- И, пожалуйста, держите ноги в тепле, - старая Марта, моя постоянная пациентка, улыбнулась виноватой улыбкой, словно извиняясь за свои изработанные коленки:
- Спасибо, тебе, внученька. Не знаю, что бы я без тебя делала. Умница ты, не то, что наша Сонька-вертихвостка. Ишь, выскочила, понимаешь за соседского короля, и, вместо того, чтобы при мне жить, умчалась на север, да ещё и старуху к себе зазывает! - беззлобно погрозила Марта пальцем.
- Что же в этом худого? - с усмешкой удивилась я. - Там, чай, слуги, лекарь придворный за вами бы присматривал!
- Не верю я этим высокоучёным! - Марта резко махнула рукой, сердито поджимая губы. - Когда внучка-то фрейлиной стала - завелись у нас денежки на настоящего врача, так от его лечения мне только хуже сделалось. А после твоих мазей - куда как легче становится.
Я улыбнулась и оставила на столе горшочек со снадобьем, торопясь в кожевенный квартал менять повязку Игнату-усмарю. Потом занесу желудочные капли супруге городского головы, и на сегодня, кажется всё. Заберу с работы Ника, и поедем домой. А то он как закопается в бумагах, так даже поесть иной раз забывает. По дороге завернём нарвать зверобоя - он нынче в нужной поре.
Так, размышляя о своём, я по пути забежала к булочнику и колбаснику, запаслась у молочника сметанкой и прихватила пучок петрушки у зеленщицы. А что делать? Если не накормить мужа, он от этого делается раздражительным. Хотя, в этом обстоятельстве скрыта великая мудрость жизни - если есть, для кого готовить, то и сама питаешься правильно, не то, что раньше, когда ела от случая к случаю.
- Э-э, коллега! Не откажите в консультации, - доктор Лорти перехватил меня на финальном участке, когда до двери заветного подъезда за которым располагается Королевский Совет, оставалось всего ничего. Не иначе - подкарауливал. - У одного из моих пациентов почти неделю не проходит лихорадка. Хотел бы заручиться вашим советом относительно дальнейших назначений.
Оставалось только кивнуть, и проследовать за врачом. Хоть и не люблю я этого надутого индюка, но причём здесь бедный больной!?
Больной оказался далеко не бедный, а очень даже состоятельный обжора, натрудивший себе изрядные проблемы чрезмерным употреблением вкусной и нездоровой пищи. Прописала ему целебную диету - одну сушку утром, три в обед и две вечером, при неограниченном употреблении молока, а мне надо будет дома порыться в записях, относительно печёночной микстуры. Обещала прислать, как приготовлю.
***
Ник уже ждал меня. Подсадил в двуколку, и через полчаса мы были дома. Увы, поколдовать на кухне мне оказалось некогда из-за микстуры, так что поели стряпни домработницы - эта женщина вполне прилично готовит. Она же унесла готовое снадобье, когда возвращалась домой.
- Знаешь, Уленька, я сегодня приготовил указ об учреждении министерства сообщений и назначении на должность его главы, знаешь кого? - Ник хитро скосил на меня глазом, едва только отодвинул от себя пустую тарелку.
Я радостно завизжала и бросилась на шею любимому, за что меня подхватили на руки и покружили по комнате. Наконец-то появится возможность возвести Савку в графское достоинство, тогда Нелка сможет обвенчаться со своим избранником, а не встречаться с ним изредка тайком. Всё-таки неудобно быть принцессой.
Орнелла.
Всё-таки неудобно быть принцессой. Особенно остро это чувствуешь, сравнивая свою безрадостную судьбинушку со свободой, которой пользуется в огромном, безумно интересном мире родная сестра-близнец. Хуже всего то, что необходимость сохранения нашей тайны не позволяет нам встречаться с ней в присутствии других людей, чтобы некто наблюдательный не имел возможности сравнить наши лица.
Различия в одежде могут обмануть, когда нет причины сопоставить два повторяющих друг друга облика. Две фигуры, манеры держаться, голоса, жесты. Поэтому я выхожу в город только тогда, когда Уля его покидает. Она нарочно усаживается в двуколку своего мужа всегда в одно и то же время так, что я это вижу через окно. Но вечером и ночью город принадлежит мне. Завернувшись в тёмный плащ, я могу под покровом темноты прокрасться через тайную калитку и встретиться с любимым, если он в этот день не в отъезде.
Возвращаясь из своих бесконечных поездок, Савка заглядывает к секретарю королевского совета, чтобы передать отчёты и заявки, а уж Ник обязательно сообщает об этом мне.
Однако, сегодня - особый день. Вернее - ночь. Уля условилась с Мотей-егерем о тайной встрече у него в сторожке. Мы хотим расспросить этого человека о том, как появились на свет, и что за обстоятельства столь странно распорядились нашими судьбами. Не знаю, как сестре, но мне страшно.
***
Савка со своей тележкой поджидал меня в закоулке неподалеку от тайной калитки. Как же я по нему соскучилась! Даже тревога ушла из сердца, пока мы целовались. Если бы не договорённость с сестрой.... Через городские ворота стражники пропустили нас беспрепятственно - они ещё не закрыли их на ночь. А уже через несколько минут мы с Улей тряслись от нервного озноба, не решаясь войти в лесную сторожку, крошечное окошко которой светилось, говоря о том, что хозяин ждёт нас с зажженной свечой.
В тесной конурке решительно негде было сесть, кроме как на застеленной шкурами лавке. Сам же лесник устроился в вырезанном из замысловатого корневища стуле, втиснутом между шкафом и столом.
- Дядя Матвей! Кто наша мама? - дрожь в Улином голосе выдаёт волнение.
Я испуганно и чуть неодобрительно покосилась на сестру. Ну, кто же задает такие серьезные вопросы прямо с порога, в лоб?
Мотю же нисколько не смутила прямота сестры. Усмехнувшись, он махнул рукой на узенькую, едва влезшую в избушку скамеечку:
- Садитесь! - буркнул егерь. - Не дело это, стоя разговоры вести.
Мы послушно сели, посекундно переглядываясь. А дальше что? Мотя молчит, лишь внимательно поглядывает на нас с сестрой, кивая каким-то своим мыслям.
Уля нетерпеливо заерзала: похоже, сестра ни капли не сомневалась, что егерь в курсе дел. А вот в мою голову, чем дольше продолжалось молчание, тем больше начало закрадываться подозрений. Неужели я ошиблась, и он на самом деле ничего не знает о нашей настоящей маме? И сейчас напряженно размышляет о том, как об этом сказать?
- Что же, рано или поздно вы должны были догадаться, что мне может быть известна эта история, - наконец, вздохнул Мотя, нарушив напряженную тишину.
А у меня как камень с души свалился. Ужасно хотелось знать правду.
- Ладно, коли спрашиваете вдвоём, расскажу! - продолжил егерь, внимательно смотря на нас с сестрой. - Матушка ваша постучалась в дверь травницы Кристины, когда у неё уже начались схватки. До этого никто в наших краях не встречал эту женщину, и выяснить о её происхождении никому ничего не удалось, - наш с Улей разочарованный вздох. Мне хотелось узнать хоть что-то о настоящих родителях. Думаю, Уле тоже. Но, видимо, не судьба.
- Судя по одежде - бродяжка, нищенка, - Мотя удрученно покачал головой. - Лохмотья, стоптанные в странствиях ноги, хотя была она не грязнулей.
Знахарке не удалось спасти её жизнь, но две девочки родились более-менее здоровенькими.
Этой же ночью наша королева произвела на свет мертвого ребёнка, - я вздрогнула. Почему-то казалось, что Мотя говорит обо мне.
- Роды были очень тяжёлыми, и государь послал меня за травницей, потому что дворцовый лекарь не обещал спасти ей жизнь, - продолжал тем временем Мотя. - А потом, когда Кристина выходила Её Величество, и та спросила о новорожденном, король не решился огорчать её страшной вестью. Одну из маленьких девочек выдали за принцессу. Вот, собственно, и вся история.
Сказать, что я была поражена - это всё равно, что вообще смолчать. Новость буквально раздавила меня. Оказывается, ни капли благородной крови в моих жилах не течёт! А вот сестру волнует другое:
- Дядя Матвей! А за что убили мою маму? - это она так называет знахарку, у которой выросла.
Так ведь и я не стану иначе обращаться к королеве, потому что не могу назвать по-другому ту, чье тепло согревало меня столько, сколько я себя помню. Упрямо подняла голову. Она моя мама, она, а не какая-то нищенка. И точка.
- В точности не знаю, Уленька, - Мотя вздохнул. - Но с тайной вашего рождения это не может быть связано. О ней больше никто ничего не знал. Зато придворный лекарь, не Лорти, а другой, Габен, затаил на твою матушку нешуточную злобу. Король не дал ходу его обвинениям в адрес Кристины в незаконном занятии медициной - государь был разумным человеком, а вот лекарю выговор сделали, едва не выгнали из города. Ведь Габен-то не справился с заданием, а не будь твоей мамы так и вовсе бы провалил его. Злость и зависть делают с человеком страшные вещи, - покачал головой егерь. - Я не сумел разыскать убийц, но сам этот лекарь вскоре куда-то срочно уехал.
***
Ник и Савка поджидали нас в лесной усадьбе, в которую превратилась бывшая хибарка сестры. Естественно, никакой прислуги в ночное время здесь нет - нельзя позволить людям видеть двойную принцессу-травницу. Поэтому ужином занимался мой суженый. Думала, кусок в горло не полезет после того, что выяснилось. Ага, ага! Как бы ни так. Перед кулинарным мастерством моего избранника устоять невозможно.
Только, всё равно, мужчинам нашим мы ничего не расскажем. Пусть тайна появления на свет меня и Ули так и останется тайной. И сестра, судя по грустному, понимающему взгляд, брошенному на меня, тоже ничего не скажет Нику.
Пусть все идет своим чередом. Кто знает, может когда-нибудь нам и придется все им рассказать? А может, когда-нибудь найдутся наши настоящие родственники? И Уля узнает, что случилось с Кристиной?
Но никому не дано знать будущего. А значит стоит подумать о настоящем: во дворец на днях приезжают послы Гринринга - налаживать отношения, а через неделю сестра открывает свою первую аптекарскую лавку.
Жизнь продолжается, несмотря на то, что большинство тайн уже раскрыто, а множество дорог и преград - пройдено.
И мы с сестрой сделаем в своей жизни все возможное, чтобы родители нами гордились. И неважно, настоящие они или нет, живые или мертвые, бедные или богатые.
А секреты? Ну, не зря же в народе говорят, что все тайное всегда становиться явным.