Настя с мужем вернулись с барщины поздно вечером. Наступившие сумерки принесли долгожданную прохладу. Необычайно жаркий апрель хотя и радовал душу, но физический труд в такие дни забирал много сил. Закончился последний день рабочей недели. Завтра же выходной - воскресенье. Утром они пойдут в церковь, а вторую половину дня займут домашние дела. Поэтому нужно затопить баню, смыть недельную грязь и усталость тела. Муж пошел кормить скотину, которая почуяла их и настойчиво требовала еду. Настя поспешила доить зовущую ее корову. Затем сбегала и затопила заранее заготовленную баню. Дома они молча и наспех поели. Баня истопилась быстро. Муж наскоро ополоснулся и пошел в избу. За десять лет их совместной жизни он так и не смог полюбить баню. Настя же осталась. В бане она могла находиться часами. Торопиться ей было некуда. Детей у них не было. Да и муж частенько засыпал, не дожидаясь ее возвращения.
Настя плеснула воды в каменку, взяла заваренный веник и залезла на полок. Хотела было уже париться, но вдруг в ужасе замерла. Что тогда она почувствовала? Наверное, жуткий ужас. Никогда ей не было так страшно, как в тот первый раз. Ей тогда показалось, что ее банька находится где-то очень далеко от дома, а вовсе не во дворе стоит. И летит она куда-то вместе с ней в бездну. Она взглянула в оконце, но там ничего не было видно, только мрак. Хотелось кричать, но кричать она почему-то не стала. Может ужас сковал, может что-то другое. Ей показалось, что если бы она и заорала, то ее голос потонул бы в бездонной пустоте.
Был он маленького роста, словно ребенок лет десяти, но широк в плечах. Тело его было покрыто густой порослью волос. Был он в чем мать родила, без порток, между ног висел его уд и был он внушительных размеров. На лице была длинная черная борода, как у батюшек. Нос картошкой. А вот глаза! Глаза горели огнем. Они были очень живые и прожигали насквозь. И дураку было понятно, что он не только не местный, а вовсе и не человек, и уж точно не из их мира.
- Звала, - спросил он. Посмотрел ей между ног и принюхался.
- Нет,- ответила она и прикрылась веником.
- А это зачем тогда, - указал он на травы, висевшие в бане для аромата, - в новолуние срезала и сюда повесила?
- Люблю я запах полыни, конопли, я их и в другие дни вешаю. Днем-то некогда собирать, а при полной луне видать, как днем. Простите, я не знала, что они вас вызывают.
- Мне уйти? - спросил мужичок и посмотрел на нее внимательно.
- Да раз уж пришли, и я тому виновница, оставайтесь.
- Это хорошо, - он присел на лавку и продолжил, - а то давно меня не звали. Сейчас уже не вспомню, когда последний раз это было. А ты красивая. В моем вкусе, манда у тебя сладкая - отсюда чую. А то, бывает, вызовет, а она не мила мне. И отказывать неудобно. Или бабки на старости лет пошалить любят. Ну да ладно. Говоришь, не специально. Верю. Только трав-то мало. Дрова откуда?
- Сосед Степан за самогон обменял.
- Сосед ваш, пьянь, дрова на кладбище спилил. А без них обряд не совершить. Ладно, и такое бывало.
- Хочешь, в первый раз можем просто поговорить?
-Так мы уже говорим, - Настя улыбнулась мужичку. Ее испуг резко пропал. Ей нравился его голос, на удивление он был басовитый и бархатистый. Она перестала стесняться, слезла с полка и села напротив на низенькую лавку. Веник отбросила в сторону и посмотрела прямо в глаза мужичку. - Давай знакомиться, раз уж пришел. Меня Настасья зовут. А тебя? Да и кто ты, мил мужичок?
- Черт! А это немного оскорбительно! Но учитывая обстоятельства моего вызова, я прощаю тебя. Зови меня Банник.
Он как-то весь напыжился, ожидая какой-то, видимо, реакции от Насти. Но услышал в ответ лишь:
- Банник - это дух нечистый что ли какой-то?
На мгновение Банник начал менять очертания, и их проявляющаяся аура была устрашающая. Но затем резко вернулся в свой образ и рассмеялся:
- Ты что никогда не слышала о Баннике? Было видно, что он искренно удивлен. - Да в каком мире вы живете, что о Баннике не слыхивали?
- Не обижайся, но всякая ересь у нас запрещена и названа бесовской.
Банник искренне рассмеялся, да так громко, что стены бани задрожали. И Настя подумала тогда, только бы муж не услыхал.
- Блин, да как давно меня в вашем мире не было. У вас что опять попы заправляют? Вечная круговерть! Ну, да ладно. Не мое это дело в жизнь людей вмешиваться.
В ту ночь ничего не случилось. Казалось, что Банник никуда не спешит. Они поговорили еще какое-то время. А затем он пожелал ей спокойных снов и исчез. Но обещал вернуться. Когда Настя вышла из бани уже рассвело.
***
Все лето Настя грешила с Банником, Это было самое счастливое время ее жизни. Два, иногда три раза в неделю она топила баню, предавалась сладостному разврату, врала на исповеди батюшке, врала мужу. Но ничего не могла с собой поделать. Ни человеческие, ни божеские законы не могли остановить бесовскую страсть Насти. Банника уже не надо было приглашать, он, однажды вызванный, приходил сам. Часы, проведенные в бане, растягивались в дни, дни в месяца. Тесные стены бани растворялись в черной бездне и Настя с Банником уходили гулять по диковинным мирам, которые населяли неведомые существа. Некоторые имели рога и копыта, другие крылья, словно ангелы. Были гигантские, были карликовые. С человеческими и звериными лицами. Но существа эти были совсем не страшные и светились любовью. Обращались они к Баннику с почтением, а с ней говорили как с равной. Удивила ее там чудная горящая река, но нисколько не обжигающая тела. После купания в этой огненной воде она чувствовала себя двадцатилетней, свободной и незамужней. Были и огромные озера, словно скованные в мороз льдом, несмотря на вечное лето. И как на ледяных озерах ее мира по ним катались на коньках различные существа. Банник очень виртуозно держался на коньках, и под музыку, которая лилась неизвестно откуда, уносил ее по ледяной бесконечной глади. Также пили они воду из небольшой речушки, которая петляя, то и дело встречалась им на пути во время их романтических прогулок. У берегов ее стояли скамейки и столики из камня. А на столах стояла посуда для питья. Когда она первый раз испила это водицы, то вся боль, все тягостные воспоминания, все заботы, которые даже здесь мешали ей наслаждаться счастьем, пропадали. Оставалось лишь чистое наслаждение моментом жизни, в который она была погружена. Небосвод в этом вечно ночном мире освещали то две, то три луны. Плескаясь в лучах этих лун, Банник овладевал ею на серебристой траве, чувствовал каждое ее желание и дарил одну волну наслаждения за другой. Но эта волшебная ночь для нее каждый раз заканчивалась. Банник провожал ее, а затем словно занавес открывал пространство, и она возвращалась обратно, тесные бревенчатые стены стягивались, низкий потолок нависал. Когда она выходила из бани, оказывалось, что прошло не несколько дней, а всего пару часов. Она готова была продать душу, несмотря на страшный суд и адские муки, за встречи с Банником. Здравый смысл ей подсказывал, что Ад, если он такой, прекрасен. И что в церкви на проповедях батюшек все как-то вывернуто наизнанку. Ведь она видела, что этот бесовский мир был пронизан гармонией. Что-то близкое этому она испытывала еще до замужества, в детстве, когда гуляла в березовом лесу и собирала землянику одна наедине с природой.
***
Несчастье пришло, как всегда нежданно. Закончился сенокос. В воскресенье они пошли в церковь. Батюшка, словно чуя в ней грех, заставил ее сознаться хоть в чем-нибудь. И она сказала на исповеди, что грешна. Что нежит свою плоть часами в бане и использует запрещенные травы. Батюшка велел ей молиться и уповать на господа. После обеда, когда Настя вышла вешать белье из избы, над ней нависли два полицейских квадрокоптера, а затем на грядки с репой грохнулись два броневых скутера с омоном. Выбив из рук чистое белье, ее повалили на землю и заковали в колодки. Мужа взяли прямо в уличном туалете, в который он только что зашел справить нужду.
На допросе Следователь долго что-то писал. Затем посмотрел на нее уставшим взглядом и предложил ей поставить крестик в протоколе. Настя очень плохо в этот момент соображала - взяла бумаги и прочитала. Посмотрела на следователя и спросила: "Тут написано, что я выращивала наркотики с целью продажи и распространения. И способствовала развитию праздности ума и незаконному обогащению". Следователь хитро посмотрел на Настю. Промолчал и продолжил писать. В следующей бумаге, данной на подпись, было обвинение в незаконно обретенном навыке грамотности. Ибо обвиняемая принадлежит к касте холопов и не имеет права на чтение книг, документов. И имеет лишь право на доступ к устной речи и к видеоинформации. Лицо следователя светилось радостью, как у попа на пасху. Он объяснил ей, что если за наркоту ей светили лишь пожизненно оптинские лагеря, то факт ее грамотности, усугубляет ее вину, и наказание лишь одно - смертная казнь. Вопрос лишь стоит в том, какая будет казнь: с пытками или без. Чистосердечное признание дарует быструю смерть. Настасья отказалась подписывать протокол, и была заперта в одиночной камере, где ей не давали спать, морили голодом и включали государственные гимны. Муж также отказался признавать вину, но через сутки подписал - к мужикам разрешались любые физические пытки.
***
Настя лежала на полу, на соломенной подстилке, кровать в камере не была предусмотрена. Проснулась еще до рассвета от яркого мерцающего света и гимнов во славу царя. Лежала и ждала прихода следователя. Он потеряла счет дням и ночам. Возможно, тринадцать или четырнадцать. Но сегодня ночь была особенной. В тот промежуток, когда ей удалось поспать, к ней во сне пришел Банник. Он сказал, что посоветовался с одним знакомым юристом, и тот подсказал, как ей помочь. Сон очень был похож на явь. Банник не был голым, был в какой-то древней одеже, которую она видела в запрещенных старинных глянцевых журналах и без бороды. И был очень серьезен. Конечно же это был сон, тогда подумала она. Уловив ее мысль, он ответил, что это действительно сон. Но она должна выполнить все, что он ей скажет. Забирать ее отсюда он не станет. Что для этого нужны жертвы. А нарушение древнего порядка, грозит тяжелыми последствиями для обоих миров и лично для него.
Во время обхода, не дожидаясь поверки, Настасья начала стучать в дверь. Придя к следователю, она согласилась дать явку с повинной. Было одно условие - ее привезут в баню, и она покажет тайное место, где лежат деньги от сбыта наркотиков. Мотивировала она это тем, что не доверяет следствию, и ее признание здесь в кабинете ей не зачтется, а выезд ее на следственный эксперимент будет официально оформлен. Следователь помялся, хотел так узнать, где лежат деньги. Но Настя наотрез отказалась говорить.
***
Сопровождали ее четверо здоровых молодцев. За ними шел следователь. Они открыли калитку и вошли во двор. Настя в последний раз взглянула на свой дом и двор. Двери дома были распахнуты, двор был пуст. Ворота сарая были открыты, скотины не было. Дом был брошен и разграблен. Вспомнила о муже, которого не любила, но которого было жалко. Попрощалась и с ним. К ней подошла ее кошка Дымка, отчитала за долгое отсутствие. Потерлась о ноги. Настя взглянула на небо, на лес за огородом, погладила кошку. Слезы потекли у нее ручьем и рыдания вырвались наружу. Следователь равнодушно взглянул на нее. Тем временем в баню вошли два молодца, осмотрели ее. Один вернулся, мотнул головой. Следователь грубо толкнул Настю вперед. Они вошли в предбанник, затем, сгибаясь, прошли в маленькое помещение баньки. Настасья развернулась, посмотрела нагло, и с торжеством сказала: "Сдохни гнида". До последнего момента она боялась, что ночью ей все привиделось, и спасения никакого нет. Но как только она вошла в баню, она почувствовала, что баня уже не принадлежит ее обычному миру. Следователь удивленно посмотрел на нее. Услышал какой-то булькающий звук и оглянулся, увидел стоящего на коленях с перерезанным горлом молодца. А за ним, согнувшись и упираясь спиной в потолок, стоял, видимо, сам дьявол. Настасья увидела выпученные от ужаса глаза следователя и ударила со всей силы кочергой по его голове. Тот рухнул после первого же удара. Она била его, пока Банник не подошел к ней и не забрал ее орудие мести. Теперь он был в своем привычном образе. Он обнял ее. Обнял ее, как раньше не обнимал. Велел погрузить палец в кровь и начертать дверь на стене. Настасья послушалась. Он произнес слова на неизвестном ей языке, и кровь засверкала огненным золотом. Врата открылись, и они вошли в них...
Следствие установило, что обвиняемая совершила акт самосожжения, заманив и убив двух государственных людей. Факт отсутствия трупа преступной холопки предпочли скрыть.