Аннотация: Это история про юного и слабого парня, который всеми силами старается выжить и стать тем кем он никогда прежде не был.
Нужна критика.
8
Дом купца, находился в верхнем квартале, как и многих других зажиточных горожан. Дол шел и смотрел себе под ноги, не зная чем занять голову. Мыслей было много, и выбрать что-то определенное было трудно. Больше всего он думал о Танике, о том, как провести с ней время, куда сходить вместе. Думал о деньгах, которые должны посыпаться на него, словно из рога изобилия. Но меньше всего он думал об убийстве или скорей не хотел думать.
Каплей за каплей полил дождь. Он смывал с улиц всю пыль и духоту, наведенную летней жарой. Некоторые прохожие забегали под навес лавок и вступали в разговор с совершенно посторонними людьми, удивляясь дождю. А остальные просто шли, как и сам Дол, молча спустив капюшон.
Каждый дом на этой улице был выложен из коричневого кирпича. Словно каждая улица, помимо своего имени имела еще одну отличительную сторону - цвет построек. Вскоре выйдя на рыночную площадь Дол, понял, что прошел нужное ему место. Вернувшись, принялся за поиски.
Обнаружить среди всех здешних домов нужный, вопреки словам работодателя, оказалось трудно. Таблички с номером, висели всегда на разных местах, то на углу, то прямо возле входной двери. От дождя поднялся пар, и разглядеть цифры на медной плашке, стало еще труднее. Но проходя возле очередного дома и найдя его номер, Дол решил, что это тот, что нужен.
Он не отличался ничем от остальных, таких же уютных и скучных домов, но у этого на входе стоял низкого роста человек. Скамья, на которой он сидел, вся промокла от воды, и казалось, в любую секунду может развалиться под его весом. Латы, на нем, были бережно натерты до блеска и виднелись за с десяток шагов. Обняв алебарду, которая была длиннее, чем он сам, он казалось спит.
Капли дождя выбивали на его шлеме дробь, которую он пропускал мимо ушей и закрыв глаза тихо посапывал. Это единственный дом, у которого находился вооруженный охранник. И понять, что он охраняет нечто более важное, чем его старая скамейка, не составляло труда. Дол подошел ближе, даже не понимая, что ему делать дальше.
"А ну иди отсюдава!" - страж вскочил со своего места и перепугал Дола. От чего тот дернулся и отпрыгнул назад.
Он просто вытолкал Дола на дорогу, подальше от стен дома, который находился под его чутким надзором, приняв того за попрошайку.
"Пшел вон!"
Он никак не хотел отходить от своего поста. После появления гостя, он отказался от сна и стал патрулировать вход. Шагая из стороны в сторону, от одного угла дома, до другого, толи от того чтобы не заснуть, толи сделать вид что занят чем-то важным. Дол, недолго думая решил не медлить и, заметив справа небольшой проход, про который упоминал работодатель, выждав нужный момент, когда полурослик с алебардой отойдет, пробежал туда, стараясь не издавать много шума.
Тропа вела к задней части здания где, как и у каждого дома на этой улице, находился небольшой дворик, на котором чаще всего устраивали сад. По его бокам плотно прилегали соседи. Если дом соседа заканчивался парарельно тропе, то дальше шел высокий забор, наглухо прикрывающий весь обзор со стороны любых любопытных соседских глаз. Это помогало разобраться с купцом, не привлекая лишнего внимания.
Как и говорил работодатель, жертва оказалась именно там.
Он подходил по описанию. Толстоват и низок, чаще одетый, как и сейчас, в раскрашенный камзол, а на лице имеет длинные усы. Он, упершись локтями на перила, стоял и смотрел вдаль. Большая широкополая шляпа, натянутая на его голову, говорила о том, что дождя он не боится.
Дол к удивлению обнаружил, что дальше идет резкий обрыв, в несколько метров росту. Неминуемо ведущий на нижний квартал. Работодатель про него и словом не обмолвился, но даже если бы и сказал, то это ничего бы не поменяло. По отвесной каменной стене взобраться, под силу далеко не каждому, а кроме как это, никаких больше мыслей в голову Дола в ту минуту не пришло.
Купец брал виноград, кидал вверх и, пытаясь поймать его на лету ртом, постоянно промахивался.
В саду, кроме ягод и овощей росли тюльпаны. Дол засмотрелся на них, в его голове всплывали картинки из прошлого, где эти цветы имели место скорее как декорации на сцене - еле виднеясь за спинами актеров, но он отчетливо запомнил красные лепестки и толстые стебли под ними. Он поливал их и выкорчевывал пожухлые, состригал сорняки и траву, росшую рядом. Сажал новые и всячески ухаживал за старыми. Но красивые лепестки пожухли, почернели и умерли, ровно, как и давние воспоминаниями о некогда спокойной жизни.
Посаженные в ряд до самого бордюра, они завладели его вниманием. Он стоял посреди этого сада, пытаясь в своих воспоминаниях добраться до самого конца, до того места которое так ускользало от него все это время. Он не мог понять, почему он не может оторвать глаз от цветов, почему он помнит их и почему это все, его так волнует.
Вцепившись в них взглядом, они побудили в нем мысли, которые никак не подходили для этой ситуации. Его нерешительность вновь взыграла в нем, обретая его на новые проблемы. Она твердила ему, что все еще есть шанс не делать этого, тихо уйти туда оттуда, откуда пришел и задуматься о другом роде деятельности.
Отцепившись мыслями от растений, он прочувствовал свои руки, пальцы, которые двигались не под его руководством, а только дрожали в лихорадке, или скорее в страхе. Дол забеспокоился, побудив сердце, с болью вырываться из груди, а дыхание сбиваться как после семичасовой пробежки. Страх вновь брал над ним верх, словно отошедший на время, чтобы отдохнуть и вернувшийся вновь. Самое знакомое чувство с детства, ставшее для него лучшим другом.
Он и подчинял его руки в самые ответственные моменты, ровно так же и владел его ртом, который произносил угодные моменту реплики, вместо тех о которых думал сам Дол.
"Эй, ты кто такой!?"
Дол рванул с места, ничего другого уже не оставалось, а секунды недавнего мученического выбора, выливались в скоропостижную смерть. Из-за страха обнаружить себя, он закрыл рот купца, рукой. И навалившись на него, облокотился вместе с ним об перила. Раздумья оказались позади, подготовка теперь ни значила ничего, надо было действовать. За секунду перейдя от своего старого состояния тихого и безмятежного, он вдруг стал другим. Задумываться о морали и убийстве как токовом, было ненужным и бесполезным действием - бременем способным убить. Теперь, сам этого не заметив, он перешел черту, за которую обратно вернутся, не удастся.
Купец боролся, он махал руками и пытался оттолкнуть от себя Дола. Но Дол, словно завороженный целью и своей миссией, не мог от нее оторваться. Так же сильно хотевший расправиться с купцом, как и быстрее, убраться от сюда ко всем чертям.
Нестерпимая боль пронзила ладонь, когда купец приложил немалые усилия и укусил ту руку Дола, которая прикрывала рот. Боль нарастала, от чего выступили слезы и молниеносное желание сбежать. Выхватить руку из железной хватки челюстей, означало обратить внимание на себя всю округу и под истошные вопли жертвы, отправиться в ад, в первых местах.
Дол надавил укушенной рукой, сам не разобрав зачем. Он все телом налег на купца и только сейчас вспомнив про свой клинок, постарался пробраться рукой к ножнам, но руки были заняты, а оставлять рот купца открытым было чревато.
Под их тяжестью каменные перила начали трескаться и разваливаться в некоторых местах. Купец этого не заметил и лишь сильнее стал отбиваться от Дола. А Дол только больше впав в бездействие, игнорировал его удары, не в силах собраться с мыслями.
Старые перила прохрустели и купец, почувствовав это, стал сигнализировать Долу мычанием и выпученными глазами, пытаясь оповестить того о том что уже им обоим грозит смертельная опасность. Он стал, вырываться яростнее, скорей чтобы не упасть, нежели чтобы не быть заколотым клинком. Но сделать это или вырваться самому он не мог, купец вместе с перилами начал медленно валиться вниз. Дол, поздно поняв, что и сам может упасть не смог ухватиться и остаться в равновесии. В следующую же секунду они оба полетели в обрыв, который Долу казался пропастью.
Они падали. Куски камня падали вместе и большинство из частей упало на землю первыми. Дол приземлился прямо на упитанного купца, тело которого хорошо послужило для смягчения удара. Дол с трудом приподнялся и присмотрелся к купцу. Удостоверяться в его смерти не было нужды, так как под его головой медленно растекалась багряная лужица, на которую уже стали падать капли дождя.
Не сразу обратив на это внимание, Дол испугался, заметил лужу в сантиметре от своего большого пальца. Он отдернул руку, за что сразу поплатился ударом боли в области плеча.
Он стоял на четвереньках, исступленно моргая и смотря на мертвеца. Дол жадно вбирал ртом воздух и все не мог собраться. В глазах стояла неясная картинка, и она никак не хотела приходить в нормальное состояние. Голову заволокло туманом, она кружилась и гудела. Пелена затмила взгляд, Дол попытался встать, но ноги его не слушали и после подъема на одно колено, его закосило в сторону, от чего он снова упал. Он барахтался в дождевой луже, словно ребенок, не умеющий плавать, и продолжал дышать ртом как рыба, выброшенная на сушу, будто запасаясь воздухом.
Посмотрел на купца. Тот не шевелясь, спокойно лежал на холодном полу, а его широко открытые глаза, были направлены на своего убийцу. Мертвец смотрел на него. И его глаза больше не выражали страх или злость, казалось, он был даже рад.
Дол не мог больше смотреть на это и поспешил убраться от сюда поскорей, и чем дальше, тем лучше.
Опираясь об стену, он смог встать в полный рост и пройти дальше. Стало невыносимо холодно, по коже пробежала дрожь, заставляя, дернутся всем телом, от чего Дол тотчас же прочувствовал долгую, но постепенно угасающую боль в руке. Появился озноб и он задрожал, словно болел лихорадкой. Тело ломило от усталости, но боль пока не приходила.
Глаза потянулись вверх. Там высоко в небе висело солнце синего цвета. Вид гигантского шара, пылающего синем пламенем, вместо желтого, так напугал Дола что он боялся снова поднять взгляд к небу, на протяжении всего пути домой.
Он вышел на знакомую дорогу, из чего-то двора, на котором по счастливой случайности никого не оказалось.
В голове началась раздирающая боль. При каждом шаге или резком движении, она била в мозги и отражалась во всем теле. Дол хотел прилечь прямо тут на тротуаре под проливным дождем, лишь бы эта боль ушла. Но это была бы слишком большая награда для него.
Он направился в свой дом, распугивая прохожих своим видом. Правая нога отставала позади всего остального Дола, рука болталась, будто не живая, он моргал как умалишенный и держал рот открытым, словно пытаясь поймать капли. Раны с прошлого падения напоминали о себе и заставляли идти медленнее. С каждым шагом по левой ноге из пореза все больше бежала кровь.
Таника с недавнего времени ждала его, тихо дремав на его кровати. Он встал возле нее, смотря на нечто прекрасное, отличное от его самого. Он был в крови, а она укутанная пушистым бежевым одеялом. Только что он убил человека, а она спала. Хотел бы и он быть таким беззаботным.
Стараясь не будить ее, скинул свой плащ, снял запачканную кровью рубаху, дрожащими руками зачерпнул воду из таза и выпил ее. Подвернувшийся тряпкой как смог, одной рукой перевязал кровоточащие раны. Зачерпнув еще в ладонь, он полил на раны. И завернувшись в простыню, устроился на кресле и позже, заснул.