Город замело снегом. Ледяная пурга свистела по углам, занося улицы, превращая землю в белый ковёр. Кружащиеся снежинки, подобно туману, плясали в свете фонарей, складываясь в призрачную дымку. Холод сковал землю.
Был час ночи тридцать первого декабря.
Начинался Последний День перед Новым Годом.
Лишь немногие люди в городе всё ещё не спали, но и тех наполняло предчувствие праздника, поднимая настроение, заставляя людей глупо улыбаться и предвкушающе вздыхать.
Каждый человек в городе, так или иначе, мысленно готовился к празднику. И хотя этот праздник у каждого проходил по-своему, общее чувство радости и веселья витало в городе, создавая то "предпраздничное настроение", о котором любят писать поэты. И, хотя почти никто не признался бы себе в этом, все люди ждали чуда. Маленького, большого ли, смешного, или такого, что изменит всю их жизнь, но чуда. Чего-то, что уничтожит серость повседневности и принесёт желанные перемены, что-то новое, погоня за которым сейчас стала основной проблемой всего подлунного мира.
Это ощущение, чувство ожидания чего-то нового, ожидания чуда, носилось в воздухе, и каждый, одарённый проклятием эмпатии, ощущал сейчас радостное возбуждение. Казалось, сам мир готов взорваться чем-то ослепительным, чем-то, чего ещё никогда не было.
И лишь один человек, который уже давно не считал себя человеком, не просто ждал чуда в эту предпраздничную ночь.
Одинокая фигура в чёрном кожаном пальто продвигалась сквозь сугробы и метель по, казалось бы, странному маршруту. Иногда, остановившись на каком-либо неприметном перекрёстке, человек воровато оглядывался по сторонам, и, достав из кармана чёрный маркер, наносил на столбе, на стене, или даже на задеревеневшем дереве какие-то таинственные значки и непонятные надписи. Затем, вынув внушительных размеров кисть, проводил ей по своей картине. И, наконец, аккуратно проколов себе палец, проводил три штриха своей собственной кровью.
Десять мест обошёл этот странный человек в эту необычную ночь, и двадцать странных изображений оставил он там, где останавливался.
И вот, наконец, он свернул со своего пути, и зашёл в дом. Этот высокий дом посреди пустыря ничто не отличало от множества однотипных бетонных коробок, настроенных тут и там из серого бетона.
Поднявшись на чердак, человек открыл замок, поставленный жильцами от хулиганов одним движением руки, и, углубившись в тёмное помещение, подошёл к странному сооружению. Более всего это походило на высокую деревянную тумбу, накрытую шёлковым покрывалом.
Достав из своих безразмерных карманов две свечи, кубок, плашку и странного вида деревянную палочку, он выложил всё это на свой импровизированный алтарь, и, задумавшись на мгновение, вынул из-за пазухи листок бумаги.
На листке были записаны его собственные слова.
"Уже давно я понял, что один человек не в состоянии сотворить истинного чуда. Лишь когда множество людей единодушно желают его, и найдется кто-то, способный укротить силу этого желания, подчинить её себе и обратить в реальность, чудо может произойти в этом мире"
- Я ждал этого часа много лет... - задумчиво произнёс он.
"так чего же ты стоишь?" - мелькнула предательская мысль.
Решительно кивнув себе, человек снял пальто, шапку-ушанку и перчатки.
Под верхней одеждой был надет странный наряд. Чёрная роба с тёмно-бордовыми окантовками, расшитая серебром, и чёрный же плащ с серой подкладкой.
Надвинув на глаза зловещего вида капюшон, он отцепил от пояса серебряный кинжал, и, помедлив секунду, провёл бритвенно-острым лезвием по ладони.
С отрешённым видом он смотрел как кровь его капает в стальной кубок. Сами собой загорелись свечи, и тьма сгустилась по углам, оставив ауру света вокруг алтаря.
Наконец человек сжал кулак и рана исчезла. Поставив наполненный до половины кубок в центре алтаря, на четырёхцветную плашку, он разместил свечи по сторонам его, и, задумавшись на мгновение, положил на алтарь листок бумаги. Затем решительно направился к лесенке на крышу.
Время сейчас работало против него.
Начертив круг и пентаграмму точно над своим алтарём, он заговорил. Низким, хриплым голосом он произносил древние формулы Силы, которые собирал многие годы. Реальность задрожала вокруг него, и внизу, на алтаре, кровь его начала закипать. Знаки, оставленные им на улицах, замерцали ярко-голубым цветом.
Вдруг, метель изменила свой беспорядочный бег. Ветер завыл с небывалой злобой, устремляя свой бег к одному месту. Небо прогнулось над домом, грозя раздавить, обратить в пыль. Снег летел ему в лицо, но лишь странная улыбка выразила его реакцию.
Но вот человек закончил свой монотонный монолог. Радость отразилась на его лице. Внизу, на алтаре, кубок с кровью шипел и пузырился, а свечи светили подобно маленьким звёздам.
- Ты не хочешь отпускать меня, творец? Ты держишь нас здесь как рабов, играя с нами, и не ожидал, что один из нас наберётся сил стать таким же, как ты?
Злобный вой ветра был ему ответом.
- Ты создал людей как игрушек, но всегда надо быть готовым к тому, что твоё творение окажется сильнее тебя!
Ветер устремился к нему со всех сторон, обращаясь в смерч, и земля задрожала в судорогах, и небо обрушилось лавиной снега, пытаясь остановить, не дать, не отпустить, стереть саму память о дерзкой попытке... но опоздали всего на мгновение.
- Когда-нибудь, я вернусь сюда... но не один!
И, когда стёкла в доме взорвались под ударами ветра, и крышу сорвало и унесло ураганом, когда вал снега обратил целый район в сугроб, кубок крови вскипел, и красный фонтан ударил в потолок. Яркое, чисто белое сияние окружило стоявшего на крыше, и схлынуло, оставив разъярённому миру лишь пустоту.
А где-то далеко, тем, куда мысль человека не способна дотянуться, Хранитель Печати открыл глаза. Что-то сильное ломилось сквозь барьер. Что-то, что даже вся сила Теней не способна была остановить.
Радость прокатилась от Хранителя ко всем Теням.
Создатель шёл к своему Миру.