Борька Булкин уныло плёлся по улице, мурлыкая под нос слова из какой-то детской песенки. Младшая сестренка ещё вечером смотрела на Ютубе прилипучие ролики, вот песня и прицепилась колючкой за юные извилины, не желая вылетать из головы:
"- Трудно землю рыть лопатой, нам поможет экскаватор...- ничего мне уже не поможет..."
В такт мотива в его брючных карманах шелестели скомканные целлофановые пакеты из "Спара". Каждый очередной шаг Борьке приходилось совершать усилием воли - хоть собственноручно ноги бери и переставляй. Влекомый вперед исключительно чувством долга и страхом, он уже третий год подряд был вынужден выходить на сладкий промысел. Яркое утреннее солнце шкодливо выглядывало из-за горизонта, выбивало слезу, но его апрельские лучики не радовали пацана. Мальчика целиком поглощало тягостное ощущение от мыли о предстоящем ритуале, проводимом с ежегодным постоянством. У Борьки эти раздумья вызывали не верноподданнические эмоции, а, наоборот, аппокалиптическое предчувствие неизбежного фиаско. Внутренне он гнал чёрные думы прочь и успокаивал себя, что именно в этот раз у них все получится - конфет и прочих сладостей наколядуют с избытком, и ОНА, наконец-то, оценит их порыв и детское старание. В душе лелеялась заветная мечта, что его выделят из всей массы мальчишек и повысят до звеньевого вне очереди, без учёта послужной выслуги и звания.
- Ух ты, старик, - скажет папа, - одиннадцать лет, а уже звеньевой! Я, будучи в твои годы левофланговым, об этом даже и не помышлял! Отличная смена растёт, не перевелись ещё богатыри на Руси нашей - матушке!..
- Какой ты всё-таки у нас уже взрослый, сынок, - добродушно промурлыкает мама и нежно потрепет волосы.
Сам Борька конфет не ел, если выразится точнее, он их ненавидел. Ему была противна даже идея набивать рот тягучим и приторным содержимым, пережёвывать липкую нугу и карамель, глотать шоколад, вперемешку с ореховым крошевом, выковыривать это месиво из дырок в зубах, выплевывать жесткий, как кусок застывшей оконной замазки, ирис "Кис-Кис" вместе с зубными пломбами... "- Тьфу, гадость!" Но о своей сокровенной тайне он никому не рассказывал. По-другому поступать было попросту нельзя. Попробуй только скажи пацанам, что сладкое не любишь - враз зачморят. А если узнает ОНА? Лучше вообще не забивать голову такими мрачными и тревожными мыслями. В их группе все были обязаны пристально наблюдать друг за другом и сообщать ЕЙ обо всех странностях и отклонениях в линии поведения. Какой же ты "сластёна", раз сладости не любишь? На чем тогда твоя внутренняя мотивация зиждется? А, может, ты вообще подослан, чтобы шпионить и секреты выведывать? Изгоев организация не щадила. В лучшем случае, ты мог оказаться на отшибе пацанского общества. Слонялся бы потом одиноко, как лишенец, по кладбищу - тырил крашенные яички и барбариски с могилок.
Впереди на детской площадке крутились на карусели-тошниловке трое соратников. Их мелькающие цветастые курточки и шапки создавали яркую живую картинку-иллюзию. Словно переливной календарик, который разглядываешь под разными углами. В честь праздника нарядно одетые Степан, Петька и Костик по-детски придавались беззаботному веселью. Борька был среди них самым младшим - заканчивал четвертый класс, а эти уже пятиклашки. Но разница в возрасте - не помеха. К своему соратнику ребята относились снисходительно. Настолько, насколько могут быть снисходительны дети в этом возрасте: Не били и за чухана не держали - вот, короче, и всё снисхождение. За дело леща дать могли или, не со зла, "салабоном" обозвать, но бить - никогда. Неуставщина искоренялась калёным железом, а виновные подвергались жёсткому наказанию. ОНА не прощала разладов в боевых звеньях и требовала от них слаженной работы.
В отряде из уст в уста гуляла байка про одно такое звено, в котором старшие мальчишки делили между собой добычу младшего соратника, а потом говорили, что тот недорабатывает. Тогда за группой было установлено наружное наблюдение, и тайное стало явным. После этого весь отряд был подвергнут децимации. Несчастных "десятых" затем находили кого где: В старом полуразрушенном деревенском колодце, в районе заболоченного Лукерьинского пруда или в недостроенной водокачке в Старом Кстово. Одного пацана нашли в стальном рыбацком шкафу на берегу Волги. По весне хозяин пришёл проверить на месте ли мотор от "казанки", а вместо него обнаружил скорченный детский трупик. Зато в отряде после рассказа таких страшилок дисциплина становилась железной. Для крысятничества и дедовщины места не оставалось.
Имелись в Борькином отряде и немногочисленные девчонки. С ними на промысел ходить получалось гораздо продуктивней. Умилённые смазливыми мордашками, бантиками и косичками граждане, охотнее подавали. Но и проблем с капризными и своенравными девчонками выпадало в разы больше. С дисциплиной, опять же, сикухи были не в ладах. Бойцы из них никакие, разве только, солью или песком исподтишка противнику в глаза бросить, а хлопот!.. Ещё в резерве Верховной ставки держали трёхлеток - херувимчиков, служивших "тяжёлой артиллерией". Таким ангелоподобным детишкам жильцы с готовностью отдавали всё сами, без лишних слов. Костик в своё звено ни девчонок, ни карапузов не брал принципиально - не по-пацански это. Добычу требуется брать боем, а не лукавством!
- Борька, шевели булками активнее! - крикнул конопатый Костик, который был в их четверке звеньевым. - Собери жопу в горсть и сюда тащи! Уже седьмой час, а мы в шесть начинать планировали. Опять нас приволжские опередят, как в прошлом году.
Борис ускорил шаг и потрусил к пацанам.
На четверки отряд разбивали неспроста. Со стратегической точки зрения, малые группы мобильнее и легче управляемы. Из тактических соображений так удобнее охватывать подъездные площадки: Четыре квартиры - четыре мальчика. Звонят и стучатся в квартиры одновременно - экономят время. За час вполне успевали обойти весь многоподъездный дом, сбегать на базу, сдать добычу вожатому и зайти на второй круг.
В этот раз решили начать с "Китайской стены" - длиннющего многоподъездного дома в третьем микрорайоне. Территорию города ещё в дедовские времена поделили между конкурирующими отрядами, чтобы минимизировать стычки и лишнее кровопролитие. Китайка относилась к "поляне" Сашки Белоногова, а залезать на его землю было опасно. Но Костик рос пацаном отчаянным и часто шёл на оправданный риск. Ещё с вечера они договорились встать как можно раньше, окучить чужой участок, а потом, заняться сбором сладостей на своём. Конечно, имелась высокая опасность повстречаться с конкурентами, но за белоноговскими закрепилась репутация лентяев - они раньше полудня на дело не выходили. Костик учёл это обстоятельство и высказал на установочном совещании звена смелое предложение, а пацаны поддержали. Борька же тогда скромно промолчал. Он был застенчивым мальчишкой и часто робел в самый ответственный момент. Ему идея казалось безрассудной, но его мнение в четвёрке не учитывалось. Коллективное решение приняли при его молчаливом согласии.
И вот, по вине опоздавшего Булкина в плане появились первые нестыковки. Отставание от графика ставило под угрозу все мероприятие. Костик накручивал себя и раздражался,не скрывая агрессии. Бубнил сквозь зубы что-то недоброе и часто сплёвывал через щербину. На нравоучения и тухлый базар времени не оставалось. Разбор полета решили оставить на потом, после завершения операции.
Для мальчишек попасть в подъезды не составляло особого труда. У Петьки был набор электронных ключей, подходивший почти ко всем наиболее распространённым типам дверных замков. Стёпка помнил наизусть все численно-буквенные комбинации. Коды на механических замках вообще подобрать было проще простого. От частых прикосновений поверхность трех из десяти кнопок становилась, как правило, отполированной до блеска. Надавливай, а после заветного щелчка, заходи. Борька не умел ничего и с обучаемостью испытывал явные проблемы. Третий год подряд уже на промысел выходил, а навыков не поднабрался. Таскался за старшими мальчишками хвостиком, больше для кучности.
В домофоны старались без экстренной необходимости не звонить - заранее беспокоить жильцов было верхом непрофессионализма. Встревоженные ранним визитом калядников, они могли подготовиться и забаррикадировать двери своих квартир - выкуривай их потом оттуда. Другие обесточивали звонки или заблаговременно, в спешке, уезжали за город. Перед тем, как открыть дверь, некоторые предусмотрительно интересовались, кто пришёл. Таких хитро-высранных жильцов мальчишки особенно не любили. Они вынуждены были для них петь песенки, рассказывать стишки или скоморошничать, что ранило самолюбие и унижало корпоративное достоинство. Остальных обывателей требовалось брать неожиданно, ещё тепленькими, только проснувшимися и не успевшими дойти до туалета. В таком состоянии у большинства не срабатывала ментальная защита. Они на автомате распахивали двери своих жилищ, и можно было надеяться на успех и наживу.
"Христос воскрес, гони яичко!" - произнесенная, как заклинание, на одном выдохе, кодовая фраза звучала по своей экспрессии и напору примерно также, как: "Не двигаться - это ограбление!". Пацаны не знали кто такой этот мифический Христос-Воскрес. Но, судя по тому, как был устроен весь его промысел, сущностью он являлся сакральной и авторитетной. ОНА же, им никогда про него не рассказывала, а её приспешники тоже не торопились разъяснять всех канонов и догматов. Просто требовали от ребятни неукоснительно соблюдать установленные ритуалы, поминая его имя. И действительно, произнесенная фраза действовала на жильцов непостижимым магическим образом. Они застывали, как кролики перед удавом, готовые расстаться и со сладостями, и с крашенными куриными яйцами. Некоторые начинали дрожащими пальцами судорожно опустошать содержимое кошельков, выуживать купюры и мелочь, распихивать влажные от пота деньжата по карманам ребят. Эту добычу пацаны по праву присваивали себе - деньги ЕЁ не интересовали. ОНА жаждала только СЛАДЕНЬКОГО!
Зачищать подъезд удобнее получалось с верхнего этажа, в процессе работы спускаясь всё ниже и ниже. Лифт в первом подъезде не работал, поэтому четверка потопала на девятый этаж пешком. Ступали осторожно, как разведчики по вражеской территории - не хотели раньше времени тревожить отдыхающих после ночных бдений обывателей. Добравшись до последнего этажа, ребята рассредоточились в исходную позицию, охватив разом все квартиры на площадке. По команде Костика положили пальцы на дверные звонки. На счет: "раз, два, три" - одновременно нажали кнопки. Многоголосие лязгающе-дребезжащих звуков взорвало хрустальную тишину подъезда, положив начало операции. Спустя какое-то время, за дверьми послышалось шуршание, сонная возня и шум шаркающих об линолеум тапок. Пацаны напряглись и изготовились к стремительной атаке. Самое главное - произнести заклинание быстро и без запинок. Произнёс - считай полдела сделано, оборона прорвана, враг деморализован!
Вопреки ожиданиям, из всех четырех квартир открылась только одна дверь. Из-за неё недоверчиво выглядывала грузная тетка средних лет, в застиранной ночнушке с выцветшими васильками. Не желая сбрасывать дверную цепочку и отворять дверь настежь, красными и загноёнными от сна глазами она непонимающе смотрела на нежданных утренних гостей. Голову тётки покрывала россыпь бигудюшек, как будто на неё вывалили дуршлаг с крупными макаронинами. Растерявшиеся пацаны замялись, как обычно бывает в самом начале, без разогрева, но положение спас звеньевой. Костик растолкал замешкавшихся Стёпку с Петькой и кинулся на домохозяйку, как камышовый кот на утку. Направив на тетку пулятор, он выпалил: "Христос воскрес, гони яичко!" Сонная баба подалась назад, не спуская глаз со спецприбора. Как под гипнозом, она отстегнула цепочку, распахнула дверь и взяла с телефонной полки заранее припасённый кулёчек с конфетами и печеньем. Таким же механическим движением она протянула свою скромную дань мальчишкам. Сверток быстро исчез в разверзшейся пасти целлофанового пакета. Сразу было видно, что баба одинокая разведёнка или брошенка. Жила бы с мужиком и детворой - пакет был бы в разы объёмнее. Костик спрятал пулятор в карман, и женщина тут же обмякла, обмочившись. После пулятора они все раскисали до большого или малого срама. Смеясь, мальчишки поспешили вниз, загремели по ступеням их тяжёлые ботинки. Нужно было торопиться, пока жертва не вышла из оцепенения и не позвонила в милицию. За спинами послышался хлопок двери и лязг запираемого в квартире замка. Чётко сработано! Неплохо для начала, хоть и без небольшой накладки не обошлось.
Этажами ниже добыча попадалась побогаче. Уже после второго подъезда припасённые мешки на треть заполнились сладостями в разноцветных фантиках, раскрашенными во все цвета радуги яйцами и дешёвым "Юбилейным" печеньем.
- Я же говорил, нефиг ссать! Удача любит смелых! - подбадривал остальных Костик. - Сейчас Китайку окучим и к себе на район рванём, нетронутый!
- Кость, а ты не боишься, что пока мы в третьем микрорайоне торчим, нашу территорию чужаки подчистят? Не одни же мы такие умные. Как-то мне ссыкотно,.. - робко поинтересовался Борька.
- Припух совсем, такие вопросы задавать? - взбеленился звеньевой. - Ты какого фига возникаешь, вообще? На сбор звена опоздал, чуть все дело не обосрал, а ещё возникаешь! Смотрите на него, паца... Засунь язык в жопу и не каркай! - сомнения и нерешительность в рядах были подавлены жесточайшим образом.
Не обошлось и без досадных инцидентов. В пятом подъезде дверь одной квартиры открыл невысокого роста пузатенький субъект с глубокими залысинами и мерзкой реденькой бородкой. Его животик покоился укутанным в плюшевый засаленный халат, и сам тип тоже был весь какой-то масляный: Влажные ручки, скользкие глазки, взгляд, ну прямо мироточил салом. Весь такой лоснящийся, аж блевать охота. Ребята не успели произнести заветную фразу, как мужик резко дернулся в их сторону, цепко ухватил за ворот куртки Стёпку и потащил к себе в квартиру. "Нашу муху в уголок поволок!.."
- Мальчик, пойдём ко мне, сладенький. У меня там щеночек есть, поиграешь с ним. Он у меня гладенький... Ты - сладенький, а он - гладенький... Я и конфетки приготовил. Они на кухне лежат, дожидаются. Пойдём, пойдём, сладкопопенький мой... - ворковал вкрадчивым голосом "сальный" паук.
Как и в прошлый раз ситуацию спас Костик. Он почти ткнул пулятором в глаз толстяку, пока тот не успел захлопнуть навсегда дверь квартиры. От неожиданности паук ослабил хватку, с треском пустив ветра. Его кишечник самопроизвольно опорожнился, что не осталось незаметным для мальчишек. Этого оказалось достаточным, чтобы Муха Цокотуха вырвалась и упорхнула.
- Ты чё, пидор, офонарел? - заорал взъерошенный Стёпка. - Срок захотел получить? Я несовершеннолетний! Заяву кину - тебя закатают по полной! На зоне таких пухленьких любят!.. Гы, паца, да он обосрался! Фу, дерьмищем разит...
Мужик опасливо отдёрнулся и попятился в глубь своей норы, оставляя на полу липкий след. Он сразу стал каким-то жалким и съёжившимся, как мошонка на холоде.
- Мальчики, вы меня неправильно поняли. У меня мама старенькая и больная в соседней комнате к пастели прикована. Её громкие звуки беспокоят, а вы с утра пораньше в дверь ломитесь. У вас есть мамы, мальчики? Любите мам своих, детки?.. - униженно и заискивающе конючил оконфузившийся педофил.
- Чё ты нам зубы заговариваешь! Христос воскрес, гони яичко, падла! - Костик с Петькой усилили напор, почувствовав слабину противника. Мужик понуро опустил глаза, безвольно протянул кулек с данью и резко захлопнул дверь перед их носами, обдав напоследок унизительным запахом своего страха и позора.
В следующем подъезде какой-то сутулый парень, возрастом заметно постарше их, отпер дверь и подозрительно уставился, не говоря ни слова. Ребята тоже растерянно молчали. После затянувшейся паузы парень заговорил. Ох, лучше бы он и дальше молчал.
- Вы чё тут трётесь, обсосы? Чёт я вас раньше в нашем дворе не видел! Вы с какого района? - прогнусил дылдач.
Только спустившись на три этажа вниз, пацаны отдышались. Сердца их учащённо бились в едином такте.
- Фууу, вроде пронесло, - выдохнул Костик. - Вы знаете кто это был? - мальчишки в недоумении переглядывались. Они не знали кто это был.
- Это Леха Норкин! Он в этом районе ещё до Белоногова шишку держал! Сейчас уже подрос и делами покрупнее заправляет. Наверное подумал, что мы из белоноговского отряда. Не ожидал от чужаков с другого конца города такой дерзости. Если бы он нас расшлёпал - всем бы крантец наступил.
Мальчишки немного напряглись от услышанного, но через несколько минут чувство тревоги как ветром сдуло. Они без опаски поскакали вниз по лестнице.
В отместку за вынужденную ретировку и испуг, пацанва коллективно обоссала чью-то детскую коляску, неосмотрительно оставленную в коридоре. Петька же еще и сходил по-большому за обшарпанной трубой мусоропровода. Напоследок они подожгли напиханные в почтовые ящики рекламные газеты "Земляки". Успели даже посоревноваться, кто точнее плюнет с дальней дистанции в дверной глазок какого-то случайного терпилы. Удовлетворенная местью и взмокшая от волнения ребятня выскочила на уличную прохладу, подставив лица весеннему солнцу.
На последнем подъезде мальчишки уже изрядно подустали. Непрочные ручки пакетов чуть выдерживали тяжесть груза. В азарте успеха маленькие попрошайки утратили всякую осторожность. Легко вскрывали квартиры, обирая жильцов, куражились и хулиганили. К помощи пулятора больше не прибегали. Хватало и вербальных мер. Когда они кучковались на лестничном пролете между пятым и четвертым этажами, то услышали вдалеке звук сработавшего электронного замка на подъездной двери. Бдительность их была притуплена, и они не придали постороннему шуму значения. Продолжали громко шутить и во весь голос смеяться над своими двухмерными шутками.
Первым неладное почувствовал настороженный Борька и интуитивно посмотрел вниз. Через межлестничные просветы он увидел пять цепких рук, перебирающих по деревянным перилам. Руки скользили вверх. Переговариваясь и тяжело дыша прокуренными лёгкими, их обладатели неспешно поднимались по ступеням. Эти руки мало походили на детские: Пальцы были какие-то узловатые. Грязь под их ногтями отчетливо различалась даже на расстоянии. Сами ногти были либо нестриженые, либо местами обкусанные до мяса. Впечатлительный Борька ощутил, будто эти пальцы хватко стискивают его шею и начинают постепенно сжимать. Он так перепугался, что даже почувствовал нехватку кислорода. Выпучил глаза и замер, как соляной столб, боясь произнести хоть слово. Перемену в его поведении уловил только чуткий звеньевой. Костик моментально догадался о причинах Борькиного состояния, мельком глянул в просвет между перил и понял, что приближается опасность. Шепотом он прошипел:
- Шухер, паца, чужие идут! Тссс!..
Ребята заметались по площадке этажа, как мальки в заводи. Хищная рыба рангом побольше заплыла в воды, в которых они беспечно резвились. Барракуда приближалась, неспешно виляя хвостом и перебирая плавниками. Бежать наверх пацанам смысла не было - там лишь тупик и запертый люк чердака. Бой требовалось принимать на месте. Костян вполголоса отдал необходимые указания, и звено построилось в боевой порядок "свинью" - впереди старший, по бокам фланговые Стёпка и Петька. В арьергард поставили мелкого Борьку. Четверка изготовилась из обороны резко перейти в контратаку. В руке звеньевого мелькнуло остро отточенное лезвие опасной бритвы "Вача", а соратники, как ёжики, ощетинились гвоздями-двухсотками. Борька стоял растерянный. По своей несобранности он оставил мамин маленький топорик для шинковки мяса дома.
"- Всё, кобздец,.. - думал он, крепко прижимая к себе пакет с конфетами, - мне кобздец, мне кобздец, нам всем пришёл кобздец..."
А он действительно приближался. Неизбежный и скорый КОБЗДЕЦ на букву П. Бойцовские качества их четверки, прямо скажем, казались сомнительными. Петька со Стёпкой являлись обыкновенными горлопанами. Когда дело доходило до драки, предпочитали попросту ретироваться. Борька вообще рос слабым и робким мальчиком. В серьезных разборках никогда не участвовал, по челюсти и в дых получать не доводилось. Он и в футбол-то с пацанами играть не ходил - не решался подойти и попроситься в команду. Обычно тихонько стоял в стороне и наблюдал за их весёлой беготнёй. Оставалось полагаться только на силу и опыт дерзкого Костяна - на этом преимущества их звена заканчивались.
Первым из-за ступенек показалась голова вражеского звеньевого - это был Санёк Белоногов, собственной персоной. Он не ожидал увидеть на своей территории незваных гостей и слегка опешил:
- Во, бля, нихуя себе, нихуя себе, паца! Вы кто такие, какого хера здесь? Это наша территория! Вы чё тут шкуры трёте, задроты?..
Его четвёрка сподручных была под стать ему - такие же низколобые и коротко стриженные. Сплошная концентрация первородного зла, источающая опасность. В всей округе третий микрорайон всегда имел дурную славу. Его населяли лютые гопники, порождавшие из поколения в поколение себе подобных. Страшнее являлись только мифические Карповские и Старокстовские. Но эти старались в новых городских районах не появляться. Про них только слышали, но никогда не видели. А если кто и видел, то потом уже никому об этом рассказать не мог. Как правило, встречи с ними заканчивались плачевно - живых свидетелей они не оставляли. Кстовские тоже редко совались на их территорию. Только в случаях крайней необходимости и исключительно крупными тяжеловооруженными отрядами, чего не происходило уже лет как двадцать. Дни кровавых и масштабных разборок времён Второй эпохи, давно минули...
Группа Белоногова, как по команде выстроилась в цепь. Оказалось, что противников, вопреки ожиданиям, пятеро - фатальный перевес в численности! Такие вольности не вписывались в пацанские понятия и кодекс этики "Сластён". Да и ОНА не поощряла подобной самодеятельности. На курируемых территориях отряды имели относительную автономность, однако, все подчинялись ЕЁ инфернальной воле. Ещё со стародавних времён ОНА установила жёсткие правила, нарушать которые не осмеливалась даже самая отчаянная гопота. Если ОНА повелела, что в звене должно быть четыре пацана, значит так надо. Только ЕЙ известен истинный смысл сущего, не ведомый профанам! Только ОНА знает, что делает. ЕЁ повеления не обсуждались, а принимались как аксиомы. ЕЁ власть была канонизирована, а узаконенные обряды и обычаи, как скрепы, лучше любого высокопрочного бетона держали всех в повиновении и святом страхе. Всё происходящее сейчас в подъезде рвало святые традиции и шаблоны в клочья!
Враг приближался, пытаясь охватить напуганного "поросёнка" с флангов. Мальчишки плотнее прижались друг к другу. Психологический и эмоциональный накал зашкаливал разумные пределы. Первым не выдержал и ринулся в атаку Костик - это стало роковой ошибкой звеньевого, за которой следовала неизбежная катастрофа. Его моментально оттеснили от остальной группы. Белоноговские резво вклинились в образовавшийся разрыв. Петька и Степан только успели чиркнуть по вражеским пехотинцам своими гвоздями, как те тут же были выбиты из неуверенных детских рук. Костик мастерски орудовал бритвой, даже вскользь полоснул самого вожака по щеке, но силы, всё же, были неравными. Фланги его уже никто не прикрывал. Неожиданно, в бок отчаянному звеньевому предательски воткнулась плоская отвертках. Она с хрустом вошла по самую рукоятку, разрывая плоть и сокрушая внутренние органы. Костик охнул и опал на колени, как подкошенный. Белоногов тут же зарядил ему в левый висок свинчаткой. Кровь не выступила, но место удара обозначилось обширной гематомой. Звеньевой рухнул на бетонный пол без чувств. Из его кармана вывалился пулятор, звеня по бетонному полу.
Натиск врага был на мгновение ослаблен. Все уставились не на конвульсирующего мальчика, а на спецприбор. Этого хватило, чтобы оборонявшиеся, как по команде, в панике рванули с поля боя вниз. Расталкивая друг друга локтями, мальчишки стремились к спасительному выходу. Пакеты с добычей они в суете побросали. Только Борька всё ещё прижимал к груди целлофановый кулёк. Свободной рукой он успел подхватить выроненный Костиком пулятор. Двое преследователей бросились было за ними, но, пролетев с грохотом пару лестничных пролётов, прекратили погоню, крича вслед обидные ругательства.
Возле входной двери пацаны замешкались - не срабатывала внутренняя кнопка замка, подсвеченная красным светодиодом. Они безнадёжно тыкали в неё трясущимися от страха пальчиками. Пиликанье раздавалось, а дверь не хотела открываться. С внешней стороны кто-то также безуспешно пытался набрать код домофона, но электронная начинка подтупливала. Наконец, дверь распахнулась, и ребята вывалились наружу. Они сбили с ног неповоротливую бабку почтальоншу, заполнявшую собой проём выхода. Второпях кто-то пробежался прямо по ней. Борька перепрыгнул через старуху, но зацепился пакетом за острую каплю окалины, налипшую на дверной раме. Халатность строителей, поленившихся как следует обработать стальную поверхность, стоила Борьке части добычи. Из прорехи он конфетно-печенным дождем оросил барахтающуюся на полу пенсионерку. Вместо того, чтобы извиниться, Борька невпопад выдохнул: "Христос воскресе, бабусь!"
Когда спасшаяся от неминуемой гибели тройка отбежала от подъезда метров на пятьдесят, сзади послышался звон разбиваемого оконного стекла, а затем глухой шлепок. Со звуком падающего на разделочную доску куска мяса, на асфальт обрушилось тело Костика. Борька обернулся назад: Звеньевой лежал в неестественной позе, выверну рыжую голову в его сторону. Тело погибшего было усыпано брильянтовым крошевом битого стекла. На его конопатом лице застыла блаженная гримаса: "Пока, пацаны, зашибись поколядовали!.."
Петька и Стёпка не оборачиваясь понеслись дальше, прочь от этого проклятого места. Борька трусцой посеменил за ними. Из его глаз вешними ручьями бежали солёные слёзы, заслоняя видимость.
Со скудными остатками добычи потрёпанные мальчишки вернулись на базу. Потупив взоры, они молча сидели на деревянной скамейке, ожидая аудиенции и решения своей участи. Весть о нападении на звено и смерти Костика быстро облетела отряд. Таких ЧП давненько не свершалось. На 15:00 было назначено совещание с участием САМОЙ. ОНА жаждала лично разобраться в инциденте и наказать виновных. Сбор проходил в лесопарковой зоне за городом - в двухэтажном деревянном корпусе одного из заброшенных пионерских лагерей. Он уже давно пустовал, и никто не опасался случайных свидетелей. Помещение заблаговременно очистили от старого хозинвентаря, проссаных малышнёй матрасов и старых железных кроватей с облупившейся краской. Их панцирные сетки валялись неподалёку. На них, как ни в чем не бывало, скакала детвора, собравшаяся по тревоге на общий внеплановый сход.
Дверь развалюхи нешироко распахнулась, и наружу высунулся белобрысый парень - ЕЁ приспешник из ближнего окружения. Он кивком головы пригласил всю тройку пройти во внутрь. В утробе здания было темно и зябко. Влажный прохладный воздух наполнился клубками пара от учащённо дыхания перепуганных мальчишек. Освещение чуть пробивалось через аляписто зарешеченные досками окна. В дальнем углу белело ЕЁ рыхлое пирамидальное тело. С четырёх сторон его подпирали широкие доски, из которых келейные прислужники сколотили своеобразный поддон. В эфире витал кисломолочный запах вперемешку с резкими нотками ванили. Подручные подвели мальчишек вплотную к НЕЙ. ОНА воззрилась на них своими мелкими изюмными глазками и что-то проквакала искаженным то ли в ухмылке, то ли в гневе творожным ртом. Слуга перевёл присутствующим ЕЁ волю:
- Двое, пришедшие без добычи, будут наказаны. Тот, кто не выронил сладостей и спас специзделие, будет помилован! Соратника навсегда исключат из рядов "Сластён", а на уста его наложат... - он выдержал театральную паузу и обвёл присутствующих пронзительным взглядом, - печать безмолвия. Так повелела ОНА! Внемлите воле Светлой Пасхи!
Не дав пацанам опомниться, приспешники схватили Петьку со Стёпкой и ловко заломили им руки, стянув запястья бельевыми верёвками. Борька смотрел на происходящее и только растерянно хлопал глазами. Он почувствовал, как его штаны наполняются мягким и тёплым. Тепло росло и расползалось липким пятном от паховой области, всё ниже и ниже, вплоть до носков. Какой-то юркий и нахальный пацанчик, из числа прислужников, подбежал и больно ухватил Борьку пальцами за щёки.
- Хавальник раззявь, лошара!
Борькин рот непроизвольно открылся. Дерзкий пацан проворно впечатал туда небольшой куличик с ванильной помадкой в цветной посыпушке.
Его недавние приятели ещё трепыхались в жёстких объятиях спортивного вида ребят из Пасхально-штурмового отряда преторианской гвардии. Стёпка и Петька приглушенно плакали и жалобно молили собравшихся о пощаде. Как слепые котята, предчувствующие длительный морской круиз. Одного за другим их стали поочередно засовывать ЕЙ в рот. Пацаны сопротивлялись, пытаясь упираться ногами в творожные губы Светлой Пасхи. Прихвостни били по их ногам детскими грабельками и лопатками. Затем творожная масса поглотила несчастных с головами, только рыгнув напоследок.
- Светлая Пасха свершила правосудие! Так будет с каждым, кто бросит в беде товарища и подвергнет опасности наше Великое дело! Отныне и во веки веков, аминь! - велеречиво продекламировал высокий белобрысый пацан.
Борька, опустошённый в прямом и переносном смысле, медвежьей походкой поплёлся восвояси. Никто не стал его задерживать. Ребята расступались перед ним, как перед каготом - изгоем с матерчатой гусиной лапкой на груди. Мальчик беззвучно хныкал, растирая по лицу слёзы и сопли. Рыдать в полную силу ему мешал кулич во рту. Запустив руку в карман штанов, он несильно оцарапал обо что-то ладонь. Определил на ощупь, что это два помятых пасхальных яичка. Наверное, сунул их туда впопыхах, вместо того, чтобы бросить в пакет с общей добычей. Борька вытащил их. В его раскрытых ладонях лежала пара чуть сплюснутых кругляшей, которым уже никогда не суждено было стать цыплятами. На потрескавшейся и местами облупившейся разноцветной скорлупе красовались выведенные старорусской вязью буквы "Х" и "В" - инициалы Христоса-Воскреса. Яйца походили на лоскутки радуги и источали тепло входившей в свои права весны.