Люди считают меня умалишенным, но они не правы. Просто я вижу мир так, как не могут видеть его они. Поэтому я общаюсь с существами, неведомыми окружающим. Мое безумие есть домысел врагов и завистников. Однако сегодня хочу поведать об особо странном случае, точнее госте, посетившим мое скромное жилище. Такие посетители нередко приходят ко мне. Неизвестно откуда они появляются, или же это я переношусь в иное пространство, но, как мне известно, все существующее и будущее уже было, а прошедшее еще неоднократно будет. В один из таких моментов, когда я пребывал в привычной прострации посреди моего убогого жилища, передо мной оказался интересный писатель прошлого (или будущего), Андрей Климентов. Глядя в мои прекрасные глаза Андрей спросил меня, за что я мысленно не отдаю ему должного почтения. Вглядевшись в его, глубоко не симпатичное, лицо, я пояснил, что его творения весьма специфичны, и уже немало удостоены тем, что до каких-то из них я снизошел прочтением.
Климентов: а ты сам, нерукоблудный, стоящего много человекам дал?
Я: Да поболее твоего. Из-за меня, хотя бы дети в школе не мучаются.
Климентов: Завидно тебе, полуинтеллигент похотливоглазый. Рад бы всех ребятишек человеческих замучить, да не дают тебе.
Я: Это тебе не дают, а мне Виолетта обещала, скоро даст.
Климентов: Не понимаю, о чем мы с тобой говорим. Ты бестолковый, озабоченный, тупой дебил. Поражаюсь, как я попал в этот дебильный рассказ.
Я: А вот так, зато теперь ты здесь, пока не отпущу, будешь со мной валандаться.
Климентов: не вижу смысла продолжать словесный спор с человеком, который не понимает аргументов трезвого разума (кроме того от него коньяком разит). Александр, раз вы все равно ни хрена не понимаете, давайте померяемся письками.
Я: Да легко.
И тут меня ждал триумф, на этой почве я обосрал почти все его опусы, и он признался, что умело скрывал педерастию и спор затеял чтобы отдаться мне. Я гордо отказываюсь и говорю, что мне Достоевский приятнее. У него борода щекочет хорошо, когда он ртом работает. Тьфу, какая гадость