Alexthecat
Love Will Keep Us Alive

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    То, что мне очень дорого...

LOVE WILL KEEP US ALIVE*

   Моя любовь, Шизофрения
  
   Быть тихим шизиком - приятно. В школе от тебя шарахаются, потому что школа - для нормальных детей, а не для психов вроде меня... Но каждый день я напяливаю выглаженную форму и отправляюсь туда. У меня дивные физико-математические способности! Практически талант... А ещё я "неконфликтный", как записано в моём объёмистом личном деле.
   По дороге я заглядываю в супермаркет. Дуновение тёплого воздуха, когда расходятся прозрачные двери, ненапряжная музыка, миляги-продавцы... Прогулявшись между стеллажей с игрушками, я захожу в отдел косметики и крашусь пробниками. Девушка на кассе - наша соседка. Она давно уже перестала жаловаться на меня отцу.
   Тоналка, густые тёмно-серые тени (чёрных опять нет, хоть жалобу пиши), подкручивающая тушь, прозрачный блеск для губ. Называется как-то очень мило, кажется, "Первое свидание"... или "Первый поцелуй". Первый раз я поцеловался... Ну да, с охранником этого самого супермаркета... Но мама миа, как долго его пришлось соблазнять!
   В одиннадцать лет я посмотрел первую яойную короткометражку. И сразу решил, что хочу быть геем. Ну, как некоторые решают стать стоматологами или капитанами дальнего плаванья. Только у нормальных детей это становится планами на будущее, меняется раз десять до окончания школы... А я принялся воплощать свою мечту практически сразу же, как выключил видик.
   И ведь, не притащи Мимуро, старший брат, домой ту кассету, моей очаровательно-гулящей матери никогда не пришло бы в голову сдавать меня в психушку!
  
   ПРОКЛЯТИЕ
  
   Моё проклятие - не иметь собственного дома. У Мимуро, старшего брата, с самого нашего переезда появилась своя комната. То есть это была НАША комната - моя и этого великовозрастного осла. Но Муро учился в старших классах, ему нужно было много-много и долго-долго готовиться к экзаменам. И я со своей раскладушкой переехал в "гостиную" - нашу вторую комнату. Других не было... Хотя я бы не отказался жить в ванной.
   Родители были уверены, что у меня крепкий сон. Ну конечно, ведь я старался дышать так тихо, так ровно - всё время, пока они дышали громко и прерывисто... Но я не думаю, что тронулся мозгами именно тогда, хотя не разубеждаю психиатров. И даже стойкого отвращения к сексу между мужчиной и женщиной у меня сформироваться не могло. Потому что это были МОИ родители: МОЙ папа и МОЯ мама.
   А вот когда на этом же диванчике мама начала громко дышать под Хацумото-саном (О, не беспокойся, милый, у мальчика крепкий сон!), я тихо сполз с постели и сходил за ножом.
   Как вы думаете, куда я поехал утром, в сопровождении зарёванной матери, которая крепко сжимала мою руку - так крепко, что кисть сначала побелела, а потом начала синеть? Следы от её пальцев сходили неделю, а доктора, перед которыми я пытался оправдаться, не верили ни одному слову.
   Один удар ножом - не доказательство болезни, особенно если потом ты стоишь посреди комнаты и ревёшь от отчаянья. Но ведь были и другие признаки... Моя кассета, например. Или то, что я разговариваю с катаной Муро...
   Куда меня только не пытались сдавать, пока мама жила с нами. Правда, ни в одной больнице я не провёл и двух дней. Это моё достоинство. Недостаток: я всегда возвращался домой.
  
   СЛОМАННЫЕ ПАЛЬЦЫ
  
   Проклятие больше не действует. Я живу один. В практически собственной квартире. Единственный сосед - мой пьющий отец, который иногда надевает свой старый плащ и выползает на работу. Он ездит на стройку.
   Эта грёбанная сезонная работа! Эта грёбанная женщина, Нисияма Мэгуми, моя мать! Не будь её, этой круглолицей красотки с лисьими глазами и лисьими повадками, он никогда бы не бросил консерваторию и не пошёл бы работать на стройку... За пять месяцев до рождения Мимуро. Когда стало понятно, что даже государственной стипендии лучшему студенту не хватает на еду.
   Мой пьющий седой отец иногда всё еще перебирает своими длинными пальцами, словно касается клавиш. Он сам не знает об этом жесте. Он не смотрит на свои руки.
   Однажды его неуклюжий товарищ по работе поставил на эти пальцы ящик с гвоздями. Стальными и тонкими. Я очень ясно представляю, как это было, словно в замедленной съёмке. И возвращаться в консерваторию стало бессмысленно... Отец до сих пор может очень широко растянуть свои пальцы, но указательный и средний больше не сгибаются.
   На свадебных фото (других просто нет) они с мамой выглядят такими красивыми. Я заметил, красота лишь на толику - внешность. Лицо, фигура, шмотки... Нет. Ты красив, если у тебя есть надежда. Поэтому меня пугают старики, пугают наркоманы, пугает точёное, тонкое лицо моего отца... И моё собственное отражение. Я вынимаю из сумки подводку и тени и рисую надежду. Для этого нужно лишь поставить два светлых пятнышка во внутренних уголках глаз и научиться улыбаться.
  
   КИЦУНЭ И ПФАЙФЕР
  
   Когда парни спрашивают, есть ли у меня девушка, я отвечаю: "О, да!" Пфайфер - единственная, кому я доверяю все свои секреты, с которой я могу, обнявшись, проспать до рассвета или проплакать всю ночь на её мягкой груди. Мой лучший друг, моя любимая, самое понимающее создание на свете!
   Вообще-то сперва её звали Холлофайбер. Ну, иностранное имя типа Дженифер. Оно было написано на её ярлычке - "Hollofiber 100%" , стопроцентная Холлофайбер! Но мой неповоротливый язык всегда заплетается, произнося это слово. Я отлично понимаю английский, но вот с произношение дело обстоит неважно. Поэтому подушка сама собой переименовалась в Пфайфер. Это гораздо короче. К тому же, кажется, есть такая актриса.
   Я живу в бывшей комнате Муро. Уходя из семьи, мать забрала его с собой. Брат тогда уже учился в университете, и новый партнёр матери обещал подыскать ему тёплое местечко в собственной фирме. О, Муро с детства умел устраиваться в жизни!
   Уходя, Нисияма Мэгуми посоветовала отцу сдать меня в больницу. Уже не детскую, с такими простыми замками на дверях аварийного выхода, а во взрослую... Где на окнах решётки. Где меня "как следует полечат". "Он же псих, понимаешь! Шизик! Он же и на тебя с ножом бросится... Ну, стоит ли с ним возиться?"
   ...И вот я живу в бывшей комнате брата, хожу в маркет и на учёбу. Иногда привожу к себе парней... Сперва папа морщился и пытался со мной говорить... Теперь привык.
   В моей комнате (я твердил себе неделю напролет: "Муро нет, она моя, моя, моя") главное место занимает Кицунэ. Катана. Мой друг, моя первая любовь... Чёрные ножны. Красная лента на рукояти - будто полоса заката, будто рыжий хвост. Муро когда-то занимался кэндо, ну, пытался заниматься... Его руки недолго оскверняли эту стройную смерть - наследство деда, офицера военной авиации.
   Катана лежит в лакированных лапах подставки, параллельно полу, изгибается маняще и жутко, как спящая на солнце змея. Я становлюсь на колени под окном и говорю с ним. Это с Пфайфер можно пожалеться, поплакать и чмокнуть в ушко... Кицунэ слушает молча, и я сгорел бы со стыда, начав трепать ему об учёбе, о страхе больницы, о новом приятеле, которому я делаю минет в машине, на полном ходу... у него от этого крышу сносит... Нет, у Кицунэ я прошу сил жить дальше, учусь у него покою и злой насмешке.
   И терпению. Я вынимаю его из ножен и провожу рукой по клинку, тыльной стороной, где далеко от кожи вены и пока ещё мало шрамов... Катана, побратим и учитель, пьёт мою кровь.
   А я продолжаю жить.
  
   ЗАМЕТКИ НА ОБОЯХ
  
   Раньше это делала мама. Ставила у стенки, укладывала на голову тонкую книжку и проводила черту по нижнему краю. На обоях были две линии таких заметок (как у Робинзона - чёрточки прожитых дней): одна моя, вторая - Муро.
   Теперь я делаю это сам. И каждый раз, прижавшись затылком к стене, молюсь про себя: хоть сантиметр, пожалуйста... Но эти робинзоновы зарубки не лгут. Я не расту. Уже три года.
   Может быть, это из-за того, что Хацумото-сан так сильно ударил меня по голове... Возможно из-за того лекарства, которое в первый больничный день мне вколола сестра с глупым овечьим лицом... А ещё это может быть какая-нибудь болезнь. Так или иначе, в больницу я с этим не пойду. А врачи в школе слишком заморочены моим психическим состоянием и тем, чтобы я не покусал нормальных детей...
   Я уже никогда не перерасту чёрточку с надписью "Муро, 16 лет"
   Зато у меня, скорее всего, никогда не вырастет борода. И не заволосится грудь. Так что мои приятели ещё очень долго будут довольны. А значит, у моего пьющего отца всегда будет хорошая еда, одежда, скоро мы купим микроволновку и поставим в кухне новый холодильник...
  
   ЕСЛИ КТО-ТО ЗВАЛ КОГО-ТО...
  
   Я обожаю английский. Последнее хобби - переводить песни на слух. Я кружусь по комнате, прижав к себе Пфайфер, и ору во всё горло: "Love will keep us alive... Нас воскресит любо-о-овь!" Мой охрипший магнитофон подвывает мне изо всех сил.
   Ещё я люблю Уайльда и Бёрнса. Обоих за внешность. Это мой любимый тип мужчин. Жаль, что у нас таких не встретишь.

Пробираясь вдоль калитки, полем у межи,

Дженни вымокла до нитки вечером во ржи...**

   Небо разверзлось, на Токио льёт наш персональный Всемирный Потоп. Я бреду из маркета с полным пакетом продуктов, черпаю кедами воду. Ноги замёрзли, хлюпает грязная жижа. Машины рассекают волны словно катера. Вода ещё долго не может успокоиться - подбираясь к коленям, облизывает ноги. Зонт почти полностью достался пакету, ведь там наш сегодняшний ужин. Руки болят от напряжения. Я гляжу на рвущиеся со стоянки автомобили и думаю, как куплю себе серебристый джип. А ещё: не потекла бы тушь.

Очень холодно девчонке, бьёт девчонку дрожь.

Замочила все юбчонки, идя через дождь.

   ...О, а у нас гости! Я вешаю свою куртку рядом с чужим плащом цвета чайной розы и ставлю на пол раскрытый зонт. Недалеко от жёлтого, с сине-зелёными райскими птицами. В квартире ощутимо и резко пахнет духами.
  
   Нисияма Мэгуми даже не думает прервать разговор или спуститься на октаву ниже.
   - ...пьяница и неудачник! Я счастлива, что развожусь с тобой! Нет, я пришла не для того, чтобы тебя унижать. Просто, милый, будь добр, явись в суд трезвым! Я не хочу краснеть из-за тебя. Кира? Что, Кира? Нет, он душевно нездоров и ему вовсе не обязательно приходить в суд...
   "Душевно нездоров", ну надо же! Раньше она не стеснялась в выражениях! Видно, этот будущий муж - и правда, редкая удача.
   Я вхожу в кухню, на ходу снимая футболку. Брр, тушь действительно потекла, на щеках крупные чёрные слёзы. Мать передёргивает.
   - Добрый вечер, Кира-кун. Ты что-то совсем не растёшь. И так похудел...
   - Диета. А ещё я брею ноги.
   Её передергивает второй раз.
   - Сумасшедшая семейка! Вы оба психи!
   Она быстрым шагом выходит из кухни. У двери поворачивается:
   - И не смей меня провожать, Рю!
   Отец, который раньше и не думал вставать, поднимается и выходит следом. Я ставлю чайник. Они ругаются в коридоре. Отец в чём-то пытается её убедить... На столе лежит сиротливое обручальное кольцо.
   Как он ждал её! Как хотел, чтобы она вернулась! Все эти "партнёры", "ухажёры", "женихи" казались несерьёзными: ведь было кольцо, так прочно связавшее их. Кольцо на безымянном пальце, который умел сгибаться... Сегодня мы с Пфайфер будем в истерике.
   - Мэгуми, но подумай хотя бы о Кире... Кто позаботится о нём?
   - В психушке о нём отлично позаботятся! Я давно тебе это предлагаю... В конце концов, Рю... я не понимаю, с чего такое внимание к этому шизофренику?
   - Он - наш ребёнок...
   И тут она начала смеяться. Не истеричным, а очень весёлым смехом: как над удачно разыгранным другом.
   - О, Рю, как ты наивен... Да он, блин, вовсе не твой сын!..
   Над Токио гремит наш персональный Апокалипсис. Один удар грома, второй. Верещит чайник, пар валит из него под углом. Я считаю секунды. Раз, два... На счёт три небо и землю сшивает молния: синяя, с тысячью мелких отростков.
   Мне нужно сходить за Пфайфер... Я очень боюсь грозы. Чёрные, уже присохшие к коже слёзы, смешиваются с моими собственными...
   - Кира, чайник!
   Он поворачивает ручку плиты, истошный визг прекращается. Снова удар... Я даже не успеваю сказать "раз", как молния слепит нас обоих.
   - Кира, ты плачешь?

Если кто-то звал кого-то сквозь густую рожь...

   - Что? Мальчик мой, не смотри... Сейчас мы закроем шторы, вот так. Пойдём в твою комнату, там будет не так видно... Гроза идёт с севера. Ты всегда так боялся грозы...
   Я считаю секунды. На этот раз между ударом и слепящей вспышкой нет перерыва. Я обнимаю его, целую в уголок губ.
   - Ложись, вот так...
   Он опускает меня на постель. Я обнимаю его за плечи, тяну к себе. Всхлипываю. Целую глаза и губы, и пальцы, не сгибающиеся сломанные пальцы, и особенно тот, на котором теперь нет кольца...

И кого-то обнял кто-то, что с него возьмёшь?

   Он почти не противится. Он мой.

И кому какое дело, если у межи

Целовался с кем-то кто-то вечером во ржи.

   LOVE WILL KEEP US ALIVE
  
   - Люблю тебя. Я всегда тебя любил...
   Я лежу, уткнувшись ему в подмышку, так что слова получаются едва слышными, а голос - гундосым. Будто говорю не я.
   - А её - ненавижу.
   Я выныриваю из подмышки, с упоением целую его впалую грудь. Он спит. Гроза прошла. Он спит в моей постели, голый и растерянный - брови приподняты. Словно от так и не услышал ответа на какой-то очень важный вопрос. Я не стану его будить.
   Я не представляю, что будет завтра. Когда он проснётся здесь, когда вспомнит всё, что было этой ночью, под грохот рушащегося мира. Возможно, он вышвырнет меня на пол и побежит блевать на кухню... Тогда Кицунэ наконец-то получит меня без остатка.
   Но может быть... Я закрываю глаза и мечтательно улыбаюсь.
   - Ты рада за меня, Пфайфер?
   Подушка взлетает почти до потолка. Я ловлю её и крепко целую. Одно я знаю наверняка: мне никогда больше не придётся ставить аппликатором светлые пятнышки во внутренних уголках глаз. Но от усталости клонит в сон, я прижимаюсь щекой к его плечу и мурлыкаю тихо-тихо:
   - Love will keep us alive... Нас воскресит любо-о-овь...
  
  
  
  
  
  
  
   * Песня группы Scorpions. Главный герой неточно переводит название. ** Стихотворение Роберта Бёрнса.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"