По возвращению меня ожидал переполох. Слуги в ужасе носились по коридорам, совсем не замечая своей принцессы и едва не сбивая ее с ног.
Я прижалась к стене, пропуская бешенный табун. Говорить, кричать и возмущаться было бесполезно - все равно бы меня не услышали. Но вот погодите, узнаю, что произошло - выпорю всех за такое неуважение!
Возмущению не было предела. Что тут вообще произошло, если слуги напрочь забыли этикет?! Да как они вообще посмели так себя вести?!
Настроение было отвратительным. Мало было такого хамства по отношение ко мне какими-то слугами, так еще и Улька завела дружбу с этим +царственным хмырем Домиником! На что она надеялась, называя его по титулу во время общения?! Неужели непонятно было, что принцесса с ним, мягко говоря, не ладит?!
- Что здесь происходит?! - рявкнула я, наконец, выплескивая всю злость на первом попавшемся слуге, пробегающем мимо.
Паренек лет двенадцати испуганно уставился на меня своими большими голубыми глазами. Пару мгновений неверующе осматривал меня с ног до головы, а потом, не дожидаясь грома и молний, с радостным видом скрылся за поворотом:
- Нашлась! Принцесса нашлась!
Я испуганно вытаращилась на часы, висевшие на противоположной стене. Мамочка дорогая! Девять утра! Неужели мы столько просидели у Ули?
***
- Дорогая, где ты была всю ночь? - спокойный, но твердый голос матери нарушил мои раздумья.
Я резко развернулась. Передо мной стояла королева. Не мама. Королева. Холодная, равнодушная, но... живая и здоровая! Ульке все же удалось вылечить ее! Я счастливо улыбнулась, борясь с искушением кинуться матери на шею. Как же я рада, что с ней все хорошо!
- Я была в библиотеке! - тут же нашлась я, совершенно не пугаясь тяжелого взгляда.
Для меня никогда не была секретом любовь матери. И сейчас я точно знала - этот холод в глазах лишь маскировка. А глубоко в душе царит волнение и желание обнять и расцеловать "вернувшуюся" дочь.
Стало совестно. Мама тут волнуется, места себе не находит, да и не полностью от болезни еще оправилась, а я по лесам и избушкам шатаюсь! Волноваться всех заставила...
- В библиотеке? - мама изумленно округлила глаза. - Так долго?
- Зачиталась, прости, - виновато улыбнулась я, демонстрируя толстую (и слава Богу не подписанную) тетрадь сестры.
- Неужели это общение с принцем Домиником так сказывается на тебе? - ласково улыбнулась мама. - Ты раньше никогда не проводила столько времени в библиотеке.
- Я устала, мам, - вздохнула я, нисколько не привирая. Глаза слипались, спать хотелось жутко. - Давай поговорим попозже.
- Хорошо, - кивнула королева, окидывая меня любопытным взглядом. - Андреа, - крикнула она одну из служанок. - Проводи принцессу Орнеллу до ее покоев.
***
Как же я выспалась! Наконец-то мягкие перины, пушистое одеяло и легкий запах свежего молока.... Ммм! Что может быть чудесней?
- Доброго дня, Ваше Высочество! - улыбнулась София, подавая завтрак, и шепотом добавила. - Я выполнила все, что вы просили.
- Благодарю, - вежливо кивнула я, судорожно вспоминая, что Уля просила сделать служанку.
Не вспомнила. Кажется, сестра забыла упомянуть об этом....
Да и вообще, "молодец" она! Как Уля могла посвятить в свои планы служанку?! У них же язык, как помело! Разболтает и не заметит! Ой, Ульяна, Ульяна, дурья ты башка! Софию посвящать было, пожалуй, опасней, чем Доминика! Хоть он и политик до мозга костей, но болтушка-служанка - еще хуже!
Ну, Уля, ну услужила! Как мне теперь с этим паркетным хлыщём общаться?! Спокойно смотреть, вежливо улыбаться и обращаться на "вы" и по титулу? Да ни за что на свете! Хотя... Доминик не глупый, точно заподозрит неладное! И что теперь делать? Что важнее: сохранность секрета или гордость?
Пока одевалась и умывалась - рассуждала, а сейчас ноги уже несли к библиотеке. Там обычно никого не было. Тихое место, идеально подходящее для раздумий.
Увы, это "идеальное место" было занято. Увидев сидевшего на столешнице Доминика, листающего очередную книженцию, я едва удержалась от ехидного замечания.
Этот книжный червь не понравился мне еще при первой встрече. Мне было три, ему - пять. Напыщенный, занудный, самовлюбленный Доминик смотрел на меня как на будущую ненавистную жену. Его злые шутки и нравоучения настолько надоели мне, что однажды он пересчитал ступеньки одной из лестниц дворца носом.
Тогда принц совсем озлобился и начал делать ко всему прочему и язвительные замечания. А его взрывоопасные розыгрыши, виноватой в которых оказывалась всегда я?
Кто знает, как сложились бы отношения, если бы родители не пророчили нам долгую и счастливую жизнь...
- Привет! - оторвавшись от книги, улыбнулся этот хмырь.
- Угу, и тебе не хворать! - буркнула я, осматриваясь в поисках укромного уголка.
- Где ты была ночью? - вновь прицепился принц, насмешливо смотря на меня со своего "насеста".
- В библиотеке! - закипая, ответила я. Нет, он меня еще и допрашивать будет?! Тем более Доминик всегда в курсе всех дворцовых сплетен!
- Неа, не ври! - лениво отозвался тот, перевертывая страницу. - Я всю ночь провел здесь, но тебя не встречал.
Я испуганно покосилась на принца. Что это? Очередная игра Доминика или все же истина? Никогда не могла понять этого. И три дня в лесной избушке ничего не изменили, увы.
- Я понятия не имею о чем ты! - резко отозвалась я, разворачиваясь к двери. Находиться в обществе жениха стало небезопасно. Я боялась разозлиться и сорваться....
- Что с тобой Орнелла? - полетел мне в след грустный вопрос. - Ты изменилась буквально за день!
- Тебе показалось! - пробормотала я, выскакивая из библиотеки.
И за что мне досталась такая стеснительная сестра?!
Ульяна
После ночи, которую мы с сестрой проболтали до самого утра, подняться рано утром было непросто. А пришлось. За время моего отсутствия дел накопилось довольно много. Несколько пациентов требовало к себе внимания. Это, в основном, пожилые крестьяне, которые без моих настоек долго не протянули бы - не всем Всевышний даровал здоровье.
Так что, нагрузив корзинку приготовленными заранее пузырьками и мешочками, я прихватила с собой плащ и сапожки на случай непогоды и отправилась навещать окрестные деревеньки. Первым на очереди был шорник Моисей, страдавший от повышенного давления. Умники от официальной медицины называют это склонностью к удару, а иногда - полнокровием. В экстренных случаях людям с этим недугом пускают кровь, но я до такого старалась не доводить, хотя, признаюсь прямо, травки мои от этого помогают не слишком хорошо.
Тут важнее всего человека настроить на правильный режим и заставить разумно чередовать движение, отдых и расположить его к душевному спокойствию.
С Моисеем у меня это получалось. Он спокойно шил хомуты и прочие элементы конской сбруи, обучая своему ремеслу соседского парнишку, который старика и обстирывал, и обстряпывал, и вечно клянчил у него денежки, которые тратил невесть на что, но за "место" держался крепко и не воровал. Просто пропадал два дня в неделю в городе, откуда возвращался, кряхтя и почёсываясь. Не то, чтобы сильно побитым, но изрядно поколоченным.
После заглянула к Лукерье - солдатской вдове, потом навестила Захарку, осмотрела ему ладонь, из которой Нелка извлекла занозу. Ничего, всё отгноилось и заросло. В Лунёвке меня ждали сразу трое, потом... к вечеру еле ноги переставляла, зато тащила домой почти полную корзинку разной снеди и новые варежки. Денежки у сельских жителей встречаются редко, а вот своим продуктом они со мной делятся охотно.
Только дотащилась до дому - стук в дверь. Мельничиха рожает, а городские ворота уже заперты на ночь, так что к доктору не проехать. Хорошо хоть на повозке примчались, а то не знаю, как бы дошла. Впрочем, роды прошли без осложнений - мельничиха - мамка опытная, это у неё третий ребёнок, а первого мы ещё с мамой принимали, так что к утру уже и управилась и мельников работник меня обратно довёз. А тут уже Никодимка, Мотин сын ждёт. Один из благородных охотников, что в лесу ночевали, ногу сломал, когда отлучился от костра по личному делу в кусты, ну и оступился или споткнулся. Так он там и лежит, потому что шевельнутся ему больно и остальные не знают, что делать.
Лошадка для меня у посланца с собой имелась, а перелом оказался вывихом, просто юный виконт Фоше был нытиком и недотрогой, за что я ему прописала интересную настойку, которой снабдила воспитателя сына кастеляна со строжайшими инструкциями добавлять этой хинной горечи по две капли во всё, что это недоразумение будет есть или пить. Эта снадобье даже мёд делает несъедобным. Обратно мне пришлось возвращаться пешком, потому что и меня и Никодимку недовольный моим лечением барин прогнал, а сам удалился домой в сопровождении грума, лакея, камердинера, гувернёра, дядьки, повара и... я не всех успела пересчитать. Не спала я к этому времени уже третьи сутки, отчего покачивалась на ходу.
Спать я устроилась на коряге, едва солнышко пригрело, благо сынишка у Моти правильный, обещал покараулить, чтобы сороки меня не унесли. Кошмар! Часок кемаря принёс моей бедной головушке некоторое прояснение и когда меня разбудили голоса, я воспринимала их, обладая обычной ясностью мысли, а не в полудрёме.
- Эй, смерд, что это ты тут делаешь? - голос принца Доминика опознаётся легко.
Я испуганно спряталась за корягу. Что он тут делает посередь дня? Неужели Нелка не удержалась и нахамила парню?
- Поджидаю, когда бабушка передохнёт. Мы с ней идём издалека, и она притомилась, - а это уже сын егеря отвечает.
- А сам-то ты из этих мест, или издалече? - спокойный голос Нелкиного жениха звучит ровно, чтобы не испугать мальчонку.
- Из этих, Ваше Сиятельство.
- Тогда скажи мне, не знаешь ли ты в округе девицы, волос у неё чуток в рыжину отдаёт, а сама она в деле знахарском искусна.
- Я тут всех знаю. Есть такая, только живёт она далече. По Клотскому тракту полдня от города пешком, а затем налево после третьей речки. Тогда уж вдоль берега до самой мельницы. А оттуда направо, только дорогу спросите к Лысухе. А уж как до неё доберётесь, это деревня так зовётся, тогда справа от дороги у выгона крайняя изба, там Олеся и живёт. Есть ли в волосах у неё рыжина, в точности не помню, а только травы она собирает и в город на продажу возит.
- Спасибо тебе, смерд! - о как, оказывается, принц учтив с простолюдином. - Лука, подари мальчику дежку малую! - и топот копыт и всадники удалились.
Никодимка разыскал в траве медный грошик: денежка, действительно малая, а я проводила взглядом верховых. Принц и его грум в дорожных костюмах направлялись как раз туда, куда послал их этот маленький годяй. Местные жители неохотно показывают дорогу к моему дому, этот обычай я приметила ещё в те поры, когда мама была жива. А моё дело, накормить парнишку, когда мы с ним доберемся до дому. Заслужил. А у меня там и окорок, и каравай ситного и квасу кувшинчик. Мельник не поскупился.
***
- Эй, вставай, лекарка! - толкают в плечо в моём собственном доме. Гость незваный вошел без стука и разыскал кровать, на которой я блаженно растянулась, чтобы отоспаться. Да ещё монеты сыплет из кошеля так, чтобы я слышала их звон. В свою, правда руку сыплет.
- Обожди на крыльце, сейчас поднимусь, - а что делать? Не все больные мне симпатичны, так это не означает, что следует отказывать им в помощи.
Вышел, и кошель унёс.
Привела себя в порядок, вышла на двор - солнце уже клонится к закату, но до ночи ещё далеко.
- Так что у тебя стряслось?
- Дочка захворала.
- Как она захворала? Отравилась, с жаром слегла или кашель её душит?
- Не говорит, кричит только, что плохо ей и всех отгоняет.
- А лет твоей дочке сколько?
- Не помню.
Нет, это что-то совсем непонятное.
- Ты хоть рост её рукой покажи.
Показал себе на уровне плеча. Это на полголовы ниже, чем я. Вроде - подростковый должен быть возраст.
Навьючила на себя, да и на него, всякого припасу на все случаи жизни, да и пошли мы окольными тропами. Мужик этот одет странно, вроде как обычный крестьянский армяк, а сапоги на нём какие состоятельные купцы носят. И шапка вроде фуражки. Опять же посох в руках тяжеловат для путника. Неладный клиент, недобрый. Озирается, к каждому шороху прислушивается.
***
Да уж, как задалась в жизни чёрная полоса, так и продолжается. Во-первых, привел меня этот человек в лагерь разбойников. Десяток бандитов обосновался на лесной поляне, и одна девчонка при них, дочь атамана. Вот и стала эта девица в пору входить. Была бы рядом хоть одна баба, и никакой "болезни" бы не было. В общем, посидела я с бедной часок, потолковала. Объяснила, что к чему, а в обратный путь отправляться не решилась - стемнело. Далеко завёл меня провожатый. Так что, раз уж пришла, то и остальных членов шайки осмотрела.
Нездоровый они народ. У одного фурункулёз - непонятно как он с такими нарывами вообще может двигаться. У второго глаз заплывает от ячменя. У двоих раны никак не зарастут. Вроде с виду не особенно опасные, но гноятся и гноятся. Да и другие болезни нашлись, да такие, при которых добрый горожанин или селянин дома бы на постели стонал, а эта шатия в лесных шалашах ютится, да ещё и с места на место через день переходит. Кого они вообще способны ограбить, я просто не поняла. И каша-то у них жидкая, да пустая, и одеяла рваные. Оружие - дубины в основном. Ножи ещё из-за голенищ выглядывают, да кистени за поясами.
При мне они удалью или удачливостью не похвалялись, буйных пирушек не устраивали, а вычерпали ложками котёл не особенно сытного варева, и спать улеглись. Одеяло мне дали целое - у остальных или рвань всякая, или вообще полой армяка укрываются. Правда, у дочки атамановой тоже одеяло хорошее. Но все, как один эти лесные разбойники, немытые, нечесаные, неопрятные.
Утром, когда проснулась, никого на поляне не было. Костёр остыл - и ни души вокруг. Видно, перед рассветом снялись с места, и неслышными тенями ускользнули на поиск удачи. Одеяло, которым я укрывалась, тоже унесли. Даже пузырьков с настойками, и тех я в своей корзине недосчиталась. Слямзили.
***
До дому я добралась к полудню. Тут меня ждала на крылечке молодая картошечка, судачок висел на гвоздике у двери, пучок морковки и несколько луковиц. Уха вышла наваристая, сытная, да и хороший ломоть окорока в погребе сохранился. Бывают в жизни и неплохие минуты. Больше я в этот день никуда не пошла, и никто меня не беспокоил.