?
   Охваченная тревогой, Макси вздрогнула
   -- Я думала, вы везете меня обратно к Лиз.
   Ангелос насмешливо приподнял бровь.
   -- Я этого не говорил. Кроме того, после всего, что случилось в машине, я предпочел бы заняться любовью в собственной постели.
   Макси почувствовала невольную слабость в ногах. Как шлюха -- именно так она выглядела бы на той фотографии, и именно так он вел себя с ней.
   -- Макси... -- промурлыкал Ангелос, по-своему расценив ее состояние и двигаясь в ее сторону с чувственной грацией хищного зверя. Лицо его приняло насмешливое выражение. -- Ты полагаешь, я стану больше уважать тебя, если ты предложишь подождать неделю или месяц? У меня нет времени на подобные сантименты...
   -- Это очевидно.
   -- И не думаю, что твои чувства изменятся. Мы будем вместе и через полгода, размышлял он вслух. -- Может быть даже, больше. Я уже давно не испытывал к женщине такую страсть.
   -- Попробуйте холодный душ. -- Макси старалась казаться спокойной и высоко вздернула подбородок, подавляя бушевавшие в ней чувства. Она расправила плечи, его пиджак соскользнул с них и лежал теперь, небрежно смятый у ее ног.
   -- Я не из тех, кто ложится в постель еще до первого свидания. -- А зачем тратить время на еду? -- с нескрываемым отвращением продолжила Макси -- Мне приходилось встречать шустрых парней но вы превзошли их всех. Один поцелуй в лимузине и вы уже решили, что я согласна на все?
   Ангелос надменно вскинул голову, глаза его метали молнии. Влечение, возникшее между нами, было искренним, взаимным очень сильным.
   -- Вы ждете что я буду извиняться за порыв, на который вы ответили с не меньшей страстью?
   Макси вздрогнула.
   -- Нет. Не думаю, что вы привыкли извиняться.
   -- Я честен... И не скрываю своих чувств. А вы то поощряете меня, то вдруг снова идете на попятную. Это с вами что-то не в порядке холодно произнес он, не надо сваливать на других. Повзрослев, я раз и навсегда отказался от ребяческих игр.
   Чувствуя, что каждый нерв в ней натянут до предела, Макси тем не менее сохраняла внешнее спокойствие. Ею овладела жгучая ненависть порожденная чувством стыда за то, что она вообще позволила ему прикоснуться к ней.
   -- Далеко не все, что мне удалось узнать о вас за эти двадцать четыре часа, меня порадовало, Ангелос. Вы мне противны! -- заявила она, направляясь к лифту. -- Черт возьми, не вздумайте сбегать! -- В одно мгновение он оказался рядом с ней. -- Кто вы такая, Макси Кендалл, что позволяете себе говорить со мной в таком тоне?
   -- Хватит... Я не желаю больше это слышать, -- нервно пробормотала она.
   -- На этот раз вы меня выслушаете, -- гневно пригрозил он, преградив ей путь к лифту. Его худое лицо сделалось жестким, черные глаза гневно сверкали. -- Думаете, я не знаю, как мало вы раздумывали, когда согласились переехать к Лиланду? Вы его едва знали. Вы были тогда никем. Вы думаете, я не заметил, что вы не испытываете к нему ни малейшего влечения?
   Не готовая к такой атаке, Макси смущенно пробормотала:
   -- Я... я...
   -- По сути дела, вам с ним было невыносимо скучно, вы даже не могли это скрыть. Вы с трудом выносили его прикосновения и, несмотря на это, прожили с ним три года. По-вашему, так ведет себя женщина, у которой есть представления о морали? Вы торговали собой ради модных тряпок...
   -- Это неправда! -- ошеломленно воскликнула Макси.
   -- И ни разу за это время вы не сказали себе: "Я могла бы обойтись без всего этого. Я достойна лучшего. Я не должна так жить!" -- Ангелос бушевал, продолжая изрыгать грубые насмешки. -- Так что не говорите мне, что я все не так понял. Я сужу по тому, что вижу. Вы не испытывали к нему никаких чувств. Вы просто выставили себя на продажу, а он оказался платежеспособным покупателем!
   Макси почувствовала, как к горлу подступает тошнота, она продолжала пятиться, подняв руки, словно пытаясь заслониться от него.
   -- Нет, нет... -- слабо протестовала она.
   -- А я, несчастный идиот... несмотря на все это, меня влечет к вам! -- Ангелос взмахнул руками, в ярости на нее и на себя. -- Я не хотел покупать вас... а может быть, просто хотел сохранить видимость, что у нас все по-другому... что, поскольку наше влечение взаимно, вы со мной вовсе не из-за моего богатства!
   Макси стояла как изваяние. Теперь она знала, что он о ней думает. Как будто случился взрыв и тысячи осколков вонзились в нее, заставляя обливаться кровью от каждого произнесенного им слова.
   -- Я никогда вам этого не прощу, -- прошептала она. -- Лиланд не был моим любовником. Мы заключили соглашение. Все это было лишь игрой...
   Ангелос выругался по-гречески.
   -- Не принимайте меня за идиота.
   Макси уставилась на него невидящим взглядом, презирая себя даже за попытку оправдаться. Этим она выдала свою слабость, словно ее и вправду волновало мнение этого заносчивого грека. Такое ее гордость вынести не могла.
   -- Держитесь от меня подальше теперь... Вы выбрали свой путь в жизни задолго до того, как мы встретились. Чего же вы ждали? -- презрительно бросил он.
   Из груди Макси вырвался похожий на рыдание смех, но она туг же замолчала, резко отвернувшись, чтобы он не увидел готовых политься слез.
   -- Только то, что обычно принято. -- Вскинув голову, она тряхнула золотистыми волосами, ясный взгляд снова горел огнем. -- Я лишь хочу вести обычную, нормальную жизнь, и однажды, когда все это будет уже позади, именно так и случится. Вы, Ангелос, мне и даром не нужны. Я бы ни за что не стала заниматься с вами любовью. Надеюсь, я выражаюсь достаточно ясно? Вам никогда не получить то, чего вы добиваетесь!
   Ангелос смотрел на нее так, словно не мог отвести глаза, и ненавидел ее за это.
   Макси пристально взглянула на него, ощутив в душе доселе незнакомое ей злорадство.
   -- Неприятное известие, не правда ли? Меня вам не удастся заполучить, -- тихо произнесла она, с пугающей ясностью сознавая, что обстановка накалилась до предела, и в то же время не в состоянии справиться с непреодолимым соблазном хоть как-то уколоть его.
   -- Однако, что вам из-за этого переживать? Ведь вы, похоже, начисто лишены настоящих чувств.
   -- А чего вы от меня хотите? -- Ангелос с трудом подавлял ярость. -- Я просто не способен полюбить и никогда не полюблю женщину вроде вас!
   -- Ах эта честность... она режет как ножом, -- проговорила она в ответ, чувствуя, что сердце пронзает острая боль. Сама того не замечая, она вся трепетала. -- И все же вас влечет ко мне? Знаете, Ангелос, мне доставляет удовольствие видеть это.
   Чувственные губы Ангелоса дрогнули, он сжал зубы. В его поразительных черных глазах кипели злоба и гордость.
   -- Благодарю, вы чудесным образом помогли мне избавиться от комплекса неполноценности. Теперь я знаю себе цену! -- бросила она срывающимся голосом.
   -- Какой же вы можете быть дрянью... Раньше я не замечал в вас этого. -- Его акцент заметно усилился.
   Макси могла бы высмеять его, но презрение в его голосе по-прежнему обжигало.
   -- Что ж, назовите мне цену одной ночи с вами. Во сколько бы вы себя оценили?
   -- Вам не по карману, -- заверила его Макси, презрительно оглядывая его, словно Ангелос только что вылез из канавы. -- Видите ли, Ангелос, я учусь на своих ошибках. В следующий раз я соглашусь жить с мужчиной, только если он станет моим мужем. К ее удовольствию, Ангелос побледнел как полотно.
   -- Если вам хоть на миг пришла в голову такая безрассудная...
   -- Разумеется, нет, -- чеканя слова, проговорила Макси. -- Но теперь вы понимаете, почему я никак не смогу с вами позавтракать, в постели или нет. Ведь связь с хамоватым греком-миллионером повредила бы моему новому имиджу.
   -- Я выбью каждое слово этого разговора из вашей дурной головы, когда мы будем вместе. -- Потеряв самообладание, Ангелос готов был броситься на нее.
   -- Как же до вас медленно все доходит. Мы никогда не будем вместе, Ангелос, -- ответила Макси и с этими словами, гордо выпрямившись, вошла в лифт.
   Очутившись снова на улице, Макси почувствовала, что ее бьет озноб. Позабыв, что у нее с собой нет денег, она остановила такси. Мысли путались в голове, бессвязные образы сменяли друг друга с бешеной скоростью.
   Как могло случиться, что два малознакомых человека столько времени терзали друг друга? Почему ей доставляло удовольствие наблюдать, как он захлебывается от бессильной ярости? А теперь ей делалось плохо от одного лишь воспоминания об этом.
   Ангелос Петронидес причинил ей страдание, но она никогда больше его не увидит, пыталась успокоить себя Макси. Даже самый стойкий из мужчин не пожелал бы пережить такое снова. Тем более Ангелос. Он ожидал, что она с готовностью бросится в его постель, как какая-нибудь жадная до денег потаскушка. Вместо этого она нанесла удар по его непомерному самолюбию, заставила его дрогнуть... и тем не менее сейчас она ощущала удивительное, ужасное чувство утраты.
   Ее непреодолимо влекло к нему, а она, словно наивный и упрямый ребенок, отказывалась признаться себе в этом до последнего. "Мне известно, что я вам небезразличен". Она сгорала от стыда. Господи, да неужели же быть любовницей Ангелоса сколько-нибудь лучше той унизительной игры, в которую Лиланд заставлял ее играть целых три года.
   Ангелос не поверил тому, что она сказала про них с Лиландом, он даже не задумался над ее словами. И начни Макси спорить, она бы лишь выставила себя на посмешище. Ибо ничто, кроме врачебной справки о том, что она девственница, неспособно было его вразумить. В любом случае ее неопытность была не в счет, коль скоро речь шла об Ангелосе Петронидесе. Он относился к ней так же, как люди относятся к завтраку в закусочной: лишь бы поскорее утолить чувство голода. К горлу подступила тошнота. Даже если бы ему удалось соблазнить ее, неужели он думал, что она поверит, будто его увлечение продлится целых полгода?
   "Такой девушке, как ты, мужчина наобещает все что угодно, лишь бы заполучить ее в постель, -- предупредил ее однажды отец. -- Только если он согласен ждать, если ему важны твои чувства, можно поверить в его искренность".
   Этот честный совет тогда смутил ее, ведь в то время она уже начала понимать, что яркая внешность приносит не только счастье. Подруги отвернулись от нее, завидуя ее успеху. За нею волочились взрослые мужчины, пытались сблизиться и назначали свидания. Даже ребята-ровесники, которые в ее присутствии немели от смущения, у нее за спиной сочиняли легенды о ее похождениях. Восемь лет спустя Макси уже не питала надежды когда-либо встретить мужчину, который, как гласит пословица, не станет есть пирог до праздника.
   Спустя час после того, как она вернулась в дом Лиз, раздался телефонный звонок. Это была Катриона Фергюссон, хозяйка агентства, с которым Макси работала с восемнадцати лет.
   -- Боюсь, у меня нет новостей для тебя, Макси, -- как всегда, живо проговорила она. -- Тебя решили не приглашать для съемок в новой серии рекламных роликов о средствах по уходу за волосами.
   -- Мы ведь этого и ожидали, -- напомнила ей Макси с печальным вздохом.
   -- Боюсь, ничего другого найти не удалось. Это и неудивительно, -- сказала Катриона. -- Твое имя слишком тесно связано с именем одного небезызвестного лица. Я ведь предупреждала, насколько это плохо, да и то, что о тебе в последнее время писали в газетах, ничего хорошего не сулит.
   Прошел уже месяц с тех пор, как Макси переехала из загородного дома Лиланда. За это время она не получила ни одного предложения, и, похоже, скоро придется подумать о смене работы. Ее счет в банке таял на глазах. Нельзя же сидеть и ждать приглашений, которых может уже не быть. Да и Катриону бессмысленно упрекать в черствости. Сколько раз та уговаривала ее перейти работать на подиум, но бурная общественная жизнь Лиланда отнимала почти все свободное время.
   Несколько часов спустя Макси буквально повисла на электрическом камине в гостиной Лиз, пытаясь согреться. "Ангелос больше не придет, это хорошо, -- говорила она себе, -- эта проблема решена". Она почесала руку и с удивлением обнаружила красную сыпь. Должно быть, аллергия. Что она такое ела? Однако Макси не удалось припомнить ничего, кроме половинки сандвича, который был на завтрак. Ей совсем не хотелось есть, и она уснула прямо в кресле. Проснувшись среди ночи, пробралась на ощупь в комнату для гостей, сбросила одежду и устало повалилась на кровать.
   На следующее утро Макси проснулась поздно, чувствуя себя совсем неважно. Увидев свое отражение в крохотном зеркале в ванной, которое Лиз держала для гостей, она так и застыла: на лбу была такая же сыпь! Очень похоже на... ветрянку. И эти пятна чесались! Но ведь ветрянкой болеют только дети! И тут она вспомнила, как пару недель назад к Лиз заходила соседка с малышом. У ребенка были такие же пятна.
   -- Она уже не заразна, -- беспечно сказала тогда женщина. Макси оттянула нижнюю губу, чтобы еще раз убедиться, и тут же едва не задохнулась от приступа кашля. Что бы это ни было, чувствовала она себя прескверно. Выпив стакан воды, Макси улеглась в постель. Зазвонил телефон, и ей пришлось снова вставать.
   -- Кто? -- хрипло переспросила она, оправившись после очередного приступа кашля.
   -- Это Ангелос... Что с вами?
   -- У меня... я простудилась, -- солгала она. -- Что вам нужно?
   -- Увидеться с вами...
   -- Ни за что! -- Макси бросила трубку. Снова раздался звонок. Она отключила телефон. Пару часов спустя позвонили в дверь. Макси не открыла, уж очень не хотелось снова вылезать из кровати.
   Весь день она дремала, когда же наконец проснулась, ее бил озноб, в комнате слышался странный звук. Некоторое время спустя она поняла, что слышит хрип собственных легких. Мысли путались, однако ей пришло в голову, что, возможно, придется вызвать врача. Так она и лежала, раздумывая об этом, а дверной звонок все звенел и звенел, пока наконец не затих.
   Страх сковал Макси, когда, выбравшись из постели, она обнаружила, что ноги не держат ее. Она грохнулась на пол. Глаза наполнились слезами. В комнате было слишком темно. Она начала пробираться ползком, пытаясь вспомнить, где телефон. Где-то вдалеке послышался звон разбитого стекла. Затем голоса. Может, она не выключила телевизор? Пытаясь собраться с силами, Макси прижалась пылающим лбом к паркету. Потом увидела свет... или ей так показалось.
  

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

  
   До странности знакомый мужской голос резко проговорил что-то на чужом языке, перед глазами Макси появились мужские ботинки. Сильные руки перевернули ее на спину и подняли.
   -- Вы же вся... в пятнах... -- Немигающие черные глаза Ангелоса изумленно смотрел на нее.
   -- Уходите... -- слабо пробормотала она.
   -- Просто это выглядит довольно... странно, -- насмешливо проговорил он.
   Макси зажмурилась, глазам было больно от яркого, слепящего света.
   -- Я считал, что только дети болеют ветрянкой, -- добавил Ангелос, помолчав. Это прозвучало почти как упрек.
   -- Оставьте меня в покое. -- У Макси снова начался приступ кашля.
   Вместо этого он уложил ее обратно в постель и бесцеремонно завернул в пуховое одеяло.
   -- Что вы делаете? -- запротестовала она, тщетно пытаясь сосредоточиться.
   -- Я собирался отправиться на выходные на свою загородную виллу. Но, похоже, придется вернуться домой, и вы поедете со мной, -- с досадой произнес Ангелос, легко подхватывая ее на руки.
   В голове у Макси был туман, однако мысль о том, что ей никак нельзя иметь дело с Ангелосом Петронидесом, так глубоко запечатлелась в ее сознании, что один лишь его вид привел ее в чувство.
   -- Нет... Я должна присматривать за домом. Если бы могли, но вы не в состоянии. Я обещала Лиз... она уехала, и ее снова могут ограбить... отпустите меня.
   -- Я не могу вас здесь оставить. -- Ангелос взглянул на нее с грустью, словно надеялся, что она вдруг чудесным образом поправится.
   Испытывая слабость и страх, Макси спрятала лицо у него на груди, чтобы он не видел пятен. У нее не было сил сопротивляться, но ненависть ничуть не остыла.
   -- Я не хочу никуда с вами ехать. -- Макси чихнула.
   -- Что-то я не вижу на вашем крыльце толпы сочувствующих, готовых о вас позаботиться... Да и что вы, собственно, хнычете? -- нетерпеливо осведомился он, шагая через гостиную. -- Я вломился в дом только потому, что понял: вы больны. Приличия требовали убедиться, что с вами все в порядке.
   -- Я вовсе не хнычу, -- задыхаясь, сказала Макси.
   -- Пришел же я сюда исключительно затем, чтобы вернуть вам ваше "кое-что в счет погашения" и поставить вас в известность, что ноги моей больше не будет в вашем доме...
   -- Так чего же вы ждете?
   Но Ангелос продолжал с нескрываемой обидой:
   -- А вместо этого обнаруживаю вас, жалкую и дрожащую, на полу, да еще всю в пятнах!
   Приоткрыв один глаз, Макси заметила одного из его телохранителей, изумленно взиравшего на эту сцену. Ангелос вынес ее на улицу и, нагнувшись к дверце лимузина, осторожно усадил ее в самый дальний угол, словно огромную куклу. Только тут Макси заметила, что в машине уже сидела какая-то рыжеволосая женщина. На ней были бриллианты и великолепное платье из зеленого шелка, которое подошло бы для съемок фильма об американском Юге прошлого века. Женщина смотрела на нее с неменьшим замешательством.
   -- Ты болела ветрянкой, Натали? -- непринужденно спросил Ангелос Натали Сибо! Актриса, известная французская актриса, недавно приведшая критиков в восторг, снявшись в голливудском фильме. Как мало ему понадобилось времени, чтобы найти более приятную компанию, размышляла Макси, вслушиваясь в весьма оживленную перебранку на французском языке. Макси не знала французского, однако женщина буквально задыхалась от гнева, в то время как Ангелос держался все более холодно. Макси завернулась в одеяло, чувствуя, что причина спора -- она; ей хотелось провалиться сквозь землю.
   -- Отвезите меня домой! -- пробормотала она, не поднимая пылающей головы.
   -- Не вмешивайтесь... Вас это не касается! -- яростно отрезал Ангелос. -- Никакая женщина не посмеет диктовать мне!
   Однако и на сей раз Ангелосу не повезло. У Натали, похоже, было на этот счет другое мнение. Оскорбленная в лучших чувствах, она перешла на обиженные причитания. Ангелос холодно молчал. Наконец наступила неловкая тишина. Через некоторое время лимузин остановился. Натали выскочила из машины и, бросив ему на прощание что-то злое на родном языке, захлопнула дверцу.
   -- Надеюсь, вам было интересно, -- проговорил Ангелос с ледяным самообладанием. Лимузин тронулся дальше. Приоткрыв заплывшие глаза, Макси уныло оглядела сиденье, которое только что занимала Натали, и снова сомкнула веки.
   -- Я не знаю французского...
   Ангелос тихо выругался и схватился за телефон. Уже второй раз он садится в лужу. При мысли об этом на душе Макси стало легче. За эти два дня Ангелос, которому не давали проходу сотни дурочек, столкнулся с двумя, несомненно, более умными представительницами женского пола. И ему это только на пользу, решила она. Затем она задремала, то и дело просыпаясь от приступов кашля. Вскоре, однако, Макси погрузилась в забытье.
   -- Вам уже получше, Макси Кендалл?
   Макси смотрела на склонившееся над нею худое женское лицо. Оно по казалось ей почему-то знакомым. На женщине был аккуратный белый халат, она измеряла Макси пульс. Очевидно, это медсестра.
   -- Что со мной? -- пробормотала Макси, лишь смутно, урывками припоминая, как она без конца ворочалась, как тяжело и больно было дышать.
   -- У вас редкая, но очень серьезная разновидность пневмонии, -- объяснила ей блондинка. -- Вот уже пять дней, как воспаление спало...
   -- Пять... дней? -- Макси удивленно оглядела огромную спальню, элегантную, без излишеств современную мебель. Квартира Ангелоса. Сомнений быть не могло. Кругом стерильная чистота, ни намека на тепло женского присутствия и домашний уют. Должно быть, в его представлении идеальный дом -- это просторный, наполовину обставленный ангар.
   -- Вам повезло, что мистер Петронидес вас во время нашел. -- Слова медсестры заставили Макси вновь сосредоточиться на разговоре. -- Учитывая, в каком тяжелом состоянии вы находились, он, возможно, спас вам жизнь.
   -- Нет... Я ничем не хочу быть ему обязанной... И уж тем более жизнью! -- с нескрываемым ужасом воскликнула Макси.
   Изящная блондинка изумленно уставилась на нее.
   -- Вас лечил один из лучших врачей Англии, мистер Петронидес обеспечил вам круглосуточный уход, и вы еще говорите...
   -- Пока мисс Кендалл нездорова, ей можно говорить все что угодно, -- послышался суровый голос Ангелоса. -- Можете отдохнуть, сестра, я побуду с вашей пациенткой.
   Женщина вздрогнула, так тихо и неожиданно он вошел. Она покраснела и поспешно поднялась с места.
   -- Да, мистер Петронидес.
   С необычайным проворством Макси натянула простыню на голову. -- Подумать только, как сразу оживилась больная, -- заметил Ангелос, едва за сиделкой закрылась дверь. -- И она чертовски неблагодарна. Почему меня это уже не удивляет?
   -- Уходите, -- пробормотала Макси, вдруг ясно ощутив, какие у нее грязные, слипшиеся волосы и что вся она покрыта этими отвратительными пятнами.
   -- Я у себя дома, -- сухо напомнил Ангелос, -- и никуда не пойду. Неужели вы полагаете, что за эти дни я ни разу не зашел проведать, как у вас дела?
   -- Мне все равно... Я уже пришла в себя. Если бы мне было так плохо, почему вы не отправили меня в больницу? -- спросила Макси из-под простыни.
   -- Врач -- мой близкий друг. На вас хорошо действовали антибиотики, и он не счел нужным вас тревожить.
   -- Никто со мной не посоветовался, -- пожаловалась она, поворачиваясь, чтобы почесать бедро.
   Ангелос рывком сорвал простыню.
   -- Не вздумайте чесаться, -- проворчал он сквозь зубы. -- Иначе вы всю себя расцарапаете. Если увижу еще -- привяжу к кровати!
   Внезапно оказавшись обнаженной, ошеломленная убийственным тоном этой угрозы, Макси уставилась на него полными ярости синими глазами.
   -- Свинья, -- проговорила она срывающимся голосом, заметив, что ее смущение явно его забавляет. -- У вас не было никакого права привозить меня сюда.
   -- Вы слишком слабы, чтобы указывать мне, -- с жесткой прямотой напомнил ей Ангелос. -- И я знаю меру, когда спорю с больным. Если это утешит ваше раненое самолюбие, то пятна вам даже к лицу, надо только привыкнуть.
   -- Заткнитесь! -- выкрикнула Макси и повалилась на подушки, вконец обессиленная. Пытаясь выровнять дыхание, она посмотрела на него.
   Выглядел он просто великолепно. На нем был стильный бежевый костюм, галстук оттенка густой карамели и шелковая рубашка в тон. Светлые краски выгодно подчеркивали его смуглую кожу. Он был воплощением изысканности и полного самообладания. Она же выглядела прескверно -- и ненавидела его за это! Макси повернулась к нему спиной. Ангелос обошел вокруг, оценивающе оглядывая ее. Это было возмутительно.
   -- Я улетаю на десять дней в Афины. Подозреваю, что в мое отсутствие вы поправитесь гораздо быстрее.
   -- Когда вернетесь, меня здесь уже не будет... О Боже, квартира Лиз оставалась без присмотра! -- в ужасе простонала Макси.
   -- Я нанял опытную домработницу.
   Макси не могла даже поблагодарить его. Внутри у нее все перевернулось: он заплатил за нее долг Лиланду, выложил немалую сумму на лечение, а теперь еще и на сиделку раскошелился. Да ей не рассчитаться с ним до конца своих дней!
   -- Спасибо, -- буркнула она сердито.
   -- Ну что вы, не стоит, -- иронично отозвался он. -- И вы будете здесь, когда я вернусь. В противном случае я очень сильно рассержусь.
   -- Вы говорите так, словно я -- ваша собственность! Лихорадочно запротестовала она. -- Еще несколько дней назад вы были с той актрисой и не собирались больше переступать порог моего дома...
   -- Но вы переступили порог моего. Ах да, чуть не забыл. -- Ангелос извлек из кармана маленький блестящий предмет и небрежно бросил на кровать.
   Макси так и застыла, глядя на браслет, который заложила.
   -- "Снежная Королева в ломбарде" -- таков был заголовок в колонке сплетен. -- Ангелос смотрел на нее, насмешливо приподняв бровь.
   Макси залилась краской от смущения.
   -- Должно быть, владелец пообщался с репортерами. Я нашел в вашей сумочке чек и выкупил браслет.
   Раскрыв от изумления рот, Макси уставилась на него. Ангелос ободряюще улыбнулся.
   -- Вам не придется терпеть папарацци, пока вы в моем доме. Я огражу вас от этого. И вам никогда больше не понадобится прибегать к услугам ломбарда.
   В ответ Макси лишь закрыла глаза. Спорить не было сил.
   -- Как приятно побыть в тишине, -- вкрадчиво заметил Ангелос.
   -- Я вас ненавижу, -- сказала Макси вполне искренне.
   -- Вы себя ненавидите. И ненавидите за то, что вас влечет ко мне, -- поправил он ее. -- Это справедливо, и не ждите сострадания. Когда я представлял вас лежащей в постели с Лиландом словно глыба льда, я тоже себя ненавидел!
   С хриплым стоном Макси зарылась лицом в подушку. Ей стало жалко себя. Ничто не могло от него укрыться. Вот и сейчас он, скорее всего, заставит ее смотреть ему в глаза.
   -- Поспите немного... и как следует ешьте. -- Голос Ангелоса прозвучал совсем близко. Макси тревожно сжалась. -- К тому времени, когда я вернусь из Греции, вы должны быть уже здоровы.
   Макси вцепилась зубами в наволочку. В этот момент она бы жизнь отдала, только бы залепить ему хоть разок пощечину. Решив, что он вышел, Макси подняла голову. Но Ангелос, который, похоже, никогда не оправдывал ожиданий, все еще смотрел на нее, стоя в дверях.
   -- Кстати, я надеюсь, вы будете крайне осторожны во всем, что касается наших отношений.
   -- У нас нет никаких отношений! -- выкрикнула Макси. -- И я не признаюсь, что была у вас, даже если репортеры начнут пытать меня!
   Ангелос выслушал это обещание с нескрываемым удовольствием. А затем, небрежно склонив гордую темноволосую голову, вышел, и Макси с облегчением опустилась на кровать.
   Макси упаковала вещи. Пока она болела, Ангелос перевез из дома Лиз всю ее одежду. Узнав об этом, она пришла в ярость. Несколько необходимых вещей -- это еще куда ни шло, но все] Неужели он надеялся, что она останется и после выздоровления? В первые три дня после его отъезда Макси то и дело порывалась покинуть ненавистный ей дом. Осматривая ее в последний раз, врач вежливо посоветовал ей не торопить события, и, хотя медсестра перестала около нее дежурить, Макси пришлось признать, что она еще не в состоянии себя обслужить. Необходимо было внять голосу рассудка. Она воспользовалась возможностью набраться сил, тем более что греческая прислуга удовлетворяла малейшую ее прихоть...
   Но теперь-то она обязательно уедет. Ведь сегодня к обеду Лиз должна быть дома.
   Двое охранников прохаживались в огромном зале. Оба застыли, наблюдая, как она ковыляет мимо со своими чемоданами. Даже не предложили помочь.
   -- Мистер Петронидес сказал... -- наконец произнес тот, что постарше.
   -- Лучше не вмешивайтесь, если не хотите нажить себе неприятности. -- Макси с силой надавила на кнопку лифта.
   -- Мистер Петронидес не хочет, чтобы вы уезжали, мисс Кендалл. Ему это не понравится.
   Макси взглянула на него с напускным изумлением.
   -- Да что вы говорите!
   -- Нам придется поехать за вами, мисс Кендалл...
   -- На вашем месте, ребята, я бы этого не делала, -- проворковала Макси. -- Мне бы очень не хотелось вызывать полицию и жаловаться, что меня преследуют. К тому же это наверняка попадет в газеты, а такое вашему боссу уж точно не понравится!
   Они уже шагнули было за нею в лифт, но замерли в нерешительности. Макси втащила за собой чемоданы.
   -- Позвольте предупредить вас, -- произнес старший. -- Он вам этого не простит.
   Макси лишь мотнула головой. Двери лифта закрылись, и она облегченно вздохнула. Неудивительно, что Ангелос держался столь заносчиво: его все боялись. Безграничная власть и богатство сделали его таким. Он привык, что любое его желание удовлетворяли мгновенно. Но ее ему не заполучить никогда, горячо поклялась Макси.
   Добравшись до дома, она поняла, как сильно устала. Сварив себе кофе , разобрала почту. Одно из писем было адресовано ей. Судя по всему, оно было от агента по недвижимости. Недоумевая, Макси попыталась справиться со своей дислексией и прочитать послание. Агент писал, что не сумел связаться с ее отцом по его адресу и переадресовал письмо ей. Он ждал указаний по поводу пустовавшего дома, который сдавался внаем. Понемногу Макси начала понимать, что к чему.
   Родители отца, вполне обеспеченные люди, умерли, когда она была еще ребенком. Расса уже тогда недолюбливали в собственной семье, и в наследство ему достался лишь крохотный домик на окраине деревни Кэмбриджшир. В довершение всего он обнаружил, что дом отошел к нему вместе с престарелым жильцом, который отнюдь не намеревался съезжать, поэтому продать коттедж было никак нельзя.
   Дочитав всего до третьей строки, Макси позвонила агенту.
   -- Боюсь, я не знаю, где сейчас мой отец, -- сказала она, -- в последнее время от него не было вестей.
   -- Пожилая леди перебралась к своим родственникам. Если ваш отец желает и дальше сдавать дом в аренду, понадобится основательный ремонт. Но думаю, -- добавил он с оптимизмом, -- что землю можно выгодно продать под застройку.
   "Именно так и поступил бы отец", -- подумала Макси. Он не задумываясь продал бы дом, а через несколько месяцев от этих денег ничего бы не осталось. Макси вздохнула, раздумывая, стоит ли ей съездить и забрать ключи. Она положила трубку. Но ведь ей нужен дом, и она всегда любила деревню. Надо только набраться смелости и начать все сначала. Почему бы и нет? Что держит ее в Лондоне? Работа, которую она уже почти потеряла и которая принесла ей больше вреда, чем пользы? Она и там найдет работу. В каком-нибудь магазине или в баре -- она ведь не брезглива. Еще подростком Макси успела попробовать и то и другое.
   К возвращению Лиз Макси уже горела от возбуждения. Несколько озадаченная, Лиз слушала, как ее юная подруга взволнованно делится своими планами.
   -- Если дом в плохом состоянии, на ремонт потребуются немалые деньги, -- осторожно заметила она. -- Не хочу быть занудой, но, судя по всему...
   -- Лиз, я никогда не стремилась стать фотомоделью, а сейчас мне все равно ничего не предлагают, -- печально напомнила Макси. -- Возможно, для меня это шанс начать все сначала, и я хочу попробовать. Оставлю свой адрес в агентстве, чтобы в случае чего они смогли меня найти, но я ведь не могу сидеть здесь и ждать. В конце концов, если снова найду работу, я начну выплачивать долг Ангелосу.
   Лиз совсем не взволновало, что за домом следил чужой человек; гораздо больше она была озабочена здоровьем Макси. Ей также хотелось знать все подробности, касающиеся Ангелоса.
   -- Могу поклясться, этот человек безумно в тебя влюблен! -- удивленно покачала головой Лиз. В ответ Макси лишь печально рассмеялась
   -- Ангелос не узнает любовь, даже если встретится с ней нос к носу! Зато пойдет на все, чтобы добиться своего. Он, кажется, решил, что чем больше я буду ему обязана, тем легче будет сломить мое сопротивление.
   -- Макси... Если бы он оставил тебя здесь, ты могла бы умереть. Неужели ты ему ни капельки не благодарна? -- смущенно проговорила Лиз. -- Он ведь мог просто вызвать "скорую"...
   -- И упустить возможность затащить меня к себе, когда я была не в состоянии сопротивляться? -- насмешливо хмыкнула Макси. -- Никогда в жизни. Я знаю, как он действует. Ход его мыслей мне предельно ясен.
   -- Значит, у тебя с ним гораздо больше общего, чем ты готова признать, -- отозвалась Лиз.
   Два дня спустя Макси побывала в коттедже. Не переставая ворчать, таксист медленно вел машину по ухабистой сельской дороге. При свете солнца дом показался ей ветхим, но он был расположен в очень живописном месте. В двух шагах от крыльца журчал ручей, кроны деревьев давали прохладную тень. Ее банковский счет больше не пустовал -- Макси распродала добрую половину своего гардероба. Безо всякого сожаления она рассталась с дорогими нарядами от известных дизайнеров, купленными по настоянию Лиланда.
   После детального осмотра нового жилища энтузиазма у Макси отнюдь не убавилось. Ну и что с того, что везде грязь и пыль, пахнет затхлостью, а стены явно нужно покрасить? Ее просто очаровал уютный камин в небольшой передней и совсем не шокировал вид крошечной раковины и ужасной ванной. Хотя вся мебель давно износилась, здесь все же было несколько довольно сносных предметов времен короля Эдварда, а также китайских фарфоровых ваз. Макси уже успела купить новую кровать, которую должны были привезти на следующий день.
   До ближайшего городка было около мили. Как только привезут кровать, она непременно заглянет в отель, который заметила на главной улице, и справится насчет работы. Сейчас ведь разгар летнего сезона, было бы странно, если бы там не нашлось какого-нибудь места...
   Не прошло и недели, а Макси уже вовсю работала в баре при местном отеле, и работа оказалась намного труднее, чем она предполагала. Официантки обслуживали посетителей прямо-таки с бешеной скоростью.
   И почему только она не спросила, подают ли в баре также закуски, прежде чем согласиться на эту работу? Если напитки не составляли особой трудности, то для того, чтобы справиться с огромным меню, пришлось освоить целую систему записи заказов с помощью цифр и запомнить все возможные комбинации блюд: она просто не могла так быстро записывать.
   Макси увидела Ангелоса сразу, как только он вошел в бар. Двери с шумом захлопнулись. Все разом повернули головы в его сторону и застыли, не сводя с него глаз. Властность и сила читались в каждом его движении, Ангелос напоминал великана среди пигмеев .
   Угольно-серый костюм, рубашка из белого шелка, золотистый блестящий галстук. Он был до неприличия богат, подавлял своим присутствием окружающих и совершенно не вписывался в обстановку. Сердце Макси тревожно забилось. В переполненной людьми комнате с низким потолком и тусклым освещением вдруг сделалось удивительно душно и жарко.
   Секунду Ангелос стоял неподвижно, черные глаза блуждали вдоль стойки бара, пока не остановились на Макси. Она была в панике и напоминала кролика, попавшего в свет автомобильной фары. Его раздраженный, свирепый взгляд поразил ее даже на таком расстоянии.
   Втянув в легкие побольше воздуха, Макси тщетно пыталась записать в своем блокнотике очередной заказ. Схватив меню, она устремилась на кухню. Но Ангелосу каким-то образом удалось нагнать ее и преградить ей путь.
   -- Возьмите перерыв, -- тихо приказал он.
   -- Как это вы узнали, где я?
   -- Катриона Фергюссон из модельного агентства была весьма рада помочь. -- (Глаза Макси сердито вспыхнули.) -- Большинство людей предпочитают мне не перечить.
   Резко повернувшись, Макси поспешила на кухню. Вернувшись в зал, она увидела, что Ангелос уселся за один из ее столиков. Она сделала вид, что не замечает его, но никогда еще ей не приходилось столь ясно ощущать на себе чей-то взгляд. Внезапно она сделалась неуклюжей. Руки дрожали и стали влажными. Она пролила напиток, пришлось принести другой. Какая-то женщина сердито сделала ей замечание из-за микроскопической капли, попавшей на ее сумочку.
   Наконец к ней приблизился молодой бармен Деннис.
   -- Вон тот темноволосый парень за шестым столиком... разве ты его не заметила? -- спросил он извиняющимся тоном, глядя на ее красивое лицо с тем ошарашенным видом, который не покидал его с тех пор, как она начала на него работать. -- Странно. Этот тип кажется мне знакомым, но никак не могу вспомнить, где я его видел.
   Макси нехотя подошла к столику.
   -- Что желаете? -- с трудом выговорила она и, чтобы не смотреть в насмешливые проницательные темные глаза, уставилась на его дорогой золотистый галстук.
   -- В этой куцей униформе вы похожи на французскую горничную из дешевого водевиля! -- сообщил он. -- Стоит вам нагнуться, и все парни так и норовят заглянуть под юбку! Включая ваше начальство.
   Макси вспыхнула, синие глаза яростно засверкали. Бар был выдержан в викторианском стиле, и униформа состояла из полосатого платьица и легкомысленного передничка с оборками. Одежда и впрямь выглядела довольно нелепо на женщине ее роста и с такими длинными ногами, но Макси и так уже распустила нижний шов, удлинив подол насколько можно.
   -- Так вы будете пить или нет? -- осведомилась она.
   -- Вначале следует протереть стол, ответил Ангелос, с отвращением глядя на грязные стаканы. -- А потом можете принести мне бренди и сесть.
   -- Вы шутите? Я на работе.
   -- Макси собрала всю посуду в кучу, случайно опрокинув при этом недопитый кофе. Ангелос поспешно отодвинулся.
   -- Вы работаете на меня, и, если я говорю, что вы можете присесть, вам следует делать то, что вам говорят.
   Макси, устранявшая последствия наводнения, застыла на месте.
   -- Прошу прощения... Вы сказали, я работаю... на вас? -- переспросила она. -- Это один из моих отелей, -- сказал Ангелос. -- И то, что я здесь вижу меня отнюдь не впечатляет.
   Макси похолодела. Так этот отель принадлежит ему? Она повернулась, чтобы отнести посуду, но ее позвали на кухню. С замиранием сердца Макси увидела, как Ангелос подозвал к себе Денниса. Когда она вернулась с нагруженным подносом, бармен сидел перед Ангелосом как изваяние, бледный, с покрытым испариной лбом.
   Она поспешно принялась разносить заказы, однако посетители с негодованием набросились на нее.
   -- Я этого не заказывал, -- возмутился один. -- Я просил салат, а не жареный картофель.
   -- А я заказывал картофель с чесноком... Мясо с кровью, а я просил прожаренное...
   Все смешалось у нее в голове. Длинная, темная тень угрожающе упала на столик. Ангелос выхватил блокнот из кармана Макси.
   -- Это еще что? -- осведомился он, хмуро перелистывая страницы. -- Китайские иероглифы, тайные знаки? Абракадабра какая-то!
   Не в силах двинуться с места, Макси побледнела как полотно. К горлу подступила тошнота, колени сделались ватными.
   -- Я перепутала, извините. Я...
   Ангелос улыбнулся разгневанным посетителям.
   -- Не волнуйтесь, сейчас все уладится. Ваши заказы уже готовы. Поторопитесь, Макси, -- грозно добавил он.
   Она заметила, что Деннис за стойкой говорит с кем-то по внутреннему телефону. Вид у него был такой, словно он только что побывал в автокатастрофе. А вернувшись из кухни, Макси увидела, что рядом с Ангелосом стоит другой мужчина, постарше. Это был менеджер отеля. Он напоминал канатоходца, балансирующего над бушующим горным потоком. Макси почувствовала, что навлекла беду на всю команду. Ангелос, судя по всему, имел обыкновение вымещать злобу на своих служащих. Макси и сама начинала злиться. Откуда ей было знать, что это его отель?
   -- Макси... то есть Макси Кендалл... -- запинаясь, произнес Деннис, бросая на нее украдкой смущенный взгляд. -- Мистер Петронидес говорит, что отпускает тебя на этот вечер.
   Макси сжалась.
   -- Извини, но я продолжаю работать.
   Деннис был поражен. Но...
   -- У меня сегодня рабочий день, и мне нужны деньги. -- Макси вздернула подбородок и со звоном опустила на столик перед Ангелосом стакан бренди. -- Вы большой эгоистичный хвастун! -- презрительно бросила она.
   Не успела она повернуться, как сильные пальцы сомкнулись вокруг ее локтя. Макси залилась краской. Невозможно было вырваться, не устроив сцену. Черные как бездна глаза угрожающе горели.
   -- Ступайте возьмите пальто.
   -- Нет. Это моя работа, и я не собираюсь ее бросать.
   -- Позвольте мне облегчить вам задачу. Вы уволены, -- безжалостно отрезал он.
   Схватив свободной рукой стакан с бренди, Макси выплеснула содержимое ему на колени. Он тут же выпустил ее и вскочил на ноги, зарычав от ярости.
   -- Не выносите жары -- держитесь подальше от кухни! -- бросила Макси и удалилась, гордо расправив плечи и вздернув классический нос.
  

ГЛАВА ПЯТАЯ

  
   Десять минут спустя Макси вышла из отеля. Дождь по-прежнему лил как из ведра, и она вымокла до нитки по дороге в город, несмотря на свой зонтик. Да еще почти каждый проезжавший мимо автомобиль окатывал ее водой. Длинная спортивная машина подъехала к обочине, стекло опустилось.
   -- Садитесь, -- проворчал Ангелос.
   -- Поищите себе попутчиков в другом месте. Вы можете командовать своим персоналом, но мне вы не смеете приказывать.
   -- Командовать -- удивленно воскликнул он.
   Распахнув дверцу, он выбрался из машины и сердито уставился на нее. Он тоже переоделся, сердито заметила она. Наверное, у него была с собой смена одежды, потому что теперь он был облачен в великолепный костюм нежнейшего оттенка серого, подчеркивавший его прекрасно сложенную фигуру.
   -- Я ненавижу вас, зачем вы меня преследуете?
   -- Вы меня ждали...
   Макси застыла. Стоило Ангелосу сказать это, как стало абсолютно ясно, что так оно и было. Она знала, что он будет искать ее и найдет.
   -- Я иду домой. И в вашу машину садиться не собираюсь, -- произнесла она, отметив про себя, что он снова из-за нее промок.
   Черные волосы завивались, смуглое лицо влажно поблескивало в свете фонарей.
   -- Я не собираюсь ждать всю ночь, пока вы доберетесь до дома.
   -- Значит, вы знаете, где я живу? Так вот, не смейте приходить ко мне, потому что я не открою!
   -- На безлюдной сельской дороге на вас могут напасть, -- процедил он сквозь зубы. -- Стоит ли рисковать?
   Воинственно подняв зонтик, Макси развернулась на каблуках и продолжила путь. Но не прошла и десяти шагов, как ее струящиеся золотые локоны и легкая походка привлекли внимание хулиганистого вида ребят, стоявших на крыльце магазина. Услышав прозвучавшие ей вслед оскорбления, Макси сжалась и поспешила пройти мимо. Ангелос выкрикнул что-то у нее за спиной.
   Неожиданно чья-то рука опустилась на плечо Макси, она вскрикнула, пытаясь вырваться. Дальше все произошло в считанные секунды. Размахнувшись, Ангелос ударил обидчика. Дружки парня с угрожающими воплями бросились на подмогу.
   -- Отпустите его! -- кричала Макси, яростно пиная клубок дерущихся тел и нанося удары зонтиком.
   В тот же миг из паба повалили люди, и парни бросились врассыпную. Опустившись на колени перед лежавшим на мокрой мостовой Ангелосом, Макси смахнула с его лба влажные пряди вьющихся черных волос. Он был мертвенно-бледен.
   -- Дурак, идиот несчастный, -- причитала она.
   Приподнявшись, Ангелос встряхнулся. Затем медленно начал вставать. По виску текла кровь.
   -- Их было пятеро, -- прорычал он, сжимая кулаки.
   Садитесь в машину и умолкните, а то они могут вернуться, -- пробормотала Макси, потянув его за рукав. -- Люди сейчас не очень-то спешат на помощь. Они могли вас так отделать...
   -- Они! -- запальчиво проговорил Ангелос.
   -- Полицейский участок в конце улицы...
   -- Я не собираюсь жаловаться в полицию на этих молокососов! -- прорычал Ангелос, пошатываясь.
   -- Им от меня тоже попало.
   -- Но вам все же больше досталось. -- Макси потянула его за рукав и осторожно подтолкнула к дверце роскошной спортивной машины.
   -- Что вы делаете? Вы не в состоянии сейчас вести машину.
   -- Почему это? -- недоуменно воскликнул он.
   Макси распахнула дверцу.
   -- Ради Бога, Ангелос... У вас идет кровь, может быть сотрясение мозга. Хоть раз в жизни послушайте, что вам говорят.
   Он остановился и размышлял над этим весьма неожиданным предложением секунд двадцать. Решение явно далось ему нелегко, но наконец, выругавшись про себя, он нехотя уселся в машину.
   -- Вы умеете водить "феррари"? -- осведомился он.
   -- Разумеется, -- уверенно заявила Макси.
   Как и он, она ни когда не шла на попятную Машина выехала на ухабистую дорогу.
   -- Фары, -- чуть слышно пробормотал Ангелос.
   -- По-моему, вам следует включить фары... или мне лучше закрыть глаза?
   -- Замолчите. Мне надо сосредоточиться!
   Справившись наконец с фарами и выяснив, где находится переключатель скоростей, Макси продолжила:
   -- Как это на вас похоже: чуть что -- сразу в драку. Где, черт возьми, ваши телохранители?
   -- Как вы смеете? -- Ангелос резко подался вперед, но ремень безопасности помешал ему дотянуться до нее. -- Я сам могу о себе позаботиться!
   -- И драться с пятерыми? -- Макси сжала губы, внутри у нее по-прежнему все кипело. Черт бы его побрал! Она чувствовала себя виноватой.
   -- Я везу вас в медпункт.
   -- Мне не нужен врач. Я в полном порядке, -- раздраженно бросил он.
   -- Если вы умрете от травмы черепа или чего-то вроде этого, мне бы совсем не хотелось брать на себя ответственность!
   -- У меня всего лишь несколько синяков и царапин. Нет необходимости везти меня в больницу. Я только прилягу ненадолго, а потом вызову машину. Теперь его голос звучал как всегда: властно и сдержанно. Макси раздумывала над его завуалированной просьбой, продолжая двигаться в сторону дома на самой низкой из возможных скоростей. К тому же ливень заливал ветровое стекло, и почти ничего не было видно.
   -- Ну, ладно. Я отвезу вас домой, но не дольше чем на час, -- предупредила она.
   -- Вы так великодушны...
   Макси покраснела от стыда, вспомнив, сколько за ней ухаживали, когда она сама болела. Но ведь Ангелос вовсе не был этим стеснен: он лишь оплачивал услуги других. Да и вообще, размышляла она, подъезжая к коттеджу, трудно себе представить, чтобы Ангелос поступился ради кого-то личным комфортом.
   Погруженная в свои мысли, Макси вдруг обнаружила, что едет прямо в ручей. В панике она резко нажала на тормоза, и машину занесло.
   -- О Боже! -- испуганно вскрикнула она, увидев, что передние колеса зависли над ручьем. "Феррари" с громким всплеском нырнула носом в воду и остановилась, угрожающе накренившись.
   -- Хоть Бог и не услышал моих молитв, но мы все-таки живы, -- проворчал Ангелос, протягивая руку, чтобы выключить двигатель.
   -- Вы, конечно, сейчас поднимете шум и станете кричать, что женщины никудышные водители, -- прошипела Макси, отпуская наконец руль.
   -- Что вы, я бы не посмел. Памятуя о том, как мне везет с вами, я лучше выйду из машины и утоплюсь.
   -- В ручье не больше трех футов глубины!
   -- Ну спасибо, успокоили. -- Широко распахнув дверцу, он неловко выбрался на глинистый берег, затем с необычайной силой вытянул ее за собой.
   -- Сожалею... Я перепугалась, когда увидела воду.
   -- Это всего лишь большая лужа. Что же будет, если вы увидите море?
   Не желая больше обсуждать свою досадную оплошность, Макси порылась в сумке в поисках ключа. Наконец она отперла обшарпанную дверь и зажгла свет.
   Ангелос наклонил растрепанную голову и вошел в полупустую гостиную, посредине которой стоял двухместный диван с жесткой спинкой. Следовало признать, что, когда в камине не горел огонь, комната выглядела довольно угрюмо. К тому же было бы неплохо провести небольшой ремонт.
   -- Наверху немного уютнее. Можете пока прилечь на мою кровать.
   -- Просто ушам своим не верю. Где тут у вас телефон?
   -- Его нет, -- нахмурилась Макси.
   Взмахнув слипшимися от дождя черными ресницами, он удивленно уставился на нее.
   -- Вы что, шутите? У вас же наверняка есть сотовый!
   -- Похоже, он выпал во время драки. -- Недовольно пробормотав что-то по-гречески, Ангелос стал подниматься по узкой лестнице. Он немного пошатывался, и это сильно встревожило Макси.
   -- По-моему, вам необходимо обратиться к врачу.
   -- Чепуха... Полежу немного, и все пройдет.
   -- Осторожно голову! -- воскликнула Макси, но было поздно: он с размаху ударился о перемычку над дверью спальни.
   -- Только не это, -- хором простонали оба, и Макси протянула руки, чтобы поддержать Ангелоса, который пошатнулся, ступив на крохотную площадку. Она поспешно проводила его в спальню.
   -- На полу лужи, -- заметил Ангелос.
   -- Глупости, -- отозвалась Макси, и в тот же миг откуда-то сверху ей на нос упала большая капля. Удивленно подняв глаза, она взглянула на сводчатую крышу: в нескольких местах на балках висели капли, а на паркет и вправду натекли лужи. -- Похоже, я попал в лесной шалаш, -- заключил Ангелос.
   С уст Макси сорвалось не слишком вежливое слово, она бросилась к кровати. К счастью, постель оказалась сухой, но Макси все же отвернула на всякий случай матрас. Ангелос тяжело опустился на край кровати и стянул пиджак. Макси схватила его, с тревогой вглядываясь в затуманенные глаза Ангелоса.
   -- Зря я вас послушала: надо было отвезти вас в медпункт.
   -- У меня просто болит голова и небольшое головокружение. Только и всего, -- самоуверенно подчеркнул он. -- Перестаньте обращаться со мной как с младенцем.
   Макси густо покраснела, когда он развязал галстук.
   -- Вы хотите снять одежду?
   -- Не ложиться же мне в мокром! -- надменно ответил он.
   -- Тогда я пойду. Все равно ведь надо подставить что-нибудь, чтобы не текло на пол, -- неловко пробормотала она в дверях.
   От одной мысли, что он собирается раздеться, ее бросило в жар. Это все нервы, старательно убеждала себя Макси, направляясь вниз, просто на нее произвела впечатление эта ужасная стычка на улице. Кто и вправду насмерть перепугался, так это она, а Ангелос для этого слишком самоуверен и глуп.
   Она взяла в ванной ведро и тряпку, но отложила их и развела в миске с водой антисептик. Ей просто необходимо было убедиться, насколько серьезно он ранен. Может, он на несколько секунд потерял сознание? Ведь он лежал там, на улице, с закрытыми глазами; эти невероятно длинные ресницы напоминали опахала из черного шелка. Господи, да что с ней такое, в самом деле? Она уже сама не знает, о чем думает...
   Когда она вновь несмело вошла в спальню, Ангелос лежал, укрытый ее простынями в цветочек. Глаза как будто закрыты. Она нервно провела языком по нижней губе, жадно рассматривая его смуглые мускулистые плечи, черные завитки волос на выпуклых грудных мышцах, кожу с золотистым загаром, который был особенно заметен на фоне светлого белья...
   Когда у человека сотрясение мозга, он не засыпает, подумала Макси. Шагнув к кровати, она коснулась его плеча и тут же отдернула руку, словно обожглась. Его поразительные темные глаза уставились на нее.
   -- У вас идет кровь, взгляните на подушку. -- У Макси перехватило дыхание.
   -- Я куплю вам новую. Нет уж, ничего вы мне не купите. Лежите лучше спокойно, -- дрожащим голосом попросила она. -- Я должна осмотреть рану.
   Трясущейся рукой Макси поднесла полотенце и отерла кровь. Она увидела неглубокий кровоточащий порез, и в тот же миг он поднял смуглую руку и сжал ее тонкое запястье.
   -- Вы дрожите как осиновый лист.
   -- Вас могли ударить ножом или еще чем-нибудь. Мне делается дурно, когда вспоминаю об этом. Я и сама могла бы разобраться с тем парнем.
   -- Не думаю... Его приятели были уже на подходе. И им ничего не стоило затащить вас в ближайший переулок и хорошо повеселиться.
   -- Все равно я не стану благодарить вас. Держались бы вы от меня подальше, ничего бы не случилось, -- возразила Макси. -- Осталась бы в гостинице до закрытия, а потом бармен подвез бы меня домой. Нам с ним по пути.
   Отчитав его, Макси высвободила руку и пошла на кухню. Несколько минут спустя она вернулась в комнату с целой кучей различных мисок и тазиков. Когда все эти емкости заняли наконец свои места, в комнате послышалось мерное капание.
   -- Как вы себя чувствуете? -- несмело спросила Макси.
   -- До неприличия богатым и избалованным. В нормальных домах вода бывает в ванне и в бассейне, -- насмешливо ответил Ангелос. -- Не могу поверить, что вы предпочитаете утонуть здесь, под этой крышей, похожей на решето, только не жить со мной.
   -- Придется поверить. Я ни с кем не хочу жить...
   -- Я же не настаиваю, чтобы вы жили у меня, -- мягко возразил Ангелос, насмешливо скривив чувственные губы. -- Мне нравится быть одному. Я бы купил вам дом и навещал вас время от времени.
   Бледное лицо Макси вспыхнуло.
   -- Я не продаюсь... Единственный путь -- это обручальное кольцо?
   -- Ангелос грубовато рассмеялся.
   -- Да, я понял намек. Весьма наивно, зато смело. Я могу быть одержим желанием обладать этим восхитительным телом, которое дрожит от вожделения, стоит мне приблизиться, -- вкрадчиво приговаривал он, взяв ее за руку и потянув к себе прежде, чем она сумела сообразить, что происходит, -- и готов удовлетворить любое желание, но не это. Думайте о том, что может сбыться, а не о том, чему не быть никогда.
   -- Если бы вы сегодня уже не получили по голове, я бы вам врезала! Яростно выпалила Макси. -- Отпустите меня.
   Ангелос разжал пальцы, продолжая нахально улыбаться.
   -- После разрыва с Лиландом вы перестали доверять людям, не так ли? Да-да, мне известно, что именно он выставил вас из больницы и позвал к себе Дженнифер. Вы снова оказались на улице, без друзей и без денег. Прекрасно понимаю, почему вы решили, что муж будет намного надежнее любовника. Но ведь я -- не Лиланд...
   Макси смотрела в его поразительные глаза. Постепенно ею овладевали страх и восхищение. Она чувствовала, как исходящая от него необузданная сила обволакивает ее и как с каждой минутой ей все труднее и труднее противиться этому магнетизму. Она пылала ненавистью к нему, и в то же время в ней горело желание, которому не было сил сопротивляться. Она сама ужаснулась тому, как сильно ее влекло к нему, как предательски чувствительна она оказалась к обаянию этого человека.
   -- Идите сюда... хватит бороться с собой, -- позвал он. -- Ведь ни один из нас от этого не выигрывает. Разве мы оба не страдаем? Я даю честное слово, что никогда в жизни не поступлю с вами так, как Лиланд.
   -- Чего вы добиваетесь?
   -- Пытаюсь убедить вас, что, доверившись мне, вы только сделаете себе лучше. И я даже не дотронулся до вас, -- добавил Ангелос, словно ожидая похвалы за свое удивительное самообладание. Хуже всего было то, что ей хотелось, чтобы он прикоснулся к ней. Она смотрела на него полным замешательства и желания взглядом. Ангелос протянул руку, запустил длинные смуглые пальцы в ее струящиеся локоны и потянул ее к себе.
   -- Но ведь и этого вы тоже не хотите? -- проникновенно спросил он.
   -- Нет. -- (Он провел пальцами по ее дрожащей полной нижней губе, заставив вздрогнуть от этого обжигающего прикосновения.) -- Но я не уступлю. Это влечение ничего не значит для меня, -- настойчиво проговорила она. -- Вам не затуманить мой разум...
   -- Какое суровое испытание... -- Черные глаза горели колдовским огнем.
   -- Я вовсе не испытание, я -- женщина, -- запинаясь, проговорила Макси, отчаянно пытаясь высказать то, что было у нее на душе, но казалось, она уже не владела собой.
   -- Ничего себе женщина... так сопротивляться мне, -- одобрительно проговорил Ангелос, и от этих слов сердце Макси застучало как сумасшедшее, а голова закружилась. -- За такую стоит побороться. Если бы вы только могли забыть об этой несвоевременной мечте, чтобы начать все сначала...
   -- Но...
   -- Никаких "но", -- Ангелос привстал и коснулся губами ее полураскрытых губ, -- я нужен вам.
   -- Нет, -- взволнованно прошептала она.
   -- Да. -- Его язык, словно змеиное жало, проник внутрь ее рта. Ангелос рванул ее к себе с такой силой, что она едва не упала на него. Потом он опрокинул ее и заключил в объятия.
   -- Нет! -- воскликнула она вновь. Рука, прикрывавшая полную, набухшую грудь, замерла. Ее сосок превратился в плотный, напряженный бутон, жаждущий его ласк, она уронила голову на подушку, отчаянно пытаясь совладать с собой. Макси смотрела ему в лицо. Блестящие глаза, красивый нос, безжалостная линия рта. И сокрушительная волна желания, вместо того чтобы успокоиться, лишь захлестнула ее с новой силой.
   -- Нет? -- лениво осведомился он.
   Она придвинулась, как бабочка к пламени свечи, не в силах противостоять его мужественной силе. Она была уже неспособна ни о чем думать. Он понял, что это победа, и с жестокой улыбкой впился в ее губы. Макси вспыхнула, словно падающая звезда...
   Он слегка отодвинулся, все ее нервы были натянуты как струна, тело содрогалось от сладкого предвкушения, его рука проникла ей под футболку, обхватив обнаженную грудь. Застонав, Макси вздрогнула, непреодолимое желание пронзило ее, когда Ангелос коснулся пальцами нежных сосков, а затем приник к ним губами. На протяжении бесконечно долгих минут Макси извивалась, задыхаясь в его объятиях, вцепившись в него, хватая его за волосы, беспомощно приподнимая затянутые в джинсы бедра.
   Вдруг Ангелос напряженно замер и, нахмурившись, вскинул голову.
   -- Что это? -- спросил он.
   Что? -- беспомощно пробормотала она.
   -- Кто-то колотит в дверь.
   Взглянув на свою бесстыдно обнаженную грудь, Макси так и ахнула. Увлажненные его поцелуями соски выглядели еще более развратно. Застонав от ужаса, Макси скатилась с кровати, ноги ее дрожали.
   -- Негодяй! -- выкрикнула она, натягивая футболку, и бросилась вниз по лестнице.
   Она распахнула дверь. Ее ближайший сосед, Патрик Девенсон, совсем недавно приходивший познакомиться, стоял на пороге.
   -- Вы знаете, что около вашего дома прямо на берегу ручья стоит "феррари"?
   Все еще дрожа от мысли, что ей чудом удалось спастись, Макси тупо кивнула, словно деревянная кукла. Светловолосый ветеринар хмуро взирал на нее.
   -- Я ехал домой и увидел в темноте эту странную штуковину. Поскольку вы здесь живете одна, я подумал, что лучше будет зайти проверить. У вас все в порядке?
   -- Водитель лежит наверху, -- наконец выговорила она.
   -- Может, мне на него взглянуть?
   -- Нет-нет.
   -- Хотите, чтобы я позвонил врачу?
   Макси заметила сотовый телефон у него за поясом.
   -- Я была бы очень признательна, если бы вы позволили мне позвонить. -- Конечно... -- Патрик подал ей телефон. -- Ничего, если я зайду укрыться от дождя?
   -- Разумеется, простите.
   На негнущихся ногах Макси поднялась по лестнице и бросила телефон рядом с Ангелосом.
   -- Вызывайте машину, а не то я вышвырну вас прямо под дождь!
   Его удивительно красивое лицо застыло, лишенное всякого выражения, однако в глубине блестящих глаз сверкнул огонь. Набрав номер, он отрывисто дал несколько указаний по-гречески, затем рывком поднялся с постели. Его слегка пошатывало. Но это произвело на Макси гораздо меньшее впечатление, чем вид совершенно обнаженного и явно возбужденного мужчины. Густо покраснев, она отвела глаза и поспешила вниз.
   -- Спасибо, -- поблагодарила она Патрика.
   Он немного выпил, да? Разве можно так обращаться с такой машиной -- заметил сосед с обычной мужской самоуверенностью, неспешно направляясь к дверям. -- Это ваш дружок?
   -- Нет, вовсе нет.
   -- Тогда пообедаем завтра?
   Привычный отказ застыл на губах Макси, она заколебалась.
   -- Почему бы нет? -- ответила она, минуту поразмыслив.
   Она была совершенно уверена, что Ангелос слышит каждое слово.
   -- Отлично! -- с нескрываемой радостью воскликнул Патрик. -- В восемь подойдет?
   -- Замечательно.
   Глядя, как он весело садится в свою машину, Макси подумала: какой он простой, открытый человек по сравнению с Ангелосом, вечно манипулирующим окружающими людьми. Тот даже по прямой дороге умудрился бы пройти зигзагом. Как же она ненавидела Ангелоса! Он был ненавистен ей за то, что снова и снова демонстрировал, как она может быть глупа и беспомощна. Ненавидела его за холодный ум, за это красноречие, способное неприемлемое превратить в соблазн, и за этот неуемный темперамент, с которым он набрасывался на нее, когда она была больше всего уязвима. Пять минут спустя Ангелос вошел в гостиную, уже одетый. Он весь дрожал от ярости, глаза сверкали, чувственные губы были нервно сжаты. Атмосфера и без того уже была накалена до предела, а его гнев грозил взрывом.
   -- Ах ты, дрянь... -- выдохнул он.
   Его голос звучал хрипло, словно он с трудом выдавливал из себя каждое слово.
   -- Еще минуту назад вы были со мной в постели -- и уже назначаете свидание другому, даже не потрудившись скрыть это от меня!
   -- Я вовсе не была с вами в постели, во всяком случае так, как вам это показалось. -- Пальцы Макси упрямо сжались в кулаки, она стояла на своем, хоть и ненавидела себя в глубине души.
   -- Вы же не хотите никого другого! -- насмешливо и прямо бросил он ей. -- Вы хотите меня.
   -- Макси побледнела: в гневе Ангелос был страшен, он был способен на все. -- Я не стану вашей любовницей. Я ясно дала вам это понять с самого начала, -- поспешно проговорила она. -- И даже если бы вы соблазнили меня сейчас, я бы все равно попросила вас уйти. Я не позволю уговорами и разными ухищрениями принудить себя вступить в связь, которая рано или поздно разорвется...
   -- Соблазнить можно только невинного. -- Его акцент усилился, словно его поразило то, что она выбрала именно эти слова. -- Разорвется? -- Он дрожал от ярости. -- Да я бы с вас пылинки сдувал!
   Подавив вспыхнувшую в глубине души радость, Макси ничем не выдала своих чувств.
   -- Я знаю, что вы мне не поверите, но мы с Лиландом никогда не были любовниками.
   -- Предпочитаете называть себя его возлюбленной? -- насмешливо спросил он.
   Макси судорожно сглотнула.
   -- Да нет, я...
   Черные глаза яростно сверкнули.
   -- Боже... как я был слеп! Все это время вы только и думали, как бы добиться наибольшей выгоды для себя. Шаг вперед, два назад. Вы убегаете, я догоняю. Вы дразните, я бросаюсь на приманку... А теперь пытаетесь добиться своего, столкнув меня с другим мужчиной.
   -- Нет! -- воскликнула Макси, потрясенная тем, какой порочной он ее считает.
   -- Если вы хоть на секунду подумали, что я женюсь на вас, чтобы обладать этим прекрасным телом, вы просто сумасшедшая! -- прорычал Ангелос. Выражение нескрываемого презрения на его лице безумно разозлило Макси.
   -- В таком случае весьма сожалею, потому что на меньшее я не согласна. Явно не готовый к такому повороту, Ангелос замер, словно врезавшись с ходу в стену. Раздув ноздри, он шумно втянул воздух.
   -- Если я когда-нибудь женюсь, то моей женой станет воспитанная леди из хорошей семьи и с незапятнанной репутацией. Внутри у нее все оборвалось. Она дала ему оружие в руки, и он не задумываясь им воспользовался. Однако гордости у нее было не меньше, чем у него, а жгучая ненависть помогла ей презрительно бросить ему в ответ:
   -- Но у вас ведь все равно будет любовница, правда?
   Разумеется, при выборе жены я буду руководствоваться разумом, а не сердцем, -- сухо ответил он, однако вопрос задел его, и на смуглых щеках появился румянец.
   Макси изобразила гримасу отвращения. Она почти физически ощущала, как он борется с собой, как его неуемный темперамент постепенно берет верх над рассудком. Это сквозило в каждом его движении, и сердце Макси наполнилось радостью: она отомстила за унижение и горечь, которые пережила по его вине.
   -- Ваше место -- в Музее естественной истории, рядом с динозаврами.
   -- Я ухожу и никогда больше не вернусь. Как вам такая перспектива?
   -- Почему бы вам не сделать это прямо сейчас?
   -- Чего бы я действительно хотел, так это уложить вас в ту кровать и показать хоть раз в жизни, что вы теряете!
   Совершенно не готовая к такому ответу, Макси встретилась с его полным разочарования взглядом. Она судорожно вздрогнула.
   -- Мечтать не вредно, -- жестко проговорила она, но голос предательски дрогнул.
   Напряженная тишина была нарушена шумом подъехавшей машины. Ангелос склонил голову с таким угрюмым видом, что Макси сжалась, и вышел.
  

ГЛАВА ШЕСТАЯ

  
   Следующие пять дней были похожи на дурной сон. "Феррари" вытащили из кювета двое рабочих на грузовике, которые при этом от души веселились.
   Макси пригласила строителя осмотреть крышу; результат, как и ожидалось, оказался плачевным -- крышу необходимо было менять, а такой ремонт был ей не по карману.
   Она поужинала с Патриком Девенсоном. Ни одна женщина еще не прикладывала столько усилий, чтобы вызвать в себе хоть какой-то интерес к мужчине. Он был хорош собой, с ним было легко. Отчаявшись испытать вдохновение, Макси позволила ему поцеловать себя. Но это вовсе не было похоже на прикосновение к оголенному проводу, скорее напоминало ощущение, которое испытываешь, надевая уютные домашние тапочки. Разочарованная, Макси выдумала какую-то отговорку, когда он вновь пригласил ее на свидание.
   На пятый день около полудня она услышала шум мотора и выглянула в окно. Подъехал серебристый "порш". К несказанному удивлению Макси, из него вышла Катриона Фергюссон. Вот уж и вправду чудо так чудо: никогда в жизни она бы не подумала, что ее навестит сама хозяйка модельного агентства "Звезды". Трудно даже представить, что завело в такую даль эту капризную рыжеволосую даму.
   Стоя на пороге, Катриона одарила ее открытой и приветливой улыбкой.
   -- Я должна вручить тебе это, Макси... Это будет возвращением века.
   -- Ты нашла для меня что-нибудь? -- Макси проводила гостью в гостиную.
   -- С тех пор как сплетники заработали языками, ты стала очень популярна, -- удовлетворенно заявила Катриона. -- Послезавтра будет большой показ коллекции Ди Венчи в Лондоне... большое благотворительное шоу, а для тебя -- шанс начать карьеру в мире моды.
   -- Сплетники? -- Макси ошеломило сообщение Катрионы. Еще вчера с ее карьерой, казалось, было все кончено, и вдруг дело принимает столь неожиданный оборот. Что-то здесь было не так.
   Присев, Катриона открыла крошечную записную книжку и взглянула на Макси с нескрываемой радостью.
   -- Бульварные газеты просто с ума посходили. Ты разве ничего о себе не читаешь?
   Макси сжалась.
   -- Я не покупаю газет.
   -- На меня можешь положиться. Твоя личная жизнь -- это твое личное дело. -- Тем не менее Катриона с жадным любопытством заглядывала ей в лицо. -- Но какая удача для женщины, с которой столь несправедливо обошлись и которую предали забвению... Лишь один из самых богатых людей в мире...
   Макси вскочила:
   -- Не понимаю, о чем ты...
   Катриона подняла подведенные брови.
   -- Я говорю о парне, который одним движением помог тебе сделать головокружительную карьеру, даже не подозревая об этом! Репортер, которому засветили пленку, разболтал по всем газетам, с кем он тебя видел...
   -- Ты говоришь об Ангелосе...
   -- И когда джентльмен, который, как я знаю, близок к самому магнату, нанес мне визит, я была поражена, даже не представляешь, какое это произвело на меня впечатление! -- с нескрываемым волнением восклицала Катриона. -- Тогда я и дала ему твой адрес. Говорят, Ангелос Петронидес никогда не забывает об оказанной услуге. Ну, в этом случае совсем небольшой.
   -- Макси побледнела как полотно.
   -- Так почему ты прозябаешь в этой дыре? -- Катриона вопросительно взглянула на нее. -- Держишь на расстоянии, чтобы потом диктовать свои условия? На этой неделе газеты писали, что он порвал с Натали Сибо ради тебя. Что бы ты ни делала, все оборачивается в твою пользу. А он -- знатная добыча, такой импозантный мужчина, а что касается его жуткой репутации...
   -- Между нами ничего нет, -- отрезала Макси тоном, не допускавшим возражений, но в голове у нее все еще эхом отдавались только что услышанные слова: значит, Ангелос все же встречался с французской актрисой. Наступила неловкая пауза.
   -- Если вы расстались, не говори об этом ни кому. -- На лице Катрионы ясно читалось разочарование. -- То, что на тебя посыпались предложения, во многом связано с ним. Того, что он тобой интересуется, сейчас достаточно для взлета твоей карьеры. Так что пусть люди верят... Вспомнив, как ужаснула ее возможность появиться на страницах газет вместе с Ангелосом, Макси едва не задохнулась от столь циничного совета. И, осознав, в какой ярости должен сейчас пребывать Ангелос из за всех этих слухов, она тяжело вздохнула.
   Катриона взглянула на часы.
   -- Слушай, давай подвезу тебя в город. По-моему, тебе лучше снова перебраться к той подруге. Репортеры рыщут по улицам, разыскивая тебя, но лучше пока держаться от них подальше. Ты должна позаботиться о том, чтобы, появившись на подиуме, произвести настоящий фурор.
   Макси кивнула, хотя согласие далось ей нелегко. Все та же старая история, с горечью подумала она. Ей нужны деньги. И не только на крышу, но и чтобы расплатиться с Ангелосом. Однако при мысли о вспышках фотокамер и едких насмешках репортеров в колонках светских сплетен ее начинало тошнить. Счастье за деньги, может быть, и не купишь, но, когда их нет, человек лишен и свободы выбора. А бесценная возможность самой выбирать свой путь в жизни -- это именно то, о чем она мечтала сейчас больше всего.
  
   Внимательно глядя в серьезное лицо Макси, Катриона вздохнула.
   -- Что же случилось со Снежной Королевой?
   Собирая вещи, Макси поняла, что знает ответ Ангелос -- вот что случилось. Он уничтожил неприступную холодность, за которой ей так удобно было скрывать свои чувства, заставил испытать неизведанные доселе ощущения. Неприятные, болезненные ощущения. Ей хотелось снова надеть ледяную маску, и даже больше, чем этого хотелось Катрионе.
   Макси удалилась с подиума под гром аплодисментов. Потерев ноющую спину, она облегченно вздохнула. Наконец-то все. Напряжение было так велико, что ее пробирала дрожь. Никогда еще на нее не смотрело столько сотен глаз.
   Не успела она дойти до уборной, как Менни Ди Венчи, крупный мужчина с выбритой головой и пронзительным взглядом, зашел в ее кабинку.
   -- Вы были великолепны! Но это еще не все. Нет, вам не нужно переодеваться, -- засмеялся модельер, увлекая ее за собой по тускло освещенному коридору. -- Вы лучшая, кто когда-либо участвовал в показе моей коллекции, а специальный прием невозможен без Ди Венчи.
   Очутившись на залитой солнцем мостовой, Макси зажмурилась от слепящего света и села в подъехавшую машину. Не успела она оглядеться, как огромный роскошный лимузин с тонированными стеклами тронулся. Заметив на полу толстую, набитую до отказа сумку со своими вещами, Макси облегченно вздохнула. Кто-то позаботился обо всем.
   Не на подиуме Макси чувствовала себя неловко в смелом ярко синем платье для коктейля. Облегающий жакет с глубоким вырезом был надет на голое тело, а юбка казалась слишком короткой и узкой. Она предпочла бы разговаривать с потенциальным клиентом в менее откровенном наряде, и в то же время нужно было пользоваться своей популярностью, потому что долго это не продлится. Появись Ангелос в свете с другой женщиной, она бы и глазом не повела. Но, Боже, как же должен злиться Ангелос, ведь это благодаря его невольному вмешательству она вновь оказалась на волне успеха!
   Дверца лимузина распахнулась, и Макси очутилась в холодном, пустом подземном гараже. Она вся сжалась, скованнная невольным ужасом, но потом заметила в дальнем конце гаража одного из телохранителей Ангелоса, и страх сразу отступил.
   Где я? -- спросила она у пожилого человека, стоявшего у распахнутых дверей лифта.
   -- Мистер Петронидес ждет вас наверху, мисс Кендалл.
   -- Я не думала, что это его лимузин. Полагаю, у меня ланч с моим агентом и заказчиком... это возмутительно! -- Услышав нервную дрожь в своем голосе, Макси закусила губу и вошла в лифт. Как же она злилась на себя! Ей следовало дога даться. Надо было поговорить с шофером, прежде чем садиться в машину.
   Встав перед нею словно стена, телохранитель отступил лишь тогда, когда лифт остановился. Макси вошла в просторную, роскошно обставленную гостиную для приемов. В окна струился яркий солнечный свет. Дальний угол комнаты был окутан бушующей зеленью растений. Двери вели в помещение, напоминавшее оранжерею. Может, Ангелос ждет ее там?
   Сердце Макси бешено колотилось. Презирая себя за столь явное возбуждение, она отправилась дальше. Слишком поздно она поняла, что сад расположен на крыше. Заметив зияющую пропасть за декоративным заграждением справа от себя, Макси почувствовала, как закружилась голова. Замерев на месте, она испуганно вскрикнула.
   -- О черт, вы боитесь высоты, -- раздался знакомый голос у нее за спиной. Сильные руки спокойно и уверенно легли на ее плечи. Ангелос отвел ее от парапета. -- Я об этом не знал. Хотя, думаю, заставь я вас стоять здесь -- и тогда вы согласились бы на что угодно. Иногда быть порядочным так трудно!
   Ангелос проводил девушку обратно в комнату.
   Злясь на себя за то, что поддалась панике, Макси сбросила его руки и, все еще дрожа, яростно выпалила:
   -- Да что вы знаете о порядочности?
   -- Греки становятся весьма чувствительны когда заговаривают на эту тему. Подумайте, прежде чем говорить, -- спокойно предостерег он.
   Макси удивленно воззрилась на него. Ангелос также не сводил с нее пугающе холодных черных глаз.
   -- Вы становитесь все нервознее с каждой встречей, -- с жестокой прямотой заметил Ангелос. -- А также все бледнее и тоньше. Мне казалось, вы довольно крепкая, однако силы ваши небезграничны. Нервное напряжение начинает сказываться.
   Лицо Макси вспыхнуло, и лихорадочный блеск в глазах стал еще более заметен. Иногда вы просто невыносимы.
   -- Странно. Я никогда еще так не вел себя с женщиной. Временами мне хочется сделать вам больно, и это меня шокирует, -- признался он, даже не пытаясь оправдаться.
   Под натиском захлестнувших ее мыслей и чувств Макси с тревогой ощутила, как она уязвима.
   -- Расслабьтесь... Я собираюсь сделать вполне пристойное предложение, -- проговорил Ангелос и, обняв ее за талию, отвел в гостиную. -- Поверьте... Думаю, для вас это будет все равно что выиграть в лотерею.
   Почему бы вам не оставить меня наконец в покое? -- прошептала Макси, оглядывая изыскан но накрытый стол на двоих.
   -- Потому что вы этого не хотите. Взять хотя бы то, как вы только что взглянули на меня... -- Ангелос одобрительно усмехнулся. -- Неужели вы полагаете, что после этого я сдамся?
   -- И как же я на вас посмотрела?
   -- Наверное, примерно так же, как я смотрю на вас, -- заключил он, откупоривая бутылку шампанского и наливая пенящийся золотистый напиток в два высоких бокала. -- С вожделением, враждой и отвращением. Я намерен вычеркнуть последние два слова навсегда.
   Ангелос вложил в ее нервно дрогнувшие пальцы бокал. Глядя в ее озадаченное лицо, он ослепительно улыбнулся:
   -- Молва, что Ангелос Петронидес никогда не идет на компромисс, абсолютно лжива. Я умею смотреть на вещи с разных точек зрения и, поразмыслив немного, понял, в чем проблема. Выход очень прост.
   Макси озадаченно нахмурилась.
   -- Не понимаю, о чем вы...
   -- Что такое брак? Не более чем официальное соглашение. -- Ангелос легкомысленно пожал плечами, но Макси всю передернуло от таких слов. -- Как только я это понял, наступило озарение: мы совершим сделку, выгодную нам обоим. Вы подпишете контракт, и я женюсь на вас.
   -- П-повторите -- заикаясь, проговорила Макси в полной уверенности, что это не более чем дурной сон. Ангелос был явно удовлетворен произведенным впечатлением.
   -- Единственный минус -- вы не сможете наслаждаться своим положением в обществе. Большую часть времени мы будем жить врозь. В период моих наездов в Лондон вы будете жить в этой квартире. Мне принадлежит все здание. Оно полностью в вашем распоряжении, включая прислугу и охрану, но единственное место, где мы будем жить под одной крышей, -- это дом на моем острове в Греции. Ну как?
   Рука Макси дрожала так сильно, что шампанское пролилось на ковер. Он что, делает ей предложение? Это правда или ей только послышалось? Но если она все правильно поняла, почему он говорит, что они не будут жить вместе? И что значит "наслаждаться своим положением в обществе"? В голове у нее все смешалось. Ангелос взял у нее бокал и поставил рядом со своим. Бережно усадив ее на диван, присел перед ней на корточки и внимательно посмотрел в ее озадаченное лицо.
   -- Если свидетельства о браке достаточно, что бы вы чувствовали себя в безопасности и наконец уступили мне, было бы глупо отказываться, -- сказал он. -- Но поскольку наши отношения наверняка не продлятся вечно, я предлагаю заключить соглашение.
   Макси задержала дыхание и прикрыла глаза. Он и раньше причинял ей боль, но никогда такую сильную, как на этот раз. Неужели же ее репутация столь безнадежно испорчена? Для него, судя по всему, да, с горечью подумала она. Он не хотел, чтобы их видели вместе. Он женится на ней только при условии, что они "заключат соглашение". К тому же не навсегда.
   Сильные руки сжали ее пальцы, когда она попыталась вскочить.
   -- Нет... подумайте об этом, не надо горячиться, -- настойчиво проговорил он. -- Это честное и вполне выполнимое предложение.
   -- Это же пародия! -- с чувством воскликнула она.
   И это был, пожалуй, самый неподходящий момент для того, чтобы вдруг понять, что она, очевидно, влюблена в Ангелоса. Несомненно, это было худшее мгновение в ее жизни. Сраженная этим ужасным прозрением, Макси почувствовала себя совершенно обессиленной.
   -- Будьте же благоразумны. Привести в семью бывшую любовницу Лиланда и представить как свою жену? -- проговорил он с видом человека, рассуждающего о вполне обычных, рациональных вещах и надеющегося на понимание. -- Некоторые вещи просто неприемлемы. Разве могу я рассчитывать на уважение членов своей семьи, если сам совершу поступок, за который убил бы любого из них? Они ждут, что я буду для них примером.
   Макси все еще сидела с закрытыми глазами, но в этот миг она узнала, что может довести женщину до крайности. Она была в такой неописуемой ярости на себя, на него, ее переполняла такая нестерпимая боль, что Макси просто не могла понять, как может ее душа вмещать в себя столько чувств. Быть любовницей, состоя при этом в браке, о котором никто никогда не узнает, потому что ее репутация слишком скандальна и позорна, потому что она не заслуживает быть представленной надменным членам клана Петронидесов. Так вот что он ей предлагает!
   -- Мне дурно... -- пробормотала она. -- Меня тошнит! Туалет в той стороне.
   -- Ангелос с явным неудовольствием отпустил ее руки. Только тогда она поняла, как нуждалась в его поддержке. Столь нелепое и не соответствующее обстановке ощущение возмутило ее. -- Не предполагал, что с вами будет так трудно. Я могу понять, что вы не много смущены условиями, но ведь, в конце концов, это все-таки предложение!
   -- Неужели? -- невольно вырвалось у Макси, после чего, чувствуя, что больше не выдержит, она устремилась в туалетную комнату. Заперев дверь, она остановилась перед огромным зеркалом и долгом всматривалась в свое жутковато бледное лицо. Ей хотелось завизжать, закричать что есть мочи и перебить все вокруг. Но это было невозможно, и она лишь ходила взад-вперед, крепко обхватив себя руками.
   Неожиданно ей на ум пришел гораздо более привлекательный план действий. Она остановилась, раздумывая над возникшей у нее смелой идеей.
   Разве ей не нужен муж, чтобы вступить во владение наследством крестной? Сначала условия казались ей невыполнимыми. Она и представить себе не могла, что у нее кто-то появится, а искать себе мужа лишь для того, чтобы получить долю наследства, -- это уж слишком.
   Но теперь Макси так не думала. И винить в этом следовало Ангелоса. Именно он заставил ее взглянуть на вещи по-другому. Он лишил ее душевного покоя, унижал ее, преследовал, насмехался над священными узами брака.
   Но ведь можно обратить это унижение в триумф! Она сможет наконец изменить свою жизнь, освободившись от всего, что разрушало ее все эти годы. Надо только набраться смелости, и она получит все. Да, получит. Она может выйти за него замуж, а через полгода уйти. Она уже представляла себе, как кидает ему в лицо чек со словами, что ей больше ни к чему его деньги, у нее есть свои собственные. Взглянув в зеркало, она увидела сногсшибательную красотку, у которой есть голова на плечах, а от слез не осталось и следа.
   Выйдя в гостиную, Макси с удивлением обнаружила, что Ангелос ждет ее.
   -- Все хорошо? -- осведомился он, словно ему и вправду было до этого дело.
   Она хотела было скривить губы, но сдержалась.
   -- Я обдумывала свои условия. -- Макси ослепительно улыбнулась.
   Ангелос напряженно замер.
   -- Мне необходимо убедиться, что я и вправду вытяну счастливый билет, приняв ваше предложение.
   Ангелос помрачнел.
   -- Мой адвокат обо всем позаботится.
   -- Зачем же так грубо?
   Макси удивленно раскрыла свои прекрасные глаза.
   -- Мне казалось, вы цените прямоту.
   -- Я пригласил вас сюда, чтобы отметить заключение разумного договора, а не спорить. Говоря это, он гневно смотрел, как она откидывает свои роскошные золотые волосы, затем перевел глаза на ее красивое лицо. Пристальный восхищенный взгляд скользнул ниже, вдоль линии ее декольте, и Макси внутренне сжалась. Он же продолжал не спеша оглядывать ее, задерживая полный вожделения взгляд на изящной линии бедер и на бесконечно длинных стройных ногах.
   -- Нет, совсем не для того, чтобы спорить, -- хрипло повторил он.
   -- Если ваше представление о празднике -- это то, что мне показалось, тогда даже не мечтайте. -- С застывшей на губах улыбкой сожаления Макси стремительно поднесла к губам свой бокал и, сделав большой глоток, поспешно продолжила: -- Я разделю с вами постель только в ночь нашей свадьбы, но ни секундой, ни минутой, ни часом и ни днем раньше. Предлагаю пообедать...
  
   Пообедать, -- безжизненно повторил Ангелос.
   -- Пожалуй, лучше пообедать, так как больше нам заняться нечем, -- проговорила Макси сладким голосом.
   Господи... подойдите сюда, -- простонал Ангелос и притянул упирающуюся Макси к себе. -- Почему вы всегда делаете все, чтобы наказать меня? -- Он встряхнул ее за плечи, в отчаянии глядя в ее сердитые глаза. -- Зачем вы каждый раз портите все, что я делаю, и каждую встречу превращаете в поединок? Это не женская черта. Неужели нельзя хоть раз в жизни сделать так, как я хочу?
   -- Наверное, я поступаю так потому, что вы мне не нравитесь, -- запальчиво проговорила Макси.
   Ангелос резко разжал руки. Он был попросту шокирован.
   Усевшись за стол, Макси нежно промурлыкала:
   -- Еще одна маленькая деталь. Вы собираетесь великодушно делить свою привязанность между мной и Натали Сибо?
   -- Вы в своем уме?
   -- Это не ответ...
   Ангелос швырнул салфетку, черные глаза гневно сверкали.
   -- Разумеется, я не собираюсь поддерживать связь с другой женщиной, пока мы вместе, -- мрачно произнес он.
   Немного успокоившись, Макси просто спросила:
   -- И когда же произойдет счастливое событие?
   -- Свадьба? Как можно скорее. Церемонию проведем в узком кругу.
   Ангелос был явно недоволен. Она не оправдала его надежд. Он думал напоить ее шампанским, а потом победоносно уложить в постель.
   Она оцепенела, сознавая, что впервые невероятные чары Ангелоса на нее не подействовали.
   -- Вы знаете, что все эти сплетни о нас помогли мне сделать карьеру? -- неуверенно начала она.
   -- Сегодня было в последний раз. Я не желаю, чтобы вы полуголая разгуливали по подиуму, и вообще не хочу, чтобы вы работали, -- отрезал Ангелос.
   -- Как это? -- прошептала Макси.
   -- Будьте благоразумны. Это естественно: я хочу иметь возможность беспрепятственно видеться с вами всякий раз, когда буду свободен.
   -- Как наложница в гареме...
   -- Макси, -- прорычал Ангелос.
   -- Послушайте, у меня раскалывается голова. -- Оттолкнув тарелку, Макси резко поднялась из-за стола. -- Я хочу домой.
   -- Скоро этот дом станет вашим, -- сухо напомнил он.
   -- Мне не нравятся непонятные картины, холодные кафельные полы и огромные комнаты, заставленные уродливыми геометрическими фигурами вместо мебели... Я не желаю жить в доме, где пустуют по меньшей мере десять этажей! -- выпалила Макси срывающимся голосом.
   -- Вы просто перенервничали...
   -- Как ваша скаковая лошадь?
   Выругавшись и швырнув на стол салфетку, Ангелос вскочил из-за стола; его загорелое лицо вновь приняло бесстрастное выражение, он решительно произнес:
   -- Я вызову для вас машину. Если что, свяжусь с вами. Мне тоже что-то расхотелось обедать.
   Макси почувствовала его холодность. Ощущение ужаснуло ее. И она мысленно сказала себе: если я приму это предложение, если стану играть в игру, которую он затеял, мне конец...
   "Нет и нет", -- поспешно сказала она себе, пока предательские сомнения не поколебали ее решимость. Она как-нибудь переживет это, не роняя достоинства. Ее влечение к Ангелосу не более чем инстинкт. Несомненно, она сумеет справиться с этим и будет думать о том, какая жизнь ждет ее после...
  

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

  
   Ангелос позвонил вечером, около шести. Говорил очень холодно, словно давал распоряжение клерку. Видимо, так и не простил. Его адвокат принесет ей предварительный контракт. Церемония состоится через неделю в северной Англии.
   -- Через неделю? -- беспомощно воскликнула Макси.
   -- Я позабочусь о том, чтобы нам дали специальное разрешение.
   -- А зачем ехать на север?
   -- В Лондоне невозможно пожениться, не привлекая внимания.
   Макси больно закусила губу.
   -- Мы поедем тайком?
   -- Мы поедем порознь. Я встречу вас там.
   -- А-а, -- столь детальный план не нуждался в комментариях.
   -- Боюсь, раньше нам встретиться не удастся. Сегодня же вечером я полечу в Японию, а потом всю неделю проведу в Индонезии.
   Макси все еще никак не могла оправиться от короткого и неприятного разговора с Катрионой Фергюссон, когда пришел адвокат Ангелоса. По ее просьбе он зачитал контракт, который Макси предстояло подписать. Будь она столь алчна, как, видимо, полагал Ангелос, она была бы в восторге. Платой за неразглашение было приличное месячное содержание, помимо текущих расходов, которые Ангелос брал на себя, а по расторжении брака ей причиталась сумма, от которой захватывало дух.
   Когда адвокат закончил, Макси побледнела, вонзив ногти в ладони. Она поставила подпись, но сил ей придавала лишь одна мысль: через шесть месяцев она порвет соглашение в клочья и презрительно швырнет их под ноги Ангелосу. Вот тогда-то он и поймет, что ее нельзя купить.
   Церковь располагалась на окраине сонной йоркширской деревушки. Ранним утром посреди недели на улицах почти не было машин, а людей и того меньше. Макси в сотый раз взглянула на часы. Ангелос опаздывал уже на одиннадцать минут.
   Исчерпав все возможные темы светской беседы, пожилой пастор со своей женой смущенно встал в дальнем углу паперти. Макси же не отходила от дверей, как пресловутая невеста из водевиля, дрожащая от ужаса при мысли, что жених может передумать. А ведь так могло случиться, разве нет?
   Рано утром за ней пришла машина, и она поехала на север. Ангелос за прошедшую неделю позвонил всего дважды. Лучше бы вообще не звонил. От ее уверенности не осталось и следа, как только она поняла, как ее влечет этот низкий, бархатный голос.
   "Сегодня я выхожу замуж:, это день моей свадьбы", -- повторяла она вновь и вновь, так до конца и не веря в это. И он, конечно же, приедет; ну и отругает же она его тогда! Ангелос... Из-за него она не спала ночами, его видела во сне. И это и злило и пугало ее.
   Она облачилась в алое платье. Алый цвет для распутницы. Без сомнения, Ангелос признает, что лучшего наряда не найти.
   Заслышав шум подъезжающего автомобиля, Макси застыла в напряжении. За сверкающим "мерседесом" следовала еще одна машина. Ангелос вышел из "мерседеса". В великолепно скроенном темно-синем костюме, голубом галстуке и белой шелковой рубашке он выглядел потрясающе. В другой машине был адвокат. Ангелос задержался и подождал его. Словно у него в запасе еще уйма времени! Макси уже еле сдерживалась. Да как он посмел так опоздать! И даже не торопится!
   Бросившись навстречу Ангелосу, поднимавшемуся по узким ступенькам, Макси возмущенно выпалила:
   -- И сколько, по-вашему, сейчас времени? Где вас носило, черт возьми?
   Адвокат так и прирос к месту, а глаза Ангелоса засверкали золотыми искрами. А потом случилось неожиданное -- веселая улыбка сменила бесстрастное выражение его сурового, красивого лица.
   -- Пришлось полчаса ждать разрешения на посадку в аэропорту. Что мне было делать, разве что прыгнуть с парашютом?
   Смутившись, Макси густо покраснела и пожала плечами.
   -- Ну ладно...
   -- Спасибо, что надела мой любимый наряд. Ты выглядишь великолепно, -- прошептал Ангелос ей на ухо, затем подошел к пастору и извинился за опоздание.
   Несколько минут спустя они уже шли к алтарю, началась церемония. Макси нерешительно огляделась, затем взглянула на свои пустые руки--ни цветочка. А ее платье -- вызывающе яркое, оно никак не вписывалось в скромное убранство церкви с ее атмосферой спокойного благочестия. Но при чем здесь любовь, какое она имеет отношение к их с Ангелосом соглашению? Неожиданно она почувствовала себя чудовищно обманутой. Как всякая женщина, она мечтала о свадьбе. Но уж никак не о том, чтобы выйти за человека, который ее не любит. И чтобы рядом не было ни отца, ни друзей, никого из любящих ее людей... На глаза навернулись слезы. Чувствуя, как ком подкатывает к горлу, Макси поспешно моргнула, испугавшись собственной чувствительности. Ей на палец надели кольцо. На этом все кончилось. Ангелос хотел поцеловать ее, но Макси резко отвернулась, подставив ему прохладную, мокрую щеку.
   -- Что с тобой? -- спросил он, упорно сжимая ее ладонь в своей, несмотря на попытки Макси высвободиться. -- Почему ты плачешь?
   -- Мне так стыдно... Мы произнесли клятвы, а это ложь.
   Посадив Макси в "мерседес", Ангелос переговорил со своим адвокатом и, усевшись на место водителя, захлопнул дверцу. Они тронулись в путь. Наступившая тишина с каждой минутой становилась все тягостнее.
   -- Когда же невеста начнет веселиться? -- насмешливо спросил наконец Ангелос.
   -- Я не ощущаю себя невестой, -- безучастно отозвалась Макси. -- Я думала, вам это должно понравиться.
   В аэропорту Ангелос помог ей выбраться из машины. Они должны были лететь в Грецию и немедленно поднялись в его частный самолет. Он усадил ее в уютное кресло, после взлета подали завтрак. Макси немного перекусила, выпила стакан вина. Ангелос начал что-то говорить, и тут она заметила у себя на пальце обручальное кольцо.
   Он теперь мой муж, необычайно отчетливо осознала вдруг она. И тут же отогнала от себя эту мысль. Ей не хотелось считать его своим мужем, потому что она слишком хорошо понимала, что он не считает ее женой. "Частное соглашение, к тому же временное, только и всего", -- напомнила она себе. Взгляд ее сделался жестким. Сняв с пальца тонкий золотой обруч, она рассматривала его с минуту с чуть заметной насмешливой улыбкой, затем положила на столик между ними.
   -- Лучше заберите его, -- беспечно проговорила она.
   Ангелос взглянул на нее так, словно его ударил по лицу. На щеках появился легкий румянец.
   -- Ты женщина удивительной красоты... Но иногда твои поступки доводят меня до безумия! Зачем тебе понадобилось снимать его сейчас, когда мы одни?
   -- Потому что оно меня смущает. -- Старательно избегая его сурового, оценивающего взгляда, Макси откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Он вел себя так, словно она нанесла ему смертельное оскорбление. Но она не намерена щеголять с кольцом, которое все равно придется снимать. С этими мыслями она погрузилась в сон.
   Ангелос разбудил ее, когда самолет уже приземлился в Афинах.
   -- Ты прекрасный собеседник, -- бросил он.
   Макси вспыхнула.
   -- Прости, я так устала, что сама не заметила, как уснула.
   Они пересели в вертолет, который должен был доставить их прямо на остров. Как только он поднялся в воздух, а затем развернулся, перед глазами Макси открылась панорама города, и она вся сжалась от ужаса. Уставившись в спину пилота, она изо всех сил старалась не выдать свой страх в присутствии Ангелоса. Минуты казались вечностью.
   -- Мы уже почти на месте. Я хочу, чтобы ты увидела остров, когда мы подлетим со стороны залива, -- произнес Ангелос.
   Она ощутила на щеке его теплое дыхание и вздрогнула, когда вертолет резко пошел на снижение.
   -- Вот... смотри, -- подбадривал ее Ангелос, в то время как Макси зажмурилась, а губы ее зашевелились, произнося неслышную молитву. -- Я совсем забыл, что ты боишься высоты, -- с горечью проговорил он, помогая ей сойти на землю и поддерживая обеими руками. -- Я всегда прилетаю на Химос на вертолете. Тебе просто нужно потренироваться, -- заявил Ангелос с непоколебимой уверенностью. -- У меня есть лицензия пилота. Мы будем летать каждый день, все дольше и дольше, и постепенно ты преодолеешь страх.
   Макси застыла в испуге, обеспокоенно взглянув на него.
   -- Ты что, решил мучить меня всю жизнь?
   Ангелос оглядел ее, губы его задумчиво дрогнули, в глазах появилось выражение, которое можно было определить только как предвкушение.
   -- Лишь сладкими муками, в постели, дорогая.
  

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

  
   Бледное лицо Макси окрасил легкий румянец.
   Ярдах в тридцати она заметила уединенную белую виллу. Окна выходили на песчаный пляж, а живописные скалы и темная синева моря были величественной декорацией для приземистого здания.
   -- Химос -- моя родина. В детстве я проводил здесь все каникулы. Хотя я единственный ребенок в семье, скучать мне не приходилось, ведь у меня так много кузенов. И отец и мать выросли в больших семьях. Со дня смерти отца я скрываюсь на этом острове от мирских забот. -- Уверенно обняв неподвижно стоявшую Макси, Ангелос повел ее к дому. -- Тебе оказали честь. Я ни когда раньше не привозил сюда женщину, pethi tou.
   Они вошли в прелестно обставленную прихожую, из которой было видно гостиную. Макси сразу же обратила внимание на увешанные картинами стены, фотографии, полки с книгами, уютные диваны и коврики. Этот дом был наполнен теплом.
   -- Как это не похоже на твою лондонскую квартиру с нескрываемым удивлением воскликнула Макси.
   -- Ее обставила одна из моих кузин. Я объяснил ей, чего бы мне хотелось, но вышло все несколько иначе. -- Ангелос обнял ее сзади. -- Мы здесь одни. Я отпустил прислугу.
   Макси напряженно сжалась. Он коварно запечатлел поцелуй на ее гладкой коже прямо под ухом. Кровь стремительно заструилась по жилам, Макси вздрогнула, ощутив слабость в ногах. Грубовато усмехнувшись, Ангелос подхватил ее на руки и понес по длинному, выложенному кафелем коридору. Больше он не собирался сдерживать свою страсть, Макси это почувствовала. Облизнув пересохшие губы, она торопливо начала:
   -- Ангелос, я знаю, ты думаешь, я спала с...
   -- И слышать ничего не желаю о тех, кому удалось опередить меня, -- резко оборвал он, укоризненно взглянув на нее. -- Почему женщины так торопятся со своими интимными признаниями, а потом городят ложь о количестве своих любовников? Неужели нельзя просто помолчать?
   Притихшая после столь неожиданного выговора, Макси неуверенно прикусила губу. Он внес ее в красиво обставленную спальню и поставил на пушистый ковер. Все внимание Макси немедленно переключилось на кровать.
   Ангелос, судя по всему, не мог вынести и секунды, не прикасаясь к ней: вновь заключив ее в объятия, он удовлетворенно вздохнул. Прижимая к себе ее неподвижное тело, он потянул застежку на платье.
   -- Вообще-то, -- поспешно начала Макси, -- я только хотела сказать, что у меня не такой уж богатый опыт.
   -- Господи... -- прорычал Ангелос, резко отступая от нее. Сняв пиджак, он бросил в ее сторону мрачный и отнюдь не дружелюбный взгляд. -- Чего ты этим добиваешься? Зачем ты рассказываешь мне эти сказки? Неужели ты всерьез полагаешь, что я поверю?
   Макси застыла посреди комнаты, платье нелепо свешивалось с ее обнаженного плеча. Смутившись, она отвела взгляд. Если он так реагирует, когда она всего лишь сказала, что не настолько опытна, чтобы вести себя так, как он ждал, нетрудно было представить, что будет, расскажи она ему всю правду. А ей совсем не хотелось ложиться в постель с разозленным мужчиной.
   -- Можно не сомневаться, что дальше ты начнешь оскорблять меня, вспоминая человека который содержал тебя три года... не делай этого, -- угрожающе произнес он. -- Я не желаю больше слышать о твоем прошлом. Я принимаю тебя такой, какая ты есть. Выбора у меня нет.
   Макси повела плечом, пытаясь натянуть бретельку.
   -- И что ты стоишь, как ребенок, которого поставили в угол? Хочешь, чтобы мне стало стыдно?
   Макси густо покраснела.
   -- Ты сегодня очень капризный...
   -- Скажи лучше, разочарованный. С тех пор как я женился на тебе сегодня утром, ты холодна как лед, -- нетерпеливо заявил он.
   -- А ты ни о чем не думаешь, кроме секса.
   Выдвинув свой контраргумент, Макси вздернула подбородок, смело встретив полный ярости взгляд обжигающих черных глаз. Значит, ребенок, которого поставили в угол? Да как он смеет! Глаза ее засверкали. Наступила гнетущая тишина, Макси повела плечами и подняла тонкие руки.
   Глаза Ангелоса сузились, он напряженно наблюдал за ней. Алое платье скользнуло к ногам Макси, обнажая стройное, великолепно сложенное тело, прикрытое лишь крохотными трусиками и таким же бюстгальтером. У Ангелоса перехватило дыхание. Перешагнув через платье, она одарила его скучающим взглядом манекенщицы, дефилирующей по подиуму, и, неторопливо приблизившись к кровати, сбросила туфли и легла.
   -- Чего ты ждешь? Хочешь, чтобы я выкинула белый флаг? -- сухо спросила Макси, довольная произведенным впечатлением.
   -- Поменьше эффектных поз, побольше тепла и страсти, -- неожиданно холодно проговорил Ангелос, направляясь в ее сторону. Его проницательный взгляд вселял тревогу. -- Относительно того, что я думаю о сексе... ты же знаешь мужчин? Я один уже несколько недель. Я так долго ждал тебя. Когда у тебя есть все, тогда то, что тебе не принадлежит, сразу приобретает огромную ценность.
   -- А когда оно наконец достается тебе, ценность мгновенно утрачивается? -- парировала Макси.
   Ангелос приподнял темную бровь.
   -- Повеселее, -- посоветовал он, не потрудившись даже притвориться, будто не понял намек. -- Лишь время нас рассудит. Я живу сегодняшним днем и тебе советую так поступать.
   Он легко сбросил с себя одежду. Макси не сводила с него глаз. С той самой ночи в домике его образ был навеки запечатлен в ее памяти, словно яркий кадр кинофильма. Она по-прежнему была безнадежно очарована, так сильно действовала на нее притягательная сила, которую он излучал. Она оценила красоту мужского тела только после встречи с ним. При виде его широких загорелых плеч, узкого торса и мускулистых, покрытых жесткими волосами ног у нее перехватывало дыхание, кровь начинала пульсировать, а ладони делались влажными.
   -- Ты так спокойна с тех пор, как мы обвенчались... а теперь лежишь на постели словно прекрасная каменная статуя. -- Ленивым движением Ангелос стянул черные шорты. -- Не будь это столь нелепо, я бы подумал, что ты меня боишься.
   Ангелос лег рядом. Медленно провел рукой по роскошным золотым прядям, каскадом ниспадавшим с подушки. Он лег на спину и, крепко обхватив ее плечи, нежно привлек к себе.
   -- Вот долгожданная награда за ожидание, -- удовлетворенно выдохнул он. -- Здесь ничто нам не помешает, ничто не разлучит.
   Макси заглянула в блестящие, полные предвкушения глаза.
   -- Ангелос...
   Приподнявшись, он провел кончиком языка по изогнутой линии её пухлых губ.
   -- Ты холодна как лед, но я сумею растопить его, -- хрипло произнес он, в то время как ловкие пальцы уже расстегивали бюстгальтер.
   Макси вздрогнула, чувствуя, как тело наполняется сладкой истомой. Она закрыла глаза. Ангелос поцеловал ее, и с каждым поцелуем она все яснее ощущала, как мучительная волна страсти неумолимо захлестывает ее. Она стала отвечать на его поцелуи, а желание разгоралось в ней все сильней.
   Перевернув ее на спину, он прикрыл ладонью тугую белую грудь. Ее упругое тело выгнулось, и он улыбнулся, глядя ей в глаза.
   -- И все же ты становишься поразительно пылкой, когда я прикасаюсь к тебе, -- проговорил он. -- Я люблю, когда ты не владеешь собой.
   Почувствовав в его словах угрозу, Макси неловко поднялась.
   -- Ты меня смущаешь...
   -- Придется привыкнуть. -- Склонив темноволосую голову над упругим нежным соском, Ангелос обвел вокруг него языком. Макси переполняли ощущения, которым она инстинктивно пыталась противиться.
   Нет, -- задыхаясь, произнесла она.
   -- Не пытайся бороться с чувствами, -- хрипло сказал он, проводя опытной рукой по ее телу и вызывая в нем восторженную дрожь.
   -- Ангелос! -- пробормотала она, непроизвольно поднимая руку, чтобы провести по его сурово сжавшимся губам.
   Он резко отстранился от нее, не позволяя прикоснуться к себе. Макси опустила руку, удивленно глядя на него.
   -- Ты всегда смотрела на меня, -- угрюмо проговорил он. -- Но стоило мне повернуться в твою сторону, ты тут же отворачивалась. Кроме того единственного раза, семь месяцев назад. Тогда я понял, что ты моя, как если бы на тебе было мое клеймо!
   Пораженная его уверенностью, Макси резко отвернулась, внезапно ощутив свою наготу и незащищенность. Уже тогда Ангелос видел ее насквозь, его не обманула, как других мужчин, ее внешняя холодность. И хуже всего, он сумел раз глядеть чувство, которое она сама отказывалась признавать.
   -- И я ждал, когда ты наконец решишься, -- продолжал Ангелос тоном судьи, выносящего приговор. -- Я все ждал и ждал, когда ты порвешь с ним. Но ты оставалась с ним! Я уже начал сомневаться, есть ли хоть капля разума в этой прелестной головке!
   Он говорил о Лиланде. Потрясенная его словами, Макси пробормотала:
   -- Но я... я вовсе не...
   Ангелос рассмеялся резким, циничным смехом.
   -- О, теперь я понимаю, почему ты продолжала жить с ним! Ты задолжала ему слишком много денег. Думаешь, я до сих пор не догадался? Ты продала себя, как вещь, и, когда я думаю об этом, мне хочется крушить все вокруг! Ведь, усвоив преподанный им урок, ты продалась мне по еще более высокой цене...
   -- Как ты можешь?!
   -- А что же еще этот брак, если не цена, которую мне пришлось заплатить за тебя.
   -- Ты просто свинья, -- с горечью прошептала Макси, побледнев как полотно.
   -- И я расстанусь с тобой, если эта мысль будет и дальше не давать мне покоя, -- с чувством поклялся он, пристально глядя ей в глаза.
   -- Начни с того, чтобы выпустить меня из постели, -- проговорила она срывающимся голосом.
   -- Ни за что... я оплатил это удовольствие ценой обручального кольца и миллионами фунтов в придачу.
   -- Нет!
   -- Ты не умеешь отказывать мне, -- угрожающе проговорил Ангелос, нагибаясь к ее дрожащим губам. -- Что касается секса, то здесь ты слаба. Это мое единственное утешение, ведь я и так выгляжу дураком, сходя с ума по такой женщине, как ты!
   -- Как ты смеешь? -- Макси едва не поперхнулась.
   Но Ангелос уверенно провел рукой по ее дрожащему бедру и страстно поцеловал ее. И в тот же миг чувства зажглись в ней с новой силой. Ему не пришлось удерживать ее. Одним лишь поцелуем он заставил ее повиноваться, обжигая пламенем своей страсти, услаждая самыми изощренными ласками. И сделал он это с пугающей легкостью.
   Раздвинув ее стройные бедра, Ангелос уверенной рукой коснулся самой чувствительной точки. Издав сдавленный стон, Макси отчаянно вцепилась в него. Пользуясь тем, что она не в силах была противиться своим чувствам, он разжигал ее страсть все сильней. Она испытывала мучительную жажду удовлетворения. Пробормотав что-то по-гречески, он нервным движением откинул прядь волос, упавшую ей на лоб, и вновь приник к ее губам.
   Ангелос приподнялся над нею. Ее нетерпение было не менее сильным, и тут она почувствовала, что он вот-вот овладеет ею. От предвкушения и восторга по ее телу пробежала дрожь, она уже ни о чем не могла думать.
   И когда он наконец рывком проник в ее жаждущее тело, она оказалась не готова к резкой боли, пронзившей ее. Наслаждения уже не было и в помине, она дернулась и в ужасе закричала, инстинктивно пытаясь оттолкнуть его от себя. Но Ангелос и сам замер, уставившись на нее потрясенным, недоверчивым взором.
   -- Макси!..
   -- Почему ты на меня так смотришь? -- прошептала Макси в невероятном смущении, разозлившись, что ее собственное тело могло так подвести ее.
   Резко приподнявшись, Ангелос отодвинулся от нее. Однако продолжал неотрывно смотреть на нее с нескрываемым замешательством, и это было ужасно. Его загорелое лицо влажно поблескивало, на глазах покрываясь бледностью.
   -- Господи... девушка... -- задыхаясь, выговорил он.
   Макси почувствовала себя отвергнутой, ненужной, ей хотелось провалиться сквозь землю.
   -- А я и вправду сделал тебе больно... -- с горечью прорычал он, резко поднимаясь, пристально глядя ей в глаза с таким изумлением, словно видел перед собой пришельца из космоса. -- Тебе очень больно?
   Макси одним прыжком соскочила с кровати и опрометью бросилась в ванную. Господи, он испытывал к ней такое отвращение, что попросту не захотел продолжать.
   -- Макси, -- мрачно проговорил Ангелос, -- мне кажется, об этом мы должны обязательно поговорить...
   Макси захлопнула дверь с такой силой, что та чуть не соскочила с петель, и мигом задвинула защелку. Куда подевалась холодная искушенная красавица! Она чувствовала себя так, словно ее вывернули наизнанку. Сейчас она просто не вынесла бы нескромных вопросов. Она пустила воду и, вспомнив, как он набросился на нее, перед тем как они начали заниматься любовью, разрыдалась.
   Ангелос отчаянно застучал в дверь.
   -- Макси! Выходи!
   -- Иди к черту! -- крикнула она, прижимая ладонь к дрожавшим губам, чтобы он не понял, что она плачет.
   -- С тобой все в порядке?
   -- Ангелос, я принимаю ванну, а не топлюсь! Хотя если учесть, как ты действуешь, я понимаю твое беспокойство!
   В тот же миг Макси устыдилась этих грубых слов. Он не хотел причинить ей боль, он же ни о чем не подозревал, и набрасываться на него с упреками из-за того, что она чувствовала себя униженной, было несправедливо. Наступила тишина. С несчастным видом Макси медленно опустилась в ванну.
   Только тут ей пришло в голову, что расстраиваться из-за того, что Ангелос наговорил ей в сердцах, было, по сути, глупо. Ведь теперь он знает, что она никак не могла быть любовницей Лиланда. Значит, и его отношение к ней должно измениться. Однако, получив одно, теряешь другое. Ее невинность вызывала в нем чувство отвращения.
   Сломленная этой мыслью, Макси вновь вызвала в памяти тот день семь месяцев назад, когда их взгляды впервые встретились в огромном зале заседаний компании "Петронидес", -- взгляды, которые изменили ее жизнь. Выходит, все это время Ангелос ждал, когда она оставит ради него Лиланда, а когда она этого не сделала, пришел в ярость. Потом Ангелос не мог заставить себя даже произнести имя Лиланда Коултера. Он прямо сказал, что она смертельно оскорбит его, если станет упоминать о Лиланде. Однако, когда Ангелос впервые появился в доме Лиз и объявил о своих намерениях, его это, похоже, не волновало. "Мужчины вообще странные, -- подумала Макси, -- а уж с Ангелосом вряд кто сравнится".
   Она просидела в ванной довольно долго, но когда наконец вышла, завернувшись в слишком большой для нее шелковый халат, спальня была пуста. Похоже, скоро наступит развязка. Макси легла обратно в постель и стала напряженно ждать, когда же появится Ангелос.
   Дверь отворилась. Ангелос остановился на пороге: босой, со спутанными волосами, с проступавшей на сильном подбородке щетиной. Было непривычно видеть его в черных облегающих джинсах, в расстегнутой рубашке, обнажавшей загорелую, покрытую кольцами волос грудь.
   -- Теперь мне все известно... -- проговорил он, странно запинаясь. -- Но я слишком пьян, чтобы сесть в вертолет!
   Макси подскочила в постели. Удивленно раскрыв глаза, она смотрела, как Ангелос врезался в дверь и гневно уставился на нее, словно она была не на месте. Он и вправду был пьян. И казался таким беспомощным, что Макси мигом позабыла все приготовленные оправдания. Сначала нужно было позаботиться о нем.
   Выскочив из постели, она пересекла комнату и взяла его за руку.
   -- Иди приляг, -- сказала она.
   -- Только не на эту кровать... -- Пошатнувшись, Ангелос с ненавистью взглянул на постель. -- Мне хочется сжечь ее.
   Решив, что ее злые слова насчет его методов ранили Ангелоса больше, чем она ожидала, Макси ощутила острый укол совести, продолжая тем не менее подталкивать его в нужном направлении. Не потому ли он напился? Должно быть, как мужчина он чувствовал себя униженным из за того, что по неосторожности сделал ей больно. Макси старалась подвести его к кровати. Он сопротивлялся изо всех сил.
   -- Ложись же! -- в отчаянии крикнула она на конец.
   И Ангелос действительно лег. Макси осторожно легла рядом и долго смотрела на него, пока на глаза не навернулись слезы. Для нее самой было полной неожиданностью осознать, что единственное, чего ей сейчас хотелось, -- это утешить его.
   -- До последнего момента ты был просто великолепен, -- нежно проговорила она в утешение. -- Я не хотела обидеть тебя. Ты совсем не виноват...
   -- Виноват Лиланд, -- проговорил Ангелос сквозь зубы.
   Макси удивленно сдвинула брови.
   -- Лиланд?.. -- недоверчиво переспросила она.
   Ангелос гневно заговорил по-гречески.
   -- По-английски, Ангелос...
   -- Он подонок!
   Взглянув наконец ей в глаза, он порылся в кармане джинсов и извлек оттуда внушительный комок измятых факсов.
   Макси расправила бумагу. Лента была такой длинной, что протянулась по его груди и свесилась с кровати. Прищурившись, Макси разобрала внизу свою подпись. При таком тусклом освещении содержание было нелегко разобрать.
   -- Лиланд воспользовался твоей глупостью...
   -- Что ты сказал? -- Макси изумленно уставилась на него.
   -- Только совершенно не сведущий в денежных делах человек согласился бы подписать такое долговое обязательство, -- пояснил Ангелос после довольно долгой паузы, во время которой он с видимым усилием старался подобрать наименее обидные слова. -- Даже какой-нибудь ростовщик предложил бы более выгодные условия, чем этот старый мерзавец!
   Картина начала наконец-то проясняться. Каким-то образом Ангелосу удалось раздобыть копию долгового обязательства, которое она подписала три года назад. Оно-то и было в этом факсе.
   -- Почему ты назвал меня глупой? Я вовсе не такая!
   -- Ты и через десять лет все так же выплачивала бы эту ссуду. -- Он заговорил о деталях, угрюмо бормоча что-то о грабительских процентах и крайне невыгодных условиях.
   Она никак не могла заставить себя сказать ему, что попалась в этот капкан, потому что гордость не позволила ей попросить кого-нибудь прочитать вслух этот мелкий шрифт и пояснить условия сделки.
   -- Тебе было всего девятнадцать, -- проговорил он наконец. -- Ты подписала бумаги и на следующий же день переехала в дом Лиланда. Он шантажировал тебя...
   -- Нет... Я сама согласилась. Он никогда не требовал делить с ним постель и ничего в этом роде. Все, что ему было нужно, -- это иметь возможность выставлять меня напоказ. Это был просто бальзам для его самолюбия, но я и не подозревала, во что влипла, пока не стало слишком поздно... -- пробормотала Макси, смяв бумагу и забросив ее подальше.
   -- А Лиланд просто хотел отомстить жене за измену, -- мрачно закончил Ангелос.
   Нисколько не удивившись тому, что он знал об отношениях Лиланда и Дженнифер Коултер, Макси вздохнула, решившись рассказать всю правду.
   -- Ангелос, мой отец -- неисправимый игрок. Он связался с какими-то бандитами и не смог с ними расплатиться. С Лиландом это никак не было связано, но я попросила его дать мне совет, тогда-то он и предложил мне переехать к нему.
   -- Заманил невинную жертву в западню, -- словно в агонии простонал Ангелос. -- Неисправимый игрок? -- удивленно переспросил он вдруг.
   -- Папа продал бы все что угодно, будь у него такая возможность...
   -- Где же ты до сих пор прятала этого чудного героя?
   -- Я не знаю, где он сейчас. Мы не общались в последнее время... В общем, с тех пор как я подписала это обязательство, взяв на себя его долг. Вполне естественно, что ему теперь стыдно.
   -- Так долг был его? -- в ярости воскликнул он, когда до него дошел наконец смысл ее слов. -- Твой дорогой папочка стоял и молча смотрел, как ты перебираешься к Лиланду, лишь бы расквитаться с долгами?
   -- Это был вопрос жизни и смерти, Ангелос... Правда, -- возразила Макси. -- Его очень сильно избили, и он смертельно боялся, что в следующий раз могут вообще убить. Лиланд одолжил мне эти деньги. Это спасло отцу жизнь.
   -- Но спасать его, судя по всему, не стоило.
   -- Не смей говорить так о моем отце! -- гневно воскликнула она. -- Он один растил меня!
   -- Научил тебя ходить в ломбард? Продавал все, что попадалось ему в руки? Может быть, твое детство и было похоже на сказку, только вот мне так не кажется!
   -- Он старался. Любой на его месте сделал бы то же, -- прошептала Макси. -- Не каждому суждено родиться в роскоши. Ты богат и самолюбив. Папа беден, но самолюбия у него не меньше и, к несчастью для него, слишком богатое воображение.
   -- Как у меня. Да, как и у меня. Все, что я о тебе думал, это только мое воображение, -- признал Ангелос, в голосе его прозвучала горечь. -- Единственная правда -- то, что я тебе нужен. Все остальное -- плод моей фантазии. И сегодня... все стало ясно. Я это заслужил.
   У Макси на глаза навернулись слезы. Просто фантазия? Он вообразил ее такой? Это еще хуже, чем безмозглая кукла, подумала она. Образ столкнулся с реальностью и разлетелся на мелкие осколки, разве не так?
   -- Я не хочу трезветь, -- угрюмо проговорил он. -- Чем больше я узнаю о тебе, тем ужаснее себя чувствую. Мне не нравится сожалеть или чувствовать вину. Некоторые люди любят изводить себя своими ошибками. А я нет. Как я мог быть таким глупцом?
   -- Секс, -- добавила Макси еще более угрюмо.
   Ангелос содрогнулся. Дальше можно было не продолжать.
   -- Разве все было так плохо? -- не держалась она.
   -- Более чем, -- произнес он яростно. -- Я чувствую себя насильником.
   -- Глупо... Просто не повезло... Жизнь преподносит неприятные сюрпризы. Со временем к этому привыкаешь... Я, во всяком случае, привыкла, -- чуть слышно произнесла она, готовая вот -- вот расплакаться.
   -- Ты должна быть страшно зла на меня.
   -- Ничуть. Ты же пьян. Пьяным ты нравишься мне больше, чем трезвым, -- слова вырвались сами собой. -- Так ты более человечен.
   -- Господи! Ты всегда бьешь без промаха, да? -- Ангелос тяжело опустил голову на подушки, нездоровая бледность покрыла его лицо. Он закрыл глаза. -- Теперь мне все ясно. Я совсем тебя не знаю... совсем, -- еле слышно пробормотал он.
   -- Постарайся уснуть, -- сказала Макси.
   -- Пав так низко, можно лишь подниматься, -- решительно заключил он.
   Ей следовало его ненавидеть. Она просто должна была ненавидеть его за то, что своими словами он разбил ей сердце. Но вот в чем беда: она любила его, несмотря на все недостатки. Это невозможно было объяснить. Просто любила, и все. И очень сильно любила. Он только что отверг ее, а ей хотелось лишь укутать его одеялом и убаюкать. Измученный и ранимый, он казался Макси несравненно более привлекательным. Она-то наивно полагала, будто он расстроился из-за того, что не сумел произвести на нее должного впечатления в постели...
   С тех пор как Ангелос узнал, что стал ее первым мужчиной, он, естественно, ломал голову над тем, как она была связана с Лиландом. Потому что, совершенно очевидно, их отношения не были основаны на сексе. Дальше он вспомнил о ссуде и копнул глубже. Теперь он знал всю ее печальную историю, ее доброе имя было восстановлено в его глазах. Но какая ей от этого польза?..
  

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

  
   На следующее утро Макси проснулась в объятиях Ангелоса. Это был рай.
   Ночью он снял с себя рубашку. Томно разжав губы, она провела кончиком языка по гладкой коже загорелого плеча. Чудесно! Она с удовольствием вдохнула до боли знакомый запах. Настоящий мужской запах, с легкой примесью ароматного мыла.
   Возможно, ей никогда уже не суждено проснуться рядом с Ангелосом. Он сейчас с ней лишь потому, что уснул. Эта мысль вернула ее к реальности. Она потеряла его, но ведь он никогда по-настоящему и не принадлежал ей. Он гнался за мечтой, за Снежной Королевой, -- обычная женщина была ему не нужна. И после того, как она столько притворялась, стоит ли его в этом винить?
   Макси погладила ладонью мускулистую грудь, притягивавшую ее взгляд, словно магнит. Провела пальцами по вьющимся кольцам черных волос, косну ась плоского мужского соска, затем ее рука скользнула дальше, к его подтянутому животу, обнаружив шелковистую дорожку волос, которая тянулась к... тут Макси испуганно вздрогнула, почувствовав, как изменилось дыхание Ангелоса. Она едва не разбудила его!
   Именно сейчас у нее не было сил разговаривать с протрезвевшим и принявшим свойственный ему гордый вид Ангелосом. Вряд ли ему захочется вспоминать пережитые накануне унижение и шок. Макси притихла и, дождавшись, пока его дыхание не станет снова ровным, высвободилась из его объятий и осторожно выбралась из постели.
   Подобрав разбросанную одежду, она на цыпочках вышла в коридор. Дверь соседней спальни оказалась открыта, там стоял ее единственный чемодан. Вот лишнее доказательство того, что Макси и так знала: Ангелос вовсе не считал ее своей женой. Ее вещи отнесли в комнату для гостей, потому что и сама она здесь не более чем гостья.
   Достав из чемодана белое платье, чистое белье и босоножки, Макси быстро переоделась. Было всего семь утра, но солнце уже припекало. В доме царила тишина. Очутившись в огромной, сверкающей чистотой кухне, Макси налила себе стакан апельсинового сока и взяла пару яблок из огромной корзины, наполненной фруктами. Твердо решив не встречаться с Ангелосом, пока не успокоится и не приведет свои мысли в порядок, Макси вышла из дома. Пройдя через прекрасный сад, она побрела по тропинке, тянувшейся вдоль песчаного берега.
   Здесь она наконец вздохнула свободно и дала волю чувствам, заново переживая боль. Брачная ночь обернулась катастрофой. Сумеет ли Ангелос вспомнить все, что она рассказала ему перед сном? Вспомнит ли он, как она глупо всхлипывала рядом с ним? Неужели он все понял? Одна лишь мысль, что Ангелос может догадаться о ее чувствах к нему, вселяла в Макси смертельный ужас.
   Прошлой ночью Ангелос впервые не говорил с ней на равных. Сердце Макси сжалось. Забавно, но она и не замечала, что Ангелос всегда обращался с ней как с равной, пока вдруг не переменил тактику. Теперь все было иначе. Маска блестящей неприступной красавицы была сорвана, а под нею оказалась лишь жалкая притворщица. Невинная девушка вместо страстного объекта вожделения. Жертва шантажа, а вовсе не расчетливая и жадная до денег бывшая любовница старика.
   И кто бы мог подумать, что у Ангелоса Петронидеса есть совесть! Но, как это ни удивительно, она у него была. Сделанное им открытие потрясло Ангелоса. Но хуже всего -- он испытывал к ней жалость из-за ее тяжелого детства и той наивной доверчивости, с которой она поставила свою подпись под ненавистным долговым обязательством. Он жалел ее. От одной этой мысли внутри у нее все переворачивалось.
   Ангелос теперь наверняка сожалел об их странном браке, но его также терзало чувство вины. А Макси вовсе не были нужны ни жалость, ни угрызения совести. И вдруг она поняла, как легко можно поправить дело. Действительно, как просто! Всего-то и нужно рассказать Ангелосу о завещании Нэнси Лиуорд. Если он узнает, что Макси вступила с ним в брак по расчету, вряд ли он станет и дальше жалеть ее. По крайней мере это не будет больше задевать ее гордость.
   Тропинка обогнула выступавшую скалу, и Макси неожиданно увидела Ангелоса. Он стоял в нескольких шагах от нее. На нем были элегантные брюки и белая футболка. У Макси перехватило дыхание, сердце едва не выскочило из груди. Он был потрясающе красив. Однако она тут же взяла себя в руки, вспомнив, насколько проницателен Ангелос. Не дай Бог, он поймет, что она влюблена в него.
   Он не сводил с нее глаз: Макси была удивительно хороша в простом белом платье, подчеркивавшем стройную фигуру, а роскошные волосы напоминали золотистое покрывало в ярких солнечных лучах. Медленно приблизившись к ней, не менее смущенный, чем она сама, он взял Макси за руку, и они зашагали по берегу.
   -- С сегодняшнего дня, с этого момента, между нами все будет иначе, -- с чувством проговорил он.
   -- Правда? -- Украдкой Макси бросила на него осторожный взгляд, чувствуя, как ей делается не по себе.
   -- Ты должна была сразу же рассказать мне про Лиланда, еще в тот день, когда...
   -- Ты бы все равно не поверил... Смуглая рука сжала ей пальцы. Ангелос по смотрел в сторону моря, лицо было серьезным. Наконец он заговорил:
   -- Ты права. Я бы не поверил. Никакие доказательства не убедили бы меня в том, что ты не такова, какой я тебя считал, -- только то, какое я получил прошлой ночью.
   -- По крайней мере ты честен, -- тихо сказала Макси.
   -- Не могу похвастаться непредвзятостью суждений, особенно при том, что многие твои поступки явно не соответствовали моему представлению о тебе. Ты просила оставить тебя в покое, я же продолжал преследовать. Ты даже уехала из Лондона.
   Он говорил так, словно ему нож приставили к горлу. Голос звучал тихо, хрипло, Ангелос словно выдавливал из себя слова.
   -- Никогда еще я не поступал с женщиной так несправедливо. А уж о свадьбе и говорить нечего -- тут я просто превзошел самого себя, pethi mou.
   Макси показалось, что это говорит какой-то чужой, незнакомый человек. Ангелос, мучимый угрызениями совести... Она высвободила руку, сердце защемило от боли. Вот и все. Конец. Зачем он рассказывает ей это, ведь все уже в прошлом? И самое скверное то, что он испытывал к ней жалость. От этого Макси чувствовала себя униженной.
   -- Послушай, я хочу тебе кое-что сказать, -- сухо перебила она.
   -- Дай мне закончить... Думаешь, мне легко говорить? -- обиженно произнес он. -- Я открываю тебе душу.
   -- Ты же не питаешь ко мне никаких чувств, -- резко оборвала она, ощущая, как больно сжалось сердце.
   -- Ты так в этом уверена...
   -- Скажи честно, Ангелос. Наверное, некоторые скалы на этом берегу способны быть нежнее чем ты, -- проговорила Макси с горькой насмешкой в голосе: -- И что ты так переживаешь из-за того, что хотел меня использовать, ведь я намеревалась поступить с тобой точно так же. Не думаешь же ты, что я и вправду схожу по тебе с ума! -- Тут она выдержала небольшую паузу, чтобы подчеркнуть сказанное, и резко рассмеялась. -- Я вышла за тебя, потому что мне это было выгодно. Мне нужен был муж на полгода... Лишь шум прибоя нарушал напряженную тишину.
   -- Что ты несешь, черт возьми? -- наконец воскликнул Ангелос.
   Макси обернулась, постаравшись ничем не выдать волнения.
   -- Я о завещании моей крестной. Она была достаточно богата, но мне не удастся унаследовать свою долю без свидетельства о браке. Все, чего я хотела, -- это получить наследство, твоих денег мне не нужно.
   Ангелос застыл как изваяние, глядя на нее пронизывающим взглядом.
   -- Это ведь шутка, да? Встряхнув золотистыми локонами, Макси отрицательно покачала головой. Она так нервничала, что не могла говорить. Ангелос недоверчиво смотрел на нее, словно ушам своим не веря.
   -- Ты понимаешь, что если это правда, тебя убить мало?
   -- Но почему? -- как ни в чем не бывало проговорила Макси. -- Ни ты, ни я не воспринимали этот брак всерьез. Просто для тебя это был единственный способ уложить меня в постель. -- Лицо Ангелоса скривилось, словно ему дали пощечину, однако Макси сделала над собой усилие и продолжала: -- И ты бы не задумываясь порвал со мной, как только я тебе наскучила бы. Поэтому я и решила, что могу быть честной с тобой.
   Макси развернулась и как лунатик побрела через сад к дому. Ее била нервная дрожь. Теперь он больше не будет жалеть ее и спеси у него поубавится. Последнее слово осталось за ней. Однако эта мысль не принесла никакой радости. Отныне между ними все кончено, она никогда больше его не увидит. И до конца своих дней ей придется жить в бедности и мечтать о мужчине, с которым быть ей не суждено и о котором нечего даже думать.
   -- Макси!..
   Она обернулась. Оказывается, все это время он шел за нею. Ангелос по дхватил ее на руки и тихо произнес:
   -- Тебе не пришло в голову, что ты еще не успела мне наскучить?
   -- Но...
   Поцелуй заставил ее замолчать, и он продолжал целовать ее, пока они не оказались в спальне. Он опустил ее на кровать.
   -- Н-но... ты же не хочешь меня больше. Ты не думал, что я... -- изумленно пробормотала Макси.
   Срывая с себя рубашку" Ангелос пристально взглянул на нее.
   -- Я не думал, что у тебя такая умная головка и острый язычок, это ты хотела сказать?
   -- Что ты делаешь? -- воскликнула она.
   -- То, что мне следовала сделать сегодня утром, когда ты рассматривала меня, как застенчивая девочка. Я не хотел смущать тебя. -- Ангелос замолчал; судя по выражению его красивого лица, он и сам был удивлен своим поступком. -- Разве могло мне прийти в голову, что тебя можно смутить? Под этой ангельской внешностью скрывается твердый характер.
   Эти слова польстили Макси. И то, что он назвал ее умной и острой на язык, тоже было приятно. В его словах чувствовалось уважение. Возможно, это прозвучало не слишком изящно, но Макси уже успела достаточно изучить Ангелоса, чтобы Понять, как сильно изменилось его мнение о ней по сравнению со злополучной ночью. Ей даже пришло в голову, что Ангелос с достоинством принял брошенный ею вызов... И тут ее словно осенило, Макси так и застыла на месте.
   -- Что ты так притихла? -- недоверчиво спросил Ангелос. -- Мне это не нравится.
   Макси томно улыбнулась ему.
   -- Мы ведь не собираемся подавать на развод?
   -- Ради Бога, женщина... Мы только вчера поженились!
   Встретив его страстный взгляд, Макси вспыхнула. Его по-прежнему влекло к ней. Судя по всему, страсть его нисколько не уменьшилась. Это поразило Макси. А потом он поцеловал ее, и она уже не могла совладать с собой.
   -- На этот раз я не сделаю тебе больно... Обещаю, -- проговорил Ангелос, незаметно раздевая ее. Затем сжал в ладонях ее лицо, глядя в затуманенные глаза. -- Быть твоим первым мужчиной... Какой неожиданный подарок судьбы! И незачем сочинять нелепые истории, чтобы отомстить мне. Тебя тоже влечет ко мне. Я же читаю это в каждом твоем взгляде, каждом жесте.
   Нелепые истории? Ах да, завещание крестной. Очевидно, после недолгих размышлений он не поверил ни единому слову. Однако сейчас Макси была уже не в состоянии думать об этом.
   -- Зачем ты противишься мне? -- жарким шепотом проговорил он, снимая с нее бюстгальтер и восхищенно разглядывая ее тело. Лежа рядом с ней, Ангелос игриво провел языком по ее губам. Поглаживая ладонями стройные бедра, стянул полоску кружев, все еще прикрывавшую ее. Коснулся умелыми пальцами золотых колечек волос внизу живота, отыскав самую чувствительную точку. Из уст Макси вырвался стон. Пламя страсти охватило ее, она больше не владела собой. И, лаская ее в лучах солнечного света, проникавшего в комнату, Ангелос призвал весь свой опыт, чтобы разжечь ее желание до предела. Наконец он приподнялся над нею. Не сводя с нее глаз, он проник внутрь, делая над собой усилие, чтобы сдержать порыв. Это было заметно по тому, как напряглось его смуглое, влажное лицо. Теплая волна наслаждения подхватила ее. Теперь она вся была во власти этого чувства.
   -- Ангелос! -- простонала она.
   Он замер, Макси едва не задохнулась, отчаянно протестуя, и Ангелос с улыбкой продолжил. Ее возбуждение росло с каждой минутой, страсть дошла до предела. И когда чувство удовлетворения захватило ее, словно вихрь, из уст вырвался радостный стон. Теперь она смотрела на него по-новому.
   -- Потрясающе! -- выдохнула Макси.
   Ангелос тяжело дышал, на лице его играла блаженная улыбка.
   -- Вот такой должна была быть наша брачная ночь.
   Макси все еще не могла прийти в себя. Потрясающе, снова подумала она, замирая от восторга в кольце его сильных рук, всем своим существом ощущая близость, нежность. Она с трудом сдерживала слезы. Нет уж, не хватало только расплакаться сейчас. Смахнула с ресниц слезу, изо всех сил стараясь овладеть собой.
   -- Думаю, настало время кое что прояснить насчет нашей свадьбы, -- небрежно произнес Ангелос.
   Макси так и застыла, широко раскрыв глаза. Было ясно, что Ангелос не видит причины и дальше держать их отношения в секрете.
   -- Тебе так не кажется? -- спросил он. Затем с мечтательным вздохом разжал объятия и энергично поднялся. -- В душ, а потом завтракать... Никогда в жизни я еще не был так голоден!
   Тут только Макси вспомнила, что он говорил про "нелепые истории", перед тем как они занялись любовью. Лицо ее стало серьезным, она внутренне сжалась. -- Ангелос!
   Обернувшись, он снова улыбнулся. Она нервно вцепилась в простыню.
   -- То, что я тебе говорила... насчет завещания моей крестной... Это вовсе не небылица, это правда.
   Ангелос остановился, улыбка мгновенно сошла с его лица, в черных глазах появилось тревожное выражение.
   Макси снова рассказала о завещании. Она подробно объяснила, как верила старушка в необходимость брака, как не одобряла ее отношений с Лиландом. Однако при этом Макси избегала смотреть Ангелосу в лицо.
   -- Понимаешь, тогда... после того, как ты сделал мне предложение... Я хочу сказать, я разозлилась на тебя и подумала, почему бы и мне не использовать его, ведь мне это было нужно, чтобы получить свою долю наследства... В нерешительности Макси умолкла. То, что раньше было просто и ясно, теперь смущало. А решение, казавшееся некогда простым и мудрым выходом из создавшейся ситуации, неожиданно предстало в совершенно ином свете. Наступила неловкая пауза.
   Медленно, с опаской Макси подняла голову. Глаза Ангелоса сузились, он презрительно смотрел на нее.
   -- Ты просто расчетливая, хитрая стерва, -- проговорил он, задыхаясь от ярости. -- Когда я предложил тебе выйти за меня, я был честен. Малейшая ложь была недопустима, потому что, в отличие от тебя, у меня все-таки есть понятие о достоинстве и чести!
   Макси побледнела как полотно.
   -- Ангелос, я...
   -- Замолчи... Слышать тебя больше не желаю! -- Его взгляд был полон негодования. -- Подумать только, ведь тебе было обещано огромное содержание, как только наш брак будет расторгнут. У тебя не было ни малейшей надобности изощряться, чтобы урвать долю наследства какой-то доверчивой старой дамы!
   Макси почувствовала, что вот-вот разрыдается. Сдерживая слезы, она поспешно отвернулась. Он смотрел на нее, как на змею, выползшую из придорожной канавы. Макси охватил стыд.
   -- Неужели человек может быть таким жадным? -- неистовствовал Ангелос. -- И как тебе могло прийти в голову обманывать меня, когда я всегда был так честен с тобой и ни разу не пытался тебя использовать? Как это низко!
   -- Все совсем не так. Ты меня не понял, -- отчаянно запротестовала Макси. Сейчас она жалела о том, что открылась ему на берегу, но ведь тогда казалось таким важным не уронить своего достоинства. -- Эта мысль возникла у меня сгоряча... Я была обижена, я так злилась на тебя, я...
   -- Когда мужчина надевает тебе на палец обручальное кольцо, он этим оказывает тебе честь, а не унижает! -- прорычал Ангелос.
   -- Но откуда же мне было об этом знать? -- ощетинилась Макси в ответ. -- Ведь я имела честь носить это кольцо всего пять минут.
   -- Ты сама мне его вернула...
   Смело взглянув ему в глаза, она вздернула подбородок.
   -- А ты не возражал! -- поспешила напомнить она. -- И не думал надевать мне его снова... И делать какие либо официальные заявления по поводу нашей свадьбы. Не желаю, чтобы кто-то знал, какую глупость я совершила!
   -- Теперь все ясно, -- холодно заключил Ангелос, глаза его метали молнии. -- И уж конечно, я разведусь с тобой прежде, чем истекут шесть месяцев! -- И он направился в ванную.
   Макси повалилась на подушку и в ярости ударила по ней кулаком. Потом вдруг затихла, чувствуя, как слезы предательски подступают к горлу. Совсем недавно ей казалось, что они с Ангелосом начали понимать друг друга, а потом, как в сказке, чары разрушились, и он снова стал чужим. И все из-за ее собственной глупости. Ну кто только тянул ее за язык! Разве могла она теперь признаться: да, я просто хотела выйти за тебя замуж, мне просто нужен был предлог, чтобы сделать это, не чувствуя себя униженной? Ни за что на свете она не скажет Ангелосу, что влюблена в него. Такого Макси не могла себе даже представить...
   Когда он вышел из ванной, опоясанный полотенцем, она с несчастным видом посмотрела на него.
   -- Ангелос, я собиралась порвать то наше соглашение...
   -- Тебе бы впору сказки сочинять, -- зло бросил он и отправился одеваться.
   -- Ты же говорил... ты говорил, что не можешь похвастаться непредвзятостью суждений в том, что касается меня, -- не сдавалась Макси.
   -- Еще как могу, не сомневайся. -- Ангелос бросил в ее сторону мрачный взгляд. -- Я еду в Лондон на пару дней. Есть кое-какие дела.
   Дела? Какие еще дела? Они только вчера приехали. Напрасно он принимает ее за дурочку. Все ясно: он просто не хочет больше быть вместе с нею.
   -- Ты никогда не простишь меня? -- спросила Макси сквозь слезы, когда он выходил из комнаты.
   -- Мне понравилось, как ты это сказала, но на меня такие уловки не действуют. Даже если бы я начал жечь тебя каленым железом, ты бы не заплакала! -- Ты прав, -- твердо ответила она, поспешно вытирая простыней мокрое от слез лицо.
   Ангелос вошел обратно, облаченный в тот самый потрясающий серебристо-серый костюм. Смуглое лицо вновь приняло бесстрастное выражение, он казался холодным и бесконечно далеким. Макси предприняла последнюю отчаянную попытку растопить эту глыбу льда.
   -- Ангелос, мне не нужны и никогда не были нужны твои деньги, -- прошептала она со всей искренностью, на какую только была сейчас способна. Ангелос окинул ее долгим, проницательным взглядом, губы насмешливо скривились.
   -- Возможно, ты не соответствуешь моим представлениям о жене, но как любовнице тебе нет равных. А в этом качестве ты можешь быть сколько угодно корыстной. Ты тратишь деньги, я наслаждаюсь твоим безупречным телом. Греческие миллионеры, как никто другой, разбираются в такого рода сделках. И уж во всяком случае, это честно.
   От этих слов лицо Макси стало мертвенно-бледным. Итак, война! Раз Ангелосу нужна любовница, а не жена, любовницу он и получит!
   -- Ангелос даже не знает, где ты? Хочешь сказать, он и не подозревает, что ты уже в Лондоне? -- изумленно проговорила Лиз.
   Макси глубоко вздохнула.
   -- Я прямо из аэропорта. Хочу преподнести ему сюрприз. -- И в этих словах был больше правды, чем можно было себе представить.
   -- Ну да... конечно. -- Лиз снова улыбнулась. -- Как жаль, что из-за каких-то дел вам пришлось прервать медовый месяц! Наверняка это что-нибудь очень важное. Когда, ты говоришь, Ангелос улетел с острова?
   Всего несколько дней назад... -- Макси умолчала о том, что села на поезд ровно двадцать четыре часа спустя. Как только были готовы ее кредитные карточки. На них красовалась ее девичья фамилия, что говорило само за себя.
   И, получив возможность тратить деньги, Макси решила не терять времени даром и отправилась в Рим, а затем в Париж. Она набила свой гардероб самыми красивыми нарядами, какие только сумела отыскать. Чеками от покупок теперь можно было оклеивать стены. И если бы Ангелос собирал огромные счета, приходившие из Рима и Парижа, он бы, наверное, думал, что она все еще за границей, но вот где именно -- ему бы выяснить не удалось, так как она предусмотрительно оплачивала перелеты и проживание в гостиницах наличными.
   Ты счастлива? -- обеспокоенно спросила Лиз.
   -- Безмерно... -- Что ж, печально подумала Макси, она была счастлива ровно настолько, на сколько это возможно после того, как видела Ангелоса в последний раз. Однако сидеть одной на Химосе было бы еще хуже.
   Макси выпила чашку чая вместе с Лиз, потом вызвала такси. Разместить в нем гору чемоданов, которые она везла с собой, оказалось не так-то просто. Она велела шоферу отвезти ее в тот дом, который, как заявил Ангелос, принадлежал теперь ей. Макси была не совсем уверена, сможет ли туда попасть. В конце концов, Ангелос ведь даже не подозревает, что она в Лондоне. Вполне возможно, двери окажутся на замке. Однако тут она ошиблась. У дверей лифта стоял охранник.
   -- Мисс Кендалл?
   -- Это я. Вы не позаботитесь о моих чемоданах? -- Макси вошла в лифт, удивляясь, почему это охранник глядит на нее в таком недоумении.
   Двери распахнулись, и Макси показалось, что она попала не туда. От строгой обстановки в стиле модерн не осталось и следа. Кругом стояла старинная мебель, пол был устлан великолепным ковром, комната дышала домашним теплом и уютом. Сад на крыше был обнесен высоким надежным барьером, а на случай, если она все же не решится выйти на свежий воздух, почти треть его была превращена в оранжерею.
   Убранство было роскошным. Ангелос не поскупился, он не забыл ни одной мелочи. Сколько ему понадобится времени, чтобы выяснить, где она? Макси приняла ванну, чувствовала она себя хуже некуда. Очень хотелось позвонить ему, но она удержалась. Настоящие любовницы не звонят своим любовникам первыми: это неучтиво. Надев ночную рубашку из легчайшего нежно-голубого шелка с разрезом на бедре, она свернулась калачиком на огромной кровати.
   Макси не услышала, как бесшумно раздвинулись двери лифта. Однако решительные шаги по коридору заставили ее насторожиться. Двери спальни распахнулись, на пороге стоял Ангелос. Сердце Макси радостно забилось, но вдруг снова замерло. Он стоял в дверях, сжимая руки в кулаки, тяжело переводя дух, словно только что бежал сломя голову, глаза метали молнии. Приняв беспечный вид, Макси беззаботно откинулась на подушки.
   -- Я только что приехала, а ты уже здесь! Какой приятный сюрприз! -- проворковала она.
  

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

  
   Обескураженный столь неожиданным приемом, Ангелос остановился в нерешительности. Густые черные ресницы недоверчиво взметнулись вверх, словно он с трудом верил своим глазам.
   Успев за время их знакомства усвоить несколько весьма полезных уроков, Макси не преминула воспользоваться этой заминкой, чтобы пересесть поближе, эффектно откинуть назад пряди великолепных золотистых волос и устроиться так, чтобы ему был виден каждый изгиб ее стройного тела под ночной рубашкой.
   -- Ну как тебе? -- весело спросила она. -- Я купила ее в...
   Он не сводил с нее гневно сверкающих глаз.
   -- Где, черт возьми, тебя носило целую неделю? -- запальчиво бросил он, направляясь к ней. -- Ты хоть знаешь, что я вернулся на Химос, когда тебя там уже не было?
   -- Какой ужас! -- воскликнула Макси. -- Если бы я только знала!
   -- Какого дьявола ты не позвонила мне и не предупредила? -- недоверчиво осведомился Ангелос. -- За покупками можно поехать когда угодно, но вовсе не обязательно тратить на это время, которое мы могли бы провести вдвоем!
   -- А почему ты сам не позвонил мне и не сказал, что возвращаешься? -- невинно проговорила Макси. -- Видишь ли, я не могла с тобой связаться. Никто из прислуги не говорит по-английски, и у меня не было номера твоего телефона...
   Лицо Ангелоса сделалось суровым.
   -- Что значит -- у тебя не было моего номера.
   -- Ну, тебя ведь не было в совете директоров, а я уверена, что твои служащие не выдают столь важную информацию кому угодно...
   -- О Господи... ты же не кто угодно! -- Ангелос задыхался от гнева. -- Я требую, чтобы ты сообщала мне, где находишься, в любое время суток! А мне только и оставалось, что собирать чеки, которые приходили со всех концов Европы!
   Его слова были для Макси словно целительный бальзам. Он тосковал по ней!
   -- Мне кажется, лучше всего, если ты оставишь мне свой номер, -- смиренно проговорила она. -- Очень сожалею, но я и подумать не могла, что ты можешь быть таким собственником.
   -- Собственником? -- едва сдерживаясь, выдохнул Ангелос. Глаза его метали молнии. -- Никакой я не собственник. Я просто хотел знать, где ты, только и всего.
   -- В любое время суток, -- напомнила ему Макси. -- Но откуда же мне было это знать, ведь ты мне ничего такого не говорил!
   Ангелос нервно провел рукой по непокорной шевелюре.
   -- Где бы ты ни оказалась, всегда сообщай мне об этом... Надеюсь, все ясно? -- проворчал он, вынимая из нагрудного кармана своего пиджака позолоченную ручку и направляясь к туалетному столику.
   -- Что ты делаешь?
   -- Записываю номера телефонов, по которым со мной можно связаться. Чтобы тебе не пришлось делать вид, что не сумела меня найти. Мой сотовый, офис, квартира, телефоны в машинах и заграничный номер...
   И он продолжал писать, Макси же не сводила с него тревожного взгляда. У него было больше телефонов, чем у телефонной компании.
   -- Мне сообщили о твоем возвращении как раз в тот момент, когда я должен был развлекать делегацию японских промышленников, -- добавил он недовольным тоном. -- Пришлось провести с ними весь вечер, прежде чем удалось наконец вырваться!
   -- Если бы я знала!.. -- вздохнула Макси, едва сдерживая переполнявшую ее радость.
   Ангелос больше не казался далеким и холодным. Для него было неприятным сюрпризом обнаружить, что, когда его нет, она вовсе не сидит на месте, словно безделушка, задвинутая на полку.
   Ангелос продолжал писать. Потом вдруг поднял глаза, бросая на нее недоверчивый взгляд.
   -- Ты была в Риме... в Париже... С кем? -- мрачно спросил он.
   -- Ни с кем, я была одна, -- обиженно проговорила она.
   Ангелос внимательно смотрел на нее. Гнев его постепенно утихал.
   -- Я был так, зол на тебя...
   -- Я бы предложила тебе выпить, но, боюсь, здесь ничего нет, -- заметила Макси.
   -- Естественно. Я ведь не думал, что ты решишь здесь поселиться.
   Макси нахмурилась.
   -- Как ты можешь такое говорить, когда вся квартира явно обставлена для меня?
   Отложив ручку, Ангелос выпрямился и пристально взглянул на нее.
   -- Видишь ли, это было до того, как мы поженились... Может быть, ты этого не заметила, но с тех пор многое изменилось. -- (Макси озадачен но уставилась на него.) -- Я думал об этом. Ты могла бы переехать ко мне. Я дам объявление о нашей свадьбе в газете...
   -- Нет. Меня и так все устраивает. -- Слова дались Макси с огромным трудом, но гордость не позволила ей принять предложение, сделанное таким тоном. -- Мне нравится квартира, и я, как и ты, ценю свою независимость. И ни к чему поднимать шумиху в прессе, когда все это через несколько месяцев закончится.
   Ангелос пристально рассматривал ее, словно загадочный предмет, пытаясь постичь его тайну. И вдруг, совершенно неожиданно, блестящие глаза сузились и едва заметная улыбка промелькнула на плотно сжатых губах.
   -- Ладно... Хорошо, будь по-твоему. Похоже, для тебя это очень важно.
   Сердце Макси тревожно екнуло. Казалось, он вздохнул с облегчением, услышав ее ответ. Видимо, он считал бессмысленными попытки начать жить как обычная супружеская пара. Он по-прежнему полагал, что у них нет будущего. Но Макси хотелось, чтобы он умолял ее переехать к нему и жить вместе. Судя по всему, добиться этого будет совсем не просто.
   -- Но я бы хотел, чтобы ты объяснила свой внезапный отъезд с Химоса, -- добавил он.
   Макси сжалась.
   -- Я не знала, когда ты вернешься. Ты был в ярости. Мне показалось, будет правильно дать тебе время остыть.
   -- Ты знаешь, почему я уехал в Лондон?
   -- Понятия не имею.
   -- Мне надо было рассчитаться с Лиландом.
   Не готовая к столь неожиданному сообщению, Макси так и ахнула.
   -- С Лиландом?
   -- Мне надо было с ним разобраться. Неужели ты могла подумать, что я ничего не сделаю, узнав, как он обошелся с тобой? -- возмущенно воскликнул он. -- Он отнял у тебя несколько лет жизни и, мало того, еще и обобрал до нитки.
   -- Ангелос... Л-Лиланд болен.
   -- С некоторых пор он стремительно идет на поправку, -- мрачно возразил Ангелос. -- Но его мучают угрызения совести. Так ему и надо. .
   -- Значит, ты встречался с ним? -- Макси все еще была под впечатлением от услышанного.
   -- Да, и Дженнифер тоже присутствовала. И теперь, когда она знает, что на самом деле произошло между тобой и Лиландом, она вне себя. Лиланд не собирался ничего ей рассказывать, так пусть теперь его мучает уязвленное самолюбие. Он заставил тебя играть в эту отвратительную игру, только чтобы отомстить Дженнифер! -- продолжал он.
   Вот уж не думала, что тебя это так заденет, -- холодно заметила Макси.
   -- Ты теперь моя, -- проговорил Ангелос со спокойной уверенностью. -- А я тщательно слежу за всем, что мне принадлежит.
   -- Я вовсе не принадлежу тебе... Это лишь временно... -- От обиды щеки Макси зарделись. Хотелось дать ему пощечину, но вместо этого она лишь сжала губы, потому что слишком хорошо знала, что стоит ей прикоснуться к нему -- и она бросится в его объятия. Почти целая неделя воздержания явно не пошла ей на пользу.
   Взглянув на свои золотые часы, Ангелос с сожалением вздохнул.
   -- Жаль, не смогу остаться. Но я дал слово кузену Деметриосу, что зайду поздравить его с днем рождения в ночной клуб... уже опаздываю.
   Макси застыла, словно погрузившись вдруг в непроглядную тьму.
   -- Ты... уходишь! -- расстроенно спросила она.
   -- У меня так много разных забот, pethi mou. Работа, семья, -- проговорил он лениво. -- Но частые разлуки лишь сделают наши короткие встречи вдвойне желанными.
   -- Короткие встречи? -- повторила Макси, поспешно вскакивая с кровати. -- Ты думаешь я буду сидеть здесь и ждать, когда у тебя выдастся свободная минутка?
   -- Макси... ты говоришь так, словно ты моя жена, -- заметил Ангелос. -- Любовница никогда не должна пилить своего любовника.
   -- Пилить? -- Макси так и ахнула, ей хотелось схватить его за лацканы этого ладно скроенног пиджака и трясти до тех пор, пока не вытрясет из него душу.
   -- А также дуться, кричать и всячески показывать, что она недовольна. -- Ангелос лукаво улыбнулся. -- Сюда я буду приходить, чтобы от дохнуть, сбросить напряжение после трудового дня... Завтра мы вместе пообедаем. Макси кипела от гнева и готова была на все, лишь бы хоть как-то досадить ему.
   -- Меня не будет дома.
   -- Макси... -- Ангелос укоризненно покачал головой. -- Ты должна быть на месте, когда бы мне ни понадобилась.
   -- Ради короткой встречи? -- яростно выпалила Макси. -- И что мне делать все остальное время?
   -- Ходить по магазинам, -- проговорил он так, словно именно это она и ждала услышать. -- Женщина, которая способна тратить деньги целую неделю подряд, судя по всему, неисправима.
   Макси покраснела до корней волос. Она потратила целое состояние.
   -- А раз так, ты должна быть просто счастлива, -- продолжал он, -- ведь тратить ты можешь, сколько пожелаешь.
   Макси ничего не ответила. Все уловки, все хитрости, к которым она собиралась прибегнуть, оказались совершенно неэффективны. И это было очень странно. Вначале Ангелос был в ярости, как она и рассчитывала, но теперь у него, похоже, прекрасное настроение. Ангелос привлек ее к себе. Макси попыталась было воспротивиться, но потом уступила, устав от бесконечной борьбы.
   -- Если бы не эта чертова вечеринка, я бы остался. -- Ангелос прижался к ней, бесстыдно давая ей почувствовать, насколько он возбужден. Сердце Макси едва не вырвалось из груди. Ей было жарко, желание разгоралось в ней все сильней. -- Я мог бы швырнуть тебя на эту кровать и утолить невыносимую жажду...
   -- Да, -- проговорила Макси.
   -- Но было бы непростительно делать это на спех. -- И Ангелос покрыл ее шею горячими поцелуями. Раздвинув ее ноги, он коснулся самой чувствительной точки. -- Мне действительно пора идти.
   -- Поцелуй меня, -- попросила она.
   -- Ни в коем случае... Тогда я просто не смогу удержаться. -- С видимым усилием Ангелос выпустил ее из объятий, взгляд его был полон разочарования.
   Чтобы не упасть, Макси пришлось ухватиться за спинку кровати. Ангелос медленно попятился, не сводя с нее глаз и пытаясь преодолеть соблазн.
   -- Господи! Ты так красива, ты само совершенство, -- хрипло проговорил он.
   Макси стояла неподвижно. Он уходит -- это единственное, о чем она способна была думать. Ничто другое просто не имело значения. Ей казалось, он покидает ее навеки. Она просто не могла вынести мысли о разлуке. Ее охватил ужас, ибо впервые она почувствовала, как много он для нее значит. Она неотрывно смотрела на него, пока он не вышел из комнаты. А потом повалилась на ковер и разрыдалась. Господи, какой же она была идиоткой, пытаясь спровоцировать Ангелоса! Она упустила возможность как-то наладить их отношения. "Ты могла бы переехать ко мне" -- именно так он сказал. Если бы не ее глупая гордость!.. Его предложение прозвучало так, словно он нехотя соглашался принять неизбежное зло. Но как бы равнодушен он ни был, разве не стоило согласиться? Тогда у нее был бы шанс. Она бы стала законной супругой. И этот шанс она так глупо упустила, погнавшись за эфемерной надеждой, что Ангелос полюбит ее и захочет, чтобы она стала для него чем-то большим, чем просто любовница. Однако, судя по тому, как он повел себя вслед за этим, ее отказ его вполне устраивал.
   Нет, все-таки она правильно поступила, что отказалась, нехотя признала она. Сколько времени это могло продлиться, прежде чем такое положение вещей стало бы тяготить его? Он женился на ней только из-за секса. Макси содрогнулась. Это уж слишком, если учесть, что потом ее имя вновь замелькало бы на страницах бульварных газет.
   Разумеется, жене Ангелос не стал бы предлагать довольствоваться короткими встречами... как и не отправился бы один в клуб. Наплакавшись вволю, Макси умылась холодной водой, с ненавистью взглянула на свое опухшее лицо в зеркале и отправилась спать.
   В этот вечер она, возможно, не все поняла, но, без сомнения, приняла правильное решение. Она подыграла ему, но выводы делать еще слишком рано. Упорство -- вот что ей необходимо, чтобы остаться с Ангелосом. Странно, подумала она, но каждый раз, когда она радовалась, уверенная, что наконец-то выбила Ангелоса из колеи, он платил ей той же монетой.
   Ощутив рядом с собой чье-то горячее тело, Макси проснулась. Испуганно вскрикнув, она отшатнулась и вскочила. Сквозь шторы пробивался тусклый лунный свет.
   -- Прости, я не хотел тебя разбудить... -- невнятно пробормотал Ангелос.
   -- Что т-ты здесь делаешь? -- заикаясь, выговорила она.
   -- Ехать домой было слишком далеко. А как ты думаешь, что я здесь делаю? -- неожиданно с насмешкой в голосе спросил Ангелос. Он рванулся к ней и заключил в объятия.
   -- О... -- у Макси перехватило дыхание.
   -- Мне известно, что предвкушение тоже способно доставить удовольствие, но я не привык в чем-либо себе отказывать, дорогая, -- признался Ангелос. Она ощущала на щеке его горячее дыхание. Это была ужасная неделя . Целых семь дней я ломал голову над тем, решила ли ты меня оставить и не нашла ли себе еще кого-нибудь?
   Макси и в голову не приходило, что Ангелос способен именно так истолковать ее отъезд с Химоса, и эта мысль потрясла ее.
   -- Но...
   -- Подумать только, что ты где-то далеко, на свободе. -- Голос Ангелоса прозвучал немного хрипло.
   -- Что значит "на свободе"?
   -- В мире столько мужчин. Если бы мне повстречалась такая красавица, я бы не сидел сложа руки!
   Такого рода заверение вовсе не обрадовало Макси.
   -- Если я хоть на миг заподозрю, что ты мне изменяешь, уеду в ту же секунду...
   -- Как может муж изменять своей жене? Завести интрижку... Или любовницу. Но ведь ты и есть моя любовница, разве не так? -- проговорил Ангелос, явно забавляясь, и, поглаживая изгиб ее бедра, притянул ближе.
   По телу Макси пробежала сладострастная дрожь, но она изо всех сил старалась сосредоточиться на разговоре, ибо мысль о возможной неверности была слишком важна, чтобы так сразу отметать ее.
   -- К-кто это сказал, что, если любовница станет женой, ее место свободно для другой? Должно быть, некто, кому не посчастливилось познакомиться с тобой, -- довольно проговорил Ангелос. -- Ты не похожа на других женщин.
   От этих слов Макси словно расцвела.
   -- Хорошо провел время в клубе?
   -- А как ты думаешь? -- с укоризной сказал он, нежно покусывая мочку ее уха и притягивая ближе к себе, чтобы она почувствовала, как сильно он возбужден. -- Я весь вечер места себе не находил...
   Макси закрыла ему рот поцелуем. Он смущал ее. Ангелос страстно ответил на поцелуй, давая понять, как сильно скучал по ней. Макси едва не задохнулась, нежность переполняла ее. У него был неуемный темперамент, но Макси обожала его таким. Шанс. Видимо, в том, что он не может обходиться без ее ласк, и заключался этот шанс. Тут Ангелос снова поцеловал ее, и больше она уже не могла ни о чем думать.
   Утром они вместе позавтракали. Ангелос сидел, откинувшись на спинку кресла, и просматривал газету, допивая третью чашку кофе.
   Он потрясающий любовник, мечтательно подумала Макси. Он мог быть таким нежным, а потом вдруг становиться таким... таким неистовым. Наверняка он смертельно устал, ведь проспал часа два, не больше, но, несмотря на это, казался на редкость энергичным. "Я никогда не сумею забыть его", -- в ужасе поняла она.
   Неожиданно Ангелос резко произнес что-то по-гречески и выпрямился, опрокинув свой кофе. Он подошел к телефону, набрал какой-то номер и отрывисто заговорил: -- Эта статейка про Макси Кендалл в графе сплетен... Кто дал разрешение печатать ее? Завтра же дадите опровержение. И больше ни слова о ней. Скажите этому злопыхателю, пусть найдет себе другую мишень. О ней должны писать в колонке светской хроники, а вовсе не там!
   Тридцать секунд спустя Ангелос положил трубку. Макси открыла рот от удивления. Только на слугу Никоса происшедшее не произвело ни малейшего впечатления. Вытерев образовавшуюся на столе лужу, он принес новую чашку кофе и вновь удалился с олимпийским спокойствием.
   Ангелос бросил Макси газету с оскорбительной заметкой.
   -- Вот что бывает, когда отправляешься бродить по Парижу без сопровождения, -- мрачно проговорил он. -- Ты ведь даже не знала, что тебя фотографируют, да?
   -- Нет, -- подтвердила Макси, тяжело сглотнув. Быстрота его реакции потрясла ее. Она взглянула на фотографию.
   -- Но почему ты решил, что они станут тебя слушать?
   -- Это моя газета, -- ответил Ангелос с сардонической усмешкой, -- ты только взгляни, что написал этот безмозглый щелкопер!
   Макси послушно склонила голову. Провела пальцем по выделенной курсивом строке справа от фотографии. Крохотные буквы расплывались перед глазами, нечего было и стараться сосредоточиться, когда Ангелос стоял у нее за спиной. Наступила неловкая тишина. Затем смуглый палец указал на печатные буквы под фотографией.
   -- Вот здесь, -- поправил он.
   Макси побледнела, чувствуя, как внутри у нее все переворачивается.
   -- Я никогда не читаю подобной ерунды. И кроме того, у меня дальнозоркость.
   Снова наступила гнетущая тишина. Она никак не могла набраться смелости и взглянуть ему в лицо, чтобы убедиться, что он поверил этой небылице.
   Ангелос выхватил у нее газету.
   -- В любом случае тебе не следует читать эту пакость. Не стоит обращать на это внимание!
   Макси обреченно вздохнула; страх, что ее тайна может быть раскрыта, отступил, но она все еще дрожала. Разве могла она признаться ему? Разве можно говорить такому человеку, как Ангелос, что у нее дислексия? Подобно многим, он мог просто не поверить. Еще подумает, что это не более чем модный термин, помогающий людям оправдать свою глупость. Макси не раз приходилось сталкиваться с таким отношением, она слишком хорошо знала, что любая попытка объяснить свою болезнь вызывала лишь презрение со стороны окружающих.
   -- Макси... -- Ангелос нерешительно кашлянул. -- Мне кажется, со зрением у тебя все в порядке и нет нужды притворяться. Думаю, ты можешь мне довериться.
   Когда до нее наконец дошел смысл его слов, Макси испытала ужасное чувство унижения. Сбылись ее худшие предположения: Ангелос раскрыл ее секрет. Она могла бы выдержать все, если бы не он, а кто-то другой догадался, что крылось за лживыми уловками, которые были наготове всякий раз, когда ей нужно было что-нибудь прочитать или написать.
   -- Макси... я не хочу расстраивать тебя, но нам необходимо поговорить. -- Ангелос наклонился и обнял ее. -- Ты умная женщина, поэтому, мне кажется, должна существовать очень веская причина, по которой ты не можешь прочитать несколько строк в газете. И я помню твой блокнот, когда ты еще была официанткой. Какие-то закорючки вместо слов.
   Словно робот, Макси разжала губы.
   -- У меня дислексия... Ясно?
   -- Ясно. Хочешь еще кофе.
   Нет, я уже выпила достаточно... Наверное, ты ждешь, что я все расскажу? -- сердито спросила она.
   -- Не сейчас, раз ты так нервничаешь, -- спокойно проговорил Ангелос.
   -- Ничего я не нервничаю! -- Макси вскочила и раздраженно зашагала по комнате, всем своим видом подтверждая обратное. -- Я просто не люблю, когда начинают копаться в вещах, которые никого, кроме меня, не касаются! Ангелос спокойно смотрел на неё.
   -- Дислексия встречается намного чаще, чем ты думаешь. Деметриос, чей день рождения мы отмечали, тоже страдает от этого недуга, но он уже на втором курсе в Оксфорде. У его младших братьев та же проблема. В школе с тобой не занимались дополнительно?
   Немного оправившись, Макси скрестила руки на груди и печально покачала головой.
   -- Я побывала по крайней мере в десятке школ...
   -- Десятке? -- изумленно переспросил Ангелос.
   -- Мы с папой нигде не задерживались подолгу. Он вечно оказывался кому-нибудь должен. Если не хозяину квартиры, так торговцу или какому-нибудь парню, которому проиграл в карты. И мы перебирались на новое место.
   -- И все повторялось сначала? -- предположил Ангелос.
   -- Да... -- Слова застревали у нее в горле, она старалась не смотреть ему в глаза. -- Мне было десять, когда учительница наконец-то поняла, что мои трудности совсем не обязательно результат природной глупости. Со мной должны были заниматься дополнительно, но каждый раз мы с отцом переезжали на другое место прежде, чем все устраивалось. -- Она подняла голову, стараясь справиться с чувством неловкости. -- А в другой школе меня просто определяли в самый худший класс, где учились одни двоечники.
   -- Когда ты закончила школу?
   -- Как только мне исполнилось шестнадцать! -- с неожиданной горечью воскликнула Макси. -- Как сказала мне однажды крестная: "Макси, нельзя быть красивой и умной одновременно". Она не хотела ранить меня, хотя и считала, что я абсолютно безнадежна, потому что я так медленно читала, а писала просто отвратительно, не говоря уж об орфографии! -- Чувствуя, что вот-вот расплачется, Макси бросилась вон из комнаты и побежала в спальню.
   Через минуту Ангелос опустился рядом с ней на кровать.
   -- И не вздумай говорить мне, что для тебя это не имеет значения! -- яростно выпалила она, задыхаясь от слез.
   -- Ты права. Нужно обладать большой храбростью, чтобы жить с этим и не терять оптимизма, -- сказал Ангелос. -- И если бы я знал об этом, когда разговаривал с Лиландом, я бы разорвал его на части... ведь ты даже не могла прочитать этот чертов договор, да?
   -- Отдельные слова... Кое-как я справляюсь... Но читаю очень медленно. Мне не хотелось, что бы кто-то это заметил, так что я просто подписала, и все.
   -- Деметриосу повезло. Ему поставили диагноз еще в детстве. С ним сразу начали заниматься, а тебе пришлось столько мучиться... Ты не должна этого стыдиться.
   Ангелос привлек ее к себе и пригладил растрепанные волосы, словно утешая расстроенного, несчастного ребенка. Макси попыталась высвободиться, но он не отпускал ее. Из самолюбия она вновь попыталась отстраниться, но это вышло не слишком убедительно. Однако, когда он обнял ее, Макси почувствовала себя немного лучше.
   -- Что все-таки было в этой статье? -- Она отерла рукой слезы.
   -- Что все слухи насчет нашей связи не более чем выдумка. Но что ты, судя по всему, нашла себе другого богатого покровителя.
   -- Имелось в виду -- еще одного женатого мужчину. Это уж точно. -- Макси невольно усмехнулась.
   Ангелос крепко сжал ее.
   -- Мне это вовсе не показалось забавным. Наконец Макси набралась смелости и спросила о том, что не давало ей покоя всю ночь:
   -- Разве ты больше не злишься на меня из-за того, что я вышла за тебя, чтобы получить наследство?
   -- На твоем месте я, может быть, поступил бы так же. Клин клином вышибают, -- задумчиво проговорил он. -- Я никогда не сдаюсь, а предпочитаю расквитаться с врагом. Но, видишь ли, со временем это может превратиться во вредную привычку.
   -- Я больше ни в чем не буду тебе перечить, -- пообещала Макси.
   -- И я тоже, -- поклялся Ангелос, решительно глядя на нее. -- И мы вернемся на остров, чтобы побыть вдвоем.
   -- Ты и вправду потрясающе готовишь, -- расхваливал ее Ангелос, пока Макси закрывала пустую корзину для пикника.
   Макси попыталась скрыть свое удовольствие, но тщетно. Иногда он просто поражал ее. У него столько прислуги, он имеет возможность обедать в самых лучших ресторанах. Судя по всему, еще ни одна женщина не решилась побаловать его стряпней, и домашняя пища пришлась ему по вкусу. Он буквально засыпал ее комплиментами.
   -- Какому-нибудь счастливцу ты станешь отличной женой, -- лениво проговорил он.
   Наклонившись, Макси шутливо ущипнула его. Загорелый, в узких джинсах, облегающих стройные ноги, Ангелос был необычайно красив и мужественен. Макси смотрела на него как завороженная, сердце сильно забилось, у нее перехватило дыхание. И в столь опасный момент он вдруг провел рукой по ее струящимся волосам, наматывая их на пальцы. Взгляд его сделался серьезным.
   -- Скажи, ты доверяла хоть одному мужчине?
   -- Нет, -- смущенно призналась она.
   -- Я чувствую, ты меня словно испытываешь. Мы женаты. Ты не носишь кольцо. По-прежнему не хочешь, чтобы кто-нибудь знал о нашем браке.
   -- Ты предложил объявить об этом в открытую только из чувства вины.
   -- Ни за что не поверю, что ты так считаешь. Мне кажется, ты просто хочешь отыграться за то, что я не сделал этого с самого начала, -- продолжал он. -- Я обидел тебя и очень сожалею, но нельзя же продолжать так и дальше.
   Макси недоверчиво посмотрела на него:
   -- Я еще к этому не готова.
   -- Спасибо за откровенность. -- Ангелос резко поднялся и побрел прочь по берегу.
   Поборов смятение и непреодолимое желание остановить его, Макси обняла колени и уставилась на блестевшую от солнца водную гладь. Первая ссора с тех пор, как они покинули Лондон. Она была до смерти напугана. Ей никак не удавалось побороть страх, что она не сумеет удержать его, что для Ангелоса она не более чем приятная компаньонка. Но хуже всего, если он объявит во всеуслышание об их отношениях, а потом с позором прогонит ее прочь, как только все это ему наскучит. И все же, если уж говорить начистоту, до сих пор Ангелос не выказывал ни малейших признаков скуки. Напротив, с каждым днем он все больше вселял в нее уверенность в себе, давая почувствовать, что она для него не просто красивая вещь.
   Еще вчера ему пришлось улететь на один день в Афины по каким-то делам. И пока его не было, ей принесли три восхитительных букета белых лилий, которые она так любила. И в каждый букет была вложена записка, написанная его рукой: "Скучаю", "По-прежнему по тебе скучаю", "Мне тебя страшно не хватает". Столько внимания! Совсем неплохо для человека, в котором, как она считала, не было ни капли романтизма, воображения, нежности.
   Но в последнее время Ангелос всем своим поведением опровергал ее представления о нем. Он подарил ей компьютер, исправлявший орфографические ошибки, чтобы она могла свободно писать. Они вместе читали газеты. Он был очень терпелив с ней, и, поскольку ее вера в свои силы в последнее время значительно возросла, Макси делала удивительные успехи. И как это ей пришло в голову, что он себялюбивый эгоист? Могла ли она хотя бы предположить, что ее окружат такой заботой, ничего не требуя взамен? Она знала, что он потребует за это. Ему нужно полное, абсолютное доверие. А она такая трусиха и эгоистка...
   Макси нашла его в прохладной гостиной. Нерешительно остановившись в дверях, она смотрела на него, а сердце бешено колотилось в груди. Это было похуже, чем прогулки на вертолете, которые они ежедневно совершали.
   -- Я доверяю тебе, -- натянуто произнесла она, в глазах предательски блеснули слезы.
   Ангелос бросился к ней и стремительно обнял.
   -- Господи... Дорогая, не смотри на меня так! -- печально попросил он. -- Забудь этот разговор. Просто мне иногда не достает терпения... Я слишком многого хочу, и я законченный эгоист...
   -- Ты мне нравишься таким, какой есть.
   -- Ложь, которую довольно часто можно услышать от женщины, -- вздохнул он, во взгляде сквозила ирония.
   -- Это правда, Ангелос...
   -- Хотелось бы, чтобы так оно и было... Хоть когда-нибудь. -- И с этими словами он поцеловал ее с какой-то отчаянной страстью.
   Словно земля качнулась под ногами Макси. В такие моменты она была полностью в его власти. Он знал это. И пользовался ее слабостью. И она это принимала. Но самое важное заключалось в другом. Только в эти минуты она могла быть нежна с ним, не боясь, что он догадается, как много значит для нее. А за те десять дней, которые они провели вдвоем, ее любовь возросла во сто крат.
   Всю дорогу до Лондона Макси любовалась обручальным кольцом, украшавшим ее палец. Это было новое, широкое, из платины. На другом пальце сверкал великолепный перстень с сапфирами и бриллиантами.
   -- Это по случаю помолвки? -- спросила она, глазам своим не веря.
   -- Подарок, -- поправил он.
   Но надо было видеть, с какой быстротой он надел его ей на палец. Теперь одного беглого взгляда на ее руку оказалось бы достаточно, чтобы догадаться, что она замужем. Но почему Ангелос никогда не заговаривал о детях? Почему ни разу не дал ей понять, что она для него значит больше, чем временное развлечение? -- с грустью недоумевала Макси. Возможно, он не хочет детей. Или попросту не может себе представить, что у него будут дети от нее. Во всяком случае, об этом он никогда не упоминал.
   В аэропорту они расстались. Ангелос отправился в офис, Макси вернулась в его квартиру -- свой новый дом. Ангелос позвонил около полудня.
   -- Случилось кое-что непредвиденное, так что сегодня я могу прийти очень поздно, -- сообщил он.
   -- Не беспокойся, я сама как-нибудь развлекусь, -- весело отозвалась Макси, не подавая вида, как сильно расстроили ее эти слова.
   -- Интересно как? -- тут же спросил Ангелос.
   -- Пораньше лягу спать. -- Макси с трудом сдержала улыбку.
   Она даже не ожидала, что ей будет так не хватать его. Надеялась, что, повернувшись посреди ночи, обнаружит его рядом, как в прошлый раз. Поэтому, проснувшись в восемь и обнаружив, что она по-прежнему одна, Макси испытала неприятное удивление. Однако, когда она уселась завтракать, на столе уже стоял букет белых лилий. И записка: "Страшно по тебе скучаю". Немного повеселев, Макси вздохнула. Зазвенел сотовый.
   -- Спасибо за цветы, -- поблагодарила она, ведь никто, кроме Ангелоса, не знал ее номер. -- Где ты сейчас?
   -- В офисе. Ночью меня не было в городе. А звонить тебе с утра не хотелось, боялся тебя разбудить.
   -- В следующий раз все-таки звони, -- попросила она.
   -- Что на тебе надето? -- спросил Ангелос.
   Почувствовав, как по ее телу пробежала дрожь, Макси плотнее прижала к уху трубку. Этот медовый голос сводил ее с ума.
   -- Ужасный розовый костюм... четырехдюймовые шпильки, -- хрипло прошептала она. -- Не дождусь, когда можно будет сбросить все это с себя.
   -- Как я могу работать, когда ты говоришь такие вещи? -- Голос Ангелоса дрогнул.
   -- Я хочу, чтобы ты скучал по мне.
   -- Я очень скучаю по тебе... договорились?
   -- Договорились... Когда я могу надеяться на очередную короткую встречу?
   -- Никуда не уходи. Я заеду в одиннадцать. У меня для тебя сюрприз.
   Просмотрев газету, Макси по привычке открыла колонку сплетен. И сразу же увидела фотографию Ангелоса. В очередной раз она с нежностью отметила, как он фотогеничен, затем неторопливо перевела взгляд на женщину, которая была рядом с ним и чью руку он сжимал. Сбитая с толку, секунд десять она просто смотрела на фото. Внутри у нее все словно оборвалось, на лбу выступил холодный пот. Ей стало дурно. Это же Натали Сибо, актриса...
  

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

  
   "Греческий миллионер и известный покоритель женских сердец Ангелос Петронидес ужинал сегодня в обществе восхитительной актрисы Натали Сибо. Еще недавно его имя связывали с именем модели Макси Кендала, с которой, по слухам, у него был короткий роман. Наш герой решил порвать с Макси и вернуться к Натали? Или это любовный треугольник?"
   Прошлым вечером? Господи, так, значит, Ангелос был с другой женщиной? С Натали Сибо? Макси глазам своим не верила. Она старательно перечитывала статью снова и снова, внимательно разглядывая фотографию. В конце концов ей стало совсем худо. Ее стошнило.
   У нее закружилась голова, неровными шагами Макси вернулась к столу, чтобы перечитать карточку, вложенную в букет. "Страшно по тебе скучаю". Было что-то вызывающе откровенное в этом признании. Очевидно, Ангелоса нельзя отпускать ни на минуту. А она доверяла ему настолько, что позволила отсутствовать целые сутки...
   Макси попросила Никоса подогнать машину. Схватила свой сотовый. Нет, она и не подумает предупредить его. И не собирается сидеть здесь и ждать, какой еще сюрприз он приготовил, чтобы успокоить свою нечистую совесть. Она пойдет к нему в офис.
   В лифте у нее зазвонил телефон. Она не ответила.
   В лимузине ей снова перезвонили. Видимо, Ангелос. Она отключила телефон. Через несколько минут зазвонил телефон в машине, но, когда водитель предложил взять трубку, она наотрез отказалась. Значит, Ангелос нервничает. Ему наверняка уже доложили о статейке в газете, и он знает, что пойман с поличным. Он изменил ей. Иначе и быть не может. Его не было целую ночь. Целую ночь! Макси содрогнулась, кожа покрылись мурашками. Ей было дурно. Но почему, почему? -- спрашивала она себя снова и снова.
   Прекрасная в своем гневе, Макси гордо вошла в здание компании. Все взгляды обратились на нее. Она шагнула в лифт.
   Ангелос, должно быть, кусает себе локти. Ведь он всегда так строго охранял свое право на личную жизнь, так ревностно следил, чтобы его имя не мелькало в колонках сплетен. Наверное, решил, что он в полной безопасности. Или же, наоборот, хотел, чтобы о его поступке узнали? Кажется, у нее начинается паранойя. Самые простые объяснения, видимо, самые верные, размышляла она. Может, Ангелос просто встретил Натали случайно и внезапно понял, что именно она та женщина, которая ему нужна?
   Секретарша, не сводя с нее изумленных глаз, медленно встала из-за стола. Макси прошла мимо, лицо ее застыло, словно маска, и только глаза блестели, как два сапфира. Служащие с любопытством высовывались из дверей. Не сбавляя хода, Макси прошла по оридору, распахнула дверь кабинета и с шумом захлопнула ее за собой. Ангелос стоял посреди комнаты, на суровом лице читалась напряженность, глаза сверкали. Макси почувствовала, как острая боль пронзает ее. Его, кажется, расстроило ее внезапное появление. Ничего больше она не увидела на этом красивом лице: ни стыда, ни раскаяния, -- и это привело ее в бешенство.
   -- Прежде чем навсегда уйти из твоей жизни, я хочу сказать тебе кое-что...
   Ангелос шагнул ей навстречу и поднял руку, призывая к молчанию.
   -- Макси...
   -- Не смей перебивать меня! -- напустилась она на него. -- И не произноси мое имя. Если вздумаешь притронуться ко мне, тебе придется связывать меня веревкой. Я глазам своим не поверила, когда увидела тебя на фотографии с Натали Сибо...
   -- Естественно! -- яростно проговорил Ангелос. -- А почему ты должна была верить своим глазам, если эта фотография была опубликована агентом Натали три месяца назад?! Именно тогда произошла эта встреча!
   -- Я тебе не верю. -- Тяжело дыша, Макси застыла, ошеломленно взирая на него.
   -- Спроси моего адвоката. Я уже говорил с ним. Я собираюсь предъявить иск этой газете.
   Макси взмахнула ресницами. Ноги ее дрожали. Она прислонилась к двери, чтобы не упасть. Широко раскрыв свои синие глаза, неуверенно спросила:
   -- Ты хочешь сказать... что не был с Натали вчера вечером?
   -- Макси, я не видел Натали с тех пор, как ты болела. И мы расстались отнюдь не дружески.
   Дрожь постепенно охватывала все ее тело.
   -- Но я подумала, что вы виделись после...
   -- И ошиблась. Я не видел ее и не говорил с ней с того самого дня, и, насколько я знаю, она сейчас даже не в Англии. Макси... тебе следует знать, что я не испытывал ни малейшего влечения ни к одной женщине с тех пор, как ты вошла в мою жизнь, -- клятвенно произнес Ангелос, тревожно заглядывая в ее расстроенное лицо. Затем он сказал что-то по-гречески и, притянув ее к себе, обнял так крепко, что у нее перехватило дыхание.
   -- Ты же говорил, что если увидишь красивую женщину на улице...
   -- Нет, я сказал, такую красавицу, как ты -- с чувством возразил Ангелос. -- Но такой, как ты, больше нет. Как только я заподозрил, что тебе может попасться на глаза эта фотография, у меня будто сердце выскочило из груди! Я не могу выносить, когда тебе больно -- ни по моей вине, ни по вине кого-либо еще.
   Это неожиданное, полное эмоций признание окончательно убедило Макси, она молча взглянула на него. Черные глаза встретили ее затуманенный взгляд, Ангелос нервно проговорил:
   -- Мне так много нужно сказать тебе... Но тут кое-кто давно дожидается встречи с тобой, и было бы жестоко заставлять его ждать и дальше. Твой отец и так ужасно переживает.
   -- Мой... мой отец? -- прошептала Макси.
   -- Он здесь? Я нанял частного детектива, чтобы разыскать его, и тот связался со мной, как только выяснил, где он. Вчера я с ним встречался. Я хотел привести его домой, это и был мой сюрприз. -- Ангелос бережно усадил ее в кресло, рассудив, что в таком состоянии ей лучше сидеть. -- Я пришлю его к тебе.
   Макси так разволновалась, что слова дались ей с трудом:
   -- Прежде скажи мне одну вещь... Папа просил у тебя денег?
   -- Нет. Ничего не просил. Он изменился, Макси. Нашел работу и пытается устроить свою жизнь. -- Ангелос пожал плечами. -- И все же он признает, что соблазн взяться за старое по -- прежнему очень велик.
   Слезы затуманили глаза Макси. Расе Кендалл неуверенно вошел в комнату, которую только что покинул Ангелос. Макси вскочила ему навстречу. Отец постарел, пополнел, в волосах прибавилось седины. Он был явно очень смущен.
   -- Сомневался, стоит ли мне приходить сюда после того, что я наделал, -- неуверенно начал он. -- Мне тяжело смотреть тебе в глаза. Ты никогда не могла положиться на меня, но то, что произошло три года назад, -- отвратительно. Я подвел тебя, заставив расплачиваться за мою глупость.
   Макси не выдержала. Бросившись к старику, она обняла его.
   -- Ты любил меня. Я всегда это знала. А за это многое можно простить, -- искренне проговорила она. -- Ты старался как мог.
   -- Я был вне себя, когда тебя заставили танцевать под музыку этого старого негодяя, Лиланда Коултера. -- Расе Кендалл покачал головой с горьким сожалением. -- Невозможно было и дальше закрывать глаза на правду: на то, как низко я пал и тебя увлек за собой. Только и делал, что изо всех тянул деньги, все, ради чего я жил, -- это очередная игра, очередная ставка...
   Макси перебила его:
   -- Ангелос говорит, ты нашел работу. Расскажи лучше об этом, предложила она.
   Уже год он работал продавцом в кондитерской. И последний раз делал ставку больше года назад. До сих пор посещает еженедельные встречи для бывших любителей азартных игр. Макси рассказала ему, что в коттедже больше никто не живет. Отец удивленно поднял брови, затем улыбнулся. Немного смутившись, признался, что надумал снова жениться. Он мог бы продать коттедж, а на вырученные деньги купить дом. У Миртл, объяснял он, были свои сбережения, так что это вопрос чести -- он обязан внести свою лепту. Они продолжали говорить, и Макси все острее ощущала, как благодарна Ангелосу за то, что он организовал эту встречу примирения. Расе устроил свою жизнь, и она всей душой желала ему счастья.
   -- А этот Ангелос -- парень что надо, -- заметил отец на прощание. -- Врагу не пожелаю попасть ему под горячую руку.
   Когда вошел Ангелос, Макси утирала слезы. Она избегала его взгляда.
   -- Это утро было просто ужасным... но я благодарна тебе за то, что ты разыскал отца. У меня словно гора свалилась с плеч. Скажи, ты бы привез его сюда, если бы он продолжал жить по-прежнему?
   -- Не сразу, -- честно признался Ангелос. -- Вначале я бы попытался ему помочь. Но в этом случае он и сам бы не согласился прийти. Не по смел бы взглянуть тебе в глаза.
   Бережно обвив рукой ее талию, Ангелос повел ее к дверям.
   -- Нам пора на вертолет.
   -- Господи, куда мы летим?
   -- Пока не скажу...
   -- Я думала, встреча с отцом и есть сюрприз.
   -- Это еще не все. -- Поднявшись по ступенькам, они оказались на крыше. Недовольно поморщившись, Макси с укоризной взглянула на него, но он сделал вид, что не заметил.
   На протяжении всего полета Ангелос держал ее за руку, и Макси пришлось признать, что все прошло не так уж плохо, она даже пару раз выглянула в окошко. Однако, как только они пошли на посадку, вновь зажмурилась и принялась молиться. Ангелос заботливо помог ей выбраться из вертолета.
   -- Ты делаешь потрясающие успехи, -- восхищенно проговорил он. Только тогда наконец Макси открыла глаза. И онемела от удивления. Ярдах в ста от них стоял огромный величественный замок девятнадцатого века, окруженный сверкающим кольцом шикарных авто. Неподалеку стояли еще три вертолета.
   -- Где мы? Что все это значит?
   -- Я ведь однажды говорил тебе, что у меня есть загородный дом, но ты тогда болела, -- с лукавой улыбкой сказал он. -- Добро пожаловать на свадьбу, которой у тебя так и не было, миссис Петронидес...
   -- Что ты сказал? -- с трудом, выговорила она.
   -- Все мои родственники и друзья собрались, чтобы познакомиться с тобой, -- объясни Ангелос. -- Здесь будет обед, вся прелесть заключается в том, что к ужину им всем надо домой. Две недели назад я решил подождать с официальным приемом по случаю нашего бракосочетания по одной-единственной причине: у меня не было ни малейшего желания с кем-то тебя делить. Мне хотелось, чтобы ты хоть немного побыла только моей.
   -- Здесь все твои родственники... и все друзья?
   -- Макси... это небольшое торжество было запланировано еще две недели назад. Приглашения рассылали, пока мы были в Греции. -- Он замолчал, затем грустно взглянул на нее и, поколебавшись, продолжал: -- Я очень просил твоего отца присоединиться к нам, но он предпочел уйти.
   Это было неудивительно. Макси кивнула, начиная недоумевать, почему они не идут в дом.
   -- Это из-за папы тебе пришлось вчера уехать?
   -- Я ездил к нему в Манчестер. На это ушло несколько часов, а на ночь я вернулся сюда -- нужно было удостовериться, что все готово. -- Ангелос бросил нетерпеливый взгляд на небо.
   -- Что-то не так?
   Заслышав шум приближающегося самолета, Ангелос вновь улыбнулся. Самолет летел совсем низко, прямо над деревьями. Ангелос обнял ее за плечи, заставляя повернуться.
   -- Смотри наверх, -- крикнул он.
   Макси удивленно подняла глаза на небо. В розовой дымке, оставшейся в небе, начали проступать буквы. Вот это "Я", -- заботливо помогал Ангелос. -- Это "Л", а дальше "Ю" и "Б"...
   -- Даже я могу читать такие больше буквы, -- запальчиво сказала Макси.
   Слова "Я люблю тебя" стояли в небе, четко выведенные на розовом фоне.
   Макси так и ахнула. Немного расстроенный ее молчанием, Ангелос принялся объяснять:
   -- Мне хотелось показать, как сильно я горжусь своими чувствами к тебе... И такой способ показался мне наилучшим.
   Никогда в жизни ей не пришло бы в голову, что Ангелос способен на такой публичный и безрассудный поступок.
   -- Ты меня любишь? -- чуть слышно прошептала она.
   -- Теперь-то ты уж точно должна быть в этом уверена! -- разочарованно воскликнул он. -- Все это время я из кожи вон лез, чтобы показать тебе, как сильно я тебя люблю!
   Глаза Макси светились от счастья. Ангелос привлек ее к себе и страстно поцеловал. Сердце Макси едва не выскочило из груди. Она крепко обняла его и наконец опустила голову ему на плечо, переводя дыхание.
   -- Идеальная жена, идеальная любовница, идеальная... Ты любовь всей моей жизни. -- Голос Ангелоса дрогнул. -- Какого черта я назначил этот прием на сегодня?
   Прищурившись, Макси взглянула на скопление машин вокруг дома. Из окон на них смотрело множество лиц. Но ее это не смутило. Она вскинула голову. Ангелос любит ее. Значит, она первая и единственная любовь в его жизни? Она ощущала себя королевой мира. Ни за что на свете, даже если проживет еще сто лет, она не скажет ему, как нелепа была эта затея с надписью на небе. Тем более что самому ему идея казалась весьма удачной.
   -- Я тоже тебя люблю, -- призналась Макси, пробираясь вслед за ним между припаркованными у дома машинами к величественным дверям, распахнутым им навстречу.
   -- Разве можно признаваться в любви, когда на нас глазеет столько людей? -- укоризненно воскликнул он, но при этом улыбался, и, когда их взгляды встретились, эта улыбка стала еще более ослепительной.
   -- Разрешите представить вам мою жену, -- объявил Ангелос минуту спустя. И в голосе его было столько гордости, что Макси с трудом сдержала слезы. Гости встретили их приветствиями, вокруг них собралась целая толпа. Макси немного удивилась, увидев лысеющую голову Лиланда Коултера.
   -- Я сожалею, -- пробормотал он, смущенно глядя на нее выцветшими голубыми глазами.
   -- Это я заставила его обо всем пожалеть, -- громко проговорила Дженнифер, Лиланд сжался, втянув голову в плечи.
   -- Теперь все знают правду. Нет хуже дурака, чем старый дурак. Сухо поздравив молодоженов, Дженнифер удалилась. Эта встреча произвела на Макси сильное впечатление, и она шепнула, наклонившись к Ангелосу:
   -- Мне теперь так жалко его.
   -- Даже думать не смей... если бы не Лиланд, мы были бы вместе еще три года назад! -- воскликнул Ангелос без всякого сострадания.
   -- Я бы не справилась с тобой в девятнадцать.
   -- Это с твоими-то способностями? -- засмеялся он, увлекая ее за собой сквозь толпу гостей в тихий уголок.
   К радости и удивлению Макси, там она встретила Лиз. Приласкав Баунса, Макси присела рядом с подругой.
   -- Как ты здесь оказалась?
   -- Ангелос вчера позвонил. А сегодня утром он заехал за мной на своем лимузине. Баунс был просто в восторге. Разве я не говорила, что этот человек влюблен в тебя? Господи, он слышал? -- смущенно воскликнула Лиз.
   -- Вы оказались гораздо проницательнее Макси, -- весело сказал ей Ангелос. -- Мне пришлось нанять самолет и написать на небе "Я люблю тебя", чтобы она поверила.
   -- Ну и как тебе это? -- Лиз нетерпеливо повернулась к Макси.
   -- Это... просто фантастика, -- клятвенно проговорила Макси, -- это было так неожиданно, так необычно, так...
   -- Глупо? -- вставил Ангелос.
   -- Нет, именно в этот момент я поняла, как сильно тебя люблю. И она не солгала. Именно тогда она поняла, каких усилий ему стоило перешагнуть через гордость и произнести три заветных слова прежде, чем это сделает она.
   Обед был подан в огромном зале, гостей обслуживали официанты во фраках. Потягивая шампанское, Макси радовалась своему счастью, чувствуя, как рука Ангелоса обвилась вокруг ее талии. Ей представили всех его тетушек, дядюшек, двоюродных и троюродных братьев и сестер.
   Наконец заиграла музыка, и они, как и подобает новобрачным, станцевали первый танец. К ним присоединились остальные, и начался бал. Пользуясь правом весь вечер танцевать только с Ангелосом, Макси была на седьмом небе от счастья. Прижимаясь к нему во время танца, вдыхая знакомый запах, Макси чувствовала, как в ней неумолимо разгорается огонь страсти.
   -- Кто-нибудь уже уходит? -- то и дело с надеждой спрашивала она.
   Наконец вслед за несколькими гостями, удалившимися пораньше, потянулись и остальные. Новобрачные проводили Лиз до лимузина. Затем, взявшись за руки, снова поднялись по ступенькам.
   -- Когда ты понял, что любишь меня? -- спросила Макси.
   -- Когда ты заболела ветрянкой, а мне все равно не терпелось отвезти тебя ко мне домой.
   -- Но тогда ты был не готов это признать...
   -- Даже под пытками я бы не сознался в подобной слабости. А вот и наша спальня, -- Ангелос торжественно распахнул дверь.
   -- "Наша"... как приятно это слышать! -- воскликнула Макси. -- Я все еще не могу поверить, что ты меня любишь...
   -- Тебе не пришлось бы дожидаться так долго, если бы тогда на берегу ты ничего мне не сказала. В то утро, после того, как я напился. -- Ангелос сжал в ладонях удивленное лицо Макси. -- Я готов был признаться. Чувствовал себя виноватым из-за того, как повел себя с тобой, как судил о тебе, и чуть было не уступил. А что сделала ты?
   -- Рассказала тебе о завещании крестной... Думаю, я передам свою долю наследства приюту для сирот, который опекала Нэнси. -- Она взглянула в его темные, полные любви глаза и улыбнулась. -- Рано или поздно мне пришлось бы сказать тебе, но тогда я сделала это, потому что чувствовала себя униженной. Не хотела, чтобы ты понял, как сильно я влюблена в тебя.
   -- Ты неисправимая мечтательница.
   -- Я любовь всей твоей жизни, -- напомнила ему Макси, развязывая его галстук и осторожно снимая пиджак с широких плеч Ангелоса, словно разворачивала сверток с подарком. -- А ты -- любовь моей жизни.
   Ангелос с усмешкой опустил ее на кровать.
   -- Ты прекрасна... но мне кажется, я полюбил тебя за твой ум. Ты так остроумно парировала все мои выпады.
   -- Подумать только, когда-то я считала тебя холодным. -- Макси нежно провела рукой по его груди. -- Сколько у нас будет детей?
   Радостное изумление отразилось на лице Ангелоса, и при виде этой улыбки Макси почувствовала, как ее переполняет счастье.
   -- Ты хочешь ребенка?
   Она кивнула. Одна лишь мысль об этом вызывала в ней нежность.
   -- Я обожаю тебя, -- хрипло произнес Ангелос. А затем он приник к ее губам, и страсть захватила их обоих, вновь подтверждая силу их чувств.
   Десять месяцев спустя появился на свет их первый ребенок -- девочка с такими же синими и сверкающими глазами, как у ее матери. И едва Ангелос взглянул на свою дочь, как сердце его преисполнилось бесконечной любви к ней.
  
  
   Затрудненное приобретение навыков чтения и письма у детей, с нормальным развитием интеллекта. -- Прим. ред.
  
   Маленькая моя (искаж. греч.). -- Прим. ред.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   68
  
  
  
  
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"