- Вот, собственно, и все. - Доктор легонько хлопнул ладонью по столу. - Все, что касается науки, я вам рассказал. Все признаки душевной болезни повторяются и усиливаются. Будем работать.
- Да... да... - Посетитель, интеллигентного вида человек, аккуратно закинул ногу на ногу и сложил руки на острой коленке. - С болезнью все понятно. - Грустно улыбнулся он. - Но, у меня в голове не укладывается, как такое могло с ним случиться? Да... И так настойчиво....
Ведь, Федор Арсеньевич, судите сами, кризис постоянно возвращается. И всегда в более тяжелой форме. Я считал, ну ладно, человек перетрудился. Огромное напряжение работы. Но, отдохнет, и все. А тут... Он даже бывал агрессивен. Мог запросто избить незнакомого человека на улице. Ни за что.
Потом эта одержимость демоном. Мука творчества? Или сумасшествие?
Ведь болтают-то уже, знаете что?
- Нет. - Доктор откинулся на спинку кресла и полез за портсигаром. - Не знаю. А что болтают?
- Да. - Улыбнулся криво посетитель. - Дошли уж и до того, что, мол, Михаил Александрович душу дьяволу продал. И князь тьмы сам ему в творчестве помогает.
Напугал он людишек-то. - Весело крякнул посетитель. - Чего один демон поверженный стоит, когда каждое утро на выставке начиналось с того, что публика видела новое лицо на картине. Дьявольщина?! Хе-хе.
Не объяснишь же каждому, что художник много раз картину переписывал.
- Продал, говорите? - Улыбнулся доктор, и остренькие кончики его усов взлетели прямо к глазам. - А чего тогда так нуждается? Маловато видать Князь тьмы платит тем, кто ему души закладывает. А Демон у него, и вправду дьявольски хорош. Все хороши. - Доктор закурил, и на пару секунд замолчал, окутываемый дымом. Посетитель постучал пальцами дробь.
- Ну, а на счет причин. - Доктор стал очень серьезен. - Я Вам так скажу, любезный Константин Алексеевич. Без науки. Есть у меня догадка. Вот, скажите, хорош ли Михаил Александрович как художник, по-вашему?
- Великолепен! - Живо отозвался Константин Алексеевич.
- А теперь давайте вспомним хотя бы несколько фрагментов его жизни. Вот, например, в первый раз он ездил за границу на какие деньги?
Уголки губ Константина Алексеевича чуть опустились. Он пожал плечами, но высказался.
- Его взяла с собой семья, где он работал гувернером.
- Вот. - Доктор торжествующе поднял указательный палец.
- А в другой раз - в Италию?
- Адриан Викторович Прахов его отправил.
- И за счет Прахова. - Стукнул пальцем по столу доктор.
- А в третий раз?
- Мамонтов возил.
- Мамонтов! А скажите, как по-вашему, стал бы он известен без этой поддержки Мамонтова? Без тех скандалов на выставке, когда панно Михаила Александровича Савва поместил в отдельный павильон и сделал скандал надписью: "Панно, отвергнутые академиками Академии художеств"? Так кажется?
- Почти так. - Заулыбался Константин Алексеевич. - Думаю, он стал бы известен. Но, намного позже.
И так далее! И так далее, мой дорогой Константин Алексеевич! - Доктор резко погасил папироску о пепельницу и подался вперед, к собеседнику.
- Мы имеем дело с гениальным художником. Гениальным! И убивает этого человека лишь то, - доктор перешел на шепот, - что он знает себе настоящую цену. Понимаете? Ту, - в виде признания, почестей, денег, в конце концов! - которую общество ему платить отказывается.
Доктор подмигнул посетителю и аккуратно подвинул на край стола листок с именем пациента. Красивым почерком в верхнем углу было выведено: Михаил Александрович Врубель.