Переживать об этом, правда, было уже поздно.

Ангел давно заметил его. Он стоял, держа в руке что-то мягко, зеленовато светящееся, напоминающее компас, но сделанное совершенно точно не из металла или пластика, и с изумлением смотрел на Асти, не похожего на себя прежнего никоим образом. Крылья ангела высились за спиной двумя громадами, золотисто блестя в полумраке. От босых ступней шёл пар - асфальт жёг ему кожу. На шее ослепительно сиял амулет с микроскопическим осколком Калемайн, дающим ему силы. Это была единственная его одежда, кроме ещё пары цепочек на талии. Он задыхался воздухом, отравленным заводами, и по его мокрым длинным волосам стекала вода, которая, наверно, тоже причиняла ему боль.

Глядя на это, Асти с нахальной улыбкой затянулся сигаретой. Лёгкие обожгло - всего лишь обожгло, и если бы это сделал чистокровный айорец, то он уже корчился бы в агонии. Ангел отступил. В его глазах, сплошь медовых, монетками блеснуло отвращение.

- Грязное чудовище, - прошептал он, и компас-не-из-металла растворился в его руке, жидким лунным светом втянулся в ладонь, точно в губку. - И этот мир тебе под стать.

- Ты-то в нём что забыл, Наор?

- Я вершу правосудие от имени верховной жрицы Калемайн, Святой Аши.

- О, н**** себе. Чётко.

Ангел озадаченно сдвинул брови. Асти же, не отвечая на его немой вопрос, в последний раз затянулся и выбросил сигарету. Он медлил, да и предпринять пока было нечего - не совсем же он больной, чтобы просто накинуться на высшего заклинателя Наора, служащего при верховной жрице, с ножом из нержавеющей стали. Это даже для ночи идиотских решений было бы слишком. Да и Саиф, если бы узнал, впал бы в бешенство.

Наор, видимо, набравшись смелости, вновь сделал шаг вперёд. Его пальцы замерцали белым - едва заметно, но Асти невольно напрягся, приготовившись увернуться.

- Где тень? - жёстко спросил ангел.

- Какая тень? - удивился Асти.

- Та тень, которая должна была тебя поймать. Не притворяйся, что не знаешь.

- Ах, эта тень, - пристально наблюдая за руками Наора через очки, Асти медленно пятился под его напором. - Она попросила у меня помощи, и я освободил её. Где она теперь, не знаю. Удрала, наверное, в параллельные миры. Вы же с ней как с ничтожеством обращались. Зачем ей помогать вам, если можно просто сбежать? Я бы тоже просто сбежал.

Руки Наора вспыхнули:

- Больше некуда.

Перед лицом Асти полыхнуло ослепительно белым, тонким, как будто само пространство собралось в прицельный жгучий и бесшумный луч. Резкая боль, и Асти запоздало отвернулся, закрывшись локтем. С оправы очков плавно стекало тёмное стекло, принявшее на себя концентрированный свет. В ноздри ударил запах жжёных волос.

Асти сорвал испорченные очки и отшвырнул их прочь. Трепетно коснулся пальцами век, ощупал поредевшие ресницы и брови, а затем сморгнул, изучая последствия.

Глаза всё ещё жгло, но, кажется, он даже не ослеп. Если бы не очки, схватку можно было бы считать завершенной. Силы Наора в чужом мире явно не хватило для осуществления его замысла, каким бы он ни был. Но Асти продолжал стоять, закрывшись рукавом. Он слушал, как ангел настороженно приближается к нему - шаг за шагом.

План в его мозгу терпел некоторые метаморфозы.

- Сдавайся, порождение Ирригана, - с затаённым ликованием произнёс Наор. - Ты передо мной беззащитен. Твоя сила не успеет найти другой выход. Не сопротивляйся.

- Хорошо, - тихо выдохнул Асти.

Шаги оборвались, как будто Наор замер от неожиданности.

Асти отнял локоть от лица, держа глаза закрытыми, незаметно сунул правую руку в карман. Левую он протянул в сторону ангела, показывая, что ничего не видит и нуждается в поддержке. Он услышал облегчённый вздох, почти неразличимый в потустороннем шуме осени. Ладонь Наора сомкнулась на его запястье. Ангел подошёл ближе, и Асти почувствовал, как между ними закрепляется цепь, жидкая и не жидкая одновременно.

- Знаешь, Наор, - негромко, печально проговорил Асти, - я рад, что меня поймал именно ты. Это большая честь - быть побеждённым высшим заклинателем Светлой Айоры.

- Что?..

- Таким, как ты - лучшим.

Он повернул голову, и их взгляды пересеклись.

- Нет!.. - отшатнулся Наор.

Но цепь не дала ему отскочить.

- Да, ты лучший, Наор, - мурлыкнул Асти, и его речь полилась вязким мёдом; в зрачках магнетически пульсировали алые искры, точно миниатюрные сердца. - Но разве ты не думал, что мог найти меня и раньше, если бы захотел? А, ты ждал приказа. Да-да. А если бы ты опоздал? А если бы я уже вернулся в Айору? А если бы всё повторилось?.. А ты ведь мог бы предотвратить весь тот хаос, когда я пришёл заключать союз. Ты сразу подумал, что мне нельзя доверять. Ты знал это. Но ничего не предпринял. Совсем. Как же так, Наор?

- Нет, как... - выдавил ангел, и на его побелевшем лице застыл ужас, - я же...

- Разве ты не ненавидишь себя за это?

- Х... хватит...

Асти до боли стиснул зубы, справляясь со злобой и паникой.

- Ты знаешь, кто из нас больше достоин ненависти, - упрямо продолжал он. - Я - всего лишь орудие Светлейшей Калемайн. Мои действия в Каарье - это проверка вас, ангелов, на стойкость и верность Осколку. Я - орудие, призванное показать тебе, что ты неискренен. Ты, лично ты, делаешь слишком мало для возрождения нашей Богини!

Наор попытался отвернуться, но не смог.

Асти впивался в разум ангела с агрессивным, фанатичным наслаждением, разрывал его, подавляя любые признаки борьбы. Душа опытного заклинателя раскрылась перед ним как сложный цветок, и они оба поняли это - одновременно. Наор, осознав своё положение, пошатнулся. Из его груди вырвался сдавленный хрип, но отвернуться он не мог.

От цветка методично отрывали лепестки.

Сама реальность ускользала от него. Привычное и понятное заменялось чужеродным, но таким неприкрыто истинным, что он понял, как ошибался всю свою жизнь.

По щекам ангела полились слёзы.

- Бедняга, - вздохнул Асти. - Ты сам сделал это с собой. Сам допустил до своего сердца грех. Твоё служение не было идеальным, и Калемайн говорит мне, что разочарована.

- Разочарована? - беспомощно переспросил Наор.

- Ужасно.

- Но... как мне теперь... вернуть её доверие?

- Служи мне, её орудию.

Ангел всхлипнул, его рука, удерживающая цепь, задрожала. Он наклонился, и Асти нежно привлёк его к себе. Зрительный контакт разорвался. Он уже не был нужен.

Так, по крайней мере, Асти показалось.

- Но ты ведь... - выдавил Наор явно через титаническое усилие разума и веры, каждое слово давалось ему с немалым трудом, губы едва-едва шевелились. - Ты - Асти... демон безумия... порождение Ирригана, воплощение зла... и я скорее... умру... чем...

- Да чтоб тебя!

Мгновение - и Наор дёрнулся, согнулся, схватился за живот, а затем упал на колени, сплёвывая мерцающую серебряную кровь, что лохмотьями выступила на его губах. Сталь продолжила разъедать его плоть, даже вынутая наружу. Асти перерубил цепь, вытер лезвие о рукав и огляделся, проверяя, на месте ли Тень. За рябиной её было почти не видно.

Он коротко позвал её.

Бесшумно выскользнув из укрытия у стены, Тень зависла над ангелом, который уже корчился на земле от боли - и физической, и душевной. Его взгляд помутнел, и он едва ли узнал Тень, даже посмотрев на неё вблизи через завесу сырых волос.

- Ускорь, - велел Асти.

Тень подчинилась. Она нагнулась к подвижным тёмным линиям на земле и принялась пить тень ангела, сдавливая её в бесплотных руках. Это заняло какое-то время. По мере того, как кончалась её жертва, Тень становилась сильнее и обретала более чёткие контуры. Наор теперь лишь слабо вздрагивал с каждым её глотком, бессмысленно глядя перед собой. Теперь он умирал наверняка, лишённый самой идеи бытия, и никто не смог бы ему помочь. Ему осталось жить всего несколько мучительных минут. Асти мрачно смотрел на него сверху вниз. Он пытался понять, что ещё можно сделать, чтобы закрепить финал.

Саиф учил его доводить подобные дела до конца: надо быть точно уверенным в смерти своего врага. Но всё для этого было уже сделано, поэтому Асти просто ждал.

Ангел тем временем растворялся заживо; его крылья сгорали в атмосфере Земли. Тело распадалось в окружающей действительности, как в кислоте, но не выделяло ни света, ни тепла. Пара минут, и на месте его не оказалось ничего, лишь сиял микроскопический осколок, зависший в воздухе. На этот раз Асти не стал его забирать - сразу втоптал в грязь.

- Уходим, - выдохнул он после.

И они бросились прочь по дворам и тротуарам, и оба были они тенями, только она - по природе своей, а он - в силу обстоятельств, превращённый жизнью в тень самого себя. От усталости, что накатила лавиной, у него подкашивались ноги, и дыхание вырывалось из груди с хрипом. Становилось тяжело, будто воздух давил на плечи сильнее, чем обычно.

Дождь не прекращался; Асти чувствовал, что промок уже не просто до нитки - до кости. По телу волнами расходился душный озноб, признак повышенной температуры.

...А где-то далеко, далеко и вечность назад, в ледяном дворце мастера Масера, высшего чистокровного демона Ирригана, он медленно, уверенно и неотвратимо шёл по сумрачным коридорам. Босиком, с позвякивающими цепочками и браслетами из чистого голубого света, похожего на свет Бога, ловя своё отражение в цветных холодных зеркалах, он нёс на себе беду. Он слышал крики, полные ужаса и страсти, мучения и экстаза, радости и мольбы - мольбы прекратить кошмар наяву, этот ад. Конечно, он не внимал этим крикам. Конечно, он лишь улыбался им, добавляя в воронку безумия огня. Больше, больше и больше красного огня - в языках психоделического пламени красивейший дворец Тёмной Айоры должен был испариться до единой частицы. За его ноги цеплялись тонкими пальцами, царапали кожу, прося о внимании; он великодушно обращал на них свой взор, и глаза их стекленели. Сердца разрывались от чувств, возведённых в абсолют. Сердца разрывались от страха, обожания, вожделения и от чего-то ещё, возможно, от всех существующих чувств сразу. Он был богом, был самим Ирриганом. Он был способен размазать их личности в ничто даже не взглядом - мыслью. По полу, тающему от его шагов, расходилась вибрация.

О, это была вибрация самой реальности. Он преобразовывал её не как высший демон Ирригана Масер, творящий из воды изумительные замысловатые скульптуры и узоры, нет; он преобразовывал то, что было скрыто от большинства; он преобразовывал сам разум - разум всех, кто встречался ему на пути. Он разрывал, искажал, сжигал и спутывал ткань айорской природы. Он творил из неё также, как демоны камня творят резные башни, как демоны звука создают дворцы из чистейших нот. Он творил возмездие. Его дыхание перехватывало от ощущения власти. Иногда он не сдерживался, и пьяный восторг срывался с его губ громким смехом. В прозрачном голубом полумраке его хохот звучал звонко и шало.

Ибо так и должен смеяться демон безумия.

Некогда жестокий и насмешливый, благородный и могучий, мастер Масер пал перед ним ниц, только взглянув ему в лицо, исполненное силой. В его глазах, полных ужаса, подтекал лёд; он что-то лепетал прыгающими губами, задыхаясь, и из его носа падали на пол капли вязкой бурлящей крови, чёрной, как смола. Лёд трескался под его руками, с потолка обрушивалась сиреневая блестящая крошка. "Пощадите, мастер Асти, пощадите, - пролепетал высший демон, только что не целуя ему ступни. - Буду служить вам вечно, буду вечно вашим преданным рабом, выполню любую вашу прихоть". "Любую? - спросил Асти с придыханием, потому что от сладкого чувства мести у него оргазмически сдавливало горло. - Тогда, может, ты вскроешь себе брюхо собственным льдом?" "Всё, что пожелаете, мой мастер, - сквозь слёзы счастья выдавил тот. - Всё, что пожелаете!" - и острый кусок льда вспорол ему живот, вывалив мерцающие горячие органы в лужицу воды. Асти с маниакальной улыбкой наблюдал, как его враг потрошит себя, ища взглядом глаза бывшего раба, ставшего вдруг высшим демоном. Всего за одну ночь. Всего за одну ночь кончилась власть сильнейшего чистокровного демона Айоры. Весь его двор, вся его свита - все они или скончались от разрыва сердца, или поклялись Асти в верности, или сбежали в страхе.

Такова была его сила ещё совсем недавно.

Что же теперь?

Теперь он, изгнанник и преступник не только Тёмной Айоры, но и Светлой, вынужден прятаться в заброшенном доме, прости господи, на Земле, как последняя собака, почти лишённый своих сил. Вместо ожерелий из света носит он на шее удавку пустоты, вместо чистоты тела - засаленную куртку, джинсы и кроссовки с пробитой гвоздём подошвой. Вместо концентрированной магии он вынужден жрать паршивые сосиски, вместо жидкого цвета - хлестать из горла водку на пару с Юрием, спасаясь от холода. И откуда эта непереносимость холода, кстати говоря? Разве не мог он сидеть на снегу, скрестив ноги, на искристом морозе, когда только Ирриган, Саойя да звёзды видели его немую медитацию? И разве не мог он бежать по застывшему морю к Каарье, не задыхаясь, не ощущая уколы в боку и слабость в ногах - бежать не как заяц, спасаясь от невнятной опасности, но как зверь, как хищник? Разве не был он собой? Сегодня от его былого "я" осталось лишь самолюбие целым. Самолюбие, которое так и не проснулось бы, если бы не мастер Саиф.

Асти остановился, хватая ртом воздух, и оперся обеими руками о стену подъезда. Он и сам не знал, от чего вдруг побежал. Спешить, по сути, ведь было некуда - Наор убит, преследования пока нет, а Тень неопасна. Однако же точащее беспокойство так и не отпускало его. Он посмотрел на свои влажные ладони, вытер их о куртку - не помогло, она была такая же сырая. Тогда он опустился на ступеньку, держась за стену, почти сполз по ней.

Одно радовало - они наконец-то были в убежище.

- Что с тобой? - спросила Тень, всё это время не покидавшая его. - Ты болен?

- Нет, - Асти восстанавливал дыхание. - Отвали.

Тень его будто не услышала:

- После схватки со жрецом Калемайн ты сильно расстроился.

- Ты за свою наблюдательность сейчас н**** пойдёшь.

- Что?

- Не беси меня, что тут непонятного?

Чуть наклонив голову, как будто задумчиво посмотрев на него, Тень отошла, и долгое время Асти не слышал от неё подобных замечаний. Сквозь пробитое окно подъезда внутрь пробивался сероватый свет. Пахло отсыревшим картоном, бетоном и пылью.

Осень цепко наблюдала за ним, и Асти сдавил виски пальцами.

Чувство никчёмности истончало. Растворяло заживо, как атмосфера Земли растворяла тело Наора. Асти чувствовал, что если срочно не предпримет что-либо, то... то...

То он...

- Тень, - выдавил он. - Надо провести ритуал.

- Сейчас?

- Да. Немедленно.

Тень спустя паузу кивнула, выступила в полусвет и присела над трепетной тенью Асти. Её рука коснулась нижней ступени, когти легко провели по бетону, и тёмное пятно дёрнулось, точно от боли. Асти откинулся на ступеньке, вытянув онемевшие от чего-то ноги.

- Начинай, - сказал он и отвернулся.

...мир опрокинулся, потемнел. Под Асти будто исчезла лестница. Он ощутил невесомость, какую может испытать только то, чего нет. Так умирала его тень, которая - сама идея его бытия, и поэтому он становился тем, что не может существовать. Он чувствовал себя в плывущем бесконечном ничто, собственно, он уже не мог отделить внутреннее от внешнего. Темнота подъезда сменилась какой-то другой темнотой, такой, какая могла бы быть в желудке осени. Границы тела размывались, выпуская магию в ткань земной атмосферы. Рассудок уплывал. Он давно, конечно, уже уплывал, но теперь сама способность мыслить отдалялась, съезжала, не поддаваясь воле. Так обычно приходит сон.

Однако это состояние через некоторое время ушло, не совсем, конечно, но, по крайней мере, он снова почувствовал, что живёт, что у него есть плоть, личность или некое подобие её. Только мир по-прежнему куда-то тёк, а жар и ломота в теле лишь усилились. Он вытер со лба пот, сфокусировал взгляд на потолке, уходящем вверх по лестнице. Стало ясно, что здесь, в тихой заброшке, он сотворил с собой нечто непоправимое.

- Вот и всё, - услышал он будто сквозь вату. - Теперь я - твоя Тень.