Аннотация: Неужели снова об играх с пространством-временем?
I
Ей снился тревожный сон: за 9 дней до сентябрьских календ разгневался Вулкан, и Везувий начал изрыгать языки пламени и столбы грязного удушливого дыма. Тучи пепла, напоминавшего сухой горячий снег, закрывали утреннее солнце. Пахло серой, куски пемзы и раскаленные камни, словно черные птицы смерти, падали с неба. Рушились черепичные крыши, кричали женщины, плакали дети. В городе выли собаки, и от их непрерывного воя можно было сойти с ума. Море, утратившее все свои краски, кроме зловеще-серой, медленно отступало от берега, обнажая дно, которое тотчас усеивали черные шипящие обломки. Морскую гладь обезобразила сильная зыбь.
Проконсул Плиний, тучный пожилой человек в тоге с широкой пурпурной каймой, поддерживаемый двумя молодыми рабами с факелами, медленно шел навстречу огненному валу. Страдавший одышкой, он тем не менее оставался глух к предостерегающим выкрикам Помпониана и воплям кого-то из вольноотпущенников, благоразумно задержавшихся на песчаном берегу за грядой скал. Плиния умоляли остановиться, однако проконсул, к голове которого узкими полотняными лентами была привязана маленькая подушка, словно загипнотизированный, направлялся к вилле Ректины, взывавшей к нему о помощи.
Лус, полагавшая, что ее-то суровый человек в тоге услышит наверняка, решилась обратиться к нему и приготовила латинскую фразу: "Стой, Плиний, остановись! Концентрация паров серы растет. Ты можешь погибнуть от удушья!"
"Да, - подумала Лус, - надо обязательно предупредить его, что в любую минуту к побережью может прорваться пирокластический поток - это же мгновенная смерть!"
Однако слова застревали в горле. Негромко завыла сирена, она бесцеремонно нарушила сон невысокой худощавой женщины с короткими седыми волосами. Лус, все еще переживавшая последнюю сцену своего сновидения, открыла глаза:
"Откуда у римлян первого века нашей эры взялась сирена? Да и я хороша: разве он знает, что такое "пирокластический поток?" - подумала женщина и тут же досадливо поморщилась, - Боги, да ведь это был сон..."
Тяжело вздохнув, а затем машинально включив стимулятор мозга, женщина бросила недовольный взгляд на разбудивший ее наручный компьютер. Сирена смолкла, а сам компьютер зарделся густым рубиновым цветом точно испуганный осьминог, пойманный рыбаками в заливе Каэта.
Лус Эстевес, ректор Института истории AGR (Древней Греции и Рима) - одного из научно-исследовательских заведений Системы Времени - быстро привела себя в порядок и заняла привычное место в капсуле за дисплеем. Подключение к информполю произошло мгновенно, а ощущение опасности, возникшее во сне, усилилось.
Когда раздался тревожный сигнал 'чрезвычайная ситуация', и по дисплею заметались нервные желто-красные огни, Лус вздрогнула.
- Ну вот, только этого не хватало, - раздраженно пробормотала она, массируя веки и виски. Начальница щелкнула тумблером связи, и на овальном экране появился ее заместитель Крис, среднего роста подтянутый моложавый мужчина с аккуратно подстриженной бородкой. Выглядел он как обычно, разве что глаза выдавали беспокойство. Или ей показалось?
Крис поклонился и сразу перешел к делу, используя коммуникатор МС ("Ментальная Связь").
- Лус, надо срочно поговорить.
- Ну, разумеется.
Лус раздраженно набрала необходимые коды, перевела капсулу в автономный режим работы, а затем приготовилась к перемещению.
Крис уже ждал ее в переговорной. Он расхаживал из стороны в сторону, сжимая в руках дежурную папку.
Крис бережно положил на столик папку и размеренно, словно автомат, произнес:
- Во время дежурства сотрудник сектора Поздней Республики Рея Дейна около трех часов назад каким-то образом - мы анализируем, как это ей удалось, - вышла из под контроля и вступила в контакт. ESF.
- Т-а-а-к, - протянула глава Института и сделала глубокие вдох и выдох.
- После восстановления системы контроля нам удалось передать ей предупредительный сигнал. Она вернулась, судя по данным приборов, около полутора часов назад и спустя еще полчаса, после адаптации и сдачи дежурства, явилась ко мне с объяснительной запиской. - Крис открыл папку и ловко вытащил оттуда материалы. - Изолирована мной.
- В каком она состоянии?
- Глаза на мокром месте...какая-то...- Крис на мгновенье задумался, - просветленная, умиротворенная...Признает свою вину и просит, 'если можем', простить ее.
Лус углубилась в материалы, извлеченные Крисом из дежурной папки. Крис откинулся на спинку кресла, сцепил пальцы так, что они побелели, и уставился на бледноголубое око центрального монитора.
Едва слышно шуршали вентиляторы, на боковом дисплее зажигались и гасли розовые и лиловые огоньки, по узким зеленоватым дорожкам бежали сводки новостей, вызовы, ответы, сообщения о докладах, инструкции, показания приборов слежения.
Через некоторое время, прервав чтение, Лус подняла голову и перевела взгляд на блок воспроизведения.
Она надела наушники и буквально впилась глазами в экран, потом жестом предложила своему заместителю сесть рядом с ней, чтобы и он мог видеть запись события.
Когда экран погас, Лус быстро спросила:
- Ты что-нибудь предпринял?
- Пока нет, - также быстро ответил заместитель. - Мы следим за виллой. Там ничего не происходит... Он заснул...Однако я полагаю, - твердо сказал Крис, - надо вмешаться в ситуацию... Возможные варианты уже моделируются.
Лус недоуменно посмотрела на собеседника.
- Что тут моделировать? Надо проводить стандартную операцию по восстановлению SQA (Status quo antes). Кто оператор слежения?
- Челль.
- Он проинструктирован?
- Только в общих чертах, - Крис замялся.
Лус взглянула на своего заместителя с еще большим недоумением.
- В чем дело, Крис?
- А дело в том, - виновато проговорил Крис, - что в результате сбоя мы утратили - думаю временно - способность восстановления. Мы не можем добиться нужного нам "последующего выбора" ни в данной хронооболочке, богатой точками бифуркации, ни в смежных оболочках. Вот отчет о моих попытках подготовить стандартную операцию.
С этими словами Крис активировал наручный компьютер и продемонстрировал начальнице результаты своих трудов.
Лицо Лус, бледное как мел, вытянулось, а ее тонкие бескровные губы невольно приоткрылись.
- Сколько у нас времени? - помолчав, спросила ректор.
Крис посмотрел на приборы, коснулся нескольких кнопок дисплея и мрачно ответил:
- Около двух часов, не более.
- Можем ли мы попасть в "настоящее в прошедшем"? - задала новый вопрос начальница.
Крис кивнул.
- В таком случае, Крис, - сказала Лус, отчеканивая каждое слово, - я займусь этим лично.
Крис отрицательно мотнул головой, собираясь возразить, но Лус предупредила его намерение:
- Выходить придется мне - я всё-таки почти цицероновед. Ты должен остаться - у тебя другая специализация: под твоим руководством надо попробовать решить проблему последствий. - Лус поморщилась - видимо, от головной боли - и помассировала виски. - Но прежде мы должны поговорить с нашей нарушительницей. Однако надо спешить, иначе проблемы будут нарастать как снежный ком. Да ты и сам это понимаешь не хуже меня.
Помолчав, начальница добавила:
- Я обязана проинформировать "временщиков" в Центре.
Лус сделала упор на слове "обязана". Она встала и, подумав немного, распорядилась:
- Челль! Режим полной экономии. Все исследования приостановить, а ресурсы сосредоточить на Цицероне. Время - декабрь сорок третьего года, последние 36 часов жизни...Крис поможет вам рассчитать. Локализация - вилла Каэта. Готовьте локальную "кротовую нору" для двух человек!..Оповестите Центр и сотрудников... Словом, действуйте по инструкции...Результаты моделирования, справку о последних днях Цицерона и личное дело сотрудника Сектора Поздней Республики Реи Дейны - мне, в переговорную.
После того, как Крис отправился к Челлю, начальница занялась изучением информации, присланной дежурным. Тем временем помещение погрузилось в полутьму, фунционировали только жизненно важные системы, слабо мерцали приборы, без которых нельзя было обойтись даже в условиях полной экономии энергии.
Завершив чтение, Лус провела рукой по лбу, отодвинула справки и глубоко задумалась. Затем вернулась к личному делу.
...- Т-а-а-к, - по привычке протянула она через некоторое время. - Старая балда, я должна была это предвидеть.
Женщина, массируя веки кончиками пальцев, встала и сделала несколько шагов к слабо светящейся стене переговорной. Лус собралась было активировать свою любимую картину: зеленые склоны Альбанских гор, синее италийское небо, белая дорога, залитая утренним солнцем. Однако знакомый пейзаж не появился, как не проник в помещение тонкий, целебный аромат пиний.
"Ах да, режим полной экономии!" - подумала Лус. Она решительно вернулась к пульту управления и справочникам.
С полчаса ректор изучала их содержание, затем неожиданно вскочила, точно ее ужалили и в крайнем возбуждении заметалась по комнате:
- Идиотка! Идиотка!.. Ну что ты наделала, ду-роч-ка?..Сначала была Астура!
Лус, по-видимому, искала, но не находила достаточно сильных бранных слов.
- Дура, романтическая дуреха! Туллия и ее гениальный папочка! Маны, боги подземного царства и из "других сфер"! Сумасшедший дом и детский сад!
Неожиданно Лус остановилась как вкопанная, нажала на соответствующую кнопку, и, тяжело дыша, резко бросила:
- Транквилизатор - мне!
Плюхнувшись в кресло, она потрясла седой коротко стриженной головой, пытаясь избавиться от стресса, и заставила себя вернуться к изучению материалов, содержавшихся в дежурной папке Криса.
II
... - Рея, как вы себя чувствуете? - сухо спросила Лус, оторвавшись от документов.
Белокурая полноватая девушка с некрасивым веснушчатым лицом, смущенно улыбнулась.
"Ангел с крылышками, да и только!" - сдерживая злость, подумала Лус.
- Спасибо, всё нормально.
Ректор молчала. Крис ерзал в кресле.
Наконец, начальница решительно тряхнула короткими волосами и заговорила вновь:
- Рея, мы, разумеется, знаем, что ваш покойный отец, Эдвард Дейна, крупнейший специалист в области античности, автор ряда работ по творчеству и политической деятельности Цицерона... блестящих, надо сказать, работ... Э-э-э, отрадно, конечно, что вы пошли по его стопам.
Девушка робко улыбнулась.
- Спасибо... Он действительно обожал Цицерона...Наизусть знал его "Филиппики", речи против Верреса и Катилины... читал мне "Тускуланские беседы"...на ночь, перед сном.
- Рея, - тихо сказала Лус, - мы знаем...собственно это не секрет, что ваша мать...мама...оставила вас, когда вам было...
Девушка всхлипнула и покраснела.
- Да...Извините, что я перебиваю... Да, я решила сыграть роль Туллии...Я... можно сказать... то есть... отец привил мне любовь к Цицерону... Я знала о его дочери очень многое, что она...то есть Туллия...очень любила его, а мать - нет... она с детства вникала в судебные дела отца и усвоила основы судебных разбирательств...что... Аттик как-то раз пообещал ей, шестилетней малышке, гостинец, ну, это... золотую фибулу... а потом забыл... и что Туллия однажды напомнила ему об обещании...взяла отца в свидетели, тут же провела и по всем правилам выиграла "процесс"... Пришлось Аттику раскошелиться...
Рея разрыдалась. Крис задрал голову к высокому потолку переговорной и хотел развести руками, но не развел.
- Успокойтесь, голубушка, - мягко сказала Лус. Злость ее как-то неожиданно прошла, будто ее не было вовсе.
- Итак, вы сыграли роль дочери Цицерона, образ которого слился, так сказать, с образом вашего отца? Да еще использовали свои научные наработки?
- Да, - послушно закивала всхлипывающая девушка, - в какой-то мере...Это была моя мечта... А совершенно фантастический сбой в системе контроля мне помог... Надо было действовать быстро, и я решилась осуществить свою мечту - ведь Цицерон снился мне с детства...
- Вы понимаете, что вас в лучшем случае лишат лицензии и навсегда запретят работать в системе времени? - подал голос Крис. - А в худшем...
Крис не договорил и все-таки позволил себе скрестить руки на груди.
- Понимаю, - тихо отозвалась девушка, - ведь я, как и все, произносила перед членами Совета Времени известные слова нашей профессиональной клятвы: "тот, кто не чтит прошлое, теряет будущее"... Мне мучительно тяжело из-за того, что пострадаете вы и вообще все сотрудники сектора, института, станции...Возможно, исследования приостановят...К тому же могут возникнуть проблемы с нашей станцией в Подсистеме Будущего...Мне здесь не место и нет мне прощения...Но ведь... послушайте...,- повысив тон, неожиданно резко произнесла Рея, - лучший мост в будущее - это сопричастность прошлому!..
Лус и Крис переглянулись.
Девушка, как и Крис минутой ранее, посмотрела вверх, на высокий палевый потолок, смахнула слезы и мечтательно произнесла:
- Зато я общалась с Ним... Он такой... смешной, душевный... совсем как мой отец... Вы знаете, я счастлива, как бывала счастлива, когда беседовала с папой...
- А такое слово - "А-С-Т-У-Р-А" вам ни о чем не говорит?!! - взорвался Крис, недопустимо повысив голос. Лицо его побагровело. - Сопричастность - одно, а вторжение - другое! Какого черта вы затащили своего "папашу" в Каэту, коли ему надлежало сначала провести целые сутки в Астуре, и только оттуда отправиться на свою виллу?!! Вы хоть просчитали последствия?!
- Крис, прошу тебя, без истерик, - сухо обронила по МС Лус.
Рея втянула свою круглую белокурую голову в плечи. С минуту она непонимающе смотрела на начальницу, а затем всплеснула руками.
- Ой, да... Я совсем забыла!.. Он ведь пошел ...от мыса Цирцей в Астуру, свое поместье... и там, у соседского алтаря Юлиев даже собирался покончить с собой, я читала... Боже мой, какая же я идиотка!..
Рея закрыла лицо руками и дала волю слезам.
Лус и Крис снова переглянулись.
Когда рыдания стали принимать угрожающий характер, Лус, пошарив по пульту рукой, нашла пару разноцветных капсул и протянула их Рее вместе с пластиковой бутылочкой.
- Успокойтесь, выпейте это.
Девушка машинально проглотила капсулы и, давясь, запила их водой. Лус вздохнула.
- Мне кажется, Рея, вам надо собраться, прийти в себя или, скорее, вновь войти в образ дочери Цицерона, - участливо произнесла начальница. - Полагаю, нам с вами придется еще раз навестить Марка Туллия.
Крис встал и подал Рее руку. Девушка руки не приняла, но, продолжая всхлипывать, послушно поднялась и позволила Крису вывести ее из переговорной.
Когда Крис вернулся, Лус укоризненно покачала головой.
- Тебе, Крис, следует держать себя в руках.
Оба молча уставились на два неотключенных монитора.
- А тебе, Лус, как и Рее, не мешало бы отдохнуть, - смущенно покосившись на начальницу, заметил Крис.
Лус устало повела плечом.
- Ты смеёшься, Крис? Скорее всего он надумает покинуть свою несчастную виллу...В любом случае всё это может очень плохо кончиться. Его отсутствие в Астуре - уже серьезное искажение обстоятельств, которое, полагаю, потребует подключения Ресурса...Событие планетарного масштаба...
Лус помрачнела и добавила:
- А это чревато такими бедами, в сравнении с которыми прекращение исследований и наша с тобой отнюдь не почетная отставка кажутся мне невинными шалостями Фортуны.
Крис невесело усмехнулся.
- Ладно, пока еще не всё так плохо. Я сделал предварительные расчеты - вероятность нивелировки последствий выходки Реи не так уж мала - вот результаты... В конце концов речь идет о второразрядном деятеле, от которого мало что зависело в тот момент, когда его посетила...
Он не договорил. Послышался негромкий сигнал, и оба прильнули к экранам.
Через некоторое время, облегченно вздохнув, Лус занялась тумблерами.
- Нам с тобой хорошо известен постулат Каберле, - задумчиво заметила она, - "В фазе нестабильности даже "простая мысль" может привести к непредсказуемым последствиям"... Челль, - переменив тон и не отрывая глаз от мониторов, сказала ректор, - я приняла решение: Крис остается за меня.
Крис вопросительно посмотрел на Лус. Та решительно встала из-за пульта управления.
- Рея и я, мы выходим вместе. Надеюсь, у нее хватит сил помочь мне.
- Но..., - хотел было возразить Крис.
- Никаких "но", - прервала его Лус. - Я приняла решение: выхожу под видом Сервилии-Минервы.
- А Рея - вновь Туллии? - понимающе спросил Крис.
- Разумеется, - спокойно ответила Лус. - Этих дам он, по крайней мере, уважает, любит и боится.
- Лус, - быстро заговорил Крис, - во-первых, у врачей появились сомнения насчет того, выдержит ли психика Реи второй визит в Каэту. Во-вторых, мне кажется, ты усложняешь дело. Его надо усыпить на сутки, и дело с концом...
- Нет, Крис, - вновь прервала начальница своего заместителя, - это слишком примитивно и технически сложно. Прикажешь усыплять всех остальных, включая Тирона, вилика и этого...Филодема? Нам не справиться. Вернее и надежнее - дать смертельную дозу снотворного.
Лус скривила рот.
- Извини...Я попробую внушить ему мысль о том, что бежать бессмысленно. Тем более, что Рея его неплохо подготовила. Что касается Реи... Без неё мне не обойтись, разве это не понятно? Я постараюсь свести ее участие к минимуму.
Лус сделала жест рукой - точно отрубила.
- Отвечать - мне, - жестко сказала она.
Крис покачал в несогласии головой, но устало махнул рукой.
- Ладно, не буду спорить. Смотри, не переборщи с гипнозом, как Рея.
...Две женщины, закутанные в теплые шерстяные плащи, застыли перед "вратами времени" - колоссальной фосфоресцирующей в темноте аркой. Над их головами, покрытыми льняными платками, а сверх того - капюшонами из грубой шерсти, зажглись зеленые огни системы контроля. Всё необходимое для выхода в "кротовую нору" было сделано, все положенные одежды, воздушные фильтры, инструменты, датчики и приборы, включая коммуникатор МС, нейтрализатор людей, собак и прочей живности, а также преобразователь латинской речи и модулятор голоса, были размещены в предусмотренных инструкцией местах. Позаботились даже об устройстве для подключения к единому информационному полю, хотя об этом приборе, напоминавшем сферу, опоясанную нитевидным проводом золотистого цвета, инструкция умалчивала.
Лус была сосредоточена и хмурилась: фильтры затрудняли дыхание, экипировка сковывала движения, как и длинная стола, казавшаяся начальнице смирительной рубашкой. Что касается Реи, на нее страшно было смотреть: покрасневшие глаза слезились, распухшее лицо то покрывалось нездоровым румянцем, то становилось мертвенно бледным. И хотя Рее предстояла новая встреча с "отцом", девушка выглядела скорее удрученной, чем радостной. Лус отвела Рею от "врат времени", и со строгим выражением лица принялась что-то говорить ей.
"Инструктирует", - подумал Крис.
Послышались мелодичные сигналы, прервавшие инструктаж. Еще мгновение, и кротовая нора поглотила "матрон".
III
Крис облегченно вздохнул. Женщины благополучно вернулись на станцию.
"Слава нашему Всеблагому и Наилучшему, пока обошлось без приключений", - подумал Крис, нервно теребя бородку.
И действительно: внешне всё прошло гладко и как-то буднично. Челль переправил бледную, уставшую Лус и заплаканную Рею в специальное помещение для адаптации, откуда "дочь оратора" провели к психологам, а "богиня"-начальница сумела без посторонней помощи переместиться в центр управления.
После краткого отдыха Лус, несмотря на протесты Криса, сменила его за центральном пультом.
- Что с системой контроля? - устало осведомилась Лус.
- Мы выявили странные деформации пространства-времени. Нечто запредельное, неукладывающееся в привычные представления. Очень похоже на феномен блуждающих волн в океанах или световой волны в оптоволокне, - ответил Крис. - Виной всему, по-видимому, эффект резонанса, но это пока лишь догадки, - вздохнув, пробурчал он и передал начальнице материалы проведенного им анализа.
Лус нахмурилась и заставила себя взглянуть на цветные выкладки, подготовленные Крисом.
- Так, а последствия? - почти раздраженно спросила она.
Стараясь казаться бесстрастным, Крис ответил:
- Мы сделали всё от нас зависящее. Шансы определенно есть, - и с этими словами он принялся демонстрировать новую серию цветных выкладок.
- ... А в остальном остается уповать на волю бессмертных богов, - мрачно пошутила Лус, бегло ознакомившись с результатами попыток группы Криса нивелировать нежелательные последствия поступка Реи и недавнего визита "матрон". Сработала сигнализация, начальница встрепенулась и обратилась к дежурившему Челлю.
- Челль, внимание! Объект номер один перестал писать...Запечатывает написанное...Дает инструкции объекту номер два...Объект номер два - Тирон - покидает виллу в сопровождении одного раба, за них, как и за Попилия с Гереннием, будет отвечать Крис...Он свяжется с вами... Я слежу за объектом номер один...
Лус замолчала и уставилась на экран. Через некоторое время она негромко сказала, обращаясь к дежурному:
- Челль, по поводу письма. Введите режим дистанционного копирования документов, а затем стирания текстов.
...Прошло около часа. Челль доложил о выполнении задания и переправил текст письма на пульт управления. Ректор и ее заместитель, поминутно отрываясь от мониторов, прочли стертое послание.
А время текло, и Лус казалось, что течет оно недопустимо медленно.
Вдруг лицо ее побелело, она закусила губу и срывающимся голосом произнесла, почти простонала:
- Так...он, то есть объект номер один, садится... или его принуждают сесть в носилки...в сопровождении...пяти рабов он покидает виллу и направляется по Аппиевой дороге на север...Они свернули с дороги, вышли к морю...сделали остановку...
Лус встала и принялась расхаживать перед экраном слежения, не спуская глаз с этого огромного овального окна в мир прошлого. Вскоре она присела и вновь заговорила:
- Челль, я продолжаю, передавайте: объект повернул на восток, вся группа пытается скрытно передвигаться по направлению к горному массиву...Остановка,отдых... Отдохнем и мы...
Тень вымученной улыбки коснулась тонких губ Лус.
- Как у тебя, Крис?
- А что у меня? - нервно пожал тот плечами. - Мои персонажи идут и никому не мешают. Попилий поминутно вытирает пот своим грязным шейным платком. Геренний размахивает лозой и подгоняет отстающих... Ну, вручит Тирон стертое нами письмо Аттику, ну, удивится Аттик, подумает, что Тирон не в себе. Даже если Попилий их перехватит, ничего страшного не случится...В общем, по этой линии я никаких значащих последствий не предвижу.
Крис помолчал, а затем спокойно проговорил:
- Челль, по моей линии - без перемен. Отряд Попилия в полупереходе от Каэты, Тирон же идет вдоль реки, на восток по направлению к Капуе.
Несмотря на то, что центр управления наполняли десятки, а, возможно, и сотни звуков - от слабого жужжания приборов до озабоченного покашливания Криса, не притрагивавшегося к еде, - Лус показалось, что в помещение проникает липкая холодная тишина. Это бесшумное темное нечто парализовывало волю, застилало глаза, обручем сдавливало виски.
- По-моему, я пребывала в объятиях Морфея. Что происходит?
- Твои "объекты" ходят по кругу, измучили меня и сами измучились, - нарочито бодрым голосом произнес Крис. - Не успеваю моделировать варианты...Кто явно не в себе, так это наш оратор: несет околесицу. Очень плохо понимаю его латынь. Рабы предлагают направиться в Неаполь. Он, слава Богу, не соглашается... Кажется, мы неплохо поработали, добиваясь нивелировки последствий... В общем, самое время подкрепиться...
- И то правда, - кивнула Лус.
Женщина и мужчина посмотрели друг другу в глаза, улыбнулись и принялись за обед.
А время текло, по-прежнему неторопливо, спокойно, размеренно, будто и не было его странного могучего всплеска, взломавшего систему контроля и сделавшего возможной невероятную встречу Реи с "отцом". До предела уставшей Лус казалось, что время - эта загадочная, почти непостижимая субстанция - тянется лениво, неспешно, подобно плотной струе меда или оливкового масла, которые переливают из одного сосуда в другой - сотрудники Института неоднократно наблюдали, как рабы занимались такого рода работами на кампанских виллах. "Время - это величина, которая стремится исчезнуть"; "Время есть иллюзия", - вспомнила Лус изречения Парменида, Блаженного Августина и Стивена Хокинга.
- "Мои" остановились на ночлег, - сладко потянувшись, сказал Крис.
- Самое смешное, - если в нашем положении допустимо увидеть что-то смешное, - почти равнодушно проговорила Лус, - "мои", судя по всему, бредут назад, в Каэту. А что Попилий с Гереннием?
Крис посмотрел куда-то вбок.
- Маршируют... В пределах допустимых значений, - удовлетворенно ответил он и протянул Лус лекарство...
IV
- Finita la tragedia, как ни цинично это звучит, - тихо и мрачно констатировал Крис. - "Презрев мечи Катилины, не убоюсь и мечей Антония. Я готов отдать жизнь за свободу республики..."
Крис по латыни процитировал великого оратора и добавил:
- Несмотря на отсутствия эпизода с Астурой, магистральный ход событий так и не вышел за пределы допустимых значений. Мой вывод подтверждают приборы моделирования. "Последующий выбор" сделал свое белое дело. Вселенная защитила себя и нас, грешных, в частности. Наш произвол обеспечил самопроизвольное разрешение парадоксов.
- Ну, это не нам решать, - сонно отозвалась Лус. - Благодаря нашей дури, непрофессионализму и расхлябанности у "временщиков" появились основания для суровых санкций, широкое поле для расследования и возможность поставить целый ряд вопросов. Правда, "временщики" не скажут нам за это "спасибо".
- Ну, например, почему он целый день бродил вокруг Каэты? Не ясно, оказалось ли наше вмешательство достаточно успешным, чтобы убедить его не нарушать связи? С другой стороны, правильно ли мы оцениваем феномен детерминизма?..
Начальница вяло махнула рукой.
- И всё-таки, Крис, всех нас, надо полагать, отстранят от дел. В лучшем, как ты говоришь, случае... А наши исследования...
Лус на мгновение задумалась.
-... исследования, надеюсь, продолжат. Просто нас заменят роботами. Последствия, можно сказать, не последовали, или почти не последовали... Расчеты это подтверждают. Пусть эпизод в Астуре не имел места. Ну так что же?
Лус всплеснула руками, словно споря с невидимым оппонентом.
- Одни тяжелые переживания и размышления сменились у Цицерона другими... Вместо бреда о том, не заколоть ли себя у соседского алтаря Юлиев, последовало романтическое свидание с любимой дочерью, затем с "настоящей" богиней и что-то вроде катарсиса.
Лус прикрыла красные глаза и кончиками пальцев помассировала веки.
- История, конечно, чуточку деформировалась, но, честно говоря, я не вижу нужды в трате Ресурса отрицательной энергии для стирания наших с "Реей-Сильвией" выходок. В конце концов, никто из исторических да и иных личностей, кроме, разумеется, Цицерона, ничего не заметил. Написанное им письмо так никогда и не дойдет до Аттика. А вот текст этого недошедшего письма, что называется, inter alia, представляет несомненную ценность для нашей "псевдонауки", не так ли?
Крис невесело усмехнулся:
- Да, сия любопытная "эпистола" поможет если не решить пресловутую "проблему Цицерона", то хотя бы приблизиться к ее решению. Это я как ученый говорю.
Крис потеребил свою аккуратную бородку. Лус вздрогнула и сказала с иронией:
- А как человек, заметишь: мы с тобой, подлецы, не меньше самого Антония желали смерти великого мыслителя.
- Да еще, до и после подключения к информполю, продемонстрировали ему, какой смертью он умрет, - почти с вызовом ответил Крис. - Хорошо еще, что ему не показали, как Антоний, располагаясь в триклинии на обед, будет смотреть на ненавистную ему голову оратора и блаженно улыбаться.
- Скорее всего, ты прав, - грустно проговорила ректор, - мы с Туллией-Реей, как ни странно, видели в нем не столько человека, сколько предмет изучения, причем я смотрела на него как на субстанцию, оказавшуюся в точке, где выбор траектории процесса случаен, и сам факт такого выбора предполагает необратимость эпизода и нарушение причинно-следственных связей.
- Ну, да, - понимающе кивнул Крис, - при повторном проходе точки кризиса может быть произведен иной выбор.
- Что касается письма, - продолжала Лус со вздохом, - оно лишь запутает проблему, поскольку было написано под внушением. Опыты, которые поставили Рея с ее альтернативными наработками и я со своими ненаучными импровизациями, не позволительны.
Крис пожал плечами.
- Ты знаешь, Крис, - неожиданно прошептала начальница, - он выглядел очень жалко: тучный, пожилой человек с близорукими, покрасневшими глазами и трясущейся головой. Он напоминал затравленного зайца... Однако я начинаю понимать нашу Рею - у него есть то, что можно назвать ненаучным термином "обаяние"... Как странно сказала Рея: "Лучший мост в будущее - это сопричастность прошлому". Может, все-таки была сопричастность, а не вторжение?
Крис пожал плечами, хотел было сказать "время никогда не возвращается", но лишь махнул рукой и не ответил. Тогда Лус, тряхнув коротко остриженными волосами, восхищенно произнесла:
- ... А какое чудесное письмо написал этот смертельно напуганный "отец отечества"! Я прочла послание бегло, "по диагонали", но оно показалось мне прекрасным.
Лус привычно щелкнула тумблером и, посмотрев на экран, принялась читать высветившийся на нем текст. Крис с удивлением следил за ее тонкими губами, ртом, который беззвучно открывался и закрывался. На лице Лус блуждала слабая улыбка. Она читала:
V
"Титу Помпонию Аттику в Рим
Вилла Каэта
От Цицерона Аттику - привет!
Если ты, твоя жена и особенно хохотушка Аттика находитесь в добром здравии, - радуюсь. Друг мой, не удивляйся моему письму, которое, как я надеюсь, доставит тебе Тирон. Я пишу тебе в последний раз, ибо открылись мне обстоятельства моей близкой кончины. Но - обо всем по порядку.
Ты знаешь, Аттик, что как только Педий - то ли по своей всегдашней болтливости, то ли по наущению доброго коллеги по консульству (уж не хотел ли тот таким образом помочь мне спастись?) - разгласил имена семнадцати несчастных, среди которых мое красовалось на почетном первом месте, мы с Квинтом расстались и, каждый своим путем, отправились к Бруту, у которого, говорят, набралось в Македонии чуть ли не десять легионов. В Остии нашелся либурнский корабль, и мне ничего не оставалось, как отважиться на плавание. Мы вышли в море и без приключений добрались до мыса Цирцей.
На корабле, измученный плаванием, увидел я, то ли во сне, то ли в бреду, свою покойную дочь - любимую Туллию, которая со слезами на глазах умоляла меня сойти на берег и направиться в Каэту.
Я испугался, Аттик. Зачем явилась мне Туллия? Неужели маны разгневались на меня за то, что жертвы на могилах предков в Арпине приносил не я, а мои вольноотпущенники? А что, если манам жертвовали непросеянную муку, прокисшее молоко и увядшие розы? Тем не менее, хотя кормчие желали немедля отплыть от Цирцея, я, подчиняясь услышанным только мной заклинаниям дочери, настоял на том, чтобы меня высадили, пошел пешком и удалился на несколько миль от берега. Рабы недоумевали, куда мы идем, и я не мог им ничего объяснить.
Наконец, словно очнувшись от тяжелого сна, приказал я рабам погрузить меня на носилки, вновь спуститься к морю и остановиться на ночлег в Каэте. К вечеру добрались мы до виллы. Верный Тирон дал необходимые поручения растерянному, не ждавшему нас вилику, а затем помог войти в нетопленный и показавшийся мне неприветливым дом. Там, у очага, я воздал должное ларам, а потом не ужиная забился в зимнюю спальню, где и решил отдохнуть.
Мне показалось, что не успел я сомкнуть глаза, как кто-то бесшумно вошел в комнату и присел у изголовья. Аттик мой! Я увидел Туллию! Живую Туллию! На ней был простой галльский плащ, накинутый поверх светлой столы - именно так она одевалась в Тускуле, когда еще была здорова и дулась на Публилию.
- Туллиола, доченька! - закричал я, и мы обнялись и заплакали.
Не знаю, чего больше было в этих слезах - радости или печали. Дочь прижалась своим высоким лбом к моему лбу - так мы делали в пору ее детства (это не нравилось Теренции, которая, завидев нас в объятиях, всегда ворчала: "Ну вот, опять - два затылка и ни одного глаза". Теренция, надо сказать, умела более чем удачно скрывать нежность под холодной гордостью!).
Я почувствовал и тут же узнал запах дочери - смесь аира, базилика и фиалки. В последнюю свою беременность и перед смертью в Тускуле она умащалась благовониями и мазями, приготовленными на травах, присланных нашим Марком из Афин.
Она отрицательно покачала головой, и я, ободренный, продолжал:
- Как только ты угасла, я отправил Публилию в Рим к ее родне...
Дочь приложила ладошку к моим губам и как-то странно - я сказал бы, Аттик, "мудро" - улыбнулась:
- Я всё знаю, Гоёх, ("Горох" - так в детстве, если помнишь, - она дразнила меня). Я в с ё знаю. Знаю, что ты выгнал ее, и как тебя ни упрашивали, расторг брак и возвратил приданое; что после того, как я ушла из жизни, бросился читать греческие "Утешения", а потом написал свое; что хотел построить святилище в память обо мне - "портик и колоннаду, ничего более" - да так и не построил...
Аттик, я не верил своим ушам, а дочь продолжала:
-...что принял ты сторону Октавия, уступив его настойчивым просьбам, и обрушился на Антония; что Октавий, обманув всех, договорился с Антонием и за консульскую власть предал и продал тебя ему; что ждет тебя смерть, как, впрочем, и наших обоих Квинтов ... - заплаканное лицо Туллии потемнело от горя при этих словах, но она качнула головой, словно отгоняя мрачные видения, и заговорила вновь:
-...что вечно пьяный и буйный муж мой будет по-прежнему путаться с чужими женами и дорогими рабынями и в итоге убьет в приступе бешенства Требония, а потом, запертый Кассием в Лаодикее, бесславно покончит с собой...
- Бедная, бедная Туллия, - обретя дар речи, довольно бессвязно запричитал я, - как же твой никчемный отец виноват перед тобой! Ты, думаю, страдала, понимая, что твоя мать, окончательно разочаровавшись во мне и накопив пятьдесят тысяч сестерциев, оставила нас, да еще и обвинила меня в том, что это именно я настоял на разводе: мол, старый дурак прельстился молоденькой Публилией. Каюсь, я действительно желал ее, юную и совсем не дурнушку - к тому же из влиятельного и уважаемого рода. Но не только ее молодость и знатность прельщали меня: ты ведь знаешь, я был ее опекуном, запутался в счетах и рассчитывал вполне законно прибрать к рукам имущество Публилии, одновременно избавив себя от необходимости отчитываться перед ее родными... И твоего беспутного "блистательного" Долабеллу выбрал для тебя я сам, а когда ты в нашем доме на Эсквилине разрешалась от бремени, в очередной раз брошенная муженьком, я не уделял тебе должного внимания, потому что возился со своим "Гортензием"... А потом униженно просил Сервилию, чтобы она помогла сговорить тебя за Руфа...
Туллия посмотрела на меня так, как смотрит терпеливая мать на несмышленое дитя.
- Нет, отец, ты не виноват, - кротко улыбнувшись, заметила она. - Это я не смогла упросить богов не отнимать у меня детей, это я не ужилась с матерью, которая наконец-то сделала удачную ставку, выйдя за Саллюстия; это я развелась с Долабеллой. У меня остался только ты, и я не захотела отдавать тебя смазливой и наглой дурочке, Публилии. Между мной и ею разгорелась тайная женская война - верх глупости в тех обстоятельствах - которая убила меня и сделала тебя несчастным, да еще и породила слухи о том, будто мы жили не как дочь с отцом...
Туллия вздохнула и, печально посмотрев мне прямо в глаза, заговорила вновь:
- Отец, я нарушила страшный запрет, устроив наше свидание. Даже не знаю, почему "они" до сих пор не хватились меня... Завтра тебя убьют... если ты пожелаешь. Посмотри, - она протянула руку к моему лбу, и я увидел на темной стене зимней спальни чудесную, ясную, живую картину: полуцентурия XII легиона под командой свирепого трибуна Попилия (ты помнишь Аттик, я даже защищал его, обвиненного в отцеубийстве, и выиграл дело; однако боги, думаю, решили сделать его отцеубийцей дважды!) и исполнительного центуриона Геренния прошла передо мной. Отряд следовал прибрежной, Домициевой дорогой вдоль непривычно тихого для декабря Тирренского моря. Шедшие походным порядком, воины кутались в свои дырявые пенулы. Я превосходно видел как топорщилась у них за плечами поклажа: щиты в кожаных чехлах, кожаные сумки и льняные сетки с нехитрым солдатским скарбом: зерновым пайком, миской, колышками и коробкой с инструментами. Бравые мясники, отличившиеся в весенней бойне под Мутиной, искоса и бесстрастно смотрели на тяжелые свинцовые воды. За мной не послали даже конных!
- "Они" - это маны из подземного царства? - спросил я не без трепета.
Туллия опять посмотрела мне прямо в глаза, потом потупилась и ответила:
- "Они" происходят из разных сфер.
Помнишь, Аттик, я говорил тебе, что всем руководит и всем управляет воля богов? Получается, что прав тот, за кого стоят боги! Да и что есть свобода, Аттик, как не смирение перед божественной волей? Однако, считаю я, добродетель - итог деяний человеческих, а не божеское благоволение...
Ты, я уверен, не забыл, как пятнадцать лет назад - благодаря стараниям нечестивца Клодия, за которым стояли Великий Помпей и тот, кто прикончил потом самого Помпея, а заодно с ним и государство, - разнуздавшийся народ лишил меня воды и огня. Так ты, мой Аттик, всё сословие всадников, а также пол-сената облачились тогда в траур и встали на мою защиту!
Ныне же все отвернулись от меня, кроме разве моих вольноотпущенников и рабов...
Признаюсь, Аттик, мысль о том, чтобы покончить с собой, уже не раз приходила мне в голову, и сообщение Туллии воспринял я чуть ли не с облегчением. Я ведь представлял себе, как закалываюсь в Астуре у жертвенника Юлиев... Спасибо Туллии, позвавшей меня в Каэту...
При этом я, однако, думаю, что некоторых из людей - добрых граждан - отличает особая божественная благодать, и их души не могут погибнуть, раствориться в небесном океане Духа. Но не верю я в предопределенность, и вполне ясно написал об этом - ты помнишь? - в своем сочинении "О судьбе". Поэтому я спросил Туллию:
- Неужели я обречен?
- И да, и нет, - спокойно и как-то отстраненно ответила она.
- Умоляю, - бросился я дочери в ноги, - открой, что может ждать меня в будущем!
- Может случиться так, - нехотя, пряча глаза, сказала Туллия.
Дочь коснулась ладонью моего лба, и я увидел себя близ какого-то города, расположенного в незнакомой гористой местности. Я почему-то понял, что это македонские Филиппы, что я нахожусь в лагере Брута, в который на моих глазах врываются победоносные когорты Антония. Один из воинов этого цезарианского прихвостня - без шлема, с разбитым щитом, всклокоченными волосами, прилипшими к окровавленному лбу, - узнал меня и, дико вращая зрачками, заорал:
- Ага, сенатский боров, не ты ли год назад поносил нашего проконсула на сходках в Риме?!
Глаза его, и без того красные, потемнели от прилившей крови. Он ухмыльнулся, подбежал ко мне, оцепеневшему, и смертельно ранил ударом меча в живот. Потом легионеры победившей стороны играли моей головой в гарпастум. Во истину смерти никто не избежит!
Я не пожелал досматривать эту отвратительную картину... Ах, Аттик, я знаю, от кого мне бежать, но не знаю, за кем следовать! Насколько я понял, друг мой, у меня был выбор, но конец все равно оставался либо кровавым, либо позорным, либо мучительным...
От увиденного, Аттик, разум мой помутился. Как сказал бы старик Гомер, "тьма ему очи покрыла". Когда же я пришел в себя, то обнаружил возле заплаканной Туллии закутанную в плащ женщину.
- Здравствуй, Марк! - негромко сказала она и ободряюще улыбнулась. Затем строго посмотрела на мою дочь и добавила: