История 2. Конран из рода Авэлэй и Нирана

  Очередное утро расползается перед глазами, навивая неясные и вроде бы знакомые образы. Каждое утро белый туман пытается сказать о чём-то важном. Но проснувшийся в одиночестве Конран, как и всегда, отмахивается от ощущения. И сразу же встаёт с постели, потому что иначе из облака не вынырнуть. Оно преследует до кухни и отступает лишь после умывания, словно обижаясь.

  Вздохнув, смотря на своё отражение в бочке, опустив одну ладонь в ледяную после долгой ночи воду, беловолосый юноша в который раз жалеет, что живёт один. Наверняка не мучали бы неясные образы, просыпайся он в одной постели с невестой. Вот только, принуждать её не хочется.

  От стука в дверь Конран вздрагивает. В тихом полумраке деревянного дома этот звук всегда застаёт врасплох. Вытерев лицо, маг идёт открывать. Сильный порыв ветра взъерошивает его белые волосы, словно юноша выходит на улицу поздней непогожей ночью. Даже пришедший к нему скрыт темнотой с колокольчиковым оттенком, пока ветер не стихает и не позволяет узнать гостя.

  — Что сегодня с погодой?..

  — А ты не слышал? Ну и крепкий же у тебя сон, приятель.

  Хлопнув его по плечу, маг южных земель заходит в дом. В его руке булькает сосуд с горячим настоем из горьких зёрен. У него привычка, приходить с утра и пить перед рабочим днём. А то, что Конрану работать не нужно, он пропускает мимо ушей.

  «Ох уж эти южане... Как к себе домой», — жалуется про себя парень, закрывая дверь.

  Впрочем, жалоба необоснованная. Потому что для местных магов дом — это место на мягкой почве и под ярким солнцем. Иными словами — все южные земли.

  Пройдя на кухню, где друг уже расставил на столе привычный для местных завтрак: лепёшки со сладкими семечками и настойку, Конран садится на скрипнувший стул. И молчит, пока слуха не касается раскат грома.

  «Его плач достаёт даже сюда...» — уныло замечает маг.

  Но тут же хмурится и одёргивает себя.

  — Поверить не могу, это чудовище ревёт так громко, что сотрясается небо!..

  Громкий выкрик души звучит фальшиво и растворяется в полумраке комнаты. Едва заметно блестят зелёные глаза собеседника.

  — Да уж, сегодня придётся повозиться, чтобы очистить облака, — медленно жуя, отвечает Юхи. — Если, вообще, получится... Как повезёт. Уж больно он разошёлся... С чего бы?

  Неохотно притянув кружку и отпив обжигающего напитка, юноша кривится и закусывает сладким хлебом.

  В знак уважения путешествующие маги должны разделять трапезу, праздники и традиции территорий, на которые приезжают. Жить так, как на них принято. Вот только это тяжело после орденской безвкусной похлёбки.

  «Хорошо хоть не заставляют носить их одежду...»

  Конран выглядел бы глупо с повязкой на лбу и руках, штанах, зауженных к щиколотке, рубахе с сетчатой тканью и деревянных сандалиях. Юхи же эта одежда подходит. Впрочем, его внешний вид говорит о том, что мага не особо заботит надетая одежда. Столь поношенной и небрежной она выглядит.

  — Что-то ты не в духе, Кора, — снова сокращает его имя рыжеволосый, подпирая ладонью подбородок. — Видимо, свыкся с солнцем и тоскуешь без него. Я уже зашёл к ребятам из башни. Выглядели они, хоть и неважно, всё же не столь уныло, как ты. Тебе солнышко не помешает, знаешь?

  Проглотив намёк, юноша невольно дотрагивается до белых прядей.

  — Лучше зови меня Кон, — вздыхает маг, прижав средний и безымянный пальцы к большому и показав «лисью мордочку». — Ты слышал, что в Астэе рассказывают сказки о белых лисах? Так вот, однажды, во время тренировки по контролю магии, я отрастил себе лисьи уши и не мог убрать, пока не пришёл наставник. Он подозвал меня, как лиса... кон-кон... С того дня в Ордене меня только так и зовут. Позже наставник извинился, сказал, что просто не мог вспомнить моё имя. Вот тебе и случайность. Ещё говорят, если меня погладить по голове, улыбнётся удача... но это же шутка?

  Воспоминания об Ордене вызывают у Конрана смешанные чувства. Радость и смущение сменяет непонятная задумчивость. Как он не пытается, ни одно лицо не всплывает перед глазами. Зелёные же напротив блестят от смеха, не смотря на выражающее серьёзность лицо.

  «Странно... я думал южане довольно открыты...» — не понимает юноша.

  — Кон, так Кон, — кивает южанин. — Даже лучше. У нас любят короткие имена. И на юге тоже водятся лисицы, рыжие, как огонь. Иной раз пробегут по полю, а кто-то с испугу закричит: пожар!

  Посмеявшись, маги заканчивают завтрак. Выпив бокал воды, чтобы забыть о жжении в горле, Конран выходит на улицу. Небо светлеет, становясь серо-сиреневого оттенка. Вскоре должна заработать башня и разогнать облака. Плохое предчувствие завладевает юношей. Ему кажется, что за тучами таится нечто страшное, тёмное и уродливое. И когда облака исчезнут, оно устремит в него свой взгляд.

  — Кон-кон! Ты идёшь или нет? Твоя возлюбленная ждёт!

  Опустив взгляд на отошедшего южанина, парень с улыбкой проводит ладонью по волосам и спешит к нему.

  «Вот зачем я рассказал эту глупую историю?» — задаётся вопросом он по пути.

  Большинство селений на южных землях просторны. Невысокие дома стоят не ближе, чем в десяти шагах друг от друга. Выйдя из них, можно увидеть простирающееся над головой небо. На окраине деревни полосой шумит и шатается лес, сейчас тёмный и зловещий. Между вытоптанными тропинками стелются поля и огороды. Тёмно-золотых оттенков колосья шуршат и осыпаются. Сейчас поселение вызывает неприятное чувство надвигающейся беды.

  — Всё такое серое и тёмное... — хмурится Конран, с прищуром смотря в жуткие шевелящиеся облака. — Сейчас точно день?..

  Никто не отвечает, и юноша оглядывается. Он подходит к высокой башне из светлого камня с тянущимися длинными постройками — хранилищами. На дорожке перед ними Юхи переговаривается с магом-погодником. Оба выглядят настолько мрачно, что Конран не решается тревожить их и направляется туда, где обычно встречается со своей второй половинкой. Всё равно заняться нечем.

  «Что я сейчас делаю?..» — хмурится беловолосый. — «Среди ярких южан мне неуютно... И они, как мне кажется, не хотят иметь со мной ничего общего. Ниа выглядит и то более приемлемо для южного поселения, даже помогает в работах».

  Конран же, сколько не старался уговорить их устроить его помощником в поле, башню или лес, получал отказ под всякими предлогами. Затем южане уходили, делая вид, что ужасно заняты. При этом говорили, что помощь не нужна.

  «И как мне не чувствовать себя лишним?.. Если подумать... я не знаю, чем занимается Юхи», — всплывает напряжённая мысль. — «Кажется, он маг. Работает в башне? Нет, слишком легкомысленный. Скорее, пойдёт развлекать рабочих на полях или собирать сок и древесину... Здорово, наверное, чем-то заниматься...»

  Попытавшись представить себя, работающим в поле, и потерпев поражение, маг сосредотачивается на пинании камушка. Ветер неприятно дует с северо-востока, принося не столько холод, сколько тревогу.

  «Готов поклясться, что вчера чувствовал себя прекрасно. Светлый мир, невеста и друзья, солнце и ясное небо: всё радовало и умиротворяло. Вероятно, всё из-за неба...» — уговаривает себя Конран.

  Остановившись и оглядевшись, юноша не замечает ни одной живой души. Обычно в это время вокруг полно магов или рабочих. Но сейчас, под тёмно-серыми облаками, он чувствует себя единственным существом во всём мире. Нет. Он не один. Где-то над облаками парит что-то неведомое и страшное. Постояв неподвижно, маг ожидает, что его кто-то привычно окликнет, оторвёт от неприятных мыслей. Однако гнетущая тишина продолжает когтистой лапой сдавливать сердце. И оно внезапно начинает биться чаще.

  «Думаю, я успокоюсь, увидев Ниа, всё-таки у нас одна душа на двоих».

  Повернувшись в сторону дома своей невесты, маг пересекает поселение. Почему-то выделенный ей дом находится через пять от его, что в который раз вызывает противоречивые чувства. С одной стороны, его радует невинность и скромность девушки, с другой беспокоит.

  — И Юхи не видно... Такая тишина... Что происходит?

  Стоящие вдалеке друг от друга дома из тёмного дерева выглядят зловеще и заброшенно, словно юноша остался в деревне один. Остановившись перед домом невесты и нерешительно помявшись, он слышит голоса.

  — Невозможно, — холодно отрицает Ниа, отчего Конран вздрагивает. Она всегда говорила тихо, с нежностью или звонко. Не так. — «Нужно всего лишь проверить нити на всякий случай!» Не нужно! Может, я и не права, вот только лично инквизитору приезжать надобности нет. Возможно, Конрана зовёт Прародитель, оттого и небо сегодня столь мерзкое, что тяжело вдохнуть.

  — Неужели, тебе его совсем не жаль? — тихо спрашивает Юхи. — Вы ведь возлюбленные... у вас один Знак... и у него больше никого нет...

  — Упаси Серый бог любить кого-то из рода Авэлэй. Не отвлекайся на пустяки, мы говорили о письме...

  Голоса ненадолго стихают. Конрану начинает казаться, что белый туман морочит ему голову или что это навеянный нежитью кошмар. Он хочет сделать шаг за угол, чтобы убедиться, но снова слышит голос друга:

  — Д-да... Понимаешь... точно неизвестно. Вчера то ли родился некромант с сильной искрой, то ли новый апостол был благословлён Прародителем... Очередная волна нежити движется с пустоши к королевству и сбивает поисковой круг... Инквизитор Хаэн приказал проверить Конрана любыми методами, даже отвести в город.

  — Юх-хи! — почти шипит девушка. — Он не притворяется, ты и сам понимаешь... а город... Поездка может стать сильным потрясением и тогда пострадают жители!

  — Разумеется, я понимаю, Нир! Винэль — столица нашей земли! А здесь находится незаменимая Башня Очищения!..

  Не став подслушивать дальше, Конран пятится и скрывается среди домов. На улице до сих пор никого не видно, однако маг радуется одиночеству. Лишь крепнет чувство, что кто-то раздирает когтями небо, дабы добраться до него. А может, что-то рвётся в душе юноши и просачивается наружу. То, что он всегда отгонял от себя по утрам.

  «Апостол... апостол... что это?»

  Нахмурившись, Конран не замечает, как оказывается посреди тёмного пугающего леса. Тот выглядит липким и вязким, желающим втянуть белого мага в грязь и утопить в ней. Видно, не замечая, что его горло и так сжимается от душащих чувств. Вторая половинка ненавидит его, а друг обманывает. Едва ли что-то может быть больнее.

  «...из рода Авэлэй», — вспоминаются слова девушки.

  — Из рода Авэлэй... — бормочет маг. — Апостол... Конран из рода Авэлэй.

  Остановившись, маг смотрит на свою ладонь. В его венах течёт белая магия и раньше он служил в Ордене Святой Колыбели. Но почему-то не может вспомнить ни того, что делает здесь, ни как познакомился с Нираной, ни кем является Юхи.

  «Авэлэй... От этого слова в груди что-то сжимается...»

  Повинуясь порыву, маг аккуратно опускается и, подобрав веточку, чертит на земле непонятный знак.

  — Род Авэлэй... это же знак моего рода. Семья...

  Выбросив веточку и проведя пальцами по знаку, Конран зло сжимает пальцы.

  «Кольцо моей семьи сильный магический артефакт. Если бы он был у Нираны... я бы знал. Тем более, я мог отдать его лишь после смерти мамы...»

  Ощутив внезапную пустоту, юноша без выражения смотрит на стёртый знак и уже не помнит, как тот выглядел или зачем было его рисовать. В сознании натягиваются красные нити, похожие на паутину из кровавых капель. Стерев землю с ладони, беловолосый слышит зовущий его голос. И узнаёт в нём свою половинку.

  — Конран!

  Обернувшись, маг ждёт, пока обладательница мягкого обеспокоенного голоса не выйдет на тропинку. Странный разговор вылетел из головы, но тяжёлое чувство не позволяет откликнуться. Белый туман плавает по сознанию, сражаясь с нитями, разбрызгивающими огненные капли и не дающими тому подступиться.

  — Конран! — облегчённо выдыхает девушка и подбегает, придерживая белую ткань платья. — Почему ты здесь? Я испугалась, когда мне сказали, что ты шёл сюда...

  Внимательно вглядевшись в синие глаза, тёмные волосы, рассыпанные по плечам, сжатые ладони на платье и кольцо на пальце, юноша видит, что весь облик невесты выражает волнение. И именно оно раздражает. Он отворачивается и смотрит на неровную тёмную тропу, усыпанную веточками и листьями.

  — Почему? Я не могу погулять в лесу? Может, мне нравится лес.

  Опешив от резкого тона, Нирана подавленно молчит. Она не имеет понятия, что нравится магу Ордена. Даже не знает про историю его имени. И сейчас от её ответа зависит многое. Нервно облизнув губы, она тихо извиняется:

  — Прости... Ты обиделся, потому что я не пришла на наше место?

  Беловолосый юноша встаёт. Он ненамного выше своей невесты, потому она с лёгкостью видит печаль и растерянность в его взгляде. Он снова чувствует себя, как ранним утром, лишь отчаянно сражающихся за него облачков не видит.

  — Идём! — девушка осторожно сжимает его ладонь. — Пока маги работают в башне, ребята устраивают небольшие посиделки. Только мы не пришли.

  На мгновение пустые глаза Конрана вспыхивают, и он улыбается, почти неловко.

  — Так вот почему в деревне никого не было?

  — Юхи, дурак! — тихо и обиженно восклицает Нирана. — Он должен был тебя привести, но заговорился с дружками...

  — Ниа... — шепчет парень, притягивая к себе девушку и перебивая её.

  В деревне все зовут её Нир. Лишь он один, когда остаются наедине, ласково зовёт её Ниа. Девушка вздрагивает и старается отстраниться, словно ей неприятно. Она всегда оправдывается тем, что жила в храме и до совершеннолетия не знала даже родительских прикосновений. Но магу, чтобы успокоиться, именно близости и не хватает. Чувствуя страх невесты, он, не разжимая рук, склоняется к её лицу. Юношу охватывает желание увидеть чёрный узор на её шее и убедиться, что тот настоящий, такой же, как у него.

  — Ниа... — шепчет он, зарываясь носом в тёмные волосы. — Обними меня... это ведь несложно? Мне так грустно сегодня. Я хотел тебя увидеть, но нигде не мог найти...

  — П-прости, — скомкано шепчет девушка и пытается отодвинуться. — Нас уже ждут, давай позже...

  Это похоже на игру со зверем. Чем сильнее и отчаяннее вырывается жертва, тем глубже хищник погружает в её плоть клыки и когти.

  — Почему ты боишься меня, Ниа? Я сделал что-то плохое?

  Конран опускает голову, чтобы уткнуться в шею любимой и видит, как бьётся жилка под кожей с чёрными линиями, чувствует прерывистое дыхание над ухом.

  Она боится его. Его невеста боится его.

  — Тише...

  Отстранившись, маг прикладывает палец к нежным подрагивающим губам. Впервые за долгое время кто-то находится так близко к нему, что чувствуется трепет чужого сердца, который не может не опьянять. Конран прежде не испытывал тепла, любви или страсти. Мама не особо любила сына, которого воспитывала убийцей. Он лишь помнит её слёзы раскаяния и мечущееся в агонии сердце, когда был посвящён в тайну рода. И потому знает, что эти чувства запретны: они приближают к безумию. Но сейчас, когда сильнее всего под серыми облаками хочется забыться в тёплых объятьях, маг понимает, как сложно добиться чьей-то взаимности.

  — Я всё тебе прощу, если обнимешь. Обещаю...

  Удивлённо моргнув, Нирана медленно кивает. Пусть страшно, она вынуждена воспользоваться желанием Конрана. Послушница наивно полагала, что всё идёт хорошо, и инквизитор Хаэн уверял, что она не пострадает. Сейчас же уверенность тает: слишком искушающей и хищной выглядит улыбка находящегося на грани мага. И если она сделает неправильный ход, может умереть или провалить задание. Не отрывая взгляда от жутких бесцветных глаз, Нирана сцепляет руки у него за спиной.

  — А теперь давай постоим так немного, — тихо просит юноша, продолжая улыбаться. — Я больше не обижаюсь.

  Кивнув, девушка кое-как пересиливает себя и отводит взгляд, чтобы прильнуть к груди мага. И, прислушавшись к бьющемуся сердцу, сжимает пальцы. Более она не сомневается в том, что приезд инквизитора необходим. Если заклинание и не спало, то точно слабеет. Лучше рискнуть и проверить, чем снова оказаться посреди залитых кровью улиц, чувствовать запах разлагающейся плоти и слышать надрывные стоны.

  — Ниа... — ласково шепчет Конран, закрывая глаза и касаясь щекой тёмной макушки. — Тебе неприятно со мной? Ты дрожишь.

  — Нет! — слишком резко и громко вскрикивает девушка. — Всего лишь небо... холодное... а в лесу жутко... Вернёмся, Конран? Давай вернёмся...

  Отстранившись, юноша склоняет голову к плечу, отчего волосы закрывают глаза.

  «Фиолетовой искры нет», — проносится у послушницы в голове.

  — Зови меня иначе, не Конран... — обиженно просит он. — Мы словно чужие друг другу. Ты приняла моё кольцо, разделила со мной Знак, а меня не принимаешь. Я чувствую. Очень больно...

  С осознанием вины уходит страх. Конран младше неё, но она упорно отказывается принимать его за ребёнка. Сейчас он выглядит ранимым и нуждающимся в ласке. Он нуждается в ней. А Нирана не может пересилить отвращение.

  «Пусть и ребёнок, он убийца. Не забывайся...» — кивает она своим мыслям.

  — Звучит по-детски.

  Пара одновременно улыбается. И юноша, не без сожаления, позволяет отвести себя в деревню. Вот только мысли обоих далеки от посиделок или разгневанного неба. Это видит Юхи, окликнувший их с порога. Ему приходится сделать это несколько раз, прежде чем оказаться замеченным парой.

  Поселение Вэй полно лжи. Она процветает здесь подобно золотым колосьям и сегодня тревожно прижимается к земле ветром, роняя зёрна. Ложь обретает здесь разные формы. Имеет разные проявления. Ей нет конца. Зёрна прорастут. Родится новая ложь, чтобы сменить старую. Старая увянет, чтобы сохранить новую. Правду знает лишь небо, тёмное и тоскливое, с которого за Вэй следят два серых глаза. Молния очерчивает облака, соединяя их с пропахнувшей ложью землёй, в которой тоже таится ложь. Гремит гром, угрожая и упрекая Вэй за тайны. Оставив всё ему, серые глаза перемещаются в другое место.