Королева за завтраком смотрела на меня как-то по-особенному. Уж не знаю, с грустинкой или с веселинкой, но было ощущение необычности. Перемыв косточки пажу, что носит зеленое жабо (опять забыла его имя, а между собой мы его Жабом называем), Её Величество неуловимо изменилась, став вдруг королевой, а не матерью. Осанка или посадка головы тому виной -- не поняла. Но внутренне насторожилась.
- Не считаешь ли ты, что вашу помолвку с принцем Говийским следует разорвать? - вот так, ни с того ни с сего. Словно рыжих муравьев за шиворот вбросили.
Я выпрямила спину, принимая официальную позу и... смолчала. Что-то изменилось в дворцовом раскладе сил. Странные ветры подули. От восторженного вопля мне удалось удержаться с огромным трудом. Ведь если Нелка не выйдет за Ника, он останется свободным для меня и... я просто уеду в Говию. А что будет дальше -- посмотрим. Главное -- завязывающийся здесь узел перестанет нас с сестрой мучить и заставлять друг другом притворяться.
- Я подумаю над этим, - взглянув в глаза государыни, добавила, - недолго.
- Вот и хорошо, - теперь мне улыбалась мама. - Подумай, а завтра мы вернёмся к этому вопросу. Когда ты будешь готова.
***
Помчалась я прямо к Нику. Нет, не бегом, сшибая всех на своём пути. А бесплотной тенью, проскользнувшей потайным ходом в комнату с камином, входящим в покои принца. Нелка, когда показывала эту дорогу, еще ехидно хихикала при виде холодной топки, пахнущей остывшим костром.
Мой парень вкушал утреннюю трапезу в гордом одиночестве. Вернее, он отослал слугу, едва уловил шевеление за портьерой, выходя из-за которой я тут всегда появлялась, чтобы делать ему перевязки. Кстати -- рана прекрасно затянулась и, возможно, вскоре... ну да, сейчас не об этом речь.
Так вот! После отличного завтрака в постель и плотной перекуски с мамой, я посмотрела на роскошную куропатку глазами голодного волка.
- Кажется, ты взволнована, - люблю, когда он так мне улыбается.
- Еще как! Мама спросила, как я отношусь к расторжению вашей с Нелкой помолвки.
- И ты так подпрыгнула от радости, что пробила головой потолок, испортив прическу.
Я испуганно схватилась руками за голову, а этот негодник даже не улыбнулся собственной удавшейся шутке.
- Нет, я от радости просто замерла на месте! - чуть улыбнувшись, отозвалась я.
- Умничка, ты, Уленька, - Ник вытащил меня из-за стола, и недоеденная ножка, словно проводила укоризненным взглядом мой все еще жующий рот, поэтому я ее незаметно прихватила левой рукой и спрятала за спину.
Этот, в конец распоясавшийся монарший сын, уселся на диван и устроил меня у себя на коленях, отчего рука с несъеденной ножкой оказалась между его спиной и спинкой. Выдернуть ее оттуда и спасти было трудно, но он потянулся ко мне губами и... в общем, туда лакомство и пошло.
Какое-то время мы шутливо боролись и даже веселились, но продолжалось это недолго. Он стал меня откровенно тискать, я надавала ему по рукам и вырвалась.
- Раз такое дело, - Ник прекрасно изобразил обиженного, - подумай, кому и зачем это надо?
- Зачем расстраивать брак, выгодный двум дружественным странам? - вдруг до меня дошла иная формулировка проблемы. - А любовь?
- Любовь приходит и уходит, а сталь войскам нужна всегда, - он перефразировал широкоизвестный пошлый стишок.
После этого я призадумалась, а он принялся... но я ему все-таки не позволила.
- Знаешь, Ник, есть еще одна странность. Девушку родители никогда не отзовут из под венца, если... что? - вопрос очень тревожил.
- Если не намечается более удачная партия, - ответил любимый.
- Правильно, - после этого я его сама поцеловала, но не очень страстно. У меня еще крылышко оставалось на тарелке, и я торопилась успеть к нему до тех пор, пока соус не начал густеть.
Да и нечего Ника баловать... чересчур всякими нежностями. До поры до времени. Пока он не поправится окончательно. Я ведь тоже не железная.
Потом мы разошлись, чтобы встретиться на виду у всех и продолжить строить друг другу козни. Вот знаю же, что он изводит меня понарошку, а все равно переживаю.
Я лежала на кровати в своих покоях и грустно смотрела в потолок. Все еще не могла отделаться от мысли о предложении королевы.
Разорвать помолвку Ника и Нел... разве не об этом я мечтала? Разве, совершив этот шаг, я не сделаю счастливыми целых трех людей, а может, и намного больше? Сестре не придется выходить замуж за нелюбимого человека, дворец сможет вздохнуть спокойно после окончательного отъезда принца, и мы с Ником может стать счастливыми....
Вот только обдумывая и так, и эдак эту последнюю, столь прекрасную мысль, я вдруг начала понимать. Доминик - единственный ребенок короля, и родители никогда не позволят ему жениться на простолюдинке. Его судьба - связать себя с той, которая подходит ему по социальному статусу. И если даже она не будет принцессой, то уж точно будет иметь просто огромное приданое. А у меня нет даже самого крохотного.
И как бы не было больно, но пора признаться хотя бы себе: я никогда не буду женой Доминика. Не в этой жизни.
И пусть он действительно меня любит, но, по сути, я для него лишь временное развлечение. Ник правильно сказал: любовь приходит и уходит. Нужно думать о более важных вещах. Например, о скреплении сил двух государств, об их счастливом будущем под управлением Доминика и Орнеллы. Уверена, так все и будет. Я не должна вмешиваться.
Да и на самом деле решать столь важный вопрос я не имею права. Только принцесса, настоящая Орнелла, может расторгнуть помолвку. И если она захочет, то сделает это, когда вернется.
А я.... Я буду наслаждаться этой пьянящей и совершенно бессмысленной любовью. Пока еще есть время.
Королева отреагировала на ответ спокойно, даже слегка равнодушно. Не спросила причины, не захотела расспросить о чувствах.... Просто кивнула, давая понять, что больше меня не задерживает.
- Надеюсь, ты понимаешь, на что идешь, - догнал меня ее негромкий, наполненный любовью, голос у самой двери.
Я ничего не ответила, почти выбегая в коридор. Было очень, очень больно.... Хотелось вернуться и ответить "да". От злости на свою слабость нарочно укусила себя щеку, пытаясь успокоиться и сосредоточиться на чувстве долга.
- Неприятный разговор? - вклинился в мои мысли голос Настоятеля Патрика.
- Добрый день, - вежливо поздоровалась я. - Все замечательно. Вам просто что-то показалось.
Почему-то лицо именно этого человека помогает сосредоточиться, принять все нужные чувства и научиться скрывать эмоции. Поэтому сейчас я была полностью бесстрастна, как внутри, так и снаружи. Ну, разве что присутствовала крупная капля неприязни и настороженности. Настоятель Патрик не понравился мне еще во время первой с ним встречи. Казалось, это было так давно...
- Что ж, - с неизменной улыбкой произнес Патрик, жестом фокусника доставая из-за спины алую розу. - Тогда, надеюсь, этот прекрасный цветок поднимет вам настроение еще больше!
Я с недоумением смотрела на врученную розу у себя в руке, а Настоятель, нарушив все правила "прощального" этикета, исчез в неизвестном направлении.
Так. Кажется, я поняла, кто был вторым кандидатом на мою руку и сердце.
-Что? - неверующим, севшим голосом переспросил Ник, едва дослушал историю.
- Патрик попытался сильно разозлить меня вчера, намекая, будто ты позвал учителей. Настоящая Нел наверняка устроила бы страшный скандал. Поэтому предприимчивый Патрик сразу побежал к королеве, чтобы.... - терпеливо начала повторять, но Ник перебил меня резким, даже злым голосом.
- Да плевать я хотел на твоего Настоятеля! - вдруг закричал он, вскакивая с кресла. - Почему ты не разорвала нашу с Орнеллой помолвку?!
Я испуганно смотрела на Доминика, не в силах сказать и слова. Первый раз видела его в таком состоянии. Он был просто в ярости, носился по комнате, едва сдерживаясь, чтобы не начать сшибать вазы и крушить мебель. Да что происходит?! Почему он так взбесился?!
- Я решила... - запинаясь, попыталась ответить, но Ник даже не пытался вникнуть в мое растерянное блеяние.
- Как ты могла так поступить со мной, с нами?! - бушевал он. - Неужели все это время ты только притворялась, что любишь меня?!
Тут не выдержала я. Да как он смеет так думать?! Резко вскочила на ноги и, подбежав к принцу, с силой схватила его за плечи.
- Не смей так со мной разговаривать! Не смей даже думать так обо мне! - не кричала, шипела я ему в лицо, едва сдерживая горькие слезы обиды. - Я не могу решить за Орнеллу! Не могу, понимаешь? Да и что измениться, разорви я помолвку?! Тебе все равно найдут богатую невесту! А так... - слезы все-таки покатились по щекам. - Так у меня будет шанс хоть иногда быть с тобой...
Оттолкнув опешившего принца, я побежала к тайному ходу в свою спальню. Слезы текли из глаз, а в голове пойманной птицей билась одна-единственная мысль: как Ник мог подумать, что я не люблю его?
Орнелла
Пересечение границы Гринринга не ознаменовалось ничем примечательным. Наша походная колонна из крошечной повозки и двух всадников спокойно ехала по отвратительной пустынной дороге и никого не встречала. Разрушенные деревеньки с трубами печей, торчащих среди пожарищ, пустые глазницы окон покинутых придорожных харчевен явственно говорили о том, что война прокатилась по этим местам не жалея ни правого, ни виноватого.
В этих краях не то, что грабителю, воришке делать нечего. Или попрошайке. Савка с Мотей тоже смотрели на эти безрадостные картины с тоской в глазах, но егерь -- значительно внимательней остальных. На третий день пути, когда мы только тронулись с места ночёвки, он дал команду заворачивать обратно в лес. Скрывшись в кустарнике, мы пропустили двигавшиеся навстречу три телеги, груженные немудрёным крестьянским скарбом.
Савватей вышел к ним в одиночку -- безоружного и босого юношу путники не опасались, и ему даже удалось перекинуться с ними словечком.
- К нам в Ассар уходят. Всю ночь спешили, говорят, что на закате видели рейтар, те стояли лагерем у моста через Луту.
- Как же они переправились? Эти беженцы. - Мотя спросил раньше меня.
- Через брод. К нему ведёт лесная дорога. Она начинается примерно в часе пути отсюда как раз с нашей стороны.
- Ждите здесь, я разведаю, - и егерь направился дальше без нас. Лесом. Пешком.
А мы спрятались в кустах. Вот так начался наш третий день на территории этой многострадальной страны. И точно также завершился -- Мотя к вечеру не вернулся, и вообще -- дорога оставалась безлюдной. Лошади паслись привязанные за длинные поводья на поляне в глубине леса, я следила за обстановкой, а Савка то уходил проведать коней, то возвращался ко мне.
Ночью мне сделалось страшно, но я не подавала виду, а только старалась поплотнее прижаться к тёплой спине сына сапожника и к утру не только столкала его с подстилки, но и сама скатилась следом. Мы почти не разговаривали.
Проводник наш вернулся только к полудню следующего дня, когда я уже места себе не находила от беспокойства. Улыбнулся, поел и завалился спать, только и, сказав, что дорогу он отыскал.
В путь мы тронулись, когда стемнело. Шли через лес, ведя лошадок под уздцы. Никакой дороги под ногами не было, тем не менее, ничего не мешало ходьбе, и даже возок нигде не застрял. Брод преодолели в сёдлах, не замочив ног. Да и Савка в повозке остался сухим. А вот наутро сзади послышался звук погони.
- Патруль наши следы увидел, - Мотя напряженно вслушался. - Они уже близко. Прячьтесь в чаще, я их уведу.
Мгновенье я колебалась. Этот добрый, искренний человек за все время путешествия вдруг стал необыкновенно родным. В голове испуганно билась мысль: а вдруг его поймают? Вдруг он больше никогда не вернется? Всхлипнув, бросилась ему на шею.
- Пожалуйста, будь осторожнее! - со слезами на глазах попросила я его.
- Да идите же вы! - нарочно сердито крикнул тот, но в глазах мелькнули улыбка и смущение.
- Надо уходить, Уль, - взволнованно пробормотал Савка, таща меня в сторону леса. - С Мотей ничего не случиться, не волнуйся. Он и не из таких передряг выпутывался!
- Берегите себя, - махнул нам на прощание рукой Мотя.
Мы с Савкой забрались в густой кустарник, а егерь, взяв поводья и упряжной и верховой лошадок, быстро скрылся из виду, продолжая двигаться туда, куда мы и раньше ехали. Всадники в стёганых доспехах промчались следом за ним через считанные минуты.
Догонят. Сомнения в этом у меня не было.
Мы снова сидели в кустах и ничего не делали. Весь день и всю ночь. И только в полдень следующего дня мимо нас проехали те же самые всадники, но не все, а только трое. Лошадки -- моя и Савкина -- шли за ними в поводу, причём обращала на себя внимание сковородка, подвешенная к седлу и саквояжик с аптечкой, что Улька нам собирала в дорогу.
Обрывок разговора, долетел до моих ушей: "Кнаббе сказал, что или достанет этого мудрилу, или съест свою шляпу".
Я уныло опустила голову на колени. Итак, рейтары Мотю не поймали, но и верховую лошадь, и телегу ему пришлось бросить. Плохо то, что теперь гнать нашего егеря будут долго и упорно. Скорее всего, ждать его здесь больше не имеет смысла -- он продолжит уводить погоню всё дальше и дальше.